«Зимнее солнце»

Нартова Татьяна Зимнее солнце

Глава 1. Лес.

Толстая папка с отчетом невольно приковывала взгляд. Если бы я имела способность сжигать предметы на расстоянии, то от вороха аккуратно уложенных листов формата "А4" осталась бы кучка пепла, не больше. Однако кожаная поверхность и не собиралась плавиться. Компьютер недовольно гудел, нетерпеливо мигая курсором. Рабочий день заканчивался, сотрудники офиса зевали, потягивались и уже начинали укладывать вещи по сумкам и пакетам. Взглянув на настенный календарь, я непроизвольно поежилась. Двадцать третье января. И везет же мне именно по двадцать третьим числам! Не каждый месяц, но раза два в год именно на это число приходится либо что-то замечательное, неординарное, восхитительное… либо внеочередной отчет, который мне было доверено тащить на другой конец города. За окном темнело, витрины и фонари наперебой раскрашивали полотно грязного снега. Настроение поползло вниз, остановившись примерно на "минус двадцати" моего личного настройметра.

— Лида, — противный голос заставил непроизвольно вздрогнуть. Натянув на лицо улыбку, ко мне подходил главный бухгалтер. Я без всяких слов, лишь по одному взгляду, поняла, что лучше сейчас перенастроить свой настройметр градусов на пять повыше, чем потом наблюдать за тем, как резко уползают вниз его показатели. Если погода в доме зависела от семьи, то погода в офисе целиком отдавалась под настроение начальников. Посему на работе всегда было или сыро, или холодно, или слишком жарко, — Ты отчет когда понесешь?

— Прямо сейчас, — медленно поднимаясь из-за стола, промямлила я. Отчего-то спасение в виде позорного бегства не казалось мне в этот момент привлекательным. Мой уход сопровождался пристальным взглядом главбуха. И только оказавшись на улице, я рванула с максимально возможной скоростью. Жаль, что она была невелика. Утренняя каша на дорогах успела к вечеру превратиться в стиральную доску. А ведь обещали такую шикарную погоду! С трудом пробравшись сквозь плотную толпу народа на остановке, я оказалась прямо перед автобусом. Знакомый маршрут приветственно раскрыл двери, и я едва удержалась, чтобы не шагнуть в его теплую утробу. И только тут вспомнила, что домой-то мне сейчас нельзя. Толпа рванула вперед, едва не сметая с пути, так что пришлось отскочить в сторону. Ноги поехали сами. Я не успела осознать момента, когда моя тушка вместе с дорогущим пальто осела в шикарную лужу. Скрипнув зубами от досады, я кое-как поднялась, провожая глазами уходящий автобус. Отчет, к сожалению, остался сухим, словно гусь из поговорки. Через несколько минут погода на улице перестала казаться мне ненормально теплой. Мокрая одежда стала холодной, как кусок льда. Купание в луже явно не собиралось стать целебным. Еще через десять минут и четыре автобуса ноги окончательно перестали повиноваться, и на пару с челюстями выстукивали шаманские танцы. Примерно через полчаса я окончательно сдалась, потопав в конец улицы. Лужи вперемешку со сколькой плиткой, грязь со снегом и капавший сверху дождь не давали двигаться так быстро, как бы этого хотелось. Ко всему прочему, все чаше приходилось потягивать носом, а горло стало першить. Одна за одной, улицы оставались позади, потянулись безлюдные окраины с перелесками, пустырями и вечными стройками. Остановленный мной прохожий так и не смог припомнить, где находится нужная мне улица, на всякий случай махнув в сторону, противоположную моему движению.

"Без тебя бы разобралась!" — зло подумала я, перешагивая через очередную гору снега. Ноги становились все тяжелее и тяжелее, а потом противно загудели. Руки отваливались вместе со спиной, не привыкшей держать корпус вертикально более пяти минут. Все остальное время я проводила, опираясь на спинку кресел, стульев и стен.

Еще несколько сот метров, и передо мной нежданно-негаданно распахнул свои колючие объятья еловый лес. Я с недоверием огляделась вокруг и ахнула: вокруг были только деревья. Где-то далеко горел огонек не то круглосуточного ларька, не то окошка пятиэтажки.

— Интересно, как это я сюда попала и даже не заметила, как и когда? — вслух спросила я. Могучие лапы были засыпаны чистым, кристально-белым снегом. Ни одной тропки или даже следа — везде непроторенная махина замерзшей воды. Голова мгновенно закружилась, не в силах справиться с таким количеством кислорода. Это был настоящий лес, а не пара декоративных деревьев рядом с площадью. И мне впервые в жизни стало жутко. Правда, признаваться в трусости я не собиралась, сфокусировавшись на далеком огоньке. Первый же шаг — и нога по колено увязла в снегу. Я было повернулась назад, но никакого облегчения не почувствовала. В этой стороне даже огней не было. Но я пошла. Джинсы превратились в тряпку, в сапоги набилось снега по самое голенище, и это несмотря на то, что я старалась пробираться в тех местах, где лежали не такие громадные толщи снега. Через несколько шагов я упала, поцарапав лицо о ветку елки. Резким движением откинув ее от себя, я потеряла дар речи.

Буквально в метре от меня стоял громадный волчара. То, что это была не собака, я поняла сразу. Я замерла, а зверь с ухмылкой облизнулся. Крик застрял в горле, превратившись в полупридушенный сип.

"Главное не делать резких движений!" — промелькнула здравая мысль. Однако зверь и не думал исчезать. Он медленно и спокойно подходил ко мне, так что я автоматически отодвигалась назад, пока не уперлась спиной в ствол дерева.

"Вот ты и попалась" — читалось в его желтых, почти по-человечески умных, глазах. Я сглотнула, попытавшись прикрыться пакетом с папкой. От резкого движения ненадежный полиэтилен прорвался. Отчет со шлепком съездил волку по носу. Зверь обиженно и зло зарычал. Я в ужасе закрыла лицо руками, готовая принять свою участь. Но волк только низко тявкнул и пошел обратно. Я едва оторвала трясущие пальцы от лица и осмотрелась. Несколько отпечатков лап вели в противоположную от кромки леса сторону. Распаханная полоска снега вздыбилась комьями, но папка с отчетом пропала. Я видела, как она летела, и даже примерно представляла, где она приземлилась. Но на месте моей встречи с лесным хищником не было ни клочка бумаги. Только пакет с оторванным дном. Сердце бешено колотилось где-то в районе желудка. Я медленно осела под елью и разрыдалась в голос.

Немного успокоившись, я решила продолжить путь. Так или иначе, мне надо было выйти из леса и хотя бы добраться до ближайшей остановки. Медленно, на каждом шагу проваливаясь по колено, а то и по пояс в рыхлом снегу, я ковыляла на свет огонька. Становилось все холоднее. Тучи разошлись, и на небе высыпали мелкие, колкие звезды. Небо казалось удивительно чистым после стольких пасмурных дней. Темное, бесконечное, как кроны елей над головой. С такими же холодными, как снежинки, звездами. Тонкие полоски облачков едва задевали их своими краями. Лес становился все гуще, изредка какая-нибудь из веток не выдерживала тяжести навалившегося на нее снега и резко сбрасывала свой груз. От каждого такого взмаха сердце беспокойно дергалось, и я невольно замедляла шаг.

Казалось, что мое упорное продвижение по лесу длится вечность. Надежда трепыхающимся огоньком еще существовала где-то вдалеке. Я старательно огибала ели, проторяя новые колеи. И только когда светлое пятнышко света, ставшее для меня едва ли не последним артефактом цивилизации, погасло, я поняла, что окончательно заблудилась.

Первым моим порывом было сесть на землю, закрыть голову руками, спрятаться от черного, нависающего надо мной ельника. В голове гудело сотнями электростанций, на глаза сами собой навернулись слезы.

"Стоп! — приказала я сама себе, пытаясь заглушить нарастающее отчаянье, — Нельзя потеряться в городе. Это же глупо и смешно! В конце концов, я же не в тайге, надо всего лишь пройти немного, и я обязательно отсюда выйду. Лес не может быть бескрайним!"

Глубоко вздохнув и высморкавшись в расшитый цветочками платок, я сделала еще один небольшой шажок. Наверху что-то ухнуло, встрепенулись в воздухе незримые крылья, хлопнули, породив отклик в древних стволах. Я по инерции пригнулась. Еще несколько метров. Казалось, что лес стал редеть, становилось светлее, воздух переставал быть таким давящим, тяжело-свежим и чуждым. Я радостно прибавила скорость, но это был очередной обман.

Звезды меркли, из-за сплошной зеленой стены выглянули косые лучи солнца. Его светло-желтые стрелы пронизывали лес, рассеивались на снежных шубах елей, разгоняя мрак, но не принося облегчения. Всего за полчаса, наверное, наступило утро. Но мне казалось, что за всю ночь я не сдвинулась ни на шаг. Долгожданные пейзажи шумных, смрадных автотрасс, бетонных небоскребов спрятались от меня, причем настолько хорошо, словно их никогда и не было. Глаза закрывались сами собой, желудок крутило от голода. И только ноги, практически перестав сгибаться в коленях, продолжали переступать от одного сугроба к другому. Я оглядывалась, выхватывая уставшим взглядом то снежные просторы, искрящиеся сотнями осколков хрустальной вазы, то темные стволы, то колкие лапы елей, жадно протянувшие ко мне свои бесчисленные пальцы, то голубой, режущий своей яркостью небосвод.

Узкие пространства между кривыми рядами деревьев, казались при дневном свете немного шире. Зимнее, холодное солнце жгло щеки и нос. Я очнулась лишь тогда, когда в кустах что-то зашевелилось и треснуло. Среди голых веток промелькнула серая шкура в комплекте с двумя ехидными глазами. Ноги сами собой подкосились, и я шлепнулась на пятую точку опоры. Но волк (я не сомневалась, что это именно вчерашний волк), только махнул в мою сторону хвостом, и бесследно растворился в чаще.

"Сколько же я прошла? — мелькнула запоздавшая мысль, — А вдруг я все это время ходила кругами?" — я оглянулась на свой след. Но он был настолько прямой, насколько позволял местный ландшафт. Пожав плечами, я уже собралась повернуться, но одна деталь заставила меня присмотреться к темным ямкам. Кроме моих отпечатков на снегу виднелась еще одна цепочка следов. Было в них нечто странное, невольно вызывавшее изумление — такие отпечатки остаются только если идти босиком. Резкий хлопок за спиной заставил меня подскочить на месте.

Опираясь плечом о ель, прямо на моем пути стоял человек… то есть не совсем человек. Две руки, две ноги, голова. Бледная, почти нереальная кожа, походившая на фарфор. Зеленющие глаза и такого же цвета коротко обрезанные волосы, спадавшие на высокий лоб неопрятными прядями. Руки скрещены на груди и во всем облике чувствуется напряжение.

— Что ты тут делаешь? — промолвил незнакомец.

— Вы того… этого… крашенный? — невольно вырвалось у меня, когда я посмотрела на его макушку. Лицо существа даже не дрогнуло, лишь в глубоких глазах мелькнуло на миг не то удивление, не то жалость.

— Я тебя спрашиваю, что ты делаешь в Кайросе? — повторил он свой вопрос, опуская руки. Тонкие пальцы засветились, и между ними проскочила настоящая молния. По кустам и деревьям прошелся ветер, стряхнув мне за ворот горсть снега. И тут я рванула наутек, едва успев подобрать подол пальто. Не потому, что странная молния меня напугала. На какой-то миг вместо стоявшего посреди полянки незнакомца я увидела давешнего волка. Громадного, серого, оскалившего в совсем не дружелюбной улыбке пасть.

Молния пролетела около моего виска, срезав, словно лезвием, тонкий слой кожи. По щеке закапала теплая, противно пахнущая ржавчиной и солью, кровь. Я невольно шарахнулась от новой порции неземного электричества, упав в кусты и начиная мгновенно отползать подальше. Легкая поземка стала закручиваться в настоящую метель, тучи, стаей голодных гиен сбежались посмотреть на расправу надо мной.

"Шиш вам!" — невольно подумала я, резко уходя в сторону от жестокой пощечины мороза. Пальто задерживало мое отступление. Несколько раз я шлепалась на колени, поднималась, скользила и снова падала. Скинув его, я побежала со всех ног под завывание ветра, доносившего холодно-ядовитый голос зеленоволосого:

— Никто не выйдет из моего леса! — рядом шлепнулась очередная снеговая гора. Я ойкнула, отпрянула влево и попала в чьи-то цепкие объятия.

— Тихо! — я оглянулась, встретившись взглядом с оранжевыми глазами юного существа. Огненные волосы выбились из-под воротника теплой шубы. Девушка упорно тащила меня куда-то, я лишь тупо перебирала ногами, не пытаясь подняться, — Да вставай же! Разлеглась тут, как мешок с картошкой!

— Ты кто? — пискнула я, заползая за громадный ствол дерева.

— Белка, — грубо рявкнула в ответ девушка, — Надо об этом не меня спрашивать, а того замечательного паренька, что за тобой гонится!

— А он что, знает твое имя? — хлопнула я глазами. Девушка только фыркнула.

— Нет, зато он свое отлично помнит, и если бы у тебя была хоть капля ума, ты бы так с ним не разговаривала.

— У меня есть ум! — обиделась я.

— Что-то не видно, — парировала незнакомка. Я, наконец, смогла приподняться, так что разговоры на несколько минут стихли. Мы бежали вперед, изредка оглядываясь, но погони не было слышно. Снова брызнуло своими лучами солнце, став еще более ярким и безжалостным. Ветер обдувал лицо, выбивая слезы и сопли. Волосы забивались в рот, дыхание сбивалось. Зато моя спасительница продолжала лететь навстречу деревьям, даже не спотыкаясь на виражах. Казалось, ее не ноги несут, а крылья.

От такого бега у меня в висках стучала кровь, заглушая трели птиц и свист ветра. Рыжая тянула за запястье, зажимая его с такой силой, словно хотела оторвать от руки. По спине сбегали ручьи пота, хотя на мне оставался лишь плотно связанный свитер. И, когда вдруг деревья неожиданно расступились, мне было уже все равно. Хотелось броситься ничком на холодный, спасительно ледяной снег, остудить уставшие мышцы, закрыть глаза. Темп начал снижаться, и мы остановились перед самой настоящей аллеей кленов. Настоящих, голых кленов посреди сплошного елового леса. Ровная, прочищенная до самой светло-коричневой земли, тропка вела к громадному строению цвета морского песка. Широкие балконы, ограниченные кованой решеткой янтарного цвета, легкие занавески. Это был не просто особняк, — над нами возвышался дворец. Я раскрыла рот от удивления (правда, последнее время он у меня и не закрывался из-за заложенного носа). Нежданная спасительница, заметив выражение моего лица, лишь горделиво улыбнулась.

— Это Эвер-Нег. Красиво?

— Да…, потрясает. Твои апартаменты? — я оглянулась на девушку.

— А чьи же еще. Я вижу, ты удивлена этому. Неужели твой Дом не так шикарен? Или тебя просто смущает то, что я осмелилась построить его посреди леса?

— Да, это очень странно, — поднимаясь вслед за рыжей по ступенькам, откликнулась я, — Неужели здесь удобно жить? Наверное, ты кучу денег потратила на проводку электричества и водопровода.

— Денег? — изумленно произнесла девушка, словно первый раз слышала это магическое слово, — Нет, мой брат только кажется таким хмурым и холодным. На самом деле он настоящий душка.

Я моргнула, не совсем понимая смысла ее фразы. А потом отвлеклась на окружавшую меня красоту. С потолка свисали необычные люстры, полностью состоящие из кусочков стекла. Я не увидела ни одной лампочки. Правда, среди такого обилия хрустальных подвесок они бы легко смогли затеряться. Высоченные кресла с резными спинками больше напоминали троны, нежили нормальную мебель. Вместо ковров на полу расстилались настоящие звериные шкуры, мастерски подобранные по цвету и метражу. Высокие стрельчатые окна, раскрывавшие вид все на тот же лес, были полуприкрыты тяжелыми гардинами песочного, льняного и золотого оттенков.

— Присаживайся, располагайся, как у себя Дома, — указывая на кресло, проговорила моя спутница. Я кивнула, незамедлительно опускаясь на широкое мягкое сидение.

— И все-таки, кто ты? — я не смогла сдержать любопытство.

— Это я должна спрашивать у тебя, кто ты такая и что делаешь в Кайросе. Но, ладно, отвечу первой. Я — Руалла. Не говори, что не слышала моего имени, это просто невозможно.

— Нет, не слышала, — опешила я. Девушка расхохоталась. Лично я в этом ничего смешного не находила. Руалла легким движением раскупорила пузатую бутылку, стоявшую на низком столике, и налила в два высоких бокала вина. Я изумленно потрясла головой, так как была убеждена, что несколько секунд назад ни бокалов, ни бутылки здесь не было.

— Угощайся, — величественным жестом протянув вторую емкость, разрешила хозяйка дома, — Интересно, за что же так осерчал на тебя братец. Последний раз я видела его таким лет двести назад, когда отобрала у него право над Величественным парком. Гервен был тогда очень недоволен.

Я нетерпеливо подалась вперед, одновременно проглатывая порцию сладковатого и терпкого напитка.

— Так того крашеного Гервен зовут?

— Крашенного? — хмыкнула девушка, — Ну ты даешь! Да уж, а я-то все гадала, чего он так активно стал швыряться золотыми сферами. Знай же, дорогуша, что это его натуральный цвет волос. Я помню, в детстве так здорово было дразнить его по этому поводу. Только вот теперь об этом даже и заикаться не стоит. Все-таки Гервен настоящий Мастер первой ступени, да еще ареального уровня. А ты, кстати, какую степень имеешь?

— Э… — промямлила я, пытаясь не обращать внимания на странные термины новой знакомой. В голове настойчивой мухой кружилась мысль, что все происходящее со мной или страшный сон… или все вокруг сошли с ума. Отчего-то второй вариант нервировал с каждой минутой все больше, так как казался все более реальным, — Я бухгалтер.

— Бухгалтер? — переспросила девушка, и брови ее сошлись на переносице, — А, это, наверное те, кто ведает математическими расчетами при сдвиге миров.

— Нечто вроде того, — кивнула я, — Меня, кстати, Лида зовут.

— Интересное имя. И где же твой Дом, Лида?

— В центре, — неопределенно махнув рукой, ответила я. Только мне не хватало свой точный адрес давать всяким сумасшедшим. Ко всему прочему, думать о родной квартирке мне становилось все тяжелее. А может, попросит Руаллу проводить меня хотя бы до кромки леса? Такой вариант показался мне достаточно здравым, — Кстати, Руалла, а ты бы не могла меня вывести отсюда?

— Вывести? — изумилась спасительница, — Нет, это может сделать только Гервен. Моя власть распространяется лишь на Дом и прилегающие окрестности. Есть, правда, несколько порталов рядом, но сейчас соваться в них все равно, что биться об заклад с Всевидящей Азули. Мой брат, судя по всему, не расположен сейчас к разговорам.

— Жаль, — искренне выдохнула я. Да уж, если за мной опять погонится тот псих с молниями, моя тонкая психика может не выдержать, — Тогда, если ты не посчитаешь за наглость, угости меня чем-нибудь? Я целые сутки скитаюсь по этому чертову лесу, и до сих пор даже кусочка хлеба во рту не было.

— Ты не можешь Творить? — почти с ужасом промолвила Руалла, — Ох, прости, дорогая, конечно же, как я могла забыть!

Девушка махнула рукой, мгновенно расставляя на столе кучу снеди. Здесь были и дымящиеся супы, и пюре, и мясо под всевозможными соусами. Яркие летние салаты, рыба. А в довершение ко всему несколько бутылок вина. И когда до меня дошло, что это не видение, я испуганно ляпнула:

— Ты кто?

— Ты чего? Неужели тебе не нравится еда? — девушка привстала с места. Мои пальцы сами собой нашарили большой нож, выставляя его лезвием вперед. Я вскочила, отступая за высокую спинку кресла.

— Кто ты? — мой голос сорвался на писк.

— О, нет! — Руалла звонко хлопнула себя по лбу, падая обратно на сидение, — Только этого не хватало. Ты — человек.

— Ну не хомячок, как видишь! — хрипло пробормотала я, но нож обратно опустила, — А ты — не человек?

— Конечно, нет. Только мне этого не хватало. Зато теперь все стало на свои места. Ну, Гервен, услужил же ты мне! Говори, как ты попала сюда? Только не начинай тут сказочки разводить, что среди людей появились добрые дяди — Лекверы и пропустили тебя за запретную границу.

— Не знаю я никаких лекверов, — ворчливо отозвалась я, — Я шла себе, никого не трогала, после тяжелого рабочего дня тащила внеочередной отчет. Не найдя нужной улицы, я вышла к лесу. Прошла немного вперед и заблудилась. А тут этот проклятый волчара… я так испугалась. А он словно усмехался надо мной. Естественно, за это получил по морде пакетом. Но не отстал…

— Стоп! С этого места поподробнее, — остановила поток моих злоключений Руалла, — Ты хочешь сказать, что вот так, запросто, въехала волку пакетом? И он не уничтожил тебя на месте, не сровнял с землей, не телепортировал в зверскую башню Деас-дир-Реман?

— Нет! Я сама удивилась. Он даже не попытался перегрызть мне глотку. Он развернулся и исчез вместе с моим отчетом, между прочим.

— Потрясающе, — хихикнула девушка и засмеялась в голос, — Да, теперь ты точно не вернешься обратно!

— Я не понимаю, что в этом веселого, а? Руалла, что это был за волк, почему я не могу вернуться домой, кто такие эти лекверы?

— Эй, не все сразу, — утирая слезы, пробормотала девушка, — Вообще-то тебе это знать не положено. Но так уж и быть, расскажу. Все равно скоро сюда явятся из Верховного совета и отправят тебя в зверскую башню.

Короче говоря, этот волк и есть Гервен. И не надо так пораженно на меня смотреть. Он не оборотень, не волнуйся. Он, кхм, скажем прямо, несколько хуже. Он и есть леквер — Хранитель миров. Нечто вроде банковского сотрудника, которому доверили сейф с крупной суммой денег. Когда создается новый мир, его надо кому-то хранить, контролировать, распоряжаться им. Знаешь ли, стадо без пастуха — обед для соседа.

— Вы создаете миры?

— Да нет. Мы всего лишь способны контролировать и управлять некоторыми процессами. На самом деле мы к вам не имеем никакого отношения. Все это для нас пустые забавы. Но ведь, сама понимаешь, приятно иметь мирок-другой в своей собственности. Я, например, могу зажигать все, что угодно. Я огонь. Как бы тебе объяснить… Я не управляю огнем, я и есть его пламя. А Гервен… тут дело обстоит сложнее. Он душа зимнего леса, он его хранитель, он словно ветка, оживленная рукой Творца. А еще он занудливый и несносный брат.

— А чего ты хотела, — на сей раз пришло мое время фыркнуть, — Огонь — враг леса. Он сжигает целые гектары, оставляя после себя лишь золу и смерть.

— Я понимаю… И никак не могу поверить в то, что Светлейший так распорядился. Почему у меня нет сестры, похожей на меня, а только этот заносчивый красавчик?

— Родственников не выбирают. Как и начальников… И все же, почему я не могу попасть домой?

— Да все просто. Гервен контролирует эту территорию. Помнишь метель, которую он обрушил на тебя? — я кивнула, — Он так же может повалить на тебя дерево, натравить лесное зверье, просто поймать и убить.

— За что? — удивилась я.

— Ты на его территории. Считай, что ты проникла на его участок. Нарушила границу владений. Если же я проведу тебя телепортами, он спокойно может обрубить нам и вход и выход. Я-то выберусь, а ты так и останешься, зависнув между двумя пунктами назначения. Да и не хочу я связываться ради тебя с братом. Я всего лишь Вента, то есть ученица. А мой брат — Мастер. Он уже закончил обучение и способен положить меня на лопатки одним пальцем.

— Плохо. А сколько же ему лет? Ты говорила что-то о разделе какого-то парка?

— А, это дела давно минувших дней, — Руалла задумчиво уставилась на бокал, — Ему — тысяча триста пятнадцать. Он родился в год Свежего посева. А мне всего семьсот тридцать… ладно, семьсот двадцать девять. У меня послезавтра день рождения.

— Поздравляю, — не слишком радостно отозвалась я. Сейчас я пыталась хоть что-то придумать, чтобы спастись. Даже не вернуться домой, нет. Просто спастись от неминуемой гибели. Если меня не найдет Гервен, то за мной придет какой-то Совет. Ох, и влипла я по самые уши!

Я дернула носом, только сейчас замечая, как меня начинает трясти. Неприспособленный к таким стрессовым ситуациям организм стал постепенно сдаваться. Оставалось надеться только на мою спасительницу. Если у нее не окажется жаропонижающего или хотя бы подходящего заклинания, я просто свихнусь. Я не могла выносить малейшее повышение температуры. Это было сродни катастрофе. Наверное, так меня хорошо на работе выдрессировали в вечной борьбе за больничные листы. Начальник терпеть не мог больных сотрудников, и если видел, что кто-то громче обычного кашляет или чаще чихает, начинал загружать работой. Пока сотрудник или не ложился при смерти в больницу или же не уходил с работы. Больничный подписывался только при условии, что ты лично подползешь обессиленный к главному бухгалтеру и начнешь его умолять об этом.

— Да ладно, я не думаю, что Совет узнает о тебе раньше, чем я смогу что-либо сделать. Лида, не паникуй. Я попробую договориться с братом.

— Что? — округлив глаза, пробормотала я.

— Я приглашу его к себе в гости на праздник.

— Ты издеваешься? Он же меня убьет!

— Лида, не говори о том, чего не знаешь. Ты на моей территории. Если он попробует причинить тебе вред, его будут судить при Верховном Совете. Пока ты находишься в Эвер-Нег, ты в полной безопасности. Кем бы ты ни была.

— Ладно, — сил спорить не было. Я слишком устала, чтобы копаться в бесконечных правилах лекверов. Мне хотелось сейчас уснуть и не просыпаться в ближайший век, — Руалла, вы спите?

— В смысле?

— В прямом. Вам нужно хоть пару часов для сна.

— Естественно. Сон необходим нам. Мы же должны знать о нашем мире. А что?

— Просто я не была уверена, есть ли у тебя кровать в доме. Прости, но я что-то неважно себя чувствую. Наверное, сказались мои блукания по лесу.

Я устало провела рукой по лицу, и едва не вскрикнула, замечая на пальцах следы запекшейся крови. Черт, совсем забыла о моем "боевом" ранении.

— И нет ли у тебя аптечки, похоже, твой родственничек поранил меня. Даже вот кровь полилась.

— Кровь? А, как же… Вы же люди. Помню, помню. Аптечки нет, но рану попробую срастить, — девушка легко провела ледяными пальцами по моему виску. Я почувствовала небольшое жжение, а затем кожу перестало стягивать в тех местах, где ручьями стекала кровь. Руалла, поддерживая меня за руку, проводила наверх. Я даже внимания не обратила, на что меня уложили.

Уже закрывая глаза, я почувствовала, как меня накрывают чем-то пушистым. Видимо температура резко подскочила. Я только слышала неровное биение пульса, да ощущала каждое потряхивание и судорогу. Бессонная ночь брала свое, и постепенно мой разум отключался, пока окончательно не вошел в сон.

Глава 2. Лекверские штучки.

Я чувствовала, что мне надо бежать, бежать как можно быстрее, без оглядки. Вокруг меня стройными рядами возвышались громадные валуны, под ногами и на зубах хрустел песок. Я неслась вперед, едва разбирая дорогу, только на сотую долю секунды касаясь земли подошвами необычно мягких сапожек, от долгих странствий ставшими для меня настоящими железными башмаками. Горячий ветер жег горло, высушивая мелкие капли пота на лице, сдувая волосы, превратившиеся в пыльные, сальные пряди.

Мне надо было бежать, потому что где-то там впереди уже виднелся бескрайний лес, в котором начали распускаться первые цветы. Я должна была успеть пересечь ту невидимую границу, которая сейчас казалась мне нерушимой. Словно ельник был окружен высоченной бетонной стеной, а не простеньким заклинаньицем, брошенным на него неопытной рукой. Но я не успела…

Чьи-то жесткие объятия заставили меня согнуться в земном поклоне, левую руку обожгло нестерпимой болью. Я смогла разглядеть только то, что в нескольких шагах от меня, почти у самых деревьев, остановился человек. Глаза его были полны ужаса. Бледность лица перешла все границы, еще более резко контрастируя с ярким зеленым цветом волос. Он готов был уничтожить любого, кто причинил бы боль ему или… мне. До меня это дошло не только по тому, что он сжал кулаки, готовясь выстрелить молнией. Прежде всего, я почувствовала это, а затем уж поняла, что со стороны леса несется ураган.

Я закричала и вырвалась из объятий сна.

Не было ни липкого пота, ни крика в этой яви. Каменная пустыня сменилась прохладной комнатой с высоким потолком. За прикрытым легкой тканью окном стелились облака. Серость окутала углы, пробираясь к центру спальни. От странного сновидения осталась лишь боль в выкрученных суставах и измученной голове. Я честно попробовала хоть на миллиметр приоткрыть глаза, но тяжелые веки лишь окончательно закрылись. Дышать было тяжело. Каждый глоток воздуха давался с трудом, причем нос не дышал совсем. Мозг отказывался работать, находясь в состоянии ступора. Мне было даже сложно повернуться, чтобы убрать голову с отлежанной руки. Зато теперь стало ясно, почему она так болит. Я постаралась хоть немного удержаться в этом мире, разогнать сон и немыслимую усталость. Больше всего на свете хотелось попасть в ванную, охладить разгоряченное лицо.

— Лида, — тихий голос Руаллы был не способен даже отвлечь от страданий. Я через силу подняла на нее взгляд. Лицо девушки приобрело странный вид, словно она увидела настоящего динозавра посреди тайги, — Не думала, что вы настолько слабы.

Даже в таком разбитом состоянии я не смогла не заметить, с каким отвращением и жалостью хозяйка дома произнесла слово "вы". Естественно, что она имела в виду людей. И, как это не странно, я даже способна была оскорбиться в данный момент. Такое подчеркнутое неуважение воспринималось мной сейчас не только на свой адрес, но и как камень в огород всех людей.

— Это все, что ты хотела сказать? — выдавила я хриплым голосом и закашлялась.

— Нет, конечно, — отмахнулась Руалла, присаживаясь на краешек кровати. Только сейчас я заметила, что глаза у нее были необыкновенно рыжие. Не светло-карие, не золотистые. Словно радужка была создана из незастывающей лавы, кипящей внутри двух жерл. Загорелое лицо, тонкий нос, правильные черты, идеально выщипанные брови. Лишь над одной из них, нарушая симметрию лба, красовалась небольшая родинка.

Девушка наклонилась ко мне, проверяя пульс на шее. Затем она вздохнула, словно сосредотачиваясь на нем. Я чувствовала, как под ее пальцами начинает гореть кожа. Вспышка боли пронзила меня от ключицы до уха. Запахло паленым мясом. Я закричала, но Руалла даже не вздрогнула. Перед глазами все поплыло, зубы невольно сомкнулись, до крови прикусывая губу.

— Терпи, — произнес над самой головой теплый голос. Ноздри защекотал удушливый дым, а боль потекла ниже, распространяясь на все тело. От нее мышцы скрутило судорогой, так что пришлось выгнуться дугой. А девушка продолжала меня сжигать. В краткие мгновения, когда сознание возвращалось ко мне и я едва успевала переводить дух, передо мной ярким пламенем сияла рука моей недавней спасительницы. Я видела, как ее обнимает пламя. Сначала кончики пальцев, потом кисть. Огонь полз по плечу, добирался до ее тонкой талии. Но в отличие от меня, она не кричала. Наоборот, на ее, уже ставшем единым костром, лице расплывалась улыбка. Этот огонь был не снаружи, он шел изнутри. И девушка вливалась в него. Очертания локтя, постепенно размывались и истончались, пока совсем не пропали. Теперь на кровати оставался лишь громадный столб пламени, едва сохранявший формы женского тела. Красноватые, рыжеватые языки бывшие некогда волосами, едва не щекотали меня своими кончиками.

— Терпи, — пронеслось по комнате жаром. Новая вспышка. Одежда не выдержала, задымившись. Свободной рукой, не соображая, что я творю, я старалась оторвать от себя руку девушки. Но только еще больше обожгла ее. Я уже буквально оглохла от собственного крика. Повсюду, казалось, даже внутри моей черепной коробки, бушует пламя. Перед глазами яркими, полосатыми буквами пронеслась издевательская надпись: "Welcome to Hell". Но она тут же исчезла, вытесняясь чернотой. Глаза нестерпимо щипало от дыма, но хуже всего приходилось рукам и плечам. Я не чувствовала ничего кроме бесконечной боли, жара, и безграничного желания потерять сознание. Запах паленого мяса усилился. Меня жгли, как шашлык на вертеле. Мышечные волокна обугливались под напором огня.

И тут на пару секунд наступило затишье, чтобы снова разорвать меня на части, на сей раз из глубины.

— Терпи! — почти невыносимо громко, оглушая, заставляя кричать так, что я сорвала голос. Тонкие черты лица снова собирались в единую композицию, становились четче. Первой проступила родинка. Я почти была уверенна, что с такими ожогами, как у меня, нормальный человек не прожил бы и нескольких минут. Но я могла даже дышать.

Руалла провела рукой по моей коже, по всем лишенным покровов местам. Теперь я почувствовала лишь холод, словно по распаренным ногам возили куском льда. Девушка старательно обводила каждый сантиметр моего тела пальцами, будто рисовала странный узор. Я продолжала смотреть сквозь опаленные ресницы. Мир расплывался, словно в тумане, или сквозь марево пожара. И тут я вскрикнула вновь, теперь уже от того, что мои ногти глубоко впились мне в кожу.

— Что ты делаешь? — не голос — чужой сип.

— Прошу тебя, заткнись, наконец. У меня от твоего крика голова начала болеть. Честное слово, я даже не думала, что такое возможно. Сейчас все пройдет. Я просто выжигала из тебя всю заразу. Правда, легкие и сердце пришлось оставить прежними. А вот остальные органы… хм, пострадали в большей степени.

— Я, вообще, жива? — пробормотала я, пытаясь ощупать себя. Лучше бы я этого не делала. Пальцы, едва сохранившие чувствительность теперь скользили по сплошному неприятному месиву из запекшейся крови и оставшихся от меня кусочков плоти. Я даже не захотела представлять, на что была похожа. Странно, что на голове остались хоть какие-то волосы.

— Жива. Пока что внутри тебя бьется часть меня. Правда, двигаться ты все равно не сможешь, ровно так же, как и что-либо чувствовать. О еде и питье забудь думать на пару дней, пока я не свяжусь с моим братом.

— Ты решила сама меня убрать… Какая же ты…

— Э, нет! Ничего подобного в мои планы не входило. Наоборот, я вылечила тебя, я убрала из твоего тела всю грязь, все недостатки и болезни. Огонь — это очень сильное средство. Пламя выжигает все на своем пути так, что сухое, старое, дряхлое никогда больше не воскреснет. И только здоровая поросль в лесу, только молодые клетки тела способны восстановить весь организм. Вода, конечно, тоже не плоха. Однако, она лишь смывает грязь, наводит лоск, но не возрождает полностью. Вот увидишь, через пару дней ты будешь сама благодарить меня за это, — я успела поймать лишь горделивую улыбку на лице Руалла, прежде чем она выскользнула из комнаты.

Я осталась одна. Боли не было. Так же как и осязания. Только отдельные участки на руках остались целы. Я попыталась оторвать от одеяла тяжелую кисть. Это было почти невозможно. Я не чувствовала ее, пальцы не слушались. На месте предплечья словно зияла пустота. Мне показалось, что прошли часы, прежде чем я смогла хоть на пару сантиметров приподнять изуродованную конечность. Наконец, она оказалась совсем рядом с моим лицом. Я приподняла опухшие веки и едва не лишилась чувств.

Вместо красивой, изящной ладони на тонком черном, едва закрытом кожей черенке трепыхался кусок мяса. Даже ногти обуглились. Слезы сами собой заструились по щекам, капая где-то в районе уха. Точнее я не могла сказать.

Мне чудилось, что это всего лишь очередной сон, что сейчас я открою глаза и обнаружу себя все так же лежащей с насморком в чужой спальне. Но сон не кончался. Оставалось только плакать, да осторожно прощупывать изуродованное тело. Грудная клетка, к счастью была на месте. А вот за остальные части туловища я была не очень уверена. Обожженные пальцы скользнули ниже, застыв посреди кровати. Ни простыня, ни подушка под головой даже не пострадали. Зато на месте живота под пальцами что-то хрупнуло и осыпалось. Рядом я нащупала странный предмет, по очертаниям походивший на позвонок. Я осторожно подцепила его, крайне медленно поднося поближе к глазам.

Это и был позвонок. Серый, покрытый толстым слоем золы, еще горячий. Это был мой собственный позвонок.

И вот тут меня начала бить истерика.

Чернота перед глазами сменялась немыслимой дурнотой. Красные, багровые пятна вдруг вспыхивали резкими картинами обстановки. Мысли толпились в голове, смешиваясь в кашу. Я отчаянно пыталась понять, как можно оставаться живой при отсутствии большей части тела!

Я пыталась хоть как-то уйти от этого, пусть даже умереть, но не переживать этого кошмара. Я сипела, плевалась и кусала угол подушки, который казался мне омерзительно холодным после того жара, что недавно обступал меня со всех сторон.

— Где она! — резкий крик заставил меня содрогнуться. Голос был мне неизвестен. Вроде бы… Сейчас я сомневалась даже в том, что когда-то существовала.

Прикосновение ледяной руки. Я вздохнула, и до меня донесся немыслимый по своей красоте и гармонии запах еловой смолы и свежести снега. Этот аромат и резкий, почти звериный, рык мгновенно выдернули меня из того состояния, в котором я пребывала. Комната снова обретала очертания. Толстый слой дыма, что висел надо мной, подобно смирительной рубашке, распался. Из него показалось до боли знакомое лицо. Гервен…

— Ты хоть поняла, что сотворила?! — это к стоящей рядом Руалле. Все стало четким и ясным. Я вцепилась в лицо леквера взглядом, сравнивая его с сестрой. Тонкие ноздри немного кривого носа трепыхались с бешеной скоростью и с таким шумом, словно рядом сидел не леквер, а разъяренный бык.

— Откуда я знаю, как ее лечить!

— Ты… А если она с ума сойдет? Да Совет меня разорвет на тысячу маленьких лекверчиков. Она же человек. Единственный представитель их рода, которому удалось к нам проникнуть за последние пять тысяч лет, — его голос был настолько спокоен, что не верилось в то, что он принадлежал зеленоволосому. Только вот рядом со мной уже закручивался настоящий вихрь. Несколько снежинок упали мне на нос, прежде чем парень смог окончательно взять себя в руки. Теперь только глаза цвета молодой хвои метались от меня к Руалле и обратно.

— Она говорила со мной. Даже пыталась проклять. А ты говоришь, что она сошла с ума.

— Да, но ты не учитываешь тот факт, что она лежит здесь уже сутки. Хорошо, что я раньше приехал.

Я онемела. Целые сутки! Мне же казалось, что я тут нахожусь не более нескольких нестерпимых минут. Леквер положил мне руку на грудь, вслушиваясь в хаотичные удары моего сердца.

— Между прочим, братец, ты даже не соизволил меня поздравить, — ухмыльнулась Руалла.

— Не с чем, — оборвал ее Гервен, — Ты стала старше на год и глупее на целую сотню.

— А ты не изменился. Более милого и замечательного родственничка, чем ты, нельзя даже врагу пожелать. Врага стало бы жалко.

— Что ты применила? — не замечая язвительной фразы, проговорил парень. Я успела заметить, что его зеленые волосы теперь были уложены в аккуратную прическу, которая открывала чуть заостренные уши.

— Красный мак, — буркнула в ответ девушка.

— Теперь понятно, почему от нее осталось только несколько кусочков плоти и голова. Эй, ты! Ты меня слышишь? — это уже ко мне.

— Очень бы не хотела, но, к сожалению, слышу, — мрачно откликнулась я. Руалла за спиной брата довольно фыркнула, на что мы с леквером бросили на нее уничтожающие взгляды. Но он снова обернулся ко мне.

— Если бы ты не была в таком состоянии, клянусь, тебе пришлось бы еще хуже, — ухмыльнувшись, произнес он. Я только зашипела в ответ, — Хотя у меня еще есть шанс.

Гервен хрустнул пальцами и принялся осторожно очерчивать вокруг меня контур. Я видела, как за его ладонью медленно осыпаются семена. Темные, жесткие, они ложились ровно по линии, указанной леквером. В том месте, где кончалась я, и начинались лишь воспоминания обо мне и зола, контур стал четче, зерен прибавилось. Теперь они заполняли все пространство. Парень не смотрел на меня, он пристально разглядывал что-то за пределами этой комнаты. Подуло холодным зимним ветром. В глаза хлынул свет из окна. Там, у самой верхней рамы, светило зимнее солнце. Его тонкие лучи били по обожженной коже плеч, касались губ, едва обдавая их легким теплом. Но Гервен продолжал колдовать. Весь гнев и обида с его лица испарились, оно стало недвижным, как мраморная маска. Солнце на улице будто набирало силу. Теперь мне становилось все жарче и жарче, на лбу выступили капли пота.

— Гервен, ты обещал, что не тронешь ее в моем Доме. Эвер-Нег — это не то место, где ты можешь спокойно убивать.

— Успокойся, сестренка. Я подожду, пока она покинет пределы твоей территории. И уж тогда в лесу она окажется в моей власти. А пока, не лезь не в свои дела. Если не можешь творить, а только разрушаешь, то хоть не мешай другим.

— Я не знала, что ее тело не способно так быстро восстанавливаться. Я столько холодного огня в нее вгрохала! Ты же знаешь, это не моя специфика.

— О, да! Твоя специфика сжигать. Оранжевые вихри, золотистые водопады… или как ты еще все это называешь? — парень лишь на миг обернулся на хозяйку дома, но та, видимо, успев все прочитать в его глазах, скривилась, — Она человек, хрупкое, неспособное к настоящей жизни, существо.

— Ты уже десятый раз говоришь мне, что она человек! — рявкнула задетая за живое Руалла.

— А ты все никак не можешь запомнить! — звонкий смех, такой же холодный, как снег в его лесу. Леквер покачал головой, жестом показывая сестре больше не вмешиваться. Девушка презрительно хмыкнула и вышла из комнаты.

Это было подобно чуду. Зерна без всякой земли стали прорастать прямо на моей кровати. Зачаточные почки высвобождали еще совсем бледные, гибкие хвоинки. Тонкие веточки, искривляясь, сцеплялись меж собой. Еловые лапы загородили мне весь обзор, впиваясь своими иголками в лицо. Я только поморщилась. Молодые деревца, едва дорастая до полуметра, сплетались в единую заросль, и начинали розоветь на глазах. Я зажмурилась, начиная вдруг понимать, что делал Гервен.

Он заново творил меня из древесины. Он обращал ее в косточки, кору — в тонкую, идеально гладкую кожу, какой у меня еще никогда не было. Слышался только скрип и потрескивание, когда какая-нибудь елочка не выдерживала натиска соседок и ломалась, чтобы с шумом грянуть в середину и уже здесь, под чужими кронами превращаться в печень, кишечник и селезенку. Мое дыхание стало почти невесомым, глубоким и мерным. Мне казалось, что я даже чувствую запах зимнего леса.

Солнечные лучи ласкали щеки, покрывая их своими странными, немного резкими, поцелуями. Я приоткрыла глаза, поймав на лице Гервена улыбку. И мое сердце пропустило удар, настолько хороша она была, настолько напоминала искрящийся снег. Или же просто очередная партия иголок вонзилась в него, заменяя опаленные части на новые. Кто знает? В любом случае улыбка мгновенно угасла, как только парень перехватил мой взгляд. Я отвела глаза, стараясь сосредоточиться на своих новых ощущениях. Чувствительность возвращалась, радуя меня брызгами прохладного ветерка на животе, ногах и руках, по-новому открывая всю прелесть этого мира.

Гервен брезгливо отряхнулся, и маленькая тучка наползла на небесное светило.

— Я еще разберусь с тобой, — самым невинным голосом произнес он, набрасывая на плечи шикарный плащ светло-голубой окраски. Мне оставалось только прикрыть глаза, судорожно сглотнув.

И хотя я понимала, что через несколько часов он выполнит свое обещание, мысль о том, что я жива и не потеряла рассудок, грела мне душу. Грела, подобно быстрым поцелуям солнечных лучей.

Глава 3. Праздник Руаллы.

На столе лежал свернутый вдвое листок. Я подцепила его двумя пальцами, стараясь не думать о том, что случилось со мной несколько дней назад. Тонкая, полупрозрачная субстанция, очень напоминавшая канцелярский скотч, в моих руках развернулась и на ней проступили первые буквы. Вроде знакомые, но слова были непривычно написаны, множество завитушек мешало добраться до истинного смысла послания. Я поняла только то, что меня приглашали спуститься вниз. Руалла собиралась устроить сегодня грандиозное празднество. Я только не понимала, почему она так настаивала на моем присутствии. Хозяйка дома даже отдала мне свое платье нежно-кофейного цвета с глубоким вырезом. Оно струилось по ногам так, как если бы было сделано из атласа. Но это был не атлас. Материал был тоньше, и в то же время мягче. И как я не старалась, ни одного шва обнаружить не удалось.

Я вздохнула, потирая уставшие глаза. За прошедшие часы мне стало намного легче не только физически, но и морально. Только по ночам меня продолжали мучить кошмары, поэтому Руалла каждый вечер в обязательном порядке вливала в меня целую кружку странного отвара, очень напоминавшего ромашковый чай. Из комнаты я почти не выходила, изредка спускалась вниз немного потолковать с хозяйкой дома. Разговоры в основном касались отличий лекверов от людей. Прослушав небольшой курс подобных "лекций", я перестала злиться на Руаллу. Она, и правда, не знала, что после неудачной попытки моего "копчения", я не смогу восстановиться. Обычных обитателей этого мира такие мелочи не волновали. Они не чувствовали боли, даже прямой удар в сердце считался у них пустяковой царапиной. Хотя и сами лекверы сомневались, было ли у них сердце. Никаких посторонних звуков Руалла в себе не обнаружила. Лекверы могли несколько часов не дышать, спать лишь час в сутки. Они не видели крови, так как в их сосудах текла совсем другая жидкость, служившая носителем их натуры. И лишь только одно осталось у них от людей (или же перешло от них к нам. Первая версия была моя, но вот Руалла почему-то отстаивала вторую точку зрения) — они злились, любили, переживали.

Гервен за эти дни так ни разу не попадался мне на глаза, хотя Руалла утверждала, что брат временно поселился у нее. Возможно, ему самому этого не хотелось, но традиции требовали присутствия всех близких родственников на днях рождения. Которые, кстати, в целях экономии, праздновались раз в десять лет. Я тоже не горела желанием сталкиваться с леквером как в узких коридорах, так и в просторных залах.

Теперь же деваться было некуда. Сейчас мне как никогда нужна была поддержка хотя бы одного аборигена. Без девушки у меня не было ни единого шанса выбраться из этой заварушки. Я крутила записку в руках, с задумчивостью глядя в окно. Голые ветви кленов казались совсем беззащитными в сравнении с широкими лапами елей. Ветер наклонял их, трепал, словно они были полыми внутри. А вот опушенные колючими зелеными ресницами громады никто, казалось, не способен был сдвинуть. Они только изредка с шумом стряхивали хлопья снега, и оставались недвижимыми до следующего подобного взмаха.

Натянув платье, я медленно стала спускаться вниз по крутой лестнице. Привычный песочный зал выглядел сейчас совсем необыкновенно. Все поменяло краски. Мебель была покрыта тончайшими обивками алого цвета, окна распахнуты, и в них широким потоком плескался ледяной воздух. Я невольно поежилась, оглядывая круглые столы рядом со стенами. Свет пробивал себе дорогу откуда-то с потолка, разноцветными пятнами рисуя на белом ковре странную картину: живой, движущийся дракон, выпускавший временами из глотки пламя. Он был настолько натурален, что казалось, стоит снять невидимую преграду, и ящер влетит в комнату. Гости выглядели подстать обстановке. Шикарные платья дам самых разных фасонов, словно взятые из разных столетий, пестрели настоящей клумбой. Мужчины старались не уступать своим спутницам в искусстве выглядеть на все сто. Я оглядывала гостиную, пытаясь обнаружить ярко-рыжую голову. Поэтому и не заметила, как сзади меня попытались столкнуть с лестницы. Я шарахнулась к стенке, стараясь спрятаться в ее тени. Но около десятка пар глаз обернулись в мою сторону.

— Неужто мы вам так противны, госпожа? — хмыкнул над моим ухом Гервен. Я подняла на него взгляд. Все его лицо стало одной гримасой презрения. Я не осталась в долгу, стараясь вывернуться из его рук, — Куда же ты спешишь? Тебя вроде не устраивает их общество, или нет?

Леквер кивнул на гостей. Я вспыхнула, резко оборачиваясь к зеленоволосому. Он даже не шелохнулся и не разжал пальцев. От него пахло все той же свежестью. Только теперь к естественному запаху леса примешались нотки духов. Гервен заинтересовано скользнул по мне взглядом. Видимо, оценивал проведенную работу. Что ж, на это я не могла пожаловаться. У меня появилось ощущение, что тело стало выносливее и здоровее. Даже реакция улучшилась.

— Не устраивает, — степенно кивнула я, — Но твое общество еще противнее.

— О! Маленькая, горячая девчонка хочет нажить себе гору больших неприятностей. Можешь не беспокоиться, они у тебя будут в достатке.

— Гервен, зачем тебе нужно со мной связываться? — на автомате ответила я.

— Ты зашла слишком далеко в своей наглости. Кроме того, что пересекла границы моих владений, так еще и надела платье моей матери.

— Это не я его одела. Мне его дала твоя сестра, — обиделась я на несправедливую клевету, — А что касаемо границ, так еще неизвестно, чья это территория. Там же ни одного столба, ни заборов, ни указателей. Гуляй, кто хочет. Что же ты так просчитался, а Великий и Ужасный?

— Дура, — беззлобно, впрочем, даже не так, бесчувственно произнес парень, — Я, как никто другой, берегу свои владения. Той силы, что вложена в существование Кайроса, хватит сполна, что бы создать десяток таких, как ты.

— У тебя бы все равно не вышло. Я уникальна.

— Это точно. Такой стервы я еще никогда не видел, — согласился Гервен, переключая свое внимание на наметившееся внизу движение, — Ладно, мы еще поговорим, Лида.

Он спустился по лестнице так легко, словно парил над ступенями. Только сейчас я заметила, что все взоры гостей обратились к противоположной от меня стороне. Там, сверкая белоснежной улыбкой, стояла виновница торжества. Вечно растрепанные волосы ее были забраны в сложную прическу, состоящую из косичек и локонов, спускавшихся вниз до самых плеч. Платье Рауллы было подстать его обладательнице — переливающаяся красота из ткани, менявшая цвет от желтого до темно-красного. Одним словом — живой костер. От подобных сравнений меня передернуло. Я не могла забыть, как таяли руки Руаллы в столбе пламени.

Но, несмотря на то, что девушка была ослепительна, она не смогла затмить своего братца и остальных гостей. Казалось, что в комнате собрались все боги и герои, о которых писали в легендах. На первый взгляд их лица были идентичны, лишь цвет глаз и легкий оттенок кожи мог провести между ними грань. Я чувствовала себя крайне неуютно, но все же спустилась. Холодный ветер сразу же рванул подол моего платья, задевая ногу рядом стоящего парня. Тот недовольно обернулся, устремляя на меня недовольный, но не презрительный взгляд.

— Простите, — пробормотала я.

— Ничего страшного, — улыбнулся он. Где-то в глубине его светло-ореховых глаз зажглись огоньки, — Не подскажите мне ваше имя? Кажется, мы с вами ранее не встречались. Я обязательно бы запомнил такую красавицу.

— Вы льстите мне, — почти неслышно прошептала я, почувствовав, как краска приливает к лицу.

— Ничуть. Я Локмер, — гость протянул руку, которую я пожала почти на автопилоте.

— Мое имя вам ничего не скажет, — постаралась выкрутиться я.

— Возможно да, а возможно, что и нет, — парировал парень, — Вы ведь не леквер?

— Вы проницательны. Я — человек. Конечно, сейчас вы повернетесь ко мне спиной и предпочтете держаться от меня подальше.

— Почему? — удивился Локмер, — Вполне вероятно, что я захочу провести этот вечер с вами.

— Еще хуже, — шарахнулась я от парня. Он испуганно попятился. Только мне не хватает еще одного недруга. Такие вот представители "доминирующих рас" запросто способны если не убить, то порядочно измучить нижестоящего по эволюционной лестнице, — Неужели вам мало девушек, находящихся здесь? Зачем вам еще одна несчастная, которую вы выбросите завтра в овраг с отрубленной головой после ночных утех, а?

— Да что вы! — парень искренне побледнел, — Я разве похож на душегуба?

— Нет. Но именно поэтому вы вполне можете им быть.

— Хм… Логика людей иногда становится на грань абсурда. Неужели вам в голову не приходила мысль, что вы просто мне понравились? Почему обязательно найдя в стаде одну поганую овцу, вы хотите вырезать все стадо?

— Вы о чем?

— О Гервене, естественно. Я же видел, что вы с ним разговаривали, прежде чем спуститься сюда. Не знаю, что он вам наговорил, но уверен, что это была очередная гадость. Он со всеми такой. Даже с собственной сестрой. Руалла столько от него натерпелась. Правда, у него есть одно достоинство — он всегда держит слово.

— Только вот для меня это достоинство переходит в недостаток… — промямлила я, — Я пересекла границу его владений, и теперь Гервен хочет меня уничтожить.

— Он этого не сделает, пока вы не вернетесь в Кайрос.

— В этом-то и вся проблема. Мне нужно в Кайрос, в этот его вечно замерзший лес, будь он проклят…

— Вы с ума сошли, — Локмер вскрикнул, стараясь зажать мне рот. Я непонимающе уставилась на него, не в силах оторвать от своего лица ладонь леквера, — Нельзя сыпать проклятиями, как обычными словами. Конечно, вам это можно простить, вы ведь не из нашего мира.

— Откуда вы это знаете? — теперь уже пришла моя пора бледнеть. Все рушилось на глазах. Значит, Локмер заранее все знал, и неспроста завел этот светский разговор. А я попалась на удочку, и вместо того, что бы прикинуться деталью интерьера, все ему разболтала. Теперь уж точно на меня заявят в их Совет. И тогда зверская башня станет мне и домом, и могилой.

— Руалла рассказала. Да вы не бойтесь… — словно прочитав мои мысли, предупредил леквер, — Я не собираюсь сдавать вас в Деас-дир-Реман. Кажется, вы так и не поняли главной нашей особенности. Мы не кровожадные твари, какими все люди нас представляют. Просто наши законы суровы к тем, кто их нарушает. Пока Совет сам не узнает о вас или вы не попадетесь Гервену, вам ничего не угрожает.

— А когда обо мне узнает Совет? — судорожно сжимая кулаки, спросила я.

— Этого не может знать никто. Все зависит от того, как быстро Она об этом узнает. Даже Всевидящая Азули не может контролировать свои видения. Но когда она увидит вас, мы ничего не сможем поделать. Ни я, ни моя невеста Руалла.

— Она не говорила, что у нее есть жених, — удивленно протянула я. А потом вспомнила кое-что и не удержалась от нового вопроса:

— А кто вы? В смысле, чем имеете способность управлять или как это у вас называется?

— Ах, вы о моей сущности… — парень казался растерянным, — Как бы вам проще пояснить? Меня создавали из теплого дыхания и света Пятой Луны. Так что я, можно сказать, могу управлять потоками ветра и светом в ночное время.

— Интересно, — протянула я, оглядываясь кругом, — Кажется, вас зовут.

— Спасибо. Было приятно с вами поговорить, — кивнул Локмер, проталкиваясь сквозь толпу. На другой стороне комнаты Руалла активно махала руками, призывая жениха присоединиться к ней. Мне же оставалось только развернуться, и как можно быстрее усесться на мягкий диванчик в углу. Гости так рьяно принялись поздравлять именинницу, что чуть не раздавили меня своими телами.

Я устало откинулась на спинку, придвигая к себе прибор из серебра. Привычка наедаться на сумму подарка делала свое. Я старалась засунуть в себя как можно больше съестного. Подарка я, правда, не дарила. Зато в ближайшее время могла лишиться не только возможности наесться, но и самой жизни.

— Скучаешь? — неожиданный вопрос застал меня с вилкой на полдороге до рта. Руалла бесцеремонно покинула гостей, присоединившись ко мне. Если быть откровенной, сейчас мне было не до праздника. Мысли судорожно крутились вокруг самого главного вопроса на сегодняшний момент: где найти Всевидящую Азули, и что потом с ней делать? Пестрые костюмы и множество лиц не давали отдохнуть взгляду. Глаза постоянно блуждали по толпе, переходя от одного гостя к другому. Лекверы, кажется, забыли о моем существовании, ни разу не взглянув в мою сторону. Правда, им было явно не до того. За поздравлениями от близких и друзей хозяйки Эвер-Нега начались длинные, изобилующие всевозможными оборотами, хвалебные речи. Как это ни странно, но гости не перестали слушать подобные одам монологи до сих пор. После каждого выступления на небольшой сцене рядом с самым большим столом не раздавалось ни аплодисментов, ни довольных выкриков. Толпа безмолвно взирала на выступавших, и так же тихо провожала их взглядами в следующий зал.

— Почему ты не присоединишься к остальным, это ведь твой день? — удивилась я. Девушка улыбнулась, беря мою ладонь в свою. Я не находила в этом ничего смешного.

— Они будут говорить еще несколько часов. А я никогда не отличалась терпением. Не думаю, что мое присутствие в первых рядах заставит их выражаться как-то иначе или же вовсе прекратить речь. Так что вместо того, чтобы там стоять, я лучше присяду и поговорю с настоящим человеком.

— И что же тебя интересует? Неужто мое мнение так важно для настоящего леквера? — попыталась поддеть я Руаллу. Именинница только пожала плечами:

— Просто любопытно, как мы выглядим в глазах тех, кто не знает наших обычаев. Со временем все эти речи, пиры, вечера и подобные действа становятся однообразными и совсем не впечатляют. Для меня все эти церемонии — одна из частей жизни, такая же естественная, как дыхание для вас. Тебе понравился праздник?

— Не знаю. С одной стороны мне очень понравилось убранство зала, наряды. Эта идея со световым драконом твоя или кто подсказал ее?

— Драконом? — наморщив лоб, произнесла девушка, — Ты имеешь в виду наш фамильный знак? Нет, это не моя идея. Это традиция, сформированная в течение нескольких тысячелетий. Не могу сказать, что наш род очень древний, но он стоит все же достаточно высоко по знатности и богатству. Наши земли простираются от самой границы нашего мира до золотого озера Авер-Лек на востоке и южными горами на севере. В любом случае, я очень рада, что тебе понравилась обстановка. Я попыталась привнести разнообразие в интерьер. Все-таки не каждый день тебе исполняется семьсот тридцать лет!

— Это точно! — ухмыльнулась я. Некоторым это не светило. В своем двадцативосьмилетнем возрасте мне оставалось мечтать еще о пятидесяти-шестидесяти годах. И то при хорошем раскладе.

— А что тебе не понравилось? — продолжала допытываться Руалла.

— Мне странно, что гости никак не реагируют на выступления. У людей принято хоть как-то поощрять выступающего аплодисментами или выкриками типа "Бис!" или "Браво!". У вас же все проходит в такой тишине, какая бывает только на похоронах.

— На чем, прости? — переспросила девушка. Я поняла, что сморозила чушь и постаралась замять эту тему.

— Да так. Я хотела сказать, что у нас в основном молчат в трагические минуты жизни. Для нас праздник — это музыка, танцы, смех. А вы какие-то слишком официальные, слишком холодные. Словно вы исполняете определенные действия, даже не задумываясь об их значении. Конечно, я понимаю, что при отсутствии сердца искренне радоваться сложно, но гости даже не разу не улыбнулись. За исключением, пожалуй, твоего жениха.

— Локмера? Нет, просто это самое начало. И не думай, что из-за отсутствия одного единственного органа мы потеряли все. Вскоре ты сама сможешь убедиться, что наш народ тоже весел и бесшабашен. Будут тебе, Лида, и песни и пляски. Только вот кончатся вступительные речи.

— Поверю тебе на слово, — усмехнулась я. На сцену как раз всходил Гервен. Я замерла и стала прислушиваться. Руалла догадалась, что время расспросов закончено и только крепче сцепила руки. Кажется, она недолюбливала брата сильнее, чем я полагала.

Леквер церемонно поклонился, прижимая обе руки к груди, одним легким движением откинул плащ, так что все смогли увидеть его великолепный наряд, очень напоминающий средневековый камзол. По темно-зеленому полю вился узор из драгоценных камней в виде переплетающихся виноградных лоз и все того же дракона, который сейчас отражался на макушках гостей. Фамильный знак, казалось, недобро скалится в нашу сторону, опустив свой чешуйчатый хвост на правый рукав камзола Гервена. Мне стало не по себе. Гервен же сразу перешел к сути дела:

— Перед собравшимися здесь достопочтенными и несравненными представителями великого народа лекверов, держащим миры и планеты в своих изящных руках подобно старинным вазам, я хочу поздравить мою младшую сестру, чья красота способна затмить даже солнце над моими пышными владениями, чьи глаза преисполнены настоящего блеска звезд, раскинувших свои златокрылые сети над необитаемыми островами и прекрасными садами, в которых вечно цветут и благоухают сотни цветов, над дивными озерами без дна и мелкими лекгоструйными речушками, чья суть возвышенна и чиста, как поцелуи зари над горными вершинами. Я хочу сказать, что хотя мы с ней никогда не были столь близки, как угодно это было Великим Вседержителям, но я всегда любил и глубоко уважал ее в душе. Мне кажется, что я недостаточно сделал для того, что бы посвятить свою жизнь созданию истинного счастья для моей дорогой Руаллы. Так что она вправе обижаться, но я уверен, что ее безграничное терпение и столь же обширное великодушие не позволят затмить чистые очи моей сестры гневом и обидой, и она способна будет простить своего недостойного родственника, который не умеет любить ни себя, ни мир.

Моя дорогая Руалла, я желаю тебе вечно пребывать в этом краю, чтобы он смог согреваться твоим несравненным теплом в грустные годы и радоваться вместе с тобой в сладостные времена побед и процветания. Тебе сегодня исполняется столько лет, сколько счастливых секунд я пожелал бы тебе иметь каждую минуту! Живи же еще столько лет, сколько понадобится мне, дабы набраться такого ума, который есть у тебя. Будь благословенна и счастлива!

Гервен ласточкой слетел со сцены, пропадая за резными дверями обширной столовой. Я медленно проводила его взглядом, отмечая тот факт, что за всю речь лицо его осталось неизменным. Даже говоря о своей любви к имениннице, он ни разу не улыбнулся, не опустил глаз. Брови его остались недвижимыми стрелами, губы шевелились так умело, что не оставалось ни капли сомнения в том, что он заранее выучил свою речь. Но почему-то Руалла замерла на миг, сделавшись из нежно-розовой почти багровой. По щеке ее сбежала всего одна слезинка, но девушка уже взяла себя в руки:

— Умеет же он… — она не договорила, повернувшись ко мне, — Ты чем-то обеспокоенна, или я ошибаюсь?

— Нет. Ты права. Я все думаю, как же мне найти эту вашу Всевидящую Азули. Локмер сказал, что пока она не увидит меня в своих ведениях, я нахожусь в относительной безопасности. А что, если меня уже увидели?

— Вряд ли, — покачала головой Руалла, — Совету не нужно время, чтобы добраться сюда. Если Азули засечет твое месторасположение, уже через минуту здесь объявятся стражи первого легиона. Неужели ты собираешься как-то воспрепятствовать Ей?

— А ты думаешь, что я буду сидеть здесь сложа руки? — возмутилась я, — Я должна выбраться отсюда, что бы мне это не стоило, и добраться до Азули прежде, чем она увидит меня в своих видениях. И если понадобится, я буду упрашивать ее на коленях, чтобы она не говорила обо мне совету. Я должна вернуться домой. Не может же быть такого, что бы Кайрос был бесконечен. У него должна быть граница, которою я пересеку, обязательно пересеку…

— Какая же ты глупая, Лида, — вздохнула девушка, — Тебе кажется, что так легко добраться до Ребен-Завера и попасть на прием к Ней? Да ты и шагу не ступишь от этих ворот, как тебя сцапает мой брат и отправит на растерзание все тому же Совету. А если ты и доберешься да Азули, ничто не поможет тебе склонить ее на свою сторону. Ты можешь ей сколь угодно угрожать, молить, обещать. Но она все равно расскажет о тебе Совету.

— Значит, я обречена на смерть? Значит, тебе плевать на то, что через день, а может, и через час за мной придут, что бы отправить в Башню?

— Нет, мне не все равно. Я правда буду сожалеть об этом. Но ничего не могу сделать для твоего спасения. Это невозможно.

— Сумасшедший дом какой-то! — рявкнула я, вскакивая с дивана. Внутри меня нарастала безграничная злость как к Руалле, так и ко всему этому миру. Что же это за великий народ, который не способен даже постоять за себя и за тех, кого считает другом? Да если бы у нас в стране была такая система, то от России давно остались бы одни обломки строений да парочка древних скелетов. Как они вообще живут, эти лекверы?

— Значит, я уничтожу Азули! — топнув ногой, заявила я. Руалла едва не вскрикнула от моих слов, вовремя прижав ладонь ко рту. И только поняв, что я ни капли не настроена шутить, тихонько вымолвила:

— Ты серьезно собираешься убить Всевидящую? Да это же невозможно!

— Что, неужели она настолько сильна или обладает такими способностями, что никто не может с ней справиться? Почему вы давно сами этого не сделаете? Ведь тогда можно спокойно жить, не опасаясь того, что к вам явятся добрые дяди и прибьют за лишнее слово.

— Потому что тогда мы не сможем жить! До тех пор, пока существуют границы наших владений, до тех пор, пока соблюдаются обычаи и традиции, наш народ будет силен. Ты думаешь, что каждого встречного сажают в Деас-дир-Реман? Это тюрьма для особых преступников, покусившихся на самые устои нашего бытия. Да не существуй Азули, у нас бы начались беспорядочные войны и эпидемии. Она страж этого мира, охраняет нас и заботится о процветании общества. Поэтому любое нарушение правил может привести к катастрофическим последствиям, ты даже не представляешь, каким!

Руалла говорила настолько убежденно, словно даже не могла придумать, что может быть другое мнение на этот счет. Зато мне стало все ясно. Я резко села рядом с ней на диван, зло царапнув его ногтями:

— Значит, вы настолько лицемерны и злобны, что не способны даже сохранить тень порядка? Стоит снять с вас ошейник власти и страха перед ней, как вцепитесь друг другу в глотки, подобно бойцовским псам? Теперь понятно, почему это твой братец стал неожиданно рассыпаться тебе в комплиментах. Он такой же подлый и низкий, как все вы! Что ему стоит сегодня улыбнуться тебе, а завтра ударить ножом в спину, а?

— Да как ты смеешь? — голос Руаллы походил на змеиное шипение, — Да как ты можешь такое говорить о Гервене? Да, он порядочная свинья, но он не врет. Он леквер, а не человек, запомни это, глупая женщина, способная мерить только по себе!

— А почему ты так в этом уверенна? Сама же постоянно ругаешься с ним, как кошка с собакой. Я слышала, что он даже слабоумной тебя назвал. А тут вдруг начал лепетать что ты мудрее всех. Как это назвать, если не лицемерием чистой воды?

— Я знаю, потому что… А в прочем, какая мне разница, что ты думаешь обо мне и о нем. Это не твои заботы, человек, — Руалла развернулась, спеша на выход. Я скрипнула зубами и кинулась за ней следом. Вот чего никогда не умела делать, так это держать в руках свои эмоции. И теперь они сыграли со мной злую шутку. Я уже начинала сожалеть о сказанном. Действительно, мало ли как в запале может назвать брат родную сестру? Наверное, они в детстве, как и многие, даже дрались. Но это не значит, что Гервен не способен на благородные порывы.

— Прости меня, я не хотела… — мое прикосновение заставило хозяйку дома обернуться. Она стояла почти у самых дверей в столовую. Гости, один за другим, те, кто решил сегодня обойтись без выступлений, медленным потоком протекали внутрь. Руалла вздохнула, но заставила себя улыбнуться:

— Я понимаю. Ты обижена и рассержена на меня за то, что не могу помочь тебе. Но Лида, ты и правда на все смотришь глазами человека. Наверное, тебе никогда не удастся понять, насколько сложно устроен наш мир и как мы кардинально отличаемся от вас. Ты неправа, утверждая, что мы лицемерны. Возможно, придет время, и ты убедишься в обратном. И я заранее прошу тебя не ополчаться ни против меня, ни против моего брата. Мы не виноваты в том, что родились в этом мире, что созданы из частиц живой природы, что мы такие, какие есть. А что касается речи Гервена, просто поверь мне на слово — он не врал. В тех речах, что были сегодня произнесены, нет ни капли хвастовства или же лести. Это священные речи, в них невозможно что-либо утаить. Те, кто ненавидит меня или же просто недолюбливает, молчат. Они сегодня были обычными слушателями. Правда, был случай, когда один из гостей не сдержался и вышел на сцену, дабы обвинить меня, растоптать и смешать с грязью…

— Это был… Гервен? — по одному лишь выражению лица девушки стало ясно, что я не ошиблась. Вздохнув, я обняла Руаллу за плечи, так что именинница доверчиво уткнулась мне носом в плечо и заплакала, — Перестань, не будешь же ты портить себе праздник? Такое событие не каждый день случается. К тому же ты обещала мне танцы и веселье. А я человек, причем очень нетерпеливый!

Леквер отстранилась от меня, криво усмехнувшись:

— Что ж, наверное, это будет самым разумным, — и мы зашагали в столовую, где нас уже ждали.

Длинные столы занимали большую площадь громадного зала с высоким потолком. Между ними рядами расположились тонкие колонны, увитые неизвестным мне растением с мелкими рыжеватыми цветочками. Внутри колонны были полыми, стенки их были узорными, так что свет, проходящий через несколько окон, разбивался на сотни мелких пятнышек, играя на лицах гостей. Я почувствовала себя очень неуютно, когда несколько десятков лекверов повернулись в нашу сторону. Некоторые из приглашенных, словно не заметив рядом с Руаллой никого, улыбались ей. Другие же вперили в меня свои горделивые взгляды, заставив покраснеть. Руалла старательно кивала каждому, некоторым пожимала руки, словно впервые видела их здесь сегодня. После этого она поднялась на небольшой помост, дабы усесться рядом с братом. А я так и осталась стоять у возвышения, не зная, что делать. Мною овладела странная растерянность при взгляде на великолепный стол со множеством золотой и серебряной посуды, на веселые лица лекверов, на странно светящийся потолок. Руалла в своем платье напоминала мне царевну из сказки или же средневековую даму. Это была абсолютно не подходящая мне обстановка.

— Лида, что же ты встала? Присаживайся, — указал мне на место рядом с собой Локмер. Он сидел чуть поодаль от именинницы, бросая на нее искренние влюбленные взгляды. Девушка в долгу не оставалась, заодно подмигнув мне. Я пожала плечами, но от предложения не отказалась. Сейчас же ко мне придвинули еще один прибор, а леквер учтиво налил вина из кубка.

— Спасибо, — тихо вымолвила я, осторожно разглядывая своих соседей. Слева от меня расположилась еще совсем молодая девушка с темными, завивающимися кудряшками. Ей явно мешались длинные рукава серебристого платья, которые она постоянно поддергивала. Девчонка повернулась ко мне, немедленно протягивая руку:

— Я Велера, а ты, кажется, та самая человеческая женщина, которую Руалла привела к себе, — это был не вопрос. Мне оставалось только кивнуть. Локмер сзади меня назидательно кашлянул. Юная леквер только фыркнула, продолжая приставать:

— Никогда бы не подумала, что моя будущая родственница будет на такое способна. Я слышала, будто бы из-за вас она даже с братом поругалась. Конечно, Гервен никогда мне не нравился, но на сей раз он прав. Надо было Руалле сразу сдать тебя Совету, а то потом неизвестно чем может кончиться.

При этих словах я подавилась вином и закашлялась. А девушка только звонко расхохоталась под неодобрительные взгляды гостей. И на сей раз, Локмер не удержался, больно шлепнув Велеру по макушке. Девчонка, обидевшись, высунула язык.

— Не обращайте внимания, — пробормотал жених Руаллы, — Это моя младшая сестра. Ей всего сто сорок лет. В этом возрасте у всех в голове ветер.

— Во-во, — кивнула Велера так спокойно, словно секунду назад ничего не произошло, — А вот мои родители никак не хотят этого понять. Вечно: "То не делай! Этого нельзя!". Я вся такая, что думаю, то и говорю.

— Лучше бы меньше думала, — мрачно отозвался ее брат, — Кстати, нам так и не удалось пообщаться. Наверное, вам на наших посиделках не слишком интересно.

— Да нет, как раз наоборот. Мне никогда не приходилось бывать на подобных пиршествах, — цепляя листик салата на вилку, произнесла я. Смотреть по сторонам категорически расхотелось, возвращаться же к своим мыслям — тем более. Так что мне ничего не оставалось, как продолжать наедаться до отвала и поддерживать с леквером беседу, — У вас тут все как-то чудно. Словно я попала в Средние века нашего мира. Правда не думаю, что тогда было все настолько цивилизованно. Здешняя обстановка больше напоминает сюжет какой-то баллады или повести. Знаете, высокие залы, благородные рыцари, прекрасные девы. И при этом я не чувствую ни капли натянутости этого всего.

— А вот меня лично это все раздражает, — вставила Велера, — Я бы предпочла сейчас закатиться на какую-нибудь вечеринку, например, в Терес-Леш, чем сидеть тут с постной миной и слушать заунывные речи всяких там министров и иже с ними.

— Ты же знаешь, что тебе запрещено появляться на территории долины.

— О да! Конечно же, я совершила жуткое преступление, не подлежащее прощению! Локмер, ты такой же закостенелый, как и все эти чопорные граждане из высших кругов. Тебе бы жить тысячи три лет назад во времена Серебряной Империи. Ты бы очень подошел на роль вечного Странника, борющегося за справедливость, — Локмер мученически вздохнул, но от дальнейшей дискуссии с сестрой отказался. А вот мне стало весьма любопытно.

— А что же ты такого натворила? — Велера окинула меня непонимающим взглядом, но прочтя в моих глазах неподдельную заинтересованность, махнула рукой:

— А, ничего серьезного. Это только мои родственнички вечно любят выдувать из мухи слона. Подумаешь, разнесла в порыве легкого гнева половину хозяйского особняка. Но ведь Париц обещал все отстроить, разве не так? — лукаво протянула девушка, косясь на Локмера, — Мы там праздновали окончание курса, ну и один придурок ко мне начал приставать. Естественно, я отреагировала. Не думаю, что от пары сломанных ребер ему стало хуже. Зато теперь еще сто лет будет помнить, как делать неприличные предложения девушкам.

— Да уж, знаем мы таких! — вздохнула я, — Правда, в моем мире пара ребер — это не шутки. Я вот тоже года три назад дала одному в нос. Ух, тогда такая потасовка началась!

Я не удержалась от хохота. Сейчас все прошедшее казалось мне сладким видением, даже трещина в берцовой кости. Я после того случая на всю жизнь зареклась ходить в одиночку по подобного рода заведениям.

— И что дальше было? — в глазах Велеры зажглись дьявольские огоньки.

— Да ничего. Я только помню, что шарахнулась куда-то от него, а он за мной. Ну, вовремя подоспела пара парней, которые еще не совсем пьяные были. Попытались того дурака оттащить, да куда там. Он схватил стул и давай во все стороны размахивать. В итоге попал в меня, сломал ногу.

— Веселая у вас жизнь! Не то, что у нас. Чуть что, так все начинают тебе про Совет говорить, про наказание, про Азули. Шагу уже стало нельзя ступить, чтобы не услышать ее имя. Так что не развернешься. Даже хорошей драки не устроишь. Раньше-то было намного интереснее жить. Говорят, что в эпоху Серебряной Империи даже дуэли проводились. После одной из таких началась третья война за престол. Тогда, рассказывают, земля просто пылала! И какие потом пиры были, не в пример сегодняшним. Короче говоря, что ни день, то приключение. А тут сидишь годами, учишь всякие формулы, законы. Пытаешься подчинить себе свою суть, чтобы потом научиться от всех опасностей обороняться. А какие могут быть опасности? Хорошо, если раз в сто лет соберется научная экспедиция или там обнаружат неконтролируемый источник радиации. А так все спокойно, как в усыпальнице.

— Разве плохо, что спокойно? — удивилась я, глядя на юное лицо Велеры. По нашим меркам ей было не более пятнадцати лет, но она уже рвалась воевать, бороться, страдать. Возможно, правильно, что родители запрещали ей многие вещи. Если уж она была способна обратить в руины целый имение когда к ней просто пристал парень, то что же может произойти, если Велере будет угрожать настоящая опасность? — Я ничего хорошего в войнах не вижу. Это только кажется, что сражение похоже на приключение. На самом деле не каждый может выдержать его. В моем мире слишком много было войн, так что поверь: война — это всегда жестокость, смерть, боль.

— Так это в вашем мире! Вы же хрупкие, как хрустальные вазы: того и гляди, можно расколоть одним касанием, — не согласилась девушка, — Что же мне теперь, вечно киснуть, ожидая своего конечного часа?

— Нет, почему же. Можно придумать уйму альтернативных вариантов. В моем мире люди выдумали различные виды спорта: горные лыжи, прыжки с парашютом, — да что угодно. Это и рискованно и ничего жуткого в этом нет. Тот же приток волнения, страха и эйфории, что и на войне. Но никто никого не убивает, не причиняет никому страданий.

— А что, это звучит неплохо, — задумчиво произнесла Велера, — Локмер, может мне тоже заняться чем-нибудь эдаким?

— Только попробуй! Лида, ну зачем ты ей подаешь столь безумные идеи?

— Чтобы она не сделала больших безумств, — спокойно ответила я.

Откуда-то зазвучала тихая музыка, наполнившая сердце невероятной тоской. Я никогда не думала, что всего лишь несколько нот способны настолько глубоко врезаться в сердце, подобно острому кинжалу. Гости стали аккуратно подниматься со своих мест. Мужчины по одному или группами подходили к дамам, уводя их через узкие проходы еще в один зал. Некоторые же оставались на местах, одобрительно провожая соседа или соседку глазами. Локмер поклонился, и, улыбнувшись мне и Велере, отошел к Руалле. Именинница слегка покраснела, но протянутую ей руку приняла и последовала за женихом незамедлительно. Вскоре к веселым парочкам присоединилась и сестра Локмера. Я осталась за столом почти в полном одиночестве. Лишь напротив меня продолжал аппетитно хрумать поджаристым хлебом полноватый старик. Все это время он прислушивался к нашему разговору, но не проронил ни слова.

— Не хочешь потанцевать? — я нервно оглянулась на источник звука, коим оказался Гервен. В глазах его не было ни капли той ненависти, что сквозила при разговоре на лестнице. Но я отчего-то не спешила принимать приглашение.

— Ты решил не откладывать своих угроз? — предположение осталось незамеченным. Леквер по-прежнему терпеливо ждал, когда я вложу свою ладонь в его. Я вздохнула, все больше и больше отодвигаясь от потенциального партнера по танцам.

— Лида, прошу тебя, не будь упрямой. Я же не собираюсь тебя есть.

— Откуда мне знать, — стараясь как можно безразличнее пожать плечами, промолвила я, — Я же человек и еще не совсем уверенна в том, что лекверы не питаются людьми.

При сих словах Гервен искренне расхохотался, но предложенной мне руки не опустил ни на сантиметр. Я вслушивалась в отдаленные звуки песни, чувствуя, что сейчас заплачу. Потом перевела все свое внимание на парня. Все в моей жизни было потеряно, и мало шансов оставалось вернуться к себе домой. Так какая разница, убьет меня зеленоволосый сейчас или же меня замучают в Деас-дир-Ремане? Возможно, эти несколько минут хоть как-то скрасят мои последние часы.

С такими вот невеселыми мыслями, я встала из-за стола и последовала за леквером. Гервен вытащил меня почти на самую середину, явно насмехаясь над моим жалким положением. Он кружил меня по всему залу, мне же оставалось только подчиниться его рукам. Мелодия старательно переливалась, каждым своим аккордом ударяя мне в виски болью и безысходностью.

— Ты плачешь? — неожиданно пронесся над ухом голос леквера.

— Какое тебе дело до моих эмоций? — раздраженно произнесла я, разворачиваясь к парню спиной. Он резко развернул меня, поймав мое лицо своими пальцами. Я не смогла более противиться его взгляду, подняв на Гервена глаза. И то, что я в них увидела, меня поразило. Это была странная смесь восторга, любопытства и издевки. Я никогда не видела, чтобы таким образом реагировали на чужой плач.

— Это все музыка…

— О, надо же. Теперь я знаю еще одну твою тайну, маленькая стерва. Ты ревешь от музыки. Ну да, конечно же, это же не ваша какофония, которую вы принимаете за настоящее искусство. Но я не думал, что будет настолько бурная реакция. Ну что ж, прошу, моя дорогая леди, разрешить мне проводить вас к столу, ежели вы более не желаете танцевать.

— Да пошел ты… — мрачно буркнула я, одним резким движением высвобождаясь от цепких пальцев леквера под его одобрительный смех.

Для меня праздник был окончен.

Глава 4. Свершившиеся проклятия.

Пролетев три зала и лестницу, словно на одном дыхании, я очутилась в своей комнате. Теперь мне ничего не оставалось делать, как бежать отсюда, покуда не кончился банкет. Моему терпению пришел конец. Наверное, это и было целью Гервена, но сейчас мне стало глубоко на все плевать. Буквально срывая с себя платье, я металась по ограниченному пространству, сыпля руганью сквозь зубы:

— Да что б у тебя в Кайросе вся хвоя с елок осыпалась! — с чувством пожелала я. И мгновением позже остановилась, как вкопанная. За окном все так же зеленел лес, занесенный снегом. Только теперь в нем творилось что-то странное. Словно бы со стекла смывали старую краску. Мои брови полезли на лоб сами собой, когда я поняла, как в нескольких метрах от особняка медленно лысеют ели. Одна за другой на землю колючим покровом сыпались тонкие иголки. Уже через несколько секунд весь бор было не узнать. От шикарных крон новогодних красавиц остались некрасиво скрюченные голые ветки. И тут меня разобрал смех. Такого даже нельзя было представить. Зато теперь для меня стало ясным, почему Локмер так старательно зажимал мне рот при первом разговоре. Да, если бы я могла такое в своем мире творить, то от него бы давно ничего не осталось…

Я медленно сползала по стенке, вытирая счастливые слезы. Внутри меня как будто начали прорезаться крылья. Но ничто не вечно под луной, и осесть окончательно на мягкий ковер из тигриной шкуры мне не дали. Входная дверь рывком раскрылась, являя рассерженного леквера. Ни один мускул его лица не дрогнул, и орать он не стал. Но по-змеиному проникновенное шипение послужило мне явным сигналом сменить позицию. Тело рывком подбросило, опрометью унося в наиболее безопасный район, то есть к противоположной стене.

— Как ты это сделала? — вкрадчиво поинтересовался Гервен. Я только отступила еще на один, кажется, слишком маленький шаг. Крашенный хищно усмехнулся в предвкушении моей скорой гибели, — Я требую объяснений, человек!

— Не подходи, — инстинктивно хватая со стола самое тяжелое, что на нем было — золотой канделябр, заорала я.

— И что тогда будет? — мягко поинтересовался парень. Я даже не смогла уловить тот момент, когда меня одним быстрым и слаженным движением повалили на кровать. Воздух в легких неожиданно кончился, когда надо мной зависло лицо Гервена. Хоть леквер и казался достаточно изящным, в нем было не менее девяносто килограмм, которые теперь вольготно расположились на моей тушке. Я затравленно оглянулась, прикидывая, куда бы ударить его так, что бы еще успеть удрать через окно. Видимо поняв мой замысел, Гервен плотно прижал мои руки к одеялу, а ноги крепко сжал между своими коленями, — А теперь ты исправишь все, что натворила.

— Я не знаю как! — искренне воскликнула я.

— Допустим, я тебе верю, но ведь как-то же ты сотворила такое с моим лесом. А это я простить не могу никому, будь он даже мой близкий друг. А с тебя будет еще более жесткий спрос. Так что ты сотворила, маленькая стерва?

— Понятия не имею, — с самым невинным видом пробормотала я, почувствовав, как все плотнее пристраивается ко мне леквер. Теперь его зеленые локоны касались моего лица. От них веяло все той же еловой смолой, свежестью и свободой.

— Ой, ли?

— Ой, да.

— Ты прокляла мой лес и даже не заметила этого. Или же не поняла… Что ж, видимо, все люди так тупы, или это только мне довелось познакомиться с самым ничтожным представителем вашего племени?

— Хорошо, если уж ты такой умный, то должен сам знать, как снять это проклятие. Или же мне довелось познакомиться с самым тормозным из всех лекверов? — мои глаза встретились с разъяренными очами Гервена. Парень был очень недоволен, очень… Мне показалось, что еще пара секунд, и он снова начнет выпускать свои светящиеся молнии. Конечно, позлить самоуверенного братца Руаллы мне хотелось не меньше, чем ему унизить меня, но сейчас положение не позволяло заигрываться. Я уже почувствовала, как постепенно начинает деревенеть кожа на руках. Сначала списала это на то, что леквер слишком сильно сжал мои запястья, нарушив кровообращение. Но сам Гервен не дал мне долго заблуждаться, в очередной раз прошипев:

— Ты ведь почти моя, большая часть твоего тела — в моей власти. Хочешь, чтобы я позволил древесине в нем сгнить? — это была не пустая угроза, так что мне оставалось только судорожно сглотнуть и временно (я надеюсь) отступить.

— Ладно, я, правда, сгоряча прокляла твой лес. И что мне теперь делать? В моем мире ни одно проклятие не действует, откуда мне было знать о таких последствиях? Если ты хочешь, чтобы я все исправила, то скажи, каким образом я смогу это сделать, а не играй в "Угадай сама". Гервен, я же только несколько дней здесь, и если бы действительно хотела причинить тебе зло, и знала, каким это сделать образом, я бы поступила намного более жестоко. По мне, так этот лес не более, чем твоя усадьба. Скажи мне, объясни, в чем я не права, почему ты злишься на меня? Я нарушила твою территорию, я оскорбила тебя?

— Ты перешла все границы, — пробормотал он, ослабив хватку, — Ты должна извиниться, чтобы снять проклятие. Искренне, лучше всего стоя на коленях, и желательно делая мне кучу комплиментов, одновременно всячески принижая себя.

— Что? — моему терпению пришел всяческий конец, — За что я должна извиняться, крашеный? За то, что ты сам довел меня до белого каления своими выходками? За то, что ты невыносимый тип с эгоистической сущностью? Да я лучше помру прямо здесь, но не стану валяться у тебя в ногах! В любом случае, я уже обречена на это. Пусть меня мучают лекверы из Совета, но от меня ты не дождешься никогда ни одного комплимента!

— Да ну? — кажется, мое заявление только развеселило Гервена. Он сразу же поднялся на ноги, но встал так, что я бы не смогла сбежать ни через дверь, ни через окно. Его убойные заклинания успели бы несколько раз поразить меня, предприми я хоть попытку к бегству. Занял, гад, самую выгодную позицию, — А давай поспорим, на что хочешь, что все будет наоборот?

— Спорить? — недоверчиво приподняла я бровь. Парень кивнул:

— Только учти, что любые договоренности спора должны быть исполнены. Иначе тебя ждет еще более жестокое наказание, чем смерть.

— Интересно, разве что-то может быть хуже смерти? — не поняла я. В моем представлении неизбежное окончание жизнедеятельности любого существа было самым кошмарным из того, что с ним могло случиться. Возможно, верь я в ад и рай или в реинкарнацию душ, было бы намного легче смириться с мыслью, что все мы когда-нибудь закончим свой тернистый путь. Но я была до мозга костей атеисткой, и для меня за гранью жизни не было ничего. Я не понимала, как можно в одночасье просто перестать быть, чувствовать, существовать. Меня бросало в ужас от одной мысли, что все мои старания и помыслы тогда станут пустой пылью, как бы я не старалась. И теперь Гервен говорит мне, что есть хуже этого? В моей голове такая информация прижиться просто не могла.

— Ты станешь вечной рабой того, кому проспорила и не отдала долга. В данном случае, — моей. Ты будешь все такой же ненормальной человеческой женщиной, с твоими мозгами, если они у тебя есть, с глупым сердцем. Но не сможешь даже носа вытереть без моей воли.

— Да, пожалуй, это в тысячи раз хуже, — согласилась я. Мне на работе хватило моего начальника. Конечно, сотрудники могли вытирать носы без его ведома, но все клонилось к тому, что скоро это стало бы прекрасной мечтой. Я вздохнула. Перспектива была не из приятных. Но ведь еще неизвестно, что за условия предложит мне этот самолюбивый павлин. Кстати говоря, сейчас Гервен был очень похож на эту замечательную птицу. Мне даже захотелось ласково произнести, подобно барону Мюнхгаузену из мультика: "Спой, птичка! Ну, спой, рыбка!". На лицо на мгновение даже наползла тень улыбки, которая была не так понята леквером:

— И даже не думай обойти правила споров, — предостерег он, — Лекверы вырабатывали веками средства защиты от всяческих мошенничеств.

— Да я и не собиралась. Допустим, я согласна поспорить с тобой, что до конца моей жизни ты не услышишь ни одного комплимента. Но что ты ставишь на кон?

— Ты поможешь мне в одном дельце. Когда-то давно один очень нехороший сосед украл у моего предка нашу семейную реликвию, артефакт, обладавший весьма интересными особенностями. Я хочу вернуть его.

— Но причем тут я, разве вам самим это не по зубам? Неужели вы не пробовали договориться, выкупить реликвию, в конце концов? Или же тут собака глубже зарыта, чем ты все мне представляешь.

— Мы пытались купить, шли на любые уступи и переговоры. Но это настолько ценная вещь, что отдавать ее никто не захотел. Несколько веков назад артефакт пропал. Возможно, перешел к кому-то по наследству, был утерян, мне это не известно. Но несколько недель назад я нашел его нового владельца. Я приехал к нему, обещал большую цену за возвращение семейной ценности, но он и слушать не стал. Отобрать же артефакт силой не выйдет. Формально, он принадлежит не нам. Любая же попытка незаконно завладеть драгоценностью будет караться тюрьмой, как и любое преступление подобного рода.

— А я-то тут с какого краю? Не думаю, что, увидев меня в своем доме, его хозяева будут рады. Меня ждет то же, что и вас.

— Вот в этом и вся прелесть, — ухмыльнулся леквер, — Пока воровство не будет обнаружено, ты останешься как у Сотворителя под дланью. За это время я смогу отправить тебя из нашего мира. Опять же, формально мы будем не причастны к воровству, а тебя найти не смогут. Так что, решай, хочешь ли ты вернуться домой, помочь мне и при этом еще и выдержать испытание спором?

— Но ведь это при условии, что я сойду с ума и начну тебя хвалить? — уточнила я. Почему-то перспектива стать обычным зерном между жерновами местных разбирательств меня не прельщала. Я уже давно решила, как только, так сразу, самой сбежать из этого мира. Ну, или хотя бы с территории Кайроса. Как пояснила мне Руалла, на нейтральной территории ее братец даже пальцем не посмел меня бы тронуть. Главное было внимательно следить за ним. Как только леквер отвлечется, я тут же покину гостеприимный дом его родственницы. Возможно, он почти сразу обнаружит мою пропажу, но это лучше, чем сидеть здесь и дожидаться, пока за тобой придут палачи.

— Конечно же, Лида, — сладенько протянул Гервен. Я окатила ого своим фирменным взглядом и протянула руку, чтобы соединить наш договор рукопожатием. Леквер степенно приблизился ко мне, сидящей на кровати. Его пальцы были белы, как снег за окном, но по лицу разливалось довольное выражение победителя. В голове мигнула мысль: "Не дождешься!". В этот же миг парень коснулся моих пальцев, рывком сдергивая меня с удобного матраса. От резкого старта закружилась голова, так что я даже не сообразила, как Гервен умудрился меня поцеловать. Картинно плеваться я не стала, отчасти из-за того, что была ошеломлена его поступком.

— Так у нас скрепляют договор между мужчиной и женщиной, — спокойно пояснил леквер. Жалко, что другого способа не придумали.

Я скривилась. А Гервен продолжил, как ни в чем не бывало:

— Ты собираешься исправлять последствия твоего словесного недержания? Хорошо, комплименты и унижения можешь пропустить, но на колени встать просто необходимо.

Мне ничего не оставалось, как неистово рухнуть ему под ноги, отчасти из-за того, что хотелось как можно быстрее покончить со всем этим цирком.

— Прости меня Гервен, я сожалею, — слова дались намного легче, чем мне думалось. За дверью кто-то хлопнул в ладоши, и, не дожидаясь какой-либо реакции, вошел. Я все еще стояла на полу, стараясь как можно аккуратнее выпутаться из платья, при этом не помяв его.

— О, Лида, а что ты делаешь? — произнес за спиной удивленный голос Руаллы.

— Не обращай внимания, просто она решила принести мне искренние извинения за свои поспешные слова, — я обернулась, краем глаза замечая, как на деревьях распускаются новые иголочки. Лес снова стал могучим, только теперь он словно обновился, помолодел и перестал быть таким угрюмым. Именинница стояла раскрыв от изумления рот. Между тем ее братец с улыбкой продолжил, — Я уговаривал ее не волноваться по этому поводу, но она буквально молила меня простить ее. Лида, ну что же ты на полу делаешь, немедленно вставай! Я же сказал, что совсем на тебя не злюсь.

От такого хамства я замерла, стиснув в правой ладони подол кремового платья. Слова Гервена медленно доходили до меня, но уже успели вызвать на моем лице все оттенки красного, а в глазах нездоровый блеск. Более всего на свете мне хотелось пнуть его под коленку, что бы он, как следует, треснулся своей зеленой головой о мраморную плитку. Но леквер не дал этого сделать, самым учтивым и осторожным образом вернув мне вертикальное положение.

— Ну ты и скотина, Гервен, — благоговейно произнесла я.

— Это комплимент? — уточнил парень, как ни в чем не бывало, сглатывая слюну. В тот же момент я почувствовала, как во рту стало жарко, словно я целые сутки ничего не пила. На смену привычному вкусу пришла необыкновенная, немного островатая и пряная сладость. Даже с моими сомнительными талантами я без лишних слов поняла, что так оно и было. Я сделала этому мерзавцу комплимент. Гервен довольно пожал плечами, выводя свою сестру из комнаты. Руалла попыталась немного посопротивляться, но леквер был намного сильнее ее.

— Кстати, Лида, можно было обойтись всего одной фразой: "Прости меня!", — и даже не обязательно падать при этом на колени. Любое проклятие разрушается лишь от желания наложившего его разрушить.

Я так и осталась стоять посередине комнаты. Нет, когда-нибудь ему точно достанется от меня канделябром… и не только по голове.

— В каком именно районе ты его обнаружил? — откинувшись на спинку высокого кресла-трона, уточнил Локмер. Крашеный указал отточенным карандашом почти в центр карты, едва не проткнув ее. Я только мельком взглянула на план мира лекверов. Дурацкая затея со спором теперь просто обязывала меня тащиться за странным семейным артефактом, как бы далеко это не было. Так что от расположения указанного предмета ничего не зависело в моей жизни. Хотя долго терпеть Гервена мне тоже не хотелось. К моему глубокому облегчению, Руалла с женихом не стали меня допрашивать. Но мне хватило и двух подозрительных взглядов в мою сторону. Вечеринка давно закончилась, благодарные гости вежливо покинули радушную хозяйку. Так что сейчас мы сидели в гостиной за небольшим кофейным столиком. Я отстраненно блуждала взглядом по обстановке, не находя в ней ни одного изъяна. Живейшие обсуждения предстоящей операции меня нервировали. Лекверы словно забыли о моем существовании, как будто мне не принадлежала главная роль в этом спектакле, который они собирались устроить, чтобы похитить артефакт.

— Подожди, — ошарашено остановила брата Руалла, — это же имение Дапмара? Мы же там уже искали, ты же сам там неоднократно был.

— В том-то и дело. Я уже собирался приехать к вам, чтобы доложить, что поиски опять окончились неудачей, когда обнаружил его там. Конечно же, я не стал раскрываться. Прикинулся абсолютным профаном, который не может чашку седьмого века отличить от статуи Аваразель. А он мне пропел, что, де, купил сию ценную вещь у одного любителя антиквариата. Естественно, я ему не поверил. Жемчужина не могла попасть в руки простого леквера и осесть у него в руках. Я попытался купить ее, предложил достаточно высокую цену, но Дапмар ответил категорическим отказом. Мне пришлось уступить и перестать расспрашивать его об артефакте, потому что копать дальше было опасно. Дапмар не настолько глуп, чтобы давать подобные сведения кому попало.

— Так и не удалось узнать, где находился артефакт до своего появления в Сер-э-Ревет? — полюбопытствовал Локмер.

— Нет. Да оно мне и не очень нужно. Главное, что через несколько дней он окажется у нас в руках, и никто не сможет отобрать его у нашей семьи, — с пафосом произнес Гервен. Я только закатила глаза. Почему парень был уверен, что я смогу похитить их дорогую реликвию? Если даже мне удастся это сделать, в любом случае мне не жить. Все обещания леквера касательно моей безопасности казались в данный момент пустым звуком. А я почти всегда доверяла первому впечатлению.

— Слушайте, объясните в конце концов, что это за жемчужина, и что в ней такого уж необычного? — не выдержала я. Совещающиеся одновременно повернули головы мою сторону. Я упрямо продолжала смотреть на них. На сей раз, я не собиралась выступать вроде Федота Стрельца, которого послали найти того, чего не может быть. Мне нужно было хотя бы приблизительное описание искомого объекта. Работать вслепую могут только кроты.

— Неужели наша дорогая союзница никогда не видела жемчуга? — новая вспышка ехидства озарило лицо Гервена.

— Видела. Вот именно поэтому и не понимаю, что может быть такого замечательного в обычной жемчужине? Или у нее такой большой размер, или окраска, или что, в конце концов?

— Нет, дело не во внешних составляющих, — покачала головой Руалла, — Конечно, жемчужина очень красива, просто великолепна. Немного розоватая, идеально круглая, крупная и ровная. Но самая главная ее особенность заложена внутри. Это настоящий светоч, созданный для того, чтобы оберегать род. Когда эта жемчужина исчезла, наш дом стал рассыпаться на кусочки. Родители так и не смогли сохранить свой союз, мой дядя пошел войной на отца. И самое главное, мы иссыхаем. То, что мы можем творить сейчас доступно десятилетнему ребенку. Нашу суть ограничивают, наши силы растрачиваются впустую на глупые ссоры и препирательства. Наш род устал от постоянных разногласий и немощи.

— И вы думаете, что все дело в жемчужине? — недоверчиво предположила я.

— Да. Уж извини Лида, но лекверы всегда чувствуют силу и способности предметов, других существ и даже растений. Нам, например, не надо есть какой-нибудь гриб, что бы проверить ядовит ли он или нет. Это на подсознательном уровне.

— Видимо, поэтому Гервен так уверен, что я справлюсь с заданием?

— Не только он, мы все уверенны в этом. Твоя способность насылать проклятия так поразительна, что мы еще даже от шока не отошли.

— Но ты же сам говорил, что обычные слова в вашем мире могут быть небезопасны. Почему же вас удивляют такие мелочи. Подумаешь, стряхнула несколько старых хвоинок с деревьев? — я думала, что зеленоглазый хотя бы вздрогнет, но он остался так же холоден, как и всегда. Меня это несколько взбесило.

— Да, но мы не ожидали такого от человека. Конечно, некоторые неудобства своими неосторожными фразами ты могла бы принести. Это было бы вполне нормально для нашего мира. Но ты не просто навела сильнейшее проклятие, ты сделала это одной силой мысли. Обычно такому учатся несколько лет даже лекверы. Ко всему прочему, человеческое существо в наших краях — это нонсенс, так что даже если ты украдешь жемчужину, ее владельцы не сразу поймут, что с тобой делать. А как только сунутся к нам, мы уже будем вооружены законом и артефактом. Успокойся, Лида, риск в данной ситуации минимальный. Уж поверь мне, как опытному юристу, — улыбнулся Локмер.

— Ты — юрист? А я думала, вы тут только и делаете, что ходите по своей территории, да гоняете незаконных нарушителей границы молниями, — искренне поразилась я. Руалла с женихом едва сдержали смешки. А вот Гервена мои слова словно и не тронули.

— Ладно, перейдем к сути дела, — решила леквер. Я была с ней полностью согласна, потому что уже устала служить для здешнего народа обыкновенным предметом обихода и поводом для выяснения общих разногласий, — Ты предлагаешь просто-напросто продать Лиду Дапмару в качестве очередного раба?

— Меня продать? — опешила я, с ненавистью косясь на крашенного. Конечно, я ожидала от него очередной подлости, но только не такого рода.

— Лида, я прошу тебя, не начинай историю с начала, — поморщился Гервен, — никто не собирается тебя продавать в общепринятом смысле. Скорее ты будешь вручена в качестве подарка ко дню рождения его дочери.

— Нечто вроде живого сувенира, — поддакнула я.

— Ну… В любом случае, если что-то пойдет не так, мы заберем тебя по праву. В случае же удачи ты станешь свободно вращаться в доме Дапмара, словно в своем. Он не посмеет превратить тебя в свою собственность. Скорее всего, ты станешь горничной при его ребенке.

— Отлично, я стану нянькой при юном ужастике с неизвестными способностями! Я буду вытирать ему слюни, покуда меня не выбросят на помойку, как старую игрушку. И это и есть твой гениальный план, Гервен?! — теперь я не могла скрыть своей злости. Никогда не испытывала любви к чужим отпрыском, тем более у меня не было педагогического образования. Может, здесь детей выращивают не так? А, может, и дети тут не такие, как у нас? Все равно я не способна была играть роль послушной марионетки, тем более служа не своим целям.

— Да нет же, Лида! — попыталась урезонить меня Руалла, — Никто не заставляет тебя быть наседкой и заботиться о чужих цыплятах…

— Очень образно, — ухмыльнулась я, — Только в данном случае это наседка, которой подложили яйцо крокодила.

— …Ты будешь в почете и уважении. Уверяю тебя, в Сер-э-Ревет и без тебя прислуги хватает. Да и хорошей воспитательницы из тебя не выйдет, — хмуро добавил ее брат, — Короче говоря, ты станешь нечто вроде почетной гости на неопределенное время. Ко всему прочему, его дочери уже сто десять лет, так что проблем со слюнявчиками возникнуть не должно.

— И что я должна буду делать? Ходить за этой молодой старухой по дому и повторять по двадцать раз на дню: "Что желает госпожа? Не угодно ли госпоже?" — и так далее?

— О, светлейший Сотворитель, — закатил глаза Локмер, — Лида, у нас абсолютно разные представления о жизни. Наши рабы — это высокообразованные, цивилизованные и богатые люди. Просто они находятся при Домах в качестве распорядителей, экономистов, поваров. И никто их не вынуждает трудиться с рассвета до заката, сопровождать своих хозяев подобно послушным собачкам. А уж тем более, тех, кто подарен хозяину дома.

