«Ты будешь нашей мамой?»

Виноградова Оля Ты будешь нашей мамой?

Глава 1 Дети

Темнота, сплошная темнота… Везде… Я ничего не вижу… Только слышу свое судорожное дыхание и бешеный стук сердца. Здесь есть нечто, что вызывает безотчетный страх, переходящий в ужас, чем больше я нахожусь здесь… Здесь… Где?

«Ты будешь нашей мамой?» Раздается звонкий детский голосок. Опять. Только не это. Только не эти ужасные дети. Они появляются всегда, как только я оказываюсь здесь. Не ощущая собственное тело, я чувствую пот, ручьями стекающий с меня. И холод, пронизывающий до костей. «Ты будешь нашей мамой?» Спрашивает другой детский голос. Создатель, спаси сохрани непокорную дщерь твою. Прошу… «Он не услышит». Смеется первой голосок. Они рядом. Они кружат вокруг меня, как хищники. «Ты будешь нашей мамой?» Хором спрашивают голоса. Я кричу, захлебываясь беззвучным воплем. Меня не слышат… Меня нет здесь… Меня нет…

— Ученица Риина дель Мааре, вы опять спите на уроке! — от резкого стука посохом по столу распахиваю глаза. Я снова заснула в неподходящее время. Я снова кричала во сне.

— Простите, — заикаясь, отвечаю, прячу заплаканные глаза. Слезы все еще стекают по лицу.

— Вы нерадивы, вы не проявляете должного уважения к наставникам. Ваше поведение недостойно звания ученицы. Вы — позор нашей Школы! — шипел наставник, грозно нависая надо мной.

— Простите… — говорить что-либо другое бесполезно. Не поверят, не прислушаются. Ведь я всего лишь человек. Всего лишь жалкая эни[1]. Меня здесь терпят, но более того. Как только я поступила в начальную группу Школы магии… Нет, не так, мне позволили поступить. Дабы соблюсти закон, по которому совсем недавно людей признали разумными существами. До этого мы носили жалкое звание животных у сотворенных, но позорное прозвище эни, зверек, никуда не делось. Дриады, эльфы, альвы, драконы, морфы и морры — все сотворенные расы презирали рожденных. Рожденные — это мы: люди, орки, гоблины, гномы. В отличие от сотворенных, возлюбленных детей Создателя, в чьих жилах течет частичка Его крови, мы произошли от животных. По их мнению, животными и остались, только разговаривать да носить одежду научились. Мы были полезны, но не более. Сейчас мы стали опасны. Наша численность скоро сравняется с сотворенными расами, несмотря на все запреты, выбраковку и маленький срок жизни. Сотворенные выбирали между полным уничтожением людей и признанием нас как самостоятельной расы. Люди никогда не узнают, что склонило часу весов в сторону жизни. Нас признали, остальные рожденные пока не удостоились такой чести. Несмотря на признание, отношение к нам не изменилось. Люди как были эни, так и остались. О нас вытирали ноги. Об меня, как о первого людского мага, посмевшего поступить в Школу, вытирали ноги особенно часто. Я привыкла. Я терпела. Слишком много надежд возлагалось на мою двадцатилетнюю особу людьми. Знать секреты сотворенных, стать сильнее их — вот мечта, которую лелеяли люди.

— В качестве наказания определяю вам ночное дежурство. — Большую часть поучительной лекции, вкупе с завуалированными оскорблениями, я провела в своих мыслях. Дежурство так дежурство. Выбирать не приходилось. В группе послышалось заинтересованное перешептывание. Значит, опять будут строить гадости. Ничего нового. Фантазия у сотворенных бедновата.

— Молчать! — рыкнул наставник на учеников. Он из морфов, потому рык в его исполнении выглядит особенно впечатляюще.

Урок продолжился. Ни одного взгляда в мою сторону от одногруппников, но атмосфера в учебном зале изменилась. Наставник не мог этого не почувствовать, но никогда ни один из них не протянул мне руку помощи. Иногда мне казалось, что они поощряют издевательства надо мной. По крайней мере, наставники не вмешались ни разу. Я была уверена, что эти сны и эти дети тоже дело рук особо одаренных учеников. Лучше бы пытали физически.

Здравствуй, ночь. Со всей предосторожностью я вышла из отведенной мне комнатки. Закрывать ее я не стала. Зачем? Все равно все перевернут вверх дном, моя защита против старшекурсников не выстоит, а значит, не буду зря тратить силы. Черный комбинезон, верный кинжал, другого оружия в стенах школы не полагается. Пара дымовух[2]. Вот и весь мой арсенал. Раньше после таких дежурств меня часто отправляли в лазарет. Но после пяти лет обучения мне иногда удается отбиться.

Дежурство было на удивление спокойным. Всего пара ловушек, которые, не без труда, но я нейтрализовала. Я кралась по этажам, сливаясь со стенами. Зигзагообразно пересекала коридоры и залы. Наверное, это забавляло наблюдателей. Жаль, нигде нельзя было отсидеться. В самые первые дежурства я пыталась так сделать. Узнали. Наказание было жестоким, повторения не хотелось. Будущих магов, вообще, воспитывали кнутом, выбивая всю дурь из головы, но, если альвы выдерживали десять ударов кнутом, то мне хватало и пяти. Правда, послаблений делать не стали. Зачем? Это мои проблемы, что я человек.

Лабораторный корпус большой, там проходят все практические занятия, именно поэтому там приходилось дежурить. Не всегда занятия предполагали начало и окончание в один и тот же день, а за ночь эксперимент мог сбежать. Особенно это утверждение касалось биомагов. Сегодня мне пока везло. Это и настораживало. На очереди коридор третьего этажа. Шагов не слышно, только тихое дыхание и стук сердца. В конце балкон над холлом. Открытое и удобное для засады место. Его необходимо было миновать как можно быстрее. Дыхание участилось, по спине потек ручеек холодного пота. Я чувствую, они ждут меня именно там. Оторвавшись от стены, я вышла в коридор. Темно-то как. Зажечь свет я не могла из опасения выдать свое местонахождение. Морфы, конечно, видят в темноте, но надеюсь, они не будут участвовать в сегодняшнем развлечении. Они вообще ленивы по природе и меньше всего доставали меня. Я их почти любила за это. Как же темно, обволакивающая чернота давит на грудь, мешая дышать. Я сейчас задохнусь, страх ударил по нервам набатом. Сзади послышались легкие шаги. Разворот — никого. Ничего. Только темнота. Я обернулась вперед — там тоже ничего не было. Нигде ничего не было! Похоже, мои кошмары воплотились в реальность. Я вытянула перед собой руку, ее не было, но я отчетливо чувствовала, как она дрожала. Еще чуть-чуть и я услышу… «Ты будешь нашей мамой?» Дыхание перехватило. Может, я опять сплю, может, это все только сон? Создатель, пожалуйста… Шаги за спиной приближались. Бежать, бежать отсюда. Куда? Не важно, главное, бежать. Я рванулась туда, где, по ощущениям, был балкон. Все то же Ничего вокруг, но шаги отстали. «Ты будешь нашей мамой?» Я едва не упала. Совсем рядом, второй ребенок. Мальчик. Теперь я это поняла. Первый печальный голосок принадлежал девочке. Ее я боялась больше. Снова бег, тихий смех за спиной. «Ну, зачем же ты бежишь? Ты наша мама, мы узнали тебя, мы выбрали тебя…» Не хочу, не буду, ни за что!

— Риина, сюда! — испуганный возглас, и слабенький свет пробился сквозь темноту. Кажется, это кто-то из одногрупников. «Риина! Быстрее!» — они испуганы, значит, все это не их шутка… А значит, я не сплю… Еще немного… «Мама…» Я увидела их. Призрачные фигуры на пути света. Дети лет пяти. Больше невозможно ничего разобрать. Они перекрыли мне дорогу. Не спастись… «Мама…» Девочка взяла меня за руку, холод пронзил все мое тело, выдавливая из него жизнь. «Пойдем домой, мама» — за вторую руку ухватился мальчик. Холод стал намного сильнее. Домой… вместе с этим словом изо рта вырвалось облачко пара. Я… сердце трепыхнулось последний раз… Не… Слеза застыла на щеке… Хочу… Безжизненное тело упало на колени, невидящим взором уставившись на недосягаемый свет. На лице застыл невыразимый ужас.

Странная темнота, охватившая лабораторный корпус, рассеялась с первыми лучами Звезды. К тому времени около корпуса были уже все Наставники и Знающий*. Они почуяли неладное перед восходом Второго Пса, но не смогли войти. В здании было заперто несколько учеников, но, главное, человечка — гарант будущих взаимоотношений с людьми, молодой опасной расой. Никто не смог определить природу странного явления. Наконец, двери распахнули сами собой, словно приглашая войти.

На полу сбились в кучу четверо невменяемых учеников. Старший из них, альв, поднял наполненные ужасом глаза на Знающего.

— Мы пытались, Наставник, мы, правда, пытались…

— Что здесь произошло?

— Мы не знаем… Мы не знаем! — голос альва сорвался на истерический визг.

«Этих можно исключать, полноценных магов из них уже никогда не будет», — запомнил Знающий. Он аккуратно ощупал магическим полем помещение. Ничего. Никаких заклинаний. Никакого следа магии. Пусто.

— Где Риина дель Мааре? — задал он вопрос растерянным ученикам.

— Там, — альв вздрогнул от резкого тона наставника и мотнул рукой в сторону лестницы.

«Создатель!» — раздался оттуда чей-то изумленный возглас. Знающий поднялся наверх, не понимая, что могло так испугать бывалых магов, но даже он не был готов к такому. Перед лестницей стояла на коленях фигура, покрытая тонких слоем инея. Слабый ветер шевелили длинные полностью седые волосы, вызывая хрустальный перезвон. Каждый отдельный волосок был одет в тонкую ледяную броню. Руки девушки были раскинуты в стороны, как будто ее кто-то держал за них. Голова запрокинута вверх. Широко раскрытые глаза выражали ужас и обреченность. Риина дель Мааре была мертва. Более того, она была жестоко убита, и Знающий не представлял, как скрыть этот факт, а также чем заглушить свою боль, засевшую в сердце.

Темнота, везде темнота. Все в этом месте состоит из нее. Бежать отсюда невозможно. Я пыталась, но снаружи темнота сжимала меня в стальных объятиях, растворяя то, что от меня осталось. Теперь я выходила на улицу только в сопровождении кого-то из детей. Они добрались до меня. Они забрали меня к себе. Я стала их мамой. Стирать одежду, готовить еду. Здесь это происходит так странно. Предметы нельзя увидеть глазами, только ощутить их так, как будто они на самом деле есть.

Дети… Это действительно оказались мальчик и девочка. Сначала я воспринимала только их силуэты, постепенно они стали приобретать более узнаваемые черты. Я кормила их, укладывала спать, играла с ними. Самое жуткое — это их игры. Они разбирали мое сознание на части, до мельчайших составляющих. Раз за разом. Это страшно. Представьте, что лежите на столе. Рядом, извлеченные из тела, лежат ваши органы, связанные с телом тончайшими ниточками кровеносных сосудов. И все по отдельно это живет и функционирует. Иногда они оставляли меня в таком виде надолго. Потом собирали в произвольном порядке мыслей, чувств, эмоций, воспоминаний. Я уже забыла, какой была до своей смерти, а в том, что я умерла, сомнений не было. Сколько прошло здесь времени? Не знаю. Если судить по детям, то около десяти весен[3]. О времени в этом месте я могла судить только по изменившему облику детей. Они выросли и теперь больше напоминали подростков. Только напоминали, я прекрасно отдавала себе отчет в том, что эти создания не принадлежали ни к одной известной мне расе. Они так и не назвали свои имена. Забавно, но когда их долго не было, я начинала скучать по своим мучителям. Наверное, потому, что тут никого больше не было, а как человек, я нуждалась в небольшом личном стаде, пусть и таком странном.

Легкий ветерок. Так всегда приходил мальчик. Спрыгнув с несуществующего подоконника, на котором я предавалась размышлениям, направилась встретить его. Мальчик растерянно стоял в холле, словно не понимая, что он тут делает. Он был один.

— Где твоя сестра? — спросила я. Внезапно поняла — что-то случилось. Мальчик не ответил. Его задумчивый, наполненный живой темнотой взгляд остановился на мне.

— Сестра? — эхом повторил он мой вопрос, — Я не знаю… Ее тут нет?

— Нет, что случилось, хороший мой? — я обняла его, зная, что с недавних пор ему это нравится.

— Что-то случилось? — вопросительно посмотрел на меня подросток, заглядывая в лицо.

Он отстранился от меня, все еще держа руки на моих плечах.

— Да…наверное… Ты хочешь? — он трогательно улыбнулся. За все время я так и не научилась понимать мысли этих двоих. Если они, вообще, думали в принятом смысле этого слова. Полное отсутствие логики. Перемешанные причины и следствия поступков, приводящие к немыслимому результату.

— Хочу что? — что он еще задумал, я даже не предполагала. В общении с ними это было бессмысленно. Я быстро отучилась от этого.

— Неважно, закрой глаза… Помни обо мне, мама… Я почувствовала ласковый поцелуй в лоб. Следом за этим меня не стало. Совсем.

Толчок. Еще один. Хочется вздохнуть, не могу. Мне нужен воздух, срочно. Легкие жжет огнем. Что-то толкает меня со всех сторон. Ползу по узкому сырому туннелю. Наверное, так чувствуют себя червяки под землей. Что это за новая шутка детишек? Не понимаю. Потом. Сейчас, главное, выбраться из этой норы. Рывок, вижу свет, туннель сужается. Двигаться становится труднее. Голова прошла, значит, пролезет все остальное. Левое плечо вперед. Все залито ярким светом. Ничего не могу разобрать. Еще рано расслабляться, грудь по-прежнему сдавлена стенками туннеля. Осторожно освобождаю второе плечо. Кто-то помогает мне выбраться. Спасибо, кто бы ты ни был. Наконец-то, вдох. Как я устала, я хочу спать. Где-то надрывается младенец. Заткнет его кто-нибудь?! Ненавижу детей, понимаю это отчетливо. Никогда не заведу своих. «Своих детей», в моем исполнении эта фраза звучит бредом, учитывая, что двое у меня уже есть. Да перестаньте же меня дергать за ногу, дайте поспать! Кажется, я только что спаслась из лап детишек. Не важно, теперь ничего, кроме сна, не важно. Как же мне плохо. Силюсь приподнять неимоверно тяжелую голову, с трудом разлепляю закрывающиеся веки. А что случилось с миром? Почему все такие большие, просто огромные? Лоб утыкается в тряпки, на которых я лежу, настолько слабая, что даже голову удержать не могу. Удивляться буду потом. Что это, на чем я лежу? А, всего лишь рука, завернулась под живот. Маленькая такая рука, пухленькая, с крошечными пальчиками. Нет… Надо мной склоняется огромное бородатое лицо. Лицо счастливо улыбается. «Девочка моя», — произносит он. «Девочка!» — радостно подхватывают остальные. Нет… Где-то опять надрывается младенец. Создатель! Это же я ору. Мне и положено это делать. Ведь я только что родилась. Опять.

Глава 2 Знающий

Душно… Ночи в четвертом периоде[4] всегда душные. Даже открытое окно не спасает. Отсутствие одежды на теле тоже. Небесная Стая[5] за окном пополнилась Четвертым Псом. Большая половина ночи прошла… Этой ночью мужчина, альв, опять не смог уснуть. Как и многие другие ночи до этой. Виной всему эта невыносимая духота, а еще чудовищная влажность. Легкий ночной ветер почти не проникал в помещение, и мужчина обливался потом. Войну с бессонницей он проиграл. Альв сел на кровати. Посмотрел в окно. Встал и одел хэ[6]. Свет Псов на несколько вдохов обрисовал силуэт: высокий даже для альва рост, широкий разворот плеч и длинные ноги. Мускулистые сильные руки скрутили пряди непокорных волос в жгут и закололи деревянной спицей. Неслышной тенью мужчина скользнул по коридору. Спрыгнул с балкона второго этажа, по-кошачьи приземлившись на четыре конечности в холле. Никакого позерства. Перед кем? Проверка навыков, не более того. В три вдоха альв оказался во внутреннем дворике дома, с разбегу погрузившись в прохладную воду. В свое время он выбрал именно этот ничем не примечательный дом, почуяв подземный источник. Потрудившись, он устроил себе маленькое персональное озеро глубиной в свой рост. Проплавав до восхода Пятого Пса, мужчина вышел из озерца. Вода немного остудила его разгоряченное тело. Он отряхнулся и ленивой походкой направился к дому. На середине дороги его осенила идея. Альв запустил Изменение[7]. Через некоторое время мужчина уютно устроился на дне водоема, взяв лучшее от расы морр[8]. Жаль, что не додумался до этого раньше. Впервые с начала четвертого периода он смог заснуть.

— Убили! Создатель всемилостивый, убили! — разбудил спящего на дне прозрачного озера альва, истошный женский крик, метавшийся по округе.

Захлопали двери и заскрипели калитки соседей. Послышались торопливые шаги и оживленные переговоры. Мужчина ненавидел вторжение в его личную жизнь. Тем более, столь бесцеремонное. «Что могло произойти за остаток ночи? Убийство в его доме? Немыслимо!» — альв вылез из озера. Полотенца не было, досадно. Оставляя за собой мокрые дорожки, он направился к источнику шума. Несколько Наставников, их жен и слуг пытались успокоить безудержно рыдавшую женщину, в которой он узнал свою новую кухарку. «Воронье слетелось». Его появление осталось незамеченным, хоть он и не скрывался. Притаившись, альв попытался из обрывков фраз понять, что произошло.

— Кого убили?

— Прошу вас, успокойтесь…

— Что тут произошло?

— Неужели Знающего…

— Скорее уж он сам…

— В чем дело? — задал вопрос мужчина. Слушать беспорядочный и бессодержательный бред надоело. Говорили все разом. Вычленить нужную информацию из гомона голосов было невозможно.

Обернувшись на голос, служанка пролепетала: «Вас…» и закатила глаза. «Обморок», констатировал альв. Он понял, что имеет место недоразумение: увидев его тело в воде, служанка решила, что его убили. Идея, посетившая его ночью, уже не казалась такой привлекательной. Альвы не обладают способностями к метаморфизму*, и мужчина не хотел, чтобы кто-либо знал о его маленькой особенности. Относительно других он всегда руководствовался принципом «меньше знают, лучше спят». Сам предпочитал знать о своем окружении все. Вплоть до размера хэ.

— Ну? — задал он вопрос окончательно запутавшимся соседям, — Что вы ждете? — альв обвел всех убийственным взглядом. Аудитория хранила единодушное молчание.

— Вон! — грозный рык заставил всех быстро убраться подальше от дома Знающего.

О его жестокости ходили легенды не только среди учеников, но и среди Наставников. Никому из них не хотелось проверить правдивость слухов на собственной шкуре. Трусливые шавки. До этого вполне могло дойти, промедли они еще вдох. Мокрое хэ и голод не располагали к основательной беседе. К гостеприимству тоже. Впрочем, совсем без добычи сплетники не остались, еще долго обсасывая между собой все достоинства и недостатки фигуры Знающего, представшего перед ними в одном мокром хэ. Вид поджарой фигуры альва частично компенсировал ранний подъем женщинам и некоторым мужчинам тоже. Он был не против. Женщин. В других обстоятельствах. Они возражали, предпочитая любоваться издали. Слухи гласили, что он жесток во всем.

Знающий презрительно оглядел обморочную служанку и еще двоих, жавшихся по углам слуг:

— Привести в чувство и рассчитать, — отдал он короткое приказание.

Его дом не приют для глупых, слабонервных и обездоленных. Эта человеческая женщина уже достаточно принесла ему неприятностей. Одно слово — эни. Его мало волновал вид, в котором он предстал перед Наставниками и их семьями, больше тяготила обязанность заботиться об общественном мнении, а еще больше — необходимость сохранить свои тайны в неприкосновенности.

Мужчина поднялся наверх. Сделал короткую разминку и принялся одеваться соответственно своему статусу Знающего и должности, занимаемой в Школе. Рубашка, штаны — все черного цвета и обманчиво простого кроя скрыли под собой несколько нательных приспособлений с метательными ножами. Удобные сапоги с высокими голенищами. Мыски обиты железом. Альв не придавал значения фасонам, не интересовался модой. Удобство и практичность — вот главный критерий выбора одежды. Завершил образ черный же каи[9] до пят с высоким воротником стойкой, защищавшим шею, наглухо застегнутый на все пуговицы. Разрезы по бокам каи позволяли Знающему свободно передвигаться и без труда использовать приемы боя без оружия в случае нападения. Только он один знал, что главное достоинство его верхней одежды — вшитый жесткий каркас из кости животных. Он позволял держать осанку тогда, когда спину скручивало невыносимой болью. Боль — память, оставленная давним ранением. Лечению не поддавалась. С тех пор он оценил все достоинства отравленного оружия. В его арсенале — только такое. С самыми редкими ядами, причиняющими мучительные страдания жертве от одной царапины.

Из-за состояния служанки Знающий остался без завтрака. Плохо. Изменение вытягивает много физических сил, которые требуют восполнения. Они требовали, немедленно, но он терпел вещи похуже голода. Не раз. Поест позже. Волосы альв заплетать не стал, оставив черно-серебристую гриву живописно обрамлять лицо и плечи. Для красоты? Нет, от недосыпания жутко болела голова, и никакими заклинаниями устранить это не удастся. Усталость брала свое, так или иначе.

Привычная дорога до Школьных корпусов. Никаких заклинаний Перемещения[10], как делали многие. Он — не многие. Тело необходимо тренировать всегда, а у него мало возможностей для этого. Он знал, что именно из-за этих прогулок многие Наставники предпочитали сразу оказываться на своем рабочем месте. Он презирал их. Сдержанно. До тех пор, пока они были полезны ему. Завидев его высокую фигуру, все поневоле ускоряли шаг, особо нервные срывались на бег, стремясь побыстрее скрыться за дверьми учебных корпусов. Он привык. Это соответствовало его целям. Страх для многих куда более сильная мотивация учиться, чем пресловутая жажда знаний.

Корпус теоретических занятий по стихийной магии встретил альва привычной суетой. Ученики торопливо здоровались и тут же скрывались с глаз долой, придавленные ледяным взглядом Знающего. Им казалось, что он видит их насквозь. Они были недалеки от истины.

Альв заглянул в магическое поле, окружавшее корпус наподобие кокона и фиксирующее местонахождение и эмоциональные параметры учеников, выходящие за рамки допустимых норм. Обычно все было спокойно, но сейчас поле искрило разрядами насилия и страха. Последняя по правому коридору учебная зала, определил Знающий. Ситуация требовала его присутствия. После он узнает, почему этого не сделали Наставники.

Неспешным шагом мужчина добрался до нужной залы, постоянно отслеживая малейшие изменения и готовый вмешаться на расстоянии, но совершать действия, воочию не убедившись в проступке, он не хотел. Да, он жесток, но никто и никогда не сможет обвинить его в предвзятости суждения. Даже если так и было на самом деле.

Несколько пассов, и он и ученики, пробегавшие в это время по коридору, смогли увидеть, как рослый морф, нависая над скорчившейся эльфой, втолковывал ей, в чем она перед ним провинилась. Ученики побледнели, понимая, чему они стали свидетелями. Любое проявление насилия в Школе между учениками было запрещено и строго каралось. Провинность эльфочки заключалась в ее гордости. Она не стала помогать на практике морфу, опозорив его перед группой и Наставником. Морф долго ждал удобного момента для расправы. В теоретическом корпусе магический дар блокировался и эльфа была беззащитна, тогда как он мог Изменяться. Глупые дети, еще более глупые поступки. Вам обоим не место здесь. В решающий момент, когда фигура ученика поплыла тронутая метаморфозом, безжалостный порыв ветра отшвырнул его на стену залы. Ученик глухо застонал и замер в неестественной позе, открыв изорванную в клочья спину. Разодранные мышцы и крошево костей. Кровь проложила алую дорожку по ступенькам.

Знающий вошел в залу, ученики — свидетели тенью последовали за ним. Это урок и для них. Альв склонился над телом морфа. Убедился, что тот жив. Подошел к замершей эльфе.

— К столбу ее, — приговорил он. Эльфа сникла, она надеялась на спасение, оказалось, что просто отсрочили смерть. Она не вынесет этого позора. Столб… Наказание за глупость. Учеников голыми приковывали к нему на трое суток без еды и воды. Снимать провинившегося со столба или помогать ему — запрещалось. Рискнувший, сам оказывался на месте наказанного. Немногие девушки после ЭТОГО оставались в Школе. Вернее никто. Наказание в полной мере позволяло познать физическое и моральное унижение.

Ловушки врагов надо распознавать вовремя. Не попадаться в них. Не создавать их. Эльфа была слишком самоуверенна, за что и поплатилась. Такие долго не живут в обществе магов. Эльфов тем более. У них принято устранять неугодных. Тихо и быстро. Никакая магия не спасет от клинка наемного убийцы ночью.

— Морфа в лазарет, после выздоровления определить служкой при тяжелобольных, после занятий в течение всего срока обучения. — Распорядился альв насчет второго ученика.

Знающий справедливо полагал, что такая кара научит ученика правильно относиться к слабым и к слабостям. Если тот захочет учиться. Физически морф был достаточно наказан: полученная рана не позволит Изменяться в течении очень длительного времени. Удар задел позвоночник, основу для любого Изменения. Знающий бил именно с таким расчетом. Морфы слишком горды, а значит, скоро его не будет в Школе. Как только ученик узнает о наказании.

— Наставников этих двоих ко мне. Живо. — Закончил отдавать приказы мужчина.

Стайка учеников разбежалась в разные стороны, уводя за собой полумертвую от осознания своей участи эльфу и бессознательного морфа. Новости понеслись по Школе. Многие злорадно потирали ладошки. Эльфа и морф принадлежали к Высоким[11].

Знающий поморщился. Предстоял разговор с Наставниками, которые пропустили конфликт или предпочли не вмешиваться. Его интересовало, что в данном случае является причиной, повлекшей такой результат? Невнимательность или злой умысел?

Альв прошел в свою рабочую залу. Немного времени перед разбирательством есть. Потратить его не на что. Раздвинув тяжелые шторы, он бросил мимолетный взгляд на площадь перед корпусом. Там, переливаясь всеми оттенками голубого, раскинула руки в беззащитном жесте хрустальная Риина дель Маар. Днем ее лицо светилось счастьем и надеждой; уголки хрустальных губ приподняты вверх в легкой полуулыбке Звезде. Дневная Риина. Ночью, с восходом Небесной Стаи, выражение лица статуи менялось на противоположное. Если подойти близко, то можно увидеть отблеск одинокой слезы и услышать перезвон колокольчиков. Красота творений таланта и магии эльфов непередаваема словами.

Своей смертью девушка добилась цели лучше, чем жизнью. Дипломатические отношения с расой людей были установлены. Сто семьдесят восемь циклов[12] прошло со дня ее смерти. Люди заставили себя уважать. Они доказали разумность и наличие высших ценностей в своей краткой жизни. Смешно. Люди не мстили за ее смерть, требуя казни всех без разбора, но попросили найти истинного виновника. Когда убийца не был найден — смирились с этим, заручившись обещанием, что более ничто и никогда не будет угрожать человеческим детям в стенах Школы. Уже после пришел черед удивляться образованности и уму человеческих правителей и способностям их молодых магов. Что можно понять за шестьдесят-семьдесят циклов? Чему научиться? Они могли. Многое. Неразрешимый парадокс. Их слова очень быстро стали весомыми на Всеобщем Собрании[13]. Все чаще к ним прислушивались даже спесивые драконы. Знающий понимал, что такое поведение очень похоже на затаившегося молодого хищника. Он еще слаб для открытого нападения, поэтому учится, накапливает знания и силы, для решающего броска. Понимали ли это остальные? Ему было все равно. Когда разразится гроза, он будет мертв. Альвы не бессмертны. Создатель не дал возлюбленным детям своим такого дара. Сотворенные стареют. Медленно, но неотвратимо.

В дверь постучали. Альв разрешил войти и повернулся. Эльтаррина, эльфа. Он растянул губы в предвкушающей улыбке, давно он хотел выкинуть ее за дверь. Сейчас подвернулся великолепный повод. Она наследила. Много и грубо, там где не должна была. Альв любил аккуратность. Во всем. Эльфа, поклонилась и с вызовом посмотрела на мужчину. Легко сдаваться она не собиралась:

— Объяснитесь, — начала она наступление, — почему моей ученице назначили наказание.

— А вы считаете, что она его не заслуживает? — вот так подарок — Наставница защищала собственную дочь, такой ошибки от нее Знающий не ожидал. Дети делают родителей слишком уязвимыми, поэтому у него их нет.

— Я считаю, что наказание необоснованно жестокое! — горячилась эльфа.

— Необоснованно жестокое, то есть Вы не согласны с моим решением — Его глаза светились торжеством, Наставница допустила еще один просчет.

Эльфа поняла, куда клонит Знающий, на лбу выступила испарина. Он загнал ее в ловушку в два счета. Тварь.

— Я…, - голос эльфы предательски задрожал, — я… — она не знала, как ей выпутаться. В это мгновение она возненавидела собственную дочь. Больше чем холодную расчетливую тварь перед ней. У эльфов родственные чувства проявляются только тогда, когда это нужно.

— Что же Вы, Наставница, замолчали? Вы хотели оспорить мое решение, попытайтесь — мужчина уже открыто издевался. Своими словами он провоцировал эльфу на еще один необдуманный шаг.

— Чтобы ты сдох, — выдавила она. Проиграла. Сдалась. Слишком быстро. Сама себе не оставила шанса, а ведь он был. Эльфа оказалась слепа.

— Когда-нибудь непременно, уважаемая, когда-нибудь… — его ничуть не оскорбило это заявление, рано или поздно все заканчивают свой путь, — Вы сами уйдете или вас проводить?

— Сама… но как, объясните… — вид эльфы вызывал жалость, но побежденная, она хотела понять, где допустила ошибку.

— Вы думали, что охота за чужими секретами останется незамеченной и безнаказанной? Вы серьезно считали, что сможете получить статус Знающего на чужих талантах? Вы так бездарны и мелочны, уважаемая. Вы омерзительны… — мужчина передернул плечами от отвращения. Альв не сжалился над ней, рассказывая. Наоборот, ей больше никогда не сделать ничего подобного. Он позаботится, чтобы о ее действиях знали все.

— Аллиернард, — мужчина обратился к своему помощнику, дежурившему за дверью.

— Да, Знающий, — молодой дракон неслышно возник в зале и отвесил поклон.

— Отправь хранителей[14] проследить, чтобы эта уважаемая эльфа собрала свои вещи и покинула стены Школы до восхода Первого Пса.

— Будет исполнено, что-нибудь еще?

— Да, ее ученица провинилась. Проследи, чтобы наказание было исполнено немедленно.

При этих словах эльфа сжала кулаки и прикусила губу, лучше так, чем броситься на него и проиграть. На этот раз жизнь. Она понимала, что слова — очередная ловушка. — И зови второго Наставника, мы не должны заставлять его долго ждать, верно?

— Да, Знающий, это будет невежливо. — Дракон в сопровождении поверженной эльфы удалился.

Следом вошел морф. Знающий внимательно посмотрел на него и вспомнил: тот самый, бывший Наставник Риины дель Маар. Какие великолепные подарки ему сегодня преподносит день. Он считал этого Наставника отчасти виновным в ее смерти. Пришла пора платить по счетам.

— Вы уже все поняли или Вам надо подробно объяснить, чем карается невмешательство?

Морф не ответил, Изменившись, он бросился на Знающего. Глупый морф, у него не было ни единого шанса на победу. Уход влево с траектории броска, зайти за спину, легкое касание пальцев к болевым точкам, толчок рукой и обездвиженное тело морфа приземляется на площадь перед зданием, распугав учеников и Наставников, с ужасом воззрившихся вверх. Еще одна легенда о нем родилась сегодня. Вполне соответствующая образу безжалостного монстра. Будет интересно послушать на досуге. Что произошло на самом деле — знать никому не обязательно. Он ни перед кем не будет отчитываться.

Дракон обеспокоенно заглянул в залу.

— Ты вовремя, надо чтобы тут прибрались, и да, Наставник Крейг тоже покидает нашу Школу.

— Уже покинул, — отметил дракон, он не шутил. Знающий не понимает шуток. Тема тоже была не очень подходящая. Морф был мертв, но альва это не волновало. Его мысли плавно перетекли на другую проблему. Он принял решение. Повода озвучить его долго ждать не пришлось.

— Что ты творишь?! — прервал обеденную трапезу Знающего взбешенный крик золотоволосого мужчины.

— Уже доложили, — лицо альва исказила брезгливая гримаса. Эльфа. Больше некому. Еще более слабая, чем ему казалось. Надо было ее убить. Это было бы одолжением.

— Да, и не кому-нибудь, а Правителю! Ты знаешь, кого ты выкинул из Школы? — продолжал беситься пришелец.

— Мне все равно, будь хоть это супруга Правителя. — Равнодушно ответил альв. Его покой нарушил придворный маг Правителя эльфов — Риэртальшер ала ри Сортран. Знающий с трудом выносил его присутствие. Он был таким громким. Столь явное проявление эмоций не к лицу Знающему, а Риэртальшер обладал этим статусом.

— Почти! Ты выкинул ее родственницу и приговорил к публичному наказанию ее дочь! У тебя хоть капля здравого смысла осталась…

— Хватит, — перебил его Знающий, в голосе прорезались властные нотки. Он не собирался никому позволять разговаривать с собой в таком тоне. — Ты достаточно высказался, теперь изволь выслушать меня, — он отложил столовые приборы и отодвинул тарелку. Второй раз за день ему не удалось поесть. Напомнила о себе и головная боль.

— Школа независима. Ни один Правитель не смеет диктовать свои условия на ее территории. На моей территории, — отчеканил Знающий. — Я озвучил это требование, принимая руководство этим бедламом. Все согласились с ним. На мою работу есть нарекания, кроме личных жалоб отстраненных Наставников?

— Нет, но ты превратил Школу в казарму, она существует практически на военном положении! — запинаясь, выговорил эльф. Он вспомнил о правилах. Эльф понял, что вступил на скользкую почву.

— На военном положении? Вы не знаете, что такое война. — Они действительно не знали. Войны давно остались в прошлом. — Посчитаем цифры? Во сколько раз снизилась смертность учеников? На сколько вырос уровень знаний выпускников?

— Да, все это правда, но…

— Вот и отлично. Я считаю, что выполнил свой долг перед обществом, а посему с чистой совестью покидаю свой пост! — Знающий озвучил свое решение. Сжег мосты. Не для них, в лице эльфа. Для себя. Тяжело расставаться с делом всей своей жизни.

— Как? — воскликнул пришелец и для верности потряс ушами. Он был уверен, что ему послышалось.

— Что непонятного в моих словах? Я ухожу со своего поста. — Второй раз слова дались легче.

— Что ты будешь делать?

— Это никого не касается. — Отрезал Знающий. Он сам еще не знал куда направится и чем будет заниматься. Весь мир расстилался у его ног. Это было приятно.

— Ты надеешься, что Правители позволят такому как ты просто жить?! Создатель, да ты самонадеянный глупец! — эльф бегал по комнате в поисках алкоголя. Вспомнил, что Знающий не пьет, а значит поиски бесплодны.

— Я ничего не думаю, но Правители могут оставить свое позволение при себе. Мне оно не нужно. Это моя жизнь, и я собираюсь делать с ней все, что захочу. Никто, ты понял меня, никто не будет распоряжаться моей жизнью. Иначе… — тон Знающего стал угрожающим, — иначе, я вспомню то, о чем меня настоятельно просили забыть. Можешь так и передать.

Не пустая угроза. Альв не бросал слова на ветер, он постарался, чтобы все думали именно так.

— Ты же не собираешься… — эльф схватил со стола стакан с соком и одним махом выпил его. Слабенькая замена, он бы предпочел сейчас выпить что-то, сравнимое с драконьим огнем[15].

— Вот именно, вот именно… — Знающий покачал головой. Разговор для него был окончен. — Могу я надеяться, что ты доведешь мои слова до нужных ушей?

— Да… Да, конечно, — неуверенно пролепетал эльф, напряженно размышляя, сможет ли он после этого остаться в живых, и не стоит ли бросить все и присоединиться к альву…

— Великолепно, а теперь позволь закончить трапезу.

В переводе это значило — «Пошел вон!». Эльф понял подтекст и ретировался в покои Правителя. Испытывать терпение альва он не хотел. Разговор вышел совсем не таким, как он планировал. С этим альвом никогда ничего не получалось планировать. Паршивый одиночка. Все переиграет в свою пользу.

Знающий занял место за столом. Возможно, мясо еще съедобно. О других проблемах он будет волноваться позже.

— Знающий, простите за беспокойство… — раздался у входа в залу голос помощника. Альв прикрыл глаза. О еде осталось только мечтать. Мужчина вышел к дракону, изобразив внимание на лице:

— Статуя… — растерянно начал помощник.

— Какая? — не сориентировался альв, припоминая все скульптуры, которыми были украшены коридоры и залы Школы.

— Риины дель Мааре… — ответил дракон.

— И что с ней? — он не понимал, что могло случиться с куском хрусталя, который простоял вот уже сто семьдесят восемь лет.

— Она разбилась! — Наконец, выговорил помощник.

Знающий не ответил. Шагнул в сторону и исчез. Дракон последовал за ним, догадываясь, куда переместился Знающий.

На площади перед главным теоретическим корпусом сверкала в лучах Звезды кучка голубого хрусталя — все, что осталось от прекрасного творения эльфов. Толпа расступилась, пропуская Знающего поближе к осколкам.

— Кто это сделал? — альв говорил тихо. Ни словом, ни жестом не выдавая своих чувств. А были ли они? Он не мог дать однозначного ответа на этот вопрос.

— Никто, она сама… Я присутствовал при этом. — Альв услышал слова дракона.

Знающий наклонился, поднял с земли крохотный осколок и посмотрел на просвет, в надежде найти ответы. Вдруг, расхохотался и смеялся еще долго, пока на глазах не выступили слезы. Толпа ошарашено взирала на это зрелище, которое потрясло их гораздо больше, чем внезапно развалившаяся скульптура.

Памяти о его единственном бесславном проигрыше неизвестному противнику больше не было. Неразгаданным тайнам нет места в его новой жизни. Словно сама Риина дель Маар дала ему свое благословение и избавила долгой ноши вины за ее смерть. Знающий счел это добрым предзнаменованием.

Альв не знал, что за сотни лиг[16] отсюда, сделала свой первый вдох девочка, которая однажды превратит его жизнь в пустыню, где страдание будет вечным, а смерть милосердием. Это будет потом, а пока Знающий смеялся. Смеялся впервые за сто семьдесят восемь лет.

Глава 3 Соблазны

Ночь. Время соблазнов. Громада резиденции Правителя эльфов нависает над обрывом. Место, где вершатся судьбы. Где одни начинают свой путь, а другие канут в безвестность. Третий Пес примостился на шпиле одной из башен. Он слушал музыку. Свирель. В зале[17] под самой крышей одной из башен играл юноша. Мелодия была идеальна. Последняя нота каплей повисла в тишине. Налилась… И сорвалась вниз…

— Малаиэрсан, — полувздох прошелестел по зале. Это все, чем женщина выдала свои чувства. — Ты можешь быть свободен. Темноокая красавица поднялась с ложа. Грациозна, как лань.

— Рад услужить Вам, Высокая, — юный эльф склонился в поклоне. На мгновение. Высоких много, его талант уникален. Он может позволить себе немного нахальства.

Взмах длинных ресниц темноокой. Молчаливый повтор приказа. Он понял, ушел.

Пес снялся со шпиля и снова распластался на небосводе. Больше ничего интересного в этом месте не предвиделось. Для него.

Женщина подошла к огромному, во всю стену, зеркалу. Замерла в небрежно расслабленной позе. Все еще красива и все еще стройна. Впрочем, зеркало не могло отразить иного. Возраст не уродует тела сотворенных. Придирчивый взгляд пробежался по складкам тяжелого, винного цвета бархатного платья, скрывающего стройные ножки. Из-под подола выглядывали узкие босые ступни. Широкие рукава одеяния скрывали в себе множество необходимых женщине предметов, как-то — отравленные иглы или одурманивающая курительная смесь. Не для нее. Гости, посещающие эту залу, бывали разными и не все уходили отсюда на своих ногах. Эльфа осталась удовлетворенной своим внешним видом. Почти совершенный образ для того, что она задумала. Красавица еще раз мысленно прошлась по вехам предстоящей встречи. «Неожиданностей быть не должно, а если будут…» Мечтательная улыбка тронула ее губы…

Это осталось загадкой. Дверь распахнулась и в залу вошел эльф. На вдох запнулся на пороге, узрев женщину. Он взял руку темноокой за самые кончики пальцев и коснулся тонкого запястья нежным поцелуем. Высокая предвидела такой вариант развития событий. Он вписывался в ее планы, пусть стоял и не на первом месте.

— Могу я надеяться, что Ваша улыбка адресована мне? — задал вопрос эльф, занимая место за столом.

— Нет, — деланно простодушно ответила женщина, — Вам адресована эта, — улыбка стала откровенной, многообещающей. Иногда полезные занятия можно совмещать. Это как раз тот случай.

— Ваше последнее предприятие увенчалось успехом, — мужчина показывал свою осведомленность. Он налил вина в оба бокала и сделал небольшой глоток из своего. Лучший напиток, как и все в этой зале.

— Вы о чем? — это не было кокетством, успешно завершенных дел было два. — Об искусстве или политике? — Эльфа ненароком выясняла степень информированности своего гостя. Излишние сведения могут быть крайне вредными для здоровья их обладателя.

— Об искусстве? — впечатление произвести не удалось. Ночной посетитель смутился. Кто он перед Высокой? Ничтожество…

Чист. Девственен. Так поразительно не искусен в интригах. Не ограненный алмаз. Обладать им будет ни с чем несравнимое удовольствие. Немного терпения и мужчина сделает все, что она потребует. Одним движением темноокая вогнала приготовленную было отравленную спицу в чехол на изнанке рукава платья.

— Ну да, я о юном Малаиэрсане. — Женщина съела виноградину, зная, что он неотрывно наблюдает за ней. На вдох жемчужные зубки сдавили ягоду. Брызнул сок. Ее язычок медленно слизнул капельку с пухлой нижней губы. Эльф дернулся.

— Ах да, я слушал его. Мальчик очарователен. — Он задумался. Малаиэрсан был юн, но не настолько, чтобы не интересоваться женщинами. Красавица отметила паузу компаньона. Ревнует? Они молчали каждый о своем, медленно потягивая вино, смакуя его вкус и аромат.

— Вам рассказали, что Знающий ушел со своего поста? — мужчина постарался поддержать беседу. Он не решался сделать то, зачем пришел, а тишина угнетала.

— Который из? — острый ум эльфы почуял интересную добычу. Пока еще слабо.

— Сюрв[18] Школы.

Она не ответила. Новость была невероятна. «Дождалась…» Начиналась новая увлекательная игра, на многие сотни жизней. Предвкушение столь сладостно. Хотелось петь танцевать и смеяться. Эльфа почувствовала себя живой, настоящей, а не прекрасным сосудом с бесконечной пустотой внутри. Собеседник остался в неведении относительно всего этого. Сказывалась многолетняя привычка женщины притворяться. Все будет, но позже. Сейчас разыгрывается другая партия.

— Его право, — тихо ответила она. Взмах длинных ресниц, взгляд, наполненный желанием? Нет, пока еще томлением. «Решайся, эльф…»

— Зачем вы хотели видеть меня, Высокая? — с его языка были готовы сорваться совсем другие слова. Темноокая благоволила ему уже период. Он не знал радоваться или бежать со всех ног. Сэллариона оро ка Ринтар принадлежала к редкому типу эльфийской красоты: темно-ореховые глаза, густые шоколадного цвета волосы и оливковая кожа. Рядом с ней все остальные эльфы казались бледными и невыразительными. Сегодня она пригласила его к себе. Он ждал этого. С того момента, как ее взгляд остановился на нем. Не верил, но ждал. Эльф знал — эта женщина опасней мары[19]. Хищница, но ничто не влечет мужчину сильнее, чем смесь красоты, опасности и недосягаемости. Сэллариона была супругой Правителя эльфов.

— Зачем женщине нужен мужчина? — выразительно игривый взгляд. Ее пальцы на откровенном вырезе платья поглаживают воздух в миллиметре от теплой кожи груди. Мужчина сглотнул. Их разделял только стол. Откинуть его и приникнуть губами к тому месту, где сейчас ее пальчики. Эта женщина умела брать бастионы. Он сдался, перешагнув порог этой залы, так что же он медлит?

Эльфа не сделала более ни одного движения. Наблюдала за терзаниями, забавляясь. Мужчины мнят себя сильными. Сколько их побывало в этой комнате, сколько мучились сомнениями… Все сдались. Это не их поражение. Это ее победа. Победа ли… На мгновение женщину пронзила горечь сожаления. «Ради чего такое количество жертв?» Множество чужих жизней и одну, бесценную, свою она положила на алтарь величия расы эльфов. Ее глаза увлажнились. Мгновение слабости темноокая сумела обратить себе на пользу.

— Вы… вы… — мужчина опустился у ее ног, — это я виноват, — он уткнулся лицом в ее колени, — простите меня.

— Я так одинока… — дрожащим голосом молвила Сэллариона и запустила руку в волосы мужчины. Фраза направила дальнейший ход событий в нужное русло.

Правительница отпустила его час спустя, мурча как довольная кошка. Не от блаженства, что приносят постельные утехи. Ее срок подходил к концу и репродуктивные функции тела не работали, какое же тут наслаждение. Но что за женщина расскажет об этом?! Более двадцати периодов она притворялась, и будет притворяться дальше. У нее одно удовольствие — достижение цели. И этот мужчина стал ступенькой к вершине очередного пьедестала.

Эльфа неспешно переодевалась в точно такое же платье. Измятого и разорванного близнеца своего наряда она спрятала в скрытой нише. Осторожность в таких делах не помешает. Безусловно, ее супруг знает о любовниках, как и она о его лей-ней[20]. За триста сорок лет брака их тела вызывали омерзение друг у друга. Совместная спальня — способ сохранять лицо перед остальными и перед друг другом. Таковы эльфы. Безукоризненность, что видят другие, искусная фальшивка.

Правители давно ищут повод устранить друг друга с политической арены. Слишком разные у супругов взгляды на нужды народа. Увы, взаимопонимания они так и не смогли достичь. Супружеская неверность — великолепный повод. Изменяя супругу, Правитель изменяет своему народу. Предательство у эльфов карается не самой приятной смертью, поэтому эта зала самый надежно оберегаемый секрет эльфы.

«Как все-таки удачно получилось с этим эльфом. Одна ставка сыграет в двух партиях.» Женщина открыла маленькую книжицу, что всегда носила при себе, и ногтем подчеркнула имя. Предстояло тщательно продумать сценарий новой драмы чужой жизни, прежде чем выпустить на сцену актеров.

Двери залы открылись от мощного пинка. Эльфа вскрикнула и метнулась к стене, срывая дагу. Она не потребовалась. В проеме иронично ухмылялся ее супруг. За его спиной маячили двое телохранителей. Два вопроса теснились в ее голове: что это значит и как он узнал?

— Нехорошо красть чужие фишки с доски, дорогая, — Он подошел к столу и осторожно взял бокал, из которого пил предыдущий посетитель Правительницы. Магам не составит труда подтвердить личность гостя. На этого эльфа у Правителя были совсем другие планы. Следом из ниши была извлечена вторая улика.

«Кто? Она узнает…»

— Предлагаю сменить обстановку, — эльф демонстративно принюхался, — здесь не слишком свежий воздух. — Правитель подхватил супругу под локоть и потащил ее к выходу. Сопротивление бесполезно. Главное, сохранить жизнь.

— Думаю, ты очень скоро захочешь посетить людей. С дипломатической миссией разумеется. Посмотрим, как тебе самой понравится быть разменной монетой. Привыкай к новому статусу, драгоценная.

Правитель был по-настоящему счастлив. Давно последнее слово не оставалось за ним.

Шаги стихли. Никем не замеченная тень выбралась из скрытого драпировкой тайного хода. Тень проскользнула в опустевшую залу и отыскала среди разбросанных на столе вещей маленькую книжицу поверженной эльфы. На кончике ногтя визитера загорелся небольшой огонек, слишком слабый, чтобы засечь его снаружи. Тень внимательно изучила все страницы, что касались подчеркнутого имени. Запомнила каждую строчку. Занятия музыкой благотворно сказывались на памяти.

Произошедшее было затеяно ради одного имени и трех страниц текста после него. «Ничего личного, Правительница. Препятствие должно было быть устранено, а вы им были.» Малаиэрсан отбросил уже ненужную книжицу и ушел тем же путем, что проник в залу. Первая нота его лучшей мелодии была сыграна.

В это время в другом месте состоялся иной разговор. Их объединяло имя, то самое, что стало причиной трагедии в резиденции Правителя эльфов.

— Убить, — резкие слова, произнесенные на гортанном наречии морфов, резали нежные мальчишеские губы. Сегодня изменчивый[21] был в своем любимом облике. Хрупкий юноша с серебряными волосами. Некоторым морфам не чуждо чувство прекрасного.

— Сожалею, Гайде[22], но я не могу исполнить вашу просьбу, — второй морф, чье лицо и фигуру скрывал плащ с капюшоном, прижал руку к груди в жесте отрицания[23].

— Просьбу? Ты перепутал, Олар. Я не просил, — ответил первый, — я приказал! — Юноша не сдерживал эмоции, цедя по слову сквозь зубы. Нежелание подчиниться, отрицание?! Яростные эмоции рвали сознание мальчишки на части. Не выдержит, не сможет, понял он, и приобретенная часть его души отступила, оставив данное при рождении.

— Невозможно, Гайде, он выжил. Доказал свое право. Мы не можем пойти против своих обычаев, — второй заметно нервничал. Он не отнимал от сердца руку. Как будто жест мог защитить его от гнева юноши. Что же ты делаешь, Гайде? Твое слово против обычаев. Нет никого, кто мог бы рассудить этот спор. Олар страстно хотел подчиниться, его попранная гордость требовала этого. Никто и никогда не уходил от его клинка. Кроме этого… Имя противника, как соль на открытую рану, морф не мог произнести его. Даже в мыслях.

— Мое слово — закон. Или ты и это будешь оспаривать? — первый не изменил позы. Не изменил он и тона, но… Взметнувшийся ветер донес до Олара запах чудовищной силы, собранной для одного молниеносного удара. — Подчинись, прошу… Я не хочу убивать тебя, отец… — Гайде еще помнил родство.

— Не буду, — но хочу. Это осталось в мыслях. Не хватит силы оспорить, даже с его умениями лучшего из наемников-убийц среди морфов. Древнее существо, завладевшее его сыном, так легко не победить.

Олар смотрел на сына, но видел Гайде — квинтэссенцию силы, мудрости, памяти и знаний расы морфов. Сколько в этом странном существе осталось от бесшабашного мальчишки? Их не разделить теперь. Олар знал, малыш еще борется. Иногда, забываясь, называет его «отец»… Он скрупулезно собирал такие мгновения, каждое из них могло стать последним. С рождения мальчика, морф знал, что произойдет. Он чувствовал. Три периода назад его сын лег спать, а утром открыл глаза новый Гайде. С этого вдоха, он потерял своего сына. Навсегда. Одинокое горе убийцы затерялось на фоне всеобщего ликования.

— Отвечать перед Матерями[24] будете вы. — Олар подчинился тогда, подчинится и теперь. Хранительницы обычаев тоже не посмеют перечить идолу своей расы. Уточнение, простая формальность.

— Я отвечу. Используй все, но приговоренный должен быть мертв. Как тому и положено быть.

Сила вокруг фигуры пришла в движение, принимая более безобидную форму — защита. Гайде не пренебрегал ею. Он знал, что в убийце борются два желания: рискнуть сейчас или довести давным-давно начатое дело до конца. Раз Олар уже достал приговоренного, память о том осталась навсегда, пересекая ломаной чертой спину врага. Неведомо, как тот выжил. Суеверные почитатели смерти никогда не брались за проваленное однажды дело. Считается, что избежавший смерти наделен Создателем правом распоряжаться ей самостоятельно. Покуситься на его жизнь — пойти против воли Создателя. «Пережиток прошлого…» Этот случай будет первым успешным исключением.

Гайде хорошо помнил этого сотворенного. Он сам приговорил его. За что? За свое изгнание[25], конечно. Альвовский выродок разрушил его телесную оболочку, заставив суть поджидать подходящего носителя много периодов. Существовать отдельными кусками в десяти — пятнадцати телах, что может быть хуже? Только собирать себя заново. Презрительные слова «ты слишком ветх для своего могущества», еще звучат в памяти. Гайде умел учиться на своих ошибках. Идея, слиться со столь юным существом, как этот носитель, была замечательной. Она подарила свежий взгляд на многие вещи. «Пришла пора перемен в этом загнившем болоте…» Все меркло перед замаячившей на горизонте возможностью заплатить старый долг. Благодарность врагу, еще не повод для пощады. Морф обернулся к убийце, но того уже не было. Мастер. «Почему же твоя первая попытка не увенчалась успехом?»

Третий Пес на вдох заскочил на равнинные земли морфов. Неодобрительно покачал зубастой головой, став свидетелем сцены. Тому, кто каждую ночь совершает один и тот же путь, не понравилось пренебрежение к обычаям. Ох уж эти Изменчивые…

«Поиграем?» Принесло эхо отзвук фразы. Маленькая гномка[26] торопливо пробиралась к выходу. Она старалась не обращать внимания на распростертые в подземных галереях донжина[27] тела. «Поиграем?» Звал радостный звонкий голосок. Девочка сильнее сжала концы замызганной тряпицы, прикрывающей светящиеся в темноте галереи волосы. Ни одного волоска не должно выскользнуть из-под повязки. Ни одного. Иначе Она найдет ее. До выхода из донжина еще далеко. «Почему со мной никто не хочет играть?» Голосочек стал растерянным. Совсем как у нее, гномки, когда она спрашивала, почему старшие братья не берут ее с собой наверх. Гномка сделала несколько шагов, наткнулась еще на одно тело и закусила руку, чтобы не закричать. Братик… Совсем как живой, только холодный очень и волосы больше не светятся. «Плохие игрушки!» Казалось, невидимый ребенок был готов расплакаться от обиды. Не игрушки, они не игрушки! — чуть было не закричала девочка, но Этой все равно. Игрушки — это разноцветные каменные фигурки, которые вырезали ей папа и братики.

Дальше, гномка уже чувствовала дуновение ветерка. Еще несколько осторожных шажков. Как хорошо, что она проследила за старшими, когда те выходили на поверхность. Сейчас это спасет ее. Девочка никогда бы не посмела нарушить запрет старших. Поселившее в донжине Зло гнало ее на поверхность. Большую, неуютную, такую яркую.

«Я хочу играть!» Невидимка почти рыдала. Все кто играли с Ней — играли в последний раз. Поворот. Туннель плавно ведущий наверх. Выход! Здесь почти не было тел. Немногие успевали добраться до внешней галереи донжина. Обычно тьма настигала их раньше. «Я вижу тебя!» — радостный смех. Гномка вскрикнула и побежала, не разбирая дороги. За ее спиной такая уютная знакомая с колыбельки темнота сгущалась, приобретая зловещие очертания. «Давай поиграем, подожди меня, тут больше не осталось игрушек, только ты.» Она действительно осталась одна. Поселение гномов превратилось в ледяное кладбище. Меньше, чем за период. Тьма никак не могла наиграться. Гномка попыталась прикрыть руками волосы, единственное, что выдавало ее. Тряпица осталась где-то в туннеле. Ступеньки, пара слов и усталое бледное тельце вывалилось на горное плато, хватая ртом воздух.

«Попалась, попалась!» — раздались из галереи радостные хлопки в ладоши. Темнота оформилась в силуэт девушки-подростка. Гномка в ужасе оглянулась, щуря ослепшие от яркого света утренней зари глаза. Темнота тянула к ней свои жадные ручонки. Тонкие, неуклюжие, как у нарисованных гномиков, на стенах в галереях донжина. Все дети рисовали такие. Вот как Это проникло в поселение. Гномка никогда больше не возьмет в руки уголь… Пожить, еще хотя бы вдох. Ведь если она умрет, то навсегда окажется во тьме, а там Она! Вечно убегать и слышать вечное «поиграем…»

Силуэт сделал шаг вперед и тут же отпрянул назад. Что? Спасена! Зло не может выйти на свет! Темнота клубилась за порогом донжина, но не могла преодолеть его… Первые лучи Звезды осветили вход в подземелье. Девочка поднялась и побежала дальше, желая оказаться как можно дальше от своего дома. «Вернись!» Обиженно. Гномка не оглянулась. Прибавила ходу, а темнота, вновь собравшись в силуэт дальше от входа, куда не проникли лучи Звезды, восторженно произнесла:

«Я поняла! Мы будем играть в догонялки… Совсем как с мамой…»

Глава 4 Безумие

— Если я сделаю это, мы будем в расчете? — спросил худой эльф, запакованный в просторное каи немаркого серого цвета. Его голос звучал глухо и отстраненно. Мужчина смотрел в окно, но ничего не видел. Лучше смотреть туда, чем на того, кто сидел на диване. Эльф пытался понять просьбу. Осознать он бы не смог.

— Я сказал тебе это, — невозмутимо отозвался Знающий. Он не любил повторять дважды. Сейчас пришлось. Альв понимал, как выглядит его желание со стороны. Неприглядно — это мягко сказано. Попахивает безумием, но сделать это необходимо для выживания. Никакой жалости к себе он не испытывал.

— Может передумаешь насчет обезболивающего заклинания? — эльф оторвался от созерцания, повернулся и сел за рабочий стол напротив Знающего. Высокий сидел, не поднимая глаз. Смотрел на свои сцепленные руки. Самоконтроль потерян. Они мелко дрожали. Это недопустимо для биомага[28]. «Смиряется. Когда посмотрит в глаза — решился…»

— Я хочу быть в сознании каждый вдох. — Опять повтор. Эльфы пожирают терпение огромными порциями.

— Не доверяешь? Даже мне? — биомаг усмехнулся. Понятие «друзья» к ним было не применимо. Знакомые тоже. Давно их связывали отношения ученика и Сюрва соответственно. Сейчас — узы долга. Крепче, чем моррийская цепь[29]. Биомаг задолжал Знающему неимоверно много. Впрочем, платил он исправно. «Последняя услуга…» Как отнестись к этому? Эльф привык к этим странным не дружеским отношениям. В своем роде они были честны.

— Нет, — откровенно. Знающий не видел смысла лгать. А доверие… он не доверял никому.

— Мне понадобится семь восходов на подготовку, — можно растянуть и на это время. Быть может, альв передумает или удастся отговорить. То, что предлагал Знающий представляет собой интерес. Как и все, что он предлагал до этого. Но не в таком исполнении!

— Сегодня же, — отрезал альв. Он хотел бы приказать. Не мог. Такого права у него уже не было. Мужчина слегка поморщился. Ровно настолько, чтобы дать понять собеседнику о чем он думает. Заставить силой? Нет. Биомаг должен быть здоров и должен сделать свою работу безупречно.

— К…как?! Мне нужны слепки. Я должен с кого-то их сделать!

Создатель! Эльф выполнял подобное, но никогда столь масштабно. Можно найти подходящие лица и за восход, еще столько же будут сохнуть слепки. Это минимум.

— Сделай с себя, внеси правки. — предложил Знающий. Ожидание его не устраивало. За три восхода пришлось упокоить нескольких следящих. Четыре тела не вызовут подозрения в большом мисселиуме[30]. Десять или двадцать, насторожат Хранителей Закона[31]. Угроза, преподнесенная ему Риэртальшером, начала исполняться. Он был готов сделать ответный ход. Бегать и убивать всю жизнь так утомительно. Тем более жизни осталось совсем ничего.

— Хорошо, — если альв решил, его не переспорить. Можно забрызгать слюной все стены, но результата не добиться. Он не выйдет отсюда и не выпустит его, — мне надо шесть отрезков[32] на подготовку.

— Я подожду здесь. — Сказал последнее слово Знающий. Чаще всего оно оставалось за ним.

Альв потянулся за книгой, но так и не открыл ее. Сознание окутала сладкая полудрема, возвращая его в те моменты, когда захлопнув дверь, он слышал обещания и пожелания. Разные: от яростного «убью», до горького «захлебнуться собственной желчью». Редко ему желали добра, всегда те, кто не знал, кому они это желают. Альв вспомнил имя той, кого любил — Сэллариона. Спасла она его? Сгубила? И то и то. Если бы не она, он не стал бы Сюрвом Школы. Она убедила многих, что так он полезнее, нежели мертвый. Много понадобилось времени и сил, чтобы заставить ее забыть о нем. Оторвать ее тонкие пальчики от своей шеи. «Что я чувствую к ней сейчас? Ничего. Своей болезненной страстью эльфийка начисто все выжгла в моей душе.» Альв не жалел уже… Жалости тоже не осталось. Вся ушла на оплакивание себя.

— Я закончил. — В залу вошел эльф. Его лицо покрывали пятна белой пыли. На руках красовались тканевые перчатки.

— Хорошо, больше нет никаких препятствий? — альв не открывал глаз, удерживая последние крохи отдыха. Сколько он уже без сна? Бессонница и необходимость держать каждый вдох под контролем подвели его к опасной грани.

— Только твой болевой порог, — ответил эльф и кинул каплю жидкого огня[33] в воду. Вскипятить, выпить отвар, потом настойку. Потянуть время. Надо сосредоточиться.

— Об этом не беспокойся, я выдержу. — Альв был уверен в этом. Он снял каи и небрежно кинул его на диван. Это ему больше не понадобится. Знающий проследил за движениями биомага: тот снял с полки мешочек и высыпал содержимое в две кружки. Тонкий нюх альва уловил знакомую смесь трав. То, что надо. С эльфа станется попробовать напоить его сонным зельем. Осторожность не помешает, но биомаг не стал рисковать.

— Выпей, — эльф протянул Знающему настой, — я должен использовать все возможные средства, снижающие боль. Ты можешь как угодно переоценивать свои силы, но предела, отпущенного Создателем, не перешагнуть даже тебе. Сердце может не выдержать. — Подытожил мужчина.

— Не буду возражать, — альв принял дымящуюся кружку, — не старайся меня напугать. Я не отступлюсь. — Знающий пронизывающе посмотрел на мужчину. «Сильно обеспокоен. Как бы рука не дрогнула…»

— Раздевайся, приступим. — Скомандовал эльф. Совместное применение заклинаний с отваром давало другой результат, чем раздельное. Об этом альв не мог знать. Для нужного эффекта их следовало накладывать, пока вещества не усвоились организмом пациента. Знающий послушно снял всю одежду, обернув бедра полотенцем. Эльф воткнул в ключевые точки на теле альва тонкие золотые иглы, соединенные в единую систему золотыми же нитями, вплавленными в крупный сапфир. Пальцев было всего десять, они не могут одновременно располагаться во всех ключевых точках тела.

Постепенно на теле пациента проступили очертания каждой мышцы, проявилась под ставшей полупрозрачной кожей сетка артерий и вен. Схематично обозначилось расположение внутренних органов. Эльф отступил, полюбовавшись свой работой и высматривая нарушения в работе организма. Ничего нового. Альв полностью здоров, не считая знакомых дефектов.

— Идем, — бросил биомаг, не выпуская из рук сапфир. Забавно, Знающий в виде марионетки. Мужчина подавил неуместное желание расхохотаться. Нелюди прошли через небольшой коридор в чистую залу лаборатории биомага. Под потолком разливался голубоватый свет, делая помещение нереальным, призрачным. Железный стол, крытый свежим настилом из березы. Дерево прекрасно поддерживает силы пациентов. Сотворенных тем более. Привязные ремни. Скоро они спеленают свою очередную жертву. Инструменты, стеклянные колбы с зельями и травами. На полу драгоценные камни, образующие вязь энергетической октограммы.

— Снимай остальное, — распорядился биомаг. Его голос стал уверенным, не допускающим возражений. В этой зале он был самим собой — творцом.

В школе эльф выбирал, колеблясь между биомагией и алхимией. Не мог, не решался, боялся допустить ошибку. Он был лучшим и там и там, без лести. Все решилось в один вдох. Сюрв привел его в лабораторию биомага. Прямо во время работы с пациентом. Раскрытая грудная клетка. Кровь стекает по желобкам. Полуголый морф с красными до локтя руками кивает Сюрву: «Это он?». Улыбается, не дожидаясь ответа: «Иди сюда, мальчик, окуни руки». Эльф был заинтригован. Дальнейшее потрясло его. Морф одним движением руки поддел бьющееся сердце. Отросшими на другой руке когтями, отрубил связующие сосуды и наложил на тело заморозку[34]. «Держи…» и в руках юноши оказалось Оно, живое, трепыхающееся… Создатель, какое совершенство, средоточие жизни, бьется в моих руках, и только мне решать в какую сторону склонить чашу весов! Чувство высшего наслаждения захлестнуло его… Морф и Сюрв с одинаковым снисхождением наблюдали за просветлевшим лицом ученика. Мальчик так похож на них.

Так он стал биомагом. Эльф тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Закончил натирать Знающего обеззараживающим составом и показал рукой на стол, располагайся, передвинул поближе стол с заготовками и инструментами.

— Готов? — он не мог бы ответить, кому из них двоих задал вопрос.

— Да, начинай! — Как ни сдерживался альв, его голос прозвучал с легким оттенком паники.

Эльф замкнул силовой контур октограммы, вложив на положенное место рубиновое навершие другой связки игл. Взмах кистью и ремни оплели распростертое тело. Сорок пять медных игл пронзили важнейшие нервные точки плоти Знающего. Сила потекла через рубин по нитям, наполняя альва до краев. Потом биомаг ее преобразует в то, что нужно.

— Прости. За обман. Для твоего же блага. — Последний штрих, золотые браслеты защелкнулись на запястьях эльфа, и сила заклубилась вокруг его пальцев…

Загустевший воздух. Магические разряды выстреливают снопы искр. Смазанные движения мага, управляющего силой и энергией. Феерический сон наяву.

Чувствуешь прикосновение, но нет ощущений. Тело не отзывается на него. Пугает не боль, страшит ее отсутствие. «Он все-таки сделал это, паршивец, я ничего не чувствую. Какое ты, прикосновение? Холодное? Теплое? Острое…» Слышишь, как режут и крошат твои кости и мышцы. Плавят и формуют заново. Напластывают мясо на вылепленный остов. Сшивают. Силовое поле сдавливает ноги, не давая расползтись тканям. Противясь их желанию принять первоначальный вид.

«Все это не настоящее. Все это происходит не со мной… Я же не могу ничего контролировать…»

Маг принялся за руки. Звуки разделываемой туши стали ближе. Его туши. Красный фонтан. Кровь расплывается уродливой кляксой на низком потолке. В центре кляксы набухает капля. Оторвалась. Альв не может повернуть голову. Не может закрыть глаза. Шлепок, кровавые ручьи растекаются по щекам Знающего. Ужасно. Смешно. Разум хохочет в черепной коробке, ударяясь о стены своей костяной тюрьмы. «Ты заперт… Ха-ха! Заперт в этом куске старого мяса. Ха-хааааа…старого мяса…»

Лицо биомага склоняется над ним. В свете ламп зловеще поблескивает острие тонкого ножа. Одно нетерпеливое движение. Кровь стерта с лица пациента. Красивый росчерк стального пера любовно обрисовывает лицо. «Как я пережил это в первый раз? Ты все чувствовал и потому очень хотел жить. И отомстить. А сейчас ты устал. Ха-хаааааааа…»

Зрачки пациента расширены. Радужки почти не видно. В двух черных точках плещется животный ужас. Зверь в ловушке.

— Твои глаза. Ты все видишь, так? Как же я мог про это забыть. Ну ничего, сейчас исправлю. — Эльф приподнимает голову. Та, мокрая от крови выскальзывает из рук и гулко ударяется о стол. Разум Знающего заходится в новом приступе смеха. Выругавшись, биомаг повторяет. Удачнее. Еще две медные иглы и свет меркнет. Смех внутри черепа резко обрывается. «Нет! НЕТ!»

«Страшшшшшно…» Снова хохот. Лютый. Холодный. Хватает когтистыми пальцами за душу. «Я должен выйти отсюда. Здесь должен быть выход! Зачем? Спи, разве не видишь, выключили свет, всем маленьким альвам пора спать… Я сказал СПАТЬ!»

Внезапно, через бред, пробилась кристально ясная мысль — он сходит с ума. Стихло эхо смеха. Растаял образ матери. Замолчал ее голос, напевающий колыбельную. Точка невозврата. Как маг разума[35] он изучал безумие. Надо сделать шаг назад, один шаг… Шагнул. «Не думал, что испытаешь это на себе…» Услышал он и все перевернулось. Условно левое стало условно правым, условно верх поменялся с не менее условным низом. Он сам смотрел на себя со стороны. «Ха-хааааааа…» Другой согнулся пополам в приступе истерического смеха, переходящего в рыдания и всхлипывания. Упал, катаясь по земле и дергая ногами. «Познакомься дружок… Ха-хаааааа… Теперь это ты… Как же мало тебе надо, всего-то безвыходная ситуация, не подконтрольная тебе… Хаааааааа… НЕТ! Что надо сделать, если личность сломана? Что?! Вспоминай! Забудь! Вспоминай! Не трогай его, спи, сынок… Мама? Мама, спасибо!»

Но прежде, закончить то, ради чего он здесь, пусть и не совсем так.

Эльф устал. Он все закончил и стоял, тяжело опираясь на стол. До последнего биомаг не верил в успех. Не верит и сейчас, вполголоса повторяя этапы действий. Какой размах! Какой масштаб! Если бы он уже не был Знающим в своем деле, то стал бы им сегодня. Рано радоваться. Три восхода, на четвертый альв должен прийти в себя. Даже с их регенерацией меньший срок вряд ли возможен.

Треск…

Биомаг обернулся. Запеленатое в особую ткань тело порвало привязной ремень. Создатель! Какого…

Треск. Лопнул ремень на второй руке. Да что же это? Эльф в растерянности смотрел на тело, пытающееся сесть на столе. Не может быть, я же изолировал мозг! Повязки на животе и груди пациента ощутимо напряглись. Вот-вот разойдутся.

— Что ты творишь, вся работа насмарку, немедленно ложись! — маг опомнился. Попытался как можно бережнее вернуть альва на стол. Удар наотмашь. Краткий полет к стене залы. Эльф мешком свалился на пол, жадно хватая ртом воздух, но даже в таком состоянии он пытался добраться до Знающего. Альв освободил ноги и стек со стола. Одним движением оторвал кусок ткани с левой руки. Освобожденная плоть начала расползаться и отваливаться кусками. Это не остановило тело. Неуверенно передвигаясь на четырех конечностях, оно на ощупь замкнуло вязь перстнем на своем пальце.

Мощь заклинаний выплеснулась наружу, обжигая биомага запахом неизвестной магии и вышвыривая за пределы октограммы. Фигура альва полностью скрылась под вихрем развернувшихся сфер. Он узнал три: материализация, перемещение и разрушение. Остальные были ему незнакомы. Непостижимым образом Знающий был не только в сознании, но и мог управлять силой.

— Какой же я идиот. Должен был догадаться сразу… должен был понять! Значит, такой расчет. Здесь же мои пациенты, я не позволю тебе убить их! Мы сдохнем вместе, Знающий. Только ты и я!

Биомаг с трудом встал на ноги. Побрел к столу, преодолевая разряды, прошивающие тело насквозь. Раз, два, три, четыре, пять. Перстень покинул ключевое гнездо и зажат в кулаке эльфа. Он не успел всего вдох. Взрыв.

Виарниэлен ини ка Нейрин оглох. Дальше его настигла ударная волна воздуха и пламени. Протащила по мостовой. Одновременно с ней град мелких каменных осколков рассек в нескольких местах лицо. Эльф сидел на дороге, ошалело хлопая глазами. Правая рука инстинктивно прикрывает глаза. Ее локоть сожжен почти до кости. Виарниэлен не знал, плакать ему или смеяться. Повезло. Он собирался войти внутрь, навестить соплеменника. Как же повезло, что не вошел!

Создатель! Там же полно существ. Надо посмотреть. Удача могла улыбнуться не только ему. Улица качнулась перед глазами. Почему-то он видит два изображения вместо одного. Дрожащей рукой эльф дотрагивается до правого глаза и тут же отдергивает. «Не хочу знать, что с лицом.» Быстрее. Высокий сдернул остатки куртки, кое-как обмотал голову. Нырнул в провал стены дома. Залы затянуты дымом. Ориентироваться можно по слуху, которого нет. Тогда на ощупь и пусть Создатель пощадит тех, кто внутри.

Первая фигура. Охвачена огнем. Не спасти. Вторая, наперерез, свалить ударом, бросить себе на плечо. Обратно. Кинуть ношу в подставленные руки. Влезть под струю воды. Стихийник[36], отлично! Первую помощь уже оказывают. Снова внутрь. Осторожно обогнуть эпицентр, полыхающий огнем дико синего пламени. Холодный огонь?! Ну и сила сорвалась с цепи. Кто-то сильно переоценил себя. Эльф споткнулся, покатился. На полу лежало тело. Подхватил на руки, быстрее на воздух. Вторая ноша свалена на мостовую. Народ все прибывает. Добровольные помощники выносят пострадавших. Сколько их там? Эни кричит прямо в лицо и тянет за руку.

— Что? Остаться здесь? — Человек кивает.

— Сам решу! — Виарниэлен отталкивает доброжелателя и бежит в вывороченные внутренности здания. Надо найти соплеменника. Неудобно смотреть на две картинки. Непонятно, обломки то ли на полу, то ли на стене. Эльф помотал остороухой головой. В правой глазнице булькнуло и картинка стала чуть более совмещенной. Ему самому бы к биомагу. После. Забыл облиться водой. Дурак!

Еще одно тело. Точнее половина… Прощай ужин. Да это еще живое?! Высокий наклонился и перевернул раненого, узнавая его:

— Терпи, — шепчут разбитые губы, — я вытащу тебя, я сейчас.

— Ты… — Вместе со сгустками крови выплевывает раненый. Синие глаза распахиваются, мелькает искра узнавания.

— Подожди… — эльф медлит, трясущимися руками ощупывает тело, не зная за что схватиться, чтобы не причинить большего вреда. Бесполезно, живого места нет.

— Ты…

— Да я, я! — Главное во всем соглашаться. Что видят глаза умирающего? Загадка. Действительно ли он узнал его?

Раненный с неожиданной силой хватает Выского за руку:

— Твое… — Что-то зажато в кулаке умирающего. Он сам не может раскрыть его. Высокий трепетно расправляет крошащиеся почерневшие пальцы. На ладони массивный перстень с аквамарином.

— Чей он? — ответа нет. Эльф опоздал задать вопрос. Глаза раненого остекленели. Создатель призвал его душу.

Высокий поднял тело и вынес из горящего здания. Бережно опустил на мостовую рядом с еще несколькими трупами. Посмотрел на свои руки, отчаянно, словно они виноваты в смерти соплеменника. И заплакал. По-детски, навзрыд. Не из-за кончины эльфа или других, а потому, что ничего не мог изменить. Как бы ни старался…

Глава 5 Решение

— Ненавижу тебя, Гайде! — разорвал тишину крик морфа. Отцовская доля — горькая чаша отчаяния. «Мой сын… мой мальчик… Я люблю тебя… Создатель, как же я люблю тебя и как я ненавижу тварь, пожирающую твою душу!» Ветер треплет ссутулившуюся на краю пропасти фигуру. Срывает капюшон. Расплетает косу. Взгляд изумрудно зеленых глаз устремлен вдаль. В свете Пса видно узкое, с мелкими чертами лицо. Искаженное гримасой душевной боли.

— Проклинаю тебя, Гайде! — взгляд потух. Эмоции отступили. Выплеснувшись в крике до последней капли. Вычерпав силы до дна. От забвения отделяет один шаг. Вниз… Который Олар не сделает. Пока в глазах сына мелькает узнавание. А потом, он лично изгонит Гайде! Собственноручно всадит нож в сердце самого дорогого ему существа. Рука сжимается на воображаемой рукояти, в голове возникает картина… «Смогу ли?» Да! Не может быть другого наказания для того, кто истязает его сына!

Дети священны для морфов. Их чистота, невинность, а главное, нетронутая сердцевина их собственного «Я». Целый мир внутри них. Мир, где они счастливы. Мир, где живут мечты…

Для взрослых вопросы «кто я?» и «чего я хочу?» актуальны уже после первого полного превращения… В бесконечной череде трансформаций меняется не только внешность. Морф меняется изнутри, переплавляя свое Я, под нужды всего одного вдоха… После первого десятка уже невозможно разделить изначальное и придуманное. Внутренний мир становится похож на кривые зеркала. Там так легко заблудиться, среди тысяч до неузнаваемости исковерканных лиц, которыми ты был когда-то… Тогда приходит страх. Отныне и навсегда он твой вечный спутник.

Можно не изменяться. Стать изгоем, отверженным после совершеннолетия. Стать чудовищем… Детям всегда показывают крепко запертых в клетке страшилищ. Магия, текущая в венах уродует тела изгоев. Лишает их разума. Но кто-то думает, пусть лучше так, чем самому на кусочки порезать свою душу.

Поэтому, дети — святое. Хотя бы в детстве они познают радость, и, быть может, запомнят каково это — быть счастливым…

Олар отошел от края. Свистнул, призывая тарго[37]. У хищника было достаточно времени для охоты. Эти животные хороши в дальней дороге. Развивают приличную скорость, неприхотливы. Сами способны позаботиться о еде. Морф одним махом запрыгнул на спину животного. Местонахождение Знающего было известно. Олар почувствовал смерть каждого из своих следящих[38]. Ошибка или точный расчет? Он найдет альва. Этот ублюдок заплатит ему за сына. Сполна! А Гайде защитит его от гнева Матерей.

Два восхода спустя в Ораж-но-Ари вошел наемник — эльф. Ничем не примечательная внешность: короткий ежик светлых волос открывал остроконечные уши, грубая, не раз залатанная одежда. Профессию выдавал полуторник в наспинных ножнах, да метательные кинжалы на перевязи. Наемник не глядя подписал обязательство[39]. Выяснил у Хранителей Закона[40] где можно недорого заночевать и направился по указанному адресу. Никаких подозрений он не вызвал.

В гостевом доме наемник, представившийся Ларом, занял дешевую залу на пару восходов и отправился отдыхать. Сослался на усталость. Олар, а наемником был именно он, запер дверь. В Ораж-но-Ари след Знающего терялся. Предстояло во всем разобраться самому. Но сперва… морф начертил на зеркале несколько символов. Голубая вспышка. Отражение дрогнуло и отобразило другого морфа.

— Райвик, приветствую, — тихо произнес Олар. Морф в зеркале поднял голову от бумаг. Посмотрел прямо на собеседника через зеркало:

— Олар? Вовремя. Начали ходить слухи что…

— Ты знаешь, насколько меня интересуют слухи, — прервал морфа убийца, — я занят делом. Прямой приказ Гайде.

— Даже так, — лицо собеседника выразило толику удивления, — сочувствую! — Райвик был прекрасно осведомлен об отношениях Олара и Гайде. Морф действительно сочувствовал. Хотя это было не в его природе. У него самого подрастала дочь.

— Оставь. Я в Ораж-но-Ари, если моя Нить[41] оборвется, ты почувствуешь. Я завязал ее на тебя. — Его жизнь слишком большая ответственность, чтобы просто исчезнуть. Связывание нитей — необходимость. Связанный становится преемником почившего. Согласие второго существа неважно для этой процедуры.

— Чем же я заслужил твое внимание? — Райвик ощерился. Непонятно, чего больше было в гримасе — недоверия или удовлетворения. «Грешен Райвик тщеславием, ой, грешен!»

— Все лицемеришь? — Олар послал ответную гримасу. Она ни в чем не уступала Райвиковской. Даже была более угрожающей, — Я пока не собираюсь оставлять свои дела. Мера предосторожности. Ты сможешь, — пауза два-три вдоха, морф ждал, — Я буду недоступен какое-то время. Не тревожьте меня. — Морф опустил глаза, не желая показывать что в них.

— Кто? — без изысков спросил собеседник. Умения и навыки Олара не для простой работы. Его привлекали в особенных случаях.

— Старое дело. — Убийца знал, что Райвик поймет. Этот морф знал многое и оберегал еще больше. Лицо собеседника дрогнуло, он рассмеялся.

— А вы умеете удивлять, — отсмеявшись, произнес морф, подразумевая и убийцу и Гайде. — Не прощаемся.

— Не прощаемся. — Ответил Олар и стер символы на зеркале. Можно немного отдохнуть.

После сна убийца направился туда, где остановился Знающий. Поиски следовало начинать оттуда. Богатое заведение встретило наемника неприветливо. Таким как он тут было не место. Так думали снующие посетители. Высокие и людская знать. «Не видят дальше собственного носа…» Но не являть же им свое истинное лицо. Первое, что забывают убийцы — гордость. Топят в канализации дома очередной жертвы.

Золото развязало языки служащим. Они проводили его в пустующие залы, оплаченные альвом на полпериода. Конечно же, его там не было. Даже не пахло. Он не появлялся уже около двадцати восходов. Олар осмотрелся: перерыл одежду и бумаги. Ничего важного. Только одна деталь заслуживала внимания. Крой каи Знающего. Руки морфа с треском разорвали ткань, открывая жесткий каркас. Довольная усмешка. «Ты страдаешь. Недолго тебе осталось. Я буду милосерден и избавлю тебя от мук». Большего визит не дал. Морф расплатился и покинул гостевой дом.

«О чем ты думал? Что ты хотел?» Морф возвращался к себе. Хотелось бежать, а еще драки. Олар не терпел разочарований. К этому был готов, потому переносить его было легче. Он чувствовал, что упускает нечто важное. Убийца свернул в переулок и активировал перемещение. Оглянулся. Никого. Шагнул и вышел уже в своей зале. Есть непрямые источники сведений. К ним он и собирался прибегнуть.

— Уважаемый, — обратился морф к человеку, — скажите, в мисселиуме недавно произошло необычное событие?

— Как же, как же, было, а Вы почему интересуетесь? — алчно уставился на наемника распорядитель гостиницы.

— Я ищу человека, — коротко ответил морф и показал монету. Его раздражала привычка эни задавать никому не нужные вопросы. «Я должен быть терпелив!»

— Не знаю, чем вам это поможет, но недавно в эльфийском квартале был взрыв. Куча народа погибло: и людей и сотворенных. Поговаривают, что какой-то биомаг наэкспериментировал. Если ваша пропажа была там, когда это случилось, ищите ее в лекарской[42] или в Хранилище душ[43].

— Спасибо. — Морф выпустил из рук монету и поднялся к себе. Там Олар повторил процедуру с зеркалом, но вызвал не Райвика. Следящий зачитал ему список биомагов — эльфов, проживающих в Ораж-но-Ари. Одно из имен интересно. Убийца знал всех, на кого Знающий обращал свой пристальный взгляд. Занятная получалась картинка. Осталось решить в каком статусе следует наведаться в эльфийский квартал. В качестве наемника ответов он не получит.

Эта личина перестала существовать на рассвете. На заходе Шестого Пса через окно залы выскользнул законник эльфийской столицы. Олар беспрепятственно осмотрел развалины, некогда бывшие домом и лабораторией биомага. Внимательно «испробовал» магический след. «Почти выветрился»… в ярости грохнул морф кулаком по остаткам стены. Его цепкие глаза осмотрели каждую крупицу песка. Он испачкал свои руки в грязи, выворачивая крупные обломки. Не побрезговал. Обломал ногти. Но ответа не нашел. «Куда же ты делся, альв? Куда?!»

Последняя возможность — реконструкция[44]. Закрыл глаза. Зажал руками уши, погружаясь в трагическую атмосферу. «Я — это ты…» Замелькали образы, обрывки фраз…

— Кто Вы? — вытащил морфа из реконструкции вопрос. Водоворот картинок и голосов прервался. «Почти тогда, когда поймал ускользающую нить за хвост…» Помимо него в зале присутствовали двое. Эльфы, а потому не поняли, чем он занят. Местные законники. Ни словом, ни жестом не выдал морф свое желание отрастить зубы, когти, вцепиться им в горло и рвать, рвать, рвать, вымещая свою злобу. Олар достал из-за пазухи медальон, тускло блеснувший белым золотом. Сегодня он был таким же как они. Хранителем. Статусом выше. И якобы присланным одним из каро-ари[45] Повелителя эльфов. Все это пришлые сотворенные могли считать с медальона. Сомнений и вопросов не возникло. Медальон был подлинный. И его настоящий обладатель был жив. Просто он был морфом, который вот уже пятьдесят циклов живет в шкуре эльфа.

— Приносим свои извинения, что помешали. — поклонились пришельцы. Принять извинение. Действия логичны, надо, таковы правила. Морф старательно держал себя в рамках. «Но ЛУЧШЕ БЫ ОНИ НЕ появлялись!»

— Мне нужны все бумаги по этому случаю, — возможно в них он найдет что-то стоящее.

— Мы проводим вас. — еще раз поклонились эльфы.

В здании хранителей он без запинки получил требуемое. Изучил и бумаги и местных. Его изучили тоже. Вооруженный нейтралитет. Сюрв Хранителей Оранж-но-Ари был неприлично молод для своей должности. Дерзок и хваток. Никто не любит, когда нагло влезают на чужую территорию. Сюрв не был исключением. Он внимательно наблюдал за морфом. На это были причины.

Описание событий, участники — все не то. Магический след — уже интереснее. Неизвестные заклинания. Предположительно расы… морров?! «Рыбы» замешаны здесь? Каким образом? Этот след не стоит сбрасывать со счетов. Участники — Виарниэлен ини ка Нейрин. Первым оказался на месте. Помогал добровольно? Эльф? Да, вот оно. Следующая цель. Сдержанно поблагодарив законников Оранж-но-Ари, морф отправился в гости.

Сюрв Оранж-но-Ари проводил самодовольным взглядом Олара. Заперся в своей рабочей зале. Сделал вызов. С неприкрытым удовольствием рассказал все собеседнику. Тот кивнул, не поднимая головы от стола, и разорвал связь. Собеседник, эльф, сперва закончил дела, а после задумчиво посмотрел на отражение. Свое. Или Олара. В этот восход без разницы. Надо подумать под какой приправой подать новость Повелителю. Эльфов, конечно. Долгое пребывание в остроухой шкуре пагубно сказалось на нем. Или благотворно? Невозможно определить точно, но ему это нравится. Определенно нравится. Двуликость, присущая длинноухим, вросла в морфа. Намертво. Он уже давно не Хранитель. Морф-эльф сам каро-ари Повелителя. Жаль, он совершенно забыл сказать об этом Олару. Да, именно так — забыл! А после, он найдет способ сказать убийце, что эльфы узнали о его действиях. Забавно, не правда ли, кто мог им рассказать? Эльф улыбнулся. Он остался весьма довольным своими размышлениями и ситуацией. Морфы тоже желают получить альва. Этот сотворенный, как в кость в горле — всем мешает, но уже притерпелись. Никто не верил в его смерть. Вероятно, напрасно. Так думал он сам. Все совершают ошибки. Даже лучшие. У последних они обычно смертельны.

Визит к Виарниэлену ничего не дал. Почти. Этот эльф был сам по себе занятен. Он на отлично отыграл роль прожигающего жизнь развратника. Выйти к нему, к Олару, в распахнутой черной шелковой рубашке и облегающих черных шелковых хэ. А его пространные намеки на… на… Создатель! Морф скривился при одном воспоминании. В тот момент его едва не стошнило. Прямо на эту черную шелковую рубашку! К своему стыду, Олар возмущался сам на себя. Как неразумный поддался чарам. Этим и опасны маги разума. Он ощутил давление, когда уже открыл рот, чтобы сказать «да». Еще вдох, и морф бы очутился в одной постели с этим. «Какая мерзость!» Пришлось успокоить его ледяной водой. Тогда диалог вошел в нужное русло. Правда, эльф все равно призывно кривил свои красивые губы. Олара снова передернуло.

Он не понимал таких отношений между детьми Создателя. Однополых. Для чего эльфу эта роль? Сегодняшний Виарниэлен не стал бы бросаться в горящий дом на помощь. Но он сделал это. Зачем? Эльф и сам не смог внятно ответить на этот вопрос. Аналитический ум убийцы не терпел таких нестыковок. И еще применение магии к нему. Насколько мог судить неискушенный в таких отношениях морф, Виарниэлен был и без нее достаточно привлекателен для себе подобных. Как узнать причину? Дать допуск к себе. Идеальный вариант. В любом случае придется задержаться в Оранж-но-Ари. Об этом надо сообщить Райвику. Морф приглушенно застонал и отодвинул тарелку. Фантазия подбросила откровенную картинку… Есть совершенно расхотелось.

Очередная кочка под колесами кареты. Несмотря на все подушки, эльфа почувствовала ее, как и многие другие. Полпериода они донимали ее. Спасибо дражайшему супругу за эту поездку! Он выполнил свою угрозу. Сослал ее к людям. К эни. Под хорошим предлогом. Ничуть не роняющим достоинство Повелительницы эльфов. Но она знала, и многие из приближенных Высоких догадывались. Сэллариона была вынуждена признать, что потеря положения — лучшее из возможного. Надо немного подождать, и все вернется на круги своя. Временная беспомощность отравляет жизнь. Как загаженный колодец в пустыне. И нельзя и хочется.

Вопреки всем козням Повелителя Сэллариона смогла взять с собой верных подданных. Преданных ей одной. Все должники. Все связаны узами*. Они физически не смогут совершить измену. Эльфа немного отодвинула плотную ткань занавеси на узком окне кареты. Людям нельзя видеть светлый лик Высокой. Ее мнение никто не спросил. Женщина с большим удовольствием ехала бы на спине тарго. Как ее свита. За окном багряная Звезда клонилась к закату. Скоро отдых. Первый восход, как они въехали на ничейные земли между территорией эльфов и государствами эни. Уже следующий закат она встретит в первом смешанном городе, что стали возникать на границы после признания людей.

Да, на Совете она отдала свой голос «за». Политика. Никаких личных мотивов. Никакого уважения к людям в действительности не было. Только осознание факта опасной расы под боком и той цены, что придется заплатить за тотальное уничтожение рожденных, посмевших равняться с сотворенными!

Сюрв из личной элитной гвардии Хранителей объявил привал. Небольшой отряд ждала очередная ночь под звездами. Циклов двести назад она бы обрадовалась. Сейчас досадовала. Эльфа с трудом вышла из кареты, разминая затекшее тело. Сладко потянулась. Отметила восхищенные взгляды мужчин. Они не заинтересовали ее, но привычки замечать не вытравишь из себя. Вдохнула вечерний, наполненный разнотравьем аромат. Прогуляться? Пожалуй. Совсем чуть-чуть. На несколько вдохов забыть обо всем. Полюбоваться на вечерние краски.

Ее свита принялась разбивать стоянку. Лишь маг, пусть на некотором отдалении, но неотступно следовал за эльфой. Ее Создатель обделил магией. Ни грана таланта. Движение руки и она могла бы исчезнуть, использовав любимейшее магами перемещение. Да, заклинание работает на короткие расстояния, но ей хватило бы. Чтобы бежать. Без оглядки. Шорох. Маг насторожился. Почувствовал чужое присутствие. Из-за раскидистого дуба вышел потрепанный дорогой эльф. Она узнала его. Считать этого эльфа главным виновником ее падения было бы правильно. Если бы Высокий не был слишком чист для этого. Сэллариона сделала знак магу, разрешая присутствие постороннего.

