«Правила игры»

Чесноков Василий Правила игры

Посвящается двум людям, без которых этот роман не был бы написан: Стивену Кингу, который научил верить себе, и моему Идеальному Читателю. Он знает, о ком это я.

«I need to end the game…»

Guano Apes

Часть первая

 1

Утро, туман уже растворился, и начало дня не предвещало ничего плохого сверх отвратительных семи миль по обочине шоссе туда и обратно. Городишко Странфилд был единственным местом, где продавали хорошее пиво, а не то пойло, что вливали в себя алкаши с соседних улиц. Вот и получалось, что Фрэнк должен был топать в такую даль из своего захолустного Винсберри только для того, чтоб затариться на следующую неделю. К тому времени ему уже стукнуло сорок, но он исправно продолжал походы за пивом как делал это последние лет пятнадцать. Работа на фабрике не доставляла ему удовольствия, поэтому он пахал, как говорится, только на субботу. На самом-то деле выходные начинались куда раньше, в пятницу, но первый вечер был нужен для снятия стресса, воскресный – на рабочий настрой. Так что, на сам отдых оставалась только суббота. Только вот эти выходные, как впрочем и следующие двадцать, пошли псу под хвост из-за этого долбанутого старого «бьюика». То, что это был именно «бьюик», Фрэнк узнал гораздо позже, когда один из этих чокнутых полицейских подарил ему номер с переднего бампера и правое зеркало.

Спросите сотню бедняг, сколько же было у них времени на осознание опасности. Десять скажут, что ничего не поняли вообще, восемьдесят девять пожмут плечами и назовут цифры от полсекунды до двух-трех. Только все это ерунда. Время просто останавливается! Вот старина Фрэнк идет вдоль трассы с мешком банок, а вот он уже лежит на земле с окровавленным лицом и тупо пытается поднять голову. Вой сирен и красно-синие блики в осколках стекла, все это он вспомнит уже потом, а тогда, обездвиженный и испуганный, Фрэнк Спирс из Винсберри пытался слушать глухие голоса вокруг и не мог пошевелить правой рукой.

– Мистер Спирс, ваши снимки.

Доктор из отделения хирургии протянул ему конверт. Фрэнк долго не мог заставить себя открыть его и заглянуть правде в глаза. Нет, он конечно уже сносно ходил, опираясь только на трость, но страшно было не то, что пять месяцев назад его сбил сумасшедший водила, и его правая нога превратилась в месиво, а то, как это все выглядело. Известно всем, что на рентгене ни черта нельзя рассмотреть и понять, но Фрэнк не стал вскрывать. Глупо, зато вполне честно.

– Сколько я еще пробуду здесь? – спросил он.

– Неделю, а там посмотрим.

– Вы уже смотрите месяц! – напомнил Фрэнк и отложил пакет. Сегодня ему очень захотелось повздорить с кем-нибудь.

– Что, не терпится вернуться домой?

Доктор забрал снимки и ушел, оставив молчание и пустоту. Старый, полуразрушенный коттедж с гнилым чердаком и пятнами влаги на потолке. Он жил там, складируя по субботам пустые банки и предаваясь мечтаниям о лучшей жизни, с пятнадцати лет. Колледж и университет так и остались в «планах на жизнь», и тщедушная посудина Фрэнка продолжала дрейфовать.

Через пару дней ему стало казаться, что весь медперсонал больницы издевается над ним. Нет, никто не ронял на его больную ногу инструменты. Тот же хирург часто говорил о доме Фрэнка. Медсестры щебетали, что «сегодня вы выглядите гораздо лучше», хотя он видел себя в зеркале осунувшимся, с дряблыми щеками и воспаленным глазам. А соседи по палате его вообще игнорировали. Не так плохо, но постоянное чувство отчуждения жутко надоедало.

Фрэнк точно не помнил, когда ему в голову пришла мысль сбежать, но она не давала ему покоя. Он сидел на больничной кровати, а ноги зудели и хотели валить отсюда. Никогда еще ему не было так тоскливо. Не смотря на то, что в старом доме он жил один, и соседей в радиусе ста метров не было, там было весело. Да черт с ней, с фабрикой! Фрэнк зарабатывал десять долларов в неделю и тратился только на пожрать и пиво. Все свободное время он жрал и оттягивался с пенным напитком.

Так же неожиданно он оказался за пределами территории. Просто взял и вышел. Не ночью через забор, а днем, проскочив в главные ворота. Он прихватил с собой пиджачок соседа слева, кажется, тому оттяпали руку, и чуть погнутый номер с бампера «бьюика». У него не было ни денег, ни документов, но это его волновало меньше всего. Он боялся, что какие-нибудь уроды в его отсутствие сломают дверь и вынесут телевизор. Поэтому он надел пиджак и заковылял по улицам Странфилда к шоссе.

Через час он уже мог точно сказать, в каких именно местах была сломана его нога. Она чертовски болела, и Фрэнку пришлось сесть прямо на грязный тротуар. Сентябрь был в самом разгаре, и пара больших деревьев напротив местами пожелтели. У дома Фрэнка росли точно такие же.

Странно, но за все то время, пока он отдыхал, никто не проехал на машине и не прошел мимо. Город будто вымер, впрочем, ему было положить на это. Он шел вдоль ухоженных лужаек за штакетником, разглядывая фасады домов, и думал, что люди здесь хорошо живут. И только из желания нагадить он подгреб своей палкой газету, не доброшенную до крыльца, и сунул ее в карман.

– Я прочту ее за банкой пива, – сказал он вслух. Это были первые слова, которые он услышал за последние десять часов.

На этот раз Фрэнк шел по левой стороне дороги. Обычно он возвращался по другой стороне, но сегодня был не тот день. Он прекрасно помнил то место, где его сбили, и не хотел повторять ошибок. Дорога начала плавно идти в горку, и Фрэнку снова пришлось отдыхать перед трудным подъемом.

Ни одной машины, ни одной машины, твердил он про себя, чтобы хоть как-то заглушить резкую боль в ноге. На гребне холма он обернулся и посмотрел на Странфилд.

– Ни одной машины, – повторил он и начал спускаться. По другой стороне шоссе шел призрак с мешком полным пива, лямки больно врезались в плечи, но спуск не подъем, и было значительно легче. Но Фрэнк не видел призрака, он шел вместе с ним.

Шоссе спустилось с холма, и Фрэнк краем глаза увидел ту самую проплешину среди камней у края асфальтового полотна. Сердце учащенно забилось, и он просто не мог идти дальше. Сесть было не на что, и он прилег на пожухлую траву. Глаза его смотрели на ту сторону шоссе. Скоро Фрэнк уже не был так уверен в том, что не хочет посмотреть то место. Его так и влекло постоять там, увидеть вмятину его собственного тела в земле, ощутить непонятное чувство де жа вю и убедиться, что это был не сон.

Фрэнк уставился на черный асфальт, совершенно сухой, и не мог понять, почему он боится на него ступить. Правая нога дрожала, предупреждая о том, что может в любой момент подломиться, но чувство опасности шло не оттуда. Оно было глубже. Короткий шажок, и Фрэнк уже стоял на полотне трассы. Невесть откуда взявшийся ветер налетел и стал рвать полы не застегнутого пиджака. Фрэнк сделал еще один шаг и понял, что сможет перейти. Где-то на середине пути он бросил короткий взгляд на гребень холма, откуда бежала дорога, и порыв ветра заставил заслезиться глаза. Он хотел смахнуть с лица влагу, но сквозь мутную пелену увидел призрака на той стороне. Тот стоял и махал ему рукой, как бы призывая. Было видно, что в его рюкзаке что-то тяжелое. Фрэнк сжал зубы и вытер глаза. В то самое мгновение розовый фургон «Веселый Булочник» въехал на вершину. Водитель успел заметить, стоящего посреди дороги бродягу, и начал тормозить. Завизжали диски, машину занесло влево, и, оставив следы шин, фургон съехал в кювет.

Фрэнк снова лежал на земле. Он не помнил, как пересек шоссе, но точно знал, что удара не было. На этот раз водитель успел вывернуть и позволил ему упасть невредимому на землю. Приподнявшись на локтях, Фрэнк увидел, что лежит немного ближе к шоссе, чем в прошлый раз. Осколки стекла кто-то убрал, а края пятачка у самых камней поросли травой. Повернув голову в другую сторону, он увидел розовый угол машины и выругался. Надо же было вляпаться еще раз на том же драном месте! Кое-как встав, Фрэнк оглядел другую сторону шоссе еще раз. Оттуда, где машина съехала с дороги, вели черные полосы расплавленной резины. Они заканчивались где-то наверху. Дыма не было видно, и Фрэнк подумал, что все закончилось хорошо. Он совершенно не представлял, что скажет водителю, но все равно крикнул:

– Эй, мистер! С вами все в порядке?

После пары окриков он решил посмотреть на фургон поближе, а то оттуда, где он стоял, была видна только часть надписи большими буквами «Веселый Бу…». Огромная булка, намалеванная на задней части грузовика, убеждала Фрэнка оставить затею, но он не мог просто уйти.

2

Лэндон Киркпатрик отвлекся всего на секунду, чтобы с раздражением захлопнуть бардачок. Его дорогой «шевроле» попал колесом в очередную выбоину, и разболтанная крышка опять открылась. Но этого мгновения оказалось вполне достаточно, чтобы ублюдок с костылем успел выскочить на середину дороги. И снова визг тормозов заглушил все.

Фрэнк мог бы поклясться, что это самый удивительный день в его жизни. Только что, минуту назад, розовый фургон компании «Брэд Синатра» чуть не сбил его, а затем блестящий черный джип, как в фильмах про «ФБР», стрелой вылетел из-за бугра и, отвернув вправо, подскочил на камнях и взорвался, пару раз перевернувшись в воздухе. Фрэнк так и остался стоять на шоссе с открытым ртом, наблюдая, как пламя над искореженной машиной превращается в черный дым. Он не стал ждать, пока приедут пожарные и полиция, и пошел было дальше, но его взгляд снова наткнулся на фургон. Нога после падения отчаянно ныла, и Фрэнк не надеялся к вечеру добраться до дома.

Он аккуратно обошел вокруг, оглядев окрестности на счет следов или тела, а потом открыл дверь. Водитель, крупный мужик в розовых комбинезоне и бейсболке, сидел с неестественно откинутой назад головой. С первого взгляда было ясно, что он мертв.

– Надо же, – хрипло сказал Фрэнк и прочистил горло, – помер во всем розовом.

Когда-то давно он работал на другой фабрике. Там он познакомился с одним парнем, который развозил ткани по заказчикам. Он и научил Фрэнка управлять машиной. Это, правда, было давно, тем более они тогда нажрались, но даже через столько лет он легко завел заглохший двигатель и задним ходом выехал на шоссе. Немного посидев за рулем и подумав, он вернулся к телу булочника, положенному в кустах, и снял с него одежду. Было бы подозрительно, подумал он, если водитель розового фургона одет иначе. Потом он снова вернулся к трупу, чтобы одеть на него свои пижаму и пиджак. Он сам не понимал, зачем он это делает, но как-то нехорошо оставлять мужчину в трусах и майке на обочине дороги.

Когда он выгонял фургон на дорогу, оказалось, что перед машины смотрит в сторону Странфилда. Ладно, какого черта, решил Фрэнк, и дал газу. В зеркале заднего вида он увидел, что джип догорал, окутанный облаком густого дыма.

3

Полицейская патрульная машина медленно объезжала улицы с третьей по шестнадцатую. Два копа вглядывались в переулки и дворики. Это была их повседневная работа, и они к ней привыкли.

– Ни черта нет, – сказал тот, что за рулем.

– Во-во! – добавил второй. – И никого тоже. Я не видел людей с пяти утра кроме тебя, лейтенанта и дежурных.

– Обычно старикан выгуливал здесь своего сеттера, но я его не видел с прошлого месяца.

Объехав вокруг пары кварталов, они вернулись в участок и, оставив машину на стоянке, подошли к автомату по продаже кофе.

– Слушай, Тэд, где твоя жена?

– Э, да ты за баранкой переутомился. Я ж тебе сказал, что на выходные отправил ее к маме в Детройт. Вик, тебе со сливками?

Вик задумчиво кивнул, сняв фуражку, повертел ее в руках и положил сверху на автомат.

– Мои Лиззи с Долли уехали в Диснейленд. Сказали, что будут дома только в воскресение вечером. Представляешь, соседи с детьми поехали туда же!

– Я там был, в детстве, – сказал Тэд, – и у меня был доллар, целый доллар. Угадай, сколько я блевал от мороженного?

– А если б у тебя была сотня? – улыбнулся Вик. Они давно дружили, вместе работая в местной полиции, и Тэд часто шутил, что если бы Вик был Викой, то он бы женился на нем, то есть на ней, через день после знакомства.

– Ты че! – сказал Тэд. – Я таких денег тогда не видал. Понимаешь, даже не думал, что нулей может быть больше одного!

Они еще немного постояли на солнце, поболтали о том, о сем и пошли обратно к машине.

– Центральная – машине 13-42, где вы? – послышалось из открытого окна. Тэд лениво открыл дверь и взял микрофон.

– Центральная. Это машина 13-42, мы возле участка.

– Срочный вызов: дорожно-транспортное происшествие на шоссе.

– Вас понял, едем…

Вик уже сел за руль, и с включенной сиреной они поехали к месту аварии. Это было недалеко от выезда из города. За холмом стояла машина скорой, и люди в белых халатах суетились на обочине.

– Удивляюсь, как они оказались здесь раньше нас, – сказал Тэд, когда они остановились рядом.

– Скажи спасибо, что труповозка не приезжает раньше, чем появляются трупы, – ответил Вик.

К их машине подошел один из медиков и обрисовал ситуацию. Вик и Тэд вышли на дорогу и осмотрелись.

– Два тормозных пути, один ведет влево, другой – вправо, – заметил Вик. – Будто что-то было на дороге посередине где-то здесь.

Он показал пальцем на разделительную линию. Тэд сходил посмотреть на труп N1. Им оказался белый мужчина лет тридцати пяти, одетый в пижамную пару и пиджак серого цвета. Он не мог не отметить странности одежды, о чем поделился с коронером.

– Один из наших говорит, что знает одного из здесь побывавших, – сказал спец по трупам.

– В смысле, один из трупов опознан?

– Нет, Джорджи тебе все расскажет сам… А там на другой стороне есть полностью сгоревшая машина. Двери заклинены, значит внутри еще один или больше.

Тэд поговорил с этим Джорджи, который рассказал ему занимательные вещи. Вик к этому времени успел записать номер обугленной тачки и надиктовывал его по рации.

– Ну что? – спросил Тэд, когда Вик закончил.

– Ничего, есть только номер сгоревшей машины и описание внешности погибшего в пижаме.

– Хм, тут один говорит, что сегодня около полудня из местной больницы сбежал пациент. На нем была пижама в синюю полоску. Кроме того, предполагается, что беглец забрал чужой пиджак. Угадай, во что одет труп номер один?

– Ясно, значит труп и есть беглый пациент?

– А вот и нет – он не подходит по приметам… Получается, что тот еще в бегах. Хорошо хоть он не из психиатрического отделения.

– Нам только его не хватало, – простонал Вик, – я так надеялся на спокойные выходные!

– Не беспокойся так. Пойдем сегодня в «Золотой стакан», выпьем… Жен дома нет, так что можем гулять хоть до утра.

– Бармен Билл улетел в Атланту на похороны матери. Так что, если только к той странной паре в «Темную Башню»… Но мне туда не очень охота!

– Вот тебе и выходные, – сказал Тэд. – Не удивительно, что в Странфилде так пусто.

Машина скорой помощи завыла и поехала обратно в город. На шоссе остались только Вик, Тэд, полицейский «форд» и следы шин на асфальте.

– Странно, да? – вдруг спросил Вик.

– Что именно?

– Ну, на дороге стоит человек в пижаме. Сначала его объезжает одна машина, потом вторая. Чего он хотел? Тэд усмехнулся:

– А с чего ты решил, что он был на дороге? Может, он камней наложил, а сам залег в кустах.

– Я видел его следы с двух сторон дороги. Он спускался с холма по левой стороне, если стоять спиной к городу. Санитары все затоптали, но на правой стороне я нашел четкие отпечатки подошв и углубления в земле. А на трупе, если твой информатор не брешет, была одежда беглеца, и на штанах пижамы грязь, та же, что и на правой стороне. На левой обочине растет трава, а на правой – грязь. Усек?

– Неа, чего-то не очень понятно, – ответил Тэд.

– Ну, получается, что тот парень в пижаме шел по левой стороне, потом перешел на правую, а как раз ехал первый. Беглец свалился в грязь справа, а водитель отправил машину в левый кювет. Правильно?

– Ага, лично видел следы.

– Потом парень в пижаме опять пошел на левую сторону, а тут и второй подоспел.

– Почему ты решил, что порядок был именно такой? – Тэд облокотился на капот и с интересом разглядывал своего напарника. – Ты все видел, да? Всевидящее око, грррр!!!

– Ну, если бы ты, скажем, вел свой «форд», а тут дорогу перебежала старушка, слева направо. Ты же не крутанул бы вправо?

– Да, если б не хотел покрасить капот в красный цвет.

– Значит, так все и было!

– Дик Трэйси, блин, – рассмеялся Тэд. – Удивляюсь, как тебя ФэБэЭровцы не завербовали. Ладно, поехали домой.

– Погоди, – сказал Вик и посмотрел на часы, – еще только четыре. Мы успеем заехать к доктору, который лечил беглеца. Тэд вытаращил глаза:

– Да ты че, свихнулся? Наше дело – просто записать номера и выпить по пиву за упокой душ мертвячков!

Вик молча хлопнул дверцей и посмотрел на Тэда через лобовое стекло. Когда закряхтел стартер и двигатель завелся, Тэду ничего не оставалось делать, как сесть рядом.

– Слушай, – сказал он. – А если бы я не сел, ты бы уехал?

– Да, – не задумываясь ответил Вик и развернулся.

4

Фрэнк припарковался у фонтана и откинул полотняный клапан за спиной. Фургон оказался забит хлебцами и булочками. Фрэнк почувствовал голод и решил, что имеет право перекусить. Кусок хлеба застрял у него в горле, когда перед капотом он увидел призрака. Тот привычно помахал рукой и улыбнулся. Фрэнк отложил булку и вылез из машины.

– Какого хрена тебе нужно?

Призрак ничего не ответил, но указал рукой на нечто за спиной Фрэнка. Он обернулся и увидел, как в переулке промелькнула полицейская машина. Он хотел было сказать духу спасибо, но тот куда-то делся. Фрэнк пожал плечами и полез доедать свой обед. Под грудой грязной одежды, сваленной на соседнем сидении, обнаружилась нераспечатанная бутылка газированной воды. Фрэнк был этому очень рад, хотя лучше бы это было пиво.

После булки и воды появились отрыжка и желание вздремнуть, но он не решился подрыхнуть в машине. Заведя двигатель, Фрэнк медленно поехал по городу в поисках заброшенного дома. Такие наверняка должны были появиться после очередной волны переселений в крупные города, куда люди тянулись в ожидании лопаты денег и сладкой жизни. У Фрэнка был свой дом, но до него нужно было проехать мимо злополучного места, а возвращаться туда он в ближайшее время не собирался.

Пара халуп только на вид казались нежилыми. Двери были заперты на замок, хотя хозяев или следов их присутствия не было видно. На третий раз ему повезло больше: заборчик сгнил и местами завалился, а вместо второй ступени крыльца зияла дыра. Фрэнк осторожно переступил ее и для приличия постучал. Дом отозвался глухим эхом, и Фрэнк отворил дверь. Он ожидал увидеть что угодно вплоть до серного озера и чертей, но только не старика с грязными космами и чудовищным косоглазием. Обитатель дома смотрел одновременно на Фрэнка и облупленный угол прихожей.

– Извините, – пробормотал Фрэнк и собрался уходить.

– Ты куда? – спросил старик. Голос оказался ему подстать: хриплый и каркающий.

– Я… поеду обратно, домой.

Старик захихикал, прикрывая сморщенными руками рот, будто правда понимал беспомощность Фрэнка.

– Как тебе здесь, не душно? – спросил он.

Фрэнк не нашел, что ответить и вышел. Ему очень захотелось очутиться дома, на пахучем диване, накрыться теплым одеялом и не вылезать недели две. Он постоял на бетонной дорожке и понял, что сегодня из этого города не уедет. Такое тихое место, пусть даже сумасшедший старик воет по ночам, но этот все равно лучше, чем жить у собственной могилы.

– Глупо, – сказал Фрэнк и снова постучал.

На этот раз старик открыл сам и посмотрел по сторонам улицы, на сколько позволяло косоглазие.

– Хочешь спросить меня, почему я косой? – спросил вдруг старик, захлопнув дверь за Фрэнком. – Ведь хочешь. Все хотят знать, почему старый Энтони такой косоглазый. Но я все вижу, все!

– А вы давно здесь? – тупой вопрос, но в голову больше ничего не приходило.

– Куда больше, чем надо. Проходи…

В гостиной было прибрано, если не сказать чисто. Глядя на старого Энтони, Фрэнк удивился, как при его годах можно следить за жилищем. Если не смотреть на стены и потолок, то комната была в полном порядке.

– Ты хромаешь, – заметил Энтони. Он уже восседал в странном кресле, обитом синий кожей. В данный момент обивка напоминала решето, но все равно смотрелось неплохо. – Авария?

– Да, – ответил Фрэнк. Ему снова захотелось выйти, но он не мог себе позволить тупить на людях.

– Любишь пиво.

Фрэнк кивнул, разглядывая остальную мебель. Кто его не любит? Он машинально принял из рук старика холодную банку и чуть не уронил ее, увидев знакомую этикетку.

– Газету? Телевизор? Вонючий диван?

Он медленно глотнул и с недоумением уставился на лужу желтого цвета с комками и собственные слюни до земли. Его вырвало еще раз. Фрэнк отдышался и отшвырнул полупустую бутыль машинного масла на тротуар, наблюдая за новыми и новыми струйками, искавшими выход. Он сел в фургон и поехал на восток.

5

Вик отложил историю болезни некого Фрэнка Спирса и задал вопросы, которые его мучили всю дорогу до госпиталя «Святой Георг»:

– Этот ваш пациент не показался вам… угнетенным? Может, он жаловался на что-нибудь?

– Нет! Его здесь все устраивало. Питание, обслуживание…

– Я не об этом, – мимо палаты провезли коляску с больным. Он смирно сидел, уронив голову на грудь и, казалось, спал. Очки в черной оправе висели на кончике носа, отчего больной напоминал старого учителя по географии.

– Сержант Миртон!

– Да, простите, что вы сказали?

– Я говорю, что мистер Спирс перенес шесть операций и прекрасно себя чувствовал в последний месяц.

– Хорошо, – сказал Вик. – В истории болезни сказано, что он попал в серьезную аварию. Почему в наших протоколах об этом ничего не известно?

Доктор, не задумываясь, рассказал, что к месту ДТП подъехал сам лейтенант Фэйт и взял расследование в свои руки. Тэд с Виком переглянулись. Лейтенант редко брался за грязную работу сам, предпочитая читать рапорты.

– Еще один вопрос и мы уходим.

– Да, конечно. Я слушаю.

– Доктор Литгоу, Спирса сбили на пути в Винсберри?

– Как раз в полумиле от нас, перед плакатом «Вы покидаете Странфилд». Вик попрощался и пошел к лифтам. По пути его догнал Тэд.

– Ты темнишь, приятель, – сказал он. – Говоришь загадками, и мне это не нравится. Что с ним, со Спирсом?

– Тэд, я думаю, что он самоубийца! – двери с шорохом разъехались, и Вик нажал кнопку. – Посмотри, пациент на восстановлении, он думает, что поправляется, а на самом деле он уже почти инвалид.

– Это еще почему?

– Медики самое важное пишут на латыни или греческом. Сзади листа Спирса я прочел «gangriana», то есть нашему беглецу собирались в скором времени оттяпать правую ходилку!

– Блин, я бы точно с катушек съехал.

– А что говорить про Спирса? Ему за сорок, но такое не все могут перенести.

– Странно, – сказал Тэд, когда они уже сидели в машине, – что докторишка не сказал нам про отрезание конечностей. Может, он не хочет помогать?

– Нет, – покачал головой Вик, – просто ему не до какого-то там Спирса. Ты видел, сколько там народу в палатах и коридорах.

– Угу, – промычал Тэд, – больше, чем людей в городе…

Они опять переглянулись и рассмеялись. Тэд предложил сгонять на восточную окраину в бар, но Вик ответил, что слишком устал, хотя и согласился подбросить его до заведения.

– Я поставлю машину и распишусь у дежурного, – на прощание сказал Вик, высадив своего друга на Драйв-Стрит. – Заходи завтра, если замучает похмелье!

Тэд расхохотался и ответил, что не любит напиваться в одиночку. Вик помахал ему рукой и уехал. Тэд сладко потянулся, проскрипев кожаной курткой, и толкнул дверь бара. Его встретил привычный полумрак, в котором наивные держатели пытаются прятать грязные стаканы и крыс. Но здесь, скорее, недостаток света объяснялся названием «Темная Башня». Тэд толком не знал, откуда у бара такое название, но в душе полагал, что здесь у каждого посетителя после выпивки темнеет в глазах и сворачивается башня.

– Привет, алкоголик, – ласково сказала Мэрил, увидев завсегдатая.

– Да пошла ты, – не менее ласково отозвался Тэд. Хозяйка умела создать нужное настроение, чтобы клиент посчитал вечер не слишком удавшимся и надрался еще сильнее. – Два пива.

– Ты будешь пить один? – притворно вскинула брови Мэрил и закурила.

– Нет. Будут пить я и мой член.

– Ладно, тогда одну соломинку и одну бутылку с широким горлышком.

В другое время Тэд мог посоветовать запихнуть широкое горлышко туда, где темно даже в полдень, но сегодня ему хотелось просто посидеть и попить пивка. Мэрил на удивление быстро принесла заказ, и Тэд сделал большой глоток.

– Ну что, нравится? – Мэрил села напротив, и пепел ее сигареты упал во вторую кружку. Тэд замер, но потом расслабился.

– Такая сука как ты не могла не испортить пятницу, – сказал он после недолгого молчания. – Только мне плевать, лишь бы ты туда не ссала.

– Фу, какой грубиян! Я ссу только в «мартини», коп.

Тэд отпил еще немного и в упор уставился на нее. Иногда ему хотелось задушить стерву ее же трусиками, но цены здесь были куда лучше, чем у Билла и других. Если б она знала, что отделяет ее жизнь от ее смерти!

Он только вздохнул и пристально осмотрел пену второй кружки. Обнаружив темное пятно, он пальцем вынул мусор и демонстративно обтер его о скатерть. Не то, чтоб он хотел ей насолить, неудобно же вытирать руки о свою одежду. Мэрил выдержала паузу и спросила:

– Как там твоя корова?

Конечно же, она ждала удара в лицо, так, чтоб заныла челюсть, а рот наполнился бы кровавой слюной. Тэд знал, как часто Мэрил нарывалась на такое, дав волю своему язычку. У нее потом неделями не сходили синяки. Но он не стал распускать руки, а просто сказал:

– Даже не проси. Я не пущу тебя в ее стойло.

– Ах ты, ублюдок!! – процедила Мэрил. Костяшки пальцев побелели, а на лбу вздулась синюшная венка. – Да на хер твой хлев!

– Что с тобой сегодня? Успокойся, принеси мне еще пива, а себе там содовой или чего-нибудь прохладненького. Пошумели, и хватит, – миролюбивый тон Тэда возымел действие, и через минуту перед ним стояла еще пара кружек и рюмка с бутылкой виски «Ред Лейбл». – Выпьем, сестричка, за процветание вашего с Хартом барчика!

Мэрил критически посмотрела на рюмку и швырнула ее за стойку. Открутив пробку, она запрокинула бутылку и пробулькала несколько секунд. Тэд забыл про пиво при виде пьющей из горла виски женщины.

– Вот это да! – сказал он. – Вижу, твой день был не легче моего.

Она посмотрела на него слегка помутневшим взглядом, и губы зашевелились в попытке что-то сказать. Тэд сходил к стойке и принес три отваренных сосиски.

– Закуси, я не хочу остаток вечера видеть твою пьяную мордашку, – сказал он и протянул Мэрил одну. Она, не глядя, взяла и стала отстраненно жевать. – Давай, рассказывай, что у тя там за дерьмо случилось.

Она немного пришла в себя, и Тэд решил, что вискаря на сегодня достаточно, но Мэрил отчаянно вцепилась в бутылку.

– Вот что, – начала она, – этот обмудок, Харт, сегодня с утра послал меня на хер и смылся во Флориду. Он уже затрахал своим выпендрежом! И я бы сама его… бля, сегодня выкинула, но он сам свалил… Прикинь, уехал, быдло. Не, ну че за фигня?..

Пять лет вместе, и в пятницу красавчик Харт покидает Странфилд ради солнца и девок. Трагедия в жизни Мэрил и, похоже, самая тяжелая. Конечно, она всегда гордилась своей независимостью, но Тэд чувствовал ее необходимость в мужике. Харту было наплевать, что в среднем раз за месяц его подружка получала люлей, а самой Мэрил это казалось необходимым.

– Сколько денег он взял?

– Да, блин… штуки три. Это его доля, мать его. И пусть катится к едрене фене! Сука…

– Ты че, реветь собралась? Не хнычь, ща допьем мое пиво и примемся за вискарь, а? Пойдет? Ну тык…

Тэд не наврал. Когда опустела кружка, они по очереди отхлебнули спиртного покрепче. Мэрил продолжала поливать Харта на право и на лево, а здорово захмелевший Тэд просто засмотрелся в ее декольте. Мэрил понимающе кивнула и пьяно сказала:

– Сиську хочешь? Ну, пойдем, пообнимаемся…

На другой стороне кровати сверкнул огонек, и запахло сигаретным дымом. Тэд прислушался – откуда-то с улицы доносился шум, вроде как машина, и остановилась она где-то рядом. Сигарета Мэрил осталась лежать в пепельнице, а она шепнула, что пойдет, приберется, и спустилась в зал бара.

Скоро сквозь шум в собственной голове он услышал голоса, и ему стало не по себе. Его не пугали вечерние посетители, но сейчас он чувствовал себя не полицейским, а кем-то другим. Может, торговцем хотдогами на заднем дворе крематория. Немного отрезвев, он тихо вытащил револьвер из кобуры, надел штаны, понимая глупость вида человека в трусах с оружием, и начал осторожно спускаться по лестнице. Кто-то отчаянно завизжал. Это Мэрил, подумал Тэд и, взведя курок, распахнул дверь на первом этаже.

Харт застыл перед кассой, держа в одной руке ключ, а в другой – волосы Мэрил. Она перестала визжать, почувствовав его нерешительность, и тихо всхлипывала.

– Привет, Харт, – сказал Тэд и показал дулом револьвера на входную дверь. – Тебе – туда. Вали, куда собрался и оставь ее в покое.

– Так, это еще что за театр? – Харт если и был удивлен, но скрыл это за стильными темными очками. – Ты что за хрен с горы? Вали сам, пока я не надрал тебе задницу!

– Не делай глупостей, – предупредил его Тэд, – не дури и дуй во все лопатки. Солнце и пляж тебе не повредят.

– Да пошел ты! – Харт подтянул к себе Мэрил. – А ты шлюшка еще та. Как я за порог, так ты ложишься под каждым дубом?

– Эй, полегче, – прикрикнул Тэд. – Твоя доля у тебя, поэтому ты – свободен. Отпусти ее и можешь лететь хоть в Мексику.

– Отвали, козел! Мало того, что ты ее трахнул, так еще и доли рассчитываешь?! Убью!

Харт оттолкнул Мэрил, и она покатилась между столиков. Тэд краем глаза заметил в его руке пистолет и автоматически нажал на курок. Харта отбросило на стойку, и он сполз на пол. Рубашка на груди быстро начала пропитываться кровью, и через пару секунд бурое пятно было не меньше старой грампластинки. Тэд, не опуская дымящегося ствола, посмотрел, как там Мэрил. Она дышала, но не приходила в сознание, и он решил пока не трогать ее. Пощупав для верности пульс лежащего Харта, Тэд позвонил в участок.

6

– Третий жмурик за сегодня, – заметил Тэд. Ему снова хотелось выпить, но он понимал бессмысленность продолжения пьянки. Она могла только усугубить и без того мрачный вечер. Труповозка уехала полчаса назад, и за это время они с Виком обменялись всего парой фраз. – Надо ж, блин…

– Расстраиваешься, что проделал в мерзавце одну дырку, а не десять?

Если бы, думал Тэд, вслушиваясь в звон посуды на кухне. Мэрил взялась за уборку всерьез и даже подняла выброшенную ею рюмку, намереваясь привести все в полный порядок.

– Я действовал по инструкции, – сказал он, – так что тут все чисто. А дерьмо в том, что Харт вернулся не просто так. Ему были нужны остальные деньги, чтобы откупиться от каких-то там крутых ребят. Он их якобы повстречал в аэропорту и оказался им всем должен по старой памяти.

– И что? Это не наше дело.

– Точно, пока они не приедут повидать Харта. Надеюсь, что им не приспичит на этой неделе, пока большая часть наших в отпусках.

– Ох, блин, заварится каша.

– Понимаешь, Вик, хлебать ее придется нам, и нашими задницами лейтенант заткнет все дыры.

– Ладно. Вот когда они нагрянут, думать и будем. А пока я думаю, пора по домам. Завтра суббота, но отдыхать нам не придется. Проедемся до Винсберри, поищем этого Спирса, может, к тому времени опознают сгоревшего в тачке.

– Жди, – сказал Тэд. – Они только к зиме определят его пол и будут долго обсуждать, откуда ноги растут, будь уверен! Ладно бы сказали, кто второй, была бы хоть какая-то польза от этих патологов. Так бы уже заявили машину в розыск по штату и повязали Спирса, а сейчас он уже может быть у границы Вермонта!

– Не дури, ему некуда бежать. Если он еще жив, он где-то между нами и Винсберри.

– Ты что ли его мама, знаешь – где и как?

– Да ты хоть раз головой подумай! За сорок лет жизни бедолага ни разу не покидал наш штат. Что там штат, он родился в госпитале «Святой Георг»! Куда он поедет без документов? Понимаешь, серийные убийцы часто возвращаются в места своих зверств, а Спирс, похоже, крутится возле холма.

– О'кей, – согласился Тэд, – если мы его найдем завтра, гуляем за мой счет. Если нет, то платить тебе, идет?

– Ха, для тебя это будет отличным стимулом искать Спирса кое-как!

– Да ладно, все будет по честному! Поймаем Спирса – дадут премию, а не дадут – все равно ты платишь.

Вик со смехом обозвал его жуликом и, попрощавшись с Мэрил, ушел. Тэд еще немного подождал, но из кухни она не вышла. Тогда он оставил на скатерти двадцатку и тихо закрыл за собой дверь.