— Подождите, — я попыталась осмыслить поступившие сведения, — Вы же говорили, что последний человек пришел в ваш мир несколько тысяч лет назад? И тут же сообщаете, что здесь есть и другие люди.

— Все правильно. Единственный человек из вашего мира, попавший к нам за последние пять тысяч лет — это ты. Но это не означает, что кроме тебя в этом мире нет других существ. Наша раса не единственная. Тут живут люди, нимфы, дриады, гномы и другие расы, которых нет даже в ваших мифах. Все они коренные жители этого мира. Но только люди, да еще несколько народов согласились жить с нами в содружестве. Остальные сохраняют по отношению к лекверам нейтралитет. И живут, соответственно, не на наших территориях. Кроме владений различных домов есть районы, где могут находиться все. Именно там построили свои города эльфы, расположились вольные степи, над которыми летают драконы. Правда, там и нечисть всякая водится. Большей частью в заповедниках.

— Значит, именно поэтому вы так хорошо знаете особенности анатомии и физиологии людей.

— Ты не подходишь под категорию "обычный человек" в нашем понимании. Возможно, за многие поколения, ваша эволюция пошла по другому пути, чем у здешних обитателей. В отличие от тебя они не могут проклинать, но зато более устойчивы к проявлениям наших сущностей, у них большая скорость регенерации. Из-за этого моя невеста и перестаралась в попытке вылечить тебя.

— Да, для здешних людей подобные операции — дело недели. Правда и простудами они болеют реже, — досадливо произнесла Руалла. Я только улыбнулась ей. Девушка хотела помочь, не более того. И обижаться на нее до конца жизни было бы глупо. В конце концов, кто не совершал ошибок? У лекверов ошибки были весьма масштабными, но и окружающий мир жил совершенно в иных пропорциях.

— Теперь стоит обсудить, каким путем мы двинемся, — решил перейти к следующими пункту дискуссии Гервен, — Самым выгодным будет пересечь Кайрос, а затем выйти на свободные земли. Триста километров за двое суток мы преодолеем. А там и до Сер-э-Ревета только дорожные плиты увидишь.

— Чего? — не поняла я, — что значит твоя последняя фраза про плиты и на чем это мы поедем?

— Это так говорят, Лида. Когда долго идешь, можно успеть рассмотреть и небо, и окружающую природу. А когда цель совсем близко, ничего кроме дороги и рассмотреть нет времени. Что же касается второго вопроса, то ответ на него очевиден: мы пойдем пешком.

— Триста километров за двое суток?!

— Да. А разве это много? — немного растерянно поинтересовался Локмер. Я постаралась быстро посчитать, за сколько я могу пройти предложенное расстояние. Даже если мы будем идти по десять часов в день, то попадем в пункт назначения не раньше, чем через неделю. А эти ненормальные пытались заставить меня бежать со скоростью скаковой лошади. Или же двигаться без сна и отдыха.

Результаты своих умозаключений я изложила лекверам именно в таком виде, в каком хотела. К концу моей оживленной тирады кончики ушей были красными у всех, кроме Гервена. Видимо, он либо хорошо знал многие выражения, либо просто догадывался о их смысле.

— Ты хочешь сказать, что не сможешь идти без остановки двое суток?

— Представьте себе, да! Меня не учили на экстремала-мазохиста. Если вы можете такое проделать, то мне это не по зубам. Да я после получаса бодрого шага начинаю задыхаться. Меня окружали другие условия, которые не содействовали физическому развитию. Единственное, на что я способна в лучшем случае, это двинуться с вами на лошади. Надеюсь, эти животные у вас водятся?

— Лошади? — задумчиво протянул Локмер, — Нет, о таких существах мы даже не слышали. У нас принят другой вид живого транспорта — птицы.

— Я помчусь верхом на вороне?

— Нет, у нас есть более интересный вариант, — хищно оскалился Гервен. Теперь вся их затея казалась мне еще хуже, чем раньше.

Глава 5. Необычная "коняшка"

Мы молча взирали на чистый лес без единого признака чьего-либо обитания. Но если лекверы хотя бы знали, зачем мы это делаем, то я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Кроме того, что надо было найти средство моего дальнейшего передвижения, так еще и необходимо было поймать. К счастью, как пояснили мне ребята, Гервен был хозяином близлежащей территории, и мог управлять всеми ее обитателями. Он мог почти на равных разговаривать с животными. Правда, каким образом он это делал, оставалось пока загадкой. Стояние посреди опушки с закрытыми глазами назвать общением я бы не смогла.

Гервен стоял как раз на пересечении нескольких солнечных лучей, словно обрамленный их светом. Только сейчас я заметила, насколько его лицо было ассиметричным. Не только нос, но и губы были немного "повернуты" направо. Но сейчас, посреди зимней сказки, в зеленой раме елей, он казался идеальным портретом божества.

Расслабленное выражение лица излучало радушие, как лампочка посреди темной комнаты. Крестом сложенные руки, немного приподнятая голова, словно парень что-то серьезно обдумывал. И ярким пятном выделяются лежащие ровными прядями зеленые волосы. Интересно, что его мать ела во время беременности, чтобы добиться такого эффекта? Правда, и сестренка его казалось ненатуральной. В том плане, что пышные рыжие космы больше походили на неудачный эксперимент стилиста, чем на очередную выдумку природы.

Гервен еще продолжал изображать памятник самому себе любимому, когда неподалеку раздался топот. Звук походил на легкое, быстрое прикосновение громадных когтистых лап к земле. Отрывистые постукивания, сопровождающиеся поскрипыванием снега, явно приближались вместе с тем, кто их издавал. Зеленоглазый кивнул своим напарникам, готовым в любое мгновение накинуть на животное подобие ошейника с поводком.

— Отойди, Лида. Эта птичка небезопасна, — предупредил меня Локмер. В карих глазах засиял блеск азарта. Я безмолвно повиновалась, потому что именно таких вот ненормальных авантюристов боялась, как огня.

Леквер вышел вперед, Руалла уже приготовилась что-то колдовать, а я пока даже не видела ни качающихся веток, ни тени, ни других признаков приближения объекта их ожидания. Только непрекращающийся скрип и стук. Поэтому едва не закричала, увидев над собой огромную птицу размером с хорошую корову. По поляне пронеслась быстрая тень, полностью накрыв ее на мгновение. Существо имело просто фантастический размах крыльев. Не меньше десятка метров, как мне показалось. Лекверы рванули вслед за ним, ликуя и радуясь, как дети. Возгласы восхищения перемежались четкими указаниями Гервена. Я было последовала за ними, но так быстро бежать не могла. Поэтому, когда я выскочила из-за широкой полосы деревьев, меня ждало необычное зрелище.

Коричневая, с белыми подпалинами, птица, похожая на сокола, скакала перед домом Руаллы, пытаясь подняться. Ей мешал встречный ветер, буквально прибивающий к земле. Я ощутила, как меня валит с ног, пытаясь раздавить потоком воздуха. Странно, что ребята держались вертикально, даже не шатаясь. Локмер что-то четко вырисовывал руками над головой, как будто чертил концентрические кольца или спираль. Его рыжая невеста вовсю стреляла огнем, так что почти всю поляну покрывала грязь и лужи из растаявшего снега. Крашенный же пытался во всем этом водовороте найти шею животного и накинуть на него самодельное лассо. Я изумленно наблюдала, как легко парень уворачивался от когтей и клюва птицы. Несколько минут, около дюжины кругов, совершенных Гервеном по поляне, и птица покорно присела, поддергиваемая за "узду". Ветер постепенно стихал, так что я смогла подойти поближе к этому невероятному существу. Большущий глаз внимательно смотрел в мою сторону. Птица не пыталась клюнуть меня, смахнуть крылом или хоть как-то выразить свое недовольство.

— Ну и как я на ней поеду? — задала я здравый вопрос. Ведь сокол-переросток был даже не необъезженным скакуном. Это была здоровущая махина, покрытая перьями. Стоит мне потерять над ней контроль, и я сейчас же окажусь затоптанной ее сильными ногами. Кстати о ногах. Неужели они у лекверов не устанут? Или они уже припасли себе по подобной "коняшке", — И как вы поспеете за нами, если вдруг этой… симпатяге захочется пуститься вскачь?

— За нас можешь не волноваться. Уверяю тебя, даже если она полетит, ты не останешься в одиночестве. Придется тебе все время наслаждаться нашей замечательной компанией, — огорчил меня Гервен. Теперь он выглядел старше, чем в нашу первую встречу. Возможно, пребывание на чужой территории долгое время сказалось, а может, он просто так же был рад моему обществу, как и я его.

— Ладно. И все-таки вернемся к главному вопросу: как я на ней поеду?

— Если ты ей понравишься, то никаких проблем возникнуть не должно, — задумчиво откликнулся Локмер, поглядывая снизу на птицу. Сокол оценил его своим хитрым взглядом, но нападать больше не стал. Скорее всего, он просто выжидал удобного момента для удара, или же выбирал себе добычу повкуснее. Птица перевела свои громадные очи на меня, так что мне стало неловко. Я сделала несколько неуверенных шагов, протягивая к ней трясущиеся руки. Лекверы с восторгом смотрели на бесплатный цирк, где я исполняла роль главного клоуна.

— Хорошая птичка, — заворковала я, поглаживая зверюгу по крутой шее. Животное вытянуло ее на манер кошки, давая мне возможность запустить озябшие пальцы в густой пух.

— По-моему, она тебя приняла. Попробуй, залезь на нее.

— Каким образом? — даже по скромным оценкам от земли до спины птицы было как минимум полтора метра. Подпрыгнуть на такую высоту я не могла, да и карабкаться было просто непочему. Но умный транспорт сам вдруг сел на снег, расправляя крылья так, чтобы я смогла залезть по ним. Со вздохом и ощущением, что мне приготовлена очередная пакость, я осторожно подтянулась на руках, цепляясь за перья и мешком опрокинулась почти на хвост. Лекверы сдержанно хихикнули, но от комментариев удержались. Кое-как выровнявшись и приняв вертикальное положение, я осторожно стукнула птицу коленками, как обыкновенную кобылу. Но она не двинулась.

— Эй, дорогая, может, поднимешь свою тушку? Я бы не хотела пускать тебя на бульон раньше времени, — пробормотала я. Животное повернуло ко мне голову, презрительно пискнуло, но повиновалось. От резкого толчка я едва не потеряла равновесие.

— Слушай, Лида, если ты так будешь с ней обращаться, то далеко не уедешь, — послышался снизу голос Руаллы. Я только пожала плечами. Как еще заставить эту махину двигаться в нужном мне направлении, было не понятно. Словно прочитав мои мысли, птица развернулась на сто восемьдесят градусов, и поскакала в сторону чащи.

— Стой! — завизжала я, едва не прикусив язык, — Я кому говорю, глупая ты скотина!

— Пушинка, — выдала неожиданно птичка вполне человеческим голосом, — И не смей больше на меня кричать, человек.

— Кошмар, я сошла с ума и даже не заметила, когда, — пробормотала я.

— Никто с ума не сошел, — попыталась переубедить меня птица, — Скорее уж слишком умными стали, чтобы запретить нам говорить.

— А остальные знают об этом?

— Естественно, а как же по-твоему, мы общаемся? Телепатией никто здесь не обладает, — съехидничало существо.

— Тогда зачем было устраивать весь этот цирк?!

— Это уж не у меня надо спрашивать, — неохотно раздалось снизу, — Мне их великие планы самой до конца не ясны. Но, раз договорились, значит, договор надо выполнять.

— Ну, Гервен… — зло вырвалось у меня. Чуть до инфаркта не довели, чертовы лекверы. Вот вернусь обратно к особняку, все им выскажу. И на этот раз никто не заставит меня снимать те проклятия, которые полетят в адрес троицы.

— Пушинка, — слабым голосом позвала я. Весьма непривычно было обращаться к птице, — Может, повернешь обратно, а то мне надо кое-что сказать моим милым друзьям.

— Если что, я помогу, — понятливо ответила моя "лошадь". Я спокойно разжала пальцы, когда она медленно повернула к дому. Теперь мы двигались размеренной поступью, отчего меня постоянно поднимало и опускало. Первое время казалось, что я сейчас же упаду на снег, но вскоре чувство опасности пропало, неуверенность сменилась легкостью.

Лекверы в полном составе ждали меня у края поляны с искренней радостью на лицах. Я не удержалась от гримасы в их сторону, медленно сползая с пологого крыла. Мое выражение не осталось не замеченным для Руаллы, которая стала старательно пятиться в сторону особняка. Локмер соображал несколько медленнее, но также принял правильное решение, отступая из опасной зоны. Один зеленоволосый остался на месте, сосредоточено глядя мне в глаза.

— Вы знали, что она говорит? — отрывисто произнесла я.

— Конечно, — с самым невинным видом подтвердил Гервен, — Все животные, к твоему сведению, умеют говорить.

— В вашем мире. А в моем — нет. Поэтому сейчас я очень зла.

— Я уже боюсь.

— Это правильно, — кивнула я, — К счастью для тебя, у меня сегодня не хватает фантазии на проклятия, поэтому придется тебе просто выслушать несколько пожеланий.

— Лида, сейчас не самое время препираться. Давай отложим этот разговор на более благоприятное время. Мне кажется, сначала мы должны сделать дело, а потом уже переходить к выяснению взаимных претензий. У меня тоже много есть, что сказать тебе.

Гервен даже не шелохнулся, произнося свою речь. Я видела, как внутри него клокочет целая буря отрицательных эмоций. Солнце над головой снова затянули пушистые облачка, готовые вот-вот превратиться в тучи. Он был просто непрошибаем. Плюнув, я развернулась лицом к Пушинке. Птичка перестала ощипывать ветку ближайшей елки, и обратила свое внимание на меня.

— Ты поможешь?

— Да.

— Спасибо, — погладив животинку по крылу, я зашагала к крыльцу. Стоявшие около входа лекверы безмолвными тенями последовали за мной. Разговор по душам снова был отложен на неопределенный срок.

Несколько дней были потрачены на сборы. С самого утра и до позднего вечера Руалла бегала, как заводная, отыскивая все новые предметы, которые могли пригодиться в дороге. На самом деле, лекверы могли прекрасно обойтись и без этого. Ребята могли целыми днями бегать без крошки хлеба во рту, не пить по неделе, не спать по месяцу. А уж в одежде лекверы были весьма неприхотливы.

Единственным развлечением в эти дни были редкие посещения Пушинки. Умная птица обосновалась неподалеку, по первому же зову являясь мне на глаза. Обыкновенно мы прогуливались по заснеженному лесу, рассуждая о всякой ерунде. Наше непринужденное общение и смех постепенно приводили мою нервную систему в более стабильное состояние. Кстати говоря, смех моего живого транспорта в первый раз едва не довел меня до инфаркта, а Гервена до скорой расплаты.

В тот день погода оказалась настолько замечательной, что казалось, ты попал в сказку. Рыхлый снег белым полем расстилался между деревьев, густо присыпанных им сверху. Редкие лиственные деревца, непонятно как оказавшиеся посреди елового бора, были облеплены им с кроны до самых корней.

Солнце выглянуло так резко, что я чуть не ослепла. Пришлось сощуриться — настолько все сияло и сверкало.

— Ты говорила, что пролетала Сер-э-Реветом? — напомнила я Пушинке. Птица кивнула и заурчала, как кошка.

— Да, это великолепный край. Там много еды и не надо постоянно распушать перья. Там настоящий рай для птиц и зверей. Правда, он очень хорошо охраняется.

— Это что-то вроде заповедника? — попыталась догадаться я.

— Запо… нет. Это парк. Фонтаны, скамейки, мраморные статуи, беседки. Но все это так искусно слито с природой, что во владениях Дапмара не чувствуешь себя, как в клетке. Сам хозяин лично следит там за порядком. Он такой внимательный, что от его глаз ничего скрыть нельзя. Ни травинки выклеванной, ни камешка сдвинутого.

— По-моему, все лекверы такие, — призадумалась я, — Только вот у некоторых ума не хватает даже порядок на своей территории навести.

— Это ты про зеленоволосого? — догадалась Пушинка. Я мрачно хмыкнула. Теперь мне стоило подойти к делу с еще большей осторожностью, чем раньше. Не думаю, что если Дапмар так внимателен к своему Дому снаружи, он будет рассеянным внутри. Скорее всего, будет неотрывно следить за моим поведением первое время. И мне даже наедине не следует произносить лишние фразы. Любой мой поступок теперь должен быть точно рассчитан.

От размышлений меня отвлек хриплый рокот, словно кто-то большой подавился едой и теперь старательно пытался откашляться. Я вздрогнула и произнесла дрожащим голосом:

— Что это было?

— Это я смеялась, — безо всякого смущения произнесла Пушинка.

— Что такое, дорогая, тебя испугала птичка? — раздалось над ухом почти ласково. Сердце перестало нервно дергаться, к щекам прилила кровь. Захотелось как можно сильнее вмазать Гервену. Последнее время, это желание стало появляться все чаще. Но теперь я действительно не удержалась. Лекверские сапожки, выданные мне в первые же сутки Руаллой не подвели, позволив развернуться к парню быстро и бесшумно. Он поймал мое запястье буквально в сантиметре от своего лица:

— Лида, не делай так больше никогда, — растягивая каждое слово, произнес парень.

— Знаешь, кто ты? — все еще кипятясь, со злостью спросила я.

— Гервен Элистар, — даже без намека на ехидства ответил зеленоглазый, — Леквер. А ты человек, который полностью зависит сейчас от меня. Так что, детка, десять раз все проверь и перепроверь, прежде чем так опрометчиво действовать.

Он выпустил мою руку, оставив стоять столбом в нескольких шагах от него. Потом повернулся спиной, и, уходя, бросил через плечо:

— И еще. Я ни в коем случае не презираю тебя, не ненавижу. Просто мне очень нужно именно так с тобой поступать, Лида. Возможно, потом ты оценишь мой труд, и надеюсь, что это произойдет не слишком поздно.

Что оставалось делать после этого? Гнев переполнял меня до краев, лишенный возможности вылиться хоть во что-то. Я почувствовала, как пальцы сами собой сложились в неприличный знак, направленный в сторону уходящего парня. Едва не рыча, я обернулась к Пушинке. В голове созрел мгновенный план, показавшийся на тот момент если не гениальным, но уж точно не провальным.

— Какую скорость ты можешь развить? — осторожно начала я, очень стараясь не наорать на ни в чем не повинную птицу.

— Точно не могу сказать, но Кайрос я могу пролететь за две рекреции.

Я прикинула ответ Пушинки, переводя местные единицы измерения в человеческие, и тут же вскарабкалась ей на спину.

— Тогда лети отсюда как можно дальше, пока меня не засекли.

— Но…

— Никаких "но", — мой голос показался со стороны злобным шипением. Видимо поняв, что со мной спорить бесполезно, птица поднялась с места в воздух. Гулкое хлопанье крыльев прорезало тишину. Я почти не испугалась, поскольку все мои чувства теперь были отравлены обидой. Сердце словно остановилось, короткими и редкими ударами оглашая мои виски. Несколько минут Пушинка разгонялась. Движения мощных мышц, их тяжелые сокращения были весьма чувствительны для меня. Как будто я не летела, а ехала верхом по неровной дороге. Единственным преимуществом птицы перед лошадью было то, что не требовалось никакого седла и сбруи. Мягкое оперение прекрасно амортизировало каждый удар.

Лишь когда Пушинка набрала максимальную скорость, я почувствовала всю прелесть полета. В ушах свистел ветер, такой холодный, что казалось, с каждым мгновением полета я превращаюсь в ледышку. И такой пьянящий, свежий, как глоток родниковой воды. Солнце затянули тучи, одновременно потянувшиеся с востока и с севера. Они были настолько черны и массивны, что казалось, день превратился в ночь без всякого вечера. Именно поэтому я поняла, что Гервен уже узнал о моем побеге.

— Куда точно тебе нужно? — наконец, осмелилась спросить меня Пушинка.

— Как можно ближе к границе.

Ветер сносил слова в сторону, но мне удалось расслышать ответ моего транспорта:

— Ты не сможешь ее перейти, она на это не рассчитана.

— Но я ведь как-то сюда попала? А значит, должна быть брешь, в которую я снова смогу нырнуть. Как бы то ни было, я не могу больше оставаться в Эвер-Неге. Иначе или от него ничего не останется, или от меня.

— А как же ваш договор с Гервеном? — удивилась птица.

— Не думаю, что он распространяется за пределами этого мира. К тому же любой договор можно разорвать, уж поверь мне. И, вообще, зачем крашенному послушная раба там, где он даже не сможет воспользоваться ее услугами? Не думаю, что он потащится за мной ради этого, ведь леквер не полный идиот.

— Это вряд ли… — я почувствовала, как напряглись мускулы на шеи Пушинки. Видимо, она крутила головой в отрицательном жесте. Я могла лишь догадываться о происходящем, так как пронизывающие потоки ветра давно выбивали из глаз слезы, а темнота с каждым мгновением становилась все более непроглядной. Гервен был в бешенстве. Если его спокойное лицо могло оставаться таковым столько, сколько желал его хозяин, то природу своего леса он обмануть был не в состоянии. И теперь она играла мне на руку. Темно-коричневое пятно, парящее где-то под облаками, не сразу и увидишь. На это я сейчас и рассчитывала, как и на маневренность и скорость моей помощницы.

Все звуки стихли, Пушинка замолчала, старательно поворачивая то вправо, то влево. От этих ее выкрутасов становилось весьма неприятно. В темноте, с почти закрытыми глазами я боялась, что еще немного, и упаду. Как можно медленнее приоткрыв веки, я увидела почти фантастическую картину: где-то под громадными пятнистыми крыльями расположились вершины елей, сверху частой хрустальной крошкой сыпали идеальной формы снежинки. Я постаралась поймать хоть одну. Легкий осколок большой тучи лег на мою протянутую ладонь. Шмыгнув носом, я рассматривала каждую грань снежинки, каждую линию ее узора. На какой-то момент стало даже грустно. Ведь больше никогда мне не бывать здесь, в этом странном мире с его неласковыми обитателями. Глядя на тонкую вязь кристалликов льда, я видела тонкое лицо, обрамленное зелеными прядями.

— Прощай, Гервен, — сорвалось у меня с губ и полетело вместе со снежинкой вниз. В тот же миг над головой что-то полыхнуло. Резкий порыв едва не сорвал меня со спины Пушинки, так что пришлось срочно вцепиться в ее перья второй рукой. Гром расколол тишину. Я посмотрела наверх безумными глазами. Гроза посреди зимы! Такого зрелища уж точно я нигде больше не смогу наблюдать. Резкие очертания молний били тучи, причудливо освещая падающий из них снег.

— Вот это да! Если тебе не удастся пересечь границу и вернуться к себе, он порвет тебя на куски. Это как минимум, — присвистнула птица. Могла бы и не говорить. По телу и без этой фразы давно пробегали мурашки, хотелось как можно быстрее очутиться на земле, в безопасности. Ведь громыхало над самой головой, да так сильно, что от каждого нового удара я слегка глохла. Вероятность того, что в нас попадет молния также оставалась высока. Я даже пригнулась от страха, однако не забывая любоваться порхающими снежными комками.

— Сколько нам еще лететь?! — крикнула я.

— Мы только на половине пути.

— Снижайся.

— Но это убавит нашу скорость!

— Зато и шансы быть поджаренными тоже, — недовольно откликнулась я. Пушинка резко ушла в пике, распластав меня на своей спине. Желудок остался где-то на уровне мозга, и лишь сердце ушло прямиком в пятки, так и не подчинившись законам физики. Слева и справа замелькали елки, больно хлеща меня по ногам. Я в который раз мысленно поблагодарила Руаллу и местных кожевенников. Высокие сапоги до колена отлично защищали мои ноги от уколов и ударов. Ветер перестал завывать, сменив тональность на более высокую. Теперь его молодецкое уханье превратилось в назойливый комариный писк, не перестав быть ужасно неприятным. В глубине леса уже бушевал пожар. Молния ударила почти рядом, заставив Пушинку испуганно накрениться влево, и резко свернуть с пути. Я взвизгнула, краем замутненных слезами глаз ловя подожженную еловую лапу. Гроза не стихала, но стала теперь более прицельной, как мне показалось. Молнии четко били только в деревья по соседству, но не настолько близко, чтобы причинить нам вред. Снежная лавина неслась прямо на нас, старательно задерживая наше продвижение.

Задерживая…

А что если Гервен не просто так решил испортить погоду? Первое время я пришла к мысли, что крашенный хотел нас уничтожить, но теперь в голову пришла другая мысль. Леквер мог специально удерживать нас на своей территории, дожидаясь чего-то еще. Только вот пока неизвестно, чего. Я чувствовала, как все тише и тише летит Пушинка. Ее крылья были слишком широкими, чтобы маневрировать между деревьями, да и потоки воздуха они ловили слишком хорошо, так что птица уже почти перестала сопротивляться им. Я сглотнула, едва сдерживаясь, что бы не отчаяться. Конечно, она могла в любой момент скинуть меня на землю, она ничем мне не была должна. Поэтому мне пришлось тихо наклониться к ее голове, почти умоляюще шепча:

— Пожалуйста, Пушинка, не останавливайся! Прошу тебя. Мне очень надо отсюда выбраться, очень. Здесь меня ждет только смерть.

— Я тебя не понимаю, — неожиданно обиженно откликнулась птица, — Ты считаешь, что я способна бросить тебя посреди леса? Лида, ты ненормальная. Неужели меня можно принять за бессердечную тварь? Единственные бессердечные существа, которых я знаю, это лекверы. Но даже они никогда бы так не поступили с другом.

— Пушинка, — растроганно пробормотала я, пряча свое лицо в ее перьях. И только после минутной паузы догадалась продолжить, — Прости меня. Просто ты ничем мне не обязана.

— Разве лишь только потому, что ты кому-то обязан, надо совершать хорошие дела? — ехидно поинтересовалась птица. Внутри ее горла снова родился жутковатый звук смеха. Постепенно становилось светлее. Сплошная стена осадков начала редеть, количество молний уменьшилось, а через четверть часа вовсе сошло на нет. За несколько секунд лес буквально вымер.

— Кажется, Гервен сменил гнев на милость, — предположила Пушинка.

— Или на очередную подлость, — выдал моими устами законченный реалист. Как-то странно быстро кончился буран, сменившись тихой, но еще пока снежной погодой. В проблесках туч иногда мелькало солнце. После такой круговерти, когда на расстоянии полуметра уже ничего нельзя было разглядеть, оно казалось издевательской ухмылкой. Я старательно пыталась вслушиваться в каждый звук, всмотреться в лес, словно ища давно приготовленную для нас маленькую черную дыру или хотя бы капкан. Но окружающий пейзаж был подозрительно мирным. Только в отдалении все еще сгущался дым от сгоревших елей. Но и его остатки мгновенно развеивались, не оставляя после себя даже горьковатого аромата. Пушинка подо мной напряглась, готовая в любой момент взлететь выше или упасть камнем вниз.

— Что за странность? — неожиданно пробормотала она.

— Что такое? — крутя головой во все стороны, обеспокоено поинтересовалась я.

— Кажется, мы вернулись на то место, где были до начала грозы.

— Мы сбились с курса? — мой голос прозвучал слишком жестко и требовательно, но птице сейчас было не до того. Пушинка что-то искала среди зарослей, шумно вдыхая воздух.

— Нет, мы не заблудились. Готова хвост дать на подушку, но я не могла сбиться с курса. Мы слишком хорошо чувствуем запахи, даже такие слабые, как аромат лекверских духов, которыми случайно прыснули в поле.

— А я всегда думала, что у птиц плохое обоняние, — опешила я. Перед глазами даже строчка из учебника по зоологии всплыла. Насчет зрения, это понятно. Оно у птиц лучше человеческого, но вот запахи они различают плохо.

— Это обычные птицы. Перепелки, дятлы и тому подобная мелкота, которую когда-то притащили из вашего мира, когда еще не было границы. Но даже они лучше разбираются в некачественных продуктах, например, чем сами лекверы. А уж что касается коренных обитателей этого мира, то тут даже не смей сомневаться. Лучших нюхачей и придумать нельзя.

— Да уж. Видимо, я и правда, ничего не понимаю в жизни, — отозвалась я грустно.

— Дело не в жизни, а в разнице между нашими мирами. Возможно, где-нибудь в других измерениях существуют слепые птицы. А может, и нет птиц совсем. Руалла вон сколько изучала другие миры, и то только половину знает. А ей ведь совсем немного обучаться времени осталось.

— И сколько же этих миров? — сей вопрос интересовал меня только с одной точки зрения: нет ли у меня шансов выбраться в какой-нибудь мирок, у которого уже есть хозяин? Если уж крашенный так ревниво охраняет свой Кайрос, то не порежет ли меня на кусочки сразу очередной владелец более масштабной территории?

— Ну, сложно сказать. Говорят, меньше процента вероятных измерений открыто. Ведь у некоторых в распоряжении всего несколько континентов или даже отдельных элементов жизни. Например, Локмер владеет погодой в нескольких мирах, и в твоем, кстати, тоже.

— Да ты что? — не сразу поверила я, — Значит, кто-то охраняет и меня?

— Нет, у твоего мира хранителя нет. Есть несколько управленцев, но никто не может даже претендовать на полноправное господство. Там какая-то заварушка несколько тысяч лет назад произошла, так что теперь вы находитесь, как бы это… на карантине. Насчет остальных известно больше, чем о вас. Но это капля в громадном океане.

— Погоди. Так нас отправили на карантин? То есть мы чем-то опасны? — оскорбилась я.

— Не принимай это на свой счет, но так во всех учебниках истории и межмировой географии написано.

— Подожди, откуда тебе все это известно? Ты что, настолько хорошо знаешь Руаллу? Давно вы знакомы?

— Погоди, не все сразу, — прервала мой поток вопросов Пушинка, — Я знаю ее с пеленок, откуда, как ты думаешь, я могу судить о скверном характере ее братца? Она часто ходила со мной, гуляла, читала вслух или просто рассказывала о своей учебе. Вот я и почерпнула некоторые сведения. Конечно, от долгой разлуки половину этих знаний я растеряла. Но основы-то остались, — птица неожиданно замолкла, выныривая из-за поворота. Мои глаза восприняли информацию быстрее, чем серые клеточки смогли ее обработать. И лучше бы они еще подождали. От открывшегося вида мне стало по-настоящему дурно.

Мы вылетели аккурат напротив знакомого особняка. Высокие декоративные башенки радостно поблескивали в слабом свете солнца, отражая громадные очертания птичьей головы. На полянке перед домом Руаллы стоял ее родственничек вместе с Велерой. Я лишь смогла смутно сообразить, что утром девчонки еще не было здесь. Она уехала сразу после праздника, слегка обиженная на то, что ее не брали в дело. Я еще тогда мысленно поражалась ее поведению. Но и сейчас продолжала ей завидовать. Лучше бы меня никогда не втягивали в подобную аферу.

— Отлично, Вел, — сдержанно похвалил девушку зеленоглазый, — Добро пожаловать, Лида. А я думал, ты поймешь меня и не станешь больше действовать столь опрометчиво.

— Что происходит? — едва смогла выдавить я из себя.

— Все просто, — без намека на недоброжелательность ответил парень, — Велера может контролировать любые передвижения и помешать любому достичь пункта назначения. Ну, или наоборот. А еще у нее отличный внутренний ориентир, позволяющий ей самой прекрасно находить нужное направление.

— Поэтому я настаиваю, чтобы вы взяли меня с собой, — перебила Гервена малявка.

— Это мы обсудим позже, когда Лида спуститься, — он подмигнул, — обещаю, бить не буду. Ты пока в деле.

Глава 6. Тяжело в учении…

Я не торопилась. Все-таки лучше сидеть верхом на птице, которая может за пару секунд подняться в воздух, чем пребывать на земле. Неизвестно, успею ли я добежать до укрытия, или вскарабкаться снова наверх, прежде чем Гервену вздумается подпалить меня очередным электрическим сгустком. Пушинка плавно опустилась на широкую площадку перед особняком, напряженно рассматривая встречавшую нас парочку.

— Давай, Лида, слезай! — позвала меня Велера. Я отрицательно замотала головой. Видимо, весь пережитый и переживаемый страх сейчас был написан на моем лице, потому что девушка не удержалась от смешка, — В любом случае, ты от нас не скроешься, так что лучше подчинись. И, вообще, мы не для того тут вас столько времени ждали, чтобы заниматься пустыми препирательствами.

С дрожащими руками и очень нехорошими предчувствиями, я все же спустилась, но далеко от Пушинки не отошла. Из особняка выбежала мне на встречу Руалла, хватая за руку и едва не ломая ее. И только после того, как я ойкнула, она слегка ослабила хватку. Взгляд у хозяйки Эвер-Нега был безумным.

— Ты хоть представляешь, что ты наделала? — зашипев мне в ухо, Руалла потянула меня к дому. Я упиралась так, что пропахала ногами в снеге борозду почти до самой земли.

— А что мне было делать?! — пытаясь оправдаться, завопила я.

— Тихо и мирно дожидаться похода и разучивать свою роль подарка на День рождения!

— Да ну!

— Ну, да! Между прочим, я за тебя переживала. Когда Гервен тут бегал из угла в угол и злобно бурчал, мне оставалось только Сотворителя молить о твоем спасении. Что бы было, если бы в тебя или в Пушинку попала молния?

— Кучка пепла всего лишь, — отводя взгляд, пробормотала я. Теперь к страху и злобе примешивался еще и стыд. Еще немного, и начну беситься. А это чревато не только для лекверов, но и для всей окружающей среды. Если Гервен не смог полностью выжечь свой лес, то я с удовольствием помогу ему.

— Ладно, сейчас не время выяснять причины, побудившие тебя сбежать. В деле появились непредвиденные обстоятельства, и нам надо знать твое мнение по этому поводу.

— Мое мнение? — саркастически фыркнула я, блаженно падая в глубокое кресло. Откуда-то справа подошел Локмер, неодобрительно поглядывая на меня. Я только пожала плечами.

— А что в этом смешного? — поинтересовался зеленоглазый. Я повернулась к нему, поджав губы. Ругаться не хотелось, все-таки здесь я была в меньшинстве. Но позлить Гервена было еще соблазнительнее. К тому же, мне, правда, было не понятно, с чего это лекверы начали интересоваться моим мнением. До сего момента им в этом не было никакой необходимости.

— А то, что с начала вашей дурацкой операции вы не спросили меня даже о мелочах. Словно я к этому безумию вовсе не причастна. С чего это у вас вдруг любопытство проснулось, а?

— Во-первых, Лида, — даже не скривившись, начал крашенный, — Эта затея не такая уж дурацкая, как тебе кажется. Во-вторых, твое мнение всегда было важно в тех аспектах, которые касались некоторых поправок в плане. Основной же план не обсуждался даже Руаллой, хотя она моя сестра. Но сейчас вопрос встал ребром, и твое решение, возможно, будет решающим. Мы не хотим, что бы ты пострадала из-за нас или из-за кого бы то ни было. Поэтому, ты сама должна взять на свои плечи ответственность за свою судьбу и судьбу всей операции.

— Гервен, а что во мне такого ценного? Только то, что если операция провалится, ты не получишь в свое распоряжение очередную рабу? — не удержалась я от гневного выпада.

— Если операция провалится, мне уже не нужна будет раба, — мрачно откликнулся парень. Я замолчала, замечая на его лице нешуточную обеспокоенность. Лишь несколько вопросов все еще вертелись у меня в голове, да так назойливо, что я не преминула один задать:

— А почему, прости, никто не может изменять основной план?

— Потому что у Гервена на это есть неоспоримые права, — ответил за зеленоглазого Локмер, — В нашем мире есть несколько прав, которые никогда не нарушаются. Это основные столпы наших законов, морали, этикета. Гервен старше всех из нас, поэтому его слово и поступки неоспоримы. Естественно, в рамках разумного.

— Это право старшего, есть еще право сильного, главного в роду. И право женщины, — дополнила жениха Руалла, — Именно поэтому, твое мнение также должно учитываться.

Окинув взглядом стоящих и сидящих лекверов, я поняла, что они с удовольствием бы "забыли" о последнем праве. Но, видимо, в их обществе и за такие мелочи могли жестоко покарать.

— Так какой вопрос стоит на повестке дня? — решила я перейти к самому главному.

— Велера хочет идти с нами, — сморщившись, ответил Локмер.

— А они не хотят меня пускать. Говорят, что я слишком молода, чтобы принимать участие в таком ответственном деле! — фыркнула девушка.

— Дело не в молодости, — парировал Гервен, — Но с твоим темпераментом тебе лучше с нами не выступать. Ты совершенно не умеешь контролировать свои эмоции.

— Вы что, до конца времен будете припоминать мне Терес-Леш? — вспылила Велера.

— Нет, в отличие от тебя, мы не такие злопамятные, — подковырнул ее в ответ крашеный, — Ты абсолютно не владеешь своей сущностью, постоянно срываешься, рушишь все. Дело не в том, что ты безответственна или глупа. Как раз наоборот. Но ты настолько вспыльчива и ранима, что можешь загубить все дело.

— Так и скажи, что я — ребенок, которому еще в куклы играть положено. Лучше так, чем ты будешь и дальше рассыпаться тут в сомнительных комплиментах, — девушка со всей силы оттолкнула стоящий рядом с ней столик. Деревянные ножки расцарапали мраморную поверхность, стол зацепился за шкуру леопарда, и, проехавшись еще пару метров, с диким грохотом впечатался в стену.

— Пожалуй, Гервен прав, — неуверенно протянула я, ровняя оригинальный коврик и ставя искалеченную мебель на место.

— Вот именно, — поддакнул Локмер, — я полностью согласен с его мнением. Тебе нечего делать в таком сложном предприятии. Ко всему прочему, это может оказаться слишком опасным для тебя. Ты даже не можешь держать себя в руках при обычном разговоре, что уж говорить о более ответственных вещах. Я против того, чтобы ты шла с нами.

— Как же ты меня достал, братец! Вечно носишься со мной, словно заботливый родственник. Как будто я слепая! Мне же ясно, что ты просто не хочешь терпеть мое присутствие и нести обязательства по моей охране. Ведь папочка с тебя три шкуры спустит, если со мной что-то случиться.

— Да, я не хочу подвергать тебя такому риску, но дело вовсе не в страхе перед отцом. Ты отлично знаешь, что дороже тебя у меня никого нет.

— Угу, после твоих дружков и невесты, — спокойно согласилась Велера. На всякий случай, я слегка передвинулась вместе с креслом подальше от разгневанной девчонки, — А от меня, между прочим, будет больше пользы, чем от нее. Попробуйте дойти без меня до Сер-э-Ревета! Ты же дальше северных земель и не ходил никуда. Все время дрожал за свою шкуру.

— Потому что у меня есть нормальный инстинкт самосохранения и голова на плечах, — огрызнулся Локмер, — а ты на всю жизнь так и останешься маленькой, невоспитанной девчонкой с манией разрушения!

— Ребята, прекратите, спорами мы ничего не решим! — пытаясь перекрыть грохот падающего шкафа, причитала Руалла. На сей раз собственность девушки была спасена вовремя протянутой рукой Гервена. Шкаф плавно коснулся его руки, и в следующее мгновение уже стоял, как ни в чем не бывало.

— Велера, прошу тебя, не надо так шуметь, — спокойно откликнулся зеленоглазый, — Тем самым ты ничего для себя не выиграешь. Поспорить с братом ты сможешь и после обсуждения.

— Спасибо, приму к сведению, — хмыкнула леквер, но успокоилась.

— Я тоже против, — немногословно произнесла хозяйка дома. Все посмотрели на меня. Я недоуменно округлила глаза. В голове сейчас творилось что-то невообразимое. Все картины недавнего прошлого смешались в одну, но решение так и не приходило. Теперь я и сама была не рада тому, что на меня обратили внимание. Спас меня неожиданно Гервен:

— Несмотря на всю твою несдержанность, Велера, ты очень нужна нам. Единственное, в чем ты права, так это в том, что без твоей помощи мы вполне можем потеряться. Лида с моей драгоценной сестренкой и так столько вещей набрали, что мне уже не очень хочется тащить еще и кучу карт местности. А ты являешься не только самой надежной картой, но и еще одним членом команды, на которого можно будет взвалить сумки. Правда, в этом случае, тебе придется придерживать свои желания. Если ты готова подписать договор, то я с радостью приму тебя в качестве помощника и проводника.

— Но, Гервен… — попыталась возразить Руалла, — Это же чистой воды безумие! В случае, если она отправится с нами, никто не гарантирует, что мы сможем вернуться с жемчужиной обратно. Да что там с жемчужиной, нам бы уцелеть!

— Мне лично плевать и на вас и вашу реликвию, в любом случае помирать. Так хоть пусть девчонка развлечется, — неожиданно для всех произнесла я. На самом деле, доводы крашенного показались мне вполне убедительными. В конце концов, начнет буянить, неужто трое взрослых, сильных леквера ее не удержат? Я ведь тоже могу подвести всю честную компанию под монастырь, и никто об этом не позаботился. Так почему же лишать Велеру шанса поучаствовать в операции? Ко всему прочему, перспектива заблудиться где-то посреди незнакомых земель меня не слишком прельщала. Одно дело, когда с тобой твои друзья, а совсем другое мрачные и загадочные существа другого мира.

— Спасибо, Лида, — радостно откликнулась Велера, — Я в тебе не сомневалась!

— Лучше бы ты дала мне скрыться, — почти шепотом произнесла я. Но, похоже, это не укрылось от чутких ушей Гервена. Он злобно сверкнул в мою сторону глазами, но пока только этим и ограничился.

Я и раньше подозревала, что лекверы — это несколько нездоровые на голову существа. Но вскоре после нашего всеобщего совещания мне в очередной раз удалось утвердиться в правильности этого факта. После целого вечера последних подготовительных работ, в ходе которых половина вещей была разгружена, а Руалла успела в очередной раз поругаться с братом и Велерой (которая едва не снесла несущую стену дома), я еле доползла до кровати и мгновенно уснула. Причем было это уже глубоко за полночь. За окном к тому времени все небо затянулось подозрительно темными тучами, из которых в скором времени повалил снег. Последние несколько дней дались мне особенно тяжело. Не только потому, что приходилось постоянно бегать в лес, скакать по нескольку часов на Пушинке и в тысячный раз повторять вслух свою роль. Просто за всем этим строго смотрел Гервен. Хуже наставника нельзя было и пожелать. А все так мило начиналось…

В то чудное утро я не спеша вышла на поиски своей "коняшки", благо, она всегда ждала меня неподалеку от особняка. Но на этот раз за мной увязался леквер.

— Ты плетешься, словно паук, которому оторвали лишние шесть лап, — прямо в глаза заявил мне наглец.

— В отличие от паука мне положено иметь только две конечности, — огрызнулась я в ответ. Гервен легко обогнал меня, бросив через плечо:

— Так докажи, что ноги тебе не для мебели нужны. Иначе, придется тебе тренироваться. Даже с Пушинкой ты далеко на своих ходулях не уйдешь.

Больше всего меня задело не то, как он отозвался о моей внешности. Нет, такие глупости меня давно уже не трогали. Может быть потому, что в зеркале я не находила им никакого подтверждения. Самым неприятным было то, как легко крашенный обошел меня по глубокому снегу. Как по самому ровному асфальту, словно его сапоги не скрывались по самое голенище в снегу, словно ему не приходилось каждый раз выдергивать их из блестящего плена. Я ринулась за парнем, но уже через десяток метров поняла, что еще немного, и воздух в легких кончится окончательно. Перед глазами начали трепыхаться елочные ветви, будто их качал вниз и вверх ветерок. Гервен давно скрылся в зарослях очередных неизвестных кустов, дав мне спокойно упасть на землю, безвольно раскинув руки и тяжело глотая очередную порцию целительного кислорода.

— Ну, что, паучок, лапки не болят? — хмыкнул парень почти над самым ухом. Я вздрогнула, приоткрывая мутные глаза. Гервен присел рядом, с издевкой улыбаясь во весь комплект своих зубов. Мне очень захотелось пересчитать их все. Наверно, у него, как у гадюки за нормальными еще и ядовитые спрятаны. Иначе, откуда в крашенном столько яда и желчи? К сожалению, после таких физических нагрузок мне было весьма нелегко даже приподняться. Одно дело, совершать променад на школьном стадионе в свое удовольствие, что я иногда делала в моем мире. Но совсем другое — бег с препятствиями по глубоким сугробам. А Гервена, как назло, нелегкая понесла напролом через поваленные стволы и овраги.

— Что молчишь, Лида? И сказать-то тебе нечего.

— Это ты так думаешь, — мрачно пробормотала я, закашлявшись.

— Будем тренироваться. До начала операции несколько дней еще есть. Вот за это время ты просто обязана хоть немного улучшить свою физическую форму. Дело не в том, что это надо нам. Мы можем хоть месяц или даже больше добираться до Сер-э-Ревета, делая продолжительные остановки. Но если произойдет что-нибудь непредвиденное, никто не знает, какие умения тебе могут пригодиться. Так что придется тебе вплотную заняться своим телом и духом.

— Уж не ты ли мне это самое "непредвиденное" подсунешь?

— Нет. Ты не угадала, — хмыкнул парень, протягивая мне руку. Я недоверчиво посмотрела на раскрытую ладонь с длинными пальцами, словно та была раскаленным куском железа. На безымянном пальце поблескивал простой ободок колечка. Оно играло разноцветными огоньками вправленных в него мелких камешков. Не дожидаясь моего ответного жеста, Гервен легко схватил меня за руку, приводя мою тушку в сидячее положение. И опять мне стало удивительно неприятно.

И вот с того момента он медленно сводил меня в могилу. Каждое утро (то есть часов в пять, еще до рассвета), леквер поднимал меня с постели и тащил полусонную на пробежку. Сначала я сопротивлялась, как могла. Первая побудка, так, вообще, едва не стала самым ярким событием моей жизни. Как оказалось, следующие несколько дней окажутся не менее "замечательными".

Он ввалился в мою комнату, даже не стараясь хоть как-то скрыть свое присутствие. Так что сквозь закрытые веки я увидела его. Точнее, настолько ярко представила, словно действительно сейчас могла наблюдать за ним. Наверное, потому, что леквер слишком громко топал и демонстративно пыхтел. Извернувшись всем телом, я лягнула Гервена в район колена, натягивая одеяло на макушку. Парень только сдавленно шикнул, но продолжил утренние экзекуции с новой силой. Попытался отобрать подушку, но мои пальцы вцепились в наволочку с такой энергией, что крашенный добился лишь неприятного треска разрываемой ткани. Решив не портить чужое имущество, этот паразит вылил на меня сверху целую кружку воды. Угу, как же. Я перевернулась на другой бок и легла на сухое.

— Спасибо, Гервен, за заботу. Ночи сейчас душные, да и воздух в комнате сухой, — выдал мой едва очухавшийся организм. При этом сознание пыталось до конца удержать очередной интересный сон.

— Вставай, хватит лентяйничать, — в ответ заявил зеленоглазый, — Между прочим, кто-то едва может нормально передвигаться, а этому кому-то еще предстоит идти несколько сот километров. Так что давай, Лида, не заставляй меня насильно стаскивать тебя с кровати.

— Тю, какие мы противные… — я широко зевнула, приоткрывая один глаз. Сон в любом случае прервался на самом интересном месте, не собираясь переходить во вторую часть, — Неужели тебе неприятно носить на руках молоденьких, красивых дам? О, конечно же, тебе больше нравятся всякие жемчужины, реликвии и тому подобные материальные ценности.

— Сама виновата, — почти оправдывающимся тоном процедил Гервен. И, зацепив меня за ногу…, стал щекотать пятку. Вторая нога сама по себе выпрямилась, аккуратно угодив крашенному в нос. Но этот гад сумел одним точным движением заломить мне голень так, что я ойкнула от боли. Второй же рукой он продолжал нежно проводить по самым чувствительным местам. После ноги была спина. Ничего такого не подумайте. Это было совсем не романтично ни для него, ни, тем более, для меня. Я дико визжала, Гервен упрямо продолжал меня пытать, карабкаясь пальцами все выше. Голова сама собой наклонилась в сторону, когда он начал щекотать меня за ухом. К несчастью для парня, он слишком близко подставил свою драгоценную руку. Крепкие челюсти вцепились в нежную кожу леквера. На языке остался свежий вкус сладковатых трав. Гервен даже не вскрикнул, но за поврежденную конечность схватился. Я от греха подальше отползла на самый край кровати, принимая защитную позу. Конечно, одной мне невозможно было справиться с таким сильным противником, каким был парень. Но хотя бы напоследок перед смертью пару раз хорошенько вмазать ему было для меня просто делом чести. Только крашенный почему-то не собирался применять свою силу в целях моего истребления. Он посмотрел удивленно, как-то даже ошеломленно. Так что я посмела пошутить:

— А ты вкусный. Странно, мне думалось, что ты должен быть такой же на вкус, как елки в твоем лесу. По крайней-мере, запах-то соответствующий.

— Лида, раз ты проснулась, я жду тебя перед домом. Если не явишься через десять минут, я сам тебя сожру с потрохами. Говорят, человечина вполне пригодна для употребления. Боюсь только, что в тебе слишком много жира, как бы не случилось несварение.

Ответить на оскорбление мне не дали. Дверь захлопнулась за секунду до того, как в нее полетела мокрая подушка. Сжав зубы, я упала обратно на кровать. Гервен в который раз поражал своей выдержкой. На его месте я бы спалила несговорчивую девицу. За свое психическое здоровье я теперь была не вполне спокойна. Отчасти из-за того, что нормальный человек, в моем понимании никогда не получит удовольствие от того, что укусил другого человека. И пусть Гервен не являлся настоящим представителем Homo sapiens, но мне, правда, понравился его вкус. На секунду перед закрытыми глазами мелькнула ладонь парня с тонкой кожей, а во рту появилась слюна. Вот черти! Это же надо, к чему может привести раннее вставание! Дабы до конца отрешиться от подобных страшных мыслей, я стала спешно одеваться. Не могу поручиться, что парень не страдает теми же приступами каннибализма, что и я. Тем более, после его слов. Обычно, у Гервена они не расходились с делом.

Вышла я ровно по истечении девяти с половиной минут. Гервен уже ждал меня между двумя кленами, помахивая перед носом какой-то книженцией. Взгляд мой упал на его руку, но никаких синяков на ней не осталось. В полумраке глаза леквера светились, как две маленькие лампочки. На ум пришел недавний разговор с Руаллой. Она говорила, что-то вроде того, что ее родственничек способен быть волком… или я опять все путаю?

— Что стоишь, как кошка посреди своры собак? — вопросил парень, — Не нравится мой вид, а что ты хотела? Я же должен как-то видеть в темноте, вот и приходится немного приблизиться к природе.

— Гервен, я не совсем понимаю, как это тебе удается?

— Хочешь узнать подробности анатомии и физиологии лекверов? Тогда прошу взять ноги в руки и вперед! Десять кругов вокруг вон той полянки, и я в твоем полном распоряжении.

Я оглядела указанное поле деятельности и судорожно сглотнула. Видимо, парню были очень дороги его тайны, раз он предлагал мне преодолеть около десяти километров среди деревьев. Указанная поляна была не просто большой, она была огромной. Да еще мне вдруг вспомнилось, что еще вчера ее не было. Как Гервену удалось убрать сотню деревьев так, что даже снег не был примят, осталось загадкой. Но в любом случае он очень постарался испортить мне утро, да и все существование заодно.

— Гервен, даже не думай…

— Я не думаю, это тебе придется сегодня много думать и размышлять. И да будет тебе известно, ничто так не настраивает на умственную работу, как хорошая пробежка по свежему воздуху. Можешь не торопиться, у тебя целых полчаса.

— Сколько? — испуганно переспросила я. Но парень уже развернулся в сторону теплого балкончика на первом этаже. Насколько я знала план особняка, балкончик относился к комнате леквера. И ко всему прочему, оттуда открывался отличный обзор.

Еще раз поглядев на поляну, а потом на спину Гервена, я предпочла первое. То есть лучше мне немного побегать, упасть на первом же круге, чем сразу связываться с парнем. Может, поняв, что я ни на что не гожусь со своей спортивной подготовкой, он отстанет?

Как следует размявшись, я приступила к главному упражнению. Ноги тонули в снегу, который почти не отличался в этой темноте от запорошенных коряг и ямок. Естественно, упасть я упала, но падение было незапланированным. С криком и руганью, приземлившись почти под корнями ближайшей елочки, расцарапав о ее хвою все лицо. Подниматься не хотелось. Да и не моглось — от падения сразу заныли все мышцы спины.

— Хватит тут снежок в качестве матраса эксплуатировать, — раздался с балкона голос крашенного. Ноги закололо, и они сами по себе стали поднимать мое непослушное тело. Такой подлости от Гервена я не ожидала. Стараясь изо всех сил поспеть за низом, верх колебался из стороны в сторону, но руки вдруг обрели небывалую силу, и я вдруг оказалась в вертикальном положении. Следующие девять кругов мне почти не запомнились. Грудь разрывало от боли, глаза наливались слезами, позвоночник отзывался на каждое движение спины. Раз пять я падала, попадая то в яму, то цепляясь за крупную ветку, то нечаянно влетая плечом в дерево. И каждый раз леквер возвращал меня на исходную позицию, продолжая мучить еще несколько минут. Правда, после десяти кругов, он оставил меня в покое. Точнее, просто перестал вытаскивать из очередного сугроба. Так отвратительно я себя еще не чувствовала никогда.

— Что ж, на первый раз вполне даже неплохо, — нехотя признал Гервен, подходя ко мне своей легкой походкой.

— Второго не будет, — пообещала я, — Ты смог с первого раза меня искалечить так, как не смогли это за двадцать восемь лет стресс и нагрузки.

— Это ты так думаешь. Уверяю тебя, дорогуша, ты намного сильнее, чем кажется на первый взгляд. Десять кругов бега для тебя не предел. Конечно, я не способен за столь короткий срок раскрыть в тебе весь потенциал, но через пять дней ты с легкостью сможешь бегать такие расстоянии. Единственное, что по-настоящему мешает тебе — это твое зрение. Но и его можно развить.

— Слушай ты, тренер недоделанный, не собираюсь я больше тут корячиться, понял?! В конце концов, это вам придется все время идти пешком, но я-то буду ехать верхом. А если ты хочешь отомстить мне за что-то, так проще просто свернуть мне шею. Но не надо притворяться благодетелем, который отбирает последний кусок хлеба сегодня, чтобы кто-то смог есть его завтра! Возможно, завтра некому будет есть, или наоборот, появится слишком много еды.

— Лида, ты ничего не понимаешь. Правда, что я хочу от человека? Ты права только в одном. Если бы я хотел отомстить, я бы сделал это быстро и действенно. Шею сворачивать незачем. Проще медленно сгноить в тебе всю древесину или просто спалить тебя, как недавно сделала моя сестренка. Но я не хочу тебе мстить. Возможно, что это только на время… А может, и навсегда. В любом случае, тебе надо встать с холодного снега. Насморк при беге, знаешь ли, мешает.

— А как же обещанный ответ? — вставая на четвереньки, вспомнила я.

— О, не волнуйся, ты получишь уйму ответов на вопросы. И не только на те, которые тебя интересуют.

Следующие три часа Гервен пытал меня информацией. Во-первых, придя в гостиную, он сразу достал целую гору каких-то книг. Потом вручил мне местный аналог бумаги и перо. Правда, не живое, выдернутое из гуся или лебедя. Это было странное приспособление в виде тонкого стального цилиндра, от которого в виде опахала отходил тонкий узор. Я коснулась острым кончиком пальца. На нем появился синеватый след пасты.

— А нормальных шариковых ручек вы не держите?

— Зачем, эта вещица намного удобнее. Толщину, ровно как и цвет, ты можешь регулировать лишь силой сознания. Ко всему прочему перо никогда не потечет, не прорвет поверхность ткани, на которой ты будешь писать, и всегда будет полным чернил. Уникальная вещь, так сказать, эксклюзивная работа.

— Так вы на ткани пишете?

— Лида, хватит вопросов. Я же сказал, у нас мало времени, но еще меньше у тебя запаса серых клеток. Так что давай, начинай шевелить тем, что есть. Открывай вон ту книгу и тщательно знакомься с содержимым. Через час я приду и проверю то, что ты запомнила.

Книга оказалась громадной энциклопедией, в которой не было ни одной знакомой буквы. Я собралась было позвать Гервена, вдруг он что-то напутал. Но парень сам заглянул в дверной проем:

— Думай, хочешь добраться до информации, учись ее искать.

Стукнув кулаком по столу и отбив себе руку, я стала нервно перелистывать каждую книгу на предмет хоть какой-нибудь зацепки. Но все они были одинаково "содержательными", и нигде не было даже старенькой гравюры или чертежа. Сплошная тарабарщина, мелкими витыми символами лившаяся с ветхих и свежих страниц. В конце концов, на глаза попался алфавит. Никаких подписей, кроме транскрипции рядом не обнаружилось. Правда, к каждой буковке было пририсован еще один значок. В последнем я распознала уже знакомую мне вязь. Такими литерами писала мне записку Руалла в свой день рождения. Я старательно изучала каждую буковку, пытаясь хоть как-то систематизировать их по звукам или хотя бы по количеству закорючек. Потом стала искать их в текстах. Пока ничего не было ясно. Ко всему прочему, буквы неизвестного мне наречия никак не походили на своих более понятных соседок. Глаза скользили по строчкам, но пока не могли найти ничего нужного.

— Карл у Клары украл кораллы… — попыталась я зачем-то составить из знакомых значков надпись. Потом перевернула пару страниц букваря. И от неожиданности приподняла бровь. Все-таки кое-какие картинки тут встречались. Карла с Кларой я, конечно же, не нашла. Но вот на одной стороне предпоследнего листа был изображен кларнет. Я вперилась в него взглядом, затем отмотала страницы обратно. Схватила самопишущее перо, тщательно выводя на кусочке ткани изящные символы, вернулась обратно, — Кларнет. То есть, как там его? "нервук". Точно, полный нервук. Так, зато теперь становится понятным, зачем в некоторых книгах просто необходимы картинки. А я их раньше презирала, балда! — искренне выругалась я.

Дальше процесс пошел быстрее. Правда, в течение первого часа приходилось по буковке расшифровывать незнакомые слова. Да еще и построение самих фраз у лекверов отличалось от родного русского. Тут слова стояли в строгом соответствии, напоминая мне чем-то английский. Так что некоторые фразы так и оставались для меня несколько туманными. Зато стало проясняться содержание первой статьи энциклопедии. Начали, как и полагается по — порядку, с первой буквы. Правда, по звучанию она была очень похожа на нашу "ф". Впрочем, чему я удивляюсь? Разве в этом мире вообще что-то может быть нормальным?

Долго и сосредоточенно копаться в бумагах мне не дали. За несколько часов возни с многочисленными томами, томиками и журналами я смогла перевести только две маленькие статейки, так и не получив в полном объеме интересующую меня информацию. При этом мне несколько раз попало на глаза уже успевшее надоесть имя Азули, но ничего конкретного даже про нее в литературе не было написано. Попыталась откопать хоть что-то о феномене светящихся глаз, проверила многочисленные статьи с названиями "Волки", "Люминесценция". И, естественно, ничего не нашла. В итоге, когда солнце окончательно встало из-за горизонта, я чувствовала себя настолько плохо, что готова была уснуть прямо за столом. Но и тут меня ждало разочарование. О себе дал знать бурчанием желудок. Видимо, оно было столь громким, что пришел Гервен.

— Ну, как успехи?

— Есть хочется, — честно призналась я.

— Ну, это уже не мои заботы, — пожал плечами парень, — В конце концов, тебя никто не заставлял сидеть здесь безотрывно. Могла бы и на кухню заскочить.

Я насупилась. Как бы то ни было, но леквер был прав. Сама же хотела быстрее удовлетворить свою жажду знаний, не позаботившись о нормальной пище. Так и язву не долго заработать.

— Я так и не нашла ответы на мой утренний вопрос.

— Естественно, а что ты хотела? Что бы на первой же странице было написано о моих способностях с подробными планами и схемами? Дорогая моя, эти книги не просто так создавались, чтобы служить пособиями разным нелегальным элементам, вроде тебя.

— Тогда какого черта тебе понадобилось надо мной так измываться? Хочешь обучить меня грамоте, так садись рядом и учи! А если бы я не разобралась во всех ваших закорючках?! Между прочим, меня никогда к гениям не относили.

— Я бы удивился, если бы отнесли. Понимаешь ли, если всю пищу тереть на терке и лишь потом употреблять, то скоро внутренности могут совсем атрофироваться. Так же и знания. Да, я мог бы сесть здесь, объяснить каждую буковку, почитать тебе вслух, но через день или два ты бы забыла все это. Это новые для тебя вещи, с которыми ты никогда не сталкивалась, их надо как следует самой прожевать и проглотить, наслаждаясь вкусом. А не просто запихать в себя готовые объяснения.

— Слушай, Гервен, кончай тему еды. У меня и так желудок сводит, — мрачно бросила я.

— Ладно, пойдем на кухню, заодно я отвечу на твой вопрос. Ты это заслужила.

— Неужели? — хмыкнула я, медленно поднимаясь с кресла. Спина немилосердно болела, ноги гудели подобно электрическим проводам в бурю, шея перестала поворачиваться. Заметя мое плачевное состояние, леквер покачал головой, но хотя бы снизошел до помощи. Я ухватилась за него, полностью повиснув на плече крашенного. Кажется, ему от этого тяжелее не стало, потому что скорости передвижения он не снизил.

— Ну и почему у тебя глаза светятся? — вспомнила я наконец, после того, как крепко отобедала (время для завтрака было уже не слишком подходящим).

— Потому что я леквер.

— Это и так ясно.

— Пойми, Лида, леверы — это не люди. И даже не надо нас сравнивать. Мы с вами похожи, как улитка и слон. Да ты и сама уже успела заметить разницу.

— Угу. Вы противные, мелочные и жестокие, — кивнула я.

— Нет, все как раз наоборот. Я же говорю, нас нельзя сравнивать. У лекверов другая культура, другое восприятие мира, порядки, характер.

— Зло всегда остается злом.

— Согласен. Но нельзя только поэтому говорить, что мы плохие. Я знаю, ты меня ненавидишь.

— Это еще мягко сказано… — протянула я. Гервен не стал прерываться.

— Но это лишь потому, что ты не понимаешь всей глубины моих действий. Не отрицаю, что для человека я поступаю несколько…хм…несдержанно. Только вот, к сожалению, жизнь тоже не слишком ласкова. Тем более, жизнь в этом мире. Ты должна многое усвоить, понять сама. Ведь как только ты окажешься у Дапмара в доме, никто не сможет помочь тебе. Посему кроме чужой головы научись пользоваться своей.

— И к чему такая тирада?

— К тому, чтобы ты перестала думать, как человек.

— Но я человек!

— Этого у тебя никто не отбирает. Ладно, проехали. Может быть, по ходу дела станет легче, — пробормотал парень, — Так вот, собственно, переходя к ответу на вопрос. Когда нас создают, одновременно появляется и та территория, на которой нам суждено жить. Я и мой лес — это одно целое. Поэтому, когда мне надо лучше видеть, я обращаюсь к его сути, к нашему первоисточнику.

— А как он выглядит, этот первоисточник?

— Никак. Лида, включи абстрактное мышление. В сотый раз повторяю, перестань опираться на конкретику.

— Прости уж, но у меня с этим туго.

— Хорошо. Допустим, у тебя есть кусок пластилина. Ты делишь его на две части. Из одной лепишь человечка, из другой — дерево. Да, форма разная, но пластилин-то одинаковый. И если вдруг тебе понадобится из человечка сделать корову, а пластилина не хватает, почему бы не оторвать необходимое количество от дерева?

— Поляна…

— Именно.

— Мне это напоминает сообщающиеся сосуды. Погоди, а ты, правда, можешь стать волком?

— Нет. К сожалению, такой опции в моем организме не предусмотрели.

— Но Руалла говорила… что никто еще не бил тебя по морде пакетом.

Такой реакции от Гервена я не ожидала. Он захохотал так громко, что оконные стекла начали мелко вибрировать.

— Кошмар, это же надо было тому бедному зверю с тобой встретиться! Теперь я понимаю, почему он перестал приходить сюда.

— Не вижу ничего смешного!

— Я тоже, но это, правда, забавно. В принципе, моя сестренка недалека была от истины, именно тогда я за тобой начал следить. Для того, чтобы держать в порядке такую обширную территорию, какую занимает Кайрос, необходимо везде иметь свои глаза и уши. А еще лучше в комплекте с зубами и лапами, на всякий случай. Вобщем приходится иногда использовать первоисточник для того, чтобы стать чьим-то временным гостем. Конечно, я не обращаюсь в волка, это все ерунда. Мне не обязательно лично прочесывать лес в поисках неполадок. Достаточно самому стать частью этого леса. Если мне надо — я стану елью посреди чащи, чтобы каждой веткой ловить свежий ветер. А ветер, в свою очередь, возможно, станет ценным источником информации.

— Погоди, как это стать частью леса? — я устало потерла переносицу, пытаясь проследить за ходом лекверской мысли. Весь рассказ Гервена больше походил на лирическое повествование типа былины или сказки. Ладно там еще огнем швыряться, это хоть как-то можно объяснить. Ведь даже в моем мире были известны случаи самовоспламенения. Конечно, я никогда таким глупостям не верила, но это все же хоть как-то смахивает на правду. Но самому стать елью? Это же сколько надо травки выкурить, чтобы до такого дойти? Может, у них тут ее колоссальные запасы, и лекверы втихаря кайфуют?

Я кинула косой взгляд на парня. Первый, беглый осмотр к однозначному выводу не привел. Да, бледноват юноша (хотя, если верить местным, Гервен мог мне годиться в далекие прапрадедушки), но это же не повод сразу причислять его к наркоманам. Попробуй-ка, поживи тут в вечной мерзлоте несколько сот лет, и ты станешь похож на бледную поганку. А именно ее больше всего мне сейчас напоминал зеленоволосый. В приглушенном свете просторной кухни сразу стали видны темные круги под глазами, резкие скулы и болезненный блеск в глазах. Нет, точно балуется чем-нибудь. Если не травкой, то мухоморами наверняка.

— Что ты на меня так смотришь? — не выдержав моего взгляда, спросил леквер, — Ты или слушай, или я закончу тут перед тобой распинаться и перейдем к третьему пункту плана…

— Погоди, а ты, случаем, мухоморы не ешь? Или там, еще какую-нибудь столь же действенную продукцию леса?

— Ты о чем?

— Просто нормальное существо с ветерком не общается. Тебе не кажется, что все это выглядит как-то не слишком нормально.

— О, Сотворитель! Лида, ты что, совсем тупая?! В тысячный раз говорю, перестать мыслить по-человечески. Я же пояснил, что нас создают вместе с той территорий и теми животными и растениями, что будут нас окружать большую часть жизни. Мы одно целое. Один слаженный организм. Но если я — мозг, ядро этого организма, то деревья, снег, волки, зайцы — это мои руки и ноги. Когда я следил за тобой, я видел все глазами волка, я стал частью его разума. Я могу одновременно находиться в каждой клеточке Кайроса, дышать каждой хвоинкой, чувствовать снег под подушечками пальцев. И если даже полевая мышка умирает на моей земле, я знаю об этом. Думаешь, как я мог наслать на тебя грозу? Как только ты сделала первый шаг от особняка, мне уже было известно, куда и зачем ты направляешься, что ты говоришь, как ты далеко. Поэтому и сбежать от меня невозможно пока находишься в этом лесу, понятно?!

— Ну… — неопределенно протянула я. Мне все больше хотелось спать, чем слушать объяснения крашенного. Глаза начинали закрываться сами по себе, особенно после обильной трапезы. Голова склонялась все ниже над чистым столом.

— Раз других вопросов нет, давай отсюда уходить. Моя сестра очень не любит, когда кто-то без спроса пользуется ее кухней.

Вопросы у меня были. Но постепенно смешались в одну большую неопределенность в голове. Пытаясь подавить зевок, я направилась к выходу. И только у самой двери опомнилась:

— Погоди, а что ты говорил про третий пункт?

— На сегодня я много для тебя запланировал. Кстати говоря, мы и так потеряли кучу времени на болтовню. А тебе еще надо очень много сделать. И не надо на меня руками махать, в любом случае пока договор не расторгнут, ты должна соблюдать свои обязательства.

— Но я ведь только достать жемчужину соглашалась, — возмущению не было предела. Если Геврвен думает, что получил бесплатную грушу для битья или крысу для своих ненормальных экспериментов, он ошибается! Я не собираюсь целыми днями бегать кроссы и разгадывать головоломки. В конце концов, если я даже начну думать, как леквер, это вовсе не означает, что я стану такой же выносливой, как они.

— Лида… — он улыбнулся так проникновенно, что сразу заболели все мышцы. Руки медленно стали наливаться свинцовой тяжестью, медленно, от самых кончиков пальцев деревенеть.

— Ладно, что ты еще придумал? — хмуро спросила я.

"Надеюсь, хоть смерть будет быстрой" — промелькнуло в голове.

Как оказалось, надеяться не вредно…

Глава 7. Человеческий подход.

Следующие дни грозились стать последними в любую минуту. Кроме обязательных пробежек по десять — двадцать километров меня ждали еще такие "замечательные" физические упражнения, как бой с холодным оружием, скачки на Пушинке, и полеты с переворотами.

Вместо привычных мечей или шпаг мне выдали абсолютно непригодные как для защиты, так и для нападения полумесяцы наточенной стали. Ими надо было не только метко швырнуть в противника, но еще и успеть поймать орудие, пока оно не порезало тебя самого. Разнообразные короткие пики с ядом, длинные деревянные колья с железными наконечниками также причиняли кучу неудобств при общении с ними. Первое время, я то и дело получала колото-резанные раны, так что часть тренировок уходила на то, чтобы снова срастить мне кожу и сосуды. Пару раз Гервен с размаху перебивал мне "дрыном" кость на руке. Постепенно, то ли я стала более аккуратной, то ли он приспособился ко мне, но с каждым новым выходом на нашу рабочую полянку травм становилось все меньше.

Со скачками дело обстояло проще, с полетами — сложнее. При первом способе передвижения уставала только поясница и часть туловища, располагавшаяся ниже. Гервен заставлял несчастную птицу перепрыгивать через поваленные стволы, пересекать огненные полосы и заносы, а меня при всем этом держаться на ее спине. Так что к концу пятидневки мы обе готовы были придушить парня голыми руками. Только вот у Пушинки их не было, а у меня конечности полностью принадлежали Элистару. И он пользовался этим всякий раз, как только я собиралась хоть немного отдохнуть. Полеты были менее тоскливы. Во-первых, потому, что крашенный пока летать не научился, а значит мы могли с Пушинкой спокойно от него отделаться хоть на некоторое время. Во-вторых, удовольствие от полета было несравненно выше, чем от постоянной тряски на галопирующем скакуне. Но вот "штопоры", "петли" и "бочки" были настолько вредны для моего организма, что уже с первого раза я стала их люто ненавидеть. Только вот вся загвоздка заключалась в том, что их-то как раз было больше, чем простого планирования над елочками.

Когда даже Гервен не мог поднять меня с земли от усталости, приходилось подниматься самой и идти в гостиную. Там меня ждали громадные тома классической истории и литературы, география, теология и все остальные столь же фундаментальные труды древних графоманов. Переводы текстов сменялись долгими часами зазубривания дат. При этом леквер выработал такую методику усвоения материала, при которой я получала дополнительно еще по сто тычков, шлепков и ударов к уже полученным ранее. Первоначально парень читал мне какую-нибудь статью или пояснял что-то вкратце. Потом оставлял меня на час для углубления и расширения полученных сведений. Иногда к моему образованию подключались Руалла или Локмер. Велера предпочитала бывать на тренировках или в качестве помощника (чтобы Гервен прибил меня не так быстро), или чаще в качестве еще одного соперника. Так вот, через некоторое время, крашеный приходил обратно и начинал меня допрашивать. Стоило сделать больше десяти ошибок в рассказе или неправильно что-то перевести, как я получала увесистой дланью по маковке. Били не сильно, но точно. Так что мигрень не покидала меня не на секунду. Правда, и на награды новоявленный преподаватель не скупился. Угощал самым дорогим вином, шоколадом. А иногда даже мог сократить время занятий. Медленно, но верно, я стала неплохо разбираться как в правилах этого мира, так и в самом Гервене. Хотя он до сих пор оставался самой большой загадкой…

И вот наступил день нашего выступления к границам Сер-э-Ревета. Проснулась я на этот раз сама чуть свет, хотя именно сегодня по закону подлости никто меня поднимать не собирался. От нечего делать я прошлась по спящему дому, позавтракала и даже успела проверить свои личные вещи. Последних, правда, было совсем немного. Над лесом поднималось чистое, не замутненное обрывками туч, солнце. Я довольно ухмыльнулась, значит, Гервен сегодня пребывает в благодушном состоянии. По крайней мере, на час или два можно не беспокоиться за свою безопасность. Первым в гостиную вплыл Локмер. С хмурым и озабоченным видом сел напротив, пытаясь улыбнуться, или хотя бы дружелюбно поздороваться со мной.

— Доброе утро, — ответила я, по привычке пролистывая очередную энциклопедию. Наступало дикое состояние, когда не знаешь, чем заняться и куда себя деть. Леквер скуксился, не слишком вежливо пробормотав:

— Не очень-то оно доброе.

— Злишься?

— А как ты думаешь? — фыркнул адвокат, — Я уж не знаю, на что надеется Гервен, но ничего хорошего из этого не выйдет. Моя сестра — это неконтролируемое существо! Она же все испортит!

— Почему ты в этом так уверен? Возможно, ответственность, возложенная на Велеру, подействует на нее благотворно.

— На эту девчонку ничего не может подействовать. Если уж за сотни лет никто ничего не смог с ней сделать, несколько дней похода тем более окажутся бесполезны. Это люди — легко меняющиеся существа. Сегодня у них одно отношение к жизни, завтра другое. Но лекверы почти никогда не становятся лучше или хуже, ответственнее, строже, критичнее. Ведь в наших жилах течет не кровь, а сама наша сущность, которую нельзя изменить.

— А вы не пробовали донорство учредить? Ну, там, перекачка этой вашей сути, все такое.

Локмер подозрительно приподнял одну бровь с таким видом, будто я ляпнула какую-нибудь ерунду. От его пронзительного взгляда захотелось втянуть голову, но я только пожала плечами.

— Поменяться с кем-либо сущностью? Лида, это же все равно, что изменить человеку ДНК. Это уже будет не то существо, что прежде.

— Да я так, просто подумала…

— Ты подумала?! — насмешливый голос заставил нас с Локмером обернуться на его источник. Естественно, на лестнице торчал Гервен. Не уверена, что этот гад не подслушивал. А судя по его довольной мине, так оно и было, — Девчонки что-то опаздывают. Мы же вроде в девять собирались выходить. А время уже половина десятого.

— А сам-то чего ж так поздно вышел? — не удержалась я от ехидства.

— Между прочим, дорогуша, я раньше тебя встал, все обошел и проверил. И в то время, пока вы слонялись по кухне и уминали продукты моей сестрицы, я тщательно вырабатывал наш маршрут.

Я только серьезно кивнула. Спорить с зеленоглазым именно сейчас мне не очень хотелось. Тем более что сверху уже спускались остальные члены нашей группы. Руалла выглядела уставшей, словно бы не спала несколько суток. Они с женихом обменялись очень подозрительными взглядами, но никаких комментариев дальше не последовало. Одна Велера, казалось, была довольна жизнью как никогда. Круглое лицо ее просто сияло от счастья, темные, чуть отливающие синевой, волосы ловко были переплетены в сложную косу, из которой не торчало ни единого волоска. За плечами у девчонки болтался небольшой рюкзачок, странно оплетенный толстыми серебристыми нитями.

— Ну, раз все в сборе, думаю, можно начать прогулку к соседу, — звонко начала она свою речь, но быстро была прервана хозяйкой дома:

— Не думай, малышка, что все будет настолько просто. Во-первых, нам надо дойти до владений Дапмара живыми и невредимыми. Мы тащим с собой человека из другого мира. Стоит Азули увидеть ее, как мы все будем обречены на провал. А, во-вторых, никто не гарантирует, что мы вернемся из Сер-э-Ревета. Пропажа жемчужины будет обнаружена сразу же, и я не думаю, что Дапмар оставит это дело безнаказанным.

— И что же теперь, подобно зайцам трястись в своих норках, дожидаясь прихода Совета? — хохотнула Велера, — Какие же вы трусы! Да больше всего бояться надо Лиде, если уж на то пошло. Это она человек.

— А мы те, кто скрыл появление человека. И об этом тоже нельзя забывать! — прорычала в ответ Руалла, едва не задевая кончиком длинного ногтя нос девушки.

— Кончайте ссориться! У нас и так времени мало, чтобы тратить его на пустые разговоры. Выходим, — пресек разгорающийся скандал Гервен. Мы медленно выползли из особняка и потрусили по дороге, ведущей в чащу Кайроса. Вскоре к нам присоединилась Пушинка.

Пока мы двигались по кленовой аллее, я чувствовала, как тихо за нашими спинами склоняются в прощальных поклонах деревья. Ветви потрескивали, будто на них вдруг обрушился ураган. Оборачиваться и проверять свои догадки я не стала, тем более, что пора было усаживаться на своего "скакуна". Почти незаметно стал сыпать легкий снег. Руалла, тащившаяся в хвосте процессии, словно прощалась с каждым кленом, с кусочком неба над особняком.

— Что это с ней? — тихо поинтересовалась я у Пушинки. Та печально вздохнула и также шепотом ответила:

— Она почти никогда не покидает своих земель. Говорят, что для леквера это еще сложнее, чем для птицы покинуть родное гнездо.

Я могла только посочувствовать. Но вскоре мысли о сочувствии оставили не только меня, но и всех остальных. Впереди замаячила развилка. Если с отметки моего роста никаких особых изменений в этой части леса не наблюдалось, то, сидя на полутораметровой высоте, я отлично могла различить уходящие прямо и направо тропки. Запорошенные снегом, они казались нехожеными. Лишь несколько отпечатков лап говори о том, что в Кайросе обитают не только волки и крашенные юноши.

Кстати, о крашенных. Гервен как раз собирался свернуть направо, но Велера ловким движением изящной руки поймала его за рукав.

— Что?

— Лучше пойдем этой тропой, — уверенно кивнула девушка.

— Но она потом заворачивает почти через весь лес! — возразила Руалла, — Нам придется идти несколько лишних десятков километров.

— А вы думаете, пересекать болота легче? — парировала наш проводник, — Ко всему прочему, это сократит путь по бесхозным землям, а значит и риск быть засеченными Советом в этом случае уменьшается.

— Но, Вел, это же глупо! Путь через болота давно изведан и проверен, им все пользуются, пересекая Кайрос, — поддержал невесту Локмер.

— А Лида? Ты уверен в том, что она сможет пройти такой путь? Дорога, идущая направо, намного безопаснее. Ко всему прочему, насколько мне известно, там пролегает основной тракт. Если мы выберемся к нему, считай до Сер-э-Ревета нам рукой подать.

— Народ, может, хватит пререкаться? — не выдержав спора, гаркнула я. У лекверов связки были либо казенными, либо стальными. Иного объяснения их способности долго и громко орать я не находила, — Давайте бросим монетку.

— Чего? — все четыре головы одновременно повернулись ко мне. Нет, ну это уже совсем перебор. Теперь все ребята смотрели на меня так, как утром Локмер. Осталось только ласково покрутить пальцем в области виска, и мне можно больше не являться к врачам для определения точного диагноза. Однако сумасшедшей я себя не чувствовала. Поэтому только состроила удивленное лицо.

— Что, что?! Монетку, говорю, надо бросить. Или в вашем мире денег нет?

— Слушай, Гервен, может не стоило так часто ее бить по голове? Мне кажется, она совсем за эти дни отупела, — тихонько прошелестел одними губами адвокат, — Лида, по-моему, это слишком радикальный способ решения вопросов.

— Так вы же сами меня учили думать как лекверы! — недовольно всплеснула я руками, — а в своих решениях не очень-то деликатничаете. Если простуду лечить — так спалить все проще. Если бегать кроссы, то в темноте и по двадцать километров. Так отчего же нам не определиться с направлением с помощью случая? И обидно никому не будет, и если какие неудачи, так можно будет валить на эфемерную судьбу, а не на ближнего.

— Не, Локмер, ты не прав, — с самым серьезным видом кивнул зеленоглазый, — Надо было ее бить раза в два больше. А то от сотрясения мозги зависли лишь посередине. И, видимо, на место их ставить уже поздно…

— Эй, ты, Гервен, у тебя у самого что-нибудь в черепушке есть? Тебе ведь тоже по ней часто доставалось, а ты как был мерзавец, так и остался. Ой, хотя чего я?! Меня же предупреждали, что у вас слишком постоянная натура.

— Лида, — одного произнесения моего имени хватило для того, чтобы я замолкла. Ничего, вот будет жемчужина у меня, тогда и посмотрим, кто кого. А пока лекверы слаженно поворачивали за командиром к прямой, как стрела, тропе.

Кайрос не отличался разнообразием видов. Куда не глянь, всюду раскинулись пышные ели, которые за последние дни и так уже намозолили мне глаза. Лекверы шли молча, и даже Пушинка не подавала голоса. Постепенно голова сама стала свешиваться на грудь, пальцы медленно разжимались, выпуская длинные перья на шеи птицы. Солнце стояло в зените, и, словно прилипнув к небосклону присосками-лучами, не собиралось его покидать. Легкий, размеренный шаг моей "коняшки" успокаивал нервы лучше всякого лекарства. Вскоре в голову полезли вполне миролюбивые мысли. Вспомнилась моя квартирка в центре города, грязные лужи под серыми подъездами. На миг мне даже показалось, что стоит поглубже вдохнуть, и можно почувствовать запах города: смесь выхлопных газов и помоек. Нос непроизвольно сморщился, после чего последовал громкий чих.

— Тихо! — предупреждающе зашипел Гервен. Я несколько удивилась такой невежливости. Ладно, здоровья желать не обязательно, но так напускаться тоже не годится. Я уже хотела возмутиться, и даже открыла глаза, дабы облить презрительным взглядом высокую фигуру нахала. Яркий солнечный свет на миг ослепил меня, но уже через секунду стало понятно, что мы не одни на просеке. Вскрик был придушен в зародыше собственной рукой. На белом снежном поле возвышалось отвратительное темно-серое существо, очень смахивающее на волка. Но это был не он. Несмотря на то, что я боялась всех без исключения больших животных с зубами и когтями, однако, даже санитары леса признавались мной весьма симпатичными и обаятельными существами. (Естественно, если они были достаточно далеко. А лучше всего за стеклом телевизора или на картинке).

Только вот вставшая поперек дороги тварь никак не могла получить от меня ни одного приятного эпитета. Глаза цвета перезревшей вишни с ярко-красными прожилками, выступающие из-под черной губы клыки размером с мою ладонь явно свидетельствовали о далеко не вегетарианском образе жизни. Шерсть на боках свалялась, а местами даже выпала, обнажая голую кожу в частую крапинку. Подняв сплющенную морду со сломанным когда-то носом, зверь зарычал. Мерзко, протяжно с таким прозрачным намеком на то, что он хочет сделать, что по спине побежали мурашки. Запах помойки усилился, и я поняла, что он мне вовсе не приснился.

"Это ж столько надо не мыться, что бы так вонять!" — непроизвольно подумалось мне.

— Гервен, ты чего? — осторожно подергав за рукав парня, поинтересовался Локмер. Кажется, лекверам было совсем не важно, что их сейчас хотят съесть. Они все сгрудились около задумчивой статуи, бывшей пару секунд назад крашенным.

— Этого не может быть… — упавшим голосом пробормотал зеленоглазый.

— Гервен, кто это? — хрипло поинтересовалась я.

— Вурдалак, кто же еще, — беззаботно откликнулась Велера, — Вот только не совсем ясно, откуда он здесь взялся. На этой территории такие твари не обитают. Их давно истребили, последние особи встречались в Кайросе, насколько мне известно, три сотни лет назад. Да и чего им сюда приходить? Излюбленная пища вурдалаков, — люди, — далеко. Разве что остается охотиться на здешних крупных позвоночных. Не понятно…

Зато вурдалаку все стало ясно. Тварь уже приняла охотничью стойку, когда я заметила это. Легкий прыжок совпал с моим криком:

— Велера, берегись! — зря я беспокоилась. Девушка одним движением выдернула из-за широкого ремня куртки метательный нож, угодивший противнику ровно меж глаз. Мне оставалось только ошарашено смотреть на медленное падение серой туши. Удар был такой силы, что нож вошел в лоб по самую рукоять, раскрошив череп, словно кусок пластилина.

— Чего орешь? — спокойно поинтересовалась девушка, — Даже договорить не дала. Что за некультурность? Так на чем я остановилась… Ах, да! На том, что лекверы давно не обращают внимания на подобного рода нечисть. Тем более что она никогда не сбивается в стаи.

— Ты в этом уверена? — как можно спокойнее постаралась произнести я. За ближайшими елочками постепенно загоралось по паре огоньков, слегка отсвечивающих ярко-красным. Очень осторожно, чтобы не пугаться еще больше, я стала считать эти огоньки. Но уже на десятой паре оставила это неблагодарное дело.

— Ну, конечно!

— А я вот нет, — мрачно парировала Руалла, пальцы которой уже начинали загораться чуть зеленоватым огнем.

— Нет, Руалла, не смей, — предостерегающе схватив сестру за запястье, промолвил Гервен, — Только мне лес спалить не хватало. Лучше пока оставить нашу сущность при себе. Эти твари все равно достаточно устойчивы к ней. Ты их еще больше разозлишь.

— А разве это меняет дело? По-моему, они и так не собираются вилять тут хвостиками и выпрашивать сахарную косточку, — пугливо оглядываясь, протянула я. Рука сама потянулась к притороченному к бедру широкому копью. Эх, зря я перед выездом отказалась еще и от парочки полумесяцев, ласково поименованных мною "секир башка". Вурдалаки наступали медленно, однако к тому моменту, когда Гервен, наконец, вытащил из подобия колчана длинную стрелу, деваться нам уже было некуда.

— Лида, если что, сейчас же поднимайся в воздух. Поняла? — приказным тоном выдал зеленоглазый, — Остальные встаньте кругом. Никакой магии, только сталь! За испорченный ландшафт отвечать будете головой.

— Фу, Гервен, зачем так несправедливо?! Еще неизвестно, кто больше ущерба причинит: мы или нечисть. Ты же знаешь, какие вурдалаки неаккуратные! — хмыкнула Велера, одним точным ударом протыкая брюхо первому из напавших тварей. Я громко взвизгнула, когда второй противник бросился к Пушинке. К счастью для меня, она имела больше опыта по общению с вурдалаками, нежели я. Громадные лапы с крючковатыми когтями мгновенно повалили тварь на землю, добивая ее метким клевком. Оставшаяся часть битвы прошла почти в полной тишине, если не считать неясного бормотания Локмера, да предсмертных хрипов павших хищников. Один такой едва не достал до моего горла, прыгнув на спину Пушинке. Зацепившись всеми четырьмя лапами за ее крылья, он постарался достать меня зубами, по коим и получил копьем. Угу, как же! Я-то надеялась, что этого вурдалаку хватит, чтобы потерять равновесия, но тварь лишь перекусила стружкой, оставшейся от древка, не забыв про основное блюдо. Пришлось долбануть ее ногой. Сапог, а затем и вещевая сумка также оказались покусанными и выплюнутыми на снег. Но вурдалака, кажется, это только раззадорило. Пушинка танцевала на месте от боли, не в силах сорвать нежить со своей спины. И когда уже страшная пасть, из которой воняло, как из выгребной ямы, оказалась почти рядом с моим левым ухом, я недовольно вскрикнула:

— Да что б тебя пронесло, да не вынесло! — и тут же замолкла, глядя на неожиданные пируэты вурдалака, который тот выписывал вокруг просеки. Мохнатую громадину словно носила по лесу невидимая рука великана. Вурдалак, высунув язык и ощерившись, тявкал, словно затравленный щенок, которого хозяин бьет тапком. Летел он спиной вперед, сшибая на своем пути не только тонкие еловые лапы, но и молодые стволики. Несколько кругов, и новая полянка посреди леса готова. "Зубастик" пролетел почти над самой моей головой, едва я успела нагнуться, и с грохотов врезался в своего же товарища. Теперь уже два вурдалака носились вокруг дерущихся. Правда, драка постепенно затихла сама собой. И нечисть, и лекверы только едва успевали отбиваться уже от четырех летающих туш. Последние два вурдалака лишь едва коснулись шкуры собратьев и тут же поднялись в воздух вслед за ними.

— Я же сказал, головой отвечать будете! — рявкнул Гервен, отсекая вышеобозначенную часть тела у одной из проносившихся тварей. Кровь темным потоком хлынула прямо рядом с Пушинкой, быстро пропитывая сахар снега своим ядовитым сиропом. К горлу подкатила дурнота, меня ощутимо зашатало. Резкая боль в руке заставила все тело выгнуться и принять исходную позу бывалой наездницы с прямой спиной. Глаза заливали слезы, рубашка под теплой курткой мгновенно промокла. Желудок отозвался еще более сильными спазмами, чем до этого.

— Лида, что с тобой?! — Руалла первая подскочила ко мне. Остальные ребята лишь повернули лишь на миг повернули ко мне головы, не забывая добивать нечисть. Весь воздух пропитался смрадом, лекверы по уши перемазанные в крови, четкими движениями крошили в капусту не только летающих, но и бегающих противников.

— А как ты думаешь? — слишком резко рявкнула я. Боль, словно с током крови пульсировала по всему телу. Даже страшно было глянуть на рану. Но я все же осмелилась. И тут же поплатилась приступом рвоты.

— Гервен, Лиду ранили! — заорала рыжая, однако догадалась добраться до небольшой аптечки в сумке. Пушинка без лишних разговоров постаралась взлететь, едва девушка прыгнула на ее широкую спину. Руалла крепко прижала меня к себе, не давая упасть с высоты девятиэтажного дома. Вот только вурдалаки и тут мешали! Они сновали даже на такой высоте, стараясь как можно жестче отомстить мне. Так что леквер приходилось ох как не сладко! Мои глаза не в силах были следить за свободной рукой девушки. Она так быстро махала коротким клинком, что мне оставалось лицезреть только смазанное пятно. А я-то, наивная, на тренировках думала, что надо мной измываются! Как выяснилось, меня жестоко обманывали по этому поводу. Все движения девушки были так оточены, что после каждого поворота кисти вниз летела очередная отрубленная конечность или вся туша целиком. Пушинка кружила между нежитью, как бомбардировщик между юркими истребителями. Ей тоже досталось, правое крыло едва шевелилось, но птица, не жалея себя, продолжала продвигаться подальше от центра сражения.

Я не знаю, как долго мы летели. Кажется, после нескольких незапланированных фигур высшего пилотажа, меня вырубило. Но рук так и не разжала. Рана пульсировала, под кожей словно забыли несколько десятков иголок, которые страшно кололись. Во рту все горело, так что даже воздух отказывался проходить внутрь поврежденного организма. Последнее, что я увидела, это крепко обнимающую меня руку Руаллы. Остальную часть нашего путешествия мое сознание предпочло пропустить. Это был не обморок. Перед глазами проносились красные полосы, дымные кольца витали среди тусклых фонарей. Иногда среди этого сюрреализма возникали лица лекверов, озабоченные, строгие, лишенные улыбки. Иногда до меня доносились обрывки фраз, но голоса казались слишком тихими, чтобы я могла полностью разобрать смысл коротких бесед.

— Она умрет… — качал головой Гервен. На лице парня отражалась жалость. Конечно, теперь операция сорвется, и все по вине глупой человеческой бабы!

Отрывочные мысли, втиснутые в мою гудящую голову, не давали покоя. Мне очень хотелось, что бы они появлялись чаще, чтобы они нарушали дикую тишину, царившую в мозгу. Создавалось такое ощущение, словно из черепной коробки убрали все, оставив только свистящий ветер и зажженные костры боли.

"Черта с два! Не дождешься, крашенный. Вот как сейчас встану, как дам тебе в ухо!"

— Мне кажется, она начала дышать ровнее, — прислушиваясь к моему хрипу, неуверенно прошептала его сестра. На ней был простой брючный костюм, завитки волос разметались по плечам, словно шерстяные нити, выдернутые из бабушкиных носков. Сидящий рядом Локмер осторожно потрогал мой лоб. Пальцы леквера были ледяными, я даже скривилась. Парень попытался перевести изменения моего лица.

— Как же ей больно!

— Я больше не могу, — резко остановившись посреди комнаты, вскрикнул Гервен, — Это не выносимо! Она не может умереть сейчас… никогда.

— Никто не знает, каков ее предел. Возможно, ее сильная сущность была сотворена в ущерб телу. Ты же сам говорил, что еще не достаточно изучил все ее способности. Мы видели лишь то, как она может проклинать. Но ведь из этого не следует, что ей надо жить вечно, — пожала плечами Велера. Она склонилась над изголовьем, поправляя одеяло и поглаживая меня по мокрым волосам.

— Она должна жить столько, сколько я скажу! — рявкнул Гервен, — Вы что, не понимаете, что она натворила?! Я никогда даже не слышал о таком.

"Это он о волках, что ли? Да… туповат мальчик, давно же было доказано, что с меня еще и не такое станется! А он только сейчас очухался" — голова повернулась в сторону приятелей.

— Гервен, успокойся, пока она с тобой, тебе ничего не угрожает.

— А где гарантия, что она не возьмет мою сущность с собой? Где гарантия, что после ее смерти я останусь в живых?!

— Погоди, но ведь ты пока цел и невредим, — попыталась образумить брата Руалла, — Возможно, это всего лишь действие ее восстановления. Все-таки часть тебя осталась в ней. Простая связь между творением и создателем.

— Это не то, совсем не то! Я словно перестал дышать, когда ее ранили, словно перестал жить.

— Может, ты влюбился? — хихикнула Велера.

— Еще чего не хватало! Лучше уж добровольно сесть в зверскую башню.

"Ах, вот, значит как?! Сам-то давно в зеркало смотрелся, павлин бесхвостый?!" — действительно, вид у леквера был весьма помятый, словно это не меня, а его вурдалаки поцарапали. Даже свечение, обычно исходившее изнутри этого спесивого светильника, пропало, заменив оттенок кожи на сероватый.

— А чего же ты тогда так злишься? — не отставала родственница Локмера, — обычно за тобой такого не водилось. Вон и ушки краснеть начали…

— Замолкни, — мрачно процедил Гервен. Меж тонких пальцев заплясали молнии. Велера сдвинула брови, плавно поднимаясь навстречу новому противнику. Ухмыльнувшись во весь рот, девушка одним мизинцем толкнула тяжелый подсвечник. Вместо свечек, его украшали ярко горящие магические светлячки. Подсвечник грохнулся всего в нескольких сантиметрах от голой ступни зеленоглазого. В следующее мгновение в Велеру полетела микромолния. Девушка не осталась в долгу. Вокруг нее завибрировал, приобретая очертания смерча, воздух. Сразу же захотелось зарыться с головой под одеяло, но руки не шевелились.

— А ну, прекратите! — озвучила мою мысль рыжая, — Велера, хватит провоцировать моего брата! Между прочим, это не шутки.

— О-хо-хо! Какие мы нетерпеливые. Нет у вас чувства юмора, никакого. Даже черного. И чего я с вами поперлась? Чтобы целую неделю торчать в этой избушке да слушать ваши причитания?

— А тебя никто и не звал, — буркнул Локмер.

— А ты вообще мог бы помолчать. Сам же меня благодарил, когда я нашла путь к дому. А теперь вот я такая плохая, лишняя, я обуза! Да вы ничего сами сделать не можете!

— Вон! — похоже, леквер переполнила чашу терпения брата. Резкая пощечина заставила Велеру замолчать, злобно глядя на родственника. Мне почудилось, что в небольшую, жарко натопленную, комнатку ворвался ледяной поток ветра, разметал бумаги на столе, взъерошил короткие волосы у меня на затылке. От этого ощущения меня словно хлопнуло по вискам, возвращая назад мой светлый разум вместе с не очень светлыми соображениями.

— Стойте! — одно единственное слово словно магнитом приковало все взгляды к моей скромной особе, чурбаном лежащей на низкой кровати. Глаза полностью открылись, почти тут же упершись в удивленное лицо Гервена.

— Я же говорила, что она крепкая, — немного растерянно ляпнула Руалла.

— Лида, ты в порядке? — Локмер заботливо бухнулся на колени у моего ложа.

— Тебе не кажется, что это самый идиотский вопрос из тех, что ты мог задать? — едва шевеля губами, пробормотала я, — У меня все болит, голова словно чугуном залита. Да еще и волосы куда-то исчезли. Мне не жалко, не зубы — отрастут. Но все же интересно, куда вы дели остальную часть? У меня же их целый метр был.

— Нет, это немыслимо! — выдохнул Гервен, — Едва очнулась, а уже начинает пороть всякую чушь.

— Слушай, крашенный, — не выдержала я, — если тебя собственные кудри не волнуют, то это твое личное дело!

Велера в уголке хмыкнула. Остальные как-то сразу притихли. Я подозрительно осмотрела их, замечая поджатые губы и странную красноту щек. Неужели лекверы могут смущаться?! Такое открытие едва не заставило меня позабыть о накопившихся обидах на зеленоглазового, вурдалаках и весь мир. Руалла поерзала на узком кусочке кровати, отвоеванном у моих ног, и попыталась пояснить:

— Понимаешь, нам пришлось тебя остричь, волосы очень мешали…

— Мешали чему? Вы что, в хвост их завязывать не стали, а сразу отрезали по самые корни? Что ж, это на вас очень похоже.

— Да нет, но просто… — продолжил тянуть кота за бантик жених рыжей.

— Да не слушай ты их, — махнула рукой Велера.

— Замолкнешь ты или нет?! — не выдержав, напустился на сестру Локмер.

— Да уж нет, пусть говорит, — пресекла я все попытки замять дело. В голову полезли одна другой страшные мысли. Начиная оттого, что я поседела, и ребята решили свести травмирующее психику моего нового образа к минимуму. И кончая тем, что у лекверов началась повальная мода на короткие стрижки, а мои спутники узнали об этом в самый последний момент (Конечно, в такой глуши жить!). Но следующая фраза молодой девушки буквально повергла меня в шок:

— Просто после того, как тебя ранил вурдалак, ты стала преображаться. Волосы, естественно, превратились в шерсть. Эти ненормальные побрили тебя налысо, потом постарались, конечно, волосы отрастить. Но ничего большего, кроме ежика не добились.

"Так что придется тебе, Лидка, всю оставшуюся жизнь покупать шампуни в маленьких упаковках", — мелькнула слабо натянутая на иронию мысль. Из глаз брызнули новые слезы, растираемые здоровой рукой. Лекверы смотрели с сожалением, молча. Даже Гервен мрачно рассматривал пол, не решаясь взглянуть в мою сторону. Дело было даже не в волосах, вовсе нет. В конце концов, сама давно хотела укоротить прическу. Ко всему прочему, копна темно-русых волос давно причиняла множество неудобств. Но то, что я больше никогда не стану той, кем была, никогда не смогу что-либо изменить в своей внешности, пугало. Теперь на моем теле навсегда останется след. Напоминание того, что я всего лишь человек… напоминание, что я всего лишь вещь в руках Гервена и остальных. Словно пятно на одежде, которое нельзя стереть, только если избавиться от него вместе с надоевшим тряпьем.

— Дайте зеркало, — через несколько минут попросила я. Руалла замахала руками, но Велера уже протягивала мне небольшой полированный овальчик на деревянной ручке. Я осторожно заглянула в его недра…

Глава 8. Служители Совета.

На меня смотрело нечто не слишком похожее на человека. В существе со странно расширенными зрачками я едва смогла признать себя. От моего лица остались только общие черты, кожа выцвела, местами покрывшись короткой серой шерсткой, волосы стояли дыбом. Да и цвет их был уже не тот, что прежде: пепельный, едва темневший у самых корней. М-да, неприметнее раскраски трудно придумать. Правда, все равно с такой внешностью незамеченной остаться нельзя. Шмыгнув носом, я постаралась посмотреть себе в глаза во второй раз. Внимательный осмотр узкого колечка радужки не привел ни к чему хорошему. Темная, тронутая краснотой с частыми крапинками цвета кофе, едва разбавленного молоком. Короче говоря, кошмар и безобразие в высшей степени.

— И долго это у меня будет? — осторожно касаясь заросшей щеки, произнесла я. Как я не старалась, голос предательски дрогнул. Кажется, это было слышно даже в дальних углах комнаты. Ибо Велера в свойственной ей манере принялась меня успокаивать:

— Что именно? Мне кажется, нет ничего страшного в том, что ты немного изменилась. Откровенно говоря, так даже симпатичнее. Ведь приближение к природе еще ни кому не наносило вреда.

— Не слишком, — сдержанно перебил девушку крашенный, — Но в чем-то она права. Тебе очень пойдет новый цвет волос. Когда глаза снова станут нормального синего цвета, ты станешь похожа на нимфу.

Я не поверила своим ушам. Даже обернулась, чтобы вглядеться в абсолютно честное лицо парня. Гервен без всякой натяжки улыбнулся. Моя бровь еще более удивленно поднялась. Но зеленоглазый не допустил того, чтобы все волосы лица сместились в район макушки. Он быстро отвернулся к старому камину, вороша в остывающих углях кочергой.

— Хм, Гервен, ты не уточнил, на какую нимфу именно станет похожа Лида? — окликнула леквера Вел.

— А что, нимфы разные бывают? — пришел мой черед включаться в подобие научной дискуссии, — Мне казалось, что нимфы — это такие эфемерные барышни, живущие в воде. И вроде как вредные до одури.

— Почему ты так считаешь? — уточнил Локмер.

— Ну, как. Если прогневать нимфу, она уйдет из реки. И тогда ни рыбы не будет, и речка или озеро могут совсем зарасти. А учитывая то, что в моем мире почти все водоемы в таком состоянии, то невольно приходишь к мысли, что духи воды должны быть жутко обидчивыми и мстительными.

— Да нет, нимфы не вреднее тебя, — "успокоил" меня Гервен, — Они вполне себе милые существа. И почему только женского пола? Встречаются и мужчины. Конечно, их меньше, но все же они есть. Так вот, отвечая на твой вопрос о классификации, — оборачиваясь к Велере, продолжил парень, — Я имел в виду нимфу прекрасную.

— Спасибо тебе… — скромно пробормотала я. Но лекверы все вдруг засмеялись, да так, что начали стены ходуном ходить.

— Не благодари его. Нимфа прекрасная — это вовсе не комплимент. Как бы помягче выразиться… вся прелесть этого подвида в том, что он населяет мелкие озерца обычно с мутной, непроточной водой. Только вот никто другой шефство над такими макролужами взять не захотел, а они согласились. Существует даже легенда, что на очередном заседании Совета после принятия решения о распределении обязанностей по охране вод кто-то с облегчением воскликнул: "Прекрасно!". Посему и нимфы теперь также называются. А так это мелкие существа чуть выше метра и не очень-то и на людей похожи.

Я не сдержала злобного рыка и даже в запале кинула в Гервена подушкой. Но, то ли у меня еще слабы были руки, то ли опять крашенный постарался, но подушка до него не долетела.

— Эй, да ладно тебе! — примирительно хмыкнул леквер, — Сразу обижаться. Я же ведь для поднятия настроения. И вообще, скажи спасибо, что я тебя кикиморой не назвал.

— Не за что, — процедила я.

— Лида… — покачал головой рыжая, — ты никогда его не переспоришь. Это дохлый номер. Просто не обращай на этого субъекта внимание. И, вообще, не переживай. Думаю, через пару дней ты полностью станешь сама собой. Правда, волосы если и подрастут, то только на пяток сантиметров.