— Зачем ты здесь? — обронила она. Не глядя. Представляя, насколько беззащитной и прекрасной выглядит, озаренная лучами заходящей Звезды. «Выгодная позиция…»

— Это из-за меня, да? — наивный, ты всего лишь предлог. Да, и этого тебе знать не дано.

— Отчасти, — смилостивилась эльфа. Еще один союзник может быть полезен.

— Не гони меня, — он встал на колени, — прошу, я хочу искупить свою вину. — его поведение: не слезы, не гордость, не притворство. «Истинные чувства? Такое возможно?»

— Зачем ты здесь? — испуганно повторила Высокая.

— Ты все для меня, — покаянно пробормотал мужчина, оправдываясь, — не гони, я буду полезен. — он убьет себя, если она откажет. Не сможет вынести своей вины.

— Ты понял это за одну ночь? — женщина вернула себе равновесие. Похожие признания она слышала не раз. Невероятно, но в этот раз эльфа не испытывала желания растоптать остатки гордости этого Высокого. Кольнуло сердце.

— Да. Ты знаешь, что значит одна ночь для влюбленного? — жарко воскликнул эльф, — каюсь, сомневался, но потом понял. Знаю, ты не ответишь мне. Сейчас, но клянусь, я научусь тебя любить. Как ТЫ захочешь! — его глаза горели огнем. «Фанатик, ее слепой приверженец. Великолепная марионетка, но сколько сил потребуется, чтобы держать его в узде…»

Когда-то она сама была готова валяться в ногах. Упивалась краткими встречами, забыв обо всем. Любовь — безумная, странная штука. Она осмотрелась в поисках подсказки. Никак не могла решить, какой дать ответ. Заметила вопрошающий взгляд мага и поманила его. Эльф все также стоял на коленях. «Подождет…»

— Прошу прощения, я получил известие, думаю, Вам будет интересно, — маг хотел выпалить все разом, но этикет победил в нем эмоции.

— Продолжай…

— Мне доложили, что бывший Сюрв Школы… — маг запнулся. Подбирал слова. Эльфа нахмурилась. «Что могло произойти с Ним?»

— Он мертв! — Выдохнул маг.

Вдох ничего не происходило. По лицу Повелительницы ничего нельзя было прочитать. На второй ее глаза остекленели. А потом маг едва успел подхватить беспамятное тело. Сэллариона знала, что значит ночь для влюбленного. У них с альвом их было много… В отличие от всех остальных, она поверила сразу.

При свете Звезды — сон. При Псах — бодрствование. Ночью все силы маленькой гномки уходят на поддержание костра. Девочка стоит в кругу света, щурится, но ни шагу за освещенные пламенем пределы! Она рядом. Гномка каждую ночь слышит Ее голос. Она зовет поиграть. Не уходит, не отступает.

Гномка нашла приют в развалюхе, где пряталась от режущих глаза лучей Звезды. Иногда, пересилив себя, выбиралась в лес. Наугад ела ягоды и растения. Благо рядом с хижиной был вырыт колодец. Сильно похудела: хрупкие ребра и позвоночник выступали на ее тельце. Выхода нет. Снова. Куда идти — неизвестно. Кругом незнакомый ей мир. Гномка оставалась в хижине, ожидая непонятно чего. Дождалась.

Звезда потускнела, надо успеть набрать хвороста и развести огонь, прежде чем землю укроет ночь. Вытаскивая очередное упавшее молодое деревце, слишком тяжелое для ее рук, девочка услышала шум и голоса. Поспешно спряталась в кустах. Она не знала, что это место — стоянка для путешественников и охотников, а недалеко пролегает дорога. Голоса приближались. Существ было много: высокие, мощные, немного похожие на родителей-гномов. Они приехали на больших телегах, отдаленно напоминающих те, в которых ее катали братья по туннелям донжина. Только эти телеги везли четырехногие чудовища. Она никогда таких не видела. Девочка вообще никого, кроме гномов, не видела до сего дня. Люди, кажется, так называли двуногих поверхности старшие. Прислушавшись, девочка с удивлением разобрала о чем они говорят. Исковерканные, чудные, но понятные слова! Люди говорили о еде, а потом начали готовить ее.

Запахи мяса и каши разносились ветром вокруг хижины. Гномка сглотнула набежавшую слюну и решилась. Да и их костры были гораздо больше тех, что складывала она. Безопаснее. Быть может, за громкими речами людей она не услышит зов живой темноты. Девочка выбралась из кустов, и на инстинктах протянула руку в просительном жесте:

— Пожалуйста, дайте немного еды, прошу вас… — тоненькая, почти раздетая фигурка в сумерках и бликах огня. Похожая на человеческого ребенка. Люди замерли, уставившись на девочку. Все разговоры мгновенно стихли. «Поймут ли? Не прогонят ли?»

— Прошу вас, немного еды… — она подняла большие жалобные глаза, полные слез, — или позвольте побыть у костра. Я боюсь темноты… — маленький шаг вперед. Ближе к спасительному свету. «К еде…»

Через толпу пробралась дородная женщина, хмуро осмотрела гномку, вручила ей плошку с кашей, утянула к телеге и усадила на нее. Девочка торопливо запихивала в рот еду. Обжигаясь, боялась что отберут. Народ с интересом наблюдал за ней. Вот диво дивное!

— Ну? Чего уставились? — шикнула тетка на людей, — гномка это, — стряпуха многое повидала в своей жизни. Ее мнению доверяли.

— Садись, малышка, не обращай на них внимания. Тут тебя никто не обидит. А кто попробует — будет иметь дело со мной! — Руки в бока, грозный взгляд и разделочный топор за поясом. Желающих связываться нет. Стряпуху не боялись — ее любили. Она была как мать для многих в этой разношерстной компании бродячих циркачей, мошенников и аферистов.

Люди вернулись к своим делам, почти не обращая внимания на пополнение в семье. Все расспросят, все узнают, но позже, утром, а пока — поесть и на боковую.

Гномка сыто улыбалась. Чего старшие так боялись людей? Они хорошие. Накормили, возьмут с собой, у нее снова будут братья и сестры! «Она больше не одна в этом большом мире поверхности. Теперь все будет хорошо!» Девочка заснула, крепко сжимая чью-то руку.

«Глупая маленькая гномка…» С сожалением смотрел вниз Первый из Псов. «Ты спишь и еще не знаешь, что утро наступит не для всех….» И где искать тех, кто может остановить нерожденную… Пес зашагал быстрее, петляя между звездами. Высматривая одному ему известную цель…

Глава 6 Анита

Как хорошо отдохнуть от конского топота и шума ветра в ушах. Насладиться твердой землей под ногами. Отложить в сторону лук и меч. Прикорнуть в тени старой ели, что растет на задворках нашего дома. Или выйти в поле, вдохнуть сладкий аромат высоких спелых колосьев нирэ[46] и бегать, бегать как угорелая, с подружками, заливаясь от счастья смехом. А после упасть на берегу прозрачной речушки и смотреть вслед заходящей Звезде, чувствуя, как земля постепенно отдает накопленное за день тепло.

— Эй, Анита, о чем задумалась? — тычок в бок от сестры выводит меня из розовой дымки полудремы. Нарина всегда такая нетерпеливая: ни минуты не даст посидеть спокойно. Ни себе, ни другому. Кажется, вертлявая, едва начавшая взрослеть девчонка задалась целью задать все вопросы в мире. Сегодня ее жертва — я.

— Да так, — отвечаю полусонно. Разговаривать совершенно не хотелось. Тем паче раскрывать свои мысли. Жизнь в небольшом поселении и так вся как на ладони под чужими взглядами. Чаще всего ободряющими, поддерживающими. Лишь изредка злыми и завистливыми. Хочется кусочек небольшого личного пространства. Пусть даже в мыслях. Но рядом Нарина…

— Анита, а когда вы снова на охоту пойдете? — встряла непоседливая сестренка. Я вздохнула. Приоткрыла один глаз. Ласково сощурилась:

— Как отец скажет, так и пойдем. Надо до холодов зверья набить на мясо, — поморщилась. Не люблю холод. Совсем скоро белое пушистое покрывало накроет стылую землю. Завернет, закутает и усыпит на два периода с лишним. По снегу какая охота? Так, пушнины настрелять на теплые подстежки к курткам.

— А когда отец скажет? — Вот приставучая какая! И не прикрикнешь. Вон мать в огороде копается. Она за младшенькую голову любому оторвет. Особенно мне, ибо я старше и пример подавать должна.

Тяжелый вздох сорвался с моих губ. Не объяснить ей, что меч и лук в руке для меня привычнее иглы да прялки. Роднее. Не поймет она. Отец разумеет, да и ладно. Отец. На душе сразу потеплело. Добрый, большой и сильный мужчина с веселыми вечно смеющимися глазами цвета молодой листвы и рыжей бородой. Удивила я его. Не думал и мечтал о сыне уже, особенно после того, как мать после Наринки бесплодной стала, как я, хоть и девчушка, свои, еще слабенькие ручонки, к луку потянула. Быстро он смекнул что к чему, да и обучил меня промыслу охотника. Всегда мечтала владеть луком. Сейчас со ста шагов в яблоко попадаю. Отец гордится. Я горжусь, но и про меч не забываю. Мало ли что может случиться. Благо в поселении пара калечных вояк живет. Они и тренируют. Ну и сама я не лыком шита, могу кое-что. Помню…

— Анит, а Анит… — Создатель! Ну до чего надоедливое существо! Поспать не получится. Я села. Выплюнула основательно пожеванную травинку изо рта. Сладкаяяя…

— Пойдем, матери поможем, егоза. — Я ласково потрепала сестренку по голове. Несмотря ни на что я любила ее. Любопытство — черта присущая юности. Любого существа.

Мать одобрительно посмотрела на меня. Нарину не заставить заниматься домашними делами пока я дома. Или отец, но тот быстро отправит ее к родительнице. Ласков он, но знает — каждый должен заниматься своим делом. Меня же она не послушает. Мать раздала нам по участку для сбора урожая. Втроем мы быстро закончили, а после еще и ужин помогли ей приготовить. Я не против сделать матери приятное, просто лень шевелиться в последние теплые восходы. Поужинав, мы тепло поприветствовали Первого Пса и разбрелись спать. Все, но не я.

Тьма. Звезда догорела совсем. Душу тянет и рвет прочь из четырех стен. Привычно вылезаю в окно. Сердце бьется предчувствуя. С каждым новым шагом в темноту с жемчужинами звезд — свобода! Отпускает одеревеневшие мышцы — улыбка сползает неаккуратной кляксой с лица. Руки сами собой расплетают косу. Освободившись, непокорные пряди змеями бросились врассыпную, укутав плечи. Молодое тренированное тело наливается силой. Смех рвется из груди. Застыть на мгновение, только ноздри хищно подрагивают от нетерпения. Выдохнуть и сорваться с места в бешеном темпе, обгоняя саму себя, чувствовать себя легкой и живой! Только сейчас, в это время.

Бежать и в конце резко остановиться и крикнуть, напоминая самой себе, кто ты — Риина! Упасть в заранее подставленные объятия темноты. «Заботливые, родные… Пришел…» Поймать отнюдь не сыновний поцелуй в губы. Мальчик вырос.

Противной мутной волной всколыхнулся страх, а если он захочет пойти дальше? Неизбежно, неотвратимо… Однажды — вот тогда я и буду бояться. Сейчас же все привычно. Такова цена за жизнь и я готова платить. За эти вдохи абсолютной бесшабашной свободы. Пусть это иллюзия, но она так реальна после целого восхода в жмущей со всех сторон личине Аниты.

Потом мы лежим на поле в свежескошенном стоге. Молчим. Слова — лишнее. Он и так все знает про меня. Я не хочу лезть в его душу. Если она и есть, то слишком чуждая человеку. Я называю его про себя Нан — «ничто» на языке сотворенных. Он и есть ничто. Призрачный силуэт на фоне плотной тьмы, что укрывает нас. Она делает мир зыбким, ненастоящим. Моя голова покоится на его коленях, его руки перебирают мои полночные волосы. Жаль, с рассветом они станут русыми, а из глаз выцветет синева. Тускло серые глаза у Аниты.

— Как твоя сестра? — в который раз задаю я вопрос. Это уже ритуал. Обычно ответ выражен туманным кивком головы.

— Играет… — удивление, моя рука замерла на полпути к лицу — ответил! — Все еще…

«А ты нет?» — хочу крикнуть я. Зло. Обреченно. Я беспомощна перед ним. Одно его желание, любое… Что может противопоставить силе, способной распоряжаться жизнью и смертью, обычное человеческое существо? Верно, ничего. Я свыклась и с этим. С колыбели, когда он смотрел на меня, младенца, стоя у детской кроватки, мурлыкая колыбельную и изредка мерно покачивая ее. До восхода Звезды без сна. Иногда не выдерживала, и громкий надрывный крик малыша будил мать или отца. Я орала до утра, вымещая на ни в чем неповинных ушах родителей все обуревавшие меня в тот момент эмоции.

Нан прервал мой готовый сорваться с губ возмущенный вопль. Прижал палец к губам, требует тишины. Я тоже напрягаю уши. «Сверчки, шелест листвы, далекое журчание воды неглубокой речки…». А, вот оно — спокойствие ночи нарушают негромкие голоса и ржание лошадей. Чужие! Я знаю кто это! Нан все понимает без слов, по моему встревоженному лицу. Араксы[47] — имперские уполномоченные! Несколько весен назад начали забирать в столицу магически одаренных детей. Принудительно, подсовывая под нос обезумевшим родственникам указ Императора. Зачем? Необученные маги неопасны, их сила мала и не развита. Араксы никому ничего не объясняли. Люди на окраинах, как и мы, довольствовались слухами. Невнятными. Порой ужасающими. Я не была склонна им верить, а вот другие…

Наше поселение прятало Януша уже второй вес. Его слабенькие способности природника[48] только и годились, что урожай защищать. В школе сотворенных на третий вес бы вылетел.

Мы не ждали их. Имперцы уже были до наступления тепла. Почему вернулись? Все эти мысли, как заведенные крутились в моей голове, пока я мчалась к деревне. Забор дома Януша я просто перемахнула, не заметив, и заколотила в дверь. Только бы успеть! На пороге возникла заспанная фигура Малека, отчима мальчика. Немолодого, но еще вполне крепкого статного мужчины. «Араксы!» — только и смогла выдохнуть я.

— Ах ты ж, Создатель! Собаки имперские, ох неспроста это, ох неспроста, — выдохнул с досады Малек. — Ведь донесли, не иначе! Заходи, отдышись, а я пока разбужу их. Ты ведь выведешь?

Я кивнула. Дыхание еще сбито. Говорить не могу. Со словами мужчины оставалось только согласиться. Это кто же у нас в поселении такой ретивый нашелся?!

Спутанная черная прядь упала на лицо. «Я забыла…». Сердце пропустило удар. Видимо в растерянности Малек не заметил изменений. Или и вправду ночью все кошки серы. На всякий случай я дрожащими руками скрутила волосы и запрятала их под косынку, повязав ее на голову вместо шеи. Ткани хватило с трудом. Ну а глаза… Надеюсь, в них никто не будет заглядывать. Как все не вовремя!

— Быстрее, быстрее! — послышался торопливый голос Малека. Маршрут придется продумывать на ходу. Если маг с араксами опытный, то он сможет увидеть след* мальчика. Он слабенький, но все же. Такую возможность исключать нельзя. Как нельзя недооценивать противника. Два раза нам везло. Повезет ли на третий? Узнаем.

Малек выдворил нас и побежал за Марушкой. Жениной сестрой. Мы два веса пичкали имперцев сказкой, что его жена и ребенок сбежали. Куда — неведомо. А он теперь с ее сестрой, вот! Женскую руку в доме не скрыть.

Я повела встревоженную пару, мать и сына, в лес. Мы шустро пересекли поле. Чутье подсказывало мне — араксы уже в поселении. Нам надо уйти как можно дальше. Избавиться от угрозы магического поиска, за остальное можно не волноваться. Я старалась поддерживать равномерный темп движения. Если они станут задыхаться будет только хуже. Жаль, что в этой жизни у меня нет силы! «Как жаль…»

Движение в темноте. Нан? «Сюда.» Скорее почувствовала, чем услышала я. Не мешкая, я повернула за ним. Угадывая его легкий эфемерный силуэт. Впрочем, вряд ли Януш с матерью видели его. Чувствовали — да. Вскоре женщина крепко ухватилась за мою руку. Четвертый Пес бежал за нами. Охранник или предатель?

Они уставали, но я упрямо вела их по охотничьей тропе. Так меньше следов останется. Нас будут выслеживать, очевидно. Сколько Малек сможет выгадать времени своему сыну? Насколько сильно араксам нужен молодой маг? Нан замер. Не двигался. Хочет что-то сказать?

— Ждите здесь! — строго наказала я, оставив дрожащих от страха людей. Обстановка располагает к этому. Бойтесь — это придаст вам сил. Еще надейтесь. Эти две эмоции — гремучая смесь для гонимой дичи.

«Держи…» Нан протянул мне парные ножны.

«Пригодится…» Как ни в чем не бывало обронил он.

Рукояти мечей тускло блеснули. Я вытащила один из клинков и задохнулась от удивления. Мои, школьные, выкованные для меня и под мои руки мастерами меча! Откуда? Глупый вопрос. Пора перестать его задавать себе. В отношении Нана точно. Я оторвалась от разглядывания клинков, чтобы сказать спасибо, но… Он исчез. Среди леса царила самая обычная ночь. Без всяких признаков живой тьмы.

Вскрик! Я метнулась назад. Еще один! Мальчик катался по земле в конвульсиях. Его мать бестолково суетилась вокруг. Только все портит. Я оттащила женщину, уже готовую зарыдать, и отвесила ей оплеуху. Мальчишка дернулся еще раз и затих. Скоро араксы будут здесь. Маг достал его заклинанием. Унести его на себе не смогу. Я посмотрела на клинки, решаясь, и прицепила ножны к поясу, сцепив пальцы на рукоятях. Неразумное решение. Ему нет логического объяснения. Одна девушка, а в глазах араксов подросток, против обученных имперских воинов?! Они сдохнут от смеха. Ради чего? Какая мне выгода от жизни этих двоих. А от смерти? Никто не знает, что происходит с молодыми магами в империи. Будет ли император вредить своим подданным? Вполне возможно, молодняк отправляют к сотворенным. Учиться… Всех? Это меня и смущает.

Отдав последние четкие приказы совершенно потерянной женщине, я спряталась на нижних ветвях дерева. Она не должна ни во что вмешиваться. Араксов много. Опытные. Ее могут задеть. Случайно. Неправильно просить помощи у него для убийства, но…

«Создатель, помоги!»

Имперцы вышли на поляну. Открыто. Четыре аракса и маг разума. Уверенные в себе и успехе. Двое не успели сказать ни слова. Так и остались стоять замертво, с миной превосходства на губах. Клинки пронзили их тела. Точно в сердце. Я бы хотела прикончить сначала мага, но волею случая он шел последним. Сейчас мы стояли лицом к лицу. Пока я выдирала мечи из тел — играли в гляделки. Я успела оценить расклад: двое со спины и спереди не меньшая опасность. Возможно даже большая.

Аракс атаковал сзади, давая магу возможность сплести заклинание. Нечестно… со спины… Хм, зато почти всегда результативно. Я ушла в сторону, плавно отводя лезвие имперца. Пропуская того вперед и толкая ногой на мага. Развернулась и едва не напоролась на меч второго воина. Изогнувшись серпом, спасаю свою шкуру. Этого надо убить быстро. Краткий оборот — двое еще барахтаются. Сальто назад, отскакиваю к ним в надежде оглушить двоих. Хотя бы одного. Тщетно. Оставшийся в строю аракс предугадывает мои мысли и на то место, где должна быть моя голова летит свинцовый шар. Умело пущенный, он вполне способен пробить череп. Имперец силен. Опытен. Чего не скажешь обо мне. Упавшие расцепились. Встали, обозленные. Маг так и пылал ненавистью. Ну да, ведь они видят только оболочку. Им противостоит девчонка. Всего-то! И меня потеснили. От двух мечей я успевала только защищаться. На пределе сил. «Упустила из виду мага».

Внезапный удар… Которого на самом деле не было, но так реально. Перед глазами все поплыло. Шум стал далеким. Неважным. Ватные ноги норовили сложиться в коленях, а мечи предательски выскользнули из рук. Сейчас добьют.

«Сдалась?» вкрадчивый шепот. Я кривлюсь. Отвечать ни к чему. Все понятно. «Тьма может быть оружием. Разве не так?» Нан спрашивает у меня. Или у себя. Или подсказывает!

Складываю руки в жесте, активирующем ледяное копье. Магии нет, но есть тьма — и внутри и снаружи моего тела. Тонкий эбеновый луч проходит сквозь мага. Он удивлен не более. Думаю, что зря. Не буду ждать и плету основу ледяной чащи, последний жест, и араксы повисли на множестве пронзивших их шипов, выросших из земли.

Остатки жизни уходили из них. Утекали сквозь пальцы вместе с застывающей на пронизывающем холоде кровью. Я не скорбела. Не думала о том, что лишила жизни людей. Неизвестно, виновных ли. Все мое существо затопила безумная радость — я маг! Пусть и исковерканная детишками, но сила осталась во мне. Не обращая внимания на заледеневшие тела недавних противников, я трогала материальное доказательство моих возможностей. Это великолепно — чувствовать себя полноценной! Все шестнадцать весен меня не покидало ощущение увечности. А сейчас у меня словно вновь отрасли ноги или лишняя пара рук. Привычных и необходимых!

На эмоциях я подскочила к женщине. Теперь можно было возвращаться в поселение. Никакой опасности больше не существовало. Я уничтожила ее, но… Мать Януша отшатнулась от меня. Отползла прочь, поднимая руки в жесте, отводящем зло.

— Кто ты? — ее голос дрожал. «Не понимаю…»

— Анита… — выдавила я удивленно. Она меня боится? Почему?

— Нет! Ты не Анита! Ты не можешь быть ею!!! Ты убила ее, как и их! Убийца, подлая тварь! Ты зло, завладевшее ее телом! Убирайся, убирайся прочь! — женщина сорвалась на крик.

— Одумайся! Нам надо возвращаться! — я подошла к Янушу. Со смертью мага заклятие скоро спадет.

— Не трогай моего сына! — истеричка подскочила ко мне и с силой оттолкнула от недвижимого парня, — Я сказала — убирайся! Нам не нужна твоя помощь, кто бы ты ни была! — Она встала, закрыв собой сына. Полная решимости не подпускать меня к нему. Растопырив руки и гневно зыркая исподлобья.

Смысл ее тирады начал доходить до меня. Как и то, что косынка потерялась во время боя, обнажив черноту моей гривы. Создатель! Я осознала — в поселение вернуться невозможно. Ее словам не поверят, пока не найдут трупы. Прятать их бесполезно. Еще убитых будут искать свои. Не сразу, конечно. Единственно возможный выход — бежать!

Я злобно сплюнула себе под ноги и ловко заломила женщине руки за спину. Я зло?! «Что ж… Тихий смех вторит моим мыслям.»

— А теперь послушай меня: если кто-нибудь узнает о том, что здесь произошло — твой сын умрет. От меня вы его не спрячете. Я везде, где есть ночь. Помни об этом, неблагодарная! Ясно?

— Да… да… отпусти! — женщину ощутимо трясло. От боли ли или от пережитого. Но разве это должно волновать зло?! Яд гнева пропитал мою душу. Может стоит убить и ее, вкрадчивыми мягкими лапками ступала непрошенная мысль. Я отпустила мать Януша и отошла подальше, преодолевая искушение.

— Ты, твой муж и сын должны говорить, что меня не видели. Убеди Малека. Одно лишнее слово и… — Я выразительно посмотрела на мальчика и провела рукой по горлу. Женщина слабо кивнула, потирая выкрученные суставы. Не собиралась я исполнять свою угрозу, но ей об этом знать не обязательно. Надеюсь, их осторожности хватит надолго. Ведь она видела, на что я способна. В итоге кто-нибудь обязательно проболтается. В запале, стремясь обидеть или получить выгоду. Пусть это случится позже. Хотя бы в этом не оставь меня, Создатель! «Если я все еще достойна твоей милости…»

Пятый Пес сделал свой первый небесный шаг. Повел носом и сразу же почуял неладное. Кто-то где-то умер. Быть может сегодняшняя ночь будет не такой скучной как обычно? Он длинными скачками отправился в свой путь, вынюхивая виновников происшествия.

«Наперегонки?» — спросила я и, получив молчаливое согласие пятого брата Небесной Стаи, растворилась среди темных силуэтов ночного леса. «Прощайте и простите…»

Спустя некоторое время пришел в себя и Януш, которого мать, подхватив под руку, потащила в поселение. Как она думала. На самом деле уводила его в сторону. А еще спустя несколько вдохов, забытый в суете маг открыл глаза, захрипел и сжал рукой амулет вызова. Он должен сообщить обо всем в Империю!

Уже днем я вышла к селиуму[49]. Одному из сотен, а может и тысяч, на территории человеческой Империи. Вес назад отец брал меня с собой в торговые недели. Пришлось усиленно изображать интерес. Хотя ничего привлекательного в узких улочках, запруженных толпой людей, не было. Как и в громких криках на торгах и в карманниках. Хорошо хоть чисто и помоями не воняет. Люди много полезного переняли у сотворенных. В частности канализацию. Нам было у кого учиться, и были те, кто набил шишки до нас. Проторенной дорогой гораздо легче идти. Любопытно, неужели эти остроухие или изменчивые ханжи когда-то сидели по уши в… Представив себе эту картину, я засмеялась.

Меня пропустили беспрепятственно. Подати и пошлины взимались только с товара. У меня при себе ничего не было. Да, хранителей закона насторожили ножны на бедрах. Необычно для девчонки. Столь юной. Пришлось подписать обязательство и что-то соврать. Легендой я не озаботилась заранее. Впредь буду внимательнее. Об этом я напомнила себе и пару вдохов спустя, окунувшись в атмосферу, заполненную всевозможными запахами еды. Лоточники чего только не предлагали, но в моих карманах было пусто. Надо что-то продать. Но какую вещь? Клинки? Ни за что! Еще на шее болтается маленький символ Создателя. Кажется золотой. Я помнила, где располагалась ювелирная мастерская. В прошлый раз отец покупал там матери простенькое колечко. Туда я и направилась.

Мастер на удивление дорого оценил амулет с фигурой существа вписанной в Звезду. Я не особо на это рассчитывала. Разве жалость и барыши совместимы? Подозреваю он переплатил. Поддался на мой голодный взгляд. Мне же лучше, но все равно вырученных монет надолго не хватит. Разве что пообедать и поужинать. Надежно упрятав серебро за пазуху, я осмотрела близлежащие улицы в поисках гостевого дома или едальни*. Что пирожками перебиваться, если можно нормально покушать!

Искать пришлось недолго: в тупичке, занимая два здания и обширный клок земли, гостеприимно распахнул свои двери гостевой дом средней руки. Как раз для меня. Привечать не будут, но и не прогонят. Я прошла в общую залу и заказала скромный обед: суп, мясо и горстка овощей. Пока я ждала, наружу выплыли мысли, которые до этого момента тщательно прятались в закоулках. О последствиях своего поступка. Куда двигаться дальше? И для чего? Не хочу бесцельно прожить свою вторую жизнь. В этот раз на меня некому возложить «великую» миссию. Придется искать свою цель самой.

Принесли заказ, но я даже не обратила на это внимания. Теребила русую косу и блуждала взглядом по лицам посетителей. Искала если не ответ, то намек. Здесь оставаться нельзя. Слишком близко от моего поселения. Быть может, семья Януша сдержит слово, но родители будут меня искать. Девушка пропала ночью! Из дома! Это событие не останется незамеченным. Как бы мне этого ни хотелось.

В дальнем углу залы разряженный торговец громко оповещал всех и вся о своем пути и товаре. Без надобности. У такого мощного кряжистого тела не могло быть другого голоса. Я бы удивилась, услышав из такой луженой глотки фальцет. Он мешал многим, но его не трогали. Очень уж внушительными мускулами обладали его личные храны[50]. Две девицы напротив, немногим старше меня, жеманились и строили ему глазки. Ну компанией на ночь мужик был обеспечен. А чужие ладошки гарантированны его кошельку. Не зря девушки работают в паре. Этот старый трюк существовал еще во времена моей первой жизни. Но не его голос, не мускулы хранов и даже не девицы привлекли мое внимание. Мужчина направлялся в Оранж-но-Ари. Мисселиум на границе альвовской территории был одним из ближайших к Школе. Там, где все началось.

И закончится! Я раскопаю тайну детишек. И, если повезет, отправлю Нана туда, где ему самое место — в небытие и желательно без моей компании! Передо мной замаячила надежда избавиться от всего, что отравляло мою жизнь.

Не давая себе передумать, я твердым шагом направилась к столу торговца.

— Чего тебе? — удивился он, глядя на мою фигурку. На девку я не походила, но кто тогда? И тут его взгляд уперся в рукояти клинков. — Наемница? — еще больше удивился он.

— Да, — отчеканила я и бросила презрительный взгляд на хранов. Не стоило так заводить знакомство, но мне не понравились их улыбочки. Ехидные.

— Наниматься пришла? Но у нас полный комплект, — он извиняющее развел руками. Я колебалась. Использовать ли последний аргумент? Не хотелось бы. Он мог еще понадобиться мне.

— Я маг, — решилась я, — и мне нужно в Оранж-но-Ари, — эта новость заставила торговца призадуматься. Наличие мага в отряде значительно повышало шансы обоза на успешное завершение пути, но цена… Я прочла все эти размышления на лоснящемся лице мужчины и пресекла их одни махом. Продала себя дешево. Всегда чем-то приходится поступиться, чтобы получить желаемое. Деньги не основное. Хотя будут кстати.

Мы ударили по рукам. Бросив последний взгляд на хранов, отметила, что их взгляд изменился. Уважение пополам с вызовом. Их школа меча хороша, но не чета знаниям сотворенных. Да еще магия и опыт, что приходит с возрастом. Сколько лет магу? Как тот пожелает! Откуда им знать, что мне действительно шестнадцать. В этой жизни.

Глава 7 Неизбежность

«Целую губы твои алые… Тихий смех… Ускользающий. Бархатная кожа шеи. Твои ресницы касаются щеки. Вдох. Несмело льнешь ко мне. Снова тихий смех… Такая соблазняющая хрупкость! Такое вызывающее поведение! Ааааах… Манишь рукой и снова смеешься… Приглашаешь? Играешь… Хмммм… Я тоже умею…играть. Ты хочешь, чтобы я закрыл глаза? Не ново… Ново? Мне понравится? Хорошо. Только не отпускай меня… Твои пальчики скользят по линии руки. Очерчивая мышцы. Слегка царапая ногтем. Отходишь? Куда? Остается только твой запах. Одуряющее искушающий… Аааах…

Стремительное движение. Крепкое объятие. Не вырваться… Остро отточенный клинок входит в межреберную щель… Последнее — ярко голубой глаз, уставившийся в уже мертвый мой…»

— Виарниэлен! — на пороге стоит взбешенный Олар. Оружие едва ли не осыпается с него. Дверь криво свисает на одной петле. Эльф на развороченной кровати. Не проснулся до конца. В зале больше никого нет.

— Сделай с этим что-нибудь! — огрызнулся морф и ушел к себе. Ему до смерти надоело вскакивать каждую ночь последнюю четверть периода. Каждый реагирует в меру своего образа жизни. О чем подумает убийца, услышав крик? Верно, кого-то убивают. По-любительски. У профессионалов жертвы не издают ни звука. Морф был бы рад проигнорировать ночную возню в зале эльфа. Не может. То, чем занимается эльф, не исключает нападения. Именно любительского. Смесь вздоха и рычания вырвалась из его глотки. Рука с силой запустила кинжал в стену.

— Незачем портить стены моего дома, — эльф, уже одетый, подпирал собой косяк, — не хочешь выпить? — он сделал приглашающий жест. Олар задумался. К чему бы намечающаяся откровенность? За шестнадцать циклов морф изучил привычки соседа. И довольно неплохо. Виарниэлен редко и мало рассказывал о себе. Казалось, следящие знали о нем больше, чем он сам. Вдохи откровенности стоили дорого. Умственные усилия, затраченные на вытягивание информации, не стоили результата. Изредка морф задумывался о пытках: будут ли они более эффективны? Вопрос уже длительное время висел без ответа. Они ведь партнеры.

Олар согласился. Настороженно. Мужчины спустились в обеденную залу. Эльф хлопнул в ладоши, зажигая тусклый свет. Лучше бы он этого не делал. В морфе снова вспыхнула, погасшая было злость.

— Я просил, чтобы ты не одевался при мне так?! — он грохнул кулаком по столу. На эльфе были его любимые хэ и шелковая рубашка нараспашку. Черного цвета.

— Сожитель…, - приторно сахарно сказал эльф, растягивая гласные. Он одел первое, что подвернулось под руку. Без всякой пошлой мысли. Но если есть повод, почему бы и не подразнить морфа? Закостенелость взглядов выводит из себя.

— Перестань! — он знал, что это маска. Удобная, позволяющая многое скрыть, но все равно тошнило. Даже спустя столько циклов. Несмотря на всем известный в Оранж-но-Ари его статус постоянного любовника Виарниэлена. Что было заблуждением. Морф вживался в образ для публики, но наедине требовал не посягать на его убеждения. Каждый такой выпад со стороны эльфа задевал его самолюбие. Больно. Очень. А если вспомнить о профессиональной гордости?

Шестнадцать циклов назад он фактически предложил себя эльфу. Преподнес на блюдечке. Один Создатель знает, как ему далось это решение! Так обмануться! Убийца осознал настоящее положение дел не сразу. Несколько восходов не понимал, почему, будучи допущенным в дом, не занял место в хозяйской постели. Несколько восходов изображал то, о чем имел слабое представление. Страсть мужчины к мужчине, но эльф оставался холоден. Первоначально вспыхнувший интерес угас. Без причины и без объяснений. Высокий почувствовал фальшь? От бездарного исполнения у и самого морфа скрипели зубы.

Олар с радостью сменил бы личину. Скопировал бы настоящего мужеложца, но не факт, что новая личность привлекла бы внимание Виарниэлена. И не прельстила бы. Об этом он сознался с приставленным к его горлу кинжалу. В тот момент спасти Высокого от разъяренного изменчивого могла только правда. Морф поневоле восхитился изворотливости ума эльфа. Как сделать свою частную жизнь недоступной для других? Сделать так, чтобы никто не хотел войти в нее по своей воле. Самое лучше средство.

Виарниэлен налил драконий огонь в стаканы. По выбранному напитку можно было понять: разговор будет серьезный. Или он просто хочет надраться. Оба варианта равновероятны. Один стакан проделал стремительный путь по отполированной столешнице. Точно в подставленные руки морфа. Мужчина посмотрел на эльфа, словно спрашивая: «А ты уверен в выборе?»

Драконий огонь придает смелости и развязывает язык. Высокий страшится? Что такого пугающего он скрывает? Его биография на первый взгляд чиста, как снег, выпадающий на землях морфов. В отличие от всех остальных, чьи маски скрывают прогнившую сущность, маска Высокого выставляла пороки, присущие различным расам, напоказ. Размахивала ими везде и всегда, привлекая внимание к персоне эльфа. Забавно. Его не любили, но приглашали. Его презирали, но исполняли капризы. Словно благодарили за великолепно исполняемую роль самой паршивой овцы в шелудивом стаде. Если бы не он, кто-то другой вынужден был бы стать ею. Всеми презираемой, отторгнутой обществом. К слову сказать, ему даже пытались подражать. Некоторые называли его поведение правильным. Свободным от проржавевших устоев. Еще боялись, как и любого, обладающего силой. Немалой.

Выродки. Это было недалеко от истины. Многие смешанные города населяли падшие уроженцы других земель. Бежавшие от себя или к чему-то. Изгнанники, на чью голову и прочие части тела обрушился гнев сильных мира сего. Все без разбору: виновные и не очень. Одним словом неудачники. Дурная кровь сказалась на потомках. Умножилась. В мисселиумы по-прежнему стремились далеко не образцовые представители рас. Кипящие внутри жителей страсти постоянно выплескивались, заражая встречающиеся чистые души семенами порока.

Одна порция — один глоток, обжигающий горло. Рецепторы мгновенно потеряли чувствительность. Ненадолго. Ровно настолько, чтобы дать необходимую передышку и почувствовать эффект напитка. В голове моментально все стало кристально ясным. Каждая мысль обрела форму и сверкала бритвенно острыми гранями. Решения, даже самые подсознательные, обрели логичное обоснование. То же можно было прочесть во взгляде Виарниэлена.

— Неизбежность… — туманно начал он, — она преследует меня в последнее время, — если судить по первым словам одним глотком не обойдется.

— И? — приподнял бровь убийца. Он хотел услышать продолжение.

— Как бы тебе объяснить…как будто что-то уже произошло, — эльф повертел в руках пустой стакан и наморщил лоб. Не выходило у него складного рассказа.

— Виарниэлен, что-то где-то происходит постоянно. Ты знаешь это не хуже меня. Так в чем же дело? — морф отказывался понимать эти сентенции. Эльф впервые выглядел таким потерянным. Маг разума не может понять причинно следственную связь своего состояния? Невозможно! Кому, как не им, знать все тонкости души существа, тем более самого себя. Понимать все надежды и чаяния, страхи и безрассудства. А тут… Высокий потерялся на извилистых тропках своих умозаключений. «Неужели Виарниэлена настигла болезнь, присущая только этой категории магов — сон разума[51]?»

— Разъясни, — коротко бросил морф. Он не спешил озвучивать свое предположение. Не был уверен в нем.

— Каждое существо живет в своей плоскости бытия. Плоскости пересекаются, взаимодействуют друг с другом. Оказывают влияние. Больше, меньше, но оказывают. Свершившееся событие тянет за собой шлейф последствий. Последствия сами по себе являются отдельными событиями, рождая второй круг и вовлекая все больше участников. Процесс бесконечен… — Высокий хотел сказать что-то еще, но оборвал фразу. Как объяснить предчувствие? Неясное, невнятное. «Как дуновение ветерка… Как шепот в темноте…»

— Виарниэлен, ты проверяешь мои знания? То, о чем ты говоришь, объясняют на первом цикле обучения в Школе. Я учился там, если ты запамятовал, — как трудно сохранять спокойствие. Олар был раздражен. Незапланированным ночным подъемом, издевательским началом разговора и собственным раздражением! И такое возможно, если причины, вызвавшие неприятие, мелочные. Как было сейчас. Вторую порцию напитка он налил сам. Пусть эльф соберется с мыслями заново.

— Я ничего не проверяю, Олар, — голос, лишенный тени эмоции, — говорить, не понимая предмета — каторга, — Что-то произошло. Очень давно. Не с тобой или мной по отдельности, но с нами вместе! А последствия докатились только сейчас. Я ощущаю тень той волны, что скоро нас накроет. Только тень, понимаешь?! А это уже разрывает мое сознание на части! Не представляю, каково будет, когда это захлестнет нас! — странно слышать сухой голос, но с интонациями. Можно понять силу, обуревающих эмоций, но нельзя определить их вид. Эльф тщательно сдерживался. Лучше бы бесновался. Было бы проще помочь ему.

— Ясно. Ты десять восходов безвылазно сидишь в своей лаборатории. Тебе надо отдохнуть, развеяться и выкинуть этот бред из головы. Я знаю про сон разума… — многозначительно протянул морф в ответ на выслушанный монолог.

— Нет, — решительно отрезал эльф, — я не болен. Это другое. Я же говорю — неизбежность…

— Знаешь что, я покажу тебе, что такое неизбежность! Настоящая. Мы пойдем на Арену. Там ты увидишь и события и последствия. Все, что тебе нужно, будет там. Ты сможешь разобраться в своих предчувствиях. Пока же, твоя речь звучит так — мы все умрем. Если собираешься отказаться — потащу на руках! — при этом морф скривился, но твердо собирался выполнить угрозу. Очередная выходка для благодарных зрителей, но если это приведет эльфа в равновесие, избавит от угрозы опасной болезни, так тому и быть.

Убийца на многое был готов ради Виарниэлена. В начале знакомства Высокий фактически спас его. Избавил от иллюзий. Эльф сразу понял, что стоит за навязчивой идеей найти альва. Внушение. На очень глубоком интуитивном уровне. Приказ, внедренный в основу мироощущения убийцы. Тонко и искусно переплетенный с собственными тайными устремлениями, которые так и оставались бы в зыбкой глубине подсознания, если бы не вмешательство. Только одно существо могло сделать такое — Гайде.

Виртуозно манипулируя морфом, играя на его отцовских чувствах, он добился желаемого. Убийца видел только одну цель, ставшую центром его жизни и ничего более. Вдох за вдохом, восход за восходом эльф распутывал нагромождение запретов и дозволений, освобождая мозг морфа от следов насильственного вторжения. Когда маг сделал свою работу, Олар еще долго прислушивался к себе, разыскивая и отмечая произошедшие перемены. Не один период горевал о сыне. Тот был мертв давно и окончательно. Двоим не место в одном теле.

Подобие борьбы, которую изображал Гайде, всего лишь способ держать убийцу при себе. Морф был весь окутан паутиной лжи, делающей из него послушную марионетку. Он до сих пор дергался бы на ниточках, если бы не эльф. Некому сказать спасибо за встречу с Виарниэленом. Олар давно понял — Знающий мертв.

Периоды сменяли друг друга, а морф учился жить заново. Жить для себя. Он снял с себя все полномочия и добровольно передал их Райвику. Пусть наслаждается. А Гайде… Они договорились. Убийца все еще выполняет некоторые деликатные поручения негласного лидера изменчивых. Да и от плодов сотрудничества с эльфом тот не откажется.

Виарниэлен посвятил жизнь изучению магии своего профиля. Исследовал различные стороны ее проявления, взаимодействие с другими направлениями. Искал способы развития таланта, отличные от существующих. Дорабатывал готовые заклинания и создавал новые. Часто приближаясь к опасным граням силы. Его услуги и свернутые в вещественную оболочку заклинания стоили дорого. Еще дороже частные уроки. Иногда Олар сравнивал Виарниэлена и альва. Жаль, у достойного ученика не будет великолепного учителя. О второй стороне жизни эльфа мало кто знал. Немногие, достойные доверия избранные. Но никто не был ближе ему, чем морф.

Разные, стоящие на двух берегах одной реки. «Что мы искали друг в друге? И что нашли?» Доверие на грани фола. Искренность, не принятая в среде сотворенных. Поддержка. Каро-ари друг для друга, как всегда смеясь говорил эльф. Пожалуй, самое точное определение для их отношений.

— Пора заканчивать. — Веско заметил морф. Еще чуть-чуть и он постигнет тайны мироздания. Мысли, ощетинившись иглами, уже лезли из-под черепа.

— Ты прав, — согласился Высокий, — действительно пора.

Состояние не изменилось. Разговор не помог. Драконий огонь только обострил восприятие стремительно надвигающейся беды. Он так и не рассказал Олару почему кричит по ночам. Темнота с ярко-голубыми глазами. Притягательная и опасная. «Я знаю тебя? Когда наши пути пересеклись?» Вопросы, вопросы. Надо отвлечься, но не от работы, как думает морф. За десять восходов он мало сделал. Забыть про бессонные ночи и сбросить напряжение с первой же послушной эльфой. «Я даже знаю с кем…»

Арена. Служитель с утра посыпал вчерашнюю кровь свежим песком. Девственно чистым, золотистым. Красное на желтом. Кто-то найдет такое сочетание цветов полной безвкусицей, кто-то привлекательным, контрастным, а третий не обратит никакого внимания. Сюда не за красотой приходят. Завсегдатаи Арены ищут здесь легкие барыши и удовлетворение своей жажды крови и убийства.

На арену может выйти любой. Униженный, оскорбленный или просто желающий помахать руками и оружием — таким тут всегда рады. Поток желающих не иссякает. На этом желтом песке разрешено идти до конца. Поединки до смерти. Мало ли в этом безумном мире идеалистичных юнцов, готовых сложить свои головы, доказывая свою точку зрения. Во все времена такие были, есть и будут. «Мученики», страдающие за правое дело. Да только право зависит от той стороны, к которой повернуто лицом. Кто доживет, тот будет достоин понять. Мертвым же все равно.

Здание Арены внутри представляет собой одну огромную, внушительную залу. В центре — овал за ограждением. Во время поединков маги ставят защиту, оберегая посетителей. Никто не запрещает использовать магию, и, никто не запрещает участвовать магам. Зрители не должны пострадать в любом случае. Гости располагаются по кругу стен здания. Нижний сектор с отдельными ложами для знати и богачей. Чем выше, тем дешевле места, но и яростнее эмоции. Нередко на верхних ярусах вспыхивают драки, куда боятся соваться даже нанятые для таких случаев храны. Отчаявшиеся, проигравшие последние монеты существа, ищут мести и смерти. Так лучше, чем позорно утопиться в строптивом потоке Ари[52].

Перед дверьми уже собралась толпа. Даже Высокие сотворенные, терпеливо ожидают у отдельного входа. Оживленно переговариваются, обсуждают бойцов. Мужчины, женщины, разных возрастов и рас, парами и тройками — тут можно встретить кого угодно. В зале по ярусам шныряют разменщики[53] и кварты[54], собирая дань, обеспеченную будущей кровью.

До начала всего ничего. Последние алчущие развлечений занимают свои места. Среди них мужская пара. Черноволосый красавец эльф, склонив голову, шепчет на ухо своему белокурому спутнику. Они оба смеются. Держатся за руки, будто юные влюбленные. Высокие вытягивают шею, чтобы посмотреть на пополнение в своих рядах. Любопытные. Эльфы приветствуют собратьев, знакомых, собирают урожай лживых улыбок, перекошенных лиц и завистливых взглядов. Спокойные. Одинаково ласково, с толикой благосклонности смотрят на всех. Они выше. Неизмеримо и недостижимо. Располагаются в своей ложе. Черноволосый устраивает голову на плече друга.

— Как я хочу порвать им всем глотки, — одними губами шепчет Олар. А лицо безмятежно спокойное.

— Знаю и разделяю, но мы сегодня здесь, чтобы потешаться над ними или спасать мой разум? — эльф насмешничает. Он в лучшей форме, чем был ночью, но далек от обычного, выверенного до идеала состояния. Олар сумел заинтересовать его. Раньше они посещали Арену для поддержания образа, но в этот день Виарниэлен собрался работать. Он раскинул ловчую сеть[55] над песочным полем. В любой момент, он сможет ощутить все, что чувствует боец.

Убийца с сожалением посмотрел на Высокого. Он был бы рад присоединиться, но ему нельзя. Начнется изменение. Изначально ловчая сеть была создана морфами для самих себя. Заклинание позволяет копировать существо на расстоянии, когда нет возможности подобраться близко. Маги разума придумали ему другое применение. Оно позволяет им на время приодеть чужую шкуру.

Начало. Усиленный заклинанием голос объявляет первый поединок. Ничего интересного. Этих двоих на Арену толкнула ревность. Следующих — жадность. Виарниэлену это не нужно. Исход известен заранее. Кто бы из двух ни выжил — он проиграл не меньше мертвеца. Они готовы убивать, но только в этот вдох. Чтобы жить дальше, все еще чувствуя теплую кровь на руках, требуется куда больше мужества, чем они думают. Эльф и морф с нетерпением ждут начала боев профессионалов. Тех, кто не впервой смотрит в глаза смерти и сам несет ее. Равный против равного. Ошибочно предполагать, что все зависит от мастерства. Именно в таких поединках присутствует настоящая предопределенность свыше. Три пары профессионалов выйдут на Арену с восходом Первого Пса.

Песок не раз обагрился кровью, не одно бездыханное тело было вынесено за пределы залы. Несколько раз сменилась публика на ярусах и в ложах. От азарта быстро устают. Еще быстрее опустошают кошельки. В зале каждый обязан делать ставки.

Наступившая тишина ознаменовала выход первой долгожданной пары. Ценители затаили дыхание, боясь пропустить малейшее движение быстротечного поединка. Несколько вдохов и все кончено. Тело эльфа напряглось — он активировал заклинание. «Кого из противников выбрал Виарниэлен?» На Арене морф против дракона, поединок до крови. Ярость одного, против рассудительности и точности другого. Обманчиво расслабленные, в следующий момент встречаются в центре и расходятся. Удар остро отточенного лезвия проигравший почувствует не сразу. Вдох, взгляд, обращенный внутрь себя, и дракон падает ничком. Высокий неподвижен, значит, он считывал морфа.

Вторая пара бойцов — его собратья. Долго смотрели друг другу в глаза, пока один из них не склонился в поклоне. Уважительном, зажимая разорванный бок. Олар успел разглядеть и стремительное движение обоих и кинжалы, метнувшиеся к телам. Одиночный и парные. Лицо Виарниэлена исказила гримаса боли, и он отключился от сети.

— Достаточно? — спросил убийца.

— Нет, — твердое, вылетело из губ Высокого, — мне надо ощутить смерть.

— Тогда не ошибись. — Пожелал ему удачи морф. Почти безразлично. До конца, так до конца.

Последняя пара. Олар вгляделся в юного человека и вскрикнул, так же как и большинство. Девушка! Против альва! Исход предрешен сразу или же… Они не торопятся вступать в схватку. Виарниэлен подался вперед. Пальцы, сжатые в кулаки побелели. Зрители замерли. Искры. Безрезультатно. Девушка всего лишь отбила свинцовые шары. Самое время атаковать. Почему она медлит? Снова тишина. Никто не дышит. Шепот Высокого в такой тишине громогласен:

— Ее мечи!

— Что? — переспрашивает Олар, не отрывая взгляда от фигур на песке.

— Это ЕЕ мечи! — то, как эльф выделил слово, многое подсказало морфу. Девушка обучалась в Школе сотворенных, но следующее восклицание Виарниэлена опровергло эту очевидную вещь:

— Она не маг! — клинч в голове убийцы и на Арене тоже. Железо натужно скрипит, но не уступает друг другу. Альв не может сдвинуть с места человеческую девушку?! Тело эльфа заваливается на бок. «Не в этот момент…» Олар знает, чье сознание он постарается считать. Горящий взор серых глаз. Куда-то рядом с ним. «Знает?» Альв наносит удар ногой. «Не успела…» Дикий крик: «Останови!». Реакция мгновенная — опускающийся на девушку меч выбит из рук альва мощным потоком воздуха.

Зал ожил, загудел. Сотни глаз, устремленных на ложу сотворенных, скрестились на морфе. Они выражали одно и то же — «зачем»? «Ну же, скорми им кость, Виарниэлен, или они сожрут нас! Не разочаруй толпу.»

— Что ты хочешь за ее жизнь? — эльф грациозно идет к Арене. Помнит о роли, помнит о зрителях. Он уже вплотную у защитной линии.

— Поединок! — ревет альв и зал вторит ему сотней, оставшихся голодными глоток. «Только не глупи… О!»

— Будь по-твоему. — Заклинания расступаются, чтобы впустить нового участника. Девушка недоуменно смотрит на своего нежданного спасителя. «Что ты увидел в ней?»

— Можно? — спрашивает он, подбирая парные клинки. Девушка кивает. Жесткая складка между бровей. Подсчитывает свой долг. «Тебе не расплатиться, эни.»

Эльф даже не обернулся, отбивая атаку. Убийца предполагал, что Высокий знает с какой стороны держаться за меч, но чтобы владеть клинками так мастерски! А ведь за столько циклов они ни разу не тренировались вместе, понял морф. Ошеломительное открытие.

Создатель! Все кончено. Тело слева, голова альфа справа, отдельно, у ног эни. Усыпленной заклинанием. Чтоб не мешалась. Посередине — в поклоне замерший Виарниэлен. Словно закончил танец.

Высокий подхватывает добычу на руки и выходит с Арены. Ни слова, ни хлопка. Ни осуждения, ни одобрения. Все слишком изумлены. Никто не ожидал увидеть изнеженного красавца в таком виде. В такой ситуации. Победителем! Он идет мимо ложи, к выходу. Головы зрителей, как привязанные, поворачиваются ему в след. Морф спохватился и ринулся за ним. Настиг на улице.

— Знаешь, как ты будешь выглядеть в их глазах? — обратился к нему Виарниэлен, указав головой на дверь, — брошенным любовником! А я введу новую моду на эни. — Создатель! Какой бред он несет! Поход сюда был ошибкой.

— Ты думаешь, зря мы здесь появились? — эльф словно прочел его мысли, — нет. Ты все сделал абсолютно правильно! — Он любовно посмотрел на девушку у него на руках.

— Почему? — спросил морф. Он бесконечно устал за этот вечер. Обещавший потеху, а завершившийся… Впрочем, он еще не закончился.

— У нее серые глаза, а должны быть голубые. Яркие, как небо в теплые периоды, — совершенно серьезно ответил мужчина, — я же говорю — неизбежность!

Он улыбался. Радостно и обреченно одновременно, пустыми глазами рассматривая ночное небо.

Глава 8 Ребусы

Земли морфов. Совет матерей.

— Райвик, мы ждем твоего ответа, — красивая молодая женщина пытливо разглядывала его. Ожидая. Ее чаяния были напрасны. Райвику нечего было сказать Совету матерей.

— Мы не можем его найти, — он покаянно опустил голову и развел руками.

— Значит, убийства будут продолжаться? Дети, Райвик, гибнут дети! — она заломила руки. Ее глаза были полны непролитых слез, но что он мог сделать?! Лучшие следящие занимались поисками Скитальца, мага забирающего чужие жизни.

— Как можно поймать того, кто не оставляет следов? — он много раз задавал себе этот вопрос.

— Ты еще смеешь издеваться? — прошипела седая морфа, глава Совета, — это твоя обязанность выследить и уничтожить ублюдка! — она потеряла племянника. Ее чувства заслуживали уважения и ответного сострадания, но ничем не помогали.

— Нет, уважаемая, ни в коем разе. Я разделяю ваши чувства. Я прошу совета! — свежий взгляд действительно был бы кстати. Бессонные ночи, обсуждение за обсуждением засорили голову сонмом идей. Подчас самых невероятных, но времени разобраться в них катастрофически не хватало.

— Ты признаешься в собственном бессилии?! — главе Совета оставался один вдох до ярости. Райвик медлил с ответом. Он не раз проклял Олара, взвалившего на него всю ответственность за безопасность расы и земель. Положение Сюрва оказалось не столь заманчивым как ему казалось.

— Уважаемые! Спасибо за приглашение! — в центре залы проявилась фигура, закутанная в белоснежный каи. Гайде предпочитал именно этот непрактичный цвет. «Сейчас начнется», — с одной стороны сокрушенно подумал Райвик, он не любил скандалы, так как отличался от большинства морфов спокойствием, а с другой стороны с изрядной долей злорадства — все грязь выльется не на его голову. Гайде найдет управу на этих зубастых хищниц.

— Вы опоздали! — возмутилась глава Совета. Для нее, вырастившей уже правнуков, Гайде оставался мальчишкой. Сильным, но глупым. Остальные выражали свое неодобрение взглядами.

— А по моему, как раз вовремя! — изменчивый развалился в кресле, демонстративно постукивая пальцами по подлокотнику.

— Как ты смеешь грубить, мальчишка! — взорвалась морфа, вставая со своего места. Терпения оставалось мало. Большая часть ушла на Райвика. Теперь оно иссякло.

— Сядь! — пригвоздил ее к месту многоголосый рык Гайде. Его сущность показала себя. Морфа дрогнула и села, — Уважаемые, вы тратите время попусту. За вашими словами нет действий, приносящих результат — вы никчемны! — Уже спокойнее продолжил изменчивый. Он осмотрел притихшую аудиторию. Все замерли в той позе, в которой их застал грозный окрик.

— Что вы предлагаете? — одна из советниц задала робкий вопрос.

— Райвик, свяжись с Оларом. Он нужен здесь. — Гайде демонстрировал явное пренебрежение к морфе. В ее лице всем женщинам Совета. Он давно уже вмешивался в управление землями. Активно. Его не устраивало текущее положение дел. Ложью, лестью, угрозами и обещаниями Гайде проталкивал свои решения. Теми же средствами приобретал сторонников. Надежная проверенная практика. Успешно себя зарекомендовавшая. Насколько знал Райвик, такая же ситуация обстояла и в сфере ответственности Отцов[56].

— Чем может помочь присутствие Олара? — морф был не против предложения. Он не понимал. Гайде хмыкнул:

— Вы для чего ловите Скитальца? Какова ваша цель? — Изменчивый пришел в благодушное настроение. Хотел бы Райвик знать, что его развеселило.

— Чтобы…

— Не пытайся объяснить мне, назови цель! — тонкая разница между двумя моментами. Понятие цели повсеместно подменялось объяснениями. Морф ощутил отличие и задумался, а правда какова цель?

— Вот поэтому вы ничего не смогли сделать. Неизвестна цель — неверно подобраны исполнители. Скитальца надо уничтожить. Для этого нужен наемник. Дальше объяснять надо? — Изменчивый иронично изогнул брови.

— Нет, — самый короткий путь обычно прямой. Как в дороге, так и в решении проблемы. Не всегда верный, но в этот раз совпало. Решение лежало на поверхности. Было ясным и очевидным «Почему я до этого не додумался сам?».

— Уважаемые, позвольте вас покинуть. — Гайде обезоруживающе улыбнулся и растворился. Райвик покинул вслед за ним залу, в которой остались растерянные и немного испуганные женщины.

Резиденция Правителя эльфов. То же время.

Алиэртавель, Правитель эльфов, измерял шагами рабочую залу. Ровно шестьдесят шагов вдоль и сорок поперек. Он ждал. Новостей о том, чем хотел безраздельно владеть. Сила и власть — единственные желанные для Правителя женщины. И если первая подобна верной супруге, то вторая — коварная любовница, готовая распластаться перед любым, готовым ее взять.

Она опять изменила ему, подарив свою благосклонность Сэлларионе. Благодаря ей опальная Повелительница снова блистает. Ссылка, задумывавшаяся как наказание, превратилась в триумф. Все взаимоотношения с человеческими государствами проходили через ее руки. Отпечаток ее красивых пальчиков отчетливо читался на всех монетах с чеканным символом Звезды, знаком рожденных, которыми пополняется казна. В ее пленительных сетях бьются от наслаждения служить ей все ключевые политики.

Люди, их так легко направить по нужному пути, если знать слабые места. Правительница довольно быстро разобралась, что к чему: лесть, жадность, любовь, страсть и простая благодарность. Все шло в ход. Пригубив такого коктейля, смешанного из индивидуально подобранных для каждого ингредиентов, человек хотел его пить снова и снова.

«Я слишком поздно понял это…». Сэллариона приобрела слишком много влияния и сторонников. Надо было избавиться от нее когда была возможность, рискнуть. Сейчас он безнадежно опоздал. Оставалось одно — скрипеть зубами от злости. Алиэртавель вспомнил, чего он испугался в прошлом: мести ее рода и…незнакомца, который подбросил изобличающие Сэллариону улики. Эльф воспользовался подарком и только потом осознал — опасность есть и для него. Неизвестный получил доступ к секретам Правительницы. Элементарно. Так же легко доброжелатель мог сунуть свой любопытный нос в его дела. Если он эльф, то руководствуется четко определенными мотивами. Собственными. Сегодня он сыграл за его команду, но кто знает, что будет завтра?

Алиэртавель не пытался выяснить личность незнакомца, тот не мог оставить следов, подставив Сэллариону. Это означало бы смертный приговор для него. Нет причины полагать, что неизвестный избрал столь странный способ покончить с собой.

Посетитель прервал тяжкие раздумья Правителя. Риэртальшер, личный маг, согнулся в приветственном поклоне.

— Ну? — нетерпеливо воскликнул Алиэртавель.

— Правитель, Скиталец объявился в землях морфов. — Поиски сумасшедшего убийцы увенчались успехом. В этом не было заслуги Риэртальшера, но он предпочел умолчать об этом.

— Что намерены предпринять? — поинтересовался Высокий. Он уже определил задачи, предоставив исполнителям самостоятельно искать пути исполнения. Алиэртавель хотел убедиться, что они не будут слишком длинными.

— Нам необходим один из ваших каро-ари. Вы знаете кто, — правитель был в курсе. Он специально не загружал заботами того, о ком шла речь. Морф, изначально Следящий своей расы, впоследствии всей душой продавшийся эльфам. Не за деньги. Образ жизни остроухих был близок ему как никакой другой.

— Таэсс. Забирай. Я предполагал это. Он свободен, — пауза. Маг замялся — надо ли озвучивать избранную стратегию полностью? Стоит, дабы потом не упрекали.

— Морфы хотят крови, — это была плохая новость для Правителя, — мы предоставим им возможность сделать всю основную работу. Под нашим присмотром, разумеется. После чего захватим добычу и переправим сюда, — самое слабое место в теории. На практике — неизвестно. Никто не мог предугадать заранее, в каких обстоятельствах произойдет решающая сцена.

— Понимаю, понимаю. Не буду требовать большего. Пока. Уважаемый, сообщайте немедленно о любых изменениях. Когда бы они ни произошли, — требовалось запастись терпением. Все это время Правителя будет медленно сжигать томительное ожидание. Ни какие плоды не созревают быстро. Зато потом он будет вознагражден спелой сладкой мякотью, в которую с наслаждением запустит зубы. Ему нужен Скиталец. Его непонятная магия, открывающая новые горизонты возможностей. Став их единоличным владельцем, он будет избавлен от необходимости учитывать чье-то мнение. Властвовать без оглядки на других. Без ограничений. Не об этом ли мечтает каждый высокородный эльф?

Оранж-но-Ари, тот же восход.

— Виарниэлен! Что с тобой происходит?! Ты притащил в дом эни! Для чего тебе понадобилось это говорящее животное? Объяснись! — голос морфа хлестал наотмашь жесткими крупинками ненависти. Несдерживаемой, неконтролируемой. Преднамеренно. Много циклов взаимопонимания, достигнутого с большим трудом, грозили пойти ко дну в этом свирепом шторме.

Морф не хотел замечать, как эльф давит порывы ответить не менее жестоко. Он был готов защищать. Не эни. Свой выбор. Он имел на него право, а вот может ли морф оспаривать его, это еще вопрос.

Олар может считать так, как ему заблагорассудится, но единственно верная причина почему эльф держит его при себе — опасность убийцы. Олар враг, как и девчонка, это несомненно, а врагов лучше держать поблизости. Изменчивый не подозревает, что игра идет на двух сценах одновременно. Для жителей мисселиума и персонально для него. Быть одиночкой гораздо проще. Неприкосновенность внутреннего мира стоит любых усилий, затраченных на охрану его границ. А тех, кто крутится рядом в надежде обнаружить лазейку, так легко сделать цепными псами, скармливая по кусочку поддельные эмоции.

Он — маг разума, ему это несложно. Он будет тем, кем вы захотите его видеть. А хотят все и по-разному. Еще никто не смог пробить выстроенные на совесть бастионы и увидеть… Что? О! Это лучше скрывать даже от самого себя! Ведь не зная тайны — невозможно ее выдать.

— Олар, ты переходишь границы. Хочешь действительно занять ту роль, что я тебе озвучил? — это не вызов. Самый обычный вопрос, — до двери несколько шагов. Сделай их, и тебе больше не придется выносить присутствие эни, — выбор. Решение известно. Морф слишком привязан к нему. Он сам привязал его. Гайде слишком грубо изменил Олара. Куски заклятий пришлось вырезать из центра принятия решений, необратимо калеча его. Убийца не смог бы жить дальше сам. Пришлось осуществить подмену. Не зря.

— Я останусь только потому, что хочу знать, чем все закончится. Правда, если ты будешь так добр и расскажешь все сам, я уберусь отсюда! — язвительно. Защищает ущемленное самолюбие и место подле Высокого. «Не бойся… никто не займет его. Потому что у тебя его нет!»

— Я рассказал, — эльф нетерпеливо передернул плечами, — ты не захотел понять. — Ни капли лжи. Что с того, что Виарнилен знал это. Он сам придумал расплывчатое объяснение, малопригодное для ума Олара. Слишком логичного. Увы, крики по ночам настоящие. Они нуждались в причинах.

— Попробуй еще раз, — морф бесился. Его фигура плыла, сбрасывая личину эльфа-сожителя. Другие обстоятельства и неподходящая шкура трещала по швам.

— У меня нет для тебя других слов, — отрезал Виарниэлен. Уже в дверях он обернулся и добавил, — будь завтра вежлив, прошу, — просьба-приказ. Несочетаемые вещи, но невозможно не прислушаться.

Просыпалась я тяжело и долго. Обычные последствия сонника*. Память запечатлела все сцены прошлого вечера. Мне оставили и ее и жизнь. Выходя на Арену, я знала, чем рискую, но мне нужно было золото и быстро. Другие возможности не устраивали по времени. Третьи по обязанностям, а четвертые по плате. Выручки за последний бой должно было хватить на дорогу и жизнь рядом со Школой. Пока я искала бы способ проникнуть туда.

Эльф забрал мое тело. Еще клинки. Они понравились ему. Не думаю, что он вспомнил об остальных вещах. Вряд ли они целы. И золото тоже. Создатель! Все сначала, а у меня нет времени. По дороге в Оранж-но-Ари я видела араксов. Подслушала их разговор. Спасибо Нану, открывшему мои новые возможности. Каким-то образом они узнали обо мне. Имперцы располагали точным описанием. Не тем, но даже это не было главным! В пути только и разговоров было, что о неуловимом стихийнике, который убивает свои жертвы, замораживая их. Не разбирая — сотворенные это или рожденные, мужчины или женщины, старики или дети. «Знакомо… Ледяные скульптуры с отпечатком ужаса на лице…»

Детишки! Пропажа нашлась жива и здорова. Девочка уже давно развлекалась при свете Небесной Стаи. Ненавижу ее и ее брата! Их даже Создатель не выпустил на свет Звезды, но твари все равно нашли лазейку. Безжалостные и безмозглые. Как сытые хищники! А мы их игрушки. Странно, но «сыночек» не возражал против моей затеи. Все также был ночами неподалеку.

Для чего эльф отвел удар? Быть может, мне было бы дозволено умереть. По-настоящему. Навсегда. Не мой черед ходить по дорогам и дышать воздухом этого мира. А помнить прошлую жизнь и период меж ними и вовсе против замысла Создателя!

Отчаяние, беспомощность… Как ни пытаюсь сама управлять своей жизнью, меня швыряет из пропасти в пропасть, не давая достичь дна. Можно ли пасть еще ниже?!

Я осмотрелась: отдельная зала, с примыкающей купальней и кладовой для вещей. Все пустое, нежилое. Заранее не планировали. Так не похоже на эльфов.

Спонтанность поступков не свойственна им. Их существование подчинено интригам. Кто кого обманет ловчее. Придется потягаться с теми, кто впитывает умение лгать с молоком матери. Посмотрим, чьи учителя были искуснее и опытнее.

Черноволосый красив. Ярко. Обжигающе. Еще и маг разума впридачу. Его спутник, к слову, сильный стихийный маг, смотрелся невыразительной бледной тенью. Эльф, скорее всего Знающий. Зачем ему понадобилось считывать сознание бойцов на Арене? Я выдала себя, выкинув непрошенного паразита из головы. Не сломаю ли я об него зубы? Сама — нет, а вот он вполне может решить, что тридцать два много. Для меня. Слишком. Избавит от части.

«Горечь… За что ты гневаешься на меня, Создатель?»

Первое, что я попробовала сделать — открыть окно. Единственный способ побега, доступный в отведенной мне зале. Надежда была глупой, поэтому я не расстроилась, когда она рухнула. Дом изнутри защищен, а снаружи спасать меня некому. Нужно пережить сегодняшний восход и сделать еще одну попытку ночью.

Спускаться вниз не хотелось, но было необходимо. Хозяева пока ждут. Насколько хватит их терпения и дозволено ли мне злоупотребить им? Скорее всего, эльф уже в курсе, что я проснулась.

Привести себя в порядок не заняло много времени. Моей одежды не было. Возле кровати аккуратной стопкой лежали белоснежные брюки и рубашка. Большого размера, мужского кроя. Женщины в доме нет. Краткое мгновение нерешительности перед дверью и она выпустила меня в коридор. Высокие стрельчатые окна, украшенные полупрозрачными занавесями, давали достаточно света, чтобы рассмотреть растительный орнамент на стенах, изящные статуи и гобелены с изображенными на них сценками из жизни эльфов. В конце коридора шуршал небольшой фонтан. Простота и роскошь. Не крикливая и безвкусная, а спокойная, уверенная в себе, говорящая о достатке владельца дома.

Резная лестница. Мои шаги медленные и неторопливые. Я знаю куда идти. Что-то подсказывает, ведет. Снова дверь. Переминаюсь с ноги на ногу. Сердце гулко отсчитывает последние вдохи. До чего? Не узнаю пока не войду. Шаг за порог. В зале двое. Впиваюсь взглядом в лицо эльфа, обращенное к собеседнику. Небрежная поза тела на софе говорит о том, что мужчина ничего не опасается. Темно зеленый цвет одежды только подчеркивает его удивительные глаза. Волосы собраны в сложную косу. Второй сидит в кресле. Поигрывает бокалом на тонкой ножке. Его пальцы: изящные и сильные могут принадлежать как музыканту, так и убийце. Последнее, решила я, поймав мимолетный взгляд карих глаз. Предупреждающий. Кто вы двое? Вопрос был задан, хоть и не прозвучал вслух.

— Виарниэлен ини ка Нейрин, маг разума, Знающий, — я вздрогнула при первых нотках его чистого глубокого голоса.

— Олар, — представился второй. Имя говорит о многом, в частности, что передо мной морф. Только они среди сотворенных нарекают детей кратко. Нет сомнений, вчерашним спутником эльфа был он. Измененный. Эта пара вызывала заинтересованность. Что связывает этих двоих?

— Анита, — просто ответила я. Остальное ни к чему. Будут звать по имени — уже хорошо.

Оба встали и вышли через противоположный конец залы, оставив дверь нараспашку. Мне предлагается следовать за ними? Испытывают меня? Что ж, я принимаю ваши правила, Высокие. В обеденной зале накрытый стол. Для троих. По левую руку от хозяина, рядом с приборами — белая роза недвусмысленно указывает на женское место.

Мое? Сумасшествие. Эни за одним столом с сотворенными? Для знати такое возможно, но я низкорожденная. Морф со мной согласен. Вон как раздуваются ноздри, но цель его бешенства — эльф. Мой смех прозвучал резко и фальшиво.

— Уважаемые, что все это значит? — лучшая защита — это нападение. Проверю, сработает ли эта аксиома на этот раз.

— Завтрак, — слова прозвучали донельзя обыденно. Словно мы не впервые едим все вместе за одним столом.

— Высокий, — я избегала его имени, — вы прекрасно поняли, о чем я! — добавить немного раздражения в голос. Самую малость, только чтобы царапнуло эти длинные уши.

— А о чем ты? — игры в слова. Почему не сказать все сразу?

— О моем статусе, — отрезала я. Он загнал меня в ловушку, но и я его тоже. Оставив без ответа — он позволит мне выбирать. Нет гарантии, что не соврет, но я смогу действовать открыто в пределах отведенных мне границ.

— А кем бы ты хотела быть? — усмешка со спрятанной в уголках губ хитринкой. — Ты мне должна, — мгновенная перемена тона. Теперь сквозила жесткость.

«Должна…» Значит, бесправный исполнитель чужой воли и желаний. А морф тоже? Узнаю потом. Узы долга — отвратительная, но выгодная традиция сотворенных. С огромным количеством запутанных правил и расчетов. Она не прижилась у людей, но в моем случае закон на его стороне. Ведь это он оказался мне услугу, а не наоборот.

Я села на предназначенное мне место. Вопрос остался висеть в воздухе, против всех правил этикета. Эльф первый его нарушил. Тихая утренняя идиллия, от которой хочется бить посуду. Какое представление могли они сложить обо мне? Что они видели и как много понял Высокий, побывав в моей голове? За этими вопросами стоят те причины, по которым я здесь. Живая.

В конце завтрака Виарниэлен соизволил обозначить еще ряд правил:

— Твои клинки в тренировочной зале. Ты можешь пользоваться и ими и залой. Не пытайся убить меня, этим ты освободишь Олара от дополнительной работы. Ты ведь поняла его специализацию? — он дождался моего кивка и продолжил, — сбежать не сможешь, говорить с прислужниками не советую. На тему побега особенно. Мне надо разобраться. Как только я получу все ответы, ты будешь свободна. По дому можешь передвигаться где угодно. Любая твоя просьба будет удовлетворена. В разумных пределах.

— Как скажешь, — спорить — бесполезная трата времени. Мне осталось подождать немного. Ровно до первых шагов Небесной стаи. Не получится — есть второй способ: убить их обоих. Недавняя слабость растаяла бесследно. Я была готова вновь испытать свои силы.

Разговор был закончен. Животное посажено на цепь и должно быть довольно своим положением. Высокие удалились, оставив меня наедине с мыслями. Не скрою, крови и насилия в них было много!

— Она обыскивает дом, — Олар искренне забавлялся. Над защитными заклинаниями они работали с эльфом сообща. Их надежность не подлежала сомнению. Присутствие эни отражалось на плане здания, за которым следил морф.

— Пусть, — рассеянно отозвался Виарниэлен. Убийца мешал ему сосредоточиться. Вопросы надо уметь задавать, а эни вызывала рекордное их количество. Первый раунд остался за ним, но колода еще на столе и не все козыри выведены из игры.

— Я уезжаю, — сменил тему Олар, — Скиталец объявился у морфов. Райвик с ног сбился, разыскивая его. Гайдэ в ярости, Совет матерей тоже. Они потребовали моего участия. — Олару не нравилась эта поездка. Не по душе было и задание. Убийца был бы рад отказаться, но не смог найти убедительных причин. Личные не интересовали Гайде.

— Когда? — отъезд морфа был на руку. Ничто не помешает эльфу заняться девушкой вплотную.

— Через пару восходов. Прослежу, как вы тут устроились и в дорогу, — придется потерпеть. Уговорить уехать немедля не получится. Не поймет. Забота о безопасности в крови убийцы. В данном случае она не нужна, но указать на это Олару будет ошибкой.

Предоставленная сама себе я изнывала от количества свободного времени. Каждый вдох казался мне бесконечно долгим. Я начала считать их. Осматривая каждую доступную залу в доме, подмечая все детали обстановки, я убивала время. Слово побег раскладывается на два вдоха. Удача — всего один. И именно первое мне нужно совершить, а второе будет как нельзя кстати.

Тренировочную залу посещали часто, судя по небрежно оставленному оружию. Внушительная коллекция. Неудивительно, памятуя о роде занятий беловолосого морфа. И мастерстве эльфа.

«Гладкая смертоносная сталь. Несущая спасение или погибель. Смотря кому. Смотря когда… Мои верные клинки.» Я погладила неразлучную пару. Левый чуть длиннее и тяжелее. Кисть защищает закрытая гарда. Атакующий. Я была левшой в прошлой жизни. Правый короче и шире. Защитный. «Вам скоро предстоит поработать милые мои. Не желаете ли размяться?» О, да! Вы уже дрожите от нетерпения. И я вместе с вами.

Движения, сначала медленные, убыстряются. Пропадает упорядоченность. Позы хаотично сменяют друг друга. Брызги влаги разлетаются по зале. Мокрые волосы облепили юное гибкое тело. Пусть этот танец несовершенен, но чувственен и искренен изливающейся каждым движением решительностью.

Он дышал в такт ее дыханию. Единственный зритель. И также вспотел как она. Губы непроизвольно поджимались при каждой ошибке, которую совершала девушка. Он негодовал: кто посмел бросить работу на середине? Чья рука, начавшая придавать изысканную форму куску человеческой плоти, остановилась, отшвырнув недоделанное творение? Неустранимых изъянов нет, так в чем же дело? «Кто был твоим учителем, девочка?» Эльф узнавал руку этого «скульптора», но не мог вспомнить. Создатель! Он сам стал бы учить так же, если бы у него были ученики.

Виарниэлен не вытерпел. Взял похожую пару клинков. В перекрестье стали — удивленный взгляд эни. «Повторяй за мной!» — говорит Высокий. Хмурит брови, тяжело ему от обуревающих его эмоций.

Он считает, но она все равно сбивается. Клинки аккуратно сложены на пол. Вдохи передышки. Как неприятно, но этого не избежать.

Виарниэлен встал позади напряженной фигуры девушки, обхватил своей левой рукой ее запястье, правой прижал к себе. Замешкались, прислушиваясь к себе, регулируя положения тел, становясь ближе друг к другу. Эльф, чья голова почти касалась волос девушки, старался не дышать. Неприятный запах разгоряченного женского тела раздражал. «Закрой глаза, отдайся движению, слушай клинок…» — скомандовал Высокий и начал плавный разворот…

Когда они закончили, девушка буквально рухнула у его ног. Еще бы, каждое движение он заставлял делать ее на пределе возможностей. Вытягивая суставы и связки. Эльф не знал как эни, но он получил ни с чем не сравнимое наслаждение от процесса. Оно было бы полным, будь он удовлетворен результатом, но для этого таких тренировок должны быть сотни. Тысячи. «И они будут!» — неожиданно для самого себя решил Виарниэлен. Ему стоило задуматься о причинах, побудивших его принять такое решение, но мужчина был опьянен эмоциями, кипевшими в его крови.

Он протянул руку девушке, предлагая свою помощь. Эни не приняла ее, наоборот, отшатнулась как от пасти, наполненной ядовитыми клыками. Не отрываясь, Анита смотрела на аквамарин со сложным символом в массивной золотой оправе и мелко тряслась. Высокий жадно ухватился за пронзившую его догадку:

— Ты знаешь кто был его владельцем? — он сам наклонился к ней. Ему не составило труда поймать ее взгляд. Запустив щупальца заклинания, заставить ее отвечать. Зрачки девушки практически сравнялись с радужкой. Иррациональный страх.

— Да, — прошептала она тихо.

— И кто же это? — спросил он одними губами. Неужели он узнает? Не раз эльф ломал голову над ребусом, что задал ему перстень. Уже и не чаял разгадать.

— С…С…С… — она не могла выговорить имя. Спустя столько циклов и все шалости детишек оно по-прежнему вызывало панику и желание забиться в самый труднодоступный угол.

— Ну же, говори, милая, его бывший обладатель тебя не обидит. Он уже умер, и что бы он тебе не сделал — ты отомщена. — Виарниэлен видел состояние девушки и старался говорить успокаивающе. Одновременно он старался пробиться к ее памяти и считать имя оттуда.

Девушка обмякла. Не сказав ни слова. Он ринулся в освобожденное сознание и закричал. Мысленно и вслух. Схватился за голову, впиваясь ногтями в кожу. Память эни представляла собой калейдоскоп осколков событий, рассыпающихся при намеке на попытку рассмотреть их. Картины постоянно менялись, сочетая куски в диких комбинациях. «Как можно так жить?» Последнее, что запомнил Высокий — взгляд прозрачных как лед глаз. Имя ему уже было не нужно.

Прибежавший на вопль морф увидел два распростертых на полу залы тела. Флегматично перевернул носком сапога эни. Убедился, что та дышит. После чего достал из-за голенища стилет. Узкий, тонкий, подходящий для одного точного удара в глазницу. Морф двумя пальцами придержал лицо девушки и занес руку. В тот же вдох она распахнула глаза, еще бессмысленные, но не это заставило убийцу утопить стилет по рукоятку. В досках пола. Радужка вокруг зрачка была ярко голубой.

Глава 9 Битые зеркала

Виарниэлен открыл глаза и увидел стремительно опускающуюся руку Олара с полоской стилета в руке. Не раздумывая, он бросился на морфа, но не успел. Сталь нашла свою жертву. Эльф забыл как дышать, думать, говорить. Мысли испарились, он перестал осознавать себя. Скорее рефлекторно, чем намеренно, он все сильнее сжимал руки на горле убийцы.

— Жива, — прохрипел изменчивый, пытаясь оторвать пальцы эльфа от своего горла. Желанное слово. Красная пелена ярости перед глазами Высокого спала — cменилась недоумением. «Что могло заставить убийцу промахнуться?» Он обернулся. Девушка лежала на спине, безучастно разглядывая потолок. Даже на расстоянии Виарниэлен видел голубой круг вокруг черной точки зрачка. Краткая судорога прошила ее тело. Пальчики сложились в простенький жест. Активатор заклинания, известным всем магам с первого цикла обучения. Тут же обмякли. Не вышло. Ресницы дрогнули. Когда они открылись вновь — цвет глаз был тускло серым. Девушка встала и, пошатываясь, вышла из залы. Никто из нелюдей не остановил ее.

Задавать друг другу вопросы наподобие «ты видел», было глупо. Оба видели и оба осмысливали очевидное. Невероятное. Каждый со своей стороны, конечно. Никакого изменения магического фона. Сила не всколыхнулась, а должна была. Именно так отслеживались попытки применения направленной магии. Угрозой может быть не только действие, но и намерение. Неосуществленное, оно будет толкать владельца на безрассудные поступки.

Оставалось под покровом тайны и то, что хотела сделать эни. Сбежать? Куда? К кому? Быть может убить? Их? За что? Высокий не видел недочета в своих действиях относительно девушки. Все справедливо. Он даже оказал ей честь, почтив своим вниманием.

— Скотина, ты, Виарниэлен, — сказал морф, потирая шею, — но ты был прав… забавный эффект, — вырвал эльфа из задумчивости голос Олара. Задумчивый.

— Думаю, это сродни изменению, — скривился эльф. Морф несогласно покачал головой. Тонкости изменения… Он бы почувствовал на таком расстоянии. Невозможно отличить поддельный облик от оригинала. Никому. Но ощутить применение специфической магии морфов сородич может. Олар не почувствовал ничего. Девушка не была морфом. Даже полукровкой, хотя такой вариант в принципе возможен.

— Я хочу тебе кое-что сказать… — эльф, стоя в дверях залы, поманил за собой морфа, — Ты будешь рад услышать это! — лицо Высокого выражало непонятную смесь эмоций. Словно долгожданное облегчение не принесло ничего, кроме вспыхнувшей с новой силой боли. Морф последовал за Виарниэленом. Спустившись в рабочую залу, Высокий, не глядя, плеснул себе крепкой настойки. Щедро. Любопытство, получившее новую пищу, оттеснило предыдущую проблему на второй план.

— Что? — не выдержал убийца. Его руки вертели голодный стилет, выдавая нетерпение. Оно жарким огненным зверем ворочалось в груди, требуя ответа.

— То твое дело, что свело нас много циклов назад… — эльф растекся по софе, — есть доказательство твоим предположениям, — он поднес к глазам руку с перстнем.

— Смерть альва? — изумился морф, стилет выпал из его руки и жалобно зазвенел.

— Да… Я никогда не говорил тебе, откуда у меня это украшение, а меж тем, сейчас я могу с полным правом усомниться в твоем профессионализме, — Виарниэлен бросил быстрый саркастично-шутливый взгляд на морфа. — Ты не узнал его! — обвиняюще заключил эльф. Морф присмотрелся к магической безделушке: обычный перстень-ключ, такие носят многие маги, используя как активатор заклятий, связанных с начертательными символами. Камень был необычный. Аквамарин мало кто использовал. Он обладал слабой магической составляющей.

— Он принадлежал альву! — сделал правильный вывод Олар. В следующий вдох вторая догадка пронзила сознание. Перстень невозможно украсть. Он соскользнет с любого пальца, кроме хозяйского. Одно но: владелец должен быть жив.

— Я сделал выводы, — морф странно посмотрел на Высокого. По-новому. Как будто в первый раз видел.

— Я порадовал тебя? — сощурился эльф. Морф подобрал кинжал, забрал бокал с настойкой и залпом проглотил содержимое. Не поморщился.

— Нет, — глухо буркнул он. Знание его действительно не обрадовало. Рука Высокого безвольно повисла. Ему хотелось ответить резко. Он вспомнил руки на шее беловолосого. «Возмездие… Он посягнул на неприкосновенное..». Эльф вздрогнул. Открыл глаза. Он остался один. Темнота наполняла залу и коридоры. Каждое движение волнами усталости расходилось по телу.

Пар от горячей воды наполнял купальню. Горстка соли, травы из разных сборов, зелья из разноцветных флакончиков и долгожданное «ааааххх», слетевшее с губ. Неверный свет третьего Пса освещал купальню, рисуя причудливые тени на лице Высокого и окрашивая бледным золотом причудливые завитки испаряющейся воды. «Тшшш…» Тело вылетело из воды, замерев в напряженной позе. Заклинание поиска раскрылось еще раньше. Никого. Неясное движение слева — всего лишь отражение. Его отражение с льдистыми глазами! Бросок к зеркалу — Создатель! По-прежнему темно-изумрудная зелень. «Привиделось… Устал… От всего…»

Снова коридор, немного вперед, но он замер. Перед дверью эни. Зачем? Рука легла на ручку. Один поворот и он внутри. Рядом с податливым женским телом. Желание… Знакомое и застарелое… Пробежалось по венам. Виарниэлен прислонился к двери. «Открой… Вспомни каково это… Вспомни… Ты можешь ее заставить…»

Образы в темноте: сплетенные воедино тела, кровавые полосы на спине женщины, оставленные когтями. Она не чувствует боли. Не чувствует ничего, кроме всепоглощающей страсти. Невозможно бороться. Даже зная о принуждении. Крик, крепкие зубы вонзились в плечо, оставляя полукружья красных капелек. Синие глаза подернулись наслаждением, глядя на свое отражение в серебряных… Воспоминания эни отрезвили эльфа. Наваждение прошло, и он прошел в свою залу. Третий Пес облизнулся и пообещал себе завтра заглянуть сюда. Он знал — пришло время расставить все по своим местам.

Прошлое, воскрешенное в памяти стараниями эльфа, не отпускало меня всю ночь. Раз за разом я переживала безумие восходов в Школе. Сюрв заметил меня на втором весе обучения. Да, меня представили ему вначале. Да, его фигуру, облаченную в черное каи, часто можно было встретить в коридорах Школы, но он не обращал на меня внимания. Альва боялись все: и наставники и ученики. Мне единственной было наплевать на него. Однокурсники доставляли больше физических и моральных неудобств, чем незримое присутствие альва.

Впервые ледяной взгляд Сюрва чуть дольше задержался на мне на втором цикле. Разгоряченная после тренировки с клинками, я промерзла до костей. За один вдох. Несколько восходов после меня не покидало ощущение слежки. А дальше меня пригласили на индивидуальные тренировки. С ним. Альв не щадил меня. Порой мне казалось, что это доставляет ему извращенное удовольствие. О, да! Альв заботился обо мне. В какой-то мере. Всегда залечивал с помощью амулета раны, нанесенные им. Сломанные кости, разорванные связки и мышцы. Тренировка заканчивалась только тогда. За слезы и крики — нагрузка еще больше. Казалось, Сюрв задался целью выяснить пределы человеческих возможностей, а может ему действительно нравилось причинять боль. Мой особый статус превратился в ловушку. Наглухо захлопнутую. Закрытую на засовы.

Не помню, в какой из этих дней он впервые поцеловал меня: холодные губы, впившиеся в мои, сильное тело, вжимающее меня в стену, и проклятые стылые глаза, лишающие возможности сопротивляться. Он заставлял меня желать его… Но все равно это было насилие над телом и душой. Сюрв знал, как относятся ко мне ученики. Мог облегчить мою участь. Не захотел. Я не рискнула просить. Четыре веса я искала способ освободиться. Тренировала ментальную защиту и, сжав зубы, терпела, лелея мечту уничтожить альва, но он каждый раз проламывал мои щиты и разоружал меня. Молча. Он не сказал мне ни одного слова за все время, что провел со мной. Однобокие, не дающие ничего взамен, отношения. Так, как он хотел. То, что он хотел.

За восход до моей смерти, я попыталась убить Знающего. Позвала его, предложила сама сделать ЭТО со мной. Завязала ему глаза. Альв даже не попытался взломать мои щиты. На этот раз. Всего один удар отточенного накануне до бритвенной остроты клинка. Одно, последнее, страстное объятие. Пожелание счастливой дороги к Создателю и… ощущение потери чего-то самого важного в жизни. Ненависть и любовь — две стороны одной монеты, но мы видим лишь одну, пока монета не встанет на ребро. Я целовала его еще теплые губы, проклиная себя… Заливалась слезами, бормоча бессвязные молитвы… Обнимала его, стараясь уловить слабое эхо жизни в груди…

Тук…тук…тук… Его руки, медленно, словно во сне, прижимающие мою ладонь к правой стороне широкой груди, где билось невредимое сердце. Опьяненная близостью успеха, я забыла об этой особенности альвов. Шелковая лента, соскользнувшая с глаз… Лилейный цветок поцелуя… Пряная нотка нежности в ледяной вьюге взгляда… А в следующий восход меня не стало.

Детишки хорошо поработали надо мной. Перетасовали мою жизнь как сочли нужным. Поблагодарить бы эльфа за кусочек меня прежней. Даже такой, наполовину стертый. Исцарапанный песчинками безжалостного времени, он все равно бесценен.

«Сойварраш… Имя и ничего больше. Пустой звук. Ты мертв и больше не доберешься до меня, чтобы истязать. Или дарить наслаждение… Кем же ты был для меня? Кем же ты был для меня, кем я была для тебя? Почему именно я? Ты мог выбрать любую, но взял презренную человечку.» Я бы хотела задать все эти вопросы тебе. Лично. В тех обстоятельствах, что заставили бы тебя говорить, но как всегда ты оказался умнее всех. Наверняка твоя смерть заставила всех твоих врагов кусать локти и давиться слюной от бешенства. «Спи в мире, альв, я прощаю тебя и отпускаю тебя…»

Рассвет: есть время на еще одну попытку побега — нет, сила недоступна. Проклятый эльф! Спускаюсь вниз. В кухонной зале суетятся двое мужчин. Памятуя о правиле — молчу, скромно присаживаясь в уголке. Повар, низкорожденный эльф, подает кружку бодрящего отвара и булочку. Вместе с ними вежливое, но твердое пожелание уйти. Я здесь чужая. Не замечая как, проглатываю легкий завтрак. Изнуренный вчерашним восходом и ночью, организм требует еще. Тянет в тренировочную залу. Один из хозяев этого дома проснулся. Морф, одетый в хэ из нетканого полотна, методично бросает в цели кинжалы. Интересное начало разговора — демонстрировать свое превосходство. Если я возьму клинки и встану на траектории полета, то сколько я смогу отбить, прежде чем очередной снаряд поразит мое сердце?

— Два, — ответил убийца на мысленный вопрос, — людские лица очень выразительны, — пояснил он, не отвлекаясь.

— Спрашивай… — обронила я терпкое, как вино, слово. Так много и так мало… Я не обещала ответить.

— Ты маг? — что еще можно было ожидать. Грустное покачивание головы — нет.

— Ты знаешь Сойварраша Аль Шо? — смотря как трактовать вопрос.

— Да, — отрицать бессмысленно. Эльф наверняка обмолвился об этом.

— Откуда? — продолжил допрос морф.

— Он владел мной, — самый точный эпитет. Лучше не сказать.

— Тыыыы, — протянул, убийца, — врешшшь, ни чшшшеловек, ни эльф — никто не может выдержать страсть альва! — как же он прав в своем заблуждении!

— Никто не сможет противиться ему или убежать от него, если альв — маг разума! — в моем голосе звучит насмешка. Тебе ли не знать, Олар, на что способен разум? Понимание тенью скользнуло по лицу убийцы. Белесые брови удивленно-заинтересованно скользят вверх. Морф близко. Слишком, а в его руках по-прежнему зажаты кинжалы. В этот раз не промахнется.