7

Фрэнку не спалось. Не давали покоя нога, желудок и сумятица в голове. Кроме того, спать на переднем сидении ему раньше не приходилось, но зато он теперь отлично себе представлял, как это может выглядеть. Он боялся засигналить во сне, поэтому максимально откинул спинку кресла. Тут обнаружилась другая проблема: затекшие задница и ноги. Устав выбирать положения, Фрэнк вылез размяться и сразу же замерз. В фургоне было теплее. Он во тьме обошел окрестную аллею и остановился при виде полоски света из-за кустов. Раздвинув тростью ветки, он увидел сияние за неплотно прикрытыми дверями одного из частных домов на этой улице. Донеслись обрывки чьих-то слов и глухое бормотание, и Фрэнк продрался через живую изгородь, подойдя почти вплотную. Мужской голос читал молитву о спасении заблудших душ и милости Всевышнего с Богородицей. Фрэнк краем глаза заглянул внутрь и увидел человека на коленях напротив алтаря. Пылали десятки свечей, и ток тепла приятно ударил в лицо. Он очень захотел оказаться там, но не хотел мешать и продолжал слушать.

– Господи Всемогущий, даруй всем нам светлого дня и тихой ночи, добра нашим близким и ясных целей добродетели, – явственно донеслось до ушей Фрэнка, и его мозг будто бы завибрировал в такт словам. – Помоги душам во мраке незнания и забвения подняться к сводам небес Твоих. Аминь…

Ясных целей, отозвалось в голове Фрэнка, и руки сами собой сложились на груди. Поплыли язычки пламени, а коленопреклоненный повернул голову на сто восемьдесят градусов и сказал:

– Пиво и телевизор. Ты согрешил, покайся!

Лицо стало растягиваться во все стороны, заполняя пространство между алтарем и Фрэнком, нос потек к потолку, а уши размазались по стенам. Фрэнк захрипел, и по его телу пробежала дрожь, такая крупная, словно от тряски на русских горках. Он попытался краешком сознания удержать равновесие, но соскользнул в кошмар.

Резкий запах нашатыря вернул Фрэнка на землю. Он лежал посреди комнаты с потолком в бликах и, почувствовав тень на своем лице, зашептал:

– Я видел демона… Он призвал покаяться в грехах…

– Он звал тебя? Знал, как тебя зовут? – знакомый голос молившегося шел откуда-то сзади. Фрэнк попытался поднять глаза, но не позволил яркий свет. – Мы все греховны, но демоны выбирают только некоторых из нас. Что еще ты видел?

– Старика… – образ неопрятного косого с чистым логовом выплыл на передний план. – Такой плохой и страшный…

Язык еле ворочался во рту, и Фрэнку приходилось говорить с усилием. Рук и ног он не чувствовал, дыхание было сиплым, с присвистами.

– Что со мной? – спросил он с испугом, когда левый глаз закрылся, а правый так и остался смотреть на танец отблесков свечей.

– Ты парализован. Полностью. Удивительно, как ты сюда вообще дошел.

Фрэнк понял, что плачет, и запаниковал, силясь издать хоть подобие крика, но горло не слушалось и сипело.

– Успокойся, Господь примет твою душу. Как твое имя?

– Я не… хочу умирать. Не хочу…

– Мы не выбираем время и место. Он забирает нас в урочный час, и у нас нет права отсрочить его. Как твое имя?

– Умирать… не хочу…

– Желание вторично. Прими мир, каким он есть, и назови свое имя!

– Нет… – прошептал Фрэнк, и его единственный открытый глаз начала заволакивать черная пелена. Дыхание стало далеким и оглушающим, с многократным эхо, мышцы челюсти стали размякать, и Фрэнк увидел свою смерть за мгновение до того, как очнулся в темноте на холодной лужайке перед уже погасшими огнями церквушки. Судорожно сглотнув, он отполз к изгороди и сблевал под корни. Ему стало немного легче, в голове чуть прояснилось, но не настолько, чтобы он мог сказать «все в порядке». Его сны часто бывали страшными, но не такими яркими и реалистичными. Друзья молодости, бывало, рассказывали, что ощущает обкуренный чувак на самом торчке, и это было похоже на то: не можешь пошевелиться, глаза смотрят то в потолок, то куда-то внутрь черепа, а происходящее вокруг кажется назойливым спектаклем без антрактов. Кто-то проходит мимо и спотыкается о тебя, а тебе все равно, потому что нет тебя, а лежит кто-то или что-то другое, чуждое и бессмысленное. Хочется идти, но передвижение потеряло направление и скорость, нет «сейчас» и «пять минут назад». Только «это» и «здесь».

Он перевел дух и перевернулся на спину. Между широкими просветами крон деревьев блестели звезды, маленькие и колючие искорки. Они мерцали, дрожали и лучились на темном фоне неба. Где-то там, подумал Фрэнк, есть Он… Да, Он – там. А я пока здесь. Странно, но Фрэнк сумел улыбнуться, по-детски всем лицом, начиная понимать тонкую вязь созвездий. Вот там – Дева, а это – Козел Отпущения. Шесть звезд покрупнее и пять помельче – Распятие на холме. Их много, куда больше, чем видел Фрэнк из-под деревьев, но важнее всех было одно, странное сочетание красных гигантов и белых карликов с черными дырами в пространстве. Оно никогда не восходило над горизонтом, но теперь Фрэнк точно знал, что оно есть: Созвездие «Ржавый Бьюик». От его немного погнутого номера во внутреннем кармане комбинезона исходило тепло. Фрэнк потрогал его через ткань и закрыл глаза, уже видя первый сон.

8

Вик стоял у автомата с кофе, когда Тэд записывал время своего прихода в дежурке. В руках Вик держал толстый журнал в синем переплете и неспеша перелистывал его.

– Черт, это же записи лейтенанта! – сказал Тэд. – Мама часто роняла тебя головой на бетон?

– Ничего страшного, – ответил Вик, – он не приходит раньше десяти, так что три часа у нас есть.

– Нет, ты точно свихнулся! Отнеси его обратно и помой руки с мылом. Нам там нечего искать.

– Ошибаешься, – возразил Вик и протянул журнал Тэду, – на этой странице есть нужная нам информация. Вот, смотри, запись от 10.04 «Фрэнк Спирс из Винсберри был сбит на участке 38-го шоссе у выезда из города водителем в нетрезвом состоянии. Автомобиль «бьюик» 1974 года, цвет – грязно-серый, номерные знаки нашего штата…».

– И что? Никакого толку. Здесь даже нет его фотографии. Или номера тачки.

– Верно. Теперь посмотри сюда…

Чуть ниже записи бумага казалась грубее и темнее, с шероховатой поверхностью. Тэд провел по ней пальцем и сказал:

– Клей… Здесь было что-то еще.

– Я скажу, что: описание пострадавшего, его состояния и результаты осмотра. Еще я не вижу хоть чего-нибудь о преступнике. Ни слова о нем, ни отпечатков пальцев, и дело не заведено!

– Ну мы вляпались. Видно, Фэйту есть что скрывать.

– Я пока не понимаю, что это за хренота, но мне кажется, здесь замешано куда больше людей, чем Фэйт и Спирс.

– Ладно, голова. Думай, не думай, а искать хромого придется нам. Если не хочешь кофе, прячь обратно в стол журнал, и поехали.

Вик предложил поехать на двух машинах, держась на связи. Дежурный Уилкс поломался для приличия. Он так и сказал, что поиск одного больного с переломанными ногами на двух авто – это ерунда. Но Тэд знал, как убеждать, и скоро вторые ключи были у него в кармане.

– Поедем по простой схеме, – сказал Вик и развернул сложенный вдвое лист. – Мне вчера вечером подумалось, что маршрут лучше разработать до поисков. Смотри, Тэд. Это южный выезд. Там, возле свалки, надо все облазить – неплохое место для укрытия. Дальше – центральная улица. Там мы разделимся и объедем параллельно восток и запад. Потом север и Винсберри. Ясно?

– Конечно, босс. Каждые полминуты я сообщаю, где я и что я вижу. В случае встречи с объектом, догоняю бегом и ломаю ему вторую ногу. Я ничего не напутал?

Проверив рации, Вик похлопал Тэда по плечу и пожелал удачи. На что Тэд ответил:

– Удача, друг, понадобится тебе. Помнишь уговор? Найдем сегодня – плачу я, а нет, то наоборот.

Вик выехал первым, и через три минуты они были у свалки. Дорога плавно ныряла в котлован, на дне которого покоились как минимум двадцать тонн всякого мусора, включая старые матрасы и запчасти от тракторов. Фермеры бросили свои участки и послали торгашей овощами куда подальше, оставив одиннадцать мотоблоков и еще пару тягачей. Они быстро поняли, что организатор их бизнеса интересуется картошкой меньше, чем ценами на фаллоимитаторы, и уехали. Народ в Странфилде оказался ленивым, и за зиму техника проржавела насквозь. Мэр забил тревогу и посоветовал горожанам вывезти железные остовы на свалку. Тэд остановился у одного из них и открыл окно.

– Ну и вонища! – сказал Вик по рации. Тэд не стал отвечать, все было понятно без слов.

За полчаса ходьбы между кучами гниющего хлама оба устали от сочного чавкания под ногами и от ряби в глазах. Когда они, сделав круг, вернулись к машинам, их одежда пахла не намного лучше окрестных мусорных гор.

– Если он собирался здесь тусоваться, значит, у парня к старости пропал нюх, – сказал Тэд, оглядывая край котлована. Отсюда, снизу, могло показаться, что кроме грязи и гниющего мусора в мире ничего нет.

– Может, он надеялся спрятаться там, где никто не подумает искать.

– Ага, и норку себе вырыл в тухлых банановых кожурках. Ты, Вик, стараешься думать, как он, а тупишь почище Бина. Ни один нормальный человек не будет жить на помойке.

– Наверно. Поехали дальше…

Прочесав положенные кварталы, Тэд сообщил, что проголодался даже после прогулки в Королевстве Говна. Вик не стал противиться. В его планы входила утренняя встреча с лейтенантом Фэйтом, где он собирался задать пару-тройку осторожных вопросов, постараясь не вызвать подозрений.

– Тэд, – сказал он, резко взяв рацию, – ты меня слышишь?

– Да… валяй!

– Если в кафе будет сидеть Фэйт, держи язык за зубами и не пытайся ничего выведать у него. Если ты, конечно, не решил стать дворником…

– Вас понял, альфа. Конец связи…

Пока они ждали в кафе лейтенанта, неожиданно заявился доктор Литгоу с кипой бумаг и ворохом новостей. Взяв себе кофе, он стал рассказывать о работе над «фрагментами тела» сгоревшего автолюбителя. Тэд поднял глаза к потолку и изредка смотрел на реакцию Вика. Его друг внимательно слушал и даже задавал умные вопросы.

– Да, мне интересно вот что, – сказал Вик после глотка кофе. – Сохранились ли в вашем архиве подробные записи о приеме пациента по имени Фрэнк Спирс?

Литгоу потер лоб и ответил, что возможно. Странно, подумал Вик, он волнуется… Впрочем, беглый больной мог кого угодно взволновать.

– Я хотел бы на них взглянуть. Просто из любопытства, ничего кроме! Наша работа требует подробностей, вы понимаете.

Доктор посоветовал обратиться в регистратуру и как бы, между прочим, спросил:

– А… лейтенант Фэйт у себя?

– Нет, он еще не пришел.

Оставив нетронутой чашку, доктор рассеяно встал и пошел по коридору в сторону лестницы наверх. Вик смотрел на чашку Литгоу и не моргал. Тэд перегнулся через стол и помахал рукой перед самым его носом.

– Чего тебе? – спросил Вик, не отрывая взгляда.

– Ты странный какой-то, дался тебе этот кофе. И с чего ты стал допрашивать дока? Он-то тут при чем?

– При чем? – Вик пожал плечами. – Если не считать того, что он лично оперировал Спирса и не оставил в истории болезни записки о поступлении, он не при чем.

– Слушай, ты, хорош мозги мне полоскать! Ты послушай себя. Параноик, да и только, хватит изгаляться!

– А теперь послушай ты, Тэд. Я не так долго служу в полиции, всего семь лет. До этого я пахал в госпиталях Хьюстона и Денвера и знаю, что значит вести учетные записи! Если ты не следуешь законам жанра, значит под твоей подушкой что-то тухнет. У Литгоу на роже написано «заключу долгосрочный договор с гробовщиком»! У меня есть график происшествий в городе, число пострадавших и число погибших. Напротив каждого трупа – фамилия врача, к которому он поступил еще при жизни. Не поверишь, кроме Спирса еще есть лишь одна женщина, которая выжила после его операций. Тринадцать трупов против двух живых. Он не медик, он – мясник!

– Я впечатлен, Вик, правда! Получается, ты за ним давно следишь… Но дело в том, что наш городишко маловат по сравнению с Денвером. Тысячи четыре жителей, сорок полицейских и один мэр. Я не считаю санитаров и врачей. У нас зарегестрированно семьсот машин, а не семьсот тысяч. Поэтому Литгоу приходилось иметь дело только с тем, кто, например, впечатался на скорости сто миль в час в стену супермаркета. Или с токарем, которого распилило пополам на циркулярке. В остальных случаях люди просто ссут на ушибленный палец и прикладывают лед к шишке на голове. Это же просто, как дважды два! К Литгоу доставляют уже наполовину померших, а ему остается только пощупать пульс и складывать их по мешкам. Вик, в Денвере такой спец, как он или ты, может спасать тысячи людей с аппендицитом, напортачив только с первыми пятью. А здесь все не так! Он не мясник, но и не терапевт.

– Если ты не хочешь мне верить…

– Да я верю! Блин, верю и все тут. Но пойми, нельзя подозревать всех. Если ты начнешь копать яму под Фэйтом, даю свой член на отсечение, ты найдешь много неприятного о нашем лейтенанте. Может, он лазил в женский сортир на переменах в школе или дрочил под одеялом на постер Боя Джорджа, хрен с ним, но это не повод вешать на него укрывание преступников от закона. Да, он – жирная свинья и скользкий тип, только нам не стоит пытаться посадить его за решетку из-за какого-то сраного журнала!

– Это не просто сраный журнал, это документ строгой отчетности, едриття! Нельзя вырывать из него листы, даже если тебе надо в сортир, а романы Тони Троллопа уже кончились!

– Я согласен, Вик. Не нервничай, твои жена и дочь должны обнять в воскресение любимого мужа и папу, а не монстра с горящими глазами Щанасуюблинвсем! Хватит… Давай договоримся: найдем Спирса, а дальше хоть трава не расти. Просто привезем его в участок, дадим четвертак на звонок Президенту и дело в шляпе!

– Прости Тэд, не знаю, что на меня нашло… За дело, дружище.

По дороге на север они травили анекдоты, изредка окидывая взглядом пустынные улочки, но вскоре центральная прервала их срочным сообщением:

– Внимание патрульным машинам 08-42 и 13-42! Объявлен в розыск Эдвард Норт, служащий хлебопекарной компании «Брэд Синатра». Приметы: метр восемьдесят шесть, крупного телосложения, был одет в униформу компании розового, – повторяю, розового – цвета. Вероятно он на фургоне розового цвета с надписью «Веселый Булочник»! Ребята, это серьезно. Такие неприятности в таком количестве за такое короткое время и в ваше дежурство! Разберитесь…

– Центральная, вас понял, – ответил Вик и переключился на канал Тэда. – Ты слышал, нас опять нагрузили.

– Погоди, я вчера видел фургон!! Встретимся у фонтана…

Фонтан располагался в северо-западной части города, на площади Свободы. Вик там редко бывал, потому что жил на юго-востоке, а работал в центре. Только по долгу службы или на прогулках с Лизой он захаживал туда, но считал это место некрасивым и неуютным.

– Тэд, – сказал по рации Вик, – давай сначала объедем все, не стоит нарушать план действий.

– Да брось ты! Вчера днем этот фургон цвета «Аэросмит» был у фонтана, клянусь. Когда мы ехали в гости к Литгоу, он промелькнул на площади. Я знал, что это булочная тачка… А некопченый из тех двух трупов вполне может оказаться этим Нортом. По приметам подходит.

Вик щелкнул пальцами и свернул в первый переулок направо. Это дело начинало ему доставлять удовольствие. Тэд успел облазить все вокруг и сообщил Вику результаты:

– Этот Спирс был здесь, по крайней мере его желудок.

На тротуаре напротив пустовавшего дома красовалась засохшая лужа блевотины с брызгами в радиусе двадцати сантиметров. Тэд сделал вид, что щелкает ее на камеру с разных ракурсов. Чуть дальше валялась открытая бутылка из-под машинного масла. Часть тротуара и мостовой была залита ее содержимым.

– Нехорошо, – погрозил пальцем Тэд, – он мусорит!

– Ты давай соображай, куда он делся потом.

– Не знаю, он не сказал.

– О'кей, тогда поищем фургон. Уж он-то от нас никуда не денется.

Мест, куда можно было бы загнать фургон, оказалось достаточно, но на этот раз им повезло больше, и в одном тупичке он таки нашелся. Вик немедленно доложил центральной и откинулся на спинку сидения.

– Ну вот, фургон – у нас, поздравляю, – сказал он и посмотрел на друга. – Аплодисменты!

– Обойдешься… Почему он его не прятал?

– А с чего бы? Тэд собрал на лбу складки и пошевелил бровями.

– Ну… Если я смылся из больницы, то встреча с полицией не сулит мне ничего хорошего.

– А ты вот подумай, зачем хромому мужчине в возрасте сорока с лишним уклоняться от лечения и гонять по городу на угнанном розовом фургоне мертвого булочника?

Тэд достал из бардачка очечник. Водрузив большие роговые очки на нос, он снова сморщил лоб и зашепелявил:

– Миштель полишейшкий! Плешьба не капать мне на головной можг! Я ешть не понимать вашей воплешов. Какой такой лежовый фульгон?

– Хватит… Давай подумаем, как нам отогнать его к участку.

– А на хрена? – очки были небрежно брошены обратно. – Я бы посидел в засаде и подождал, пока наш доктор Кимбелл вернется сюда. Как тебе?

Вик согласился и пошел осмотреть фургон. Когда он вернулся, недоуменное выражение лица говорило красноречивей слов.

– С тачкой что-то не так? Или Спирс спит в обнимку с батонами?

– Он оставил ключи в замке зажигания и даже не захлопнул дверь. Если хочешь, можешь остаться, но я уверен, что он просто бросил фургон. Он вряд ли вернется…

– И что теперь?

Вопрос повис в воздухе. Нет, они оба прекрасно знали теорию поиска беглых заключенных, – Академия уделяла этому много времени и пота кадетов – но этот случай явно выходил за рамки пройденных курсов. Взломщик Джонни сбежал от конвоиров в сельской местности штата Техас? Послать по его следу собак, усилить контроль над проездом через границу Мексики, и через сутки его поджарят на электрическом стуле. А хромой Фрэнк Спирс вряд ли собрался в страну пейота. Даже не известно, есть ли у него здесь родственники или знакомые. Если же предположить, что он бывал в Странфилде не слишком часто, то можно смело говорить об отсутствии зацепок как таковых.

– Черт, да где он может быть?! – не выдержал Тэд. – Окопался в полях?

– С его здоровьем, едва ли. Видишь ли, множественные переломы – это тебе не насморк; влажность повысилась, давление скакнуло, и ты уже корчишься на полу и грызешь паркет.

– Можт, он успел кони двинуть? Тебя послушать, так он приговорен.

– Я никак не могу забыть подпись в истории Спирса… Про «gangriana». Неужели у него настолько плохи дела?

– Тебе видней, старина.

– С этим не шутят!

– А я не шучу. Слушай, как он умудрился слинять? Там же полно народу на выходе.

Вик призадумался. Получалось, что Спирсу нужно было обмануть охрану в корпусе и у ворот, а сделать это со сломанной ногой проблематично.

– А ведь и, правда, непонятно, – согласился он. – Похоже, нам придется посетить Литгоу еще разок.

– О, нет! Подвергать свой слух пыткам лишний раз? Я не согласен. Ладно, а как же Спирс? Бросим поиски? А план?

– Да толку от поисков пока ни хрена. А Литгоу может подсказать нам, куда мог направляться Спирс.

– Этот доктор только мозги может засрать!

– Ничего. Если хочешь последить за фургоном, так и скажи – я понимаю твою неприязнь к хирургам.

– Блин, обожаю тебя Вик! – он выскочил из полицейского «форда» и заглянул через открытое окно. – Спасибо за отгул!

– Гуляй, клоун, – улыбнулся Вик и покатил к госпиталю.

9

– Мне нужен «бьюик», – сказал Фрэнк толстой тетке, заправлявшей торговлей подержанными авто. В ее платье могла бы поместиться вся команда «Лос-Анджелес Лэйкерс» вместе с тренером.

Она вытерла руки грязной тряпицей и бросила ее в салон кабриолета с открытым капотом. Оттуда несло бензином и маслом.

– «Бьюик»? А, любитель всякого старья… Фрэнк улыбнулся как можно осторожнее и сказал:

– Я думал, что у вас есть что-то подобное. Все-таки продажа подержанных автомобилей.

– Я торгую не подержанными тачками, а раритетом. Ясно?

– Значит, «бьюика» нет…

– Если у тебя есть бабки, будет хоть «ройс». Хотя, глядя на твой прелестный прикид, наивно надеяться даже на десятку в кармане.

Фрэнк оглядел свой розовый комбинезон и не нашел в нем ничего странного. Разве только пару темных пятен на животе.

– Сейчас у меня и, правда, нет денег, – сказал он. – Но если я принесу сумму к вечеру, «бьюик» будет?

– Ты что ли совсем оглох? Читай по губам: будетхотьройс.

– Я… могу взглянуть на машину сейчас?

– Валяй, если поклянешься купить ее вечером. Не хочу тратить время на оборванцев!

– Согласен.

Продавщица повела его через всю мастерскую на крытый задний двор, где ровными рядами стояли они. Ах, если бы она так же следила и за своей речью!

«Бьюик» он увидел сразу. Серый металлик немного потускнел, но все еще выглядел симпатично. Насколько Фрэнк разбирался в автомобилях, это был неплохой экземпляр. Он посмотрел внутрь и оглядел детали салона.

– Вроде бы все на месте, – сказал он. – И сколько он стоит?

– А как ты думаешь? Три семьсот. Если для тебя слишком жирно, так и скажи.

Фрэнк чуть не рассмеялся над каламбуром, но сумма перевесила. Три тысячи семьсот долларов на дороге не валялись. Он не знал, как достать такие деньги, но «бьюик» был очень нужен, до зарезу. Пообещав вернуться часам к семи, он вышел из-под козырька с вывеской «Раритетные тачки» и направился к лавкам на аллее, чтобы подумать. День обещал быть солнечным, но настроение Фрэнка не было таким безоблачным. Когда он начинал понимать бессмысленность затеи, проклятый номер жег грудь и немного подрагивал. Решение появилось не сразу, но осенило его за мгновение. Трудность была только в том, чтобы достать оружие…

– Оп, – сказал Фрэнк, разглядев красочный слоган рядом с пресными буквами «Раритетные тачки». – «Огнестрельное и холодное оружие для честных ребят и девчат по смешным ценам в упаковках и на вес»…

Он встал с лавки и с надеждой посмотрел на витрины, желая увидеть что-нибудь вроде «закрыто до Страшного Суда» или «капитальный ремонт фундамента». Но за стеклом входной двери дразнилась табличка «добро пожаловать». Она была черная с красными потеками букв. Рядом стоял призрак и улыбался.

– Опять ты, – вздохнул Фрэнк. – Ну, хоть бы слово сказал…

Он посмотрел на голубое небо над крышами домов, а когда вернулся к фасаду магазина, видение привычно исчезло. Фрэнк пересек аллею и открыл дверь. Внутри было прохладно и сумрачно. Толстые жалюзи были едва приоткрыты, пропуская ровно столько света, чтобы видеть свои собственные ботинки, не нагибаясь. Звякнули колокольчики.

– Эй, посетитель, давай сюда! – крикнул кто-то из-за второй двери. Фрэнк стоял в предбаннике, а магазин, видимо, находился дальше.

Закрыв за собой вторую дверь, он обернулся и увидел за массивным прилавком усатого мачо с черными волосами до плеч.

– Здравствуйте, – сказал ему Фрэнк.

– Привет! Я – Джерри, торгую оружием и снаряжением. Хотите что-нибудь купить или так, забежали поболтать? Я не прочь потрепаться, но дела не ждут.

– Мне… н-нужен пистолет. Да, пистолет. Подешевле, но чтобы стрелял.

Джерри поскреб в затылке и посоветовал купить в магазине игрушек пугач. Много шуму за доллар пятьдесят.

– Понимаю, дядя, вам не нужен ручной пулемет М-60. Но стоит ли брать слабую пушку? Вот пример: мой двоюродный брат из Аризоны как-то решил прикупить ствол. Я тогда еще не имел магазина, но разбирался в этих штуковинах нехерово. Ну, я ему и говорю, мол, братан, бери револьвер, шестизарядный «смит» 38-го. А он уперся и за триста баксов взял какое-то полуавтоматическое дерьмо на палке. Я как увидел пушку, так и сказал: срач ты купил, а не ствол. Он страшно обиделся и все такое, но я же не от балды говорил! Тринадцать патронов, а толку меньше, чем мозгов у тараканов. Короче, привязались к нему в придорожном кафе отморозки, а его отстойный пушкарь взял и заклинил на первом же взводе. Он от них конечно сдрапал, но с тех пор плюется при виде киношной стрельбы. И для вас повторю совет: «смит» 38-го калибра за глаза! Шесть раз выстрелить – это куда больше, чем может показаться. Обычно первого хватает. А вам он зачем?

– Я слышал, грядут крупные беспорядки, – ответил Фрэнк.

– Для самообороны, значит… Блин, берите «смит», не пожалеете. Сто пятьдесят зеленых и он ваш, нужна лишь справка от психиатра и чистая совесть.

– Понятно, – сказал Фрэнк. Что-то зашевелилось во внутреннем кармане, но он сделал над собой усилие и пошел к выходу. – Я зайду позже…

На улице он почувствовал жжение, и, как ему показалось, запахло паленой шерстью. Он стиснул зубы, чтобы не завопить.

10

Вик и Тэд снова, как и рано утром сидели в кафе. Тэд расслабленно развалился в дешевом кресле спиной к окну, его друг сидел за столиком, скрестив ноги.

– Значит, ты говоришь, будто его выпускали каждый день с начала сентября? – спросил Тэд. – Не вяжется…

– Да, и это меня очень беспокоит.

– Боишься за жизнь Спирса?

– Я сказал, беспокоит? Лучше звучало бы «у меня холодеют яйца и почки». Литгоу явно не в своем уме!

– Получается, так. Он хочет отпилить ногу пациенту и позволяет ей нагулять мясца.

– Все это до жути странно…

Тэд хмыкнул, как ни в чем не бывало, и приготовил монету за еще одну чашку.

– А я вот не парюсь. Да – неприятности. Да – докторишка врет и изворачивается. Но мы ни на шаг не подошли к поимке Спирса; вот это действительно плохо. И для твоего кармана тоже!

– О чем ты думаешь, Тэд?! Верю, ты и с полными штанами говна будешь хихикать над шутками Хилла, но здесь разговор идет о более серьезных вещах. Спирс где-то рядом, но пока мы не поймем, почему он убежал и что ему здесь надо, мы – в оффсайде с занозой в задницах!

Тэд получил свою порцию кофе и сел обратно. Он облизал ложку и кинул ее в мусорное ведро.

– Ты зря тогда так сказал про Спирса. Мало ли что ему в голову ударит? Его же сбили машиной! Ты думаешь, шарики не могли закатиться не в те лунки? Да как два пальца…

– Возможно. Есть еще кое-что… Знаешь, что Фэйт посещал Спирса в госпитале не реже двух раз в месяц?

– Как так?

– Я узнал об этом в регистратуре. Там отмечают всех, кто из посетителей заходил и выходил. Тебе не кажется, что его фамилия слишком часто встречается в том списке?

Так. Чтобы немного развеяться, давай-ка, съездим домой к Спирсу, в гости. Там уже побывали санитары из «Святого Георга», но не думаю, что они унесли все интересное.

– Как хочешь, – ответил Тэд. – Только не кипятись и не волнуйся.

Они миновали пару кварталов, когда до слуха полицейских донеслись приглушенные хлопки, будто пастух решил захлестать коров до кровавых боков. Вик дал по тормозам и развернул машину.

– Черт побери, это стрельба! – крикнул Тэд сквозь гул двигателя на пяти тысячах оборотов. – И не гони так, а то попадешь под нож Литгоу!

Странфилд – небольшой городок, и при большом желании его можно проехать за полминуты. Вик уложился за двадцать секунд. Зрелище, которое предстало перед их глазами, когда они поравнялись с колоннадой у входа в библиотеку, было трудно охватить одним взглядом. На пяти первых ступеньках лежало пять или шесть тел. Кровавые следы тянулись повыше, где распластался еще один. Еще двое лежали перед лестницей. А посреди всего пассажа, с оголенным револьвером, – Тэд потом клялся, что ствол еще дымил, – расставив ноги на ширине плеч, стоял лейтенант Фэйт, большой кусок ветчины с бифштексами вместо ушей.

– Ох ты, твою мать… – вырвалось у Вика.

Фэйт, то ли очнувшись от вида на трупы, то ли услышав возглас Вика, полуобернулся. Тэд про себя отметил, что выглядит лейтенант куда гаже обычного. Револьвер исчез в кобуре, а россыпь блестящих гильз запрыгала по мраморным плитам. Фэйт поманил Тэда, и тот без колебаний вышел из машины. Вику было сложно понять, что именно лейтенант говорил его напарнику, но Тэд скоро вернулся.

– Он сказал позвонить в центральную и вызвать пару труповозок, вот.

– А он не сказал, из-за чего побоище и кто все эти?.. – Вик посмотрел на неподвижные тела, на увеличивавшееся кровавое озеро и сглотнул. – Черт побери, это совсем дерьмово.

– Скажи спасибо, что Фэйт не попросил тебя пойти посмотреть, не остался ли кто-нибудь жив.

– Да что здесь происходит, а?!

Тэд не ответил, а выполнил приказ лейтенанта. За те три минуты, пока ехала скорая, Вик не спускал глаз с Фэйта, а тот не шевелился, словно изваяние. Край красного озера почти дошел до его начищенных ботинок, но он словно не замечал этого.

– Ты видишь? – тихо спросил Вик.

– Что, Фэйт окаменел? Ему трудно двигать свою двухтонную задницу.

– Неужели тебе все равно, что тут случилось?

– Мне? Нет, когда это касается меня лично и моих друзей. Ты не подумай, что я черствый и тэ дэ, но я этих ребят не знаю. Они не наши… Лейтенант не стал бы палить в кого попало, понимаешь?

– Но у них нет оружия!

– Тебе отсюда не видно. Подойди поближе и разглядишь.

– А как тебе это: у лейтенанта шестизарядный револьвер, а трупов не меньше восьми!

– Черт… Ты согласен, что нам здесь делать нечего? Тогда поехали отсюда куда-нибудь. Хотя бы к Мэрил – у нее, думаю, найдется, чем нас попотчевать… Выпьем, расслабимся.

Восемь черных пластиковых мешков приняли свой груз, и бригада санитаров стала укладывать их в машину. Один за другим контейнеры с человеческими телами исчезали в недрах катафалка, будто бы пропадая из этого мира навсегда. До следующего появления перед жадной пастью крематория.

– Господи правый, – сказал, наконец, Вик, – это не должно было случиться. Просто что-то пошло не так, и… началось! Иногда мне кажется, что неприятности любят наваливаться всей кучей. Я не имею в виду всякие мелочи, а именно крупное дерьмо, в котором вязнешь по уши!.. Поехали. Хоть к Мэрил, хоть куда, лишь бы отвлечься от всей этой дряни.

Они выехали на главную улицу города, и через некоторое время Вик заметил зеленый пикап, который, не торопясь, двигался им на встречу. Когда машины поравнялись, он разглядел за рулем Мэрил, а через десяток метров остановился.

– Да она сваливает, – сказал Тэд, обернувшись, – а нам – дожидаться старину Билла?..

– Погоди-ка, – сказал Вик и поехал вслед за пикапом.

– На фига? Хочешь узнать, где она собирается осесть?

– Нет, но хотя бы удостоверюсь, что ей без проблем удастся покинуть Странфилд.

Вик не стал ее догонять, а следовал на приличном расстоянии. Скорость была небольшой, и две машины не спеша, двигались на юг. Кончились лужайки, и скоро должна была появиться свалка по левую сторону дороги. Справа в магистраль вливалась дорога поменьше, пронизывавшая Странфилд с севера на юг по западной части. И как раз по ней из жилого массива выскочил еще один автомобиль. Скорость черного седана была явно больше положенной, и пламя, нарисованное на крыльях и дверях, будто бы взаправду полыхало. Вик включил мигалку и сирену. Дальше все происходило слишком быстро, и полицейские в первые секунды могли только наблюдать за сближением двух авто. Когда расстояние между пикапом Мэрил и огненным сократилось до сотни метров, Тэд опомнился и включил громкоговоритель:

– Мэрил тормози!! Тормози!

Трудно было понять, почему она все-таки не сделала этого. Может, не расслышала, а может, и тормоза отказали, но через пару мгновений огненный седан ударил в бок пикапа и перевернул его. По инерции машина Мэрил протащилась на крыше еще метров пятнадцать и застыла самом на краю котлована свалки. Седан пошел юзом и слетел вниз, оставив облако пыли. Судя по скорости, с которой он улетел вниз, водитель даже не думал снять ногу с педали газа. Тэд выпрыгнул из машины, когда она еще не остановилась до конца, и побежал к перевернутому пикапу. Он был на полпути к Мэрил, почти добежал, потерял на бегу фуражку, но ее машина качнулась туда-сюда и плавно соскользнула с обрыва. Где-то там грохнул взрыв, выбросив столб пламени и черного дыма. Тэд застыл в облаке желтой пыли, и не двигался. Вик коснулся лбом руля и закрыл глаза.

11

Фрэнк очнулся и понял, что лежит лицом вниз на мостовой. Он пошевелился, и грудь отозвалась щиплющей болью, будто провели горячим утюгом. Перевернувшись на спину, он потер под рубашкой рукой и понюхал ее. Пахло паленым волосом, резко и тошнотворно. Железный прямоугольник пришкварился к грубой ткани и не хотел выниматься, но Фрэнк просто хотел посмотреть на него еще раз.

– Ладно, – прошептал он, – ладно. Сейчас отдохну и подумаю…

Как безмолвный ответ рядом заколебался воздух, и знакомый призрак лег возле него. Они смотрели друг другу в глаза, пытались увидеть хоть что-нибудь кроме собственного отражения, и Фрэнк моргнул первым. Вслед за полупрозрачным изображением поднялся и он, даже не пытаясь отряхнуться. От призрака исходила волна узнавания и разгадки. Почему должно быть именно так, Фрэнк не смог бы объяснить при всем желании, однако твердая уверенность не покидала его. Призрак сделал шаг и оказался у одного из домов.

Фрэнк подобрал трость и заковылял туда, пытаясь припомнить любую другую молитву кроме заупокойной и борясь с очередным приступом тошноты. Голова немного закружилась, но ему удалось устоять на ногах. Призрак терпеливо дождался, пока калека доберется до дома, и проскочил внутрь, не оставив даже пятнышка на белой стене. Фрэнк попробовал открыть дверь, подергал за золоченую ручку; на помощь пришел увесистый обломок красного кирпича.

