«Снежная Принцесса»

Зорина Светлана Владимировна Снежная Принцесса

Глава 1. Девочка с неправильным именем

Снегопады в конце весны считались в Гаммеле делом обычным. Правда, многие утверждали, что последние лет десять несвоевременные холода участились. А старики вообще ворчали, что погода в Германаре портится. Вот в дни их молодости всё было как положено: летом стояла жара, а снег шёл зимой. Ну ещё поздней осенью да ранней весной. А сейчас что творится! Разве это нормально, когда в конце мая весь город заносит снегом?

Нормально это или нет, Илана не знала, но ей такие шутки природы нравились. Когда цветущие деревья вдруг облачались в зимние наряды, сад возле дома становился похожим на какое-то сказочное царство. Правда, длилось это недолго. Через несколько часов о снегопаде напоминали лишь бегущие по городу ручьи, а мокрая нежная зелень сияла на солнце ярче прежнего. Но однажды снег пролежал целые сутки. Илана хорошо запомнила этот день — 25 мая 2354 года по стандартному летоисчислению. Последний день учебного года, когда она, закончив первый класс, принесла домой почти отличный табель. Почти — потому что за Божий Закон стояла «четвёрка». После обеда Илана уселась за свой колченогий письменный стол и принялась лепить из мягкого пластика пастора Коула — толстого, лысого, с поросячьим носом и отвисшим брюхом. Фигурка была уже почти готова, когда неожиданно налетевший ветер распахнул форточку. Небо тут же потемнело от огромной снеговой тучи, а через час, глядя в окно, уже трудно было поверить, что до начала лета осталось меньше недели. Температура сразу упала до нуля.

— Хорошо, что у нас есть камины, — сказала бабушка Полли. — Центральное отопление уже не включат.

К вечеру лёд подтаял, а ночью опять ударил мороз, так что утром оледеневшие деревья и кусты казались сделанными из разноцветного хрусталя. Илана выбежала во двор в одной ночной рубашке. Босые ноги утопали в рыхлом снегу, покрытом хрупкой льдистой корочкой, которая, сверкала на солнце, словно вытканный бисером ковёр. Свежий воздух был наполнен тонким, мелодичным звоном капели. Весна, опомнившись от снеговой атаки, решила отстоять свои права, тем более что лето уже наступало ей на пятки. Солнце безжалостно разрушало хрустальный мир, освобождая деревья от наледи. Илана знала — растениям так будет лучше, но ей было жаль, что созданное капризом природы сказочное царство столь недолговечно.

В тени высокой ограды росли голубые тюльпаны. Эти неприхотливые цветы начинали распускаться в апреле, а к концу июня уже обычно отцветали. Они не боялись холодов, так что неожиданный майский мороз заставил их лишь сомкнуть свои плотные лепестки. Несколько бутонов полностью оледенели и напоминали так называемые магические ледышки, иметь которые мечтали все германарские дети и с которыми уже много лет тщетно боролась Ортодоксальная Церковь. Эти игрушки представляли собой прозрачные шары (реже кубики) с картинками внутри. Самым интересным было то, что картинки менялись. Чаще всего это были распускающиеся цветы, которые потом превращались в деревья, а потом во что-нибудь ещё. Некоторые магические шары демонстрировали до ста картинок. Говорили, что можно даже наколдовать картинку — придумать её и, сжав магическую игрушку в руке, пожелать, чтобы придуманное появилось в ледышке. Вообще-то никто не знал, из чего сделаны эти шары и кубики, но поскольку они всегда были прохладными и почти на нагревались в руках, ребятня прозвала их ледышками. Магические игрушки отличались необыкновенной прочностью. Илана знала случай, когда ледышку уронили с двадцать третьего этажа. Она упала на мощёный плиткой двор и не то что не разбилась, на ней даже царапины не осталось!

Один бутон, выглядывающий из глубокого сугроба, оказался в круглом ледяном коконе — как будто кто-то оставил на снегу магический шар с цветком внутри. Илана присела возле тюльпана на корточки. У неё никогда не было магических игрушек. Говорили, что они очень дорого стоят, а главное — их не продавали ни в магазинах, ни на легальных рынках. Счастливые обладатели волшебных игрушек были как правило из семей городской элиты, а у таких людей всегда имелись вещи, недоступные большинству. Илане вдруг захотелось, чтобы этот лёд не таял. Чтобы он стал волшебным, а заключённый в нём бутон распустился. Девочка осторожно обхватила мокрый ледяной комочек ладонями и очень удивилась, обнаружив, что он сразу высох и затвердел, а ведь от её прикосновения он должен был таять ещё быстрее. Ей показалось, что лепестки бутона сжаты уже не так плотно. Неужели он действительно распускается, этот вмёрзший в лёд цветок?! Да нет, не может быть. Наверное, бутон таким и был — чуть-чуть распустившимся, просто она только сейчас это заметила. От размышлений Илану отвлёк сердитый голос бабушки.

— Немедленно в дом! — кричала та из окна. — С ума сошла! Босая, полуголая по снегу…

— Ну и чего ты так испугалась? — спросила Илана, вернувшись в свою комнату. Бабушка уже застилала её постель, сердито встряхивая простынёй. — Ты прекрасно знаешь, что я не заболею. Я вообще никогда не мёрзну.

— А что скажут люди? Из дома напротив, наверное, все видели, как ты раздетая по снегу бегаешь…

— Скажут опять, что я нелюдь, — фыркнула Илана. — Что они нового-то могут сказать? Они давно уже знают, что я не такая, как все. А правду мне всё равно никто не скажет.

— Какую правду, детка? — насторожилась бабушка.

— Да о том, кто я на самом деле! И кто мои родители. Не будешь же ты рассказывать, что к дверям приюта меня принёс аист.

— Кто бы тебя туда ни принёс, забрала тебя оттуда я, — поджала губы бабушка. — И я за тебя отвечаю. Я не хочу, чтобы люди говорили, будто я совсем не слежу за ребёнком.

До трёх лет Илана жила в приюте при монастыре Святой Бригитты. Из этого отрезка своей жизни она почти ничего не помнила. Только белые двери с вырезанными на них крестами, большие светлые окна и множество писклявых круглощёких созданий, которые вечно её толкали. Своё странное имя Илана получила из-за ошибки, допущенной сестрой Антонией при составлении метрики. В тот день, когда сторож нашёл у дверей приюта уродливого большеголового младенца с голубоватой кожей, новоприбывшим сиротам давали имена на букву «и». Окажись Илана в приюте днём позже, её бы звали Катарина или, к примеру, Кристина. А может, Клара. Вообще-то ей уже и так собирались дать имя на «к» — девочек, которых звали на «и», в монастырском приюте было более чем достаточно, и такое количество тёзок создавало проблемы. В каждой возрастной группе уже насчитывалось по несколько Ид, Ирен и Изольд. И тут одна из монахинь вспомнила модное ещё до ЭВП[1] имя Илона. Сестра Антония, составлявшая метрику подкидыша после ночного дежурства, вместо «о» написала «а». Заметили это только тогда, когда документ был полностью оформлен и на нём стояли все печати.

— Пусть будет Илана, — махнула рукой настоятельница. — Нормальное имя такому ребёнку и не подходит.

Странному ребёнку с неправильным именем очень повезло, что одна старая чудачка забрала его из приюта. Илану бы там просто затравили. Её, конечно, и сейчас дразнили, особенно в школе, и всё же у неё был дом, где она чувствовала себя защищённой.

С усыновлением в Германаре было просто. Сирот отдавали даже одиноким старикам. Никого не волновало, что многие приёмыши росли в бедности. Им редко удавалось получить высшее образование. Большинство детей из необеспеченных семей в четырнадцать лет поступали в профессиональные училища и потом всю жизнь прозябали на какой-нибудь непрестижной малооплачиваемой работе, которую никто не хотел, но кто-то должен был выполнять.

Полли Стивенс считала, что Илана достойна большего, и гордилась, что может оплачивать учёбу своей приёмной внучки в одной из лучших школ.

— Спасибо мужу-покойнику, — сказала как-то бабушка. — Большой любви у нас с ним не было, детей завести не получилось, но без средств он меня не оставил. Если я умру до твоего совершеннолетия… Да, детка, всякое может случиться. Так вот, если я умру раньше, чем ты оперишься, твоим опекуном станет Джон О'Кири. Это мой двоюродный племянник. Ты его не знаешь, он в Вавеле живёт… Он согласился и даже подписал все бумаги. В приют ты больше не попадёшь, не бойся. Моих сбережений хватит на то, чтобы ты не голодала и смогла спокойно закончить школу. А поступишь в университет — сможешь жить на стипендию. Шиковать тут, конечно, не получится, но ничего… Шесть лет протянешь. Ты обязательно должна получить высшее образование. Тогда и работу найдёшь приличную. И никогда не будешь нуждаться. Это же очень важно — получить хорошую работу.

— Госпожа Бейли говорит, что для девушки куда важнее заполучить хорошего мужа, — заметила Илана. — Но мне-то, конечно, придётся искать работу. Кто возьмёт замуж такую уродину?

— Не говори глупостей! — рассердилась бабушка. — Никакая ты не уродина. Ты просто не похожа на других. Подожди, детка, ты ещё выправишься. Слава богу, волосы у тебя уже растут. И сама ты растёшь всё быстрей и быстрей.

Волосы у Иланы начали расти только в пять лет. До этого её лысая голова, казавшаяся неестественно большой по сравнению с худеньким, тщедушным телом, делала её мишенью для насмешек в любом детском коллективе. Взрослые смотрели на неё кто с жалостью, а кто с недоумением, в котором Илана порой улавливала скрытую неприязнь. Ей было семь с половиной, когда, задержавшись однажды в школьной раздевалке, она случайно подслушала разговор двух родительниц. Это были госпожа Феллоу и госпожа Риттер — мамы девочек, которые учились в одном классе с Иланой.

— Повезло же нашим детям, — сокрушалась госпожа Риттер. — Учиться вместе с этим маленьким чудовищем. Эту Илану Стивенс следовало отдать в специальную школу.

— Но в какую? — спросила госпожа Феллоу. — Есть только спецшколы для умственно отсталых. Насколько я знаю, эта странная девочка прекрасно учится. Говорят, у неё память, как у компьютера…

— То-то и оно! Нечеловеческая память… Может, она вообще отродье сатаны…

— Господь с вами, госпожа Риттер! Нельзя так говорить…

— А то, что у неё кровь не такая, как у всех, вы знаете? Она же у неё голубого цвета. Ну это-то давно уже не секрет, но доктор Симпсон ещё кое-что сказала… Вы знаете Джулию Симпсон? Она каждые полгода проводит медосмотр в младших классах. Она знакомая одной моей подруги… В общем, она сказала, что, хотя кровь Иланы Стивенс и отличается от человеческой, этой девчонке можно переливать кровь любой группы. И возможно, даже кровь животных… Кстати, вы заметили, что она никогда не болеет? В чём душа держится, а хоть бы раз чихнула! Она-то донором для людей быть не может, а если ей чью-нибудь кровь перелить, то донорская кровь, попав в её организм, сразу как бы приобретает свойства её собственной крови. Красные кровяные тельца изменяются и… Знаете, мне это трудно объяснить — я же не врач, но, по-моему, и так всё ясно. Нелюдь она и всё тут. Дьявольское отродье!

— Ну зачем же непременно дьявольское? У ютов кровь тоже голубая. Думаю, её мать связалась с кем-то из этих… существ. Говорят, у людей и ютов могут быть дети. Иногда они совсем как люди — и не отличишь. А эта девчонка родилась больше похожей на ютку. Мать испугалась позора — вот и подкинула её в приют.

— Может, так оно и было, — помолчав, согласилась госпожа Риттер. — Но… ведь она и на ютку не очень похожа. У них глаза светлые, почти бесцветные, а у этой синие, как снеговая туча. Иногда они у неё так темнеют, что даже не замечаешь, что зрачков нет… У ютов их тоже нет… Или у этих тварей такие зрачки, что их просто не видно? Одно слово — нелюди. И они, и эта девчонка. От неё так и веет какой-то демонской силой. Разве вы не заметили, дорогая, в последнее время всё не так. Всё не так, как прежде. Даже погода испортилась. Именно здесь, в Германаре. И больше всего нашему городу достаётся. Снегопады эти всё чаще и чаще, ледяные ветры… Что с чего? Налетит — как из преисподней…

— Да из какой же преисподней?! Скажете тоже… Холодные ветры с Северного океана дуют. Он же близко к Гаммелю…

— Так он же всегда там был, дорогая, — язвительно заметила госпожа Риттер. — И ближе не стал. Нашему Гаммелю уже двести пятьдесят лет. Тут ведь потому и заложили столицу, что первым колонистам здешний климат понравился. Все четыре сезона… Лето тёплое, зимой снег — совсем как на Земле, на севере Европы. Даже календарь земной подошёл — просто взяли и разделили здешний месяц на три земных…

— Да, здесь, на Гее, даже сутки почти такие же, как на Земле, — подхватила госпожа Феллоу. — Господь благословил эту планету. И людей, которых сюда привёл.

— Господь привёл сюда людей, но увы — тут и нечисть завелась, — упорно гнула своё госпожа Риттер. — Пастор Коул правильно говорит. На этой благословенной земле должны жить только те, кого создал Господь: люди и прочие твари, которые были известны ещё нашим прародителям — Адаму и Еве. И нечего пускать сюда чужаков из других миров. Мы ничего о них толком не знаем. Может, иные из них вообще порождения тьмы, дети дьявола… А эти иноземные товары! Эти лекарства, которыми торгуют на рынках…Госпожа Феллоу, никогда их не покупайте! Даже если вам скажут, что они излечат вас от любой болезни. Пастор Коул говорит, что большая их часть — дьявольское зелье. Люди думают, будто лечатся, а на самом деле продают свои души. Пастор Коул никогда лишнего не скажет.

— Конечно, — поспешила согласиться госпожа Феллоу. — Он святой человек.

— Он противный толстый дурак, — прошептала затаившаяся среди вешалок с плащами и куртками Илана.

Пастора Коула она ненавидела всей душой. Этот дородный бородатый священник с белыми, пухлыми, как вата, руками вёл службы в ближайшей церкви и преподавал в 7-й гимназии Божий Закон. Илана, обладавшая феноменальной памятью, всегда прекрасно знала урок, но каждый раз, когда пастор Коул устремлял на неё взгляд своих холодных водянисто-голубых глаз, она чувствовала себя так, как будто была последней двоечницей, хуже Тома Брикса, которого уже дважды оставляли на второй год.

Субботняя исповедь была для Иланы сущей пыткой. Пастор Коул сам исповедовал всех учеников 7-й гаммельской гимназии. Младшие классы приводили в школьную часовню по субботам. Илана каждый раз повторяла, что лгала, злословила, ленилась и грубила бабушке, даже если она на этой неделе ничего подобного не делала и вообще понятия не имела, в чём она должна каяться. Пастор Коул вечно смотрел на неё так, словно она прятала в каждом кармане ворованные конфеты. Илане казалось, что, не покайся она как минимум в двух-трёх грехах, как пастор Коул обвинит её в том, что она скрывает свои пороки, пытаясь обмануть Господа Бога.

Коул Джефферсон был одним из ярых активистов Партии борцов за чистоту. Чистильщики, как их прозвали в народе, считали, что главная причина испорченности современной молодёжи — влияние извне, поэтому, не жалея сил, боролись с иноземными товарами. Полностью запретить их продажу было невозможно, но вводимые каждый год ограничения на торговлю импортной продукцией привели к тому, что некоторые планеты попросту отказались торговать с Германаром. Рёв межзвёздных кораблей над Гаммелем звучал всё реже и реже. В столице говорили, что крупнейший космопорт Геи скоро зарастёт травой.

Тем не менее запрещённые товары в Германаре появлялись. Некоторые одноклассники Иланы носили в портфелях магические шары. Обладателями чудо-игрушек были как правило дети весьма уважаемых родителей. И весьма состоятельных. Причём многие из этих уважаемых людей являлись членами Партии борцов за чистоту. Пастор Коул говорил, что Господь дарует человеку богатство в награду за труды, и это в высшей степени справедливо. В справедливости Господа Илана старалась не сомневаться, но она не могла понять, почему самые трудолюбивые и уважаемые граждане города стремятся приобрести то, что запрещают покупать другим. Когда она в третьем классе задала этот вопрос на уроке этики, учительница отругала её за неуважение к старшим. А ответ на свой вопрос Илана получила на перемене — от своей одноклассницы Марго Аффенштайн. Марго была дочерью банкира.

— Нищие вечно ноют и спрашивают, почему одним можно, а другим нельзя, — насмешливо сказала она, подойдя к Илане. — А мой папа так говорит: просто потому, что одним можно, а другим нельзя. Одни умеют взять то, что им надо, а другим остаётся только смотреть и завидовать. Вот — посмотри, какая сейчас появится картинка.

Марго показала Илане магический шар, внутри которого был цветок. Он раскрылся, и появилась крошечная девочка в юбке из лепестков.

— У этого шарика целых восемьдесят превращений, — похвасталась Марго. — Сейчас Дюймовочка превратится в ангела.

«Пусть она лучше в чёрта превратится!» — подумала Илана, сгорая от желания хорошенько врезать по самодовольной физиономии Марго Аффенштайн.

— Ой!

От испуга Марго едва не выронила ледышку. В прозрачном шаре появилось какое-то рогатое страшилище.

— Ничего себе ангел! — рассмеялась Илана. — Обязательно покажи его пастору Коулу.

— Послушай, уродина, это ты его наколдовала? — прищурилась Марго. — Его тут никогда не было, этого чудовища…

— Ничего я не наколдовала. Я вообще не играю сатанинскими игрушками. А вот ты когда-нибудь доиграешься. Вдруг этот чёрт вырастет и утащит тебя в преисподнюю!

Драку предотвратило только появление дежурного учителя. Марго Аффенштайн всегда относилась к Илане с нескрываемым презрением. После этого случая она стала её побаиваться. И всем говорила, что «эта Стивенс» испортила её магическую ледышку.

— Она наколдовала чёрта, и больше шарик не показывает никаких картинок. Пришлось его выбросить. Это-то ладно — скоро у меня будет другая ледышка, но ведь эта уродина может и на человека порчу наслать! Сразу видно — сатанинское отродье…

Надо сказать, что появившийся в магическом шаре чёрт рассмешил Илану только в первое мгновение. Потом она испугалась даже больше, чем Марго, просто не подала виду. Пастор Коул постоянно твердил, что дьявол охотится за человеческими душами и является тем, кто его призывает. Получается, что она вызвала чёрта. Пусть даже маленького, игрушечного, но всё же вызвала!

«А может, в шарике с самого начала была такая фигурка, — успокаивала себя Илана. — Просто раньше не появлялась… Да конечно была! И когда-нибудь всё равно бы появилась».

Забавляться магическими ледышками при взрослых никто не решался, но все знали, что учителя давно уже смотрят на эти забавы сквозь пальцы. Вот попасться со «жвачкой» — это уже похуже. За такое можно было даже вылететь из школы.

Илана не раз наблюдала, как девочки — в основном из старших классов — жевали в туалете что-то похожее на конфеты-тянучки. При этом лица у них были какие-то странные. Они словно спали с открытыми глазами и видели приятные сны. Грета Вульф, дочь инженера из космопорта, которая иногда снисходила до общения с Иланой, говорила, что эти «конфеты» вызывают чудесные видения. Человек даже может представить себя в том месте, которое придумал сам, и всё будет казаться настоящим. Правда, недолго.

Дежурные учителя то и дело устраивали в туалетах облавы, но никто из пойманных на месте преступления любителей иллюзий не признавался, где раздобыл чудесную «жвачку». Одному дали на сдачу в каком-то ларьке, а в каком — забыл, другому — приятели из соседнего двора, а тем — их приятели… В общем, концов было не найти.

Ходили слухи, что контрабандными товарами торгуют юты. Тем более, что жили они недалеко от космопорта. Селиться в черте города им запрещалось. «Борцы за чистоту» добивались, чтобы «этих нелюдей» вообще выдворили из страны.

В Германаре едва ли не все няньки и бабушки пугали непослушных детей ютами. Не удивительно, что все германарские дети боялись этих странных существ, и Илана тут не была исключением. Юты появились на Гее лет сто назад. Они прибыли сюда на исследовательском корабле «Сонус», принадлежавшем корпорации «Гала-географика». Экспедиция биологов сделала вынужденную посадку на одной холодной, неприветливой планете. Несколько сотен гуманоидов упросили экипаж «Сонуса» взять их на борт. В Гаммеле — столице самого крупного на Гее государства Германар — у экспедиции был сборно-перевалочный пункт. Там к группе биологов присоединились их коллеги, проводившие исследования на отдалённых планетах системы Гелиос-3. После того, как на «Сонус» погрузили многотонное оборудование, все пробы и опытные образцы, стало ясно, что везти незапланированных пассажиров дальше корабль не сможет.

Беженцам — они называли себя ютами — разрешили поселиться на западной окраине Гаммеля. Правительство Германара тогда ещё не возражало против присутствия в стране представителей инопланетных рас. Девяносто пять процентов населения Геи составляли потомки её первых колонистов — выходцев с Земли. Заселив маленькую похожую на Землю планету в системе звезды Г-3, земляне присвоили себе статус коренного населения Геи. Всех остальных они называли инопланетянами. Позже, когда человечество расселилось по всей галактике, инопланетянами здесь стали называть всех, кто прилетал с других планет, в том числе и потомков землян. Ну а те инопланетяне, которые не являлись потомками землян, получили на Гее другое прозвище — алиены. Попросту говоря, чужаки. Теперь уже никто не мог точно сказать, когда началась дискриминация последних. Ясно было только, почему она началась. Образ жизни пришельцев из некоторых миров вызывал у основного населения планеты, то есть у землян, полное неприятие. Конфликт назревал долго и медленно, а правительства всех четырёх государств Геи долго и упорно закрывали на это глаза. В конце концов Германар и Леброн, где инопланетян было больше всего, оказались на пороге гражданской войны. Вот тут-то в Германаре и пришла к власти Партия борцов за чистоту. Почти всех инопланетян попросту выдворили из страны. В первую очередь представителей негуманоидных рас. Некоторым гуманоидам позволили остаться, но чувствовали они себя здесь неуютно. Последние лет тридцать кроме потомков землян в Германаре жили только юты. Власти официально закрепили за ними территорию к западу от Гаммеля, где находился их сильно разросшийся за сотню лет посёлок. Появляться в столице ютам было запрещено — под угрозой штрафа и тюремного заключения сроком до полугода. Ходили слухи, что это они распространяют сатанинские игрушки и лекарства.

Юты всё же появлялись в городе, но ни одного из них так и не удалось задержать. Эти существа обладали способностью исчезать без следа. Стоило полиции заметить на какой-нибудь улице или на рынке юта, как тот мгновенно растворялся в толпе. Однажды активисты Партии борцов за чистоту обнаружили в роще Звёздного Парка небольшую компанию ютов. Парк был немедленно оцеплен, и его посетителей выпускали по одному через маленькие служебные ворота, после чего полиция прочесала весь парк с собаками-ищейками. И не обнаружила ни одного юта.

— Думаю, они умеют становиться невидимками, — рассуждала одноклассница Иланы отличница Долли Спаун. — Нечисть — она и есть нечисть.

Илана тоже могла бы быть отличницей. Если бы не Божий Закон. Как бы хорошо она ни отвечала урок, пастор Коул всегда находил к чему придраться. Он любил повторять, что святость божественных законов человек должен чувствовать всем сердцем, а если этого нет, значит он эти законы по-настоящему не усвоил, пусть даже они у него от зубов отскакивают. Наверное, пастор Коул был прав, упорно отказываясь ставить Илане по своему предмету высший балл. Она действительно не ощущала на его уроках никакой святости. Только смутное раздражение и обиду. Учебник по Божьему Закону пестрел картинками, изображающими всех созданных Богом тварей, в том числе и представителей всех человеческих рас. Ни под одну из них Илана не подходила, из чего следовало, что божьей тварью она не является. А если и является, то лишь наполовину. Подслушав тогда в раздевалке разговор двух мамаш, она с ужасом подумала о том, что, возможно, госпожа Риттер и права. Один из родителей Иланы вполне мог быть ютом, ведь её сходство с этими странными существами просто бросалось в глаза.

Ростом взрослые юты обычно не превышали полутора метров. Сложением они бы совершенно не отличались от людей, если бы пропорции не нарушала чересчур крупная голова. Да и лица у ютов были почти человеческие, только слишком сужались к подбородку. Всех почему-то очень пугали их огромны светлые глаза. Говорили, что юты видят в темноте и способны одним взглядом нагнать порчу. Их матовая, слегка отливающая голубизной кожа была совершенно невосприимчива к загару, но голубоватый оттенок иногда становился ярче. В тех случаях, когда человек краснеет, кожа юта приобретала цвет фаянса, подсвеченного голубой лампой. А если переделать известное выражение «бросило в жар», чтобы оно было применимо к ютам, то оно превратилось бы в свою полную противоположность и звучало бы так — «бросило в холод». Голубая кровь ютов многими свойствами напоминала человеческую и была почти такой же тёплой, но от стыда и гнева она становилась холоднее, хотя и сильней струилась по жилам. Точно такими же свойствами обладали кровь и кожа Иланы. В жаркие летние дни она казалась рядом со своими загорелыми сверстниками маленьким призраком. Волосы у неё тоже были почти как у ютов — белоснежные и пушистые. И так же, как у ютских детей, начали расти только в пять лет. Но если у ютов они никогда не вырастали длиннее шести сантиметров, оставаясь мягкими, словно лебяжий пух, то волосы Иланы становились всё более жёсткими и росли всё быстрей и быстрей. В шесть лет её голова напоминала головку отцветающего одуванчика, а в семь шелковистые прядки обрели упругость и начали несмело закручиваться в колечки. Через год лицо Иланы уже обрамляли крупные серебристо-белые локоны. Её по-прежнему дразнили, обзывая уродиной, привидением, бледной молью и белой мышью, но по крайней мере больше не называли призраком Фантомаса. К девяти годам она догнала в росте почти всех своих ровесников.

— Ты уже совсем выровнялась, детка, — говорила бабушка Полли. — И голова уже совсем не кажется большой. Ты хорошеешь не по дням, а по часам.

Илана делала вид, что верит. Бабушка вечно старалась её утешить. Илана к этому привыкла. Так же, как привыкла бояться зеркал. Дома было только одно — маленькое и мутноватое. Оно висело в полутёмной ванной. Принимая душ или умываясь, Илана каждый раз завешивала его полотенцем. Расчесаться можно было и без зеркала, а макияж она не делала, хотя многие её одноклассницы уже подкрашивались. Пастор Колул смотрел на это неодобрительно, но молчал. В 7-й гаммельской гимназии учились в основном дети из весьма уважаемых семей, с которыми Ортодоксальная Церковь предпочитала не ссориться. Состоятельные горожане делали щедрые пожертвования.

В школе зеркал было много, и они регулярно протирались специальной жидкостью для мытья стёкол. В каждом туалете имелось огромное — во всю стену — зеркало, возле которого каждую перемену толпились девчонки. Одна только Илана старалась прошмыгнуть мимо него как можно быстрее. Она не просто боялась в него посмотреть. Ей казалось, что оно ехидно наблюдает за ней, словно гигантский живой глаз. Странное, жуткое враждебное существо, которое вечно пытается выхватить её из толпы и выставить на посмешище.

Илана обычно приходила в школу перед самым началом занятий — чтобы у одноклассников не оставалось времени на выпады в её адрес. Нельзя сказать, что её дразнили каждый день. Иногда её не замечали, и она благодарила за это судьбу. Она старалась по возможности оставаться незаметной. И как можно реже находиться среди сверстников, когда поблизости нет взрослых. Издеваться над ней при учителях как правило всё же не решались.

Главными врагами Иланы были близнецы Агнесса и Питер Джефферсоны, дети пастора Коула, учившиеся с ней в одном классе. На переменах к ним охотно присоединялся их старший братец Ральф, прыщавый верзила, о котором говорили, что он вечно лезет девочкам под юбки и пристаёт в туалете к малышам из начальных классов. Зато на уроках Ральф Джефферсон вёл себя безупречно. Пакости он делал исподтишка. Как и его сестра Агнесса. Питер был туповат, поэтому изредка попадался, что называется, с поличным. И на следующий день приходил в школу с опухшей от слёз физиономией. Пастор Коул считал, что детей надо держать в строгости. А детей у него было шестеро — почти все пухлые, белобрысые, с водянисто-голубыми глазами. Уменьшенные копии своего папаши. Только самый младший, Сид, походил на мать — темноволосую женщину с землисто-смуглым лицом и мрачно поблескивающими карими глазами. Марианна Джефферсон преподавала Божий Закон в приюте Святой Бригитты и довольно часто выступала с лекциями в разных школах города. Она пару раз проводила беседы о благочестии в классе, где училась Илана, и оба раза с тёмным огнём в глазах призывала быть нетерпимыми к греху. Кто бы мог подумать, что лет пятнадцать назад Марианна Джефферсон (тогда ещё Марианна Твинс) была завсегдатаем ночных клубов и увлекалась идеями, которые принято называть завиральными. Одно время она даже входила в группировку «Граждане Ойкумены». «Граждане» провозглашали равноправие всех рас и религий и отстаивали свободу личности.

Об этих интересных фактах из жизни пасторской жены и о многом другом, не менее интересном, Илана узнала в старинном двухэтажном домике, который все в округе называли часовней. Кроме её родного дома это было единственное место, где Илана чувствовала себя комфортно. Друзья у неё были только там. Впрочем, о них и об этом доме — разговор особый.

Глава 2. Чудаки в ожидании чуда

Художник Мартин Кейн и его мать приехали в Гаммель лет десять назад, а откуда — никто не знал. Многие их недолюбливали. Кое-кто даже считал госпожу Гертруду ведьмой. Может, потому, что у Кейнов жил невероятных размеров чёрный кот, которого боялись все окрестные собаки, зато совершенно не боялись птицы. А может, потому, что госпожа Гертруда почти всё время проводила на кухне, делая свои знаменитые настойки на травах. Она довольно успешно продавала их через аптеки, принадлежавшие частной фармацевтической фирме «Трилистник». У Гертруды Кейн были лицензия фито-фармацевта. Что бы о ней ни говорили, а настойки её помогали многим. Их тайком покупали даже некоторые прихожане пастора Коула.

Гертруда Кейн была низенькой говорливой толстушкой с весёлыми карими глазами и ямочками на щеках. Тридцатилетний Мартин совершенно не походил на свою мать. Он был высок и очень худ.

— Весь в отца, — говорила госпожа Гертруда. — Аппетит у Марти, слава Богу, хороший, но у него же всё сгорает. Целыми днями работает. И даже по ночам.

Впалые щёки, горбатый нос и вихрастые, вечно всклокоченные волосы придавали Мартину Кейну сходство с демоном из детских сказочных фильмов. Он часто казался угрюмым и на первый взгляд мог отпугнуть, но те, кто был знаком с Мартином давно, считали, что человека добрее его не сыщешь во всей галактике.

Кейны жили на той же улице, что и Илана с бабушкой, в довольно странном ветхом строении, которое все называли часовней и которое городские власти уже, наверное, лет двадцать собирались снести. Как впрочем и все остальные дома на Трансильванской. Разве это нормально, что в центре столицы до сих пор стоят постройки первых переселенцев — этих чокнутых романтиков, страдавших жестокой ностальгией по старушке-Земле? Вообще-то старину в Гаммеле любили до сих пор. Многие районы столицы напоминали средневековые города Северной Европы. Правда, черепица на крышах была сделана из металлопласта, а за старинными фасадами царил современный комфорт. Древнюю культуру в Германаре знали и любили, но по сравнению с тем, что создавали, имитируя старину, нынешние архитекторы, дома первых колонистов выглядели слишком убого. А домик Кейнов смотрелся нелепо даже здесь, на улице Трансильванской.

Часовней его назвали потому, что его крышу венчала приземистая башенка с часами. Круглый циферблат был около метра в диаметре. Заржавевшие фигурные стрелки замерли между одиннадцатью и двенадцатью: маленькая ближе к двенадцати, большая — к одиннадцати. Без трёх минут полдень… Или полночь? Часы не работали уже давно. Илана слышала, что их несколько раз пытались починить, но так ничего и не получилось.

— Да и зачем их чинить? — говорил Мартин Кейн. — Они показывают хорошее время.

— И чем оно хорошее? — спросила Илана. — Полночный час считается самым зловещим.

— Так может, это полдень, — улыбнулся художник. — А вообще неважно… Двенадцать часов — время волшебное. День или ночь — всё равно. Когда стрелки приближаются к двенадцати, ты словно в ожидании чуда.

— А какого ты ждёшь чуда?

За Мартина ответила его мать:

— Он ждёт, что его картины будут приносить доход. И что ими увешают лучшие залы Королевской Галереи.

Мартин Кейн зарабатывал на жизнь тем, что делал копии картин старых мастеров — по репродукциям, которые извлекал из интернета. В последнее время в Германаре была мода на живопись докосмической эры. Продать что-нибудь из собственных картин ему удавалось редко. Илана любила бывать у Кейнов. Ей нравился ветхий, уютный, со скрипучими деревянными лестницами дом, где всё, включая кухонные полотенца, пропахло масляными красками. Ей нравилась странная разношерстная компания, которая частенько собиралась в доме художника по вечерам. Нравились пирожки, которые стряпала госпожа Гертруда. Нравился Илане и огромный чёрный кот по имени Люцифер, неизменно взиравший на всех с угрюмым презрением. Но особенно Илане нравились картины Мартина, коими был завален весь чердак. Большинство столичных критиков были членами Партии борцов за чистоту. Они не позволяли Мартину ни выставляться, ни участвовать в ярмарках, обвиняя его в пропаганде то порнографии, то язычества, то сатанизма. Некоторые картины Мартина казались Илане жутковатыми, но они все были так красивы, что хотелось смотреть на них часами.

С тех пор, как Гертруда Кейн вылечила бабушку Полли от болей в спине, они подружились и частенько ходили друг к другу в гости. Отправляясь к Кейнам, бабушка брала Илану с собой — чтобы не оставлять ребёнка одного. К тому же ребёнок обожал выпечку госпожи Гертруды. На маленькой уютной кухне «часовни» было интересно. Под самым потолком сушились травы, на полках вдоль стен теснились многочисленные бутылки и склянки с содержимым всех цветов и оттенков. На каждом пузырьке была наклейка с надписью, сделанной чётким, красивым почерком госпожи Гертруды. Илана ничего не понимала ни в лекарствах, ни в лекарственных травах, и названия всех этих снадобий казались ей некими магическими словами, имеющими не меньшую силу, чем сами лекарства. Когда она сказала об этом госпоже Гертруде, та даже и не подумала посмеяться над «глупыми детскими фантазиями», как это сделали бы большинство взрослых, включая бабушку Полли.

— Конечно, детка, — совершенно серьёзно промолвила она. — Слова тоже имеют силу. Недаром же говорят, что у всего в этом мире должно быть имя.

На кухне «часовни» было интересно, но чем старше становилась Илана, тем чаще предпочитала обществу бабушки и госпожи Гертруды компанию, которая собиралась в гостиной. Если точнее, это была смесь гостиной и мастерской. Здесь во всех углах валялись карандаши, мелки и бумага для набросков. Мартин Кейн почти всегда работал. Он не расставался с карандашом и блокнотом, даже когда беседовал со своими гостями. Впрочем, говорил он обычно меньше всех. Разговоры в гостиной велись самые разные, и Илана, которую никогда никто не прогонял, готова была слушать их часами. А уж если речь заходила о ютах, девочка старалась не пропустить ни слова.

В гостиной нередко работал телевизор. Как-то раз по одному из местных каналов показали выступление пастора Коула.

— Мы не против всех иноземцев, — заявил пастор. — Мы против тех, кто засоряет нашу страну вредными вещами и идеями. Нас пугает не внешнее уродство ютов, а их безбожие и неблагонадёжность.

— Они не безбожники, — сказал Мартин. — Мы мало что знаем про ютов, но, мне кажется, у этих людей есть вера.

— «У этих людей…» — усмехнулся Джек Эмерсон.

Это был невысокий всегда аккуратно причёсанный молодой человек в огромных очках. Илане порой казалось, что он за ними прячется. Зрение Джека не поддавалось внутренней корректировке. Он мог бы сменить очки на линзы, но ему явно не хотелось. Однажды он снял очки, чтобы протереть, и Илана увидела, что без этих больших — в поллица — чуть затемнённых стёкол Джек Эмерсон похож на обиженного мальчишку. Говорили, что Джек очень талантливый физик, а фирма, в которой он работает, не выделяет ему средств для осуществления какого-то его гениального проекта. Кажется, Джек хотел доказать, что время — это ещё один вид материи…

— Ты уверен, что они люди?

— Да кто бы они ни были, Джек! — горячо заговорила Таня Коэн. — Они такие же разумные существа, как и мы. Они имеют право на свою веру. На своё собственное понимание природы божественного…

Таня Коэн, тощая насквозь прокуренная поэтесса лет тридцати пяти, никак не могла смириться с тем, что потерпела крах в большой литературе. Она постоянно твердила, что «её стихам, как драгоценным винам, настанет свой черёд». Это была цитата из одной великой поэтессы докосмической эры. Иногда, изрядно хлебнув ликёра, Таня подзывала к себе Илану и читала ей что-нибудь из своих творений — сплошь про снежные метели, которые заметают всё на свете, да ещё про омуты, где плавают белые лилии, которые топчут бездушные люди. Непонятно только, как это можно проделывать в омуте… Впрочем, Илана уже знала, что стихи нельзя понимать буквально. В них надо видеть художественные образы. И она понимала, что разница между стихами той поэтессы прошлого и стихами Тани Коэн примерно такая же, как между ликёрами госпожи Гертруды и кислым молоком. Естественно, Тане она этого не говорила. Поэтесса-неудачница была совершенно безобидным существом и хорошо относилась к Илане. Сейчас Таня Коэн пыталась подзаработать, делая комиксы из популярных старинных боевиков.

— Меня просто потрясают выступления этих наших святош-ортодоксалов, — продолжала Таня. — Особенно одно их любимое выражение — «неверующие язычники»! Если язычники, то какие же они неверующие? Ведь язычество — религия. По-моему, все язычники, ну или почти все, верят в того же, в кого и христиане. В отца небесного. Во всех древних религиях главное божество — бог неба. А младшие божества — примерно то же, что и христианские святые…

— Ну, есть ещё вполне реальные люди, которых канонизировали, — вставил Джереми Лойс, художник-карикатурист почти двухметрового роста и весьма угрюмого характера.

Илана не могла понять, как такой человек может рисовать смешные картинки. Впрочем, она слышала, что клоуны тоже часто бывают грустными, а весёлыми кажутся только на сцене. Наверное, тот, кто должен смешить окружающих, тратит на других весь свой запас весёлости, а самому уже ничего не остаётся. Джереми Лойс сотрудничал с Таней, делая иллюстрации к её комиксам.

— Да, но многие святые — это языческие боги, — стояла на своём Таня. — В некоторых странах христианские проповедники лишь чуть-чуть перестроили их святилища и дали им другие имена. А кое-кому и прежние имена оставили.

— Я тут как-то столкнулась с одним ютом, — сказала Лидия Мортенсон, рослая светловолосая девушка с круглым румяным лицом и томными голубыми глазами.

Она работала в детской библиотеке Южного Округа, куда ходили все ученики 7-й гимназии. Лидия увлекалась магией и оккультными науками. К детям она относилась с рассеянным добродушием и никогда не бранила за просроченные книги. Лидию вообще мало волновало, что творится в библиотеке. Она была вечно поглощена изучением трудов по оккультизму, от которых отрывалась только для того, чтобы отметить в личной электронной карточке читателя, какую книгу он взял, а какую сдал. Лидия была твёрдо уверена, что над ней тяготеет рок, поэтому чуть ли не каждый день гадала себе на картах Таро. И постоянно рассказывала, что ей выпадает то Девятка Мечей, то Смерть. «Слава Богу, румянец на её щеках от этого не бледнеет, — пошутила однажды в разговоре с бабушкой Полли госпожа Гертруда. — Когда приходит Лидия, я стараюсь сделать пончиков побольше — чтобы и другим хватило. Ест так, словно и впрямь в последний раз».

— Мне просто не по себе стало, когда я с ним столкнулась. Это в Шиман-Тауне было, там их сейчас не больно-то гоняют. У этого юта такие глаза… Огромные, бездонные. Словно зеркала, в которых, если долго смотреть, можно увидеть свою судьбу…

— Ну и что ты там увидела? — ехидно поинтересовался Джек Эмерсон. — Опять эту — с косой…

— Нельзя так шутить, — упрекнула физика Таня. — И что было дальше, Лидия? Он ни в кого не превратился?

— Нет. Он просто убежал, но я успела кое-что заметить у него на шее. Узорчатую пятиконечную звёздочку — что-то вроде снежинки. Она была из стекла или хрусталя. Может, они все такие носят, как у нас крестики? И я вот что подумала… Звезда с пятью концами, пентаграмма… Это же символ единства пяти стихий. И символ победы человека над этими стихиями…

— Или наоборот, — пожал плечами Джереми, который, похоже, разбирался в оккультизме не хуже Лидии. — Пентаграмма может означать как победу человека над миром духов, так и подчинение ему, а следовательно — служение сатане…

— А ещё пять концов означает пять ран христовых, — перебила Лидия, словно боясь, что Джереми помешает ей блеснуть своими знаниями.

— Ну тогда юты не иначе как правоверные христиане, — засмеялся Джек. — Надо сказать об этом пастору Коулу.

— Представляю, как бы он на это отреагировал, — усмехнулась Таня. — Он лебронцев и тех ненавидит, а ведь они действительно христиане.

Истинно верующими Коул Джефферсон считал только тех, кто ходит в Ортодоксальную Церковь. Когда-то она была в Германаре единственной. Пятнадцать лет назад выходцы из соседнего Леброна открыли в Гаммеле свою церковь, с которой ортодоксалы все эти пятнадцать лет вели ожесточённую войну.

Помыть кости пастору Коулу здесь любили. Завсегдатаи «часовни» вообще любили посплетничать, и их не особенно волновало, что эти разговоры иногда слышит Илана. Чем старше она становилась, тем чаще наведывалась в гости к Кейнам уже одна, без бабушки. Ведь друзья у Иланы были только здесь. Большинство ровесников её либо дразнили, либо игнорировали. Издали наблюдая за их играми, Илана убеждала себя, что общаться с ними совершенно неинтересно. И в какой-то момент она поняла, что действительно не нуждается в обществе ровесников. Ребячьи игры и разговоры казались ей ужасно глупыми. Будучи среди сверстников изгоем, она постепенно научилась их молча презирать. И в глубине души смеяться над теми, кто громко смеялся над ней.

В «часовне» говорили обо всём на свете, в том числе и о весьма загадочных вещах. Например, о том, что исследователи из ГКУ[2] и агенты КГБ2 уже много лет пытаются найти таинственную планету, где больше века назад сделал вынужденную посадку корабль «Сонус». Он приземлился на огромной заснеженной равнине, где его радостно встретило племя странных закутанных в меха большеголовых существ с голубоватой кожей. Они назвали себя ютами и попросили убежища. Они хотели покинуть эту планету и как можно скорее, а почему — объяснить не могли, хотя очень быстро выучили койне3. Экипаж «Сонуса» так и не понял, почему корабль сбился с курса и оказался в этом холодном, неприветливом мире. Отчёт, который представил в ГКУ капитан корабля Эдгар Хоук, был признан совершенно невразумительным. Ни капитан Хоук, ни навигатор Томпсон даже не смогли объяснить, в какой части галактики находится родина ютов. И как удалось найти дорогу домой — на Гею. Экипаж «Сонуса» около полугода проходил обследование в Медицинском центре ГКУ, после чего был отстранён от межзвёздных полётов.

Работники КГБ неоднократно беседовали с ютами, но те, похоже, вообще не понимали, чего от них хотят. На все вопросы об их родной планете у них был только один ответ — там невозможно жить. Когда их спрашивали — почему, они лишь растерянно таращили свои огромные светлые глаза, похожие на замёрзшие окна. Психологи, которые работали с ютами, быстро поняли, что лучше эти окна не открывать. Пытаясь проникнуть в сознание ютов при помощи амитилона4, они тут же наталкивались на пугающую ледяную пустоту. В конце концов решили, что юты стали жертвами какой-то могущественной расы завоевателей, которые захватили родную планету ютов, а этих несчастных созданий забросили в холодный и пустой мир, предварительно стерев или намертво заблокировав их память. Примеров такого отношения к побеждённым было более чем достаточно.

— А по-моему, эти карлики очень ловко запудрили всем мозги, — сказал Джек Эмерсон, когда в гостиной «часовни» разгорелся очередной спор о ютах. — Они далеко не так просты, как это может показаться на первый взгляд…

— Да они совершенно безобидны! — горячо перебила его Таня Коэн. Она заступалась за ютов со всей страстью своей поэтической души. — Конечно, они не так просты, как хотят казаться. Возможно, они представители более развитой цивилизации, чем наша, и умеют блокировать свою память. Может, они даже способны управлять процессами подсознания. Юты — изгои. Они вынуждены жить в чужом мире, к тому же полном предрассудков. Они должны защищаться.

— Лично я не уверен, что они безобидны, — возразил «вечный студент» Ганс Фишер, утончённо-красивый молодой человек, постоянно экспериментирующий с цветом своих волос. Выглядел он гораздо моложе своих двадцати девяти лет, из которых почти одиннадцать учился в Гаммельском университете. Ганс сменил уже пять факультетов и наконец остановился на философском — по-видимому, согласившись с утверждением, что философия — мать всех наук. Во всяком случае, он держался там уже больше двух лет. В «часовне» шутили, что Ганс переходит на новый факультет, перебрав всех девиц предыдущего. Он относился к той категории молодых людей, которых любят все — девушки, друзья, соседи по дому. Гансу Фишеру было шестнадцать, когда его родители погибли в потрясшей тогда весь Германар катастрофе межзвёздного корабля «Сигма». Родительские сбережения уже подходили к концу, но Ганс продолжал жить как Бог на душу положит, не особенно задумываясь о будущем. В последнее время в «часовне» радовались, что он наконец-то нашёл заработок, заключив договор с издательством «Орион». Ганс неплохо владел двумя старыми языками и решил подзаработать переводами. Все гадали, насколько его хватит. Илана знала, что Лидия и Джек поспорили, доучится ли Ганс на философском хотя бы до свидетельства бакалавра. Джек говорил, что нет, а Лидия в Ганса верила. В отношении других она была достаточно оптимистична.

— Все хотят, чтобы другие были безобидными, — язвительно заметила Таня. — Лично я всегда на стороне изгоев! Ведь я сама такая. Всю жизнь. И я прекрасно таких понимаю.

С этими словами она устремила на Илану самый что ни на есть проникновенный взгляд. Наверное, так по её понятиям должны были смотреть друг на друга родственные души. Тане Коэн очень нравилось чувствовать себя изгоем. Она упивалась своей отверженностью и непонятостью, которые стали едва ли не смыслом её существования. Её действительно отвергали: сначала — очень долго — издатели, а теперь ещё и читатели. Но Таня ни за что не хотела понять, что причина этого весьма проста и банальна — отсутствие поэтического дара. Остальные завсегдатаи «часовни» это понимали, но никогда с Таней не спорили. В конце концов, каждый имеет право воображать себя тем, кем ему хочется быть. Если это спасает от отчаяния. И каждый имеет право верить в чудо. Те, что иногда собирались по вечерам в домике под часами, стрелки которых замерли возле цифры 12, ждали, что их жизнь изменится и непременно к лучшему. Когда это будет? Возможно, когда заржавевшие стрелки придут в движение и сделают последний скачок… Когда часы наконец-то покажут, что наступило волшебное время. Время перемен и исполнения желаний.

Илана потеряла нить разговора, задремав в углу дивана в обнимку с котом Люцифером — сегодня он был настроен на редкость благодушно. Впрочем, к детям Люцифер всегда был снисходителен. Илана только что до отвала наелась пышек, но в сон её потянуло скорее не от сытости, а из-за молочного ликёра, которого ей вместо сливок добавила в кофе вечно рассеянная Лидия. Когда девочка наконец стряхнула сонливость, в гостиной уже вовсю обсуждали семейство пастора Коула. Илана порадовалась, что бабушка Полли всего этого не слышит. Полли Стивенс не питала особой симпатии к главе прихода, но она считала, что критиковать служителей Бога нельзя. Уже хотя бы потому, что они служат Богу. Илана иногда размышляла, надо ли Богу, чтобы ему служили такие, как пастор Коул. Наверное, ответить на этот вопрос мог только Бог, но как добиться от него ответа, Илана не знала.

Сегодня речь шла в основном о супруге пастора Марианне.

— Да с чего вы взяли, что она изменилась? — говорила Таня. — Какая была, такая и осталась. По сути. Она только маску сменила.

— Так и мы о том же, — пожал плечами Ганс. — В большинстве случаев перемены, которые происходят с людьми, именно к этому и сводятся — меняется фишка, а суть…

— Я её лучше всех знаю, — не слушая его, продолжала Таня. — Мы с Марианной не только жили по соседству, мы с ней даже успели поучиться на одном факультете.

Это Илана уже знала. Таня Коэн и супруга пастора два года вместе учились на факультете лингвистики Гаммельского университета. Потом Таня перевелась на факультет литературного творчества.

— Есть люди, которым непременно надо быть поборниками какой-нибудь идеи, — прихлёбывая кофе с ликёром и всё более воодушевляясь, рассуждала Таня. — Пятнадцать лет назад Марианна проповедовала абсолютную свободу. Свободу любви, свободу веры… Я тоже несколько раз была на сборищах этих «космополитов». Марианна Твинс вечно лезла на трибуну и трындела, что подлинная свобода доступна только творческой личности. Она же считала себя художницей… Надо отдать ей должное — она вовремя поняла, что шансов прославиться своими картинами и разбогатеть на них у неё нет. Я на своих стихах, конечно, тоже не разжилась, но зато я не изменила себе… Впрочем, Марианна тоже. Не удалось самоутвердиться в науке, в искусстве, так она в религию ударилась. Дело-то беспроигрышное. Достаточно высоко поднять голову и с достоинством сказать: «Моя вера — самая истинная!» Теперь она проповедует ортодоксальное учение, затхлые устои… Вписалась в очередное сообщество. На сей раз успешно. Теперь она получила возможность не только разглагольствовать перед толпой и всех поучать. Теперь она обрела благополучие и высокий статус. Некоторые её тут прямо святой женщиной считают. Видели бы, как она когда-то в ресторане «Купава» кочевала с одних мужских колен на другие! И не возражала, когда её при этом снимали. Надо же было продемонстрировать, какая она свободная личность! Я ещё тогда поняла, что свобода для неё — это что-то вроде запрещённой игрушки. Как волшебные шары и кубики у нынешних детей. Игрушка, которой дитя спешит натешиться, чтобы потом засунуть её подальше, сесть, как паинька, и сложить ручки на коленях. Дескать, я вообще-то хорошая девочка, всё больше книжки читаю. Ну пошалила немножко, пока в младшую группу ходила, но это же не значит, что я совсем не заслуживаю сладкого… Самое забавное, что Марианна продолжает разглагольствовать о свободе. Говорит, что подлинная свобода духа и помогла ей сделать в жизни правильный выбор…

— А если сейчас кто-нибудь обнародует эти снимки! — оживилась Лидия. — Ну те, что с неё делали тогда, в ресторанах…

— Ну и что? — махнула рукой Таня. — Даже если они сохранились, Марианну там никто не узнает. Лохматая, размалёванная девица в вечно задранной юбке… Знаете, она у неё всегда как бы случайно задиралась… А что мы видим теперь? Мумия в платочке. Ну а если даже узнают, уверяю вас — Марианна не растеряется. Тут же сравнит себя с какой-нибудь Марией Магдалиной, которая блуждала впотьмах, пока не обрела свет истинной веры. Я её недавно в универмаге встретила. Она меня окликнула, а мне даже свернуть было некуда. Затрындела опять про свою семью, про то, какая у неё полноценная жизнь — ну в отличие от моей. А напоследок говорит…

Таня убрала волосы за уши и скорчила такую постную мину, что Илана тихонько засмеялась.

— «Помнишь, дорогая, как мы когда-то психологией увлекались… — прогнусавила Таня. — Всё старались от комплексов избавиться. Знаешь, когда жизнь обретает смысл, эта проблема попросту исчезает». Тут я ей кое-что сказала и, по-моему, попала в точку. Она обиделась, хоть и не подала виду. Она же добрая христианка и должна прощать ближнего, тем более такого заблуждающегося, как я… А я ей сказала: «Марианна, от одного комплекса ты всё же так и не избавилась. Тебе по-прежнему надо быть поборницей великой идеи. Неважно какой, но лучше той, что приносит дивиденды».

— А ты никак не можешь избавиться от комплекса жертвы, — хмуро сказал до сих пор молчавший Джереми Лойс. Сегодня он был ещё мрачней, чем обычно. — О других ты всё правильно говоришь, а к самой себе не хочешь присмотреться? Это ничтожество Марианна и впрямь своего добилась, а ты… Знаешь, почему ты неудачница? Тебе это нравится. Куда проще быть жертвой, чем чего-то добиваться по-настоящему.

— Можно подумать, я бездельничаю! — вскинулась Таня. — Всю жизнь пашу, а удача мимо…

— Можно всю жизнь перепахивать пустыню и жаловаться, что она не родит ничего, кроме колючек. Можно и так жить, но зачем? Не лучше ли поискать хорошее поле? Своё поле…

— Своё место под солнцем? — язвительно подсказала Таня.

— Вот именно. Марианна хоть что-то нашла и притворяется счастливой. Она уже почти поверила, что действительно счастлива. Это лучше, чем упиваться своей неприкаянностью.

Пару минут в комнате царила тишина. Даже Люцифер перестал мурлыкать и слегка напрягся, неодобрительно глядя на Джереми своими лунно-жёлтыми глазами. Спорили в гостиной часто, иногда и поддевали друг друга, но такого ещё никто не говорил. У маленьких детей свои игры, у больших свои. В доме под волшебными часами каждый играл во что хотел, а смеяться над чужой игрой было не принято. Возможно, Тане не следовало смеяться над Марианной. Разоблачая другого, рискуешь заодно разоблачить и самого себя. Илана вдруг поймала себя на том, что ей всех жалко — и Таню, и Джереми… И даже супругу пастора, которая мечтала о свободе и высоком предназначении, а нашла лишь Коула Джефферсона. Говорят, каждый получает то, чего достоин. А каждый ли с этим согласится?

— Слушайте, сливки-то не распечатаны! — Джек присвистнул, помахав квадратной голубой упаковкой. — Лидия, что ты налила ребёнку в кофе?

— Ой, кажется, ликёр! — всплеснула руками та. — А я смотрю, наша красавица носом клюёт!

Эти двое говорили чересчур оживлённо, явно стараясь замять неприятный инцидент.

— Представляю, какая из тебя получится мамаша!

— Никакая не получится! Это не для меня, Джек. Илана, детка, у тебя голова не болит?

— Нет, — ответила Илана, провожая глазами Таню Коэн, которая пробиралась между стульями и креслами к балкону. Пачка сигарет оттопыривала карман её потёртых брюк.

— Будет сейчас полчаса смолить и жалеть себя, — зло сказал Джереми, когда балконная дверь захлопнулась за Таней.

— И как вы только срабатываетесь, — усмехнулся Ганс.

— Можно подумать, мы действительно вместе работаем. Она делает текст, я картинки, а редактор лепит из всего этого дерьма очередную книжонку или видеоигру для недоумков… Да, знаю, я скотина. Обидел женщину… Но ведь беда-то в том, что она это любит. Ей нравится, когда её обижают.

— Выходит, ты у нас настоящий рыцарь, — ехидно заметила Лидия. — Делаешь именно то, что нравится даме.

— А ты сам-то не хочешь покурить, Джереми? — негромко поинтересовался Мартин.

— Не хочу, но придётся, — подумав, согласился Лойс и поплёлся на балкон, где на фоне бледного неба одиноко маячила тощая фигура поэтессы.

Проходя мимо Иланы, он потрепал её по голове:

— Никогда не будь жертвой, девочка…

— А я и не собираюсь, — огрызнулась она, стряхнув его руку.

Сегодня ей здесь решительно не нравилось. Она уже собиралась домой, когда Мартин с загадочным видом подозвал её к себе.

— Я недавно закончил картину, — сказал он шёпотом. — И хочу, чтобы ты увидела её первая.

Войдя в мастерскую, Илана едва не вскрикнула. Картина стояла на полу, прислонённая к стене. Лучи вечернего солнца, рвущиеся в комнату сквозь оконные стёкла, выхватывали из синеватого снежного сумрака две фигуры — мужчины и ребёнка. Иллюзию реальности усиливало то, что оба были изображены в натуральную величину. Мужчина сперва показался Илане седым. Приглядевшись, она поняла, что волосы у него не седые, а просто белые. Точно такими же были локоны стройного двенадцатилетнего мальчика. Эти двое вообще очень походили друг на друга. И оба были очень красивы. Их матово-бледные лица отличались тонкостью черт, а огромные глаза завораживали и даже немного пугали своей глубокой синевой. Белый плащ мужчины, развеваясь у него за спиной, словно превращался в метель, серебристо сверкающую на фоне сумеречных гор. Полная луна освещала далёкие вершины и гранёные башни дворца — не то хрустального, не то ледяного. Меч, который сжимал в правой руке царственный незнакомец, тоже казался ледяным, а на его огромном щите красовалось изображение звериной морды. Это был какой-то крупный хищный кот — вроде снежного барса, только без пятен. Голову мужчины венчал серебряный обруч с пятиконечной звездой, сияющей так, как могут сиять лишь алмазы в лучах света. Такая же звезда, только поменьше, висела у мальчика на шее. Мужчина опирался на щит и в то же время словно бы старался заслонить им ребёнка. На мальчике были голубые гетры, белые сапожки и серебристая туника, перехваченная на талии широким голубым поясом, на котором висел кинжал. Маленькая рука крепко сжимала резную рукоять. Взгляд царственного ребёнка был исполнен достоинства и отваги. Он явно не хотел прятаться за щит своего отца. Или деда? Мужчина не казался пожилым, но в его взгляде сквозила мудрость древнего старца… Или какого-то высшего существа, которому дано видеть больше, чем простому смертному.

— Снежный король, — прошептала Илана, зачарованно глядя на картину.

— Как ты сказала?

— Я просто… так подумала, — смутилась девочка. — А кто это?

Художник долго молчал.

— Это действительно Снежный король, — промолвил он наконец. — Точнее не скажешь. Снежный король со своим принцем. Я увидел их в конце января.

— Где?

— В Ледяном городке. Люди многое преувеличивают, но, похоже, там и вправду творятся чудеса.

Ледяной городок в Центральном парке строили каждую зиму. Маленькое сказочное царство со средневековыми дворцами, катками и аттракционами привлекало не только детей, но и взрослых. В марте, когда лучи весеннего солнца грозили привести ледяные постройки в полную негодность, городок убирали. А десять лет назад жители и гости столицы стали свидетелями самого настоящего чуда. Март уже подходил к концу, солнце припекало всё сильней и сильней, но сказочное царство оставалось неизменным. Горожане были в недоумении, а некоторые попросту испугались. Тут же поползли разговоры, что Ледяной городок заколдовали юты, которые намерены обратить в лёд весь Гаммель. Во избежание беспорядков власти поспешили объяснить людям, что в этом году городок построили из так называемого вечного льда. Этот искусственный лёд якобы создан учёными компании «Транс-Холод», пожелавшей сделать своим согражданам сюрприз. Бабушка говорила Илане, что раньше эта компания называлась немного иначе — «Транс-Холд». Вторая часть названия восходила к староанглийскому холд — «владеть, держать», потом холд заменили словом другого старинного языка — холод. Компания «Транс-Холод» долгое время владела монополией на производство и продажу холодильных приборов. И едва не разорилась, когда в Германаре появились ещё две подобные компании. От банкротства её спасло изобретение вечного льда. Секрет его изготовления знали лишь несколько человек, включая двух совладельцев компании. Дочь одного из них — Снежана Грундер — училась вместе с Иланой. Лет пять назад «Транс-Холод» начал производить ещё и своё фирменное мороженое. Оно славилось не только отменным вкусом, но и тем, что подолгу не таяло на солнцепёке. А холодильные приборы марки «Транс-Холод» снова считались лучшими на всех планетах системы Гелиос-3.

Городок из нетающего снега и льда мог бы стоять и в тёплое время года, и всё же в марте его убирали. А к следующему Новогоднему празднику сооружали новый. Власти Гаммеля считали, что на фоне зелёных деревьев и цветущих кустов ледяные дворцы будут выглядеть несколько нелепо. Зато повсюду настроили открытых стадионов, где можно было кататься на коньках, играть в хоккей и устраивать ледовые шоу хоть в тридцатиградусную жару. Поначалу это приносило компании «Транс-Холод» огромную прибыль, но спустя три года ажиотаж вокруг летних катков приобрёл несколько зловещее звучание. Бабушка Полли говорила, что цены на этот вид развлечений упали вскоре после одного странного случая. Двенадцатилетняя Анна Криденс, которая каталась с друзьями на детской площадке Центрального спортивного комплекса, неожиданно потеряла сознание. А потом сказала, что увидела во льду какое-то чудовище — не то зверя, не то человека с телом, покрытым белой шерстью, и горящими жёлтыми глазами. Перепуганная девочка уверяла, что чудовище гонялось за её отражением, а когда дотронулось до него, ей стало плохо. Многие сочли это выдумкой. Ведь никто из друзей девочки, которые в тот момент были недалеко от неё, ничего подобного не видел, а все, кто знал Анну Криденс, считали её неисправимой фантазёркой. Впрочем, фантазёров становилось всё больше и больше. Дети то и дело рассказывали, будто что-то видели во льду, и самые суеверные из родителей попросту запретили своим чадам ходить на летние катки. Вдруг этот вечный лёд — изобретение каких-то злых магов, и живущие в нём демоны охотятся за отражениями людей, а ведь, завладев тенью или отражением человека, можно похитить и его душу. Многочисленные публикации в газетах убеждали жителей Германара не верить во всякую мистическую чушь. Дети просто придумали новую игру, писали журналисты-аналитики. Недаром в последнее время так популярны старинные сказки про летающие гробы и чёрную руку. Современным детям надоели компьютерные игры-страшилки, так же, как надоели электронные игрушки. Потому-то им и нравятся игрушки, похожие на магические предметы из старинных земных сказок — всякие там шары и кубики с картинками внутри. А сейчас им хочется верить, будто вечный лёд — это магическое зеркало, в котором можно увидеть кого угодно. Когда выяснилось, что загадочные «ледяные призраки» являются и взрослым, один весьма маститый психолог заявил: «Большинство взрослых — это недоигравшие дети, и видят они то, что им хочется видеть. В каком бы счастливом и благоустроенном мире ни жил человек, рано или поздно ему всё приедается. Даже хорошее. Людям необходимо чудо. Чудеса науки уже давно никого не удивляют, вот кое-кого и потянуло на магические чудеса. Отсюда и такой всплеск интереса к оккультным наукам. Когда-то говорили, что при желании можно и чёрта в кофейной гуще увидать. Так отчего же не увидеть во льду демона?» Ходили слухи, что компания «Транс-Холод» хорошо платит за подобные выступления в прессе и по телевидению. Компания боялась за свои доходы и отнюдь не зря. В последнее время летние катки еле себя окупали, да и Ледяной городок уже не пользовался такой популярностью, как пять лет назад. О нём тоже всякое рассказывали. Илана слышала, что после полуночи в городке Центрального парка лучше не появляться. Якобы в зеркальных стенах его построек тоже можно увидеть что угодно и кого угодно. Иногда видения бывают красивыми и приятными, но в этом-то и заключается главная опасность. Если слишком долго смотреть на ледяного призрака, он может выйти из стены и будет потом всю жизнь преследовать того, кто его вызвал.

— Это что — ледяные призраки? — со страхом спросила Илана, кивнув на картину.

— Не знаю, — засмеялся художник. — Они не вышли из стены той башни и не гонялись за мной по городу… Но с тех пор, как я их увидел, они действительно преследуют меня. Я понял, что не успокоюсь, пока не сделаю картину.

— Ты был на площади после полуночи?

— Нет, где-то около десяти вечера. Говорят, видения могут появляться в любое время, но чаще — с наступлением темноты. Сперва я решил, что это чьё-то отражение. Огляделся — вокруг никого. Потом подошёл поближе и понял, что такие, как эти двое, по улицам Гаммеля не разгуливают. Я смотрел на них минут пять… Или десять. Они исчезли, когда мимо проходила какая-то компания.

— Их спугнули?

— Можно и так подумать.

— Значит, они хотели показаться только тебе?

— Не знаю… Сколько я потом ни бродил по Ледяному городку — и днём, и ночью, больше я их не видел. Но они и так всё время стояли у меня перед глазами.

— А они были совсем-совсем такие, как у тебя на картине?

— Ну… Если и не совсем, то почти. Запомнил я их хорошо, но на картине всё получается немного иначе. Особенно люди.

— А почему?

— Потому что каждый всё видит по-своему. Вот к примеру, мы в Академии всей группой делали портрет с одного натурщика. Получалось пятнадцать совершенно разных портретов, хотя сходство удавалось передать всем. А многим даже удавалось передать характер.

— Этот мальчик похож на Таддеуша, — любуясь Снежным принцем, сказала Илана.

— Вот об этом я и толкую, — усмехнулся художник.

— О чём? — нахмурилась девочка.

Она прекрасно понимала, что имеет в виду Мартин, но не могла понять, чем ему не нравится Таддеуш Бельски.

— Этот юный альбинос голубых кровей действительно очень симпатичный мальчик, — примирительно сказал Мартин. — Но не каждый, кто ездит в карете с гербом, является настоящим принцем…

— Но они действительно похожи, — стояла на своём Илана. — У этого мальчика такие же белые волосы, как у Таддеуша…

— И как у тебя. И такие же, как у тебя, синие глаза. Знаешь, на этого снежного принца похожа ты, а не твой Таддеуш.

— Но он же такой красивый…

— Ты тоже. Просто пока это не все видят.

Илана промолчала. Зачем возражать тому, кто хочет тебя утешить?

Когда они с Мартином вернулись в гостиную, там уже царили мир и покой. Таня и Джереми сидели на диване и тихо беседовали, Джек и Ганс глубокомысленно сутулились над шахматной доской, а слегка осоловевшая от ликёра Лидия раскладывала карты — не иначе как опять собиралась гадать. Люцифер насмешливо косил на неё прищуренным жёлтым глазом, и Илане уже не первый раз показалось, что он знает о грядущем гораздо больше, чем все эти чудаки, которые так любят собираться по вечерам в домике под волшебными часами.

Глава 3. Принц Таддеуш и его прекрасная дама

Таддеуш Бельски, учившийся двумя классами старше Иланы, был альбиносом, и родись он в менее состоятельной семье, ему пришлось бы в этой жизни несладко. Особи, лишённые пигмента, всегда слабее своих собратьев. Это касается любого вида, и человек тут не исключение. Другое дело, что совершенствовать свою природу он научился куда лучше, чем любая другая созданная Богом тварь. Физиологическая коррекция стоила очень дорого, но единственный сын графа и графини Бельски был смыслом их существования. Первые три года жизни Таддеуша прошли в клинике Института генетики. Его семье пришлось продать обширные земельные угодья на границе с Леброном, зато теперь мальчик был крепче и здоровее большинства своих ровесников. Глубинная корректировка зрения привела к изменению цвета радужной оболочки, и глаза Таддеуша из бледно-голубых превратились в ярко-синие. Его брови и ресницы благодаря стараниям хирургов-косметологов приобрели платиновый оттенок. В остальном же Таддеуш выглядел как альбинос — белокожий и беловолосый. Все говорили, что это придаёт его врождённой красоте нечто неземное. Илана была с этим полностью согласна. И хотя она привыкла считать себя уродиной, мысль о том, что у них с Таддеушем есть некоторое сходство, согревала ей душу.

Таддеуша Бельски никогда никто не дразнил. В конце концов, в его человеческой природе никто не сомневался. Да и небезопасное это было дело — дразнить мальчика, который с четырёх лет занимался борьбой тэ-кин-до в лучшем спортивном клубе Гаммеля. К тому же все знали, что семейство Бельски — одно из знатнейших в обитаемой вселенной. В школу Таддеуш приезжал в лёгком экипаже, запряжённом парой белоснежных лошадей. Старинные виды транспорта в последнее время считались особым шиком, а породистый конь стоил дороже аэробиля. Карету Бельски с гербом на правой дверце знал весь город. Герб изображал увитый белыми лилиями меч на серебристо-голубом фоне. Говорили, что родословная семейства Бельски восходит аж к двенадцатому веку, когда на планете Земля жили короли, рыцари и прекрасные дамы. Домой Таддеуш нередко ходил пешком — жил он недалеко от школы, и если на улице было не слишком холодно и не грязно, его родители не возражали против таких прогулок. Тем более, что Таддеушу нравилось провожать до дома Снежану Грундер, дочь одного из владельцев компании «Транс-Холод». Многоэтажный особняк Грундеров находился в двух кварталах от замка Бельски. Это был действительно замок, очень похожий на средневековый, хотя, конечно же, с самыми что ни на есть современными удобствами.

Обе семьи относились к этой дружбе более чем благосклонно, и если бы законы Германара не запрещали заключать помолвки лицам, не достигшим шестнадцати лет, родичи Снежаны и Таддеуша уже давно бы объявили их женихом и невестой. Бельски принадлежали к избранному кругу потомственных аристократов, а Грундеры по праву считались одним из богатейших семейств Галактики. В Германаре шутили, что браки старинных гербов с денежными мешками сейчас так же модны, как и в далёкую Эпоху Просвещения, правда, в те времена гербы были подлинными, а сейчас поддельных аристократов с купленными титулами развелось больше, чем шарлатанов-лекарей с купленными лицензиями. В конце концов, в Геральдической Канцелярии, где устанавливалась подлинность родословных, работали те же чиновники, что и везде. И точно так же брали взятки.

Илану не особенно волновала родословная Таддеуша. Утончённо-красивый и безупречно вежливый, он казался ей самым настоящим принцем. Он всегда уступал девочкам дорогу и ни с одной из них не был груб, даже с Иланой, которую вечно все дразнили. Стоит ли говорить, что все девчонки 7-й Гаммельской гимназии просто обожали Таддеуша Бельски, а все ученицы младших и средних классов мечтали с ним дружить. И разумеется, все втайне ненавидели «эту задаваку Грундер, которая вцепилась в него, как бульдог».

Бульдожью хватку Снежана унаследовала у своего папаши Отто Грундера, а внешность — у матери, которая до замужества была весьма известной манекенщицей. После помолвки Линды Сабей с владельцем компании «Транс-Холод» какой-то находчивый журналист назвал её Снежной Королевой. С этим громким именем Линда плавно перекочевала с обложек модных журналов на страницы «Светской Хроники». Не прошло и двух лет, как там стали регулярно появляться и фотографии её дочери Снежаны, которую тут же окрестили Снежной Принцессой.

Снежана Грундер гордилась этим именем не меньше, чем гордились своими родословными потомственные аристократы. Эта рослая голубоглазая девочка держалась с уверенностью человека, глубоко убеждённого, что ему должно доставаться в этой жизни всё самое лучшее. И естественно, самый красивый мальчик в школе должен дружить именно с ней, Снежаной Грундер. Впрочем, себя она тоже считала первой красавицей школы. Да и как же иначе? Ведь она была копией своей матери, а та в своё время выиграла всепланетный конкурс красоты.

Мать-манекенщица научила Снежану носить наряды с элегантной непринуждённостью топ-модели. К Рождественским праздникам в школе поставили пьесу по средневековой легенде. Таддеуш сыграл рыцаря, который победил на турнире и стал королём, а Снежана — его возлюбленную. Она была очень хороша в роскошном платье с кринолином. Её густые светлые волосы завили и уложили в такую замысловатую причёску, что Снежана казалась совсем взрослой. В конце представления ей хлопали больше всех, и она воспринимала это как должное. Она держалась так, будто ощущала себя самой что ни на есть прекрасной дамой из далёкого земного средневековья.

Эта особа была настолько высокого о себе мнения, что даже мысль о возможной сопернице казалась ей нелепой. Восхищение, с которым девчонки смотрели на Таддеуша, только льстило ей самолюбию. Илана заглядывалась на юного графа не меньше других, и Снежена Грундер реагировала на это так, как, наверное, реагировала бы королева, если бы какая-нибудь нищая замарашка глазела на её венценосного супруга. Наследница Отто Грундера считала ниже своего достоинства обращать внимание на таких, как Илана Стивенс, поэтому Илана не сразу поняла, в чём причина ненависти, которой эта красивая и богатая девочка воспылала к ней в четвёртом классе.

А начало этой ненависти положил случай в раздевалке. Это было в конце зимы. Главные враги Иланы Агнесса и Питер Джефферсоны, воспользовавшись отсутствием дежурных учителей, натравили на неё свою компанию. Кроме них в эту свору входили хронический второгодник Том Брикс — двенадцатилетний верзила, чей рост был обратно пропорционален его умственым способностям, Ирма Кнобель и Роза Миллер. Эти две на редкость некрасивые девочки часто сами становились объектом насмешек, и чем больше их обижали, тем яростнее они дразнили Илану. Похоже, их радовало, что в этом мире есть кто-то ещё уродливее их. Тот, над кем могут посмеяться даже они.

Илана как всегда старалась не обращать на них внимания. Она уже направлялась к выходу, когда к мерзкой компании присоединился старший братец Агнессы и Питера — Ральф. Он сорвал с Иланы берет и принялся скакать вокруг неё, выкрикивая:

Наша белая глиста

Бледней тетрадного листа!

Кудри — словно вата,

Морда синевата…

Близнецы Джефферсоны и их свора захохотали. К ним присоединился почти весь четвёртый класс, но закончить свои «гениальные» вирши Ральфу не удалось. Ловким приёмом сбив его с ног, Таддеуш Бельски выхватил у него берет и отдал Илане. Хохот стал ещё громче. Только теперь уже смеялись другие. Пасторских деток многие не любили, особенно Ральфа — не только за его подлость, но и за то, что ему почти всё сходило с рук.

Ральф вскочил на ноги — взъерошенный, красный от стыда и злости — и, сжав кулаки, бросился на Таддеуша. И тут же под новый взрыв хохота опять полетел на пол. Таддеуш был младше Ральфа и уже в кости, но он не зря занимался у лучших мастеров тэ-кин-до.

Пасторский сынок отличался отсутствием совести, но отнюдь не благоразумия. Продолжать драку с более сильным противником было не в его правилах. Пытаясь хотя бы частично спасти своё самолюбие, Ральф позволил себе ехидный выпад:

— Ты что, Тэд, решил за ней приударить? Молодец! Выбрал первую красавицу в школе!

— Эй, Снежана, ты у нас теперь бывшая, да? — поддел он заодно и Снежану Грундер, которая наблюдала за происходящим с явным неудовольствием.

Таддеуш не удостоил Ральфа ответом. Подняв портфель, он ободряюще улыбнулся Илане — не обращай мол на этого дурака внимания — и отвёл глаза. И тут же почему-то снова на неё посмотрел. Как-то странно, словно впервые её увидел. Илану аж в холод бросило. Вокруг опять захихикали. Ещё бы! Илана знала, что от смущения стала совсем голубой. В такие минуты она казалась себе особенно нелепой и уродливой. Чуть ли не бегом покидая школьный вестибюль, она успела заметить исполненный неприязни взгляд, которым её проводила Снежана Грундер. И удивилась. Неужели самая красивая девочка в школе приняла слова Ральфа Джефферсона всерьёз?

Как бы то ни было, но после случая в раздевалке Илана перестала быть для Снежаны Грундер пустым местом. Она то и дело натыкалась на пристальный, изучающий взгляд её холодных голубых глаз. Снежная принцесса и будущая владелица компании «Транс-Холод» явно невзлюбила Илану. В Гаммеле говорили, что все, кто хотя бы случайно перешёл дорогу Отто Грундеру, здорово за это поплатились. И ещё говорили, что наследница пошла характером в папашу. Илана и не думала переходить ей дорогу, она вообще предпочитала ни с кем не связываться. Тем не менее, неприятности были ей обеспечены. Она это чувствовала, а чутьё никогда её не подводило.

Масла в огонь подлила учительница математики. В тот злополучный день Илана едва не опоздала в школу, засмотревшись на лиловые подснежники, которые в конце февраля появлялись во всех городских парках. Когда она, запыхавшись, влетела в кабинет математики, учительницы ещё не было, а весь класс столпился вокруг Анны Ройзен.

— Я же всегда говорила, что юты оборотни, — тараторила Анна. — Я видела, как он забежал в телефонную будку! А когда полицейский открыл дверь, оттуда выбежала собака. Белая такая, лохматая… С белыми глазами… То есть не белыми, а такими пустыми… Ну, как у ютов.

— А полицейский в неё не выстрелил? — спросила Ирма Кнобель.

— Нет. Думаю, он просто не был уверен, что этот паршивый ют действительно заскочил в будку. Но он и правда там спрятался — я видела! Он превратился в собаку!

— Интересно, они в кого угодно могут превращаться? — пустилась в рассуждения Снежана Грундер. — Даже в людей… Ой, смотрите, наш оборотень тоже тут как тут! Я и не заметила, как она подкралась… Илана, если твой папочка был ютом, ты, наверное, тоже умеешь превращаться? И не надоело тебе быть такой белой молью? Превратись в какое-нибудь более симпатичное животное. На твоём месте я бы уже давно устала пугать людей своим уродством…

— Снежана, это просто отвратительно! — строгий голос учительницы мгновенно погасил хихиканье. — Расизм осудили ещё на Земле. Задолго до Космической Эры.

Преподавательница математики Клара Макгиллис очень гордилась своей принципиальностью и непредвзятостью. Она ставила двойки даже внуку губернатора Эдди Фогелю, правда, многие считали, что гораздо реже, чем он того заслуживал.

— Но при чём тут расизм, госпожа учительница? — осторожно возразила Снежана. — Она же не негритянка…

— От расизма страдали не только негры. Дело не в том, какого цвета у Иланы кожа и волосы, а в том, что именно за это — за цвет кожи и волос — вы её дразните. Почему вы решили, что её внешность даёт вам право считать её ниже себя? Между прочим, она одна из лучших учениц школы. И никогда никого не обижает. Мне очень жаль, что дети, которые заканчивают начальную школу, так и не усвоили элементарных нравственных норм!

Госпожа Макгиллис говорила долго и вдохновенно. Создавалось впечатление, что возможность хорошенько отчитать высокомерную дочку первого в городе богача доставляет ей удовольствие. Госпожа Макгиллис даже не подозревала, что, заступившись за Илану, она навлекла на неё самую жестокую травлю, на которую только способны десятилетние дети.

К насмешкам и мелким пакостям Илана уже давно привыкла, но теперь травлю возглавляла Снежана Грундер, а эта заносчивая девочка была куда изобретательней, чем Агнесса и Питер Джефферсоны. К тому же её миловидность делала её весьма популярной среди мальчишек. На неё заглядывались даже парни из старших классов. Наверное, многие из них в тайне надеялись, что рано или поздно «белобрысый графчик» надоест Снежане и единственная наследница Отто Грундера обратит ясный взор своих голубых глаз на кого-нибудь другого. В общем, желающих служить «прекрасной даме» было хоть отбавляй, так что все пакости Снежана делала чужими руками. И она была слишком умна, чтобы посвящать в эти делишки самого верного из своих рыцарей — Таддеуша.

Жизнь Иланы постепенно превращалась в ад. По дороге в школу или в магазин кто-то невидимый то и дело швырял в неё камни и комья грязи. Она старалась ходить только по людным улицам, держалась подальше от кустов и заборов, но в Гаммеле было столько скверов, садов и палисадников, что пакостники всегда находили, где спрятаться. В школьной раздевалке у Иланы постоянно что-нибудь пропадало или оказывалось испорченным. Когда бабушка Полли жаловалась классной даме, что устала чинить и покупать внучке одежду, та лишь сокрушённо разводила руками. Вычислить вредителей никто не мог, тем более, что их было много. Наверное, если бы подобной травле подвергался ребёнок из семьи банкира или ещё какой-нибудь важной персоны, школьное начальство в лепёшку бы расшиблось, чтобы найти виновных, но проводить целое расследование ради безродной сироты, удочерённой какой-то старой чудачкой, никто не собирался. Учителя 7-й гаммельской гимназии считали, что выполняют свой педагогический долг, не позволяя издеваться над Иланой у них на глазах. На всё остальное они глаза закрывали. 7-я гимназия была учебным заведением первой категории. Здесь учились в основном дети весьма уважаемых людей, ссориться с которыми не хотелось ни педагогам, ни школьному начальству. Даже преподавательница математики Клара Макгиллис не заходила в своей принципиальности слишком далеко. В конце концов, если кто-то посадил своего сверчка не та тот шесток, пусть пеняет на себя. Разумеется, никто этого бабушке Полли не говорил, но ей и самой было нетрудно прийти к такому выводу.

— Видимо, придётся перевести тебя во 2-ю муниципальную школу, — сказала она Илане после того, как у той пропала очередная пара сменной обуви. — В ту, куда ходят дети из приюта Святой Бригитты. Учат там хуже, но ведь тут тебя совсем заклюют. Дотерпишь до конца года? Два месяца осталось… Если отбросить каникулы и все праздники. А может, ещё всё утрясётся…

Илане очень хотелось в это верить. Учиться ей нравилось, а знания, которые получали в муниципальных школах, не давали их выпускникам практически никаких шансов поступить в университет. В школах для бедных учат прежде всего смирению, любила повторять бабушка Полли.

Илана знала, что Божий Закон во 2-й муниципальной школе преподаёт Марианна Джефферсон. Месяц назад супруга пастора Коула выпустила книжку «Правила благочестия для девочек». Ортодоксальная церковь распространяла её бесплатно.

«Мало просто блюсти чистоту, — писала Марианна Джефферсон. — Иная девочка ведёт себя благопристойно, но грешит в мыслях, а это очень плохо. Поэтому так важно замаливать каждую греховную мысль».

Из этой книжонки следовало, что каждая порядочная девочка, думающая о своей душе, должна проводить в молитвах не меньше десяти часов в сутки.

«Да ведь так же и уроки будет некогда готовить, — размышляла Илана, — и книги читать…»

В муниципальных школах уроками не загружали. Со всей строгостью там спрашивали только Божий Закон. А один день в неделю был отведён для работы в мастерских, чтобы ученики могли заранее выбрать себе специальность — как правило не требующую ни глубоких знаний, ни особых талантов… Нет, не хотелось Илане в муниципальную школу. Да и где гарантия, что там к ней будут лучше относиться? Другое дело, что тамошних безобразников гораздо проще призвать к порядку. Безнаказанность — удел избранных. Таких, как наследница 70 % акций компании «Транс-Холод».

Кто бы мог подумать, что в середине марта Илана столкнётся ещё с одним представителем этой проклятой компании.

Глава 4. Авария у магазина «Сказочный мир»

Она уже привыкла, спустившись после занятий в раздевалку, находить свой шкафчик открытым. В тот день замок опять был сломан, но ничего из вещей не пропало. И выглядели они так, словно их никто не трогал. Но это лишь на первый взгляд. Надевая сапоги, Илана обнаружила, что у них отрезаны подошвы.

Можно было пожаловаться классной даме, но Илана уже поняла, что госпожа Рейнер только делает вид, будто старается уладить её проблемы. И чем больше у Иланы возникало проблем, тем острей она чувствовала скрытое раздражение, которая она вызывала у большинства педагогов. Можно было обратиться за помощью к дежурному учителю. Или к той же уборщице — госпоже Тоффель. Ученики называли её между собой Тоффель-Картоффель. Далеко не все из них, обращаясь к ней, говорили «госпожа», а многие произносили это слово с подчёркнутой издёвкой.

Госпожа Тоффель помогла бы Илане. Она бы порылась в кладовой и отыскала какую-нибудь старую обувку, чтобы девочка могла дойти до дома. При этом она бы посмотрела на Илану с тем сочувственным пониманием, с каким обычно смотрят друг на друга люди, вынужденные мириться с несправедливостью судьбы. Такие, как госпожа Тоффель, привыкли быть жертвами и даже научились находить в этом удовольствие. Илана вдруг ощутила такую злость, что её бросило в холод. Не будет она ни жаловаться, ни просить помощи!

Портить хорошенькие новые туфли, купленные специально для школы, не хотелось. На улице всё таяло, и даже уборочные машины не могли полностью очистить тротуары от грязи. Снега в этом году выпало больше обычного, а вывозить его за город было небезопасно. Гаммель окружала низина, исчерченная руслами многочисленных рек. Агроинженеры предостерегали, что в сезон половодья может затопить все поля… Илана сунула туфли в обувной мешок, с яростью швырнула свои испорченные сапоги на середину холла и под удивлёнными взглядами дежурных отправилась домой босиком.

Она была зла на весь свет. Её раздражали респектабельные прохожие, с недоумением взирающие на её босые ноги, и она с остервенением шлёпала по лужам с ледяной кашей — так, чтобы брызги летели во все стороны.

— Что за маленькое чудовище! — возмущённо воскликнула дама, которой Илана испачкала накидку. И невольно шарахнулась, когда «маленькое чудовище» подняло на неё исполненный ненависти взгляд.

Здесь, в Южном Округе, Илану знали почти все, но эта женщина явно видела её впервые и не на шутку испугалась её огромных сумеречно-синих глаз.

Свернув на улицу Андерсена, Илана задержалась возле магазина «Сказочный мир». Это был один из лучших детских магазинов Гаммеля. Он размещался в доме, напоминающем маленький средневековый замок. На шпилях его многочисленных башенок сверкали флюгера в виде фантастических зверей. В готических окнах-витринах первого этажа среди игрушек стояли манекены в средневековых нарядах. Окна второго этажа, украшенные стилизацией под витражи, днём и ночью сияли рекламами. Старинные часы на двенадцати башнях по очереди отбивали время. Причём у каждых часов была своя мелодия. Стоило ей зазвучать, как в готической арке под циферблатом раздвигались резные дверцы и появлялись слегка светящиеся изображения сказочных персонажей. Едва музыка умолкала, дверцы закрывались. Каждому часу соответствовал свой сказочный сюжет.

Время близилось к полудню. Илана знала, что в одной из башенок сейчас появятся Снежная Королева и Кай. Ей сразу вспомнилась картина Мартина. Снежный Король… Такой величавый и прекрасный… И наверняка добрый — в отличие от королевы из сказки Андерсена. Илана невольно вздохнула. Она бы многое отдала, чтобы оказаться на месте мальчика, которого король заслонил своим щитом. Как бы она хотела иметь такого отца…

Вместе с боем часов заиграла знакомая мелодия, и резные дверцы башенки медленно раздвинулись… Илана не верила своим глазам. Вместо высокомерной красавицы, которая всегда появлялась среди серебряных снежинок, держа за руку бледного замёрзшего мальчика, в арке часов стояли Снежный Король и юный принц. Их фигуры чётко белели на фоне мерцающих звёздами сумерек.

Немного отступив назад, Илана зажмурилась, сосчитала до трёх и открыла глаза. Ничего не изменилось. В башенной арке по-прежнему были король и принц с картины Мартина Кейна.

Девочка не заметила, как, медленно пятясь, сошла с тротуара на мостовую. Она заметила это, лишь когда выруливший из-за угла грузовик обдал её брызгами грязного талого снега. Ещё более грязными были ругательства, которыми её наградил шофёр. Огромная машина забуксовала на повороте. На голубом трейлере белела надпись «Транс-Холод».

Нахлынувшая на Илану холодная ярость была сродни ледяному ветру, от которого зябко ёжились все жители Гаммеля. Все, кроме неё. Да, она не такая, как все. Она не боится холода и злого ветра, прилетающего не то с Северного океана, не то из преисподней, как сказала госпожа Риттер. Даже если Илана и впрямь дьявольское отродье, она в этом не виновата. Сколько ещё можно терпеть все эти издевательства?

Шофёр опустил боковое стекло и, продолжая ругаться — Илана поняла это по его шевелящимся губам, жал на газ. Разворачиваться на узких улицах Западного Округа было трудно. Похоже, это-то и являлось основной причиной его раздражения. Зазевавшаяся девчонка стала последней каплей, переполнившей чашу терпения. Если бы он знал, что творится у этой девочки на душе, он бы поостерёгся её оскорблять. Его ругань тоже стала последней каплей. Возможно, ярость Иланы усилило то, что это была машина компании «Транс-Холод». Компании Отто Грундера. Мало того, что приходится терпеть издевательства его дочки… Ну уж нет! Хватит! Илана вдруг поняла, что больше она ничего терпеть не будет. Ни от кого.

Машина продолжала буксовать, обдавая Илану грязными брызгами. Девочка слепила из талого снега ком и размахнулась, целясь в ветровое стекло. Больше всего она жалела, что ей не под силу поднять огромный булыжник. Ей хотелось разбить эту машину. Ей хотелось бы, чтобы комок грязного снега превратился в настоящий снаряд. Уже бросая его, Илана почувствовала, как мокрый снег затвердевает у неё в руке…

Маленький ледяной «снаряд» попал ниже окна, но оно вдруг взорвалось фонтаном стеклянных брызг. Шофёр вскрикнул, прижав руку к окровавленному лбу. Илана оторопело смотрела на покорёженную кабину. Вмятина выглядела так, словно грузовик на хорошей скорости врезался в столб или в угол дома. Может, кто-то выстрелил по нему из настоящей боевой установки? Илана знала, что оружие сейчас есть всякое. Есть и такое, что может послать снаряд чуть ли не на другой конец планеты, при этом он способен отыскать цель, не задев ближайшие к ней объекты. Но кому и зачем палить по грузовику компании «Транс-Холод»? Может, конкуренты? Глупости. Они уж если вредят, то по-крупному и куда более изощрённо. Девочка вспомнила, как затвердел у неё в руке комок грязного снега. Это казалось бредом, но Илана чувствовала, что именно он, брошенный ею маленький ледяной ком, ударившись о кабину, оставил на ней страшную вмятину. Это он разбил стекло, которое поранило шофёра… Но ведь она не хотела… Нет! Хотела! Она же была так зла. Она была готова разбить эту проклятую машину…

На Илану нахлынул ужас. Она со всех ног кинулась прочь. Остановившись недалеко от своего дома, чтобы отдышаться, девочка задумалась. Появляться в таком состоянии перед бабушкой не следовало. Та сразу поймёт — что-то случилось. А вот что — Илана и сама толком не понимала. Ясно было одно — огромный грузовик компании «Транс-Холод» сломала она. Илана. Но как?! Не слишком ли много странного произошло несколько минут назад? Снежный Король вместо Снежной Королевы в башне с часами. Комок грязного снега, превратившийся в самый настоящий снаряд… Интересно, шофёр хорошо её запомнил? Вряд ли. Её волосы и лоб были скрыты под капюшоном. Бабушка купила ей куртку на вырост. Илана буквально тонула в ней, и ей это даже нравилось. Стараясь скрыть своё уродство, она любила прятаться в просторную одежду, как улитка в раковину. Саму-то её шофёр вряд ли разглядел, но ярко-синюю куртку с капюшоном, бомбошками и широкой пелериной он вполне мог запомнить.

Илана побежала в ближайший парк. Укрывшись среди зарослей боярышника, она достала из портфеля перочинный нож и кромсала куртку до тех пор, пока не привела её в полную негодность.

— Ну это уж слишком! — негодовала бабушка Полли. — Изрезали и куртку, и сапоги! Честное слово, я на них в суд подам!

— Да на кого, бабуля? Никого же не поймали…

— Это ж ведь надо — совсем новая куртка! И такая хорошая…

— Купим что-нибудь попроще. На распродаже. А сапоги я могу и старые поносить. Грязь скоро кончится. Да и каникулы скоро…

— Ладно, — вздохнула бабушка. — Хорошо, что весной сплошные праздники. Почаще дома будешь. Может, тебе прямо сейчас в другую школу перейти? Я поговорю с директором 2-й муниципальной…

— Нет, — поморщилась Илана. — Если будет совсем невмоготу, я лучше до конца учебного года дома посижу.

— И не закончишь четвёртый класс?

— В пятый класс муниципальной возьмут даже после третьего класса гимназии. Ты же знаешь, что там программа для недоумков.

О странной аварии с грузовиком компании «Транс-Холод» говорили целую неделю. Сперва решили, что шофёр не справился с управлением и во что-то врезался. Правда, во что — дорожная полиция так и не выяснила. А полицейский медэксперт установил, что в момент аварии шофёр был абсолютно трезв и вменяем. Сам парень без конца твердил, что стекло разбилось, когда какая-то девчонка лет десяти чем-то запустила в кабину. Рассмотреть он её не успел, но заметил, что на ней была синяя куртка.

«Интересно, чем таким могла запустить в грузовик маленькая девочка, — писала газета «Вестник», — чтобы разбить пуленепробиваемое стекло и помять кабину из металлопласта. Снаряда такой мощности на месте аварии не обнаружено. Пожалуй, наиболее правдоподобными остаются две версии. Либо в грузовик угодил загадочный метеорит — сродни Тунгусскому, только гораздо меньше, либо причиной аварии действительно стала малолетняя хулиганка, которая кидается магическими камнями. Тогда остаётся надеяться, что она больше не будет безобразничать, иначе Гаммелю грозит опасность за короткий срок превратиться в руины».

«Вестник» был любимой газетой бабушки Полли. Она не пропускала ни одного номера. Прочитав заметку об аварии, Илана целую неделю ходила по городу, опустив лицо, и вздрагивала при виде каждого полицейского. Впрочем, искать девочку, бросившую в грузовик камень, никто не собирался. Если версия городской газеты и казалась кому-то правдоподобной, то только не полиции. Многие вообще считали, что девочка в синей куртке — выдумка шофёра. Ведь никто, кроме него, её не видел. В полдень улица Андерсена обычно была безлюдна, а «Сказочный мир» в тот четверг не работал. Шофёра даже хотели привлечь к ответственности за дачу ложных показаний и попытку сбить полицию со следа, но поскольку никакого следа полиция всё равно не взяла, инспектор, занимавшийся этим делом, решил не поднимать шума. Газеты тоже постепенно успокоились, а «бредовые показания» шофёра списали на полученное им при аварии сотрясение мозга.

Газеты успокоились, слухи утихли, но в жизни Иланы эта история вызвала волну новых неприятностей. Бабушка всё же не выдержала и на ближайшем собрании родителей пожаловалась, что Илане испортили недавно купленную одежду. Классная дама как всегда прикинулась возмущённой и даже сделала вид, что пытается найти виновных. Она даже поговорила с госпожой Добсон — учительницей биологии, которая в тот злополучный день дежурила в раздевалке.

— Илана, я видела, как ты тогда уходила из школы, — вскинула брови госпожа Добсон. — Кажется, куртка на тебе была целая…

— А что у меня было на ногах, вы тоже видели, госпожа учительница? — вежливо поинтересовалась Илана. И едва сдержала ехидную улыбку, заметив, как порозовели дряблые щёки биологички.

Дежурная учительница прекрасно видела, что ученица четвёртого класса Илана Стивенс отправилась из школы босиком. О том, что этот странный ребёнок никогда не простывает, знала вся гимназия, но госпожу Добсон это не оправдывало. Она следила за порядком в вестибюле и прекрасно видела, что у ребёнка неприятности. Она бы не допустила, чтобы Агнесса Джефферсон, Снежана Грундер или, к примеру, внук губернатора Эдди Фогель шлёпали по грязному снегу босиком, даже если бы эти дети были закалёнными, как тюлени.

— Мы потом нашли в холле испорченные сапоги, — сокрушённо вздохнула госпожа Добсон.

«Ещё бы, — холодея от ярости, подумала Илана. — Ведь я бросила их в нескольких шагах от твоей задницы.»

— …а на ноги её я даже не взглянула. В чём же ты шла домой, детка? В школьных туфлях? Это ужасно.

— Ужасно — это когда люди врут и ведут себя подло, — сказала Илана.

Красные пятна на лице учительницы стали ещё ярче.

— Конечно, дорогая, это очень подлый поступок, — выдавила она улыбку. И тут же повернулась к бабушке Полли:

— Мы постараемся во всём разобраться.

Илана же мысленно поблагодарила судьбу за то, что шофёр грузовика не видел из своей высокой кабины её босых ног. В отличие от госпожи Добсон он действительно не заметил, что Илана была без сапог. Уж такая-то примета её бы точно выдала. Это не куртка фабрики «Сезон», купленная в Центральном Универмаге, где одевается полгорода. Теперь Илана даже жалела, что испортила новую куртку. И пожалела об этом ещё больше, когда однажды по дороге из магазина её остановили трое. Снежану Грундер сопровождали два парня чуть постарше её и отдалённо на неё похожие — такие же голубоглазые и белобрысые. Возможно, её кузены.

— Ты не только жалкая ябеда, которая не может за себя постоять, — презрительно сказала Снежана. — Ты ещё и лгунья. Никто не портил твою дурацкую куртку. Или вы это на пару с бабулей придумали? Надеетесь, что вам возместят стоимость этой тряпки в троекратном размере? Лучше постояли бы возле церкви Святого Мартина. Там, говорят, хорошо подают. Вы же нищие! У тебя никогда нет карманных денег, и ты всем завидуешь…

— А сапоги мне тоже никто не портил? — поинтересовалась Илана. — Я же знаю, что это ты натравила на меня свору своих шавок. Твоих карманных денег вполне хватает на то, чтобы покупать таких дураков, как Том Брикс. Так же, как твой отец платит всяким подонкам, чтобы они убивали конкурентов и жгли их магазины…

— Прополощи свой поганый рот, прежде чем говорить о моём отце, — прошипела Снежана.

— А ты не смей оскорблять мою бабушку! И отцепись от меня. Что тебе до того, что у нас мало денег? Мы никому ничего плохого не сделали.

— Да что и кому вы можете сделать? — расхохоталась Снежана.

«Кузены» вторили ей дружным блеяньем. Они и внешне чем-то походили на баранов — туповато-смазливые физиономии, светлые кудряшки. Не иначе, как родня со стороны матери. Илана слышала, что у Снежной Королевы масса бедных родственников, которые вечно юлят перед Отто Грундером, выжидая объедков с его стола. Ну а младшие родственнички, значит, юлят перед его дочкой…

— Такие, как вы, даже если и захотят кому-то что-то сделать, их тут же носом в грязь сунут! Ваше место в грязи, и лучше бы вы это поняли! Пыжитесь со своей бабулей, наскребли кое-как на приличную школу… Между прочим, в такую школу и одеваться надо прилично. Тебе вообще здесь не место, а уж если ты сюда пролезла, то должна сидеть и помалкивать. Так ведь нет, вообразила о себе невесть что! Может ты себя принцессой считаешь, если у тебя голубая кровь? Принцессы не бывают такими уродинами! Подумать только — она ещё и клеветать взялась! Куртку ей изрезали! Да я бы эту тряпку собаке свей постелить побрезговала… Знаешь, детка, врать нехорошо. За такое наказывают. И тебе это даром не пройдёт. Запомни.

Троица удалилась, ухмыляясь и всем своим видом давая понять, что этот разговор — только начало.

Несмотря на юный возраст, Снежана Грундер была уже достаточно изощрённой гадиной. Она решила изводить Илану постепенно, а для начала хотела заставить её жить в постоянном страхе, каждую минуту ожидая каких-нибудь неприятностей. Самое противное, что Снежане это удалось. Илана теперь ещё старательней избегала тихих, безлюдных улиц и предпочитала по возможности не выходить из дома. Бабушке она ничего не говорила — у той и так в последнее время часто подскакивало давление. Мартин Кейн с несколькими приятелями повезли свои картины в лебронский город Ливингейм. Они надеялись принять участие в грандиозной выставке-продаже, на которую каждую весну съезжались художники со всех планет системы Гелиос 3. Госпожа Гертруда решила до его возвращения погостить у родственницы, жившей где-то в пригороде Гаммеля. Илана ещё никогда не чувствовала себя такой одинокой и несчастной. Теперь она даже мечтала, чтобы что-нибудь случилось. Пусть даже что-нибудь плохое, лишь бы это как-то разрешило сложившуюся ситуацию.

Глава 5. Неудачный день

Постоянное напряжение, в котором находилась Илана, сказывалось на учёбе. На уроках она не могла сосредоточиться, отвечала невпопад, а однажды даже не выполнила домашнее задание. И как назло — по Божьему Закону. Нельзя сказать, что она совсем не приготовила урок. Она просто выучила не ту главу «Священного Писания». Другой учитель отнёсся бы к Илане снисходительно — в конце концов, она была одной из лучших учениц школы, но пастор Коул скорее к уголовнику отнёсся бы снисходительно, чем к Илане Стивенс. Он велел ей остаться после уроков и учить нужную главу, пока он не вернётся со службы. Илана была в ужасе. Она знала, что по вторникам сразу после службы пастор Коул исповедует, и одному лишь Богу известно, сколько прихожан пожелают сегодня явиться к пастору, дабы поведать ему о своих грехах.

— Святой отец, — робко сказала Илана, подойдя к нему после уроков. — Эту главу я выучу минут за десять-пятнадцать, а вы вернётесь нескоро. Может, я…

— Ты будешь ждать меня столько, сколько придётся, — холодно перебил пастор. — А вот я тебя сейчас ждать не могу. Ни минуты. Ибо меня ждут мои прихожане. Учитель не обязан подстраиваться под нерадивого ученика.

— Я могла бы ответить урок завтра…

— Ты ответишь его сегодня. А заодно выучи двадцать первый псалом. Если справишься с заданием раньше, чем я вернусь, проведи оставшееся время в школьной часовне. Подумай о своих грехах и помолись. Если проголодаешься, сходи в столовую. Учеников, которых оставляют после уроков, кормят бесплатно. Но лично я посоветовал бы тебе поголодать. От молитвы на сытый желудок пользы меньше.

«Тогда толку-то от всех твоих молитв?» — мрачно глядя на отвисший живот пастора, подумала Илана.

Голодать она не собиралась, но по дороге в столовую наткнулась на сценку, начисто отбившую у неё всякий аппетит. В холле второго этажа стояли Снежана Грундер и её кузены. Эти двое действительно оказались её двоюродными братьями. Они появились в гимназии неделю назад. Видимо, их семьи переехали в столицу совсем недавно. Троица оживлённо что-то обсуждала, а при виде Иланы многозначительно умолкла. Торжествующая улыбка на смазливом личике Снежаны не предвещала ничего хорошего. Эта тварь знала, что Илану оставили после уроков. Пастор вернётся в школу не раньше пяти. Пока Илана отвечает урок, стемнеет окончательно. Космический Проспект, где находится гимназия, и улица Андерсена прекрасно освещены, да и народу там в эти часы достаточно, а вот на Трансильванской по вечерам безлюдно. Фонари там почти все перебиты, и мэрии нет до этого никакого дела. Стоит ли наводить порядок в трущобах, которые всё равно собираются сносить…

Илана побежала на первый этаж — там были телефонные кабинки. Её мобильник недавно украли — явно кто-то из прихвостней Снежаны Грундер, а бабушкин сломался. На новый денег пока не было. В этом месяце и так пришлось изрядно потратиться на одежду — вместо испорченной всё теми же прихвостнями Грундер. Илана немного поколебалась, прежде чем набрать номер домашнего телефона. Ей ужасно не хотелось лишний раз тревожить бабушку, но у неё было такое чувство, что сегодня эти твари придумали какую-то особую пакость. Они не только подлы, но и жестоки. Недавно по их милости Илана едва не лишилась глаза, и они нисколько не расстроятся, даже если их очередная выходка будет стоить ей жизни. Пусть уж лучше бабушка её сегодня встретит. Как бы эти три гадёныша ни презирали старую Полли Стивенс, присутствие взрослого человека для них пока ещё что-то значит.

Илана вздрогнула, услышав дребезжащий голос допотопного автоответчика. Они с бабушкой почти им не пользовались. Девочка с первых же слов поняла, что сегодня её никто не встретит. А к концу сообщения у неё упало сердце. Бабушка Полли отправилась в космопорт и четырёхчасовым аэробусом улетает в Вавель. Всего каких-то минут сорок назад она получила срочное сообщение от родственников. Серьёзно болен Джон О'Кири. Его семья даже о билете позаботилась. Продуктов в холодильнике достаточно, а вечером, часов в семь, госпожа Ирвин по дороге домой навестит Илану.

Мелани Ирвин жила в соседнем доме и была с бабушкой в приятельских отношениях. Она владела маленьким галантерейным магазинчиком, выполняя там функции и управляющего, и продавца, а нередко и уборщицы, поскольку не могла нанять помощницу на полный день. Магазин и так почти не приносил прибыли. Домой госпожа Ирвин всегда возвращалась около семи. И сегодня освободится примерно так же, а если бы и раньше освободилась, то обратиться к ней за помощью Илана всё равно не могла — она не знала, как с ней связаться. Это ж надо было Джону О'Кири заболеть именно сегодня, да ещё и так неожиданно! Просто дьявольщина какая-то!

Племянник Джон был единственным родственником Полли Стивенс, к которому она питала действительно родственные чувства. Именно ему она в случае своей смерти доверила опеку над Иланой. И вот теперь с ним что-то случилось.

Илана никогда не видела бабушкиного племянника. Возможно, он действительно был хорошим человеком, и следовало ему посочувствовать, но сегодня вечером что-нибудь плохое вполне могло случиться и с Иланой. И в данный момент её волновало прежде всего это. Ни Мартина Кейна, ни его матери в городе не было. Илана позвонила в Детскую Библиотеку и спросила Лидию Мортенсон. Ей ответили, что Лидия сегодня не работает. Дома её тоже не оказалось, а номеров Тани, Джека и Джереми Илана не знала. Выпив в столовой стакан апельсинового сока, она постаралась успокоиться.

«Чего я так испугалась? — сказала она себе. — Я же не в полночь из школы выйду. Попрошу кого-нибудь из прохожих проводить меня до дома. Уж кто-нибудь-то всё равно согласится. Да и вообще… Может, эта троица просто так шушукалась. А если что-то и замышляла, то не обязательно на сегодня…»

Она всё же пошла в школьную часовню и помолилась перед иконой Святого Николауса — за бабушку Полли, за её племянника, за себя. Она даже поставила свечку за здоровье Джона О'Кири, а потом села на скамью, стоявшую слева от алтаря, напротив статуи ангела с мечом. Эту статую подарил школе один известный скульптор. По преданию ангел с мечом явился отроку Николаусу. Он предсказал ему путь великого пророка и чудотворца, а заодно предупредил о беде, которая в скором времени должна была обрушиться на селение, где Николаус жил со своей матерью и сёстрами. Ангел дал Николаусу меч из холодного пламени. Этим мечом юноша сразил главаря разбойников, напавших на селение, а позже ещё многих злодеев-язычников — тех, что жили в окрестных лесах, промышляли разбоем и приносили человеческие жертвы. Но ещё больше язычников Николаус обратил в истинную веру. Ведь ангел сказал ему: «Поднимай свой меч лишь тогда, когда удостоверишься, что человек совершенно глух к Слову Божию и не способен исторгнуть из себя бесовское начало».

Элианская церковь рассказывала легенду об ангеле с мечом по-другому. В небольшом рыбацком посёлке на берегу моря жила девушка по имени Анна. Однажды, когда все мужчины ушли на промысел, на селение напали пираты. И хотя женщины этого древнего народа умели сражаться — как раз потому, что их мужчины часто и надолго уходили в море, силы были не равны. Вот тут-то самой отважной и совсем юной девушке Анне — ей в ту пору едва сравнялось четырнадцать — явился ангел Анаэль. Он дал ей чудесный сияющий меч, которым она сразила массу врагов, сама при этом оставшись невредимой. Кончилась битва тем, что разбойники пали перед Анной на колени, признав её величайшей воительницей на свете. Позже ангел снова явился девушке. Он сказал, что Анна будет защитницей всех угнетённых и объединит свой народ под знаменем истинной веры. Она много лет ездила со своим отрядом по стране, защищая всех, кто страдал от несправедливости. Леса кишели разбойниками, власть имущие притесняли бедняков, из-за моря то и дело являлись воинственные чужеземцы. Всё больше и больше народу следовало за прекрасной и отважной воительницей, и её сверкающий меч разил врагов, отводя удары от неё. Объединив страну, Анна стала мудрой правительницей. Умерла она бездетной, так как принимая в дар от Анаэля меч, дала обет хранить девственность. Незадолго до своей кончины она велела воткнуть меч в землю возле её гробницы. Так и сделали. Правда, меч пришлось воткнуть не в землю, а в снег, потому что наступила зима. На третий день после погребения Анны возле её усыпальницы оказалась восьмилетняя девочка по имени Дейна — мать послала её в лес за хворостом. Дейна увидела, как меч засиял ослепительным светом. Она испугалась и хотела убежать, но на неё нашло какое-то оцепенение. Она видела, как на землю спустился ангел, похожий на прелестного отрока. Он вошёл в гробницу, коснулся Анны, и она ожила, став такой же юной, какой была, когда Анаэль явился ей впервые. Ангел взял её за руку, и они в сияющем облаке вознеслись в небеса. Прежде чем они скрылись из виду, Анаэль оглянулся на маленькую Дейну и приложил палец к губам. Меч продолжал сиять, но уже не так ярко. Вокруг него образовалась проталина, а мгновение спустя он превратился в куст белых лилий. Тут к девочке вернулась способность двигаться. Она побежала домой и всё рассказала матери. Та была женщина мудрая. Она поняла, что это чудо явлено дочери неспроста, и велела ей молчать — во всяком случае, до поры до времени. Куст лилий цвёл возле гробницы Анны круглый год, а если кто-нибудь пытался сорвать цветок, чудесный куст тут же вспыхивал, обжигая дерзкого холодным белым пламенем. И вот однажды явившийся неизвестно откуда древний старец сказал, что прикоснуться к лилиям и не обжечься сможет лишь девушка, достойная стать супругой правителя. Юный король этих мест Демин как раз выбирал себе невесту. Множество знатных красавиц подходили к кусту лилий. И каждая, едва прикоснувшись к цветам, отдёргивала руку. Король уже отчаялся найти себе жену, когда в одно прекрасное утро, подъехав к пустой гробнице, увидел девушку. Она молилась, стоя на коленях перед чудесным кустом, и белые лилии слегка светились. Юного короля поразила не столько красота девушки, сколько чистота и благородство, которые она буквально излучала. Он сразу понял, что перед ним его избранница. Его королева, рядом с которой он обретёт уверенность и силу духа. Разумеется, девушке пришлось доказать своё право на титул королевы в присутствии многочисленных свидетелей. Все видели, что цветы не обжигают её и сияют от её прикосновения мягком светом. Уже после свадьбы юная королева — а это, конечно же, была Дейна — рассказала супругу о чуде, свидетельницей которого она стала десять лет назад. Вокруг гробницы Анны был возведён храм. Король Демин и королева Дейна за годы своего правления сделали всё, чтобы укрепить в народе веру в единого бога. Веру, которую несла людям Анна. Страна при них, а также при их детях, внуках и правнуках жила в мире и процветании. Лилий вокруг храма Святой Анны выросло видимо-невидимо, и потом уже никто не мог найти среди них тот чудесный куст. Некоторые говорили, что, указав королю Демину невесту, куст утратил свои чудесные свойства. Другие считали, что он снова превратился в меч, и ангел Анаэль забрал его, чтобы потом вручить великому королю, который вскоре должен был родиться. История эта обросла многочисленными слухами и домыслами. Кто-то даже рассказывал, что однажды во время грозы в куст ударила молния. Он запылал, а потом, сам превратившись в молнию, улетел в небо и стал звездой.

Эту легенду в Гаммеле узнали пятнадцать лет назад, когда выходцы из Леброна построили здесь церковь Святой Анны. Ортодоксалы, считавшие элианское направление ересью, называли приход Святой Анны капищем нечестивцев. Пастор Коул говорил, что та, кого лебронцы называют святой, дочь дьявола. Дескать Элианская Церковь наделала святых из древних языческих богов, а каждый правоверный христианин знает, что языческие боги — суть бесы. На самом деле элианские Святая Анна и ангел Анаэль — местные божки древнего северно-европейского племени далленов. Божественные близнецы и супруги Ана и Анаэль. Причём мужское имя Анаэль — производное от женского Ана, и Анаэль занимал при своей сестре-супруге явно подчинённое положение. У этого народа были сильны пережитки матриархата, и женщины там воевали чуть ли не наравне с мужчинами. В общем, занимались тем, чем представительницам слабого пола заниматься не положено. Когда в Даллении распространялось христианство, последователи пророка Элиана переделали мерзкое языческое святилище Аны и Анаэля в храм Святой Анны, которой якобы являлся ангел Анаэль. И легенду соответствующую сочинили. Так что Анна Далленская — ложная святая.

Ортодоксалов многое раздражало в Элианской Церкви, а особенно обилие святых женщин, способных общаться с высшими силами.

— Естественно, — ехидно заметила однажды Таня Коэн. — Ведь в нашей-то церкви женщина — существо второсортное. Голову прикрой, опусти пониже, к алтарю не подходи… Нечистые мы, видите ли! А кто их, козлов, рожает?

— Да ты-то, вроде, никого ещё не родила, — поддел её Джереми.

— И не собираюсь! Если бы можно было выбрать пол ребёнка, я бы родила девочку. А то ведь заранее не знаешь… Родится какой-нибудь свинтус. Сперва будет цепляться за твою юбку, а как яйца вырастут, возомнит себя представителем высшей расы…

Илана заметила, что Лидия тихонько пихает Таню в бок, и еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. Подумаешь — яйца! В 7-й гимназии и не такое услышишь. От того же пасторского сыночка Ральфа. Однажды он выцарапал совершенно похабную надпись на столе учительницы географии. Все знали, что это сделал он. Другое дело, что за руку его не поймали. Когда старший воспитатель беседовал с шестым классом, пытаясь вычислить виновного, Ральф Джефферсон сказал: «Что вы, господин наставник, я и слов-то таких не знаю». При этом у него было такое же выражение лица, как и у его папаши, когда тот выступал в программе «Мы и наша вера». Илана смотрела эту передачу в гостях у Кейнов. Там как раз собралась вся компания. Передача заинтересовала всех без исключения, даже Мартин оторвался от своего альбома. Кто-то из журналистов спросил пастора, как он относится к приходу Святой Анны. И спросил не случайно — все знали, что пастор Коул настроен по отношению к лебронской общине весьма враждебно, а последние два-три года делает всё, чтобы не допустить учреждения в Германаре Элианской епархии.