— Что ты сделала с Виарниэленом? — мужчина упирается в стену руками по обе стороны от меня. Лезвие невзначай касается шеи, где пульсирует жилка. Пугает смертью меня?! Брось, ты же слышишь, как ровно бьется сердце.

— Он влез в мою голову и покопался там, как у себя, — гадаю: убьет — не убьет. Намерения изменчивого неочевидны. — Твой эльф слишком впечатлителен.

Его кинжал ласкает кожу. Осторожно, с любовью. Не будет марать руки. Убийца — не палач.

— Олар! — сильный удар сбивает морфа с ног. Высокий убирает меня за спину. Обманчиво мягким движением. В наскоро одетых штанах, еще растрепан и не до конца проснулся. Рука тянется к шевелюре, подцепляя одну прядь. Светлую. И я, и убийца потрясены переменами, свершившимися за одну ночь.

— Что? — эльф видит в изумленных глазах морфа свое отражение. Недолго. Всего пару вдохов, но этого достаточно. Он вцепляется в свои темные пряди, с сегодняшнего восхода щедро расчерченные белыми полосами.

— Что это? — он вырвал клок. — Что это такое? — сорвался на крик. Заметался в недоумении от зеркала к зеркалу на стенах залы. Спрашивать нас, по меньшей мере, глупо — мы с ним не спали.

— Не надо было лезть ко мне! — теперь срываюсь я. Зря.

По-звериному вскинутая голова, оскаленные зубы и стремительное движение ко мне. Убийца оказался быстрее — Олар грубо вытолкал меня из залы и захлопнул дверь перед моим носом.

Завтрак все-таки состоялся. Виарниэлен потрудился над каждой седой прядкой: накрутил их, сделав похожими на завитки дыма от остывающих углей. Безупречная внешность и эльфы неразделимы. Почти всегда.

Я смотрела в свою тарелку. Эльф молчал и вяло ковырялся в еде. Морф исподтишка следил за нами обоими.

— Хватит! — не выдержал Высокий. В зале ощутимо похолодало. Треугольник ненавидящих взглядов. Обычно такую фигуру скрепляет противоположное чувство.

— Отпусти меня, — я на коленях возле его ног. Целую руку. Я хочу требовать, а не унижаться, но первое не поможет, а второе я еще не пробовала.

— Нет, оставь, — он снова на грани, — не проси…

— Виарниэлен, отпусти ее, не делай хуже себе, ты не понимаешь… — отчаяние в голосе Олара. Убийца просит за меня? За утро небо успело упасть на землю?

— Я сказал нет, — таким тоном можно отрубать голову. Еда, посуда, приборы летят на пол. Край скатерти скомкан в моей руке. Морф одним прыжком взвивается на стол в попытке схватить меня.

— Сядь, Олар, я буду защищать ее, — эльф не пошевелился, но обстановка изменилась. Убийца недоверчиво тряхнул головой. На шее вздулись вены. Поединок взглядов: изумрудное спокойствие против топазового бешенства. Каким бы сильным не был стихийник, против мага разума ему не выстоять. Особенно когда тот ломает волю. Я узнала «поводок», подчиняющее заклинание, когда он на тебе, кажется, что перекрывают воздух, пока не вынудят сделать то, что нужно, но морф уже не сопротивляется.

— Ты не солгала, — я в растерянности. О чем он? Открывая и закрывая рот, как рыба, силюсь произнести хоть что-то. Пусто. Эмоциональные качели вычерпали меня до дна.

— Идите к себе, — повелительное разрешение. — Я хочу побыть один, — мне остается только подчиниться. Убийца нагоняет меня на лестнице.

— Держись от него подальше, — угроза-предупреждение, — не верь ему, что бы он ни сказал. Виарниэлен опасен. Ты даже не представляешь насколько. Особенно, для тебя!

— Скорее уж для тебя! — вырываю свою руку с синими отпечатками его пальцев. Не рассчитал силу.

— Дура! — в сердцах бросает он, — надо было тебя убить! Я вернусь с помощью. В таком состоянии мне его не одолеть, а ты не выйдешь из дома без его разрешения, — я и сама это прекрасно знаю. Зачем морф напоминает об этом?

— Запомни, не приближайся к нему, что бы ни случилось! — сказал и умчался к себе, оставив меня глупо смотреть на его спину.

Мерно тикают драконьи ходики, отсчитывая вдохи. Впустую потраченные. Как узнать, сколько их осталось? До чего? Душная пелена угрозы окутывает дом. Морф ушел, эльф заперся в личной зале сразу после завтрака. Он спасается от меня или…спасает меня? Сижу на полу у входа, жду, сама не знаю чего. Перед глазами все сливается. Тишина убаюкивает.

Неровный ломкий почерк на бумажном листе. Записанные в столбик слова: имена, даты и события. Напротив каждого пометка: не знаю, не был, не встречался, но тогда откуда все это взялось в его голове? Выцветшая прядь падает на лицо, закрывая обзор. Эльф раздраженно убирает помеху навсегда — взмах ножницами и готово. Быстрыми росчерками рука рисует связи между событиями, делает дополнительные пометки. Зачеркивает имя, не укладывающееся в общую логику. Риина дель Мааре. Завершающая стрелка вниз и символ, обозначающий расу — эльфы. Кто-то очень хорошо подготовился. К собственным похоронам.

«Невозможно… Я есть… Я существую…» Виарниэлен пятится к выходу из залы. Головоломка разгадана, но ответ не тот, который бы он хотел узнать. В который мог бы поверить. Жарко, пульс учащен до предела, нужно хоть что-то делать, лишь бы не думать.

Тренировочная зала темна. Высокий не стал зажигать свет. Опасаясь. Зеркал. Они в последнее время часто врут. Все вокруг врут, и даже он лжет сам себе. Оружие привычно ложится в руку. Приятно охлаждает ее. Привычные движения постепенно успокаивают бешеный галоп мчащихся мыслей, сдерживают лавину образов, грозящих поглотить сознание. «А может Олар прав, я болен? Всего-то…» Издевательский смех прозвучал так отчетливо, словно был наяву. «Признай… Отступи… Ну же… Ты слабее меня…»

Нет! Клинок со свистом рассекает воздух, разбивая зеркало. Град осколков осыпает Высокого. Не помогло. Ответное хмыканье из другого окна во тьму. «Тебе не справиться со мной…» Нет! От выпущенной звуковой волны лопается сразу два отражения. Лицо, руки, торс — все открытые части тела иссечены стеклом, но он не замечает этого. «Виарниэлен, твоя жизнь — это моя жизнь… ВЕРНИ ЕЕ!»

Бред, бред, бред воспаленного воображения. «Ты мертв! ЭТО ТЫ НИКОГДА НЕ ЖИЛ! Не зли меня, эльф…»

Силой воли сверкающие осколки подняты в воздух и направлены в разные стороны, теперь этот призрак точно умрет. Нет зеркал — нет бестелесного голоса, выворачивающего все на изнанку, обвиняющего в краже не принадлежащего эльфу. Тысячи кусочков вонзились в стены предательской залы. Хруст… Тонкий, так лопается ледок на реке. Трещины расползаются, ширятся, покрывая отраженную окровавленную фигуру, переплетением изломанных линий. «Сдохни!»

Взрыв… Твердые блестящие капли осыпаются ранящим дождем. Высокий прикрывает голову руками, защищая то немногое, что не украшено ссадинами. Ни одного целого зеркала, окна и те острыми зубьями остатков стекла щерятся в ночную темноту. Пол ровным слоем усыпан искрящейся мозаикой. «Виарниэлен… вкрадчивые лапки шепота… я же говорю тебе — это невозможно…»

Из каждого куска мерцающей россыпи тянутся маленькие цепкие ручки. Роняют ослабевшую фигуру на пол. Рвут на куски маленькими коготками… Больно… Больно осознавать, что ты никогда не рождался… Что вся твоя жизнь — детальный расчет ловкого беспощадного создания… Умертвившего несколько десятков существ не сомневаясь ни капли… «Девушка с синими глазами… Беги… пока можешь… Он проснулся и ему нужна ты… Все, что я могу для тебя сделать — это…»

Изумрудные глаза в последний раз смеживают веки, руки судорожно загребают полные ладони стекла и сжимают их, размалывая в пыль, смешивая с костяной крошкой, кровью и обрывками сосудов…

Тело подергивается, стремится вырваться из собственной кожи, рост мышц опережает ее. Она тянется и лопается на суставах, на спине проступает зигзагообразный уродливый шрам… Добавляются позвонки, ребра и когти на пальцах рук и ног, клыки… Результат мало напоминает изящное телосложение эльфа.

Губы… Тонкие и жесткие украшены усмешкой… Босые ступни, оставляя красные узоры, направлены вниз, в холл… Он не может взять клинок, остроухий стервец подпортил ему конечности… Но они не так уж важны, сейчас. Ему надо убедиться, удостовериться, что девушка в доме — его Риина.

Коридор кажется бесконечным, как и воля альва. Пять алых полос остаются на стенах. Каждый шаг дается с трудом. Он никогда не чувствовал себя таким слабым. Неприятный опыт.

Шум, едва различимый, на грани сознания — ее дыхание, притягивает его. Девушка спит на полу, уронив голову на грудь. Маленькая, беззащитная. Доступная.

— Анита… — всего один лестничный пролет отделяет от нее. Ступенька, вторая, альв упрямо спускается вниз. Имя звучит непривычно, просто. Прежнее было куда лучше. Риина упруго отскакивало от языка и зубов. Он часто произносил пять букв в одиночестве. Девушка услышала, проснулась и подошла к смутной фигуре, потирая заспанные глаза. Приглашение следовать, выраженное в жесте. Прикосновение, отозвавшееся сладостной дрожью. «Она…» В другой физической оболочке, но душа ее. «Создатель! Как же изуродована. Что за неумелый портной касался тебя, драгоценная. Мое творение, тебя почти уничтожили, но еще можно все исправить…»

Девушка отшатывается, недоуменно смотрит на свои пальцы и пробует их на вкус, несмело произносит:

— Виарниэле… — состояние близкое к шоку. Она не узнала его.

— Тсссс, — палец без одной фаланги прижимается к ее губам. Девушка задыхается от ужаса. «Что этот безумный учинил с собой?! Кажется, что кровь сочится из каждой поры…»

— Риина. — альв без труда удерживает ее одной рукой, второй отбрасывая волосы с лица. Лица, на котором нет эльфийских черт. Лица живого мертвеца с серебристой стужей в глазах. Не крик, а безнадежный вой вырывается из груди Аниты…

Распахнутая настежь входная дверь. Три морфа, застывшие в проеме. Порыв воздуха и ватный кусок темноты, под шумок вползший в холл. Никем не замеченный.

— Ну, здравствуй, Сойварраш, — Олар спокоен и вовсе не удивлен. Он начал догадываться еще вчера, а сегодня утром получил подтверждение. — Отпусти эни, она здесь лишняя.

Альв еще крепче прижимает к себе свою добычу, усмехаясь. Рассматривает Олара, прибывшего с поддержкой. Движение навстречу. Кружат на расстоянии друг против друга, как тогда, словно время повернулось вспять. Только альв измучен, а Олар полон сил и не один. Один удар, одна царапина отравленным клинком и победа в не начавшемся поединке за изменчивым. Это понимают оба. Но дуэли не суждено состояться: противники разбросаны по углам, сгустившаяся тьма выдирает из рук альва девушку, укутывая ее покрывалом. Облегченный выдох: «Нан!». И ответное: «Мама…». Пронизывающий холод — ночной визитер не на шутку рассержен.

Дыхание живых существ в комнате легкими облачками кристалликов льда оседает на лице и одежде. Трое все понимают, но не двигаются: их разум скован ужасом. Источник которого — юноша, сотканный из лоскутов ночи и звезд, наклоняется над альвом, жадно разглядывая бессознательного мужчину:

— Я хочу его! — звучит, как приговор.

— Не сейчас, забери меня отсюда, прошу! — просительные интонации в голосе девушки, заставляют того отвлечься от тела. — Потом, обязательно!

— Обещаешь? — капризничает. Нелегко отказаться от того, что само упало в руки. Ведь можно взять прямо сейчас.

— Конечно, мой мальчик, как я могу тебе отказать… — девушка действительно не может. Не в ее силах остановить нечто подобное стихии или силам природы. Только что можно было наслаждаться родственной идиллией, а в следующий вдох их уже не стало.

Морфы оттаяли, зашевелились. Олар перевернул лежащего ничком альва, схватил его за волосы, оттянул голову и с силой ударил об пол. Со злости.

— Какой же ты тупица, Сойварраш, — добавил убийца пинок под ребра. — Что стоило послушать меня! Что теперь с тобой делать? Свяжите его, — обратился он к спутникам, — и повесьте это ему на шею, — он бросил амулет, слабо светящийся зеленоватым цветом. Лечебный.

— Придется взять с собой, — вздохнул изменчивый, — не убивать же тебя в самом деле… — рассудил он вслух.

Глава 10 Отец и Сын

Столица Империи людей. Резиденция Императора. Тот же восход.

«Отец совсем лишился рассудка! Я должен остановить его. Как бы нас ни было много, сотворенным по силам уничтожить род людской полностью. Или отбросить нас назад во времени к невежеству и беззаконию. Неужели он не видит, что его поддерживает меньшинство из знати и только порченные недалекие экземпляры, которые заслуживают презрения и оправдывают кличку — эни. Им место в зверинце!»

Отношения с Советом в последнее время обострились. Лишиться оставшихся крох расположения можно на два вдоха, но отец не замечает этого. Он непозволительно груб с Высокими сотворенными. Даже Сэллариона, Правительница эльфов, начала терять терпение, прозрачно намекая на физическое устранение Императора. Последней каплей, переполнившей чашу недоверия Совета к людям, стало обнародование факта существования собственной магической школы, куда насильно собирали мало-мальски одаренных детей со всей Империи. Юным дарованиям прививали ненависть ко всем остальным расам, внушали, что только люди достойны видеть свет Звезды. Перебежчики сотворенные учили их убивать сородичей. Быстро и эффективно.

Выросшие в этой чудовищной лжи, усиленной магическим внушением, дети свято верили в уникальность, неповторимость и особое предназначение человечества. Они были готовы убивать несогласных, хотя толком не могли объяснить свои убеждения. Совет разумных рас потребовал распустить учеников и передать им для правки разума. Тех, кого еще можно спасти. Остальных отправят к Создателю. Кто знает, быть может, это куда милосерднее, чем такая жизнь. Само по себе создание этой школы было вопиющим нарушением договора. Отец пошел на это. Сознательно, но не в здравом уме.

Переполнившись отвращением к себе и своим мыслям, недостойным сына, Первый наследник принял решение. Отвратительный в самой сущности замысел начал зреть в его голове. Увы, это решение принадлежало к редкому классу необходимых, насколько сильно не пятнало бы репутацию и совесть. Мужчина вошел в залу и без предисловий изложил основную мысль.

— Мы обязаны выполнить предписание Совета, отец! — проронил Первый Наследник Империи. Это последняя попытка договориться. Много сил, много времени уже потрачено зря. Нужный результат не достигнут. Мужчина чувствовал себя сморщенным печеным яблоком, из которого вытянули все соки.

— Должны? — произнесено еле слышно. — И эти слова говорит мой сын, мой наследник… Мы никогда им не были должны… — сухой кашель ржавым железом вплетается в разговор, — забудь это слово в отношении сотворенных. — Император сидел в кресле перед камином. Кутался в шаль. Он очень стар по меркам людей. Почти семьдесят весов топтал он мраморные полы дворца. Сорок из них — Императором. Его время кончилось, жизнь держалась в изношенном теле благодаря зельям и хранам. Первые боролись с неумолимым временем, вторые — с физической угрозой. Нет, он не может уйти сейчас! На кого оставить Империю? Неразумному мальчишке, склоняющему голову перед сотворенными?! Создатель! И это плоть от плоти его! Кашель повторным приступом согнул иссохшую фигуру.

— Отец, одумайтесь, пока еще есть время! Ваше решение — это вызов не одной расе, это вызов всем сотворенным! У нас нет столько сил, мы не сможем противостоять им! Да и незачем. Сколько людей вы готовы положить, прежде чем поймете, что могущество, о котором поют вам лизоблюды — выдумка. Империя не настолько сильна, чтобы затевать такую кампанию! — горячился Наследник. Он начинал терять терпение. Уже вначале разговора мужчина знал о невысоких шансах на успех, но должен был выполнить свой долг. Не перед отцом — перед собой и всей расой людей.

— Война! Называй вещи своими именами, мы говорим о войне! — это страшное слово прозвучало. Теперь пути назад нет. Император озвучил решение. Дело за малым — осуществить его.

— Я в последний раз прошу. Одним из условий вступления в Совет и признания нас равными было отсутствие кровопролития, междоусобиц и объединенная под одним руководством территория людей. Ни один из наших предков не нарушил этот закон! Так почему ты считаешь себя вправе это сделать?! — Наследник замер. Напротив кресла и отца. В вызывающей позе. Крепко сцепив руки на груди, чтобы сдержаться и не вытрясти из отца душу. Возраст, статус, сыновье почтение — это не остановило бы мужчину. Сейчас он видел перед собой больного, выжившего из ума старика. Опасного, оттого, что наделен властью.

— Никто не сделал это до меня, ибо, как и ты, уподоблялись трусливым шавкам, вылизывающим сапоги сотворенных! Ничтожество! Все вы ничтожества, не имеющие собственной воли! — прокричал Император. Вернее, ему так показалось, на деле вышел тихий прерывистый сип.

— Не смей оскорблять память предков! Каждый из них был великим человеком, оставившим потомкам великолепное наследие, которым мы до сих пор пользуемся, заметь, и ты тоже! — саркастически усмехнулся наследник. — По чьим рецептам тебе готовят зелья, продляющие твою жизнь? Кто охраняет тебя? Наставники в твоей Школе и те — сотворенные! Перебежчики, предатели! И ты не гнушаешься пользоваться их услугами и щедро платишь! Нет ли тут противоречия твоим речам, отец?! — обвиняюще заключил сын Императора. Слова содержали вызов. Открытый. Он прозвучал, как пощечина, данная умелой рукой. Старческое лицо покрылось красными пятнами сдерживаемого гнева. «Где же я допустил ошибку в воспитании наследника? Когда же на нем начало сказываться тлетворное влияние образа жизни сотворенных?» Император не успел найти ответ. В подреберье прорезалась сильная боль, сердце пустилось вскачь, а дыхание перехватило на вдохе…

— Мага… мага… ко мне… — прохрипел старец, заваливаясь набок. Подставленные руки сына он оттолкнул. Лекарь прибыл спустя несколько вдохов и выгнал всех из залы, неодобрительно посмотрев на Наследника. Тот стоял за спинкой кресла. Бледный. Опустошенный. Отвергнутый собственным отцом. Всего лишь за попытку объясниться, образумить.

Одно дело тайно желать кому-то смерти, другое — видеть, как человек, подаривший жизнь, умирает на твоих глазах. Как затухает разум в его, раньше карих, а ныне выцветших до желтизны глазах. Как судорожно сжимаются скрюченные пальцы на подлокотниках. В последней попытке удержать рвущуюся из тела душу. Как хрипит и булькает в сжавшемся до размеров угольного ушка горле. Практически раздавленный чувством вины, сопровождаемый укоряющим взглядом мага, мужчина выбежал из залы.

«Надо немедленно найти причину. Зацепиться за что-то, что заставит с новой силой пылать огонь ненависти в груди». Долго искать не пришлось. Взгляд скользнул по грубым каменным стенам замка. Когда-то здесь шныряли многочисленные проворные слуги. Сейчас же громыхают железом усиленные патрули Хранителей Закона. Бальная зала не закрывала своих дверей перед высокими гостями. Ныне, покрытая слоем серой пыли, почти никем не посещается. На нижних этажах нередко встречались группки любопытствующих низкорожденных, любующихся древней архитектурой резиденции. Просители, ожидающие своей очереди на аудиенцию, удобно устроившиеся на широких софах. Теперь во дворец можно попасть только по пропуску. Дриада, рассказывающая юному Наследнику о тайнах природы у прозрачного вечно холодного озера в дворцовом парке. Давно уже мертвом. Мама, простоволосая, с заплаканными глазами, дарящая ему последний поцелуй. Ненависть в ее глазах… Чаша с вином, преподнесенная ей придворным магом… Тяжелая могильная плита, с гулким скрежетом опустившаяся на ее прах…

«Хватит! Достаточно!» Он сейчас с ума сойдет от раздирающих голову противоречивых чувств. Мужчина обнаружил себя сидящим на корточках прямо посреди коридора. Руки плотно обхватывали голову, а губы были искусаны в кровь. Мысли, напоенные горькими воспоминаниями, закружились с новой силой, ураганным ветром сметая все сомнения.

Наследник спустился на первый этаж, слился с нишей, пропуская патруль, и быстрыми шагами пересек внутренний двор, отделяющий крыло Императорской семьи от гостевых покоев. Всего несколько освещенных окон. Он нашел нужное ему, убедился, что гостья не спит, и направился к входу. Эльфы храны пропустили его без проволочек. Насчет Наследника Правительница дала абсолютно четкие указания — в любое время. Тихий перебор струн, нехитрые слова, но в эльфийском исполнении звучавшие очаровательно. Сэллариона развлекала себя пением. Подле ее ног, прикрыв глаза, расположился эльф. Рубашка расстегнута, волосы распущены… Никакого простора для воображения. Все так очевидно… Просто. Естественно.

— Лисардо, проходи, — изящный жест приглашения, — располагайся.

— Вам что-нибудь принести, Наследник? — вмешивается Высокий. Ему можно. Он такой же, как они — заговорщик. В этот вдох в этой зале нет титулов и званий. Все равны перед опасностью с лицом старого Императора.

— Да, будь любезен, Кристэйсен, покрепче, — знак равенства не отменяет вежливости. Когда все закончится, остроухие могут вспомнить о нанесенных оскорблениях. Даже ненароком. Потому что им стало скучно.

— Я вижу — ты принял решение? — в другой раз она бы пошла окольными путями, вынуждая собеседника все рассказать. Самому. Но…

— Да. Не могу сказать, что это было легко! — человек вытер пот со лба не менее влажной ладонью. Сэллариона приоткрыла совершенные губы, чтобы ответить, но вовремя передумала. Любое слово могло качнуть чашу весов назад. Состояние мужчины очень неустойчиво. Пусть сначала озвучит, отрезая себе путь назад.

— Спасибо, — поблагодарил Наследник появившегося так кстати Кристэйсена. Запотевший бокал, щекочущий ноздри запах трав. Слабый, не для людского нюха, аромат плодов анои. Растения, чей сок способствовал успокоению. Мужчина пил его мелкими, но неразрывными глотками. Так жадно, что у всех остальных невольно пересохло в горле.

— Да, — краткое утверждение, смысл которого прозрачен. Решение положительное. Окончательное, и обжалованию не подлежит. С этого момента Императорский сын, Правительница эльфов и Кристэйсен — преступники. Существа вне закона, которые не достойны яда. Висельники, если их поймают.

— Как и когда? — вопрос по существу. Без имен. Зала хорошо защищена, но случайности… От них не застрахован никто. Покачивание русой кудрявой головой, уже несущей на себе призрачный отсвет короны.

— Не знаю, он так боится, рядом с ним присутствуют не менее двух хранов за раз, на официальных приемах и вне стен резиденции количество увеличивается, не говоря уже о магах. Пока не вижу способа преодолеть эти преграды.

Эльфа задумалась, просчитывая варианты развития событий, отбрасывая одну версию за другой. Иногда переглядывалась с Высоким, занявшим прежнее место у ног, вывод тот же. Значит — ждать. Именно это она и озвучила. Неопределенность и постоянная готовность действовать — нелегко будет выдержать следующие несколько восходов, а то и периодов. О циклах речь не идет — все надо закончить до конца этого веса, иначе… Женщина внутренне содрогнулась, представив десятки тысяч искалеченных, умерщвленных ради заблуждений одного человека существ. Этого нельзя допустить!

Предложить наследнику самостоятельно обагрить руки кровью отца — кощунство. За все циклы, что Правительница провела в человеческих землях, она успела понять: люди очень нежные в эмоциональном плане существа. Они отягощают себя множеством ненужных вещей. Самая забавная из этого списка — совесть. Величайшая иллюзия человечества, на самом деле представляющая собой смесь из страха к наказанию, отвращения к радости за содеянное и слепой веры в правоту собственных убеждений.

Лисардо не сможет править, если сам убьет Императора, а народ не примет нервного, неуверенного в себе властителя. Да и кто сможет рассеять подозрения, которые непременно возникнут. Кристэйсен, да и любой другой из ее свиты, совершил бы убийство Императора без колебаний, по одному слову Правительницы, но его не подпустят так близко к высокопоставленной коронованной особе. Напряженность между хозяевами и гостями налицо. Сейчас эльфы гости не Императора, а его сына. Наилучший выход из ситуации — случайность: падение с лестницы, попавшая не в то горло кость.

Мало кто из жителей Империи знает или подозревает о нависшей угрозе. Объяснения предоставлены давно и мастерски: здоровый образ жизни, воинские искусства и наемничьи гильдии становятся все популярнее. Эти вещи преподносятся в Империи, как неотъемлемые атрибуты человека с большой буквы. Сотворенным нужно было догадаться раньше и задушить начинание еще в колыбели, но они проглядели. Их юноши и девушки воспитывались так же. Те, кто смог раскусить эти правила и управлять ими в угоду себе, становились поистине интересными личностями. А люди… Они копировали все подряд.

— Стийник… — задумчиво сказал Наследник, — я хотел бы знать эту тварь. Такие, как он, могут быть чрезвычайно полезны в безвыходной ситуации.

— Такими, как он, сложно управлять, невозможно подчинить, — продолжил эльф, но в чем-то он был согласен с Наследником.

Через некоторое время Сэллариона снова взяла в руки гитару, и полилась грустная мелодия. Лисардо посидел еще немного, но, так и не решив ничего конкретного, распрощался с эльфами и отправился к себе. Четвертый Пес, совершавший свою ночную прогулку по небу, приглушил свет, давая возможность Наследнику незаметно добраться до своей залы. Люди… Эльфы… Если бы не они, жизнь Небесной Стаи была бы так скучна и однообразна. Помочь, что ли? Он почесал лапу и беззвучно завыл, призывая своих земных собратьев на поиски…

Недалеко от Оранж-но-Ари, следующий восход.

Я передвигала сбитые ноги на остатках воли. Здравомыслие покинуло меня где-то через три лиги от Оранж-но-Ари. Мною двигало нестерпимое желание. Всего одно — как можно дальше уйти от мисселиума. От воплотившегося кошмара. Странно, но я не могла не думать о нем. Он пророс в моих мыслях. Пустил корни. Того и гляди, зацветет! Маленькая, но все же моя часть, рвалась назад. Зарыться в снег его глаз. Перебрать его белые пряди. Провести ладонью по его животу… Создатель! Неужели, он выдрессировал меня? Или люди, и впрямь, животные, привыкают к любому хозяину?! Нет, он не заставит меня снова! А если попросит? Мысль горячим змеем скользнула от сердца вниз. Я не смогу отказать. Больше не хочу играть в эти игры. Скоро закат, и сыночек сможет меня перенести еще дальше. Если объявится. А пока надо отдохнуть. Немного. Вон и гостевой дом виднеется. Покосившееся от времени деревянное здание. Несколько лошадей пьют воду из корыта. На заднем дворе гуляют куры, и нежатся свиньи в лужах помоев. Грязь такая, что с трудом пересиливаю себя, ведь мне придется преодолеть это расстояние босыми ступнями. Завалиться с парадного входа и с пинка открыть дверь я не могу: не в том положении. Да, и когда могла, никогда так не делала. Из приоткрытой двери доносится шум: шипение раскаленного масла, похабные шуточки, громкие голоса, выкрикивающие заказы. Пахнет едой. Плохой, но и такая отзывается во мне радостной дрожью.

— Чего тебе? — хриплый голос, щербатый рот и гнилостное дыхание глубоко нездорового человека. Он засаленным фартуком вытирает сковороду от остатков пригоревшего кушанья.

— Еды, — голодная слюна наполняет рот.

— Слышь, Ливер, тут попрошайка объявилась. Еды просит! — крикнул куда-то в сторону.

— Гони в шею, хватит копаться, там собаки имперские жратву ждут! — донеслось в ответ.

— Да, сейчас я, сейчас! А она довольно хорошенькая. Видать, недавно на улице, может, накормим, а? — сальный взгляд похотливо осматривает меня. Он не замечает одежды в бурых разводах. Испачканных ног.

— Хорошенькая? — второй, не менее неприятный субъект, выходит из кухонный залы. Уже два взгляда прилипают ко мне. До ужаса хочется окунуться в кипяток. Слишком много у меня неосуществимых желаний в последнее время.

— За работу! — процеживаю сквозь зубы. — Если нет, я пойду.

— За работу, — повторяет тип, растягивая слова, — ну, коль не шутишь, Арлен, неси котлы! Отчистишь, накормим.

— Дай хоть хлеба, — бросаю угрюмый взгляд. Желудок уже завязался узлом.

— Арлен, и хлеба захвати, да не того, что посетителям подаем! — я готова съесть все, что угодно.

Парнишка вытаскивает три огромных котла. Корка копоти, плесень. Они с рождения не знакомы с водой и песком. Мое тело поместится в любой из них. Он оставляет их возле колодца и даже помогает набрать воды, пока я запихиваю в себя объедки. Стараюсь не чувствовать вкуса. Иначе стошнит.

— Шла бы отсюда, — дает парень мне напоследок совет. А то я не знаю, что они приготовили для меня!

К сумеркам я закончила работу. Получила тарелку пресной гречки и мясные прогорклые обрезки. Привыкай, аристократка, теперь это твоя жизнь на ближайшее время. Никто не торопится. Они уже разделили меня. Посчитались. Что ж, подонки, у меня есть, что предложить вам. О, вы будете в восторге!

Мне дают выйти из дома, нагнав возле свинарника. Ну, и стоило так бежать? Я же никуда не тороплюсь. За спиной прячу ржавый тесак, прихваченный с кухни. Эти недостойны даже такого оружия, главное, чтобы о кость не сломался. Не буду ждать, когда они нападут, надо атаковать самой. Магию оставлю про запас: слишком узнаваемый след она оставляет. Мне совсем не нужно, избавившись от одной опасности, угодить в жернова другой.

Скупые движения — экономлю силы. Каждый взмах находит свою цель, оставляя кровоточащие полосы. Понимаю, что не смогу справиться со всеми — насильников много, и они быстро справились с удивлением. Очевидно, у них большой опыт охоты на оборванок. Удар по спине ставит меня на колени. Смешки. Подкованные гвоздями сапоги давят лодыжки, а на плечи легли потные лапищи.

А я… улыбаюсь… Напеваю тихую колыбельную, что пела детишкам… Ночь так прекрасна, отражаясь на лицах застывших изваяний. Обнимающих себя в вечной попытке согреться. Я так уродлива, наслаждаясь победой, в глазах араксов, которых привел добрый юноша с кухни… С десяток заклинаний пронзает меня. Что же ты наделал, мальчик…

Глава 11 Сделка

В землях морфов.

Небольшой селиум изменчивых аккуратно примостился на каменном плато. Узкие тропки ведут туда. Не каждый сможет подняться. Еще меньше спустятся обратно. Селиум изгнанных. Преступивших законы. Грубо: схваченных за руку. Им не положена смерть, ведь это высшая награда, а не наказание. Родиться заново. Получить и использовать второй и последующие шансы. Кто же будет так щедр к недостойным?! Пусть живут в одиночестве. Ощутят вокруг себя полосу отчуждения. Физически выраженную в четырех каменных стенах и небольшом оконце на потолке. Морально — в отсутствии общения с себе подобными.

Раз в день еда. По расписанию. Заключенные не видят своих тюремщиков, а те не видят подопечных. Раз в цикл один единственный вопрос звучит возле замурованного входа: кто ты? От ответа зависит свобода. Или продление пытки. Но часто, казалось бы, вот он, шанс, не востребован. Многие ссыльные к концу первого цикла словно прирастают к полу. Не видят и не слышат ничего. Для них больше нет мира за этими четырьмя стенами. Одиночество поглотило их сущность, самое вкусное, выкинув пустую животную оболочку, как шелуху.

В долине, по которой пролегает малоизвестный заброшенный путь через земли морфов, сегодня вечером весело. Горят костры, играет гитара, и звенят бубны. Несколько узких босых стоп лихо отплясывают ритм на земле, освобожденной от дерна. У циркачей праздник. Встретились два бродячих лагеря и теперь дают представление для самих себя. Любой, кто увидит выступление, будет потрясен феерическим зрелищем. Звуки, движения, мысли и чувства — все вместе создает колоссальную по силе воздействия картину, творимую мастерами холста в настоящем времени. Ни за какие богатства мира, ни перед кем из Высоких циркачи не сыграют так, как перед тем, с кем делят вчерашний жесткий хлеб и кислое дешевое вино. «За жизнь!» — раздается многоголосый тост, и стук кружек подхватывает ветер, донося его до ушей морфов-хранителей.

Стражи ссыльных в бессильной злобе скрипят зубами, глядя сверху на развернувшееся внизу далекое действо.

Молчание, и даже костры угасли. На канат, натянутый до звона, вступила Она. Мерцающее в неверном свете короткое платье. Слишком худая для человека фигурка. Ребенок, как посчитали бы многие, но, присмотревшись, с удивлением бы разглядели присущие взрослой женщине миниатюрные формы. Волосы, мягче паутинки, облаком окутывали кукольное личико. Она парила над канатом, выделывая головокружительные пируэты. Пришлые циркачи замерли. Зачарованные номером. Свои же усмехались. Впрочем, не отрывая глаз. Они знали магнетизм Касиллы. Так назвали маленькую гномку, прибившуюся к ним много весов назад.

Она закончила, и небольшой мирок снова ожил. Сославшись на усталость, девушка проскользнула в свою повозку. На полпути, убедившись, что за ней никто не наблюдает, свернула в сторону леса. Она уже не боялась темноты, ибо та поселилась в ее душе. Давно и прочно. Обосновавшись и в теле. С каждым шагом вглубь ее силуэт таял, пока не истончился до контуров. Листва на деревьях, и без того потерявшая жизненные соки в преддверии холодов, сворачивалась трубочками и осыпалась хороводом. Дань смерти. Ее губы сами собой складывали считалочку: «Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. Поиграем?»

Вдох, выдох. Хранитель безымянного селиума зябко поежился. Подул на руки. «Папа?» Морф развернулся на звук. Никого, но голос не может существовать сам по себе… Ведь так? «Папа!» Близко. Прямо в ухо. Судорожное движение. Хранитель один. Игра разума? «Нет, — печальный вздох, — ты не папа. Тогда… поиграешь со мной?» Штрихи. Как будто кто-то рисует. Скопище несуразных черт лица мелками. Иллюзия? Кто-то из ссыльных освободился? Надо бы подать сигнал тревоги, но морф забыл, как. Вот уже глаза, по-детски наивные, напротив его.

Когда хранитель успел встать на колени? Целиком лицо. Оно может принадлежать фарфоровой статуэтке. Холодные пальцы заползают под череп. Перелистывают его воспоминания том за томом. Натыкаются на… О! Об этом нельзя вспоминать. Нельзя-нельзя! Всхлип. Надрывный. Короткий. Из самой сердцевины души хранителя. «Ты… ты… ты мерзкий! Ты был плохим мальчиком!» И рука в голове сжимается, превращая содержимое в кашу… «Ну, вот. Опять! Испорченная игрушка…» А девушке нужен идеал. «Может быть, вон тот подойдет?»

За несколько вдохов до первого луча звезды на небосклоне гномка тихонько прокралась к себе, и, свернувшись калачиком, заснула, оставив за плечами около пятидесяти прекрасно исполненных скульптур. Чудовище в ней осталось довольно ночным рейдом, а она уже давно не испытывала мук совести. Жизнь одна, и жить хочет каждый.

В нескольких восходах пути от Оранж-но-Ари.

Тарго приходится придерживать. От этого животные нервничают. Грызутся промеж себя и надолго исчезают по вечерам. Что поделаешь — альв слишком слаб, чтобы передвигаться самостоятельно. Валяется бесполезной грудой костей в повозке, которую понуро тащит лошадь. Обуза. Сойварраш так и не пришел в себя после той ночи. Что было этому виной — определению не поддавалось. Отменное здоровье, выносливость и быстрая регенерация, выгодно отличающие представителей этой расы, дали сбой. Оздоровительные амулеты заживили раны. Зелья, собственноручно ежедневно вливаемые Оларом, не давали ослабнуть окончательно. Угаснуть. «Для чего?» — спрашивали сопровождающие. Если они зададут вопрос еще раз — убьет, но, слава Создателю, догадались держать язык за зубами. Не стали пробовать мастерство убийцы на своей шкуре. Предпочли спрятать свой интерес. Правильное решение о поведении в отношении убийцы и Знающего.

«Альв должен жить. И он будет! Несмотря или вопреки!» Потому что он, будь проклят, должен Олару ответы и услугу, а после — пусть делает, что хочет.

Убийца никому не позволял коснуться тела Знающего: на пальцах может быть яд. Сам ухаживал за ним. Обтирал его, осматривал и поил. Это похоже на наваждение. Недавно он сгорел бы от стыда за такие действия, сегодня же… Олар даже вознес просьбу Создателю! Второй или третий раз за свою жизнь. Слишком ценной в свете вновь открывшихся обстоятельств стала жизнь Знающего. Изменение, странная привязанность к эни и Нечто, живущее, но не имеющее названия ни на одном языке.

Насчет последнего были идеи. Состряпанные наскоро и не выдерживающие критики. Очередная остановка, и убийца, коротко распорядившись, бросается к повозке с телом, надеясь на изменение. Его просьба была услышана. Выполнена, но таких ли слов он ожидал от своего… Кого? Вопрос вызывал нешуточные затруднения.

— Убей меня… — хриплая просьба из пересохшего горла. А что еще просить у такого, как Олар? Морф приподнял голову Знающего и насильно заставил того сделать пару глотков из фляги.

— Даже в таком состоянии ты причиняешь мне неудобства. Ты хочешь, чтобы я окончательно потерял уважение к себе? Проткнуть сердце труда не составит, но тебе нельзя сострадать, — говоря это, морф ловко распутывал веревки, стягивавшие руки и ноги Высокого. — Ты привык отдавать приказы, но сам не умеешь подчиняться и принимать. Жизнь выкинула тебя на обочину. Пора познать и другие ее стороны. Проторенная дорожка слишком легка для тебя, а на новой ты по уши увяз в дерьме, едва вступив на нее. И никто другой не будет за тебя копаться в нем. Ясно?

Сойварраш не отреагировал. Желаемое можно достичь несколькими способами. Не хочет это существо — он найдет другое. Слова морфа достигли его ушей, но просочились, не оставив осадка, не всколыхнув липкое марево разрозненных чувств. Знающий сделал свой выбор. «Этому ли морфу, бывшему врагу, бывшему партнеру, пытаться изменить его? Ведь он бывший…» Его мнение пристрастно и предсказуемо. Зачем возвращаться в суету, когда можно утопиться в спокойствии… Вечном… Для этого есть все основания…

— Знаешь, что, — морф пакостно улыбнулся, — можешь попробовать вручить свою душу Создателю, но помни, тогда твоя эни сдохнет! Наконец-то! — Олар сказал это так алчно, как пес, почуявший след, что усомниться было нереально.

Тон, слова, эмоция — неизвестно, что из этого отдельно или в совокупности затронуло Знающего. «Эни… Его… Девушка, доверчиво вкладывающая узкую ладонь в руку…» Инстинкты оказываются быстрее памяти. Имя только начало проявляться, а альв, извернувшись змеей, уже подмял под себя морфа.

— Никто не смеет прикасаться к моему Творению! Ты помнишь, какое наказание за это? — морщинки лучиками разбегающиеся от глаз-щелок.

— А кто будет палачом? — шепчет Олар, приподнявшись на локте. Замер в миллиметре от губ альва. Почти поцелуй, но не любовный. Не братский. Сладковатый запах исходит от морфа. Убийца в своем амплуа — никогда не бывает безоружным. Зубы слегка сжимают маленькую капсулу. Стоит только раздавить, а дальше… Вдохнуть, плюнуть — нет разницы. Смерть практически мгновенна. Для альва. Секретом противоядия владеют единицы изменчивых.

— Ну, так как? Хочешь узнать, какова она на вкус? — морф знает, Знающий увидел и понял его затею. — Не беспокойся об эни — я убью ее быстро, — морф сделал баснословно заманчивое предложение. В первой части.

— Патовая ситуация, верно? Низкорожденная превратилась в Правительницу[57]! — улыбка становится шире. Гораздо. Убийца заливается смехом, отбрасывая голову назад, открывая горло, которое бессильно отпустил альв.

— Ты был одним из моих учеников, подающих большие надежды, — пробормотал Знающий.

— Был, Наставник? — переспросил Олар. Его достоинства собрались принизить или…

— Да, был, ты не стал лучшим, когда достал меня мечом, скрасив мое существование болью. Ты стал лучшим сейчас, не оставив мне выхода. Превосходная комбинация. Отлично разыгранная. Прими мои поздравления, Олар, — нетрудно признать заслуги достойного. Сложно, что достойным оказался именно он.

Морф недоверчиво кивнул. Он ожидал новых фортелей от Знающего. Быстрый переход от самосожаления к защите, а после к нападению, ставил под сомнение адекватность поведения альва. Признание компетентности морфа из его уст прозвучало до крайности нелепо. Морф понимал, что его победа — удача. Ни толики расчета и планирования. Сплошное пересечение обстоятельств.

Альв подавлен, но плевать — дорога скоро подойдет к концу, и есть задачи, требующие немедленного участия.

— Ты ответишь на вопросы? — осторожно подергал пса за хвост[58] Олар.

— Не на все и не сразу, — альв выглядит потерянным. Заблудившимся. Обычно хладнокровный, спокойный, знающий все и всех Высокий сейчас выглядел странно… живым. Показать кому такого Сойварраша — не признают. Посчитают насмешкой. Те, кто еще помнит Сюрва Школы.

— Создатель! — вырвалось у убийцы.

— Что? — уточняющий вопрос, адресованный морфу. Откровенно досадливое восклицание обратило на себя внимание.

— И как мы объясним твое присутствие среди живых под Звездой?! — смотреть на вытянувшееся лицо альва после этого заявления было забавно. До колик. От смеха в сведенном судорогой животе.

Резиденция Императора. Территория людей.

Пока Император спал, его Наследник устроился в кресле возле ложа. Забылся тревожной, беспокойной дремой. Он находился здесь, в этой зале, так как должен играть роль порядочного, обеспокоенного состоянием отца, сына. Мнение окружающих должно быть однозначным на этот счет. Когда придет время. У Лисардо всегда была хорошая репутация, поэтому сгладить неровность, возникшую в последние восходы, острыми пиками выкалывающую глаза, будет не сложно. Изобразить покорность. Послушание. Убедить всех в смирении перед волей Императора. Восторженность его идеями. Легко. Когда всего лишь исполняешь план. Продуманный, осязаемый. В тонкой золотой полой трубочке на шее — он согревает сердце. Не дает забыть, что твои действия не несут отпечаток тебя самого. Просто буквы, написанные четким уверенным почерком. Еще немного, и Наследник провалится в зыбкую пучину кошмаров, что преследуют его с недавнего времени.

Робкий стук в дверь — спаситель. Быстро застегнуть верхние пуговицы, чуть пригладить волосы.

— Что случилось? — шепотом спросить у гонца уже за дверью.

— Сард Терно просит аудиенции у Императора, — гонец согнулся в поклоне. Третий раз за восход он у этой двери. Слышит, сперва грустное, далее недоуменное, а теперь, видимо, раздраженное «нет».

— Уважаемый Терно совсем ничего не понимает?! — зашипел Наследник. — Что такого важного ему не терпится сообщить?!

— Приношу свои извинения, Наследник, но я не знаю, — слуга побледнел. Он сам не в восторге от поручения. Отказался бы, да не может. Его обязанность доставлять послания. Любые и любому, кому прикажут.

— Пойдем, пусть Терно сам расскажет мне известия, а также причины, почему он проигнорировал мою кандидатуру. Сомневаюсь, что он не осведомлен о состоянии отца! — размашистыми шагами Лисардо двинулся по коридору.

На улице. Пронизывающий ветер, знаменующий скорое наступление холодов, взметнул кудри, заполз под распахнутое каи. Мужчина поежился. Простуды не хватало к остальным проблемам. Схватив за руку еле-еле семенящего гонца, наследник потащил его за собой, словно собачонку на привязи. Внутренняя дворцовая площадь, корпуса Хранителей Закона, магов. Пересечь слабо шелестящую речушку по ажурному мостику.

Следующее — здание араксов. Красно-черные и зелено-золотые стяги стяги украшают его башни. Массивная дверь, собственные воины подле нее. Хранителей Закона здесь не привечают, как и араксов на территории столицы. Лисардо пропустили, не задерживая, но и не оказав должного уважения. Не дорос еще. Они служат непосредственно Императору. Первый наследник для них не более чем обычный человек. Достаточно одного слова, и эта красивая голова покатится с плеч. Вот когда он оденет корону, тогда и согнутся они перед ним.

Четвертый этаж, путь к рабочей зале Сюрва араксов Сардо Терно. Мимо множества одинаковых дверей без знаков различия. Незачем облегчать задачу чужим Следящим. Немногие знали, где именно проводит большую часть времени Сюрв. Лисардо знал. Посещал залу не раз и по не слишком приятным поводам. Хотя, как человек, Терно ему импонировал своей преданностью, умом и прямотой. Наследник открыл дверь без стука.

— С чем пожаловали? — Сюрв араксов соизволил оторваться от своего занятия: ознакомления с унылым пейзажем за окном.

— Уважаемый, не думаете ли вы, что испытывать мое терпение более опасно? Вы умный человек, должны понимать — ситуация складывается не очень хорошо. Бесконечно обманывать природу нельзя. В этот раз отец, безусловно, идет на поправку, но следующего может и не быть, — превосходное начало для Наследника. Обсуждение, а не приказ или повелительное наклонение. Остановка у черты, переступить которую Лисардо не имеет права. Пока. Употреби мужчина другие слова, и фразу можно подвести под измену.

— Ваше терпение? Я не приглашал Вас на встречу, — все правда от первого до последнего слова. Не выгоняет, а мог бы. Значит, готов к диалогу. Осталось подобрать необходимые аргументы.

— Тем не менее, я здесь. Не для того, чтобы заявить свои права, — это было бы глупо, и это понимали оба, — я чту своего отца, но ведь ваше дело не может ждать. Так? — интерес, участие. Огромный плюс, что он пришел сам, не заставляя Сюрва идти на поклон самому.

— Вы весьма проницательны, Наследник, — легкая улыбка тронула губы Терно, — и так похожи на Императора, — мужчина давно знал властителя людей, более пятнадцати весов и столько же Наследника, наблюдая за его превращением из юноши в мужчину. Он имел право сравнивать и делать выводы. — Ваши разногласия уже улажены? — невзначай поинтересовался он.

— Если мнение угрожает жизни близкого человека, то мой выбор не в его пользу, — фраза прозвучала двусмысленно. — Мнения, — уточнил он. Вовремя, ибо брови Сардо уже поползли вверх. То ли от удивления, то ли от веселья. Создатель! Такая оплошность!

— Ваши слова звучат убедительно. Я готов в них поверить. Я хочу в них верить, — каждое предложение Терно подтверждал жестом, — но вера и доверие — это разные вещи, хоть и имеют одинаковые предпосылки, — аракс умело уводил разговор в сторону от главной темы.

— Знание, которым вы обладаете, связано с разногласиями? — сделал хитрый ход Наследник. Теперь все зависит от честности Терно.

— Нет, не связано, — Лисардо был готов подпрыгнуть от радости, услышав это, — одно из поручений Императора выполнено. Он должен был узнать об этом, — произнес Сюрв и выжидательно склонил голову.

— Необходимо только засвидетельствовать? — поинтересовался Лисардо. Расслабился. Они уже договорились. Без сомнения, иначе Терно не стал бы продолжать разговор, а он подсказывает, что надо сделать.

— Да. Мы поймали Стихийника, — вкусное и главное было оставлено напоследок. Терно не мог удержаться, ужасно хотелось огорошить Наследника. Он добился своего в полной мере — реакция Наследника превзошла все его ожидания: Лисардо окаменел с открытым ртом.

— Я не ослышался? Вы не шутите? — пришел в себя мужчина. Искреннее облегчение и радость отразились на его лице.

— Да. Рожденные и сотворенные могут спать спокойно. Ночь более не угрожает им, — теперь Сюрв торжествовал. Вечером он еще отпразднует победу по-своему. В узком кругу напьется до беспамятства. Можно. Его подчиненные смогли сделать то, что не получилось ни у кого. Следящие сотворенных искусают себе все локти от зависти. Наверняка уже прознали о добыче.

— Он здесь? В подвалах? — заметался по зале Наследник.

— Она, — добил Терно, — пройдемте, я все расскажу по дороге, — мужчина обходительно распахнул дверь перед Лисардо.

Он думал — радость за спокойствие существ, он полагал — нетерпение от любопытства, он считал, что поступает правильно. Зря. Сам предоставил Наследнику оружие, способное изменить судьбу мира. Терно еще пожалеет об этом. Ужаснется.

Подвалы. Место глубоко под землей. Пленные там долго не задерживаются, если уж попали. Восход, от силы два. Их никто не пытает. Не кормит тоже. О них вообще не заботятся. Коридоры освещены факелами вместо магических светильников. По-старинке. Мало ли какими магическими способностями обладают заключенные, нельзя давать им ни одной возможности для побега. Замена факелов прекрасный повод еще раз проверить состояние и наличие всех единиц пойманных на своих местах. Лучшие воины охраняют подземелье, не зная имен и не имея собственных. Разговаривать, покидать пределы резиденции запрещено. Нельзя. Месть и подкуп еще никто не отменял. Фактически, рабы своей должности, но все, что нужно человеку, они получают в двойном объеме и по первому требованию.

Звякнули ключи, открывая камеру. В ней нет ничего. Распятая фигура прикручена к полу скобами из металла, не подчиняющегося магии. Ни клочка одежды, способного прикрыть наготу. Волосы коротко обрезаны. Грудь слабо вздымается, обозначая наличие жизни в изможденном, опустошенном заклинаниями тельце. Вода раз в день — единственное послабление. Ровно столько, чтобы не дать умереть.

— Это она? Стихийник? — как, глядя на эту картину уверовать в жестокость, существа, в ее способность убивать.

— Не обманывайте себя, есть достоверные сведения, считанные из памяти араксов, захвативших ее. Они видели процесс и результат ее магии. Наблюдали, с каким наслаждением она убила шестерых мужчин. За считанные вдохи, — когда девушку только привели, Сюрв сам заколебался. Она больше походила на жертву, чем на преступника. Лисардо опустился на колено и повернул голову пленницы к себе. «Что я хочу увидеть? Душевный недуг? Телесные уродства? Их нет».

— Наследник, вы в полной мере выполнили свои обязанности, — прервал действия мужчины Сардо, — давайте оставим пленницу. Нам надо решить ее судьбу.

— Конечно, уважаемый, — легко согласился Первый, — я хотел бы ознакомиться с доказательствами, — необходимо быть до конца уверенным в своей избраннице. Убедиться, что действительно сможет сыграть свою роль, а не просто покупает свободу. Волнение. Похоже на помолвку с невестой. Тот же вопрос был задан и тот же ответ получен — «да».

— Все еще сомневаетесь? — Терно усмехнулся. — Хорошо, — замок лязгнул, отрезая Высоких от пленницы, оставшейся безучастной к визиту. Внешне. Внутри бушевал ураган.

Освободившись, стоя на мостике, облокотившись на перила, Лисардо думал о том, как вызволить пленницу, а еще об ошибке Терно. Первым приказом он введет правило обыскивать всех, кто входит в подвалы. Будь это сам сын Императора. Наследник усмехнулся и полюбовался на перстни-артефакты на своих руках. Один из них давал возможность читать и передавать мысли.

«За что, Создатель? Что ты хочешь получить в итоге? В кого я превращаюсь твоими стараниями?! Знай же! Я отрекаюсь от тебя! Слышишь? Не [59]! Отныне я буду жить по своим правилам! И если ради моей жизни надо убивать, я буду это делать! Слышишь?!»

Глава 12 Цена

Земли морфов.

Альвы. Существа, стоящие перед эльфами в Списке Творения, считающиеся их основой, скелетом, на который потом лег очередной замысел Создателя. Предшественники, а потому более грубые, угловатые. В них нет эльфийской утонченности, изворотливости. Они не имеют в своем распоряжении несколько десятков масок из искусно переплетенной лжи. Сила альвов в другом. Есть я и все остальные. И вот вы, остальные, даже не грязь под подошвами моих сапог. Вам нет названия, ибо вы никто. А раз никто, то какой смысл обращать на вас внимание?

Нет жалости, нет сочувствия. Альвы не умеют любить. Их язык не имеет ни письменного, ни устного обозначения перечисленных слов. Справедливость? Их трактовка слова великолепна в своей безыскусности — если у тебя есть цель, любые методы ее достижения оправданы. Заранее. Если победишь. Если мешают, кричат о твоей неправоте, неправедности — устрани, обойди, убей. Но есть правило. Всего одно. На первый взгляд незначительное, а скольким подставило подножку… Не перечесть.

Добился, достиг. На последнем издыхании вполз или с легкостью вбежал на вожделеемую вершину. Осторожно коснулся или сжал мертвой хваткой приз… Не оглядывайся за спину. Свою. Никогда. Может так статься, что вершина призрачна, а награда мелочна, и стоишь ты на плоскости, заваленной трупами. Врагов и соратников. Не разобрать в этой свалке. Помни, альв, всегда смотри вперед. В будущее.

Считается, что эта раса — безупречная машина для убийства. Отчасти, так и есть. Это они развязали самую опустошающую войну, выкосившую целые города. Все в их жизни должно быть безупречно, а остальные полны изъянов! Не отделить пороки от существа. Жаль? Нет! Со смертью существ исчезнут и темные пятна с лика мира. Они хотели вычистить весь мир и почти добились своей цели. Ни сплоченность выживших, ни великий герой или чье-то самопожертвование изменили ход истории. Альвы остановились сами. Кто оттенит их ослепительную идеальность, если, кроме них, больше никого не останется? Мда-а, неразрешимая проблема.

Кровь впиталась в землю. Зажили нанесенные раны, а под лучами Звезды альвы поклялись хранить мир. Они разошлись за один восход, снова став одиночками. Рассеялись по миру, имея и взращивая общую цель. Уже позже с их подачи образовался Совет разумных рас. Именно альвы помогали будущему первому Императору объединить разрозненные владения людей. Много циклов минуло, но они помнят и исправно несут свою службу. Стоит только зазвенеть чуть большему количеству железа в распаленных руках… У них очень хороший слух. Тому, кто не знал об обязанностях — разъяснят. Первый и последний раз. Того, кто презрел — ничто не спасет от полоски заточенной стали. Добро с кулаками. Благодетели с шипастыми кнутами и отравленными пряниками.

Само совершенство, но… Одна. Слабость. Уязвимое место — неудержимая страсть к идеалу и созиданию, в полной мере унаследованная от общего с другими расами родителя. Их Творения. Спутники по Нити жизни. Выбранные раз и навсегда. Предмет соперничества и гордости. Вожделения и преклонения. Живое существо. Обычно ничтожное, теряющееся в своей никчемности на фоне величия альва. Материал, из которого, подобно Мастерам камня, сотворенный сделает произведение искусства. За Творение любой из них отдаст свою жизнь, не раздумывая, и развеет пеплом любого, кто посмеет словом или делом посягнуть на него. Вещь, одушевленная собственность. Драгоценность. Тщательно обработанная, с максимально возможным количеством граней раскрытых талантов. Сверкающая сотнями радуг внутри себя. Существо, полностью осознавшее свою уникальность. Камень в дорогой оправе. Наслаждающийся впечатлением, которое производит на окружающих. Забывший о маленьких крючочках, впивающихся в бока и не дающих вылететь из оправы…

Олар пытался найти зацепку, дающую право на разговор. Тему, способную вызвать отклик в душе альва. Вытащить из него начало нити, а остальной клубок убийца размотает сам. Сложно после четырех восходов почти без сна и еды. В голове который раз прокручивались общие сведения без соотнесения с конкретной интересующей его личностью. Надо отдохнуть. Скоро тарго свалятся, не то, что сотворенные. Олар искоса взглянул на Сойварраша. Непроницаем. Держится прямо. Как будто его не коснулись прошедшие восходы. Вот чьей выучке можно позавидовать.

«Привал!» — скомандовал вконец измученный убийца. Пусть Гайде идет со своей просьбой ускориться к… Создателю! Несмотря на крамолу, изменчивый понимал всю серьезность сложившейся ситуации: несколько трупов в период — плохо, около шестидесяти за ночь — не укладывается в самые безумные рамки. Что дальше? Целый селиум? Стихийник вошел во вкус.

Лагерь обустраивать не стали. Огонь, еда, защитные и предупреждающие заклинания — этого достаточно для шести вымотанных дорогой путников, чтобы рухнуть на одеяла без сил. Заискрилось карманное зеркало. Олар нехотя начертил знак ответа и поприветствовал Райвика. Морф на другом конце был неимоверно взбудоражен и постоянно исчезал из поля зрения. Распахивал целину длинноворсового ковра.

— Не мельтеши, — поморщился убийца. Своих цветных точек перед глазами хватает.

— Он у них в руках! Но это невозможно! Трюк? Но зачем? — выпалил морф на другом конце зеркала. «Он разговаривает сам с собой?»

— Кто? У кого в руках? О каком трюке ты говоришь? Райвик, ты здоров? — мозг отказывался соображать. Оставалось уповать, что через некоторое количество времени Высокий сможет взять себя в руки. Олар с тоской оглянулся на умиротворенно сопящих спутников. Кроме альва. Тот только делал вид. Весьма натурально, стоит заметить.

— Стихийник! Наши Следящие на территории Империи сообщили о поимке безумного мага! Он сейчас в подземельях араксов! — грохот, и в зеркале отразился потолок. Райвик снес зеркало с подставки. Водопад эмоций, а Олар не расположен в нем плавать.

— Почему ты не веришь в это? — с ледяным спокойствием уточнил убийца. Такое событие ему на руку. Меняет многое, и, признаться, в лучшую сторону.

— Убийства продолжаются. С тем же почерком. Наводит на размышления, правда? — съязвил собеседник. Зеркало он не поднял. Просто сел рядом. Надежды убийцы испарились, не оформившись до конца.

— Масштабы? — убийца немного побаивался ответа. Был готов, но на эмоции это не влияло. Нисколько.

— Два, три за ночь, область смещается в сторону эльфийских владений. Скоро их ждет сюрприз! — Райвик и не подумал скрыть свое злорадство.

— Я понял, — изменчивый попытался коротко проанализировать информацию. Не вышло. Выводы получались фантасмагоричные и смахивали на бред. Пришлось бросить свою затею.

— Я подумаю об этом завтра. Устал, — извинился морф, потирая виски, пульсирующие болью.

— Ладно, — «разрешил» Райвик, — а я пока попытаюсь получить больше информации. Потом обменяемся мыслями. Не прощаемся, — бросил он традиционную фразу напоследок и отключился, не дождавшись ответа.

— Это точно… Точно… — договоренности, альв, Стихийник… Как сложить вместе кусочки головоломки, если они не подходят друг к другу. Как ни крути… Олар свернулся под одеялом. Первый Пес промчался по небу, унося в своей пасти сон убийцы.

— Расскажи о человечке, — тихо попросил он, прекрасно зная, что будет услышан. Дальнейшее от него не зависело. Никоим образом.

— Что ты хочешь узнать? — скорее угадал, чем услышал морф.

— Почему именно она? — удивление прорезалось в голосе дребезжащими, неприятными нотками. Убийца приподнялся на локте. Заинтересованность изображать не пришлось — она возникла естественным путем.

— Риина дель Мааре — ее имя. Высокородная, с неплохим магическим даром стихийной магии для рожденной. Ей была уготована участь жертвы. Она не должна была оправдать надежды рожденных. Человек в окружении сотворенных. Сколько она могла продержаться? Я предполагал, полцикла. Повесил на нее следилку[60]. Не для ее защиты, а чтобы оправдаться перед людьми за «случайную» гибель. С моего молчаливого одобрения Наставники спускали ученикам с рук проявления ненависти и презрения. Не гнушались и сами участвовать в травле, — альв замолчал, разжигая любопытство изменчивого.

— Я не понимаю… — Знающий вскинул руку, призывая к молчанию. Проводил взглядом падающую звезду и продолжил.

— Риина не должна была оправдать людские надежды. Эни не было места в моей Школе. Мое мнение разделяли все, но она выдержала и выжила. Вынудила присмотреться к ней. Изучить. Понять. Мягкая и податливая, но прочная и гибкая одновременно. Идеальный материал, способный принять любую форму, но сохранить свою суть… — теперь Олар осознал: многие Творения погибали в процессе, не выдержав давления со стороны избравшего их. Добровольный уход из жизни казался им лучшей участью, чем внимание альва. Несмотря на прикладываемую осторожность и аккуратность. В понимании альвов.

— Что дальше? — история не закончена. До сих пор. Люди не живут столько.

— Ты получил ответ на свой вопрос, — Сойварраш усмехнулся. Маленькое удовольствие — подразнить морфа. Разве он мог отказать себе в этом?

— Но ты хочешь продолжить, — утверждение, сдобренное порцией удовлетворения. Пусть будет так.

— Физическое развитие — первый этап. Ты должен знать об этом, — легкий кивок со стороны убийцы, — тренировки под моим руководством. Риина была удивлена. К сожалению, все пошло не так. Я сорвался, а она не была готова к близости. Слишком долгим было ожидание и слишком сильным желание, — первый поцелуй с привкусом крови на губах. Приятные, будоражащие сознание и тело воспоминания. Почти забытое удовольствие разлилось по телу. Сойварраш быстро перевернулся на живот, пряча последствия. Тело слишком остро отреагировало на события прошедших циклов.

— Ее сознание пришлось корректировать. Примешивать к боли удовольствие, — Знающий осмотрел свои пальцы, вооруженные когтями. Их невозможно остричь или подпилить. Как невозможно сдерживать себя в мгновения физической близости.

Олар вспыхнул от ненависти. Сам был в подобной ситуации. Понимал значение. Глубину ненависти к самому себе, когда хочешь, а не можешь отказаться от болезненной привязанности. Веришь в надежду, которой нет. Он не мог простить Гайде манипулирование его отцовскими чувствами. Что сделает Риина?

— Ты отвратителен, Сойварраш! Ублюдок! — верное определение. Убийца смог сдержать сиюминутный порыв растерзать самоуверенную тварь напротив. Судить альва только потому, что жесткость впаяна в его природу самим Создателем? Не ему.

— Это говорит существо, отправившее к Создателю не один десяток душ? Я альв. Этим все сказано, — о, да! Они не меняются сами, они меняют мир вокруг себя. Это же гораздо проще — сломать другого об колено, чем самому подставить хребет. «Спокойно… Спокойно…»

— И все-таки она не выдержала! — заключил Олар.

— Нет. Ее убили. Ты будешь удивлен — она первая жертва пресловутого Стихийника, — грустный конец истории, но занимательный. Значит, первая жертва…

— Но… — что за жуткая фантазия? Мертвые не встают — прах не имеет рук, ног и не является мыслящей субстанцией. Тем не менее, он своими глазами видел и собственными ушами слышал девчонку.

— Не знаю, как она вернулась. Как сохранила душу в новом теле. За знанием надо отправляться, сам знаешь, к кому, — морф помешал получить ответ на этот вопрос. А может, еще не поздно передумать? Эту мысль перебила другая…

Занятно… Стоп, стоп, стоп: он слышал эту историю от одного из Следящих — событие случилось через десять циклов после его выпуска из Школы… Знающий уже тогда был Сюрвом. Несложные расчеты… КАК?!

— Сойварраш, — Олар пристально посмотрел на альва, — какого ты возраста? — и, не дыша, напряженно стал ждать ответа. Альв расплылся в жуткой гримасе, обнажив клыки.

— Догадался… Непозволительно стар… Хочешь узнать, как? — согласие не нужно озвучивать: многие одержимы идеей обмануть смерть. — Могу показать на практике, но ты не вынесешь испытания. Эта боль находится за гранью возможного, — изменчивый с трудом расслышал последние слова — альв отвернулся от собеседника и закутался в одеяло. Разговор был окончен.

— Но ты смог! — запальчиво воскликнул убийца.

— Я бы не был так уверен на твоем месте… — поговорили. Очередные загадки. «Подбросил… Растравил… А ты восстанавливаешь форму Сойварраш… Скоро ты попытаешься выбраться из ловушки».

Империя людей. То же время.

Выход… Если ты его не видишь, значит слеп. Или не там ищешь. Не можешь найти сам — спроси совета. Заперт один в зале — жди, когда откроют снаружи. Только времени нет, а у того, кто хочет помочь — ключей… Приказ о казни подписан. Будет приведен в исполнение завтра. Роль Наследника сыграна до конца, к удовольствию ничего не подозревающего Терно. Один вечер, чтобы вытащить девушку из темницы. Иначе… Ай, нельзя думать об этом. Только о том, как реализовать план. Которого нет!

Первый Наследник схватился за голову в своей рабочей зале. Потом за грифель*, за книги, бумаги, перешел к стеллажу… Успокоился Лисардо, когда сбросил на пол все, что было можно… Не удовлетворился. Ни этим, ни возникшим бардаком. Вынес пинком дверь, пробежался по коридору, вынес уже балконную дверь и вылетел на пропахший осенними кострами воздух. Опасно перегнулся через перила. Говорят, положение тела вниз головой помогает думать. Ошибочно, как и многое другое из народной мудрости.

Отчаяние. Мужчина не стал сдерживать слезы, опустившись на колени в теневом углу балкона. Там, где его не могла увидеть стайка молоденьких девушек из придворной знати, невесть каким ветром занесенная в эту часть дворцовой территории. Слезы, как и кружевные платочки, их атрибут влияния на мужские решения.

Разбитые кулаки… Ярко алые капли среди серой грязи… Если он ничего не предпримет, их будет больше. Вместе с телами, гниющими на полях проигранных сражений… Тучи воронья… Жирного… В конце концов, их сомнут. Даже объединенных сил сотворенных не потребуется: в столице стали собираться альвы… Они не начнут первыми… Они всегда дают шанс. Последний. Не упустить его. Не подставиться самому. Не раскрыть участие сотворенных в заговоре. Очень много «не» для одного единственного «да».

Как быстро стемнело. Тени обрели небывалую плотность и зажили собственной жизнью. Похолодало. Слишком сильно для этого периода. «Впусти меня…» ЧТО?! Внутренний голос вышел за пределы головы?! Наследник рассеянно оглянулся. «Я помогу…» Кто? Чему? «Впусти меня…» Темнота, действительно, была живой! Или это не темнота? Существо, кажущееся молодым парнем, беспечно стояло на перилах. А ведь падать высоко… «Ты думаешь не о том. Я предложил. Стоит согласиться».

Он пропал, чтобы тут же появиться уже рядом. Обжигающая стужа дыхнула в лицо Лисардо. Пальцы окоченели и перестали слушаться. Ресницы покрылись инеем, а волосы побелели и мерзко захрустели. Сердце, и то, стало биться медленнее. Подделка поднял руку и прочертил кривую линию от брови до угла губ человека. «Впусти меня, и тебе не придется искать выход…» Смутная догадка. Нет, уже осознание. Он пришел за ним — настоящий Стихийник. «Ошибся, человечек… Я не разделяю ее игры». Ее?! Девушка в подземелье. Сюрв араксов прав. «Опять ошибка… Вы, живые, любите делать поспешные выводы… Решайся…»

Очередное пронизывающее прикосновение. С сухим треском разошлась кожа на лбу. Ни крови, ни боли. Ты ведь можешь сам… «Нет, не хочу. Ваше существование меня не касается. Только ее. Она заплатила вперед… Много… Она решает сама. Я не вправе определять поступки. Так ты согласен?»

Что я должен сделать? «Впусти меня… Внутрь… Законы сил действительны для меня… Здесь… Хорошая защита… А ты не маг… Не за что зацепиться… Не могу войти…» Ледяная рука остановилась напротив сердца, прожгла одежду и то, что под ней, обнажив ребра… Неудержимо клонило в сон. Убиваешь меня? Не многие могут похвалиться персональным проводником к Создателю. Таким знаменитым. «Ты умираешь сам… Впусти меня…» Как? Глупейшая мысль: сказать «войди». Лисардо хотел засмеяться, но лицо превратилось в застывшую маску. «Прошу, входи», — на выдохе. С вдохом морозный воздух проник в легкие, и вместе с ним что-то еще…

Дверь в залу распахнулась, разбудив спящую пару. В Империи людей ее некому судить, некому предать. Сэллариона резко села на ложе и сощурилась. Две темные фигуры в проеме против света. Одна на руках другой. Кристейсен сориентировался быстрее. Щелчок пальцами — свет выхватил из лап тьмы залу и гротескную картину, которую никак не ожидали увидеть эльфы. Кошмар, разделенный на двоих, в реальности. Первый Наследник со страшными рваными ранами на лице и теле. Висящие на жилах ошметки сочащегося сукровицей мяса. Девушка — обтянутый кожей скелет. Бледная, со следами кандалов на теле. Правительница эльфов вспомнила о приличиях, грубо нарушенных, и еще о куче правил этикета. Что поделаешь — воспитание! В другой раз. При других обстоятельствах. Она прогнала ненужные в этот момент мысли.

— Л… Л… Лисардо… — рука сама собой взметнулась к груди. Отрицание. Неприятие реальности. Какая нелепость происходит… Мужчина остановил бегающие глаза на эльфе.

— Спрятать… Ее… Обязательно… — человек едва не обронил ношу. Кристейсен вовремя успел подхватить, а вот Лисардо кулем свалился на пол. В тот же вдох Высокая оказалась подле него, одевая и активируя самый мощный лечащий перстень из своих запасов. Она не могла допустить кончины Наследника. В своих покоях. И в принципе.

— Кристейсен, ты знаешь, куда ее деть. Действуй быстрее! Позаботься о ней! — эльф вышел без промедления.

Раны Наследника затягивались. Неправильно, оставляя глубокие уродливые шрамы. За жизнь можно было не опасаться. За остальное…

— Лисардо! — позвала эльфа. Голос непроизвольно дрогнул. Мужчина медленно, тяжело поднял веки. Правительница вскрикнула и закусила губу. Левое око превратилось в кашу. Белое поле и радужка смешались. Зрачок плавал сам по себе по яблоку. Отталкивающее зрелище. Человек мазнул рукой по лицу и опять смежил веки.

— Невелика цена, Правительница, — прошептал Наследник, — для меня, — утомленно уточнил он.

Сэллариона вряд ли смогла бы пожертвовать красотой. Эльфы трепетно относятся к физической оболочке. Не терпят уродства. Наследник не помнил ничего. Он пришел в себя на пороге залы Правительницы с девушкой на руках. Бродило смутное чувство, что содеянное не отличается добротой. Следующий восход не встретят многие из араксов. Надо бы ужаснуться, окунуться с головой в жалость к себе и умершим, обвинить себя в грехе… Это правильно, по-человечески. Но на деле Наследник был счастлив и горд. Кто сделал для империи больше? После пережитого Лисардо имел полное право поставить себя выше любого из своих предков.

Глава 13 Палачи и Жертвы

Империя людей. Следующий восход.

Пахнет свежеиспеченными блинчиками. Вкусно. Из свежих колосьев нирэ. К концу периода холодов аромат еды из этих злаков будет уже не тот. На самом верхнем румяном кружке лежит ложка сметаны. В углу кухонной залы, жадно вдыхая молочный аромат, облизывается таргеши[61]. На столе стоит ягодное желе. Наверняка. Сквозь плотные занавеси пробивается одинокий лучик Звезды. Пылинки весело танцуют в потоке света, празднуя новый восход.

Терно отбросил одеяло, натянул хэ, домашнюю обувь и по-молодецки сбежал на первый этаж, съехав последний лестничный пролет по перилам. Схватил в охапку супругу и расцеловал ее в румяные, присыпанные мукой, щеки. Она сама всегда готовит завтрак. Для любимого. Немного нежности, осторожных ласк и смущенных взглядов. Они уже немолоды. Мало ли кто увидит. Стыдно же! В их-то возрасте! Сесть напротив друг друга. Скатать трубочкой блинчик и окунуть его в желе, а потом откусить тающее во рту блаженство. Мммм.

Ничто не могло испортить трогательную радость этого утра. Кроме тяжелой походки Сюрва Хранителей Закона столицы. Испуганного крика старой служанки. Не сумевшей остановить подкованную пяту, с хрустом растоптавшую семейную идиллию.

— По какому праву?! — вышел из-за стола Терно. И из себя тоже.

— Сюрв Терно? — по правилам осведомился законник. Внутри все оборвалось. Хранитель прекрасно знает, к кому пришел. К чему формальности? Взят под охрану? За что?!

— Да. Я снова спрашиваю — по какому праву?! — мужчина сделал все, чтобы голос звучал уверенно. Твердо. Ни одной капли слабости и липкого, стекающего по позвоночнику, страха.

— Вам следует немедленно явиться в Императорский дворец, — было видно, что законник пытается сдерживать себя. Изо всех сил стремится сохранить лицо. Бесстрастное, но так трудно сдерживать готовые расплыться в улыбке губы. До непристойности злорадной.

— Что мне вменяется? — рано сдаваться. Необходимо бороться, и информация главный козырь в этой войне. Отдать приказ об аресте мог только Император, но он так и не пришел в сознание. Должно быть другое, простое, объяснение раннему визиту.

— Пока ничего, Терно, — многозначительно произнес Хранитель. Что все это означает?! Одна ночь, и все встало с ног на голову!

— Тогда, будьте любезны, уважаемый, объяснить цель вашего визита! — сдерживаться все труднее. Хочется разбить это наглое довольное лицо. За волнение супруги, молча взирающей на сцену, расширенными, непонимающими глазами. За служанку, потирающую вывернутую сухую кисть. Чем она заслужила такое обращение? За оскорбление, нанесенное ему самому. Завуалированное, но Сардо не настолько глуп, чтобы не прочитать его.

— Я приглашаю вас, Сюрв Терно, немедленно проследовать в Императорский дворец, дабы предоставить полные и исчерпывающие объяснения, — рассчитанная пауза, сжатые кулаки, тишина, — как из ваших подземелий мог сбежать Стихийник, прихвативший с собой всех, кто был в здании, а также почему лучшие маги все еще борются за жизнь Первого Наследника, изувеченного сбежавшим магом! — закончил свою речь законник. Торжественно. Надменная дрянь.

Сардо сглотнул. За несколько вдохов он словно выгорел изнутри. Морщины стали четче. Фигура сгорбилась. «Если это правда… Хотя бы отчасти…» Он сам отдаст себя под суд, сам осудит и приведет приговор в исполнение. Смертельный, конечно же.

— Я сейчас спущусь, — слова с трудом протиснулись через пересохшее горло. Нужно время и малая толика одиночества, чтобы привести одежду и мысли в подобие порядка.

Путь до резиденции был проделан под заунывный свист законника. Этой мелодией обычно чтут память павших воинов. Мелочь, но она непременно досадила бы Терно, да тот не слышал, раз за разом прокручивая в голове вчерашний восход. Трагедия одного обернулась празднеством для другого. В извечной грызне двух сил власти, подогреваемой чувством собственной значимости Сюрвов, чья-то прихоть грозила поставить жирную точку. Окончательно. Еще вчера Терно занимал пьедестал, олицетворял собой непоколебимую надежду. Веру в успех. Сегодня — примерил костюмчик жертвы обстоятельств. Удивительно подходящий ему, по мнению Хранителя Закона.

Непривычно оживленная территория возле корпуса араксов. Команды, распоряжения, отдаваемые не его людьми. Застывшие фигуры возле дверей. Первые из множества. В коридорах, в залах, на постах, в подвалах. В боевых стойках, с обнаженным оружием, спящие… Трупы. Возле одной темницы их особенно много. Той самой, откуда сбежала девчонка. Сардо останавливался возле каждого. Всех почтил последним прикосновением[62], обжигая холодом руку.

— Можно выносить, — распорядился Сюрв Хранителей. — Ну, что скажете, Терно? — пропитанный ядом вопрос. Насквозь. Разве что не капает.

— Я буду отчитываться перед Императором и только перед ним. Спасибо за помощь, уважаемый, но ваши услуги больше не требуются. Можете закончить начатое — уборку! — одной фразой он развернул ситуацию. Взять власть в свои руки. В этой каменной коробке, на маленьком клочке земли. То, что требовалось сейчас. Такого действия ожидали от Терно немногочисленные оставшиеся в живых, араксы, растерянно жмущиеся к стенам.

— Уборку?! — усмехнулся законник. — У тебя давно не мешало навести порядок, Сюрв. Я это сделаю, будь уверен, — мрачно пообещал Хранитель.

Раздать указания, загрузить подчиненных работой так, чтобы не осталось времени думать. После, спрятаться за дверью рабочей залы. Отгородиться от мира куском дерева. Закрыть уши и не слышать звуков. Тянущих жилы. Режущих нервы. Что-то упало, разбилось. Вместе с его сердцем. «Где я ошибся? В чем? Когда?» И снова опостылевшая последовательность действий в голове.

Наследник тоже пострадал, но остался жив. Почему Стихийник отпустил свою добычу? Ранее он всегда доводил дело до конца. Месть. Она оправдывает огромное количество жертв. Тогда она должна была прийти за ним… Неправильно. Смущает. Что… Одна деталь: воины не догоняли. Они пытались не дать чему-то прорваться внутрь! Среди своих предатель, но кто?! Сардо найдет его, и дай сил, Создатель, не размозжить ему голову сразу. Предавший будет умирать медленно. Ради такого Терно сам возьмет пыточные инструменты в руки. Не погнушается вываляться в помоях. Зацепка должна быть. Надо поговорить с Наследником.

В зале полумрак. Спертый, наполненный запахами разнообразных настоев, воздух. На ложе, разметав руки, сипит Наследник. Каждый вдох пронзает внутренности сотнями длинных игл. Малые раны перевязаны, а большие на груди и лице просто присыпаны обеззараживающей смесью. Лисардо разрешил войти Сюрву араксов, и тот вынужденно «любовался» представшим ему зрелищем. Жутко. Пленники обычно покидали его подземелья в более целом виде. Был вдох, когда Терно подумал на причастность Наследника, невольно, но теперь твердо отмахнулся от подозрений. Кто в здравом уме будет превращать себя в ярмарочного урода? Притворство не может зайти так далеко, чем бы ни было вызвано!

— Присаживайтесь, Сюрв, простите, что не могу оказать вам должного уважения. Приболел немного, — попытался рассмеяться Лисардо. Вместо этого застонал от боли.

— Это я должен извиняться перед вами, хотя мои слова ничего не изменят, — Сардо воспользовался предложением. Самое время: ноги отказывались полностью повиноваться ему. Восход потрясений. Человек вынослив. До определенной черты, а Сардо не раз за утро пересекал ее.

— Нет нужды. Вы не виноваты. Никто не виноват, — кроме самого Лисардо. Последнее не прозвучало вслух по понятным причинам.

— Я могу спросить…

— Кто это сделал? Она, — перебил мужчина Терно. Полуправда. Полуложь. Кому как больше нравится.

— Ей помогли сбежать, — Наследник задохнулся при этих словах. Собеседник подал ему воды и придержал голову. Огромных трудов стоило не отшатнуться от руки помощи. На вдох показалось, что она протянута удавить его.

— Вы уже знаете, кто? — шепотом спросил он. Равновесие пошатнулось. Квадрат оказался шаром на качающейся плоскости. Неверное движение. Его так просто сейчас сделать.

— Нет, но выясню. Оба получат сполна! — Сюрв араксов хотел быть на самом деле уверен в своих словах. Лисардо улыбнулся, а потом, наплевав на все, рассмеялся, превозмогая боль.

— Да, Терно, если кто и способен докопаться до истины, так это ты! Знаю, пепел переворошишь, но найдешь! — неожиданно зло закончил Наследник и вновь зашелся болезненным хохотом.

«Нездоров Первый Наследник, гораздо сильнее, чем кажется с первого взгляда. Как бы не произошла смена династии… Лисардо — первый и также единственный сын Императора».

Не видел Терно, что после его ухода Лисардо снял узкую полоску браслета. Как сползли иллюзорные раны, и отступила придуманная боль. Мужчина тихо подкрался к двери и приложил личный перстень-печатку. Теперь никто не сможет неожиданно потревожить его. Снял пыльный чехол с зеркала, ошибочно навешанный сердобольными служанками, но не стал разглядывать себя. Вчера насмотрелся вдосталь.

Символы засветились голубым, пробуждая металл и стекло к жизни. Короткий разговор с Кристейсеном. Изложение плана. Безоговорочно принятого. Ждал ли он возражений? С чего бы! Для Сэлларионы и эльфов уже он человек, принимающий решения. И всю полноту ответственности за них — Император. А корона — почти ничего не значащий атрибут, который скоро займет положенное ему место. Все фигуры расставлены. Правила озвучены. Ему досталось самое сложное — ждать!

Комок застрял в горле и отказывался выходить. Ощущение свободы, сбалансированное трусостью. Не решаюсь сделать шаг. Перебираю мысли: убежать, убить Наследника, умереть самой. Прекрасно понимаю, что стоит на кону. Высокорожденный эльф доходчиво объяснил. Могу ли я ему верить? Да. Под отвращением к лжи[63] невозможно соврать. Он принял ее из моих рук и после снятой мной пробы. Обман исключен. Но все же… Сомнения гложут мою душу. Одно дело покарать законченных мерзавцев, защищая свою честь и жизнь. Другое — беспомощного старика. За то, что он не сделал и, непонятно, сделает ли.

«Иди…» Это я? Или… Правильно! Спасибо, Нан, за подсказку. Столь своевременную. Мой страх — источник сил. Бездонный колодец. Не вычерпать. Чего я боюсь? Зависимости. Потерять право решать. Стать игрушкой в чьих-либо руках еще раз. Никогда более! Сжать. Жар. Гнусное прежнее чувство чудовищным усилием воли переплавляется в гнев. Насыщенный всеми оттенками алого. С запахом и железистым привкусом на губах. Пустота внутри. Требует насыщения.

Это — суд. Как они посмели уложить меня на холодный пол?! Заковать в цепи?! Осудить — не зная! Они виновны все!!! Бег. Стремительное касание гравия мысками ног. Препятствие… Вдохнуть и оторваться от земли. Оттолкнуться от упругой темноты и взмыть еще выше. Я бабочка… Я летаю… Мои крылья — обнаженная сталь. Сложить их. Стремительно рухнуть вниз. Первые двое упали, не успев издать ни звука. За ними вторые и третьи…

Я миновала коридоры резиденции. Быстро. Нанося подлые удары в спину. Они ведь тоже не гнушаются ими, так почему я должна проявлять благородство? Клинки, не мои, одолженные, выбивают снопы искр из стен. Я стою в конце коридора. Неотвратимая, неумолимая часть чего-то большего, что вершится сейчас в столице. Моя роль — Судья и Палач. И я играю ее превосходно!

Финишная прямая. Хранители на другом конце пристально вглядываются в меня. Защищая последний рубеж — готовы стоять намертво. Они никогда не были настолько близки к исполнению своего желания! Звать на помощь бесполезно — тьма, тонкой пленкой расползшаяся по стенам, не пропустит ничего.

Мы встретились посередине. Я жива, а они уже нет. Повисли кучей мяса на выросших из стен шипах. Обледеневая с тихим музыкальным звуком. Ласкающим слух. Эйфория от успеха кружит голову похлеще дорого вина.

До завершения — всего ничего. Припав к двери, слушаю тишину, проводя пальцем по завиткам узора. Внутренне собираюсь, как тарго, перед прыжком. Охота, вот что мне это напоминает. Ничего уже не важно, кроме того последнего вдоха, когда клыки сожмутся на шее добычи, одним движением челюстей перекусывая ее, и поток горячей крови заполнит рот. Чистая незамутненная капля удовольствия сильнейшего существа. Победителя! Все внутри у меня сжимается от предвкушения.

Недавно смазанные петли пропускают меня внутрь залы. Легкий прыжок на ложе — в ноздри ударяет тошнотворный запах мочи и пота.

— Ты пришла… — слабенький хриплый голос среди вороха одеял и подушек. Я словно налетела на невидимое препятствие, мчась на огромной скорости, но отведенную для удара руку не остановить. Лезвие, напитанное тьмой и льдом, вбивает обратно в глотку готовый вырваться крик.

Ну, вот и все. Можно в изнеможении рухнуть. И вздрогнуть, наткнувшись на тело. Болезненное любопытство заставило меня сесть и рассмотреть покойника. Его лицо, даже в смерти, не утратило спесивости. Почему?! Удар во впалую грудь. Кто дал тебе право?! Еще один. Ненавидеть тех, кто отличается от тебя?! Теперь двумя руками. И снова, и снова, давая волю запертым ранее, а теперь вырвавшимся из заточения, чувствам. Остановилась я тогда, когда нарезала одеяло на лоскуты, в пух разодрала подушки, а труп превратился в пустую игольницу. Последний штрих, и зала с хрустом покрывается льдом, скрывая мое безумство.

Все вылилось: яд, разочарование, боль. Я девственно чиста, как ребенок, могу начинать жить заново. Выбросить тома истории прошлых лет и начать писать заново, водя по страницам рукой. Своей. Отмыть последние грязные пятна и можно начинать. Снимаю куртку и обтираю внутренней стороной лицо и руки, берусь за клинки на одном из которых, у самого основания рукоятки, обнаруживаю насаженную рукопись. Что это? Откуда взялось? Старая тонкая книжонка, очевидно, валялась на кровати Императора. Бывшего.

Без названия, обложки. Пожелтевшие, засаленные, обтрепанные страницы. Буквы складываются в знакомые слова на языке сотворенных. Устаревшем.

«Приветствую тебя, кто ты ни был. Если хватит сил дочитать до конца, ты многое поймешь из того, что не должен был бы и знать. Не знаю, как вы назовете меня. Вы будете вправе дать любое имя, ведь я утратил собственное, какое звание присвоите, ведь я потерял все регалии. Существа, созданные моим разумом, зовут отцом. Приятно, ибо у меня нет и не будет собственных детей. Я — изгнанник, нарушивший все мыслимые и немыслимые законы своей расы, надругавшийся над традициями предков. Что сделал я? Вмешался.

Эта рукопись не свод законов, по которым вам завещано жить, здесь нет указаний на истинность или ложность убеждений. Это безнадежный отчаянный крик. Возможно, он будет услышан. Менее вероятно — понят. Практически нереально предполагать, что истолкован верно.

Скитаясь по множеству миров, я пытался найти себе пристанище. Безуспешно. Не могу сказать, что совсем потерял надежду, когда наткнулся на пустой мир. Ваш мир. Был уставшим — да, но не более. Изначально планировалась маленькая передышка. Я посчитал землю слишком незначительной, чтобы развернуться во всю мощь. Проявить доступные мне возможности в всей полноте. Молодость, наглость, самоуверенность. Их влияние я познал полностью. Как и последствия этого тоже. Задумка отблагодарить мир, предоставивший временное убежище, показалась мне в то время великолепной. Достойной воплощения.

С энтузиазмом я принялся за дело. С величайшей осторожностью и терпением подобрал материалы. Шутка ли — создать разумное существо из подручных средств! Потратил кучу времени на расчеты. Я танцевал, когда заготовки были готовы. Влил в них жизнь, и не было никого счастливее меня в момент, когда создание сделало первый вдох и открыло глаза…»

Я читала страницу за страницей, с величайшей осторожностью перелистывая ветхие, грозившие рассыпаться на волокна, листы. Постепенно осознавая, ЧТО я держу в руках, и КТО написал эти строки. Мелким, округлым почерком, но так сильно вдавливая грифель, что письмена отпечатались на развороте, подчас, довольно сильно затрудняя чтение.

Реликвия. Величайшая. Способная изменить мир и вознести человечество на небывалую высоту. Грязная и мерзкая. Достойная исключительно пламени и забвения!

Тебя правильно изгнали, Создатель! Ты стал творцом, но так и не смог ничего понять! Зря называл себя бездарностью. Ты одарен. Ярок. Твоя фантазия явно преобладала над рассудком! Сотворенные разнообразны, не похожи друг на друга, но ты так и не научился любить их, потому что всю жизнь давился ненавистью к себе! Возлюбленные дети! Ха! Ошибка, досадное недоразумение и впустую потраченное время — так ваш отец относился к вам! Завистливый слепец! Почему же не уничтожил их всех, раз искренне уверился в том, что мы истинные владельцы всего, что находится под Звездой?! Что мы совершеннее, органичнее для этого мира, а твои дети — паразиты, стремительно расползающиеся по земле?!

Сочувствие, дрогнувшая рука?! Глупец! Жаль, невозможно прокричать тебе все это в лицо! Как, я, простой человек, оказалась мудрее тебя?! Недостижимого, великолепного, всемогущего! Где были твои глаза, раз ты не увидел отвагу и смелость альвов, их потрясающую способность достигать цели?! Как смог пренебречь талантом эльфов создавать удивительные вещи, недоступные никому другому? Что заставило тебя закрыть глаза на лень, низменность и подлость человеческой души?! Никто не состоит из одних достоинств. Из недостатков тоже. И я, несмотря на испытанное в жизни, вижу это. Отчетливо. Не наши свойства управляют нами, а мы, с их помощью, творим добро и зло. Выбор — как, кем и каким быть, есть всегда и у всех, но ты рассудил иначе. А знаешь, что? Мы справимся. Без тебя. Рожденные и сотворенные научаться сосуществовать. Без лжи, принуждения. Мы сможем уважать друг друга… Когда-нибудь.

Ты мог все исправить, а вместо этого предпочел трусливо раствориться в мире, бросив своих детей на произвол Нити! Швырнул камень такого веса, что волны от его падения до сих пор накрывают нас с головой! Мы расплачиваемся вместо тебя! Все вместе и порознь. Будь ты проклят, безымянное ничтожество!!!

Огромной силы волна чистой магии выплеснулась, разошлась по зале, вылезла за ее пределы. Застыла, заколыхалась темным маревом и полыхнула, взрывая массой льда стены Императорской резиденции.

Лисардо вздрогнул — отголоски магического взрыва докатились до его покоев. Значительно ослабленные, что спасло Наследника. Немедля, мужчина рванулся в потайной ход. Надо добраться до центра катастрофы быстрее всех. Такое не было предусмотрено планом! Забыл браслет с иллюзией тяжелой болезни, но возвращаться не стал. Вдохи промедления могут обернуться большей трагедией! Галопом по узкому неосвещенному тоннелю. Быстрее, еще быстрее. Предчувствие тисками сжимает грудь, а дыхание и без того сбито. «Не споткнуться бы…» Краткая мысль и Наследник кубарем летит в стену, запнувшись о выбоину в полу.

Передышка. Беглая проверка говорит о разбитом колене. Раной больше, раной меньше — не важно! Прихрамывая, Лисардо побежал дальше. Ему казалось, что он еле тащится и никак не достигнет выхода… Неожиданно, стены закончились. На месте замаскированной двери — зияющий провал.