— Ничего, ей с короткой прической лучше, — подхватила эстафету по моему успокоению вторая леквер, — Да и такого цвета я нигде еще не встречала.

— Цвет кошмарный. Мышиный.

— А ты посмотри внимательнее, — донеслось со стороны камина. Я фыркнула, но еще раз взглянула. Повертела головой и едва зеркало не выронила. Волосы словно переливались всеми цветами серого: от насыщенно черного до почти белого. То, что я принимала за естественное отличие корней от кончиков оказалось не более чем очередной темной полоской. При легком наклоне подбородка она легко перешла почти к середине коротких локонов. Хм, еще немного, и я сама начну сочувствовать Гервену, что он так неоригинально выглядит.

— Ладно, теперь рассказывайте, чем дело кончилось, — немного воспрянув духом, попыталась я сесть. Желудок слабо трепыхнулся, но остался на месте. И на этом спасибо, а то я так чувствовала себя, словно по мне прошлось стадо слонов. Причем, больше всего болела спина и руки. Но, если правая была вполне подвижной, то левая на каждое движение отзывалась тянущей болью. Правда, никаких следов шрамов или других повреждений я не заметила.

— Да ни чем, — пожал плечами Локмер, — После того, как вы с Руаллой улетели в более безопасное место, вурдалаки начали вести себя намного сговорчивее. Конечно, пришлось немного повозиться, но мы справились. Так что теперь эти твари вряд ли появятся в Кайросе ближайшие лет сто. Ну а дальше мы пошли искать эту избушку, так как ни сил, не желания брести еще несколько километров у нас не было. Ко всему прочему, надо было помочь тебе. Мы видели, как тебя ранили.

— Ты умолчал о том, каким образом мы нашли сей замечательный домик, а главное, кто вам помог, — надулась Велера, — На самом деле эти двое даже не удосужились предупредить Пушинку, куда той лететь в случае подобных ситуаций. Хорошо хоть Руалла оказалась более ответственной. Иначе лежать бы тебе сейчас под елочкой с обморожениями. Я едва успела вывести их к этой поляне, прежде чем ты начала обращаться. Еще немного, и стало бы на одного вурдалака больше.

— А откуда, вообще взялась эта избушка? — удивилась я. Вроде ничего про дополнительную жилплощадь на нашем пути не говорилось.

— Это моя, скажем так, дача, — отозвался Гервен. Он отирал запачканные золой руки, изредка поднимая на меня свои странные глаза. Теперь в них плескалось умиротворенное спокойствие, словно леквер недавно пережил что-то жуткое, но теперь все стало на свои места. В каждом движении парня сквозила небрежность и довольство. Я покрутила головой, одобрительно кивнув:

— Хороший домик, я бы от такого не отказалась. Чувствуется вкус владельца.

— Угу. И запах… — хмыкнул Гервен.

— Чего? — не поняла я.

— Того. Лида, не прикидывайся. С таким освещением даже я плохо что различаю. Если хочешь подмазаться, так хоть делай это к месту.

Тонкая свечка, в одиночестве стоявшая на столе, медленно затухала, словно кто-то невидимый накрывал ее закопченным стеклянным колпачком. Зато из-под потолка полился холодный свет, живо напомнивший мне огни ртутных ламп за окнами многочисленных офисов моего города. Глаза неприятно защипало, так что пришлось их срочно прикрыть. Когда же зрачки, наконец, смогли как следует сузиться, вся комната предстала передо мной совсем в ином виде, чем до этого. Бревна, из которых были сложены стены, оказались не темно-коричневыми, а золотистыми с приятной текстурой, какая бывает только у настоящей древесины. Простой камин, сложенный из белого кирпича, напоминал русскую печь в миниатюре. Только ажурная вязь кованой решетки придавала ему каплю того светского изящества, которого уж точно в запущенной деревне не увидишь. Пара закрытых ставнями окон, стулья и моя кровать. Стол с гнутыми ножками без скатерти, зато с громадным треножником, на котором вольготно расположился хрустальный шар. На него-то я и уставилась, пока не услышала сдавленные хихиканья за спиной:

— Что ты на него так смотришь?

— Зачем вам шар? — я переводила удивленный взгляд поочередно на каждого спутника. Лица у всех четырех, скажем мягко, были весьма озадаченными.

— Просто шар, или тебе не нравится? — вопросом на вопрос ответил Локмер.

— Я нашел его около полувека назад в одном из заброшенных городов. Красивая вещица, очень искусно сделанная. До сих пор не понятно, как она сохранилась в целости. Но, однако, ни одной царапины я на шаре не нашел. Зато понизу идут непонятные письмена. А может, и не письмена вовсе. По-крайней мере, я не знаю ни одного языка в этом мире с такими буквами. А что ты на него так смотришь?

— Просто… у нас на таких шарах гадают, — я усмехнулась, — всякие шарлатаны. Так называемые "потомственные маги". Снятие порчи, наложение лапы на ваши денежки. Я у одного такого была однажды. Он долго смотрел на подобный шар, таращился не хуже, чем я, наверное, сейчас. А потом изрек: "Ждет тебя длинная дорога. Вижу я фигуру странную, не человеческую. Берегись потерять морскую душу". В общем, ерунду какую-то наплел. Естественно, ничего там не было. Хотя, может, старый диван, что за нашими спинами был, отразился, вот мужику и пригрезилось с перепоя.

— Вот как. Значит, у вас каждый старается занять место Всевидящего. Но это же большой проступок. Разве не ясно, что с даром видеть не только глазами рождаются очень редко. Даже среди лекверов это страшная редкость. До Азули у нас было всего около десятка Всевидящих. И то, не каждый мог улавливать все, что происходит в мире. Обычно дар был настолько слаб, что его едва хватало, чтобы кое-как предсказывать крупные катастрофы, войны или вспышки болезней. К счастью, около пяти тысяч лет назад, появилась Азули. Постепенно болезни научились предупреждать еще до их массового распространения, войн больше не ведется, — произнес Локмер задумчиво.

— Да нет. Никто у нас и не собирается видеть будущее. Одно время даже меня приглашали компаньонкой к гадалке. Но я не пошла, о чем очень жалею. А что, работа не пыльная, сидишь целый день дома да картишки раскладываешь всяким наивным богатеям. Сейчас бы, небось, накопила бы уже на такую вот избушку. Была бы главной Бабой-Ягой…

— Как вы можете ко всему так спокойно относиться? — удивленно воскликнула Руалла, — Ты все меряешь деньгами, богатством. Это же абсолютно неправильно и глупо.

— А чем мне еще мерить? — попыталась я пожать плечами. Шея неприятно скрипнула, так что пришлось временно прекратить подобного рода экзекуции над еще неокрепшим организмом, — Любовью? Дружбой? Благородством? К сожалению, о таких вещах я только слышала из сказок. Ну, ладно, я согласна, возможно, умные люди только так мир и воспринимают: через призму розовых очков… Но выживает тот, кто хоть иногда смотрит в прицел. Понятное дело, это неправильно, жестоко. Только вот я не способна исправить мир, это он потихоньку лепит из людей то, что хочет.

— Неужели ты никого не любила? — почти потрясенно произнесла рыжая.

— Нет. Некогда было. То есть, конечно, была в жизни пара романчиков. Ничего такого, что смогло бы притязать на "Оскар" за самый лучший сценарий. Мои сюжеты были просты, как очередной сериал на триста серий. Завязка, накрутка. А в итоге все один конец. Сказали друг другу: "Прощай!" — и разошлись в разные стороны. А все остальное время учеба, работа, счета, отчеты, сметы. Кипы бумаг, усталость по вечерам. Короче, обычная человеческая рутина.

— Скорбно, — подвел итог Гервен.

— Да нет. Просто… — я смущенно вздохнула под внимательным взглядом четырех лекверов. И только махнула рукой. К счастью, час откровенности кончился. Первой оживилась Велера:

— А почему бы тебе не показать, как у вас гадают, а, Лида? — предложила девчонка.

— Оставь ее в покое, Вел, — недовольно буркнул Локмер. Но я неожиданно для всех поддержала идею.

— А почему бы нет? Только вот кто меня дотащит до стола?

— Зачем же так сложно? Намного проще пододвинуть стол к тебе, — произнесла младшая леквер, не откладывая надолго своих замыслов. Треножник слегка качнулся, но со стола не свалился. Я осторожно подобралась к краешку кровати, тщательно укутываясь в одеяло. Все-таки, на дворе не май месяц. В оконные щели ощутимо поддувало, да и расстеленные на полу шкуры от мороза снаружи не спасали.

— Свет притушите, — попросила я. Локмер кивнул, убирая лишнее освещение и оставляя меня и стол в загадочном полумраке. Правда, недолго нам суждено было оставаться в таком составе. Лекверы нетерпеливо подвинулись, даже Гервен подсел, с полуулыбкой поглядывая на очередное зрелище. Я постаралась не подвести честную компанию, как можно более пугающе размахивая руками над шаром и едва не завывая, подобно осипшей собаке.

— Страшитесь все! Ибо сегодня вещаю я — Лида, ведьма в третьем поколении! — не удержалась я от представления собственной персоны. Глаза стали рыскать по шару, как у пьяницы по вожделенной бутылке. Наверно, я перестаралась, тщательно всматриваясь в прозрачную поверхность. На миг шар мигнул всеми цветами радуги, внутри заклубился белесый туман.

"Никак Локмер решил подыграть!" — возникла в голове вполне здравая мысль. Только вот разноцветные брызги никак не могли быть обычным следствием оптического обмана. Взгляд бездумно скользивший по стеклянной сфере вдруг остановился, цепляясь за буквы. Почти родные и такие знакомые. Непроизвольно губы зашептали непонятный текст. И только после того, как я на одном дыхании выпалила всю строчку, окольцовывающую низ шара, до меня дошло. Прямые и слегка наклоненные буквы, больше всего смахивающие на древнеегипетские иероглифы никак не могли мне быть знакомы. Только вот почему-то неожиданно я смогла их не только прочитать, но и разобрать смысл фразы: "Для видящего будущее нет настоящего. Но нет настоящего и для того, кто не видит будущего". От неожиданного открытия голова пошла кругом, но вовремя сумела остановиться, прежде чем в глубине шара мелькнуло размытое изображение.

Несколько человек в серых плащах осторожно двигались по темному лесу. Они явно знали, куда и зачем идут. Каждый их шаг был выверен, ноги, обутые в легкие сапоги неслышно ступали по твердому насту. Капюшоны не скрывали лиц, но отлично защищали голову от падающего сверху снега. Изображение мигнуло, и меня словно кто-то стал валить на кровать.

— Лида, что с тобой? — пробормотал Гервен.

— Не знаю, — честно ответила я, — Там в шаре какие-то люди…

— Ой, Лидка, здорово ты изображаешь ваших гадалок, — не поверила в мой дар ясновидения Велера, — Ладно, думаю нам надо спать ложиться.

— Я серьезно! — и откуда только силы взялись. Голос окреп, вынуждая лекверов встревожено обернуться в мою сторону, — Там в шаре люди в плащах. Идут по лесу. И, кажется, я даже знаю, кто это…

— Совет, — Гервен вскочил первым, судорожно заталкивая первые попавшиеся вещи в сумки. Его сестра недолго оставалась недвижимой, бросившись напяливать на меня теплую рубашку, — Нам нельзя здесь оставаться. Как же я мог так забыть обо всем! Да ведь тебя давно увидели. Хорошо, если они только у границы. Давай, Велера, не стой столбом!

Последнее Гервен почти выкрикнул. Девушка вдруг испуганно дернулась, но поспешила на помощь. Я почти ничего не видела из-за кучи вещей, которую на меня одевали. Рубашки, свитера, штаны, куртка. Локмер кинулся в соседнюю комнату, вытаскивая оттуда небольшой арсенал оружия.

— Держи! — я едва не порезалась, пытаясь инстинктивно поймать короткий меч. Но только получила рукоятью по носу. Железка шлепнулась рядом со мной на одеяло, посверкивая драгоценными камнями и оточенной сталью лезвия. Как бы туго я не соображала, однако уже через минуту была на ногах, не без помощи Руаллы, конечно же. Девушка, словно наседка, попыталась как можно быстрее вывести меня из домика.

— Главное, тебе успеть улететь на Пушинке. Остальное неважно. Нас не станут задерживать, мы не нужны совету.

— И куда мне без вас лететь?

— К дому Дапмара. А лучше всего на нейтральную территорию. Там проще затеряться. Возможно, придется пока пожить с местными людьми. Но не думаю, что мы не сможем вернуться за тобой. Как только все уляжется… — договорить рыжей не дали.

— И куда это мы собрались? — дверь растворилась внезапно. Гервен за спиной выругался и опустил уже наполненную одеждой сумку. Мне очень захотелось юркнуть как можно дальше при взгляде на вошедшего в комнату леквера. Высокие сапоги, неприметный камзол, выступающий из-за слегка разошедшихся пол серого плаща. Ничего запоминающегося. Только вот громадные глаза цвета фиалки, наглые, с прищуром не давали спутать незваного гостя с тенью. Наверное, такие лица вообще не забываются. Да и толпившиеся сзади двое шкафообразных юношей оптимизма не прибавляли. Желудок пожелал как можно быстрее расстаться со всем своим содержимым, а сердце пугливо забиться в район левой пятки.

— А мы как раз собирались к вам, — раздалось сзади, — Но, вы нас опередили. Не стоило так беспокоиться, уважаемый Авирн. Мы бы доставили девушку в ближайшие два дня.

— А я и не беспокоился, — отрезал Советник. До меня медленно доходил смысл всего диалога. Велера, стоявшая неподалеку, хотела было что-то сказать, но Гервен вовремя вышел вперед, небрежно наступая ей на ногу.

— Гервен, ты с ума сошел?! — вместо Вел рявкнула я.

— А что ты хотела? — непритворно удивился парень, — Что бы мы до последней капли крови защищали незнакомую нам человеческую женщину? Ради чего, скажи, Лида?

— Ну, ты скотина…

— Не надо трагизма. Все равно деваться тебе было некуда. Рано или поздно Совет узнал бы о твоем вторжении на территорию Кайроса, а значит, и нашего мира.

— Гервен, скажи, что это шутка… — пробормотала Руалла.

— А что мне шутить?! Нет, дорогая сестрица, как это ни прискорбно, мы действительно собирались отвести Лиду в Ребен-Завер. Ведь так? — несколько нажимая на каждое слово, произнес крашенный. Я рванула к нему, стараясь добраться до его омерзительно спокойных глаз. Леквер даже не попытался меня остановить. За него это сделали члены Совета. Стоило мне сделать последний шаг по направлению к лекверу, как меня поймал в свои крепкие объятия Авирн. Он резко притянул меня к себе, и, лишь на миг взглянув ему в лицо, почувствовала, как ноги подкосились, и я мешком свалилась на деревянный пол.

— Свяжите ее и заприте в клетке, — услышала я приказ. Перед глазами расплывались красные пятна и полосы, я старательно пыталась отогнать их от себя, сосредоточиться хоть на чем-то, но мысли разъезжались на пару со взглядом, не давая мне даже возможности дотянуться рукой до косяка. Я только могла догадываться о том, что творилось за моей спиной. Серые плотные плащи закрыли последние крупицы обзора.

— Вы не можете так поступить! — недовольно воскликнул Локмер.

— Друг мой, не вам оспаривать решение офицера Совета, — мягко напомнил голос Авирна, — И не вам решать, что нам делать.

Меня схватили за шкирку, едва не придушив и поволокли прочь из избушки, как шкодливого щенка. Ворот рубашки больно врезался в шею, зато остальная ее часть так и норовила подняться, оставив мою спину безо всякой защиты. Холодный снег забивался в штаны, ноги не успевали передвигаться, чтобы не задохнуться. А вокруг разгорался еще совсем молодой рассвет. Темные фигуры елей стали еще более страшными, размахивающими своими граблями-ветками, стараясь хлестнуть по щеке, уколоть, сделать больнее. Последнее, что я увидела, прежде чем меня бросили внутрь громадной клетки на полуметровой подставке, это Руалла, пытающаяся вырваться из стального захвата собственного братца. Оказавшись на куче не то сена, не то соломы я попыталась хотя бы отдышаться. Клетка дернулась, покатившись вглубь леса.

— Эй! — заорала я, как только избушка скрылась за поворотом. Губы не слушались, пальцы, вцепившиеся в прутья, успели окончательно замерзнуть, — Вы не имеете права! Я требую адвоката!

— Замолчи! — беззлобно отозвался один из помощников советника, кидая мне между прутьями шубу, — Никаких прав у тебя нет.

— То есть как это нет?! — на автомате возмутилась я. На самом деле мне на это было сейчас больше всего плевать. Только вот думать надо было о чем-то. А единственной мыслью было то, что меня предали, растоптали, закрыли мной свою шкуру. Пока клетка катила по ближайшей дорожке, я пару раз попыталась вернуться к ней. И каждый раз снова одергивала себя. Не хватало мне еще истерику устроить, а с такими раздумьями только это и остается.

— Да вот так, нет. Ты же не гражданка нашего мира, так? Так. Ты — человек, тем более нарушитель границы. А с вами разговор короткий, — леквер недвусмысленно провел ребром ладони по шее.

— Меня казнят?! — Нет, точно сейчас зареву!

— Все может быть. Сначала, правда, тебя суд ждет. А уж там посмотрим.

— Эй, хватит болтать! — раздалось с другой стороны клетки.

— Да я молчу уже, — примирительно вкинув руки, произнес конвоир.

— А ты, вообще, замолкни, а то живо получишь! — рявкнул второй помощник советника, в доказательство своих слов подсовывая под мой нос увесистый кулак. Я только послушно кивнула, заранее строя коварные планы мести, но от дальнейшей дискуссии отказалась.

Уже выступил один краешек солнца, кладя неровные мазки-отблески на снег и деревья. Клетка двигалась равномерно, иногда слегка сотрясаясь от неровностей тропы, ведущей все дальше от чащи. Ветер перестал мучить меня, задувая под легкую ткань рубашки. Я осторожно тронула покрасневшей ладонью мех выданной шубы, невольно любуясь изящным рисунком темных и светлых полосок, пятнышек и подпалин. Зарывшись как можно глубже под нее, растянулась на вполне приличном стоге сена. Все-таки сена, а не соломы. Сухого, еще пахнущего летом и теплом. Я по-прежнему не до конца все понимала. Нет, это не было похоже на сон. Слишком уж явственно горело пережатое воротником горло, слишком сильно кружилась голова, а перед глазами продолжали проплывать размытые полупрозрачные кляксы, чуть светящиеся зеленоватым. Вся ситуации больше походила на розыгрыш. Первое время мне действительно верилось, что сейчас из-за какого-нибудь ствола выступит Гервен с командой и начнет тут большую свалку. И обязательно победит и вызволит меня. Но чем больше проходило времени и чем яснее становилось в голове, тем лучше я начинала осознавать, что это всего лишь мечты.

— Сволочь… — полушепотом пробормотала я. На глаза навернулись слезы. Надо было что-то делать, раз больше некому позаботиться обо мне, — Выпустите меня!

— Обойдешься.

— Не обойдусь. Сейчас же выпустите, а не то я вам всю вашу передвижную тюрьму разнесу! — толкнув ногой прутья, заорала я. И даже попыталась в сердцах выломать одну из деревянных перекладин. Лекверы на миг остановились, с ухмылкой уставившись на меня.

— Не пытайтесь даже, у вас ничего не выйдет, — ухмыльнулся Авирн. Сейчас же на меня навалилось странное чувство безразличия и усталости, — Наденьте ей кулон на шею, мне надоело слушать эту ненормальную.

Сейчас же дверца клетки отворилась, впуская двоих конвоиров. Я отчаянно замахала руками, из последних сил преодолевая жгучее желание уснуть прямо на месте, сидя. Тот парень, что так недолго болтал со мной, осторожно нацепил мне на шею небольшой кулончик на серебристой цепочке, пока второй удерживал мои руки. Щелкнул замочек, я зевнула, и мгновенно провалилась в сон.

Я очнулась от холодного ветра, шевелившего мне волосы на затылке своей ледяной ладошкой. Нет, не проснулась, а именно очнулась. Тихо пылал невдалеке чахленький костерок, вокруг которого разместились двое лекверов. Авирн стоял сзади меня, поигрывая уже знакомым мне украшением. Несколько секунд мне понадобилось на то, что бы понять, что я сижу уже не в клетке, а на сложенном вдвое сером плаще, прямо на земле. Ледяные иголочки снега даже через толстую ткань пытались заморозить мне пятую точку опоры. Так недолго и почки застудить! Вечно от этих лекверов один вред — не моральный, так физический.

— Добрый вечер, Лидия, — протянул советник. Я одарила его не слишком любезным взглядом, едва удерживаясь от того, чтобы не показать язык. Только вот на таком холоде не слишком уж было бы полезно это вытворять.

— Слушайте, вы меня хотите довезти в целости до этого вашего Ребен-Завера? Или вам предпочтительнее, чтобы я в дороге умерла от обморожения?

— Вам холодно? — искренне изумился Авирн.

— Слушайте, хватит тут Морозку изображать! Естественно, мне холодно. Вас бы на снежок да с голыми пятками. И, вообще, я хочу пить и есть. И, коли вам не нужен мой преждевременно появившийся труп, так извольте обращаться со мной уважительнее.

— Простите, я как-то не догадался, что вы настолько хрупки, — с издевкой в голосе произнес советник, но за кружкой с горячим напитком, напоминавшим зеленый чай, сбегал лично. Дрожащими руками я приняла этот драгоценный дар, едва не вылив из жестянки половину содержимого себе на колени. Теплая шуба, как выяснилось, не застегивалась, так что кутайся не кутайся, а почти все части тела вылезали наружу. Но хоть спину не так выхолаживало, и на том спасибо. Чай оказался вполне себе вкусным, без лишней горечи, с легким запахом чего-то подозрительно знакомого. Даже сахар догадались добавить, за что, видимо, отдельное спасибо моему конвоиру. Вон как парень подмигивает! Я не удержалась от ответного жеста и доброй улыбки. Это не укрылось от внимательных фиалковых глаз его начальника. Авирн скривился, подозрительно поглядывая на слишком уж беспечного юнца. Леквер в ответ прикинулся, что страдает нервным тиком, для правдоподобности раз десять моргнув.

Пока чай плавно перекочевывал из окружающей среды вовнутрь организма, я внимательно разглядывала окружавшую меня обстановку, старательно присматриваясь к самым важным ее элементам. Это только на первый взгляд казалось, что оба щкафообразных представителя местного населения идентичны, как братья-близнецы. На самом же деле всего за полминуты я успела насчитать аж десять отличий. Тот парень, что так старательно попытался подсластить мне жизнь (даже перестарался, на дне кружки обнаружились целые залежи сахара), был пониже своего товарища и постройнее. Улыбчивые глаза цвета остывающего заката, слегка тронутого синевой теплого вечера, чуть вздернутый вверх нос и смешно торчавшие в разные стороны светло-песочные прядки сразу выдавали с головой его достаточно миролюбивый характер. В обратном же сразу готов был убедить любого громадный меч, длинной едва ли не с мою ногу и притороченный к поясу "секир башка". Второй леквер был несколько массивнее, имел широкие кости и очень внушительные мышцы, бугрившиеся даже под прикрытием рубашки и кожаной куртки, отороченной мехом. Темно-каштановые, доходящие до плеч волнистые волосы, чуть кривоватая нижняя челюсть и непрозрачные глаза, словно светящиеся морской бездной. Они неспешно доедали остатки не слишком роскошного ужина, успевая при этом еще и оживленно о чем-то болтать. Причем в их речи переплеталось сразу так много наречий и языков, что было не ясно, как они друг друга понимали. И хотя я сидела в достаточном отдалении от лекверов, но чувствовала, что мне даже не стоит лишний раз шевелиться. Просто потому, что режущие лезвия двух серебристых полумесяцев пройдут сквозь мою шею быстрее, чем я сделаю вздох. За кажущейся несобранностью всего карательного отряда чувствовался непревзойденный профессионализм.

— Авирн, — несмело позвала я, — скажите, как долго нам предстоит идти?

— Дня три. Но насколько я знаю, это мы с парнями пойдем, а вот вы поедете.

— Это обязательно? — попыталась прикинуться я дурочкой. Номер не прошел.

— Не говорите, что вы не воспользуетесь ситуацией и не сбежите при первом же удобном случае. Хотя нет, я не совсем правильно выразился. Не "сбежите", а "попытаетесь сбежать". Конечно, нам это особенно не помешает, но вот вам лишний стресс ни к чему. Люди так быстро устают!

— Тогда тем более, какой смысл держать меня в клетке да еще и постоянно в сонном состоянии? Если вам ничего не стоит пресечь всякую попытку к побегу, то почему вы принимаете такие меры?

— Нет, хотите — идете с нами наравне, я не возражаю. Но сто километров в день вы не пройдете, уверяю вас.

— А кулон? — не отставала я.

— А зачем вам целые сутки смотреть на одни и те же ели и снег. Время течет намного быстрее, когда большую его часть ты спишь. Я не хочу, чтобы вы свихнулись от скуки. Хотя, если вы будете хорошо себя вести, то больше вы этой замечательной вещицы можете не увидеть. Договорились?

— Такое ощущение, что у меня есть выбор, — хмыкнула я.

— Что ж, тогда, думаю, нам надо продолжить путешествие. Эй, Викант, проводи девушку в ее апартаменты! — теперь я еще и имя моего "поклонника" узнала. Парень немедленно бросился исполнять приказ начальства, старательно поднимая мою затекшую тушку с насиженного места. Угу, как же, так я и пойду!

Ноги были ватными, пока я не поднялась на них. Резкий приток крови вызвал не слишком приятные ощущения. Покалывание сменилось едва ли не судорогой. Поняв, что самостоятельно я не способна добраться до клетки, Викант легонько вскинул меня на плечо, удерживая второй рукой мои бедра вместе с распахнувшейся шубой. Особой радости ни ему, не мне это не доставило. Так что, когда я оказалась на деревянном полу, мы оба с облегчением выдохнули, не удержавшись от смешка.

— Странно, выглядишь ты тощей, а тяжелая ужасно! — откровенно признался парень.

— Это все мех. Натуральный же, а он всегда тяжелый. Кстати, с кого его сняли? У нас такие звери не водятся.

— А, это из шкурок лесных котов.

— Они, наверное, были против, — попыталась пошутить я. И мгновенно посерьезнела, к горлу подступил неприятный комок. Только теперь мне вспомнились слова Пушинки: в этом мире все животные разговаривают, — Нет, я это больше не надену!

— Да успокойся ты, мы же не живодеры, — замахал Викант руками, бросаясь вновь натягивать на меня шубу, — Это мех неговорящих животных. Их, правда, немного меньше, чем разговаривающих, но все же не думаю, что из-за одного изделия численность котов могла серьезно пострадать.

— Погоди, но мне недавно рассказывали, что в вашем мире все животные разумны. Откуда же тогда берутся неговорящие? У вас что, отдельные области, где они распространены?

— Да нет, — присаживаясь рядом со мной на стожок сена, замотал головой леквер, — Подобные экземпляры государству продают владельцы миров. Вот, например, эти кошки, а точнее полосатые рыси из владений господина Авирна. Говорят, там и не такие красавцы водятся. Все равно, конечно, жалко их. Но все же нам же тоже надо питаться, одеваться во что-то. Вот и приходиться вмешиваться в экологию подвластных миров и отдельных стран. Это даже полезно. Вот, например, лет сто назад в Нерпусе, что находиться во владениях моего отца, развелись крысы. Ну, даже не крысы, а более специфический вид грызунов. Не думаю, что такие у вас водятся. Так вот, пришлось моему отцу срочно отправляться туда и едва ли не самолично этих гадов вылавливать. Местные жители ему только рады были.

— И куда же их дели?

— Мясо. У крыс вполне вкусное мясо. Дешевая еда.

— Можно к тебе обращаться на "ты"? — спохватилась я. Парень кивнул, — Разве вы не можете сами создавать себе, все, что пожелаете?

— Ты путаешь нас с богами, — усмехнулся Викант, — Конечно, некоторые из нас обладают даром создателей. Правда, все наши способности теряются на чужой территории. Но, в основном, мы лишь управляем своей землей, да можем пару фокусов показать.

— Да уж, один такой мне показал… — мрачно протянула я. Воспоминания о крашенном типе сразу подпортили мне все настроение, — И назвать это фокусами никак нельзя. До сих пор боюсь, что когда-нибудь моя собственная рука мне в горло вцепится.

— Теперь понятно, почему я чувствую что-то общее между нами. Гервен Элистар? Что же такое с тобой произошло, что пришлось вмешаться этому наглецу?

— Его сестренка лечила мне насморк. И немного перестаралась с грелками. Иначе говоря, спалила мне половину туловища, да и рукам досталось.

— Вот оно что, — хихикнул леквер, — О Руалле я мало что слышал, но говорят, что хоть она и взбалмошная, но добрая.

— Кстати, Викант, у тебя зеркальца не найдется? — неожиданно вспомнила я о том, что сейчас должна быть не совсем на себя похожа. Тот немного удивленно посмотрел на меня, но удосужился покопаться в ближайших карманах. Вынул немного потрепанную узкую коробочку, стараясь не покраснеть.

— Это подарок матери, — попытался оправдаться он.

— Да ладно тебе! Такое ощущение, что ты стыдишься этого. Наоборот, хорошо что такой обаятельный мужчина смотрит за собой, — я открыла коробочку, обнаруживая внутри нее не только зеркальце, но и изукрашенный гребешок. И даже маникюрные ножнички. На последних красовались мелкие драгоценные камушки, — Прелесть какая!

— О, это большая редкость. В нашем мире таких не делают, — теперь уже от гордости стал менять цвет леквер, — По-моему, их из вашего мира привезли еще в позапрошлом веке.

Пока я старательно рассматривала себя в запыленную полосочку зеркальца, Викант молчал. А посмотреть было на что. Серая шерстка на щеках успела сползти, оставляя их в первозданной чистоте. Волосы под резкими лучиками уже взошедшей на небо луны серебрились не менее красиво, чем при неярком освещении свечки. Я довольно поцокала языком, в последний момент едва не прикусив его из-за резкого вскрика. Викант в одно мгновение оказался на ногах, вытаскивая меч. Нет, все же это был не меч. Скорее железная плоская дубина с многочисленными крючьями и крючочками по краям. Костер погас прежде чем откуда-то из полумрака выступили несколько фигур. И мне стало очень нехорошо.

Это были не люди, и даже не лекверы. Странные существа под два метра ростом или выше, изящные, словно молодые деревца. Чуть светящаяся кожа бледнее свежего снега. И светлые голубые глаза, проникающие в самую душу. Их было шестеро. Лекверы медленно опустили свои импровизированные вешалки, но окончательно убирать оружие не стали.

— Приветствую вас, чем обязан таким неожиданным визитом?

— Хватит церемониалов, Авирн, — прервала советника одна из трех стоящих впереди девушек, — Мы пришли за тем, что принадлежит нам — человеческой девушкой.

— Простите, а с чего это я вам принадлежу? — не выдержала я. Первый раз этих типов вижу, а они уже претендуют на меня, как на какую-нибудь сережку с бриллиантом. Странно, с чего это вдруг моя персона стала так дорога всем? Если вернусь домой (а я вернусь!), то надо будет повыше поднять свою самооценку, да и другим не забыть рассказать, какая я ценная и всем необходимая.

— С того, что ты связана с нами.

— Это когда же я успела?

— Помолчи, Лида, — одернул меня Викант. Его начальник был на сей раз абсолютно солидарен с парнем.

— Мы везем ее на суд к Совету, она нарушила границы нашего мира и должна быть наказана за это. Если вы имеете к этой человеческой женщине претензии, то так прямо и обращайтесь в Совет. Однако выдавать вам преступницу никто не собирается.

— Она является одной из тех, кто должен к нам присоединиться, — вмешалась вторая девушка с длинными белыми локонами, чуть тронутыми золотом.

— Она? Но ведь это всего лишь человек, разве может она стать одной из узнающих? Нет, как бы я не уважал вас, но вынужден отказать. Девушка продолжит путь с нами. Через три дня состоится суд, приходите туда. Возможно, правитель не откажет вам в экстрадиции преступницы.

— Ты не смеешь мне приказывать, — прошипела первая девушка. И тут же, безо всякой команды, ее соратники бросились в бой. Я поняла это только тогда, когда лекверы ответно замахали во все стороны кусками стали. А вот пришедшим она была не нужна. В их тонких ладонях снег не плавился и не таял, он становился искрами, молниями, полупрозрачными ножами. Всем, чем угодно. Сорванные с елей ветки мгновенно обращались в ядовитые жала, и даже воздух стал оружием. Я чувствовала, как он сгущается плотным коконом рядом с лекверами, не давая им возможности вырваться или убежать. Даже Авирну приходилось тяжело, хотя он мелькал и кружил быстрее, чем могли уловить мои глаза. И это притом, что в потасовке участвовали лишь трое девушек. Их спутники стояли молча, безразлично глядя на барышень и на их противников. В мою сторону они не даже головы не повернули. Легкий толчок, и я выломала прутик предусмотрительно запертой клетки, как можно быстрее выбираясь наружу.

На всякий случай поминутно оглядываясь, я бежала по направлению к чаще. Конечно, так недолго и заблудиться. Но сейчас мне и не нужно было преодолевать громадные расстояния. Только бы найти более подходящее для посадки место. Шуба путалась между ногами, голые пятки обжигало так, словно я была йогом, ходящим по раскаленным углям. Так что путь до более-менее широкой поляны я преодолела, почти все время подпрыгивая. Резкий свист огласил тишину Кайроса.

Хоть бы меня услышали! Еще один свист, но никакой ответной реакции. Старательно приплясывая на месте, я вглядывалась в чернеющее небо, усеянное бисером звезд. Наконец, как показалось по прошествии целого века, раздался шум крыльев. Луну закрыла тень, превратившаяся спустя минуту в птицу.

— Пушинка! — радостно обхватив ее руками, простонала я. На глаза навернулись слезы.

— Я ищу тебя уже три дня, почему ты не отзывалась?! — пророкотала пернатая подруга.

— На меня повесили кулон, он меня хронически в сонном состоянии держал. Но нам надо спешить. Там сейчас большая потасовка. Авирн с какими-то узнающими связался.

— С кем? — птица пугливо попятилась подальше от указанного места, — И что они хотели?

— Меня. Правда, я так и не поняла, зачем я им нужна и какое отношение я имею к этим здоровякам, но однако же советник не согласился меня просто так им отдать. Вот они на этой почве и не поладили.

Я вскочила на Пушинку, заставляя ту подняться как можно выше.

— Гервен уже пошел тебя спасать, — заявила та.

— А раньше он не мог? Когда меня советники брали. Между прочим, я по его вине уже заработала себе если не воспаление легких, то уж точно насморк! — нос, и правда, стал подозрительно хлюпать, да и горло саднило.

— Он сказал, что… — неожиданно Пушинка замолкла, всматриваясь в глубину леса. Я не удержалась, тоже взглянув на творившее на стоянке безобразие. На чьей стороне был перевес, сказать было сложно, но то, что они нанесли непоправимый урон Кайросу, было видно даже при беглом осмотре. Несколько поваленных деревьев, несколько подожженных, пепел, кружащийся в воздухе. Лекверы начали отступать к окраине леса, но пришельцы не собирались сдаваться. Короткий вскрик, и Авирн полетел на снег. Одна из узнающих буквально руками раскидала оставшихся противников в разные стороны. И тут они соизволили посмотреть наверх. Пушинка запоздало прибавила скорость, но все же не успела скрыться из виду, прежде чем в нее попали чем-то тяжелым. Правое крыло безвольно повисло, не в силах больше шевелиться.

Я закричала так, что едва не оглушила свою верную подругу. Вот только плавный полет ее прекратился, и птица все быстрее стала приближаться к земле. Перед моими глазами мелькнули верхушки елей и я кувырком перелетела через шею Пушинки. Мой самостоятельный полет кончился слишком быстро, чтобы насладиться им. Хотя особенно наслаждаться было нечем. Чьи-то цепкие руки поймали меня, прежде чем я рухнула вместе с их обладателем на землю. Раздался звук падения, но я успела увидеть лишь вытянутое крыло, прежде чем Пушинка пропала в высоких кустах.

— Закончились игры, девочка, — произнес глухой голос.

Меня поставили на ноги, но выпускать из крепких объятий не стали. Шесть пар глаз так пристально смотрели на меня, что захотелось провалиться под землю. В голове все перепуталась, видимо, не все полеты одинаково полезны. Особенно такие, с переворотами, который только что удалось мне пережить. Краем потупленного взора я успела поймать движение. Уже знакомая фигура неожиданно оказалась за спинами узнающих, взмахнув длинной железякой. Отвлекшиеся на созерцание моей скромной личности пришельцы не сразу успели отреагировать. А потом уже было поздно.

Викант резко дернул меня за руку, заставляя, наконец, двигаться. Один из узнающих лежал на земле, еще вздрагивая всем телом. За нами бросились в погоню, но парень ловко кинулся влево, буквально перелетая через поваленное дерево.

— А как же остальные? — закричала я, — Твой начальник и…

— Их уже не спасешь, — коротко отрезал леквер.

— И куда мы теперь?

— В Ревет-Завер.

— Викант, — я бросилась на колени отчасти от усталости, отчасти стараясь разжалобить парня, — Викант, отпусти меня, дай мне уйти. Никто тебе и слова не скажет, прошу тебя…

— Нет, Лида, я не могу бросить тебя здесь. Раз у меня есть поручение доставить преступницу на суд, значит, так и должно быть. Я не могу останавливаться лишь из-за того, что мой начальник погиб. Это не только мой долг.

— Но… разве тебе меня не жалко? — задала я самый наивный вопрос.

— Жалко, поэтому, лучше встань с колен и пошли дальше. Не думаю, что узнающие отстали. Лида, пойми, если они тебя поймают, ты точно не сможешь вернуться домой. Говорят, что те, кто присоединяется к ним, больше не приходит в этом мир. По крайней мере, никто не видел их после того, как узнающие их забрали.

— Какая разница, кто меня придушит? Ведь суд наверняка обречет меня на смерть!

— В любом случае, в Ревет-Завере безопаснее, чем посреди этого леса. В конце концов, после того, как я отпущу тебя, что ты станешь делать? Твоя птица ранена, если не убита, ты одна в незнакомом, чужом лесу. Да ты не выберешься отсюда никогда!

Позади нас раздался очень нехороший шум. Я вздрогнула от неожиданности, и парень этим воспользовался, первые метры таща меня, подобно буксиру. Ноги старательно семенили за ним в то время, пока голова искала выход из сложившейся ситуации.

Леквер был прав… да и сбежать можно попозже. С такими размышлениями я прибавила скорость. А вдалеке, среди сломанных кустов темнело тело Пушинки.

— Викант?

— Нет, — парень отрицательно кивнул головой, — Не проси. Птицы намного крепче даже лекверов. Думаю, ты еще не раз увидишь ее.

На глаза выступили непрошенные слезы, но их мгновенно смахивало ветром. Над Кайросом поднималось солнце.

Глава 9. За пределами леса.

Тропинка виляла, но почему-то не обрывалась и не терялась из виду. Ноги окончательно не замерзли только потому, что ступали по удивительно теплому снегу. Угу, думаете, я сошла с ума?

Честно говоря, вначале я так тоже подумала, хотя это было только одно из объяснений. Вторым же было то, что ступни настолько оледенели, что их можно было лишь отрубить, причем лучше всего по самую голову. Ибо за несколько минут пути я уже успела заработать себе насморк и хорошо, если только его, руки и ноги перестали слушаться, а из горла вырывались лишь сипы. Но хуже всего было то, что я не знала, куда мы идем, когда придем и что мне теперь, вообще, делать. Особенно после того, как я бросила свою подругу на произвол судьбы. Пусть пернатую, но настоящую, которая, в отличие от некоторых двуногих, меня не предавала.

Но чем дольше я шла, и чем мрачнее становились мысли, тем больше повышалась и температура снега. Он не таял, все так же лежа белой крупкой, колючей, словно мелкое стеклянное крошево. И тем не менее, уже не казался таким ледяным, обжигающим, каким был вначале. С каждым часом нашего пребывания на территории Кайроса я все больше убеждалась в мысли, что за мной следят. Нет, ни одной подозрительной пары глаз или ушей замечено не было, но в воздухе кружило невидимое напряжение. Викант молчал, словно в рот набрал воды, и на все мои попытки поговорить только недовольно дергал плечами. И лишь когда среди рядов елок стало проглядывать что-то непохожее на обычную растительность этих мест, парень оживился.

— Отлично, до города рукой подать.

— До Ревет-Завера? — несколько удивилась я. Все-таки в карту мне заглянуть пару раз пришлось и насколько я помнила, столица этого мира (А Ревет-Завер был одной из трех столиц) располагалась гораздо дальше, чем мы могли пройти.

— Да нет. Тут у самой границы с Кайросом небольшой людской городок, думаю, что пару дней отдыха нам будут не лишними. Ко всему прочему, мне надо еще и подмогу попросить, а передать сообщение можно только из города. Чужие территории не терпят подобных выходок. Хотя у границ это все же не так опасно. Это тебе не центр, особенно у самого Дома…

— Что значит, территории не терпят? — перебила я Виканта. Тот немного замялся, видимо пытаясь донести до меня новые сведения в лучшем виде. Или точнее, чтобы я смогла понять все с первой попытки, а не переспрашивать по двести раз. Брови сошлись на переносье, губы немного поджались и как-то скривились. Точно так делал мой начальник, когда ему надо было объяснять задание новому сотруднику или вводить того в курс дела. Про себя я эту мину называла: "Криворотик в задумчивости".

— Информация обязательно должна в этом случае сначала попасть к хозяину участка, а уж потом он или позволит ей попасть в пункт назначения, или нет. Ко всему прочему, сам воздух, земля, и все что находится внутри границы, будет помнить любое телепатическое сообщение или даже разговор, состоявшийся в течение нескольких секунд. А уж там знающим существам не составит труда считать их. Таким, как узнающие.

— Так кто они, эти узнающие?

— Да мне это, строго говоря, не очень-то хорошо известно.

— Викант, мне это очень важно знать. Если они на нас нападут, ведь мы же ничего не сможем сделать. А я уверена, что узнающие не из таких товарищей, что быстро сдаются. Тем более что им нужна я. Ведь уже два трупа на их совести, почему они не могут убить и тебя или еще кого-то?

— Ты права… — задумчиво пробормотал леквер, — Хорошо, как только мы окажемся в городе, надо будет обойти все городские архивы, да и встретиться кое с кем тоже не помешает.

Я улыбнулась. Походы по гостям могут помочь нам не только в борьбе с узнающими, но и кое в чем мне лично. Чем больше я узнаю о лекверах, этом мире и всем остальном, тем быстрее смогу попасть если не в свой мир, так к Руалле. Ну, или хотя бы связаться с ребятами. Надеюсь, право старшего на владение личными мыслями не распространяется.

Граница Кайроса с каждым шагом становилась все более ощутимой. Крайние деревья словно подернулись дымкой, чуть зеленоватой, так что и не сразу сообразишь специально это сделано, или опять уставшие глаза шалят. Поваленное дерево, только чудом держащее почти вывернутые корни в земле, видимо являлось неким подобием шлагбаума, при ветре раскачиваясь и грозясь окончательно рухнуть на нарушителя границы. Толстые ветви его склонялись почти до самой земли, укрыв ее от снега. Черное пятно казалось страшным колодцем, в который можно провалиться, стоит только слегка оступиться у самого края. Еловая хвоя, разбросанная в радиусе метра свидетельствовала о том, что дерево уже не переживет следующего года. Да и сами ветви уже не были так зелены, а словно покрылись проседью серовато-коричневых иголочек. Вскоре Кайрос навсегда лишится своего стража. Я тяжело вздохнула, подходя к громадному стволу, который одному человеку не по силам было обхватить руками. Осторожно коснулась потрескавшейся, в пятнах лишайников, коры, пробежалась пальцами по лапам.

— Лида, нам надо торопиться! — прошедший вперед, и уже оказавшийся по ту сторону леса, Викант нетерпеливо протянул руку, чтобы взять меня по локоток.

— Погоди, — остановила я леквера. Подергала за ствол, так и не шелохнувшийся от моих титанических усилий, — Ты можешь поставить его вертикально?

Я припомнила ту легкость, с которой Велера валяла столы и шкафы. Практически одним пальцем. Возможно, все лекверы так могут?

— Зачем тебе это. В конце концов, если тот, кому принадлежит этот лес, не позаботился о своем имуществе, то почему ты должна это делать за него? — немного удивился парень, впрочем, подходя ближе. Мне оставалось только пожать плечами:

— Я делаю это не за Гервена, а для того, чтобы дерево жило. Возможно, потом оно отплатит мне добром или спасибо скажет, — хихикнула я на второй части фразы. Но Викант вдруг неожиданно подхватил неподъемную древесную тушу, старательно выравнивая ее относительно земли. С кроны частым колючим дождиком посыпались новые хвоинки. Быстро юркнув к корням, я принялась что есть духу зарывать их. Земля под снегом неожиданно легко поддалась окоченевшим рукам, превращаясь под ними в мелкую крошку. Словно и не смерзалась, а всего лишь слегка подсохла.

— Ты зря смеешься. Конечно, говорить ели еще не обучены, но отплатить оно вполне может. Думаешь, почему даже советникам тяжело пробраться на чужую территорию? Потому что везде их встретят с опаской и неприязнью, везде за ними будут следить тысячи глаз и ушей незримого хозяина края. Короче говоря, никто не может попасть на территорию или выйти из нее незамеченным.

— Так чего же вы тогда ходите, нарушаете границы? Нет бы, повестку в суд отослали. А если не являются, тогда уж и брать. Не думаю, что за каждое преступление у вас казнят или сажают в зверскую башню.

— Повестку? А что, это интересное предложение, — задумчиво почесал маковку леквер. Я только страдальчески выдохнула, разгибая спину. Теперь грозный великан Кайроса стоял прямо, всей своей грудью… тфу, стволом принимая удар противника на себя. Или же встречая друга во всем параде. Улыбнувшись ему, как старому приятелю, я зашагала вслед за Викантом, размышляя о том, насколько же странные существа эти лекверы.

Никогда прежде я не видела столь противоречивого нагромождения зданий, чем сейчас. Всего пара часов пешком, из которых только десять минут ушло на некое подобие перерыва, и мы подошли к первому городу этого мира, который мне посчастливилось лицезреть. То есть это мне так Викант сказал. И как-то я ему не очень верила. Во-первых, странным было уже то, что никаких заборов, частоколов, стен с воротами, как впрочем и самих ворот, видно не было. Гладкая и прямая, как столешница, степь, засыпанная снегом, резко обрывалась, переходя в первые улочки городка. Дома здесь были также весьма странными. Крестом, буквой "П" и всеми остальными буквами алфавита, завитушками. С башнями и открытыми коридорами, едва прикрытыми с двух сторон толстыми стеклами. Дорожки, вымощенные камнями, терялись в этой пестрой толпе зданий со всевозможными украшениями на фасадах. Некоторые смотрели окнами на улицу, рядом располагались еще более затейливые, но повернутые другой стороной. Видимо, строили здесь, как хотели и что хотели.

— Хм, Викант, а как вы здесь живете? — невольно задалась я вопросом.

— В смысле? Нормально. А что тебе не нравится?

— Да нет, все это очень мило… — протянула я, приглядываясь внимательнее к зданию напротив. Оно было не таким вычурным, при этом оставаясь весьма оригинальным. Пожалуй, мне оно даже понравилось, но вот все остальное лишь отдалено напоминало нормальные жилые постройки, — Но тут же даже улиц нет!

— А зачем нам улицы. Разве ты заблудишься в таком разнообразии? Если хочешь найти нужный дом, просто спроси, как он выглядит.

— Но ведь в них невозможно жить! Ты только посмотри вон на ту башню, — я ткнула пальцем в направлении соседней группы зданий, это же настоящая спица, да еще и наклоненная. Слушай, ты случайно не знаешь, ее хозяин не видел Пизанскую башню?

— Какую башню? — переспросил парень.

— Да так, есть одна такая, с углом наклона в четыре градуса. Уже сколько стоит себе и не падает. Это в моем мире, — пояснила я.

— Не знаю. То есть и про башню не знаю, и хозяина дома тоже. У каждого свое видение мира. Возможно, ему нравится кататься дома по полу или так с лестницы проще спускаться… Раз, два, парочка сот ступенек на спине и ты в гостиной.

— Слушай, Викант, как ты, вообще, в Совет попал? — неожиданно сменила я тему, наконец, заметив, что парень отличался просто подозрительным дружелюбием и открытостью. Еще ни у кого в этом мире я не видела столько доброты во взгляде. Да и вел он себя со мной почти как с равной или как с иностранкой, случайно оказавшейся одной в незнакомой стране. Пока мы двигались вглубь городка по его кривым тропкам, леквер неспешно начал свою повесть:

— Да в этом нет ничего особенного. Во-первых, в стражники Совета берут всех крепких юношей и девушек, у которых еще нет своей земли. Конечно, после нескольких лет службы, они идут на повышение. Правда, мне это не светит.

— Почему?

— Потому что у меня на жизнь несколько другие планы. Мой отец — достаточно богатый и влиятельный леквер с большой территорией, шикарным Домом и несколькими десятками работников. Моя мать имеет приличное образование, свои земли, правда не такие обширные, как у отца. Жаловаться мне не на что. Только вот когда я еще маленьким был, взбрело предку в голову, что я должен служить в армии Совета. Он считает, что ничего путного из сына не выйдет, если он не испробовал всех тягот службы. Конечно, когда я подрос, он принялся активно готовить меня к дальнейшим превратностям судьбы. Отправил в самую лучшую школу, учиться военному делу. Да не тут-то было… Спустя два дня, как я попал в нее, мне захотелось сбежать как можно дальше. И я сбежал, стал учиться на повара.

— На кого, прости?

— На повара. Лида, тебе не надоело меня спрашивать? Такое впечатление, что в детстве тебя часто роняли.

— Было дело. Правда меня не роняли, просто я часто ронялась. А после того, как меня втравили во всю эту историю, я еще и пневмонию могу спокойно заработать, — попыталась огрызнуться я, — Но все же, почему на повара?

— А мне всегда интересно было создавать что-то такое, что бы потом не пропало, что обязательно бы пригодилось. Конечно, моя мать — творящая, но ведь не каждый может создавать себе пищу из ничего. Точнее, таких как она — единицы. Поэтому я и стал сначала осторожно заниматься кулинарией во время отсутствия родителей на кухне, а потом и вовсе стал учиться этой чудной профессии. Я писал домой длинные письма, о содержании которых даже не знал. Один мой товарищ, который уже закончил обучение на военной кафедре, любил рассказывать всякие байки и небылицы. Я внимательно слушал, а потом записывал это в виде письма. Так потихоньку и закончил бы, да неожиданно явился отец, и вся конспирация полетела долой.

— И что дальше?

— А дальше ссылка в маленький городок, служить на посылках у младшего офицера. Так сказать в наказание за провинность, ведь меня хотели определить едва ли не в избранный легион, в котором только самые крепкие и умные служат. Я хотел было уехать после нескольких лет, но вот подзадержался. Кажется, мы пришли…

— Куда?

— В гостиницу. Видишь, эту табличку над дверью? — я пригляделась, цепляясь взглядом за плоский кругляшек металла с выбитым на нем непонятным значком, — Этот знак означает, что здесь можно жить кому хочется. Хорошо, если бы еще не все места заняли, — с надеждой протянул Викант, впуская меня внутрь. Как и снаружи, постоялый двор ничем не отличался от обычного. Широкий коридор переходил в громадный зал с несколькими барными стойками, мягким уголком и квадратным столом посередине. Викант разулся, погружая свои стопы в густой ворс ковра. Мне же и разуваться было не нужно, так что я сразу протопала к дивану, забираясь на него всем уставшим телом. Тепло, исходившее от камина неподалеку и, казалось, от самих стен, приятно окружило замерзшие плечи, прогревая косточки и укладывая стоящие дыбом мелкие волоски на руках.

Мелодичный женский голос за моей спиной произнес фразу, явно обращаясь ко мне. Обернувшись, я отрицательно помотала головой приятной даме приличных габаритов, ибо не понимала ее слов. Очень странное наречие, похожее на один из тех языков, который я так старательно изучала в течение пяти дней в доме Руаллы.

— Викант, что она спрашивает? — тихо поинтересовалась я.

— Я говорю, что вы, наверное, решили у нас остановиться, — вместо леквера ответила та.

— Вы знаете мой язык? — удивилась я. И правда, а почему лекверы знают мой язык? Как-то раньше сия гениальная мысль мне в голову не забредала. Мало ли что, вдруг эти типы вообще все знают? Если у них нет сердца, почему должен быть мозг, а не скажем флэш-память на сотенку-другую терабайт?

— Естественно, — нисколько не удивилась женщина, — Это один из основных десяти языков, который каждый уважающий себя леквер должен выучить. Только мне не совсем понятно, эивина, почему вы сказали, "ваш" язык?

— Просто у нас дома разговаривали на священном языке, поэтому она считает его своим, — не дав мне и рта раскрыть, произнес леквер, — Да, мы бы хотели занять у вас комнату. И прошу, не распространяйтесь о нас. Моя сестра, она немного сумасшедшая, — последнюю фразу Викант произнес шипящим шепотом. Моя челюсть опять начала медленно отваливаться, но до конца так и не упала, вовремя подобранная на полпути.

— Понимаю, — сочувствующе пробормотала женщина, — Меня зовут Парелла, если что, обращайтесь. Свободные комнаты находятся на втором и третьем этаже.

Хозяйка, а я не сомневалась, что это была она, неспешно удалилась, оставляя мой гнев свободно выплескиваться на голову конвоиру:

— Сам ты идиот! Зачем сказал ей такую чушь? Неужели я настолько похожа на ненормальную, что она поверит в это?

— Лида, разве нормальные лекверы считают человеческий язык своим? — вопросом на вопрос ответил парень, — Да и, вообще, лучше, если нас будут как можно меньше тревожить. Нам сейчас такое внимание ни к чему. И прошу тебя, не обижайся… я-то тебя сумасшедшей не считаю.

— И то спасибо! — буркнула я, находя новый повод для недовольства, — А почему ты одну комнату заказал, неужто цены настолько кусаются?

— Гостиница бесплатная. Лида, если сюда придут узнающие, лучше, если ты будешь рядом со мной, а не в одиночестве.

— А кровать, мы что, будем спать на одной кровати? — от этой идейки мои уши стали стремительно алеть. В конце концов, Викант был довольно симпатичен, да и я, все-таки, тоже не чурка какая-нибудь… Черт, что за глупости в голову лезут? Видимо, если легкие останутся после такого холода в порядке, то серые клетки явно успели пострадать.

— Разве тебя это смущает? Брось, на твою честь я покушаться не собираюсь. Хотя, если бы ты не была преступницей, все могло бы быть. То есть, конечно, покушаться я бы не стал… — теперь уже Викант стал заикаться, — но ты… очень даже красивая.

— Где-то уже я это слышала, — не слишком тактично произнесла я, — Кажется, меня сравнивали с нимфой прекрасной.

— И кто тот несчастный слепой, что не смог тебя разглядеть? — тихо произнес леквер. Я улыбнулась, это его детская непосредственность начинала мне все больше нравиться. Такой здоровенный мужчина под метр девяносто с мощными руками, мечом и всем остальным набором настоящего военного, а краснеет, словно девица на выданье.

— Гервен Элистар, — выплюнула я знакомое имя. И, к сожалению, глазки у него были. Посему и слепым его считать было нельзя.

— Ты знаешь, я почему-то не сомневался в ответе, — хмыкнул Викант, поднимая глаза, — Ладно, пойдем сестрица, а то ты вот-вот здесь уснешь от усталости. А, в общем…

Я слабо вскрикнула, когда мой "братец" подхватил меня на руки, словно легкий шарфик. И оказался прав. Не успел леквер преодолеть и половины лестничного проема, как я уже спала, положив свою голову ему на плечо. Надеюсь, он хоть догадается меня нормально уложить?

Проснулась я посреди ночи, так как сквозь плотные темно-коричневые шторы с золотым рисунком не пробивалось ни лучика света, и осторожно перевернулась на бок, стараясь рассмотреть окружающую меня обстановку. Стандартный набор мебели: стол, два стула, шкаф и пара полок над небольшим камином. Вот только камин пылал необыкновенным желтоватым светом с зеленоватыми сполохами, да стулья были трехногими. Самым удивительным было то, что Викант догадался стянуть с меня шубу и уложить на кровать, а не поместить на маленький угловой диванчик. Сам конвоир тихонько посапывал в такт поленьям. Поднявшись на ноги и стараясь не разбудить леквера, я прошла к двери, выглянула наружу. Никого не увидев, я решилась как следует обследовать обстановку. Мало ли, может, что-нибудь интересное узнаю.

Спустившись по крутой лестнице на первый этаж, завернула за ту дверь, из которой ранее выходила хозяйка гостиницы. Моим глазам открылось громадное помещение с печами, сушильными машинами, кучами сковородок и кастрюль. Легко лавируя между ведерными казанами и низенькими столиками, бегали служанки. Люди, определила я. Слишком непохожи были суетливые девушки на спокойных, неторопливых лекверов.

— Говорят, сама Всевидящая не смогла ничего поделать. Девчонка своих дружков позвала из узнающих, а те со всем отрядом и расправились, — звенящим шепотом повествовала одна из курносых кухарок.

— А чего тут удивительного. Связалась с этим Гервеном. До чего ж противный тип, сил моих нет. Прошлый раз останавливался здесь, так мы у него лишнего гроша вытянуть не могли. А как своими глазами зеленющими стрелял, аж сердце замирало.

— Да, наверное, он и не леквер вовсе, а кто-нибудь из тех, что по деревням ездит да добрых людей на рудники отправляет! — перебила толстую служанку еще совсем юная девчонка, на всякий случай сотворив за спиной сложный знак, который мне чуть в нос и не уперся, потому что подслушивать приходилось, сидя на корточках.

— Ага, небось девка-то его пригрела, вот он и постарался ее от Суда праведного избавить, — поддакнула первая сплетница.

А лихо у них новости долетают! Надо бы сказать Виканту об этом, а то ведь так и самосуд устроить могут. Тут цивилизацией не пахнет и, видимо, в ближайшую тысячу лет не будет. Хотя и в моем мире подобные разговоры не редкость. Правда, офисные работники таких выражений не используют.

— А как хоть девка-то выглядит? — перешла, наконец, к сути дела молоденькая.

— Да, доска, одним словом! — презрительно выплюнула толстуха, — Вроде как ее портреты уже по всей телепатической почте переданы. Зенки злющие под стать хахалю ее и волос копна. А сама словно трость. И на что Элистар позарился?

"И правда, на что?" — невольно согласилась я с поварихой. Только вот вопрос мой не касался внешности. Да, я умею проклинать, но ведь в этом мире едва ли не каждый способен на такое. Почему же Гервен так упорно тащил меня по лесу?

"И дотащил… Как приперли к стенке, сразу сдал, мерзавец!" — от злости я нервно сплюнула. И, судя по всему, перестаралась со звуковым сопровождением.

— А ты тут откуда? — я почувствовала, как чья-то сильная рука за ухо тащит меня из-за моего временного укрытия. Голова вывернулась, прижавшись к горячей печке, хорошо только на секунду. Да, граждане, любопытство наказуемо! Только вот не думала я, что выражение "греть уши" станет для меня буквальным.

— Ай, тетенька, пустите! — вовремя вспомнив свою роль "сумасшедшей" сестренки Виканта, завопила я, — Покалечите сиротку!

— Это ж где тут сиротка? — елейным голоском поинтересовалась толстуха, — Уж не ты ли?

"Какая догадливость!" — чуть не выпалила я, но только смогла проскулить:

— Меня братец ждет, Викантушка. Ой, отпустите, я только немного в теплышке посидеть хотела. А то наверху холодно.

— Эй, Квирка, оставь ты ее! — бросила курносая, — Тебе же хозяйка говорила, что к нам господин приехал с сестрой своей… болезною.

— Ах, вот оно как! — сейчас же резко разжав ладонь, бросила толстуха. Я невольно схватилась за ухо, проверяя его наличие. Лишаться такой важной части тела мне бы очень не хотелось, — Так чего ты сразу не сказала?! А почему это наверху холодно? Там камин не работает, али одеял не выдано?

Молоденькая слегка дернула себя за локон, осторожно покручивая пальчиком у виска, дабы этот жест не заметила я. Я бы и не заметила, если бы не расширенные, выпучившиеся глаза поварихи.

— Ой, да не любит меня никто… — всхлипнув сухим носом, пожаловалась я, — Вот оттого и холодно на душе-то. Прямо как будто ледяным куском по ней проводят. И ведь говорила мне матушка, чтобы не отправлялась я в путь…

— А куда путь-то держишь? — не вытерпела толстуха. Я нагло уселась на лавочку, пододвигая к себе блюдо с пирожками. Если я не простудилась каким-то чудом (кстати, этот факт тоже надо выяснить), то уж есть захотела настолько сильно, что даже и начинку в пирожках не распробовала. По крайней мере, в первых пяти штуках. Тем временем более сообразительная кухарка все активнее протирала дырку у себя в виске.

— Держим путь мы в столицу, — не стала утаивать я, — брат-то военный. Вот к себе и позвал. Ох, а матушка-то перед смертью так слезно просила никуда не ездить… На родной землице растить древа свои!

— Это где же у вас земли, а, уважаемая?

— Ох, матушка! — закрыв лицо руками и подвывая, точно побитая псина, ушла я от ответа, — Прости ты меня, неразумную!

Пару раз стукнувшись головой о стену, около которой и стояла моя скамейка (не сильно, зато гулко!), я начала еще более слезные завывания. По-моему, такого концерта без заявок кухня еще не знала. Служанки собрались около меня, сочувственно гладя по голове и потихоньку осеняя каким-то знаками, смутно напоминавшими христианские кресты. Наконец, издав самую высокую ноту, на которую только была способна, я принялась, как ни в чем не бывало, поглощать пирожки. Тихий шепоток курносой и шаги в сторону двери ясно дали мне понять, что спектакль плавно подходит к концу. Посему жевать я стала в два раза быстрее, не нарушая при этом трагической тишины.

— Ли…Лиуна! — голос конвоира пролетел по кухне, заставив меня невольно вздрогнуть. Последнее хлебобулочное изделие свернуло с курса и направилось не в то горло. Резкий кашель ясно дал понять лекверу, где искать его дражайшую "сестренку".

— Ой, братец! — притворно-радостно загомонила я, едва справившись с приступом кашля, — А я тут к девочкам зашла. Дай, думаю, погреюсь, с умными людьми потолкую…

— А разве на верху не…? — недоговорил парень, наткнувшись на мимолетный взгляд свирепой меня, — Пойдем дорогая, обещаю, что ты еще не раз сюда зайдешь.

Служанки испуганно попятились, когда Викант за ручку вывел меня из кухни. В глазах их плескалось неутолимое горе по безвременно сгинувшим пирожкам.

— Что ты там делала? — спросил леквер, едва мы оказались за пределами возможного подслушивания, то есть в своей комнатке, запершись на все засовы. В воздухе летало странное напряжение, словно перед грозой. Врать не хотелось, но и говорить правду было опасно. Не буду же я сообщать своему собственному конвоиру, что хотела узнать, как сбежать от него? Поэтому пришлось применить уже знакомую маску дурочки.

— Просто хотела посмотреть, что тут и как, — пожатие плечами. Викант недоверчиво поднял бровь, присаживаясь на мою кровать. Я инстинктивно отодвинулась, старательно прикрывая голые колени одеялом. Слишком уж заинтересованным был взгляд парня.

— Тогда почему не разбудила и не спросила меня? Вместо этого ты понеслась на кухню, спряталась, словно воровка или шпионка.

— Они говорили о Гервене и обо мне… — тихо пробормотала я. Тишина зазвенела в ушах, словно ее кто-то концентрировал, направляя мне прямо в уши.

— Что они говорили? — более спокойно произнес парень. Конечно, такой форменный допрос меня не слишком устраивал, но признаваться пришлось. Я в подробностях и даже в лицах пересказала то, о чем уже, судя по всему, ходят слухи и за пределами этого городка. А также то, как меня поймали, и как я выпутывалась из неприятной ситуации. Как это ни странно, аплодисментов не последовало. Викант поджал губы и задумчиво выдал:

— Не думаю, что тебя кто-то узнает. По описанию ты шикарная шатенка, ухоженная, приласканная Гервеном. А на деле получается и не шатенка и не ухоженная.

— И не роскошная… — мрачно продолжила я.

— Ну, это как сказать, — потупился парень, — Но дело не в этом. Тебя не смогут узнать. Сейчас ты больше напоминаешь леквера, чем человека. Если сменить тебе костюм, как следует отмыть и дать парочку дней на отдых, то тебя можно принять и за аборигена. Кстати, пока ты спала, я раздобыл одежду и кое-какие мелочи. Посмотри, может что пригодится. И прими ванну. Я буду тебя ждать.

— Зачем? — несколько запоздало спросила я, отвлекшись на содержимое объемистой сумки с красивыми тряпками. Кроме нескольких роскошных платьев зеленого, серебристого и медового цвета в ней лежал вполне практичный плащ, перчатки с мехом и коричневые брюки с кофтой. На самом дне нашлись расческа, бутыль с каким-то приятно пахнущим средством, меч и парочка "секир голов". Последнее мне понравилось больше всего. Значит, Викант доверял мне. Ну или, во всяком случае, пытался меня в этом убедить.

— Пойдем в архивы. Нам надо как можно быстрее найти информацию об узнающих. Неизвестно, насколько хорошо они ориентируются в этих местах. Возможно, они уже сейчас в городе и ищут нас. Именно поэтому тебе лучше всего взять меч. Предупреждаю, он заговоренный. Если ты даже только подумаешь о том, чтобы убить меня им или просто навредить, он отрежет тебе руку. Да, и с лезвиями поосторожнее. Они тоже не любят глупых выходок. Заранее извини, Лида. Но это единственная возможность доставить тебя в столицу в целости и сохранности. Надеюсь, оружием ты пользоваться умеешь?

— Конечно, — опустив глаза, промолвила я. Викант виновато улыбнулся. Он явно был не в себе, как впрочем и я. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, пришлось улыбнуться и шутливо возмутиться, — А кормить меня кто-нибудь будет или я так и останусь доской?!

— Я не позволю, — серьезно пообещал парень, прежде чем выйти из комнаты. Я только покачала головой и отправилась в ванную.

Леквер ждал меня, наверное, не меньше получаса, прежде чем я вышла к нему в новом наряде, причесанная и благоухающая. Ванная комната оказалась вполне привычной по своим функциям. Вода горячая лилась из горячего крана, холодная — из холодного. Мочалка, шампунь — вполне человеческие (в смысле, не отличающиеся от аналогичных предметов нашего мира). Так что парень и не сразу меня узнал. Зато когда узнал, покраснел так, что мне невольно вспомнился сеньор Помидор из сказки про Чиполлино.

— Теперь совсем другое дело, — признал он. Для пущего эффекта я пару раз крутанулась на месте, от чего ножны с лезвиями и мечом хорошенько стукнули меня по спине и бедрам. Больше красоваться не захотелось. Теплая кофта с наглухо застегнутым воротником и штаны имели серебристое шитье с мелкими жемчужинами, которые я сразу и не увидела. Плащ спускался почти до пят, прикрывая все лишнее (оружие) и открывая при каждом шаге самое приличное (ноги). В голову закралась мыслишка о том, уж не специально ли Викант подобрал мне именно эти вещи. Вот стоит и любуется, словно на красавицу писанную. Не веря в силу своей внешности, я подошла к зеркалу. И застыла. Да, прав леквер. Больше всего я сейчас была похожа на него, чем на мать родную. Бледные черты заострились, из-за цвета волос казавшиеся еще острее и бледнее. Кожа засияла, просвечиваясь. Хотя чего я ожидала после нескольких дней плохого питания и всяческих телесных и душевных мук? Зато, наконец, я похудела именно на то количество килограмм и именно в тех местах, где и хотела. Что ж, день начинается вполне прилично. Если так и дальше пойдет, мне тут даже понравится. Если не учитывать то, что за каждым моим шагом смотрит Азули, Совет жаждет моей казни, а узнающие хотят меня в живом виде.

— Ну, так как насчет обещанного завтрака? — перешла я непосредственно к делу, — Пирожки натощак не являются моим излюбленным блюдом.

— А что ты любишь? — заинтересовался Викант. Даже глаза загорелись. Я задумчиво почесала голову, прислушиваясь к своему организму. Тот отозвался глухим бурчанием и тяжестью.

— Хм, думаю простенького салатика и отбивной мне вполне достаточно. Желательно с каким-нибудь гарниром. Ты уж сам реши, каким. Надеюсь, это не сильно дорого? А то ведь Совет меня заставит не только в петлю лезть, но и платить компенсацию за причиненный финансовый ущерб.

— Мы не должны платить. Это гостиница, а не ресторан. Каждый, кто приходит сюда, является гостем хозяйки этого Дома. И любой радушный хозяин готов всегда угостить своего гостя. Но, думаю, на этот раз завтраком я займусь сам. Хочешь, пойдем со мной. Возможно, кое-чему научишься.

— Считаешь, что я пропущу зрелище в виде леквера с фартучком, хлопочущего у плиты? — фыркнула я, проходя вслед за парнем в какое-то помещение. Это была кухня, такая же, как и общая. Но только раз в десять меньше и раз в двадцать уютнее. У стенки пристроился мягкий диванчик, стол, накрытый скатертью, так и приглашал сесть за него. Викант неторопливо прошелся вдоль шкафчиков, корзин и полочек, внимательно заглядывая в горшочки и скляночки, пачки и коробки. И только после тщательного осмотра принялся за дело. Я с умилением смотрела на то, как парень высыпает на стол муку, как смешивает в большой кастрюле яичные белки и сахар.

— Ты решил начать с десерта или просто я ничего не понимаю в местной кухне? — решила прервать я молчание.

— В ней нечего понимать. Все, что вкусно — надо есть. Что не съедобно, не есть. Хотя ты права, я решил сделать пирог. Возможно, он покажется тебе необычным, но зато уж точно не банальным. Ох… погоди, я сейчас.

Леквер досадливо мотнул головой и унесся из кухни с такой скоростью, словно за ним гнались. Я с интересом заглянула в кострюлю, нашла в корзинке морковку и картошку. Потом вынула из другой какие-то фрукты. Один из них походил на наш огурец, только был раза в четыре толще, желтый, мягкий на ощупь и пах чем-то удивительно сладким. Второй источал сильный пряный аромат и больше всего походил на кусок мокрой глины. Когда леквер вернулся на кухню, я сидела на своем стуле, с отсутствующим выражением рассматривая стены и пол.

— Надеюсь, ты не подсыпала в тесто яда? — хмыкнул парень.

— Вот жалость! Такая гениальная идея мне даже в голову не пришла. Наверное, в следующий раз я попрошу тебя напомнить об этом, — хихикнула я, — А если серьезно, откуда такие чудные продукты? Я тут покопалась и нашла несколько экземпляров явно не из нашего мира. То есть из моего.

— А ты думаешь, мы забираем только у вас? О нет! Все миры, которые мы храним, дают что-то новое. Например, та клетка… прости, что вспомнил о ней…

— Ничего.

— Так вот она была изобретена в одном из миров, принадлежащих членам Совета. Правда, на родине ее использовали, чтобы перевозить грузы, а не преступников. Чай, который ты пила, когда мы шли по Кайросу — он здешний. И растет, кстати, только в этих местах. Южнее распространены другие виды. Более терпкие, крепкие и менее горькие.

— Благодаря тебе, я не почувствовала его горечи… — призналась я. Викант тем временем что-то подсыпал в тесто, перемешивая его сильными руками. К слову сказать, фартук в синенький цветочек лекверу очень шел. Зато стало понятным, почему запах напитка казался мне знакомым. Именно так пахли костюмы Гервена. Наверное, он их перекладывал веточками чая. Хотя, он ли? Скорее очередная горничная из людей.

Я невольно скривилась, старательно задвигая воспоминания о зеленоглазом как можно дальше в глубину сознания. Тем временем, кулинарное дело у леквера спорилось. Вот уже отправился в печь громадный пирог с начинкой из "огурца" и привычных мне корицы и яблок. Следующим блюдом были отбивные. Последним на столе материализовался салат. В нем компоненты были еще более непривычны.

И вот после целого часа приготовлений мы смогли с наслаждением вкушать плоды трудов. В небольшое окошко на столешницу светило солнце, играя огоньками на хрустальной салатнице. И мысли вновь зашагали нестройными толпами вокруг крашенного. Слишком нереальным сейчас казался он в этой тихой и уютной кухне. Слишком необыкновенным казались черты его лица и тела, когда мой взгляд падал на открытое лицо Виканта: круглое, ласковое, с разноцветными золотисто-голубыми глазами. Слишком страшным казался сам факт того, что Элистар предал меня.

Только вот еда оказалась настолько вкусной, что вскоре эти мысли отошли на задний план. Я удовлетворенно жмурилась, поглощая кулинарные изыски.

— Ну как?

— О! — только и смогла выдать я, прикусив язык от удовольствия. И, заглатывая одним махом остатки пирога, ответила, — Ты правильно сделал, что пошел в повара. Видишь, я даже язык прикусила по твоей вине!

— Пойдем, — парень встал, подавая мне руку, — А то мы так и до вечера в архивы не попадем.

Отдуваясь от такого обильного завтрака, я потащилась вслед за Викантом на улицу. Мы шли вниз по склону к огромному зданию, напоминающему кривую сферу. Словно кто-то тяжелый сел на алюминиевую каску, отчего посредине образовалась впадина метра три глубиной.

— Это архив, — пояснил леквер.

— А я думала, что инопланетяне неудачно приземлились… — буркнула я. Как оказалось при ближнем рассмотрении, здание было не алюминиевым. Стены и купол равномерно покрывали серебряные и золотые пластинки, покрытые какой-то субстанцией. Видимо, чтобы не слепила глаза такая красота и роскошь. Только до двери дойти нам не дали.

Что-то тренькнуло, пролетев в сантиметре от моего бока. Я едва не вскрикнула, но леквер вовремя зажал мне рот рукой.

— Что происходит? — ошеломленно и испугано прошептала я, различая в ближайших кустах стрелу. Викант насупился, кивнул и пропал из вида. Так и не поняв, куда исчез мой конвоир, я вытащила меч, озираясь по сторонам. Широкие постройки могли укрыть собой любого потенциального убийцу. Но тут мое внимание привлекло движение справа. Кто-то закричал, потом раздался удар, треск сломанных ветвей. И прямо мне под ноги свалился настоящий эльф. По крайней мере, никто больше не мог обладать такими острыми ушами и так изощренно ругаться, не произнося при этом ни одного некрасивого слова. Следом за необычным субъектом вышел Викант.

— Отвечай, кто тебя прислал? — напустился парень на несостоявшегося киллера.

— Простите меня уважаемый и мудрейший леквер, — голос эльфа дрожал. Но, несмотря на кровоточащий нос и грязную одежду, держался он достойно. — Но меня никто не посылал.

— Позвольте узнать ваше имя? — вмешалась я, прежде чем "мудрейший" хорошенько приложил эльфа головой о ближайшую стену.

— Шерненс, — расплылся юноша. По виду киллеру было не более двадцати лет. Средней длины волосы цвета выбеленного дерева, прямой нос. И правда, что-то в нем благородное проскальзывает. Кроме ушей, конечно. Последними я невольно залюбовалось, ибо в них нашлось целых три серьги. Да и вообще, эльфа явно тянуло к украшательству. В брови в виде изящной стрелы засела еще одна сережка. Да и волосы были не просто уложены, но и образовывали весьма интересную прическу. Парочка прядок были заплетены в более консервативные косички. Короче говоря, вполне себе нормальный тип, на убийцу уж точно не тянет. Именно это я попыталась донести до обоих мужчин.

— Но он хотел тебя застрелить! Хорошо, что я заговорил одежду от повреждений, — попытался вразумить меня Викант.

— Нет, это не так! — запротестовал эльф, — Ваша возвышенная душа должна понять причину моего поступка, так как она была очень веской. Я не хотел убивать такую прекрасную девушку, чей стан подобен изгибу мальферы, чьи волосы напоминают дыхание лунного света…

— Изгибу чего? — не удержалась я от вопроса.

Эльф пояснил. В десяти фразах и примерно в двухстах словах, из которых следовало лишь то, что сей загадочный предмет не что иное, как местная интерпретация гитары, только с десятью струнами и более коротким грифом.

— Так вот. Я не собирался вас убивать. Я хотел лишь…

— Убить меня, — уверенно произнес Викант. Юноша печально кивнул, — Все правильно. Эльфы никогда не промахиваются, пробивая своими стрелами даже заговоренную ткань при прямом попадании.

— Тогда почему он промахнулся в этот раз? — не поняла я.

— Предупредительный выстрел. Никто не может стрелять сразу по члену Совета. Сначала убийца должен произвести предупредительный залп, чтобы у жертвы был шанс спастись.

— Глупо! — прокомментировала я.

— Нет. Обычно жертвы второй стрелы уже не видят. Собственно потому, что она для них становиться последней. Эльфы не промахиваются… — повторил Викант. Я перевела взгляд на Шерненса. Тот еще более грустно вздохнул.

— Кто тебя прислал? — напустилась я на юношу, — Хотя я и так знаю. Так что можешь не говорить. Думаю, и никто больше знать этого не должен. Викант, что делают у вас с такими вот нехорошими товарищами, а?

— Обычно за покушение на члена Совета, я имею в виду неудавшееся преступника приговаривают на месте к смерти. Но…

— Так выполняй приговор, — стараясь как можно равнодушнее произнести эти слова, отвернулась я.

— Гервен Элистар! — выпалил эльф, едва не плача от безысходности. Я едва слышно выдохнула, но старательно сохранила каменное выражение бывалого инквизитора. Если честно, что-то подобное я и подозревала. Просто потому, что узнающие пришли бы сами. Совет, в лице Виканта, и так был со мной. Правда, я все же думала, что он захочет убить меня, а не конвоира. Странно, неужто крашенный осознал свою ошибку? В это верилось примерно так же, как в летающих олений или в то, что мой мир стоит на китах, — Он прислал меня, чтобы помочь вам, о чудесный лепесток розы, озаренный первым лучом звезды!

— Можно просто Лида, — отмахнулась я, — Хорошо, Шерненс, ты пока будешь жить. Но обратно к Гервену мы тебя не отпустим.

— По какому праву ты начала распоряжаться? — нежданно-негаданно поднял голос леквер, — Еще не забыла, кто ты сама?

— Преступница, нарушившая границы этого мира, частные владения господина Элистара и прочая и прочая. Но ты же не будешь, правда, его убивать?

— Почему? Ты сама сказала, что я должен привести приговор в исполнение.

— Викант, считай, что я пошутила!

— Так вы не знали, кто меня…? — юноша стал покрываться подозрительными пятнами. И мне стало очень стыдно за свое поведение. И, правда, чего это я сегодня строю из себя невесть что? Но, в конце концов, а что, собственно, остается делать? Ведь ни Викант, ни тем более эльф не станут ради меня погибать. Я посмотрела поочередно на обоих и пожала плечами:

— Поступай, как знаешь. Но я против кровопролития. Мне этого добра уже хватило на целый век вперед.

— Что ж, Шерненс, придется тебе остаться в нашей компании. Насколько я знаю, вы близко связаны с узнающими. Так что в ближайшее время тебе придется набраться красноречия. Мы, знаешь ли, весьма любознательны.

Глава 10. Узнающие и меры борьбы с ними…

— Шерненс, это не шутки! — зло выкрикнула я, расхаживая по комнате в гостинице. За окном начало неумолимо темнеть, на небе появились крупные звезды. Допрос эльфа происходил уже достаточно долго, только вот большую часть времени наш новый друг молчал, лишь изредка выдавая ценные рекомендации и советы. Когда тишина затянулась до неприличия в очередной раз, в беседу вступила я. Но, видимо, эльф был упрямее, чем мы думали.

— Шерненс, ты понимаешь, что нас в любую секунду могут убить? — попыталась воззвать я к совести и милосердию парня. Киллер вздохнул, но даже глаз не поднял, — Слушай, да тебе, вообще, известно слово гуманность? Нет, это не эльф — это бревно с ушками и глазками, чурбан бездушный!

— Поймите, это не моя тайна! Мне очень жаль, что я ничем не могу вам помочь, достопочтенная и несравненная Лида, чья походка сравнима лишь с течением реки в ясный день. Когда-то давно мой род и род узнающих жили бок о бок. Эльфы всегда будут благодарны им, они дали нам многие знания о строительстве, обработке металлов и многом другом. И наш род поклялся никому и никогда не рассказывать про них.

— И когда же это было?! Наверное, не меньше тысячи лет назад!

— Тридцати тысяч, — поправил меня Викант, — Говорят, именно тогда зародилась цивилизация эльфов, да и не только их. Многие народы переняли обычаи и традиции узнающих. Одно время им поклонялись, как богам. Конечно же, более развитые народы, такие, как лекверы, этого не делали. Правда, наше влияние было слабым в те времена. Многие миры еще не были открыты, лекверы жили в темноте незнания и суеверий. Но постепенно узнающие уходили на второй план, сдавали позиции. Но, все-таки, узнающих очень хорошо помнят. Они — невидимые стражи, которые появляются раз в одну- две тысячи лет, словно тень, и снова исчезают в своем закрытом городе.

— Закрытом городе? — удивилась я.

— Ну, официально, он открыт для всех. Как и частные территории лекверов. Но знаешь, в гадючью нору даже с приглашением мышь не сунется. Посему узнающие хоть и считаются полноправными членами этого мира, но все равно живут отдельно.

— Уж простите меня, — неожиданно влез Шерненс, — Но насколько мне известно, ежегодно к узнающим отправляют десятки людей. На рудники работать.

— И никто еще не вернулся, — грустно произнес конвоир, — хотя Совет считает, что люди умирают от болезней и трудов. Только вот как-то странно все это. И хочу вам сказать прямо, все это дело мне кажется нечистым. Но, если кто-то из вас об этом заикнется, по головке не погладят ни меня, ни вас.

— Понятное дело, — хмыкнула я, — у верхушки всегда есть маленький секретик, который опасно отрывать тем, кто ниже. Успокойся, я буду нема, как рыба. Или как наш друг…

— Лида, но поймите, я же не специально все это выдумываю! — взмолился юноша.

— Ладно, перейдем ко второй части нашего собрания. Ты сказал, что тебя прислал Гервен. Откуда он знает, где я?

— От привратника леса, — необычайно легко, словно свалив с себя пудовую гирю ответил эльф, — Узнал, вызвал меня и сразу же приказал следовать за вами. И…

— И убить меня, — спокойно докончил Викант.

— Ну, — неопределенно протянул несостоявшийся убийца.

— Погоди, а кто такой этот привратник леса? Вроде никого из лекверов или людей я не видела в лесу. Неужто кто-то следил за нами так незаметно?

— Да нет. Привратник — это та ель, которую вы спасли от неминуемой гибели. Не знаю, чтобы было с ней, если бы не вы. У вас доброе сердце. Я вижу его сияние даже своими слепыми глазами, для которых редкий лучик приветливости — целое солнце. Гервен узнал о вас через это удивительное растение. Он сразу понял, что вы пошли в эту сторону, а значит, скоро окажитесь в городе.

— Викант, в следующий раз бей меня по рукам, если мне вдруг приспичит заняться хорошими делами. Похоже, от этого у меня только проблемы.

— Отчего же? — удивился леквер, — Думаешь, Шерненс нам не пригодится? Он хорошо стреляет, вынослив и теперь еще обязан тебе по.

Я хмыкнула, вспоминая первые полчаса нашего разговора. Эльф так долго разливался соловьем, признавая себя едва ли не вечным моим рабом за то, что я не покарала его смертью за попытку проткнуть арбалетным болтом моего конвоира, что мне это начало порядком надоедать. Тем более, что каждая фраза Шернена изобиловала всяческими метафорами и эпитетами, поэтому к концу предложения ты уже забывал о его начале. Ему бы не у Гервена работать, а книжки писать, филосовские. Правда, на это мое предложение эльф категорически отказался.

— Я пойду с вами, куда угодно…

— Ладно тебе! — махнула я рукой, перекрывая намечающийся поток слов, — И можешь перейти на "ты". А то я чувствую себя старушкой. Этакой страшной и злой ведьмой, заколдовавшей прекрасного принца.

— Ты совсем не старая. Ты похожа на цветок, едва раскрывающий свои свежие, омытые росой, лепестки на рассвете.

— И еще. Прекрати делать комплименты! Еще одна подобная фраза, и я забуду о своей доброте и снисходительности, — Шернес сразу затих, лишь сухо кивнув в ответ. Я же развернулась к Виканту, — Что делать будем?

— Пора отправляться дальше. Раз наш новый приятель не хочет рассказывать об узнающих, придется пройтись, как мы и собирались, по архивам и библиотекам.

— Это бесполезно, — вклинился эльф, — Большая часть данных давно уничтожена по приказу Совета еще триста лет назад. Остальная информация медленно уходит из этого мира вместе с теми, кто носил ее в своей голове. А они, в свою очередь были связаны клятвами, так же как и я.

— И что прикажешь делать?

— Не знаю. Но на вашем месте я бы бежал отсюда в столицу, и как можно быстрее. Во-первых, насколько я понял, это и есть цель вашего… похода. А, во-вторых, в столицу не может войти ни один узнающий, пока не разрешит Сотворитель.

— Угу. Ясненько. Только тюрьма станет настоящим моим домом. А что есть дом, если не крепость? Что ж, раз больше делать нечего, придется нам отсюда отчаливать. Кстати, а кто там внизу так шумит? — Только сейчас до меня дошло, что на первом этаже что-то гремит, кто-то кричит и, вероятно, швыряется мебелью. Эльф с леквером одновременно схватили оружие. Один легонько натянул тетиву, прищуривая глаз. Второй с силой сжал рукоять меча. Я последовала их примеру.

— Сидите здесь, я скоро, — Викант вылетел за дверь прежде, чем мы успели что-либо ответить. Но долго стоять с открытым ртом я не собиралась, осторожно выглянув в коридор. Немногочисленные постояльцы выскакивали из своих комнат, кто с лезвиями, кто с боевыми топорами, а кто и просто с табуретом. Несколько особенно уверенных в себе лекверов просто сжали пальцы, сосредотачиваясь. Можно было подумать, что они вслушиваются, затаив дыхание, в шум, доносящийся снизу. Но я уже чувствовала, как разные сущности высвобождаются из крепких тел местных эквивалентов магов. Стоящий в нескольких сантиметрах от меня мужчина лет сорока на вид (естественно, по человеческим меркам) молча вытянул руку, словно сканируя пол и через секунду вскричал:

— Узнающие! Узнающие здесь! — я едва не выронила меч. Эльф, едва услышав о ком идет речь, кинулся ко мне, пытаясь толи загородить меня своей широкой грудью, толи помешать мне стоять на ногах. В тот же момент пол словно прогнулся, вспучился, раскололся на несколько отдельных кусков. Часть его тут же провалилась вниз, поднимая облако пыли. Когда она рассеялась, надо мной уже нависала знакомая мордашка блондинки. Проклятая железяка откатилась в сторону, стоило девушке своей рукой коснуться моего судорожно сжатого кулака. Вроде прикосновение было таким легким, а боль прошла аж до плеча. Нет, эти твари еще более опасны, чем тарантулы!

— Ты пойдешь с нами, Лида, — промолвила блондинка. Я сцепила от боли зубы, но процедила-таки:

— А кофе тебе в постель не надо, дрянь? Какого черта вам от меня нужно?

— Ты одна из нас, — зеленоватые глаза цвета озерной воды затягивали, подобно омутам. Краем глаза я заметила, как остальные узнающие вместе с постояльцами воюют где-то в районе коридора. Я же преспокойно расположилась на коврике в своем номере. Изящная девушка отдавила мне все внутренности, так что я не сомневалась в том, что еще немного, и вкусный завтрак окажется снаружи, а не внутри. Словно прочтя мои мысли, узнающая продолжила, — Твое сердце перестанет тебя беспокоить, и тебе больше не придется волноваться о том, что оно разорвется от счастья или горя.

— Ага, превратите меня в симпатичного зомби?

— Ты станешь такой же, как мы. Великой провидицей и ведуньей.

— Да я лучше за Гервена замуж выйду, — запальчиво усмехнулась я.

— Он так тебе нужен? — несколько удивилась девушка, — А мы думали, что он ничего для тебя не значит. Оно же и к лучшему. Слишком много знает этот пройдоха. Хотя его будет жалко, когда он лишиться своей жемчужины. Сотворитель не зря постарался, чтобы она вышла почти совершенной. Думаю, это будет хороший подарок всем нам…

Я задумчиво вслушивалась в полушепот блондинки, старательно не подавая вида, что собираюсь хоть что-то сделать. А рука сама нащупывала оголовье меча, медленно подбираясь к нему, цепляя кончиками пальцев.

— Оставь Лиду в покое! — прозвенел колокольчик эльфийского голоса. Кончик стрелы ловко уперся прямо в сонную артерию девушки. Но та не собиралась отпускать меня. Она лишь хищно ухмыльнулась, демонстрируя ряд замечательных, белых зубов. А дальше реальность потеряла для меня очертания, превратившись в одно смазанное пятно. Так быстро не могли двигаться даже лекверы, не то, что юный Шерненс. Древко было переломлено двумя тонкими пальчиками еще до того, как он смог хоть что-то сделать.

— Не играй со мной, эльф! — блондинка стояла на коленях, ласково обнимая парня за шею руками. Учитывая разницу в росте, она доставала с легкостью до его горла, врезаясь в него своими когтями. В глазах девушки мелькали красные огоньки. Я почти на уровне подсознания поняла, что свободна. Оголовье меча, наконец, было подцеплено. Резко сев, я вонзила со всей силы лезвие под лопатку узнающей. Проще было бы попытаться зубочисткой проткнуть железную дверь. Кованая сталь с лязгом сломалась напополам, — Тебя это тоже касается, Лида!

— Ты! Сейчас же убирайся отсюда, я никуда не пойду!

— Ах так, — девушка улыбнулась, свободной рукой что-то двигая в воздухе, словно перебирала струны невидимой арфы. От прокатившейся по телу волны захотелось бежать, не останавливаясь лететь, лишь бы отделаться от резких спазмов, скрутивших конечности. Ну уж нет! Слишком много я пережила в этом мире, чтобы просто так сдаться.

— Будь ты проклята! — четко и громко бросила я в лицо блондинке.

— Можешь проклинать меня, уничтожать — я не погибну, — заверила меня девушка, — Недаром мы выбрали тебя. Недаром когда-то выбрали меня. Ты идешь со мной или твой приятель умрет прямо здесь?

Я только на миг закрыла глаза. Отключила все чувства, чтобы не мешали думать. Конечно, это неплохая перспектива — отделаться от смерти, суда, а заодно от своего конвоира и приспешника того, кто меня предал. Но… что-то подсказывало мне, что узнающие не просто хотят, чтобы я у них погостила. Они желали видеть меня в своих рядах. Только вот оставаться человеком мне было отчего-то приятнее. Пусть побитым, покусанным вурдалаками, леченным лекверами. Но все же человеком, а не двухметровой девицей без эмоций. Мне же еще в свой мир надо попасть! Последняя мысль словно вернула меня к действительности.

— Хорошо, я пойду с вами на том условии, что вы вернете меня в мой мир.

— Зачем?

— У меня там родственники остались. И мне бы не хотелось уходить от них, не попрощавшись. Знаете ли, это как-то не вежливо.

— Хочешь сбежать, — проницательно кивнула блондинка.

— Да, — призналась я честно, аж противно самой.

— Не выйдет. Когда ты присоединишься к нам, сможешь бродить по мирам, сколько душе угодно. А если вдруг не понравится, откроешь свой. Думаешь, только лекверы хранят другие реальности и планеты? Основную часть работы проделываем мы. Да так, что они даже этого не замечают.

— Вот еще, работать! — фыркнула я, — Делать мне больше нечего, как помогать кому-то даром. Я сюда пришла не за тем, чтобы вкалывать как ишак, перед этим еще и набегавшись по лесам. И, вообще, чего все ко мне привязались? Я себе шла, несла отчет из фирмы. И тут этот лес, Элистар, узнающие. Провалитесь вы все пропадом!

Последние фразы я произносила уже сидя на кровати. Расслабленная поза, перекрещенные в возмущении руки. И только глаза следили за тем, как осторожно девушка убирает свои смертоносные пальчики от горла эльфа. Шернес в свою очередь боялся даже шевельнуться, белоснежной статуей замерев в нескольких сантиметрах от коленопреклоненной блондинки.

— Не хочешь работать, не надо, — хмыкнула узнающая.

— Кстати, а как тебя зовут? — неожиданно поинтересовалась я.

— Раньше меня звали Алиса. Мое же сегодняшнее имя тебе ничего не скажет, да оно тебе и не нужно. Когда станешь одной из нас, мы подберем тебе такое имя, от одного звука которого города начнут трястись в приступах любви и обожания.

— Власть? Нет, дорогуша. Этим меня не привлечешь.

— Ты еще смеешь ставить условия?

— Да. Ведь я вам нужна. Так платите мне хоть чем-нибудь. А то, ишь, губу раскатали на бесплатного бухгалтера со стажем. Да никто к вам и так не пойдет. Это ж нарушение трудового кодекса!

— Идут. Уж об этом не беспокойся, — спокойно ответила Алиса. Видимо, мои шутки в этом мире так и останутся неоцененными, — Но что ты хочешь?

— А ты клянешься, что выполнишь любую мою просьбу? — подозрительно сощурилась я. Девушка кивнула:

— Даже три. Я сегодня добрая.

— Ух, какая щедрость! На твоем месте я бы не стала впадать в крайности. Но, это только совет. Что же касается просьбы, то пока она будет у меня лишь одна. Я хочу, чтобы ты убралась отсюда вместе со своими дружками, оставив меня и всех находящихся в этом здании в покое.

Такого кислого выражения лица я не видела еще ни у кого. Лицо Узнающей практически перекосило. Но неожиданно она поднялась с колен и отпустила эльфа. В тот же миг парень рухнул без сознания, как подкошенный. А Алиса неспешно подошла ко мне. Боясь, что сейчас меня будут больно бить, я поспешно кинулась за спинку кровати. Где-то там была моя сумка. Если эту тварь ни спалить, ни зарезать, это не значит, что удар по голове отстанется для нее без последствий. Как ни странно, девушка держалась за бок, в который попал обломок моего меча. Для меня это было хорошим сигналом. Однако, вместо того, чтобы с криками броситься на меня, Алиса только покрепче вцепилась в себя рукой, словно доставая из слишком маленького кармашка на платье какую-то вещицу. Тут же стала ясна настоящая причина легкого недомогания узнающей. Я едва не заорала от ужаса, когда та протянула мне полоску окровавленной кожи. Своей.

— Прими от меня этот дар. Чтобы я не забыла никогда о еще двух твоих просьбах. И не смотри так, словно я протягиваю тебе какую-то гадость. Раньше я тоже все воспринимала так. Но постепенно проходят все чувства, даже брезгливости и страха. Все — и ненужные, и казавшиеся важными. Не бойся, через час она станет не более чем полоской ткани. А я ухожу, еще увидимся, Лида! — узнающая буквально впихнула мне в раскрытую ладонь теплую полосу и вышла из комнаты. Через минуту крики внизу и звуки драки стали стихать. А потом мир окончательно пропал, заменяясь на черноту.

— Что ты с ними сделала? — картинка медленно набирала резкость, становясь лицом Виканта. Выглядел он не ахти, так как лоб, щеки и подбородок были "украшены" несколькими уже почти затянувшимися порезами. Я старательно попыталась сообразить, что от меня надо моему конвоиру, а заодно приподняться для лучшего обозрения пространства. Леквер вовремя подхватил меня одной рукой за плечо, и только тут я заметила, что вторая у него перевязана и в данный момент покоится в люльке из обрывка плаща.

— Хорошая у тебя регенерация, — глухо произнесла я, следя за тем, как края ранок сходятся сами по себе, оставляя только розоватые шрамы. Ни свежих, ни подсохших следов крови видно не было. Видимо абсурдность такого явления дошла до меня только сейчас и весьма красноречиво отобразилась на лице.

— Что с тобой? Причем здесь моя регенерация? — не отставал парень. К горлу подступил нехороший комок, как только я вспомнила еще об одной вещи. Поднеся руку к лицу я лишний раз убедилась, что вкусный обед ничем не отличается от невкусного на выходе. К счастью для местного ковра и к моей чести я успела-таки добежать до спасительного санузла. Когда дыхание пришло в норму, а Викант перестал так испуганно прислушиваться к доносившимся из ванной звукам, мы, наконец, смогли поговорить.

— Ты знаешь, — пробормотала я, выходя к лекверу, — Эти узнающие весьма учтивые существа. Помнишь ту блондиночку, что вела переговоры с нами на поляне. Так вот, мы с ней мило пообщались, она много чего пообещала. Едва ли не золотые горы и неограниченную власть над мирами. И даже выполнила одну просьбу.

— Какую? — словно не веря самому себе, пробормотал Викант.

— Убраться из гостиницы.

— Так они поэтому ушли? Да… И ведь никто не понял, почему они так спешно собрались и без лишних слов покинули здание. Правда, перед этим разгромив половину комнат и кухню и покалечив несколько лекверов и человек.

— А как Шерненс? Что-то я не вижу своего верного поклонника.

— Он сейчас в себя приходит, чай пьет. Эта стерва хорошо его напугала, парень первые минуты после того, как в себя пришел, ничего толком сказать не мог, только мычал. Но вроде никаких серьезных повреждений у него нет. Несколько ссадин да парочка синяков.

— А давно ты здесь? — продолжала сыпать я вопросами.

— Полчаса, не меньше. Думал, что ты вообще в себя не придешь, однако вот жива и вполне здорова. Это вдвойне хорошо, потому что нам уже пора уходить отсюда. Мы и так создали этому городу много проблем. Кстати, что у тебя в руке?

— Можешь выбросить куда-нибудь, — стараясь не смотреть на сжатый кулак, разрешила я. Викант не спешил выполнять мою просьбу, старательно осматривая кусочек странной ткани, очень плотной и словно выдранной безжалостной рукой, — Это подарочек той блондинки.

— Это же кожа…

— Угу. Я же говорю, добрые товарищи эти узнающие. Даже себя не жалеют в прямом смысле этого слова. Вот только я не представляю, зачем мне эта гадость? Странно, кажется на ней не было никаких знаков.

На белоснежной полоске словно отпечатались древние письмена, переплетаясь в сложный рисунок, похожий на татуировку. Изящная вязь прошла по всей коже, оставляя не так много свободного места. Рыжеватые буковки смешались с коричневыми линиями, образующими очертания цветов, птиц и громадных бабочек. Но самым странным было то, что рисунок не был частью, он был цельным, завершенным. Точно его нанесли уже после того, как вырезали кожу.

— Ты знаешь этот язык? — неожиданно спросил Викант. Я отрицательно покачала головой, пытаясь оторвать глаза от необычного подарка, — Я тоже. Только вот узнающие просто так не дают и не продают ничего. Я знал одного леквера, которому узнающая подарила вышитую ленточку. Так потом эта лента спасла ему жизнь и не один раз. Видимо, что-то в ней было такое, что защитило его от ухода.

— От смерти? — переспросила я.

— У нас нет смерти. Мы просто уходим. Не более и не менее. Надеюсь, что тебе никогда не удастся это увидеть.

— А как же покушения? Ведь Шерненс хотел убить тебя одной лишь стрелой.

— Уход и убийство — разные вещи. Когда нас казнят, мы уже больше никогда не возвращаемся, становимся как люди. Обычной плотью. Говорят, что перед тем, как уйти, мы слышим стук внутри себя. А перед тем, как умереть — лишь холод и боль. В этом случае у нас нет надежды вернуться.

— А куда вы уходите? — кажется, мое любопытство на сегодня было посчитано удовлетворенным, ибо Викант вдруг отвернулся, и лишь бросил в ответ:

— Тебе это знать не нужно. Никому не нужно. Пойдем лучше за нашим эльфом сходим, а то он, наверное, от чая скоро лопнет!

Я послушно последовала за парнем, по дороге пытаясь хоть куда-то спрятать необычную полоску. Так и не найдя подходящего места, я просто обмотала ее вокруг запястья, старательно завязав узелок. Кожа узнающей была мягкой и податливой. Как это ни странно, но она не только не остыла за прошедшее время, но продолжала приятно пахнуть духами и греть мне руку. Правда, все впечатление портили бурые разводы да легкий запах человеческой крови.

Эльф обнаружился на положенном ему месте — у теплой печки в обнимку с большущей полупустой кружкой чая. Как только мы появились на грязной, запыленной и заваленной кусками штукатурки кухне, он немедленно приподнялся, приветствуя нас. Я устало опустилась рядом с Шерненсом, потому что, несмотря на столь быстрое отхождение от обморока, чувствовала себя не вполне нормально. Ноги подгибались, голова пыталась тихонько расколоться на части где-то в районе затылка. Я осторожно пощупала его, так и не обнаружив шишек или открытых ран. Видимо, я всего лишь слегка ударилась о пол при падении. Хотя еще парочка таких вот падений и мне уже можно будет ставить памятник и присылать венки.

— Как ты?

— Нормально. Только очень уж за вас… то есть за тебя испугался. Да и за себя, если честно, тоже, — тихо произнес киллер, — Не знаю, что вы с ней сделали, но я вам за это очень благодарен. Вы второй раз спасли мне жизнь. Она бы меня уничтожила, если бы ты не вмешалась.

— Она пришла за мной, — попыталась успокоить я Шерненса.

— Я знаю. Так же как и то, что она хотела вырвать мне горло независимо от того, согласилась бы ты пойти или нет. Я слишком хорошо чувствую мысли других. Не читаю, а именно чувствую. Правда, иногда они настолько открыто прописываются на лице, что это не представляет труда. Но зато всегда ясно, врет человек или нет и насколько серьезны его намерения. И уж поверь мне, у нее они были очень серьезными.

— Значит ты понимал, что я блефую, когда утверждала, что знаю, кто тебя прислал? — праведно возмутилась я. Но эльф, видимо собирался окончательно довести меня до сердечного приступа, ибо сразу же огорошил:

— Ты не блефовала. Ты знала, что это Гервен. Да, это было всего лишь предположение, но настолько четкое, что ты в нем не сомневалась. Единственное, в чем ты не была уверена — почему он хотел убить Виканта: чтобы спасти тебя, или чтобы затем избавиться и от тебя?

— И как ты ответишь мне на этот вопрос?

— У меня было только две стрелы. Одна служила для предупреждения, — пожал плечами парень. Конвоир не дал мне окончательно прочувствовать всю глубину этой фразы, швыряя на скамейку мою сумку и свой вещевой мешок.

— У тебя вещи есть? — спросил он эльфа. Шерненс отрицательно замотал головой.

— Тогда, думаю, нам пора в путь. Ведь вы не хотите, я надеюсь, ночевать в чистом поле? А коли так, поднимайтесь поскорее. Успеете еще насидеться, когда в город придем. Лида, ты сможешь идти сама?

— Да, — уверено произнесла я, отнимая кружку у эльфа. Горячий чаек заструился в пустой желудок с бешеной скоростью, так, что я даже поперхнулась. К счастью, Шерненс вовремя вернул посудину себе, активно стуча меня по спине, — Эй, хватит на мне марши выстукивать! Я вам не барабан.

— Прости, — улыбнулся Викант, также приложивший свою нелегкую руку к моему восстановлению.