Шарить по ящикам комодов и антресолей не было необходимости – светящаяся фигура показала, где искать. В большом шкафу, в коробке из-под обуви, нашлась чья-то заначка в двести президентов. Руки Фрэнка задрожали, когда он перекладывал деньги себе в карман, каждую секунду ожидая услышать злой и пронзительный вой сирен и голос Человека с мегафоном. Купюры оказались мятыми и грязными, но ему было все равно: чужие деньги всегда кажутся иными. Фрэнк закрыл шкаф и выглянул на улицу в окно: через давно немытые стекла город казался еще более пустым и безмятежным, эдаким коматозным существом, которое не сможет проснуться даже после землетрясения.

– Ничего лишнего не брать! – сказал себе Фрэнк для пущей убедительности, но руки и так отказывались покопаться в шкатулках на полочках или в ящиках письменного стола. Выходя через дверь с разбитым стеклом, он почувствовал, что краснеет. Железо на груди умолкло и дремало в ожидании своего часа.

– Слышали стрельбу? – первым делом спросил Джерри, когда Фрэнк вернулся к нему за покупкой. – Думаю, вы были чертовски правы, ожидая крупных неприятностей. Ну как, договорились?

Фрэнк кивнул и протянул деньги. Он очень хотел, чтобы продавец забыл про сдачу или захохотал и наставил на него пистолет. Заскрипела касса, и беленький чек вылез под ловкие пальцы Джерри.

– Вот, держите. Коробка патронов – подарок от фирмы! Мне бы не хотелось, чтобы с таким хорошим человеком произошла беда.

Он забыл не про сдачу, а про справку психиатра, только Фрэнка это уже не волновало. Он понимал, что ему еще нужно где-то достать три тысячи шестьсот пятьдесят долларов, но тыкать только что купленным револьвером в лицо человека, который помог тебе его купить, было бы слишком нагло. Ладони покрылись холодной влагой от прикосновения к металлу. Фрэнк осторожно убрал оружие в правый карман брюк, не решившись заряжать его на глазах у Джерри. Он не понимал всего и боялся испортить игру. Кажется, перед уходом он пробормотал что-то вроде «удачного дня» или нечто подобное.

Снова сев на лавочку напротив витрины, Фрэнк глубоко вздохнул. Джерри что-то говорил про стрельбу, но тишина стояла кладбищенская, поэтому ему стало еще неуютнее. Взгляд то и дело падал на части вывески, и как он ни старался, понимание приходило раньше, чем он отводил глаза. Тогда он решил их закрыть и посидеть так полчаса для отдыха, не отвлекаясь на окружающие неприятности. Прислушавшись к собственному сердцебиению, он не разобрал в нем чужого ритма, и это чуть подняло ему настроение. Едва ли стало намного легче, едва ли.

День и не думал катиться к закату. Прошла почти вечность, а солнце только лениво перевалило за две трети пути, и Фрэнк откровенно заскучал. Возможно, даже по тем временам, когда он мог считать себя чемпионом по открыванию банок на время. Сейчас он смутно припоминал ту жизнь, да и к лучшему! От того времени остались гадкие воспоминания, что-то мерзкое и липкое на лице. Фрэнк ощущал на коже лучи солнца и думал, что раньше никогда не замечал этого, блуждая во мраке собственного подвала. В воздухе постоянно роились сотни запахов, попеременно сменяя друг друга, и он редко мог точно сказать, чем пахнет в данный момент. Все это нужно было заново учить. На мгновение ему показалось, что он вообще ничего не помнит. Старые мысли потеряли смысл и направление, картинки из воспоминаний рассыпались в прах от прикосновения. Отрывки перемешались в неотступном водовороте и выплывали на поверхность по одному. Вот его детская комната. Она маленькая и темная. А это пустой школьный коридор и на часах четверть десятого. Там, в столовой, подавали смешной завтрак. Пудинг – на голову соседа. И долгая трель звонка… Фрэнк разлепил глаза и понял, что спал. Солнце зевало в полосе облаков на западе, предвещая в воскресный день много ветра, и ныряло за крыши домов. Уже семь, подумал Фрэнк и потянулся. Тихо хрустнула спина, и зачесалась больная нога где-то под коленом. Он дотронулся до нее через штаны и остолбенел. Обычная боль исчезла. Он нажал посильнее и понял, что не ошибся – кости срастались, а опухоль на коленной чашечке стала спадать. Нет, это происходило не на глазах, но Фрэнку показалось, что он чувствует движение крови в сосудах и рост тканей.

– Да, – сказал он солнцу и домам, – я согласен…

12

– Где тебя черти, носили? – Фрэнк представил, что с ее языка капает яд. Зелененький такой, жгучий и воняющий. – Покупай или топай, правила просты.

– Неужели вам не жалко расставаться с этой машиной? – спросил он, когда зеленые струйки коснулись пола и растеклись дымящимися лужицами.

– Стала бы я ее продавать? Ясное дело… Не тяни резину, выкладывай мани и катись!

Но этот странный покупатель, похоже, не торопился расплачиваться. Она хмыкнула.

– Ты глуховат или туповат, не пойму? Зря надеешься, что за милую трепотню я скину пару сотен. Со мной это не пройдет.

– Я думаю, что «бьюик» вам не нравится.

– Твое дело не рассуждать, а приобретать… Ну?

Вместо того, чтобы заплатить, он обошел вокруг одной из машин на домкрате, над которой хозяйка мастерской колдовала последние два дня. Она начала терять терпение.

– Как к вам попал «бьюик»? Кто его продал?

– Да тебе что с этого?!

– Вам трудно ответить?

– Черт… Ну баба одна, Клара, кажется. Она сорвала коробку передач и помяла капот. Мне пришлось повесить еще одно боковое зеркальце, почистить карбюратор и привинтить передний бампер. Доволен? Он странно улыбнулся и сказал:

– Да, правое зеркало… Но это незаконно.

– Зеркало что ли?

– Нет, продавать машину без номера спереди.

Она открыла рот, чтобы возразить, но слова застряли где-то у диафрагмы. Ей очень захотелось, чтобы посетитель ушел. Пусть он не купит паршивую тачку, наплевать, лишь бы только свалил побыстрее. Три штуки зеленых могут и подождать…

– Хорош базарить. Я закрываюсь через минуту, так что шевели мозгами и кошельком. Не успеешь, твои проблемы…

Она собрала инструмент, уложила его в ящик ключ за ключом, отвертку за отверткой, и отнесла его к старому сейфу. Вернувшись, она застала его в той же позе, в какой он задавал тупые вопросы: правая рука – в кармане, левая – за спиной.

– Все, придешь завтра, – сказала она. Покупатель поднял на нее глаза и произнес:

– Если вы мне скажете, где живет Клара, я вас оставлю в покое. Обещаю…

– Кроссроудз 13, а теперь вываливайся, мой рабочий день закончился…

Когда он достал револьвер и прицелился, хозяйка уже повернулась к нему спиной, надеясь, что теперь-то жлобский тип уйдет. Его чудачества бесили ее, хотя он заходил всего два раза. На свете есть много придурков, подумала она.

– Эй, – сказал Фрэнк, – повернитесь, пожалуйста. Я не хочу стрелять вам в спину.

– Какого… – начала было она, но увидела дуло и заткнулась.

– Спасибо, – сказал он и нажал на курок. Пуля попала куда-то в плечо, но вес толстухи не дал ей упасть. Она схватилась за рану, и сквозь пальцы потекла кровь. Тогда он выстрелил еще три раза. Не дождавшись, пока она перестанет хрипеть и булькать, Фрэнк оттащил ее тело вглубь мастерской и прикрыл грязным брезентом. Сделка оформлена, все бумаги подписаны, покупатель остался доволен. Он вышел на задний двор и щелкнул выключателем.

Четыре лампы дневного света наперебой замигали и осветили ряд автомашин. Фрэнк прошелся вдоль капотов как на параде и замер напротив старой «бмв» с парой глубоких царапин на крыше. Кто-то неумело пытался их загрунтовать, потом покрасил, и в результате краска повздувалась тут и там. Сквозь лопнувшие пузыри проглядывали пятна ржавчины.

– Фу, как неопрятно, – сказал Фрэнк. – Сейчас я приведу ваш облик в порядок…

По руку попался метровый обрезок трубы, и он взвесил его в руке. Медленно подошел вплотную к решетке радиатора и коснулся другим концом трубы лобового стекла.

– Я посвящаю вас в рыцари, – удар пришелся на верхнюю часть правого крыла, и на полированной поверхности появилась небольшая вмятина. Перехватив поудобней инструмент, Фрэнк приложился по середине капота. Потом обработал фары и бампер, остановившись только для того, чтобы превратить лобовое стекло в тонкую паутину трещин.

«Бьюик» терпеливо ожидал своего нового владельца. Ему досталось меньше всего света, и он словно притаился в тени, на самом краю. Фрэнк разглядывал неясные очертания своей машины и удивлялся, что она делает среди подержанных авто. Он пошарил по дверце и обнаружил любезно оставленные в замке ключи. Поворот, и перед ним распахнулись просторы салона, освещенные уютной лампочкой на крыше. Фрэнк поборол желание немедленно усесться за руль и первым делом распахнул ворота гаража. Затем он сел в кресло водителя и повернул ключ в замке зажигания. Приборная панель мягко мигнула, и ровный гул двигателя наполнил салон. Индикатор уровня топлива был на максимуме. Фрэнк нажал на педаль газа и почувствовал, что этот малыш может многое. Он выжал сцепление, поставил первую передачу и выехал в вечерний Странфилд, на который с запада двигалась огромная темная туча.

13

Доктор Литгоу получал две зарплаты. Каждый месяц ему платили в два раза больше ставки, но никто не называл его хапугой или любимчиком главврача. Каждая медсестра знала, что в его обязанности кроме хирургических операций входила еще и работа с трупами. За шесть лет практики в «Святом Георге» он привык к двойной нагрузке и к двойной оплате.

Он шел по лестнице в подвал, где находились холодильники с телами умерших жителей Странфилда и людей, имевших неосторожность отдать богу душу в его окрестностях. Там ему предстояло осмотреть, описать и вскрыть тела еще восьмерых. Их привезли сегодня днем, но Литгоу был занят в операционной и не успел над ними поработать. У «разделочного» стола его поджидал лейтенант местной полиции Гордон Фэйт, огромный, как опухоль мозга у кита.

– Здравствуйте, лейтенант, – приветствовал его Литгоу. – Я искал вас с утра.

– Я был занят, – голос тянулся, как горячий сыр. Фэйт плохо говорил, очень плохо. У него был неправильный прикус и проблемы с гландами. – Не возражаете, если я прослежу за осмотром?

– Лейтенант, боюсь, что осмотр займет много времени. Но если у вас есть лишнее время – пожалуйста.

Фэйт сделал шаг в сторону, пропуская к столу Литгоу, и доктор постелил приготовленную клеенку. Они должны быть одноразовыми, но руководство часто экономило на таких вещах. Прикатив на каталке первого, Литгоу с помощью ассистента перевалил его на стол и посмотрел на Фэйта.

– Скажите, лейтенант, зачем понадобилось устраивать такое представление? Вы же знаете, ситуацию можно было разрешить менее шумным способом.

– Они были недружелюбны, и я решил сделать город чище.

– Из-за вашего решения я должен возиться лишние три часа!

– Вам за это платят, Литгоу.

– Во-первых, доктор Литгоу. Во-вторых, почему вы нарушаете Закон? Один из подстреленных вами – мой сотрудник.

– Произошла ошибка… – Фэйт тяжело засопел.

– Послушайте, лейтенант, оставьте ваши оправдания для газетчиков! Утром я хотел вас предупредить, чтобы вы не повторяли прошлых промахов, но вы опоздали на службу. Такого даже я себе не позволяю. Мало того, что ваши действия ставят под угрозу безопасность жителей, так вы еще и пытаетесь влиять на события?

– Как я могу?

Литгоу во время беседы успел изучить огнестрельную рану в груди трупа и описать поврежденные органы. Фэйт неотрывно следил за точными движениями острия скальпеля.

– Как вы можете? Не сомневаюсь, что именно это вы и пытаетесь делать. Вам не хватает развлечений, раз вы берете оружие в читальный зал? Не знаю, чем все закончится… И это меня очень беспокоит – события развиваются слишком медленно и не совсем в том направлении, в каком хотелось бы. До моего отпуска осталось менее недели, и я хотел бы закончить сезон поспокойней, – Литгоу показал ассистенту на мешок и закончил писать. – Что с вами, проглотили язык?

– Нет… Что за направление, о котором вы сказали?

– Очень просто – два дня и тринадцать мертвецов. По-моему, многовато за выходные, учитывая то, что они в самом разгаре.

– В этом виноват только я? – Фэйт редко выражал конкретные эмоции, каждый раз предпочитая каменную физиономию и резиновую речь. Ну, каждому – свое.

– Может, и нет. Но за моего человека вы ответите. Кажется, расплачиваться будем мы все, но вам я обещаю лично представить счет.

Литгоу даже не пытался предположить, что там себе думает Фэйт. Его мысли могли быть умными и даже мудрыми, но выдавал он их так медленно, что они успевали прокиснуть и заплесневеть. В этот раз он вообще ничего не ответил.

– Черт побери, лейтенант! Зачем вы в него стреляли? – спросил доктор, когда на его столе оказалось следующее тело. – Я же не устраивал резни на День Благодарения в вашем участке. Хотя при желании мог бы! Неужели так трудно отличить ребят в кожаных куртках от человека в белом халате?

Фэйт снова промолчал. Литгоу уверенно сделал несколько разрезов и отделил брюшные мышцы.

– Ладно, можете не отвечать… Что слышно о Спирсе?

– Пока ничего. А ведь вы тоже нарушили Закон. Зачем вы его выпустили?

– Лейтенант, при всем моем к вам уважении должен сказать, что вы плохо осведомлены. Спирс сам покинул пределы госпиталя, можете запросить в регистратуре. Я, кажется, уже говорил это вашим полицейским, но если вы им не доверяете…

– Достаточно, доктор Литгоу. Наша беседа и так уже зашла слишком далеко. Желаю вам удачи, доктор, – сказал Фэйт и поплыл к выходу из морга.

– Удача потребуется вам, лейтенант, – ответил Литгоу и посоветовал ассистенту поторопиться. Время шло, а трупов еще было предостаточно. Он не хотел провести ночь за работой, хотя ему часто приходилось это делать. Кто-то постучал в двери, и Литгоу недовольно обернулся.

– Сержант Миртон, – сказал он. – Проходите, хотя я совсем не рад вас видеть. У меня полно работы.

Вик переступил порог морга и оглядел помещение. В центре стоял массивный стол, освещенный сильным голубоватым светом, возле него стоял доктор Литгоу в резиновых перчатках, держа скальпель, а за его спиной возился какой-то парень.

– А у вас тут уютно, – заметил Вик.

– Сержант, вы же не пришли специально для того, чтобы обсудить со мной детали интерьера городского морга?

Вик пересек помещение от двери до стола и остановился рядом с Литгоу. На столе никого не было.

– Нет, конечно… У меня тут накопилась куча вопросов, и я думаю, вы многое могли бы прояснить.

– Знаете что, вместо того, чтобы отнимать мое время, вы могли бы зайти к своему лейтенанту и спросить его лично!

– Подождите, не кипятитесь, я хочу знать ваше мнение. Понимаю, что лейтенанту тоже есть, о чем рассказать, но… Короче, что это за люди?

– Люди? – Литгоу выглядел слегка удивленным. – Ах да, вы имеете в виду сегодняшнее пополнение.

– Да. Я хочу знать, кто они, и желаю увидеть ваше заключение по каждому из них.

Литгоу повернулся к столу и отложил скальпель. Показав жестом ассистенту подвезти третьего, он взял хромированную пилку для костей с блестящими зубцами.

– Как пожелаете, но вам придется ждать до завтрашнего утра.

– Это еще почему?

– Вы же не собираетесь смотреть на все вскрытия? А к утру я закончу и предоставлю результаты.

– Нет уж. В нашем городе документы надо читать горячими, а то у них начинают исчезать важные части…

Литгоу задержался на секунду, а потом продолжил работу, велев ассистенту готовить следующего.

– Вы их не фотографируете, – сказал Вик и нахмурился.

– Ха, я не фотограф, а патологоанатом!

– Понятно, – выдохнул Вик. – Еще пара вопросов и я от вас отстану. О чем вы беседовали с лейтенантом?

– Такие прискорбные события не могли оставить меня равнодушным. Я сказал лейтенанту, что полиция не справляется с задачей обеспечения безопасности, и что дюжина погибших – это многовато.

– А он вам объяснил, зачем он в них стрелял?

– Нет, для меня это такая же загадка, как и для вас.

– Ладно… Теперь поговорим о Фрэнке Спирсе. Что у него за проблемы?

– Он скрывается от полиции.

– Нет, я говорю о проблемах со здоровьем. Что с его ногой?

– Множественные переломы нижней части правой ноги. После проведения медиальной и латеральной фасцеотомии был восстановлен нормальный ток крови, но еще потребовалось порядка шести операций для устранения последствий раздробленного внутрисуставного перелома большой берцовой кости. Кажется, все…

– И каков был прогноз?

– Удовлетворительный. Нормально функционировать его правая нижняя конечность будет едва ли, но в остальном дела не так плохи. Футболистом ему не быть…

Вик кивнул и обошел столб света, чтобы видеть лицо доктора Литгоу. Тот целиком ушел в работу и отрывался от пилки и скальпеля исключительно для записи наблюдений.

– Объясните мне тогда приписку «gangriana»… Или это не ваших рук дело?

– Я не… Что, вы сказали гангрена? Где вы это видели?

– В истории болезни Спирса. У вас такой недоумевающий вид, будто впервые это слышите. Если это так, почему вы позволяете посторонним людям писать на больничных листах?

– Думаю, что кто-то из медперсонала просто ошибся. В конце концов, ампутация так и не была проведена.

– Может быть, потому, что Спирс сбежал? Как вы считаете? Доктор посмотрел на полицейского через тонкие стекла очков и ответил:

– Вы многого не знаете. Вам будет трудно понять человека без семьи и нормальных условий жизни.

– Пусть. Так объясните мне, зачем ваш пациент, имея не долеченную травму, ударяется в бега?

Доктор поправил очки, съехавшие на кончик носа, и поглядел на свои перчатки. У запястий они были белоснежно-белыми, а пальцы пожелтели из-за трупного яда и сукровицы.

– Когда увидите Спирса, спросите у него самого. Думаю, что у него были личные причины. Он выглядел нормальным в плане психики, поэтому я считаю его уход осмысленным. Но вам этого не понять…

– А вам? – спросил Вик. – Вы темните. Это может означать многое, например то, что вам неохота со мной говорить, и вы думаете совсем о других вещах.

– Если честно, то вы совершенно правы. Сейчас вы мешаете мне работать, а у меня еще полно дел.

Доктор Литгоу мог подумать, что разговор закончился. Вроде бы, оба сказали почти все, что хотели, но Вик был иного мнения. Он не получил и доли информации, которой, по его мнению, обладал доктор. И это его раздражало, как назойливый комар над ухом.

– Я вижу… И могу расценить ваши уловки, как попытку помешать следствию. Такие дела…

– Хм, вы это серьезно? – на стол упала тень от головы Литгоу. Доктор чуть наклонился вперед и пристально посмотрел на полицейского. Вику показалось, что патологоанатом удивился, хотя на его лице не дрогнул ни один мускул. – Мы же оба прекрасно понимаем, что следствие – неофициально… Не будем делать поспешных выводов. Да, много несчастных случаев, и я вполне разделяю ваше желание во всем разобраться. Только не надо винить во всем меня.

– Отлично, тогда почему бы вам не рассказать мне все с самого начала? Вы сказали, что хотите во всем разобраться…

Литгоу выпрямился и отлепил руки от клеенки. На поверхности остались отпечатки двух пятерней. Он подозвал ассистента, и Вику пришлось посторониться. Вскрытый труп был положен в черный мешок и отправлен обратно в холодильник.

– Говорю вам, сержант, вы выбрали неподходящее время. Кроме того, я даже не догадываюсь о причинах его побега, так что, прошу извинить меня…

– О'кей, подойдем с другой стороны: кто из сотрудников вашей больницы осматривал человека, совершившего наезд на мистера Спирса?

У Вика появилось ощущение, что Литгоу уже касается стены лопатками, и он собирался дожать последние капли информации. Время выложить главный козырь.

– Другой вопрос. Лейтенант Фэйт случайно не обсуждал с вами пропажу досье на неосторожного водителя? У вас с ним, я вижу, много общих дел…

Литгоу застыл над инструментами, будто выбирая подходящий, чтобы метнуть его в Вика. В конце концов, он остановился на штангенциркуле и невозмутимо стал вымерять размеры пулевого отверстия на теле.

– Сержант Миртон, у вас паранойя.

– Это вы мне говорите, как патологоанатом?

– Не нужно быть дипломированным психиатром, чтобы заметить все симптомы. Вы уже разработали свою бредовую систему, того не подозревая, и ваша вера в нее крепнет день ото дня. Вы склонны к детализации, хотите знать все до мелочей, и это только доказывает наличие паранойи. Естественно, что ваши собственные бредовые идеи кажутся вам абсолютными, вы считаете, что догадались обо всем, и это усугубляет заболевание. Держу пари, вы плохо спите, и у вас пропал аппетит. Если хотите, у меня есть один знакомый психиатр, он вам обязательно поможет.

– Смейтесь, доктор… Я вас выведу на чистую воду!

– Ради Бога, только не рассказывайте сослуживцам про мои нечестивые планы завоевания мира. Это может осложнить ваше положение в их обществе. До свидания.

Вик был готов наброситься на доктора Литгоу с кулаками, но прекрасно понимал его неуязвимость. Нужно было искать другие пути и ответы. Он подождал, пока вскипавшая злость утихомирится, и молча вышел.

14

Внимание Фрэнка привлек странный скрипящий звук с позвякиванием. Он был хорошо слышен и доносился откуда-то справа от того места, где притаился Фрэнк. Через некоторое время он понял, что источник приближается, и задержал дыхание. Что-то протащилось мимо, и Фрэнк расслышал звон ключей, а после – скрип несмазанных петель; он отметил, что все это происходило на Кроссроудз 13 – видимо, к Кларе пришли гости. Не успел он огорчиться, как раздался грохот захлопываемой двери, и шаги удалились туда, откуда гость и пришел. Фрэнк для приличия подождал еще минуту, не вернется ли посетитель, а потом пошел к дому N 13 по улице Кроссроудз. Внутри дома было тихо, и поэтому он осторожно повернул ручку входной двери. Она оказалась заперта (как странно на ночь запирать двери). Фокус с кирпичом здесь не мог получиться: дверь на ощупь была монолитной, без намека на стеклянную вставку. Под половичком было пусто, на верхнем косяке так же не было ключей, и Фрэнк приуныл. Как же так, добраться до самого конца и застрять на последнем шаге!

Он оглядел окна и не заметил, чтобы хоть лучик выбивался из-за жалюзей. Ощупав ребристую поверхность, он убедился в их неприступности. Пришлось обойти дом по цветочным клумбам, чтобы отыскать лазейку: у одного из окон жалюзи не были до конца опущены. Но встала другая проблема – как открыть окно? Шуметь Фрэнку очень не хотелось. Он надеялся побыстрее справиться и поспать, а привлеки он внимание, разве удастся отдохнуть? Вспомнились мягкие сидения его «бьюика», и Фрэнк с любовью пощупал в кармане ключи. Я скоро вернусь к тебе, подумал он.

К черту окно, если открыта дверь в подвал, решил Фрэнк и заглянул внутрь. Было темно, как и должно быть ночью, а главное – ни один шорох не нарушал тишину. Это было на руку Фрэнку, и он шагнул вперед. Растопырив руки, он ощупывал воздух из-за опасений натолкнуться на какую-нибудь идиотскую кастрюлю и разбудить полквартала. Миновав несколько стеллажей, он споткнулся обо что-то и понял, что это ступени наверх. Уперевшись руками в крышку, он приоткрыл ее, но в образовавшуюся щель ни хрена не было видно. Тогда он открыл ее пошире и огляделся. На самом деле, увидел он не больше, но тишина безмолвно говорила, что все идет хорошо.

И только когда он вылез из подвала, закрыл за собой крышку и выпрямился, его ушей достигло сопение, тихое и неровное. Фрэнк боялся шелохнуться и тщетно напрягал зрение. Чуть повернув голову, он определил, что звуки чьего-то дыхания доносятся из-за его спины. Волосы зашевелились на затылке, а на шее высыпала гусиная кожа. Он просто не мог понять, что ему сейчас делать. От одной мысли обернуться его охватывал ужас, по спине бежали мириады мурашек. Он ждал, что вот-вот его спины коснется оно и заставит кошмары ожить наяву. В такт его мелкой дрожи завибрировал железный прямоугольник на груди, и это ощущение тепла немного успокоило Фрэнка. С того момента, как он услышал сопение, прошло не меньше минуты, а за это время даже улитка проползла бы пару сантиметров. Он сделал шаг вперед и обернулся. Темнота… А что он еще ожидал увидеть? Сиплое дыхание по-прежнему было неровным и прерывистым.

Что за чертовщина, подумал Фрэнк. Если так пойдет дальше, то игра затянется до рассвета, до самого воскресения, а это не должно было продолжаться так долго. Он дотронулся правой рукой до стены и нащупал выключатель. Где-то еще одна минута ушла на тонкое взвешивание всех «за» и «против», как это всегда делают люди перед важным решением, и щелкнул клавишей.

Фрэнк не догадался перед щелчком закрыть глаза. Его ослепила яркая вспышка света, до ломоты, и он прикрыл глаза рукой. К сопению добавилось мерное жужжание лампочки и ничего больше. Фрэнк, сощурившись, медленно приоткрыл веки. Сначала он ничего не мог разглядеть из-за синих и лиловых всполохов перед глазами, а потом он увидел Клару.

Первое, что он увидел, было невероятно отсутствующее выражение лица хозяйки дома N13. Потом он увидел скрюченные руки, по младенчески сложенные на груди, и неподвижные ноги на подставке инвалидной коляски. На ней был простой домашний халат и кожаные тапочки, колени были прикрыты клетчатым пледом.

– Клара… – прошептал Фрэнк. – Какая ты другая…

Из уголка скривленного рта с сухими и потрескавшимися губами показалась тоненькая струйка слюны. Ей, должно быть, было едва за тридцать, но сморщенная кожа на лице и его выражение добавляли еще тридцать. Грудь под халатом едва заметно вздымалась и опускалась, а изо рта рвались хрипы и сипы.

– Так это ты… – сказал Фрэнк, не в силах подойти. – Это… Это не справедливо.

Он сделал над собой усилие и дотронулся дрожащей рукой до ее колена. Клара никак не прореагировала, и Фрэнк понял, что она вряд ли видит или слышит. Он сел на пол прямо перед ней и глубоко задумался, а на его лбу образовались глубокие морщины.

– Я не знаю… – сказал, наконец, Фрэнк и удивился собственным словам. – Единственное, что я должен был бы сейчас чувствовать, – это ненависть. Но разве так надо? Неужели я проделал такой долгий путь только для того, чтобы просто ненавидеть тебя? Как-то даже странно думать, что все может получиться иначе…

Он глядел в полуоткрытые глаза Клары, помутненные и невидящие, надеясь увидеть хоть один проблеск разума, но там была только пустота.

– Мне трудно говорить, – продолжил он, – не понимая твои ответы. Может, ты хочешь что-то сказать? Ладно, забыли… Ты здесь совсем одна, как когда-то был и я. Но для меня теперь все изменилось, и только благодаря тебе. Немного глупо, но, по-моему, все обстоит именно так… Твоя машина… Ее починили, и я… ее купил, так что мы сможем прокатиться, когда захотим. А еще я видел призрака, представляешь?! Настоящего такого, но он больше не приходит…

Он еще долго говорил с ней, рассказывал о своей жизни, о своих друзьях с фабрики, и ему было плевать, что Клара почти полностью парализована. Это было не так важно; он мог видеть ее, коснуться, и он верил в скорое окончание игры. Придавало ли это Фрэнку сил? Да, определенно: он чувствовал себя, как никогда хорошо, боли в ноге исчезли полностью, и это не могло не обнадеживать.

Когда Фрэнк понял, что излил душу, он встал, растер затекшие ноги и повернул жалюзи на восточной стене. Небо в промежутках между темными пятнами домов слегка посветлело. До рассвета было менее трех часов, и что-то надо было делать. Он нерешительно остановился за спиной Клары, обдумывая следующий ход. Да, ему было известно, что единственно правильное решение рано или поздно придет ему в голову, но сейчас ему хотелось додуматься самому, ощутить озарение раньше, чем оно наступит. В его голове кувырком крутились разные образы: темное место со светлым кругом, что-то маленькое на фоне предрассветного неба и привкус гармонии, вроде того. Он не стал сосредотачиваться, как обычно при решении головоломок и кроссвордов, а дал волю сознанию. Оно подсказало ему, что это недалеко.

Ключ висел на уровне пояса у самой двери, и Фрэнк отомкнул замок. Вместе с ночным воздухом внутрь ворвалась мятая листва, но он не торопился закрывать дверь.

– Мы немного прокатимся, – сказал Фрэнк, наклонившись к самому уху Клары.

Он выкатил ее инвалидное кресло на крыльцо и, погасив в доме свет, осторожно спустил со ступенек. Это оказалось несложно, куда труднее была задача разместить Клару в «бьюике». Нет, сама Клара туда отлично влезала, но ее кресло было великовато. Фрэнку пришлось сложить заднее сидение и буквально затолкнуть Клару в салон, а потом ему даже удалось пристегнуть ее двумя ремнями.

– Веди себя хорошо, не шали, – предостерег он. – Я не слишком опытный водитель, и мне не хотелось бы потерять своего первого пассажира.

Он сел за руль и завел двигатель. Фары мигнули и осветили переулок, где Фрэнк прятал «бьюик» пока навещал Клару. Он недолго колесил по городу, осознав, наконец, куда ему надо. Через минуту они были на месте.

Фрэнк остановился на самом холме. Город сзади спал в темноте, а на востоке открывался изумительный вид. Светлая полоса рассвета ширилась на глазах, поглощая звезды, и Фрэнк невольно залюбовался красотой.

– Ах, да, – с горечью сказал он, глядя на легкие облачка у горизонта, – ты же не можешь видеть всего этого. Прости…

Он отцепил ремни и выкатил каталку Клары на середину дороги, прямо на разделительную полосу. Повернув ее так и сяк, он остановил свой выбор на обращение ее лица на юг, к городу. Просто ему так захотелось.

С включенными фарами он дал задний ход и мягко скатился по склону к подножию холма. Скоро рассвет, думал Фрэнк, но был уверен, что время есть. Там, внизу, он сидел в «бьюике», держа руку на рычаге переключения передач, и считал секунды. Справа что-то промелькнуло, но Фрэнк не мог оторвать взгляда от фигуры Клары на гребне, у самого неба. Он не слышал, открывалась ли дверь, но боковым зрением он увидел, что тлеющее свечение охватило переднее сидение пассажира. Фрэнк скосил глаза и обнаружил знакомого призрака сидящим рядом. Призрак, как ни странно, не улыбался, а просто смотрел на него. Фрэнк понимающе закивал:

– Да, печально, но я не вижу иного окончания…

Призрак в ответ вытянул левую руку и положил ее поверх руки Фрэнка на коробке скоростей. Вроде бы ничего не изменилось, но странная вибрация начала прорываться из глубины двигателя. Фрэнк с тревогой посмотрел на пассажира, но по взгляду понял, что так и должно быть. Сначала под ним затряслось сидение, потом заколебалось ветровое стекло, а за ним и вся машина. Нога Фрэнка дрогнула и соскочила с педали газа. Вибрация перекинулась на железный прямоугольник в нагрудном кармане розового комбинезона, и волны жгучего тепла стали расплываться по всему телу. Нога вернулась на место, но жжение не унялось. Он снова посмотрел на призрака и почувствовал вопрос, немой, но настойчивый. Что-то знакомое было в этих фигурах и движениях, но Фрэнк никак не мог уловить смысл. А боль от ожога на груди все усиливалась, норовя стать невыносимой.

– Ты хочешь… стать мной? – спросил он, стиснув зубы. «Да»

– Мы – это одно целое? «Да»

– Что мне делать? «Что должен»

Фрэнк выжал сцепление и врубил первую передачу. Набирая скорость, «бьюик» стал все быстрее и быстрее взбираться по дороге к вершине, навстречу небу. Где-то на полпути он выключил фары…

15

Тэд с трудом разлепил глаза и понял, что спал лицом на столе в заведении у Мэрил. Он хотел, было крикнуть, чтобы он принесла пива, но вспомнил прошлый день. Он продолжал чувствовать щекой гладкое дерево стола и смотрел в никуда. Что-то белое лежало рядом с недопитой вчера бутылкой. Он чуть приподнял голову и ощутил тяжесть внутри, будто вместо мозгов там булькал жидкий свинец. Он взял в дрожащие руки сложенный вдвое лист бумаги и развернул его.

«Привет, Тэд. Надеюсь, ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы все понять. Я уезжаю. Куда? Понятия не имею! Наверное, такое у меня впервые в жизни. Не знаю, что на меня нашло, но я следую за Спирсом. Сегодня утром, перед самым рассветом, я видел его на холме. Не могу сказать, что он там делал, было темно и достаточно далеко, но это точно был Спирс! Он уехал на север на новой машине. Я подозреваю, где он ее достал (поищи тело старой перечницы Дорис, оно где-нибудь в автомастерской). Я взял фургон булочника и поехал за ним, но на холме я остановился и нашел кое-что интересное! Номер с машины, немного обгоревший по краям, трость и обломки какой-то металлической конструкции. Номер лежал посреди дороги, и я думаю, что это знак от Спирса. Идет какая-то игра. Я пока не знаю правил, но чувствую свое участие. Я понял это десять минут назад и решил написать тебе это письмо (не хотелось тревожить твой сон). Прости, что не оставляю тебе номерной знак – я не хочу тебя впутывать, а лейтенант все равно не позволит завести дело. Знай, что в игре замешаны и он и Литгоу – тебе не стоит их особо расспрашивать. Знаешь, вчера вечером мне стало казаться, что я схожу с ума. Не так, как это показывают в кино, а тихо и медленно. Вроде и мысли твои, но звучат они как-то иначе. Как бы то ни было, скажи Лиззи, к примеру, что я в срочной командировке. Не говори где, она может туда поехать! Просто скажи, что я обязательно позвоню. Точняк!

Может, я просто теряю время. Пока я пишу эти строки, Спирс уезжает все дальше и дальше, но мне кажется, ты должен все знать. Потому, что ты – мой друг. И это не просто слова, я чувствую это! Скоро я все пойму, все разложится по полочкам, и, глядишь, стану чуток умнее. Честно, я не знаю, что буду делать со Спирсом, когда догоню его. Просто я не понимаю, кто он и какова его роль. Надеюсь выяснить это. До встречи. Вик. P.S. Да кстати, я на рассвете заметил старика у фонтана. Он косой и грязный, проверь, откуда он взялся», прочитал Тэд и тяжело вздохнул. Посмотрел на дневной свет сквозь темную бутылку – оставалось меньше трех глотков. Он откинулся на спинку стула и поднял руку с бутылкой.