Недалеко, на пустом пятачке свободного от обломков пространства, сидит девушка. Совершенно потерянная. Раскрашенное бурыми разводами лицо, спутанные волосы. В стиснутых руках — бумага. Она ни на что не реагирует. Пинки, пощечины, слова… Не замечает ничего вокруг…

Встревоженные крики. Вдалеке, но скоро тут соберется толпа. Схватить сообщницу за шкирку, добраться до первой целой залы и, приложив печатку, ввалиться внутрь, ногой захлопывая дверь. Упасть на ковер под тяжестью девичьего тела. Брезгливо оттолкнуть прочь и отодвинуться. Мужчина передернулся. Не мог понять, да и не хотел, чем вызвано это чувство. Есть заботы поважнее. Например, как отсюда выбраться незамеченными.

Снова вставив перстень в замок, но, повернув его всего до половины, он увидел скрытые символы. Есть проход в соседнюю залу, а оттуда можно выйти в параллельный коридор резиденции. Если повезет, он успеет добраться до своей залы. Он? Один? В нерешительности Лисардо замер возле девушки. Наследник обещал ей жизнь. «И ты сдержишь свое слово, не так ли?» Вежливое послание, долетевшее с лоскутком ночи. Сдержит, понял Наследник. Некоторых нелюдей лучше не расстраивать…

Рука стащила Терно с ложа, поставила на колени и, оттянув голову за волосы, позволила увидеть лицо убийцы. Всего на один краткий вдох в желтоватом свете Небесной Стаи. «Пощади…» — только и успел отчаянно прокричать он, не успев добавить «супругу». Разверзшийся второй рот на шее оборвал его существование.

Раскаленный магией металл печати. Краткое шипение прогоревшей кожи, и мертвец обзаводится клеймом. Зачем? Чтобы все знали, за что! В следующих залах ночная тень не стала тратить драгоценное время на побудку. Женщины умерли во сне, не успев осознать свою участь. Так же незаметно, как и вошел, убийца покинул дом. Персональная известность ни к чему. Какие бы оправдания ни были — убийство все равно останется насильственным лишением жизни. Карающимся законом.

Пришедший через некоторое время Кристейсен обнаружил останки. Еще теплые. Его работу выполнил кто-то другой. Более быстрый и успешный. Ответ «кто», как и причина казни, обнаружились на лбу у жертв.

Нить Терно разделили все выжившие после бойни, учиненной Стихийником, араксы. И их семьи. Даже дети. Альвы, по непонятной причине решившие помочь, не пощадили никого, методично уничтожая заразу. С одной стороны, хорошо, что эльфы остались не при делах. С другой… остроухие не тронули бы детей и женщин. Радоваться или скорбеть — каждый из эльфов, назначенный Сэларионой в палачи, решал сам.

Глава 14 Обожженные тьмой

Империя людей. Через несколько восходов после ночи Палачей.

За окном темнота и дождь. Мелкий. Промозглый. За пеленой тонких плоских облаков не видна Небесная Стая, но я и без того знаю, что сейчас время Второго Пса. Рисую, на запотевшем от моего дыхания стекле, пальцем. Простые геометрические узоры. Занятие помогает не думать. Я здесь больше не нужна. Никому. На меня обращают внимания не больше, чем на предмет обстановки. Пошлую безделушку, которую хотелось бы, но нельзя выкинуть. Вот и передвигают с места на место, чтобы глаза не мозолила.

Совсем недавно моя жизнь была насыщенна событиями, а сейчас тонула в апатии. Надо двигаться. Идти вперед. Нельзя потакать малодушному желанию найти укромную пещерку в незыблемой скале и переждать бурю. Ведь ее уже нет. Она выдохлась, перемолов в эпицентре несколько Нитей. Переплетя их так плотно, что мы не знаем, как распутать узел. Хотим быть каждый по себе, но упрямо сталкиваемся лбами. Кто-то должен обнажить клинки и разрубить все одним махом. Пусть это буду я. Надо выполнять обещание, данное самой себе: разобраться с детишками. Нан здесь. Поза и жесты — зеркальное отображение моих на противоположной стороне подоконника. Из-под его руки выходят снежные узоры. Нам не нужны слова, чтобы понимать друг друга. Он тоскует. Мне давно понятно его единственное стремление — обрести жизнь. Не то подобие существования, а горячее плотное тело. Нан может многое, но не чувствует ласку воды, запах цветов, тепло луча Звезды. Простые вещи, дарящие умиротворение.

— Нан, — позвала я юношу, — почему она убивает? — этот вопрос настойчиво просился на выход. Самой домыслить мотивы не получиться. Их резоны — книга на непонятном языке, ключ[64] от которого потерян.

— Не только она… — невпопад ответил «сынишка». Признание прозвучало. Подозрение существовало всегда, но было загнано мной в самый пыльный угол сознания. Спокойствие. Я была готова услышать эти слова.

— Зачем? — все же вырвалось у меня. Хотелось оправдать существо напротив. Он много сделал для меня в последнее время. Хорошего.

— Жизнь… Так мы можем почувствовать ее… Крадем… Непродолжительно, но хоть так… — он поймал мою руку и нежно поцеловал, легонько прикоснувшись губами. Я ждала. Наблюдала за ним и за собой.

— Ты молчишь… — он игрался, перебирая мои пальчики.

— Что я должна сказать? — действительно. Выразить свое отношение? Оно что-то изменит?

— Важно для меня… Скажи… — Нан несмело улыбнулся, слегка приподняв уголки нарисованных губ.

— Я не знаю! — вырвала свою руку. Неприятно.

— Это сильнее нас. Тянет, — он дотянулся до моего горла. Провел рукой по линии шеи. Придвинулся ко мне, наклонился и вдохнул мой запах. — Тебе не понять… — Нан быстро отстранился и отвернулся к окну.

— Ты прав. Будешь мешать мне? — знаю, он осведомлен о моих намерениях.

— Лучше, если нас не будет… Я помогу… — неожиданное решение. Самому взойти на костер и зажечь дрова.

— Как? — решения нет. Последний ответ Нана прямо говорит об этом. Он пожал плечами. Найденная реликвия, прочитанная не раз, говорила о многом, но о детях — ни слова. Тупик. Со всех сторон.

— Скольких? — как будто цифра обладает какой-либо магией, но все равно любопытствую, как ревнивая замужняя женщина интересуется количеством прошлых любовниц у супруга.

— Только тех, кто никому не нужен. Даже самим себе… Не как она, всех подряд, — нищие, старики, безнадежно больные. Опустившихся людей много на улицах людских и смешанных поселений. Скорее всего, там же, где девочка, в противном случае говорили бы о двух лютующих магах-убийцах. Расстояние для Нана не помеха. Содержательная беседа. Выводы сделаю позже.

Покинуть столицу пока нет возможности. Не хочу становиться мишенью. Злосчастное письмо. Наследник ясно дал понять, что в случае побега мое описание будет у каждого, облеченного властью карать, существа. Не считая свободных охотников. Не дает шанса поговорить, объяснить. На все предложения встретиться — категорический отказ. Боится. Поджал хвост, как трусливая шавка. На покоях Наследника гигантское количество щитов — пройти незамеченной не получится, а пробиваться силой означает подтвердить ошибку Наследника. Убить всех, кто меня видел? Сынишка сделает это с удовольствием, а я стану тем, за кого меня приняли. Изредка позволяю Нану забрать меня на прогулку и всегда возвращаюсь. Нехотя. Тут тоже тупик.

Болтаю ногой. В такт сердцу, отстукивающему глухой ритм, и пульсации серебряной жилки на дне окутанной тьмой моей души. Маленькое светлое пятнышко. Пока не трогаешь — не болит. Сойварраш. Я ненавидела. Я терпела. Прощала. Что теперь? Гордость. Его. Предстать перед ним, рассказать все без утайки. Пустая похвальба, но мне хотелось увидеть, как после нее в его глазах зажжется восхищение. Уважение. Признание. В конце концов, мое участие помогло сохранить мир между расами! Я имею на это полное право! «Расстояние для них не помеха…»

— Нан, я хочу увидеть Его, — пояснения не нужны. Облизываю пересохшие губы. Предвкушаю. Насмешка в черных глазах и протянутая рука. Приникаю к ледяному телу. Закрытые на мгновение веки, и мелкие капли, забарабанившие по телу. Здесь тоже ночь и тоже дождь, но сильнее. Среди деревьев вижу дрожащий огонек.

Костер для путников. Максимум щитов и самый сильный — руки Нана, собственнически обнимающие мои плечи. Осторожно подкрадываемся. Среди суетящихся фигурок под куполом защитных заклинаний от всего на свете ищу одну. Они только начали разбивать лагерь: свернутые одеяла, подвешенный над пламенем котелок, мясо, нелюдь возле импровизированной кухонной залы. Одного я узнала — Олар. Мой спаситель. Он все еще жив и рядом с альвом. Слабый отсвет костра. Блик на металле, выписывающем разминочные фигуры. Еще ближе, стелюсь по земле, словно змея, не обращая внимания прилипшее насквозь промокшее хэ. Грязь и старые ветки, вонзающие в ноги.

Огонь скупыми штрихами обрисовывает Знающего. Прекрасное дополнение к совершенному танцу. Он хмурится, несколько раз повторяет одно и то же движение. Размеренное дыхание не спасает от разливающегося по телу жара и воспоминаний. Наши совместные тренировки. Кое-что становится понятно: чувства схожи с теми, что я испытывала тогда. «Забыла… Еще… Восхищение. Смущение. Мне льстило внимание альва. И я думала, не раз представляла себе…» Создатель! Зарыться в землю и не вылезать оттуда. Что хуже: не помнить или постыдное знание о своих желаниях? Кого же винить в несовпадении придуманной мечты и реальности? Себя? Не могу больше!

Меж тем нелюди отужинали и разбрелись по спальным местам. Исключением стал Олар, уединившийся в стороне с небольшим зеркалом. Пора бы возвращаться, но я упорно цепляюсь за землю. Достаточно приоткрыть щиты и позвать. Он услышит. Встаю, шатаясь, как пьяная, пара шагов вперед за пределы укрытия, дерево, ненадолго загораживающее обзор. Этого оказалось достаточно, чтобы, обойдя его, я увидела стремительный бросок альва. Один из спутников мертв. Второй отправился к Создателю следом. Прыжок через костер, и меч пригвоздил третьего. Короткая партия сыграна.

На что я надеялась, замышляя прогулку?! Сумасшедшая! Альв схватил труп за ногу и отволок в костер. Неспешно почистил клинок и подтащил еще два. Со своего места мне было прекрасно видно его лицо. Холодный беспринципный ублюдок! Он не сможет понять и оценить принесенные мной жертвы, и я не хочу слышать похвалу от этой твари! Ведь можно все решить по-другому! Самообман. Новый, но в этот раз я разочаровалась гораздо быстрее. Гнев на переднем плане. Руководит мной.

— Сойварраш! Не хочешь сразиться с достойным противником?! — мой голос прозвенел над поляной. Он вскинул голову. Увидел.

— Риина! — с раскатистым звуком «р». Впервые в жизни он заговорил со мной. Назвал мое имя.

— Да, я! Давай, подходи, ублюдок, пора частично расплатиться с долгами! — моя речь сочилась желчью. Легко быть смелой с такой поддержкой за плечами. Нан. Сойварраш встал. Нарочито медленно, волоча клинок по земле, направился к моей облепленной хэ фигурке.

— Поиграй с ним, немного, — ласково обращаюсь к Нану. Он только этого и ждал — хороший мальчик! Капли вокруг Знающего застывают против всех законов времени, удлиняются, заостряясь, и обрушиваются сотнями жалящих лезвий вниз. Сойварраш крутится, уходит из-под удара формирующихся очагов ледяной смерти. Быстр. Упрям. Никогда не сдается. Нан подходит на расстояние удара, но альв обманным движением уходит влево и, ускоряясь, стремительно приближается. Ко мне. Прыжок. Мои ноги приросли к земле, и лишь отчаянный крик срывается с губ: «Нан!» Смазанная тень сбивает Знающего в полете. Вдвоем они приземляются на землю, взметая фонтан грязи. Ментальное послание. Ловлю. Противоречия. Разлом напополам…

— Хватит! Оставь его! Уходим! — вся решимость куда-то подевалась, хотя самый момент добить альва. Не могу… Это будет слишком просто для него! Причина, конечно, другая, но я и под пытками не признаю ее правдивой! Альв умелый лжец, заставил меня усомниться, тем самым спас себя.

Буквально вываливаюсь из ночи в зале Императорского дворца. Дрожащая от холода, слабости. Сжимаю в ладони серьгу с аквамарином, которую мне дал Нан со словами «на память». О чем? Моей слабости, решивший исход поединка?!

Закончилось. На сегодня. Все. Жаль, мы разошлись во мнениях с Наследником, заломившем мне руку за спину. Щеку обожгла пощечина, а душу оцарапали злые слова:

— И сколько моих подданных не увидят следующий рассвет?!

— Отпустите! Прошу вас! Выслушайте! — Наследник силен. Плечо грозит выскочить из сустава. Просить. Унижаться. Молить.

— Я внял твоим просьбам. Пришел. И что же я нашел? — он усилил давление, заставляя меня опуститься и колени.

— Что? — заставить себя забыть о силе.

— Ничего!!! Пустоту, а через некоторое время из ниоткуда возникаешь ты! Мокрая, грязная. Твоя порочная страсть удовлетворена? Я спрашиваю тебя! — орал мне прямо в ухо мужчина.

— Дайте мне все объяснить! Умоляю… — разлетевшееся на осколки зеркало. Замерзшее оконное стекло. Сила становилась неконтролируемой.

— Хочешь убить меня? — взревел мужчина, отпуская мою руку. — Давай! Ведь это все решит!

— Нет, — продолжаю стоять на коленях, — Вы же видите…, - бездействие. Других доказательств не требуется. Я физически ощутила надлом мужчины. Мои поступки не укладывались в образ, нарисованный себе Наследником.

— Объяснись… — громыхание дверцей шкафа. Звон бокалов. Запах спиртного — он сунул мне под нос вино. Нас учили по запаху определять посторонние примеси. Эта не смертельна, лишит меня возможности ясно соображать. Небольшая цена, сулящая крупную прибыль. Припадок ярости у Наследника прошел, но он не доверяет мне. Модифицированное зелье отвращение к лжи, применяемое Хранителями Закона при допросах, обеспечит Высокому искренность и безопасность. Занимаю ложе и пью. На полу не очень удобно будет валяться. Онемение распространяется быстро. Маленькими щекочущими мурашками разбегаясь по телу. Наследник передернулся, услышав мой тихий смех. Ну, да, эффект от нескольких капель зелья сильнее, чем от бутылки драконьего огня!

— Рассказывай… — бросил Наследник, запивая сухую фразу добрым глотком спиртного. Я рассказала. Ничего не скрывая. Когда добралась до событий, предшествующих нашему разговору, Наследник уже изрядно набрался и расположился рядом со мной на ложе.

— Я ошибался, — подвел итог мужчина. Раскаяния в его голосе не было. Из него получится отличный правитель.

— Отпустите меня… — от вопроса всего половина. Вторая — просьба.

— Нет! — я подавилась вином. Сорванное горло болело. — Ты и твои способности могут быть полезны Империи! — не такого решения я ожидала. Все усилия рассыпались прахом.

— Почему все, кто окружает меня, пытаются воспользоваться мной? Считают своим долгом управлять моей Нитью. Никто не поинтересовался, чего хочу я… — поменялось место действия и декорации. Узница осталась прежняя. Замагиченный круг.

— В этом мы похожи. Меня тоже ни о чем не спросили. По долгу рождения. Вот и все обоснования. Так, может, и ты? Дель Маары всегда были верны и преданно служили Империи, — мне предлагалось разделить их убеждения.

— Наследник, Дель Маары кинули в пасть тарго свою единственную дочь — меня! Не сомневаясь, только потому, что это было нужно Императору! Разве я недостаточно заплатила Империи? Отданная жизнь ничего не стоит? — разговор впустую. Он все решил, но продолжает пытаться склонить меня на свою сторону.

— И в чем они были неправы? Что было важнее: благополучие целой расы или одного единственного человека? — Наследник был близко. Я могла рассмотреть замысловатые узоры, покрывающие серебряную маску на изуродованной половине лица.

— Вы не ответили на мои вопросы, а уже задаете собственные… — неуклюжее парирование словесного удара.

— Я покажу, — ударом в ладоши мужчина зажег тусклый свет в зале, снял полумаску, каи и рубашку под ним. Оставшись в одних брюках, повернулся ко мне и откинул волосы с лица, давая возможность как следует рассмотреть его. От красоты мало что осталось: косые рубцы на спине, отпечаток паучьей ладони на сердце, от которой шрамы расползались выше к шее, иссеченные руки. Шрамы отнюдь не украшают мужчину. По крайней мере, не этого.

— По-твоему, меня не мучает вина за содеянное? Я бесчувственен, и мою душу не рвет на части совершенное злодеяние? Это, — он указал рукой на отметины, — не позволит забыть никогда. Мое наказание — каждый восход видеть ужас и жалость в глазах людей! Думаешь, легко мириться с отвращением женщин, что раньше жаждали разделить со мной ложе? — он не дал мне ответить, продолжив: — Невыносимо, но я был готов отдать большее, если бы потребовалось.

— Последняя проблема решится со временем. Уверяю, при Вашем статусе, вы всегда найдете ту, которая с готовностью закроет глаза на следы и будет истово изображать любовь! — неубедительная демонстрация. Для меня. На практике маги получали худшие следы от неудачных экспериментов.

— Выходит, любить меня, человека, невозможно? — он произнес это с горечью, уныло. Словно я лишила его надежды. Он погасил свет. Пока я привыкала к окутавшей залу тьме, накинул рубашку.

— Наследник, — касаюсь его плеча, — мы оба обожженные тьмой, — провожу рукой по торсу, — она вторглась в наше существование непрошено, исковеркала и переплела Нити, — беру в ладони его лицо, — у меня нет ответов, я не знаю, что делать и как дальше жить. Правильно. Простите меня, — как быстро мы поменялись ролями. Неосторожно брошенная фраза острой занозой воткнулась в оба сердца. Не преднамеренно, но точно.

Долгое время. Глаза в глаза. Смешавшееся пьяно-мятное дыхание. Его руки, неизвестно, когда, занявшие место на моей талии. Мы больше не враги. Друзья?

— Насмотрелись? — мой стыдливый вопрос разрывает тишину.

— Да… Тебе все равно, каков я… — по-прежнему не отрывается. Ювелирный намек. Меня никогда не спрашивали. Сойварраш всегда приходил и брал, что ему нужно. Непривычно… и… нравится. Глоток первого поцелуя, сорванная следом одежда…

В следующий восход мы оба пожалеем, а, быть может, и нет. Не узнаем, пока не встретим его. Вдвоем.

Империя людей. Следующий восход.

Вскрик. Упавший поднос. Звон покатившихся по доскам чашек. Тяжесть теплого тела, прижимающего меня к ложу. Звук захлопнувшейся с другой стороны двери. Лукавый огонек в открывшихся глазах…

— Наследник…

— Шшшш, — оборвал он меня, прижав к губам палец, — я предполагал — ты запомнила мое имя, — он приподнялся на локтях. — С новым восходом, Риина, — мужчина потянулся и встал. — Мы остались без еды, — он поднял с пола два яблока и вернулся на ложе. Одно протянул мне.

— Лисардо, нам надо поговорить! — жизненно необходимо. Наследник уснул, а я ворочалась остаток ночи под стук дождя до рассвета. Интуиция во весь голос кричала о совершенной ошибке. О неминуемых последствиях. Она должна остаться в тайне. Не выйти за пределы залы… Теперь уже Императорской резиденции.

— О чем? — он отстранился. — Мне показалось, мы поняли друг друга, нет? — мужчина вздохнул и раздраженно отбросил простыню. Потянулся за одеждой. — Ладно, позже, — оделся и вышел.

Следующие десять восходов были такими же, с той разницей, что встречала я их в покоях Лисардо. Мои немногочисленные вещи располагались в соседней с ними зале. Наследник, несмотря на подготовку к предстоящей коронации, много времени проводил со мной, но наши отношения не стали темой бесед. Любые попытки заговорить об этом пресекались сменой предмета обсуждения или уходом Лисардо. Как объяснить человеку, что есть тот, кто не отступится. Кто обязательно вернется за своей собственностью, посмевшей укусить хозяйскую руку. Не я, а Наследник попадет под ярость альва. Все закончится кровью. В воздухе уже витает ее запах, но чувствую его я одна.

Мне вернули имя, признали наследницей семьи Дель Мааре. Возражения были отклонены. Никому ничего объяснять не пришлось — фамильное сходство с Рииной было налицо. Из столичной резиденции, пустовавшей со времен кончины последнего представителя семьи, появился мой портрет, написанный Мастером Холста[65] незадолго до отъезда в Школу. Если у кого-то и были сомнения, откуда вдруг появилась побочная ветвь Высоких, они сразу отпали, когда меня поставили рядом с картиной. Черные волосы, сейчас короткие, стараниями араксов, синие глаза, узкие, аристократические, черты лица, тонкая кость. Я перестала меняться с приходом Звезды. Не помню, с какого вдоха. Одно время мне редко доводилось смотреться в зеркало. Меня засыпали поздравлениями, подарками. В шкафу висело множество пошитой на заказ одежды, а в шкатулке начали пылиться драгоценности.

Значение происходящего я поняла слишком поздно. Работая на тренировке клинками в полную силу, я сосредотачивалась на восстановлении формы. Упустила перешептывания, подозрительные перемигивания за моей спиной. Слишком вежливые приветствия и посыпавшиеся предложения дружбы. Купилась на уверенные объяснения служанок о праздничном наряде и стоивших баснословного золота чужих черных локонах, с блестевшими в них бриллиантами. Фаворитка Первого Наследника, все знали об этом с того самого восхода, должна затмить на коронации всех. Так и случилось. По роскоши наряда и великолепию прически ни одна Высокая не смогла стать соперницей мне.

Отзвучала клятва народу. Поздравительные речи эльфийской Правительницы, Эло драконов[66] и Отца морфов. Погасла последняя магическая иллюзия. Прозвучало троекратное громогласное «Живи и здравствуй, Император». Золотой обруч с изумрудом, перевитым плющом, спешно изготовленный взамен утерянного, занял положенное ему место. Я радовалась вместе со всеми. Срывала голос, отбивала ладоши и гнула спину в церемониальном поклоне. До первых звуков мелодии, открывающей бал.

Под плачущую свирель Лисардо нашел меня взглядом. Уверенно проскользнул среди Высоких, расступившихся перед Императором. Первый танец всегда принадлежал Императорской чете, за неимением оных — будущим супругам…

Протянутая рука. «Поставлена перед выбором…» Щелчок открывшейся коробочки. «Неправда, он уже сделан…» Зеленые искры камней искусной огранки. «Там, на поляне. Он знал. Всегда…» Слышный только двоим вопрос «зачем» и «кому я еще могу доверять» в ответ. «Я принадлежу Ему…» Кольцо подошло идеально. «Потому что я ненавижу Его…» Единогласное «ах», и взметнувшиеся к груди руки. «Он чудовище. Жестокий убийца… но сердцу не прикажешь, верно?»

Был ли у меня шанс отказаться от предложения Лисардо? Не при таких обстоятельствах. Смеяться и танцевать я буду сегодня, ибо скоро придется плакать.

Глава 15 Мертвецы

Земли морфов. Через несколько восходов после смерти Императора.

Двое на холме. Провожают закат. Последние лучики Звезды делятся теплом, добавляя к их молчаливым неподвижным фигурам ярких красок. Алых. Все сказано несколько вдохов назад. Решение. Найдено. Быстрая и безболезненная. Смерть. Но отчего-то тяжко на душе у одного из них. Наверное, измучен долгой дорогой. Или сомнениями, поселившимися в душе. А, может, просто устал. Сжигать мертвецов.

— Я так решил… — роняет черноволосый. Его лицо скрыто за мощной головой тарго, рокочущего от ласки — мужчина почесывал чувствительно место за ухом.

— Знаю и согласен… — невесело улыбнулся своим мыслям беловолосый. Второй круг доводов и опровержений, но, сколько не повторяй — не изменится. Трое видели лицо альва, трое окончат свой путь сегодня ночью. Необходимая мера…

— Поехали! — резкий окрик морфа заставил его спутников вскочить на спины животных.

Еще есть время до восхода Второго Пса. Еще не сильно устали тарго. Ветер в лицо. Жесткая шерсть под пальцами. Азарт погони друг за другом. Изредка мелькающие огоньки среди леса. Многие путешественники уже расположились на ночлег. Им — дальше. Пока не останется никого в ночи, кроме них.

Сойварраш не беспокоился. Задуманное верно, рассчитано и подлежит исполнению. Так о чем думать? В чем сомневаться? И все же, чуждые холодному разуму мысли вгрызаются с неимоверной силой, стремительно пожирая логические доказательства правильности поступков.

Шестнадцать циклов растрачены. Восход за восходом деградация разума. Раньше таких червячков не водилось. Часть навыков утрачена, в том числе, самодисциплина. Он отброшен на несколько ступеней назад. Придется хорошо потрудиться, чтобы восстановить былую форму. Вернуть возможность предугадывать развитие событий практически со стопроцентной вероятностью, просчитывать комбинацию ходов до конца, а не на несколько шагов вперед, как сейчас.

Альв не мог не размышлять об этом, а также о том, скольких он убьет сегодня: троих или же четверых. Олар думал о том же, но оба ничем не выдавали себя. Наконец, подходящая поляна, скрытая со стороны дороги молодой рощей и защищенная старым буреломом по окружности. Изменчивые разбивают нехитрый лагерь, Олар уединился для переговоров. Простое объяснение для всех остальных, на самом деле он не хотел видеть, как соплеменников зарежут, словно неразумных свиней на живодерне. Скорее, забыться разговором, не обращать внимания на желание броситься назад и спасти жизни следящих.

— Приветствую, Райвик, — сказал убийца, когда в зеркале отразилось задумчивое лицо Высокого.

— Жив-здоров, Олар? А они — нет! — без предисловия выплеснул поток эмоций на голову убийцы Сюрв. Было бы удивительно, если бы он этого не сделал. В последнее время Райвик контролировал себя все хуже и хуже.

— Кто и где? — в душе он питал надежду, что Стихийник пересек границу родных земель и бесчинствует на территории эльфов.

— Небольшой селиум на самой границе. Весь. Около трехсот существ, — самая большая цифра за все время. Известное им. А если верить Сойваррашу… За почти двести циклов… «Создатель, ну и чудовище ходит по земле!»

— Информация? — им нужна зацепка, одна. Они вцепятся в нее, подобно зверю, выйдут на след.

— Мы еще раз перепроверяем все записи, накопленные за шестнадцать циклов. Маги, фигурировавшие в деле, опрашиваются снова. Сомневаюсь, что закралась ошибка, — Райвик сокрушенно покачал головой.

— Ладно, что-нибудь еще? — убийца не хотел возвращаться на стоянку и всеми силами старался отсрочить этот момент.

— У людей сменился Император! Столичный корпус араксов уничтожен. И не без участия Стихийника, — совершенно обыденным тоном сообщил Высокий. На несколько секунд изменчивый выпал из реальности. Перестал воспринимать происходящее. Адекватно. Настолько неожиданной была новость.

— Ну-ну, Олар, не стоит так бурно реагировать, — самодовольно усмехнулся Райвик. Ему нравилось выбивать своего бывшего Сюрва из колеи. Да, Высокий отлично понимал, что он, фактически, единственный источник информации для Олара, но нигде не оговорено, как он будет ее сообщать и какие чувства при этом испытывать.

— И в этот день были убийства в другом месте, — скорее, самому себе сказал изменчивый, однако, Райвик счел нужным подтвердить:

— Да, — коротко и емко прозвучал ответ. — Сдается мне, наши мнения совпадут.

— Двое, как минимум. Быстрый магический способ перемещения, как вариант. И то, и другое вместе — скорее всего, — озвучил убийца свои мысли. Он был уверен в их безошибочности. Слишком дорого достается каждая кроха знаний — кровью плачено.

— Если в движении одного прослеживается четкий маршрут, то второй выходит на сцену эпизодически. Наносит точечный удар и исчезает! — всплеснул руками Райвик, будто бы иллюстрируя траекторию движения проклятого мага.

— Или его отзывают, такая мысль не приходила тебе в голову? — Олар выдал самую малую часть догадок, но он отнюдь не собирался выкладывать все. «Не стоит списывать меня со счетов…» Упаси, Создатель, схлестнуться с Сойваррашем за его девчонку, к которой так привязан один из сумасшедших. Пусть сам разбирается со своим Творением и жутким довеском к нему, а он займется вторым. До сих пор от воспоминаний леденеет кровь.

— Олар, ты не слышишь, — возмутился Высокий, возвращая себе внимание убийцы. — Я спросил: с чего ты взял, что Стихийник — слуга?

— Всего лишь предположение, не более, — безучастно ответил изменчивый, делая вид, что по-прежнему погружен в свои мысли. Пора заканчивать. Тропа неизведанна и скользка. На ней элементарно оступиться, а потом костей не соберешь.

Морф попрощался с Райвиком, оставив его отчаянно ломать голову над своими последними словами.

Тяжко. Нетерпеливым созданиям томиться в неизвестности, зная, вот он, ответ — за тонким стеклом и ртутью. «Мы достойны друг друга… Любим растягивать удовольствие, но… Ты менее везуч…» Если Райвик всегда находил реку, то Олар — лодку на ней.

Под информационными завалами не видно выхода. Пришло время поработать лопатой и разгрести накопившуюся кучу мусора. Что видит глаз? Движение. Что чувствует нос? Запах разгоряченного жаром огня тела. Что думает голова? Тренировка.

Существа накачены привычными образами, определяющими границы разума, под завязку. Что быстрее: мысль или действие? Первое, но второе помогает освободить пространство. Много, чтобы хватило сложить полную картину происходящего и составить цельную структуру действий. На удачу полагаться нельзя: эта продажная девка хорошо слышит звон монет в чужом кошельке. На друзей тоже: их нет. Тогда на кого?! Враги. Надежная опора для шаткой конструкции логических умозаключений. Они не предадут — будут верны тебе до конца жизни. На них стоит сделать ставку. Кое-кто будет догадываться, а некоторые так и не узнают об отведенной им роли.

Олар. Зачем он ему? К чему приведут сложные, запутанные отношения? Изменчивый будет жить. Пока. Гайде ничего не забыл. После того, как Творение займет положенное место — надо будет свести старые счеты. Альву понадобится свой морф рядом с лидером изменчивых. Гайде напорист, взрывоопасен и неконтролируем. Он живое воплощение потенциальной угрозы. Приговор этой сущности подписан альвами давно.

Сложилось. Каждый кусок на своих местах. Есть несколько темных областей. От них явственно исходит запах угрозы. Вкусссный… Заманчиво: так и тянет подцепить когтем темное полотнище и подсмотреть одним глазком. Неизвестность — вишенка на торте. Ее съедают в последнюю очередь. Кто бы мог подумать, что эта ледяная глыба — сладкоежка. Альв воровал пирожные со Школьной кухни с такой же тщательностью, с коей устраивал показательные экзекуции слугам за разгильдяйство на следующее утро. Зачем воровать, когда можно приказать приготовить? Ну, может же Знающий позволить себе маленькое развлечение. Его так и не поймали. Забавно…

Сойварраш подошел к кипящему котелку и зачерпнул полную ложку походной еды. Спина разрывалась от боли, и будет еще хуже: ингредиенты для специфического болеутоляющего закончились. Терпение на пределе. Каждое движение длинной шипастой иглой протыкает позвоночник. Осталось последнее средство, полностью укладывающееся в последовательность выбранных действий. Он сделает это снова — изменится. «Мертвым еще не время воскресать…»

Морфы улеглись спать. Олар ждет его сигнала. Лучи ментального заклинания ударили точно в цель, поджарив мозги спутникам. «Ах, какое вероломство… ехидничал разум…» Заключительный аккорд, чтобы избежать осечки — лезвие клинка, испачканное в крови. Первая ступенька лестничного марша преодолена. Казалось бы, эту работу убийце проделать сподручнее, а испачкался он.

Сойварраш утомленно отволок трупы в костер. Надо позвать Олара, естественного пламени на теплокровные «дрова» не хватит. Сейчас, передохнет чуть-чуть… Не стоило развлекаться акробатикой…

— Сойварраш!

Бред. Почудилось. И продолжает. Закутанная во тьму фигурка. Промокшее, в грязных пятнах, хэ. Беззащитная… Альв не слышит остаток фразы. Не замечает стоящей за Рииной размытой тени. «Мое…» Доводы разума тонут под весом взбунтовавшихся инстинктов — поймать, схватить! Не замечает опасности, но уворачивается: спасают навыки. Сломать, чтобы не смела больше… Но ломают его.

Сверху — вода. Снизу — земля. Сбоку — голодный алчущий голос в ухо: «Поиграем!» Ломающий любые барьеры магический удар чудовищной силы… «Правильно… Все идет, как надо…» Альв не защищается — он бьет в ответ, отщепляя кусочек чужой сущности, а потом бросает зов, зная, что будет услышан.

«Риина… А ты ведь пришла… Сама… И снова захочешь… Невозможно убежать… От своих собственных желаний… И твоя страсть — я…»

Вечность, сжавшаяся в дождевую каплю. Исчезли. Сойварраш довольно улыбнулся. Она так по-человечески импульсивна. Ее стоит поблагодарить как-нибудь потом: неожиданный визит позволил дорваться до тайны необычного мага гораздо раньше запланированного времени. Попробовать на вкус вожделенную вишенку с торта. Одно смущает — знакомой гнильцой отдает лакомство…

Олар устал ждать, вернулся к лагерю. Безмятежность леса. Флегматично жующий что-то альв, ему не мешает распространяющийся нестерпимый смрад. Весело потрескивающий костер. С дровами из тел морфов. Покой царит на поляне. Вечный. «Жаль не для тебя, ублюдок!»

Изменчивый призвал ветер, а потом добавил огня, щедро заправив его своей магической силой. Маловато силы у настоящего рыжего зверя для троих взрослых мужчин.

Ощущение невосполнимой потери, у убийцы! Существа, которое привыкло распоряжаться чужими жизнями. И еще… Отвращение к самому себе, что дошел до такого состояния: изводить себя угрызениями совести! Олар медленно собрал вещи и направился к тарго. Ему стало вдруг наплевать на все: Гайде, Стихийника, альва, себя. Хотелось залезть глубоко в нору, напиться до беспамятства и не проснуться.

— Ты куда? — остановил его альв.

— Подальше отсюда, — буркнул изменчивый.

— Мертвецов испугался? Живых надо бояться, а не их, — подтекст не то, что не спрятан, а стоит впереди слов. Сойварраш смотрел на изредка вспыхивающие угли.

— Живых? — эхом переспросил Олар. — Мне нечего бояться, Сойварраш, вокруг меня их нет — одни мертвецы, — прошипел морф и пустил тарго в лес.

Знающий глянул вслед, сплюнул пожеванную травинку и кинул вдогонку следилку, чтобы позже его отыскать. Пусть едет. Иногда слабым надо побыть в одиночестве.

Империя людей. Следующий восход после коронации.

Правительница танцевала под простую уличную мелодию, наигрываемую Малаиэрсаном. Кружилась одна, в пустой бальной зале гостевого крыла. Очаровательна, как всегда. Соблазнительна — сверх меры. Беглого взгляда на Сэллариону хватило, чтобы у эльфа пересохло в горле, а он знал ее истинный возраст.

Сэлларионе хотелось забыться. Вернуть потертую временем юность. Бесшабашную. Или хотя бы то время, когда не все иллюзии утрачены. Но музыкант своей мелодией дал лазейку старому запретному воспоминанию о несбывшейся мечте, которую дали подержать в руках. Недолго.

Еще одна, когда-то оплаканная ею жертва, принесенная во благо своего народа. Правительница на вдох ощутила рядом, некогда собственной рукой безжалостно отвергнутое, счастье — быть матерью. Кем он мог стать? Ее родной сын. Единственным существом, которое она бы любила. Ее крепкой опорой в вечной борьбе с названием жизнь. Преданным слугой, на которого можно положиться. Истинным сторонником ее дела. Но вместо этого Правительница вынуждена довольствоваться жалкой пародией — своими, повязанными клятвой[67], должниками!

— Перестань! — завизжала она, закрывая руками уши, заставив музыканта выронить от неожиданности флейту. «Больно, больно, как больно…»

— Малаиэрсан… — тихий шепот с придыханием, — прости… — мокрая соль на лице. На губах.

— Сэллариона… вы… вы плачете? — эльф был потрясен. Наличием эмоций у Правительницы. А ему ли не удивляться? Воспоминания опутывали эльфа, как паук жертву.

Кто он такой? Сирота. Без магического дара. Воспитанный вдали от родных земель в семье низкорожденных. Что стало бы с ним, если бы не Правительница, из окна кареты услышавшая незатейливую мелодию его флейты? Лэй-ней на чьем-то ложе. Слишком красивым он был уже тогда для той глухомани, где жил.

Непоседливый мальчишка довольно быстро освоился в резиденции, объявив своими негласными владениями не только отведенную ему залу. Тайные ходы и подземелья привлекали Малаиэрсана сильнее. В одном из таких исследований он и узнал имя. Свое. Настоящее. Род и судьбу семьи.

Подслушанный разговор, перевернувший мир маленького эльфа. Некоторые взрослеют так. Все потускнело для него. Подернулось плесенью чужих низкопробных желаний. Появилась горькая складка у рта. Флейта плакала в его руках, разрывая сердца слушателей…

Сэллариона сама подсказала ему путь. Дала лучший совет в жизни. Хотят ударить — подставь щеки. Уже бьют — свернись клубком и лежи. Впереди толпа — ползи между ног по помоям и займи первое место, пока остальные дерутся. Он слаб, а удел немощных — находиться в тени, а там, порой, больше возможностей для маневра, чем под светом Звезды.

Он попытался. Честно. Но… Был обманут своим врагом. Альв сдох раньше, чем он до него добрался! И цели не достиг, и Правительницу подставил. Дальше… «Ты виноват — было написано на каждом встреченном лбу. Ты виноват — читалось в глазах изгнанной Высокой…» Он не выдержал агонии и бессонных ночей. Уехал следом. Упал на колени и каялся в совершенной ошибке. Глупенький… Ему было нужно прощение, а она… Умело воспользовалась обстоятельствами. Аккуратно подвела его к нужному решению. Клятва на крови, единственный способ искупить тяжкий долг перед ней. Столько циклов, а он все еще несет на себе давящий груз предательства!

Правительница постепенно приходила в себя, раскаивалась, что не сдержала внезапного порыва при Малаиэрсане. «Больше не позволю прошлому взять надо мной верх!» Сэллариона рассматривала погрустневшего эльфа, теряясь в догадках, как он воспринял ее срыв. За прошедшие циклы он едва перешагнул порог, отделяющий юношу от мужчины. Его мальчишеская красота несколько огрубела, приобрела налет выдержки, привлекающий женщин всех рас. Роскошное бело-золотое каи говорило о достатке и благополучии, но все так же наивен и слаб. Скорее всего, безнадежно.

Такие, как он, талантливы, но лишены внутреннего стержня. Тают от похвалы и ломаются от критики. Они прячутся в тени, прибиваясь к существу, способному дать им цель в жизни. Подогревать их чувства и бередить замолкающее сердце. Они жадно пьют эмоции. Свои и чужие. Если радость, так до сорванного горла, до чистого хмеля в жилах и пьяных бесчинств. Если страдания, так до крови рекой. Обида доводит их до исступления с пеной у рта, а гнев до смерти. В такие моменты слабые мнят себя всесильными, но могущество их хрупко и иллюзорно. Так и этот эльф пойман, пленен рухнувшими надеждами.

— О чем ты думаешь сейчас? — невинный вопрос из уст прожженной интриганки. Малаиэрсан вздрогнул. «Не хочется отвечать… Находиться здесь… Сладкая недостижимая свобода… Как же вырваться из опостылевшей службы?!» Терзания маленькой рыбки в золотых сетях, добровольно заплывшей внутрь.

В руках Правительницы достаточно крючков, за которые можно потянуть, но она не упустит момента всадить еще один. Старые тупятся, зарастают грубым мясом, и не так эффективны.

— Что вы хотите? — прервал затянувшуюся паузу Малаиэрсан.

— Мне нужна Риина дель Мааре, — хищно протянула эльфа. Правительница чувствовала острую необходимость прощупать почву, стремительно ускользающую из-под ног. Лисардо свел общение к минимуму — возомнил себя самостоятельным, способным принимать ответственные решения. Перестал прислушиваться. Если он думает, что одна женщина может заменить другую — получит беспощадный урок. А девчонка… Либо она примет условия эльфы, либо будет избавлена от тяжкого бремени быть супругой императора.

Как удачно сложилось: что не выведает она, то разнюхает Малаиэрсан. Он великолепно умеет «сочувствовать» чужим бедам.

— Хорошо, — покорно согласился эльф. — Я могу идти?

Никто не подозревал в мальчишке-флейтисте искусного следящего, мастерски добывающего нужную информацию. Малаиэрсану были открыты все двери, в отличие от Высокой.

— Нет. Она скоро придет. Найди способ сойтись с ней поближе. Остальное ты знаешь, — распорядилась Правительница.

В этот момент хран сообщил о долгожданном визите. Малаиэрсан сосредоточился. Он не испытывал к Избраннице симпатии, но и зла не желал. Она никто для него. Всего лишь еще одна поломанная, в будущем, его стараниями, жизнь в череде десятков таких же.

Эльф рассматривал невысокую девушку, расположившуюся в кресле, подмечая детали облика, говорящие обычно больше, чем их хозяин. Темная просторная одежда, клинки на бедрах, сапоги на мягкой подошве для бесшумного шага. Хмурая складка между бровей — заботы. Нервные движения пальцев, теребивших непарную серьгу с аквамарином в ухе… Его работа сделана. Он знает, что стоит за этими простыми кусками золота и камня.

— И все-таки, я могу идти, Правительница, — эльф встал со своего места, — она — Творение, альвовская собственность. Думаю, Император ничего не знает об этом, — и, поклонившись, покинул залу, оставив ошеломленных женщин наедине.

— Объяснитесь! — резко потребовала побледневшая Риина.

— Конечно, но моя откровенность тебе дорого обойдется! — начала торговлю Правительница.

Земли морфов. Через три восхода.

Сойварраш нагнал изменчивого через два восхода. Его появление стало для Олара сюрпризом, в буквальном смысле, свалившем с ног. Он слышал шумное дыхание приближающегося зверя. Команду остановиться. Тихие шаги. Узнал и не обернулся на шум. Но стоило возникнуть второму отражению рядом с его, как равновесие было потеряно. Олар с головой погрузился в ледяную воду, разбив на тысячи капелек лицо зеленоглазого эльфа. Вынырнув, спросил неуверенно и зло:

— Сойварраш, ты?!

— Ждал кого-то еще? — бесстрастно отозвался Знающий. Снял перчатки и протянул руку, помогая вылезти убийце. — Зови меня соответствующим именем, — коротко напомнил эльф. — Я решил, так будет безопаснее для нас и тех, кто окажется рядом.

— С каких это пор ты заразился состраданием и стал ценителем чужой жизни? — изменчивый скептически отнесся к словам Виарниэлена.

— Ты неверно понял меня: трудности можно преодолевать или не создавать их. Второе разумнее, но тебе понять это будет сложно.

«А он, определенно, восстановил форму!» — недобро сверкнул глазами морф. Наполовину вытянул из-за голенища стилет, да загнал назад. Когда-то удар в спину стал единственной возможностью спасти свою шкуру и выполнить приказ. Те времена прошли. Он больше не игрушка — бездумный исполнитель чужой воли, а чувствующее создание. Осознающее каждый свой шаг. Главное, помнить об этом, когда эмоции хлещут через край!

— Решаешь за меня? — Олар немного расслабился, — смотри, не ошибись в своих оценках, Знающий! — злость присыпана сверху издевкой. Пикантно.

Эльф обернулся, бросил полотенце убийце и грустно скривился, когда он дернулся, уворачиваясь.

Снова став самим собой, внутренне, вернувшись к прежнему стилю поведения, Сойварраш стал с прежней силой действовать изменчивому на нервы. До полопавшихся от ярости сосудов в глазах. Спроси кто Олара о причинах застарелой неприязни — тот вывалил бы корзину бессвязных впечатлений, но не смог бы назвать ни одной предельно ясно.

Уезжать от уединенной заводи сотворенные не стали — разложили костер и спальники прямо на берегу. Выполнять обыденные действия совместно было легко. Привыкли за шестнадцать-то циклов совместного проживания. Пока эльф не открывал рот или не смотрел прямо в глаза. Вымораживая душу. Тогда становилось понятно, что это прекрасное лицо — маска. Нежная кожа, натянутая на грубый деревянный остов. Хочешь погладить, ощутить бархат под подушечками пальцев, но острые занозы вспарывают руки.

Пребывая в крайне взбешенном состоянии, морф вызвал Райвика. Сюрв занимался перекладыванием бумажек. На заросшем щетиной лице отпечатались следы бессонных ночей. На столе — распечатанная бутылка. Наверняка не первая, не полная и не последняя.

— Давай, я не буду говорить тебе, сколько? — вымучил из себя Высокий, комкая очередной листок в трясущейся руке.

— Давай. Мы будем на месте послезавтра к обеду. Я сам все прочитаю, — согласился убийца. — Но не это причина твоего злоупотребления?

— А… — Райвик смахнул бутыль со стола, — осложнения с эльфами. Правитель обвинил в приходе Стихийника на его территорию нас! Нет, своей супруге он и в подметки не годится. Ни по уму, ни в политике. Умалишенный! — не сдержался изменчивый. — Что еще… Совет Матерей распущен. Его Глава мертва… Достаточно? Или добавить про…

— Не надо! — оборвал Олар. Думал, что сам не в ладах с миром, ан, нет — мир не в ладах с самим собой!

— Ах… да! Есть одна хорошая новость! Правда, она не имеет никакого отношения к нашим делам…

— Какая? — по инерции спросил Олар. Он все еще пытался затолкать в свою голову предыдущие сведения. Не вмещались.

— Император людей выбрал себе супругу! — воскликнул Райвик, воздев руки к небу в лицедейском жесте восхваления.

— Так быстро? — точнее, в нарушение всех обычаев. — И кто она?

— Незаконнорожденная из рода Дель Мааре. Имя… запамятовал… Да, где же это! — Высокий ворошил бумажные шарики на столе, — да, Риина Дель Мааре, — победно закончил морф, торжествующе зажав в руке скомканный клочок. Олар забыл, как дышать, а сердце пропустило несколько ударов. Только бы не услыш… «Поздно!»

Олар всматривался в ядовито-зеленое стекло мертвых глаз. Невменяем… Разум уснул, подавленный инстинктом собственника. Только девчонка способна вернуть ему рассудок, но если она предала его… Альв сгорит в магической агонии, стерев Столицу Империи с лица земли.

Однажды убийца видел подобное.

«Перемешанная с камнем кровоточащая плоть, сплавленная воедино; части тел, наделенные подобием жизни; оболочки без разума, пускающие слюни, а в следующий момент бросающиеся на тебя… И везде стоны боли и ужаса… Уцелевшие существа, седеющие на глазах, добивающие раненых: своих детей, супругов… Уходившие следом… С десяток альвов в полыхающем магией эпицентре, закрывающие собой обезглавленное тело, все еще стоящее на коленях рядом с растерзанным трупом…»

Надо остановить… Предотвратить… Убийца влил весь магический резерв в один удар. Хватит, если заклинание достигнет цели!

— Олар! — морф промедлил, и знакомая усмешка зазмеилась по чужим губам, превратив лицо в звериный лик.

Чудовищная сила почти раздавила изменчивого. Сплющила тело, распластала по земле. Оглушила. Беспомощный, он наблюдал, как неконтролируемая магия бурей распространяется по лесу. Раскалывались деревья, падали с небес птицы, орали изломанные, вывернутые наизнанку, тарго. Убийцу спасал воздушный щит, которым он едва успел прикрыться до удара обезумевшего альва. Это конец. И не только для него. Сойварраш убьет Императора, ведь тот посягнул на его Творение. Всеми миру заявил свои права на существо, принадлежащее альву. Такое их Закон не прощает.

Последние капли силы утекли сквозь пальцы изменчивого. Морфа подбросило вверх очередной волной, снесло сторону, впечатало в поваленный дуб. Щит мигнул и исчез, а морф больше не поднялся. Последнее, что он видел — черную воронку портала[68] и шагнувшего туда альва…

Глава 16 Право выбора

Империя людей. Тот же восход.

Теперь рано темнеет. Я сидела в своей зале, подтянув колени к груди и обхватив их руками, не зажигая свет. Неуютно мне с ним в компании. Мысли перескакивали с темы на тему, то собираясь в кучу, то испуганно прячась друг от друга. Сэллариона восполнила мои пробелы в образовании. Нет причин не верить ей. С легкостью и изяществом, присущим остроухим, она указала на мое место в мире. Оно не хуже и не лучше, чем у нее или любого другого существа. Так получилось. Над чувствами никто не властен, а я всего лишь одна из всех, но особенная для одного существа. Идеально подходящая альву пара. Так уж они устроены — видят в придорожной пыли случайно оброненное сокровище.

Хочется смеяться и плакать одновременно, но глаза сухи, а на губах застыла скорбь.

Решение принято. Дурак тот, кто думает, что есть всего лишь два пути на узком мосту. Назад и вперед. Когда стоишь посередине, то замечаешь не только равнозначность отрезков перед лицом и за спиной, но и еще кое-что. Я переиграю вас всех. Увы, я также проиграю себя.

Сейчас не понимаю тех, кто рвется к яркой насыщенной жизни. Лезет из кожи, доказывая каждому встречному свою индивидуальность. Мне до смерти надоело быть в центре внимания. Бежать и выбираться из приготовленных заботливо ловушек. Разрывать себя на сотни частей, стараясь угодить, если не всем, то большинству. Испытывать противоречивые эмоции. Перебирать крошечные осколки счастья на бесконечной нити бессмысленного бега по кругу. Оставьте меня. Все.

Совсем недавно я рассуждала о принятии и понимании. Вдали от своего мучителя и жизни, наполненной болью — это делать легко. Но прошлое вернулось, распахнув дверь моей души нараспашку тяжелым сапогом. Потопталось, оставляя грязные следы, на первом снеге, присыпавшем старые раны, и раскопало воспоминания, от которых тянет истерически визжать от страха. И… содрогаться от приступов удовольствия.

Надвое, на четвертинки и снова на половинки разорвано мое сердце. Истекает кровавыми слезами от невозможности изменить существо, рядом с которым я хочу быть вопреки всем различиям между нами и его поступкам. И… от невозможности полюбить человека, который положил к моим ногам, пусть не целый мир, но крохотный его кусочек. Абсолютно не нужный мне. В ней отсутствует самая важная часть — Он. Как же я докатилась до жизни такой?!

Никогда ничего не просила и не прошу. Никогда не ставила себе цели сама, смиренно или же с вызовом выполняя назначенное мне другими. А, наверное, должна была. Меня не донимал вопрос: чего хочу я. Быть как все — лежало на поверхности слабо колышущегося человеческого моря.

Как чувствует себя рыба, неожиданно выхваченная быстрокрылым альбатросом из глубины? Бьется, трепыхается, всеми силами стремясь слиться с такой родной для нее средой, где все привычно и знакомо. Она не понимает, что летит… Что ей показали бескрайнее и свободное голубое небо…

Зачем оно нам? У нас нет крыльев. Мы привыкли ныкаться по щелям от острозубых хищников, мы привычно чувствуем себя только в центре толпы, выталкивая наружу тех, кто послабее, подставляя их под мощные челюсти охотников. Мы заливаемся в едином порыве притворными слезами сочувствия, нагло смотря в глаза жертве и радуясь, что кто-то другой вместо нас растерзан и перемолот. Пришел и мой черед.

Я полностью отдаю себе отчет в своих действиях. Намерения серьезны, как никогда. Ведь на кону опять жизнь и смерть. И снова не моя… Со мной все кончено. В кои-то весы. Я больше не игрок по чужим правилам. Вышла. Самоустранилась. Почти. Остался последний выход. Блистательная точка в череде сомнительных побед. Мне надоело бестолково бороться за жизнь! Быть разменной монетой в сражениях сильных мира сего. Жизнь — последняя карта в моей колоде. Нет причины. Нет и последствий. Все оказалось до смешного просто. Теперь я знаю — иногда гораздо проще умереть!

Лопнувшее стекло… Горячая струйка крови по щеке за воротник… На пальцах, инстинктивно зажавших рану… Покрытая слоем черного льда зала… Не «почему льда»? А «почему черного»… Стайка девушек процокола каблучками по коридору. Задорный смех, шутки. В следующий вдох знакомые руки откроют дверь, и я услышу:

— Риина! Пойдем гулять в парк, там снег выпал… Первый… — произносит Лисардо, а дальше, — что случилось?! — обеспокоен Император. Он растерянно осматривает лед, замечает кровь и неподвижную фигуру на ложе. Только синие глаза — маленькие островки жизни на белом лице.

— Ничего, — и это правда. Еще не время, но уже скоро.

— У тебя кровь! — вскрикивает он, стирая влагу с лица. Ну, вот, испачкал светлые перчатки. Он несет меня на руках к своим покоям, за нами — храны. Молча переглядываются. Чуют, но не могут осознать, откуда им ждать опасность.

— Ты так неосторожна, — мягко упрекает меня мужчина, — ведь мог войти кто угодно, а еще слишком рано открывать твою тайну обществу Высоких.

— Прости меня, — пусть думает, что извиняюсь за это.

Теплые губы накрывают мои. Так странно: я не чувствую вкуса. Совсем. Откликаюсь. Фальшиво.

Как прожить оставшееся время на жалких остатках собственной воли? Ищу ответ на этот вопрос, пока мы одеваемся. Идем по коридорам и выходим на улицу. Крупные хлопья в медленном тягучем хороводе опускаются на землю, укутывая ее. Красиво… Морозный воздух пощипывает кожу на лице, добавляя яркого румянца. Дыхание стынет на игривом ветру. Танцуя новорожденными снежинками…

Наша с Императором пара вливается в общие увеселения под одобрительные крики Высоких. Первый снег на всех так действует: на один вечер уравнивая детей и взрослых. Мы играем в снежки, валяемся и валяем друг друга, заталкивая снег за шиворот, и с воплем убегаем от коварных мужчин, устроивших засаду с белоснежными снарядами на женщин. Разжигаем огромный костер, общипав все окрестные деревья. Греемся, делимся найденными в карманах сладостями, покупая их за шутливые поцелуи. Пожалуй, редкий восход, когда многие искренне наслаждаются общением, задвинув дела и вражду на «потом».

Тень. В самом уголке глаза. Недвижимая, нереальная. Если смотреть прямо — не увидишь. Пришел. Так быстро. Не стало надежды. Я не смотрю туда, в последний раз утопая в глазах Императора, согревающего мои пальчики своим дыханием. «Ты простишь меня, когда протрезвеешь. Тебе объяснят все, когда ты проснешься от пьяного забытья. Ты простишь меня, ибо мертвых не судят…»

Все на пределе. Обострено. Отточено. Здесь и сейчас. Вот он, единственный шанс выкупить тысячи жизни. Тот самый, о котором говорила Сэллариона. Пора начинать представление!

— ЗАБЕРИ! — и под ноги Лисардо летит ритуальное кольцо. Пойманный золотом всполох огня утопает в пушистом снегу. Тишина. Десятки огромных неверящих глаз. Ни он, ни я не можем оторвать взора от крохотной ямки.

— Риина? — почти неслышно.

— Что Риина?! Я не стану твоей супругой! Ни за какие блага мира! — кричу ему в лицо. «Прости, Лисардо, так надо».

— Что с тобой?! — он удивлен. Всего-то. Мало! — Опомнись! О чем ты говоришь?!

— Лучше спроси, о чем я молчу!

— И о чем же?! — уже зло мужчина швыряет фразу. «Молодец, тебе так будет легче».

— Ты принуждаешь меня делить с тобой ложе! Ты отвратителен мне!

— Принуждаю?! — выдыхает взбешенно. Преодолев расстояние, впивается руками мне в плечи.

— Да! Ты сделал меня продажной девкой, но они получают за это монеты, а я глоток свободы! Доволен? Мои услуги устраивают вас, о, мой Император! Ты такой хотел любви?!

— Продажной девкой!!! — а ему идет ярость…

— Да! А как еще это назвать?! Или не ты грозил открыть на меня охоту, если сбегу? Я просила тебя, умоляла отпустить меня, но ты сделал по-своему!

— Риина, как ты можешь…

— ЗАМОЛЧИ! Гордись и будь доволен собой, Император. Как ты сказал? Послужить Империи? Как? Раздвигая перед тобой ноги, когда ты утоляешь свою похоть, содрогаясь от отвращения к твоему уродливому телу?! Я ненавижу тебя! Ты ничем не лучше сотворенных!

Он не выдержал — отступил, а в глазах бездна. Муки. От моих несправедливых, лишь отчасти, слов.

— Уходи… — еще немного назад. — УБИРАЙСЯ! — взлетевшая вверх и рухнувшая вниз рука, судорожно сжатая в кулак. — ВОН! — взметнувшиеся полы теплого серебристого каи. Звук удаляющихся шагов… Скрип первого снега под каблуками…

Я бежала сквозь парк, упиваясь жалостью к себе, оставляя позади сытое будущее. Маленькую фигурку Императора, костер и ошеломленных Высоких. Земля взрывается под моими ногами мириадами белых мух. Не знала, что последние вдохи жизни так упоительны, словно медовая патока. Или… это вкус только что проглоченного шарика медленного яда? Я верю — моя жертва напрасной не будет. Не в этот раз!

Жесткий хват за волосы резко валит меня и тут же ставит. На колени и не отпускает. Сойварраш сбросил маскирующее заклинание, позволяя отчетливо разглядеть себя. Вспыхивает и гаснет дымка незнакомой магии, обнажая данное при рождении сильное тело. Я отчетливо вижу каждую черточку его лица, вплоть до пор и зрачков. Глубоких, черных, равнодушных.

— Шшшш, — медленно протягиваю руку, чтобы коснуться его щеки. Он перехватывает ее по дороге и крепко сжимает в своей ладони. Вдох — исследует запах. Поцелуй — проба на вкус. В его груди зарождается глухое яростное рычание, ведь от меня пахнет другим мужчиной. Нельзя дать ему совершить глупость! Никто не умрет сегодня, кроме меня. Рывок вперед, впиваюсь ему в губы и целую с обреченным исступлением.

Сначала — камень. Холодный и жесткий. Через толику вдоха — оттаял… Долгий стон, объятия до боли. Хруста в ребрах. Вездесущие торопливые руки и неразборчивые бормотания на языке сотворенных. Я не жду, что он остановится, готовая идти до конца, но мои ожидания не оправдались — альв отстранился, но не выпустил мое тело из кольца своих рук.

— Кто подсказал тебе? — хриплый, цепляющийся за неровности чувств, тембр.

— Правительница эльфов, — не вижу смысла скрывать этот факт.

— Отведешь меня к ней, — человек бы на его месте спросил и попросил, а он уверен и за нее, и за меня. Альв не считает себя способным ошибаться.

Встаю, не опираясь на не поданную руку. Что-то внутри еще тихо ворчит о приличиях и этикете. Безразличие, тупое и широкое затянуло меня в свой омут и неторопливо, со вкусом, переваривало. Отвести? Почему бы и нет… Уйти с тобой? Как скажешь… мне все равно. Правда. Я подставляю плечо и приобнимаю его за талию. Веду. Говорю бессмыслицу… неважно. В памяти не остается ничего. Избыточного. Вроде бы, это первый признак действия яда, а значит, в остатке одна шестая ночи…

Империя людей. То же время.

Альв еще не совсем пришел в себя. После растраты огромного количества магии в лесу — голова гудела, а ноги предательски подкашивались, но сейчас он никак не мог демонстрировать свою слабость. Продолжительный отдых в скором времени придаст ему сил. На редкость удачное стечение обстоятельств, что Сэллариона в столице Империи. Раскрыться перед ней чрезвычайно опасно, но придется пойти на риск. Сойварраш был не способен даже на перемещение, а на нем теперь ответственность за двоих. Правительнице можно доверять, располагая на руках прочной защитой. Благо, такая была.

У входа в гостевые покои Творение показала перстень, явно эльфийский, и храны беспрепятственно пропустили ее внутрь, не обратив внимания на спутника. Несколько шагов по коридору и повторная проверка у входа в покои Правительницы отняли, как показалось, безумное количество времени. Силы таяли. Еще совсем чуть-чуть, и он позорно распластается на полу перед своим Творением. Перед той, которую обязан защищать, а не в состоянии. «Собраться, выдержать…» Вздохнув, альв сосредоточился и шагнул в открытую дверь, предчувствуя сложный разговор.

— Риина? — удивилась эльфа, тут же переведя взгляд на спутника девушки. — Это он? — спросила она. Заинтересованно. Спутанная грива, спрятавшая до поры лицо мужчины, скрыла и злорадную улыбку Знающего.

— Да… — тихо ответила девушка, устраиваясь на полу у его ног, в то время, как он сам развалился на софе. Рука Сойварраша тут же, по привычке, стала перебирать пряди ее волос.

— Великолепно! Кто-то из Первого Рода. Вот уж не ожидала! — эльфа мысленно облизывалась, видя, какая добыча попалась в ловко расставленные сети. Единственные альвы обладали столь неповторимой расцветкой волос — Первородные. Ходили слухи, что они потомки существа, отмеченного поцелуем Создателя. Оттого и название такое. Правда или нет — доказательств не существовало.

Правительница мысленно перебирала возможные кандидатуры, но так и не пришла к определенному выводу. Не в силах далее изнывать от неосведомленности, она задала вопрос:

— Представитесь? — мило, с маской радушной хозяйки, прячущей за спиной отраву. Сэллариона заняла место на той же софе, отдалившись от Кристейсена и Малаиэрсана, присутствующих в зале. Посторонние, но незваные гости пришли так быстро, что она не успела избавиться от неугодных ей в это время существ. Эльфа ни капельки не опасалась альва. К чему? Длительный опыт общения с одним из них многому научил ее, а забывчивостью Сэллариона не страдала.

— Зачем? Разве ты запамятовала? — соизволил ответить мужчина после некоторой паузы, отбросив с лица волосы.

«Нет…

Этого не может быть…

Ты мертв…

А с тобой и моя тайна…»

Бокал с вином выпал из ослабевших пальцев Правительницы. Эльфа мгновенно отскочила от альва, мертвой хваткой вцепившись в Кристейсена с обнаженным мечом в руке, готового защитить ее. Мужчина мгновенно сориентировался в ситуации. Не успело стекло коснуться ковра, а он уже был готов к драке.

— Сойварраш! — выкрикнула эльфа.

— Сэллариона, — произнес альв устало, — ты не рада меня видеть? Признаться, я рассчитывал на более теплый прием. Неужто ты поверила в мою кончину, как все остальные? Мы еще не в расчете, — многозначительно закончил он.

— Я помню! — побледнела Правительница. «Как он смеет напоминать ей об этом?! Как он, вообще, посмел нагло заявиться сюда и что-либо требовать!»

— Верю, в твоей красивой головке масса вопросов, но давай отложим познавательное общение до следующего восхода, — альв быстро взял ситуацию под свой контроль, диктуя условия, — мне стоит отдохнуть. Как и вам, — он снисходительно улыбнулся. Знал — все его замаскированные показной учтивостью требования будут исполнены.

— Поздно уже… — в пространство сказала эльфа. — Ты прав, Сойварраш. Я не отказываюсь от своего долга тебе и обещания Риине. Будем во всем разбираться завтра. Кристейсен, пойдем, проводим наших гостей. Малаиэрсан, отправляйся к себе. По пути предупреди хранов, что никого постороннего в моих покоях нет и не было! — мужчины сдержанно кивнули.

Один продолжал теряться в догадках относительно происходящего, но привычно сдерживал любопытство и страх. Если его Высокая любовница сочтет нужным — расскажет сама. Второй нервно теребил флейту, позабыв убрать инструмент в футляр, и всеми силами пытался не выказывать свою дикую радость. «Живой, Создатель, спасибо тебе! Охота на альвов открыта и в загонщиках он — Малаиэрсан!»

— Риина! — осторожно позвал альв, поглаживая голову задремавшей девушки. Вопросительно приподнял бровь, не дождавшись реакции. Слегка потормошил.

— Сойварраш, вы идете? — нетерпеливо пристукивала каблучком Сэллариона. Альв, придерживая два пальца на шее бывшей избранницы Императора, медленно повернулся и прохрипел, задыхаясь:

— Мага сюда, живо!

Время тянулось чрезвычайно медленно. Никто не расходился. Сэллариона приканчивала уже третью бутылку вина. Шипела. На попытки Кристейсена отобрать алкоголь. Плюнув на приличия, напивалась. Планомерно. В стельку. Эльф устроился возле окна, задумчиво разглядывая стены. Мысленно жонглируя фигурами в партии, где он наблюдатель, а не участник. Как ни крути — выходило дерьмово. Он не знал, чем может обернуться ситуация. Строить предположения, обладая скудной информацией, неоправданное развлечение для ума. А пахнет отнюдь не потехой. Юный эльф не сводил ласкового взгляда с застывшего в кресле альва. Так ребенок смотрит на близкую, но пока недосягаемую конфету. С легким сомнением на лице, будто бы говорящим, а достану ли? Малаиэрсан запоминал все. Профессионально и точно. В отличие от других, он работал. Представлял себе, как будет расправляться с этим существом. Не быстро. Сантиметр за сантиметром. Уничтожая тело вместе с душой.

А альв… Он был доволен. Горд своей повзрослевшей девочкой. По максимуму выдавив информацию из эльфов, он воспроизвел метания Риины. Практически в точности. Пришел к тем же выводам, что и она. Иногда конфликт затрагивает множество сторон, и угодить всем не получается, сколько сил ни трать. Наилучший выход в такой ситуации — устранить причину. Она так и поступила. Нет повода осуждать ее за это. Чувства же… Он связал их в тугой узел. По-другому не мог — наворотил бы такого, что у любого альва волосы на затылке встали бы дыбом. Не для того Сойварраш сбросил силу в лесу, основательно сомневаясь — жив ли морф. Смерть Олара основательно подгадила бы далеко идущим планам Знающего.

Конечно, сдерживая себя, он не добьется ничего. Хорошего. Альв отпустит их, если Риина умрет. А если выживет? Сойварраш старательно гнал от себя нелепое предположение. Чем сильнее надежда, тем больнее разочарование. Необычно ощущать себя куском негодного к употреблению мяса. Там, за закрытыми дверьми, где пара целителей пыталась спасти жизнь девушки, он был лишним. Накопив многое, Знающий чувствовал себя скупцом, однажды осознавшим, что звонкие монеты не есть основная составляющая бытия. Не все измеряется золотом. Все, чем он обладал, не поможет вернуть румянец на Ее щеках…

Маги закончили на рассвете. Молча распахнули дверь, приглашая войти. Властным жестом остановив всех, альв один прошел в залу. Куколка. Прекрасная хрустальная статуэтка, вырезанная умелой рукой мастера-эльфа. Полупрозрачная кожа, исхудавшее за ночь тело. Огромные, синие настороженные глаза на бледном лице. Сознание, ощетинившееся угрозой. Сойварраш осторожно присел на край ложа и протянул руку. Удостовериться, что это не сон, что дорогое ему существо все-таки вернулось с полдороги к Создателю.

Целители предупредили, что ей нельзя спать до восхода, и оставили их наедине, отправившись разгонять по залам полусонных эльфов.

Что-то надо сказать еще, но что? Все бывает впервые, и все бывает однажды. Даже слова. Легко к ним относятся только глупцы, направо и налево раздавая не имеющие веса обещания. Знающий не был болваном. Он умел тщательно подбирать слова, искусно манипулируя собеседниками. Есть ли необходимость в этом сейчас? Стоит ли дать отставку прижившимся навыкам и сказать искренне? То, что рвется из омута души, и должно было быть озвучено уже давно… Обратной дороги не будет. Не повернешь назад, не скажешь — забудь. Сотри из памяти. Признание. Сначала тропинка среди дебрей чужой души, в дальнейшем — проторенная дорога, соединяющая два существа крепчайшей цепью веры друг в друга. Неразрывной.

— Смирись… — Сойварраш наклонился к маленькому ушку.

— Мне не избавиться от тебя…

— Смирись, и я научу тебя жить. Без сожалений. Не сомневаясь.

— Настойчив…

— Смирись, и я подарю тебе иной мир. Без боли и страха. Полный наслаждения.

— Я потеряю себя…

— Смирись, ты станешь многограннее…

— Безумие…

— Смирись, и я разделю его с тобой.

— Ты не оставляешь мне выбора…

— У тебя его не было с рождения. Смирись, и тебе не придется бороться. Ты забудешь усталость.

— Хорошо…

Ликование. Захлестнуло альва с головой. Утопило. В ярких красках взрывной радости. Он сглотнул. Не торопиться. Сойварраш целовал ее, снимая все ментальные щиты, давая пропуск в свой мир. Бесконечно чуждый человеку. Разложив и подписав все по полочкам, словно рачительный торговец. Не стесняясь страхов и не смущаясь желаний. Обнажая разум и чувства. Разделяя все с ней. Навсегда доверяясь и принимая доверие.

— Риина, мое сердце бьется только для тебя…

Резиденция Императора. Вечер следующего восхода.

— Где она?! — в гостевых покоях, выделенных эльфийской делегации, возник разъяренный Лисардо. «Как узнал?» Кристейсен поморщился. Не вовремя появился хозяин. Будет ставить на место. Всех и вся.

— Простите, Император, ничем не могу Вам помочь, — отстраненно вежливо произнес эльф заранее приготовленную и отрепетированную фразу. Он должен выиграть время.

— Не можешь?! Как смеешь ты, гость, скрывать изгнанницу в моем собственном доме?! — взревел Император.

— Если Риина Дель Мааре изгнанница, то зачем Вы хотите ее видеть? — безукоризненно вежливо ответил Высокий.

— Ты забыл, с кем разговариваешь? Ты от кого требуешь объяснений?! — мужчина прищелкнул пальцами, и в залу ворвались императорские храны с оружием наготове.

— С человеком! — презрительно ответил Кристейсен. Правительница обозначила границы полномочий своего каро-ари. Правильнее выразиться — их полное отсутствие.

— Ты и твоя Правительница ответите за это! — выкрикнул Лисардо, с размаху отвешивая оплеуху Кристейсену. Ему надо было на кого-то выплеснуть свою злость. Он осознавал, что эльф специально оставленная приманка. Не принял ее. Так, слегка потрепал.

— Всегда к Вашим услугам! — пробормотал Высокий. Он стерпел это унижение. От эни. Как и было приказано. «Ничего, он еще предъявит счет…»

Император лихорадочно обыскивал резиденцию. Заразив этой болезнью хранов. Ему казалось важным найти девушку. Поговорить с ней. Не обладая и сотой долей талантов альва, человек интуитивно чувствовал подвох. Не могла она так поступить с ним. Без оснований. Диктующих жесткие рамки поведения для нее. Прожевав обиду, проведя ночь, слоняясь по резиденции, вспоминая незначительные детали, Лисардо додумался. Этот выброс силы, опустошение пришли к девушке после визита к Сэлларионе. Император был готов отдать правую руку на отсечение — остроухие задумали и реализовали гнусную комбинацию. Заставили. Вбили клин между ними. Он обязательно выкинет их отсюда, едва добудет доказательства заговора, а в том, что именно он имеет место быть, Император не сомневался.

Переходя из корпуса в корпус, человек заметил быстро снижающуюся точку. Дракон?! Создатель! Великолепная возможность сбежать: рептилии и их всадники свободно преодолевают магические барьеры! Указав сопровождающим на место предполагаемое посадки, он активировал артефакт перемещения и первым из преследователей оказался на месте. Двое беглецов уже были там: широкоплечий воин в походном снаряжении и кутавшаяся в каи женская фигурка, прильнувшая к боку мужчины.

— Риина! — так вот, в чем дело! Кто эта тварь, по-хозяйски обнимающая его избранницу?! Девушка обернулась, а вместе с ней ее спутник. Увидев человека, он крепче прижал к себе девушку и зарычал, показывая длинные клыки. «Как зверь…» Лисардо не справится с ним, представителем расы совершенных воинов. Императора учили обращаться с мечом, но предпочитал он грифель.

— Сойварраш, нет! — девушка аккуратно высвободилась из объятий альва. «Они знакомы?!»

— Дай мне несколько вдохов. Пожалуйста… — попросила она.

— Не прикасайся. К нему! — чеканя каждый слог, разрешил сотворенный. «Что связывает их?! Нет… Не верю…»

— Знаю. Не буду, — спокойно ответила Риина. Пошатываясь на сильном ветру, она подошла к Императору. Не смея поднять глаза, прошептала:

— Я ухожу с ним…

— Почему ты? Почему он? Почему… — гнев испарился. Выкипел. Перегорел, а голову замкнуло на одном и том же.

— А почему нет…

— Ты использовала меня…

— А ты меня. Мы квиты. Разве не так? — развернувшись, ушла. Поднялась на дракона. Ни разу не оглянувшись. На минувшее. Император остался стоять в застывшем на весы вчера…

Мы часто желаем лучшей доли для себя и других, которых приблизили и обласкали вниманием. Ослепленные целью — идем напролом. Оправдывая действия результатом. Добравшись — радуемся, но там, наверху, не видны страдания растоптанных существ, случайно попавшихся по дороге, скользкой от пролитой крови. Напитанной страданиями оступившихся. Обреченных подыхать на обочине, как бездомные псы. Жестоки незрячие: сталкивая с пути одного, не видят, что, падая, он тянет с собой еще десяток… Стоит ли она того, эта лучшая доля для избранных? Вы правы, если скажете «да». Вы правы, если скажете «нет». Вы правы, если вам «все равно». Ведь вы уже наверху… Но помните, всегда найдется тот, кто захочет подняться еще выше, а вы загораживаете ему дорогу…

Глава 17 Охота

Земли морфов. Через два восхода после расставания с альвом.

Олар приходил в себя медленно. С трудом продираясь сквозь звон в голове. Каждая клеточка тела трепетала, стремясь вырваться из тесного плена соседок. Под кожей лопались противные, щекочущие оголенные нервы пузырьки. Невероятная слабость поселилась в каждом крошечном клочке плоти.

Морф запустил простенькое, доступное каждому магу, диагностическое заклинание. Никаких повреждений. Общая слабость и истощение. Последствия. «Сколько он провалялся без дела? Что с Империей?» И третья, удивившая его мысль: «Как там Сойварраш!»

«Беспокоюсь о чужом счастье… Надо же… Лучше бы о самом себе подумал…»

В залу заглянул биомаг. Провел быстрый осмотр и дал, наконец, выпить безвкусный, восстанавливающий силы, отвар.

— Райвик… — простонал Олар.

— Нежелательно… — отрицательно покачал головой незнакомец.

Выходит, он дома. Его нашли и доставили сюда. Вылечили. Можно сделать вывод, что все планы остались в силе, но узнать все-таки необходимо!

— Райвик… — попытка настоять. Тяжелый вздох целителя:

— Я позову, — биомаг смирился. Такой тип пациентов может и ползком на поиски отправиться, если не удовлетворить запрос.

Ожидание. Вязкое, как болотная трясина, и столь же омерзительное. Тянется. Убийца считал про себя вдохи, коря за легкомыслие, проявленное в лесу. Он все узнает. Скоро…

— Кто?! — первым делом спросил разъяренный Райвик, появившись в зале.

За своих изменчивые мстят без разбора. Никому не скрыться от бешеной стаи с кровавой пеной на губах.

— Что с Империей? — прошептал убийца, вынуждая Высокого низко наклониться к потрескавшимся губам.

— Ничего?! — Сюрв опешил. — Почему ты об этом спрашиваешь? — он ожидал услышать имя, а не вопрос.

— Хорошо… После поговорим, — изменчивый устало прикрыл глаза. Нелегко дались ему вдохи бодрствования.

— Олар, ты позвал меня только ради одного вопроса? — вскипел Райвик. Он был готов доделать то, что не смог или не захотел неизвестный маг.

— После… Нет сил… Я объясню…

Морф повернулся на каблуках и прошел к двери. Идиот! Время тает на глазах, напавшего найти становится все труднее и труднее. А нужно ли его искать? Кому?! Праведное негодование привычно потянуло изменчивого к бутылке. Потому что нет другого способа расслабиться под чудовищным напряжением. Давят со всех сторон, требуют! А что не просят, за то он сам возьмется! Разве со всем сразу справишься?

Гулко хлопнула дверь. Уже за ней Райвик понял, что забыл оставить маленькое переговорное зеркальце. Вдруг понадобится? Вернулся. Олар снова спал, беспокойно ворочаясь во сне. Высокий аккуратно положил предмет на столик и вышел, чтобы на этот раз не возвращаться. В этот восход. Его ждал более благодарный собеседник и слушатель — вино. Много…

Через три восхода Олар смог вставать. Выздоровление проходило успешно, на радость целителям и владельцу организма. Эмоциональная составляющая никак не могла догнать физическое тело. Изменчивый, отдыхая на ложе, не мог найти себе место. Кидался от нелепых предположений к ярости. Он разгадал замысел Сойварраша, но желание того не наломать дров чужих жизней не умаляло вреда, причиненного убийце. Да, не по злобе. Да, заботясь о благе десятков тысяч ни в чем не виноватых существ. Просто морфу не нравилось быть пустышкой, которую можно израсходовать. При случае.

Он ощущал себя преданным. Без права на это. Общие цели не подразумевают доверия между идущими к ним. Всегда есть тот, кто заинтересован больше других. Он, не сомневаясь, подложит спутников под смерть.

Злость. Душила. Уселась на грудь. Встала огромным комком в горле. Слить бы ее. Избавиться от красных прожилок в глазах. Резких нот в голосе, полосующих окружающих. Целители уже шарахаются от Олара и не рискуют подходить с успокаивающими отварами. Опасаются получить плевок горячим варевом в лицо. Изменчивый понимал — неправ он, но ненавистные льдистые глаза снова и снова возникали в памяти, и опять кто-то не вовремя заходил в залу…

Раздражение. Дотягивалось до всех в пределах видимости. Скормленные случайные жертвы не могли насытить его. Убийца постоянно рыскал взглядом по зале. Натыкался на зеркало. Оно приковывало к себе внимание. Своим молчанием. Олар знал — Сойварраш выйдет на связь. Вопрос: когда?!

Это произошло вечером. Убийца схватился за позолоченную ручку и с яростью уставился на прояснившееся изображение.

— Ты…

— Жив, — констатировал альв.

— Не твоими стараниями! Я едва не погиб по твоей вине! — выпалил изменчивый.

«Почему он не здесь? Не рядом… Руки не могут проникнуть сквозь хрупкое стекло и вцепиться в самодовольное лицо».

— Ты НЕ погиб. Это хорошо. У нас остались незавершенные дела, в которых твое участие будет полезно.

— Вспомнил об этом! — эмоции взвились воздушным вихрем, круша скудную обстановку залы. — Только сейчас!!! Почему не тогда?! — тягучая смесь злобы и удовлетворения смешалась с кровью и потекла по жилам. «Хорошо… Плевать на не восстановившийся резерв… Это того стоило!»

Сойварраш выдержал паузу, давая время Олару прийти в себя. Привычно отгородился непробиваемой стеной от обвинений изменчивого. Он требовал объяснений. Оправданий. Ничего из этого альв не собирался ему предоставлять. Встать на одну ступеньку с морально неустойчивым существом, столь же шатким, как и его коварные жизненные принципы… Ниже достоинства Знающего.

Олар бесновался еще некоторое время. Все его нападки альв встретил легкой, дежурной брезгливой улыбкой. Сойварраш терпеливо ждал, пока морф не изойдет желчью. До конца. Едва наступило молчание, и заглох последний возмущенный вопль, сотворенный изложил свой приказ:

— А теперь слушай меня. Запоминай. Ты должен основательно подкопаться под Гайде. Я думаю, своими действиями он многих настроил против себя. Обратил верных слуг во врагов. Непримиримых. Отцы. Матери. Он попрал традиции расы изменчивых. Это не должно сойти ему с рук. Подготовь ловушку: в одном помещении в нужный срок должны собраться все маги, готовые поддержать тебя. И меня. Их задача сплести кольцо передачи сил. На мой фокус. Без магической подпитки даже мне не справиться с вашим Лидером. Желательно, чтобы это было после захода Звезды, тогда мы получим дополнительную помощь. Дай мне знать, когда будешь готов, — кратко, ясно, доступно.

— И после всего я должен помогать тебе? — куда он денется? Будет…

Альв изобразил насмешку:

— Ты стал сторонником Гайде? Или… опять взыграли отцовские чувства? — стеганул наотмашь Сойварраш.

Яростные карие глаза заполнили весь обзор в переговорном зеркале:

— Не смей. Трогать. МОЕГО СЫНА! — прошипел убийца.

Альв был удовлетворен. Сполна. Олар дошел до нужного состояния. Холодного. Расчетливо ядовитого. Таким и должен быть убийца, по мнению Знающего, а не безвольной, брызгающей слюной тряпкой. Все чувства морфа собраны в клокочущий силой пульсар, готовый сорваться и разнести все вокруг. Сойваррашу осталось подогревать его и в нужное время похлопать морфа по спине. Указав цель.

— Ты запомнил? — осведомился он.

— Мне не нужно повторять дважды! — сквозь сжатые зубы выдохнул изменчивый.

— Славно. Не прощаемся, Олар…

— Не прощаемся… — сверкнул исподлобья убийца.

На пути к землям альвов. Сразу после разговора.

Свет проникал сквозь оголенные ветви старого мрачного дерева, погрязшего в думах о холодах. Риина, поплотнее запахнув летную куртку, сидела, прислонившись к огромному стволу. Недалеко, положив шипастую голову на лапы, отдыхал дракон, отдаваясь заботливым рукам своего всадника.

— Как ты, тео[69]? — мужчина нежно сжал озябшую, покрасневшую руку девушки. Она еще привыкала к нему. Познавала, прикасаясь к струнам души, бродя среди закоулков ложных хитросплетений логики, морали и чувств. Альв все еще не получил ответ. Она наказывала его. Случайно, но… больно.

— В порядке…

Одно и тоже… Сойварраш устал слышать однообразные ответы. Отрешенные. Принадлежащие кому-то другому, кто нагло занял место его Творения. Знающий не может давить. Не должен. Масса тонкой работы. Приручение лаской…

Он сорвался однажды. Поддался синеглазому наваждению. Как же хочется сделать это опять! Альв отошел к костру. От соблазна подальше…

Земли альвов. Школа. Через десять восходов после побега.

Аллиернард ждал. Десять восходов провел, как на иголках, после сообщения Контролирующего[70]. О визите. Гостей. Они в Школе не редкость, разные. Казалось бы, чему удивляться? Отчего приплясывать от нетерпения… Дракон хотел посмотреть на тех, кому Оло даровал Право Призывающего[71]. Тех, кто осмелился призвать дракона для побега из Империи людей. Официальных известий оттуда не поступало. Жаль!

Сюрв школы получил самые широкие полномочия относительно таинственных визитеров. Он намеревался вдоволь поиграть с ними. Заодно избавить крылатых от непрошенных нахлебников и подзащитных. Драконы редко кому даровали подобное право. Обычно, за неоценимую ни по каким меркам услугу, но также не любили выполнять обязательства, предпочитая всеми правдами и неправдами избавляться от счастливчиков. Многие об этом знали, поэтому не спешили, даже в крайних случаях, полагаться на милость крылатых.

Здесь же… дело попахивало дипломатическим скандалом. Странно, что он еще не разразился, а, значит, ситуация весьма деликатная, и огласка не нужна ни Императору, ни беглецам. «Если они канут в тяжелых водах окрестной реки или развеются пеплом над нею же…» Аллиернард позволил себе немного помечтать. Любил он решать на досуге, по какому пути направлять чужие Нити, все происходит не только по воле Создателя.

Управление Школой было мукой и, одновременно, наградой для свободолюбивого и алчного существа. К сожалению или к счастью, другой кандидатуры после внезапного ухода Сойварраша не предложил никто. Почти все Сюрвы прошли нелегкую стажировку на секретарской должности, готовясь занять желанное место. Деньги, власть, преклонение… заманчивая перспектива для многих сотворенных, но Алиерндард имел собственные убеждения на этот счет. Он хотел не только это!

Еще тридцать циклов вынужденного заключения, и Нийроманилен должен получить титул Знающего. Сюрв всячески будет способствовать продвижению порывистого, но такого талантливого в магии и интригах эльфа. Мальчишка держит в своих руках мечты дракона, сам того не понимая, не догадываясь.

Что нужно крылатому? Не четыре каменные стены, не толпы учеников в коридорах. Не вечная вражда Наставников. Небо, Звезда, Стая и колючий ветер в лицо… Лоскутная земля из-под облаков. Не данное более никому из сотворенных познать счастье единения с могучей рептилией. Каждый взмах огромных крыльев — это он сам ловит восходящие потоки. Обзорное восприятие огромного прекрасного пространства шестью подвижными глазами. Посаженное от рыка зверя его собственное горло…

Фантазии… От которых слезы наворачиваются на глаза, и тоска вгрызается в сердце. Время есть только на это, и то не всегда. В каменном мешке, пристегнутый долгом, он может утолить только одну свою маленькую страсть, но этого мало… «Совместить бы два заманчивых мира…»

Сюрв отошел от окна в рабочей зале, где томился в ожидании гостей, разглядывая восстановленную статую бывшей ученицы школы. Как будто она могла подсказать. Дернулась связь с рептилией. Его Сола почувствовала приближение сородича. Дракон вспыхнул предвкушением, промочил горло и переместился на посадочную площадку за Школой.

Серо-зеленый чужой ящер парил над школой кругами, снижаясь. Несколько вдохов, и крылатая махина тяжело опустилась на землю, оголтело забив крыльями, вздымая мусор и пыль. Трое всадников. Сородич спустился первым, затравленно поприветствовав Аллиернарда. «Боится пассажиров? Кто же они такие?»

Мужчина и женщина. Лица скрывают низко надвинутые капюшоны летных круток. Встали напротив. Молчат. Высокий подозрительно нахмурился.

— Я уполномочен встретить вас и оказать поддержку. По мере необходимости, — кивок в ответ. Согласие. Без звука. Сюрв почувствовал угрозу и желание отступить на шаг, чтобы увеличить физическое расстояние между ним и незваными визитерами, но ограничился подвешенным на спуске заклинанием огненной волны. На всякий случай.

— Пройдемте… — дракон развернулся и направился к зданию Школы, меняя на ходу выбранную стратегию поведения. Вместо испуганных, вымотанных долгой дорогой путников, которых можно легко обмануть, прибыли собранные, с секретами в рукавах существа. Скучная работа обернулась негаданным развлечением. «Хорошшо…» Тем более что последнее уже закончилось, а новое когда теперь подвернется…

Аллиернард имел за плечами богатый опыт переговоров и надеялся, что это поможет ему. Справедливо. Драконы — короли недосказанностей. Войдя в залу, крылатый мгновенно обернулся, жадно вглядываясь в гостей. Он не хотел пропустить миг, когда те сбросят куртки.

— Приветствую, Аллиернард, — прозвучал тихий голос из прошлого.

— Создатель, ты ли это?! — вырвалось невежливое восклицание. Дракон поднял склоненное, спрятанное за ладонями в прошлый вдох лицо. Убрал выбившуюся золотую прядь волос за ухо. «Быть может, морф…»

— Не Создатель, — усмешка на красивом лице, — но я. Неужели заподозрил подмену? Хочу посмотреть на того, кто готов рискнуть своей шкурой. У тебя есть знакомые морфы-самоубийцы? — Знающий говорил, небрежно раскидывая по зале детали экипировки. Нарушая порядок и гармонию вещей, раздражая Сюрва. Намеренно.

— Сойварраш… Причины моей несдержанности должны быть понятны тебе. Твое появление — неожиданность. Любой бы отреагировал подобным образом. Гораздо правильнее предположить появление копии, обладая неоспоримыми доказательствами гибели оригинала.

Пока сюрв, непонятно для кого, оправдывался, альв обошел залу и остановился возле прямоугольника света.

— Восстановили… Забавно. Впрочем, эльфы всегда отличались настойчивостью и глупостью, — сказал альв. — Подойди, — поманил спутницу, приобнял ее за плечи. — Нравится? Сними куртку.

— Похоже… — женщина стянула капюшон, мешающий обзору, выпустив на волю черные косы. Посмотрела небесно-синими глазами на Аллиернарда.

Два мертвеца в один день. Много… Настоящее рассыпалось в трясущихся руках. Нагромождения заготовленных фраз подломились, рухнули, погребая под собой сознание дракона. Море безграничной тьмы, где нет ничего… Приятно…

— Встать! — в лицо плеснули алкоголем. Высокий проморгался и утерся рукавом. «Все происходит наяву…»

— Будьте вы все прокляты… — пробормотал Сюрв. Потерять сознание, словно ученик первого потока от вида крови. Позорная слабость. Он проиграл сражение с альвом. Не начав его. Оло этого не одобрит. А какова будет реакция самого Оло, когда он узнает о личностях визитеров? Эта информация взорвет мир… И будет дорого стоить! «Нажива…»

— Что вам нужно?

— Правильный вопрос, — ответил Сойварраш. — Я пришел напомнить о долге…

— В этом нет нужды, тем более со мной! — дракон дернулся.

«Изломанная умирающая рептилия. Обезумивший от горя золотоволосый юноша, раздирающий собственную грудь… Пожалуйста, пожалуйста… Он физически ощущал, как умирает половина его души, разделенная с ящером. Ты никогда не отдашь мне этот долг… Я согласен, пожалуйста… Ты ведь маг, мальчик? Да, да… Прошу вас… юноша пополз по земле к ногам спасителя. Жалкое зрелище…»

— Невежливо перебивать собеседника… не только напомнить. Забрать.

— Но я все отдал! — возмутился Аллиернард. — Ты сам признал это! Твоя воля заперла меня в четырех стенах! Знаешь, как давно я не летал? Ты приковал меня к земле, ублюдок! — выругался крылатый.

— Я?! — альв чуть удивленно вздернул бровь. — Нет. Ты прекрасно знаешь, почему твое место здесь. Кажется, мои объяснения ты должен был запомнить надолго. Навсегда. Скажи, что я не прав, что поступил негуманно по отношению к… миру, — отрезал Знающий.

— Зверя не удержать на цепи… — загадка промелькнула на лице дракона и тут же пропала без следа, — но тебе это удалось… Наверное! — гадко добавил он, разрушая иллюзию покорности.

Сойварраш усмехнулся:

— Все еще пытаешься?

— И всегда буду…

Поединок одинаковых циничных взглядов, но крылатый вынужден проиграть. Слишком много пытливого любопытства в глазах альва. На грани с подозрением. «А вдруг догадается?»

— Поджал хвост… Значит, не поможешь? Добровольно… — дракон награжден брезгливым взглядом.

— Нет. Заставить не сможешь. Не в этом месте. Моем месте! Ты сам отдал его! — нагло ответил крылатый.

— Посмотрим… — пробормотал Знающий. — На приют мы можем рассчитывать?

— Одна ночь. Не больше, — согласился Сюрв. — На восходе я не хочу видеть вас на территории Школы. Дорогу найдете сами. Пятое здание по правую руку.

— Договорились! Мы управимся до восхода… — слова глыбами льда вырывались на волю. Падали, разбиваясь. Сотни осколков оставляли болезненный резаный след на душе Сюрва. Забившейся от страха подальше. «Что он задумал?!»