— Бог велел нам любить всех, — благостно пропел пастор, — в том числе и заблуждающихся. Но разве мы не в праве оградить наших детей от тех, кто может вольно или невольно сбить их с истинного пути?

Когда же зашла речь о веротерпимости, пастор, возведя очи долу, загнусавил ещё более елейным тоном:

— Представьте, что у вас чистое, невинное дитя, а вокруг него — испорченные дети, которые сквернословят, курят, употребляют наркотики. Так неужели вы не постараетесь оградить его от них?

— Неужели все лебронцы курят и колются? — удивилась Илана.

— Не больше, чем наши, поверь, — усмехнулась Лидия Мортенсон.

— Тогда почему он так говорит? Что же они там такого делают? Ну, те, кто ходит в церковь Святой Анны…

— То же, что делают в любой христианской церкви, — отозвался Мартин. — Молятся Богу.

— Только у них там все вперемешку сидят, — вставила Таня Коэн. — Кто где хочет. А у нас женщины отдельно — за загородкой. Как прокажённые.

Эта перегородка была даже здесь, в маленькой школьной часовне. Илана знала, что, достигнув зрелости, она, как и другие девушки, будет молиться в специально огороженной части помещения слева от алтаря. И лишится права подходит к алтарю ближе, чем на три шага. Если она, конечно достигнет зрелости, как это бывает в положенный срок с каждой дочерью Адама и Евы. Илана знала, когда примерно наступает этот срок. У дочерей Адама и Евы. Как это будет у неё и будет ли вообще, она не знала. Ведь она даже не знала, чья она дочь.

Илана давно уже заметила: порядок в школьной часовне соблюдается только тогда, когда там есть кто-нибудь из взрослых. В остальное же время — а доступ сюда был открыт почти весь день — все, включая старших учениц, спокойно подходили к алтарю. И даже трогали изображения святых. В прошлом году в школе был грандиозный скандал. Кто-то написал на статуе ангела с мечом «клёвый пидор». Илана не удивилась бы, узнав, что это сделал Ральф Джефферсон. Впрочем, таких, как он, в 7-й гимназии хватало.

«Хорошо, что Таддеуш не такой», — думала она, глядя на статую ангела.

Меч, сделанный из фосфоресцирующего материала, слегка светился в полутьме. На фамильном гербе графов Бельски — меч, увитый белыми лилиями. Меч и лилии… Как в легенде из Элианского Писания. Илана никому этого не говорила, но элианская легенда об ангеле с мечом нравилась ей гораздо больше, чем та, которая излагалась в Каноническом Писании Ортодоксальной Церкви. А единственным, что ей нравилось в школьной часовне, была статуя ангела. Она мысленно называла его Анаэлем и, если случалось оказаться здесь одной, подолгу им любовалась. Скульптор изобразил ангела прелестным отроком в короткой тунике. Крупные локоны обрамляли тонкое большеглазое лицо, нежное, но исполненное достоинства и огромной внутренней силы. Совсем как у юного принца с картины Мартина. Илана до сих пор не могла понять, почему персонажи его картины появились в часах «Сказочного мира». После этого случая она бывала там не раз. И в полдень, и в другое время. Во всех башенных часах появлялись только те сказочные герои, которых она привыкла видеть там с тех пор, как помнила себя. И в арке той башни, часы которой отбивали полдень и полночь, в положенное время возникала лишь холодная злая красавица, держащая за руку мальчика, совершенно не похожего на принца. Вообще-то в полночь Илана там не бывала. Бабушка Полли не за что не выпустила бы её из дому в такой час, да Илана и сама бы не решилась бродить по городу ночью.

Меч ангела в полумраке часовни светился всё ярче и ярче. Потом это сияние как бы разделилось на сгустки света, которые стали стремительно превращаться в цветы. Вскоре похожие на язычки белого пламени лилии оплели и меч, и алтарь, засиявший вдруг снежной белизной. Ангел взмахнул крыльями, а в следующую минуту девочка увидела, что это уже не крылья, а развевающийся от ветра белый плащ.

— Проснись! — сказал юный принц. Его серебристый голос казался слишком нежным для мальчика-подростка, но в нём звучали твёрдость и отвага.

— Проснись же! — повторил он.

Метель, поднявшаяся у него за спиной, застилала сумрачное небо и силуэт замка на горизонте, но Илана видела сквозь пургу смутную фигуру. Её очертания становились всё чётче и чётче. Илана уже могла разглядеть того, кто приближался к ней, словно спеша на помощь. Это был широкоплечий воин с длинными белыми волосами, в венце со звездой, которая сверкала подобно алмазу в лучах солнца, хотя в небе не было даже луны… Снежный король! Илане уже казалось, что она слышит сквозь завывания ветра его голос…

— Проснись!

Неожиданно серебристая пурга превратилась в дым, который чернел и сгущался с каждым мгновением. Огромная тень заслонила от Иланы и Снежного короля, и принца…

— Проснись! — голос звучал строго, едва ли не угрожающе. Его знакомые неприятные интонации тут же разрушили сказку, грубо вырвав Илану из чудесного полузабытья. Она вскочила, чувствуя себя так, как в далёком детстве, когда чьи-то жёсткие руки вытаскивали её из тёплой постели. Приютские воспоминания… Они существовали в виде смутных, расплывчатых образов и куда более чётких ощущений, достаточно сильных, чтобы остаться с ней на всю жизнь.

— Здесь положено молиться, а не спать, — холодно произнёс пастор Коул.

В школьной часовне стало ещё темней. Илане казалось, что с появлением пастора свечи и лампады потускнели. На нежное лицо ангела упала тень, придав ему выражение какой-то безысходной печали.

— Я молилась, святой отец, — робко сказала Илана, — и не заметила, как задремала.

— Если верить школьному сторожу, ты здесь уже больше полутора часов. Ты выучила то, что я велел?

— Да, святой отец…

Пока Илана отвечала урок, стемнело окончательно. В школьном дворе её ждали трое — Снежана Грундер и её кузены. Илана уже знала, что одного зовут Адольф, а второго Роберт.

— Мы уже думали, ты сегодня будешь ночевать в школе, — с противненькой улыбочкой проворковала Снежана. — Пастор Коул решил заодно тебя исповедать? Неужели перечисление твоих грехов заняло столько времени? Или вы там ещё чем-нибудь занимались? Говорят, святой отец не так свят, как хочет казаться.

Кузены дружно загоготали.

— Если вас действительно интересует, чем мы там занимались с пастором Коулом, спросите у него самого, — посоветовала Илана. — Он ещё в школе.

— Да он нас собственно и не интересует, — пожала плечами наследница Отто Грундера. — Мы ведь тебя тут ждём, а не его.

— И зачем?

— Хотим предложить тебе игру. Честную.

— Неужели?

— Не задирайся. А то мы передумаем с тобой играть.

— А я и не напрашивалась.

— Мы хотим дать тебе шанс улучшить свою жизнь. В этой игре три тура. Выиграешь хотя бы в одном — и ты свободна.

— В смысле?

— Тебя больше никто не тронет. И больше не будет никаких сюрпризов. Сможешь и дальше спокойно учиться в этой школе, хотя тебе и не место среди людей. И я гарантирую, что тебя больше никто не обидит.

— А если я откажусь участвовать в этой вашей игре?

— Ну… Тогда я ничего гарантировать не могу. Ни тебе, ни твоей бабуле…

— Ну ты и дрянь!

— Полегче, дорогуша, — Снежана прищурила свои холодные голубые глаза. — Чем ругаться, лучше подумай. Бабушка у тебя уже старенькая, здоровье так себе… С ней же в любой момент может что-нибудь случиться. Пошла в магазин, поскользнулась, упала…

— Если с моей бабушкой что-нибудь случится, я пойду в полицию и расскажу о твоих угрозах.

— И кто тебе поверит? Может, ты сейчас записываешь этот разговор?

— Тогда я тебя попросту убью! И пусть потом со мной что угодно делают…

— Как говорит моя мама, не надо драматизировать, — поморщилась Снежана. — Лучше согласиться на мои условия. Ты можешь выиграть свободу и спокойную жизнь. И для себя, и для своей дорогой бабули. Поехали с нами. Ты ведь, наверное, никогда на автолёте не каталась? Первое испытание — Лабиринт Ужасов…

— Уже поздно, и меня ждёт бабушка…

— А вот врать нехорошо. Нам известно, что ты звонила домой и уже всё знаешь. Вернее, не всё… Это я устроила твоей бабуле поездку к родственникам. Карманных денег у меня действительно достаточно. Билет до Вавеля, который я ей отправила, меня не разорит. А перед этим я передала сообщение по телефону…

— Ах ты гадина!

Если б не Адольф и Роберт, Снежане пришлось бы туго. Её смазливое личико даже вытянулось от изумления, когда она увидела, что её крепыши кузены с трудом удерживают рассвирепевшую Илану.

— Да тихо ты, ведьма… — пропыхтел Адольф. — И откуда только сила берётся!

— Что это ещё такое? — остановил потасовку суровый голос пастора.

— Она дерётся! — выпалил Роберт. В отличие от своего брата он временами бывал довольно находчив. — Эта ненормальная бросилась на Снежану.

— Не беспокойтесь, святой отец, — поспешно заговорила Снежана. — Всё уже в порядке. Она просто немного не так меня поняла. Мы сейчас всё уладим и помиримся.

Илана едва не закричала: «Не уходите, святой отец! Во имя всего святого, не уходите! Вы же видите, что эти трое надо мной издеваются!»

Нет, пастор Коул не хотел этого видеть. Он старательно избегал смотреть Илане в глаза.

— Ладно, надеюсь, вы действительно всё уладите, — проворчал он, поспешно удаляясь.

Илана могла бы окликнуть его, попросить у него защиты. Она могла бы рассказать ему всё, и ему бы поневоле пришлось разбираться в гнусных интригах Снежаны Грундер… Но Илана промолчала. Она вдруг отчётливо поняла, что лучше умереть, чем просить помощи у того, кто даже не держит тебя за человека. Пастор Коул покидал школьный двор с поспешностью, не вязавшейся с его дородной фигурой. Пастор Коул старался уйти от этой проблемы как можно скорей и как можно дальше. Не наказывать же из-за таких, как Илана, истинных детей Адама и Евы! Тем более, что одна из них — наследница Отто Грундера.

— Давай-давай, уноси отсюда свою жирную задницу! — Илана сама испугалась, услышав свой звенящий от ярости голос. Впрочем, испугалась лишь на мгновение. Страх тут же сменила какая-то отчаянная, бесшабашная весёлость. — Убирайся к дьяволу, святой отец! А уж мы тут как-нибудь разберёмся!

— Ну ты даёшь! — выдохнул Адольф едва ли не с уважением.

Снежана смотрела на Илану так, словно видела её впервые. Её округлившиеся глаза и полуоткрытый рот придавали её сходство с пластмассовыми куклами, которые таращились на прохожих с витрин дешёвых магазинов.

— Ты что, с ума сошла? — спросила она, придя наконец в себя. — Хочешь показать, какая смелая? Ну раз так, то поехали с нами. Или нас ты всё-таки боишься?

— Больно много о себе вообразили, — презрительно бросила Илана и, вскинув голову, последовала за мерзкой троицей к миниатюрному голубому автолёту, припаркованному на стоянке рядом со школой.

Такой антиграв с автоматическим управлением стоил больше аэробуса на пятьдесят человек, и позволить себе подобную роскошь мог даже не каждый богач. А уж купить такую игрушку своему ребёнку мог разве что Отто Грундер. Между тем, эти машины разрабатывались в основном с расчётом на детей. Управлять ими было проще простого. Прекрасная антиаварийная система предотвращала столкновения и в случае необходимости регулировала как скорость, так и высоту. По тому же принципу работали все воздушные такси, но мини-автолёты новейшей модели были гораздо быстрей и манёвренней.

В обитой искусственным бархатом кабине вальяжно развалился светло-серый лэндер. Охотничьих псов этой породы держала почти вся германарская знать.

— Это мой Трилли, — сообщила Снежана. — Он четвёртый участник игры. Вернее, сегодняшнего тура. Мы направляемся в Бельвейский парк. Ты, наверное, слышала про аттракцион Лабиринт ужасов?

Один из кузенов нажал на какой-то рычаг, и автолёт с тихим жужжанием устремился в вечернее небо.

— Слышала. Понедельник и вторник там выходные.

— Верно, — улыбнулась Снежана. — Зачем нам свидетели? Там сейчас тихо. Это вообще не очень людный район. Приземлимся на территории парка. Мы знаем, как отключить сигнализацию и открыть лабиринт. Его не больно-то охраняют. Кто туда сунется, когда нет служащих? Разве что самые смелые. Вроде тебя.

Кузены дружно заблеяли.

Глава 6. Лабиринт Ужасов

Про Лабиринт Ужасов в Гаммеле знали все. Этот аттракцион стоил дорого и особой популярностью не пользовался. Зато пользовался дурной славой. Многие удивлялись, что его до сих пор не закрыли, но едва этот вопрос вставал ребром, как тут же находились те, кто отчаянно этому противился. Дескать любители пощипать себе нервы имеют полное право на забавы такого рода, ну а кому уж так страшно, пусть развлекаются иначе.

Этот образец городского экстрима представлял собой огромный лабиринт из зеркал, имеющих весьма необычные свойства. В них то и дело появлялись всевозможные страшные существа. Иногда даже можно было наткнуться на какую-нибудь жуткую сцену, причём возникало ощущение, будто ты в центре событий и опасность угрожает прежде всего тебе. Отражение того, кто бродил по лабиринту, то исчезало, то вновь появлялось, а то вдруг начинало изменяться, и многие, выбравшись из этого странного зеркального царства, спешили поскорей отыскать нормальное зеркало — дабы убедиться, что с ними всё в порядке. А выбраться оттуда самостоятельно удавалось лишь немногим. Обычно же, устав от блужданий по лабиринту и жутких видений, игрок подавал служителю сигнал. На полу тут же вспыхивали зелёные стрелки, указывающие выход наружу. Освещение во время сеанса постоянно менялось. Иногда игрок подолгу блуждал в полной темноте — чтобы потом, щурясь от неожиданно вспыхнувшего света, наткнуться на какую-нибудь особенно страшную картину. Разгадать загадку зеркал, создающих виртуальную реальность, пока никому не удалось, а в последнее время желающих проводить такие исследования значительно поубавилось. Уже хотя бы потому, что никто из пробравшихся в лабиринт тайком, назад не вернулся. Куда они делись — не знал никто, и предъявлять претензии было некому. Перед каждым, кто оказывался у входа, тут же вспыхивала надпись: «Вошедший в лабиринт без сигнального браслета подвергается смертельной опасности!» Сигнальный браслет на запястье игрока являлся чем-то вроде нити Ариадны, которая связывала его со служителем. Именно эта «нить» и возвращала игрока из виртуальной реальности в подлинную. Ну а если проник туда тайком, в отсутствие служащих — пеняй на себя. Не судить же, к примеру, владельца магазина за то, что вор, забравшийся туда ночью, запнулся и убился насмерть!

— Объясняю правила игры! — торжественно произнесла Снежана. — Мы открываем лабиринт и запускаем туда тебя. Даём тебе двадцать минут, чтобы ты нашла выход — один из нас будет стоять у второй двери… Ну а не найдёшь — ровно через двадцать минут запускаем Трилли. Он охотник, ты добыча… Да не бойся, сильно он тебя не покусает. Так… Тяпнет пару раз за мягкое место. Не беда! Это же не смертельно.

Кузены заржали — как всегда синхронно.

— Зато Трилли выведет тебя наружу.

— Послушай, а тебе его не жалко? — спросила Илана. — Это же твой пёс. Он вот сейчас лижет твою поганую руку… Сколько уже в этом лабиринте народу сгинуло. Говорят, некоторые брали с собой собак. Думали, выведут…

— Трилли выведет. Разумеется, с моей помощью. У него в ошейнике такая штуковина… Называется поводок-невидимка. Я нажимаю кнопку — вот здесь, — отогнув рукав, Снежана показала маленький серебряный браслет. — Эти сигналы ловятся в радиусе полкилометра, но уловить их способна только собака…

— Всё это чушь собачья! Не у одной тебя такой поводок. Думаю, те, кто лазил в лабиринт, всё испробовали. И ещё ни одного из них не вывели ни собака, ни даже специальный шнур. Стены там двигаются, так что любой шнур тут же запутывается и рвётся. Вывести оттуда могут только работники аттракциона…

— Ну тебе-то придётся обойтись без них. Ты уж постарайся.

— А Трилли?

— Какое тебе до него дело? — передёрнула плечами Снежана. — Это же моя собака.

— Если бы Трилли понимал человеческую речь, он бы укусил тебя за задницу!

— Лучше о своей заднице побеспокойся. Надеюсь, ты всё поняла? Выберешься из лабиринта сама — считай, что выиграла.

— И вы от меня отвяжетесь?

— Ну… не сразу. Впереди ещё два тура. Тебе действительно достаточно выиграть только в одном, но играть придётся до конца. Да я и сомневаюсь, что сегодня ты выиграешь. Зато бесплатно прогуляешься по волшебному лабиринту. Аттракцион-то дорогой. Бабуля никогда не даст тебе таких денег.

Вспомнив о бабушке, Илана вновь ощутила прилив ярости.

— Если с ней что-нибудь случится, я тебя убью, — тихо произнесла она, глядя Снежане прямо в глаза.

Та криво усмехнулась, однако взгляд отвела.

— Да что с ней сделается? Хоть родню навестит. Опять же таки бесплатно…

— Откуда ты знаешь, что у бабушки в Вавеле племянник?

— Моя мама — член Опекунского Совета. У нас ведь всем приличным людям приходится заниматься благотворительностью. Проблемами всяких нищих и убогих. Я как-то рылась в её компьютере, наткнулась на документы об опеке и увидела фамилию Стивенс… В общем, там была копия договора о том, что в случае смерти Марии Аполлинарии Стивенс опекунство над тобой передаётся её племяннику Джону О'Кири. Слушай, он хоть тебя видел? Он хоть представляет, какой на него может свалиться подарочек? А то ведь без подготовки-то в обморок упадёт, когда увидит такую уродину. Насколько я поняла, этот Джон О'Кири — единственный из вашей родни, кто вами не брезгует, и потому очень дорог твоей бабуле. Оставалось только придумать, как заставить её сегодня сорваться с места, да побыстрей. Сразу клюнула! Даже не поинтересовалась, откуда пришло сообщение, а я звонила из автомата и тут же стёрла запись…

— Гнида. У неё давление! Ей нельзя расстраиваться, а тут такое… Ты об этом подумала? Я уже давно поняла, что у тебя кусок льда вместо сердца, ну а вместо мозгов, похоже, дерьмо.

— Не хами, а то я изменю условия игры. И не в твою пользу. А если надумаешь кому-нибудь рассказать про звонок и билет, тебе никто не поверит. Я нигде своих данных не оставила. В частных агентствах можно покупать билеты анонимно.

— Я уже сказала и повторяю снова: если с бабушкой что-нибудь случится, я тебя убью. Даже если твой папаша приставит к тебе целый взвод охранников.

— Да что ты можешь сделать, ничтожество?

— Напущу на тебя чёрта. Помнишь, как я вызвала чёрта в ледышке Марго? Я ещё и не такое умею.

Снежана рассмеялась, но как-то фальшиво.

— Ну и что же ты раньше чудес не творила?

— Меня ещё никогда так не злили. И потом… Кое-какие чудеса в городе обсуждают неделями, но не знают, кто их сотворил.

— Это ты о чём? — прищурилась Снежана.

— Попробуй угадать. Докажи, что у тебя есть хоть одна извилина.

— Ну а ты сейчас докажешь нам своё умение творить чудеса.

Снежана отвернулась и, стараясь скрыть раздражение, стала чесать Трилли за ухом — так ожесточённо, что пёс, фыркнув, отстранился.

Полёт продолжался в полном молчании. Как бы тягостно ни было на душе, Илана не могла не любоваться проплывающим внизу вечерним городом. При свете многочисленных фонарей и реклам построенные в старинном стиле дома казались сказочно-красивыми. Игрушечный городок, созданный искусным магом для детей. А они должны придумать героев и какую-нибудь чудесную историю. Интересную игру, в которую всем захочется поиграть…

Снежана Грундер в свои десять лет уже решила, что она из тех, кто устанавливает правила игры. А окружающим остаётся лишь одно — играть по её правилам. И ведь играют. Не только такие, как Адольф и Роберт. Даже пастор Коул… Закипающая в душе Иланы ненависть уже полностью вытеснила страх перед тем, что ей уготовила эта троица. Хотите поиграть? Ладно. Посмотрим, кто кого. Девочка нащупала в кармане джинсов маленький складной ножик, которым точила карандаши.

«Если эта собака на меня набросится, я её убью, — решила она. — Или хотя бы раню. Хоть один удар да будет моим!»

Большой серый пёс пока поглядывал на неё без особой враждебности. Но если хозяйка скомандует «Фас!», он кинется на кого угодно. Милый домашний питомец в мгновение ока превратится в свирепого хищника. И от этого хищника придётся защищаться. Всеми доступными средствами.

Внизу засверкали золотистые башни королевского дворца. Парк вокруг него мерцал огнями, а фонтаны, которые работали даже по ночам, напоминали сверху причудливые цветы, слегка трепещущие от ветра. Пару дней назад в программе «Новости» сообщили, что королева Изабелла отбыла с дружественным визитом в Леброн.

— Толку-то от этих визитов, — ворчала бабушка. — Она всё равно ничего не решает. Почти ничего. Кукла на троне…

Илана знала, что монархи, которые царствовали, но не правили, в истории человечества уже были, но, похоже, коронованные псевдоправители Германара решали ещё меньше, чем короли Старой Англии. Страной правил парламент, основу которого составляли члены столичной Думы. А после гибели мужа и сына Изабелла, казалось, совсем утратила интерес к государственным делам. Королева охладела даже к балету, которым увлекалась с детства. Рассказывали, что она мечтала о карьеры балерины и даже подавала надежды, но серьёзная травма помешала ей осуществить свою мечту. Тринадцать лет назад, едва взойдя на престол, Изабелла открыла при Королевском театре балетную школу, куда пригласила лучших педагогов Федерации[3]. Король Георг и его супруга всегда пользовались популярностью, но если Георг снискал симпатию народа исключительно красотой и добросердечием, то Изабелла прославилась ещё и как как покровительница искусств. Германарский балет по праву считался лучшим в системе Гелиос 3. Правда, поговаривали, что в последнее время Королевская балетная школа стремительно превращается в танцевальную студию для детишек из элитных семей и хореографические данные при приёме учитываются едва ли не в последнюю очередь. Из одноклассниц Иланы там учились Марго Аффенштайн и Снежана Грундер, причём последняя постоянно хвасталась своими успехами. Илана, которая обожала танцевать, часто думала, что от неё в балетной школе толку было бы куда больше, чем от коротышки Марго, да и от той же Грундер. Снежана очень гордилась, что унаследовала топмодельную фигуру своей мамаши, но ведь фигура ещё не всё…

Изабелла продолжала опекать созданную ею школу и регулярно посещала все премьеры Королевского Театра, но делала это больше по инерции и из чувства долга. Похоже, все остальные чувства в ней умерли вместе с её мужем и сыном. Она уже третий год не снимала траур. Когда её показывали по телевизору, она напоминала Илане изящную фарфоровую статуэтку, закутанную в шелестящие серебристо-чёрные ткани. А застывшая улыбка придавала идеально красивому лицу королевы что-то безжизненное. Действительно кукла. Игрушечная королева, которая понятия не имеет, какие мерзости творятся в её сказочно-красивом королевстве.

Серебристая крыша Лабиринта походила на цирковой купол. Автолёт приземлился на окружённой кустами маленькой площадке, и кузены тут же занялись дверью.

«Неужели эти дураки сами сообразили, как её открыть?» — подумала Илана.

Словно угадав её мысли, Снежена пояснила:

— Тут главное инструменты. Есть такие маленькие приборчики, которыми можно отворить любую дверь… Ну или почти любую. Секретное изобретение. Стоит как три таких автолёта. Или больше, точно не знаю… Нет, на это моих карманных денег не хватает. Пока. Но если пошариться у папы в кабинете, там ещё и не такое можно найти. Главное — потом вернуть на место.

— И часто ты там шаришься?

— Часто, — призналась Снежана с самым что ни на есть невинным видом. — Его же вечно дома не бывает. Всё дела…

— Какая милая девочка. То у мамы в кабинете роется, то у папы. Настоящая принцесса. А твой папочка этой штуковиной какие двери открывает? В Государственном Казначействе?

— Мой папа не берёт из казны! — вскинула голосу Снежана. — Он туда кладёт! Государство богатеет благодаря таким, как он. Потому мы и имеем право на всё самое лучшее. А такие, как ты и твоя бабуля, довольствуетесь объедками с нашего стола.

— Да я бы с вашего стола даже бродячих кошек кормить не стала. Чтобы они не заразились каким-нибудь бешенством.

— Милые дамы, — вмешался Роберт, — не отложите ли вашу светскую беседу до вечернего чая? Пора начинать игру. Лабиринт открыт. Смотрите — там даже свет загорелся!

Илана уже видела за высокими дверями зеркальный тоннель, сверкающий, словно пронизанная солнечными лучами вода. Магический лабиринт, полный чудовищ. Возможно, не только виртуальных — ведь люди действительно пропадали там без следа.

— Засекаю время! — Снежана схватила Трилли за ошейник. — Ребята, откройте ещё и выход… Вряд ли она его найдёт, но всё же… Запомни, уродина, в шесть пятнадцать я выпускаю собаку. Давай, покажи, что ты умеешь творить чудеса!

Одной из особенностей Лабиринта Ужасов было то, что вход в него всегда оставался только входом, а выход — только выходом. Работники аттракциона никогда не выводили игроков через ту дверь, в которую те входили в лабиринт.

— Если вдруг объявится полиция — мы ничего не открывали! И вообще ничего не знаем. Сели, потому что забарахлил автопилот, а тут…

Дальше Илана уже не слышала. Едва она оказалась в лабиринте, как зеркальная стена отрезала от неё входную дверь. Девочка пошла по тоннелю, который по мере её продвижения вперёд всё более стремительно разветвлялся. Впрочем, Илана не знала, идёт она вперёд или ходит по кругу. Время от времени она натыкалась на стену и с удивлением смотрела на тянущийся за ней коридор, который на самом деле являлся лишь отражением такового. Своего отражения Илана не видела — и слава Богу. Не хотелось ещё больше портить себе настроение. Освещение то и дело менялось, но полностью свет не гас. А потом появились Они. Зеркальные призраки. Скелеты и закутанные в саваны мертвецы, полуистлевшие мумии и уродцы, похожие на троллей из мультсериала «Страна чудес»… Илана испугалась, лишь когда навстречу ей из полутёмного тоннеля выплыла бледная женщина с перекошенным от страдания лицом. На руках у неё лежал окровавленный младенец, словно бы побывавший в когтях хищника. Особенно жутко смотрелась его полуоторванная ручка, болтавшаяся на одном сухожилии. Илана свернула в другой тоннель и попятилась, увидев чудовище с телом человека и головой ящера, которое надвигалось на неё, протягивая к ней когтистые ручищи. С острых, как ножи, клыков, капала желтоватая слюна. Впрочем, страшилище вскоре исчезло, словно лопнувший мыльный пузырь. Вокруг потемнело, а когда снова вспыхнул свет, Илана увидела странную похоронную процессию. Люди в чёрных плащах и античных масках несли на плечах прозрачные саркофаги. Одни были наполнены обрубками человеческих тел, в других лежали обнажённые юноши и девушки. Некоторые из них оживали, садились в своих гробах и улыбались Илане. Их лица были одновременно красивы и ужасны, а кудрявые волосы шевелились, словно змеи. Жуткой процессии, казалось, не было конца. Она разветвлялась и, окружая Илану, заполняла все коридоры. Потом потянулись бесчисленные катафалки, запряжённые драконами и чёрными лошадьми, которые скалились, как волки. Повозками правили люди с пёсьими головами. На каждом катафалке стоял роскошный открытый гроб. Покойники вставали и подзывали Илану к себе, таращась на неё застывшими незрячими глазами. Когда похоронная процессия растаяла в тумане, свет снова померк. Илана поняла, что её ждут новые зрелища, и постаралась взять себя в руки.

«На самом деле их нет. Они не существуют, а значит, не надо их бояться. Надо просто идти и идти. Может, какой-нибудь тоннель всё-таки выведет меня наружу. Наверное, эти зеркала — творение какого-то могущественного колдуна, и он губит лишь тех любопытных, которые пытаются разгадать секреты его магии. Я ничего такого не хочу. Я вообще вошла сюда не по своей воле…»

Блуждая по лабиринту, девочка поняла, что разобраться в его планировке, уловить хоть какой-то принцип, который помог бы ей найти выход, невозможно. Оставалось лишь идти наугад — сквозь мерцающий туман, тьму и вспышки света, сквозь сонмы видений, порождаемых таинственными зеркалами. Она пыталась не смотреть на них, но это было труднее всего. Странные, причудливые картины иногда просто приковывали к себе взор. Особенно Илану поразила одна: белый диск солнца мутно светится в бледно-лиловом небе, нависшем над заснеженной равниной, на горизонте — островерхие белые скалы… Или замки? По равнине, увязая в снегу, бредут большеголовые существа в меховых шубах. Юты? Внезапно налетевшая метель скрыла солнце, и закутанные в меха человечки кинулись врассыпную. В следующее мгновение Илана поняла, что это чудовищные птицы подняли над равниной снежную пыль. Одна из них схватила юта, и было ясно, что спасти его невозможно. Его соплеменники разбегались, натягивая на головы мохнатые капюшоны. Некоторые падали в снег, стараясь поглубже в него зарыться… А один бежал прямо к Илане. Она видела его огромные полные ужаса глаза — светло-голубые, словно озерца чистой воды. Ют бежал к ней со всех ног, как будто не сомневаясь, что она его спасёт. Он её видел! Казалось, их разделяет лишь зеркальная стена лабиринта, скользкая и холодная, как лёд. Илане вдруг захотелось, чтобы она исчезла — всего лишь на мгновение. На то чудесное мгновение, которое поможет бедному человечку укрыться от чудовища. Пусть летающий хищник останется по ту сторону магического зеркала…

Илана зажмурилась и едва не задохнулась от ворвавшейся в лабиринт снежной пурги. Что-то мягкое и пушистое с разбегу налетело на неё, сбив её с ног. Илана открыла глаза, но яркая вспышка белого света ослепила её, пронзив голову острой болью. Девочка вскрикнула и потеряла сознание.

Очнулась она в полутьме. Больше не было ни ветра, ни снега. Окно, выходящее на зимнюю равнину, захлопнулось и снова превратилось в зеркало. Илану вновь окружали зеркала, в глубине которых роились какие-то смутные образы. И только один из них постепенно обрёл чёткие очертания. Бледное большеголовое существо в меховой накидке казалось вполне реальным. Ют стоял в глубине сумрачного тоннеля и таращился на неё своими огромными светлыми глазами. Потом убежал… Или просто исчез, как и все прочие видения этого магического лабиринта. А может, он не был зеркальным призраком? Илана вновь двинулась по мерцающим коридорам. Она больше не видела страшных картин. Она не видела никого и ничего, только зеркала, похожие на усеянную лунными бликами воду. Тем не менее, её не оставляло ощущение, что поблизости кто-то есть. Кто-то крался за ней по пятам, стараясь оставаться невидимым, но, возможно, именно эти старания делали его присутствие всё более заметным. Илана даже почувствовала некоторое облегчение, когда увидела своего преследователя в одном из многочисленных зеркал. Почему-то теперь она была совершенно уверена, что это не призрак, а отражение кого-то реально существующего. Это был ребёнок примерно её возраста… Нет, скорее это был ют, которого она видела недавно и который, не желая её пугать, принял человеческий облик. Интересно, что ему от неё надо? Илана огляделась, но так никого и не увидела. А когда вокруг стало светлее и она смогла разглядеть отражение в зеркале как следует, то удивилась ещё больше. На девочке, которая смотрела на Илану из зеркала, были такая же, как у неё, коричневая куртка с капюшоном, такие же серые джинсы и такие же табачного цвета сапожки с отворотами, старые и стоптанные до неприличия. Значит, это её собственное отражение? Не может быть! Проклятое зеркало просто её дурачит. Ведь говорят же, что в магических зеркалах этого лабиринта человек часто видит себя не таким, какой он есть на самом деле.

Илана стянула с головы капюшон, встряхнула волосами и долго смотрела на тонкую десятилетнюю девочку с пышными белыми локонами, обрамляющими голубоватое от волнения лицо. Когда она немного успокоилась, голубоватый оттенок почти исчез. Бледность этого лица вовсе не казалась болезненной, от него веяло чистотой и свежестью только что выпавшего снега. Огромные сумеречно-синие глаза смотрели настороженно и вдумчиво. Илана не знала, можно ли назвать это лицо красивым. Брови были такого же серебристого цвета, что и длинные пушистые ресницы, которые, оттеняя глаза, делали их ещё больше, глубже и синее. Нос, раньше напоминавший пуговку, вытянулся и теперь скорее походил на носы античных статуй. Наверное, нежно-лиловый рот был несколько мал — особенно по сравнению с огромными глазами, а лицо чересчур сужалось к подбородку, но ничего уродливого, отталкивающего в этом детском личике при всей его необычности не было.

«Может, я и правда такая стала? — эта мысль заставила сердце Иланы забиться вдвое сильнее. — Я же так давно не смотрелась в зеркало…»

От размышлений её отвлёк топот. Тяжёлые прыжки крупного сильного животного становились всё ближе и ближе. Илана уже слышала цоканье когтей по гладкому полу, частое ровное дыхание… Трилли! Двадцать минут прошло, и Снежана спустила своего проклятого пса с поводка. Охотник взял след и скоро будет здесь… А будет ли? Может, одна из зеркальных стен преградит ему путь к добыче? Илане очень хотелось в это верить, но вооружиться всё-таки стоило. Выхватив из кармана нож, девочка нажала на кнопку. Сверкающее в зеркальном свете лезвие было длиной с мизинец.

«Ничего, хоть один удар да будет мой…»

Но ударить она не успела. Вылетевший из-за угла пёс моментально сбил её с ног. Илана в ужасе закричала, увидев над собой оскаленную пасть. В глазах у неё потемнело. Она едва не задохнулась, когда на неё навалилось тяжёлое мохнатое тело. Впрочем, оно тут же соскользнуло с неё, и гулкие коридоры лабиринта наполнились злобным рычанием и лаем. Примерно такие же звуки Илана слышала однажды за окном, когда на улице сцепились две собаки. Девочка села, пытаясь понять, что происходит. Кусать её явно никто не собирался. Оторопело глядя на серый вихрь, в котором мелькали хвосты, лапы и оскаленные морды, она постепенно сообразила, что перед ней не одна собака, а две. Они ожесточённо дрались, не обращая на Илану ни малейшего внимания. Когда схватка закончилась, одна из собак была мертва. Красавец Трилли лежал на полу тоннеля с перегрызенным горлом, а над ним, тяжело дыша, нависал его двойник — огромный серый лэндер, который отличался от Трилли только отсутствием ошейника. Откуда он взялся, этот пёс? Не исключено, что это одевшийся плотью зеркальный призрак. Но кто бы он ни был, опасности для Иланы он не представлял. Ткнувшись мордой в руку девочки, пёс лёгкой рысцой устремился в один из коридоров. Может, он хотел, чтобы она следовала за ним? Да, именно так и было. Пёс бежал, время от времени останавливаясь и оглядываясь, словно желая убедиться, что Илана идёт следом. Он выбежал наружу гораздо раньше неё.

— Трилли, Трилли, ко мне! — донёсся до Иланы противный голосок Снежаны Грундер. — Милый мой пёсик… А где эта уродина?

— Смотрите, у него же кровь на морде! — крикнул кто-то из кузенов. — Он что — совсем её загрыз?

— Не велика потеря, — хмыкнула Снежана. — Меньше мусора в нашем городе… Мы с вами ничего не знаем, и нас вообще тут не было! Надо сматываться… Ой! Трилли! Ты чего?!

Выбежав из лабиринта, Илана увидела, как пёс тяпнул Снежану за бедро, и та завопила так, будто её режут.

— Трилли, фу! Ой!

— Ай-яй-я-а-а!

Это уже орали кузены. Илана расхохоталась, глядя, как все трое удирают прочь, а пёс преследует их, поочерёдно кусая за мягкое место то одного, то другого. Начало апреля выдалось на редкость тёплым, так что и Снежана и ей двоюродные братья щеголяли в модных сейчас прямых коротких куртках. Визг и рёв, которые подняла эта бравая троица, наверняка, были слышны далеко за пределами Бельвейского Парка.

— Не беда! — крикнула им вслед Илана. — Это же не смертельно!

Благоразумие подсказывало, что ей тоже надо отсюда бежать и как можно скорее. Именно так она и собиралась поступить, но тут внимание ей привлёк продолговатый предмет, серебристо поблескивающий на земле в тусклом свете фонарей. Пульт управления! Видимо, Снежана выронила его, когда убегала. При помощи этой штуковины открывалась кабина автолёта… Осенившая Илану мысль вызвала у неё злорадную улыбку. Справа, среди зарослей вечнозелёного кустарника, виднелся голубой корпус автолёта. Машина, которая стоит больше аэробуса. Игрушка, которую может купить для своего отпрыска лишь такой богач, как Отто Грундер. Самое лучшее ей видите ли подавай… Дрянь!

Илана торопливо натянула перчатки — не хотелось оставлять следов. Всё же полезно иногда смотреть старые детективы. Тонкие серые перчатки ручной работы ей подарила на Рождество Таня Коэн. Илана, у которой руки не мёрзли и в зимнюю стужу, носила их исключительно чтобы не обижать поэтессу-неудачницу. Девочка надевала их каждый раз, когда шла в «часовню». Она собственно только там с Таней и виделась. Перчатки всегда лежали в карманах куртки — на всякий случай. Сегодняшний случай превратил их в предмет первой необходимости.

Через две минуты Илана уже сидела в обитой бархатом кабине, нажимая на кнопку с надписью «автопилот». Когда машина поднимется в воздух, ею можно управлять при помощи руля. Просто крутани его в ту сторону, куда хочешь повернуть — и всё. Именно так и делал Адольф, когда они летели сюда. Если твои действия создадут угрозу столкновения, сработает антиаварийная система. Да, хорошая игрушка. Даже жалко ломать…

Справа промелькнул синий с красной полосой бок полицейского антиграва, и это напомнило Илане, что времени наслаждаться полётом у неё нет. Эта троица подняла такой крик, что обязательно привлечёт внимание патрульных. Снежана собиралась в случае чего соврать, что им пришлось приземлиться в парке из-за неисправности автолёта. А когда обнаружат его пропажу, тут же начнут поиски. Значит, надо действовать быстрей.

Внизу засверкали золотые шпили королевского дворца, и Иланой овладело какое-то весёлое, злое возбуждение. Ей хотелось отомстить им всем — Снежане Грундер, её кузенам, её богачу-папаше… И даже этой чёртовой кукле-королеве, которая сидит в своём роскошном замке и лелеет свои страдания. Как будто другие не страдают! Как будто у других не умирают мужья, дети! Как будто нет вокруг детей, которые потеряли отца и мать… Или вообще их никогда не видели. Может, некоторые из людей действительно имеют право на всё самое лучшее, но почему они решили, что имеют право издеваться над такими, как Илана? Или её бабушка… Только бы с бабушкой Полли приступ не случился. И скорей бы она вернулась домой.

Когда автолёт оказался над лесопарковой зоной, примыкающей к западной окраине города, Илана надела антигравитационный пояс. Такие имелись на каждом воздушном судне, летающем в пределах трёх тысяч метров над рельефом местности. Мощность таких поясов была очень мала — они могли лишь замедлить падение, то есть выполняли функцию древних парашютов. Осталось задать машине нужный курс, а как это сделать, Илана уже разобралась. Тут действовал принцип простейшей компьютерной игры, где требовалось разгромить базу противника или подбить его крейсер. На экране перед креслом пилота светился план города. Королевский дворец сразу бросался в глаза — его обозначал рисунок башни, увенчанной короной. Это напомнило Илане одну из карт Таро в колоде Лидии — Падающая Башня. Мстительно усмехаясь, Илана нажала на кнопку «расшифровка символа», и вместо плана города перед ней возникло изображение дворца. Его высоту, а также высоту каждой его башни Илана знала из учебника по отечественной культуре. Там подробно рассказывалось о строительстве королевского замка Гаммеля и трёх его главных соборов.

«Хорошо, что у меня не такая куриная память, как у них у всех», — подумала Илана, почувствовав вдруг жгучее презрение к своим одноклассникам, которые порой не могли запомнить самые элементарные вещи. Её феноменальная память всегда расценивалась как нечеловеческая. Она считалась не достоинством, а одним из доказательств её уродства, её странной, возможно, даже дьявольской природы…

«Да вам просто завидно, — размышляла Илана, наводя стрелку на рисунок башни и устанавливая нужную высоту. — Сами вы уроды!»

Она отключила антиаварийную систему и выпрыгнула из кабины, когда автолёт пролетал над маленькой поляной. Вернее, ей казалось, что поляна находится прямёхонько под ним. По мере приближения к земле девочка поняла, что ошиблась. Поляна уплыла куда-то в сторону. Да, трудно всё рассчитать, когда прыгаешь с такой высоты. Впрочем, Илану это не особенно волновало. Замедленное падение привело её в такой восторг, что она едва не запела. А приземлилась она довольно удачно — на маленьком сухом болоте, недалеко от тропы, протоптанной любителями загородных прогулок. Хищники так близко к городу не водились, а таинственные похитители детей, которыми бабушка то и дело стращала Илану, вели охоту на улицах Гаммеля, так что лес в это время суток пугал только темнотой и странными звуками, непривычными для слуха горожанина. К счастью, тропа минут через десять вывела Илану к рельсовой дороге. Вагоны были полупустые. Илана так устала от сегодняшних приключений, что, едва опустившись в мягкое сиденье, задремала. И очнулась только на конечной остановке — возле Центрального Парка, где поезд, немного постояв на Кольце, снова отправлялся в пригород.

На столичных улицах царило привычное оживление, в вечернем небе то и дело вспыхивали бегущие строки «новостей». Илана прочла все сводки, какие попались ей на глаза по дороге домой, но об аварии автолёта не было ни слова. Может, воздушная полиция успела его перехватить? Или система безопасности всё же сработала… Если он не врезался в центральную башню, то остановится ещё не скоро. К тому времени воздушная полиция или ПВО уже выследят его и посадят где-нибудь подальше от жилья. Впрочем, он и так улетит за город…

Больше всего на свете Илане сейчас хотелось поговорить с Мартином, но окна «часовни» были темны. Как и окна её собственного дома. Едва захлопнув за собой дверь, Илана кинулась в ванную. К единственному зеркалу, которое имелось в доме. Магические зеркала лабиринта могли обмануть ей, а это покажет то, что есть на самом деле.

Внимательно изучив своё отражение, Илана улыбнулась. Магические зеркала тоже не всегда врут. На неё смотрела та же девочка, которую она недавно видела в лабиринте. И теперь она готова была поклясться, что эту девочку вполне можно назвать симпатичной. Что с ней произошло? А главное — когда? Не могла же она так измениться за те двадцать минут, что пробыла в Лабиринте Ужасов… Или всё же могла? И откуда там взялась вторая собака, точная копия Трилли… Нет, лучше пока об этом не думать! Слишком многое сегодня произошло, и если не забыть об этом хотя бы на время, можно просто сойти с ума.

Скинув куртку и сапоги, Илана прослушала сообщения автоответчика. «Где тебя носит? — спрашивала бабушка. — Я добралась нормально. Позвони мне по этому номеру — 5-334-279-009».

Илане сейчас меньше всего хотелось разговаривать с бабушкой. Она боялась, что та по её голосу догадается, что что-то случилось. У бабушки Полли был просто потрясающий нюх на происшествия, которые Илана хотела скрыть. Девочка решила ограничиться сообщением. В конце концов это дешевле, чем разговор. Междугородняя связь в Германаре и так дорогая.

Илана набрала текст «У меня всё в порядке. Задержалась, потому что меня оставили после уроков, а потом ходила в библиотеку», отправила сообщение по указанному бабушкой номеру, после чего обследовала холодильник. Продуктов тут было как минимум на неделю. Только вот есть совершенно не хотелось. Включив телевизор, Илана устроилась на диване. После дурацкой передачи, участники которой искали какой-то ключ, должны были начаться «Столичные новости». До конца игры осталось пять минут. Илана ждала, но глупая игра всё не кончалась. А вместо виртуального летнего пейзажа на экране почему-то появился зимний. Чудовищные птицы носились над заснеженной равниной и ловили большеголовых человечков в белых меховых шубах. Илане очень хотелось им помочь, и она обрадовалась, когда один из них каким-то образом оказался в комнате. Он подошёл к Илане и, склонившись, лизнул ей руку… Нет, это уже был не он, а большая серая собака.

— Я же всегда говорила, что юты оборотни, — сказала Анна Ройзен.

— Только вот до сих пор неизвестно, как он там оказался, — добавила она каким-то странным, совершенно не своим голосом.

И Илана с удивлением увидела голубой автолёт, который подобно огромному сломанному флюгеру висел на шпиле позолоченной башни.

— В этой истории много неясного, но мы обязательно вернёмся к ней в конце утреннего выпуска, — пообещала дикторша тоном, каким обычно убеждают ребёнка, что, пока он завтракает, его новая игрушка никуда не денется.

За окном светило солнце, часы показывали шесть пятнадцать. Опять шесть пятнадцать. Роковое время…

«Видела бы меня бабушка, — Илана потянулась так, что хрустнули кости. — Уснула в одежде, телевизор всю ночь работал… Надо хоть душ принять».

В школу Илана выходила в половине девятого. Пока она приводила себя в порядок и завтракала, к истории с автолётом вернулись как минимум пять раз.

— Установлено, что машина принадлежит хорошо известному нам всем Отто Грундеру, — сообщали в «Столичных новостях». — Она была подарена им дочери Снежане на день рождения. Вчера вечером Снежана Грундер со своими двоюродными братьями Адольфом и Робертом были вынуждены приземлиться в Бельвейском Парке. По их словам автолёт оказался неисправным. Дети заметили, что Лабиринт Ужасов — а они сели недалеко от него — открыт, хотя парк вчера не работал. Они хотели сообщить об этом в полицию, но тут что-то случилось с собакой Снежаны. Пёс Трилли, который жил в семье Грундеров уже третий год, неожиданно взбесился и набросился на детей. Прежде чем подоспела помощь, он успел искусать их так, что все трое теперь нуждаются в лечении. Странно то, что, искусав детей, собака неожиданно исчезла. Нашли её только в десять вечера. И где бы вы думали? В Лабиринте Ужасов. Её обнаружили служащие, когда приехали в парк по вызову полиции. Собака была мертва и выглядела так, словно её загрыз какой-то крупный хищник. В ещё более неожиданном месте оказался автолёт. Угнанный кем-то неизвестным, он врезался в центральную башню королевского дворца. Если точнее, наделся на её шпиль. Странно, что королевская Служба Безопасности не предотвратила аварию. Впрочем, маленькие воздушные суда часто садятся на крыше замка, а этот автолёт направлялся как раз в сторону посадочной площадки. К тому же все знают, что у этой модели прекрасная антиаварийная система. Она оказалась отключённой. Опытные водители иногда отключают её, поскольку антиаварийная система не позволяет машине развить максимальную скорость, но это позволено лишь за чертой города. В данном случае это было сделано нарочно. Террорист, направивший автолёт на королевскую резиденцию, явно спасся при помощи антигравитационного пояса. Никаких отпечатков в кабине не обнаружено…

По седьмому каналу, гордившемуся своим вольномыслием, не без ехидства отметили, что Отто Грундер не склонен проводить тщательное расследование. Он вообще предпочёл бы поскорей замять этот инцидент. Избалованная и распущенная «золотая молодёжь» всегда создавала немало проблем, но скандал вокруг десятилетней девочки — это уж слишком. К тому же во вчерашней истории столько непонятного. Почему Лабиринт оказался открытым? Почему дети оказались именно там, рядом с этим зловещим аттракционом? И наконец, почему покусавшая их собака найдена в Лабиринте, да ещё и убитой? С кем связалась малолетняя дочь Отто Грундера? Ведь в этой истории явно есть и другие участники. Или хотя бы один…

«Есть, — запивая бутерброд горячим шоколадом, подумала Илана. — А вот кто, вы не узнаете».

Она была совершенно уверена, что ни Снежана, ни её кузены и словом не обмолвятся о четвёртой участнице событий. Слишком многое за этим потянется. Слишком много такого, что эта троица предпочла бы утаить. Если Илана изложит полиции свою версию событий, то, возможно, ей поверят охотней, чем Снежане, Адольфу и Роберту. Ведь факты-то подтвердят её версию, а не ту, что сочинили эти трое. Почти во всех новостях повторяли, что показания Снежаны Грундер и братьев Шульц ничего не проясняют. И вообще плохо вяжутся с теми фактами, которыми располагает полиция. А если Илана расскажет о гнусной выдумке с сообщением и билетом до Вавеля… Мерзкая троица ухитрилась провернуть это дельце, нигде не засветившись, но, наверное, если провести тщательное расследование, доказать их вину всё-таки можно. Как бы ни презирали в семье Грундеров «всяких там нищих», злая выходка, которая могла закончиться для Полли Стивенс инсультом, вряд ли вызвала бы у родителей этой троицы одобрение. Наверняка, Снежана и её кузены догадывались, кто угнал автолёт, но они понимали, что в их положении лучше помалкивать. И они надеялись, что Илана тоже будет молчать.

В четвёртом классе 7-й гимназии уже имелась своя версия случившегося.

— Конечно, это они открыли Лабиринт, — услышала Илана, едва переступив порог кабинета биологии. — Я совершенно уверена, что они там побывали…

Когда Агнесса Джефферсон пускалась в рассуждения, она делала это таким авторитетным тоном, что мало кто решался ей возразить. В такие минуты она очень напоминала своего папашу, читающего воскресную проповедь.

— Снежана, конечно, моя подруга, но не могу же я не видеть, что она сущая сумасбродка. А эти её братцы и вовсе без царя в голове. Это ж ведь надо было — сунуться в Лабиринт Ужасов! Папа говорит, что это дьявольское место. Он велел нам держаться от таких бесовских забав подальше. Не только сейчас, но и когда мы вырастем. Я думаю, дело было так. Они сунулись в Лабиринт — на всякий случай с собакой, чтобы она их оттуда вывела… А там появились чудовища. Зеркальные призраки! Потом эти чудовища ожили, вышли из зеркал и набросились на них. Собаку загрызли насмерть, а Снежану, Адольфа и Роберта покусали… Они выскочили из Лабиринта, бежали и звали на помощь, пока не появилась патрульная машина. Они, конечно, сейчас рассказывают, что Трилли был жив-здоров и гнался за ними по улице, но ведь полиция-то его не видела. Его нашли там, где его убили — в Лабиринте.

— А как они оттуда вышли? — спросила Марго Аффенштайн. — Оттуда же самому не выбраться. Без работников аттракциона.

— Ну… — Агнесса на минуту задумалась. — Наверное, они не успели далеко зайти…

— Да там, говорят, сразу запутываешься, с первых шагов. Там же стены двигаются, просто это очень трудно заметить.

— А правда странно, что Лабиринт Ужасов работает всегда? — задумчиво произнесла Эмма Риттер. — Ведь карусели и воздушную дорогу, когда парк не работает, выключают. Можно сесть, но никуда не поедешь. А тут… Вошёл в Лабиринт — и всё заработало.

— Может, он так устроен, что включается, когда открывают дверь, — пробасил Том Брикс. У этого засидевшегося в начальной школе верзилы уже ломался голос.

Все посмотрели на него с удивлением. На мгновение даже воцарилась тишина. Мыслительная деятельность Тома Брикса всегда протекала с таким трудом и так безрезультатно, что вполне здравое предположение прозвучало из его уст как гром среди ясного неба.

— А я слышала, что Лабиринт вообще не отключается, — сказала отличница Линда Суонк. — Он так устроен, что, если отключить, вся система разладится…

— Да дьявольское это место! — решительно перебила её Агнесса. — Отключается, не отключается — это мы говорим о том, что сделано человеческими руками. А Лабиринт… Он если и не самим дьяволом создан, то его приспешниками. Всякими там колдунами.

Большинство охотно согласились с Агнессой. И даже Илана, не принимавшая участия в разговоре, подумала, что, возможно, на этот раз пасторская дочка права. Вчера вечером Илана была свидетельницей самого настоящего колдовства. Одна из картин в магическом зеркале едва не стала реальностью, и её персонаж оказался в Лабиринте… Или этот ют был там ещё до того, как туда вошла Илана? Неужели это он превратился в собаку? Ну а кто же ещё? Или двойник Трилли был его ожившим отражением? Магическое отражение уничтожило оригинал… Может, для того, чтобы занять его место в реальном мире? Илана читала что-то подобное в фантастической повести одной русской писательницы двадцать первого века… Нет, пёс-двойник убил Трилли, спасая Илану. А потом проучил её обидчиков. Этот не то оборотень, не то оживший зеркальный призрак защищал её, Илану! Порождение дьявольского лабиринта оказалось благосклонно к ней. Может, она и вправду дитя дьявола…

«Если даже и так, то человеческие дети не лучше, — сказала себе Илана. — Я ничего плохого не сделала…»

«Ничего? — спросил её чей-то ехидный голосок. — Совсем-совсем ничего?»

Илана нахмурилась и встряхнула головой, желая избавиться от этого голоса. Да, с автолётом она погорячилась. Это могло закончиться гораздо хуже. Слава Богу, что всё обошлось.

На следующий день Агнессе Джефферсон снова удалось собрать большую аудиторию. Она всю перемену взахлёб рассказывала о том, как со старшей сестрой Бертой ходила навестить Снежану Грундер.

— К сожалению, повидать её так и не удалось. Она спала после снотворного. Госпожа Грундер сказала, что ей уже лучше, Адольфу и Роберту тоже, но в школе они ещё не скоро появятся. А потом госпожа Грундер велела горничной проводить нас, и представляете… Оказалось, что эта горничная воспитывалась в приюте Святой Бригитты. Её зовут Нелли. Мы её знаем — мама же преподаёт в приютской школе, и сироты иногда бывают у нас дома… Так вот Нелли рассказала нам гораздо больше, чем госпожа Грундер… Кстати, она говорит, что ничего такого уж страшного со Снежаной и её братцами не случилось. Собака их не кусала, а скорее щипала. У них у всех задницы в синяках, так что лежат теперь на животе. А господин Грундер будто бы заявил, что если бы им уже не досталось, он бы по старому, доброму обычаю взял ремень и всех троих отлупил бы до синяков. Он просто в бешенстве. Такой скандал! Автолёт Грундеров врезался в королевский замок! Это же похоже на самый настоящий теракт. Докажи теперь, что члены их семьи не имеют к этому отношения. В газетах уже чего только ни пишут, а это всё на руку конкурентам «Транс-Холода». И потом… Вся эта история непременно скажется на предвыборной компании Отто Грундера. Он же собрался баллотироваться в парламент. А что его больше всего разозлило… Оказывается, когда Снежану доставили домой и стали раздевать, у неё из кармана выпала одна штуковина, которую она спёрла в кабинете отца. Нелли говорит, что это какое-то сверхсекретное изобретение. Очень дорогое. В общем, родители Снежаны решили, что она совсем распустилась и следует держать её на коротком поводке. Больше она не будет болтаться, где ей вздумается, а следующий автолёт получит не раньше четырнадцати лет. Если заслужит, конечно.

Илана заметила, что рассказ Агнессы доставил её одноклассницам огромное удовольствие. Некоторые даже не потрудились это скрыть. Большинство девчонок завидовали наследнице Отто Грундера до посинения, а высокомерие Снежаны только усиливало их неприязнь к ней. Наконец-то эту зазнайку проучили! И в придачу опозорили. Весь город теперь знает, что её собственная собака гоняла её, кусая за задницу!

Илане казалось, что об её участии в случившемся никто даже не догадывается. В тот вечер, когда мерзкая троица встретила её в школьном дворе, стоянка возле 7-й гимназии была почти пуста — ведь занятия давно закончились. Там стояли всего два наземных авто. И вроде бы, без водителей. А если в них кто-то и находился, то вряд ли он обратил внимание, сколько детей забирались в маленький автолёт — трое или четверо.

Илана успокоилась и теперь даже радовалась, что Снежана и её прихвостни решили разделаться с ней, спровадив бабушку Полли подальше. В результате получилось так, что это Илана разделалась со своими врагами, и хорошо, что это произошло в отсутствие бабушки. Та звонила каждый день и судя по голосу была в прекрасном настроении. Говорила, что Джон О'Кири уже почти выздоровел. Подробности она обещала рассказать, когда вернётся, а вернуться собиралась в воскресенье.

«Вот и хорошо, — думала Илана. — К тому времени уже вообще всё утрясётся».

В течение двух дней она была уверена, что никто её ни в чём не подозревает, но на третий день — в пятницу — поняла, что ошибается.

В пятницу у четвёртого класса был Божий Закон.

— А теперь мне кто-нибудь скажет, что говорил пророк Теодот о необходимости сознаваться в содеянном, — гнусаво пропел пастор Коул в конце опроса.

И устремил взгляд своих заплывших водянисто-голубых глаз на Илану. И она впервые встретила этот взгляд спокойно. Она поняла, что вопрос не случаен. Пастор Коул не видел, как она садилась в автолёт — он свернул на улицу Первопроходцев, едва покинув школьный двор, но он был единственным, кто в тот вечер видел Илану Стивенс в обществе «пострадавших». Знай он, кому суждено пострадать, он бы, наверное, вмешался. Лицемерная сволочь! Оставил её одну против троих, а теперь, заподозрив, что она причастна к случившемуся, пытается вывести её на чистую воду.

Не дожидаясь, когда пастор назовёт её имя, Илана подняла руку. Он явно удивился, но кивнул.

— Пророк Теодот сказал: «Всегда следует признаваться в содеянном, и чем раньше это сделаешь, тем лучше. Ведь утаивание правды — худшая разновидность лжи, и как одна ложь влечёт за собой другую, ещё большую, так сокрытый дурной поступок влечёт за собой ещё худший и порой ведёт к преступлению».

— Верно, — промолвил пастор.

— Господин учитель, можно задать вопрос?

Теперь уже не только Коул Джефферсон, но и все одноклассники смотрели на Илану с недоумением. К пастору следовало обращаться «святой отец». Только так и больше никак.

— Кто-нибудь из пророков говорил о том, что зрелый муж обязан защитить ребёнка, если тот попал в беду?

— Об это говорили многие отцы церкви, — улыбаясь одними губами, ответил пастор. — Мы ещё обратимся к этой теме, но сегодня у нас другой разговор.

На субботнюю исповедь Илана не пошла, но когда школьная часовня опустела, тихонько пробралась туда, чтобы в очередной раз полюбоваться статуей ангела.

— Что ты здесь делаешь, дитя моё?

Голос пастора заставил Илану вздрогнуть — она была уверена, что Коул Джефферсон отправился на службу в церковь Святой Бригитты. Почему он вернулся в часовню? Он что — следит за ней?

— Я смотрю на статую, господин учитель, — с вызовом ответила Илана. — Этот ангел очень красив. Наверное, скульптору позировал красивый мальчик. Я бы очень хотела с таким дружить.

— Неподобающие речи для святого места, — нахмурился пастор.

— Я всего лишь говорю то, что думаю, господин учитель. Разве вы не твердите нам каждую неделю, что надо говорить правду?

— А разве ты забыла, как ко мне положено обращаться?

— Нет, не забыла. У меня прекрасная память, господин учитель. Считается, что она у меня нечеловеческая. Разве может дочь дьявола называть вас отцом, да ещё святым?

— Ты сама не знаешь, что говоришь, дитя моё, — пастор перестал хмуриться и надел маску терпеливого, доброго наставника. — Твоя душа в смятении. Ты сегодня пропустила исповедь, но я готов выслушать тебя сейчас.

— Я не хочу исповедываться.

— Разве тебе не в чем покаяться? Нечего рассказать мне? Грехи, которые мы скрываем, ложатся на наши души тяжким камнем…

— Я не буду перед вами исповедываться, господин Джефферсон. Мне действительно есть что скрывать, но если мне станет совсем паршиво, я поговорю с кем-нибудь их своих друзей. А от Бога всё равно ничего не утаишь — вы же сами так говорили. Я больше не буду перед вами исповедываться и ходить на ваши службы. Насколько я знаю, из школы меня за это выгнать не могут. Задания по вашему предмету я выполняла и буду выполнять, а если вы будете ставить мне двойки, бабушка потребует, чтобы я сдавала Божий Закон перед комиссией из Министерства. Я даже буду этому рада. Пусть услышат, как я хорошо отвечаю. Гораздо лучше, чем безмозглые дети Адама и Евы, которым вы ставите пятёрки. Я не знаю, каким должен быть человек, который служит Богу, но я точно знаю, что он не должен быть таким, как вы.

— Я надеюсь, ты всё же одумаешься, Илана Стивенс, — немного помолчав, промолвил пастор Коул. — Я прощаю тебе твою дерзость, которая является одним из проявлений обыкновенной детской глупости. Да пребудет с тобой Всевышний…

— Если он и пребудет со мной, то независимо от ваших пожеланий!

Илана выбежала из школы с сильно бьющимся сердцем. Ещё несколько дней назад она и представить себе не могла, что посмеет так разговаривать со взрослым человеком, тем более со священником. Больше она не боялась пастора Коула. Ничего он ей не сделает. Ни он, ни кто-либо другой. Больше она не позволит над собой издеваться. Никому! Ей вдруг вспомнилось, с каким трудом её удерживали Адольф и Роберт, когда она кинулась на Снежану. Ещё немного — и она бы вырвалась. И Снежане бы здорово досталось. Но тут вмешался пастор Коул… Илана остановилась и внимательно посмотрела на свои руки — тонкие, белые, с узкими ладонями и длинными пальцами. Неужели она стала не только красивее, но и гораздо сильнее, чем раньше? Недавно она разбила бронированный грузовик. Как ей это удалось, Илана не знала, но она знала, что это сделала именно она. А в Лабиринте… Она открыла окно в зазеркальный мир, и тот, кто оттуда явился, помог ей… Стоп! Ещё неизвестно, явился он оттуда или вошёл в Лабиринт так же, как и она. И возможно, не только перед ней открывались магические двери. Ведь если верить слухам, кое-кто из этого проклятого Лабиринта не вернулся. Дьявольское место… Место, где ей помогли одолеть врагов. Девочка невольно поёжилась, вспомнив чёрта, которого она однажды вызвала в «магической» ледышке Марго Аффенштайн.

По дороге домой Илана свернула к «часовне». Ветхий дом ответил на её стук виноватым молчанием. Да когда же они все вернутся? Ладно хоть, бабушка завтра приедет. Оказывается, её племянник всё-таки болел… Странное совпадение. Хорошо, что с ним уже всё в порядке, а главное — что всё в порядке с бабушкой. И скоро она будет дома.

Эта ночь была для Иланы сплошным кошмаром. Она никак не могла выбраться из Лабиринта, и в какой бы коридор она ни сворачивала, её всюду преследовала похоронная процессия. Впереди с букетом белых лилий шла высокая женщина, одетая в чёрные шелка и бархат. На ней была античная маска — идеально-правильное красивое лицо, совершенно бесстрастное и потому особенно жуткое. В конце концов похоронная процессия окружила Илану, словно хоровод. Люди с пёсьими головами несли на плечах хрустальные саркофаги — судя по размерам, детские. Кто в них лежал, Илана не видела, потому что все гробы были заполнены мерцающим туманом. Да она и не хотела видеть, кто в них. Однако туман стал рассеиваться, и уже можно было разглядеть застывшие в саркофагах детские тела. Илана похолодела, узнав в одном из мертвецов Таддеуша Бельски. Следом за ним несли гроб, в котором покоилось тело темноволосого мальчика. Возглавлявшая процессию женщина неожиданно скинула маску, и Илана увидела лицо королевы Изабеллы. Не узнать её было трудно. Королева достаточно часто появлялась на экранах — неизменно красивая и элегантная, всегда с одинаковой улыбкой на безжизненном лице. Илане показалось, что королева хочет с ней заговорить. Хочет и не может. Прекрасное бледное лицо исказила судорога, а в Лабиринт неожиданно ворвался снежный вихрь. Всё вокруг побелело, замерцало серебряными искрами. Илана с удивлением обнаружила, что она стоит посреди заснеженной равнины, а над головой у неё кружат огромные белые птицы… Или какие-то крылатые чудовища? Сейчас они на неё набросятся! Илана, задыхаясь, бежала сквозь пургу, пока не наткнулась на куст белых лилий, так странно смотревшийся в этой снежной пустыне. Приглядевшись, девочка увидела, что лилии оплетают воткнутый в сугроб меч. Он сиял так, словно был выточен из алмаза. Это сияние становилось всё ярче и ярче. Илана зажмурилась. А когда открыла глаза, всё опять изменилось. Яркое солнце хозяйничало в спальне, вытеснив тени почти из всех углов. За стеной бубнил телевизор. Запах оладий заставил Илану проснуться окончательно. Кубарем скатившись с кровати, она кинулась на кухню.

— Наконец-то она встала… Ой! Отпусти меня, убоище! Бедные мои старые косточки… Руки прочь от оладий! Марш умываться, а потом за стол. Я вижу, в холодильнике почти не убавилось. Небось, сидела на одном мороженом? Боже! Да от неё один скелет остался! И откуда только такая силища? Я попросила госпожу Ирвин присматривать за тобой и, если что, позвонить мне… Она хоть заходила?

— Пару раз заходила и каждый день звонила. Не стоило её вообще беспокоить. Я же не маленькая…

За завтраком бабушка рассказала о своей поездке, которую считала весьма удачной.

— Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Не заболей Джон, так когда бы мы ещё увиделись…Слава богу, ничего страшного с ним не случилось. Пневмония. У него с детства слабые лёгкие… Джон и Элли — просто прелесть! Такие деликатные люди. Сказали, что не посылали мне ни сообщения, ни билета. Вообще замяли этот разговор. Думаю, они просто не хотели, чтобы я им деньги отдавала — они же знают, что мы живём гораздо хуже их…

— Бабушка, а я сильно изменилась?

— Ты постоянно меняешься, — засмеялась бабушка. — Ты же растёшь…

— Нет, я имею в виду за эти дни, пока тебя не было.

— Ещё худее стала. Ты хоть что-нибудь готовила? Или всё бананы с мороженым…

— Ну бабуля! Тебе вечно кажется, что я похудела. Я о другом.

— По-моему, ты здорово повзрослела, детка, — сказала бабушка после небольшой паузы, в течение которой задумчиво разглядывала Илану сквозь толстые стёкла очков. — Наверное, иногда даже полезно ненадолго расстаться, хотя бы на несколько дней. Потом сразу бросается в глаза то, чего раньше не замечал.

— А я… Я за эти дни стала красивей?

— Да ты хорошеешь день ото дня…

— Я имею в виду те дни, когда тебя не было!

— Да что с тобой, деточка? — бабушка смотрела на Илану с недоумением. — Ты прямо как звезда шоу-бизнеса, которая сделала пластическую операцию и допытывается у подруги, на сколько лет помолодела. Ты сегодня какая-то странная… Илана, дорогая, что тут без меня произошло?

— Ничего. Просто я недавно посмотрелась в зеркало и… И мне показалось, что я вижу не себя, а какой-то зеркальный призрак…

— Господь с тобой! — перекрестилась бабушка.

— Я стала смотреться в другие зеркала. И везде видела одно и то же. И никто не говорит мне, что я изменилась в одночасье, словно меня заколдовали… Значит, я уже давно такая? Я ведь уже давно не уродина, правда?

— Илана, детка, для меня ты никогда не была уродиной. И я всегда тебе говорила, что ты хорошеешь не по дням, а по часам.

«Я считала, что ты просто меня утешаешь, — подумала Илана. — Я тебе не верила. И боялась зеркал. Пробегала мимо них, как кошка мимо псарни…»

Больше всего её удивляли одноклассники. Почему они до сих пор её дразнят и твердят, что она уродина? Возможно, потому, что слишком привыкли её таковой считать. Насмешки над Иланой Стивенс давно уже стали такой же неотъемлемой частью их жизни, как и необходимость ходить в школу. Да, они видят её каждый день, а когда видишь человека ежедневно, перемены, которые с ним происходят, заметить трудно. Но всё равно наступает момент, когда не замечать очевидное становится просто невозможно. Наверное, это был тот момент, когда Таддеуш Бельски заступился за Илану в школьном вестибюле и пригляделся к ней получше. А вслед за ним и все остальные. И они возненавидели её ещё сильнее — за то, что она уже не была тем, за кого они её привыкли держать. Кокон уродства, в который Илану рядили окружающие, ломался всё быстрее и быстрее, осыпаясь у них на глазах. Именно поэтому её травили всё с большим и большим ожесточением. Её ещё никогда так часто не обзывали уродиной, как последние полгода. Илана вспомнила, с какой ненавистью выкрикивала это слово Снежана Грундер. Она повторяла его как заклинание, словно стремясь убедить Илану в её уродстве. И её, и всех вокруг. Она прекрасно поняла, что означал взгляд, который устремил на Илану Таддеуш Бельски тогда, в конце зимы. Взгляд, пробивший первую брешь в том коконе уродства, к которому Илана так привыкла, что уже и не надеялась от него избавиться. Снежана сразу всё поняла. «Снежная принцесса», одна из первых красавиц школы испугалась, что может лишиться своего титула, а главное — своего прекрасного принца. Что ж… Как знать, как знать. Илана улыбнулась. Бабушка права — за эти дни она действительно очень повзрослела. Она наконец поняла, кто был её главным врагом. Кто так долго мешал ей избавиться от проклятия уродства. Она уже давно могла стряхнуть этот омерзительный кокон. Если бы не боялась зеркал. Если бы не боялась своего отражения — своего собственного «я», которое и было её злейшим врагом. Одолев его, а точнее помирившись с ним, она избавилась от страха. Больше она не будет бояться. Никого. Хорошо, что судьба занесла её в этот жуткий Лабиринт. Магические зеркала иногда лгут. А иногда показывают правду. И не просто показывают, а заставляют её увидеть.

— Ну вот, теперь она уснула с открытыми глазами.

— Что? — встрепенулась Илана. — Ты что-то спросила? Извини, бабуля, я задумалась.

— Надеюсь, ты тут допоздна не гуляла?

— Нет. А что?

— А то, что мальчик опять пропал. Утром передали. Что ж это такое творится! Сколько за последние годы детей пропало! А ещё тут про твою одноклассницу какие-то ужасы передают. Про дочку Отто Грундера. То ли она на своём антиграве в королевский дворец врезалась… То ли в Лабиринт зашла, а на неё там какие-то чудовища набросились. Говорят, это ещё во вторник вечером случилось. Расскажи-ка мне поподробнее.

— Да я и сама ничего толком не знаю, — пожала плечами Илана. — А болтают разное.

— А что в школе-то говорят?

— Что она действительно побывала в Лабиринте, но вышла оттуда уже не она… — Илана сделала страшное лицо. — Оттуда вышел зеркальный призрак. Он убил Снежану и вселился в её тело. Так что, бабуля, придётся мне теперь учиться в одном классе с демоном из зазеркалья…

— Перестань-ка ты лучше болтать чего не следует! Разве так шутят?

— Господи, бабуля, да лучше с демонами и троллями учиться, чем с такими, как эта Грундер. Ничего с ней страшного не случилось. Просто её собака покусала. Её же собственная. Представляешь, какой надо быть дрянью, чтобы тебя покусала твоя собственная собака! И хватит о ней. Знаешь, бабуля, мне хочется большое зеркало. В мою комнату. Они же недорого стоят. Можно какое-нибудь попроще, не обязательно в красивой раме…

— Теперь ты целыми днями будешь перед зеркалом вертеться?

— Не целыми, но буду. И вертеться, и прыгать. Я буду перед ним танцевать. Я ведь давно уже занимаюсь — по телевизору. На втором канале есть программа «Балетная школа». Она три раза в неделю.

— Да слышу я, как ты там скачешь…

— Теперь буду скакать перед зеркалом. А то даже толком не знаю, как у меня получается.

— Ну а как у тебя в школе? — осторожно спросила бабушка. — Всё спокойно?

— Всё нормально, бабуля. Не волнуйся. У меня всё будет хорошо.

Глава 7. Снежное Таро

Спустя пару дней вернулся Мартин, такой счастливый, каким Илана его уже давно не видела. Ему удалось продать шесть полотен и серию иллюстраций к старинным сказкам. В «часовне» чуть ли не всю неделю царило веселье — Мартин и его приятели, которые тоже съездили в Леброн не зря, праздновали свой успех. Илана не сомневалась, что к этой компании на правах лучших друзей присоединились и Таня, и Лидия, и Джек. Не говоря уже о Гансе и Джереми. Эти двое старались не пропускать ни одной пирушки. Илана понимала, что ей там пока делать нечего. Да, она в «часовне» давно уже свой человек, и всё же лучше не путаться под ногами у целой оравы подвыпивших мужчин и их весьма раскованных подружек, таких экстравагантных, какими, наверное, бывают только подруги художников. Илана знала, что большинство этих девушек — натурщицы. Вот и к Мартину в последнее время зачастила одна золотоволосая красавица. Лидия говорила, что эта Ева Руперт — довольно преуспевающая топ-модель. Зарабатывает она прилично и к Мартину ходит чисто из личного интереса. Илана Еву Руперт терпеть не могла, правда, старалась этого не показывать. В прошлом году она отыскала в чулане книгу известного лебронского психолога Томаса Гарта. Там говорилось, что молодому мужчине вредно долго быть одному, в смысле без женщины. Да и госпожа Гертруда вечно жаловалась бабушке, что её сын до сих пор одинок. Разве можно воспринимать как женщин Таню Коэн и Лидию Мортенсон? Ладно, если Мартину так полезно общение с Евой, Илана согласна её терпеть. Но её не на шутку бесило то, что красавица Ева повадилась вечерами торчать в гостиной Кейнов. Мало ей того, что она целыми днями торчит в его мастерской!

Илана всю неделю размышляла, стоит ли рассказывать Мартину о тех загадочных событиях, которые произошли с ней за последний месяц. И пришла к выводу, что совсем не обязательно. Пусть у неё будет своя тайна. В конце концов, открыть её никогда не поздно. Хранить тайну — куда интереснее. Да и зачем грузить Мартина всеми этими проблемами? У него и своих хватает. И вряд ли он одобрит выходку с автолётом. В общем, лучше помалкивать, дабы не портить настроение себе и другим.

Так Илана и решила, отправляясь к Кейнам, когда жизнь в «часовне» вошла в привычную колею. Это было обычное вечернее сборище, какие устраивались по пятницам. Илана немного сникла, увидев здесь Еву Руперт. Ну и ладно. Можно просто не смотреть в её сторону. В гостиной шла весёлая перепалка.

— Ну что, ты и теперь будешь смеяться над моими предсказаниями? — воинственно вопрошала у Мартина Лидия.

— Да когда я смеялся…

— Да всегда! Естественно, ты у нас не хохочешь, держась за пузо, но уж я-то знаю, как ты относишься к Таро. А разве я не предсказала тебе успех в Леброне? Да я как сейчас помню тот расклад! И все тут свидетели…

— Я всегда говорила, что ты хорошая гадалка, — заверила Лидию Таня. — Наверное, потому и боюсь тебя просить. Боюсь я всех этих гаданий.

— Вот Илана, наверное, не боится, — сказала Ева Руперт. — У неё ещё всё впереди. Что бы ни выпало, всё ещё можно поправить.

Илана не могла понять, почему эта красавица то и дело с ней заигрывает. Возможно, Ева хотела показать, что относится к ней так же хорошо, как и остальные завсегдатаи «часовни». Она явно хотела вписаться в компанию. И у неё это явно не получалось. Общались с ней дружелюбно, но было видно, что с её присутствием мирятся исключительно из симпатии к хозяину дома.

— А что, Илана, может, тебе и правда погадать? — предложила Лидия, тасуя карты.

— Давай, — пожала плечами девочка. — Если быстро. Я ведь ненадолго зашла. Хотела только посмотреть гравюры, которые Мартин привёз из Леброна.

— Конечно, быстро! Возьмём самый простой расклад — семь карт. Ты у нас будешь… — Лидия задумалась, устремив на Илану один из своих самых глубокомысленных взглядов. — Паж Жезлов! Паж тебе подходит по возрасту…

— А Жезлы — по происхождению, — закончила за неё Илана. Она уже кое-что понимала в Таро.

— Вот именно, — кивнула Лидия. — Жезлы — моя любимая масть. Она символизирует людей, которые всего добиваются своим трудом и талантом, а не благодаря связям да толстосумам-родственникам. И я совершенно уверена, что ты многого добьёшься в жизни.

— Говорят, у тебя память, как у компьютера, — снова подала голос Ева Руперт.

Илана сделала вид, что не расслышала.

— Ну вот, я же говорила, — оживилась Лидия. — 19-й аркан! Солнце. Впереди тебя ждут успех, счастье, щедрые дары… И наверное, счастливая любовь. Смотри!

Среди голубовато-белых похожих на лилии цветов, держась за руки, стояли юноша и девушка. Совсем юные. Скорее даже подростки. Над ними в ясной лазури сиял солнечный диск. Самое странное, что цветы росли на снегу. Серебристые от инея ветви деревьев образовывали вокруг двух фигур причудливый узор.

— Хм… Однако, всё не так просто, — нахмурилась Лидия, перевернув вторую карту. — На пути к успеху всегда есть препятствия. Тебе выпал Дьявол. Он ниже твоей карты — твоего Пажа. Это то, что тебя тянет вниз. Будь осторожна. Он всегда нас искушает, и особенно самых одарённых. А вторая сторона твоей натуры — это…

— Снежный Король! — ахнула Илана, едва Лидия перевернула карту, лежащую над Пажом. — Опять он…

Мужчина с длинными белыми волосами стоял, подняв над головой жезл, на конце которого сияла пятиконечная звезда. Было непонятно, является она украшением жезла или это настоящая звезда, сияющая в тёмно-синем небе. Вдали на горизонте виднелись заснеженные горы и замок. Беловолосый король был очень красив. Лицо его казалось довольно молодым, но в глазах светилась мудрость древнего старца.

— Это не Король, — поправила Лидия. — Это Маг. Посмотри — перед ним священные предметы.

Маг стоял у алтаря, на котором Илана увидела чашу, меч и диск с пятиконечной звездой — пентакль.

— Показательно то, что в руке у него жезл, — со знанием дела продолжала Лидия. — А Жезлы — твоя масть. Это подчёркивает твою глубинную связь с Магом. Ты можешь достичь огромного могущества. Возможно, в будущем тебе будет по силам управлять… если и не целым миром, то какими-то явлениями… В общем, влиять на ход событий. Но это если ты не впадёшь в гордыню и не станешь разменивать свой дар по мелочам. Если не пойдёшь на поводу у этого господина, — Лидия показала на Дьявола. — Увы, влияние этой карты на твою судьбу довольно велико.

— Пастор Коул полностью бы с тобой согласился, — пробормотала Илана.

— Сомневаюсь, — несколько уязвлённо возразила Лидия. — Мы с ним совершенно по-разному смотрим и на Бога, и на дьявола. Давай-ка поглядим, что у тебя позади и что тебя ждёт в ближайшем будущем. Та-а-к… Ага! Вот и твой враг. Нижняя карта слева от твоего Пажа Жезлов — Паж Монет. Не иначе как кто-нибудь из богатеньких засранцев, которые тебе пакостят в школе. Тётя Полли жаловалась, что дочка Отто Грундера вечно к тебе задирается… Кстати! Мартин, ты слышал, что тут с ней случилось, пока тебя не было?

— Слышу каждый день, — отозвался художник. — Мама регулярно пересказывает мне эту историю с исправлениями и дополнениями, которые ежедневно появляются в «новостях».

— Подумать только! Автолёт Грундеров врезался в центральную башню королевского замка! И до сих пор не знают, кто это подстроил… Ой! Смотрите!

При виде следующей перевёрнутой Лидией карты Илану бросило в холод. Что происходит? Лучше бы она не соглашалась на это гадание! Верхняя левая карта оказалась 16-м арканом. Падающая Башня! На картинке была изображена башня с куполом в виде короны — покосившаяся и вот-вот готовая рухнуть.

— Ну и ну! — выдохнула Лидия. — Никогда не думала, что такое может выпасть ребёнку. Очень серьёзная карта. Вряд ли у тебя за плечами какая-нибудь катастрофа. Это скорее предупреждение — для одарённого человека, который либо переоценивает свой дар, либо неправильно его использует. Например, для мага, который играет с силами, с которыми надо быть очень осторожным, иначе многое разрушишь и сам окажешься под обломками…

— Дорогая, перестань пугать ребёнка, — вмешалась Ева Руперт. — По-моему, девочке уже не по себе.

Самое противное, что Ева была права. В какое-то мгновение Илане даже показалось, что завсегдатаи «часовни» узнали об её приключениях и решили её разыграть. Это ж ведь надо — башня, увенчанная короной! Башня королевского замка, на которую она направила автолёт. От пристального взгляда Мартина Кейна Илану снова бросило в холод.

— Господи, детка, да неужели ты и впрямь испугалась? — встревожилась Лидия. — Это всего лишь предупреждение, а у тебя такой вид, будто ты ждёшь, что на тебя сейчас дом обрушится. Это же символ!

Да ничего они не знают, успокаивала себя Илана. Правильно раньше говорили — «На воре шапка горит». Ну откуда им знать? Просто карта так легла… Но почему над картой Паж Монет? Снежана Грундер. Враг, вызвавший желание мстить, ломать, разрушать — их машины, их дворцы…

— Может, остановимся?

Илана встряхнула головой, отгоняя неприятные мысли.

— Да ты что, Лидия! Всё это так интересно. К тому же осталось всего две карты.

— Да. И обе о том, что тебя ждёт впереди.

— Переворачивай!

— А вдруг там Смерть? — игнорируя укоризненный взгляд Тани, поддел Илану Джек Эмерсон.

— Так она ж и так у всех впереди.

— Но ведь речь идёт о ближайшем будущем… — уворачиваясь от пинков Тани, продолжал издеваться Джек.

— Так ведь это не обязательно моя смерть. Может, кого-нибудь из моих знакомых. Чересчур разговорчивых.

— Да уж, с тобой лучше не связываться, — усмехнулся Джек. — А то вот эта Грундер… Задиралась, задиралась, а теперь… И автолёта лишилась, и собака искусала!

Илане хотелось запустить в Джека Эмерсона чем-нибудь тяжёлым. Вернее, в его очки — чтобы они разбились вдребезги. За этими толстенными стёклами сроду не увидишь, какое у него выражение глаз. Вот, к примеру, сейчас… Он что, просто так шутит, без всяких задних мыслей? Или что-то знает? И почему Мартин так странно смотрит?

— Да хватит вам про смерть! — рассердилась Лидия. — Нельзя шутить такими вещами! Особенно когда раскладывают Таро. Тем более, что эта колода — магическая. Илана, не обращай внимания на этого великовозрастного дурня. Давай закончим. По-моему, две последние карты сулят тебе интересные знакомства, хотя и не всё будет гладко…

Одной из карт оказалась Королева Кубков. Красивая темноволосая женщина в горностаевой мантии сидела на троне в каком-то странном зале, напоминающем ледяную пещеру. Её стены украшали узоры из кристаллов — не то ледяных, не то хрустальных. Женщина казалась немного печальной. Она смотрела на чашу, которую держала на коленях, положив руку на сферическую крышку. Словно хотела и не решалась её приподнять. Полупрозрачная чаша слегка светилась — как будто в ней горел белый огонь. И королева размышляла, позволить ли ему вырваться наружу.

— Чаша — символ любви, — сказала Лидия. — Королева Кубков — мудрая и добрая правительница, любящая мать…

— И золотая свекровь, — подсказал Джек, на всякий случай отодвинувшись от Тани Коэн.

— И это тоже, — невозмутимо подтвердила Лидия. — Твои слова да Богу в уши.

— А этот симпатичный молодой человек, надо полагать, будущий жених нашей малышки? — поинтересовалась Ева. Она уже давно пересела поближе к столу и внимательно наблюдала за гаданием.

— Малышкам ещё рано думать о женихах, — вежливо сказала Илана. — У них ещё одни игрушки на уме.

— В иные игрушки и большие девочки не прочь поиграть, — улыбнулась красавица, игнорируя выпад. — Мне тут недавно ледышку показали… Ой, извини, Лидия. Никак не дадим тебе закончить… Этот юноша просто прелесть! Просто прекрасный принц!

— Паж Мечей — не такая уж милая личность, — усмехнулась Лидия, задумчиво глядя на последнюю карту.

Юноша в меховой накидке и отороченных мехом сапожках стоял, опершись на меч. Лезвие холодно сверкало в лунном свете. Сумрачный зимний пейзаж был красив, но в нём таилось что-то зловещее. Как и в облике юного пажа. Глубокая тень на левой щеке и опущенные глаза придавали его тонкому лицу какое-то странное выражение — не то печали, не то затаённой злобы.

— От этого прекрасного принца можно всякого ожидать, — сказала Лидия. — Он может быть твоим союзником, но таким, к которому лучше не поворачиваться спиной. Но скорее всего вы станете врагами.

— А Снежный Ко… то есть Маг… Выходит, это не реальный человек, который может мне встретиться?

— Не знаю, — пожала плечами Лидия. — Обычно старшие арканы характеризуют личность вопрошающего. Того, кому гадают. Карта Маг говорит о том, что ты очень одарённый человек, способный управлять явлениями этого мира. Маг — это по сути Бог, но не вздумай ставить себя в центр Мироздания. Для того, чтобы добиться успеха, ты должна научиться хорошо владеть собой и контролировать каждый свой шаг. Но с другой стороны… Я ведь не могу утверждать, что ты не встретишь в своей жизни ни одного мага. Так что за этой картой вполне может стоять какой-то конкретный человек.

Джек Эмерсон хмыкнул.

— А я совершенно согласна с Лидией, — заявила Ева Руперт. — От встречи с настоящим магом никто не застрахован. Чудес вокруг столько, что уже и удивляться перестаёшь. Взять хотя бы происшествие с дочкой Отто Грундера. А грузовик… Помните ту мартовскую историю? Кстати, она тоже имеет отношение к Грундерам. Машина-то была компании «Транс-Холод»…

— А этот их вечный лёд, в котором появляются какие-то видения! — подхватила Таня. — Такое впечатление, что к нам сюда из параллельного мира проникли злые маги…

— Ага, — с комической серьёзностью подтвердил Джек. — Ледяные боги. И главный среди них — Отто Грундер. Он продаёт нам заколдованный лёд. И заколдованное мороженое. Не ешьте его — пингвинчиками станете! И ни в коем случае не покупайте холодильники компании «Транс-Холод»! По ночам они душат своих владельцев и превращаются в гробы на колёсиках. А потом под тихую нежную музыку медленно едут в сторону кладбища…

— А ты уверен, что эти магические ледышки не «Транс-Холод» выпускает? — вмешался в разговор Ганс Фишер. Поучившись на философском факультете, он стал особенно склонен к мистике. — Привыкли всё валить на бедных ютов…

— Эти шары и впрямь магические игрушки! — воскликнула Ева, очень довольная тем, что так удачно вписалась в беседу. — Понятно, почему их детвора любит. Говорят, некоторые дети творят с ними настоящие чудеса. Жаль, что у взрослых так не получается. В шарике, который мне показывали, около ста превращений. Мне даже кое-что удалось «заказать», правда, мои «заказы» выполнялись весьма приблизительно. Вот, к примеру… Я захотела увидеть цветок. Сжала шарик в руке и представила маргаритку. И в шарике появилась роза. А когда я представила себе единорога, мне показали грифона. Такое впечатление, что он читал мои мысли, но показывал не совсем то, что я хотела.

— Он показывал то, что в нём было, — снисходительно пояснил Джек. — Это действительно сложная игрушка. Когда ты берёшь её в руки и что-нибудь загадываешь, она ловит импульсы, в которых закодировано твоё желание. Мы же постоянно выдаём информацию о себе — каждой клеточкой тела. Естественно, её трудно и считывать, и расшифровывать. Думаю, эти ваши «магические» шары — что-то вроде миниатюрных биокомпьютеров. Сообразив, что тебе надо, он роется в своей памяти и извлекает оттуда если и не это, то хотя бы что-нибудь похожее. Поняв, что тебе хочется увидеть фантастического зверя, шарик показал грифона. Будь в его памяти единорог, он бы показал его. Если это и чудо, то всего лишь очередное чудо науки и техники. Нет, вам почему-то во всём надо магию видеть!

— Я слышала, некоторые дети вызывают в ледышках именно то, что хотели бы увидеть. Делают зримыми свои фантазии. Правда, ненадолго…

— Ты это от самих детей слышала? — насмешливо полюбопытствовал Джек. — Они ещё и не такое расскажут…

— Ты считаешь, что дети врут больше взрослых? — спросила Илана.

— Ну-у… Просто дети более склонны выдавать желаемое за действительное. Допустим, однажды у кого-то заказанное и показанное совпали. И дитя вообразило себя самым настоящим магом. А уж делать князя тьмы из Отто Грундера… Преуспевающий делец. Расчётливый, жестокий, беспринципный… Ему подобных в обитаемой вселенной великое множество. Будь у меня такое больное воображение, как у некоторых, я бы скорей заподозрил в злой магии королеву Изабеллу. Просто классический имидж колдуньи! Волосы чёрны, как ночь, кожа белее снега, глаза — как угли! Её лицо — это холодная маска, за которой… Знать бы что.

— Да какая она колдунья! — махнула рукой Таня. — Будь её величество колдуньей, неужели она бы не спасла мужа и сына? Уж сына-то хоть как бы спасла. С супругом у неё были напряжённые отношения, но принца Гая она обожала.

— Напряжённые отношения? — встрепенулась Лидия. — Что ты имеешь в виду? Король Георг и королева Изабелла всегда производили впечатление идеальной пары.

— Вот именно — производили впечатление, — усмехнулась Таня. — Во все времена большинство венценосных особ только это и умели — производить впечатление. У Георга была любовница, и королева это знала. Придумала себе роль меценатки, чтобы занять себя и заглушить обиду.

— Ты бы поменьше читала жёлтую прессу, — посоветовал Джереми. — Некоторые журналисты просто обожают подвергать известных людей бездарному психоанализу. Почему за каждым поступком надо непременно видеть какой-нибудь комплекс? Можно подумать, счастливая в браке женщина не может увлекаться балетом! Тем более, если она сама им с детства занималась…

— Вот именно, — кивнула Таня. — И на самом деле стать звездой балета ей помешала не травма, а недостаток таланта. Изабелла Д'Эстен прекрасно это понимала и уцепилась за пустяковую травму, чтобы найти себе оправдание. Королева сама призналась в этом одному человеку. В неофициальной обстановке, естественно…

— А этот человек оказался не таким джентльменом, за какого она его держала, — сочувственно покачала головой Лидия. — Сильным мира сего опасно откровенничать. Лично мне всё равно, из каких побуждений королева занялась театром. Сделала она для него немало. Сейчас ей, конечно, на всё плевать, но это ведь и понятно.

— А что случилось-то тогда, три года назад? — поинтересовалась Ева. — Я ещё тогда не здесь жила, а в Линбурге. Писали об этом много, но всё с какими-то недомолвками. Столичные жители всегда ближе к событиям…

— Но не всегда ближе к истине, — усмехнулся Ганс.

Официальную версию знали все — несчастный случай. Три года назад королевская семья отдыхала в Альдамейре. На этот горнолыжный курорт ежегодно приезжали богатейшие люди планеты. Королева лыжами никогда не увлекалась. Она ездила в Альды исключительно за компанию с мужем и сыном.

— Говорят, принц Гай был очень смелым мальчиком, — сказала Ева. — Неужели всё случилось из-за того, что он поехал по трассе для взрослых?

— Да нет, — махнул рукой Ганс. — Это мальчишка в свои девять лет уже вовсю гонял с отцом по трассе А. Это самая крутая лыжная дорога. Естественно, всё это держалось в тайне от матери… Но вообще-то там ничего страшного. Там в самых опасных местах — близко к обрыву — ограждения. Так вот в одном месте его не оказалось. Но причиной трагедии, говорят, было не это. Лыжники на эти загородки почти и не смотрят — они же едут по накатанной лыжне. Как-то раз из-за снежной лавины часть ограждения снесло, и его не скоро починили. Отдыхающие всё равно там катались — несмотря на все предупреждения, и ничего не случилось. Да и что может случиться? Дуй себе по лыжне — и порядок. А тут ведь что говорят… Кто-то к самому обрыву лыжню провёл. Якобы постоянную лыжню снегом закидали и проложили ту, что вела к обрыву. Король и принц думали, что она ведёт на очередную горушку, за которой спуск, а там оказалась пропасть. Они уже не смогли остановиться.

— Но ведь это же убийство, а не несчастный случай! — воскликнула Ева.

— Да, но в отчёте полиции про поддельную лыжню ни слова не было. Администрация курорта так перепугалась, что велела её быстренько закидать, а настоящую трассу расчистить. Тем немногим служащим, которые были в курсе дела, хорошо заплатили, чтобы помалкивали. Да и не в их интересах было болтать об этом. Прикроют курорт — и ищи потом работу. Без скандала, конечно, не обошлось, и тот сезон почти не принёс прибыли, но, в конце концов, несчастные случаи везде бывают. А вот если бы расследование установило, что в Альдамейре было организовано убийство короля Георга и его наследника… Тут бы столько голов полетело! А так история про ложную трассу до сих пор считается выдумкой жёлтой прессы. Естественно, полностью её скрыть не удалось, но ведь несчастные случаи с известными людьми всегда обрастают домыслами и сплетнями.

— Так может, тут именно это и есть, — предположил Джек.

— Может, — не стал спорить Ганс. — В конце концов, по этой ложной трассе мог поехать кто угодно. Не обязательно король и наследник… С другой стороны, кто-то мог знать, что они там окажутся первыми. Это случилось утром, а говорят, король с сыном отправлялись на утреннюю пробежку очень рано — чтобы успеть до завтрака принять душ. Королева Изабелла вставала только к завтраку.

— Бедняжка, — посочувствовала Лидия. — Она ведь так и не оправилась. Держится, вроде бы, неплохо, но это ведь только видимость.

— Коронованные особы привыкают носить маску, — пожал плечами Джек.

— Да, — сказал Мартин. — И эта деталь королевской брони гораздо тяжелей всего остального. Лидия, у тебя новая колода?

Он подошёл к журнальному столику и принялся рассматривать карты.

— Да, старую я решила поберечь — совсем истрепалась. А эту на днях купила.

— Здесь почему-то кругом зима. Какие странные пейзажи… — Мартин нахмурился. Казалось, вид этих карт вызвал у него какие-то неприятные воспоминания. Или тревогу.

— Странные, — согласилась Лидия. — И очень красивые. Эти карты похожи на мои старые, правда? Я их потому и купила. Только тут везде зима, снег. Колода так и называется — Снежное Таро. Такая прелесть, а достались мне почти даром. По-моему, старуха, которая мне их продала, совсем из ума выжила. Остановила меня у Шиманского рынка. Купи, говорит, гадальные карты, красавица. Погадай на короля. Я спрашиваю, почему на короля? А она — да потому, что пропадём мы без него. Королевство-то у нас без короля, а на носу зима. Я говорю, какая ж зима, бабушка? Лето на носу. А она своё! Близится зима… Купи Снежное Таро… Погадай на короля…

— Вот и погадала, — задумчиво произнесла Таня. — Илана в первой же карте, что ей выпала, короля увидела. Хотя это был маг.

— Король вполне может быть магом, — улыбнулся Мартин. — Илана, пойдём, я покажу тебе гравюры. Они в мастерской. Их уже все видели, кроме тебя…

— Меня не было больше месяца, — сказал художник, едва они переступили порог мастерской. — Насколько я понял, в школе тебя совсем достали. Может, пора там с кем-нибудь побеседовать…

— Ни в коем случае, — решительно возразила Илана. — Хватит с меня бабушки. Знаешь, Мартин, вмешательство взрослых только всё осложняет.

— Тогда где же выход?

— Выход всегда можно найти.

«Даже из Лабиринта чудовищ, — добавила про себя девочка. — Чудовище вполне может оказаться другом, который поможет тебе избавиться от настоящих врагов».

— Не беспокойся, Мартин, у меня уже всё утряслось. Я в состоянии сама решить свои проблемы. А ты веришь в гадание на картах Таро?

— Даже не знаю… Наверное, в этом есть какой-то смысл, но не стоит принимать гадание слишком близко к сердцу.

— Мне показалось, что Маг на карте очень похож на твоего Снежного Короля, — Илана спешила объяснить странности в своём недавнем поведении, пока Мартин не начал задавать вопросы, на которые ей не хотелось отвечать. — Надеюсь, ты не собираешься продавать эту картину?

— Не собираюсь. Она на чердаке. Мой Снежный король похож на Мага из колоды Лидии не больше, чем Снежный Принц на Таддеуша Бельски. Я ведь уже говорил: мы всё видим по-своему.

— Наверное, ты прав. Главное — не бояться смотреть. И на других, и на себя самого.

— Ты изменилась.

— Я знаю. Я больше не уродина.

— Ты никогда ею не была.

— Для друзей — никогда. А враги хотят и дальше считать меня уродиной. Но я им не позволю. Больше я никому не позволю надо мной смеяться. Мартин, давай скорей свои гравюры, а то мне уже домой пора!

Художник молча встал и снял со стеллажа толстую серую папку. Илана знала, что больше он ни о чём не спросит. Но не потому, что у него нет вопросов. Он просто подождёт, когда она захочет на них отвечать.

Глава 8. Экзамены

Последняя четверть учебного года прошла для Иланы на редкость спокойно. Ни Снежана Грундер, ни её кузены в школе не появлялись. Говорили, что всех троих отправили в какой-то дорогой санаторий, где они проведут не только весну, но и лето. Якобы случившееся было для них большим потрясением, поэтому без длительного отдыха и помощи психологов им не обойтись.

— Думаю, Снежане просто не хочется сейчас тут показываться, — хихикала Агнесса Джефферсон. — А родители решили сплавить её подальше, пока весь этот скандал не забудется. Везёт же этой выдре! Директор согласился перевести её в пятый класс без экзаменов.

К Илане никто не задирался. Возможно, потому, что не было главного организатора травли — Снежаны Грундер. А может, ещё и потому, что в конце учебного года все мысли гимназистов занимали экзамены. Четвёртый класс — выпускной класс начальной школы — сдавал экзамены впервые.

Илана была, наверное, единственной, у кого предстоящие испытания не вызывали никаких эмоций. Она знала, что некоторые учителя могут отнестись к ней несправедливо, но к этому она уже привыкла. Как она и ожидала, пастор Коул остался верен себе. За блестящий ответ он поставил ей только «четыре». Зато по математике, литературному койне и основам естествознания Илана получила высшие баллы.

Она решила не быть мелочной и никому не отказывала в помощи. Правда, не всем её помощь пошла на пользу. Экзаменационный класс делился на маленькие отсеки наподобие кабинок. Каждый ученик сидел в своём отсеке за компьютером, подключить который к компьютерам одноклассников было невозможно. Разумеется, у всех учеников 7-й гимназии имелись мобильники, а некоторые даже носили с собой так называемые компасы. Эти совершеннейшие миниатюрные компьютеры было легко спрятать под одеждой. Экзаменаторы об этом знали, но конфискацией «средств связи» никогда не занимались. Программа «Изоляция», включавшаяся во время экзамена, не только блокировала выход в интернет. Она вообще не позволяла связаться с кем-либо за пределами класса. Общаться друг с другом ученики ухитрялись, но спасение утопающих чаще оставалось делом рук самих утопающих. На экзамене каждый выполнял индивидуальное задание и спешил уложиться в срок. Отвлекаясь на подсказки, ученик крал время у самого себя. Именно поэтому педагоги предоставляли экзаменующимся некоторую свободу. Считалось, что такая система учит детей самодисциплине и развивает в них тот здоровый эгоизм, который поможет им самоутвердиться в жизни. Взялся помогать другому в ущерб себе — дело личное, но и пеняй тогда на себя. Классная дама весь май твердила своим подопечным:

— Подсказывая другу, вредишь и ему, и себе, а отвлекая его, отнимаешь у него драгоценное время.

Одна только Илана Стивенс могла подсказывать хоть половине класса без малейшего ущерба для себя. Со всеми заданиями она справлялась легко и быстро. На верхней панели её компьютера то и дело загоралась надпись «сообщение». И Илана открывала «окно», чтобы прочесть очередную просьбу о помощи. Связывались с ней при помощи компасов. Эти чудо-приборы легко настраивались на любой работающий поблизости компьютер и подключались к нему. Переброска информации осуществлялась мгновенно. Правда, чтобы подключиться только к компьютеру Иланы, надо было знать его код, а поскольку его никто не знал, приходилось задавать компасу режим свободного подключения, и он посылал сообщение сразу на все имеющиеся в классе компьютеры. Таким образом весь четвёртый класс знал, кто и о чём спрашивает Илану Стивенс.

Обращались к ней в основном те, кто, если когда-либо и досаждал ей, то не сильно, поэтому Илана очень удивилась, получив на сочинении послание от Тома Брикса.

«Стивенс выручай! Да сожрут меня варахи если я ещё хоть раз тибя обзову. Или что плохое тебе зделаю. Мне дасталась тема «Любимое время года». Не знаю, чего тут писать. Напиши хоть чего-нибуть. Хоть на трояк. Ты же всёравно своё раньше коньчиш. Код моего компа — 053783. Набири его как только что-нибуть накатаеш, и всё будет у меня. Брикс»

Верзила Том просидел по два года в первом и третьем классах. Илане казалось странным, что в семье, несколько поколений которой успешно занимались бизнесом, родился такой тупица. Поговаривали, будто отец Тома пригрозил перевести его в муниципальную школу, если он опять останется на второй год. Илана сомневалась, что владелец сети продуктовых магазинов отдаст своего сына в школу для бедных, но, похоже, Том принял эту угрозу всерьёз. При всей своей тупости он был довольно тщеславен. Перспектива оказаться в одном классе с сыном служанки, работавшей у них в доме, не на шутку напугала Тома.

Писать сочинения Илане нравилось, так что спешить из-за этого тупицы она не собиралась. Однако двадцать минут у неё всё же осталось, и она быстро набрала небольшой текст о зиме. Закончила она его так: «В последнее время зима заглядывает к нам в гости и весной, и осенью, и уже чуть ли не летом. В общем, когда её совсем не ждут. Мне такие визиты нравятся. Я люблю, когда деревья стоят под снегом, а на крышах появляются гирлянды из сосулек. Не понимаю, почему некоторые так переживают из-за холодных циклонов. Этот снег и лёд всё равно быстро тают. А вот вечный лёд компании «Транс-Холод» не тает. «Транс-Холод» вообще отличная компания. Как говорят в известной рекламе Лола и Алекс, отличная от других. И чем же «Транс-Холод» отличается от других компаний? Дело в том, что с теми, кто имеет к ней отношение, творятся странные вещи. Ни с того ни с сего разбиваются бронированные грузовики, а автолёты врезаются в королевский дворец. Какой-то злой демон из Лабиринта Ужасов вселяется в собаку Грундеров, и она набрасывается на свою хозяйку. К тому же люди постоянно видят в Ледяном Городке призраков. Некоторые кумушки говорят, будто холодные циклоны прилетают к нам из преисподней. Так не оттуда ли к нам поступает и вечный лёд? И не из него ли сделаны магические ледышки? Легко во всём обвинять беззащитных ютов. Может, злая магия исходит не от них, а от кого-то другого?»

До конца экзамена оставалось минуты две, когда Илана скинула текст на компас Тома Брикса. Вскоре до неё донеслось тихое жужжание принтера. Том спешил напечатать «своё» сочинение. Похоже, он даже не успел его прочитать. Ничего, зато экзаменаторы прочитают. Эта мысль изрядно развеселила Илану.

А на следующий день, когда объявили оценки, веселился уже весь класс. Оказалось, что Том Брикс получил за сочинение «четыре», чего ещё никогда не бывало, причём его работа очень понравилась одному молодому инспектору, который входил в экзаменационную комиссию. Министерство Просвещения присылало двух своих проверяющих на каждый экзамен. Якобы этот инспектор и настоял на четвёрке. Его восхитила смелость суждений ученика. Второй же проверяющий был возмущён содержанием и потребовал встречи с родителями Тома. Он хотел снизить оценку, но сочинение оказалось таким грамотным, что придраться было просто не к чему.

Илана знала, что мать Тома Брикса очень дружна с госпожой Риттер. Обе являлись активистками общества «Матери на страже морали» и каждую субботу встречались в кофейной «Капуччино». Наверняка, Сесилия Брикс уже не раз слышала от своей подруги про «ветер из преисподней» и возможно даже охотно обсуждала с ней эту гипотезу за чашечкой кофе. Илана даже слегка пожалела госпожу Брикс, представив, какое у неё будет лицо, когда ей покажут экзаменационную работу сына.

О том, что сочинение за Тома писала Илана Стивенс, знал весь класс. Поэтому все с нетерпением ждали их встречи.

— Что ты там за гадостей таких наплела! — набросился Том Брикс на Илану через два дня, когда четвёртый класс явился на экзамен по математике.

— Гадостей? — Илана изобразила самое что ни на есть невинное удивление. — Кажется, ты за эти «гадости» получил единственную в своей жизни четвёрку.

— Да лучше бы я её не получал! Зачем ты там про Грундеров написала? Что будто бы они с самим дьяволом знаются и возят свой лёд из преисподней! Позавчера директор два часа у отца допытывался, что за разговоры ведутся у нас в доме. Сказал, что я оскорбляю уважаемых граждан нашего города и пытаюсь подрывать… какие-то там… отстои…

— Может быть, устои? Хотя, в данном случае это одно и то же. Ну так выкинул бы лишнее. Я что — заставляла тебя всё перепечатывать? Ой, извини! Я забыла, что ты у нас не только писать, но и читать не умеешь…

— Я просто не успел это прочитать! А ты, значит, решила меня подставить, да? Гадина!

— Кто-то обещал больше не обзываться. Не боишься, что тебя варахи сожрут? Клятвопреступникам во все времена доставалось…

— Это тебе сейчас достанется! — рассвирепел Том.

Он очень удивился, встретив достойный отпор. Драку прекратила экзаменационная комиссия, которая вошла в класс в тот момент, когда Илана хорошим ударом расквасила Тому нос. Самой ей тоже досталось, тем не менее она была довольна. Ведь она дралась с этим верзилой почти на равных. Она не только очень похорошела, но и стала гораздо сильней, а это ещё важнее. Глядя на вытянувшиеся физиономии одноклассников, Илана поняла, что теперь мало кто осмелится её задирать.

— Никогда не видела, чтобы девочка так дралась, — недовольно сказала учительница математики. — Извините, господа, трудные дети встречаются даже в таких школах, как наша.

— Если я девочка, так выходит, должна стоять по стойке «смирно», когда меня бьют? — с вызовом спросила Илана.

Ей показалось, что комиссия из министерства едва сдерживает смех. Тома Брикса отправили умываться, после чего экзамен начался — на пятнадцать минут позже, чем следовало. Не успела Илана приступить к своему заданию, как на панели компьютера загорелась надпись «сообщение». Открыв «окно», Илана увидела сразу две просьбы — от Элен Гийом и Марго Аффенштайн. Вернее, просьба была одна — от Элен. Марго не просила, а предлагала сделку. Вот уж действительно дочь банкира. Ей позарез была нужна пятёрка, при этом она ужасно не хотела быть чем-то обязанной Илане Стивенс. Марго Аффенштайн спешила расплатиться.

«Сколько ты хочешь?» — спрашивала она.

«Твою сервис-карту» — ответила Илана.

Она знала, что родители ежемесячно дают Марго сервис-карту на десять тысяч гвен. Через пару минут на экране загорелся номер карты и её банковский код.

«Сразу после экзамена можешь связаться с банком, — передавала Марго. — Введёшь пароль и всё. Больше никто этим счётом пользоваться не сможет. Связаться с банком прямо сейчас нельзя, сама понимаешь. Если б не «Изоляция», я бы нашла, у кого попросить помощи».

Марго не обманула. Илана вернулась домой обладательницей сервис-карты на сумму, которая равнялась десяти бабушкиным пенсиям.

— Не понимаю, что тебе не нравится, бабуля. Честный заработок. У меня мозги — у Марго деньги. Не работать же на богатых дураков бесплатно. Тем более, что она сама предложила. Может, я конечно и заломила цену, но не беспокойся — её папаша от этого не обанкротится.

— А откуда фингал на лбу? — поинтересовалась бабушка.

— Вот оно что, — усмехнулась она, выслушав Илану. — Значит, одна расплатилась с тобой сервис-картой, а второй — фингалом…

— Я ему тоже хорошо накостыляла.

— А почему скандал-то такой разгорелся из-за этого сочинения?

— Потому что члены комиссии из министерства сильно разошлись во мнениях. Одному моё сочинение очень понравилось, а другому нет. Он почему-то увидел в нём неуважение к лучшим людям нашего города.

— А там этого не было?

— Да не знаю, бабуля… Я просто писала то, что думала. Я, конечно, писала сочинение за Тома Брикса, но не могу же я думать так, как он… Хотя, что я говорю! Он-то думать вообще не способен. Да и хватит об этом. Экзамены закончились, впереди — целых три месяца свободы! Целых три месяца не видеть всех этих уродов!

— Ну а как насчёт другой школы? — осторожно спросила бабушка.

— Никак. Я буду учиться здесь. Я хочу получить хорошее образование и не позволю этим недоумкам выжить меня из школы, где такое образование дают.

«И где учится Таддеуш,» — добавила она про себя.

— А я больше не хочу, чтобы ты таким образом зарабатывала — ни фингалы, ни деньги. Если ты считаешь, что это честный заработок, трать его, как хочешь, а я с этой картой по магазинам ходить не буду.

Глава 9. Летние открытия

От сервис-карты бабушка Полли отказалась, но от подарков, которых ей накупила Илана, отказываться не стала. А в комнате Иланы вскоре появились огромное — во всю стену — зеркало и новое объёмное видео. В Центральном музыкальном магазине продавались диски «Уроки классического балета». Говорили, что их покупают даже ученики Королевской балетной школы — чтобы упражняться дома. Например, на каникулах. В балетную школу принимали в семилетнем возрасте. Период обучения делился на три этапа: первый — с семи до десяти лет, второй — с десяти до тринадцати и третий, самый длинный и ответственный, — с тринадцати до семнадцати. Малоперспективных учеников обычно отчисляли после второго этапа. А некоторые уходили сами. Дети состоятельных родителей чаще всего так и делали. Судьба профессионального танцовщика не из лёгких, так зачем добровольно отправляться на каторгу, если тебя ждёт блестящее будущее. Достаточно позаниматься балетом лет до тринадцати-четырнадцати — выработать идеальную осанку, отточить фигуру, развить гибкость, грацию, силу… Ну а потом уж можно просто поддерживать хорошую форму. Благо, у состоятельных граждан Германара есть для этого все возможности.

— И такие занимают места в Королевской балетной школе! — возмущалась Лидия Мортенсон. — Лучше бы принимали тех, кто хочет посвятить себя искусству. Так ведь нет — там теперь всё заполонили детки зажравшихся! А на сцену выпускать некого.

Илана купила диски с уроками второго этапа. Она считала, что уроки первого она прекрасно усвоила по телепередачам. Бабушка Полли решительно не понимала, зачем ей это нужно.

— Я и сама толком не знаю, — пожимала плечами Илана. — Но мне очень хочется двигаться, танцевать… У меня такое чувство, что без этого я просто зачахну и умру.

Её действительно переполняла какая-то сила, растущая с каждым днём и рвущаяся наружу. Весь июнь ей снились странные сны. Она блуждала по зеркальному лабиринту, пытаясь отделаться от преследовавшей её похоронной процессии. Больше всего она боялась смотреть на прозрачные гробы — не то хрустальные, не то ледяные. В них клубился туман, в котором смутно угадывались очертания детских тел. Иногда туман рассеивался, и оказывалось, что гробы совершенно пусты. Длинноволосые женщины рыдали над ними, заламывая руки, а королева Изабелла, бледная, словно мраморная статуя, смотрела на Илану не то гневно, не то вопрошающе. Из лабиринта Илану выводил пёс. Иногда он был серый — как Трилли, а иногда белый и косматый. Однажды он превратился в юта и вывел её на заснеженную равнину, над которой кружили огромные белые птицы. Одна из них устремилась к Илане. Девочка в ужасе кинулась прочь, но когда птица приблизилась, Илана увидела перед собой ангела. Его белоснежные крылья сияли так, что было больно глазам. Ангел улыбнулся и протянул ей ледяной меч, но едва Илана коснулась его, как меч исчез и в руке у неё оказалась белая лилия. Цветок неожиданно затвердел, покрылся ледяной коркой, и вскоре уже Илана держала на ладони прозрачный шар, внутри которого нежно светился бутон лилии. «Ты можешь получить всё, что захочешь, — сказал ангел. — Ты можешь всё». Крылья у него исчезли, а на тонком красивом лице появилась странная улыбка — лукавая и чуть зловещая. Паж Мечей… Цветок в ледяном шарике раскрылся. В нём оказалась Дюймовочка. «А сейчас она превратится в ангела, — произнёс Паж. — Или лучше в чёрта?» Илана не успела ответить. Девочка в магическом шаре превратилась в какое-то омерзительное чудовище. Илана вскрикнула и проснулась.

«Купить бы где-нибудь магическую ледышку, — подумала она. — Говорят, это ужасно дорого, но деньги у меня ещё остались. Только вот где они продаются?»