— Откуда это у тебя, Лида? — беря меня за руку и разглядывая кожу, спросил киллер. Пришлось рассказывать заново, только теперь со всеми деталями, потому что оказалось, что эльф ничего не слышал. Сперва меня это поразило, но Викант все прояснил:

— Узнающие способны оглушать, ослеплять и так далее. Короче, выводить противника из строя любыми приемами. Каждый из них имеет свой конек, скажем так. Видимо, у Алисы есть способности полностью дезориентировать. Ты сама сказала, что ее глаза, как омуты затягивают. Наверное, так она и нашего дорогого эльфа затянула.

— Мне кажется, я могу расшифровать то, что здесь написано, — внимательно всматриваясь в узоры на коже, произнес Шерненс, — Правда, для этого мне понадобиться много времени. Но ведь до столицы еще неделя пути, не так ли?

— Неделя?!

— А как ты думала? — усмехнулся на мой вскрик Викант, — Так что давай, одевайся потеплее и вперед. Время сейчас нам очень дорого. Конечно, ты выпросила у нее отсрочку, но ведь кроме Алисы есть и другие узнающие, которые никаких клятв не давали, — пришлось согласиться и натянуть шубу, выданную конвоиром, потому что от моего плаща остались только рваные полоски. Словно на память о нашей встрече с блондинкой.

Глава 11. Хрупнула веточка.

И снова морозные степи и пролески, нескончаемые узенькие дорожки и тропинки окружили нас со всех сторон. Примерно через два дня пути смотреть на мир стало противно. Никакой смены пейзажа! Сейчас я вполне прониклась опасениями Авирна касательно моего душевного здоровья. Вот был бы кстати тот замечательный кулон, что за мгновение усыплял! Единственным развлечением были недолгие привалы, в течение которых мы обыкновенно собирали дрова для костра и готовили себе обед. Во всяком случае, на этот период разговоры становились оживленнее, а мои спутники намного добрее. В сумке у Виканта нашелся для меня запасной меч, который теперь отбивал мне оба бедра попеременно. Тонкие лезвия "секир головы" никогда не покидали своих чехлов на моем широком ремне. Хотя ничего опасного в пути не встречалось, я продолжала чувствовать все возрастающую тревогу и холодный взгляд, направленный нам вслед. На третьи сутки, ближе к вечеру нам посчастливилось найти достаточно спокойное местечко под раскидистой кроной не то бука, не то дуба, не то еще какого-то дерева. Пока леквер кашеварил, мы с Шерненсом азартно двигали фигурки рыцарей по расчерченной доске. Уж не знаю где, но Викант обнаружил у себя в многочисленных вещевых мешках и карманах миниатюрный набор шахмат. От традиционных (то есть от шахмат моего мира) их отличало количество и названия фигур. Да и сами вырезанные из кости слоны и ферзи больше напоминали реальных животных и людей, чем игрушки. Каждое личико пешки-воина было сделано с таким искусством, что глядя на них я чувствовала их взгляд. Первое время становилось страшно, когда очередная фигурка покидала доску. Строгие, наполненные отвагой лики словно сморщивались от боли из-за несуществующих ран. Но самой красивой была здесь королева. Или как называл ее эльф — Всевидящая. Плавные черты одеяния как бы струились по двум ножкам, едва различимым из-за множества складок. В руках она держала небольшой шарик, выполненный из настоящего граненого стекла. Учитывая, что все участники "битвы" отличались не только цветом одежд, оторваться от игры было просто невозможно.

— Викант, — оглядываясь назад, позвала я парня, — Откуда у тебя такое богатство? Неужели ты все в городе купил?

Леквер неспешно помешивал очередное произведение кулинарного искусства, неопределенно пожимая плечами:

— Да нет. Конечно, я хорошо там затоварился, — кивая на полу распотрошенные сумки, начал конвоир, — Однако, не все оттуда. Шахматы еще с прошлого похода в рюкзаке остались. Мы тогда из столицы делегацию везли в другой город. Уж не знаю, что им там понадобилось, но никто нас не торопил. А учитывая, что делать было нечего, сиди себе целый день, по сторонам глазей, то пришлось прихватить их для развлечения. Это тебе не с подсудимыми человеческими женщинами от узнающих скрываться!

— Это точно. Наверное, потом всю жизнь вспоминать будешь, — хмыкнула я.

— Если выживу, — хмуро поддакнул леквер. Я закусила губу. Парень был прав. Сколько раз в этом мире я попадала в разные неприятности, не перечесть! И главное, такие, что хоть самой в петлю лезь. Сначала меня чуть не спалили, потом едва рабой не сделали, а теперь еще и гоняются за мной по всем полям и весям. И если бы только за мной одной. А то ведь кроме меня нешуточной опасности подвергаются ни в чем не повинные люди… то есть леквер и эльф.

Я сжала в руке гладкую фигурку воина. Его костяной, но, несмотря на это, хорошо отточенный меч больно кольнул мою ладонь.

— Что с тобой? — Шерненс тронул меня за плечо, заботливо заглядывая в глаза. Тонкие брови озабоченно приподнялись, но я только махнула рукой и переставила фигуру на клетку вперед.

— Твой ход, — поторопила я парня. Эльф не стал долго думать, одним четким шагом своего гнедого коня растоптав мою пешку. Облаченный в серебристые латы воин пошатнулся на доске и уткнулся носом в черную клетку.

"Как в землю", — мелькнуло у меня в голове. Стоит мне сделать неверный шаг, поставив себя или их не на ту клеточку, и больше может не быть всего этого. Ни занудного воя ветра над самой маковкой дерева, ни вкусного запаха, исходившего от котелка. Игра будет кончена в один миг. Стоит кому-то произнести: "Шах и мат".

— Странный ты, — продолжил незаконченный разговор эльф. Все незаметнее и незаметнее он становился своим, родным. Теперь уже через каждые пять предложений мы не издавали печальные вздохи нетерпения. Ведь и сами предложения стали короче и яснее. Шерненс перестал сыпать комплиментами, не забывая иногда ввернуть фразу покруче. И как я не пыталась бороться с этим, видимо, эльфа уже поздно было перевоспитывать, — Таскаешь с собой кучу ненужных вещей!

— Кроме ненужных, я еще и кучу полезных ношу, — слабо огрызнулся Викант, — И, вообще, никогда нельзя наверняка знать, что может пригодиться в пути. Вот помню, однажды пошли мы в горы. Середина лета была. Тепло, хорошо, птички, травка. Короче говоря, настоящий рай, если бы не приходилось все время карабкаться вверх. Естественно, мои товарищи сняли плащи и рубашки. Лишь заговоренные кольчуги оставили, но даже их некоторые сняли. И тут как раз посреди ночи как подул ледяной ветер, нагнал тучи. Дождь полил, словно из открытого крана, а потом полетели в нас градины не меньше куриного яйца. Ребята стали кутаться, закрывать головы. Да только как ты от непогоды не прячься на открытой площадке, все бесполезно. Вот тогда и пригодился кусок непромокаемой ткани, что я с собой таскал. Устроили на двух кольях что-то вроде тента и укрылись под ним. Холодно, конечно, но зато сверху не капает и не бьет по макушке. Так что думай сам, Шерненс, насколько я странен.

— Да я не против, — пошел на попятную эльф, — просто иногда в твоих вещах что только не найдешь.

— Интерееесно, — протянула я, — А откуда ты знаешь, что можно найти в вещах Виканта? Копался?

— Нет, — тихо пробормотал Шерненс, краснея до кончиков острых ушей, — Я просто заглянул всего один раз, хотел нож взять, отрезать хлеба. Ну и наткнулся на всякую всячину. Там у него и веревки какие-то и оружия полный воз и…

— Что? — теперь уже Викант сверлил парня взглядом на пару со мной, — Продолжай.

— Ну, хм… маникюрные ножнички. Чисто девица на выданье. Конечно, мы тоже любим за собой ухаживать. Я имею в виду эльфов, но чтобы у леквера такое богатство…

— Не вижу ничего необычного, — пожала я плечами, — Почему это вам можно с собой едва ли не косметички таскать, а Виканту даже зеркальце иметь зазорно? Это какая-то расовая дискриминация. В моем мире тебя бы, милый Шерненс, побили за такие высказывания.

— Вот и славно, что я не в твоем мире, — нашелся эльф, — Да и вообще, разве я говорил о зазорности? Ни слова. Ибо во всяком существе есть дыхание красоты и глупец тот, кто сие дыхание пытается из себя ветрами небрежения выдуть. Даже самый неказистый хорь зимой одевает теплую шубу, достойную сидеть на плечах юной эльфийки. А что уж говорить о достойном муже, коим является Викант.

— Угу, спасибо что сравнил меня с хорьком, — хмыкнул леквер, — Хотя чего я еще ожидал от достойного юноши Шерненса, чей язык подобен жалу меча с ядом.

— Это у меня-то язык с ядом?! — от обиды эльф перешел на нормальный язык, — Да ты не слышал, как выражаются некоторые в ваших кругах! Я такого успел наслушаться, пока за вами охотился. Как не зайду в гостиницу или на постоялый двор — везде лицемерные лица сыплют отравленными словами гордыни и глупой лести.

— О, конечно! Ты бы еще в общественных туалетах свой словарный запас пополнял! — вскипел Викант, надвигаясь на Шерненса, — Да знаешь ли ты, кто такие лекверы?

— Просвещенные силой мудрости, лица их исполнены кротостью и любовью ко всему сущему, — процитировала я один из трактатов, что заставлял меня учить Гервен. И хотя память моя была далека от стопроцентной, но это выражение глубоко запало мне в мозг. Именно потому, что ни для одного слова я не нашла подтверждения. Лишь только "просвещенные" еще не выглядело таким лживым.

— Вот видишь, даже Лида знает, — возрадовался Викант. Эльф бросил на меня хмурый взгляд. А я продолжила:

— Но лично я не считаю это правдой. По мне, так лекверы всего лишь люди без сердца и крови.

— Ты на чьей стороне вообще? — обратились ко мне оба спутника.

— На своей, — довольно ухмыльнулась я, — Иначе в этом мире нельзя. Хотя, конечно, мы все очень отличаемся друг от друга. Кто-то красноречив и утончен, кто-то щедр и мудр. А кому-то остается лишь прятаться по кустам, убегая от тех, кто считает себя выше остальных, то есть красноречивых и мудрых. Да и в моем мире не лучше. А если честно, ребята, вы, правда, оба хорошие. Может, в вас и есть куча недостатков. Но пока я не могу на них жаловаться, а значит, должна принимать лишь достоинства.

— И кто из нас заумные речи толкает после этого? — хитро прищурился эльф. Я нисколько не обиделась, но из вредности произнесла:

— Ты.

Не всем же быть ангелами.

Зачерпнув горсть снега, я принялась растирать им начинающие замерзать пальцы. Подобное было не впервой, так как такое "обтирание" приходилось делать каждый день в качестве замены полноценного умывания. А все из-за того, что нормальная вода в пузатых бутылках неуклонно заканчивалась. Даже для чая использовали талую. Впрочем, вкуса напитка это не портило. Первое время я терпела, но последние два дня начала потихоньку проклинать свою излишнюю любовь к гигиене. Может быть такие вот косметические процедуры и оказывали благотворное влияние на кожу лица, но уж никак не на мое настроение. Хорошо хоть мне удалось еще в городе ванну принять. Иначе бы сейчас я чесалась раза в три интенсивнее. Временами у меня возникало нехорошее подозрение, что в этом мире клещи даже зимой активны. Однако, глядя на парней, я предпочитала нервно дергать от зуда плечами, чем полностью открыть все доступные части тела холодному бандиту-снегу. В отличие от меня ребята стоически переносили подобное внеплановое закаливание. В такие часы я предпочитала уходить от лагеря как можно дальше, чтобы не слышать довольного кряканья Виканта и хохота эльфа. Обидно становилось за себя, насколько я боязливая и нежная. Или просто завидно.

Вот и сейчас я с тоской поглядывала на занесенные по самую маковку грабы и березки, причудливо перемешанные с дубами и кленами в естественной лесопосадке, сжимая горячую кружку чая. Почти не греющий на влажном холоде костер лишь слегка разгонял тоску, накопившуюся за последнее время в душе. Леквер с Шерненсом уткнулись неподалеку в карту, едва не касаясь ее поверхности носами. А я же получила шанс наконец собраться со своими мыслями и подумать о том, как я могла попасть в подобную переделку и кто в этом виноват. По всему получалось, что крайней оказывалась судьба. Точнее, целая куча вроде бы случайных происшествий, которые смогли к данному моменту загнать меня черт знает куда без денег, зато с двумя сопровождающими. Которые и сопровождают меня ни куда-нибудь, а на мой собственный суд, а если говорить точнее, на казнь.

И все этот чертов отчет! Если бы не блажь моего начальника, сидела бы я сейчас не посреди сугробов, а в теплой квартирке.

— Вот сволочь! — невольно вырвалось у меня, когда я пришла к такому выводу. Оба парня от неожиданности подскочили, поворачиваясь в мою сторону с осуждением и непониманием.

— Кто именно? — уточнил Викант.

— Начальник, — уже тише произнесла я, отставляя кружку подальше, — Что ему мешало послать этот отчет с утра? Ну, или хотя бы отправить человека, который связан с этем филиалом. Скажите какая нетерпеливость, за полчаса до окончания рабочего дня гнать несчастную девушку на другой конец города, чтобы отнести кипу бесполезных бумажек!

— Я бы на твоем месте не жаловался неизвестно на что, — осторожно ответил на мое возмущение эльф, — Ведь не только твой начальник виноват. В таком случае и Викант зря тебя спас от узнающих. Была бы ты сейчас членом одного из самых влиятельных родов. Да и я зря тогда предупреждающую стрелу пустил, надо было сразу прикончить твоего конвоира, как муху, да простит меня за подобные слова леквер.

Викант кивнул, даже не поморщившись. Теперь уже я не смогла скрыть своего изумления. Да они что надо мной издеваются, что ли? Неужели и правда Шерненс считает, что убив офицера Совета, он спас бы меня от суда. Не думаю, что в этом случае нас оставили бы в покое. Поймали бы да еще сильнее по шее надавали. Да и, вообще, разве ребята виноваты в том, что произошло. Как раз наоборот, по моему мнению, если бы не эльф и Викант, от меня бы уже и горстки пепла не осталась. Или мокрого места, это уж зависит от того, насколько велика фантазия у узнающих или советников. Смотря кто бы меня первый схватил.

— Но вы то тут при чем?

— А при чем тут твой начальник? — вопросом на вопрос отозвался Викант, — Он же не виноват, что ты плохо знаешь город. Так же как отчет не виноват в том, что он отчет, а не полотно великого художника или не замечательный бестселлер, лежащий на полке магазина. Прежде всего, надо искать не причины, а пути выхода. А ты начинаешь искать ту колесницу, что сделала колею, о которую споткнулась.

— Да, пожалуй, с убийством начальника можно и потерпеть, — мрачно заявила я, — Но что ты прикажешь делать? Тихо сидеть и сопеть в две дырочки, пока меня не приговорят к расстрелу или как у вас еще лишают жизни преступников? Знаешь, Викант, меня что-то такая перспектива не слишком радует.

— Почему ты уверенна, что тебя обязательно должны уничтожить? — покачал головой эльф, — То, что ты нарушила границы этого мира, еще не возводит тебя в ранг преступников. Если в твою защиту выступит хотя бы парочка лекверов, которые имеют достаточное положение в стране и им удастся убедить Совет в том, что ты неумышленно перешла границу, то тебя сразу же отпустят. И если даже захочешь — вернут домой.

— Мне уже кое-кто обещал возвращение, — не слишком уверенно произнесла я, — видимо поэтому так быстро от меня избавился. Интересно и откуда прибудут эти добрые спасители? Да я здесь знаю всего несколько лекверов, и те вряд ли мне станут помогать. Гервен…

— Гервен поможет. Если бы это было не так, он бы не послал меня сюда, — резко оборвал меня Шерненс, — И уверяю тебя, Лида, он никогда не бросает слов на ветер. Ведь он четко договорился с тобой, не так ли?

— Допустим, — скрестив руки на груди, я хмуро взглянула на блондина. И хотя его хозяин или работодатель, уж не знаю, как это называется здесь, был мне глубоко неприятен, однако сам тон эльфа вселял надежду.

— Элистар не станет отказываться от того, что сказал.

— Или от возможности использовать меня, — понимающе кивнула я.

— Можешь воспринимать все и под таким углом, если тебе так проще.

— А чего же он сам тогда не бросился меня спасать, а прислал своего слугу? Неужто боится запачкать свои белоснежные пальчики о такое грязное дело?

— Потому что… — сразу же пошел на попятную Шерненс, — В конце концов, Лида, неужели для такой умной девушки недостаточно того, что я сказал?

Я старательно попыталась удержать свои эмоции:

— Ладно, ради звания умной девушки я готова временно тебе поверить, но только временно! Так что можешь пару часов спокойно курить.

— Что делать? — влез Викант, который на несколько секунд до этого отвлекся на карту.

— Курить. Хотя у вас же не курят… — запоздало вспомнила я, — В таком случае разрешаю вам обоим пару часов спокойно попить чаю и поиграть в настольные игры.

— У меня есть предложение получше. Я тут посмотрел, подумал и решил, что нам срочно надо добраться до ближайшего города. Там я смогу связаться с подкреплением. Иначе нам втроем не выстоять против слежки узнающих. У Совета есть и повозки, и провизия, и птицы. И несколько десятков лекверов на подхвате. Не думаю, что нам откажут в просьбе сопроводить до столицы.

— А можно задать один маленький вопросик? — вкрадчиво поинтересовалась я.

— Да.

— Почему мы, в таком случае сразу это самое подкрепление не вызвали? Или ты надеялся, что все обойдется, что нас оставят в покое? Викант, боги, неужели ты так ничего не понял? Ведь они хотят со мной не просто поболтать за чашечкой кофе, они желают превратить меня в самое кошмарное чудовище на этой земле! Они идут по моему следу так, словно чувствуют мой запах за километры. Я не думаю, что ваш мир настолько мал, что в нем так легко найти трех несчастных, замученных, но ничем не примечательных существ.

— Лида, прекрати кипятиться, я тебя очень прошу. Я давно вызвал подкрепление. И, как ты правильно заметила, наш мир весьма обширен. Поэтому мне надо послать уточняющие сведения. Иначе нас до следующего года искать будут. Или даже не до следующего, а больше.

— Тогда почему ты мне ничего не сказал? — остановить поток моего негатива уже было невозможно.

— Потому что. Лид, подумай головой, как бы он тебя до столицы доставил? — усмехнулся Шерненс, — Насколько я тебя знаю, ты не упустила бы возможности сбежать. Одно дело, когда можно оттянуть момент побега. Но в том случае, когда тебя окружает десяток вооруженных военных, это гораздо труднее сделать. Так что суди сама, почему Викант только сейчас сообщил тебе эту ценную информацию.

— "Тебе"? То есть ты уже знал?!

— Прости меня за грубость, прекрасная Лидия, чьи воздушные пряди напоминают сиюминутный лунный свет, прорезающий тучи, — не упустил возможность козырнуть очередной фразочкой эльф, — но если бы ваша особа меньше времени уделяла созерцанию всех достоинств и недостатков сложившейся ситуации, то ты бы тоже это знала.

— Спасибо уж, и так поняла, — окончательно скисла я. Только мне не хватало дополнительного внимания со стороны Совета. Конечно, и от этих двоих никак нельзя отделаться. Но если каждую секунду за мной будут наблюдать хотя бы два глаза — уйти не удастся. А так хотелось!

Вздохнув для успокоения расшалившихся нервов, я решила, что слишком засиделась в приятной компании. Подхватив с земли свою вещевую сумку, я отправилась в ближайшие заросли.

— Ты куда? — удивился Викант, в любой момент готовый последовать за объектом своей охраны, — Да еще с вещами.

— Переодеться, а то я начинаю ощущать себя так, словно на меня охотятся не только узнающие, но и целое стадо блох. Можешь не беспокоиться, не потеряюсь в трех соснах. И, кстати, было бы хорошо, если бы на ужин кроме чая было еще хоть что-нибудь.

С такими пожеланиями я направилась к едва заметной тропинке. С каждым шагом сердце колотилось все сильнее, однако, отступать было поздно. Больше шанса для побега у меня могло и не представиться. Если бы не это чертово подкрепление, я бы пошла с парнями и дальше. Хотя… слишком велика была опасность, которой я подвергала их. Уже несколько дней я терзала себя мыслью, что поступаю неправильно, обрекая их на верную смерть. Шанс, что нас найдут узнающие был очень велик. В одиночестве я еще могу скрыться от них, да и убивать меня они вроде не собирались. Чего нельзя сказать об эльфе и конвоире. Шерненс до сих пор вздрагивал по ночам. Слишком ярким оказалось впечатление от первой встречи с двухметровой мегерой. Честное слово, мне очень бы хотелось, чтобы для него эта встреча стала последней. Да и для Виканта тоже.

Осторожно продвигаясь меж нестройных рядов лиственных деревьев, я старалась не касаться их руками. Да и мысли пыталась почти "проглатывать", так что они звучали в голове лишь разрозненными звуками. Кто знает, чья это территория. Может и ничья, но однако же ничего нельзя упустить в таком важном деле, как побег. Не успела я как следует настроиться на то, что больше никогда не увижу ни приветливого леквера, ни скрытного эльфа, как за спиной с омерзительным треском сломалась ветка. От неожиданности я едва не упала на пятую точку.

— И куда это мы собрались? — поинтересовался Шерненс, — Я же тебе сигналил, как мог, что помогу с побегом. Неужели непонятно было? Наверное, плохой из меня шпион.

— Ты не пойдешь со мной, — раздельно произнесла я, — не хватало еще подвергать тебя опасности. Ко всему прочему, нас двоих поймать будет…

— Тяжелее, — настойчиво произнес парень, — намного тяжелее. Лида, я всю жизнь буду благодарен вам за то, что вы снизошли с бескрайних высот своего благородства дабы спасти эту самую жизнь мне. Я поклялся Гервену, что сберегу вас как самую бесценную хрустальную вазу, которую создавали из слез древних фей. И я не могу отступить от клятвы.

— Черт бы вас побрал, — с чувством выплюнула я, — Ваши преданность и клятвы еще страшнее, чем бездушие и трусость. Шернес, я принимаю в качестве благодарности твое стремление мне помочь, но не могу больше терзать тебя напрасным ожиданием чуда. Если поймают меня, я смогу уйти. Хитростью, наглостью, еще как-то. Но тебя узнающие не пощадят…

— А совет? Ты не думала, что вас с Викантом уже члены Совета ищут? В чужом мире не очень-то скроешься от тех, кто знает в нем каждый сантиметр. Все дороги сейчас же перекроют, все пути станут для тебя тупиковыми. Но только не для меня. Эльфы приберегли еще кучу секретов. Конечно, не каждому можно их открывать. Но думаю, мои сородичи простят меня.

— Ты точно намерен бежать со мной? — сдаваясь, произнесла я.

— Да.

— Ладно. Если у тебя, действительно есть парочка действенных планов, тогда пойдем скорее. Иначе у Виканта могут появиться не совсем хорошие мысли о нашем совместном времяпрепровождении.

Шерненс густо покраснел, но промолчал. Не знаю, что он подумал, но лично я говорила о побеге. Парень осторожно, чуть подрагивающими пальцами, достал из кармана цепочку с малюсеньким кулоном. По форме кулон напомнил мне спортивный свисток, в который он мгновение спустя дул изо всех сил своих легких. Никаких звуков не вырвалось из необычного инструмента. Только вот где-то вдалеке послышался топот громадных ног. Или лап. Я обернулась, старательно припоминая, где я могла его слышать и тут же столкнулась с пятнистой тушей с перьями.

— Пушинка?

— Нет, это моя птица — Карнела, — Ответил за летающий транспорт эльф. Я только кивнула, мигом взбираясь на темную спину и пряча в пухе пальцы. Шерненс последовал моему вдохновляющему примеру и легко взлетел на место за мной, — Ну что, даешь разрешение на вылет?

— Даю, — улыбнулась я, начиная чувствовать подступающий к горлу комок слез.

— Лида, прекрати хлюпать носом. Мне это очень не нравится, и, ко всему прочему, отвлекает от вида, — пожурил эльф.

Я послушно прекратила издавать всхлипы, однако слезы удержать была просто не в состоянии. Так они и катились по щекам, пока мы поднимались в воздух. Слишком сложно было поверить в такой поворот событий. Хотя, судьба и ни такое выкидывать способна, в чем я смогла позже убедиться.

Лететь вместе с эльфом было намного приятнее по нескольким причинам. Во-первых, уже после нескольких минут полета я смогла расслабиться и опереться на него, словно на спинку кресла с подогревом, перестав судорожно цепляться за перья. Во-вторых, спокойный звук его голоса над ухом не мешал, а, наоборот, позволял отвлечься от своих собственных мыслей. Шерненс завел разговор издалека, словно готовясь сказать что-то важное или очень неприятное для меня. И я его понимала. Не каждый хочет вылететь за борт во время очередной воздушной ямы. А именно это я очень хотела устроить тому, кто потревожил бы меня сейчас.

— Куда мы летим? — после нескольких размытых предложений, прямо спросила я.

— К Гервену, — так же прямо ответил эльф.

— Отлично, — хмыкнула я, — Значит, недолго ему осталось спокойно жить.

— Лида, прекрати на него злиться. Он хотел как лучше!

— А получилось как всегда. Ну прилетим мы к нему и что будем делать? Он что, по-прежнему хочет заполучить свою жемчужину?

— Договор ведь в силе, — пожал плечами неудавшийся убийца. Я только успела выровняться, едва не ухнув вниз. Каждое лишнее движение за спиной могло привести к весьма прискорбным последствиям в виде живописной груды костей где-нибудь на очередном дереве. Под нами продолжали сменять друг друга посадки, домики и многочисленные поля, усыпанные нетронутым снегом. Просто какая-то тайга или тундра! Меня до сих пор поражало, как лекверы могли так жить. Селения были разбросаны на таких расстояниях друг от друга, что и за месяц на телеге не доберешься. Видимо, местные предпочитали либо сидеть дома, либо у них был какой-то секретный вид транспорта. Не думаю, что у каждого жителя во дворе была птичка вроде Пушинки или Карнелы.

— Понятно. Значит, я еще нескоро отсюда смогу исчезнуть. Ну что ж, видимо придется потерпеть присутствие крашенного еще немного. Только если он выполнит свою часть договора. Шерненс, надеюсь, он не собирается в ближайшем будущем еще раз использовать тебя в качестве стрелка? — больше в шутку обронила я. Видимо, в ней слышалось меньше юмора, чем я хотела. Эльф за спиной обиженно дернулся, разворачивая мое лицо к себе. В серебристых глазах плескалась такая обида, словно я разбила статую самого почитаемого им бога.

— Как ты можешь даже подумать такое?!

— Ладно, прости. Это было глупое предположение. Конечно, для лекверов выполнение обязательств спора священно, — Шернен продолжал обиженно дышать над ухом. И дабы окончательно прекратить неприятную для обоих тему, я продолжила, — А куда, собственно лежит наш путь? Мы полетим к Руалле домой или же сначала завернем куда-нибудь еще?

— Нам надо в столицу, — коротко бросил парень.

— Так какого черта мы сбежали? Нас же схватят в столице в два счета! Только не говори, что у тебя в кармане шапка-невидимка или сапоги-скороходы, чтобы от погони оторваться. Ты понимаешь, что в столице сотни стражей Совета, вооруженные до зубов охранники дворцов и остальные столь же нехорошие личности? Сам же слышал, как Викант рассказывал о Ревет-Завере. Да там ни одна мышь не проскользнет.

— Мышам в столице делать нечего, — совсем уж хмуро протянул эльф, — зато туда не явятся узнающие. И, вообще, кто тебе сказал, что нас обязательно начнут преследовать? Меня там никто не знает. Да и к тебе никаких претензий со стороны властей не будет, уж поверь мне. Ты настолько изменилась, что никто в тебе не узнает той Лиды, что прибыла сюда несколько недель назад.

— Откуда ты знаешь? — подозрительно полюбопытствовала я.

— Я видел твою фотографию.

— Откуда у тебя моя фотография?!

— Папку с отчетом помнишь? — я непонимающе кивнула, едва сдерживая себя, чтобы как следует не потрясти эльфа за воротник рубашки. Что-то этот блондинчик опять темнит, причем не по своей воле, явно. Уж слишком у эльфа глаза честные. Да и голосок так и готов сорваться на страдальческие нотки. Так и произошло. Парень не выдержал моего требовательного взгляда из-за плеча и промолвил устало:

— Лида, ну не заставляй меня все выкладывать!

— Откуда у тебя моя фотография? — не сдавалась я.

— Ты положила в один пакет отчет и еще какую-то книжечку, наверное, документ. И внутри этой книжечки была фотография. На ней ты с каким-то юношей. Это твой друг? — перед глазами проплыла древняя обложка моего паспорта и потрепанная, но еще каким-то чудом сохранившаяся фотокарточка.

— Нет. Уже нет, — я отвернулась, старательно пряча лицо от пытливого взгляда эльфа. Слишком тяжело было вспоминать то, что еще недавно было невозможно пережить. Однако ведь пережила. Возможно, когда-нибудь и вспоминать буду без того, чтобы не плакать. Словно я оказалась под развалинами своих собственных надежд и мечтаний… Тогда в избушке я говорила правду. В моей жизни была всего пара простых, как пятак, романов. Правда, я не стала уточнять, что было до них…

Тяжелый, бархатистый взгляд в очередной раз пронизывает насквозь, заглядывает в мысли, словно желая прочесть их все. Мне остается только грустно улыбнуться, потихоньку шмыгая носом, чтобы не дай бог не разреветься.

— Лида, перестань. Между прочим, это очень дорогая рубашка. И я бы не хотел, чтобы ты испортила ее своими слезами, — пытается отшутиться он.

— Ладно, раз она тебе так дорога! — притворно вздыхаю я. Глаза продолжают прожигать теперь уже мою макушку. Я плотнее прижимаюсь к нему, рассматривая тонкие лучи едва поднявшегося солнца. Он не уточнял, когда это произойдет… Только сказал, что я не должна знать точной даты. Но сердце сжимается с такой силой, что уже нет никаких сомнений относительно рокового числа. Сегодня…

— Когда ты уезжаешь? — последняя попытка оттянуть расставание. Или хотя бы не делать его еще мучительнее.

— Не знаю, — врет. Я поднимаю к нему лицо, вглядываясь в спокойные глаза цвета созревших каштанов. Тех самых, что мы когда-то подбирали в парке. Таких же теплых, словно внутри них пылало маленькое солнышко. И теперь самое дорогое солнце сияет в зрачках, только почти потухшее, словно уставшее греть меня, вечно мерзнущую от любого ветерка, — И даже если узнаю, то не скажу. Ты не должна расстраиваться, считая дни. Я просто уйду, когда ты меньше всего ждешь. А потом вернусь.

Он почти сдержал свое слово. Пока я задумчиво смотрела в окно автобуса, тенью вспорхнул с сидения, пробираясь к выходу. Я даже не узнала, на какой остановке он вышел. Вышел, уйдя из моей жизни… Но забыл вернуться.

Это уже потом со всех сторон потянулись ко мне звонки соболезнующих. Это уже потом я училась не обжигаться горячим чаем, пытаясь согреться. Это уже потом были два романа, больше похожие на дешевые повести. А тогда меня лишь качнуло, как от удара, навсегда поселив внутри боль…

— И все же, откуда у тебя оказался мой пакет? Насколько я помню, он словно испарился еще в первую ночь моего пребывания здесь.

— Его принес волк, который тебя тогда встретил. Кстати говоря, я ту фотографию с собой ношу. Только вот она мне не пригодилась, как видишь. Я сразу же вычислил ваше местонахождение. Это легко было сделать, ведь никаких городов, кроме того, где я вас нашел, в направлении к центру страны не было. А привратник однозначно передал Гервену картинку, куда вы направились, так что никаких сомнений не оставалось…

— Где она? — слишком резко спросила я. Эльф захлопал ресницами, острые ушки его налились багровым цветом, — Пожалуйста, верни ее мне.

— Конечно-конечно, — заторопился несостоявшийся убийца, копаясь в кармане куртки. Потом извлек оттуда даже не помятую фотокарточку. Я не слишком бережно схватила ее, одним движением запихивая в штаны, — Мне кажется, у меня она бы сохранилась лучше. Но если ты так хочешь…

— Хочу, — уверенно кивнула я.

— Лида, я не хочу лезть тебе в душу, но скажи, кто на ней? Это ведь явно не чужой тебе человек.

— Да, Шернес, ты лезешь мне в сердце и душу. Но я отвечу. Тот, кто запечатлен на ней был для меня дороже всего. Иногда мне казалось, что я люблю его больше, чем себя. Или, по крайней мере, любила. Хотя, по-моему, это невозможно.

— Отчего же? Не думаю, что ты на это не способна. Бывает, что кто-то становится намного дороже, чем ты сам себе. Не рубашкой, которая ближе к телу, вроде так у вас говорят?

— Да. Своя рубашка ближе к телу.

— Но кожа-то еще ближе, не так ли? — заметил эльф, — Он был твоей кожей. Той необходимой частью, без которой нельзя жить. Ну, то есть можно, теоретически. Но она всегда с тобой, защищает тебя от холода и жара, от боли и ран.

— А потом ее сдирают… — произнесла я, — Шерненс, мы не ящерицы, и новый хвост отрастить не можем. Ты думаешь, я так и останусь незащищенной? Куском мяса и костей, который боится даже лишний раз коснуться себя, потому что ему становится страшно от одного вида?

— Возможно, когда-нибудь у тебя если не вырастит новая кожа, то ты начнешь относиться к ее отсутствию спокойнее. Хотя нет. Я уверен, что так оно и будет.

— Но ведь он не вернется.

— Но это не значит, что его нет рядом, — как ни в чем не бывало, произнес парень, — Он будет жить…

— …в мыслях… — мрачно хмыкнула я.

— В журчании рек, в рассветах, в отражении солнца и луны на гладкой поверхности озер. В цветущих под окном травах. Даже в твоем дыхании, — эльф снова развернул меня к себе, успокаивающе гладя по щеке. Длинные пальцы напомнили мне прикосновения лепестков. Интересно, чем этот паршивец руки мажет? — Мы не уходим. Мы трансформируемся.

— Он похоронен совсем в другой части света. Там…

— Неважно. Через многочисленные пути он вернулся к тебе. И если тебе станет совсем плохо, ты всегда можешь коснуться древесного ствола или подставить палец птице. Тебе стоит только немного прислушаться и присмотреться.

— Думаешь? — неуверенно спросила я. Но Шерненс только улыбнулся, и, повысив голос, чтобы перекричать ветер, сносящий слова в сторону, приказал:

— Карнела, иди на снижение. Туннель уже близко!

— Туннель? — ошарашено переспросила я.

— А ты думаешь, что я поведу тебя всем известными тропами. Не волнуйся, в нем нет ничего страшного. Зато никто о нем не знает.

Я только вздохнула, решив оставить все вопросы на потом. Очень уж не хотелось кричать, срывая голос, пока мы стремительно приближались к небольшому холму у очередного пролеска.

Глава 12. Подземное путешествие.

— Ну и где твой тоннель? — едва очутившись на земле, начала нападать я на эльфа. Шернес как ни в чем небывало ткнул пальцем в направление достаточно обширного холмика, живо напомнившего мне верхушку кулича своим белым цветом. Тотчас же захотелось забраться на его маковку, а потом с визгом скатиться. В глубине сознания промелькнула мысль, что если так дальше пойдет, я впаду в детство. Вот уже начинаю катать в руках снежок, для лучшего прицела прищурив глаз.

— Туннель скрыт внутри холма. А ты думала, что это такой проход в скале? — абсолютно искренне изумился парень.

— Интересно, и как же мы попадем внутрь? Что-то я не слышала о том, чтобы здесь земля сама отодвигалась. Шерненс, прекрати меня дурачить! Я же не слепая. Тут нет никаких щелочек, ни камней, которые можно отодвинуть, даже банальной двери не видно! — снежок со свистом пролетел несколько метров, стукнув несостоявшегося психотерапевта в грудь. Мелкие кусочки рассыпались по новой кожаной куртке. Парень ошарашено приподнял бровь, но не успела я понять, дошло до него то, что я сейчас очень зла, или нет, как на голову мне опустилось целое ведро холодных снежинок, — Получила?

— Ну, погоди! — с воинственным криком я загребла как можно больше замершей воды, одновременно уклоняясь от новой порции снежков, метко запущенных Шерненсом. Однако меня все равно зацепило. Пришлось скрыться за небольшим уступчиком, пригнувшись как можно ниже. Эльф даже не старался увернуться от мокрого, быстро тающего в ладонях снега. Его сильные руки настолько тщательно сжимали кусочки небесного сахара, что они превращались в лед, весьма ощутимо ударяя меня по плечам, голове и рукам, не вовремя высунутым из-за импровизированного укрытия. Наконец, я не выдержала, быстрым движением заворачивая небольшой камешек в обертку снега. Шернес ойкнул, скрипнул зубами и мгновенно исчез из поля моего зрения. Я судорожно завертела головой в разные стороны, но эльфа нигде не было. Не понимая в чем дело, и одновременно опасаясь подвоха со стороны парня, я осторожно вылезла из тени уступа, держа наготове новый снежок. Сзади раздался треск, словно что-то тяжелое катили на бревнах. Я скосила глаза, и в то же мгновение обернулась полностью. Часть холма словно испарилась, вместо нее зияла дыра идеально прямоугольных очертаний. Причем ширина прохода угрожающе сокращалась из-за того, что его прикрывала деревянная дверь, выезжавшая откуда-то из-под земли. Первые секунды я пыталась сообразить, что мне дальше делать. Отпущенная на свободу Карнела тут же улетела, так что даже посоветоваться было не с кем. И некогда. В глубине прохода мелькнула светлая тень с длинными ушками. Эльф что-то кричал, однако, разобрать слова я так и не смогла. Шуба полетела на снег вслед за сброшенной с плеч легкой сумкой. Постанывая от отчаяния, я подбежала к холму, двумя руками хватаясь за дверь. Еще немного, я и могла просто не пролезть в узкий лаз, находившийся на высоте примерно полутора метров. Тренировки, устраиваемые мне Гервеном в течение нескольких дней, не прошли даром. Секунд десять я болталась в воздухе, старательно прижимаясь к холодным деревяшкам животом, потом резко напряглась, переваливая свою тушку по ту сторону "двери". Не успела я, вскрикнув, хлопнуться вниз, как она с тихим щелчком вошла в паз и замерла. Одновременно с этим по всему широкому проходу зажглись самые настоящие фонари.

— Ничего себе автоматика тут у них! — изумленно протянула я, стараясь как можно осторожнее встать. При падении левая рука приняла весь удар на себя, что-то хрупнуло, и рука ниже локтя перестала двигаться. Похоже, что я выбила сустав. Морщась от боли в поврежденной конечности и потирая спину второй, я направилась вперед по тоннелю, — И где же этот Шернес?

Весьма недовольная как парнем, так и всем миром, я шагала в незнакомый мне подземный мир слишком уставшая, чтобы пугаться или теряться. Под ногами негромко шуршали мелкие камешки, усыпавшие весь пол. Стены покрывал желтоватый мох и барельефы, освещенные белыми и зеленоватыми огоньками. Как ни странно, но смотрелись они здесь удивительно органично. Словно не породу вырубали под задуманные фигуры, а сами фигуры вырезали, стараясь подчеркнуть каждую жилку в камне. Кое-где из стены выглядывали почти прозрачные полудрагоценные кристаллы. На листьях, изображенных в туннеле, то и дело вспыхивали капельки словно затвердевшей навеки росы. Однако, никаких изображений людей или животных я не видела, словно художник просто украшал стены, не пытаясь придать своему шедевру смысл. Очень мне это все напомнило обои, только рисунки не повторялись с определенной закономерностью, а находились в творческом беспорядке. Пройдя несколько сотен метров, я стала не на шутку беспокоиться. Во-первых, за весь путь под землей я не заметила никаких признаков жизни. Ровный гравий под ботинками, над головой вполне чистые светильники. И полная тишина даже без намека на какие-либо посторонние звуки. Во-вторых, туннель вдруг разошелся двумя ветками, так что передо мной встал закономерный вопрос: куда идти? Один коридор был более просторным, освещенным все теми же фонариками. Только присмотревшись к ним повнимательнее, я поняла, что к электричеству они не имеют никакого отношения. Внутри каждой стеклянной коробочки словно полыхало пламя, бешено, с неистовством бросаясь на стенки, но те даже не закоптились. Я могла поклясться, что могу различить маленькую фигурку девушки, стучащую кулачками по стеклу. И очень удивилась, когда услышала тонкий писк, доносящийся из-под потолка.

Оглядевшись, словно кто-то мог поймать меня на месте преступления, я протянула здоровую руку, даже на цыпочки встала, стараясь снять фонарь с небольшого деревянного крючка, непонятно каким образом вбитого в гранитную стену. Пальцы впустую скользнули по гладкому боку, но так и не смогли зацепиться за фонарь. Я скрипнула зубами от злости, но не отступила. Голосок стал громче, в нем появились умоляющие нотки. Теперь я точно была уверена в том, что под толстой крышкой заперто живое существо. А этого я стерпеть не могла. После моего "путешествия" в деревянной клетке, когда даже шевельнуться лишний раз нельзя, чтобы не получить колючий, презрительный взгляд, я стала ценить свою свободу намного больше, чем раньше. Да и не свою тоже.

Теперь я подошла к проблеме с другой стороны, а именно снизу, пытаясь хоть немного приподнять светильник, столкнув его с крючка. Однако тот висел, как влитой. После моего третьего подскока последовало не слишком удачное приземление. Ноги скользнули по обкатанным камешкам, я опрокинулась на них, больно ударившись головой.

— Чтоб вас всех! — чертыхнулась я, даже не позаботившись о последствиях. Правда, до того мои выражения были менее литературными. Кажется, заслушалось даже то существо, что сидело в фонаре. Во всяком случае, перестало на некоторое время дергаться. Я же кое-как пыталась встать, опираясь одной рукой, а второй стараясь не двигать совсем. Любое движение отзывалось пронизывающей болью, в голове гудело, а с языка, не переставая, срывалось шипение. И тут меня внезапно осенило. Подхватив с пола камешек покрупнее, я подошла к фонарику, пытаясь жестами объяснить странному сгустку огня, что ему надо как можно плотнее прижаться к одной из прозрачных стенок его темницы. Существо что-то пищало в ответ, продолжая размахивать ладошками, пылающими, словно маленькие солнышки, — Сгинь, говорю! Давай, двигай свою жаркую тушу к стенке, иначе за последствия я не отвечаю!

Наконец, до него дошли то ли смысл, то ли интонация моих слов, но огонек отодвинулся подальше от центра, пугливо сворачиваясь в крохотную точечку. Я, прищурившись, прицелилась и со всей дури ударила камнем по фонарику. Тяжелый кусочек гранита стукнул по стеклу, оставляя на его поверхности сетку трещин. Еще один удар, и стеклянная крошка упала к ногам. Дальнейшее заставило меня с криком отскочить подальше от стены и, закрывая лицо рукой, осесть на землю. Маленькая огненная точка за секунду разрослась до размеров хорошего масленичного костра, приобретая уже знакомые очертания. На миг мне показалось, что передо мной стоит Руалла. Однако девушка, вылезшая из светильника, рыжей не являлась. Золотые волосы живописно разметались в разные стороны. Короткое платье, прикрывающее только то, что совсем уж было неподходящим для всеобщего просмотра, состояло из одних полосочек и шнурков. Причем кожаных. И вся она разбрасывала в стороны искры, прожигающее в камнях небольшие дырочки.

— Ты кто? — только и смогла выдавить я. Незнакомка склонила голову, словно пробуя каждое мое слово на вкус. Потом улыбнулась, поклонившись мне едва ли не в пояс.

— Мэрке, — произнесла она после нескольких секунд молчания и показала на себя.

— Лида, — не нашла я ничего умнее, как ответно представиться, боязливо протягивая руку. Однако девушка отпрянула от меня, словно от прокаженной, замахав руками, — Чего ты боишься, я только здороваюсь с тобой?

— Неде, неде, — отрицательно покачала головой жароопасная особа, добавив еще несколько непонятных слов. Язык не походил даже на коренной диалект лекверов. Вспомнив об уроках Гервена, я попробовала договориться с девушкой на нем. Конечно, вложенных в мою пустую голову знаний явно не хватало для того, чтобы свободно болтать с местными, но некоторые стандартные фразы закрепились в ней весьма крепко. Выдохнув и снова вздохнув поглубже, чтобы сосредоточиться, я, заикаясь, поинтересовалась:

— Ты можешь говорить на лекверском?

Мэрке кивнула:

— Конечно, это один из основных языков.

— Один из основных языков? — боясь, что перевела не правильно, переспросила я.

— Конечно. А ты, видимо, человек? — я даже прищелкнула языком от разочарования. А эльф еще уверял меня на пару с Викантом, что стала настолько похожа на аборигенов, что теперь меня почти нельзя от них отличить. Ага, как же! Оказывается, любая девица чуть умнее табуретки может это сделать.

— Как ты это поняла?

— В тебе нет их силы. Ты карлене свистаре варес, хотя очень похожа на леквера. Откуда ты здесь?

— С поверхности, — призналась я, — Мой друг, эльф, он пошел в этот туннель, а я отправилась за ним. И вот результат. Наверное, я выбила сустав. Ты… можешь мне…

— Помочь? — догадалась Мэрке, когда я уже было совсем запуталась в незнакомых словах. Оставалось лишь слабо кивнуть, — Боюсь, тебе это не слишком понравится. Но, ладно.

Девушка прикрыла глаза, старательно приглушая исходивший от нее свет. Летевшие искры мгновенно потухли. Но, несмотря на это, когда она коснулась моего запястья, мне показалось, что на него льют очень горячую воду. Пока Мэрке ощупывала мою руку в поисках еще каких-либо повреждений, я старательно пыталась отвлечься от жжения, расспрашивая ее:

— Что значит "карлене свистаре варес"? Ты можешь мне пояснить это? — кое-как собравшись с мыслями, сформулировала я вопрос.

— Чужая первозданной крови, — с легким акцентом произнесла девушка по-русски, тут же переходя обратно на лекверский, — Мне трудно говорить на твоем языке. Я уже и не помню, когда была у вас, на Земле. Это так странно, слышать ваше наречие. Словно снова пройтись по знакомым местам. Кажется, ты еще и перелом заработала.

— Ой! — Мэрке резко дернула меня за больную конечность, вправляя сустав на место. Сейчас же я почувствовала себя намного лучше. Даже смотреть на нормальную руку было приятнее, чем на висящую плетью, — Спасибо!

— Я видела недавно здесь эльфа. Но, кажется, он сейчас не совсем в благоприятной ситуации. Двое гномов тащили его куда-то в глубины города. И с ними был еще фавн.

— Кто? Фавн?

— Да, такой низенький с козлиными ногами и рожками.

— Значит Шернес в опасности! Мэрке, куда точно они его тащили? — от волнения я автоматически перешла на родной язык. Девушка сдвинула брови, и мне пришлось поспешно переводить ей.

"Эх, пока я тут распинаюсь, эльф, наверное, уже в какой-нибудь темнице! Я ведь говорила ему, что не надо со мной идти!" — мысленно укоряла я себя.

— Туда, — ткнув пальцев в сторону более темного и низкого ответвления, указала девушка, — Пойдем, я просто обязана тебе помочь. Все элемы тебе обязаны моим спасением. Конечно, было бы более благоразумно освободить всех наших…

— Если ты можешь мгновенно разбить все фонари, тогда действуй! — скептически хмыкнула я, — а если нет, то это может и подождать. Хотя мне и не понятно, кто вас посадил в них? Гномы?

— И они тоже. Они соратники наших ближайших врагов. Но не будем об этом. Ты права. Мы должны, прежде всего отправиться на поиски твоего друга. Шерненса?

— Да. Погоди, ты же говоришь на моем наречии! — резко затормозив у самой развилки, ошарашено догадалась я. Если две предпоследних фразы еще были произнесены с легким искажением, то последняя вышла на редкость чисто, — Ты и раньше это могла?

— Нет. Но элемы очень быстро учатся новому и вспоминают то, что забыли, — Мэрке пожала плечами, буквально утаскивая меня за собой вглубь тесного коридорчика, на прощание махнув оставшимся запертыми собратьям. Теперь ее прикосновения были гораздо приятнее. Кожа слегка остыла, оставшись неприятно теплой, как у температурящего больного. Если так дальше пойдет, то скоро она превратится в ледышку!

— И температуру тела вы тоже можете менять?

— Мне надо просто приспособиться к твоей температуре. Ты раньше никогда не встречала никого из моего рода? Нет? Тогда понятно, почему ты так удивлена. Мы способны меняться очень сильно. Наверное, это и есть наша главная слабость. Но не будем о грустном. Лучше подумаем, что нам делать, когда найдем твоего эльфа. Гномы никогда не дружили с ними. Откровенно говоря, они постоянно ссорились. Их войны часто затягивались до нескольких сотен лет, то перерастая в ожесточенные схватки, то начиная походить на хлипкое перемирие.

— Но Шерненс сказал, что этот туннель — секретный ход эльфов, как же это может быть?

— Так оно и есть. Но только эльфов никогда не поджидали у самого порога их границ. Собственно говоря, сам проход вырубили и выстроили эльфы вместе с гномами и другими народами еще на заре цивилизации. Но только вот не сложилась вечная дружба. Так что пришлось им преде капно сепра.

— Делить территорию, — подсказала я.

— Тайный проход отдали остроухим, а вот эту ветвь вместе с подземным дворцом гномам. Постепенно сюда пришли и фавны и мы. Некоторые из нас, кто встал на другую сторону. Семьдесят тысяч лет назад разразилась большая война со множеством потерь. Лекверы тогда выступали на стороне эльфов. Мы были с ними, а наши бывшие родственники, соратники боролись за интересы гномов. Война до сих пор не окончена.

— Значит, поэтому вы оказались плененными?

— Да. Это был вызов. Мы приняли его, но нас обманули. Переловили по одному и спрятали в этом проходе, чтобы мы вечно служили здесь живыми свечами. Некоторые из нас совсем ослабели без солнца. Это так ужасно, не видеть, не чувствовать его прикосновения. Боюсь, что если мы быстро не найдем твоего друга, некоторым из нас уже будет поздно помогать.

— Неужели вы настолько зависимы от солнца? — недоверчиво протянула я. Конечно, любому стало бы тоскливо сидеть в душном подземелье, но никто от недостатка света пока не умирал. Во всяком случае, так быстро.

— Да. Это сложно объяснить, но свет и тепло для нас — это пища, источник энергии, практически единственный. Так что стоит нам хотя бы неделю прожить взаперти, и последствия этого могут стать весьма плачевными. Так уж мы устроены.

— Знаешь, — честно призналась я, нагибаясь, чтобы пройти под неровным выступом потолка, — Если бы ты рассказала мне такое несколько недель назад, я бы просто сочла тебя сумасшедшей. Но сейчас я перестала сомневаться в чем-либо. До того, как я попала сюда, мне и в голову не могло прейти, что можно жить с полностью сожженным позвоночником, летать на говорящих птицах и общаться с двухметровыми громилами, о кожу которых ломаются стальные клинки.

— А что значит, "до того"?

— Я не отсюда. То есть, не из этого мира, вообще.

— Значит, ты с Земли, — как ни в чем не бывало продолжила Мэрке, — Да уж, давно граница этого мира не давала сбоя. Отсюда следует вывод, что нет ничего невозможного.

— Нет. Отсюда следует вывод, что нет более невезучего существа, чем я. И все, кто со мой связывается, тоже становятся невезучим. Как ты думаешь, где Шернес?

— Только во дворце, больше негде. Я слышала разговоры фавнов о нем. И еще кое-что. Думаю, это может нам пригодиться в поисках. Те двое козлоногих говорили, что к ним явились какие-то странные существа. Судя по описанию, это были так называемые знающие.

— Узнающие?! О, боги, но зачем они сюда явились?

— Они требовали поймать кого-то. Фавны упоминали какого-то Гервена и его друга. Правда, насколько я поняла, не они их цель. С ними должна была быть девушка.

— Естественно, — мрачно подтвердила я, — И вот она перед тобой! Узнающие давно охотятся за мной, да вот только никогда раньше они не просили ни у кого помощи.

— Я отчего-то так и подумала, — хмыкнула новая знакомая, — Кто-кто, а узнающие всегда появляются в нужное им время и место. Да и обычные люди через подобные туннели никогда не ходят. А уж тем более из другого измерения. Не буду спрашивать, чем ты им навредила.

— Да ни чем! Но они упорно идут по моим следам словно ищейки. Зато теперь становится понятным, почему гномы схватили Шерненса. А если он только наживка?

— Но ты не бросишь друга в беде? Конечно, узнающие — сильные враги, но ты ведь как-то от них раньше избавлялась?

— Да, но тогда со мной был эльф и еще один леквер из Совета. А сейчас я одна. Ну, ладно, не одна. С тобой. Но это все равно очень опасно. Прошлый раз я едва отговорилась от них… — и тут я автоматически сунула руку в карман, нашарив полоску кожи. Конечно! Еще два желания! — Мэрке, кажется, я знаю, что нам делать!

Мы выглянули из-за поворота широкого коридора и едва не ахнули от восторга и неожиданности. Внизу расстилался целый город. Многие дома были вырублены прямо в стенах громадной пещеры, дальняя сторона которой не была видна даже с такой высоты. Тысячи огоньков, напоминавших светлячков на траве, обрисовывали своим светом небольшие постройки, больше похожие на хижины, добротные каменные особнячки и высокую башню посередине. До нас то и дело носились крики, звуки молотов и топоров.

— Столица гномьих владений, — подтвердила мои догадки элема. Как только девушка отпустила мою руку, сейчас же вокруг нее осыпались искры, а вся фигура засверкала, словно у сказочной феи. Мэрке шагнула из прохода на лестницу, больше пригодную для малышей лет пяти, чем для взрослых людей. Узкие ступеньки настолько круто уходили вниз, что у меня тот же час закружилась голова. Сглотнув неприятный ком, вставший поперек горла, я как можно более отвлеченно уперлась взглядом в спину девушки. И больше не смогла отвести взгляда.

— Мэрке, это что? — нескромно ткнув пальцем в сторону необыкновенного украшения, я заставила ее остановиться. Златоволосая непонимающе оглянулась на меня, скосив глазами на свои лопатки:

— Крылья, разве непонятно?

— Но они такие странные. И почти незаметные.

— Нравятся? — довольно спросила Мэрке. Я кивнула. Легкие, прозрачные пластинки, словно состоящие из слоя полиэтилена, натянутого на медную основу. Но самым интересным было то, что основа вилась внутри них в виде причудливого узора, одновременно напомнившего мне цветы и звезды. И все это великолепие светилось красноватым светом, отбрасывая зайчики на стены пещеры. Девушка, красуясь, развернула их, помахав у меня перед носом. Размер "пластинок" оказался весьма внушительным, однако, в свернутом виде крылья были почти невидимы. Я проследила глазами за затейливым рисунком, который медленно переходил под кожу венами.

— Погоди, откуда у тебя этот узор? Специальная краска, что ли? — элема развернулась ко мне, от изумления над моей непонятливостью, переходя на лекверский:

— Какая еще краска — это мои сосуды! Или ты думаешь, что я могла бы совсем прожить без пищи? Как бы я, интересно тут несколько лет протянула?

— Нет, не думаю… Но это же не возможно! Ведь для нормального функционирования артерии и вены должны иметь строгое расположение. А они у тебя извиваются так, как им хочется! И даже на лице…

— Ты мыслишь как все люди, — с упреком вздохнула девушка, — А я не человек!

— Ты не первая, кто старается сделать из меня иное существо, чем я есть на самом деле. Чем вам не нравятся люди? Тем, что они не сияют, не владеют магией и не вытворяют всякие жуткие вещи?

— Нет, тем, что они мыслят одними догмами, — с непроницаемым лицом отбрила Мэрке, — только с позиции черного и белого, химии и физики. Причем все больше народов этого мира становятся такими же, как и вы.

— А вы не принимаете черное и белое, что ли? Но, это же глупо. Добро и зло будут существовать всегда, и, как не подойди к ним, будут выглядеть одинаково.

— Да нет, никто не утверждает, что нет монохромного. Просто кроме крайностей есть еще целая палитра красок. Но вы меряете все на себя и через свою призму. Если ты не видела, допустим, медведя, почему он не может быть больше двух метров в высоту? И если у вас артерии имеют правильное расположение, почему природа не может создать существ, у которых они будут лежать красивым индивидуальным узором.

— Погоди, у вас у каждого свой рисунок? Классно! Это же настоящий бодиарт, только не на теле, а в теле! — я даже подпрыгнула от восторга. Только вот лестница, по которой мы начали спускаться, не была рассчитана на столь бурное выражение чувств. Порядком выщербленные ступеньки окончательно треснули, и я кубарем покатилась вниз. Несчастная левая рука отозвалась такой дикой болью, что в глазах потемнело, хотя и до того что-либо разглядеть было невозможно. Острые края гранита впивались в ребра и голову, грозя окончательно переломать мне все. Когда я докатилась до низа, меня просто трясло от ужаса. Мутные пятна наслаивались на темный свод пещеры, и очень хотелось провалиться в обморок. Но и тут мне в очередной раз не повезло. Чьи-то сильные руки схватили меня, одним движением поставив на подкашивающиеся ноги:

— Эй, леди, кажется, мы поймали ту девку, которую вы искали! — хрипло произнес низенький бородач. Я покосилась на него, потом на искомую леди. И поняла, что теперь меня точно во что-нибудь превратят. Судя по всему, в узнающую. Слетевшая со ступенек Мэрке даже не успела рта раскрыть, как была поймана вторым расторопным гномом с большим колпаком на голове.

— Спасибо, Тхар, веди ее домой. Нам надо многое обсудить с нашей начальницей.

Гном коротко кивнул, буквально волоком таща меня в сторону центра города. На пути нам встречались редкие жители, без любопытства глядя снизу вверх. Элема старательно пыхтела, пытаясь вывернуться из стальных объятий второго бородатого типа. Мне оставалось только безвольно повиснуть на Тхаре. Сейчас я приняла бы за счастье даже заточение. Лишь бы оно было в сидячем, а лучше лежачем положении. Идущая впереди брюнетка возвышалась над своими подручными, словно телевизионная башня среди одноэтажных бараков. Кривые улочки хоть и разветвлялись на множество проулков, но обошлось без экстремальной застройки. И то радовало. Я даже заприметила на одном из домишек табличку с номером.

Как бы медленно мы не шли, однако вскоре перед нами стали мелькать настоящие особняки более богатых гномов. Почти каждый из них был обнесен добротным забором, за которым лепились множество сарайчиков и амбаров. Чаще стали попадаться и кузни, над которыми курился сероватый дым, уходивший куда-то под купол пещеры. Кстати говоря, только теперь я заметила врезанные в него драгоценные камни, которые отбрасывали вниз разноцветные блики. Видимо, как не любили гномы свое родное подземелье, однако и здесь не обошлось без попытки воспроизвести звездное небо. Мне даже удалось найти несколько созвездий напомнивших по форме кирку и лопату. И здесь мастеровой народец не изменил своим привычкам. В конце концов, нас привели к высокому строению, больше напоминавшему диковинный храм, нежели жилое здание. У кованной ограды стояли двое бородачей с боевыми топориками наперевес, подозрительно рассматривая меня и элему. Однако, как только брюнетка приблизилась к ним, гномы покорно опустили оружие и поспешно открыли ворота.

— Вас уже ждут, — доложил один из них, незаметно подмигивая своему товарищу. Второй охранник мгновенно скуксился, автоматически кладя руку на кошелек, привязанный к поясу. Судя по всему, ему придется скоро расстаться с его содержимым. Я лишь издевательски хмыкнула, и, наклонившись на мгновение к первому гному, поинтересовалось:

— Насчет чего спорили?

— Поймают вас или нет, — откровенно признался довольный собой охранник, — Вирт утверждал, что нет. А я лично и не сомневался в узнающих, уж больно пронырливые они, гады.

— Прекратить разговоры! — гаркнул за моей спиной Тхар, впихивая меня во двор. Несколько шагов по мощеной площадке, пара комнат, и мы с Мэрке смогли спокойно растянуться на пышных коврах, расстеленных прямо на глиняном полу.

— Эй, погодите, — в последний момент остановив выходящую из громадной залы узнающую, крикнула я, — Мне можно поговорить с одной из ваших девушек?

— С тобой будет говорить наша начальница. И не тогда, когда ты захочешь, а тогда, когда ей будет угодно, — не слишком учтиво отозвалась брюнетка, — Хоть ты и избрана на столь высокую роль, но пока остаешься человеком, так что замолкни.

Дверь с лязгом стукнулась о косяк и замерла, окончательно отгораживая меня от свободы. Ничего, я готова была ждать хоть неделю, лишь бы добиться аудиенции с Алисой. Только вот, похоже, моя спутница не собиралась так спокойно сносить плен. Она мерила широкими шагами комнату с таким стуком, словно у нее на сапогах были подковы прибиты.

— Ну и что ты теперь намерена делать? — не без сарказма поинтересовалась девушка.

— Она наш единственный шанс. Если мы не воспользуемся им, то уже ничего не сможет нас спасти. Ни нас, ни Шерненса. Эта блондиночка слишком поторопилась в своей щедрости.

— Я не понимаю, что они от тебя хотят?

— Сделать такой же, как они, — призналась я. На миг мне показалось, что загорелась вся комната, настолько ярко полыхнула фигура Мэрке. Элема остановилась как вкопанная, недоверчиво осматривая меня с ног до головы. Потом обошла кругом, словно выискивая в моем облике что-то необычное, — Что такое?

— Неужели люди так деградировали, что в ряды узнающих принимают таких доходяг? Интересно, как они себе представляют в данном случае трансформацию. Да ты же и минуты не продержишься на операционном столе.

— Погоди, ты что-то знаешь об этом? — теперь уже я изумленно уставилась на элему. В абсолютной тьме комнаты ее кожа и крылья светились еще ярче, чем прежде. Темно- оранжевые вены пульсировали, напоминая миниатюрные ручейки золота. Мэрке немного помедлила, но соизволила снизойти до ответа:

— Мы были в этом мире уже тогда, когда лекверы еще только учились контролировать свои силы и строить свои города. В те далекие времена и появились первые узнающие. Они были намного умнее и сильнее теперешних громил, однако принцип их создания не изменился до сих пор.

— Создания?

— Ага. И я не думаю, что природа сама бы создала их по своей воле. Это могло прийти в голову только разумному существу. Узнающие — это не раса, не вид. Это даже не мутация какого-то существа. Они слеплены из двух существ — человека и леквера.

— Но как это возможно? — по телу побежали мурашки от одной только мысли, что могло быть с теми несчастными, из которых творили этих монстров.

— Вот этого я не могу сказать. Знаю только, что мало кто доживает до полного выздоровления после подобных операций. Мне неизвестно даже, что они применяют: магию или просто режут людей и лекверов на части. Одно могу сказать точно. Никто еще не возвращался из владений узнающих живыми. Эти существа хранят свои тайны лучше, чем горы свои клады.

— Откуда же тебе тогда известны такие подробности?

— Потому что до того, как попасть сюда, я была у них в плену. Или, как говорили сами узнающие, в роли долговременного гостя. Однажды я случайно попала в какую-то комнатку, очень напоминавшую библиотеку, только не таких крупных размеров, какими обычно они бывают. Меня заинтересовали стоящие там книги. Постепенно пролистывая многие из них, я начала понимать, насколько ценной оказалась моя находка. Это были документы. Хроники, различные руководства и просто любопытные записи. Наверное, никто бы не смог их расшифровать, но вот мне это удалось. Потому что все записи велись на так называемом "священном языке", то есть на твоем родном. Только не спрашивай меня, почему он считается здесь священным. По-моему, этого не знают даже в Совете лекверов.

— Но если мой язык тут настолько распространен, почему никто не смог бы его расшифровать?

— Потому что почти никто не знает его написания. Редкие лекверы, которых иногда отправляют в ваш мир разбираются в нем. Но они, сама понимаешь, никогда не попадали в плен к узнающим. У многих народов есть буквы, похожие на ваши, многие пытались хоть как-то записать слова на вашем языке. Но только узнающие знают его в совершенстве не только в устной, но и в письменной форме. А учитывая, что я была у вас, на Земле, и даже прожила там несколько десятков лет, я смогла прочитать многое из написанного. Конечно, некоторые детали ускользнули от меня, но смысл был настолько четким, что никак иначе его нельзя было трактовать.

— А как же ты сбежала, если никто до тебя этого не смог сделать? — все больше удивляясь, вопросила я.

— Терсе непт, — пожала плечами элема, — Они указали в книгах все планы выходов и входов из города и дворца, в котором меня держали, в частности.

— Видимо, не такая уж это ненужная вещь — совершенное владение иностранными языками, — задумчиво произнесла я. В тот же момент дверь в комнату отворилась, и чьи-то короткие руки буквально втолкнули в нашу теплую компанию грязного, с кучей синяков и ссадин парня, в котором я с трудом смогла опознать эльфа.

— Шерненс, а мы тебя спасать пришли! — радостно завопила я, вскакивая с насиженного коврика.

— Лида, извини, конечно, но мне сейчас не до объятий, — морщась от боли, признался эльф, — Но я ни на минуту не сомневался в том, что ты не бросишь меня в беде. Ведь только такая благородная девушка…

— Кончай комплименты. Мне тоже не до объятий. Нет ли у тебя хоть какой-нибудь ненужной тряпки, руку подвязать. Мэрке утверждает, что я ее сломала.

Тут только Шерненс обратил внимание на элему, хотя по мне не заметить ее было достаточно сложно. Она просто бросалась в глаза, причем почти в прямом смысле. Дальнейшие несколько минут так и остались для меня наполовину загадкой, так как парень продолжил разговор уже на незнакомом мне наречии. Слова в нем были тягучими, словно патока и такими же сладкими, с неимоверным числом гласных шипящих. У меня даже зубы заныли. Девушка только мило улыбалась, странно потупившись и предпочитая глядеть в пол. Видимо эльфу все же удалось найти благодарного слушателя, ценящего долгие и нудные речи.

— Прости, ты что-то сказала. Я отвлекся, — донесся до меня рассеянный голос приятеля. Я только понимающе фыркнула, оглядывая со вниманием ближайшую стену на предмет чистоты. Как-то слишком подозрительно она выглядела в рассеянном свете. Однако, проведя рукой, я полностью отказалась от идеи прислониться к столь ненадежной опоре. Толстые кирпичи буквально крошились под пальцами, с тихим шуршанием оседая на пол кучкой песка. В воздух полетела пыль, так что мне пришлось громко чихнуть, — Вот это развалюха! Сколько же надо было лет здесь ремонт не делать, что аж кирпич стал рушиться?

— Это не кирпич, — подходя поближе, откликнулся парень, — это кости.

— Что? — мгновенно отскакивая в центр залы, заорала я. Мэрке же, наоборот, заинтересовано подалась вперед, — Вы хотите сказать, что я только что вляпалась в чьи-то останки?

— Именно, — подтвердила элема, старательно освещая лишенный ключицы скелет, очень напомнивший мне человеческий, только вот кости в нем были шире, массивнее и короче, — Видимо они не просто так его замуровали. Этот гном совершил какой-то страшный проступок. Иначе бы его тихонько прикопали в какой-нибудь заброшенной шахте, а не заливали бы бетонным раствором еще живым.

— О, боги, — выдохнул Шернес. У меня не хватило сил выдавить даже это, — Какое варварство. Конечно, я всегда подозревал, что гномы не слишком дружелюбны, но чтобы настолько!

— Интересно, а разве у эльфов нет изощренных пыток? Мне казалось, что именно они придумали колесование и дыбу, или у меня совсем плохо с историей? — подковырнула я парня. От подобных переживаний мой юмор как-то сразу начинал чернеть. Шерненс покраснел так, что это стало видно даже в приглушенном свете, исходившим от крыльев Мэрке. По крайней мере, хоть что-то я запомнила из двухтомного труда по изобретениям этого мира, — Ладно, не принимай так близко к сердцу. Просто мне очень не хочется оставаться тут в компании древнего покойника, который еще и при жизни не был паинькой.

— Если тебя это сможет хоть как-то успокоить, то сообщаю: он не так долго мучился. Скорее всего, он сварился в горячем растворе быстрее, чем тот забил его дыхательные пути, — продолжая осматривать скелет, мрачно добавила, Мэрке, — А череп у него очень хорошо сохранился, почти даже не пожелтел. Вот дрянь!

Девушка отскочила от стены, едва не придавленная отвалившимся от нее куском. Большущая глыба цемента с грохотом обрушилась на пушистый ковер, мгновенно превращая его в грязный уличный коврик. Элема же так и осталась стоять с берцовой костью в руках, растерянно глядя в открывшуюся дыру. Из черного нутра "технологического отверстия" нещадно дуло холодным, но свежим ветром, так что захотелось вздохнуть поглубже, наполнив им уставшие от спертого воздуха легкие.

— Как вы думаете, куда ведет этот проход? — начал было Шерненс, но ответ уже и так был очевиден. Осталось только дружно переглянуться, и приступить к работе разрушителей. Правда, вскоре дышать стало совсем нечем. Клубы пыли мешали разглядеть что-то даже в районе вытянутой руки. Пока эльф с Мерке хоть как-то продолжали расширять образовавшийся лаз, я непрестанно чихала и кашляла, стараясь прочистить глаза единственной рабочей рукой. Вторая тем временем покоилась на пушистом воротнике эльфийской куртки. Ничего более подходящего он найти у себя не смог. И то пришлось долго и кропотливо отрывать держащие полоску меха ниточки своими собственными зубами и чудом сохранившимся у Шерненса перочинным ножом.

— Слушай, что-то мне этот ножик смутно напоминает, — я остановила тонкие пальцы парня на полпути к очередному стежку. От моего прикосновения тот вздрогнул, но вида не подал, — Дай-ка его сюда.

Эльф недовольно отодвинулся от слишком глазастой человеческой женщины, как можно крепче вцепившись в расписную рукоять. Я насупилась, отвернувшись от него, и тихо пробурчала:

— А между прочим, воровать нехорошо. Кроме того, что ты незаконно присвоил себе чужую собственность, ты подвергаешь владельца этого ножа опасности. Кто знает, вдруг он мог спасти его от смерти или плена?

— Лида, ну не надо. Я и так мучаюсь, а ты еще больше подливаешь масла в огонь, который жарит меня изнутри. Неужели тебе не жаль меня?

— А тебе Виканта не жаль? — вопросом на вопрос ответила я, — И не надо отпираться, что это не его вещь. Значит, ты не просто "случайно" залез в его сумку, а еще кое-что оттуда стащил. А я-то была такого хорошего о тебе мнения.

Эльф беспомощно отложил инструмент в сторону, молча вставая с пола и отходя к стене, где вовсю трудилась Мерке. Я только пожала плечами, рассматривая нож. Чеканный узор ручки, изображавший ястребиную голову, живо напомнил мне о моем бывшем конвоире. Последние двое суток, проведенные без него, только добавили мне горечи. Но лишь сейчас я почувствовала, как мне не хватает этого вечного романтика. Усталость, постепенно копившаяся где-то в глубине мышц, наваливалась на меня все больше своей тяжелой тушей. Я тупо уставилась перед собой, не замечая, как по лицу текут слезы. Возможно, я уже никогда не увижу Виканта. Да и не только его. Сколько человек и предметов было потеряно мной? Сколько еще я должна потерять, чтобы, наконец, отрастить себе крепкие когти, ничего не отпускающие от себя? Сначала из моей жизни ушел тот, кого я любила больше всего на свете. Потом я потеряла мой мир, дом, друзей, лишилась в одночасье всего того, к чему привыкла. Теперь вот и Викант. Судорожный всхлип, вырвавшийся из саднящегося горла, привел меня в чувство. С силой рванув воротник, я едва не вскрикнула от боли в руке, но удержалась, сцепив зубы. Как можно быстрее завязав узел, продела начинающую опухать конечность в петлю и подошла к ребятам.

Минут через пятнадцать нервы мои окончательно не выдержали теперь уже по причине почти невыносимых условий закрытого помещения. Все тело, одежду и сапоги покрывал толстый слой сероватой пыли.

— Я больше не могу! — отбросив в сторону очередной булыжник, сдалась я, — Апчхи!

— Тихо! — неожиданно рявкнула Мерке, напряженно вслушиваясь в звуки, доносившиеся за пределами нашей темницы. Я могла различить только прерывающийся гул, очень похожий на разговор, и только когда раздались отчетливые шаги по глиняному полу, мне стало, наконец, понятно, почему мне девушка так резко замерла. Дверь открылась так неожиданно, что я подпрыгнула, старательно зарывая глаза от света двух мощнейших фонарей.

— И что мы тут делаем? — донесся до меня уже знакомый голос узнающей, которая сопровождала нас сюда. Первым сориентировался эльф. Подхватив меня сзади подмышки, он быстро рванул в сторону дыры, уже по пути хватая свою куртку. Элема бросилась вслед за нами, стараясь не поворачиваться к противнику спиной. Однако, узнающие не спешили хватать нас. Стоящая ближе всех к проему брюнетка хищно улыбнулась, выбрасывая вперед руку с фонарем, в одну секунду превращая его в сгусток пламени. Огненная дуга лишь слегка обожгла мне ухо и подпалила волосы. Если бы не вовремя дернувший меня в сторону Шернес, последствия были бы намного хуже. Сверху посыпалась штукатурка. Я выругалась, бросая косой взгляд в сторону испорченного потолка.

— Проход слишком узкий! — обеспокоено крикнула Мэрке, бросаясь в сторону от нового залпа огня, в последнюю секунду обвившего ее ноги. Девушка рухнула навзничь, поспешно отползая в угол и готовясь уже принять неизбежную смерть. Толкнув все также крепко держащего меня Шерненса, я извернулась в его объятьях, выскакивая навстречу второй противнице.

— Эй ты, дубина стоеросовая, не хочешь заняться главным объектом. Или вы уже не хотите меня видеть в своих рядах? Прошу прощения, если испортила все впечатление о своей особе.

Узнающие переглянулись, слаженно выкидывая в воздух клейкую сеть, искрящуюся в воздухе, словно через нее пропустили несколько сотен вольт. И тут я подпрыгнула, изо всех сил хватаясь за открывшуюся после взрыва балку. Левую руку словно пронзили раскаленным железом. С визгом боли поджав ноги, я пропустила ловушку, которая встретившись со стеной, вспыхнула алым, раскурочив при этом почти половину комнаты. Руки сейчас же разжались, и я больно стукнувшись о пол, уже на автопилоте влетела в образовавшийся проход. В ушах звенело, жуткий спазм скрутил левую конечность до самой ключицы:

— Лида, берегись! — новый трещащий сгусток едва не лишил меня головы. Шерненс буквально распластался на полу, ругаясь сквозь зубы. Элема пыхнула желтым светом, уменьшаясь до размеров ладони и взлетая к потолку. Я успела лишь краем глаза поймать отдаленный силуэт Алисы, а затем меня грубо дернули с колен и быстро потащили подальше от замусоренной залы, — Больно?

— Нет, блин, замечательные ощущения! — чуть не плача от боли, прошипела я в ответ на глупый вопрос эльфа. Тот только вздохнул, взваливая меня на плечо, — Эй, что ты делаешь!

— Прошу прощения, Лида. Но с разбитой ногой и сломанной рукой ты далеко не убежишь.

Пришлось повиснуть вниз головой, стараясь не дергаться, чтобы еще больше не усугублять свое положение. Колено, уткнутое парню в грудь, явно кровоточило, да еще его жутко саднило. Голова раскалывалась, зато ничего не мельтешило перед глазами просто потому, что в узком проходе не было ни одного светильника. Весь окружающий мир сузился до пары шагов, освещенных маленькой фигуркой элемы, летящей впереди нашей живописной группы. А дальше властвовала безраздельно тьма.

Пока мы летели по проходу, едва не задевая головами потолок (точнее, это эльф головой, а я билась практически всеми частями тела), обстановка начала явно меняться. Во-первых, ненасытная прорва тьмы перестала поглощать в себя сначала часть пола, а затем отпустила потихоньку и все остальное пространство. Холодный свет, явно льющийся откуда-то сверху, выставлял все в очень неприглядном виде. Я уже давно смирилась со своим положением мешка с картошкой, старательно пытаясь найти в нем как можно больше плюсов. Но, к сожалению, их как-то не находилось. Эльф подо мной даже не запыхался, а только ругался себе под нос в два раза чаще. От нечего делать я прислушалась к его нервному шепоту, вычленяя отдельные фразы:

— Что б этой Азули жизнь медом не казалась!

— Это точно, — старательно поддакнула я.

— Что точно? — поинтересовался снизу переливающийся голосок.

— Дать бы этой Всевидящей по первое число. Да и по десятое тоже бы не мешало. Вот в следующий раз встречу, она от меня целой не уйдет.

— Лида, не надо тебе с ней связываться, если ты снова пострадаешь, я себе этого не прощу.

— Даже так? — удивилась я. Но Шерненс только недовольно крякнул, выходя на финишную прямую. Сверху на почти голую спину полетели снежинки, так что я невольно заелозила на плече парня. И едва не шлепнулась на каменный пол, но вовремя получила увесистый шлепок по пятой точке, — Ты что себе позволяешь?!

— То, — кратко отозвался недовольный эльф, выталкивая меня на поверхность, где уже находилась на подхвате Мэрке. Девушка активно работала крыльями, борясь с налетающим порывами ветром, но меня от дыры оттащила вовремя, дав возможность вылезти парню.

Только сейчас я смогла оценить все масштабы причиненных мне увечий. Штаны на колене порвались, обнажая громадную ссадину, из которой ручейками бежала кровь. Рука почти не шевелилась, да еще и опухла до самого локтя. Скрипя зубами от боли, я попыталась оторвать от рубашки хоть какой-нибудь клочок для перевязки, но эльф меня опередил:

— Погоди, лучше я от своей отрежу.

— Не стоит, — я мрачно покосилась на парня. Куртка в нескольких местах покрылась сетью царапин, на плече уже стало подсыхать кровавое пятно, становясь еще более несочетаемым с почти белоснежной тканью.

— Обижаешься на меня?

— Никто никогда меня не шлепал по попе! — шмыгнув носом подобно дошкольнице, объявила я. Парень улыбнулся, оттирая снегом мое колено. Я ойкнула, но поймав неодобрительный взгляд элемы, мгновенно замолкла.

— Разве? — не поверил эльф.

— Ну, — я на секунду задумалась.

— И, вообще, это я должен на тебя обижаться. Между прочим, кто-то совсем недавно назвал меня вором.

— Но ведь это правда! — начала было я, но Шернес остановил меня жестом поднятой руки:

— Поэтому я тебя прощаю.

— Эй, хорош распинаться, — влезла в наш разговор Мэрке, — Между прочим, там кто-то едет. И, похоже, к нам. Так что я бы на вашем месте думала, что делать дальше.

Глава 13. Воины Совета.

Бежать было некуда. Позади оставалась черная пропасть туннеля, огороженная небольшой каменной стеной явно не природного происхождения, из которой вот-вот могли показаться узнающие. Впереди только открытое пространство без единого намека на растительность и несколько десятков воинов на покрытых латами птицах. Они приближались издевательски медленно, но никаких сомнений в том, что нас обнаружили уже не оставалось.

— О нет, — переходя на трагический шепот, прохрипела я, — Это же из Совета.

— Очень бы хотелось с тобой не согласиться, — мрачно поддакнула элема, — но, увы, ты права. Что-что, а мечи, которые куются у нас по заказу, ни с какими другими не спутаешь.

— Шерненс, они же нас мигом вычислят! — хватая парня за руку, пожаловалась я. Эльф только мужественно выдохнул, но отвечать не спешил. Расстояние между нами и отрядом сократилось примерно до трех десятков метров, когда совсем рядом раздался до рези в ушах знакомый окрик брюнетки, — Шерненс!

Парень рявкнул, мгновенно хватая меня на руки и прижимая что есть силы к себе, чтобы я ненароком не свалилась на землю. Я даже не успела ничего понять или предпринять. Движения эльфа были настолько быстрыми и отточенными, что не оставалось сомнений в том, что парень явно не пренебрегал тренировками. Хотя, с таким образом жизни, какой вели все без исключения жители этого мира, другого выхода просто не оставалось. Так что пришлось мне покорно повиснуть на жилистых руках Шерненса, как можно крепче обнимая его за шею здоровой рукой и стараться изо всей силы не мешать ему пятиться в сторону валунов. Тем временем элема уже доставала с легким шелестом из ножен серповидные лезвия. На одном из них блеснул темный узор, сразу напомнивший мне рисунок на клинке моего конвоира. Я с ужасом оглянулась в сторону спешащих к нам птиц. Однако по лицам лекверов было ясно, что они совершенно не понимают, почему мы не встречаем их с распростертыми объятиями, а совсем даже наоборот, повернулись к отряду спинами. Первые ряды всадников явно были удивлены нашим поведением, еще не замечая, прикрытый тенью каменного полукруга, провал прохода. Правда, сомнения на лицах советников продержались лишь до появления первого преследователя. Сначала из-под земли, как ни странно, вылезла не узнающая, а гном. Тот самый, что стоял на страже перед нашей темницей. И только после того, как к нему присоединился товарищ, на поверхность поднялась весьма довольная собой подчиненная Алисы. Тонкие губы растянулись в почти ласковой усмешке, а глаза горели как у кошки, которая только что поймала толстую мышь.

Причина столь замечательного настроения темноволосой крылась не только в нашем беспомощном положении. Стоя на ободранных коленях перед ней шатался не то от усталости, не то от ран Викант. От одного вида леквера меня замутило и очень захотелось заскулить, как побитой собачонке.

— Вот… зараза! — не найдя ничего более подходящего для описания сложившийся ситуации, прошипел над ухом эльф, — Отпусти его! Все равно тебе не убежать. Ты почти одна, а против тебя целый отряд воинов. Лучше сдавайся.

— Как ты меня напугал, я уже трясусь от страха, — хмыкнула наглая девка, — Я убью его прежде, чем они даже услышат его предсмертный крик. А потом займусь вами. Если, конечно, вы сразу не сдадитесь нам. Точнее, если человеческая женщина этого не сделает.

— Не делай этого, — простонал Викант, но я уже сползла с рук эльфа, пользуясь временным его замешательством, делая первый шаг на встречу ощерившимся пиками гномам, — Лида, я тебя очень прощу.

В золотисто-синих глазах занозой засела мольба. Но сейчас я не желала никого слушать. Надо только сделать еще один шажок, только дать ей себя схватить. А уж там лекверы из Совета сделают из этой гадюки фарш. Я уже слышала их сдавленные возгласы и цокот когтей по снегу.

— Стой, — на этот раз мне не дал уйти Шерненс, клещом вцепившись в сломанную руку, — Ты с ума сошла. Да она только этого и жаждет.

— Но Викант… — попыталась облагоразумить я эльфа. Сейчас все чувства притупились, и даже боль от захвата приятеля не казалась такой жуткой, особенно, когда мой взгляд касался измученного лица пленного леквера. Его глаза смотрели на меня так, что стало страшно. Таким всепроникающим взором меня мог раньше прожигать только один человек. Но теперь у меня просто не оставалось выбора, — Я должна.

— Вот-вот, Лида говорит правильно. Она просто обязана пойти с нами. Мы ведь ее давно к себе зовем. А это очень некрасиво все время отказывать в визите. К тому же, эльф, ты и сам видишь, насколько ей сейчас плохо. А мы ее подлечим, сделаем крепкой, сильной, выносливой. Разве в этом есть что-то плохое? — влезла узнающая.

— Слушай, а не пошла бы ты… обратно в свой Закрытый город? — предложил ей Шерненс.

— Или куда-нибудь еще дальше, — поддакнула Мэрке, — А то ведь я не отвечаю за свои лезвия. Оружие тоже, знаешь ли, имеет свой норов.

— Ребят, не надо… Она права. Мне надоело все время бегать от кого-то. Я устала… Может быть, свидимся, — опустив голову, попыталась я освободиться от парня. Но он вдруг выхватил откуда-то из кармана уже знакомый мне нож, приставляя к моему горлу:

— Я сказал: не смей! — и откуда только взялась решительность у вечно краснеющего и обращающегося ко всем на "вы" юноши? Я только успела инстинктивно отшатнуться, чтобы не напороться на острие, — Еще один шаг, и я прирежу тебя, честное слово. Ты не имеешь права так поступать.

— Ты с ума сошел?! — заорала Мэрке.

— Не лезь, — рявкнул на нее эльф, — Так надо.

— Отдай нам ее, — перестав улыбаться, проскрежетала узнающая, — Все равно вам некуда деться.

— А, ну-ка, вы, положите немедленно оружие! — первый всадник буквально врезался в промежуток между нами и противником. Тонкий меч просвистел в воздухе, мягко касаясь яремной ямки эльфа. Я успела заметить, как остальные воины берут в окружение брюнетку и гномов. Однако узнающая не собиралась сдаваться. С боевым кличем она бросилась на спину ближайшей птицы, буквально сминая своей двухметровой тушей хрупкого леквера, и словно ненароком ударяя по плечу Виканта. Конвоир даже не пискнул, так и уткнувшись лицом в рыхлый снег. В то же мгновение Шерненс метнул стрелу в направлении мчащегося к нам гнома, ловко пронзая тому колено. Недолго думая, Мэрке заработала своими "секир головами", в ближнем бою с одним из советников. Легкая, изящная фигурка с неистовством крутилась на высоких каблуках, нанося удары по-истине чудовищной силы. По узорной коже девушки то и дело пробегали, словно огненные волны, световые вспышки, роняя тысячи мелких искорок. Меня отбросило назад, так что я со всей силы стукнулась о землю, но продолжила ползти, пока онемевшие от боли руки не перестали двигаться. Картинка перед глазами все время менялась. Лекверы со своими птицами заняли ее большую часть. Сверкающая на чуть проглянувшем солнце стальная экипировка, превращала бой в странную, окруженную мигающим ореолом панораму. Прямо под ногами у летающего транспорта словно перетекал с места на место Шерненс, не забывая при этом обороняться от второго гнома. И только темноволосая воительница, казалось, отделилась от всех, продираясь ко мне и попутно нанося своими ногтями жуткие раны как воинам, так и птицам, посмевшим встать у нее на пути. Больше всего узнающая походила на черную пантеру, буквально летящую ко мне со всех ног. И хотя каждый новый ее шаг приближал меня если не к концу, то уж точно не к долгожданному избавлению от страданий, мне стало в тот момент совершенно безразлично. И, если бы не зыбкие очертания лежащего в нескольких метрах от меня Виканта, и отчаянно боровшихся за свободу друзей, я позволила бы себе плюнуть на все. Но, то ли моя совесть еще не совсем ушла от нерадивой хозяйки, то ли инстинкт самосохранения оказался сильнее боли, но в последний момент я все же смогла приподняться на локтях, мысленно готовясь к обороне.

— Вот ты и попалась, — хмыкнула брюнетка, пытаясь поднять меня на ноги, но вместо того, чтобы безвольно повиснуть в ее жутких объятьях, я как следует ударила узнающую прямо в нос. В глазах потемнело, на все тело навалилась такая тяжесть, что казалось, я сейчас просто растекусь бесформенным пятном, — Ах ты…

— Можно просто Лида, — устало произнесла я. В тот же миг девушка охнула и медленно осела рядом со мной, проткнутая насквозь какой-то штукой, больше всего похожей на кол. В зеленоватых глазах узнающей мелькнуло лишь удивление. Из громадной раны во все стороны брызнула светлая, словно розовое вино, кровь, теплыми каплями обрызгав мне все лицо и снег вокруг.

— Сдавайтесь, — произнес приятный бас, принадлежащий крупному мужчине с пышными усами, который брезгливо пнул труп узнающей, нависая надо мной. Я на секунду прикрыла глаза, пытаясь избавиться от навалившейся так некстати дурноты. Искалеченная рука снова тупо заныла, давая понять, что вскоре ко мне вернутся все остальные столь же "замечательные" ощущения. Перед глазами, словно большие бесформенные бабочки с белесыми полупрозрачными крыльями, кружили расплывчатые пятна. На мгновения скосив глаза, пытаясь разглядеть, что происходит позади объемистой фигуры советника, я успела уловить, что Шерненса с Мэрке уже осторожно, но оттого не менее быстро вяжут. Девушка отчаянно пыталась освободиться, словно восточная танцовщица в каком-нибудь сложном танце, изворачиваясь всем телом. В голову вдруг пришла запоздалая догадка смешанная с удивлением, почему подруге не удается просто сжаться до сверкающей точки. Эльф с недовольным, но волне мирным видом смотрел на то, как из карманов его куртки вытаскивают перочинный нож:

— Эй, начальник, у этого типа откуда-то нож нашего Виканта, — услышала я голос второго воина, из последних сил стараясь преодолеть желание прикрыть веки. Из-за полной расфокусировки начала гудеть голова.

— Тащи его в телегу. Я, кажется, понял, кто это, — не оборачиваясь, произнес стоявший рядом со мной усатый советник, — И помоги-ка мне поднять эту леди. Иначе она прямо здесь так в обморок и упадет.

В голове мелькнуло: "Наконец-то, догадался!". Я и сама бы с удовольствием сдалась кому угодно, лишь бы не чувствовать холодных щупалец снега, которые без всякого стыда заползали под рубашку, обжигали ноги, едва защищенные тонкими штанинами. Колено горело огнем, спина ныла, рука дополняла мелодию боли своим протяжным завыванием, словно в нее вцепился какой-то жуткий зверь, разрывавший мясо и принявшийся хрустеть костью. Сейчас же ко мне подбежал, бренча неким подобием кольчуги еще один леквер, и осторожно поднял мое безвольное тело с белоснежного зимнего покрывала. Я едва успела заметить, что друзей уже ведут двое советников в сторону большущего фургона на шести деревянных колесах. Меня же с максимальной осторожностью донесли до крытой кибитки с крышей из непромокаемой ткани. Молодой леквер молча откинул полог, с легкостью засовывая меня под его защиту, и тут же удаляясь. Мои глаза почти сразу выхватили из кучи наваленных друг на друга плащей неподвижное тело Виканта. Превозмогая боль в конечностях, я постаралась хоть как-то подползти к нему поближе. Пальцы, словно полностью отмороженные, никак не хотели сжиматься, загребая наваленную на деревянное дно солому. Но в этот раз практически замученный организм пересилило упрямство.

— Викант, ты меня слышишь? — срывающимся голосом спросила я, взяв его руку в свою. Но конвоир так и остался подобен восковой статуе. Только изредка вздымалась широкая грудь. Дышал он как-то порывисто, словно стараясь втолкнуть в себя воздух, а не просто пропустить его в легкие, — Викант, не уходи, не надо…

— Я не уйду… — послышался его голос. Я уже было успокоено кивнула, старательно вытирая тыльной стороной ладони щеки. Мелкие соленые капельки не переставая струились по ним, неприятно затекая за шиворот. Кажется от перенапряжения я совершенно потеряла над собой контроль, подобно придавленному тяжелым сапогом жизни жучку, продолжая конвульсивно дрыгать передними лапками. Леквер едва приоткрыл веки, но даже в полутьме кибитки было видно, насколько затуманенными стали его глаза, — Я умру.

— Не говори так. Разве ты не воин? Ты сильный, ты справишься…

И тут только я поняла, почему фигура парня как-то странно повернута, словно он был сделан из пластилина. Все кости Виканта были не просто сломаны — вывернуты в суставах, искромсаны. А чуть ниже ключицы зияла чуть светящаяся рана, которая никак не могла затянуться. И до меня с какой-то жуткой четкостью дошло, что Викант прав. От этого ушедшие было на задний план боль и головокружение снова нахлынули обжигающими волнами.

— Лида. Ты была моим самым лучшим заданием… И я…

— Викант, тебе лучше помолчать, — попыталась я прервать парня, чувствуя легкий толчок. Кибитка еще раз качнулась и покатилась, едва трясясь по снежной дороге. Только этот факт совершенно не коснулся меня, лишь автоматически отметившись на задворках сознания.

— Но ты должна знать. За то время, что мы были рядом, я успел не просто привязаться к тебе. Я тебя полюбил. Я люблю тебя… конечно, это не меняет дело. Но ты, хотя бы теперь знаешь.

— Викант, — я тронула леквера за плечо, но он больше не отозвался. Закусив губу до крови, кое-как отпрянула от моего уже бывшего конвоира, тихонько поскуливая в углу. А между тем отряд всадников на птицах все больше и больше приближался к столице.

Я не заметила, как заснула все еще судорожно стискивая зубы, чтобы не заорать в голос от боли. Боли в искореженном теле и напрочь разбитой душе. Несколько раз меня уносило куда-то в спасительное забытье, но снова и снова разум начинал цепляться за действительность, не позволяя полностью отрешиться от мира. Постепенно стемнело. Хотя мне, в сущности, было совершенно все равно, я продолжала бездумно рассматривать обстановку внутри кибитки. В нескольких местах вместо соломы брошено несколько пучков душистого сена, поверх которого были положены почти плоские тюфяки, по ощущениям набитые ватой или войлоком. Причем, весьма свалявшимся. Темная ткать полога не пропускала ни единой лишней крупицы света, но и злой зимней ветер не мог проникнуть вовнутрь, так что даже без верхней одежды мне было тепло. Старательно не замечая лежащего рядом тела, я таращилась в темноту, ища в ее недрах хоть какое-то облегчение. Время текло как-то подозрительно медленно, так что казалось, что оно превратилось в вязкую смолу.

И я так и не поняла, когда провалилась в сон. Просто перед глазами поплыли странные картины. Странные потому, что в них не было страха, не было чувства постоянной погони за спиной. Даже сломанная рука перестала ныть в этом чудном сне.

— Погоди, куда же мы идем? — недоумеваю я, стараясь хоть как-то замедлить наш безумный бег по городским улицам. Только деревья мелькают по обочинам и ветер посвистывает в ушах, готовый сорвать с плеч незастегнутую куртку.

— Скоро увидишь, — я отворачиваюсь, заражаясь знакомой улыбкой. Нет, не надо было мне идти на эту авантюру. Он легко, почти одним пальцем разворачивает мое лицо к себе, так что приходится опустить глаза, иначе можно просто ослепнуть от сияния темно-карих глаз. И кто после этого смеет утверждать, что нет совершенных людей? Безумное, яркое солнце выгодно подсвечивает сзади темные прядки, делая их почти медными. Он никогда ничего не может полностью открыть. Все время оставляет за собой право быть неразгаданным. И это мне больше всего в нем нравится.

— Что ты задумал, говори быстро, иначе я никуда не пойду! — угрожаю я, пытаясь отступить на шаг назад, чтобы оставить себе немного личного пространства. Иначе потом я просто не смогу освободиться из нежных объятий. И опять сдамся.

— Не пойдешь? Ну и не надо, — отворачивается он, хмыкая, — Только потом сама же будешь жалеть об этом.

— Ты… ты нахальный…

— О, да! Я нахальный, противный, невыносимый. Лида, я это слышал уже сто раз. Да… я невыносимый, ужасный… — словно пробуя каждое слово на вкус, повторяет он.

— Именно. И поэтому я даю тебе последний шанс, чтобы все мне объяснить. Ты же знаешь, что больше всего я ненавижу сюрпризы.

— Тогда перестань препираться. Еще несколько метров и никакого сюрприза для тебя уже не будет. Ты довольна?

— Ладно. Но это в последний раз я так слепо тебе доверяюсь. Мне надоело быть новорожденным котенком, которого мамаша носит за шкирку зубами.

— Значит, я — мамаша? — смеется он. Я киваю, снова переходя с размеренного шага на бег. Желтые листья, тщательно сметенные поутру в кучки дворниками, к обеду уже разбросаны по всему тротуару. До безумия приятно поддавать их ногами, рассматривая над головой белоснежные облачка. Красные, золотые деревья с редким вкраплением зелени протягивают навстречу ветви. И не хочется думать, вообще не хочется думать. Особенно, когда взгляд сам собой падает в сторону идущего рядом мужчины. И все-таки, интересно, что он опять задумал?

— Уже пришли, — торжественно сообщает он, когда мы поворачиваем с главной улицы в узенький переулок, с двух сторон засаженный кленами. Я только прищелкиваю языком, бросаясь к ближайшему ковру, брошенному ранней осенью прямо на зеленую траву, — Лида, что ты творишь?

— Собираю осенний букет, — нагибаться за каждым листком надоедает, и я плюхаюсь на корточки, подметая светлой полой пальто землю. Проходящий мимо народ удивленно посматривал в сторону девицы, у которой явно были не все дома. Самой же девице, то есть мне, совершенно безразлично их мнение. Из всех направленных на меня взглядов я ловлю и воспринимаю только один: чуточку ироничный, немного циничный и бесконечно добрый, — Думаешь, я упущу такую прелесть? Кстати, это же твое дерево, забыл?

— Нет. Не забыл.

— Кстати, ты очень похож на клен.

— И чем же? — теперь уже он начинает ползать в поисках очередного листочка, складывая его в широкую ладонь, — Что, тоже жесткий и так же глухо звучу?

— Ты отлично знаешь, чем, — поворачиваюсь я, не успевая среагировать на его стремительное движение ко мне. Ну, вот, теперь на нас будет таращиться намного больше народа! Когда мне, наконец, удается оторваться от него, его лицо просто лучится то ли от гордости за себя любимого, то ли от любви ко мне. Очень хочется верить во второе, — Ты такой же высокий, стройный и красивый. А еще ты очень хорошо вписываешься в осень…

— А в другие времена года нет?

— И в другие, — вздыхаю я, — Только вот почему-то я не вижу тебя весной. Не представляю. Странно…

Еще один вздох. Но мысли уже плывут совсем в другие стороны…

И я проснулась. После нескольких томительных секунд поняв, что чудный сон никогда больше не вернется ко мне. Так же, как и та часть реальности, которая была в нем заключена. Постепенно, словно проявляющаяся фотография, до меня начали доноситься шорохи, запахи сена и струганной доски. Левая конечность начала ныть с новой силой, так что я громко выругалась. Больше всего захотелось закрыть глаза в надежде, что удастся еще немного посмотреть то видение. От раздумий меня отвлек подозрительный звук сбоку.

— Викант, — догадалась я, осторожно приближаясь к нему. В сгущавшейся тьме даже лица леквера нельзя было разглядеть, зато отлично было слышно, как мучительно тяжело тот продолжал дышать, — Как ты?

Парень не ответил, только еще громче застонал. По щекам снова с утроенной силой заструились слезы, словно внутри меня кто-то прорвал водопровод. Резкий луч света, неожиданно ударивший в лицо, заставил зажмуриться. Перескочив через узкую полоску бортика, прямо передо мной опустился давешний воин, который так осторожно тащил меня сюда.

— Капитан просит вас явиться к костру. Он хочет поговорить с вами. К тому же вы ничего с утра не ели. Он беспокоиться, как бы вам совсем плохо не стало, — смысл слов доходил как-то обрывками. Да и не хотелось мне куда-либо являться. Тем более на допрос к незнакомому советнику.

— А Викант? — попыталась я уцепиться за последнюю возможность остаться под брезентовой крышей.

— Я присмотрю за ним. Ко всему прочему, надо заняться его ранами. Эта тварь хорошенько его изувечила. Если бы командир ее не прибил, я бы сам ей шею свернул.

— Я тоже. Как вас зовут?

— Верк. Не буду спрашивать вашего имени. Его и так весь лагерь знает.

— Да уж, — с каждой новой фразой восприятие информации становилось все легче. Грустно усмехнувшись, я попыталась пожать плечами. От этого руку свело так, что пришлось срочно вцепиться ногтями в клок сена. Голова постепенно просветлялась, так что неосторожное движение сломанной конечностью, наконец, дало о себе знать болью совсем не безрезультатно, натолкнув меня на кое-какую идею, — Верк, у вас не найдется какой-нибудь дощечки или палочки и куска ткани. У меня рука сломана…

— Что же вы сразу не сказали! — воскликнул леквер.

"Вообще-то я была в полубессознательном состоянии. Или это у лекверов не учитывается в качестве объективной причины молчания?" — даже прежняя ядовитость вернулась. Парень выпрыгнул на улицу, почти тут же вернувшись обратно и протягивая мне целый рулон бинта и две лакированный дощечки шириной чуть больше моего запястья. В придачу ко всему этому догадливый леквер поставил на пол небольшой фонарь.

— Может, я вам помогу? — предложил он, глядя на мои попытки криво пристроить хотя бы одну деревяшку к руке. Я лишь кивнула, боясь лишний раз шевельнуться. Если честно, даже смотреть на нее было страшно. Теперь не только пальцы и место перелома, но и вся кисть вместе с предплечьем опухли. На коже проявились многочисленные синяки. Под ногтями забилась грязь и строительная пыль. Верк ловко вытянул мою несчастную конечность, плотно прижимая к ней импровизированные шины. Несколько тугих оборотов бинта (не обошлось без моего участия), красивый бантик, и я смогла шевелить пальцами, не боясь сдвинуть дощечки с места. После этого леквер отмотал еще несколько метров марли, начиная крутить из нее настоящий канат.

— Может, помочь? — на этот раз пришла моя очередь проявить вежливость.

— Да мне не сложно, — махнул советник, ловко сводя концы бинта. Сейчас же оставшаяся ткань стала вращаться, превращаясь в прочную веревку, на которую со всей осторожностью и поместили мою руку. И только после этого я позволила себе улыбнуться в благодарность лекверу.

— Берегите его, — только и смогла произнести я, глядя на бледное лицо Виканта, прежде чем с грациозностью слона в посудной лавке вылезти наружу. А там уже царил глубокий вечер. Почти полная луна превращала глубокий снег в слой алмазной крошки. Частые звезды, чуть оттененные ее светом, казались настолько же холодными, как продувавший до костей ветер. Я сразу же покрылась пупырышками, старательно ежась. Все мышцы ныли так, словно по ним проехался грузовик, голова тяжелым железным шаром возлежала на согнувшихся плечах, пытаясь в них максимально втянуться. Я осматривала лагерь в поисках недобро поминаемого мной капитана, но на глаза пока попадались лишь в стороне от скопления далеких костров птицы да несколько большущих ящиков на колесах, больше похожих на странный гибрид сарая и прицепа. Осторожно продвигаясь меж многочисленными мешками и начинающими задремывать под теплыми плащами лекверами, я дошла до самого высокого костра, присаживаясь как можно ближе к огню.

— Лида, — с другой стороны марева донесся голос эльфа. Пришлось подняться на непослушные ноги и подойти к необычной группе, состоявшей из элемы, искомого советника и, собственно, Шерненса. Необычная компания мирно пила из железных кружек какой-то отвар, сладко ударивший мне в нос мятой.

— Присаживайтесь, — на правах главного пригласил меня присоединиться усатый леквер. Я только тупо угукнула, с удовольствием усаживаясь на поваленный ствол с ободранной корой, — Ленст, принеси девушке какую-нибудь одежду да еще одну кружку!

— Не стоит так беспокоиться, — начала я привычно, но была прервана Шерненсом:

— Стоит. Еще немного и ты совсем сляжешь.

— А тебе разве не все равно? — искренне поразилась я, принимая из рук кряжистого Ленста свою порцию травяного настоя, — Или это не ты хотел меня сегодня зарезать?

— Я не хотел тебя резать, — накидывая на мои плечи шерстяной плащ и подтыкая его полы мне под колени, угрюмо ответил эльф. Я лишь передернулась от его прикосновений. Сил более существенно воспрепятствовать им просто не было, — Но иначе тебя просто невозможно было остановить. Ты разве не понимаешь, что именно этого она и добивалась?