Пауза. Нелепая. Настороженно повисла в воздухе.

— Раз мы закончили, то чего же ждем? Вы, наверное, голодные! — лицемерно воскликнул дракон. Он уже забыл, что не собирался провожать гостей. Не без чужого вмешательства. Ювелирно исполненного.

Сюрв не шел — летел по знакомым коридорам. Трепал юных учеников по голове, для каждого находя теплое слово, снисходительно кивая спешащим Наставникам. Уже у выхода ему наперерез бросилась морфа. Почти ребенок.

— Сюрв, простите! — дрожащим голоском произнесла она, спрятав лицо в каи крылатого.

— Что случилось, родная?

— Моя соседка не вернулась с дежурства!

— Вот как…

Сойварраш не сводил задумчивого взгляда с дракона. Его не интересовало ни наказание, ни его причина. Исчезновение учеников — кого только не встретишь в темных коридорах лабораторного корпуса. Кое-что он сам запустил туда для устрашения любопытных. Другое… Альв начинал догадываться. О не слишком приятных вещах, но полезных. Точечный ментальный толчок и…

— Сюрв, прошу вас, сегодня наказана я. Простите меня за непослушание, пожалуйста! — опустилась на колени девчушка, доверчиво прижимаясь и обнимая мужские ноги.

— Не расстраивайся, дорогая. Ничего с тобой не случится. Мы обязательно выясним, что произошло. Ну, беги…

«Влажная поволока в глазах. Пересохшие губы… Пальцы, перебирающие черные пряди девочки… Все мысли только об одном… Донельзя приятном. Запретном, а оттого более желанном…»

Попался. Заглотил наживку. Осталось дождаться ночи. Альв прикрыл глаза, скрывая промелькнувшую в них победу.

Земли альвов. Школа. Тот же восход.

Осуществилось. Иным путем, но она пришла к истокам. Синеглазая ночь стояла перед запертыми дверьми лабораторного корпуса школы. Магическая защита? Смешно, она неспособна остановить Риину. Ночью для нее не составляет труда проникнуть куда угодно.

Тот же холл. Второй Пес высвечивает другой мозаичный узор на полу. Черно-белый. Лестница… Два пролета наверх. Мраморные перила под пальцами. Девушка вцепилась в них. Упала на колени. «Что я ищу здесь…» Иней. Стрелками разбежался от напряженных рук. «Уничтожить… И самой пасть под завалом…» Камень треснул, сухой крошкой посыпался вниз.

«Ты будешь нашей мамой?» Риина вскинула голову на звук. По тонкой линии ограждения шел Нан. Рыкнув, девушка поднялась и, выхватив клинок, рубанула в прыжке по угловатой фигуре. Застыла, испугавшись поступка. Он же союзник…

— Легче? — невредимый юноша приблизился к ней со спины. — Ты изменилась. Его влияние… — Это хорошо или плохо? — девушка прижала Нана к стене, опершись на вовремя подставленное плечо.

— Смотря для кого…

— Для меня… Скажи… Ты переделывал меня по своей кальке. Он — так, как хочется ему. Кто из вас лучший творец?

— Ммм, для ответа мне надо разобрать тебя. Снова… Ты готова вернуться? Сбежать?

— Нет.

— Я знал… А здесь весело! — сменил юноша тему.

— О чем ты? — она что-то упустила из виду?

— Охота на охотника. Присоединишься? Вкусссно… — принюхался Нан.

— Что происходит? — забеспокоилась девушка, размыкая объятия.

— Туда… — он махнул в сторону темного коридора и растаял во мраке тучи, закрывшей Пса.

Невесомые шаги. Посланный вперед разведчик. Слабый сигнал — нашел. Два поворота, открытая дверь в подвал. Тянет застарелым ужасом. Со множеством оттенков страха и боли. Дикой. Жадные ноздри уловили солоноватый запах свежей крови. Поверх протухшей старой. Вперед. Тихо. Не дышать.

Свист плети в конце коридора — задушенный кляпом стон. Еще один. Безнадежный. «Никто не придет…» Прикрученная к стене обнаженная девушка. Та самая. С которой все должно быть хорошо…

Дракон. Голый по пояс. Перебирает в тусклом свете факелов. Инструменты с режущей кромкой… Затуманенный взгляд. Медленно мужчина проводит языком по узкому лезвию, вспарывая нежную кожу, и вздрагивает. От удовольствия… Он идет к окровавленной пленнице, облизывает набухшие тяжелыми каплями следы от ударов плетью на ее спине…

— Не бойся, родная. Я же обещал, что с тобой ничего не случится. Плохого. Только хорошее. Лучшее, и ты разделишь это со мной… — рука мужчины нарисовала первую узорную линию на бедре девушки. Острое лезвие скользнуло по внутренней стороне…

— Блаженство, правда? Сейчас и ты познаешь его…

«Бежать!» Вопили инстинкты Риины, столкнувшись с подобным. Но чья-то чужая воля пригвоздила ее к стене, заставив наблюдать за действом. Пока… она не упала в скользкие лапы отчаяния. Кроме нее некому помочь несчастной. И там, на самом дне, сверкнула жемчужина потерянного мужества…

Факелы погасли, скрыв жуткий пир разврата и нечеловеческой похоти. Воздух высох и захрустел. «Кто посмел нарушить его маленькое невинное развлечение?!»

«Мразь…» Прошипели из коридора. Дракон бросился на звук. Быстро. Гибкий хищник, у которого посмели отобрать законную добычу. Или предложили лучшую. Его кулак врезался в мягкое, податливое тело с тем, чтобы увязнуть в ледяном захвате тонких пальцев.

Он взвыл, когда живая плоть руки стала превращаться в лед. Ударил огнем, высветив знакомую фигуру. Отскочил к стене, отыгрывая пространство для маневра и удара.

— Подстилка… Ты тоже хочешь поиграть? Давай… — он сделал приглашающий жест рукой. Девушка усмехнулась и… исчезла, чтобы через вдох вспороть его грудь клинком. Вторая волна огненного вихря лизнула залу и осыпалась крошками синего пламени, а шею мужчины зажали стальные тиски…

— Только дернись… — всполохи тьмы ползут по мечам. Впиваются в тело. Врастают в него…

— Медлишь? — Аллиернард не собирался так просто сдаваться. Многое поставлено на кон. Он обязан выиграть… Собрался для внезапной атаки и растекся желе…

— Ты опять принялся за свое, — альв, сложив на груди руки, стоял, прислонившись к обугленной и обмороженной стене. Никто не удивился. А надо ли…

— А чем я хуже тебя?! — рявкнул дракон. Ловушка. Раскрыла зубастый рот. С двумя ему не справиться.

— Кто сорвал тебе блок? — поинтересовался Сойварраш, подошел и придирчиво осмотрел дракона. Искал следы чужого вмешательства в его работу.

«За что тебя так наказали, мальчик? Я просто играл… а она умерла! Сама умерла…»

— Если долго долбиться в закрытую дверь, то можно проделать дыру, — цинично ответил крылатый.

— Ты ошибка. Мне не надо было щадить тебя. Таких, как ты, выбраковывают во младенчестве, как же тебя просмотрели, а? — Знающий махнул рукой — знак девушке опустить клинки. — Посмотри, что с ней, — краткий взгляд в сторону жертвы.

Сойварраш пришпилил Аллиернарда к стене давлением воздуха. Сам же, купаясь в своей магии, нежно провел рукой по оголенному изгибу шеи… а другой сжал промежность дракона, засаживая когти глубоко в мышцы, разрывая сосуды… Дракон выгнулся и застонал…

— Испорченный мальчишка, — грустно погладил того по голове Знающий, задержался на лбу. — Если бы ты не был мне так нужен…

— П…прости… не надо… — сотворенный понял, что собирается сделать альв. Однажды он пережил подобное, и повторения не хотелось. До жути. Живот предательски буркнул, выдавая владельца.

— Что выбираешь: смерть или служение? — гнул свою линию Сойварраш. Добивая и добиваясь. Он знал ответ, и оказался прав. Как и всегда.

— Служение… пощади… прошу… — точно расставленный капкан захлопнулся.

— И ты больше не будешь… так ведь? — пальцы Знающего переместились на виски пленника.

— Да! Да!!! Не делай этого со мной! — умоляюще заскулил дракон.

— Потому что не сможешь…

Две печати сорвались с наложенных рук. Осели на драконе. Впитались, выжигая часть разума, души и плоти. Повторно. На старые шрамы. Крылатый страшно закричал и сполз на пол, потеряв сознание.

— Ты знал! — прошептала девушка.

— Предполагал, тео, это разные вещи. Любые запреты можно обойти. Мои — не исключение, — как-то горько отозвался альв. — Что с девушкой?

— Мертва: огонь получил свою дань, — губы Риины задрожали, лицо исказилось в попытке сдержать слезы. — Вы… оба… Садисты, насильники и убийцы! Вам не место под Звездой! Когда же вы все сдохнете по примеру своего Создателя!

— Тише, тео, — альв притянул девушку к себе, — тише… Здесь надо прибраться. Все остальное потом.

Глава 18 Куклы

Земли альвов. Территория Школы. Следующие несколько восходов.

Не так стою. Плохо держу клинок. Неуверенно держу равновесие. Атака слабая. Блок пробиваем. Каждый восход тренировки. Изматывающие. Пока без сил не падаю на пол, но и тогда приходится вставать. Идти на следующее испытание. Учиться быть терпимой.

Омерзительно. Прикасаться к обожженному телу. Повязки дракона пропитаны сукровицей. Я бы с превеликим удовольствием отодрала бинты одним взмахом, но издеваться над бесчувственным телом… Не по мне. Вот если бы он был в сознании… Впервые хотелось мучить разумное существо. Пытать. Расписать его холеную шкуру всеми теми узорами, что он наносил на живые холсты. Вместо этого приходилось смазывать целебным бальзамом раны. Поить и кормить с ложечки.

Дракон принимал подачки. Послушно. Что скрывается за его покорностью? Планы мести? Скрытое роптание на узелок его Нити? Или он превратился в полурастение? Возможно. Печати, наложенные Сойваррашем, не были сдерживающими или ограничивающими. Какие использовались при лечении физических и умственных патологий. Они фактически уничтожили участки тела, где гнездились низменные желания: мозг и другой, немаловажный для мужчины, орган. Хороший биомаг сможет помочь, но кто позволит? Знающему достаточно, что дракон может управлять рептилией. Остальное его не волнует…

После процедур хотелось на полвосхода запереться в купальне и отмываться в кипятке. До красноты растереть кожу. До царапин, чтобы избавиться от липкого ощущения грязи, приставшей к рукам. Словно копалась в гниющих внутренностях несвежего трупа. И вони. Ментальной. Каждый раз Сойварраш устраивал мне экскурсию в дебри разума Аллиернарда. Показывал строение личности. Раскрывал взаимосвязи. Альв не говорил, но я предполагала, что он готовил меня к чему-то.

Я выполняла все. Приказы, требования, просьбы. В исполнении альва различия между ними минимальны. Он учил меня чему-либо полезному постоянно, но… я училась и сама. Копить по капле чувства. Коллекционировать насыщенные оттенки ненависти, собирать букет из ярости. Улыбаться через силу. Делать через «не могу». Благодарить за побои и оплеухи, как в Школе на уроках Наставников. Но… Я притворялась, играя безропотное смирение.

Свет Звезды проникал сквозь легкие занавеси и освещал залу. Ложе. Альва на нем и девушку, расчесывающую волосы возле зеркала. Неторопливые равномерные движения, идеально спокойное лицо. Без единой хмурой морщинки. Задумчивости. Оно не выражало ничего. Отложив гребешок, девушка спросила, словно беседа не прерывалась:

— Зачем он тебе?

— Мы направляемся к морам. Необходимо подтвердить мои подозрения. Или опровергнуть. В любом случае, морские обладают знаниями, чтобы дать точный ответ. Однозначный, — мужчина, да этого внимательно изучающий плоский белый потолок залы, спрыгнул с ложа. Единым слитным движением. Подобрал разбросанную одежду, взвесил в руке и принялся нехотя одеваться.

Девушка мазнула взглядом по тренированной фигуре Сойварраша — она бы посмотрела еще на обнаженное тело. На красивые, перевитые аккуратными мускулами руки. Отлитую из железа спину, где кто-то ставил извилистую грубую роспись.

Знающий чувствовал. Жар. Желания. Не так давно ее слова были слеплены из ненависти к нему. Теперь гребень в руках девушки тянулся приласкать его спутанную после сна гриву. «Наивная… Ей никогда не разобраться в себе. Без посторонней помощи. Возможно ли жить одним моментом тому, для кого причинно-следственная связь определяет всю жизнь? Решения… Поступки… Как научить ее науке быть выше обстоятельств? Подчинять их…»

Сойварраш задумался и пропустил момент, когда девушка вскочила, повинуясь мимолетной прихоти, сделала несколько шагов по ложу и обняла его. Мужчина вздрогнул от прикосновения теплых девичьих рук. Инстинктивно поймал одну, а потом ойкнул — гребень во второй руке сделал первый проход, облагораживая прическу.

Осторожно, прядь за прядью, Риина распутывала черно-белые змейки. Жесткие, блестящие. Часто густая коса альвов превращается в оружие. Сойварраш много чего в ней прячет. Закончив, девушка запустила пальцы в волосы Знающего и ногтями легко прошлась по коже головы. Лаская.

— Тебе неинтересно объяснение? — он перехватил ее запястья. Затуманенный взгляд.

— Говори, — ответила лукаво. Ей понравилось играть. Гладить тарго на поводке. Тот хочет огрызнуться, но не может в присутствии хозяина — сотворенного.

— Нам нужно добраться не только до побережья. Группа островов между Те-Исса* и мысом Ржавых волн. Они не обозначены на карте, но существуют. Магия моров скрывает их от любопытных глаз мореплавателей. Течения — верные помощники морских, не дают приблизиться кораблям. Тех, кто сумел прорваться, ждут рифы, а утопленников сожрут вечно голодные рыбы. Без приглашения туда попасть невозможно, — резко оборвал себя мужчина.

— У тебя оно есть, — утвердительно. Без него он туда бы не сунулся. Можно поклясться в этом!

— Да. Морры будут в восторге от моего визита, — вот только Сойварраш совсем не рад. Ленты его ярких, но скудных эмоций пронзали девушку насквозь. Не перемешивались с ее. Риина могла их читать. Видеть истоки и окончания. Короткие ленточки. Вдох, и на смену одним приходят другие.

— Как участвует… — на имени она запнулась. Оно застряло. Увязло в зубах. Ни воздух, ни ее горло не хотели быть осквернены этими звуками.

— До островов проще всего добраться по воздуху. На драконе. В противном случае придется прирезать все команду корабля.

— Но рептилии боятся воды. Они чувствуют, что сил их не хватит на перелет. Этот страх в них с рождения, — возразила Риина. Зря. Исключения — значительная часть неопровержимых законов. Осталось поставить мерцающий плюсик между двумя слагаемыми…

— Аллиернард уникален. Как ты знаешь, драконы-маги в качестве ведущей стихии обладают огнем. Мальчишка же — сильный водник, поэтому я не убил его в свое время, — объяснил альв. — Он может заставить ящера лететь над морем.

— Ты собиратель диковинок, Сойварраш, — прошептала девушка. Пусть руки в плену, но губы свободны. Альв предвосхитил. Отстранился…

— Родная, — насмешка исковеркала смысл слова. — Услуги определенного рода можно купить в ближайшем селиуме. Ты в своей морали упала гораздо ниже продажных женщин — они хотя бы берут за это золото… Твое неумелое притворство мне надоело. Оно отдает прокисшим потом и набило оскомину, — Знающий всматривался в лицо Риины. Пытался что-то найти.

— Сойварраш, не понимаю… — слабое подобие улыбки. Симпатичным бантиком. Розовым цветком. Яркое пятно на фарфорово-прекрасном лике. Бледном и глупом. С оскорбленной миной.

— Играешь до конца? Старание заслуживает похвалы, а вот исполнение никуда не годно. Приелось, как заученная песня. Ты боишься быть собой. Спряталась за глухой стеной собственных фантазий. Что?! Это?! Дает?! МНЕ?! Нас двое, но выгоду получаешь ты одна, подсовывая мне в оплату имитацию плохого качества. Получать искусственное удовольствие от пользованной деревянной куклы… — альв скривился. — Прости, но я слишком высоко себя ценю, чтобы запачкаться об тебя! — колкие слова. Впиваются шипами под кожу. «Раскрыл… Так быстро… или проверяет?»

— Я все равно не понимаю!

— Сказано достаточно. Ты ничтожество. И будешь получать то, что заслужила, пока слово «достоинство» не перестанет быть для тебя пустым звуком. Знаешь, что получает шлюха, если клиент недоволен? — спросил альв.

— Нет…

— Вот это! — хлесткий удар по лицу отбросил девушку на пол. На разбитой губе наливался синяк. «Проиграла… Не страшно, это битва — не целиком сражение. Встану на ноги и попытаюсь снова. И снова… Я сильная, выдержу…»

— Одобряю твое решение попробовать прорезавшиеся зубки в деле. Скоро я предоставлю тебе такую возможность, — договорив, мужчина вышел, а в зале красивая, маленькая куколка с перепачканным кровью лицом заливалась фальшивыми колокольчиками смеха… Сквозь слезы…

События подкатились к опасной грани, за которой перестанут подчиняться чужой воле. Идти по заранее выстроенной схеме. Хлипкая конструкция вероятностей не выдерживала такого количества «если» и переплетения Нитей. Зыбкие перекрестки будущих действий — узлы, скрепляющие всю задумку. Они не помешали бы сейчас, но временем никто распоряжаться не умеет.

Никогда прежде альв не управлял таким количеством фигур на одной доске. Величайшая игра. Его. Он выше всех. Надо всеми. Удовольствие распирало. Побуждало к действию, но он ждал. Когда заживут травмы Аллиернарда, и тот сможет хотя бы сидеть. Для мира Сюрв Школы временно и легко болен. Сочувствие и пожелания скорейшего выздоровления дракон принимал под присмотром перевоплощенного Знающего. Каждое сказанное слово, брошенный взгляд проходили строгий контроль до того, как касались очередного посетителя. Скоро крылатый просто исчезнет из жизни учеников и Наставников.

Аллиернарду не вернуться. В любом случае. Как и развлечение, последствия будут последними в жизни дракона. Сойварраш уже приготовил для него подобающее место, где уникальному экземпляру найдут достойное применение. Сюрва примут с распростертыми объятиями. Морры давно хотели вывести водных ящеров, да все материала для экспериментов не было. Дракон будет платой. За сотрудничество. Рыбы* жадны до новых знаний, открывающих горизонты возможностей.

Четыре восхода заживали раны. Столько же альв наблюдал глубину падения Риины. Гибкий росток, что невозможно сломать, но ведь гнуться можно в любую сторону. И она выбрала. Не ту. Следить за начинающейся агонией ее души… Нереально. Хочется прервать бессмысленную пытку. Для двоих. Своими руками, и уйти следом, бросив все. Без оглядки, но нет — как и жизнь, его смерть будет непревзойденной, а значит, жить будут оба. Как сложится, то есть превосходно… Он нашел решение, спланировал последовательность шагов, осечки быть не может.

На исходе пятого восхода ящер и трое всадников тайно, под прикрытием заклинаний, покинули территорию Школы, но уже через ночь снизились возле небольшого селиума сотворенных. Они не стали задерживаться в нем, сдав рептилию на поруки низкорожденных альвов. Прошли за стены по узким улочкам-тропам к трехэтажному дому с большим участком ухоженной земли. Неприметному среди других, на него очень похожих. Сойварраша не ждали, но впустили. А как же иначе? Ведь он вернулся домой…

Мужчина, альв, творил. Рисовал. То, что могло быть реальностью, но по причудливому переплетению Нитей оставалось мечтой. Ему позировала красивая золотоволосая драконница, неподвижно замерев у освещенного Звездой окна. Лучики бросали нежные блики на кудри девушки. Отражались в глазах. Чистых. Непорочных. Бессмысленных…

Охранная магическая система подала сигнал. Высокий распознал его, и рука дрогнула, неловко мазнув кистью по уже законченному фрагменту картины. Это занятие придется отложить и не только его. Спонтанно устроенный отдых истаял, развеянный вторжением. Выпроводить гостей быстро, отказав, как прочим просителям, не получится. Сойварраш никогда не появлялся просто так в родовом доме.

— Нэтэль, будь любезна, посиди здесь и не выходи из залы, пока я не приду за тобой, — альв погладил девушку по щеке.

— Как скажешь, родной, — поймав руку мужчины, драконница перецеловала его пальчики и снова замерла, глядя в окно. Для нее ровным счетом ничего не изменилось.

Альв прошел по коридору, спустился вниз, в холл. На вешалке покачивались летные куртки. Три штуки. «Не один заявился. Что ж, посмотрим, что тебе надо…»

В гостевой зале слышались легкие перемещения и разговоры. Мужчина усмехнулся. Взялся обеими руками за ручки двери. Он знал, какой эффект произведет его появление. В юношестве они с Сойваррашем так часто «развлекали» незнакомцев…

— Приветствую, уважаемые, — совершенный баритон разлился по зале. Приковывая внимание. Три пары глаз. Смотрели. Лишь две — изумленно. Черно-серебристые пряди… Льдистые глаза и тонкие губы на узком лице… Серое с черной отделкой каи…

— Приветствую, брат, — ответил Сойварраш, разрушая сомнение. Если бы не одежда, то их невозможно различить. — Позвольте представить — Сойваррель, — обратился мужчина к своим спутникам. — Мы близнецы. Как видите. Это, — указующий жест в сторону спутницы, — Риина дель Мааре. Она моя, — девушка слегка склонила голову. — Дракона тебе представлять не нужно.

«Истерзанное тело на руках брата. Россыпь драгоценных золотых волос, выкрашенных кармином, и все равно девушка производила впечатление… Что это? Так… Кое-кто захотел разнообразить свой опыт. Домой ей путь закрыт… Пусть вылечится, найдешь ей занятие… И я нашел…»

— Я слышал, что Сюрв школы заболел. Теперь понятно, чем, — он разглядел печати, полыхающие в магическом поле. — Нам нужен новый ответственный за юные дарования? — хмыкнул альв.

— Верно. Ты позовешь кого-нибудь, чтобы развлечь моих сопровождающих? Нам необходимо поговорить.

— Конечно. Пойдем…

Мужчины поднялись в тренировочную залу. Странное место для ведения дел. Для всех, но не тех, кто при каждом удобном случае пробовал друг друга на прочность. Неторопливые шаги по кругу, такая же речь, клинки в руках:

— Что привело тебя сюда? — уменьшить расстояние.

— Мне нужен десяток воинов в полное распоряжение, — поменять позу. Перехватить удобней рукоять меча.

— Мимо чего ты не смог пройти? — сошлись. Звякнули клинки. Вернулись на исходные позиции. Догадки есть, но Сойварраш может преподнести очередной сюрприз.

— Не догадываешься? — атака и превосходный блок. Гладко стелить брат не умеет, обязательно понатыкает иголок под простынь в самых неожиданных местах.

— Дай подумать… Сюрв Школы с тобой. В подчиненном положении. Значит, тебе надо к морам. Быстро. Очевидно, ты хочешь получить подтверждение. За чем следит весь мир? За Скитальцем. Правители ломают себе голову, набивают мозоли в погоне за неуловимым убийцей, а ты впереди всех и знаешь, как избавить мир от этой напасти.

— Знаю. Ты не потерял хватки ума, — расслабляющая похвала. Бросок. Хитрый захват противника. Уход в сторону, ответная атака и болевой захват.

— А ты силы, — согнувшись, констатировал Сойваррель.

— Так я получу требуемое? — Знающий не спешит отпускать брата.

— Нет, с чего я буду подставлять под удар сотворенных? Это не совпадает с моими интересами. В последнее время правители так управляемы. Резки. Торопятся. Желание властвовать обострено до предела. Что Оло, что Правитель эльфов, Император людей… Легко договариваться. Все зациклены на безумном маге, стоит пообещать, дать надежду и… — альв притворно вздохнул. — Ты думаешь, я откажусь от этого? — свобода. Высокий потирает ноющий локоть.

— Ладно… Как скажешь, Высокий, — согласился Сойварраш, закончив поединок. Видимость его. В действительности драка только началась… «В последнее время за все приходится бороться. Зубами вырывать из чужих рук… Рель давно линейкой по пальцам не получал…»

Мужчины сложили клинки на подставки. Присели на софу.

— Как Нэтэль? — эта часть личной жизни брата была немаловажной для Сойварраша. Он намеревался использовать обстоятельства. Во вред или на благо брату. Тут уж как удастся. Тот сам выбрал свою участь. Благополучие Знающего на весах, а Сойваррель… Был предупрежден. Не внял… Драконнице невозможно сделать хуже, чем есть, так пусть послужит инструментом для планов альва. Должна же быть и от нее какая-то польза.

— Так же, — безразлично пожал плечами альв. — А тебя можно поздравить? — спросил Высокий с завистью. Едва заметной. Он бы хотел похожей участи, которая постигла его, для Сойварраша. Мужчина остро реагировал на чужие успехи в личной жизни. Своя неудача каждый восход мозолила глаза, но не было мужества поставить точку. Привычка и напоминание: никто не совершенен. Никто не может быть точен до кончика иглы…

— Не следует… Я могу повторить твой путь… — и все-таки вспыхнул. Огонек радости. В похожих глазах Сойварреля напротив. «Скотина…»

Они поговорили еще немного, с неудовольствием отмечая инстинктивно принимаемые одинаковые позы. На одной волне. После стольких циклов, после множества открывшихся различий между ними… Родные братья могли бы доверять… Друг другу, но не захотели.

Их связь… Проклятие и благословление. Именно она позволила Сойваррелю знать, что слухи о гибели брата ложны, но он не спешил их разоблачать. Первому среди альвов, Повелителю, не пристало нарушать планы своего Второго. Еще одной руки, отделенной от тела, действующей самостоятельно. Наделенной особыми полномочиями.

На самом деле это ему, младшему, была уготована эта участь, и он принял бы ее, но они поменялись. Первый до сих пор гадал: сплелись ли так Нити или брат все подстроил. По большому счету — неважно. Вышло куда как лучше для них, и с этим соглашались оба.

Они вспомнили одновременно. О тяготах. Внизу и наверху. Разошлись каждый к себе.

Тем для размышления наедине было предостаточно… Одному из них.

Сойварраш пил драконий огонь, не заботясь о таких мелочах, как температура напитка или специальные мерные стаканчики для него. Он налил в кружку полбутылки и теперь периодически отпивал маленькими глотками.

Его очередная задумка подошла к великолепному двойному финалу. Две победы. Возможные… До восхода Первого Пса есть время отменить принятое решение, от этого почти невозможно удержаться — риск огромен.

Какой же приз в соревновании, что альв готов поставить в залог успеха свое Творение? Счастье брата? Не смешите — не оно само… Обязательства, которые неминуемо возникнут у Первого. «Ты выучишь другое слово, брат…»

Кромка золотой небесной собаки едва показалась на юге. Пора! Сойварраш переоделся в украденное серое каи, заглянул в залу Риины, швырнул в нее заклинание, тормозящее реакции, и выдернул девушку из-под одеяла. Повел ее полусонную, ничего не соображающую, вверх на запретный для вторжения третий этаж.

Отсчитав двери, сорвал с пятой замок и вошел, продолжая тянуть Творение, словно животное на привязи, пренебрегая слабым протестом. Попытками вырваться, зацепиться за мебель, стены.

Ему самому нельзя останавливаться, нельзя оборачиваться, нельзя вспоминать, кого он держит за руку. И времени нет дальше тянуть. Откладывать неизбежное. Риина может опомниться и применить свою магию. «Она готова… Справится…»

— Нэтэль… — Сойварраш потряс драконницу на ложе за плечо. — Проснись! — крикнул. Преувеличенно громко. Златовласка пошевелилась.

— Рель? Ты? А кто с тобой? — шепот. Тихий. Застенчивый. «Понимаю тебя, братишка, к такой не слишком часто хочется приходить…»

— Нэтэль, — альв встал спиной напротив окна, уводя фигуру в тень, — Ты завтра покинешь дом. Видишь ли, я нашел тебе замену. Ты более не привлекательна для меня. Познакомься — это Риина, — мужчина толкнул свое Творение прямо в объятия драконницы.

— А как же я? Рель, как же я? — сквозь наигранные чувства прорезалось единственное настоящее желание — удержать Ведущего. На этом альв и додумался сыграть.

— Я дам шанс, вам обеим. Вы разберитесь между собой, кому я достанусь! — со злорадным смешком мужчина выскочил из залы. Вот-вот начнется. Потеха, где третий лишний. Сойварраш запечатал дверь. Убойная доза алкоголя послушно заглушила в нем отдачу от криков из-за двери.

Вихрь. Стремительный. Возник в коридоре. Пространство полыхнуло яростью. Воздух раскалился от едва сдерживаемой магии. На кончиках пальцев — смерть. В опасной близости от Знающего, но брат сдержался…

«Будем говорить, но на моих условиях…»

— Как ты посмел?! — весь, до капли, гнев собран в вопле. — Ты, мой брат, как ты мог? Предать… — предплечьем зажата голова. Кинжал приготовился впиться в родную, подставленную под удар, шею.

— Создатель! Никто не ценит того, что я для них делаю. Ты не исключение. Остынь, Рэль. Я не готов, как ты, остаток жизни заниматься самопожертвованием. Быть нянькой при никчемном существе… Если повезет, то с твоим Творением ничего не случится. Плохого, — Сойварраш захихикал. — По крайней мере, хуже не станет, точно, — развязная речь. Размазанные, плавные движения…

— Ты пьян! Иначе как тебе такое в голову могло прийти? Мы потеряем их обеих, — взбесился Сойваррель. Использовать его в своих интересах?! Других — пожалуйста, но с ним, с Первым, не поступают, как с последним эни!

«Не прощу…»

— Не думаю. Риине не дадут уйти… — Сойварраш закашлялся. Стал оседать…

— Предположения? Они не стоят ничего! Ты ошибаешься. На этот раз… — Высокий ухватил брата за отвороты каи, поддерживая и выронив кинжал. Знающий серией точных ударов разбил лицо Первого. Схватив за косу, ударил о стену, оставил кровавый отпечаток на светлой краске. Подмял под себя. Уселся сверху, придавив всем весом. Немаленьким.

— Я пьян, но не безумен, а ты, братишка, хранишь иллюзии насчет меня? На своем пути я не пощажу никого. Ты… ближе всех ко мне, приятней многих и так похож… Но я переломаю и тебя тоже! — сквозь зубы предупредил Сойварраш. Абсолютно трезво. Приник к похожей голове и добавил уже мягче: — Рель, тебе пора понять — в мои дела не будет вмешиваться даже Первый… и при общении со мной следует говорить «да», что бы я ни попросил. Не забывай об этом, младший…

Пелена. В глазах двоится. Здесь кто-то есть! С пола видны босые ноги с нестриженными загнутыми ногтями, впивающимися в ковер при каждом шаге. Что происходит? Где я?

Женщина, схватила меня за руки, вздернула вверх. Мне нужно время отдышаться, но она не собиралась давать мне его. Ее глаза — не зеркала. Зияющие провалы. За ними — пустота. Гулкая. Безграничная. С ветрами, гуляющими меж костяных стенок черепа.

Со вздохом противные мурашки от легких промаршировали по ребрам, двумя колоннами. Сошлись возле пупка и всей толпой пригрелись на мочевом пузыре. Я в панике. Создатель, как же страшно…

«Или я, или она…» — пришло осознание. Сойварраш решил избавиться от меня? От нее? Обеих? Тварь… Он устроил мне экзамен. На выживание…

Лбом в переносицу. Кровь и костяная крошка. Брызнули. Соперница схватилась за лицо, освободив мне руки.

Изломанная пятерня. В суставах. Я кувырком ухожу из-под удара, спасая от царапин свое лицо. Надолго меня не хватит…

Очистить голову, выкинуть все мысли. Дать телу возможность действовать самостоятельно… Нужна поддержка… Кто же… НАН!!!

Неловко встала, опираясь на стол, схватила вазу и зашвырнула в оконное стекло. Почувствовала, как впились когти в волосы сбоку. Разворот, мощный бросок на шкаф. Резные дверцы узорами отштамповались на моих руках, скрещенных в защитном жесте.

Я сползла…

Держась за острые осколки на подоконнике проявился силуэт. Толстые жгуты обвивают конечности убийцы, не давая двигаться в мою сторону.

— Хотел бы я приходить просто так… — бросает он, спрыгивая в залу.

— Возьми ее… Делай, что хочешь… Не подпускай ее ко мне! — я отползла под защиту его нематериального тела, как в покрывало завернулась в темноту. Спасена…

— А ты жестока…

Да, прекрасная ученица роскошнейших учителей. И мальчик в их числе!

— Спасти не хочешь? — с чего бы? Но… она не виновата. Если так, я помешаю воплотиться планам Сойварраша… Решено!

— Ты можешь?

— С твоей помощью — да!

— Давай… Что мне надо делать?

— Проникни в ее сознание, уверен, ты можешь… Стань проводником… Я вытащу вас обеих…

И я скользнула…

«Я — наблюдатель и кукловод. Марионетка-исполнитель — тоже я. Уверенно играю.

Собой. Плохая девочка. Он так хотел меня. И получил. Но только тело. Душа надежно скрыта. Вне досягаемости.

На сон похоже. Бред. Затянутый и длительный. Глухая тьма, как будто выключили магический светильник. Хлопком в ладоши.

Сознание. Выкидывает презабавнейшие фокусы. Рисует блеклыми выгоревшими красками. Продолжение истории. Местами потрясающее. Иногда страшное и сбивающее с толку.

События. Мне не подвластны. Не подчиняются, а персонажи, как в жизни, наделены характером и волей. Иллюзия? Нет, правда. А, значит, можно делать, что хочу. Что не лениво в вязком киселе ловушки разума. Приятной, расслабляющей.

Жду. Пока сознание не схлопнется совсем. Немногим после смогу побыть в блаженной неге: ничего, нигде. Растаять, как снежинка на ладони. Не смерть. Не жизнь, но хорошо.

Последняя привязка — держит. Ярким проблеском. Цветами четырех эмоций. Чужих. Излишних для меня, тревожащих желаний.

Пускай исчезнут, перестанут причинять неудобство. Дадут мне расползтись на мириады крошечных частиц. Я не вернусь обратно. В реальность, где сказочный мужчина, кумир, на части режет незрелое девичье тело. Принадлежащее мне тело. Где странный альв играет роль исчадия заботы.

Вранье. Ведь, правда? Так? Ему на самом деле все равно. Живая или штатная игрушка. Или нет?

Бежать от мыслей. Они лишают легкости.

А что за звук? Песнь? Кто? Я не одна? Да, рядом, близко. Такой же кукловод. Вторая жертва ненасытной страсти. Конечно. Воздушное создание. Полупрозрачное. Движения тягучи, как вода. Станцуем вместе. Сестра? Сестра…

Присутствие. Вмешалось в ритм. Сломало. Исковеркало. Порвало танец. Холодным ручейком сбежало по костям. По позвоночнику — пронзило тело. Морозит. Тяжело…

Трещит по швам. Казалось бы, надежный кокон безвременья. Нет объяснений. Нет причин. Считать не так. Ошибочно. Путаница. Сплошная. Завертела, закружила. Подменила. Осыпалась. Разбилась…

Кукла. Без души… Она же ужасает. Живые останки. Ей прикажи сидеть — сидит. Идти — идет. Не скажешь есть — умрет. Я… Это же я!!! Отрезвление прошлось разрядом молний. Прошило с головы до пят.

Пространство заледенело. Сжалось. Сократились. Со звоном разлетелось в прах. С той высоты, куда успела вознестись — упала. Ударилась о собственное тело…

Я — снова я. Вся целиком. Горячий кровоток по венам обжигает. Мельчайшие пылинки в воздухе обдирают горло. Жажда и голод скручивают внутренности. На что похоже? Не заново родиться, нет. Восстать из мертвых — да…»

— Спасибо… — простая благодарность для незнакомой синеглазой девушки, но с таким трудом вытолкнутая наружу.

— Не мне, — истерический смешок, — и не теперь. Не знаю, спасла ли я тебя или загнала в ловушку… Прости меня… Поняла только теперь, чего он хотел добиться, и я помогла ему в этом… Сама…

Земли альвов. Следующий восход.

Звезда на небосклоне. Две фигуры спят, склонившись головой друг к другу. Когда они уснули, вымотанные противостоянием — не вспомнят.

Ресницы дрогнули, распугав длинные тени на щеке, испуганно метнувшиеся прочь. Мутное серебро взгляда, немного вдохов без движенья. Дальше, вспомнив, Сойварраш резко вскочил, уронив тело брата. Снял печать, толкнул дверь залы и умилился: Риина на софе спала, запрокинув голову на спинку. На коленях покоилась Нэтэль. Рука драконницы переплелась с рукой его Творения.

— Рель, — позвал Знающий. Как он ни старался — торжественность змеей скользнула в голосе. «Удалось…»

— Я вижу, — Первый стоял за плечом, не зная точно, чего ему ждать.

Глубокий вдох, и синие глаза вполне осмысленно скрестились с серебристыми.

— Риина, что с Нэтэль? — альв не приближался. На всякий случай, вдруг, опасна…

— В порядке, — ответила девушка. — В большем, чем была до встречи со мной.

— Что это значит? — Сойваррель переводил недоуменный взгляд с девушек на брата. Не получить ответ, пока он не задаст вопрос. Правильный.

— Разбирайтесь сами! — Риина грубо столкнула девушку с колен. Выскочила из залы, оставив троих торговаться.

Счастье, жизнь, любовь — сотворенные все посчитали, оценили, взвесили и продают в развес…

Урок получен. Выучен. Усвоен. Выводы… Пожалуй, не я одна должна их знать. За завтраком на двоих в гостевой зале самое время их озвучить:

— Странно… Чувствовать вину за проступки другого существа. Считать себя сильной, а оказаться неспособной встретиться с трудностями. Лицом к лицу. Невероятно жестоко ненавидеть существо, которое любишь. Ошибочно любить того, кто не заслуживает этого, — я говорила вслух, но обращалась все-таки к самой себе. Оформить мысли в речь, чтобы высечь клятву в памяти, как текст на каменных плитах в Хранилище Душ.

— Я ясно вижу ситуацию, но не могу выбрать и не хочу принять. Твои правила не годятся для меня… — мне страшно говорить. Ступать по битому стеклу. Мышцы, каждая, отплясывает свой ритм. Голос иногда срывается на фальцет.

— Мы много заявляем, но мало делаем. Особенно, когда никто не видит. Не контролирует. Обещания, что мы даем — тверды. Нерушимы внешним фасадом… На деле же — картонка на подпорках… Сойварраш, ты виновен, раз обещал, но не сдержал своего слова, но я не менее, потому что поверила тебе! — меня знобило. Зубы в такт звенели друг о друга. Не стану плакать. Не из-за него.

— Тем не менее, расплачиваться будешь ты. Ты пожалеешь, что когда-то выбрал меня. Я не награда, альв, я — наказание. Ты назвал меня шлюхой? Каждый восход, что ты проведешь со мной, будет стоить очень дорого. Я не успокоюсь, пока не увижу тебя сломленного. Раздавленного и кающегося… — закончилось детство. Пора взрослеть.

— Я рад, Риина. Ты превосходно справилась с заданиями. Я доволен… — борьба… От предвкушения сжимается сердце. Такое Творение прекрасно! Природное совершенство, способное в одно мгновение взлететь практически со дна пропасти, расправив крылья… Жалко будет их обрезать… Всего должно быть в меру у Творения. Свободы воли тоже.

Палец с отполированным до блеска ногтем уперся во впадину под подбородком. И как когда-то, жесткий поцелуй… И струйка крови из насквозь прокусанной губы…

Глава 19 Другая сторона

Земли морров. Через два восхода.

Стабилизировалось. Тяжелый воз событий вернулся в накатанную колею. Вернее, продолжил прокладывать новый путь. Ключевые точки после потрясений в родном доме пройдены вовремя и чисто. Без единой помарки. Короткий разговор с Оларом, согласие брата и перелет, почти подошедший к концу.

Сидя на размеренно двигающей крыльями рептилии, делать было нечего. Альвы не приспособлены к любованию красотами природы, в отличие от человека. Да и какая красота в синем море? И таком же синем небе… Однообразие… Сойварраш не понимал восторгов Риины по этому поводу. С другой стороны, человеку, никогда не видевшему морские просторы, такое количество воды всегда внушает уважение. Благоговение. Девушка не кричала, не тыкала пальцем, но ее глаза не отрывались от узкой, подернутой дымкой, полоски горизонта.

Руки, в последние два восхода рьяно держащиеся за клинки, выводили непонятные письмена на его спине. Творение на время позабыла о своей войне. Эта битва целиком и полностью ее выбор. Пусть говорит обратное, но Знающему виднее. Чего проще направить прорву энергии в другое русло. Задать правильные вопросы, а не тратить бесценные вдохи, продираясь через буреломы заблуждений. Легко открыть глаза, взглянуть под ноги и обрести знание, начертанное на земле, но Риина предпочитает шоры.

Он мог стать для нее кем угодно, а она считает его врагом. Свобода выбора предоставленная ей — невостребована. Существо, приученное к жестокости, унижению, отсутствию уважения и подлости по отношению к самому себе не будет ожидать другого от окружающих. В каждом поступке оно будет искать эти мотивы и будет находить их. Почти всегда. В его случае они и есть, но…

Если рассматривать процесс, а не его результат. Что плохого в том, что Риина вылечила от болезни очаровательную девушку? Сделала счастливым ее спутника? Ничего… Ведь так?! А как назвать то, что он толкнул ее, почти беспомощную, на смерть? Разница между двумя вещами огромна. «Как и между нашими расами…»

Альвы — воплощение целеустремленности, а люди и большинство других народов готовы посвятить себя процессу. Действие позволяет чувствовать себя живым, ощущать бег времени. Многие говорят — не хочу умирать, но, противореча себе, со всех ног стремятся к концу. Результат — точка остановки. Все замирает в ней. Наступает растерянность. Беспомощность. Именно за это так ненавидят результат.

Нужна новая цель, но мало кто умеет ставить их. Существа ждут, пока мимо не пронесут лозунг, чтобы опять присоединиться к бурлящей толпе, ощутить себя нужным кому-то.

Простая вещь, которая не позволит размениваться по мелочам — недоступна разуму многих. В первую очередь будь необходим сам себе. И тогда краткий отдых после очередного длинного пути станет блаженством.

Кто-то сказал, а остальные подхватили — цель должна оправдывать средства. Изобрели универсальное мерило. С выточенной сердцевиной, чтоб загонять туда начинку по желанию оправдать или обвинить. Забыли в эту формулу подставить время. Не пригодится трупу твоего ребенка честно купленное противоядие в соседнем селиуме… А в этом скряга-маг отказался продать за меньшие деньги… Так чье тело сожгут на закате, а?!

— Снижайся! — приказал Сойварраш.

— Куда? — изумленно воскликнул дракон. — Здесь же нет ничего!

— Снижайся медленно и ты увидишь…

Альв подул в маленький деревянный свисток у него на шее. Аллиарнард послушался, хоть это и казалось ему бредом, как и вся затея с полетом, но не станет же Знающий топить сам себя! Действительно, на пустом месте стали проступать очертания небольшого скалистого островка. Сзади удивленно вскрикнула девушка.

— Магия морров, — пояснил спутникам Сойварраш, перекрикивая ветер. Рептилия, завидев долгожданную землю, рванулась к ней на остатках сил. Дракон посадил Соло на небольшом ровном пятачке, занимающем почти половину скалы, успокоил ее. Осталось решить проблему питания здоровенного хищника, иначе она завтра никуда не полетит. Этим вопросом занялся альв, исчезнув из поля зрения своих спутников. Тут же маска спокойствия слетела с лица дракона. Мужчина подскочил к Риине:

— Куда он нас тащит? Что собирается делать? Отвечай!

— Я знаю не больше тебя! — проговорила девушка, распаковывая еду. Ей не хотелось общаться с Аллиернардом. Категорически.

— Врешь, дрянь! Он не мог не рассказать тебе! Живо говори, что Сойварраш задумал! — дракон схватил Риину за руку, остановив движение в сторону. Девушка знала — ничего он ей не сделает, самой не хотелось мараться об эту тварь. Она была уверена, альв придумал насчет дракона нечто занимательное.

— Да, пошел ты к Создателю! — Риина вырвалась. — Сам спроси у него! — она бросила неприязненный взгляд.

— Мы ведь в одинаковом положении, так почему ты отказываешься помочь мне? Объединив усилия, мы могли бы избавиться от его опеки! — интересное предложение. Жаль, несколько запоздало!

— Ты идиот, раз так думаешь! Ни я, ни ты, ни мы оба вместе не справимся с ним. Считаешь, Сойварраш не предусмотрел такого развития ситуации?

— Он не может знать твой ответ! — прошипел Аллиернард, впрочем, понимая тщетность своих усилий.

— Ответ… Или нет, или да. Третьего не дано, а, значит, все можно просчитать заранее. Он так и сделал! Я не собираюсь ехать на изначально полудохлом тарго!

— Тебе просто нравится быть игрушкой в его руках! — Он, правда, полагает, что сможет оскорбить ее таким высказыванием?! Девушка рассмеялась в лицо дракону.

— Даже если и так, тебе-то что? Моя жизнь, ломаю, как захочу. Займись лучше собой! А ко мне не лезь. Слышишь, не лезь! — лицо девушки перекосила гневная гримаса. — Ты настолько отвратителен мне, что я убью тебя. Сама. И наплевать, какие планы насчет тебя имеет Сойварраш. Такие звери, как ты, не должны жить, а перед смертью обязаны хорошенько помучиться! Ясно тебе, мразь?!

Заревел ящер, почувствовав угрозу для всадника. Зашевелился, захлопал крыльями…

— Успокой ее! — рявкнул Сойварраш. Он застал конец сцены и теперь довольно улыбался… «Моя девочка…»

— Соло хочет есть! — ответил Аллиернард, но к рептилии подошел.

— Скоро будет, — предупредил альв. Он договорился. Обо всем. С кем? Скоро увидят.

Через некоторое время, когда небо раскрасилось в красно-оранжевые цвета, и Звезда огненным диском повисла над самой поверхностью воды, на скалу взобрались странные существа: синяя, с зеленоватым отливом кожа, кое-где усеянная крупными переливающимися чешуйками. Волосы под цвет. Обсидиановые немигающие глаза. Перепонки между длинных пальцев. Узкий рот, обладающий лишь намеком на губы. Вместо ушей — топорщащиеся игольчатые плавники. Небольшой спинной гребень вдоль позвоночника. Риина видела их. На картинках. А вот они живые. Загадочные жители морских глубин.

— Приветствуем вас на нашем острове, — ровный голос раздавался непосредственно в голове. — Мы будем немногословны. Вы должны понять — нам трудно общаться с вами, а нашу речь вы не поймете.

— Я… — Риина не знала, что ответить от волнения.

— Ильчим, ты напугал мою женщину. Неверно построил фразу, — поморщился Сойварраш.

— Я не привык использовать слова, но ты научишь? — спросил морр.

— Не в этот раз, — отрицание.

— Жаль, — но тон не говорил об этом.

— Мы поможем вам затащить рыбу наверх. После встретимся внизу. Аллиернард, спускайся за нами, — распорядился Знающий.

Мужчины в три захода принесли несколько туш больших рыбин и бросили возле отдыхающей рептилии.

— Она это есть не будет! — ужаснулся дракон, когда понял, кому предназначалась еда.

— Но ты убедишь ее, не так ли? — Сойварраш был невозмутим. Уверен. Словно уже знал ответ.

— Не знаю… — попытка оправдания. Не засчитана.

— А ты постарайся… или будешь добираться вплавь. Если сможешь и успеешь… — сказал напоследок альв и скрылся вслед за моррами.

Риина успела перекусить, понаблюдать за возней Аллиернарда с ящерицей. Соло воротила нос от предложенного угощения, по ее мнению, весьма дурно пахнущего. Сойварраш все не возвращался.

Заинтригованная происходящим девушка осторожно спустилась по узкой, петляющей между камнями тропке к морю. На скальном выступе лежала аккуратно сложенная стопочкой одежда альва. Самого Знающего не было… «Не мог же он…» — пришла на мгновение в голову абсурдная мысль и тут же сбежала от негодующего плеска волн.

Лавируя между крупными скальными обломками, орошаемыми солеными брызгами, Риина медленно продвигалась вдоль береговой линии, ведомая смутными предчувствиями.

На закатной стороне острова ее внимание привлекла одинокая фигура, отдаленно напоминающая человеческую. Подойдя ближе, девушка нерешительно остановилась, не зная, с чего начать разговор, и начинать ли его вообще:

— Я…

— Ты. Я вишу… — перебил ее морр. Вслух!

— Вы разговариваете?! — сотворенные ясно дали понять, что могут общаться только мысленно. «Соврали… С них станется…»

— Та. Мы мошшем, но не хоттим, — в речи морра преобладали мягкие шипящие звуки и глухие согласные. Непривычно и… ласково, как пуховое одеяло. — Коко ты ишщешь?

— Мне нужен альв, который ушел с вами.

— Вернется. Шти, он там, — ответил мужчина, неопределенно мотнув головой в сторону воды.

— А вы что здесь делаете? — Риине попыталась продолжить разговор. Использовать представившуюся возможность получить сведения о таинственной расе. Из первых рук… Мокрых, а не из сухих Школьных учебников или обрывков из россказней старших, где выдуманного больше, чем правды.

— Ссакат, — морр хлопнул рукой по камню рядом с чешуйчатым бедром, — ссатись, — и вновь застыл лицом к тонущей в море Звезде. Девушка послушалась и села на предложенное место.

— А…

— Помолшши! — резко оборвал ее мужчина, подняв руку вверх. — Проссто наплюттай…

Так они и сидели. Вдвоем. Очень близко друг к другу, но не соприкасаясь телами. Два разных существа. Из несравнимых миров. Делили один вдох на двоих. Пока на горизонте не догорела узкая полоска заката…

— Што ты спрашивала? — морр очнулся, повернулся к Риине и уставился своим немигающим взглядом прямо в душу девушки. Не страшно — как-то по-родственному.

— Хотела узнать твое имя, — смутилась девушка.

— Посему лютти, спрашшивая о том, кто тты, коворят оп имени? Ты веть не это хотела усснать? — Он вздохнул, — Яльнар.

— Спасибо, — непонятно за что поблагодарила девушка. Просто что-то говорило ей — так нужно. — Ты прав. Мне интересно о вас все, — в темноте не видно алеющих щек.

— Ошиппки. Не ответила на воппрос и скассала невыпполнимое, — Создатель! От фразы отчетливо несло нравоучениями Сойварраша! Кто кого? Девушка приготовила гневную отповедь, но слова остались невысказанными — морр спрыгнул в море:

— Мне ппора, и ты ити. Альф скоро притет, — на мгновение мелькнул красиво изогнутый хвост и пропал среди темно-синей глади.

Ошеломленная. Неудовлетворенная и в смятении Риина медленно поплелась назад. «Почему этот морр посчитал себя вправе делать ей замечания? Они сговорились с Сойваррашем?»

Девушка вернулась на площадку и улеглась спать, поплотнее завернувшись в одеяла. Случайная встреча поставила ее в тупик. Ощущение, что это с ней уже было и не раз, так и не покинуло ее. Не оставило в покое, во сне проматывая сцену в разных вариантах. Меняя действующих лиц, но не смысл и итог.

Тепло. Особенно животу и спине. Дыхание щекочет место за ушком. Не хочется вставать. Так уютно, как в папиных руках, когда он сызмальства брал ее с собой на охоту и охранял сон в ночном лесу. Понятно, кто прижимает ее к себе. Чье тепло впитывает, и чей запах она вдыхает. Солоноватый. Слегка горьковатый. Свежий и будоражащий… «Будь собой…»

Риина резко вырвалась из объятий на холодный ветер. Не от него бежала — от себя…

Еще три восхода история повторялась — взлеты, снижения и таинственные исчезновения. Риина пробовала следить за альвом, но он неизменно пресекал ее попытки. Непреклонно. Ничего не говорил — растворялся в сумерках. Позднее девушка совершала вторую вылазку с целью найти Яльнара. С тем же успехом.

На четвертый восход альв отдал распоряжение снижаться гораздо раньше обычного. Остров, появившийся перед глазами, был больше, чем предыдущие. Сверху угадывались очертания немногочисленных строений, виднелись снующие существа. Вдалеке красовалась лесистая возвышенность, закрывающая дальнейший обзор путникам. На берегу их уже ждали. Ровной колонной стояли на песке. Встречающие. Впереди — четверо. На один больше, чем гостей. Так морские демонстрировали свое преимущество. Эта же четверка приблизилась непосредственно к рептилии.

— С возвращением тебя, Сойварраш, — самым краешком губ улыбнулся морр с массивным золотым нагрудником в виде распластанного спрута. У них не принято кланяться… Уважение оказывают по-другому, разговаривая на языке пришлых.

— Ольшен… — альв обошел всю компанию по кругу. Присмотрелся к каждому из них. — Дорос… — морр неприязненно оскалился. — Ты, так ты. Выбирать не приходится.

— Я тоше не рат тебя видет, твунокий. Провошу к мессту всстрешши и буту своботтен…

— Взаимопонимание у нас прежнее. Похвально! — Сойварраш сделал замысловатый жест руками, сбрасывая чужую магию. «Попробовал? Не силен еще со мной тягаться…»

— Та, поххвально, што твоя память не столь короткка, как у остальных твуноких. Плакотаря намм… — как бы между прочим заметил сотворенный.

Вражда. Между ними. Она вспыхнула не мгновенно. Подспудно накапливалась многие циклы. В прошлом. Причины. Ольшер так и не избавился от них. Предпочел притащить в настоящее. Дурак, продолжающий сравнивать всех и вся с собой и ищущий подтверждения своей уникальности. Неповторимости. Не найдет, пока не вылезет за рамки своего желания быть лучше, чем кто-то… Пусть тратит на это силы, пока не потеряет те крохи самодостаточности, что скопил.

— Наш статус? — уточнил альв, встав рядом со спутниками. Отделяя себя от морров.

— Они, — мужчина ткнул ладонью в Риину и Аллиернарда, — пленники. Ты — в роте, пока Влатыка вот не скашшет трукое слово.

— Не буду возражать, но если вы, — Сойварраш обвел мрачным взглядом всех присутствующих морров, — спровоцируете их… Словом, жестом… Дракон и человек под моей ответственностью! — жестко заключил Знающий.

Законы и традиции обитателей моря многогранны. Сложны для изучения. Нарушить их по незнанию проще простого, а морры не будут делать на это скидку. Не в их характере давать поблажки кому бы то ни было.

Гостей с большой земли поселили в тенистой роще в хижине, связанной из молодых стволов техое[72]. Три залы, полное отсутствие мебели. Простейшие коврики из травы таковой считаться не могут. Какой почет пленникам? Какая роскошь? Не под замком и на этом спасибо сказать надо! Нищета и неудобство, разве что переночевать, да и только. В остальном им никто не запрещает бродить по острову, исключая пару мест, но они туда и не попадут по собственной воле.

Сойварраш быстро объяснил три основных правила: не начинать разговор первыми, не жечь естественных костров и ни до кого не дотрагиваться. Прикосновение — оскорбление действием, за которым следует поединок. Результат которого определит мастерство участников.

Оставив спутников обустраиваться, альв направился вверх по тропинке, пренебрегая любопытными взглядами и попытками прощупать его голову. Встречные не знали или не узнавали его. Он достаточно давно покинул острова, чтобы появилось новое поколение морров, которые не знали в лицо всех, кто умудрился пережить гостеприимство их сородичей ранее.

Владыка вод ждал альва в гроте с другой стороны скалы. Беломраморные стены с вкраплениями перламутровых осколков ракушек, впаянные самоцветы и блики света создавали неповторимый рисунок освещения. Делали залу загадочной. Создавали атмосферу некоей интимности и близости.

Несколько сотворенных сопровождения охраняли Высокого, внимательно наблюдая за посетителями и готовые вмешаться в любой момент. Морр, которого ошибочно принимали за Правителя из-за названия должности, вынырнул из глубокого бассейна с морской водой и спросил без предисловия и приветствия:

— Сашем ты вернулсся? Уш не тля того, штобы повитаться со мной!

— Хочу купить твои услуги, — альв прошелся по бортику бассейна, нарочито избегая садиться на каменные скамьи, расставленные по периметру залы.

— Это тепе тороко бутет стоить. Ты котов ссаплатить ссену? — поинтересовался морр.

— Иначе бы не пришел, — первое, чему научился Знающий, пребывая у обитателей морских глубин — за все надо платить. Если у тебя ничего нет, то в расход пойдешь сам — душа, тело… Морры умели работать со всеми составляющими существа. Ничто не пропадало даром.

— Што тревошит тебя, лои? — сын, Высокий имел полное право так называть альва. Именно ему Сойварраш был обязан вторым рождением. В море…

— Скиталец. Ты должен знать об этом маге и его поступках. Он подлежит уничтожению, как элемент, разрушающий мир. Созданный не им. Его желание убивать прогрессирует. Своей алчностью до чужих Нитей он привлек мое внимание, — морр снисходительно фыркнул.

— Так в сем ше тело? Ты не мошшешь справиться с маком? — Владыка рассмеялся. Конечно, он знал. И ждал, когда блудное дитя прибежит за помощью. Но не понимал. «Почему?!»

— Скиталец — необычный маг. Не сотворенный. Не рожденный. Его сила огромна. Облик неизвестен. Как ты предлагаешь справляться с ним? — Сойварраш присел на ступенях, ведущих в воду. У самой кромки. Заинтересованный Высокий подплыл поближе, рывком вылез из бассейна и пристроился рядом, распластав великолепный хвост по лестнице. По лицу морров невозможно что-либо прочесть: камень — он всегда камень. Любопытство они выказывают, уменьшая дистанцию между собой и собеседником. «Рядом… Все складывает отлично…»

— Но ты ше как-то усснал, кто он, и што ссопой претставляет еко макия?

— Да, — альв не спешил говорить откровенно, — но нужно подтверждение. Дай мне доступ в вашу лабораторию, и я разрешу тебе присутствовать при исследованиях и отдам результаты, — этого уже достаточно для покупки Владыки. Говорящие рыбы любят разгадывать тайны природы. На досуге. Когда нечем заняться.

— Наклесс, — снова рассмеялся морр, — тепе прошшаю. Ты привесс обрассес? — Владыка сполз с неудобных в этой форме ступеней. Перевоплощаться в двуногую личину ему не хотелось. Быть неуклюжим в присутствии сородичей, пусть даже низкорожденных… Не соответствует его статусу.

— Да. Не надейся — не отдам. Все, что попадает в твои руки, потом не возвращается назад. Я сам буду его исследовать. С твоей помощью, — поправил себя альв. Он с радостью бы не допустил никакого вмешательства, но нет другого места в мире, и нет других таких магов. Только здесь, на территории морров, единственных оставшихся хранителей древних знаний Создателя, можно получить точный ответ.

— Ссашем врешь? Ты ше вернулся… — возразил морр. Кто знает, справедливо ли… Да, Сойварраш вернулся на свою землю. Спустя тридцать циклов. Другим… От него прежнего мало что осталось, еще меньше он помнил.

— Амнис, я не расположен к дискуссии, — слова произнесены еле слышно. Альв знал, что за этим последует. Практически неизменный ритуал по возвращению. Высокий все пытается заполучить его обратно в свои сети. «Не устает…»

— Поишшься проиграть? Не тумал, что путу ссвитетелем такого сопытия! — морр тряхнул хвостом, окатывая водой альва. Преднамеренно. Злил. Проверял… Учитель бывшего ученика. Отличника…

— Не хочу тянуть время. Мы слишком разные с тобой и не придем к одинаковым выводам. Я не такой отрешенный, как ты. И не стану таким. Никогда. Это мое слово, — пикироваться с Владыкой о личностях. Переходить на них… На себя… Не дело, что стоит по плану в этот вдох. «Закончится как всегда…»

— Это твой нетостаток. Ты сснаешь о нем, но нишего не телаешь! Не исправляешь еко! — Амнис фыркнул и ушел под воду. Альв вздохнул. Достойный соперник и всегда им был… Нелегко… Отстоять свою точку зрения, но придется…

— Предпочитаю гибкость. Во всем. Разносторонность отношений и действий. Ты же — ограничиваешь себя. Я заявлял тебе об этом не раз. Ты не желаешь слышать, — вода в бассейне расступилась по заклятию Сойвараша, уронив Владыку на мраморный пол. «Унизил…»

Водяной хлыст рассек сапог Знающего, обвился вокруг ноги и стащил вниз…

— Хватит! — рявкнул альв. — Драки не будет. Тебе больше нечему учить меня, и мы оба признали это. Не будем начинать заново!

Вдох на размышление. Вдох на решение. Рискнуть? Кто отступится? Не ты. Не я.

— Не путем протолжать. Я не меняю своего мнения. Я там тепе досступ и помоку, но шереш пару воссхотов. Вырваласс тфарюшшка отна. Сстольких пошшрала ушше. Ссаготовки шалко. Нессколько ссиклов рапоты рыпам в клотку! — примирительно сообщил владыка.

— Займешься другой. Тебе не привыкать начинать все сначала, — альву надоело плавать в бассейне, и он сел возле бортика, наблюдая за морром.

Грация и скупость, приобретенные в непрерывной борьбе с давлением моря. Его способность контролировать каждое свое движение поражала. Не альва.

У Сойварраша было много времени, чтобы смотреть. Привыкать. Новизна имеет свойство терять свою привлекательность. Особенно, когда ее в тебя запихивают насильно и в количествах, вызывающих головокружение и тошноту.

— Мне сскасали. Ты привесс тракона. Это потарок тля меня? — Владыка оказался рядом. «Решил сменить тему…» Пощупал прядь волос, провел пальцами по лицу альва. С сугубо целительской целью. Убедиться в надежности искусственно созданных связей между душой, разумом и формой. Отметил наличие изменений структуры. Одобрил их. Про себя.

— Да, Аллиернард твой. Я помню пожелания и выполняю по мере возможности. Дракон подойдет для твоих целей. Его всадник — маг с водной профилирующей стихией, — Сойварраш перехватил ползающие по нему руки морра, сжав перепонки между пальцами. — Потом будешь обследовать.

— Шаль, — владыка погрузил пальцы в воду, излечивая. Закончили драку? Как же, как же… Разве может сын превзойти отца?

— Что именно? — проще спросить, чем строить предположения.

— Всеко отин тракон. Мошшет не хватит.

— Зачем врешь? — припомнил морру Сойварраш. — Тебе не хочется лишиться права на ошибку, — припечатал. Правдой.

— Не бесспокойся сса меня, я не совершу ее, а ты… буть острошен, — напутствие? Предупреждение? Обещание…

— Последнее, Амнис, — вернул к себе угасшее внимание Владыки альв, — забери дракона в следующий восход.

— Творение, — понимающе кивнул морр, — хорошшо. Это не сслошно.

Сойварраш вернулся в хижину, где почти ничего не изменилось за две шестых его отсутствия. Аллиернард спал с оскалом на губах. В его снах творилось кошмарное представление. Стерев его, Знающий приоткрыл травяной занавес, за которым тяжело дышала Риина. Тренировка — это хорошо… Мужчина увернулся от метательного кинжала, второй сбил тыльной стороной руки на подлете. Далеко до совершенства.

— Ты почему здесь? — провокация конфликта…

— А где мне быть? — девушка достала клинок из ножен. Неужто и его пустит в дело…

— Ты могла бы пройтись по острову, — Сойварраш копался в сумке. На одеяле спать приятнее, чем на голой земле.

— Можно выходить?! Ты не сказал! — кончик меча качнулся в его сторону.

— Я не запретил. Если ты в чем-то не уверена, то следует спросить, а не придумывать себе ограничения. Впрочем, тебя же так больше устраивает. Ты привязана к клетке, Риина. На воле тебе неуютно. Зверь. Мелкий и трусливый. Тебе нужно место, где прятать нашкодивший хвост.

— Но я…

— Оправдания… — альв расстелил одеяло, сел на него. — Мне перечислить все, что ты приготовилась сказать? Не буду, ничего нового и приятного в твоих мыслях я не нахожу для себя.

— Я… — в глазах девушки появились слезы.

— Ты, Риина. Ты и никто другой зациклена на себе, — Знающий смотрел на нее. Безнадежным взглядом. — Прислушайся к себе — везде «Я».

— Сойварраш…

— Риина, тебе не по вкусу молчание, тебе не нравятся объяснения… Мои…

— Перестань, ты несправедлив! — девушка отшвырнула клинок.

— Чего ты добиваешься, тео? Почему все еще стоишь здесь? Снова ожидаешь, что я выволоку тебя за дверь? Ты просто требуешь это сделать… Уходи… Я действительно совершил ошибку, выбрав тебя… — мужчина всем своим видом выражал сожаление. О ней…

— Да что произошло? Ты на себя не похож! — закричала девушка.

— Я не похож на того, кого ты привыкла видеть. Я сказал — ВОН ОТСЮДА! — альв указал на дверь, не поднимая лица, уронив голову на колени.

Скрипнула дверь…

«А великолепно вышло… Остальное доделает Яльнар…»

Раскачка сознания с двух сторон. Такого не выдержит никто.

«Хороший и плохой… Подмена лжи и правды… Старый прием… Эффективный, но жесткий… Ей придется собирать себя по кускам…»

Глава 20 Одиночество

Острова морров. Тот же восход.

Выпроводив Риину, альв достал зеркало. Прикинув время, завершил магический рисунок, добавив к символам обозначение существа. Знающий решил напомнить кое-кому о себе.

— Приветствую! Как продвигаются дела? — перешел непосредственно к теме Сойварраш.

— Я бы сказал, что отлично, если бы не одно «но»… — Олар отложил в сторону столовые приборы и снял салфетку. Его оторвали от ужина, но проигнорировать эту беседу изменчивый не мог. Не он один ее ждал с нетерпением…

— Какое? — нахмурился альв. Не мог Гайде разгадать план. Все его слои и подводные камни.

— Мы по-прежнему не можем найти зацепки для поимки Скитальца, — улыбнулся Олар. Легко. Непринужденно. Словно они говорили о бриллиантовой, но застежке каи, случайно потерявшейся.

— А вы кого ищете? — спросил Знающий, подозревая о промахе изменчивых. Все от большого ума, которого нет. Однобокие морфы. Вцепляются в выгодную для них сторону и треплют, треплют, пока не прогрызут дыру, просунув голову в которую, удивленно замечают все остальное.

Морф застыл. Улыбка свернулась, уступив место недоумению. Что имеет в виду Сойварраш? Вроде бы предмет ясен. Обозначен в самом начале беседы…

— Поясни, — попросил озадаченный поворотом разговора убийца.

— Что я спросил? — одним ударом Знающий разбил надежды Олара на легкую наживу. Он говорил, что будет легко? — Пока не ответишь — продолжения не будет, — альв опять насмешничал. В любимой манере. Изысканно-сдержанной.

— Мы ищем мага-убийцу. Предположительно, стихийника по специализации, питающего пристрастие к замораживанию жертв… — где-то в этом коротком предложении закралась ошибка. Тут и слов-то мало. Как может всего один вариант быть неверным?

— Вы ищете мага, — снизошел до пояснения Знающий. — Ты принял это, как непреложное условие. Абсолютно любое существо может быть носителем сущности, которая доставляет столько хлопот.

— Носитель… сущность… Сойварраш, ты бредишь? — засомневался в рассудке Знающего изменчивый. Альв потер переносицу, прикрыл глаза, тасуя версии ответа и избирая наименее раздраженный:

— Нет. Я знаю. Обладаю большей информацией, чем ты, и более свежей. Проверяйте всех, кто побывал в тех местах, где произошли убийства. Возможно, убийца останавливался рядом с пострадавшими селиумами, — Знающий замолчал на вдох. — Мне все рассказать за тебя, или ты сам способен сосредоточиться и принять участие в решении проблемы не только на словах? А не саботируешь ли ты? Сытая жизнь, отдых после ранения… — морф далеко, проверить его реакции на несвязанные с беседой темы возможно только провокацией. Тонкой леской, вживленной в канву разговора.

— Я делаю все, что в моих силах, — Олар привстал из-за стола. — Будет, как ты просишь. Я подниму дела, и мы еще раз перепроверим подозреваемых, но если ничего не найдем… — сверкнул глазами убийца.

— Найдете. Вам не придется быть слишком внимательными. Поговорим о втором договоре между нами. Ты уже разослал приглашения заинтересованным лицам на банкет по случаю запланированного торжества? — не менее важная предмет, чем предыдущий. При определенных условиях… Их выполнение маячит на горизонте, так что надо быть готовым. К решительным действиям.

— Изменчивые подтягиваются неохотно. Гайде успел запугать многих. Не всех, правда… Есть некоторое количество приближенных к лидеру, но размышляющих об изменениях. В теории. Они — приверженцы традиций и очень неохотно воспринимают новые правила. Их пока недостаточно, но время еще не вышло, — напомнил об отведенном альвом сроке убийца.

— Я рад за тебя. Ты умеешь искать сторонников. Убеждать их. Тем не менее, удвой усилия в этом направлении, — выдал скупую похвалу Знающий. Легкое почесывание за ушком, чтобы зверек утробно заурчал от удовольствия. — Не прощаемся, Олар. Жду от тебя известий, — альв отключился.

«Все идет по плану», — подумал Сойварраш, вспоминая об ухмыляющемся отражении в расширенных безумных зрачках изменчивого. «Мелкая досадная случайность… Простите, рассчитанное до мелочей событие…» Приятная награда для Знающего и никогда не надоедает — быть правым.

Гайде обошел обеденный стол, положил руки на плечи Олара и, наклонившись к уху, тихонечко прошептал:

— Отец, ты ведь не позволишь никому причинить мне вред? — Высокий тщательно следил за тоном, копируя неестественные для него интонации. Забытые. Затерянные среди десятков поглощенных душ.

— Конечно, сын. Ты у меня один, и я не могу позволить себе рисковать тобой. Позволить себе потерять тебя, — остекленевший взгляд. Неживой тон.

— Ты сделаешь подарок мне? — нежно спросил «сын».

— Да… я преподнесу тебе головы заговорщиков. Всех сразу…

— И? — подтолкнул немного Олара Высокий.

— И Сойварраша, безусловно, — кукольно улыбнулся изменчивый.

— Вот и хорошо, отец. Я люблю тебя, — Гайде мимолетно прислонился губами к щеке убийцы. Холодными, как лед. Семейный обед продолжился. «В этом поединке Знающий переиграл сам себя. Определенно…»

Острова морров. Следующий восход.

Меня разбудил рев дракона, доносившийся с улицы. Подушки, под которую я зарывалась обычно, не было. Тонкое одеяло не спасало: звуки свободно проникали сквозь него. Ненавижу рано вставать. Отсутствие возможности понежиться в полудреме угнетало. Придется вставать. Все еще не желая просыпаться, я вышла на воздух из хижины, чтобы как раз поспеть к концу зрелища.

В лапах морров извивался Аллиернард. Растянутый. Усталый. Он старался освободиться из крепкой хватки морских. Покрасневшие глаза с лопнувшими сосудами не отрывались от бьющейся в сетях Соло. По лицу дракона ползли две кровавые дорожки. Ящерицу тащили к воде. В нелюбимую стихию. «Морры собрались ее утопить?!»

Надо всей компанией. Удалой, развеселой. Возвышался Сойварраш — руководил процессом. Творчески… С… Т… А… У меня не было подходящего названия для Знающего. Творимого им зверства. Аллиернард заслужил, но не такого же!!! Я бросилась к альву:

— Пощади его! — взмолилась. — Убей сразу, но не по частям. Отдельно тело и душу. Не заставляй так страдать!

Знающий смерил меня взглядом. Сверху вниз. Иронизируя. Что-то решил для себя, схватил, прижал мои руки к телу и развернул лицом к картине насилия:

— Ты же мечтала отомстить? — сказал мучитель. — Так что не наслаждаешься? Где чувственная улыбка торжества на твоих вишневых губах? Блеск в глазах?

— Отпусти меня! — не верю, что это из-за меня. «Сойварраш не стал бы…»

— Я не хотела ЭТОГО! — вырывались теперь двое. Каждый из своих объятий.

— Смотри. Смотри до конца, Риина… — крепче сжимающиеся на предплечьях руки.

— Я не хочу этого видеть! Слышишь? Не хочу! — завопила я, брыкаясь.

Альв закрыл мой рот рукой, в которую я тут же вцепилась зубами, прокусив до крови.

Тем временем, дружными усилиями морры подтянули ящерицу к береговой линии. Она вот-вот коснется воды. Аллиернард уже не пытался что-либо предпринять — безвольно обмяк в руках конвоиров.

Медленно… Входили жители глубин в море. Меняли форму. Бугрились мышцы, с каждым усилием затягивая рептилию вглубь. Навстречу верной гибели…

Я закрыла глаза. Стояла, ожидая последнего душераздирающего крика. Хрипов и бульканья в горле…

Смех. Разорвал мою внутреннюю собранность. Я выпала из хватки альва. Жестко ударилась коленями о песок. Мимолетно брошенный взгляд — на плавучей платформе, поднятой со дна, заканчивали пеленать скованную заклинанием Соло. Держащегося за сердце Аллиернарда вели туда же. «Ошиблась…»

— Сойварраш! — он уже уходил к хижине. Услышал. Безусловно, но не остановился. Подобрав юбки, побежала за ним. — Сойварраш! Что морры сделают с драконом? Куда его повезли?

— Риина! — продолжая движение, заметил меня Знающий. — У тебя была возможность задать вопросы, но ты набросилась с обвинениями. Требованиями… — мужчина открыл дверь и толкнул меня внутрь. — У тебя даже не хватило смелости не прятать взгляд. Чего ты испугалась, тео?

— Я не испугалась, а ошиблась! Что в этом такого?! Все ошибаются!

— Так же, как все лгут? Но ведь сами себе… — альв схватил неизвестный фрукт с подноса из широких листьев. Откусил, обливаясь брызнувшим соком. «Должно быть, вкусно…» Мужчина явно демонстрировал свое пренебрежение к беседе.

— Объясни, для чего ты устроил это представление? — попробовала примириться я, но прозвучало опять, как требование. Открытая заявка на продолжение словесной драки.

— Представление? Риина, настоящий фарс — твое поведение! Не утруждая себя мыслями, анализом… — Сойварраш говорил сухо, словно читал лекцию в Школе нерадивым ученикам. — Я не хочу об этом говорить. Я наглядно показал тебе пример, насколько ты в своем выборе отношений руководствуешься представлениями о реальности, а не самой реальностью. Ты любишь ошибаться, тео. Сильно. Делай выводы, девочка, — он потянулся за вторым фруктом.

— Ты затеял это ради меня? — и приятно… И горько до полного рта вязких слюней.

— Не ради себя или Аллиернарда, — деланно вздохнул альв. — Его участь была предрешена в любом случае, так почему бы не выжать из дракона максимум полезности? — Знающий нехорошо усмехнулся.

— Ты мог просто рассказать мне, что я не так делаю! — его методы обучения… О, в моем случае они напоминают дрессировку. «Сидеть… Дай лапку… Отвратительно…»

— Боль от удара хлыстом сравнима с рассказом другого существа об этой боли? Ты, как жонглер, вытаскиваешь на потеху толпе шарик нужного цвета, но все уже разошлись… Ты осталась одна. Оглянись, Риина, вокруг тебя никого нет… — и он исчез. Переместился.

В течение следующих двух восходов альв не сказал ни слова. Мне. С другими он вел себя, как обычно. Чуть язвительно. Слегка снисходительно. Немного презрительно.

Я с изумлением отмечала наличие многих, кто его знает на острове. Его беседы с моррами оставались мне недоступны: они велись без меня либо на языке морских, коим я не владела. Устав от ходьбы по ограниченному пространству, мои мысли поневоле стали крутиться вокруг сказанного. Не единожды.

В голове пробегала лента из событий моей жизни. Разных. Правильных… Или нет. Они вспыхивали беспорядочными искорками из общей массы. Серости. Ярких пятен набралось не так уж много. Память стремилась рассказать мне что-то. Продемонстрировать взаимосвязь. Я рассматривала их с разных точек зрения и… Порой, казалось, что я поймала проблеск, скользкий кончик проворной змейки. Нечто общее. Объединяющее всю мою жизнь, но конкретика просачивалась между пальцев.

На третий восход за нами пришли. Морров было больше, чем при встрече. Пожаловала важная персона в перстнях с драгоценными камнями и многослойным ожерельем из жемчуга. Редкого. Черного. Его стоимость баснословна на суше.

Я догадалась — вижу перед собой Владыку Вод. Сотворенный, обладающий наибольшей и наивысшей магической властью в противовес Амморию, олицетворяющему собой светскую власть у жителей глубин.

Сойварраш ушел с первой партией морров. Попозже один из знакомых морских сунул мне в рот конец полой гибкой трубки. Второй — он зажал своими зубами. Мысленно мужчина объяснил мне, как нужно дышать. Неудобно. Выдыхаемого морром воздуха было достаточно, но он имел явственный привкус рыбы. Сырой. Недавно съеденной.

Всю дорогу под водой, обхватив талию мужчины ногами, а плечи — руками, я думала, как бы меня не стошнило.

Отряд двигался с большой скоростью, ловко рассекая толщу воды чешуйчатыми, переливающимися перламутром, телами. Мой провожатый плыл ближе к поверхности, чем остальные, не позволяя давлению воды раздавить мое тело.

Сквозь муть виднелся неизведанный подводный мир на мелководье. Разноцветные растения, тягуче шевелящие листьями в такт ленивым волнам. Снующие меж ними яркой расцветки рыбы.

А потом отмель закончилась. Внизу заклубилась фиолетовая муть с неясными тенями. Иногда мы наталкивались на большие косяки крупных рыб, испуганно шарахающиеся в сторону при нашем появлении.

Во время пути меня несколько раз передавали от морра к морру. Очевидно, с дополнительным весом хозяева глубин уставали намного быстрее. Я пыталась разглядеть среди пловцов Сойварраша, но мне знаками дали понять, что альв уплыл далеко вперед.

Ближе к концу ночи меня выбросили на пустынном берегу. Вокруг не было ни единой плавающей или двуногой души. Последней я бы обрадовалась. Оказывается, море здорово утомляет. Надоедливый шелест воды поселился в моей голове. Мышцы расползлись склизким комком водорослей. Одежда намокла.

Не стесняясь, я стащила порядком потрепанные брюки и рубашку. Бросила их на берегу и на коленях поползла к деревьям. Поисковое заклинание обнаружило альва в лиге от кромки берега. Дойти, несмотря на то, что хочется свернуться прямо здесь. Если упаду, то будет очень похоже на поражение. Слышать очередные ядовитые пояснения своей слабости. Прожигающие насквозь — унизительно.

Создатель! Как виртуозно Знающий дергает за ниточки. Я запуталась… Я — муха, которую вот-вот сожрут. Зачем же я иду по следу поисковика? Без понятия. А куда еще? Знакомое зло лучше неизвестного.

Цепляясь за стволы техое и все остальное, попадающееся под руку, я потратила половину шестой ночи. Грязная, смертельно уставшая, буквально свалилась под бок альва. Сонно прижав меня к себе, мужчина прошептал: «Тео…»

«Ненавижу…»

«Добралась. На пределе… Уже скоро…»

Утро застало меня врасплох. Подкатилось неожиданным зябким сквозняком. Касанием когтей за плечо. Вдох их хозяин раздумывал — не тряхануть ли как следует, но отпустил и ушел.

Усталость никуда не делась, прочно обосновавшись в мышцах. Деревянные ноги еле несли спотыкающееся на каждом шагу тело. Я решила поплавать, чтобы немного взбодриться. Выйдя из прохладного моря на хмурый неприветливый к гостям пляж, осознала — кроме насквозь просоленных клочков хэ одежды нет. Вчерашнюю, опрометчиво брошенную кучку тряпья, которой я была бы довольна, смыло в море.

Я заметила точку на волнах. Медленно приближающуюся к берегу. Не морр, тот бы до последнего плыл под поверхностью в хвостатой ипостаси. Любимой и привычной. Маневренной…

Скоро смогла разглядеть двуцветные пряди, облепляющие лицо. Альв. Тоже совершал водные процедуры. Несмотря на желание пуститься наутек, я дождалась его. Он вышел абсолютно голый, с отвращением уловив мой взгляд. Отдающий специфическим огнем. «Проклятье…» Не могу сказать, что мне было так уж неприятно притворяться, а с некоторыми особенностями его ласк я почти смирилась…

— Сойварраш, — позвала я мужчину. Он обсыхал на ветру, раскинув руки в стороны, — здесь есть запасная одежда?

— Она тебе не понадобится. Вернемся на Иррию, первый остров, там переоденешься. Мы здесь ненадолго, — поделился планами Знающий. — Кстати, не плавай здесь больше без меня. Колыбель — небезопасный остров.

— Спасибо, что предупредил, — голос не дрогнул. Лицо естественно и расслабленно, а внутри все крушится и ломается, подчиняясь вызову шальной мысли… Альв обернулся. Его эмоции сменили цвет и стали жестче. Дернулись по направлению ко мне. Смогла заинтересовать по-настоящему. Глаза засеребрились, а ноздри хищника раздулись. Я ждала. Перелома.

— Уже лучше, Риина, но все равно недостаточно, — потухли. Посерели. Выцвели, но я все равно в плюсе — не все потеряно. Можно вернуть, переиначить и повторить попытку. Нет, не убить, я спрятала ненужную спицу среди волос. Поддаться наперед, испробовав все, что он может предложить, а потом отправить отслужившую игрушку в сточную канаву. Чем одарил, тем отплачу. В таком же размере. «Кем я становлюсь…»

Во второй шестой восхода пришлось пережить еще одно небольшое путешествие под водой. В его конце мы, не снижая скорости, миновали заполненные водой туннели, вооруженные решетками, взлетающими вверх при нашем появлении. Морр вынырнул в круглой, вырубленной в толще камня зале, откуда разбегались магически освещенные коридоры.

Стены каждого были обшиты различными материалами, на глаз трудноопределимыми. Сплавы металлов. Не исключено, что с магической составляющей. Сдается мне, сооружение возникло задолго до появления сотворенных и рожденных под светом Звезды. «Хранители древних Знаний… Неужели я нахожусь в том самом месте, где жил и творил Создатель?!»

Я растерянно оглядывалась по сторонам, следуя за проводником. Что я найду здесь? Какие загадки мне будет дозволено разгадать? Я не готова. Вопросы… Не могу придумать ни одного.

Чем дальше мы продвигались вглубь запутанных переходов, тем чаще попадались по дороге морры, уткнувшие носы в записи. Обсуждающие что-то между собой. Некоторые почти бежали, сжимая в руках пробирки и колбы. Лаборатория? Меня провели через несколько зал, заставленных оборудованием. Сосредоточенные маги трудились над производством веществ. Сновали среди ингредиентов.

На одном из столов я заметила расчлененное тело. Маленького роста. Щуплое… Выпотрошенное… На прозрачных тарелках под колпаками лежал разрезанный на куски мозг. Внутренности более небрежно были свалены в общее корыто. «Кто же это?»

Прошли сквозь занавеси и застыли перед полупрозрачной вязкой субстанцией.

— Не дыши, — предупредил морр и шагнул внутрь. Я повторила его маневр, набрав в легкие побольше воздуха. С отчетливым запахом химических реактивов. Кожу словно обожгло, и я вывалилась с другой стороны, разевая рот, как рыба. Кто-то помог подняться. Сотворенный возле входа порылся в шкафу, достал оттуда тонкотканные хламиды и протянул мне и сопровождающему, жестом приказав нацепить на себя.

Зала простиралась, насколько хватало взгляда, и то частично тонула в полумраке. Хорошо освещенное пространство находилось в центре. Под самой яркой точкой, снопом лучей, располагалась круглая плита, испещренная знаками. Драгоценные камни на ней составляли сложный рисунок из пентаграмм.

Морры во главе с Владыкой Вод собрались полукругом перед существом, прикрученным к плите. Его изображение двоилось, троилось и постоянно смазывалось. Создавалось впечатление, что незнакомец вырывается из пут. Или из него вытягивают душу. Заживо. «Не знаю, на что способно это устройство, но с пытками справляется успешно».

Время ползло, сдобренное словами певучего заклинания. Мелодия неторопливо затихала, забирая с собой свет. Вспыхнули в последний раз и погасли руны, а я узнала в изможденном сотворенном Сойварраша.

— Доволен? — прошептал он потрескавшимися губами.

— Та, лои, ты все еще превосхотен. Поправили совсем немного. Несколько фисишеских свясей были стеланы неумело. Ты польше не путешь шувствовать сепя в теле эльфа, как в каи с шушого плеша. Я восхишен тем, насколько орканичную третью лишность ты смок построить. Вырастить пез моей помоши, — морр сам отцепил привязные ремни и дотащил беспомощного альва до софы. Дал выпить эликсира.

— Не думал, что добровольно взойду на эту дрянь, — тяжело дыша, сказал Сойварраш. — Еще, — попросил он. Владыка согласно кивнул и пристально посмотрел на подручного. Тот ретировался к стене с готовыми препаратами на стеллажах. Проглотив вторую порцию напитка, Знающий порозовел и смог сесть.

— Продолжим? — предложил он. Сверху громыхнуло. Многие инстинктивно пригнулись. Несколько магов исчезли, использовав перемещение.

— Та. Не опрашай внимание. Опытный опрасес шалит, — Владыка натянуто оскалился.

Я проследовала за всеми к черной колонне у стены залы. Магические знаки, составляющие ее основание, были выложены крупными жемчужинами. Проводниками и усилителями потоков.

— Тавай сюта опрасеш. Проверим на совместимость, — морр протянул руку, второй нажимая комбинацию камней. В ладони альва возник сгусток тьмы. Я почувствовала его холод. Он ощущался, как часть моего тела. Зачарованная огоньком, протиснулась сквозь окружение. Не отрывая глаз… «Дайте его мне… Он мне нужен… Хочу…»

— Расса? — спросил сотворенный и выжидательно посмотрел на альва. Сойварраш широко искренне растянул губы в оскале и с нескрываемым удовольствием протянул:

— Никакая из ныне живущих…

— Што?! — морр, выпучивший глаза — небывалое зрелище.

Звук голосов спугнул оцепенение, владевшее мной. Знающий подвинул Владыку и сам нажал на нужные камни. В развернувшееся перекрестье разноцветных лучей поместил кусочек родной плоти. Я догадалась, чья она…

Затаив дыхание, мы все ждали результата. Красные полосы загорались по краям колонны одна за другой. Все грани. Ни одного совпадения…

Щелчок и посередине расцвела зеленая полоса. Шумный выдох по зале. У всех одновременно. В тишине посыпались слова:

— Не верю… — многие морры отрывались от работы, обращали внимание на нашу группу и роняли. Предметы из рук…

— Это точно обрассес Скитальца? — недоверие. В каждом слоге. В скрещенных на груди руках. Поджатых губах…

— Да, — альв — отражение Владыки.

— Но это осснашает…

— Ты знаешь… — уверенно кивнул альв.

— Он претупрештал в своих книках, — выдохнул Амнис. Озаренный воспоминанием. — Мне нужны старые записи Состателя, — отдал приказ подручным. Посмотрев на Знающего, добавил, — Расрушаюшая и Воплошаюший. Твуе ветви макии, которыми Состатель не потелился со ссвоими тетьми… Пойтемте, — заволновался морр, — остальное не сдесь!

Он привел нас в рабочую залу, совсем крохотную по сравнению с остальными.

— Я не расскасывал этоко тепе, лои, а сам не верил в потопную халатность. Сила, соетиненная с остатками рассума Состателя…

— Имеющая одну цель — жить… — вмешалась я.

— Или уништошить все равно што, пот влиянием этой шашты… Откута ты сснаешь? — спросил меня Владыка.

— Они начали с меня… — усмехнулась я. — Но пощадили… Иногда со мной общается Воплощающий, — я предаю их. Любимого друга. «Прости, Нан… Так нужно…»

— Ты умалчиваешь! — вспыхнул Сойварраш. — Говори, как убить тварюшек? — прошлось по нервам. «Они живые… Непонятые… И просто хотят жить».

— Если сопрать всех претставителей первых ротов, то наших опъетиненных сил толшно хватить, штопы нейтралиссовать укроссу, испольссуя…

— Саркофаги, — закончил альв, расшибая кулаком подлокотник. — Назови всех представителей первых родов! Не отпирайся, ты ведешь родословную всех нас. Уж, не на этот ли случай? — альв рычал.

— Таше если я нассову, то никто ис них не сокласится на это. Слишком опасно! Саркофаки невосмошно контролировать! Ты не ссаставишь меня тута лешь, — Владыка нападал…

— Токта твое место сайму я! — в зале проявилась великолепная морра. Чертами лица напоминающая Владыку вод. — Не смей воссрашать мне, отес. Таково мое сслово! Приветствую, Сойварраш… — бархат коснулся моей щеки. Пощечиной. И нежно обвился вокруг Знающего, а антрацитовые глаза равнодушно смотрели сквозь меня. Без вызова… Соперничества… Она — победительница…

Я видела их вечером. Два силуэта на пляже. Рука об руку. Мое поведение низко. Слежка… Принесла свои плоды — никаких сомнений в том, чем занимались эти двое, не было…

Клинки яростно рассекали воздух, полосуя его на куски, куски на рваные клочки. Клочки на осколки. На двадцатипятиградусной жаре. Почти без одежды. Под давлением испаряющейся воды и по пояс в ней до самого заката, падая от усталости. Я тренировалась.

Соль на лице… Вода? Пот? Слезы? Все вместе… А гнев все не отпускает меня, заставляя каждую мышцу выкручиваться. Нервы — скрипеть несмазанными петлями. Голову — плавиться от усилий понять.

Когда Сойварраш занимался со мной, добивался меня, я стонала от безысходности. Постоянного «да» вместо «нет». Стоило альву заикнуться, что он потерял интерес ко мне, появиться на сцене сопернице, как я готова прыгнуть выше головы, станцевать голой, но вернуть его расположение.

Бешусь от себя… Но ведь я не хочу… Отбросить первые три слова и добавить или… Не знаю! Почему я так неадекватно себя веду? Потому что человек. Потому что женщина.

— Тепе не хватает технишности, — я открыла глаза на вкрадчивый голос. Сколько он наблюдает за мной? А какая, собственно, разница…

— Мне все равно. Я просто выпускаю пар, — перед ним скрывать нечего. Недолгое общение ни к чему не обязывает. Через краткий миг ужавшихся в памяти восходов, мы расстанемся и не вспомним друг о друге. Без веской на то причины.

— По трукому коворя ссря прошиваешь время, — перефразировал Яльнар. Кажется, через вдох у меня сорвет крышу, и я наброшусь с клинками на морра. «Выдохнуть…»

— У меня его много! — полностью подавить раздражение не удалось. Так, приутихло слегка. Затаилось пламя под углями. Готовое в любой момент вспыхнуть снова.

— Так все тумают. Сснаешь, я предполагал, што в тепе есть што-то осопенное, расс Сойварраш нассвал тепя Творением, но, наверное, я ослеп. Ты самый насстояший шеловек, со своими убешштениями в шерно-пелой раскраске мира. Выпором мешшду двумя крайностями. В тепе нишего нет. Пустышка. Кодишшся рассве што, как материал для воспроиссводства вита, которым не шалко пошертвовать в польссу роштения репенка…

— Что?! — краткий монолог морра потряс меня. Он запросто говорил о вещах, что никогда не волновали меня. Не заставляли задумываться. — Повтори, что ты сказал вдох назад? — попросила я. Важность информации неоценима.