В классе Иланы такие шары и кубики были у нескольких человек, но на вопрос, где они их взяли, счастливые обладатели чудо-игрушек только делали загадочные лица. Поговаривали, что магические ледышки продаются из-под прилавка в нескольких магазинах на окраине города, и владельцы этих магазинов делят прибыль с поставщиками, которые очень не любят о себе рассказывать. Тем не менее, торговцы обычно рады иметь с ними дело — ведь этот товар приносит хороший доход. «Борцы за чистоту» уже несколько лет безуспешно добивались у городских властей разрешения на обыск нескольких подозрительных магазинов. И уже несколько лет безуспешно искали склад запрещённых товаров. Одни считали, что производство и продажа магических ледышек — бизнес ютов. Ведь если они оборотни, то вполне могут вести дела с людьми, принимая на время человеческий облик. Другие — те, кто не больно-то верил в магию — утверждали, что так называемые магические ледышки — просто-напросто контрабандный товар. Может, с других планет, а может, из соседнего Леброна. Именно такой точки зрения придерживался Джек Эмерсон, считавший эти игрушки биокомпьютерами.

— Если бы не истерия чистильщиков, их бы широко пустили в продажу, — говорил Джек. — Пусть бы дети забавлялись. Да и взрослые тоже. Так ведь нет… Нашим святошам всюду колдовство мерещится. А среди «борцов за чистоту» процентов пятьдесят церковников. Я бы запретил эту партию, как когда-то в старые добрые времена запретили сперва фашистскую, а потом коммунистическую.

— Вот теперь они обе и возродились к жизни в лице партии «Борцы за чистоту», — заметила Лидия. — Фашизм, помноженный на нетерпимость религиозных фанатиков. Понятия не имею, почему власти их так распустили.

— Властям выгодно иметь такую свору, — мрачно сказала Таня. — Чем больше цепных псов спускаешь на народ, тем больше он запуган и, следовательно, пассивен.

Вспомнив этот разговор, Илана подумала, что уже давно не бывала в «часовне». Пора туда наведаться. И будет очень даже неплохо, если там окажется Ева Руперт. Кто-то из её знакомых недавно приобрёл ледышку. Может, она узнает, где он её достал.

— Ему этот шарик подарили, — сказала Ева. — А он вскоре подарил его своему племяннику. И совершенно зря. У того его в школе стащили, чуть ли не на следующий же день… А может, эта ледышка просто растаяла у него в портфеле. Говорят, такое бывает. Тут ведь магия… Ладно, Джек, не гримасничай. Я и так знаю, что ты обо всём об этом думаешь.

— Ладно, если ледышка растаяла, — вздохнула Лидия. — А вот то, что дети в последнее время исчезают без следа, как будто бы тают… Три дня назад пропал Тим Уоллес. Он ко мне в библиотеку ходил. Такой хороший мальчик… Илана, ты, говорят, не на шутку балетом занялась? Вот и правильно. Лучше тренируйся перед зеркалом, чем по городу болтаться. Целее будешь.

Упражняться перед зеркалом Илана не забывала, но и торчать всё лето в четырёх стенах не собиралась.

— Преступники были всегда, — сказала она бабушке. — И люди сроду пропадали, однако жизнь из-за этого не замирала.

— Но почему бы тебе во дворе не поиграть?

— Да потому что мне уже не три года! Ничего со мной не случится. Я же не собираюсь бродить по всяким трущобам.

Знала бы бабушка, что примерно там-то Илана и пропадает, отправляясь якобы в парк или в Торговый Центр.

На окраинах Гаммеля ещё встречались заброшенные кварталы, которые власти всё собирались застроить дешёвым жильём. Пока что в домах, где некогда жили первые колонисты, селился всякий сброд. Эти кварталы всегда привлекали детвору. Ещё бы! Ведь здесь можно было увидеть постройки алиенов, которые одно время пытались ужиться на Гее с потомками землян. Например, на восточной окраине до сих пор кое-где возвышались глиняные пирамиды с рядами круглых окошек — дома зиллов. Эти мохнатые похожие на обезьян карлики с планеты Кадар возмущали землян своей вороватостью и обычаем поедать своих умерших сородичей. А на западе столицы, между Шиманским рынком и космопортом, вдоль узких извилистых улиц громоздились странные конструкции из камня и цветного стекла. Причём преобладало стекло. Построившие эти дома выходцы с планеты Ариман отличались честностью, открытостью и дружелюбием. Но похоже, именно их открытость и сослужила им плохую службу. Что-либо скрывать от окружающих считалось у ариманцев проявлением неуважения. Поэтому они не делали тайны даже из своей личной жизни. Огромные — во всю стену — окна их домов никогда не завешивались, а в их жилищах днём и ночью горели яркие лампы. Ариманцы не любили ни темноты, ни сумерек. Этим существам ничего не стоило заняться любовью где-нибудь на газоне, при всём честном народе, и они никак не могли понять, почему люди считают это верхом неприличия. Вообще-то некоторые земляне уже начинали привыкать к странностям ариманцев. Эти гуманоиды были не только дружелюбны, но и на редкость красивы. А любовью они занимались с таким искусством, что по Германару до сих пор ходили диски и брошюры под названием «Ариманская камасутра». Илана такую книжку видела — её приносила в школу Анна Ройзен, стащив у старшей сестры. Илана иногда думала, что было бы здорово, если бы по улицам Гаммеля и сейчас ходили ариманцы — изящные, глазастые, с золотистой кожей и оранжевыми, как пламя, волосами. А также забавные мохнатые зиллы. И меняющие окраску разумные ящеры с планеты Сигма-Тау, и похожие на гигантских муравьёв керминниды… Последние славились своим трудолюбием и бескорыстием, но очень уже землян раздражал их запах. А поскольку землян на Гее было значительно больше, керминниды решили, что раздражать их опасно. Многие другие инопланетяне тоже это поняли, ну а кто не понял, тем в конце концов объяснили.

Власти Гаммеля до сих пор не решили, что делать с домами ариманцев. Эти на редкость хорошо сохранившиеся постройки поражали красотой и оригинальностью, но они настолько не соответствовали представлениям землян о человеческом жилье, что, несмотря на очень низкую арендную плату, селиться там не хотели даже бедняки. И даже бродяги предпочитали ночевать в полуобвалившихся лачугах, возведённых некогда руками людей, а не среди разноцветного стеклянного хаоса, где так комфортно чувствовали себя уроженцы Аримана.

В последнее время эти дома всё чаще и чаще стали использовать как магазины. Прозрачность ариманских строений, стены которых напоминали витрины, позволяли выставлять на обозрение весь товар, но поговаривали, что именно в этих дешёвых магазинчиках и ведётся самая активная подпольная торговля. Там мол только кажется, что всё на виду.

Илана приехала в Шиман-Таун — так называлась западная окраина Гаммеля — на автобусе. Рельсовую дорогу в этот район почему-то не проложили, а тратиться на воздушный транспорт не хотелось. Девочка немного побродила по базару — вдруг ледышки продаются в каком-нибудь рыночном ларьке, но она очень быстро устала от шума и толчеи. Здесь было интересно, а от обилия товаров просто глаза разбегались, но интуиция подсказывала Илане, что запрещёнными игрушками на больших рынках не торгуют — в таких местах на каждом шагу полиция и смотрители.

По узким улочкам Шиман-Тауна то и дело проносились на гоночных мотореллах длинноволосые парни в кожаных перчатках. Иные прохожие, едва их завидев, спешили укрыться в ближайшем доме или хотя бы прижимались к стене. Банды главеров были настоящим бичом гаммельских окраин, а здесь, в западном пригороде, эти молодчики чувствовали себя чуть ли не хозяевами. Ходили слухи, что весь Шиман-Таун поделён между несколькими враждующими группировками. Больше всего их боялись торговцы, не имеющие лицензий. Главеры постоянно «взимали с них дань» — якобы за то, что защищали их от других банд. Илана знала, что слово главер образовано от жаргонного глав «перчатка». Члены этих банд всегда были в перчатках. Поговаривали, что среди главеров есть и девушки, причём их становится всё больше и больше. Главеры одевались так, что отличить парня от девушки было невозможно, и почти никогда не появлялись на улице без огромных защитных очков или шлемов-полумасок, закрывающих верхнюю часть головы и почти всё лицо.

Обход «ариманских» магазинов оказался делом занятным, но ледышек Илана не нашла и там. Продавцы либо отшучивались, либо делали вид, будто не понимают, о чём она их спрашивает. Эти магазины с прозрачными стенами сами казались заколдованными кристаллами, внутри которых в переливах радужного света двигались ожившие по воле какого-то мага фигурки. Яркие блики расцвечивали дешёвые игрушки, делая их сказочно-красивыми, а люди в этом призрачном мерцании походили на пришельцев из иных миров.

Кстати, встретить в Шиман-Тауне инопланетянина считалось делом обычным — космопорт был совсем рядом. Сюда даже алиены иногда заглядывали. Появляться в центре они не решались — они знали, как относятся к чужакам здешние потомки землян, но на западной окраине, где так хорошо сохранились постройки ариманцев, а неподалёку находился посёлок ютов, алиены чувствовали себя достаточно уверенно.

Илане посчастливилось встретить двух устрашающего вида великанов с лиловато-серой кожей и красными глазами. Нижнюю часть лица скрывали респираторы — видимо, этим существам был вреден воздух Геи, а на шишковатых лысых головах покачивались тонкие отростки, похожие на антенны. Массивные обтянутые комбинезонами фигуры алиенов почти не отличались от человеческих, но пальцев у них на руках было не пять, а гораздо больше. Сколько — Илана не рассмотрела. Эти двое испугали её, но только в первый момент. Она быстро поняла, что они совершенно не агрессивны и при этом очень чувствительны к настроению окружающих. Заметив её испуг, великаны явно забеспокоились и ускорили шаг. Илане даже стыдно стало. Они здесь в большей опасности, чем она. Они в чужом мире. К тому же чужаков здесь не очень-то жалуют, и любой неосторожный шаг может им дорого обойтись. Впрочем, она здесь тоже чужая. Почти. Ведь один из её родителей, тот, в чьих жилах текла голубая кровь, явился сюда из другого мира. Быть может, ещё более далёкого, чем родина этих красноглазых великанов. Где он сейчас? Или она? И где тот загадочный мир, где живут люди с белыми волосами и голубой кровью? Наверное, они красивы, как Снежный король и его принц с картины Мартина Кейна…

— Что хоть ты тут ищешь, принцесса?

Резкий хрипловатый голос заставил девочку вздрогнуть. Старик, остановивший её возле магазина «Детские товары», походил на гнома. Бородатый, в длинной накидке и шляпе, напоминающей колпак, он был ниже Иланы примерно на полголовы.

— В этих дешёвых магазинах игрушки для принцесс не продаются.

— Ну так скажите, где они продаются, господин, если уж вы приняли меня за принцессу.

— Может, для кого-то я и господин, но для принцессы — слуга. Стоит ли покупать то, что можешь сделать сам? Ведь это же просто ледышки.

Илана почувствовала, как к лицу приливает холодная волна. Откуда этот бородатый карлик узнал, что ей нужно? А впрочем, ничего удивительного. Вряд ли она первая девчонка, разыскивающая в магазинах сомнительной репутации запрещённую игрушку.

— Нехорошее это место, — старик понизил голос почти до шёпота. — Особенно для тех, у кого в жилах течёт голубая кровь. Пожалуй, я дам тебе этот дурацкий шарик, лишь бы ты поскорей отсюда ушла.

С этими словами карлик вытащил откуда-то из складок своей накидки прозрачный шар размером с кулачок ребёнка и протянул Илане.

— Бери-бери. Он настоящий. Ты увидишь в нём всё, что захочешь. Почти всё.

— Сколько? — небрежно спросила Илана, всем своим видом показывая, что не больно-то ей эта ледышка и нужна.

Когда торгуешься, выказывать чрезмерную заинтересованность в товаре нельзя. Однако старик опять сбил её с толку.

— Для тебя нисколько, — заявил он, быстрым и ловким движением засунув ледышку ей в карман.

— Нет… Я так не могу, — растерялась девочка.

— Может, я хочу сделать тебе подарок, — улыбнулся «гном».

— Но я не могу его принять. Бабушка учила меня, что принимать подарки от незнакомцев нельзя. Пожалуйста, назови свою цену.

— А ты просто дай, сколько можешь, — прищурился старик.

Илана даже примерно не знала, сколько стоят магические ледышки. Она могла бы расплатиться и медным тиффингом. Наверное, старик на это и рассчитывал, поэтому Илана из какого-то странного упрямства, а может из самолюбия протянула ему монету в десять гвен.

— Ты щедра, моя принцесса, — карлик отвесил Илане поклон, и ей стало немного не по себе от его серьёзности, в которой не было ничего комического. — Не скучай. Скоро зима.

— Разве скоро? Лето ещё только началось…

— Оно закончится раньше, чем ты думаешь. Близится зима.

— Но почему…

— Тсс! — старик прижал палец к губам.

Взгляд его пронзительно-светлых глаз был устремлён куда-то мимо Иланы — он как будто заметил врага, приближающегося к ней сзади. Девочка оглянулась, но никого не увидела. Когда же она снова повернулась к своему странному собеседнику, его уже и след простыл. Однако чувство опасности, которое он в ней всколыхнул, не прошло. Илана сама не знала, что её заставило посмотреть на витрину магазина, напоминающего огромный кристалл с неровными разноцветными гранями. Там, внутри, без конца сновало множество фигур. На фоне этой суеты шесть манекенов в витрине второго этажа, наверное, просто не могли не привлекать внимание. Они походили на актёров театра пантомимы, неожиданно замерших во время танца. В их изящной неподвижности чудилось что-то многозначительное. И зловещее.

На втором этаже находился отдел детской и подростковой одежды. В последнее время в моду вошла стилизация под костюмы разных эпох. Все эти шесть манекенов, изображавшие подростков двенадцати-четырнадцати лет, были облачены в некое подобие средневековых одеяний. Больше всех Илане понравился мальчик в высоких сапогах и голубом плаще с пелериной. Длинные тёмные волосы обрамляли узкое бледное лицо, на котором так выделялись огромные ярко-голубые глаза. Наверное, они были не нарисованы, а сделаны из цветного стекла. Этот манекен очень напоминал Пажа Мечей из новой колоды Лидии. Он даже стоял почти в такой же позе. Правда, меча у него не было.

У Иланы вдруг возникло непреодолимое желание рассмотреть этот манекен получше. Желание довольно глупое, но почему бы его не исполнить…

Девочка ненадолго задержалась на первом этаже — в отделе мягкой игрушки. Она сроду не играла в куклы, но зверьё из искусственного меха было её слабостью. Когда же она наконец поднялась на второй этаж, то с удивлением обнаружила, что прекрасный принц в голубом плаще исчез. Оконные витрины во всех «ариманских» магазинах были открытыми. В них спокойно заходили не только продавцы, но и покупатели — последние иногда просили товар с витрины.

Работники магазина вполне могли унести манекен. Это бы не заняло много времени, но зачем это делать в разгар торгового дня? Может, его решили переодеть? Ерунда. Их сроду переодевают прямо в витринах.

— Тебе что-то подсказать? — спросила молодая продавщица, подошедшая, чтобы поправить на одном из манекенов шляпу — как раз на том, рядом с которым ещё пять минут назад стоял «Паж Мечей».

— Тут был манекен в голубом плаще, — робко сказала Илана. — Не пойму, куда он делся…

— Мы периодически обновляем витрины…

— Но он только что был тут.

— Только что? Эту экспозицию мы уже две недели не трогали.

— Но он был тут — несколько минут назад. Такой красивый, в голубом плаще с пелериной и узких сапогах с отворотами. Я только что видела его с улицы.

— Думаю, это был кто-то из посетителей. Встал тут рядом с манекенами и смотрел на улицу. Может, ждал кого, высматривал… А потом ушёл.

— Но он был совершенно неподвижен… А вы видели здесь такого мальчика — темноволосого, в голубой накидке?

— Деточка, да тут каждый день столько бывает всяких мальчиков и девочек, мужчин и женщин, людей и не совсем людей… И совсем даже не людей. Если я на каждого глазеть буду, то когда же работать?

— Какие-то проблемы? — осведомился молодой человек в рабочем халате поверх делового костюма. Держался он приветливо, но властно. Наверное, это был хозяин магазина. Большинству владельцев таких вот маленьких магазинчиков приходилось выполнять обязанности и бухгалтера, и кладовщика, а порой даже грузчика. Илана слышала, что в последнее время крупные компании совершенно задавили мелких предпринимателей.

Продавщица тут же обрисовала хозяину суть проблемы.

— Великий поэт прошлого был прав, — улыбнулся тот. — Романтичным девицам всюду мерещатся мужчины в голубых плащах.

— Мне не померещилось, — нахмурилась Илана. — Он стоял вот здесь — справа от этого манекена в белом.

— Нисколько не сомневаюсь, — поспешно заверил её хозяин. — Только это был явно не манекен, а какой-нибудь заезжий юный франт. Может быть, с Авалона. Они в нашу дыру редко заглядывают, но, говорят, вчера приземлился авалонский корабль. А движущихся манекенов в моём магазине нет. Не могу себе этого позволить. Это в лучших супермаркетах манекены-роботы прогуливаются вдоль витрин — демонстрируют одежду и забавляют покупателей… У них, конечно, ограниченный набор движений, но всё равно впечатляет. Увы, это не для нас. У нас тут покупателям-то развернуться негде. Так что, если тебя кто-то разыграл, то наши манекены тут ни при чём. Они у нас смирные. Как поставим, так и стоят.

— Мне просто… понравилась накидка, смущённо пояснила Илана. Она чувствовала, что выглядит в глазах этих двоих полной идиоткой. — Такая голубая, с пелериной…

— К сожалению, выбор плащей и накидок у нас невелик, — развёл руками хозяин. — Зато есть чудесные платьица для девочек твоего возраста. Совсем недорого. А послезавтра ожидается завоз. Будем рады, если ты к нам заглянешь.

— Обязательно зайду, — пообещала Илана.

Ей вдруг захотелось поскорее покинуть этот стеклянный магазин и вообще Шиман-Таун. Странное место, где неожиданно появляются сказочные гномы и принцы в голубых плащах. И так же неожиданно исчезают. Кто это был на втором этаже магазина? Он что, нарочно прикинулся манекеном? И зачем? Он за кем-то следил? Неужели за ней? Наверное, он видел, как она купила запрещённую игрушку. Тогда ей следует не искать его, а поскорей уносить отсюда ноги. Поговаривали, что в Особом Отделе, который обычно называли просто ОО, есть внештатные агенты совсем юного возраста. А возможно, это была переодетая девушка.

Магический шарик даже не оттопыривал карман юбки-шорт. В последнее время Илана полюбила короткие юбки — с тех пор, как разглядела перед зеркалом, что у неё красивые ноги. Длинные, стройные, но отнюдь не тонкие, какими они были раньше. Илана больше не собиралась прятаться под бесформенными балахонами. «Честный заработок» позволил ей купить себе кое-что из одежды. Эта юбка-шорт Илане особенно нравилась. В её глубокие карманы можно было столько напихать, что, надевая её, девочка оставляла дома свою заплечную сумку. Сейчас в них лежали только кошелёк и ледышка. Сунув руку в правый карман и крепко сжав в кулаке драгоценный шарик, Илана поспешила на автобусную остановку. Наземным транспортом обычно пользовались бедняки. Многие возвращались из Шиман-Тауна с целым ворохом покупок, и никто не обращал на Илану Стивенс никакого внимания. Даже её бледность и цвет волос не вызывали у окружающих ни малейшего интереса. Здесь, на западной окраине, и не таких можно было встретить. Илана то и дело оглядывалась — не следит ли кто за ней. Таинственный незнакомец (или незнакомка?) вполне мог сменить свой эффектный голубой плащ на что-нибудь менее броское. Не заметив ничего подозрительного, Илана успокоилась. А вскоре уже мысленно потешалась над своими страхами. Особому Отделу только и забот что выслеживать девчонок, мечтающих приобрести магическую ледышку. А тот парень вряд ли кого-то высматривал. Он просто стоял и смотрел в окно. А потом ушёл — пока она пялилась на витрины в отделе мягкой игрушки. Да она бы сроду ничего не заподозрила и не начала выдумывать всякую ерунду, если бы этот старый гном не напугал её своими намёками. Типичный уличный торговец. Такие, говорят, просто обожают напустить туману, чтобы поднять цену, при этом всё обставляют так, будто отдали тебе свой товар почти даром.

Илана решила, что бабушке о запрещённой игрушке знать совсем не обязательно. Да и другим тоже. Она забавлялась своим магическим шариком, лишь когда была уверена, что её никто не видит.

Илана знала: надо крепко сжать ледышку в руке и немного подождать, после чего в ней одна за другой начинают появляться картинки. Просмотрев их все, можно уже заказывать какую-нибудь конкретную из имеющихся в данном шарике. Для этого достаточно, держа ледышку на ладони, подумать о том, что хочешь увидеть. Так говорили все счастливые обладатели волшебных игрушек. И ещё Илана привыкла слышать, что некоторым иногда удаётся наколдовать картинку — то есть придумать её и вызвать в магический шар. Верить этому или нет — она не знала. Никому из её одноклассников наколдовать картинку не удавалось.

Когда Илана решила опробовать свою ледышку, она сперва испугалась, что старик её обманул. Сколько она ни сжимала шарик в руке, он оставался пустым.

«А ещё говорил — увидишь в нём всё, что захочешь, — с досадой подумала девочка. — Вот что значит покупать с рук у кого попало! А кстати… Что я хочу-то увидеть? Может этот шарик работает не так, как другие? Может, ему надо сразу заказать что-то конкретное, и он выберет из своего запаса картинок что-нибудь похожее. Если это действительно биокомпьютер, как говорит Джек. Ева Руперт заказала единорога, и ей показали грифона. Интересно, а если заказать единорога моему шарику… Может, он там есть?»

Да, единорог там оказался. Впрочем, грифон тоже. Создавалось впечатление, что ледышка Иланы хранит в себе изображения едва ли не всего на свете. Надо только поточнее сформулировать своё желание. Или получше представить то, что хочешь увидеть. Когда Илана загадала просто цветок, шарик заполнила какая-то слабо мерцающая муть, которая потом сгустилась, превратившись в размытый силуэт цветка. А едва Илана представила себе ромашку, как бесформенные лепестки вытянулись, побелели, а серединка цветка вспыхнула яркой желтизной.

Однажды Илана, крепко сжав ледышку в руке, прошептала:

— Покажи мне моих родителей.

Шарик наполнился светящимся туманом. На мгновение в нём возникли два смутных силуэта, которые тут же растаяли, и вскоре ледышка снова стала прозрачной. Примерно то же произошло, когда Илана захотела увидеть пейзаж того мира, откуда прибыл её инопланетный родитель. Ледышка довольно долго светилась, мерцая голубыми и серебряными искрами, но никаких картин в ней так и не появилось.

«Ты увидишь в нём всё, что захочешь. Почти всё…» Так сказал тот загадочный старик. Что ж, он почти не солгал. В магической ледышке Иланы появлялось то, что девочка могла себе представить. Шарик мог добавить кое-какие штрихи к тому образу, который возникал в сознании Иланы — например, поярче раскрасить чешую дракона или почётче обрисовать его крылья. Но не знай Илана хотя бы примерно, как выглядит дракон, шарик бы его не показал. Своих родителей она никогда не видела, а значит не могла и вызвать их образы в магический шар. Так же, как и пейзажи неизвестной ей планеты. Зато теперь с его помощью она могла создавать множество различных картин и образов. Шарик помогал их дорисовать, довести до совершенства. И ещё он помогал получше вспомнить тех, кого она когда-либо знала. Впрочем, сделать чёткими воспоминания раннего детства так и не удалось.

Бабушка Полли была довольна. Илана теперь почти безвылазно сидела дома. Чем она там в своей комнате занимается, бабушка не знала, и её это не особенно интересовало. В конце концов, чем уж таким может заниматься десятилетняя девчонка? Смотрит свой новый видик, читает, что-нибудь мастерит из мягкого пластика… Или перед зеркалом вытанцовывает. В общем, чем бы дитя ни тешилось…

Знай бабушка Полли, чем тешится её дитя, она бы сочла эту старинную поговорку не очень удачной.

Глава 10. Осенние неприятности

Насчёт лета «гном» тоже не солгал. Почти. В конце июля резко похолодало, и последний летний месяц скорее походил на осенний. До середины сентября жители Гаммеля ходили в плащах и куртках, но бабье лето, как ни странно, всё же пришло. День Святого Николауса обещал быть тёплым. Больше всех этому радовались пятиклассники. Ведь в этот знаменательный день — 24 сентября — их принимали в ряды Лихтен-Югенд. В переводе с одного старого европейского языка это означало «юные светоносцы». Именно так и называли членов этой детской и юношеской организации. Три раза в год — 24 сентября, 22 апреля и 19 мая — они устраивали в городе шествие. Младшие, за которыми после одной газетной статьи закрепилось прозвище светлячки, несли свечи, а те, кому было больше тринадцати, — факелы. Говорили, что раньше в Лихтен-Югенд принимали только хороших учеников и только с примерным поведением. Теперь организация охватывала практически всех школьников с десяти до семнадцати лет. В день Святого Николауса каждый пятиклассник сразу после причастия получал белый плащ с капюшоном и серебряный медальон, на котором был изображён ангел с мечом. В этом облачении новички вместе со всеми светоносцами своей школы отправлялись на площадь перед мэрией, откуда и начиналось шествие. У каждой школы был свой маршрут. В такие дни с четырёх до восьми вечера по центральным улицам Гаммеля без конца двигались шеренги детей и подростков в белом. Свечи и факелы, которые они несли, были искусственные — из соображений безопасности, зато светили ярче настоящего огня. Участники шествия должны были хранить молчание, а прохожие, увидев шеренгу светоносцев, умолкали или хотя бы переходили на шёпот.

В этом году подготовку к празднику омрачала недавняя трагедия. В начале сентября был убит известный священник Александр Абель. Жил он в местечке под названием Верден — на границе с Леброном. В маленькую церковь, где он вёл службы, стекался народ со всей страны. Несколько лет назад границу открыли, и прихожан у отца Александра стало ещё больше. На его службы и проповеди ходили и лебронцы, и германарцы. Воспитанный в лоне Ортодоксальной Церкви, Александр Абель не считал её учение единственно правильным. И был глубоко убеждён, что различия между ортодоксальной доктриной и элианской не должны препятствовать союзу этих двух церквей. Самые ярые ортодоксалы то и дело поливали его грязью, называя его терпимость беспринципностью, и всё же авторитет Александра Абеля рос с каждым годом.

3 сентября священника нашли с проломленной головой у ворот его дома. Похоже, на него напали, когда он возвращался с утренней прогулки. Жители Вердена говорили, что отец Александр вставал ни свет ни заря и до первой службы любил прогуляться по окрестностям. А вскоре после похорон кто-то поджёг верденскую церковь. Когда прибыли пожарные, от неё остались одни стены. Внутри всё выгорело, кровля рухнула. Никто не сомневался, что эти два преступления связаны, но никто ничего не мог доказать. У следствия не было никаких зацепок. Ортодоксалы в своих выступлениях намекали, что отец Александр якобы сам навлёк на себя беду, якшаясь с неправоверными.

— Да они же его и урыли, — убеждённо заявил Джек Эмерсон. В «часовне» эта история обсуждалась весьма активно. — Наши мракобесы-церковники. Они ж его ненавидели. Элианцы тоже не во всём с ним соглашались, но они бы и волоска на его голове не тронули.

— Конечно, — кивнула Лидия. — Отец Александр защищал их. Если б не его содействие, им бы вряд ли удалось открыть у нас в Гаммеле приход. Теперь они боятся, что их отсюда попрут.

— Всё может быть, — сказала Таня. — Им и так в последнее время житья нет. На прошлой неделе кто-то ночью забрался в церковь Святой Анны и сломал орган. У них же службы под музыку…Кстати, так здорово! Я один раз слушала там мессу. А совсем недавно, кажется, в понедельник, у них почти все окна перебили. Ребятня какая-то. Вроде бы, их видели, но никого не поймали.

— Юные светоносцы, — усмехнулся Ганс Фишер. — И будущие чистильщики…

— Да брось, — поморщилась Таня. — Все мы были в Лихтен-Югенд, однако в Партию борцов за чистоту никто из нас почему-то не вступил.

— Из нас — никто, но мы ведь не большинство. Думаю, эти ребятишки не случайно похулиганили. Есть с кого пример брать. Помните, лебронцы крестный ход устроили? За ними же всю дорогу шли наши святоши с плакатами «Элианцы — еретики и пидара…» В общем, со всякой руганью.

— Лидия, ну зачем ты так щипнула бедного Ганса? — давясь от смеха, спросила Илана. — У нас в гимназии этим словом все стены исписаны. И я уже давно знаю, что это такое. Я вот только не понимаю, почему наша церковь так яростно обвиняет элианцев в мужеложестве… и вообще во всяком разврате? Потому что у ихних священников обет безбрачия? Можно подумать, что развратничают и предаются греховным мечтам только те, у кого нет под боком законной супруги! Сколько семейных налево ходят. Причём многие члены нашего парламента ходят не куда-нибудь, а в Римскую Баню. Там, конечно, не все услуги в прейскуранте указаны, но все знают, что мальчики сейчас дороже девочек.

— Неплохая осведомлённость плюс трезвый, аналитический ум, — констатировал Джек. — Иногда я забываю, что ты ребёнок. Ты хоть сама об этом не забывай.

— Илана, ты так и не ходишь на исповедь? — спросила Таня. — И не причащаешься? А ведь вас скоро в Лихтен-Югенд должны принимать…

— Я туда не рвусь, — пожала плечами Илана. — Кажется, из школы за это не выгоняют.

— Конечно, нет, — вздохнула Лидия. — Но мы все вступали. Так уж было принято. Всё равно к этому почти никто серьёзно не относился. А знаете… Мне даже нравилось участвовать в этих шествиях. Особенно когда смеркалось. Идёшь со своими по какой-нибудь тихой узкой улочке, и вдруг навстречу из полутьмы другая колонна. Молчаливые фигуры в белом, в руках — голубоватые огоньки… Раньше во время шествий фонари не включали, и весь город был в таких вот огоньках. А теперь… никакой тебе таинственности. Все улицы освещены.

— Ещё бы, — заметил Ганс. — Раньше дети не пропадали. Во всяком случае, так часто. Представляете, если во время шествия кто-нибудь пропадёт!

— Или вдруг появится какой-нибудь тип с дудочкой, — Джек сделал страшное лицо. — И все светоносцы стройными шеренгами двинутся за ним…

— Да ну тебя! — замахала руками Лидия. — Лучше так не шутить. Лично я считаю, что наш город надо переименовать. Имена и названия имеют магическую силу, и очень жаль, что многие этого не понимают. Гаммель — Гамельн… Похожие названия — похожие события. И столь же таинственные. Сколько уже пропало детей, и до сих пор никого не нашли. Даже тел…

— Пока тело не найдено, есть надежда, что человек жив, — сказал Мартин. — И всё же неизвестность — это ужасно.

— Да уж, — вздохнула Таня. — Говорят, сейчас работорговцы людей похищают. В основном детей и молодёжь… Кстати, у нас ведь в последние годы и несколько юношей пропало. Есть планеты, где вовсю процветает рабство. В Федерацию они не входят, но их корабли тоже повсюду летают.

— Но у нас в космопорту такой досмотр… — начала было Лидия.

— Ну и что! — махнул рукой Ганс. — Любые документы можно подделать…

— А ты поосторожней, — повернулся он к Илане. — Ты в последнее время хорошеешь не по дням, а по часам. А красавиц во все времена похищали.

— Вот именно, — подтвердила Таня. — Ещё окажешься в гареме какого-нибудь варвара с зелёной кожей и драконьим гребнем. Так что поменьше болтайся по окраинам, где полно инопланетян. Не разговаривай с незнакомцами, а главное — ничего у них не бери.

— Да знаю, — засмеялась Илана. — Бабушка мне уже давно объяснила, что нельзя брать у чужих дядей игрушки и конфеты.

«И я действительно ничего у них не беру, — добавила она про себя. — Игрушку я у чужого дяди не взяла, а купила».

Илана вспомнила загадочного «гнома» и не менее загадочного «манекена», смотревшего на неё сквозь витрину магазина… И по спине её пробежал холодок.

Игрушки она через три дня лишилась. А всё потому, что пропал очередной ребёнок, и полиция выяснила, что незадолго до исчезновения этот двенадцатилетний мальчик где-то раздобыл магическую ледышку. Мэрия наконец разрешила чистильщикам провести акцию, которую они планировали уже несколько лет. Был проведён рейд по самым подозрительным магазинам и по всем школам Гаммеля. Всех детей заставили выворачивать карманы и выкладывать содержимое своих портфелей на учительский стол. Многие ученики — особенно в престижных школах — яростно протестовали и грозили пожаловаться родителям.

— Мой папа на вас в суд подаст! — крикнула Марго Аффенштайн.

— Ничего подобного он не сделает, дитя моё, — прогнусавил долговязый священник с нездоровым цветом лица и длинными сальными волосами. — Мы действуем с разрешения властей и для твоего же блага. Мы заботимся о тебе и твоих друзьях, девочка. Дети не должны держать в руках эти дьявольские игрушки. Дьявол сперва похищает ваши души, а потом забирает вас самих.

— Да ими многие играют, — пробубнил Том Брикс. — Как будто все пропадают…

— Не спорьте, дети! — строго сказала классная дама. — Святой отец знает, что говорит. И уж, конечно же, знает, что делает.

Среди активистов Партии борцов за чистоту были представители разных сословий и профессий, но чувствовалось, что церковников-ортодоксалов там больше всего. В пятом классе «чистку» проводили два священника и какая-то энергичная сухощавая дама с недобрым блеском в глазах.

Илана проклинала себя за то, что не оставила ледышку дома. Вообще-то она редко это делала — боялась, что бабушка затеет в её отсутствие капитальную уборку и найдёт магический шар. А сегодня к тому же было «окно» между математикой и уроком рисования. Илана собиралась провести свободное время в ботаническом саду, который находился в квартале от школы. Она давно облюбовала там одно укромное местечко — старую сломанную беседку, затерявшуюся среди зарослей акации. Там бы ей никто не помешал немного поэкспериментировать с магическим шариком. В последнее время это стало её любимым занятием.

Кое в чём священник-чистильщик был прав. Магические ледышки действительно завладевали душами своих юных хозяев. С этими игрушками не хотелось расставаться ни на минуту. Иначе зачем бы большинство обладателей магических шаров и кубиков носили их с собой в портфелях? И вот теперь они все в этом раскаивались. Впрочем, обида и гнев не лишили их способности удивляться. Все так и ахнули, когда чистильщики извлекли магический шарик из потрёпанного рюкзачка Иланы.

— Ничего себе! — присвистнул Питер Джефферсон. — И откуда только у этой нищенки ледышка? Украла поди…

— Наверное, ей Марго подарила, — язвительно заметила Снежана Грундер. — За пятёрку по математике.

Марго и Снежана были яростными соперницами — главным образом потому, что каждая считала своего отца самым крутым. В классе уже привыкли к их постоянным стычкам.

— До сих пор не можешь нарадоваться, что тебя освободили от экзаменов? — не осталась в долгу Марго. — Интересно, как ты от них отвертишься в следующий раз. Может, нарочно подставишь собаке свою тощую задницу?

Многие захихикали, а Снежана Грундер покраснела.

— Сейчас же прекратите! — повысила голос классная дама. — Как вы себя ведёте при уважаемых людях!

— Люди, которые уважают себя и других, не шарят в чужих сумках, — сказала Илана.

Класс притих. Смелое заявление Иланы Стивенс удивило всех ещё больше, чем извлечённый из её портфеля магический шарик.

— Вот вам и результат, — скорбно пропел второй священник — низенький и плотный, с круглым лоснящимся лицом. — Плачевный результат воздействия на детские души дьявольских игрушек. Дети совсем перестали уважать старших.

— Не огорчайтесь, святой отец, — сдвинула брови сухощавая дама-чистильщица. — Дети редко ценят то, что делается для их же блага.

Она устремила на Илану пронзительный взгляд маленьких глубоко посаженных глазок — видимо, один из своих коронных взглядов, какими она привыкла ставить на место обнаглевших юнцов. И была явно обескуражена тем, что странная бледная девочка с белыми, как снег, локонами даже не подумала опустить глаза — огромные, без зрачков глаза, напоминающие окна, за которыми царит зимний сумрак… Дама-чистильщица невольно поёжилась. На мгновение ей показалось, будто где-то рядом открылось окно и в комнату ворвался ледяной ветер. Позже, когда рейд закончился, она рассказала о своих впечатлениях священникам, а те сочли своим долгом поговорить с пастором Коулом.

— Это та самая девочка, которая отказалась от причастия, — промолвил пастор. — Закон не позволяет отчислять за это из школы. А жаль. Детям дьявола не место среди детей Адама и Евы. Надеюсь, когда-нибудь это поймут все.

На следующий день бабушку Полли вызвали в школу. Домой она вернулась очень расстроенная.

— Может, ты всё-таки будешь ходить на исповедь? — спросила она за ужином. — А то что же получается… Все твои одноклассники станут светоносцами, а ты…

— А я нет! — сердито сказала Илана. — Все мои одноклассники от стыда розовеют, а я голубею. У всех моих одноклассников чёрные зрачки, а у меня их не видно. Все мои одноклассники боятся холода, а я нет…

— К чему ты всё это говоришь, детка?

— Да к тому, что я и так от них от всех отличаюсь. Одним отличием больше, одним меньше — какая разница? Я уже сказала, что не буду ходить к пастору Коулу на исповедь, и решение своё не изменю. Коул Джефферсон — подлый лицемер, и если Богу угодно, чтобы ему служили такие люди, то в чём тогда разница между Богом и дьяволом?

— Господь с тобой! — всплеснула руками бабушка. — Да разве так можно!

— И если такие, как Снежана Грундер и Том Брикс достойны называться светоносцами, то мне так называться совсем даже не хочется.

— Ну хорошо, не хочешь вступать в Лихтен-Югенд — не вступай, но… Скажи, где ты раздобыла эту проклятую ледышку? Мне сказали, что вчера у тебя в портфеле нашли дьявольский шар.

— Бабуля, дьявольского в нём столько же, сколько… в том же телевизоре. Очередное чудо техники, как говорит Джек. Томас Квинт пропал не из-за того, что играл магической ледышкой — ими многие играют… Его просто похитил или убил какой-то негодяй. Преступник. Мартин правильно говорит: властям надо получше бороться с преступностью, а не позволять всяким психам и дегенератам обыскивать детей, отбирать у них игрушки.

— Может быть. И всё же… где ты взяла эту игрушку?

— Купила с рук. На Центральном Рынке. А если будет возможность, куплю снова. Марго Аффенштайн вчера позвонила из школы домой и всё рассказала. И отец заверил её, что раздобудет ей новую ледышку. И другие родители так же сделают. Ты же знаешь, что многие считают эту акцию глупой. Бабуля, я купила этот шарик ещё летом, и, как видишь, со мной ничего не случилось.

— Ты уверена, детка? Твоя классная дама сказала мне сегодня такое, что мне просто не по себе стало… Это правда, что ты пыталась заморозить госпожу Моссунг?

— Что?! Кого я пыталась…

— Госпожа Моссунг — это детский психолог. У неё, вроде бы, даже учёное звание есть… И член Партии борцов за чистоту. Вчера она была в вашем классе…

— А-а, эта противная тётка с маленькими злыми глазками… Так она ещё и психолог? Ещё и детский? Да она же ненавидит детей! Ты бы видела, как она на меня уставилась!

— А она утверждает, что это ты на неё как-то странно смотрела. Так, что ей стало холодно. Она считает, будто ты хотела её заморозить…

— Нет, бабуля, это она хотела испепелить меня своим взглядом. А я таких не боюсь. Она это поняла и от злости навыдумывала обо мне всякой ерунды.

— Ну допустим, всё было не совсем так, как она говорит, — согласилась бабушка. — Но ты же явно вела себя вызывающе. Наверное, ты слишком дерзко на неё смотрела. Ты готова воевать с целым миром. Зачем? Я очень тебя люблю. И не хочу, чтобы говорили, будто ты обладаешь какой-то дьявольской силой. Я вот что подумала… Считается, что школьники должны исповедоваться и причащаться у своего пастора[4], но в конце концов, это не обязательно. Можешь ходить на исповедь в церковь.

— Но в нашем приходе служит пастор Коул. А другие церкви не так уж и близко.

— Но тебе ж туда не каждый день ходить…

— А всего лишь раз в неделю, — поморщилась Илана. — Я вообще не вижу в этом никакого смысла. В исповеди, я имею в виду. О чём мне стыдно рассказывать, я всё равно никому не расскажу, даже священнику. А Бог ведь и так всё видит, правда? Мартин говорит, что молиться ему можно везде. Не обязательно в церкви. А лучше даже так, чтобы никто не видел и не слышал.

— Опять Мартин! Кейны, конечно, хорошие люди, но… Что-то мне не очень нравится, как он на тебя влияет…

— А что тебе нравится? Отто Грундер вон постоянно в церковь ходит. Богатые пожертвования делает. Стоит там, крестится, кланяется… А потом садится в автолёт и звонит своим псам — чтобы прибили кого-нибудь…

— Да при чём тут Отто Грундер! Господи, ну чего ты злишься? Я же не запрещаю тебе общаться с Мартином…

— Ещё бы ты мне это запрещала! — неожиданно нахлынувшая ярость обожгла лицо Иланы ледяным холодом. Она видела в зеркальной дверце кухонного шкафа своё отражение — маска из нежно-голубого фаянса, в прорезях которой темнеют две синие бездны. Взъерошенные змеистые кудри придавали ей сходство с Горгоной-Медузой. — Почему все считают, что могут мне запрещать? Или отбирать у меня мои вещи…

— Илана, — повысила голос бабушка. — Я действительно имею право тебе запрещать. Я взяла тебя на воспитание и отвечаю за тебя…

— Не надо попрекать меня тем, что ты взяла меня их приюта! Если хочешь, то сегодня же уйду туда в чём есть.

— Не смей так говорить!

— А ты не смей меня унижать! Если мне нет шестнадцати лет, ещё не значит, что я должна жить чужим умом! Особенно если учесть, что своего у меня побольше, чем у некоторых.

Ярость Иланы утихла, когда она увидела, как побледнела бабушка Полли.

— Боже, — прошептала та, дрожащими руками поставив чашку на блюдце. — От тебя сейчас и правда веет холодом… Когда ты так смотришь…

— Бабуля, но это же всё глупости! Теперь и ты будешь говорить, что я пыталась тебя заморозить? Ещё не хватало, чтобы эти твари заставили нас поссориться!

— «Эти твари»… — покачала головой бабушка. — Сколько в тебе презрения. Ты его не демонстрируешь, и потому оно ещё заметней… Илана, они ненавидят тебя, потому что боятся. Они не знают, кто ты и что ты. Я тоже не знаю. Но в отличие от них я тебя люблю…

— Я тебя тоже, бабуля…

— Неуклюжий птенец превращается в прекрасную белую птицу, — не слушая её, тихо продолжала бабушка. — Ещё немного — и он научится летать. И ему станет тесно в моём убогом курятнике.

— Не говори так! Я люблю тебя и наш дом. И никогда тебя не покину.

— Мне хотелось бы в это верить, но… Каждый идёт своим путём. В последнее время ты ведёшь себя, как наследная принцесса, которая сердится, когда старая служанка пытается давать ей советы…

— Вот теперь уже ты меня обижаешь, — надулась Илана. — Разве я мало делаю в доме?

— Я не об этом. Не знаю, какая ты будешь в шестнадцать… Боюсь, что я уже этого не увижу. Ты повзрослеешь гораздо раньше своих ровесников. Вспоминай обо мне, когда отправишься искать своё царство.

— Знаешь, бабуля… — Илана встала из-за стола и принялась с грохотом собирать посуду. — Можешь меня стукнуть, но ещё немного — и я решу, что у тебя начинается болезнь Альцгеймера. С царством я пока подожду, но я завтра же отправлюсь искать какую-нибудь церковь — поближе к дому и желательно поменьше, где нет столпотворения и… нищих. Может, это и не по-христиански, но меня они раздражают. Если тебе это так надо, буду ходить на исповедь. Буду каждую неделю повторять, как попугай, что я ленилась, ругалась и обжиралась… И ещё замораживала борцов за чистоту.

Глава 11. Снеговей

Войдя на следующее утро в класс, Илана наткнулась на сбившихся в тесную кучку девчонок. Судя по тому, что центром её была Агнесса Джефферсон, информацию для обсуждения подкинула именно она. Мальчишки к этому сборищу не присоединялись, лишь поглядывали в сторону одноклассниц со смесью иронии и любопытства. Когда прозвенел звонок, девочки стали рассаживаться по своим местам, подчёркнуто стараясь не смотреть на Илану.

— Слушай, Стивенс! — окликнул её Марк Леман, сын известного в городе журналиста Виктора Лемана, публиковавшегося под псевдонимом Джокер. — Правда, что ты вчера пыталась заморозить эту тётку-чистильщицу?

Марк иногда подначивал Илану, но совершенно беззлобно, и неприязни она к нему не питала.

— Буду я ещё тратить на неё свою дьявольскую силу. Она и без того как мороженая курица.

Агнесса демонстративно перекрестилась, а мальчишки расхохотались. Илана заметила, что некоторые из них всё чаще и чаще косятся на неё с интересом и одобрением. Дерзость, с какой она вела себя в последнее время, вызывала у них восхищение. Немаловажную роль в их отношении к Илане Стивенс играло и то, что она стремительно хорошела. Мальчишки уже отвыкли считать её уродиной. Большинство же девочек от этого отвыкнуть не могли. Вернее, не хотели.

После первого урока явилась классная дама.

— Дети, — сказала она, сияя своей обычной фальшивой улыбкой. — Занятий сегодня больше не будет. Мы идём в Музей экзобиологии. Потом можете отправляться по домам. Завтра у вас очень важный день. Советую хорошенько отдохнуть и повторить все обязательные молитвы. Ведь завтрашнее причастие для вас особенное. Погоду обещают сухую и тёплую, так что, думаю, шествие пройдёт удачно. Илана Стивенс, ты не собираешься присоединиться к своим друзьям?

— Собираюсь, мадам Фоли, — вежливо ответила Илана. — Мне же завтра в школу не обязательно. Значит, завтра я пойду в гости.

— У тебя ещё и друзья есть? — язвительно поинтересовалась Снежана Грундер. — Наверное, среди ютов?

— Ага, — кивнула Илана. — Среди тех, кто по моему желанию превращается в собак и кусает всяких вонючек.

Снежана хотела что-то сказать и вдруг застыла с открытым ртом. По дороге в музей она то и дело исподтишка бросала на Илану какие-то странные взгляды.

Агнесса же всю дорогу трещала со своей подругой Ирмой Кобель.

— Знаю я, какие у неё друзья! Этот сумасшедший художник Мартин Кейн. Сын ведьмы. Говорят, у них кот — оборотень. Этот безбожник Кейн рисует всякие дьявольские картины. Пейзажи, каких не бывает, чудовищ… А люди у него… Иногда не поймёшь — мужчина или женщина, мальчик или девочка. Это же грех!. Бог создал мужчину и женщину. Они разные. Женщина не должна походить на мужчину, и наоборот… Папа говорит, что выставки таких безбожников надо бульдозерами сносить. Хорошо хоть, им в приличных музеях выставляться не позволяют.

Агнесса разглагольствовала так громко, как будто хотела, чтобы её слышали все, однако её обличительная речь почти никого не интересовала, а Илана реагировала на неё, как на жужжание осенней мухи. Она решила не поддаваться на провокацию.

В музее было интересно, но на протяжении всей экскурсии Илану не оставляло чувство тревоги. Оно усилилось, когда экскурсовод, молодой магистр биологии Питер Слоун, подвёл пятиклассников к огромному похожему на птичий скелету.

— Это птеродактиль? — спросила Анна Ройзен.

— Нет, — ответил учёный. — Это, пожалуй, самый загадочный экспонат нашего музея. Этот скелет найден тридцать лет назад. В Альдах, недалеко от курорта. Науке этот вид не известен. Таких тварей нет ни на одной освоенной человеком планете. Так что перед вами единственный представитель данного вида. Забавно, не правда ли? Ладно, если бы это были останки какого-нибудь древнего животного — из тех, что вымерли миллионы лет назад. Но эта птица жила совсем недавно… То есть это, конечно, не совсем птица, но птичьего в этой твари больше всего. В каталоги она внесена под названием альбинус магнус, но все сотрудники музея называют её снеговей. Читали Урсулу Ле Гуин? Или никто старой фантастикой не увлекается? У неё в одном романе есть такие летающие твари — снеговеи. Якобы они приносили снежные бури… Возможно, альбинус магнус — последний представитель недавно вымершего вида, который обитал в здешних горах. В конце концов, мы знаем о нашей планете далеко не всё. Давно ли люди заселили Гею… Нам удалось достаточно точно восстановить облик этого гиганта. Смотрите, вот он какой — альбинус магнус!

Экскурсовод включил огромный — во всю стену — экран, и дети увидели крылатое белое чудовище, неподвижно парящее над заснеженной равниной. Все ахнули, но вряд ли кто-то испытал такое потрясение, как Илана. Очень уж эта голограмма походила на одну из тех картин, что возникали перед ней в магических зеркалах Лабиринта. Именно такая птица кружила над равниной, по которой брели юты. Илана вспомнила, как ударил ей в лицо снежный ветер, словно неожиданно ворвавшийся в приоткрытую дверь… Она действительно открылась. И маленький бледный человечек в меховой накидке оказался в Лабиринте. Дверь между мирами иногда открывается. Вот почему здесь оказалась эта птица. Чудовище из странного холодного мира — далёкого и в то же время такого близкого. Илана представила себе, что светящийся экран — это окно. И достаточно только захотеть, чтобы оно открылось…

Все хором вскрикнули, когда экран заколебался и замерцал, словно усеянная солнечными бликами вода. Потом эти блики слились воедино и превратились в ослепительно сияющий вихрь. Казалось, что поднялась снежная метель. Она полностью скрыла пейзаж, а в следующее мгновение ворвалась в музейный зал, обдав всех холодом и опрокинув несколько экспонатов. Замигал и погас свет. В зале воцарился полумрак, а белый вихрь принял облик огромной птицы. Какое-то время он кружил под потолком, постепенно бледнея и тая в воздухе.

— Здорово! — выдохнул Марк Леман, когда призрак снеговея исчез.

В зале снова стало светло — видимо, сработала аварийная система. Огромный экран слабо светился. На нём смутно белел заснеженный пейзаж, но птицы там больше не было.

— Вы всем такое показываете? — спросила Марго Аффенштайн. — Я даже немного испугалась…

Магистр биологии ничего не ответил. Вид у него был такой, словно скелет альбинуса магнуса на мгновение ожил и тюкнул его своим здоровенным клювом прямо в темя. Питер Слоун понятия не имел, что произошло минуту назад. Он ещё никогда не видел, чтобы голографическое изображение вырывалось из экрана и летало по залу, будто привидение по старинному замку в каком-нибудь фильме-фэнтези.

— А как вы это делаете?

— А можно ещё раз? — наперебой просили пятиклассники.

— Как-нибудь в другой раз, друзья мои, — пообещал экскурсовод, пытаясь натянуть на свою растерянную физиономию некое подобие улыбки. — Сейчас я вам покажу кое-что другое. Мы должны поторопиться. Через десять минут меня ждёт следующая группа…

Илана была напугана ещё больше, чем молодой профессор биологии. Она чувствовала свою причастность к случившемуся и знала, что скоро должно случиться что-то ещё. Этот вырвавшийся из экрана призрак птицы был предвестником каких-то странных и скорее всего жутких событий.

Выйдя на улицу, Илана ощутила, как в лицо ей пахнуло свежестью и прохладой. Дыхание зимы… Это совершенно не вязалось с тёплыми осенними красками, которыми был полн сквер возле музея. Казалось, ничто не омрачает тихий ласковый сентябрьский пейзаж. Пока. Ветра не было, но Илана чувствовала его приближение. Ещё немного — и он коснётся яркой осенней листвы. Илана знала, что больше никто не ощущает этот надвигающийся холод. Только она. Ибо это она вызвала призрак зимы. Снеговей… Она выпустила его на волю. И открыла двери в другой мир — туда, где царствует зима…

— Ой, смотрите, небо темнеет! — воскликнула Агнесса. — Как перед грозой!

— Эка невидаль, — хмыкнула Снежана Грундер. — В сентябре ещё бывают грозы… Главное — чтобы завтра не было.

Накрывшая сквер огромная тень слегка приглушила яркие краски осени, придав им глубину и сочность. Дымчато-синяя туча заслонила солнце, зато каким чистым и светлым золотом засияла на её фоне листва императорских клёнов. Над их кронами вздымался шпиль собора Святой Анны. Он напоминал луч ослепительно-белого света, который протянулся к сверкающему в вышине кресту… Илана закрыла глаза и представила, как в сумрачном небе появляется ангел с мечом. Он медленно спускается на землю, и каждый взмах его белых крыльев поднимает над городом снежную метель…

Почти все ученики 7-й гимназии жили в Южном Округе, так что с большинством одноклассников Илане было по пути. Чтобы отстать от них, она задержалась у киоска с мороженым и купила себе «сосульку» — так обычно называли палочки фруктового льда. Разворачивая мороженое, она видела, как самая противная компания, в которую входили Снежана Грундер, Том Брикс и пасторские близнецы, остановилась в рябиновой аллее. Эта аллея пересекала весь парк и выводила прямо на Старую Площадь, а оттуда до Трансильванской улицы было рукой подать.

«Ладно, — решила Илана, — придётся идти в обход. Кучу дерьма лучше обой ти подальше, а то ещё ненароком вляпаешься».

Она уже было свернула на тропу, огибающую парковый пруд, как внимание её привлекли звуки, которые заставили сердце болезненно сжаться. Ей почему-то вспомнился большеголовый человечек в меховой накидке, бегущий к ней в надежде спастись от гигантских птиц. Едва она об этом подумала, как он появился. Только накидка его была в голубых пятнах. Ярко-голубая кровь заливала его лицо. Ют бежал, зажимая рукой рану на голове и оглядываясь назад. А вскоре появились и его преследователи — двое гогочущих парней лет пятнадцати. Они захохотали ещё громче, когда человечек, споткнувшись, упал.

— Поддадим-ка ему ещё! Нелюдям нечего делать в городе!

— Не трогайте его! — крикнула Илана, заслонив собой скорчившегося на земле юта. — Это вы нелюди!

— А это ещё что за белесое чучело? — ухмыльнулся один из парней.

— А что — хорошенькое чучело, — заметил его приятель. — Отойди-ка, малявка, а то и тебе достанется. Иди, гуляй, соси свою «сосульку»… Нечего путаться под ногами у старших.

Узкий конус замороженного сока, который Илана судорожно сжимала в руке, походил на острый ледяной кинжал. И когда парень попытался оттолкнуть её, она ударила его этим «кинжалом» чуть пониже локтя. Ледяное острие вонзилось в человеческую плоть, словно нож в масло. Илану чуть не стошнило, а парень взвыл и схватился за раненую руку. Тёмно-красная кровь закапала на землю, смешиваясь с голубой кровью юта.

— Вот дрянь! — рассвирепел второй подонок. — Такая мелочь, а уже нож с собой таскает…

Видимо, он не разглядел, чем Илана ранила его приятеля. Он замахнулся на девочку, но она, увернувшись, ударила его сосулькой в бедро. Совсем несильно — она лишь хотела его остановить. Илана уже поняла, что в её руках кусок льда может стать настоящим оружием. Не только ножом, но и бомбой. Достаточно вспомнить случай с грузовиком… Она никогда не думала, что способна ударить человека кинжалом, словно какая-нибудь эльфийская воительница из фантастической книжки. А ведь смогла! Больно уж эти двое её разозлили.

— Давайте полицию вызову! — с готовностью предложила Снежана.

Вся её компания уже была здесь и наблюдала за происходящим со смесью жгучего любопытства и страха. Один из парней сидел на земле. Он тихо выл, держась за окровавленную руку. Похоже, рана была глубокая. Второму досталось меньше.

— Никакой полиции! — рявкнул он и, прихрамывая, двинулся к Илане, которая по-прежнему заслоняла собой дрожащего юта.

— Убирайся! — крикнула девочка. — А то хуже будет!

И парень попятился.

— Она…Она… — бормотал он побелевшими губами. — От неё холод…

Порыв ледяного ветра заставил всех зябко поёжиться. Всех, кроме Иланы. Сильная жара иногда причиняла её дискомфорт — впрочем, не больше, чем остальным, но холод — никогда. И этот резкий, холодный ветер, заставивший осенние листья закружиться в бешеном танце, словно наполнил её силой. Оба хулигана с ужасом смотрели на девочку с развевающимися белыми локонами и глазами цвета снеговой тучи — той, что сейчас стремительно надвигалась на город. Ветер усилился, и вот уже к танцу янтарно-жёлтых листьев присоединились крупные хлопья снега.

— Да не надо никакой полиции, дура! — разозлился один из парней, увидев, что Снежана набирает на своём браслете код. — Лучше уносите отсюда ноги, пока эта ведьма вас не заморозила! Вы же видите, что творится! Это всё она… Они оба! Эти два белых чудовища…

Он кивнул на Илану и прижавшегося к её ногам юта. Потом помог своему приятелю подняться и потащил его прочь. Встреча с блюстителями порядка была этой парочке совсем ни к чему. Всё — таки юты имели в Германаре статус граждан — пусть даже и с ограниченными правами, а нападение на граждан закон не поощрял.

— Ничего, я всё равно вызову, — мстительно сказала Снежана. — Я скажу, что ты напала на людей! Все видели, как ты их ранила! А заодно этого паршивого юта арестуют. Они не должны появляться в городе!

— Ты можешь идти? — спросила Илана у юта.

Маленький человечек поднялся на ноги и часто закивал.

— Беги в церковь, — прошептала девочка, — вот по этой аллее, где кусты… Собор Святой Анны совсем близко. Любой, кого преследуют, может найти убежище в храме. Поторопись!

Ют снова кивнул, но, прежде чем убежать, порывисто схватил руку Иланы и прижался к ней губами.

— Эй, смотрите — этот бледный гадёныш удирает! — завопил Том Брикс. — Давайте-ка поймаем его, а то когда ещё полиция объявится…

— Стоять! — Илана загородила узкую аллейку, петляющую среди кустов шиповника, по которой убегал маленький человечек. — Ни с места, а то я вас действительно заморожу! Всех!

— Да что вы её слушаете? — крикнула Снежана. — Кого она заморозит? Этому ничтожеству понравилось вас пугать, а вы как дураки…

Она не договорила, потому что сильный порыв ветра едва не сбил её с ног. А через минуту вокруг побелело. На парк словно обрушилась снежная лавина. Почти ничего не было видно, лишь силуэты ближайших деревьев смутно темнели в серебристо-белой пурге. Илане казалось, что её окружают тени танцующих великанов. Сквозь завывания ветра и шум ветвей пробивались испуганные крики. Когда метель стала утихать, она увидела своих одноклассников, бегущих к беседке у киоска с мороженым. Там уже спряталась продавщица, такая же озябшая и растерянная. Снегопад продолжался. Кое-где среди белых хлопьев вспыхивали золотые и оранжевые огоньки — осенние листья… Большая их часть кружила по парку в вихрях серебряной метели. Самое странное, что ветер вскоре утих, а метель — нет. Она лишь поднялась выше и теперь носилась над деревьями, срывая с ветвей остатки листвы. Её вой всё больше и больше напоминал пронзительный птичий крик. Его постепенно заглушал рев мотора. Задрав голову, Илана увидела зависший над парком полицейский автолёт и… огромную белую птицу. Снеговей! Ожившая голограмма, которую Илана вызвала из экрана. Теперь этот призрак оделся плотью и с криком метался над кронами деревьев. А потом раздался глухой стук, и автолёт, с треском ломая ветви, рухнул на площадку возле беседки…

Глава 12. Церковь Святой Анны

Илана не видела, как в парке приземлился второй автолёт, в который посадили её замёрзших, перепуганных одноклассников. К этому времени она была уже далеко от места событий. Убегая, она лишь успела заметить, что гигантская птица, ставшая причиной аварии, с невероятной скоростью устремилась вверх и тут же исчезла в снежном мареве.

Илана мчалась по той самой аллее, по которой совсем недавно бежал ют, однако следы его уже занесло. Снег шёл не переставая. Он полностью засыпал старую рельсовую дорогу на Лейденской улице. Трейны не ходили по ней с тех пор, как лебронцы закончили здесь строительство собора Святой Анны. Многие считали, что прежний маршрут был удобней нового, проложенного по соседней улице, но чиновники из Транспортного Управления говорили, что на Лейденской нет никаких учреждений и крупных магазинов, а почти всё жильё тут подлежит сносу. Возможно, изменение маршрута трейнов являлось акцией, направленной против лебронцев. Ведь большинству из них стало трудней добираться до своего храма. Зато теперь Лейденская улица была одной из самых тихих в городе, хотя находилась почти в центре.

Илана с минуту помедлила у ворот храма, потом осторожно отворила их и вошла в маленький крытый дворик, выложенный гранитной плиткой. Снаружи бушевал снегопад, а тут ещё пахло нагретым камнем и осенними цветами. Илану немного раздражал их терпкий аромат. Клумба в форме кольца опоясывала невысокий постамент, на котором красовалась статуя ангела с мечом. Приглядевшись к ней, Илана заметила её явное сходство со статуей ангела в школьной часовне. Может, их делал один скульптор? Пастор Коул всегда возмущался по поводу художников, которым всё равно, на какую церковь работать, лишь бы платили. А Ганс Фишер любил повторять, что художник ни на кого не работает, разве что на Господа Бога…

Дверь церкви была приоткрыта. Пастор Коул непременно сказал бы, что, переступив этот порог, Илана предаст истинную веру. Впрочем, слова пастора Коула давно уже ничего для неё не значили. Возможно, в этой церкви тоже считали, что их вера единственно правильная, но Илану это не интересовало. Она лишь хотела узнать о судьбе раненого юта. Нашёл ли он здесь убежище? И вообще добежал ли до храма? Его ведь могли арестовать по дороге… Хотя, вряд ли. Что полиции делать среди бела дня на этой тихой улице?

Изнутри лебронская церковь выглядела довольно бедно, особенно по сравнению с ортодоксальными храмами, которые поражали своим роскошным убранством. Почти всё помещение занимали ряды деревянных скамей. Пламя свечей и солнечные лучи, проникающие в храм сквозь витражные окна, наполняли его золотистым янтарным светом — таким живым и тёплым, что хотелось верить в присутствие божества.

Помимо входной двери здесь были ещё две — справа и слева от алтаря. Одна, наверное, вела в исповедальню, а вторая в какое-нибудь служебное помещение. Не успела Илана удивиться царящей в храме тишине, как до неё донеслись приглушённые голоса. Кто-то разговаривал за дверью, которая находилась справа от алтаря. Может, там кто-то исповедовался? Илана знала, что подслушивать некрасиво, а заниматься этим в церкви, наверное, нехорошо вдвойне, но больно уж ей хотелось послушать, что говорят на исповеди элианцы. Если верить пастору Коулу, то грехов у них у всех — как у самого дьявола.

Девочка тихонько подошла к маленькой неплотно закрытой двери. И успела разобрать конец фразы:

— … переждать непогоду.

Голос принадлежал мужчине.

— Не беспокойся, — ответила женщина. — Я оставила автолёт в Литейном Переулке. Это совсем рядом.

— Тебя никто не видел?

— Нет. Сегодня здесь совершенно безлюдно. Я же знаю, что по средам у вас не служат.

— Да… Разве что отпевание.

— Лучше бы ты посоветовал своей пастве не приходить сюда и завтра. Боюсь, это будет тяжёлый день. Вам нужна охрана…

— Господь хранит нас. Мы будем молиться, чтобы он вразумил этих детей и удержал от дурных поступков.

— Молитесь, святой отец, — в голосе женщины явственно прозвучала ирония. — Хуже не будет. А я позабочусь об охране. Судя по всему, беспорядки уже начались. Этому бедному созданию здорово досталось?

— Брат Бенедикт обработает ему раны. Кажется, серьёзных нет. Вечером отвезём его в посёлок.

— Говорят, они оборотни, — помолчав, сказала женщина. — Будь это правдой, он бы, наверное, превратился в какого-нибудь зверька, чтобы легче было скрыться… Знаю, что здесь об этом говорить не следует, в этих стенах, но… Иногда я мечтаю найти настоящего колдуна. Хоть белого, хоть чёрного мага — мне всё равно. Если бы он смог его вернуть…

— Боже, ты опять… Мы столько говорили. Я думал, ты успокоилась. Люди занимаются магией с древнейших времён, но ещё никому не удавалось оживлять мёртвых.

— Я не верю в его смерть. Всё было так… странно…

— Ради всего святого, перестань. Его же похоронили.

— У меня было такое чувство, что хоронили не его…

— Билли, успокойся. Эта боль никогда не пройдёт до конца. Ни у тебя, ни у меня. Но если ты будешь верить снам и… наваждениям, то просто сойдёшь с ума.

— Но я видела его так ясно…

— На таком-то расстоянии!

— Сердце подсказало мне…

— Оно просто болит, дорогая. Я же говорю — это боль. К ней надо привыкнуть и жить дальше.

Они долго молчали.

— Мне надо идти, — произнесла наконец женщина. — Попроси этого человечка… Пусть сделает так, чтобы снегопад не кончался. Может, он хоть немножко умеет колдовать. Я люблю, когда идёт снег. Сразу вспоминается Монте-Ледо. Тот домик в горах. Старая мебель, потёртый бархат… Старый шкаф с настоящими книгами… Я даже помню, какая была обложка у той книги со стихами русского поэта. Когда ты спал, я сидела у камина и читала «Снежную маску», а за окном шёл снег. Мы тогда оба сошли с ума. Всё было как в стихах Александра Блока… «Большие крылья снежной птицы мой ум метелью замели…» В ту ночь, когда мы его зачали, была метель… Да, это случилось именно в ту ночь, я знаю! А когда он родился, выпал первый снег. Так странно… Его зачатие, рождение и смерть — всё связано со снегом…

— Билли, не надо…

— А эта его одержимость Снежной Девой… Это было так странно в его возрасте. Наше снежное дитя растаяло, Джордж. И мне всё кажется, что можно слепить его снова…

— Билли, не мучай себя. И меня…

— Мы тогда оба согрешили, Джордж. Наш сын был плодом греха. Неужели его смерть — это кара…

— Нет, дорогая. Иногда нам кажется, что наше горе какое-то исключительное, а ведь такая судьба постигла многих. И многие из тех, кто сейчас счастлив, даже не подозревают, какие их ждут испытания. Никто из нас не знает, что его ждёт.

— В прошлом году я слушала проповедь отца Александра, — голос женщины звучал совсем тихо. — Он говорил: у Бога нет мёртвых.

— Нет, Билли. У Бога все живые. Мы будем страдать, но не вечно.

Они снова долго молчали. Потом священник проводил женщину до ворот. Илана наблюдала за ними, спрятавшись за колонну, но разглядеть их ей не удалось. Она видела их только со спины, а на женщине к тому же была длинная накидка с капюшоном, полностью скрывавшая её фигуру и волосы.

Девочка слышала, как отец Джордж вернулся, и вздохнула с облегчением, когда рядом скрипнула дверь. Это означало, что священник снова удалился туда, где только что беседовал с Билли. Теперь Илана могла спокойно покинуть церковь, но не успела она сделать и двух шагов, как маленькая дверь возле алтаря отворилась вновь. Илана могла бы убежать — вряд ли священник пустился бы за ней вдогонку, но она сочла, что это бегство будет выглядеть довольно глупо. В конце концов, она не хотела ничего плохого.

Илану поразила красота этого человека. Он был довольно молод, но волнистые каштановые волосы уже тронула седина. Илана никогда не видела таких ярких голубых глаз.

— Не пугайся, дитя моё, — мягко сказал священник. — Ты так побледнела… Боже, ты ранена!

Илана только сейчас заметила, что куртка у неё в бурых пятнах. Карман намок, а из него торчала тающая «сосулька» с красным от крови концом. Зачем она сунула её в карман?

— Я не ранена, святой отец. Я всегда бледная — у меня такая кожа… А кровь — не моя.

Священник молча смотрел на Илану. Он не требовал объяснений, но он их ждал.

— Это кровь двух мерзавцев, которые избивали юта. Я вмешалась… Ударила их этой штуковиной. Это мороженое, святой отец, фруктовый лёд… Я их ранила, может, даже серьёзно, но нисколько не раскаиваюсь. Я показала юту дорогу в вашу церковь… Одна дрянь вызвала полицию, и его могли арестовать, а он ранен. Я пришла узнать, как он.

— И ты узнала? — вопрос прозвучал скорее как утверждение.

Священник явно догадался, что она слышала разговор. И похоже, ему было всё равно. Наверное, это казалось ему мелочью по сравнению с теми грехами, за которые приходится расплачиваться всю жизнь. Илане вдруг стало не по себе. Поддавшись глупому любопытству, она влезла в чужую тайну и коснулась сокровенного.

— Я думала, там исповедальня, — девочка хмуро кивнула на маленькую резную дверь. — Мне стало интересно, как у вас исповедуются… У элианцев, я имею в виду.

— Ты ходишь в Ортодоксальную Церковь?

— Меня в ней крестили, святой отец. Ещё в приюте. Но теперь я туда не хожу. А сюда я пришла только из-за юта. Кстати, полиция может догадаться, где он прячется.

— Здесь он в безопасности, дитя моё. И ты хорошо поступила, что помогла ему. Наверное, тебе надо привести себя в порядок.

Отец Джордж знаком велел Илане следовать за ним. За комнатой, где он беседовал с Билли, оказался коридор с несколькими дверями, и одна из них вела в санитарную комнату. Илана бросила «сосульку» в унитаз, спустила воду, потом застирала пятна и тщательно вымыла руки. Когда она вернулась в главную залу, священник зажигал свечу перед статуей богоматери. Он не обернулся — не то не заметил Илану, не то давал ей понять, что она вольна уйти, ничего больше не объясняя.

— Мне очень стыдно, святой отец, — сказала Илана. — Я не должна была слушать чужой разговор, и я никому не скажу о том, что я слышала. К тому же я не знаю эту даму, да и вообще почти ничего не поняла.

Отец Джордж посмотрел на неё — серьёзно, но без тени гнева или досады.

— Я думаю, самое главное ты поняла. Хорошо, что ты не боишься признаваться в своих ошибках. И не боишься заступиться за другого, даже если против него ополчилась целая толпа. Снег уже кончился. Твой дом далеко? По-моему, температура здорово упала, а ты так легко одета…

— Не беспокойтесь, святой отец. Мне никогда не бывает холодно. Только изнутри… Но это не зависит от погоды. Можно вопрос?

— Конечно, дитя моё.

— Вы не считаете, что такие, как я, — дети дьявола?

— Такие, как ты?

— Ну… Вы же видите, что я отличаюсь от других. От людей всех рас…

— Дочь моя, — улыбнулся священник, — Бог создал не одну маленькую планету под названием Земля. Он создал вселенную. И всех населяющих её тварей — как разумных, так и неразумных. Разница между ними в том, что существа, наделённые разумом, должны отвечать за свои поступки. И каждый, кто наделён разумом, решает сам, кому ему служить — дьяволу или Богу. Какого бы цвета ни были твои волосы и кожа, выбор за тобой.

Снег действительно кончился, а по городу уже вовсю ходили уборочные машины. Илана могла сесть на трейн или омнибус, но она отправилась домой пешком. Горожане, застигнутые непогодой врасплох, спешили на транспортные стоянки. Они удивлённо смотрели на легко одетую девочку, которая с явным удовольствием шагала по глубокому снегу, выбирая те места, где ещё не прошлась машина-дворник.

Дойдя до Трансильванской, Илана подумала и свернула к Детской библиотеке. Ей повезло — как раз началась смена Лидии Мортенсон.

— Как ты говоришь? «Снежная маска»? — переспросила Лидия. — Конечно, знаю. Это цикл стихов Александра Блока — из Второй Книги. Сейчас найду… В самых лучших переводах. Тебе на плёнке? Или на диске…

— Лучше книжку.

— Правильно, — одобрительно кивнула Лидия. — Я тоже люблю обычные книги — на бумаге и в переплёте… Ты последние новости не слышала? Говорят, в городе появилась какая-то чудовищная птица. Она сбила над Климентинским парком полицейский автолёт. Слава Богу, обошлось без жертв.

«Да уж, слава Богу», — размышляла Илана по дороге домой. Эта огромная птица не давала ей покоя. Снежная птица… Снеговей…

— Эй ты, защитница ютов!

Пронзительный голосок Снежаны Грундер раздражал сильнее, чем царапанье железом по стеклу. Илана едва не задохнулась от огромного кома снега, залепившего ей всё лицо.

— Нелюдь!

— Защитница нелюдей!

— Дочь дьявола!

Комья снега летели градом. Отскочив за дерево, Илана протёрла глаза и отряхнула сумку. Ещё не хватало, чтобы подмокла библиотечная книга. Дорогу к дому загородила целая свора — близнецы Джефферсоны, Снежана со своими мерзкими кузенами, Том Брикс… Все эти твари уже успели переодеться в тёплые вещи и явно поджидали её здесь.

— Убирайся в посёлок ютов! — проорал Том Брикс. — Твоё место там, среди этих нелюдей! Они хотят заморозить наш мир, завалить его снегом…

— И ты тоже этого хочешь, сатанинское отродье! — визжала Агнесса. — Дети дьявола открывают двери преисподней, и оттуда приходят холода! И зло! Дьявол насылает на нас метели и похищает детей!

«Вот ведь привязались, кретины, — подумала Илана с досадой. — Бросить в них что ли тоже снежок? Так ведь ещё убью ненароком. Грузовик и тот сломался. Разума у них, конечно, нет, но они же всё равно твари божьи…»

— А вы видели, как это маленькое чудовище ей руку поцеловало? — с издевательским смехом спросила Снежана Грундер. — Прямо как вассал принцессе… Принцесса уродов! Дочь дьявола!

Снежная атака прекратилась, но компания подбиралась к Илане всё ближе и ближе — осторожно и трусливо, как стая шакалов.

— Ты что-то путаешь — сказала Илана. — Принцесса — это дочь короля.

— Ну и какого же короля ты у нас дочь?

— Снежного.

— Даже так?

Компания разразилась смехом.

— Так это значит он тут всё снегом завалил? — полюбопытствовал Питер Джефферсон.

— Конечно, — кивнула Илана, катая в руках два маленьких снежка.

Если эти мерзавцы намерены её избить, то ей придётся защищаться. Впрочем, они медлили. Боялись. Они же видели, как она пустила кровь тем двоим, в сквере у музея. Но, похоже, никто не разглядел, чем она их ранила.

Илана вдруг поняла, что эти твари её провоцируют. Ждут, когда она достанет предполагаемый нож. А потом можно поднять крик или быстренько набрать код полиции.

— Если не отвяжетесь, он такой снегопад устроит, что завтра во время своего дурацкого шествия в сугробах утонете. Или метель пошлёт — такую, что вас всех унесёт в преисподнюю.

— Все слышали, что она сказала? — торжествующе спросила Агнесса. — Жаль, что мой папа не слышит…

— Твой папа и так от меня без ума, — заверила её Илана. — А теперь уйдите с дороги, не то пожалеете.

Её спокойствие сбивало противников с толку и явно гасило их решимость. Неизвестно, чем бы всё кончилось, если б не вмешательство Мартина Кейна. Он шёл из магазина, что было довольно необычно. Световой день Мартин предпочитал посвящать живописи.

— Маме нездоровится, — пояснил он, провожая Илану до дома. — А тут ещё и похолодало так резко. Не пойму, что происходит…

— Это гнев Снежного Короля, — хмуро пошутила Илана.

— И с чего это он так разгневался на наш город?

— Да с того, что тут слишком много подонков и дураков.

— Нелегко тебе живётся…

— Ничего. Мы ещё поглядим, кто кого.

Художник внимательно посмотрел на Илану, но ничего не сказал.

Глава 13. Магический лёд

Шутки шутками, а во второй половине дня снова пошёл снег. Температура упала до нуля, и бабушка включила оба камина. Илана весь вечер сидела на диване с книгой стихов Александра Блока. В сборнике, который ей дала Лидия, была подборка из всех его трёх поэтических тетрадей. Отрываясь от книги, Илана подолгу смотрела в окно, за которым сгущался синий сумрак и искрились от света уличных фонарей снежные хлопья. Ей казалось, что вот-вот в этой мерцающей мгле возникнет Снежная Дева. Или рыцарь в синем плаще с белым подбоем, бредущий сквозь пургу… Когда снег стал пореже, Илана действительно увидела рыцаря. Его меч сверкал холодным ледяным блеском… Или это не рыцарь? Ну конечно, это же ангел, и за спиной его не плащ, а огромные крылья. Он поднимается в небо. Каждый взмах его крыльев вздымает серебряную метель, а меч сияет всё ярче и ярче…

И он потребует ответа,

Подъемля засветлевший меч…

Чей это голос, едва слышный сквозь завывание вьюги? Всё вокруг тонет в ослепительной белизне. Илана зажмуривается…

— Это птица, — говорит ей тот же голос. — Снежная птица. Сейчас она улетит…

Взмах белых крыльев — словно взмах занавеса. Картина меняется. Илана видит стройную фигурку в голубом плаще, смутно различимую в снежном сумраке. Мальчик стоит, небрежно опершись на меч. Илане хочется разглядеть его получше, но лицо его скрывает маска, в прорезях которой льдисто сверкают голубые глаза. Она просит его снять маску, и он это делает, но тут же отворачивается и убегает, и она долго ищет его, бродя сперва по заснеженной равнине, потом по извилистым улочкам Шиман-Тауна. Она пристально всматривается в витрины магазинов, где в изящных позах застыли нарядные манекены. Она знает, что один из них — живой. Но он затаился и не выдаёт себя. Ему больше нравится быть мёртвым.

— Что ты тут ищешь? — спрашивает неизвестно откуда взявшийся старый карлик. — В этих дешёвых магазинах игрушки для принцесс не продаются.

Он кланяется Илане и целует ей руку, а когда распрямляется, она видит перед собой юта в испачканной голубой кровью меховой накидке. Он чего-то пугается, и почти в это же мгновение витрина магазина разбивается… Только это уже не витрина, а окно, за которым царят зимние сумерки. Илану обдаёт градом осколков и снежной пылью…

Проснувшись, она не сразу поняла, где находится — дома или на улице. Ветер заносил в разбитое окно хлопья снега, которые тут же оседали на кожаном переплёте книги маленькими круглыми капельками. Хорошо, что она закрылась, когда выскользнула из рук задремавшей Иланы. Было бы гораздо хуже, если бы намокли страницы. Девочка торопливо вытерла книгу и кинулась к окну. На подоконнике лежал обломок кирпича. Кто его бросил? Скорее всего, кто-то из одноклассников. Они же знают, что разбить окно в этом доме нетрудно. Окна из стеклопласта стоили очень дорого.

Бабушка Полли явно ничего не слышала. На кухне что-то яростно шипело и громко работал телевизор. Бабушка одновременно готовила ужин и завтрашний обед, успевая при этом следить за тем, как выясняют отношения Санни и Ханни — герои её любимого юмористического сериала.

Илана с досадой смотрела на разбитое окно. В комнате уже стало холодно. Скоро этот холод доберётся до коридора, потом до гостиной и наконец до кухни… Надо было поскорее заткнуть эту проклятую дыру — хотя бы каким-нибудь тряпьём. Мастера можно вызвать только завтра. Опять расходы…

Илана уже принялась за поиски ненужных тряпок, когда её вдруг осенила идея, которую явно стоило применить на практике. И немедленно. Разве ком талого снега не превратился в руке Иланы в грозный снаряд, разбивший грузовик, а палочка фруктового льда в прочный и острый кинжал? Правда, потом он стал таять у неё в кармане… Интересно, а она может сделать лёд прочным надолго?

— Илана, ты опять распахнула окно? — крикнула с кухни бабушка. Телевизор уже не работал — значит, сериал закончился. — Так и свистит по ногам! Ветер-то в нашу сторону… Знаю, что ты не мёрзнешь, но пожалей мои старые кости!

— Сейчас, бабуля, закрою! — отозвалась Илана.

Брешь в стекле была изрядная. Осторожно — чтобы не пораниться об острые края, девочка просунула в отверстие руку и нагребла с подоконника снега. Сначала скатала его в ком, потом расплющила. Получилась тонкая лепёшка, которой Илана быстро заделала дыру.

«А теперь стань твёрдой и прозрачной», — мысленно приказала она, поглаживая рукой снежную «заплату».

Снег мгновенно затвердел и обесцветился, правда, ледяная вставка получилась неровной. Прижав к ней ладонь, Илана «велела» ей подтаять и разглаживала до тех пор, пока она не стала почти такой же ровной, как стекло. Картину портили несколько трещин, но этот дефект Илана устранить не могла. Хотелось верить, что бабушка их попросту не заметит — эта часть окна обычно была скрыта занавеской. А если и заметит, то вряд ли сочтёт необходимым вызывать мастера из-за трещин. Главное — чтобы ледяная «заплата» не растаяла. Положив на неё ладонь, Илана несколько раз мысленно повторила своё пожелание.

Утром в окно ярко светило солнце, но заколдованный лёд не растаял. Впрочем, солнце над Гаммелем сияло недолго. В полдень небо затянуло той глубокой серебристой синевой, которая уже стала для жителей столицы цветом беды. А через несколько минут город утонул в слепящей белизне. Первые десять минут бушевал самый настоящий ураган. Илана видела в окно, как над домом пронеслась какая-то гигантская тень. Позже выяснилось, что это был рекламный щит. И что в городе их посрывало не один десяток. В Торговом Центре снесло крыши у нескольких маленьких павильонов, а в Парке отдыха повалило огромную голубую лиственницу. Она упала на колесо обозрения, что вызвало короткое замыкание, едва не закончившееся взрывом.

Ураган вскоре утих, но снегопад продолжался. Казалось, некий могущественный колдун решил похоронить город под снегом. Снежный Король… Король-маг…

Илана смотрела в окно со смесью восторга и страха — тем странным пьянящим чувством, которое она испытывала, когда готовилась первый раз прыгнуть в бассейн с вышки. Ей казалось, что стихия бушует не только на улице, но и у неё в душе. Та новая сила, что зрела в ней, рвалась наружу. Сила, подобная урагану, способному всё сокрушить на своём пути. Илана боялась её, но она знала, что отказаться от неё не сможет — ведь это всё равно что птице отказаться от крыльев. Белый пейзаж за окном слепил и опьянял.

— Бабуля, давай я схожу в магазин…

— Да у нас всё есть, детка. Не надо никуда ходить. Вдруг опять налетит…

Илане хотелось выбежать на улицу и зарыться в снег. И чтобы вьюга подняла её и унесла — далеко-далеко! Туда, где ветер, вздымая холодную белую пыль, стирает границу между снежной равниной и матово-белым небом…

Но посмотри, как сердце радо,

Заграждена снегами твердь…

Прочитанные вечером строки вспыхивали в памяти, словно сполохи снежной метели. Илана чувствовала себя птицей, запертой в клетке, но выскакивать на улицу она не стала. Зачем волновать бабушку Полли? Та всё равно не поймёт…

Бабушка целый день сидела перед телевизором, смотрела сводки новостей. По всем каналом сообщали, что снегопады с сильными метелями идут и в окрестностях столицы, продвигаясь всё дальше и дальше на юг. Под снегом оказалось множество полей и рощ с осенними сортами, уборка которых ещё не была закончена. Все ругали агротехников, а те в свою очередь проклинали метеослужбы. Ведь по всем прогнозам осень обещала быть долгой и тёплой, так что уборочные работы не форсировали.

— Только и валят друг на друга, — ворчала бабушка. — Как будто у нас впервые такое! Хотя… Так рано снегопадов действительно ещё не было. Тем более таких сильных. Знать-то, правду говорят, что зима уже началась, а вот начнётся ли когда-нибудь весна — неизвестно.

— Что за чушь, — нахмурилась Илана, почувствовав лёгкий озноб. Она никогда не мёрзла, но её иногда знобило. В памяти опять всплыли чарующие строки:

Но посмотри, как сердце радо,

Заграждена снегами твердь.

Весны не будет — и не надо,

Крещеньем третьим будет смерть.

— Может, и чушь, — пожала плечами бабушка. — Сейчас ведь чего только ни говорят. Не знаешь, чему верить, а чему нет. Часов в одиннадцать, когда ты там у себя под музыку скакала, выступал работник нашей метеостанции. По седьмому каналу… Так он знаешь, что сказал? Куда движется снежный циклон — мы примерно знаем, а вот откуда он пришёл — нет.

— Холодные циклоны приходят с Северного океана…

— А этот нет. Разве ты не видишь, откуда ветер дует?

— По-моему, отовсюду, — сказала девочка, поглядев в окно. Она уже заметила, что ветер то и дело меняется.

— По всей стране объявлено штормовое предупреждение, — продолжала бабушка. — Ураганы — они ведь из-за чего… Это когда встречаются два воздушных фронта. Особенно если один тёплый, а другой холодный. Именно это у нас и происходит. Один ветер дует с юго-востока — как и предсказывали метеорологи, а другой — всё равно что ниоткуда…

— Как это?

— А вот так! Никто ничего не может понять. Ветер — прямо как с того света.

— Может, ещё из преисподней? — усмехнулась Илана, чувствуя неприятное покалывание в животе.

— Это уже тоже говорили, — махнула рукой бабушка. — Всё по тому же, по седьмому. Прошлись опять по Отто Грундеру и его компании. Перебрали эти зловещие случаи с его вечным льдом… Я вот тоже иногда думаю… Лёд, который не тает на солнце, — это ж просто дьявольщина какая-то. Злая магия да и только. А эти видения — то в Ледяном Городке, то на катках. Теперь уже многие считают, что Лабиринт в Бельвейском парке сделан из вечного льда. Зеркала, я имею в виду. Да и дочка его, видать, хороша. Что она тогда делала в этом дьявольском Лабиринте? Ведь собаку-то её там нашли…

— Его дочка — полное ничтожество! И сам он тоже. Нашла великих магов! Они просто зажравшиеся подонки!

Илана замолчала, сама удивляясь своей неожиданной вспышке. Бабушка смотрела на неё озадаченно.

— Ничтожества, а живут богаче всех…

— Это ещё не значит, что они маги. Богачей во вселенной тысячи. Это преуспевающие дельцы — только и всего.

— Ну и ладно, — сказала бабушка. — Не понимаю, чего ты так злишься…

Илана ушла в свою комнату и долго смотрела на ледяную «заплату», от которой тянулись в разные стороны шесть тонких лучей-трещин. Дыра в стекле, заделанная при помощи магического льда. Вечного льда, который не тает на солнце… Это сделала она. Илана. Это она открыла магическую дверь, впустив в зеркальный лабиринт юта. Она помогла ему, а он ей. Дьявольский лабиринт защитил её. Вчера она снова открыла магическую дверь, вызвав из голограммы снеговея. Теперь огромная белая птица кружит над этим миром, и его заносит снегом… Откуда пришёл снежный циклон? Оттуда же, откуда прилетела снежная птица. Из страны вечного холода. И вечного льда. Это действительно «ветер из преисподней», ибо мир, в который она открыла дверь, полон зла. Илана чувствовала это. Неужели она и впрямь дитя дьявола? Ты можешь всё — сказал Паж Мечей, явившийся ей во сне в обличье ангела. Паж Мечей, Маг, Дьявол… Таро не лгут. И ни одна карта не выпадает случайно.

Илане вдруг стало душно. Приоткрыв окно, она с наслаждением подставила лицо холодному ветру.

«Всё это чушь! Ерунда! — твердила она про себя. — Последние годы в Германаре постоянно снежные циклоны. И в самое неподходящее время…»

А кстати, последние годы — это какие? Бабушка как-то сказала — последние лет десять. Примерно столько, сколько ей, Илане… Неужели и правда, всё из-за неё? Неужели эта кумушка, госпожа Риттер, права?

Вечером, немного успокоившись, Илана подумала, что производство вечного льда наладилось без её участия и задолго до того, как она обнаружила у себя способность делать ледышки нетающими. Так что, если она и впрямь дочь дьявола, то далеко не единственная. И плохого она пока что ничего не сделала… Стоп! А как же автолёт, врезавшийся в башню дворца? Да она просто не подумала. И очень разозлилась. Столько лет постоянных насмешек, травли… Кто угодно осатанеет. Что поделаешь, если окружающие вынуждают её защищаться всеми доступными ей средствами. С этой мыслью Илана уснула, а утром проспала дольше обычного.

— Можешь не торопиться, — сказала бабушка, когда Илана, сердитая и растрёпанная, влетела на кухню. — Занятий не будет до следующей недели — уже несколько раз передавали… Кстати, шествия Лихтен-Югенд вчера не было. Да и какое там шествие? Всё замело и с ног сшибало. Сегодня, слава Богу, утихло, даже таять начинает, но в городе сплошные заносы. Ещё не скоро расчистят. А аварий сколько было…

Вернувшись к себе в комнату, Илана расхохоталась. Потом подошла к зеркалу и скорчила рожу. Вот вам и ваше долгожданное шествие! Так вам и надо, светоносцы недоделанные! И как хорошо, что впереди целых пять свободных дней!

Утром снег подтаял, но после обеда температура вновь упала ниже нуля. Вид заледеневших кустов и деревьев напомнил Илане один майский день. Последний в учебном году. Она тогда закончила первый класс. Погода была примерно такая же, как сейчас. Илане хотелось превратить оледеневший голубой тюльпан в нечто вроде магического шара. Она взяла его в руки и почувствовала, как тающий лёд, повинуясь её желанию, становится твёрже. Бабушка прервала эксперимент, а Илана убедила себя в том, что ей всё показалось. Слишком уж это было странно. С тех пор странностей с ней произошло столько, что она почти утратила способность удивляться.

С наступлением холодов бабушка обычно тут же срезала в саду последние осенние цветы, и дом на какое-то время превращался в оранжерею. В этом году холод налетел так рано и так внезапно, что спасти цветы не удалось. Почти все сразу замёрзли. Относительно свежий вид имели только агнии. Их плотные лепестки оказались на удивление устойчивы к морозу. Освободив клумбу от снега, Илана срезала все уцелевшие агнии и расставила их в вазы по всему дому. Самый большой букет она взяла к себе в комнату и продолжила прерванный три года назад эксперимент.

Хорошо сохранившиеся цветы Илане было жалко, поэтому она взяла тот, который уже начал вянуть. Обмакнув его головку в воду, девочка превратила влагу на его лепестках в лёд. Её ждало ещё одно приятное открытие — оказывается, она могла не только мгновенно замораживать воду, но и наращивать лёд. Тонкая ледяная корка вокруг бутона, повинуясь воле Иланы, постепенно утолщалась. В конце концов в руке девочки оказался прозрачный ледяной шарик с бутоном внутри. Илана опять вспомнила майский день 2354 года. Ей ведь тогда почудилось, что цветок во льду начал раскрываться. А почудилось ли? Ведь скорее всего он действительно распускался.

Цветок в ледяном шаре был почти увядшим.

— Я хочу, чтобы он стал свежим, — прошептала Илана, сжимая ледышку в ладонях. — Таким, словно только что распустился…

И едва не вскрикнула от радости. Розовые лепестки агнии распрямились и посветлели, бордовая серединка стала ярче. Интересно, он останется таким, если лёд растает?

Растопить лёд Илане было трудней, чем заморозить воду, но она и это проделала довольно быстро. Цветок остался свежим. Девочка поставила его в воду, а на следующий день обнаружила, что он выглядит гораздо лучше других цветов, которые уже большей частью поникли.

Илана чувствовала себя усталой. Вчера она упражнялась в магии до самого вечера, и хотя легла спать раньше обычного, силы её явно ещё не восстановились. Однако после завтрака она снова принялась за свои эксперименты. Когда бабушка ушла в магазин, Илана отыскала на кухне семена георгинов, оставшиеся с весны. Бабушка ещё сокрушалась, что купила их гораздо больше, чем можно посадить в таком маленьком саду. Она хотела отдать лишние соседке, но та почему-то отказалась. Илана решила проверить, сможет ли она вырастить цветок во льду, а если да, то с какой скоростью. Ведь один она заставила распуститься, а другой, можно сказать, оживила.

Илана поместила семя в ледяной шарик и загадала, чтобы как можно быстрей вырос и распустился цветок.

«Лучше если только бутон, — подумала она. — Стебель пусть не растёт».

Яркая головка георгина появилась в ледяном шаре через полтора часа. А когда Илана растопила лёд, в руках у неё оказался нормальный цветок — в натуральную величину и с длинным стеблем, словом, такой, каким этот георгин должен был стать, если бы вырос на клумбе.

— Боже, детка, где ты взяла этот цветок?

Илана вздрогнула. Увлечённая своим экспериментом, она и не заметила, как в комнату вошла бабушка.

— Нашла…

— Где?!

— Ну как где? — раздражённо поморщилась Илана. — В саду. Я же и другие уцелевшие цветы в дом принесла. Разве ты не видела?

— Видела, конечно, но… Георгины все помёрзли…

— Не все. Этот, как видишь, уцелел.

— А что у тебя тут воды-то столько налито?

— Меняла воду у цветов и разлила. Сейчас вытру.

Больше бабушка Полли ничего не спросила, но весь день искоса бросала на Илану странные взгляды.

«Да, сырости действительно получается много, — размышляла девочка, закрывшись у себя в комнате после ужина. — Хорошо было бы извлекать предмет из ледышки, не растапливая её. И так же вгонять в лёд… А что если попробовать…»

Она сделала ледяной шарик и мысленно скомандовала: «Хочу, чтобы георгин оказался в ледышке!» И цветок действительно оказался там. Разумеется, он стал совсем крошечным. Головку даже невозможно было разглядеть, так как много места занимал длинный стебель. Цветок уменьшился раз в пятьдесят, но пропорции его не изменились.

«Пусть стебель исчезнет и останется только головка!» — приказала Илана. И тут же увидела в шарике миниатюрный распустившийся бутон георгина. А когда она опять же одним лишь мысленным приказом, не растапливая ледяной шарик, извлекла оттуда цветок, георгин почти сразу принял свои обычные пропорции и размеры.

Илана снова заключила его в ледышку и попыталась превратить в крошечное дерево, но это у неё не получилось. Она поняла, что, заключив предмет в лёд, она может отчасти изменять его форму, но превращать во что-либо другое не может. Во всяком случае, пока.

Ночью она убегала от кого-то по тёмному заснеженному полю. Оглядываясь, она видела лишь смутную фигуру в развевающемся плаще. Время от времени Илана спотыкалась и падала в глубокий снег, а над ней кружила огромная белая птица. Снеговей… Потом он превратился в ангела, который приземлившись перед Иланой, протянул ей ледяной шарик.

— Поймай его, — сказал ангел. — Ты можешь всё. Заключи его в лёд.

— Кого? — со страхом спросила Илана. — Я даже не знаю, кто он.

— Поймай — и увидишь.

— Хорошо… Попробую…

В ледышке появился маленький чёртик. Он смеялся и корчил Илане смешные рожицы, но ей почему-то не было смешно.

— Ну так преврати его в кого-нибудь другого, — ангел словно подначивал Илану. Вернее, не ангел, а Паж Мечей. Лицо его скрывала белая маска с прорезями, в которых сияли ярко-голубые глаза.

Илана попыталась превратить крошечного чёрта в Дюймовочку, но увидела в ледяном шаре бледного человека, закутанного в тёмно-синий плащ. Голову его венчала корона, украшенная рогами. Дьявол из колоды «Снежное Таро».

— Выбор за тобой, — тихо сказал отец Джордж.

Он стоял во дворе храма возле статуи ангела с мечом. Неожиданно каменная фигура пришла в движение.

— Берегитесь, святой отец! — закричала Илана, увидев занесённый над священником меч.

Но отец Джордж даже не тронулся с места. Он смотрел на Илану и грустно улыбался. Ангел тоже улыбался — злобно и мстительно. Вернее, не ангел, а Паж Мечей… Илана кинулась к нему, пытаясь защитить священника, и проснулась. Над ней склонилась встревоженная бабушка.

— Последнее время ты очень беспокойно спишь, детка. Сегодня вот всю ночь кричала…

— Это потому что оладий вечером объелась, — хмуро сказала Илана.

На письменном столе стоял поднос с завтраком.

— Я принесла тебе сюда. На кухню не ходи — я там от тараканов помазала. И откуда опять взялись?

На кухню Илана всё-таки пошла — когда бабушка отправилась за покупками. Не больно-то приятно возиться с тараканами, однако лучшего материала для опытов у Иланы не было.

«Грех мучить животных, — подумала девочка, поймав полудохлого таракана, — но этому всё равно скоро крышка…»

Попытка заключить насекомое в лёд успехом не увенчалась. Когда же несчастный таракан, подрыгав лапками, затих навеки, Илана поместила его в ледяной шар без особого труда. Значит, живое в лёд не вгонялось.

Илана почти полдня занималась тем, что заключала в лёд самые различные предметы. Было забавно видеть, как исчезал шкаф или стол, а в ледяном шарике появлялась его крошечная копия. Чем крупнее был предмет, тем больше сил требовалось на то, чтобы заключить его в лёд. Илана вроде бы и не прикладывала особых усилий, она просто давала мысленный приказ, но когда её желание выполнялось, ощущала такую усталость, словно только что передвинула в комнате всю мебель. В результате к обеду она чувствовала себя совершенно вымотанной. В этот день она больше магией не занималась, а спать легла так рано, что бабушка забеспокоилась.

— Ты не заболела? — спросила она, пощупав Илане лоб.

— Ну конечно, нет. Когда я болела, бабуля?

— Ты какая-то вялая. Ладно, спи…

В пятницу сильно потеплело, и по всему городу бежали ручьи. Утром бабушка попросила Илану сходить в ближайший супермаркет. Накладывая в пластиковую корзинку продукты, девочка подумала, что могла бы уложить их все в ледяной шарик и выйти их магазина, не заплатив за товар ни сентама. Это бы не составило особого труда, но Илана привыкла считать, что воровать нехорошо. К тому же работникам магазина пришлось бы покрывать недостачу из своих средств.

«Оставим это до худших времён, — решила начинающая колдунья. — Если вдруг не будет другого способа добывать пропитание. Не хотелось бы думать, что такие времена настанут, но мало ли…»

Вернувшись домой, Илана снова занялась своей ледяной магией. Вспомнив историю с чёртом в шарике Марго Аффенштайн, она решила проверить, можно ли вызвать в ледышке любую картинку. Оказалось, что можно. Она даже научилась извлекать эти картинки из шарика, но они быстро исчезали. Ей удавалось их увеличить, но не более, чем в два-три раза. Особенно быстро исчезали пейзажи. Если это было какое-то существо или предмет, то извлечённое из магического льда изображение минуты три имело объём и даже какое-то зыбкое подобие плоти. Потом оно становилось плоским, ещё через пару минут теряло вещественность, превращаясь в призрак, а вскоре и вовсе пропадало.

Илана поняла, что сможет наслаждаться своими фантазиями в полной мере, если сделает ледышку побольше. И она решила сделать магическое зеркало. Для этого всего лишь понадобилось покрыть слоем магического льда большое зеркало, которое Илана купила ещё летом. Оно занимало почти всю стену. Когда Илане было не до магии, волшебное зеркало «работало», как обычное. Правда, теперь всё, что в нём отражалось, имело объём. Когда бабушка Полли это заметила, Илана изобразила удивление.

— Разве ты не знаешь, что существуют голозеркала? У нас в школе почти все такие. Именно такое я и хотела купить.

— Но… Оно же таким не было, детка.

— Ну как не было? Ты что, бабуля! Да ты просто не приглядывалась.

— Я слыхала, объёмные зеркала очень дорого стоят… — бабушка выглядела такой растерянной, что Илане стало её жалко.

— Конечно, дорого. Но разве я плохо заработала, сделав за богатую дуру её экзаменационную работу?

Бабушке оставалось только верить. А Илане — соблюдать осторожность. Картины в магическом зеркале она создавала, только когда бабушки не было дома. Или когда та спала. Всё воскресенье, пока бабушка была в гостях, Илана занималась тем, что извлекала придуманные ею образы из зеркала и заставляла их двигаться. Они двигались медленно и неестественно, чем-то напоминая испорченных роботов. Выглядело это жутковато, но Илана упражнялась в магическом искусстве с упорством одержимой. Словно чувствовала, что скоро ей это пригодится.

Глава 14. Чары над 7-й гимназией

В понедельник в школах города возобновились занятия. Температура поднялась всего лишь до плюс восьми. Очищенные от снега улицы выглядели довольно уныло — ведь холодный циклон ободрал всю осеннюю листву.

Класс встретил Илану враждебным, настороженным молчанием. Она ждала нападок, но к ней никто не задирался. Может, потому, что все были поглощены подготовкой к вступлению в Лихтен-Югенд, назначенному на завтра. Илана заметила, что при ней об этом стараются не говорить и вообще избегают смотреть в её сторону — как будто боятся, что она и в этот раз испортит праздник, снова наслав на город непогоду. Неужели они действительно считали, что это сделала она? Илана поймала себя на том, что эта мысль льстит её самолюбию. Она была бы не против, если бы завтра в Гаммеле снова пошёл снег. Желательно с метелью.

Но погода во вторник выдалась сухая и безветренная. Шествие прошло вполне удачно, даже несмотря на то, что под белые балахоны пришлось надеть тёплую одежду, из-за чего фигуры светоносцев выглядели несколько неуклюже.

А в среду у Иланы начались неприятности. И начались они с раздевалки. Её шкафчик оказался испачкан изнутри каким-то омерзительно пахнущим вязким мазутом. Пришлось взять верхнюю одежду с собой в класс. На следующий день кто-то налил ей на стул клея. Хорошо, что она заметила это, прежде чем села.

Похоже, одноклассники засомневались в её колдовских способностях — ведь на этот раз праздник всё же состоялся. Им хотелось отомстить Илане Стивенс за то, что они позволили ей их одурачить. Перед вступлением в Лихтен-Югенд даже самые отъявленные хулиганы старались вести себя получше — вдруг не примут. Ну а теперь всё позади и можно со спокойной совестью взяться за старое.

Выходка с клеем не удалась, и Илана заметила, что больше всех этим огорчён Том Брикс. Она не знала, ему ли принадлежала идея измазать её стул клеем — идеи в голове Тома рождались крайне редко, но орудие преступления принадлежало ему. Когда на перемене Том полез в портфель, Илана заметила торчащий из внутреннего кармашка тюбик с яркой этикеткой, на которой красовалась надпись «Универсальный клей». Том Брикс куда-то спешил и оставил портфель полуоткрытым. Вот тут-то Илана и сообразила, как проучить этого мерзавца. «Да сожрут меня варахи, если я ещё хоть раз тебя обзову. Или что-нибудь плохое сделаю»…

«Что ж, сам навлёк на себя проклятие, — мстительно улыбнувшись, подумала она. — Мои варахи, конечно, не смогут тебя сожрать, но запомнишь ты их надолго».

Варахов — огромных волосатых многоножек — ещё называли ползучими пираньями. Санэпидстанции вели с ними ожесточённую борьбу, так что в городах эти твари почти не водились. Во всяком случае, в более или менее приличных районах. Зато в трущобах недалеко от Шиман-Тауна обитали целыми колониями. Жили они обычно в сырых подземельях, в канавах и на помойках, питались в основном отбросами и падалью, но поскольку они были всеядны, то могли сожрать что угодно и кого угодно. В большом количестве эти насекомые представляли серьёзную опасность. Илана слышала истории о том, как полчища варахов набрасывались на домашних животных и съедали их, обглодав до скелета. Рассказывали даже, что однажды варахи съели бродягу, уснувшего в заброшенном доме.

Илана осторожно достала из портфеля ледышку. Она не боялась носить её с собой, поскольку знала, что в любой момент может её растопить. Класс был почти пуст. Зубрила Джейн Тарли, уткнувшись в книгу, повторяла урок. Марк Леман забавлялся своим мини-компьютером. Похоже, он разучивал какую-то новую игру, и окружающее для него попросту не существовало. Остальные убежали в буфет — перемена перед третьим уроком была достаточно длинной, чтобы успеть перекусить. И достаточно длинной, чтобы Илана успела сделать десятка четыре фантомов — так она называла те образы, которые временно оживляла при помощи магического льда. Она так спешила, что у неё даже голова закружилась. Она уже заметила, что, чем быстрее колдуешь, тем быстрее устаёшь.

Многоножки появлялись в ледяном шаре, а через пару секунд уже оказывались в пластиковом пакете, который Илана всегда носила в кармане или в сумке на случай непредвиденных приобретений.

Марк был по-прежнему поглощён своей игрой, Джейн — главой из учебника биологии, но в коридоре уже становилось шумно — ученики возвращались из буфета. Илана торопливо сунула десятка два фантомов в портфель Тома Брикса, а остальных разбросала по полу возле его парты. Коричневато-серые лжеварахи были почти незаметны на сером полу. Не удивительно, что их не сразу заметили. Илана внимательно наблюдала за Томом. Урок уже начался, когда он полез в портфель. Неизвестно, что он хотел оттуда достать, но в руке у него оказалась плавно извивающаяся огромная многоножка. Материя, из которой состояли фантомы, напоминала студень, что делало эту тварь ещё более омерзительной.

С полминуты Том Брикс оторопело смотрел на лжевараха. Потом отшвырнул его прочь и заорал так, что учительница биологии госпожа Добсон едва не выронила банку с заспиртованной голотурией. Впрочем, остальные испугались не меньше. Весь класс с недоумением уставился на верзилу Тома, который, издавая нечеловеческие вопли, вскочил на парту и принялся исполнять что-то вроде охотничьего танца какого-нибудь древнего африканского племени.

— Варахи! Варахи! — кричал он, сорвав пиджак и остервенело хлопая себя по бокам. — Они везде! Они по мне ползают… Помогите! Вот они!

Все кинулись к парте Брикса, и скоро уже большая часть класса орала в унисон с Томом. Многие забирались с ногами на столы и вытряхивали портфели. А ошалевший от страха Том даже сорвал с себя рубашку.

— Подождите, подождите, — растерянно бормотала учительница. — Дайте-ка я взгляну…

Огромные многоножки медленно ползали вокруг парты Тома Брикса. Они слегка извивались, и даже не надо было особо приглядываться, чтобы понять — двигаются они неестественно, словно заводные игрушки.

— Дети, успокойтесь, — громко сказала госпожа Добсон. — Они ненастоящие. Это чья-то глупая шутка. Не бойтесь, они никого не укусят. Вот смотрите — я беру её и… Ой!

Студенистая многоножка стала таять в руке учительницы, превращаясь в серо-коричневую слизь, а когда та брезгливо стряхнула её на пол, исчезла. Затихшие было вопли усилились вновь.

— Что тут происходит? Бога ради, что случилось?! — стараясь перекрыть этот гвалт, директор едва не сорвал голос. Он стоял в дверях класса с двумя дежурными учителями.

— Госпожа Добсон, что тут происходит? — повторил он свой вопрос, когда шум всё же утих. — Почему пятый класс переполошил всю школу?

Девчонки перестали визжать, правда, слезать со столов не спешили. А Том Брикс с перекошенной физиономией размахивал своим пиджаком так, словно старался кого-то отогнать.

— Господин директор, — пролепетала учительница. — Тут такое… Тут насекомые… Они расползлись, господин директор…

— Какие насекомые?

— Многохвост… То есть многоножки… Э-э-э… Варахи, господин директор.

— Что-о?! Откуда они здесь? Вы держите в школьном питомнике варахов?

— Нет, но… Они появились…

— Где они?

Когда директор с дежурными учителями добрались до парты Тома Брикса, фантомы уже исчезли.

— Ну и где же ваши варахи? — со смесью иронии и раздражения поинтересовался директор. — Я ничего не вижу! И хочу понять, из-за чего такой шум!

Илана с трудом сдерживала смех. Учительнице она нисколько не сочувствовала. Госпожа Добсон преподавала в их классе уже третий год. И каждый раз, когда дети уважаемых граждан Гаммеля изводили Илану Стивенс, неизменно становилась слепой и глухой.

— Но они тут были, господин директор, — оправдывалась учительница. — Это были варахи. Дети могли ошибиться, но я-то нет. Я закончила факультет биологии. Я вот только не пойму… Эти варахи… Они были несколько странные. Господи! Куда же они подевались?

— Расползлись, наверное, — сказал Марк Леман. Илана заметила, что он не больно-то напуган. — Думаю, они куда-нибудь забились. Посмотрите под шторами, за отопительной трубой… А может, опять в портфель к кому-нибудь залезли?

Несколько секунд все переваривали эту информацию. Потом снова грянул дружный оглушительный визг, и пятиклассники, сметая на своём пути всё и всех, включая директора, устремились к дверям. Минут через десять паника охватила всю школу. Была срочно вызвана машина Санэпиднадзора. Учеников отправили по домам.

Корреспонденты газеты «Городской автолёт» примчались в 7-ю гимназию раньше работников Санэпидслужбы, и уже к обеду столицу облетела весть о том, что в одной из престижных школ завелись варахи. В гимназии провели тщательную дезинфекцию, а заодно проверили жилые дома и учреждения во всём Южном Округе. Вечером большинство новостных программ сообщили, что тревога была ложной. Следов обитания опасных насекомых эпидемиологи в городе не обнаружили. Происшедшее объяснили тем, что варахи просто померещились одному «весьма впечатлительному ребёнку». Возможно, в его портфель заполз обычный таракан, а поскольку дети из хороших семей не привыкли видеть вокруг себя насекомых-паразитов, ему показалось, что это варах. Дети, как известно, склонны преувеличивать. И если они говорят, будто варахов было много, ещё не значит, что надо им верить. Ведь никто из взрослых — ни учителя, ни директор — этих ужасных насекомых не видели. Госпожа Добсон решительно отказалась от каких-либо заявлений, сославшись на плохое зрение.

— Директор просто-напросто велел ей помалкивать в тряпочку, — авторитетно заявил Марк Леман. — Очень ему нужна такая слава — в его школе завелись варахи! К тому же исчезающие! Это уж вообще дьявольщина какая-то. В приличной школе такого быть не должно. Кстати, отец сказал, что школьному начальству пришлось дать санэпидемам взятку. Те, конечно, никаких варахов не нашли, но намекнули, что, если очень постараются, то могут и найти. И тут же сообщат об этом журналистам.

— А журналисты, можно подумать, взяток не берут! — попробовала поддеть Марка Снежана Грундер. — Сколько заплатили твоему отцу, чтобы он не раздувал эту историю?

— Мой отец такой фигнёй не занимается, — спокойно ответил Марк. — Он пишет о тварях, которые гораздо крупней и прожорливей варахов. И в тысячу раз противнее.

Снежана вспыхнула до корней волос, но промолчала. Многие знали, что Виктор Леман уже не один год расследует серию преступлений, в которых явно замешан Отто Грундер. И что Леману уже не раз угрожали.

Историю с исчезающими варахами в школе обсуждали долго. А Том Брикс одно время и впрямь походил на «весьма впечатлительного ребёнка». После случившегося он даже посмотреть боялся в сторону Иланы. И вздрагивал, когда её взгляд хотя бы случайно падал на него. Что произошло, он не понял, зато понял главное — Илану Стивенс лучше не трогать. Ей оставалось только сделать так, чтобы это осознали все остальные.

Когда Снежана Грундер в очередной раз обозвала её бледным страшилищем, Илана сказала:

— Смотри сама не превратись в бледное страшилище с красными глазами и ослиными ушами.

В тот же день, сделав контрольную по математике как обычно раньше всех, Илана отпросилась с урока. До перемены оставалось минут двадцать. Она прошлась по туалетам и покрыла зеркала слоем магического льда. С тех пор, как Снежану пригласили в дом моделей «Орион» демонстрировать одежду для девочек, она останавливалась возле каждой отражающей поверхности, проверяя, как на ней сидит платье и в порядке ли макияж — она уже вовсю подкрашивалась. Девчонки шипели, что в «Орион» Снежану пригласили исключительно благодаря содействию её мамаши. Выйдя замуж, Снежная Королева не только не растеряла связи с модельным бизнесом, но и даже упрочила их, финансируя два модных ателье и участвуя в организации сезонных показов. Мнение Линды Грундер при отборе юных манекенщиц значило очень много, но её дочь могли выбрать и без всяких связей. У этой девочки были все данные топ-модели.

На перемене Снежана сразу отправилась в ближайший туалет. Илана пошла за ней — якобы по своим делам. Как она и ожидала, новоиспечённая манекенщица явилась сюда прежде всего для того, чтобы в очередной раз покрутиться перед зеркалом. Уж лучше бы сперва кабинку посетила. Увидев вместо своего отражения чудовище с мертвенно-бледной кожей, красными глазами и ушами, похожими на ослиные, Снежана Грундер с перепугу сделала лужу. Все, кто в этот момент находились перед зеркалом, с визгом выбежали в коридор. В 7-й гимназии снова воцарилась паника. Дежурные учителя во главе с замдиректора госпожой Зиммер отправились в злополучный туалет, но чудовища в зеркале уже не было. А из кабинки вышла пятиклассница Илана Стивенс, которая посмотрела на «делегацию» с таким невинным изумлением, что заподозрить её в чём-либо дурном было трудно. Тем не менее учителя сочли необходимым её допросить.

— Что ты тут делала? — обратилась к ней замдиректорша. — Ты не заметила ничего странного?

— Я тут делала то, что все люди обычно делают в туалете, — пожала плечами Илана. — Или вам рассказать в подробностях, госпожа Зиммер?

— Я спрашиваю, ты ничего странного не заметила? — побагровев от еле сдерживаемой ярости, спросила замдиректорша.

— Сейчас заметила, госпожа Зиммер, — вежливо ответила Илана. — Ещё недавно этой лужи на полу не было. Ну подумаешь — кто-то не добежал… Неужели из-за этого такой шум?

— Мы всё поняли, девочка, можешь идти, — поморщилась госпожа Зиммер и принялась внимательно изучать зеркало.

Илана могла бы сыграть шутку и с учителями, но решила не рисковать.

Следующей, кто получил по заслугам, стала Марго Аффенштайн.

— Что-то ты больно завыпендривалась в последнее время, — сказала она однажды Илане. — Сейчас ты, конечно, больше походишь на человека, но ты всё равно выродок! Противная белая глиста!