— Это точно. Та брюнеточка не была столь глупой, чтобы отпустить Виканта после того, как ты сама приплыла бы к ней в руки, — поддакнула Мэрке.

— Кстати, как он? — влез в нашу беседу советник.

— Плохо, — честно призналась я, — У него все кости раздроблены. И еще эти кошмарные раны…

— Он говорил с вами?

— Да.

— И что он сказал? Он рассказал, как попал в плен к узнающей?

— Нет.

— Лида, ну не тяни. Давай, рассказывай, что такого наговорил тебе этот несчастный такого, что на тебе лица нет?! — не выдержала девушка.

— Я не знаю, как он оказался у той брюнетки в заложниках. Он почти ничего не успел сказать… — пытаясь не смотреть в сторону приятелей, пробормотала я. Но, судя по едва сдерживаемому нетерпеливому пыхтению капитана, долго откладывать признание мне не удавалось.

— Лида, — тонкие пальцы эльфа резко поймали мою правую ладонь, бережно сжимая пальцы так, что никакой возможности незаметно вырвать ее у меня не осталось. Я подняла на Шерненса взгляд. Узкое лицо парня с растрепавшимися косичками и разводами грязи было настолько серьезным, а выражение серебристых глаз мягким, что я сдалась. Слова потекли из меня давно сдерживаемым потоком, почти не контролируемым мной. Словно выпорхнувшие из клеток птицы.

— Он сказал, что умрет… Но чтобы я знала, чтобы я могла знать… Что он любит меня. Черт бы вас всех побрал, он меня любит! И почему вы меня остановили, почему ты меня остановил? Какая разница, почему я сдохну в этом мире? По крайней мере я бы до последнего вздоха думала, что умираю ради него. Лучше так, чем бездарно прожить и умереть так же… Он любил меня… Любил… Единственный из всех вас. И его больше не будет, он не уйдет, он умрет! — слезы покатились частым дождем, так что я едва успевала их смахивать второй ладонью, почти до костяшек обмотанной бинтом. Эльф осторожно привлек меня к себе, и я зарылась лицом в складки его плаща.

— Я тоже тебя люблю, — поглаживая меня по голове, произнес он, — Лид, успокойся. Ты бы ничем ему не помогла.

— Не надо говорить мне, что все будет хорошо, что он поправится! — придушенно хлюпнула я.

— Не буду, — слишком спокойно и даже отстраненно произнес Шерненс, — Он хороший парень. Словно цветок, расцветший посреди запустелого сада, наполненного сорняками. И мне очень жаль его. Но моя память, словно дуновение ветра будет хранить в себе его тонкий аромат, возможно последний аромат, пока ее не развеет время и смерть…

— Да… — кашлянув, протянул капитан, — Викант был отличным бойцом. Если бы не эта гадина, жить бы ему еще да жить. Надо послать письмо его родителям.

— Но он ведь еще жив, разве не так? — воскликнула Мэрке, — Что вы его раньше времени хороните? Если хотите знать мое мнение, у него есть еще все шансы выжить.

Мы одновременно повернули к девушке головы. Элема сидела, закинув изящную ногу за ногу, в одном платье. Тонкие крылья, расправленные, чтобы не мешали с комфортом расположиться на свернутом плаще, сверкали, словно были зеркальными и отражали пламя костра. Я было попыталась улыбнуться, но Шернес покачал головой:

— Мэрке, с такими повреждениями редко выживают даже лекверы. Конечно, Викант сильный и крепкий физически, но мы должны быть готовы ко всему.

— Но Шерненс… ведь всегда надо надеяться на чудо. Ведь все может быть. А вдруг он поправится? Конечно, на это нужно много времени, но ведь это не главное, — попыталась возразить я, чувствуя, как с каждым словом ко мне возвращается надежда.

— Чудо, Лида, творят сами разумные существа. Своей волей, своим разумом. Но ты же сама сказала, что Викант уверен, что умрет. А значит, он уже готов принять это как непреложный факт. Я понимаю, что это больно… Но верить в чудо можно лишь тогда, когда есть хоть какие-то шансы. А у него их почти нет.

— Знаешь, кого ты мне напоминаешь, — нервно выдыхая, зло рявкнула я, — Того парня с фотографии. Он тоже говорил, что все лишь в наших руках, что, главное — не сломаться. А ты не думал, сколько раз я ломалась? И он тоже не знал, сколько раз я едва не сходила с ума от потерь! Ему, также как и тебе, было легко рассуждать о чудесах, в то время, пока я в очередной раз умирала от боли! Мне нужна надежда! Любая, пусть даже ни на чем не основанная.

— Чтобы потом проклинать судьбу за то, что твои ожидания не сбылись? — не обращая внимания на зарождающуюся истерику, спросил эльф, — Лида, ну, прекрати!

Я снова уткнулась носом в плечо парня. Тот только вздохнул, и из голоса его пропали все металлические нотки:

— Надежда нужна не тебе, а ему. Надежда для того, чтобы выжить. От нас сейчас требуется дать ее ему. Хотя это будет очень сложно… Я же не говорю, что он обязательно покинет этот мир. Я не говорю, что у Виканта совсем нет шансов. Но они весьма ничтожны. Лида, перестань плакать. Сейчас тебе нужно быть рядом с ним и стараться не реветь, а улыбаться.

— Интересно, каким это образом? — скептически поинтересовалась Мэрке, — Разве ты не видишь, в каком она состоянии? Да если она попробует улыбнуться, то боюсь, что выйдет только какая-нибудь перекошенная гримаса.

— Я буду рядом… — улыбнулся Шерненс, — Очень хочется верить, что Викант хоть и сорванный цветок, но такой, что может снова дать корни.

— И то, правда, — немногословно подвел итог капитан, — А теперь скажите-ка мне, голубушка, как вы к нам попали? И, действительно, хватит слезы-то лить. А то ведь так и костер недолго затушить, как же мы тогда греться будем?

Мы слаженно засмеялись. Советник только крякнул, да напустил на лицо серьезную мину, старательно морща лоб и сводя брови. Первое впечатление снова оказалось весьма обманчивым. Когда этот упитанный леквер, утром больше напоминавший большой бочонок для пива, горой навис надо мной, мне показалось, что добра от него уж точно ждать не следует. Однако сейчас грозный командир отряда более всего походил на циркового медведя, которого и погладить можно, и с рук покормить. Да только, судя по всему, этот "мишка", так же как и настоящий, мог весьма серьезно разозлиться. И последствия такой злобы мне тоже были известны. Я шмыгнула носом, пытаясь хоть как-то сделать вдох. Но нос заложило так, что ничего хорошего из моих усердий не вышло. Только уши заложило. Эльф несколько секунд с неодобрением смотрел на мое распухшее от слез лицо, но вытянул-таки из кармана чистый носовой платок с вышивкой.

На белом поле с кружевами по краю вились как живые листья плюща, переплетаясь с розоватыми цветками повилики. Вышивка была настолько искусной и тонкой, что я невольно залюбовалась, даже забыв на мгновение обо всех своих злоключениях. Ткань еще не успела полностью растерять тепло эльфийских пальцев, так что от платка почти ощутимо веяло настоящим летом. Яркие оттенки зеленого радовали соскучившийся по травам взгляд. Однако нос не дал насладиться узором, а потек в самый неподходящий момент. Так что пришлось срочно высмаркиваться, махнув рукой на все приличия, до ужаса громко. И только после того, как уши стали нормально слышать, а в легкие попал первый заряд ледяного воздуха, я начала свой рассказ, стараясь ничего не утаивать. В любом случае, меня будут допрашивать на суде. Так что рано или поздно капитан узнает все. Теперь даже сам суд не казался мне столь тяжкой карой. Особенно после того, как капитан пояснил:

— Зря это вы от Виканта сбежали, ребята. Никто вас, Лида, убивать не будет. Максимально, что по закону грозит вам, так это двухмесячное тюремное заключение. Ну, или штраф. Естественно, в вашем случае второе невозможно по причине того, что никаким имуществом вы не владеете. Другое дело, если бы попали на территорию не к Гервену Элистару, а еще к кому-нибудь. Хозяин территории вправе уничтожить на месте любого, кто посягнул на границы его владений. Но раз он вас не убил, значит ничего плохого с вами не случится. Только вот две вещи мне непонятны. Первое: почему он вас не убил. И вторая. Зачем вы нужны узнающим, и как они хотят вас пристроить в свои ряды?

— Мэрке, думаю, ты можешь ответить на второй вопрос? — спросила я элему. Та кивнула.

— Узнающие — это бывшие люди. Уж не знаю, что с ними делают, но с помощью лекверов их превращают в таких вот монстров. Они словно сшитая из человека и леквера кукла.

— Но откуда вам известно это? — заметно побледнев, спросил капитан. Глубокие синие глаза наполнились искренним недоумением, а затем и настоящим ужасом. Зато эльф, кажется, даже не удивился новой информации. Мэрке рассказала о том, как попала в библиотеку узнающих и что там узнала.

— О, Сотворитель! То-то я всегда так подозрительно к ним относился. А мне еще говорили, что узнающие — это венец творения. Увы, видимо, сей венец даже не терновый… хуже…

— Из колючей проволоки, — согласно кивнула я, — На первый же вопрос я отвечу вам сама. Гервен хотел, чтобы я помогла ему с кражей жемчужины у некого Дапмара. Вроде как это их семейная реликвия, да еще и мощный артефакт, оберегающий весь род. Конечно, я мало в это верю, но договор есть договор…

— Договор? — переспросил советник.

— Точнее спор. Мы тогда с ним немного повздорили из-за того, что я прокляла его лес. Ну, подумаешь, Кайрос лишился всей хвои…

— Что ты сделала? — не поверила Мэрке, даже крылья затрепетали, нагоняя еще больше ветра в сторону костра. Громадное пламя стремительно метнулось в противоположную от подруги сторону, словно рассерженная кошка фыркнув поленьями, — Как ты это смогла? Даже не все лекверы могут проклинать, этому веками учатся!

— То же самое мне и Гервен сказал.

— Ага, однако Лиде хватило лишь искреннего желания и парочки слов, чтобы все ели Кайроса пожелтели и сбросили иголки. После этого Гервен очень обиделся на Лиду, заставил ее извиниться, снять проклятие. В итоге они немного повздорили, и она сгоряча пообещала, что никогда не сделает Гервену комплимента, — продолжил эльф. Я только закатила глаза:

— Господи, Шернес, неужели сложно назвать все своими именами? Мы не повздорили, а едва друг друга не поубивали. Во всяком случае у меня было великое желание въехать ему канделябром в лоб. Но, не суть важно. Главное, что я сделала ему комплимент, хотя весьма сомнительный.

— Какой же? — не удержалась от вопроса Мэрке.

— Я сказала, что он скотина, — призналась я. Девушка от такого ответа подавилась отваром и закашлялась, — А что я еще должна была ему сказать после того, как он заставил меня встать на колени, а потом с самым честным видом сказал сестре, что это я сама тут в ногах у него валяюсь, чтобы прощение вымолить. А он, такой хороший, пытается меня с них поднять, только вот что-то как-то безуспешно.

— М-да, — резюмировала элема, — А я думала, что слухи о скверном характере Гервена преувеличены.

— Да ладно вам, его тоже можно понять. Ведь Лида первая нанесла его территории урон. Не думаю, что на его месте вы бы погладили ее по голове, — вступился за работодателя эльф. Я только хмыкнула:

— Именно поэтому ему и не попало канделябром.

— Но как же он собирался вас использовать в краже жемчужины? Неужели он надеялся на то, что это останется без наказания? Я всегда полагал, что Элистар — умный леквер, уважающий закон и традиции нашего общества.

— Угу. Поэтому тащить жемчужину должна была я. А после того, как она оказывалась у Гервена, он отправлял меня в мой мир. И преступника нет, и сам леквер чист.

— Да уж, — крутя пышный ус, задумался капитан. Кстати говоря, имечко у этого достопочтенного советника было под стать пышным усам и круглому лицу: Уварс. От него так и веяло основательностью и крутизной, — Да… Что ж, ребята. Вы то уже знаете, а вот вашей спутнице я еще разок повторю. Конечно, отпускать вас никто не станет. Но и держать, как скот в загонах, тоже не будет. Так что чувствуйте себя здесь, ну, ежели ни как дома, то как в кругу товарищей. Если что, можете обратиться или непосредственно ко мне, или к кому-нибудь из мальчишек. Они славные, только мечи носят длинные, а на самом деле чистые дети. А что вы хотели? Тут самому старшему сотен восемь всего. Это не я, старый воин. Мне уже в отставку пора. Вот доставлю вас в столицу, да на покой.

— Ну что вы! — попытался возразить эльф, — Разве вы похожи на отслужившего свое старика? Сколько вам? Ну три, ну три с половиной тысячи лет. Но ведь говорят, что истинная мудрость и появляется в этом возрасте. Что же вы, капитан, бросите своих мальчишек, словно бестолковых щенков? Да вам бы боевую птицу, да латы, и в сражение. Все бы враги мигом разбежались!

— Или лопнули бы от смеха, — фыркнул Уварс, однако явно польщенный словами Шерненса, — Ладно. Идите-ка вы спать. А то я смотрю у нашей элемы уже глаза слипаются. Да и нам всем завтра рано выступать.

— Я думаю, мне надо пойти с Лидой, — предложил эльф, — Мало ли что ей может понадобиться. Я же обещал ей помочь с Викантом.

— Э, а мне что, одной в фургоне сидеть? Хотите, чтобы я от скуки свихнулась? — возмутилась Мэрке, — Я с вами.

— В кибитке места не хватит, — покачал головой советник, — Вам придется тогда всеми в фургоне располагаться.

— Я Виканта не брошу, — уперлась я.

— Что ж, тогда придется звать кое-кого. Песвер, иди сюда! — гаркнул Уварс на проходящего мимо парня. Тот явно уже собирался идти спать, на плече висело полотенце, а разогретый холодной водой торс влажно блестел. Я даже передернулась, настолько неприятно мне было на это все смотреть. Все-таки закаливание — не для меня, — Позови-ка Алерга. А если спит, разбуди.

— Как пожелаете, — юношу словно сдуло. Мы с эльфом и Мэрке переглянулись. Пока было не ясно, что собирается делать капитан и причем здесь этот самый Алерг. Загадка разрешилась тогда, когда явился заспанный леквер, зевающий в кулак. При виде Уварса он попытался принять стойку "смирно", но очередной зевок скривил его челюсти, так что на эту затею пришлось забить.

— Алерг, мне надобно, чтобы ты переместил нашего Виканта в третий фургон.

— Срочно? — с ленцой вопросил парень. Я удивленно воззрилась сначала на него, потом на капитана. Последний даже не смутился наглым ответом подчиненного.

— Да, срочно.

Леквер пожал плечами, старательно замирая на месте. Я заметила, как вся фигура Алерга начинает сильнее светиться изнутри. Подобное я уже видела тогда, когда Гервен пытался связаться мысленно с Пушинкой. Но на этот раз результат умственных потуг был виден сразу. Что-то пронеслось прямо перед моим носом каскадом зеленоватых искорок от моей кибитки к фургону ребят. На секунду мне показалось, что я могу отличить в сплошном потоке очертания лица Виканта. А потом все погасло. Молодой советник недовольно тряхнул головой, отчего его длинная русая коса стала больше напоминать старый веник.

— Больше ничего не надо, капитан? — последнее слово парень явно произнес с издевкой.

— Нет, можешь пока идти. И вы тоже, — обратился Уварс к нам, — марш в фургон. И чтобы выспались как следует.

— Хорошо, — произнесла я, потягиваясь и устало топая к новому месту ночевки. К счастью, путь мне старательно освещали многочисленные костры, иначе бы я ничего не смогла бы разглядеть даже в пределах двух шагов, особенно после яркой зеленой вспышки. Эльф с элемой последовали за мной, что-то негромко обсуждая. Однако, стоило улечься на наших матрасах и укрыться плащами, как сон полностью завладел нами. И отчего-то на этот раз для меня он стал гораздо спокойнее, чем прежде. Возможно потому, что рука моя была надежно перебинтована. Возможно потому, что голова покоилась на груди Шернеса, а к боку прижималась Мэрке. А может и оттого, что у меня появилась хоть какая-то надежда.

Глава 14. Путь отряда.

Просторный зал со множеством небольших окошек под самым потолком был абсолютно пуст. Из всей лекверской верхушки в нем находились только Сотворитель и генерал-майор, являющийся хоть и неофициальным, но главой армии. И, несмотря на то, что он терпеть не мог, когда к нему обращались именно в таком титуле, предпочитая практически безликое, но зато более родное лекверское "ордевус", все без исключения вышестоящие лица, словно сговорившись, обращались к нему исключительно "генерал". Сверт, вообще, был склонен относиться ко всем иномирским штучкам с подозрением и даже весьма открытой неприязнью. И чем только этих ненормальных привлекли все эти непонятные растения, чудные безголосые животные и вся остальная дребедень? Однако, как бы не относился генерал к подобным "шалостям" правителей, все же они, а не Сверт, были вольны сажать неугодных в тюрьмы или одаривать героя бесхозными землями и артефактами. И потому умный глава армии предпочитал заткнуть свое мнение как можно дальше и изо всех сил стараться попасть во вторую группу этих самых героев. Высокий, статный леквер, подобно мальчишке, стоял перед роскошным креслом повелителя этого мира, делая подробный отчет по проделанной работе. Сотворитель только кивал, стараясь не выдать даже самого малого оттенка бушевавших в его душе чувств. Лишь изредка приподнималась правая бровь, чтобы тут же опуститься на место. Правда, глава Совета на такие мелочи внимания не обращал. Он старательно смотрел в пол, словно пытаясь до последней ворсинки запомнить узор пестрого ковра, и глаз на правителя не поднимал. И тем более не мог видеть того, что лицо Сотворителя было ужасно бледным с темными кругами вокруг еще более темных очей, и что оно перестало светиться. И даже мастерски настроенный с помощью стрельчатых окон свет не мог уже более придать фигуре леквера сходства с ангелом. Хотя об ангелах генерал тоже не знал ровным счетом ничего.

— Так вы говорите, что преступница скоро должна быть в столице? — рассеянно переспросил Сотворитель.

— Если, конечно, снова не сбежит. Кроме нее задержаны еще двое. Одна из них некая Мэрке — элема, была поймана в плен еще полгода назад гномами. А вот о втором сопровождающем известно только то, что он эльф. И как-то связан с Гервеном Элистаром. Если хотите знать мое мнение, ее надо было связать и перевозить как особо опасного преступника. Эта особа на что угодно способна… Если уж она смогла сбежать от трех членов Совета…

— Меня ваше мнение не интересует. Девушка нарушила всего лишь те статьи закона, которые не предусматривают более сурового наказания, чем пара месяцев тюрьмы. Ко всему прочему, насколько мне известно, в отряде есть достаточно способные ребята с разнообразными сущностями, которым ничего не стоит задержать этих троих, если понадобится. Так что пусть пока ей оказывают все необходимые почести, равно как и остальным.

— Как прикажите, — послушно ответил генерал.

— И еще. Я бы хотел, чтобы вы докладывали об их продвижении каждые двенадцать часов. Вам понятно, Сверт?

— Так точно. Я могу идти? — тяжелый взгляд опустился на подлокотник кресла, и генерал-майор понял, что аудиенция закончена. Ему захотелось сейчас как следует вздремнуть, а не бегать, как заведенному, из штаба Совета в главный Дом. Последние дни и так были ужасно напряженными. Казалось, еще немного и голова генерала разорвется от постоянных дум и переживаний. Какой же ловкой надо быть, чтобы сбежать сначала от узнающих, а потом и от офицера Совета? Правильно говорили подчиненные Сверта, хотя он постоянно ругал их за такие мысли. Создавалось впечатление, что человеческую женщину кто-то охранял и берег, кто-то влиятельный, хитрый и хорошо ориентирующийся во всех политических передрягах этого мира. Только вот сама девица ни с кем, кроме Элистара и его сестры не была знакома. За ними, кстати, была установлена круглосуточная слежка. Потому-то все и ломали сейчас свои головы, гадая, почему же все-таки этой Лиде так легко удается в который раз выпутываться из всех свалившихся на нее напастей?

"Нет, тут явно что-то не чисто!" — в который раз заключил для себя советник, разворачиваясь к выходу из приемного зала. Тем временем Сотворитель устало откинулся на мягкую спинку темно-бордового цвета, по инерции крутя в руках небольшой кулон. Когда-то, как ему казалось, безумно давно, он хотел подарить его одной прекрасной девушке. Только вот изящная штуковинка так и не попала к ней. Сейчас же повелитель лекверов много бы отдал, чтобы не сидеть в этом душном зале, не слушать бесконечные отчеты генерала. А пуще того, не сталкиваться со Всевидящей по двадцать раз на день в каменных коридорах Дома. Тяжело поднявшись, леквер встал и неспешным шагом дошел до маленькой дверки, открывавшейся прямо в спальню Сотворителя. Ее обстановка была намного проще, чем в шикарном зале. Вместо тяжелых портьер с темной вышивкой на окнах висели простенькие ситцевые шторы бежевого цвета. Односпальная кровать одним боком примыкала к стене, завешенной ковром. Стены закрывали самые обыкновенные обои цвета летнего восхода: золотые с розовым. Помнится, многие тогда удивлялись, зачем Сотворитель приказал доставить все это из другого мира. Ох, тяжело тогда приходилась местной прислуге, не понимавшей, как можно на мраморные стены с изящными прожилками натурных минералов наклеивать цветастую бумагу, да так, чтобы рисунок совпадал.

Вспомнив об этом, леквер в который раз невесело усмехнулся. Если раньше его губ не касалась даже тень улыбки, то теперь он мог позволить себе разок-другой хмыкнуть. Хотя временами даже это было трудно.

Вечер наползал на мир тяжелой поступью, подкрепляя мороз ледяными порывами ветра, набрасывая на весь громадный особняк Сотворителя темное покрывало, на котором постепенно вышивалась длинной иглой ночи луна. Леквер привычно скинул с себя стеснявший его движения камзол, в одной рубашке бросившись на кровать и закрывая глаза. Уже через три часа его начнут настойчиво будить посыльные Сверта. И ведь придется принимать старого вояку с замашками бывалого инквизитора: сам же приказал отчитываться, ничего не попишешь! А пока можно повернуться со спины на бок, уткнувшись носом в подушку. Тонкая ткань наволочки пахла дорогими духами из редких цветов и трав. Пряная смесь с легкой кислинкой. Совсем этот запах не похож на тот, родной. Хотя он тоже был пряным, но только в нем была какая-то странная горечь и необъяснимая глубина… стойкий, сильный запах без резких нот.

Сотворитель покачал головой, вдыхая все глубже и глубже с каждым разом, пытаясь словно воскресить этот непередаваемый аромат. И через некоторое время ему показалось, что он чувствует его. Запах едва улавливался в сложном коктейле других: освежителя воздуха, букета на столе, постельного белья. Но мужчина, бесспорно, чувствовал его. А еще он вдруг ощутил привычную тяжесть где-то в районе груди и правой руки. И впервые за несколько лет Сотворитель смог по-настоящему улыбнуться…

Я проснулась от холода. Зубы почти неконтролируемо стучали, причем так громко, что меня очень удивил сам факт того, что под их дробь элема продолжала спать. Зато на фоне прямоугольника окошка отлично было различима фигура эльфа. Парень сидел, едва сгорбившись, рядом с лежащим Викантом. Последний что-то шептал эльфу, но юноша лишь послушно кивал, не спеша прерывать монолог советника.

— Шерненс, — спросонья мой голос звучал довольно хрипло, но не настолько, чтобы испугать обоих парней. И это уже настраивало на хороший лад, — Викант, ты как?

— Более или менее, — а вот у леквера с голосовыми связками обнаружились явные проблемы. Он даже кашлянул несколько раз, чтобы заговорить снова, — Если не считать того, что болит все, то вообще может болеть. Спасибо тебе, Лида… Это было с твоей стороны очень мужественно, пойти ради меня к этой узнающей.

— Не стоит меня благодарить. Тем более, что я не смогла тебе ничем помочь. Наоборот, я должна просить у тебя прощения за то, что сбежала. Возможно, все было бы по-другому.

— Вот-вот, — хмуро кивнул Шерненс, — к израненному Виканту добавилось бы еще два трупа — мой и твой. Лида, не стоит сейчас пытаться рассуждать о том, что могло бы произойти. В конце концов, если гусеница подгрызла прекрасный розовый куст, как ты не представляй полураскрытые бутоны, в вазе они не появятся. Лучше помоги мне уговорить этого упрямца, чтобы он дал себя перевязать. А то я его уже битый час уговариваю, а все без толку!

— Викант! — всплеснув руками, я подсела к лекверу ближе, — Ну, что ты творишь?!

— Может, я жду, чтобы это сделала ты, а не этот кладезь изящных рифм и философских трактатов, — фыркнул парень, — Ты же ведь отлично знаешь, что…

— Лучше, если это сделает Шерненс, — прервала я Виканта, уж очень мне не хотелось дослушивать его последнюю фразу до конца. Эльф только как-то странно покосился в мою сторону. И я клянусь, что в глубине серебристых глаз поймала отсвет настоящей ревности. Только мне этого не хватало! — Я совсем не умею оказывать помощь пострадавшим. Ко всему прочему ты не человек, а леквер. Мало ли что…

— Бинты и пластыри для всех одинаковы, — парировал бывший конвоир, — Заодно и научишься.

Я только вздохнула, сдаваясь под напором умоляющего сине-рыжего взгляда. Нет, этот парень или очень отважен, поэтому и готов послужить мне живым пособием по медицине, или очень хочет испытать новые ощущения. Только боюсь, в последнем случае они будут не совсем теми, которых леквер ожидает:

— Боюсь, я могу причинить тебе боль, — осторожно начала я, а рука уже сама потянулась к небольшому подносу со скрученными полосками марли и многочисленными пузырьками и баночками. Вот черт, похоже мне самой не хватает чего-то… Я даже сглотнула, старательно прогоняя из головы навязчивые мысли. Сначала покусала Гервена, теперь вот не могу отвести взгляда от плеч Виканта. Пришлось как можно спокойнее повернуть голову в сторону выданных предметов, чтобы не выдать всех накопившихся за последние месяцы чувств. Сейчас же могучим жестоким зверем в душе завыла совесть. Многое бы я отдала за то, чтобы такие подозрительные мысли не приходили на ум. А еще больше, чтобы вместо голубых с золотой серединкой глаз за мной следили совсем другие — равномерно карие.

— Лида, зачем ты бинт разматываешь? — вернул меня в фургон из поднебесья голос эльфа.

— Я?! — вот теперь точно не удастся ничего скрыть.

— Нет, сущность моей бабки, — хихикнул Викант. Я даже обиделась немного, хотя уже то, что приятель мог шутить, говорило о том, что он идет на поправку, — Ты перевязку делать будешь или переводить казенное имущество?

— Да, сейчас. Шернес, ты мне поможешь?

— Всегда рад тебе помочь, Лида, — улыбнулся парень, — Я приподниму его, а ты постарайся найти кончик старой перевязки. Ну-ка, давай.

Эльф с легкостью подхватил советника под мышки, давая мне возможность спокойно освобождать того от уже мокрой повязки. Викант сморщился, но промолчал. Больше всего я волновалась за его сломанный позвоночник, остальные кости при невероятно быстрой регенерации лекверов должны были за прошедшие часы хотя бы частично срастись. Как ни странно, но сломанная рука почти не мешала, хотя и пользы от неполноценной конечности было не так много. Но пальцы-то шевелились, а это уже многое позволяло сделать, тем более, что с помощью эльфа я могла особенно не торопиться. Не знаю, кто накладывал советнику повязку, но сделали это очень качественно, особенно хорошо поработали с завязкой. Так что мне пришлось, наверное, не менее десяти минут провозиться только с узелком, так и выскальзывающим из-под пальцев. Бинты можно было выжимать, настолько много потерял Викант чуть светящейся прозрачной жидкости, имевшей запах хороших пряностей. Это было намного приятнее, чем возиться с кровью. Вот вид раны не слишком настраивал на позитивный лад. Кожа вокруг глубокого рваного пореза воспалилась, покраснела. Наружу показались самые настоящие кусочки мяса. Некоторые пучки мышц были повреждены и болтались розоватыми лохмотьями. Но самым страшным был вид абсолютно прозрачной, как стекло, вены. Тонкая полая трубочка пульсировала, внутри нее переливалась голубоватая жидкость.

— А я думала, что выражение "голубая кровь" — всего лишь метафора, — к горлу подкатил комок, а желудок угрожающе сжался.

— Это не кровь, — не согласился эльф, — это так называемая жидкость сущности, квеселла. Когда она окисляется кислородом, то становиться бесцветной. Эй, Лида, ты что?

— Мог бы и не пояснять, — не слишком вежливо откликнулась я, — Мне и так предельно паршиво. Почему рана не заживает?

— Не знаю. Что-то мешает ее краям стягиваться.

— Значит, придется самим стягивать, — отрубила я.

— Как? — вмешался в нашу научную дискуссию Викант.

— Зашивать. Надеюсь, у советников найдется достаточно тонкая игла и крепкая нить. Иначе придется это делать как попало, а результат может оказаться не столь хорошим.

— Лида, ты с ума сошла? — задал мне самый подходящий в данной ситуации вопрос леквер, — Да ты сейчас в обморок грохнешься, а еще собираешься меня сшивать. Ко всему прочему, я еще не готов на такой подвиг. Мне, знаешь ли, больно будет.

— Ты же сам говорил, что у тебя болит все. Значит, сильнее болеть не должно! — резонно заявила я.

— Лида, надо хотя бы анестезию провести, — попытался образумить меня эльф. Конечно, он был, безусловно, прав. Да только ничего подходящего для оного благородного дела я не находила среди выставленных и выложенных на плетеном подносе предметов. Но неожиданно решение проблемы буквально само пришло к нам:

— Кто-то произнес слово "анестезия"? — рядом с моим левым плечом возникла светящаяся макушка элемы, — За это можете не беспокоиться. Что-что, а заговаривать боль наш народ может лучше всяких лекарств.

— Да ну? — скептически уточнила я, — А чего же ты мне тогда боль не заговорила, когда я только руку сломала?

— Ну, отчего же. Ты же тогда ей даже стену разбирала, — с "милой" улыбочкой парировала Мэрке, но потом добавила уже безо всякой издевки, — У лекверов гораздо быстрее проходят нервные импульсы. Отсюда и разница в действии телепатического вмешательства со стороны других существ. Мы не притупляем чувствительность нервных окончаний в районе повреждения. Элемы воздействуют на сознание, как бы вылавливая сигналы, посылаемые мозгу о том, что что-то не в порядке с телом.

— А ты уверена, что сможешь полностью "выловить" все сигналы? Ведь накладывать швы без наркоза — это, знаешь ли, не петушков на палочке сосать.

— Чего делать? — влез Викант, явно заинтересовавшись.

— Да так… — отмахнулась я.

— Конфеты есть, — пояснил за меня неожиданно эльф, — Петушки на палочке — это карамель такая.

— Откуда ты знаешь? — на сей раз уже мне стал интересен источник его информированности. Хотя я и раньше не сомневалась в его глубоких знаниях, но чтобы они были столь обширны, рождало странные предчувствия. Не то, чтобы подозрительные, но какие-то не слишком хорошие. Но Шерненс тут же развеял их, тем более, что сейчас всем было вовсе не до палочек и карамели.

— Просто подобные сладости доставляют эльфам из вашего мира. Да и в других мирах есть нечто подобное. Правда, вместо петушков на палочки сажают маленьких дракончиков, цветы или еще что-нибудь. Говорят, есть такой мир, где очень мало источников сахаров. Так что там сладости — это еще и съедобный эквивалент денег.

— Вот и славно, — сделала я вывод, — Раз ты у нас такой просвещенный, Шерненс, поищи-ка все необходимое для швов, и, пожалуй, пора начинать. А то, боюсь, сейчас у нас Викант сознание потеряет.

— Не потеряю, — обиделся парень, бледнея на глазах. Ага, так я ему и поверила. Тем временем эльф быстро вскочил на ноги, и, буквально, вылетел из фургона. Я только довольно хмыкнула. А то все Лида бегай да чужие задания выполняй. Нет уж, надо хоть раз побыть главнокомандующим.

— Ну, Мэрке, что мне делать-то? — рассеянно поинтересовался Викант у девушки.

— Попытайся расслабиться, подумать о чем-то хорошем. И главное, не заостряй свои мысли на боли. А я постараюсь как можно быстрее подобрать необходимый ключ к твоему сознанию.

— Может, мне тогда рассказать тебе, о чем я думаю?

— Не надо, — улыбнулась Мэрке, — Во-первых, мне нужна не конкретная тема, а общие визуальные и слуховые образы. А во-вторых, твоя речь меня только собьет.

— Все будет нормально, — больше по привычке попыталась успокоить я моего бывшего конвоира. На самом деле сейчас успокаивать надо было меня. Если Виканту остается спокойно лежать, то мне же придется шить. Причем не ткань, а живую, теплую и почти человеческую кожу. Но я отлично понимала, что любую брезгливость и страх надо отбросить. За то время, что рана оставалась неперевязанной, мне пришлось раза три менять прикладываемый к ней бинт. Я ободряюще коснулась светлых волос Виканта, отчего тот с нескрываемым удовольствием прикрыл глаза.

— Приятно… — протянул парень, — Лида, может и не надо никакой анестезии? Просто гладь меня по голове, и боль сама уйдет.

— Обойдешься, — как можно спокойнее фыркнула я, хотя от слов леквера сердце стало прерывисто стучать. — И, вообще, кто тогда тебя шить будет?

— А что это вы тут затеяли? — раздался со стороны выхода смутно знакомый голос. Даже не поздоровавшись, рядом с нами уселся на пол вчерашний леквер с косичкой. Единственное, что поменялось в его образе с первой нашей встречи, так это рубашка. Выражение лица, несмотря на позднее утро, оставалось все таким же скучающим и сонным, — Это ж надо такое придумать, зашивать рану!

— Не вижу в этом ничего странного. Если она сама не затягивается, что теперь, ждать, пока Викант умрет от потери… сущности? По мне так лучше остаться со шрамом на всю жизнь, чем без шрама оказаться в гробу.

— Где? — не понял Алерг.

— Не важно, — махнув на беспредельную тупость лекверов, я не стала пояснять, — Лучше скажите, есть у вас в лагере иголка с ниткой?

— Нет, — спокойно отозвался советник, — Зачем они нам? Одежду лекверов не шьют, а создают из кусков ткани.

— Поэтому у вас ни одного шва на рубашке, — кивнула я, — Но ведь всякое может случиться, почему у вас нет подобных необходимых мелочей? А вдруг одежда порвется, а рядом не окажется того, кто был бы способен починить ее с помощью своего дарования? Мне кажется, что несколько безрассудно пренебрегать такими вещами.

— Ну, — неопределенно пожал плечами Алерг, — В любом случае, у нас нет иголок и ниток. И, кстати, их нигде нет. Иглами пользуются люди, эльфы и другие народы, не способные создавать одежду иначе. Лекверы не нуждаются в подобных материалах. Так что ничем помочь не могу.

— Лида, я, кажется, нашел! — с довольным видом обернулся ко мне Шерненс, который последние минуты упорно копался у себя в карманах. Я обалдело уставилась на тонкую иголочку с маленьким ушком в малюсеньком костяном футляре с голубым рисунком в виде морских волн и на самую настоящую катушку телесного цвета ниток, — Значит, я их все-таки не выложил. Захватил на всякий случай, а то вдруг что может в дороге произойти. Но честное слово, даже не думал, что они могут пригодиться.

— Погоди, это же не просто нитки, такими хирурги в моем мире пользуются! Их потом вынимать из шва не надо — они сами рассасываются. Откуда они у тебя?

— У меня он точно их не крал, — ухмыльнулся Викант. Эльф начал медленно покрываться ярко-багровыми пятнами, очень натурально отводя глаза в сторону.

— Это мои нитки. Говорю же, я их еще когда у Гервена был, на всякий случай захватил.

— Что вы препираетесь, — недовольно откликнулась Мэрке, — Вместо того, чтобы выяснять, кто что крал или не крал, надо уже, наконец, делом заняться. Давай, Лида, вставляй ниточку и начинай зашивать. А то еще немного, и этот несчастный сведет меня с ума своими мыслями. У него они так мелькают, что меня сейчас вывернет на изнанку.

— Стоп, а обеззаразить? Между прочим, большинство солдат на войне умирает не от ран, а от инфекций. А я не собираюсь отправлять нашего Виканта на тот свет, тем более, что он туда уже и сам не собирается. Правда, Викант?

— А с чего ты решала, что я куда-то собирался? Насколько я понимаю, под определением "тот свет" люди имеют в виду смерть? — я кивнула, — Но я не собирался умирать.

— Тогда какого… нехорошего духа, ты мне вчера говорил, что обязательно умрешь? Я между прочим, едва из-за этого истерику не устроила. Если это была шутка, то очень несмешная.

— Я не шутил. Я чувствовал, правда, чувствовал, как умираю. Беспредельный холод и боль. Только их.

— И что же изменилось со вчерашнего вечера? — не удержалась от поддевки Мэрке. Уж кто-кто, а она-то, скорее всего, отлично знала, что могло измениться в сознании моего конвоира за прошедшие часы.

— Я понял, ради чего должен жить… Когда вы пришли ночью в фургон, а ко мне вернулось сознание, я понял, почему все еще продолжаю бороться за свое существование. Понял, почему моя сущность еще цепляется за тело.

— И почему же? — тихо пробормотала я, хотя отчего-то заранее знала, что ответит парень. Поэтому сама же оборвала его попытку ответить, — Хотя лучше не говори.

— Неужели тебе так неприятно услышать ответ? — догадался Викант, — Разве я чем-то обидел тебя или кого-то, кто был или до сих пор тебе близок?

— Ладно, Викант, лучше тебе помолчать. А мне кажется, это наша болтовня ужасно мешает Мэрке справиться с твоей болью, да, Мэрке? — спас меня эльф. На щеках юноши проступил болезненный румянец, и даже острые уши налились каким-то рубиновым цветом, напоминая теперь несколько экстравагантные фонарики. Да уж, эльф явно никогда еще не участвовал в такого рода экспериментах. А возможно, даже не видел ничего подобного. Зато советник, наконец, успокоился, полностью отдаваясь нашей ненормальной операционной бригаде на растерзание. Теперь точно отступать было некуда. Алерг с нескрываемым любопытством наблюдал за тем, как я пытаюсь попасть тонкой ниточкой в почти невидимое отверстие, естественно, каждый раз промахиваясь. Шернненс глубоко вздохнул, одним жестом беря мои руки в свои ладони. Сломанная конечность привычно отозвалась болью, зато прекратила трястись как у пьяницы со стажем. Теперь пальцы меленько дрожали, словно у меня было серьезное расстройство нервной системы. Хотя, видимо, так оно и было.

— Лида, может, я этим займусь? — предложил эльф. Я только покачала головой, — Но ведь мы оба не умеем накладывать швы, зато я в лучшем состоянии.

— Ты всегда умеешь утешить, — стараясь окончательно не распсиховаться, пробормотала я, — У меня даже складывается такое впечатление, что у него тоже были эльфы в предках. Наверное, поэтому я так и не познакомилась с его родителями.

— С чьими? — перебил мои воспоминания длинноволосый советник. Тем временем я обнаружила среди стоящих на подносе препаратов вполне знакомый мне спирт. Крышечка небольшого пузырька была неплотно прикручена, так что даже не открывая его, можно было определить содержимое. По запаху. На ум пришла не слишком здравая мыслишка употребить его не только наружно, но и принять парочку глотков вовнутрь. Может, хоть храбрости прибавиться. "Ага, и меткости заодно. Такая буду меткая, что мешать мне уже точно никто не посмеет!" — противненько заявил внутренний голос.

— Да так, был у меня один…знакомый. Очень знакомый, как я думала. А сейчас понимаю, что я ровным счетом ничего о нем не знаю. Даже странно, как можно столько времени жить бок о бок с человеком, тесно общаться, а потом понять, что самого главного он тебе и не сказал. Равно как и ты ему…

— И чего же ты ему не сказала? — заглядывая мне в лицо своими серебристыми глазами с густым оперением ресниц, поинтересовался Шерненс. Он явно пытался отвлечь меня от дурных мыслей. Я отвернулась, осторожно захватывая пальцами край пореза. Викант даже не охнул, а только мужественно сцепил зубы. Незаметно для себя я сделала прокол, а затем и первый стежок. Голова перестала соображать, полностью отключившись от происходящего. Наверное, если бы Мэрке сейчас заглянула мне в сознание, ее бы не только вывернуло, но и мигрень на весь остаток жизни заработала бы.

— Слушай, а откуда ты? — больше для поддержания разговора интересуюсь я. На самом деле меня это никогда не интересовало. Особенно сейчас, когда луна светит не так ярко, а в окошко уже заманчиво заглядывает рассвет. Еще немного, и первая окончательно погаснет, зато второй наберет такую силу, что способен будет вытолкнуть солнце из-за крыш девятиэтажек. Мужчина рядом пожал плечами, неопределенно махнув рукой.

— Не из этого города. Хочешь знать, откуда именно? — я честно сморщилась.

— Не-а. Не вижу смысла. Сейчас-то ты ведь со мной. А остальное мне не так уж важно.

— А вдруг я какой-нибудь злодей, сбежавший подальше, чтобы скрыться от правосудия? — смеется он, я только довольно фыркаю.

— С такими честными глазами… Такими красивыми глазами и всем остальным в придачу? Ну уж нет. На преступника ты никак не похож.

— Внешность, знаешь ли, бывает обманчивой. Это только маска, ее легко можно поменять. А уж что там внутри скрывается, это не всякий и поймет. Бывают вполне милые убийцы и грабители. Оденет такой костюмчик с галстуком, возьмет в руки дипломат и пойдет стрелять с крыш.

— И что же внутри тебя? — не удержалась я от вопроса. Хотя очень жалко было прерывать такой сладкий поцелуй. Мужчина подтянулся, переводя тело в вертикальное положение и еще теснее прижимая меня к себе:

— Внутри меня бьется сердце, которое очень любит тебя. А остальное, согласись, не так уж и важно? — на сей раз я только киваю. Луна осторожно скрывается за ближайшей веткой дерева, где вскоре и гаснет.

— Того, что не могу без него… — тихо ответила я эльфу, продолжая медленно сшивать края раны. Теперь я была спокойна за леквера. Мэрке сосредоточенно прикрыла глаза, и было ясно, что девушка находится буквально на пределе возможностей, даже капельки пота на висках проступили. Но ее усилия не проходили впустую, так что Викант лишь иногда морщился, когда взгляд его касался иголки, — Того, что без него из моей жизни ушла часть меня, словно у меня что-то отрезали.

— Печень, — поддакнул конвоир.

— Нет. Легкие, — на полном серьезе заявила я, — Зря ты так издеваешься, Викант.

— Я не издеваюсь, — уже без улыбки продолжил парень. И только теперь я заметила, как странно он смотрит на меня, — Иногда, чтобы перестать дышать, достаточно просто перестать кое-кого видеть. К сожалению, иногда этот кто-то не прислушивается к нам.

— Да уж, — скорбно закончил за всех Алерг, — Кстати, Лида, кажется, вы уже начинаете делать лишнюю работу.

Я выругалась, поспешно затягивая стежок, проделанный уже в здоровой коже. Это же надо было такое сотворить!

— Ладно, пойду я, — даже не прощаясь, вынырнул из фургона длинноволосый. Я с искренней досадой рассматривала свежий шов. Ладно, нитки, авось, сами по себе постепенно исчезнут. Не думаю, что из-за одного лишнего стежка Викант будет меня проклинать.

— Его, вообще, кто-нибудь хорошим манерам учил? — чтобы хоть как выразить всю гамму обуревавших меня эмоций, крикнула я, — Приходит тут, уходит, как у себя дома!

— Вообще-то, это я его пригласил, на всякий случай, — признался эльф, — и, между прочим, он почти у себя дома. Алерг — сын капитана Уварса.

— А! — понятливо кивнула я, — То-то меня еще вчера удивило, почему это он так нахально обращался с капитаном. Да и тот приструнить его не пытался. Все по стойке "смирно" перед Уварсом стоят, а этот тип еще и зевает. Ладно, учтем. Шерненс, ты разбираешься в местной фармацевтической продукции? Я думаю, нам стоит все-таки наложить на рану какую-нибудь антисептическую мазь.

— Конечно, — эльф выбрал из множества баночек и бутылочек одну небольшую с густым прозрачным гелем, — Думаю, это подойдет. Ты пока готовь повязку, а я попытаюсь вывести Мэрке из ступора. А то она, по-моему, слишком увлеклась.

Я только улыбнулась, обернувшись к неподвижно сидящей девушке. С таким выражением лица только гадалкой быть. Мне почудилось, что к светло-желтому свету элемы словно примешался беловатый, вспыхивающий яркими протуберанцами, как у Солнца. Да и Викант был как-то заторможен, словно задремал с открытыми глазами. Вздохнув, я приступила к послеоперационным действиям, осторожно нанося гель на слой бинтов специальной лопаточкой, аккуратно привязанной к искомой баночке. Эльф осторожно потряс Мэрке за плечо. Как ни странно, элема даже не вздрогнула, только с небывалым спокойствием перевела на Шерненса немного удивленный взгляд.

— Это и правда больно, когда тебя проткнут иглой, — мрачно воскликнул леквер.

— Ничего, потерпишь, — без снисхождения ответила я, — Шерн…

— Сейчас, — эльф уже и без моей команды понял, что надо в очередной раз помочь поднять непослушную тушу Виканта. Я в который раз удивленно следила за руками юноши, которые, казалось, не напряглись не на йоту. И уже через пару минут я с нескрываемым облегчением аккуратно закончила перевязку.

Фургон резко остановился, так что нас едва не размазало по его бортам. То есть меня. От неминуемых синяков и ссадин (это в лучшем случае) спасло то, что я успела зацепиться за крепкий локоток элемы. Девушка заковыристо выругалась, но даже не пошатнулась. Собственно, как и эльф.

— Интересно, почему мы остановились? — после нескольких секунд молчания задумчиво произнес Викант. Сейчас он мог свободно сидеть, хотя со времени нашей стычки с узнающей прошло не более полутора суток. С каждым часом парень становился все веселее, и даже попытался немного поесть. Я только мысленно завидовала советнику, потому что моя рука стала болеть все сильнее и сильнее.

— Пойду, узнаю, — предложил Шерненс.

— Я с тобой, — откликнулась я, осторожно выглядывая в щель между неплотно пригнанными досками. Ничего подозрительного в поле зрения не обнаружилось, но эльф остановил меня жестом, хватая с подноса первые попавшиеся ножницы, — Там, вроде, все спокойно.

— Вот именно, что "вроде", — предостерег меня парень, первым вылезая наружу. И только после тщательного осмотра он позволил мне вылезти из нашего укрытия.

Я окинула взором открывшуюся местность, но кроме всадников на птицах никого рядом не обнаружилось. Ровное поле, лишенное следов растительности простиралось на многие километры вперед. Ни тебе нежити, ни узнающих. Даже ветер утих, давая возможность спокойно дышать. И тут только до меня дошло, что же в мирной картине уже почти родного мира выглядит не так. Вместо снежного покрывала, на котором остановился отряд, совсем рядом с нами лежала черная, неприкрытая земля. Словно под громадной площадью кто-то тщательно уложил трубы с кипятком. К нам уже спешил на своем чудо-транспорте капитан, явно встревоженный происходящим.

— Что происходит? — первой начала я разговор. Стоящий рядом Шернес только качал головой, шепча про себя что-то, словно от досады. Стараясь не обращать на эльфа внимания, я полностью переключилась на Уварса.

— Мертвые земли.

— Что значит "мертвые"? И кто здесь весь снег очистил?

— Никто не очистил. Он сам сюда не падает. Над подобными местами никогда нет снега или дождя, и круглый год стоят туманы и ходят тучи. Это проклятые места, иначе никак нельзя объяснить все здесь происходящие! Здесь нет животных, растений. И я готов поклясться своей сущностью, что после полоски земли везде будут только камни и песок.

— Но кто проклял эти места? — теперь уже по-другому для меня выглядели обманчиво-спокойные просторы. Я почувствовала, как меленько затряслись у меня колени. Предательский страх напал в самый неподходящий момент. Что бы хоть как-то сохранить лицо, я присела рядом с границей, разделявшей черную и белую части нашего пути. И хотя на ощупь почва была самой обычной — холодной, сырой, крошащейся в руках, но у меня возникло непреодолимое желание скрыться из этих мест как можно быстрее. Словно какой-то затхлостью, как из старинного склепа, повеяло от этой земли, и даже сам воздух имел сладковатый запах разложения.

— Не знаю. Но то и дело то там, то тут на карте нашей страны появляются такие вот участки, словно кто-то специально вырубает на них леса, поля и рощи и травит всех их обитателей. Только вот все дело в том, что лекверы к этому не причастны. По крайней мере, никому из нас не под силу причинить подобный вред. Я сам видел однажды, проезжая через чью-то территорию, как там постепенно вянут травы, ломаются и иссыхают деревья, как животные погибают целыми десятками, а то и сотнями. Запах при этом стоит соответствующий. А потом все кончается. Кое-где еще лежат не сгнившие куски древесины, но и их скоро поглощает почва, а потом и она начинает вырождаться, обнажая породу. И все это происходить буквально за пару недель. Что это за напасть такая, никто не знает, Лида. Но уж точно, что это никому не нравится.

— Мы будем проезжать через них? — словно ожив, поинтересовался Шерненс.

— Придется. Это самый короткий путь. Да уж… Никогда бы не подумал, что буду еще раз наблюдать весь этот кошмар.

— Так, может, их можно как-то объехать? — с надеждой взглянув на капитана, спросила я. Резкий порыв ветра принес новую порцию "ароматов", от которых нестерпимо захотелось зажать нос рукой. Что же это за мерзость такая?!

— Нет. Это исключено, — неожиданно ледяным тоном отверг мое предложение Уварс, — Я не могу удлинять наш путь на несколько недель. Это хорошо, если недель. Неизвестно, как далеко простираются мертвые земли. А ведь территории лекверов почти всегда обширны. Я понимаю, как вам не хочется идти через них, но знаете, я тоже не желаю лишний раз мучить моих подчиненных. Мы достаточно долго за вами охотились, а лекверы хоть и сильны, но и они не могут бесконечно терпеть неудобства. Ко всему прочему, Лида, еще неизвестно, где безопаснее — на этих землях, куда никто из живых существ не решается сунуться, или за их пределами, где мы с куда большей вероятностью можем повстречаться с узнающими. Так что, давайте закончим этот бессмысленный разговор. Чем раньше мы продолжим путь, тем быстрее пересечем мертвые земли. Хочу надеяться, что они не так велики, как те, через которые я ехал прошлый раз, — мрачно хмыкнув, капитан отошел от нас подальше, отдавая своим воинам приказы. Все аргументы были приведены. Да, и что, собственно, я ожидала услышать? Повернувшись кругом, я зашагала к фургону, когда меня перехватил за руку Шерненс:

— Лида, погоди! — резко остановившись, повернулась лицом к эльфу. Серебристые глаза смотрели с тревогой, но голос звучал твердо, — Не нравится мне это все. Думаю, следующие дни нам никак нельзя терять бдительность, и лучше сразу упаковать все необходимые вещи в сумки.

— Думаешь, здесь кто-то есть?

— Не знаю, — честно признался парень, — Но если здесь нет ни растений, ни животных, это не значит, что мертвые земли совсем мертвы. Обычно именно в таких местах и селится нежить. И хорошо, если это будут знакомые тебе вурдалаки, а не кто-нибудь пострашнее.

Я только передернулась. Да уж, врагу бы я не пожелала такого "знакомства". Почти на автомате пригладив короткие волосы, забралась в фургон, где сразу же на меня накинулись с расспросами элема и Викант.

— Ну, что вы так долго?! — укоризненно всплеснула Мэрке руками, — Мы думали, вас уже съели!

— И кто бы нас съел, по-твоему? — скептически изогнула я бровь, — Ни один зверь в здравом уме не станет этого делать. А если попробует, то рискует получить несварение.

— Это еще почему? — подал голос Викант.

— Желчи много.

— Тьфу на тебя, — решив, что я серьезно, плюнула девушка, — Если на вас никто не покушался, то какого темного духа вы столько времени на морозе торчали? И, вообще, почему мы не едем?

— Мертвые земли, — коротко бросил эльф, закидывая в мешок запасную рубашку леквера, выданную Уварсом. Ребята из совета оказались столь благородны, что не пожалели для нас теплых плащей и даже запасной смены белья. Да, у нас бы вряд ли так поступили. Правда и столько времени до тюрьмы бы нас везти не стали. Если честно, то мне уже самой не терпелось попасть в столицу. Столько всего интересного о ней рассказали и эльф, и Викант за время нашего общего путешествия, что я уже почти как наяву видела ее золотые крыши и зеленые рощи. Конечно, рассчитывать на последнее не приходилось. До распускания первой листвы оставалась еще уйма времени. Максимум, на что я могла претендовать, так это на красивый вид из узкого оконца темницы. Правда, вряд ли мне в этом случае будет до него дело. От подобных мыслей стало не по себе, а по спине забегали мурашки. Тяжело вздохнув, я присоединилась к сборам.

— Да, сейчас бы нам не помешал хотя бы один комплект вооружения совета, — с тоской складывая малюсенький походный ножик с тупым лезвием, пробормотала элема, — Если на нас нападут, то мы не сможем нормально сражаться. Мне даже меч не нужен, но вот от парочки заточенных полумесяцев вреда бы точно не было.

— Мэрке, не трави душу, — попыталась я воззвать к совести подруги, — И, вообще, с чего вы решили, что на нас обязательно должны напасть? Ведь Уварс ничего не говорил об этом. Возможно, на этих землях, и правда, никто не живет.

— Да нет, Лида, — пытаясь почесать под повязкой заживающую рану, не слишком оптимистично пробормотал Викант, — Я тоже кое-что слышал о подобных местах…

— Викант, может не надо? — теперь уже эльф попытался остановить волну тревоги, но мой бывший конвоир лишь отмахнулся от него, как от назойливой мухи:

— Она должна знать. Тот, кто проезжал через эти земли или сходил с ума, или терял свою сущность. Оставалась лишь только телесная оболочка, живая машина для потребления еды и ее переработки, не более.

— Но капитан… — попыталась возразить я.

— Я знаю эту историю. Уварс проезжал через вымирающие земли. Через вымирающие, а не вымершие несколько лет, а то и столетий назад. Никто не знает, откуда берется эта напасть. Возможно, для того, чтобы эти территории стали по-настоящему опасными, нужен какой-то определенный срок. А возможно, что ему просто повезло. Так что, Лида, я бы на твоем месте молил всех твоих богов, чтобы с нами ничего не случилось.

Эльф за моей спиной только вздохнул. Но мне и так уже было ясно, что ничем хорошим это не кончится. Боги могут и подождать, а вот насчет оружия надо было думать уже сейчас. Иначе потом будет поздно.

Вечер, словно грозная хищная птица, напал на беззащитную землю, накрывая ее своим серо-лиловым оперением. Сразу стало холоднее так, что даже под двумя теплыми плащами я не могла как следует согреться. В фургоне потемнело, и только тусклый свет от озябшей Мэрке позволял не биться носом об окружающие предметы. Но еще хуже было то, что снова потянуло весьма неприятным запахом то ли гнилья, то ли праха, словно в фургоне сдохла крыса. Если честно, сначала я так и думала, но добрый юноша Викант меня сразу же разубедил:

— Это не крысы. Здесь всегда так пахнет. И думаю, вам надо как можно быстрее привыкнуть к нему. В глубине земель запах станет еще сильнее.

— И чего же я, дура, респиратор-то не взяла, — пробурчала я себе под нос и поплотнее прижалась к теплому боку задремывающего эльфа. Однообразность поездки могла кого угодно довести до состояния вечного дрема. Но некоторым действительно удавалось подремать, а вот таким нервным существам, какими оказались мы с советником, оставалось лишь бездумно пялиться в потолок, да изредка перебрасываться фразами.

— Я никогда не видела, что бы так резко темнело, — обеспокоенно влезла элема, — Боюсь, нам придется привыкать не только к запаху, но и еще к куче особенностей этого милого края.

— Угу, только вот почему-то у него не слишком милые особенности, — вздохнула я. С наружи послышались крики, обозначавшие привал, и фургон осторожно, словно нехотя, стал останавливаться. И я его понимала. Сейчас хотелось бежать как можно быстрее из этих пустынных и неприветливых мест. Я невольно выругалась сквозь зубы, но послушно вылезла из дощатого сооружения к импровизированному ужину.

"Соберись, Лидка, — уговаривала я себя, ступая по абсолютно голым камням, больно впивающимся в ноги, невзирая даже на толстенную подошву сапог, — Главное не выдать своего нетерпения. В конце концов, Викант же доверился тебе, почему этот Уварс должен быть более подозрительным, тем более с тремя десятками вооруженных лекверов под командованием?".

Мы постепенно пробирались к главной палатке в шутку называемой нами "командирским шатром". Сильно изношенную, измазанную пылью и самыми разнообразными веществами, ткань величественно украшал не менее потрепанный, но еще не выцветший, стяг. Медно-красный, с блестящей на солнце золотой каймой и совсем не подходящей к такому пафосу мирной картинкой — пасущейся на лугу птичкой, живо напомнившей мне Пушинку. Несколько воинов уже готовили дрова, хотя, если честно, я не понимала, как при такой сырости их можно разжечь. Толстые бревна, больше пригодные для строительства, чем для приготовления пищи, никак не могли загореться. Невольно ежась от ветра и накопившейся в воздухе влаги, мы подошли к капитану, который бойко отдавал приказы на лекверском.

— Да, отвратительней погоды я еще не видал, — словно прочтя мои мысли, выдохнул Уварс, — Но зато нас здесь ни одна гадина искать не станет.

Насчет последнего меня одолевали нешуточные сомнения. Если уж узнающие смогли проникнуть в заповедный для эльфов туннель, то отчего же они тогда не смогут заявиться сюда. Тем более, что это кратчайший путь в столицу, где они меня уже взять не смогут? Но высказывать свои не слишком оптимистичные прогнозы вслух я не стала. И так в лагере уже который день сгущалась напряженная атмосфера. Лекверы из веселых парней превратились в замкнутых воинов. Сидящий рядом Шерненс осторожно приобнял меня за плечи, но вздрагивать от прикосновения на этот раз я не стала. Как и поворачиваться к приятелю лицом. Мне и так было известно, что сейчас на нем написано. За недели, прошедшие с нашего первого знакомства, я успела уже достаточно хорошо запомнить все особенности характера эльфа. Открытый и добрый парень мог в одно мгновение превратиться в расчетливого и грозного бойца, да и краснел он не только от плоских шуточек, которые любили отпускать советники, но и от гнева.

Рядом с нашей уже привычной для всех компанией возник один из лекверов, подмигивая мне и одновременно не забывая отдать честь начальнику. Я только фыркнула. Только еще одного Виканта не хватало. Надеюсь, хоть этот не станет сахарить чай. Но парень уже через секунду забыл про меня, тщательно колдуя над костром. Синеватое пламя взметнуло над заботливо уложенными дровами свои языки и тут же осело, превращаясь в привычно желтое. Правда вместе с трепещущими язычками появился и дым, но я была этому даже рада. Горьковатый аромат сгоревшей березы и сосны смог, наконец, перебить приторный душок мертвых земель. Уварс кивнул воину, и тот удалился, уступая место местному кашевару. Мысленно скривившись, я перевела взгляд на пылающее дерево. Опять каша с мясом! Может, оно питательно и полезно, но мне подобная "пища силачей" в рот уже не лезла. Собственно, как и жареная дичь, слегка заплесневевший хлеб и попахивающий мышами чай. Почти с ностальгией вспомнила я о кулинарных шедеврах Виканта и едва не подавилась собственной слюной. Однако от столь губительных размышлений меня оторвал вкрадчивый голос Мэрке:

— Мы хотели с вами поговорить.

— Ну, так говорите, — не понял Уварс. Элема страдальчески вздохнула, замечая наши согласные с эльфом взгляды. Конечно, логичнее было именно Шерненса выдвинуть главным переговорщиком. Но Мэрке женщина, к тому же она была менее всего замешана во всей той грязи, в которой обвиняли нас двоих. Поэтому, элеме пришлось смириться с ролью козы отпущения и продолжить:

— Неспокойные это места, — советник кивнул, подкручивая свои роскошные усы, — Вот мы и решили попросить вас дать нам хотя бы пару лезвий. Все-таки неизвестно, что или кто ожидает нас впереди. Мы не требуем вооружать нас всех, подобно вашим ребятам. Но все же, знаете…

— Ничего не хочу слышать, — запротестовал капитан, — В конце концов, неужели вы не доверяете членам совета? Вы думаете мои парни просто так здесь служат? Это элитное подразделение, в нем каждый воин способен многих врагов в порошок стереть. Если и правда на отряд нападут, то мы сами сможем вас защитить. А вот вам оружие не положено.

— Простите, — не выдержала я, — Но ведь даже Викант дал мне в свое время меч. Конечно с заговоренным лезвием, так что если бы я захотела убить его — меч бы отрезал мне руку. Неужели вы не можете сделать то же самое?

— Впервые об этом слышу, — недоверчиво пробормотал Уварс, — я и лекверов-то не знаю, которые были бы способны на такие заговоры. Нет… это чушь какая-то. Хотя Викант любит шутить.

— Шутить? — переспросила я, чувствуя, как в глубине души начинает прорастать и укрепляться обида. Провел, как малолетнюю соплячку! От заявления капитана непережеванный кусок мяса сам нырнул вниз, намертво застряв где-то в районе пищевода. Сейчас же на меня напала икота.

— Может, воды? — участливо спросил капитан, но я только замотала головой.

— Само пройдет, — наконец смогла выдать я после серии подпрыгиваний.

— Тогда хотя бы Виканту дайте оружие, — вернулась к главной теме Мэрке, — Ведь он член Совета.

— Нет, и не просите, — замахал руками леквер, — У нас нет лишнего комплекта. И даже если бы и был, нашему другу сейчас явно не до сражений. Да он даже подняться с постели не способен, а вы хотите, чтобы парень уже лезвиями махал. Поймите, мне вас, действительно, жаль, но не в моих силах отдать вам даже пару кинжалов. Это государственное оружие и за него я отвечаю головой. А личное оружие каждого воина — это, вообще, не мое дело. Так что давайте прекратим эти глупые споры и преступим к еде. И так уже смеркается. Еще немного, и пора будет ложиться спать.

— Мы выспались, — буркнула Мэрке, и тут эльф подал голос:

— А как насчет птиц?

— Что, насчет птиц?

— Ведь вы же можете дать нам пару крылатых воинов? Они и проследить за нами смогут, и защитить. Заодно и нам не так скучно будет ехать. Я понимаю, уважаемый Уварс, чьи заслуги сравнимы только со светом негасимой звезды, что вы нам не очень доверяете. Но разве мало вам слова эльфа, который сегодня готов упасть пред вами ниц, дабы заслужить хотя бы право быть вашим слугою? Мы столько дней ехали в фургоне, что наши глаза уже не могут воспринять всех деталей пейзажа, наши руки и ноги ослабли от однообразия. Я не смею жаловаться на наши условия, тем более, что они были предоставлены столь мудрым и добрым леквером, как вы. Но мне кажется, о, величайший из всех военачальников, что вы бы могли позволить нам хотя бы на этом участке пути, где каждый камень дышит смертью, помочь вашим и нашим друзьям защититься от непредвиденных обстоятельств. Возможно, что без оружия мы не стоим ничего, но дополнительные три пары глаз, я думаю, вам не помешают.

— Хм, — в глазах Уварса мелькнул уже знакомый нам огонек гордости за себя любимого. Я только покачала головой. Ну, право слово, самое живучее из чувств — самолюбие. В какие бы края вас не заносило, с какими народами вы не были бы знакомы — везде слова лести будут служить вам надежным входом в чужие сердца и вызывать доверие, — Думаю, в ваших словах, Шерненс есть доля здравого смысла. Правда, кто же тогда будет сопровождать Виканта? Мне кажется, он будет очень недоволен подобным решением.

— Кто-нибудь сможет взять его с собой. Ведь, в конце концов, мы же не требуем от вас немедленной выдачи транспорта, — пожала я плечами, снова икнув, — А за несколько часов сна он восстановит свое состояние настолько, что сможет ехать на птице. В крайнем случае ведь ваши ребята смогут за ним присмотреть?

— Конечно-конечно! — поймавшись на мою милую (по крайней мере, я очень надеюсь, что именно милую) улыбку, закивал капитан, — Если что, мои парни всегда смогут оказать нашему дорогому коллеге помощь. Не беспокойтесь.

— В таком случае вы сможете дать ему оружие, — почти ангельским голоском проворковала я. На сей раз мое кривляние не помогло. Уварс помрачнел, отодвигая от себя почти полную миску каши, и с совсем другой интонацией промолвил:

— Этого я никак не могу вам обещать, голубушка. Вы и так слишком много от меня требуете. Я думаю, что будет лучше, если вы все трое поедете с кем-то из моих лекверов. Тогда вам точно не понадобяться никакие лишние железки, да и мне будет спокойнее.

С этими словами советник поднялся и гордо зашагал прочь. Сейчас же на меня накинулась Мэрке:

— Ну, и кто тебя за язык тянул? — от злости девушка стала ярче светиться и перешла на лекверский, — Элле кнесте эре кнара!

— Чего? — полушепотом переспросила я у Шерненса. Но парень только хмуро покосился на меня, ничего не сказав в ответ.

— Если ты не умеешь вести переговоры, то и не лезь! Никудышний из тебя, Лида, дипломат. Я испугалась, что он после твоих слов, вообще, запрет нас в фургоне до самого конца пути без малейшей возможности выйти. Скажи спасибо, что Уварс оказался более сговорчивым.

— А ты-то много добилась? — слова Мэрке больно ужалили меня. Никто прежде не высказывал ничего похожего в мой адрес. Голос элемы разносился на весь лагерь. Мне чудилось, что от него, как от потока ветра начинает дрожать воздух и даже мгла над нами рассеялась. Ко всему прочему, именно мне всегда в фирме доверяли все переговоры с клиентами. И пока ни один начальник не жаловался на мое дипломатическое искусство. Девушка еще больше взвилась:

— Я, может, и правда, ничего не добилась. Зато ты добилась очень многого. Только вот почему-то ничего хорошего!

— Слушай, Мэрке, тебя вообще никто с нами не тащил. Что ты возмущаешься? Ты давно бы могла потихоньку украсть один меч, но вместо этого сидишь здесь.

— Да как ты смеешь мне указывать?

Я осторожно попятилась, видя, как наливаются кровью глаза элемы. Мэрке наступала, стараясь прижать меня к еще непогасшему костру. Еще пару шагов, и я с воплем упала бы в него, получив кучу ожогов в дополнение к сломанной руке, но меня поймал Шернес:

— Прекратите это! Вы хотите, чтобы нас действительно заперли в фургоне? Сейчас не время кричать друг на друга. Мы находимся на мертвых землях. И если вдруг перестанем друг другу доверять и перессоримся, то незачем нам, вообще, дальше двигаться вместе. Проще будет друг друга убить, чем ожидать, пока нас по одному истребят местным жители.

— Он прав, — процедила элема. Я осторожно высвободилась из цепких объятий эльфа, стараясь не смотреть ему в глаза, — Дуры мы обе. В конце концов, и ты, и я завалили это дело. Оружия нам и так не видать.

— Так что придется нам пока учиться у Шерненса красноречию, — добавила я, первой протягивая элеме руку. Терпеть не могу долго дуться. Девушка лишь слабо улыбнулась, но не успели наши пальцы соприкоснуться, как лагерь огласил не слишком дружелюбный вой. Такого звука мне прежде никогда не доводилось слышать. Правда, радости от представившегося шанса расширить свою фонотеку еще одним звуком, как-то не появилось. Словно смешиваясь с повисшими в воздухе каплями, он продолжал свербеть в ушах. От неожиданности я снова начала икать, по привычке протягивая руку к виртуальным "секир-головам", и, не найдя их на привычном месте, отдернула ладонь. Первым очнулся эльф, хватая палку поувесистее. Я же пыталась определить потенциальный источник воя, когда один за другим стали гаснуть костры. Словно многочисленные светлячками, разбросанные в радиусе сотни метров они в последний раз взвивались до небес и опадали серым пеплом. Последним погас костер за нашими спинами, едва не опалив мне остатки волос. Я отскочила, инстинктивно прячась за спину Шерненса и приготовившейся к атаке Мэрке. Девушка с силой сжала круглый камень, напоминавшей мне гранит с полупрозрачными слюдяными прожилками.

— Что это за тварь такая? — превозмогая икоту, поинтересовалась я у эльфа.

— Понятия не имею, — честно признался тот, отчего у меня по спине побежали мурашки. Судорожно сглотнув, я постаралась сосредоточиться на звуках, но ничего, кроме подозрительного шороха камешков да какого-то потрескивания, я не услышала. Рядом со мной осторожно дышали Шерненс и Мэрке, но звук собственного дыхания был куда громче. Никто не пытался на нас напасть, но и в лагере не было движения, словно все воины и птицы разом стали, как мы, прислушиваться, неподвижно стоя посреди мглы и сгущающейся темноты.

Кстати, о мгле…

Не успело мое сердце даже дюжину раз пугливо екнуть, как вместо угасших костров в самых неожиданных местах стали появляться сияющие точки, отчего-то напомнившие мне кошачьи глаза. Причем, очень недобро прищуренные глаза. Холодная пелена влаги стеной стала обступать нас, словно кислота, прожигая одежду. Элема дернулась, едва не уронив мне свой булыжник на ногу, и пытаясь стряхнуть с плаща искры.

— Вот темные! — рявкнула подруга, крутясь на месте. Шерненс одним движением сорвал с элемы начинающий тлеть плащ, ловко гася его край своим непробиваемым сапогом, — Спасибо.

— Не за что, — привычно откликнулся парень, внимательно всматриваясь в темноту. В нескольких местах его куртка была почти полностью продырявлена, только вот непонятно чем. Не может же обычная вода проделать в добротной коже дыры диаметром с половину моего пальца? Или может…

— Викант, — неожиданно дошло до меня. Больше ничего говорить не пришлось. Попутно накидывая на плечи свой многострадальный плащ, элема первая побежала в сторону фургона. Именно мой бывший конвоир сейчас оказывался самым уязвимым членом отряда. Воздух жег одежду, неприятно пощипывая кожу, но, как ни странно, не причиняя ей никого ущерба. Честное слово, встречу Гервена, сразу бить не стану. Уж очень мне пригодились его измывательства, тщательно замаскированные под упражнения на выносливость. По крайней мере, когда я добежала до первого часового поста, дыхание ни разу не сбилось. От увиденной картины меня резко замутило, так что пришлось срочно отвести взгляд.

— О, Сотворитель, — тихо пробормотала за моей спиной Мэрке, — Кто же это с ним сделал?

Именно этот вопрос волновал меня меньше всего. В любом случае уж очень не хотелось встречаться с существом, способным на такое. Рядом с брезентовой стеной палатки, подпирая ее спиной, полулежал труп одного из советников. Создавалось такое впечатление, что его заживо мумифицировали. Причем очень быстро. На высохшем лице с потрескавшейся кожей цвета старой газетной бумаги застыло выражение ужаса. Кроме того, все до единой косточки были вывернуты под невероятными углами, некоторые торчали наружу. Парень так и остался сжимать в руках одно из лезвий. Не долго думая, Шерненс выхватил из рук трупа так необходимое нам оружие, затем быстро отвязал от пояса воина ножны, напяливая их поверх куртки. В данный момент было не до красоты.

— Да они все убиты! — едва заглянув внутрь, крикнула Мэрке. Переглянувшись с эльфом, мы ринулись на зов девушки. И тут я споткнулась обо что-то твердое, едва не кувыркнувшись на землю. И с ужасом опознала в этом "чем-то" распростертую тушку птицы. Вокруг нее валялись остатки оперения, из клюва текла красным ручейком кровь. И тут мне стало по-настоящему страшно. Эльф дернул меня за рукав, прижимая к себе и буквально на руках доволакивая до входа в палатку, где уже вовсю хозяйничала элема, один за другим разоружая четыре трупа. Только на лицах этих бойцов навечно отпечатался безмятежный покой, а не ужас. Видимо, их убили во сне.

— Шерненс, как ты думаешь, что с остальными? — промямлила я, хотя ответ был очевиден. Но парень лишь пожал плечами, как можно спокойнее отвечая:

— Надеюсь, кто-то смог спастись. Иначе снаружи я не слышал бы криков!

Элема устало выдохнула, вылетая вслед за нашим уже успевшим спеться дуэтом на просторы мертвых земель. Прямо перед палаткой, размахивая полоской железа с крючками, словно резаная свинья, визжал Алерг.

— Алерг! — радостно, почти с облегчением, заорала я, но парень на мое приветствие ответил только:

— Лучше бегите отсюда, мне эту тварь долго не удержать! — и тут только я обратила внимание на вполне материальную, но отчего-то расплывающуюся по краям нежить, живо напомнившую мне полосатого тигра. Только вместо шерсти у этой "кисы" торчали мелкие иголки, разбрызгивающие в воздух вонючие капли. Запах тлена полностью накрыл меня, выбивая из глаз слезы. Эльф с ревом выхватил один из полумесяцев, швыряя его в нежить. Однако закаленная сталь, подобно резиновой игрушке, лишь отскочила от ее шкуры. Тварь взревела, и мы, наконец, узнали источник ненавистного звука. На зов "тигра" тут же явились еще двое его собратьев, загоняя нас в промежуток между нагромождением валунов и палаткой.

— Меч, — что есть силы заорала я, едва не получив в ответ требуемым оголовьем по лбу, однако руки сами собой успели поймать оружие и даже правильно сжать его. Я еле успевала отмахиваться от красноватых когтей нежити, и даже с размаху отрубила один из них, когда рядом со мной поскользнулся на крови противника эльф. Следующим ударом мощного хвоста с гребнем ему бы снесло голову, но парень ловко увернулся, вытягивая руку. Ладонь его тускло засветилась ярко-белым:

— Ке верре Серсе, — произнес Шерненс. На мгновение черты его лица словно подернулись дымкой, и если бы не новая череда ударов, отвлекших меня от товарища, я поклялась бы, что перед моими глазами промелькнул до боли знакомый образ. Нет, видимо, я точно начинаю сходить с ума. От дальнейших догадок и рассуждений меня отвлек крик, раздавшийся со стороны фургона. В последний раз рубанув в сантиметре от шипастой лапы, я побежала вперед, не обращая внимания на жуткий смрад и начинающий еще сильнее жечь кожу, воздух. Вокруг мелькали десятки круглых глаз, сверху пронеслась тень, закрывая едва проглянувшие звезды. Я попыталась на бегу замотаться по самую макушку выданным мне лекверами шарфом. Все ближе и ближе виднелись очертания фургона, все сильнее колотилось сердце, все тяжелее становились ноги. Но когда я готова была уже влететь внутрь домика на колесах, передо мной выросла самая настоящая стена едва рассеянных в воздухе капель Я оглянулась назад, но меня уже со всех сторон отрезал сладковатый, заставляющий уходить в пятки душу, туман, из которого неторопливо вышагивала какая-то женщина. Я никогда не видела никого прекраснее этой незнакомки. Абсолютно черное платье, черные волосы, черные глаза, больше похожие на бесконечные провалы. И белоснежная кожа. За спиной у нее прямо по голым камням волочился длинный шлейф. Странная, слегка поблескивающая, ткань скрежетала о породу подобно мелу по хорошо натертой доске. За незнакомкой следовали двое странных спутников в светло-серых костюмах субтильного телосложения, но выше дамы на голову.

— Человек? — несколько удивленно произнесла женщина и от звука ее голоса задрожали руки, хотя он был весьма приятным, — Вот уж не ожидала увидеть тебя на мертвых землях.

— Вы кто? — похоже, у меня дрожали не только руки. Как ни странно, ни нежить, ни туман не пугали меня так, как один взгляд из-под шикарных ресниц женщины.

— В вашем мире меня зовут смерть. В этом — хранительница тумана. Хотя больше всего мне нравиться другое мое имя. Но его тебе знать не стоит. Оно слишком большое впечатление производит на непосвященных.

— Значит, смерть, — кивнула я, теперь догадываясь, почему темный шлейф продолжает издавать скрежет. Женщина усмехнулась, будто у меня на лбу все было написано:

— А это та самая пресловутая коса. Ну, точнее было бы сказать, что это всего лишь шлейф. Но его все так боятся. Вот и придумали глупость про косу, старуху и тому подобное. Ну неужели я так плохо выгляжу, Лида?

— Нет, — честно призналась я, — Это ты убила часовых в палатке?

— Я? Конечно нет. А птицу, так, вообще, убила нежить. Она всегда приходит до меня, собственно, как и болезни, войны, голод. Я не убиваю лекверов. Я всего лишь храню туман, накрывая уснувшие навек земли от разорения. Кто знает, вдруг кто-то из них вернется в этот мир? Хотя иногда я все же пользуюсь своим платьем. Например, чтобы забрать сущность у того, кто не может ее надежно удержать. И раз мы с тобой встретились, то позволь мне заняться своими делами.

— Ты не получишь Виканта! — догадалась я, — Сначала ты отнимешь жизнь у меня, Шерненса и всех остальных находящихся в лагере. Если сможешь, конечно!

— Это глупо с твоей стороны, — улыбнулась смерть, — Что толку мне от твоей жизни? Она почти ничего не стоит. Ну, разве только для пары лекверов. Но первый слишком далеко от тебя, а второй сейчас просто не в состоянии тебя защитить. Так что мне даже удовольствия не доставит твой последний вздох.

Женщина снова начала приближаться ко мне, лишь только безмолвные, словно статуи, парни остались стоять. Но я без лишних колебаний вытянула вперед меч:

— И все же будет лучше, если ты услышишь его, чем я просто отдам тебе Виканта.

— Посторонись, детка, — хмыкнула смерть, пытаясь обойти меня справа. И я почти на подсознании поняла, что именно сейчас мне пора не только защищать себя, но и сделать что-нибудь для других. Темный шлейф, словно от порыва ветра, взметнулся вверх, накрывая меня своим непроницаемым коконом. Я попыталась сбросить его, но поняла, что это невозможно. Чернота не имела границ. Тяжесть навалилась на плечи, вдавливая меня во что-то твердое. Сломанную конечность прострелила жуткая боль, словно кость сломали заново. А потом еще одну, в районе бедра. Кричать не было смысла, потому что я очень скоро сорвала голос. Темнота сменялась сплошным, чуть красноватым туманом. Едва понимая, что делаю, я потянулась перебитой рукой в карман плаща. К счастью, укутали мою тушку на совесть. Так что даже непонятно откуда взявшийся ледяной ветер не смог окончательно меня заморозить. В кармане что-то было. Мне даже удалось распознать цепочку, пока до меня не дошло, что я роюсь в чужой одежде. Правда, эта мысль не принесла никаких душевных мук. Наверное оттого, что боль, а затем и безразличие поглотили все. Остался только вездесущий туман, словно держащий меня своими крепкими мокрыми руками. В поле зрения показалась чья-то знакомая ладонь с ободранными костяшками и почти отсутствующими ногтями, зажимающая странного вида кулон с небольшой жемчужинкой. Острый кончик, похожий на копье, дотронулся до кровавой пелены и она мгновенно рассеялась. А я так и осталась лежать на камнях, вытянув вверх руку. Теперь-то я знала, что это была именно моя рука. Рядом со мной стояли, наклонившись, Шерненс и Уварс. Позади капитана, потирая бок, находился его сын. Неподалеку Мэрке держала на расстоянии вытянутого меча смерть. Острый кончик упирался темноволосой прямо в шею.

— Лида, ты как? — озабоченно спросил эльф.

— В порядке, — устало промолвила я. Кроме легкого головокружения вроде бы ничего меня не беспокоило. Возможно, это был шок, но даже сесть мне удалось с первой попытки, — Но, кажется, она мне все кости сломала.

— Это иллюзия, — недовольно промолвила женщина.

— Ну да, — хмыкнул Шерненс, — пока ты не заберешь сущность. А потом все твои иллюзии вдруг превращаются в реальность.

— Шерненс, оставь в покое, — попросила я, — Лучше скажи, как Викант и остальные?

— До нашего друга она не успела добраться. А вот с остальными сложнее. Если эта дама не пожелает вернуть им сущности, они так и останутся сухими трупиками, — вместо парня ответила элема.

— Значит, Шерненс, — отчего-то весело хихикнула смерть, — очень интересно. Напомни-ка мне, кем ты еще был?

— Что она имеет в виду? — забеспокоился капитан. Но эльф состроил гримасу, отвернувшись от темноволосой и полностью переключаясь на меня.

— Пока я был помощником Гервена, мы пару раз встречались с этой… — нехорошей женщиной. А так как я выполнял достаточно своеобразные поручения, то приходилось представляться то одним, то другим именем.

— Да? — недоверчиво протянула смерть. Но эльф только сдвинул брови, и она замолкла.

— Так вы будете сотрудничать с нами, мадам? — влез в разговор Алерг.

— И не подумаю. Вы убили обоих моих помощников, а я должна возвращать вам ваших жалких лекверов.

— Ахлерла, — почти выдохнул Шерненс, буквально выхватывая из моей судорожно сжатой ладони цепочку с кулоном и надевая ее себе на шею, — Ты вернешь все сущности до единой, поняла?

Неожиданно женщина попятилась, словно съеживаясь под серебристым взором парня. Уварс тем временем помог мне подняться, не выпуская, однако, из рук меча. А Шерненс все ближе подходил к темной фигуре, пока не смог достать до нее кончиком своего странного украшения:

— Ты забыла, чем обязана мне? Если хочешь, я напомню.

— Не стоит, — сухо отказалась от сомнительного предложения смерть.

— Так что, ты согласна на наши условия, или мы так и продолжим попусту препираться?

— Как пожелаете… Шерненс, — издевательски протянула темненькая. В тот же миг туман, застилающий все вокруг, рассеялся. Потянуло настоящим зимним морозом, а над мертвыми землями впервые выглянула луна. Мэрке не успела даже сообразить, как смерть улыбнулась и за секунду исчезла.

— Вот… нехорошая женщина, — устало промолвил эльф, протягивая мне кулон, — Кстати, это я хотел отдать тебе.

Я натянуто улыбнулась, принимая от эльфа подарок. Первый в этом мире. Шерненс слегка покраснел, повернулся и зашагал к фургону, оставив меня наедине со своими мыслями. Но тщательно рассмотреть кулон мне опять не дали:

— Лида, надо обойти лагерь, найти уцелевших, поможешь? — дернув меня за рукав, промолвила Мэрке. Я только кивнула, и зашагала вслед за девушкой, впервые наслаждаясь сухим ветром и колючими звездами.

Глава 15. Единая сущность.

Гервен Элистар угрюмо смотрел в одну точку вот уже несколько минут, комкая в руках салфетку с такой силой, словно она была виновата во всех его бедах. Сидевшие рядом с ним Руалла и Локмер молчали, лишь изредка бросая косые взгляды на родственничка, отлично зная: если "крашенный" в таком настроении, трогать его все равно, что устраивать костерок рядом с пороховым складом. Зеленые глаза прожигали столешницу с такой силой, что, если бы леквер обладал даром своей сестры, он давно бы мог расплавить не только деревянную доску, но и пол вместе с роскошным ковром из шкуры леопарда. Причиной столь странного поведения Гервена было мысленное послание, пришедшие посреди ночи от его давнего друга — Шерненса. Ничего страшного или подозрительного в нем не было, но именно холодность тона, которым эльф сообщал последние известия, тревожили зеленоглазого.

"Мы приближаемся к столице" — всего одно предложение. Это почти за три недели! Предыдущее послание пришло из ближайшего от Кайроса городка, в котором приятель обнаружил беглянку. Да еще не одну, а в компании с каким-то малолетним офицером Совета. Эльфу не пришлось почти ничего делать, чтобы войти к этой парочке в доверие. Сопляк сам принял его в команду, даже не попытавшись просканировать Шерненсу память. После этого всякая связь с приятелем пропала и снова была восстановлена только сейчас, когда Гервен уже было начал сходить с ума от неизвестности. Конечно, еженедельные и даже ежедневные издания часто сообщали сведения о преступнице из карантинного мира. Но их было крайне мало, а в последнее время журналисты ограничились скупым: "Местонахождение неизвестно. Власти делают все, чтобы найти…", — и все в том же духе. Примерно десяток дней назад в одном из таких вот изданий появилась целая колонка, посвященная Лиде. Но легче от этого не стало. Ни имени командира отряда, обнаружившего ее, ни даже номера подразделения указано не было. Хорошо хоть, что вообще Совет разрешил это проафишировать.

— Герв, что происходит? — попыталась вывести брата из оцепенения Руалла. Леквер перевел на нее свой пронзительный взгляд, но ничего не ответил, — Гервен, ты меня, вообще, слышишь?

— Я убью эту девку, — мрачно процедил хозяин елового леса, — Честное слово, убью.

— А как же ваш договор? — попытался возразить Локмер, прихлебывая из позолоченной кружки чай. Что-то, а жить роскошно и со вкусом семья Элистара могла себе позволить, — Насколько я понимаю, ты обязан доставить ее домой, в ее мир, иначе тебя ждет суровое наказание.

— Меня? — приподнял одну бровь Гервен, — Меня… Ты знаешь, сколько я сил потратил на то, чтобы разыскать жемчужину? Сколько нервов угробил на то, чтобы заставить эту девку работать на меня, сколько тренировал, учил ее? Ты говоришь, что если я не доставлю Лиду в ее мир, меня ждет наказание. Хорошо. Но в договоре ничего не сказано о том, в каком виде я доставлю ее. А отослать через портал можно и труп.

— Чего ты злишься, я не понимаю? В конце концов, ты сам отдал ее Совету. Не думаю, что после этого она станет благодарить тебя, или, как в прошлый раз, падать в ноги. Гервен, ты отдал на суд.

— А ты прекрасно знаешь, что у меня не было выбора. Вряд ли кто-то может пойти против воли Совета или Азули. Дело не в этом. Девчонка даже не попыталась вернуться ко мне.

— Зачем ей возвращаться к тому, кто ее предал, — спокойно рассудил Локмер, — Она сейчас, наверное, сидит в какой-нибудь очередной передвижной тюрьме. А тебя, скорее всего, поминает нехорошими словами. И на твоем месте я бы просил Сотворителя, чтобы это были просто слова, а не проклятия.

— А на твоем месте, — грубо прервал адвоката зеленоглазый, — я бы помолчал. Нет, тут что-то не так. Не в характере Лиды оставлять обидчика в покое. Она должна была давно попытаться сбежать, чтобы отомстить мне.

— Может, она пыталась? — засомневался Локмер, — Ведь в сообщении ничего про это не сказано. Да и журналисты молчат.

— Угу, не сказано. Это-то меня больше всего и беспокоит. Я попытался хоть как-то пролезть в сознание Шерненса. Но ничего там не нашел. Все гладко, тихо. И никого постороннего. Ни гномов, ни нежити, никаких подозрительных воспоминаний, даже намека на переживание. Словно кто-то им красную дорожку до самой столицы расстелил, не иначе.

— Возможно, они, действительно спокойно добрались до столицы, — пожала плечами Руалла, — Ведь они вместе с представителем власти. Зачем кому-то мешать их продвижению?

— Эх, сестренка, я бы очень хотел, чтобы ты оказалась права. Но почему-то моя интуиция в это не верит, — Гервен поднялся со стула, отодвигая от себя нетронутый прибор. Локмер только головой покачал. Он никогда не видел друга в такой растерянности. Еще бы! Гервен всегда все знал, и всегда контролировало ситуацию. Многие лекверы боялись и уважали его больше даже, чем Сотворителя или членов Совета. И тут появилась обычная человеческая женщина и только одним своим существованием смогла сломать все то, что Элистар строил веками. Да и он сам, Локмер, теперь не знал, что ожидать от жизни вообще, и от одного из ее элементов в частности. Уж очень не похожа ни на кого эта Лида. Вроде ничего примечательного, но, однако же, что-то странное сквозило в ее образе. Когда она жила в доме его невесты, он часто замечал какое-то неуловимое, скрытое в глубинах ее сущности движение, слитое из двух почти смешавшихся частей. Иногда леквер даже мог прочесть в ней знакомые черты. Но он ведь никогда не был знаком с этой девушкой, и тем более, не мог видеть ее сущность прежде. Но чувствовалось в Лиде что-то совсем не свойственное всем людям, которых адвокат встречал на своем пути, а больше подходящее к лекверам.

— Когда мы отправляемся в Ревет-Завер? — пытаясь отвлечься от смутных мыслей, перешел к делу Локмер, — Ведь мы так и опоздать можем.

— Не опоздаем, — сухо возразил Гервен, — Сообщение пришло из Квиарты. Пока они доберутся до столицы, еще целых пять суток пройдет. Даже если они передвигаются на птицах.

— Интересно, дорогой мой братец, как же ты собираешься обогнать целый отряд советников? Насколько я знаю, никто из нас даром перемещаться мгновенно в пространстве не обладает. Да и летать мы не умеем.

— Уважаемая сестрица, — в тон Руалле протянул Элистар, — Уж не считаете ли вы меня насколько слепым или больным, чтобы подумать, что я этого не знаю?

— Только не говори мне… — испуганно замахала руками девушка, заметив на лице зеленоволосового знакомую ей с детства зловещую улыбку. Уж очень хорошо Руалла знала это выражение на лице брата, ничего хорошего не предвещавшее. Обычно после его появления, Гервен начинал нести всякую чушь. Но хуже всего было то, что сам леквер свято верил, что нашел очередной гениальный выход.

— О, да, милая сестрица. Я собираюсь воспользоваться самым древним даром всех лекверов, и объединить наши силы.

— Но сможем ли мы это сделать? — засомневался Локмер, — Ведь из нас троих только ты обладаешь уровнем Мастера. А если что-то пойдет не так?

— Не волнуйтесь… Я знаю, что делаю, — довольно ухмыльнувшись, Гервен зашагал по лестнице наверх.

— Началось, — почти одновременно выдохнули оставшиеся. Теперь пришел их черед неотрывно смотреть в одну точку.

— Гервен, может, все-таки не надо? — в который раз заныла Руалла. Правда, в данном случае отступать было некуда. Вся троица стояла перед запертой дверью почти под самой крышей особняка Вкерет-Мармол — древнего сооружения, облицованного серым мрамором. Этот памятник архитектуры некогда принадлежал отцу Локмера, но несколько лет назад тот передал ключи от Вкерет-Мармола своему наследнику. С тех пор Локмер жил здесь, и даже освоился. Но только вот эту дверь он видел в первый раз.

Элистар терпеливо повторил:

— Надо, — и осторожно провел пальцем по косяку, едва задев какую-то впадинку. В глубине стены что-то щелкнуло, и толстенная дверь без скрипа отворилась, — Прошу!

— Ну и ну! — только и смог выдать владелец замка, переступая порог и окидывая пораженным взглядом небольшую комнату, больше похожую на склад бесполезных предметов, чем на жилое помещение. Казалось, в нее засунули всю старую мебель самых различных цветов и происхождения: диваны, тумбы, шкафы, набитые всякой всячиной. Книги лежали прямо на полу, покрытые колоссальным слоем грязи. Везде царствовали паутина и плесень — неотъемлемые составляющие запустения и старости. И только посредине всей этой свалки осталось несколько метров свободного пространства, по непонятной причине освобожденного от вещей. Первой на затасканный ковер совершенно неопределенного цвета вступила Руалла, осторожно ставя узкие ступни среди поваленных торшеров и перевернутых стульев. Каждый новый шаг порождал небольшие облачка серой пыли, которая еще не успела сваляться до состояния войлока.

— Ты уверен, что это и есть лаборатория? — с сомнениением оглядывая сваленные в кучу пустые бутылки, поинтересовалась девушка у брата, — Это комната больше напоминает кладовую.

— Первое впечатление порой обманчиво. Ею давно не пользовались, — одним резким движением распахивая почти черные шторы, попытался опровергнуть Гервен. Сейчас же небольшое помещение озарилось почти невыносимым после сумрака светом солнца, расцвечивая его новыми цветами. Стало ясно, что ковер не серого, а глубоко коричневого цвета. Что большая громада, похожая на развалившегося медведя в дальнем углу комнаты — всего лишь куча ящиков и коробочек, кое-как накрытых толстой тканью, — Конечно, придется хорошо поработать, чтобы привести ее в нормальный вид, но другого выхода у нас нет. Я уверен, что под ковром еще сохранилась древняя руна, а где-нибудь в шкафу найдутся все необходимые для обряда вещи.

— Гервен, ты раньше проделывал его с кем-нибудь? — с интересом копаясь в груде древних бумаг, словно мальчишка, неожиданно обнаруживший настоящий клад, поинтересовался Локмер.

— Да. Но только не проси от меня рассказывать подробности. Ты их просто не дождешься. Во-первых, потому, что это было очень давно. А во-вторых, потому что тогда я был не в том состоянии, чтобы запоминать их.

— Хорошо, тогда объясни мне, как ты смог найти эту комнату? Я живу тут уже несколько лет, но ни разу не натыкался на нее. А ты во Вкерет-Мармола всего неделю, но знаешь о Доме больше, чем его хозяин. Или это тоже тайна?

— Нет, — довольно ухмыльнулся зеленоглазый, — это не тайна. Просто у некоторых не хватает терпения и внимания, чтобы как следует изучить схемы и документы. Пока вы прохлаждались последние семь дней, я перерыл кучу архивов, но нашел план здания с подробным описанием истории его создания, информацией о владельцах и многом, многом другом. Кстати, этот замечательный план хранился в твоем рабочем столе, прямо у тебя под носом.

— А кто разрешил тебе в нем копаться? — попытался возмутиться обиженный леквер.

— Твоя сестра, по праву второй владелицы, — еще шире растягивая губы в усмешке, остудил весь боевой пыл адвоката крашенный. Локмеру оставалось лишь скривиться и тихо ругаться сквозь зубы, теперь уже на Велеру, — Кстати, мне кажется, что без ее помощи нам снова не обойтись. Иначе мы будем разбирать этот хлам до скончания времен.

— Ага, а время у нас и так ограничено, — на этот раз Руалла была согласна с родственником. Ко всему прочему постоянное нытье леквер ей уже надоело. И не только ей. К концу недели даже невозмутимый Гервен стал чесаться от постоянных жалоб Вел на то, что ей не находится никакой работы, что она не в курсе и дела и так далее. Так что, думала рыжая, на сей раз им удастся не только занять девчонку, но и облегчить себе жизнь.

Следующие три дня в небольшой комнате суетились, кажется, все обитатели Дома, включая пятилетнего Рема — сына кухарки. Большущие швабры и метлы плавно сменились веничками и мягкими тряпочками для протирания, а бывшая лаборатория стала принимать, наконец, свой первоначальный вид. Тяжелее всего приходилось, как ни странно, не рабочим, а самим хозяевам. Сотни разнообразных бумажек и десятки предметов надо было не только расставить по местам, но и внимательно изучить, найти всем им применение, ведь некоторые из них были неизвестны даже лекверам. Но самой неожиданной была находка Велеры. В тот день ей пришлось скатывать громадный шерстяной ковер, который прислуга должна была тщательно отчистить. Не успела девушка обнажить и половины старинного паркета, как на глаза ей попалась достаточно толстая линия, старательно высеченная прямо в дубовой доске.

— Эй, ребята, — на зов Велеры поспешили Локмер и Гервен, разбиравшие очередную корзину из ивовых прутьев, в которую смогли бы влезть оба, — Тут что-то есть.

— Кажется, Вел, ты обнаружила то, что я уже давно искал, — довольно хмыкнул Элистар, — Это руна объединения, точнее, ее часть. Давай, Локмер, помоги-ка мне.

Лекверы одновременно схватились за ковер, почти за секунду превращая его в толстенный сверток, высотой не менее полуметра.

— А я думал, что руну нарисовали краской, — удивился адвокат.

— Я тоже. Обычно так и поступают, но, видимо, твой предок был намного мудрее. Насколько я понимаю, эти доски сделаны из местных деревьев.

— Ты хочешь сказать, что в них сохранилась часть его сущности? — догадалась леквер.

— Это для нас хорошо или плохо? — не поняла Велера, — И, вообще, зачем нужна эта самая руна?

— Руна служит дополнительным источником энергии, не более того. Однако для ее активации порой требуется иногда намного больше сил, чем могут позволить себе некоторые лекверы. Твой предок, Локмер, был еще и очень талантливым. И это значит, что таким образом руна стала более энергетически емкой, чем обычная, нарисованная. Так что проблем с обрядом возникнуть не должно. Поэтому я считаю, что тянуть с его проведением не стоит. Пусть твои люди вытащить отсюда все, что смогут. Нам нужно как можно больше места. Думаю, что сегодня вечером мы с этим покончим, — и с этими словами Гервен покинул комнату.

Тем же вечером трое лекверов стояли посреди полностью убранной лаборатории, в которой из всех вещей оставили только шторы и небольшой диванчик. На дворе давно стемнело, и комнату освещал только небольшой фонарь под самым потолком, бросая неровный свет на пол, словно шрамами покрытый истертыми знаками. Если Руалла откровенно тряслась, отчего зрачки ее временами начинали светиться самым настоящим пламенем, то ее брат и жених были спокойны. Девушка никак не могла окончательно примириться с мыслью, что все происходящее сейчас — правда, а не очередной страшный сон. Она кидала растерянный взгляд то на Гервена, то на паркет, словно пытаясь найти ответ на единственный вопрос: зачем? Зачем ей все это нужно? Для того, чтобы спасти почти незнакомую ей человеческую девушку, или же просто ради очередной прихоти своего ненормального родственника? Ведь если ритуал пойдет не так, она может навсегда утратить не только свою сущность, что само по себе катастрофично, но и свое тело, так что вернуть ее в этот мир уже никто не сможет. Руалла в последний раз зажмурилась, чтобы отогнать навязчивый образ: небольшую кучку пепла, оставшуюся от нее.

— Руалла, перестань стучать зубами, — ядовито заметил Гервен. Он, в отличии от девушки, широко улыбался, явно получая удовольствие от сложившийся ситуации.

— Вот кончится все это, — мрачно протянула рыжая, — и ты мне ответишь по всей программе!

— Сестренка, не надо угроз. Я бы на твоем месте сейчас думал не том, как мне отомстить, а о чем-нибудь приятном. Расслабься, иначе у нас точно ничего не выйдет.

— Хорошо, — покладисто согласилась леквер, — я буду вспоминать о том, как ты бегал от меня в детстве, когда я гонялась за тобой по всем комнатам в Эвер-Неге. Ты тогда так орал!

— Вспоминай, о чем хочешь, — девушка только сморщилась, стараясь пересилить желание показать брату язык. Нет, этого подлеца ничем не пробьешь. И когда он только успел обрасти такой прочной скорлупой, не позволяющей ни одной остроте в его адрес ранить его? Вроде бы рос обычным парнем, чуть нагловатым, немного циничным, но все же вполне живым. Руалла до сих пор помнила, как еще совсем маленьким этот заносчивый зеленоволосый нахал прибегал в ее комнату жаловаться на своих друзей, обзывавших его крашенным. А сейчас это ей приходится самой жаловаться на Гервена, который уже в печенках сидит со своими планами. Да… хорошие были времена. Тогда ей казалось, что Элистар так и останется вечно ревущим конопатым юнцом. Кто же знал, что из него вырастет это ненормальное существо с кучей амбиций и железным характером.

— Ну что, готовы? — прерывая Руаллу на самой интересной мысли, вклинился брат, — а то мы так до ночи здесь простоим!

— Готовы, — смиренно откликнулись соучастники. Зеленоглазый хозяин Кайроса кивнул, раскидывая в стороны руки, и воспроизводя в воздухе точные копии тех знаков, что были изображены на полу. На лбу Гервена тут же выступила испарина. Как только была выведена последняя руна, весь узор на полу слабо замерцал.

"Началось", — отрешенно подумала Руалла, с каждой секундой все больше и больше растворяясь в бесконечном потоке огня. А буквально в метре от невесты, словно расщепляясь на сотни тонких лучей, стоял Локмер. Один Элистар, казалось, не изменился. Только кожа стала еще бледнее, да в воздухе запахло хвоей. Девушка даже поморщилась, когда до нее дошел этот терпкий аромат, становившийся все сильнее. Но уже через секунду она перестала что-либо чувствовать.

Постепенно над каждым из лекверов стало подниматься марево, как больших раскаленных камней, хотя даже Руалла не испускала в данный момент ни капли лишнего тепла. Оно медленно приобретало вполне определенные очертания, и словно отодвигалось от их тел. Комната наполнилась тысячами забытых голосов тех, кто когда-то также, как стоящие сейчас приятели, отделял здесь свою сущность.

— Руки, — раздался глухой, но по-прежнему требовательный голос Гервена. Все трое сделали шаг, протягивая друг другу руки. Как только крепкие пальцы Локмера переплелись с тонкими пальчиками его невесты, вся комната на миг превратилась в один клубок светящихся нитей, составляющих изображение женщины с длинными, почти до самой земли, темными кудрями. И тут же все погасло. Отделившиеся от тел, сущности, больше похожие на размытые изображения самих участников ритуала, окончательно слились, входя в объединенное тело.

Женщина огляделась, протирая ярко-зеленые глаза. То, что творилось в ее голове очень напоминало царивший недавно в лаборатории бардак. Мысли Руаллы, Локмера и Гервена звучали там одновременно, прерывая одна другую:

"Почему женщина, темный тебя побери, Гервена?!" — ругался хозяин замка.

"И хорошо, что женщина. Никогда не хотела быть парнем", — довольно хмыкала рыжая.

"Ну же, давай!" — молил незнакомку Элистар. И, кажется, она услышала его просьбы. Все лишние мысли мгновенно пропали, заменяясь приятным голосом в голове. Поправив чуть вьющиеся кудри, женщина сделала первый шаг. Перед глазами у нее все расплывалось, но она продолжала твердить себе:

— Все хорошо, все просто замечательно. Я — Элеса, мне тысяча триста лет, и мне очень нужно в столицу. Да, я — Элеса.

И только после того, как женщина окончательно утвердилась в этой мысли, она продолжила путь до двери. Толстенная доска бесшумно отодвинулась, выпуская ее в уже знакомый коридор. Сознание женщины тут же наполнилось обрывками чужих фраз:

"Так что же, пора телепортироватьcя?" — сам себя спрашивал зеленоглазый.

"Интересно, как к такому моему виду отнесется Велера?" — мрачно сплюнул где-то в правом полушарии адвокат.

— Заткнитесь оба, — прервала парней Элеса, — Как бы не отнеслась к нашему виду Вел, ей придется отправиться с нами.

"Что?!" — сразу три голоса едва не оглушили женщину.

— То, — непримиримо отсекла Элеса, — Девчонка без нас тут все разнести сможет. К тому же, кто еще сможет меня защитить, если вам вдруг понадобится снова вернуться в свои тела?

"Она права, — словно вслух, по крайней мере намного четче и громче, произнесла Руалла, — Если мы оставим Вел здесь, то к концу путешествия можем недосчитаться одного замка в стране. И я не думаю, что эта бестия останется сидеть на месте. Да она тут же бросится в погоню, как только ты выйдешь за ворота."

"Эй, можно повежливее! — оборвал невесту адвокат, — Она все-таки моя сестра, как никак! Я же твоего брата не поливаю грязью, хотя именно он виноват в том, что мне приходится носить юбку и тащить лишние килограммы веса третьего размера!"

— Четвертого, — поправила Локмера Элеса, — И попрошу не жаловаться. Лучше получай удовольствие от того что стал мною, а не какой-нибудь худышкой, вроде Лиды.