— Ешше и не опрассованная… — усмехнулся Яльнар, показав острые зубы. Он вылез на берег, изменил форму и с удовольствием развалился на теплом песке. — Ты когкта-нипуть слышала о шеншинах-альвах? — хитрый прищур черных глаз. Внезапная догадка. Создатель!

— Нет!

— А их не сушествует. Альвы парасситируют на остальных рассах. Внутри них ушше нахотится несформированный сародыш, но они не спосопны самостоятельно выносить репенка. Для этоко им нушна шеншина. Раса, как ты понимаешь, ушше не икрает роли, — мне показалось или действительно промелькнула жалость? Не позволю! Морр продолжил, не дождавшись моего ответа:

— А с шего им, по-твоему, стремиться сепя рассвивать? Все лушее, все сснания путут перетаны путушему поколению. А их постоянная пояснь всеко и всех? Альвы помешаны на пессопасности и сашите. Иссврашенный материнский инстинкт заставляет их таким обрасом сапотиться о сародышах, — у меня опустились руки. Подкосились ноги. Поверить? Принять эту правду? Она не существует для меня. Нет страшного знания, клещами растягивающего сознание до пределов мира и тисками сжимающего в крохотную замученную точку. Не дойдя до берега, упала. Лицом в мокрый песок. «Просто сосуд… но…»

— К чему тогда слова? Выставленные напоказ чувства, когда он мог просто оплодотворить меня, и почему я до сих пор не беременна? — способна только шептать. Я была уверена в своей значимости для альва. В его, пусть чужой, пугающей, но какой-то подобии привязанности. Оказалось… Как же нелегко разубеждаться в иллюзиях.

— Все не так проссто. Альвы, как самые первые сотворенные, в польшей степени, шем остальные, зависсят от магии. Твоя и еко сила толшны прийти в равновесие и состать плагоприятную срету тля макического рассвития плота, и… — морр вытянул руку в мою сторону, — шеншина, расвитая во всех отношениях, усиливает исснашально салошенные и поткорректированные отсом кашества репенка. Сснаешь, вота вессде отинаковая, но река и море пахнут и ошушаются по-рассному. Смешай их вместе и полушишь нешто третье, — Яльнар перевернулся на живот и стал пересыпать песок между пальцев.

— Это не ответ на мой вопрос. Не полный…

— Хорошо. Расс ты настаиваешь. Насильно сарошденный репенок просто упьет тепя, Риина. Не ты путешь оттавать ему силу, а он сам саперет все то, што соштет нушшным тля себя. Крупо. Детеныш рассрушит твое ятро силы. Выпьет тепя то тна, а тля мака — это верная смерть, — ха, альвы учатся жестокости не с рождения, и не в процессе взросления. В зачаточном состоянии они готовы убивать без разбора. Твари… Зачем надо было создавать такое существо? Для чего они могли понадобиться Создателю? Какую он преследовал цель?

— А разве я важна для Сойварраша? Он, ты и эта морра указали, кто я, и где мое место… Ему какое дело, что ребенок убьет меня? Ведь ему и нужно маленькое чудовище, а не я…

— Клупая! Ты опять тумаешь только о себе! Претставь, как шушствует сепя Сойварраш? Ты лишаешь еко самоко шеланноко в мире — протолшить рот! Как поступать ему, если ты отверкла еко мир? Воюешь с ним! — злобно рассмеялся морр. — Как долшен мушшина относиться к матери своеко бутушего репенка, которую ссам выпрал, свой итеал? Оперекать. Ссапотиться. Ушить и наставлять. В обшем, делать все то, тля шего трукие расы притумали отельное слово, которое в сушшности, само по сепе не сснашит нишего!

— И какое же это слово? Отвечай! — жалобный стон вспорхнул с обкусанных губ. Его стройные размышления. Подчиненные доводам, что трудно опровергнуть, причиняли мне боль. Сильную. Нечто рвалось из меня, чтобы быть услышанным. Увиденным мной. Невыносимо…

— Люповь… — ответил саркастично морр. Едва слышно через мягкое шуршание волн. И уплыл, оставив меня наедине с самой собой.

Разноцветными блестками полыхали соцветия мыслей. Налезали друг на друга, поджигались и сгорали… А на небе — гасли звезды… Все… Таяли вслед за ними блики на воде… Потом ушли звуки, затерлись ощущения… Не осталось ничего… Кроме одиночества…

Вроде бы я кричала… Громко… Перемежая с ругательствами… Расцарапывая руки и грудь… Выдирая волосы… Звала… Но мне не ответил. Никто… И тогда я скользнула. Внутрь своего сознания. Надеясь найти… Себя…

А в хижине, закусив сжатые кулаки, беззвучно плакал сильный мужчина. Он не обманул — все поделил на двоих. Чужая боль стала его собственной, но есть дороги, по которым можно пройти только в одиночку… А можно и не вернуться с них…

Глава 21 Ключ

Острова морров. Следующий восход.

Утро не принесло желанного облегчения. Наоборот, девушка все глубже погружалась в беспамятство, пережив горячку. Имена. Она выкрикивала любые, но не его… Плохо или хорошо это, он узнает. Скоро, но также вероятно, что нет.

Проклятущее море. И его жители! Опять забирают самое ценное. Сначала отец, потом он сам, а теперь их загребущие лапы коснулись Риины…

Ему сто пятьдесят три. За плечами Школа, куда он не планировал вернуться. Великолепная азартная идея отца, принятая Сойваррашем с восторгом. Детским. Стать первыми, кто проникнет в неприступную обитель морров.

Что за тайны они скрывают там? Какие сокровища прячут? Слава — затмевала глаза. Даже не она сама, а всего лишь отблески, но этого хватило. На целый корабль и сумасбродную команду молодых искателей приключений, одержимых подвигами во имя мнимого величия своей расы.

Запасы магии в амулетах. Не спасли от яростного шторма после нескольких декад поисков. Волны играли каравеллой, как игрушечным бумажным корабликом. До поры, до времени, а когда надоело — безжалостно раздавили ее в удушающих, захлебывающихся криком объятиях. Никаких магических сил не хватило сдержать бушующую стихию, насыщенную заклинаниями морров.

Сломанная мачта. Щепа в груди отца, пригвоздившая его к палубе. Невидящие глаза, и белый саван парусов. Первая и такая страшная потеря.

За борт, смытый волной. Намокшее каи, облепившее чудовищным грузом усталое от сопротивления тело, утягивает на дно. Соль и йод, тухлый привкус водорослей на губах. Погружение во тьму. Там, внизу — нет оглушительного рева воды. Нет сверкающих молний. Не слышно криков погибающих сотворенных.

Пытаться выжить… Для чего? А разве это возможно? Он один. Остался. Никто не поможет. Не спасет надежной, вовремя протянутой рукой и лодкой.

Дома корчится, сжимает горло и задыхается невесть отчего брат, но он не появится. Не придет в неизвестно куда. Альв восторгается. Такому быстрому концу. Умирать, оказывается, не больно. Не страшно… Приятно… Немного нужно потерпеть…

Первый пробный удар крупного веретенообразного тела. Первые капли розовым ароматным облаком расползаются в воде… Приглашение на пиршество. Порвут. На клочки. Острый запах собственной крови влился в легкие.

Почти. Последние редкие удары сердца в угасающем сознании. Почти. Тело сворачивается калачиком. Почти…

Через сумрачную пелену сладострастного ожидания смерти — вспышка. Животный страх. Уйти, не оставив после себя ничего. Овеществленного. В камне или умах. В душах сотворенных. Оборвать род. После смерти носить клеймо последнего.

Уйти, словно и не жил. Не существовал. А мир и не заметит потери. Будет здравствовать, как раньше, но без него. Холодный. Равнодушный. К конкретным населяющим его особям. К нему, Сойваррашу.

Как будто стоишь на коленях в толпе, молишь о помощи, а они идут мимо, изредка задевая рукой, но ни одна тварь не опустит глаза. Не остановится. Слишком низко.

Опустились веки. Дернулось вразнобой тело, осознав, что вода непригодна для дыхания. Еще… жив. Еще способен бороться. Если нет, то на самом деле он — бесправная серая тень…

Когти пробили морду первой приблизившейся рыбины, отшвырнули в сторону. На крохах магии альв создал сферу, отпугивающую подводных хищников. Одной рукой, вторая порвана в клочья, разрезаны сухожилия, он греб к поверхности моря, помогая израненными ногами, тоже покусанными голодными морскими охотниками.

Удерживался на плаву, продвигаясь вперед. Упрямо… Под шепот волн: «Не сможешь. Ты принадлежишь нам…». Да, не может, но должен, и сделает.

Песчинки, под руками и во рту. Почувствовал и засмеялся. От облегчения. Завалился на спину, баюкая измочаленную кисть и предплечье. Твердил «не спать». «Не спать… Спать…»

Услышал над собой оброненную фразу: «Нато ше, какой упорный. Ты так хошешь шить, мальшик?» Кто бы это ни был — да. Сто раз да. Тысячу. Миллион.

«Как скашешь, мальчик… Я потарю тепе такую воссмошность. Если ты вышивешь…».

Позаботятся. Теперь хорошо. Можно и расслабиться…

Идентификация невозможна. Нет данных. Что, кто и где. Необычно острые запахи терроризируют нос. Тошнота подкатывает к горлу склизким противным комком, но желудок пуст. Мужчина падает с ложа, отдирая щупы, удерживающие тело. На глазах повязка — содрать! Место не говорит ни о чем и умалчивает о многом. Хочется встать, а потом идти и убивать, а просто так, чтобы всем было так же чудовищно плохо, как ему.

Кому? Он был сильным, он помнил действия. Что произошло?! Что??? Что!!!

— Куда ты, лои? — тело в бинтах оголтело мотает головой. Пытается сбросить наваждение. Поймав размытую фигуру в поле зрения, мужчина сфокусировался… «Больно! Мои глаза… Они полны стекла…»

— Тише, тише, — голос раздается прямо в мозгу, — спи. Тебе еще рано вставать. Спи, — он чувствует, как его бережно подняли на руки и отнесли на ложе. Разорванные жгуты, словно живые, повторно окутали тело. Надежнее.

Каждое пробуждение наполнено болью, от которой хочется вылезть из кожи и нырнуть в холодную воду. Жар во рту. Горящие легкие. Иногда он слышал голоса. Уговаривающие, угрожающие.

Мужчина не понял, в какой из восходов он сумел проснуться без опостылевшего мерзостного состояния болезни. Он лежал в бассейне, наполовину под водой в своеобразном гамаке, конструкция которого не давала ему утонуть. А он бы и не утонул. Дышал не носом с тонкими полупрозрачными крыльями.

Синие, в чешуе, руки, хвост, жесткая проволока иссиня-черных волос — все это было его, но мужчина не узнавал себя. Должно быть… Как? Он не знал. Не помнил. Всколыхнулся отвратительный звереныш внутри, готовый наброситься на любого, кто войдет в залу. От беспомощности…

— Не переживай, — по мышцам прошла волна умиротворения. Мужчина уже слышал этот голос. Сам по себе возникающий в голове. С ним всегда приходило спокойствие. Зверек притих и заурчал. — Ты почти здоров, лои. Я счастлив видеть тебя таким, — бестелесные слова и образы. Он почти привык к такому способу общения. «Привык… Значит, раньше было не так?»

— Не думай, лои. Что было — прошло. Кануло в глубокую впадину на дне. Старое мешает тебе существовать по-новому. В окружении тех, кто любит тебя. Заботится о тебе. Перестань приносить жертву воспоминаниям. Учись, лои. Учись быть тем, кем ты стал.

Уговоры. Укачивали. Соблазняли. Обещали…

— Кто я? — задал вопрос мужчина.

— Ты… Ты — моя главная победа. Ты станешь лучшим. Неподражаемым. Мой приемный сын.

— Сын? — плохое слово. Странно трепещуще отзывается в груди. Будит незнакомые эмоции.

— Мой сын. Спи, Яльнар. Придет время, и ты поймешь, — обманул голос. Спеленал сладкой колыбельной песенкой. Голос знал, что в этот миг важно, что требуется. Голос все знал…

Постепенно юный морр привыкал. К себе. Морским жителям. К воде над, под и во все стороны от себя. Подсознательно мужчина ожидал угрозы от стихии, но даже самые примитивные хищники признавали его старшинство и право приказывать.

Его названный отец любил. Загадывать загадки. Что было бы, «если»?

Разные персоны, различные социальные статусы. События. Оживали под умелым языком Амниса-сказителя. Ответы подчинялись с трудом. Претендовали на неоднозначность. Просили иного подхода к анализу и решению. К системе действий.

Узконаправленность мышления. Зацикленность на себе, как центре мира, сменялась способностью мыслить масштабно. Пространственно. Расставлять и менять приоритеты, как того требовали обстоятельства. В дальнейшем абстрактные персонажи головоломок обрели плоть и кровь. Отпала нужда создавать искусственные прообразы — игрушки стали живыми, а сама игра плотной и вязкой. Невинная с первого взгляда шалость Владыки превратилась в стиль жизнь для его сына.

Чуждым было решать: умереть или жить. Пребывать в радости или свалиться в реку отчаяния. Не для себя. Для других. Поначалу. Пока присутствовала и терзала жалость, порождая нерешительность. Пока Яльнар думал, что есть проблема меньшего зла. Тратил время на поиск альтернативы.

Но истина не зависит от сомнений неверящих в нее. Она была, есть и будет. Сама по себе. Вне времени и пространства. Она открылась ему. Отдалась и впустила в себя. Через наследие, оставленное Создателем. В потрепанных пожелтевших страницах рукописных книг. В магических формулах, которые легко рассмотреть, но не получалось воспроизвести. Юный морр спрашивал:

— Скажи, отец, кто разрешил нам влиять на Нити. Ведь, по большому счету, мы занимаемся самоуправством…

— Ты можешь, значит, вправе, — таков немногословный рассудительный ответ.

— Но могут все! — второй этап расспросов.

— Потенциально — да. Фактически же, — неопределенное пожатие плечами, — вспомни тех, кто способен совершить хотя бы треть того, чем свободно управляешь ты?

Задумчивое молчание.

— Ты, отец…

Фырканье и смех.

— А если отбросить меня? Смотри: существа измеряют свои поступки противовесом. Они называют это карой. Возмездием. Придумали бумаги с гербовыми печатями и красивыми вензелями идеального почерка. Службы, что восход за восходом бдительно высматривают нарушителей сочиненных правил. Уложений. Ты только вдумайся: все, изложенное Правителями — вымысел! Ничего этого на самом деле нет. Это способ управления массами. Им так спокойнее. Впрочем, так спокойнее всем… — уже тише Амнис добавил: — и нам тоже.

— А разве это не есть так? Разве это не закон жизни, что за проступки следует наказание?

— Для кого? Ты продолжаешь себя равнять с толпой. Забудь. Ты другой. Совершенно. Таких, как ты мир еще не знал. Мой успех, — Владыка усмехнулся. Искоса посмотрел на сына.

— Нет, я говорю про остальных. Как раз. Что ж, сам же и ответил на свой вопрос. Тогда вот так: что является другой стороной для таких, как ты и я?

— Ничего…

— Совсем? — Яльнар ошарашено таращится на Владыку.

— А для чего? Оступаясь, существа теряют многое. По частям. Редко в целом. Все и сразу. Они лелеют призрачный шанс начать все сначала. Ты — нет. Твой путь особенный. Каждый раз ставка — твоя жизнь. Что еще… Представь, что с твоей смертью рухнет мир. Вполне реально. Нет, не в это мгновение, но… Все будет зависеть от того, кто будет у тебя на поводке в тот момент.

— Одиночка способен плести Нить мира? — сомнение в голосе. Там, где быть его не должно…

— Да, мой мальчик, может…

— Но как?! — расширенные зрачки. Учащенный пульс. Дверь распахнута настежь. Осталось только войти.

— Вспомни, с чего мы начали беседу?

— Ты можешь, ты вправе… Но я и говорю о возможности!

— Чтобы мочь, надо просто… — драматическая пауза для эффекта, заставляющая ерзать слушателя от нетерпения. — Просто… Разреши себе… И все.

— Так почему мы до сих пор не подчинили себе весь мир и все расы? — вопрос с подтекстом. Владыка пустился объяснения:

— Морры — самые долгоживущие из сотворенных. Я один из самых старых. Мой возраст почти семьсот циклов. Больше… Меньше… Не уверен. Увы, мой мальчик, я не избежал участи других представителей своего народа. Я болен. Неизлечимой страшной болезнью — равнодушием.

— Но как же мир? Ведь мы наследники Создателя. Последние из хранителей древних знаний!

— Для этого есть ты. Ты — мой подарок миру.

— Но я тоже буду болен… — с грустью. Неприятно узнать без подготовки, что тебя ожидает. Пусть не скоро, но все же…

— О! Ты — нет! Не всем доступна такая роскошь — не переживать ни о чем. Принимать все и вся. Проходить спокойно мимо.

— Почему? — недоумение во взгляде черных глаз.

— Когда ты поймешь это, то я буду больше не нужен тебе…

Маски. Печальные, алчные, хохочущие, гневные. Торговец, политик, любовник и слуга. Он примерил их все. А потом выбросил накопленную коллекцию за ненадобностью, досконально изучив. Повыдергав линии, моменты и акценты. Зачастую существа так невнимательны, что достаточно пару выставленных напоказ зацепок. Ярких. Блестящих. Заманчивых. И птичка летит полакомиться сочной вкусной приманкой. Ядовитой обманкой…

Среди масок с драгоценной шелухой отделки одна не давала покоя. Простая. Покрытое белой краской и лаком дерево. Разрубленная надвое. «До и после…» Идеально подходящее под его черты лица изделие. Во сне Яльнар часто пытался дотянуться до нее рукой. Без чешуи и плавников на локтях. Морру казалось, что именно ее не хватает до целостности, которую он так хотел обрести.

Но ему не давали! И кто?! Тот, кого он привык считать отцом. Наставником. Сцепившись раз, попробовав друг друга на вкус, они не смогли остановиться. Яльнар из-за правды, которую скрывал так называемый родственник, а Владыка же развлекался… Как умел.

В какой-то миг, а, собственно, на то и был расчет, Яльнар столкнулся нос к носу с альвами. С Первым. Он втайне ловил каждое его слово. Жест. Движение. Он был им. Он вспомнил…

— Держи, — в альва полетели листы бумаги, перевязанные ленточкой, выдергивая из воспоминаний. — Здесь вся информация по саркофагам и дерево Первых родов. Все лица тебе знакомы, — морр вылез из моря, сменил форму и присел рядом с Сойваррашем на обломке скалы.

— Я не сомневался, — Знающий продолжал рассматривать белые барашки на волнах. — Назовешь?

— Дриады — Мать, Драконы — Оло и его трое сыновей, морфы — Гайде, эльфы — чета Правителей. Кстати, именно поэтому у них не может быть общих детей. Сложностей не будет только с дриадами: они не забыли о своих обязанностях, наложенных в обмен на право жить.

— Удачно, — альв отбросил волосы со лба, перепутанные озорником ветром. — По крайней мере, двое из этого списка считают меня личным врагом, — он вздохнул и прикрыл глаза. Сойварраш давно не чувствовал усталости — он жил движением, но в этот восход крепкая броня, закаленная во множестве переделок, дала маленькую, едва заметную трещинку. Он способен на многое, но ведь не всесилен. Не всемогущ… А хотел бы!

Альв латал брешь, сидя на берегу, возле тела Риины, которое даже не подумал перенести. Для чего? Какая разница, где умирать или воскресать…

Знающий не чувствовал ее с момента, как она провалилась в бездну своего разума, и никто не мог предсказать, чем закончится это путешествие. Ни одно существо в мире не даст гарантий на положительный исход, когда дело касается таких странных материй, как душа и разум.

Как бы ни опасно, но необходимо. Новые знания лучше всего вписывать на чистый, ослепляющий своей белизной, лист. Все наносное, вся гниль устоев, запретов и разрешений должна быть вычищена. Ту помойку, что многие ошибочно именуют внутренним стержнем, принципами, существо обязано разгрести и сжечь. Дотла.

Не может внутренний каркас сущности состоять из чужих мыслеобразов, обрывков фраз, подхваченных на лету где-то, другого мнения, согласия или противоречия с кем-то, кроме самого себя.

Но это не главное… Когда твой мир исковеркан, развален на куски, ни на что не годные, увидеть разруху и хаос не сложно… Просто ничего другого нет, разве что ноющая боль и подсохшая сукровица в тех местах, где острые обломки впились в нежный узор души.

А вот под всем этим — два горящих уголька, и надо раскопать, чтобы понять, кто это там прячется.

Он живет в каждом из нас. Зверь. С вашим собственным лицом. За его мягкой поступью — кровавые следы, за ласковым мурлыканьем — вонь из пасти и желтые клыки, а шелковая шерсть скрывает мускулы, натренированные на жертвах.

Как часто вы срывались на ком-то, кто случайно попал под руку? Сколько раз вы кричали в лицо несправедливые слова, не в силах признать… свою ошибку? Как долго серыми восходами вас мучило беспричинное чувство вины? А голоса в сумерках у вас в голове? А странные нереальные тени, заставляющие ускорять шаг в темноте ночных улиц? Кошмары и бессонные ночи, когда водоворот мыслей крутится вокруг одного и того же, и нет возможности избавиться от этого навязчивого бреда…

Зверь дик. Необуздан и своенравен. Он олицетворяет собой все то, с чем вы не справились — сдались. В чем не можете или не желаете себе признаваться. Прячете, запирая на сотни замков, но оно вылезает… Выпирает из всех щелей, а потом — взрыв: ненависть ко всем и всему, ярость с пеной у рта. Все… кругом… ВРАГИ! ДО ЕДИНОГО!!!

Так зверь вырывается из тесной будки, куда вы стараетесь его запихнуть. Обрывает цепь и пирует, пирует… А потом наступает опустошение… Насытившись, чудовище уползает в тень, дает прикрутить себя цепями. До нового голода…

Увидев его, вам придется бороться с двумя искушениями сразу: уничтожить хищника и поддаться ему. Нельзя. Существо без части тела — инвалид. Остаток себя. Физически неполноценен. Зверь такая же часть вас. Убери его, и вы станете безвольной тряпкой без инстинкта выживания. Безвольным призраком, марионеткой в чужих руках. Именно он спасает вашу шкуру от ножа, он предупреждает об опасности, и он же рвет ваших настоящих недругов на части.

Поддаться… Вы станете сильны. Великолепны. От вас невозможно будет отвести взгляд. Вы искупаетесь в лучах славы и зависти. Вами будут восхищаться и раболепно преклонять колени… Но… Никто и никогда не сможет посмотреть вам в глаза. Дважды. Ибо ничего разумного в них уже не будет. Волчий вой да хруст костей на зубах.

Что же делать? Терпеливо приручать зверя. Выдрессировать. Кулаками вбить послушание. Убедить его служить вашим целям. Вместо цепи — просторный вольер. Вместо замков — подвижные игры ума. Сумеете — будем вам самый преданный охранник. Самый верный друг и лучший защитник. Не получится — что ж, из этой схватки лишь один выйдет победителем…

— Ты задумчив, — вернул Амнис Знающего из размышлений.

— Планирую дальнейшие действия, — ничуть не соврал альв. Какая-то часть его действительно продумывала тактику.

— Я мешаю тебе? — полюбопытствовал морр.

— Да нет, — Сойварраш насторожился. Не просто так Владыка просиживает хвост на берегу. — Что тебе надо?

— Ничего, — Амнис приподнял уголки губ. — Ладно. Оставлю тебя. Моя скука — это мой бич. Пойду, отдам ему должное, — морр разбежался и нырнул в волну, взмахнув на прощание радужным хвостом.

Сойварраш потер виски. Провел рукой по прохладной щеке Риины. Быть рядом… Вот все, что ему дозволено. Это ее бой. Один на один. Мужчина развернул записи и погрузился в работу.

Через две шестых раздраженно отшвырнул их прочь, не заботясь о сохранности. В архивах водной расы есть копии и копии копий. Не бумага имеет значение, а ее содержание.

Шесть саркофагов из теолита, редкого минерала, почти исчезнувшего, разбазаренного на поделки. Кто знал, что этот камень, в отличие от многих, способен не только хранить и проводить магию, но и преобразовывать ее, усиливая во много раз. Естественно, без сложных схем взаимодействия энергий.

Шесть. По числу сотворенных рас. Безумно давно они выпустили из своего чрева новорожденных. Первых. Сильнейших. Лидеров, способных вести за собой свой народ. Скоро их потомкам предстоит совершить невозможное. Объединив усилия, возродить волю Создателя и развеять прахом угрозу.

Морфы представляют непрерывное изменение, воплощенное действие, без которого нет развития. Тело. Эльфы — утонченные игроки, знатоки и поклонники страстей. Душа. Дриады являются женской частью Отца, а альвы олицетворяют мужскую его половину. Драконы — мечту, что окрыляет. Жизнь. Морры — глубину познания и исследования. Смерть.

Мать садовниц[73] согласится без уговоров. Она не допустит, чтобы часть всего живого под Звездой корчилась в муках, погибая. Дочь Владыки Вод уже приняла решение. Она еще молода, чтобы стать равнодушной, как ее отец, и боится этого. Готова бежать куда угодно в надежде, что сможет обогнать участь любого из своей расы.

Оло… Он крепко сидит на крючке, но, чтобы потянуть за него, надо подобраться близко и пояснить рыбке, что она давно не в море, а в аквариуме. Эльфы… Правительница слишком важна, чтобы рисковать ей. Вся политика умещается в один взгляд лукавых ореховых глаз соблазнительницы. Ее супруг будет жертвой от остроухих. Сэллариона с радостью воспользуется возможностью тихо избавиться от глупой обузы. Гайде прочно застрял в незримой ловушке. Осталось только захлопнуть капкан. От альвов выступит сам Сойварраш. Такова его Нить, и он готов принять ее неизменной. Смиренно.

Разрушающая и Воплощающий… Слабое место в отличной схеме. Кривой набросок, режущий глаз своим несовершенством. Спасет импровизация. Отличный метод, когда все остальное дает сбой. Его применяют осторожно. Дозировано. «Он попробует…»

Готово. Непонятные значки на песке расползлись и сложились в мозаичную картинку. Дело за малым — действовать!

Сомнение… Кусочек выпадает из общей схемы и лежит обособленно. Сойварраш перечитал записи, именно там закралась ошибка… Проклятье! Не хватает Ключа! Магия сотворенных обернется бестелесным дымом, если не будет существа, направляющего ее на цель. У Первых есть все шансы выжить, навсегда лишиться магических сил, но сохранить жизнь, а вот Ключ сгорит в зареве полыхающей силы. Так кто же займет пустое место?

Гайде единственный. Сила Оло перейдет к сыновьям только после смерти крылатого. С дриадами такая же история. Оставить эльфов без Правительницы — обречь расу на смутные времена. Пожертвовать братом? Отпадает. Альвам нужна сильная рука, иначе они опять устроят резню. Амниса не заставить. Не на его территории…

Кого еще коснулось дыхание Создателя, кто еще носит в себе частицу его благословения? Без Ключа затея теряет всякий смысл. Какой выбор будет правильный? Какая потеря менее ощутима для мира? Кого он сам себе[74] желает получить в напарники по созерцанию вечности? «Думай… Вспоминай… Давай! Давай!»

Кто же…

Кто?

КТО?!

Тепло. Еще теплее. Близко. Рядом…

Смех, вспугнув стройных хор веселых скрипачей[75], разорвал тишину ночи. Да, уже стемнело, а он и не заметил!

— Сойварраш, ты в порядке? — из тени выступила Нейлин. Дочь Владыки Вод давно наблюдала за погруженным в созерцание альвом.

— Что? А, это ты, — Знающий обернулся, обдал гневным взглядом морру. — Тебе что надо?!

— Я… — девушка невольно отступила. Куда подевалась выдержка и невозмутимость Сойварраша? — Я… Пришла сказать, что могу попробовать уговорить отца стать Ключом, — выпалила она.

— Зачем? Чего ты хочешь этим добиться? Занять его место? Глупая, да в тебе нет сотой доли тех знаний и опыта, что у него. Бессмысленно! — мужчина выкрикнул последнее слово, ударив кулаком по песку.

— Мне не нужно это. Мне не нужна власть, — оправдывалась Нейлин. — Я хочу, чтобы мы выжили, чтобы ты выжил. Ведь, чем сильнее Ключ, тем больше шансов у нас!

— Я? Выжил? Зачем? — удивился альв.

— Чтобы… — морра облизнула пересохшие губы, — мы были вместе! — прижатые к груди руки. Низко опущенная голова.

— Создатель! Какую чушь ты несешь! — Сойварраш повернулся, смерил девушку презрительным взглядом. Она понимала, но решилась попробовать… А вдруг?

— Чем я хуже нее? Почему презренная человечка, а не я? — первая слезинка соскользнула с ресниц. Проложила блестящую дорожку по матово-синей щеке.

— Нейлин! Не смей так говорить про мое Творение! Кто ты такая? Мне не важно, в каком виде ты будешь лежать в саркофаге: в сознании или без него. Предупреждаю — не вынуждай… — альв перешел на хриплый шепот с придыханием. Морра отступила дальше. К воде, куда звали ее инстинкты расы.

— Сойварраш, — девушка все-таки осмелилась, — но как же…

— Ключ? Не беспокойся об этом. Я нашел его, — ответил альв, поглаживая полузасыпанные песком волосы Риины.

— И кто же? Кем ты пожертвуешь? — задохнулась от волнения морра. «Возможно, мной?»

— Уходи… Немедленно… — проигнорировал вопрос девушки Знающий. Его тон не предвещал ничего хорошего. Морра послушалась, бросила последний отчаянный взгляд, но уперлась в сгорбленную спину. «Не расскажет…»

Сойварраш почувствовал желанное одиночество. Он лег на берег, обнял Риину и стал напевать колыбельную-заклинание, которую узнал от Амниса.

Его Творение. Самый важный для него человек. Драгоценность, более не принадлежащая ему. Синеглазая роскошь, на которую предъявил свои права Мир.

Заветный Ключик с сапфиром. Обреченный вспыхнуть в свете Звезды, как ни одно существо до этого, но только один раз… Последний раз…

Глава 22 Соперники

Земли морров. Следующий восход.

Он проснулся от ощущения потери. Его руки сжимали пустоту. Сойварраш подскочил на месте, встал и осмотрелся. По берегу моря, со стороны восхода к нему шагала маленькая фигурка. Одинокая на пустынном берегу пляжа в это утро. Звезда позолотила небо и воду, запуталась в длинных прядях волос и надежно укрыла в тени лицо девушки.

«Риина…» — сорвалось с губ и полетело, подбрасываемое ветром. Альв отправился ей навстречу, периодически срываясь на бег, но тут же ловил себя на этом, останавливался, чтобы через пару вдохов вновь забыть.

— Знаешь, — заговорила девушка, не поднимая глаз, когда они замерли напротив друг друга. Не касаясь. — Все воспевают в песнях и книгах красоту заката. Величие символа смерти, и лишь немногие встают пораньше, чтобы полюбоваться на рождение новой жизни… Я раньше не замечала этого, — девушка обернулась лицом к востоку, завороженная возвышенностью огненного момента.

— Тео! — альв погладил перепутанные, в песчинках, волосы, бережно привлек дрожащую девушку к себе, согревая своим теплом.

Толики витиеватого красноречивого словесного выражения хватило, чтобы понять — она изменилась. Стала открытой. Услышала мелодию мира и делает первые па в ритме бесконечного танца жизни.

Риина прижалась к сильному торсу Знающего, потерлась щекой о грудь… Сойварраш приподнял ее голову за подбородок, но не жестко. Не с принуждением, как прежде, а, помогая ей преодолевать стеснительность. Альв поймал взглядом подобие блуждающей улыбки на губах тео, чуть наклонился, словно спрашивая и не смея…

— Я есть хочу, — застенчиво прошептала девушка.

Очарование мгновения разрушилось осколками серебристого смеха.

— Конечно. Прости. Представляешь, я даже не подумал об этом! — не мог побороть веселье Знающий.

— Ты? Не верю, — отшутилась Риина.

Сойварраш наблюдал за девушкой во время завтрака. Она непрестанно трогала все, что было рядом. Песок, воду, еду, себя и его. Глубоко и шумно дышала. Глаза перебегали с одного предмета на другой и возвращались обратно. Риина изучала мир заново, как ребенок, который выбрался из колыбельки и, вдруг, обнаружил, что кроме нее есть много еще чего интересного.

После перерождения привычные вещи приобретают другое значение, речь — звучание, занимая не тесную клетушку в памяти существа, а нормальные трехмерные координаты во времени. Собственное «я» перестает быть центром мироздания, становясь всего лишь отправной точкой отсчета. Своеобразным хранилищем воспоминаний. Средством выбора.

Сравнивая «до» и «после», легко видишь различия между блеклыми картинками и красочным текстурированным плакатом, на котором появляются первые штрихи. Раньше словно смотрел через пыльное стекло. Слышал через вату, а говорил в наморднике. Осязал в толстых перчатках на руках. Теперь же…

Каждый вдох существования воспринимается, как соль на открытой ране: остро-больно-сладко-хорошо, и хочется еще и еще…

— Ты сделал все, ради чего мы приехали на острова морров? — краткий рубящий вопрос. Ничего лишнего. Альву нравилась такая Риина.

— Да, тео. Наше пребывание здесь закончено. Скоро мы отправимся назад. Тем же путем, — сообщил альв. Один момент повергал его в смятение: он собирался показать ей. Своего морра. «Как она отнесется? Как к предательству?» Сознательному заблуждению. Преодолеет ли недоверие? Откатится назад — небольшая вероятность такого исхода есть. Нельзя недооценивать толщину веревок старых привычек. Пока они ослабли, но могут натянуться снова, спеленав сознание Риины по рукам и ногам.

— Полагаю, другого способа нет, иначе ты бы сказал. Мне не понравилось путешествовать под водой, но я смогу выдержать дорогу, — безбоязненно высказала свое отношение девушка. Раньше бы промолчала из страха надерзить великому и могучему Знающему.

— Ты не на том морре каталась, — улыбнулся Сойварраш. «Повременить… Перед самым отправлением…»

— Да? Тебе видней! Предложишь более комфортную морскую лошадку? — засмеялась Риина.

— Ты оценишь этот экземпляр по достоинству. Обещаю! — поручился альв. Как же хорошо, когда нет препятствий пониманию! Душа и тело отдыхает! «Но… Но… Все конечно, а кое-что предопределено…»

Сойварраш сжал руки в кулак и прикрыл глаза, чтобы скрыть на миг проскользнувшее в них сожаление…

— Что не так? — подозрительно прищурилась девушка. «Почувствовала…»

— Узнаешь. Не проси рассказать. Всему свой черед, — Знающий отговорился. Успешно. Тео расслабилась, но запомнит. Она стала внимательной к мелочам. «Все! Хватит! Много позволяю себе в последнее время. Ненужного…»

Прощание затягивалось. Владыка вод долго и пространно излагал выводы об открытии «детишек». Косился то на Риину, то на свою дочь, презрительно поглядывающую на человечку, то на альва. Какой бы выбор приемного сына он принял? Да никакой. Все равно. Хотел понять, для чего его вообще делать, если… А, к Создателю! Им отвечать за свои поступки перед миром, а он обязательно спросит, не интересуясь: «А готовы? А знали? Подпись ставили?»

— Сойварраш, твоей шеншине нушен сопровошдаюший? — намекнул на некие обстоятельства морр.

— Нет, — обрубил веревочку альв, — я сам.

— Токта то встреши, сын, — Владыка добрался до моря, сменил форму и уже оттуда указал на тех, кто проводит альва и девушку к первому острову. Конечно, его дочери среди избранных не было. Выставлять на всеобщее обозрение линялые чешуйки Ниллеи для увеселения низкорожденных… Вот если бы он поплыл с ними…

Сойварраш снял одежду, размялся и…

— Яльнар! — яростно прошипела Риина, оскалившись.

— Тише, девочка, тише… — раздалось у нее в голове. — Так было нужно, пойми. Поверь. Прими.

Задумчивость во взгляде. Настороженность… и… раскаленные угольки приструненного зверя потухли в глазах. Девушка приняла протянутую руку.

Долина. Несколько восходов спустя.

Дриады. Дочери Природы. Призванные защищать и оберегать ее от пагубного воздействия разумных. Они присутствуют почти везде, где растет яркая зелень деревьев и трав. Незримо. Им не в тягость одиночество, ведь они пребывают в согласии с Природой. Внимают тихому шепоту изумрудных мягких полосок под ногами, вдыхают пряный аромат цветов и созерцают круги от капелек дождя по глади озер.

Восстанавливают выжженные и вырубленные места. Вычищают магическую отраву и гарь от кузниц. Охотятся… На тех, кто нарушает Договор[76]. На браконьеров!

О! Дриады отнюдь не бессловесные наблюдатели издевательств над почитаемой ими природой. Низкорожденные поломойки, убирающие грязь за другими сотворенными. Нет! По их велению лес выпустит когти, обнажит клыки и выдавит со своего пышного тела язву под названием «поселение» прежде, чем она разрастется в клоаку селиума. Никто нигде ничего не построит, не заключив договор.

Просителей вежливо выслушают и пообещают дать ответ. В назначенный срок зеленоволосая дива покажет то место, которое займут сотворенные или рожденные. Согласие и существование бок о бок возможно, если не переходить границы дозволенного. Не пакостить. Не нарушать обещаний.

Дриада всегда поможет вырастить поля и сады. Покажет самые вкусные ягодные полянки в лесу и водопой животных. Выведет путника из чащи и преподнесет ключевой воды напиться, но стоит мелькнуть бесхозному рыжему зверю в ее владениях — спалит весь дом. С живыми внутри.

Но хранительницы не всесильны. Осознав, что где-то поселилось неискоренимое зло, они уходят, не в силах выносить реальные только для них стоны гибнущей земли. Черных пятен мало. Пока…

В долине, затерянной среди гор, под сенью высочайших деревьев живет Великая Мать. Ее сердце бьется в унисон с восходом и закатом Звезды. Ее песню поет Небесная Стая каждую ночь. Она спит и говорит во сне… С любым, кто может услышать и ответить.

«Он идет… дрогнули губы. Ты нужна ему… затрепетали ресницы. Ты необходима мне… шевельнулись пальчики. Пришло время вернуть великий дар… взметнулась рука. Готовься…»

— Сестры, — позвал мелодичный голос, которому позавидуют кейры[77]. Четверо дриад соскользнули с веток и остановились подле старого клена, ожидая указаний.

— Вы, — Мать посмотрела на первую пару девушек, — отнесите меня к источнику, — велела Высокая. Тело ослабло от продолжительного сна. В последний раз она просыпалась, когда носила в себе пятую дочь. Более сорока циклов минуло.

— Вы, — вторая пара склонилась в поклоне, — приведите туда Маору, — выслушав приказание, хранительницы мгновенно растворились среди пятен тени и света.

С жадным причмокиванием отделились вросшие в позвоночник женщины крупные жилы Дерева-ложа. Нехотя оно выпустило добровольную пленницу. Дриады подхватили Великую Мать на руки, понесли хрупкое тело с выпирающими косточками к целебному ручью, насыщенному магической силой Природы.

Инали блаженно зажмурилась, едва ее иссохшей кожи коснулся звенящий радугой поток. Под голову сопровождающие принесли набитые перьями подушки и заготовленные специально для такого случая пучки ароматных трав, помогающих восстановить тонус невостребованных мышц. Аккуратно, осторожно касаясь, девушки принялись растирать тело Великой Матери.

— Вы хотели меня видеть? — ясный взгляд бледно-желтых глаз. Радостный. Восхищенный. Такая честь оказана ей, Маоре. Пусть дочь, пусть старшая, но, как остальные «одна из», а Высокая так редко одаривает присутствием свой народ.

— Да, присаживайся, Маора, — Инали указала на землю рядом с водой. — Обстоятельства вынуждают меня покинуть долину и отправиться в длительное путешествие, — девушка широко распахнула глаза. Невероятно! Великая Мать никогда не оставляла дом без Хозяйки. «Я знаю… Она возьмет меня с собой!»

— Вы… Я… Но как же… — запуталась в словах Маора.

— Ты займешь мое место! — прервала ее сумбурный поток слов Высокая. Непререкаемым тоном. — И ты обязана справиться в мое отсутствие. Я возлагаю на тебя большие надежды. Твердо уясни, Маора, второй попытки не будет! Ты не можешь подвести меня и всех нас! — Великая Мать не скрывала правду. Прятать зерно истины за нагромождениями фраз-паразитов, призванных отвлечь внимание и увести туман сознание собеседника. Зачем? Просто умолчи, если кто-то должен оставаться в неведении. О том, что возвращаться она не собиралась.

— Нет! — отшатнулась дочь. — Я недостойна! — девушка не была готова к такому развитию событий. Ее не раз призывали первой при пробуждении, вели подобные речи, но… За вдох неопределенное «когда-нибудь» упало сверху и сдавило острозубым капканом шею. Что ей возразить?

— Ты сомневаешься в моем решении? — с упреком и нажимом сказала Мать. «Непослушная девчонка!»

— Нет, — потупилась дриада, — в том, что готова.

— Пока я здесь и жду, мы с тобой займемся подготовкой, чтобы развеять твою неуверенность. А теперь иди, в этот восход ты свободна. Насладись им сполна! — Высокая устало откинулась на подушки.

— Могу я спросить? — нерешительно проговорила Маора с мольбой в голосе.

— Говори… — Инали приоткрыла глаза, возвращаясь к действительности.

— Каким количеством времени мы располагаем? Вернетесь ли вы назад? Я хочу знать это!

«Скажи… Скажи „да“… Заставь меня поверить в твое возвращение, и я сломаюсь… Покорюсь…»

— Мне это знать не дано! — прозвучало приговором…

— Увидимся завтра, Великая Мать, — прошептали искусанные губы.

Осыпались бутоны цветов. Опускались к земле роскошные ветви плакучих ив, роняющих пожелтевшую листву. В одно мгновение красоту южной долины на горячих источниках опалило ледяное дыхание севера.

Согбенные плечи. Впалый живот. Обвислая грудь. Такой пришла юная девушка к Дереву-ложу. Ей всегда говорили. Напоминали. Ее обучали лучше других сестер. Готовили. А хоть бы спросили… Хочет ли она! Участия в ее Нити других сотворенных слишком много, но не того… Масса разумных, набивающихся в попутчики по пути, но не тех…

Силе все равно, чей сосуд наполнить, так почему она? Четыре сестры, готовые поддержать, посоветовать, но лучше бы согласились обменяться с Маорой местами!

Быть всю жизнь прикованной к одному месту. Это претит ее непоседливой натуре. Девушка не могла сказать, откуда в ней взялась несвойственная домоседкам-дриадам тяга к перемене мест. Вечному странствию…

Желание объехать весь мир. Побывать везде. Выворачивало… Ломало все попытки терпеть. Сдерживать настоятельные порывы бежать без оглядки куда угодно!

Быть может, это частичка отца. Маора всерьез верила, что где-то по дорогам до сих пор бродит вольный мужчина. Непременно с глазами цвета янтаря.

Последний восход на свободе. Невероятно грустно. От завтрашней тоски, уже стоящей за закрытыми дверьми, щемит сердце. Изнывает душа, пересыпая пепел кощунственно спаленной в горниле долга мечты…

Маора прислонилась к дереву. Обняла его, напитываясь живительными соками. Будущая тюрьма с жесткими опилками вместо мягкого гамака среди вечнозеленого, измененного магией, леса.

Решение, словно семя внутри плода, вызрело. Раскрылось и проросло… Девушка не заметила, как жилы проводника присосались к выступающим позвонкам на спине. Как бережно и мягко уложили внутрь широкого дупла. Укрыли мягким мхом.

Ее тело все глубже погружалось в ствол дерева. Податливый и гостеприимный. Ее кожа сморщилась в глубокие борозды. Пошла серыми пятнами гнильцы…

Маору научили всему, но забыли рассказать несущественный нюанс: нельзя дриадам выпускать свою боль наружу — Природа будет страдать вместе с ними и стремиться избавиться от осколка, причиняющего страдания…

Катались по земле хранительницы у пересохшего источника, вопя от нестерпимого жара внутри — кипела кровь. Падали, подкошенные спазмами и судорогами, их сестры во всех уголках мира. Спящим уже не проснуться: кто-то выпал из гамака — разбился. Другие попытались выбраться, но запутались в сети и висели, распугивая птиц разбухшим вывалившимся языком… Утонувшие. Упавшие со скал. Угодившие в капкан и напоровшиеся на острые сучья… Они даже не предполагали, что их сила обернется против них самих…

Инали ползла к проводнику. Подтягивалась на руках. Удар, сразивший дриад, еще не коснулся ее. Все-таки полноправная Великая Мать.

— Маора, остановись! — в отчаянии кричала она, закрываясь щитами от новых толчков глухой ненависти. «За что ты наказываешь нас, доченька? Где я не досмотрела? В чем была неправа…» Запоздалое раскаяние…

Вдруг, глухой пустой голос из воздуха. Без вкуса. Прозрачный и фантомный, вгрызающийся в нервы:

— Я не хотела… Спаси меня, мама! Или… убей!

Свое дитя… Плоть от плоти… Выстраданного первенца… УБИТЬ?!

Территория эльфов. Ночь этого же восхода.

Смейся и пей, эльфийский народ… В хороводе глумливых лиц. Пой и танцуй, молодая супруга… Под хохот открытых ртов и звон хрустальных бокалов. Кружись, счастливая прелестница, в объятиях партнера с раскрасневшимися щеками и ярким блеском в карих глазах… Кружись… Пока еще держат ноги в белых туфельках с жемчугами…

Не думай о жадном взгляде… Прожигающем спину. Это нервы. Не к месту расшалившаяся фантазия. Волнение перед желанным первым разом. По любви…

Что может сотворить белокурая девчушка? Подлить отравы? Поссорить? Зачем это ей? Все правильно — незачем. Что тогда означает быстрое мелькание розового язычка меж пухлых губ? Отрешенно-нездешнее выражение лица, как будто через его черты проступает другая безобразная сущность?

— Все хорошо, милая? — новоявленный супруг прижал молодую эльфу к себе.

— Да… — неуверенно: и беспокоить не хочет, и держать сомнения при себе все труднее и труднее.

— Тогда продолжим танец! — и мужчина лихо увел ее в хоровод мельтешащих тел.

Касилла бродила среди гуляющих на празднике эльфов. Боялась. Не сдержаться и раньше времени взять принадлежащее ей по праву. Искушение так велико, но еще больше желание испить полный букет эмоций разумного существа. Прочувствовать насыщенные оттенки пьянящего аромата жизни. Воспоминания на чувственном пике будут лучше, живее, и ее собственное бытие на краткий вдох перестанет быть иллюзорным. Акварельным наброском на фоне красочных неповторимых полотен Мастеров.

Гномка, решив повременить, ушла немного в сторону, но продолжала наблюдать за основным блюдом будущего торжества — красивой эльфой в ярко-зеленом платье.

— Посмотри… Вокруг столько жизни… — рядом опустился Нан. — Ты хочешь отнять это у них?

— Не представляешь, насколько сильно мое желание… — ответила Кассила. Их давний спор. Без начала и конца. Без середины. Компромисса…

— Я предупреждал тебя…

— Я не послушалась… Ты не остановишь меня! — торжество. Чего и над чем? Они прекрасно осведомлены о пристрастиях друг друга.

— Не в эту ночь.

«Упрямый мальчишка. Когда же он поймет, перестанет стоять на пути, препятствуя, вместо того, чтобы присоединиться и разделить…»

— Опять удовольствуешься теми, кого и существом-то назвать нельзя! Огрызками! — разъярилась девушка. Для чего копаться в отходах, когда лучшее валяется под ногами, и никто на него не претендует?!

— Я беру тех, кто наименее ценен, — Нан не повышал голоса. Зная бесполезность своих попыток, он продолжал их совершать одну за другой… Он может разрешить себе потратить на это всю вечность…

— Ценен? — девушка приблизилась к брату. — А себя ты не ценишь… Ты плюешь на себя! И на меня тоже! — такие разные… Почему их не создали идентичным отражением друг друга?

— Я не могу себя ценить. Меня нет. Я не существую, как и ты. Мы оба сумрачное порождение магии. Частички Создателя, диаметрально противоположные по полюсам… Нас даже мертвыми назвать нельзя. Не подходит… — ровный тон, не выражающий ничего. Сухое изложение фактов.

— А что тебе мешает тебе жить? Бери! Вот оно — на блюдечке! — скривилась гномка. «Уже можно начать свое коронное выступление, а мешают…»

— Крохи… Которые не принадлежат нам. Я хочу свое… — Нан завис над землей и наградил сестру пристальным взглядом.

— А я — нет! Для чего мне жалкие триста-пятьсот циклов, слабое вонючее тело, которое требует постоянного ухода, заботы и медленно уничтожающий всякую прелесть существования быт?! А потом… Ничего! В конце нет ничего! Кому, как не нам с тобой знать это! — одна сторона монеты. Она упорствует. Не изменит точку зрения и предположения. Из-за страха попробовать. А вдруг окажется не так, как оно выглядит? Женщины… Уверены только в том, что уже потрогали руками.

— Кому, как не нам, знать, что это не так…

— Хватит! Надоело! Не трогай меня! Не учи! Хватило одной! — огрызнулась Кассила. Впрочем, уже не совсем она.

— Послушай себя. Ты говоришь, как разумное существо. Ты носишь тело. Ты живешь среди них. Ты уничтожаешь ради собственного удовольствия себе подобных… Ты уже неотличима от них… — высказал свое мнение парень.

— Я тебе покажу, чем я отличаюсь от них! — разъярилась девушка. — Смотри и наслаждайся, как наслаждаюсь я! — она захохотала. Резко. Громко. Грубо. «Продажная девка…»

Грудой упало изящное тело. Очерченная белым женская тень неспешно двинулась в сторону праздника.

— Нет… Я же ясно сказал — не в этот раз… — Нан растворился…

Что есть расстояние для того, кто создавал его? Один шаг «от» и «до».

«Мама…» — затерянная просьба среди отражений звезд в умиротворенном знойным штилем море. «Мама… Ты нужна мне…»

Риина вздрогнула и открыла глаза.

— Нан? — тихонько позвала она, освобождаясь от объятий альва. Зашипела, когда крепкой рукой он остановил ее, задев свежие царапины на плечах. — Пусти! — сильнее дернулась девушка.

— Куда? — проснулся Сойварраш, но тут его взгляд упал на окно хижины, за которым маячил сверкающий силуэт. — Тварь! — зарычал он и прыгнул, нашептывая формулу заклинания подчинения.

— Сойварраш, не надо! Он на нашей стороне! — магия осела пылью, разбившись о ледяную стену. — Я вернусь, — бросила она и упала на руки ночного визитера…

Они вывалились прямо посреди беснующейся толпы. Эльфы метались по поселению. Спасались от невидимой угрозы, но она все равно выхватывала их из потока, и вот еще одна ледяная скульптура открыла рот в немом крике о пощаде. Не услышанном…

Девушка отбежала в сторону, чтобы не быть затоптанной обезумевшими сотворенными, которые видели притаившегося врага в друг друге и самих себе. Пока Риина соображала, что происходит, еще несколько прекрасных памятников паники застыли навечно, обратившись в лед.

— Кто ей нужен? — спросила девушка, пытаясь перекричать шум бойни.

— Эльфа… — Нан указал на женщину в роскошном запачканном грязью платье. С растрепанной прической и взглядом, переполненным ужасом и обреченностью.

— Тащи сюда альва! — она не знала, сумеет ли в одиночку утихомирить пирующее порождение магии и останков воли Создателя, и не разорвут ли ее на части эльфы вместо благодарности.

— Это необходимо? — Нан закапризничал.

— Не время для вопросов! Делай! — из тренировочного зала резиденции Императора исчезли черные матовые клинки, которые в тот момент поглаживал Лисардо, вспоминая… По крайне мере, его любовь жива…

Риина бросилась вперед, лавируя среди трупов и живых, в надежде нанести упреждающий удар. «Да где же ты… Маленькая дрянь…» Взгляд, разрезающий пространство на куски. Опасно и не очень. Точные удары, отбрасывающие с ног ушастые помехи. Раскинутая магическая сеть для ловли озверевшей суки. Темница из ледяных кольев, взявшая под надежную охрану потерявшую сознание эльфу.

Они столкнулись неожиданно. Девчонка обернулась, удивленно посмотрела в идентичное лицо:

— Мама? — насмешливо.

— Она самая!

Атака снизу, разворот. Прыжок. И иглы, пронзившие бедро. Насквозь. Горячая густая кровь.

Не глядя, Риина швырнула полотно тумана. Коряво залепила изморосью ногу. «Нан, быстрее…»

Вынырнуть из облака. Разбить окружение из ледяных глыб. Скорее, по наитию, разбросать вокруг себя шары ледяного фейерверка[78] на условие. Болезненный вскрик — награда за усилие! На звук. Обрушить серию полета ястреба[79]. Парированную без усилий. Полюбоваться на акробатические трюки. Мимолетно восхититься гибкостью и догонять. Опять!

Проверить остаток сил и запустить вперед себя два хлыста. Создатель, три эльфа пали под ударом! Уклониться и гнать подальше, где нет живых. Один на один!

Быстрее застучало сердце. Заискрилось и пыхнуло ядро, вырабатывая больше магии.

— Тео! — вопль перекрыл все остальные звуки.

— Сойварраш, сюда! — не снижая темпа, перепрыгнуть острую нить под ногами. Без них особо не побегаешь… На ходу вырвать факел из чьей-то руки и ткнуть им в размазанный силуэт… Годится все. Ничем нельзя пренебрегать в драке двух самок тарго[80].

Стон… Тварь споткнулась и покатилась, оставляя скользкую дорожку. Мысль…

— Сойварраш! Жги здесь все!!! — закричала девушка, оглядываясь в поисках источника настоящего огня… «Быть может, альв услышит…»

Дома горели. Стреляли искрами. Не путались под ногами. Успокоенные сонным заклинанием эльфы. Из трехсот осталось восемьдесят. Хоть столько. Хоть один — уже победа.

Маленькая дрянь сбежала, прихватив носителя. Устали. Все. Неимоверно. Риина тоже спокойно сопела, свернувшись клубочком возле догорающего пожарища. Она не слышала:

— Я знаю, кто ты, чего ты хочешь, — лицом к лицу. Не друзья. Не враги. Не союзники и не попутчики. А кто? Верно — соперники!

— Да? Ты уверен… Оставайся… Таким… Это твое качество больше всего привлекает меня… Запомни… Ты будешь моим… — оскалился Нан. — Она сама отдаст тебя в мои руки.

Пятый пес, привлеченный поднимающимся дымом, согласно зарычал в унисон. Он имел свои симпатии к персонажам в этой истории…

Глава 23 Необходимая жестокость

Территория альвов. Следующий восход.

— Как ты, Рель? — а то Сойварраш не знает ответа. Первый и не пытался перебороть в душе поселившуюся там ненависть.

— Приветствую… Брат… Что тебе на сей раз от меня потребовалось? — да, он признал право Знающего требовать и получать, но он также обещал ему не простить. Не забыть. Сойваррель всегда был последователен в своих решениях. Порой упрям.

— Сообщи Сюрву отряда альвов, куда следовать. Недалеко от нас есть селиум под названием Терейя. Есть основания полагать, что Скиталец находится там или в окрестностях селиума, — сообщил Знающий. — И будет гораздо лучше, если я напрямую смогу координировать действия отряда и свои.

— Я передам. У Кейссена есть твой код. По прибытии в Терейю он свяжется с тобой. Что-нибудь еще? — Первый чувствовал некоторую недосказанность. Тревожно шарил глазами по лицу брата, расплывающемуся в ухмылке.

— Да. Наш убийца — женщина. Они должны искать гномку не старше двадцати циклов.

Женщина… Такой вариант не рассматривался. Априори слабые. Недооцененные. С успехом пользующиеся этим. Если им что-то взбредет в голову, то они с маниакальным упорством будут добиваться этого… «Гномка… И чего только не случается в жизни. На какие сюрпризы не натыкаешься…»

— Откуда ты… — а смысл вопроса? Важен не источник информации, а ее наличие.

— Это еще не все. Вполне вероятно, она будет зверствовать больше обычного. Мы спугнули ее. Пусть следят, но не вмешиваются. Им не справиться с ней. Хотя… Пусть попробуют, если ты мне не веришь, — Сойварраш не сомневался — попытка будет сделана, но и результат не заставит себя долго ждать. Отрицательный…

— Ты не расскажешь, как одолеть ее? — полюбопытствовал Первый. Знающий улыбнулся и покачал головой:

— Вот так легко подарить свой приз тебе? Рад бы. Да ты не найдешь ему правильного применения. Эта тварюшка не забавный уродец, чтобы продать его скучающему Правителю.

«Погоди… Он открыто говорит, что его не прельщают возможности обладания столь ценной вещью?»

— С чего ты решил…

— Ты сам сказал, — отрубил начало нового витка надоевшей беседы Второй. — Прекратим. Я жду.

Сойваррель не сразу понял, что это его отражение в зеркале, а не изображение брата. Тот не стал бы кривляться, копируя его мимику и жесты. Чему отдать предпочтение? Покорному смирению? Забыть и не соваться больше в это дело? «Или рискнуть… А что он, собственно, теряет? С десяток воинов… Всего лишь…»

— Кейссен, приветствую.

— Правитель, приветствую, — склоненная в знак уважения голова. Этот альв гордился оказанным ему доверием и рвался оправдать его. Банально выслужиться, а не исполнить великую самоубийственную цель.

— Следуй с отрядом в Терейю. По прибытии свяжись со Вторым. Сильно не удивляйся, когда его увидишь, — предупредил Сойваррель. Мало кто верил, столкнувшись первый раз, что внешняя одинаковость не шутка. Идиотский розыгрыш. Загадка, которую требуется разгадать.

— Сделаю. Еще распоряжения? — воин стремился взять, как можно больше. Пока дают. Ведь и оплата, в таком случае, будет солиднее. Благо, есть еще девять плеч, на которые можно распределить груз ответственности. Он знал свое место в цепочке: жертва жертвует жертвой, но предполагал, что не пропустит миг, когда нужно бежать, отбросив хвост.

«Самонадеян, хоть и немолод. Глуп, хоть и опытен. Вояка. Зато не предаст. Слишком быстро…»

— Да. Ты оказываешь Второму поддержку, но помни, у кого в итоге должен оказаться убийца. Любыми средствами! Сойварраш таскает за собой девчонку. Используй ее, — ну, не благородное ли дело риск? Точно нет, а какое подлое…

— Вы уверены? — голос дрогнул. Тронуть чужое Творение… Это то, к чему не готов ни один альв.

— Да… Не обсуждается, — одним махом снял возражения Высокий. Кейсаррен дал понять, что учтет последнее замечание, и отключился.

«Итак, началось… В сущности, из-за пустяка… Красивое противостояние… Увлекательное… Бодрящее… Интригующее своей нелогичностью и неизвестностью… Так эмоционально вкусно и напряженно стоять на спинке неустойчивого стула и совать голову в петлю… Определенно, Первому это нравится…»

Земли эльфов. То же время.

Эльфы не отличились благодарностью. Разве ее можно было ожидать от тех, кто потерял близких? Наверное, нет. А от тех, кто все же остался жив? Наверное, да.

Немного еды и вода, пара теплых каи, украдкой вынесенных… бывшей невестой. Просьба поскорее покинуть поселение, дабы не служить живым напоминанием о трагедии. Дать забыть случившееся. Не позволять думать, что могли спасти больше, но не захотели. Жертвам нужен виновник. Не потенциальный далекий некто. Кто-то близкий, чтоб заставить его пожалеть о поступке, даже если он ни при чем…

Сойварраш и Риина шли по промороженным колдобинам грунтовой дороги. Ближайший селиум, где продают тарго и лошадей, в трех восходах пешего хода. Безусловно, они выиграли немного времени, но получили массу неудобств: в первую очередь донимал холод, во вторую — голод. Когда они доберутся до леса, то альв попробует поохотиться.

От этой мысли ему становилось по-сумасшедшему весело. В приличном обществе такой слух передавали бы из уста в уста шепотом. Не то, чтобы он не умел добывать еду. Давно не занимался этим из необходимости или развлечения.

Все можно купить. Это надуманное привычное утверждение уже много циклов претендовало на статус истины. В этот миг Сойварраш мог добавить единственное — если есть где. Альв сложился пополам от хохота. Свежий воздух ударил в голову.

— Раш? — девушка вопросительно подняла бровь. Сама еле сдерживая смех.

— Все хорошо, тео. Все замечательно! — отозвался Знающий.

Через шестую дня пара вступила под сень спящего леса. Тихо… Совсем… Красиво… Присыпаны тоненькие веточки инеем… Белые крупицы гонит ветер через дорогу… Поневоле хочется остановиться на мгновение, а потом ускорить шаг и бежать из этого места. Мертвого. Прочь…

— Проклятье, — пробормотал альв, разглядывая трупик маленькой птицы. И еще один, а там белка… — Проклятье! Молчи! — предупредил он вопрос Риины.

Пара слов. Движений. И вот уже он получает слабый отклик тлеющей жизни. Срывается с места и мчится. Его не зовут. Не ждут. Альв сам желает получить ответ. Кто посмел поднять руку на хранительницу?

Совсем юная дриада с посеревшей кожей сжалась в клубочек на стылой земле. Прерывистое слабое дыхание. Боль, терзающая девушку, ощущалась на расстоянии нескольких шагов. Сойвараш разделся, уложил на каи дриаду. Проверил пульс и снова выругался.

— Риина, ты нужна мне, — позвал он спутницу.

— Что делать? — девушка понимала — ситуация опасна, но вот чем?

— Раздели с ней жизнь… — немедленно ответил альв.

Редко используемый способ первой помощи. В крайних случаях, передав часть жизненных сил, возможно вытащить существо с полдороги к Создателю, если не добить его сразу. Мало, кто рисковал использовать энергетическое донорство при доступности традиционных методов лечения.

Риина отрицательно мотнула головой:

— Я не доучилась… Не представляю, как это делается…

Точно, Риина умер… исчезла на шестом цикле обучения, а этому заклинанию обучали на последнем, чтобы самые нетерпеливые экспериментаторы не рисковали опробовать его раньше времени.

— Проклятье… Я физически не подойду. Мужчина, — пояснил Сойварраш заминку, пытаясь сообразить, как поступить лучше.

— Для чего она тебе? — все-таки спросила тео.

— На ней нет повреждений. Нет следов насилия и магического воздействия. Она совершенно здорова, но умирает и забирает с собой лес и его обитателей. Думаю, ей приказали умереть… Да, похоже… — убедил себя Знающий. «Узнать… спросить… Конечно, найдутся внимательные сотворенные. Поймут, найдут… Кто именно? Не предугадать…» — Сделаем так…

Альв посадил Риину на бедра хранительницы. Сам сел следом, как можно теснее прижался к спине девушке и положил руки на ее ладони.

— Расслабься, — скомандовал сотворенный. — Я буду твоим проводником…

Два удара сердец сливаются в один, гулким ревом крови отдающимся в голове. Бег загустевшей крови замедляется по артериям. Пропадает острота ощущений. Стирается физическая грань между предметами. Телами. Тусклые нити еще недавно раскаленных потоков магии внутри дриады. Устало пульсирующее ядро силы, покрытое сизым налетом омертвения.

Вот здесь располагается закупоренный вход, с помощью которого зародыш обменивался энергией с матерью. Его надо вскрыть. Оторвать довольно плотную заплатку.

Единственный точный удар острых когтей пробивает брюшину, но за мгновение до соприкосновения с действующим энергетическим кольцом в рану заползают женские пальчики, взрезанные немногим раньше.

Три капли. Первые из многих. Сорвались. Потом еще. Организм дриады не отторгает предложенное угощение. Сойваррашу остается наблюдать, как драгоценная энергия неохотно покидает уютное тело тео, насыщая магией хранительницу.

Тонкая грань. Между жизнью и смертью. Преодолена. Последнее. Отрезать источник боли. Закапсулировать его и разорвать контакт.

Риина застонала, приходя в себя. Схватилась за сведенный судорогой живот. Однажды проделав подобное самостоятельно, альв знал — ее терзает жуткий голод. Откуда-то надо пополнять истощенный резерв.

«Есть в этом лесу-хранилище душ хоть кто-то живой? Или придется питаться свежей падалью?» Поиск[81] дал отрицательный ответ.

В ста шагах от полянки альв набрел на заячью нору и ноги животного, торчащие из нее. «Спасался, ушастый…» По дороге назад подобрал несколько зверушек поменьше.

При других обстоятельствах побрезговал бы, но в наличии лес. И подмороженные трупы. «Будем пользоваться тем, что есть, а не мечтать о теплой таверне и бутылке красного вина к хорошо прожаренному мясу…»

Скоро затрещал костер, и потекли соком наспех ободранные тушки. Тео не сводила взгляд с ужина, наглядно демонстрируя собой превосходство древнейших инстинктов над разумом. Пошевелился кулек с укутанной дриадой. «Оттаяла…»

— Что случилось? — хранительница приподнялась на локте.

— Это я хочу спросить у тебя. Я должен понять — не зря ли потратил время. Еще чуть-чуть, — последнее относилось к Риине. Та раздраженно кивнула в ответ.

— Не уверена… помню, шла, а потом резкая чудовищная боль… — она прислушалась к себе. — Я ее больше не чувствую! Мне лучше! — радостно воскликнула она.

— Нет, — подкосил восторг хранительницы ответ Знающего. — Риина, — мужчина показал на тео, — разделила с тобой жизнь… — он запнулся. Вспомнил. Сколько циклов отнимает процедура у донора. «Немало… А, впрочем, какое это имеет значение теперь…»

— А боль? — не желала расставаться с надеждой девушка.

— Я скрыл ее в тебе. Здесь, — альв прикоснулся к затылку. — Она в любом случае убивает тебя. Ты не ощущаешь. Посмотри, тебе разве холодно? — дриада уставилась на свою руку. На снегу. Ужаснулась. Не было привычного покалывания ледяных кристалликов. Не чувствовалось мокрого робкого касания белых язычков.

— С…спасибо… — поблагодарила хранительница. Зачем? Вряд ли она отдавала себе отчет. — Почему? — девушка сникла.

— А ты бы прошла мимо? — поддел ее Знающий. — Все лежит на поверхности… Ты слышишь своих сестер? — одновременно с вопросом мужчина подал Риине готовое мясо.

Дриада ненадолго ушла в себя:

— Нет… — загнанный взгляд.

— Вот именно. Пострадала, скорее всего, не ты одна. Корень твоих страданий скрывается в Долине. Проведи нас туда, и мы попробуем спасти, кого еще возможно…

Заявление выглядит громким. Один сотворенный. Против. Неизвестно какой напасти. На то и расчет. Часто за большой бедой стоит единственная личность с кучей мелочных причин.

— Но…

Альв прервал возражения, не дожидаясь их конца.

— Да, уведомлен: запрещено, ты больна, не уверена, что хватит сил. Сомневаешься: не причиним ли мы вреда. Жаль, тебе не понять наши намерения, но и делиться ими мы с тобой не собираемся. Просто проводи нас, — в глазах сотворенного зажегся недобрый огонек.

— Но…

— Ты собираешься торговать жизнями своих сестер?! — не выдержала Риина. Прорвались тонкие ростки неконтролируемой ярости… «Стерва…»

— Хорошо… — последний аргумент морально раздавил дриаду.

Трое доели остатки мяса. Хранительницы вовсе не были вегетарианками. Они беззастенчиво пользовались своим преимуществом и брали самое вкусное, но не больше, чем необходимо организму.

Трое поднялись. Взяли друг друга за руки. Дриада предупредила их, что лучше закрыть глаза. Да, кто последует совету, предав интерес и любопытство? Это не знакомое перемещение — краткое мгновение темноты, и уже оказываешься в другом месте. Это…

Дернулось и поплыло небо. Закружились звезды в необузданной пляске. Смазались в стремительном движении деревья. Мир закрутился в воронку с центром из трех существ. Пара мгновений, показавшихся прекрасно вечными, и живой круг раскидало на мягкую зеленую траву.

Альва и Риину почти сразу же вывернуло наизнанку. Головокружение, которое мешает телу сориентироваться. Где низ, а где верх. Ведь такая надежная с виду земля недавно предала их.

— Я предупреждала! — поджала губы хранительница.

— Мы в порядке! — Сойварраш на всякий случай мотнул головой. Почва больше не качалась под ногами. Великолепно! Неуютно, когда впаянные безупречные навыки дают сбой. Это как раздеться догола перед толпой и во весь голос выкрикнуть: «Я — Второй!». Вроде, ни слова лжи, а смотрят, как на безумца…

Знающий бросил несколько поисковых заклинаний. Обнаружил ту же картинку, что и в лесу под поселением эльфов. Сотни огоньков на волоске висящей жизни. Два крупнее.

К ним. Скорее. Он был прав. Хотел бы ошибаться, но не дадут такого шанса. Не ему. Альв не заметил, как сорвался с места. Что думает на бегу, перепрыгивая через препятствия. Не видел Риину, спешащую след в след, а за ее плечами клубилась ночь. Защищая и оберегая девушку.

Хранительница отстала позади. Ее тормозил безотчетный ужас и нежелание увидеть ту картину, что вот-вот предстанет перед их глазами…

Дерево-ложе с опавшими зелеными одеждами у подножья. Со скорбно поникшими ветвями. Наполовину застывшая в нем фигура одной из сестер, с перекошенным спазмами боли лицом. Руки, ухватившиеся за края, то ли в попытке вырваться из плена, то ли еще глубже увязнуть в нем. Не разобрать.

Великая мать. Раскачивается из стороны в сторону. С остановившим время взглядом. Отстраненная от реальности. Потрескавшиеся губы шепчут беспрестанно одно и тоже: «Не могу… не могу… не могу…».

— Создатель! — ошеломленная хранительница упала на колени. В плотном кольце тьмы, созданном Рииной. «Правильно, девочка… Она не должна помешать…»

— Инали! — Знающий поднял легкое тело и хорошенько встряхнул его. Голова женщины свесилась на бок. Она смотрела на него, но сквозь. Паршиво. Пощечина обожгла щеку дриады. Женщина всего лишь бестолково мотнулась.

Сойварраш прижался лбом к голове Высокой, одной рукой пробил висок, а второй придержал за основание шеи. Обоих окутала сеть заклятий.

«Где же ты?» — спрашивал альв, копаясь в загнивающем мозге Великой Матери. «Где???»

Наконец, женщина выгнулась в его руках и закричала. Знающий подцепил проблеск истинной сущности и дернул на себя, вытаскивая из капкана сожалений. «Не хочет. Отчаянно цепляется за скользкие стенки узкого колодца безумия. Не отдам… Вернись…»

— Отпусти! — провыла плененная дриада. Ну, уж нет! Ментальная цепочка надежно закреплена в сильных руках.

— Ответь, и тогда обретешь свободу. Что у вас происходит? Кто и почему занял твое место? — разделенные по словам предложения, чтобы каждая фраза проникла и уложилась. Нашла отклик.

— Ты… Это тебя я ждала… Тот, кто вправе… Это из-за тебя моя дочь молит о смерти!!! — скрюченные пальцы проложили четыре кровавые тропинки от угла века к губам.

Альв стерпел. Намеренное нападение. Оскорбление. Прекрасно понял, чего она добивается. Смерти. Своей. Он крепче натянул поводок. Нельзя отпускать Инали — вновь ускользнет в забвение, а магии все меньше. Второй раз не вернуть ее.

— Отвечай на вопрос. Иначе, будешь мучаться долго… — угроза, за которой стоит готовность привести ее в действие. Немедленно.

Стоило чуть сдавить ментальную цепь и… Чувства приобрели небывалый вкус… Жажду жизни. Она Великая Мать. Не станет марионеткой. Не будет рыдать. Или смеяться. В тисках заклинания. По прихоти руководящего…

«Выродок…»

— Моя дочь. Там. На ложе. Она не хотела, но Природе достаточно непроявленного желания. Одинокой мысли. Мы… точнее, я… заставляла ее принять изгиб Нити, но она предпочла разорвать ее, а не склониться предо мной… ненависть ко мне обернулась против всего моего народа. Ко всем, кто когда-либо принуждал ее… и вылилась в мучения… Но она сама хранительница, а потому, убивая нас — убивает и себя тоже… Я так виновата… — всхлипнула Инали. — Я плохая Мать!

Влага на щеках. Отнюдь не слезы облегчения. Усугубление собственных страданий. Какое удовольствие продолжать расширять рану, обдирая собственную кожу, и тянуть из себя жилы? Один шаг в сторону смирения. Так почему никто не сходит с раскаленных углей? Их не затушить солеными каплями…

Обрисовалась. Ситуация. Как и выход. Необходимая жестокость…

— Решай, Инали! Все в твоих руках! — Знающий надавил на шею хранительницы, активизируя мыслительные процессы.

— Не могу… не хочу… Как можно? Как?! — и новые потоки слез. Разодранное колючими словами горло…

— Ты убиваешь сотни тысяч сестер… За что? Почему они платят за глупость одной и нерешительность другой?! — жаркий шепот возле уха. Убедительный… И хочется ему поддаться!

— А если бы тебя поставили перед таким выбором? Что бы ты сделал? — он понимает — ей нужна поддержка. «Получит… Отдам, свое родное…»

— А я в таком же положении, — альв горько усмехнулся. — Видишь ее? — он взглядом указал на девушку, напряженно удерживающую три роя кристаллов льда, нацеленных на хранительниц. Готовых сорваться по первому требованию. Намеку на него. Мужчина улыбнулся. Отправил мысленное «спасибо». Ответное подрагивание губ… «Услышала…»

— И что? — Инали наблюдала за беззвучным диалогом.

— Она умрет, потому что я так решил. Выбирай, Великая Мать. Выбирай правильно… — надрывный всхлип. — Кто из них?

— Сделай это… — обреченность. Убегающее из груди сердце, замершее перед прыжком. — Освободи ее!

— Риина! — быстрая реакция. Пока не передумала Инали. — УБЕЙ! — показанное рукой направление удара, и запоздалое «не надо…».

Успел, а значит, избавитель, а не убийца, насильно отобравший дорогую жизнь. Сотрудничество гарантированно. Исполнение обязательств тоже.

Долина дриад. Через два восхода.

Сойварраш и Риина прощались, оставляя хранительниц в трауре по погибшим сестрам. Около трех тысяч дриад не пережили сумасбродство дочери Инали. В их числе и третья дочь Великой Матери. Оставшаяся девушка, нынешняя наследница, безропотно приняла свою участь. Она достаточно разумна и взросла, чтобы понять и оправдать. Надежду. Веру. Особенно необходимые после случившегося.

Альв договорился, что Высокая после сожжения Дерева-ложа вместе с умерщвленной его пленницей и взращивания нового ростка, направится на побережье, где ее будет ждать Владыка Вод. Оттуда он проводит Инали на остров, недоступный магии движения дриад.

Великая Мать была готова уйти быстрее, раньше положенного традициями срока, отправиться в путешествие, но Сойварраш буквально запретил. Она нужна сестрам, а ее желание искупить несуществующую вину перед мертвой может подождать. Инали мечтала закрыть глаза и не проснуться, но понимала — еще не время… Инали, в переводе жизнь… Она старалась оправдать значение, но получилось только понасмешничать…

Резиденция Оло драконов. Тот же восход.

Риину и альва перенесли на территорию драконов. Непосредственно в сад резиденции Правителя крылатых. Наученные опытом, оба путешествовали с закрытыми глазами, и едва не угодили в термальный источник, интуитивно отшатнувшись в сторону.

Сойварраш, ругаясь, вылез из колючих декоративных кустов, осматривая новые прорехи в каи, а девушка осторожно отряхивала от мелких камешков опаленную горячим паром ногу.

Хранители Закона в резиденции Оло взяли незваных гостей в плотное кольцо, но альв и девушка сохраняли спокойствие, немало удивив драконов. Визитеры вели себя так, словно попали по назначению, а не случайно проникли на закрытую и защищенную землю. Крылатые насторожились и приготовились к бою, тут же вынужденно извинились — на пальце мужчины рубиновое кольцо раскрылось туманной фигурой пламенно-алого дракончика. Знак личного расположения Оло, который невозможно подделать.

«Кто они? Действительно доверенные лица или лихие авантюристы, что незаконным образом раздобыли Знак? Правитель хоть и молод, но мудр. Он разберется».

Гостей под конвоем проводили в укрепленную залу, больше напоминающую роскошную темницу, чем место отдыха. Интересная забота об усталых путниках. Ненавязчивая. Оправданная после стольких покушений.

Кто сможет чувствовать себя в безопасности? Там, где сыновья норовят вцепиться в отцовскую глотку? Чем больше наплодишь детишек, тем от большего количества острых предметов придется прикрывать спину. Если эльфы сделали смыслом жизни борьбу за власть, то более прямолинейные драконы одержимы самой властью. И тщеславием.

Общество крылатых — хищная стая, существующая по законам сильных. Самые нестабильные и неуправляемые из сотворенных. Готовые под влиянием момента перечеркнуть недавно принятое решение и разорвать подписанный договор. Но… Такие же яркие и неординарные личности, как чешуя их зверей. И так же вспыльчивы и горячи, как пламя рептилии.

Ожидание длилось до восхода Первого Пса. Якобы, Оло отсутствовал в резиденции. Ну, да… Ну, да… Мальчишка, Знающий вполне мог так называть Правителя крылатых, до сих пор не овладел искусством переговоров.

Альв вовсе не озвереет от бесцельной траты времени. Оно пойдет впрок, для отдыха и пополнения сил. Их мало. Словно, обстоятельства нарочно складываются так, чтобы ослабить его. Оба раза. Случайных. Достаточно попили крови. Случайных ли? Но додумать, подойти к просвету светлой мысли Сойваррашу не дали — явились сопровождающие.

Длинные ало-золотые коридоры. Пестрые. Кричащие. Безвкусно оформленные… Для пущего эффекта озаряемые через равные промежутки времени вспышками живого пламени. Неподготовленных существ ввергает в преклонение. В шок.

Не его: он уже имел несколько поводов «насладиться» зрелищем, а Риину не пронять показным могуществом. Простейшая механика вкупе с природным газом, а выглядит… Гораздо дороже, чем стоит на самом деле.

Перед входом в залу неофициальных встреч путь преградила водная завеса. Нет нужды в Хранителях у стен — в жидкости достаточно яда, чтобы убить любого сотворенного или рожденного. Парой капель. На краткий миг поток полностью остановился, давая возможность пройти посетителям.

Внутри залы, на возвышении, в окружении наложниц возлежал необыкновенно красивый мужчина. Оливковую кожу подчеркивало голубое хэ, резко контрастирующее с медными, до колен, локонами, увешанными драгоценными камнями: рубинами, бриллиантами. Полные чувственные яркие губы и светло-голубые, прозрачные, как горная вода, глаза с томной поволокой выдавали в Оло страстного любителя плотских удовольствий.

— Сойварраш? А я еще сомневался в слухах! Но не сильно впечатлен. Правда, такой фокус не выходит за рамки твоих возможностей. Прости, дорогой, заставил тебя ждать, — натянуто извинился дракон. Встал, звякнув многочисленными золотыми браслетами, и подошел к гостям.

— Приветствую, Орсаникей, — поздоровался Знающий. Не склонив головы. Не перед этим представителем Крылатых.

Оло слегка поморщился на откровенное хамство альва.

— С чем пожаловал? — дракон сложил руки на груди. «Ничего не дам! И так получил немало!»

— Ты прав. Не просто навестить тебя, — Высокий развалился в кресле. Успел налить себе вина. «Самостоятельный какой…» Человечка за спиной альва обманчиво спокойно оперлась на спинку и с презрением смотрела на наложниц. — Насколько ты свободен в ближайшие два десятка восходов?

— Сойварраш… — побелел крылатый. — Мне кажется наглостью твоя попытка забрать мое время! Тебе недостаточно того, что я уже дал? — одна из наложниц бросилась успокаивать взбешенного Правителя, но была отброшена им же.

— Мне не нужно твое время…

— А что же?! — не выдержал Оло.

Альв с усмешкой посмотрел на дракона. «Сработаем на публику? Покажем, кто тут хозяин, а кто подзаборная слюнявая шавка? Со зверями по-другому не выйдет, даже если животного в них половина…»

— Твоя жизнь…

— Ублюдок! Убить его! — заорал Правитель и отпрыгнул за спины ощетинившихся оружием женщин. И где они его прятали? Этот вопрос сильнее волновал Знающего, чем потенциальная угроза смерти.

— Сстоять… — прошипел промерзлый голос, который никто не принимал в расчет. — Первый, кто двинется — труп…

Поддержка за спиной делала мужчину уверенным вдвойне. Беспроигрышный вариант. И даже немного скучно…

От ног ручного человека альва расползался черный туман, который нес с собой непереносимый для крылатых холод…

Глава 24 Исполнитель желаний

Резиденция Оло драконов. Тот же восход.

Сначала было чувство. Нелепое, стеснительное. Одно. Шквал. Налетел следом. И разбился об меня. Мир другой, когда сорваны покровы. Когда нечем защищаться от его пронзительной настоящести. Абсолютно. Все. Обретает смысл. И не один, сиюминутный, а продолженный во времени и пространстве.

Сперва путаешься в многообразии ощущений и вздрагиваешь от любой вещи. Звуки слишком громкие. Запахи чересчур резкие. Свет ярок, а ночь грифельно-темна. А еще постоянно сопровождает страх. Как сказал Сойварраш, он утихнет со временем. Отойдет на второй план, а пока надо мириться с ним и не обращать внимания, иначе он разрастется до мировых размеров, подпитываясь неуверенностью. Сделать что-либо неправильно.

Ведь теперь знаешь — универсальных решений не существует. Каждое действие — шаг первооткрывателя по неизведанной земле. Учишься не только смотреть, но и видеть. Слушать и понимать. Отныне больше не обладаешь ценной вещью, которая всегда прикрывала спину и служила оправданием. Я утратила право на ошибку.

Казалось бы, что в этом такого? Натяните канат над пропастью, возьмите в руки шест и ступите на тонкую витую веревку — поймете.

Существа, что окружают, начинают досаждать своим поведением. Можно встать там, где никому не будешь мешать, но они разваливаются посреди дороги и доказывают, что все остальные должны их обходить. Хочется пнуть, но каждый волен поступать, как хочет. В силу воспитания, обстоятельств и глупости. Пусть потом пеняют лишь на себя, лежа на лекарской койке.

«Твой ход!» — прошептали справа. «Мой подзащитный… Как ты жил все эти циклы без меня? Как справился с ожиданием и как вытерпел мою слепоту…»

Магия рванулась прочь, приковав внимание нападающих…

— Не заиграйся, тео. Дракон нам нужен живым и мыслящим. Остальные же… Конченые твари…

— Как скажешь, тейнаррин*…

Мысленный диалог. Тончайшей тканью. Невесомой пылью. Осел на душе. Радостное предвкушение…

— Стихийник! — дракон попятился, споткнулся и повалился, но все равно упрямо отползал. Я чувствовала запах пепла. «Боится…»

— Орсаникей… — тьма шепотом вторила мне. Свернувшись прохладными кольцами у его ног. Будоража белесые пушистые волоски на теле крылатого.

— Не надо опрометчивых решений. Пусть твои женщины уберут оружие, — я оказалась с ним лицом к лицу. Касаясь кончика носа. Заглядывая в отраженное небо глаз.

— Чего ты хочешь? — Оло сглотнул набежавшую слюну. Вытянул и сжал руку в кулак, давая знак наложницам спрятать железки, но оставаться настороже.

— Сойварраш уже сказал тебе… Но он преувеличил. Немного, — я потерлась о его щеку своей. «Располагающий жест…»

«Справа!» — предупредили инстинкты. Я отшатнулась. Перегнулась в бок. Повинуясь моей воле, спираль тумана пронзила грудь женщины. Выхватив клинки, обезглавила хрустально звенящее тело, завершив движение корпуса по кругу. Цельно. Слитно. Захватывающе красиво.

— Все-то тебе надо сделать по-своему! — я прыгнула. Приземлившись, придавила своим весом бедра крылатого. Одновременно тьма атаковала женщин. Забавная скульптурная композиция. Получилась. «А название ей альв дал подходящее…»

— Теперь нам никто не помешает говорить. Не зови хранов, мой хороший, — похлопала дракона по огненной щеке.

— Отзови свою сучку, Сойварраш! — он дернулся, но магия крепко сковала прекрасное тело дракона. Каюсь… Приятно к нему прикасаться… Он горячий. Чересчур. Так и пышет жаром…

— Орсаникей, прости, но я не имею права влиять на ее поступки. Мы с тобой в равнозначном положении, — тейнаррин услужливо шутливо поклонился. Лжец. Коварный. — Советую подчиниться ей. Как это сделал я. Ты видел, на что Риина способна. Поверь, ледяные композиции лишь малая толика ее выдающихся способностей… — слова звучали восхищенной музыкой. Каков актер. Не знай я истинное положение дел — поверила бы, и крылатый поверит. Несомненно.

— Да что вы хотите?! — вспыльчивый мужчина. Того и гляди спалит ненароком.

— Видишь ли, Риина — это не Стихийник. Дослушай! — запечатал альв, открывшийся было, рот дракона. — Не вдаваясь в подробности, таких магов трое, — глаза Оло округлились. — Одержимы убийствами двое. Теперь ты понимаешь, чем едва не обернулась ваша несусветная глупость по поимке и приручению этой воплощенной силы? — а голос добрый. По отцовски снисходительный. Сойварраш не просто хочет посадить крылатого на привязь — Знающему необходимо полное сотрудничество. Односторонность взглядов на решение проблемы. Не хочет постоянно оглядываться назад. На Рыжего. Чую. Воняет дрянью с двух оставшихся сторон: эльфы и морфы. Хлебнем сполна.

— Я не уверен… — вижу, как сложно Оло согласиться. Кожей чувствую. Мерзкие копошащиеся червячки сомнения в драконьем мозгу.

— Я покажу, — альв подошел к нам. Наклонился к Высокому и положил ладонь ему на лоб. Я сильнее вцепилась в предплечья мужчины и прижала к полу, чтобы не позволить взбрыкнуть и разорвать контакт.

Вдох, два, три… На пятый его губы зашептали: «Хватит…» В воспоминаниях Сойварраша были холод и непроглядная темень. Два врага, которым Оло противопоставить нечего.

— Ты думаешь, она не доберется до вас? Не скоро, но вы для нее лакомый кусочек. Эмоций у вас в избытке. Вы слишком живые. И крылья вам не помогут. Что спасает вас от непривычного для многих страха смерти и позволяет даже к концу жизни не снижать темпа существования? — Орсаникей начал понимать. — Надежда вновь обрести крылья после перерождения. Так вот, — альв понизил голос, добавил трагизма, — не будет следующего раза. Полетов… Неба… Ничего этого больше у вас не будет! Эта тварь просто сожрет ваши души. И переварит их! Вы исчезните, словно и не появлялись на свет. И вспомнить вас будет некому… Потому что никого не останется…

Она. Кричала тысячами невысказанных слов. Пустота, образовавшаяся после сказанного. Требовала купленного суда для нас, воров чужого существования. Правитель расы и простое существо сцепились и принялись кромсать друг друга в душе крылатого.

«Ты так стремился к власти, мальчик… Низверг всех братьев, что наплодил отец… Преодолел жалость… Вырвал с мясом родственные чувства… Пренебрег любовью… Молодой и сильный — сверг с трона престарелого отца и, надев браслет Оло, теперь уже потерявшийся среди других украшений из столь любимого тобой золота, затмил память о нем… Больше наложниц… Больше детей… Сильнее ненависть к тебе твоего же народа… Ты наслаждаешься, мальчик? Отчего же нет…?»

— Допустим, — прогнулся хребет дракона, скоро переломаем, — как с этим связана моя жизнь?

Сойварраш объяснил. Про морров. Саркофаги. Дриад. Создателя и его внеплановое наследие. Я отпустила дракона из объятий в начале рассказа среди замерзших трупов. Затянутого до Шестого Пса, что промчался стремглав, оберегая пятки от рассвета.

Орсаникей поклялся. Быть с нами до конца или победы. А что поставило точку после множества запятых аргументов? Выживет он или нет, но его жертву не переплюнет огнем никто из будущих Правителей драконов.

Пару восходов альв отвел Орсаникею на подготовку. Справится. Деваться-то крылатому некуда.

— Останься… — попросил он меня, завершая беседу. — Ведь ты выбираешь? — стрельнул глазами на Знающего. Сумел преподнести сюрприз, и мне и альву. Он считает милым разделить ложе с той, что не особо утруждаясь, взяла над ним верх?

Шалун. Любитель острых ощущений. Прогулок по лезвию клинка. Так, чтобы надрезать кожицу на ступнях. До той степени, когда боль сродни удовольствию.

Я испытала на мгновение голый интерес. Исследовательский. «А как…» Шейную часть позвоночника сразу же сдавило железной хваткой заклинания контроля. Хрупнули позвонки… Я не обиделась на альва. Незачем.

— Да, — я улыбнулась дракону, — и я выбрала. Не тебя…

Нас проводили в гостевые покои резиденции. Вычурные, как и все остальное. Глаза настоятельно требовали элементарных цветов. К примеру, черного… И серебристого. Возбуждение от власти над лежащим подо мной Правителем еще не схлынуло. Просилось наружу поохотиться за удовлетворением.

На ложе под огромным зеркалом на потолке я любовалась альвом и собой. Жесток? Что за чушь! Страстен и неистов… Мой! А тело… Просто рабочий инструмент. Оно подвержено износу. Поломкам. Не проблема залатать при наличии умелых рук.

— Ты почти справилась, Риина, — разморенный мужчина аккуратно промокал тряпками распоротую кожу на моем боку, бедрах, под шеей. Укусы на груди…

— Я не хотела подвести тебя, тейнаррин. Почему почти? — я встала с ложа. Схватила из ящичка на столе лечебное кольцо и одела на палец.

— Ты поддалась эмоциям. Я видел — тебе понравилось. Причиняя боль, даря радость, убивая или принимая роды, ты должна быть отрешена. В тот миг ты сосредоточилась на объекте чувств — Орсаникее. Не контролировала пространство. Магические потоки. Потеряла цель, то, для чего затевалась игра, — я сникла. Мне казалось, партия разыграна чисто… «Столькому еще предстоит научиться…»

— Извини…

— Запомни, что я сказал. Дважды не объясняю, — альв присоединился ко мне у окна. Проверил, как заживают раны. — Эмоциональные срывы характерны для тех, кто недавно переломал себя и стал свободен. Твоей сущности неудобно вне рамок. Без формы. Выбравшись из одной ловушки разума — не попадайся в другую.

— Какую? — осознаю сама. «Жаль… Новое, а уже под запретом…»

— Удовольствия. Это тоже самообман… — да, но такой желанный…

Территория эльфов. Следующий восход.

Сэллариона пребывала в ярости. Каждый цикл, наведываясь в родные земли для поддержания видимости отношений с супругом, она подмечала следы развала. Пренебрежения.

Она тщательно, как и подобает Правительнице, укрепляла могучие стены процветания расы. Лопатами перебрасывала золото и самоцветы за врата. Копить, усилить, нарастить. А эта свинья, которую и мужчиной назвать нельзя, умудрилась изнутри подрыть фундамент! Недостоин носить корону. Лапать засаленными ручонками древние символы власти. Не лидер. Не опора. Ничтожество!!! Бесполезное и бесплодное. Сэллариона точно знала, кто из их пары не способен зачать ребенка…

Кристейсен более достоин занимать проклятущий жесткий трон подле нее. Он не является политиком и переговоры обучен вести на мечах. Зато отличный стратег и защитник, а с остальным она справится сама, как делала до сих пор! Нужно действовать быстро, чтобы сохранить остатки. Здоровое дерево вырастет и из гнилого яблока при должном уходе.