Илана ничего не ответила, только презрительно улыбнулась. А после уроков, одеваясь в холле перед большим зеркалом, Марго оцепенела от ужаса. Её отражение исчезло, а вместо него появился огромный белый червь с жёлтыми глазами и зубастой пастью. Испугалась, естественно, не только Марго — учеников в холле было много. Никому и в голову не пришло, что Илана Стивенс, которая, стоя в нескольких шагах от зеркала, флегматично застёгивала куртку, имеет к случившемуся какое-то отношение.

Марго Аффенштайн отвели в школьный медпункт, где несколько дней назад отпаивали валерьянкой Снежану Грундер. А через день 7-ю гимназию закрыли на освящение. Пастор Коул сказал пятиклассникам, что следует очистить школу от бесовских чар. Зло, порождаемое распущенностью и блудомыслием, всё больше и больше поражает общество. Оно проникает всюду. Демоны пытаются завладеть детскими душами, а самых чистых и невинных детей, которых не удаётся растлить, пугают страшными видениями. Не в силах удержаться от смеха, Илана уткнулась в носовой платок. Том Брикс — самое чистое и невинное дитя!

— Не знал, что у тебя бывает насморк, — пронзая Илану ледяным взором, процедил пастор.

— Это от вони, господин Джефферсон, — вежливо ответила девочка.

— По-моему, здесь ничем не пахнет.

— Вы просто не чувствуете, господин Джефферсон.

Пастор Коул с трудом скрывал раздражение. Наглая девчонка издевалась над ним, и все это видели. А ему оставалось лишь прикидываться, что он ничего не замечает.

— Святой отец, — пропищала Ирма Кнобель, — а когда школу освятат, такого больше не будет? Ну… Всяких жуков, чудовищ в зеркалах…

— Надеюсь, что это прекратится, дитя моё…

«Посмотрим на ваше поведение…» — Илана снова уткнулась в носовой платок.

— Господь поможет нам, — пропел пастор, возведя очи долу. — Господь поможет нам избавиться от нечисти.

— У меня тоже вопрос, — подняла руку Илана. — А Господь поможет нам избавиться от паршивцев, которые обижают малышей, воруют в раздевалке и пишут на стенах всякие гадости? Даже в часовне.

Раздалось несколько сдавленных смешков. Пастор Коул казался невозмутимым, но чувствовалось, что даётся ему это нелегко. Его сынок Ральф умел пакостить, не попадаясь, но не настолько же пастор был слеп, чтобы совсем не видеть, что из себя представляет его первенец.

— Господь поможет нам одолеть все невзгоды, — промолвил пастор Коул, — если мы будем тверды в своей вере.

Снимать чары с 7-й гимназии явился чуть ли не весь Священный Синод, но спустя несколько дней после обряда чудеса начались вновь. Правда, ничего страшного пока не было. Даже наоборот. В школьных зеркалах появлялись картины, которые собирали толпы восхищённых зрителей. Тут были окружённые лесами средневековые замки, красивые рощи, где прогуливались диковинные животные — золотые львы, голубые единороги… Иногда возникали зимние пейзажи со сверкающими ледяными дворцами и белыми птицами, которые кружили над вершинами гор. Однажды в огромном зеркале холла появился залитый лунным светом дивный сад. Он раскинулся на заснеженной равнине. Серебристые ветви деревьев были одеты белой листвой, среди которой нежно светились голубоватые плоды. А на переднем плане цвели белые лилии, роняющие на синеватый снег узорчатые тени. Их подсвеченные луной бутоны сияли, словно лампады.

Теперь ученики 7-й гимназии все перемены проводили у зеркал в надежде увидеть очередную красивую картинку. И жалели, что эти картины так быстро исчезают. Учителя были в некотором смятении, но сходились на том, что освящать школу снова не стоит. Во всяком случае пока. Ведь ничего плохого зеркала не показывают. А школьное начальство даже пыталось расценить происходящее как благословение господне. Пастор Коул хмурился, но молчал. Что ему ещё оставалось?

Картины в зеркалах появлялись всё реже и реже, а пару недель спустя чудесные видения прекратились — к огромному огорчению учеников. Учителя же вздохнули с облегчением.

— Наконец-то бесовские чары рассеялись полностью, — говорил пастор Коул.

На самом деле Илане Стивенс просто надоели эксперименты с зеркалами. К тому же ей требовалась передышка. Магия отнимала гораздо больше сил, чем учёба и занятия балетом.

Впрочем, передышка оказалась недолгой.

Глава 15. Операция «Джефферсон и K°»

По пятницам первым уроком был Божий Закон. Проснувшись в последнюю пятницу октября, Илана сразу поняла — что-то не так. Что-то больно уж светло… Ну конечно, проспала! Допотопный будильник, подаренный ещё бабушкиной матери одним из её четырёх мужей (они почему-то все безвременно умирали), злорадно молчал. Его погасший циферблат напоминал затянутый бельмом глаз.

— Если пойдёшь сегодня на Центральный рынок, загляни по дороге в Археологический музей, — сказала Илана бабушке. Та металась по кухне, собирая на стол. — Отдай им этот будильник. Думаю, уже ни у кого такого нет. Я ведь давно говорю — пора купить новый… Я не успею поесть, бабуля, только шоколада выпью. Сделай мне с собой бутерброды.

— Да как же я-то проспала! — сокрушалась бабушка. — Сроду такого не бывало…

— Всё когда-то бывает первый раз, — мрачно заметила Илана. Это было одно из любимых изречений Джека Эмерсона. — И обычно совсем некстати.

Пастора Коула она, конечно, больше не боялась, но нарываться лишний раз не неприятности не хотелось, а Коул Джефферсон мог устроить ей крупные неприятности по самому ничтожному поводу.

В школу Илана прибежала со звонком. Возможно, она бы даже успела примчаться в класс до появления пастора. Даже наверняка успела бы, если б, уходя из гардероба, не услышала тихое всхлипывание. Кто-то безутешно рыдал в той части раздевалки, где стояли шкафчики второклассников. Плакавший явно не хотел, чтобы его видели, но найти его оказалось нетрудно. Мальчик сидел в углу широкого подоконника, спрятавшись за тяжёлой складчатой шторой. Кудрявый и круглолицый, он походил на ангелочков с картин старых мастеров.

— Какие-то проблемы? — спросила Илана.

— Не твоё дело…

Мальчишка хотел спрыгнуть с подоконника и уйти, но Илана, положив руку ему на колено, заставила его остаться на месте. «Ангелочек» перестал всхлипывать и уставился на неё с удивлением — в руке, которая буквально пригвоздила его к подоконнику, чувствовалась совсем даже не девчоночья сила.

— А вдруг я могу помочь?

— Некоторые уже пытались, — шмыгнул носом малыш. — Только хуже сделали. И себе, и мне… У этого Ральфа такие дружки…

— Та-а-к, — холодея от ярости, протянула Илана. — Значит, опять Ральф Джефферсон… Что он тебе сделал? Нет, для начала, как тебя зовут?

— Тим. Тимоти Бертон. Но все зовут меня просто Тим. А ты Илана Стивенс. Тебя тут все знают, потому что ты ни на кого не похожа… Это правда, что ты наполовину демон? Не обижайся, пожалуйста, но все так говорят… То есть не все, но…

— Я не обижаюсь. А вот если меня разозлить, я могу стать демоном не наполовину, а на все сто. Что тебе сделал этот пасторский выродок?

— Он… Да он не только мне… — Тим отчаянно покраснел. — Он постоянно лезет к мальчикам. Из моего класса, и из первого тоже, и из третьего… Подкараулит где-нибудь, где никого нет, и… В общем, заставляет кое-что делать. Ему это нравится, а мне противно… Говорит: если кому-нибудь расскажешь — пожалеешь. Все боятся. Он такое может устроить… Да и вообще…

Малыш замялся.

— Стыдно рассказывать, да?

— Ага…

— Но мне же ты рассказал.

— А ты не такая, как все, — подумав, сказал Тим. — Когда ты близко, это особенно видно. Ты как будто и не человек вовсе… Ой, это я не потому, что ты хуже других. Может, даже намного лучше. И красивее. Они это знают, потому и терпеть тебя не могут…

— Давай лучше о твоих делах поговорим, — смутилась Илана. — Ты всё-таки не сирота, Тим. Родители любят тебя больше всех на свете. Ты не пробовал всё рассказать отцу и матери?

— Нет, — нахмурился Тим. — У нас это не принято.

— У кого — у вас?

— Только девчонки жалуются родителям. А парни должны сами решать свои проблемы.

— Понятно, — усмехнулась Илана. — Кодекс чести юных колонистов…

Все знали, что германарские мальчишки никого так не презирают, как ябед. А повелось это со времён освоения Геи. Первопоселенцам приходилось нелегко, и их дети договорились не докучать им ещё и своими проблемами. В конце концов они преемники освоителей нового мира и должны уметь постоять за себя сами. Двести пятьдесят лет назад дети колонистов, основавших Германар, разбились на отряды. Старшие опекали младших, младшие иногда искали помощи и защиты у старших, но никто и никогда не искал защиты у взрослых. Жизнь детей первых колонистов была полна романтики, но сохранились и сведения об её далеко не лучших сторонах. Детские отряды нередко враждовали, и стычки между ними порой заканчивались плачевно. Говорили, что банды главеров — молодчиков, которые носились на мотореллах и разбойничали в окрестностях Гаммеля, — своего рода пережиток жестокой романтики прошлого. И ещё Илана слышала, что отряды первого поколения юных колонистов включали и мальчиков, и девочек. Позже они стали процентов на девяносто мальчишечьими, а девчонок, которые там приживались, считали самыми настоящими оторвами.

— Выходит, либо сам решай свои проблемы, либо терпи? — спросила Илана. — Ну, знаешь ли… Даже когда у взрослых мужчин проблемы, им приходится обращаться в полицию, в суд…

Тим пожал плечами. Похоже, взрослый мир с его порядками и законами был ему не понятен и вообще мало его интересовал. Он думал о том, как ему выжить в маленьком жестоком мирке 7-й гимназии, где царили законы, о которых взрослые даже не догадывались. Или не особенно хотели знать.

— Я ещё вот чего боюсь, — Тим угрюмо смотрел на носки своих замшевых ботинок. — Если родителям такое рассказать… Они же… Вдруг они шум поднимут… И все узнают.

— Ладно, родителям говорить не хочется, но ведь есть ещё старшие братья.

— Есть, — вздохнул Тим. — Брат Стива Нолана весной подговорил приятеля. Они накостыляли Ральфу и ещё кое-кому… А потом на Майка напали, и он до сих пор в больнице…

— Так вот почему его избили!

Эта история в мае взбудоражила всю школу. Однажды вечером тринадцатилетнего Майка Нолана нашли недалеко от его дома зверски избитым. Он перенёс сложнейшую операцию на мозге, и врачи до сих пор не были уверены, что его память восстановится полностью. Теперь Майку предстояла ещё и пластическая операция. Бандиты, которые так и остались непойманными, здорово его изувечили. Почти в то же самое время случилась беда и с одним из друзей Майка. Ученика 11-й гимназии Тома Райдера подстрелили, когда он вечером возвращался с летнего катка. К счастью, ранение оказалось неопасным. Похоже, стреляли из какого-то окна. Больше ничего выяснить не удалось.

— У Ральфа Джефферсона такие дружки… — Тим опять вздохнул.

— И какие у него дружки?

— Да он с главерами водится, а это же настоящие головорезы. Большинство из них живёт в Шиман-Тауне. Носятся на мотореллах, грабят всякие мелкие магазины, лавки… Они всегда в перчатках. Не оставляют следов, а главное — у них у всех в перчатках эти… Кастеты! Если они кого-то бьют, то чаще насмерть.

— С ума сойти, — пробормотала Илана. — Что Ральф Джефферсон скотина, я знала всегда, но водиться с главерами… Странная компания для пасторского сынка. Такое уважаемое семейство… Вот уж действительно — иногда не поймёшь, чего людям не хватает.

— Да чего тут не понять? — рассудительно заметил Тим. — С Ральфом Джефферсоном как раз всё понятно. Денег ему не хватает. Семейство, конечно, уважаемое, и они не бедные, но до некоторых им ой как далеко. До таких богачей, как Грундеры, Аффенштайны, Бельски… Или те же Линдоны… Знаешь, как Ральф им завидует! Я иногда тоже. Был бы я богаче, так он бы меня не трогал. От него же многие откупаются. У нас в классе есть ребята, которые отдают ему почти все карманные деньги, и он к ним не лезет. А мне дома совсем мало дают — только на обед. Папа в мэрии работает, но зарплата у него так себе. Вот если бы его повысили…

Похоже, Тим Бертон был из семьи, где обучение ребёнка в престижной школе с большим трудом вписывалось в бюджет.

— Да неужели Ральф вместе с этими главерами в набегах участвует? Ни за что не поверю! Я слышала, что в этих бандах есть тринадцатилетние, но Ральф такой трус…

— Говорят, он у них наводчик. У них же полно наводчиков во всех районах. Знаешь, у нас все уверены, что это Ральф помог в апреле ограбить церковь Святого Симеона. Помнишь эту историю?

— Конечно, помню. Вынесли все ценные иконы и разграбили сокровищницу… Что значит — у вас все уверены? Кто — все?

— Да все парни об этом знают, — в голосе Тима прорезались снисходительные нотки. — Даже у нас, во втором.

Видимо, Тим считал, что делает для Иланы огромное исключение, приоткрывая перед ней дверь в тот запретный для неё мальчишечий мир, где имеются свои тайны и царят свои законы — более жёсткие, чем в девчоночьем… Ну уж нет, это только на первый взгляд. Такие, как Снежана Грундер, тоже отстаивают право сильного…

— Ральф ведь служит в церкви Святого Симеона, — продолжал Тим. — При алтаре. Помощником дьякона или ещё кем-то — точно не знаю. Это папаша его туда определил. Он же хочет отдать Ральфа в семинарию… Так вот у Ральфа были ключи — от самого храма и от служебных комнат. Ему там доверяли. Ещё бы — сын такого человека! Он иногда уходил последний и всё там закрывал. А воры… Они же ничего не взломали. Им как будто ключи дали. И они прекрасно знали, где что лежит — где пожертвования, где выручка с продажи свеч, икон, дисков… Да там много денег было. Всякие там венчания, отпевания — они же дорого стоят. Тогда сразу говорили, что грабителей навёл кто-то свой.

— Но Ральфа, естественно, не заподозрили?

— Не знаю… Я только слышал, что следователь приходил в школу поговорить с ним. Ральфа вызвали в кабинет директора. Так он там такой рёв поднял. Кричал, что ничего не знает. А потом его матушка приходила и возмущалась… Ты её когда-нибудь видела? Вечно в тёмном и на мумию похожа. Она так раскудахталась, будто её сыночка в тюрьму хотели посадить. А его ведь просто спросить хотели кое о чём. Раз уж он там работал. Следователь ведь со всеми должен поговорить, а не только с теми, кого подозревает. На Ральфа никто и не думал, а он сразу в штаны наделал. Он потому и струсил, что виноват.

— Выходит, главеры делятся с ним награбленным?

— Конечно. И травку дают. В Шиман-Тауне всё можно достать. Ральф уже давно гашаном балуется. И Сид Картер, его лучший дружок… Да и вообще многие. Даже у нас в классе такие есть. Жуют гашан. Потом съешь мятную конфету — и ничего не чувствуется. Не пахнет.

— Судя по всему, ты тоже пробовал?

— Ага, — шмыгнув носом, признался Тим. — Но мне не понравилось. Уж лучше мороженое купить.

— Это точно. Ну и дела творятся. И прямо под носом. Живёшь — и ничего не знаешь.

На это Тим ничего не сказал. В его молчании Илана снова уловила некоторую снисходительность. Дескать девчонкам и не обязательно всё знать. Пусть занимаются своими мелкими склоками. У парней всегда всё круче. Но, похоже, Тим тут же вспомнил, что сам он на крутого не тянет. Налёт «мужской снисходительности» как ветром сдуло, и Илана снова увидела перед собой испуганного восьмилетнего ребёнка.

— Ты только никому всего этого не говори, ладно? А то мне не жить. И не заступайся за меня. А то весной… Мало того, что Майка избили… Нам со Стивом тоже досталось. Ральф поймал меня около спортзала и минут десять руки выкручивал. Чуть не сломал. Я потом неделю писал, как курица лапой. А Сид Картер Стиву лоб сигаретой прижёг. У него там до сих пор пятно. Если эти двое узнают, что я кому-то про них рассказал, они меня со света сживут. Ральф грозил, что покажет меня своим дружкам главерам. А они, говорят, помогают работорговцам красть детей. Подкараулят меня где-нибудь и схватят…

— Никто тебя не схватит, — перебила Илана. — После всего, что я тут наслушалась, я буду последней сволочью, если не постараюсь тебе помочь. И тебе, и другим… Да не пугайся ты, не собираюсь я жаловаться старшим. Я вообще ничего никому не скажу. Но этих гадов я прижму — будь уверен. Считай, что поделился своими проблемами со старшим братом.

— А что ты собираешься делать? — робко спросил Тим.

— Я ещё не решила. А ты должен мне кое-что обещать.

Тим с готовностью кивнул.

— Ты тоже не должен никому рассказывать о нашем разговоре. Даже своему другу Стиву. Это во-первых. А во-вторых… Не пугайся и не удивляйся, если в школе будут происходить всякие странные вещи…

— Да они и так происходят, — улыбнулся Тим. — Значит, это действительно всё ты подстраиваешь? Вот здорово! Не зря тебя некоторые боятся. Это правда, что ты дочь дьявола? Меня это ничуточки не пугает. Толку-то, что Ральф сын священника! Такой гад. Ты только не обижайся, пожалуйста. Мой папа любит повторять: родителей не выбирают, и кем бы они ни были, ты не виноват…

— Я не знаю, чья я дочь, Тим, — остановила этот словесный поток Илана. — И не будем об этом. Я выведу Ральфа и его дружков на чистую воду. И сделаю это так, что тебя ни в чём не заподозрят. Операция «Джефферсон и K°» начинается! Над кем ещё эти скоты в последнее время издевались?

— На прошлой неделе Ральф заставил Джека Рэнсома мыло в туалете есть. Джека потом на уроке затошнило, и его домой отправили. А родители ему врача вызывали… А ещё я точно знаю, что ту надпись про учительницу литературы сделали Ральф и Сид. И рисунки… Видела?

— Ещё бы, — усмехнулась Илана.

Похабные стишки и рисунки возле кабинета литературы были сделаны несмываемой краской, так что стену пришлось заново покрывать линопластом.

Илана проговорила с Тимом Бертоном до конца урока. Потом оба разошлись по своим классам и, встречаясь в коридорах, вели себя так, будто они не знакомы.

— Помнишь, в апреле церковь ограбили? — спросила Илана у бабушки вечером. — Кого-нибудь нашли?

— Насколько я знаю, нет, — ответила та. — Это дело вообще быстро замяли. Говорят, там явно свои замешаны. Ну а кому ж охота выносить сор из избы?

Следующий день принёс неприятный сюрприз, заставивший Илану ненадолго отвлечься от проблем Тима Бертона. Впрочем, позже она считала эту историю хорошей прелюдией к операции «Джефферсон и K°».

Спустившись после уроков в раздевалку, Илана обнаружила, что её шкафчик опять сломан, а куртка испачкана. Ущерб был поправимым — Илана сразу поняла, что отчистить эту грязь нетрудно, но она решила не оставлять без ответа ни один выпад в свой адрес. Она почему-то сразу заподозрила Джона Макдермата. Может быть, потому, что он наблюдал за ней с ехидным интересом. Джон учился в шестом классе — вместе с кузенами Снежаны Грундер и был её верным прихвостнем. В отличие от братьев Шульц он ещё не понял, что связываться с Иланой Стивенс небезопасно. После Лабиринта ужасов единственное, что позволяли себе Адольф и Роберт, — это гнусные выкрики в адрес Иланы. Снежана вела себя ещё более осторожно — слишком свежа была в памяти история с зеркалом.

— Твоя работа? — спросила Илана, подойдя с испачканной курткой к Джону Макдермату.

— Ой-ой, тётенька, это не я! — пятясь с притворным испугом, пропищал Джек. — Честное слово, я тут ни при чём. Клянусь!

— Ну и чем же ты клянёшься?

— Жизнью! — торжественно провозгласил Джон и отвесил Илане дурацкий поклон. — Ваше Бледнейшее Величество, у меня и в мыслях не было портить вашу мантию. Чтоб мне сдохнуть, если это сделал я. Завтра же.

— Ну-ну, — усмехнулась Илана, отряхивая куртку.

Джон Макдермат и не подозревал, что подбросил ей неплохую идею. По дороге домой Илана свернула на улицу Лангобардов. Там находилось известное в городе бюро ритуальных услуг «Силенциум». Нижний этаж здания занимал магазин — роскошный и мрачный. Среди тяжёлых собранных в складки драпировок красовались венки, букеты из живых и искусственных цветов, готовые надгробия из мрамора и алебастра. Памятники на заказ стоили очень дорого. Люди среднего достатка обычно довольствовались тем, что украшали могилы близких фигурами ангелов, птиц или красивыми вазонами, в которых можно было посадить цветы. Имелись в магазине и гробы — всех размеров и самой разнообразной отделки. Илана выбрала попроще — из тех, что стояли в дальнем углу огромного салона. Она знала, что пропажу заметят, только если надумают проводить учёт. Больших убытков магазин не понесёт. «Силенциум» чуть ли не каждый месяц безвозмездно отдавал часть залежалого товара богадельням и МПС[5], которой приходилось хоронить бродяг.

Для того, чтобы заключить предмет в лёд, к нему надо было прикоснуться. Убедившись, что в её сторону никто не смотрит, девочка коснулась шершавой матерчатой обивки. Мгновение — и гроб уже в ледяном шарике. Никто из работников магазина не обратил на Илану ни малейшего внимания. Дети из ближайших школ заходили сюда довольно часто. Мрачное великолепие дворца смерти притягивало их. Хотелось хоть немного постоять на пороге того, что называют иным миром, вдохнуть запах ещё свежих, но готовых к увяданию цветов, а потом с удвоенной жаждой жизни выскочить на шумную и светлую улицу.

Украсть гроб оказалось легче, чем дотащить его до дома. Илана уже заметила — чем крупней и тяжелей предмет, тем труднее удержать его в ледышке. Ледяной шарик весил не больше, чем тогда, когда был пуст, но, подходя к дому, Илана чувствовала такую усталость, словно тащила этот гроб на себе. Шарик оставался почти невесомым, а вот тело Иланы всё больше и больше наливалось тяжестью. И она знала: единственный способ избавиться от этой тяжести — извлечь предмет из магического льда.

Оказавшись наконец в своей комнате и вернув гробу «товарный вид», она какое-то время сидела, оцепенев от слабости. Потом спохватилась и поскорей задвинула гроб под кровать. Ещё не хватало, чтобы его увидела бабушка — вдруг неожиданно войдёт. Впрочем, бабушка Полли в последнее время без предупреждения не входила. Иногда создавалось впечатление, что она боится увидеть в комнате Иланы что-то страшное. Но она ведь знала, на что шла, когда брала из приюта странное уродливое дитя с голубой кровью… Или не знала? Девочка голубых кровей постепенно превращалась в прекрасную принцессу. Гадкий утёнок превращался в лебедя, которому уже становилось тесно в убогом старом курятнике. Полли Стивенс любила своего странного приёмыша и не хотела его терять. И она не хотела верить, что все эти годы лелеяла монстра, скрывающегося под нежной личиной ребёнка. Похоже, старая Полли решила, что над некоторыми вещами лучше не задумываться. А ещё лучше — вообще их не замечать.

Поздно вечером, когда бабушка уже спала, Илана сделала на крышке гроба красивую чёткую надпись — ДЖОН МАКДЕРМАТ.

Утром ей предстояла завершающая и самая ответственная часть операции. Илана решила встать попозже — бабушке она сказала, что ей завтра ко второму уроку. В школе она должна быть в конце первого. Шестой класс будет на уроке математики, в кабинете, который расположен на редкость удачно — в боковом коридоре, сплошь уставленном кадками с экзотическими растениями. Есть где спрятаться, если что. Гроб она поставит у дверей класса, перед самым звонком. Математик никогда не задерживает учеников, но и раньше ни за что не отпустит.

Надо было хорошенько выспаться, но, несмотря на усталость, заснула она далеко не сразу. Гроб под кроватью не располагал к приятным сновидениям. Илана даже побоялась гасить ночник. Едва она задремала, как её разбудил какой-то шорох. Открыв глаза, Илана обомлела. Гроб стоял посреди комнаты, а над ним застыла удивлённая и испуганная бабушка.

— Что это такое?! — простонала она, схватившись за сердце. — Ты что — смерти моей хочешь?

— Бабуля, ну что ты говоришь! — подскочила на кровати Илана. — Это просто… Это… Я тебе сейчас всё объясню. Тебе же самой не нравилось, что меня обижают. Этого Джона Макдермата давно уже пора проучить…

— При чём тут Джон Макдермат? — холодно спросила бабушка.

Илана взглянула на гроб, и ей стало не по себе. На крышке было написано совсем другое имя — ГАЙ. А ночник в виде ангела с лампадой освещал уже не комнату, а старинный богато убранный склеп. Пятна тусклого света плясали на мозаичном полу и покрытых рельефами колоннах. Гроб с надписью ГАЙ стоял на резном постаменте. В нём кто-то был. Кто-то рвался наружу, пытаясь поднять крышку. Наконец она поддалась. Илана в ужасе попятилась, но когда крышка с глухим стуком упала рядом с гробом, над ним заклубился белый мерцающий туман. Он постепенно заволакивал помещение, и Илана обрадовалась, увидев в углу склепа арку, из которой струился золотистый свет. Арка привела её в маленькую часовню. Здесь горело множество свечей, а перед статуей ангела с мечом молился молодой священник. Илана узнала его ещё до того, как он обернулся и посмотрел на неё своими чисто-голубыми глазами, такими яркими на бледном лице. Она даже толком не поняла, что её больше испугало — мертвенная бледность отца Джорджа или предчувствие неотвратимого… В золотистом сумраке часовни незримо витала угроза. Она затаилась среди теней, заставляя нервно трепетать оранжевое пламя свечей и лампад. Неожиданно Илана поняла, что угроза эта исходит от каменного ангела. И едва она об этом подумала, как статуя ожила, взмахнув ослепительно засверкавшим мечом.

— Берегитесь, святой отец! — крикнула девочка, но священник даже не шелохнулся.

Илана кинулась к нему, прекрасно осознавая, что уже не успеет его спасти… И проснулась.

— Ты сегодня кричала во сне, — сказала за завтраком бабушка. — Я даже хотела к тебе зайти. Начала вставать — и спину прихватило. А потом ты затихла, ну и я тоже уснула.

— И правильно. Чего ко мне ходить? Я ж не младенец. Люди часто кричат во сне, а утром уже ничего не помнят.

Илана предпочла бы не помнить, что ей сегодня приснилось, но ночные видения так и стояли перед глазами — тревожные, навязчиво яркие. Отдохнувшей она себя не чувствовала и уже готова была отказаться от этой затеи с гробом. Илана просто боялась, что не дотащит его до школы.

«Ладно, — решила она наконец. — Станет невмоготу — брошу где-нибудь в кустах».

Но гроб она всё же донесла. До самой двери кабинета математики. До конца урока оставалось минуты три. Илана спряталась за фенейской пальмой, росшей в огромном керамическом вазоне, и стала ждать. «Сюрприз» едва не испортили две первоклашки, которые наверняка отпросились в туалет, а сами решили побегать по школе. Увидев в коридоре гроб, девочки с визгом умчались прочь. Илане показалось, что визжали они скорее от восторга, чем от страха. Подумать только — в коридоре школы гроб! Не иначе как прелюдия к чему-то интересному.

Интересное началось, когда дверь класса открылась. Тут уж поднялся такой визг, что Илана испугалась за свои уши. Когда народу в коридоре собралось достаточно, она покинула своё убежище и незаметно присоединилась к возбуждённой толпе. Прежде всего её интересовала реакция Джона Макдермата. И она поймала себя на том, что вид его перекошенной физиономии доставил ей гораздо меньше удовольствия, чем она ожидала.

Впрочем, результат этой акции её удовлетворил. Джон не только перестал задирать Илану Стивенс, но и счёл необходимым предупредить насчёт неё своих дружков. Илану забавляло, когда хулиганы из шестого и седьмого классов, которые раньше не упускали случая выкрикнуть а её адрес какую-нибудь гадость, делали теперь вид, будто её не замечают. И даже как бы невзначай расступались, если она попадалась им навстречу.

У Джона Макдермата «хватило ума» рассказать о разговоре с Иланой ещё и родителям. А у тех в свою очередь «хватило ума» начать расследование. Главный архитектор города Хью Макдермат даже потребовал, чтобы ему позволили побеседовать с «этой Стивенс» в присутствии директора школы. Илану этот разговор весьма позабавил.

— Да, Джон действительно сказал: «Чтоб мне завтра же сдохнуть», — пожала она плечами. — Но я же не тянула его за язык. Откуда я знаю, почему на следующий день в школе появился гроб с такой надписью?

— Ты действительно этого не знаешь? — спросил Макдермат-старший. — Ты даже можешь поклясться в этом на Библии?

— Вы не вправе требовать от меня никаких клятв. Если вы меня в чём-то обвиняете, то должны доказать, что я действительно виновата. А я ничего доказывать не должна. Учитель обществоведения уже объяснил нам, что такое презумпция невиновности.

Макдермат-старший кипел от негодования, но доказать вину Иланы Стивенс он не мог. Как не мог представить себе — даже приблизительно, каким образом девочка-пятиклассница ухитрилась незаметно вынести из магазина гроб и притащить его в школу. Откуда этот гроб, поняли сразу — по товарному знаку фирмы «Силенциум». Управляющий магазином на Лангобардской проверил все счета и выяснил, что этот товар продан не был.

— Ничего не понимаю, — развёл он руками. — Да у нас тут и цветок незаметно не вынесешь. А когда мы закрыты, работает сигнализация. Уверяю вас — никаких попыток ограбления не было. А если мы кому-то отдаём продукцию нашей фирмы безвозмездно, то составляются соответствующие документы — для налоговой инспекции. Понятия не имею, как наш гроб оказался в вашей школе. Да ещё с такой надписью… Просто мистика какая-то. Кстати, я слышал, что в 7-й гимназии это уже не первый случай. В газетах уже не раз писали, что у вас там творятся странные вещи. Думаю, объяснение случившемуся следует искать не в нашем магазине, а в вашей школе.

Возразить на это было нечего. Тем более, что спустя несколько дней о 7-й гимназии заговорили снова — во всех средствах массовой информации. Журналисты буквально осаждали школу, и кое-кому из них удалось увидеть то, что руководство гимназии предпочло бы скрыть. Не говоря уже о родителях некоторых учеников.

Сначала во всех зеркалах школы появлялась одна и та же картина: Ральф Джефферсон и его приятель Сид Картер пишут на стене непристойные стишки про госпожу Эймер. Эта молоденькая учительница литературы была милым и совершенно безобидным человеком. И наверное, самым интеллигентным из всех педагогов 7-й гимназии, за что некоторые коллеги её недолюбливали. И хотя все прекрасно знали, что она не заслуживает подобной грязи, многие поддержали пастора Коула, заявившего на педсовете, что дыма без огня не бывает. Дескать учитель, тем более женщина, должен быть для учеников образцом скромности, а чересчур экстравагантные наряды говорят о легкомыслии. Кто же будет относиться к такому учителю с должным уважением? Мелинда Эймер действительно любила модно одеваться, но она никогда не выглядела вульгарно. Вкус у неё был отменный, что иногда признавала даже мнящая себя знатоком моды Снежана Грундер. После этого педсовета у литераторши был нервный срыв, и она целых две недели не появлялась в школе. Подробности этой истории Илана узнала от уборщицы. Госпожа Тоффель явно страдала от недостатка общения и была рада посплетничать с кем угодно — лишь бы слушали и соглашались. По школе ходили разговоры, что Ральф и Сид хотели свести с учительницей счёты за «двойки» по сочинению. О том, что похабная мазня возле кабинета литературы — дело рук пасторского сынка, догадывались многие, но с поличным-то его никто не поймал. И вдруг — словно кто-то снял Ральфа Джефферсона и Сида Картера волшебной видеокамерой, и теперь прокручивал плёнку, выставляя их поступок на всеобщее обозрение.

— Сразу видно, что сын готов продолжить дело отца, — заметил молодой преподаватель физики Джеймс Рэндом. — Ральф так же активно борется с легкомыслием, как и пастор Коул. И столь же отвратительными методами.

Джеймс Рэндом появился в гимназии совсем недавно. Начальство его недолюбливало, а большинство детей обожали. После того, как язвительное замечание Рэндома разлетелось по всей школе, популярность молодого физика среди учеников только возросла.

На следующий день все снова увидели в школьных зеркалах Ральфа Джефферсона. На этот раз он открывал ключом церковные двери, а рядом едва ли не пританцовывали от нетерпения лохматые парни в кожаных перчатках. Вот двери открыты — и банда главеров вламывается в церковь. Одни устремляются к алтарю, другие — к сокровищнице. Илана специально ходила в церковь Святого Симеона, чтобы посмотреть, как она выглядит изнутри, так что созданная ею картина казалась правдоподобной. Как происходило ограбление, Илана не знала. Скорее всего, Ральф просто дал своим дружкам ключи, а грабили они без него, но это было не так уж и важно. Главное — доказать вину Ральфа. Илана понимала, что её дар позволил бы ей обвинить и невиновного, но она старалась об этом не думать. В конце концов, в виновности Ральфа Джефферсона она не сомневалась.

Ральф в тот день убежал домой, не дождавшись конца уроков, а пастор Коул отправился к директору.

— Всё это козни дьявола, — твёрдо заявил он. — Лукавый старается опорочить самых верных слуг Господа. И их детей.

— Я вам верю, святой отец, — устало сказал директор. — Но как это объяснить другим? Я уж не знаю, что и делать…

Сцены ограбления церкви возникали в школьных зеркалах каждый день. Появлялись и другие картины. Объединяло их то, что их главными героями были Ральф Джефферсон и его лучшие друзья. Вот Ральф выкручивает руки Тиму Бертону, а вот отбирает деньги у первоклассника Клиффа Нейджела. Потом чуть ли не вся школа смотрела, как он пичкает мылом Джека Ренсома, которого держит за руки Том Брикс. Тупица Том старался водить дружбу со своими ровесниками — парнями из седьмого и восьмого классов, а поскольку они упорно отказывались держать этого второгодника за равного, всячески перед ними выслуживался.

Директор распорядился снять все зеркала, и несколько дней школа жила спокойно. А потом видения стали появляться в окнах и в полированных стенах. Покрыть слоем магического льда оконные стёкла и стены было непросто — Илане пришлось действовать очень осторожно, но она считала, что дело того стоит. Шероховатые стены она не трогала — на них слой льда был бы слишком заметен.

Директор велел завесить окна плотными шторами, а гладкие стены наспех купленными коврами и гобеленами, но закрыть абсолютно все отражающие поверхности было невозможно, так что странные живые картины нет-нет да появлялись — то на одном этаже, то на другом. Их появления ждали: кто с нетерпением, кто с ужасом, а кто со смесью любопытства и страха. Занятия в гимназии N 7 продолжались, но ученикам и учителям давно уже было не до уроков. Все пытались понять, что за таинственный чародей решил вытащить на свет тёмные делишки школьных хулиганов. Впрочем, то, что вытворяли Ральф и ему подобные, было более чем хулиганство. Кабинет директора то и дело осаждали возмущённые родители. Сперва они приходили поодиночке, потом стали являться целыми делегациями. Этому немало поспособствовала статья в газете «Мезальянс». Она называлась «Разгул нечистой силы в гимназии N 7». Автор, уже много лет публиковавшийся под псевдонимом Овод, писал:

«Нечисть заводится там, где много грязи. И не только той, от которой можно избавиться при помощи воды и порошка. Наш главный чистильщик, толкующий Слово Божие ученикам 7-й гимназии, прекрасно это понимает, но по иронии судьбы едва ли не главным источником грязи в этой школе является его сын. Стоит ли брызгать святой водой на зеркала, которые показывают правду? Которые заставляют видеть то, что люди предпочли бы не видеть. Разумеется, «святого отца» понять можно — ведь противные зеркала мешают его сыну и дальше оставаться безнаказанным. А вот отцы и матери тех, кого пасторский сынок терроризирует, должны наконец открыть глаза пошире и принять самые решительные меры».

Газету «Мезальянс» выпускала Партия космополитов, уже много лет боровшаяся против засилья чистильщиков в парламенте.

— Ловко же они использовали эту историю в своих политических играх, — смеялся Джек Эмерсон. — Прекрасный повод поклевать пастора Коула… Впрочем, идея хорошая. Я, конечно, не думаю, что на следующих выборах чистильщиков прокатят. В нашем царстве-государстве порядок трудно навести, но, может, его хоть в школе наведут.

— Когда я училась, такого всё же не было, — покачала головой Лидия. — Небольшая элитная школа… И такое безобразие творится.

— Потому и творится, что элитная, — поморщилась Таня Коэн, которую трясло от одного слова «элита». — Что может быть гаже этих деток из привилегированных семей? А уж семейка Джефферсонов… Всем ясно, что самые омерзительные пороки процветают именно на почве лицемерия, и в ханжеских семьях обычно вырастают такие вот тихушники.

— Да это не просто тихушник, — усмехнулась Лидия. — Это уже малолетний преступник. Подумать только — пасторский сынок водит дружбу с главерами! Помогает им грабить церкви! И знаете… Думаю, это ещё не самое плохое из того, что он вытворяет. Эти загадочные картины показывают, как Ральф и его дружки издеваются над малышами, но ходят слухи, что картины показывают не всё. Говорят, у пасторского первенца такие дурные наклонности…

— Выходит, наш таинственный колдун весьма деликатен, — заметил Джек. Все эти дни он пытался найти происходящему хоть какое-то рациональное объяснение. — Судя по всему, кто-то хочет разоблачить Ральфа и его дружков, но при этом щадит самолюбие их жертв. Я всё же настаиваю на своей первоначальной версии: кто-то очень ловко снимал проделки этих мерзавцев, а теперь показывает…

— Так ловко показывает, что даже специальные приборы не могут ничего уловить! — Лидия просто светилась от ехидства. — Директор гимназии установил в коридорах школы аппаратуру, которую ему по особому разрешению выдала спецслужба. Эти приборы мигом вычисляют, кто и что поблизости снимает или показывает. Они ловят любую частоту. Никто ничего не может понять. И ты, дорогой, тоже. Так что придётся тебе, Джек, поверить в магию.

— Ни за что!

— Если честно, мне этого Ральфа даже немного жаль, — сказал Ганс Фишер, который сегодня радовал взоры окружающих своей серебристо-голубой шевелюрой. Недавно он перевёл старый фантастический роман, где рассказывалось о потомках водяных богов, отличавшихся от простых смертных голубоватым цветом волос. Ганс тоже старался отличаться от простых смертных. — Лидия, не делай таких глаз! Конечно, малышей мне жалко гораздо больше, но ты подумай… Ральф явно нуждается в помощи психолога. Я имею в виду то, что вы все называете дурными наклонностями. Будь у него доверительные отношения с родителями, они бы помогли ему, но попробуй-ка ты признайся в некоторых вещах такому отцу…

— И такой матери, — добавила Таня не без злорадства. — Она бы лишь затрындела: молиться, молиться и ещё раз молиться! А ведь есть проблемы, которые одними молитвами не решишь. Кстати, я не думаю, что Марианна и её муженёк пастор ни о чём не догадывались. Просто не хотели видеть. Марианна всегда старалась уйти от жизни. Сначала в новомодные идеи, теперь вот в религию… Илана, а как он сейчас в школе, этот Ральф?

— Никак. Он не ходит. Якобы заболел. И Сид Картер, и Ник Зоммер. Всю эту свору как подкосило.

— Я тут недавно проходил мимо твоей школы, — сказал Джек. — Там охрана у дверей — как на секретном заводе.

— Да уж, директор постарался. Он нанял этих ребят в агентстве «Шварц». Охраняют его от журналистов.

— Они и так уже достаточно узнали, — засмеялась Таня. — А главное — успели заснять. А правда, что недавно картина появилась прямо на школьном дворе?

— Ага…

Эту картину Илана сделала три дня назад, утром, превратив в магическое зеркало лёд, затянувший огромную лужу. Вся гимназия сбежалась посмотреть на сцену избиения Майка Нолана парнями в кожаных перчатках. Был на этой живой картине и Ральф Джефферсон. Он смотрел, как бьют Майка, и ухмылялся. Вообще-то Илана сомневалась, что Ральф присутствовал при избиении своего одноклассника, но как ещё доказать его причастность к случившемуся?

Над школьным двором минут пятнадцать кружили автолёты, с которых тележурналисты остервенело снимали очередную магическую картину. Директор послал подсобных рабочих разбить лёд, но железные лопаты не оставляли на нём ни царапины. Магическое зеркало засыпали песком. Через полчаса оно растаяло, и пришлось чистить двор от грязи. Илана могла бы заколдовать лёд надолго, но это требовало большой затраты сил. Да и никакой необходимости в этом не было. Всё уже увидели. И даже засняли.

Илана вспомнила суматоху, царившую в школьном дворе тря дня назад, и ей стало весело. Но улыбка её тут же погасла под пристальным взглядом Мартина. В этом взгляде явственно читался вопрос, а поскольку отвечать на него Илане не хотелось, она засобиралась домой.

Охранники из агентства «Шварц» худо-бедно спасали школьное руководство от журналистов, но защитить его от возмущённых матерей и отцов они не могли. Дело было, конечно, не только в статье Овода. Некоторые родители уже давно чувствовали, что что-то не так. Теперь наконец стало ясно, почему ребёнок так быстро тратит карманные деньги, а на что — непонятно, а из школы приходит такой голодный, как будто ему нечем заплатить за обед. И к тому же ещё повадился таскать деньги у родителей. Откупаться от Ральфа Джефферсона и его компании становилось всё трудней и трудней.

— Теперь я понимаю, почему у моего сына был такой ожог, — сказала Маргарет Нолан, явившаяся к директору гимназии во главе делегации матерей. — Все видели, как этот мерзавец Картер жёг его сигаретой. Стив боялся мне рассказать, а теперь признался. Теперь, когда появились эти видения, наши дети больше не боятся прослыть ябедами. Зеркала всё рассказали за них, и подонки, которые, пользуясь вашим покровительством, издевались над малышами, теперь притихли. Я уверена: надумай они сводить счёты, их тут же разоблачат.

— Что значит «разоблачат», госпожа Нолан? — пытался возразить директор. — И что значит «все видели»? Эти картины — дьявольское наваждение. Кто ж такому верит?

— Дьявольское или не дьявольское, а всё сходится. Мы поговорили с детьми. Картины в зеркалах показывают то, что было на самом деле. То, о чём наши дети так долго молчали. Потому что боялись этих подонков, которые почему-то учатся здесь, хотя место им — в исправительной колонии. Если их ещё можно исправить! Вот почему моего старшего сына едва не убили! Он пытался защитить брата. Теперь я знаю, кто науськал этих головорезов главеров на моего Майка. Я это так не оставлю.

— Я тоже! — подхватила мать Джека Рэнсома. — Ральф едва не отравил моего мальчика. У Джекки такой слабый желудок. После того, как это негодяй накормил его мылом, он болел целую неделю. Так ведь мы ещё и понять ничего не могли. Джекки уверял, что съел кусок мыла на спор. А на самом деле… Вы даже не представляете, какая за всем этим кроется мерзость! Вы даже не представляете, к чему его принуждал этот юный подонок! Скажите спасибо, что сюда не пришёл мой муж. Еле отговорила… Боялась, что он просто придушит этого пасторского сынка, если случайно на него наткнётся.

— Мы радовались, что устроили своих детей в одну из лучших школ, — сказала госпожа Тимберлейн, мать первоклассника, который тоже натерпелся от компании Ральфа. — Мы платим за их обучение большие деньги, а оказывается, мы каждый день посылаем детей в ад. Что происходит в этой школе? Чему вы потворствуете? Да здесь же настоящий рассадник зла! Эти зеркала — не дьявольские. Я думаю, все эти чудеса творят святые угодники, чтобы защитить наших детей. Чтобы вывести на чистую воду малолетних преступников, если уж вы не хотите навести в своей школе порядок! Что здесь дьявольское, так это негодяи вроде Ральфа Джефферсона! Мы с мужем решили, что больше не будем ходить к пастору Коулу — ни на службы, ни на исповедь. Мы больше не желаем называть его святым отцом. Святой отец не вырастил бы сына, который ведёт себя, как дьявольское отродье!

— Но сударыни! — взмолился директор. — Вы уверены, что эти колдовские картины не лгут?

— Уверены! — твёрдо ответила Маргарет Нолан. — Мы сопоставили все факты. Эти картины всё расставили по своим местам. Прояснили всё то, что мы долгое время не могли понять. Я догадывалась, что что-то не так, но я и не представляла, до какой степени. И я не успокоюсь, пока здесь не наведут порядок. Богом клянусь, я это так не оставлю!

Подобных заявлений директор гимназии выслушал не один десяток. Большинство родителей, грозя публичным скандалом (а он уже назревал благодаря усилиям журналистов), требовали отправить Ральфа и кое-кого из его приятелей в колонию для малолетних преступников. Впрочем, щадя своих детей, которым пришлось бы давать в суде показания, возмущённые отцы и матери согласились с тем, что предложил директор. Было решено отправить Ральфа Джефферсона и нескольких его приятелей на обследование в клинику детской и подростковой психотерапии. Пастор Коул не возражал. Он понимал, что для его репутации это меньшее из зол. Пастор сделал всё, чтобы представить своего сына как жертву. Да, говорил он, в последнее время у мальчика действительно психика не в порядке, но разве у него одного? И чему тут удивляться? Гимназия давно уже во власти злых чар. Дети дьявола учатся вместе с детьми Адама и калечат их души.

На кого намекал пастор, поняли все. Больше ни один ученик 7-й гимназии не рисковал задираться к Илане Стивенс, а учителя… Илана больше не слышала от них ни одного замечания. Иногда ей казалось, что, вздумай она во время урока погулять по партам, ей и слова никто не скажет. Разумеется, гулять по партам она не собиралась. И вообще не собиралась самоутверждаться, демонстрируя неуважение к школьным порядкам. На уроках она по-прежнему позволяла себе одну единственную вольность — читать книгу или что-нибудь рисовать в то время, как другие трудятся над выполнением задания. Впрочем, к этому уже давно все привыкли — и учителя, и одноклассники. Илана Стивенс всегда справлялась с заданием намного раньше других и коротала оставшееся время, тихонько занимаясь своими делами.

Илану никто ни в чём не обвинял — любое обвинение выглядело бы голословным, но она знала, что об её причастности к недавним событиям догадываются многие. Её боялись, и ей это льстило.

Поговаривали, что из-за всей этой истории у Ральфа Джефферсона и впрямь началось нервное расстройство, так что из больницы он выйдет не скоро. Его мать тоже угодила в больницу — с сердечным приступом. Когда Илана об этом думала, у неё портилось настроение, но она упорно гнала неприятные мысли прочь. В конце концов, пользы от её магии было более чем достаточно. Ближайших «сподвижников» Ральфа Джефферсона родители поспешили перевести в другие школы. Остальные члены его бывшей шайки присмирели, так что многие ученики 7-й гимназии — особенно из младших классов — наконец-то вздохнули спокойно.

Божий Закон теперь преподавал пастор Лукас, молодой священник, совсем недавно получивший сан. Он же вёл вместо пастора Коула службы в приходе Святой Бригитты. У отца Лукаса были пухлые покрытые тёмным пушком щёки и полные ярко-красные губы, которыми он вечно причмокивал, как будто вспоминая или предвкушая сытный обед. И даже когда он говорил о суде над Иисусом и Голгофе, казалось, что он представляет себе ростбиф или банановый торт. Его маслянисто блестящие карие глазки скользили по классу, ни на ком не задерживаясь и словно бы ничего не замечая, но очень скоро Илана поняла, что пастор Лукас замечает абсолютно всё. И ещё она поняла, что относится он к ней ничуть не лучше, чем пастор Коул, только гораздо лучше умеет это скрывать.

Коул Джефферсон попросил у епископа отпуск — «для улаживания семейных проблем», как ехидно писала газета «Мезальянс». Ходили слухи, что глава германарской епархии собирается отправить пастора Коула миссионером на планету Риана — одну из отдалённых колоний Геи. Процентов шестьдесят её населения составляли алиены.

— Знать-то, решили и там провести чистку, — язвительно сказала Таня Коэн. — Стыдно за человечество. На Земле люди боролись с расизмом, а выйдя в космос, стали главными расистами во вселенной.

— Люди кем были, тем и остались, — философски заметил Ганс. — На Земле одни боролись с расизмом, а другие активно претворяли его в жизнь. Сейчас происходит тоже самое, только во вселенском масштабе. По-моему, люди никогда не изменятся. Знать они, конечно, будут всё больше и больше, но ведь, как сказал один мудрец, многознание уму не научает.

— Верно, — обронил Мартин, делая набросок со спящего Люцифера. — Так же, как и то, что порядок и справедливость не установишь взмахом волшебной палочки.

Илана отвернулась к окну, чтобы никто не видел её ставшее совершенно голубым лицо. Ей казалось, что Мартин всё равно видит, хоть и не смотрит в её сторону. Он всегда всё видел. Илана уже давно поняла: художник — тот же маг. Стоит ли удивляться, что художникам так часто приписывают всякую дьявольщину?

Глава 16. Именины

Не успели утихнуть разговоры о чудесах в 7-й гимназии, как на город снова обрушился снежный циклон. Опять же неизвестно откуда, говорили в Гаммеле. Снег шёл целую неделю и больше уже не таял. Зима выдалась на редкость суровая. Просыпаясь по утрам, Илана видела подсвеченные уличными фонарями узоры на окнах, и её воображение тут же рисовало причудливые картины, которые она спешила перенести на магическое зеркало. Ей нравились серебряные от инея деревья, матовая дымка, висящая над городом в морозные дни, столбы синеватого дыма, которые поднимались над островерхими крышами, постепенно растворяясь в чистой и холодной небесной лазури. В Южном Округе почти все постройки были в средневековом северно-европейском стиле. И почти все здесь топили камины сандаловым углем, дающим при сгорании дым густо-синего оттенка. Центральное отопление с сильными морозами не справлялось. К тому же иметь настоящий камин считалось шиком.

В доме Полли Стивенс все камины были электрические — они стоили дешевле. Илана, которая никогда не мёрзла, включала свой исключительно ради уюта. Она любила по вечерам читать при настольной лампе, поглядывая на нежно пламенеющие угольки. Они были искусственные, но это не мешало Илане представлять, будто она сидит в особняке у настоящего камина, а вокруг — не Гея, а другая планета. Земля. И век не двадцать четвёртый, а двадцатый, самое начало… Она сидит у камина и читает при неверном пламени свечей стихи Александра Блока, написанные совсем недавно… Впрочем, когда их читаешь, так и кажется, хотя прекрасно знаешь, что на дворе двадцать четвёртый век, а вместо заснеженного Петербурга, по которому поэт катался с любимой женщиной на запряжённых лошадьми санях, зимний Гаммель. И хотя в последнее время здесь любят древние виды транспорта, над городом днём и ночью кружат сотни автолётов. Сотни железных птиц, летающих над куполами и шпилями причудливых построек в стиле разных эпох…

Иногда Илана пыталась представить себе домик в горах. Та женщина — Билли — тоже любила сидеть у камина и читать «Снежную маску». Илана давно уже знала этот цикл наизусть. Лидия говорила, что Блок был тогда влюблён в одну актрису. Значит «Снежная маска» — детище его безумной зимней страсти. Отец Джордж и Билли тоже любили друг друга, и плодом их любви стало снежное дитя.

«Наше снежное дитя растаяло, Джордж… Мы оба согрешили. Неужели его смерть — это кара?»

Илане не хотелось верить, что Бог может покарать за любовь. Да, у элианских священников обет целомудрия, но ведь жизнь, как любит повторять Ганс Фишер, — это не свод правил.

Каждый раз, вспоминая отца Джорджа, Илана ощущала печаль и смутную тревогу. Священник убеждал Билли не терзаться, но убедить в этом себя он, похоже, и не пытался. Илана поняла это, посмотрев ему в глаза. Он предпочёл бы один искупить этот грех. Он бы принял любые муки, если бы такой ценой можно было воскресить «снежное дитя», но он знал, что далеко не всё можно «слепить заново».

В конце зимних каникул Илане исполнилось одиннадцать лет. Она проснулась в день своего рождения от удивлённых восклицаний бабушки.

— Нет, ты только посмотри, что там творится!

— Где? — сонно щурясь, спросила Илана.

— Там, на крыльце! Выйди-выйди, посмотри…

Сунув ноги в тапки, Илана вышла на крыльцо. И зажмурилась — так ярко сияли в лучах утреннего солнца оклеенные разноцветной фольгой коробки. На всех стоял фирменный знак кондитерской фабрики «Томпсон и К». Здесь были огромный торт, два кекса с цукатами, ореховый рулет, три набора фигурных пирожных и несколько коробок конфет. Посреди всего этого великолепия красовалась корзина с белыми лилиями.

— У тебя что — поклонник завёлся? Или опять помогла кому-то сдать экзамен?

— Бабуля, зимой экзаменов не бывает…

«Но я действительно кое-кому помогла, — добавила про себя Илана. — И даже многим. Интересно, от кого это всё…»

— Вдвоём нам это и за неделю не съесть, — сказала она. — К тому же такие вещи неделями не хранят. Пожалуй, я приглашу сегодня Мартина и всю его компанию. У нас в гостиной хватит места?

— Места-то хватит, но… Послушай, деточка, они же все взрослые люди…

— Ну и что? Друзей помладше у меня нет, и скажи спасибо. Знаешь, какой беспорядок могут устроить дети. Особенно когда их много и когда им весело.

— Ладно, день рождения твой. Зови, кого хочешь. Только вот… Если уж мы пригласим Мартина, то…

— То будет нехорошо не пригласить его мать, — смеясь, закончила за бабушку Илана. — Тем более что я хожу туда без приглашения и постоянно ем замечательные плюшки госпожи Гертруды. Я их уже столько съела, что можно было бы сложить из них Вавилонскую башню.

Без выпечки госпожи Гертруды не обошлось и на этот раз. Она явилась с полной сумкой только что испечённых булок и кренделей.

— Ты бы хоть заранее предупредила, — сказала Таня Коэн. — А то застала врасплох…

Таня не была бы Таней, если б не подарила Илане сборник своих стихов. Эти тонкие книжечки в пластиковом переплёте уже третий год лежали в нескольких магазинах города — в основном в разделе «Уценённая литература». Илана сделала вид, что сборник обрадовал её не меньше, чем второй подарок Тани — диск с фильмом «Снежные демоны». Ещё несколько дисков подарили Джек и Ганс, а Лидия и Джереми вскладчину купили Илане полное собрание стихов Александра Блока. Настоящие книги стоили дороже дисков и плёнок, а это издание ещё и относилось к числу редких. Здесь каждое стихотворение было в оригинале и на койне.

— Может, когда-нибудь захочешь выучить русский, — сказала Лидия. — Это едва ли не самый сложный из старых языков, но знаешь… По-моему, дело того стоит. У меня был приятель, который знал русский. Не язык, а музыка. Кто-то из деятелей прошлого говорил: «Пока существует русский язык, поэзия неизбежна». Здесь, на Гее, русский не популярен. Может, потому и с поэзией туго…

Лидия, спохватившись, умолкла и оглянулась по сторонам. К счастью, Таня была на кухне — помогала бабушке Полли.

Мартин пришёл позже всех и не один.

«Он что — уже нигде без неё не может?» — раздражённо подумала Илана, стараясь, чтобы эта мысль не отражалась на её физиономии.

— Я только на минутку, — смущенно улыбнулась Ева. — У меня дела, и я вот… заскочила с Мартином тебя поздравить…

— На какую ещё минутку? — перебила Илана, почувствовав себя пристыженной. Хороша хозяйка! В конце концов Ева Руперт — девушка твоего лучшего друга. — Впереди целый вечер. У нас сегодня сладости от самого Томпсона.

— Мне всё равно нельзя, — улыбка Евы уже не была натянутой. — Минусы моей профессии. Вечно боишься набрать вес…Да, вот тебе мой презент…

Ева торопливо извлекла из сумки свёрток, а когда она его развернула, даже невозмутимый и совершенно равнодушный к нарядам Джек одобрительно присвистнул. Платье из тончайшего серебристо-серого бархата немного напоминало одеяние средневековой дамы. Простота фасона лишь подчёркивала его изысканность. Платье было приталенное, в меру пышное, сзади длинней, чем спереди, с широкими оборками, которые, наверное, красиво разлетались во время танца. Подол и ворот окаймляло что-то белое и пушистое, похожее на мех. Из этого же материала были и манжеты.

Все хором стали требовать, чтобы Илана тут же примерила платье, да ей и самой не терпелось это сделать. Наряд оказался впору.

— Только колготки должны быть серые или белые, — критически осмотрев Илану, — сказала Ева. — И туфельки серебристые. Лучше на небольшом каблучке.

— Госпожа Руперт! — всплеснула руками бабушка, — оно же, наверное, бешеные деньги стоит.

— Не беспокойтесь, — засмеялась красавица. — И пожалуйста, зовите меня просто Ева. Мне оно ничего не стоило. После удачных показов манекенщицам иногда позволяют взять что-нибудь из демонстрационных нарядов… Кстати, я опаздываю на показ! Меня уже ждёт машина — я заказала такси прямо к вашему дому. Илана, желаю тебе всего-всего…

За окном мигал зелёными огнями маленький одноместный автолёт.

— Чудесное платье, Ева, — сказала бабушка. — Даже жаль, что моя красавица сроду никуда не ходит. Ещё ни на один школьный праздник не сходила…

— Да в таком платье можно сразу на подиум! — воскликнула Таня. — Илана, ты просто принцесса. Снежная принцесса!

Ева, которая уже собиралась выйти в любезно распахнутую перед ней Джеком дверь, остановилась и окинула Илану серьёзным, оценивающим взглядом.

— Неплохая мысль, — задумчиво произнесла она. — Конкурс на звание Снежной Принцессы будет в конце февраля. Говорят, финал его предрешён, но если кто-то действительно заслуживает такого титула, так это ты.

Илане хотелось узнать о конкурсе побольше, но Ева спешила, а остальных гораздо больше интересовал накрытый стол — большинство гостей пришли сюда сразу после работы.

— А кто-нибудь слышал про этот конкурс? — спросила Илана, когда застолье уже подходило к концу. — Про который Ева говорила…

— Я о нём из журналов знаю, — ответила ей Лидия. — По телевидению его пока не очень-то рекламируют, а вот в молодёжных журналах пишут. Они приходят к нам в библиотеку… Уже вторую неделю печатают фотографии претенденток, и чаще всего — твою одноклассницу. Снежану Грундер. Ева недаром сказала, что всё предрешено. За Снежаной ведь этот титул чуть ли не с пелёнок закрепили. Ещё бы — дочь Снежной Королевы! Линда Грундер была королевой подиума целых десять лет. К тому же у Снежаны самый крутой спонсор. Богаче её папаши во всём Германаре не сыщешь…

— А какие возрастные границы для участниц? — поинтересовалась Таня Коэн.

— От десяти до тринадцати…

— Ты немного запоздала, — поддел Таню Джек.

— Да ну тебя! — отмахнулась она. — Я вот про нашу Илану подумала… Она бы им всем фору дала.

— Полностью с тобой согласна, — кивнула Лидия. — Но без хорошего спонсора её ни один модельер не возьмётся раскручивать. Наряды, которые демонстрируют претендентки, стоят бешеных денег, и модельеры предпочитают, чтобы это шилось на деньги спонсоров.

— Можно подумать, все эти Ормонти и Дамиани бедные! — фыркнула Таня.

— Дело тут не только в тряпье, — подключился к разговору Джереми. — Эти конкурсы — большой бизнес, и ставки там — о-го-го!

— Ставки… — поморщилась Таня. — Ставить на девочек, как на лошадей!

— Вот именно. Смотрится всё это красиво, но на задворках таких конкурсов всегда много грязи. И лучше нашей Илане туда не соваться. То, что она принцесса, и так видно. Даже если одеть её в лохмотья.

— Ага, наденет она лохмотья, — усмехнулась бабушка. — Это раньше она ходила в том, что есть, а теперь запросы появились. Уж лучше бы её не баловали такими подарками.

— Грундер в последнее время часто пропускает школу, — сказала Илана. — Может, потому что к конкурсу готовится? Даже странно, что она об этом ничего не говорит. Она же такая хвастунья… Или ждёт, когда увидят её фотографии и кинутся расспрашивать?

— Может, сглазить боится, вот и молчит, — пожала плечами Лидия. — А подготовка к конкурсу, конечно, требует времени. И сил. Думаешь, легко ходить по подиуму?

— Не знаю. Но я думаю, есть вещи и потрудней. Значит, найди я спонсора, я тоже могла бы записаться в претендентки?

— Да где ж ты его найдёшь! — бабушка Полли улыбалась, но чувствовалось, что она уже начинает сердиться. — Выкинь ты из головы всю эту дурь! Лучше бы уж…

Бабушка не договорила и, вздохнув, ушла на кухню. Наверное, она опять хотела сказать, что лучше бы Илану не баловали такими подарками, но решила не обижать Мартина. Ведь его подруга так старалась сделать приятное.

Илана была в восторге от всех подарков, но лучшим, как она и ожидала, оказался подарок Мартина. Девочка знала, что он принесёт одну из своих картин, и гадала — какую. Ту, что он ей подарил, Илана ещё не видела.

— Я закончил её совсем недавно, — сказал Мартин, когда Илана позвала его поговорить в свою комнату. — Спешил к твоему дню рождения. Не знал, правда, что ты решила отметить его с таким размахом.

— Да, нынче у меня не юбилей, но Лидия говорит, что одиннадцать — магическое число. И два тоже — если сложить единицы. Число незавершённости, а у меня ведь всё только начинается…

— И число двойственности, — добавил Мартин, задумчиво глядя на свою картину.

Илана ещё не нашла ей место и поставила пока на письменный стол. Картина изображала мага… Или колдунью? Красивое юное существо с длинными светлыми локонами можно было принять и за девушку, и за мальчика-подростка. Просторное одеяние скрывало очертания фигуры. Сжимая в правой руке жезл, подросток смотрел на своё отражение в лежащем перед ним зеркале.

— Чистильщики бы опять обвинили тебя в изврате, — сказала Илана. — А мне твои андрогины нравятся.

— Один древний философ говорил, что андрогин — это и есть совершенный человек, — усмехнулся Мартин. — Увы, я далёк от совершенства. Я всего лишь мужчина.

— Адам, которому нужна Ева, — засмеялась Илана. — Я сегодня опять была недостаточно с ней любезна?

— Только в первую минуту. Ты быстро исправилась.

— Я начинаю к ней привыкать. Кажется, остальные тоже?

— Да… Знаешь, поначалу она всех боялась.

— Кого?!

— Моих друзей. Особенно Джека — он же у нас такой интеллектуал. А Ева считает себя глупой. Она же нигде толком не училась. С десяти лет в модельном бизнесе… В её жизни было достаточно подонков, которые обращались с ней, как с вещью. Ей внушили, что она просто красивая кукла и больше ничего. В какой-то момент она с этим смирилась.

— Вот это действительно глупо, — нахмурилась Илана.

— Человек, который считает себя глупым, обычно таковым не является, — заметил Мартин. — Ей просто надо себя полюбить. И тебе тоже.

— Странно, — помолчав, сказала Илана. — Мы же с ней такие разные. Я долго была несчастной уродиной, а она… Она же, наверное, всегда была красивой…

— И ещё более несчастной, чем иные уродины. Мы с ней нужны друг другу. Как красавица и чудовище. Да мы в общем-то и со стороны похожи на эту парочку.

— Я никогда не считала, что ты похож на чудовище.

— Ева тоже.

— Знаешь, Мартин… Я действительно начинаю к ней привыкать. Она ведь не сегодня узнала о моём дне рождения?

— Да, я сказал ей, для кого и по какому поводу пишу эту картину. И Ева тоже решила тебя поздравить. Ты ей действительно нравишься, Илана.

— Чудовище есть в каждом из нас, — сказал он после небольшой паузы. — Иногда оно просыпается. Главное — не кормить этого зверя. Не давать ему расти.

Илана рассмотрела картину как следует только после ухода гостей. Она с удивлением обнаружила, что отражение юного мага очень отличается от него самого. Подросток выглядел сосредоточенным и даже слегка угрюмым, но в чертах его красивого тонкого лица не было ничего такого, что говорило бы о злом нраве или испорченности. Когда же Илана перевернула картину и присмотрелась к отражению в магическом зеркале, ей стало не по себе. Вроде бы, то же лицо, но больно уж оно напоминает маску, за которой может скрываться всё, что угодно, взгляд огромных голубых глаз не столько задумчив и серьёзен, сколько жёсток, а в тонкой руке вместо жезла — меч. Паж Жезлов и Паж Мечей… Две карты, очень важные в раскладе, который сделала Илане Лидия. Мартин недаром заговорил о двойственности…

«В последнее время он без намёков вообще не может, — с лёгкой досадой подумала Илана. — Как будто пытается меня в чём-то уличить».

Она легла спать, повернув картину к стене. Впрочем, утром повесила её на самое видное и хорошо освещённое место.

Кто ей устроил сюрприз, Илана выяснила сразу после каникул, услышав разговор Снежаны Грундер с Марго Аффенштайн.

— Мы больше не берём торты у Томпсона, — заявила Снежана. — Его продукция уже далеко не лучшего качества. Папа говорит, что с таким оборудованием далеко не уедешь…

— Это он, наверное, потому так говорит, что «Томпсон и К0» отказались покупать у него холодильные установки, — ехидно заметила Марго.

— У «Транс-Холода» и без таких, как эти жалкие кондитеры, хватает покупателей! — вздёрнула нос Снежана. — Папа считает, что Томпсон долго не протянет. Лучший компаньон от него ушёл, а детей у него нет. Некому продолжать дело. Сомневаюсь, что он захочет приобщить к своему бизнесу племянничка. Отношения с семьёй сестры у него так себе. Дэн Томпсон был очень недоволен, что она вышла замуж за этого Бертона. Ну, тут-то его можно понять. Джим Бертон — полное ничтожество. Сорок лет, а так ничего в жизни и не добился. Мой папа вообще таких презирает… Однако, семейка с претензиями. Из кожи вылезли, а сына своего в нашей школе учат…

Дальше Илана слушать не стала. Она уже поняла, о какой «семейке» судачат эти две маленькие стервы. Учеников в элитной гимназии N 7 было немного. И только один из них носил фамилию Бертон. Илана подкараулила его в раздевалке.

— Знаешь, голубчик, это нечестно! — напустилась она на Тима, оттащив его в сторонку.

— Что-о? — едва ли не испуганно протянул мальчишка.

— Устроить мне такой пир и даже не побывать на нём! Ты даже не представляешь, с каким удовольствием я бы пригласила тебя в гости.

— Ну… Я хотел как интересней, — Тим смущённо засопел, но он явно был рад, что его поступок перестал быть для Иланы тайной. — И я боялся, что ты… В общем, я не знал, как ты к этому отнесёшься…

— Как я отнесусь к тортам и конфетам? К этим вещам я отношусь совершенно однозначно — ем. А если этого очень много, ещё и друзей угощаю. Послушай, Тим, твои родители так потрати…

— А вот и нет! — поспешно перебил Тим. — Родители тут ни при чём. Они даже ничего не знают. Это всё дядя.

— Я и не знала, что Дэн Томпсон твой дядя. До сегодняшнего дня… Ты что — ему всё рассказал? Или он отвалил тебе такую гору сладостей, ни о чём не спрашивая?

— Дядя Дэн никогда не задаёт лишних вопросов. Я просто сказал, что очень хотел бы отблагодарить одного человека, а у него как раз скоро день рождения. Знаешь, я ведь с дядей совсем недавно познакомился. До этого он… В общем, они с мамой ссорились, а теперь всё налаживается. Мы с дядей сразу подружились. Кажется, я ему нравлюсь. Мама даже боится, что он меня избалует.

— А откуда ты знаешь, когда у меня день рождения?

— Да я тут перед Новым Годом у директора в компе немного порылся, — небрежно сказал Тим. — Мы с Робом Уайтом с математики сбежали — не хотели контрольную делать, а нас дежурные в туалете застукали. И потащили к директору. А того как раз зачем-то завхоз позвал. Директор сказал: «Постойте пока, подумайте о своём поведении, а заодно приготовьтесь всё объяснить — чётко и связно. Не хочу слушать младенческий лепет». Он вышел, а мы с Робом решили пошариться у него в компьютере. Чего над поведением-то думать? Классная раздумывать не будет. Просто возьмёт да и снизит оценку по поведению за неделю. Против этого нам всё равно ничего не придумать. У директора в компе данные про всех учеников. Вот я и прочитал про тебя. И ещё я там кое-какие поправки внёс! — Тим довольно захихикал. — Да нет, не в твоё досье. Думаю, пока никто ничего не заметил, ну а когда заметят, уже и не вычислят, кто это сделал.

— И что ты там сделал, герой?

— Я нашёл анкету Снежаны Грундер и кое-что там исправил. В графе «отец» написал — «главный германарский душегуб», а в графе «мать» — «замороженная глиста». Моя мама эту Линду Грундер терпеть не может. У отца в компьютере хранятся все её фотогалереи, а мама говорит, что Линда похожа не на Снежную Королеву, а на замороженную глисту.

О том, что Снежана Грундер — один из главных врагов Иланы, знала вся гимназия. Тим рассказывал о своём подвиге небрежным тоном, но чувствовалось, что он ждёт одобрения.

— Рисковый ты парень, Тим, — покачала головой Илана. — Представляешь, если бы тебя за этим поймали!

— А ты не боялась, что тебя поймают? — помолчав, робко спросил Тим. — Я ничего никому не говорил, но некоторые сами догадались… Ведь картины появлялись там, где ты была… Или где ты была незадолго до этого…

— Не одна я там была. По коридорам школы ходят целые толпы…

— Потому никто ничего и не может доказать. Но теперь все знают, что ты настоящая колдунья. Почти все…

— А где ты достал такие чудесные лилии? — желая сменить тему, поинтересовалась Илана. — Может, у тебя есть ещё один дядя? Владелец цветочного магазина.

— Нету… — слегка растерялся Тим. — Какие лилии? А-а, это, наверное…

Мальчишка спохватился и умолк, закусив губу.

— Ну-ну, продолжай! Кто это?

— Да я не знаю, я только… Спроси у Марка Лемана. Он больше знает.

— Ах, он больше знает? — Илана уже начала сердиться по-настоящему. — Что-то тут все вокруг слишком много знают. А меньше всех знаю я. Это что — заговор?

— Да какой заговор? И вообще… Я же не виноват, что некоторые тут в тебя влюбились…

— Чего-чего? — Илана почувствовала, как её бросает в холод. Зеркальная стена вестибюля отражала её тонкое лицо, которое в мгновение ока приобрело нежно-голубой оттенок. Тим же, покраснев и надувшись от сдерживаемого смеха, подхватил портфель и умчался прочь.

У Марка Лемана Илана ничего не стала спрашивать. Она всё поняла, увидев, как он разговаривает с Таддеушем Бельски. Сразу вспомнился увитый белыми лилиями меч на серебристо-голубом фоне. Герб, изображённый на дверце кареты, которая иногда привозила Таддеуша в гимназию.

Недавно завязавшиеся приятельские отношения между Марком и Таддеушем удивляли многих. Говорили, что началось это в сентябре, после того, как граф и графиня Бельски пригласили семейство Виктора Лемана на один из своих приёмов. Якобы это позволило Виктору собрать какой-то важный материал и кое-кого разоблачить. И вроде бы, это разоблачение было в интересах графской четы. А иначе стали бы они ему помогать! Позже Илана узнала, что семьи Бертонов и Леманов уже не первый год дружат — настолько тесно, что время от времени наносят друг другу визиты. В школе Марк и Тим не общались — старшие мальчики вообще поглядывали на малышей свысока, но однажды, оказавшись в гостях у Леманов, Тим решил покрасоваться перед Марком и рассказал ему о своей проделке в кабинете директора. Из этого-то разговора Марк и узнал о дне рождения Иланы. Почему он решил сообщить сию знаменательную дату Таддеушу? Марк был не из тех, кто рад выслужиться. Похоже, он просто хотел сделать Таддеушу приятное. Марк Леман никогда бы не признался, что дружба с юным аристократом, который к тому же старше его на целых два года, льстит его самолюбию, но Илана видела, что это так. И ещё она видела, что Марк искренне восхищается Таддеушем. Да и как можно было им не восхищаться? Она вот только до сих пор не могла привыкнуть к мысли, что кто-то может восхищаться ею. Избавиться от клейма уродины, которое Илана носила с раннего детства, было непросто. Девочка с неправильным именем и неправильной внешностью ходила теперь, высоко подняв голову, но проклятое клеймо не исчезло. Оно лишь стало невидимым и нет-нет да проступало, словно рисунок, сделанный исчезающими чернилами на бумаге из криоволокна, если подержать лист на огнём. Присутствие Таддеуша Бельски по-прежнему смущало её. Наверное, если бы она, встретив его в коридоре, пореже отводила глаза, она давно бы уже поняла, почему Снежана Грундер ненавидит её всё больше и больше. Впрочем, задираться Снежана не решалась, так что её ненависть давно уже не причиняла Илане хлопот.

«Я же не виноват, что некоторые тут в тебя влюбились…» Эти слова то и дело вспыхивали в памяти, обжигая Илану приятным холодком. Когда он первый раз посмотрел на неё с интересом? В феврале прошлого года, в раздевалке. Когда защитил её от Ральфа Джефферсона. Сейчас она сама может за себя постоять, но ещё раз побывать в роли прекрасной дамы, которую защищает прекрасный юный рыцарь, она бы не отказалась.

Белые лилии до сих пор стояли в комнате Иланы — такие же свежие, как и в первый день. Земля в корзине из искусственной голубой соломки была пропитана каким-то дорогим удобрением, которое не позволяло цветам вянуть, даже если их не поливали. «Фирма «Голден Флауэрс» гарантирует, что ваш букет будет свежим в течение месяца». Так было написано на изящной маленькой открытке, которую Илана нашла в корзине. Открытки от дарителя не было.

Теперь, когда Илана знала, кто это, она размышляла, как ей себя повести. Элементарная вежливость требовала поблагодарить за подарок. С другой стороны — если Таддеуш не послал открытку, значит он предпочитает оставаться инкогнито…

Таддеуш Бельски сам избавил Илану от всех этих терзаний, подойдя к ней через два дня после её разговора с Тимом.

— Привет, — сказал он, улыбнувшись так, что её тут же бросило в холод. — Как ты относишься к вечеринкам с музыкой и фейерверком?

— Не знаю… — пролепетала девочка.

Вокруг хихикали — наверняка, её физиономия пылала, словно голубой фонарь.

— Я никогда не была на таких вечеринках, — Илана взяла себя в руки и даже выдавила что-то похожее на улыбку.

— Ну так я тебя приглашаю.

— А по какому поводу вечеринка? — осведомилась Илана, уже почти полностью овладев собой.

— В честь одной зловещей даты. Мне исполняется тринадцать.

— Значит, мы с тобой родились в один месяц… Спасибо за цветы. Они до сих пор свежие.

— Я рад, что они тебе понравились. Ты не больно-то озадачивайся насчёт подарка. Я же знаю, что не все рождаются в богатых семьях. Для меня будет подарком, если ты просто придёшь немного повеселиться в честь моей чёртовой дюжины… Надеюсь, пастор Лукас меня не слышит?

Таддеуш огляделся, скорчив очаровательно-шкодливую гримасу.

Бабушку это приглашение удивило ещё больше, чем Илану. И даже слегка насторожило.

— Ты уверена, что надо туда идти?

— Но меня же пригласили. Лично. И весьма любезно. Что-то я тебя не пойму, бабуля. Сама недавно жаловалась, что я не хожу на вечеринки.

— Не думала, что тебя пригласят во дворец графов Бельски.

— Вряд ли я единственная из нашей школы, кого он пригласил, а у нас там не только графья учатся. Хорошо, что Ева подарила мне это платье. В таком и на приём к королеве пойти не стыдно.

— А тебя и туда пригласили?

— Пока нет.

В Германаре не считалось зазорным приходить на день рождения без подарка, но Илана не собиралась являться на именины Таддеуша с пустыми руками. Она сделала магический шарик и целый вечер над ним колдовала. Ей хотелось, чтобы эта ледышка показывала своему хозяину любую картинку, какую он пожелает увидеть, но получится ли это, Илана не знала. Возможно, созданные ею магические шары выполняют только её волю.

«Вот и проверим, — подумала девочка. — Будь что будет. В конце концов, ледышки всегда реагировали на людей по-разному. Некоторым они вообще не подчиняются. И Таддеуш это прекрасно знает».

Замок Бельски, построенный в стиле, напоминающем позднюю готику, сиял огнями. Двор заполонили изящные экипажи, запряжённые лошадьми и каланами — необыкновенно красивыми парнокопытными с планеты Миддлторн. На некоторых каретах красовались гербы. Стоянка автолётов, которая находилась на эстакаде, примыкающей к северной башне замка, тоже была переполнена, зато стоянка для наземных авто пустовала. Илана была единственной из гостей, кто прибыл в замок на обычном такси. Тем не менее улыбчивый молодой лакей помог ей выйти из машины с той же безупречной галантностью, с какой другие лакеи распахивали дверцы карет, украшенных фамильными гербами.

Просторный холл замка был оформлен под рыцарский зал и выглядел бы мрачновато, если б не плавающие по воздуху разноцветные шары. Илана сперва решила, что они надувные. Один из них — серебристо-белый, с нарисованной забавной физиономией — двинулся прямо к ней.

— Добро пожаловать в наш замок, снежная принцесса! — пропел шар и тут же лопнул, обдав Илану прохладными брызгами и тонким цветочным ароматом.

— Ты не испугалась? — Таддеуш, смеясь, выскочил из-за колонны. В руках у него было что-то вроде маленького проектора. — Это говорящие пузыри. Подарок бабули. У них на Майдаре обожают всякие прикольные штучки. А у нас бы такие мыльные пузыри тут же объявили дьявольским изобретением.

— А как это… получается?

— Очень просто! Дуешь вот в эту трубку и мысленно произносишь какую-нибудь фразу. Пузырь повторяет её и сразу лопается… Кстати, ничего, что я тебя слегка обрызгал?

— Ерунда. Такой приятный запах…

— То-то и оно. Кузина Берта испугалась, что он перебьёт аромат не то её новых духов, не то дезодоранта… А по-моему, бояться нечего. Этот запах моментально выветривается.

— Я духами всё равно не пользуюсь.

— Я так рад, что ты пришла! — одетый в серебристо-белое Таддеуш просто излучал свет. Его наряд напоминал Илане костюм принца Зикфрида из её любимого балета «Лебединое озеро». — Пойдём, я представлю тебя родителям.

Анна Бельски улыбнулась Илане весьма любезно, но девочка сразу поняла, что графиня расценивает её присутствие здесь как очередную выходку Таддеуша. Похоже, графиня привыкла относиться к причудам своего единственного сына снисходительно. А графу Бельски, казалось, вообще нет до происходящего никакого дела. Он улыбался, отвечал на приветствия, говорил комплименты, но чувствовалось, что мысли его витают где-то далеко. Кого присутствие Иланы действительно раздражало, так это Линду и Снежану Грундер. Они стояли рядом с графской четой — красивые, нарядные и такие высокомерные, словно именно они были хозяевами этого замка и обладателями графского титула. Возможно, Снежана уже вовсю готовилась к этой роли. Илана где-то читала, что настоящие аристократы никогда не задирают нос. Чванство — отличительная черта тех, о ком говорят «из грязи в князи». Вот Таддеуш — настоящий аристократ. Держится с достоинством, но так просто и мило. Вот и сейчас…

— Прошу нас извинить! — улыбнулся он и взял Илану за руку. — Я должен представить мою гостью бабушке.

— Вообще-то герцогиня Левенхольд мне прабабушка, причём двоюродная, — весело сообщил Таддеуш, увлекая Илану за собой. — Но какая в сущности разница? Я зову её Би. Её вся родня так зовёт и близкие друзья. Это лучше, чем её полное имя — Бабилония! Это ж надо было так назвать! Би — просто прелесть! Люблю, когда она приезжает. Вообще-то она живёт на Майдаре. Поэтому в прессе её обычно называют герцогиня Майдарская.

Маленькая планета Майдар уже много лет проводила политику нейтралитета, но Илана не раз слышала, что именно там, на Майдаре, отмываются самые грязные деньги и скрываются от правосудия самые опасные преступники.

Она ожидала увидеть что-то вроде бабушки Полли, только в более дорогом наряде, и очень удивилась, когда Таддеуш подвёл её к статной красивой даме лет тридцати. Её пышные выбеленные волосы напоминали парик — вроде тех, что носили в восемнадцатом веке, открытое золотисто-коричневое платье подчёркивало красоту загорелого, хорошо натренированного тела. Дама сидела в кресле, рассеянно провожая взглядом плывущий по залу светильник-голограмму. Он представлял собой прозрачный шар с фигуркой девушки внутри. Судя по всему, это была колдунья. Она держала в руках гранёный камень, который то вспыхивал ярким светом, то гас.

— Би, это Илана Стивенс из нашей гимназии. Я тебе говорил о ней. Как видишь, я не один такой. Она тоже альбинос.

— И тоже очаровашка, — улыбнулась герцогиня, окинув Илану внимательным, дружелюбным взглядом. — Я вижу, генетики и над тобой хорошо поработали. Какая изысканная бледность! Ты напоминаешь мне снежную лилию.

— Какую? — спросил Таддеуш. — На Майдаре опять вывели новый сорт лилий?

— Нет, дорогой, это просто образ. В какой клинике ты лежала, детка?

— Я не лежала ни в какой клинике, госпожа герцогиня, — с некоторым замешательством ответила Илана и, спохватившись, сделала запоздалый реверанс. Она знала, что так называемое лечение от старости весьма популярно у состоятельных людей, но ей ещё не доводилось видеть прабабушку, словно сошедшую с обложки модного журнала. — Вряд ли меня вообще можно назвать альбиносом. Не исключено, что существа моей расы все такие.

— И что же это за прекраснейшая из человеческих рас?

— Не знаю, госпожа герцогиня. Этого никто не знает. Некоторые вообще не считают мою расу человеческой.

— Ох уж эти предрассудки, — покачала головой герцогиня. — Мне потому и нравится на Майдаре, что там не притесняют инопланетян. Выходит, ты даже не знаешь, в каком мире живёт твой народ? Как романтично! Я желаю тебе найти своё племя, Илана. А если не найдёшь, приезжай к нам на Майдар. Ты всегда можешь рассчитывать на моё гостеприимство.

— Благодарю вас, госпожа герцогиня.

— Для тебя — мадам Би. Мои юные друзья называют меня так. Ты ведь не против быть моим другом?

— Конечно, нет, мадам Би. Друзей у меня немного. Может быть, поэтому я их особенно ценю… и вообще очень ценю дружбу.

— Я вижу, ты умная девочка. И хорошо воспитана. Тебе здесь нравится?

— Да, очень.

— Не правда ли замечательный светильник? — герцогиня показала на прозрачный шар с объёмным изображением колдуньи.

Волшебный камень, постепенно угасая в руках девушки, сиял нежно-розовым светом.

— Тут ещё где-то два летают, — сказал Таддеуш. — Мне особенно нравится с фениксом… А-а, вон он. Левис! Подтолкни-ка сюда вон тот шар!

Кудрявый мальчик лет семи в костюме эльфа, подпрыгнув, отбил светильник в их сторону, словно мяч. Шар, излучающий золотисто-оранжевое сияние, плыл через зал, разгораясь всё ярче и ярче. Когда он приблизился, Илана увидела внутри у него фигурку фантастической птицы.

— Он гаснет через каждые полчаса, — пояснил Таддеуш. — Феникс сгорает. А потом снова возрождается из пепла… Вот сейчас он разгорелся на всю катушку и скоро начнёт гаснуть. А в третьем шаре огнедышащий дракон. Он сегодня напугал служанку — выплыл ей навстречу из-за колонны. Бедняжка уронила поднос с устрицами. Мне эти светильники дядя Вэнс подарил. Света от них немного, но уж больно красиво. Он знает, что я обожаю всякие милые пустяки.

— В таком случае позволь я тоже подарю тебе один милый пустячок, — спохватилась Илана и достала из маленькой расшитой бисером сумочки ледышку. — У тебя, конечно, есть магические шары, но меня заверили, что этот особенный. Якобы в нём можно увидеть всё, что захочешь.

— Правда? Давай проверим! — оживился Таддеуш. — Хочу, чтобы там появился майдарский тигр.

Мальчик стиснул ледышку в руках, а когда разжал пальцы, в прозрачном шарике была крошечная фигурка тигра. Илана вздохнула с облегчением. Она так боялась разочаровать Таддеуша.

«Значит, я могу заколдовать лёд так, чтобы он подчинялся другим, — подумала девочка. — Интересно, что я ещё могу ему приказать?»

— Вот здорово! — радовался Таддеуш. — Как живой! Только жаль, что очень маленький. Между прочим, я до сих пор толком не знаю, какого они роста, эти майдарские горные тигры. Они с обычных тигров или больше?

— Больше, — сказала герцогиня. — И гораздо опаснее.

— Ты хочешь, чтобы он стал в натуральную величину? — спросила Илана. — Говорят, можно ненадолго вызвать фигурку из шарика и увеличить. Совсем ненадолго. Но это надо очень сильно захотеть… И чем больше людей этого хочет, тем больше шансов на успех.

— Вот как? — вскинула брови герцогиня. — Тогда давайте хотеть вместе.

Илану смутил её лукавый взгляд. Неужели мадам Би догадалась, от чьих именно желаний зависит фокус с ледышкой?

Появление в зале саблезубого хищника размером с лошадь вызвало панику. Фигура огромной чёрной кошки в светло-жёлтую полоску была неестественно яркой — как и все ледяные призраки, но большинство гостей в первый момент решили, что во дворце оказался настоящий майдарский тигр. Проклиная себя за неосторожность, Илана поспешила уничтожить призрак, однако паника улеглась далеко не сразу.

— Извини, — сказала Илана Таддеушу. — Я думала, не получится. А теперь вот всех перепугала…

— Ничего, — махнул рукой именинник. — Все уже смеются… Сами виноваты, что не могут отличить живое существо от призрака.

— А ты уверен, что всегда сможешь? — спросила мадам Би, но Таддеуш её не слушал — он заметил явившуюся на шум графиню.

— Мама! Ты видела майдарского тигра?

— Все только и говорят, что о каком-то тигре, — улыбнулась Анна Бельски. — Но, похоже, я как всегда пропустила самое интересное.

— Извините, графиня, — смущённо пробормотала Илана. — Я не хотела никого пугать. Просто у шарика, который я подарила Таддеушу, оказались очень большие возможности.

— У шарика? — поинтересовалась мадам Би, не сводя с Иланы цепкого, но отнюдь не осуждающего взгляда.

— Ну да, — пролепетала девочка. — Один мой знакомый физик говорит, что эти ледышки — биокомпьютеры. И те, кто их делает, постоянно стараются их усовершенствовать. Мне сказали, что этот шарик… Что можно не только вызвать в нём изображение, но и ненадолго это изображение увеличить.

Илана остановилась, чтобы перевести дыхание. Ей казалось, что она сейчас подавится своим враньём.

«Вот ведь дура, — ругала она себя. — Повыпендриваться захотелось…»

— Судя по всему, именно такие ледышки сейчас и ходят по вашей гимназии, — язвительно изрекла Линда Грундер. Они со Снежаной явились сюда вслед за графиней. — Не так давно кто-то буквально наводнил её призраками.

— Насколько я знаю, эти шарики реагируют на людей по-разному, — сказала герцогиня. — Тот, кто обладает ярко выраженными экстрасенсорными способностями, может творить настоящие чудеса. Думаю, этого тигра мы наколдовали в основном благодаря Илане.

— Лучше бы платье себе наколдовала, — на всякий случай придвинувшись поближе к матери, фыркнула Снежана.

— Чем тебе не нравится её платье? — удивилась мадам Би. — Дорогая, я всегда считала, что ты унаследовала у своей матери не только миловидность, но и хороший вкус.

Линда Грундер любезно улыбнулась герцогине, но чувствовалось, что слово «миловидность» ей не понравилось. Она явно считала, что её блистательная внешность заслуживает более изысканных комплиментов.

— Да платье-то ничего, — ответила Снежана, — Но на Кэти Мосс оно сидело куда лучше. Мадам Би, неужели вы не помните предпоследний показ в Королевском Саду? Кэти демонстрировала это платье.

— Дитя моё, наряды для того и демонстрируют, чтобы люди заказывали себе то, что им приглянулось, — поспешила Илане на выручку деликатная графиня.

— Я ничего не заказывала, госпожа графиня, — сказала Илана. — Это именно то платье, которое было на Кэти Мосс. Демонстрационная модель. Мне его подарила знакомая манекенщица.

— И правильно сделала! — заявил Таддеуш. — На тебе оно смотрится гораздо лучше, чем на Кэти.

Снежана старательно кривила побледневшие губы, изображая пренебрежительную ухмылку, но у неё получилась такая гримаса, будто она съела что-то очень кислое.

— А ты умеешь заводить полезные знакомства, Илана Стивенс, — заметила герцогиня. — Физик, манекенщица…

— Поэтесса-неудачница, — негромко, но так, чтобы все слышали, добавила Снежана. — Чокнутая гадалка, полусумасшедший художник…

Герцогиня и бровью не повела в её сторону.

— У меня действительно хорошие друзья, мадам Би, — сказала Илана, — но моей заслуги в этом нет. Я вовсе не стараюсь заводить знакомства. Это получается само собой.

— Вообще-то у меня тоже, — доверительно улыбнулась герцогиня. — Дружба — такой же дар Божий, как и любовь. И природа её столь же таинственна. Но я обычно сразу чувствую, кто может стать моим другом. А раса и происхождение моих друзей меня совершенно не волнуют. Ведь это то, что мы не выбираем. Я знаю людей, которые родились в подворотне, а теперь владеют собственностью на нескольких планетах Федерации… Впрочем, подбросить в подворотню или на крыльцо приюта можно и наследную принцессу. Мне почему-то кажется, что с тобой случилось нечто подобное. Не знаю, какой ты расы, но в тебе чувствуется порода. И достоинство настоящей принцессы. А настоящая принцесса, поверь мне, всегда найдёт дорогу к трону.

— Би, ты её смущаешь, — вмешался Таддеуш. — Она уже стала совсем голубой — как принцесса Аэлита из одной старинной книжки.

— Принцесса Аэлита? У неё тоже была голубоватая кожа? Что это за книга, Тэд? Может, там рассказывается как раз о народе Иланы…

— Нет, Би, — рассмеялся Таддеуш. — Это сказка. Фантастика… Впрочем, кто знает. Говорят, почти все герои сказок и мифов когда-то были реальными людьми. Если тот русский автор описал реальную историю, то, возможно, предки Иланы жили на Марсе…

— Это исключено, — авторитетно заявил круглолицый мальчик лет восьми в костюме гнома. — Насколько я знаю, жизнь там так и не обнаружили. Сейчас там несколько баз и исследовательская станция…

— Ладно, учёный гном, лекцию прочтёшь как-нибудь потом, — перебил Таддеуш, сдвинув мальчишке колпак набекрень.

— Мой дорогой кузен Томас Деверо собирается стать планетологом, — пояснил он Илане. Похоже, все остальные об этом знали. — Ладно, господа, с вашего позволения я похищаю принцессу Аэлиту. В Белом Зале уже вовсю танцуют. Илана, ты любишь танцевать?

— Да, но… Я никогда не танцевала при всех. И боюсь, что я не знаю современных танцев…

— Ничего, я тебя научу. Да не бойся! Когда танцует целая толпа, никто на тебя не смотрит.

Смотреть на неё всё-таки смотрели, но Илану это вскоре перестало смущать. Разучить новый танец было ещё проще, чем выучить стихотворение или главу из учебника.

— Ну ты даёшь! — восхищался Таддеуш. — Всё ловишь на лету! Я хожу в танцевальную школу господина Ламетри. Он говорит, что я очень быстро запоминаю движения, но, по-моему, быстрей тебя не схватывает никто. Кстати, я уже голоден, как целая стая волков. А ты?

Илана пожала плечами. Больше всего она боялась опозориться за столом. Бабушка, конечно, всегда учила её хорошим манерам, но в таком обществе Илана ещё не бывала. Вдруг она не знает каких-то тонкостей…

К счастью, о тонкостях тут никто и не думал. А большого застолья вообще не было. Взрослые ужинали отдельно, предоставив детям полную свободу. Для молодёжи было накрыто множество столиков в разных залах и павильонах замка, даже в Зимнем Саду. Каждый ел, что хотел и как хотел. Некоторые, набрав на тарелку разных вкусных вещей, уходили в какую-нибудь беседку или устраивались в уютной нише, каких в дворцовых залах было довольно много. Эти ниши напоминали крошечные комнатки с мягкими диванами и пуфиками, отгороженные от большой комнаты занавеской. В каждой имелся светильник, который можно было зажечь. Впрочем, делалось это редко. Илана заметила, что многие юные гости парами разошлись по таким нишам, задёрнув занавески, и никого это не смущало. В одну из ниш удалилась худенькая девочка лет двенадцати, вид которой не на шутку встревожил Илану. Выглядела девочка так, словно очень хотела спать или была в предобморочном состоянии. Илана сочла необходимым сообщить об этом Таддеушу.

— Не беспокойся, — улыбнулся юный граф. — Она просто решила немного оттянуться. У нас это называется «пососать конфетку».

— А если… заметят?

Илана сразу поняла, о каких «конфетках» говорит Таддеуш, и удивилась его спокойствию.

— Послушай, тут же не школа, — засмеялся он. — Человек имеет право на небольшой кайф, и никому нет до этого никакого дела.

— И твоим родителям тоже?

— Они у меня достаточно продвинутые, чтобы не раздувать на пустом месте… От этого же никакого вреда! Совсем слабый наркотик. Хочешь попробовать?

— Да нет…

— Ну и ладно. Знаешь, мне обязательно надо потанцевать с парой-тройкой кузин, а то они обидятся. Увы, хозяин не имеет права развлекать только одну гостью, даже если ему этого очень хочется. Не скучай, я скоро…

Илана и не собиралась скучать. Недостатка в развлечениях тут не было, но она заметила, что все гости с нетерпением ждут начала Королевской Охоты. Так называлась игра, которая проводилась в Зимнем Саду. В роли дичи выступали игрушки-роботы, запрограммированные так, чтобы максимально усложнить охотникам задачу. Стреляли из арбалетов с наконечниками-присосками. Причём у каждого арбалета был свой набор стрел, что делало совершенно невозможным присвоить себе чужую добычу. Внутри у каждой игрушки имелся приз для удачливого охотника, а некоторые звери-роботы сами являлись призами — настолько они были красивы и так походили на настоящих животных.

Едва ли не все участники игры охотились на лера — белого оленя с серебристыми рогами. Размером он был с настоящего — чуть крупнее пони. Хатаны — приземистые молчаливые люди с бледно-смуглой кожей и тёмно-синими глазами — катали на этих белых оленях в Ледяном Городке всех желающих. Говорили, что оленеводы приезжают в Гаммель из посёлков на берегу Северного океана. Детей привлекало не столько катание, сколько красавцы олени, которые к тому же охотно позволяли себя гладить.

Оленя-робота, который носился по Зимнему Саду, ловко ускользая от стрел охотников, трудно было отличить от настоящего лера. Илана охотилась на него с одержимостью, которая удивляла её саму. Она ловила себя на том, что воспринимает его не просто как красивую игрушку. Ей казалось, что если белого оленя подстрелит кто-нибудь другой, она этого счастливчика просто-напросто придушит. В лера попали три стрелы — Иланы и двух мальчиков, один из которых, Олли Андерсон, весьма активно ухаживал за Снежаной Грундер. Похоже, она рассчитывала, что Олли положит свою добычу к её ногам, и чуть не позеленела от злости, когда арбитр объявил, что первой в оленя попала стрела Иланы Стивенс. На каждой стреле было устройство, с точностью до долей секунды фиксирующее время попадания.

— На нём можно кататься, — сказал Таддеуш, поздравив Илану с выигрышем. — Только надо регулировать скорость. Если он будет носиться так, как во время охоты, на нём не удержишься.

— Удержусь.

Илана была счастлива почти так же, как тогда, когда поняла, что может вызывать в ледяном шарике любые видения.

После удачной охоты очень хотелось есть. Илана отправилась в ближайший павильон с накрытыми столами. Таддеуш с ней не пошёл — графиня позвала его попрощаться с одной весьма важной гостьей, которая собиралась уезжать. Уплетая миндальное пирожное, девочка заметила, что за ней пристально наблюдает довольно странная личность. Это был смуглый узколицый человек с крупной ослепительно сверкающей серьгой в левом ухе и длинными, собранными в хвост тёмными волосами, которые неестественно ярко блестели. Очень маленького роста, почти карлик, он двигался с лёгкостью и изяществом какого-то неземного существа. Он улыбался, но его золотисто-зелёные глаза смотрели на Илану по-деловому цепко.

Спустя примерно полчаса она снова заметила этого человечка — уже в танцевальном зале. Он по-прежнему внимательно за ней наблюдал. Илана не могла понять, почему это причиняет ей смутное беспокойство. Что он может ей сделать, этот странный карлик? Тем более, что он и не кажется злым. Лидия как-то говорила, что карлики всегда внушают людям какой-то безотчётный ужас, и корни его уходят в глубокую древность — в те времена, когда физическое уродство считалось признаком колдовской сущности. Так на Крите боялись загадочных дактилей[6] — маленьких спутников Великой Матери, которая управляла судьбами смертных. Илане вспомнилось одно стихотворение Блока. Именно карлик остановил часы в комнате умершего ребёнка… Карлик — гений судьбы. Злой гений… Да нет, не злой. Он просто слуга своей госпожи…

От размышлений Илану отвлёк симпатичный мальчик в гусарском костюме. Олли Андерсон. Тот самый мальчик, который попал в лера вторым.

— Поговорим? — улыбнулся он и, не дождавшись ответа, потащил Илану в ближайшую нишу.

— Лучше здесь, — Илана высвободила руку.

Этому «гусару» явно не хватало галантности, причём в его бесцеремонности не было и тени дружелюбия.

— Я Олли, — сказал он. — Олли Андерсон. Это моя стрела попала в лера на секунду позже твоей.

— На тридцать пять секунд, — уточнила Илана.

— Ну, разница невелика. Продай мне этот приз. Пять тысяч.

Илана изо всех сил старалась сохранить невозмутимость. Пять тысяч гвен! Им с бабушкой на два года бы этого хватило — если, конечно, не шиковать. Похоже, Олли это знал. И полагал, что ему ничего не стоит купить такую нищенку, как Илана Стивенс, вместе со всеми потрохами.

— Лер не продаётся. Он мне самой нужен.

— И зачем? Тебе его и поставить-то, наверное, некуда. Послушай, я же предлагаю хорошую цену. Если мало, скажи. Мой отец даст сколько надо.

«Лучше бы он дал тебе по лбу», — подумала Илана.

— Я сказала — нет.

— Видишь ли, я обещал его Снежане. Он ей очень понравился, и я обещал, что выиграю его для неё.

— Зачем же обещать то, что ещё не выиграл?

— Я его чуть не выиграл…

— А я выиграла. И он мне нужен самой. У Снежаны богатая семья. Её отец купит ей всё, что она захочет. В «Сказочном мире» навалом таких роботов…

— Ну нет, этот особенный! И потом… Я обещал…

— Это твои проблемы.

— Послушай, ну чего ты залупилась? Я ж по-хорошему. Такие деньги предлагаю… Тебе ли нос задирать? Если смотреть в корень, тебе вообще тут не место. Тэд, наверно, просто захотел удружить своей двоюродной бабуле. Эта извращенка обожает всяких уродов… Если ты попала в приличное общество, это надо ценить.

— Это своё общество ты считаешь приличным? Оскорбляешь меня без всяких причин. Мне надоело твоё общество, Олли Андерсон. С твоего позволения я удаляюсь.

— Да не давал я тебе своего позволения! — Олли снова сделал попытку схватить Илану за руку и явно удивился той силе, с какой она высвободилась. — Последний раз предлагаю — десять тысяч.

— Предложи их Снежане. Я тебе всё сказала.

— А я не всё, — прищурился мальчик. — Я привык добиваться своего. Добьюсь и на этот раз. Не захотела продать — тебе же хуже. Запомни.

— Илана, у тебя всё в порядке? — спросил Таддеуш.

Олли покраснел. Ни он, ни Илана не знали, когда Таддеуш подошёл и сколько успел услышать.

— Конечно, у меня всё в порядке, — ответила Илана. — Пожалуй, мне пора домой. Уже поздно, а надо ещё вызвать такси…

— Насчёт этого не беспокойся. Тебя и твоего зверя отвезёт наш шофёр. Но сначала с тобой хочет поговорить Би. У неё к тебе деловое предложение.

«Не слишком ли много деловых предложений за один вечер, — подумала Илана. — Интересно, что хочет купить эта дама? Мою игрушку? Мою душу? Видимо, здесь привыкли покупать. И удивляются, когда что-то не продаётся».

Сказочно-красивый дворец Бельски очаровал её, но разговор с Олли напомнил ей, что даже в самом прекрасном саду может быть полно ядовитых гадов. Илане вдруг очень захотелось домой, к бабушке Полли.

Мадам Би ждала их в беседке, увитой тимианскими розами. Илана едва не попятилась, увидев рядом с герцогиней того самого карлика, который наблюдал за ней в Голубом Павильоне и танцевальном зале. Вблизи он выглядел ещё более необычно. Левую часть его узкого смуглого лица украшала золотистая татуировка, которая становилась заметной, только когда на неё падал яркий свет. Огромная бриллиантовая серьга карлика имела форму пятиконечной звезды и время от времени сверкала так, что хотелось зажмуриться. Странный блеск его волос объяснялся очень просто — они были покрыты капельками декоративного лака. Светло-зелёные глаза смотрели из-под длинных позолоченных ресниц с наигранно-рассеянным любопытством, за которым чувствовалась постоянная внутренняя сосредоточенность. Этот человечек с трудом вписывался в окружающую реальность, и вовсе не потому, что был столь экстравагантен, — здесь многие щеголяли вычурными нарядами и макияжем. Он походил на какое-то демоническое существо из древних легенд. Впрочем, скорее игривое, чем злое.

— Илана, дорогая, познакомься с маэстро Полари, — сказала герцогиня. — Ты ведь, наверное, слышала о Вито Полари?

Ещё бы! Вито Полари был одним из лучших модельеров Геи. Слышать-то о нём Илана слышала, но ни разу его не видела. Модельный бизнес давно уже считался самым дорогим, и на показы ходили лишь самые состоятельные люди. Про Вито Полари говорили, что он не любит «светиться» ни на обложках журналов, ни на телеэкранах. Впрочем, даже если бы и любил, Илана бы его не увидела. Fashion TV был платным каналом, и бабушка Полли считала, что вполне можно обойтись без такой роскоши.

Илана приготовилась сделать реверанс, но Вито Полари с улыбкой протянул ей свою маленькую смуглую руку. Она оказалась на удивление сильной.

— Я неспроста за тобой наблюдал, — произнёс он с какой-то подкупающей развязностью. — Би — мастерица подкидывать другим безумные идеи, но даже самая безумная из её идей обычно оказывается достойна рассмотрения. Ты не против побороться за титул Снежной Принцессы?

— Снежной Принцессы? — растерянно пролепетала Илана.

— Ну да. Он в конце февраля. Другие претендентки уже вовсю готовятся, но… Я посмотрел, как ты танцуешь, двигаешься. Тебя не придётся долго учить. К тому же в тебе есть то, чего нет в других… Если согласна, жду тебя завтра у меня в офисе. Знаешь, где это?

Илана кивнула. Кто же не знает, где находится модный дом «Stella Polari»?

— Но… Господин Полари, у меня нет спонсора…

— Дитя моё, — рассмеялся модельер. — При всех твоих достоинствах, не будь у тебя спонсора, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Эту часть проблемы взяла на себя герцогиня Левенхольд, ну а мы с тобой завтра же начинаем работать. Кстати, зови меня маэстро.

— Смотри, Вито, — погрозила пальцем герцогиня. — Не вздумай обидеть мою девочку.

— Когда я трогал девочек? А уж обижать твоих девочек… Би, я не самоубийца.

Илана словно во сне прощалась с герцогиней, маэстро, Таддеушем, с кем-то ещё… Она пришла в себя лишь по дороге домой. В салоне автолёта Бельски было красиво и очень уютно. Фигура игрушечного оленя, белеющая на фоне тёмно-синей обивки, казалась ледяной статуей. Шофёр, который прямо таки излучал любезность, донёс мохнатого робота до самого крыльца.

— Что это? — ахнула бабушка.

— Мой приз, — небрежно сказала Илана. — Бабуля, не падай в обморок. Упадёшь, когда я расскажу тебе ещё про один приз, который я сегодня выиграла.

Глава 17. Stella Polari

В обморок бабушка Полли не упала, но была близка к этому как никогда.

— Герцогиня Майдарская будет твоим спонсором?! Илана, скажи, что это шутка…

— Это не шутка! — Илана уже начинала сердиться. Почему бабушка боится всего на свете? — Сам Вито Полари считает, что у меня есть шанс выиграть этот конкурс. Не понимаю, что тебе опять не нравится. У нас наконец-то появится возможность вырваться из нищеты. Если я добьюсь успеха, я не только возмещу затраченные на меня деньги, но и заработаю сама. Скажи на милость, что тут плохого?

— Этот шоу-бизнес… Илана, я столько про всё про это слышала. Говорят, там сплошные развратники. А этот Вито… Мне даже стыдно повторять, что я о нём слышала…

— Ну и что ты о нём такого слышала? — насмешливо спросила Илана. — Что он парней любит? Ну так радовалась бы. Я же не парень… Вот что, бабуля, завтра маэстро ждёт нас у себя в офисе. Я несовершеннолетняя, так что моей подписи на контракте недостаточно.

— Илана, детка, я не уверена, что мне следует ставить там свою подпись. Ты мне слишком дорога, чтобы я отдала тебя на растерзание этим хищникам.

— Бабуля, хищники и так повсюду. И хватит перед ними трястись. Я никого не боюсь и никому не позволю обращаться со мной, как с игрушкой. Если ты не согласна на моё обучение в топ-студии, я обращусь в Опекунский Совет. Между прочим, мне могут назначить другого опекуна, если выяснят, что ты лишаешь меня возможности устроить своё будущее. Думаю, мадам Би согласится стать моей опекуншей.

— Кто? Какая мадам?

— Герцогиня Майдарская. Друзья зовут её Би. Или мадам Би.

То, что Илана на дружеской ноге с герцогиней Майдарской, подействовало на бабушку даже больше, чем угроза обратиться в Опекунский Совет. На следующее утро она, вздыхая, отправилась со своей приёмной внучкой на Римскую Площадь, где находился один из самых знаменитых Модных домов Геи «Stella Polari».

Название своё площадь получила из-за украшавшего её великолепного фонтана, который был точной копией фонтана Треви в земном городе с гордым именем Рим. Эту копию соорудили лет пятьдесят назад по распоряжению короля Ринальдо, влюблённого в культуру своих романских предков. Некоторые шутили, что только ранняя смерть помешала ему превратить Гаммель в некое подобие древнего Рима. Другой потомок римлян Джанни Полари построил напротив фонтана роскошный особняк в стиле итальянского барокко. Полари был владельцем сети магазинов одежды. Во время последнего кризиса, потрясшего всю Гею, его бизнес едва не потерпел крах, и он распродал почти всю недвижимость. Особняк на Римской Площади перешёл в собственность Муниципалитета, но пятнадцать лет спустя его выкупил сын Джанни Полари Вито, преуспевший в модельном бизнесе не без помощи герцогини Майдарской. Теперь здесь был Модный дом с красивым и весьма ёмким названием «Stella Polari[7]». На одной из пресс-конференций Вито сказал: «Я надеюсь, что пока я жив, моя счастливая звезда будет сиять на небосклоне моды с постоянством своей тёзки». Полярной на Гее называли самую крупную звезду в созвездии Олень, которая в силу своей близости к северному полюсу всегда была видна с поверхности планеты. Старейший в Германаре Модный дом, который когда-то считался самым знаменитым, а сейчас существовал в основном на деньги Грундеров, тоже носил звёздное название — «Астерия». И он оправдывал своё название, но многие считали, что последние несколько лет звезда Вито Полари сияет ярче.

«Полярная звезда… Самая яркая в созвездии Олень, — размышляла Илана, поднимаясь по высоким мраморным ступеням. — Вчера я выиграла игрушечного оленя и познакомилась с Вито Полари… Это не простое совпадение. Пусть Stella Polare станет и моей счастливой звездой».

Величественный старинный фасад Модного дома совершенно не вязался с тем, что было внутри. Первый этаж представлял собой причудливую смесь универмага, швейного ателье и цирка… Нет, скорее, театра, где ставят сцены из жизни всех земных и неземных эпох. Даже кабинет Вито был завален недошитыми костюмами и странной бутафорией. Когда Илана с бабушкой вошли туда, маэстро Полари кричал на какого-то испуганного потеющего толстяка, тряся у него перед носом куском тёмно-зелёного переливчатого материала.

— Я что — просил ткань для обивки гробов?! Или мы тут шьём одежду для заключённых? А может, костюмчики для гадких-прегадких детишек, которые решили нарядиться на утренник навозными мухами? Этот цвет… О Мадонна! Цвет — это один из показателей качества!

— Но это же… стопроцентный велимар, — заикаясь, пробубнил толстяк, когда маэстро умолк, чтобы перевести дыхание. — У Менинга всегда дешевле, но…

— Стопроцентное дерьмо! — Вито Полари разъярился пуще прежнего. — По-твоему, я не отличу велимар от туалетной бумаги?! Я не просил подешевле! Я просил нормальную ткань! У Менинга сейчас даже третьесортные ателье ничего не берут!

Волосы маэстро пребывали сегодня в художественном беспорядке и, казалось, даже встали дыбом от ярости, узкое бледное лицо с отливающей золотом левой щекой напоминало маску злодея из комедии дель арте. Распекаемый подчинённый смотрел на своего босса так, словно видел перед собой колдуна, способного превратить его в камень или столб.

Темнокожая секретарша с копной фиолетовых кудряшек и непроницаемой физиономией знаком подозвала к себе Илану и совершенно растерявшуюся бабушку Полли. Потом открыла в компьютере какой-то список.

— Фамилия? — спросила она.

— Стивенс…

— Обей этим тряпьём стены в своём сортире! — бушевал маэстро. — А заодно и в спальне — чтобы тебе одни кошмары снились!

— Присядьте, — секретарша флегматично указала начинающей топ-модели и её родственнице на диван, наполовину заваленный рулонами ткани.

— Сделай из этого «велимара» подстилки для всех двадцати… или там тридцати вонючих шавок своей дражайшей супруги!

— Что-нибудь выпьете? — равнодушно-вежливым тоном осведомилась секретарша, когда в разговоре маэстро с подчинённым вновь образовалась небольшая пауза. Происходящее не вызывало у неё никаких эмоций. Похоже, подобные диалоги велись тут довольно часто.

— Нет, благодарю, — смущённо пробормотала бабушка.

— А что у вас есть? — проигнорировав укоризненный бабушкин взгляд, спросила Илана.

В тёмных глазах секретарши на мгновение блеснуло что-то вроде интереса.

— Минеральная вода, лимонад, кофе. Что тебе заказать?

— Апельсиновый сок.

— Илана, веди себя прилично, — зашипела бабушка.

Однако секретарша, улыбнувшись, набрала на компьютере какой-то код.

— Сшей из этого дерьма костюмы для членов нашего парламента! Чтобы они ещё больше походили на навозных мух! Подходящий прикид для тех, кто из года в год принимает дерьмовые законы!

Когда в комнату бесшумно вкатился автомат с баночками апельсинового сока, маэстро закончил распекать толстяка. Тот, подхватив три рулона зелёной ткани, удалился с такой скоростью, словно ему не терпелось претворить в жизнь только что услышанные советы и пожелания своего босса.

— Как поживаете, госпожа Стивенс? Очень рад вас видеть! — маленький злой демон в мгновение ока превратился в очаровательного, доброго эльфа. — Извините, что заставил ждать. Иных сотрудников приходится терпеть исключительно из уважения к старым семейным традициям. Знаете, мы, итальянцы, чертовски сентиментальны…

Джек Эмерсон не зря говорил, что потомки средиземноморских народов не спешат раствориться в расплывчатом, безнациональном сообществе граждан ойкумены. Впрочем, склонности к шовинизму в этом не было.

— Я знаю Антонио с детства. Его отец был компаньоном моего… Ну ладно, не буду больше испытывать ваше терпение. Перейдём к делу…

Заключение контракта много времени не заняло. Илане показалось, что бабушка, пребывавшая в состоянии шока с того момента, как переступила порог этого кабинета, ничего толком не поняла, однако сочла за благо подписать все необходимые бумаги. У неё был такой вид, будто её вынудили заключить сделку с дьяволом и она пошла на это во избежание ещё худших зол. На Вито Полари она смотрела примерно так же, как недавно бедняга Антонио. Демонов лучше не злить… Илане вдруг стало весело. Она этого демона не боялась. В конце концов, она сама колдунья. Она может то, что другим и не снилось. Она сумеет за себя постоять и всех тут заставит с ней считаться.

Маэстро был так любезен, что отправил бабушку Полли домой на своём личном автолёте. За Иланой же явилась тощая, как жердь, дама с серебристо-лиловыми волосами, которая, окинув девочку критическим, едва ли не брезгливым взглядом, недовольно сказала:

— Вито, в группе «Дюймовочка» и так перебор. Но если ты настаиваешь…

Младшая группа занималась на четвёртом этаже. Здесь царила тишина, лишь время от времени, когда приоткрывалась какая-нибудь дверь, в пустынный холл врывались звуки музыки и голоса. Дама отвела Илану в просторную раздевалку с красивыми шкафчиками и зеркалом во всю стену и заставила переодеться в плотно облегающее трико.