– За тебя, Вик… И за тебя, Мэрил…

Часть вторая

«See the signs you left behind…»

Guano Apes

1

Непогода обрушилась на Странфилд так же неожиданно, как это бывает с лавинами в горах: спецы долго считают и говорят, что сход будет завтра. А он бац – и сегодня… Это первое ненастное воскресенье началось грандиозным столпотворением на улицах – радостные и не очень жители возвращались домой после выходных поездок. Уже несколько часов шел дождь, и каждый хотел побыстрее оказаться у теплого камина и выпить бокальчик винца. Правда, кое-кому было совсем не до этого.

Мастерсы обнаружили следы взлома своего жилища и подняли шум. В прихожей на полу были осколки стекла и лужи воды, нахлеставшей через дырявую дверь. Эд Мастерс сказал, что такого он не потерпит, и вызвал полицию.

Тэд чувствовал себя совершенно разбитым, но пересилил желание положить на все и приехал к дому Мастерсов. Он не взял с собой зонт, и ему пришлось бегом преодолевать расстояние от машины до входа.

– Посмотрите офицер! – первым делом воскликнул Эд Мастерс, увидев полицейского. – Кажется, нас обворовали, пока мы были в отъезде. Я думал, вы тут за всем следите…

Тэд устало выслушал все его жалобы и поинтересовался, не пропало ли чего. Вышла жена Мастерса и сказала, что ценные вещи на месте – даже драгоценности.

– Ладно, – сказал он, – это похоже на акт вандализма. Я попробую выяснить, кто бы мог это сделать.

Как же, как же… Да я знаю, кто это был, думал Тэд, сидя в патрульной машине и наблюдая трассы капель на лобовом стекле. Он не спешил включить дворники и вообще никуда не торопился. Жена уже дома. Это он проверил, поговорив с ней по телефону. Она наговорила ему всякой всячины, но он никак не мог заставить себя хотя бы понять, о чем разговор. Кое-как поддакивая и агакая, Тэд сумел завершить беседу без обещания сей час же придти домой и посмотреть фотографии Детройта и его окрестностей. Нет, он был не прочь за чашкой кофе поглядеть на красоты города, но только не сейчас. Потом, когда вернется Вик с пойманным Спирсом, и тогда можно будет перевести дух. Тэд посмотрел на пачку сигарет, лежавшую под коробкой передач, и приоткрыл окно. В лицо полетели мелкие брызги холодного дождя. Он смял пачку и выкинул ее.

В участке было шумно. С десяток полицейских делились впечатлениями о коротком отпуске, и появление Тэда разом остановило все разговоры. Он стоял в дверях и в сотый раз перечитывал надпись на информационном щите «Служить и защищать» и чувствовал, что его разглядывают.

– Ладно, – сказал он всем, – если хотите сделать пару фоток – становитесь в очередь…

Тут видимо все поняли, что старина Тэдди не изменился, и вернулись к болтовне. К нему подошла только Синтия Ревермарс, голландка что ли, и спросила насчет лейтенанта Фэйта.

– Дался вам этот Фэйт… – пробурчал Тэд. – И не спрашивай, где Виктор, ясно? Ни в коем случае!

– Договорились, – согласилась Синтия, – так, где Виктор? Обычно он покрывает тебя, пока ты не проспишься после очередной попойки.

– Этого больше не будет. Обещаю. В курсе, что тут было в пятницу и субботу? После такого не захочется пить вообще.

– Ну да. А эти твои бесстыжие красные глаза говорят, что ты врешь.

– В последний раз. А что по поводу Фэйта? Синтия присела на стул у стола Тэда и сказала:

– Его нет у себя в кабинете.

– Вот удивила! – Тэд тихо рассмеялся. – Да, он редко здесь появлялся за эти три дня, и раздери меня Годзилла, если я понимаю, почему.

– Я хочу увидеть отчет… Тэд покачал головой и показал на ворох бумаг, раскиданных по столу.

– Здесь его нет точно. А лейтенант в последнее время мухлюет с документами, поэтому я даже не уверен, что гребучий отчет есть у него!

Синтия понимающе кивнула и пошла к лестнице наверх. Тэд не понял, что это значит и взял со стола первый попавшийся листок. Осознав его ненужность, он скомкал листок и уверенным броском отправил его в корзину для бумажного мусора. За первым полетел второй и третий. Где-то на десятом к столу Тэда подошел ветеран Годфри Свинцовый Кулак. Ему было под пятьдесят, и все уже забыли, когда Фэйт в последний раз пытался отправить его на пенсию.

– Вижу, ты очень занят, сынок, – сказал он. – Неужели нет никакого другого, более полезного дела?

– Дедуля, мне паршиво и как-то надо спустить пар, – тон Тэда не был слишком вежливым, но ему было плевать. – А в прочем ты прав…

Тэд нашел лист чистой бумаги и стал оформлять протокол по делу Мастерсов. Перечислив все детали, он остановился перед графой подозреваемые. После недолгого раздумья он уверенно написал «Фрэнк Спирс» и перечитал весь текст. Потом он отдал протокол Годфри, который и занимался всей бумажной работой.

– Что, новые происшествия? – спросил старик, держа в сморщенных руках лист и читая его содержимое через толстые стекла очков. – Я гляжу, вам тут скучать не приходилось.

– Занимайся своим делом. Я предпочитаю скучать, чем так развлекаться, ясно?

– Да, пойду, отдам твою бумагу лейтенанту.

Тэд закинул руки за голову и со вздохом закрыл глаза. Он устал, чертовски устал, а воскресенье только начиналось.

2

Вик сделал круг около открытой стоянки в поисках свободного места. Его розовый фургон был куда больше, чем обычная легковая машина, и он не решился ставить его близко к другим. С непривычки он мог запросто въехать в чью-нибудь тачку.

За рулем фургона Вик провел около шести часов. За это время он преодолел триста километров, и иногда ему казалось, что вся эта затея с погоней – просто дурацкая выходка. Да хрен знает вообще, может, Спирс свернул еще у Винсберри и едет теперь на запад, а болван Вик – на север. Он даже пару раз останавливался и вылезал из кабины подышать свежим воздухом, но каждый раз возвращался за руль с твердым намерением продолжать. И вот он сделал первую настоящую остановку в пригороде небольшого городка, у самой границы штата. Здесь Вик собирался перекусить и поспрашивать местных жителей по поводу серого «бьюика» и его водителя. Недалеко от стоянки он увидел красные короба бензоколонки и глянул на индикатор уровня топлива – стрелка показывала половину бака. Хватит пока, подумал он и вырулил на свободное место.

В забегаловке при бензоколонке практически не было посетителей. Три мужика в засаленных футболках пили пиво за дальним столиком, а рядом со входом сидела девушка в сером пальто. Официантка лениво развалилась в кресле и разглядывала газету. Вик подошел к стойке, оглядывая большие грязные окна, через которые он мог видеть участок шоссе.

– Здрасьте, – сказал он. – У вас есть горячий кофе со сливками?

Официантка кивнула, и Вик заказал два кофе с яичницей. Он выбрал один из столиков, чтобы оказаться лицом к окнам, и стал рассматривать ряды машин на улице. Он заприметил огромный грузовик GMC с не менее огромным прицепом. На нем было написано «Перевозка грузов. Штат Мэн». Да, Спирс мог туда направляться! Если он не свернет по дороге на запад, то кроме как в Мэн он никуда не попадет. Вик автоматически проверил содержимое внутреннего кармана своей куртки и устало откинулся на спинку стула.

Официантка как назло не торопилась, но Вик сдержался и не сказал ни слова. А мог бы. Принявшись за принесенную яичницу, он вскоре почувствовал на себе чей-то взгляд. Отхлебнув кофе, он поднял глаза и увидел большие темные очки в изящной черной оправе. Девушка в пальто повернула голову и, казалось, смотрела прямо ему в глаза. Вик поколебался и сделал приглашающий жест. Девушка села напротив.

– Настоящий мужчина никогда не станет есть яичницу, – сказала она. Вик ожидал что угодно, но только не это.

– Возможно, – ответил он, – но только в том случае, если настоящая женщина ее не приготовит. Девушка осторожно улыбнулась и сняла очки.

– Вам не откажешь в остроумии. Кого вы ждете?

– Жду?.. С чего вы решили, что я жду?

– Ну, вы все время смотрите на дорогу и на стоянку, – сказала девушка и закурила. – Так кого вы ждете?

– Я ищу. Человека на сером «бьюике». Он, возможно, проезжал мимо; вы его не видели?

Она вскинула брови и выпустила к потолку струю синеватого дыма. Сделав еще всего пару затяжек, она затушила сигарету и бросила ее в пепельницу.

– Бросаю курить, – пояснила девушка, увидев интерес в глазах собеседника, – Я курю давно, а тут одна знакомая умерла от рака легких, и я решила еще пожить. Вы не курите?

Вик покачал головой и бросил взгляд на соседний столик, где раньше сидела девушка. Там пепельница была полна, с верхом.

– Так что там, – напомнил Вик, – насчет «бьюика»?

– «Бьюик»-то? Какого он, говорите, цвета?

– Серого… Как ваши глаза, только чуть потемнее.

– Ммм… Мужчина на «бьюике» приехал сюда за час до вас. И должна сказать, он сидел на том самом месте, на котором сейчас сидите вы. Кроме того, он так же смотрел на дорогу.

– Интересно. Вы с ним говорили? – кофе был на время забыт, и все внимание Вика было приковано к симпатичной девушке, которая утверждала, что видела Спирса. – Он вам не сказал, куда собирается?

Она достала еще одну сигарету, щелкнула зажигалкой, но прикуривать не стала, передумала. Сигарета с едва заметными следами помады отправилась в пепельницу.

– Как вас зовут? – спросила она. – Мы уже разговариваем, как старые знакомые, а я не знаю вашего имени.

– Виктор. Не буду возражать, если вы скажете мне свое имя, а потом расскажете о человеке на «бьюике», о'кей?

– Я – Холли. Приятно познакомиться.

– Да, мне тоже. Я… не хочу показаться бестактным, но мои дела не терпят отлагательства. Хотелось бы послушать вашу историю.

– Ладно. Тут и рассказывать-то нечего. Он заехал сюда не надолго, минут на пятнадцать, выпил кофе, расплатился и уехал. И… может быть, мне показалось, но он был в машине не один.

– Не один?

– Да. И еще он перед выездом заправил машину и целую канистру.

Было похоже, что Спирс приготовился к дальней дороге. Он не стал бы тратить лишние деньги на бензин, если бы ехал до следующего города. Вику оставалось только молиться и надеяться, что Фрэнк не свернет. Однако с каждой минутой эта надежда таяла.

– Вы могли бы посмотреть с холма, – предложила Холли. – Через три мили дорога забирается на гору, и оттуда многое можно разглядеть.

– Разглядеть?.. – переспросил Вик.

– Ну да. Я чувствую, что вам нужен этот человек, и хочу помочь. Он ваш брат?

– Что-то вроде того.

По идее, Спирс опережал его всего на час. Если хорошенько поднажать, то можно догнать его за пару часов. Позволит ли фургон-развалюха развить приличную скорость, или он развалится где-нибудь на пустынном шоссе? Тем более что Вик знал: Спирс может свернуть в любой момент, поэтому ехать нужно осторожно, делая остановки в каждой чертовой деревеньке. Тьфу!

Вик с остервенением допил кофе, оставил пару долларов на стойке и вышел на стоянку. День обещался быть ясным и солнечным. Постояв немного у выхода из забегаловки и пощурившись на солнце, он услышал грохот двери и звонкий цокот стальных каблуков.

– Ну что, куда едете? – спросила Холли, встав рядом. – Виктор, если вы едете на север, может, подбросите меня? Мне нужно в Рамфорд, это в Мэне.

Налетевший порыв прохладного ветра вырвал из-под платка девушки прядь рыжеватых волос. Она заправила их обратно и снова надела свои темные очки.

– Спорю, вы обожаете фильмы шестидесятых. Особенно с Одри, да?

– Может быть, может быть… Так вы подвезете меня?

Вик смотрел на грузовик и думал. Что-то такое крутилось на краю его сознания, но он никак не мог сконцентрироваться и уловить мысль. Это было очень важно.

– Та-ак… – сказал он после продолжительного молчания. – Те ребята с пивом приехали на грузовике?

– Да вроде бы. У них на рожах написано: «дальнобойщик».

– Очень хорошо. Подожди меня здесь…

Холли проводила его взглядом. Он знал, что она смотрит, поэтому не оборачивался. Когда он тихо прикрыл дверь и вошел внутрь, трое с пивом уставились на него, как на стриптизершу. Вик сделал над собой усилие и подошел к их столику.

– Этот «ДжиЭмСи» ваш? – спросил он, показав в сторону стоянки. Ответом было молчание. – Ладно, если он ваш, значит вы – перевозите грузы? Дальнобойщики, значит… Вик понял, что пора переходит к делу, или мужички покатятся со смеху:

– Вот что, дальнобойщики. Одолжите мне минут на пятнадцать-двадцать ваш бинокль.

– Бинокль? – прорезался голос у одного из них. На его грязной футболке была надпись «ненавижу ниггеров». – Нет у нас бинокля!

– Ладно вам врать. Обещаю, через полчаса максимум он опять будет у вас.

– Парень, вали отсюда побыстрее. Тебе уже сказали…

– Знаю, – оборвал его Вик, теряя терпение. – Хорош гнать, у меня есть кое-что для вас…

Он полез во внутренний карман куртки. Немного потемнело в глазах, но Вик отнес это на долгую ночь за рулем и вытащил удостоверение полицейского. Это ему показалось, что это было удостоверение: в руке он держал револьвер. Фу-ты, черт, но деваться некуда.

– Так что так, – подытожил он. – Если вы не верите мне просто так, может быть, поверите человеку с револьвером?

Дядя в расистской футболке молча вытащил из сумки армейский бинокль и поставил его на стол перед Виком. Вик осторожно взял бинокль, повертел его в руках и сказал:

– Дураки вы все-таки. Если у меня в руках револьвер, на кой хер мне врать? Через полчаса верну…

Убрав оружие, он вышел на улицу и пошел к фургону. Холли гуляла неподалеку и, увидев Вика, подошла к нему.

– Это твоя машина? – первым делом спросила она.

Вик посмотрел на ряд авто и увидел, что рядом с фургоном стоит новая «БМВ» приятного вишневого цвета. У него возникла мысль соврать, но как объяснить, что у тебя нет ключей и документов?

– Ты имеешь в виду «бимер»? Нет. Свой такой я оставил дома. Сегодня и завтра я езжу на этом славном фургоне! Если не хочешь на нем прокатиться, жди этого пижона…

– Вот еще! Может быть, он уже умер. Не хочу дожидаться Рождества в этой дыре.

Вик хмыкнул и открыл дверцу для Холли. Уже выезжая на шоссе, он глянул в зеркало заднего вида: у обочины, на самом краю дороги стояли три дальнобойщика и смотрели ему вслед. Дураки, сказал про себя Вик и прибавил скорости. Шоссе сразу за городом ныряло в большую траншею, откуда кроме лысых, почти отвесных откосов, ни хрена не было видно.

– А что тебе делать в Рэмфорде? – спросил он через пару минут молчания. Он не хотел быть навязчивым, но, какого черта, это он ее вез в Мэн, а не наоборот! – Дома детишки ждут?

– Нет, ты что! – ответила она. – Это из-за работы. Я пишу. Рассказы.

– Да? Это интересно. Над чем сейчас работаешь? «Жестокий маньяк с миксером на дороге»? – А она здорово улыбается, как фотомодель, отметил про себя Вик.

– Чтобы написать такое, не надо ехать автостопом через весь континент. Достаточно побродить по окрестностям, ну… Нью-Йорка, скажем. Грязи и убийств хватает и без того.

– Как я с тобой согласен!

– Да что там Нью-Йорк! Взять тот же Странфилд.

Вик бросил косой взгляд на зеркало заднего вида в кабине, на котором болталась какая-то бахрома из соломы, и увидел, что Холли за ним наблюдает.

– А что там, в Странфилде? Что-нибудь случилось? – спросил он, поглядывая назад, на дорогу. Он елозил глазами по полотну шоссе, не зная куда смотреть.

– Я надеялась узнать об этом от тебя. Ты ведь оттуда?

– Странфилд? Никогда там не был…

– Жаль. Поговаривают, там происходят странные вещи.

Вик немного успокоился, понимая глупость своего волнения. Новости, особенно плохие, распространяются очень быстро, и иногда даже самые тугоухие могут узнать их раньше полиции. Мало ли что болтает девица, едущая в Мэн?

– Так, – сказал Вик, – где там твоя гора?

Холли показала пальцем налево, и как по команде дорога поползла вверх. После пары крутых поворотов, Вик вырулил на самый гребень и остановил фургон. Он не зря взял бинокль: с этой высоты почти вся долина была как на ладони. Только смотреть было почти не на что. Серость с частыми всклокоченными лесками и извечно-черное шоссе. Где-то там, на бесконечных милях мчался серый «бьюик» с водителем и пассажиром. Вик себе плохо представлял, как далеко он мог оторваться.

Он неспеша поднес бинокль к глазам и подстроил резкость. Из мутного тумана выплыла долина. Она теперь не казалась однотонной безжизненной пустыней, оживая под дуновениями южного ветра и солнцем. Вик высмотрел ленту шоссе и вглядывался в каждое пятнышко, стараясь не пропустить ни дюйма, но «бьюика» не было видно.

– Ну как? – спросила Холли, заглядывая ему через плечо. – Он там?

– На шоссе его нет, – ответил Вик и повесил бинокль себе на шею. – Может быть, он раньше свернул. Или… не свернул, но укрылся за холмами. Я не знаю.

Холли попросила бинокль, и Вик нехотя отдал его. И дело было совсем не в том, что эта штуковина была ему нужна. Просто он очень не любил, когда кто-то лез в его дела. Холли осмотрела долину, и, судя по тому, как быстро она это сделала, ей вряд ли удалось увидеть больше, чем Вику.

– Эй, что это? – вдруг спросила она, показывая куда-то на юг, откуда они приехали. – Какая-то жуткая темень у горизонта. Похоже на грозу, только она слишком маленькая: обычно ветер движет большими массами влаги, а тут…

– Дай-ка я посмотрю, – сказал Вик и приложил к глазам бинокль. Там, у самой линии горизонта висело облако чернильного цвета, только не такое однородное. Где-то оно было потемнее, почти черным, где-то виднелись пятна посветлее, а центр периодически освещался вспышками, будто бы разрядами молний. И облако было действительно не слишком большим, хотя с такого расстояния было трудно определить его точный или хотя бы приблизительный размер. Через некоторое время Вик сделал вывод, что эта темная масса не клубится, как этого можно было бы ожидать, а неподвижно и неизменно висит над одним и тем же местом.

– Как ты думаешь, что это? – спросил он, с трудом оторвав взгляд от темного облака. Его вид так и притягивал Вика глянуть еще разок.

– Не знаю, но я бы сказала, что это гроза, ведь чудес на свете не бывает?

В ответ раздался приглушенный гудок, протяжный и густой, и из каньона внизу выкатился грузовик с длинным прицепом. Он остановился и прогудел еще раз.

– Смотри-ка, – сказала Холли, – он остановился и сигналит. Чего ему надо? Может, твой фургон мешает ему проехать?

– Нет. Просто у кого-то слишком мало мозгов, вот и все.

– Мозгов? – переспросила она, но тут грузовик выпустил струю сизого дыма и тронулся вперед. Он медленно набирал скорость, оставляя дымный шлейф на дороге. – Что он собирается делать?

– Я догадываюсь, и мне это очень не нравится. Думаю, будет лучше для всех, если мы сейчас же сядем в машину и поедем дальше.

Вик поспешно завел двигатель и, трогаясь с места, посмотрел в боковое зеркальце. Огромный монстр на удивление резво въезжал на крутой склон. Казалось, что еще пара секунд и блестящий бампер «ДжиЭмСи» на скорости пятьдесят миль в час с хрустом проломится в фургон, и Вик себе ясно представил: фургон с почти целой кабиной и полностью раскуроченным кузовом, а по всему шоссе рассыпаны булки. Смешно до коликов, но смеяться надо было бы идиотским смехом.

Но это был обман зрения и результат страха. Грузовик с прицепом только въехал на вершину, а розовый фургон уже мчался далеко впереди.

– Надеюсь, что им скоро надоест, – сказал Вик, немного расслабившись. – Нужно быть полным кретином, чтобы начать такое.

– Это те, у кого ты добыл оптику?

– Ты просто умница! А где, по-твоему, я ее взял?

Холли пожала плечами и отвернулась к окну. Это могло означать что угодно, но сейчас ему было все равно.

– Кто это? – вдруг спросила она.

– Где? – Холли показала на фотку, что лежала среди пустых пачек из-под сигарет и россыпи горелых спичек. Снизу было напечатано: «Эдвард Норт, «Брэд Синатра"», и она видела эти буквы.

– Это? Мой дружбан, Эдди. Он одолжил мне фургон на пару дней.

– Расскажи мне об Эдди.

Вик вздохнул и выложил все то немногое, что знал о ныне покойном Эварде Норте, работнике булочной компании «Брэд Синатра». Что он, в общем, славный малый, не слишком комплексует по поводу своей работы и собственного веса. Он мог бы приврать еще чего-нибудь, но не стал. Да что она так привязалась к Эдди? Его задница упокоилась навеки и точка.

– Не слишком много, – хмыкнула она.

– А ты что ожидала, рост-вес-размер-члена? Мы – друзья, а не любовники.

– Отлично. Он сейчас дома?

– Думаю, нет. А что?

– Ничего, просто так спросила.

Угу. Дальше было не о чем говорить, все и так понятно. Хуже нет, когда два малознакомых человека не способны поддержать разговор, как, впрочем, и избавиться друг от друга. Нет, Вик мог бы высадить ее у ближайшего столба, но тогда бы ему пришлось в полном одиночестве колесить по шоссе в поисках неуловимого мистера Спирса. Так недолго и с ума сойти.

Час или около того они ехали молча. Перевалило за полдень, и солнце начало пригревать по серьезному. Вик дал по тормозам и открыл окно, ловя воздух, как рыба.

– Ты чувствуешь этот жар? – спросила Холли и выставила ладонь напротив приборной панели. – У меня есть смутное ощущение, что перегрелся двигатель. Тебе так не кажется?

Вик не отвечал, продолжая глубоко вдыхать и выдыхать. Он бы отдал половину зарплаты за глоток холодной воды, пусть из-под крана, но чтоб холодной.

– Да что с тобой такое? Укачался немного?

– Нет, – с трудом ответил Вик в промежутках между вдохами. – Что-то жарковато…

Холли коснулась лобового стекла и отдернула руку: оно было подозрительно прохладным. Из-под капота не валил пар, поэтому предположение о перегреве двигателя отпало само собой. Она потрогала приборную панель и нахмурилась: она была такой же холодной. Тогда она осторожно поднесла ладонь к груди Вика, и ее обдала волна жгучего тепла.

– Эй, да ты весь горишь!

– Я… похоже, как в духовке…

Лоб Вика оказался нормальной температуры, как и руки, но от груди шел сильный, едва терпимый жар. Она расстегнула несколько пуговиц его куртки и заглянула внутрь. Она ожидала увидеть там пару химических грелок, но ничего подобного не было.

– У тебя в карманах есть хим-грелки?

– Нет… Посмотри во… внутреннем. Холли залезла рукой в его внутренний карман и обожглась.

– Да что там у тебя такое?! – воскликнула она. Взяв первую попавшуюся тряпку, она повторила попытку и вытащила номер, обычный автомобильный номерной знак, если не считать обычными его ярко-красный цвет и тепло, уже начавшее чувствоваться через ткань.

– Это что? – вопрос Холли был вполне обоснован.

– Как что, номерной знак.

– Я вижу, ты скажи, какого хрена он такой горячий?

– Не знаю.

– Он не знает! – воскликнула Холли и положила раскаленный металлический знак к лобовому стеклу. Тряпка немедленно начала дымить, и ей пришлось выкинуть ее в открытое окно. – Никогда такого не видела, чтобы человек носил во внутреннем кармане нагретый до красна номерной знак! Виктор, в тебе больше загадок, чем в пирамидах.

Вику стало немного легче. Он отдышался, но сказать ему было нечего: действия знака больше напугали его, чем удивили. Он не ожидал, что простая на вид железяка умеет такое.

– Слушай, а он тебе нужен? – теперь Холли с любопытством разглядывала номерной знак, который немного поостыл, и к нему вернулся нормальный серебристый цвет.

– Еще как. Это номер с машины, за которой я еду.

– Угу, лень было переписывать, и ты его просто и быстро открутил. Забавная сказка. Если уж ты не можешь объяснить, почему он такой, будь добр, расскажи, как он попал к тебе? Но только не вздумай врать. Вик усмехнулся:

– Если я расскажу тебе, как было дело, ты посчитаешь меня сумасшедшим или, на крайняк, обожравшимся галлюциногенных кактусов. Правда иногда бывает причудливей вранья.

– Ну, так выкладывай. А я уж посмотрю…

– Ладно, сама напросилась. Я его нашел на дороге после того, как тот человек сел в серый «бьюик» и поехал на север. А номер, похоже, сам отвалился. Вот причудливо, да?

– Отпадно. А зачем тебе этот человек на «бьюике»?

– О, это – государственная тайна. Ты ведь не хочешь разделить со мной такую чудовищную ответственность?

– Так, шутки в сторону. Мы едем дальше или нет?

Вик немного помедлил с ответом. Время шло, но знак… Это вряд ли было простым совпадением, возможно за этим что-то есть. В любом случае, надо было проверить.

– Мне бы проветриться, – сказал он и спрыгнул на асфальт. Снаружи было прохладно, особенно после тех горячих секунд, и Вик услышал биение собственного пульса, быстрого и ровного. Первое, что он увидел, оглядываясь, – это были четкие следы шин на сухой земле. Колея сворачивала с шоссе и шла прямиком на запад, минуя частые скопления валунов и колючие кустарники. Почему-то ему не пришло в голову, что это могли оставить скауты, прочесывавшие местность на предмет логова наркоманов или полицейский, увидевший подозрительный дымок.

– Он здесь свернул, это точно.

– Ну конечно же! – воскликнула Холли, прохаживаясь поперек трассы. – Это был он. Никто другой. Могу поспорить, что у тебя в фургоне лежит правое переднее колесо от этого «бьюика», и ты как следует излазил протектор с лупой, чтобы получше запомнить все подробности, так?

Да что тебе в голову ударило? – продолжила она, видя, что Вик не собирается отвечать. – Здесь в сутки проезжает больше десятка машин. За последнюю неделю не выпало ни миллиметра осадков. Все шины снизу на одно лицо, а тут проехались на скорости. В итоге: это мог быть кто угодно! Ты кем работаешь, Виктор?

– Автомехаником. Но тут дело совсем не в этом…

– Ну уж нет. Как раз в этом – если бы ты был им, ты бы так не говорил!

Вик присел на корточки у съезда с шоссе и разглядывал следы. И действительно, ничего примечательного в них не было, а сухая земля не сохранила четкого отпечатка. Вик потрогал пыль у колеи, будто надеясь на озарение, потом понюхал пальцы и встал.

– Посмотри туда, – сказал он, указывая в сторону уходящих следов шин. – Ты не видишь ничего странного? Холли приподняла темные очки и быстро опустила их обратно.

– Ничего, кроме взрослого мужчины, ковыряющегося в песке.

– Если бросишь свой язвительный тон, может быть, я покажу тебе чудо.

Она не поверила, но все равно подошла ближе. Вик показал рукой еще раз, куда-то к горизонту, и она была готова разочарованно хмыкнуть, но темное пятно на желто-сером фоне привлекло ее внимание. Еще одна туча?

– Что это? – спросила она, когда глаза заслезились от напряжения. – Я ни черта не могу разглядеть. Какая-то темная гадость, возможно облако.

– Нет, не облако. Облако – там, – ответил Вик, кивнув на юг, – а здесь – место пребывания «бьюика».

Холли посмотрела на него поверх очков. Смотрела долго и пристально, словно желая увидеть внутренности.

– Если это все, что ты хотел сказать – прости, я тебя не понимаю. Так мы едем или нет?

Вик предупреждающе поднял руку и, не отрывая взгляда от земли, зашел за большой серый валун. Кое-где на его поверхности темнел мох, а от самой вершины до низу шла узкая трещина. Вик обошел его кругом и достал из кармана складной перочинный нож. Открыв его, он осторожно стал просовывать лезвие в трещину. До середины нож шел легко, а потом застрял. Вик вытащил его и попробовал немного выше, стараясь вогнать лезвие по самую ручку. Наконец, на четвертый или пятый раз ему это удалось. Тогда он вытащил еще один.

«Господи, сколько у него этих ножей?», подумала Холли, неподвижно наблюдая за более чем странными действиями странного автомеханика. Он нащупал трещину у самого верха и с усилием просунул в нее нож. Камень заскрежетал и, ухнув, развалился на две половины.

3

Вик казался не менее удивленным, чем его попутчица. Когда пыль, поднятая падением частей валуна, улеглась, их глазам предстали две идеально гладкие поверхности, будто камень разделили одним махом гигантским мачете. Даже скорее мощным лазером, но на краях не было видно ни единого свидетельства воздействия температурой. Вик коснулся гладкой стороны камня ладонью и ощутил холод.

– Черт, – только и смогла произнести Холли. Она была слегка шокирована. – Ты такое проделываешь каждый день, или поджидаешь зрителей? Да что там такое?

– Холодно, – ответил Вик, – очень холодно…

Холли не удержалась и тоже положила руку на поверхность валуна. Она тут же отдернула ладонь и посмотрела, нет ли льда на пальцах. Камень был очень холодным и на ощупь гладким, как стекло.

– Смотри, – прошептал Вик, – куда показывает валун…

Валун имел плоский низ, едва ли не такой же плоский, как и скол. Развалившись на две равные половины, линии оснований оказались параллельны. Они были направлены точно на темное пятно у горизонта.

– Ты хочешь сказать, что… – начала Холли.

– Что валун показывает направление, куда…

– …Поехал «бьюик»? – прервала она Вика. – Понимаешь, если б я не видела, как ты при мне разрезал камень двумя складными ножиками, я позвонила бы в лечебницу, и через пару часов ты был бы как дома. Но я это видела, так что я жду объяснений. Вик убрал оба ножа и улыбнулся ей.

– Когда приедут мед братья, тебе придется поехать со мной.

Он сложил руки на груди и глубоко задумался. Холли поняла, что большего ей не добиться, и присела на камень поменьше, коих в округе валялось предостаточно, подложив вчерашний выпуск газеты.

Прошло ровно тринадцать часов с того момента, как Вик начал погоню за Спирсом. Как казалось самому Вику, он не догонял его, но и не отставал. Это могло еще продолжаться сколько угодно: из штата в штат вели сотни тысяч миль дорог, и по каждой из них мог мчаться серый «бьюик» без переднего номерного знака.

Интересно, а пропустят ли его через границу? Вряд ли такая деталь останется незамеченной, так что Вик мог надеяться на лучшее. В противном случае, погоня могла превратиться в бесконечное путешествие, а жизнь – в череду дешевых мотелей и вечного полотна асфальта. Это еще вопрос, как долго можно продержаться на плаву, имея в кармане шестьдесят восемь долларов с мелочью, револьвер, коробку с патронами и удостоверение полицейского. Последнее без сомнения было ценным подспорьем, ведь с помощью него можно неплохо заработать. Опасно, но если не будет другого выхода… А на случай той самой опасности было оружие.

– О, это за тобой! – воскликнула вдруг Холли и, схватив свою маленькую сумочку, выбежала на середину дороги, отчаянно жестикулируя. Вскоре послышалось глухое урчание двигателя, и машина с красной надписью на борту «Скорая помощь» остановилась прямо перед розовым фургоном, объехав его по обочине.

Вик молча наблюдал за действиями своей попутчицы и хмурился. От группы людей в белых халатах отделились трое самых крупных и направились в его сторону. Он мог бы вытащить револьвер и выстрелить в воздух, но не решился. Глупости не могли помочь в таких делах.

– Вы Виктор? – спросил один из санитаров, когда они приблизились на расстояние вытянутой руки. Решительные взгляды не обещали легкой жизни.

– Да, у вас ко мне дело?

– Совершенно верно. Пройдемте до машины…

Вик медленно кивнул и пошел в сопровождении санитаров, стараясь держать в поле зрения хотя бы двух. Неужели эта сучка смогла позвонить и вызвать машину? Вик мог поклясться, что Холли не отходила от него дальше, чем на десять шагов; он бы услышал ее разговор. Тем временем они пришли, и двое тут же сели в «скорую». Вик напрягся, но по-прежнему бездействовал, ожидая хода со стороны медиков. Краем глаза он видел, как Холли пытается в чем-то убедить самого щуплого с белым чемоданчиком.

– Нет, правда сука… – шепотом процедил Вик, чувствуя, как к лицу приливает волна крови.

– Что с вами? – спросил тип с чемоданом и открыл его. Он вытащил оттуда тонкий шприц и пару прозрачных ампул. – Думаю, немного успокоительного вам не помешает.

– Не стоит, – запротестовал Вик. Дело начинало принимать отвратительный оборот. – Обойдусь без уколов. Что она вам наплела?

– А при чем тут она? – осведомился доктор и с хрустом отломил верх ампулы. Набрав около кубика, он закрыл чемоданчик и сделал шаг к Вику. – Вам пора домой, мистер Миртон.

– Откуда вы знаете мою фамилию?

– Не беспокойтесь, если не будете сопротивляться, все пройдет гладко, и никто не пострадает.

– Да вы знаете, кто я? – вспылил Вик.

– Успокойтесь, иначе нам придется применить силу по отношению к служителю порядка. Нас это не остановит.

Двое из команды санитаров схватили Вика за руки и заломили их за спину. Он застонал от сильной боли, и в глазах поплыли круги. Единственное, чего он смог добиться – ему дали по шее, и он оказался лежащим на асфальте, чуть ли не уткнувшись лицом в шину скорой. Оттуда ему было замечательно видно днище автомобиля, шоссе, уходящее на юг, и часть ландшафта до горизонта. Пока еще далеко, но, неотвратимо приближаясь, к ним несся огромный грузовик с серебряными буквами на радиаторе «GMC». Вик полежал еще немного и, встряхивая головой, поднялся.

– Надеюсь, что вы все поняли. Вам же будет лучше, если вы добровольно сядете с нами в машину… (Триста метров)

…для вашего же блага, сержант, поверьте. Никто не пострадает, и всем будет хорошо… (Двести метров)

… а я тут вас уговариваю, как ребенка! Я же могу просто попросить моих коллег, и они закинут вас в машину, наденут на вас накрахмаленную рубашку с длинными рукавами… (Сто метров)

… вы слушаете, сержант Миртон? Или мои слова для вас пустой звук?.. Черт, кого еще там несет?

Вик дернулся в сторону, надеясь миновать санитаров, но один успел сделать подсечку. Вик снова оказался на асфальте. Он попытался отползти с пути грузовика как можно дальше, но санитар мертвой хваткой вцепился в его ногу. Дюйм за дюймом Вик тащил за собой рычащего громилу. Вот-вот набежит помощь и тогда…

Грузовик даже не прогудел. Он просто разметал обе машины, оставив только покореженные кузова, пыль и едкий дым из своей выхлопной трубы. Вик лежал на обочине и не шевелился, присыпанный слоем пыли и облупленной краски.