— Эй, кто там? — со стороны лестницы раздался обеспокоенный голос Велеры. Элеса вздохнула, готовясь к своему первому выходу "на публику" и выступила из тени, — Кто вы?

— Элеса — то самое существо, которое получилось после обряда, — пояснила растерявшейся девчонке леквер. Та недоверчиво захлопала глазами, обходя женщину по кругу. Сразу же в глаза бросился необыкновенный цвет ее волос, очень похожий на родной цвет ее брата — каштановый, но едва вспыхивающий рыжеватым. Явно подарочек от Руаллы. Элеса повернула в сторону младшей подруги голову, и та застыла, нервно фыркнув:

— Я так и думала!

— Что? — не поняла столь бурной реакции со стороны юной леквер женщина, — Что-то не так?

— У тебя глаза зеленые, как у Гервена! — неожиданно весело заключила девушка, — Нет, честное слово, я от него чего-то подобного ожидала, но не такого. Хотя, раз он не смог передать тебе цвет шевелюры, то свой цвет глаз-то он просто обязан был оставить. Да… И что ты, или вы собираетесь делать, я уж не знаю, вам обращаться?

— Я — это я. Тебе пока не стоит обращать внимание на то, что я состою из трех сущностей. А лучше, вообще, забудь об этом. У меня и без тебя в голове невесть что творится.

— Хорошо, — согласилась Велера, — Хотя, это очень странно. Вроде передо мной стоит один леквер, а на самом деле их тут трое. Правда, надеюсь, вместе они станут намного менее противными, чем по одиночке.

"О, да, — злобно протянул Гервен, — особенно после того, что ты тут наговорила, Вел!"

— Ладно тебе, Гервен, не обижайся. Вспомни себя, когда тебе было шестьсот, — вслух отозвалась Руалла голосом Элесы.

— Он, что, понимает меня? — уже осторожнее поинтересовалась Велера. Женщина кивнула, — Упс! Прости Герв, ты этого не слышал. И, вообще, не воспринимай все это так серьезно. Ты же знаешь, как я тебя обожаю.

— Ладно, хватит — оборвала жалкие попытки извиниться Элеса, — Мне сейчас не до того, чтобы болтать тут с тобой о всякой ерунде. Лучше спустимся вниз. У меня для тебя есть деловое предложение.

— Даже так! — подпрыгнула от восторга Вел. Старшая леквер только головой покачала, в ней явно говорил Локмер, никогда подобных действий не одобрявший. Они вместе спустились вниз, удобно располагаясь в небольшой гостиной, ловко обставленной в уже забытом их современниками стиле. Комната словно дышала благодаря легким тканям, светлым тонам и большим окнам. Сводчатый потолок устремлялся ввысь, словно расправляя всю конструкцию, придавая ей объем. Велера первой уселась на мягкий пуф, обнимая небольшую диванную подушку с вышивкой. Следом за ней, в кресло уселась почти по-царски Элеса, так что младшая леквер невольно залюбовалась созданием своих родственников.

"А она нам завидует", — не без гордости отметила Руалла.

"Не вам, а мне, — довольно уточнила Элеса, — И хватит об этом. Сейчас мне не нужна ее зависть. Девчонка необходима для других целей, и прежде всего надо вызвать у нее доверие".

— Так о чем ты хотела со мной поговорить, — приступила к делу Велера.

— Недавно Гервену прислали сообщение о том, что Лида вместе со своими спутниками в составе отряда советников добралась практически до столицы. Именно поэтому твои друзья и создали меня, — девушка кивнула, побуждая Элесу продолжать, — Возможно, уже сегодня я отправлюсь вслед за нашей знакомой, но одной мне не справиться.

"Не справиться?! — возмутился Локмер, — Элеса, ты с ума сошла! В тебе три объединенные сущности, а ты еще сомневаешься в том, что не попадешь самостоятельно в столицу?"

"Если говорить совсем строго, — усмехнулась зеленоглазая, — то и ум у меня ваш, значит, свихнулся именно кто-то из вас".

— И ты предлагаешь мне отправиться в Ревет-Завер вместе с тобой? — догадалась Велера.

— Именно. К тому же именно у тебя, а не у этих троих есть дар ориентирования в пространстве. А это сейчас нам может весьма пригодиться. Надеюсь, ты согласна?

— Конечно! Но как же мы попадем в столицу за столь короткий срок? Насколько я поняла, Лида с дружками уже почти у самых ее ворот, или нет?

— А как ты думаешь, Велера, зачем в таком случае нужна я? Когда объединяются несколько сущностей, то создается нечто совершенно новое наряду с остатками старого. Это касается не только внешности, но и самого дара. Мне подвластны деревья, огонь и свет, как Гервену, Руалле и Локмеру, но в отличие от них мои способности гораздо скромнее. Самым же главным является для нас то, что я могу перемещаться и перемешать других в пространстве. Это достигается путем настоящего слияния основ сущностей.

— Ясно. А как же ты… вы обратно? — в глазах юной леквер мелькнуло недоверие.

— Уверяю тебя, Вел, от своего брата ты не отделаешься! — улыбнулась Элеса, глядя на потухающие глаза девушки.

— А я-то понадеялась! — ядовито бросила та, резко вставая с пуфа, — Что ж, пойду соберу вещи. Не отправляться же в Ревет-Завер в одном платье?

"Это риторический вопрос, — хмыкнул Локмер, — Она никогда не упустит возможности покрасоваться!".

Элеса устало откинулась на спинку кресла. Ей еще предстояло оправдать доверие всех троих лекверов.

Глава 16. Очередные обещания.

— Не помню уже, когда я последний раз так расслаблялась, — с удовольствием промокая волосы полотенцем, доложила я сидящему напротив эльфу. На пятый день пути после встречи с Ахлерлой мы, наконец, прибыли в ближайший от Ревер-Завера городок, разительно отличавшийся от того, в котором мы сражались с узнающими. Тут домики были намного аккуратнее и больше походили на вычурные человеческие особняки, чем на ставшие уже привычными сооружения лекверов. Да и состав горожан соответствовал облику города: почти половину составляли люди. Как выяснилось позже, смерть выполнила свое обещание, вернув сущности практически всем советникам. Так что потери отряда составили всего-навсего (хотя, разве можно так говорить, когда речь идет о разумных существах?) трое воинов и две птицы, загрызенные нежитью. Долго оплакивать их не было времени, трупы быстро сожгли и конвой отправился дальше, подгоняемый временем и достаточно частым появлением подозрительных глаз среди вновь напавшей на мертвые земли мглы. Преодолев опасный участок, отряд прибавил скорость, перестав делать даже короткие привалы. Сразу же почувствовалась близость столицы. Бескрайние поля и рощи сменились вполне добротными дорогами, небольшими поселениями гномов и людей. Однако, только теперь, когда мы прибыли в Киарсу, Уварс принял решение остановиться. Тем более что и лекверы, и их птицы были измучены, многим требовалась медицинская помощь, а Мэрке подхватила насморк. Для представителей Совета нашлась и богатая гостиница, и прислуга и бесплатное продовольствие. Нам оставалось только отдыхать и морально готовиться к "приему у глав Совета", как выразился Викант. Кстати, мужчина уже через сутки смог наравне со всеми нами ехать верхом. Капитан сдержал обещание, и оставшийся путь мы продолжили уже вне темных стен фургона, иногда даже не залезая в него на ночь. За это время мне удалось не только узнать много нового о нравах лекверов, но сдружиться с Алергом и еще некоторыми воинами. Сын Уварса оказался не таким уж наглым и самоуверенным, каким представлялся на первый взгляд. Он много знал в области литературы, науки и искусства, всячески просвещая мою темную личность. Так что сейчас я могла с удовольствием наслаждаться предоставленной мне ванной и графином сока. Шерненс лишь улыбнулся:

— Ты будешь смеяться, но в отличие от тебя я, кажется, наоборот все больше начинаю беспокоиться.

— Это почему же? — удивилась я, присаживаясь рядом эльфом.

— Ну, вообще-то, Лида, нас скоро судить будут. Или ты об этом забыла?

— Не нас, Шернес, а меня, — сразу же поникла я, — откуда у тебя такой дар портить мне настроение, у Гервена перенял?

— Нет. Это мое собственное приобретение. Я серьезно. Конечно, раз нам предоставили такую возможность с комфортом отвлечься от проблем быта, нельзя ее терять. Но, Лида, это не шутки. Два месяца тюрьмы — не пустяк.

— Я понимаю. Но что ты предлагаешь? Сбежать? Шерненс, это бесполезно. К тому же ты сам говорил, что твой начальник уже спешит мне на помощь. Или нет?

— Спешит. Но кто знает, что нас ждет дальше. Несомненно, Гервен все сделает, чтобы как можно быстрее вытащить тебя из этого кошмара, но ведь и он не всемогущ, ты должна это понимать.

— Шерненс, — опустив глаза, замялась я, — Ты будешь меня ждать, если у крашеного ничего не получится?

— Буду, — неожиданно мягко ответил эльф, протягивая мне руки. На меня в тот же миг накатила какая-то странная тоска, граничащая с отчаяньем. Давно никто так не говорил со мной, никто не смотрел так ласково в глаза. Вздохнув, я переместилась приятелю на колени, прижимаясь к нему всем телом. Хотя перед глазами стоял совершенно другой… Но сейчас, посреди чужого мира, в окружение почти незнакомых существ, именно эльф был намного ближе того, кто когда-то так вероломно ушел от меня и не вернулся. По крайней мере, сейчас именно я клялась вернуться, а не он, а себе я верила намного больше, — Буду, Лида. Правда, я очень надеюсь, что до этого не дойдет.

— Прошу прощения, — со стороны двери раздалось постукивание, — Лида, к вам можно?

Мы с Шерненсом переглянулись, и не сговариваясь, отодвинулись друг от друга. В комнату зашла совсем молоденькая девушка, принесшая смену белья. Я как можно стервознее скривилась, с гордым видом кивнув прислуге. "Иначе с персоналом нельзя!" — предупредил меня Уварс, и я старательно следовала всем его наставлениям, каждый раз набрасывая на лицо маску отъявленной сволочи. И, как утверждал Викант, у меня это потрясающе выходило. Первый раз после подобного заявления я даже обиделась на бывшего конвоира, но, однажды взглянув на себя в зеркало, поняла, что парень, как это ни печально, прав. Из глубин идеально чистой поверхности стекляшки на меня смотрела такая злобная тварь, что даже Азули ей в подметки не годилась. Девушка положила небольшую стопку одежды, и поклонившись, немедленно удалилась.

— Посмотрим, что мне принесли! — переменив тему разговора, приступила я к разборке вещей, — Слушай, Шерненс, неужели ваши барышни такое носят?

Практические невесомая нижняя рубашка на бретелях мгновенно сползла с руки, так что я едва успела ее догнать в полете. Вместо юбки — куча мягких складок, в многочисленных узорах, сделанных серебряной нитью, и целой россыпи сверкающих бусин. Но еще больше меня поразило не количество отделки, а верхняя часть одежды. Такого откровенного верха я не видела нигде. Казалось, что местные мастера специально открыли все достоинства женского тела. Тонкое белое кружево так и переливалось всеми оттенками металла: от едва голубоватого до насыщенно-зеленого. И снова по всему краешку глубокого декольте были нанизаны ловкой рукой драгоценные бусы.

— А что тебя, собственно, смущает? — не понял эльф, — По-моему, это очень красивая вещь.

— Да я не об этом. Рубашка шикарная. Но… она же такая открытая и почти прозрачная! К тому же на ней так много украшений, что вряд ли можно в ней нормально спать. Это же настоящая пытка для девушки!

— Ты подумала, что это комбинация? — хихикнул Шерненс, — Слышал бы это кто-нибудь из лекверов! Лида, это платье.

— Что? Тем более, — бросая сомнительную тряпку обратно на кровать, вскипела я, — Как можно носить такой срам. Неужели я так похожа на женщину легкого поведения? Они что надо мной, измываются?

— О, Сотворитель, — совсем уж подозрительно весело вздохнул парень, — Никто над тобой не измывается. В этом мире красота тела — это достоинство, и как любое достоинство его надо показывать, а не скрывать под грудой тряпья. Тебе сделали комплимент, и вместо того, чтобы ругаться, ты должна немедленно надеть это платье и выйти вниз, дабы все увидели, что ты принимаешь их подарок.

— И ты думаешь, я это одену? Ну, то есть, они точно не ошиблись насчет… хм… качества этого самого достоинства? — засомневалась я, начиная заливаться краской. Шерненс мягко улыбнулся, и вежливо склонив светлую голову, произнес:

— Лично я считаю, что местные хозяева сего благородного учреждения не просто по достоинство оценили все изящество и прелесть твоей фигуры, о прекраснейшая из людей, что довелось мне видеть, но и даже недооценили их.

— Только прошу тебя, Шерненс, не надо уподобляться Виканту. Мне и одного ненормального в окружении хватит! — нервно огрызнулась я, чувствуя, что комплимент сделан не только из-за хорошего воспитания.

— И не подумаю, — усмехнулся в ответ приятель, — Но иногда у меня создается впечатление, что ты слишком редко смотришь на себя в зеркало. Иначе бы ты увидела все то, что видят другие: красивое, почти аристократическое лицо, великолепные волосы, и весьма недурственную фигуру.

— Интересно, а когда бы я, по-твоему, нашла время в эти самые зеркала смотреться? Я, в отличие, от Виканта не таскаю с собой целый салон красоты.

— Вот и отлично. Мне и одного ненормального в окружении хватает! — расхохотался эльф, и я присоединилась к нему.

— Чего смеемся? — в проходе нарисовалось знакомое лицо бывшего конвоира в комплекте с перевязанным плечом и частью руки. Его удивление породило новую волну неудержимого хохота, постепенно переходящего в нервные всхлипывания, — Я не понял, что смешного-то?

— Не могу, — честно призналась я, сползая по стенке на пол, и едва не плача во влажное полотенце, которое по-прежнему висело у меня на шее.

— Не можешь, не надо, — обиделся Викант, — Но ужин уже остывает, так что я бы поторопился присоединиться к остальным. Иначе можете остаться без еды до завтра. Капитан и так уже ругается.

Услышав заветное слово "еда", я мигом перестала улыбаться, переключая свое внимание на гору одежды. Сейчас идея натянуть на себя откровенное платье не так смущала меня, как минуту назад. Желудок давал о себе знать громком урчанием, а рот немедленно наполнился слюной.

— Хорошо, Викант, мы сейчас придем, — ответил за меня Шерненс. Я перевела на эльфа многозначительный взгляд, но моя попытка выпроводить его из комнаты окончилась неудачей:

— А разве ты с Викантом…

— Иди-иди, — кивнул эльф, сам же не сдвинувшись ни на шаг. Леквер пожал плечами, подмигнул мне и немедленно удалился.

— Ты тоже можешь идти, — вставая на ноги, разрешила я остроухому, — Я быстренько переоденусь и спущусь.

— Я могу и здесь подождать. И не надо делать такие большие глаза, Лида. Если ты перепутала нижнюю рубашку с платьем, с тебя станется и штаны на голову напялить!

— Ну, да! Только не говори, что у вас нормой считается смотреть на голых девушек!

— Ну, — неопределенно протянул Шерненс. Я кисло хмыкнула, жестом приказывая парню отвернуться. Перспектива переодеваться в узкой, наполненной паром, ванной меня как-то не прельщала.

— Отвернись и не смей подглядывать.

— Как знаешь, — услышала я несколько растерянный голос парня. Первым на пол сполз толстый пушистых халат. На всякий случай косясь на эльфа, я продолжила стаскивать с себя оставшиеся части гардероба, пока не осталась совершенно голой.

— Шерненс, а у вас существует нательное белье? — с сомнением перебирая разноцветные куски материи, поинтересовалась я. Ничего похожего на привычные трусики не находилось. Правда, где-то в середине кучи я обнаружила что-то, по форме напоминавшее панталоны. Хорошо хоть без кружев.

— Помочь? — без намека на издевку, предложил эльф, и без предупреждения повернулся. Честное слово, я даже не ожидала от себя такого вопля, от которого с тумбочки шлепнулся графин. Но еще больше я не ожидала полного спокойствия на лице парня. Только щеки чуть тронула непохожая на признаки смущения краснота, — Лида, что такое?

— И ты еще спрашиваешь?! — едва опомнившись от первого шока, я кое-как натянула на себя уже промокший у воротника халат, — Ты же обещал, что не будешь подсматривать!

Из глаз ручьем брызнули злые слезы. Размахивая руками, как береза в грозу ветками, я стала выталкивать эльфа наружу, но была вовремя им остановлена:

— Лида, прекрати! — холодный голос Шерненса на мгновение обездвижил меня, оставив стоять посреди комнаты столбом. — Если ты думаешь, что все это я сделал специально, то ты глубоко ошибаешься. И, вообще, я не понимаю, что тебя, собственно смущает? Мы столько километров прошли вместе, столько пережили, что пора бы относиться ко мне как к другу, а не как…

— Я и отношусь к тебе, как к другу, и ты тоже должен уважать мои представления об отношениях между друзьями. Конечно, может у вас нет такого понятия, как скромность и стыд, но я-то — не эльф!

— Ладно, прости, я просто не ожидал, что ты успеешь настолько быстро разоблачиться, — уже на тон тише признался парень, — пришлось согласно кивнуть, — И, вообще, как ты правильно заметила, у нас разные представления о дозволенном. Когда я был маленьким, вокруг меня ходили еще и не в таких нарядах, которые ты причислила к неприличным. Так что Лида, не стоит на меня дуться. Со своей стороны я ничего плохого не сделал.

— Ладно, извинения принимаются. Но если ты еще раз так сделаешь, клянусь, тебе уже не придется меня ждать из тюрьмы.

— Хорошо, договорились, о, милостивая Лидия, чей взор наполнен мудростью и другими добродетелями.

— Лучше помоги мне разобраться в этой куче, — все еще хмуро попыталась я приостановить новую порцию красноречивого словоблудия.

Через пятнадцать минут мы вышли в роскошно обставленную столовую, где уже сидели Уварс с сыном и Викант. Недовольная жизнью элема гулко сморкалась в расшитый платок — явно хозяйский. По обе стороны от капитана расположились двое его помощников, а рядом с ними крутилась уже знакомая мне служанка.

— А мы уж думали, что вы сели на диету! — лихо крутя усы, поприветствовал нас капитан. Я только угукнула, падая на стул и придвигая к себе тарелку.

— Чудесно выглядишь, Лида, — приняла эстафету Мэрке, говоря чуть в нос, — Тебе очень идет это платье.

Второе "угу". Присутствующие переглянулись, но больше приставать ко мне не стали.

— Капитан, — раздался над правым ухом голос эльфа, — какие на сегодня у вас планы?

— Да никаких, а что? — отрывая глаза от птичьей лапки, недоуменно поинтересовался советник.

— Тогда разрешите сходить на связной пункт? Думаю, пришло время обратиться к адвокату Лиды.

— Адвокату? — резко обернувшись к эльфу, ляпнула я. Тот едва заметно скривился, явно недовольный моей реакцией, — А, ну да, адвокату…

Теперь уже Уварс странно покосился на меня. Я только нервно сжала край скатерти, пытаясь сообразить, что еще мог придумать эльф. А может и не он? Первым порывом было оттащить парня в сторону и устроить ему допрос с пристрастием. Однако, поймав озабоченный взгляд Шерненса, я на время отказалась от этой идеи.

— Конечно, Шерненс, вы можете идти. Однако я не могу отпустить вас одного, сами понимаете, — словно извиняясь, произнес капитан. Тот согласно кивнул, — Я отправлю с вами Алерга и Мерла. Надеюсь, вы вернетесь к отбою?

— Постараюсь, — неопределенно пожал эльф плечами.

Оставшаяся часть ужина прошла в полном молчании. Хотя у меня так и чесался язык как следует расспросить эльфа, но элементарная предосторожность не позволяла это сделать. Вид у парня был очень странный. Я раньше никогда не видела его таким напряженным, словно Шерненс готовился не к походу на местный эквивалент почты, а в логово к злому дракону, как минимум. При этом он бросал на меня такие взгляды, расшифровать которые я была не в состоянии, но при этом они чувствительно отзывались на коже крупными мурашками. Редкие, ничего не значащие фразы только разогревали мое любопытство. Наконец, когда все тарелки и подносы со сладостями опустели Уварс, довольно крякнув, произнес:

— Что ж, Алерг, Мерл, вам предстоит сопроводить нашего уважаемого эльфа, а всем остальным — спать! Желаю вам крепкого сна без сновидений, мягких перин и теплых одеял, — я невольно улыбнулась на привычное прощание капитана, которое в данной обстановке стало намного уместнее, чем среди полуразоренных палаток. Сейчас же все советники встали, отдавая своему командиру честь и провожая его умиленными взглядами. Как бы строг не был Уварс, но для воинов он был, порой, роднее отцов и матерей, оставшихся в богатых Домах. Однако, как только он скрылся на втором этаже, лекверы немедленно отправились вон из громадной столовой, посмеиваясь и хлопая друг друга по плечам. Я подождала немного и двинулась за ними следом.

— Лида, — рядом со мной нерешительно мялся в дверях эльф.

— Да, — стараясь не выдавать своего волнения, откликнулась я.

"Теперь-то он точно мне все расскажет!" — с некоторой обидой подумалось мне. Однако продолжение речи Шерненса меня поразило еще больше:

— Прости меня за все.

— Да, ладно. Если ты про сегодняшнее… происшествие у меня в комнате, то я уже и не злюсь. Так что можешь быть спокоен.

— Да нет. Хотя и за это тоже извини. Ты всегда можешь на меня рассчитывать, каким бы странным не казалось мое поведение. И знай, что ты мне очень дорога. Возможно, даже дороже, чем та распроклятая жемчужина Гервену, — эльф горько усмехнулся.

— Шерненс, ты чего? — все еще не понимая, куда клонит парень, тихо спросила я. Но он только погладил меня по плечу, и немедленно вышел, присоединяясь к ждущим его сопровождающим. Первым порывом было догнать приятеля и потребовать объяснений, но что-то остановило меня.

— Ты идешь спать?

— Что? — не сразу поняв вопрос, выдохнула я. Викант терпеливо повторил. Выглядел он тоже не ахти, с подозрением косясь в сторону входной двери, из которой уже выходил эльф. Но как только она закрылась, леквер мгновенно расслабился. Я только плечами пожала.

— Тогда, как у вас там говорят: спокойной ночи? — попытался привлечь он мое внимание.

— И тебе того же, — еле слышно отозвалась я, отчего-то сомневаясь в том, что ночка будет спокойной.

Для Сотворителя каждое собрание являлось настоящим экзаменом по конспирации и актерскому искусству. Причем скрываться от прозорливых взглядов и подбирать нужные слова становилось все сложнее и сложнее. Тем более сегодня, когда все чувства и устремления леквера были устремлены не на выслушивание доклада Совета и Всевидящей, а совсем в другую сторону. Стоило закрыть глаза, как перед ними возникал навязчивый женский образ, и чудилось, что стоит протянуть руку, и можно будет коснуться тонкой руки. И только речь докладчика мешала Сотворителю полностью раствориться в том, более приятном для него измерении, чем просторный зал приема. Как формальный глава страны (реальное управление уже давно находилось в руках узнающих и главы Совета), он обязан был выслушивать порой такой бред, что самому становилось стыдно за своих подчиненных, за их талант лгать, точнее, за его отсутствие. Сам Дэрлиан обладал им в такой степени, что даже каштановые глаза его не выдавали своим случайным блеском. Врать в лицо его научила сама жизнь.

— Ну, так что там с этой человеческой девчонкой? — чуть искривив губы в усмешке, поинтересовался леквер.

— Как нам стало известно, — густым басом начал ордевус, — отряд, сопровождающий преступницу, уже прибыл в Киарсу. Еще несколько суток, и они достигнут столицы.

— Никаких происшествий в отряде не было?

— Нет, Сотворитель. Капитан Уварс — достойный леквер, способный провести любую операцию, — мужчина хмыкнул. Плохо скрытый намек достиг своей цели, и он с ленцой кивнул:

— Вернется, выпишите капитану Уварсу вознаграждение.

— Сделаем.

— Ну-ну! А как же мертвые земли? Ведь трое воинов погибли, а у остальных были высосаны сущности, — поправляя густые светлые волосы, не преминула сдать своего конкурента узнающая, — Или вы это не считаете происшествием?

— Это правда, Сверт? — нахмурившись, уточнил Дэрлиан. Генерал со злобой покосился на Всевидящую, однако, кивнул. По упитанному лицу леквера пошли багровые пятна гнева, сливаясь с цветом его мундира. Сотворитель мельком отметил, что этот мундир неплохо было бы сменить на синий, командующего полком, — Значит, генерал, вы признаете, что Уварс не смог сохранить жизни своих подчиненных?

Сверт еще раз кивнул. Он-то уж отчетливо мог прочитать в этом "Уварс не смог" явное "вы не смогли", пока еще "вы". На миг ему даже показалось, что его красный мундир стал синеть, но к счастью для леквера, это было лишь видение.

— Но ведь они проходили через мертвые земли! — попытался оправдаться командир армии.

— А кто, скажите, мешал их обойти? — с иронией парировала Всевидящая, — Насколько мне известно, у них была такая возможность. Да, конечно, такой путь намного короче, но ведь и цена за спешку могла быть заплачена большая. Уварсу еще повезло, что в их отряде появился этот… Шерненс.

— Тот самый эльф? — полуутвердительно уточнил Дэрлиан.

— Он самый. Подручный Элистара, занозу бы ему в одно место.

— Но-но, Азули, не следует так отзываться о наших подданных. Ведь для того, кто все видит, не должно быть различий между лекверами и людьми, большими и малыми народами. Или я ошибаюсь? — взгляд Сотворителя уперся прямо в переносицу узнающий, отчего девушка невольно поморщилась. Ей давно был противен не только Гервен, но и весь мир. Но еще более отвратителен был, без сомнения, главный леквер с его проницательностью и любовью лезть не в свое дело.

— Конечно, Дэрлиан, — теперь пришла очередь кривиться мужчине. Почти никто даже из его ближайшего окружения не обращался к нему по имени. Во-первых, потому что формально у Сотворителя не должно было быть имени. А, во-вторых, он сам привык отзываться совсем на другое сочетание звуков. Правда, это было давно, и сейчас подобные воспоминания приносили лишь горечь. Однако Всевидящая часто пренебрегала правилами, отлично зная, что все сойдет ей с рук, — Простите меня, я больше не буду так отзываться о ваших подданных.

— Так что же сделал этот эльф? — нарочно пропуская мимо ушей последнюю реплику Азули, обратился Дэрлиан к генералу.

— Говорят, что он договорился с нежитью, больше известной как повелительница тумана или Ахлерла. Никто не знает, что их связывает, сам же Шерненс нем, как земные животные. Но ему каким-то образом удалось уговорить эту бестию, что бы та отдала обратно все сущности. К сожалению, подчиняющиеся ей твари успели к тому моменту загрызть насмерть троих парней и двух птиц.

— Прискорбно, — без тени притворства вздохнул глава страны, — И все же, неужели никто ничего не может сказать подробно об этом юноше? Или все в отряде ослепли?

— Ослепли или нет, — стараясь не дрогнуть под требовательным взглядом правителя ответил Сверт, — Но никаких дополнительных данных о нем к нам не поступало. Мои люди попытались выяснить биографию этого юноши, но и там лишь сплошная неизвестность. Словно этот Шерненс никогда прежде… не существовал. Ни имен родителей, ни женщин, ни связей. Известно лишь, что он дружен с Гервеном, и отправился по его поручению сопровождать Лиду. Все. Правда, судя по присланному мне телепатическому сообщению, от обычных эльфов он все же отличается.

— И чем же? — явно заинтересовавшись, подался вперед Сотворитель.

— Ну, как бы это сказать, — влезла Азули, — такое впечатление, что по парню прошлись дыроколом. У него не только в ушах серьги, но даже в брови! Может, для того мира, откуда явилась наша преступница это и естественно, но для нашего мира это, скажем прямо, весьма ненормально. Может, конечно, он от этого получает удовольствие, не знаю!

— Ладно, Азули, хватит, — сцепив до белизны пальцы, Сотворитель встал с насиженного места, — Какие еще темы вы бы хотели вынести на обсуждение?

Небо за окном стало напоминать свинцовую пластину, на которой, словно кто-то поместил тучи, начавшие ронять на землю первые капли дождя.

— Ну и где? — неизвестно к кому обращаясь, вопрошаю я.

— А, ты, оказывается, нетерпеливая, — наклоняясь ко мне, улыбается он.

— Да нет. Но ведь, сколько уже времени прошло, июнь на середине, а ни одной стоящей грозы еще не было. Это непорядок! Как ты считаешь?

— Полностью с тобой согласен, — кивает мужчина, — Говорят, что все лето будет засушливым. Так что на твоем месте я бы не жаловался, а как следует насладился предстоящим зрелищем.

Небо прочерчивает первая молния, в окно ударяет ветер, а меня переполняет неподдельная радость.

— Знаешь, — задумчиво произношу я, — Вот если бы ты мог творить погоду, что бы ты предпочел: солнце круглый год, прохладу, дожди?

— К моему глубокому несчастью, я не владею подобным даром. Но, если бы мне была дана такая возможность, я бы полностью отдал тебе право выбора. Ты бы меняла ее соответственно своему настроению.

— Тогда бы живых на земле не осталось, — отшучиваюсь я, — Представляю, что бы творилось: пять минут ураган, сносящий все на своем пути, потом снег с градом и непереносимая жара. Причем такое раз десять за день. Ну, и как тебе такая перспектива, не пугает?

— Думаю, я бы постарался сделать так, чтобы у тебя не было плохого настроения. И тогда круглый год на небе светило бы солнышко, а дождики бы приходили только по требованиям селян.

— Ты и так не даешь мне огорчаться. Иногда мне кажется, что не будь тебя, я бы не смогла существовать. И, вообще, я не понимаю, как жила до тебя.

— А разве до меня что-то было? — тихо произносит он. Я только отрицательно киваю головой. В последнее время мне все чаще стало казаться, что до него, и, правда, ничего не было…

Вторая молния насквозь пронзает небо. Гроза набирает силу.

— Лида, проснись! — кажется, меня перед этим долго трясли за плечо, едва не вывихнув его. Я перевернулась на спину, ощущая на щеках неприятное стягивающее ощущение. Только еще не хватало, чтобы я говорила во сне. Однако, Мэрке, кажется, беспокоило вовсе не мое душевное состояние, а совсем другое, — Шерненс исчез!

— Что? — старательно разгоняя остатки сна, я села на широкой кровати. В голове по-прежнему громыхал гром. Кажется, он был только вчера, но я отлично знала, что с той поры минуло уже семь лет. Черти бы побрали ужины после шести, тем более такие сытные! — Как это?

— Вот именно это у тебя и хотят выяснить. Капитан утверждает, что ты была последней, кто разговаривал с эльфом. Давай подруга, лучше признавайся, что вы придумали еще?

— Ничего мы не придумали, — я попыталась вырваться из крепких рук элемы, словно стальные челюсти, сжимавшие мои предплечья. Кажется, девушка мне не поверила, — Я сама ничего не понимаю. Правда, перед тем, как пойти на пункт связи, он как-то странно разговаривал, словно прощался со мной. Даже извинился за все.

— За что?

— Вот и я думаю, за что? Он ничего плохого мне не сделал. Ну, может, пару раз неудачно пошутил за всю дорогу. И знаешь, что еще? Он сказал, что я всегда на него могу рассчитывать… — последнюю часть фразы мне отчего-то так и не удалось произнести вслух. Передо мной вдруг блеснули уставшие серебристые глаза, так и оставив меня с открытым ртом. Нет, не следует Мэрке об этом знать. В конце концов, существуют такие вещи, которыми даже с лучшими друзьями не поделишься.

— Значит, ты ни как не связана с его бегством? — я только скрипнула зубами. Это уже было слишком, настолько сильно не доверять мне. Хотя, наверное, и я бы не поверила Мэрке, случись подобное с ней.

— Нет.

— Вот это ты и должна, в таком случае, рассказать Уварсу. Он сейчас внизу — рвет и мечет. Еще немного, и он начнет махать мечом!

— Только этого не хватало, — неохотно вставая с кровати, пробормотала я. Скрывать мне было нечего, поэтому мы с Мэрке тот же час спустились на первый этаж. Капитан, и, правда, был на грани нервного срыва. Руки его непрерывно гладили оголовье меча, а брови настолько сошлись на переносице, что стали казаться единой линией.

— А вот и наша голубка, — мрачно протянул советник, и ко мне одновременно повернулись все находившиеся в комнате: Викант, Алерг и еще трое лекверов. Я смущенно кашлянула, скромно присаживаясь на подлокотник кресла. Говорить первой было для меня дурным тоном, тем более сейчас. Но под тяжелым взглядом зеленоватых глаз над не менее грозно топорщившимися усами мои нервы не выдержали.

— Я тут не причем!

— А кто причем? — вместо капитана отозвался Викант, — Ты понимаешь, что теперь мы имеем полное право превратить Шерненса из свидетеля в непосредственного соучастника?

— Я-то все понимаю, — на тон тише ответила я, — Как он сбежал-то? Ведь вы послали с ним двух вооруженных воинов? Он же не мог, простите, просто испариться!

— Значит, мог, — голос у советника был менее грозным, чем выражение лица, — Мои парни проследовали с ним до самой будки связи, там даже двери прозрачные! А через пятнадцать минут его там уже не было! Других выходов не существует, однако вместо Шерненса Алерг обнаружил там совершенно незнакомого леквера. И это еще что! Этот гад успел отправить сообщение, мои эксперты остались на пункте, чтобы расшифровать его. И как, Лида, вы можете все это нам объяснить?

— Никак! Говорю же, что я здесь не причем! У меня самой от всего этого голова кругом. Он же сказал, что будет ждать меня из тюрьмы, если Гервен меня не вытащит! А сам сбежал.

— Значит, у вас был какой-то план? — подозрительно сощурился леквер.

— Нет! В том-то и дело. Вполне вероятно, что этот прохвост что-то там планировал с Элистаром. Но как бы то ни было, мне об этом ничего не сказали.

— Но ведь Шерненс пошел договариваться с вашим адвокатом, не так ли? И вы спокойно кивнули ему.

— Да нет у меня никакого адвоката. Я, вообще, понятия не имею, кого он имел в виду. Я думала, что он мне позже все пояснит, но эльф сбежал. И не понимаю, за что мне все это?! — дернув носом, запричитала я. Сейчас же на плечи мне опустились надежные руки Виканта.

— Лида, ты, правда, ничего не знаешь о побеге нашего остроухого товарища?

— Правда. Но если он найдется, то будет вынужден все объяснить. У меня есть одно предположение, с кем Шерненс мог договариваться. Возможно, он именно Гервену послал свое сообщение. Но тогда становится непонятным, почему эльф после этого смылся. Он всю дорогу мне твердил, что Элистар не оставит меня, что они постараются вытащить меня из тюрьмы, а то и попытаются не довести до нее. Но при всем этом, Шерненс словно специально тащил меня в столицу. Как будто хотел проследить, насколько благополучно я доберусь до скамьи подсудимых, — мой невеселый хмык болью отозвался в голове, — Капитан, я не знаю, что задумал этот ненормальный, но в любом случае не надо его щадить. Если надо записать его в список преступников, записывайте. А теперь позвольте мне откланяться, — даже нормально злиться на эльфа у меня не получалось. Усталость от полубессонной ночи давала о себе знать, так что встала в позу обиженной и покинутой я больше по привычке. Хотя уже где-то в глубине мозга начинало крепнуть осознание того, что Шерненс, действительно, бросил меня. И не только меня, но и лекверов из отряда, которые так много для нас сделали.

— Конечно, — все-таки совсем незаметно подмигнуть одному из своих воинов Уварс не смог. Я бросила взгляд на того, кому предназначался этот секретный знак. И поняла, наконец, какой дар имел высокий, слегка неуклюжий парень. Он мог любого проверить на правдивость. Оно и к лучшему, теперь меня, точно, оставят в покое. По крайней мере, до суда.

Поднявшись к себе в комнату, я не стала снова ложиться спать. Это было бы сейчас бесполезно. В голове крутились мысли одна другой мрачнее, так что когда за дверью раздалось требовательное хлопанье в ладоши, я без заминки крикнула:

— Входите.

— Не помешаю? — Викант, аккуратно сдвинув в сторону подушку, присел рядом.

— Да нет. Я просто одного понять не могу: что во мне не так?

— А что в тебе не так? — не понял приятель, — По-моему, все так. Руки и ноги, и все остальное.

— Я не про это. Что-то внутри не так. Гервен предал меня, Шерненс ушел. Осталось тебе куда-нибудь пропасть, и тогда все станет на свои места, как и было. Наверное, я обладаю свойством отталкивать всех. Как магнит, только наоборот.

— Но я ведь никуда не собираюсь. Может, не все так безнадежно? — попытался пошутить Викант. Я лишь слабо растянула губы в саркастической усмешке:

— А, может, тебе просто некуда от меня деваться. Конечно, давно пора бы привыкнуть к тому, что от меня сбегают, не прощаясь. А я продолжаю каждый раз переживать, странно. Видимо, я насколько тупоголова, что не могу раз и навсегда запомнить, что рано или поздно меня кинут. Оставят, как ненужную вещь.

— А кто еще тебя оставил?

— Да был один, — неопределенно махнула я, — Сказал, что через месяц вернется. Но не сдержал обещание. Правда, у него была объективная причина, так что я даже не в праве обижаться.

— Какая причина? — с явным любопытством поинтересовался советник.

— Он умер, — голос показался абсолютно бесцветным, — Автобус случайно встретился с легковушкой, потом упал в кювет и несколько раз перевернулся. Ты знаешь, а мне ведь было известно, что так и будет. Он так уговаривал меня не мучиться, не плакать, а я продолжала реветь, как идиотка.

— Кажется, Лида, ты до сих пор плачешь, — задумчиво произнес Викант, — Знаешь, я не хочу тебе клясться, обещать, что никогда тебя не покину. Но у меня есть план лучше: как только ты вернешься… из столицы, предлагаю стать моей невестой.

Я непонимающе повернулась к лекверу, честно пытаясь отыскать в разноцветных глазах хотя бы один признак сумасшествия. И почему-то не нашла ни одного, чему крайне удивилась. Нервный смешок вылетел сам собой, а потом я, наверное, впервые в жизни, истерически расхохоталась.

— Я не понимаю, что в этом смешного? — обиженно пробурчал парень.

— Викант, я не могу быть твоей невестой. Я из другого мира, у меня там друзья, работа, семья. Ты понимаешь это?

— Я же не заставляю тебя жить со мной! — совсем уж удрученно всплеснул руками леквер, — И, вообще, это только предложение. У тебя будет куча времени его обдумать. Но, став моей невестой, а, возможно, впоследствии и женой, ты будешь иметь возможность возвращаться в этот мир, когда захочешь.

— Но я ведь тебя не люблю, Викант, — кажется, от потрясений последних дней я стала более прямолинейной. Однако мое заявление нисколько не смутило бывшего конвоира.

— Я знаю, Лида. Ты уже говорила. Для нас брак — это не обязательно любовь. Ты можешь продолжать жить в своем мире и встречаться с тем, кого действительно полюбишь. Но только не забудь перед свадьбой сказать о ней мне.

— Погоди, так зачем же ты тогда мне это предлагаешь? — совсем растерялась я, — Не проще ли остаться друзьями?

— Нет. Это совершенно не то, — парировал Викант, — Я тебя люблю и у меня должна быть хоть какая-то надежда, что лет через сто или двести я начну тебе нравиться настолько, что ты захочешь жить рядом со мной и даже… возможно…

— Спать с тобой? — еще один нервный хмык. Этак я, и, правда, последнего товарища в лице советника могу потерять.

— Ну…

— Гну. Викант, все в твоем плане, конечно, хорошо. Только вот вряд мне ли удастся прожить еще хотя бы пятьдесят лет, а уж о лишней паре сотен годков и говорить нечего. Да и тогда я выглядеть буду уже не так привлекательно. Проще говоря, я состарюсь.

— Я понимаю, Лида. Именно поэтому и предлагаю тебе стать моей невестой. В этом случае твоя жизнь станет в несколько раз длиннее, и стариться ты будешь намного медленнее. Это еще одна причина, по которой ты можешь согласиться. А я буду ждать тебя, сколько смогу.

— И тоже встречаться с кем хочешь? — подковырнула я.

— Нет.

— Неужели у нас с тобой будут настолько разные права? — Викант лишь головой покачал, и только теперь я заметила, как тяжело ему дается этот разговор: парень даже громче дышать стал. В голове моей творился настоящий хаос. Да, правду Гервен говорил: лекверы не просто отличаются от людей, они совершенно другие. Я попыталась поставить себя на место советника, но не смогла. Мой разум и мои представления о браке никак не могли вместить в себя подобный вариант развития отношений. Викант явно рисковал, ведь я могла никогда не ответить на его чувства. Точнее, я бы на них никогда не ответила. Как ни хорош был леквер и лицом и сущностью, но в роли жениха, а тем более мужа представить его было сложно. Он напоминал мне с самой первой встречи большую подушку, в которую можно упасть, не поцарапавшись и не набив себе шишек. Такой мягкий, что моя первая ассоциация со шкафом было совершенно неверна. Викант был, скорее, уютным, но громоздким диваном. Только вот на роль мужа больше годились скорее вместительные серванты, в которых всегда есть куча потайных отделений. Или крепкие дубовые столы, за которыми всегда можно спрятаться от врагов или накрыть его для друзей.

— Нет, — повторил леквер, — Я бы не смог встречаться еще с кем-то, если бы существовала хоть какая-то надежда на то, что ты будешь моей.

— А если бы этой надежды не было, ты бы не предлагал мне весь этот абсурд? — попыталась подступиться я с другой стороны.

— Это не абсурд.

— Значит, да? — последовало мое безапелляционное заключение, — Тогда, Викант, позволь мне сделать одну вещь. Возможно, это будет для тебя больно. Но я должна. Конечно, перспектива жить долго и свободно — это замечательно. И в какой-то момент я подумала о том, что ради этого стоит согласиться, — Викант на секунду словно расцвел, встрепенувшись, но я сразу же прервала его попытку обрадоваться, — Но я не хочу связывать тебя по рукам и ногам ради своей прихоти. Я знаю, что такое не иметь возможности ни летать, ни сесть на прочную землю. Это бесконечный перелет над океаном, в котором нет возможности присесть и отдохнуть. И мне бы не хотелось втягивать тебя в подобную авантюру.

— Неужели ты продолжаешь его ждать? — догадался советник.

— Нет, Викант. Я не жду его уже почти семь лет. Трупы, к сожалению, не превращаются в живых, как бы сильно нам этого не хотелось. Но на мне теперь навечно висит замок. Я пыталась любить, но не смогла. Потому что каждый раз моя собственная память обрекала меня на мучения. Стоит мне хоть немного забыться, и я начинаю видеть страшные сны, вижу его лицо перед собой, словно он восстал и просит меня продолжать верить в то, что он сдержит обещание. И от меня уже не зависит, верится мне в это или нет. Конечно, я могла бы подумать над твоим предложением, но ответ все равно был бы один: нет. Викант, ты замечательный, ты самый хороший леквер, которого я встречала. Но мне не хочется, чтобы ты испортил себе свою долгую жизнь. Одно дело, если бы ты продолжил жить так же, как и раньше. Но ты даешь мне право встречаться с кем угодно, даже выйти замуж, а сам при этом будешь ожидать в сторонке своей очереди? Я не хочу. Я знаю, что ты не отступишь — не отступай. Возможно, твоя любовь хоть как-то скрасить тебе, да и мне жизнь. Но не надо обрекать себя на вечное ожидание. Это слишком, Викант.

— Хорошо, Лида, это было всего лишь предложение, — в голосе парня не было ни тени расстройства, — Но однако я бы хотел, чтобы ты подумала. Возможно, для нас обоих это станет хотя бы взаимовыгодным контрактом. Надеюсь, такой подход тебя больше устроит? А что касается меня, то можешь не переживать. Как только я пойму, что ты никогда не согласишься быть моей, я смогу найти ту, которая согласиться на это. У лекверов это не является зазорным.

— Викант, — остановила я леквера, когда тот поднялся, чтобы уйти, — Не уходи, прошу. Мне сейчас так не хочется быть одной.

— Конечно, Лида, — улыбнулся советник. Кажется, ему самому не очень-то хотелось покидать мое общество, — Давай я расскажу тебе о наших традициях, а то ты, видно, совсем в них не разбираешься!

Кафе постепенно наполнялось посетителями, однако никого похожего на светлого парня со страной прической видно не было. Именно этот прискорбный факт больше всего и раздражал Велеру, уже полчаса сидевшую вполоборота к просторному залу.

— Да расслабься ты! — с аппетитом поглощая мясо, в очередной раз посоветовала Элеса, — Он раньше семи не появится.

— Откуда ты знаешь? — попыталась съехидничать младшая леквер, но, напоровшись на суровый взгляд ярко-зеленых глаз, пошла на попятную, — А вдруг у него ничего не вышло? Ты же сама, ну, то есть Гервен недавно говорил, что от капитана Уварса сбежать еще никому не удавалось.

— Не знаю, Вел, не знаю, — задумчиво покачала головой Элеса, — Возможно, Шерненс будет первым эльфом, сбежавшим от советника.

— Но ведь больше никаких сообщений за последние шесть дней от него не поступало. И, вообще, как он нас найдет. Столица — это ведь не маленький городок на окраине страны. Элеса, мы не в Кайросе, мы в Ревет-Завере!

— Ты снова начинаешь паниковать без причины. Думаешь, я не позаботился об этом заранее? — Велера только на секунду опешила, смущенная таким резким переходом от женского к мужскому роду. Но сейчас же догадалась, что с ней говорит уже не прежняя темноволосая соседка по столику, а Элистар.

— Ну, хорошо, Герв. Если ты так уверен в своей гениальности, это твое право, — усмехнулась девушка. После столь радикальной перемены в облике родственников, она могла больше не опасаться гнева каждого из них по отдельности. Правда, когда очередная неудачная подколка затрагивала саму Элесу, леквер уже было не спастись, по крайней мере, от подзатыльника. Она все еще с благоговейным трепетом и ужасом вспоминала их перемещение в столицу из родительских владений. Впрочем, вспоминать особенно было не о чем — яркая вспышка, несколько секунд полной невесомости, и они с Элесой оказались почти у самых ворот Ревет-Завера, едва не упершись в них носами. В тот же день обе женщины смогли с комфортом растянуться на двухместной кровати в номере дорогущей гостинице с весьма интересным названием "Зов моря", включавшей в себя еще и одноименное кафе на нижнем этаже.

Как только они переступили порог своего номера, Велера начала возмущаться:

— Погоди, здесь что, одна кровать?

— Ну, да. А что тебе, собственно, не нравится? — искренне удивилась Элеса, — В конце концов, это же не односпальная кушетка, а вполне себе приличное ложе. Да здесь меня можно что называется, в разобранном виде уложить!

— Да, но ты ведь в собранном! — не уступала сестра адвоката, — В полном комплекте, включающем, между прочим, двух мужчин!

— Ах, это, — догадалась, наконец, старшая леквер, — И что из этого? Гервен и Локмер не могут тебя видеть, они только слышат. У меня и так в голове полный сумбур, и если бы еще каждый из трех твоих друзей смотрел на мир своими собственными глазами, то мне, наверное, было бы проще умереть, чем так жить.

— Они точно ничего не увидят? — с сомнением обходя вокруг Элесы, поинтересовалась Вел, однако, в голосе ее уже пропало прежнее раздражение. Зеленоглазая кивнула. И только после этого младшая леквер принялась осматривать номер. Мир между подругами на время восстановился.

Но теперь необходимость ждать с новой силой начала выводить Велеру из себя, так что оказавшаяся в ее руке вилка через несколько минут уже была согнута так, что годилась лишь на переплавку. Элеса только вздохнула, отчасти понимая нетерпение юной напарницы, тем более что Руалла в глубине ее сознания уже начинала не на шутку волноваться.

"А что, если этот мальчишка, действительно, не смог сбежать от советников?" — словно вторя Велере, тихо вопрошала она.

"Во-первых, этот самый "мальчишка", как ты осмелилась назвать его, сестрица, — перебил Руаллу крашеный, — не такой уж идиот, чтобы в случае провала не предупредить меня об этом. Если он успел послать мне телепатическое сообщение, то, скорее всего, был уверен в том, что все пройдет хорошо. А, во-вторых, Шерненсу уже не одна сотня лет, возможно, что он старше даже меня. И, как тебе известно, старшим надо доверять".

"Покуда сам не можешь напакостить, — хмыкнул Локмер, отчего-то вспомнив любимое выражение Велеры, — моя невеста права, Герв. Как бы то ни было, но мы не можем так слепо доверять этому типу. Как давно ты с ним знаком?"

"Достаточно для того, чтобы успеть проверить его в деле, — с легким налетом презрения отозвался Гервен, — И, вообще, даже если мы ошибаемся насчет этого парня, то все равно исправить уже ничего не сможем. Элеса не распадется теперь до самого суда".

— Кажется, я вижу знакомое лицо. Или, точнее, уши, — неожиданно весело сказала старшая леквер. Велера только поморщилась. Опять ей не удалось первой обнаружить этого эльфа! Девушка хотела уже окончательно расстроиться, когда к ним подошел невысокий светлоголовый парень с кучей сережек в ушах и даже в брови. Странноватый, даже немного шокирующий вид искомого Шерненса настолько поразил леквер, что та даже забыла поздороваться с ним.

— Э… — простите, как вас зовут? — первым делом поинтересовался эльф у зеленоглазой.

— Элеса, — без тени удивления спокойно отозвалась женщина, пока Велера задавалась вопросом, как парень смог найти именно тех, кто ему был нужен. Или не такие уж это и выдумки насчет необыкновенного дара эльфов чувствовать сущности?

Пока девушка переводила взгляд с подруги на Шерненса, последний успел присесть на соседний стул и приступить к делу:

— Думаю, через пару-тройку дней они уже будут здесь, — рассказывал он внимательно слушающей его Элесе, — Конечно, это в том случае, если их ничего не задержит в дороге. Но мне кажется, что спокойно достигнуть Ревет-Завера им не дадут.

— А кто же может помешать отряду? — вмешалась младшая леквер. Эльф медленно повернул в ее сторону свою растрепанную голову, сверкая серебристыми глазами из-под густых ресниц.

— Узнающие. Они с первого дня преследуют Лиду, словно коршуны. И мы никак не можем от них окончательно отделаться.

— И что же им нужно? — несколько опешив от такого сообщения, спросил Гервен. Теперь уже адвокат смог вволю поиздеваться над своим самоуверенным приятелем:

"Только не говори, что ты об этом не знал! Странно, Герв, как это тебе не удалось учесть эту маленькую деталь, а?"

"Действительно, странно, — с раздражением протянул Элистар, — почему все считают меня всезнающим и всевидящим? Или может, ты у нас чужие мысли читать умеешь, а, Локмер? Тогда почему же вы, мой друг, раньше об этом не сказали?!"

— Хотят, чтобы она стала одной из них, — продолжил Шерненс.

— Чего? — казалось, что глазные яблоки младшей леквер сейчас просто-напросто вываляться из глазниц, а брови утонут где-то в районе макушки, — Эту человеческую особь хотят принять узнающие? Но какой им от этого толк?! Или они ее для опытов решили использовать, не иначе.

Зато лицо Элесы даже не дернулось, несмотря на тот крик, что поднялся в ее голове. Руалла с Локмером, словно два попугая, твердили одно и то же:

"Зачем? Для чего? Как?", — пока окончательно запутавшаяся девушка не обратила внимания на подозрительно спокойного брата:

"Ты что-то об этом знал? Гервен, не молчи! Мы же в одной команде, и ты не должен от нас ничего скрывать!"

"То, что узнающие охотятся за Лидой, я не знал. Но их реакция на ее появление меня не удивляет по двум причинам. Первое: Лида — первый человек за пять тысяч лет, пришедший из мира людей. И второе: она обладает весьма интересными для нас дарованиями. Для нас всех".

— Все настолько серьезно? — помрачнев, протянула Элеса, старательно массируя начавшие ныть виски. От этой троицы не было ни минуты покоя, хотя с каждым днем новая сущность женщины и ее тело становились все целостнее. Однако от головной боли пока никакого спасения не было, — Ты думаешь, что они решили сделать из нее новую узнающую?

— По крайней мере, та блондиночка, что едва мне глотку не вырвала, именно об этом говорила. Из-за этих тварей мы едва не лишились Виканта. Ты даже представить себе не можешь, что они с ним сделали.

— Погоди, но разве из человека можно сделать узнающего? — вмешалась Велера, — Это же даже не лекверы, а совершенно другая каста, раса или как там еще они называются?

— Не все так просто, Вел, — все больше мрачнея начала Элеса, черпая все новые данные из подсознания Элистара, — Узнающие, или как они сами себя называют андереты, и есть люди. Точнее, нечто вроде гибрида леквера и человека. Знаешь, почему никто никогда не видел детей узнающих?

— Потому что все узнающие — бесплодны. Ну, то есть, теоретически они могут иметь детей, но так как люди становятся андеретами не вследствие изменения в генетическом коде, то и их отпрыски будут обыкновенными детьми. Правда, насколько нам известно, еще ни одной узнающей не удалось выносить и родить нормального ребенка. Но у них есть другой способ пополнять свои ряды — каким-то образом они соединяют сущность леквера с телом человека. А получившийся организм впоследствии приобретает множество новых свойств, становясь сильнее как физически, так и энергетически, — продолжил пояснять Шерненс.

— И как давно вы об этом знаете? — с легкой обидой поинтересовалась Велера.

— Ну… — замялась темноволосая, — Уже несколько лет. Сначала нас просто интересовал образ жизни андерет, но неожиданно мне на глаза попался один любопытный документ. Я принял его вначале лишь в качестве очередной бредовой легенды. Однако, многие факты, которые стали нам известны ранее, полностью соответствовали вещам, описанным в нем. Помнишь, Вел, я рассказывал вам о своем новом назначении?

— Оно подвернулось весьма вовремя, — хмыкнул эльф.

— Ага. Дипломатическая миссия в Закрытом городе. Я тогда и представить не мог, чем это обернется.

— Я говорил тебе тогда, что не следует слишком глубоко копать, — снова влез Шерненс, — Но ты же меня не послушал.

— Кто же знал, что меня застукают в кабинете Всевидящей? Но даже за две недели моего пребывания в Закрытом городе я узнал больше, чем за всю жизнь. И не только об узнающих, но и обо всех кознях и сплетнях за последнюю тысячу лет.

— Этого ты нам не говорил, — попыталась укорить Элистара младшая леквер, — Получается, что они хотят каким-то образом сотворить из нашей Лиды очередную двухметровую красотку? Хорошо, допустим, что это так. Однако, непонятно другое — кто же будет второй составляющей? Ведь кроме человека им нужен еще и леквер. И мне кажется, что если наша талантливая подружка так уникальна, значит, и тот, кто составит с ней одно целое, так же должен обладать какими-то особенностями. Может, конечно, у них уже есть кто-то в Закрытом городе, подходящий для кандидатуры донора.

— Но мне как-то в это не верится, — продолжила за девушку Элеса, тревожно переглядываясь с эльфом. Последний отчего-то хмыкнул и задумчиво протянул:

— Возможно, они уже нашли его, но боятся спугнуть. Ведь, как бы не были сильны эти твари, если лекверы узнают об их неестественном происхождении, им не выстоять против вас. Думаю, узнающие еще сделают нам всем сюрприз, правда, он будет не слишком приятным.

— А, может, нам как раз и надо, пока не поздно, рассказать всем об андеретах? — заволновалась Велера, едва не подскакивая на месте от столь шокирующих новостей, — Это же сразу решит все проблемы! И Лиде уже не будет угрожать опасность, а главное, больше никто не посмеет пустить нас на сырье для производства новых громил!

— Угу. А заодно разожжет новую гражданскую войну, лишит наш мир главных защитников, а то и полностью разрушит его, — мрачно продолжила старшая леквер, — Испокон веков узнающие были стражами, оберегающими лекверов, людей, эльфов и остальных жителей нашего мира от самоуничтожения. Думаешь, почему их до сих пор не разогнали, хотя андереты давно перешли все границы дозволенного, практически полностью взяв всю власть в свои руки? А ты хочешь разрушить все то, что создавалось тысячелетиями. Недаром же узнающие брали клятвы с подчинившихся им рас. Они надежно держали языки за зубами, не позволяя таким вот взбалмошным подросткам, как ты, обратить нашу страну в прах. И я прошу тебя, Вел, все, что ты услышала сейчас не должно больше нигде всплыть. Ты клянешься, что не скажешь никому о нашем разговоре?

— Но Элеса, — запротестовала Вел, — почему я должна клясться тебе? Ведь ты же сама сейчас проболталась мне об этом, да и твой друг, кажется, не должен мне был ничего говорить, не так ли?

Зеленоглазая, не сдержавшись, хмыкнула, с нескрываемым презрением глядя на слабые попытки своей напарницы припереть ее к стенке. А та недоуменно смотрела на то, как губы женщины растягиваются в очередной усмешке. Нет, все-таки Гервен — настоящий Мастер! Она бы точно не смогла бы передать своему творению столько яда и желчи. Элеса сейчас напоминала смертельно-опасную змею, тихо подкрадывающуюся к своей жертве, чтобы в следующий момент вонзить в нее свои зубы. И укус был сделан. Старшая леквер с издевкой произнесла:

— Вел, не смеши меня. Во-первых, по праву женщины, я могу говорить тебе все, что пожелаю, как наиболее близкому мне родственнику на данный момент. А во-вторых, мы находимся сейчас на территории Ревер-Завера, как ты уже успела заметить, столицы нашей страны и огромного города, а в нем, дорогуша, запрет на неповиновение узнающим автоматически отменяется, — чем окончательно добила девушку. Велере оставалось только скривиться, из последних сил удерживаясь от желания разнести ресторан вместе с гостиницей по кирпичикам. Крашеный, как всегда, сумел обскакать леквер по всем статьям, да еще и ткнуть ее носом в ее же невежество. И правда, как же она могла забыть об этих правилах?

Еще с конца третьего века от появления Первого Сотворителя, столица являлась совершенно особой зоной, свободной от разного рода законов и предписаний. Здесь можно было назначать поединки, запрещенные практически во всех областях страны. В Ревет-Завере были равны все лекверы, не зависимо от положения в обществе. А с появлением узнающих столица превратилась совсем в особый мирок, потому что они не могли проникнуть даже за ее ворота. И только три нерушимых правила остались властвовать над умами лекверов даже в этом уникальном месте: право старшего, право сильного и право женщины. И порой, многие из жителей этого мира старались с их помощью как можно больше возвысить себя, несмотря на остальные правила.

Велера чувствовала, как ее сущность восстает против такой несправедливости. Темные бы подрали этого Элистара! Зато теперь девушка, наконец, стала проникаться не то чтобы симпатией, но пониманием к человеческой женщине. Не зря Лида про себя называла зеленоволосого "гюрзой". Не зря…

— Ну что, Вел, будешь ли ты клясться или мне придется насильно вырвать у тебя обещание? — продолжила наступать Элеса. Сидящий до того достаточно спокойно эльф теперь тоже сверлил девушку взглядом, от которого леквер почувствовала себя пришпиленной к трехногому стулу, — Заметь, второй вариант не будет ни для тебя, ни для меня более выгодным.

"Да он же ей угрожает! — вскричал Локмер, что есть силы толкая Элистара, пытаясь вытеснить его с главенствующей позиции в голове Элесы, — Он что, не понимает, к чему это может привести?!"

"И что ты предлагаешь? — глухо откликнулась сущность женщины, — Я же не могу его физически вырубить. Он такая же моя часть, как и ты".

"Только, по-моему, эта часть становится все больше, — обеспокоено подхватила Руалла, — Локмер прав, это надо остановить. Вел абсолютно неуправляема!".

На миг в глазах старшей леквер что-то вспыхнуло, а потом погасло, полностью изменив их выражение. Теперь Элеса смотрела на Велеру с опаской, да и голос ее стал намного мягче и тише:

— Я, правда, не хочу тебя ни к чему принуждать, но ты же знаешь, что это просто моя обязанность, — взять с тебя эту клятву. Велера, девочка, это очень важно для всех нас. Мы не должны стать причиной войны. А она обязательно развяжется, если кто-то узнает об узнающих.

Однако слабая попытка темноволосой успокоить напарницу ни к чему хорошему не привела. Велера вдруг осклабилась, медленно вставая со своего места. Шерненс едва успел отскочить вместе со своим стулом, когда в стену полетел их столик.

— Вел, не надо! — крикнула Элеса, оглядываясь по сторонам. Сейчас же вокруг них стали собираться лекверы, находившиеся в кафе. Многие из них, по традиции, сцепив руки за спиной, молча наблюдали за происходившим. Другие уже начали оживленно переговариваться. Из кухни, расталкивая толпу, выскочил хозяин заведения, — Велера, я тебя прошу, не трогай картину!

Последняя реплика Элесы еще звенела в воздухе, когда на пол с грохотом свалился сорванный с держателя громадный пейзаж. Деревянная рама раскололась на части, особое покрытие из влагонепроницаемой пленки сохранилось немногим дольше, буквально стекая лужей на шикарный ковер.

— Я не позволю тебе обращаться со мной, как с какой-нибудь малолеткой! Ты думаешь, что самая умная здесь, да? Верре лемп, — сплюнув, рявкнула младшая леквер. Элеса недовольно поморщилась от резанувшего слух ругательства, но на провокацию не поддалась. Наоборот, словно окончательно расслабившись, она присела на чудом уцелевший стул, с сожалением констатируя:

— Придется идти другим путем.

Никто ничего не успел сообразить, но Велера неожиданно обмякла и с тихим шлепком осела на мраморный пол, теряя сознание. Темноволосая лишь покачала головой, и, не говоря больше не слова, пошла к себе в номер. Через минуту уже ничего не напоминало посетителям о случившемся. Еще одним удивительным свойством столицы было то, что в ней быстро все забывалось.

Глава 17. Перед судом. Или еще раз об особенностях лекверов.

— Сотворитель, Сотворитель! — леквер обернулся, когда на него едва не налетел запыхавшийся гонец от генерал-майора — молодой человек, едва закончивший обучение. Лицо гонца пылало от возбуждения, а короткий меч в руках трясся, подобно кроличьему хвосту. Дэрлиан едва успел отвести его в сторону, чтобы не напороться на острие.

— Что произошло, Квиарл? — спокойно спросил он.

— Там… это… эти, прибыли! — выпалил тот. Сотворитель вздохнул, нахмурившись. Когда же Сверт научиться набирать себе в подчиненные нормальных лекверов, а не сопливых юнцов, которые даже толком доклад сделать не могут?

— А поконкретнее, — попытался, наконец, узнать содержание сообщения Дэрлиан, — Кто, когда и куда прибыл?

— Ну, эта, преступница, Лида, что ли? — совершенно оторопев, выдал паренек. Сотворитель мгновенно преобразился, довольно улыбнувшись и хлопнув в ладоши:

— Что ж, Квиарл, ты принес мне замечательную новость. Иди, передай своему начальнику, чтобы готовил кортеж. Я лично поеду встречать отряд Уварса.

— Слушаюсь! — радостно крикнул гонец, секундой позже исчезая за дверью. Мужчина лишь хмыкнул в ответ на столь бурное проявление уважения к его особе. Мягкое кресло радушно приняло упавшую в него фигуру Сотворителя, отвечая легким скрипом. Эта ненормальная человеческая женщина принесла в последнее время ему забот больше, чем все лекверы вместе взятые за последние полтысячи лет его правления. И сейчас Дэрлиан испытывал невероятное облегчение, уже готовя те речи, что будут совсем скоро произнесены в суде. Уж на этот раз он сам обо всем позаботиться, и никто не сможет помешать ему.

Леквер положил локти на колени, внимательно всматриваясь в узор пола. Под его взглядом узкие блоки из медовых и золотистых деревянных досок перемещались, с каждым мгновением выстраивая все более странный рисунок. Если бы сейчас кто-нибудь пожелал заглянуть в зал приема Дома Сотворителя, он мог бы застать весьма непривычную картину: глава лекверов с благоговением смотрел на изображение женщины, а в глазах у него блестели самые настоящие слезы. Только вот почему-то ни у кого такого желания не возникало.

Фургон медленно остановился, а еще через минуту брезентовый полог откинулся, и в образовавшийся проем заглянул капитан. Казалось, его усы за последние трое суток стали еще пышнее, да и сам Уварс как-то весь подтянулся и даже шутить стал реже. Я отлично понимала советника, и вполне разделяла его точку зрения на происходящее. Ведь Шерненса так и не нашли. Создавалось такое впечатление, что эльф каким-то образом сумел провалиться под землю или превратиться в пар. Как тщательно лекверы Уварса не обшаривали всю Киарсу, но даже следов беглеца найти не смогли. Наконец, окончательно махнув рукой на безрезультатные поиски, капитан приказал отправляться в столицу. Время поджимало все больше, так что последние три дня отряд несся без остановок. Воины, не успевшие еще толком отдохнуть в городе, теперь грязно ругались, проклиная всех и вся и теряя последние силы. Я старательно не замечала подобных разговоров, в которых все чаще фигурировала мое имя, естественно, не с похвальными эпитетами. И хотя мы продолжали с Викантом ехать на птицах, но становилось понятно, что доверие к нам истекало, словно песок в часах, с каждым пройденным километром заменяясь на презрение и злость

— Лида, — я мгновенно перевернулась на спину, чтобы сразу же сесть, — Ревет-Завер уже в четырех рекрециях езды отсюда. Так что я просто обязан по всем нашим законам связать вам руки. Конечно, это совершенно дурацкое правило, но сами понимаете…

— Не надо мне ничего объяснять, — спокойно прервала я советника, — Рано или поздно это должно было случиться. В конце концов, я же преступница, а не благородная леди, которая решила прокатиться по стране. Если положено, значит, выполняйте, Уварс.

Я протянула вперед руки, хотя правая все еще отзывалась болью в месте перелома. Наложенные шины были сняты еще на прошлой неделе, и теперь ничто не стесняло движения. Однако, долго радоваться по этому поводу мне не дали. Капитан, словно извиняясь, вздохнул и вынул откуда-то из-за пояса широкую ленту. Пришлось ободряюще улыбаться ему, давая возможность как можно крепче стянуть запястья. Несмотря на то, что лента была на ощупь мягкой, однако в кожу она врезалась не хуже, чем кожаный ремень. Едва удержавшись от вскрика, я в последний момент закусила губу. К счастью, советник этого не заметил, или не пожелал заметить.

— И еще, Лида. Теперь вы не имеете права покидать этот фургон. Мне придется установить вместо задней стенки решетку. Я бы с удовольствием обошелся без нее и других ограничений вашей свободы, но, боюсь, меня за это не поощрят. Еще раз простите меня…

Уварс медленно поднялся с дощатого пола, готовясь в следующий момент перелезть через низкую обрешетку, но я в последний момент задержала его:

— Капитан…

— Да?

— Можно вас попросить кое о чем? — уже внутренне смиряясь с отказом, тихо прошелестела я. Советник лишь кивнул, давая мне разрешение продолжать, — Я хочу напоследок еще раз увидеться и поговорить с Викантом, прежде чем предстану перед судом. Он очень многое для меня сделал, я не могу не попрощавшись исчезнуть из его жизни.

— Конечно, я скажу ему, — еще один кивок. Голос Уварса едва дрогнул, но он сразу же взял себя в руки. Я мысленно поблагодарила всех известных мне богов за столь необычайную сговорчивость начальника отряда. И уже с большим воодушевлением продолжила:

— И спасибо вам за все, — капитан едва слышно кашлянул, и, так и не обернувшись, покинул фургон.

Стараясь не обращать внимания на черную полоску ткани, я повалилась обратно на свой лежак. Теперь мне предстояло самое сложное. Нужно было, наконец, решить для себя одну важную вещь, столько лет не дававшую покоя. Сердце неприятно сжималось, на лбу выступила испарина, а глаза стали застилать слезы. Я никогда прежде не чувствовала себя настолько одинокой, как сейчас. Даже когда брела целую ночь по Кайросу в поисках выхода. Даже когда лежала практически в состоянии трупа на кровати в доме Руаллы. Даже когда меня бросил Шерненс. Мысль о последнем окончательно вывела меня из себя, так что я едва удержалась, чтобы не завыть. Эльф был в этом мире, наверное, единственным существом, которому я смогла полностью довериться, раскрыть свою душу. Он стал для меня практически родным, словно мы были знакомы с ним не всего несколько дней, а долгие годы. И его предательство било меня даже больнее, чем ожидание суда, которого я так долго боялась.

Надо было решать: продолжать ли так слепо двигаться по течению, теряя все ценное, или, в конце концов, попытаться хоть что-то сделать, чтобы окончательно не остаться наедине с бурлящим потоком. Я не знаю, сколько лежала, закрыв глаза и по инерции ощупывая покрывало всеми десятью пальцами, когда мое запястье что-то кольнуло. Осторожно потянув за краешек этого "чего-то", я обнаружила кулон эльфа. Не знаю, как он мог оказаться именно в этом месте, но, скорее всего, украшение просто выпало из кармана плаща, в который я его засунула в тот день, когда Шерненс мне его вручил. Тонкий стерженек с острым, словно маленькая стрела, концом любовно обрамлял почти невидимой глазом сверкающей золотой сеточкой и двумя переплетающимися нитями чуть розоватую жемчужину. А по сторонам от нее, напоминая два крыла, отходили две металлические полосочки, слабо мерцающие в полутьме желтым. Мне никогда не доводилось прежде видеть украшения, которое могло так завораживать. Крутя кулон за почти невесомую цепочку, я вглядывалась в гладкие бочка жемчужины, с каждым мгновением все больше успокаиваясь. Странная вещица, спасшая мне жизнь, теперь, казалось, приводила все мои разбежавшиеся мысли в порядок. Вздохнув, я снова свернулась калачиком на постели, устало закрывая глаза. Равномерный шелест деревянных колес о каменную мостовую постепенно убаюкал, и даже редкие покрикивания кого-нибудь из советников не помешали мне уснуть. Оно и не удивительно. Я уже и не помнила, когда за последние пять дней мне давали нормально выспаться. Четыре часа были роскошью. Из-за постоянного стресса и царящего вокруг хаоса во мне, видимо, что-то сломалось, так что кроме постоянных головных болей, в список болезней еще и бессонница добавилась. Но сейчас, лежа на промерзшем тюфяке, на полу дощатого фургона со связанными руками и отсутствием каких-либо перспектив, я смогла уснуть. И мне даже не снились кошмары, которые обыкновенно будили меня в этом мире. Жизнь, словно дала мне хоть немного вздохнуть, чтобы я не сдохла сразу, чтобы хватило сил еще помучиться. И я отчего-то была сейчас ей даже благодарна.

— Ты можешь пообещать мне одну вещь? — я пытаюсь кивнуть, но мужчина останавливает меня, удерживая за подбородок, — Не торопись. Я хочу, чтобы ты хорошенько подумала, прежде чем отвечать.

— Хорошо. Что я должна пообещать? Или мне надо для этого будет клясться на крови? — попытавшись превратить все в шутку, улыбаюсь я. Но собеседник остается совершенно серьезным. Так что приходится сейчас же оборвать себя, приняв его правила игры, — Ладно, я слушаю.

— Поклянись мне, нет, просто пообещай, что ты никогда не будешь принадлежать еще кому-то, — я удивленно распахиваю глаза, непонимающе вскидывая голову. Это уже слишком даже для него, всегда требующего от меня полной открытости и абсолютной верности. Хотя я никогда этому и не сопротивлялась, но существует же какая-то граница дозволенного!

Мужчина понимающе хмыкает, отходя на шаг. Я медленно присаживаюсь на краешек кресла, чтобы оказаться немного ниже него. Постоянная привычка задирать голову давно стала еще одной частью моей натуры, хотя шея всячески этому сопротивляется. Он всегда выше, и лишь в редкие минуты, когда каштановые глаза окончательно теряют холодность, я могу позволить себе быть с ним на одном уровне, как морально, так и физически. Но сейчас мой шаг — это не символ подчинения или уважения. Просто от подобной наглости ноги сами собой подкашиваются. Мужчина поворачивается ко мне спиной, давая понять, что очень расстроен. И это окончательно добивает меня:

— Почему ты хочешь этого? — ошарашено, почти шепотом произношу я.

— Потому что, — он резко поворачивается ко мне, — Потому что я, в отличие от тебя, готов принести подобную клятву. Я обещаю тебе, Лида, что буду всегда тебе верен, и ни одна женщина не узнает меня до конца, не узнает меня таким, каким знаешь меня ты.

"А знаю ли я тебя?" — мелькает в голове мысль, и хотя я отчаянно гоню ее прочь, она назойливой пчелой продолжает носиться в голове. Я и действительно, не знаю его. Нет, мне известны все его вкусы, привычки. Даже, отчасти желания, но не он сам. Наверное, поэтому, он может каждый раз меня удивлять. Вот и сейчас я сижу, как круглая идиоткой, не в силах что-либо вымолвить. Пока до меня, неожиданно, не доходит, что он прав.

— Я обещаю тебе, — мужчина кивает. И мне становится понятно, что это не его очередная блажь, это настоящая необходимость, причем для нас двоих. Я и правда, не смогу больше никому принадлежать.

Последняя мысль окончательно успокаивает меня, и мы оба смеемся.

— Ты звала меня? — раздался со стороны противоположной от тюфяка стены голос Виканта. Я зевнула, пытаясь сесть, но отчего-то потерпела неудачу. Воин без лишних разговоров бросился ко мне, подхватывая за плечи и помогая подняться, — Сотворитель, как они посмели такое сделать с тобой?

Я проследила за изумленным взглядом приятеля, наконец поняв, что же мешало мне нормально двигаться, и после минутной задержки произнесла:

— Уварс сам этого не хотел. Но ты же знаешь, правила есть правила.

— И ты позволила ему? — непонятно почему с горечью спросил Викант.

— Конечно. А что я должна была делать? — осталось мне ответить вопросом на вопрос.

— Да нет, все нормально. Так зачем я тебе понадобился в столь ранний час, — косясь в сторону едва посветлевшей полоски под брезентовой "дверью", перешел к делу леквер.

— Помнишь наш разговор три дня назад? — самой же вспоминать его не слишком хотелось. Да и вообще, сейчас я чувствовала себя редкой свиньей. Однако, ничего другого не оставалось. Или точнее, мне не оставили выбора. Стараясь хоть как-то размять уже затекшие кисти рук, я аккуратно вращала запястья и потирала друг о друга ладони. Черная лента слегка растягивалась, давая возможность безболезненно проделывать подобные упражнения. Викант кивнул, сразу же нахмурившись. Кажется, сегодняшняя часть спектакля будет тяжелее сразу для всех его актеров, — Я сказала тогда, что не буду принимать в любом случае положительного решения относительно нашего… договора.

— Помню, — болезненно сморщившись, произнес парень.

— Викант, возможно это неправильно и глупо… Ты можешь считать меня существом, не держащим своего слова, даже отказаться от своего предложения….

На минуту в фургоне повисла мертвая тишина, прерываемая лишь моим дыханием и скрипом колес. Я опустила глаза, не зная, что еще можно сказать, и изо всех сил надеясь на то, что Викант окажется умнее и пошлет меня куда подальше. Но леквер или не торопился с этим, или до последнего пытался сохранить лицо. Пауза затягивалась на непозволительно большое время. Судорожно вздохнув, я мысленно выругалась про себя. Теперь принятое решение казалось мне менее правильным, чем несколько минут назад. Я попыталась поймать себя на том, что снова начинаю паниковать. Уже не первый раз меня ставили перед выбором, но на сей раз никто не уговаривал, не мог заставить или посоветовать. Или как еще там говорят? Полная свобода подразумевает точно такую же ответственность. И теперь я отлично это поняла, просто-таки прочувствовала всем организмом. Если раньше свобода была для меня чем-то вроде большого белого листа, на котором я могу творить все, что угодно, то теперь каждая моя закорючка могла сломать мне не только перо, но и все пальцы, его держащие.

— Лида, я тебя не понимаю. Если ты хочешь повторить мне все то, что говорила раньше, то я думаю, что не стоит этого делать.

— Да нет, нет! — попыталась улыбнуться я, ожидая ответной улыбки. Но леквер никак не отреагировал на мою жалкую попытку облегчить сложившуюся ситуацию. Лицо горело огнем, и даже в желудке забурчало, причем явно не от голода, — Викант, я согласна…

— В смысле? — захлопал своими разноцветными глазами приятель. Очень захотелось двинуть его чем-нибудь тяжелым по голове. Ну, или хотя бы просто что-нибудь швырнуть с досады. Такая реакция меня совершенно не устраивала, так же как и дополнительные объяснения с моей стороны. Едва удерживаясь от того, чтобы не наорать на бедного советника, я осторожно начала:

— В смысле, я согласна стать твоей невестой. Естественно, ты можешь отказать мне, это нормально… Мне очень стыдно, ведь я даже своего слова сдержать не могу… Викант?

Советник так и остался сидеть, слегка приподняв бровь. Я уже испугалась, не превратился ли парень от удивления в статую. Даже руками у него перед носом помахала, и чуть не вскрикнула, когда он перехватил их на полпути, медленно опуская на одеяло.

— Ты серьезно? — только и смог прошептать он заметно охрипшим голосом. Я угукнула, не вдаваясь в подробности, как до такой жизни докатилась. А в следующее мгновение оказалась опрокинутой на тюфяк немаленькой тушей бывшего конвоира, который теперь пытался меня то ли облизать, то ли укусить. Во всяком случае, на поцелуй это было не слишком похоже. Возможно потому, что сразу же попыталась от него отстраниться.

— Викант, перестань! — чуть не оглохнув от собственного вопля, остановила я леквера, — Мы же договорились, что никаких… хм… физических контактов между нами не будет. И я не хочу в первый же день нарушать условия нашего контракта. И, вообще, мне кажется, что теперь пришла твоя очередь объяснять мне, как проходит ваша церемония обручения или как там еще это у вас называется?

Леквер мгновенно потух, почти неуловимо возвращаясь в исходную позу "сидя", а заодно и помогая подняться мне. И хотя выглядел он в тот момент, будто отлупленный газетой щенок, хозяева которого пожалели в последний момент родных тапочек, погрызенных им, но я не собиралась распускать нюни.

— Лида погоди, дай мне в себя прийти! Ты хоть поняла, что сейчас сказала? — я честно кивнула, — Ты же теперь виновата в том, что сделала меня…

— Викант, прости…

— Не за что! Ты виновата в том, что сделала меня самым счастливым в этом мире, — наконец, расплываясь в улыбке, закончил мысль советник. Что ж, хоть кто-то доволен. Да и мне как-то стало легче. По крайней мере, теперь не нужно было мучительно разрываться между двумя вариантами своей дальнейшей судьбы. Обратного пути не было.

— Ты тоже виноват, — несколько более мрачно, чем мне хотелось это произнести, выдала я, — В том, что в этой стране стало на одну свободную человеческую женщину меньше. Хотя, я и так не свободна…

— Я обещаю, что все сделаю, чтобы вытащить тебя из зверской башни! — с жаром выдохнул в ответ Викант.

— Нет, не надо. Никогда ничего мне не обещай. Можешь считать это еще одним пунктиком в моей части договора. Лучше просто дождись меня. Надеюсь, два месяца для тебя не будут таким большим сроком. Ведь лекверы живут несколько сотен лет.

Я хмыкнула про себя. История повторялась, причем уже второй раз за неделю. Надеюсь, хоть на этот раз мне не придется проснуться утром под крики отряда о пропаже своего коллеги. И еще больше хочется надеяться, что меня все-таки дождутся…

— К сожалению, Лида, на сей раз, ты ошиблась. Какой бы длинной не была наша жизнь, но время для нас идет так же, как и для вас. Так что эти два месяца станут для меня практически бесконечными.

— Значит, и для вас время постепенно ускоряется? — не поверила я. Сколько раз Гервен, да многие другие в этом мире, твердили, что лекверы почти полностью отличаются от людей, а теперь выяснялось, что похожего в нас намного больше, чем это хотели мне представить.

— Да. Конечно, столетия — не годы. Однако даже каждый новый день проходит быстрее, чем предыдущий. И даже мы, лекверы, не можем никак на это повлиять. Мне иногда представляется, что любая жизнь — это большая река, вытекающая из озера. Мы рождаемся, появляемся на свет, создаемся кем-то, — не важно, как мы приходим в этот или в еще какой-то мир, — и первые годы тянутся для нас, словно мы плывем по спокойной глади большого водоема без течения. А потом мы входим в русло реки, и жизнь начинает с каждым днем ускоряться. Все больше воды тащит нас вперед, в то время как за спиной остается уже целое море. А потом река в какой-то момент впадает в океан и… останавливается.

— Викант, — кашлянув, вмешалась я в рассуждения парня, — А как по-твоему, бывает, что две реки вдруг соединяются?

В глазах советника мелькнуло понимание, только вот ответ мне пришелся совсем не по вкусу:

— Тогда образовавшаяся река начинает течь еще быстрее.

— Ладно, — пытаясь рассеять начинающее сгущаться молчание, перешла я к финальной части разговора, — В таком случае, я желаю тебе мужества и терпения. Я люблю тебя, Викант, ты действительно, хороший парень, несмотря на то, что леквер.

— И чем же тебе лекверы-то не угодили? — неожиданно весело фыркнул советник, — Кажется, мы не такие уж плохие, а?

— Да нет. Но иногда мне кажется, что настолько отличаетесь от людей, что между нами ничего общего быть не может. А сейчас вот пришла к выводу, что все совсем не так. Поэтому и говорю это. Ты очень хороший и добрый, несмотря на то, что похож на человека. Так, наверное, будет вернее сказано…

— Ты не любишь людей? — теперь уже окончательно запутавшись в моих пояснениях, попытался докопаться до истины Викант.

— Люблю… Просто я себя ненавижу. Потому что и я на всех них похожа.

— И что же тебе так не нравиться в себе?

— Люди очень любят давать обещания, клясться. А самое главное, уверять самих себя, что сдержат слово. Викант, я когда-то обещала одному человеку кое-что… потом клялась тебе, что не переменю своего мнения. И что из этого вышло? Я боюсь, что когда-нибудь предам сама себя. Мы не умеем держать слово, а самое главное, мы не умеем вовремя остановиться, чтобы его не давать.

— А может, Лида, иногда стоит отказаться от своих обещаний? — испытующе глядя на меня, спросил Викант. Я пожала плечами:

— Все возможно. Но, кажется, к нам уже спешат. Видимо, тебе придется позже рассказать мне о деталях нашей помолвки.

— Лида, спасибо тебе. Ты даже не представляешь, как я счастлив, — леквер все-таки исхитрился чмокнуть меня в щеку прежде чем снаружи раздался басок капитана:

— Кончайте свидание! Мы уже у самых ворот столицы.

Советник с сожалением вздохнул:

— Значит, до встречи?

— До встречи.

Викант еще раз улыбнулся, буквально выпрыгивая из фургона на ходу. Сейчас же к моей временной темнице подбежали двое лекверов, сдергивая брезентовый полог, и осторожно меняя его на железную решетку, больше похожую на произведение искусства, чем на средство удержания опасной преступницы. Правда, железо в ней было каким-то странным. Медленно подойдя, я уже было протянула ладонь, чтобы пощупать необыкновенную по красоте кованую лиану, но меня удержал от этого возглас Уварса:

— Лида, не стоит этого делать, если не хотите обратиться в кучу пепла.

— Слушайте, а можно без этих ваших штучек? — отдергивая связанные руки, рявкнула я.

— К сожалению, таково правило, голубушка моя. Сами понимаете…

Мне осталось только скрипнуть зубами. Я-то понимала, но только легче от этого не становилось.

Сотворитель уже собирался преодолеть последний порожек громадной лестницы, ведущей во внутренние дворы Дома, когда сзади раздался знакомый до боли в зубах голосок Всевидящей:

— Дэрлиан, куда же вы собрались? — девушка изящно, несмотря на весь свой громадный рост и весьма мощную комплекцию, спустилась следом. Вместо привычного брючного костюма с многочисленными украшениями на ней красовалось простого кроя платье с длинной, волочащейся за ногами, юбкой, — Конечно, мнение обыкновенной слуги своего господина и старшего товарища, коей является Всевидящая для всеблагого Сотворителя, возможно, не стоит даже и капли его драгоценного внимания, однако, я считаю, что вам не следует в данный момент покидать Дом.

Мужчина так и остался стоять с поднятой ногой, лишь спустя несколько секунд опустив ее на мраморную поверхность ступеньки. Азули, как всегда, сумела расстроить его планы, не сказав при этом ни одного неправильного слова. Эта узнающая, кажется вообще, никогда не совершала ни одного просчета. Сотворитель усилием воли попытался придать своему лицу как можно более дружелюбное выражение, прежде чем повернуться к девушке:

— Действительно, Азули, ваше мнение меня не слишком волнует. Надеюсь, вы не обижаетесь на своего бестактного начальника. Однако мне надо торопиться, — завидев подъезжающий к крыльцу экипаж, который тащили целых три птицы, поспешил откланяться он.

— Конечно, Дэрлиан, — обворожительно улыбаясь, узнающая приблизилась к лекверу еще на один шаг, — Вы как всегда правы.

— В таком случае, я поехал.

— Вы думаете, что спасете эту девку своим появлением? — неожиданно резко продолжила Всевидящая, — Зря, Сотворитель. Я видела ее, понимаете?

— Видела? — несмотря на почти ласковый тон, мужчина уловил угрожающие нотки. Он хорошо знал и эту улыбку, и этот гипнотизирующий прищур. И Азули в который раз остановила его, причем, в прямом смысле этого слова, — что ты видела?

— Ее. Мертвой, — выделяя каждое слово, произнесла андерета, — Она не выживет в нашем мире, Дэрлиан. Так что, боюсь, ваши усилия будут напрасными, мой господин. Я понимаю, что вы всегда хорошо относились ко всем иноземцам, и даже негласно поддержали эльфийский бунт, за что все узнающие будут вам благодарны до скончания веков. Однако сегодня вы лишь потратите время зря. Конечно, если вам хочется присутствовать на суде, дабы удовлетворить свое любопытство, это ваше право. Но думаю, что проведение сего мероприятия не стоит перекладывать на ваши плечи. Будет ли вам угодно, чтобы я лично занялась делом этой человеческой женщины?

Сотворитель молча кивнул, едва удерживая себя оттого, чтобы как следует не оттаскать Всевидящую за длинные локоны. Каждая фраза, словно болотная кочка, скрывала под собой галлоны гнилой воды. Посему вместо сказанных слов, давно натренированный на таких вот "светских" беседах, леквер слышал несказанные. И их значение не понравилось ему еще больше.

— Хорошо, Азули. Назначаю тебя представителем Сотворителя в столице на срок, в течение которого совет примет окончательное решение о деле Лиды. Все документы ты найдешь в своем кабинете. И, пожалуйста, не задерживайся в Доме, лучше появиться в Ревет-Завер заранее.

— А знак личного доступа? — в последний момент окликая уже поднимающегося Сотворителя, вспомнила Всевидящая.

— Получишь перед выездом, — не оборачиваясь ответил Дэрлиан. Двое гвардейцев шустро захлопнули за ним двустворчатую дверь, вновь приняв стойку "смирно" и вскидывая на плечо длинные мечи в ножнах. Азули улыбнулась, и, перейдя двор, скрылась в небольшом здании, словно прилепленном неумелой рукой ребенка к величественному сооружению Дома. Хотя эту пристройку многие (естественно шепотом и с большой опаской), называли андеретовой будкой, однако, охранялась она не менее серьезно, чем основной корпус. Прежде чем попасть к себе в покои, Всевидящая проходила каждый раз несколько достаточно неприятных процедур. Уже в конце просторного коридора со множеством статуй ее ждали двое охранников из числа офицеров Совета. Азули бесило, что ее должны беречь эти бестолковые лекверы, вечно сующие свои носы в чужие дела. Совет уже несколько столетий боролся за власть с узнающими, но чаша весов пока не склонялась ни в одну, ни в другую сторону. Конечно, формально страной правили именно советники, число которых к данному моменту уже зашкалило за семь тысяч. Совет включал в себя собственно главный орган управления при Сотворителе, куда входили лишь доверенные и проверенные лица, судейство в составе двадцати пяти лекверов из числа получивших высшее юридическое образование, личная гвардия Дэрлиана в сто пятьдесят лекверов и обширная армия. Последняя же подчинялась не Сотворителю, и даже не генералу Сверту, что было бы логично, а главе совещательного органа, называемого Большим Собором. И, как это не парадоксально, Собор и правда был всего лишь совещательным органом, то есть только давал Дэрлиану советы, распоряжаясь страной по собственному усмотрению. Ну, во всяком случае, пытаясь распоряжаться, потому что ему в этом мешали именно узнающие. Вообще, нормальному человеку даже в голову бы не пришло так организовать управление страной, а тем более, целым миром. Казалось, ни один элемент этого громадного чиновничьего аппарата не был связан с другими. Сотворитель являлся даже не главной фигурой, а неким подобием бога для лекверов и не имел никакой настоящей власти. Собор вроде бы издавал законы, следил за порядком, и даже решал кое-какие насущные дела. Но и он не мог действовать без разрешения генерала армии. А уж Азули так вовсе ни от кого не зависела, подчинялась только Дэрлиану, и являлась лишь предсказательницей. Однако к ее видениям не просто прислушивались — они были для лекверов единственной правдой. Азули уважали и ценили, одну из всех узнающих. Но еще больше боялись…

— Пароль? — рявкнул один из офицеров, но загораживать массивную дверь не стал. Всевидящая мрачно покосилась на второго охранника, медленно поднося руку к глазам. На запястье заиграл всеми цветами радуги широкий хрустальный браслет, на котором, не торопясь, расплывалась очередная запись пароля, менявшегося каждые полчаса. Естественно, что запомнить все его многочисленные варианты было просто невозможно, поэтому надписи на браслетах Азули и стоящих на дежурстве лекверов обновлялись автоматически.

— Элер весте, — почти выплюнула девушка, уже начиная проскальзывать перед носами охраны. Советники только кивнули, более не проявляя к узнающей никакого интереса. Эти двое, как и многие другие гвардейцы Дома и его "конуры" придерживались простого, но эффективного правила: сделал дело — отстань от начальства. По крайней мере, это служило хорошей гарантией того, что оно тогда не полезет к тебе. К тому же за особое рвение на службе отчего-то не всегда жаловали, а уж от такой стервы, коей была Всевидящая, ждать награды было тем более глупо.

Тем временем Азули уже мчалась вверх по винтовой лестнице на самый верхний этаж, практически на каждой ступеньке поминая ее строителей недобрыми словами. Хотя даже не они были виноваты в том, что девушке приходилось ежедневно, а то и несколько раз в день спускаться и подниматься по этому адскому сооружению, а Сотворитель. Ведь можно было установить в здании хотя бы две передвижные кабинки на цепях, однако Дэрлиан практически сразу запорол всю идею на корню, даже не дав ей проклюнуться в умах советников. Видите ли, нет у страны таких средств, чтобы тратить уже имеющиеся на пустые излишества правящей верхушки. Собственно, это была лишь официальная версия. Неофициальная же звучала намного короче, зато убедительнее: "Побегаешь лишний раз!". Помнится, когда Сотворитель тихо подозвал Азули, дабы произнести сию фразу, лицо правителя было исполнено таким злорадством, что Всевидящую аж перекосило. Кто-кто, а этот несносный, вечно витающий где-то в облаках леквер мог испортить жизнь с помощью одних только неприятных мелочей, не делая при этом ни одной большой гадости. И в этом-то Дэрлиан разительно отличался от самой узнающей, привыкший уже в течение пяти тысяч лет заправлять в этом мире такими делами, какие не под силу было провернуть более никому.

Азули хмыкнула. Вообще, отношения между главой узнающих и верховным леквером больше всего походили на шахматную партию, где каждая сторона пыталась даже не сделать свой правильный ход, а просчитать как можно больше ходов противника. И с каждым новым веком игра становилась все сложнее и интереснее. Всевидящей порой казалось, что исход ее уже предрешен и давно известен ей, читающей чужие судьбы в своих собственных снах. И вот именно в такие моменты Сотворитель преподносил ей очередной сюрприз. Причем такой, что заставлял Азули долгими ночами не спать, подчас даже с каким-то отчаяньем раздумывая над сложившейся ситуаций. Так произошло и на этот раз. Правда, вначале все больше походило на обычную шутку или скорее местную байку о втором пришествии с карантинного мира. Девушка до сих пор не могла простить себе того, что первые несколько дней лишь отмахивалась от подобных россказней. Но после одной ночи, точнее, после одного своего сна, Азули перестала так безответственно относиться к появлению в этом мире еще одного человека. Хотя, даже тогда это не толкнуло ее на решительные действия. И только после того, как в них всплыло знакомое имя Гервена Элистара, Всевидящая по-настоящему стала беспокоиться. Но было уже поздно. Так что впервые в жизни Азули пришлось не обходить все козни Совета, а пытаться отнять у него свою законную добычу. И вот, по прошествии полутора месяцев, узнающая ни разу не пожалела о решении принять Лиду в свои ряды. Эта девка была хитра, обладала недюжинным умом и буквально притягивала полезные знакомства и знакомых. Основной же проблемой стала даже не ее поимка, а Дэрлиан, неожиданно взявший контроль над этим делом в свои загребущие ручонки. С первых же дней стало ясно, что леквер не только не осуждает человеческую девушку, он искренне сочувствует ей.

Всевидящая наконец достигла верхнего этажа, и, почти не тратя времени на отдых, прошествовала к еще одному посту, теперь уже электронному. Громадная машина у двери, больше напоминавшая холодильник-переросток, при приближении Азули замигала всеми своими огоньками, встроенными в переднюю панель, а ледяной голос потребовал:

— Предъявите ваш личный допуск! — узнающая давно отработанным жестом вытащила из потайного кармана платья маленькую карточку, вставляя ее в небольшую прорезь в боковой панели автомата — охранника. Дверь сейчас же распахнулась, впуская девушку в ее покои. В отличие от кабинета Сотворителя, спальня Всевидящей больше всего походила на научную лабораторию. Только маленький диванчик в углу, который обыкновенно ставили в качество постели в дешевых гостиницах, выдавал в этом хаосе из стекла и железа вполне жилое помещение. Однако Азули это устраивало, потому что она могла работать, практически не отрывая пятой точки от мягкого пледа из натуральной шерсти, да и никуда выходить лишний раз не приходилось.

На низком столике в центре комнаты узнающая увидела искомые документы и, довольно потерев руки, принялась складывать вещи в достаточно объемную дорожную сумку. Сейчас от ее скорости зависел успех всей операции. Если дать возможность этому мальчишке хоть немного прийди в себя после недавнего разговора, он может еще что-нибудь придумать, да такое, что потом за столетие не разгребешь последствия. Конечно, Азули явно дала ему понять, чтобы Сотворитель не вмешивался в ее игру, да только послушается ли он столь доброго совета? Слишком уж быстро леквер согласился на то, чтобы представительницей от правителя в суде стала она. Червячок сомнения с каждой минутой превращался в настоящего удава, медленно душившего девушку всей своей массой. Нет, Сотворитель был не из тех, кто так легко сдавался. Узнающая на мгновение сморщилась, но потом, кое-что вспомнив, вновь усмехнулась. Она тоже не собиралась упускать возможности присоединить в свои ряды столь замечательную особу, коей являлась Лида. К тому же у нее был еще один козырь, как раз приготовленный на случай, если дело дойдет до суда.

— Всевидящая, — раздался голос со стороны незапертой двери. Азули на мгновение вынырнула из своих мыслей, переключив внимание на очередного представителя жалкого лекверского рода, — Вас хочет видеть Сотворитель.

— Хорошо, — как можно спокойнее кивнула узнающая, хотя ее просто разрывало от удивления. Никогда прежде Дэрлиан так быстро не работал, тем более что для создания личного допуска в Ревет-Завер требовалась не только куча сил, но и колоссальная сосредоточенность. Или это очередная гадость, или допуск был уже заранее готов. Но тогда почему же Сотоворитель так долго и рьяно сопротивлялся тому, чтобы Азули поехала вместо него на суд?

Теряясь в догадках, Всевидящая рванула в сторону основного Дома, едва не сбив с ног давешних охранников. Она уже собиралась отправиться в совещательный зал, где обычно леквер принимал всех своих подчиненных, когда ее окликнула личная служанка Дэрлиана:

— Азули, он ждет вас в своем кабинете, — девушка даже не успела как следует оскорбиться на столь фамильярное к себе обращение, настолько ее удивил сам факт того, что Сотворитель снова решил изменить всем своим правилам. Он никогда не принимал никого у себя в личном кабинете, если только дело не касалось того, с кем он собирался говорить. Вряд ли Азули грозила взбучка. Как раз наоборот, все громкие речи и постукивания кулаком по стулу глава страны предпочитал разыгрывать на публике. В обыденной жизни леквер редко повышал голос более чем на полтона. Едва не задыхаясь от любопытства, Всевидящая ворвалась в кабинет шефа, так и застыв на пороге.

— Садись, Азули, — не выпуская чашки отвара из рук, приказал Дэрлиан.

— Я постою, — мрачно откликнулась девушка.

— Сядь, — не меняя тона, повторил мужчина, — Мне надо с тобой поговорить. Не как Сотворитель со Всевидящей, и даже не как леквер с узнающей. Я хочу поговорить с тобой, как Дэрлиан Истиский с Азули. Или как там тебя звали до того?

— Неважно, — девушка сразу обмякнув уселась в кресло напротив Сотворителя, пытаясь заглянуть вглубь его глаз. Да только там ничего не было, — как ты правильно заметил, это было до того. Так что ты мне хочешь сказать, Дэрл?

— Прежде чем ты оправишься в столицу, мне надо тебе кое в чем признаться, — Азули невольно приподняла бровь. Или она ослышалась, или леквер действительно хочет ей в чем-то признаться? За свои пять тысяч с небольшим лет девушка научилась отличать ложь от правды, поэтому сейчас была поражена еще больше, — Все, что ты видела в последние несколько месяцев, все твои сны и видения были не чем иным, как моими посланиями.

— Что?

— То, — Дэрлиан почти покаянно опустил глаза, но уголки его губ продолжали приподниматься сами по себе, — Лида не может быть одной из узнающих. Она обычный человек, поэтому и наказана должна быть, как самый обыкновенный преступник.

— Но я же сама видела ее в качестве…

— В качестве твоей правой руки? — насмешливо продолжил мужчина, — Нет, Азули. Лида не может быть узнающей, это не ее судьба.

— Но как ты смог проникнуть в мою голову? — ошарашено произнесла Всевидящая, — Никто этого не мог, никто!

— А я и не проникал, — хмыкнул Дэрлиан, — Ты сама себя запутала и запугала. И вообще, ты не хуже меня знаешь, что человек всегда видит то, что хочет. Даже во сне. Пока ты напряженно думала о том, что может означать появление Лиды в этом мире, я все больше разжигал о ней слухи и сплетни внутри Дома и за его пределами. А от частого повторения одного и того же присходит запоминание. После недели постоянного капанья тебе на подсознание, мне оставалось только совсем немного применить свой дар.

— Но ведь ты можешь только создать внешние образы! — засомневалась Азули, с горечью сознавая всю правдивость рассказа Сотворителя. И правда, несколько первых дней после появления в Кайросе Лиды о ней говорили едва ли не чаще, чем о самой Всевидящей, когда она появилась в Доме.

Дэрлиан пожал плечами, словно извиняясь за свое поведение:

— Ну… я же не виноват в том, что тебе в голову втемяшилось следить за мной? Ты первая проникла ко мне в сознание, первая начала отслеживать все мои мысли и поступки. Но ведь ты отлично понимала, что это не может остаться без последствий. Ты увлеклась, Азули.

Всевидящая едва не опрокинула кресло, резко с него поднявшись:

— Откуда ты знаешь, откуда? О боги, да что же я не так сделала! Дэрлиан, скажи, где я прокололась, скажи?!

— Нигде, дорогая моя, нигде, — мгновенно посерьезнев, ответил леквер, — Дело не в тебе, а во мне. Это не ты прокололась, просто я оказался на сей раз немного умнее. Так что, Азули, сейчас ты возьмешь свой личный допуск и отправишься в столицу в качестве моего полномочного представителя. И я очень тебя прошу, сделай все чисто. Девчонка не должна пострадать. Пусть отсидит положенный срок, а потом посмотрим, куда ее дальше деть.

— Дэрл, а можно задать тебе один вопрос? — неожиданно остановившись, Азули оказалась рядом с Сотворителем, перегнувшись к нему через стол.

— Да?

— Зачем ты все это сделал, а? Только не говори, что из чувства мести мне. Я не верю в это. Если бы ты хотел отомстить, ты бы не стал втягивать в это половину страны, это не твои методы.

— Да нет. Не буду тебе лгать, ты здесь практически не причем. Скорее наоборот, именно ты в этой игре была всего лишь пешкой, а не ферзем. Эта девушка, Лида, она нужна была мне лично. Скажем так, я хотел познакомиться с ней получше.

— Для чего?

— А ты не догадываешься? — немного расстроено спросил Дэрлиан, — Подумай, с кем или с чем она может быть связана. Однако мне кажется, что это ты сделаешь уже в столице. Суд состоится уже завтра, а тебе еще до Ревет-Завера доехать надо.

— Ладно, Сотворитель, — разражено кивнула Азули, — Вы позволите мне приступить к своим обязанностям?

— Конечно, Азули. Желаю вам удачи, — протягивая руку, ответил леквер. На ладони его лежал небольшой кругляшек значка личного доступа, посверкивая всеми своими медными переплетениями. Всевидящая резко сдернула его и, не оглядываясь, вышла из кабинета.

Дэрлиан отставил полупустую чашку из белого фарфора, и с облегчением выдохнул. Он ни капли не сомневался в том, что узнающая обязательно докопается до всех причинно-следственных связей.

Глава 18. Ревет-Завер.

Темное, полуподвальное помещение встретило их сыростью и грибами на стенах. Бетонные стены со временем выщербились благодаря стараниям всепроникающей микоризы. Над деревянными перекрытиями подняли свои шляпки местные опята и лисички, едва светящиеся в почти полной темноте. Желтоватый мох упругим ковриком лег под ноги, в некоторых местах переползая выше — на валяющиеся кругом обломки техники, кучи строительного мусора и даже полусгнившие крысиные скелеты. Младшая леквер невольно поморщилась, и только привычный ко всему эльф остался абсолютно спокоен. Сейчас было не до таких мелочей, как затхлость и теснота.

— Элеса, ты не могла разве выбрать место получше? — начала с раздражением Велера. Зеленоглазая презрительно фыркнула и, даже не оборачиваясь, ответила напарнице:

— Дело, дорогая моя, не в месте, а в профессионализме. И уж поверь мне, лучше этого подвальчика найти было нельзя. Он — не что иное, как одно из ответвлений катакомб, тянущихся практически подо всем городом. И в том числе под зданием суда. Так что нас никто больше не увидит до того момента, как мы приникнем туда. Да, это будет для них сюрприз…

— Ага, особенно для Лиды, — хмыкнула младшая леквер, — Слушай, остроухий, а ты правда не предупредил ее, что мы будем присутствовать при слушанье дела?