— Урок хореографии только-только начался. Посмотрим, на что ты годишься.

Илана уловила в тоне женщины скрытое злорадство. Та как будто хотела, чтобы не вовремя явившаяся новенькая сразу доказала свою полную несостоятельность.

— Я старшая наставница школы, — сказала дама. — Ученицы обращаются ко мне «мэм». Хореографа зовут мадам Берже. Кстати… Подбери-ка свои лохмы. Являться в таком виде в танцкласс нельзя.

Дама протянула Илане матерчатую резинку для волос, и девочка поспешно собрала свои пышные локоны в высокий хвост.

Танцкласс представлял собой большую залу с балетным станком вдоль зеркальных стен. Десятка два девочек в таких же, как Илана, трико уставились на неё с любопытством, в котором не было ни капли дружелюбия. Ещё бы! Очередная соперница. Мадам Берже — невысокая жилистая женщина в эластичных брюках и топике — тоже смотрела на новенькую с плохо скрываемым недовольством.

Впрочем, к конце занятия она уже смотрела на Илану по-другому. Упражнения, которые делали у станка будущие модели, показались Илане до смешного лёгкими — она уже успешно справлялась с уроками для средней группы Королевской балетной школы. Девчонки, с затаённым злорадством ждавшие, что новенькая опозорится, были явно разочарованы.

— Ты занимаешься в балетной школе? — спросила после урока мадам Берже.

— Нет, мадам. Я покупаю уроки балета на видео.

— Понятно, — улыбнулась хореограф. — По крайней мере не придётся натаскивать тебя отдельно…

«…если уж маэстро решил, что успеет подготовить тебя к конкурсу». Эта фраза не прозвучала, но Илана её услышала.

— Чем ты красишь волосы? — с небрежной улыбкой поинтересовалась одна из девочек — самая высокая и, похоже, самая старшая в группе.

Волосы у неё были такие же белые, как у Иланы. Вернее, почти такие же. Локоны Иланы слегка отливали чистой снежной голубизной, а цвет волос этой девочки казался каким-то безжизненным.

— Я не крашусь, — ответила Илана. — Они у меня такие и есть.

— Может, ты и линзы не носишь? — спросила рыжеволосая девочка со вздёрнутым носиком и капризными пухлыми губками.

— Не ношу. У меня просто такие глаза.

— Так ты из алиенов?

— Наверное. Если не результат какого-нибудь секретного эксперимента.

Шутку приняли. К раздевалке примыкало душевое отделение со множеством кабинок. Принимая душ и переодеваясь, Илана успела перезнакомиться почти со всей группой. Беловолосую девочку звали Эльза. Она явно считала себя примой, но нельзя сказать, чтобы верховодила. Здесь все были достаточно амбициозны и уверены в себе. Илана заметила, что в группе преобладают блондинки, причём некоторые стараются сделать свои волосы ещё светлее, чем они есть от природы. Огненно-рыжей Бетти и смуглой темноволосой Лейле высветляться не имело смысла — имидж Снежной Принцессы им всё равно не подходил. Участвовать в февральском конкурсе они не собирались, но обе нисколько не сомневались, что, закончив топ-студию Вито Полари, получат приглашения от лучших модельных агентств Геи. Общались девочки вполне приветливо, но за этим внешним дружелюбием явственно ощущался холодок. Мир шоу-бизнеса — мир жёсткой конкуренции. Они уже это поняли. И уже успели усвоить, что здесь лучше не выставлять свои эмоции напоказ. Явную неприязнь Илана уловила лишь в отношениях Лейлы и Бетти. И ещё она заметила, что скрытная, молчаливая Лейла с первого взгляда невзлюбила её едва ли не больше, чем Бетти.

Следующим уроком в этот день был визаж. Весёлая молодая преподавательница сразу понравилась Илане. Большинство уроков Джины Дэвидсон проходили в форме игры, где ученицам позволялось экспериментировать с собой, друг с другом и с манекенами. Домой Илана вернулась с серебряными тенями вокруг глаз, синими губами и ярко-голубыми волосами.

— Боже! Что там с тобой сделали! — всплеснула руками бабушка. — Да знала бы я…

— Да знала бы ты, как там весело! — со смехом перебила Илана. — Не пугайся, это нестойкий макияж. И совершенно безвредный для кожи. И краска для волос смывается в два счёта… Ладно-ладно, сейчас приму душ и снова стану такая, какой меня мать родила. Если она у меня, конечно, вообще была…

Когда локоны Иланы, высохнув, засияли своей обычной снежной белизной, бабушка успокоилась окончательно.

— И часто ты туда будешь ходить? — спросила она за ужином.

— Три раза в неделю. Пока. А ближе к конкурсу каждый день. Я и так опоздала. Кое-что придётся наверстать.

— Тут пока тебя не было, какие-то два парня у наших ворот крутились.

Приподнятое настроение Иланы мгновенно улетучилось. Она сразу поняла, кто и почему крутился возле её дома. Я привык добиваться своего, пригрозил вчера Олли…

— Небось, опять поклонники? — с улыбкой спросила бабушка. — Я уж начинаю привыкать. Правда, ни сладостей, ни цветов не оставили…

— Как они выглядели?

— Чуть постарше тебя… Ну или такие же. Одеты хорошо.

«Ещё бы! — с ненавистью подумала Илана. — У них же всё есть! Нет, им мало. Им надо у других последнее отобрать».

— Знаешь, бабуля, ты сейчас старайся надолго дом не оставлять. Я слышала, в нашем округе орудует банда малолетних воришек. Вот так вот крутятся возле дома, дожидаются, когда хозяева уйдут, а потом замок взламывают.

— Да? Что-то я ничего такого не слышала…

— Зато видела. Это точно были воры.

— Господи! Да что у нас-то красть?

— Да они всё подряд тащат! Где ещё таким соплякам воровать, как не в нашем квартале? В особняк не больно-то залезешь — там охрана будь здоров.

Илана не хотела говорить бабушке, что эти воры — детки богатых родителей и что украсть они хотят только игрушку-робота. Бабушка ничего бы не сказала, но она бы явно расстроилась, что из-за «ненужной роскоши», которую можно было продать за десять тысяч гвен, в дом может кто-то залезть.

— Бабуля, ты и соседей всех предупреди. Думаю, в следующий раз надо полицию вызвать. Они обязаны реагировать на такие сигналы. Любой гражданин Гаммеля имеет право обратиться в полицию, если заметил возле своего дома кого-то подозрительного.

Уходя на следующее утро в школу, Илана спрятала оленя в ледяном шарике, который положила в углу комнаты. Удержать в ледышке крупный предмет трудно, но может, это лишь тогда, когда ледышка у тебя… Нет, к концу второго урока Илана уже явственно ощущала усталость — вроде той, которая навалилась на неё, когда она несла в ледяном шарике гроб. На перемене у неё закружилась голова.

«Что же делать? — запаниковала девочка. — Если я сейчас пойду домой, то, пожалуй, свалюсь по дороге. Вот если бы я могла извлечь оленя из ледышки на расстоянии… Просто захотеть — и всё!»

Неожиданно ей стало лучше. Головокружение и подступившая было к горлу тошнота прекратились. Неужели получилось?

Когда Илана вернулась домой, огромная игрушка стояла в углу комнаты, а рядом валялся ледяной шарик.

«Чёрт возьми! Как же его спрятать? Не может же бабушка целыми днями сидеть дома».

В этот день она отправилась в «Stella Polari» верхом на олене-роботе. Управлять им было легко. На загривке лера находился регулятор скорости, а под ушами маленькие рычажки, позволяющие корректировать траекторию движения.

Пока ученицы были на уроках, их личные вещи хранились в раздевалке, и проникнуть туда никто из посторонних не мог. При всей суматохе, которая почти каждый день царила в Модном доме Вито Полари, кого попало в здание не пускали, а на верхних этажах, где шли занятия топ-студии, и вовсе был порядок. Илана уже подумывала, не попросить ли ей у старшей наставницы разрешения оставить здесь лера хотя бы на несколько дней, но девчонки подкинули ей идею получше. Правда, сами они об этом даже не догадывались.

— Это та самая игрушка, которую ты выиграла на дне рождения младшего Бельски? — в своей обычной небрежной манере поинтересовалась Эльза. — Этот придурок Олли Андерсон до сих по локти кусает, что она ему не досталась.

— А ты откуда знаешь? — удивилась Илана. — Ты тоже там была?

— Нет, что ты! Бельски не считают мою семью достойной их приглашения. Но мы из-за этого не переживаем.

Илана не знала, как другие члены эльзиной семьи, но сама Эльза явно переживала, что не удостоилась этого приглашения.

— Андерсоны владеют сетью отелей на Гее, Майдаре и Пелле. Естественно, Грундеры с ними водятся. И те, и другие — выскочки. Знай, сорят деньгами, распускают друг перед другом хвост… Олли я знаю через Снежану. Я же начинала ходить в топ-студию «Астерии». Хорошо, что вовремя сюда перешла. Там же всё куплено семейкой Грундер. Снежана — звезда, а остальные — сбоку-припёку. Я уже потеряла связь с той компанией, но, по-моему, Олли Андерсон по-прежнему ухлёстывает за Снежаной. Два сапога…

— Так уж и ухлёстывает, — скривилась Лейла. — Что-то я не заметила.

— Ты с ним знакома? — спросила Илана и заметила, как побагровело смуглое лицо Лейлы.

— Конечно, она его знает, — ехидно сказала Бетти. — Её отец служит у Андерсонов…

— Мой папа — управляющий отелем «Космополитен»! — нахмурилась Лейла.

— Не управляющий, а помощник управляющего, — безжалостно уточнила Бетти. — До Отто Грундера ему далеко — так же, как тебе до Снежаны Грундер. Олли действительно за ней ухлёстывает, и советую тебе с этим смириться.

— Он вообще жуткий сноб, — примирительным тоном заметила Эльза. — Нужна ему дочка рядового солдата империи, которую ему предстоит унаследовать. Разве что ты станешь знаменитой моделью…

— Наша Лейла именно на это и рассчитывает, — улыбнулась рыжая бестия. — Потому и пришла в топ-студию. Она хочет прославиться на всю галактику, и тогда Олли Андерсон падёт к её ногам!

— Ну а ты зачем сюда пришла? — спросила Лейла. Чувствовалось, что в данный момент она больше всего хочет вцепиться Бетти в волосы.

— Все мы пришли сюда за одним и тем же, — изрекла Эльза тоном взрослого, которому надоела глупая детская ссора. — Кому ж не хочется прославиться и при этом хорошо заработать?

— Да, всем нам чего-то хочется, — сказала Илана. — У Олли, вроде бы, всё есть, а ему вдруг понадобилась моя игрушка. Он за этого лера душу готов продать. Представляете, он мне за него десять тысяч предлагал! Но мне эта игрушка самой нравится. На ней так здорово кататься. Я решила, что буду теперь после студии кататься в Центральном парке. За Ледяным Городком есть такая милая рощица. Тихо и безлюдно, даже днём… Терпеть не могу, когда вокруг много народу.

С беззаботным видом выдавая эту информацию, Илана исподтишка наблюдала за Лейлой. Та притворялась, будто болтовня Иланы нисколько её не занимает, но выражение мрачного удовлетворения на её смуглом личике говорило о том, что наживка проглочена.

«Ну-ну, — подумала Илана. — Беги, выслуживайся перед своим кумиром. Чем ждать нападения, лучше его спровоцировать. Пусть попробует отнять у меня лера. Больше и пробовать не захочет».

Теперь она возвращалась из «Stella Polari» только через Центральный парк. Появившись там на своём лере первый раз, она произвела настоящий фурор. Один из хатанских оленеводов, которые катали в Ледяном Городке детей, подошёл к ней и что-то заговорил на ломаном койне, но разглядев, что её олень ненастоящий, тут же удалился. Эти бледновато-смуглые люди с непроницаемыми лицами всегда немного пугали Илану. Почему — она не знала, но желания прокатиться на их оленях у неё никогда не возникало, за что бабушка Полли благодарила всех святых. Катание на лерах стоило дорого. Особенно если верхом, а не в санях.

В Ледяном Городке Илана не задерживалась. Она тут же отправлялась в густую еловую рощу и неспешно прогуливалась там, сжимая в руках два ледяных шарика.

Олли появился в роще неделю спустя после разговора Иланы с девчонками. Он был с приятелем — по-видимому, с тем самым, с которым крутился возле её дома. Убедившись, что её заметили, Илана скрылась за деревьями и быстро заключила игрушку в ледяной шарик. Потом вызвала из другого шарика фантом. И изобразила искреннее удивление, когда перед ней возникли ухмыляющиеся физиономии парней.

— Что — не ждала? — ехидно поинтересовался Олли. — Девушке ни к чему гулять одной в безлюдном месте. Можно лишиться не только своих вещей, но и чести… Впрочем, у нищих чести не бывает, а эта вещь для нищенки — непозволительная роскошь. Про таких, как ты, один бородатый умник говорил, что у них не должно быть ничего, кроме цепей… Ну или что-то вроде этого. Он, конечно, был форменный псих, но иногда говорил дело. Так что позволь избавить тебя от лишней собственности.

— Ты очень рискуешь, Олли, — предупредила Илана. — Это не простая игрушка. Этот лер знает своего хозяина. Он у тебя не останется, а если ты будешь слишком рьяно на него претендовать, он может с тобой разделаться.

— Рассказывай эти сказки своей бабушке! Крис, помоги. Сейчас включим его и быстренько смоемся… Полицию она так скоро не вызовет — у этой голодранки нет охранного браслета. А потом пусть вызывает. Никто ведь ничего не видел…

Едва Олли с приятелем начали искать на загривке лера кнопку, как их физиономии вытянулись. Фигура оленя расплывалась и таяла у них под руками, словно сливочный пудинг. Потом она превратилась в колеблющийся в воздухе белый призрак, а мгновение спустя исчезла.

— Что я вам говорила! — расхохоталась Илана.

Но эти двое её уже не слушали. Они кинулись прочь с такой скоростью, как будто за ними бежала бешеная собака. Илана извлекла из ледышки настоящего лера и, усевшись на него, догнала Олли и Криса возле маленьких служебных ворот. Там их ждал автолёт.

— Эй! — крикнула она. — Как видите, олень ко мне вернулся. Волшебный олень всегда возвращается к своему хозяину. Между прочим, он очень ко мне привязан, и вряд ли ему понравится, если вы опять попытаетесь его забрать. А может ещё попытаетесь? Я разрешаю! Но ему это точно не понравится!

Ответом ей было жужжание взлетающего антиграва.

На следующий день Лейла пришла в студию мрачнее тучи. Похоже, неудачная попытка угодить Олли Андерсону только уменьшила её шансы добиться его расположения. Теперь она ненавидела Илану ещё больше, но старалась этого не показывать, поскольку страх перед новенькой был сильнее ненависти. Иногда Илана думала, что, наверное, могла бы защититься от Олли, обратившись в полицию, но она знала, что защититься от власть имущих законным путём в Германаре всё трудней и трудней. И она радовалась, что способна сама за себя постоять. Она уже привыкла решать свои проблемы самостоятельно.

Занятия в топ-студии Илане нравились.

— Манекенщица не только демонстрирует одежду, — говорил преподаватель по актёрскому мастерству Джулиано Маринетти. — Тогда бы мы просто напяливали платья на движущиеся манекены. Одно время в моду вошли голографические дефиле, но популярными они так и не стали. В нашем деле никакой робот, никакое, пусть даже самое прекрасное, голографическое изображение не заменит живого человека. Ведь настоящее искусство создают личности. Личности! Вот кем вы должны стать, если хотите добиться подлинного успеха. Талантливый модельер не просто придумывает фасон, он создаёт образ. И создаёт он его в сотрудничестве с моделью. Это театр с большой буквы, и глупым кривлякам тут делать нечего. Знаете, что сказал один поэт, глядя на красиво одетую безмозглую даму?

Эх, такому платью бы.

Да ещё бы голову!

Так вот маэстро Полари не хочет видеть на подиуме парад безголовых. Каждое дефиле — это спектакль, и сыграть его надо талантливо. Вы должны играть, а не кривляться!

В учебном театре студии постоянно ставили сценки, в которых участвовали ученики и ученицы всех возрастных групп. Мальчиков и юношей в топ-студии было гораздо меньше, чем представительниц прекрасного пола, но среди взрослых манекенщиков, которых Илана постоянно видела в «Stella Polari», преобладали мужчины. Маэстро не скрывал своих пристрастий. Вскоре Илана уже знала, кто является его фаворитом последние три года. Двадцатидвухлетний Музаффар Полен взял от своих французских и арабских предков всё самое лучшее. Гибкий, как пантера, жгучий брюнет с огромными чёрными глазами, он сочетал в себе истинно восточную чувственность и чисто европейскую утончённость — ту, что можно увидеть в средневековых изображениях святых. За ним с самого начала карьеры закрепилось прозвище Муза, которое иногда даже употреблялось журналистами. Музаффар не возражал. В конце концов для Вито Полари он был чем-то вроде музы.

Его тринадцатилетний брат Жан занимался в топ-студии, и когда будущих моделей учили работать в паре с партнёром, обычно оказывался в паре с Иланой. Жан был больше француз, чем араб. Своим бледным меланхоличным лицом, обрамлённым длинными чёрными волосами, он напоминал Пьеро. Именно его ему и пришлось изображать, когда ученики студии принимали участие в театрализованном представлении, какими обычно сопровождались большие дефиле. Для Иланы, изображавшей Коломбину, это было первое выступление на публике. Второе состоялось через неделю в Колоннаде — так назывался дворец на Королевской Площади, где, по словам Жана, устраивались «самые крутые тусовки». Этот мальчик уже чувствовал себя в модельном бизнесе, как рыба в воде, и любил порассуждать о своей чересчур яркой индивидуальности.

— Ты тоже вряд ли станешь универсальной моделью, — сказал он Илане. — Ты слишком яркая, так что тебе не всякий образ навяжешь.

— А это хорошо или плохо?

— И не хорошо, и не плохо, — рассмеялся он. — Но это твоё. Музаффар говорит, надо просто извлекать выгоду из того, что тебе дано.

Тусовка и впрямь была крутая. Жан постоянно показывал Илане то звёзд шоу-бизнеса, то известных литераторов, то политиков. Губернатор Фогель явился со своим внуком Эдди, у которого вытянулось лицо, когда он узнал в одной из юных манекенщиц Илану Стивенс. Сегодня демонстрировали наряды в стиле разных эпох. Илана изображала европейскую барышню восемнадцатого века. Её пышные белые локоны напоминали модные в то время парики. Недалеко от губернатора расположились семейство Бельски и герцогиня Майдарская. Таддеуш помахал Илане, а его мать с улыбкой что-то сказала герцогине. Бабушка Полли сидела в третьем ряду. Каждый участник дефиле мог провести одного человека бесплатно, причём на хорошее место. Бабушка надела по такому случаю своё лучшее платье и новую шляпку, но сесть в первый ряд всё равно постеснялась. Она напоминала горничную, которая неожиданно оказалась на вечеринке хозяев и не знает, куда деваться от смущения.

Ученицы топ-студии Модного дома «Астерия» тоже участвовали в дефиле. На Снежане Грундер был наряд, напоминающий костюм пастушки из какой-то дурацкой пасторали. Публика принимала её благосклонно, но без особого энтузиазма. Илана, наблюдавшая за зрителями из-за кулис, заметила, что Линда Грундер с трудом скрывает раздражение. Рядом с ней сидел невзрачный полноватый мужчина с высокими залысинами и тяжёлым подбородком. Отто Грундер. Кто бы мог подумать, что под этой серой личиной скрывается едва ли не главный мафиози Германара.

— По-моему, «Астерия» совсем захирела, — рассуждала в гримёрке Эльза. — Они всё трещат, что придерживаются лучших традиций, но вперёд-то тоже надо смотреть. По-моему, они ужасно консервативны. Или у их кутюрье просто плохо с фантазией… На Снежану сегодня было жалко смотреть. Говорят, её одевает Габриэль Делюк. Да это же вчерашний день! Её маменьку он, конечно, королевой сделал, но сегодня даже к принцессам более высокие требования предъявляются. Нет, наш маэстро кому угодно фору даст…

Илана смывала тени, размышляя о соотношении индивидуальности и универсальности, когда к ней подлетела взволнованная старшая наставница. Теперь Илана знала, что зовут её Джеральдина Вустер, но почти вся «Stella Polari» обращалась к ней «мэм», даже большинство взрослых моделей. Почти все они вышли из топ-студии, где она заправляла уже без малого сорок лет. Джеральдина Вустер относилась к числу тех немногих, кто позволял себе спорить с маэстро.

— Илана Стивенс, боюсь, тебе снова надо одеваться… Госпожа Райнер, пожалуйста, сюда! — махнула она гримёрше. — Надо поторопиться! Волосы уже покрасить не успеем…

— Да это и ни к чему, — оглядев Илану, промолвила госпожа Райнер. — Лучше я займусь её лицом…

Илана и опомниться не успела, а её уже облачали в белоснежный наряд с серебряной застёжкой на левом плече и вырезом, оставляющим открытым правое бедро. Несмотря на всю вычурность этого одеяния, в нём сразу улавливалось сходство с древнегреческим хитоном.

— Ирену Миллер тошнит, — пояснила старшая наставница, торопливо расправляя на Илане складки из тончайшей шелковистой ткани. — Выступать она не может, а без этого платья античный ансамбль не будет полным. Не хотелось бы портить впечатление… Ты в данный момент свободней других, да и подходишь больше… Не бойся, это групповой выход. Просто иди за Матильдой делай то же, что и все.

— Не волнуйтесь, мэм, я же видела репетицию.

Госпожа Вустер промолчала, но чувствовалось, что спокойствие Иланы ей нравится. Она сама помогла девочке зашнуровать высокие серебристые сандалии, в то время как гримёрша обрызгивала волосы Иланы каким-то лаком. Посмотрев на себя в зеркало перед выходом на подиум, Илана обнаружила, что её белые локоны отливают серебром. Разрез на платье шёл чуть ли не от пояса, так что пришлось срочно сменить плавки на бандаж.

— Ты выглядишь весьма сексуально, — заметил Жан.

— Много ты в этом понимаешь, — фыркнула Эльза. — На Ирене это бы действительно смотрелось немного эротично — у неё на бёдрах хоть что-то есть, а Илана… Она слишком тонкая. Стоит ли выставлять напоказ совершенно детские бёдра? Хотя, думаю, педофилам понравится.

Либо Эльза заблуждалась, либо в зале сидели сплошные педофилы. Илана понравилась всем. В «Античной композиции» участвовало восемь человек — Илана и семь взрослых моделей. Группу дважды вызывали на бис, и оживление в зале усиливалось, когда на передний план выходила Илана.

На следующий день она проснулась от телефонного звонка.

— Просили передать, что тебя сегодня ждут в «Stella Polari», — сообщила бабушка, появившись через пару минут в её комнате. — К десяти часам.

— Странно… Занятий сегодня нет.

— Зато в школе есть, — бабушка явно была недовольна. — Сколько ты уже пропустила…

— Да хоть сколько! Нагоню.

Илана заметила, что вся подушка у неё в каких-то серебристых крупинках.

— Ты вчера даже толком не смыла с себя всю эту гадость, — покачала головой бабушка. — Едва не уснула в ванной… Тебя привезли около одиннадцати.

— Разве это поздно?

— Для одиннадцатилетнего ребёнка — да! Ты была как сомнамбула…

— Конечно, — раздражённо отозвалась Илана, набрасывая халат. — Я же устала.

— Дорогая, скажи честно, ты там вчера… что-то такое попробовала?

— Да, я попробовала шампанское «Тюильри». Полусладкое. Всего один бокал. А наркотики мне никто не предлагал.

После показа в Колоннаде состоялась небольшая вечеринка. В десять часов Вито распорядился, чтобы юных манекенщиков развезли по домам, но бабушка считала, что это следовало сделать пораньше. Её беспрестанное ворчание раздражало Илану всё больше и больше, а бабушку всё больше и больше обижало её презрительное молчание.

— Общественный транспорт тебя уже не устраивает? — спросила она, когда Илана вызвала на 9.40 воздушное такси.

— Спонсор назначил мне небольшую стипендию. Бабуля, мне нельзя опаздывать… Извини, я должна ещё принять душ и наконец-то промыть волосы.

— С удовольствием промыла бы тебе мозги, — проворчала бабушка. — Надеюсь, тебе там не делают неприличных предложений?

— Пока нет. Между прочим, со мной вчера сам Музаффар Полен выпил на брудершафт. При этом вёл себя безупречно.

— Илана, это имя мне ни о чём не говорит…

— Странно. Несколько лет назад он сыграл небольшую роль в одном из твоих любимых дебильных сериалов «Киборги тоже плачут». Музаффар Полен уже три года входит в десятку лучших моделей-мужчин сообщества Гелиос-3. Я дружу с его младшим братом. Жан Полен — тоже весьма воспитанный юноша. И слишком серьёзно относится к своей карьере, чтобы садиться на наркотики и вообще заводить дурные привычки.

В «Stella Polari» Илану действительно ждало предложение — как и опасалась бабушка Полли, неприличное. Правда, сама Илана так не считала, иначе ни за что бы не согласилась. Ей предложили сняться в рекламе пены для ванн «Анджелина» фирмы «Эдем». Чумазый чертёнок прыгает в ванну, полную белоснежной пены, и мгновение спустя оттуда появляется ангелочек.

— Дело не только в твоих белоснежных кудрях и белой коже, — сказал маэстро. — Загримировать можно по-всякому. Твоя естественная красота очень необычна. В последнее время как никогда ценится естественность. К тому же люди сейчас хотят видеть на экранах не просто красивые лица и тела. Голография может создать любой образ, но этим уже давно никого не удивишь. Люди хотят видеть своих любимцев, а ты после двух показов уже запомнилась многим. Пусть твоя бабушка не волнуется — совсем обнажённой ты не будешь.

Выныривающий из ванны ангелочек, по замыслу режиссёра, был весь в хлопьях пены. Самый большой ошмёток пены полностью скрывал то, что Илана не хотела бы демонстрировать, причём невозможно было догадаться, что он искусственный — обычная пена могла в любой момент смыться, а режиссёр хотел, чтобы юная актриса держалась раскованно.

— Съёмки в обнажённом виде — вещь вполне нормальная, — сказал Илане маэстро. — Во всяком случае, если снимает настоящий профессионал. Снимать обнажёнными несовершеннолетних без согласия их родителей или опекунов нельзя, а твоя бабушка… Она очень милая женщина, но, мне кажется, она была бы шокирована подобным предложением. У каждого свои предрассудки, и мы должны считаться с чувствами людей. Тем более тех, кто доверяет нам самое дорогое — своих детей.

Вито Полари был человеком дальновидным, но даже он не ожидал, что реклама пены для ванн «Анджелина» будет иметь такой резонанс. А Илана иногда думала, что не подними Ортодоксальная Церковь такой шум, бабушка не сочла бы этот ролик неприличным. Безнравственность его, по мнению Церкви, заключалась не только и не столько в том, что «нагота почти взрослой девочки прикрыта лишь мыльными пузырями» — истинно верующие давно уже устали бороться с такими проявлениями «языческого бесстыдства». Возмущение вызвало прежде всего то, что «нынешние монстры рекламного бизнеса не видят разницы между святым и бесовским».

«Похоже, некоторые деятели нашей поп-культуры считают, что различия между ангелом и бесом столь же незначительны, как между пеной для ванн и мылом, — писала газета «Колокол». — Не удивительно, что наши дети перестают видеть разницу между плохим и хорошим. В бездуховном и безнравственном обществе всё становится с ног на голову. По школам бродят привидения, нелюди изображают ангелов».

— Бабуля, да наплюй ты на эту вонючую статейку! — сердилась Илана. — Я слышала, в газете «Колокол» работает наш дражайший пастор Лукас, ученик и прихвостень Коула Джефферсона. Всё не могут успокоиться, сводят со мной счёты! Я уверена, снимись в этой рекламе кто-нибудь из «истинных дочерей Адама и Евы», никто бы и слова не сказал. А уж если бы снялась Снежана Грундер, все эти чистильщики и ортодоксалы соплями бы изошли от умиления. Ты же знаешь, как наша Церковь любит Отто Грундера. Он же им столько денег отваливает — наверное, за упокой тех, кого убивают по его приказу! Думаю, святоши сделают всё, чтобы его выбрали в Верхнюю Палату Парламента. Знаешь, раньше, в докосмическую эру, если государство было светским, церковь была от него отделена. А сейчас что? Почему они во всё лезут?!

— А почему ты говоришь, что с тобой сводят счёты? — спросила бабушка.

Илана с опозданием поняла, что проговорилась. После этих слов бабушка Полли уже ничего не слушала. У неё был вид человека, в котором вновь пробудились уснувшие было подозрения. Илане всегда казалось странным, что бабушка не расспрашивала её о «привидениях», бродивших осенью по гимназии N 7, и картинах, разоблачивших пасторского сынка. Само это молчание подтверждало, что бабушка Полли о чём-то догадывается. И молчит, потому что боится своих собственных догадок.

— Не люблю я этих лицемерных святош, — небрежно сказала девочка. — И не умею это скрывать. Пастор Лукас не лучше Джефферсона. И точно так же меня ненавидит. Они, видите ли, считают, что я не имею права изображать ангелов… Какая глупость! Да знали бы они, кто позировал для ангелов старым мастерам, а ведь те были глубоко религиозными людьми. Любая фирма по производству моющих средств утверждает, что их изделия отмоют добела даже самого чёрта. Тут надо видеть иносказание и… юмор, наконец!

Бабушка немного успокоилась, лишь прочитав в газете «Комментатор» статью Виктора Лемана «Много пены из ничего».

«Дети постоянно снимаются в рекламе, — писал Леман. — Я помню и куда более смелые ролики. Наша уважаемая Церковь не возмущалась до такой степени даже тогда, когда юные топ-модели изображали языческих божков и одежду их составляли лишь фиговые листики. Пена на этой девочке скрывала гораздо больше, чем скрывают купальники, в которых подростки разгуливают по городскому пляжу. А к нелюдям я бы скорее причислил человеконенавистников, способных оскорбить ребёнка только за то, что он принадлежит к инопланетной расе. Дьявола, как и Божье Царство, надо искать в самом себе, хотя некоторые предпочитают видеть его в кофейной гуще или в пене».

Илана была так тронута этой статьёй, что спросила у маэстро, нельзя ли ей пригласить семейство Леманов на следующий показ.

— Конечно, можно, дитя моё, — улыбнулся Вито. — Мнение известных журналистов для тебя сейчас немаловажно. А на добро надо отвечать добром. Я, например, до сих пор ни в чём не могу отказать герцогине Майдарской. Она столько для меня в своё время сделала… А сейчас делает для тебя. Би — просто прелесть! Она не боится быть щедрой и… в общем-то ничего не требует взамен. Больше всего её убивает неспособность некоторых людей помнить добро. Ты ведь не ответишь на её заботу неблагодарностью?

Илана не могла отделаться от ощущения, что этот вопрос, да и вообще вся тирада маэстро Полари таят в себе какой-то подтекст. Тем не менее она ответила:

— Конечно, нет, маэстро.

В первой половине февраля Илана ещё дважды снялась в рекламе — зубной пасты «Снегурочка» и мороженого фирмы «Айсберг», которое в последнее время покупали куда охотней, чем мороженое компании «Транс-Холод». Эти ролики никаких скандалов не вызвали и даже понравились бабушке Полли. Она на удивление спокойно отнеслась к тому, что за десять дней до конкурса кто-то написал на воротах их дома: «Здесь живёт отродье сатаны». Но когда через день на воротах появилась ещё одна надпись, бабушка всё же встревожилась. Вторая надпись гласила: «Не дайте ей одержать победу! Иначе этот мир превратится в царство холода и мрака!»

— Не обращай внимания, — убеждала бабушку Илана. — Это кто-то из прихвостней Снежаны старается…

— Грундеры — очень опасные люди…

— У герцогини Майдарской тоже немало связей.

— Уж эти мне герцоги, графы… — вздохнула бабушка. — Лично я предпочла бы держаться от этих людей подальше. И от их гнева, и от их милостей.

— Терпеть не могу, когда ты унижаешься! Ты так говоришь, будто они господа, а мы слуги. Я ведь не напрашивалась на её милости! Герцогиня сама изъявила желание мне помочь. Я ей просто понравилась.

— Знаешь, детка, чем выше взлетишь, тем больнее падать.

— Падают и те, кто даже не пытался летать!

— Ладно, летай. Я тебя предупредила. Не жалуйся потом…

— А когда я жаловалась?

— Да, ты не жаловалась, — помолчав, сказала бабушка. — Даже когда над тобой в школе издевались. Я никогда не могла понять, откуда в тебе столько гордости. Я знаю, что ты ничего не боишься, но я-то не бояться за тебя не могу. Опять тебя стараются выставить каким-то чудовищем.

— Что поделаешь, если в нашей стране процветает расизм… Кстати, в шоу-бизнесе таких предрассудков нет.

— Я заметила, что там вообще нет никаких предрассудков, — многозначительно промолвила бабушка.

Ночью Илане приснилось, что она опять снимается в рекламе, причём мадам Би уговаривает её сняться совершенно обнажённой и смеётся над её смущением.

— Ты же не огорчишь меня своей неблагодарностью? — тоном обиженного ребёнка спрашивает герцогиня.

— Конечно, нет, — отвечает Илана.

Она раздевается, но ей вдруг становится страшно. Она бежит сквозь метель по зимнему парку. Снег слепит её, налипает на лицо, на тело… Она знает, что должна добежать до церкви святой Анны. Там она найдёт убежище! Только там! Она уже видит сквозь пургу строгий белый силуэт храма, но снежная метель вдруг превращается в дым — чёрный и удушливый…

Когда Илана проснулась, у неё было такое чувство, словно она и впрямь чуть не задохнулась. Сон закончился, но страх и тревога остались. Девочка вдруг поймала себя на том, что ей хочется поговорить с отцом Джорджем. О чём — она не знала, но ей казалось, что с ним можно поговорить о чём угодно. Он не похож на таких, как пастор Коул или тот же пастор Лукас.

«Схожу туда сегодня же, — решила Илана. — Сразу после школы…»

Но поговорить с отцом Джорджем ей так и не удалось. В утренних новостях передали, что два часа назад лебронского священника Джорджа Кинга нашли убитым на пороге церкви. Ближе к вечеру сообщили подробности. Неизвестный преступник продемонстрировал не только жестокость, но и редкий цинизм. Размозжив священнику голову, он испачкал его кровью меч ангела — той статуи, что стояла во внутреннем дворике храма. Судя по всему, отец Джордж был убит рано утром. Он почему-то пришёл в церковь раньше обычного, а накануне, как передали по седьмому каналу, задержался там допоздна. Два человека, не пожелавшие назвать свои имена, утверждали, что видели, как незадолго до его ухода церковь покидала её величество королева Изабелла. Она была без сопровождающих, и хотя лицо её скрывала густая вуаль, эти двое клялись, что узнали королеву. Сама Изабелла от каких-либо комментариев отказывалась.

Бабушка не могла понять, почему Илана так подавлена. Девочка не рассказала ей о том, что была в церкви святой Анны и разговаривала с лебронским священником. Рассказывать об этом сейчас тем более не хотелось. На занятиях Илана была угрюма и рассеянна — и в школе, и в топ-студии.

— Солнце моё, — сказал Вито Полари, позвав Илану в свой кабинет, — до конкурса остались считанные дни, а у тебя такой похоронный вид… Такое впечатление, будто ты готовишься к конкурсу юных плакальщиц. Ещё недавно педагоги нарадоваться на тебя не могли, а теперь не знают, что и делать. Я бы не хотел, чтобы моя самая яркая звёздочка погасла, так и не разгоревшись в полную силу. Если у тебя какие-то проблемы, ты только скажи. Сделаю всё, чтобы помочь тебе их решить.

— Благодарю вас, маэстро, — сказала девочка, — но вряд ли вы сумеете оживить мёртвого.

— У тебя умер кто-то из близких?

— Нет… Я разговаривала с ним всего один раз, но… Мне его очень жалко. Я всё поняла, маэстро. Я постараюсь собраться. Слава Богу, большинство моих друзей живы-здоровы, и я не хочу их разочаровывать.

— Тем более, что они так стараются тебя поддержать, — улыбнулся Вито, поглядев в окно. — На сегодня ты свободна. Тебе надо немного развеяться. Иди, тебя ждут.

Серебристо-голубой автолёт Бельски приземлился у самого входа «Stella Polari». Таддеуш, одетый в полушубок из белого меха, стоял на нижней ступеньке трапа.

— Позвольте вас похитить, прекрасная леди, — мальчик отвесил шутливый поклон. — Садись скорей. По дороге позвонишь бабушке и скажешь, что часам к семи мы доставим тебя домой.

— Тэд, я сегодня не собиралась в гости, — смутилась Илана. — И выгляжу соответственно…

— Выглядишь ты всегда замечательно. А церемоний никаких не будет. Только члены моей семьи и несколько близких друзей… Сегодня же день святого Бенедикта. В этот день принято ходить к друзьям в гости.

«Я уже сто лет не была в «часовне», — вспомнила Илана. — Надо будет в пятницу зайти».

Обед в замке Бельски проходил в такой непринуждённой обстановке, что Илана почти сразу избавилась от смущения. К тому же после уроков этикета в топ-студии она не побоялась бы явиться на приём к самой королеве. Из детей, кроме Иланы и Таддеуша, были его кузен-«планетолог» Томас Деверо и четырнадцатилетняя Марианна, которая пришла со своими родителями — бароном и баронессой Шпиллер. Марианна считала себя взрослой и была явно недовольна тем, что её посадили рядом с детьми. Она подчёркнуто не обращала на них внимания и старалась не упустить ни слова из разговора старших. Когда речь зашла об убийстве в церкви святой Анны, Илана тоже вся обратилась в слух.

— Второй священник за полгода! — сокрушалась баронесса Шпиллер. — Просто ужас! Тогда, в сентябре, убийцу не нашли и вряд ли найдут сейчас…

— Я считаю, что это какие-то фанатики-ортодоксы, — заявил барон, полноватый самоуверенный мужчина с некрасивым и несколько простодушным лицом. Илана заметила, что элегантная заморённая диетами баронесса реагирует на своего супруга с плохо скрываемым раздражением.

— Я бы не спешила с обвинениями в адрес духовных лиц, — промолвила графиня. — Большинство из них всё же боятся гнева Божьего. А вот от представителей нашей светской власти действительно можно всего ожидать. Вполне допускаю, что тут замешана наша милостивая королева.

Илану поразила ненависть, на мгновение исказившая красивые черты Анны Бельски.

— Дорогая, неужели ты и вправду полагаешь, что наша королева имеет какую-то власть? — усмехнулся граф.

— Ну, какую-то всё же имеет. Достаточную, чтобы устранять неугодных ей людей. Думаю, её неслучайно видели там накануне убийства.

— Боже, да что их могло связывать? — удивилась баронесса.

— Возможно, этот лебронский священник слишком много о ней знал.

— Ты имеешь в виду все эти тайны, касающиеся принца? — спросила герцогиня Майдарская.

Она сидела недалеко от Иланы и время от времени бросала на неё благосклонные взгляды, весьма раздражавшие Марианну Шпиллер. Эта некрасивая, как отец, и амбициозная, как мать, девочка сразу прониклась к Илане жгучей неприязнью.

— Говорят, принц Гай был ублюдком, — сказал, придвинувшись к Илане, Томас Деверо.

— Цыц, малявка! — шикнул на него Таддеуш. — Если твоя мама услышит, что ты употребляешь такие слова…

— Да она и почище употребляет, — ухмыльнулся «планетолог». — Но только дома, а не в гостях.

— Лично я не удивлюсь, если выяснится, что эти две истории как-то связаны, — промолвила графиня. — Между прочим, уже вторую неделю говорят о таинственном исчезновении Вильгельмины Майер. Она была няней принца, помните? После его смерти она попросила расчёт и жила недалеко от Королевской Площади. А недавно уехала в неизвестном направлении, оставив в квартире полный кавардак и ни слова не сказав хозяйке дома.

— Да, всё это весьма загадочно, — согласилась мадам Би. — Ну да Бог с ними. Пожалуй, только Всевышний и разберётся в этих тайнах германарского двора.

— А что это за тайны такие вокруг принца Гая? — поинтересовалась Илана, когда они с Таддеушем гуляли после обеда в зимнем саду.

Им с трудом удалось отделаться от маленького Томаса, который всё норовил к ним присоединиться. Марианна осталась в гостиной со взрослыми.

— Говорят, принц Гай не был сыном Георга. Король подозревал это, но предпочитал ничего не выяснять. Он же был без ума от этой холодной куклы. Люди вообще предпочитают верить тому, чему им хочется верить…

— А чьим же он был сыном?

— Об этом лучше спросить у её величества, — усмехнулся Таддеуш. — На самом деле Гай вовсе не был принцем, хоть и воображал себя таковым. И вообще очень много о себе воображал… Знаю, что о мёртвых нельзя говорить плохо, но я его никогда не любил.

— Так ты был знаком с ним?

— Да. Раньше мы часто бывали при дворе. До гибели короля Георга и Гая во дворце постоянно устраивали приёмы. Нас всегда приглашали… Гай был моим ровесником. Он считал, что если родился в королевской семье, то значит он лучше всех. Иногда мне хотелось напомнить Гаю, что мой род куда древнее, чем род Фабиани, к которому он якобы принадлежал, но я этого не делал. По-моему, это ужасно глупо — кичиться своей знатностью. Или богатством… Ты вот, к примеру, выросла в бедности, однако это не мешает тебе затыкать за пояс таких, как Снежана Грундер.

«Какой он всё-таки милый, — подумала Илана. — Принадлежит к одному из знатнейших семейств галактики, и никакого снобизма…»

Установить отцовство проще простого, — продолжал Таддеуш, — но король Георг никогда бы на это не пошёл. Он бы не стал стирать своё грязное бельё на людях. Останься Гай в живых, он бы унаследовал корону. По нашей конституции, ребёнок, рождённый в законном браке и признанный своим юридическим отцом, является его наследником.

— Ну и с чего бы королеве посылать к отцу Джорджу наёмных убийц? — пожала плечами Илана. — Даже если он знал её тайну, всё это уже не имеет никакого значения. Принц мёртв, король тоже…

— Но королева-то жива. История эта довольно грязная — измена и всё такое… А её величество очень боится испачкать своё имя. Она у нас ужасная чистюля. Одно дело, когда просто ходят какие-то слухи — про сильных мира сего вечно что-нибудь болтают, другое — когда домыслы подтверждаются и превращаются в факты. Причём факты весьма некрасивые. Никто не знает, зачем Изабелла ходила к Джорджу Кингу, но ведь просто так бы не пошла. Наверное, чего-то испугалась. Настолько, что решила избавиться от свидетелей. Может, лебронский священник не единственный, кого она надумала убрать. Вообще, все эти тайны германарского двора… Тут ведь и другая версия имеется. Ещё более скандальная. Существует мнение, что тот, кто носил гордое имя Гай Джулиус Фабиани и покоится сейчас в королевской усыпальнице, вообще не имел никакого отношения к королевской семье. Возможно, он даже не был сыном королевы. Этот слух пустил один из придворных врачей. Ему отказали от места, и он решил отомстить, вытащив на свет Божий кое-какие факты из жизни её величества… Разумеется, он поступил подло, но ведь люди часто сталкиваются именно с таким отношением, какого заслуживают. Я имею в виду королеву. То, что у неё были трудные роды, известно давно. Ребёнок родился очень слабым и едва выжил. Потом ещё все удивлялись, как это принц Гай умудрился вырасти таким крепышом. Так вот, теперь говорят, что ребёнок Изабеллы так и не выжил, к тому же выяснилось, что больше она детей иметь не сможет. И тогда, по её просьбе, её умершего ребёнка заменили другим. Живым, разумеется. Женщины ведь иногда отказываются от своих детей. Всякие бывают ситуации. Некоторые рожают тайно и тут же стараются избавиться от ребёнка. А королеве был нужен наследник. Если бы она за пять лет брака не подарила королю ребёнка, он мог с ней развестись, а она была слишком честолюбива, чтобы допустить такое. Этот ребёнок умер, другого она родить не могла, вот она и решила тайно усыновить чужого. Кстати, насколько я помню, Гай не походил ни на короля, ни на королеву… Возможно, эта тайна и стала известна отцу Джорджу. Или была известна всегда, но Изабелла испугалась разоблачения именно сейчас. Гай мёртв, король тоже, но королева хочет, чтобы все продолжали считать, что она была матерью настоящего наследника.

— Но откуда отец Джордж мог всё это узнать?

— Да хоть откуда, — с лёгким раздражением ответил Таддеуш. — Тайное всегда становится явным. Между прочим, настоящая мать Гая вполне могла рассказать об этом на исповеди. Возможно, она была лебронкой. А могла и просто рассказать…

— Погоди-погоди… — Илана в смятении схватила Таддеуша за руку. — Кажется, я поняла, Тэд! Всё сходится…

Девочка вовремя спохватилась. Она обещала отцу Джорджу никому не рассказывать о том, что услышала тогда в церкви святой Анны. Его смерть не освобождает её от данного слова, тем более, что эта тайна касается не только его. Ещё есть женщина по имени Билли, и возможно, ей тоже грозит опасность.

— Что сходится?

— Да нет… Ничего… — пробормотала Илана. — Ничего не сходится, Тэд. Отец Джордж не стал бы шантажировать королеву её тайной! Я разговаривала с ним всего один раз, но я уверена, что такой человек никогда бы не стал шантажировать женщину, потерявшую ребёнка. Пусть даже и неродного.

— Да, наверное, — подумав, согласился Таддеуш. — Я слышал об этом лебронском священнике много хорошего. Но мать Гая могла повести себя иначе. Настоящая мать. Королева занервничала и решила убрать всех, кто хоть как-то причастен к этой тайне. Изабелла Фабиани — весьма опасная женщина.

— Такое впечатление, будто ты знаком с ней ещё лучше, чем был знаком с принцем Гаем.

— Её достаточно хорошо знает моя мама. Наша милостивая королева разрушила не одну жизнь. Есть люди, которые разрушают всё, к чему прикасаются. Кстати, ты имеешь шанс с ней пообщаться. Говорят, победительница конкурса на звание Снежной Принцессы получит награду из рук самой королевы.

После этого разговора Илана не спала всю ночь. Чем больше она размышляла над своей догадкой, о которой едва не проболталась Таддеушу, тем больше в неё верила. Отец Джордж и женщина по имени Билли разговаривали о своём умершем сыне. Снежное дитя… Билли сказала: его зачатие, рождение и смерть связаны со снегом. Принц Гай погиб на лыжном курорте… Одноклассника Иланы Вильгельма Руста все звали Биллом. Так почему бы Вильгельмине Майер не оказаться той самой Билли, что приходила тогда к отцу Джорджу! Его бывшей возлюбленной, родившей от него сына… Вильгельмина Майер была няней Гая. Наверное, она попросила королеву оставить её при сыне. Отказавшись от него, она всё же хотела быть к нему поближе. Не исключено, что это было одним из условий сделки. Прямо как в сериале! Сколько же человек участвовали в этой сделке? Разжалованный доктор нарушил слово, и королева испугалась. Отец Джордж убит, Вильгельмина Майер пропала. Неужели она тоже мертва?

За два дня до конкурса Илана побывала в церкви святой Анны. Помолилась за отца Джорджа и за Билли.

— Господи, — прошептала девочка, преклонив колени перед алтарём, — спаси её. А если она уже мертва, помоги ей соединиться с теми, кого она любила.

Просить Бога, чтобы он помог ей выиграть конкурс, Илана не стала. Решила, что с этим она вполне может справиться сама.

Конкурс юных топ-моделей был назначен на последние числа февраля, который в отличие от февраля земного всегда состоял из тридцати суток. Уже одна цена на билеты говорила о том, что в течение этих нескольких дней в Королевском Саду будет собираться исключительно элита.

Каждого приезжающего в Гаммель туриста предупреждали, чтобы не путал Королевский Сад с дворцовым садом, который окружал резиденцию монархов и являлся чем-то вроде их частной собственности. Королевский Сад был красивейшим из дендропарков Гаммеля, где в последнее время проводились самые значительные культурные мероприятия. Потолком сцены и зрительного зала служили густые ветви атанасов — гигантских вечнозелёных деревьев с мягкой хвоёй, источающей тонкий аромат. Впрочем, здесь почти вся растительность была вечнозелёной. Многочисленные фонтаны с подсветкой наполняли воздух свежестью, редкие экзотические цветы казались произведениями искусства, а белеющие среди кустов и деревьев статуи напоминали архангелов, охраняющих этот райский сад. В холодное время года парк накрывали прозрачным куполом и поддерживали здесь температуру 22–24 °C. Глядя на сияющий огнями Королевский Сад из окна автолёта, Илана сравнила его с огромным аквариумом, в котором растут диковинные водоросли и плавают светящиеся рыбки.

Автолёт приземлился на площадке перед парком, оцепленной королевскими гвардейцами, и участниц конкурса тут же отвели в павильон, где находились раздевалки, гримёрные, душевые, бассейн и комнаты отдыха. В последних царил тот ненавязчивый уют, который действительно помогал расслабиться, а в перерывах между выступлениями это было просто необходимо.

В первый день участницы демонстрировали зимнюю одежду, в том числе и спортивную, на второй — нарядные платья и костюмы, а самым интересным был заключительный день. Последнее дефиле называлось «Снежные фантазии haut couture». Показы чередовались с конкурсами «Современный танец», «Характерный танец», «Юная интеллектуалка», «Юная леди». Самым важным из заданий последнего было умение поддерживать беседу — на любую тему, предложенную собеседником. Илана получила в собеседники пятнадцатилетнего юношу с непроницаемо-ехидным лицом, который изо всех сил старался поставить её в неловкое положение. Позже девочка узнала, что её собеседника спешно заменили в самый последний момент и что это являлось лишь одной из устроенных для неё ловушек. Все старания ехидного юноши пропали даром. Илана вызвала одобрительный смех и аплодисменты ещё в самом начале «светской беседы».

— Не кажется ли вам, миледи, что зима в этом году слишком холодная? — спросил собеседник.

— Нет, милорд, — ответила она. — По-моему, зима как зима.

— Наверное, это потому, что вы никогда не мёрзнете. Говорят, вы обладаете таким редким и довольно странным свойством, как невосприимчивость к холоду.

— При желании можно развить в себе это свойство — просто-напросто закалиться. Если вы, конечно, не боитесь, что люди, которые находятся во власти предрассудков, заподозрят в вас нечеловеческую природу.

— А вы, конечно же, ничего не боитесь?

— Предпочитаю не распространяться о своих страхах, чтобы на этом кто-нибудь не сыграл.

— Помилуйте, миледи, мы же не на ринге.

— Кстати, о ринге… Вы не знаете, чем закончился матч между Гаспаром и Кальмом. Или вы не смотрите бои профессионалов?

— Не думал, что такую юную леди интересуют мускулистые мужланы, которые дубасят друг друга до полусмерти. А иногда и до смерти.

— По крайней мере, это честные бои. В последнее время вошло в моду посылать наёмных убийц, но не всё, что модно, хорошо.

— Потому вы и пошли в модельный бизнес?

— Это слишком громко сказано. Пока мне всего лишь предложили поучаствовать в конкурсе, и я счастлива, что представляю сейчас один из лучших Модных домов Федерации.

— Если вам нравятся мужественные виды спорта, то вы, наверное, неплохо разбираетесь в футболе? — вопрос был вполне невинным, но насмешливые искорки в глазах собеседника предупредили Илану о возможном подвохе. — Тем более, что там тоже много мускулистых мужчин.

— Мускулы действительно украшают мужчину, — сказала девочка, — но по-настоящему интересным его делают мозги. Увы, в футболе я разбираюсь ненамного лучше того волшебника, который хотел дать каждому игроку по мячу, так что беседа со мной об этом виде спорта вряд ли доставит вам удовольствие.

Судьям понравились не только остроумие и невозмутимость Иланы, но и непринуждённость, с какой она уводила собеседника от неинтересных или неприятных ей тем, изящно пресекая все попытки посадить её в лужу. А попытки эти к концу беседы становились всё более агрессивными и неуклюжими. Боясь провалить задание, юноша нервничал и выглядел довольно жалко.

— Вы действительно считаете себя принцессой? — спросил он напоследок, надеясь уличить её либо в тщеславии, либо в попытке изобразить из себя скромницу.

— Наверное, любая девочка хотела бы видеть себя принцессой, — пожала плечами Илана. — А являюсь ли я таковой на самом деле… Я не пробовала спать на горошине, меня не похищали драконы, и прекрасные рыцари не сражались из-за меня на турнирах. Но я твёрдо знаю одно: настоящая принцесса должна вести себя с достоинством. И я стараюсь следовать этому правилу.

Илане аплодировали даже многие из тех, кто поначалу смотрел на неё с предубеждением, а судя по цифре на табло количество её поклонников-телезрителей после конкурса «Юная леди» возросло почти вдвое. Её завалили цветами и подарками, а молодой правитель планеты Кадхаан даже преподнёс ей сапфировое ожерелье, чем немало её смутил. Впрочем, Илана быстро справилась с замешательством и поблагодарила высокого гостя так, что заслужила одобрение всех своих наставников. По дороге в комнату отдыха её пытались перехватить какие-то телевизионщики, но Джеральдина Вустер решительно их отшила.

— Думаю, тебе сделают ещё не одно предложение, — сказала она. — А вступать в переговоры с теми, кто ловит тебя по дороге в сортир или в душевую, не стоит. Серьёзные люди так себя не ведут.

В комнате отдыха Илану навестила Ева Руперт. Подруга Мартина представляла Модный дом «Астерия», но в искренности её поздравлений девочка не сомневалась.

— А Мартин тоже здесь? — спросила она.

— Нет. Я могла его провести, но он предпочёл болеть за тебя дома, перед телевизором. Со всей компанией.

— Бабуля тоже не захотела сюда идти, — сказала Илана. — Считает, что такие тусовки не для неё. Но мне даже спокойней, что её тут нет.

Едва ушла Ева, как появилась мадам Би.

— Ты была великолепна! — воскликнула герцогиня, расцеловав Илану. — Те, кто хотел выставить тебя дурочкой, только сыграли тебе на руку. Умный человек всегда сумеет повернуть оружие врага против него самого. Наденут на тебя корону принцессы или нет, ты всё равно доказала, что ты настоящая принцесса.

Примерно то же можно было прочесть на следующий день в некоторых газетах. Бабушка торжественно процитировала Илане отрывки из статей в утренних выпусках «Городского автолёта» и «Собеседника». Девочка не стала делиться с ней своими подозрениями, что журналисты могли просто выполнять заказ герцогини Левенхольд. Бабушку бы это огорчило, а самой Илане было всё равно. Искренне ею восхищались или по заказу, она знала, что вчерашнее испытание прошла с честью. И она знала, что до конца ещё далеко.

Во время конкурса «Юная интеллектуалка» её тоже ждала ловушка. Вопросы для участниц подбирались с учётом их возраста, ведь возраст конкурсанток колебался от десяти до тринадцати лет. Илане достался один из тех комплектов, которые были заготовлены для старших. Она поняла это сразу, но шум поднимать не стала. В конце концов она была одной из лучших учениц школы. И читала всегда гораздо больше своих сверстников — отвергнутая ими, она с раннего детства заполняла пустоту книгами. А разговоры в «часовне» так расширили её кругозор, что Илана дала бы фору некоторым студентам университета. Конкурс «Юная интеллектуалка» она выиграла с таким отрывам от своих соперниц, что поначалу решила, что на табло ошибка.

— Здешняя электроника не даёт сбоев, детка, — рассмеялась мадам Би. — Сбой опять у тех, кто хотел тебе навредить.

Когда по результатам двух туров танцевального конкурса жюри присудило победу Снежане Грундер, большая часть публики активно выражала недовольство.

— Ничего, — успокаивал расстроенную Илану маэстро Полари. — Этого следовало ожидать. Одному человеку никогда не позволят выиграть все конкурсы. И устроители прекрасно знают, что оставлять дочь Отто Грундера совсем без наград нельзя. Не вешай носа! В этом сезоне любимица ты.

По итогам трёх туров дефиле Илана Стивенс и Снежана Грундер разделили первое место. Всё решал последний конкурс — интервью. Претендентки на титул Снежной Принцессы, вышедшие в финал (их было пять), отвечали на вопросы журналистов. Публикаций об участницах конкурса уже вышло достаточно. Многое из того, что было написано об Илане, вызывало у неё раздражение, о чём она откровенно заявила во время интервью.

— Мне не нравится этот жалостливый тон. К чему все эти разговоры о моём сиротстве и бедности? Я ведь не выпрашиваю награду, а борюсь за неё. И я вообще не понимаю, почему меня пытаются выставить несчастненькой. Я никогда в жизни не голодала и не ходила в лохмотьях. У меня есть бабушка Полли, которая любит меня побольше, чем иных детей все их родственники вместе взятые. У меня замечательные друзья. Я гораздо счастливей многих, кто живёт во дворце и имеет собственный автолёт. Один мудрец прошлого сказал: «Хочешь быть счастливым — будь им!» Прекрасный совет, и я всегда буду ему следовать.

— Но ведь ты бы не отказалась от дворца и собственного автолёта? — не без ехидства поинтересовался корреспондент газеты «Светская хроника».

— Я бы не отказалась всё это заработать, — ответила Илана. — То, что получено благодаря труду и таланту, приносит человеку счастье. Другое дело — если тебе предлагают богатство в награду за бесчестные поступки. На такую сделку я ни за что не соглашусь.

Во время интервью участницам то и дело передавали записки от публики, и они должны были отвечать на них, предварительно зачитывая вслух вопрос. Среди этих посланий, большей частью анонимных, встречались и довольно хамские. Илане особенно везло на оскорбления, но она старалась сохранять невозмутимость. Ей ли было привыкать к нападкам? В самом конце интервью ей пришла записка следующего содержания: «Дочь дьявола, убирайся в ад!»

Когда Илана прочла это вслух, воцарилась такая тишина, что стал слышен отдалённый шум фонтанов.

— Это послание попало ко мне по ошибке, — спокойно сказала девочка, отдавая записку ведущему. — Передайте, пожалуйста, дочери дьявола, если она вам тут встретится. Или самому дьяволу. Это место так похоже на райский сад, что, возможно, он проник сюда — в облике змея или ещё какой-нибудь твари. А скорее всего в человеческом обличье.

— Да, язычок у тебя подвешен, ничего не скажешь, — заметила Эльза, когда финалистки ждали за кулисами решения жюри. После Иланы и Снежаны она шла на третьем месте и на корону Снежной Принцессы уже не рассчитывала.

— Всем понравилось, как ты отреагировала на эту дурацкую записку. Думаю, ты выиграешь. Стиль «Астерии» уже давно всем надоел. К тому же твоя покровительница герцогиня Левенхольд оказалась покруче Грундеров…

Эльза ещё что-то болтала — главным образом стараясь подчеркнуть, что, если Илана победит, это будет заслуга не столько её самой, сколько тех, кто её раскручивал. Илану эта болтовня абсолютно не задевала. Она знала, что была лучшей во всех конкурсах. В том числе и в танцевальном, победу в котором у неё отняли. Она нисколько не удивилась, когда жюри объявило ей победительницей. И даже как будто не особенно обрадовалась. На неё вдруг навалилась страшная усталость. Хотелось оказаться в их с бабушкой уютном маленьком домике. Включить камин и немного помечтать, глядя на разрисованное узорами окно. А потом лечь в постель и видеть, засыпая, белеющую в сумраке фигуру оленя…

Но домой Илана попала не скоро. Её снова повели в гримёрную, где облачили в роскошный белый наряд. Пока ей поправляли макияж и расчёсывали волосы, которые решили оставить распущенными, Джеральдина Вустер уже в сотый раз повторяла, как следует вести себя с королевой. Слушая её вполуха, девочка незаметно спрятала в складках одежды маленький ледяной шарик. Она сама знает, как ей вести себя с королевой.

Но оказавшись перед высокой статной женщиной в серебристо-синем платье, Илана немного растерялась. Королева Изабелла была ещё красивей, чем по телевизору. Роскошные чёрные волосы подчёркивали белизну её кожи, а открытое элегантное платье — изящество стройного сильного тела. Осанка и хорошо развитые мышцы выдавали балерину. Вблизи королева совершенно не походила на фарфоровую куклу. Она улыбалась, но большие тёмные глаза были полны такой печали, что хотелось поскорее отвести взгляд.

Изабелла Фабиани собственноручно увенчала голову победительницы маленькой короной, на которой сияло множество алмазных звёздочек.

— Счастлива поздравить вас, ваше высочество, — произнесла она своим звучным, хорошо поставленным голосом. — Корона, завоёванная в трудном и честном бою, ценнее той, что досталась по наследству.

— Благодарю вас, ваше величество, — Илана присела в низком реверансе. — Я очень рада, что выиграла конкурс и не подвела тех, кто в меня верил. А корона… Думаю, ни моя, ни ваша корона не ценнее человеческой жизни. Вы не откажетесь принять от меня в дар одну безделицу?

И девочка протянула королеве ледяной шарик.

— Это магическая ледышка, в которой можно увидеть много интересного.

— Спасибо, — улыбнулась Изабелла, взяв шарик. — Ледышка, заколдованная самой Снежной Принцессой, должна принести мне счастье…

Взглянув на ледяной шар, она умолкла. Её и без того бледное лицо теперь напоминало гипсовую маску. Илана даже испугалась, что королева сейчас упадёт в обморок, но её величество справилась с собой. Она произнесла ещё несколько любезных слов и покинула сцену.

— Что ещё за выходки? — спросила Джеральдина Вустер, отыскав потом Илану среди зарослей мирта. В ожидании банкета участницы конкурса и зрители прогуливались по саду. — К особам королевской крови не обращаются с вопросами. Во всяком случае, на публике.

— Даже принцессы? — девочка видела, что несмотря на строгий тон, «мэм» на неё не сердится. Ещё бы! Сегодня Илана прославила топ-студию, которая была для Джеральдины Вустер смыслом существования.

— Маленькая нахалка, — улыбнулась Джеральдина. — Ладно… Сегодня тебе всё прощается.

— По-моему, её величество не рассердилась.

— Ну… Если и рассердилась, то не подала виду. Она же знает, что сегодня твой день. Жаль, что она не смогла остаться на банкет. Госпожа Зиммер — её камеристка — сказала, что у королевы разболелась голова.

Герцогиня тоже слегка пожурила Илану.

— Дорогая, надеюсь, твоя выходка не будет иметь для тебя нежелательных последствий. Здесь, конечно, никого не шокируешь магическими ледышками. Никогда не считала, что в этих игрушках есть что-то дьявольское, но… У Её Величества был такой вид, словно она увидела в твоём шарике самого дьявола.

— Нет, что вы, мадам Би! Ничего подобного она не увидела.

«Она увидела не дьявола, а священника, — добавила про себя девочка. — И она никому об этом не расскажет».

Глава 18. Предложения выгодные и не очень

Джеральдина Вустер оказалась права. Илана действительно получила несколько выгодных предложений, причём первые два — от известных рекламных агентств — сразу после конкурса. Вито Полари посоветовал ей не спешить с ответом, поэтому заключение контракта отложили на следующий день. В конце концов на банкетах такие дела не решаются.

Утром Илану разбудила бабушка, вошедшая к ней в комнату с телефоном.

— Думаю, как твоя секретарша, я имею право на жалованье, — сказала она. — Или ты сейчас наймёшь другую — помоложе и порасторопней?

— Я лучше найму секретаря, — сонно отшутилась Илана. — Помоложе и посимпатичней. А ещё лучше — куплю себе мобильник. И не такой, какой у меня недавно спёрли, а новейшей модели. Деньги у нас сейчас будут.

Звонил Вито Полари.

— Я, конечно, понимаю, что звёзды так рано не встают, — сказал он в своей обычной шутливой манере, — но всё же советую тебе поскорее выбраться из постели и приодеться. Через час к тебе пожалует Его Величество Саатдин-Азар-Амаллах из династии Саммаридов. Попросту говоря правитель Кадхаана.

— Ко мне… Как? Прямо сюда, домой? Маэстро Полари, может, мы с ним лучше у вас в офисе встретимся?

— Помилуй, дитя моё, если кто-то и делает брачные предложения в офисе, то только не кадхаанские аристократы. По их обычаям, потенциальный жених обязательно должен явиться в дом своей избранницы, даже если она живёт в трущобах. Где живёшь ты, он прекрасно знает, и поверь — стыдиться тебе нечего. У вас с бабушкой очень милый домик. Его величество явится с небольшой свитой — не больше восьми человек, но в дом он войдёт только с двумя охранниками, которые сопровождают его даже в сортир, остальные будут ждать на улице. Не вздумайте предлагать ему какое-нибудь угощение. Кадхаанец принимает пищу только в своём доме, в домах своих жен и — очень редко — в домах ближайших родичей. Естественно, правителю приходится отступать от этого правила во время официальных приёмов — когда он посещает другие планеты, но попирать свои традиции в делах частного характера у них не принято. И ещё — ни в коем случае не отказывайтесь от подарков. Для кадхаанца это смертельная обида, а поскольку мы имеем дело с представителем власти, надо быть предельно осторожными. Зачем нам межпланетный скандал?

— Но… Маэстро… Если он собрался делать мне предложение, как жених… Я вовсе не хочу замуж, так как же я могу принять его подарки?

— Не можешь, а должна. Поняла? У них подарки женщине ни к чему её не обязывают. Только к одному — принимать их. Кстати, ты не спеши с отказом. На Кадхаане многожёнство, но каждая жена живёт в собственном доме, а муж ходит к ней в гости. Как жена правителя ты будешь иметь собственный дворец с сотнями слуг. Женщин там взаперти не держат, правда, без сопровождающих они из дома не выходят. С разводами там не так свободно, как у нас, но развестись всё же можно. И даже можно сохранить опеку над ребёнком, но это только в том случае, если ты сама в состоянии его обеспечить. Если твой годовой доход не меньше пятидесяти тысяч гвен в год. А если два ребёнка — не меньше ста. Больше двух детей у кадхаанских жён как правило не бывает. И вот ещё что… Не давай прямого отказа…

— Иначе нам не избежать войны с Кадхааном?

— Как знать, как знать, — рассмеялся Вито. — Думаю, Елены Троянской в истории человечества хватит и одной. Кадхаанцы — народ щедрый, великодушный, но больно уж обидчивый. К тому же у них не принято сразу давать жениху от ворот поворот. Так же, как и сразу давать согласие. Старшие родственники девушки благодарят за предложение и просят дать им несколько дней на размышления. А потом посылают либо отказ, либо согласие — в письменном виде. Причём согласие можно послать и на следующий день, а вот отказ — не раньше, чем спустя пару дней. Но не позже, чем через неделю. Надеюсь, недели тебе на размышления хватит?

— Мой ответ уже готов, но я сделаю так, как вы говорите. Пошлю его дня через два.

— Не пори горячку. Не так уж и плохо быть пятой женой правителя Кадхаана.

— Если бы я хотела быть чьей-то женой, то предпочла бы быть первой и единственной. Я всё поняла, маэстро Полари. И проинструктирую бабушку.

Бабушка Полли растерялась ещё больше, чем Илана. Она тут же принялась наводить порядок в их маленькой гостиной, со вчерашнего дня заваленной цветами и подарками.

— Кто же сватается к одиннадцатилетним девчонкам? — недоумевала она. — У них там что — все извращенцы?

— Нас это не касается, — рассмеялась Илана. — Мило поулыбаемся, через пару дней пошлём вежливый отказ, и пусть отправляется на свой Кадхаан извращаться дальше.

Странно было видеть, как возле ворот маленького обшарпанного домика приземлился белый автолёт с гербом и флагом Кадхаана. Прохожие с удивлением таращились на рослых гвардейцев в золотисто-белых формах. Его величество Саатдин-Азар-Амаллах оделся довольно скромно — видимо, из уважения к небогатой семье своей избранницы. Войдя в дом и отдав меховой полушубок охраннику, он остался в простом, но элегантном костюме, в котором Илана тут же узнала стиль Вито Полари.

Тридцатилетний правитель Кадхаана был довольно красив — очень смуглый, с большими миндалевидными глазами и густыми иссиня-чёрными волосами чуть ниже плеч. Невысокий рост компенсировали изящество осанки и прекрасно развитая мускулатура. Как истинный аристократ, Саатдин-Азар-Амаллах относился к своей физической форме очень серьёзно. Держался он так мило и непринуждённо, что под конец беседы бабушка Полли начала таять, как мороженое на солнцепёке.

— Я понимаю, что вас смущает, госпожа Стивенс, — сказал правитель. — Ваша внучка ещё слишком молода для полноценной супружеской жизни, но у нас, в Кадхаане, вовсе не обязательно начинать её сразу после заключения брака. Как моя законная жена девочка получит в своё распоряжение собственный дворец и будет пользоваться всеми привилегиями, какие даёт титул супруги правителя, но к исполнению супружеского долга она приступит лишь тогда, когда достигнет зрелости. Ни в коем случае не раньше. Поверьте, у нас с этим строго. За её здоровьем будут следить лучшие врачи, а кадхаанские мужья, включая правителей, слишком чтят Божественное Писание, чтобы нарушать его главные заповеди. Кстати, жена у нас не обязана принимать веру своего мужа. Она лишь обязана соблюдать Семь Заповедей Амаллаха, а это совсем нетрудно.

Саатдин-Азар-Амаллах преподнёс в подарок бабушке несколько рулонов знаменитой кадхаанской ткани. Кадхаан вообще славился своим текстилем. Илане же он подарил комплект украшений из серебра и жемчуга. Чувствовалось, что вкус у молодого правителя отличный. И ещё Илана чувствовала, что действительно нравится этому мужчине. И это её смущало.

— Надеюсь, мой отказ не очень его обидит, — сказала она бабушке, когда высокий гость, церемонно откланявшись, покинул их дом. — По-моему, он вообще здорово рискует, делая мне предложение. Мы ведь даже не знаем, когда я достигну зрелости. Может, лет через двадцать. У меня же всё не как у людей. Представляешь, сколько бы ему пришлось ждать!

— А по-моему, ты растёшь и развиваешься, как любая нормальная девчонка твоего возраста. Правда, в последнее время ты что-то уж больно вытянулась… И отощала, как жердь.

— Для модели это очень даже хорошо…

— Да они уже совсем тебя заездили! Когда хоть ты вернёшься к нормальной жизни?

— Бабуля, для меня нормальная жизнь — это интересная жизнь. Не бойся, в школе я не отстану.

— Да я не этого боюсь, — вздохнула бабушка.

— А ты постарайся вообще не бояться, — посоветовала Илана. — Считается, что своими страхами мы только притягиваем к себе неприятности.

В феврале и марте она приняла участие в двух показах и снялась в нескольких рекламах, очень хорошо на этом заработав. Бабушка Полли согласилась обновить всю бытовую технику и купить настоящие камины, но когда Илана заговорила о новом доме, почему-то сразу помрачнела.

— Это мой дом, — сказала она, — и я из него ни ногой. Думаю, тебе следует открыть в банке свой счёт. Копи на то, что тебе нужно — на дом, на дворец… Достигнешь совершеннолетия — обзаведёшься собственным жильём, а мой дом здесь. Здесь я и умру. И вообще… Не больно-то тряси деньгами. Сегодня фортуна тебе улыбается, а завтра ещё неизвестно что будет. Ну внесём мы аванс за новый дом, переедем, а потом вдруг окажемся на мели…

— Так ведь есть долгосрочный кредит…

— Илана, нам пока есть где жить, а твои деньги тебе ещё пригодятся.

Илана не стала спорить. В конце концов, она тоже любила их уютный старенький дом, и вдвоём там было не тесно.

— Можешь отдыхать до следующей осени, — сказал Вито Полари. — Занятия в студии начнутся не раньше октября. Танцуй, поддерживай хорошую форму, но думаю, летом ты востребована не будешь. Ты у нас больше зимняя модель. И не огорчайся, если тебе в ближайшее время больше ничего не предложат. Шум вокруг конкурса постепенно утихает. Это естественно, а для тебя даже к лучшему. Тебе надо немного прийти в себя.

Предложения от рекламных агентств действительно прекратились, зато в конце марта Иланой заинтересовалась кинокомпания «Диамант», начавшая работу над фильмом-фэнтези «Король Зимы». Илана прошла пробы, и её утвердили на роль принцессы Делины, младшей дочери короля Хальдара — могущественного мага, способного обращать в лёд всё живое. Сыграть старшую принцессу — Дарину (она была главной героиней фильма) — согласилась известная актриса Ширли Уайт. Говорили, что она потребовала баснословный гонорар, и всё потому, что из-за этой роли ей пришлось выбелить волосы. Сниматься в парике капризная звезда не хотела — якобы от париков у неё болела голова.

— Эту Стивенс потому и пригласили, что её гримировать почти не надо, — заявила Марго Аффенштайн. — Меньше хлопот. А играть там, думаю, нечего.

Илану эти завистливые выпады только забавляли. Роль у неё действительно была небольшая и несложная. Зато интересная. Она будет ездить на мохнатом белом единороге, играть с огромными снежными котами и забавляться, складывая из кусочков льда волшебную мозаику. Она уже знала, что под единорогов загримируют кротких длинношерстных скакунов с планеты Фиол, а в роли снежных котов выступят белые рыси, выведенные в прошлом веке лебронскими генетиками. Рыси, естественно будут дрессированные.

До начала съёмок оставалось две недели, и мадам Би предложила Илане провести весенние каникулы на Майдаре.

— У меня к тебе корыстный интерес, милочка, — сказала герцогиня. — Дочь моей ближайшей подруги графини Де Веро Лия выходит замуж. Она увидела тебя в рекламе пены и хочет, чтобы ты была у неё на свадьбе младшей подружкой невесты. Это совсем нетрудно. Ты будешь идти впереди процессии вся в белом и разбрасывать из корзинки белые лепестки. Повеселишься на свадьбе и сделаешь себе дополнительную рекламу. Эту церемонию будет снимать несколько телекомпаний. Тебе надо заводить побольше выгодных связей, а уж я прослежу, чтобы тебя не обидели.

В этом же герцогиня заверила и бабушку Полли, удостоив её своим посещением. Она даже любезно согласилась выпить чашечку кофе и умилилась по поводу царящего в доме уюта.

— У вас очень мило, госпожа Стивенс, — сказала она. — Плохая хозяйка и из замка сделает сарай, а хорошая и маленький домик во дворец превратит.

Этот визит вроде бы успокоил бабушку, и всё же она собирала Илану в поездку без особой радости. Полёты на сверхсветовых кораблях внушали ей какой-то мистический ужас.

— Люди уже давно на них летают, — смеялась Илана. — А иные и почаще бы летали, если бы это не было так дорого. У нас в классе некоторые уже полгалактики объездили, и ни с кем ничего не случилось. Жить я буду в замке мадам Би, а уж если она обещала за мной присмотреть, то можешь ни о чём не беспокоиться. Она из тех, кто выполняет свои обещания. Знаешь… Наверное, она и есть Королева Кубков.

— Что? — оторопела бабушка.

— Разве я не рассказывала тебе про гадание? Лидия гадала мне на картах Таро, и мне выпала Королева Кубков. Эта карта символизирует добрую и мудрую покровительницу.

— По-моему, твоя Лидия просто экзальтированная фантазёрка. Но если её гадание окажется правдивым, я буду только рада. Хочется верить, что эта прекрасная герцогиня и впрямь такая достойная особа, какой кажется на первый взгляд.

Глава 19. Майдарские каникулы

Замок герцогини Майдарской был облицован вулканическим стеклом — в основном синеватого и лилового оттенков. На закате он являл собой величественное и немного зловещее зрелище. Когда автолёт, доставивший мадам Би и её юную гостью из космопорта, завис над дворцом, последние лучи солнца угасали на его гладких стенах, которые мерцали, поглощая свет, подобно граням огромного магического кристалла. Обсидиановая посадочная площадка напоминала круглое озеро, и Илане даже на мгновение стало страшно — ей показалось, что автолёт сейчас не приземлится, а утонет в бездонных тёмных водах.

Её поселили в роскошных апартаментах. Отделанная яшмой ванна была размером с небольшой бассейн. Когда Илана сказала об этом мадам Би, та рассмеялась.

— Ну, настоящий бассейн ты ещё увидишь. У меня их два — летний и зимний. Правда, летний сейчас ремонтируют.

— А сейчас у вас что — лето?

— Начало осени. Лучшее время на Майдаре.

Окна покоев Иланы выходили в сад. Среди песчаных дорожек пестрели осенними цветами фигурные клумбы, над широкими кронами каких-то раскидистых вечнозелёных деревьев вздымались стройные сосны с длинной хвоёй необычного золотистого оттенка. На горизонте виднелись лиловато-серые скалы, перемежающиеся с рощами, которые радовали глаз густыми сочными красками. Преобладали оранжевый и пурпурный. А на горизонте упирались в небо белые башни и купола причудливых гигантских сооружений. Лидон, столица Майдарского герцогства…

— Мадам не любит городского шума, — сказала молоденькая служанка, помогая Илане раскладывать вещи. — Живёт она в основном здесь, а в Лидон ездит по делам. Иногда и кого-нибудь из нас с собой берёт. У неё там большой особняк, но с этим замком его, конечно, не сравнить. А с другой стороны, в городе веселей. Там столько развлечений… Да здесь, на Майдаре, вообще здорово. Не то что на Шилите, где я родилась. Всю жизнь буду благодарить госпожу герцогиню за то, что она взяла меня к себе. Мадам, конечно, со странностями, но она всё равно очень милая.

В саду зазвенели весёлые голоса. Выглянув в окно, Илана увидела трёх симпатичных, хорошо одетых девушек, которые дразнили рыжевато-серого зверька, похожего на лемура. Он висел на сосновой ветке, тараща на них огромные круглые глазищи. Потом вдруг молниеносно вскарабкался на вершину дерева, где ветви были усеяны золотисто-коричневыми шишками. Девушки с визгом отскочили подальше, когда шишки полетели в них, но дразнить зверька не перестали. Тут одна из них заметила Илану и что-то сказала своим приятельницам. С минуту все трое изучали гостью, потом, тихонько переговариваясь, удалились.

— Они тоже тут гостят? — спросила Илана.

— Да нет, они тут служат, — ответила горничная. — Как и я. Меня зовут Люси, юная госпожа. Если понадоблюсь, нажмите вот на эту штуковину.

И девушка показала на красную кнопку в стене рядом с выключателем.

Мадам Би обожала вся прислуга, которая процентов на девяносто состояла из женщин — в основном молодых и красивых. Герцогиня была ласкова со всеми, но, похоже, особым её расположением пользовалась Бестия — очаровательное создание с золотистой кожей и копной ярко-оранжевых волос. Её настоящее имя было длинным и трудным для произношения, и его здесь почти никто не знал. Ариманку это ничуть не обижало. Она охотно откликалась на прозвище, которое получила за свой шаловливый нрав.

Илане она его продемонстрировала едва ли не в первую минуту знакомства. А познакомились они в зимнем бассейне, куда Илана пришла вместе с герцогиней. Бестия, которая ныряла не хуже дельфина, подплыла к гостье под водой и попыталась стащить с неё плавки.

— Послушай, я не любительница подобных шуточек! — возмутилась Илана, оттолкнув ариманку. — Выкинешь ещё что-нибудь подобное — пожалеешь!

— Хорошо, больше не буду, — кротко согласилась та. — Я просто хотела тебе кое-что показать. Хотела тебя немного расшевелить, принцесса-льдинка, но ты, похоже, совсем не любишь секс.

— Неужели ариманцы и впрямь все озабоченные?

— Да нет, — нисколько не обидевшись, ответила Бестия. — Есть и зануды вроде тебя.

Она засмеялась тонким, каким-то щебечущим смехом и надолго скрылась под водой. Илана заметила, что мадам Би с любопытством за ними наблюдает.

— Бестия — сущий ребёнок, — сказала она, когда девочка выбралась из бассейна. — На неё невозможно сердиться. Но если она возьмётся тебе докучать, ты скажи. Я приму меры.

— Не беспокойтесь, мадам Би. Я уже вышла из того возраста, когда жалуются старшим.

— Да, мадам, не беспокойтесь за неё, — прощебетала Бестия, которая вылезла из воды вслед за Иланой и принялась отжимать свою роскошную шевелюру. Намокнув, её огненно-рыжие волосы стали тёмно-красными. — Принцесса-льдинка умеет за себя постоять. Она из того льда, что не тает. Вряд ли вам удастся его растопить.

— Ты слишком много болтаешь, дорогуша, — шутливо нахмурилась герцогиня. — Наверное, придётся тебя наказать.

— Как вам будет угодно, мадам. Всё, что вы делаете, мне только в радость.

Ариманка кокетливо улыбнулась герцогине и уставилась на гостью немигающим взглядом своих огромных золотистых глаз. Илана сама не поняла, что её смутило — неподвижный непроницаемо-насмешливый взгляд Бестии или её слова, в которых явственно прозвучал некий подтекст.

Свадьба Лии де Веро и молодого банкира Зильберта Хайнца состоялась через три дня. Венчание проходило в главном соборе Лидона — величественном белом здании, совершенно не похожем на церкви Гаммеля. Большинство майдарцев исповедовало дальвинизм — учение, которое ортодоксалы считали такой же ересью, как и элианское направление. Здесь Ортодоксальная Церковь тоже была, но вела себя потише. На Майдаре не поощрялась нетерпимость к чужим обычаям и чужой вере. И вообще к чужакам. Илана с любопытством смотрела из окна экипажа на прохожих. На улицах Лидона можно было увидеть и маленьких мохнатых зилов, и жутковатых на вид, но совершенно безобидных керминнидов, и ариманов, и множество других алиенов, знакомых Илане лишь по картинкам, которые показывали при помощи голопроектора на уроках естествознания. Раздел в учебнике под названием «Ксенобиология» был самым маленьким, и многие его параграфы давались школьникам для самостоятельного изучения. Люди должны знать, с кем они могут встретиться в разных уголках вселенной, но не стоит говорить о нелюдях слишком много. На Майдаре «нелюди» чувствовали себя превосходно. Многие из них здесь обосновались и весьма успешно занимались бизнесом.

— В центре Лидона почти всё построено керминнидами, — сказала Илане герцогиня. — По проектам их архитекторов.

— Так вот почему здесь столько зданий, похожих на гигантские муравейники, — засмеялась девочка, глядя на причудливые куполообразные строения.

— Керминниды действительно страдают гигантоманией, и их архитектуре свойственно некоторое однообразие, зато их постройкам не грозит никакое землетрясение. Тем более, что керминниды знают, где строить.

Церемонию бракосочетания действительно снимали несколько телекомпаний, причём Илане показалось, что на неё камеры направляют едва ли не чаще, чем на невесту. Впрочем, та была слишком взволнованна, чтобы это заметить. Все, включая священника, улыбались, глядя на красивую девочку с пышными белыми локонами, которая шла во главе процессии с корзиной белых лепестков. В какой-то момент Илана даже пожалела, что живёт не на Майдаре, но тут же поймала себя на том, что Гаммель с его уютными старинными домиками и «средневековыми» дворцами нравится ей гораздо больше, чем помпезный, изобилующий какими-то невообразимыми архитектурными конструкциями Лидон. Многие его кварталы напоминали картины художников-фантастов двадцатого века, которые стремились воплотить в своих творениях мечты о городах будущего.

Герцогиня решила задержаться в столице на несколько дней. Её особняк, расположенный в парковой зоне города, был типичным образцом так называемого космического модерна. Потолок в гостиной представлял собой голографическое изображение звёздного неба, причём звёзды можно было зажигать, что герцогиня и делала, когда они с Иланой ужинали вдвоём. Обедать приходилось в ресторанах, поскольку каждый день был заполнен весьма насыщенной культурной программой. Илана побывала и в знаменитом лидонском Художественном музее, где выставлялись произведения искусства, созданные представителями едва ли не всех разумных рас, и в Музее истории вселенной, и в огромном океанарии, посетители которого плавали в прозрачных батискафах — маленьких, но достаточно прочных, чтобы их не смогли повредить подводные хищники. Впрочем, самые опасные хищники содержались в особых отсеках, и посетители наблюдали за ними из залов с прозрачными стенами.

Герцогиня сводила Илану в цирк. Они посмотрели нашумевшее представление с дрессированными скаллотами. Эти огромные огнедышащие ящеры водились на жаркой планете Хоррор, которая очень напоминала Землю эпохи динозавров. Но ещё больше Илану поразили гладиаторские бои людей и гаттанов — странных разумных гуманоидов с кошачьими мордами. Их мускулистые покрытые короткой шерстью тела по строению очень напоминали человеческие, только ноги были короче, чем у людей, а толстые пальцы мощных рук заканчивались когтями. Одежду гладиаторов-гаттанов составляли лишь широкие кожаные пояса, однако причёске эти существа придавали немаловажное значение. Шерсть на загривке у них была довольно длинной и напоминала львиную гриву. У большинства бойцов гривы были завиты или заплетены в мелкие косички. Будучи лишь немного крупнее людей, гаттаны значительно превосходили их силой, поэтому дрались без оружия. Их противники были вооружены короткими кинжалами, и это отнюдь не казалось нечестным — ведь у гаттанов имелись когти, к тому же они охотно использовали в бою свои длинные мощные хвосты. Больше всего Илану поразил контраст между грозной силой, которой дышали могучие тела гаттанов, и невозмутимым добродушием, написанном на их кошачьих мордах.

— Свирепостью они не отличаются, — сказала мадам Би, — но могут быть довольно коварными. Они терпеливы, умеют выжидать и во всём полагаются на интуицию, а интуиция у них потрясающая. Гаттаны — опасные противники. И не только на арене. Я бы не хотела иметь такого конкурента по бизнесу.

Почти все бои закончились без крови, а победителей среди людей и гаттанов оказалось примерно поровну.

— То, что мы сейчас видели, — это так, игра… Для гладиаторов это что-то вроде разминки. Настоящие бои — зрелище довольно жестокое. Бывают даже смертельные случаи. Несовершеннолетних на такие представления не пускают. Да ты бы, наверное, и не захотела на такое смотреть.

— Почему? Посмотрела бы.

Они разговаривали, обедая в летнем кафе. Герцогиня заказала отдельный столик в маленьком мозаичном портике, окружённом тропическими растениями. Где-то недалеко шумел фонтан.

— Значит, ты не боишься жестоких зрелищ? — с улыбкой спросила мадам Би.

— Смотря каких, — подумав, сказала Илана. — Это же не издевательство над беззащитными, а бои. Подневольных гладиаторов, как это было в древности, сейчас нет. Участники знакомы со всеми условиями… Если они не боятся сражаться, то чего собственно бояться зрителям, которые наблюдают за всем этим с безопасного расстояния?

— Логично, — кивнула герцогиня, одобрительно прищурив чуть раскосые зеленовато-карие глаза. — Человек должен быть сострадательным, но излишняя чувствительность мешает наслаждаться жизнью в полной мере. Я в своей жизни многое повидала и неплохо знаю людей. И я знаю, что ты смелая не только на словах. Ты не из тех дурочек, которые, чуть что, закатывают глаза и падают в обморок. Мне кажется, ты и сама не побоишься сражаться, маленькая валькирия. Женщины-воительницы были во все времена и сражались не хуже мужчин. Знаешь… Наверное, в двадцатом веке я бы стала феминисткой. Слава Богу, сейчас на большинстве планет Федерации равноправие полов уже не является формальным, но предрассудки… Нет ничего устойчивей и неистребимей. Мужчины всегда старались держать нас за второй сорт и до сих пор пытаются это делать. Их пугает наша самодостаточность. Ведь мы прекрасно можем обходиться без них.

— Но… А как же детей рожать? — удивилась Илана.

— Да, для продолжения рода самцы необходимы, — согласилась герцогиня. — Кстати, многие женщины сейчас предпочитают бесконтактное оплодотворение. Не сочти меня мужененавистницей, дитя, у меня много среди мужчин и друзей, и хороших деловых партнёров, но… Поверь, их роль в нашей жизни не так велика, как они постоянно стараются подчеркнуть. Представляю, что бы сказала госпожа Стивенс, если бы услышала, чем я забиваю голову её внучке! Но мы ведь не всегда говорим старшим о том, что обсуждаем с близкими подругами, не так ли?

Мадам Би доверительно улыбнулась, похлопав Илану по руке.

— К тому же твоя головка имеет хорошую склонность к анализу, так что засорить её чем попало ты не позволишь. Я потому и разговариваю с тобой, как со взрослой.

Посещение лидонских магазинов тоже было довольно занятным делом, но Илану смущало то, что герцогиня постоянно покупала ей наряды.

— Дорогая, по местным обычаям, гость не имеет права отказываться от подарков хозяина, — безапелляционным тоном заявила мадам Би. — И поверь, мне это ничего не стоит. Глупо кичиться богатством, но я действительно имею гораздо больше, чем нужно одному человеку. Разумеется, я участвую во всех известных мне благотворительных программах, но хочется иногда сделать что-нибудь для души. Какой прок от больших денег, если не можешь доставить себе удовольствие, делая подарки друзьям?

Ещё больше Илану смущало то, что герцогиня просто обожала сама её переодевать, когда просила примерить что-нибудь из нарядов дома. В таких случаях она всегда отсылала Ирму, симпатичную девочку лет тринадцати, которую привезла сюда из замка, чтобы она прислуживала гостье. Илана предпочла бы обойтись без услуг этой девицы — она чувствовала, что при всей своей предупредительности Ирма её ненавидит. В один прекрасный вечер, подавая ужин, она облила Илану соусом — якобы нечаянно.

— Я сама её толкнула, мадам Би, — поспешила заверить герцогиню Илана. — Когда потянулась за бокалом.

Она действительно потянулась за бокалом и действительно слегка задела Ирму за локоть, но причиной «аварии» это не было.

— Пустяки, всякое бывает, — спокойно сказала герцогиня, которая, конечно же, прекрасно разобралась в ситуации. — Ирма, дорогая, когда всё уберёшь, пошли Антуана в 6-й универмаг. Илана сейчас снимет это платье. Покажешь его Антуану, пусть купит такое же.

Илана прекрасно обошлась бы без этого платья, но возражать не стала — это было бесполезно.

— А это можешь взять себе. Думаю, оно отстирается. По-моему, размер у вас один…

— Благодарю вас, мадам. Я не достойна таких подарков.

Тон у Ирмы был довольно дерзкий, но герцогиня лишь снисходительно улыбнулась.

— Что-то я сегодня устала, — обратилась она к Илане. — Пойду к себе. Советую и тебе хорошенько отдохнуть. Может, завтра в зоопарк съездим.

Илана в этот вечер тоже чувствовала себя усталой как никогда и спать легла намного раньше обычного. Ей приснилось, что они с мадам Би плывут в батискафе по океанариуму, и их со всех сторон окружают совершенно жуткие морские чудовища, которые то и дело разевают свои огромные зубастые пасти, словно пытаясь проглотить батискаф. Илане страшно, но она старается не подавать виду — ведь герцогиня считает её смелой. Ничего, успокаивает себя Илана, скоро сеанс закончится. Неожиданно темнеет, и она обнаруживает, что батискаф плывёт уже не под водой, а в открытом космосе. Вокруг мерцают звёзды и загадочно светятся маленькие разноцветные сферы — планеты. «Как красиво! — восклицает мадам Би. — Может, среди этих миров есть и твой. Смотри повнимательней». Илана хочет сказать, что не смогла бы узнать свой мир на таком расстоянии, даже если бы знала, как он выглядит, и с ужасом замечает, что одна из планет, светящаяся в синей мгле, словно сапфир, стремительно приближается к батискафу. «Не-е-ет!!» — кричит Илана, но её голос тонет в странном зловещем гуле. Огромный сапфировый шар ослепляет её своим сиянием, батискаф сотрясает страшный толчок, а гул превращается в грохот…

Когда она проснулась, шум прекратился, а толчки нет. При свете маленького ночника Илана видела, как странно и тревожно колеблются на стенах тёмно-лиловые тени. Девочка вскочила с кровати. Она была готова поклясться, что пол качается — совсем чуть-чуть, но качается. Накинув халат, Илана вышла в коридор и прислушалась. Тишину, царящую в огромном доме, нарушали какие-то странные звуки, похожие на отдалённый плач. Пол больше не качался. Илана знала, что Майдар — сейсмоактивная планета, и маленькие толчки здесь бывают довольно часто. Майдарцы давно уже к этому привыкли, так что стоит ли кого-то будить из-за такой ерунды. Илана хотела уже вернуться в спальню, но похожие на плач звуки стали громче. В одной из комнат этого крыла действительно кто-то плакал. Может, это Ирма? Вдруг ей плохо…

Илана пошла по тёмному коридору, пытаясь определить, откуда доносятся рыдания, и наткнулась на керамическую вазу с каким-то декоративным растением. Разбить она её, к счастью, не разбила, но шума наделала достаточно. Плач прекратился, и почти тут же распахнулась одна из ближайших дверей. В полосе яркого света, ворвавшегося в коридор, Илана увидела герцогиню. Мадам Би была в изящном пеньюаре, слегка растрёпанная, но отнюдь не сонная. Напротив, она казалась какой-то возбуждённой, её раскосые глаза лихорадочно блестели, а ноздри тонкого носа раздувались, словно у зверя, почуявшего кровь.

— Что случилось, дорогая? — спросила герцогиня. — Тебя что-то беспокоит?

— Нет, мадам… То есть… Мне показалось, будто пол трясётся. Я вышла и услышала, что кто-то плачет. Я подумала, что…

Илана умолкла, увидев в глубине комнаты Ирму — растрёпанную, с покрасневшими от слёз глазами, в халате, который она, казалось, только что торопливо на себе запахнула.

— Я решила, что кому-то плохо, — растерянно пробормотала Илана.

— Ты правильно решила, — улыбнулась герцогиня. — Ирма сегодня действительно немного не в себе. Но сейчас уже всё в порядке. Ведь так, милочка?

Вопрос предназначался Ирме. Та часто закивала и даже выдавила что-то вроде улыбки.

— Ступай к себе и постарайся заснуть.

— Спокойной ночи, мадам, — пролепетала служанка и выскользнула из спальни, успев метнуть в сторону гостьи взгляд, исполненный неприязни и как будто бы даже какого-то скрытого торжества. Илане показалось, что под халатом у Ирмы ничего нет.

— Ты даже не представляешь, как мне надоели все эти истерики, — пожаловалась герцогиня, когда служанка удалилась. — Обиды, ревность и прочая дребедень. Нет-нет да приходится кого-нибудь в чувство приводить. А Ирма… С ней вообще тяжело. То, что пол качался, тебе не показалось, у нас такое бывает. Не бойся, наши сейсмологи предупреждают, если назревает что-то действительно серьёзное… Или ты боишься, детка? Тогда оставайся у меня…

Илана и опомниться не успела, как мадам Би подхватила её на руки и понесла в свою комнату.

— Бедная малышка, — проворковала она, с неожиданной силой прижимая её к себе. — Ничего не бойся, я с тобой…

От герцогиня пахло изысканными благовониями, но Илане почему-то стало противно. Мадам Би шумно дышала, а её рысьи глаза сверкали каким-то хищным огнём.

— Нет, что вы, я совсем ничего не боюсь, — сказала Илана, соскользнув с широкой кровати герцогини, едва та её туда положила. — Я пойду спать к себе. Не хочу вам мешать…

— Ты мне совсем не помешаешь. Смотри, сколько тут места…

— Нет, мадам Би, хватит с вас на сегодня Ирмы. К землетрясениям я действительно не привыкла, но вы меня успокоили. Доброй ночи, мадам.

— Приятных снов, дорогая, — пожелала герцогиня уже своим обычным, спокойным тоном. — Если что, не стесняйся меня будить.

Илана от души надеялась, что никаких «если что» не будет, но чувство тревоги не оставляло её всю ночь. Ей то и дело снился сверкающий голубой шар. Он стремительно нёсся на прозрачную капсулу, в которой Илана сидела либо одна, либо с Таддеушем, а вокруг зловеще мерцали созвездия. Иногда они изменяли форму, складываясь в фигуры всевозможных зверей и чудовищ. Одно из созвездий превратилось в огромного игривого кота, который тут же устремился за капсулой. «Киса, киса, поиграй этим голубым шариком! — крикнула Илана. — Поиграй шариком, только оставь нас в покое!» Звёздный кот услышал её и помчался за сверкающим шаром. Но когда он прыгнул на него, поймав его передними лапами, раздался страшный грохот.

Илану опять разбудили шум и толчки, которые на этот раз были гораздо сильнее. Всё вокруг тряслось и дребезжало. Казалось, что дом ходит ходуном и вот-вот обрушится. Илана в ужасе выбежала в коридор. Спальня герцогини была приоткрыта. Илана заглянула — пусто. Где-то этажом выше звучали голоса, среди которых выделялся голос хозяйки — громкий и властный. Здесь, на втором этаже, похоже, никого не было. «Ночное небо» над гостиной мерцало звёздами — наверное, включилось от толчка. Сейчас даже эти звёзды внушали Илане ужас. За окнами стояла тьма, но, взглянув на часы, Илана поняла, что уже утро. Светало на Майдаре поздно, и в этот час в доме герцогини обычно спали даже слуги, но сегодня уже все были на ногах.

Вскоре появилась мадам Би. Она была в халате поверх ночной рубашки, но выглядела такой деловитой, словно собиралась через пару минут открыть заседание директоров одной из своих многочисленных компаний.

— Дорогая! — воскликнула она, обняв Илану, — так тебе и не дали сегодня выспаться… Вообще-то можешь снова лечь. Вроде бы, на сей раз всё кончилось. Ну а уж мне-то в ближайшее время будет не до сна.

— Значит, землетрясение оказалось сильней, чем ожидалось? — спросила Илана.

— Нет, золотце, случилось то, что совсем даже не ожидалось. Передали, что причиной второго толчка стал некий космический объект, который едва не врезался в землю в районе Танхая. Думаю, в «Галаксионе» сейчас не одна голова полетит. Предвидеть такие атаки из космоса — их прямая обязанность.

«Галаксион» был подразделением ПВС Майдара. Он защищал планету от непрошеных гостей из космоса, отслеживая их и распыляя при помощи мощных ракетных установок, если возникала опасность их чрезмерного приближения к планете.

Новости о последних событиях передавали через каждые пятнадцать минут. Представители «Галаксиона» уверяли, что объект, ставший причиной возмущения земной коры на юге Танхая, появился неизвестно откуда и совершенно неожиданно. Никакие приборы его не фиксировали, пока он не стал виден с земли невооружённым глазом. Исчез он тоже неожиданно, но выстрелить по нему успели, так что теперь учёные располагают его несколькими осколками. Они представляют собой смесь льда и ещё каких-то элементов, придающих этой странной субстанции ярко-голубой цвет.

Услышав об этом, Илана едва не поперхнулась — они с герцогиней слушали новости за завтраком. Следующее сообщение было ещё интересней. Изучив зафиксированную на приборах траекторию движения голубого астероида, исследователи пришли к выводу, что в какой-то момент столкновение этого объекта с планетой казалось неизбежным — запоздалые залпы «Галаксиона» предотвратить катастрофу уже не могли, но объект неожиданно изменил курс, что полностью противоречило всем известным физическим законам. А потом и вовсе исчез.

— И куда же это он, интересно, подевался? — усмехнулась герцогиня. — Что за великий чародей такой его похитил…

— Это был звёздный кот, — пробормотала Илана. — Огромный звёздный кот, который захотел поиграть красивым голубым стёклышком.

Прислуживавшая за столом Ирма одарила её весьма красноречивым взглядом — так смотрят на того, кого нельзя назвать придурком вслух.

— Думаю, объяснение, которое придумают научные сотрудники «Галаксиона», будет не более правдоподобным, чем твоё, — сказала мадам Би. — Но гораздо менее поэтичным. Опять заведут что-нибудь про четвёртое измерение… По-моему, тут вообще слишком много выдумок. Скорее всего, это было обычное кометное ядро, которое они проморгали, и решили теперь пофантазировать в духе старой доброй сайнс фикшен. Однако, что бы это ни было, наши с тобой планы, детка, оно нарушило. Мне теперь не до развлечений. Из-за этого толчка в Танхае рванул один маленький, но очень вредный вулкан, а в результате здорово пострадали мои титановые шахты. Погибли люди, уничтожено дорогое оборудование… Мне придётся вести переговоры со множеством компаний Федерации, которым я поставляю руду. Теперь поставки не будут выполнены в срок. Возможно, я лишусь хороших клиентов… Но это ещё не самое страшное. Мои потери — дело поправимое, а вот людей не вернёшь. Я должна встретиться с семьями погибших рабочих. Всем надо выплатить компенсацию, кому-то дать новое жильё. Посёлок недалеко от шахты тоже пострадал… Мне уже вовсю звонят компаньоны — акционеры «Титана». Большинство считает, что компенсацию надо требовать с «Галаксиона», но я с этой сворой даже связываться не хочу. Они носятся со своей фантастической версией и твёрдо намерены доказать свою невиновность. Если с них что-то требовать, то процесс затянется на несколько лет, а деньги семьям пострадавших нужны сейчас. И они их получат… Однако, я совсем загрузила тебя своими проблемами. Это мои каникулы кончились, а твои продолжаются. Я сегодня отправляюсь в Тайхан, так что съездишь в зоопарк с Антуаном и Ори. А потом… Можешь остаться здесь, а можешь вернуться в замок. Мои люди выполнят все твои пожелания и свозят тебя, куда захочешь.

— Я, наверное, поживу в замке. Мне там очень понравилось.

— Вот и отлично. У меня там прекрасная библиотека. А уж видеотека так, наверное, лучшая на Майдаре. К тому же в окрестностях замка изумительный воздух. Если я через неделю не вернусь, мои люди доставят тебя домой. К самому крыльцу вашего чудесного уютного домика… Ты что-то хочешь сказать, Ирма?

— Мадам, можно я поеду с вами в Танхай?

— Можно, — улыбнулась герцогиня. — Берту я отпустила на выходной, а в Танхай надо отправляться сегодня. Не посылать же за другой горничной в замок, если рядом есть ты. Иди собирайся. А потом поможешь собраться мне.

Ирма вышла из гостиной, бросив на Илану торжествующий взгляд.

— А ты собирайся в зоопарк, дорогая, — сказала герцогиня. — И зайдёшь ко мне попрощаться. Когда ты вернёшься, меня уже тут не будет. Вечером Антуан отвезёт тебя в замок.

Когда Илана пришла в покои герцогини попрощаться, в первой комнате, служившей спальней, царил беспорядок. Мадам Би разговаривала в соседней комнате с Ирмой — давала ей какие-то указания. Любуясь роскошным убранством спальни, Илана, заметила, что из-под подушки торчит что-то странное, напоминающее рукоять игрушечной шпаги. Илана осторожно приподняла подушку. Это действительно была рукоять, но не шпаги. В изголовье кровати лежал хлыст из гибкого пластика. Такие продавались в зоомагазинах — для дрессировщиков.

И кого же дрессирует наша уважаемая герцогиня, подумала девочка. Уж не этим ли хлыстом она вчера приводила в чувство Ирму? Илана поспешила отогнать эту мысль прочь. Будь мадам Би жестокой самодуркой, ни Ирма, ни остальные служанки не относились бы к ней с таким восторженным обожанием.

Впрочем, разлука с мадам Би ничуть не огорчала Илану. Она и без неё прекрасно проведёт время. Может, даже ещё лучше.

Прогулка по знаменитому лидонскому зоопарку заняла почти весь день, а вечером Илана уже была в замке. Мысль о том, что он на целую неделю в её распоряжении, приводила девочку в восторг.

Вторая неделя каникул прошла ещё лучше, чем первая. Слуги были предупредительны, но не назойливы. Антуан и Ори, которых герцогиня назначила ей в сопровождающие, то и дело предлагали Илане свозить её в какой-нибудь магазин и удивлялись, что она предпочитает этим поездкам прогулки по лесу и копание в библиотеке. Но посетить обсерваторию девочка не отказалась. После чего дня два провела в видеотеке, просматривая фильмы о разных планетах.

— Хочешь найти свой мир? — спросил её Антуан. Оба охранника прониклись к Илане искренней симпатией, а красивый улыбчивый Антуан всегда был не прочь поболтать. — Может, голубой астероид, о котором сейчас столько говорят, оттуда и прилетал.

— Ага, — кивнула девочка. — На разведку. Но я надеюсь, что искали не меня. Не хотелось бы быть причиной стольких неприятностей, в том числе и для человека, который оказывает мне гостеприимство. Мадам ведь не будет против, если я что-нибудь из этих материалов скопирую для себя.

— Конечно, нет. Секретные документы она здесь не держит. Я помогу тебе скачать. Лучше на мини-диски, чтобы тебе не везти с собой лишний груз.

— Это уже не имеет значения, — махнула рукой Илана. — Мадам Би мне столько всего подарила, что не пришлось бы нанимать грузовой шаттл. Кстати… В какой-нибудь магазин всё же съездить придётся. Надо купить подарки бабушке и ещё кое-кому. И куплю я их на свои деньги. Герцогиня уже достаточно на меня потратилась.

— От неё не убудет, — засмеялся Антуан.

Хозяйку свою он искренне уважал, хотя в его отношении к герцогине не было ни тени идолопоклонства. Знал он о ней довольно много и кое-что охотно рассказал Илане.

Бабилония Левенхольд, урождённая Херринг, происходила из небогатой, но уважаемой семьи. Осиротев в возрасте семнадцати лет, она вскоре вышла замуж за герцога Кристиана Левенхольда, который был её вдвое старше. Его предки, прибывшие на Майдар в числе первых колонистов, финансировали строительство первых поселений и разработки месторождений титана и серебра, чем весьма приумножили своё и без того большое состояние. Первое на планете государство до сих пор носило название Майдарское герцогство. Правил им Совет олигархов, и одним из таковых сейчас являлась герцогиня Левенхольд, чаще упоминаемая в прессе как Майдарская. Ей было девятнадцать, когда она родила двух мальчиков-близнецов. Спустя шесть лет они погибли вместе с отцом во время теракта в одной из майдарских колоний. Оправившись от горя, Бабилония Левенхольд взялась за управление оставленной ей супругом империей, которая включала несколько крупных компаний, а также земли и недвижимость на разных планетах Федерации. И преуспела в этом так, как никогда не удавалось покойному герцогу. Заводить семью она больше не хотела, хотя, конечно же, от личной жизни не отказывалась. Особо распространяться об этом Антуан не стал — из уважения к хозяйке и, возможно, учитывая юный возраст своей собеседницы.

— Похоже, судьба решила отплатить мадам за все её многолетние удачи, — сказал Антуан в день отъезда Иланы с Майдара. — Она ещё нескоро сюда вернётся. Сначала эта проклятая шахта, теперь возникли проблемы на Вермоне… Она сообщила, что завтра отправляется туда. Просила поцеловать тебя за неё, что я и собираюсь сделать с превеликим удовольствием. Если ты не против.

— Конечно, нет, — засмеялась Илана. — Но только уж давай в космопорту, когда будем прощаться.

Через час она уже мчалась сквозь бездну, а вечная тьма, прильнувшая к окнам пассажирского салона, казалось, жаждала пробраться туда и поглотить дерзких людишек, которые осмелились проникнуть в таинственные глубины галактики, в царство великих древних богов, создающих и разрушающих миры. Илане хотелось увидеть звёздного кота, играющего ярким голубым шаром. И она увидела его, но только во сне. А когда проснулась, корабль уже приземлился на космодроме Гаммеля.

Глава 20. Танцы на снегу

Илана с удивлением смотрела из окна автолёта на заснеженный Гаммель. Две недели назад, когда она отправлялась на Майдар, снег начинал таять, а горожане ворчали, что весна припозднилась. Сегодня, 1 апреля, создавалось впечатление, что весна вообще отменяется.

«Весны не будет — и не надо…» — подсказала память, заставив сердце Иланы болезненно сжаться. Эта строка была вспышкой, которая на миг высветила в тёмных глубинах её души нечто такое, чего бы она предпочла не касаться. Снежная маска преследовала её, скрывая под собой множество лиц, которые Илана хотела и боялась увидеть.

— Ну и ну! — присвистнул пилот, высматривая место для посадки. — Сугробов на вашей улице, леди, больше, чем домов. Хороша первоапрельская шутка природы.

Дома Илану ждало сообщение — начало съёмок «Короля Зимы», назначенное на 2 апреля, откладывается до 16-го. Филиал кинокомпании «Диамант» в Альдах пострадал из-за вчерашней лавины. Большинство фильмов с «зимними» сюжетами снимались в этом филиале, который находился недалеко от Альдамейра — живописного местечка со знаменитым горнолыжным курортом.

Ассистент режиссёра, пославший сообщение, уверял, что съёмки эпизодов, в которых задействована Илана, займут не больше месяца. Она предпочла бы, чтобы они длились подольше. Вернувшись с Майдара, Илана поймала себя на том, что их с бабушкой маленький уютный домик и впрямь кажется ей курятником, из которого хочется вырваться.

Девочка навестила в «часовне» своих друзей, всем подарила подарки и засела за учебники. Она хотела до отъезда в горы сдать все темы, которые пройдут без неё. Теперь в её распоряжении был великолепный компьютер — подарок мадам Би. Герцогиня даже интернет оплатила на два года вперёд.

— Не понимаю, зачем вообще ходить в эту дурацкую школу, — сказала однажды Илана с досадой. — Неужели нельзя пустить в продажу учебные программы — чтобы люди всё изучали сами и сдавали экзамены?

— Говорят, эта практика себя не оправдала, — ответила бабушка. — Лучшие педагоги Федерации пришли к выводу, что ученику необходим живой, непосредственный контакт с учителем…

— У нас вечно за ученика решают, что ему необходимо!

— И коллектив ему нужен, — невозмутимо продолжала бабушка. — Вне коллектива нет здорового соперничества…

— А если точнее — зависти и ссор…

— А бумажные книги не так вредны для зрения, как экраны компьютеров. Кстати, и для нервов тоже. Ты в последнее время какая-то раздражительная.

— Лучшие педагоги Федерации сказали бы, что у меня переходный возраст.

— Вот именно, — вздохнула бабушка. — Самый уязвимый возраст. Тебе бы побольше отдыхать, а ты… Подиум, съёмки, полёт на другой конец галактики… Теперь вот с корабля да снова на съёмки! Так и свихнуться можно.

— Я свихнусь, если буду сидеть здесь! Или среди тех шестнадцати придурков, из которых состоит якобы необходимый мне коллектив.

— Ну что ж… Отправляйся на свои съёмки. В горы, на другую планету, в другую галактику… Куда хочешь. Ищи свою стаю, как любила повторять одна психолог. Ищи тех, кто тебе под стать, если тут все такие ничтожества…

— Да ладно тебе, бабуля, — Илана пристыженно обняла бабушку. — Ты же знаешь, что я тебя очень люблю. Я скоро вернусь. Радуйся, что выпадает возможность отдохнуть от вредного подростка.

Когда она уезжала в Альды, в городе потеплело. Снег почти весь растаял. Зато в горах по-прежнему царила зима. Впрочем, она была здесь почти круглый год. Зимний филиал «Диаманта» представлял собой целый посёлок с отелем, множеством открытых съёмочных площадок и павильонов. Актёры называли филиал базой и, похоже, любили здесь работать. Некоторые в свободные от съёмок дни ездили в Альдамейр — до него было рукой подать. Режиссёр считал это никчёмной тратой времени.

— Как будто нельзя покататься на лыжах и снегоходах здесь, около базы, — ворчал он. — И отдохнуть есть где. Видно, зря мы потратили столько денег, создавая для этих бездельников все условия.

Бездельниками Джанкарло Кундалини считал всех, кроме себя.

— В Альдамейре сейчас самый сезон, — сказал Илане Крис Лемуар, игравший королевского шута. — Весной многие убегают из города, подальше от грязи. Так что на курорте сейчас собралась вся элита.

Крису было двадцать, но из-за его маленького роста и субтильного сложения Илана сперва приняла его за подростка. Контраст между сквозившей в его взгляде духовной зрелостью и хилым, полудетским телом с самого начала обеспечил Крису амплуа вечного шута. Черты его лица поражали своей неправильностью, но при этом светились такой одухотворённостью, что Крис всегда притягивал к себе внимание. Илане казалось, что Джеймс Дюмон, исполнитель главной мужской роли в фильме — роли принца Бариана, при всех своих данных рядом с Крисом просто меркнет. Джеймс Дюмон об этом, к счастью, не догадывался. Удачно дебютировав в нашумевшей трилогии «Пионеры Хонда», он какое-то время считался одним из лучших актёров Германара, но на большее у Дюмона запала не хватило. Он уже лет двадцать как подвизался на ролях «первых любовников» в фильмах второго сорта. Держался он так, словно был первым любовником во вселенной, хотя под туники сказочных принцев и воинов ему теперь приходилось надевать утягивающий пояс, а гримёры подолгу трудились, приводя в порядок его несколько обрюзгшее лицо. Дюмон уже пару раз делал пластическую операцию, но сохранить хорошую форму надолго ему не удавалось. Илане даже беглого знакомства с высшим светом хватило, чтобы понять: помимо достижений пластической хирургии «вечная молодость» требует здорового образа жизни. Мадам Би даже при весьма плотном графике не позволяла себе пренебречь ежедневным комплексом упражнений, который для неё разработал какой-то гуру с планеты Ранхалока, и старалась не злоупотреблять ни сладким, ни спиртным.

«Первый любовник» флиртовал направо и налево, но Илана заметила, что популярностью он пользовался главным образом у начинающих актрис, которые спешили обзавестись связями и заручиться поддержкой всех оказавшихся в пределах досягаемости звёзд. Джеймса Дюмона это вполне устраивало. Говорили, что, чем старше он сам, тем моложе его подружки. На Илану он поглядывал с интересом знатока, явно прикидывая, какой она станет через несколько лет, и судя по этим лукавым взглядам, его прогноз был благоприятным. Джеймс Дюмон вёл себя с ней по-джентельменски, хотя и с оттенком снисходительности, не вызывавшим у неё, впрочем, ни капли раздражения. Джеймс Дюмон был просто не способен обидеть женщину. И вообще он был совершенно безобидным существом. Чего Илана не сказала бы о Ширли Уйат.