4

Холли успела сделать несколько снимков, прежде чем облако пыли и дыма окончательно заволокло все вокруг. Прикрыв рот носовым платком, она отбежала в сторону и прокашлялась. Материал выходил – что надо, но для этого пришлось провести три дня в Луисвилле и потратить чертову уйму денег. Но оно того стоило.

От машины скорой помощи остались две части: передняя и задняя, да пара дверей отдельно. А что еще можно ожидать от пятитонной махины на скорости 70 миль в час? От фургона – и того меньше. Основной удар пришелся именно на него, поэтому в разбросанных обломках было практически невозможно узнать что-то конкретное. Можно было только предполагать, что это – откуда-то изнутри, а вот это – скорее часть кузова. После того, как пыль осела, Холли прошлась по месту аварии, фотографируя дымящиеся части автомобилей и пытаясь найти оставшихся в живых.

Вику повезло, и он почти не пострадал. Зато все санитары были мертвы, и под ними постепенно образовывались лужи крови. Кому-то проломило грудную клетку, у многих были травмы головы, насколько можно было судить по перекошенным лицам и вмятинам, наполненным кровью, некоторые оказались перемешанными с железными останками машин.

– Ну, как ты? – спросила Холли. Вик сидел, прислонившись к камню, и вытирал платком кровь из носа. Уже половина платка была бурой.

– Спасибо, – буркнул он в ответ. – Я-то думал, что ты шуткуешь…

– Да ладно, уж поинтересоваться нельзя.

– Я про медиков-педиков.

Холли застыла, уставившись на хлюпающего Вика. Он, похоже, не видел ее с фотокамерой, и то хорошо.

– Ты думаешь, что их вызвала я?

– Было бы чрезвычайно глупо считать иначе. Если особенно учесть твою болтовню…

Холли покосилась на ближайший труп, раздумывая о материале, который можно сделать из этой катастрофы. Крупным планом – останки мертвых санитаров и большой заголовок: «Смерть настигает бригаду скорой помощи на дороге». И можно поехать в отпуск во Флориду, забыв гнусную рожу редактора криминальной хроники. С другой стороны, до офиса редакции сотни миль…

– О, ты даже не отрицаешь, что подставила меня, – сказал Вик, выкинув назад испорченный платок. – Да ты просто свинья после этого.

– Я им не звонила, поверь мне!

– Хотя… – начал Вик и замолк. Потом он продолжил: – Эти ублюдки знали мою фамилию, а ты – нет. Это тебя оправдывает…

– Тогда откуда они взялись?

Вопрос оказался слишком хорошим, чтобы ответить на него. Можно было гадать сколько угодно, поэтому Вик решил проверить номерные знаки скорой. Его шатало при ходьбе, но этого следовало ожидать после такой аварии.

Он бегло осмотрел тела, проверив пульс каждого. Сердца санитаров уже не бились, и он начал разбирать обломки в надежде наткнуться на номера. Его внимание привлек большой лист железа, лежавший поодаль. Он почти не был помят, и Вик с усилием перевернул его. Прочитав то, что было написано на листе, он отшвырнул его в сторону и пробормотал что-то себе под нос. Лист железа с грохотом приземлился и поднял облачко пыли.

– Что-нибудь нашел? – спросила заинтригованная Холли. – Ты знаешь, кто они?

– Да, – мрачно отозвался Вик, – и я в бешенстве…

Он отряхнулся, но вышло не слишком удачно. Куртка была безнадежно испорчена. Солнце к этому времени поднялось в самую высокую точку и здорово жарило, но Вик не стал выбрасывать грязную одежду. Ночью могло быть очень холодно.

– Черт, как же жарко, – прошептал он и расстегнул тугой воротник рубашки.

– Тебе не холодно? – Холли поежилась на ветру, и солнце блеснуло в стеклах ее темных очков. – Ветер удивительно зябкий для такого яркого дня.

Вик повернулся в ее сторону и будто окунул лицо в ведро с ледяной водой. Сразу пошла гусиная кожа, и он вздрогнул. Это мог быть озноб как последствие шока. Он знал случаи, когда подстреленные даже при 30 градусах в тени говорили, что им холодно, и просили накрыть их одеялом или двумя. Часто после этого их накрывали простыней и увозили в морг.

– Пора нам отсюда уходить, – напомнила Холли. Мухи уже начали слетаться на трупы, и их жужжание действовало на нервы. – Но я думаю, что стоит вызвать полицию.

– Да? И что мы им скажем?! Понимаете, я управлял чужой машиной без водительских прав и доверенности, а это – Холли, и она едет со мной в Мэн. Так по твоему?!

– Не выходи из себя, – предупредила она. – Пусть звонок будет анонимный, а когда они приедут, нас уже здесь не будет, верно?

– Ага, – делано согласился Вик, – а потом они решат прочесать окрестные двести квадратных миль, и вот они, мы. Оставим все, как есть.

– Ладно, пойдем вдоль шоссе на север, и миль через десять поймаем машину до ближайшего города.

– Ты думай, что морозишь! – взорвался Вик. – Тот, кто проедет следующим по этому шоссе, вызовет полицию. Следующего водилу ждать не меньше десяти часов! Даже если они отпустят нашедшего гору трупов через пять часов, меня не подсадит к себе в машину и олигофрен. Я весь в этой долбаной пыли, ВЕСЬ! Поняла?

– Только успокойся. Хорошо, никакой полиции… Но куда нам идти? По шоссе не годится: каждая попутная машина привезет нам пару копов. Идти в степь?

– Да, – отрезал Вик. – «Бьюик» там, и я иду туда. Ты не замаралась, так что можешь пойти, куда угодно и делать, что угодно. Бери попутку на перекрестке и езжай в свой Мэн…

А Холли не обиделась. Она даже не обозвала его паршивцем и не послала куда подальше. Он вызывал в ней своеобразный интерес необычностью действий. Все, с чем сталкивался Виктор, было незнакомым и непонятным, поэтому она не собиралась отставать. Оставалось только убедить его…

– Твой ботинок, – сказала вдруг Холли.

Вик посмотрел вниз и увидел струйки дыма из-под подошвы. Похоже, что он наступил на горящую деталь. Подняв ногу, он обнаружил, что полоска металла, на которую он наступил, пришкварилась основательно, и ему пришлось с усилием ее отдирать. Положив находку во внутренний карман куртки, Вик сказал немного спокойнее:

– Я могу повторить, если ты не поняла. Фургона больше нет, и в Мэн мы не едем, ясно?

– Еще как, – ответила Холли и подняла на лоб очки, – но как же старина Эдди?

Да, был еще и Эдди, но он наверняка еще тусуется с кучей трупов в городском морге Странфилда, но как сказать об этом человеку, которому ты полчаса назад сообщил, что взял фургон у своего дружбана?

– А что Эдди? Поверь, ему все равно.

Ну да. Так все равно может быть только динозаврам и наркоманам из Вегаса. А Эдди – и подавно.

– А разве он не будет беспокоиться из-за разбитого фургона? – поинтересовалась Холли, прикуривая откуда-то взявшуюся сигарету. – Я бы беспокоилась.

– А он не будет. Скажет на фирме, что машину угнали, и через пару дней у него появится новый фургон. Странно, что тебя это так беспокоит.

– А мне не странно. Сестре положено волноваться за имущество брата.

– Сестре?! – Вик сглотнул и медленно выдохнул. – Вот это новости.

– На телефон, позвони ему и скажи, что ты разбил фургон.

Она извлекла из сумочки сотовый и протянула его Вику. Он уставился на него, но не взял.

– У него нет мобильного телефона.

– Я в курсе. Позвони домой…

– Я же сказал, что его нет дома!

Холли продолжала держать на ладони телефон. Она смотрела ему прямо в глаза, и Вик отвечал ей тем же.

– Почему бы тебе не сказать об этом его жене?

– Я сообщу ему при встрече, лично. Хотя, впрочем… Если ты сестра, позвони сама и скажи, а то мне как-то неудобно врать. Ведь фургон раздраконили обезумевшие дальнобойщики…

Губы Холли дрогнули, и она убрала телефон в карман пальто. Потом снова опустила очки, выдохнула дым и ловко отстрелила сигарету. В воздухе некоторое время оставался тонкий шлейф, но потом его рассеял налетевший ветерок.

– Ладно, – сказала она, – пошли искать твою тачку.

– Ты же торопилась в Мэн.

– Да, но твой, как ты сказал, братец наверняка не откажется довезти меня до ближайшего города?

Вик пожал плечами. То, что случится за пять-шесть ближайших часов, никто не сможет предугадать, а обещать что-то он не мог.

– Так ты идешь? – наконец спросил Вик. Как же легко свихнуться одному в степи без машины и еды! Правда, тут и там валялись разбросанные ударом грузовика булки, но Вик ни за что бы не стал есть с земли. Количество мух увеличивалось с каждой минутой.

5

Тэд продолжал сидеть за столом и задумчиво мять лист бумаги. Тот уже давно превратился в мягкий шарик, но Тэду было мало – он так думал. Жена звонила еще раза три, умоляя придти домой. Но сегодня очень жаркий день, говорил он в трубку, слушая шорохи помех и такой далекий голос жены. Жаркий день в дождь и грозу. Он знал, что Вайоле страшно, что ее пугают всполохи белых молний за плотно занавешенными окнами, но до дома было еще далеко.

Он оторвался от своего занятия и выбросил бумажный шарик в корзину. Он скатился по горе хлама и исчез где-то под столом. Между столов прошел лейтенант Фэйт, и Тэд пошел за ним, надеясь задать пару вопросов.

– Сержант, у вас ко мне дело? – прохлюпал Фэйт, опустившись в большое кресло в своем кабинете. Сегодня его голос был еще хуже обычного.

– Вопросы и ничего более. Мой друган с бензоколонки клялся и божился, что вы, лейтенант, знаете всех людей в Странфилде. Это так? Просто ответьте: да или нет…

– Да, – горло Фэйта ко всему прочему издало несколько хрипящих звуков. – Для чего вам это?

– Ладно, тогда вы должны знать одного типа. У него настолько яркий вид, что не запомнить его просто невозможно.

– Имя?..

– Не знаю. Правда! Он старик. Возможно за шестьдесят, он редко моется и может одновременно смотреть телевизор и следить за кастрюлей на плите. А?

Фэйт не сразу ответил. На этот раз в его голове что-то долго щелкало и переливалось, рождая новую мысль. Лучше сначала подумать, а потом сказать.

– Такого человека в городе нет, – Интересно, как ему удается так говорить? Наверное, гланды – посылка из детства. Она приходит детям только очень любящих родителей, которые не смогли отдать своего отпрыска под нож. Или ложку. – Вам лучше не спрашивать. Вижу, вы устали. Отправляйтесь домой, к жене, а в понедельник возьмете отпуск на месяц.

Тэд подумал, что ослышался. Шеф дает отпуск?! Видимо, он выглядел слишком паршиво, чтобы работать еще шесть месяцев до весны, до нормального отпуска. Какой лейтенант, оказывается заботливый…

– Хорошо, лейтенант, я подумаю. И вы подумайте, может быть, вспомните кого-нибудь.

– Вам не стоит надеяться, – сказал на прощание Фэйт. – Просто уходите в отпуск и поезжайте на побережье.

Выйдя из кабинета лейтенанта, он еще раз пробежал глазами по письму Вика. Неужели Вик сошел с ума? Но он же написал про старика и попросил разузнать о нем, разве этого не достаточно разумно? Тэд остановился у своего стола и проверил ящики. Просто так, чтобы убедиться в том, что никаких важных бумаг не осталось плесневеть до следующего раза. Обычная процедура перед отпуском.

Как он сказал, на побережье? Учитывая время года, этим ближайшим восточным побережьем можно было наслаждаться только из окна мотеля. Самое дешевое путешествие на одного. Голые и мокрые камни, шум волн и запотевшая бутылка пива на завтрак.

Не обнаружив в столе ровным счетом ничего, Тэд подхватил свою сумку с вещами и пошел на стоянку. Дождь продолжал хлестать с прежней силой, не оставляя шанса остаться сухим даже под зонтом. Зонта у Тэда не было, а он и не волновался.

Можно было бы махнуть и в Майами. Но там были ужасно дорогие отели с видом на лазурное море. Есть еще и Калифорния, но до нее куда дальше. Мрак и дождь…

Захлопнув дверь, он поудобнее устроился в кресле и пошарил у коробки скоростей. Ах да, он же бросил курить еще утром. Вспомнив горький вкус на губах и табачный запах от манжет рубашки, Тэд покатил домой по сплошному морю, в которое успела превратиться главная дорога.

Вайола открыла входную дверь еще раньше, чем он успел припарковаться на лужайке у дома. Она стояла в светлом проеме и ждала, пока он закроет машину, поставит ее на сигнализацию и пройдет по гравию лужайки до крыльца. Она обняла его на пороге и даже не напомнила вытереть ноги, хотя он очень этого боялся. Вайола могла расстроиться по любому пустяку, а грязные следы в прихожей – вовсе не пустяк. Ее сестра говорила, что это все от нервов, и он не собирался никого убеждать в обратном. На этот раз он мог оставить целые лужи воды, но вовремя снял насквозь промокший пиджак и повесил его сушиться на вешалке у входа.

– Дорогой, что-нибудь случилось? – спросила Вайола, глядя на своего мужа, застывшего напротив шкафа с верхней одеждой. – Ты выглядишь более уставшим, чем обычно… Тэд заставил себя улыбнуться и, как бы между прочим, сказал:

– Пообещай мне, что не будешь завтра читать газету.

– Все настолько плохо?

Тэд понял, что хочет обнять ее. Просто обнять. Это было похоже на порыв ветра в ночной тишине. Просто обнять. Она напоминала ему потерявшуюся девочку на пустыре со странным взглядом, полным доверия и сочувствия. Он не стал сопротивляться.

– Просто пообещай мне, – прошептал он ей на ухо. – Не хочу, чтобы ты расстраивалась… Нет? Не будем расстраиваться, ни сейчас, ни потом. Мы пообедаем, выпьем вина и послушаем музыку…

И тут он понял две вещи. Нет, даже три. Она плачет. Он любит ее. Что-то случилось. Что-то странное, где-то внутри, и…

– Мне так захотелось вернуться домой, что я ушел пораньше. Прости, что заставил тебя ждать, – он продолжал шептать, ощущая тепло ее тела. Она прижалась к нему еще сильнее, и плач перешел в рыдание.

– Мн-мне было страшно… И мы так давно не виделись, я звонила…

– Я знаю, – ответил Тэд, – я знаю. Прости, пожалуйста, было много работы, но теперь… Я взял отпуск, на месяц, и мы можем поехать, куда захотим.

Вайола немного успокоилась и пошла накрывать на стол, а Тэд стоял посреди прихожей, бессмысленно смотря на маленькие красные туфли у шкафа. Они стоили что-то около сорока долларов, такие аккуратные и чистые, будто их только что протерли тряпкой с воском. Нет, она их просто никогда не надевала, выходя за покупками или прогуляться к фонтану. Она ходила в них дома. Острые каблуки иногда оставляли в полу вмятины, но ему было плевать: по полу надо ходить, а не разглядывать его.

Сверкнула молния, и гром рявкнул так, что вздрогнули стены и пол. Тэд оторвался от размышлений и, сняв ботинки, прошел на кухню. На столе стояла небольшая лампа с полупрозрачным абажуром. Она бросала яркое кольцо света на поверхность стола, оставляя кухню в полумраке. Эту лампу очень любила жена. На кухне, говорила она, не должно быть слишком светло. Тэд открыл холодильник, и в глаза ударил яркий свет, что-то вроде того, как у Спилберга в «Контактах». На нижней полке стояли восемь банок пива, холодного пива, ледяного пива, но он только посмотрел на них. Рука ухватила темную бутылку полусухого вина, и свет погас.

6

– Что мы там найдем? – спросила Холли. Она сняла пальто и несла его, перекинув через руку.

Вик шел чуть впереди, щурясь на солнце и пытаясь экономить силы. Прошел один час и пятнадцать минут с тех пор, как они углубились в степь, оставив за спинами картину разрушения и смерти. Холли так и не позвонила в полицию.

– Придем и увидим.

– А все-таки? – не унималась она. – Как он нас встретит?

При ходьбе Вик чувствовал тяжесть оружия в кармане, и это немного ободряло его. Он был на задержаниях всего четыре раза, но это – незабываемый и незаменимый опыт. Если дело решают двадцать секунд, то главное – это уверенность. Стоит тебе засомневаться или, того хуже, струхнуть, можешь считать себя везунчиком, если останешься в живых. Преступность не прощает слабости и неуверенности. И не прячь это, парень! Все читается в твоих глазах.

– Что? – переспросил он, когда понял, что забыл вопрос. Холли только что о чем-то его спросила.

– Сколько еще идти?

– Ну, думаю, пару часов. Не больше…

Холли кивнула. Она себя сносно чувствовала, но ноги начинали уставать. Если до конца оставалась всего пара часов, можно было и потерпеть. А там… Тачка и сотня литров бензина: вот все, что она хотела там найти. Еще и сговорчивого водилу, который согласится подвезти ее. Но, черт подери, это звучит слишком сладко, чтобы оказаться правдой.

– Он тебе взаправду брат?

– Такой же брат, как тебе – Эдди… Что может быть проще? У многих есть братья…

– Наверное. Вы с ним похожи?

– Нет.

А почему бы и нет? Не все братья имеют схожие черты, а у некоторых даже наоборот – ничего общего. Природа шутит и издевается над людьми в отместку за тонны сажи из труб и миллионы кубометров выхлопов в день. С другой стороны, если бы все братья были на одно лицо, в мире бы скоро исчезло разнообразие.

– Совсем не похожи?

– Да.

А ведь есть еще и характеры. Здесь вообще полный разброд, и нет никакого смысла спрашивать о схожести. Редко, очень редко родителям удается точно разделить ласку и внимание между своими детьми. Чаще, один поступает в колледж, а другой целыми днями стучит мячом на площадке. Или тусуется с девками на дискотеке и пьет пиво каждый вечер. Или ничего не делает. Он, скажем, может найти отцовский пистолет…

– Ты с ним дружил?

– Не помню. Мы давно не виделись.

У людей с возрастом появляется все больше дел. Или поводов для того, чтобы не звонить брату раз в неделю, как угодно. Жизнь постоянно зудит повседневной рутиной, поглощает тебя полностью, и кажется, что нет времени даже на то, чтобы сводить ребенка в зоопарк. Потом трясешь головой и вспоминаешь, что девушка в пятнадцать лет предпочтет зоопарку ночной клуб с «марками». Время так незаметно, что стрелки размазываются по циферблату, и пропадает смысл его считать. Зачем, если все дни похожи?..

– Зачем ты за ним едешь?

– Он уехал из дома, не сказав ни слова. У меня есть, о чем его спросить.

– А он знает, что ты за ним едешь?

– Как-то не думал об этом.

И дни настолько похожи, что устаешь об этом думать. Боже мой, сегодня – понедельник, а завтра – вторник. Через неделю – то же самое. Человек не зря придумал недели и месяцы: так проще не замечать времени. Если подумать, то это самый страшный враг человечества. Оно неизбежно и неотвратимо, оно толкает людей на глупости и наполняет смыслом жизни тысяч миллионеров. Идут дни – бегут проценты, бегут недели – растет прибыль. Это простая арифметика материи. И люди научились получать выгоду из времени с помощью экономической теории. Кто бы научил покупать за материю время…

– Не отставай, – сказал Вик, обернувшись. Холли забросила сумочку на плечо и поспешила догнать его.

7

Они сидели за столом друг напротив друга, а между ними горели две свечи. Тэд налил в бокалы вино и посмотрел через свой на пламя. Оно теряло форму, но по-прежнему лучилось и сияло. Вайола улыбалась, изредка покачивая свой бокал, отчего вино оставляло красноватый след на стенках.

– Странно, – сказал он и умолк, сделав один маленький глоток. Вино оказалось очень приятным на вкус. Может, не лучше пива, но…

– Что странно?

– Не знаю, – усмехнулся он. – Просто странно…

Вино и свечи. И женщина, просто красивая, без шика и роскошества. Обед, самый простой, что можно было изготовить за десять минут из полуфабрикатов. Но Тэд чувствовал себя счастливым, по-настоящему счастливым, без эйфории и ликования. Неужели во всем виноват отпуск?

– Я даже не знаю, о чем это я.

– Нет, правда, что-то случилось? Тебе никогда не давали отпуск осенью.

Время его отпусков всегда приходилось на первое полугодие. Трудно себе представить, но так происходило каждый год. И каждый год они собирались куда-нибудь поехать, но первое время Тэд не мог себе позволить такое путешествие на зарплату стажера, а потом стало как-то не досуг. Возможно, весна не время для поездок? Он отпил еще немного. Хорошее вино надо пить медленно, чтобы чувствовать все оттенки вкуса.

– Может быть, надо было пригласить Виктора и Лизу? – спросила Вайола, продолжая поигрывать бокалом. – Они уже давно у нас не были. А твой отпуск – хороший повод для встречи…

– Понимаешь, Вик… в командировке, что-то вроде задания. Он обещал позвонить.

– Лиза звонила и спрашивала, где он.

Он же обещал позвонить! Тэд отставил бокал и взял с тарелки гамбургер. Посмотрев на аппетитное мясо, торчащее из булочки вместе с огурцами и помидором, сочным луком и потеками кетчупа, он положил его обратно. Подняв взгляд, он увидел, что жена смотрит ему прямо в глаза.

– Что-то случилось?

– Я же сказал, что нет. Успокойся, все хорошо.

– Почему ты не ешь?

Он уставился на тарелку, и ему стало беспричинно страшно, как это бывает в детстве. Ты смотришь на дверь в туалет и тебе страшно, но не потому, что там монстр с горящими глазами и окровавленной пастью. Он – там, и он пришел за тобой, но родители не смогут тебя защитить.

– Извини, я просто… просто очень устал, прости, – Тэд поднялся из-за стола пошел в спальню, но по дороге заглянул в ванную. Открыв кран с холодной водой, он умыл лицо несколько раз и посмотрел в зеркало. Оттуда смотрел человек, мужчина лет тридцати, ничем не примечательное лицо, в меру короткая прическа, щетина со вчерашнего дня. А в глазах выражение страха.

По спине пробежал холодок, и, проклиная себя за суеверие, он насухо обтер лицо полотенцем и проверил, хорошо ли заперта входная дверь. Пощелкав замком, он задвинул засов и хотел было вернуться в гостиную. В коридоре стояла Вайола.

– Правда, ничего не случилось?

– Да, все в порядке.

– А почему ты закрыл щеколду?

– Успокойся и вернись к столу, хорошо? Я сейчас приду, и мы закончим ужин. Пожалуйста…

Вайола растворилась во мраке комнат. В доме горели две свечи и лампа на кухне. Через окно в стене рядом с дверью синеватым светом светил фонарь. Тэд осторожно выглянул во двор из-за занавески, но ничего не увидел, кроме бликов от фонаря на пенящейся и пузырящейся поверхности воды. Вода была везде: на земле и в воздухе; дождь лил не переставая.

Во дворе было абсолютно пусто, но страх не пропал и не ослабел. Он осмотрел еще раз запоры на двери и снова выглянул в окно. Опять ничего, но его ладони внезапно вспотели, и Тэд едва удержался, чтобы не выругаться. Что это?!

Как ему показалось, живая изгородь соседей напротив едва шевельнулась, но фонарь, один на угол, подчеркнул это колебание. Он продолжал всматриваться в дождливую темень, но больше движения не было. Тогда он осторожно отпустил край занавески и вернулся в гостиную. Свечи здорово укоротились, а притихшая Вайола неподвижно сидела за столом, держа руки на коленях.

Прислушавшись, Тэд немного успокоился. Он сел напротив Вайолы и с неловкой улыбкой взял надкусанный гамбургер. Сквозь глухую дробь капель по железной крыше, раздался тоненький писк автосигнализации.

8

Шуршание подошв было единственными звуками, которые доносились до ушей двух идущих людей. Мужчина шел впереди, как, впрочем, и обычно, а женщина в темных очках плелась сзади.

Вик вдруг остановился. Через несколько шагов земля начинала плавно идти вниз, а в десяти метрах было видно, как спуск превращается в обрыв.

– И как он, по-твоему, здесь проехал? – крикнула Холли. – Сиганул на полной скорости?! Ерунда какая-то…

Следы автомобильных шин, по которым они шли два часа, вели прямехонько к краю и там обрывались. Вик заглянул вниз: высота была около ста пятидесяти футов, но никакой воронки от взрыва и никакого обгоревшего остова там не было. Чуть дальше ничего не было видно: над землей внизу висел плотный серый туман.

– Надо спускаться, – сказал он. – Черт возьми, надо.

– Ты точно спятил! – завопила Холли, увидев высоту обрыва. – Окончательно сдвинулся!

Из-под ее туфли выскользнула пара камешков, и она отпрянула от края. Вик же тер лоб и ходил вдоль обрыва, изредка посматривая вниз. Холли со злостью швырнула на землю сумочку:

– Я не собираюсь туда, ясно?

– Подождешь меня здесь, или иди, куда хочешь.

– Черта с два я уйду! Ты меня сюда затащил, тебе и вытаскивать.

Вик не возражал. Край обрыва тянулся слева направо ровной линией, будто ее отметили по линейке. Взгляд Вика скользнул по ней, пока не уперся в поворот. Кромка делала излом и дальше исчезала в тумане.

– Тебе не кажется странным, что в такой солнечный день этот туман… Короче, что за хрень?!

Пожатие плечами было не самым детальным ответом, но это максимум, что мог сделать Вик. А что, если это не каньон, а яма? Слева край обрыва также делал поворот, так почему бы этим двум линиям не свернуть еще по разу и не сойтись на противоположной стороне, образуя четырехугольную вмятину в земле? На вскидку Вик мог сказать, что ближняя сторона этой фигуры не больше полу мили.

– Что молчишь? Оглох?

– Подожди, – сказал он. – Возможно, ты права, и нам не стоит спускаться. Пока мы не убедимся в том, что другого пути нет. Но нам придется прогуляться еще немного.

– Сколько? – буквально простонала Холли. У нее жутко гудели ноги, мало привыкшие к ходьбе по не слишком твердым поверхностям на каблуках. В любом крупном городе Америки: бетон, пластик, асфальт и дерево – все, что душе угодно, а здесь каблуки прокалывали сухую корку, присыпанную пылью, и их приходилось с усилиями вырывать из грунта.

– Две мили, не больше, – пообещал Вик. Их могло бы оказаться куда больше, чем две, но это все равно лучше неопределенного еще чуть-чуть. Он планировал попытку обойти гигантскую низину слева. Был шанс обнаружить более пологий спуск, а, может быть, где-то высота не превышала хотя бы двенадцати футов. Так риск переломать себе ноги и ребра был не слишком велик.

– Да пошел ты в жопу! Ни шагу больше не сделаю.

– Как хочешь, – снова пожал плечами Вик, – я же предлагал тебе отвалить еще на шоссе.

– Пошел ты…

Он переложил грязную куртку с левого плеча на правое и пошел вдоль края на юг, а Холли осталась стоять возле брошенной сумочки и тихо материться. Это приключение перестало ее забавлять. Одно дело – путешествие на машине в компании симпатичного и загадочного автомеханика, а другое – идти по степи в жаркий день непонятно куда с сумасшедшим. Она с досадой подняла сумочку и вынула телефон. Помедлив секунду, она набрала номер мобильного редактора. В трубке пошли короткие гудки – номер был занят.

– Проклятье, – прошипела она и нажала повторный набор. Через мгновение – опять короткие гудки.

– Ах ты трепач. Ну же, ну же! Только на третий раз звонок прошел. На другой стороне ответили:

– Алло…

– Филип, это Холли, ты слышишь?

– Да… – сквозь треск и невнятное бормотание послышалось из динамика. – Где ты…

– Я в пятидесяти милях от Луисвилля, на север! Понял?

– Где? Повтори, я не сл…ще раз, ладно?..

– Твою мать, я около Луисвилля!! Лу-ис-ви-ля!

Телефон издал два коротких писка, и все исчезло, даже шумы. Холли посмотрела на экранчик. Там несколько секунд мерцало сообщение Батареи разряжены, а потом все погасло. Она держала в руке отныне бесполезный телефон, а солнце жутко пекло. Левой дрожащей рукой она вытерла капли пота со лба, и несколько попали на экран. Сердце стучало гулко и громко, в ушах зашумело, и Холли в глубоком обмороке осела на землю.

9

Солнце понемногу катилось к западу. Вик обратил внимание, что туман загустел и приобрел более темный оттенок, а стена его завесы несколько приблизилась. Он обернулся, ожидая увидеть свою попутчицу, но разглядел только широкие языки тумана, выползавшие из-за края. Она, должно быть, предпочла остаться и ждать.

А зря, потому как, немного не доходя до угла, Вик обнаружил спуск. Земля у края просела и сползла вниз, образовав пологий склон. Оскользаясь на мелких круглых камнях, Вик спрыгивал с крупных комьев земли, пока не оказался в самом низу. Он посмотрел на стену гигантского оврага и удивился ее идеальной ровности. Так даже карьеры не копают. Археологи? Но зачем им такая площадь?

Отступая от стены на десять шагов, начинался туман. Здесь, внизу, солнца было совсем немного, а в густом тумане его не было вовсе. Вик не стал сразу лезть в гущу, а прошелся немного вдоль стены обратно, пока не наткнулся на автомобильные следы. Тогда он свернул в туман, следуя двум полосам на земле.

Шел он недолго. Где-то через минуту навстречу выплыл деревянный заборчик по пояс, за пределами которого туман почти кончался. Колея свернула, и Вик, следуя за ней, дошел до открытых ворот. За ними начинался зеленый ковер коротко остриженной травы. Он зашел в пределы заборчика и оглянулся. Сзади все тонуло в серой мгле, которая, казалось, простиралась до самых небес. А спереди, посреди лужайки, стоял одноэтажный домик, древний на вид, с некрашеными бревенчатыми стенами.

Вик обогнул дом и увидел шезлонг, на котором кто-то возлежал спиной к нему, держа в руке прозрачный высокий стакан, наполненный розовой жидкостью. На край стакана была насажена долька апельсина, а в самом стакане торчала гибкая полосатая соломинка. Вик в нерешительности замер и услышал свое сердцебиение из глубины.

Человек поставил стакан на столик и с шумом перелистнул страницу журнала. Мелькнули только цветные фотографии на глянцевой бумаге. Потом он отложил и журнал.

– Дорогая! – услышал Вик его голос. – У нас гость, приготовь ему пару коктейлей.

Вик хотел отступить за угол дома, но не успел. Мужчина легко поднялся со своего места и повернулся нему. Розовый джинсовый комбинезон смотрелся на нем немного странно, и дело было не в цвете. Вик помнил, на машине какого цвета он сюда приехал. Комбинезон был великоват на пару номеров. С полминуты они изучали друг друга, пока мужчина не отхлебнул своего напитка и не сказал:

– Она вечно не слышит, когда я ее зову. Извините… Мы случайно раньше не встречались? Ваше лицо мне кажется знакомым. Или не лицо?

Вик молчал. Он был в некотором смятении, не понимая, что его выдало. Звук шагов полностью поглощался мягкой травой, а сам Вик старался дышать как можно размеренней. Но теперь все это не имело ни малейшего значения.

– Не думаю, что мы знакомы, – сказал он, наконец. – Что вы здесь делаете?

– Мы приехали сюда в надежде найти тихое местечко и провести пару дней на природе, – ответил мужчина. А после некоторой паузы добавил: – А мне все равно кажется, что мы уже встречались… Но не важно, мне, как я понимаю, придется самому заняться выпивкой. Это что-то вроде смеси фруктовых соков.

– Вы за рулем?

– Да, поэтому – только соки. Подождите, сейчас я вам приготовлю такой же…

Мужчина исчез в двери дома, а Вик подошел ближе к шезлонгу. Чуть дальше стояла беседка с диваном, подвешенным как качели. На нем кто-то лежал. Журнал оказался совершенно неинтересным, насколько Вик успел понять. Как его можно было с таким интересом читать? Господи, неужели он ошибся? Семейная пара решила отдохнуть за городом, побыть немного дикарями в глуши и забыть хотя бы на чуть-чуть городскую суету. И все?

Вик вытащил номерной знак. После аварии он был опять раскален, и Вик нечаянно на него наступил. По случайности, на знаке не было ни царапины, не появились также и новые опалины на краях. Он был немного погнут, но это было с самого начала. Неужели все оказалось глупыми фантазиями? Бредом и галлюцинациями? Вик почувствовал себя круглым дураком.

– Где вы это взяли? – с настороженным удивлением спросил мужчина. Он стоял в дверях с подносом в руках и смотрел на то, что Вик держал в руках.

– А вы знаете что это? – вырвалось у Вика.

– Да, я знаю, что это и хотел бы знать, как он попал к вам. Вик похлопал номером по ладони и показал им на шезлонг:

– Надеюсь, что у вас есть еще один такой, мистер Фрэнк Спирс.

Странно, беглому больному, по словам доктора, было не меньше сорока, а этот выглядел на тридцать. Но, черт побери, это был Спирс.

– Ух ты, – осклабился Фрэнк, – что-то вы быстро. И как вам?

– Что? – не понял Вик.

– Как вам здесь, в этой Туманной Долине?

– Ничего, но как вы сюда попали? На западной стороне есть въезд?

– Ни хрена там нет, – ответил Фрэнк, вынося еще одно легкое кресло. – Чертовы стены выросли прямо из земли…

Он улегся на шезлонг и закинул руки за голову. Вик сел напротив, убрав номер в карман, и сказал:

– Мистер Спирс, у меня есть много вопросов. Например, зачем вы сбежали из больницы?

– Тьфу ты, черт! И вас это интересует? Ладно, я не знаю… Да и какая разница?

– Не знаете? Спирс улегся поудобнее и с улыбкой спросил:

– Вы ехали за мной столько времени, чтобы задавать дурацкие вопросы?

– Мистер Спирс, – мягко сказал Вик, – я…

– Слушай, давай на ты. Я чувствую, что ты тоже в игре.

– В игре? – насторожился Вик. – Что ты об этом знаешь?

– Ты готов об этом поговорить?

– Звучит диковато, но я попробую… Что у тебя на уме?

– Ууу… Слишком много, чтобы сказать за один раз. Но если ты никуда не торопишься, у нас есть время поговорить. Будь терпеливым, и все получится.

– Все получится, говоришь? Пока я не слышал от тебя ни одного толкового слова. Что произошло в Странфилде? Фрэнк шумно втянул остатки розового пойла и ответил:

– В Странфилде. А ты как думаешь?

– Ммм… Так, ты стал причиной двух аварий со смертельными исходами в обоих случаях, потом ты угнал фургон, не имея на него прав. Слишком много для одного сорокалетнего мужика…

– Да, мне сорок, и что с того? Люди часто выглядят не по возрасту.

– Пожалуй. Как нога? Ты не хромаешь, разве это возможно?

– Не знаю. Если это есть – значит, это есть. Возможно – это не то слово.

– Дьявольщина какая-то…

– И не говори. У тебя больше нет вопросов?

– Еще целая куча.

– Ну так задавай!

– Ты что-то сказал про игру. Что ты имел в виду?

– Идет игра, большая и сложная.

– Правительство? – недоверчиво спросил Вик.

– Хуже. Она началась в пятницу и все еще не закончена.

– Так… так значит, все эти выходные – результат игры? Какой, на хер, игры?! «Ред Сокс» взяли все иннинги?