Эльфы не будут возражать против консорта, если… Алиэртавель сдохнет, соблюдя все приличия. Создатель! Высокая предпочла бы выпотрошить супруга на главной площади перед резиденцией и оставить на корм падальщикам, но обвинить его не в чем.

Правитель развел грязь и выпачкал в ней половину Высоких, чтобы ни в коем случае не выделить свои частные грешки из общей массы. А времени мало… Четыре, пять циклов, и ее красота рассыплется искрами, дымом и запахом горелой мертвой плоти, но… Правитель отправится к Отцу первым! «Да, уж, дорогая, не думала, что под конец жизни закатаешь рукава и отправишься вычищать навоз? Бывает…»

Как? Вот что волновало Правительницу. Супруг окружил себя огромным количеством хранов. Магов. Воинов. Да и закон предписывает расследование обстоятельств смерти Правителей. Значит, его надо упокоить естественно.

«Как?» — на счет звучало в затылке. А может, ублюдок сам… Перережет себе горло во сне, сломает шею, упав с лестницы или захлебнется в собственной блевотине…

Сэллариона упустила шанс использовать человечку альва и его самого. Вступать в гонку за Стихийником она не собиралась, трезво оценивая ресурсы. Да и опасны такие союзники. Ей восход за восходом ложатся на стол отчеты о новых жертвах. Выродок без спроса хозяйничает на ее землях, утекая сквозь пальцы Хранителей закона. Издеваясь над ними, убивая под носом, но не трогая представителей порядка и власти. Что же маг запросит за услугу? Сколько жизней будет стоить смерть одного?

Прекрасная эльфа ничем не выдала напряженные размышления. На официальном обеде, очередном фарсе, на ее лице играла соответствующая случаю сдержанная улыбка. Она поддерживала ничего не значащий диалог, отвечая вовремя и без запинки. Здесь нет ее сторонников и нет должников. Одни ядовитые змеи, а их не стоит посвящать в планы.

Алиэртавель сидел во главе длинного стола, подперев гудящую после ночной оргии голову. Тихие разговоры, шелест платьев и, самое страшное, звон тонкостенной посуды оглушительно били по перекрученным нервам, эхом отдаваясь в голове. «Невыносимо…»

Именно в этот восход эльф осознал, что он неудачник. Самый настоящий. Великие планы запылились на бумаге, отложенные на потом. Старые начинания все еще длятся. Где их конец? Он предполагал, что успешен по определению — ведь он Правитель… Все само должно валиться ему в подставленные руки, но они затекли и одеревенели, а ладони, как были пусты, так и остались.

Сожженное в пьянстве и развлечениях тела время насыщенными тенями залегло под нижним веком. Серыми, еле заметными, но складочками, собралось на лбу. Высокий скользнул взглядом по Сэлларионе: свежа и притягательна, как в первую их встречу на церемонии супружества.

Он мог хотя бы греться в лучах ее славы. Ловить в тени за ее плечом сверкающие блики почитания. Ему вполне бы подошла вторая роль… Кто нашептал ему на ухо вылезти вперед? Сказал, что хватит сил сдвинуть величественную глыбу женского ума и обаяния своей супруги с вершины…

Алиэртавель знает. Помнит. Всегда насмешливые серебристые глаза. Альв лез, куда не просили. Вмешивался не по должности. Одно Правитель сумел сделать: посеять семена мести. Альву и своей развратной шлюхе-супруге. Они должны взойти. Высокий пристально посмотрел на Малаиэрсана. «Ах, Сэл… Знала бы ты, кого таскаешь за собой…»

После обеда в личной зале Правительница попросила оставить ее в покое и никого не пускать, если она сама не призовет. Следующую шестую восхода она предполагала истратить на отдых.

— Малаиэрсан, — эльф уже присутствовал в зале. Задумчиво поглаживал отполированный корпус флейты, — сыграй мне.

— Как будет угодно, уважаемая, — эльфу было все равно. Он так же остался подневолен. Связан по рукам и ногам. Отчаяние переросло в равнодушие. Флейтист медленно угасал.

Ноты сплетали дорожки из утренней росы. Вили белоснежные хлопающие паруса из облаков. Катались прибрежной галькой… Они рождались, чтобы оставить прелый привкус опадающих листьев на губах. Приносили с собой запах смолистых еловых лап. Загаданные на снежинках несбывшиеся желания…

Резкая трель нагло вторглась в чужие владения. Малаиэрсан вздрогнул и поперхнулся на вдохе. Сэллариона, удивленно нахмурившись, дала знак эльфу покинуть залу и скользнула к зеркалу в старинной резной раме. Промедлив полвдоха, все-таки начертила знак согласия и онемела.

— Рад видеть тебя, уважаемая, — мужчина подмигнул.

— Сойварраш! — сорвалось с языка. — Потрудись представляться!

— Неужто не признала? — притворился огорченным альв.

— Ты редко выглядишь так! Сойварель мог бы так одеться, но ты… — женщина выразительным взглядом смерила желтое каи с вышивкой. — Опять же, прическа в порядке. Чист. Опрятен. Не верю своим глазам! Что сподвигло?

Сойварраш отодвинулся в сторону, открывая залу за своей спиной:

— Издержки местопребывания, как видишь…

— Создатель! — Высокая подалась вперед. — Орсаникей… жив?

— Да, — не стал юлить Знающий. — Он любезно предоставил мне в пользование артефакт. Маленькое зеркало не слишком удобно… — мужчина очертил рукой контур фигуры эльфы.

— Для чего?

— Чтобы увидеть тебя целиком. Еще раз. Возможно, в последний раз…

Женщина млела и мялась, будто глина. От комплиментов. Внимания. Тона…

До Сэлларионы не сразу дошло, по чьим урокам выстроен диалог. Осознав промах, Высокая отскочила в глубь залы:

— Зачем обратился на самом деле? — прошипела она.

— Предложить тебе сделку, Сэллариона, — собеседник сощурил глаза.

— Сделку? — переспросила Высокая. «Терпение, и ты все узнаешь… Попросить взаймы бы у кого…»

— Да. А что тебя настораживает? Тебе ведь или работа, или удовольствие. Разлить по двум фужерам, но не смешивать, — альв наглядно приподнял бокал. С водоворотом. Винным. — Кстати, брюки не испортят твою фигуру…

— Сойварраш! Для чего ты намеренно злишь меня? — эльфа еле сдерживала гнев.

— Чтобы ты без длительных размышлений ответила согласием…

— На что?! — раздраженный всплеск. Пара капель, и польется через край…

— Отдай мне своего супруга.

Сэллариона оторопела. Встала посреди залы. Подрубленным деревом.

— Не понимаю… — пробормотала она, — это ответ на мои молитвы? Альв в роли исполнителя желаний? — она подняла взгляд на Знающего. — Ты гарантируешь, что он никогда не переступит границ эльфийской земли, и я смогу официально объявить его мертвым? — что на самом деле будет с Алиэртавелем, ее не взволновало. Он заслужил любые моральные и физические муки. А она — нет… Она благодетельница!

— Да, но…

— Что?! — а приз был так близко… Слово из двух букв вечно ставит пятна на чистоте победы.

— Ты доставишь его в нужное место.

Сэллариона помрачнела. Светлый лик надежды. Проявился на вдох и… истлел. Рассыпался пеплом в руках.

— Ничего не выйдет. Надежная охрана. Открытое нападение — не выход. Ты и сам все знаешь… Одолжи свое Творение! Я все обставлю так же, как в Империи людей! — предложила Правительница.

Альв рассмеялся:

— По-прежнему легкие пути не для тебя, уважаемая… Есть маги, чья сила столь слаба, что не воспринимается амулетами, а также защитными и предупреждающими заклинаниями. Ее воздействие не обнаружить и не отследить. Зачастую сами носители дара не знают о нем, а последствия спонтанного проявления магии считают везением. Чудом! — Сойварраш прошелся по зале, разминая ноги.

— К чему ты все это говоришь? — эльфа испытала приступ бешенства. «Сложно… Долго… Важно открыто и быстро!»

— В твоем окружении есть такой сотворенный. Используй его способности, — глумливое выражение лица. Он не спешит назвать имя. Конкретное! «Подыграем…»

— Как ты узнал, что он маг? Если его не вычислить общеизвестными способами, — авось перепадет кусочек ценных знаний.

— Сэл, брось, только специфическими!

«Чтоб твоя голова треснула пополам от широченной улыбки!» — от души пожелала Правительница, а вслух:

— Я устала. Скажи, кто? — ломанулась женщина напрямую.

— Малаиэрсан, — Сойварраш милостиво снизошел до ответа.

— Флейтист? — уточнила Высокая.

— Такой же, как я! — коротко хохотнул альв. — Слушай и запоминай: раскрывать ему карты или нет — дело твое, парнишка слабый маг разума, ему достаточно просто захотеть и выразить желание через музыку. В качестве предлога назови, что супруг выразил желание лично поучаствовать в охоте на Стихийника… Остальное продумай сама. Тебе на месте виднее, как не вызвать подозрений.

— Ты хочешь сказать, что убийства прекратятся?! — двух насекомых за удар? Блестяще! Правда, героем будет вовсе не она. Создатель с ними!

— Да, — уверенно ответил Знающий.

— Когда?

— Как далеко от вашей резиденции Терейя?

Правительница скрылась из поля зрения, достала и развернула карту земель.

— Десять-одиннадцать восходов на тарго, — озвучила она подсчеты.

— Дождись альвовского отряда. Десять воинов я отдам в твое распоряжение. Устройте правдоподобный отъезд. В пути они избавятся от нежелательных хвостов.

— Куда переправить супруга? — Сэллариона на мгновение оторвала взгляд от карты.

— На побережье. В мисселиум Те-Исса. Передайте с рук на руки Владыке вод. Альвы и твой каро-ари пусть дождутся меня там, — просьба насчет музыканта слегка удивила Правительницу, но… Конфликтовать из-за мелочи в решающей партии. Пусть сотворенный делает с ним, что хочет…

— Договорились, Сойварраш! — черты лица Правительницы хищно заострились. Глаза заблестели сумасшедшинкой, а руки непроизвольно скребли столешницу, ломая ухоженные ногти.

— Мой последний тебе совет, Сэллариона, — женщина вынырнула из предвкушения торжества. — Хочешь, чтобы все получилось, освободи Малаиэрсана от долга. Не прощаемся, уважаемая… — изображение подернулось рябью и исчезло.

— Да… — пустоте прошептала эльфа. Немного растерянная. Теперь ее очередь действовать. Немедленно!

Высокая распахнула двери залы, чуть ли не насильно впихнула обратно музыканта и потребовала от Хранов найти Кристейсена. Не предупреждая и не спрашивая, женщина сорвала магическую печать Долга, оплетающую тело Малаиэрсана. Сотворенные смотрели друг на друга, как будто только познакомились. Оба не до конца верили в то, что сделала Сэллариона. Правительница смутилась и покраснела. Совсем как девчонка… Просить его о чем-то теперь? А что помешает отказаться?

Эльф отлип от двери, грустно усмехнулся и склонился в поклоне:

— Приказывайте, я готов, — счастье за просто так не отдают. Высокая совсем замешалась. Налила и залпом выпила бокал вина. Откашлялась… «Да что же со мной такое происходит…»

— Твоя музыка… — нерешительно начала эльфа, — она ведь необыкновенная, да?

«Откуда… Никто не мог проболтаться… Никто и не знал моего небольшого секрета…»

— Поясните, в каком смысле? — решил увильнуть Малаиэрсан.

— Ты добавляешь в нее магию! — оборвала подвесные мосты отступлений Правительница.

— Допустим, так, — сдался Малаиэрсан. — Я играю без всякого дурного умысла. Помогаю существам понять. Себя. Свои переживания. Вам какое до этого дело? — спросил мужчина с вызовом.

— Непосредственное! Но давай дождемся Кристейсена, — Правительница села за стол. Сложила руки в замок и, опершись на них подбородком, улыбнулась своим мыслям о будущем, которое стало свободным от присутствия… Нежелательных элементов.

Глава 25 Одержимые

Территория эльфов. Тот же восход.

Снег мелкими горошинами засыпал эльфа. На голове и плечах уже собралась приличная кучка. Периодически снежинки скатывались и падали за ворот каи, но мужчина не реагировал. Не ежился. Не передергивал плечами. Малаиэрсан ничего не замечал вокруг себя. Он был один. В центре. И мир крутился вокруг него.

Неподвижная фигура сидела на скамье в парке резиденции Правителей. Сперва под блеклой холодной вечерней Звездой в последнюю шестую восхода, потом под плотными, низко плывущими по небу тучами, щедро одаряющими землю снегом, теперь в ночной тьме.

Его сознание было чисто. Голова пуста и легковесна. Взгляд выражал полное отсутствие мыслительной деятельности. Эльфа можно было бы принять за небрежно оставленный труп, но поза… Выпрямленная спина, развернутые плечи, слегка приподнятый подбородок говорили редким прохожим, что эльф жив. Он просто не здесь. Он пропал под ворохом информации, вываленной на него Сэлларионой.

Практически до рассвета они втроем разрабатывали действенный план по… сведению с ума Правителя. Никакой магии. Прекрасная игра подобранных актеров. Сплошь должники, однако, будет нелегко убедить эльфов показать истинные чувства к Правителю без объяснений для чего это необходимо. Троих, обладающих детальной информацией, уже много! Безусловно, после они все поймут, обменяются картами и сложат полную колоду, но… Кто посмеет осудить победителя, сумевшего ловко обмануть закон и традиции? Кто решится бросить вызов? Побоятся.

Случайно пойманная в коридоре гримаса, растворившаяся, словно капля в ручейке среди соседок. Откровенный, полный пренебрежения взгляд, всего на вдох. Обрывки специально подстроенных разговоров. Громогласно назначенные встречи с политиками и эльфами на ответственных постах. Взгляд в спину. Постоянная слежка за Алиэртавелем сотворенными из числа самых опытных и преданных Следящих. Кристейсеном подмененное вино, разбавленное драконьим огнем. Он не только разум обостряет, но и все его болезни.

Грязная работа. Нечестная. Удар клинком можно блокировать, а как отреагировать на планомерное сведение с ума? Как защититься от опутывающего разум наваждения? Эльф не любил такие партии, но обстоятельства… Склоняют к повиновению.

Малаиэрсан ждал давно. С морем ненависти внутри себя, разъедающим душу, подобно кислоте… Как же он ждал! Встречи. Единственной, ради которой можно прожить всю жизнь. Забавно сплетаются Нити: их рисунок то расходится кривыми неравномерными стежками, то сливается в разноцветной, вышитой гладью точке — альв.

«Я иду к тебе. Я прикоснусь к живой легенде. Посмотрю в серебристые глаза, чтобы убедиться — не больше везения тебе выдано, чем остальным. Логика, ледяной расчет и безжалостность к себе и другим — составляющие успеха. Это покажется странным, но я понимаю тебя… И давно простил. Вижу, что отдал ты взамен, сколько заплатил… Ты эталон жестокости. Образец насилия. Как, должно быть, тяжело тебе…

Ты многим помог, но кто поможет тебе? Кто освободит от тяжкого бремени быть Первым… Неповторимым… Ты по маковку в делах и ни шестой покоя. Я освобожу тебя. Очищу воздух от смрада трупов за твоей спиной. Запаха вседозволенности. Ты не Создатель и не должен иметь Его права. Исполнять Его обязанности. Я убежден в этом… Не волнуйся, я позабочусь о твоем наследии… Память будет вечной…

Миру будет легче без тебя. Твоей тяжелой поступи подкованных сапог. Когтистых рук, ломающих все, что попадает в них. Авторитарного поведения — есть только твое мнение или неправильное…

Хотя… Ты знаешь, я хотел бы быть похожим на тебя… Хотел бы ненадолго примерить твою шкуру… Познать, каково это — никогда не ошибаться…»

Вздрогнув, Малаиэрсан поднялся. Стряхнул налетевший снег и быстрым шагом направился в свои покои. Ему предстояло поработать.

Вопреки ожиданиям мужчина в этот вечер даже не начал сочинять музыку. В зале, под уютный треск камина снова навалилась тяжким грузом беспричинная апатия. Угловато ломающая растекшееся по софе тело. «Подождет…» Эльф откупорил первую бутылку драконьего огня. Не праздновать, а горевать он собирался. В мыслях следящий уже сотни раз добрался до альва. Умертвил его всевозможными способами. Произнес красивую речь полумертвому противнику, запечатлел на лбу последний поцелуй.

А что потом? Этот вопрос выглядывал изо всех углов залы. Скалил в довольной улыбке щербатый рот. Посмеивался и предвкушал. Цикл за циклом зеленой плесневой скуки. И… сожаления. Длительного. О гибели кумира. От собственных рук, опаленных жаром погребального костра.

Ненависть. Любовь. Их разделяет так мало. Короткий промежуток времени. Когда Малаиэрсан успел возвести альва в ранг личного творца? Трепетно обожаемого. Преданно почитаемого. Единожды сравнив. Всего-то… Когда ненависть успела растерять ядовитые клыки, превратившись в неконтролируемую одержимость? Следить. Добывать обрывки бесценной информации. Почувствовав шипящую голодную неудовлетворенность.

Кипа бумаг. Аккуратно подшитая в тоненькую папку. Там все. Частицы деяний альва, собранные по крупицам. Алтарь, для пополнения которого эльф тратил уйму времени и сил. Эльф зачастую перечитывал и вчитывался в ровные строчки, написанные собственной рукой. Восхищался своим мастерством Следящего. Но… больше… Им. Объектом наблюдения. Наставником. Невольным.

На следующее утро эльф проснулся в окружении бутылок с больной головой. Все вчерашние размышления ускользнули. Выветрились вместе с винными парами, окутавшими залу. Малаиэрсан в раздражении открыл окно. Морозный воздух немного прочистил замутненное сознание. Полный сумбур… Он сделал выводы… Какие? Создатель! Память кокетливо молчала.

Легкий завтрак беспокойно ворочался в бунтующем желудке. «Расслабился!» — хмыкнул в ответ невеселым мыслям эльф. Сделал только хуже. В таком отвратительном состоянии музицировать не представляется возможным. Зря он вчера нарушил обещание самому себе. Ничего, кроме отвращения, флейта и разлинованные грифелем под ноты листы бумаги не вызывали, а музыка должна родиться. Зазвучать в воздухе и после этого быть записана и воплощена устами.

Сотворенный прошелся по пустующим коридорам гостевого крыла — многие визитеры разошлись рано утром по своим делам. Дальше свернул в центральную часть резиденции. Миновал несколько праздничных зал, вслушиваясь в гулкое эхо шагов и стук сердца… Ничего…

Муза упорхнула и, похоже, не собиралась возвращаться. Все неправильно. Кто же гоняется за вдохновением с громкими призывами «немедленно иди сюда!». Идиоты, испражняющиеся в воздух на заказ бездушными одинаковыми мелодиями! Эльф не из таких.

Малаиэрсан добрался до картинной галереи. Он улыбнулся: пусть портреты много циклов назад развеянных пеплом по ветру Правителей, но выполненные с высоким мастерством. Каждая картина жила сюрреалистической нарисованной жизнью. Вот эльфа, пойманная в саду, а там пара нянчит дитя на коленях.

Правители. Последние в ряду — Сэллариона и Алиэртавель. Им прочили великие деяния. Еще бы, сразу двое лидеров-наследников древней крови! Любопытно, сколько придворных магов искусали себе локти, осознав оплошность? На картине Алиэртавель так самоуверен. Алчный блеск в глазах, а наглую ухмылку, затаившуюся в уголках полных губ, можно заметить, если только приглядеться. Иллюзия власти — вот самое большое достижение в жизни этого сотворенного! «Иллюзия… сон… нереальная реальность…»

Таааа — пропела первая нота. Сиии — вторая скатилась по лучу Звезды. Оно! Эльф жадно проглатывал звуки. Повторял их про себя, запоминая. Через половину шестой канва мелодии уложилась в светловолосой голове.

Мужчина бросился назад в залу. «Скорее… Скорее!» Нетерпение творчества подстегивало Малаиэрсана плеткой по хребту. Ворвавшись в залу, вытолкал служанку и запер все замки. Навесил цепи. Изящными руками нежно коснулся флейты, как любовник драгоценнейшего тела, приложил к губам и начал музыкальный поцелуй.

Эльф потерял счет времени. Три восхода он творил. Созидал. Кусочками вплавливая душу в произведение. Остервенело черкая бумагу. Хватался и отбрасывал по очереди то грифель, то инструмент и опять брался за них. Не остановится. Когда прет. Лезет. Требует выхода изнутри, разрывая сознание и реальность. Что это будет за мелодия… А уж какое исполнение! Дух захватит! Дыхание зайдется!

На ниточку основы мучительно победоносных нот музыкант нанизал чуток кошмарных поражений, подмешал оттенки чувственных желаний и скрыл под толстым слоем удовольствия. Украсил бусинами возбуждения. Призыва к действию и лепестками душевного огня.

«Да, жил ты бедно, мой Правитель, но я сумею скрасить твой конец. Ты испытаешь все… От голода и жажды до сытого икающего переполнения желудка. Повстречаешь страхи. Снизойдешь до ужаса и бегства. Ты испробуешь в другом повествовании вкус настоящей власти. И любви. Твоей… тебя… Попробуешь стать героем, спасшим мир. Будешь наделен отсутствующей смелостью. Отвагой. Самоотверженно отправишься на бой. Тебя коснется мимолетно слава победителя, но…

Коварный жест. Пропущенный клинок. Разрезанные мышцы. Кровь рекой. Снулый взор бесцветных глаз. Не тающие на лице снежинки… Эпическая драма, в самом деле».

Опустошенный Эльф, сыграв законченные бусы нот под заклинанием покоя, удовлетворенно выронил из рук флейту и мгновенно уснул…

Вдохновленный льющейся из окна резиденции музыкой, Четвертый Пес рыкнул и помчался за мелькающим впереди хвостом собрата по Стае. Может, повезет, и он догонит и вцепится в надоедливый вертлявый отросток…

Территория эльфов. Через несколько восходов.

Сэллариона прогуливалась по парку резиденции в сопровождении Сюрва по внутренней экономике. Поодаль исполнял обязанности личного Храна невозмутимый Кристейсен. Сюрв — умный и хитрый сотворенный. При должной сноровке с ним можно иметь дело. Осторожно. Он все прекрасно понимает, но обеими руками держится за денежное место и в голос подпевает фальшивой партии Алиэртавеля. Правительница решила переманить эльфа на свою сторону и маленьким молоточком вбивала мелкие колышки для будущей ловушки.

— Вы что-то затеяли, уважаемая, — Высокий отлично ориентировался в намеках. Любых. К примеру, он знал, что встреча лишь предлог, а разговором о погоде не утолить тонкого ума Сэлларионы. Смешно! Но оба умудрялись сохранять серьезные лица.

— У меня много планов, Сюрв, но недостаточно возможностей… — рассчитанная остановка в диалоге. «Пусть домысливает сам…»

— Сэллариона, я Вас прекрасно понимаю. Все мы в текущей ситуации стеснены в средствах, а размахнуться есть где! Да что я говорю! Вам, без сомнения, известно гораздо больше моего! — Высокий потер руки.

— Вы горите желанием действовать и изменять, — улыбнулась эльфа. — Похвальное рвение, будь я в прежнем положении, то отдала бы должное Вашим заслугам, уважаемый, — добавить сладкой лести в диалог. Ложечку, не больше, чтобы мужчина не увидел в этом фальшь. — Увы, решаю не я, — огорченный наклон головы. Взгляд в сторону и в землю.

— Не преуменьшайте, Правительница, многие Сюрвы знают истинное положение дел за пределами страны. Разбираются, чем обязаны Вам, а что не является Вашей виной. Не могу сказать, что все радостно от этого подпрыгивают, — мужчина поморщился, — но многие готовы оказать вам поддержку по мере сил. Разумеется, тайную.

— Поддержку… — Высокая закусила пухленькую губку, достоверно имитируя задумчивость. — Быть может…

— Поделитесь планами? — эльф проникновенно заглянул в глаза. Ему известна информация, что Правительница выборочно провела несколько подобных встреч. «А не заварится ли скоро каша? И чье мясо ее наполнит…»

— Ах, оставьте, какие планы, уважаемый, если только чудо, но оно по заказу не случается! — Сэллариона воздела глаза и руки к небу. — Вы не проводите меня к резиденции? — женщина дала понять — аудиенция окончена.

Высокая получила много, а вот эльф так и не продвинулся вперед в изысканиях. Попытках выудить полезную информацию из мутной водички омута интриг вокруг облеченных властью фигур. Интуиция подсказывала — шаткий мост кривого политического равновесия в любой момент готов обрушиться и завалить неугодных обломками.

— Правительница, — Кристейсен, как и положено, при обращении склонил голову. — Хранители Закона при резиденции сообщают — к вам прибыли посланники от альвов. Они дожидаются вас в гостевых покоях, — эльф получил благодарственный кивок и удалился на прежнее расстояние.

Сюрв навострил уши. Предположения… Уж очень закулисную игру ведет Сэллариона и опасную. Вступить? Отдаться на откуп витиеватым зигзагам Нитей? Что за вопрос! А как же без него!

Территория эльфов. Через восход.

Он наливал себе бокал за бокалом. Полностью перестав следить за собой. За другими, отводящими глаза. Высокие старались не смотреть на опустившегося Правителя. Голова значительно лучше смотрится на плечах, а не подмышкой. Руки эльфа слегка подрагивали. Звенело горлышко бутылки о хрусталь посуды. Багрянцевые капли элитного вина, подаренного посланниками альвов, проливались на белоснежную скатерть безобразными кляксами.

В этот разукрашенный дорогими нарядами и драгоценностями вечер состояние было особенно гнусным. Правитель испытывал страстное желание собственноручно удавить любого из собравшихся в зале сотворенных. Наваждение преследовало мужчину. Кто ни посмотрит, так уничижительно, улыбнется — злорадно, а разговоры за спиной… Заговор! Небось, куражится Сэллариона…

Наверное, он нездоров. Физически. Душевно. Наверное, следует остановиться и посмотреть на себя со стороны. Да разве он увидит что-то новое? Наверное… Ему поможет лекарь. Маг. Наверное… Но пьяное забытье и оправдывающий все хмель привычнее.

После навязанного ему мероприятия он возьмет молоденькую эльфу, хотя бы ту, что притворяется скромницей, и повеселится с ней и пусть только попробует отказаться! Правитель ухмыльнулся. Все они, женщины, любят поломаться, а как пообещаешь новенькую цацку на пальчик или в симпатичные остренькие ушки, так ноги одинаково раздвигают. Охотно. Повизгивают от наслаждения. Будь то низкорожденная служанка или Высокая.

Алиэртавель подхватил второй бокал и направился, пошатываясь, к заинтересовавшему его объекту — делать предложение. Непристойное.

Беседы сливались в монотонный ровный гул в ушах. Три сотни голосов. Глоток. Орут промеж себя, доказывая… Правитель затормозил и прислушался.

— Он даже не в состоянии нас защитить…

— Кого мы поддерживаем…

— Думаю, он на троне незаконно…

— Тихо, нас могут услышать…

— Пусть слышит! Мне наплевать! Моя семья мертва… Такая же участь ждет всех нас…

— Не говори так, надежда есть…

— Да?

— Сэллариона обещала…

— Ей Стихийник по зубам…

— Ага, не то, что нашему, так называемому, Правителю…

— Алкоголик…

— Пьянь…

— Ничтожество…

— Заморыш…

Смеются. Оскорбляют. Со всех сторон. Враги! Они окружили его. Алиэртавель огляделся. Скалились. Эльфы. Вокруг. Смотрели. Подонки! Прямо в душу! Видели… Спрятанные мелочность и низость… Кто показал? Подсказал, куда смотреть! Он выронил бокалы, попятился, но натолкнулся на чьи-то выставленные руки. Схватил их и перебросил через себя. Прямо на осколки.

Эльфа, с которой он планировал разделить ложе… Трясущимися руками вытирает кровь. Размазывает по щеке сукровицу, слезы… Вытекший глаз… Второй, просто огромный на побледневшем личике… «Сэллариона… Протискивается сквозь сжимающую кольцо толпу. Что в руке? Что в ее руке?! Она хочет убить его! Прямо здесь… При всех! В то время как все рассматривают невинную жертву. Стерва! Подставила! Я сам убью ее!»

Вскрики. Ужас. В глазах придворных. В захвате трепыхается супруга, пытаясь оторвать скрюченные пальцы от своего горла. Пробиваются маги. Через живую преграду, упивающуюся скандальным зрелищем. Личный хран супруги в растерянности застыл за ее спиной.

— Отпусти… — полузадушенный шепот с трудом доходит до сознания. Прорастает нежно-зелеными ростками сквозь алую хмарь ожесточенной злобы.

— Ты пыталась убить меня! — рыкнул Алиэртавель, но чуть ослабил хватку. «Ахххх…» — дружно выдохнули сотворенные.

— Чем, мой супруг? Разве слабая женщина справится с мужчиной голыми руками? — горькая усмешка. Протянутые руки. Пустые. Он же видел… Кинжал с мерцающей полоской яда… — Ты попросту слишком много выпил, Правитель… — она произнесла. Устало. И обыденно.

— ЛОЖЬ! — взревел Аллиэртавель. — Ты, грязная шлюха, опозорившая расу. Предавшая доверие! Ты организовала заговор против меня, но я внимателен! Я следил! В темницу ее! — приказал эльф, швыряя женщину под ноги подоспевшим Хранителям Закона.

— Дурак… — лаконичное определение. — Создатель! Ты глупец, зависимый от привычки черни… Делай, что хочешь. Надоело… — она потерла синяки на горле. «Придется заказать шарфы…»

Правительницу вывели за двери и… отпустили. Извинились. За вынужденную меру. В связи с двусмысленным состоянием Алиэртавеля. Сэллариона понимающе кивнула и неспешно скрылась за углом, сразу же, подобрав юбки церемониального платья, перешла на бег. В зале торопливо нарисовала знак вызова Малаиэрсана. Дождалась ответа и облегченно рассмеялась в ладошку, услышав: «Позвольте, я вам сыграю, мой Правитель…»

Зала погрузилась в темноту. Смолк шум. Ступая невесомо, в центре не распавшегося круга из сотворенных занял место музыкант, заменив собою уведенную магами эльфу. Ни шепота. Ни придыханья. Вспыхнул яркий конус света. Зажег фигуру эльфа, замершего с флейтой возле губ…

Витая ниточка рассказов о былом. Лилась. Соединилась в троезвучье. Существующей реальности. Неблагозвучно. Слишком высоко и резко извлекались ноты. Цеплялась крючьями мелодия. За сердце. Рвалась стремительнее дальше. За ней, украденные, волочились кровоточащие куски. Переход в небесно-синие мечты полуденной Звезды. Дразнящие. Коснись рукой. Возьми благословенье, что жалует Создатель. Лишь тебе…

Огонь по жилам вместо крови. Ломка. Жар. На подлокотниках устроенные руки. Сжаты. В кулаки с белесыми костяшками. Удерживают готовое сорваться с место тело. Делать! Бежать! Душе неймется. Не сидится. Да! Да! Три миллиона раз «да»! Он знает. Теперь он понял…

— Хватит! — строгий голос. Грохот отодвинутого кресла. Внимание приковано к Правителю, вступившему в единственное светлое пятно. Смущенный музыкант нелепо нервно теребит лацканы жемчужно-серого каи.

— Вы… вы недовольны исполнением? — дрожащий в воздухе вопрос. Мерцает сизым ощутимым дымом.

— Нет… — горячие объятия. — Спасибо! — порывисто. — Свет! — маги исполнили приказ.

— Вам всем… — Алиэртавель развел и схлопнул руки, — я докажу! Чего стою! Вы сожрете собственные языки на обед! Я отправляюсь на охоту. За Стихийником!

— Правитель?! — дотошный маг. «Излишне…»

— Что? Пойдешь со мной? — эльф схвачен за грудки. Приближен и небрежно стряхнут. — Червь… — Алиэртавель разглядел испуг в глазах невольного пленника. — Кто со мной? — он по очереди расстреливал приближенных взглядом из прищуренных глаз. И каждый отступал. — Храбрецы! А языками вы молоть горазды!

— Правитель, вы что, намерены выехать немедленно?! — и снова этот маг! — Одумайтесь!

— А когда? — эльф подошел к мужчине. — Ты смеешь возражать?! — неровно приподнятая бровь.

— Ннет… — маг юркнул за спасительные юбки.

— Так кто? — вопрос остался без ответа.

— Я подойду? — все расступились, открывая смельчака. Темноволосый альв. Расслабленно подпирающий колонну. Посланник. Неплохо… — И мой отряд, — он поклонился.

— В дорогу! — Аллиэртавель приблизился к линии полуобморочных сотворенных.

«Кто меня окружает… Те, кого ты сам возвысил… Вернусь с победой — вздерну всех!»

Аллиэртавель с садистским удовольствием растолкал приближенных в стороны. С размаху пнул массивные двери залы, приветливо распахнувшиеся в коридор. Главное, не слушать рвущееся вслед «сумасшедший» взамен напутствия и пожелания удачи…

«Неужели получилось?! Завистливый узурпатор власти низложен?! Растоптан?!» Сэллариона с недоверием уставилась на свое отражение. Так элементарно? Никто не заподозрил? Хотя, все настолько привыкли к выходкам супруга, что многие посчитают — завтра он вернется, переночевав в гостевом доме на окраине столицы, а они будут делать невинный вид. Слепых глухонемых.

Веселье. Выплеснулось звонким смехом. Летящим танцем. Под аккомпанемент сумбурных мыслей. Столкновений образов. Различной яркости. Важности и степени приоритета. Свободна! Одинока! Счастлива!

Такой нашел ее Кристейсен. Мужчина спешил отчитаться по проделанной работе, но опоздал — не требовалось. Женщина все знала, иначе бы не впала в розовое детство.

— Сэллариона! — он поймал пушинку, вихрем ленточного платья перемещающуюся по зале. Женщина задорно чмокнула любовника в нос и высвободилась:

— Тебе нравится белый цвет?

— Да… — немного опешил эльф.

— Отлично! — она увлекла его свой танец. — Его понадобится много…

— Ты о чем? — никак не разобраться беспомощному, преданному, словно пес, каро-ари.

— Пошить тебе церемониальную одежду. Ты — консорт! — женщина запрыгнула на эльфа. Так быстро, что он едва успел ее подхватить под бедра.

— Ты безумна… — прошептал Кристейсен. Удовлетворенно…

Малаиэрсан нагнал отряд альвов далеко за селиумом, под утро. Заботливо укутанный в два одеяла Правитель беспробудно спал. Пожелав ему сладких снов, эльф распорядился двигаться к побережью.

Острова морров. То же время.

Великая Мать сидела с низко опущенной головой на плоту, купая ноги в спокойном темном море. Длинные распущенные волосы облаком змеились по воде, привлекая снующих меж прядями мелких сверкающих рыбешек, приманенных моррами для освещения.

До островов осталось совсем чуть-чуть, как говорил провожатые. Или конвоиры… Чуточку быстрее бы, но тягловые рыбы не способны развивать большую скорость. Без привычной твердой почвы под босыми ногами дриаде было неуютно, а мертвые срубленные деревья привносили уныние и тоску по вечнозеленому лесу.

— Крусстишь? — из моря вынырнула голова Владыки Вод. Мужчина ухватился за поручни плота и рывком вытащил на поверхность мокрое блестящее тело. — Ты поссволишь коворить мысленно? — Инали кивнула. Она не будет ставить собеседника в неудобное положение. Тем более Амниса.

— Да… — запоздало ответила женщина на вопрос.

— Хочешь, чтобы вода смыла твое горе? Забрала с собой и растворила? — искривленная щель рта. Морр близко. Намек на эмоции, скрытые магией ментального общения, или же… выражение презрения! Намеренная или случайная демонстрация?

— Да…

— Она не поможет… — мужчина протянул руку и коснулся щеки хранительницы. — Перестань. Сколько можно проливать слезы? Вода и без того соленая. Я хотел бы помочь тебе, Инали… но не знаю, как… Что мне сделать для тебя? Могу раскрасить море тысячью огней… Могу заставить танцевать подводных жителей… Или… можно покататься на огромных волнах… Выбирай…

— Не знаешь, как? Предлагаешь развлечения?! Ты издеваешься?! — в голосе мелькнула искра гнева. — Ты не понимаешь! Не на твоих глазах ее убили! Не ты знаешь, что заслуженно, но не можешь смириться, как ни пытаешься! — пощечина вцепилась в лицо Владыки.

— Ты права. Не я… Не на моих… Но я бы не изменил своим принципам, вдруг оказавшись на твоем месте. Я бы забыл. Уже. Поступи так же. Перестань мучить себя, — Амнис не ответил на удар. Инали невменяема. Задача — привести ее в чувство, а не покалечить окончательно.

Женщина вскочила и, заломив руки на груди, отступила на шаг:

— Забыть? Смерть дочери? Да ты просто бездушен!!! — крикнула она в лицо морру. — Бездушен… — задрожала нижняя губа, выдавая намерение вновь залиться слезами.

Владыка сменил ипостась и ступил на плот:

— Если тебе будет угодно, Инали… — морр безразлично пожал плечами. К чему отрицать очевидное? Не ей ли знать его без чешуи[82]…

Он видел состояние Инали. Он поднимал свои воспоминания, до того, как выбрал равнодушие, но не почувствовал ничего. Лишний раз не дернулось сердце. Не образовалось шрама на душе. Маоры нет. Ну и что?! Отрезать плавники и удалиться отшельником во впадину на дне?!

— Как ты можешь так говорить? Ведь она была и твоей дочерью тоже! — дриада позабыла свой статус. Оставила на суше величавость. Плавность речи и движений. Перед лицом любимого мужчины. Просто женщина, нуждающаяся в сочувствии. Толике утешения ласковыми руками.

— Я не знал ее, а даже если бы и знал, то вряд ли что-то изменилось, — Амнис вытерпел град ударов маленькими кулачками после этих слов. Ввинчивающийся в чувствительные уши женский визг, пока Инали тряпкой обессилено не распласталась по дереву.

— А Маора всегда хотела знать, кто ее отец… В конце концов, это ее и погубило… — излом. Надрыв. В невзрачном шепоте колючих слов.

— Не смей перекладывать на мои плечи твою ответственность. Не ты ли так же взвыла от безысходности в Долине? Не ты ли в юном возрасте сбежала, куда глаза глядят, на берег моря? А кто просил тебя показать, представить, познакомить? Кто отказал?! — события далеких восходов, словно живые, предстали перед внутренним взглядом. — Ваши дочери — полные копии матерей! Жесткое традиционное воспитание вашей расы. Прямое наследование обязанностей и никаких свобод! Маора первая птичка… Помяни мое слово, Инали: вы или добровольно измените образ жизни, или вас заставят это сделать!

Дриада промолчала в ответ. Еще раз вздрогнули и опустились худенькие плечики. Ее лицо защищено от хлесткой истины — заперто ладонями. Плотно сжатыми. Вдавленными в кожу.

— Плачь… — Владыка обнял женщину, прижал к себе. — Давай по капле выдавливай боль из души, если считаешь, что для тебя это единственный путь к спасению. Бесись. Бей меня, Инали. Выплесни, что накипело. Вскрой гнойники, чтоб кожа поросла новой, здоровой чешуей…

Хранительница вскинула лицо с заплаканными щелочками глаз и с ненормальной решимостью дерзко объявила:

— Нет! Ты вернешь мне то, что я потеряла, — и женщина впилась в губы Владыки долгим поцелуем.

«А почему бы и нет…» — вихрем пронеслось в голове морра. Какое-никакое, а все же развлечение…

Глава 26 Двойная игра

Территория эльфов. Примерно то же время.

Ночь окутала селиум. Глухие окна гасили завывания ветра. Отчаянный скулеж дворовых псов, дергающихся на привязи. Они чувствовали. Они знали, в отличие от увлеченных вечерними заботами эльфов, что скоро останутся… Одни… И тосковали собаки. И горевали заранее. О загубленных жизнях. Псы выли в полную силу. Предупреждали об опасности, прилетевшей в город вместе с вьюгой, но лишь изредка раздраженный голос хозяев приказывал им. Заткнуться. Сворачивалось животное клубком, от обиды и злости, но не смело перечить разумным — тихо скулило в лапы…

А в домах остроухие делились впечатлениями о бродячих артистах. Кто посетил их представление. Кто не попал — слушал и завидовал. Чему? Восторженно отбитым ладоням. Шелушащимся от подбадривающего свиста губам. Облегченным на несколько монет кошелькам. Впечатлений. Масса. Рассказываемых с возбужденным подпрыгиванием. В лицах. С выплеском эмоций. Заново переживаемых. До последнего напитка за ужином. Материнского поцелуя на ночь. Сонно закрытых глаз и довольной улыбки на устах. Потухшего света в большинстве зал…

Она. Пришла. Позднее… Ступая узкими босыми ступнями по запорошенной снегом мостовой. Привлеченные, вились драгоценной россыпью вокруг Нее снежинки, среди покрывала абсолютной тьмы, стелющегося вслед за Девушкой. Вползающего в тонкие щели. Чуть-чуть приоткрытые окна. И присваивающего себе припозднившихся сотворенных среди каменных исполинов селиума. Обреченным незнакомцам никогда не добраться до дома, а их близким недолго осталось переживать и волноваться. Она заберет и их жизни тоже… Всех. Без разбора. Без оправданий. Скопом. Потому что она ищет. Среди тысяч мыслей, ярких звезд воспоминаний. Ответ. Зачем? Они все здесь…

Какая цель? Каждый восход совершать одни и те же действия. Погрязать в рутине. Оборачиваться в прошлое, провожая взглядом стремительно убегающее детство. Юность. Зрелость. Зачем?

Быстрым потоком проносятся картины поглощаемых жизней: счастливое супружество, предательство, вкус яда в чашке, пожар, щенок с отрубленным хвостом, разорение, крик младенца, цветы жасмина в детских ручках…

Она стояла с ослепшими глазами. Вот-вот, и среди частиц высосанных до дна душ мелькнет. Камень преткновения, о который рано или поздно все спотыкаются, но нет… Сплошной однообразный быт и суета сотворенных.

Оброненные спокойным тоном слова брата прочертили борозды в душе или что там у Нее вместо эфемерной, не поддающейся конкретному описанию субстанции… Девушка осмелилась засомневаться, а так ли Она права, как кажется? Незыблемо. Его незатухающие фразы молотом колотили по сознанию, нанося раны. Немного спустя поросшие коростой надуманностей, истекающие сукровицей недоверия. К себе. К прежним устоям, поддерживающим существование Разрушающей.

Нельзя было позволять себе расслабляться. Гонять по сотне кругов в голове одну и ту же мысль. Обсасывая ее, словно обглоданную мозговую косточку. «Ты ничем не отличаешься от них…» Девушка ожесточенно искала разницу. Глубинный смысл. Для чего они, и для чего Она? И не находила ничего, ибо сотворенные искали также: свою Нить, себя, богатство, власть, любовь… Им было мало, как и ей.

«Найти отличие от живых… страшно необходимо, иначе… Придется признать чужую правоту и согласиться. Уступить…»

Она ушла, оставив за спиной опустошенный селиум и завораживающую красоту ледяного царства. Не получив ответа на вопрос.

— В чем смысл жизни, Рогата? — спросила маленькая гномка пожилую кухарку бродячих артистов, отодвинув пустую тарелку.

— Что же, ты, деточка, — опешила женщина, — такие вопросы задаешь! Рано тебе еще о таком задумываться! Это старики пусть беззубые десна чешут, а ты просто поживи для начала. Супругом обзаведись, да детишек пяток нарожай. Глядишь, и поймешь, для чего жить надобно. Бабам, по крайней мере, — ухмыльнулась Рогата.

— Только в этом? Менять грязные пеленки? Просыпаться по ночам, вскакивать заполошно из-под бока храпящего мужа и нестись успокаивать голодного ребенка? Неужели этим можно быть довольной? — Касилла подперла пухленькие щеки руками.

— Ох, и дурная, ты. Глупая еще! — Рогата всплеснула руками в муке. — Посмотри туда, — она показала на соседний стол, где остались, в основном, мужчины, — Яков, Седрик, Ринар, Лионир и Ялт. Вот, для чего. Ради них стоит жить. Смотришь, какими ладными да пригожими они выросли — на душе теплеет. Хороших сыновей я воспитала для мира и тебе того же желаю, — женщина оттерла внезапно выступившую слезу.

— Но они же чужие тебе. Совершенно. Вас ничего не связывает. Вы разные люди… — девушка обняла колени и положила на них тонкий подбородок.

— Что же ты такое говоришь, девонька?! — кухарка ошеломленно присела на скамью. — Как так, чужие? Я их выносила, грудью выкормила, вырастила. Роднее них у меня никого нет. Душу свою на пять кусков разделила и все им отдала. Чужие…

— И? Что ты получила взамен для себя? — Касилла словно испытывала женщину. «Накричать хочется на малолетку неразумную, а жалко… Повзрослеет — поймет…»

— Взамен? — удивилась Рогата. — Когда отдаешь что-либо родным и близким или просто хорошим существам, то не нужно ждать, а хуже — требовать платы. Мир сам откликнется на искренность!

— Получается, ты живешь для других? В этом смысл твоего существования? — задала очередной вопрос гномка.

— Получается, так, — вздохнула кухарка.

В ее неприхотливой жизни такой разговор случился впервые. Застал врасплох. Она многое могла объяснить. Подсказать. Показать, как правильно делать. На пальцах рассказать деткам, что плохо, а чему стоит поучиться у старших. Каким советам внять, а где держать ушки на макушке и состроить хитрую мордочку. Касилла же обманчиво детским личиком, кажущейся невинностью смущала ее, задавая вопросы, присущие другому возрасту и другим людям. Более богатым. Не духовно, не опытом, но временем. Свободным от изнуряющей работы. Посвященным праздным размышлениям.

— А в чем смысл жизни твоих сыновей? — гномка продолжала гнуть свою линию в странной беседе.

— Не знаю… надо спросить у них… — растерялась больше прежнего Рогата. — Зачем тебе это знать, девочка? — кухарка чувствовала, что теряет нить. Путается в хитроумно расставленных под словесной водой сетях. Нет опасности, но взгляд женщины стал затравленным. Испугалась она худенькой чужачки с ее на редкость острым язычком.

Рогата подняла взгляд на собеседницу и приросла к месту. Что-то страшное смотрело на нее из не по-людски больших глаз. Ледяное…

— Круг… Друг за другом… А если что-то прервет его? Никто не захочет делиться собой с другими? Пожадничает? — разговор неуловимо сменил направление. Окрасился в голубовато-синие тона. Ни искры теплоты и дружелюбия.

— Это не повод поступать так же, — горло пересохло; чтобы успокоиться и унять невнятную тревогу, кухарка вытерла передником руку и допила отвар. Давнишний, уже холодный… — Взять хотя бы Якова…

— А что с ним? — перебила гномка Рогату.

— Не с ним, — женщина усмехнулась, почувствовав себя увереннее. — Глянь на него, — Касилла перевела взгляд на невысокого красивого атлета. Тот приветливо улыбнулся, поднял стакан в знак, что пьет за нее, и опрокинул его в рот. — Он любит тебя, а ты этого не замечаешь, как и цветов, и подарков, что он приносит тебе, но Яков не перестает надеяться. Вдруг ты ответишь ему взаимностью? — кухарка встала, обошла стол кругом и тихо прошептала. — Не мучай его, девочка. Сколько можно? Сердце — оно же не каменное…

— Любит меня? — гномка нахмурила белесые бровки и закусила губу.

— Пойду я… И так слишком много наболтала… — женщина решила отступить. В любви торопливость порой досадная помеха, и это тот самый случай. Холод из души лучше изгонять медленно. — Надо еще голубей проверить… — первый уголек должен протопить маленькую лунку, где взрастут семена ласки, щедро даримой Яковом девушке.

Посидев немного, дождавшись окончания веселого застолья, Касилла посеменила за фигурой атлета.

— Яков, — окликнула она мужчину и отошла под сень деревьев. — Можно тебя на вдох? — приглашающе указала на лесную тропинку.

— Чего тебе, маленькая? — он кивнул двоим младшим братьям, мол, ступайте. Те, отпустив пару скабрезностей, скрылись за снежным занавесом, смеясь собственному юмору. — Не слушай их. Ты не замерзла? — не дожидаясь ответа, он стянул теплую куртку и укутал в нее девушку.

— Спасибо, — гномка уткнулась в плечо атлету. — Мне одиноко, Яков. Поговори со мной, — малость капризно попросила девушка. Мужчина прижал к себе невесомую фигурку. Обнял большими руками, стремясь защитить от всех, кто посмел причинить боль его любимой. «Опять друзья-товарищи на ее счет прошлись небось… завтра он им покажет…»

— Тебя кто-то обидел? Только скажи, и я…

— Нет. Все хорошо, правда! — девушка обеспокоенно завозилась в уютных объятиях. — Рогата сказала, что ты меня любишь. Это так, Яков? Ответь мне! — голосок прозвучал. Ясно. Звеняще. Требовательно и трогательно одновременно. «Милая… Родная… Долгожданная…» Но отчего-то простые слова не желали покидать перехваченное волнением горло мужчины.

— Я… Малышка… — Яков смутился. Запустил пятерню в волосы и пригладил взлохмаченный вихор. Отодвинулся от хрупкого тела гномки и прошелся вперед-назад. — А ты? Ты тоже меня любишь?

— Ответь… — глухо попросила девушка.

— Люблю! — он сдался. Опустился на колени, в снег. — Не могу я так больше! Сжалуйся надо мной, Касилла. Будь моей! Обещаю, я сделаю все, что ты захочешь…

Гномка приблизилась. Обвила ручками жилистую шею:

— Поцелуй меня… — она прикрыла глаза. В ожидании.

Он коснулся сухими обветренными губами ее карминного ротика. Благоухающего ароматом. Первых цветов. Яков пил медовую сладость поцелуя. Маленькими неспешными глотками. Отрываясь. Бормоча влюбленные глупости. И приникая вновь. Он успевал. Считать. Вдохи до ее ответа на выражение его чувств или пощечины. Он знает — женщины такие непредсказуемые…

Приоткрылись губы. Налились ручки белые силой так, что хрустнули позвонки у мужчины. Инстинктивно он дернулся, но девушка держала крепко.

— Сладко? — прошептала она.

— Касилла?! — атлет, оцепенев от ужаса, смотрел на темноту. С лицом безгрешности.

— А мне-то как…

Яков больше ничего не испытывал, за исключением мертвенного холода. Долго. Очень долго продолжалась пытка…

Артисты нашли их рано утром на следующий восход. Стылый труп друга. Брата. Зареванную, растрепанную девушку. Подле него. Горе Касиллы было настолько очевидным, что принять влагу на щеках за слезы радости не посмел никто. Не шевельнулись подозрения. Ни у кого. А вечером гномка поднесла зажженный факел к погребальному костру. И лихо. Отплясывали страстный танец языки огня в фиалковых глазах…

Она нашла ответ. «Живете для других? Так живите для меня, раз никому вы больше не нужны… Ну, чем не цель для вашего тусклого существования, пока я не пришла за вами…»

Земли морфов. Те же восходы.

Элегантная походка. Затянутые в белые перчатки руки. Прическа: волосок к собрату. Прилизанные. Гладко. Лишь кончики подпрыгивают и развеваются от уверенных шагов. Ровное дыхание. Парфюм. Серебро узоров на полах каи. Трость. Он великолепен. Гайде.

Нет-нет. Не верьте слухам! Он не тиран! Он — реформатор! Не согласны? Добро пожаловать… на казнь своих сомнений. Вместе с головой! Ты либо следуешь и веришь слепо, либо отправляешься в небытие. С клеймом изменника. Нового порядка. Предателей немало развелось. Закостенелых в традициях остолопов! Проредить Высоких через одного не будет лишним, но Гайде добр. Чрезмерно. Терпелив. Кем он будет править и на кого опираться? На вдов? Сирот? Детей или бездушных тварей?

Гайде будет стараться. Приложит силы, сколько надо, чтобы перетащить упрямцев через пропасть предрассудков. Вот закончит с одной надоедливой блохой и вернется полностью к проблемам расы. «Да-да… Необходимо поскорее закончить со старым делом… Уже… Развлечение в пути. Его марионетка, Олар, рассказал. Блюдо спешит на стол. Быть поданным горяченьким…»

Совещание с Сюрвами в различных областях управления делами народа началось без опозданий. Гайде вполуха слушал доклады ответственных. Их речи — топкая муть болотной жижи. Безрадостные. Они говорят, пытаются убедить Правителя, что ситуация плоха, поэтому Гайде не вслушивался — рассеянно крутил тросточку. Зачем? Он и без них обо всем прекрасно осведомлен.

Сюрвы — все его ставленники, собранные в единое целое из разоренных двух ветвей почившей власти. Шикнуть против него не посмеют, но меж собой так забавно грызутся. Они боятся. Остерегаются. Иногда молчаливое, скрытое поддельной инициативой сопротивление вредит в большем объеме, чем открытое выражение протеста. Искореняет любую возможность сотрудничества для достижения объединенной цели. Немногие поддерживают его: молодые, привлеченные открывшимися перспективами, и не очень умные. Зато яркие личности с горящими глазами и желанием подогнать мир под свой размер. Безусловно, это рвение — заслуга Гайде. Раскинувшего ажурную паутину предложений и запретов, напичканную призами. На одной дорожке. Той, что подмел и подготовил Правитель.

— У вас будут конструктивные предложения? — грубо прервал Сюрва по внутренней безопасности Высокий.

— А что тут предлагать? Тварей давно следовало уничтожить! — вмешался один из новичков. Сторонник кардинальных мер.

— Это же наши дети! — побагровел старший.

— Твари — не дети! Они никто! Зверье поганое! Отребье! Позорящее нашу расу…

— Они нуждаются в жалости! Исследования по методам лечения продолжаются, — обратился Сюрв к Гайде, — пока мы не готовы оказать им помощь, обеспечить должный уход, но со временем…

— Перестаньте! Обещаниями нас кормили еще в моем детстве… Мы ничего не можем с этим поделать. Это наше проклятие, а заразу нужно вырывать с корнем! — снова выступил молодой ответственный.

— Щенок! — отозвался старший. — Что бы ты понимал!

Конфликт перешел в стадию оскорблений и неприятной лексики.

— Решено! — на столе осталась вмятина от удара трости. — Отправьте Хранителей Закона на зачистку территории. Отныне всех Неизменившихся, попирающих природу из-за предрассудков, отрицающих свою сущность, надлежит немедленно уничтожать!

— Решено, записано и будет объявлено, — поставил точку Голос Гайде[83].

Высокий понимал — решение не будет популярным. Не прибавит ему веса в глазах подданных. «Ничего, пусть привыкают… Их Знамя обзавелось когтями и клыками. Перестало на шесте распятым трепыхаться на одном месте и слушать восторженные песнопения. Морфы узнают силу настоящей власти. Когда-нибудь поймут. Полюбят…»

Два восхода спустя через главные ворота столицы изменчивых вошла процессия, собравшая значительный урожай удивленных взглядов жителей и гостей селиума. Впереди, на гордо вышагивающем тарго, восседал Олар, известный как личный хран Гайде. Его сопровождал боевой отряд альвов. Еще один представитель этой расы сотворенных, связанный вместе с черноволосой девушкой, находился в центре колонны. Позже к отряду присоединились Хранители закона, получившие личный приказ Правителя — сопровождать. При попытке к бегству — убить пленников без разговоров и предупреждения.

Хмурые, избитые, в рваной одежде, ничуть не защищающей от холода. Осунувшееся лицо человечки выдавало страх, а сотворенный хранил небрежную невозмутимость. Иногда мужчина с иронией смотрел в выпрямленную, маячившую впереди спину Олара да окидывал неприязненным взглядом соплеменников, отпускающих сомнительного свойства шуточки в адрес пленника.

Процессия подошла к временной резиденции Гайде — огромному особняку на возвышенности в богатейшем квартале столицы. Спешившись и подарив ласку животному, Олар сказал несколько слов Хранам возле ворот во внутренний двор дома. Его пропустили внутрь, как и пленников, но не спускали глаз со столь необычного явления. Что происходит? Многие в этот восход задавали себе один и тот же вопрос. Вскоре на площади стали собираться любопытствующие. Неудовольствие жестокими решениями Гайде временно отступило перед напором новой скандальной новости. Непонятно еще, какой, но запах жареного чувствовали многие. На исходе второй шестой восхода Правитель показался страждущим и первым делом с наслаждением добавил еще один синяк на лицо пленного альва. Тот сплюнул кровь и недобро усмехнулся:

— Умница… — прошелестел еле слышно саркастический голос сотворенного.

— Терпишь? — Гайде приподнял подбородок Сойварраша. — Терпи, ублюдок, недолго осталось. Захочешь еще сладкого — обращайся. Я и Олар к твоим услугам! — Правитель усмехнулся и слизал кровь с костяшек пальцев.

Толпа, не имеющая возможности слышать занимательный диалог, затаив дыхание, наблюдала за сценой избиения через прутья кованой ограды. Недоумевала… О причинах проявленной их лидером низости… Сразиться с равным противником любой из них завсегда готов, но издеваться над тем, кто не в состоянии ответить ударом на удар… Подло. Нехорошо.

— Приветствую вас, мои подданные! — Гайде вышел за пределы забора и поклонился зрителям. — Вы, наверное, хотите узнать, чем это существо, — Высокий указал себе за спину, — заслужило такую честь — прибыть в нашу столицу с почетным караулом, — молчание. Никто не решился выкрикнуть. — Я расскажу вам и предоставлю право решать, что с ним сделать, но не всем, а лишь избранным! — собравшиеся загудели. Понятно — низкорожденных обойдут стороной. Блистать будут Высокие. — В памяти многих сохранились события моей последней смерти, — морфы невольно кивнули. Кто помнил. — Так вот… этот альв и есть мой убийца!

Толпа ахнула, а потом взревела негодующим кличем. За такое преступление против всей расы изменчивых одного разбитого лица мало!

— Казнить! Казнить! Казнить! — яростно скандировали сотворенные, вознося вверх сжатые кулаки.

«Эх, отдать бы его сейчас им и полюбоваться на разорванные клочки… А как же обещание самолично оторвать голову… Достаточно, что в этот миг альв выступает в роли ярмарочного уродца…»

— Но! — Гайде покровительственно простер руки, утихомиривая подданных. — Он уже один раз избежал смерти от рук Олара! Он выжил при ранении! — и снова тишина. Традиции все знали сызмальства. — Я смиренно подчиняюсь обычаям, — жест добавит Правителю очков в игре с приверженцами ушедшего режима, — поэтому мы будем его судить! — согласный рев народа. — Олар подберет судий, а завтра состоится справедливый суд, и большинством голосов мы вынесем приговор! — закончил торжественную речь Правитель и удалился.

Изменчивые бесновались остаток восхода и всю ночь. Сменяли друг друга на посту перед резиденцией, изредка будили спящих в доме сотворенных громкими выкриками наподобие «смерть убийце», но отдыхали не все. Гайде и Олар обсуждали предстоящий фарс:

— Ты всех собрал? — потягивая из бокала альвовское вино, произнес Высокий.

— Да. Все заговорщики прибудут в залу. Ты сможешь уничтожить их всех. Разом. Не раздумывай, мой мальчик, не жалей, — напутствовал убийца сына. Уверенный, что все делает правильно. Захваченный прилипчивым заклинанием наваждения. Замечательный подарочек от Гайде.

— Твой каро-ари, Кейссен, довольно интересен. Он может быть нам полезен еще? Где ты его нашел? — Олар уже в возрасте. Да и действие заклинания снижает его способности, превращая в чрезвычайно узколобое существо, а снять нельзя. Взбунтуется! Ему нужна замена, и альв вполне подходит на эту роль. То, что он не морф, огромный плюс. Другие расы более заслуживают доверия, чем представители собственной.

— Мы оба искали Сойварраша Аль Шо и Стихийника. Нам повезло случайно, — убийца явно преуменьшал свои заслуги. «Ах… Эта скромность… Может, рано отстранять опытного сотворенного от дел…» — Альв обессилел после схватки с безумным магом. Он был выжат полностью, поэтому нам удалось захватить его.

— А Стихийник? — жадно уточнил Правитель. — Он ускользнул? — бокал в руках лидера лопнул, раздавленный руками.

— Увы… — убийца не стал оправдываться. Шансы поймать неуловимую смерть еще не все исчерпаны. — С ним была только эни. Мы взяли ее с собой. Похоже, она имеет какое-то значение для Аль Шо.

— Творение… — прошептал Гайде. Потрясенный, откинулся на спинку кресла. Какая удача! Развлечение будет более пикантным, чем ему казалось вначале…

А в зале с низким потолком за крепко запертой дверью и решетками на окне синеглазая девушка улыбалась второму пленнику, и он отвечал ей. Мысленно успокаивая. Они тоже готовились…

Тридцать пять сотворенных. Почти поровну заговорщиков и сторонников. Среди последних магов не много, чтобы не вызывать подозрение, наоборот, глупые и ограниченные изменчивые готовые поддакивать любому слову Лидера. Поддерживать каждое действие, насколько некрасивым бы оно ни было, но именно они покинут залу живыми, а остальные полягут в ловушке, приготовленной Гайде. Прощения не будет. Раньше надо было думать о последствиях организованного заговора. Жаль, не все так дальновидны, как их Правитель.

Каменный помост. Жаровня с разложенными пыточными инструментами на небольшом удобном столике рядом с ней. Палачу не придется далеко тянуться, чтобы сменить орудие истязания, а палачом планировал быть сам Гайде. Руки тряслись, и рот захлебывался слюной от предвкушения расправы над альвом. Маловато зрителей в театре ужасов для тщеславия Правителя, но при всех жителях селиума скрыть правду будет сложно, и пытки не в чести у изменчивых.

Сойварраша и девушку ввели под конвоем из десятка Хранов, всей душой преданных Гайде. Эни бросили в угол, а мужчину заковали в кандалы между двумя столбами спиной к рядам стульев. Если бы не они, то сотворенный упал бы на колени, таким слабым он виделся окружающим.

— Все в сборе! — издевательски объявил Высокий. — Пожалуй, начнем. Чего тянуть…

— Прошу прощения, Гайде, но зачем все это? — изменчивый, приглашенный, показал на жаровню и инструментарий. — Мы собрались на суд, а не на… — он скривился от отвращения. «Ага, изменник…»

— Судить? — Лидер морфов подошел вплотную к посмевшему возразить сотворенному. — Кого?! — рявкнул он, не сдержав злобу.

— Но… Но… Вы обещали… — смятение подданного можно было осязать.

— Вы, видимо, уважаемый, не отдаете себе отчета в своих словах! — Гайде схватил собеседника за отвороты каи. — Я. Уже. Вынес приговор! И приведу в исполнение!

— Зачем мы тогда тут присутствуем? — заволновался предатель.

— Чтобы наблюдать и запоминать. Так будет с каждым… КТО ПОСМЕЕТ ПРОТИВИТЬСЯ МОЕЙ ВОЛЕ! ВАМ ЯСНО?!!! — закричал Правитель в бешенстве и… отпустил морфа. — Еще вопросы? — обратился он к шокированной выходкой публике. — Отлично. Приступим! — Гайде запрыгнул на помост и схватился за плеть…

Раз… Красная полоса наложена на старый памятный шрам… Два… Следующий кровоподтек пересекает первый… Три… Брызнула кровь… Четыре… Эти шрамы не свести никогда… Пять… Плеть взрезала кожу на руке и перебила сухожилие… Шесть… Гайде бьет изо всех сил… Семь… В углу рычит человечка… Восемь… И до нее дойдет очередь, когда альв не сможет закрыть глаза, ибо веки будут отрезаны…

Заговорщики переглянулись. Они ждали… Олар должен подать сигнал, чтобы аккумулировать силу, но он медлит. Создатель! Почему он медлит?! Почему его лицо такое удовлетворенное?! Альв же сдохнет на проклятых столбах! Как он не видит?! У сотворенного совсем нет сил… Что происходит? Их раскрыли? Предали? КТО?! Двадцать глаз немо вопрошали, а Олар лишь отрицательно покачал головой…

Гайде надоело махать рукой. Плечо заболело от непривычных упражнений. Он подал знак отвязать окровавленное тело и переместить на вертикальное ложе. Уже смоченное соленой водой. Да, пришлось прочитать записи его так называемого отца, чтобы почерпнуть полезных знаний, но практики не подвернулось…

Что? Он смеется? Эта тварь смеется? Альв хохотал. Распятый на жестком ложе в потеках его крови. Откинув мокрую от пота голову. Жутко. Безумно. Безостановочно.

— Заткнись! Заткни свою глотку, тварь! — не выдержал Гайде. Ему хотелось закрыть уши, а лучше вырвать поганый язык, чтобы альв захлебнулся собственной кровью! Изменчивый метнулся к столику и стал лихорадочно выбирать щипцы. Отобранные бросил в огонь и стал нетерпеливо ждать, метаясь по помосту… Смех резко оборвался.

Морфы еще раз переглянулись. Медлить невозможно.

— Прекратите! — двое полезли к Гайде, но были перехвачены Оларом, отбросившим их назад.

— Давайте! — уже в падении крикнули сотворенные и активировали артефакты на предплечье, скрытые одеждой. В мгновение ока в зале магия достигла невообразимой концентрации. Волосы на затылке у изменчивых встали дыбом и зашевелились. Морфы, которые не принимали участие в заговоре, встали с мест и испуганно заозирались. Они не понимали… Ничего не понимали!

— Правильно! — заорал Гайде. — Давайте! Тупицы! Вам всем конец! — мужчина выхватил из огня щипцы и взмахнул ими, роняя искры в зал. — Убить их! — Храны бросились на заговорщиков, а магия, свернувшись сферой, впиталась в тело Высокого. Завязалась свалка, где каждый бился за себя, за жизнь, за правду… Лишь Олар молчал. Был неподвижен. Пока…

— Ты любишь меня, Олар? — перекрыл шум сражения голос альва. — Ты любишь меня? — изменчивый моргнул. Заклятие слетело от кодового слова. Что… Он вспомнил.

«Чего мне это будет стоить… Много… Памяти… Согласен… Справлюсь… Я знаю, что ты знаешь… да, смогу… Смогу… Смогу… Смогу…»

Кровь… Тела… Запах смерти… Паленой кожи… Дикий вой… И снова кровь… Медленно… Как он думал. Убийца двигался… Бесшумно… Прыжком бросившись наперерез Правителю. Схватил за руку и посмотрел в глаза…

— Олар… — выпал из реальности Гайде. Всего на миг… и догадался… — Прошу… — шевельнулись губы. Рука рефлекторно бросила заклятие и… НИЧЕГО. Магия ушла! — Отец… — сбитое дыхание. Расширенные до век зрачки. Капли пота стекают со лба. — Отец… Не надо… Не предавай меня…

Выбитые зубы. Сломан нос. И ребра… А он все бил. Не мог остановиться. Никак. Ни под каким предлогом. Уничтожал то, что называлось сыном. Его ребенок… А потом упал возле неподвижного тела… И зарыдал… Кляня себя за выбор. Верный. Безусловно. Но все же… Невероятно больно остаться без надежды. Без ничего…

Глава 27 Ставка — жизнь

Земли морфов. То же время.

Что есть боль? Физическая реакция тела. Всего лишь. Но именно ее боятся. Бегут. Теряют волю. Впадают в панику при одном упоминании. Выступает испарина. Глаза лихорадочно блестят. Инстинктивно напрягаются все мышцы, чтобы за долю мига рвануться в сторону и избежать. Удара. Проникновения. Разрыва.

Бывает так, что бежать некуда. И тогда открывается рот. Тянутся вслед за нижней губой тонкие, рвущиеся ниточки вязкой слюны. Вылетает. Стон. Крик. Всхлип. Но иногда… нет даже такой возможности получить толику облегчения.

Ты заставляешь себя расслабиться. Полностью. Виснешь, поддерживаемый путами. Взгляд становится стеклянным. Главное — загнать страх тела поглубже. И не ждать. Ни в коем случае не ждать момента, когда железо, дерево или огонь коснутся кожи. Потому что сорвешься. И закричишь. Сажая связки. Срывая горло…

Он считал удары. Ему была предоставлена возможность насладиться сполна каждым из них: Гайде бил не спеша. С оттяжкой. Жаль, он не мог видеть улыбки на губах альва. Тот чувствовал не только плеть. Растущее в зале напряжение. Немое. Непонимание. Удивление. Нарастающая ярость. Они ожидали спасителя, что одной рукой возьмет Гайде за горло и сломает ему шею, а им привели жертву. Они жаждали услышать сухой щелчок. Увидеть безвольно склоненную голову набившего оскомину Лидера, а наблюдают за кровавой казнью другого сотворенного.

Как великолепно… Гадать: сработает или нет приготовленная ловушка. В других обстоятельствах альв ни за что бы не решился действовать, когда шансы на успех составляют ровно половину, но в распоряжении только эти… Когда еще доведется пройти по самой грани, разделяющей два состояния существа? Жизнь и смерть… И так легко перешагнуть ее. И даже хочется, но еще не время… Пока.

Зависимость от решения изменчивых. Кажущаяся и настоящая одновременно. Несмотря на цепи. Невзирая на плеть. Кто остается хозяином положения? А Гайде-то, щенок, ничему не научился… По-прежнему слепо поддается на провокации. Он просто смешон. Так почему бы и не посмеяться над забавной мыслью? А дальше альв просто наблюдал, пока его не сняли с дыбы. Практически не вмешиваясь.

Освобожденный от оков, он, сжав зубы, отлепился от деревянной поверхности, но не спешил делать шаг — оперся руками на борта дыбы. Осмотрел залу: трупы, раненные, следы на стенах от стихийных заклинаний, тео, Олар. Возле неподвижного окровавленного тела сына. Голова альва раскалывалась. Боль нещадно долбилась в правый висок. Спина не чувствовалась совершенно. Первый признак начинающегося спазма — сплава убийственной магии изменчивых и поврежденных мышц. Новые раны разбередили старую.

Шаг вперед. Еще один. Ориентация в пространстве нарушена. Изменения еще слабо выражены, но они не заставят себя ждать. Надо убираться отсюда. Временные союзники могут опомниться и завершить начатое Оларом с Гайде, а после взяться за свидетелей. Выгоднее предстать перед подданными героями, едва не сложившими голову за Лидера, и кинуть под ноги толпе готовые трупы убийц, чтобы сотворенные не вздумали искать правду. У морфов в зале хватит ума додуматься до этого. Не сразу, но когда спадет эмоциональное возбуждение.

Альв подошел к убийце, сел на корточки.

— Олар, поднимайся, — позвал Сойварраш морфа. Тот не отреагировал. — Олар! — голос Знающего прозвучал немного резче, но не настолько, чтобы привлечь к себе внимание остальных в зале. Изменчивый повернул голову на звук.

— Что тебе от меня нужно? — произнесено до странности спокойно и собранно. — Еще… — убийца схватил Знающего за плечо и дернул на себя, приближая лицо альва к себе. — Что тебе нужно от меня еще?! — повторил он вопрос. Сойварраш молчал — разглядывал признаки надвигающегося на морфа безумия. Разум — тонкая структура, и кто знает, от чего она приходит в негодность. Для каждого свой толчок к разрушению. — Молчишь… Правильно, молчи! — Олар обнажил удлиненные клыки, из горла вырвалось рычание, а сам он рванулся к Знающему. Тот скользнул вправо. Одной рукой обнял и прижал убийцу к себе, не давай прорваться к своему горлу, а когти второй проникли под кожу шеи морфа сзади и аккуратно взяли его за позвонки, не давая окончательно сменить облик.

— Тсс… Тихо… Успокойся, мой мальчик. Ты ведь мой мальчик? — Сойварраш разговаривал с изменчивым, как с ребенком. — Ты не причинишь мне вреда. Знаю, тебе больно, но прошу… Сосредоточься. Вспомни, кто ты. Кто я. Мы не закончили наше дело, и мне, как никогда, нужна твоя помощь, Олар. Ну, же… Давай, у тебя получится!

Морф рычал и дергался в хватке Сойварраша, лишенный возможности измениться. Волей неволей, но разум взял верх над животными инстинктами. Безумие медленно отступало. Олар содрогнулся в последний раз и обмяк, а альв все продолжал:

— Ты же не думаешь, что я отпущу тебя? Это слишком просто для тебя — сбежать во тьму. Не выйдет свернуть с намеченной для тебя дороги, не старайся. Ты выбрал свой путь и пройдешь его до конца, даже если мне придется силком тащить тебя за загривок…

— Отпусти… — прошептал Олар. Альв посмотрел на испачканное в его крови лицо изменчивого, в красные от лопнувших сосудов глаза. Кивнул и вытащил из тела морфа когти. Олар сел, хрустнул шеей и скривился от пронзительной боли. Встал и подал руку альву, предлагая помощь.

— Смерть и то будет для тебя милосердием, Сойварраш, — тихо пробормотал убийца, покачав головой. Знающий усмехнулся. Жутко. Покачнулся и едва не упал на каменный, покрытый подсыхающей кровью пол, в последний момент его подхватили сильные руки морфа.

— Слушай меня, Олар. Запоминай. Я скоро свалюсь. Берите все необходимое и уходим отсюда.

— Сколько ты продержишься? — обеспокоено спросил изменчивый. Тяжело раненый — серьезная обуза в дороге.

— До стоянки, где мы оставили драконов, доберусь, наверное, — с сомнением ответил Знающий. — На меня не оглядывайтесь. Если станет совсем плохо — придумаете что-нибудь.

— Ты сдохнешь по дороге! — прошипел морф. Сойварраш, жертвующий собой — это что-то новенькое. Изменчивый предпочел бы провести пару дней в селиуме, чтобы подлечить немного альва, а уже потом отправляться в дорогу.

— Надеешься? — непонятно чему улыбнулся Сойварраш. — Зря. Я еще не заслужил, как ты выразился, «милосердия»…

Олар усадил Знающего в кресло, тут же сгорбившего плечи, нашел до сих пор связанную человечку и развязал ее. Девушка немедля побежала к альву, спотыкаясь на ходу. Она не стала ждать, пока кровообращение в пережатых веревками сосудах восстановится. Убийца отыскал среди заговорщиков способных помочь морфов и приказал «упаковать» тело Гайде. Обошел залу, кинжалом добивая раненых сторонников сверженного Правителя под тяжелыми взглядами сородичей. Они радовались, что нашелся тот, кто согласен выполнить грязную работенку добровольно. Им нужен был кто-то хуже их, чтобы при встрече презрительно кривить рот и показывать пальцем — смотрите, экая невиданная тварь, с удовольствием купающаяся в крови, не знающая пощады.

Чувствуя за спиной осуждающие перешептывания выживших изменчивых, суету подручных, убийца понимал — ему не вернуться сюда. Никогда. Он не почувствует себя здесь своим. Неуловимо. Нежеланно, но он изменился под давлением альва, и, признаться… в лучшую сторону. Расставаться с иллюзиями. Оказалось не так тяжко, как он думал раньше, а знаменитое «чувство локтя» морфов скорее мешало, чем помогало по жизни. Куда все, туда и ты… Однообразие. Одинаковость. Альв помог ему осознать собственную индивидуальность. Ни с чем не сравнимое ощущение уникальности. И… будь он за это проклят! Ибо это сулит одиночество до конца существования.

Олар проверил работу подручных, упаковавших Гайде в плотную ткань, найденную в кладовой палача, в такую обычно заворачивали трупы, чтобы не залить коридоры кровью. Вот и теперь запасы использованы по назначению. Убийца склонился над кулем, подергал узлы и стоял, неотрывно глядя на место, где находилась голова Лидера. Изменчивый боролся. С искушением разорвать веревки, отогнуть краешек и заглянуть внутрь. Ярость. Снова стала наполнять его сознание сизой дымкой, искажая реальность. А вдруг… Он ошибся. Дикое недоразумение. И это. Все еще его сын…

— Не стоит, — раздалось сзади предупреждение. Альв стоял, опираясь на плечо девушки. — Ты уже это сделал. Смотри вперед. В будущем нет сомнений, Олар. Нет страха. Нет боли. Все в прошлом. Оставь его этому восходу, — кого Сойварраш убеждает? Кому он рассказывает? Красивые истории… Бесполезные!

— В моем будущем вообще ничего нет, кроме тебя, похоже… — но от тела изменчивый отошел. Ни к чему травить душу. Мечтой, которая уже не сбудется.

Морф сделал знак подручным проследовать в коридор, ведущий из подвала наверх, но не успели они в нем скрыться, как кто-то из заговорщиков обеспокоено спросил:

— Куда вы? Что происходит? Планы изменились? Почему вы не предупредили нас?

«Опомнились…» Но вмешаться Олар не успел.

— Вы получили, что хотели, — альв утверждал. Громогласно. — Остальное вас не касается! — морфы отшатнулись от его рыка. Шавок следует отпугивать сразу, пока не налетели стаей. — Вы останетесь здесь. На две шестых. Потом выйдете и объявите о смерти Гайде и заговоре…

— Но Лидер жив! — выкрикнули из залы.

— Я. Сказал — объявите о смерти Гайде, — альв оттолкнул человечку. Подошел к изменчивым и прошелся вдоль кривого ряда сотворенных. Рваными. Резкими хищными движениями. Веером роняя алые капли на пол. Кресла. Существ. Дергающихся от отвращения, когда красная жидкость попадала на их кожу. Одежду. В глаза и широко открытый от возмущения и готовый возражать рот. Невозмутимость. Показная для публики решимость. Один Создатель знает, чего ему стоило усилие. Так выглядеть. И произвести такой эффект. Обескураживающий.

Команда оставила морфов в глубокой задумчивости. Те, кто помоложе, хотели было проследить за их действиями. Молодые. Горячие. Те, кто постарше, остановили их. Не сила тела впечатлила Высоких. Но воля альва. Несгибаемая. Ему, даже изнуренному, ничего не стоит перешибить хребет существа. И смотреть. Равнодушно. Как ползает издыхающий калека у его сапог…

Олар вел команду заброшенными переходами к своим покоям в резиденции Правителя. Составы и травы для приготовления альву лечебного отвара, а также амулеты находились в его зале. Без них Сойварраш, скорее всего, погибнет или надолго сляжет в беспамятстве. Изменчивый не знал в деталях, что именно Знающий задумал, но был уверен — план рухнет без него. Все в нелепом предприятии держалось на альве. Абсолютно. Серьезный просчет для того, кто декларирует обладание чудовищным умом. Или… нет другого выхода. Кто мог бы заменить Сойварраша? Пройтись по его следам. Повторив и улучшив…

Выход из коридора был скрыт гобеленом. За ним открытое хорошо освещенное пространство. Морф в нерешительности остановился. Если их заметят… Он потер переносицу. Что с ним? Двоякость. «Нежелание желания… Я собранно размышляю об устранении соплеменников, тогда как некоторое время назад переживал потерю… Скатился в неконтролируемое изменение. Животное. Худшее, что могло произойти… Что за… Пустота. Вместо горечи. Эмоции. Разрушительные. Исчезли. Без следа. Испарились, как будто бы их не существовало. Создатель!»

Изменчивый оглянулся на альва. Тот стоял, наклонившись к человечке, и слушал ее тихий, но яростный шепот. Почувствовав взгляд убийцы, приложил палец к губам девушки, вскинул голову и посмотрел на морфа. Подмигнул ему. Хитро и устало. Сойварраш провел его опять. «Сколькими же заклинаниями он меня напичкал…»

Раздраженный Олар вспорол гобелен прямо перед носом слуги. Ошарашено вращая глазами низкорожденный отскочил к противоположной стене, где его и настиг стилет убийцы. Изменчивый подхватил тело, взвалил себе на плечо и сделал остальным знак подождать. Хорошо. Щуплый морф попался, и нести недалеко. Возле пятой справа по коридору двери он остановился, прошептал пару слов и отворил ее. Небрежно свалил тело на пол и, проверив пространство, позвал команду за собой. Из его покоев вел потайной ход в подземелье, откуда можно было выбраться в кварталы низкорожденных, а уже дальше выйти за пределы города. При определенной удаче.

— На, вот, — порывшись в шкафу, морф бросил альву амулет. Следом в руки девушки полетела баночка с кремом. — Приведи его в порядок, — подразумевался относительный. Шкура-то заживет. Меньшее из зол. — Торопись! — из другого шкафа морф вытащил на свет рубаху и, скомкав, кинул на ложе рядом с альвом. Теплые куртки он неаккуратно свалил на пол рядом со своими ногами.

— А мы? — спросили подручные. Они все еще нерешительно стояли возле двери рядом с Гайде.

— Вы… — Олар направился к ним, развязывая тесемки небольшого мешочка. Резко швырнул его в лицо сотворенным, а сам задержал ненадолго дыхание. Мужчины осели на пол. Морф отсчитал до тридцати и вдохнул. — Вы зашли слишком далеко… — двумя точными ударами изменчивый убил сородичей.

Пока человечка занималась лечением альва, Олар быстро собрал необходимые вещи: оружие, готовые зелья и измельченные травы в мешочках, нацепил на шею и пальцы всевозможные амулеты, которые могли понадобиться в дороге. Запас магических сил истощен полностью, и неясно, что будет подстерегать их за каждым поворотом пути. Закончив складывать вещи, убийца выжидательно уставился на человечку.

Она обернулась, кивнула. Помогла встать Сойваррашу и протянула ему рубаху. Олар аж оскалился от удовольствия: натягивать одежду на свежие раны… Мягко говоря, неприятно, но не ему же… Испытывать сострадание к сотворенному, который позволяет себе командовать в его сознании, как у себя дома, убийца не собирался. А куртка-то альву тесновата в плечах. Плотно прилегает к телу. Что ж, Знающий сам захотел поиграть в жертву, так пусть же наслаждается, стиснув зубы. Но… Всю радость от незавидного положения Сойварраша изменчивый с легкостью бы променял на недавно украденные эмоции. Несправедливо. Он имеет право оплакать сына. О большем и не просит.

Девушка провозилась дольше с одеждой. Она отрезала рукава и укоротила полы куртки. Оторванным куском штор плотно подпоясала талию и только после этого сказала, что готова.

Морф отогнал пару от ложа, сдвинул его, стянул пыльный ковер, нашел нужную половицу и, нажав одновременно на три точки, вскрыл ее. В полу открылась дыра, ровно чтобы просунуть ладонь. Дернув за спрятанный рычажок, Олар привел в действие механизм, открывающий тщательно спрятанную строителями дверь. Кусок стены у окна, оббитый светло-зеленой тканью с деревянными плашками для маскировки швов, бесшумно скользнул в сторону, открывая темный провал.

— В этом крыле резиденции почти все стены двойные, — пояснил Олар. — Я называю его «Крылом смертников», — ухмыльнулся мужчина. — Здание предназначено для уничтожения нежелательных личностей. Знаешь, сколько сотворенных тут без вести пропало? — вопрос Олар адресовал альву.

— Хочешь побеседовать об этом? — Сойварраш сощурил глаза. — Исключительно из… личного расположения к тебе спрошу — трупы куда прятали? — прозвучало издевательски.

— Скоро узнаешь, — разговаривать морфу расхотелось. Пожалуй, Знающий прав, это не лучшая идея. Неверно выбранное время. Неподходящее место, но молчание тяготило убийцу. И снаружи, и внутри него.

Олар спускался первым, помогая альву. Гайде на крюке с короткой цепью волочила человечка: он сменит ее позже, когда потребуется нести тело на себе. Девушка не роптала, соглашаясь со всем, что предлагал и объяснял изменчивый. «Покорность… Не к лицу ей. Что Сойварраш с ней сотворил? Его бледная тень… Отражение в потускневшем старом зеркале, но, видимо, ее устраивает…»

Убийца не раз поднимался и спускался по этой лестнице: туда один, обратно в сопровождении мертвеца. Мог пройти потайными коридорами с закрытыми глазами. Даже пробежать их, но не в этот раз. Морф активировал амулет, сотворивший несколько тусклых шариков света, сорвал одноразовую безделушку с шеи и выбросил. Бесполезен… Как бесполезны и его попытки. Пробить глухую стену. Возведенную альвом между настоящим изменчивого и его недавним прошлым. Похоже на местное обезболивание, как делают целители или биомаги. Знаешь, что должен испытывать. Чувствуешь копошение инструментов в теле. И все. И понимаешь — неправильно это! И хочешь, чтобы тебя пырнули, да хоть в глаз, лишь бы ощутить себя вновь живым, а не трупом. «Создатель! Как же я хочу испытать проклятущую боль! Я ведь не скотина… И это не просто тело девчонка тащит по ступеням, это тело моего сына…»

— Перестань, — нарушил молчание альв. — Ты не о том думаешь. У тебя еще будет время показать всем, как ты страдаешь… — опять тварь за свое! Сам еле ноги переставляет, но ехидства — хоть отбавляй!

— Я никому ничего не хочу показывать, — в тон Знающему ответил изменчивый.

— Тогда делай то, что нужно, а не ломай мой блок попусту! Тебе не удастся разрушить защиту, — убийца нисколько не сомневался в словах Сойварраша. Был согласен с ними, но преодолеть собственную противоречивую натуру…

— Я не просил тебя, — от отчаяния огрызнулся Олар.

— О помощи не всегда и не все просят. Иногда она просто приходит… — изменчивый промолчал. У него было свое мнение на этот счет. Иное. Да вот не заинтересует оно альва.

Беседа стихла, вновь обнажив пустоту в сознании морфа. Приковывающую внимание. Заманчиво-соблазнительную. Тяжело сопротивляться. Желанию отворить дверцу и выпустить истосковавшиеся взаперти чувства на свободу в недолгое, но разрушительное путешествие. Скорчиться на ступенях, ползать по ним от гнева, переживая потерю, а потом забыться лихорадочным сном…

— Я сказал — хватит! — убийца прижат к шершавой стене щекой. Когти Сойварраша царапнули кладку в непосредственной близости от лица. — Почему вы, морфы, такие неуправляемые? Вас раз ткнешь мордой в грязь, два… Но вы продолжаете делать по-своему! — Знающий дернул морфа за куртку и крепко приложил о стену. — Ты неадекватен, а, значит, опасен для меня и тео, — раздражено шипел альв. — Посмотри, в кого ты превратился! На кого похож! Слабый, сломленный, — Олар оказался лицом к лицу с сотворенным, смотрел прямо в полыхающие ледяным бешенством глаза, — и это не я довел тебя до такого состояния — ты сам потакаешь жалости. Жалости к самому себе! Ничтожество… Посмей тронуть блок снова, и я убью тебя… Мне это сделать легче, чем постоянно следить за тобой и вытаскивать из сожалений! — Знающий отпустил Олара и брезгливо отряхнул руки. Опять молчание. Шаги.

Скоро ступени кончились. Дальнейший путь пролегал в менее комфортных условиях: вода по колено, кучи плавающего в сточных водах мусора, писк здоровенных, невидимых глазом в темноте крыс. Убийца нес на плече Гайде, а девушка помогала двигаться Сойваррашу. Оглянувшись по сторонам, она спросила спустя какое-то время:

— Почему кладка стен отличается по цвету? — видно — ей неуютно здесь.

— Сойварраш спрашивал про трупы, — кратко безразлично отозвался морф.

Действительно, канализация хранила много секретов. Нелицеприятных. Отвратительных по виду и запаху. Если бы кто-то из непосвященных наткнулся на них, но Хранители Закона стерегут подземелье от любопытных.

Дыхание. Всплески потревоженной шагами воды. Почти единственные звуки среди могильника. Убийца сперва вслушивался в них, чтобы отвлечь себя от переживаний, а потом принялся придумывать варианты развития событий.

Успеют ли? Обогнать само время. Заговорщики точно начнут действовать раньше отведенного Сойваррашем срока. Вместо ожидаемого триумфа их накормили порцией неизвестности. Подсчитаем: преодолеть страх и выйти из ступора — половина шестой, проораться, как следует, обвиняя друг друга — еще половина, принять общее решение — столько же. Вопреки распоряжению альва они не объявят о смерти Гайде в этот восход. Предпочтут обвинить в трагедии существо другой расы, а не соплеменников. Для чего очернять роды Высоких, если в наличии прекрасные кандидаты, виновность которых не нужно устанавливать. Половина селиума видела их связанных, слышала слова Лидера. Выходит, на исходе второй озвученной шестой Хранители Закона получат секретный приказ схватить убийц Гайде. Или похитителей… Да, второе вероятнее.

Возле очередной лестницы наверх Олар остановился и дал знак подниматься. Выход располагался в конюшне популярного гостевого дома. Хозяин, конечно же, был не в курсе о втором назначении хозяйственной постройки, облюбованной кем-то еще, кроме него и лошадей. Убийца прислушался и, не обнаружив наверху присутствия разумных существ, откинул массивную крышку люка. Вылез сам, вытащил за цепь тело Гайде и дождался альва с тео.

— Ты, — обратился он к человечке. — Выбирай… — морф показал на стойла с лошадьми. Чужими, но кого это волнует. — Ты, — указание Знающему, — иди за мной…

Мужчины вышли во двор, пересекли его и скрылись во втором невысоком здании — загоне для тарго. Довольно быстро они вывели троих животных полосатой окраски. Хищники нервничали, но шли за сотворенными благодаря отличной выучке. В руках изменчивый нес специальную сбрую для перевозки грузов. Вдвоем с девушкой Олар надежно закрепил неподвижный сверток на спине тарго. Тот повернул усатую голову, обнюхал тело и фыркнул.

— Если я свалюсь по дороге, не останавливайтесь, — альв поморщился. Он тяжело дышал и постоянно одергивал куртку. — Привяжешь меня. Так же сделаешь, когда доберетесь до драконов. Не вздумайте задерживаться — улетайте сразу. После ночи и на закате следующего восхода можно будет остановиться и подождать, пока я не стану вменяем. И никого ко мне не подпускай, кроме себя и Риины. Уяснил? — Знающий запрыгнул на свое животное. Крепко вцепился в шерсть. Морф наметанным глазом осмотрел альва: крупные капли пота на лбу, подрагивающие руки. Покачал головой.

— Как скажешь… — Создатель в помощь самоубийце, а Олар отговаривать безумца не собирается.

В самый последний момент из дома вышел слуга с полным бачком мясных обрезков. Скользнул равнодушным взглядом по существам, очевидно, приняв их за покидающих селиум гостей, и направился к вольеру с псами. Вывалил еду и вернулся назад. Проходя мимо сотворенных, приветливо улыбнулся и помахал рукой, желая хорошей дороги. Олар кивнул и вскочил на тарго. Ни один мускул не дрогнул на лицах беглецов. Полная невозмутимость. Просто верь, что так и должно быть, тогда поверят и окружающие.

Олар старался не торопиться. Не смотреть по сторонам, но и не держать взгляд прямо перед собой. Убийца решил ехать по маленьким спокойным улочкам, где редко появлялись представители власти. Жители изредка любопытно оборачивались на странную компанию, но капюшоны скрывали лица всадников в тени. Безопаснее выбраться из селиума под покровом темноты и через тайные ходы в стене, но чутье подсказывало не соваться туда. Помимо Хранителей Закона наверняка в погоню отправят следящих и убийц, которые пожелают стяжать сомнительную славу победителя их бывшего Сюрва. Через ворота больше шансов проскочить. Кому придет в голову, что наглость беглецов не знает границ? Или же именно об этом заговорщики и догадаются, но тогда никакой разницы нет: и так, и так прорываться с боем.