Вторая звезда этого фильма тоже переживала далеко не первую молодость, но если у Джеймса возраст сказывался на внешности, то Ширли, сохранив прекрасную форму, отличалась брюзгливостью старухи. В Германаре она была достаточно популярна, однако за пределами страны лучи её славы гасли, как луч ручного фонарика, направленный на звёздное небо. Места среди настоящих звёзд большого кино ей так и не нашлось, и Ширли переживала это куда острей, чем её напарник.

— Судя по всему, шоу будет посредственным, — сказал ещё в самом начале съёмок Крис. — Даже если кто-то из начинающих станет открытием сезона, на кассе это особо не скажется. Ну и ладно… Хоть что-то заработаем. А главное — хорошо оттянемся. Обожаю горы, а хорошие курорты мне не по карману.

Илане здесь тоже нравилось, тем более что в отличие от многих она была на базе впервые. Она обегала все склады с реквизитом и костюмерные, все павильоны с декорациями, меняющимися, стоило лишь оператору нажать на кнопку, и уже в первый день знала, что и на какой площадке снимается. А на второй день режиссёр Макс Шелендер предложил ей сняться в эпизоде пятисерийной эпопеи «Война в созвездии Феникса». По сюжету третьей серии главный герой фильма Гарт Лой делает вынужденную посадку на планете, где уже много веков стоит радиактивная зима, а из всех племён выжило лишь племя айонов — беловолосых крылатых гуманоидов. Одного из них герой встречает на заснеженном поле, где едва не замерзает, и поначалу принимает его за ангела, явившегося за его душой. Крылатое существо даёт Гарту энергетический шарик — изобретение айонских учёных. Этот сгусток энергии, которого хватает на какое-то время, позволяет Гарту поднять корабль и добраться до своей базы на планете Гермес. Десятиминутная роль крылатого существа и была предложена Илане. Джанкарло Кундалини с ворчанием отпустил её на сутки в павильон Шелендера, строго-настрого предупредив, что она не имеет права заключать с «этим проходимцем Максом» никаких контрактов.

— Если он заплатит тебе сразу, живыми деньгам, — хорошо, если нет — не жалуйся. Меня это не касается. Без договора могут и надуть, но заключать его ты пока больше ни с кем не можешь. Это условие оговорено в нашем с тобой контракте. Сейчас ты работаешь на меня.

Эпизод с Иланой отсняли быстро, а через два дня Шелендер с ней расплатился, пообещав, что присмотрит для неё что-нибудь стоящее, когда она закончит съёмки в «кундалиновой белиберде».

Сниматься в «белиберде» Илане тоже нравилось. Всех поражало то, как легко она нашла общий язык с задействованными в съёмках животными. Фиольских скакунов следовало каждый день выезжать, а поскольку работник гаммельского цирка, который должен был это делать, слёг с простудой, Илана с удовольствием выполняла его функции. Мохнатые белые лошадки отличались кротким нравом, однако Ширли Уайт настаивала на наезднице-дублёрше.

— Я езжу только на своих линнеях, — заявила звезда. Линнейские скаковые лошади славились на всех планетах Федерации. — И вообще, я люблю, когда животные ухоженные, а от этих так воняет…

— От некоторых людей воняет гораздо хуже, — ворчал служащий, который ухаживал за скакунами.

Две белые рыси — Дейзи и Том — Ширли нравились, а вот она им нет. Однажды, во время съёмок сцены, когда огромные снежные кошки должны были лежать у ног принцессы Дарины, обе рыси встали и пристроились возле младшей принцессы, причём Дейзи положила голову ей на колени и ласково заурчала. Эту сцену пришлось переснимать несколько раз. Рыси ни за что не хотели лежать у ног Ширли. В конце концов у звезды началась истерика.

— Эта маленькая дрянь нарочно их подзывает! — кричала она. — Я уверена — она специально их подманивает!

Ширли закатывала истерику в своей гримёрной, но её вопли слышала вся съёмочная группа. Вечером примадонна подошла к Илане в пустом холле отеля.

— Послушай, девочка, ты не больно-то путайся у меня под ногами, — прошипела она, обдав Илану резким винным запахом. — Эта извращенка Левенхольд вместе со своим мерзким карликом Вито, конечно, сумели сделать из тебя звезду сезона, но зима подходит к концу. Я таких сезонных звёздочек уже мно-о-го видела. Пользуйся моментом, но не забывай своё место.

И Ширли Уайт удалилась, прежде чем оторопевшая Илана обрела дар речи.

— Не обижайся на неё, — сказал Крис, который только что появился в холле и успел услышать конец монолога «примы». — Она в последнее время не в себе. Когда звёзды загораются — это смотрится красиво, а угасание — процесс болезненный и неприятный.

Около полуночи Илана проснулась от завывания вьюги. Окна её номера выходили на заснеженную равнину, где невысокие пригорки чередовались с еловыми рощами, которые казались сейчас поделками из хрусталя и изумруда, сверкающими на молочно-белом фоне. От двух лун было светло, почти как днём. Метель свивала из снега вихри, похожие на язычки серебряного пламени, вздымающиеся к звёздному небу… Илане вдруг стало душно. Охваченная странным возбуждением, она распахнула окно и спрыгнула в мягкий снег, сразу провалившись по щиколотки. Холод приятно обжигал босые ноги. Ей хотелось утонуть в этой чистой белизне, раствориться в ней… Или сгореть на серебряном снежном костре. Пусть он сожжёт её слабое земное тело и унесёт её высоко-высоко — к ослепительно сияющим звёздам. Туда, где огромный звёздный кот играет ярко-голубым астероидом…

Илана помчалась по залитому лунным светом снегу, чувствуя, что она больше не проваливается в него, а бежит, едва касаясь его ногами, а налетающий порывами ветер подгонял её и как будто бы даже слегка приподнимал над серебряной равниной. Ещё немного — и у неё вырастут крылья — как у айона из фильма «Война в созвездии Феникса»… Нет, у неё будут другие крылья, невидимые, но очень сильные, позволяющие летать сквозь пространство и время…

Девочка бежала, пока не упала, окунувшись в рыхлый сугроб. Какое-то время она лежала, блаженно вдыхая снежную свежесть, потом села и огляделась. Она оказалась в небольшой ложбине недалеко от рощи, похожей в лунном свете на заколдованный сад из какой-то старинной легенды. Илана не удивилась бы, если бы из-за серебряных елей вышел настоящий единорог. Или ещё какой-нибудь дивный зверь.

И он действительно вышел. Сперва Илана увидела на снегу длинную синеватую тень, потом в серебристо-голубом мерцании рощи возникла грациозная белая фигурка. Большая кошка с кисточками на ушах подбежала к девочке и уставилась на неё огромными круглыми глазами, в которых отражались луны.

— Дейзи! — воскликнула Илана. — А где Том?

Приятель Дейзи не заставил себя долго ждать. Через минуту он выбежал от рощи и замер, слегка припав на передние лапы. Дейзи тоже замерла, призывно глядя на Илану.

— Вы что — хотите поиграть?

Рыси ответили ей дружным урчанием и принялись кататься по снегу. Утихшая было метель поднялась снова, застлав всё вокруг серебристой пеленой. Волшебная роща превратилась в призрачное видение, которое постепенно исчезало, поглощаемое снежным пламенем. Потом снежный костёр стал пониже и распался на множество серебристо-голубых язычков. Они заплясали вокруг Иланы, и глядя на них, ей тоже захотелось танцевать. Девочка сделала реверанс воображаемому партнёру и исполнила похожий на менуэт старинный танец, который актёры разучили с хореографом для сцены бала во дворце короля Хальдара. Затем, повторив несколько балетных па, девочка стала импровизировать, плетя танец из всего, чему научилась на занятиях мадам Берже и благодаря урокам классического балета на видео. Рыси сперва смотрели на неё, как зачарованные, замерев в лунном свете и напоминая статуи из белого серебра. Однако вскоре им надоело стоять на месте и они возобновили игру. Огромные кошки то гонялись друг за другом, то начинали носиться вокруг Иланы, грациозно подпрыгивая и словно присоединяясь к её танцу. Между тем метель усиливалась. Илана была в восторге. Ей казалось, что каждый порыв снежного ветра наполняет её силой. Она подпрыгивала, и ветер тут же подхватывал её, поднимая всё выше и выше над равниной. Она носилась на гребне снежной волны, соскальзывала вниз и тут же ловила следующую волну, подбрасывающую её вверх — навстречу звёздам, а звёздные коты играли и танцевали вместе с ней, и снег мерцал на их белой шерсти ярким серебром…

Неожиданно свет стал резким и каким-то мёртвым. Звёздные коты замерли и превратились в сердитых рысей, а волшебный снежный ветер — в обычную метель, которая кружит над равниной снег, но никому не дарит крылья.

— Господи, девочка, ты же простынешь! — кричал Джанкарло Кундалини.

Он бежал к Илане, увязая в снегу, а за ним мчались оба его ассистента, примерно половина занятых в «Короле Зимы» актёров и дрессировщик Микки Дуров. Почти у всех были фонарики, горящие нестерпимо ярким бессмысленным светом. Обе луны, словно оскорбившись, скрылись за тучей, и над равниной нависла тьма.

— Дейзи, Том! — позвал Микки.

Рыси подошли к нему, всем своим видом выражая недовольство по поводу того, что прервали их игру. Впрочем, они позволили ему их погладить и явно не собирались убегать. Дейзи и Том любили своего хозяина.

— Я ещё выясню, кто открыл вольер! — сердился дрессировщик. — Я его точно запирал. Они ведь могли совсем убежать! Между прочим, в этих горах водятся какие-то жуткие хищные птицы, которым ничего не стоит напасть и на снежного барса, а Дейзи и Том… Они же ручные. Они совершенно не приспособлены к естественным условиям. Спасибо, что ты их поймала, принцесса!

Последние слова были адресованы Илане.

— Я никого не ловила, — сказала девочка, отбиваясь от ассистента Кундалини Джона Уэзерби, который пытался закутать её в свою куртку. — Мне не холодно, Джон. Я никогда не мёрзну.

— Я же вам говорил, — усмехнулся оператор Дэвид Хофман. Он подошёл позже всех, и вид у него был весьма довольный. — Я вам сразу сказал, что нашей Снежной Принцессе не страшен никакой холод. Или вы думали, я такой бесчувственный?

— Да, именно так мы и подумали, — сердито ответил Кундалини, — когда увидели, что ты спокойненько стоишь и снимаешь, как ребёнок выплясывает на снегу в одной ночной рубашке…

Илана увидела в руках у Дэвида миникамеру — его любимую игрушку. На базе шутили, что он не расстаётся с ней даже в сортире. Он как-то похвастался Илане, что это чудо техники с планеты Тринитрон прекрасно снимает на очень большом расстоянии.

— Ты уж извини, что я снимал тебя без твоего разрешения, — сказал он Илане. — Но это было так здорово! Танец снежной феи, хозяйки зимнего леса… Мне бы очень хотелось вставить эти кадры в фильм. С твоего согласия, разумеется. Ты должна это посмотреть…

— Давайте отложим это на завтра, — решительно перебила первый помощник режиссёра Линда Кейс. — А на сегодня с нас достаточно и зрелищ, и беготни. Всем давно уже пора быть в постели, особенно детям… Или наша фея хочет ещё немного потанцевать?

Илана, ничего не ответив, села в снегоход. Она вдруг почувствовала себя усталой и какой-то опустошённой. Девочка позволила Крису Лемуару не только проводить её в номер, но и уложить в постель. Ей нравился этот юноша, относившийся к ней со смесью покровительства и восхищения. Причём первое было слишком завуалировано, чтобы её обидеть, а второе он не скрывал, хотя и не демонстрировал. Он действительно восхищался ею — как будто видел в ней то, что не видели другие. Шуты часто видят больше, чем короли.

Утром Крис рассказал ей, что переполох начался из-за рысей. Игравший злого колдуна Метан Лойко решил перед сном прогуляться по звериному павильону. Он заметил, что вольер Дейзи и Тома открыт, и разбудил дрессировщика. Было чуть больше полуночи. Те, кто ещё не лёг, вызвались помочь в поисках рысей. Когда «ночные звероловы» вышли на улицу, они обнаружили, что окно Иланы распахнуто настежь, а ветер гуляет в комнате так, что там всё дребезжит. К ней долго стучались, потом открыли дверь запасным ключом и, увидев, что в номере её нет, забеспокоились. А когда выяснилось, что Иланы вообще нет в отеле, испугались не на шутку. Тут уж проснулись и подключились к поискам почти все члены съёмочной группы. Нашли Илану Дэвид Хофман и Крис Лемуар.

— Я просто обалдел от этой картины, — признался Крис. — Решил, что сплю и вижу сон… А вот Дэйв не растерялся. Сразу хвать свою камеру…

— Честно говоря, я не сразу понял, что это наша Илана, — смеялся оператор. — Когда я был мальчишкой, бабушка рассказывала мне о феях. Якобы, увидеть их танец — редкое везение. А я уже тогда любил всё снимать… Она говорила, что фей снять невозможно, разве что волшебной камерой. Вот я и решил проверить возможности своей малышки. По-моему, получилось неплохо. Я считаю, что этот снежный танец прекрасно впишется в наш фильм.

Илана не возражала. Глядя на экран, девочка не могла поверить, что эта фея, порхающая среди снежных вихрей, — она. Юная танцовщица казалась сотканной из лунного света, снега и ветра. Развевающиеся белые локоны и лёгкое белое одеяние окутывали тонкую голубоватую фигурку, словно сполохи метели, а огромные глаза, темнеющие на отрешённом бледном лице, напоминали две синие бездны.

— В ней есть что-то жуткое, — донёсся до Иланы шёпот Линды Кейс. — Неземное…

— Дэвид прав, — решительно заявил Джанкарло Кундалини. — Эти кадры действительно украсят и дополнят наш фильм. Принцесса Делина резвится и танцует со своими снежными кошками…

— А по-моему, вы тут все с ума посходили! — фыркнула Ширли Уайт. — Девчонка скачет по снегу в ночной рубашке, а все восхищаются, как будто перед ними выступает звезда Королевского балета…

— Звёздам Королевского балета далеко до нашей Снежной Принцессы, — сказал Дэвид. — Кстати, её ночная рубашка похожа на наряд феи Селены из балета «Магия луны».

— Действительно похожа, — согласился Джеймс Дюмон, который очень расстроился, что проспал ночное приключение. — Хотя наша принцесса хороша в любой одежде.

Дэвид и Джеймс ничуть не погрешили против истины. Эта ночная рубашка была подарком мадам Би. Сшитая из тончайшего серебристо-белого материала, с высокой талией и множеством лёгких оборок, она скорее напоминала бальное платье.

— Я вот только не могу понять, дорогая, как ты умудрилась так высоко подпрыгивать, — повернулась к Илане Ширли. — Тебя словно ветром поднимало.

— Так и было, — коротко ответила девочка.

По лицам окружающих она поняла, что этот вопрос интересует не только Ширли Уайт, но ей не хотелось ничего объяснять. Да и найдутся ли слова, чтобы передать то, что она чувствовала во время танца. Тот восторг, который она ощутила, как будто бы слившись со снежным ветром. Она была частью стихии, совсем недолго, но была! А потом её тело снова налилось земной тяжестью…

— Ветер был не такой уж и сильный. Похоже, ты умеешь парить в воздухе. Как это у тебя получается?

— Так же, как это получалось у Нижинского.

— У кого? — вскинула брови дива.

— Вы не знаете, кто такой Вацлав Нижинский? Это знаменитый танцовщик, который жил на рубеже 19-го и 20-го веков. Когда у него спрашивали, как сделать прыжок с зависом, он отвечал: «Очень просто. Поднимаетесь в воздух и зависаете».

— Какая скромная девочка, — язвительно усмехнулась Ширли.

— Спасибо, мадам, но до вас мне в этом далеко.

— А знаете, я читал одну оккультистку, — заговорил Джеймс, явно стараясь скорее загасить разгорающуюся ссору. — Она считает, что талантливый танцовщик как бы вступает в контакт с сильфами — божествами воздушной стихии, и они дарят ему необыкновенную легкость. Так же, как ундины наделяют некоторых ныряльщиков даром подолгу находиться под водой…

— Ага, — подхватила Линда. — А саламандры позволяют циркачам глотать огонь… Не верю я во всю эту чушь.

— Ну а глазам-то ты своим веришь? — поинтересовался Крис. — Ты же видела, как Илана танцевала. Разве это не божественно? По-моему, духи стихий действительно к ней благосклонны.

— Божественно? — ехидно переспросила Ширли. — А может, наоборот?

— То есть? — не понял Дэвид.

— Скорее это смахивает на какую-то дьявольщину. Знаете, я бы лучше не рисковала. Ведь у зрителей может возникнуть вопрос, каким это таким ветром нашу красавицу носит над землёй…

— Ерунда, — махнул рукой Кундалини. — Я думаю, этот вопрос не возник бы даже у зрителя докосмической эры, когда кинематограф ещё не знал таких возможностей, как сейчас… Ширли, дорогая, мы снимаем сказку. Дочь Короля Зимы обладает магическим даром, так почему бы ей и не парить над землёй?

— Да, действительно, — усмехнулась примадонна. — Тем более, что наша восходящая звезда относится к другой разновидности гуманоидов, чем хомо сапиенс.

— Безусловно, мадам, — отозвалась Илана. — Я отношусь не к той разновидности гуманоидов, которые, по мнению Чарльза Дарвина, произошли от обезьян и почему-то считают себя самыми разумными во вселенной.

— Милые дамы, не забывайте, что вы играете сестёр, — вмешался Кундалини. — Сегодня ночью мы все немного переволновались, так что, думаю, до завтра можно отдохнуть… Ну не мне, конечно. И не Фрэнку. Я тут планирую кое-что изменить…

Фрэнк Лиланд был автором сценария, правда, поговаривали, что Кундалини от его сценария почти ничего не оставил. Благодаря новым изменениям роль принцессы Делины приобрела несколько иное звучание. А главное — она всё меньше и меньше походила на роль второго плана. Возвращение Иланы в Гаммель откладывалось на неопределённый срок — к её огромной радости.

А вот у Ширли Уайт эти перемены радости не вызывали. Неделю спустя после ночного приключения она устроила во время съёмок скандал. «Звезда» заявила, что ей надоело работать в паре со смазливой посредственностью, которая научилась лишь кривляться на подиуме.

— Неужели нельзя было взять девочку из театральной студии? — негодовала она. — Столько вокруг талантливых детей, а я должна терпеть эту нахальную бездарность, которая постоянно лезет на передний план!

— Ширли, девочка делает только то, что ей говорит режиссёр, — пыталась успокоить разгневанную примадонну Линда.

К сожалению, все эти попытки лишь заводили Ширли ещё больше. К вечеру обстановка на съёмочной площадке накалилась до предела. Сцена, где обе принцессы складывают из кусочков льда магические знаки, была уже почти отснята, когда Ширли Уайт неожиданно поскользнулась и упала, разрушив ледяную мозаику.

— Сколько ещё эта девчонка будет путаться у меня под ногами?! — завопила она. — Я тут из-за неё и шагу ступить не могу! Я требую, чтобы эту сцену оставили такой, какой она была задумана с самого начала. Дарина должна была одна расколдовать снежных птиц. Младшая принцесса лишь хихикала над прибаутками шута да играла с кошками. По-моему, Илана Стивенс только на это и годится, а с тем, что вы тут для неё навыдумывали, она не справляется. Тут должен быть хоть какой-то талант! Чёрт возьми, научите её хотя бы двигаться, не натыкаясь на партнёров…

— Да я вас даже не задела! — Илана уже тоже кипела от ярости. — Кто виноват, что вы сами не научились двигаться, не падая на ровном месте?

— Что-о?! Если вы не уберёте отсюда эту маленькую зазнайку, я за себя не ручаюсь! Пусть хоть раз ещё что-нибудь вякнет — я ей оплеух навешаю!

— Только прикоснись ко мне, — хрипло сказала Илана, подойдя к Ширли вплотную, и та невольно попятилась. — Лишишься остатков своих выбеленных перьев, и придётся сниматься в парике.

На какое-то время дива утратила дар речи, а обретя его вновь и отойдя на всякий случай от Иланы ещё подальше, разразилась гневной тирадой. И хотя Ширли казалась очень возмущённой, девочка не могла не заметить огонёк злорадного удовлетворения, блеснувший в глазах примадонны. Закончилась тирада так, как Илана и ожидала.

— Карлито, или я, или она!

Карлито (он же Джанкарло Кундалини) сидел на ящике от какой-то аппаратуры и смотрел в пространство пустым взором. Те, кто был знаком с режиссёром достаточно хорошо, знали, что подобное выражение лица у него бывает перед вспышкой ярости, так что большинство членов съёмочной группы тут же смылись «покурить». Линда Кейс куда-то повела Ширли, обняв её за талию и убеждая, что «сегодня просто все очень устали». Когда они покидали павильон, до Иланы донеслось что-то про трудности с детьми в переходном возрасте. И её уже в который раз поразило лицемерие взрослых. Все ведь прекрасно видели, что Ширли Уайт спровоцировала её на грубость. Она провоцировала её уже давно, и никто даже не подумал одёрнуть эту капризную, взбалмошную даму. Виноват, видите ли, переходный возраст Иланы! А самое противное, что эта тварь добилась, чего хотела. Вряд ли Кундалини решит поставленный ею вопрос «или я, или она» в пользу Иланы. Как бы хорошо он к ней ни относился, он не рискнёт расторгнуть контракт с известной актрисой. Студия «Диамант» переживала не лучшие времена. Кундалини нужна была для фильма хотя бы парочка более или менее громких имён, и ему стоило немалых усилий заманить на свою площадку даже таких «звёзд», как Ширли Уайт и Джеймс Дюмон.

«Пошли вы все к чёрту!» — со злостью подумала Илана и отправилась в открытый загон, где резвились, гоняясь друг за другом, пятнадцать фиольских скакунов. Густая белая шерсть защищала их от холода, а поскольку эти животные не любили замкнутых пространств, их загоняли в стойло только на ночь.

— Магнус, Магнус! — позвала Илана своего любимца — самого крупного жеребца, который за время съёмок привязался к ней так, что дрессировщик Пит с трудом скрывал ревность.

Вообще-то на самом крупном единороге должен был ездить принц Дариан, но Магнус сам выбрал себе наездницу, и людям оставалось только смириться с его выбором. Красавец Магнус был единственным из всех задействованных в съёмках скакунов, кто мог взбрыкнуть, если с его мнением не считались.

Магнус подбежал к Илане и ласково ткнул её мордой в бок.

— Осторожно, не испорти свой макияж! — засмеялась девочка.

На голове Магнуса красовался серебристый рог, приклеенный ко лбу животного прочным, но совершенно безвредным биоклеем. Эти рога нисколько не мешали скакунам, так что четвероногих актёров решили не разгримировывать до конца съёмок.

Магнус снова поддел Илану головой и отскочил в сторону, явно приглашая её поиграть.

— Знаешь, дружище, для игры у меня сейчас неподходящее настроение. Может, просто прогуляемся? Где-нибудь подальше от этого гадючника.

Магнус не возражал. На воле ему нравилось больше, чем даже в самом просторном загоне. Он нетерпеливо пританцовывал, пока Илана усаживалась на него, расправляя складки своего длинного расшитого серебристыми снежинками платья. Для верховой езды оно, конечно, не годилось, но у Иланы не было ни малейшего желания идти переодеваться. К ней бы непременно пристали с какими-нибудь разговорами, а ей даже видеть сейчас никого не хотелось.

Илана направила скакуна в свою любимую еловую рощу, которая покрывала пологий склон горы Спящая Собака. Темнеть ещё только начинало, но обе луны уже белели в дымчато-синем небе, обещая светлую ночь. Метель налетела внезапно. Илана была в глубине роще, когда увидела пробивающиеся сквозь еловые заросли снежные вихри. Магнус слегка занервничал. Илана повернула его на восток — к базе, но, выехав на равнину, обнаружила, что местность ей не знакома. Вернее, знакома, но… Илане стало страшно. Раскинувшаяся перед ней равнина напоминала ей ту, что она видела в одном из волшебных зеркал Лабиринта. И ещё пейзаж с картины Мартина «Снежный Король». В небе теперь была лишь одна луна, но светила она так ярко, что хотелось назвать её ночным солнцем. Острые пики скал на горизонте вспыхивали и переливались в её свете белым и голубым серебром… Или это были башни дворцов? На одной из вершин горело ярко-голубое пламя. Приглядевшись, Илана решила, что это действительно не скала, а башня. Что-то вроде маяка. В Альдамейре был маяк. По вечерам, когда на нём зажигали прожектора, Илана смотрела на него из окна своей комнаты. Эта башня совершенно на него не походила.

Девочка почувствовала, как ею овладевает паника. Сколько она уже тут каталась, в окрестностях Спящей Собаки. И с какой бы стороны ни выезжала из рощи, тут же определяла, где находится и как кратчайшим путём добраться до базы. Илана растерянно огляделась. Никакой Спящей Собаки тут больше не было. Она исчезла вместе с рощей, из которой Илана только что выехала. Магнус, увязая в снегу, брёл по огромной равнине, и только странный голубой огонь на вершине далёкой башни говорил о том, что этот мир обитаем.

— Магнус, где мы? — в страхе прошептала Илана.

Скакун повёл ушами и тоненько заржал. Он тоже был озадачен. Метель усиливалась. Снег то и дело взметался вокруг них двухметровой стеной. Магнус испуганно хрипел и крутился на месте.

— Извини, что я втравила тебя в неприятности, — пробормотала Илана, похлопав скакуна по шее. — Но мы всё равно должны идти. Если остановимся, замёрзнем. Во всяком случае, ты… Смотри, впереди маяк. Будем считать, что там Альдамейр. Там люди. И тёплый загон, где тебе дадут воды и корма.

Магнус, казалось, понял свою всадницу. Он заметно приободрился и двинулся вперёд, но вскоре зашатался под натиском бури. А тут ещё неизвестно откуда появились две огромные белые птицы. Они носились над равниной, спускаясь всё ниже и ниже.

«Ещё не хватало, — ужаснулась Илана. — Этим тварям ничего не стоит сожрать нас обоих…»

Она быстро скатала два снежка, превратила их в ледяные шарики и приготовилась обороняться. Уж если удалось разбить бронированный грузовик, то неужели она не отобьётся от этих птиц?

— Ничего не бойся, — говорила она, зная, что звук её голоса успокаивает скакуна. — Учёные называют их альбинус магнус. Твои тёзки, можно сказать… Ничего они тебе не сделают. Они просто ужасно любопытные. Сейчас посмотрят на нас и улетят обратно в свои уютные гнёздышки…

Самое странное, что хищницы действительно вскоре улетели. Либо они были не очень голодны, либо не на шутку разыгравшаяся буря испугала даже их. Илана уже не видела впереди ничего, кроме слабо мерцающего в снежной мгле голубоватого огонька. Магнус снова остановился — он был больше не в силах бороться с ветром, и девочка отчётливо поняла: если их сейчас и может что-то спасти, так это только одно — её власть над снегом и льдом. Может, она сумеет подчинить себе и метель? Недавно, когда она танцевала, она чувствовала себя частью стихии. Возможно, она сумеет оседлать этот ветер, но Магнус… Скакун испугается, когда метель поднимет его и понесёт. Он даже может погибнуть от разрыва сердца — дрессировщик говорил, что фиольские скакуны очень чувствительны. К тому же им надо добраться до маяка, где, наверняка, есть хоть кто-то живой, а ветер дует в обратную сторону.

— Да утихни же ты, чёртова метель! — крикнула Илана в отчаянии. — Или хотя бы дай нам возможность продвигаться вперёд!

Она ещё что-то кричала — у неё просто началась истерика. Это ж надо было, отъехав на триста метров от базы, попасть непонятно куда, да ещё в ураган…

Отчаяние сменилось удивлением, когда ураган вдруг отступил. Он не закончился, а именно отступил — вернее, расступился. Илана видела перед собой тоннель между снежными стенами примерно трёх метров в высоту. Впереди — шагах в двадцати от неё — тоже была стена, которая стала отдаляться, как только Илана, пришпорив Магнуса, заставила его тронуться с места. Скакун заметно повеселел и вскоре уже перешёл с шага на рысь. Ветер больше не сбивал его с ног, залепляя снегом глаза и нос. Метель расступалась перед всадницей, и девочка, воспрянув духом, устремилась навстречу голубому огню, который хоть и смутно, но всё же виднелся сквозь снежную пелену.

Она немного испугалась, когда примерно через сорок минут езды голубой огонёк исчез, но тут же успокоилась — потому что впереди загорелось множество приветливых жёлтых огней. Они были довольно близко и становились всё ярче и ярче. Тоннель между снежными стенами расширился, и в конце его появилось красивое двухэтажное здание из серебристого камня с большими окнами, за которыми Илана увидела двух мужчин и женщину. Они смотрели на неё сквозь стекло, а за их спинами пылал огонь, бросая оранжевые блики на оскаленные звериные морды.

— Ну и куда мы попали на этот раз? — спросила девочка у скакуна, которые тут же отозвался радостным ржанием.

Ему было всё равно, куда они попали. Главное, что снежная равнина с воющим ветром осталась позади. Здесь было жильё, а значит отдых. За домом темнела роща, над которой возвышалось многоэтажное здание. Оно напоминало один из самых престижных гаммельских отелей «Гранд». Скорее всего, это тоже был отель. Сквозь свивающуюся в вихри снежную пелену Илана разглядела над плоской крышей ярко-жёлтую надпись — «Альдамейр».

Те трое наконец оторвались от окна и спустя пару минут оказались на крыльце. Илана подъехала к самым ступенькам.

— У вас не найдётся крытого загона для скакуна? — спросила она, слезая с Магнуса. — Он замёрз и очень устал…

Тут в глазах у неё потемнело, а в следующее мгновение темнота взорвалась яркой белой вспышкой — как будто кто-то швырнул Илане в лицо охапку снега. Это ветер, вырвавшийся наконец из-под контроля юной колдуньи, ринулся в созданный ею тоннель.

Очнулась она от того, что кто-то пытался расстегнуть её платье.

— Чёрт возьми, да как оно вообще снимается! — бормотал раздражённый женский голос. — Что это за бутафорское тряпьё на ней нацеплено…

В ноздри Илане ударил резкий запах спирта. Открыв глаза, она тут же их зажмурила — яркие блики огня плясали на лицах людей и звериных мордах, которые, кривлялись и скалились, наплывая друг на друга и сливаясь в какой-то невообразимый кошмар. С трудом подавив крик ужаса, девочка оторвала от себя руки склонившейся над ней женщины.

— Ну, кажется, очнулась, — произнёс мужской голос. — Пошли, Джеф. Ирма тут сама с ней разберётся…

Звериные морды наконец-то отделились от человеческих лиц и отодвинулись на задний план. Головы лося, медведя и волка украшали стену над жарко растопленным камином, занимавшим едва ли не четверть комнаты. Огненные блики на старой кожаной мебели и пёстром ковре придавали ей какой-то особый уют. Не хватало только свеч в тяжёлых канделябрах…

— Зачем вы меня раздеваете? — сердито спросила Илана. — Где Магнус? Его надо накрыть попоной или каким-нибудь одеялом. Фиольские скакуны редко мёрзнут, но он здорово вспотел и может простынуть…

— С твоим Магнусом всё в порядке, — строго сказала некрасивая худая женщина в растянутом свитере. — Меня сейчас гораздо больше волнуешь ты. Тебя надо хорошенько растереть спиртом…

— Не надо меня ничем тереть! Я не замёрзла. Я вообще никогда не мёрзну.

— Но ты же вся побелела!

— Я всегда такая. У меня такая кожа, понимаете? Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Я хотела бы знать, где Магнус.

— В пристрое, — ответил ей один из мужчин — молодой, симпатичный и атлетически сложенный. — У нас тут есть хороший, очень тёплый пристрой, где мы держим кое-какой инвентарь. Там так тепло, что, думаю, твой четвероногий друг прекрасно обойдётся без одеяла. Чувствует он себя прекрасно. Ему дали воды, а вот корма для единорогов у нас тут, к сожалению, нет… Может, дать ему сухариков?

— Можно, но только чуть-чуть. Магнус любит сухари и чипсы, но слишком много мучного скакунам нельзя — у них от этого живот пучит.

— Леди, вы что — ветеринар? — с улыбкой осведомился второй мужчина, постарше. Он был невысок и с первого взгляда казался худым, но хорошо натренированные мышцы ног, которые чётко вырисовывались под облегающими брюками, выдавали в нём спортсмена. — Или занимаетесь разведением скакунов?

— Нет, я знаю это от тех, кто за ними ухаживает.

— И где же это у нас тут поблизости держат единорогов?

— На базе «Диаманта». Там снимают сказку. Магнус играет единорога… Ну и загримирован соответствующе. Кино называется «Король Зимы».

— Ну а ты, наверное, королева зимы? — поинтересовался молодой. — Если не мёрзнешь в бальном платье при — 10 с метелью. Или принцесса?

— Я играю принцессу Далину. Играла… А теперь уж и не знаю.

— С ней действительно всё в порядке, — озадаченно пробормотала Ирма, ещё раз ощупав Илане кисти рук. — Ни намёка на обморожение… Как тебя зовут?

— Илана.

— Мы собираемся ужинать. Ты не растаешь от горячего чая с пиццей?

— Не растаю, — засмеялась девочка. Она вдруг поняла, что ужасно проголодалась.

— А от глинтвейна? — спросил «атлет».

— Что ещё за глупости, Сэм! — нахмурилась Ирма. — Зачем давать ребёнку спиртное? Если бы она действительно замёрзла…

— Да какое спиртное? Мы туда даже спирту не добавляли.

— Его там и так 18 градусов!

— Я уже пила глинтвейн, — сказала Илана. — Три раза.

Сэм всё-таки угостил её глинтвейном, налив ей под укоризненно-бдительным взглядом Ирмы полбокала. Пицца с мясом и грибами была просто восхитительна.

— Повара тут первоклассные, — сказал Сэм. — Да и как иначе? Ты же знаешь, кто сюда приезжает отдыхать.

Ирма и Джефферсон Блейк были супругами, а Сэм Уоррик приходился Ирме двоюродным братом. Все трое уже несколько лет работали в Альдамейре лыжными инструкторами и жили в этом маленьком коттедже. Сэм сказал, что коттеджей на курорте около полусотни. Некоторые богачи, приезжая на отдых, предпочитают снимать отдельный домик, хотя отель тут получше всех столичных.

— Несколько коттеджей могут занимать семейные служащие. Этот Охотничий Домик — из самых скромных, но мне тут нравится. Они все в разном стиле. Есть Китайский Домик, Римский, Жилище Викинга…

— А избушка на курьих ножках есть? — поинтересовалась Илана.

От глинтвейна у неё поднялось настроение. Она даже забыла о своих неприятностях.

— Нет, — улыбнулся Джеф. — И ледяного дворца для дочери Короля Зимы тоже нет.

— А маяк… У вас там сегодня голубой прожектор?

Трое её собеседников удивлённо переглянулись.

— Маяк сегодня не работает, — сказала Ирма. — По-моему, он тут вообще без надобности.

— Когда я сюда ехала, я видела башню с голубым огнём на вершине. Что это могло быть?

— Понятия не имею, — пожал плечами Джеф.

Его жена заметно помрачнела, а Сэм как-то неопределённо усмехнулся.

— Я готова поклясться чем угодно, что видела впереди какие-то скалы, что-то похожее на замок и башню с голубым огнём. Всё это было очень далеко… А потом поднялась такая метель, что всё скрылось из виду. А потом я оказалась здесь. Значит, в Альдамейре нет такой башни?

— В Альдамейре нет, — сухо ответила Ирма и принялась убирать со стола.

— Наверное, это был снежный мираж, — сказал Сэм, когда его сестра с мужем вышли из комнаты. — Ирма всего этого так боится, что даже говорить об этом не хочет.

— И часто здесь бывают такие миражи?

— О-о, — протянул Сэм. — Здесь ещё и не такое бывает. Это вообще странное место. Честно говоря, я не уверен, что это миражи. Лыжники пару раз видели белого барса с голубыми глазами. Огромного — почти с тигра. Мы тут даже консультировались у нескольких экзобиологов. И все ответили, что такого вида кошачьих нет ни на одной из планет Федерации.

— Может, тут где-нибудь поблизости секретная лаборатория, которая занимается выведением новых видов животных…

— Такая версия уже выдвигалась. Кстати, замок на горизонте здесь уже тоже видели. Одна девушка из отдыхающих. Помню, она очень обиделась, когда над ней стали подшучивать и спрашивать, не видела ли она заодно и рыцаря на белом коне. Романтические особы часто видят то, что хотят…

— Я предпочла бы увидеть рощу, из которой выехала и в двух шагах от которой находится база, — сердито сказала Илана. — А вместо этого увидела огромную равнину со скалами, замками и башнями на горизонте…

— Нисколько не сомневаюсь, что ты говоришь правду, — поспешил заверить её Сэм. — Понять бы ещё, что всё это значит. Один мой знакомый физик считает, что это снежные миражи и возникают они как следствие скопления влаги в нижних слоях атмосферы. И когда температура понижается… Или наоборот? В общем, объяснять всё это скучно, да у меня и не получится. Я из тех, кто зарабатывает на жизнь не мозгами, а мускулами. А Ирма так вообще от всех этих объяснений отмахивается. Она уже два года убеждает нас с Джефом отсюда уехать… Ну а куда ехать-то? Где ещё найдёшь такую работу? Мало того, что зарплата хорошая, так ведь ещё и клиент щедрый. Особенно дамочки. Они любят хороших инструкторов…

Сэм, поигрывая бицепсами, бросил на себя в зеркало самодовольный взгляд. Илана с трудом подавила улыбку. Она уже достаточно повращалась среди взрослых, чтобы догадаться, за что богатые дамочки так любят хороших инструкторов.

— И чего она так боится? Твоя кузина.

— Она считает, что тут нечистое место. Ведь все эти «миражи» начались лет пять назад, сразу после трагедии с королём и принцем. Ирма верит, что в местах, где совершилось какое-нибудь злодеяние, часто творится всякая дьявольщина.

— Злодеяние? Значит, это всё-таки не был несчастный случай?

— Думаю, всей правды мы никогда не узнаем. Но по-моему, официальная версия о том, что с Георгом Августом и принцем Гаем произошёл несчастный случай, так же убедительна, как и история о том, будто один маленький русский принц сам упал на нож.

Историю о царевиче Дмитрии Илана знала.

— Ну и кто мог желать им смерти? — спросила она. — Политические противники? Можно подумать, король и королева такие уж значимые фигуры в нашей политике…

— Ну вообще-то король может наложить «вето» на некоторые решения парламента. Другое дело, что германарская королевская семья уже много лет предпочитает не ссориться с парламентом и премьер-министром. И потом… Дело ведь тут могло быть и не в политике. Представителями королевских семей движут те же страсти, что и любым из нас. И в этих семьях тоже далеко не всё бывает гладко. Например, известно, что отношения между Изабеллой и Георгом были хуже некуда. Они только казались красивой парой. Из дворца постоянно просачивались слухи о скандалах в королевском семействе. И последний из них разразился как раз незадолго до трагедии. В Альдамейре много чего можно услышать о сильных мира сего — тут же не простая публика отдыхает. Но языками они мелют не меньше, чем простые смертные. Особенно дамы…

«…которые любят хороших инструкторов», — добавила про себя Илана.

— Георг ведь даже грозил супруге разводом. В королевских семьях развод — большая редкость. И большо-о-й скандал. Истец должен представить суду веские доказательства невозможности сохранить брак. Например, доказательство неверности супруга. Или супруги. Это обычно грязные процессы, и пятно ложится на обоих, но больше, конечно, на того, кто виноват. В данном случае считалось, что супружескую верность нарушила королева. Естественно, она не нуждалась в такой рекламе.

— То есть… Она могла захотеть избавиться от мужа? Но ведь погиб и её сын…

— А вот это уже был её просчёт. Сына она любила. Она же не знала, что принц Гай гоняет по той же лыжне, что и Георг. А — самая крутая трасса. Король с принцем договорились скрывать от её величества, что катаются вместе. Она думала, что у развилки Гай сворачивает на трассу D.

— А правда, что трассу А в то утро изменили — так, чтобы она вела к обрыву?

— Судя по всему, да. Мы ещё тогда тут не работали, но я не удивлюсь, если всё именно так и было. И не удивлюсь, если когда-нибудь будет доказано, что несчастный случай подстроила её величество. Говорят, с этой милой дамой лучше не связываться. Некоторые её вообще колдуньей считают. Она уже несколько лет тайно покупает книги по магии, интересуется всякими древними культами… И даже, говорят, некромантией. С теми, кто ей не угодил, вечно что-нибудь случается. Вот, к примеру, та же служанка, Вильгельмина Майер. Бывшая няня принца… Ты о ней слышала? Исчезла — и как в воду канула. Рассказывают, что незадолго до этого она приходила во дворец, и у неё был какой-то весьма напряжённый разговор с королевой. При закрытых дверях. Слуги часто знают о хозяевах больше, чем следует. Возможно, именно это ей и вышло боком.

«И отец Джордж убит, — подумала девочка. — Колдунья она или нет, но сволочь, похоже, изрядная».

От сытного ужина и глинтвейна Илану разморило. Удобно устроившись в глубоком кресле, она и не думала сопротивляться навалившейся на неё дремоте. Она даже ненадолго отключилась и что-то увидела во сне, а, когда проснулась, в комнате кто-то разговаривал. Голоса звучали совсем тихо. Они скорее убаюкивали, чем мешали спать, и Илана заснула бы снова, если б не услышала своё имя. Возле камина сидели Ирма и ещё какая-то женщина, время от времени бросавшая на Илану любопытные взгляды.

— Честное слово, Эмма, ещё один подобный случай — и я уеду. Пусть Джеф остаётся, если ему тут нравится, а меня уже почти каждую ночь кошмары мучают.

— Ну и чем тебя так напугал сегодняшний случай? — насмешливо поинтересовалась собеседница Ирмы. — По-моему, это было забавно. Явление сказочной принцессы на единороге! Жаль, что я пропустила такое зрелище. Сказку ещё не сняли, а ты уже едва ли не стала её участницей…

— Сыта по горло здешними чудесами. Сказку снимают на кинобазе, а декорации меняются здесь. Я уже боюсь водить людей даже по ближайшим трассам для начинающих. Не знаешь, куда их заведёшь. И удастся ли вернуться. А эта девочка… Эмма, клянусь тебе, метель расступалась перед ней, словно морские волны перед иудеями. Эти двое, конечно, скажут, что мне всё показалось, хотя и сами всё прекрасно видели. Они чуть ли не каждый день убеждают меня, что я чересчур впечатлительна и всё преувеличиваю. Не хотят терять эту работу, а по мне так пропади она пропадом!

— Уж не хочешь ли ты сказать, что эта красавица явилась сюда из параллельного мира?

— Не хочу, — раздражённо ответила Ирма. Оглянувшись на Илану, она перешла на шёпот, что впрочем не мешало девочке слышать каждое слово. — Я не хуже тебя знаю, кто она такая. Репортажи о конкурсе «Снежная Принцесса» передавали на всех планетах нашей системы, а её рекламные ролики до сих пор гуляют по каналам. Эту девочку теперь знают многие, а лучше всего её знают в Гаммеле. И между прочим, говорят о ней не только хорошее.

— Ирма, дорогая, не будь мещанкой. Тебя никогда не раздражало это пошлое предубеждение против инопланетян?

— При чём тут инопланетяне? Скажи мне, где, на какой известной тебе планете обитают такие существа? А если ещё учесть, что творится в той школе, где она учится…

— То она не иначе как демон, явившийся из потустороннего мира, где царят холод и мрак, — тихим, замогильным голосом закончила Эмма. — Насколько я знаю, безобразия в этой школе вытворяли сынок пастора и его компания…

— А то, что случилось с её одноклассницей!

«Боже, — подумала Илана. — Сколько ещё можно обсасывать эту историю со Снежаной Грундер! Я уж думала, её давно забыли. Им тут в горах определённо не хватает свежих новостей».

— Это же просто ужас! Ты представляешь…

— Тише, ты её разбудишь… Кстати, что там за шум?

— Кажется, за нашей принцессой приехали, — Ирма встала и подошла к окну. — Точно. Связались-то мы с ними сразу, но они ждали, пока утихнет метель. Узнали, что с ней всё в порядке, и успокоились. Между прочим, чаще всего эта дьявольщина начинается в непогоду.

За Иланой приехал Крис Лемуар. На грузовом снегоходе — надо было доставить на базу ещё и Магнуса.

— Что, там уже приготовили нотаций часа на два? — поинтересовалась девочка.

— Ага, — Крис скорчил смешную физиономию. — И розги мочатся…

— Не собираюсь ничего выслушивать! Как только приедем, пойду укладывать вещи и вызову на утро автолёт…

— Да остынь ты! Не делай из мухи слона. На съёмках ещё и не такое бывает. Если бы актёры уходили после каждой ссоры, не удалось бы сделать ни один фильм. Контракт у тебя до 1 июня, и расторгать его до конца этого срока невыгодно ни тебе, ни Кундалини. А шеф от тебя вообще без ума. Кстати, знаешь, кто больше всех перепугался, когда поняли, что ты исчезла?

— Не иначе как Ширли Уайт!

— Представь себе, ты угадала. На ней просто лица не было, пока нам отсюда не позвонили. В конце концов, не может же она не понимать, что весь этот сыр-бор разгорелся из-за неё.

На базу они вернулись около одиннадцати.

— Ну что ж, — произнёс Кундалини, внимательно посмотрев на Илану, которая вошла в гостиную отеля с видом гладиатора, готового дать отпор дюжине противников, — теперь можно и отдохнуть. Завтра у нас много работы, и я не хочу, чтобы по съёмочной площадке ползали сонные мухи. Илана, буфет ещё работает…

— Я не голодна. В Альдамейре меня накормили ужином.

— Замечательно.

И ни одного упрёка.

— Мне жаль, что так получилось, — хмуро сказала Илана. — Я же просто решила покататься. До сих пор не могу понять, как я заблудилась.

— В метель заблудиться нетрудно, — заметила Ширли, стоявшая у камина с бокалом в руке. — Особенно в Альдах.

Бокал был явно не первый. Илана поняла это, когда примадонна подошла к ней в холле. Спать не хотелось, и девочка решила немного посидеть на бархатной кушетке среди кадок с тропическими растениями.

— Отправлялась бы лучше на боковую, — ворчливо сказала Ширли, появившись среди карликовых пальм, словно лесной дух. — Ты же слышала, завтра полно работы. До чего же ты вредный ребёнок.

— А вы так просто ангел.

Как ни странно, Ширли не рассердилась.

— Мне простительно, — усмехнулась она, расположившись напротив Иланы в маленьком кресле с откидной спинкой. Девочка едва не поморщилась, когда терпкий винный запах перебил аромат цветущих пальм. — Учитывая мой возраст… Посмотрим, какая ты будешь, когда доживёшь до моих лет. Особенно если свяжешься со всем этим…

Ширли махнула рукой в неопределённом направлении, но Илана поняла, что под «всем этим» подразумевается кинематограф.

— До ваших лет? Я не знаю, сколько вам, но, по-моему, даже если перевалило за тридцать, это ещё не повод жаловаться на возраст. Современные генетики считают, что это ещё даже не расцвет.

Илана решила немного польстить Ширли. Может, конечно, и под воздействием алкоголя, но примадонна всё же первая сделала шаг к примирению, и если Илана это не оценит, обидится. Ширли Уайт и так живёт в обиде на судьбу, потому и психует по каждому поводу. Приглядевшись к красивой, элегантной женщине, которая, слегка ссутулившись, сидела напротив, Илана вдруг поняла, что Ширли больше, чем кто-либо, страдает от своего вздорного характера. И прекрасно сама это понимает. Возможно, это самоистязание помогает ей оставаться живой — хотя бы в кадре. Пока ты актёр, ты должен создавать подобие жизни, даже если смертельно от неё устал. Раз уж связался со «всем этим»…

— Мне гораздо больше, чем ты думаешь, — улыбнулась Ширли. — И хватит мне уже играть принцесс.

— Решили, что пора стать королевой?

Илана запоздало спохватилась, что актриса может обидеться, приняв её слова за ехидный намёк. Ведь королевой экрана Ширли Уайт так и не стала. Впрочем, Ширли пропустила её вопрос мимо ушей. Или сделала вид, что пропустила.

— Играть надо то, что соответствует возрасту, — сказала она, продолжая свою мысль. — Пластическая хирургия избавляет от морщин и лишнего жира, но не от жизненного опыта. Она помогает нам сохранить молодость тела, но не души.

— Наверное, вы правы, и всё же мне трудно с вами согласиться, когда я думаю о герцогине Левенхольд. Когда с ней общаешься, кажется, что она молода не только телом, но и душой. И… совершенно забываешь про её возраст.

— О, эта особа умеет произвести впечатление, — язвительно улыбнулась Ширли. — Именно такое, какое хочет произвести. Причём на кого угодно. Признаю, это немалое искусство. Оно-то и помогло ей создать свою империю. Искусство нравиться окружающим, казаться тем, кого они хотят в тебе видеть.

— Но её действительно многие любят. И вполне искренне. Те же слуги…

— Она очень хорошо платит за службу. И за послушание. В конце концов, средства ей позволяют. Все, кого она облагодетельствовала, без устали воспевают её щедрость, но, насколько я знаю, герцогиня Майдарская ничего не даёт даром. Вся Федерация знает её как человека, который вкладывает деньги только в выгодные предприятия. Она любит рисковать, но не любит проигрывать. Герцогиня Левенхольд не потерпит, чтобы её затраты не оправдались. Она дала тебе большой аванс, девочка. Очень большой. Не забывай об этом.

Последние слова Ширли вызвали у Иланы лёгкий озноб. Она бы предпочла, чтобы её собеседница выразилась более конкретно, и уже собиралась попросить её об этом, но актриса встала и, пожелав ей спокойной ночи, ушла. Так поспешно, словно предвидела возможные вопросы и не хотела на них отвечать.

Глава 21. Странные происшествия в Гаммеле

Больше Ширли Уайт с Иланой не откровенничала, зато держалась корректно, так что второй месяц съёмок прошёл в относительно спокойной, деловой атмосфере.

Илана вернулась в Гаммель в последних числах мая — как раз к началу экзаменов. Сдала она их блестяще, несмотря на то, что пропустила всю четверть. В перерывах между съёмками она иногда занималась. На базе было несколько компьютеров с интернетом. Илана выполнила и отослала в гимназию почти все контрольные, которые делали её одноклассники.

На этот раз она получила высший балл даже по Божьему Закону. Создавалось впечатление, что пастор Лукас просто боится поставить ей оценку ниже. А одноклассники её не только больше не задирали. Они от неё чуть ли не шарахались. Как, впрочем, большинство других учеников гимназии N 7. Вся школа была потрясена недавней смертью Анны Ройзен, но Илана не могла понять, какое отношение к этой трагедии имеет она. Теперь она знала, что Ирма Блейк говорила подруге вовсе не про случай со Снежаной Грундер. Она имела в виду другую одноклассницу Иланы. На кинобазе эта история не обсуждалась. Скорее всего, о ней просто не знали — все были поглощены работой. А если и знали, то, по-видимому, предпочитали при Илане об этом не говорить.

То, что случилось с Анной, было не только ужасно, но и совершенно необъяснимо. Она заболела в начале апреля, а чем — не мог выяснить ни один из обследовавших её врачей. Девочка таяла буквально на глазах. Она не то что худела, а как бы истончалась и даже уменьшалась в росте — словно какой-то таинственный злой колдун решил превратить её в карлика. Марго Аффенштайн и Рита Гудман, которые навещали Анну в больнице примерно за неделю до её смерти, рассказывали, что она стала почти на четверть меньше, чем была, и постоянно обливалась холодным потом. И вообще она была какая-то странная, всё равно что неживая. Двигалась и говорила, как зомби, причём говорила что-то совершенно невразумительное. Одноклассниц она даже не узнала. Потом к ней вообще перестали пускать посетителей. Только ближайших родственников. Хоронили Анну Ройзен в закрытом гробу, а её мать теперь проходила курс лечения в психиатрической клинике.

«А то, что случилось с её одноклассницей!» — вспомнила Илана тихий испуганный голос Ирмы Блейк.

«Ну а я-то тут при чём? — недоумевала девочка. — У неё было ещё 14 одноклассников. И ни на кого из них косо не смотрят».

Не успели жители Гаммеля порадоваться, что сильно запоздавшая весна наконец-то перешла в лето, как на город обрушился снежный циклон. А самое странное, что, когда холод отступил, снег не растаял. Вернее, растаял, но не весь. Примерно четверть того, что выпало, сияло ослепительной белизной на крышах, газонах и зеленеющих деревьях, словно искусственный снег, которым посыпают рождественские ёлки. Сперва решили, что это очередной сюрприз корпорации «Транс-Холод», но её представители заявили, что не имеют к происходящему никакого отношения.

Снег не таял, зато дети «таяли» один за другим. В начале июля по городу поползли слухи, что странная «ледяная болезнь» поразила ещё несколько мальчиков и девочек в возрасте от 7 до 14 лет.

Ортодоксальная газета «Колокол» писала:

«Зло, проникшее в наш мир из царства вечного холода, губит всё живое, и прежде всего, цвет нашей жизни — наших детей. Но не сами ли мы потворствуем злу, воздавая едва ли не королевские почести детям дьявола? Нелюдям с бледной кожей, холодной кровью и ледяным сердцем? Демоны холода и мрака поселились среди людей и похищают их души. А что есть человек без души? Всего лишь бренная плоть, подобная куску глины, который, высохнув, может рассыпаться в прах. Или фигурке из снега, которая может растаять, как тают наши дети, поражённые дьявольской болезнью. Демоны, проникшие в наш мир, хотят превратить людей в бездушные снежные фигурки, которым легко придать любую форму. Дьявол намерен изменить природу людей, дабы лепить их по своему образу и подобию. Бойтесь нелюдей, правоверные! Остерегайтесь детей дьявола, открывающих двери между нашим миром и царством зла! Царством вечного холода, где снег никогда не тает, а всё живое гибнет или становится орудием в руках дьявола и его приспешников».

Бабушка Полли умоляла Илану не выходить на улицу.

— В магазин я и сама схожу, — говорила она. — А в школу тебе, слава Богу, не надо…

— Ну так что мне теперь — проводить каникулы в четырёх стенах?

— Может, эта мадам герцогиня опять тебя куда-нибудь пригласит? Буду только рада, если она на какое-то время увезёт тебя подальше. В конце концов, она сделала всё, чтобы корона Снежной Принцессы досталась именно тебе…

— Бабуля, да может, эти писаки вовсе не меня имели в виду. Ты же знаешь, что многие считают королеву Изабеллу колдуньей…

— Изабелле воздают к о р о л е в с к и е почести. И на вполне законном основании. А в газете написано «едва ли не королевские». Значит, имеется в виду не королева, а…

— …а нелюдь, получившая бутафорскую корону, о которой мечтали многие юные дочери Адама и Евы, — насмешливо закончила Илана. — Это уже не первый выпад в мой адрес. Пора бы тебе привыкнуть… Кстати, эту корону на меня напялила сама королева Германара, а покровительство герцогини Майдарской — это то, с чем не посмеют не считаться, даже если герцогини сейчас здесь нет. Мадам Би послала мне недавно электронное письмо. Она сейчас на Тарлоне и боится, что обстоятельства задержат её там надолго, но если мне будет что-то угрожать, я с ней свяжусь.

— Ну так свяжись.

— Пока в этом нет никакой необходимости. Не волнуйся, бабуля, скоро всё утрясётся.

Илана не стала говорить бабушке, что предпочла бы не пользоваться покровительством герцогини, во всяком случае, без особой нужды. У неё не выходили из головы слова Ширли Уайт об авансе. Он действительно был очень большой, и Илана не хотела увеличивать эту сумму, не зная, что от неё потребуют взамен.

Она попросила Вито Полари о конфиденциальной встрече и поинтересовалась, насколько ей удалось возместить затраты своего спонсора, снимаясь в рекламе.

— Герцогиня распорядилась перечислять все твои гонорары на твой банковский счёт, — сказал кутюрье.

— Как — все? Право же, мне неловко. Мадам Левенхольд и так очень много для меня сделала…

— Пустяки, — улыбнулся Вито, внимательно изучая Илану своими золотисто-зелёными лазами. — Деньги для неё немного значат.

— Но я хочу возместить ей убытки. Я хочу связаться с банком и…

— Они не будут выполнять распоряжения несовершеннолетней девочки. Хотя бы даже и принцессы. И уж поверь — ни за что не посмеют противоречить герцогине.

— Ну а если я, к примеру, захочу сделать ей подарок? Перечислить ей весь свой гонорар за фильм…

— Не думаю, что он будет большим. Кундалини ещё никогда не делал кассовых фильмов. Знаешь, какой самый большой подарок ты можешь сделать мадам Би?

— Какой?

Маэстро немного помолчал, глядя на Илану с лёгкой улыбкой, от которой ей почему-то стало не по себе.

— Просто с благодарностью принимай ей подарки. Больше всего на свете мадам любит делать подарки своим друзьям. И ей это ничего не стоит. Почему ты так спешишь расплатиться?

— Маэстро, вы же сами не любите влезать в долги…

— Увы, и я от них не свободен. Какого бы успеха мы ни добились, мы остаёмся вечными должниками тех, кто помог нам подняться. Дитя моё, абсолютной свободы не бывает. Во всяком случае, для человека. Ему за всё приходится платить. И чем больше ты имеешь, тем больше должен.

«Ладно, — подумала Илана. — Подождём до совершеннолетия. Там уж я сама разберусь со своими долгами».

Погода наладилась. Очищенный от странного снега город вновь засиял яркими летними красками, и настроение гаммельцев немного улучшилось. Гуляя в ближайшем к дому парке, Илана настороженно прислушивалась каждый раз, когда до неё доносился звон колоколов. Ей казалось, что похоронную мелодию вызванивают не чаще, чем обычно. Илана с удовольствием покаталась бы на своём олене, но она решила лишний раз не привлекать к себе внимание. Никто не тыкал в неё пальцем, не писал на стенах её дома гадости, не бил окна, и всё же следовало вести себя осторожно. Хотя бы ради бабушки.

Но решив поупражняться в магии, Илана так увлеклась, что начисто забыла обо всякой осторожности.

Её всегда раздражали парковые скульптуры. Процентов семьдесят из них изображали юных светоносцев. Одни держали фонари в виде факелов и свеч, которые включались, едва начинало темнеть. Другие стояли, положив левую руку на пояс, а правой поднося к губам горн. Этот инструмент, который Илана ни за что бы не назвала музыкальным, был неотъемлемым атрибутом организации «Лихтен-Югенд». По давно сложившейся традиции, командиры отрядов трубили в горн, когда созывали светоносцев на очередной сбор.

Особенно Илану бесила статуя мальчика в Лебедином Парке, который находился недалеко от Трансильванской улицы. Этот истукан напоминал ей Тома Брикса. Однажды в проливной дождь, когда парк был пуст, Илана загнала статую в ледышку и выбросила в пруд. А немного подумав, решила отправить туда и всех остальных «светоносцев» — чтобы не портили пейзаж. Управиться за один день ей не удалось, но поскольку дожди лили целую неделю и парк почти всегда был безлюден, никто не мешал Илане спокойно завершить «акцию по очистке окружающей среды от произведений псевдоискусства». Если даже кто-то и видел, что какая-то девочка в куртке с капюшоном время от времени подходит к берегу пруда и кидает в воду не то камешки, не то крошки для лебедей, вряд ли кто-нибудь связал бы это с исчезновением двадцати шести каменных фигур.

Это странное событие довольно широко освещалось и в прессе, и по телевидению, а когда шум немного утих, водолазы, которые периодически прошаривали городские водоёмы, обнаружили все статуи в парковом пруду. Шум, естественно, поднялся снова. Одних эта история пугала, других забавляла, но вряд ли кто-то веселился так, как Илана Стивенс.

Она заметила, что ей всё легче и легче переносить в ледышках тяжести. Покончив со статуями, Илана продолжала развлекаться, перетаскивая с места на место огромные каменные блоки — в выходные на строительных площадках было пусто, и машины, оставленные водителями на тихих, безлюдных улочках. Впрочем, машины она всегда возвращала на место — чтобы не пугать владельцев.

Илана тренировалась, увеличивая с каждым разом тяжесть груза и дистанцию, которую она должна была с ним преодолеть. Теперь она уже могла без особого труда пронести несколько кварталов огромный трейлер. Сила её росла с каждым днём. Илане было даже странно вспоминать, что ещё полгода назад она еле дотащила до дома какой-то несчастный пластиковый гроб. Теперь, чтобы вогнать предмет в лёд, ей даже не требовалось к нему прикасаться. Достаточно было находиться поблизости от него — не далее, чем в десяти метрах.

Бабушка не удивилась, что Илана веселится, слушая, как по телевизору сообщают о таинственном исчезновении грузовика компании «Транс-Холод». Бабушка Полли и сама не питала к семейству Грундер ни малейшей симпатии. Вечером водитель оставил грузовик с огромным рефрежератором возле кафе на улице Командора Бергсона — он с отправлялся в Ангирон и решил перекусить перед долгой дорогой.

Через день сообщили, что грузовик обнаружен в нескольких километрах от Гаммеля — на дне котлована. На этом месте собирались возводить очередной филиал «Транс-Холода».

— Похоже, кто-то твёрдо намерен превратить жизнь Отто Грундера и его близких в ад, — комментировал события тележурналист Мишель Твайн. — Не далее как вчера вечером бесследно исчез антиграв Линды Грундер, который она оставила на стоянке возле салона красоты «Лорелея». Неизвестный угонщик явно знал, что Снежная Королева посещает этот салон в определённые часы каждую среду и субботу…

— Ну, может, и не знал, — смеялась Илана, развалившись на диване с шоколадным мороженым. — Может, ему просто повезло.

Расписания Линды Грундер она действительно не знала. Она совершенно случайно увидела, как супруга магната выходит из автолёта возле «Лорелеи». А поскольку Линда была без водителя, машина осталась пустой. Стоянка возле лучшего в Гаммеле салона красоты была забита до отказа, так что исчезновение автолёта заметили далеко не сразу.

— Если верить записям видеонаблюдателя, машина госпожи Грундер в воздух не поднималась, — Мишель Твайн, похоже, сам был здорово заинтригован случившимся. — Техническая экспертиза утверждает, что аппаратура в полном порядке и ни на секунду не выходила из строя. Такое впечатление, что войну семье Грундер объявил некий могущественный маг, способный переносить грузовики и автолёты силой мысли. Странно, что госпожа Грундер ездит без водителя и без охранника. Для человека её положения это весьма неосторожно, особенно если взять во внимание последние события…

— Возможно, у госпожи Грундер есть дела, в которых она бы предпочла обойтись без свидетелей, — ехидно заметила Илана. — Как ты думаешь, где найдут её автолёт? На башне королевского замка? Или на куполе собора Святого Якоба…

— Грех так злорадствовать. Даже когда неприятности случаются с такими, как эти Грундеры. С нами ведь тоже в любой момент может что-нибудь приключиться.

В голосе бабушки Илана уловила не упрёк, а страх, а во взгляде — что-то похожее на смутную догадку.

— Ты сейчас целыми днями где-то болтаешься. Даже танцевать перестала… А в городе неспокойно.

— Да всё там спокойно, — махнула рукой Илана. — Вечно ты преувеличиваешь.

— Возвращайся хотя бы затемно. Если не хочешь свести меня в могилу.

В последние дни Илана действительно приходила домой поздно. Она отвозила грузовик к котловану на пригородном трейне, а на обратном пути трейны, следующие маршрутом «Гаммель — Хагентон», встали из-за аварии, поэтому возвращаться ей пришлось автобусом, который шёл через дачные посёлки и останавливался чуть ли не у каждого столба. А сегодня ей нужно было попасть в «Вавилонскую башню» перед самым закрытием. Этот крупнейший в Гаммеле музей изобразительного искусства, построенный в виде двадцатиэтажной башни, работал до 2000. Начав осмотр с нижнего этажа, можно было проследить историю изобразительного искусства землян и их потомков с глубокой древности до нынешних дней. Сегодня Илану интересовал самый верхний этаж. «Вавилонская башня» представляла собой усечённый конус, и почти весь двадцатый этаж занимал небольшой круглый зал с узкими, похожими на бойницы окнами. Здесь размещалась экспозиция произведений в стиле техно-арт. Сами произведения Илану не интересовали — она вообще не могла понять, почему все эти идиотские конструкции из металла и пластика имеют право находиться в главном музее Гаммеля, а картины Мартина Кейна нет. Она просто решила дополнить экспозицию ещё одним экспонатом — благо, изящный серебристый автолёт Линды Грундер прекрасно сюда вписывался. Илана оставила крошечную ледышку в центре зала и, покинув музей, подождала, когда в окнах верхнего этажа погаснет свет — это означало, что смотритель включил сигнализацию и ушёл. Девочка послала своей магической ледышке мысленный приказ, и тут же почувствовала, что он сработал — ей сразу стало легче. Заключённый в лёд тяжёлый предмет все же давил на неё — хотя и не так сильно, как раньше.

И вот сейчас, валяясь на диване перед телевизором, Илана от души веселилась, представляя, какие физиономии будут у музейных работников, когда они завтра откроют верхний зал. А уж каково будет Грундерам…. Единственное, что портило ей настроение, так это грустное, настороженное лицо бабушки Полли. Неужели она о чём-то догадывается?

На следующий день Илана поняла, что скандал с автолётом превзошёл все её ожидания.

— Сегодня утром служащие «Вавилонской башни» обнаружили в одном из залов современного искусства новый экспонат, — сообщила ведущая «Новостей» 7-го канала Хельга Борман. — Им оказался пропавший накануне автолёт-антиграв Линды Грундер. Эта леди известна своей щедростью и не оставляет без внимания ни одну благотворительную акцию, но если она решила сделать музею подарок, то проявила не только щедрость, но и завидную изобретательность. Никто не может понять, каким образом машина оказалась в музейном зале. Сигнализация была включена и работала исправно. Но даже если бы её кто-то на время отключил, автолёт не прошёл бы ни в дверь, ни в окна. Если предположить, что его заносили по частям, то многочисленные охранники музея обязательно бы это заметили. Однако в музее было тихо, и все патрульные, дежурившие на улице Штросс, утверждают, что ни на одном из этажей «Вавилонской башни» не зажигался свет. Такое впечатление, что автолёт мадам Грундер, который, бесспорно, можно считать одним из лучших произведений в стиле техно-арт, материализовался из воздуха. Так или иначе, но без магии тут явно не обошлось. Возможно, тем самым волшебником, который помог мадам Грундер сделать музею сюрприз, является некий Сильвестр Бендони. Его сообщения зафиксированы на компасе супруги Отто Грундера, который полиция нашла на сиденье автолёта.

Хельгу Борман просто распирало от скрытого злорадства. Она относилась к числу тех тележурналистов, которые считали своим гражданским долгом отравлять жизнь сильным мира сего и делали это при каждом удобном случае, порой не потрудившись даже проверить подлинность информации.

— Теперь понятно, почему мадам Грундер предпочитает ездить без водителя и охранника, — сказала Илана, когда выпуск «Новостей» прервали на рекламную паузу. — Зачем ей охранник, если она знакома с такими «волшебниками», как Сильвестр Бендони. Эти жуткие клубки мышц на его теле всегда наводят меня на мысли о какой-то зловещей магии, цель которой — создать побольше уродов. Только вот боюсь, что не помогут ему все его бицепсы-трицепсы, если Отто Грундер вдруг решит поиграть в ревнивого мужа. Да и этой мороженой курице теперь не позавидуешь.

Сильвестр Бендони был чемпионом Германара по культуризму. В городе уже давно поговаривали о его романе со Снежной Королевой, и вряд ли Отто Грундер ничего не знал, но одно дело, когда просто ходят сплетни — сплетников всегда хватало, а другое — когда тебя публично объявляют рогоносцем.

По всему городу висели рекламы компании «Транс-Холод», на которых серебристо-белые северные олени везли на санях мороженое или холодильники. Спустя три дня после происшествия в музее в газете «Другой путь» появилась карикатура: олень с ветвистыми рогами и лицом Отто Грундера везёт воз мороженого, на вершине которого в обнимку сидят Линда Грундер и мускулистый красавец с обнажённым торсом. Они лижут с двух сторон одно эскимо, а над ними красуется надпись: «Иногда полезно немного охладить свой пыл!»

Эту газету выпускала неодемократическая партия, считавшая главными врагами человечества магнатов. Было бы странно, если бы неодемы, как называли членов НДП в народе, не воспользовались случаем поклевать Отто Грундера. Тем более что вся эта история могла здорово подорвать его предвыборную кампания. Выборы в парламент были назначены на осень. Грязь, которой окатывали друг друга политические противники — главным образом руками журналистов — лилась нескончаемым потоком. Один из корреспондентов газеты «Альянс» даже пошутил, что Господь Бог послал снегопад, чтобы столица Германара хотя бы с виду была почище.

Неодемы, которые провозглашали себя бессеребренниками, всё же поднатужились и нашли средства, чтобы украсить город голографическими рекламами мороженого компании «Транс-Холод» с Отто Грундером в виде оленя.

«Новая сказка про короля-оленя! — издевался анонимный автор расклеенных чуть ли не по всему городу листовок. — Линда Грундер увенчала своего супруга короной из оленьих рогов. Похоже, наш холодильный король слишком холоден даже для Снежной Королевы. Остаётся молить Бога, чтобы она не растаяла в объятиях Сильвестра Бендони, который унаследовал горячую кровь своих итальянских предков».

— Считаю ниже своего достоинства отвечать на эти мелкие грязные выпады, — заявил Отто Грундер, выступая в передаче «Голоса кандидатов». — Моя супруга уже три года посещает шейпинг-клуб Сильвестра Бендони, и он является её консультантом. Их общение для меня не секрет. А если кому-то вздумалось поимпровизировать на эту тему, то остановить полёт чужой фантазии я не в силах. Тем более, что силы нужны мне для работы.

Супруги Грундер не пропускали ни одного светского раута, стараясь вести себя как ни в чём ни бывало, и хотя «холодильный король» прямо-таки излучал невозмутимое благодушие, чемпион по культуризму на всякий случай отправился путешествовать.

Еще больше неприятностей Грундерам доставляли газеты и телепередачи, которые делали акцент на «вмешательстве в жизнь известного магната неких потусторонних сил».

«Что-то непонятное твориться в последнее время с грузовиками компании «Транс-Холод», — писал еженедельник «Наше время», — да и с личным транспортом Грундеров. Почему-то автолёты Снежной Королевы и Снежной Принцессы (проигравшей, правда, этот титул Илане Стивенс) оказываются то на «Вавилонской Башне», то на башне королевского замка. Если это магия, то явно не белая. Особенно если вспомнить другие зловещие истории, связанные с этим семейством. Например, собаку Снежаны Грундер, найденную убитой в Лабиринте Ужасов. Или странные видения в том якобы искусственном льду, который производит компания «Транс-Холод». А теперь город в летнее время(!) заносит странным нетающим снегом. Так кто же намерен превратить наш мир в царство вечного льда и снега? Наша уважаемая Церковь очень много кричит о каких-то там нелюдях-инопланетянах и с редким упорством настраивает всех против безобидных маленьких ютов. А может, нелюди живут не на западной окраине Гаммеля, а в центре столицы — в самых роскошных особняках? Впрочем, таких нелюдей Церковь любит. И даже благословляет на участие в парламентских выборах. Конечно! Кто ещё делает такие богатые пожертвования, как Отто Грундер? Неужели наши святые отцы не задумываются о том, что, возможно, берут деньги у сатаны? Говорят, деньги не пахнут. Но только не деньги Отто Грундера! От них так и разит кровью, которую не смоешь никакой святой водой».

Эта статья стоила её автору, а также главному редактору «Нашего времени» работы, после чего количество противников Отто Грундера и выдвинувшей его Партии борцов за чистоту увеличилось чуть ли не вдвое, а фигура «холодильного короля» выросла до размеров эдакого ледяного бога, который намерен заморозить своим мертвящим дыханием всё, и прежде всего, свободу слова.

— Думаю, его всё равно выберут, — сказала Лидия Мортенсон. — У него же всё схвачено. Однако, крови этой мерзкой семейке в последнее время попортили достаточно. Говорят, семейный врач Грундеров чуть ли не поселился у них в доме — у Отто барахлит сердце. А его жёнушку мигрень замучила. На людях они, конечно, улыбаются, но, по-моему, уже как-то криво. Я уж не знаю, что за нечисть над этой семейкой тешится, но ведь в хорошем-то доме нечисть не заведётся.

Примерно то же говорила и бабушка Полли. Илана лишь пожимала плечами. Она предпочла делать вид, что все эти разговоры о неприятностях, которые обрушились на семейство Грундер, ей уже изрядно надоели. Впрочем, вскоре выяснилось, что неприятности она устроила не только Грундерам, но и самой себе. До чего же мудр был тот, кто первый посоветовал своему ближнему: «Не тронь дерьмо!»

Однажды солнечным августовским утром раздался короткий, сдержанный звонок в дверь. Илана сама не поняла, почему он её сразу насторожил. Посетителем оказался подтянутый молодой человек с симпатичным, но совершенно не запоминающимся лицом — чем-то похожий на плакатных героев Советской России.

— Госпожа Стивенс, — сказал он, предъявив лицензию частного детектива, — меня зовут Джон Смит. Я хотел бы задать пару вопросов вашей воспитаннице.

— Не пугайтесь, — поспешно добавил он. — Её никто ни в чём не обвиняет. Я провожу расследование по личной просьбе господина Грундера.

Бабушка слегка побледнела, а Илана почувствовала в животе неприятное жжение.

— Вы ведь, наверное, знаете о той отвратительной шутке, которую недавно сыграли с Линдой Грундер?

— Конечно, — пролепетала бабушка. — Но какое отношение к этому имеет моя внучка?

— Надеюсь, что никакого, — лучезарно улыбнулся Джон Смит. — Но на всякий случай я опрашиваю всех свидетелей. И даже возможных свидетелей. Музейная видеокамера зафиксировала вашу воспитанницу Илану Стивенс на двадцатом этаже «Вавилонской башни». В тот самый злополучный вечер, когда пропал антиграв госпожи Грундер.

— Я действительно недавно ходила в музей, — пожала плечами Илана. — А что — кроме меня видеокамера там больше никого не зафиксировала?

— Моя внучка вообще любит ходить по музеям, — бабушка Полли сумела-таки взять себя в руки и смотрела на незваного гостя с холодным недоумением. — Вы опрашиваете всех, кто был в музее в тот вечер?

— По возможности. Я просто хотел узнать, юная леди, не заметили ли вы там…ну, скажем, что-нибудь странное?

— На 20-м этаже «Вавилонской башни»? — насмешливо переспросила Илана. — О, там было много странного. Я только никак не могла понять, почему все эти странные конструкции находятся в музее изобразительного искусства, а не на свалке металлолома. Автолёта мадам Грундер там ещё не было. Думаю, если бы он приземлился в этом зале при мне, я бы заметила. У вас всё?

Джон Смит сказал, что всё, и откланялся.

А на следующий день подкараулил Илану, когда она гуляла в Лебедином Парке.

— Судя по всему, вам нравиться тут бывать, юная леди? — Джон Смит словно вырос перед ней из-под земли — подтянутый и сияющий жизнерадостной плакатной улыбкой. — Вы не уделите мне ещё пару минут? Лучше нам поговорить с глазу на глаз. Зачем волновать бабушку, правда? Какое чудесное место!

Частный детектив окинул прищуренным взглядом аллею, вдоль которой ещё недавно стояли двенадцать мраморных светоносцев, и, проигнорировав явное нежелание Иланы поддерживать беседу, невозмутимо продолжал:

— Чудесное в том смысле, что тут тоже творятся чудеса. Странное совпадение — где Илана Стивенс, там непременно происходят какие-то чудеса…

— Вам не детективом надо работать, а ведущим передачи «Удивительное рядом». Может, перейдём к делу? Насколько я поняла, вы всё же считаете, что антиграв мадам Грундер похитила я. Если бы я это сделала, я бы не стала дарить его музею.

— Тем не менее он там появился.

— Видеокамера зафиксировала меня в тот момент, когда я влетала в музейный зал на антиграве? Или доставала его из кармана?

— Честно говоря, именно это я бы и хотел выяснить — как вы всё это проделали? Если мы чего-то не видели, ещё не значит, что этого не было. Никто не видел, как вы принесли в школу гроб с надписью «Джон Макдермат», однако он там появился. И всем хорошо известно, что у вас был конфликт с этим молодым человеком. Я знаю о вас гораздо больше, чем вы думаете.

— Ну и чего же вы от меня хотите? — стараясь сохранять ледяное спокойствие, спросила Илана.

— Откровенности. Как я уже говорил, я беседую с вами по личной просьбе господина Грундера. Он уже давно вами интересуется. И прекрасно знает, что вы были участницей той давней истории с Лабиринтом Ужасов. В интересах своей дочери он предпочитает её не разглашать. Господин Грундер считает, что от вас исходит угроза его семье.

— Милая девочка, — продолжал детектив после небольшой, но весьма выразительной паузы, — знаете ли вы, какая участь обычно постигает тех, кто угрожает Отто Грундеру и его близким. И вообще тех, кто хоть как-то переходит ему дорогу.

Илана это знала. В животе у неё что-то скрутило, и только злость помогла ей преодолеть подступающий к горлу тошнотворный страх.

— Послушай, ты, жалкая ищейка, — холодно отчеканила она, — запомни раз и навсегда — я не боюсь ни тебя, ни твоего хозяина. Его стервозная дочурка уже пыталась меня убить — тогда, в Лабиринте… Она натравила на меня охотничью собаку. Что с этой собакой случилось — ты знаешь. То же самое может случиться с любой шавкой, которая выслуживается перед Грундерами — особенно если она пытается вцепиться мне в горло.

— Значит, ты не отрицаешь свою роль в том, что тогда произошло в Лабиринте?

— Если меня вызовут на допрос, я буду всё отрицать. Но я сомневаюсь, что дело дойдёт до этого. Раздувать эту историю не в интересах господина Грундера. Слишком уж неприглядную роль сыграла в ней его дочь.

— А вдруг я записываю нашу беседу?

— Хоть снимай на видео. Показания, полученные путём обмана, юридической силы не имеют. Кстати, допрашивать несовершеннолетних без согласия их родителей или опекунов нельзя. Неужели у Отто Грундера не хватило денег на ищейку, которая хотя бы немного знает законы?

— Такие, как мой босс, живут по своим законам.

— Пусть выбьет их на золотых скрижалях и повесит в своём сортире. Вы мне надоели, Джон Смит. Вы похожи на виртуального человечка из какой-то примитивной компьютерной игры. Мне совершенно неинтересно участвовать в той бездарной игре, которую вы затеяли со своим боссом. Если вздумаете предъявить мне какое-нибудь обвинение, предупредите, чтобы я до этого переговорила с адвокатом. Думаю, герцогиня Левенхольд найдёт самого лучшего.

Это имя подействовало на Джона Смита, как аэрозоль «Антисект» на таракана. Герцогиня Левенхольд относилась к числу тех немногих, с кем Отто Грундер не только считался, но и предпочитал не связываться. Об этом знали все.

— Покровительство известных людей обязывает нас быть осмотрительными вдвойне, — многозначительно изрёк детектив. — Вряд ли её светлость обрадуется, если ты втянешь её в неприятную историю, да ещё и поссоришь с деловыми партнёрами.

С этими словами он удалился, и больше Илана его не видела. У неё было ощущение, что Отто Грундер, нажав на кнопку «Delete», просто стёр его, как виртуальную фигурку в компьютерной игре. Эта фигура своё отработала, но ведь Отто мог пустить в ход и другие. Недели две Илана ходила по улицам, настороженно озираясь. Она насолила семейке Грундер гораздо больше, чем планировала, и теперь не на шутку боялась их мести. Заказные убийства были для «холодильного короля» самым обычным делом. Но время шло, и на жизнь Иланы никто не покушался. Да и слежки она не замечала. Либо Отто счёл ниже своего достоинства воевать с одиннадцатилетней девчонкой и решил, что достаточно её припугнуть, либо не хотел связываться с герцогиней Левенхольд, а, возможно даже, опасался связываться с самой Иланой, на что она очень надеялась.

Она продолжала упражняться в магии, но действовала теперь очень осторожно. Тренируясь в переноске тяжестей, она и не подозревала, что осенью ей это очень пригодится.

Глава 22. Выставка неформалов

Осень началась, как и положено, — в сентябре. Да вот только длилась она чуть больше недели. Холодный циклон, налетевший на Гаммель 10-го, казалось, собирался похоронить столицу Германара под снегом. Уборочные машины едва справлялись с заносами на дорогах. Температура ни за что не хотела подниматься выше нуля, и отчаявшиеся дождаться потепления люди устремились в магазины зимней одежды. Ею, конечно, следует запасаться заранее, тем более, если живёшь в Германаре, но большинство горожан предпочитало покупать тёплые куртки и пальто после традиционной выставки-продажи зимней одежды, которая всегда устраивалась в середине октября в торговом центре «Омнис».

Очередная волна детских смертей повергла город в состояние тихой паники. И хотя на борьбу с ледяной болезнью были брошены лучшие медицинские силы Федерации, остановить страшную эпидемию пока не удавалось. Её жертвой стал ещё один ученик гимназии N 7 — третьеклассник Джонни Бирк. Когда всех учеников собрали в школьной часовне, чтобы помолиться за упокой его души, многие смотрели на Илану так, словно она оскверняла это место одним своим присутствием.

— Да наплюй ты на них, — сказал ей после службы Таддеуш. — Никто тебе ничего не сделает. Би не позволит… Жаль, что она не может приехать. Слишком уж большое у неё хозяйство, а она, как и всякая хорошая хозяйка, старается всё держать под контролем. В нынешней ситуации это особенно важно.

— А что за ситуация?

— Очередной кризис. Би говорила, что они случаются с периодичностью примерно раз в тридцать-сорок лет, но на этот раз он охватил почти все планеты Федерации… Знаешь, я в этом ничего не понимаю, но если Би что-то говорит, то значит, так и есть. Ладно, не будем о грустном. Я хочу тебя пригласить. Завтра Праздник Святых Даров. В этот день у нас в замке собираются все наши близкие друзья. Мама послала приглашение твоей бабушке, ну а с тобой мы решили обойтись без формальностей.

— Спасибо, — пробормотала Илана, пытаясь представить бабушку Полли среди близких друзей семейства Бельски.

Как она и предполагала, бабушка вежливо отказалась от приглашения. Илане не хотелось думать, что графиня именно на это и рассчитывала. Скорее всего, это приглашение было очередной уступкой единственному, горячо любимому сыну. Граф и графиня старались по возможности ни в чём ему не отказывать. Впрочем, к Илане родители Таддеуша относилась со всё возрастающим интересом и, пожалуй даже, с симпатией. Граф и графиня Бельски были слишком умны, чтобы ценить людей только за хорошую родословную. В этом доме уважали тех, кто благодаря труду и таланту сумел выбиться из «низов», а Илане это, судя по всему, уже почти удалось.

— Мне жаль, что её величество запретила презентацию «Короля Зимы», — сказала графиня. — Но я думаю, этим она только сделала фильму дополнительную рекламу. Его прекрасно покупают, и даже появились пиратские копии. Это ли не показатель успеха?

Презентация нового фильма Джанкарло Кундалини должна была состояться 15-го сентября в Королевском Саду. Для съёмочной группы, которая ждала этого события с радостным нетерпением, вышедший 12-го сентября указ стал настоящим ударом. Новый указ гласил о временной отмене всех массовых мероприятий в области шоу-бизнеса.

— Разве это запрет королевы? — удивилась Илана. — Я думала, это решение парламента…

— Королева может наложить «вето» на любое его решение, касающееся вопросов культуры. По традиции, эта сфера всецело находится под патронажем королевской семьи. Её величество могла бы отстоять ваше законное право на праздник, но она как всегда пошла на поводу у далеко не лучшей части парламента. Её убедили, что в нынешней обстановке громкая презентация такого фильма как «Король Зимы» может вызвать нежелательные последствия. Дескать, народ и так излишне взбудоражен. Все эти снегопады, ледяная болезнь…

— Однако товары компании «Транс-Холод» рекламировать продолжают. И покупать тоже. Люди вечно боятся не того, чего следует бояться. Ведь наша сказка добрая. Дочери короля Хальдара оказываются куда благороднее своего отца и не позволяют ему превратить весь мир в царство вечного холода. Этот указ — просто глупость!

— Мы с тобой полностью согласны, дитя, — улыбнулся граф. — Бездарные правители часто преследуют людей искусства. Причём за то зло, которое исходит совсем от других людей.

«От хищников вроде Отто Грундера», — добавила про себя Илана.

Сказать это вслух она не решилась, хотя и знала, что отношения между Грундерами и Бельски становятся всё более прохладными.

— За то зло, которое исходит от них самих, — заговорил Таддеуш, но, поймав предостерегающий взгляд матери, умолк.

Он продолжил этот разговор, когда они с Иланой остались наедине — в своём любимом уголке Зимнего Сада.

— Ты не слыхала про статью в последнем номере «X files»?

— Нет. Я за прессой не больно-то слежу, а бабушка этот журнал не покупает. Говорит, что не сошла с ума платить такие деньги за жёлтые издания. «X files» ведь очень дорогой. Но если в последнем номере есть что-то интересное, я куплю. Слава Богу, карманные деньги у меня теперь водятся…

— Уже не купишь. Тираж почти сразу изъяли из продажи. Не удивлюсь, если этот журнал теперь вообще закроют. Там опубликовали статью анонимного автора о смерти принца Гая. Он утверждает, что принц умер от ледяной болезни…

— Что за чушь! Он же упал с обрыва. Другое дело, что это, возможно, не было несчастным случаем…

— Что бы это ни было, он умер вовсе не от травм, полученных при падении, как тогда сообщали все официальные источники. Врачей, которые его лечили, скорее всего, подкупили — чтобы помалкивали… Если, конечно, не убрали, как Джорджа Кинга и Вильгельмину Майер. Во всяком случае, на Гее их сейчас нет, и вообще неизвестно, где они. Но ведь всю правду никогда не скроешь, что-нибудь да просочится.

— Ну и что же там просочилось?

— Объявилась ассистентка доктора Трампа. Одного из тех, кто лечил Гая. Она-то и сообщила автору статьи некоторые факты. У Гая наблюдались те же симптомы, что и у всех, кто умер от ледяной болезни. Никаких травм на его теле не было. Он просто таял на глазах и был… как будто бы в прострации. В общем, вёл себя, как зомби. И анализы, которые ему тогда делали, держатся в секрете. Вроде бы, ткани его так переродились, что его уже и человеком-то нельзя было считать.

— Ну, допустим, принц Гай тоже умер от ледяной болезни. Ну и что? С чего бы королеве это так тщательно скрывать?

— Да с того, что всё это колдовство! Злое колдовство, понимаешь? Изабелла всегда увлекалась оккультными науками, интересовалась магией. А когда случилась эта беда и врачи сказали, что принц, скорее всего, не выживет, она даже разыскала какого-то колдуна. Хотела спасти сына любой ценой. Тем более что чувствовала свою вину. Ведь несчастный случай-то, похоже, подстроила она. Изабелла просто не предполагала, что кроме мужа жертвой станет и Гай. Если он даже и не был её сыном, она его всё-таки любила. Её стремление спасти Гая понятно, но просить помощи у дьявола нельзя, а она, судя по всему, обратилась именно к тёмным силам. Изабелла захотела сделать Гая бессмертным и позволила дьяволу завладеть его душой… Или не дьяволу, а демону вечного холода — ведь тело Гая стало перерождаться и как будто бы наполовину уже состояло из льда. Наверное, он должен был стать вечно юным ледяным демоном. Бессмертным, но бездушным… Но что-то не получилось, и он умер. А может, и получилось, но тогда всё ещё хуже.

— Ещё хуже? Что получилось? Тэд, может, я совсем тупая, но я уже вообще ничего не понимаю!

— Понять тут действительно трудно, но я попробую объяснить. Дело в том, что королева… Говорят, она не верит, что Гай умер. Она говорила это в бреду, когда болела. Так рассказывает женщина, которая была её сиделкой. Возможно, она всё-таки сделала из него ледяного демона. Вместо него похоронили куклу, а Гай… Его забрал тот, кто помог королеве сделать сына бессмертным. Возможно, это была плата за его спасение. Гай стал слугой того чародея или могущественного демона, который его спас. Наверное, королева знала, что ей придётся расстаться с сыном, но теперь она тоскует по нему и хочет его вернуть. Потому и позволила тому чародею забирать к себе гаммельских детей. Сначала они пропадали, а теперь умирают от ледяной болезни. Если, конечно, умирают, а не становятся слугами дьявола.

— Бред какой-то. У меня уже голова кругом от всего этого пошла…

— А вдруг не бред? Ведь дети стали пропадать после смерти Гая. После его мнимой смерти. Всё сходится.

— Ну а где эта ассистентка доктора Трампа? И как её зовут? Её вообще кто-нибудь видел, кроме автора этой статьи?

— Естественно, она скрывается. Думаешь, ей хочется исчезнуть без следа, как это случилось с Вильгельминой Майер? Да и где доктор Трамп, до сих пор никто не знает. Зато мы знаем, что случилось с лебронским священником, который был в курсе делишек Изабеллы. Неужели ты ещё не поняла, что от нашей милостивой королевы можно ожидать чего угодно.

— Поняла, — нахмурилась Илана. — Но твоей маме не понравилось, когда ты об этом заговорил. Значит, она не особенно-то верит в эту историю.

— Верит. Но считает, что лучше не обсуждать эту историю в большой компании — и всё по той же самой причине. Она знает, какая у Изабеллы злобная и мстительная душонка. Если у неё, конечно, вообще есть душа. Думаю, «X files» теперь прикроют, а их главного редактора… Дай Бог, чтобы он вообще жив остался. Кстати, на месте художников я бы ей не доверял… Ты знаешь, что Изабелла разрешила неформалам устроить выставку на Звёздной Площади?

Художников, не принятых в Гильдию мастеров искусств, теперь называли неформалами. Это русское слово, давно забытое и два года назад извлечённое на свет Божий одним молодым журналистом, уже прочно вошло в терминологию германарских искусствоведов. Выставляться в музеях неформалам не разрешалось, а владельцы помещений, которые можно было использовать как выставочные залы, брали слишком большую арендную плату. О разрешении королевы устроить выставку на Звёздной площади Илана знала. Ещё бы! Мартин сейчас только об этом и говорил. Он собирался выставить больше двадцати своих полотен. Художникам обещали, что не будет никакой цензуры.

— Что ты имеешь в виду? — встревожилась Илана. — Королева действительно дала официальное разрешение…

— Я почти уверен, что это какая-то ловушка. Предупреди своего друга и его знакомых, чтобы не очень-то обольщались насчёт этого высочайшего разрешения. Королева явно готовит какую-нибудь гадость.

— Господи, да что ей от них-то надо?

— Да она просто терпеть не может, когда люди счастливы. Она из тех, кто старается всё разрушить. Чужую жизнь, чужую любовь, чужой труд… Её сынок был таким же. Высокомерным и бездушным.

— По-моему, твой приятель начитался страшных историй, — рассмеялся Мартин, когда Илана рассказала ему о разговоре с Таддеушем. — А его семья, похоже, сильно не любит королеву. Может, они… не совсем объективны?

— Они ведь ближе ко двору, так что знают больше нашего.

— Возможно. Но как бы то ни было, разрешение королевы — не филькина грамота. У нас оно есть, всё по закону. Думаю, мы найдём не только благодарных зрителей, но и покупателей. Представляешь, до недавнего времени неформалам вообще запрещали продавать свои работы! Чтобы мы не отбивали хлеб у профессионалов — то бишь у членов гильдии! Ну и что ты за профессионал, если боишься конкуренции с любителями? И вообще… Что такое профессионализм? Это то, что даёт членский билет гильдии? То есть он, конечно, многое даёт. Деньги, привилегии, дачу, мастерскую… Но только не мастерство! И уж тем более не талант. Надеюсь, ты найдёшь время прийти на открытие?

Накануне открытия выставки выпал снег, поэтому Илана не удивилась, увидев две уборочные машины, направляющиеся по Королевскому Проспекту к Звёздной Площади. Однако заметив ещё несколько «уборщиков», которые подъезжали к площади по Линденбургскому Шоссе, девочка ощутила в животе неприятное жжение. К чему столько машин? Температура выше нуля, снег уже почти весь растаял. Да не больно-то много его и выпало.

Неформалы устроили свой осенний вернисаж на углу огромной площади, рядом со стоянкой частного транспорта, которая сегодня была забита до отказа. Художники решили разместить экспозицию поближе к стоянке, поскольку «силовой крыши», включавшейся над ней во время осадков, вполне хватило бы и на выставку. Разумеется, служащим стоянки пришлось бы включить дополнительный усилитель, но эта услуга стоила гораздо дешевле, чем отдельная «крыша».

Всё уже было готово. Сияющие от радостного возбуждения художники сновали среди сборных стенок с картинами, нетерпеливая публика толпилась за ограждением, требуя, чтобы его поскорее убрали, однако охранники почему-то медлили. Они не пропускали даже представителей телевидения и прессы. Со стороны Садовой Аллеи к ограде угрюмо и решительно протискивалась компания, несущая несколько больших плакатов-растяжек.

ДОЛОЙ УПАДОЧНОЕ ИСКУССТВО!

ДОЛОЙ СОДОМ И ГОМОРРУ!

НЕФОРМАЛЫ — ПИДАРАСЫ!

НЕ СМОТРИТЕ НА КАРТИНЫ ИЗВРАЩЕНЦЕВ!

СОЗЕРЦАЯ ГРЕХ, МЫ ЗАРАЖАЕМСЯ ИМ!

Илана видела в этой толпе чёрные плащи священников-ортодоксов и серые накидки с капюшонами, какие носили только члены Братства правоверных студентов. Были среди участников акции и женщины — все как одна в платках и выглядывающих из-под курток длинных юбках.

Командор Бергсон задумчиво взирал на потомков с высоты своего десятиметрового пьедестала. Он напоминал воспитателя, который, наблюдая за играющими детьми, размышляет, не вмешаться ли и не навести ли порядок. Пока не поздно. Много лет назад именно это решение и стоило ему жизни. Странно было думать, что этот мужественный человек, вышедший живым и невредимым из стольких космических и военных передряг, погиб от рук каких-то жалких подонков. Имя Бергсона было одним из самых громких в истории освоения планеты. Современники командора говорили, что он обладал своего рода космическим чутьём. Наверное, оно и помогло ему спасти тысячи людей, когда первый земной корабль, который следовал на планету земного типа в системе Г-3, позднее получившую имя Гея, из-за ошибки в расчётах едва не сбился с курса и не сгинул в чёрных глубинах космоса. Бергсон был не только блестящим астронавтом, но и одним из основателей первой колонии на Гее. Среди эмигрантов с Земли оказалось немало авантюристов — как в лучшем, так и в самом худшем смысле этого слова. Многие прилетели на Гею ради приключений и новых ощущений, а кое-кто просто хотел оказаться подальше от родной планеты из-за неурядиц с законом. Любители приключений очень скоро поняли, что жизнь первопроходцев — не столько романтика, сколько тяжёлый труд, а нарушение порядка чревато неприятностями и здесь. Командора Бергсона убили двое молодчиков, которые по его распоряжению просидели неделю под арестом за хулиганство. Два удара ножом в тёмном переулке — и лучшего астронавта Земли, героя первой межгалактической войны не стало. Теперь тот переулок превратился в улицу Командора Бергсона — широкую и хорошо освещённую в отличие от улиц первого посёлка землян, ещё не получившего тогда название Гаммель. А бронзовую статую командора поставили на Звёздной Площади. Говорили, что именно на этом месте Бергсон и посадил корабль «Терра-1», дотянув до планеты едва ли не на одном двигателе.

«Что, чёрт возьми, происходит? — размышляла Илана. — Какая тут выставка-то открывается — картин или снегоуборочной техники?»

Тяжёлые машины выворачивали теперь и с улицы Лемма.

«Папа говорит, что выставки таких безбожников надо бульдозерами сносить», — вспомнила вдруг Илана. — Боже, неужели Таддеуш всё-таки прав?! Неужели это разрешение действительно ловушка?»

— Мартин! — закричала она, пробиваясь сквозь толпу. Жаль, что она опоздала и оказалась далеко не в первых рядах.

Впрочем, художники уже поняли, в чём дело. Только вот снимать картины было поздно — массивные «уборщики» надвигались на экспозицию с двух сторон.

Публика тоже заволновалась — друзей и поклонников у участников выставки было предостаточно. Самые отчаянные полезли через ограждение, явно собираясь встать на пути у машин, но не смогли пробиться сквозь полицейский заслон. Служители порядка отбрасывали их силовыми лучами. Вся полиция Гаммеля была вооружена так называемым портативными «силовиками», с виду похожими на старинные дамские револьверы. Впрочем, сегодня Илана заметила на поясах полицейских и более серьёзное оружие — парализаторы группы B. Эти «паралы», вроде бы, здоровью не вредили, зато полностью отключали человека часа на два.

— Сволочи! Мерзавцы! — кричала возбуждённая толпа.

В машины полетели камни, палки и комья грязного снега. Илана видела, как художники и устроители выставки встали цепочкой на пути у машин.

«Неужели они попрут на людей?» — ужаснулась девочка.

«Уборщики» сбавили скорость, но не остановились, а к художникам двинулась полиция. Нет, давить людей здесь не посмеют. Похоже полицейские получили приказ отогнать их, чтобы машины могли беспрепятственно снести выставку.

Град из камней и пластиковых банок усилился, правда, толку от этого было не больше, чем от громких ругательств в адрес полиции, королевы, мэрии и Гильдии мастеров искусств. Все знали, что гильдия на дух не переносит неформалов. Уже хотя бы потому, что на их выставки народ валил толпами, а в залы современного искусства крупнейших столичных музеев посетители заглядывали не чаще, чем смотрители и уборщики.

Шум на площади стоял невообразимый, и когда сквозь крики и рёв машин Илан уловила похоронное пение, ей сперва показалось, что она сходит с ума. Может, у неё уже слуховые галлюцинации начались? В ушах звенело — тонко и противно. Девочка встряхнула головой, но звон лишь усилился. Заунывное пение тоже становилось всё громче и громче, словно стараясь перекрыть все остальные звуки. Это была не галлюцинация. Это пели священники-ортодоксы и члены правоверного братства.

— Возме-е-здие… — донеслось до Иланы.

— …Господь покарает…

Чёрные и серые фигуры раскачивались и аккомпанировали себе, звеня в маленькие колокольчики, и этот пронзительный перезвон в сочетании с фальшивым, гнусавым пением создавали такую какофонию, что хотелось заткнуть уши. Или убежать подальше. Однако Илана этого не сделала. Не хватало ещё бросать друзей в беде. Сейчас она покажет этим ублюдкам…

Забрасывая «уборщики» всем, что попадалось под руку, люди и не надеялись причинить машинам вред — они просто выражали протест, но когда у одной из машин вылетели стёкла, толпа завопила от восторга так, что на время полностью заглушила пение правоверных. Если, конечно, те сами не умолкли от удивления. Машина остановилась, а вслед за ней и другая, причём кабина её смялась так, словно в неё врезался какой-то невидимый снаряд. Такой же снаряд-невидимка поразил и третью машину, и четвёртую…

Илана сама поражалась своей меткости. Вскоре она поняла, что меткость тут, собственно, и ни при чём. Слепленные ею комки грязного снега летели именно туда, куда она хотела их отправить. Она направляла их силой мысли. Тяжёлые машины ломались одна за другой. Водители торопливо вылезали из разбитых окон. Одного вытащила из покорёженной кабины неизвестно откуда взявшаяся Служба Спасения. Видимо, машины СП пригнали сюда заранее — на всякий случай. Водитель «уборщика» был ранен.

«Так и надо! — мстительно подумала Илана, направляя ком снега в очередную машину. — Нечего переть танком на чужие картины! Топтать чужой труд! Чьё-то вдохновение. Некоторые картины пишутся не один месяц. И даже не один год…»

Полиция, не понимая, что творится, но сообразив, что странная бомбёжка исходит не от устроителей выставки, полностью переключилась на зрителей. Теперь уже в ход пошли не только «силовики», но и парализаторы. Илане было не по себе при виде того, люди замирают в самых неожиданных позах, словно какой-то злой колдун превращает их в статуи. Хотелось закрыть глаза, но она продолжала смотреть на этот кошмар — в конце концов, ответственность за всё это была и на ней. Только бы никто не пострадал! Говорят, «паралы» не причиняют вреда. Они только отключают. И вроде бы, даже защищают человека от физических повреждений, которые почти неизбежны в давке. Ведь это оружие разработало специально на случаи массовых беспорядков. Усмирить толпу, по возможности не причиняя людям вреда. Гуманное общество. По крайней мере, старается не наносить людям телесных повреждений… А душу топчут по-прежнему. Давить машинами картины…

Толпа оттеснила Илану к памятнику командора Бергсона. Происходящее казалось ей страшным фильмом. Его как будто кто-то хотел остановить, поэтому фигуры замирали одна за другой. Застывших кадров становилось всё больше и больше, и над всем этим плыл вперемежку с похоронным звоном гнусавый заунывный вой:

— Да услышит нас Господь Всемогущий….

«Господи, да когда же ты их наконец услышишь? — взмолилась Илана. — Думаю, если ты это услышишь, то тут же велишь им заткнуться…»

Не желая попасть под лучи «паралов», люди кинулись врассыпную. Основной поток хлынул на улицу Гвардейскую. Этот поток подхватил было Илану, но ей удалось вырваться. Взобравшись на какую-то тумбу, она видела, как художники, пользуясь тем, что полиция оставила их в покое, торопливо снимают картины. Их трейлер стоял между стоянкой автолётов и Фонарным переулком. Хоть бы они успели! Часть служителей порядка толпилась возле покорёженных уборочных машин, часть — засовывала оцепеневших людей в полицейские антигравы. Кое-кто из публики всё же пробился к художникам и помогал им спасать картины. Илана заметила, что большинство полотен грузят не в трейлер, а в машины, припаркованные на стоянке. И она поняла, почему. На вторжение в частное жильё и личный транспорт требовалось разрешение прокурора, а вот трейлер частной собственностью не был. Художники его арендовали. Если полиция это знала, она могла туда вломиться. Несколько «спасательных» автолётов уже поднялись в воздух.

«Хорошо, что в этом городе всё-таки есть порядочные люди», — порадовалась Илана.

Впрочем, радость её была недолгой. Служители закона вовсе не забыли об участниках выставки. И оставлять их в покое не собирались. Часть полицейских по-прежнему воевала с толпой разъярённых зрителей, но фигуры в блестящих тёмно-синих костюмах мелькали уже и среди тех, кто таскал картины на стоянку автолётов.

— Вот гады! — парень в порванной по шву куртке, шумно дыша, прислонился к тумбе, на которой стояла Илана. Правая бровь у него была разбита, по щеке струилась кровь. Его подружка, плача, пыталась вытереть ему лицо носовым платком. — Ну чего они им уйти-то не дают? Ну нельзя им было тут выставку устраивать, так они же её убирают. Они же ни с кем не спорят, а сматывают удочки! Так зачем же их хватать?

— Но ведь королева им разрешила… — всхлипнула девушка.

— А это ещё неизвестно, милая, — вмешался какой-то старик. — Говорят, в ГПУ[8] это разрешение не поступало. Может, художники и ни при чём, но не всё тут было по закону сделано…

— Так что теперь? — вскинулся опять парень. — Давить людей и их картины из-за того, что чиновники не соблюли какие-то там формальности?

— Да это только так говорят, — подключилась к разговору угрюмая взъерошенная девица в экстравагантном чёрном плаще. — Думаю, власти просто прикрываются несоблюдением формальностей. Знаете, сколько в нижней палате членов гильдии? Эти зажравшиеся бездари испугались конкуренции…

Илана поняла, что ещё немного — и весь полицейский отряд окажется в той части площади, где художники и их друзья торопливо разбирали выставку. Взгляд её упал на огромную статую, которую от неё отделяло не более пяти метров. Осенившая Илану идея была рискованной, но ничего другого она придумать не могла.

«Простите, командор, — мысленно обратилась она к бронзовому гиганту с гордым, волевым лицом. — Вы были не только отважным, но и справедливым человеком. Вы много лет воевали с арахнидами, которые пытались поработить человечество, и уничтожали целые полчища этих злобных тварей. Вы спасли тысячи людей, когда сумели посадить здесь, на этом месте, свой корабль. Если бы вы вдруг ожили, вы бы не стали спокойно смотреть, как гонят тяжёлую технику на безоружных художников и их картины. Даже если бы эти картины вам не нравились. Командор Бергсон, помогите мне их защитить!»

Заключить в лёд такую статую было очень трудно — не только из-за её гигантских размеров, но и потому, что постамент довольно глубоко уходил в землю. Это было настолько же труднее, чем поднять какую-нибудь машину, насколько трудней вырвать овощ с корнем, чем просто поднять его с земли. Постаменты каменных светоносцев тоже были врыты в землю, но те статуи по сравнению с фигурой командора казались детскими игрушками…

Треск ломающегося камня заставил людей обернуться. Они в ужасе попятились от большой квадратной дыры, которая чернела среди развороченных потрескавшихся плит. Только что тут стояла огромная статуя, и никто не мог понять, куда она делась. А когда фигура командора неожиданно воспарила над площадью, крики смолкли. Только чёрные и серые фигуры продолжали звенеть в свои колокольчики и гнусавить про божью кару. Наверное, они решили, что это десница господня подняла статую, дабы обрушить её на нечестивцев, тем более что гигантское изваяние зависло в воздухе едва ли не над выставкой.

Напавшее на людей оцепенение проходило, снова зазвучали, сливаясь в многоголосый хор, удивлённые и испуганные крики. Никто не обращал внимания на бледную до синевы девочку, которая стояла, прислонившись к перевёрнутому киоску с надписью «Мороженое». Больше всего Илана боялась, что не сумеет удержать статую в воздухе, пока люди не убегут подальше от того места, где она собиралась её уронить. Давить ей не хотелось никого, даже полицейских. От усталости и напряжения у неё уже подкашивались ноги. К счастью, люди покинули опасную зону очень быстро. Девочка вздохнула с облегчением, когда гигантская фигура рухнула на каменные плиты, отгородив угол площади с выставкой и стоянкой автолётов. Почти все полицейские остались по другую сторону неожиданно образовавшегося барьера. Причём барьер этот был слишком высок, чтобы преодолеть его без специального снаряжения. Воспрявшие духом художники торопливо заканчивали разбирать выставку. Те немногие служители закона, что оказались отрезанными от своих, уже не контролировали ситуацию — они были в абсолютном меньшинстве. Автолёты со спасёнными шедеврами взмывали в небо один за другим.

Но доблестная гаммельская полиция не сдавалась. Илана видела, как тёмно-синие фигуры подогнали свои машины к поверженной статуе командора и что-то из них достают. Чёрно-серые снова завели свою гнусавую песнь, которую впрочем тут же заглушила новая волна испуганных голосов. Похоже, гигантское изваяние, паря над площадью, задело какие-то провода. Прямо на полицейские машины падал высоченный электро-столб. Люди успели отскочить только потому, что он замедлил падение, зацепившись за рекламный щит. Вслед за столбом рухнул и щит. Илана не на шутку испугалась, увидев, как он плавно пикирует, явно намереваясь накрыть блеющее чёрно-серое стадо. Слава Богу, эти бараны вовремя заметили опасность и, звеня своими колокольчиками, кинулись врассыпную.

Илана же со всех ног кинулась по Гвардейской улице, свернула на огибающую площадь Кольцевую, а оттуда — в Фонарный переулок. Ей хотелось быть поближе к Мартину. Она знала, что он из тех, кто уходит последним. К тому же Мартин был одним из организаторов выставки и явно считал себя ответственным за случившееся…

Естественно, Мартин Кейн был ещё здесь. Последние картины, включая его работы, грузили в трейлер.

— Большие полотна в автолёт не входят, — пояснил он. — А у меня же почти все большие… Кстати, что ты тут делаешь? Беги-ка лучше домой. Если нас всё-таки арестуют, не хватало ещё, чтобы и тебя притащили в полицию!

Над Фонарным переулком уже висел полицейский антиграв.

— Но почему?! Как они смеют вас арестовывать, если у вас есть разрешение королевы?

— Сам не пойму, что сегодня творится. Чертовщина какая-то… — Мартин уже забрался в кабину, где кроме него и шофёра теснились ещё двое художников. — Говорю тебе, беги домой! Тётя Полли не простит мне, если ты тоже влипнешь в историю…

— Я поеду с вами! — Илана мёртвой хваткой вцепилась в дверцу, не позволяя Мартину её захлопнуть. — Пусти, а то больше никогда не буду с тобой разговаривать! Я вам ещё пригожусь…

«Знал бы ты, насколько я уже влипла в эту историю!»

Знать-то Мартин этого не знал, но по его взгляду Илана поняла, что художника осенила какая-то догадка. Он перестал спорить и молча помог ей подняться в кабину.

Полицейский антиграв преследовал их до Соборной Площади, в центре которой возвышался храм Спасителя. Напротив него стояла огромная статуя ангела с мечом — по распоряжению главы Епархии такие теперь устанавливали в каждом микрорайоне города. Пусть мол нечестивцы и слуги дьявола помнят, что карающий меч рано или поздно всё равно их настигнет. Шофёр, забыв об уважении к святому месту и присутствии одиннадцатилетней девочки, замысловато выругался. Улицу Капитана Флинта, ведущую к Трансильванской, перегородили полицейские машины.

«Сейчас мы вам покажем!» — Илана сжала в кулаке маленькую ледышку. Окно кабины было открыто. Дотянуться бы ещё до этой статуи! Сколько до неё метров? Десять? Пятнадцать?…

Она дотянулась. Мгновение — и статуя в ледяном шарике. Илана незаметно выбросила ледышку в окно, послав ей в сторону полицейских машин. Фигура ангела рухнула прямо перед ними. А секунду спустя по другую сторону полицейского заслона легла на бок двухэтажная деревянная башенка, где торговали иконами, свечами и нательными крестиками. Сейчас церковная лавка была пуста — видимо, оба продавца ушли на перерыв.

— Помоги нам, Господи, — бормотал бледный как смерть шофёр, сворачивая в Монетный переулок — он тоже вёл к Трансильванской.

Илана знала, что трейлер направляется к дому Мартина. Туда полиция без разрешения прокурора не ворвётся. Кейны покупали «часовню» в кредит и недавно внесли последнюю сумму, так что теперь этот дом их. Это их частная собственность.

Больше трейлер никто не преследовал — ни по земле, ни по воздуху. Машины, поджидавшие его на улице Капитана Флинта, попали в ловушку, но полиция могла послать ещё один наряд. И даже не один. Однако охота прекратилась. Во всяком случае, пока. Возможно, та неведомая сила, которая помогала художникам спасать картины и уходить от погони, внушала чиновникам из ГПУ страх. Впрочем, озадачены были не только они.

— Дорогой, что происходит?! — Ева, выбежав из дома, с плачем кинулась Мартину на шею. — Я только что вернулась из Гента… Включаю телевизор, а там… На Звёздную Площадь движение перекрыто, я — сюда…

— Успокойся, — растерянно бормотал Мартин. — Я и сам ничего не пойму. Надо поскорее разгрузить… Давайте, ребята…

— Я чувствовала, что добром это не кончится, — покачала головой госпожа Гертруда. Она была очень бледна, но в отличие от Евы держала себя в руках. — Телевизионщики уже с ума сходят. Одни кричат, что вам сам Бог помогает, другие — что дьявол… А по мне бы так пусть хоть кто, лишь бы всё обошлось…

— Конечно, Бог, тётушка Гертруда, — заверил её один молодой художник, имени которого Илана не помнила и который тоже участвовал в этой выставке. Несостоявшейся выставке, едва не погибшей под колёсами уборочных машин. — Надеюсь, там показали, как ангел с мечом преградил полиции дорогу и помешал им нас остановить? Будь я проклят, если хоть что-то понимаю, но сила, которая нас защитила, не может быть злой!

— Передали, что один из полицейских при смерти, — сказала Ева. — Он был в машине, когда на неё свалился столб.

— Собаке собачья смерть! — рявкнул шофёр.

— Да что с них взять? Они же приказ выполняли…

— Не хрен служить там, где отдают такие приказы! Он бы спокойненько проехал по тебе и по твоей картине. Некоторым гадам такие приказы по душе! Нравится других топтать!

— Точно-точно! Посмотрел я сегодня на их морды…

— Илана, с тобой всё в порядке?

Она не поняла, кто задал этот вопрос — Ева или госпожа Гертруда. «Часовня» заколебалась в воздухе, оторвалась от земли и куда-то поплыла. Странно… Она ведь не собиралась её поднимать. Наверное, это очень тяжело. Тяжелей, чем статую командора… Статуя тоже почему-то оказалась здесь. Она повисла в воздухе, потом стала медленно падать на Илану вместе со столбом и рекламным щитом, а чёрно-серые фигуры злорадно хихикали, звеня в свои маленькие колокольчики…

Они умолкли лишь тогда, когда надвинулась тьма, поглотившая и картины, и звуки. Какое-то время Илана не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело её налилось такой тяжестью, словно она была статуей — огромной, как бронзовый командор. Время от времени он склонялся над ней, отодвинув плотный чёрный занавес. Потом отдалялся. Она видела на фоне пламенеющего неба его высокую фигуру и гордый профиль — орлиный нос, косматая прядь над выпуклым лбом… Да нет же, это Мартин! Это его вечно всклокоченная шевелюра. Демон, возникающий из огня… Из лиловых сумерек, из тьмы… Колдун, который смешал на своей волшебной палитре цвета и тени, чтобы взмахом кисти вызывать из них всё новые и новые миры…

Иногда из цветного хаоса выплывали лица бабушки, госпожи Гертруды, Тани, Джереми, Ганса… Волосы Ганса сверкали при свете жёлтой лампы, словно бронзовая статуя на площади в лучах полуденного солнца. Он смеялся, повернув к Илане свой бронзовый лик… Нет, он вовсе не смеялся. Он был в гневе. Снова командор…

Ещё больше Илану пугал каменный ангел. Он замахивался на неё своим огромным мечом, но тут появлялся отец Джордж и заслонял её. Лицо у священника было укоризненное.