– А ты не чувствуешь?

– Слушай, не заговаривай мне зубы! У меня создается впечатление, что ты несешь чушь.

– Чушь, так чушь. Выйди за изгородь, посмотри на туман и повтори, что ты сказал! Вот-вот… Тебя не удивляет то, что ты вообще меня нашел? Номерной знак на дороге. Жар в груди.

– Не могу поверить, что все это происходит, – Вик ответил уже не так уверенно.

– Мы с тобой до этого ни разу не виделись. Тебе не показалось ничего странного?

– Нет. Как ты достал машину?

– Ну, я ее купил.

– Купил? Тогда где ты достал деньги?

– Когда очень хочется, деньги непонятно откуда берутся. Так-то. А тебе зачем знать?

– Я – полицейский, – сказал Вик и предъявил удостоверение. – Я имею право задавать вопросы.

– Полицейский? – удивился Фрэнк. – Из Странфилда? Как там поживает лейтенант?

– Он в порядке. Зачем он к тебе приходил?

– Хм… Я стал понимать это только потом, пока ехал сюда.

– И все-таки…

– Смотри, – сказал Фрэнк. – Лейтенант в первое посещение принес мне номер с машины, которая меня сбила. Ты наверняка уже успел познакомиться с его свойствами. Странный подарок от полицейского. Причем потом он стал приходить ко мне регулярно, задавая странные вопросы об аварии, помню ли я что-нибудь. Я как мог отвечал, но это его явно не устраивало. Доходило до того, что доктору приходилось выпроваживать его из моей палаты. Он выслушивал предостережения доктора и уходил, чтобы через пару дней снова зайти. Это прекратилось только после того, как я сбежал.

– Да, а как ты сбежал?

– Я думал, что мне повезло. Охрана, казалось, не заметила того, что прошел через пропускной пункт. Все смотрели в другую сторону. Но теперь я так не думаю.

– А что здесь странного?

– Один калека из соседней палаты просил доктора, чтобы ему позволяли выходить на улицу хотя бы раз в неделю. Доктор каждый раз говорил, что это не положено. Больные, прошедшие длительный курс операций должны находиться под постоянным контролем. Сиделок в госпитале было не слишком много, но, ебты, мне-то он даже советовал прогулки! – победоносно закончил Фрэнк.

– Фамилия этого доктора – Литгоу?

– Да, что-то в этом роде. Почему так? Я мог гулять, хотя мне было от этого не намного легче, а парню запрещали покидать палату! Соседям иногда приходилось стучать уткой по стенам, чтобы им ее заменили, а моя была всегда пуста, будто из нее кто-то постоянно пил. Все уколы делались вовремя, а пока я гулял, мое белье успевали сменить. Я спер ручку и делал отметины на простынях. Их меняли не реже раза в день!

– Подожди-ка. Ты говоришь, за тобой лучше следили? – Вот это было действительно странно. Однажды Вику довелось поваляться на больничной койке и ему этого хватило.

– Точно.

– Хм, а Литгоу не показался мне слишком добрым.

– А я и не говорил, что он добрый. Он… был холодным и всегда спокойным.

– Мне не удалось его вывести из себя, – признался Вик, не отрывая взгляда от одежды Спирса.

– А ты с ним говорил?

– Приходилось. Я за ним давно следил, и у меня были кое-какие подозрения на его счет.

– У него темное прошлое?

– В общем, нет. Если не считать, что большая часть его пациентов умирали до того, как выходили за пределы больницы. Из тринадцати серьезных больных за этот год умерли одиннадцать.

– Значит, кроме меня был еще один счастливчик?

– Счастливица. Фрэнк, казалось, что-то вспомнил. Он пожевал губами и нахмурился:

– Он мне о ней много рассказывал. Как будто трахал ее все то время, пока лечил. У нее был аппендицит, запущенный. Еще б чуток, и она бы померла. Помню, я про себя отметил, как много внимания он уделял мелким деталям, в которых не было смысла.

– Он не сказал, как ее звали?

– Звали, звали… О, дьявол!!

Фрэнк вскочил и побежал к беседке. Вскоре Вик услышал возглас удивления и привстал, чтобы получше увидеть. Фрэнк склонился над покачивающимся диваном и что-то рассматривал. Потом он вернулся ошарашенный и плюхнулся обратно в кресло.

– Не могу поверить… – только и сказал он.

– Что такое? Что?

– Совпадение? Доктор лечил и Клару и меня. Вот дерьмо! Все куда хуже, чем я думал.

– Клара? Женщина, с которой ты ехал?

– Да. Но как?

– Я нашел свидетеля в закусочной, куда ты заходил.

– Не про то разговор! Он лечил Клару, и именно о ней я от него и услышал. Он все знал… Как так получилось?!

– Кто такая Клара?! – Вик начал терять терпение. Было похоже, что Фрэнк Спирс галлюцинировал и устойчиво бредил. И в этом не было бы никаких сомнений, если бы не живой номер, серый туман посреди полей и еще много чего.

– Она сбила меня в апреле. Она была пьяна и переехала меня по дороге из Странфилда на север. Понимаешь?!

– Да, почти.

– Он хотел, чтобы я о ней знал! Именно ее я стал искать после побега. И я ее нашел. Но я думал, что эта игра закончится, как только найду Клару. Ни хера.

– Игра состояла в том, чтобы ты ее отыскал? – Еще минута таких разговоров, и можно чокнуться насовсем, решил Вик, но говорить вслух ничего не стал. Главное – не спугнуть его, не насторожить…

– Нет. Получается, не в том. Клара со мной, а игра продолжается. Как я понял, изначально в игре были только я и Клара.

– А какой в ней смысл? Кто ее устроил?

– Погоди, зачем доктор так заботился обо мне? Зачем он выпускал меня гулять? Зачем рассказывал о Кларе?

– Но есть еще и лейтенант. Он тебя спрашивал о ней?

– Нет. То есть, он спрашивал, не видел ли я водителя, не узнал ли я его?

– Эта Клара… Совершив наезд, она скрылась?

– Нет. Она была очень напугана. Вызвала полицию и скорую.

– Зачем лейтенант спрашивал о водителе, если он знал, кто она такая? – Сказав это, Вик немного испугался, что перегнул палку, загнав в угол завравшегося сумасшедшего, но Спирс ничего не заметил. Он был погружен в игру и в воспоминания.

– Точно…

– Но это еще не все, – добавил Вик. – Лейтенант не завел дело о наезде и оторвал вклейку в журнале. Вот это мне кажется совсем хреновым: он оставил записи о тебе, а про нее – ни слова. Похоже, что он поставил не на тебя.

– Ставка! Вот зачем они все так обставили, – щелкнул пальцами Фрэнк. – Доктор поставил на меня, а лейтенант – на Клару. Хирург должен был срубить банк…

– Ха, но она чуть не ухлопала тебя на шоссе!

– Не болтай, тогда игра еще не началась.

– Это ты так думаешь! – воскликнул Вик. – Чертова машина могла давно крутиться. Первый раунд был за ней…

– Ты меня учишь? – изумился Фрэнк. – Ты сам об этом узнал только пять минут назад.

– Но ты сказал, что я в игре. И это все меняет.

– Ни хрена это не меняет! Я иду вперед, и каждый шаг ведет меня к завершению.

– Или не ведет. Компаса нет, и карты нет, и идешь ты даже не на ощупь. Один раз ты уже думал, что финиш близко… – Занятная получалась история. Особенно с вплетением лейтенанта и документов.

– Нет-нет, мы плывем по течению, и единственное, что мы в силах сделать – это отсрочить окончание игры. Ненамного, но можем.

– Судя по твоим словам, тебе не очень-то хочется продолжать, – заметил Вик. От пяти минут непрерывного разговора у него пересохло во рту, и он рискнул попробовать напиток, который вынес ему Фрэнк. Он оказался даже не сладким, но приятно освежил горло.

– Что это за штука? – спросил Вик, пытаясь уловить вкус. – Не думаю, что пробовал когда-нибудь подобное.

– Какая разница? Когда хочешь пить, не до вопросов. Но ты прав, я устал от этой возни, – сказал Фрэнк. – Дико устал.

– Знаешь, у меня есть основания полагать, что ты сам себе устроил эту возню. Зачем ты уехал из Странфилда?

– Послушай, дружище, тогда я думал, что все кончено. Что игре – конец! А я получил то, что хотел. Понимаешь?

– Да. Только что тебя заставляло так думать? Тебе подсказывало чутье?

– Одни вопросы. Я расскажу тебе, как мы мило встретились с Кларой! Я вломился к ней в дом, вытащил ее на улицу, затолкал в машину и поехал. К холму… Там я оставил ее, прямо на дороге, на самой вершине, чтобы…

Вик слушал историю Фрэнка и представлял себе, что должен был чувствовать человек в машине, несущейся на скорости шестьдесят миль в час на скрюченную, парализованную женщину, сидящую на инвалидной коляске в свете фар, когда за пять секунд до удара она встает и сходит с дороги на обочину.

– Я не нашел в себе сил усадить ее обратно, понимаешь? – закончил Фрэнк. – Не смог…

– То есть ты утверждаешь, что хотел ее сбить?

– Нет, я хотел проверить, умеет ли она летать! Я же сказал, что я собирался сделать.

– Господи, да ты маньяк!

– Слушай, умник! – закричал Фрэнк. – Я не знал, что делать! Мне нужно было спрыгнуть с поезда. Как белка в колесе без права на тупик я бежал и бежал, не останавливаясь. А как я мог, если номер постоянно меня жарил?! Я бы сдох, сошел с ума или сгорел бы заживо, я не знал, как это все закончить! Ты никогда не чувствовал ничего подобного, когда ты думаешь, что делаешь одно, а на самом деле делаешь противоположное? Мы – психи! И ты не имеешь права меня осуждать.

– Я – нет, но суд – да.

– Ха-ха! Ты один так думаешь. Очнись, открой глаза и посмотри вокруг! Все, что ты увидишь – это туман. Идя в нем, тебе остается только молиться, чтобы он вывел туда, куда надо. А он умеет водить за нос! И эти стены вокруг…

– Фрэнк, этот туман привел меня к тебе. Он захотел, чтобы я тебя нашел, и я тебя нашел. Нам надо вернуться, понимаешь? В Странфилд. Только там это может кончиться, и ты это знаешь.

– А если я откажусь?

Вик встал и прошелся до беседки. За ней, у самой стены дома, был припаркован серый «бьюик». На его переднем бампере действительно отсутствовал номерной знак.

– Ты же сказал, что устал. Неужели ты не хочешь опять ощутить способность управлять своей судьбой?

– Да ну? – усмехнулся Фрэнк. – Это так здорово? Вся моя жизнь была похожа на море. Ветер меняет направление, и меня несет в одну сторону. Потом – в другую, и так много лет. Бессмысленный дрейф.

– Ты хочешь сказать, что обрел цель? Поймал парусом первый попавшийся муссон, и ты на волне? Если до этого ты не греб и не ставил парус, то это – твоя беда. Теперь ты не можешь спустить его, и это гораздо опаснее для тебя самого и остальных. По дороге сюда, я встретил женщину, и я не могу поклясться, что она тоже не вовлечена. Три дальнобойщика на грузовике раздавили бригаду врачей из госпиталя «Святой Георг», следовав за мной по пятам. Игра расползается… Вас было двое в опустевшем городе, матч один на один. Один из вас должен был проиграть, другой – выиграть. Теперь игроков почти с десяток, и новые могут появляться каждый час. Игра распространяется, как эпидемия, люди заражают друг друга, и ты отказываешься финишировать.

– Твою мать, если ты прав, то кто гарантирует, что мы закончим игру? Нас теперь слишком много, чтобы быть в чем-нибудь уверенным.

– Хм, можно подумать, что раньше ты был уверен во всем. Не ври себе, ты ни черта не понимал и не понимаешь!

– Как так? Я же объяснил тебе, что произошло позавчера. Правила трудно понять, но я могу… Еще четыре дня назад я не знал и сотой доли процента того, что мне известно сейчас. Четыре дня – не так много, верно?

– Возможно. Только ты не учитываешь одного: время идет. Сейчас ты осознаешь, что именно случилось три дня назад, но это случилось три дня назад. Завтра ты объяснишь, что произошло сегодня. Но когда наступит тот час, когда ты сможешь сказать, что будет через день? Правила тоже могут меняться… Вот беда: справочника по правилам игры нет. Его нет у тебя, у меня, у твоего соседа по палате, у врача, у продавщицы, у сенатора… Ты грызешь себя изнутри, мучаешь вопросом: где их достать? Твой мозг раскален, как сахарский песок в полдень, но тупая гордость и слепая одержимость не дают тебе признаться. Ты – никто, пока ты не знаешь, где ворота. Или лунка? Черт возьми, да ты даже не представляешь, что у тебя в руках, чем ты играешь. Лига растет, и ей нужно все больше правил и средств. Рраз – и город опустел, чтобы скрыть результаты. Рраз – и ты попался в капкан на краю поля. Так ты не выйдешь из игры.

– Если ты такой умный, как выйти?!

– Поехали в Странфилд.

– Почему ж ты, так уверен, хер поросячий?! Кто тебя надоумил?

– У меня нет другого пути, – ответил Вик на оскорбление. – И у тебя другого нет. Я поехал за тобой, чтобы догнать и ничего более. Но теперь я знаю, что мы должны вернуться, вместе. Буди Клару и собирайся.

– Но как же стена?!

– Представь, что ее нет. Если ты как-то сюда попал, как-нибудь и выберешься. Думаю, что самое время нам вернуться на поле. Судья не захотел, чтобы ты его покидал, и дал свисток. Поэтому ты здесь и застрял. Если я прав, то дорога свободна. По пути заберем Холли и в Странфилд, – сказал Вик. Как-то все слишком легко получалось, слишком гладко. Он врал, не опасаясь быть пойманным на лжи, поэтому врал непринужденно, пусть и не слишком складно. Сейчас Фрэнк был готов поверить во что угодно, и это делало его уязвимым. Но внутри сам Вик потихоньку начал верить во весь этот бред. Все кусочки мозаики аккуратно ложились на свои места, проявляя скрытый узор.

Фрэнк открыл заднюю дверь своего «бьюика» и зашел в беседку. Он взял на руки Клару, завернутую в одеяло, и положил на заднее сиденье, аккуратно пристегнув ремнями.

– Она, правда, спит? – спросил Вик.

– Да. Она спит двадцать часов в сутки или около того. Иногда она просыпается, чтобы поесть.

– Она все еще… парализована?

– Она может ходить, но молчит, не реагирует на слова. Когда становится темно – засыпает, когда почует запах еды – просыпается, – Фрэнк говорил и смотрел на одеяло, щелкая замком в дверце.

– Ну что там, поехали, – сказал он и сел за руль.

Прямо за воротами ранчо туман разорвало, и сквозь прорехи просвечивала бледная синева неба, а вокруг было пусто. Только деревянный домик позади и неровная линия горизонта. Фрэнк вел не спеша, объезжая впадины и камни, пока Вик искал следы Холли, которая как сквозь землю провалилась.

– Как ты с ней познакомился? – спросил Фрэнк.

– Я встретил ее в кафе у бензоколонки. Она ко мне подсела, и мы разговорились.

– О, даже так?

– Понимаешь, странное дело. Она тут заявила, что Эдди Норт – ее брат.

– Эдди? Это кто?

– Ты носишь его одежду, – сообщил Вик. – И она тебе великовата. Зато Эдди отлично подошла твоя пижама и ворованный пиджак.

– Ах да, ты же – полицейский… Не оставляешь надежды упрятать меня за решетку?

– Не исключено. Ты уже оказался вором, а, может быть, ты успел кого-нибудь убить… Прости за откровенность, но… Я просто хочу, чтобы ты это знал. Мне с трудом верится, что у тебя нашлись лишняя пара тысяч на «бьюик».

– Как-то надо набирать очки. Вон, кстати, лежит твоя подруга, – сказал Фрэнк, – и если ты передумал на счет нее, можешь отвернуться, и мы спокойно проедем мимо.

Вик сказал, что не передумал, и машина остановилась рядом с лежащей Холли. Пощупав ее пульс, Вик убедился, что она еще жива.

– Тепловой удар, – подсказал Фрэнк. – Она слишком долго загорала.

– Без шуток! Клара не будет возражать, если Холли расположится рядом?

– А говоришь без шуток. Давай, только осторожнее, а когда усадишь ее, пристегни обратно ремень. И если ты уж так заботишься об ее здоровье, там, в багажнике есть чистая питьевая вода. Смочи в ней платок, и положи ей на лицо.

Вик открыл багажник и выудил оттуда двадцатилитровую бутыль с водой. Можно было только догадываться, где Фрэнк достал ее, но сейчас она пришлась весьма кстати. Сделав Холли холодный компресс, Вик загрузил воду обратно. Там же он нашел отвертку. Покрутив ее в руках, он подошел к переднему бамперу.

– Что ты делаешь? – спросил Фрэнк. – Не вздумай ковыряться в моей машине! Она в порядке, а такой мастер как ты только все испортит.

– Погоди, – ответил Вик. – Я собираюсь привинтить обратно этот номер.

– На хрена?

– У меня плохое предчувствие, и ты не поверишь – я не смогу это не сделать. Всю дорогу буду мучиться, как это обычно бывает.

Крепежные винты оказались на месте, и операция не заняла времени дольше, чем потребовалось на их отвинчивание и завинчивание. Закончив, Вик отошел и полюбовался своей работой.

– Да, так он выглядит еще лучше, – сказал он и поглядел сквозь стекло на Холли. Она медленно приходила в себя после получасовой потери сознания, и ее голова покачивалась из стороны в сторону.

Рядом с передним колесом лежала изящная кожаная сумочка. Вик припомнил, что Холли никогда не выпускала ее из рук, даже когда была возможность положить ее рядом. Возможно, все женщины так делают, потому что в таких сумочках они носят самое важное, что у них есть. Держа одной рукой за ремешок, другой он нащупал защелку и надавил на нее. Раздался характерный звук, и Вик заглянул внутрь.

10

Сигнализация перестала пищать после пяти минут непрерывной работы. И в эти долгие пять минут Тэд заталкивал в себя гамбургер под тревожным взглядом жены. Она по-прежнему сидела напротив него и не шевелилась. Он был знаком с ее состоянием оцепенения. Оно охватывало ее по вечерам, когда он задерживался либо в баре, либо в участке. Она вот так же тихо сидела и ждала его. Очередной испорченный вечер.

Проглотив последний кусок, Тэд снова услышал сигнализацию и понял, что совсем не хочет идти и проверять машину. За порогом хлестал ливень, а он редко ставил свой «понтиак» в гараж, предпочитая не мыть его. Значит опять вымокнуть до нитки. Выходить из дома не следовало, но из окна посмотреть можно.

Миновав ванную, Тэд взялся за занавеску и был буквально оглушен трелью телефонного звонка. Он дошел до телефона и поднял трубку. Дождавшись, пока успокоится сердце, он сказал:

– Да…

– Алло? – услышал он знакомый женский голос. Это звонила Лиза по поводу своего мужа.

– Он сказал, что позвонит тебе, – сообщил Тэд, теребя витой провод. – Он в срочной командировке. И я не знаю на долго ли это… Да, он уехал вчера ночью. И обещал позвонить домой, как только появится возможность.

Лиза сильно беспокоилась, но слова Тэда ее обнадежили, и, пожелав ему спокойной ночи, она повесила трубку. Тэд слушал короткие гудки, будто бы надеясь расслышать голос друга. У меня все нормально, я возвращаюсь, но голос Вика звучал только в его голове. Окно, через которое Тэд наблюдал за улицей, на мгновение вспыхнуло ослепительным белым светом, ударил мощный гром, и гудки пропали. Как он не вслушивался, там была тишина. Он положил трубку на стол, рядом с мертвым телефоном.

Что-то тихо затрещало. Автосигнализация замолкла, и в доме было очень тихо, поэтому Тэд мог слышать, как сочится вода через плохо закрытый клапан унитазного бачка. Но это был другой звук, будто горела кучка сухих веточек. Он повернул голову в сторону коридора и понял, что источник звук недалеко, в прихожей. Он прошелся вдоль стен и остановился напротив шкафа.

Трещала рация в куртке. Тэд приложил ее к уху, но ничего кроме помех не услышал. Он уже хотел выключить питание и засунуть рацию обратно в карман, как она щелкнула.

– Я же говорил тебе, не лезь… – прохрипел динамик.

Тэд застыл, слушая кошмарный голос, и боялся пошевелиться. На секунду эфир снова заполнился шумом, на фоне которого ясно слышался треск от разрядов молний.

– Я предупреждал тебя. Ты сунул нос не в свое дело… Не надо было ходить к Дорис… Не надо, но ты там был, и ты видел ее тело… Тебе не стоило его видеть… Ты глупый, но это ненадолго…

Он никак не мог понять, кто это говорит. А про Дорис он и вправду знал. Следуя указаниям Вика, Тэд еще утром, до дождя, забежал в автомастерскую и под брезентовым покрывалом нашел труп. Он не стал ничего трогать, а просто позвонил в участок и сообщил о находке. Что ж – неприятно, но за третий день это был четырнадцатый случай насильственной смерти. Как знать, может быть где-нибудь притаилась еще парочка. Вдруг Тэда осенило:

– Лейтенант, – сказал он в микрофон, нажав на кнопку передачи. – Лейтенант Фэйт, вы мне угрожаете?

– Я приду, слышишь? Я уже иду…

Тэд понял, что лейтенант отключил связь. Он что, сошел с ума?! Тут ему вспомнилось, как он подошел к Фэйту у ступеней библиотеки. Лейтенант сказал вызвать коронеров и посоветовал не болтать, даже если все будут знать, что здесь произошло. На что он намекал?

– Центральная? – передал он. – Как слышите?

– Там никого нет, – услышал он искаженный голос шефа. – Я всех отпустил… Не беспокойся и просто жди, я уже рядом…

– Вы охренели?! – с надрывом в голосе произнес Тэд. – Не вздумайте приходить, вам здесь не рады. Убирайтесь! Лейтенант, вы слышите?!..

– Господи… – прошептал Тэд. Дьявольские выходные продолжались.

Каждая последующая минута была дороже, чем предыдущая. Время шло, а Тэд никак не мог решить, что предпринять. Если лейтенант не развлекается, – а за ним такого раньше не наблюдалось – то нужно было удирать и немедленно. Он мог взять в участке дробовик или даже штурмовую винтовку и с ней сидеть в кустах напротив дома, ожидая пока Тэд сам выйдет. Если так, то бежать было бессмысленно.

Табельное оружие Тэда лежало в сейфе. А сейф был вмазан в стену внутри полицейского участка. Каждый полицейский, уходя в отпуск, сдает оружие и значок, становясь одним из людей в толпе, сливаясь с толпой. Но там он обречен чувствовать себя чужим. У Тэда была проблема, и он был дважды чужим. Я иду за тобой…

– Дорогая, собирай вещи, – сказал он, пытаясь растормошить жену. – Бери только самое необходимое, и быстро!

– Что-то случилось?

– Да, мы едем в отпуск!

Это подействовало, и Вайола побрела в спальню за чемоданом. Тэд еще раз послушал тишину в трубке телефона и крикнул:

– Только побыстрей, прошу тебя! Побыстрей!

Он вытащил из куртки ключи от машины и, поколебавшись немного, вышел на улицу через черный ход. На заднем дворике их дома было пусто, если не считать огромного вяза в полтора обхвата, что нависал над крышей. Тэд пробежал под ним и выключил сигнализацию. Распахнув дверь «понтиака», он влез внутрь, мокрый и дрожащий пополам от холода и дикого возбуждения, и выехал на мостовую, остановившись прямо перед парадным входом. Не заглушая двигателя, он вышел из машины и, едва не поскользнувшись в луже, бросился к двери. Дернув за ручку, он осознал собственную глупость: он же сам запер ее изнутри на все замки и запоры. Под проливным дождем он вернулся к черному входу и во вспышке молнии увидел, как большая овальная вмятина в грязи перед дверью наполняется водой. Тэд похолодел и приоткрыл пошире дверь. В следующем всполохе он увидел грязные следы на полу кухни.

Пойдя по следам, он дошел до ванной и увидел что-то темное на фоне светлого окна. Это нечто пошевелилось, и Тэд услышал:

– Мы немного разминулись…

Лейтенант Фэйт стоял в прихожей, занимая чуть ли не половину ее пространства. Молния высветила из темноты дуло помпового ружья, которое он держал в руках и направлял в сторону Тэда.

– Ладно, – выдохнул Тэд, – что вам надо?

Дробь не пуля – в узком коридоре избежать ранения было практически невозможно. Между ним и Фэйтом было около десяти футов, и он не надеялся добраться до лейтенанта раньше, чем тот выпустит разрывающую плоть струю свинца.

– Ты не знаешь, во что ввязался, – прогундосил Фэйт. – Я должен все исправить.

– Как я могу вам в этом помочь? – Тэд тянул время и лихорадочно думал, как спастись. За стеной, в спальне, была его жена, и Тэд не знал, что произойдет, если она надумает выйти.

– Никак. Я пристрелю тебя, и все будет как раньше.

Тэд увидел только смутное движение в темноте, и у него хватило времени лишь на то, чтобы дернуть ручку двери в ванную и упасть под раковину на холодный кафельный пол. Звук выстрела был приглушен дверью, которая была просто сметена, и Тэда засыпало щепой. Понимая, что второго шанса не будет, он выскочил в коридор и прыгнул на Фэйта.

11

Шоссе в лучах закатного солнца превратилось в алую ленту. Вик, прищурившись, смотрел на западные холмы и ждал, пока огромный плавящийся диск утонет в кроваво-красном море. «Бьюик» легко катил по шоссе на юг, навстречу туче, которая за последние часы еще больше расширилась. Через небольшую щель в люке в салон врывался упругий поток прохладного вечернего воздуха, пахшего дождем. Сырой и невероятно свежий, он будоражил сознание и заставлял учащенно биться сердца.

Холли неподвижно сидела на заднем сидении. У нее по-прежнему ужасно болела голова, а шея при каждом кивке на ухабе издавала неприятный скрип и вспыхивала ноющей болью. Потом мозг будто опаляло огнем, и так до следующей выбоины. При таком состоянии она не могла долго и распространенно думать. Ее мысли ограничивались короткими и бессвязными обрывками старых статей в газете, которые она написала за десять лет в редакции. Что-то про урожай и засуху. Кроме того, она жутко устала, но сон не шел. Она то погружалась в дремоту, то снова всплывала и видела темные силуэты впереди на розоватом фоне.

Вик опять обернулся и посмотрел на нее. Она плохо выглядела. Несколько часов на палящем солнце привели к ожогам кожи на лице, и оно постепенно начало краснеть. Если в ближайшие полчаса не смазать его кремом, о естественной красоте придется забыть надолго.

– Как она? – тихо спросил Фрэнк, не отрываясь от дороги. – Уже очухалась?

– Не знаю, – не сразу ответил Вик, – кажется, у нее сгорело лицо. И она наверняка температурит.

Аптечки в машине не было, но Вик пообещал себе, что в Луисвилле, где он ее и встретил, что окажет ей медицинскую помощь. Не хватало еще, чтобы она серьезно пострадала. На этой неделе жертв было и так предостаточно.

– Полежи вот так часок на пляже… – замечание Фрэнка осталось без ответа. Холли его не слышала, а Вик вспомнил, что хотел позвонить домой. Он взял телефон Холли, но тот был разряжен. Оставалась надежда, что в Луисвилле хотя бы один таксофон в порядке.

Когда «бьюик» нырнул в каньон после длинного спуска перед предместьем этого городка, уже было совсем темно. В свете фар мелькали придорожные растения и пунктир дорожной разметки. Они уже были рядом с Луисвиллем, а Вика вдруг охватило тревожное чувство. Он ожидал, что вдалеке сначала появятся огни бензоколонки и яркая неоновая вывеска кафе «Луисвилльская забегаловка», но ничего кроме непроглядной темени впереди не было.

– Что такое? Мы еще не подъехали? – спросил он.

Фрэнк сбросил скорость, увидев белые косые полосы на «лежачем полицейском», и, переехав через него, фары «бьюика» высветили ровные ряды бензиновых автоматов. Подрулив к крайнему ряду, он вытянул шею в надежде разглядеть свет из-под жалюзей кассы, но напрасно. Продолжая оглядывать темный фасад здания бензоколонки, Фрэнк пробормотал:

– Черти что творится… А если бы нам был нужен бензин?

– Я погляжу поближе, – сказал Вик и щелкнул замком двери, ступив на абсолютно черный асфальт. В нос сразу же ударил сильный запах топлива, и он насторожился, переходя от колонки к колонке, проверяя каждую со всех сторон. Пистолеты-дозаторы были в порядке, только один болтался на своем шланге, но не тек.

И вроде бы воняло бензином не где-нибудь, а на заправочной станции, но чувство опасности не покидало Вика. Он отворил дверь в помещение, где обычно принимались деньги за топливо, но фары «бьюика» светили немного в сторону, отчего была освещена только часть стены с окном. Вик почему-то не решился войти и проверить есть ли там кто-нибудь. Налетел зябкий ветерок, и Вик, оставив дверь приоткрытой, вернулся к машине. Он прошел в свете фар и пересек шоссе там, где был въезд машин на стоянку у забегаловки. Он тогда в ней познакомился с Холли, с этой странной женщиной, назвавшейся сестрой покойного Эдварда Норта. Ему с трудом верилось в совпадения, но чем черт не шутит, когда идет крупная игра?

«Бьюик» остался далеко позади, и Вик нерешительно остановился напротив витрины. Любая попытка разглядеть что-либо внутри была лишена смысла, но он хотел убедиться, что все спокойно.

Сделав несколько шагов вдоль парковочного ограждения, Вик обнаружил, что почти весь тротуар под окнами кафе усеян осколками стекла. Оно неприятно хрустело под каблуками, напоминая скорее звуки ломающейся кости. Вик перешагнул через оградку и протянул руку, пытаясь нащупать целое окно. Не вышло; все, что осталось от роскошных больших стекол, – это пара острых кусков чудом застрявших в раме. Похоже, что забегаловка приказала долго жить.

Вик еще не встречался с погромами такого масштаба, поскольку в Странфилде большинство хулиганств ограничивалось одним окном или стеклянной стойкой в супермаркете. Он был одновременно удивлен и немного напуган, поскольку вокруг стояла полнейшая тишина, изредка нарушаемая тихим позвякиванием плохо прибитого знака на столбе у обочины шоссе, да скрежета собственной шеи при каждом повороте головы. Обычно при таких происшествиях кругом бывает полно полиции. Уж две машины как минимум, а вокруг все должно быть окручено желтой лентой, а тут даже света нет. Если бы Вик был при исполнении, он бы вызвал подкрепление по рации, а сейчас оставалось только осмотреться и ехать дальше.

Вспомнив про Холли, в беспамятстве сидевшую на заднем сидении, Вик вошел внутрь в поисках аптечки. Первым, что попалось ему на пути, был перевернутый стол. Он лежал прямо напротив входа, его ножки на ощупь оказались погнутыми. Дальше была гора стульев, наваленная кое-как, видно впопыхах, которую Вик обошел по стеночке, предполагая найти железный ящик с медикаментами возле кассы или за прилавком. Тогда-то он и споткнулся обо что-то мягкое, что-то объемное.

Вик упал, выставив руки вперед, и едва не разодрал ладони в кровь. Острый запах бензина снова напомнил о себе вспышкой боли в носоглотке, так что Вику пришлось прокашляться и несколько раз чихнуть. Немного отдышавшись, он на ощупь вернулся к камню преткновения и понял, что это чье-то тело. Мертвое, если судить по полной неподвижности и отсутствию дыхания. Вставая с пола, он задел что-то локтем, и кафе наполнилось гулким металлическим звоном. Пнув ногой упавший предмет, Вик убедился, что это была пустая канистра. Теперь не стоило долго размышлять и прикидывать, откуда этот устойчивый запах.

Наткнувшись на еще одно тело у открытой кассы, он даже не удивился, почему-то полагая, что ничем другим это закончиться не могло. Деньги в кассе остались, их никто не взял, но тот факт, что лоток остался выдвинутым, заставлял думать об ограблении, возможно вооруженном. Это могло бы объяснить побитые стекла в забегаловке, перевороченную мебель и даже трупы. Если кто-то и пытался заработать, то он оказался неудачником, и один из трупов наверняка его.

Шли минуты, а треклятая аптечка так и не нашлась. Под конец Вик стал просто отшвыривать попадавшийся под руку хлам, переходя от полки к полке. Прогремев очередной пустой коробкой, Вик вдруг краем глаза углядел краткую вспышку света. Что-то наподобие отблеска дальней грозы в тяжелых тучах. Но глаза его настолько приспособились к темноте за последние пять минут, что он легко засек этот короткий импульс света. Через мгновение целая серия вспышек синего и красного озарила разгромленное помещение кафе. Полиция…

Фрэнк увидел мигалки колонны в зеркале заднего вида гораздо позже, когда головная машина была уже в полумиле от Луисвилля. Судя по огням и далекому вою сирен, от границы с Мэном приближались федеральные силы в составе не менее сорока машин. За ними вполне могли громыхать и танки, но если они и были, то малость поотстали от основной группы. С танками или без, но Фрэнку не хотелось попасться им в лапы. Запыхавшись, прибежал Вик и, не говоря ни слова, плюхнулся рядом с ним. Все было и так понятно: пришло время Больших Гонок. Хорошо прогретый двигатель взревел, и серый призрак рванул по шоссе навстречу грозовому шквалу.

12

Полувздох-полустон сорвался у Тэда, когда он попытался отвалить огромную тушу лейтенанта. Верхняя часть неподвижного гиганта намертво придавила ноги Тэда, и тому пришлось приложить уйму усилий, чтобы освободиться.

Все разрешилось в какие-то десять секунд. Тэд застал Гордона Фэйта врасплох, и от неожиданности обезумевший начальник департамента полиции Странфилда позволил простому патрульному выбить у себя оружие. Но сбить с ног трехсотфунтового монстра оказалось делом безнадежным. Все, что удалось Тэду его прыжком – это обезоружить лейтенанта и немного ошеломить его. Дальше он попал в железные тиски огромных рук и потерял способность шевелиться и дышать. Швырнув почти смятого Тэда в прихожую, Фэйт глухо зарычал и собрался было подобрать упавший дробовик, но Тэд очухался на удивление быстро. Под рукой так кстати оказалась одна из красных туфель Вайолы, и именно ею он нанес лейтенанту сильный удар в висок, прямо стальной набойкой каблучка. Тэд ощутил, как острая шпилька пробивает череп, погружаясь в него по самую подошву. Фэйт только хрюкнул и угрожающе распрямился, но это была лишь агония. Он неуклюже закачался с растопыренными руками, и задыхавшийся Тэд оказался подмятым под поверженного колосса.

Его руки дрожали. Он вытянул их перед собой и отчетливо увидел, пальцы непрерывно дергаются. Сказалось невероятное напряжение, кошмарный стресс, который грозил сломить волю, подгибал колени. Несколько раз глубоко вдохнув, Тэд почувствовал себя легче. Первым делом он накрыл жирную тушу старым покрывалом с дивана и надел свою кожаную куртку с надписью «USA» на спине. «Патриотизм – это главное», любил говаривать его отец, и Тэд соглашался с ним. Только сейчас это было последнее, о чем он думал.