Перед поворотом на улицу, ведущую к одним из ворот селиума, изменчивый коротко изложил свой план. Помянул ругательством Создателя и ткнул пальцем тарго в чувствительное место под шеей, то же самое проделал альв со своим животным, а девушка со всей силы стеганула лошадь хлыстом по крупу, пуская в галоп.

Они вылетели за лигу перед воротами, все быстрее набирая скорость, распугивая прохожих. Удержаться на взбесившихся животных непросто. Очень не просто, но у них в распоряжении всего одна попытка, и никто не хотел думать, что она окажется провальной. Хранители Закона, увидев несущуюся во весь опор компанию, намеренную, во что бы то ни стало, покинуть селиум, стали закрывать ворота. Многие коснулись рукой медальонов на каи, активируя защитные заклинания. Иные вскинули арбалеты и успели сделать по предупреждающему выстрелу, а другие обнажили клинки. «Остановить нас… попробуйте…»

Изменчивый взвесил в одной ладони темно-синий шар стихийной магии с золотыми искрами внутри, размахнулся и бросил его вперед, а вслед пустил второе заклинание. Попав в искусственно рожденную струю воздуха, шар с огромной силой вонзился в мостовую перед воротами. Взорвался. Раскидал Хранителей в стороны. Булыжниками. Разломал ими же. Окованные железом створки дверей. В снежной пыли, поднятой взрывной волной. Не останавливаясь. Беглецы. Промчались мимо контуженых законников, так и не получивших приказ. Они успели. Смогли. Выиграть пари на собственную жизнь у времени, а может быть, оно просто играло на их стороне…

Морское побережье. Через несколько восходов.

Красиво. Когда солнце медленно утопает в море. Купается в его прохладных водах. Он обязательно напишет об этом зрелище. Попозже. А также о желтом песке. Бризе-затейнике, что так любит путать пряди волос Малаиэрсана. О моррах. Холодных. Надменных. Чужих. Говорящих друг с другом без слов. О драконах с огромными крыльями. Захватывающем полете на могучем существе, что покорило небо. Их всадниках. Невероятно. Здорово. Заставляет забыть… Все на свете…

— Летят! — раздался крик. Эльф нехотя встал с песка, отряхнул налипшие на одежду крупинки. Посмотрел в темнеющее небо и увидел несколько маленьких, еле различимых точек. «Летят… Хорошо…»

Он радостно влился в суету возле магических костров. Бегал к ручью мыть посуду, небось проголодались с дороги. Путешественники. Долгожданные. Подавал назначенному кашеварить крылатому продукты. Доставал из сваленных дорожных мешков одеяла. Сменную одежду. А сердце-то… Билось… Рвалось птицей из груди. От предвкушения.

Малаиэрсан тщательно расчесал волосы, чтобы занять тревожно бегающие по карманам одежды руки. Переоделся. Для кого? Для чего? Впрочем, сотворенные с усмешкой наблюдали за ним. За время, проведенное в обществе музыканта, они наслушались не только прекрасной музыки, но и множества слухов о непревзойденном Сойварраше Аль Шо. Те, кто мельком видел его, уже мечтали познакомиться поближе со столь выдающимся существом. Их замучило любопытство проверить, что из сказанного эльфом правда, а что является откровенно нескромным вымыслом.

Многие нетерпеливо поглядывали на увеличивающиеся в размере точки. Скоро стали различимы детали, а потом дружными возгласами драконы приветствовали сородичей, но запал быстро утих. На землю по крылу рептилии спустили плотно запакованный куль. Бросившиеся оттаскивать и разворачивать его драконы, были остановлены разъяренным криком беловолосого сотворенного. Они подняли руки и отошли назад, уступая место моррам. Подобный груз первая группа крылатых сама недавно привезла на побережье в сопровождении альвов-хранов, и его точно так же приказали не трогать.

Морры все проделали, как обычно, молча: утащили сверток на плот, заякоренный недалеко от берега на глубине. После на землю спрыгнула девушка. Она встала рядом с крылом и дождалась второго свертка и беловолосого мужчину. Он жестом подозвал одного из драконов и попросил помочь донести раненого до костра. Крылатый согласился без раздумий. Скорее, из интереса, чем желания помочь. Неужели ранен сам Аль Шо? По берегу среди сотворенных загуляли потрясенные шепотки.

Эльф. Не принимал участия в обсуждении. Широко открытыми. Немигающими глазами он смотрел вслед удаляющимся фигурам и не верил! Кто посмел… Позариться… Поднять руку… на не принадлежащее им! Музыкант скривился. Подавился сомнениями. И последовал, чтобы развеять их. Это не мог быть он! Не альв! Кто угодно, но не он!!! Еще чего не хватало… умереть от какой-то царапины…

Медленно. По шажку эльф приближался к пламени на отшибе. Нервно тер подбородок, но не отступил. Ему важно было убедиться. Понять, что произошло, и как мог Знающий допустить ошибку. А… вдруг… это очередное притворство? Ну, точно! Он только глянет одним глазком. На миг.

— Я могу помочь? — спросил Малаиэрсан, подобравшись совсем близко.

— Что? — мужчина поднял голову от жестяной объемной кружки, куда добавлял ингредиенты в кипящую воду.

— Помощь. Я предложил помощь. Сэллариона приказала мне оказывать вам содействие, — промямлил переминающийся с ноги на ногу эльф.

— Возможно, он говорит правду, — вмешалась человечка. — Я знаю его. Видела с Правительницей эльфов вместе. У нас была занятная беседа…

Риина. Выцепил из памяти имя тео альва Малаиэрсан.

— Прошу прощения за тот случай. Я выполнял приказ, — счел нужным извиниться музыкант. Еще ближе. Не прогоняют же.

— Забудьте, уважаемый, — девушка закончила раздевать Аль Шо. Хоть лицо мужчины на земле повернуто в сторону от эльфа, но невозможно не узнать черно-серебристую шевелюру Знающего.

— Невероятно… — эльф, не отрывая потрясенного взгляда от тела, опустился на песок. — Как? Расскажите? Он жив? — почти сразу альв слабо застонал. «Жив…»

— Уважаемый, — обернулся сотворенный, — мы не рассказываем на ночь сказки детям. Займитесь своими делами! — мужчина указал на другие костры.

— Но… Моя музыка, возможно, излечит его. Я знаю, что говорю. Именно я помог захватить Правителя эльфов. Я слабенький, но маг…

Беловолосый недоверчиво ухмыльнулся:

— Уверен?

— Нет, но я просто попробую. Если не получится, то уйду. Сэллариона мне голову оторвет, когда узнает, что я был рядом и не попытался… Да где же она! — эльф рыскал по карманам. — Нашел! — он продемонстрировал зажатую в кулаке флейту.

Кто бы знал…

Что в следующий миг…

Из деревянной трубки…

Выскочит узкое лезвие…

А эльф…

Со смехом… Детским…

Вонзит оружие…

Под правую лопатку Сойварраша.

Глава 28 Расплата

Морское побережье. То же время.

Ночь. Делает мир монохромным. Крадет яркие краски зеленой листвы. Голубого неба. Желтого песка. Заменяет их щедрыми маслянистыми мазками темно-синего шелка, фиолетового бархата и черного атласа. Украшает наряд Мира россыпями драгоценных камней — огнями селиумов. Кострами путников под открытым небом. Каждая ночь неповторима, но лишь Псы неизменны. Следуют друг за другом, отмеряя положенное время. Первый из Небесной Стаи. Едва не споткнулся о то, чего не понял. Сунул влажный любопытный нос и сразу, обиженно заскулив, отскочил подальше. Не любит он холод… И тех, кто приносит его с собой в руках…

Пять магических костров. На кромке морского берега. Сотворенные возле огня. На корточках. Стоя. Лежа. Никто не смеет заговорить. Никто не смеет нагло, в упор, рассматривать неподвижное тело. Девушку. Ласково поглаживающую по волосам мертвеца. Сереброволосого мужчину, что медленно пьет отвар. С доброй порцией успокаивающих трав. Задумчиво прислушивается к шуму набегающих волн. Эльфа. Связанного и усыпленного. Поражены? Нет… Шокированы? Нет… А что же тогда? Никто не верит. Глазам. Ушам и собственному разуму. Ушли в себя. На поиски объяснения. Оправдания. Поэтому не слышат и не замечают. Беседы. В лесу, где немного гуще темнота и капельку живее…

— Я вот думаю, может, мне подпортить твои планы? — спрашивает тот, чье тело лежит на земле. Безжизненное. Умерщвленное.

— Ты догадался… — собеседник не утверждает. Не уверен. Просто знает.

— Да, но более достойного противника у меня не было. Жаль, что игра подошла к концу, — и то, и это правда.

— К концу? — повторило черно-белое эхо. — Считаешь, что для тебя такая смерть приемлема? — силуэт спрыгнул с ветки, на которой сидел и болтал ногами. Рождая ветер.

— Мммм… — Сойварраш усмехнулся. — А ты попробуй убедить меня воскреснуть… — он уже умер, так зачем осторожничать. — Зачем тебе это все понадобилось?

— Зачем… дышать и различать запахи… Касаться воды и чувствовать ее температуру. Движение. Ощутить рукой касание крыльев бабочки. Зачем… Гоняться за Звездными зайчиками… Гладить таргеши. Поливать творог вареньем. Выбирать между серебром и золотом… Зачем… — мечтательная грусть. Закрытые глаза. — Я помню… аромат спелого яблока, но не чувствую его… Мне нечем чувствовать…

— И все? Вечность в обмен на кусок мяса…

Воплощающий небрежно бросил горсть совершенных снежинок в собеседника и продолжил:

— Я знал, что ты так ответишь… Слово в слово…

— Знал? — понятно, хоть и невероятно.

— Знал… Я ведь знаю все. Что было. Будет. С подробностями. Мне не к чему стремиться, ведь ясно, чего достигну. Незачем идти куда-то, потому что знаю, где должен оказаться. Я скачу по временным отрезкам. Здесь. Там. И нигде. Не существую. Наверное, я сам себя придумал… Но коряво. Косо. Поленился вычертить все остальное, кроме этого… — парень посмотрел на заштрихованное мелом тело. — Мне даже не скучно, ибо я не умею рыдать от тоски… И я не жалею себя, так как лишен даже этого…

— А мы блуждаем в потемках… — похожая на улыбку Нана гримаса поселилась на лице альва. — Параллельные пути, но в разные стороны. Забавно… Теперь все встало на свои места. И нет необходимости спрашивать, почему я. Почему она… А ты мастер делать цветные витражи, — искренне, с восхищением, похвалил Воплощающего Сойварраш. Все предрешено. Пытаться бесполезно. Свеча надежды погасла под слюнявыми пальцами, плетущими Нить с узелками событий. Для чего слепому свет… Ему и глаза-то не очень нужны.

— А если я не захочу возвращаться? — вскинул брови Сойварраш. Нан чуть приподнял уголки губ. Печально. Обещающе…

— Захочешь… И… Ты найдешь решение, — Нан встал. Стряхнул прилипчивые жухлые листики с нафантазированного каи. — Я должен был сказать тебе это… Также как и мой ответ на твою просьбу, — парень развернулся к собеседнику и произнес тихо-тихо, — да…

— Я ни о чем тебя не просил, — недоверчиво покачал головой Знающий.

— И не попросишь, но все равно «да»… Я же знаю… — обреченно пожал плечами Воплощающий.

Сойварраш взволнованно сглотнул, потряс головой, отгоняя дурные мысли.

— Как?! — он не сдержался. «Ну, скажи же…» — Раз ты в курсе, так просвети меня! Чего тебе это стоит?! — альв вскочил на ноги и возбужденно стал ходить кругами по земле. Не оставляя следов… Душа же невесома.

— Из ста намеренных шагов один — случайность… Ищи… — ответил парень. — Ты же любишь разгадывать загадки. Ты свободен. Это я привязан, как пес на цепь, и ем из миски возле конуры. Лаю, на кого велят. Лижу подставленную руку. Не потому, что я хочу, а потому, что надо… Кстати, — оживился парень, взглянув в сторону сотворенных на берегу, — тебе пора, иначе пропустишь все самое интересное, — он подмигнул альву.

— Но тело? — напомнил Знающий. О несущественной проблеме. Подумаешь… Железо в сердце… Разве оно служит оправданием, чтобы не существовать?!

— Отражение души. Твоя цела… — Нан ткнул пальцем в грудь Знающего. Не сильно…

Территория эльфов. То же время.

Рогата бежала. Дышала с натужным хрипом в легких и хваталась рукой за полыхающий острой болью бок. А вслед ей… Призывно. Ошеломляюще весело. Летело. «Ты любишь меня, Рогата?»

Несносный ветер сорвал с головы женщины платок. Растрепал косу. Не щадя, бросал горстями снежную крупу в лицо. Раскрасневшееся. Потное. С обвислыми щеками. Зимник* — проказник словно знал: беги — не беги, а настигнет кухарку. Тень черная, что вдосталь попировала уже и больше играется, но ведь не сожрет, так понадкусает, верно?

Рогата не чувствовала ног. Обмороженных. Отбитых о кочки и корни. Хватала холодный воздух ртом, как рыба. Остановиться бы. На миг передохнуть. Унять бестолковое сердце. Утереть соленую влагу с лица. Хлебнуть водички, но погань та, белобрысая. Разве ж позволит?! Нет, стоит только замереть, и сцапает тут же. Голову запрокинет и высосет душу.

Сколько же весов? Поили, кормили, одевали. Лелеяли, любили, защищали, а эвона, как все обернулось. Сынков-то кухарки всех сгубила. Нелюдь проклятая! Знать бы наперед, Рогата сама бы тварюшку задушила. Руки-ноги для верности переломала бы. Да не дала природа ума, зато милосердием в избытке наделила. «Ты любишь меня, Рогата?» Прошелестел лес голосом Касиллы. Кухарка бросилась бежать быстрее, но откуда взяться силам в одряхлевшем от старости теле?

Женщина понимала, что недолго ей осталось. Тому, кто пожил свое, умирать не страшно. Ну, нисколечко! Нечего место под Звездой занимать, да костями греметь. Земля-то, чай, не бесконечная, каждому придет пора других вперед себя пропускать. Молодых. Другое обидно, а оттого цепляется Рогата морщинистыми натруженными руками за жизнь. Дрянь малолетняя, столько людей хороших со скуки сгубила, неужто не остановит ее никто? Мечом острым по шее не приласкает?

Темень. Запнулась кухарка обо что-то среди древесных корней и растянулась на земле. Как глянула, так и обмерла… Увидев среднего сыночка. Обледеневшего. Это что же… Девка поганая ее по кругу водит да голову морочит?! «Догадалась…» Совсем близко. Женщина слепо зашарила по земле руками. Камень. Палка. Обломок какой. Все сгодится. Напоследок заехать гадине по губам алым, чтоб кровью своей, а не чужой умылась. Не успела…

Коснулись. Пальчики тонкие. Мелком в ночи нарисованные. Холоднющие… И застыла Рогата: ни рукой, ни ногой двинуть. Кадык ходуном ходит. Да грудь от трескучего мороза разрывается. Губы лопнули. И еще. И опять. А нелюдь смеялась. Иней. Седые тропинки по русым волосам кухарки проложил. Или то седина… Коснулась поганка ртом жадным губ женщины, но отпрянула… «Не вкусно! Ты не любишь меня, Рогата. Совсем-совсем!» Капризная… Ну, и ладно. Освещенное внезапным озарением лицо. Красивое… «Прощай, Рогата!»

Вприпрыжку. Весело размахивая тростиночками рук. Поскакала девчушка прочь. От полоумной. Седой. Теперь уже совсем старухи. Таращившей глупые зенки в пустоту. Да воющей неразборчивые проклятия. «Но куда идти? Ее нигде не ждут. Никто не приглашает в гости. Не любит… Почему?! Чем она плоха?! Наверное… Наверное… Кто-то в этом виноват! Оговорил. Настроил против. Мамочка и братик! Конечно! Все их разговоры и убеждения фальшивка, чтобы им больше досталось! Видимо, они в этот миг вдвоем развлекаются, потешаясь надо мной! Ничего. Она научит их делиться! Без промедления… Как вовремя эти двое оказались рядом!»

Она. Ступила на песок, волоча за собой прирученную тьму. Озлобленно оскалившись, швырнула ее, голодную, в существ. Заворачивая, растягивая, пеленая в плотный кокон, постепенно разрастающийся. Касилла видела их всех, угодивших в магический силок, яркими пятнами трепещущих эмоций, вытянувшихся синими лентами страха. Не поест, не насладится, но развлечется! Где же ты, мама? Ты же моя мама? Но в этот раз голосок не звучал печальной трелью птицы с подрезанными крыльями. Касилла, не таясь, смачно приправила его издевкой. Пересолила торжеством. Девушка вошла в живую ночь, нарисовала декорации: балкон и холл, кусочек света, тени на полу… «Мамулечка…» — сладко выдохнули губы, рассыпав следом льдинки. Колкого смеха.

Сотворенные не поняли. Где они очутились. Как сюда попали. Место поражало их разум своей ирреальностью. Нет мага, способного мгновенно переместить большую группу существ. Разом. Без их ведома. Так, что они не почувствовали момент перехода. Кто-то играет с ними. Зачем? И только человечка. Вздрогнула, словно очнувшись от сна. Обвела взглядом туманную зарисовку. Встала и обнажила клинки, глядя сквозь стену. Блеснула жемчужной улыбкой и… Свободно прошла через строение. Ее больше ничего не держит. Зверь, спущенный с поводка, вышел на след и готов поохотиться.

«Родная моя… Непоседа… Иди к мамочке…» Кто догоняет, а кто убегает? Перепрыгивая через трупы. Драконов, морров… Тварюшка добралась до них первой. Или сотворенные пали жертвами ее собственных, Риины, заклинаний, срывающихся с пальцев. Непрерывно. Какая и кому разница… Увернуться. Интуитивно. Вытащить из-под удара зазевавшегося крылатого. Рубануть поток воздуха справа и бросить вдогонку невидимке крупные куски льда. Можно бегать до бесконечности, и все равно они сойдутся лицом к лицу, когда больше не за кого будет прятаться.

Чужеродное… Вторгается в увеселение. Для одной. Свет. Живой. Настоящий. Режет тьму на части. Теплый. Желтый. Маленький. Не задаваясь вопросом, как… Риина метнулась к первой, высвеченной огнем фигуре. Схватила за руку, дотащила волоком до истончившейся кромки тьмы и вышвырнула существо в прореху. Выхватила горящую, стреляющую искрами, ветку из чьей-то руки и ринулась обратно. Второй, третий… Шестнадцать! С последним сотворенным из разодранной иллюзии вылетел и факел.

Она. Нарисовалась прямо перед лицом Риины. Клинки. Вонзились в заштрихованное тело. Со спины. Вздох. Протяжный. Покачнулась. Прислонилась. Холодными руками оперлась на плечи девушки. Мразь! Притворялась. Глаза в глаза. Тянутся нарисованные шея, лицо, губы…

— Беги! — вслед за словами. Огонь с небес. С четырех сторон. Ударил струей раскаленного пламени в то место, где стояли соперницы. Одна фигурка, кашляя и задыхаясь от черного жирного дыма, кувырком выскочила и подкатилась к маленькой группке сотворенных и четырем рептилиям. Холод драконы ненавидят больше, чем воду…

Из сердца огненного шторма раздался крик. Полный ярости. Отчаяния. Нежелания признать поражение. Обещания вернуться и отомстить. Жалким кускам мяса, что посмели напасть и… победить Ее!

Риина с усмешкой осмотрела пятно выжженной земли. Она отыграла себе немного спокойствия. Капельку тишины, чтобы подумать. Осмыслить очередной кусок опять вдребезги разбитого существования. Кто сошьет его в цельный кусок ткани? Снова… Разрушающая изгнана, но ненадолго. Физический проявленный мир заманчив, привлекателен для Нее: он полон жизни.

— Тео… — голос. Руки. Запах. Очередное наваждение? Не может быть! — Тео, очнись… — она не в силах оторваться от родного существа, но и поверить тоже. В его реальность. Осязаемость. Девушка ощупывала альва. Терлась об него, словно маленькая таргеши. Не открывая глаз. Пусть иллюзия, но как же она упоительна! — Тео, успокойся! Я живой…

— Сойварраш! — он. Он!!! И сердце бьется. И дышится, как в первый раз.

— Что же ты за существо такое, Сойварраш? А? — к человечке и Знающему подошел нервно насвистывающий морф. Хлопнул альва по плечу. — Не тонешь, не горишь… даже клинок тебя не берет! — изменчивый расхохотался и практически повис на сотворенном. — Ой, не могу! Ой, насмешил… — повторный приступ смеха согнул Олара пополам.

— Подожди, тео, — Знающий бережно отцепил от своей одежды руки Риины. Стер невольную слезку со щеки девушки. — Веселишься? — обратился мужчина к изменчивому. Отстраненно.

— А что мне еще прикажешь делать? Плакать? — морф в запале ударил себя по бедрам.

Альв сделал быстрое движение, словно сдергивал с голову убийцы шапку. Смех оборвался. Как подкошенный, Олар рухнул на колени. Шумно задышал.

— Вспомнил? — Соварраш чуть наклонился к лицу изменчивого. — Наслаждайся… — пожелал мужчина напоследок. Подхватил Риину под локоть и направился к полоске воды, блестевшей в свете звезд, но вернулся с полдороги. Нашел взглядом связанного эльфа.

— Приветствую, уважаемый, — с издевкой протянул альв. Увернулся от плевка в лицо. — Банально. У тебя будет время научиться более искусным методам воздействия, — пообещал Знающий.

— Что? — встрепенулся пленник. — Ты не убьешь меня? — Создатель! Вот теперь Малаиэрсану стало страшно. Лучше смерть, чем остаток жизни в должниках у Аль Шо.

— Зачем? Пусть твоим воспитанием занимается мать. Вколачивает в тебя манеры и знание, что старшим хамить нехорошо, а также тыкать им в спину острыми железками, — альв проникновенно улыбнулся. «Он считает меня ребенком… Мать?!»

— Как ты смеешь так говорить! Ты же сам убил мою мать! Ублюдок! — завопил музыкант. Задергался в путах.

— Вы другое слово знаете? Это мне уже порядком надоело! — адресовано ко всем. Кто стоит в этот миг с открытым ртом на берегу моря. И молчит. От шокирующей дикости происходящего. Каждый хотел бы оказаться подальше отсюда, хоть у палача на аудиенции, но не здесь… Они больше не горели желанием узнать Сойварраша Аль Шо поближе. Не встречать бы его никогда!

Знающий встал и приподнял тело эльфа. За волосы. Прошипел ему в ухо:

— Научись отличать правду от лжи, тогда сможешь играючи оперировать этими понятиями, мальчик, а то не получится из тебя хорошего Правителя для ушастых! — Малаиэрсан отброшен в сторону. Проехался щекой по песку. Разбил скулу и оцарапал кожу на щеке. — Возвращайся к Сэлларионе, мальчик, и учись у нее, своей матери. Я не держу на тебя зла.

Вопросы. Не один, а сотня. Роились. Гудели в голове музыканта. Неправдоподобно. Запутанно. Заверчено. А в центре он… Будь прокляты интриги! Эльфы! Правители! Все! Жить жертвой, родившись победителем… Унизительно. И мстить некому! Ведь он уже это сделал!

Острова морров. Через несколько восходов.

Владыка Вод вдыхал соленый морской воздух на берегу Колыбели. Бледно-розовая полоска на востоке предвещала скорое появление Звезды на небосводе. Недалеко от него расположилась человечка. Интересный экземпляр расы. Не скучный. Он с удовольствием бы потрудился над девушкой. Немного совершенства никому не повредит, а ей тем более, учитывая, чья она спутница.

Из хижины в небольшой древесной роще вышел полуголый заспанный альв. Он привычно осмотрел местность, убедился, что все в порядке — никто не покушается на уединение и тишину утра. Подошел к своей тео и обнял ее сзади, крепко прижимая к себе. До ушей мора долетела фраза…

— Скоро все закончится, родная, — Сойварраш прошелся губами по шее девушки. Она откинулась ему на плечо, подставляясь под ласку. «Конец… А что потом?» Амнис не мог представить себе альва во дворе маленького домика. С кисточкой в руках. Возле на треть окрашенного забора. С белым пятнышком краски на носу… Владыка не будет спрашивать у приемного сына о планах. Захочет — расскажет сам, а нет… Сюрпризы бывают забавными. — Мне нужна будет твоя помощь, — альв шептал, но морр все равно услышал. Хорошо, что по его лицу ничего нельзя прочитать. Понять мысли.

— Мог бы и не спрашивать, — ответила человечка. Она улыбнулась, перевернулась в объятиях и запустила пальцы в полосатую шевелюру лои. — Тебе невозможно отказать, — она дразнила его. Тонко. Зная, что Сойварраш оценит двоякий смысл. Оценил и Владыка. — Когда?

— Я скажу тебе, тео. Буду вечером, — альв нашел в себе силы распрощаться со своим сокровищем, — не скучай! — он поцеловал ее напоследок и побежал навстречу волнам, на ходу превращаясь в морра.

Девушка поежилась за него. Вода даже на вид выглядела прохладной, а уж на ощупь…

Одна из многочисленных зал лаборатории Колыбели была освобождена. От посторонних. Оборудования. Стеллажей с ингредиентами. Часть пространства заняли удобные мягкие кресла. Столики с едой и напитками. Владыка вод постарался учесть вкусы всех Правителей. Разумеется, тех, кто добровольно согласился принять участие в мероприятии. Самом развлекательном на памяти мора. Сойварраш уже находился в зале, как и Владыка, ожидая остальных Высоких.

Амнис долгое время пробыл с приемным сыном. Знал все оттенки его настроения. В этот вдох понимал, что означает отрешенный вид. Маниакальный блеск в суровом взгляде. Сойварраш в очередной раз пытается получить пять, складывая два и два. Он будет поистине непревзойденным гением, если сможет это сделать, а уж каков будет результат… Одно логическое противоречие всем законам математики и природы чего стоит!

Амнис улыбнулся. Сел в кресло напротив двери и принялся отщипывать кусочки сырой рыбы. Из-за невиданного наплыва высокопоставленных гостей он оказался слишком занят для ужина. Правители, словно несмышленые дети, требуют каждый особого внимания.

Через четверть шестой к мужчинам присоединилась Великая мать. Инали с рассеянной улыбкой на губах кивнула Владыке и проследовала к столику, где красовались фрукты и орехи. Все самое полезное для маленькой девочки, зреющей в ее чреве. Риханна… Имя будущей Правительницы дриад. Жаль, но она по-прежнему не хочет прислушиваться к Амнису в вопросах воспитания подрастающего поколения хранительниц. Инали вообще больше не хочет ничего слушать. Будущее материнство полностью захватило разум Инали. Что ж, Владыка прекрасно осознавал, что вспыхнувшие чувства Великой матери продлятся ровно до момента зачатия, но она здесь. И морр не упустит свой шанс поучаствовать в воспитании отпрыска.

Поток неторопливых размышлений Амниса прервало появление дочери. Глупая, зацикленная на самой себе и собственном успехе женщина. Как он, с недюжинным умом и объемным багажом разнообразных знаний, мог произвести на свет такую ущербную разумом морру… Ее смерть точно оставит его равнодушным. Не всколыхнет никакого чувства в душе.

Практически сразу после Ниллеи появился дракон. Приятный сотворенный. Знает толк в развлечениях. Орсаникей сумел удовлетворить даже изощренные запросы Амниса в веселье. Вначале ему казалось, что переиначенная игра в шахматы будет означать долгий и слегка пьяный вечер в обществе Оло, но уже через половину шестой морр втянулся и почувствовал почти забытое чувство азарта. Выигрывать, проигрывая… Восторженно кричать, скармливая одну фигуру за другой противнику, и пить за победу поверженного Императора*. Требовать еще и еще партию…

— Приветствую вас, уважаемые! — в центр пространства между расставленных по кругу кресел вышел альв. — Вы все меня знаете, но согласно этикету представлюсь, — Высокие понимали бессмысленность этой процедуры, но промолчали, заинтригованные официальным началом встречи. Словно их не вынудили тем или иным способом присоединиться к Аль Шо, а пригласили на пустяковый торжественный обед, — Сойварраш Аль Шо. Второй расы альвов. Честно говоря, повод для встречи не самый приятный, — сотворенные согласно закивали, а Орсаникей хмыкнул в кулак, — мы должны решить проблему безумного мага. Как вы уже все знаете, Скиталец не является рожденным или сотворенным, и он не один. Это некие сущности, оставшиеся от тела и души нашего Создателя. Не проявленные. Разрушающая и Воплощающий.

— С Разрушающей я имел честь познакомиться, — вклинился Оло. — Ее мощь и возможности, признаться, поражают воображение. До встречи с Ней я мечтал заполучить Ее в своих целях, — разоткровенничался крылатый, — но после… Признаю твою правоту, Второй, я потерпел бы крах, пытаясь приручил такую силу!

— Спасибо за, безусловно, всем интересную информацию, Орсаникей. Тем не менее, я продолжу, — альв неодобрительно поджал губы. Он не любил, когда его перебивали. — Обе сущности нуждаются в жизненной энергии для поддержания иллюзии жизни, но если природа Воплощающего позволяет ему обходиться минимумом жертв, то Разрушающая не может и не хочет себя контролировать, уничтожая представителей рас тысячами. Причем ее аппетиты постоянно растут. Неосознанно ей нравится чувствовать себя живой, но она ставит себя бесконечно выше любого существа.

— А ты, можно подумать, нет… — беззлобно пробурчал дракон. Негромко.

Альв выдержал паузу. Наградил Оло нелестным взглядом.

— Насколько я поняла, Сойварраш, ты и Амнис нашли какое-то решение, которое гарантирует избавление от этой напасти? — воспользовалась временем дриада. Бросила горсть орешков в рот и аппетитно ими захрустела.

— Да. Вам уже пояснили, что мы находимся в месте, где появились на свет наши расы. От Создателя нам достались не только две сущности, о которых я упоминал ранее, но и некая магическая конструкция, позволяющая проявлять, — последнюю фразу не осмыслил никто, кроме Амниса и его дочери.

— Могу я попросить пояснить подробнее? — поинтересовалась Инали. Согласие-то она дала, но в изменившихся обстоятельствах… В ее ином состоянии… Следует быть предельно осторожной, чтобы не навредить ребенку. Уже любимому. С нетерпением ожидаемому.

— Один миг. Я договорю. Дело осложняется следующим: мы не можем уничтожить сущности. Да, они боятся живого, настоящего, огня, — Орсаникей поддакнул, — но он всего лишь отпугивает их и возвращает в непроявленное состояние, откуда они могут вернуться спустя некоторое время.

Высокие удивленно переглянулись. Зачем же их собрали тогда? Выдернули из привычной жизни. Обстановки. Пообещали пресловутый успех.

— Сойварраш, не тяни тарко за хвосст. Витишь, они уше готовы рассойтись, — сказал Амнис. Он уже двадцать раз сменил позу, но не мог найти удобную. Дрянная двуногая ипостась!

— Как я уже сказал, конструкция позволяет проявлять. Мы дадим сущностям физические тела, после чего их можно будет уничтожить. Элементарно, — альв хищно улыбнулся.

— С чего ты решил, что Воплощающий и Разрушающая захотят получить тела? — недоверчиво сдвинул брови дракон. — Они же не дурачки наивные…

— Воплощающий уже хочет. По сути, мы просто исполнители Его воли. Не более того. Не стоит себя переоценивать, — сотворенным не понравилось выражение лица Аль Шо. Глумливое. Но над кем он смеется? Над сущностями или над ними?

— А как же Разрушающая? — решила задать вопрос, молчаливая до этого вдоха, морра.

— Они разделены, но неделимы. При совершении ритуала проявятся оба, — пояснил Знающий. Он уже устал говорить, но что поделаешь, если Высокие нуждаются в объяснениях. Они должны успокоить себя. Свои инстинкты, что наверняка чуют подвох. И правильно чуют… Правда, озвучивать это мужчина не собирался. Скорее, он окончательно убедит сотворенных верить ушам, а не интуиции.

— Это безопасный для нас ритуал? Какой принцип работы магической конструкции? — чувства будущей матери были обострены. Она повсюду видела опасность для своего нерожденного дитя и стремилась оберегать его. Дриада старалась на миг поверить Знающему, но не получалось. Почему-то…

Альв потер лоб. Ему не нравились вопросы хранительницы. Они создавали излишнее напряжение в узком кругу Правителей. Мелочь, разрушающая тщательно выстроенную логическую цепочку ситуации, в которой все обязаны безоговорочно принять на веру фразы альва. Сойварраш внимательно посмотрел на Великую Мать. Что с ней не так? «Из ста намеренных шагов один — случайность… Вот как… Он оказался прав…»

— Магическая конструкция — это саркофаги. Они формируют тело вокруг энергетического ядра магии и души. Процесс не долгий и, в сущности, не сложный, но очень затратный магически. Если Создатель смог одновременно вдохнуть жизнь и запитать энергией шесть саркофагов, то нам потребуются все наши силы, чтобы сотворить всего два тела.

— Стой, стой! — осадил альва дракон. — Ты хочешь сказать, что есть рецепт изготовления физической оболочки?! — Оло был шокирован. Ему, существу до крайности утонченному, процесс творения представлялся несколько иначе… Сродни долговременному вырезанию скульптуры из неподатливого камня или огранке драгоценного самоцвета. Крылатый почувствовал себя оскорбленным. Его эстетическая натура скривилась от отвращения.

— Да, — Сойварраш едко улыбнулся, предвосхищая следующий вопрос. — Но нет рецепта создания души и магического ядра. Без них получится просто кусок мяса. Впрочем, вполне пригодный в пищу.

— Вы что, уже пробовали? — вскричал Орсаникей, выронив из руки бокал вина.

— Да, — альв оставался совершенно спокоен. — У вас, драконов, мясо жестковато…

Дриада прикрыла рот рукой, сдерживая рвотный порыв. Что же он за существо такое… Аль Шо омерзителен. Он такой же, как эти двое. Быть может, гораздо хуже, ибо разумен, и осознает свои действия и слова. Инали сглотнула.

— Нас меньше в зале, чем сотворенных рас, — Великая мать поспешила перевести тему, чтобы избежать тошнотворных откровений. С альва станется рассказать процесс поедания себе подобных со всеми подробностями, комментируя вкусовые особенности каждого народа.

— Правитель эльфов и Гайде не в состоянии присутствовать на встрече. Они прибудут к началу ритуала. Видишь ли, Инали, их согласие не совсем добровольное, — взгляд альва стал жестоким. Великая Мать знала черту, за которую нет необходимости переступать. Рискованно. В ее положении особенно. Она с нежностью погладила живот. Округлость, заметная другим, появится периода через четыре, но она-то знает о маленькой искорке жизни внутри своего тела.

— То есть, максимум, чего мы лишимся — это магии, и то на какое-то время? — подвела промежуточный итог Инали.

— Да, — альв соврал. Уверенно. Не моргнув глазом. Ему нет абсолютно никакого дела до того, кто из Высоких выживет. Он приговорил бы их дважды и убил бы их дважды… Если бы это спасло одного человека.

— Но ты не сскасал оп осопенности ритуала, — вмешалась дочь Владыки. Она, как и ее отец, тоже извертелась в кресле. — О Ключе… — жаль, что у нее нет замены. Сойварраш почти ощутил, как кровь Ниллеи стекает по его рукам. Пробить грудную клетку и вытащить теплое сердце… Недостижимая мечта.

— Каком Ключе? — встрепенулась дриада.

— Да уж, просвети! — поддержал ее Орсаникей.

Альв вздохнул. Он не хотел говорить. Не хочет… Тянуть из себя жилы… Но… Если скажет, то после будет легче повторить. В лицо тео…

— Для активации саркофагов требуется Ключ. Живое существо. Оно соберет нашу разнородную магическую энергию, пропустив через свое ядро, и направит на сотворение тел и сплавку их с душами сущностей. Раньше Создатель и был Ключом. Увы, второго у нас нет, поэтому я нашел замену, — альву удалось не произнести имя. Спокойствие, которое он поддерживал на протяжении всей беседы, трещало по швам. Амнис поймал взгляд лои и слегка качнул головой. «Не обращай внимания на подначки…»

— Кто это? — Инали посмотрела на дракона, а тот на хранительницу. Вот он, ожидаемый подвох!

— Его человечка, — радостно подпрыгнула Ниллея. — И… Ах, да… Ключ не переживет ритуала! — победно закончила девушка и подняла вверх бокал с простой водой.

Взгляды Высоких скрестились на альве. Содержали в себе много различных эмоций, но не было там. Ни жалости. Ни сострадания. Все посчитали это достойной платой. За деяния Сойварраша.

Вскоре сотворенные разошлись. До заката следующего восхода им даровалась свобода. Любой их каприз Владыка Вод милостиво пообещал исполнить. Проводив Инали до ее покоев, мужчина вернулся в лабораторию. В залу с саркофагами, где Сойварраш пытливо изучал доработанную магами-моррами конструкцию. Сверял расположение драгоценных камней и металлов с собственноручно начерченной до отъезда схемой. Альв ощутил присутствие морра и бросил, не оборачиваясь:

— Мне нужен помощник. Надо переделать некоторые моменты, — приемный сын торопливо вносил грифелем исправления на бумаге.

— Зачем? — Амнис спросил мысленно. Он устал ходить, разговаривать. Может же он чуточку расслабиться?!

— Повысится эффективность смешивания магии. Процесс пойдет быстрее, — мужчина лгал. Что-то изменилось. В схеме не было ошибок! Владыка сам все перепроверил несколько раз, прежде чем вносить физические изменения в конструкцию саркофагов. «Что он задумал?!» Владыка подошел вплотную к альву. Заглянул через плечо.

— Ты што затумал! — Амнис мгновенно пришел в ярость. От увиденного на чертеже. — Я не поссволю! Ты не вправе расспоряшаться! Что ты о себе воссомнил, щенок!

Сойварраш мгновенно развернулся и вцепился в горло морра когтями. Пробил чешую, трахею, ухватился за позвоночник и… сломал его…

— Я так и думал, что ребенок Инали твой, — Сойварраш сбросил труп Владыки с когтей. — Ты мог встать и на мою сторону… — Знающий ухватился за ноги морра и потащил в сторону емкостей с готовыми ингредиентами для создания тел сущностей. — Твое выборочное равнодушие, Амнис, сыграло с тобой злую шутку… — мужчина поднял тело и сбросил его в емкость с растворителем органических тканей. — А я ведь предупреждал тебя… — пробормотал он пузырькам воздуха на поверхности жидкости, скрывшей тело Владыки. — И почему все пренебрегают защитой от физического воздействия. Кстати… — альв хлопнул ладонью по амулету из запасов Олара, активировав магический щит. Сотворенный тщательно вымыл руки и вернулся обратно к саркофагам. — Успеть бы… — вполголоса прошептал он, погружаясь в работу. Остальное его уже давно перестало волновать…

Я строила замок. Замок из мокрого песка. С четырьмя башенками, рвом и подъемным мостом. Такие уже давно не возводят для жилья. Качественная магическая защита способна превратить и хижину в неприступную крепость, но мне старые каменные исполины всегда нравились. Внушали уважение. Недалеко от меня сидел морф и наблюдал за моей игрой. Он присоединился ко мне шестую назад, но не проронил ни слова. После нападения Разрушающей убийца вообще перестал разговаривать, а на него перестали обращать внимание. Изменчивый отслужил свое и теперь, как старый пес, выселенный за забор хозяйского дома, питающийся объедками и помоями, бродил около места службы, потому что идти ему больше некуда. Да и другой жизни он не знает.

Я закончила строительство крепостной стены, прорыла канал к воде, по которому море заполнило неглубокую канавку. Полюбовавшись на дело рук своих, подхватила завернутые в ткань бутерброды, воду в жестяной кружке и села рядом с Оларом. Когда-то, в другой жизни, этот сотворенный причинил мне боль, но… Я почти не помню то существование. Оно осталось за гранью, что острой режущей кромкой прошлась по моему сознанию, навсегда изменив его.

— Хочешь? — я предложила еду убийце. Он исхудал за то время, пока мы добирались до островов. Видно ел, когда предложат. Уж не придется ли его скоро переименовать в «самоубийцу»? — Ешь, давай, — ласково подбодрила я Олара.

Мужчина взял бутерброд и надкусил его, но забыл прожевать, вернувшись к своему любимому занятию на островах — разглядываю горизонта. Мне не жалко его. Разучилась сочувствовать и не думаю, что он в этом нуждается. А вот в помощи… Но я не Сойварраш. Получится ли сломать ту стену отчужденности, за которой изменчивый спрятал себя от мира? Попробовать стоит. Хотя бы ради практики навыков взаимодействия с сотворенными. Их надо постоянно оттачивать, чтобы достичь совершенства. Но пробить надо сразу. С первого удара…

Отреагировав на созревшее решение, не давая себе повода усомниться в правильности действий, я вырвала еду из рук мужчины, повалила его на землю и впилась в шершавые губы. Замкнутые. Оторвалась, но только чтобы прикусить за ухо. Лизнуть шею. Руками я принялась срывать с морфа одежду. А сама считала вдохи… «Давай же, Олар…»

Оно! Первая попытка сопротивления. Я усилила натиск и добралась уже до брюк. Играю с огнем… Наши силы не сравнить, а уж по части драк изменчивый намного превосходит меня опытом, но он ослаб. Не упустить момент, когда надо выпустить его. Злись, мой хороший. Злись…

— Идиотка! — мужчина выкрутился и отполз в сторону. — Ты что делаешь?! — он ошалело стягивал на груди разорванные части рубашки без застежек, ежась от прохладного ветра. — Сдохнуть захотела?!

Я встала, поправила и отряхнула одежду. «Бутерброд пропал…»

— Нет, — улыбнувшись Олару, протянула ему воду, — просто пытаюсь тебя разговорить… Привести в чувство, а то ты так в ходячий труп скоро превратишься.

Изменчивый одним глотком осушил кружку. Жадина! Ничего не оставил, а мне тоже хочется песок, слизанный с его тела, запить.

— В какую же ты дрянь превратилась, — сотворенный наградил меня мрачным взглядом. — Не смей больше такое вытворять, сумасшедшая! — он швырнул жестянку на песок и ушел с берега.

— Если что, обращайся! — я весело прокричала ему вслед.

Не обидно. Это чувство я тоже забыла. Нет времени отвлекаться на глупости. Не прав он, но не поймет. Пока. Свобода… Крылья за спиной. Вторые руки и еще одна пара ног. Нет, она не дает право на безумства, но снимает ограничения. Многое, что раньше ты делал лишь в мечтах, становится возможным воплотить в реальности. Все зависит от того, хочешь ли ты… Именно ты и никто другой. Не будет способен остановить тебя. Конечно, за это мир берет с тебя соответствующую плату. Вот такие угрюмые взгляды и слова…

Я просидела на берегу до заката. Поприветствовала Первого Пса взмахом руки. Я обещала ждать и не скучать. Мне все удалось выполнить. Не хватало самой малости. Тейнаррин… Понимаю, он занят. Подготовка требует времени и сил. Первостепенная по важности задача. Уже завтра я смогу обнять Нана. Его новое теплое тело. Уверена, ему понравится жить…

— Человечка! — в мысли вторгся непрошеный посетитель. Морра. На камне возле берега. Вперила свой немигающий взгляд антрацитовых глаз в меня. Она-то что здесь забыла?! Еще на что-то надеется? Глупая, маленькая сотворенная…

— Пришла изводить меня?

— Как ты догадалась?! — вроде бы она удивлена… Чем?

— А что тебе еще остается? — ответила я, и все же… Ниллею просто распирает от радости… Инстинкты ощерились. Зверь внутри шевельнулся и натянул поводок.

— Сказать тебе, что завтра ты умрешь! — нет… — А я приберу к рукам твоего тейнаррин. Он всегда принадлежал мне! Ты просто ошибка! — ошибка… Он тоже так говорил. — Сойварраш использует тебя…

— Зачем ты лжешь? — а голос-то мой дрожит. А память услужливо подбрасывает воспоминания: синие ленты в спектре эмоций тейнаррин…

— Лгу?! — морра изумилась. Не понимаю, притворно или по-настоящему. — Спроси сама у него!

— И что же она должна у меня спросить? — раздался спокойный голос с берега. Сойварраш. Уже в одежде. Сухой. Стоял позади меня, скрестив руки.

Морра, не ответив, испуганно соскользнула в море. Не верю ей… не верю… Не со мной. Я — творение. Он сам ляжет под нож, чтобы спасти меня! Но почему-то хочется кричать — предатель!

— Тео? — он подошел близко. Слишком… Протянул руки!

— Не подходи! — взвизгнула я. Единственное, что я не переживу, что имеет надо мной полную власть… Доверие к нему. Безграничное. НО ОНО НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ПРЕДАНО! Оплевано!!!

— Тео… — альв замер.

— Скажи, — срываюсь. — Скажи мне, Сойварраш, я завтра умру?

— Тео… — он делает шаг вперед.

— Нет… нет… НЕТ! Ты будешь жить без меня! — отшатываюсь. Гнев вылезает наружу, а зверь сорвался с цепи. Для него не существует разницы, кого изодрать на куски.

— Тео… — еще шаг.

— Лучше молчи! — все понятно без слов. Морра сказала правду. Жестокую. Как?! Он мог… Предать меня… Против правил. Против жизни.

— Риина, я… — что это? Оправдание? Почему голос сух и безжизненен? «Почему…»

Внезапно гнев оставляет меня. Я падаю на колени, обнимая замерзшие плечи руками. Ведь он не сможет без меня. Вижу, алый цвет среди сонма других эмоций. Он тоже может испытывать боль. Невыносимую. Сжигающую изнутри. Обреченность. Невозможность ничего изменить. Исправить. Перевернуть…

— Просто скажи, что я должна сделать, — вот и все. Пора заканчивать. История завершена. Почти. Раскрыты карты. Отыграли персонажи. Роли. Свои. Навязанные. Главные и второстепенные. Плохо или великолепно… Не мне судить. Пришла пора финала, и я, как одна из главных героинь, должна отыграть его достойно. Всей пьесы. И автора…

— На закате, завтра, пропустить через себя большой поток разнородной магической энергии, соединить в один и направить на… сотворение тел для сущностей… — всхлип. Вздох. Я обернулась потрясенно — он плакал… И, кажется, не понимал, что с ним происходит… — Прости… Я сделал все, что мог… Но, скорее всего, магия разрушит твое ядро, и ты… — тейнаррин вытер слезы со щек и спрятал глаза за ладонью. Судорожно вцепившейся в его висок когтями. По лицу заструилась кровь. — Прости… Я не могу это произнести. Я не могу смириться! Не могу… я… — Сойварраш вдруг упал на колени и закричал. Протяжно. Загребая ладонями песок… Да. Мир берет плату. С каждого свою. А за предательство она до неприличия огромна…

Острова морров. Следующий восход.

Я шла по коридорам, закутанная в плотный плащ. Морр, который доставил меня сюда, приказал в одной из зал снять всю одежду. Он собрал ее, небрежно мной разбросанную. Скомкал. Она мне больше не понадобится. Я шла, и вопреки всему, мне было отчаянно страшно. Мне не вернуться. Некому будет вернуть. Незачем будет возвращать. Глаза устали. Слипались. Я не смогла заснуть прошлой ночью. Не смогла войти в хижину, где мы ночевали вдвоем. Где он прикасался ко мне. Обнимал. Целовал… Теперь и это в прошлом. Грань жизни снова резанула, не пощадив мою истерзанную душу. Одни лохмотья… Истекающие чувствами…

Тусклый свет и серые стены. Безмолвные свидетели. Расправы. Казни. Я предпочитаю — жертвы. Во благо. Смею надеяться. От меня не осталось ничего. Ни крики. Ни рыдания. Виновника. Не утешили меня. Не доставили удовольствия. Не вызвали смех. В одну шестую ночи… Просто умерла моя душа. На остатках гордости следует лишь тело, а ему свойственно бояться. Неизвестности. Забвения.

Я бы всех простила, но разве есть необходимость? Для Мира нет. Он устроил более чем справедливый обмен: одну жизнь на две. Горечь. Разочарования. Во всех и вся. Я унесу с собой. Ни с кем не поделюсь. Мое. Пришли. Уже? Неужто больше нет проклятых серых коридоров?! Входить… Я войду…

Сопровождающий меня морр отступил перед массивными дверьми. Поклонился на прощанье. Ушел. Так просто… открыть и сделать шаг… один… Но также просто развернуться и убежать. Меня выпустят. Дрожат. Колени. Я сбрасываю капюшон плаща. Не буду прятать. Бледное лицо. Мне нечего скрывать, но лучше б было что! Храны перед створками двери расступаются. Притрагиваюсь пальцами к завиткам узора на ручке. Медлю. Очерчиваю каждый выступ. Изгиб. Пора. Осталось…

Раз… Толкаю дверь с улыбкой на устах. Кто здесь проигравший? О! Не я. Они? Все возможно. Нить шестерых сотворенных, прикрученных медными браслетами на тонкой цепи к каменным ложам, не интересует меня. Они обрежут мою. Шесть палачей. Пытливо изучающих меня. Презренную человечку. И, как обычно… Никто не мечтает занять мое место.

Два… Прохожу по узкому проходу между шестью моррами. Вероятно, они будут следить за ходом ритуала. Я для них не более, чем очередная часть представления. Предмет. Неживой. Неодушевленный. Их взгляды и отношение не ранят меня. Их интерес оправдан статусом и положением. Обстоятельствами.

Три… Возле каменного круга, испещренного линиями драгоценных металлов и самоцветами, замираю. Сбрасываю плащ. Обнажая тело. Душу. Смотрите. Все. Никто из вас не усомнится. В неподдельном равнодушии. Страх остался за порогом. Из этой залы нет пути. Тупик. Страх остался за порогом. Ненужный груз, свалившийся с души. Пять ступенек. Медный круг. Встаю. Столкнулась взглядом с альвом. Это он вчера ползал по грязи?! Мне, верно, померещилось в сумерках. О бессонной ночи говорят только черные круги под колючими серебристыми глазами. Он собран. Сердце сбилось. Один лишь раз. А дальше снова равномерный гулкий стук. Я готова…

— Об одном прошу, — тихий голос Раша. — Убей их… — о чем он?

Это. Не описать словами. Не нарисовать красками на холсте. Не выразить… Ничем… Боль… Выкручивающая суставы. Плавящая хрупкое тело. Рвущая каждую клеточку на части… Наслаждение. Сотрясающее тело. Заставляющее корчиться в спазмах. Уводящее на немыслимые высоты и сбрасывающее вниз… Чужая магия, сломав преграды, бушует в теле. Ураганом. Штормом. Глаза вылезают из орбит, а кожа сходит лоскутами. Кто так кричит? Кто так страшно кричит… Это я… Что… Что надо сделать… Не помню… не помню я… Я… мертва. Мертваааа…

«Мама…»

Свет. Красный. Ах, ну, да… Закрыты веки… Как они поднимаются… Ах… Больно. От одного слова тело скручивается нервной судорогой. Помню… Нечто запредельное…

«Мама…»

Кто здесь? Кто кого зовет? Встаю. На четвереньки. Все расплывается… Острый запах. Крови. Она разлита повсюду. Смотрю на свои пальцы. От них мало что осталось. Сплошной кусок мяса. Ничего не чувствую.

«Мама…»

Почудилось. Ползу. Медленно. Камень. Серый пепел на нем. Откуда?

«Мама…»

Я помню. Нечто запредельное. Я не одна. Там. Существо. Еще не осознающее себя. Сгорающее, как и я, в горниле магического пламени. Оооооо… Мне больно… Я… жива?

«Мама…»

Два силуэта. Невысоких. Подходят. Кто они? Почему они меня так называют? Я помню…

«Ты ведь наша мама?»

Убей их. Твари, твари, твари!!! Я помню…

«Мама?»

Хватит сил. Они заплатят. Они отняли. У меня все… Дважды… Нет… Нет… Раш… Кто прокричал Его имя?! Я… Сойварраш. «Я сделал все, что мог…» Ублюдок! Пепел…

«Мама… Тебе больно?»

«Убей их…» Обнимаю. «Убей их…» Сжимаю…

— Мама!!! — пронзительный визг. Кто дал мне право?

Не могу… Не могу… Не могу… Плачу. Кровавыми слезами. Встаю. Опираясь на каменное возвышение. Пепел. Везде пепел. Нет! Знаю… Дойду до двери, а за ней они. Все… «Я сделал все, что мог…» Тупица!!!

— Мама… — тихий голосок. Такой знакомый. Родной.

Дети… Нан? Светловолосый мальчик. Смотрит испугано. Держит за руку девочку. Похожую на него, как две капли воды… Справедливый обмен… Пепел… В зале. На губах. «Я сделал все, что мог…» Это все, на что ты был способен?! Нет… Не был! Есть! Там, за дверью… Дойти…

— Мама… — ласка. Им нужна ласка…

Шаркающей походкой древней старухи. Шаг за шагом. На полступни. По стеночке. Оставляя кровавые полосы… Они идут за мной. Крадучись. Я ведь так и не сказала им… Но это не важно. Правда. Дойти до двери. Меня там ждут… Ждут, наверняка. Серый пепел… Летит вдогонку…

— Мама… Куда ты?

— Да, я ваша мама. Теперь… — отстаньте же от меня!

Пепел… Еще чуть-чуть… Они там, за створками. Отмечают успех… Открываются… Без скрипа. А я больше не могу. Не могу идти. Падаю. Лицом вниз. Чьи-то руки переворачивают меня… Раш? Раш? Кто так испуганно зовет моего альва?! Я?! Пепел…

— Здесь больше никого нет… — доносится издалека. Сквозь вату пушистых облаков в ушах.

— Конечно. Они ведь там, за дверью. Разве вы не знали? — шепчу. Меня не слышат. Раш… Ну, где же ты…

— Погибли?! Ты уверен? — второй голос. Изумленный. Кто погиб? Я? Да… Еще бы немного и…

— Они сгорели! Здесь повсюду пепел! — отвечает первый голос.

Нет! Нет! НЕТ! Раш… Так вот, что значит все… Ты пытался, но не смог… Куда ж ты… Без меня…

— Не трогайте детей, — шепчу…

Глава 29 Прихоть безумца (Эпилог)

Морское побережье. 120 циклов спустя.

Тепло. Недавно пришло в Те-Исса. Мисселиум на берегу моря. Хозяева гостевых домов только начали готовиться к приему существ, что скоро прибудут. Кто здоровье поправить. Кто просто отдохнуть. Оживились улицы, откуда ушел пронизывающий до костей ветер холодных периодов. Дети помогали взрослым обновлять фасады домов, приводить в порядок сады, а в промежутках между посильными для их возраста делами играли в салки и прятки. Рыбаки недовольно ворчали на морров, а те ворчали на рыбаков за мусор и обрывки снастей в воде. Иногда дело доходило до драк, и тогда к недовольным присоединялись Хранители Закона, а там и зеваки подтягивались посмотреть на представление.

В зажиточном квартале мисселиума, где не каждый мог себе позволить купить дом с участком земли, примыкающем к морю, царила тишина и покой. Кроме одного из пляжей, где играли двое детей. Светловолосые. Они возились со щенком, что нелепо путался в своих длинных лапах и хвосте. Пытался убежать от маленьких ручек, но спотыкался на песке и вновь попадал в ласковую ловушку цепких пальчиков. Чуть дальше в тени скалы сошлись в тренировочном бое двое мужчин. Их полуобнаженные мускулистые тела блестели от пота. Мужчины были похожи. Лицом. Фигурой. Движениями. Мягкими. Словно два тарго кружили в грациозном танце. Их длинные серебряные волосы, попадая на свет, вспыхивали многочисленными огоньками.

По узкой лесенке с веревочными перилами, подобрав полы длинной разноцветной юбки одной рукой и зажав в другой корзину для пикника, спускалась женщина. Черноволосая. Стройная. Голубоглазая красавица спрыгнула с последней ступеньки, подошла к детям, отобрала у них щенка и прицепила на цепь к железному кольцу в камне. Отряхнула одежду детишек и дала им покрывало, чтобы расстелили и выложили еду. Сама же женщина вытащила и расставила приборы. Бросила ехидный взгляд на мужчин:

— Олар, хватит гонять мальчика! Идите кушать! — сереброволосый, тот, что постарше, дал знак — тренировка окончена.

— Это еще кто кого гоняет, любовь моя! — усмехнулся морф. — Я уже старенький! — мужчина согнулся в пояснице и притворно заохал.

— Вот вытяну тебя полотенцем пониже спины, посмотрю, как быстро тебе полегчает! — женщина шутливо замахнулась тряпкой. — Или в спальной зале так же тебе отвечу!

— Ты жестока! — с наигранным ужасом ответил Олар. — Сдаюсь! — поднял руки вверх, и вдруг одним прыжком приблизился к супруге, подхватил на руки и закружил.

— А ну, поставь меня на место! — женщина смеялась. Словно колокольчики звенели. — Ведешь себя, как таргеши гулящий! Все-таки стоит познакомить полотенце и твою пятую точку, — она чмокнула мужчину в нос. Изменчивый нехотя отпустил супругу.

— Сын, идем ополаскиваться. Быстро! — морф стянул сапоги, брюки и побежал навстречу волнам. Юноша присоединился к нему.

Женщина осмотрелась. Заприметила в тени на холщовой лежанке спящую прямо на раскрытой книге девушку.

— Дети, а почему бы вам не разбудить тетю? — мать указала направление, — ей, похоже, особое приглашение нужно!

Мальчик и девочка подкрались к спящей и неожиданно прыгнули на нее с двух сторон с громкими криками. Девушка подскочила с открытым ртом. Затрясла головой и раздраженно выругалась, но, сообразив перед кем, захлопнула рот и виновато улыбнулась.

— Риина! — возмутилась женщина. — Ты хоть понимаешь, чему дети от тебя научатся? Мало того, что опять спишь на улице, так еще и ругаешься, как пьяный наемник!

— Прости, Майрэ, они неожиданно напали, — девушка, пыхтя, отбивалась от близнецов. — Твои сорванцы застали меня врасплох! Что-то случилось? — человечка осмотрелась, но ничего подозрительного не заметила, разве что… — Где Олар и Гэстиен? — Риина заволновалась.

— В море. Скоро вернутся, — Майрэ махнула рукой в сторону воды. Среди волн, и вправду, можно было разглядеть белобрысые макушки, но если напрячь глаза. Мужчины заплыли далеко от берега. Риина невольно поежилась: для человека температура воды еще не располагала к водным процедурам поздним утром. — Иди кушать, — позвала морфа, — Хотя, я бы тебя не кормила, — женщина вкусно хрупнула яблоком. Немного морщинистым, но все еще сочным. Из прошлого урожая.

— Это еще почему? — удивилась человечка. Она настолько растерялась от заявления изменчивой, что ее рука застыла на полпути к свежеиспеченному хлебу.

— Да ты опять уснешь! Неужели твои морры на тебе пашут или грузчиком заставляют работать в дополнение к основным обязанностям? А? — Майрэ весело подтрунивала над девушкой.

— Да ну тебя! — буркнула Риина и, наконец, дотянулась до булки, а следом до мяса. С аппетитом понюхала бутерброд и запустила в него зубы. Застонав и закатив глаза от наслаждения, захрустела поджаренной хлебной корочкой.

Спустя некоторое время к импровизированному столу подсели мужчины, но есть не стали. Гэстиен попытался разжалобить отца, ссылаясь на растущий организм, но тот не поддался. Сурово посмотрел на сына и запретил даже смотреть в сторону мяса. Зато малышня набивала рот всем подряд, украдкой подбрасывая лакомые куски собаке.

Позавтракав, Риина распрощалась с семьей и поднялась в дом. Ей предстояло подготовиться к встрече. Завтра. На столе лежала небольшая кипа необходимых документов. Девушка устроилась возле открытого окна на софе, но вместо работы погрузилась в воспоминания…

Сто двадцать циклов назад… Да, она уже привыкла называть весы циклами. Жизнь с моррами приучила. Тогда, давно, Риина осталась с жителями глубин. Такими же растерянными, как она. Безо всякого понимания, что делать дальше. Опешил даже их Правитель. Как лицо, обладающее номинальной властью, он оказался без рук. Без глаз и языка. Бесследно исчез Владыка Вод. Его не было нигде. Долгие поиски не принесли результатов. В конечном итоге, его посчитали погибшим при ритуале. Помимо этого, морры не могли определиться, как поступить с полумертвой, обезображенной магией, человечкой и странными близнецами. Жители глубин решили подлечить ее, пока разберутся с проблемами власти, но…

Сперва дети показали недюжинный магический потенциал, правда, они отказывались разговаривать с кем-либо, кроме искромсанной девушки, которую упорно называли мамой, а после молчаливый убийца, прибывший на острова в компании Аль Шо, взял ее под свое покровительство и защиту. Моррам пришлось смириться с присутствием посторонних на Колыбели. Жители глубин пытались незаметно устранить проблему. Существует много быстродействующих ядов. Это была попытка нового Владыки Вод, Ольшера, избавиться от человечки и заполучить многообещающих маленьких магов в свои руки. Первая и последняя. Провальная. Он не пережил ярость близнецов. К сожалению, не только он…

Трагедию предпочли замять. И не вспоминать никогда более. Ильчим, как один из ближайших учеников Амниса и сын его младшей сестры, по праву надел ожерелье из черного жемчуга на шею. Он оказался более дальновидным морром. При должном обучении необыкновенные дети должны были принести много пользы. Гарантированной выгоды. Укрепить позиции жителей глубин среди сотворенных. Они не козырная карта, но… Целая колода одной масти. Что же до человечки… Срок людей недолог. Что им отпущено по сравнению с моррами… Медная монетка жизни. Можно и потерпеть.

Но Ильчим ошибся. Риина дель Мааре не только не умерла — не постарела ни капли. Кто-то или что-то хранили ее. Возможно, вечная мерзлота в душе. И разноцветных глазах. Левый серебряный, а правый голубой… Первый девушка закрывала повязкой, расшитой самоцветами.

Свое восхождение в обществе морров она начала случайно. Сопровождала Ильчима на переговоры с Сюрвом из Империи людей в качестве консультанта по человеческой расе. Первые переговоры не завершились ничем, а вот следующие… На них прибыл сам Император. О чем говорили эти двое целый восход за закрытыми дверьми под надежной охраной… Так и осталось между ними. Лисардо согласился на все. Сложно понять, что заставило его пойти на уступки моррам. Чем взяла его человечка? Неизвестно.

Император после встречи выглядел устало. И чувствовал себя так же: забыл закрыть обезображенную половину лица маской. Страшное зрелище. До самой своей смерти он каждый цикл наведывался на морское побережье. Совершенно без повода со стороны жителей глубин. Нередко странную пару в сопровождении хранов видели на закате, гуляющими под руку на набережной Те-Исса. Поговаривали, что Император и дель Мааре были любовниками…

После Риина и Олар помогли наладить тесные связи с изменчивыми. По непонятной причине молодой Правитель эльфов также благоволил к бывшему убийце, переквалифицировавшемуся в храны, и девушке. Иногда уважаемый Маалаиэрсан вел себя очень странно, словно что-то должен морфу и человечке…

А после того, как близнецы четыре десятка циклов назад явили миру первого морского дракона, наполовину разумного, то перед ними и их названной матерью раскрыли двери гордые и непокорные крылатые. Но завтра…

Риине предстоит встреча не с ними, а с теми, кто устроил на нее охоту. По мнению Олара, за пятью покушениями на жизнь девушки стояли именно альвы, и то, что один из убийц принадлежал этой расе, абсолютно доказывало их вину. Неоспоримо. Что это? Месть? Проверка на прочность? Не важно. Переговоры с представителями альвов необходимы.

Оружие. Прочие предметы из металлов. Высококачественные золото и платина. Лекарственные растения. В обмен на редкий жемчуг, кораллы, лечебные водоросли, фрукты и рыбу. На побережье с морров дерут втридорога, а за морские сокровища дают гроши. Также альвовские торговые корабли просили помочь в разведке новых маршрутов. На старых уже не протолкнуться от толпы путешественников и торговцев.

Да, моррам удалось выстроить приличное сотрудничество с временным советом альвов, созданным до момента перехода власти в руки Первого, но теперь младенец вырос… Кто знает, чем смена лидера обернется для двусторонних взаимоотношений. Первый… Если повезет, то они никогда с ним не встретятся. Не хотелось бы ворошить образы прошлого.

— Риина, — в залу заглянул Олар. «А уже темно, однако…» — ты готова?

— Да. Вполне. Охрана будет, как всегда? — морф кивнул. Как всегда — это означало десять внешних хранов и два личных. Давно сработанная слаженная команда. Раньше девушку сопровождали Олар и Майрэ, а теперь ее место занял старший сын убийцы.

— Не засиживайся долго, — изменчивый грустно усмехнулся и закрыл за собой дверь.

Морское побережье. Следующий восход.

Я проснулась задолго до рассвета. Очередной кошмар. Опять. Во сне воспоминания настигают меня снова. И снова… Там от них не спрятаться. Не убежать. Не сделать вид, что все в порядке. Не притвориться… Сюрреалистическое переплетение событий — мой разум. Разноцветная мозаика, собранная, как попало — моя душа. Сшитые. Нитками. Белыми. Крупными стежками — мои чувства. Олар ведь не Мастер Иглы*. Он и так сделал больше, чем мог. Умел. Изменчивый учил меня. Есть. Ходить. Говорить. Заново. Но я до сих пор иногда плачу там, где все смеются. Пугаюсь тишины в зале. И ненавижу черный цвет.

Мне сложно общаться с другими существами, кроме морфа и его семьи. Я не могу гарантировать адекватность своей реакции на события. Не могу контролировать себя в полной мере. Периоды спокойствия сменяются истериками, когда я за каждым поворотом, в других лицах вижу прошлое… наяву. Тогда меня прячут. В залу без предметов. Под замок. Я сломана. Разбита… И нет той силы, что способна меня починить. Она исчезла. Стала пеплом.

Я пыталась убить себя в начале выздоровления, но изменчивый хорошо следил за мной. Потом желание умереть сошло на нет, уступив место маниакальному желанию жить. Самосовершенствоваться. Чем я только не занималась, но мне все было мало. Каждый вдох свободного времени должен был чем-нибудь занят, чтобы отвлечь меня. От воспоминаний, которые все еще стояли перед внутренним взором и терзали нервы. Достижение недостижимого — идеала. Стало целью моего существования. Навязчивой идеей. Я не хочу помощи… Лишь бы не мешали мне. Искать среди все еще раскаленных углей останки себя…

Гостевая резиденция для высоких гостей Те-Исса находится в том же квартале, что и дом Олара, но несколько на отшибе. На самом верху скалы, скрытая от посторонних глаз мощным каменным забором и пышным садом. Все переговоры проводились на большой земле, за исключением Правителей, на острова морры никого не пускали.

Я приложила руку с перстнем-ключом к воротам. Распознающее заклинание сработало, и створки приветливо распахнулись. Впереди меня шел Олар, позади Гэстиен, а по бокам, по пять, внешние храны. Мы открыто демонстрировали альвам свое недоверие. Подозрение. На этом настоял Олар. Что ж… Если ему так спокойнее. Мы прошли через сад, ступили на крыльцо. Дверь в дом открылась, не дожидаясь нашего стука. Храны подобрались. Узкие коридоры и замкнутые помещения. Легко напасть исподтишка. А места для ответного маневра мало. Поневоле голова начала просчитывать варианты атаки и защиты. Нормальная реакция для Мастера Меча, которым я являюсь. Благодаря тому же Олару.

Коридор закончился. Дальнейший путь перекрывает витражная дверь. Сквозь нее просматриваются силуэты, но не больше. Странно… Коридоры и двери… я просто отмечаю их присутствие, но они не навевают на меня воспоминания… О трех шагах. Последних в жизни. Той…

В зале за круглым столом располагался уже знакомый альв. Инартейн. Надменный. Резкий. Заносчивый. Понимает только язык силы. Циклов десять назад мы с ним сходились на клинках. Победило… Железо. Его меч не выстоял против закаленных тьмой моих. Но… в этот восход он выглядел испуганно.

Его и мои внешние храны остались в коридоре. Прожигать друг друга ненавидящими взглядами. По этикету мы обменялись личной охраной: Гэстиен встал за правым плечом альва, а хран Инартейна расположился слева от меня. Там, где сердце. Все-таки все альвы поголовно перестраховщики.

— Приветствую вас, уважаемая, — торопливо заговорил Высокий. Я ответила ему согласно традиции. «Почему он так ведет себя?» — Я… — сотворенный замялся, опустил голову вниз, — хотел бы начать с извинений перед Вами. От имени расы и по требованию Первого, которого я представляю. За попытку причинить вред Вашей жизни… — мужчина замолчал. Вот как… Значит, фактически власть уже перекочевала в руки Первого. И не без последствий для временного совета. «Но зачем? Он заставил соплеменника так унизиться передо мной…»

Внезапно я расхохоталась, прервав поток оправданий альва. Тот вздрогнул и осекся.

— Переговоры окончены, — сказала я. Надеюсь, чутье не подвело меня, и сомнительные предположения больного разума окажутся верными. Если нет, то я совершила непоправимую ошибку. Отказ принять извинения говорит о том, что я требую наказания преступника, а раз сам Первый принял вину на себя…

— Ты что творишь? — прошипел Олар, едва мы вышли в холл.

— Это фальшивка, — прошептала я одними губами. — Настоящие переговоры, если и состоятся, то в другом месте и в другое время.

— Что? — удивление изменчивого отразилось на его лице, но не помешало ему настороженно следить за сопровождающими нас альвами.

— Потом, — шепнула я. Обстановка нервировала и не располагала к обстоятельной беседе. Мне с трудом удавалось сохранять невозмутимое лицо.

Дорожка через сад. В обратную сторону. Теперь Он не скрывал своего присутствия, но и не выставлял его напоказ. Я задыхаюсь от нетерпения. Жду. Приглашения. И как бы мне ни хотелось, я буду вынуждена его принять.

Маленькое насекомое с черными пятнышками на красных крыльях. Село на ноготь большого пальца. Довольно оригинально. Заклинание, направленное на меня, храны отследят, а безобидную букашку с навешанной на нее следилкой… Ладно… Хотя бы время и место мне дозволили выбрать. «Вы так необычайно щедры… Первый!» Я позволила насекомому заползти под рукав легкого белого каи…

— Так что произошло? Объясни, наконец! — дома Олар резко срывал с себя амуницию храна. «Нетерпеливый…»

— Здесь Первый… Он пригласил меня на встречу. Наедине! — я продемонстрировала на кончике пальца смирную букашку.

— Ты не пойдешь! — отрезал Олар, после пристального изучения и магической проверки насекомого. Скрестил на груди руки. Будет спорить до хрипоты, но ведь уступит… — Одна! Мы будем сопровождать тебя!

— Нет. Спасибо за заботу, но если бы альв захотел присутствия посторонних, то показался бы на встрече. Одного не могу понять: для чего ему я понадобилась… — легкая грусть. Тревога, скручивающая желудок. Страх. Быть побежденной вновь.

— Не о том думаешь! Надо выяснить, сколь много ему известно! — поджал губы изменчивый. Потенциальная опасность должна быть устранена. Наше будущее — дети на островах. Их ничего не должно коснуться. Никакой грязи на чистых душах… И так уже замараны одним пятном.

— Я постараюсь, — вздохнула. Первый молод, но уже искусен. Мне ли, человеку, пусть и поднаторевшему в общении с сотворенными, тягаться с ним? С двумя врагами сразу. Вторым… буду я сама.

Перед закатом я выскользнула из дома, сопровождаемая хмурыми взглядами семейства. Никаких заклинаний. Амулетов. Расчет исключительно на собственные силы. Если они предадут меня, то никакие магические побрякушки не спасут. Тихие улицы. Пыльная каменная мостовая. Редкие тени — уборщики мисселиума или Хранители Закона, неторопливо прогуливающиеся по улицам. Женщины, снимающие с веревок белье во дворах. Для них восход подходит к концу. А для меня? Все только начинается…

Жар в теле. В глазах сухость. Раскрасневшиеся щеки на бледном лице. Кровоток в ушах. Приоткрытый ротик и сумасшедшинка в глазах. Распахнут ворот каи… Я тороплюсь. Почти бегу по пустынным улицам мисселиума. Мой путь лежит к маяку. Возле его подножия часто гуляют влюбленные парочки. Нас просто примут за одну из них…

Обхожу высокую башню по кругу. Киваю старику — смотрителю. Он стар. И нем. Ему нет дела ни до чего, кроме огня наверху. Надежный хранитель будущей тайны.

Закат. Безумными красками бьет по глазам. Возле Звезды кучные облака образовали оранжевый водоворот. А ближе к берегу по небу расстелились аленькие перышки…

Я не слышу шагов, но чувствую Его присутствие. Так страшно, что прошибает холодный пот и перехватывает горло. Я закрываю веки, чтоб побороть невыносимое искушение обернуться и посмотреть в Его лицо. А руки… судорожно сжаты. Костяшки побелели…

— Риина дель Мааре? — я забыла, как дышать. Голос. Похож, но интонации… Раш звенел железом, а этот… Гладкость шелка, что чувствует, покрытая мурашками, обнаженная женская кожа… Жаркой ночью. Испытывая томление по предстоящим ласкам. «Ты знаешь ответ, так для чего спрашиваешь?»

— Да. Приветствую вас, Первый. Я ведь не ошиблась, верно? — произнеси. Еще хоть звук. Согрей. И успокой. Ведь я замерзла… Так замерзла, что боюсь огня…

— Не ошиблись, — мужчина за моей спиной. Наверняка он видит блеск чувственной улыбки на моих губах. Спина горит от источаемого альвом жара. Он выше, ибо слова идут сверху. Намного выше, ибо мой затылок не ощущает его дыхания… А чем он пахнет? Мед. Орехи. Абрикос…

Ослабли руки. Хочется откинуться на Его плечо.

— Зачем вы хотели меня видеть? — я нарушила молчание. Тягучее и сладкое. Словно пережженный сахарный сироп. Что это? Эти чувства… Заклинание? О нет… Он в совершенстве владеет своим голосом. Завораживающим. Своим телом. Притягательным. Заставляющим желать. Невозможного… Тенью присутствия. Не в этой жизни, но ведь нет другой…

— Прежде, чем наносить официальные визиты, я решил в тайне познакомиться с теми, с кем придется иметь дело, — я заслушиваюсь каждым звуком. Они ласкают меня, как мягкие подушечки пальцев.

— Вы осторожны, но… Допустили ошибку в случае со мной. Вам надлежало пригласить… — я сложила ротик в ироничную улыбку, — на свидание Владыку Вод, — улыбка стала шире. Подразню Его чуток. Свидание… другое слово так не опишет этот разговор. Ни настроение. Глумливо-соблазняющее. Ни состояние. Противоречиво-ожидающее…

— Ничуть, — мужчина положил руки по обе стороны от моих. Касаясь кожи. Жарко… Я содрогнулась. Повела плечами, но не вырвалась. Не отстранилась. Его намерения мне непонятны. Не подвластны, но почему же… Он же… пытается… банально прельстить меня! А я… готова прельститься?

— Вы особенный пункт в моем списке. Не нужных лиц и важных политических фигур, а личном, — мгновенно уточнил мужчина. — Я хотел познакомиться именно с вами. Видите ли… Я по натуре крайне любопытен, а моя мать много о вас рассказывала… — его волосы щекотали мою шею. Отнюдь не случайно. Я чувствовала его гладкую щеку возле своей. Расстояние в лист бумаги. Разделяло два тела. Не знаю, как его… а мое просто вопило, чтобы устранить это мучительное пространство.

— И чем же я привлекла ваше внимание? — пришлось открыть глаза. Найти флягу и сделать маленький глоток воды. От Звезды остался маленький ободок. А что осталось от моей брони? Я уже чувствую теплое дыхание тьмы, ластящейся к моим рукам. «Все… Становится… Понятно…»

— Я много знаю о вас. Вашей Нити. Признаться, она захватывает. Вы участвовали в удивительных событиях. Хотя… В этой истории много странного. Необычного. Вы не расскажете мне недостающие детали? — я покачала головой. Отрицательно. — Я так и думал, — Его губы возле уха. Коснулись. Создатель! Надо же — подкашиваются ноги… — Но это не важно, Риина… — прошептал Он. — Совсем не важно… Вы здесь. Со мной… — мужчина скользнул губами по моей щеке. Лед. Треснул… Больно… Обманет…

— Вы разве не заметили серьгу? — слова дались с трудом. Слабеющими руками я пыталась замуровать дверь своего разума, но как… Если мучает желание распахнуть дверь темницы пошире.

— Заметил, — рука коснулась ушка. Пальцы слегка щелкнули по аквамариновой серьге. — Я ненавижу своего дядю… — вот это откровение! Выбивает из колеи флирта. Слышишь, Раш, даже мертвый, ты умудряешься топтаться по чужой жизни…

— Почему же? — я не решалась обернуться, зато до мельчайших подробностей рассмотрела правую руку альва. Отполированные когти. Небольшую царапину возле большого указательного пальца. Рукав темно-серого каи с черной вышивкой. Перстень с крупным камнем. Сапфир… Он подойдет мне… Больше, чем аквамарин…

— Потому что он заполучил вас первым, хотя и был Вторым! Обладал вами, — мужчина сжал серьгу и чуть потянул ее. — Я хочу сорвать с вас это украшение. Смолоть в пыль! — произнес мужчина. Бешено. Зло. Дернет или нет? Прольется ли от рук альва моя кровь? Опять… — Но по нашим законам я не имею право претендовать на вас. Вы — вдова одного из представителей нашего народа, — отпустил побрякушку. — Только если вы сами этого захотите, — глухо закончил альв. Вот как… Неужели… Ему должно быть трудно. От невозможности заставить. Просто взять без всяких объяснений и переломать. Как Ему нужно… Бедняга, право слово!

— Как вас зовут? — мне надоели клички, которым я называла альва про себя.

— Нейтирель. Нейтирель Аль Шо, — сотворенный отошел. Судя по шуршанию каи, он прислонился к стене маяка.

— Вы понимаете, что несете полный бред? Вы видите меня впервые в жизни, Нейтирель, — немного иронично спросила я. Интересно… Если бы я не спасла Нэтэль, то мальчика бы не было. Неужто он с рождения предназначен для меня? Отдан на откуп. Своеобразная награда…

— Ммм, — альв засмеялся, — понимаю. А вы знаете, как тяжело желать мечту? Рассказанную на ночь сказку? Ревновать к мертвецу? С обожанием, закрывшись в зале, любоваться вашим портретом и вместо шелковистой кожи ощущать под пальцами масляные краски? — «Портрет? Откуда?» — Я выкупил картину у людей, — пояснил мужчина. — Они до сих пор не могут взять в толк, зачем она мне. Считают прихотью безумца…

— Они недалеки от истины… — юнец. Глупец. Опасный. Хитрый. Изощренный в способах. Добиться своего.

— Вы, Риина, свели меня с ума…

Хватит! Этой лестной патоки… Знаю, к чему он меня подводит. Чего хочет… но те слова, что я собираюсь произнести, надо говорить в лицо. Я обернулась: узкое лицо, точеный нос, остро вылепленные скулы, до ужаса упрямый подбородок, каштановые с белыми прядями волосы, светлые глаза… Но… в них не стужа. Огонь и страсть расплавленного серебра. Я обожгусь…

— Вы знаете альвов, Риина. Думаю, прекрасно понимаете, что я не отступлюсь. Так или иначе, вы будете моей, — взгляд Нейтиреля стал давящим. Серьезным. Мрачная решимость и уверенность в успехе. — Только вы можете решить, кем я стану для вас… Мучением? Или же… спасением…

Как он самоуверен. Даже нагл. Но прав… Да, совершенно не похож на Сойварраша. Иной. Не заставляет. Не приказывает. Просто… Возводит стены и приманкой заставляет войти в ловушку, а потом предлагает выход из нее. За символическую плату. Душу. На крайний случай, тело. Он показал мне, каким он может быть. Хорошим, но есть другая сторона. И я смогу познать ее в полной мере, если откажу. Если откажу…

Я подошла к нему. К чему бежать? Ноги приведут меня назад. Сняла серьгу. Освобождаясь от прошлого. Осыпавшихся серым пеплом клятв и обещаний. Взяла мужчину за руку. «Не думай… Что ты получишь все так легко. Ведь за мечту положено бороться». Вложила украшение в раскрытую ладонь.

— Попробуй, — прошептала, — спасти меня…

И ушла. Не оборачиваясь. Глупо улыбаясь. С разорванным от счастья сердцем — лопнули оковы льда. Склеенной душой — растворились грубые ранящие чувства нитки.

Знаю. Он не последует за мной. В этот миг. Но будет позже, и тогда… Мы сыграем с ним. В забавную игру, где победителей не судят, а побежденные садятся на престол. Игру, что многие зовут столь обыденно… Любовью.

А далеко на островах белокурый мальчик, стоя на вершине скалы, бережно прижимая к себе похожую на него девочку, тихо сказал, вытирая мокрые щеки:

— Скоро у нас будет папа… Ведь дети не должны расти без отца, правда?

И мириадами звезд ему улыбнулся сам мир.

Конец.

Примечания

1

Эни — кличка, данная сотворенными рожденным.

(обратно)

2

Дымовухи — зелья, при разрыве колбы, образующие густой едкий дым.

(обратно)

3

Вес (весен) — год по летоисчислению рожденных (состоит из 16 месяцев).

(обратно)

4

Период — период значительного изменения климата, состоит их примерно из двух наших месяцев, всего восемь периодов, четвертый самый жаркий.

(обратно)

5

Небесные Псы или Небесная Стая — шесть лун этого мира, восходящих друг за другом. По ним отмеряют ночное время. Соответственно, ночь делится на шесть равных частей.

(обратно)

6

Хэ — домашняя одежда, шорты у мужчин, свободная туника для женщин.

(обратно)

7

Изменение — метаморфизм, полная или частичная перестройка тела, характерна только для морфов. Наш ГГ исключение, откуда у него такая способность поймете позже.

(обратно)

8

Морры (морр) — раса двоякодышащих сотворенных, синевато-зеленоватая кожа, изменчивая от температуры воды, температура тела. Двойные органы слуха: для воды и воздуха. Предпочитают жить в воде или очень близко к ней. Насыщение воды солями влияет только на окраску кожи, волос и глаз.

(обратно)

9

Каи — верхняя одежда воинов, магов. Изготовлена из плотной ткани. Водонепроницаемая, защищает от несильных ударов колюще-режущего оружия.

(обратно)

10

Перемещение — заклинания, позволяющие сразу попасть в нужное место.

(обратно)

11

Высокие — знать сотворенных.

(обратно)

12

Цикл — год по летоисчислению сотворенных.

(обратно)

13

Всеобщий совет — совет представителей сотворенных рас, обычно, представители — Правители государств. С недавних пор в Совете участвуют люди.

(обратно)

14

Хранители — воины, обеспечивающие порядок на какой-либо территории.

(обратно)

15

Драконий огонь — крепкий алкоголь.

(обратно)

16

Лига — мера расстояния.

(обратно)

17

Зала — любая комната в помещении.

(обратно)

18

Сюрв — дословно с эльфийского «ответственный за что-то».

(обратно)

19

Мара — крупный хищник, похожий на нашего ягуара, более злобный. Учуяв добычу будет охотиться пока не убьет ее.

(обратно)

20

Лей-ней — дословно с эльфийского «неваляшка». Позорное прозвище любовниц и любовников.

(обратно)

21

Изменчивый — второе название морфов. Представители этой расы могут копировать абсолютно любой облик. Лучшие шпионы и наемные убийцы.

(обратно)

22

Гайде — древняя полусамостоятельная сущность. Существует с помощью носителя. Носителем становится самый одаренный магически морф. Представляет собой сплав душ всех своих носителей. Его приказы не обсуждаются. Существо ни перед кем не отвечает и ни перед кем не отчитывается.

(обратно)

23

Жест отрицания — левая рука, прижатая к груди. Практикуется не только у морфов. Означает крайнюю степень нежелания что-либо делать

(обратно)

24

Матери — женщины у морфов следят за соблюдениями всех традиций.

(обратно)

25

Изгнание — в данном случае: убийство носителя сущности Гайде.

(обратно)

26

Гномы — подземные жители, отличаются невысоким ростом, худым телосложением. Глаза неплохо видят в темноте, волосы светятся, обеспечивая дополнительное освещение. На поверхность выходят редко. Развитие на уровне общинного строя. Живут небольшими поселениями по 300–400 существ. Торговых и дипломатических отношений не имеют. Магией не владеют. Между собой общаются редко.

(обратно)

27

Донжин — подземное поселение гномов. Сеть галерей, туннелей и пещер естественного или искусственного происхождения. Обязательно присутствует подземный источник воды. Есть главный выход и дополнительные через основные вентиляционные шахты.

(обратно)

28

Биомаг — маг-целитель. Лечение заболеваний, в том числе хирургия, достаточно развиты в этом мире. Восстановление органов и частей тела — возможны.

(обратно)

29

Моррийская цепь — так как морры живут преимущественно под водой или около нее, то все их изделия из металла необычайно прочны и устойчивы к внешним воздействиям.

(обратно)

30

Мисселиум — название города со смешанным населением.

(обратно)

31

Хранители Закона — силовая структура власти, контролируют исполнение законов.

(обратно)

32

Отрезок — час времени.

(обратно)

33

Жидкий огонь — состав для разогрева воды.

(обратно)

34

Заморозка — самый подходящий аналог — криосон.

(обратно)

35

Маг разума — телекинез, левитация, иллюзии, внушение, гипноз и другая работа со своим и чужим разумом.

(обратно)

36

Стихийник — маг, управляющий основными четырьмя элементами.

(обратно)

37

Тарго — крупный хищник, похож на большую кошку. Используется сотворенными в качестве ездовых животных. Для езды и управления используется специальная сбруя. Людей не слушается, потому люди ездят на лошадях.

(обратно)

38

Следящие — разведчики и шпионы.

(обратно)

39

Обязательство — кодекс применения и не применения оружия в стенах города. Различается в людских, смешанных и городах сотворенных.

(обратно)

40

Хранители Закона — подразделение воинов, подчиняющееся непосредственно администрации города. Следят за порядком и соблюдением закона. Были введены у сотворенных, после в смешанных и людских городах. Есть своя школа подготовки.

(обратно)

41

Нить — путь, судьба.

(обратно)

42

Лекарская — обычная больница для обычных людей и сотворенных низших слоев.

(обратно)

43

Хранилище Душ — кладбище.

(обратно)

44

Реконструкция — способность морфов восстанавливать события. Основано на их метаморфизме и способности копировать чужое поведение.

(обратно)

45

Каро-ари — дословно — доверенное лицо. Термин используется только у эльфов.

(обратно)

46

Нирэ — растение, из которого делают лепешки, заменяющие хлеб, похоже на пшеницу.

(обратно)

47

Аракса — уполномоченные посыльные Императора. Воины. Обычно выполняют поручения в сопровождении мага.

(обратно)

48

Природник — маг, основная сила которого во взаимодействии с растениями, животными.

(обратно)

49

Селиум — город с человеческим населением.

(обратно)

50

Хран — телохранитель.

(обратно)

51

Сон разума — болезнь, проявляющаяся исключительно у магов разума. Фактически означает потерю желания жить.

(обратно)

52

Ари — название реки, на берегу которой расположен мисселиум Оранж-но-Ари.

(обратно)

53

Разменщики — менялы.

(обратно)

54

Кварты — подходящий аналог — букмекеры.

(обратно)

55

Ловчая сеть — заклинание для копирования личности существа.

(обратно)

56

Отцы — второй орган управления землями морфов. Состоит из высокорожденных мужчин.

(обратно)

57

Низкорожденная превратилась в Правительницу — как в шахматах, когда пешка достигает противоположной стороны.

(обратно)

58

Подергать пса за хвост — осторожно что-то выяснять, с другой стороны — дразниться.

(обратно)

59

Не приложил губы — по легенде этого мира Создатель вдохнул жизнь в сотворенных поцелуем.

(обратно)

60

Следилка — заклинание слежки.

(обратно)

61

Таргеши — потомки неудачной селекции тарго биомагами. Внешностью похожи на них, но ростом до колена взрослого человека. В качестве хозяина признают любого.

(обратно)

62

Последнее прикосновение — положить руку на сердце. Так в мире под Звездой провожают умерших.

(обратно)

63

Отвращение к лжи — магико-алхимический состав. Под его влиянием существо говорит только правду.

(обратно)

64

Ключ — в данном случае идет речь о расшифровке другого языка

(обратно)

65

Мастер Холста — художник

(обратно)

66

Эло Драконов — титул верховного правителя расы драконов.

(обратно)

67

Клятва (на крови) — клятва верности, обычно приносимая должниками или слугами. Исключительно добровольно. Владелец клятвы при неподчинении может вызвать болевые ощущения и смерть.

(обратно)

68

Портал — вариант заклинания перемещения. Используется для перемещения на большие расстояния, но редко из-за дороговизны и сложности изготовления.

(обратно)

69

Тео — обращение к Творению. Означает собственность, привязанность.

(обратно)

70

Контролирующие — один из элементов силовой власти Драконов.

(обратно)

71

Право Призывающего — позволяет в любой момент призвать дракона на помощь. Бывает разовое и множественное. Альв обладал множественным.

(обратно)

72

Техое — растение с полыми стволами толщиной в руку, немногим выше среднего роста сотворенного.

(обратно)

73

Лои — приемный сын в переводе на язык морров.

(обратно)

74

Сам себе — здесь имеется в виду мир.

(обратно)

75

Скрипачи — мелкие насекомые. Цикады или кузнечики.

(обратно)

76

Договор — устный магический договор, заключаемый с дриадами. Имеет стандартные формулировки о непричинении вреда Природе.

(обратно)

77

Кейры — небольшие птицы с ярким оперением и звонким голосом.

(обратно)

78

Фейерверк — вид заклинаний. Представляет собой силу, скомпонованную в шары. От соприкосновения с предметом взрывается и выпускает ряд более мелких поражающих заклинаний. Может также взрываться с задержкой времени.

(обратно)

79

Полет ястреба — серия быстрых ударов клинками

(обратно)

80

Драка двух самок тарго — аналог выражения «кошачья драка».

(обратно)

81

Поиск — вариант поискового заклинания, направленный на обнаружение живых существ.

(обратно)

82

Знать без чешуи — одинаково нашему выражению «увидеть голым».

(обратно)

83

Голос Гайде — объявляет приказы.

(обратно)

Оглавление

Виноградова Оля Ты будешь нашей мамой?

Глава 1 Дети

Глава 2 Знающий

Глава 3 Соблазны

Глава 4 Безумие

Глава 5 Решение

Глава 6 Анита

Глава 7 Неизбежность

Глава 8 Ребусы

Глава 9 Битые зеркала

Глава 10 Отец и Сын

Глава 11 Сделка

Глава 12 Цена

Глава 13 Палачи и Жертвы

Глава 14 Обожженные тьмой

Глава 15 Мертвецы

Глава 16 Право выбора

Глава 17 Охота

Глава 18 Куклы

Глава 19 Другая сторона

Глава 20 Одиночество

Глава 21 Ключ

Глава 22 Соперники

Глава 23 Необходимая жестокость

Глава 24 Исполнитель желаний

Глава 25 Одержимые

Глава 26 Двойная игра

Глава 27 Ставка — жизнь

Глава 28 Расплата

Глава 29 Прихоть безумца (Эпилог)

Реклама на сайте