Шерненс лишь отрицательно махнул своей растрепанной головой. Отношения между Велерой и эльфом складывались весьма напряженно. Виной всему была необыкновенная выдержанность парня, принимавшего каждое оскорбление с такой легкостью и безразличием, словно он был глухим или тупым, как валенок. Такое положение дел, естественно, не устраивало девушку, которая больше хорошей драки обожала скандалы. Так что ей оставалось лишь бессильно ругаться сквозь зубы, да непрестанно нападать на Шерненса. И с каждым днем леквер все чаше замечала, что невольно начинает уважать этого непробиваемого блондина. После того случая в кафе, Вел больше не предпринимала попыток устраивать публичные побоища, предпочитая мирно разносить свой номер в гостинице, в котором компания провела еще двое суток. Конечно, кому захочется еще раз получить по темечку? Когда она очнулась уже на следующий день на громадной кровати, у нее болело буквально все, что могло, по определению, болеть. Над ней склонился эльф с кружкой какого-то питья, явно сочувствующий девушке, однако, не подающий вида.

— Как ты себя чувствуешь?

— А ты не догадываешься? — злобно хмыкнула леквер, хватаясь за раскалывающуюся голову, — Слушай, остроухий, глянь-ка, на месте ли у меня все части тела? Эй, только щупать не надо! Неужели тебе ума не хватает визуально это оценить? Что ж за мужики…

— Я и не собирался тебя щупать, — без тени оскорбления в голосе ответил парень, — О, хрустальная роза в садах хрупкости. Все у тебя на месте. Хотя, мне кажется, Элеса перестаралась. Ты лежишь здесь уже двенадцать часов и, если честно, мне уже начало казаться, что тебя не вывести из этого состояния. На, выпей. Это, конечно, не амброзия, но зато помогает от всех болезней. По крайней мере, от головной боли.

Велера со стоном попыталась приподнять свое непослушное тело, едва не рухнув обратно на матрас. Пришлось Шерненсу помочь ей, а потом едва ли не силком влить горячее пойло, отчего-то именуемое у гномов "Божьей слезой". Хотя возможно, у их богов, действительно, были такие слезы. Младшая леквер закашлялась, настолько сильно ей ударил в нос подозрительно знакомый запах:

— Что это? Ты решил меня отравить, чтоб не мучилась? — мрачно предположила она.

— Ты имеешь в виду, входит ли в состав отвара бледные поганки? Да, входят. Но травить ими я тебя не собираюсь. Это не те виды, что произрастают у нас повсеместно. Эти грибы растут в поземных городах гномов и абсолютно безвредны. Во всяком случае, те яды, что входят в их состав, при варке легко разрушаются. Так что и не надейся, о, жемчужина моего моря, что быстро и легко закончишь свою бесценную жизнь.

С тех пор между ними создалось некое подобие негласного договора. Шерненс привычно отмахивался от девушки, та старательно нападала, однако ни одна из сторон не переходила грани недозволенного. Велера по-прежнему скрипела зубами, а парень лишь улыбался на все ее выпады. И только Элеса молча глядела на все их перепалки сквозь пальцы ровно до того момента, как было принято решение выходить на сцену.

— Мы — одна команда. Пока не кончится суд нам надо сохранять максимально уважительное отношение друг к другу. Все личные претензии должны остаться в Эвер-Неге или Вкерет-Мармола, все ссоры и разногласия отодвинуться даже не на второй, а на десятый план.

И как ни странно, все с этим согласились. Так что и теперь разгоравшееся недовольство Велеры было зарублено на корню одним лишь взглядом старшей леквер. Элеса, с каждым днем становившаяся все целостнее, продолжала сочетать в себе характеры всех троих лекверов. Посему любая инсинуация со стороны девушки или Шерненса немедленно подавлялась лишь одним ее словом, явно исходившим от Гервена. Крашеный и в теле женщины сохранил весь свой дар убеждения.

— И что ты собираешься делать дальше? — поинтересовался у нее эльф, когда приятели подошли ко входу в небольшую комнатку, в которой еще сохранились следы жилья. Раньше в катакомбах, как пояснил парень, располагались целые подземные селения, состоящие целиком из охранников и военных, оберегавших город, так сказать, снизу. Однако, после того как в Ревет-Завер пришла союзная армия фавнов, гномов и части элем и едва не сожгла здесь всех дотла, пришлось срочно перекрывать катакомбы и передислоцировать военных на поверхность. К счастью для всех, достаточно кровопролитные бои кончились так же быстро, как потушенный под городом пожар. Столица была отбита практически в целости и сохранности, если не считать пары разрушенных зданий и разграбленного центрального парка, в котором врагам устроили засаду. Первое время здесь каждые три дня ходили специально обученные лекверы, но после подписания перемирия и они бросили подземелья. И хотя это самое перемирие являлось таковым только на бумаге, более уже никто в течение последних ста лет сюда не совался.

— Проведу обряд, — пожала плечами Элеса, — а вы пока поднимитесь наверх, думаю, заседание начнется уже менее чем через час. Шерненс, ты знаешь, как надо действовать, но для Велеры я повторю еще раз. Во-первых, никаких стычек с охраной, даже если они начнут сомневаться в том, что ты приглашена на суд. Во-вторых, в зале заседания веди себя тише воды. Не махай Лиде руками, не кричи, и так далее. Мы должны появиться как можно позже. И, в третьих, береги себя, сестренка.

— Спасибо, Локмер, — женщины обнялись, после чего эльф подхватил Велеру за руку, и они быстро зашагали дальше по темному коридору, ориентируясь только с помощью своего великолепного зрения и небольшого плана катакомб.

Как только обе фигуры окончательно растаяли за поворотом, старшая леквер устало уселась прямо на пол комнаты, пытаясь вспомнить все, что происходило с ней до того, как она стала Элесой. Как оказалось, это было уже не так просто, как раньше. Последние сутки женщина даже перестала слышать у себя в голове голоса, что сначало несказанно обрадовало ее, а потом напугало. Ведь, чем больше возрастала в ней доля Элесы, тем слабее становили Гервен, Руалла и Локмер, постепенно растворявшиеся в ее объединенной сущности, как кусок железа в концентрированной кислоте. Они могли сейчас просто не вернуться, и это беспокоило зеленоглазую сильнее даже, чем уже начавшееся наверху заседание Совета. Наконец, она приняла решение. Так или иначе, но ей пора было "делиться" на части. Леквер с грустью еще раз осмотрела себя в небольшое зеркальце, словно пытаясь навсегда запомнить до последней черточки отразившееся в нем тонкое лицо и встала.

— Что ж, прощай, Элеса, — тихо произнесла женщина, сосредоточено начиная рисовать в воздухе уже знакомый ей узор. Опасность того, что леквер пропустит какую-либо черточку или перепутает последовательность значков, сводилась к нулю из-за феноменальной памяти всех лекверов. Они могли не только вспомнить в любой момент времени, где, что и как происходило, но даже воскресить те звуки и запахи, что сопровождали их тогда. Правда, не всегда это было полезным даром.

Женщина медленно водила рукой по воздуху, плавно вырисовывая от одного поворота линии другой, и узор мгновенно загорался, напитанный ее единой сущностью. Это было неожиданно больно, словно в кожу одновременно воткнулись все хвоинки Кайроса, Разделять себя на три части было гораздо рискованнее, чем сливать в одну большую чашу нового существа родственные тела, изначально имевшие одно происхождение. Элеса чувствовала, как постепенно, словно выпущенные из клеток ее подсознания, на свободу выходят все трое лекверов, шипя и ругаясь от боли. Запястья жгло огнем, а перед глазами, сгущаясь, стояло полупрозрачное марево, разлетаясь по углам комнатки пока еще бесформенными клочками. Последним ощущением Элесы стало граничащие с безумием чувство отрываемых конечностей и откручивающейся с неудобной шеи головы. Катакомбы чувствительно тряхнуло, так что Велера едва не упала на пол. И сейчас же из-за очередного поворота вынырнула рыжеволосая девушка с широкой улыбкой на губах.

— Руалла! — против всяких правил закричала младшая леквер, бросаясь той в объятия, так что рыжая едва успела ее поймать, — Сотворитель, как же я по тебе соскучилась!

— Ты, и соскучилась?! — саркастически ухмыльнулась Руалла, бросая косой взгляд на стоящего рядом с родственницей эльфа, — Так это и есть тот остроухий, который сбежал от непобедимого капитана Уварса?

— Так точно, тот самый, — немедленно заверил девушку подошедший Элистар.

— Гервен, — едва скривившись, пробормотала Велера, — А я-то, наивная, надеялась, что ты так и останешься бабой. Так ты хоть поприятнее был.

— И я тебя тоже рад видеть, — хмыкнул в ответ на столь "теплый" прием крашенный. Сейчас же к нему присоединился адвокат, стряхивая с себя невидимые пылинки.

— Может он, и правда, в качестве женщины был лучше, но я бы ни за что не согласился больше примерять на себе подобный вид. Никогда бы не подумал, что вам так неудобно. Эти бесконечные юбки, длинные волосы, которые по утрам не расчешешь. А главное, абсолютно неправильный центр тяжести. И корсеты…

— Значит, братец, теперь ты будешь относиться к нам гораздо бережнее! — хихикнула Велера.

— Ладно, сейчас не время болтать, — прервал милую беседу зеленоглазый, — Шерненс, показывай, куда двигаться, да пора идти дальше. Иначе свободных мест в зале может просто не остаться.

Лекверы переглянулись, и немедленно тронулись в указанном направлении, продолжая попутно делиться впечатлениями. Только Гервен сосредоточено молчал, изредка переглядываясь со своим белокурым помощником. Примерно через пятнадцать минут, преодолев с десяток извилистых коридоров и поднявшись по лестнице, вся команда буквально вывалилась в широкий холл из проема потайной дверцы, расположившейся за очередным гобеленом. Первым, практически не щурясь от резко ударившего в глаза света, выпутался из старой тряпки Гервен. Вслед за ним, ругаясь вполголоса, выступила его сестра. И, наконец, после небольшой заминки, в ходе которой Локмер наступил эльфу на ногу, а его сестра получила чьим-то локтем по носу, из-за бесконечных складок показались оставшиеся заговорщики.

— Так, я иду отдельно от вас, — произнес Локмер, — как представитель адвокатской гильдии. Затем идет Вел. Надеюсь, ты захватил ее приглашение?

— Ну, а как ты думаешь? — ухмыльнулся Гервен.

— Отлично. После нее в зал заседания проходите вы с Руаллой.

— А почему нам просто не пойти туда всеми? — не поняла Велера, — Зачем нам на группы разбиваться?

— Затем. Мы не должны вызвать никаких подозрений. Кстати, если тебя, Руалла, спросят, откуда и когда ты прибыла в столицу, ответишь, что приехала вчера из своего Дома. А со мной встретилась здесь. Вел, ты прибыла сюда с Шерненсом и своей знакомой Элесой несколько дней назад. Если они начнут проверять информацию, у нас будет лишнее доказательство, что мы никоим образом не связаны между собой, — вместо Локмера ответил Элистар, — А сейчас нам лучше разойтись. Встретимся в зале заседания. Удачи всем нам.

С этими словами зеленоглазый леквер первым направился в сторону открывающихся дверей громадного зала, в котором вот уже несколько тысяч лет проводились все самые знаменательные судебные разбирательства. Постепенно рядом с ним возникло несколько разношерстных фигур, большая часть которых, как оказалось, знала Элистара не только по имени. Натянув на себя максимально вежливую улыбку, Гервен поздоровался с каждым из обступивших его и Руаллу лекверов, представил им свое сопровождение и прошествовал дальше.

— А ты, оказывается, популярная личность! — хмыкнула рыжая.

— Угу. Только мне от этого не легче. Не хватало нам того, чтобы о моем появлении узнали раньше времени. Отчего-то мне кажется, что этот процесс будет совершенно особенным.

— Ох, Герв. Надеюсь, ты впервые в жизни ошибаешься, — обеспокоено протянула в ответ девушка, но они уже подошли к двум охранникам, словно два титана вставшим у дверей.

— Ваши имена, достопочтимые лекверы? — поинтересовался старший из них.

— Гервен Элистар, а это моя сестра Руалла Элистар. Мы прибыли сюда около суток назад. Я из Кайроса, а моя милая родственница из своего Дома в Эвер-Неге.

— У вас есть письменное разрешение на присутствие в зале заседания? — обратившись к девушке, слегка наклонился вперед младший. Руалла автоматически улыбнулась, глядя на симпатичное личико представителя Совета и, захлопав длинными ресницами, вынула небольшую карточку из особого материала. Охранник легким движением руки взял ее, тщательно осмотрел и только после этого пропустил обоих лекверов в зал.

— Твой жених этого бы не одобрил, — ехидно шепнул Гервен, усаживаясь на свое место у прохода. Зал заседания больше всего напоминал громадную аудиторию. От входа вниз сбегали насколько рядов мягких кресел с темно-красными накидками из шелка. Перед каждым на низеньком столике располагались блюда с фруктами и кувшины с чистой водой или легким вином. Конструкция каждого кресла позволяла слегка подкатываться к столику или, наоборот, отъезжать от него как можно дальше, чтобы освободить проход. Внизу, едва ли не в десятке метров виднелась квадратная площадка, покрытая гранитными плитами с древними рунами. На одной стороне площадки расположились двадцать пять практически черных кресел для судей, на другой — огороженный железной решеткой в два человеческих роста, диванчик для подследственного. И, наконец, в самом углу стояла почти незаметная с такой высоты скамеечка.

— Что? — прикинувшись самой невинностью, непонимающе переспросила Руалла. Гервен хмыкнул, но ничего не сказал. Помещение постепенно наполнялось лекверами, эльфами, нимфами и другими представителями столь же многочисленных народов. Нашлось даже несколько гномов, севших отдельно ото всех в крайнем от входа ряду. Всюду то и дело мелькали разноцветные платья дам, богатые костюмы мужчин, сияли разноцветными цветами крылья элем и острые копытца лесных духов. Девушка то и дело обеспокоено оглядывалась назад, изредка с облегчением выдыхая, когда в зал протискивалась очередная знакомая фигура. Прошедшие мимо Шерненс и Велера мельком подмигнули ей и смешались с остальной толпой зрителей, бесплатно приглашенных на суд.

— Отлично, — довольно заметил Элистар, — Пока все идет по плану. Только я никак не пойму, где же основные действующие лица?

— Возможно, они появятся в последнюю очередь? — засомневалась Руалла, — Не думаю, что судьям хочется предстать перед подобным стадом. Вот усядутся зрители, тогда и основные участники процесса появятся.

— Погоди, похоже, там что-то происходит, — неожиданно оживился крашенный, вглядываясь в противоположную от зрительских лож сторону площадки. Там и правда, что-то творилось. Сначала распахнулась небольшая, выкрашенная в цвет сливочных стен, дверца, из которой вышли трое лекверов. Элистар старательно пытался определить, кто они, пока не заметил на одной из фигур наручники из специальной стали, отражавшей лишь определенный спектр волн. Это была Лида. Гервен удивленно воззрился на девушку, практически не узнавая в той щупленькой стервочке самую настоящую гордую леди. Тюремный костюм из натуральной шерсти бледно-серого цвета, потрепанный в нескольких местах практически до дыр, лишь подчеркивал какое-то нездешнее величие обычной человеческой женщины. Точнее, как ему раньше казалось, обычной. За Лидой, печатая шаг, двигались двое офицеров совета, изредка подталкивая ее вперед специально затупленными пиками. Наконец, вся группа приблизилась к решетке, мгновенно убравшейся в пол, как только один из мужчин вставил в стилизованный под древний замок считывающий механизм специальный ключик. Лида с спокойно прошествовала к дивану, усевшись на него вместе с ногами. Гервен невольно хмыкнул:

— Она как всегда — наглая и несносная.

— Она ведь тебе нравится, не так ли? — попыталась вернуть недавнюю колкость Руалла. Однако, в отличие от своей сестры, Элистар только головой покачал и без тени ехидства ответил:

— А стал бы я, по-твоему, в ином случае ее спасать? — и девушка поняла, что на сей раз брат абсолютно откровенен с ней. Тем временем громадный зал полностью заполнился народом, лишь несколько приглашенных еще стояли в проходе, но и они в скором времени устроились на своих местах. И, словно это и являлось невидимым сигналом к началу, на середину площадки вышел высокий герольд в мантии. Что-то прошептав подбежавшему к нему помощнику, он, наконец, соизволил открыть заседание:

— Приветствуем вас сегодня в Великом Зале Суда. Сегодня двадцать третье число третьего месяца пять тысяч седьмого года от появления Всевидящей или семьдесят пять тысяч восьмого от создания Лекверской Империи. Прошу вас соблюдать правила поведения в этом зале и проявлять максимальное уважение к суду. Всем заранее спасибо за внимание.

Леквер едва заметно поклонился, и мгновенно скрылся за давешней дверью, зато из нее начали выходить судьи. Двадцать пять мужчин и женщин, одетых в одинаковые серебристые туники, своими бликами мешавшие рассмотреть лица. Как только все они заняли положенные им места, зал окончательно затих. И тут Гервен едва сдержался, чтобы громко не выругаться. Вслед за судьями на квадратную площадку легкой изящной походкой вышла… Азули.

После того, как меня заперли в фургоне, я еще долго изучала странный рисунок кованой решетки, который казался живым. Железные прутья сами по себе медленно переползали с места на место, цепляясь друг за друга и создавая все новые образы животных и растений. Первое время я никак не могла освободиться от ощущения, что за мной наблюдают своими немигающими глазами самые настоящие змеи. Но затем стало совершенно не для того. Отряд постепенно вошел в столицу. Прежде чем нас пропустили в Ревет-Завер, осмотру и даже ощупыванию подверглись практически все его члены. И особенно тщательно досмотрели нас с Викантом и элемой. Последняя при приближении охранника в темно-синем плаще резво вскочила обратно на свою птицу и, гордо подняв голову, выдала:

— Я не позволю, чтобы меня трогал какой-то леквер! — Уварс, стоявший как раз позади меня с бывшим конвоиром обреченно вздохнул.

— Мэрке, лучше слезь с птицы. Я бы не советовала тебе связываться с таким количеством воинов, — мрачно окидывая наше сопровождение и еще десятерых хранителей столицы, крикнула я подруге. Меня уже давно не только ощупали, но и перетряхнули все мои вещи, не найдя в них ничего подозрительного. Уж об этом капитан давно позаботился, отобрав у меня выданный им же самим нож. Упрямая элема, будто и не обратив на мой возглас внимания, продолжала с независимым лицом и поджатыми ногами восседать на своем скакуне, словно полководец, окруженный вражеской засадой.

— Эивина, прошу вас, спуститесь к нам для положенного досмотра! — попытался договориться с крылатой ослицей (иначе и назвать Мэрке было нельзя) один из воинов столицы. Было видно, что еще немного, и его сослуживцы просто пристрелят элему, а потом скажут, что так и было.

— Вы позволите мне, — неожиданно выступил вперед Викант, — Я тоже являюсь представителем Совета. Если она не доверяет вам, думаю, хотя бы мне она разрешит себя досмотреть.

Подтянутый, но уже начинающий стареть, леквер с недоверием повернулся к моему теперь уже почти жениху, потом кинул рассеянный взгляд в сторону подруги и кивнул:

— Разрешаю.

— Эй, Мэрке, можно я тебя досмотрю? — с некоторой долей ехидства в голосе предложил Викант. Девушка внимательно посмотрела на него, после чего начала осторожно слезать с птицы.

— Если не будешь распускать руки! — зло прошипела она, однако позволила приятелю стащить с себя не только плащ, но и верхнюю теплую рубашку. Как утверждала сама Мэрке, после такой солнечной диеты она вряд ли сможет поднять температуру своего тела даже до сорока градусов, так что ей приходилось последнее время прибегать ко вполне человеческим методам согревания в виде теплой одежды и горячих отваров. Никаких горячительных напитков в отряде употреблять не разрешалось. Викант профессионально пробежал пальцами по всем подозрительным местам в оставшейся одежде девушки, особенно задержавшись где-то в районе декольте, из-за чего заслужил мой неодобрительный взгляд, и свирепый — элемы. Однако больше никакого шума не поднималось. Сумка девушки была тщательно вытряхнута прямо на снег, пересмотрена уже ребятами из охраны города, после чего нас, наконец, пропустили в столицу.

Особенно ничего в городе мне не запомнилось просто потому, что практически весь обзор закрыла кованая решетка и стены фургона. Да и катились мы по каким-то подозрительно однообразным улицам с маленькими одно- и двухэтажными домиками. Кое-где нам на встречу выходили встревоженные жители, среди которых не нашлось ни одного настоящего леквера. Как ни странно, но за время моего пребывания в этом мире я научилась отличать их от людей и эльфов почти сразу же, просто взглянув один раз. Во-первых, люди носили совершенно другую одежду, явно сшитую из натуральных тканей. Она была беднее, да и после бесшовных платьев и костюмов лекверов, швы на ней еще резче бросались в глаза. Во-вторых, все лекверы были прямо-таки аристократически бледны, и лишь немногие из них могли похвастаться легким, абсолютно ровным загаром. И то, я подозревала, что это не результат солнечных ванн, а скорее просто наследственная особенность. Ко всему прочему, лекверы сияли. Сияли все до единого, словно внутри них зажигалась большущая лампа. Эту особенность я приметила еще в Эвер-Неге, но только сейчас поняла, что же могло излучать этот странный, какой-то ангельский свет. Светилась сущность лекверов, их полупрозрачная жидкость, текущая в венах вместо нормальной крови. Правда, от столь банального открытия сам факт изумительного сияния этих необычных существ выглядел не менее потрясающим.

Неожиданно фургон, с двух сторон сопровождаемый советниками на птицах, свернул в какой-то узкий проулок, где едва могли разойтись две телеги. Сверху над дорогой нависали балкончики и козырьки, едва позволяя пробиться ниже них свету, так что в проулке царил вечный полумрак. Где-то громко капала вода, стекая грязными потоком прямо под лапы птиц, да и пахло здесь явно не французскими духами, а скорее их просроченной подделкой. Я невольно зажала пальцами нос, мысленно про себя фыркнув:

"И давно это ты, дорогая, рядом с мусорками-то не ходишь, а?" — но даже воспоминания о моем ежедневном маршруте к автобусной остановке и обратно, пролегавшем через заброшенные дворы с рядами мусорных контейнеров, не побудили меня отпустить собственный нос. Запах был просто убийственный. По мере того, как мы все больше находились в проулке, у меня начало буквально резать глаза от него. Стараясь рассуждать логически, что же так может вонять, я тихонько отняла пальцы от лица, поверхностно вдыхая весь "букет", витавших в воздухе ароматов. Кроме привычного запаха постиранного белья, развешенного на веревках на уровне третьих-четвертых этажей, мочи и органических отбросов, здесь присутствовал один явно посторонний даже для такой всеми богами забытой дыры, как эта. Мне живо припомнились вурдалаки, встреченные нами в Кайросе, но даже эти твари так не воняли. Однако что-то знакомое в нем все же было. Но не успела я сообразить, что именно, как снаружи раздался недвусмысленный крик. Фургон с силой тряхнуло так, что я отлетела к противоположной стенке, больно стукнувшись своим и без того обделенным природой местом — головой, и ободрав щеку. Сумев кое-как выровняться и, проклиная сей, не очень-то белый в данный момент, свет я подползла к решетке. Единственное, что помешало мне заорать, было полное оцепенение. Прямо напротив моего лица на меня смотрела весьма неприятная рожа, больше всего напомнившая большущий кирпич с черными провалами глаз.

— Вот ты-то нам и нужна, — рявкнула она, выпустив наружу очередную порцию вонючего воздуха, так что меня едва не вывернуло на месте. Сморщившись и сглотнув неприятный ком в горле, я как можно вызывающе произнесла:

— Что-то я последнее время пользуюсь бешеной популярностью! Какого лешего тебе-то от меня надо, голодный что ли?

Тварь расхохоталась вполне нормальным смехом, правда почти коричневые зубы, больше смахивающие на неровный штакетник, испортили все впечатление. Я совсем уже ошарашено уставилась на ненормального типа, со злостью рявкнув:

— Чего ржешь? Объясни мне нормально, кто ты и что тебе надо?!

— Зачем мне тебя есть, дорогуша. Вполне достаточно убить, — улыбка на морде твари стала еще шире, а потом мгновенно погасла. Зарычав, она махнул кому-то за спиной, и несколько тварей поменьше полезли на абордаж фургона. Да только они никак не могли рассчитывать на то, что меня защитят настолько хорошо. Первую же здоровенную фигуру отбросило на десяток метров, как только она коснулась решетки. Ее напарник взревел, и попытался повторить попытку. Я с ужасом поняла, что надолго железной ограды не хватит, в ее конструкции было предусмотрено всего пять подобных выстрелов раскаленным газом и еще с десяток электрических разрядов. Так что рано или поздно, но эти кирпичные ублюдки достали бы меня, словно птичку из клетки. Цепляясь за все, что можно ногами и руками, я попыталась отползти вглубь фургона. Черт, ну почему Уварс так невовремя пожелал соблюдать все правила?! Пытаясь хоть как-то ослабить, стягивающие запястья, ленту, я вдруг поняла, где видела этих тварей. И тут мне стало по- настоящему страшно…

Первый раз, когда мне попалось их изображение в одной из энциклопедий, подсунутых Гервеном, я не поверила, что такие монстры вообще могут существовать. Как оказалось, это было моим очередным заблуждением. Так называемые рубиновые джины, таковыми вовсе не являлись, хотя после смерти действительно истекали в виде густого дыма. Созданы они были гномами для защиты своих владений еще пятьдесят тысяч лет назад, в самый разгар войны между ними и эльфами. И, несмотря на то, что после было подписано перемирие и даже какой-то пакт, по своей сути очень похожий на договор о двустороннем разоружении, эти твари продолжали существовать и благоденствовать в подземных камерах коротышек. И, кажется, гномы посчитали, что пора выпустить свою тайную стражу. Да, видимо, не слабо я задела их самолюбие, раз для моего уничтожения послали такое количество джинов.

Уже с десяток их валялось рядом с фургоном, постепенно оживая от электрических разрядов решетки. Взревев дурным басом, их командир не выдержал такого издевательства и лично полез меня доставать. И тут мне пришла в голову достаточно рискованная, но все же вполне реализуемая мысль. Резким броском поднявшись на ноги, я рванула к решетке, вытянув руки в небольшой проем между соседними прутьями, по которым тут же полоснули толстенным когтем. Закричав от боли, я отпрыгнула обратно на пол фургона, последним рывком дорывая в клочки черную ленту. По запястью потек ручеек крови, однако, мне было сейчас некогда обращать на это внимание. Тем более что рана оказалась неглубокой, почти сразу затянувшись кровавой корочкой.

— Викант! — кажется, я сорвала голос, но добилась своего. Не успевший даже повернуться джин в тот же миг получил мечом промеж ребер и, захрипев, грохнулся где-то в районе левого заднего колеса, — Оружие! Берегись!

Реакция приятеля оказалась намного лучше, чем я даже могла предположить. Одним движением бросив мне под ноги свой нож, вторым он заколол напавшего на него сзади рубинного громилу. Мне оставалось лишь довольно улыбнуться, прежде чем леквер полностью пропал из поля зрения, вступая в схватку сразу с тремя противниками. Кроме длинных когтей, они имели еще и приличное вооружение, состоящие из кривых ятаганов и боевых топориков. Теперь надо было каким-то образом освободиться от решетки. Едва преодолевая дрожь в коленях, я добралась до выхода из фургона, словно ненормальная заворковав:

— Идите сюда, джинники, цыпа-цыпа! — двое из громил переглянулись, и с ревом бросились на мой призыв. Судя по их разгневанным мордам, с ними еще никто так не обращался. А уж когда я добавила:

— Ну, голубчики, идите к мамочке, тупоголовые вы твари! — они совершенно свихнулись от гнева, забыв и об опасной решетке, и о трех десятках лекверов за спиной. Такого результата даже я не ожидала. Прежде чем грохнуться от очередного разряда на землю, они успели разодрать несколько прутьев, и конкретно погнуть оставшиеся "розочки" и "лилии". Мне хватило и трех секунд, чтобы выпрыгнуть в образовавшийся проход, сейчас же принимая на свой нож большущий топор. Джин мрачно осклабился, давя всей своей тушей на мое оружие, но в мои планы не входило просто так сдаваться. На моей стороне играло одно, но очень важное преимущество: в отличие от неповоротливых, грузных джинов я была гораздо увертливее и почти в два раза меньше самого "щуплого" из них. Резко уйдя вправо и пустив ручку топора по лезвию, я оказалась сзади противника, который, не ожидая такого маневра, едва не пропахал носом мостовую. Следующим ударом в основание шеи рубиновый громила был отправлен на тот свет.

— Не ожидала от тебя такой прыти, — раздался рядом саркастический голосок Мэрке, гасившей всех и каждого сдвоенными залпами огня. Я впервые видела подобное, поэтому на пару секунд отвлеклась от окружающей действительности, за что едва не поплатилась отрубленной рукой. К счастью, Алерг, сражавшийся неподалеку, оказался менее рассеянным.

— Сколько ты так можешь? — вращая над головой свою железяку с крючками, поинтересовался он у элемы.

— Не знаю, — попыталась пожать плечами в ответ девушка, но очередной рубящий удар сверху помешал ей это сделать. На сей раз, я успела поднырнуть под объемистое пузцо красномордого грубияна и всадить в него нож, прежде чем он раскроил бы Мэрке череп. Сражаться в узком проулке было весьма неудобно, тем более что в нем толпились еще не менее двадцати джиннов и пятнадцати птиц. Последние, кстати, не чуть не менее храбро сражались с "перегревшимися" на солнышке тварями. Нескольких из них я знала не только по именам, но даже общалась с ними. Правда ни одной похожей на мою Пушинку птицы я так и не нашла. Все "коняшки" были весьма далеки даже от самого понятия "образование", говорили мало, да и представляли мир как-то совершенно иначе, чем их двуногие наездники. Но в сложившейся ситуации было не так уж важно, кто есть кто и сколько знает. Главным было умение убить или ранить как можно больше врагов, а пернатые подруги в этом отношении ничуть не уступали ни мне, ни лекверам.

Я едва не получила мечом под колени, слишком увлекшись сражением с еще одним джином, азартно гонявшим меня по всей ширине дороги с ятаганом наперевес. Помог, как всегда, его величество случай. Зацепившись в горячке боя за едва заметный камушек, я полетела вперед, да так и шлепнулась прямо на своего противника. Ждать было нечего, и в следующее мгновение он был убит ударом ножа в сердце. Второй громила так и не понял, откуда у него неожиданно появилась дырка в легком.

— Ты мне еще должна, — хмыкнула элема, и снова исчезла в толпе, не дав мне, как следует поехидничать. Хотя мне совершенно было плевать на происходящее вокруг, потому что больше всего меня беспокоила моя собственная жизнь, однако я невольно с горечью отмечала, что нас становится все меньше. Конечно, количество джинов тоже сокращалось, но их трупы буквально через мгновение испарялись вонючим дымом, а вот трупы лекверов так и оставались лежать в лужах голубоватой жидкости. Я уже приметила среди павших пару хорошо знакомых мне парней, и мысленно просила всех известных мне святых сохранить жизнь остальным. Пару раз мне удавалось наткнуться на Виканта, с облегчением замечая, как легко на его лице и руках заживают небольшие порезы и синяки. Капитан, рубившийся неподалеку, весело присвистывал и улыбался, и я его понимала. Всю жизнь он только и делал, что убивал подобную нечисть, так что мое сопровождение было для него скорее наказанием, чем возможностью отдохнуть. И вот, наконец, выдался шанс всласть помахать мечом, да еще при этом отомстить гномам, которые, по слухам, успели немало ему насолить еще до перемирия.

Очередная туша с ревом понеслась в мою сторону. Деваться было некуда. Справа торчал выступ стены, слева вовсю разгорался бой между птицей и вторым джином. Рубиновая тварь даже не собиралась сворачивать, явно желая просто-напросто насадить меня на свой ятаган, словно кусочек мяса на шампур. Не верьте тем, кто говорит, что в минуту смертельной опасности перед ними пронеслась вся жизнь. Лично я отчего-то увидела встревоженное лицо зеленоглазого нахала, со злостью произносящего: "Она должна жить столько, сколько я скажу! Вы что, не понимаете, что она натворила?! Я никогда даже не слышал о таком". И тут мир куда-то поплыл разноцветными огнями. И среди этих огней раздался нечеловеческий вопль, больше похожий на предсмертный крик поросенка, которого решили заживо поджарить на вертеле. Я едва успела прикрыть глаза от нестерпимого жара, но тут же почувствовала, как мои ноги отрываются от земли. Ощущение полета и радости в какой-то момент настолько переполнило меня, что осталось только счастливо заорать от восторга. По щекам заструились, казалось, сладкие слезы. Но не успело мной полностью завладеть это прекрасное ощущение, как камни мостовой резко полетели ко мне навстречу, и через секунду я уже лежала на земле, выжатая, как лимон.

— Что это? — дрожащим баритоном поинтересовался стоящий ближе всего ко мне леквер. Я приподняла голову, мутным взглядом обведя всю собравшуюся вокруг места моего приземления компанию. Лица у всех были перекошенными и очень недовольными происходящим.

— Лида, что ты сейчас сделала? — ко мне бросилась Мэрке, пытаясь хоть как-то добиться от меня вразумительного объяснения. Если бы мне было самой известно, что это было!

— Не знаю… — не своим голосом прошептала я.

— Как это? — из толпы подал голос капитан, — Ты едва не уничтожила весь мой отряд, и еще утверждаешь, что не знаешь, как это сделала!

Теперь пришел мой черед удивляться. Виски сжала пульсирующая боль, а сердце тревожно екнуло. Я просто не в состоянии была поверить в слова Уварса. Только вот отсутствие в проулке джинов и еще три трупа лекверов никак не укладывались во все происходившее буквально несколько минут назад. Сотворитель, что же я такого натворила-то?

— Я ничего не понимаю, клянусь. Просто тот джин, он хотел меня убить, у меня не было выхода. И вдруг все запылало, а потом я оказалась на земле. Да объясните мне все нормально! — не выдержав свирепых взглядов советников, рявкнула я.

— Не знаю как, девочка, но ты буквально развеяла этих красномордых паршивцев по ветру. И при этом ничего даже для этого не делая. Я только успел заметить, как ты с улыбкой висишь в воздухе и что-то шепчешь. А потом нам всем стало настолько плохо, что уже не до тебя. Трое парней умерли на месте, еще пятеро пока лежат без сознания. К счастью к тому времени, как ты добралась до меня и остальных, все джины были уничтожены, — чуть мягче пояснил Уварс.

— Викант… — только и смогла выдавить я.

— Чудом успел оказаться дальше, чем те трое несчастных. Уж не знаю, кто его бережет, наверное, сам Сотворитель. Буквально за несколько секунд до всего этого кошмара, твоего приятеля схватили трое джинов и потащили подальше от нас. Совершенно не представляю, зачем это им было нужно. Так что парень отделался порезом на все лицо да парочкой шишек.

Теперь я плакала по-настоящему, едва успевая утирать рукавом крупные слезинки. Мэрке с силой прижала меня к себе, давая вволю нареветься. Но наряду с облегчением где-то внутри поселилась кошмарная боль, словно тот чертов громила успел меня таки проткнуть. Ведь теперь я, действительно, стала преступницей. Хуже того, убийцей как минимум трех ни в чем не повинных лекверов, которые вызвались защищать мою шкуру.

— Алерг погиб, — пробормотал капитан, и, развернувшись, пошел куда-то в сторону оставшихся стоять телег. И тут мне совсем уж стало дурно. Теперь на мне висело столько грехов, что искупить их невозможно было даже смертью. Мэрке успокаивающе гладила меня по спине, но мне было настолько гадко, что я не замечала ни ее прикосновений, ни слов утешения. Гервен был прав, опасаясь меня. Я оказалась более полезной, чем могла себе представить. Настоящая машина уничтожения, как противников, так и друзей. Последняя мысль невольно воскресила в голове ту сцену в избушке, когда Элистар орал, что я могу забрать его сущность. И тут до меня дошло, что же в действительности произошло в Кайросе.

— Мэрке, это со мной не первый раз.

— И что же еще с тобой было? — тихо спросила девушка, вглядываясь в меня обеспокоенными рыжими глазищами.

— Помнишь, я рассказывала, откуда у меня появился столь экстравагантный цвет волос? Так вот, кажется, я знаю, как Гервену удалось разгромить численно превосходящих нашу компанию вурдалаков. Правда, тогда никаких вспышек или левитации не было. Видимо, мой дар проявился или частично, или я просто была настолько обессилена укусом вурдалака, что просто не смогла… воздействовать на лекверов. Мэрке, что теперь будет? Уварс убьет меня, правда?

— За что? — удивленно пробормотала элема.

— Но я ведь уничтожила его сына… Я убила трех его товарищей и вывела еще нескольких из строя. Он в праве это сделать…

— Не в праве, — вмешался в наш разговор Викант, — Ты ни в чем не виновата. То, что произошло, всего лишь несчастный случай. Откуда тебе было знать, как все закончится? Капитан, конечно, зол на тебя, но он не такой дурак, чтобы не сознавать этого.

— Викант, — я инстинктивно подалась к будущему жениху, и совсем уже тихо пробормотала, — А я ведь едва и тебя не убила.

— Ладно, чего расселись, словно в гостинице! — рявкнул вернувшийся к нам Уварс. И хотя его лицо сохранило каменное выражение, даже от меня не укрылись еще не успевшие высохнуть мокрые дорожки на нем, — Подъем. Лиду обратно в фургон, да не забудьте поменять решетку, а то старая теперь лишь на переплавку годится. Нам еще до зала Заседания добраться надо. Всех раненых погрузить в телеги и отправить в ближайший гарнизон. Остальные — на птиц и за мной!

Я поднялась с мокрой земли. Сверху на голову посыпал мелкий снежок вперемешку с дождем. Лекверы работали настолько оперативно, что уже через десять минут отряд смог продолжить путь. А на меня напало полное безразличие. Я не посмела даже посмотреть в глаза Уварсу, когда проходила мимо него. Что уж было говорить об пустых извинениях и соболезнованиях. Нос полностью заложило от слез, так что дышать приходилось ртом. С исчезновением джинов воздух мгновенно очистился от мерзкого запаха, хотя теперь всем на это было глубоко плевать.

— Подождите! — раздался снаружи голос моего бывшего конвоира, рысцой приближающегося с капитану, — Уварс, можно я вас кое о чем попрошу? Я понимаю, что неправильно что-либо просить у вас, но так сложились обстоятельства, что иного выхода у меня нет.

— Что тебе, парень? — мрачно окинув Виканта взглядом, проворчал леквер.

— Мы с Лидой хотим стать женихом и невестой. Я знаю, что капитан отряда, равно как и другой начальник вашего ранга вправе провести помолвку.

— Ты что же, смеешься надо мной? Какая, к темным, помолвка? Половина моего отряда убита, мы едва выбрались из смертельной переделки, а ты свои любовные дела решил устраивать? Викант, послушай меня. Лида не из тех, кто будет кидаться на шею первому, спасшему ее драгоценную жизнь. Эта голубушка скорее сама за любимого в атаку бросится. Только вот дело в том, что ты скорее из второй группы, чем из первой. Ты же сам говорил, что она потеряла семь лет назад своего мужчину. Так на кой ляд ты к ней в душу лезешь, и свою сущность заодно на куски рвешь, а?

— Потому что. Потому что она никогда не будет счастлива, но у нее должна быть хоть какая-то гарантия, что ей помогут. Я знаю, что принадлежу, как вы сказали, к другой группе. Мне не нужны от нее полное обожание и подчинение. Я просто хочу ее защитить. Пусть даже таким образом.

— Дурак ты, Викант. Эта бестия уничтожила моего единственного сына, я даже хотел убить ее на месте, пока не понял, что этим я лишь облегчу ее страдания. Она не виновата в том, что это сделала, но раз сделала, то пусть тащит на себе весь груз ответственности. И дай ей Сотворитель, не быть сим грузом раздавленной, — Уварс замолк, словно что-то продумывая, а потом неожиданно сменил тему, — Ты, правда, в женихи решил заделаться?

— Да.

— Эй, Верс, отопри нашу пташку, да притащи ее ко мне. Разговор к ней серьезный есть.

Я едва успела отодвинуться от новой решетки и прикинуться глухой или совершенно ушедшей в себя. Даже натурально вздрогнула, когда леквер тронул меня за плечо:

— Что?

— Капитан зовет, пошли.

Вздохнув, я отправилась вслед за невысоким, но крепко сбитым парнем, выглядевшим лет на двадцать. Но мне-то уже было известно, что ему уже около десятка сотен лет. Советник без лишних церемонной притащил меня пред светлые очи Уварса.

— Ну, дорогая моя, хочу вас обрадовать.

— Чем, интересно? — не поднимая глаз, попыталась сыграть свою роль до конца. Не признаваться же мне, что весь разговор я подслушала. Конечно, лекверы сами совершили просчет, начав беседу буквально в трех метрах от фургона, но и мне не следовало так с ними поступать.

— Этот ненормальный, — с кривой усмешкой косясь на Виканта, продолжил Уварс, — Решил, что я должен провести обряд помолвки между вами.

— Да ну, — безжизненным голосом попыталась воспроизвести я удивление, — А меня он спросил?

— Ты что, не согласна? — испуганно попятился приятель. Но я лишь хмыкнула и с шумом уселась на корточки. Сейчас бы мне весьма пригодилась моя вредная привычка курить. Как оказалось, я зря бросила ее пару лет назад. Хотя, в любом случае, табака в этом мире не достать.

— Согласна. Только вот я не понимаю, почему ты решил сделать меня своей невестой прямо сейчас? По моему, для этого в данный момент весьма не подходящая обстановка, тебе так не кажется? Викант, мне сейчас не до цветов и поздравлений, я трех твоих коллег угробила, понимаешь…

— Вот поэтому я и хочу провести обряд в ближайшее время. Пожалуйста.

Мне очень захотелось послать этого упрямца с разноцветными глазами куда подальше. Но, глядя на его умоляюще выражение лица, не посмела в очередной раз обидеть приятеля. Он хочет, как лучше, и в чем-то даже прав: я никогда не буду счастлива, тем более после сегодняшнего дня.

— Хорошо, я согласна. Давайте только выберемся из этой дыры.

Тем же вечером, едва солнце окрасило небо в нежные розоватые и золотистые тона, меня снова вызвали к капитану. Послав пришедшего по мою душу леквера, я решила хотя бы переодеться в более приличную одежду. Конечно, это были такие мелочи, что даже не стоили моего внимания. Но я отлично понимала, насколько это важно для Виканта, и сколько радости это вызовет, когда его избранница явиться перед ним во всем блеске. Жаль только, рядом нет горячей ванны и хотя бы помады.

Отряд как раз встал где-то на окраине города, где крайние дома своими боками буквально упирались в деревья, образующие нечто вроде естественного парка. Почти у самой границы между ним и дальними телегами меня встретил Уварс, накинувший поверх изношенной шерстяной рубашки парадный плащ. Я же предпочла особенно не мудрить с одеждой, напялив на себя уже знакомый и почти родной серый костюм, украшеный вышивкой и белыми жемчужинами.

— Готовы? — явно не из интереса, а чтобы хоть как-то начать разговор, спросил леквер. Последовал кивок, — Идите в дом, там вас ждут. Надеюсь, на сей раз обойдется без глупостей.

Проследив за вытянутой рукой леквера, я поспешила в указанном направлении. Несмотря на то, что все происходящее казалось мне абсолютно неуместным, лишним и глупым, но приглашение в незнакомый дом, явно принадлежащий людям, заставил меня теряться в догадках. Но как только я пересекла его порог, меня похватила под локотки пожилая дамочка, и что-то бормоча себе под нос, потащила в сторону громадной кадушки с кипятком. Я удивленно воззрилась на необыкновенное зрелище поднимающегося пара, с ироний подумав о том, что иногда желания сбываются. Только почему-то или не твои, или не вовремя.

— Э, простите, уважаемая, — немного опомнившись от столь навязчивого сервиса, попыталась завязать я разговор, — Кто вы такая?

— Как кто? — с явным лекверским акцентом воскликнула женщина, — Хозяйка этого дома! А вы, насколько я понимаю, и есть невеста того благородного господина, что заплатил мне за предоставление ванны и всего остального.

Кажется, при этих словах у меня отвалилась челюсть. До такого даже мне не дано было додуматься. Я рванулась вперед, и, хлопнув дверью, закрылась в импровизированной ванне, не забыв еще и крючок накинуть на гвоздик. Не знаю, о чем думал Викант, но возможность помыться упускать не следовало. И пусть мне подобные методы никогда не нравились, но что-то в поступке леквера было такое, отчего я всегда приходила в восторг. Правда, это было очень давно… Но, как и тогда, вскоре моя злость сменилась благодарностью как в адрес Виканта, так и в адрес той дамы, что сейчас стояла за дверью. За мой покой, видимо, тоже было заплачено. Хозяйка не поскупилась ни на мыло, ни на ароматный шампунь.

Помывшись, я вылезла из бадьи, прошествовала к окошку и замерла. На подоконнике стройными рядами лежали и стояли баночки, тюбики, корзиночки, а посредине всего великолепия нашлись зеркало и расческа. Теперь мне стало ясно, что имела в виду хозяйка дома под выражением "все остальное". Плюнув на приличия, я уселась на трехногую табуретку поближе к громадному белому боку печки, и принялась играть в любимую игру всех женщин "нарисуй себя". Только вот не все оказалось так просто. Во-первых, местная косметика кардинально отличалась от знакомых мне аналогов в моем мире. Во-вторых, за полтора месяца мои руки частично потеряли прежнюю чувствительность благодаря тому, что кожа на них окончательно огрубела и превратилась в наждак. Пару раз сбегав к бадье, дабы смыть очередной неудавшийся результат своих экспериментов, я добилась того, чего хотела. Улыбнувшись своему отражению, надела костюм и вышла к ожидающей меня снаружи хозяйке.

— Погоди-ка, — махнув мне рукой, женщина скрылась в какой-то комнатушке, судя по доносящемуся грохоту, являющейся чуланом. И вот, спустя пяток минут мне под нос было всунуто старое, но вполне пригодное к использованию платье. Я непонимающе перевела взгляд с изящного кружева на сияющую дамочку и поинтересовалась:

— Это мне? — и, получив утвердительный кивок, мрачно вздохнула. Видимо, сегодня мой жених решил лишиться как минимум половины своих денежных запасов.

Мне никогда прежде не доводилось участвовать в подобной экзекуции, называемой у лекверов помолвкой. Старомодное платье цвета серебристой листвы путалось своей длинной юбкой между ног, небольшой веночек из неизвестно откуда взявшихся полевых цветов то и дело норовил сползти на лоб. И поэтому я чувствовала себя невероятно глупо и, впервые за несколько последних лет…, легко. Нет, не приятно, не взволнованно или счастливо, а именно легко. Словно я попала в то далекое время, когда все казалось намного проще, может быть, даже в детство. По крайней мере, это точно было время до него. А остальное меня никак не касалось. Чудилось, что стоит мне сделать еще один шаг, и непослушная тяжелая кань превратится в обыкновенный ситец платья маленькой девочки, а туфли на шпильке станут сантиметров на семь ниже. То время виделось мне ясным, четким, как хороший снимок профессионального фотоаппарата. Но я никак не могла понять, какие же это места и люди изображены, и главное, при каких обстоятельствах была сделана фотография. Время пронеслось для меня как-то незаметно и спокойно, не оставляя отметок на теле и душе. Возможно, поэтому, мне раньше казалось, что не было ничего до появления в моей жизни одного единственного существа, сумевшего ее перевернуть с ног на голову одним только своим каштановым взглядом и чуть хитрой улыбкой. Только вот сейчас, стоя перед распахнутыми настежь дверями и глядя на догорающее зарево заката, я поняла, как глубоко заблуждалась. Жизнь, до того разделенная на условные отрезки, стала единым целым, и устремилась вперед со скоростью вольной птахи, только что выпушенной из клетки. Мне даже показалось, что неподалеку, на камне, присела какая-то незнакомая фигура, словно сотканная из света и, махнув мне будто бы на прощание, рассеялась в холодной зимнем воздухе. И только потом до меня дошло, что это был всего лишь случайный луч солнца, нашедший небольшую прореху в еловых кронах. Все впечатление портили ухмыляющаяся рожа Уварса и довольная физиономия Виканта.

Собственно, вся помолвка состояла из трех этапов: подготовительного, основного и финального поцелуя. Однако с последним пришлось расстаться еще до начала первых двух. Да и второй не был столь грандиозным, как я рассчитывала (так что осталось только грустно хмыкнуть, теряя последнюю возможность погулять если не на своей собственной свадьбе, то хоть на каком-нибудь празднике со мной в главной роли). И только первый превзошел все мои ожидания, как по времени, так и по масштабности. Кроме платья, мне еще достался импровизированный букет, в котором я опознала что-то похожее на сбор травника из подвявших ромашек и не менее жизнеутверждающих васильков. Не остановившись на достигнутом, лекверы вместе с местными жителями, оказавшимися весьма работящими товарищами, живенько соорудили нам с будущим женихом нечто вроде кафедры или помоста, на первый взгляд больше смахивающего на плаху. Хорошо хоть догадались, во избежание путаницы, украсить сей шедевр зодчества вполне милыми фонариками. Прямо посреди помоста, в огромном железном ящике на ножках разожгли костерок.

"Видимо, вешать не будут… будут снова жечь!" — устало хмыкнула я, прежде чем выйди на улицу из гостеприимного дома той женщины, что предоставила мне свою ванну. Она ободряюще потрепала меня по плечу, одновременно этим жестом подталкивая к моей судьбе, стоящей в окружении своих коллег-советников и смотрящей на меня сияющими от восторга глазами. Как ни странно, но все мысли мгновенно куда-то испарились. И про плаху, и про потрепанный вид букета. На секунду в этом мире остались только я и два разноцветных глаза с пушистыми ресницами. Но уже через пару секунд к ним в комплект присоединились все остальные органы Виканта. Леквер чуть сам не спрыгнул ко мне, пытаясь помочь подняться к месту обряда. Но вовремя подоспевшие воины сделали это за приятеля. Я неловко уцепилась за руку ближайшего из них, и с грацией морской черепахи на суше и с такой же скоростью поднялась по лестнице, ведущей прямо в объятия моему бывшему конвоиру.

Уварс не стал цитировать нам священные для лекверов книги или долго и нудно разглагольствовать на тему той ответственности, какую мы на себя накладываем столь опрометчивым поступком. Капитан просто крикнул всем что-то на своем родном наречии и советники послушно вытянулись в струнку:

— Что ж, Викант, начинай! — старый вояка по-отечески положил ладонь парню на маковку, словно заставив его присесть. Хотя на самом деле и так было ясно, что приятель сам встал вдруг на одно колено передо мной, впрочем без лобызания моей руки. И на том спасибо. Мне и так было крайне неловко видеть его в таком положении. Скорее, это мне следовало в данный момент стоять перед всеми присутствующими, согнувшись до земли, и просить их о прощении.

— Лида, ты станешь моей женой на правах рода лекверов, принимая все обязанности рода лекверов и семейства Мениас, как одного из уважаемых семейств нашего мира?

Викант смотрел на меня снизу вверх, с каждым мгновением, в течение которого длилось молчание, все больше опасаясь, что я могу ответить не так, как ему бы хотелось. И вот тут я поняла, можно даже сказать прочувствовала, что мои мысли сходятся с его. На какой-то миг меня охватил испуг, что мой глупый язык снова ляпнет: "Нет".

Потому что, все, даже самые великие истории любви кончаются. И потому, что когда-нибудь надоедает быть привязанным, особенно, если сам так мастерки выплел эту привязь.

— Я согласна на правах рода лекверов подумать над твоим предложением до тех пор, пока не приду к окончательному решению, на которое уже ничто и никто не сможет повлиять. Также я согласна принять все обязательства рода лекверов и семейства Мениас как одного из уважаемых семейств этого мира. Также я принимаю все привилегии рода лекверов, передаваемые мне с этой минутой вами, моим единственным и окончательно выбранным мной женихом, Викантом Мениас, — закончила я клятву, в свою очередь преклоняя колени перед парнем. Честно слово, как меня не убеждали хозяйка и Мэрке, что без всей этой дребедени ни о какой помолвки речи быть не может, я продолжала недоумевать, зачем лекверам столько много лишних слов? И, ладно бы произносимых на человеческом языке, а то ведь потребовали выучить все это "послание" на лекверском! Наверное, с этих пор я всегда буду воспринимать выражение "сломать язык" в его прямом смысле.

Колени неприятно холодили уже успевшие остыть на холодном ветру доски помоста, вгоняя в кожу мелкие щепочки даже через толстую ткань нижней юбки. Викант задумчиво почесал нос, нерешительно касаясь пальцами моей груди. Я едва не врезала ему, просто автоматически, но остановилась, зная, что это тоже необходимая часть обряда. Во всяком случае, для меня. Советник кашлянул, прикрывая глаза, и меня охватила паника. Не знаю, что испытывали жертвы некромантов, когда те пытались высосать у них душу, но, скорее всего, у них был похожий спазм всех внутренностей. Особенно больно стало в районе солнечного сплетения, так, что перехватило дыхание. Перехватило, и тут же отпустило, так и уйдя с какой-то моей частью. Я открыла глаза, или это просто волна темноты откатилась от них, с обидой глядя на приятеля. Рядом с легкими сразу стало как-то необыкновенно просторно.

Викант, не медля, сдернул с себя теплый плащ, пытаясь укутать мое сразу ставшее непослушным тело. Не знаю, что толкнуло меня на это, но я бессознательно протянула руку к его голове, коснулась пальцами висков, едва не обжигая их кончики, настолько те были холодны. И медленно потянула сущность советника. Мне лишь хотелось компенсировать, неожиданно образовавшуюся во мне пустоту. Это получилось самой собой. Я чувствовала, как что-то горячее протекает по пальцам, распространяется выше, к локтям, и пропадает в районе плеч, словно смешиваясь с моей кровью. Леквер на глазах стал бледнеть. Когда я смогла оторвать от него руки, все мышцы горели от перенапряжения.

— Лида, — ко мне бросился Уварс, пытаясь оттащить от своего коллеги. Но тут же осекся, заметив на его лице счастливую улыбку, — Поздравляю вас… кхм… жених и невеста.

— Как ты? — переспросила я, когда мы поднялись на ноги.

— Хорошо, Лида. Теперь точно хорошо.

Мне осталось только кивнуть и не без иронии произнести:

— В таком случае, поздравляю вас с помолвкой, жених! — последнее слово далось как-то неожиданно легко. И я решила, что с этого дня других обращений к Виканту не будет. Бывший конвоир стал для меня настоящим женихом, и не только формально.

Обнявшись, и слегка поскальзываясь на редких лужах, мы зашагали к фургону. Сзади раздались разрозненные аплодисменты. Впереди над столицей поднималось высоченное здание, и я ни на мгновение не сомневалась, что это здание Верховного Суда. В последний раз окинув взглядом открывающуюся местность, и незаметно спрятав почти увядший букет в широкий рукав, поспешила переодеваться.

Глава 19. Заседание.

Теперь, по прошествии суток я сидела в камере, размышляя о том, что же будет. Собственно, особенно и размышлять было не о чем. Еще несколько часов, и все должно было решиться. Ну, не если не все, то по крайней мере судьба двух-трех следующих месяцев моей жизни. И мне бы не очень хотелось, если честно, провести их за решеткой, пусть даже за такой. А еще меня мучили угрызения совести из-за того, что я натворила совсем недавно. Перед глазами снова и снова вставали лица тех, кто оказался сейчас по моей вине в палатах гарнизона Совета, и тех, кого я собственноручно отправила на тот свет. И ведь ребята из отряда были далеко не всеми моими жертвами. Авирн, его помощник, уничтоженные узнающими ради меня. Те двое гномов, что были расстреляны луками воинами совета. Те люди и лекверы, что попались в гостинице под горячую руку узнающих. За мной и правда, тянулся кровавый, ничем не смываемый след. Но если все эти существа были убиты не мной, то Алерга и его коллег убила именно я. И теперь они, словно мстя, то и дело вставали перед глазами. Дабы отвлечься от таких мыслей, я постаралась переключиться на собственное удручающее положение. Осмотрела свою камеру уже несколько раз, не находя в ней ничего особенного, если не считать немного изношенного ковра на полу, да наличия вместо жестких нар вполне приличной кровати. От свободы меня с одной стороны отделяла тяжелая железная дверь, с другой изящная, но неимоверно прочная решетка на окне под самым потолком. Однако какой бы замечательной и практически уютной не казалась эта комната, никакого шанса выйти из нее не было. Время тянулось невыносимо медленно, но когда железная тяжелая створка все же отъехала в сторону, для меня это оказалось полнейшей неожиданностью.

— Вставайте, эивина, пора идти! — спокойно произнес мой охранник. Следом за первым леквером в камеру вошел второй, неся в руках какие-то странные наручники. Таких я прежде не видела ни у Авирна, ни у кого-либо из отряда Уварса. Кивком приказав мне вытянуть руки, советник защелкнул их на моих запястьях.

— Идемте, — с той же почтительностью, что и прежде, меня вывели в коридор, больше напоминающий галерею царского дворца. С одной стороны потянулись бесконечные двери и ниши, в которых стояли самые разнообразные статуи, вазоны с цветами и даже книжные шкафы. С другой моему взору открылось громадное пространство внутреннего двора Дома Суда, как здесь называли это странное здание. Я никогда не видела такого громадного и удивительного строения. Казалось, в нем просто не существует ни одного острого угла. Оно все время поворачивало, постепенно переходя в идеальную спираль. Кое-где над ним поднимались небольшие башенки, словно гребни на спине дракона, пронзающие облака. Как мне по пути сюда пояснил один из тюремщиков, собственно зверской башней или Деас-дир-Реман, что по лекверски дословно значило "башня зверя", являлась третья от центра. По легенде когда-то в нее был заточен самый первый пришедший из теперь уже карантинного мира человек, обладавший настолько страшными способностями, что местные жители посчитали его чем-то вроде дьявола и называли не иначе, как зверь. Хотя и условия в ней были не такими полезными для здоровья, как в помещениях предварительного заключения или остальных камерах. Остальные же башни называли зверскими скорее по сложившейся традиции, чем по какой-либо другой причине.

Когда отряд капитана Уварса подъехал к этому величественному зданию, у меня сразу куда-то пропал весь мой словарный запас, настолько прекрасной была эта "улитка". Казалось, что она не имеет никакого фундамента, а просто лежит на земле, втянув свое скользкое тело в раковину. Не знаю, зачем лекверы соорудили вход не на внешних уровнях, а под прикрытием нескольких витков, но пока мы до него добрались, прошло не менее часа. Что-что, а производить впечатление эти умники умели. Тянущиеся вверх башни, громадные статуи, вырезанные так, словно их делали не из камня, а из податливой глины, (настолько четкой была каждая линия в платьях и лицах стоящих на стенах гигантов) были словно специально созданы, чтобы подавить своим размахом преступника, попавшего сюда. И кажется, им это удалось. Во всяком случае, шагая по бесконечному коридору с многочисленными витражными и обыкновенными окнами, балкончиками и открытыми площадками я ощущала себе совершенно не в своей тарелке. Хотя, не думаю, что могла бы чувствовать себе нормально в любом другом здании с наручниками на руках и двумя здоровыми лбами за спиной. Неожиданно из-за очередного поворота перед нами возникла лестница. Лекверы без лишних слов мягко подтолкнули меня к ней, уводя по широким ступенькам все ниже и ниже. Я с осторожностью спускалась, стараясь не грохнуться куда-нибудь, и не пропахать весь оставшийся путь до зала заседаний носом. Лестница была ужасно узкой, да к тому же лежащий на ней коврик то и дело норовил уехать из-под ног, обутых в туфли. И дело не в том, что мне не дали переобуться. Наоборот, стоило нам явиться перед распорядителем тюрьмы, как он тут же приказал выдать мне самый новый костюм и вот эти монстры, только по недоразумению названные им ботиночками. Насчет "нового" я сильно сомневалась, но зато обувь превзошла все самые смелые мои предположения. Честное слово, лучше бы мне выдали деревянные сапоги, чем этот кошмар. Два тонких серебристых ремешка, опоясывающие ногу с силой железных цепей, легкая подошва, настолько тонкая, что я и не сразу ее заметила и каблук-шпилька, вознесший меня на такую высоту, что мне стало страшно. После их примерки мои праздничные лодочки, надетые перед помолвкой, стали казаться мне верхом удобства.

Охранник, стоящий у небольшой двери, толкнул ее, и передо мной предстал легендарный зал заседаний Верховного Суда. Я едва удержалась от невольного присвиста, оглядывая громадную площадку, на которой можно было играть в волейбол сразу десятью командам, и зрительские ложа, словно горы, уходящие вверх. Мои сопровождающие не стали ждать, пока я наслажусь окружающей обстановкой и бодро втащили меня в нее за локотки. Правда, как только мое появление было замечено, тюремщики отпустили свою "клиентку", дав практически полную свободу действий. Конечно, если не считать редких уколов пиками между лопаток. Стараясь не упасть перед столь громадной толпой лекверов, элем, эльфов и людей, я осторожно прошагала до очередной решетки, за которой маняще расположился диванчик. Пока один из конвоиров возился с хитрым замком, пока опускалась решетка, я оглядывала темно-красные кресла, пытаясь найти среди собравшихся хоть одно знакомое лицо. В первых рядах уселись капитан Уварс с двумя своими помощниками, Викант, которому я сразу же подмигнула, в ответ получив лекверский эквивалент воздушного поцелуя — поднятая вверх ладонь с перекрещенными средним и указательным пальцами, а за ними расположились остальные члены отряда.

Как только решетка совсем ушла в пол, я немедленно ринулась к диванчику, без зазрения совести располагаясь на нем прямо с ногами. От расстегивания туфлей меня отвлекли посторонние звуки. Подняв голову я заметила, как к черным креслам движутся одна за другой двадцать пять закутанных в серебристые ткани фигур. Неторопливо они прошли к свои местам и уселись, негромко переговариваясь между собой. Зато замолк зал, до того гудящий, как пчелиный рой. Я уже было собиралась плюнуть на всех их напыщенных петухов, и снова приняться за надоевшую обувь когда дальняя дверь, из которой я недавно вышла, снова растворилась. После нескольких секунд напряженного всматривания в сторону входа мне, наконец, удалось разглядеть почти сливающуюся со сливочного цвета стенами женщину. Еще мгновение, и я с недоумением глядела на одиноко стоящую посреди площадки узнающую, пытаясь сообразить, что она здесь делает. Меж тем Алиса с самым ехидным выражением лица, на которое была способна, повернулась ко мне и подмигнула, словно старой знакомой. После чего, мгновенно забыв о моем существовании, прошествовала к скамейке и расположилась с царственным видом.

Чего-чего, но появления блондиночки в зале заседания я никак не ожидала. А она, забросив ногу на ногу, спокойно разглядывала судей, зрителей, чувствуя здесь себя явно, как дома. Невольно отметив про себя, что выглядит узнающая просто потрясающе, я так и замерла среди маленьких подушек, слегка подавшись вперед. На площадку вылетел высокий леквер и, не делая практически никаких пауз между словами, затараторил:

— Слово предоставляется главному судье, члену Совета лекверов, Анниморру Терсу, — сейчас же откуда-то из-под пола раздался треск, и на поверхность поползла самая обыкновенная трибуна. Стареющий леквер с густой шевелюрой, придававшей ему сходство со львом, подошел к ней, и что-то шепнув подбежавшему помощнику, начал вещать зычным голосом:

— Сегодня мы собрались здесь, чтобы рассмотреть дело о незаконном пересечении границы Кайроса человеком, женщиной из карантинного мира номер три тысяча семьсот пятнадцать, называемом также Земля. Напомню собравшимся, что заповедный лес Кайрос является частными владениями уважаемого леквера Гервена Элистара и также его Домом. Сие налагает еще большую ответственность за нарушение границ, обозначенных и принятых Советом еще седьмого числа второго месяца три тысячи шестьсот девяносто второго года от пришествия первого человека из карантинного мира, — я невольно с уважением хмыкнула, догадываясь, что именно тогда родился крашенный, а судья продолжал, — Эта женщина, известная нам под именем Лида пересекла данную границу сорок девять дней назад, не причинив никакого урону ни частным владениям эивина Элистара, ни Дому, ни самому Гервену. Данное обстоятельство говорит в пользу ныне подсудимой Лиды. Ее появление на территории Кайроса было отмечено в тот же день нашей великой Всевидящей. На поиск и поимку Лиды немедленно был брошен отряд из трех Советников. Однако по прошествии нескольких часов после взятия преступницы на территории Кайроса двое из них, в том числе офицер личной гвардии Сотворителя Авирн Свертос, были убиты неизвестным лицом или группой неустановленных лиц.

Меня перекосило. Интересно, почему же "неустановленных", если любому нормальному лекверу было ясно, что это дело рук узнающих? Не думаю, что тела тех двухметровых парней и девушек испарились, подобно давешним рубиновым джинам.

— Насколько нам стало известно, впоследствии ее сопровождал член личной гвардии Сотворителя Викант Мениас. Вскоре к ним присоединился эльф, о котором изветно только то, что зовут его Шерненс и что он каким-то образом связан с Гервеном Элистаром. К сожалению, никому не удалось выяснить ни полное родовое имя эльфа, ни его возраст. Также нами не был установлен дальнейший путь продвижения Лиды и ее сопровождения, — Анниморру обвел всех собравшихся хитрым взглядом, как бы намекая на то, что все это выглядит весьма подозрительно. И на сей раз, я была с главным судьей полностью согласна. Правда, не в отношении нашего маршрута. Меня больше беспокоило то, что лекверы не смогли нормально установить личность Шерненса. Сам парень ни разу за всю дорогу ничем подобным с нами не обмолвился. Меня лично удовлетворяло одно то, что он соратник зеленоглазого, а Виканта — что он прилично себя ведет, — На тридцать вторые сутки после пересечения границы, Лида была обнаружена в районе Аквер-вер-Стерсе в окружении упомянутого эльфа и элемы по имени Мэрке Варрая. Обнаружил преступницу капитан отряда Уварс Нерс. Они были взяты под стражу и доставлены в столицу. Но по прибытию в Киарсу эльф Шерненс исчез. Капитаном было принято решение не продолжать его поиски, что расценено Советом, как обоснованное и единственно правильное.

Мои брови невольно поползли вверх. Лекверы словно старательно затирали любое упоминание об узнающих. Но если первая недомолвка могла быть списана на недостаточное количество прямых доказательств или свидетелей, то я не думаю, что почти три десятка воинов могли так запросто забыть о пленении Виканта той брюнеткой. Узнающие, казалось, были здесь неким подобием золотого истукана в первые годы христианства. И вроде официальная религия уже другая, но люди продолжают потихоньку поклоняться языческим богам — не то по привычке, не то из настоящей боязни, что древние боги могут обидеться. В роли христианства в данном случае явно выступал Сотворитель. И, по-моему, всех такое двоевластие пока что устраивало.

— По пути сюда на отряд было совершено нападение… — леквер попытался сделать трагическую паузу, но не смог, поспешно продолжив, — рубиновыми джинами.

По залу прокатилась волна вздохов и шепота. Зрителям такой поворот дела пришелся явно не по вкусу, что сразу стало понятно из следующей реплики Анниморру:

— Это означает, что мы просто обязаны ответить гномам жесткими политическими и экономическими санкциями, вплоть до расторжения некоторых пунктов перемирия. Нападение на членов Совета — это вызов всему цивилизованному миру лекверов.

Шепот сменился громкими выкриками. Я фыркнула. Ну вот, теперь я еще и в развязывании войны виновата. Наверное, Уварс был абсолютно прав, говоря, что убить меня было бы намного проще. И как выясняется не только для меня, но и для всех.

— Существует и еще одно обстоятельство, которое мы обязаны принять как смягчающее. Лида является теперь гражданкой нашей страны вследствие того, что сутки назад между ней и Викантом Мениас состоялась помолвка. Посему с этих пор мы обязаны обращаться к ней в форме, в которой обыкновенно обращаются к гражданам. А теперь слово предоставляется эивине Лидии Мениас. Прошу сопроводить ее к трибуне.

Гервен едва не упал с роскошного сидения. Эта девка и тут сумела выкрутиться наилучшим для себя образом! Сидящая рядом Руалла едва слышно пролепетала:

— Герв, я ослышалась, или наша Лида теперь невеста?

— Нет, сестрица, на сей раз ты совершенно права. Но какова стерва! — не без уважения произнес крашенный, — Чем больше я узнаю эту девицу, тем больше поражаюсь. Мне кажется, это еще не весь запас козырей у нее в рукавах.

— Будем надеяться, — вздохнула девушка, поводя затекающими плечами. Одно в этих креслах плохо: долго не просидишь, хоть они и кажутся такими мягкими и удобными. Видимо поэтому все судебные заседания редко продолжались более трех часов. К тому же само время для проведения суда было на сей раз выбрано неудачно. Солнце уже начинало клониться к закату, продолжая с угрожающе быстро скатываться вниз. Лекверское солнце было еще коварнее, чем человеческое, поэтому даже летом в этом мире темнело быстрее и раньше, чем на Земле. Что уж говорить о полюсах, где оно вставало раз в год, лениво обходило дозором льды и снова пряталось уже через несколько дней после восхода. В свое время Гервену удалось поймать это необыкновенное зрелище полярного заката на одном из островов. Он до сих пор помнил огромное синее море, словно зовущее в свои соленые глубины, белоснежный снег, казавшийся еще белее, чем даже в разгар зимы в Кайросе и тонкую полосу светила, уже через секунду скрывающуюся из виду.

Теперь же зеленоволосому лекверу было не до ностальгии по прошлому. Решетка во второй раз за вечер ушла в пол, и к трибуне направилась уже знакомая группа из человека и двух советников. Лида даже сейчас не могла вести себя нормально, неся расстегнутые туфли в руках, которые ей, наконец-то освободили. Конечно, ведь по закону никто не мог так обращаться с настоящим гражданином этого мира, тем более находящимся в таком высоком положении. Семейство Мениас хоть и было не из самых богатых или влиятельных, но зато имело великолепную репутацию, что порой было важнее даже титулов. Гервен невольно пожалел того ненормального, что дал себя захомутать этой человеческой женщине. Если верить рассказам Шерненса, теперь подтвержденным еще и докладом главного судьи, Лида не была ни глупой, ни сумасшедшей. Скорее наоборот, девушка отличалась острым умом и хитростью. И, приходилось признать, что и смелостью.

Лида неспешно подняла глаза на находящихся в зрительских ложах, явно наслаждаясь возможностью высказаться и начала говорить:

— Собственно уважаемый Анниморр все сказал за меня. Однако, как мне кажется, он упустил несколько важных деталей, без которых его рассказ несколько искажается. Во-первых, я не пересекала границы Кайроса по каким-либо корыстным или другим причинам. Если уж на то пошло, то первые несколько суток моего пребывания в этом мире я даже не могла представить, что нахожусь на чьей-либо территории. В тот день мой непосредственный начальник послал меня в другой конец города доставить внеочередной бухгалтерский отчет. Но цели своей я так и не достигла, заблудившись, как мне тогда думалась в какой-то лесопосадке на окраине.

— Простите, — перебил Лиду судья, — а в каком точно городе это происходило?

— А какая вам разница? — нагло заявила девушка, — Это не в вашем, а в моем мире.

— Что же получается? Вы думали, что заблудились в одном из лесов вашего мира?

— Дошло-таки! Естественно. Я пошла искать нужную мне улицу, решила сократить путь через посадки, а в итоге оказалась в этом мире. И, клянусь вам, визит к лекверам в мои планы явно не входил. Я тогда даже не знала, что они существуют.

Еще несколько минут Лида в красках расписывала свой поход по мрачному ночному лесу, встречу с волком и неожиданную пропажу пакета с отчетом.

— И вот поворачиваюсь я, а передо мной стоит какой-то странный тип. Прислонился к елке и таким мерзким голосом спрашивает, что я тут делаю. А я возьми, да ляпни: "Вы что, крашенный?". Кто же знал, что у него это натуральный цвет волос! — Руалла хихикнула, но, наткнувшись на мрачный взгляд брата, тут же изобразила саму невинность. Элистар явно был зол, хотя и старался этого не показывать. Еще бы, теперь все лекверы припомнят едва забытое прозвище Квиндирус. А что делать, если никто не верит в то, что его зеленые локоны не позеленели в результате неудачных опытов, а являются такими с самого рождения Гервена? — Он пустил меня молнию, я увернулась и побежала. Может быть он догнал бы меня, но тут появилась какая-то девушка, буквально выдернув меня из-под залпа.

Зеленоглазый фыркнул. Это было уже слишком. Что значит, может быть догнал? Леквер отлично помнил, как первое время "бегала" эта девица. Да ее бы могла догнать даже местная черепаха, не то, что такой непревзойденный бегун, как он. Хорошо, хоть эта дрянь не знает о том, что он сейчас сидит среди зрителей. Иначе бы у нее даже язык не повернулся такое сказать. Рассказ Лиды просто источал желчь и ехидство. И, без сомнения, главной жертвой стал Элистар. И тем он плох, и там он ей не угодил. Чего стоило одно повествование об их споре. Гервен едва не сломал подлокотник, но и тут Лида его удивила:

— Гервен хотел, чтобы я стала членом его команды. Он собирался предпринять небольшой поход к своему знакомому. Кажется, его зовут Дапмар.

— И что же хотел от этого знакомого Элистар? — снова вмешался судья. Девушка пожала плечами:

— А кто его знает? Возможно, он просто хотел его навестить. И я ничуть не удивляюсь теперь тому, что Гервен решил взять меня с собой. В вашем мире находиться еще опаснее, чем человеку в клетке с голодными тиграми. Не успеешь отдышаться, опять кто-нибудь решит испортить тебе жизнь. Даже Элистар, и тот оказался такой скотиной, что и предположить было нельзя. Знаете, как он вытряс из меня согласие с ним поехать?

— Нет, — по инерции ответил Анниморр. Лида с горечью усмехнулась:

— Прижал меня всей тушей к кровати и сказал, что если я не сниму с его леса проклятие, то он заставит древесину в моих руках гнить. А когда я спросила, как же мне снять это самое проклятие, сказал, что необходимо пасть на колени и всячески принижая себя и делая комплименты ему молить о прощении. И я, дура, поверила ему! Естественно, я сказала, что никаких комплиментов он от меня не дождется, на что крашеный предложил поспорить.

— И каковы же были условия?

— Я еду с ним, если проиграю. А после похода он обещал вернуть меня в мой мир. Ну, а в случае моей победы он оставляет меня в покое. Мне пришлось снимать проклятие, кинувшись ему в ноги. Тут пришла его сестра, Руалла. И этот мерзавец заявил, что он не может меня поднять с колен, что я сама бросилась к нему извиняться. Мне пришлось признать, что Элистар самая большая скотина, что я знала. Видимо, это и был комплимент. Так что пришлось мне следовать за Гервеном через весь Кайрос.

— Это правда? — тронув брата за плечо, спросила Руалла.

— Ну да. А что ты хотела? Чтобы я упустил свой шанс добраться до жемчужины? Это же просто смешно, носиться с этой девицей, словно с драгоценной вазой. Конечно же, я потребовал ее извиниться передо мной, она ведь все ели в лесу испортила!

— Да, братец. Ты и правда, скотина, — протянула задумчиво рыжая. Гервен ухмыльнулся и, отвернувшись от сестры, вполголоса произнес:

— Я знаю.

Чем дальше рассказывала Лида, тем больше мрачнели судьи. Но когда она дошла до сражения с узнающими, члены Совета не выдержали, и прервали девушку:

— Это к делу совершенно не относится, — сухо оборвал Лиду главный судья. Да только девушка не собиралась сдаваться:

— Как же так?! Значит, подробности наших отношений с Викатом к делу относятся, а то, что двух членов Совета убили узнающие вас не касается? Очень любопытная позиция, господин Анниморр. И все же, позвольте мне рассказать, кто же на самом деле виноват в кончине Авирна. Когда мы находились еще на территории Кайрооса, на нас самым вероломным образом напали шестеро узнающих. Среди которых, кстати, была вон та блондиночка, — Лида ткнула пальцем в направлении скамьи, на которой сидела Всевидящая, — Они потребовали отдать меня им.

— И зачем же, смею спросить, вы нужны были им? — с сарказмом поинтересовался главный судья.

— Они предлагали мне вступить в ряды узнающих, — с ледяным спокойствием произнесла Лида. По залу прокатилась волна хохота. Даже судьи позволили себе улыбнуться, прежде чем один из них парировал:

— И каким же образом это должно было произойти?

— Что ж, думаю, мы уже достаточно выслушали о том преступлении, что было вами совершено, — резко бросил Анниморру, — Считаю, что стоит теперь поднять вопрос о защите подсудимой.

Сейчас же Лиду подхватили с двух сторон конвоиры, и быстренько уволокли в сторону решетки. Гервен мрачно переглянулся с сестрой, но ничего так и не сказал. И без того все было ясно. Девушке тщательно пытались заткнуть рот. Причем, на само пересечение границы Совету явно было плевать, тем более, что его подтвердила сама Лида. А вот все, что относилось к узнающим, судьи старались обходить за километр или выдавать за очередную сказку или бред человека. Хотя вряд ли сами советники знали даже часть той правды, какая была известна Гервену и его друзьям. Да только в данный момент думать об этом было некогда. Наступал его звездный час. Гервен обвел присутствующих презрительным взглядом, и поднялся на ноги.

Когда мне предоставили слово, казалось, вся моя душа запела от ликования. Прошествовав в сторону трибуны, я начала говорить, ничуть не стесняясь ни судей, ни тех, кто находился в зрительских ложах. Единственной помехой для меня было ощущение колючего взгляда в спину со стороны скамейки. Азули, а теперь-то я знала, как по-настоящему зовут Алису, явно была довольна всем происходящим. Пару раз я ловила ее насмешливый взгляд, до определенного момента не понимая, что же такого хорошего я говорю для нее. И поняла это лишь тогда, когда властный голос Анниморра раскатился над залом заседания.

Я со злостью оглянулась на этого старого мерзавца, однако мне даже не дали опомниться, как можно быстрее запихав за ограду моего "загончика". Мне очень хотелось завопить на все помещение о том, как узнающие пополняют свои ряды и что я думаю обо всех этих гадах, но сдержалась. Только скандала мне и не хватало. В зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь парой-тройкой реплик, сказанных полушепотом где-то в задних рядах трибуны. Злость и ненависть ко всему этому проклятому миру в один момент заглушила все то светлое и чистое, что еще оставалось во мне до этого дня. И тут по залу прокатилась волна удивления, заставившая меня оторвать взгляд от платья Всевидящей, которое я уже мысленно прожгла до дыр, и едва не лишиться дара речи. Над залом поднялся… Гервен. Крашеный выглядел более чем живо, лишь только его вечно недовольная мина сменилась лучезарной улыбкой. Или точнее, ухмылкой, потому что в следующий миг Элистар выдал:

— Я готов защищать в суде Лиду Мениас и полностью поручаюсь за нее.

— Прощу прощения, уважаемый эивин, но не могли бы вы пройти сюда и представиться, — вежливо отозвался снизу высокий леквер. Судья разрешающе махнул рукой, и зеленоглазый мужчина, буквально в несколько шагов преодолев расстояние от верхнего ряда до нижней площадки, занял место за трибуной. Потом, словно специально вызывающе глянул в мою сторону и неспешно произнес:

— Прежде всего, позвольте мне, Лидия, поздравить вас с помолвкой.

— Спасибо, — сквозь зубы процедила я, но тут же весело подмигнула крашеному и засмеялась, — Слушай, если будешь идти в таком темпе и каждый раз меня удивлять, то я подумаю и о втором комплименте в твой адрес.

— Подумай, подумай, — покладисто согласился Гервен. У меня даже мысли не могло возникнуть, что этот паршивец явится меня спасать. И хотя Шерненс обещал, что его начальник меня не бросит, я сильно в этом сомневалась, особенно после исчезновения эльфа. Сам приятель своего слова не сдержал. Вспомнив о белокуром парне я невольно сжала кулаки. Конечно, искать его и мстить я не стану. Но если мне удастся выйти из этой переделки и он случайно попадется мне на глаза, обещаю, что намылю ему шею так, что он долго будет обо мне помнить, — Я — Гевен Элистар.

— Вы один намерены поручиться за эту девушку, или кто-то еще согласен это сделать? — Анниморр обращался только к Гервену, но его вопрос явно относился ко всему залу. И зал не заставил себя ждать. Буквально в нескольких рядах от кресла зеленоглазого произошло движение, и на ноги поднялся Локмер:

— Локмер Енелер. Я — адвокат этого человека.

— Адвокат? — недоверчиво переспросил кто-то из судей.

— Да.

— А меня вы можете записать в поручители, — следом за женихом откликнулась Руаалла, — Я — сестра Гервена, Руалла Элистар.

— Да они все сговорились, — не выдержала Азули, поднимаясь со своей скамейки и подходя ближе к трибуне, — Разве вы не видите, что это заговор? Ведь всем ясно, что Гервен Элистар преследует свои цели. Даже подсудимая подтвердила, что теперь обязана ему участвовать в походе к дому некого Дапмара. Естественно предположить, что в случае обвинения Лиды он теряет такую прекрасную союзницу, как она. Так что я, как официальная представительница Сотворителя вынуждена отклонить оба поручительства. Что же касается уважаемого Енелера, то против его адвокатской деятельности в этом судебном заседании я ничего не имею.

Судьи зашевелились, что-то обсуждая между собой. Затем выступил Анниморр с таким выражением глубоко раскаяния и сочувствия на лице, что сразу стало понятно- ни того, ни другого главный судья не испытывает:

— Как это не прискорбно, но суд вынужден согласиться с претензиями Всевидящей Азули. И раз больше никто не берет на себя ответственность по поручительству, то нам остается приступить к следующей части и выслушать свидетельские показания, если таковые имеются. А насколько мне известно, они есть. Простите еще раз, Элистар, и вы, Руалла.

— Позвольте? — с кресла поднялся Викант. Судья кивнул, разрешая моему жениху рассказать обо всем, что тому известно. Но как только рассказ перешел к опасной для суда части, советника немедленно прервали:

— Достаточно. Мы не сомневаемся в вашей искренности. Прошу следующего свидетеля пройти за трибуну.

Викант с раздражением окинул взглядом судью и стоящую рядом с ним Всевидящую, но спорить не стал. И потянулся целый поток знакомых мне лекверов. Уварс, Велера, несколько членов отряда, Мэрке. Последняя не удержалась от гневной реплики, когда разговор коснулся брюнетки. Факт задержания нас с ней узнающей и гномами суд был не в силах полностью проигнорировать. Однако и здесь поведению брюнетки нашли совершенно другое объяснение:

— Да, Мэрке, не могу с вами не согласиться. Их поведение, действительно, ни в какие рамки не лезет. К счастью, они были наказаны, — Азули не удержалась от своей змеиной улыбки, показав всем присутствующим полный комплект белых и ровных зубов, — Продолжайте.

Учитывая, что в остальном рассказе соплеменницы блондинки не фигурировали, элеме единственной дали нормально его закончить. И тут я едва снова не схватилась за сердце. Когда Анниморр снова вышел и объявил, что часть заседания, посвященная свидетельским показаниям, закончена, к трибуне неспешным шагом направился эльф. Он шел с таким видом, как недавно Гервен, ясно показывая, что одной неожиданностью этот суд не кончится. С его стороны тоже будет свинья, причем подложит он ее не только суду, но и Азули.

— Простите, юноша, куда вы идете? — опешил от такой наглости высокий леквер, который объявлял имена всех свидетелей, а также открывал пламенной речью заседание.

— Как куда? — наигранно удивленно произнес эльф, — Давать показания, конечно же.

— Но кто вы? — вслед за своим помощником растерялся главный судья.

— Я? Ну, как вам сказать. Ладно, будем считать что… А впрочем, вам это не так важно, — сделав паузу, продолжил парень, — Я — Шерненс…э… Шерненс Деавист.

В зале повисла полная тишина. Все уставились на него с таким видом, словно увидели сущность, отдельно идущую от владельца. Я перевела взгляд с эльфа на Азули. Такой реакции я не ожидала, тем более от этой стервы. Всевидящая даже побелела, нервно покусывая губу, хотя было неясно, что же здесь такого необыкновенного. Ну, вернулся эльф никого не предупредив, но разве это настолько потрясающее событие, чтобы с шумом падать на скамейку?

— Ну, раз вы не против, я могу начать. Кстати, Лида, поздравляю тебя с помолвкой… — а вот такого яда в голосе парня я совершенно не ожидала. Или эльф, действительно, ревновал меня к Виканту? Но если бы это было так, зачем ему пропадать так долго? Ведь он мог связаться с Гервеном и с помощью обычного телепатического послания. После всего произошедшего в зале, я не сомневалась, что Шерненс и так сделал. Не даром же он так откровенно намекал мне на адвоката. Пришлось сухо кивнуть и уже во второй раз за вечер произнести:

— Спасибо, — эльф горько улыбнулся, словно что-то для себя решая, и стал говорить. Я никогда не слышала, чтобы Шерненс там говорил: без единого навороченного предложения, только факты, факты и факты. Короткими, отрывистыми предложениями. Видимо, поняв позицию суда, он не стал сообщать ни об одном из нападений узнающих. Также он не упомянул и о нашем последнем разговоре. А на вопрос Анниморру, почему эльф сбежал от Уварса, просто ответил:

— Мой народ никогда не зависел от лекверов. Мне надоело идти вместе с отрядом. К тому же Лида была неплохо защищена. До столицы оставалось всего несколько рекреций, так что я был спокоен как за нее, так и за остальных членов отряда.

— Вы признаете, что были посланы вашим шефом — Гервеном Элистаром чтобы спасти Лиду от правосудия? — перебила парня Азули.

— Скорее не спасти от правосудия, а проследить за ней. Гервен не хотел, чтобы с его будущим союзником и помощником что-либо случилось. Это во-первых. А во-вторых, он не мой шеф. Он мой друг и товарищ. Я никогда не подписывал с ним контрактов или соглашений. И он не заплатил мне ни единой монеты за работу. Потому что для меня это и не было работой. Я получил большое удовольствие, общаясь с такими почтенными лекверами, как Викант или Уварс. И я искренне сожалею о том, что сын капитана Алерг и другие ребята погибли. И еще большее счастье я получил от общения с Лидой. Она замечательная девушка. На этом я и остановлюсь. Мне нечего больше сказать вам, — с этими словами Шерненс прошествовал на свое место, заставив почувствовать меня самой настоящей сволочью. И, наверное, впервые, пожалеть о моем обещании намылить эльфу шею.

Локмер откашлялся и приступил к своей пламенной речи. Неудача с Гервеном заставила его напрячь все силы, ведь голоса двух поручителей являлись практически стопроцентной гарантией того, что Лиду освободят. И надо же этой Всевидящей вмешаться! Раньше леквер буквально трепетал при упоминании об Азули. Для него она была столь же дорога, как для всех лекверов сам Сотворитель или даже Светлейший. Однако, как только он увидел великую узнающую, все ее величие в глазах Локмера лопнуло, как мыльный пузырь. Он слишком хорошо знал лекверов, да и людей, чтобы не заметить, сколько злости и ненависти вперемешку с язвительностью и властолюбием было в ней. А еще он понял, что эта девушка еще и глубоко несчастна. Но только вместо того, чтобы поделиться с другими горем, приняв мир таким, какой он есть, она решила его изменить. Зря. Обычно такие попытки ни к чему хорошему не приводили.

Адвокат, словно заведенный, говорил о том, какая Лида хорошая, о том, что она не нарочно пересекла границу и чувствовал, что судьи уже склоняются в его сторону. Но, видимо, это же заметила и Всевидящая. Прервав Локмера на полуслове, она спросила:

— Хорошо, если вы так настаиваете, я соглашусь, что это преступление было совершено по недомыслию. Но, тогда как вы объясните наличие в личных вещах подсудимой куска кожи, принадлежащей мне?

— В каком смысле? — растерялся Локмер.

— Прощу, Лекс, предоставьте мне улику, — Азули кивнула помощнику судьи. Тот опрометью бросился за дверь, но уже через минуту вернулся, неся на вытянутых руках какую-то тряпку, явно вырванную из целого лоскута. Когда же Всевидящая положила его на трибуну, адвоката едва не вывернуло. Это и правда, был кусок кожи с засохшими пятнами крови и странной вязью, переплетенной с черными линиями узора, — Знаете, что здесь написано? Ну, Шерненс, может быть, вы скажете это?

— Нет.

— Нет? — изогнув брось, хмыкнула Азули, — Неужто эльфы разучились читать? Скажите, дорогой мой. Давайте, не бойтесь.

— Здесь написано: "Я управляю всеми, но не могу справиться даже со своей душой". Вас устраивает такой ответ, Всевидящая? — словно плюнув в лицо узнающей, ответил эльф. Блондинка чуть скривилась, поняв, что в этом ответе не было ни тени уважения.

— Да. И это подтвердили все двадцать пять членов суда. Ну, что, Локмер, так как вы или ваша подзащитная объяснят этот факт?

— Так ты же сама, дрянь, отдала мне ее. Да еще поклялась выполнить три просьбы, — не выдержала Лида, вскочив с диванчика.

— Все может быть, — неожиданно пошла на попятную Азули, — В любом случае на территории Ревет-Завер подобного рода обещания не действуют. К тому же, насколько я помню, мы с тобой видимся впервые. И даже если бы это было не так, то ты не можешь подтвердить сей сомнительный факт.

— Все скажут, что так и было, — бросилась Лида в бой.

— Да, она говорит правду! — вступился за нее Викант.

— А вы что скажете, Шерненс? — словно проигнорировав Мениаса, обратилась к эльфу Всевидящая.

— Я могу подтвердить это. Я лично видел и вас, и ваших подруг в здании гостиницы. Кстати, вы еще мне угрожали, чтобы переманить на свою сторону Лиду.

— А почему же вы оба молчали в таком случае, когда давали показания, а? — словно играя с парнями, удивленно вопросила узнающая, — Прошу суд обратить внимание на этот факт. Оба свидетеля являются приятелями подсудимой, так что вполне возможно, что они подтвердят любое ее слово.

— Хорошо, Азули. Суд принимает твою претензию к сведению. К тому же, насколько мне известно, Всевидящая ни разу в течение трех месяцев не отлучалась из Дома Сотворителя. И мы вынуждены принять решение о приговоре Лиды Мениас к двум месяцам работ на рудниках в Алекет-Невес, больше известном, как Закрытый город как уплату моральной и материальной компенсации Всевидящей Азули. На этом заседание объявляется оконченным.

Локмер только вздохнул. Лида сидела в своем закутке совершенно огорошенная, по щекам у нее текли слезы. Адвокат покачал головой и собрался уже идти, как шум зала снова перекрыл голос узнающей:

— Также я, как представитель Сотворителя, требую приговорить к такому же наказанию Гервена Элистара за пособничество преступнице.

— Но это невозможно, — попытался образумить блондинку Анниморр, — Если уж на то пошло, за пособничество дают половину назначенного преступнику срока, да и то это тюремный срок.

— Но ведь в Закрытом городе есть тюрьмы, не так ли? — с нажимом протянула Азули. И на этот раз судья только кивнул. В этот же момент Гервена попытались окружить советники. Элистар быстро достал короткий меч, размахивая им во все стороны. Лекверы теснили его к зрительским местам, пока не заставили броситься вверх по проходу. Но вход в зал уже перегородили, так что не прошло и нескольких минут, в ходе которых Гервен продолжал защищать свою свободу, как его скрутили и вытащили на площадку.

— К тому же теперь Элистара можно обвинить еще и в сопротивлению действиям Совета, — как ни в чем ни бывало, продолжила узнающая, — а это еще месяц тюремного заключения.

И с этими словами девушка удалилась, оставив Локмера потрясенно смотреть ей в след.

Глава 20. Побег из Алекет-Невес.

Гервен сидел напротив меня, поджав губы и уставившись зелеными глазами в пол. За всю дорогу он не произнес ни слова. Да и меня что-то на разговоры не тянуло. И лишь тяжелые мысли, крутившиеся снова и снова в голове, не давали мне забыться. Нас везли в очередной модификации клетки. Только в отличие от хрупкой и продуваемой всеми ветрами конструкции Авирна, эта отличалась особой прочностью и воздухонепроницаемостью. Больше всего она напоминала мне цистерну с круглым отверстием на самой вершине куполообразного потолка. Между двумя слоями стали явно находился еще один деревянный, а изнутри стены были обиты достаточно мягкой кожей. Но, несмотря на это, стены были ледяными. Я хотела уже было открыть рот, но Элистар заговорил первым, видимо не выдержав гнетущей, почти материально ощутимой тишины.

— Да, не ожидал я, что там будет Азули. Сволочь…

— А что, ее там не должно было быть? — осторожно поинтересовалась я, ожидая новой вспышки лекверского гнева. Однако крашеный неожиданно сдержанно ответил:

— Вообще-то на заседания подобного уровня приезжает сам Сотворитель, — поймав мой недоверчивый взгляд, Гервен пояснил, — Конечно, многие считают его чем-то вроде вашего бога. Особенно такие глупости распространены в среде людей и лекверов, занимающих самый низ иерархической лестницы. Проше говоря, все разговоры о том, что Сотворитель — какое-то особое существо не более чем бабкины сказки для неграмотных дурачков. На самом деле он такой же леквер, как я или твой женишок.

— А ему не тяжело каждый раз мотаться по всяким судам? Насколько я понимаю, раз этот тип достиг столь высокого поста, значит он должен быть достаточно… хм, зрелым.

— Да нет. Насколько я знаю, он всего лет на триста старше меня. По меркам Земли это где-то около трех-пяти лет, — пытаясь размять шею, опроверг мои предположения Элистар, — К тому же он не добивался поста, тот перешел к нему по наследству.

— Значит, этот парень примерно моего возраста? — удивилась я. Что ж, теперь понятно, почему в этом мире творится такое безобразие. Они бы управление еще школьнику доверили. Впавшие в маразм старички, конечно, тоже не вариант, но все же лучше, чем своевольный и горячий правитель, который даже мудрого совета слушать не станет, — И что же, Сотворитель сам должен был, по идее, присутствовать на слушании?

— Да. Вот поэтому я никак не могу понять, почему вместо него приехала Азули. Или ты настолько безразлична им, или же наоборот, слишком важна, — задумчиво вскинув бровь пробормотал приятель.

— Причем первый вариант более вероятен, — попыталась пошутить я. Но Гервен только языком поцокал:

— Наоборот, вероятен второй. Если бы ты была настолько неинтересна Дэрлиану, он бы даже не стал никого посылать вместо себя. И вообще, таких случаев в истории было всего два. Причем в первый раз Сотворитель командовал армией против гномов, и просто физически не мог приехать на суд. А второй раз у него была проблема с рудниками в районе Кверте-дис-Реман. И только на незначительные разбирательства он не является. На совсем незначительные, — выделив первую часть фразы, продолжил рассуждения парень. Мне оставалось молча согласиться с ним. В конце концов, кто из нас коренной житель?

Вопросы так и оставались вопросами, еще больше загружая мой мозг, словно тяжелыми бетонными блоками. Даже в висках закололо. Надо было перевести тему, иначе я просто могла свихнуться от всех этих уравнений с десятью неизвестными. Поэтому попыталась отыскать хотя бы одно из них, обратившись к зеленоволосому:

— Гервен, можно тебя кое о чем спросить?

— Конечно. Как видишь, пока нам больше нечем заняться, — хмыкнул тот, становясь прежним занудливым и ядовитым мерзавцем, каким был в доме своей сестры. Я внутренне скукожилась, настолько мне не хотелось снова ссориться с крашеным. Особенно учитывая то, что у меня не было выхода.

— Зачем ты меня пытался вытащить из тюрьмы? Только из-за своих корыстных целей? Я имею в виду жемчужину твоего предка.

— Ну… не совсем. Хотя и из-за них тоже. Скажем так, ты прекрасный экспонат в моей коллекции необыкновенных личностей. И не надо делать такое лицо, Лида. Не ты первая. Думаешь, почему я приблизил к себе Шерненса? Потому что я никогда не встречал такого парня, как он. Готового отдать все свое состояние, вплоть до последней рубашки, но не пускающего при этом даже на порог своей души. Ты понимаешь, о чем я?

Я утвердительно кивнула, с интересом слушая Гервена. Общаясь с эльфом, я много чего о нем узнала как о товарище, профессионале, но не как о целостной личности. Леквер усмехнулся, с некоторой горечью продолжив:

— Представляешь, я даже его фамилии до вчерашнего дня не знал. Вот так-то вот. Ну, а ты, Лида, совершенный уникум. Сначала ты производила впечатление недалекой и весьма эгоистичной. Я бы даже сказал, циничной. Но, как оказалось, ты еще и настоящий талант. Кроме того, что успела за время нашего расставания приобрести кучу друзей, так еще и врагов нажила столько, сколько даже у меня не было. И даже женишка себе нашла. И самое главное, ты совершенно отличаешься от лекверов. Мы всегда просчитываем развитие ситуации на три хода вперед. А ты даже над одним не хочешь задуматься. Действуешь, как тебе в голову взбредет. И при этом добиваешься таких результатов, что мне остается только апплодировать тебе. Правда фигурально, потому что руки мне связать не забыли. Да, а вот я со своими тремя ходами обломался, точнее меня обломали.

— Ну ты же не мог ничего подобного предположить. Все предусмотреть невозможно, — попыталась успокоить я Гервена. Тот только нервно дернул краешком губ, пытаясь изобразить ухмылку, и совсем тихо, но твердо продолжил:

— У лекверов нет даже такого словосочетания: "не смог предположить". Есть только "не смог сделать". И этим мы тоже отличаемся от вас.

— Ты хочешь сказать, что люди настолько неспособные существа? — попыталась вступиться я за всю мою расу. От крашеного и не такого ожидать можно. Он всегда мог опошлить даже самую светлую идею. И это было уже его персональным отличием не только от людей, но и от других лекверов.

— Заметь, что я этого не говорил, — поставив меня морально буквой "зю", закончил разговор Гервен и надолго замолк, давая мне возможность обдумать все то, что он рассказал. А думать было над чем. Во-первых, появление Азули беспокоило и меня. Как только я ее увидела, еще там, в зале заседания, у меня в голове словно что-то щелкнуло, что подобные совпадения неспроста. Во-вторых, раз Сотворитель являлся ни чем, или точнее, не кем иным, как обыкновенным леквером, это многое решало. Возможно, у нас с Элистаром еще был шанс выпутаться из всей этой запутанной истории. И желательно при этом остаться здоровыми и целыми. Примерно через десять минут я снова не выдержала и поинтересовалась:

— Гервен… — приятель неспешно повернул голову в мою сторону, с некоторым раздражением глядя мне в глаза. Я про себя только усмехнулась. Еще очень давно меня научили выдерживать и не такие взгляды.

— Что?

— Я тут подумала. Ведь ты специально довел дело до суда, не так ли?

— Надо же, сообразила! — развеселился приятель, — А я еще смел сомневаться в твоих умственных способностях. Конечно, Лида. Сначала у меня такого плана не было. Но когда эти трое заявились ко мне в избушку, мне ничего не оставалось, как сдать тебя Совету, чтобы потом оправданную забрать из столицы.

— Значит, Шерненс сказал правду о том, что ты послал его проследить за тем, насколько благополучно я доберусь до Ревет-Завера? — теперь вся цепочка стала медленно, но верно выстраиваться, соединяя свои звенья. На сей раз Элистар не стал язвить, а просто кивнул. Зато теперь у меня был повод для недовольной подколки, — Так сказать, доставка особо ценного груза по адресу. Все ясно, эивин Элистар, так-то вы меня оценили. Спасибо, что не бросили, уважаемый эивин, благодарю вас. Хотелось бы вам в ножки поклониться, да только нет никакой возможности, уж простите!

— Хватит издеваться, Лида, — посуровел крашеный, явно недовольный столь бурной реакцией с моей стороны, — В конце концов, а как бы ты на моем месте поступила? Или ты считаешь, что надо было тогда ввязаться в бой с советниками, а потом бегать с тобой через всю страну, спасая не только твою, но и свою шкуру от правосудия? Так, милая моя, никто не делает. Во всяком случае, у нас. А как у вас подобные дела решаются, этого я не знаю, да и не горю желанием узнать.

— Ладно, — пытаясь успокоиться, а заодно успокоить собеседника, решила я, — Не будем сейчас обсуждать то, что уже не имеет смысла. Ты, наверное, прав.

— О, отлично! Благодарю тебя за столь милую и содержательную формулировку "наверное". Собственно, что я еще хотел от тебя услышать.

— А ну хватит болтать, вылезайте! — рявкнул прямо за стеной чей-то бас. Не знаю, где Всевидящая набирала себе охранников, однако, сопровождающие нас лекверы были все, как на подбор могучими и громогласными. Пока нас впихивали в эту помесь консервной банки с юртой, они молча стояли рядом поигрывая мускулами так, что над внутренним двором "улитки" стоял треск ткани их рубашек. Не хотела бы я встретиться с кем-нибудь из них посреди ночи в отдаленном уголке города. Икота, если не заикание была бы точно обеспечена. Едва перебирая ногами, мы с Гервеном выползи на свет божий. Сейчас же нас грубо схватили за связанные руки и потащили в сторону какой-то постройки, больше всего напоминающей сарай. Темные, полуразвалившиеся стены серели на фоне ночного неба. Лишь у самого горизонта еще трепыхалась в сетях первых звезд светлая полоска. Сверху, не переставая ни на мгновение, сыпал мокрый снег, забиваясь за ворот, налипая на ресницы и тая на волосах.

О том, что происходит что-то не то, я поняла по вытянувшемуся лицу приятеля. Никогда прежде он не выглядел таким растерянным и встревоженным. Мрачно косясь то в одну, то в другую сторону, Гервен, наконец, произнес:

— Разве это рудники? — за что и получил неслабый тычок чуть пониже почек.

— Молчать! — рявкнул второй леквер, для еще большей убедительности приставив к горлу парня нож. Такой расклад мне, ой как не нравился! Правда, моего мнения уж точно никто спрашивать не собирался. Эти бугаи явно не были обучены даже самым простым правилам вежливости. С их комплекцией это было бы, наверное, лишним. Но все же всегда хочется хоть немного уважения к себе.

"Угу. Раскатала губы!" — оборвала я себя. Тем временем нас продолжали тащить к сараю с таким видом, будто вели скот на веревке. Когда до сарая оставалось не более полсотни метров, Гервен снова не выдержал:

— Какого темного мы здесь делаем? Это нарушение предписанного приговора! Нас обязаны были доставить на рудники, и где мы вместо этого?!

Да, никогда бы не поверила, что преступник сам ратует за то, чтобы его скорее отправили на место отбывания наказания. Только вот и меня больше бы устроил рудник, чем древняя развалюха посреди бескрайнего поля с редкими кустарничками и парой деревьев.

— Сейчас сами узнаете! — осклабился один из лекверов. И от этой улыбки мне стало совершенно не по себе. Даже по спине забегали мурашки, что являлось для меня явным признаком опасности. Оставалось утешаться тем, что мы с Гервом, действительно, скоро все узнаем. А там и будем разбираться уже по факту. Тем более что в данный момент мы все равно не могли бы оказать никакого сопротивления.

Первым в сарай втолкнули приятеля. Именно поэтому я отделалась лишь разбитым коленом, упав прямо на Элистара с громким визгом. Кажется, подобный вариант его не устроил, потому что леквер тут же перевернулся, оказавшись уже на мне.

— Что, не нравится предыдущая поза? — попыталась пошутить я. Гервен отвечать не стал, быстро прижавшись ко мне всем телом. Такая наглость вызвала во мне целую бурю эмоций, но укусить леквера в отместку я не успела. Там, где только что находилась голова Элистара, а следовательно, пару секунд назад моя, с легким треньканьем пронеслась короткая стрела, впившись своим наконечником в трухлявую стенку сарая.