Разомкнув все запоры, он распахнул дверь во влажный сумрак. Надо было убираться из города, пока безумие не добралось до остальных жителей. Как знать, может быть еще десяток маньяков вышли на залитые дождем улицы ночного города. Тэд собирался еще заскочить за семьей своего напарника Вика, хотя он так и не придумал разумного объяснения столь поспешному бегству. В конце концов, речь шла о жизни людей, и тут нечего рассусоливаться.

Пока он мрачно вглядывался в хлещущий дождь, от которого весь Странфилд постепенно превращался в маленькую Венецию, сверкнуло несколько ярких разрядов молнии. Наконец из спальни как сонное привидение вышла Вайола, в каждой руке держа по чемодану с наклейками «Майами» и «Детройт». Кажется, один из чемоданов, с которым она ездила к матери в пятницу, так и не разбирался. Выхватив у нее из рук поклажу, Тэд буквально вытолкал жену на улицу и, доведя ее до машины, побросал чемоданы в багажник, вернулся и запер двери: черную и парадную. О теле полицейского, что лежало посреди прихожей, он старался не думать и дважды избежал встретить взглядом покрывало в клеточку. Прежде, чем заехать к Миртонам на Эрроу-стрит, он решил заглянуть в участок и предупредить о случившемся хотя бы дежурного. История получалась невероятная, но разнесенная вдребезги дверь ванной должна убедить любого – это была чистейшей воды самооборона.

Тэд глупо хихикнул от этой мысли. Чтобы предстать перед судом, надлежало еще остаться в живых после такого ада.

Еще не доехав до парковочного места, Тэд понял, что происходит нечто странное. Въездные ворота на территорию участка обычно были закрыты, лишь изредка пропуская пару патрульных машин, да разрешая им заехать обратно. А сейчас обе створки были широко распахнуты, будка дежурного оказалась пуста, хотя в ней горел свет, и вход в само здание не был опечатан.

Он стоял у двери, принимая решение, стоит ли рисковать, и, оглянувшись на свой «понтиак», осторожно вошел. Первый этаж был погружен во тьму. Нашарив по стене выключатель, он дважды щелкнул им, но лампы даже не мигнули. Такое случалось во время гроз, когда точное попадание молнии вырубало подстанцию, но в будке-то был свет! Понимая, что в кромешной темноте искать что-либо бессмысленно, он дошел до лестницы и поднялся на второй этаж, где располагались столы всех служащих. Там-то было светло, но Тэд проклял электричество: в ярком свете ламп во всей своей ужасающей реальности предстали мертвые тела полицейских. Семнадцать бедолаг остались на вечернее дежурство, которое стало для них последним. На Тэда накатила тошнота и слабость. Он знал, что здесь произошло, и от этого ему становилось еще хуже. Так вот что имел в виду ублюдок Фэйт, когда говорил «я всех отпустил»!

Стертый линолеум у лестницы был усыпан гильзами от патронов калибра 5.45. Фэйт расстреливал своих подчиненных прямо отсюда. В складском подвале он взял винтовку М-16, а потом поднялся к ничего не подозревавшим, невооруженным людям, чтобы посеять смерть. Тэду не нужно было присутствовать на этой бойне, чтобы видеть это ничего не выражающее лицо лейтенанта, освещаемое вспышками выстрелов. Гильз валялось не меньше трех десятков, а значит он разрядил одну целую обойму и хладнокровно перезарядил оружие, чтобы добить остальных. Тэд не мог пошевелиться от ужаса, едва сдерживая глухие рыдания и желание закрыть глаза и завыть.

Зазвонил один из телефонов, нарушив покой мертвых. Он тренькал долгие три минуты, пока Тэд не встал и словно зомби не дошел до аппарата.

– Алло! – прохрипел голос в трубке. – Отвечайте же!

– Де-департамент полиции… – только и смог вымолвить Тэд, не отрывая глаз от стройных ног Синтии, голландки что ли. Она лежала в проходе между столов так, что он мог видеть лишь край ее черной юбки и ноги в изящных туфельках.

– Это Литгоу! – заторопились на том конце линии. – Мне срочно нужен Фэйт, ваш лейтенант. Неотложное дело! Тэд долго не отвечал, подбирая слова.

– Он там, где ему место. В аду… – сказал он севшим голосом.

– Что?! – Было похоже, что доктор не расслышал фразу Тэда. В трубке постоянно что-то трещало. – Кто у телефона?

– Сержант Райт…

– Теодор Райт? – переспросил Литгоу, явно удивившись. – Как я понимаю, вы знаете, что случилось с лейтенантом и где он сейчас… Что ж, подходите к «Святому Георгу», мне есть что рассказать вам. Нам надо сотрудничать…

Тэду так хотелось рассказать, с каким удовольствием он отправил на тот свет это грязное животное, но он только положил трубку на место. Звонок тихо звякнул, и вокруг снова стало безмолвно. Подобрав автоматический пистолет, с которым никогда не расставался один из лучших стрелков полиции Странфилда Гарри Хэтуэй, Тэд проверил обойму и заткнул оружие за пояс. Хозяин грозного «Глока» лежал рядом, но сейчас он ему не был нужен. Чувствуя холодную сталь животом, Тэд сбросил оцепенение. Пусть только этот сумасшедший доктор попробует задурить ему голову! На негнущихся ногах он спустился к машине.

13

– Что за хренота? – нахмурился Фрэнк, пристально глядя в боковое зеркало. То ли ему казалось, то ли сзади запылало красное марево, аккурат в той стороне, где они оставили Луисвилль. – Для зарницы рановато…

– Какая зарница, матерь едрена! – чуть ли не возопил Вик. – Это ж город горит, будь я проклят!

И точно, фронт сияния распространялся все шире и шире. Вскоре он стал совсем ярким, и все сомнения отпали: неведомые мародеры предали дома огню. Погоня если и была, то отстала, хотя Фрэнк был по-прежнему уверен, что их не заметили. Вик не мог с ним согласиться, но он был вынужден признать факт отсутствия хвоста.

– О, – прислушался он, – теперь понятно, почему за нами никто не едет. – Сквозь свист ветра, гудение двигателя и шорох шин донеслись звуки канонады. Где-то громыхало крупнокалиберное орудие. Наверняка трещали штурмовые винтовки и пистолеты-пулеметы, но с такого расстояния их не было слышно.

– Неужели в дерьмовом городишке кто-то окопался? – подивился Фрэнк. – Повстанцы или просто хулиганы… Так, похоже, что это была заправочная станция.

Сзади в ночное небо взметнулся столб огня и, практически лизнув облака, истаял. Вик потрясенно смотрел через заднее стекло, переводя взгляд с одного края далекого пламени на другой. Теперь ему стало казаться, что это сон, столь невероятные происходили вещи, которые, как он полагал, могли происходить только на экранах фантастических фильмов. Добро пожаловать в Луисвилль, на территорию инфернального огня.

Через десяток минут они въехали в сплошную стену воды. Здесь начинался ливень, и кончалась прямая видимость. Фрэнку пришлось снять ногу с педали газа, чтобы ненароком не вылететь на обочину и не повторить подвиг того мужика, чей розовый комбинезон он носил. Он хотел было спросить, нашли ли полицейские фургон, да увидел мрачное, отсутствующее выражение лица своего попутчика. Он был странным, этот полицейский. Говорил, что ни хера не верит во всю эту чушь, хотя в яму с туманом его привел номерной знак. Иначе Фрэнк наверняка улизнул бы. И в Луисвилле, увидев сирены полицейских машин, он стал каким-то возбужденным, все подгонял. С чего бы ему сматываться от своих же? Ну точно странный…

– Следи за дорогой, – посоветовал Вик, почувствовав на себе взгляд Фрэнка. – Нам нужно невредимыми добраться до участка.

На этих словах Фрэнк живо представил себе маленькую камеру, отгороженную от остального мира толстыми решетками, где ему и суждено провести остаток жизни. Слегка тряхнув головой, он избавился от навязчивого образа и сконцентрировался на мокрой дороге. Он верил в свою удачу и надеялся на благоприятный момент, воспользовавшись которым он смог бы остаться на свободе. Можно подумать, я какой-то преступник, подумал Фрэнк. Просто Судьба не дает сойти с опасной тропы.

Даже в свете фар можно было видеть только ближайшие двадцать метров дорожного полотна. А по сторонам кроме пелены дождя вообще ничего не было видно. Посреди шоссе вдруг забелела свежая разделительная линия, и стало ясно, что они приближаются к Странфилду. Машина начала недолгий подъем в горку, после которого следовал долгий спуск, заканчивавшийся у первых домов на главной улице. Гроза яростно ощерилась серией молний, и серый «бьюик» вкатил на площадь Свободы, выбросив с обеих сторон по фонтану воды.

Проехав еще чуть-чуть, может, полквартала, машина встала. Фрэнк с трудом сглотнул и поморщился.

– В чем дело? – спросил Вик. – Тебе поплохело?

– Не знаю, – покачал головой Фрэнк. – Просто мне показалось, что… Не важно, надо покончить с делами. Они с Виком переглянулись. После Вик сказал:

– Хочешь, не хочешь, а к доктору надо заглянуть. Вам всем не помешал бы хороший осмотр. Если тебе нездоровится, так и скажи. Я поведу…

– Нет уж, – твердо возразил Фрэнк. – Понимаешь, я себя спокойно чувствую только за рулем… Да ладно, поехали.

Они миновали затопленные кварталы на западной стороне, пересекая бурные и полноводные потоки воды с покатых крыш двухэтажных коттеджей. Каждый из них отдавался барабанной дробью по крыше, и при каждом таком звуке Вик ощущал все возраставшее беспокойство Фрэнка. То ли дело было в месте, куда они едут, то ли он так болезненно переживал за свой драгоценный «бьюик», но Вика не на секунду не оставляла уверенность, что мистер Спирс на взводе. Сделав вид, что ему стало жарко, Вик расстегнул куртку и одновременно проверил на месте ли револьвер. Нужно быть готовым к любым неприятностям. То, как легко и непринужденно они добрались до Странфилда, говорило только одно: все самое плохое сидело в засаде за решетчатыми воротами городского госпиталя «Святой Георг». Он был готов рассмеяться оттого, что еще полдня назад это было лишь удачной легендой, хитрой уловкой, чтобы выманить Спирса, но в данный момент сомнения заявляли о себе во весь голос. Да так, что Вик стал их слышать наяву. Они перешептывались шелестящими струями по стеклам, захлебывались в дождевом океане под колесами машины, норовя оглушить и загипнотизировать. Вик невольно потянул за ворот рубашки, будто ему не хватало воздуха. Глянув на Спирса, он с облегчением удостоверился, что тот был целиком поглощен дорогой и собственными мыслями и не заметил проявления нервозности. Ко всему прочему, Вик неожиданно разозлился непонятно на что.

– Чертов дождь! – прошипел он едва слышно, хотя прекрасно понимал: дождь виноват не более чем ветер и молнии.

А когда среди голых крон каштанов мелькнули огни больничных окон, нервы Вика сдали. Ему вдруг показалось, что он пристегнут вовсе не к мягкому автомобильному креслу, а жесткой Старой Замыкалке. В подтверждение его мыслей, на затылке зашевелились волосы, словно чувствуя приближение искрящегося и гудящего электрода. Замкнутое пространство салона стало невыносимо, а ноги и руки мгновенно вспотели. Он так не волновался даже перед последними экзаменами в академии, при том абсолютно беспричинно! Рывком отомкнув замок ремня безопасности, не говоря ни слова Фрэнку Спирсу, он распахнул дверь и вывалился в беснующуюся темноту.

Фрэнк остановился. В зеркало заднего обзора он прекрасно видел скрючившегося полицейского, а вокруг него – быстрые потоки воды. Рядом с ним образовывались широкие волны, расходившиеся за ним клином. Что-то вошло в свет фар «бьюика», и Фрэнк невольно перевел взгляд с безумного полицейского на пришельца. Тот стоял в десяти футах от капота прямо напротив него. В руках у незнакомца было оружие, но дуло смотрело куда-то вниз, и Фрэнк подумал, что все может обойтись.

Человек впереди закричал что-то неосмысленное. Это был вопль отчаяния и горя. Разглядев вооруженного незнакомца, Фрэнк понемногу стал узнавать его. Они точно где-то виделись, но он никак не мог вспомнить, где именно. Такие расплывчатые воспоминания были привычны для него, ведь почти все его прошлое погрузилось со временем в густой кисель. Но имя этого человека под дождем вертелось на грани сознания, пытаясь соскользнуть в никуда. Фрэнк сосредоточился и ухватил мысль мертвой хваткой. Встречать приезжих вышел Джерри, владелец единственного в Странфилде оружейного магазина. Пока Фрэнк припоминал его имя, ствол переместился из нейтрального положения в опасное. Пока он смотрел куда-то в радиатор, но Фрэнк ни за что бы не допустил, чтобы его любимому автомобилю причинили вред. Он уверенно распахнул дверь и вышел на дождь навстречу Джерри.

Смахнув с лица первые капли, Фрэнк посмотрел прямо в его безумные глаза. Где-то за спиной громыхнуло, и небо на мгновение вспыхнуло чередой мощных разрядов, отразившись в расширенных зрачках торговца оружием. Казалось, Джерри стоит и спит как лунатик.

– Эй, парень, как дела? – сказал Фрэнк, ощущая тонкие струйки воды за шиворотом, а вскоре и вся его верхняя одежда пропиталась влагой насквозь.

– Ааа!.. – нечленораздельно выкрикнул Джерри. Он точно был не в себе, поскольку в его взгляде не было ничего разумного. Зато крупнокалиберный дробовик, будто направляемый чьей-то волей, уставился прицелом точно между глаз Фрэнка. Потом сместился чуть ниже, в грудь, словно опасаясь промазать.

– Джерри, ты что? Это я! Я купил у тебя револьвер, помнишь? – Джерри не слышал или не подавал виду. Напрягая память, Фрэнк торопливо продолжил: – Ты не хотел продавать мне плохую пушку и посоветовал хорошую. Ты еще сказал, что твой брательник из Аризоны…

Упоминание брата вывело Джерри из ступора, хотя ствол он все еще не опустил. Глаза осмысленно сфокусировались на Фрэнке.

– Ты меня узнаёшь? Привет…

– Ааа… – отозвался Джерри менее надрывно. Он хотел что-то добавить, но только хлопал ртом что рыба, выдернутая на берег удачливым рыболовом.

– Черт… – пробормотал Фрэнк. – Ты когда-нибудь придешь в себя?

– Джерри, – позвал он, надеясь окончательно растормошить парня. – Да что с тобой такое?! Что ты делаешь на улице в такую погоду?

Джерри медленно задрал голову и уставился куда-то вверх. Похоже, он не соображал, где находится. Наконец он снова посмотрел на Фрэнка и сказал:

– Я… Я вы-вышел… прогуляться…

– Но ведь гроза и дождь! Джерри опять оглядел темное небо и согласился:

– Гроза… Дождь…

– Иди домой, а то еще простудишься. И зачем тебе это оружие, охотиться на собак?

Шутка оказалась несмешной. Джерри не только не улыбнулся, а даже ужас отразился на его лице, неподдельный ужас. Его сотрясла крупная дрожь; он поднес цевье своего дробовика к глазам, почти вплотную, пытаясь, видимо, убедиться, что это не фантом и не галлюцинации.

– Я убивал… – голос Джерри задрожал и сорвался. – Я… не знал, что…

Не договорив фразу, он повернулся и потрусил от машины, оставаясь в свете фар. Фрэнк наблюдал за ним, не шевелясь, не смея оторвать взгляда от фигуры человека с оружием. Он убегал все дальше, пока не оказался на перекрестке двух улиц. Там он и остановился.

– Это все ты!.. – расслышал Фрэнк далекий крик Джерри, и он не сразу понял, что обращаются к нему. – После тебя все это началось!.. После тебя!.. – Окончания каждого предложения превращались в вопль. Джерри не умолкал ни на секунду, заполняя промежутки между словами протяжным воем. – Виноват ты! а не я!.. Я только…

Крики внезапно прекратились. Фрэнк остолбенело вслушивался в шум дождя, забыв про мокрую одежду и поток воды по щиколотку. Грохнул выстрел, озарив на краткое мгновение блестящие стены домов, и фигурка Джерри пропала из виду.

Кажется теперь Фрэнк начал по-настоящему понимать, о чем говорил тот полицейский. Про распространение. Как чума или тиф, безумие передавалось от одного другому, расползаясь по городу, забираясь в самые потаенные уголки сознания, искажая и коверкая реальность. Поэтому Джерри вышел с оружием на улицы Странфилда. Он стрелял в жителей, в своих соседей, или, по крайней мере, утверждал так. У Фрэнка не было оснований сомневаться в правдивости слов Джерри. В таком состоянии не лгут. Иногда, правда, сон кажется реальностью (Но он же ни черта не соображал!), перекраивая воспоминания на новый лад. Как бы то ни было, Джерри умер (хе-хе, промахнуться с пары дюймов?). Мысль о том, что кто-то еще выбрал эту ночь для кровавой прогулки, вызвала страх. Сердце Фрэнка заколотило под две сотни ударов в минуту, грозя выпрыгнуть через горло. Он часто задышал, пытаясь отогнать подкрадывавшуюся панику, но тщетно: ужас обуял его. Фрэнк словно увидел огромный купол, накрывавший весь город, расширявшийся с каждой минутой, в пределах которого царил хаос. И он положил ему начало. …Она затягивает без разбора…

Он должен был помочь. Хоть как-нибудь. На дрожащих ногах, Фрэнк добежал к выпавшему полицейскому. Он был еще жив, но сознание покинуло его. Боясь, как бы тот не захлебнулся окончательно, Фрэнк доволок его за подмышки до машины и кое-как усадил на переднее сидение. Зафиксировав полицейского ремнем безопасности, чтобы он не завалился на повороте, Фрэнк оббежал «бьюик» и, борясь с подступавшими слезами, покатил к воротам госпиталя. Место, где мог лежать Джерри, он объехал по большому радиусу. Его бы наверняка стошнило, если бы правая (или левая, какая к дьяволу разница!!) пара колес поочередно переехала нечто лежащее в луже на мостовой. Но перекресток остался позади, и «бьюик», провизжав шинами, въехал на территорию стоянки у главного входа госпиталя «Святой Георг».

14

Доктор Литгоу собирался пригласить полицейского Райта внутрь корпуса, где было не так сыро и где можно было спокойно поговорить. Если, конечно, спокойствие еще могло остаться у кого-то в этом городе. Гул мотора привлек его внимание. Еще раньше прозвучал выстрел, но ни сам Литгоу, ни Тэд Райт ничего поделать не могли: духи древних и кровавых веков вырвались на свободу.

– Это еще кто? – поинтересовался доктор, мгновенно спустив очки со лба на нос. Тэд обернулся и нахмурился. Древняя тачка миновала пропускной пункт, на котором сегодня никто не дежурил, и подрулила к главной лестнице у входа в госпиталь. Удивительно было то, что эта машина оказалась первой за последние двое суток на улицах Странфилда. Город снова опустел, как и в пятницу вечером, но теперь люди бежали, со всей поспешностью с какой могли, спасая себя от катастрофы. Никто ничего не понимал. Однако слухов оказалось достаточно, чтобы заставить жителей городка убраться подальше отсюда. Положение усугубляла кошмарная погода, так что некоторые могли с уверенностью сказать: «Нас бы затопило, ведь мы живем в низине…».

Из машины выскочил мужчина лет тридцати-тридцати пяти, одетый в ярко-розовый комбинезон, потускневший кое-где, но все равно приковывавший внимание. Он крикнул, чтобы ему помогли и начал вытаскивать кого-то с переднего пассажирского сиденья.

Когда доктор увидел лицо пострадавшего, он не выразил своих эмоций, зато Тэд охнул не по-детски. Это был Вик, и ему было очень плохо. Литгоу пощупал его пульс и хотел прослушал грудную клетку, но чуть ли не все мышцы полицейского были сведены судорогой. У доктора сразу же появились подозрения, что это паралич, но общее состояние Виктора Миртона не позволяло так просто поставить диагноз.

– Он без сознания, – сообщил он, – и я не знаю точно, что с ним. Обследование покажет…

– Черт! – раздраженно воскликнул Тэд. – У нас может не быть времени на гребучее обследование! А если он умирает?

Доктор Литгоу ничего ему на это не ответил и только вызвал по рации санитаров. В корпусе их осталось около двадцати, то есть те, кто должен был дежурить этой ночью, и те, кто не успел смотаться до дежурства. При докторе никто не жаловался, но когда он уходил в подвал или в операционную, начинались разговоры «вот не повезло… я уже мог быть далеко… если бы не…». Как только непоколебимый хирург и патологоанатом возвращался, все резко замолкали и принимались за дело. А Литгоу было все равно: лишь бы не отлынивали, а так пусть ворчат.

Видя, как сержант Райт впал в состояние крайнего возбуждения близкого к панике от вида перекореженного друга и пытался распрямить его прижатые к груди руки, он проговорил:

– Зря стараетесь. Сейчас это бесполезно и даже вредно: вы можете вывихнуть плечевой сустав и не заметить этого. Или сломать предплечье…

Тэд послушался. И не потому, что этот докторишка ему приказал – он сам понял глупость своих действий. Этим Вику не поможешь. Тогда он снял свою куртку и кое-как обернул ею дрожащего друга. Мужчина в розовом комбинезоне продолжал самоотверженно поддерживать его, хотя вернее было бы, держать на руках. Не дожидаясь бригады санитаров, Тэд вдвоем с водителем внес Вика внутрь корпуса. Как только автоматические раздвижные двери из толстого стекла сомкнулись за их спинами, Тэд понял, насколько холодно снаружи. Здесь, на первом этаже главного корпуса госпиталя, располагалась регистратура, где обычно толпится огромное количество народу в ожидании своего номера по записи. В связи с этим правительство позаботилось, чтобы люди чувствовали себя комфортно, даже если снаружи снег и всего десять градусов по Фаренгейту. Большие рамы были идеально уплотнены, поэтому даже без центрального отопления здесь было очень тепло. Тэд решил предварительно положить Вика подальше от окон, на диван напротив бюро регистратуры. За все то время, пока они несли его, он не издал ни единого звука и не пошевелился. Он умирает? растерянно думал Тэд. Только что он был на грани нервного срыва, а сейчас им владела апатия. Он устало присел на край дивана, чтобы не мешать, и, привалившись к стене, закрыл глаза.

Но Тэд не отдыхал. Перед его глазами по очереди проплывали полуразмытые картины недавних событий. Что-то запечатлелось сильнее, что-то уже потускнело, но образы быстро сменяли друг друга, со скоростью сошедшей с ума детской карусели. Еще немного и можно будет услышать хруст разламывающихся подшипников и злорадный смех управляющего.

(Темная лестница… где выключатель, мать его?!.. Не-ет, не-е-ет!!… Дальше…)

Резко раскрыв глаза, Тэд увидел бешено вращающуюся приемную. Карусель продолжала движение и наяву. Перед глазами проносились мусорные ведра, полосатое дерево столов, белая настольная лампа, двери лифтов и снова ведра. Тэд попытался остановить вращение, но это оказалось не так-то просто: закружилась голова, и во рту появился солоноватый привкус. Почувствовав первый позыв к рвоте, он побежал к туалету, зажимая ладонью рот. Как в бреду он добрался до унитаза и, чувствуя, как теплые струйки просачиваются между пальцами, сложился вдвое. Сквозь густую пелену слез он увидел собственный обед и тягучие коричневые слюни. Желудок еще раз болезненно сократился, извергнув новый поток, но уже меньший, потом еще и еще. Подождав, пока успокоится тело, Тэд отдышался и вытер рот одноразовым полотенцем, прополоскал горло и умылся. И все равно еще некоторое время он сглатывал ужасную горечь. Зато теперь он себя чувствовал значительно лучше.

Вернувшись в холл регистратуры, Тэд не нашел никого и даже Вика, который только что лежал на диване. Он был слишком расстроен, чтобы удивиться. Оглядев весь холл, он остановил свой взгляд на изменяющихся зеленых цифрах над лифтом. 3………4………5. Где-то тихо тренькнуло, и поток цифр иссяк. Выждав, пока погаснет индикатор открытых дверей, Тэд надавил на большую кнопку справа от шахты лифта. В глубине загорелся мягкий огонек, и цифры побежали в обратном порядке.

Наконец перед ним возникла узкая полоса света. Двери разъехались, открывая просторную кабину, освещенную тремя лампами дневного света на потолке. Тэд зашел и нажал на кнопку с цифрой «5». Двери так же мягко съехались, и он ощутил плавный подъем. Почему-то ему захотелось закурить, мучительно и остро, но в карманах не было даже спичек, а последнюю пачку (едва начатую, кстати) он собственноручно выбросил еще утром. Глубоко вдохнув, он через мгновение справился с приступом.

Госпиталь далеко не пустовал. У Тэда, проходившего мимо заполненных палат, создалось впечатление, что четверть Странфилда пожелала поправить свое здоровье в эти ненастные выходные. И если бы не разгул Смерти, он наверняка так и подумал бы. Но обитатели больничных помещений только на первый взгляд могли показаться нездоровыми. На их лицах читались страх, озабоченность и растерянность. Все они укрылись под защитой Святого Георгия, надеясь пересидеть эту бурю в обществе своих соседей. Доктор Литгоу, казалось, был не против принять у себя несколько сотен гостей. Да, в общем-то, у него и выбора особого не было. Когда же он узнал, что странфилдцы основательно запаслись провизией, газетами и одеждой, он махнул рукой, отведя для них свободные палаты на пятом уровне. После этого в срочном порядке престарелые со второго уровня были переведены на четвертый. Прекрасно понимая, что в ближайшие 24 часа от своих коллег помощи ждать не придется, доктор Литгоу отказался от перспективы бегать с пятого на второй и обратно, чтобы сделать осмотр стариков и одновременно проследить за состоянием здоровья «гостей». Это было просто необходимо, учитывая тот факт, что кое-кто прихватил с собой пару-тройку бутылочек винца. И это из того, что успел заметить доктор, пока все распаковывались и обустраивались. Наверняка на самом дне любого рюкзака и любой сумки найдется чего покрепче.

Напротив одной из комнат Тэд столкнулся с выходящим Литгоу. Тот неторопливо стягивал очередную пару резиновых перчаток, задумчиво, если не сказать мрачно, уставившись куда-то в пустоту. Появление офицера полиции вывело его из состояния глубоких раздумий, и, встряхнув головой, доктор Литгоу сказал опять-таки не сколько Тэду, сколько невидимым слушателям на линолеумном полу:

– Это становится все занятнее и занятнее. Даже не…

– Как Виктор? – спросил Тэд. Это беспокоило его больше всего остального.

Док пожал плечами, но не равнодушно, а удивленно, и от этого Тэд просто опешил. На его взгляд Литгоу казался опытным врачом, и уж кому как не ему знать все о человеческих болезнях. Если бы доктор сделал вид, что ему все равно, он бы выбил из него эту дурь, а тут другое дело.

– Так в чем загвоздка? Он ранен?

– Нет, – чуть погодя ответил док, – внешне – никаких повреждений. Дыхание очень неровное, но пульс почему-то совершенно нормальный… Это точно не паралич. Скорее… нечто психомоторное.

Тэд всегда злился, если собеседник начинал сыпать заумными словами, но неимоверная усталость сделала свое дело.

– Доктор, вы не могли бы… попроще?

– А? Да, конечно… Такое бывает, если, скажем, больной утверждает, что не может пошевелить рукой. И правда – рука безвольно висит вдоль тела. Но с конечностью все в порядке. Виновато психическое состояние больного.

– Вик что, псих?!

– Нет, не понимайте эти слова буквально, – пояснил Литгоу. Он автоматически продолжал комкать пару резиновых перчаток, пока они полностью не пропали в его руках. – Такие же точно последствия могут появиться и при неврологических, а не при психопатических расстройствах. Это означает, что мозг не поврежден, но работает он немного не так, как надо. В случае Виктора, это…

Дальше доктор забормотал что-то невообразимое, периодически теребя лоб незанятой перчатками рукой и отрицательно качая головой. Из потока терминов Тэд разобрал только «спастическое состояние мышц» и «сухожильные рефлексы отсутствуют», но этого оказалось вполне достаточно, чтобы оценить степень озадаченности дока.

– В общем, – заключил Литгоу, – это все похоже на истерический припадок.

Вот те раз! За Виктором замечалось все, что угодно, но только не истерические припадки. Он мог быть суровым и беспощадным или наоборот: мягким и податливым, но он ни разу не завопил от страха и не заметался в панике даже при критических обстоятельствах.

– По-моему, вы ошибаетесь, – сказал Тэд. – Только не он. Он не истерик, это точно!

– Подождите, – остановил его Литгоу. Его взгляд приобрел осмысленность. Он стал похож на лектора, объясняющего студентам основы медицины. – Истерия – это не совсем то, о чем вы говорите. Припадки бывают разные и по разным причинам, и совсем не обязательно, что больной завизжит или заплачет. Психогенные факторы могут спровоцировать такой припадок, что больной теряет способность самостоятельно двигаться. Такое чаще всего происходит с внушаемыми людьми в угнетающей обстановке.

А это другой разговор. Мало ли что Вик пережил за сутки, пока был в дороге? Наверняка поездка не показалась ему легкой экскурсией.

– Так он оправится?

– Да, я это гарантирую. Но когда припадок пройдет, я точно не знаю. Он может длиться от десяти минут до нескольких часов.

Тэд кивнул и попросил разрешения повидать друга. Литгоу ответил, что жена и дочь сержанта Миртона уже пришли к нему в палату.

– Ладно, – сказал Тэд, – тогда я загляну попозже…

Литгоу, казалось, хотел что-то добавить, но только махнул рукой и пошел к лестнице вниз. Начинался ночной обход.

В палате, кроме самого Вика, лежавшего на койке у окна, и его семьи, Тэд обнаружил и свою Вайолу. Она полулежала в кресле, а рядом на полу валялся раскрытый журнал. Она спала. Лиза, жена Вика, молча сидела рядом с мужем и держала его за руку. Дочь Долорес стояла по другую сторону койки, прижимая к груди плюшевого медведя. Она насупилась и в свои шесть лет выглядела очень серьезно, слишком серьезно. Медведь был тот самый, которого подарил ей на Рождество два года назад сам Тэд. Его глаза были сделаны из больших блестящих пуговиц, а шею украшал полупрозрачный голубой бант. Шерстка была по-прежнему густой и ровной.

Взгляды Лизы и Тэда пересеклись, и он только кивнул, как бы приветствуя. Понимая, что любые слова сейчас излишни, Тэд почти на цыпочках подошел к своей спящей жене и подобрал журнал. Вайола мало читала, так что разве полистала в поисках цветных фотографий. Он посмотрел на ее безмятежное лицо и испытал те же чувства, что и тогда, дома. Захотелось разбудить ее, прижать к груди и больше не отпускать… Но сон ей был просто необходим после такого дня. Тэд сел рядом с Вайолой, и, почувствовав присутствие мужа, она опустила голову ему на плечо.

Он сам почти заснул. Глаза видели только светлое пятно лампы в коридоре, просвечивавшей матовое стекло дверей в палату. Сон подступал исподволь, спускаясь легким ангелом, и каждый его шаг стирал понемногу последние нити связи с реальностью. Тэд перестал ощущать руки и ноги, все тело налилось огромной тяжестью, и он понял, что не может сопротивляться. Разум требовал отдыха настойчиво и неотступно, как никогда раньше. Даже в армии после десятимильного кросса под проливным дождем Тэд так не уставал. Сквозь свое спокойное дыхание он слышал, как бьется сердце его жены, маленькое и слабое. Дремота мешала мыслить, но ему подумалось, что это от нервов. Это просто нервы, а не врожденный порок сердца, как всегда говорила сестра Вайолы. Сердце не работает в полную силу, словно подводная лодка на глубине, застигнутая эскадрой. Оно боится быть обнаруженным и уничтоженным. Вот и все.

Мысль продолжала свое вялое течение и, предоставленная самой себе, дрейфовала, то и дело меняя курс. Через ровный, приглушенный шум в голове Тэд слышал обрывки речи, будто бы кто-то зашел и тихо заговорил. Он даже и не пытался разобрать отдельные слова, продолжая пребывать в полудреме. Дыхание окончательно замедлилось. Сон пришел…

15

Это был восхитительно, как во сне. Вик стоял у резной ограды, торчавшей из бетонного основания, а сразу за ней начинался сад. Густыми кронами раскинулись яблони, каштаны бросали на покрытую травой землю причудливые тени. За деревьями притаился кустарник, а дальше ничего не было видно. Поискав глазами арку, он не удивился, обнаружив ее в окружении зеленого плюща. Он обвивал прутья, взбираясь все выше и выше к самому своду, образуя живую стену. Оглянувшись, он увидел пустыню. Она подступала к ограде, но на расстоянии нескольких десятков футов уже произрастали травы. Пустыня была серая, будто вместо песка она состояла из пыли, многих миллиардов тонн. По счастью, ветер не тревожил гладкую поверхность серых дюн.

Вернувшись к арке, Вик заметил, что она немного изменилась. Только совсем чуть-чуть: рисунок на решетке стал иным, где вместо летящих голубей появились две клюшки для гольфа. Толкнув кованую калитку, он вошел в сад.

Аромат, стоявший там, невозможно было описать, настолько незнакомым он был. Определенно пахло свежей травой, но не той, которую скосил у себя на лужайке сосед, а растущей, тянущей соки из недр сверхплодородной земли. На вид трава настолько сочна, что казалась полупрозрачной, и на мгновение Вику почудилось, что он увидел потоки животворной воды внутри каждого стебелька. Но налетел порыв теплого ветерка и согнал наваждение.

Посреди идеально ровного газона пролегала грунтовая тропинка. Она была настолько утоптана, что казалась выложенной плиткой. Тропинка спускалась с холма и дальше бежала к садовым деревьям, кои стояли невдалеке от ограды, но садом можно было назвать только дальнюю часть. Там рос целый лес, красиво обрамленный кустами ежевики. Вик понял, что именно туда он хочет попасть. Бросив последний взгляд на серую пустошь за решеткой ограды, он ступил на тропинку и зашагал к лесу, высматривая все новые достопримечательности чудесного сада.

Углубившись в лес, Вик понял, что это всего лишь узкая полоса, будто бы высаженная умелым лесником для защиты от ветров и посторонних взглядов. Шириной она была не более полсотни футов, но деревья росли так часто, что напоминали сплошную стену. Откуда-то потянуло дымком, но запах сразу же пропал, как только Вик вышел из-под зеленого навеса ветвей. Как по волшебству с неба брызнул моросящий дождик, такой теплый, что капли на лице почти не ощущались. Вик задрал голову вверх, пытаясь усмотреть ту тучу, из которой шел дождь, но в небе было ни облачка. Только желтый круг солнца, горячий и нестерпимо яркий.

Трава по краям грунтовой дорожки приобрела яркую окраску, переливаясь в солнечных лучах всеми цветами радуги. Но внимание Вика уже переключилось на маленькую белую точку, поднявшуюся на несколько мгновений над живой изгородью. Донесся ропот листвы, будто бы вздохнула толпа людей, и Вик, пристально вглядываясь в синь неба в поисках белой точки, дошел до изгороди и заглянул за нее.

– Сэр, не хотите ли сигару?!