— Я не хотела никого убивать, — шептала Илана. — Я хотела помочь своим друзьям…

— И тем не менее, его надо похоронить, — строго сказал отец Джордж.

Или командор? Он взял Илану за руку и повёл за катафалком, на котором стоял роскошный гроб.

— Возмездие, возме-е-здие… — протяжно выли под звон множества колокольчиков жуткие гнусавые голоса.

Оглядываясь, Илана видела за собой толпу безликих фигур в чёрном и сером. Ей хотелось убежать, но бронзовые пальцы статуи крепко сжимали её руку.

Командор подвёл её к самому краю могилы, которая оказалась квадратной ямой, зияющей среди покрытых трещинами развороченных плит. Люди в античных масках поставили гроб на землю, и над ним застыла в скорбном молчании стройная женщина в чёрном. Илана едва не задохнулась от гнева, узнав королеву. Изабелла была как всегда прекрасна. Она напоминала закутанную в шелка и бархат мраморную статую. Совершенство, в которое забыли вдохнуть душу.

— Это ты его убила! — крикнула Илана. — Это ты виновата, а не я! Я просто защищала своих друзей, а во всём, что случилось, виновата ты! От тебя только зло! Ты убила даже собственного сына!

Королева ничего не ответила, но взгляд у неё стал таким, каким был, когда она увидела в ледяном шарике отца Джорджа. В прозрачном гробу клубился мерцающий туман. На гладкой, как зеркало, крышке пылала голубым пламенем короткая надпись:

Г А Й

Глава 23. Волшебные часы

Проснулась она в маленькой гостевой комнате «часовни». Здесь то и дело ночевал кто-нибудь из приятелей Мартина. Впрочем, гостиная Кейнов тоже нередко превращалась в спальню. Иногда Мартин уступал кому-нибудь свою комнату и ночевал в мастерской.

Сегодня гостей тоже хватало — судя по звукам, которые доносились снизу. Илана улыбнулась, услышав знакомые голоса. Давно они тут все не собирались — Мартин готовился к выставке. А сегодня планировали отпраздновать открытие…

— Проснулась, — удовлетворённо констатировала госпожа Гертруда, входя в комнату с кружкой дымящегося отвара. Сразу запахло мёдом и какими-то травами. — Ну-ка выпей… Как ты себя чувствуешь?

— Отлично.

Если Илана и соврала, то совсем чуть-чуть. Она больше не ощущала ни тяжести во всём теле, ни выматывающей слабости. В пляс бы она сейчас, конечно, не пустилась, но оставаться в постели не было ни малейшего желания.

— Тётушка Гертруда, а сколько сейчас времени?

— Почти девять. Ты проспала целых семь часов. Твоя бабушка ушла совсем недавно. Решили не тормошить тебя и оставить здесь до утра, а она пошла ночевать домой. Говорит, лучше не оставлять дом надолго. Тем более ночью. В городе неспокойно… Есть хочешь?

— Как стая волков!

— Сейчас принесу. Пока они там всё не смели…

— Не надо. Я пойду в гостиную, — Илана вылезла из-под одеяла и принялась натягивать джинсы. — Честное слово, я прекрасно себя чувствую!

Госпожа Гертруда посмотрела на неё с сомнением, но спорить не стала.

— … улетела на Авалон! — донеслось до Иланы, когда она спускалась по шаткой деревянной лестнице на первый этаж. — Она не знала…

Полоска яркого света, протянувшаяся от приоткрытой двери гостиной к нижней ступеньке, словно приглашала войти, и сердце девочки неожиданно пронзила острая тоска. Откуда это странное чувство, что она здесь в последний раз? Что больше она уже никогда не спустится по этой скрипучей лестнице, вдыхая запах старого дерева и масляных красок…

— Ну да, не знала! — вскинулась Таня Коэн. — Лидди, да это же старый финт ушами, который обожали ещё правители матушки-Земли! Уехать и сделать вид, будто понятия не имел, что творится в стране… Кстати, по-моему, ей всё равно, что тут творится.

— Это точно, — согласился Джереми. — А парламенту давно уже плевать на эту кукольную королеву. И на её указы. Верхняя палата уже всё контролирует, в том числе полицию и армию! Да ещё и с этими психами-ортодоксами спелись. Вот увидите — на выборах победят чистильщики. Тогда тут совсем будет невозможно жить!

— Судя по всему, уже невозможно, — тихо произнёс Мартин.

Илана заметила, что его негромкий глуховатый голос никогда не тонет даже в самом шумном споре. Он словно раздвигает другие голоса и звучит среди них, как единственная верная нота среди нестройных аккордов.

Появление Иланы всех обрадовало. Её тут же усадили за стол, придвинув к ней поближе мясной салат и пирожки с грибами. Здесь знали, что она любит больше всего. Сегодня эта мысль причиняла ей почти физическую боль. Всё когда-нибудь кончается. Не надо об этом думать…

— Видишь, Мартин, с ней всё в порядке! — весело сказала Лидия. — Аппетит нормальный. В этом возрасте силы восстанавливаются быстро.

— Сомневаюсь, что они у неё восстановились полностью, — отозвался художник.

— Тебе сейчас лучше не утомляться, — обратился он к Илане. — И вообще… Будь осторожней.

Он не знал, что именно она сделала. Но он знал, что ЭТО сделала она.

По 7-му каналу передали, что полицейский, сидевший в машине, на которую рухнул столб, через два часа скончался, не приходя в сознание. Пострадали ещё двое полицейских и трое водителей «уборщиков», но за их жизнь можно было не опасаться. Досталось и правоверным. Нескольких задело рекламным щитом. Возглавлявший это блеющее стадо пастор Алексикакис получил лёгкое сотрясение мозга. Его соратники отделались синяками и испугом.

— Сами же верещали — «возмездие, возмездие!» — смеялся Джереми. — «Господь покарает»… Вот он и покарал, кого следовало. Уж он-то знает, что делает. Что они на это скажут?

— Они найдут, что сказать, — заверил его Ганс. — Демагоги…

Его волнистые волосы сияли при электрическом свете, как начищенная бронза.

— Этот цвет идёт тебе больше всего, — отметила Илана.

— Ещё бы! — фыркнула Таня. — Это же его собственный. Ганс, ради всего святого, оставайся самим собой. Хватит рядиться под водяных богов и огненных демонов.

— Вот именно, — поддержала её Илана. — Ты и так похож на толкиеновского эльфа.

— Опасное сходство, — усмехнулся Ганс. — Люди, которые пытались уничтожить такую выставку, вполне могут и Толкиена запретить. Не удивлюсь, если завтра начнут сжигать его книги на площади.

— По-моему, ты слишком засиделся на философском, — поддел его Джек. — В последнее время от тебя только и слышишь что мрачные прогнозы.

Однако вскоре даже насмешливый Джек был вынужден признать, что Ганс Фишер не такой уж и плохой прогнозист. По 2-му каналу целый час выступал первосвященник Джулиус Раффинади. Он очень долго и убедительно говорил о происках Сатаны, который привёл на площадь незримое полчище бесов, дабы защитить своих приспешников. И стоит ли удивляться, что по городу гуляет нечистая сила, если нечестивцам разрешено демонстрировать на главной площади свою богомерзкую мазню. Один из этих приспешников дьявола даже носит имя первого в истории человечества братоубийцы. Сколько уже лет он смущает души людей своими нездоровыми фантазиями.

— Его святейшество считает, что моя фамилия — английская форма имени Каин, — сказал Мартин. — На самом деле Кейн — валлийское имя. Означает «красивый, прекрасный». Мне это, конечно, не подходит, но в нашем роду были и красивые люди…

— Зато это подходит твоим картинам! — со свойственной ей экзальтацией воскликнула Лидия. — Кажется, на валлийском говорило какое-то кельтское племя?

— Да. Среди моих предков были кельты.

— Друиды, наверное, — улыбнулся Джек. — У тебя же всё такое…загадочное. Исполненное тайного смысла. Кажется, что у каждого цветка и дерева есть душа…

— Неплохо для закоренелого материалиста, — съязвила Таня.

— …а звери смотрят человеческими глазами, — пропустив шпильку мимо ушей, продолжал физик. — Они гораздо одухотворённей некоторых людей.

— И некоторых людей это раздражает, — подхватила Лидия. — Ты нарушаешь иерархию, якобы установленную Богом. Человек выше животного. Мужчина выше женщины. А твои женщины… Они слишком нуминозны. И вообще… Боги, люди, звери… Ты всех ставишь на одну ступеньку…

— Да никуда я их не ставлю, — засмеялся художник. — Я просто их пишу.

— Не надо было выставлять серию «Снежные фантазии», — вздохнула Ева. — Я же тебе говорила. После всех этих снегопадов…

— Они бы нашли, к чему придраться, — махнул рукой Мартин.

Илана заметила, как он побледнел, когда преподобный Джулиус произнёс:

— Наверное, только огонь способен уничтожить скверну. Очистительный огонь.

По всем официальным каналам выступали главы ортодоксальных общин и представители Партии борцов за чистоту. Они вещали о необходимости навести порядок и, пока не поздно, покончить с распущенностью, которая уже проникла во все сферы жизни. Если раньше очагом разврата считался только шоу-бизнес, то теперь эти ядовитые споры отравили уже всю культуру. Было объявлено о внеочередном заседании парламента, которому предстояло срочно сформировать Комитет контроля. Он в свою очередь создаст комиссии, которые будут следить за деятельностью всех учебных заведений, общественных организаций и «вообще контролировать обстановку».

— Придётся уезжать, — устало сказал Мартин. — Я чувствовал, что всё идёт к этому, но надеялся на лучшее.

Все разом притихли. Даже Люцифер перестал вылизываться и замер, обводя присутствующих меланхоличным лунно-жёлтым взглядом. Он тоже понял, что прежняя жизнь закончилась. Больше не будет весёлых сборищ в этой уютной уставленной старой мебелью и пропахшей масляными красками гостиной. Скоро дом с волшебными часами опустеет. Ещё немного — и ржавые стрелки сдвинутся с места. Время перемен близко, да вот только перемены эти, увы, не к лучшему.

— Ну и куда ты надумал податься? — нарушила молчание Лидия. Голос её звучал как-то неестественно бодро, и, казалось, вот-вот сорвётся.

— В Леброн. У меня есть кое-какие знакомые в Ливингейме. Познакомился, когда ездил прошлой зимой. Границу открыли, но гражданство там сейчас получить непросто. И вообще устроиться… Но у меня же есть кое-какие сбережения. Мама не будет против.

— А ты? — повернулась Таня к Еве.

— Я тоже поеду.

— Тебе там, наверное, даже проще устроиться, — сказал Джек. — Ты ведь уже два раза ездила в Леброн с Театром Моды. Тебя не могли не заметить, так уж найдёшь какое-нибудь агентство…

— Наши показы там прошли довольно успешно, но особого фурора не произвели. В модельном бизнесе мы отстали от лебронцев лет на десять. Из наших кутюрье они признают только Вито и Пьера Ланже. Но ничего… Совсем без работы не останусь.

— Ты прямо, как эти… Жёны русских революционеров, — вяло пошутил Ганс. — Ну, которые поехали за ними в холодные края…

— Сравнил, — усмехнулась Ева. — Они-то действительно в глухомань поехали, а в Леброне самый высокий уровень жизни на Гее. Это у нас тут холодные края… Во всех смыслах. А там и климат мягче, и дышится легче. Уже хотя бы потому, что их церковь не лезет во всё на свете.

— Не дуйся… — Мартин подсел к Илане и накрыл её руку своей большой ладонью. — Вот устроюсь — пришлю вызов. Будешь ездить к нам на каникулы. А потом, может, тоже переберёшься. Сколько тебе осталось до шестнадцати? Чуть больше четырёх лет. Получишь паспорт, а вместе с ним право жить там, где тебе захочется…

— …и где тебе удастся купить жильё и получить работу, — добавила Таня со скептической ухмылкой. — А чтобы претендовать на хорошую работу, надо ещё и образование получить…

— Вот ведь зануда, — подмигнул Илане Джереми. — Всё будет о'кей. Бог не выдаст, свинья не съест.

— Смотря какая свинья, — пробормотал Ганс. — Та, что тут недавно по телевизору хрюкала, кого угодно слопает и не подавится.

Спать легли поздно — надо было разместить всех гостей. Служба «Такси по вызову» почему-то не отвечала, и Мартин решительно заявил, что пешком на ночь глядя никто не пойдёт — в городе неспокойно. Да никому и не хотелось отсюда уходить. Все как будто чувствовали, что больше им уже здесь не собраться.

Илане спать не хотелось — она уже сегодня выспалась. Девочка никак не могла избавиться от чувства тревоги, которое усилилось, когда на улице пошёл снег. Ничего себе сентябрь… Она вдруг отчётливо поняла, что осень кончилась, а весна, возможно, уже и не наступит. Мрачное пророчество старого карлика хоть и с опозданием, но всё же сбудется. Но почему? Что за злые чары воцарились над Гаммелем? И неужели в этом есть её вина? Ведь это она вызвала тогда снеговея, который принёс снежную бурю… Или не она?

«Наверное, я слишком много о себе понимаю…»

«Нет, принцесса, ты ещё многого о себе не знаешь», — сказал старый гном, заглядывая в окно.

Голос его звучал глухо. Маленькое бледное лицо смутно белело сквозь стекло, постепенно растворяясь в снежном сумраке ночи. Илана присмотрелась повнимательней и поняла, что это луна. Она убывала и сегодня была видна примерно наполовину, очень напоминая овал лица. Никакого карлика не было. И не могло быть. Как бы он умудрился заглянуть в окно второго этажа? У гномов не бывает крыльев. Они бывают у птиц и у ангелов. И ещё у айонов — прекрасных фантастических существ из фильма Макса Шелендера. Съёмки «Войны в созвездии Феникса» подходили к концу. По нескольким каналам уже вовсю гоняли рекламный ролик, в котором на несколько секунд появлялась Илана, протягивающая Гарту Лою маленький светящийся шарик…

Илана увидела этот кадр, забывшись в очередной раз тревожным, чутким сном.

«Ты можешь получить всё, что захочешь, — сказало крылатое существо — не то айон, не то ангел, протягивая ей светящийся шарик. — Ты можешь всё».

На узкой белой ладони лежала ледышка, в которой темнело что-то продолговатое. Какой-то заключённый в неё предмет. Приглядевшись и узнав его, Илана испугалась. И проснулась.

Она сразу поняла — что-то не так. Широкий диван, на котором спали Таня и Лидия, был пуст. Включив настольную лампу, Илана обнаружила, что одежда их тоже исчезла. За стеной и внизу звучали голоса. Дом постепенно наполнялся всё возрастающей тревожной суетой, а старая лестница скрипела так, словно по ней что-то носили вверх и вниз. За окном валил снег, и зловещий бледный свет выхватывал из синеватой мглы крупные пушистые хлопья… Что это? Возле «часовни» нет фонарей… Илана кинулась к окну и увидела около дома увязший в сугробе автолёт — снегу за ночь намело по пояс. Фары не горели. Призрачный свет, который почему-то принято называть дневным, падал из кабины. Она напоминала тускло мерцающий кристалл, вставленный в гладкий металлический корпус. Машина была не полицейская, но её появление здесь в четыре часа утра явно не предвещало ничего хорошего.

Торопливо одевшись, Илана выбежала из комнаты и едва не столкнулась с Джеком и Гансом, которые тащили к лестнице картину Мартина.

— Слушайте, вы всё равно не успеете, — донёсся до Иланы смутно знакомый голос. — Они могут явиться с минуты на минуту…

— Проклятье! Двенадцать лет работы… — это уже был голос Мартина, исполненный такого отчаяния, что у Иланы сжалось сердце.

— Что случилось? — кинулась она к Джереми, который только что, чихая от пыли, спустился с чердака. Он нёс две картины, завёрнутые в какую-то клеёнку.

— Хорошо, что ты уже оделась. Сейчас Таня проводит тебя домой…

— Да что тут происходит, чёрт возьми?! Пожар?

— Хуже… Кажется, за нашим Мартином сейчас явятся. Ему надо бежать… Слушай, может, поможешь? Их там ещё полно на чердаке. А в мастерской… Лидия, осторожней!

— Джереми, да они же всё равно туда не войдут! Кабина маленькая…

— А я что говорю! — крикнул снизу высокий мужчина в кожаной куртке с капюшоном. — Мартин, тебе надо сваливать и побыстрей!

Лестница вела к небольшой прихожей. Мартин и Ева разговаривали там с нежданным гостем, который торопил их и уже начинал злиться. Илана узнала его, хотя и не сразу. Племянник вице-канцлера Германара Генри Линден не входил в число ближайших друзей Мартина и в этом доме бывал нечасто. Завсегдатаи «часовни» его недолюбливали, но Мартин говорил, что этому парню можно доверять. Дети не всегда похожи на своих родителей, а тем более на дядьёв и тёток. Мартин познакомился с Генри Линденом в Ливингейме, на какой-то арт-тусовке. Племянник вице-канцлера любил покрутиться в богемной среде, где ценили его весёлый нрав, щедрость и широту взглядов. Таня то и дело намекала, что в «часовне» Генри бывает из-за Евы — якобы, хочет отбить её у Мартина. Уж ему-то есть что дать красивой женщине. Мартина эти подозрения только смешили. Он был уверен в Еве. Так, словно был единственным мужчиной на свете. Адамом, которому нужна Ева, которой нужен только Адам…

— Хватайте документы, деньги, самое необходимое — и в машину! Надо успеть добраться до Вердена — сейчас это нейтральная территория… Я уже связался с одним человеком из Фермейля. Он отвезёт вас в Ливингейм. Мартин, ты что, в тюрьму хочешь? Тут сейчас знаешь что начнётся? Сегодняшние беспорядки для них — хороший повод начать террор. «Борьбу с распущенностью во всех сферах жизни» — они это так называют. Они уже начали! Мартин, пока ты раздумываешь, полиция будет тут. Тогда уж не спасёшь ни картины, ни свою шкуру! Ты пойми, они решили вас тёпленькими брать! Чтоб вы опомниться не успели. Тебе припаяют организацию массовых беспорядков и засадят! Надолго! А останешься на свободе — сделаешь ещё миллион картин… Ева, да скажи ты ему!

Ева только плакала. Зачем объяснять человеку то, что он и так прекрасно понимает? Госпожа Гертруда тоже молчала, прижимая к груди маленький чемоданчик. Видимо, там были документы и все семейные деньги.

— Генри сегодня ночью вернулся из Аржента, — тихо сказала Илане Лидия. — И случайно услышал телефонный разговор отца с дядей. С нашим дорогим вице-канцлером. Оказывается, уже готова санкция главного прокурора на арест так называемых зачинщиков. И на обыск в их домах и мастерских. Наши слуги народа всю ночь не спали. Готовились к началу «культурной чистки»… Генри сразу сюда. Хорошо, что у него есть личный антиграв. Он и впрямь неплохой парень. Только вряд ли ему понять, каково Мартину бросать тут свои работы. Боюсь, что эти тупорылые их попросту уничтожат…

— Нет!!

Илана сама испугалась своего крика. Генри Линден поморщился.

— Не хватало ещё тут истерик. Женщины и дети только создают дополнительные проблемы…

— Мартин, я спасу твои картины! Я спасу всё ваше имущество! Выходите все из дома! Быстро! Я перенесу его туда, в Верден… На нейтральной территории его никто не тронет, и ты потом всё оттуда перевезёшь…

— Послушайте, да успокойте же кто-нибудь этого ребёнка! — разозлился Генри. — Надеюсь, тут найдётся кому отвести её домой. Нам надо лететь…

— Да, Генри Линден, — твёрдо сказала Илана, — Мы должны поторопиться. За сколько ваш драндулет долетит до Вердена?

— Минут за двадцать, — ответил племянник вице-канцлера, слегка опешивший от её дерзости. — В лучшем случае…

— Пожалуйста, постарайтесь, чтобы худшего случая не было. Целый дом мне слишком долго не продержать. Я и так вчера натаскалась со всякими тяжестями… Выходите все из дома! Быстро! Тётушка Гертруда, где Люцифер?

— Мя-а-у! — откликнулся кот.

Промчавшись по лестнице со скоростью торпеды, он подбежал к двери, оглянулся на людей и ещё раз мяукнул — требовательно и в то же время ободряюще. Илане показалось, что подбодрить он хочет именно её. Он как будто догадался, что она собирается сделать. И верил, что у неё всё получится.

«Получится, получится», — твердила про себя Илана.

Перед глазами у неё стояло прекрасное крылатое создание, протягивающее ей ледяной шарик. Магическую ледышку, внутри которой можно было разглядеть крошечную копию «часовни». Она как чувствовала, что ей придётся это сделать. Она не позволит, чтобы картины Мартина уничтожили! Она спасла их там, на площади, и спасёт сейчас.

— Господи, Илана, нашла время снежки катать! — запричитала Лидия. — Что с ней сегодня творит…

Она умолкла на полуслове, когда старый дом вдруг зашатался, а мгновение спустя исчез. Все замерли, оцепенело глядя на квадратную чёрную канаву, которая светлела на глазах — снегопад становился всё сильней и сильней. Казалось, какой-то великан вырвал дом из земли вместе с фундаментом, словно гриб с корнем.

— Пресвятая Дева Мария, — перекрестившись, прошептала Ева.

— Скорее в машину! — крикнула Илана. — Полетели! Дом вот здесь, видите?

Она поднесла ледышку к одной из только что включенных фар автолёта, и все увидели в прозрачном шарике миниатюрную копию «часовни».

— Мама, Ева, садитесь скорей! — сказал Мартин. Он пришёл в себя гораздо раньше других — возможно, потому, что ожидал чего-то подобного. — Она же сказала, что ей трудно долго держать в… этой штуковине целый дом… Ребята, я вам напишу… Скорее уходите! Вас тут не было… Всё будет хорошо! Лидди, не плачь, или я никуда не лечу…

— Это сон, — бормотал, заводя свой «драндулет», Генри. — Я сплю и вижу сон… Скорей бы проснуться.

Торопливо и неловко простившись с друзьями, Мартин забрался в кабину и крепко прижал к себе тут же вскочившего к нему на колени Люцифера. Антиграв стремительно набирал высоту, и вскоре пять фигурок пропали из виду, словно растаяв в снежной мгле. Илана заметила, что Генри косится на неё так, словно ждёт, когда она начнёт превращаться в чудовище. Впрочем, вскоре ему стало не до этого — минут через десять они заметили погоню.

— Выследили, гады, — скрипнул зубами Генри. — Но ничего… Моя «Стрекоза» им всем фору даст.

— Станет невмоготу — бросай ледышку в окно, — сказал Мартин, с тревогой глядя на голубое от напряжения лицо Иланы. — Мы уже за городом, так что никого не убьёшь и ничего не разрушишь. Ты мне дороже, чем все картины, какие я написал и ещё напишу…

Снегопад утих, первые лучи рассвета окрасили расстилавшиеся внизу поля и плодовые рощи Вердена в золотисто-розовый. Все вздохнули с облечением, увидев среди заснеженных сосен чёрный остов сгоревшего храма. Верденская церковь, где служил Александр Абель, находилась на нейтральной территории. Через пятьсот метров начиналась территория государства Леброн. Новую церковь в Вердене так и не построили, а руины старой до сих пор не разобрали. Вроде бы какой-то преуспевающий фермер собирался купить здесь землю, и власти решили, что заботу об обустройстве этого места можно полностью взвалить на него. Зачем тратить деньги налогоплательщиков на то, что скоро станет чьей-то частной собственностью?

— Я же говорил, что успеем! Такие «драндулеты», как мой, только на Антее делают! — Генри подмигнул Илане. — Там я его и купил — через одного знакомого. Антея уже лет пять как с нами не торгует, так что оснащение наших спецслужб — это вчерашний день…

— Пожалуйста, сади скорее свой любимый «драндулет», — перебила Ева. — Илане уже совсем худо… Насколько я знаю, тут они нас арестовать не могут.

— По закону, нет, — нахмурился Мартин. — Если они, конечно, за эту ночь не отменили или не переписали все законы… Илана, да кидай ты его в окно!

— Я не хочу его разрушать, — Илана старалась, чтобы её голос звучал твёрдо, хотя перед глазами уже нет-нет да проплывали цветные круги. — Я уже научилась переносить предметы осторожно, не повреждая… Всё будет хорошо.

Выходя из автолёта, она чуть не упала. Мартин поддержал её. Все как по команде подняли головы, услышав звук, похожий на жужжание большой назойливой мухи. Над верхушками сосен показался полицейский антиграв. Он явно шёл на посадку.

— По-моему, это уже другой, — упавшим голосом сказал Генри. — Интересно, сколько их за нами послали…

— Господи, ну чего они привязались! — Ева была близка к истерике. — Ведь мы уже на нейтральной полосе! Даже если они успели связаться с властями Леброна и договориться о немедленной выдаче тебя как преступника, то ты ведь ещё не пересёк границу. Территория N гарантирует тебе неприкосновенность как минимум на сутки… Или я что-то путаю?

— Всё правильно, — мрачно кивнул Генри. — На нейтральной территории даже преступнику даётся какое-то время, чтобы связаться с эмиграционной службой любого государства Федерации. Он может попросить убежища. Правда, с большинством государств у нас договор о выдаче особо опасных преступников. Не иначе как именно к таким ты и относишься, Мартин. И вообще… Если эти ублюдки нас всё же схватят, кто нам поверит, что нас взяли на нейтральной полосе?

— Будь что будет, — вздохнул Мартин. — Илана, ты как? Что-то не получается?

— Не знаю, — беспомощно ответила девочка.

Она уже минуты две как бросила ледышку, которая упала недалеко от чернеющих среди белых деревьев руин, и мысленно высвободила дом, но он не появлялся. И тут произошло нечто странное. Развалины стали преображаться на глазах. Обугленные стены посветлели и выпрямились, а над ними вдруг появилась крыша, увенчанная куполом. Крест на его вершине засиял в лучах рассвета так, что Илана зажмурилась. Солнце уже встало над лесом, осыпав снежные балахоны деревьев золотыми блёстками. Небесное золото всё сыпалось и сыпалось, гася лиловые и розовые блики, а Илане хотелось лечь на снег и забыться сном. Вокруг было так красиво. Может, она уже умирает, и перед ней открылось небесное царство? Пастор Коул просто глуп, если считает, что оно открыто только для истинных детей Адама и Евы…

— Эй, малышка, очнись…

Мартин склонился над ней — тёмный лик в сияющем золотом ореоле. Коленопреклонённый рыцарь… Или ангел с солнечными нитями в растрёпанных кудрях… Белый храм за его спиной дрожал и колебался в чистом воздухе, словно снежный мираж, а золотой крест разгорался всё ярче и вздымался всё выше! Ещё немного — и он станет звездой. Как та молния, в которую превратился куст священных лилий… Он же вырос возле храма. Там, где светлая дева Анна воткнула чудесный меч, подаренный ей ангелом Анаэлем.

— Илана, детка, тебе плохо?

Мартин помог ей сесть. Белый храм перестал колебаться. Теперь он прочно стоял на земле и уже не казался большим. Он был размером с «часовню»… Да это же и была «часовня»… Нет, не совсем. Все с изумлением смотрели на причудливую смесь храма и старого домика, ещё недавно стоявшего на улице Трансильванской. На этом волшебном здании, словно сотканном из лучей утреннего солнца, тоже были часы. С резными стрелками, которые замерли возле цифры 12…

Илана знала, что сейчас около пяти утра, но знала она и то, что волшебные часы не врут. Время, которое они показывают, всегда правильное, и важно его не упустить.

Полицейский автолёт, приземлившийся где-то поблизости, с глухим угрожающим рёвом пробирался к ним сквозь заросли молодой лиственницы. Назойливая железная тварь, похожая на машину-убийцу в одной компьютерной игре. Здесь ей не место. Ни ей, ни тем двуногим тварям, что сидят сейчас в её железном чреве, как какие-то мерзкие личинки в утробе огромного жука. Это напоминало отрывок из глупого ужастика-боевика. Им тут не место, на этом зачарованном островке леса, где даже время идёт по-другому. Если они вмешаются, волшебство закончится…

— Не надо, — сказал Мартин, увидев, что она катает снежок. — Сопротивление представителям власти только усугубляет дело. К тому же теперь все узнают, кто на такое способен. Илана, не вздумай его бросить! Если ты считаешь, что это единственный способ…

Его прервал оглушительный рёв мотора — полицейский автолёт забуксовал, застряв в сугробе. Видно, не зря начальник ГПУ жаловался, что власти Гаммеля жалеют денег на техническое оснащение полиции… Люцифер ответил железному чудовищу грозным шипением и выгнул спину. А потом вдруг кинулся к часовне (теперь это действительно была ЧАСОВНЯ) и стал взбираться на стену, цепляясь за выступы украшавшего фасад рельефа. Наверное, эти изображения святых и ангелов некогда покрывали стены церкви.

Грациозная чёрная фигурка уверенно карабкалась к часам. Над циферблатом был небольшой выступ. На него-то Люцифер и вскочил. В какой-то момент он едва не сорвался, но удержался, вцепившись в стрелки часов. И они сдвинулись, слившись воедино на цифре 12! Глубокий, мелодичный звон перекрыл шум мотора и голоса парней в тёмно-синем, которые уже начали вылезать из застрявшего в снегу автолёта. Неожиданно они остановились. Замерли в самых странных, нелепых позах — застывший кадр из дешёвого боевика. Казалось, некий могущественный чародей в облике чёрного кота завёл волшебные часы, похитив время у одних и подарив его другим.

— Мяу! — громко сказал Люцифер. Потом спустился вниз и, оглянувшись на людей, юркнул в полуоткрытую дверь часовни.

Кажется, ещё минуту назад она была закрыта. Оттуда струился золотисто-голубой свет — не то чтобы яркий, но какой-то… сильный. Не свет, а излучение силы — таинственной и доброй. Илана устремилась к нему, поддавшись непреодолимому желанию окунуться в него, ощутить его прикосновение. Все последовали за ней — возможно, потому, что почувствовали примерно то же. Тётушка Гертруда, которая всю дорогу молчала и, казалось, была в каком-то оцепенении, задержалась на пороге, чтобы прочесть молитву.

В первое мгновение Илана решила, что здесь горит множество свеч, но это оказались не свечи, а парящие в воздухе огоньки. В мягком колеблющемся свете возникали и исчезали какие-то лики. Один очень походил на Снежного Короля с картины Мартина… Да это же он и есть! Вся церковь была украшена картинами Мартина Кейна — как будто кто-то решил устроить тут его выставку.

— Господи, что это? — потрясённо прошептал Генри. — Что происходит?

Плавающие в голубом тумане золотые огоньки светились всё сильней и сильней. Одни были крошечные — как искры, другие побольше и напоминали солнечных зайчиков, а самый большой сиял, словно маленькое солнце. Он разгорелся так ярко, что Илана зажмурилась, а когда она решилась слегка приоткрыть глаза, то увидела окружённую сиянием высокую фигуру. Она не успела как следует разглядеть этого человека. Лишь заметила, что на нём длинное одеяние, а его лицо, красивое какой-то удивительной, неброской, красотой, показалось ей знакомым. Она попыталась вспомнить, где его видела, но тут свет стал нестерпимо ярким, заставив её снова крепко зажмуриться…

Она открыла глаза, почувствовав на лице холодный ветер, и с удивлением уставилась на грязные, закопчённые стены, которые упирались в потемневшее от снеговой тучи небо. Крыши не было. И не должно было быть — она обрушилась, когда церковь горела. Чудесный звон, ещё недавно заполнявший округу вместе с солнечным светом, умолк. Сквозь пролом в стене Илана увидела заснеженную поляну, а чуть дальше рощу, возле которой увяз в снегу полицейский автолёт. Из него с руганью выбирались фигуры в тёмно-синем.

Илана поняла, что волшебное время кончилось. Снова было раннее утро. Она стояла посреди разрушенной церкви, а в двух шагах от неё замер, глядя на приближающихся полицейских, Генри Линден.

— А где все? — сдавленно спросил он. — Где Мартин и…

— Послушай, ты, маленькая ведьма! — он вдруг перешёл на крик. — Что ты сделала?! Они исчезли! Я не знаю, что ты сделала, но это же явно твоя работа! Где они?!

Генри схватил её за плечи, явно собираясь хорошенько встряхнуть, но она вырвалась и оттолкнула его с силой, удивившей её саму.

— Прекратите истерику, Генри Линден! Я действительно владею магией и сделала всё, чтобы помочь Мартину, но я не знаю, что произошло! Может, я действительно ведьма, но тут, в этом месте… Тут действовали какие-то другие силы. Наверное, я их разбудила, но они мне неподвластны.

— Но где они, чёрт возьми?! Мартин, мадам Гертруда, этот дьявольский кот…

— Думаю, дьявол тут ни при чём. Или действовал заодно с Господом Богом. Такое тоже бывает. Только дураки делят всё на чёрное и белое. Я не знаю, что случилось, но мне кажется, что с Мартином и остальными всё в порядке…

— Кажется — перекрестись! Что мы скажем этим ублюдкам?

— Скажем, что я попросила прокатить меня на твоём супер-автолёте.

Троих полицейских, через минуту ворвавшихся в полуразрушенную церковь, такой ответ не устроил.

— Где остальные? — рявкнул мускулистый брюнет с лейтенантскими нашивками, держа наготове парализатор группы В. — Вас было больше! Были ещё трое! И чёрная кошка…

— Ну так ищите, офицер. Кстати, бежать мы не пытаемся, — Генри насмешливо покосился на «парал». — Уже хотя бы потому, что не нарушили никаких законов.

Генри Линден уже взял себя в руки. Племянник вице-канцлера не привык, чтобы на него орали, и держался с той подчёркнутой вежливостью, которой обычно ставят на место зарвавшуюся прислугу.

Лейтенант это понял, и его смуглое лицо побагровело от злости. Он был уже не молод и явно комплексовал из-за того, что его мечта о капитанской форме до сих пор не стала реальностью. А тут ещё выслушивай насмешки от богатого юнца, который может позволить себе автолёт куда более совершенной модели, чем те, что имеются в распоряжении гаммельской полиции.

— А вы уверены, что не нарушили никаких законов, господин…

— Линден, — подсказал Генри.

— Тогда почему вы удирали от полиции, господин Линден?

— Разве мы от кого-то удирали? — в голосе Генри звучало неподдельное удивление. — Я катал девочку на своём новом антиграве…

— В пять часов утра?

— Я имею право летать на своём личном транспорте куда хочу и когда хочу. Даже в пять часов утра.

— Я захотела посмотреть на восход в лесу, — сказала Илана.

— И оказалась в разрушенной церкви, — ехидно улыбнулся лейтенант. — Наедине с мужчиной. Мы же видели, как он пытался тебя раздеть…

— Это гнусная ложь! — возмутилась девочка.

— Он хватал тебя, а ты вырывалась!

Маленькие тёмные глаза офицера светились злорадством. «Сейчас я пришью тебе дельце, высокомерный сопляк! Совращение малолетней — это не баран чихал!»

— Лейтенант, по-моему, вы страдаете галлюцинациями, — улыбнулся Генри. — Неизвестно почему увязываетесь за частным транспортом, который не нарушил никаких правил. Потом вам мерещатся какие-то люди, чёрные кошки…

— Не пытайтесь сделать из меня идиота! Галлюцинации не бывают массовыми. Ребята, скажите-ка, что вы тут недавно видели?

— По-моему, их действительно было больше, — неуверенно промямлил молоденький сержант. — Они побежали к этой развалине… Лейтенант, те, другие, наверное, за неё побежали…

— Ну так обыщите тут всё вокруг! — прорычал лейтенант. — Остолопы…

— Я вижу, подружка вас покрывает, господин Линден, — ехидно заметил он, когда его починённые кинулись выполнять приказ. — Что ж, я не удивлён. Кажется, это та самая маленькая нелюдь, которая голая снимается в рекламе. Её трудно не узнать. У меня дочь примерно её возраста, и знаете… Меня тошнит от малолетнего разврата!

— Мы ведь можем привлечь вас за клевету, лейтенант, — холодно сказал Генри. — Вы страдаете не только галлюцинациями, но и нездоровыми фантазиями. Возможно, это и мешает вам продвигаться по службе. А если ваше начальство узнает, что вы без всяких причин задерживаете граждан и оскорбляете их, ваша карьера не станет более успешной…

— Моя карьера вас не касается! И без причины мы никого не задерживаем. Есть основания полагать, что вы помогли скрыться семье правонарушителя!

«Они побежали к этой развалине…» — вспомнила Илана слова молодого офицера. — Но ведь мы побежали к храму! Они что — его не видели?»

— Господин лейтенант, — вежливо обратилась она к полицейскому. — Вы действительно видели чёрную кошку? А что она делала?

— На неё я не больно-то смотрел, — ответил лейтенант, смерив Илану раздражённо-озадаченным взглядом. — Я только видел, что она была. И что вы шли к этой чёртовой руине…

— Господин лейтенант, это же храм.

— Ну был когда-то храм, я знаю! И не стыдно тебе на развалинах церкви…

— А вы слышали, как звенели часы?

— Что-о? Какие ещё часы? Дать бы тебе так, чтобы у тебя в ушах зазвенело! И она туда же! Тоже взялась пудрить мне мозги, маленькая бесстыдница…

— Мы не нашли никаких следов! — доложил запыхавшийся сержант. — Следы ведут только в разрушенную церковь, а за ней и вокруг неё — ничего! Если тут и были другие, то совершенно непонятно, куда они девались…

— Что значит «если были»?! — накинулся на парня лейтенант. — Мы же видели, что были!

— Но… Может, нам издали показалось…

— Мне показалось, что ты со мной пререкаешься! Или не показалось?

— Нет, но… Когда бы они успели убежать? За две минуты…

— Да ещё по такому глубокому снегу, — робко вставил третий полицейский — совсем мальчишка, наверное, стажёр. — Если только у них крылья выросли…

Илана вспомнила застывшие фигуры вылезающих из автолёта полицейских. Когда чудеса закончились и она осталась с Генри в полуразрушенной церкви, полицейские всё ещё выбирались из своего антиграва. Они и не заметили, что время шло по-другому… Впрочем, для них оно шло по-прежнему. Это для беглецов какой-то временной отрезок — возможно, одно мгновение — растянулся, чтобы дать им возможность спастись. А для полицейских всё произошло очень быстро. Они видели пятерых человек и кота, которые были возле руин и вдруг куда-то подевались. Потом двое оказались среди развалин, а остальные исчезли без следа. Полицейские не видели сияющего храма и не слышали звона часов. Таинственный чародей не пустил их в страну чудес. Чудо лишь слегка коснулось их, оставив их в полной растерянности.

Они ещё побродили вокруг развалин, потом осмотрели окрестности с воздуха. Пока лейтенант с одним из напарников кружили над лесом, Илана и Генри Линден сидели в автолёте под присмотром второго — младшего. Домой их отпустили примерно через час, взяв с Генри подписку о невыезде.

— Не думайте, что легко отделаетесь, — сказал напоследок лейтенант. — Я ещё разберусь во всей этой чертовщине.

Генри Линден пожелал ему успеха.

Вряд ли у лейтенанта Корха хватило бы сообразительности разобраться «во всей этой чертовщине». Впрочем, ему и не позволили в ней разбираться. Начальник полицейского управления Южного округа решил эту историю замять. То есть решил-то, скорее всего, не он, а начальник ГПУ, наверняка, имевший беседу с вице-канцлером. Эдгар Линден не любил скандалов вокруг членов своего клана. Другое дело, что замять эту историю было не так-то просто. Мартин Кейн не просто избежал ареста. Он исчез вместе со своим домом!

— Господи, Илана, ты не могла бы объяснить, что произошло? — умоляла бабушка Полли. — Ты осталась у них ночевать, а утром вернулась с племянником вице-канцлера на его автолёте. На месте дома Кейнов — чёрная яма. Про тебя и этого Генри Линдена говорят Бог знает что…

— Я же сказала, что Генри Линден помог Кейнам бежать в Леброн. А я решила их проводить. Но полиции мы с Генри сказали другое, и, надеюсь, ты тоже не будешь болтать лишнего.

Генри Линден в то же утро прислал к Илане мальчишку с письмом, в котором излагал версию, которой они оба должны придерживаться, если придётся давать показания в полиции. Он не решился отправить ей сообщение на компьютер — его могли перехватить сотрудничающие с органами работники Сети.

Илану действительно вызвали в полицейское управление для беседы. Она сказала, что эту раннюю прогулку в Верден Генри ей проспорил. Вот ему и пришлось везти её любоваться восходом солнца над лесом. А потом они решили побывать в разрушенной церкви. Зачем? Да просто из любопытства. Никто же не спрашивает у туристов, почему они бродят по всяким руинам и даже иногда летят ради этого на другой конец галактики. Лейтенанту Корху так и не удалось пришить Генри совращение малолетней — Илана всё отрицала. Зато сколько разговоров об этом было в школе! Задирать Илану в открытую сейчас не решались, но ехидный шепоток и многозначительные взгляды преследовали её потом не одну неделю. Причём кое-кто из девочек постарше поглядывал на неё с явным уважением.

— А ты рано начала, красавица, — сказала ей однажды в раздевалке восьмиклассница Ирма Стоун. — И что попало не берёшь.

Племянник вице-канцлера был одним из первых парней даже в такой большой деревне, как Гаммель. Илану все эти намёки только забавляли, и реагировать на них она считала ниже своего достоинства. Но вот объясняться с Таддеушем пришлось.

— Послушай, чего ты дуешься? — спросила она, остановив его как-то в школьном дворе. — Поверил во всю эту чушь? Да Генри Линден зажигает с ведущими топ-моделями…

— Ты у нас сейчас тоже топ-модель…

— Ну хорошо, — насмешливо сказала Илана. — Допустим, у нас с ним роман. И он не нашёл другого места для свиданий, кроме как эти руины!

— Да меня не это бесит! Я знаю, что всё это ерунда, просто… Я думал, мы с тобой друзья, а теперь вижу, что ты мне не доверяешь. Почему ты даже мне не хочешь сказать, как всё было? Вы помогали Мартину Кейну бежать?

Илана молча кивнула.

— Да вы просто молодцы! И выдавать я никого не собираюсь. Об этом ведь и так догадываются, просто доказать не могут. И не особенно-то стараются. Полиция не хочет выставлять себя на посмешище, и вообще… Слишком уж много в этой истории странного… Илана, а ты не знаешь, куда подевался дом Кейнов?

— Не знаю, Тэд. Честное слово.

Этого она действительно не знала. Она только видела, что дом Кейнов, слившись каким-то образом с руинами церкви, превратился в чудесный сияющий храм с волшебными часами. Потом эта чудо-часовня исчезла. Вместе с Мартином, Евой, тётушкой Гертрудой, котом Люцифером и картинами… Куда они все подевались, Илана не знала, но почему-то была уверена, что с её друзьями всё в порядке. То, что там случилось, было добрым волшебством. Ведь таинственный чародей, которого она на мгновение увидела в храме, остановил время, чтобы помочь беглецам. А чем всё это закончилось, она скоро узнает. Илана почему-то была в этом уверена.

И она не ошиблась. Гуляя однажды после уроков в Лебедином Парке, Илана встретила Генри Линдена.

— Я узнал, что ты часто ходишь через этот парк, — сказал он, поздоровавшись, и протянул ей запечатанный конверт. — Это письмо от Мартина. Он нам всем написал письма и передал с одним моим лебронским знакомым…

— Он всё-таки там! — обрадовалась Илана.

— Да. С ним всё в порядке. Он не захотел пользоваться почтой — ни обычной, ни электронной. Мало ли что… Выдать его уже не могут — он получил политическое убежище, но письма всё равно могли перехватить.

— Я не знаю, кто ты, — продолжал Генри после небольшой паузы. — Может, ты и впрямь ведьма… или ледяной демон, как тут про тебя некоторые говорят, но ты спасла моего друга, и я твой должник…

— Мартин и мой друг, — холодно перебила Илана. — Так что должников у меня нет.

— Я не хотел тебя обидеть. Я просто хотел сказать, что ты всегда можешь на меня рассчитывать.

— Спасибо, Генри.

Они попрощались, пожав друг другу руки, и Илана едва ли не бегом кинулась домой. Ей не терпелось поскорее прочесть письмо Мартина.

«Принцесса, у меня всё отлично, — писал он. — Правда, многого из того, что с нами произошло, я так и не понял. Думаю, ты знаешь больше. Я помню, как там, в храме, меня ослепила какая-то вспышка, потом потемнело. Когда снова стало светло, я обнаружил, что сижу у обочины дороги, а рядом мама, Ева и Люцифер, а вокруг — наши вещи. Все мои картины стояли, прислонённые к деревьям, эскизы и папки с набросками лежали стопками. Вокруг громоздились сундуки, шкафы, чемоданы, горы книг, посуда, а мамины склянки со снадобьями так просто в шеренгу выстроились. Короче говоря, там было всё, кроме самого дома. Мы сразу поняли, что находимся далеко от Гаммеля. Снега не было, и вообще было гораздо теплей, чем у нас. Поблизости оказался придорожный столб с информацией о ближайших населённых пунктах. Выяснилось, что мы в 3-х километрах от Ливингейма. Я тут же связался со своим знакомым — с Томом Гринвилом, и он прислал за нами трейлер. Водитель и грузчики не могли понять, как мы оказались со всем своим скарбом у дороги. К тому же вещи были не упакованы. Мы с Евой что-то там выдумывали на ходу. Дескать, плохо договорились со службой перевозки, и пришлось высадиться, не доехав до города. Они ничего не сказали, но, по-моему, не поверили. Вряд ли их служба перевозки вытряхивает клиентов вместе со всеми вещами посреди леса. Даже если что-то не так в договоре. Том отвёз нас на старую загородную дачу своего дяди. Там уже давно никто не живёт, а продавать невыгодно. Дом в таком состоянии, что много за него не выручишь, а если ремонтировать, то, как говорится, шкура не стоит выделки. В общем этот дядя, благослови его Бог, сдал нам свою дачу за совершенно смешную цену, и теперь мы здесь живём. Мне этот старый дом нравится — больно уж похож на нашу «часовню», даже лестницы так же скрипят. Работу я нашёл быстро. Если точнее, она сама меня нашла. Там по соседству один молодой банкир построил дачу и намерен сделать из неё произведение искусства. Когда мы приехали, он увидел, как мы выгружаем картины, и, естественно, сразу понял, чем я занимаюсь. На следующий же день пожаловал ко мне с деловым предложением, так что теперь я расписываю в его хоромах стены. Он купил несколько моих картин, правда, одну из тех, что он просил, я не продал. Наверное, ты догадалась, что речь идёт о «Снежном Короле». Я делаю для него копию — за очень хорошую плату, но, если честно, это уже совсем не то. Такое не повторишь. Мне кажется, я увидел тогда в ледяном зеркале отблеск какого-то ушедшего мира, и это видение преследовало меня, пока я не подарил ему вторую жизнь и не сделал его частью мира нашего. Сделать такое два раза так же невозможно, как невозможно два раза родить одного и того же ребёнка. Но заказчику копия нравится. Говорит, что здорово получается — не отличишь. Ну и слава Богу. Главное — чтобы клиент был доволен. Тем более, что такой клиент как Робби Свенсон — настоящий подарок судьбы. Он мне ещё двух покупателей нашёл. Ева рассылает по агентствам свои резюме, кое с кем уже переговорила. Пока ничего подходящего, но она не отчаивается. Думаю, мы не пропадём. К сожалению, с гостевым вызовом придётся подождать — как минимум полгода. Надо сперва гражданство получить, а здесь это не так-то просто. Пожалуйста, не обижайся на то, что я сказал там, в Вердене. Я не договорил, но ты, конечно же, всё поняла. Не мне тебя судить и не мне читать тебе нравоучения — ведь ты нас спасла. Я просто за тебя боюсь. Ты себя чуть не выдала, а если это случится, тебе несдобровать. Надо уметь дать отпор, а иногда надо действовать, не тратя время на размышления, и всё же я тебя очень прошу — думай, прежде чем кидать свои магические снаряды. Иногда кажется, что это единственный способ решить проблему, а он оказывается ошибочным. Ещё опаснее вкус власти. Надеюсь, ты не подсядешь на этот наркотик. Береги себя. Жду письма. Передай его через Генри. Мама, Ева и Люцифер шлют тебе огромный привет.

Всегда твой М.К.»

Илана знала, что остальные завсегдатаи «часовни» тоже получили письма из Леброна. Впрочем, «часовни» больше не было. А вскоре и её бывшие завсегдатаи разъехались кто куда.

Однажды унылым воскресным утром к Илане пришёл Джек Эмерсон. Она его еле узнала — физик был без своих обычных — в пол-лица — очков.

— Я всё же решился на глубинную коррекцию, — Джек застенчиво улыбнулся, сразу превратившись из двадцативосьмилетнего скептика-интеллектуала в мальчишку, который доволен, что успешно сдал экзамен. — Давно уже следовало… В клинике Харрисона уже лет пять занимаются такими случаями, как у меня, и довольно успешно. Я решил, что хватит бояться этой пустяковой операции. И вообще… хватит всего бояться. С Мартином было так хорошо, но знаешь… Хорошо и то, что это кончилось. Мы же там прятались от жизни… Нет, не ты, конечно, а мы, великовозрастные дети. Сборище недорослей. Мартин жил, а мы льнули к нему, потому что рядом с ним имели какое-то подобие жизни — за неимением своей собственной… Своего пути… Извини, если я говорю путано, я не привык философствовать. В общем, мы грелись возле его огня, а надо разводить свой собственный. А то так всю жизнь проведёшь в мечтах и жалобах на судьбу. Я ведь попрощаться зашёл. Послезавтра лечу на Галатею. Там на одной секретной базе нужны специалисты моего профиля… То есть она, конечно, не совсем секретная, но круг исследований, которые там проводятся, гораздо шире, чем полагает большинство. В общем, она относится к подразделению «Бета». Спортсменом быть не обязательно, но дохляков и очкариков им не надо. Вот я и решил исправить зрение. Контракт заключил пока на год, а там видно будет.

— А тебе хорошо без очков, — сказала Илана. — Ты как будто лет на десять помолодел.

— А главное — прозрел. И не только потому, что зрение исправил. Ты мне очень помогла, принцесса. Знаешь, после того, что случилось в ту ночь, я долго не мог прийти в себя. А потом вдруг понял одну вещь… Я понял, что в этой жизни всё возможно и что это здорово. И моя вера в науку от этого нисколько не пошатнулась. Наоборот, теперь я верю в неё даже больше. Она объясняет не всё, но ведь я знал это и раньше. Каждый должен заниматься своим делом и стараться всё изменить к лучшему. Это как ты сделала всё возможное и невозможное, чтобы помочь Мартину. До сих пор помню, как ты держала этот дом в ледышке. Сначала я щипал себя до синяков и надеялся проснуться, а потом посмотрел тебе в лицо и понял, что тебе очень тяжело. Тут до меня дошло, что всё это происходит на самом деле… Если честно, мы все были в шоке. Мы и не подозревали, что столько лет общались с самой настоящей колдуньей.

— Мартин догадывался. А я молчала, потому что… мне было что скрывать. Джек, я уже достаточно наломала дров. Скажи, ты и все остальные… Вы ведь уже не будете относиться ко мне по-прежнему?

— Думаю, что нет, — ответил Джек, немного поразмыслив. — Но это не значит, что мы перестанем тебя любить. Ради Бога, не засвечивайся. Держи свой дар в тайне. Представляешь, если окружающим станет о нём известно? Они же не знают, чего от тебя ждать…

— Этого я и сама не знаю, — вздохнула девочка.

— А если о твоей убойной силе пронюхает Военное ведомство?! Они тут же попытаются сделать из тебя своё секретное оружие.

— Я всё поняла, Джек. Я буду очень осторожна.

Ноябрь стал для Иланы месяцем расставаний. Лидия Мортенсон отправилась на Гадес — недавно открытую мёртвую планету, которая, по предположению учёных, ещё не скоро оправится после страшной катастрофы. Она пустовала уже не одно столетие, и экзобиологи до сих пор не выяснили, что за таинственная раса её населяла. Ясно было лишь одно — эта раса создала великую цивилизацию и собрала множество сведений о других планетах, в том числе и о Земле. Вся информация хранилась в глубоких бункерах, и большая её часть пока не поддавалась расшифровке. Самое интересное, что там оказалось множество книг, в разное время привезённых таинственными обитателями Гадеса с Земли. Причём преобладали художественные тексты и труды по оккультизму — большей частью не известные современному человечеству. На Гадес приглашали всех, кто был не прочь разгрести эти культурные завалы и привести их в божеский вид. На мёртвой планете царил холод, к тому же нельзя было находиться на её поверхности без респиратора, но это лишь добавляло Лидии энтузиазма.

— Она надеется найти там манускрипт, в котором изложена тайна философского камня, — шутил Джереми. — Или рецепт какого-нибудь знаменитого, но пока неизвестного нам алхимика, как получить из тухлых яиц золото.

Джереми Лойс решил присоединиться к экспедиции археологов, которая отправлялась на астероид Кабир-1, движущийся по внешней орбите планеты Пандора. Там обнаружили остатки какого-то древнего поселения, и теперь все историки Федерации жили надеждой, что наконец-то найдены следы исчезнувшей расы пелланов.

Таня Коэн собиралась поехать с Джереми, но в последний момент передумала. Ей предложили принять участие в межгалактической миссии «Деятели культуры за мир во Вселенной». Миссия представляла собой что-то вроде гастролей по разным планетам Федерации, преимущественно малоразвитым, где музыканты, художники и поэты проводили акции с целью пропаганды идей всеобщего равенства и братства. Таню привлекали и возможность выступить со своими стихами, и возможность пообщаться с представителями других рас, в том числе негуманоидных.

— Я думаю, поэзия есть в любой культуре, — говорила она. — Просто средства выражения разные. Но при желании разумные существа всегда могут понять друг друга. У нас тут, к сожалению, усиливается совсем другая тенденция, и это пугает всё больше и больше.

Ганс неожиданно получил приглашение от какого-то дальнего родственника с планеты Амена, который в прошлом году потерял единственного сына и, похоже, чувствовал себя очень одиноко. Он жил в Агрантоне — столице Кинии — довольно процветающего государства на юге планеты. Ганс уже перевёлся в аргантонский университет. Родственник подыскал ему место нештатного переводчика в каком-то издательстве, но при этом весьма прозрачно намекнул, что в случае чего поможет оплатить учёбу. Образование в Кинийской Республике стоило дорого.

— Какая тебе разница, где учиться и заниматься переводами? — спросила Таня.

— Да в общем-то никакой, — пожал плечами Ганс. — Просто хочется сменить обстановку. Ты же сама видишь, что тут становится совершенно невозможно.

Разговоры о событиях на Звёздной Площади и таинственном исчезновении дома на Трансильванской не утихали до Нового года. Причём исчезновение дома потрясло людей куда больше, чем летающие статуи и киоски — те, по крайней мере, не испарились.

Однажды, возвращаясь из школы, Илана увидела двух мальчишек лет шести, которые с любопытством заглядывали в яму, оставшуюся на месте «часовни».

— Ну и что там такого интересного? — спросила она.

— Вчера по телевизору сказали, что этот грешник, его ведьма-мать и их дьявольский кот вместе с домом провалились в преисподнюю, — серьёзно ответил один из малышей. — Мы вот смотрим, а эта яма… Она же совсем неглубокая. Как они могли провалиться?

— А вы думали, она до самого ада? Тогда бы оттуда выскакивали черти и бегали по улицам.

Малыши заулыбались.

— А куда он делся, этот художник?

— Он просто переехал в другое место.

— Вместе с домом?

— Бывает и такое, — усмехнулась Илана.

Когда мальчишки убежали, она долго стояла, оцепенело глядя в чёрную яму. Во время последней оттепели снег растаял, и место, где недавно стояла «часовня», напоминало огромную могилу. Илана вспомнила уютную, залитую мягким вечерним светом гостиную, запах масляных красок, кофе и табака, взрывы весёлого смеха… Люцифера, который, лёжа в углу потёртого кожаного дивана, насмешливо щурил свои лунные глаза. Наверное, он знал, когда это кончится. Стрелки волшебных часов сдвинулись, изменив жизнь многих. Илана чувствовала, что перемены только начались, и, возможно, следует быть готовой к новым потерям.

Включив перед сном телевизор, она захватила конец передачи «Досье».

— Уже больше года ведётся следствие по делу об убийстве священника Александра Абеля и поджоге верденской церкви. Полиция до сих пор не взяла след. И вот что интересно… Похоже, это вообще странное место, где исчезают всякие следы. По словам одного служителя закона, не пожелавшего назвать своё имя, недавно возле руин церкви совершенно бесследно пропали несколько человек. Их хотели задержать при попытке незаконной эмиграции. Они приземлились на автолёте возле разрушенного храма и внезапно исчезли. Не нашли даже их следов, хотя незадолго до этого выпал снег, а в таких случаях, сами понимаете, найти следы нетрудно. Беглецы словно ушли в другое пространство. Кто знает, может, это место — перекрёсток миров? Когда-то церковь, в которой служил Александр Абель, привлекала к себе множество паломников со всей Федерации, теперь на её руинах происходят странные вещи. Вопросов всё больше и больше, а ответов нет. Возможно, на некоторые вопросы смог бы ответить Александр Абель, но увы, он уже ничего нам не скажет.

На экране появилось лицо мужчины лет пятидесяти с аккуратной бородкой и внимательными серыми глазами, при виде которого Илану бросило в холод. Она узнала этого человека. Теперь узнала. Она видела его в храме с волшебными часами, где открываются пути. И если для кого-то в этом сияющем храме открылся путь, искать его следы возле руин бесполезно.

Глава 24. Праздник святого Дамиана

Спустя пару дней яма на месте «часовни» едва угадывалась под ослепительно-белым ковром. В Гаммеле уже давно не было таких метелей. В течение ноября снег шёл почти каждый день и во время оттепелей не таял. По городу без конца ходили уборочные машины и грузовики, вывозившие его за пределы столицы. Поговаривали, что контейнеры с этим дьявольским нетающим снегом отправляют в космос.

— Представляете, прилетит такой подарочек на какую-нибудь планету, — сказала однажды с каким-то затаённым злорадством Ирма Кобель.

— Ну и прилетит, так что? — пожал плечами Марк Леман. — Он же не ядовитый. Просто если он будет так валить и не таять, то завалит весь город и окрестности. А то и весь Германар. Он уже, говорят, по всей стране идёт…

— Это ещё надо разобраться, ядовитый он или нет, — запальчиво возразила Ирма. — Может, это из него берутся снежные демоны, которые вселяются в детей. И дети начинают таять. Те, кто умирает от ледяной болезни, становятся призраками. Они витают повсюду и… делают так, что наш мир превращается в царство холода.

— Я и не знала, что у тебя такое больное воображение, — ехидно заметила Марго Аффенштайн.

— Моё воображение тут ни при чём! Это говорил один учёный. Он выступал в передаче «Факты и версии».

— Версии там явно преобладают над фактами, — засмеялся Марк. — Меньше смотри телевизор — крепче будешь спать.

Илана была полностью с этим согласна. Теперь по всем официальным каналам выступали «борцы за чистоту» и священники-ортодоксалы, которые с гневом и скорбью вещали о нависшем над страной проклятии. Виновниками этого проклятия объявлялись все, кто «сеет в обществе безнравственность и блудомыслие».

«Очередная охота на ведьм», — прокомментировал эти выступления журналист Виктор Леман. А Илана благодарила судьбу за то, что её друзья теперь далеко. По городу ходили тревожные слухи о ночных арестах. Добраться до Мартина Кейна Комитету контроля не удалось, но его активисты вполне могли направить свой охотничий азарт на ближайших друзей художника. Тем более что в последнее время тщательно проверяли всех, кто жил свободным заработком, то есть не состоял в штате какого-либо учреждения. Таких сейчас называли бомерами — людьми без определённого места работы. Заместитель министра по трудоустройству высказался о них вполне определённо.

— Тот, кто занимается непонятно чем и непонятно где, — заявил он, выступая по телевидению, — всегда представляет потенциальную угрозу для общества. Мы должны заботиться о безопасности наших граждан и знать, чем они занимаются. По-настоящему здоровое общество держит под контролем всё и всех.

Больше всего от этого контроля страдал шоу-бизнес. Когда Илана, так и не дождавшись звонка Вито, в конце ноября пришла в «Stella Polari», он сказал ей, что топ-студия в этом году работать не будет.

— Не продлили лицензию, — вздохнул кутюрье. — Сейчас идёт проверка. Они обещали закончить к ноябрю, но конца всё не видно. Мы уж не спорим, не возмущаемся. Лучше не дразнить гусей. Во всяком случае, пока. Я всё же надеюсь, что этот психоз закончится…

— А вот я уже и не надеюсь, — нахмурилась Джеральдина Вустер. — «Чистильщиков» теперь в парламенте абсолютное большинство. Олигархи, Церковь и Партия борцов за чистоту — триумвират, которого я всегда боялась. И вот теперь у них полный симбиоз. Трёхглавое чудище, которое пожирает страну…

— Джерри, не пугай ребёнка, — мягко упрекнул Джеральдину Вито, но взгляд его говорил совсем другое — «Не говори при ребёнке лишнего!»

— Наша принцесса не из пугливых, — махнула рукой старшая наставница. — И прекрасно знает, какую информацию надо принимать к сведению, не вынося на широкое обсуждение.

— Дочь нашего главного олигарха тоже пробует себя в модельном бизнесе, — сказала Илана. — Зачем Отто Грундеру поддерживать тех, кто может ей повредить?

— Его дочери никто не повредит, — усмехнулась Джеральдина. — Ты же знаешь, что нотации у власть имущих всегда заготовлены для чужих детей, а не для своих собственных. Они всегда позволяли себе то, что запрещали другим. Всегда, во все времена. Церковь и «чистильщики» со всеми этими проповедями о нравственности только помогают таким, как Грундеры, прокладывать дорогу своим детям, оттесняя чужих. Между прочим, топ-студия «Астерии» вовсю работает. У них проверку провели быстро. Желающих туда поступить хоть отбавляй. Ещё бы! На сегодняшний день это единственная школа моделей в Гаммеле. И детей туда принимают исключительно из «хороших» семей. Лучше бы тебе отсюда уехать, детка. Я слышала, после Нового года приезжает герцогиня Левенхольд. Если она предложит тебе пожить на Майдаре, не отказывайся.

«Лучше подожду, когда Мартин сможет прислать гостевой вызов», — подумала девочка.

Незадолго до Рождества Церковь выступила с предложением провести внеочередное шествие юных светоносцев. Она решила приурочить его к дню святого Дамиана. Этот святой прославился как экзорцист, исцеливший несколько человек от одержимости.

— Думаю, наши дети с радостью внесут свой вклад в борьбу с нечистью, которая поселилась в нашем прекрасном городе! — вещал по всем каналам первосвященник Джулиус Раффинади. — Пусть они пройдут по Гаммелю, озаряя его светом своих факелов и своих юных чистых душ. В этот день во всех храмах будут проходить службы, и да поможет нам святой Дамиан, изгоняющий бесов! Да поможет он нам изгнать полчище бесов из нашего города! Я верю, что совместными усилиями мы сумеем одолеть холод и тьму!

На следующий день во время большой перемены Илану отыскал Таддеуш Бельски. В глазах его плясали весёлые огоньки.

— Я тут надумал улизнуть с этого дурацкого шествия, — шепнул он. — Подождёшь меня на углу Андерсена и Блюмменштрассе? Там, где всякие маленькие киоски… Когда наш отряд будет проходить мимо, я шмыгну между «Мороженым» и «Новогодней сказкой», а ты подожди меня за телефонными будками. Идёт?

— А если заметят? Я-то не состою в Лихтен-Югенд, а вот у тебя могут быть неприятности…

— Да какие неприятности? Ну, скажут родителям… Они мне ничего за это не сделают. Они же знают, что всё это чушь собачья. Погуляем в парке, на лерах покатаемся… Завтра там не будет такой очереди — многие же в это время на шествии будут.

Улизнуть Таддеушу удалось. Похоже, никто ничего не заметил. Илана потом долго вспоминала, как они бежали по улице Андерсена, задыхаясь от смеха и бьющего в лицо холодного ветра. Уже почти стемнело, и в городе зажгли всю иллюминацию. До чего же были красивы украшенные к Рождеству магазины. Особенно «Сказочный мир». Недавно его немного перестроили, и теперь его витрины представляли собой периодически меняющиеся голограммы со сказочными сюжетами. Освещение в магазине тоже постоянно менялось, и он напоминал огромный загадочно мерцающий кристалл. Магический кристалл, грани которого то вспыхивали, то гасли, порождая всё новые и новые картины. Герои сказок появлялись и исчезали, растворяясь в разноцветном тумане. Они словно манили за собой в волшебный мир, где все чудеса становятся явью…

— Без трёх минут пять, — сказал Таддеуш, остановившись. — Давай посмотрим! Сейчас откроются двери вон в той башне, и появится Кот в сапогах…

— А вот это ещё неизвестно, кто там появится! Картинка может быть и другая — если мы загадаем другую сказку. Со мной такое уже было.

— Правда? Тогда я хочу, чтобы в этих часах появилась… Снежная Королева!

— Присоединяюсь. Дама она, конечно, малоприятная, но её сказка уже рассказана…

— И её песенка спета! — весело подхватил Таддеуш.

Заиграла знакомая мелодия, и едва резные дверцы башенки пришли в движение, как на Илану вдруг нахлынул страх. Она подумала, что лучше бы за ними оказался Кот в сапогах, но, похоже, неведомый волшебник уже исполнил её первое желание и ничего не мог изменить. Таддеуш даже подпрыгнул от восторга, увидев открывшуюся картинку. На фоне звёздной ночи чётко выделялись две фигурки — надменная красавица в сверкающей короне и тонкий бледный мальчик.

— Здорово! Вот уж действительно «Сказочный мир»… Или это твои проделки?

— Не знаю… — пробормотала Илана. У неё было такое чувство, что зловещая фигура Снежной Королевы предвещает что-то плохое. — Тэд, может, домой пойдём?

— Да ты что?! Мы же в парк собирались. А домой я тебя потом вмиг доставлю. Погуляем, и я вызову Чарли с машиной… Кончай хандрить!

И Таддеуш, схватив Илану за руку, со смехом потащил её за собой. Заразившись его весельем, она уже почти забыла о своих тревожных предчувствиях, но когда из какого-то переулка показалась вереница фигур в белых балахонах, страх вернулся.

— Это не шествие светоносцев, а парад страдающих ожирением! — хохотал Таддеуш. — Нет, ты только посмотри на них!

Белые плащи с капюшонами пришлось надеть поверх зимней одежды, и участники шествия выглядели довольно неуклюже.

— В этих балахонах они похожи на монахов, которые неделю разговлялись после Великого Поста! — веселился Таддеуш. — Нет! Это призраки тех, кто помер от обжорства! Разбрелись в своих саванах по всему городу! Кстати… Не потерять бы мне свой саван. Где он там?

Таддеуш пощупал свою лёгкую заплечную сумку, куда недавно запихнул плащ светоносца. Он без конца шутил и смеялся, но Илане было не смешно. Эти медленно бредущие молчаливые фигуры в белом вызывали у неё какой-то безотчётный страх. Пугала её и чрезмерная весёлость Таддеуша. И лихорадочный блеск его глаз. Сегодня он смеялся по каждому поводу и без повода.

— А вы чего бегаете? — полицейский остановил их примерно в квартале от Центрального парка. Патрули сегодня были чуть ли не на каждом углу. — Шествие ведь ещё не кончилось…

— А мы ещё маленькие, — Таддеуш дурашливо захихикал и присел на корточки, изображая малыша. — Нас ещё не приняли в Лихтен-Югенд…

— Ну так идите домой. Вряд ли ваши мамы хотят, чтобы вас завтра объявили в розыск.

— Наши мамы ждут нас в парке. Они обещали нам сорок порций мороженого! — продолжал дурачиться Таддеуш. — Не беспокойтесь, офицер. Дети уже давно не пропадают. Сейчас они превращаются в ледяных демонов! Вот и я уже превращаюсь… У-у-у!!!

Он с жутким завыванием помчался по улице. Илана догнала его и оттащила за киоск-автомат, когда навстречу им вывернула очередная процессия светоносцев.

— Слушай, чего ты сегодня такая мрачная? На вот, съешь, — он протянул ей конфету в неприметной коричневатой обёртке. — Сразу настроение поднимется.

— Зато ты сегодня слишком весёлый, — покачала головой Илана. — И теперь я понимаю, почему.

— Ну да, это те самые конфеты, которые наши святоши считают дьявольскими. Только всё это ерунда! Никакого вреда от них нет. Эти леденцы просто улучшают настроение — если больше ничего не помогает… А если они и правда дьявольские, то сегодня именно тот день, когда их положено есть!

— Насколько я знаю, сегодня праздник святого Дамиана…

— А ты читала «Дэмиена»? Это такой старый готический роман. Довольно интересный. Про весьма симпатичного мальчика с чёрными волосами и голубыми глазами. Его звали Дэмиен, и он был сыном дьявола. Дамиан, Дэмиен — имя-то одно… Кстати, ещё неизвестно, из какого языческого божка или демона сделали этого святого Дамиана. Может, сегодня не день изгнания бесов, а день разгула всякой нечисти — вроде лебронского хэлловина… Вон как разгулялись!

Мимо шествовала очередная вереница белых фигур. Илане казалось, что город сегодня и впрямь кишит призраками и закутанными в саваны мертвецами, которые, бесшумно скользя по снежным улицам со своими бледными светильниками, словно совершают некий таинственный и жуткий ритуал.

Конфета напоминала обыкновенный леденец со вкусом апельсина и мяты, но её действие Илана ощутила сразу. Ей хотелось избавиться от этого гнетущего страха. Нельзя сказать, чтобы она от него совсем избавилась, она скорее загнала его куда-то вовнутрь, но всё равно стало легче.

В парке действительно было не так людно, как обычно, — ведь большинство школьников участвовали в шествии. И всё же на аттракцион «Катание на лерах» выстроилась небольшая очередь. Илана и Таддеуш не огорчились. Они решили обследовать ледяной замок, возведённый недалеко от огромной ёлки, которая уже была украшена к Рождеству. По сводчатым коридорам этого замка вечно носилась ребятня, поэтому Илана немного встревожилась, когда вдруг обнаружила, что вокруг никого нет. Она позвала Таддеуша, но он не откликнулся. Девочка вздохнула с облегчением, увидев его в конце длинного коридора, но, подбежав поближе, наткнулась на гладкую зеркальную стену. Отражение Таддеуша исчезло.

— Тэд, кончай меня разыгрывать! — крикнула Илана.

Никто не отозвался. Какое-то время Илана бродила по ледяным коридорам, прислушиваясь к отдалённым голосам, напоминающим последние отзвуки эхо. Вскоре и они утихли. Илану окружали лишь её многочисленные отражения в ледяных зеркалах. Она старалась к ним не приглядываться. И вообще не смотреть в зеркала. Хватило с неё в своё время Лабиринта Ужасов. Вроде бы, об этом замке, построенном недавно на радость детям из снега и льда, никаких ужасов не рассказывали… Или она опять разбудила какие-то колдовские силы? Увидев в конце коридора арку и синеющее за ней звёздное небо, Илана радостно устремилась к выходу. Тэд, наверное, там, снаружи, и посмеивается, представляя, как она ищет его по всему замку…

Он действительно оказался на улице. Он стоял к ней спиной, опершись на меч. Где хоть он его взял?

— Тэд! — окликнула его Илана.

Подбежав к мальчику, она невольно отпрянула назад. Это был не Таддеуш. Её ввёла в заблуждение приталенная голубая куртка — очень похожая на куртку юного графа, сшитую наподобие средневекового камзола. Лицо незнакомца Илана почти не разглядела — на улице почему-то было темно, как будто все фонари в парке разом погасли. Сначала лунный свет выхватил из синего сумрака тонкий бледный профиль, а когда мальчик обернулся, Илану словно обожгла голубая вспышка. Она только у одного человека видела такие яркие голубые глаза. Посеребрённые луной волосы издали показались ей светлыми. Теперь Илана видела, что они чёрные. В длинных волнистых прядях запутались сверкающие снежинки. Половину лица незнакомца скрывала тень, но Илана поняла, что он очень красив. А одет он был, словно какой-нибудь средневековый принц. Или паж… Паж Мечей! У Иланы было такое чувство, что перед ней ожила одна из карт «Снежного Таро». Изящный подросток стоит, опершись на меч, на фоне заснеженного лунного пейзажа. Его тонкое наполовину скрытое тенью лицо напоминает выглядывающий из-за тучи молодой месяц…

Тут Илана к своему ужасу обнаружила, что находится уже не в парке. Она и таинственный незнакомец стояли на поляне возле рощи хвойного кустарника, где пасся белый лер, с аппетитом жующий длинные колючки. Где она? Илана в панике огляделась. Как ни странно, ледяной замок, из которого она только что выбежала, был здесь, правда, он почему-то дрожал и колебался, как отражение в слегка взбаламученной воде. И как будто бы даже терял чёткость очертаний. Илана поняла, что должна оказаться в нём, пока он не растаял в воздухе. Девочка со всех ног кинулась к замку. Кажется, незнакомец что-то крикнул ей в след, но ей уже было не до него.

Забежать в ледяной замок Илана успела, но когда она, миновав несколько коридоров, снова оказалась на улице, парка она не увидела. Перед ней простиралась заснеженная равнина, по которой мчались запряжённые лерами сани. В них сидели люди, рассмотреть которых Илане не удалось из-за летящей из-под полозьев снежной пыли.

«Чёрт возьми, да где же я?!»

Едва сани скрылись за горизонтом, девочка снова вошла в ледяной дворец. Минут десять проплутав по одинаковым ледяным коридорам, она оказалась на той же равнине… Или на точно такой же? Самое забавное, что она опять увидела сани, запряжённые лерами, но на этот раз упряжка стремительно приближалась к замку и вскоре исчезла, скрывшись в одной из его ледяных арок. Илане не удалось разглядеть пассажиров, но ей показалось, что все или почти все они — дети. Илана кинулась к той арке, в которую въехали сани — ведь куда-то же эти люди направляются, и если она побежит по их следу, то в конце концов окажется в каком-нибудь обитаемом месте. Может, там ей объяснят, где она находится и как вернуться в парк? Если туда вообще можно вернуться… Илана чувствовала, что страх всё больше и больше овладевает ею. Ей стало совсем не по себе, когда она обнаружила, что большая арка, в которой скрылись сани, не ведёт в замок. Эта арка возвышалась недалеко от него и казалась единственным, что сохранилось от какого-то давно снесённого строения. За ней виднелась всё та же бесконечная заснеженная равнина.

«Может, они проехали под ней, а потом свернули за этот чёртов ледяной дворец?» — предположила Илана и похолодела, увидев, что следы копыт и полозьев заканчиваются под аркой. — Господи, куда же делись эти сани? Господи, помоги мне найти дорогу назад!»

Илане показалось, что ледяной замок стал снова колебаться в воздухе, и она поспешила в него вернуться. На этот раз она блуждала недолго, а найдя небольшую арку, ведущую наружу, наконец-то оказалась в Центральном парке Гаммеля.

Тэда нигде не было. Илана обегала весь парк и даже попросила службу охраны объявить по громкоговорителю, что Таддеуша Бельски ждут возле главных ворот. Около семи часов, усталая и вконец расстроенная, Илана взяла такси и отправилась к нему домой.

Дворецкий посмотрел на неё с недоумением, однако без слов впустил в просторный холл с поблескивающими в полумраке фигурами рыцарей. В этом замке её уже знали все. Об Илане тут же доложили.

— Что-то случилось, дорогая? — спросила графиня Анна, спускаясь по широкой мраморной лестнице.

— Тэд… Он пропал! Мы с ним были в парке, играли в ледяном замке, а потом… я заблудилась и… Когда я вышла, его нигде не было. Я боюсь, что он так и не вернулся оттуда…

Графиня слушала сбивчивую речь Иланы, удивлённо вскинув брови.

— Тэдди уже давно дома. Он вернулся около часа назад. Это было очень некрасиво с его стороны — вот так вот уйти и заставить тебя волноваться. Может, он тоже тебя не нашёл и решил, что ты отправилась домой?

— Может… — растерянно пролепетала девочка.

— Выходит, вы заблудились в ледяном замке? Там же всегда дети играют, даже малыши.

— Сама не знаю, как это получилось. Жаль, что мы с ним разминулись…

Илана не хотела рассказывать графине о заснеженной равнине, незнакомце с мечом и своих блужданиях по таинственному замку, из которого можно выйти в другой мир. Слава Богу, теперь в этом никакой необходимости не было. Таддеуш не потерялся — ни в том, ни в этом мире. Но поведение его Илану озадачило. Впрочем, графиню тоже.

— Завтра я поговорю с ним, — сказала она, слегка нахмурившись. — Мужчины из нашей семьи так не поступают. Он должен был проводить тебя до дома. Но он сегодня вообще какой-то странный. Уж не заболел ли…

— Да, мадам, мне тоже показалось, что он… Что ему нездоровится. Я даже уговаривала его пойти домой пораньше, но ему хотелось погулять. Я рада, что мои страхи оказались напрасными, и сожалею, что побеспокоила вас.

— Пустяки, — улыбнулась графиня. — Здесь тебе всегда рады.

Илана вежливо отказалась от чая, но предложение отвезти её домой на автолёте отклонять не стала. От усталости и волнения она уже еле держалась на ногах.

Шофёр высадил её у ворот и не улетел, пока она не вошла в дом. Наружная дверь оказалась незапертой. Более того — она была приоткрыта. А вторая дверь — между сенями и коридором — едва ли не распахнута настежь. По комнатам гулял ветер, в прихожую намело снега.

«Открыли дверь мою метели,

Застыла горница моя…»

Эти строки почему-то заставили сердце Иланы болезненно сжаться.

— Бабуля, ты дома? — крикнула она.

Ответом ей было молчание. В доме царила странная, зловещая тишина. Увидев под дверью бабушкиной комнаты бледную полоску света, Илана обмерла от страха. Будь с бабушкой всё в порядке, она бы не оставила дверь открытой — она же боится холода. И воров.

— Бабуля!!

Бабушка Полли оказалась в своей комнате. Она одетая лежала на заправленной постели, что было на неё совершенно не похоже. Увидев Илану, она приподнялась и посмотрела на неё каким-то пугающе спокойным взглядом.

— Бабуля, что с тобой?

— Ничего, детка, — ответила та слегка удивлённо. — Ждала тебя и прилегла отдохнуть.

— С тобой точно всё в порядке?

— Конечно.

— А почему дверь была открыта? В доме холод. Неужели ты не чувствуешь?

— Да, действительно, — подумав, согласилась бабушка. — Как это я забыла закрыть дверь… Ты замёрзла?

— Ты же знаешь, что я никогда не мёрзну. Это ты можешь простыть.

— Ничего, закутаюсь.

С этими словами бабушка залезла под одеяло и повернулась к Илане спиной.

Девочка заперла все двери и включила в гостиной камин — на самую маленькую мощность. К утру нагреется. Илана бы, конечно, без этого обошлась, но бабушка… Она же вечно мёрзнет. Что с ней сегодня? Она сроду не ложилась спать в восемь часов. Сегодня день святого Дамиана, а она даже не приготовила праздничный ужин. Вернее, вообще никакой не приготовила.

Дамиан… Дэмиен… Темноволосый мальчик с голубыми глазами, красивый и загадочный, словно порождение лунного света… Кого она сегодня видела на снежной равнине, куда её вывел один из коридоров ледяного замка? Сына дьявола? Сына короля тех мест? Или пажа…

Илану всю ночь преследовали мешковатые фигуры в белом, которые парили над улицей, несомые метелью, а Таддеуш смотрел на них и смеялся до слёз. «Не потерять бы мне свой саван», — сказал он, роясь в сумке, и вдруг достал оттуда сверкающий ледяной меч. На лице его отразилось удивление, которое сменил страх, а потом какая-то дьявольская радость, совершенно исказившая его прекрасные тонкие черты…

Илана не поняла, что её разбудило. Похоже, по дому кто-то ходил. И это была не бабушка — её шаги Илана знала. Девочка выглянула в коридор, и ей показалось, что в дверь гостиной метнулось что-то белое. Преодолев страх, Илана вошла туда и включила свет. В гостиной никого не было.

«Наверное, это был свет фар, — подумала она. — Кто-то проехал или пролетел над домом…»

Илана пыталась себя успокоить, но интуиция подсказывала ей — что-то не так. А что именно — лучше не знать.

Глава 25. Оборотни

Таддеуш действительно заболел. Он не выздоровел ни к Рождеству, ни к Новому году. У Иланы ещё никогда не было таких унылых праздников. Бабушка даже не испекла к Рождеству свой знаменитый пирог. Она вообще вела себя очень странно. Покупала она теперь в основном рыбу и мясо — чаще всего оленину, которую Илана терпеть не могла, а готовила так, что порой невозможно было есть. Она как будто забыла о существовании соли, а когда Илана ей об этом напомнила, стала всё безбожно пересаливать. Чтобы не умереть с голоду, Илана покупала полуфабрикаты и с грехом пополам доводила их до полной готовности. В супермаркетах продавались и готовые блюда, которые оставалось только разогреть, но они слишком дорого стоили. Вскоре Илане пришлось взять на себя и магазины — бабушку абсолютно не интересовало, что в доме закончились какао, сахар, рис и сухое молоко. Единственное, что она делала с прежним старанием, так это уборку. В доме царила идеальная чистота, но уюта в нём больше не было. Бабушка Полли почти целыми днями где-то пропадала, а когда приходила домой, тут же удалялась к себе. Она как будто боялась находиться в одной комнате с Иланой. На вопросы о самочувствии бабушка лишь ласково улыбалась и отвечала:

— У меня всё прекрасно.

Она периодически забывала закрывать входную дверь. Вернувшись однажды из школы, Илана обнаружила, что в гостиной от мороза лопнули трубы. Система отопления в этом районе была допотопная — тут ведь уже много лет собирались всё снести. Пришлось срочно вызывать ремонтников из фирмы «Комфорт», которая обслуживала дома на Трансильванской и ещё двух улицах Южного округа.

— Да, девочка, плохи дела, — сочувственно сказал Илане один из рабочих, когда ремонт был закончен. — Госпожа Стивенс совсем не такая, как прежде — я ведь её давно знаю. Если лекарство от болезни Альцгеймера и придумали, то нам, беднякам, оно явно не по карману. Мне вот пришлось поместить матушку в специальную клинику. Навещаю, слежу, чтобы с ней там обращались по-человечески, а на большее у меня времени нет. За ней же постоянный уход нужен. И надзор. А когда мне? Работать же надо, семью кормить… У тебя есть ещё родственники?

— Есть… Но у бабушки нет никакого маразма. Подумаешь — дверь закрыть забыла! С кем не бывает.

Этот разговор не на шутку встревожил Илану. Ещё не хватало, чтобы бабушку Полли признали недееспособной. Ведь тогда над Иланой снова нависнет угроза приюта. До её совершеннолетия ещё целых четыре года. Сейчас ей двенадцать… Девочка вздохнула, вспомнив о своём недавнем дне рождения, о котором бабушка напрочь забыла. Джон О'Кири, пообещавший взять опеку над Иланой на себя, всегда казался ей какой-то мифической личностью. Да и что ему помешает передумать? Особенно если какие-нибудь доброжелатели что-нибудь нашепчут ему в уши. Зачем ему лишние проблемы? У самого двое детей.

Илана забеспокоилась ещё больше после разговора с одной из бабушкиных приятельниц. Рут Соммерс жила на соседней улице, и они с бабушкой Полли иногда захаживали друг к ругу на чашку чая. Госпожа Соммерс окликнула Илану, когда та возвращалась из магазина.

— Деточка, я очень тревожусь за Полли. Уговори её показаться врачу. Моих советов она больше не слушает.

— А в чём дело? — Илана изобразила недоумение. — Бабушка как раз чувствует себя лучше, чем раньше. У неё даже давление больше не скачет…

— Да, но… Не знаю даже, как и сказать, но с ней явно что-то не то. Во вторник, когда ты была в школе, я зашла к вам и застала её на кухне. Она ела сырую печень. Не то говяжью, не то оленью — я не разобрала… Меня чуть не стошнило. А на столе были рыбьи головы и кости… Видимо, она и рыбу ела. Сырую…

— Ну и что? Вы разве не знали, что она любит сырое мясо? Она и раньше его ела — в нём же много железа. А печень ещё полезней… Ну а рыбу она мне тогда на обед приготовила. Она её чистила, вот и остались головы да кости. Не понимаю, что вас так встревожило, госпожа Соммерс. С бабушкой всё в порядке… Извините, я очень спешу.

Войдя в дом, Илана поставила сумки в прихожей и долго стояла, тупо глядя на пёстрый вязаный коврик. Бабушка Полли связала его в прошлом году. Бабушка Полли вечно что-нибудь вязала, шила и вышивала. Она любила стряпать пироги и сердилась, если Илана в холода неплотно закрывала двери. Она часто ворчала и постоянно что-то напевала себе под нос, смотрела все дурацкие сериалы и программы новостей. Она строго следила за тем, как Илана питается, и никогда не уходила из дома на целый день…

В жизни Иланы было уже достаточно странного. И страшного. Но то, что творилось сейчас, было страшней всего. Она жила в одном доме с зомби. С каким-то живым мертвецом. Или с демоном, принявшим человеческий облик. Похоже, этот демон не желал ей зла, но что он сделал с её бабушкой? Что вообще произошло в тот проклятый день? В день святого Дамиана… Дамиан, Дэмиен… Сын дьявола, красивый и голубоглазый, явившийся к ней на залитой зловещим лунным светом равнине… Шутка Таддеуша обернулась жуткой истиной. В тот вечер по заснеженным улицам Гаммеля носились бесы и злые духи. И похоже, один из них вселился в бабушку Полли. Считалось, что одержимому можно помочь — просто нужен хороший экзорцист… А если отвезти её на руины той церкви? Может, там снова появится сияющий храм, и снова произойдёт чудо, которое спасёт бабушку, как недавно спасло Мартина и его близких…

Вечером этого дня Илана узнала, что от верденской церкви уже ничего не осталось. В программе «События» показали сюжет об освещении «нечистого места» в Вердене. Информация, которой поделился с тележурналистами «пожелавший остаться неизвестным служитель закона», сыграла свою роль. Место, где бесследно исчезают люди, а перед этим бегают чёрные кошки, может быть только нечистым. Развалины сгоревшего храма снесли. По расчищенной от снега поляне с заунывным пением ходили фигуры в чёрном. Они долго кропили это место святой водой, потом появились плотники, которые возвели вокруг него высокий забор. Было решено построить тут часовню. Илана представила себе, как на неё посмотрят рабочие, если она приведёт бабушку на строительную площадку. Да и не будет там больше никаких чудес. Там будет самая обыкновенная часовня для так называемых правоверных. Люди, которые считают истинной только свою веру и правильной только свою церковь, никогда не воздвигнут сияющий храм.

На следующий день Илана отправилась в замок Бельски — ей хотелось навестить Таддеуша. Болел он уже долго, а его одноклассники говорили, что сколько ни пытались его проведать, их так и не пустили. Странно. Ведь говорили же, что у него воспаление лёгких, а это не заразная болезнь… Илану тоже не пустили дальше холла. Дворецкий сказал, что врач распорядился не тревожить больного.

— У него что-нибудь заразное? — спросила девочка.

— Не знаю, — процедил слуга. — Я лишь выполняю распоряжения.

— А графиня…

— Её сиятельство отдыхает. У неё голова болит. Господа сейчас никого не принимают.

Спустя пару дней Илану вызвали к директору школы. Вернее, в его кабинет. Интересовался ею не директор, а невзрачный человечек в строгом сером костюме, который вежливо сказал, что желает задать ей несколько вопросов. Илана сразу поняла, что это очередная «какашка» — так называли членов Комитета контроля. Называли, разумеется, не в глаза и вполголоса. В Гаммеле сейчас многие перешли на шёпот.

— Илана, мы всего лишь хотели бы знать, чем вы с Таддеушем Бельски занимались 20-го декабря минувшего года. Его родители говорят, что в тот вечер вы гуляли вместе.

— Мы гуляли в парке. А потом разминулись…

— Да, это мы знаем. Ты испугалась, что он потерялся, и даже пришла к нему домой.

— Так и было, но госпожа графиня успокоила меня, сказав, что Тэд уже дома. Вот и всё.

— Но что тебя так встревожило? Ведь Таддеуш не маленький и знает, как добраться до своего дома. Наверное, случилось что-то… необычное?

«Случилось-то случилось, да вот только тебе я об этом рассказывать не буду», — подумала девочка.

— Мы хотели покататься на лерах, но там была очередь. Мы пошли в ледяной замок и… потеряли друг друга. Мне не стоило поднимать такой шум и беспокоить графиню, но это я уже потом поняла. А тогда я… почему-то растерялась. Тэд обещал меня проводить и вдруг исчез.

— Странно, не правда ли? А больше ты ничего странного в его поведении не заметила?

— Нет. Он был очень весёлый.

— К нему кто-нибудь подходил?

— Нет… Во всяком случае, я не видела. А потом мы потеряли друг друга… Недавно я хотела его навестить, но меня не пустили. Что с ним? Почему никто ничего не говорит?

— Не хотелось бы тебя пугать, девочка, но рано или поздно ты всё равно узнаешь. И ты, и все остальные. У Таддеуша ледяная болезнь… Я вижу, тебя это потрясло. Представь, каково его родителям. Почти одновременно с ним этой проклятой болезнью заболели ещё несколько детей, совершенно друг с другом не знакомых и живущих в разных концах города. Мы не знаем, что её вызывает, и на всякий случай опрашиваем всех, кто общался с этими детьми, особенно в тот день, когда у них заметили первые признаки страшной болезни. У Таддеуша Бельски их заметили 20-го декабря, в день святого Дамиана. Его родители и врач сперва решили, что он немного простыл, а всё оказалось гораздо хуже.

Сразу после уроков Илана помчалась к замку Бельски. Дворецкий встретил её неприветливо.

— Юного графа нет дома, — сказал он. — Его увезли в к больницу.

— В какую?

— Этого я не знаю, да и тебе это знать ни к чему. Тебя туда всё равно не пустят. К нему пускают только родителей. И вот что я ещё скажу, девочка… Не попадайся-ка ты лучше им на глаза. Её сиятельство сейчас вообще не в себе…

— Но что я сделала?!

— Не знаю. Может, и ничего, но больно уж много про тебя говорят. Где ты, там вечно что-нибудь случается…

— Тэд мой друг! Я не сделала ему ничего плохого!

— И всё же лучше не приходи сюда. Тем более, что ты ничем ему не поможешь.

На улице Илану догнала хорошенькая девушка в куртке, из-под которой выглядывал подол длинного серого платья с оборками. Такие платья в замке Бельски носили все горничные. Илана узнала Нелли. Эта девушка выросла в приюте святой Бригитты и какое-то время работала в доме Грундеров. Место в графском замке она получила благодаря протекции Марианны Джефферсон. Илана никогда не общалась с Бертой — слуги в замке Бельски были слишком хорошо вышколены, чтобы заговаривать с гостями, но она уже давно заметила, что эта девушка поглядывает на неё с симпатией.

— Не бери в голову, — сказала Нелли. — Этот старый осёл уже из ума выжил. Несёт всякую чушь, да ещё с таким видом, будто знает больше всех. Графиня сейчас действительно не в себе, но вряд ли она в чём-то обвиняет тебя.

— Да меня сроду все обвиняют. Во всём! Тэд действительно так плох?

— Не то слово, — вздохнула горничная. — Он… такой бледный. Почти прозрачный. И словно обесцветился. Глаза у него совершенно бессмысленные. И вечно этот холодный пот. Простыни и рубашку хоть отжимай. А графиня… Она всё себя винит.

— За что?

— Пойдём, не будем тут стоять, — Нелли, оглядевшись, взяла Илану под локоть. — Я сказала этому ржавому роботу у дверей, что мне надо в бакалейную лавку. По-моему, это в ту же сторону, что и тебе…

— Я тут недавно прибиралась в покоях графини, — продолжала горничная, когда они свернули на улицу Паризьен, вдоль которой тянулось множество маленьких уютных магазинчиков. — Я была в спальне, а мадам с какой-то своей знакомой в соседней комнате. Я прибралась и ушла, а потом вернулась, потому что забыла щетку. Наверное, они слышали, как я ушла, но не услышали, как я вернулась, поэтому заговорили погромче. Графиня сказала: «Это меня Бог покарал. Я убила чужого ребёнка, и теперь у меня отняли моего. А ведь я для него старалась! Я не могла смириться с тем, что его место занял ублюдок. Эта шлюха со своим мерзким ублюдком присвоили то, что должно было достаться нам! Но уж лучше бы я смирилась». Тут они что-то стульями задвигали. Я испугалась, что они собираются выйти из той комнаты в спальню, и убежала. Если честно, я ушам своим не верила. Графиня… Она такая утончённая! Такая вежливая со всеми, даже с прислугой, и вдруг — шлюха, мерзкий ублюдок… Я думала, она и слов-то таких не знает.

Ругательства, которые употребляла хозяйка, шокировали Нелли едва ли не больше, чем то, в чём графиня призналась. Подумать только — графиня Бельски убила ребёнка! Илана не считала мать Таддеуша святой. Она знала, что Анна Бельски из тех людей, которые почти никогда не снимают маску. Как, впрочем, многие, кого Илана видела в этом замке. Она тут многому научилась. Но только не угадывать, что скрывается под маской. Неужели эта женщина и впрямь способна убить ребёнка? Поверить в это трудно, но с чего бы графиня вдруг стала на себя наговаривать! Разве что повредилась рассудком.

— Ты даже не думай, тебя тут никто ни в чём не винит, — заверила её Нелли. — Я уж не знаю, кого она там убила, но такой грех никогда не сойдёт с рук. Мне в общем-то до всего этого нет никакого дела. Я уже давно усвоила, что прислуга не должна интересоваться делами хозяев, даже если те из комнаты в комнату трупы таскают. Прикажут помочь — другое дело, а вмешиваться… Можешь сам трупом оказаться. Особенно если служишь графьям да банкирам. Я это только тебе и рассказала.

— Ты мне нравишься, — призналась она, немного помолчав. — И плевать мне на все эти разговоры о том, что ты не дочь Евы. Да откуда они знают, какая она была, наша праматерь Ева? Может, первые люди как раз больше на тебя походили. Я ужасно рада, что ты заткнула за пояс эту гниду — грундеровскую дочку. Она так бесилась, когда конкурс проиграла. Да какая она принцесса? Чванливая, злобная, мелочная тварь. А уж её мамаша… Знала бы ты, как мне там жилось!

— Догадываюсь, — усмехнулась Илана.

— Ну ладно, я побежала, — спохватилась Нелли. — А то меня потеряют. Или этот старый сморчок дворецкий что-нибудь заподозрит. Ну а ты забудь, что он сказал. Их сиятельствам со своими бы грехами разобраться.

Таддеуш умер в конце января. Хоронили его в закрытом гробу — как и всех, кто пал жертвой страшной ледяной болезни. Когда серебристо-голубой гроб, украшенный белыми лилиями, вносили в фамильный склеп, графиня упала в обморок. Белые лилии были повсюду. Они даже устилали аллею кладбища, по которой двигался траурный кортеж. Таддеуша оплакивала вся 7-я гимназия, особенно девочки. А на Илану косились так, что она чувствовала себя чуть ли не прокажённой. «Где ты, там вечно что-нибудь случается». Старый дворецкий был не далёк от истины. Но она никогда не делала и не желала Таддеушу ничего плохого.

Илана ушла, не дождавшись конца церемонии. Ей казалось, что здесь хоронят не Таддеуша, а кого-то другого. Таддеуш Бельски потерялся, заблудившись в ледяном дворце. Шутка святого Дамиана… Или беса по имени Дэмиен. «У меня было такое чувство, что хоронят не его…», — всплыли в памяти слова Билли. Некоторые никак не могут смириться со смертью любимого человека. Они не верят в неё даже на его похоронах.

— Илана Стивенс! — окликнул её кто-то, когда она выходила за ворота кладбища. Такой голос — странная смесь тенора и контральто — мог принадлежать и мужчине, и женщине. Так же, как и смуглое, скуластое, обрамлённое короткими тёмными волосами лицо. Кожаная куртка поверх полицейской формы скрывала очертания фигуры, лишая Илану всякой возможности определить пол собеседника.

— Лейтенант Джонсон! — представился андрогин, показав Илане полицейский значок. — К сожалению, у меня для вас плохие новости. Два часа назад мы нашли тело вашей бабушки, и вы должны поехать со мной на опознание.

— Как… тело? — растерянно пролепетала Илана.

— Пройдёмте лучше в машину, — в голосе лейтенанта звучали сочувственные нотки. — Я вам всё расскажу по дороге.

Илана, как сомнамбула, садилась в маленький полицейский автолёт. Чьё они нашли тело? Бабушки Полли или того оборотня, который больше месяца жил в их доме? Что вообще происходит?

— Вот, сделай пару глотков… Полегче станет.

В руках у Иланы оказалась открытая пластиковая банка. Напиток напоминал смесь лимонада со спиртом.

— Лилиана, ты даёшь ребёнку алкоголь? — шофёр, тоже полицейский, состроил праведническую мину.

— Не каждый ребёнок оказывается в такой ситуации, — отмахнулась Лилиана.

Это женственное имя совершенно не вязалось с её внешностью, но, похоже, под грубоватой оболочкой скрывалась добрая душа. Не вдаваясь в подробности, лейтенант Джонсон рассказала, что в одном из заброшенных домов на улице Навигатора Пирса, где наконец занялись сносом старых построек, рабочие обнаружили тело пожилой женщины. В её сумке полиция нашла льготную товарную карту супермаркета «Глобо» на имя Марии Аполлинарии Стивенс. Судя по всему, на неё напали уличные воры, и вряд ли они собирались её убивать — ударили по голове, чтобы оглушить, но, похоже, не рассчитали. Взяв кошелёк и часы, они спрятали тело убитой в ближайшем пустом доме. Их, конечно, постараются найти, но вот удастся ли…

— Будет достаточно, если ты опознаешь вещи своей бабушки. На саму на неё смотреть не обязательно. Мы не сомневаемся, что это тело Марии Аполлинарии Стивенс, но правила требуют, чтобы кто-нибудь из родственников опознал убитого. Мы навели справки — кажется, кроме тебя у неё в Гаммеле никого нет.

— Я хочу её увидеть.

— Хорошо. Да это, в общем-то, и не страшно. На улице мороз, так что процесс разложения даже не начался.

Лучше бы она не видела этот посиневший труп. Это действительно была бабушка Полли. Демон не вселился в неё. Он её убил, чтобы занять её место. Зачем?

— Почему ты не сообщила в полицию, что твоя опекунша пропала? — спросил следователь. Этот тощий, похожий на облезлую лисицу тип, казалось, давно разучился смотреть на людей без прищура. — Эксперт установил, что госпожа Стивенс мертва больше месяца.

Это Илана уже поняла. Вернувшись домой в тот злополучный день святого Дамиана, она застала там уже не бабушку Полли.

— Ну, и чего же ты молчишь? Ты столько времени жила одна и ничего никому не сказала. Похоже, тебе есть что скрывать.

— Господин следователь, девочка в шоке, — вмешалась лейтенант Джонсон. Она явно сочувствовала Илане.

— Я думала, что бабушка в Вавеле. Она туда собиралась… В гости.

Надо было срочно что-то выдумывать. Не рассказывать же этому типу о демонах, с аппетитом уплетающих сырую печень. В конце концов, она и сама не понимала, что происходит. Она лишь чувствовала, что её опять пытаются в чём-то обвинить.

— Ладно, — неожиданно смягчился следователь. — Этот разговор действительно может подождать. Тебе надо прийти в себя. Лейтенант, пригласите сестру Агату.

Джонсон вышла и через минуту вернулась с низенькой полноватой монахиней, которая посмотрела на Илану так, словно ей обещали отдать бездомного котёнка, а привели тигра.

— Я не хочу в приют! На моём банковском счёте достаточно денег, чтобы платить за хороший пансион.

— Возможно, но до своего совершеннолетия ты не имеешь права распоряжаться этими средствами.

— Да? И кто же имеет право ими распоряжаться?

— Тот, кого назначат твоим опекуном. А попечительский совет будет контролировать все расходы. Есть люди, которые не прочь поживиться за счёт своих подопечных. Будет даже лучше, если твои деньги спокойно полежат в банке до твоего совершеннолетия, а пока о тебе будет заботиться государство…

— Мне надо связаться с герцогиней Левенхольд. Она мне посоветует, как поступить.

— Боюсь, что это будет непросто, — с притворным сожалением вздохнул следователь. — Одному Богу ведомо, в каком конце какой галактики она сейчас улаживает свои дела. Насколько я знаю, у неё масса проблем… Но мы, конечно, поможем тебе с ней связаться. А пока ты пойдёшь с сестрой Агатой. Поживёшь пока в приюте святой Бригитты…

— Я могла бы пожить у себя дома. Деньги у меня ещё есть…

— Дитя моё, по нашим законам, человек, не достигший совершеннолетия, не может жить один. Так что не спорь. Сейчас вы с сестрой Агатой отправитесь к тебе домой. Ты соберёшь свои вещи, а дом пока опечатают…

— Если вы не против, я позвоню одному знакомому.

— Пожалуйста, — осклабился следователь.

Генри Линдена в городе не оказалось. И вообще на Гее. Илана могла бы связаться с Мартином, но она не хотела лишний раз привлекать внимание органов к его опальной персоне. Он писал, что у него всё хорошо, но Илана знала: пока Мартин и его близкие не получили лебронского гражданства, они там на птичьих правах, и малейшая неприятность может выйти им боком.

«Ничего, — подумала девочка. — Сама найду способ отделаться от всех этих тварей. И от приюта. Главное сейчас — усыпить их бдительность».

Похоже, её смиренный вид и впрямь успокоил сестру Агату.

— Пойдём, детка, — сказала она елейным тоном. — Среди друзей и добрых наставников лучше, чем одной в пустом доме.

Илана чуть не поморщилась от досады, когда следователь распорядился подвезти «дам» на автолёте. Это означало, что по дороге сбежать не удастся.

Однако до приюта святой Бригитты они так и не доехали. Первые пять минут полёта сестра Агата с энтузиазмом живописала Илане прелести проживания в этом богоугодном заведении, потом её энтузиазм вдруг резко иссяк. Монахиня стала зевать, клевать носом, а вскоре, устав бороться с сонливостью, откинулась на спинку сиденья и захрапела. Илану тоже слегка клонило в сон. Что-то было не так. Девочка заметила, что полицейский-пилот внимательно наблюдает за своими пассажирками. Его кабина была отделена от салона толстым стеклом. Неужели он пустил какой-то снотворный газ? Наверное, полиция нередко так поступала, перевозя чересчур буйных арестантов, но зачем усыплять пожилую монахиню и девчонку, которая ведёт себя вполне смирно?

Илане показалось, что пилот смотрит на неё с удивлением. Похоже, усыпляющий газ не оказывал на неё желаемого воздействия. Что ж, она ведь не совсем человек. Раны у неё, к примеру, заживают гораздо быстрей, чем у «истинных детей Адама и Евы». Только она об этом подумала, как ей стало трудно дышать. Физиономия полицейского за пуленепробиваемым стеклом расплылась в довольной улыбке. Наверное, он пустил какую-то другую отраву.

— Сволочь… — прошептала Илана, проваливаясь в темноту.

Очнулась она в полутёмной комнате, напоминающей палату в муниципальной больнице, где Илана однажды была вместе с бабушкой — та навещала свою знакомую. Девочка села на жёсткой кровати и огляделась. Бледно-зелёные стены, серый пол, белый потолок с двумя длинными лампами, включёнными на полмощности. Всю мебель составляли кровать, два пластиковых стула и низенький столик. Двери здесь были две, а окно одно. Под ним Илана заметила вделанное в стену кольцо, к которому крепился тонкий металлически поблескивающий шнур, предназначение которого она тут же выяснила. И это открытие её отнюдь не обрадовало. Оказалось, что второй конец шнура прикреплён к тонкому металлическому ошейнику — такому лёгкому, что Илана не сразу почувствовала его на шее. Из чего сделан шнур, она не знала, но сразу поняла, что он очень прочный. И достаточно длинный, чтобы она могла свободно передвигаться не только по этой комнате, но и по соседнему помещению, в которое вела одна из дверей. Там оказался санузел. Вторая дверь, побольше, наверное, вела в коридор.

Из одежды на Илане оставили только плавки и нижнюю рубашку. Умывшись холодной водой, она почувствовала себя лучше. Голова прояснилась окончательно.

«Неужели меня похитили по приказу военного ведомства? — размышляла девочка. — Они собрались меня изучать, чтобы использовать мою «убойную силу»? Чёрта с два я буду на них работать!»

Окно было на уровне её лица. Оно упиралось в сугроб, за которым Илана увидела двор со снежными фигурами и ледяной горкой, а чуть дальше красивый особняк. Вернее, это было другое крыло здания, в котором она находилась. Что-то не похоже на военную базу. Скорее это чьё-то частное владение. А чьё, Илана догадалась, когда во двор выбежали трое детей. Она сразу узнала Снежану Грундер и её кузенов. Мерзкая троица тут же затеяла игру в снежки. А когда во дворе появилась пушистая белая собачка, все дружно принялись за ней гоняться. Собака лаяла, дети смеялись и что-то кричали друг другу, но до Иланы не доносилось ни звука. Похожий на шпица пёсик, утопая в сугробе, пробрался к её окну и замер. Увидев, что Адольф устремился за собакой, Илана поспешно отступила в глубь комнаты.

— Они всё равно тебя не видят, — произнёс за её спиной мягкий, вкрадчивый голос. — Снаружи это просто зеркало.

Девочка вздрогнула и оглянулась. В комнате стоял невысокий плотный мужчина с тяжёлым подбородком. Отто Грундер.

— Ну вот, наконец-то у нас появилась возможность познакомиться поближе.

— И для этого надо было меня похищать? Кстати, похищение — уголовное преступление…

— Ты вообразила, что знаешь уголовный кодекс лучше меня? — насмешливо осведомился Грундер.

— Нет, что вы. Кто может знать законы лучше преступника, который уже столько лет нарушает их совершенно безнаказанно?

Отто Грундера этот ответ отнюдь не шокировал. Скорее позабавил.

— Умная девочка. Думаю, мы с тобой договоримся. Тем более что времени у нас предостаточно. Никто не знает, где ты. Когда сестра Агата придёт в себя, она даже не вспомнит, что случилось.

— И много у вас в полиции своих?

— Достаточно. И они не жалеют об этом. Ты тоже ни о чём не будешь жалеть, если мы с тобой подружимся. Ты не думай, я вовсе не сержусь на тебя за то, что ты устроила моей жене и дочери. Две глупые, жадные бабёнки, которых давно следовало хорошенько проучить.

— Победу в конкурсе мне присудило жюри…

— Я не об этом. Я имею в виду все эти чудеса с автолётами. В школе ты тоже хорошо на всех страху нагнала… Не делай вид, будто не понимаешь, о чём я говорю. Я ведь уже давно за тобой наблюдаю. Ты мне нравишься, Илана Стивенс. Честно говоря, мне даже жаль, что ты не моя дочь. Ты не спускаешь обид. И умеешь разделываться со своими врагами так, что не подкопаешься. Ты обладаешь удивительной силой, и я хотел бы знать её природу. Мне тоже есть чему тебя поучить. Я родился в трущобах, а теперь я один из богатейших людей Федерации. Некоторые считают меня чародеем. Давай договоримся… Мы с тобой волшебники и делимся друг с другом своими магическими секретами. Идёт?

— На того, с кем хотят подружиться, не надевают ошейник.

— Это всего лишь необходимая мера предосторожности. Сила, природу которой не знаешь, внушает страх. Я не знаю, как мне себя с тобой вести…

— И для начала решили посадить меня на цепь. Это очень плохое начало.

— Продолжение наших отношений может быть гораздо приятней. Если ты согласишься на мои условия, то будешь жить на положении моей любимой дочери. Ты будешь иметь гораздо больше, чем Снежана…

— А если мне этого не нужно?

— Тогда скажи, что тебе нужно?

— Чтобы вы меня отпустили.

— Ты хочешь в приют? Джон О'Кири никогда не горел желанием взять на себя опекунство над таким странным ребёнком, как ты. А теперь он от него откажется, не сомневайся. Об этом я уже позаботился… Да нет, никто не собирается его убивать. Стоит ли пачкать руки о такое ничтожество? Такого купить дешевле, чем киллера. Так что теперь тебе одна дорога — в приют.

— Там, по крайней мере, не надевают ошейник.

— Дитя моё, — улыбнулся Отто Грундер. — Тебя и там не оставят в покое. Думаешь, никто не догадывается о твоих сверхъестественных возможностях? Вокруг навалом людей, которые тебя боятся и ненавидят. Кстати, тебя вполне могут обвинить в убийстве собственной бабушки. Соседи видели Полли Стивенс, вернее, её двойника, после её смерти. Кто это был? Кто-то из твоих друзей-демонов?

— А если так, то вы не боитесь, что мои друзья-демоны пожалуют сюда, чтобы помочь мне? Они ведь могут доставить вам массу неприятностей.

— Демоны тоже не всемогущи, — Отто Грундер улыбался, но чувствовалось, что последние слова Иланы его встревожили. — И потом… Когда опасность становится реальной, я действую быстро. Твоих друзей пока что тут нет. И они могут не успеть.

— Наконец-то вы показали своё истинное лицо.

— Давай всё-таки попробуем договориться по-хорошему. Ты поделишься со мной своими секретами, и возможно, мы станем не только друзьями, но и компаньонами.

— У меня нет никаких секретов. Я вообще не понимаю, что вы имеете в виду.

— А вот обманывать старших нехорошо. Впрочем, сейчас тебе придётся сказать правду. Есть такое лекарство… Название у него очень трудное, но его обычно называют эликсиром честности. Достаточно одной инъекции — и у тебя пропадёт всякое желание что-то от меня скрывать. Не бойся, это совсем не больно. Я понимаю, что это насилие над личностью, но личности, которые пытаются мне противоречить, вызывают у меня раздражение.

— Гарри! — крикнул он, приоткрыв дверь.

Спустя минуту вошёл тот самый пилот, который недавно вёз Илану и сестру Агату на автолёте. Только сейчас он явился не в полицейской форме, а в сером халате, неся лоток с медицинскими инструментами.

— Гарри у нас мастер на все руки, — доверительно сообщил Илане Отто Грундер. — Недаром же он в полиции работает. Уж он-то знает, что там не брезгуют никакими методами.

— Шеф, я не уверен, что на неё подействует, — сказал Гарри, набирая в шприц прозрачную голубоватую жидкость. — Нелюдь — она и есть нелюдь. Старушенция от газа сразу отрубилась, а эта сидит, как огурчик. Пришлось пустить туда слоновью дозу…

— Давай сначала попробуем, — нетерпеливо поморщился Грундер, — а уж потом будем делать выводы. Не подействует — попробуем что-нибудь другое.

— Расслабься, детка, — улыбнулся Гарри, взяв Илану за руку.

— Заткнись, болван.

— Ну и характер у девчонки!

— Ничего, сейчас она станет посговорчивей, — пообещал своему помощнику Отто Грундер.

Инъекция была совершенно безболезненной. Илана даже почувствовала что-то вроде прилива бодрости. Страх улетучился.

— Итак, дорогуша, — ласково обратился к ней Грундер. — Что же всё-таки произошло с твоей бабушкой?

— Её убили, — ответила Илана. — Какие-то уличные бандиты.

Почему бы и не сказать правду? Полиция всё равно всё выяснила.

— Когда?

— Следователь говорит, что с тех пор прошло больше месяца.

— Тогда кто всё это время жил с тобой в доме? Соседи считали, что это была Полли Стивенс, но ты ведь знаешь, что это не так.

— Да, я чувствовала, что это не бабушка. А вот кто это — я не знаю.

— А почему ты не пыталась это выяснить?

— Боялась. Если бы узнали, что бабушка мертва, меня бы отправили в приют, а так… Может, это был и демон, но он же не делал мне ничего плохого.

— Ты боялась узнать правду?

— Да, пожалуй. Я не хотела об этом думать. И так всё было плохо. Таддеуш заболел, и… вообще.

— Кстати, о Таддеуше, — Отто Грундер присел на краешек постели и взял Илану за руку. — Что с ним случилось? Что произошло, когда вы с ним в тот вечер гуляли? Ведь ты же чего-то испугалась.

Илане вдруг ужасно захотелось рассказать о том, что произошло в тот ужасный вечер. О блужданиях по ледяному замку, о снежной равнине, где она увидела странного незнакомца с мечом. Она уже так устала держать всё это при себе. Она устала от всех этих тайн. Человек, поглаживающий её руку, был так ласков. Он ей непременно поможет. Он же сказал, что будет обращаться с ней, как с любимой дочерью… Кстати, кажется, у него уже есть дочь. Ну конечно! Снежана Грундер. Довольно мерзкая тварь. И её папаша тоже… Но он же хочет ей добра… А хочет ли? Зачем он всё это спрашивает? Ему нужна её тайна. Он хочет освободить её от тайн… Нет, он не хочет её освободить! Тогда бы он не стал надевать на неё ошейник. Он хочет знать правду, но если он её узнает, будет только хуже.

— Ну, и чего ты тогда испугалась? В тот вечер.

— Таддеуш сосал конфетки. Те самые. Дьявольские… И мне тоже дал. Он действительно вёл себя странно, потому что много их съел. Я испугалась, что он совсем свихнулся. Говорят, если есть эти конфеты, в тебя может вселиться дьявол, вот я и подумала, не вселился ли в него какой-то злой дух. Но я боялась об этом рассказывать — нас же могли наказать.

Илана почувствовала лёгкую головную боль.

— Так вот чего ты боялась? — снисходительно улыбнулся Грундер.

— Да.

Головная боль усилилась. Илана вдруг поняла, что всё пройдёт, если она перестанет лгать. Она никогда не верила, что из-за этих дурацких конфет в человека может вселиться дьявол. Она прикинулась дурочкой, чтобы обмануть Отто Грундера. И тут же была наказана головной болью. Всё было хорошо, пока она говорила правду. Надо говорить только правду, тогда всё будет хорошо… Нет, нельзя говорить этому человеку правду! Нельзя! Потому что тогда будет ещё хуже.