— Дура, — сквозь зубы пророкотал приятель, и на этот раз я была с ним полностью согласна.

— Откуда мне было знать! — прошипела я, все еще находясь в состоянии крайнего раздражения и испуга, — Спасибо, конечно, что спас мне жизнь.

— Да ну?! — злобно отозвался Гервен, скатываясь с моего живота. Теперь я могла глубоко вздохнуть, и за это была благодарна даже больше, чем за стрелу. Однако, мои мрачные предположения о том, что нас пытались только что убить были почти сразу же развеяны. Зеленоглазый медленно поднялся с пола, осматривая стрелу и с каким-то даже удовлетворением произнес:

— Интересная штука. Кажется, тебя пытались обездвижить. Только я пока не могу понять, зачем. И что все это значит.

— Ничего хорошего, это точно, — пытаясь сесть, пробормотала я. Как Гервену удалось так быстро встать, осталось для меня тайной, покрытой мраком. Во всяком случае, у меня такого фокуса со связанными руками отчего-то не вышло. Я посмотрела на входную дверь, но те двое громил не спешили присоединяться к нашей теплой компании. М-да… попала ты, Лидка. И если бы в жир ногами, это было бы еще ладно. А то ведь не в жир, а кое-куда покруче.

— Какое благородство, Гервен! — мы с приятелем одновременно повернулись к внутренней двери, даже не скрипнувшей, когда ее отворила узнающая. Первым порывом, было броситься, несмотря на связанные руки, и расцарапать этой стерве ее самодовольную мордашку. Видимо, у леквера блуждали подобные мысли, но он лишь сжал пальцы в кулаки, и как можно шире улыбнулся Азули.

— Что, не ожидала?!

— Да, ты умеешь порой удивлять женщин, — кокетливо протянула блондинка. На сей раз на ней был строгий льняной костюм зеленоватого цвета, явно доставленный из моего мира. А этой твари во вкусе не откажешь. Но когда же она успела сюда приехать, да еще и переодеться? Такое ощущение, что она почкуется. Или что у нее где-то стоит аппарат по клонированию.

Стоп…

Анниморр ведь говорил о том, что может поклясться, что Всевидящая уже три месяца как не выезжала из Дома Сотворителя. Я-то подумала, что Азули просто купила или запугала судей. А если это совсем не так? Словно читая мои мысли, девушка неожиданно сказала:

— А ты догадливая, милочка. Не думала, что у тебя хватит для этого ума. Правда, ты не совсем точно определила способ столь быстрого моего появления во всех местах практически одновременно.

Я едва удержалась от очередной вспышки гнева. Что это за жизнь такая пошла, что никто не признает меня мыслящим существом? Сначала Гервен, теперь эта мерзавка наперебой заявляют, что сомневались в моих умственных способностях. Может у меня, действительно, что-то с головой?

— Когда-то давно, — неторопливо продолжила узнающая, — на эту планету прибыла девушка из заброшенного, почти неосвоенного мира — Земли. Она думала, что здесь она сможет быть счастлива, тем более, что нашелся такой леквер, которого она считала другом. Но, как это и бывает в подобных историях, девушку предали, отдав ее на растерзание влиятельному клану андеретов. И тогда за ней отправилась ее сестра — близнец. Она не пожалела себя, обратившись к тому, кто так вероломно погубил ее любимую родственницу. И он сказал ей, где находятся андереты. Девушка пошла к ним, и стала такой же, как сестра. Но знаешь, кто стал второй половиной в ее новом теле? Тот самый леквер, что указал ей путь.

— Теперь понятно, как ты смогла обеспечить себе алиби, — хмыкнула я, — Значит, ты и есть та девушка, которую предали.

— Нет, — покачала головой Азули, — Я та, которая предала. Та, которая знает все на свете, но не знает свет.

— И какое же твое "земное" имя? Алиса? Или, может как-то иначе? — попыталась позлить я Всевидящую, но на лице девушки не дрогнул ни один мускул. Такому спокойствию мог позавидовать даже стоящий рядом со мной Гервен. Леквер явно был ошарашен всем происходящим.

— Мое имя Клавдия. Знаешь, с тех пор, как я узнала о тебе, увидев в своем сне, я очень хотела встретиться с тобой лично. Все-таки не каждый день в этом мире появляются мои земляки. К тому же с таким необычным даром. В нашем мире я была одной из лучших предсказательниц, а моя сестра обладала лишь слабой способностью к гипнозу. Но этот мир оказалася намного интереснее, чем представлялось нам. Да и, скорее всего, до сих пор представляется тебе. Мои сны редки, мой дар практически не развился, а вот дар Алисы стал глубже и сильнее в разы. Руку даю на отсечение, что на Земле ты даже сглазить никого не могла. А здесь ты можешь проклясть все и практически всех лишь одним своим жгучим желанием. Или убить, как убила Алерга, Денила и Карса. Или как едва не уничтожила Руаллу и Гервена. Они тебе рассказали о том, что случилось тогда, в Кайросе, а?

— Заткнись! — заорала я, не выдержав проникновенного голоса Всевидящей. Воспоминания о сыне капитана и других гвардейцах заставили меня снова испытать это жуткое ощущение, словно внутри кто-то проворачивал раскаленный лом, — Иначе я поступлю с тобой так же, как и с ними!

— Неа, — спокойно ответила узнающая, — Ты не можешь контролировать свой дар. Ко всему прочему есть еще несколько причин, по которым ты этого не сделаешь. Перечислить их? Ну, первая заключается в том, что в этом случае ты убьешь и Элистара. Вторая причина — это то, что твой дар появился не сам по себе. Поэтому, без поддержки кое-кого, ты ничего не сможешь сделать. Правда это обстоятельство я узнала всего несколько дней назад. Прости, дорогуша, если расстроила тебя подобным известием.

— Что ты собираешься с нами делать? — неожиданно влез в девичий разговор Гервен.

— То, что изначально предлагала вам моя сестра. Естественно, мы для начала дождемся ее, а потом я сделаю из вас двоих одну очень хорошенькую узнающую.

— И ты думаешь, что после этого я не стану тебе мстить? — ляпнула я.

— Нет. После того, что ты переживешь, вряд ли у тебя останутся воспоминания о твоей прошлой жизни. Мне жаль твоего жениха, он так и не дождется свою невесту, — Азули сделала шаг вперед и остановилась, с легким недоумением глядя на меня. И только через несколько секунд я поняла, почему. Не знаю, что в тот момент было написано на моем лице, но зато мои мысли были однозначными. И были они совершенно далеки от Виканта и даже от самой узнающей, — Ха, неужели ты его так любишь? Девочка, как же мне тебя жаль.

Странно, но в словах Азули не было ни тени издевки. Она действительно жалела меня. Я продолжала еще некоторое время смотреть на блондинку, а потом попросту уткнулась в свои собственные коленки и разревелась. Впервые жизни так необоснованно и глупо. До меня вдруг дошло, чего же я так боялась все это время. Ни боль, ни смена общества, ни факт того, что моей жизнью хотят управлять, не приносили мне столько злости и горечи, как мысль о том, что я изменюсь. Тем более что, как только я попала в этот мир, все мои дни были наполнены болью. С первого дня мною вертели, как забавной игрушкой, остающейся таковой только до первой поломки. Да и мое окружение уже явно не было прежним. Я боялась изменений не снаружи моего личного пространства, а внутри. Точнее, что я стану не такой, как была семь лет назад. Что я перестану быть человеком, и прежде всего перестану быть именно тем человеком, женщиной, какой была тогда.

— И ты настолько боишься его потерять? — Азули медленно присела рядом со мной, поглаживая мои плечи. Ее руки медленно развязали узел на запястьях, и я смогла, наконец, освободить руки, судорожно хватаясь за крепкую фигуру Всевидящей, — Не надо, Лида. Уж поверь моему огромному опыту, это ничего не изменит. Лучше отпусти его. Возможно, и ему от этого станет легче.

Я оторвалась от узнающей, вглядываясь в ее светлые глаза. А потом усмехнулась:

— Пожалуй, я поверю твоему опыту. Только это вовсе не значит, что я согласна стать узнающей. И знаешь почему? Потому что меня любят такой, какая я есть. В человеческом обличии. К тому же, хоть Гервен ужасно противный и несносный, но я не хочу стать причиной его смерти. Уж прости, Азули.

— А вот это меня уже не интересует, — я даже не уловила тот момент, когда девушка оказалась на ногах, бодрым шагом бросаясь к входной двери. Тут же появились уже знакомые громилы, за шиворот потащившие нас с леквером куда-то вглубь сарая. Достаточно просторная светелка с печкой сменилась небольшим чуланчиком с уходящей вниз лестницей. Вот тут-то я и смогла до конца прочувствовать, что такое настоящий конвой, толкающий тебя в спину и заламывающий тебе до крика руки. Идущий со мной в согнутом состоянии леквер лишь шипел и явно матерился на своем языке. Несколько особенно ярких фраз мне удалось перевести, но оптимизма это не прибавило. Мне и так было дано понятно, что наша милашка Азули ведет фривольные отношения с представителями отряда парнокопытных (да и непарно тоже). Да и в отношении предков наших громил я была полностью согласна с приятелем. Естественно, никому не было дела ни до ругательств леквера, ни до моих криков, постепенно переходящих в хрип. Нас тащили по извилистым коридорам не менее получаса, прежде чем без предупреждения бросить в небольшую комнатку без окон. Оказавшись вновь в сидячем положении, я присоединилась к крашеному, который уже, не стесняясь, поносил всех узнающих.

— Я убью эту тварь, — окончил свою пламенную речь Гервен.

— А я займусь ее сестрицей, — в тон ему протянула я. Мы переглянулись и одновременно вздохнули. Все в этом плане было хорошо, только вот непонятно, как его осуществлять. Именно это я и попыталась уточнить у зеленоглазого, — А как мы это сделаем?

— Ты меня спрашиваешь? — непритворно удивился Элистар.

— Это ведь ты у нас великий стратег, просчитывающий на три хода! — рявкнула я. Нервы были на пределе. По щекам бежали слезы и я едва успевала утирать их широким рукавом тюремной рубашки. Плотная ткань никак не хотела впитывать воду, поэтому соленые капельки лишь развозились по всему лицу, неприятно стягивая кожу. Что бы хоть как-то успокоиться, я стала ходить из угла в угол. К счастью, в одном из них был поставлен светильник. Хотя спотыкаться в комнатке было просто не обо что, если не считать ноги леквера. Последний с раздражением следил за моими действиями, но, не добившись от меня никакого их разнообразия, лишь гаркнул:

— Лучше бы развязала меня, истеричка! — от такого обращения я резко остановилась, так и не дойдя до конечной точки своего пути, и, уперев руки в бока выпалила:

— Это я-то истеричка?! Да как ты смеешь такое говорить?! — а потом неожиданно добавила, — Черт бы тебя побрал, крашеный! Я, действительно, истеричка.

Сейчас же из меня ушла вся злость, заодно захватив с собой мои последние силы. Дрожащими пальцами я кое-как развязала руки приятелю, но вместо благодарности получила приличную пощечину. От удара голова мотнулась так, что едва не оторвалась. Схватившись за пылающую щеку, я медленно пробормотала:

— Это уже не нужно.

— Кто вас знает, баб, — зло сплюнул Гервен, а потом совсем невпопад продолжил, — О ком вы говорили с Азули?

— Это долгая история, — попыталась отвертеться я, опуская глаза.

— И все же. Может, эта мразь права? Говорят, если рассказать кому-то о своих переживаниях, легче станет. Возможно, это поможет тебе… отпустить его.

Я хлюпнула носом, предпочтя хотя бы несколько минут помолчать. Но Гервен был не из нетерпеливых. Поэтому, когда я снова заговорила, он лишь спокойно кивнул. Когда рассказ был кончен, парень не сказал ни слова. Оглядевшись, я неожиданно поняла, что сижу рядом с Элистаром, а этот тип с самым невинным видом прижимает меня к себе, да еще укутать успел своим плащом. Собственно, ничего особенного в моей истории не было. Познакомились, как многие, на очередном дне рождения одной из подруг. Обмен телефонами, пара звонков, исчезновение новоявленного знакомого на несколько месяцев. Новая неожиданная встреча на улице, приглашение пообедать, кофе, чай, постель. И два года практически круглосуточного общения. Ради меня он перешел ко мне на курс, а потом и на работу. Воспоминания о последнем совместном утре заставили меня содрогнуться, но вскоре и это мерзкое чувство ушло. И мой рассказ показался мне на этот раз как-то менее душещипательным, чем я думала раньше. Но, несмотря на то, что это классическая история, она была моей. И в этом-то заключалась главная загвоздка.

— Гервен, скажи мне, какого нехорошего духа ты у меня все это выспрашиваешь? — неожиданно спросила я. Такие болезни, как альтруизм и гуманность к лекверу не прилипали явно. Так что оставалось только одно. Зеленоволосый не просто так вызвал меня на откровенность. А совсем даже наоборот. Как это не удивительно, он отрицать этого не стал:

— Просто есть у меня одно предположение. Но его еще надо проверить.

— Какое? — оживилась я, но приятель лишь почесал нос согнутым пальцем, так ничего конкретного мне не ответив. Зато начал рассказывать мне байки о том, как он служил послом в Закрытом городе. Я слушала его вполуха, потому что теперь больше ни о чем, кроме как о таинственном предположении леквера и думать не могла. Видимо, крашеный это быстро смекнул, выкладывая друг за другом почти все факты своей биографии. При этом его глаза были такие сияющие, что не оставалось сомнений в том, что он все давно рассчитал.

— И все же, — прервала я парня в том месте, где он принялся повествовать о своем нелегком детстве. Конечно, я давно подозревала, что оно таковым и являлось. Причем речь шла вовсе не о традиционном издевательстве: "Тяжелое детство, деревянные игрушки, скользкий подоконник", — а о том, что без психологической травмы дело не обошлось. Иначе бы из маленького леквера не вырос бы непробиваемый и циничный мерзавец Гервен Элистар, — Что мы будем дальше делать? Только не говори, что совершенно об этом не подумал.

— На сей раз я больше надеюсь на твою способность импровизировать. Так что, Лида, вся ответственность за наше спасение лежит на тебе.

— Уж обрадовал, так обрадовал, — невольно перекосившись, ответила я, — Знаешь, Герв, я тоже буду надеяться на твою способность.

— Это на какую же? — хихикнул леквер.

— На самую большую. Всем гадить, — закончила я, и без зазрения совести накрывшись чужим плащом с головой, отвернулась к стене и уже через минуту засопела, не слушая едва сдерживаемого рыканья за спиной.

В маленький номерок гостиницы "Зов моря" набилось огромное количество лекверов и эльфов. Возбужденные возгласы через три часа совещания медленно перетекли в стадию напряженного молчания. За эти часы решение проблемы так и не сдвинулось с мертвой точки, хотя все собравшиеся уже были в состоянии нервного тика. Руалла, до этого упорно агитировавшая друзей немедленно направиться в сторону рудников, не выдержала:

— Надо что-то с этим делать!

— Что? — мрачно попытался урезонить рыжую адвокат, — Можно подумать, мы чем-то другим занимаемся.

— Мы ничего не делаем, — парировала невеста Локмера, — только тратим время на пустые разговоры.

— Они не были бы пустыми, если бы ты предложила что-нибудь существенное! — встряла Велера, кроша в руках фарфоровую пиалу. Юная леквер изо всех сил старалась усидеть на месте и не разнести в очередной раз здание гостиницы. Поэтому к моменту угасания дискуссии перед девушкой лежала уже целая горка осколков. Остальные собравшиеся попытались спасти посуду, пододвинув к себе тарелки с едой. И дело тут было не в размере ущерба, а в том, что сваливать остатки еды прямо на стол было не в правилах лекверов.

— Я и предлагаю отправиться в Закрытый город и вытащить оттуда Гервена и Лиду.

— Угу. И как ты это себе представляешь? — с сарказмом протянула Велера, — Заявиться к Азули и сказать: "Здравствуй, Всевидящая, мы тут мимо проходили, дай, думаем, зайдем, кое-кого у тебя заберем!", — так что ли?

— Гервен бы этого просто не одобрил, — попытался урезонить невесту Локмер. — Он никогда так не поступал. Сначала нужно выработать план, организовать все детали и рассчитать возможные последствия каждого нашего шага. И только потом начинать действовать. Да и нельзя просто так, сломя голову бросаться на захват Алекет-Невес. Возможно, есть другие, более мирные пути решения. Твой брат, конечно, не гений, но я не думаю, чтобы он сейчас кис в тюрьме Закрытого города, не собираясь ничего предпринимать для своего освобождения. Возможно, нам надо подождать, пока он сам оттуда не выберется. А вдруг своим вмешательством мы лишь навредим ему?

После таких слов всякое терпение Руаллы мгновенно испарилось, собственно, как и выдержка Велеры. Обе девушки не сговариваясь, рванули к Локмеру с явным намерением придушить его. И если бы не крепкие руки вовремя подоспевших Виканта и Шерненса, то им бы это точно удалось.

— Погодите, сядьте! — командным тоном рявкнул советник, чуть ли не силком усаживая на место взбесившуюся Вел, — Я понимаю ваши чувства по отношению к Элистару. Мне тоже не плевать на все это. В конце концов, мою невесту отправили на рудники. Но в словах Локмера есть рациональное зерно.

— Это ты про вторую часть плана о невмешательсве? — хмыкнула Руалла.

— Нет, я о первой. Мы не можем заявиться в Закрытый город. И не потому, что это будет рискованно или глупо с нашей стороны. Туда невозможно пробраться. А если мы проберемся, что уже само по себе будет чудом, то нас немедленно схватят. И тогда уже не только Гервен, но все мы угодим за решетку.

— Ты ничего не понимаешь… — в голосе рыжей появились трагические нотки, — Гервен для меня не просто докучливый родственник, он мой единственный брат. И какой бы он не был занудный и ненормальный, он всегда был и будет для меня самым близким в этом мире существом. Конечно, у нас с ним всегда было полно разногласий и взаимных претензий. Но после пребывания с ним в одном теле Элесы, я поняла, насколько мы близки. И, темный побери, я готова сущность отдать за то, чтобы освободить Гервена.

— Я с ним в одном теле не была, — усмехнулась Велера, — но не по мне сидеть сложа руки и ждать. Вот хорошая драка — это другой разговор. В конце концов, мы же не тараканы, чтобы прятаться по щелям. Мы — свободные граждане этого мира, и имеем право сражаться за свою свободу и свободу наших родных.

— Слушайте, — неожиданно влез Шерненс, — а почему бы вам просто не обратиться к Сотворителю? Не думаю, что он откажет хотя бы в пересмотре дела.

— Ты сбрендил? — мягко поинтересовалась младшая леквер, — Остроухий, кто тебе такой бред напел? Ты считаешь, Сотворителю есть дело до какого-то там Гервена Элистара?

— А ты уверена, что ему, действительно, нет до него дела? — с подозрением промолвил эльф, — Во всяком случае попытаться попробовать стоит.

— Это в случае, если пресловутый костюм, как ты точно заметил, не шил сам Сотворитель. Ведь, насколько мне известно, Всевидящая не просто по своей инициативе действует. Ее на суд в качестве официального представителя Дэрлиана послали, а значит, Азули представляла именно его интересы. Отсюда следует вывод, что вся грязь льется не с неба. То есть в нашем случае, все проблемы исходят не от узнающей, а от ее начальника, — вступил в спор Локмер. И дружное молчание лекверов явно свидетельствовало о том, что не только он придерживается такого мнения.

— Ты в этом уверен? — как-то уж совсем подозрительно поинтересовался у адвоката Шерненс, — Возможно, дождик тот идет уже грязным.

— А почему ты так уверен в безгрешности Дэрлиана? — не выдержал Викант.

— Считай это результатом особого чутья эльфов. Тебе ведь известно, насколько хорошо у нас развита интуиция. Я не сомневаюсь в том, что весь этот спектакль с кожей и задержанием Гервена ни что иное, как сольная партия Азули. Конечно, это твое право мне не верить, но так оно и есть.

— Да, у меня есть все основания не доверять тебе, Шерненс, — согласно кивнул советник, — И тому целых две причины, одна из которых тебе должна быть хорошо известна.

— А какая вторая? — ничуть не смутившись, спросил эльф.

— Твое темное прошлое. Мы даже не знаем, откуда ты. Как можно доверять тому, чьего настоящего имени не знаешь? Ты словно дух, явившийся из ниоткуда и, возможно, ты так в никуда и уйдешь. Сколько тебе лет, кто твои родители? Этого даже судьи не смогли выяснить, Это наводит на мысли, что ты не тот, кем хочешь казаться.

— Что ж, — улыбнулся эльф, — достойная причина. Тогда какова первая?

— Твои странные пикировки с Азули, — Шерненс повернул голову в сторону адвоката. А Локмер между тем продолжил, — Откуда ты ее знаешь? А то, что ты знаешь Всевидящую, не подвергается никакому сомнению. Я видел, как вы смотрели друг на друга. Словно старые знакомые, причем, знакомство ваше, по-видимому, не слишком приятно для обоих. Что ты успел такого натворить, что она тебя настолько возненавидела?

— А ты еще не догадался? — искренне изумился эльф. И только в глубине серебристых глаз мелькнуло подобие издевки, — Мы с Гервеном слишком тщательно покопались в личных документах Азули. А она девушка весьма догадливая и очень мстительная. И именно поэтому у меня есть все основания предполагать, что Элистара упекли за решетку не просто так. Он слишком много знает об андеретах, чтобы оставлять его на свободе. А меня вместе с ним не отправили в Закрытый город просто потому, что я эльф, и меня пока защищает клятва моего народа.

— Но в таком случае… — медленно произнесла Руалла мгновенно изменившимся голосом. И все одновременно переглянулись, с ужасом осознав, что, в действительности, ожидает Гервена. И только Викант смог прошептать:

— Он покойник.

Очередная пиала с треском осыпалась на ковер.

Фонарь практически погас, так что когда нас с Гервеном попытались растолкать с гневными криками: "Вставайте живо, утро уже!", — поверить в это было сложновато. В нашей темнице царил беспроглядный мрак, лишь в одном углу сдавший свои позиции жиденькой полоске света. Вставать с пола, даже не смотря на то, что он был холодным и жестким, не хотелось. Все мышцы ныли, а голова после всего нескольких часов сна отказывалась соображать. Лежащий рядом леквер с ворчанием поднялся на ноги, совершенно осмысленным взглядом рассматривая окружающий интерьер, главными предметами которого были две огромные фигуры наших давешних конвоиров. В отличие от приятеля я такими феноменальными способностями к быстрому просыпанию не обладала. Зато имела свойство находиться в отвратительном настроении по утрам.

— Какого дьявола вам надо? — не слишком вежливо поинтересовалась я у громил.

— Вас ждет Азули, — соизволил ответить один из лекверов.

— Подождет, ничего с ней не будет, — мрачно буркнула я и с самым вызывающим видом уселась я на пол, — А я без завтрака никуда отсюда выходить не собираюсь. Так и передайте своей чокнутой начальнице?

— Да я тебя сейчас! — второй мужик уже замахнулся на меня здоровенным кулаком, но ударить так и не успел. В комнату вплыла узнающая. То, что это была не Всевидящая, а ее сестра я поняла не сразу. Девушки были настолько похожи, что неопытному глазу не было никакой возможности их отличить. Да я и не отличила, пока та не заговорила:

— Вы слышали, что сказала Лида? Принесите сюда два прибора. Моя сестра может подождать. Тем более, что сегодня у нас у всех будет тяжелый день, и вряд разумно начинать его с пустым желудком.

— Я не буду есть, — попытался отказаться Гервен. Но Алиса окинула его насмешливым взглядом и неожиданно произнесла:

— А почему ты думаешь, что второй прибор для тебя? Еще чего не хватало, переводить продукты на какого-то леквера, — узнающая презрительно фыркнула. Я думала, что Элистар возмутится. Но парень даже не дрогнул. Пожав плечами, словно все вышесказанное его совершенно к нему не относилось, он с безразличным видом сел у стеночки, и стал рассматривать свои собственные ногти. Я только могла позавидовать такой выдержке.

Не удержавшись, я спросила:

— За что ты так ненавидишь лекверов? — Алиса задумчиво подняла глаза, но тут же ответила, словно выцеживая из себя каждое слово:

— Они не способны любить, Лида. Они лишь притворяются, что любят или ненавидят. Все их существование — это игра с кучей масок. Но я видела их настоящие лицо, Лида. Лицо холодного каменного истукана, способного лишь на предательство.

— Тебя обидел один леквер, и ты теперь всех под одну гребенку решила причесать, так что ли? — скривилась я. Дверь распахнулась, и в комнату вошли оба конвоира, неся небольшой столик, уставленной разными яствами. Я с удивлением воззрилась на представленный ассортимент и невольно усмехнулась. Все ингредиенты были привезены с Земли. Узнающая нетерпеливым жестом отослала своих подручных вон из комнаты, немедленно принимаясь за трапезу, — А может, если бы тебе попался по-настоящему хороший леквер, ты бы не стала так говорить.

— Хороший леквер? — едва не подавившись, прыснула Алиса, — Это все равно, что добрый монстр. Если и встречается, то только в сказках. Лида, неужели ты не поняла до сих пор, кто они такие?

— Возможно, не поняла, — согласилась я, — только вот почему-то последнее время моя собственная раса кажется мне еще более низкой и подлой. Знаешь, почему я решила стать невестой Виканта?

— Нет.

— Потому что, в отличие от нас, людей, лекверы держат слово. И я уверена в том, что если когда-нибудь захочу уйти от этого парня, он меня отпустит. Или, наоборот, примет, если мне вздумается стать его женой. И чем больше я его узнаю, тем больше склоняюсь ко второму варианту.

— Даже так, — задумчиво пробормотала Алиса, — А ты не думала о том, что этот твой Викант — скорее исключение из правил? А что, если тебя давно предали и продали.

— Ты имеешь в виду Гервена, — попыталась усмехнуться я, но что-то во взгляде девушки меня остановило, — Да нет. Но тогда кто меня продал?

— Да я так, чисто теоретически. Не волнуйся, совсем скоро никто уже не посмеет обращаться с тобой как ему вздумается. Ты станешь сильнее, ты будешь чувствовать предательство за версту. А пока ешь, набирайся сил. Они тебе сегодня очень пригодятся, — девушка поднялась с пола и, улыбнувшись, вышла из комнаты.

— Меня терзают сомнения, — раздался рядом голос Гервена.

— Какие? — отрываясь от салатницы, подняла я голову.

— Да вот никак не могу решить, кто из них стервознее: Всевидящая или ее сестрица? А еще мне не совсем ясно, зачем они обе ведут с тобой такие задушевные разговоры? Больше всего это напоминает игру кошки с мышкой, прежде чем последняя отправиться первой в желудок. И, клянусь тебе, Лидка, что все это не из благих побуждений.

— Ясный пряник, — поддакнула я. Потом посмотрела на зеленоглазого и запоздало предложила, — Может, присоединишься, а то я одна все это не съем?

— Ты все это предлагаешь потому что не съешь, или потому что заботишься обо мне?

— Слушай, Герв, хватит изображать из себя философа. Сейчас к нам опять те здоровяки придут, так что бери, пока предлагаю, — разозлилась я. Крашеный просто обожал цепляться к словам.

— Кажется, они уже идут, — прислушиваясь к шуму снаружи, сделал вывод приятель. И точно, не успел он отпрянуть от двери, как железная створка с грохотом растворилась, и к нам прибыли трое высоченных парней с роскошными гривами цвета свежевыпавшего снега, окрашенного заходящим солнцем. Но в отличие от лекверов, вошедшие не напоминали дубовые серванты с горами мышц. Утонченные лица, светлые глаза, роскошные одежды со множеством швов. Сомнений не оставалось, что к нам пожаловали узнающие.

— Ну, здравствуйте, гости дорогие, — окидывая мужчин недовольным взглядом, первой начала я беседу. Один из них, что стоял ближе ко мне, довольно хихикнул и незамедлительно ответил:

— И вам привет, прекрасная Лидия. На вашем месте, я бы поторопился. Все наши уже в сборе, так что ожидают только вас, моя будущая сестра.

— Ух ты! Значит, вы будете моим братом? Какая прелесть. Жаль, что я не знаю вашего имени.

— Риллион, — слегка поклонившись, представился узнающий. Я едва удержала себя от идиотской мысли, что такой симпатяга был бы более уместен в роли возлюбленного, а не брата. Однако, взглянув на Гервена, немедленно осеклась. Сейчас было явно неподходящее время для таких рассуждений. Надо было что-то срочно делать, потому что потом могло стать уже поздно. В голову полезли мысли о том, что плохо не иметь под рукой яда. Если бы не удалось отравить этих парней, хотя бы нас избавила от мучений, — Скоро вы и так со всеми познакомитесь. А пока прошу вас пройти с нами.

Узнающий протянул руку. Я как можно незаметнее попыталась отползти подальше от столь назойливого парня, но в следующий момент его приятель уже вел меня за плечи к выходу. Слабые потуги к сопротивлению привели лишь к тому, что сжимающая мое плечо рука еще больнее впилась в кожу. Нас снова тащили по каким-то темным и узким проходам, только теперь совершенно в другом направлении. Я бросила умоляющий взгляд на Гервена, но тот даже не дернулся, словно послушно идя впереди двух оставшихся парней. Сначала мне захотелось дотянуться до приятеля и как следует двинуть ему за такое малодушие. И только когда этот паршивец едва заметно мне улыбнулся и подмигнул, я догадалась, что неправильно поняла его поведение.

Действительно, чтобы Гервен когда-нибудь что-нибудь делал просто так, да быть этого не может! С такими оптимистичными настроениями я и оказалась в громадном зале, больше напоминающем операционный. Из всей мебели в нем находились лишь три стола. Два из них были обтянуты какой-то белоснежной тканью, а третий больше всего походил на большой лоток на ножках. Лежащие на нем предметы были тщательно прикрыты несколькими слоями марли, так что оставалось только гадать, что задумали для нас узнающие. Но больше всего меня изумило то, что в помещении собралось, неверное, не менее пяти десятков высоких фигур. Рядом со столами стояли уже знакомые нам блондинки, одетые в одинаковые платья с короткими рукавами.

— Тащите их сюда, — совершенно неподходящим к ласковому выражению лица тоном приказала одна из них. Один из стоящих сзади взвалил меня на плечо. Но, несмотря на мои попытки вырваться, узнающий донес- таки меня до одного из больших столов. Не успела я оказаться на твердой поверхности во вполне устойчивом полусидящем положении, как меня немедленно опрокинули на столешницу. Никаких ремней, цепей и другой гадости, которую обыкновенно использовали некроманты во всех книгах, не было. В районе левой руки что-то кольнуло, и сейчас же по венам стало разливаться какое-то необыкновенное тепло, одновременно приносящее с собой абсолютную неподвижность. Преодолевая сонливость, я осторожно повернула голову в сторону второго стола, на котором не шевелясь уже лежал Элистар.

— Ну что, Верхета, приступим? — поинтересовалась Всевидящая у своей сестры. Та лишь кивнула, натягивая поверх платья медицинский халат. Вслед за этим девушка аккуратно вскрыла какой-то пакет, вытаскивая из него самые обыкновенные резиновые перчатки. В голове мелькнула часть разговора с Мэрке насчет того, каким способом создают новых узнающих. Кажется, совсем скоро я это узнаю. Причем на собственной шкуре. Жаль только, что не смогу рассказать об этом элеме, думаю, ей это было бы весьма любопытно.

— Не волнуйся, Лида. Больно не будет, — нависая надо мной, проворковала Азули, — Можешь приступать, сестренка. Только оставь мне оболочку от этого мерзавца. Я сделаю из нее прекрасное чучело.

— Как скажешь, дорогая, — отозвалась Верхета, поднимая над Гервеном скальпель. Если бы я могла зажмуриться, или хотя бы отвернуться, я непременно это сделала бы. К сожалению, такой возможности мне просто не оставили. Пока Всевидящая, словно гадюка, кружила вокруг моего стола, ее напарница без малейшего содрогания резала леквера, — Нашла!

— Ну так давай его сюда! — требовательно махая руками, ответила Азули. Вторая узнающая еще несколько секунд что-то ковыряла в районе грудины Элистара, после чего буквально выдернула оттуда какой-то странный, славно покрытый перламутровой скорлупой предмет. И тут в тишине залы раздался подозрительно знакомый звук. Несколько секунд я напряженно пыталась понять, что же он мне напоминает, пока с ужасом не осознала, что так сокращается сердце.

— А я думал, что у меня его нет… — неожиданно произнес Гервен, косясь в сторону большой жемчужины чуть продолговатой формы. Потому что именно так выглядело настоящее сердце леквера. Зеленоглазый вдруг рассмеялся, от чего у меня по телу побежали мурашки, несмотря даже на то, что мое тело оставалось совершенно недвижимым. Азули пальцем поманила стоящих у стены узнающих, что-то шепча им. Правда, ни услышать, ни толком разглядеть, что происходит практически в полуметре от стола, я не могла. Глаза так и остались смотреть в одну точку. Узнающие, как две капли воды похожие на Риллиона, только с менее пышными шевелюрами цвета красного вина и сажи, тем временем подошли ко мне ближе. Пока красноголовый помощник Всевидящей подбирал себе на лотке что-нибудь подходящее из представленного набора скальпелей, зажимов и другого медицинского инструмента, второй уже взял в руки мое запястье, в следующее мгновение собираясь вскрыть мне вены. Но не тут-то было!

Со стороны входа раздался щелчок, и неимоверно довольный голос Виканта произнес:

— Ну, и где ваши улыбки?

— Какого черта?! — закричала Азули, бросаясь ко мне. В руках ее огнем горело лезвие. Еще пара сантиметров, и оно бы точно распороло бы мне грудь, — Верхета, кончай обряд!

— Даже уйти нормально не дают… — хмыкнул рядом Гервен. Перед глазами что-то мелькнуло, и я поняла, что падаю вместе со столом. Затылок обожгло болью, и наступила тишина.

Когда во дворе гостиницы собралось около сотни лекверов, Руалла не сразу смогла поверить в такую удачу. Кроме уже знакомых лиц воинов здесь мелькали совершенно подозрительные типы, увешанные оборудованием, назначение которого было совершенно непонятно. Идея вызвать на помощь советников сначала показалась всем настолько бредовой, что сидящие на очередном совещании друзья лишь замахали на Виканта руками. Мол, ничего хорошего из этого не выйдет. И действительно, рыжая леквер до сих пор была не уверена, что после объявления цели сбора большая часть военных не разбежится, предварительно высказав все, что они думают о ненормальных гражданских.

Первым послание Виканта получил, естественно, Уварс. Именно ему было доверено разнести гвардии весть о том, что их ждут с необычным предложением в столице. К счастью, подобные операции были в среде советников не в новинку, особенно после перемирия, когда и воевать-то стало совершенно не с кем. Поэтому, чтобы хоть как-то отвлечься от хозяйственно-бытовых дел армии, а заодно растрясти начинающие отвисать от жира брюшки, воины совета хотя бы раз в месяц собирались подальше от Дома Сотворителя под началом какого-нибудь ушлого коллеги. Дабы потом хорошенько "порезвиться" на окраине или в центре страны, подавляя какой-нибудь мятеж. Хотя по-настоящему сложные и интересные дела попадались крайне редко, так что за то, чтобы вступить в команду иногда шли самые настоящие бои уже внутри советников. Правда, все это продолжалось ровно до того момента, как Сотворитель или Совет не прекращали творившееся безобразие.

Вот и на сей раз лекверы решили не упускать возможности поднять свой боевой дух и размять косточки. Тем более что клич на тот раз бросал не последний леквер в личной гвардии Советника. К тому же его воззвание уже поддерживал уважаемый многими капитан Уварс. Поэтому никто из присутствующих во внутреннем дворе гостиницы "Зов моря" не сомневался в том, что собрали их здесь не для очередной мясорубки, а для гораздо более пикантного и тонкого предприятия. И Викант не обманул.

— Прежде всего хочу сказать спасибо вам за то, что откликнулись на мою просьбу. Конечно, вы имеете полное право отказаться от моего предложения. Более того, я даже уверен, что многие из вас так и сделают. Но у меня есть надежда, что хотя бы часть вас пойдет за мной. Ведь речь пойдет о крайне непростом деле, связанном с узнающими.

По рядам лекверов прокатилась волна недовольства, а Викант продолжил:

— Многие из вас знают, что несколько дней назад в суде к двум месяцам каторги на рудниках была приговорена человеческая женщина, пришедшая с карантинного мира. Но вам рассказали не всю правду. То, что вы сейчас услышите, полностью изменит не только ваше отношение к этому судебному заседанию, но и к узнающим.

— Что же такого мы не знаем, Викант? — раздался из толпы надтреснутый голос одного из ветеранов, — Неужели ты считаешь, что та девка была безгрешной?

— А она его невеста! — хохотнул второй советник, — Вот он за нее готов хоть темному в пасть.

— Да замолчите вы! — рявкнул Уварс, выступая вперед, — Если вы не доверяете этому парню, хоть меня послушайте. Я сам лично перевозил эту девушку в столицу, она убила моего сына, но я тоже готов броситься в пасть темному. Не из-за нее, а совершенно по другой причине. Я знаю, что это звучит как бред сумасшедшего, но факт остается фактом. Узнающие, которые вот уже несколько тысяч лет портят нам жизнь, не что иное, как бывшие люди, которых якобы увозили на рудники для работ. А точнее бывшие люди и лекверы, потому что эти твари — монстры, созданные из человека и леквера. Они противны самой природе, но при этом захватили в свои руки такую власть, которой нет даже у Сотворителя.

— Ты хочешь сказать, что мы должны пойти против узнающих? Но ведь Всевидящая тоже узнающая? Вы как хотите, но я не настроен противиться самой Азули. Она наша единственная надежда на мир и процветание. Без нее мы не сможем ни остановить начинающуюся эпидемию, ни разгорающуюся войну. Никто, кроме нее не сможет предупредить нас об опасности, — донеслось снова из толпы. Но на сей раз ответил Викант:

— Никто против них и не идет. Я согласен с тобой, Рунл, что Всевидящая — это наша опора, она один из столпов самого нашего мироздания. Но узнающие перешли уже все границы. Они покусились на самое ценное, что у нас есть — миры. Почти половина миров уже контролируется не нашими собратьями, а какими-то выродками, не только не способными Творить, а даже хоть что-то контролировать. Им не подвластны ни время, ни пространство, ни стихии, но они продолжают угнетать целые народы. Эльфы, свободолюбие которых прославлено в тысячах эпосов и поэм, и те стали послушными баранами лишь из-за одной клятвы ничего не говорить об узнающих. Но почему? Неужели никто из наших предков и нас самих не задумывался, почему андереты так бережно охраняют то, что касается их нравов и происхождения?

— Откуда тебе это известно? — с подозрением произнес все тот же леквер с надтреснутым голосом.

— Вы знаете такого леквера, как Гервен Элистар? — вопросом на вопрос ответил Викант. Советник кивнул, впрочим пока предпочитая относиться ко всему с недоверием и осторожностью, — Он служил послом в Закрытом городе. И знаете, что он там обнаружил? Гервену удалось вынести несколько документов, но даже не они являются тем гарпуном, что может пробить сердце акулы. Велера, принеси ее.

Стоящая позади Виканта юная леквер немедленно бросилась в сторону входа и через несколько секунд принесла какую-то коробочку, плотно обмотанную тканью. Как только та была открыта, все лекверы, словно по команде, вытянули шеи и подались вперед. Однако на деревянном донышке лежали самые обыкновенные листы бумаги.

— Конкреус, ты ведь, насколько я помню, учился на Земле, не так ли? — стоящий в первом ряду леквер согласно кивнул, — Прочти нам то, что здесь написано. Только прошу, читай как можно громче.

Викант неторопливо вынул из коробки все содержимое и передал коллеге. Тот аккуратно перевернул несколько листков и начал зачитывать вслух содержание самой растрепанной и желтой страницы:

"День первый. Кажется, меня занесло в какое-то странное место. Никак не могу понять, где я нахожусь, но это точно не мой родной Петербург. Возможно, я каким-то чудесным образом перенеслась через океан, хотя и это вряд ли. Надеюсь только на нашего милостивого Бога, да не оставит он меня в беде.

День второй. Сегодня мне встретилось совершенно потрясающее существо, называющее себя леквером. Его кожа словно светится изнутри, но более всего поражают глаза. Я никогда не видела такого глубокого зеленого цвета, словно это и не глаза вовсе, а изумруды.

День двадцатый. Долго не писала, но на это была причина. Элаймус оказался настоящей душкой. И, кажется, я начинаю в него влюбляться. Сейчас я сижу в громадном зале, называемом Залом Совещаний. Элаймус, как выяснилось, является настоящим императором, правда в своем роде. У него шикарный дворец и куча прислуги. И все называют его отчего-то Сотворителем, хотя он ничего сам не делает. Однако со всем этим надо еще долго разбираться…"

— Элаймус!? — недоверчиво переспросил все тот же леквер, что недавно отказывался идти на Азули, — Но ведь он правил пять тысяч лет назад! И, насколько нам известно, его убили недовольные гвардейцы.

— Ты совершенно прав, — со вздохом ответил Уварс, — да только, как выясняется, не совсем. Элаймус Сотворитель был убит не гвардейцами. Его убила женщина, причем не леквер, а человек. Читай дальше, Конкреус.

Молодой леквер кашлянул пару раз и снова принялся за чтение:

"День тридцать второй. Элаймус Элистар… Теперь я буду ненавидеть это имя всю оставшуюся жизнь, ровно как и его обладателя. Правда, теперь у меня она будет намного длиннее, чем у обычного человека. Эти твари, лекверы, даже запомнить не смогли мое имя. Но с этих пор меня зовут не Клавдия, а Всевидящая Азули. Элаймус предал меня. В ту ночь мы были с ним вместе, а когда я проснулась, то обнаружила себя лежащей на столе в какой-то заброшенной лачуге, истекающей кровью. А рядом со мной стояли андереты и смотрели на меня, словно на языческую богиню. Я теперь у них главная. Да только мне от этого не легче. Но я еще отомщу, если не Элаймусу лично, то его потомкам. Я уничтожу все, что связано с ним. Клянусь."

— Так значит… — Конкреус недоуменно посмотрел на Виканта. Но и без этого уже до всех дошло, что он хотел сказать. Над двором воцарилось молчание. О чем думали эти сто двадцать три леквера, было совершенно непонятно. Но ясно было только одно: операция по освобождению человеческой женщины и Гервена началась.

— Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, плохо, — губы едва разомкнулись, но вместо голоса вышел только хрип. Однако я была абсолютно уверена, что меня поняли.

— Лида, Гервен ушел… — я попыталась понять, что же такого в этом трагичного. И только, когда смогла сфокусировать взгляд на совершенно сером лице Руаллы, поняла, что имела в виду девушка.

— Не может быть, — хрипение в районе голосовых связок стало на порядок громче, — Но зачем?

— Чтобы не стать частью новой узнающей, — вместо рыжей пояснил Локмер. Теперь только я заметила, что нахожусь в достаточно опрятной комнате явно не в Доме Руаллы.

— Как вам удалось меня… то есть нас найти? — странное дело, но несмотря на жуткий шум в голове, мысли оставались хрустально прозрачными и, а язык даже мог правильно донести до приятелей фразу.

— Мэрке помогла. Вас держали в том же здании, что когда-то и ее. Ну, и еще кое-какие записи самих узнающих, — адвокат помолчал, с грустью добавив, — Жаль только, что мы опоздали.

— Гервен… — я не удержалась от предательского всхлипа, — Но как же так? Почему я опять оказываюсь…

— Ты не виновата. Он предпочел уйти сам, — голос жениха заставил меня вздрогнуть и, наконец, попытаться принять более вертикальное положение. Несколько пар рук тут же поддержали меня, поправляя за моей спиной гору подушек. К горлу поступил странный комок, заставивший меня опустить глаза. Выше моих было сил видеть осунувшиеся лица друзей, которые снова страдали лишь из-за моей трусости и глупости. Особенно ужасным было лицо Велеры. В нем не было ни капли скорби, но голубые глаза горели таким огнем мести и злости, что я не смогла не поразиться тому, как она до сих пор не порвала меня на маленьких Лидок. И самое грустное, что для меня это было бы намного лучше, чем выслушивать сочувственные речи, — Гервен никогда никого не слушал. До самого ухода…

— Викант, можно тебя спросить?

— Спрашивай, — держа меня за руку, улыбнулся леквер.

— Ты знал, что у вас есть сердце? — почему-то именно этот вопрос мучил меня с тех пор, как я впервые узнала от Руаллы некоторые подробности жизни местных обитателей. Советник вздохнул, но все же ответил:

— Нет. Мы никогда не вскрываем своих умерших. А учитывая, что наше сердце окружено достаточно толстой оболочкой из известняка и перламутра, никакой возможности даже на слух обнаружить его не было. Ходили, конечно, такие слухи, что оно все-таки есть, да и мы понимали, что это правда. Но… всегда хочется отличаться от других хотя бы в таком аспекте. Одно дело люди или те же эльфы — наш народ всегда считал их стоящими ниже нас по развитию. Они могли иметь сердце, но не мы, великие и грозные. Разве может наша жизнь зависеть от какого-то мешка из мышц?!

— Я видела его сердце… и оно было прекрасно, — я прикрыла глаза, прижимаясь к жениху. Элистар как всегда был прав. Я всего лишь тупая истеричка.

— Говорят, тот, кто ушел, не исчезает. Он продолжает жить в том, что когда-то было его частью, — тихо произнес Викант. Я только еще громче заревела. Где-то я уже это слышала, причем не один раз, но только Гервена этим не возвратишь. Утешало лишь то, что он ушел, а не умер. В голове запоздало щелкнула мысль, и слезы резко кончились.

— Что? — сидящий рядом Уварс недоуменно уставился на меня.

— Мы не должны все это так оставлять, — отрывисто произнесла я, — Узнающие не оставят меня в покое, пока не обратят в свои ряды или не уничтожат. Нам надо обратиться к Сотворителю.

— Кажется, Лида, тебя хорошо по голове приложило, — мрачно хмыкнула Велера, — И кто же нас пустит в Саирсе-дир-Северсе? Или ты думаешь, что если один раз мы смогли собрать советников, нам это удастся и во второй? Да Сотворитель нас даже на порог не пустит.

— Пустит, — уверенно произнесла я, — Не сомневайся. Просто вынужден будет впустить.

— Так, Лида, что ты опять задумала? — с подозрением поинтересовался Уварс. Впрочем по его встопорщенным усам и резко сжавшимся кулакам было понятно, что он уже согласен на все.

— Помнишь, Викант, ты говорил мне о том, что лишь в случае смерти у вас нет никакого шанса вернутся? — парень кивнул, — А потом, когда на нас напала нежить на мертвых землях, ведь все лекверы, у которых отняли их сущность остались живы. Да и ты сам знаешь, как это — умирать.

Я осторожно коснулась плеча моего бывшего конвоира, аккуратно расстегивая высокий воротник и приоткрывая небольшой шрам. В отличие от одежды гражданских, в которой иногда встречались пуговицы, форма гвардейцев застегивалась на целый десяток странных крючочков, начинающихся двумя рядами где-то на середине груди и кончавшихся почти у самого подбородка. Белесая полоска так и осталась, обезображивая кожу приятеля чуть ниже ключицы. Но сейчас я видела не шрам, а ту рану, которая была совсем недавно на его месте. И я до последнего слова помнила наш разговор с леквером, перед тем, как принялась зашивать ее. Видимо, Викант тоже не страдал склерозом, поэтому незамедлительно ответил:

— И что ты этим хочешь сказать? — я бросила взгляд на остальных приятелей, заметив у дальней стены комнаты элему. Та внимательно смотрела на меня, уже готовая растянуть губы в понимающей улыбке.

— То, что я хочу вернуть этого гадкого леквера. А заодно и избавиться от нескольких десятков узнающих.

— И ты думаешь, что тебе это удастся? — недоверчиво сощурился адвокат.

— Я тебе так скажу, Локмер. Раз есть дверь, из которой можно выйти, значит, и в нее можно войти. Если, как вы утверждаете, лекверы уходят, из этого следует, что есть возможность их вернуть. А учитывая все обстоятельства, я смело могу утверждать, что именно Дом Сотворителя является во всей стране самым безопасным местом. И что-то мне подсказывает, что именно Дэрлиан точно знает, почему вообще мы оказались в такой… хм… неприятной ситуации, и как ее решить.

— Значит, мы отправляемся в Саирсе-дир-Северсе? — сделал вывод Уварс.

— Не вы. Я.

— Что? — такого единодушия в рядах приятелей я давно не видела. И что-то мне подсказывало, что на этот раз уговорить их будет намного сложнее, чем всегда. Судорожно сглотнув и мысленно помолившись всем богам я ответила:

— То. Я отправляюсь одна. И очень надеюсь, что никто мне мешать не станет, — и уже более мягко продолжила, — Это наш единственный выход.

Лица лекверов еще больше посуровели. Они были весьма недовольны и я понимала их реакцию. Совсем недавно они уже послали Шерненса с точно таким же "заманчивым" предложением. Но это было до ухода Гервена, что совершенно меняло дело. Теперь даже тысяча воинов за спиной ничем не могла бы помочь. Зато те лекверы, что принимали участие в нашем освобождении, могли в один голос поддержать друзей. И поэтому я, как можно поспешнее, добавила:

— Если вы мне понадобитесь, я вас сразу же позову. Вы мне поможете туда добраться. Но в Дом я пойду одна.

Никаких изменений в выражении лиц лекверов по-прежнему не наблюдалось, но тут голос подала Мэрке:

— Лида, а не проще попросить у Сотворителя аудиенцию? Не думаю, что он откажется от одного приема, тем более, что у него их десятки в месяц.

Я пораженно кивнула. Ну почему все гениальное настолько просто?

Глава 21. Аудиенция.

Моему удивлению не было предела уже вторые сутки. Вот и сейчас я не могла произнести ни слова, разглядывая несколько фотокарточек. Все они были смазанными и темными, однако понять, что было на них запечатлено, большого труда не составляло:

— Что это? — я наконец смогла оторвать взгляд от цветных прямоугольников, повернувшись к жениху. Викант самодовольно произнес:

— Залог твоего спасения, Лида. Эти снимки — ни что иное, как неопровержимые доказательства преступлений Азули и ее сестры. Конечно, качество не потрясающее, но подделать такое просто невозможно.

— Погоди, когда ты успел все это сделать? — прервав излияния советника, снова уставилась я в очередную фотографию. Первое, что бросалось в глаза, стала моя перекошенная физиономия с явными признаками слабоумия. Мда… а мне еще не нравилось мое изображение на паспорте. Привереда ты, Лида! — Только не говори, что пока Уварс с ребятами освобождали нас, ты бегал по всему залу и щелкал фотоаппаратом по углам.

— Да ну! — отмахнулся от моего предположения приятель, — Я в такой технике профан. Вот в наших трехмерных "панарамниках" лучше меня никто из отряда не разбирался. Но мне удалось найти несколько товарищей, которые владеют вашими приборами. К счастью, они быстро откликнулись на мою просьбу. Сама понимаешь, любой дурак среди лекверов может подделать визуальное изображение, снятое все тем же "панарамником". А вот про такую технику известно далеко не каждому. Это ведь все привезено из карантинного мира.

— Интересно, — с подозрением промолвила я, — если наши фотоаппараты так ценны, то почему твои товарищи столь рьяно бросились их использовать? Насколько я полагаю, даже пленка для них должна быть на вес золота. А тут не менее тридцать кадров. Неужели лекверы такие бескорыстные?

— Ну, — растерялся Викант, от смущения потирая нос. Я только вздохнула. Все было и так ясно.

— И что ты им наобещал?

— Публикацию во всех газетах… — совершенно убито ответил советник.

— Ты пригласил журналистов?! — теперь на меня начала накатывать злость. Викант кивнул, полностью сдаваясь перед моим разъяренным взглядом. Бросив фотографии на стол, я устроилась на трехногом стуле, привычно раскачивая его взад-вперед, — И ты думаешь, они удержатся от соблазна немедленно растрепать обо всем? Викант, если ты только им рты предварительно не зашил и руки после этого не отрубил, и то нет никакой гарантии, что завтра на первых полосах не будет моего лица под каким-нибудь заголовком вроде: "Преступница не доехала до рудников", — или: "Гервен Элистар предпочел уйти".

— Но почему ты в этом так уверенна? Мы же подписали с ними договор, что пока ты не будешь в безопасности, а Сотворитель не признает тебя оправданной, они не напишут ни строчки про то, что произошло в Закрытом городе. Лида, когда же ты поймешь, что наш мир отличается от вашего также, как яйцо от кирпича!

— Угу. Причем я даже знаю, что из них что, — уже начиная успокаиваться, хмыкнула я, — Ладно, допустим все, что ты говоришь, правда.

— А ты сомневаешься? — начал кипятиться жених. Я предостерегающе подняла руки, и приятель хоть и скривился, но продолжать спор не стал:

— Но если меня вдруг не оправдают, что будут делать эти ребята? Останутся без своей части договора? Что-то мне это весьма сомнительно. И что тогда? Кроме того, что мы всем узнающим, так теперь поднимем против них всех остальных лекверов. А это непременно приведет к войне. Пока об экспериментах знают всего несколько десятков военных, которые сами по себе умеют крепко держать языки за зубами, все идет нормально. Но стоит просочиться подобной информации в широкое пользование — это станет началом конца для этого мира. Я не говорю, что лекверы сейчас же поднимут восстание против узнающих. Но если об этом узнают такие же, как я — люди, эльфы, дриады, нимфы, которых тоже коснулась не слишком ласковая рука андеретов…

— И что ты предлагаешь? — поняв, что его невеста хотя бы отчасти права, мрачно поинтересовался Викант.

— Остается только одно. Никто не должен знать об узнающих. Гервен, прежде чем отправиться на суд, сумел взять слово даже с Велеры, что никто ничего не узнает. А теперь ты решил совершить ту же глупость, что и эта упрямая девчонка, — с нескрываемым удовольствием я проследила, как вытягивается в обиженной мине лицо леквера. В конце концов, не я это затеяла, пусть хоть один раз почувствует, каково это в глазах других выглядеть бездарным глупцом. Уж что-что, а это я на себе каждый раз испытывала и когда с Элистаром общалась, и даже с тем же Викантом. Давно надо было проучить этих напыщенных павлинов, которые, словно перья, распускали свою значимость и уникальность. Кажется, на сей раз мне удалось-таки ткнуть одного из них в его же отражение, показав, что не только у него клюв есть. Жених обреченно вздохнул, — Мы должны представить лишь одну сторону этого дела. И Азули там не должна фигурировать ни коим образом.

— Но ведь это она едва тебя не убила! — попытался воспротивиться советник.

— И ты хочешь, чтобы у нее был лишний повод уничтожить еще несколько шустрых журналистов, а заодно и их нанимателем заняться? Викант, почти никто не знает эту тварь в лицо. Если мы представим все произошедшее в Алекет-Невес, как саботаж узнающих, которых и так все ненавидят, ничего особенно плохого может и не случиться. Ну, не попала какая-то человеческая девка на рудники, а ею решили заняться андереты. Так туда ей и дорога. А так как всем известно, что эта самая девка связана с Элистаром, и он даже на суде ее защищал, неудивительно, что уважаемый леквер попал под горячую руку. Да… кстати, для всех остальных он должен быть жив, ясно?!

— А почему тогда в закрытом городе оказалось такое количество советников? — попытался разрушить так логично построенный рассказ Викант. Но я не дала ему возможности отплатить той же монетой:

— Ну, так наша красавица Всевидящая увидела, что творят ее подчиненные. Конечно, ей неприятно было обращаться к гвардейцам Сотворителя и другим советникам. Но ведь ее соплеменники нарушили ее же предписания, не так ли?

— Ты что, хочешь выставить Азули в качестве главной героини? — не поверил приятель. Я только ехидно улыбнулась, бросив последний аргумент:

— Но ведь в этом случае у нее не будет ни малейшего повода к нам подкопаться. Это же она нас спасла. А значит, никаких причин для того, чтобы отправлять войска для нашей ликвидации у нее не нет.

Викант все еще с опаской смотрел на меня, однако больше возражений от него не поступало. Теперь ему предстояла самая важная часть работы: уговорить журналистов пойти на такой обман.

Насколько я смогла понять из рассказов моих друзей, операция по нашему спасению оказалась настолько молниеносной, что узнающие даже не успели ничего понять, а нас с Гервеном уже отнесли в сторону выхода из избушки. Такая скорость объяснялась не профессионализмом уже обленившихся воинов совета, а банальной самоуверенностью андеретов. Последние настолько были уверенны в своей неприкасаемости, что даже не удосужились запереть дверь развалюхи и выставить наружную охрану. Еще бы! Закрытый город старались обходить по широкой дуге все без исключения жители этого мира. В каком-то смысле территория узнающих была для них еще более страшной, чем даже мертвые земли. И опасения аборигенов были мне понятны. Ну кто может встретиться на голой пустоши мертвых земель? Нежить, в основном состоящая из абсолютно тупых тварей, может только убивать. Тем более что условия в таких местах были для обеих сторон одинаковы — каменная равнина, куда ни глянь.

А вот Алекет-Невес являлся не просто родным домом для узнающих. Это было их продолжение, в котором они знали каждую выбоину или щель. Непосвященному лекверу можно было даже не пытаться оказать сопротивление андеретам, если он попадал туда. Во-первых, он бы просто заблудился во всех переплетениях улочек, подворотен и закоулков, скрытых ходов и дворов, которыми были буквально испещрены кварталы Закрытого города. А, во-вторых, даже десяток лекверов не смог бы выстоять больше получаса против такого же количества узнающих. Привыкшие махать мечами, чтобы уберечь свою сущность, лекверы являлись идеальной мишенью для андеретов, для которых их дар был подобен дыханию. Я и сама не единожды видела его в действии. Перед глазами до сих пор стояли еловые лапы, превращающиеся в горящие стрелы при полете.

Вот поэтому-то узнающие и совершили свою главную ошибку, даже не предположив, что кто-то сможет, во-первых, найти их логово, а во-вторых, попытаться захватить его. Уварс с коллегами не торопясь подъехали на многочисленных кибитках и телегах к воротам Алекет-Невес, перед которыми даже стражи не было. Даже более того, ворота находились в состоянии ремонта. Верхние, уже потрескавшиеся или сгнившие бревна узнающие решили заменить новыми, да так и оставили стоять широкую лестницу, по которой взбирались днем. Несложно представить себе лицо капитана, подумавшего, что это очередная ловушка. Для проверки он даже послал вперед разведгруппу, вскоре вернувшуюся с неожиданным донесением, что все чисто.

Так лекверы и воспользовались услужливо подставленной стремянкой-переростком, достигавшей около пяти метров в высоту. С другой стороны забора, вообще, обнаружились самые обыкновенные строительные леса. А уже спустя пятнадцать минут все сто лекверов оказались у входа в маленький, покосившийся домик. Однако они уже были предупреждены Мэрке, что это лишь верхушка бесчисленных подземных комнат и коридоров. Первыми на позиции вышли гвардейцы, осторожно и почти бесшумно убрав двух охранников у двери и еще троих заперев в одну из дальних комнатушек. Первым, с колотящимся сердцем (чего прежде у него никогда не было), в громадный зал вошел Викант, окруженный многочисленными журналистами с камерами. А за ним, словно свора гончих, ворвались ребята Уварса, буквально сминая первые ряды устремившихся им на встречу андеретов. Лекверы работали настолько слажено и четко, что противники разбегались без оглядки. Меня, от удара головой потерявшую сознание, и уже бездыханного Гервена буквально под шумок вволокли двое парней покрепче, едва не проделав в моей голове еще одну дырку. Как только Уварс заметил, что главная цель операции находится в относительной безопасности, он немедленно приказал отступать. Очнувшиеся к тому моменту узнающие лишь закричали от гнева, но броситься вслед за нахалами, сорвавшими им обряд, им не дала Всевидящая:

— Стоять! Пусть уходят, я сама разберусь с ними… по-своему, — успел услышать бегущий в последних рядах Викант, прежде чем гул голосов андеретов полностью смешался с топотом ног лекверов.

По прошествии двух дней я все еще была нездорова. Кое-как залеченная элемой голова периодически снова начинала кружиться, а перед глазами проплывали темные пятна. Уже покрывшаяся корочкой рана от любого прикосновения к ней вскрывалась, окрашивая кончики волос кровью. И хотя все наперебой советовали мне как можно реже вставать с постели, я не выдержала и, в конце концов, выдала Руалле:

— Я должна увидеть Гервена.

— Лида, но это же сумасшествие, — всплеснула рыжая руками, однако, поняв, что меня весьма сложно переубедить, начала сдаваться, — Ты не дойдешь до храма.

— Ты мне поможешь, — перла я напролом.

— Нет, — леквер отвернулась, глядя куда-то за оконное стекло, — Я не смогу явиться к нему… А снаружи ждать, еще большее испытание. Лида, я не думаю, что это хорошая идея. Серьезно.

— Руалла, — осторожно приобняв девушку, вздохнула я, — Я должна. Возможно, все пойдет совсем не так, как мы планируем. Мне надо… убедиться, что ему там хорошо, понимаешь?

— Ты не виновата, — поняв, какие именно мотивы толкают меня на другую сторону столицы, прошептала Руалла, — Он сам выбрал этот путь. Мой брат никогда никого не считал достойным того, чтобы прислушиваться к его мнению. Возможно, только отца. Ты правда хочешь этого?

Я кивнула. Конечно, подруга понимала, что дело тут не в пресловутом "хочешь" или "не хочешь". Все обстояло гораздо сложнее. Выдержу ли я это, или нет? Одно было заранее ясно, что никаких положительных эмоций при встрече с телом Элистара я не испытаю. Странные существа лекверы, даже после своего ухода оставались самыми прекрасными. Они не разлагались, а словно впадали в глубокий сон, переставая дышать и чувствовать. Как утверждали Локмер и Велера, лекверы ждут свою сущность назад, поэтому и не подвержены тлению. Гервен не стал исключением, поэтому его, как и сотни других лекверов поместили в специальную камеру в огромном помещении в форме купола, называемом отчего-то храмом, хотя никто в нем никому не поклонялся.

Наконец, Руалла перевела в мою сторону взгляд, словно решившись, наконец, на мое предложение:

— Хорошо. Пойдем. Я попытаюсь пройти внутрь.

Когда мы уже приблизились совсем вплотную к строению, меня взяла настоящая оторопь. Как вести себя рядом с фактически трупом Элистара я не знала. Колени подкашивались сами собой, благо такое их поведение можно было пока списать на еще незажившую травму и слабость. Руалла шла первой, гордо подняв голову с совершенно пустыми глазами. Видимо, ей тоже сейчас было предпочтительнее сослаться на разом пошатнувшееся здоровье или, придумав столь же вескую причину, пойти обратно в гостиницу. Но девушка продолжала шествовать по вымощенной светло-песочными камешками мостовой, старательно делая вид, что конечный пункт маршрута ее нисколько не трогает. Я тихо завидовала Руалле белой завистью, потому что в отличие от леквер, не могла напустить на себя такой же безразличный вид. Ноги упрямо пытались развернуть свою ненормальную хозяйку в обратную сторону, и лишь острое сознание того, что если я этого не сделаю сейчас, то на вторую попытку мне просто не хватит решимости, не давало мне свернуть с пути.

— Пришли, — одно единственное слово, произнесенное полушепотом, ударило меня похлеще плети.

— Ты войдешь? — также тихо спросила я леквер. Девушка на несколько секунд задумалась, потом ответила:

— После тебя.

— После меня, так после меня, — попыталась я как можно беззаботнее пожать плечами. Кажется вышло не совсем искренне. Однако мне уже было все равно, как оценят мой актерский талант, а точнее, его полное отсутствие. Я медленно толкнула громадную створку деревянной двери, ступив в просторный холл. Тут же ко мне подскочил невысокий леквер в красном камзоле с таким видом, словно всю жизнь ждал моего появления в храме.

— Где находится Гервен Элистар? — спросила я.

— Прямо по коридору, третья дверь слева, — чуть нараспев произнес леквер.

— Благодарю, — и я направилась в указанную сторону. Сердце бешено билось, руки начали трястись на пару с коленями, так что до нужной двери я почти доползла, медленно пробираясь по стеночке.

Открыть дверь отведенной специально для Гервена комнаты оказалось еще сложнее. Хорошо никаких замков в ней предусмотрено не было. Поэтому я просто слегка толкнула полупрозрачную пластину то ли из пластика, то ли из стекла, и в нерешительности застыла на пороге.

Посреди белоснежного пространства с огромным окном на противоположной от входа стене стояло настоящее подобие хрустального гроба. Только вместо прекрасной девушки Белоснежки, в нем лежал не менее прекрасный Элистар. Руки леквера были сложены на груди, но на этом заканчивалось сходство с покойниками моего мира. Выглядел он так, будто лишь прикорнул на не слишком удобном ложе, но стоит его окликнуть, и он опять начнет ругать тебя или шутить, как прежде.

Я не плакала. Ни слез, ни всхлипываний просто не было. Не было и привычной тяжести или комка в горле. Даже тяжесть, которая обычно обрушивалась на плечи в подобные минуты, не пришла, оставив меня стоять на коленях у самого лица приятеля.

— Гервен, — голос оказался намного тверже и громче, чем я ожидала. Но на сей раз он не приободрил меня, а лишь напугал. Так что продолжала я намного тише, хотя и шепот казался в этой тишине подобен грому, — Гервен… прости меня. Я постараюсь вернуть тебя, приятель. Конечно, ты думаешь… думал, что я редкая стерва, и ты отчасти прав. Я не хочу отвечать еще и за твой уход из этого мира. Ты знаешь, крашеный, нам всем тебя ужасно не хватает. Даже Велера ходит сама не своя. Только прошу тебя, вернись…

Естественно, никто отвечать мне не собирался. Но это было и не нужно. Зато теперь я поняла, насколько мне не хватает этого паршивца с зелеными глазами. Как бы он не гонял меня, сколько раз не унижал, но ни разу не оставил в беде. Конечно, Гервен делал это не из большой любви к человечеству, и даже не из личной симпатии к одной из его представительниц, которая теперь стояла перед его гробом. Но всегда, до последнего вздоха держал свое слово и был предан своим решениям. Я с отчаянием смотрела на него, словно ища ответ на вопрос: правильно ли поступаю? Но вместо этого я видела только бледные черты, которые, как я думала, знакомы мне до мельчайших подробностей. Нет, Элистар и при жизни не был эталоном красоты со своим кривым носом и чуть ассиметричными бровями (видимо одна у него так и осталась выше другой в результате многократного ее вздергивания в издевательской ухмылке). Но что-то в нем было такое, что заставляло сейчас завороженно смотреть. Темный бы побрал этого нахала, но он и после своей смерти не переставал меня поражать.

— Я верну тебя, крашенный, попомни мое слово… — пробормотала я и, не удержавшись, коснулась рукой щеки приятеля. Она была гладкой и холодной, словно снег в Кайросе.

Едва встав с затекших колен, я не оборачиваясь вышла из комнатки. Да так и осталась стоять, облокотившись спиною о косяк. И тут меня по-настоящему пробрало так, что я едва сдержалась от нервного вскрика. Как бы не любил меня Викант, как бы не стремились мне помочь остальные лекверы и Мэрке, я одна должна была пройти этот путь.

Я шла к выходу из храма, чувствуя, как начинают гореть мои глаза от ощущения безысходности. Руалла ждала меня, чертя на снегу палочкой какой-то узор. Я с некоторым удивлением поняла, что девушка пытается изобразить дракона и у нее это неплохо получается.

— Руалла, — окликнула я рыжую леквер.

— Да? — обернулась ко мне подруга.

— Не знаю, как ты будешь реагировать, но мне лично там было легче, чем перед тем, как к нему войти.

— Легче? — продолжила допрос девушка. Я кивнула. Слов не хватало, чтобы отобразить все то, что творилось на душе, и, кажется, Руалла это поняла, молча направившись в сторону двери. Учитывая, что она не попросила ее подождать, я решила пройтись. Теперь я могла свободно и не торопясь осмотреть все городские достопримечательности. Строго говоря, они совершенно не волновали мои мысли, но необходимость отвлечься взяла над отупением вверх. Мерное продвижение по улицам, тихое шуршание золотистого гравия под подошвами сапог понемногу успокаивали нервы. Даже костлявые пальцы безысходности стали отпускать, впрочем, не уходя далеко от своей жертвы.

— Лида! — я едва не подпрыгнула.

— Что? — как Локмер нашел меня, было совершенно непонятно. Мы с Руаллой никому о своем походе не распространялись, да и из гостиницы выбирались как можно незаметнее, отлично понимая, что друзьям наша затея точно не понравилась бы.

— Письмо. От Сотворителя.

— Ну что ж. Пойдем, посмотрим, что нам написали, — угрюмо хмыкнула я, первой разворачиваясь в сторону "Зова моря".

В моем номере собрались все приятели. Руалла вернулась буквально через час после нашего прихода с таким безразличным лицом, словно готова была принять абсолютно все удары судьбы. Пока мы дожидались ее, в комнате не осталось ни одной целой тарелки. Даже изящный поднос из небьющегося стекла благодаря усилиям Велеры превратился в груду осколков. И вот, когда нервы были уже у всех на пределе, в номер вошла рыжая.

— Ну, наконец-то! — хором взревели Локмер с сестрой.

— Что случилось? — непонимающе окидывая бледных от напряжения родственников, поинтересовалась та.

— Письмо. От Сотворителя, — заговорчески снижая голос до шипящего шепота, ответила за всех элема.

— И?

— Мы тебя ждали!

— Ну, так вскрывайте, чего вы ждете? — хмуро откликнулась сестра Гервена, без интереса рассматривая тонкий конверт с вензелем и настоящей восковой печатью.

Вздохнув и пытаясь убедить себя в том, что, невзирая на ответ Дэрлиана, я все равно поступлю по-своему, дрожащими пальцами рванула бумажную боковину. Первое мгновение мне казалось, что вместе с конвертом я повредила и само письмо. И лишь вытащив тонкий вкладыш на свет, с облегчением присела на стул.

— Я не очень хорошо знаю лекверский, — попытавшись отделаться от роли главного носителя плохих вестей, сказала я. Однако фокус не сработал. Склонившаяся над моим плечом Мэрке парировала:

— А здесь написано не по-лекверски, а по-русски, — чем вызвала новую бурю присвистов и косых взглядов.

— Интересно, — озвучив общую мысль, начал Уварс, — Сотворитель никогда так быстро не отвечал на запрос. Тем более на священном языке. Не нравиться мне это все…

— Не каркайте, — перебила я капитана, вчитываясь в текст. Сейчас мне бы очень пригодился серебристый взгляд Шерненса, всегда приводивший меня в чувство, словно ушат холодной воды. Но эльф еще до моего освобождения из Закрытого города уехал в Кайрос, проверить, как там идут дела без хозяина. И хотя скучать по парню было некогда со всеми свалившимися на меня треволнениями, но я не смогла сейчас удержаться от того, чтобы не вспомнить его добрым словом. Строчки расплывались передо мной, затягивая и без того неприятное молчание. Вытерев глаза, я снова взглянула на сложенный вдвое листок плотной бумаги с узором по краю. Естественно, такая большая шишка, как Сотворитель не стал утруждать себя личным написанием ответа, поставив под готовым бланком лишь свою подпись и чуть светящуюся печать.

— Довожу до вашего сведения, что согласен принять вас в приемном зале Дома завтра в десять утра. Пропуском вам будет служить это послание. С уважением, Дэрлиан Сотворитель, — наконец смогла выдать я, — Мы что, добились этой треклятой аудиенции?

— Ага, — улыбаясь подтвердил жених.

— Придется вам, Лида, снова воспользоваться нашим транспортом, — не менее лучезарно оскалившись, добавил Уварс.

— Надеюсь, мы успеем к завтрашнему утру? — не хватало еще опозданть на прием. Но капитан лишь самоуверенно хмыкнул, развеяв все мои сомнения:

— Да когда это члены Совета подводили?! Мы уже сегодня вечером будем у Сотворителя!

— Ну и славно, — успокоилась я.

Конечно, являться раньше условленного времени было еще более дурным тоном, чем даже опоздание. Однако все были настолько взволнованы, что согласились выехать немедленно, решив, что лучше они переночуют в фургонах посреди поля, чем в опостылевших спальнях гостиницы.

— По местам! — словно ставя окончательную точку, рявкнул Уварс, первым вспрыгивая в душное чрево фургона. Обступивший широкий внутренний двор гостиницы вечер нагонял привычную уже меланхолию, заставляя, не меняя позы, сидеть и тупо таращиться на открывшуюся дорогу. Конечно, если переговоры пройдут нормально, все это может кончиться. Все эти погони, постоянный страх за свою и чужие жизни. Но… есть у человека такое дурное свойство. Стоит ему чего-либо коснуться, как оно немедленно преображается. Стоит в кого-то влюбиться, начать ненавидеть, просто выделить из толпы один раз, и даже когда нахлынувшие чувства кончатся, предмет их перестанет быть для нас серой тенью, как еще тысячи теней, каждый день встречаемые на улицах, в магазинах, в метро. И я уже никогда не смогу забыть ни Виканта, ни Уварса, ни Мэрке с Велерой. Ни этот мир, в котором мне так было больно. Но который подарил мне настоящих друзей и сознание того, что среди этих теней нет ни одной лишней…

Ночь прошла спокойно, словно судьба решила в последний раз дать отдохнуть перед тем, как начать давить с новой силой. Мне даже удалось поспать под звуки ругани в соседнем фургоне. Прислушиваться было лень, да и так было ясно, что основная часть заковыристых эпитетов принадлежит элеме. Да, две девушки-вулкана на двух квадратных метрах пространства — это уже чересчур. Однако, именно эти звуки, да уханье совы где-то в глубине пролеска заставили меня, хоть и не скоро, но смежить веки.

Первые часы утра не принесли ничего нового, кроме резко бьющего света солнца в глаза да затекшей шеи. Фургоны катились уже по широкой дороге, огороженной с двух сторон кирпичными заборчиками богатых домов и отелей. А впереди высилась роскошная громада главного дома в этой стране — Саирсе-дир-Северсе. Но как только передние колеса моей телеги пересекли границу раскинувшегося неподалеку от жилища Сотворителя сада, как к ней тут же подбежали двое советников, скромно одетых в уже знакомые мне камзолы. Гвардейцы повелителя лекверов были предельно вежливы, даже руки протянули, помогая мне спуститься, но я самостоятельно спрыгнула с высокого борта телеги.

— Вы Лидия Мениас? — больше утверждая этот непреложный факт, чем спрашивая меня, обратиося один из них.

— Ну, я.

— Позвольте сопроводить вас к Сотворителю, — демонстративно касаясь оголовья меча, добавил второй. Да, захочешь отказаться от такого сопровождения — не сможешь. Пожав плечами и подумав, что так даже будет лучше, я прошествовала вслед за гвардейцем. Однако, вместо того, чтобы вести меня и дальше по дороге, мои сопровождающие резко свернули в сторону, продолжая путь уже по извилистой тропинке среди голых деревьев. Наверное, весной здесь было удивительно красиво. Прямые, как стрела, аллеи оканчивались широкими мраморными площадками. Великаны-ивы склонялись своими ветвями до самой земли, образуя зеленые коридоры. Кроме них по бокам изящных дорожек раскинули свои кроны липы, вишни и яблони, перемежаясь с какими-то совершенно неизвестными мне белоствольными деревьями. Пока я рассматривала эту красоту, облепленную снежными хлопьями-цветочками, лекверы привели меня куда-то вглубь сада, неожиданно остановившись перед задней стеной какого-то домика.

— Входите. Подниметесь по лестнице, там будет дверь, ведущая в приемный зал. Теперь не заблудитесь, — едва поклонившись, буркнул шедший позади советник. Не успела я и рта раскрыть, как оба мужчины, словно бестелесные духи, исчезли в многочисленных переплетениях ветвей. Интересно тут у них гостей встречают! Очень хотелось надеяться на то, что меня не собирались заманить в ловушку. Только вот единственный способ проверить это был слишком опасен. Но другого выхода просто не было.

— Ну, Лидка, или пан или пропал! — решительно подбадривая себя, я зашла в домик. Внутри он оказался меньше, чем казался снаружи. Небольшая лесенка, упиравшаяся в потолок, пара лавок и грубо обтесанный стол — вот и все убранство. Я начала осторожно карабкаться наверх, пока моя голова не уткнулась в шерстяной ковер у самой двери приемной Сотворителя. Аккуратно откинув в сторону мешающуюся тряпку, я выбралась из узкого лаза. Под ноги лег, казавшийся прозрачным из-за обилия лака, паркет теплого светло-золотого цвета. Со стен ниспадали тяжелые гардины, но ничего кроме них в зале не было. Права, противоположная стена была расписана красками. Я с интересом подошла к ней, касаясь руками зеленоватого побега какого-то цветка, вокруг которого увивалась коричневая змея. Как ни странно, я не испытывала ни страха, ни смущения. Что-то странно знакомое в самой атмосфере этого помещения придавало мне уверенности в себе. То, что Сотворитель не наставил в нем золотых статуй и фарфоровых фаз, говорило лишь в пользу главы лекверов. Значит, он еще не успел поставить себя выше всего мира и оставался шанс, что меня он выслушает без особенных выкрутасов. Карман широких брюк едва не прожигали опущенные в него фотографии. Я даже пару раз сунул туда руку, словно проверяя, не превратились ли они, и правда, в раскаленные угольки. Кажется, я слишком увлеклась, рассматривая местную настенную живопись, так что шорох за спиной не сразу привлек мое внимание.

Лучше бы я не оборачивалась! Это было слишком даже для меня, перенесшей, казалось все. Черные пятнышки зрачков, хранившие внутри себя парочку негаснущих солнц, задержались на моих коротких волосах, потом на цепочке с затейливым кулоном.

— Сотворитель приветствует вас, леди Лидия, — произнес леквер. То, что это был леквер, я уже не сомневалась, и от этого становилось еще больнее.

— Взаимно, — холодно откликнулась я. Первый порыв броситься к нему на шею быстро угас, особенно после его приветствия. Хотя ноги продолжали подкашиваться, а сердце начало стучать так громко, что я едва не оглохла.

— Вы хотели видеть меня. Так о чем мы будем говорить? — сама собой вырвалась усмешка. Действительно, о чем? Закусив губу, я молча уставилась прямо в глаза местному повелителю. Из открытого окна доносился свежий ветерок, наполненный утренним морозцем, живо отрезвивший меня. Я мимоходом отметила, что на Сотворителе красовалась великолепная золотистая рубашка и черный с золотым камзол. И не удержалась от нервного:

— Вам очень идет этот костюм. Из какого материала он сделан?

— Вы пришли обсудить одежду или все же перейдем к делу? — оборвал мое ехидство Дэрлиан. Мне оставалось только уступить. Впрочем, он всегда умел убеждать. Правда, тогда подчиняться хотелось как-то больше, нежели сейчас. Прямо перед мужчиной появилось кресло, в которое он элегантно, почти по-кошачьи, опустился, — Присаживайтесь!

Второе кресло возникло напротив повелителя лекверов, дружески зазывая в свое темно-красное ложе. Но я только головой покачала:

— Лучше я постою. Как вы уже сказали, мы сейчас здесь собрались не для того, чтобы переливать из пустого в порожнее. Вы знаете такого леквера как Гервен Элистар?

— Естественно. В мои обязанности входит знать всех, проживающих в этом мире и за его пределами тоже.

— Значит, вам должно быть известно, что он ушел от нас. Не так давно меня обвинили в нарушении границ этого мира, а Гервена в пособничестве моей особе. К сожалению, суд оказался слишком… предвзятым.

— Суд? Предвзятый? Такого просто не может быть, — уверенно произнес леквер.

— В этом вы очень ошибаетесь. Вашей представительницей на процессе выступала сама Азули. И именно благодаря ее изощренным… действиям я оказалась виновна совершенно не в том, что мне вменяли до суда.

— Всевидящая Азули — один из основных столпов справедливости и порядка в этом мире. Чем же вам не она угодила? Насколько я знаю, вы действительно нарушили границу Кайроса, являющегося, кстати, частной территорией.

— Нас приговорили к каторге на рудниках в Закрытом городе, — отвернувшись к окну, продолжила я. Слишком велико было желание расцарапать красивое лицо этого бездушного леквера. Слезы душили меня, не давая, как следует, собраться с мыслями, — К сожалению, приговор не был выполнен.

— К сожалению? — в голосе Дэрлиана промелькнуло любопытство и недоверие.

— Потому что нас потащили в зал для проведения одного крайне неприятного обряда. Меня хотели сделать следующей узнающей. А Гервен при этом должен был навсегда уйти. Нет, не уйти — умереть. Только вот у Азули и ее… подруг ничего не вышло.

— И кто же им помешал?

— Ты сам знаешь! — неожиданно крикнула я, — Я не понимаю, какого черта мы с тобой начинаем играть в какие-то дурацкие игры?! Зачем ты заставляешь меня рассказывать тебе то, что и так знаешь? Мы сбежали, спасибо нашим друзьям. Они тебе тоже известны, так что обойдемся без поименного перечисления. Но Гервен…

Я почувствовала, как одна слезинка прорвалась-таки наружу, скользя раскаленной каплей по щеке. Сотворитель опустил глаза, нервно барабаня по подлокотнику. Тонкие пальцы, словно сами по себе выбивали определенный ритм, от которого у меня непроизвольно скрипнули зубы. Именно эту мелодию мы обожали выстукивать вместе. Обычно я сбивалась, поражаясь тому, как точно мой партнер доводит ее до конца. И сейчас я сдалась первой, едва не срываясь на истерику:

— Он предпочел уйти, чтобы меня не обратили в это чудовище, в узнающую!

— Что ты от меня хочешь? Если он ушел добровольно, значит, его уже ничего не вернет. Я очень сожалею.

— Сожалеешь… Мне не в первой смотреть на то, как уходят все, кто мне дорог. Так о чем сожалеть, если я должна была привыкнуть, смириться.

— Я же обещал, что вернусь! — теперь и у него сдали нервы. Мне почудилось, как в громадной зале начинает формироваться настоящий тайфун, — Ты ничего не понимаешь, Лида!

— И не хочу понимать, — бросила я.

— Как только ты появилась рядом со мной, я понял, что должен удержать тебя, чего бы мне это не стоило. Я готов был сбежать вместе с тобой на край Вселенной, только если бы меня оставили в покое, забыли обо мне. А потом узнал, что через десять лет ты должна умереть. И как, по-твоему, я должен был себя вести?

— Прожить со мной это время, а не уходить, оставляя меня одну.

— Я долго и планомерно готовил свой план, — словно не слыша меня, продолжил мужчина, — Тщательно внедрялся в разум Азули, послав ей ложное предсказание, что ты должна стать следующей андеретой. Я открыл границу для тебя, чтобы ты смогла перейти в этот мир. Естественно, не Элистар, а мои люди должны были найти тебя первыми. Но он испортил все. А когда узнающие поняли это, мне пришлось только смириться. Учитывая, что по всем законам тебя все равно ждал суд. Тогда бы ты попала в столицу — единственно безопасное место, как я считал. Но Гервен не выдал тебя, даже больше того, потащил к Дапмару за жемчужиной.

— Но Совет оказался расторопнее… Погоди… Так это они были твоими людьми? — мрачно предположила я.

— Нет. Это глупость!

— Глупость? Что же, по-твоему, не глупость? Посылать своих подручных, гонять меня по всей стране, а самому тем временем стоять в сторонке? Почему же ты сам не пошел меня искать? Почему не привел к себе, почему все не объяснил? — резко развернувшись к Дэрлиану лицом, выкрикнула я. Меня буквально душило непонимание.

— Потому что я все время был с тобой.

— Что? — сейчас же снизив тон, почти прошептала я.

— Странно, я думал, что ты догадаешься. Лида, я все время был с тобой, берег, как мог.

— Нет, Сотворитель, я не видела вас рядом с собой, — в моем голосе было столько раздражения, что самой стало неуютно. Я никогда прежде так с ним не разговаривала. Но в данный момент по-другому как-то не получалось.

— Ты хотела знать, куда уходят лекверы? — медленно поднялся с насиженного места Дэрлиан, — Они становятся частью того места, что создавалось вместе с ними. Растворяются в окружающих деревьях, цветах, облаках. И только вот я лишен этого. Когда-то этот мир, как и многие, был открыт одним из путешественников. Он объявил эти территории своими, а следить за ними поставил наместника, названного Сотворителем. Договор был скреплен семью лекверами, которые позже стали первыми узнающими. С тех пор прошло около сотни тысяч лет, сменился и хозяин этих земель, и Сотворитель. Только узнающих стало намного больше. И они приобрели за это время большую власть, которую не хотели бы терять. Я давно понял, что Азули перестала мне подчиняться. Конечно, между нами оставались рабочие отношения. Мы мило улыбались друг другу, не забывали здороваться. Но она никогда не была моей сторонницей, и даже начала следить за мной, проникать в мои мысли. Однако она никак не могла рассчитывать на то, что я воспользуюсь этим, и сам начну телепатическое наступление на ее разум. Я хотел сделать именно тебя своей помощницей, своей королевой. И оказался в тяжелом положении: я не мог допустить твоей смерти, но мне и нельзя было откровенно привести тебя сюда и сделать узнающей. Если бы она узнала, что ко всему этому причастен я, ей бы ничего не стоило меня просто-напросто убить. Пока мне не удавалось влезать в управление миром, она чувствовала себя спокойно. И мне пришлось обратиться к своей сущности, к своему дару. Пока я оставался здесь и делал вид, что чрезвычайно занят сплетнями среди местного населения, вторая моя часть хоть как-то пыталась тебя защитить.

Мне показалось, что пол подо мной поехал в сторону, когда главный леквер вдруг застыл на мгновение, озаряясь из нутрии невиданным светом. Когда же свет погас, рядом со мной стояла громадная птица.

— Пушинка?

— Я всегда был рядом, потому что с тобой была моя сущность, моя душа, если так тебе будет понятнее. Кто-то обращается огнем, кто-то способен взрастить дерево, даже луну погасить. Я не могу почти ничего, но моя сущность способна принимать любые образы. И самое главное, никто не может ее определить, даже Всевидящая.

Птица сменилась фигурой знакомого мне эльфа. Я потрясенно смотрела на Шерненса, мгновенно пропавшего, как только я подошла поближе. На его месте уже был бородатый гном, который тащил меня в темницу. Кудрявая голова на мгновение почернела, и место низенького толстяка занял Сотворитель. Я легонько коснулась его лица, понимая, что это очень глупо. Но удержаться от этого жеста не было сил. Потому что когда-то Дэрлиан был для меня самым дорогим существом на свете, — Я увидел тебя с помощью Азули. И больше не смог спокойно жить. Я предал свой мир, абсолютно забросив его, перестав интересоваться политикой, экономикой, ее жителями. И только отпустив свою душу, только позволив моей части покинуть пределы Дома, я мог быть с тобой.

Мне оставалось только недоверчиво качать головой, словно надеясь проснуться если не у себя дома, то хотя бы в фургоне, едущем на прием к Сотворителю. К настоящему, который меня никогда даже в глаза не видел. По щекам сами собой заструились слезы.

— Ты опять разводишь сырость. Лида, и тебе не стыдно?

— Нет… — только и смогла выдавить я.

— Лида…

— Но если твоя сущность… То есть… Ты же мог и в моем мире…?

— Злой и глупый начальник, которого ты ненавидела, помнишь? — я подавленно шмыгнула носом.

— Значит, отчет — это тоже часть твоего плана? — на сей раз, Дэрлиан смутился, кивнув головой, — Ты следил за тем, как я умираю от горя без тебя, и ничего не мог сделать? Это же подло!

— Прости… Я много раз потом осуждал себя за это. Сначала я думал, что должен вернуться, все тебе рассказать. Но понял, что не могу. Понял, что должен остаться для тебя не леквером, а человеком. Ведь только человек может быть целым, а не дробиться на сущность, тело, территорию. Только человек может плевать на логику и законы, предлагая свои решения проблем. И только у него такая короткая жизнь. Наверное, поэтому у вас все так ярко. Лекверы могут любить, ненавидеть, бояться. Но это все настолько бледно, вяло. Они могут позволить себе сотню лет быть вместе. Словно растягивая чувства, раскатывая их на весь срок. А вам надо уложить их в годы, в месяцы. Я всегда поражался тому, как быстро ты меняешься. Твои эмоции, выражение глаз… Словно кадры ускоренной съемки. И я очень хотел, чтобы хотя бы для тебя я был человеком. Но, уйдя, я не нашел покоя. А после известия от Азули едва не сошел с ума.

— Почему же я тогда не смогла тебя раскусить?

— Ты даже не пыталась, — улыбнулся мужчина, — А я ведь несколько раз едва не выдал себя.

— Да ну?! — удивилась я, — Вроде бы оговорок в твоих речах или странного шепота по ночам я не замечала.

— Когда мы летели к туннелю и ты выпытывала, откуда у меня твоя фотография, — я кивнула, — я сказал, что тебя невозможно узнать.

— Но ты же сам говорил, что Гервену передал картинку привратник…

— Гервену. Но я ведь просто не мог видеть ее. А значит, не смог бы тебя узнать. Но я все равно тебя нашел и узнал. Причем очень быстро. А еще, будучи Пушинкой, я страшно тебе наврал.

— Насчет чего?

— Руалла никогда не имела в приятелях птицу. Да и Гервен не был с ней знаком. Думаешь, он стал бы эффектно загонять ее вместе с ребятами только чтобы немного повыделываться перед тобой? Но я сболтнул тебе о мирах, карантине и остальном, так что пришлось срочно объяснять источник моих знаний. Когда я узнал о планах Гервена, мне пришлось стать твоим транспортным средством. В то время, когда на вас с Викантом хотели напасть узнающие — появился Шерненс. Кстати, эльфы действительно не промахиваются. После первой стрелы всегда следует вторая.

— Второй стрелы не было… — осознавая, выдала я, — Но как же ты попался в руки гномам? Или это тоже было специально?

— Просто не все знают о кратчайшей дороге, ведущей прямо к столице. А нам очень надо было попасть туда, обойдя эльфийские территории. Уж кто-кто, а они никогда не ошибаются в том, кто перед ними. Даже элемы так тонко не чувствуют, хотя появились примерно в то же время, что и остроухие. Тащить тебя к гномам, требовать поломать проход я не собирался. К тому же в наш лагерь скоро должна была прийти Азули. Но, к сожалению, Викант очень не вовремя решил остаться на месте, поэтому вторая часть узнающих быстро отправилась в туннель. Первоначально я должен был попасться не им, а именно гномам. Но все равно Шерненсу удалось ловко сбежать. Конечно, его потом поймали, но времени хватило на то, что бы Тхар засек вас с Мэрке.

— И подкрепление Совета не просто так нам на пути попалось, да?

— Угу. Ну, не мог же я вести тебя к Элистару. Мне надо было, что бы ты оказалась на суде, а потом в тюрьме. Я очень надеялся на то, что воины Совета сразу поймут, кто мы. Даже нож пришлось стащить. Все шло настолько гладко, что я, наверное, расслабился, уверенно приближаясь к своей цели. Но за несколько дней до суда вдруг понял, что не могу превратить тебя в андерету. Именно по той же причине, что и сам когда-то не смог стать для тебя леквером. Только на сей раз, уже было поздно. Ты должна была с рассветом покинуть зверскую башню, как только судьи и Азули уехали бы. Но, к сожалению, она оказалась проворнее меня. Наверное, было моей главной ошибкой во время нашего с ней последнего разговора намекнуть на то, что для меня ты слишком важна, да и еще и признаться в том, что я ее использовал. Ведь мне было отлично известно, что Азули подобного не прощает никому, особенно мне.

— И что теперь? — вливаясь в глаза Сотворителя, словно в два потока коричневого пламени, произнесла я, — Столько лекверов пострадала из-за меня. Алерг, Элистар… Он ведь хотел помочь мне. Вернуть домой, столько со мной возился.

— Ты спрашиваешь, что дальше? — немного удивленно протянул мужчина. Я лишь сдержанно кивнула, едва найдя в себе силы отойти от него хотя бы на полшага.

— Я даже не знаю, как тебя называть? Дэрлиан, Сотворитель, а, может, как прежде, Миша? Хотя нет, как прежде не выйдет, — увидев, как дернулся леквер при последнем имени, добавила я.

— Лида, оставайся здесь… Я сумею сделать так, что даже Всевидящая не тронет тебя. И все твои друзья могут жить рядом, пока все не уладится. Не думаю, что Азули посмеет прилюдно нарушить указ главы этого мира. А хочешь, мы отправимся к нам, в нашу квартиру.

— И все будет хорошо? — скептически уточнила я, — После всего, что я испытала? После того, что стала невестой Виканта? После того, как ты столько лет обманывал меня, словно марионеткой распоряжаясь моей жизнью? Единственное, в чем ты прав, солнце мое, так это в том, что Азули не посмеет нарушить твой указ. Отпусти меня, Дэрлиан…

— Но я люблю тебя! — теперь и леквер, словно мальчишка, не мог сдержать слез.

— Я тоже… Но это ничего не меняет. Я не смогу жить рядом с тем, кто целых семь лет моей жизни превратил в ад. С тем, кто решил стать выше жизней тысяч подданных, дабы сделать явью свою блажь.

— Это не блажь, Лида, — медленно приближаясь ко мне, промолвил Сотворитель. Но я жестом вытянутой руки удержала его от попытки обнять меня.

— Возможно, я не права, солнце, но не могу остаться с тобой. Подпиши для меня и Элистара амнистию, этого будет достаточно, чтобы сделать меня счастливее. Я привыкла сама справляться со своими бедами, любимый, и на сей раз хочу обойтись без твоей помощи.

— Значит, ты уходишь? — горько усмехнувшись, отстранился от меня мужчина.

— Ухожу. Я, правда, люблю тебя, очень. Но, знаешь, есть у людей такое свойство. Все, что они когда-то пережили, оставляет глубокий след в их душе. А эти полтора месяца прокатились по ней похлеще танка. Отпусти меня… а я попытаюсь как-нибудь забыть тебя.

— Хорошо, — неожиданно спокойно заявил Дэрлиан, — Я подпишу тебе и Гервену амнистии. И еще один документ, разрешающий тебе беспрепятственный въезд на территорию моего Дома. Если ты все-таки захочешь вернуться, ну, или хотя бы поговорить.

Леквер из ниоткуда материализовал столик с лежащей на нем кипой бумаг и ручкой. Пока он быстро писал что-то на одном из белых листков, я пыталась перебороть дикое желание броситься к нему и громко разреветься. Нет… Мне нельзя себе это позволить. Возможно, когда-нибудь, я действительно приду сюда.

Я не испытывала ни капли злости или обиды. Он сделал все, чтобы спасти свою непутевую возлюбленную (или очередную игрушку?). Да только я пока не могла принять правила его игры. И дело было не в гордости или глупости. Просто у меня не было возможности быть с ним. Это моя жизнь, личная и неприкосновенная. В которой я уже успела дать кучу обещаний и еще большую получить. В которой у меня были свои счеты с узнающими, были приятели и даже жених. И я не могла просто так отдать ее в чьи-то руки, пусть даже того, кто был дороже всего для меня. Неограниченная свобода — непосильная ответственность. Что делать, раз с меня решили спросить именно такую цену?

— Готово, — встряхивая листок, чтобы быстрее высохли чернила, поднялся во весь рост Дэрлиан. А потом, словно сомневаясь, спросил, — Ты уверена?

— Да, — стараясь не шмыгать носом, вместо прощания, ответила я, — Кстати, хочу тебе кое-что вернуть. Он же, вроде, твой?

Леквер поймал мои руки, мешая стянуть с шеи кулон. Я непонимающе подняла голову.

— Теперь твой. Это, конечно, не меч, но от некоторых опасностей он может защитить.

— Что же в нем такого необычного? — не удержался на языке вопрос.

— Я. Он принадлежал мне долгое время, из-за этого приобрел особые свойства. Береги себя, Лида, — неуловимым движением он наклонился и поцеловал меня. Нежно, почти по-дружески. И тут же отпустил, напоследок сжав мою правую ладонь, — И знай, что я буду ждать.

Я перевела взгляд на свою руку, поняв, что Дэрлиан еще и документы вручить мне успел. Но когда вновь подняла голову, его уже не было в зале.

Эпилог.

— Ну? — я даже не успела выйти за пределы Дома, как меня окружили приятели.

— Гну, — привычно отмахнулась я от них — Сотворитель милостиво подписал нам с Гервом амнистии.

— И какие наши дальнейшие планы? — поинтересовался Викант.

— Надо как-то вытаскивать крашеного. Прежде всего необходимо найти тех, кто что-то знает об уходе лекверов. Или посмотреть в архивах…

— У меня есть план получше! — раздался голос Велеры — Лида, ты помнишь жемчужину, которая хранилась у рода Элистара?

— Ну? — теперь пришла моя очередь запрягать. Однако, юная леквер лишь хмыкнула, переходя к делу.

— Я тут кое-что нашла в документах, и мне это очень понравилось, — выделяя слово "очень", продолжила она.

— Показывай, что там такого? — буркнула я.

— Только учтите, что нам придется заглянуть к Дапмару, — еще больше накала страсти Велера.

— Вел! — одновременно рявкнули мы все.

— Ладно, пошли, покажу, — решив больше не проверять наше терпение, сестра адвоката первой направилась в сторону оставленного транспорта. Я только хмыкнула, следуя за ней. Одно было ясно. Это лишь первый раунд. И мне надо изо всех сил стараться, чтобы выдержать второй.

Когда мы влезли в деревянное нутро фургона, он перестало мне сразу казаться большим. Даже странно, как это мы вчетвером тогда в нем так хорошо разместились, почти не мешая друг другу. Велера не торопясь вытащила из знакомой мне коробки, когда-то принадлежащей Азули, несколько совершенно невзрачных пластиковых листочков.

— Значит так, — дрожащим от возбуждения голосом начала по одной раскрывать карты леквер, — Это я нашла в записях отца Гервена.

— Один-один, — не удержался от странного комментария Локмер, но под вопросительным взглядом невесты и капитана пояснил, — Сначала крашеный копался у меня в документах, теперь моя сестренка тем же промышляет. Ну, и что ты там нашла, надеюсь, не очередной план Эвер-Нега?

— Кое-что получше, — довольно усмехнулась Велера, — Здесь написано о той самой жемчужине. Я никак не могла понять, что в ней такого, что к ее возвращению надо было привлекать Лиду. Все, о чем говорил наш дорогой Элистар — чистейшая правда. Но Гервен не был бы Гервеном, если бы не умолчал об одной детальке. Викант, помнишь дневник Всевидящей?

— Конечно. Когда Конкреус прочел то, что там было написано, меня едва удар не хватил. Хотя Шерненс догадывался о том, откуда взялась эта мразь — Азули, но то, что она была знакома с дедом нашего Элистара…

— Вот-вот. И это еще цветочки! — совершенно заинтриговав меня, заявила темненькая. Хотя при упоминании об эльфе я чуть не скривилась, но подобный поворот дела заставил позабыть о том, что происходило в Доме Сотворителя, — Сей артефакт, больше известный в официальных источниках как "ловчая сущностей", является накопителем энергии тех, кто ушел из этого мира. А точнее для всех, кто был связан родственными узами с Элаймусом Элистаром.

— Но я ничего подобного даже не слышала! — с сомнением подалась вперед Руалла, вырвав у подруги записи, — отец никогда об этом не упоминал! Да и Гервен бы мне сообщил о необыкновенных свойствах жемчужины.

— Ты в этом уверена? — усмехнулась Велера.

— Вот-вот, — теперь уже я смогла влезть в разговор, — Крашеный был настоящей кладезью секретов. Ведь он скрыл от меня то, что в действительности произошло в Кайросе, а ведь это не было чем-то обыкновенным. Почему он должен был все рассказывать тебе, тем более, что вы с ним не слишком ладили? К тому же Гервен мог и сам не знать об этом. То, что он был умным парнем, еще не означает, что он являлся всезнайкой.

— Да, — с грустью признала Руалла, — Жаль только, что приходится говорить о моем брате в прошедшем времени. Ладно, Велера, что там у тебя еще? Не думаю, что ты ограничилась бы только одним шокирующим известием.

— Так точно! — поддакнула Велера, — Капитан, я знаю, что вы неоднократно проезжали мертвые земли. А знаете ли вы, откуда берутся такие места, а?

— Дорогая моя, не тяните, — нервно теребя ус, попросил Уварс. Леквер перевела взгляд на меня:

— Не знаю, Вел. Но смерть, то есть Ахлерла говорила что-то о том, что она бережет подобные дыры на карте, чтобы сущности лекверов могли спокойно вернуться. Я тогда так и не поняла, что все это значит. Но, судя по тому, что ты нам выдала, остается сделать только один вывод… Все мертвые земли некогда были собственностью близких или не совсем близких родственников Руаллы и Гервена. Так?

— Подруга, я в тебе не сомневалась! — радостно ухмыльнулась сестренка Локмера, комично тряся мою руку в знак поздравления.

— И это значит, — медленно протянула молчавшая до сих пор Мэрке, — что от Кайроса скоро ничего не останется.

Ребята дружно повернули головы в ее сторону, с ужасом осознавая, что элема права. Руалла медленно выдохнула, пытаясь успокоиться, но предательская слезинка все-таки проскочила сквозь плотный строй черных ресниц. Даже мне стало как-то не по себе. Одно дело лишить деревья хвои на некоторое время, а совсем другое превратить целый лес в голую каменную равнину. И во всем этом снова виновата я. Словно прочтя мои мысли, Викант ласково приобнял меня за плечи и шепнул:

— Ты здесь не при чем, Лида.

— Вот-вот, — поддержал советника Локмер, — Азули ведь поклялась, что отомстит всему роду Элаймуса. И видимо, даже через пять тысяч лет не позабыла о своем обещании.

— Да уж, у этой дряни отличная память. Хотя многие вещи, действительно, невозможно забыть. Что ж, раз все так плохо кончилось, надо что-то делать.

— Ну, не так уж плохо, — возразил Уварс, — Сотворитель подписал амнистии. Мы теперь знаем, где искать сущность Элистара, так что не все потеряно.

Я только кивнула, не уточняя того, что я имела в виду не приятелей, а себя. Для меня, и правда, все было потеряно. Чтобы не уподобиться утирающей слезы Руалле, я отвернулась от лекверов и элемы, следя за тем, как на землю падает редкий, колючий снежок. Мороз усиливался, так что снежинки были ровные, симметричные, словно напоминание о том, что все в мире отлажено, как хорошие швейцарские часы. В отличие от человеческих чувств и решений, больше напоминающих аляпистые хлопья, совсем недавно падавшие с небес. С которых сейчас смотрело на меня холодное, резкое, словно проникающие в самые глубины души такое безжалостное зимнее солнце.

13.02.09 — 31.07.09

Оглавление

Нартова Татьяна Зимнее солнце

Глава 1. Лес.

Глава 2. Лекверские штучки.

Глава 3. Праздник Руаллы.

Глава 4. Свершившиеся проклятия.

Глава 5. Необычная "коняшка"

Глава 6. Тяжело в учении…

Глава 7. Человеческий подход.

Глава 8. Служители Совета.

Глава 9. За пределами леса.

Глава 10. Узнающие и меры борьбы с ними…

Глава 11. Хрупнула веточка.

Глава 12. Подземное путешествие.

Глава 13. Воины Совета.

Глава 14. Путь отряда.

Глава 15. Единая сущность.

Глава 16. Очередные обещания.

Глава 17. Перед судом. Или еще раз об особенностях лекверов.

Глава 18. Ревет-Завер.

Глава 19. Заседание.

Глава 20. Побег из Алекет-Невес.

Глава 21. Аудиенция.

Эпилог.

Реклама на сайте