Прямо перед Виком вынырнул паренек лет девяти-десяти с непослушными русыми волосами. Он носил широковатые для него штаны на помочах и клетчатую кепку.

– Сигару? – переспросил Вик. Свой же голос показался далеким и безжизненным, словно его передавали по старому приемнику, хрипящему и тихому.

– Да, сэр. Отличнейшую сигару! – В руке у мальчишки появилась одна, и он с готовностью протянул ее Вику.

А ведь мне даже неоткуда прикурить, подумалось Вику, но сигару он все-таки взял. Она оказалась просто великолепной: ароматные листья были крепко скручены и плотно упакованы, что особо ценилось заядлыми курильщиками.

– Можете не зажигать ее, сэр, – словно угадав его мысли, подсказал мальчишка. – Здесь это не так важно.

Вик кивнул, хотя ничего не понял. Где это – здесь? И почему – неважно? Не найдя ответов, он полез в карман и наобум достал бумажку, надеясь, что это окажется доллар. Даже если бы он вытащил десятку, он бы без колебаний отдал и ее, но откуда у него в кармане вырезка из старой газеты? Развернув сложенный пополам клочок сероватой газетной бумаги, Вик увидел черно-белую фотографию автомобиля. Он стоял у шикарного подъезда, ожидая пассажиров. За рулем сидел водитель в белом кителе и такой же белой фуражке.

– Что это, сэр? – спросил паренек, пытаясь устоять на цыпочках. – А можно мне посмотреть?

Вик протянул вырезку, и мальчик с жадностью стал вглядываться в картинку, словно давно мечтал увидеть ее. Так сам Вик в возрасте десяти лет хотел хотя бы издали поглазеть на боевой вертолет.

– Вот это да! – восхищенно прошептал мальчик. – Такая машина будет у меня, когда я вырасту…

Он оставил славного мальчугана и воспользовался прорехой в изгороди из ровно подстриженных кустов ежевики, чтобы пройти дальше. За живой стеной оказался точно такой же газон, разве что немного короче. В воздухе снова пронесся вздох, и на этот раз Вик точно знал: кто-то в очередной раз промахнулся.

В двадцати шагах впереди газон превращался в склон, и где-то в самом низу собралась толпа зрителей, окружившая полукольцом какого-то мужчину в ослепительно белых гетрах. Он поколдовал у себя под ногами, потом взял из большого рюкзака нечто длинное, блеснувшее на солнце, и стал сосредоточенно всматриваться в зеленую даль.

– Можете подойти поближе, – посоветовал негромкий мужской голос из-за правого плеча. Это оказался старичок неопределенно преклонного возраста со спутанными седыми космами, но одетый с иголочки. Начищенные туфли отражали даже легкие облачка на небе. Небольшой рост, специфический профиль лица и разрез глаз выдавали в нем потомка одного из племен индейцев.

– Отсюда ничего не видно, – продолжил он, дернув головой в сторону поля. – Игра идет там… У вас есть сигара?

Вик ответил утвердительно и протянул ароматный цилиндр старичку. Тот отказался:

– Мне эта штука ни к чему, а вот вам…

Вик покрутил сигару в руках, чувствуя острую необходимость зашвырнуть ее подальше. Ну, мусорить на прекрасном газоне ему не хотелось, а ближайшая урна наверняка в паре миль отсюда.

– Курите?

– Нет. Старичок закивал, соглашаясь:

– И правильно, а то никаких денег не напасешься. Прикуривайте!

– Что? – переспросил Вик. Чувство реальности окончательно покинуло его. Мир вокруг был готов раздвоиться, начав подрагивать далекими деревьями и песчаными ловушками. – Я же не курю.

– Просто зажгите сигару.

Вик машинально полез во внутренний карман куртки, где обычно лежало удостоверение и значок, но сейчас его рука коснулась чего-то гладкого и холодного. Каково же было его удивление, когда он вытащил зажигалку в форме старого автомобильного гудка. Осторожно сдавив грушу, Вик увидел в раструбе ровный язычок пламени.

– У вас есть зажигалка! – радостно воскликнул старик и затанцевал, кружась на месте. – У него есть зажигалка!!

Старик, насколько позволяло здоровье, припустил под горку к зрителям, продолжая выкрикивать эту фразу. Сначала только несколько человек повернули головы в его сторону, но потом вся толпа разом отхлынула от замершего мужчины в белых гетрах и потекла вверх к Вику. Он спокойно ждал развязки.

Первым добежал до Вика высокий фотограф в клетчатом жилете. Он начал энергично трясти Вику руку, не переставая твердить поздравления. Высказав все, он позволил остальным сделать то же самое и сделал несколько снимков.

Он был в плотном кольце, когда запыхавшийся старый индеец продрался сквозь толпу и заговорил:

– Поздравляю тебя, ты совершил долгий путь, чтобы выйти на поле и победить. И вот ты здесь, почетный триумфатор, Цезарь современности, можно сказать…

Одна женщина в первом ряду даже начала всхлипывать и полезла в сумочку за кружевным платочком.

– Сегодня тебе нет равных, Фрэнк. И это значит, что отныне ты займешь свое место среди…

Вик громко рассмеялся. Ему просто стало смешно слушать хвалебную речь индейца, адресованную вовсе не ему. Многое стало понятно за последние двадцать секунд, и Вика охватило какое-то возбуждение сродни тому, что ощущает ученый, приоткрывший завесу тайн Вселенной.

– Я знаю, кто вы, – улыбаясь сказал Вик оторопевшему старику. Только сейчас, когда тот смотрел прямо на него, стало заметно небольшое косоглазие. Эти немытые волосы, чуть хрипловатый голос и несимметричность глаз могли принадлежать только одному существу.

– Я не победитель, и я не Фрэнк. Он еще… играет.

Фрэнк играет, пронесся легкий ропот. Только что все веселились и радовались, а теперь понуро смотрели кто куда.

– Значит, ты не Фрэнк, – произнес старик-индеец. – Это плохо…

– Я догадываюсь. Еще ничего не известно, как неизвестно и то, когда закончится игра.

– Но… – В глазах старого индейца блеснула надежда. – Но у тебя есть зажигалка! Ни у кого здесь ее нет. Она есть у победителя.

– Нет, она есть у выжившего, – ответил Вик. Да, он выжил, хотя и не победил. – Я не последний. Старик повернулся и сказал людям:

– Тогда ждите еще своих родственников и друзей.

Окинув взглядом толпу, Вик заметил знакомое лицо где-то сзади. Молодой парень смотрел на него, не мигая.

– Эдди, – позвал его Вик. – Что ты тут делаешь? Эдди Норт неохотно протолкнулся в первый ряд:

– Жду свою сестру.

– А она… правда твоя сестра?

Вика охватил очередной приступ двоения в глазах. Он едва удержался от того, чтобы сесть прямо на траву.

– Эдди, ты же умер. Тогда, на трассе между Странфилдом и Винсберри. Ты ехал в фургоне и…

– Да тут все уже умерли.

– И я? – прошептал Вик. – Я тоже умер?! Неужели так выглядит Чистилище? А где же ангелы с мелом, где лестница?

– Пока нет, – Старый индеец снова стоял к нему лицом. – Ты выжил в игре, а значит отправишься домой с чистой памятью и призом.

– Ээ нет! Мы так не договаривались, – запротестовал Вик. – Я должен знать, что происходит, и обязан рассказать об этом другим. Иначе, этот ужас никогда не закончится! Старик недобро усмехнулся:

– А ты думаешь, что сможешь хоть что-нибудь исправить? Что ты скажешь о трех водителях пятитонного грузовика из Мэна? Они на полпути к Бангору…

Все пропало. Три безумца едут по стране, разнося заразу в каждом городе по пути, в каждом поселке. А куда они отправятся после? В Калифорнию?! Для этого им придется пересечь всю Америку с северо-востока на юго-запад.

– Небось, думаешь, что хуже ничего не может быть? Ты снова ошибся. Арбитр должен скоро попасть сюда. В качестве зрителя, – старик-индеец закончил не вполне понятно, но всего вышесказанного было достаточно. Даже слишком! Безумие… Безумие охватило Странфилд, еще более кошмарное, чем любой преступный произвол: здесь само Бытие устроило резню.

– Господи, что же такое творится?.. – прошептал Вик, чувствуя дикую усталость. Теперь он не стал сопротивляться желанию и уселся там, где стоял – прямо на земле. – Их еще можно догнать… Ведь так?

– Нет, все слишком запуталось. Арбитр, только он мог бы уменьшить последствия. Они для того и есть, чтобы скрывать от людских глаз факты и события, держать в тайне истинное положение вещей. Но сейчас наш Арбитр помирает от огнестрельного ранения. Так что мы его здесь все ждем.

– А доктор Литгоу? Он… тоже арбитр? Старик обнажил ряд острых зубов:

– Он, как бы это сказать, играет вне поля. Делает ставки и заключает пари. И это все, что им позволено.

– Им… – простонал Вик. – Что, есть еще кто-то?!

– Да. Твой старый знакомый лейтенант, и еще одна женщина из города. Ее ты тоже наверно знаешь.

Ну конечно, только Дорис тут и не хватало! Уж кого не подозревал Вик, так это ее: странная баба, помешанная на авто. Странно…

– А она тоже где-то поблизости? – спросил Вик.

Старый индеец не подтвердил догадку Вика, а, значит, Дорис все еще жива. Количество жертв нарастало с каждым часом. Еще вчера их было тринадцать. Сегодня – втрое больше.

– Подожди, – добавил старик, – здесь собрались не все. Там за холмом их около пятидесяти. Бывшие жители Луисвилля. Игрок большую часть застрелил, а остальные погибли в давке на выходе из кинотеатра. Потом была стрельба на улице…

Вик вспомнил, что осталось от кафе у шоссе, и ему стало совсем плохо. От мысли, что толпы сумасшедших с оружием в руках переходят из дома в дом с одной целью, ему хотелось выть; настолько он чувствовал себя беспомощным. Надежды на войска нет: если зараза коснется армии, то… Об этом не хотелось и думать!

– Это все жертвы? – со слабой надеждой в голосе спросил Вик.

– Пока да. Прошло уже три дня… Обычно игра завершается через сутки после начала, не позже.

Старик рассказал очень много. Часть того, что Вик понял сам, а все остальное не укладывалось в его голове ни при каких умственных усилиях. Вихри кружились в его разуме, разрушая стройные бастионы житейского опыта. Все новые и новые подробности вливались в общую ужасающую картину всеобщего хаоса и безраздельной смерти.

– Многие тысячелетия игра была среди нас. Она пронизывала каждого, оставаясь незримой и неощутимой. Любой мог быть призван против его воли, чтобы встретить лицом к лицу достойного соперника. Никто, даже Арбитр, не знал где, когда и кто будет участвовать. Игра сама выбирала своих игроков, а Арбитр должен был подготовить поле и обеспечить скрытность. В итоге все обходилось смертью одного игрока. А что теперь?

Теперь, как понял Вик, из-за того, что один Оппонент нарушил правила, а второй ему невольно подыграл, игра перестала быть таковой: стройной и осторожной системой. Рухнули незыблемые ранее своды законов, и был утерян всякий контроль над игрой. Десятки действующих лиц, а в перспективе – сотни и тысячи, что исключает возможность каких-либо прогнозов.

– Что за цель игры? – спросил Вик, когда старик умолк. Он сам пока не знал, к чему идет разговор, но было ясно одно: здесь есть что-то важное.

– Ну… Выжить.

– Выжить, – задумчиво повторил Вик. – Если игроков двое, тогда все понятно. А если их больше? Ответа не последовало ни через секунду, ни через полминуты.

– Вопрос хороший, – продолжил Вик, видя выражение озадаченности на лице индейца. – Спросим по другому. Что такого сделал я, чтобы попасть сюда живым?

Замерло будто не только все вокруг: толпа умерших, лес, но и само время словно задержалось, чтобы послушать. Вик не торопился продолжать, выдерживая следующую мысль, как хорошее вино, давая ему выстояться и набрать нужные качества.

– А я скажу, что именно. Я вернул Фрэнка обратно, вот что! Я не дал ему затеряться в пыли дорог и дыму городов. С самого начала мы хотели изловить его, но у нас не было возможности. Он хорошо прятался и не высовывался некоторое время. Все крутился в Странфилде, словно у него какое дело там было. А потом он решил уехать. И тут я начал… нет, не понимать, а чуять. Еще немного и он свинтил бы!

Я не отставал от него, хотя вообще не понимал, какого хера я плетусь по его следам, когда меня дома ждет семья?! Но у меня получилось. Множество странных вещей тогда произошло: камень-указка, странный овраг с отвесными стенами и туманом. Все это помогло мне и не дало Фрэнку улизнуть. Кто-то или что-то не хотело эпидемии!

– Я не чувствую иной силы, кроме самой игры. Ее воля просто не даст зародиться противодействию со стороны… – слабо отозвался старик, сев рядом с Виком.

– Со стороны, возможно, нет, а изнутри?

Небо, словно очнувшись, вдруг зарябило оранжевым с зеленым, и заметно задрожала земля. Но воздух оставался неподвижным, и стояла совершенная тишина.

– Кажется… – начал Вик, подымаясь, – кажется, меня куда-то вытягивает! Ччерт! Быстро… Так! Сколько игроков осталось в игре?! Восемь… Увидишь Литгоу, передай ему, что он просто сволочь…

Перед глазами проплыли сиреневые огни, и запахло больницей. Этот особый запах знаком каждому, кто хотя бы пару часов провел под присмотром врачей. Вик проморгался и почувствовал себя лучше: потолок перестал над ним плыть и огни пропали. Он пошевелил пальцами правой руки. Так для проверки.

Постепенно в его памяти всплывали картины сада, толпы людей и старик-индеец, но все это потеряло прежнюю яркость и свежесть и стало похожим на выцветшую фотографию. Он медленно вздохнул и стянул с себя одеяло.

16

Разговор был в самом разгаре, когда в операционную вошел Вик. Он поздоровался за руку с Тэдом и сел напротив доктора. На лице Литгоу присутствовало выражение крайней усталости, не больше. Он уже сделал вечерний обход, и на это ушло более часа. Возможно, именно из-за этого он не удивился столь скорому появлению второго полицейского. Как он это себе объяснил, было известно только ему.

Литгоу поднял глаза на Вика. Поизучав его с десяток секунд, он откинулся на спинку кресла и закурил. Ни единым мускулом на лице он не выдал своих чувств. В очередной раз Вику подумалось, насколько же крепки нервы у патологоанатомов и у врачей вообще. Они каждый день видят такое, от чего у обычного гражданина желудок вывернулся бы наизнанку не один раз. Стряхнув пепел в нержавеющую кювету, доктор Литгоу, видимо, продолжил незаконченную до этого мысль:

– Таким образом, он оказался за территорией госпиталя. Что было дальше, я не знаю.

– Сомневаюсь, – отозвался Вик. Он ссутулился на кушетке, опершись на руки. – Вы ведь знали, зачем ушел Фрэнк Спирс? Литгоу затянулся, выпустил струйку дыма, но не ответил.

– Сколько вы поставили на мистера Спирса?

– Рубанули с плеча, сержант, – заметил Литгоу и скривился. – Вам бы в Пентагоне служить, а не в полиции. Что вы еще знаете?

– То есть, вы не отрицаете факта? – уточнил Вик.

– Я не дурак. Факты не отрицают, а вы говорите слишком уверенно для просто догадливого. Кроме того, сейчас не тот момент, когда надо оправдываться.

И Вик начал перечислять. Когда он дошел до раненого Арбитра, Литгоу кивнул и погасил окурок о край стола. Руки доктора перестали дрожать, заметил Тэд. Он был рад видеть друга, но у него не было сил выразить это лучше, чем просто крепко пожать руку. То, о чем рассказал Вик, могло сойти за фильм ужасов или за фантастику, если бы это не было правдой. Нет смысла врать.

– Он сказал восемь, – задумчиво произнес доктор и закурил еще одну сигарету. – Мне интересно, кого Энтони имел в виду?

– Это просто, – ответил Вик. – Фрэнк Спирс, его подруга Клара, вы, доктор, лейтенант Фэйт и три водителя из Мэна.

– Как они в это ввязались? – спросил Тэд. До сих пор он просто слушал.

Вик кратко описал события у Луисвилля. Литгоу был очень внимателен: видать его заинтересовал рассказ полицейского.

– Вы назвали только семерых, сержант. Я умею считать.

– Не сомневаюсь. Еще есть Теодор…

При звуках своего имени Тэд вздрогнул, но возражать не стал. Нет смысла, точно так же как и врать. Он был в игре, и игра была в нем. Сам он не верил в это до сегодняшнего вечера.

– Восемь. Возможно ли, что кто-то еще присоединился? А как же вы?

– Я вернул Спирса и Клару в Странфилд. Свою часть я выполнил.

– Хорошо. Я просто знаю, что вы не лжете.

Вик задумался. Мог ли индеец по имени Энтони ошибиться? Наверняка мог, хотя, учитывая его стаж, такое ожидать не приходилось. Он знал все и говорил без колебаний. Дорис? Может быть…

– Например, владелица автомастерской. Фрэнк был у нее и мог втянуть… И старик говорил про нее.

– Вик, Дорис мертва… – сказал Тэд, посмотрев на друга. – После твоего письма я пошел туда и нашел ее тело. Спирс ее пристрелил.

– Ёханый стос! Где он добыл оружие? – Вик вспомнил, сколько возможностей было у Фрэнка грохнуть его, бросить труп на обочине и смотаться хоть в Мексику. Ехать в одной машине с убийцей!.. Они даже не могли предъявить ему обвинение и арестовать.

– Понятия не имею. Можем спросить у него.

Фрэнку предстояло ответить на множество неприятных прямых вопросов. Он не отходил от кушетки Клары, держа ее за руку. Удивительно, особенно после того, что сам Фрэнк рассказал про субботнюю ночь на холме. После непродолжительной паузы Вик сказал, обращаясь сразу к обоим собеседникам:

– Вот мы тут треплемся, а три психанутых ублюдка едут на север. Надо что-то сделать.

– Вызвать помощь мы не можем: гроза мешает радиопередачам, – ответил доктор. В подтверждение его слов за окном снова вспыхнуло, и удар грома заставил зазвенеть стеклянную посуду в медицинском шкафчике.

– Слушай, – взволнованно начал Тэд, – а как лейтенант может быть в игре, если он помер?

Он рассказал про попытку Фэйта прикончить его и про туфли с острыми каблуками. Никто не мог предположить чего-то иного, кроме одного: он жив и он недалеко. Это не могло не волновать: за последнее время о лейтенанте стало многое известно.

– Я же продырявил ему башку, – заявил Тэд. – Не может человек перенести такое!

– Человек – нет, а лейтенант – да, – возразил ему Литгоу. То ли он пошутил, то ли вправду Фэйт не совсем был человеком. Кончилась и вторая сигарета. Доктор не стал ее гасить, а просто прикурил от нее третью.

– Ладно, – сказал Вик. – Если мы не можем что-либо сделать с дальнобойщиками, надо завершить игру здесь.

По всей видимости, это означало вывести из игры всех оставшихся игроков. Оставалась сущая ерунда: понять, как это сделать? Литгоу если и знал способы, то молчал, а Тэду на ум кроме очевидного ничего не приходило.

– Допросить Спирса, – предложил Тэд. – Этот жук знает больше, чем кажется.

Не в силах больше сидеть, он встал и размял ноги. Походил вдоль окна, потом оперся на подоконник и стал разглядывать дождливый мрак за окном. Небо озарялось молниями, раскаты грома прокатывались беспрерывно, но уже будто бы издалека. Гроза уходила. Или набирала сил для следующего дня.

– Это что за хрень?! – воскликнул вдруг Тэд. То ли ему показалось, то ли в очередном всполохе он разглядел чью-то фигуру там, внизу, перед самым входом в госпиталь. Сверкнуло еще раз…

Перед лестницей стоял лейтенант. Он не обращал внимания на дождь и ветер. Просто стоял и смотрел куда-то поверх крыши здания госпиталя. Его правая рука сжимала рычаг тележки, укрытой брезентом. Там было что-то объемное, и он словно боялся выпустить тележку из рук. А может он просто думал, как затащить ее по ступенькам.

Откинув покрывало в сторону, Гордон Фэйт стал раскладывать по карманам гранаты и пакеты с пластиковой взрывчаткой. Там же, в плотно завернутом полиэтилене, находились радиодетонаторы, которые можно было привести в действие на расстоянии с помощью портативного передатчика. Все это он взял на складе в участке. Там же он пополнил боезапас к своему дробовику, набрав с два десятка красных патронов двенадцатого калибра. Из оружия он предпочитал свой револьвер, но тут нужна была мощь, а не скорострельность.

Он точно знал, что в здании госпиталя скрывались игроки, поэтому-то он и пришел сюда под проливным дождем. В его голове было сумрачно, и только одна мысль постоянно крутилась в его мозгах: «исправить дела». Теперь, когда его череп был пробит, надо было действовать быстро и наверняка. Времени оставалось все меньше, и визгливый голос подгонял лейтенанта разнести в клочья весь город, только чтобы избавиться от всех потенциальных игроков. Этим Фэйт, собственно, и занимался последние два дня.

Внутри госпиталя было тепло и сухо. Разложив взрывчатку на бюро в приемной, лейтенант развернул свое огромное тело, чтобы определить наилучшие места для установки точечных зарядов. При удачном их расположении от здания не должно остаться и фундамента. Его глаза тщательно ощупывали стены в поисках оптимального расположения взрывчатки. За спиной что-то неожиданно звякнуло. Лейтенант с максимально возможной скоростью сдернул с плеча дробовик и прицелился в сторону дверей лифта. Оттуда вышел доктор Литгоу в белом халате с амбулаторной книжкой в руках. Фэйт медлил с принятием решения: стрелять или нет. Литгоу, видя его колебания, заговорил первым:

– Лейтенант Фэйт. То, что вы делаете, противоречит всем уставам и правилам. Неужели вы этого не чувствуете?

Фэйт упрямо молчал, но ствол так и не отпустил. Двери лифта начали беззвучно съезжаться, но так и не закрылись. Пустой взгляд лейтенанта вперился в его Оппонента, не выражая ничего. Так смотрит удав сквозь толстые стекла серпентария. Если он и хотел что-то сказать, но ни один мускул не дрогнул на заплывшем жиром лице. С правого виска вниз, мимо уха куда-то за ворот рубашки сбегала тонкая струйка крови.

– Надо сказать, что именно вы ответственны за все происходящее. Почему вы решили повлиять на события? Я же предупреждал вас о последствиях.

Доктор Литгоу говорил спокойно и уверенно, надеясь, что такой стиль речи может образумить лейтенанта. Хотя с виду Фэйт выглядел неубеждаемым.

– Вот теперь все действительно плохо. Если вы, лейтенант, еще не в курсе дела, игроков стало куда больше, чем два. Трое из общего количества движутся по нашему шоссе на север, и они тоже участвуют. Заявок и ставок на них нет, но они – в игре. Что вы будете делать с ними?

Дуло дробовика уставилось прямо на доктора, но тот даже не пошевелился. Все так же стоял напротив лифта, держа в руках записи по пациентам.

– Вы целитесь в меня, вашего Оппонента. Вы готовы забыть и это главное правило? Не могу даже предугадать, что произойдет, если вы выстрелите. Да, я стал и игроком, как и вы, но я остался вашим Оппонентом. Прежде, чем принять опрометчивое решение, подумайте хорошенько.

Лейтенант всем своим видом показывал нежелание думать. Дробовик его руках не дрогнул. Он не показывал агрессию, но Литгоу чувствовал его жажду уничтожения и разрушения. В Фэйте было что-то от игры с примесью безумия, и такая смесь могла взорваться в любой момент. Доктор это понимал, но не мог каким-либо иным способом заставить лейтенанта прекратить бойню.

– Скольких вы лично убили? Уверяю, с рук вам это не сойдет. Когда вы застрелили двух моих сотрудников, я решил, что произошла ужасная ошибка, а теперь я понимаю всю глупость моих предположений. Клара не смогла выиграть тогда, в апреле на шоссе. На этом можно было бы и закончить, но вы, лейтенант Фэйт, почему-то не подали прошение. Я свое отнес Арбитру, но толку от него без вашего не было никакого. Оба игрока остались живы, хотя сильно пострадали. Такое происходило крайне редко, но способы избежать этой катастрофы были. После согласования с Арбитром жизни двух игроков оборвались бы легко и быстро, вы же решили продолжить борьбу. Я не возражал, поскольку у Клары просто не было шансов с ее параличом. Не понимаю, на что надеялись вы. После того, как вы первый раз вмешались в игру, я попытался вас предупредить, но вы избегали меня. Когда, наконец, я смог вам все объяснить было поздно. Зачем вам потребовалось все это?

Так можно было говорить стене, что-то доказывать ей, заранее зная о бесполезности траты времени и сил. Фэйт не показал ни единым движением, что он понял обращенные к нему слова. Складывалось ощущение, что лейтенант находился в состоянии помраченного сознания. В таких случаях успокоительные речи не могли возыметь должное действие. Доктор хотел продолжить, но его остановил странный воющий звук, шедший непонятно откуда. Казалось, он просачивался из-под плинтусов, щелей под дверями, ящиков, тумбочек и ламп на потолке. Звук лился непрерывно, то громче, то тише. Фэйт дернулся и выстрелил вверх. Посыпались обрывки навесного потолка и осколки ламп. Лейтенант кружился на месте, грохоча дробовиком и разнося вдребезги мебель вокруг.

– Да сделайте что-нибудь!.. – закричал Литгоу, отпрыгнув за угол. В ответ на его вопль из лифта вылетел Тэд с пистолетом «Глок». Почти не целясь, он выпустил всю обойму, пулю за пулей в своего начальника. Промахнуться было трудно: с расстояния в двадцать футов Тэд попадал и в более мелкую мишень. С последним выстрелом Фэйт свалился на пол прямо посреди приемного зала, и стало совсем тихо. Гроза над Странфилдом стихала…

Все трое – доктор Литгоу, Вик и Тэд – вошли в палату, где находился Фрэнк Спирс, и остановились. Тот оглядел каждого и спросил:

– Какие новости, док?

Узнав об окончательной смерти лейтенанта, он будто и не удивился вовсе, просто кивнул и снова обратил потухший взор на Клару. Он сидел на краешке кушетки, сгорбленный и неподвижный, держа бледную ладонь Клары в своей руке. Она лежала с закрытыми глазами и еле дышала.

– Я знаю, – тихо продолжил он, – что его не стало. Легче ли нам от этого?

– Да, – твердо ответил Тэд. Его пистолет был заткнут за ремень, хотя в его обойме патронов больше не было. Внутри Тэда нарастало неясное чувство страха, но внешне он этого не показывал. Вик предупреждал, что происходит с людьми, выходящими из игры непобедителями и немертвыми. Он был готов. Короткий спазм прошел через все его тело, но доктор Литгоу уже подхватил полицейского и отвел его в другое помещение.

– Как она? – спросил Вик, когда дверь за доктором и Тэдом закрылась.

– Неважно, – ответил Фрэнк. А что еще он мог сказать? Клара была очень плоха. Литгоу проверил пульс, дыхание и сообщил, что ее время истекает. – Понимаешь, я ничего о ней не знаю. Кто были ее родители, где она родилась, какая музыка ей нравится… Ничего, ровным четом ничего. Почему должна умереть она, а не я?

– Можешь мне не верить, но у нее была травма головы. Ее мозг был поврежден в той аварии на шоссе, и она тоже попала в больницу. Доктора не могли сделать большего: то, что она дожила до этого момента – уже чудо.

– Да, но почему-то мне казалось, что игра должна была закончиться не так. По другому!

– Игра еще не закончилась. Помнишь, эти трое…

– Их уже нет, – ответил Фрэнк и посмотрел Вику прямо в глаза. Тот в очередной раз удивился, насколько молодо выглядит Спирс. Ему, должно быть, за сорок, а на вид – не больше тридцати!

– Тебя укрепила игра? – это было единственное объяснение, но Вик все равно спросил.

Фрэнк кивнул. Это началось в тот момент, когда он вступил на узкую тропу новой игры, у оружейного магазина. Он вспомнил Джерри, и ему захотелось спрятаться где-нибудь от самого себя. Парень погиб из-за него. Он втянул бедолагу в действие, в котором тому не нашлось роли и места. Сжав свободной рукой свое колено, он опять заговорил:

– Остались мы вдвоем, как тогда… Игроков в этот раз было очень много, но все они были поглощены самой игрой. Сработала защита… Я не знаю, что будет, когда все закончится. Арбитр и Проводник мертвы. Пострадало слишком много людей, чтобы она осталась незамеченной, и это ее погубит. Я не хочу победить в такой игре!

– У тебя нет выбора, – напомнил Вик. – Ты останешься последним…

– Да, – согласился Фрэнк, понизив голос. – Проводник Энтони умер, и я боюсь того, что стало с садом, где ты был. Я не попаду туда без него.

Проводник Энтони. Значит, игра добралась и до него и, судя по сведениям Фрэнка, уничтожила саму себя. Теперь вместо награды игрок-победитель мог запросто получить билет в ад в один конец. Это действительно было страшно.

– Я должен уйти вслед за ней… Нет, самоубийство приведет меня в кромешную темноту, откуда мне не выбраться, но я отыщу другой путь. Все равно на земле мне не жить. Оставь нас, я буду думать…

Вик кивнул и вышел. В коридоре его ждали жена и дочь, напряженные, но уже не такие напуганные. Он обнял их по очереди, не говоря ни слова. Лиза долго не хотела отпускать мужа, боясь, что он снова растворится в сером тумане, но на этот раз навсегда.

– Я с вами и никуда не денусь, – прошептал он, еще крепче обнимая жену. Обещания надо выполнять.

Тэд очнулся уже при свете дня. Долгожданный рассвет разразился над залитым водой городом. Солнце, словно соскучившись по его домам, разлило свои лучи по каждому дворику, залезая в каждое окно. Открылась дверь, и в палату заглянул Фрэнк Спирс.

– Я рад, что вы выкарабкались, – сказал он, слабо улыбнувшись. – Можно войти? Тэд вместо ответа просто моргнул. Ни что другое у него не хватало сил.

– Я хочу помочь, – сказал Фрэнк, подойдя вплотную к лежащему Тэду. – Понимаю, вам трудно говорить, но я пришел попросить у вас разрешения.

– Что? – еле слышно прошептал Тэд. Он сам удивился, насколько был слаб его голос.

– Ваша жена… Я могу вылечить ее.

Сердце, подумал Тэд. У нее и вправду слабое сердце, поэтому она так редко смеется и так часто плачет. Не колеблясь, он выдавил из себя «да». Это все, что он хотел, и это все, что ему было на самом деле нужно. Фрэнк снова улыбнулся и подошел к спавшей в кресле Вайоле. Тэд внимательно следил за ним, хотя глаза ломило от яркого солнечного света. Его так давно не было!

Он ожидал, что Фрэнк начнет что-нибудь бормотать, закрутит руками и дальше в том же духе, но ничего такого не происходило. Он просто стоял напротив жены Тэда и смотрел прямо на нее. Краем глаза заметив что-то странное, Тэд перевел взгляд с Вайолы на лицо Фрэнка. Тот на глазах старел: кожа на щеках теряла свежесть и блеск, за какие-то десять секунд покрывшись глубокими морщинами, глаза неотвратимо вваливались внутрь черепа. Если в палату вошел здоровый тридцатилетний мужик, то вышел из нее глубокий старик, едва могущий передвигать ноги. От волнения Тэд даже не смог выговорить «спасибо». Он чувствовал, что Фрэнк действительно помог и заплатил за это чудовищную цену. Несколькими часами позже его нашли в отдаленной части госпиталя. Он был мертв, но губы его навсегда сохранили слабую печальную улыбку.

В полдень, когда все беженцы уже покинули стены госпиталя «Святой Георг», из него вышли Вик с дочерью на руках, его жена Лиза, Тэд в обнимку с Вайолой и доктор Литгоу. Было довольно холодно, но солнышко радовало своим неистовым светом, а небо, наконец, стало снова голубым.

– Никогда не забуду этот кошмар, – сказал Тэд, стоя на лестнице.

– Я говорил с мэром, – сообщил Литгоу. Он переоделся в обычную одежду и перестал быть похожим на врача. – Он вызвал федералов и полицию. Они скоро будут здесь. Вам, наверное, будет не очень приятно с ними встречаться, так что у вас есть около трех часов, чтобы собрать вещи и уехать.

– Спасибо за заботу, – отозвался Вик и протянул доктору руку. Тот пожал ее с привычным спокойствием. – Мы и вправду поедем. Куда-нибудь подальше от этого места…

– Принято решение снести Странфилд, – добавил Литгоу. – Все теперь кажется сном, но я знаю, что это все было. Надеюсь, оно не повторится никогда…

Федералы примчались раньше, поэтому всем пришлось отвечать на кучу вопросов. Как оказалось, власти были неплохо осведомлены о событиях в Странфилде. Они знали, что в городе начались беспорядки, что несколько человек с оружием в руках вышли на улицы города, что в соседнем Луисвилле случился большой пожар, в котором сгорел почти весь город. Вик и Тэд не стали их разубеждать.

Люди давали показания, и постепенно картина стала вырисовываться все четче и четче. Начальник полицейского участка лейтенант Гордон Фэйт сошел с ума, убив несколько приезжих у библиотеки. Потом он перестрелял почти всех дежурных у себя в участке и попытался взорвать госпиталь, где был остановлен отважными полицейскими. Происшествия в Луисвилле связать с Фэйтом федералы не решились, и начали отдельное расследование. Закончив с показаниями, все разошлись по домам.

– Куда мы едем? – спросил Вик, когда две семьи собрались на площади перед участком. У обочины стояли две машины, на которых и предстояло отправиться в путешествие. В том, что оно необходимо, никто не сомневался, оставалось только решить, в какую сторону ехать.

– На юг, – предложила Вайола. – Там тепло и пальмы. Это то, что я всегда хотела.

Тэд даже расхохотался. Вик подхватил, хотя и не совсем понял, над чем смеялся его друг.

– Тогда решено, – подытожил он. – Нас ждет Майами!

Все расселись по машинам, но прежде, чем тронуться, Тэд поцеловал свою жену и прошептал:

– Я люблю тебя, и это не игра…

Вырезки из газетных статей о трагедиях в Странфилде и Луисвилле «Воскресная Почта»:

«…Кошмар, захлестнувший городок на востоке Америки, наконец закончился. Почти трое суток на его улицах орудовал сумасшедший лейтенант полиции…»

«…Перестрелка в Луисвилле была спровоцирована группой преступников, мародерствовавших в городе. Одна из пуль попала в бензоколонку, и раздался чудовищный взрыв…»

«Зеркало»:

«…О точном числе жертв не сообщается, но известно, что погибло около четырех сотен человек только в Луисвилле…»

«…Ученые предполагают, что аномальное землетрясение в штате Мэн, произошедшее на небольшом участке шоссе, в результате которого погибли три водителя грузовика, провалившиеся в образовавшуюся впадину, могло быть вызвано сильным взрывом бензинового танкера в Луисвилле. Ждем уточненных расчетов…»

«…Погода на юге страны ожидается солнечная и жаркая. Приятного отдыха…»

Оглавление

Чесноков Василий . Правила игры

  Часть первая

  Часть вторая

Реклама на сайте