Впрочем, Отто Грундер выглядел весьма довольным.

— Как видишь, всё в порядке, — сказал он Гарри. — Больше не надо.

Он ей поверил! Ведь она призналась в том, что скрывала от других. Про «дьявольские» конфеты она не рассказала ни родителям Таддеуша, ни тому типу из Комитета контроля, который беседовал с ней в кабинете директора. И Отто Грундер это знал.

— Не бойся, никто не будет тебя наказывать за эти конфеты, — улыбнулся он. — А чего ты ещё боишься?

— А вдруг в меня тоже вселился дьявол? Все и так говорят, что я нелюдь.

«Да, я нелюдь, — думала она, стараясь не обращать внимания на усиливающуюся головную боль. — Я нелюдь. Я не поддаюсь этому лекарству! То есть поддаюсь, но не совсем. Я могу себя контролировать! Я могу говорить неправду. Он должен мне верить. Надо врать так, чтобы он мне верил, а то они увеличат дозу…»

— В такую хорошую, честную девочку никогда не вселится дьявол, — заверил её папаша Грундер. — Но ты должна обещать, что больше никогда не будешь сосать эти конфеты.

— Обещаю.

— Вот и хорошо. А теперь ты расскажешь мне, как тебе удаётся творить чудеса.

— Какие?

— Ну, например, переносить по воздуху тяжёлые предметы. Делать так, чтобы они исчезали в одном месте и появлялись в другом.

— Я не могу этого рассказать, — Илана надула губы, изображая упрямого ребёнка.

— Даже мне? Ты мне не доверяешь?

— Доверяю, но… Они мне запретили.

— Кто — они?

— Ну… Я точно не знаю, кто они такие, — фантазия Иланы лихорадочно работала, вызывая новые приступы головной боли. — Это такие существа… Может, духи. Я иногда их вижу.

— А как они выглядят?

— Они почти прозрачные. И какие-то бесформенные. Видно только их глаза — большие и такие… сияющие. А всё остальное — всё равно что прозрачная косынка, которая болтается в воздухе. Это они переносят предметы. И вообще делают то, что я прошу.

— Всё, что ты просишь?

— Нет, не всё. Они не всё умеют. А иногда не хотят.

— Но ведь это они помогли скрыться Мартину Кейну?

— Ага. Они перенесли их всех в Леброн.

— А почему же тебя не перенесли?

— Я и сама не знаю. Они сказали, что я должна пока быть здесь. Они не всегда делают то, что я хочу. Они странные. Иногда вредные. Иногда мне кажется, что им просто нравится со мной играть. А когда им надоедает или что-то не нравится, они исчезают.

Головная боль стала совершенно нестерпимой.

— А с другими они тоже играют?

— Не знаю. Они и со мной уже давно не играли. Боюсь, что я им надоела.

— А почему ты так долго не хотела никому о них рассказывать?

— Я хочу, чтобы они играли только со мной! Не хочу, чтобы они дружили с другими! Не хочу!!

— Ладно-ладно, всё будет так, как ты хочешь. Гарри, поставь успокоительное, а то она слишком разволновалась.

— Не так уж и плохо, — подмигнул он своему прихвостню, когда тот поставил Илане какой-то укол.

Её сразу потянуло в сон. Головная боль постепенно утихала.

— Шеф, но это же бред какой-то. По-моему, она просто шиза…

— Но чудеса-то творит. Похоже, кто-то вступил с ней в контакт. Скорее всего, это какие-то алиены…

— Алиены-невидимки? — усмехнулся Гарри, собирая инструменты.

— Приятель, существуют разные виды материи… Честно говоря, меня эти существа пугают. Почему они вступили в контакт с ребёнком? Может, они и сами дети? Тогда надо выйти на контакт со старшими представителями этой расы…

Они разговаривали шёпотом, но, похоже, не особенно беспокоились по поводу того, что Илана может их слышать. Наверное, предполагалось, что, проснувшись, она должна всё забыть.

«Чёрта с два! Я же нелюдь!»

— Я должен в этом разобраться. Возможно, контакт со мной понравится им больше, чем общение с этим глупым ребёнком. Сейчас мы должны подумать…

Дверь захлопнулась, голоса и удаляющиеся шаги постепенно стихли. А Илана погрузилась в сон.

Она не знала, сколько проспала, но, проснувшись, почувствовала себя отдохнувшей. И страшно голодной. Поэтому очень обрадовалась, увидев на столике поднос с едой. Все блюда оказались вкусными. Илане даже принесли десерт и фрукты. Видимо, Отто Грундер был доволен своей пленницей. Она тоже была довольна собой. Она не раскрыла никаких секретов, приписав все чудеса неким мифическим существам, которых Грундер принял за инопланетян. Теперь он будет пытаться вступить с ними в контакт. И конечно же, «попросит» Илану помочь ему в этом. Немного поломавшись, она согласится, а потом сделает вид, что у неё ничего не получается. Ну не хотят они с ней больше играть, и всё тут!

«Нет, просто так от него не отделаешься, — подумала девочка. — Но, по крайней мере, он не знает секретов моей магии. Он не знает, что я умею делать магические ледышки, а главное — как я их делаю. Вода здесь есть, так что я могу наделать их столько, сколько надо. И спрятать в них какие-нибудь предметы, которые помогут мне бежать. Так… Что тут можно использовать?»

Она огляделась и вздрогнула, заметив, что за ней наблюдают в окно. Это был тот самый белый пёсик, с которым недавно играли Снежана, Адольф и Роберт. Отто Грундер говорил, что с той стороны окно — просто зеркало. Пёс не должен был видеть пленницу, и, похоже, он её не видел, но он как будто чувствовал её присутствие. Илану поразило осмысленное выражение его симпатичной заострённой мордочки. Слишком осмысленное для собаки.

Минут через десять девочка уловила в коридоре осторожные шаги. Замок тихо щелкнул, и дверь отворилась. В комнату вошёл Гарри с ворохом одежды под мышкой. Это были вещи Иланы.

— Скорей одевайся и пошли, — сказал он шёпотом. — Я увезу тебя отсюда.

— Почему я должна тебе верить?

Гарри ничего не ответил. По его лицу, а потом по всему его телу пробежала странная рябь. Он стал таять, словно фигура из пластика, превращаясь сперва в белого шпица, а потом в большеголового человечка с пушистыми белыми волосами.

— Я действительно хочу тебя спасти, — сказал он. — Пожалуйста, не медли! Мне трудно долго сохранять чужую форму. Последние сутки мне приходится быть то собакой, то кем-нибудь из здешних слуг… Я уже устал. Пошли скорей. Хозяина и его детей сейчас в доме нет. Я скажу охране, что Отто велел перевезти тебя в другое место. Гарри — его правая рука, ему поверят.

Да, друзья-демоны действительно пришли ей на помощь. А друзья ли? Впрочем, Илане уже было всё равно. Лучше эти оборотни, чем такие, как Отто Грундер и его приспешники. Браслет с крошечным мобильником — подарок мадам Би, по-прежнему лежал в кармане джинсов. Илана сняла его с руки и сунула в карман, когда садилась с сестрой Агатой в полицейский антиграв. Она знала, что в приютах процветает воровство, и не хотела, чтобы кто-нибудь из сирот сразу положил глаз на единственную дорогую вещь, которая у неё теперь осталась. Хорошо, что люди Грундера не обыскали её одежду.

Ют снова принял образ Гарри. Он вывел Илану из дома, и охранники без слов пропустили их в гараж. Один из них нажал на какую-то кнопку, и крыша из металлопласта раздвинулась, позволяя маленькому антиграву подняться в воздух.

— Ну и куда мы направляемся? — поинтересовалась Илана, когда загородный особняк Грундеров скрылся из виду.

— В укромное место. Это один заброшенный дом в Шиман-Тауне. С удовольствием отвёз бы тебя в наш посёлок, но теперь там не всем можно доверять. К сожалению, наш народ больше не един.

Спаситель Иланы снова превратился в маленького человечка с голубовато-белой кожей и огромными прозрачными глазами. Он казался усталым и грустным.

— Почему ты мне помогаешь?

— Потому что ты илана.

— Только из-за моего имени?!

— Но ты же не случайно его получила. В мире нет ничего случайного. Всё предопределено.

— А вот тут ты ошибаешься. Это странное имя я получила именно случайно. Меня хотели назвать Илона, но монахиня в приюте из-за бессонной ночи сделала ошибку, вот и получилось Илана.

— Иланы — значит «высшие», — пояснил ют. — Или «всемогущие». Это имя твоего народа. Боюсь, что ты последняя из них. Ты последняя из рода правителей Айсхарана. Так что служить тебе — мой долг, принцесса. Юты не одно тысячелетие верно служили иланам, но теперь некоторые из нас забыли свой долг.

— Что такое Айсхаран?

— Твоя родина. И вторая родина моих предков. Мы покинули её, когда к власти пришли хатанские колдуны. Снежный король был слишком слаб, чтобы противостоять им. Ведь он последний из истинных иланов. Эта древняя божественная раса вымирает…

— Так кто последний — он или я? Что-то я уже совсем ничего не понимаю.

— Вообще-то он, поскольку ты полукровка, но в тебе божественная кровь сказалась так сильно, что ты скорее илана, чем хатанка…

— Погоди-погоди… Хатаны — это оленеводы, которые приезжают к нам с берегов Северного океана…

— Хатаны — это просто люди. Вы называете хатанами оленеводов, а в Айсхаране так называют всех людей. Всех простых смертных. В том мире живут хатаны, иланы и юты.

— Так эти хатаны, которые катают наших детей на лерах, — из Айсхарана?

— Да. Они умеют совершать переход. Хатанские колдуны изобрели кристалл, позволяющий переходить из вашего мира в наш и обратно. Но это можно делать только в определённых местах. Мест перехода не так уж и много…

— И одно из них в Центральном Парке?!

— Да… Иногда там открываются врата.

— А это случайно не хатанские колдуны похищают наших детей?

— Они и не случайно. Мы пытались объяснить это вашим властям, но… Начальник ГПУ сначала сделал вид, что не поверил нам, а когда мы пошли дальше…

Ют замолчал и вздохнул.

— И что?

— Некоторым из нас это стоило жизни. Нам пригрозили, что уничтожат нас всех — за попытку вмешаться в жизнь государства, которое позволило нам жить на его территории. И мы решили, что не должны жертвовать жизнью своих детей ради ваших. Тем более, что мы не могли ничего доказать. Хатанских колдунов разоблачить очень трудно. А теперь ваши дети перестали пропадать…

— Зато стали умирать о ледяной болезни! Это ведь тоже их работа?

— Возможно. Но мы против них бессильны. Единственное, что мы умеем, так это ненадолго изменять облик. И есть ещё одна причина, по которой мы решили больше не вмешиваться во всю эту историю с детьми. Однажды к нам в посёлок пришёл один из колдунов. Он сказал, что, похищая в этом мире детей, хатаны совершают благо. Что похищают они только тех, кто должен умереть. У колдунов есть магическое зеркало, которое позволяет вычислять детей, обречённых на скорую смерть. Мол, таких они и забирают в Айсхаран. Ведь тот, кто должен умереть в этом мире, может жить в другом. Таким образом, они дарят им жизнь.

— Надо же, какие благодетели! И они делают это совершенно бескорыстно?

— Нет. Хатаны боятся вымирания. Айсхаран — суровый мир. Там большая смертность, и женщины не отличаются плодовитостью. Хатаны решили, что нашли способ спасти свой народ от вымирания, спасая при этом обречённых на раннюю смерть детей из вашего мира. Похищая их, они при помощи своего магического искусства изменяют их память. Так что пропавшие здесь, живут там, считая себя уроженцами Айсхарана.

— Но зачем им понадобилось насылать на наших детей ледяную болезнь?

— Этого мы не знаем, — грустно сказал ют. — Больше мы в эти дела не вмешиваемся. Мы должны думать и о своих детях. В Айсхаран мы вернуться не можем — хатаны уничтожат нас. Они всегда ненавидели нас за верность иланам. А живя здесь, мы должны подчиняться вашим законам. По законам Германара, не являющиеся полноправными гражданами не должны вмешиваться в дела государства. Но не вмешаться в твою судьбу мы не могли.

Они продолжили разговор в маленьком ветхом домике, который находился на одной из самых тихих улиц Шиман-Тауна. Лоффи — так звали спасителя Иланы — плотно закрыл окна ставнями и только после этого зажёг переносной светильник.

— Ты ведь не будешь есть сырую рыбу? — спросил он, включая маленькую плитку.

— Разумеется, нет… Так это ты жил со мной, прикидываясь моей бабушкой?

— Не только я. Мы охраняли тебя по очереди. Мы знаем, что люди едят примерно то же, что и мы, но готовить по-вашему… Этого у нас почти никто не умеет. А Йоффи… Это мой сын. Он очень неосторожен и многое делал не так. Это он засветился перед твоей соседкой. Да и другие вели себя так, что вызвали массу подозрений. Мы уже давно в этом мире, но о вашей жизни знаем мало. Мы всегда боялись слишком приближаться к людям — уже хотя бы потому, что это могло нам дорого обойтись. Но, как я уже говорил, не вмешаться в твою судьбу мы не могли.

— Потому что я илана?

— Да. Мне надо многое тебе рассказать. Если ты устала, то лучше тебе сперва отдохнуть…

— Я недавно выспалась на двое суток вперёд, так что готова слушать тебя сколько угодно. Начинай, а ужином я лучше сама займусь…

Лоффи устроился в большом колченогом кресле и начал неторопливый рассказ о холодном мире под названием Айсхаран. Находился он или в какой-то невероятно далёкой галактике, или вообще в другом измерении, но существовали врата, соединяющие его с Геей.

— Их создали маги? — спросила Илана.

— Некоторые да. Но, говорят, есть места перехода, возникающие и существующие независимо от воли магов. Врата возникают в разных точках пространства. Возможно, в таком месте и оказался сто лет назад корабль «Сонус», который приземлился в Айсхаране и привёз моих предков сюда, на Гею. Наверное, среди них был тот, кто помог кораблю вернуться в ваш мир. Время от времени среди нас, ютов, рождаются способные находить и открывать врата, но сейчас в нашей колонии таких нет. Иногда мы оказываемся перед открытыми вратами, но не входим в них, поскольку понятия не имеем, кто их создал, кто открыл и удастся ли вернуться назад.

Илана узнала, что год в Айсхаране называют тем же словом, что и зиму — хаарн. Видимо, потому, что там почти круглый год зима. И равен он пяти годам Земли и Геи. Иланы всегда измеряли свой возраст годами, а хатаны, то есть люди, — месяцами. Не удивительно — ведь айсхаранский месяц по продолжительности приближался к земному году. Тёплый период в Айсхаране очень короткий, а в последнее время его вообще не бывает.

— Почему? — поинтересовалась Илана. — Планета изменила орбиту?

— Не знаю… — похоже, её предположение очень удивило юта. — Говорят, это потому, что снежный король разгневался на людей.

— Снежный король — это правитель иланов?

— Да. Люди Айсхарана испокон веков называли иланов снежными магами…

Перед мысленным взором Иланы предстал красивый беловолосый мужчина, держащий жезл со звездой на конце. Маг на фоне заснеженных гор. Лидия сказала, что ей выпал Маг, но Илана знала, что это Король. Снежный король. Король-маг…

— … их считали богами. Наверное, они и есть боги. Эта древняя раса появилась в Айсхаране задолго до людей. Они в совершенстве владели снежной магией. Теперь эта раса вымирает — как и многие древние расы. Последнюю тысячу лет иланов спасало только то, что от их связей с людьми иногда рождались дети. Это было редко, но всё же было. Эти дети как правило больше походили на людей — новая кровь всегда сильнее. Если же в ребёнке больше сказывалась снежная кровь, родитель-илан забирал его к себе и воспитывал в своём ледяном дворце.

— Их дворцы действительно были изо льда?

— Не из обычного. Иланы умели делать лёд вечным и превращать его в другие виды материи. К сожалению, снежных магов больше нет. Король Айслинд утратил свою силу, когда люди похитили его ребёнка. Это случилось лет сто назад. Причиной была ревность… А может, просто подлость. К любовным связям иланов и людей в Айсхаране всегда относились снисходительно. В конце концов, иланы были так красивы. Их считали богами, и некоторые мужчины даже гордились тем, что их жёны рожали детей от снежных магов. Даже если эти дети не походили на иланов, они были красивы, здоровы, умны, а нередко и наделены магическими способностями. Потом иланов осталось так мало, что многие люди стали считать их героями легенд. И если какая-нибудь девушка рассказывала, что повстречала в лесу прекрасного юношу с голубоватой кожей и белыми локонами, который увёз её во дворец или в какую-нибудь дивную пещеру, где они занимались любовью на шкуре горного козла, то её называли фантазёркой. Дети от таких связей рождались очень редко. И ещё реже оказывались похожими на родителей-иланов…

— А снежные девы являлись парням?

— Конечно. Женщины у иланов никогда не были бесправными, как у большинства хатанских племён, да и у здешних людей — потомков землян. Иланские девушки тоже охотно знакомились с молодыми хатанами, но парни об этом никому не рассказывали. Им бы тоже не поверили, а мужчины уж больно не любят, когда их выставляют болтунами и выдумщиками.

— Но почему иланы сторонились людей, являлись им тайно? Если бы люди их почаще видели, они бы верили тем, кто с ними встречался.

— Хороший вопрос, принцесса, — вздохнул ют. — Дело, конечно же, не только в том, что иланов стало очень мало и что они лучше чувствовали себя в своих горных ледяных замках, чем в равнинных лесах, где живут люди. Иланы действительно отдалились от людей. Они сторонились их всё больше и больше. И вот почему. Люди, научившись магии, стали использовать её в дурных целях и этим оттолкнули от себя иланов. К тому же снежные маги стали побаиваться магов-людей. Тех было больше, и они обладали достаточным могуществом, чтобы творить зло. Некоторые хатанские колдуны попытались переманить на свою сторону нас, ютов, а поскольку большинство из нас сохранили верность иланам, стали нас преследовать. И когда последний снежный король утратил силу, многие юты воспользовалась возможностью бежать из Айсхарана. Королю они уже ничем не могли помочь, а колдуны слишком жестоко преследовали тех, кто отказывался им служить.

— Насколько я поняла, кто-то из ваших всё же согласился им служить?

— Да. Часть ютов осталась в Айсхаране. И в основном это те, кто перешёл на сторону колдунов.

— А почему снежный король утратил силу?

— Потому что люди извели его ребёнка.

— Как извели?

— Да толком-то этого никто не знает. Может, его и не убили, но из Айсхарана он исчез. Король понял это, потому что утратил с ним связь. Как я уже говорил, дети у снежных магов рождались всё реже и реже. А потомство было очень важно для иланов. И дело тут не только в продолжении рода. Эта древняя вымирающая раса постепенно теряла свою жизнеспособность, но иланы черпали силу в своих детях… Нет, это не значит, что они её из них высасывали. Кажется, люди называют это вампиризмом. Илану достаточно было знать, что где-то в Айсхаране живёт его ребёнок. Он чувствовал эту связь, и она сама по себе служила для него источником силы — в том числе и магической. Иногда иланы забирали своих полукровок к себе, но далеко не все человеческие родители соглашались отдавать детей в ледяные дворцы. Обычно там оказывались те дети, которые внешне очень походили на иланов. Среди людей таким было бы трудно. Как трудно всем, кто сильно отличается от окружающих. Думаю, ты это знаешь.

— Ещё бы, — усмехнулась Илана.

— Поскольку большинство полукровок походили на обыкновенных людей, то они среди людей и жили, но когда они умирали, родители-иланы это чувствовали. Так вот, лет сто назад красивая молодая женщина по имени Литта повстречала в лесу короля Айслинда. И очень ему приглянулась. Он ей, естественно, тоже. А спустя положенный срок она родила от него ребёнка. Муж Литты больше года был в отъезде и сразу понял, что это не его отпрыск. Женщина рассказала мужу о снежном короле — а тогда уже из чистокровных иланов только он и оставался. Литта надеялась, что ревность мужа утихнет — ведь хатаны всегда прощали супругам измены со снежными богами. В древности многие даже гордились такими связями, рассказывали о них детям, внукам и правнукам. А муж Литты затаил на неё злобу. Однажды, когда женщина куда-то отлучилась, он взял ребёнка — а тому было чуть больше года — и унёс его из дома. А жене потом сказал: «Увы, твоё снежное дитя растаяло»… Что с тобой, принцесса? Да, это невесёлая история, но ты уж как-то слишком загрустила…

— Я уже слышала эти слова. Про снежное дитя.

— Эта история похожа на одну земную легенду, — улыбнулся Лоффи. — Кстати, жители Земли и Айсхарана общались задолго до того, как люди освоили Гею и другие планеты. Магические врата существуют уже давно. И постоянно появляются новые. Возможно, муж Литты просто не поверил ей. Люди в то время так редко видели иланов, что некоторые уже и не верили в их существование. Наверное, он решил, что жена изменила ему с кем-то из их же посёлка.

— С кем бы она ему ни изменила, он поступил отвратительно!

— Да уж, — покачал головой Лоффи. — Снежный король знал, что у него родился ребёнок. И встревожился, утратив с ним связь. Однажды он спустился с гор и явился к Литте, чтобы узнать, где их дитя. Мужа дома не было. Не исключено, что Литта попросту выгнала его. Если супруги жили в доме, который достался им от родственников Литты, она вполне могла выставить муженька за дверь. Когда женщина со слезами рассказала Айслинду о поступке своего мужа, король молча удалился прочь, и больше его никто не видел. Говорили, что, уйдя в свой ледяной дворец, он погрузился в сон. Последний из иланов уже и так был слаб, а обида, которую ему нанесли люди, совершенно лишила его сил. С тех пор в Айсхаране стало ещё холодней, чем прежде. Люди постоянно гибли во время страшных ураганов и снежных лавин. Раньше иланы при помощи своей магии защищали хатанов от этих бедствий. И от огромных снежных птиц, которые нападали и на людей, и на скот. Теперь эти птицы стали настоящим бичом для оленеводов и охотников. Да и снежные коты словно в демонов превратились, а ведь сроду не нападали на людей — если те их не трогали, конечно. В общем, жизнь в Айсхаране стала тяжелей, чем когда-либо. За последние сто лет земля ни разу не оттаяла настолько, чтобы семена злаков дали всходы. Хорошо, что когда-то очень давно, когда в Айсхаране был долгий холодный период, иланы и их дети-полукровки вывели много зимних плодовых растений. Таких, что плодоносят, не нуждаясь в земле, воде и солнечном тепле…

— Ничего себе! Не знала, что такое возможно.

— Когда-то снежные маги были очень могущественны. Если бы не их магическая сила и благородство, народ ютов погиб бы вместе со своим миром. Мои далёкие предки жили в мире, который находился недалеко от Айсхарана. Это была маленькая планета со своим маленьким солнцем — не очень ярким, но ютам вполне хватало его тепла и света. А потом в тот мир пришла беда. Он стал гибнуть. Никто уже точно не знает, что именно тогда случилось. Говорят, вся материя нашего мира утратила жизненную силу и стала перерождаться… Все обитатели планеты погибли бы, если бы снежные маги, иланы, не увели их через врата в Айсхаран. Мои предки много веков жили там, не зная горя. Иланы были столь прекрасны, что мы, юты, не могли ими не восхищаться, и столь благородны, что трудно было их не полюбить. Они не сделали спасённых ютов своими рабами и относились к ним с уважением. Но мы, юты, считали своим долгом отплатить им за спасение. У нас есть и всегда было такое правило — считать того, кто спас тебе жизнь, своим господином. Это не значит, что ты непременно должен стать его слугой, просто он всегда может рассчитывать на твою помощь, на твою верность. Мы были в Айсхаране чужаками, хатаны нас не жаловали, так что мы ещё и поэтому старались держаться поближе к иланам. Теперь эта благородная раса вымирает, а мы стали изгнанниками. Мы, конечно, сами оттуда бежали, но у нас просто не было другого выхода.

— Мне вас очень жаль. Но… Может, всё ещё повернётся к лучшему?

— Хотелось бы верить.

— А куда делся тот ребёнок? Неужели этот мерзавец его убил?

— Вряд ли. Слишком уж тяжкий это грех — убить младенца. Некоторые считают, что он отдал его колдунам, а те сделали его оборотнем. Другие говорят, что ребёнок был оставлен в лесу, но благодаря своему магическому дару выжил и стал демоном, способным принимать облик любой лесной твари. А есть и такое мнение… Сперва ребёнок оказался у колдунов, но те испугались, что со временем дитя снежного короля станет сильнее их и сумеет подчинить их себе. Они побоялись оставлять у себя этого божественного отпрыска, а убить не решились. Один из колдунов умел открывать врата между мирами. И он попросту переправил ребёнка в другой мир. Возможно, сюда, на Гею.

— И этим ребёнком могу быть я? Так это была девочка? Ты всё как-то так говоришь — ребёнок, ребёнок…

— А сейчас уже никто толком и не помнит, кто это был — мальчик или девочка. Хотя большинство считают, что мальчик.

— Но с тех пор прошло сто лет…

— Время — странная вещь, дитя моё. Для одних проходит сто лет, для других — мгновение.

С этим Илана спорить на стала. Она уже знала, какие шутки иногда вытворяет с людьми время.

— А на кого он был похож — на своего отца? Ведь я-то здорово отличаюсь о истинных детей Адама и Евы. Если я и впрямь дочь короля Айслинда, то муж Литты должен был догадаться, что в ребёнке есть снежная кровь.

— Возможно, он решил, что ребёнок просто уродлив. Люди тогда уже так редко видели иланов, что многие просто не знали, как они выглядят. И какие у них дети. Иланы рождаются уродливыми — лысыми и большеголовыми. И постепенно превращаются в красавцев. Иланы всегда были красивыми. Все, до единого. И все, без исключения, обладали магическим даром. И жизнь у них длиннее, чем у простых смертных. Полукровки, конечно, живут меньше, чем чистокровные иланы, но всё равно гораздо дольше, чем обычные люди. И почти до самой смерти молодо выглядят. Признаки старения появляются только в последний год жизни. Это и становится предвестием скорой кончины. Раньше в Айсхаране считали, что тела умерших иланов превращаются в лёд. Или в снег. В тот, что не тает… А души их вселяются в снежных котов, поэтому охота на этих прекрасных животных всегда была запрещена. О том, что творится в Айсхаране сейчас, мы почти ничего не знаем. Только знаем, что ничего хорошего. Ютов там сейчас немного, и те, что там живут, спелись с колдунами. Некоторые из них появляются тут и пытаются завязать с нами отношения, но мы им не доверяем. Не удивлюсь, если кто-нибудь из них попробует заманить тебя в Айсхаран, а тебе туда нельзя. Ни в коем случае. Если ты окажешься в том мире, колдуны вычислят твоё местонахождение при помощи магического зеркала и постараются тебя уничтожить. И те, у кого ты будешь жить, тоже окажутся в опасности.

— А что за магическое зеркало?

— Говорят, колдуны похитили его у иланов. Люди не могут использовать все его магические свойства, но оно всё равно наделяет их большим могуществом. Например, с его помощью можно найти того, кто живёт в Айсхаране. Волшебное зеркало не просто отражает. Оно ловит отражение и хранит его в себе. И колдун может это отражение в любое время вызвать — то есть сделать видимым. А особо искусные колдуны, имея это зеркало и любое изображение человека, могут узнать его ближайшее будущее. Колдуны уже несколько лет как посылают в этот мир лазутчиков, которые добывают им снимки детей, и колдуны при помощи волшебного зеркала определяют, кому из этих детей предстоит ранняя смерть.

— И они их похищают…

— Да. О тебе хатанские колдуны знают, но пока ты здесь, в этом мире, они ещё мирятся с тем, что ты жива. Для них главное — чтобы ты не вернулась туда. Они рады, что наконец-то избавились от иланов, и наслаждаются своим могуществом. И каждый из них знает, что его магия померкнет рядом с магической силой истинного илана. Или даже полукровки, в котором снежная кровь взяла верх над человеческой. Ты и здесь в опасности, но там, в Айсхаране, тебя сразу постараются уничтожить. А защититься от колдунов трудней, чем от господина Грундера. Здесь, в Германаре, есть хоть какие-то законы, а там…

Лоффи вздохнул и какое-то время молчал, погрузившись в невесёлые раздумья.

— После того, как ты спасла моего сына Йоффи… Помнишь молодого юта, которого ты защитила от бандитов и отправила в лебронскую церковь?

— Конечно. Кстати… А почему он в кого-нибудь не превратился, чтобы проще было от них убежать?

— Потому что был ранен. При тяжёлых ранениях мы обычно теряем способность к трансформации. После этого случая он взялся тебя охранять. Йоффи время от времени следил за тобой и твоей бабушкой. Это он узнал, что её убили. И очень винил себя за то, что не успел ей помочь. Когда он вернулся в посёлок и обо всём рассказал, мы в обличье людей отправились в город, чтобы похоронить Полли Стивенс, а потом подумать, что делать с тобой, но мой бестолковый сынок забыл улицу, где это случилось. Он видел, как те подонки затаскивали ей в полуразрушенный дом. Ему казалось, что он запомнил место, но ведь эти кварталы Южного округа с домами под снос так похожи… А потом мы узнали, что в одном из таких кварталов сгорели три заброшенных дома и на пепелище нашли обгоревший труп пожилой женщины. Мы решили, что это были останки твоей бабушки. А это, наверное, какая-нибудь бомжиха сгорела — они же вечно ночуют в руинах…

— А потом вы все-таки подумали, что делать со мной, и решили играть при мне роль моей бабушки?

— Если честно, мы не предусмотрели, что это будет так трудно, — смущённо признался Лоффи. — Вы, люди, слишком отличаетесь друг от друга. Гораздо больше, чем мы, юты. Это оказалось слишком трудно — так долго играть роль человека. Видишь ли, помогать тебе открыто мы не могли. Это бы привлекло лишнее внимание — и к нам, и к тебе. Тогда бы шпионы из Айсхарана заинтересовались тобой вплотную, а колдуны… Узнав, что мы вступили с тобой в контакт, они бы просто взбесились. Юты всегда верно служили иланам, а для тех, кто сейчас правит в Айсхаране, союз ютов хотя бы даже с одним иланом, даже с полукровкой… Они бы восприняли это как угрозу своей власти. Думаю, им это в самых кошмарных снах снится — как новый снежный маг возвращается в Айсхаран с армией подданных. Тут бы уж они сделали всё, чтобы тебя уничтожить, а мы не были уверены, что сможем тебя защитить. Так что для начала мы поставили только ближнюю задачу — спасти тебя от приюта. Мы хотели со временем тебе всё рассказать — о смерти бабушки и вообще… Но мы всё не решались. Ждали, когда ты сама что-нибудь спросишь.

— А я не спрашивала, потому что боялась правды ещё больше, чем лжи, — хмуро сказала Илана. — Я жила, словно в дурном сне, и ни о чём не хотела задумываться.

— Мы тоже хороши, — Лоффи положил ей на колено свою маленькую бледную руку. — Наверное, следовало поговорить с тобой сразу, но мы… До чего же мы, оказывается, плохо знаем людей. Да и с иланами уже не общались несколько поколений. У них с людьми гораздо больше общего, чем у нас.

— А потом полиция обнаружила тело Полли Стивенс, — продолжал ют после небольшой паузы. — Отто Грундер воспользовался ситуацией и организовал похищение. Решил, что теперь, когда твоя бабушка умерла, а все твои друзья далеко, искать тебя с особым тщанием некому. Похоже, его не на шутку заинтересовал твой магический дар?

— Мне показалось, что этот человек — рационалист до мозга костей. Он не верит в магию, зато охотно поверил, что я вступила в контакт с какими-то иноплантянами-невидимками, и теперь хочет, чтобы я его с ними познакомила и помогла договориться о сотрудничестве. Представляешь, такие невидимые киллеры и диверсанты!

— Забавно, — усмехнулся Лоффи. — Человек, который торгует вечным льдом, не верит в магию.

— А откуда у него секрет вечного льда? Это действительно изобретение его технологов?

— Нет. Просто Отто Грундер связан с колдунами Айсхарана. Я думаю, он считает их не колдунами, а изобретателями, которые создали вечный лёд. Сам он секрета этого льда не знает, да и откуда ему знать? Ведь это снежная магия. Делать снег и лёд вечным могут только снежные маги. Они же снежные боги. Иланы. На предприятиях корпорации «Транс-Холод» никакого вечного льда не производят. Им его поставляют — из Айсхарана. Скорее всего, хатанские колдуны темнят и говорят, что секрет вечного льда — их тайна. А на самом деле это тайна и для них самих. В Айсхаране есть вечный снег и вечный лёд, и колдуны продают это корпорации «Транс-Холод», но делать снег и лёд вечными они не умеют. Хотя умеют использовать магический лёд в своих целях. А ещё мы подозреваем, что не только Отто Грундер в сговоре с колдунами Айсхарана.

— А кто ещё? Королева?

— Не знаю, — Лоффи, казалось, слегка удивился. — Вряд ли. Но явно кто-то из правительства. Кругом сплошные тайны… Но главное сейчас — что делать с тобой. Мы сумели тебя отыскать. Я прикинулся любимой шавкой Снежаны, а потом прихвостнем её папаши и помог тебе бежать от Грундера, но вряд ли он прекратит охоту. И охотиться на тебя может не только он. Мы подумаем, как тебе помочь, а пока поживи здесь. Никому не открывай и не зажигай свет при раздвинутых ставнях. Я буду приносить тебе еду. Ничего, что-нибудь придумаем.

— Может, мне всё-таки отправиться в Айсхаран?

— Нет, только не это! — замахал руками Лоффи. — Пожалуйста, не вбивай себе в голову, что ты должна стать искупительной жертвой! Германарские дети пропадают и болеют не из-за тебя. И если хатанские колдуны тебя убьют, лучше не станет — ни в том, ни в этом мире. И тому, и этому миру нужна твоя жизнь, а не смерть. Мы, юты, слабые маги, но у некоторых из нас неплохая интуиция. Я уверен, что и тому, и этому миру нужны твоя жизнь и твоё могущество. Сила в тебе только пробуждается. Ты вернёшься в Айсхаран, когда станешь достаточно сильной, чтобы противостоять магии хатанских колдунов. А пока тебе надо затаиться. Скорее всего, тебе придётся часто менять укрытие, и мы постараемся, чтобы ты жила с удобствами. Здесь ты на пару дней, не больше. Будь осторожна.

«Наверное, было бы неплохо бежать на Авалон, — размышляла Илана, лёжа на застланном шкурами топчане. Лоффи ушёл, оставив ей продукты на двое суток. — Там принимают всех эмигрантов. И берут на работу даже несовершеннолетних, ни о чём не спрашивая. Платят, конечно, меньше, чем взрослым, но с голоду не умрёшь. Особенно, если умеешь делать то, что востребовано. Я умею танцевать… Театров там много, так может, устроюсь куда-нибудь в кордебалет. А ещё можно в цирк — фокусы показывать… Хотя, нет. Коллег могут заинтересовать секреты моих фокусов, а мне лучше нигде не засвечиваться. Говорят, почти все эмигранты рвутся в столицу, и вроде бы, работа в Камелоте находится для всех. Только вот многие попадают в кабалу к местным мафиози, а большинство приезжих так до конца жизни и остаётся в бараках на окраинах города, но… А здесь-то меня что ждёт? Сколько мне тут мыкаться по трущобам, прятаться от всех? Генри Линден как сквозь землю провалился! Он бы помог мне бежать на Авалон. А мадам Би… Ладно, всё равно рано или поздно они объявятся. Главное — продержаться, пока я не смогу с кем-нибудь из них связаться…»

Под утро Илану разбудил звук, похожий на отдалённый шум мотора. Он почти не нарушал царящей вокруг тишины, и уловить его мог, наверное, только тот, кто даже во сне не забывал о погоне. Какое-то звериное, а может, демонское чутьё подсказало Илане, что она в опасности. Слегка раздвинув ставни, девочка увидела примерно в ста шагах от дома медленно снижающийся антиграв. Это была не полиция. Значит, её выследили люди Отто Грундера, а это ещё хуже.

Илана торопливо оделась и, выбежав на улицу, сделала себе несколько ледышек. Автолёт ещё не успел приземлиться, когда один из ледяных снарядов снёс ему полхвоста. Убегая прочь по узким тёмным улицам, Илана видела на грязных стенах домов оранжевые блики. Похоже, автолёт загорелся. И похоже, те, кто в нём был, успели выскочить, потому что спустя некоторое время округу озарил яркий мертвенно-голубой свет портативных фонарей. Мощность их была так велика, что на улице стало светлей, чем днём. Снег, который в этих кварталах не убирался уже давно, заглушал звуки погони, но Илана чувствовала, что грундеровские псы всё ближе и ближе. Погоня прекратилась только тогда, когда она, кинув второй снаряд, разрушила двухэтажный дом. Его обломки завалили всю улицу. Возможно, под ними оказался и кто-то из преследователей, но Илану это совершенно не волновало. На войне, как на войне. Эти типы явно её недооценили, иначе высадились бы ещё дальше и бесшумно окружили дом. Если кто-то из них остался жив, то теперь они знают, на что она способна. Вот теперь она действительно «засветилась»… Впрочем, Отто не позволит им об этом распространяться. Если он намерен воспользоваться её необычными способностями, ему не выгодно, чтобы о них узнал весь Гаммель.

Отделавшись от погони, Илана укрылась в какой-то развалюхе, где, как ни странно, до сих пор работало радио. В утренних новостях сообщили, что на рассвете в одном из кварталов Шиман-Тауна был разрушен один из заброшенных домов. Неподалёку полиция обнаружила следы аварии автолёта.

— Скорее всего, очередная бандитская разборка, — прокомментировал события журналист. — К сожалению, криминальная обстановка в городе обостряется, а власти предпочитают бороться не с преступниками, а с художниками, которые всего лишь хотят выставлять свои картины, несмотря на то, что не являются членами Гильдии мастеров искусств.

«За такие речи сейчас можно и работу потерять, — подумала Илана. — Хорошо, что всё-таки есть люди, которые не боятся говорить правду. В бедах, которые обрушились на Германар, действительно виноваты нелюди, но не те, у кого белые волосы и голубая кровь. Как будто среди «истинных детей Адама и Евы» никогда не было пособников дьявола».

Илана могла бы пойти к ютам, но она не хотела лишний раз подвергать их опасности. «Нелюди» в последнее время страдали от так называемых людей ещё больше, чем раньше. Девочка решила остаться в этом доме. Тем более что здесь работало не только радио, но и водопровод. Горячей воды, конечно, не было, но Илана в ней и не нуждалась. Еду она раздобыла в какой-то дешёвой лавке, владелец которой явно не имел лицензии, так что, не желая вызывать у посетителей обострённого интереса к своей персоне, не выказывал такового и к ним. Наверняка, он даже закрывал глаза на случаи мелкого воровства. Впрочем, заподозрить в воровстве девочку, которая, вышла, пару минут поглазев на прилавки, было трудно. А между тем за эти пару минут в ледышку перекочевали половинка копчёного цыплёнка, банка супа, несколько ржаных хлебцев, упаковка сока и четыре банана.

Перекусив, Илана немного приободрилась, но мысли о будущем снова ввергли её в уныние. Она знала, что ей надо бежать из Гаммеля и вообще из Германара. Но куда? Мартину позволили остаться в Леброне как человеку, подвергавшемуся у себя на родине преследованиям. Детям такого статуса не дают. Илану могут тут же выслать обратно в Германар и сдать на руки социальным работникам, которые и должны заботиться о сиротах. И её сразу же определят в приют. Если Мартину не удастся ей помочь, он будет себя казнить. Она не в праве создавать ему проблемы, тем более что у него их и так хватает. Он там пока что сам на птичьих правах. Нет, если уж отсюда бежать, то ещё дальше. На Авалон. Но как? Магический лёд не поможет ей пробраться на корабль. Даже если ей удастся при помощи своей магии раздобыть деньги на билет — а деньги тут нужны немалые, на сверхсветовой корабль её всё равно не посадят. По законам Федерации, несовершеннолетние могут совершать межпланетные перелёты только в сопровождении взрослых. Если же ребёнка отправляют на другую планету одного, кто-нибудь из взрослых должен посадить его на корабль, поручив заботам корабельного стюарта. Тот, может, тут же и забудет о юном пассажире, но процедура должна быть соблюдена. В общем, без взрослых не обойтись. А кому из них она может доверять?

Очередная попытка связаться с Генри Линденом успехом не увенчалась. Может, поговорить с Вито Полари? Он же всегда к ней хорошо относился. Вито Полари тоже был в отъезде, но его секретарша дала девочке номер, по которому маэстро можно было отыскать в городе Аргента планеты Эдем. К сожалению, с абонентами, находящимися за пределами Геи, мобильник Иланы не соединял, так что пришлось идти на переговорный пункт.

Перед этим она побывала на одном из крошечных вещевых рынков, коих в Шиман-Тауне было пруд пруди, где приобрела другую одежду и каштановый парик. Приобрела, естественно, не за деньги, а при помощи ледышки. Совесть Илану не мучила. Её мучил страх. Полиция, возможно, и махнула на неё рукой, но гончие псы Отто Грундера, наверняка продолжали её искать. И прекрасно знали её приметы.

Связаться с Вито удалось сразу.

— Илана, детка! — обрадовался он. — Как хорошо, что ты объявилась! Умница! Герцогиня уже знает о твоих неприятностях. Её люди тебя разыскивают. Сама она будет в Гаммеле не сегодня завтра… Вот что… Ты сейчас где?

— В Шиман-Тауне, на переговорном.

— Замечательно! Я сейчас же свяжусь с её ребятами. Би оставила мне их координаты — на всякий случай… Скажи поточнее, где ты будешь их ждать.

— У киоска с мороженым напротив переговорного пункта.

— Хорошо. Они будут минут через двадцать. Пока, детка, целую.

Не прошло и пятнадцати минут, как Илана увидела двух рослых парней, которые неторопливо, но весьма целенаправленно продвигались к ней сквозь толчею, вечно царящую в это время дня между переговорным пунктом и главным рынком Шиман-Тауна. Улыбались они так, словно готовились к съёмкам в рекламе зубной пасты, глаза же у обоих были холодные и настороженные. Люди для особых поручений. Говорили, что у каждого крупного магната Федерации имеется что-то вроде спецотряда, состоящего из молодчиков, натренированных не хуже, чем боевики из группы захвата при КГБ. Илана уже видела таких, когда гостила у мадам Би.

Вежливо поприветствовав Илану, парни посадили её в маленький изящный автолёт, припаркованный на стоянке возле рынка.

— Мадам велела доставить вас в безопасное место, — сказал один из сопровождающих. — Это недалеко.

Безопасным местом оказался загородный дом примерно в двух километрах от восточной окраины Гаммеля. Машина приземлилась во дворе, рядом с огромным гаражом, сквозь приоткрытые ворота которого Илана успела разглядеть три антиграва — два маленьких и один грузовой.

Её привели в просторную хорошо обставленную комнату.

— Приготовить ванну? — спросила симпатичная улыбчивая горничная.

— Нет, спасибо. Я сама…

— Хорошо, — та сделала реверанс. — Я пока распоряжусь насчёт обеда…

— Когда будет мадам?

— Скоро, — улыбнулась горничная.

Что-то в её улыбке заставило Илану насторожиться. Слишком уж тут все ласково и радостно ей улыбались. Как будто были довольны, что заманили её в ловушку.

В облицованной мрамором ванной оказалось множество флаконов с шампунями и гелями всех цветов радуги. Желание погрузиться в ароматную пенную воду было велико, но растущее чувство тревоги мешало Илане насладиться всем этим комфортом. Что-то тут было не так. Она сделала всё так, как сказал Вито, но её почему-то не оставляло ощущение, что попала она куда-то не туда. Жаль, что по её мобильнику нельзя связаться с Эдемом. А может, снова позвонить секретарше Вито? Ну конечно. Пусть свяжется с маэстро, а тот с мадам Би…

Мобильник Иланы не работал. Похоже, в этом доме вся связь была под контролем. Что это, чёрт возьми, за дом? Куда она опять попала? Илана немного успокоилась, обнаружив, что дверь её комнаты не заперта. Что ж, этим надо воспользоваться. Пока не поздно.

В коридоре было пусто. Девочка шла, останавливаясь возле каждой двери и прислушиваясь. Все двери были плотно закрыты, и за ними царила тишина. Эта тишина действовала на нервы. В конце коридора оказалось окно, выглянув в которое, Илана поняла, что находится на втором этаже. Наконец до неё донеслись какие-то голоса. Судя по всему, разговаривали этажом ниже.

— Нет, она ни о чём не догадывается…

Это говорил один из тех, кто её сюда привёз.

— Вот и прекрасно, — удовлетворённо произнёс его собеседник.

Этот голос ей тоже был знаком. Такое впечатление, что она слышала его довольно часто, только вот не помнила, где.

— Она не должна чувствовать себя пленницей. Девочка слишком непредсказуема, и лучше её не раздражать…

Голоса приближались. Илана поняла, что эти двое поднимаются по лестнице, и кинулась обратно к себе в комнату. Прикрыв дверь, она оставила щель, чтобы посмотреть на беседующих, если они пройдут мимо.

И они действительно прошли — достаточно медленно, чтобы она успела их разглядеть. Так вот почему второй голос тоже показался ей знакомым! Ведь он принадлежал губернатору Фогелю, а кто же не слышал его выступлений по телевизору. Рыхлый, дебелый мужчина проплыл по коридору, словно перегруженный танкер. Неужели она в его доме?! Герцогиня ни за что бы не распорядилась привезти её сюда. Она Фогеля терпеть не может. Так же, как и он её.

Этот полный лысоватый человек с гладким улыбчивым лицом напоминал Илане эсэсовцев на карикатурах 20 века, которые она видела в историческом музее. Его внук Эдди в последнее время дружил со Снежаной Грундер. Многих это удивляло — ведь Отто Грундера и Герхардта Фогеля всегда считали противниками. Впрочем, кое-кто из журналистов утверждал, что их противостояние — искусная политическая игра двух крупных хищников, между которыми уже давно установился своеобразный симбиоз. О связях губернатора Фогеля с криминальным бизнесом знали все, а Отто Грундер при всём своём имидже респектабельного гражданина был одним из столпов «теневого правительства» — так называли главарей преступной сети, которая, словно паутина, оплетала все планеты Федерации.

«Выходит, за мной охотятся оба хищника, — размышляла Илана. — Интересно, вместе или по отдельности… Ладно, пока буду вести себя так, будто ни о чём не догадываюсь».

Вернувшись в ванную, девочка сделала себе запас ледяных снарядов и маленький ледяной кинжал. Она включила душ — чтобы служанка решила, будто пленница моется, и осторожно выскользнула в коридор. Слава Богу, загородный дом Фогеля не кишел прислугой. На первом этаже народу было больше, но Илане посчастливилось сразу же прошмыгнуть в маленький боковой коридор, где даже свет не горел. Зато тут имелось окно, которое выходило во двор и едва не упиралось в металлическую ограду — между ней и стеной дома было не больше полутора метров. Илане снова повезло — похоже, в этой части двора мало кто бывал. Но её могут увидеть из окна. Значит, надо спешить. Там, за оградой, лес. И свобода. Ворота охраняются, и надёжно, ограда слишком высока — человеку не перелезть, но никому и в голову не придёт, что пленница способна проделать в этой мощной железной стене отверстие.

Ледяной кинжал резал металл легко, как масло, но, к сожалению, не так бесшумно. Привлекли ли чьё-то внимание эти звуки, или горничная, не обнаружив пленницы в комнате, подняла переполох, но, будучи уже метрах в пятидесяти от дома, Илана услышала погоню. Чёрт бы их побрал! И чёрт бы побрал этот лес, который, как назло, был такой редкий, что возможность спрятаться практически равнялась нулю. Илана бежала, задыхаясь и по колено увязая в снегу. Расстояние между ней и преследователями стремительно сокращалось. Ещё немного — и её догонят.

— Снег… Держи меня, — прошептала девочка. — Я же илана… Я из племени снежных магов. Снег и лёд должны мне служить, а не вредить!

У неё словно выросли крылья. Она перестала утопать в снегу и теперь мчалась, едва касаясь его ногами. Гончие Фогеля заметно отстали. Но не успела Илана обрадоваться, как что-то обожгло её в спину, и тело тут же стало наливаться тяжестью. Она нашла в себе силы бежать дальше, но чувствовала, что надолго этих сил не хватит.

— Проклятье! — услыхала она. — На неё не действует! Вот ведь дьявольское отродье…

— Давай ещё! Стреляй, у меня заело…

Ещё один ожог в спину, и девочка едва не упала. Её тошнило, ноги заплетались и снова вязли в глубоком снегу. Для магии нужна сила, а она вытекала из Иланы, словно вода из треснувшего сосуда. Похоже, в неё стреляли из парализатора. Она должна была отключиться сразу, но её организм «нелюдя» сопротивлялся гораздо активней, чем человеческий, — так же, как и в случае с тем лекарством, которое в неё вкололи по приказу Грундера.

Организм сопротивлялся, и всё же у него был свой предел. Илана остановилась и, чтобы не упасть, схватилась за ствол молодой сосны. К ней бежали двое — распахнутые кожаные куртки, раскрасневшиеся лица… Весёлые и злые лица охотников, настигших добычу… Какого чёрта? Почему на неё охотятся, как на зверя или какого-то монстра?

На Илану нахлынула ярость. Живой она им не дастся! Она не будет ни подопытным кроликом, ни послушным орудием в руках Грундера и Фогеля. И ни в чьих руках вообще.

Она уже еле держалась на ногах, и эти двое решили, что больше проблем не будет. Тот, который собирался её схватить, слишком поздно заметил у неё в руках ледяной кинжал. Мгновение спустя он уже дико выл, держась за раненую руку.

«Считаете меня монстром — получайте!»

Второй, попятившись, выхватил оружие — кажется, пулевой пистолет. Хотел он её убить или нет, но нажать на курок он не успел. Брошенный Иланой ледяной шарик, пробил ему грудь. Парень даже крикнуть не успел. Он молча повалился в сугроб, который тут же окрасился в ярко-красный цвет. Где-то недалеко рычал зверь — глухо и грозно. Огромный зверь, почуявший кровь… Или это рокот антиграва? Опять охотники… Кто на сей раз? Полиция? Или очередной респектабельный бандит, заседающий в парламенте и мило улыбающийся с телевизионных экранов? Она могла бы их всех убить. Всех! Несколько ледяных снарядов — и их дома превратятся в груду камней… Нет. Будет много крови. Этой красной человеческой крови, такой яркой на белом снегу. Илана не хотела её видеть. Она хотела убежать, но не могла. Неведомый зверь приближался, и лес содрогался от его рыка. Сосны качались и падали, снег приятно холодил лицо. Илана проваливалась в него всё глубже и глубже. Как хорошо! Зарыться бы в него, утонуть… И ничего не видеть…

Как будто, на средине бега,

Я под метелью изнемог,

И предо мной возник из снега

Холодный, неживой цветок…

Это была белая лилия. Такая хрупкая и прекрасная, словно выросла в небесном саду и непонятно как попала сюда, на заметённую снегом землю… Нет, похоже, она выросла здесь — прямо из снега. Илана прикоснулась к застывшим лепесткам, и они слегка засветились. Девочка невольно улыбнулась, услышав тонкий мелодичный звон. А оглядевшись, увидела, что оказалась в каком-то странном зимнем цветнике. Кусты белых лилий росли на снежной равнине, звеня лепестками при каждом порыве ветра. Вокруг было темно, и волшебные цветы нежно светились в синеватой мгле. Среди них бродил стройный мальчик в подбитой мехом накидке. Паж Мечей. Только на этот раз меча у него не было. На его поясе болтались пустые ножны. Илана поняла, что он ищет. И поняла, что должна найти это раньше его. Ей повезло — волшебный меч оказался в нескольких шагах от неё. Увитый лилиями, он был воткнут в сугроб, его лезвие льдисто сверкало в лунном свете.

— Не трогай! — крикнул мальчик, пытаясь оттолкнуть Илану. — Он мой! Это я должен быть принцем!

— Ты всего лишь паж, — сказала она.

— Нет! Он мой! Мой! — мальчик протянул руку к мечу и вскрикнул, словно обжёгшись.

Лилии запылали ярким белым пламенем, осветив его лицо, и Илана узнала Таддеуша. Он побежал прочь, крича не то от боли, не то от ярости.

— Тэд! — кинулась за ним Илана. — Подожди! Да возьми ты этот меч! Тэдди, пожалуйста, не убегай.

Но Таддеуш исчез — словно испарился. Может, это был призрак? Ледяной демон, который явился Илане, чтобы её подразнить. На неё снова навалилась усталость. Она легла на снег и закрыла глаза. Страшно хотелось спать. Она слышала, что именно так люди и замерзают… Но это люди. Истинные дети Адама и Евы. Такие, как она, вроде бы, не должны замерзать. Впрочем, ей было всё равно. Рыхлый белый снег напоминал мягкую постель. Спать, спать… Даже лучше, если она никогда не проснётся. Она превратится в прекрасную белую лилию, нежно звенящую на морозном ветру…

Она всё же проснулась. И обнаружила, что по-прежнему лежит, утопая в чём-то мягком и белом, но на ощупь это напоминало не снег, а шелковистую ткань, от которой пахло свежестью и лавандой. Однако блаженства Илана не ощущала. Скорее дискомфорт. Ей казалось, что под одеяло заползла змея и сейчас осторожно скользит по её обнажённому телу — медленно, словно обследуя его дюйм за дюймом. Вот она щекочет своим раздвоённым языком её живот, спускается всё ниже и ниже… Илана вздрогнула и проснулась окончательно. И успела увидеть фигуру в длинном халате, метнувшуюся из комнаты.

Илана не знала, сколько времени, но светло было, как днём. На постели, в которой она проснулась, свободно разместились бы пятеро таких, как она. Роскошная комната — просторная и в то же время уютная — являла собой один из лучших образцов дизайна. Всё было выдержано в нежных тонах. Полупрозрачные занавески, слегка колыхаясь от ветра, переливались затейливыми узорами из каких-то диковинных растений и птиц.

«Та-а-к, апартаменты, в которых я оказываюсь, становятся всё роскошней и роскошней. Куда я угодила на этот раз?»

Больше всего её раздражало то, что она была совершенно голая, а одежды поблизости не наблюдалось. Может, что-нибудь в шкафу найдётся?

Илана выбралась из постели. Ноги по щиколотку утопали в белом пушистом ковре. До шкафа она дойти не успела. Двери спальни распахнулись, и на пороге появилась герцогиня Левенхольд. За спиной у неё, в чём-то коротком и почти прозрачном, маячила Бестия.

— Дорогая, ты встала! — воскликнула герцогиня, кинувшись к Илане и сжав её в объятиях. — Слава Богу, с тобой всё в порядке… Как я рада, что мои люди успели вырвать тебя из лап этих живоглотов!

Илана поймала себя на том, что в данный момент была бы рада вырваться из цепких лап мадам Би, которые слишком рьяно тискали её обнажённое тело.

— Я тоже рада вас видеть, мадам, — сказала она, как можно деликатней высвободившись из страстных объятий герцогини. Она заметила, что ариманка наблюдает за ней не без ехидства. — Мне хотелось бы одеться…

— Она ещё больше вытянулась, — заявила Бестия, бесцеремонно разглядывая Илану. — И стала совсем тощая. Двенадцать лет, а груди почти не видно…

— Не тощая, а очень стройная, — с улыбкой поправила герцогиня. — Тощие — это те, у кого кости торчат, а наша Илана — само изящество. Просто ангел с картин Ансельма Тэмьена!

— О да, мадам, — кивнула Бестия. — Особенно если учесть, что никто до сих пор не понял, кого он так любил писать — ангелов или каких-то крылатых демонов.

Картины тирианского художника Ансельма Тэмьена Илана видела на сайте art.com в интернете. Он умер в конце прошлого века в возрасте тридцати трёх лет, оставив около сотни полотен, которые представители ортодоксальной церкви неоднократно предлагали уничтожить.

Сдёрнув с кровати покрывало, Илана завернулась в него, как в тогу. Если эти две особы и дальше намерены разглядывать её и обсуждать, словно музейный экспонат, они и впрямь разбудят в ней демона. Куда более опасного, чем те, что красовались в изящных позах на картинах Ансельма Тэмьена.

— Конечно-конечно, дорогая, тебе надо одеться, — почувствовав её раздражение, заворковала мадам Би. — Я тут столько всего для тебя заказала! Скоро доставят. Ну а пока… Бестия, принеси что-нибудь. Подбери ей по размеру — ты это прекрасно умеешь.

— Да, мадам!

— Считай, что все неприятности позади, — сказала герцогиня, когда ариманка умчалась выполнять её распоряжение. — С полицией я всё улажу.

— Что — всё?

— Ну… Ты ведь уложила одного из фогелевских парней. Не беспокойся, это будет признано как самозащита. Я уже говорила со своим адвокатом…

— Это и так была самозащита, — нахмурилась Илана. — На меня устроили облаву, как на тигра-людоеда…

— Конечно-конечно, ты ни в чём не виновата, — поспешила её заверить мадам Би. — Я в этом не сомневаюсь, но надо убедить в этом и других. Тем более, если ты задела такого человека, как губернатор Фогель. Это его стараниями парламент недавно принял закон, по которому к уголовной ответственности теперь привлекаются не с четырнадцати, а с двенадцати лет. Дескать, среди главеров навалом подростков моложе четырнадцати, а проблем эти малолетние бандиты создают немало…

— Но не больше же, чем бандиты, которые действуют под руководством Фогеля и Грундера.

— Естественно, дорогая, — герцогиня печально покачала головой. — Добраться до высокопоставленных преступников всегда было трудно, зато к заблудшим детям закон немилосерден. Тебе уже двенадцать, так что мне пришлось нажать на кое-какие рычаги, чтобы избавить тебя от колонии для несовершеннолетних.

— Засадить в колонию можно только по решению суда. Так может, вам не стоит так хлопотать, мадам? Я не против выступить на суде и рассказать, как меня похищали и накачивали лекарствами, чтобы вытянуть из меня какие-то тайны, о которых я и понятия не имею. Неужели Грундер или Фогель намерены раздуть эту историю? По-моему, в их интересах её замять.

Илана злилась всё больше и больше. Зачем герцогиня её запугивает? Она же знает, что ни губернатор, ни «холодильный король» не намерены возбуждать против Иланы уголовное дело. Похоже, мадам Би хочет, чтобы Илана чувствовала себя полностью от неё зависимой.

— Дорогая, доверься мне. Я знаю, как действовать, и знаю, что для тебя лучше. Хорошо, что мои ребята успели вовремя. Там, в лесу, возле фогелевской дачи. Они вас с воздуха увидели — тебя и тех двоих…

Илана вспомнила звук антиграва, показавшийся ей тогда рычанием огромного зверя.

— Я вообще не понимаю, как я попала к Фогелю. Маэстро Полари сказал, что подойдут ваши люди…

— Они и подошли, но немного позже. Фогель знал, что ты их ждёшь. Ему доложил один из служащих переговорного пункта — он подслушал твой разговор с Вито. У Отто и Фогеля везде свои люди. Но мои тоже кое-что умеют. Они, конечно, нашли тебя не так быстро, как мне бы хотелось, но, слава Богу, всё обошлось. Больше тебе бояться нечего. Ты под моей защитой, и здесь тебя никто не достанет. Я вот только не совсем понимаю, что им от тебя нужно… Я уже поняла, что ты неплохой экстрасенс — я же видела кое-что из твоих фокусов, но… Кажется, некоторые подозревают, будто ты способна на большее.

Несмотря на небрежный тон герцогини, Илана поняла, что эти подозрения одолевают и мадам Би. И что она рассчитывает узнать о способностях Иланы побольше.

«Не дождётесь, госпожа герцогиня. Я даже перед своими друзьями не открывала все карты. И я уже не так доверчива, как раньше».

— Некоторые люди чересчур подозрительны, мадам. И слишком одержимы стремлением заполучить любую диковину, будь то тирианская кошка с голубой шерстью или девчонка с голубой кровью, которая умеет показывать фокусы. Кстати, они далеко не всегда у меня получаются, и лучше мне больше этой ерундой не заниматься — чтобы не вызывать к себе нездорового интереса.

— Вот это правильно, — улыбнулась герцогиня. — Тебе и ни к чему казаться ещё более интересной, чем ты есть. Ты и так прелесть. Мне ты нужна просто потому, что я тебя люблю и хочу о тебе позаботиться. Ты будешь жить, как принцесса! Я уже занялась оформлением опекунства, и не сегодня завтра бумаги будут готовы. Мне нужно отлучиться по делам. Сейчас тебе подадут ланч, а потом… В общем, наслаждайся жизнью, дорогая. Ближе к вечеру доставят твой гардероб. Пока немного — на первое время, а потом закажем тебе наряды у лучших модельеров.

Одежды, которую вскоре привезли из магазина «Элитэ», хватило бы дюжине принцесс. И не только на первое время.

— Я вам очень благодарна, мадам, — смущённо сказала Илана. — Но… право же, это лишнее.

— Дорогая, не отказывай мне в удовольствии тебя баловать. Женщине, у которой нет ни детей, ни внуков, это просто необходимо — для сохранения душевного здоровья. Где ты хочешь учиться? В гимназии? Или нанять учителей на дом?

— Не знаю, — пожала плечами Илана. — Из гимназии меня, вроде бы, не исключили, так что, думаю, не стоит тратиться на частных учителей. В 7-й гимназии учат вполне прилично.

— Ну ладно, этот вопрос мы решим позже. А пока тебе надо отдохнуть и прийти в себя. Через неделю я закончу с делами, которые не терпят отлагательства, и мы куда-нибудь съездим. Может, в Альды, а может, и куда-нибудь подальше. На Эдеме недавно открыли новый горный курорт. Там чудный воздух и масса развлечений.

После перенесённых мытарств Илана и впрямь была не прочь расслабиться, но не так, как ей прелагала герцогиня. Мадам Би просто завалила свою подопечную рекламными проспектами, уговаривая выбрать курорт по своему усмотрению. Ни на какой курорт Илана не хотела. Она хотела, чтобы её все оставили в покое. К счастью, Бестия ей своим обществом не докучала, а герцогини с утра до вечера не было дома. Илана почти всё время проводила в зимнем саду, лёжа с книгой в гамаке среди экзотических растений или плавая в искусственном озере. Со своей новой опекуншей она общалась только по вечерам. Они вместе ужинали, а потом беседовали. Илана каждый раз старалась сократить беседу до минимума, сославшись на сонливость или неважное самочувствие, а потом подолгу читала в постели при свете маленького ночника. Она пыталась забыть о своих недавних злоключениях, и днём ей это почти удавалось, но по ночам пережитое возвращалось в кошмарных снах. Чаще всего она от кого-то убегала — от полиции, от Грундера и его прихвостня Гарри, от парней в кожаных куртках, от траурного кортежа, запряжённого белыми лерами, которые гнались за ней, по-волчьи скаля зубы. А однажды её едва ли не всю ночь преследовал застывший труп бабушки Полли. Илана в ужасе просыпалась и старалась больше не засыпать, но вскоре уже снова бежала по тёмным улицам Гаммеля, а заледенелый труп скользил за ней, подгоняемый метелью. Она мчалась мимо магазинов, в витринах которых мерцали зловещие огни, а манекены оживали и, смеясь, показывали на неё пальцем. В витрине «Сказочного мира» она увидела стройного мальчика в голубом плаще. Илана не могла разглядеть его узкое бледное лицо. Оно казалось застывшей маской, в разрезах которой сияли ярко-голубые глаза. У входа в магазин стоял Таддеуш Бельски.

— Чего ты такая мрачная? — спросил он. — На вот, съешь — сразу настроение поднимется.

Таддеуш протянул Илане конфету, но когда она захотела её взять, крепко схватил её за руку.

— Вот она! — закричал он. — Сюда!

Илана испугалась его искажённого злобой лица. А из-за угла вывернули двое парней в кожаных куртках. Когда Илана, оттолкнув Таддеуша, побежала прочь, они стали в неё стрелять. Пули одна за другой обжигали её спину и ягодицы. Это было не столько больно, сколько неприятно.

Она проснулась, но неприятное ощущение осталось. Под одеялом снова была змея. Похоже, кошмар продолжался. Горячая змея скользила по её левой ягодице и пыталась заползти ей между ног. Илана вскрикнула, стряхивая с себя мерзкую тварь, и схватилась за чью-то руку.

— Кто здесь?!

Змея выскользнула из-под её одеяла. Подскочив на кровати, Илана увидела мадам Би. При свете ночника герцогиня казалась очень бледной и походила на ожившую покойницу из фильма ужасов, и даже её изящный белый пеньюар напоминал Илане саван. Герцогиня дышала так, словно только что пробежала как минимум метров сто.

— Это всего лишь я, дорогая…

— Что вы здесь делаете?

— Пришла тебя проведать. Ты металась во сне… Тебе страшно, детка?

— Нет.

— Ну как это нет? — герцогиня склонилась над ней. Её низкий голос дрожал и прерывался. — Зачем меня обманывать? Со мной тебе не будет страшно. Давай ляжем вместе. Иди ко мне, дорогая…

Она попыталась обнять Илану своими цепкими горячими руками, но девочка, увернувшись, спрыгнула на пол по другую сторону кровати. Теперь она знала, что за змея ползала по её телу — и сейчас, и в тот день, когда она проснулась тут впервые.

— Со мной всё в порядке, мадам. Я прекрасно усну и одна. Вам не стоит беспокоиться.

— Как же я могу о тебе не беспокоиться? Ведь я тебя очень люблю…

— Но сейчас вам действительно не о чем беспокоиться. Спокойной ночи, мадам.

— Спокойной ночи, моя дорогая, — ответила герцогиня сладким голосом, в котором, однако, улавливалась нотка досады. — Завтра я свободна, и мы целый день проведём вместе.

— Чёрта с два, — прошептала Илана, едва за мадам Би закрылась дверь.

Сон как рукой сняло. Больше она ни на минуту не задержится в этом доме. В этой золотой клетке, где её хотят превратить в любимую игрушку развратной старухи. Убежав от двух хищников, она попала к третьему. Спаслась от двух шакалов и угодила в логово змеи. Отто Грундер, по крайней мере, был откровенен. Он прямо сказал, зачем она ему нужна, а герцогиня прикинулась другом, этакой любящей тётушкой… Возможно, это единственная любовь, на которую она способна, да только вот Илане подобная любовь не нужна.

А ведь она догадывалась, что из себя представляет эта дама. Но предпочитала об этом не думать. Особенно после всего, что ей довелось пережить в последнее время. Хотелось найти убежище. Красивый оазис, где можно забыть обо всех этих кошмарах… Да с чего она взяла, что её пустят в рай без билета? За всё надо платить, дорогуша. Надо вести себя так, как того требует хозяин — будь то Господь Бог или герцогиня Левенхольд, населившая свой эдем хорошенькими девочками. Ширли Уайт предупреждала её об авансе, который придётся отработать. Илана и сама об этом догадывалась, но старалась не думать о том, что за работу ей придётся выполнять. Вот если бы Ширли сказала прямо… Но актриса ограничилась намёками. Возможно, она боялась открыто настраивать Илану против её покровительницы — связываться с такими, как герцогиня Левенхольд, небезопасно. А может, решила, что Илана должна во всём разобраться сама. И сама сделать выбор. Разве мало тех, кто согласился продать не только тело, но и душу за искусственный рай? Особенно если за его пределами — самый настоящий ад.

Илана торопливо оделась — в самое скромное и неброское из того, что ей накупила герцогиня, и осторожно выскользнула в полутёмный коридор. Она знала, что все наружные двери в этом доме под контролем охранника, который сидит в комнате со специальным экраном. Значит, придётся вылезать из окна. Надо выбрать самое отдалённое от жилых комнат, чтобы никто не услышал, как она вырезает стекло…

— Далеко собралась? — закутанная в шёлковый халат Бестия словно выросла из-под земли. — Не поздновато ли для прогулок?

Вот только этой твари ещё тут не хватало. Илана вытащила из-за пазухи ледяной кинжал.

— Попробуешь поднять шум — и ты труп. Даже если меня поймают, ты потеряешь гораздо больше.

— Да ты что? Я и не собираюсь тебе мешать. Вали на все четыре стороны — я только рада буду. И не одна я. От тебя тут одни проблемы… Я вот всю ночь сегодня не сплю, и всё из-за тебя. Я же знала, что она к тебе пойдёт. И знала, чем это кончится. Сейчас она взялась за кого-то другого, а поскольку мадам сейчас в крайнем возбуждении… Ну, в общем-то, ничего страшного она, конечно, не сделает. Иногда, под настроение, это даже приятно…

— Заткнись. Не хочу слушать все эти мерзости.

— А чего ты хочешь? На что ты рассчитывала? Что с тобой тут и впрямь будут обращаться, как с наследной принцессой? Откуда в тебе столько гонора? Ведь у тебя же ничего нет. Никого и ничего. Кроме красоты.

— И гордости, — добавила ариманка, немного помолчав. — Такое сочетание, как красота и гордость, для девочки в твоём положении — слишком большая роскошь. Впрочем, дело твоё. Может, ты действительно принцесса, которую похитили и подбросили в приют. В тебе столько гордости, что рядом с тобой холодно. Я пыталась объяснить мадам, что с тобой ничего не получится, но её на тебе просто зациклило. Учти, она будет тебя искать. Она всю полицию, все спецслужбы на ноги поставит. Честно говоря, я не очень-то верю, что тебе удастся от неё ускользнуть, но попробуй. Я тебе даже помогу. Я этот дом лучше всех знаю. Отсюда можно выбраться через подвал — там есть дверь, которая не просматривается. Пойдём…

Чутьё подсказывало Илане, что Бестия не врёт и не пытается заманить её в ловушку, так что, немного поколебавшись, последовала за ней. Дверь подвала вела в небольшой хозяйственный дворик.

— Сможешь перелезть через ворота? — спросила ариманка.

— Да. Спасибо.

— Не за что. Удачи тебе, принцесса-льдинка.

По ночным улицам гуляла метель. Для марта это было нормально, но Илана знала, что холод не отступит ни в апреле, ни в мае. Весны не будет…

Весны не будет, и не надо,

Крещеньем третьим будет смерть.

Что ей делать? Может, смерть — единственный выход, который у неё остался? Очень хотелось спать. Будь она обычным человеком, она бы уснула на этой холодной улице и замёрзла. Но принцесса-льдинка не замёрзнет. Принцесса-льдинка должна найти своё ледяное царство. Лоффи считает, что ещё рано. Она ещё не достигла подлинного могущество и, оказавшись сейчас в Айсхаране, может сразу стать жертвой хатанских колдунов.

«Ладно, — сказала себе Илана. — Как говорила героиня одной старинной книжки, я подумаю об этом завтра. А сейчас надо хоть немного поспать».

Она устроилась на ночлег в расписном деревянном домике на какой-то детской площадке. А проснулась от сигнала своего мобильника. Уже почти рассвело. Илана отключила сигнал. На браслете загорелся знакомый номер. Так, значит, мадам уже знает о её побеге, и связалась с ней, чтобы убедить вернуться. Если Илана не ответит, начнутся поиски. Надо убираться подальше. Городской транспорт уже ходит. Куда лучше податься? В Шиман-Таун? Да, пожалуй. Там проще затеряться…

Следующий сигнал заставил Илану вздрогнуть. Это номер она тоже узнала. Может, ответить? В конце концов, вычислить её местонахождение Вито не сможет.

— Эй, малышка, ты где? — в голосе маэстро звучала неподдельная тревога. — Не бойся, нас не прослушивают. Би только что мне звонила, и, разумеется, я поклялся сообщать о тебе всё, что мне станет известно. Но я не святой, и некоторые клятвы даю, сделав в кармане фигу.

— Вы и сейчас её сделали, маэстро?

— Нет. Мне не хочется обманывать мою старую знакомую, но я не из тех, кто готов вот так вот сразу заложить затравленного ребёнка. Тебе и так в последнее время досталось. Может, скажешь, что произошло?

— Я не люблю, когда меня заставляют делать то, что мне противно. Объяснить более конкретно?

— Не стоит, — ответил Вито после небольшой паузы. — Я всегда этого опасался…

— Но даже не подумал меня предостеречь. Вернее, не шёл дальше намёков.

— Илана, детка, жизнь непростая штука, а ты казалась мне достаточно разумной, чтобы…

— Да, вы правы, маэстро. Кое-чего мы сами не хотим замечать, так что не должны обвинять других. Я не намерена к ней возвращаться.

— Боюсь, что твои намерения никого не интересуют, — грустно сказал Вито. — Теперь герцогиня Левенхольд твоя законная опекунша, и твой поступок расценивается как неповиновение, за которое она вправе тебя наказать. Если тебя найдут, тебя сразу же вернут ей, несмотря на все твои протесты.

— Но я ведь имею право подать жалобу в Опекунский Совет. Я могу рассказать, к чему она меня принуждает…

— А доказать ты это тоже можешь? Дитя моё, это будет всего лишь твоё слово против её, а поскольку её слово подкреплено деньгами и всем прочим, оно перевесит, поверь. В Опекунском Совете сидят те же чиновники, что и везде. Она ещё и не таких покупала. Тебя обвинят в том, что ты выдумываешь всякие гадости, дабы опорочить свою добрую покровительницу, которая всего лишь предъявляет к тебе разумные требования. А ты пытаешься отомстить ей, поскольку, будучи капризным и своенравным ребёнком, не желаешь их выполнять…

— Хорошо, маэстро, я всё поняла. Кругом дерьмо, выбраться из него трудно, но я сделаю всё, что в моих силах. Я не намерена возвращаться к этой развратной старухе, а если меня попробуют вернуть туда силой, то об этом многие пожалеют. И прежде всего она.

— Подожди, не отключайся. Я очень многим обязан Би, но душу я ей всё же не продал. Я хочу тебе помочь. Разумеется, так, чтобы она об этом не узнала. Скажи, чего бы ты сейчас для себя хотела?

— Убраться отсюда подальше. Желательно на Авалон. Говорят, в Камелоте много театральных трупп, и даже детей берут на работу, не требуя с них разрешения родителей и опекунов. И вообще не спрашивая никаких документов…

— Ну, это, конечно, не совсем так, хотя устроиться в Камелоте на работу действительно легче, чем здесь. Да вот только мало кому из незаконных эмигрантов удаётся там хорошо устроиться. А уж детей-то там работодатели обдирают нещадно…

— Я всё это знаю, но у меня нет другого выхода.

— Хорошо, я помогу тебе добраться до Камелота. Значит, так… Если ты мне доверяешь, скажи, где тебя можно найти. Я посылаю за тобой своего человека, и он отвозит тебя в надёжное место. Я буду там чуть позже и займусь твоей внешностью. Тебе сейчас лучше не привлекать внимание, а ты уж больно ярко светишь, моя белая звёздочка. Идёт?

— Я очень хочу тебе верить, Вито, — сказала Илана, впервые обращаясь к маэстро по имени. — Не обижайся, но я должна предупредить: если я замечу, что… что-то не так, я могу убить. Я способна на это. Я уже не та, что прежде.

— Я знаю, — спокойно отозвался маэстро Полари. — Где ты будешь?

Приятель Вито — начинающий молодой фотограф по имени Майкл Джентри — отвёз Илану в свою квартиру, которая находилась в одном из невзрачных домиков Раббит-Хилла. Этот непристижный район едва ли не примыкал к Шиман-Тауну. Через полчаса туда прибыл маэстро. И сразу приступил к делу. Волосы Иланы были выкрашены в русый цвет, контактные линзы сделали её глаза зеленовато-серыми, а лицо пришлось покрыть слоем стойкой пудры бежевого оттенка.

— Руки уж красить не будем. Наденешь перчатки.

— Хорошо. Маэстро, вы просто волшебник! Меня так никто не узнает.

— Вечером Майки отвезёт тебя в космопорт. «Лоэнгрин» отбывает в 21.00. Майки представит тебя корабельному стюарту как свою кузину, которая летит в Камелот по приглашению его друга Леонардо Бенчи. Это один тамошний антрепренер. Лет десять назад он подрабатывал у меня моделью и параллельно танцевал в труппе Августа Вебера. Потом перебрался на Авалон… В общем, теперь у него собственная танцевальная труппа, и он постоянно обновляет её состав. Мы уже давно с ним не общались но, насколько я знаю, он держится на плаву. Лео мне кое чем обязан. Некоторые люди предпочитают забывать о своих долгах, но он всегда был неплохим парнем. Надеюсь, он тебе поможет. Хотя бы на первых порах. Это тебе тоже пригодится… — Вито сунул в дорожную сумку, которую только что купил в одном из магазинчиков Раббит-Хилла, пачку банкнот. — Здесь пятьдесят тысяч. На первое время хватит… Да, вот письмо для Лео. На конверте его адрес. Я написал, что ты прошла несколько классов Королевской балетной школы. Ты ведь занималась по их видеопродукции — так что я совсем даже не соврал. Главное — сразу произвести впечатление. Эта наша школа гремит на всю Федерацию. Ну а когда он тебя посмотрит, разочарован не будет. Я же знаю, как ты танцуешь.

— Спасибо, Вито, — Илана хотела обнять маэстро, но замялась, смущённо глядя на него сверху вниз. Она только сейчас заметила, насколько стала его выше. — Некоторые люди предпочитают забывать о своих долгах, но я к таким не отношусь. Я никогда не забуду о том, что ты для меня сделал…

— Поговорим об этом, когда всё действительно будет сделано, как надо, — Вито тоже казался смущённым. — Свяжись со мной, как только доберёшься.

Было уже темно, когда старенький антиграв Майка, доставшийся ему от отца, набрав допустимую высоту, двинулся в сторону космопорта. Транспортные пути в этой части города, особенно воздушные, были оживлёнными в любое время дня и ночи, поэтому Майк заметил «хвост» далеко не сразу.

— Чёрт, — тихо выругался он. — Неужели это нам сигналят? Точно, нам…

— Кто? — встрепенулась Илана.

— Воздушная полиция. Готов съесть свои ботинки, я не нарушил никаких правил.

Майк пытался шутить, но Илана видела, что он близок к панике. И причины для таковой имелись. Если они не нарушили правила движения, значит, у полиции есть другая причина задержать их. И причина тут могла быть только одна.

— Всё-таки выследили… Так и знала.

Илана поймала себя на том, что даже не чувствует разочарования. Только усталость. В глубине души она почему-то с самого начала не особенно верила, что побег удастся. Слишком уж это было бы хорошо. У герцогини везде свои люди. У неё всё схвачено. Может, даже покрепче, чем у Грундера или того же Фогеля. Кто опасней — шакал, гиена или змея? Хороший вопрос. Когда-нибудь она над ним подумает…

— Я отключил рацию, — бодро сообщил Майк. — Если что, скажу, что сломалась. Они обязательно попробуют со мной связаться. А я ничего не слышу, ничего не вижу… В общем лечу это я, лечу — по своим делам, а вовсе ни от кого не убегаю. Сейчас попробуем отделаться, только придётся немного вернуться и сделать крюк над Шиман-Тауном. Ближе к рынку в воздухе такое столпотворение, что преследовать нас они не решатся. Оторвёмся и при первой же возможности сядем. Бросим машину — и на попутках в космопорт…

— Не стоит, Майк, — вяло сказала Илана. — Включи рацию. Лучше сдадимся. Никуда нам уже не деться, а ты только лишние неприятности наживёшь. У тебя ведь могут права отобрать, и надолго. И даже машину.

Но Майкл Джентри считал своим долгом довести дело до конца. Он же знал, что Илане он уже хуже не сделает. Только себе. Она тоже это знала и проклинала всё на свете.

Как ни странно, им действительно удалось оторваться от полиции. Майк высмотрел удобное место для посадки, но едва они начали снижаться, как автолёт содрогнулся от удара. Неужели по ним палят? Не может быть. Илана была уверена, что мадам Би не давала таких указаний. Беглянка нужна герцогине живой. Ещё бы…

— Чёртовы провода! — крикнул Майк. — Их же не должно быть на такой высоте… Держись!

Похоже, он так увлёкся, уходя от погони, что завёл машину в нелётную зону. А поскольку антиграв врезался в провода на хорошей скорости, его здорово отбросило. У Иланы перехватило дыхание. Она увидела под собой какие-то крыши, искажённое ужасом лицо Майка, а мгновение спустя раздался страшный грохот. Автолёт тряхнуло ещё сильней. Дверца справа от Иланы отвалилась, и девочке показалось, будто какая-то неведомая сила вытаскивает её из кабины. Навстречу её, кувыркаясь, летели крыши и сугробы. Она закричала, но у неё тут же перехватило дыхание. Она словно погрузилась с головой в холодную воду. Может, они упали в какое-то озеро? Откуда в Шиман-Тауне озеро? Впрочем, какая разница. Сейчас они утонут. Ну и пусть…

Глава 26. Кошачье логово

Естественно, это было не озеро. Это был обыкновенный сугроб. Он-то и спас ей жизнь. Майклу Джентри повезло гораздо меньше. Илана видела, как автолёт рухнул на крышу двухэтажного дома и загорелся. Примерно через минуту раздался взрыв. Оглохнув и оцепенев от ужаса, Илана смотрела на зависшие в тёмном небе пылающие обломки. Ей казалось, что время остановилось. Потом обломки стали падать — и все на неё. Девочка выбралась из сугроба и кинулась прочь — подальше от этого ужаса. Она то и дело на кого-нибудь налетала. Одни над ней смеялись, другие грубо отталкивали — публика, обитающая в трущобах Шиман-Тауна, хорошими манерами не отличалась.

Илана остановилась возле какого-то покосившегося барака. За ним тянулись ряды приземистых металлических строений, похожих на допотопные гаражи. С другой стороны угрюмо темнела роща. Где-то далеко выла сирена — наверное, на место катастрофы мчались пожарники и спасатели. Интересно, почему нет службы спасения, которая помогала бы тем, кого преследуют? Ну, взрослым-то хотя бы иногда политическое убежище дают. А детей, имеется в виду, спасать не от кого. О них заботятся, отдавая в приюты или в лапы хищникам, надевшим маски добропорядочных граждан.

В насквозь продуваемом тёмном бараке было пусто и пахло старым деревом. Включив экран мобильника, Илана обследовала все три комнаты. В самой дальней оказался колченогий обшарпанный топчан. Да, это не кровать в апартаментах, которые ей отвела мадам Би. Зато здесь змеи не водятся. А вот варахи вполне могут оказаться. Нападают они обычно на спящих. Наверное, лучше тут не засыпать…

«Я только немного отдохну, — решила Илана. — А потом…»

Что потом, она не знала. Она только знала, что помощи больше ни у кого просить не будет. Один уже из-за неё погиб, а его друга, скорее всего, ждут неприятности. Герцогиня не простит Вито измены. Но как она пронюхала об их плане? Или их преследовали люди Грундера? А может, Фогеля…

Она всё же уснула и увидела замечательный сон. Никакой катастрофы не было. Она благополучно добралась до Авалона и устроилась в труппу Леонардо Бенчи. Она танцевала на сцене среди искусственных белых лилий, а в зрительном зале сидели бабушка Полли и отец Джордж. Единственное, что её настораживало, так это фигура в голубом плаще, которая смутно виднелась в одной из лож. Закончив танец, Илана раскланялась и уже хотела убежать за кулисы, как вдруг на сцене появилась королева Изабелла — прекрасная и бледная. «Холодный, неживой цветок…»

— Я хочу сама надеть на тебя корону принцессы, — сказала она. — Ты ведь согласна быть моей принцессой? Ты же знаешь, как я тебя люблю.

Королева превратилась в герцогиню Левенхольд и крепко схватила Илану за плечи. Девочка попыталась вырваться, но не тут-то было. Герцогиня с остервенением трясла её, тяжело дыша и выкрикивая что-то бессвязное. Её пепельные волосы, всегда так тщательно уложенные, растрепались, сделав её похожей на рок-певца из группы «Сэнди-Банд».

— Давай-ка просыпайся, красавица!

Илану ненадолго отпустили, потом снова принялись тормошить.

— Что ты тут делаешь? — хмуро поинтересовался худой длинноволосый парень с чёрной повязкой вокруг головы.

В комнате было ещё около дюжины парней и девчонок где-то от тринадцати до восемнадцати лет. Все как один в кожаных куртках, некоторые ещё не сняли шлемы. Главеры. Их мотореллы стояли возле дома — Илана видела их сквозь разбитое окно.

— Я же говорила, за нами следят, — сказала высокая рыжеволосая девица с тонким злым ртом. — Ну и что ты тут разнюхала? Теперь своих дожидаешься, да?

И она воинственно двинулась к Илане.

— Каких ещё «своих»? — хриплым от сна голосом спросила та. — Я тут просто спала…

— Ага — спала! Лучше скажи, что тебя на стрёме оставили, а ты отключилась. Поди, кришана нанюхалась…

— Чего я за последнюю минуту нанюхалась, так это твоей вони. Отойди подальше.

— Нет, вы только посмотрите на неё, — подбоченилась девица. — Ещё и хамит! Келли, можно я ей брызну?

— Погоди Ирма, — парень, разбудивший Илану, теперь рассматривал её скорее задумчиво, нежели враждебно. — Она не из петухов.

— Это ты верно подметил, — усмехнулась Илана. — Кем меня только в этой жизни ни называли, но сходства с представителями отряда куриных никто не находил. На них похожи скорее те, кто слишком много кудахчут и ерепенятся.

— По-моему, она вообще не шиманская, — подал голос невысокий светловолосый паренёк с тонким девичьим лицом. — Она из города.

— Да, пожалуй, — согласилась одна из девчонок, придирчиво разглядывая Илану. — И по прикиду — из семейки с доходом. Что, с мамочкой поцапалась? Лучше возвращайся домой. На улице хуже. Во всяком случае, таким, как ты…

— Ну, допустим, она не шиманская, — продолжала кипятиться Ирма. — А вдруг её ищейки заслали. Помните, как лисы погорели? Внедрилась к ним такая же вот стервочка. И привела в нору целую свору легавых. И склад ихний выдала…

— Петухи, лисы… — на Илану вдруг напал истерический смех. — В Шиман-Тауне открылся зоопарк? А вы кто будете? Крысы? Или жабы?

— Я сейчас из тебя самой жабу сделаю! — рассвирепела Ирма.

Она подскочила к Илане с явным намерением вцепиться ей в волосы и тут же отлетела на несколько шагов, едва не сбив с ног двух своих приятелей.

— Во даёт! — хохотнул кто-то. — Ты что, приёмы знаешь?

— Кое-какие знаю…

— Я тебе сейчас тоже кое-какие покажу! — прошипела Ирма и, подскочив к Илане, попыталась заехать ей ногой в лицо.

Эта девица явно занималась тэ-кин-до, но скорее на любительском уровне. Молниеносный выпад у неё не получился, а, поскольку Таддеуш, изучавший эту борьбу в лучшем спортивном клубе Гаммеля, показал Илане кое-какие приёмы самозащиты, она успела отразить атаку. Да так, что задира едва кубарем не покатилась. Озверев окончательно, Ирма натянула кожаные перчатки и снова яростно набросилась на Илану. Та поняла, что в перчатках кастеты и даже удар вскользь может здорово травмировать. Ею вдруг овладела такая ярость, что захотелось прибить эту злобную тварь. Чего она прицепилась? Ирма была старше и, естественно, не ожидала, что её тонкая противница окажется такой сильной. Она же не знала, что имеет дело с нелюдью. Очень скоро она уже стояла, прижавшись к стене и пытаясь защитить от ударов залитое кровью лицо, а Илана продолжала её колотить. В неё словно бес вселился. Вся злость, накопившаяся в ней за последние дни, рвалась наружу, и сдержать её не было никаких сил. Возможно, она бы убила эту девицу, если бы её не оттащили.

— Эй, ты, бешеная, уймись!

На Илане повисло несколько человек.

— Джек, дай ей по горлу, чтобы отключилась!

— Только попробуйте! — прохрипела Илана. — Останетесь без своих драндулетов! Что вы без них делать-то будете? Сопляки, возомнившие себя крутыми…

— Так мы тебя и подпустили к своим мотореллам…

— А мне и подходить к ним не надо! — зло рассмеялась она. — Считайте, что их уже нет. Посмотрите в окно, ублюдки…

В кармане у неё лежало несколько ледышек — без них она уже чувствовала себя, как без одежды. Илана не знала, получится ли у неё фокус — она сейчас не могла сжать ледышку в руке, а мотореллы были не очень-то близко. Впрочем, она и не на таком расстоянии манипулировала предметами. И куда более тяжёлыми, чем эти драндулеты.

— По-моему, у мадемуазель Инкогнито уже бред! — захохотал кто-то.

Шутника поддержали, но смех вскоре стих. Выглядывать в окно никто не собирался, но многие стояли к нему лицом. Все мотореллы, прислонённые к стене противоположного дома, исчезли.

— Святая Бригитта, — пролепетала одна из девчонок. — Я ж их только что видела…

— Больше не увидишь… — на Илану снова напал истерический смех. — Во всяком случае, если не уберёте от меня свои поганые лапы. А если ещё меня тронете, сами исчезнете.

Её отпустили. Илана старалась не шататься от слабости. Она была сейчас далеко не в лучшей форме, однако хотелось подержать вражескую технику в ледышке подольше.

— Слушайте, ребята, я ничего не понимаю! — в комнату влетел парнишка лет тринадцати с перекошенным от страха лицом. — Они исчезли… Я никуда не уходил — честное слово! Я там стоял, а они…

— Кончай голосить, Бен, — поморщился тот, кого Ирма назвала Келли. Похоже, он был тут главным. — Тебя ещё никто ни в чём не обвинил.

— Ведьма… — прошептал паренёк с девичьим лицом, глядя на Илану округлившимися глазами.

— Ну и ну, — усмехнулся Келли. Он казался скорее озадаченным, чем испуганным. — В последнее время в Шиман-Тауне не знаешь, на кого нарвёшься. То принц с магическим кристаллом, то ведьма…

— На кого бы ты ни нарвался, не стоит начинать знакомство с грубости, — сказала Илана.

— Извини, у нас тут не высший свет. Ты оказалась в очень неподходящем месте, и нас это насторожило…

— Для меня это всего лишь барак. И я всего лишь решила тут отдохнуть. От вас мне ничего не нужно.

— А нам нужны наши машины. Ты их нам вернёшь?

— При одном условии — вы от меня отвяжетесь, мы мирно разойдёмся в разные стороны и забудем об этой встрече.

— Идёт, — кивнул Келли. — Слово главера. Уговор дороже всего. У нас не принято нарушать слово.

Кодекс чести главеров был совершенно незнаком Илане, но она почему-то поверила этому парню. Лицо у него было жёсткое, но не жестокое, а глаза грустные.

Вся компания вздохнула с облегчением, увидев своих «боевых коней» на прежнем месте. Никто, правда, даже не догадывался, какое облегчение испытала при этом «ведьма» — у Иланы уже просто не было сил удерживать мотореллы в ледышке.

— А вчерашний взрыв случайно не твоих рук дело? — поинтересовался Келли.

— Нет, — прошептала Илана, чувствуя, что её вновь захлёстывает волна отчаяния.

«Где ты, там вечно что-нибудь случается»… Бедный Майк. Она не хотела…

— А по-моему, она имеет к этому самое что ни на есть прямое отношение, — заявила Ирма. Лицо у неё распухло, бровь и губа кровоточили, но боевой дух девица не утратила. А во взгляде, которым она сверлила Илану, было столько ненависти, что ту передёрнуло. — Ночью по всему Тауну легавые шныряли — не иначе как её искали. Пусть лучше убирается подальше! Не хватало ещё тут вляпаться из-за неё в какую-нибудь историю.

— С её талантами я бы никакой полиции не боялся, — хмыкнул приземистый смуглый парень с железными браслетами на запястьях. — Ты всё, что угодно, можешь рвануть?

— Я ничего не взрывала, — устало ответила Илана. — Но искали, скорее всего, действительно меня. Так что лучше я пойду… Счастливо оставаться.

То, что она вечером приняла за рощу, оказалось пустырём, заросшим бурьяном высотой с деревья. Мощные сухие стебли гнулись от ветра, который становился сильнее с каждым мгновением. Илана чувствовала приближение снежной бури. Что ей делать? Куда идти?

— Эй, колдунья, постой!

Келли нагнал её, когда она была уже метрах в ста от барака.

— Послушай… — предводитель главеров выглядел смущённым. — Вряд ли у тебя есть желание оказывать нам услуги, но… Если тебе ничего не стоит… В общем, у нас тут приятель на тот свет собрался. И не потому, что сильно туда рвётся, а потому, что нам его не вылечить. Ему поможет только пульмит. Говорят, он лечит пневмонию на любой стадии, чуть ли не с того света вытаскивает. Ну и цена соответствующая… Нам не насобирать, даже если загоним на рынке всё, что имеем, а у нас почти ничего и нет. Стащить тоже не удастся. Это лекарство есть только в городе. В центре — понимаешь? В элитных аптеках. А там такая охрана…

— Келли, я не умею исцелять умирающих.

— А я и не об этом прошу. Ты же как-то умеешь… брать вещи. На расстоянии.

— Смотря на каком. Я действительно смогла бы стащить это лекарство, но для этого мне надо прийти в аптеку и увидеть его.

— А в городе тебе сейчас лучше не появляться, да?

— Я и здесь не в безопасности. И те, кто рядом со мной, тоже.

— К опасностям нам не привыкать. Да вот только смерть, по-моему, ещё хуже, а если в ближайшее время не вколоть Сэму этот пульмит… Никто не застрахован от смерти, тем более такие изгои, как мы, но… Мы и так уже за полгода потеряли двоих… Нет, я знаю, ты не обязана грузить себя нашими проблемами. Откажешься — никто не в обиде. Похоже, тебе и самой паршиво…

— И будет ещё паршивей, если я откажусь спасти чью-то жизнь. Мне бы вот только переодеться не мешало…

— Это мы найдём, — оживился Келли. — И даже парик.

Через полчаса Илана уже ехала в переполненном омнибусе, напряжённо глядя на табло с изображением маршрута и названиями остановок. Следующая остановка загоралась красным. Илане нужна была улица Святой Урсулы. Здесь до сих пор стоял храм этой святой, возведённый ещё первыми поселенцами. Аптека «Панацея», построенная совсем недавно, была рядом с церковью.

«Потрясающе, — усмехнулась про себя Илана. — Храм, где проповедуют о любви к ближнему и равенстве всех перед Богом, а рядом — элитная аптека с лекарствами, которые стоят целое состояние. Панацея от всех болезней, но только для лучших людей».

Никто не обращал на Илану ни малейшего внимания — переодетая и загримированная, она ничем не отличалась от обычного германарского подростка. Пожалуй, здесь, в центре города, она была даже в большей безопасности, чем в Шиман-Тауне, где их с Майком выследили и где они потерпели катастрофу. Искать её должны там, а не здесь. Впрочем, вполне возможно, что её ищут везде — у любого из тех, кто за ней охотится, целя свора гончих.

В аптеке она пробыла недолго. То, за чем она пришла, оказалось на самом видном месте. Минуту спустя Илана уже мчалась к остановке трейна, сжимая в руке ледышку с упаковкой пульмита, десятком одноразовых шприцов, пакетом перевязочного материала и пластиковой бутылью антисепта.

Келли ждал её возле гаражей.

— Поехали, — сказал он, оседлав свою мотореллу. — Устраивайся сзади… Слушай, кончай ломаться. Тебе же некуда идти. Перекантуйся пока в нашем логове, места там много.

Банда Келли обитала в подвале довольно странного дома, который находился между пустырём и свалкой металлолома. Вообще-то назвать эту руину домом было трудно, но его огромный подвал оказался вполне пригодным для жилья. И даже довольно-таки благоустроенным. Здесь работала канализация, имелось множество кабинок, напоминающих душевые, и даже бассейн, правда, без воды. Недалеко от него находилось что-то вроде кухни, где несколько девчонок хлопотали возле двух старых электрических плит. Жилая часть подвала была разгорожена досками на несколько комнат. И чувствовалось, что тут стараются поддерживать некое подобие порядка.

Больной лежал в самой дальней комнате на низком топчане. Он не то спал, не то был без сознания. Худощавая девушка с бледным заплаканным лицом меняла ему компрессы.

— Кто это? — спросила она без особого интереса, окинув Илану усталым взглядом.

— Вот чёрт, — усмехнулся Келли, — мы и познакомиться-то не успели…

— Ну так чего ты тащишь сюда кого попало?

— Это не кто попало, Джина. Благодаря ей у нас появился шанс спасти твоего брата. Вот… — он положил на застланный обшарпанной, но чистой клеёнкой столик то, что Илана вынесла из аптеки.

— Боже! — ахнула Джина. — Я сейчас же ему поставлю! Только схожу руки как следует вымою…

— Она умеет ставить внутривенные? — удивилась Илана.

— Умеет, не беспокойся, — заверил её Келли. — Колоться тут многие умеют… Как тебя зовут, колдунья?

— Илана Стивенс.

— Рад знакомству, — Келли протянул ей руку. — Фамилия обычная, а имя… Никогда такого не слышал. Но тебе подходит. Пойдём, познакомлю с остальными. Джина тут одна управится.

Многие отнеслись к гостье настороженно, но с откровенной враждебностью только один человек — Ирма.

— Как ты не понимаешь, что связываться с ней опасно! — накинулась она на Келли. — Полиция так и шныряет по всему Тауну. И не только полиция. Недавно тут поблизости какие-то типы крутились… Если она такая великая колдунья, то пусть сама спасает свою задницу!

— Ирма, даже самая великая колдунья не может всего на свете. И когда она согласилась достать лекарство, она думала не о спасении своей задницы…

— Наверное, мне действительно лучше уйти, — сказала Илана. — За мной действительно охотятся, и…

— И рядом с тобой опасно, — перебил Келли. — Ты уже предупредила, и довольно об этом. Я прошу тебя остаться здесь. Хотя бы на время. Ты сейчас похожа на загнанного зверя, а такой действительно опасен — и для самого себя, и для других… Здесь, по крайней мере, уже знают, что ты такое, и больше не станут будить в тебе зверя.

Илана вспомнила, как молотила Ирму, и ей стало не по себе. Она действительно могла её убить. Ирма — мерзкая, злобная тварь, но в бедах, которые обрушились на Илану, виновата не она. Нельзя выплёскивать свою ярость на первого попавшегося. Загнанный зверь очень опасен, но она не должна забывать, что она человек. Может, и не истинная дочь Адама и Евы, но человек. Те, кто называют её нелюдью, хотят, чтобы она забыла об этом, так не надо идти у них на поводу.

Илану подселили в каморку Джины. Та не возражала. А когда Сэму стало лучше, прониклась к гостье горячей симпатией. Чудо-лекарство действовало быстро. На упаковке было написано, что пульмит изготовлен на основе вытяжки из лёгких какого-то китообразного с планеты Алеф. Он обеспечивал стопроцентную регенерацию лёгких человека, даже поражённых тяжёлой и запущенной формой рака.

— Хорошо быть богатым, — вздохнула Джина. — И здоровье тебе обеспечено, и едва ли не вечная молодость… А мы тут живём, как крысы, в норе.

— А ничего у вас нора, — вежливо заметила Илана. — Довольно уютная.

— Да уж, получше, чем у других банд. Совы нас уже не раз пытались отсюда выкурить, но мы отстояли наше логово. Этот дом ведь гаттаны строили, лет сто назад. Они тут посёлок основать хотели, а потом всех алиенов из Германара попёрли, ну и они уехали… Гаттаны — это такие гуманоиды-полульвы.

— Знаю, я видела их на Майдаре.

— Ты бывала на других планетах?

— Только на одной. Хорошо, что у вас вода есть.

— Так у них же тут, в подвале, купальни были. Жили они наверху, но там уже всё разрушено… Гаттаны просто помешаны на чистоте — наверное, потому, что наполовину кошки. Но кошки не любят воду, а поскольку гаттаны всё же не совсем кошачьи, против воды ничего не имеют. У них тут даже бассейн был. А водопровод так сделали, что до сих пор работает. Парни тут, конечно, долго возились, чинили трубы, но зато теперь у нас и душ, и сортиры — как в лучших гостиницах. Но это пока ближайшая водонапорная установка работает — здесь поблизости ещё недавно жилой район был… Не дай бог она из строя выйдет. Придётся тогда воду таскать. И расходовать более экономно.

— Насколько я поняла, Совы, Петухи — это другие банды. А вы кто?

— Кошки.

— Это потому, что живёте в доме гаттанов?

— Не только. Кошки — они ведь ходят сами по себе. Вот и мы тоже… Мы не хотим ни на кого работать, так что крыши у нас нет, но ничего… Пока держимся.

— Значит, другие банды главеров на кого-то работают? А на кого?

— На весьма уважаемых людей, — усмехнулась Джина. — Некоторые, говорят, даже в парламенте заседают. Думаешь, почему в Гаммеле главеров терпят? Да потому что большим бандитам иногда нужна помощь маленьких.

— Я привыкла слышать, что полиция ведёт с главерами войну…

— Ведёт, — насмешливо согласилась Джина. — Но больше для виду. Если бы власти взялись за нас по-настоящему, война бы давно уже закончилась.

— Ваши приняли меня за шпионку Петухов. Вы с ними враждуете?

— Скорее, они с нами. Мы стараемся никого не трогать. А Петухи, похоже, задались целью отыскать наш склад. Ну… место, где мы храним кое-какие ценности. Ты оказалась к нему очень близко, вот ребята и взъелись. Хотя, ценностей-то у нас особых и нет. Так, кое-что… На лекарство бы не хватило, даже на четверть дозы. Спасибо тебе за Сэма. Ты даже не представляешь, как я боюсь его потерять. Когда отец с матерью погибли, мне было восемь, а ему пять. Я всё боялась, что нас разлучат. Слава Богу, попали в один приют. Но там было так паршиво… Два года назад мы оттуда сбежали и с тех пор здесь. Келли — хороший парень. Здесь можно жить.

— И много вас таких, из приютов?

— Много. Лучше уж быть нищими, да на свободе, чем нищими, которые каждый день выслушивают, как их облагодетельствовали и дали возможность вырасти достойными гражданами. Достойными чего? Работы, которую не хотят выполнять другие?

— А чем вы живёте? Воруете?

— Не без этого. Но мы не убиваем. И не бьём прохожих по голове. Понимаешь, у каждой банды свои правила. Келли говорит: не нравятся наши, иди к другим. По-моему, Ирме бы больше подошло с Совами тусоваться. Или с Лисами. Но больно уж ей Келли нравится.

— А она ему?

— Нет. Вот ты ему, по-моему, понравилась, хоть и мелкая ещё. Сколько тебе? Тринадцать-то хоть есть?

— Нет.

— Так я и думала. Ты просто длинная. Месячные есть?

— Нет, и, честно говоря, не знаю, будут ли. Я ведь не такая, как вы.

— Я вижу.

— Ты ещё не всё увидела. И другие тоже.

Илана избавилась от контактных линз, и Джина какое-то время смотрела на неё с открытым ртом. Потом рассмеялась.

— Да, глаз без зрачков я ещё не видела. Но они у тебя всё равно красивые. А такая белая кожа очень даже нравится мужчинам.

— Волосы у меня тоже белые. Придётся краситься.

Вскоре выяснилось, что краситься Илане придётся каждые три-четыре дня. Она и не знала, что волосы иланов обладают свойством отторгать даже самую стойкую краску. Её локоны светлели с каждым днём, а спустя четверо суток после того, как Вито выкрасил её шевелюру в тёмно-русый, она приобрела свой изначальный снежно-белый цвет.

— По-моему, проще носить парик — сказала Джина. — И раздобыть его тебе, насколько я поняла, не особенно трудно. Только в ближайшие время тебе лучше наверх не выбираться. Потом всё утихнет. Не будут же они искать тебя целую вечность!

В этот день Илана услышала радостное известие. У Кошек был радиоприёмник, и Келли довольно регулярно слушал сводки новостей. О катастрофе антиграва в Шиман-Тауне сообщили только через четыре дня. Похоже, кто-то очень старался эту историю замять, но, как обычно, нашлись въедливые журналисты, которые свели все эти старания к нулю. Они выяснили, что один из пострадавших остался жив и на третьи сутки после катастрофы пришёл в себя. Автолёт Майкла Джентри наткнулся на провода, после чего его отбросило, и он врезался в старую водонапорную башню. Майкл успел выпрыгнуть из машины и упал на крышу двухэтажного дома. У него было два перелома и тяжёлая травма черепа. Майкл Джентри сказал журналистам, что согласился подбросить до космопорта девушку, которая, по его мнению, погибла во время взрыва. Он, якобы, пытался выпихнуть её из горящего автолёта — они были на небольшой высоте, так что она могла и уцелеть, но она вцепилась в сиденье и ни за что не хотела выпрыгивать. Поскольку тела пассажирки не обнаружили, полиция решила, что его вполне могло разнести во время взрыва.

— Судя по всему, тебя считают погибшей, — сказал Келли. — Чего ты плачешь?

— Ты даже не представляешь, как я рада, что Майк жив, — Илана улыбнулась и смахнула слёзы. — Просто камень с души свалился! Это ужасно, когда человек гибнет из-за того, что пытался тебе помочь.

— Он действительно вёз тебя в космопорт?

— Да. Я хотела отсюда бежать.

— Ну и ну… — покачала головой Джина. — И кому же ты успела так насолить? Или кому-то очень нужна твоя задница?

— Да. Одной нужна моя тощая задница, другим — мои колдовские штучки. Да вот только не для того я родилась, чтобы забавлять всяких уродов.

— Ничего, — Келли ободряюще похлопал её по плечу. — Теперь тебя считают погибшей и больше искать не будут.

— Хотелось бы верить.

С этого дня Илана стала выбираться наружу. Волосы она подстригла покороче, чтобы было удобнее носить парик, который она раздобыла в одной из дешёвых лавок Шиман-Тауна. Там же она «приобрела» несколько пар контактных линз и пудру. Впрочем, пудриться ей почти не приходилось, да и надевать парик было не обязательно. Кошки вырядили её по-своему. Они носили узкие сапоги, брюки, чёрные кожаные куртки, перчатки и почти не появлялись на улицах без шлемов с масками, скрывающими почти всё лицо.

Не прошло и нескольких дней, как Илана зарекомендовала себя весьма ценным членом банды. Она никогда не возвращалась в логово с пустыми руками. Точнее, с пустой ледышкой. Руки-то у неё как раз были пусты, и её новые знакомые никак не могли понять, откуда появляются продукты и вещи. Словно из воздуха материализуются. Раскрывать секреты своей магии Илана не хотела, и Келли запретил приставать к ней с подобными вопросами. Этот невысокий худощавый парень с задумчивыми серыми глазами нравился ей всё больше и больше. Какой бы магической силой она ни обладала, она была в этом мире одинока и нашла в Кошачьем Логове пристанище только потому, что он взял её под свою защиту. Большинство Кошек держались с ней приветливо, но настороженно, а Ирма, которая с трудом скрывала свою ненависть к Илане, делала всё, чтобы настроить против неё других. Однажды Илана застала её в своей каморке. Ирма обшаривала карманы её куртки.

— Ну и что ты там нашла?

Нахальная девица смутилась, но ненадолго.

— Верно говорят, что любопытство погубило кошку, — попробовала отшутиться она. — Я никогда не видела волшебную палочку. Вот и решила поискать, пока тебя нет. Или ты пользуешься магическим кристаллом?

— Нет, не пользуюсь.

— Так неужели всё дело в этих стеклянных шариках?

— Каких ещё шариках? — Илана надеялась, что небрежный тон помог ей скрыть досаду. Вот ведь гадина! Всё-таки нашла ледышки.

— Ну… У тебя тут в каждом кармане какие-то шарики вроде стеклянных. Или они алмазные, если уж ты их так хранишь?

— Это остатки бус, которые мне когда-то подарили. Обыкновенные стекляшки, но они дороги мне как память. А тебе в этой жизни хоть что-нибудь дорого, Ирма? Что-нибудь, кроме твоей злобной и подлой персоны.

— Представь себе, да! Мне дороги мои друзья. А ты мне не нравишься, потому что я не знаю, чего от тебя ждать. Похоже, твоя персона очень важная, если тебя тут ищут. До сих пор, между прочим, ищут. Мне кое-кто говорил, что какие-то типы ходят по Тауну и спрашивают про девочку лет тринадцати с очень бледной кожей. Как ты не понимаешь, что можешь навлечь на нас беду?

Это Илана прекрасно понимала. Поэтому, отправившись после разговора с Ирмой якобы на промысел, решила не возвращаться. Если её до сих пор ищут, то могут выйти и на Логово. Она не простит себе, если из-за неё опять кто-нибудь пострадает. Только вот куда ей деваться? Может, похитить автолёт и куда-нибудь улететь? А стоит ли? Ей в любом месте придётся скрываться. Сирота в любом государстве Геи тут же попадёт в приют. А если выяснят, кто она такая, то она попадёт к своей законной опекунше.

Илана отвлеклась от невесёлых мыслей, обнаружив, что оказалась возле того самого магазина, в витрине которого однажды видела загадочного незнакомца. Она ещё приняла его за манекен. Илана взглянула на витрину второго этажа и обмерла. На том же самом месте стоял темноволосый подросток немного старше её и смотрел на неё своими яркими, просто нестерпимо-яркими, голубыми глазами. И плащ на нем был голубой. Как и тогда. Это что — навязчивое видение? Призрак, который преследует её во сне и наяву? Илана кинулась в магазин. Сейчас она выяснит, что это за таинственный исчезающий манекен. Но у дверей её задержали. Сперва она решила, что столкнулась с этими типами случайно. Она хотела обойти трёх подростков в коричневых куртках, но они снова преградили ей путь.

— Не надо так спешить, красотка.

Парни схватили её за руки и потащили к своим мотореллам, которые стояли недалеко от крыльца. Она отчаянно отбивалась, чувствуя, что справиться с троими ей не удастся. А звать полицию в её теперешнем положении по меньшей мере неблагоразумно. Прохожие торопливо проскальзывали мимо. В Шиман-Тауне предпочитали не ввязываться в чужие разборки. Услыхав шум моторов, несколько женщин испуганно прижались к стене магазина.

— Ну-ка отпустите её, ублюдки!

Келли и два его спутника, резко развернувшись, едва не врезались в мотореллы «коричневых».

«Ещё драки из-за меня не хватало», — с тоской подумала Илана.

Как ни странно, обошлось без драки. Троица в коричневом тут же её отпустила.

— Ладно, Келли, — примирительно сказал один из них. — Следи за своими кисками получше. А то некоторые из них чересчур любопытны. Мы ведь в ваши дела не лезем, верно?

— Кто это такие? — спросила Илана, когда вражеская троица, оседлав своих «коней», умчалась прочь.

— Совы, — поморщился Келли. — Хотя я бы их скорее гиенами назвал. Они больше по ночам работают. Среди них мокрушников полно. Мразь… Чего они к тебе привязались?

— Сама не пойму. Я только хотела войти в магазин…

Илана подняла голову. За стеклом витрины стояли четыре манекена в зимних куртках. Мальчик в голубом плаще исчез.

— Только хотела войти? Не думаю, что Керк назвал тебя излишне любопытной только из-за этого. Илана, скажи честно, что тебя там заинтересовало?

— Голубой плащ весьма оригинального покроя. Но, похоже, манекен, на котором он был надет, ожил и скромно удалился.

— Понятно, — Келли переглянулся с Сэмом. — Знать-то опять принц пожаловал.

— Что-то он зачастил сюда в последнее время, — заметила Джина, сняв шлем.

Высокая и жилистая, она очень походила на парня и в свои семнадцать казалась братом-близнецом четырнадцатилетнего Сэма, хотя уже чувствовалось, что скоро он её перерастёт.

— Принц? — переспросила Илана. — Это у кого тут такое прозвище?

— Тут — ни у кого, — ответил ей Сэм. — Этот парень нездешний. Говорят, он вообще из другого мира — очень и очень далёкого. Приходит и уходит благодаря какому-то магическому кристаллу. Я сперва думал, что всё это брехня, а теперь во что угодно поверю. Слишком уж много странного творится в последнее время. У него в этом магазине что-то вроде наблюдательного пункта и явки. Мы не знаем, с кем он тут связь держит, но связные — Совы. Голубой плащ тоже неспроста. Это, вроде бы знак, что близко подходить нельзя.

— Тогда понятно, почему они прицепились, — сказала Илана. — А что ему тут надо, в нашем мире?

— Завоевать хочет! — засмеялся Сэм. — По-моему, он просто псих.

— А по-моему, не просто, — нахмурился Келли. — Его связные — Совы, а они на самых крутых работают.

— На самых крутых подонков, — уточнила Джина.

— Да, Совы настоящими делами занимаются, — заявила Ирма, когда Кошки обсуждали этот случай за ужином.

Келли настоял на том, чтобы Илана вернулась в Логово. Он собственно потому и кинулся её искать вместе с Джиной и Сэмом. Джина видела, что Илана ушла сразу после разговора с Ирмой. О чём был разговор, она не знала, но сразу почуяла неладное.

— У них и машины новые, и прикид ничего, а мы уже совсем износились… Или вы теперь надеетесь на милости нашей Снежной Принцессы? — Ирма сделала многозначительную паузу. — Да-да, я её узнала! Помните прошлогодний конкурс? У нас тогда ещё видак работал. Крашеную я её не признала, а вот как побелела… Смотрю и думаю — кого она мне напоминает? Она у нас, оказывается, вообще личность известная. Корону Снежной Принцессы выиграла, в кино снялась. Играла, разумеется, тоже принцессу — на меньшее она, похоже, не соглашается. У неё и замашки, как у особы королевской крови. Если что не по ней — убьёт и глазом не моргнёт. У вас ведь уже не один труп за плечами, не так ли, ваше ледяное высочество?

— Ирма, ты бы лучше доедала своё рагу, — посоветовала Джина. — Остынет…

— Опять вы мне рот затыкаете! — взвилась Ирма. — Почему вы не хотите ничего знать? Сидите за одним столом с убийцей и вообще с… С самой настоящей нелюдью! Я сегодня в городе была и много чего о ней разведала. Одну свою опекуншу она убила, и об этом узнали только через месяц! Из полиции она сбежала, а когда её ловили, опять кого-то убила. А вторую опекуншу она пыталась ограбить и сбежала, когда та её застукала. Вы хоть знаете, кто её вторая опекунша? Герцогиня Левенхольд!

— Послушай, ты! — повернулась она к Илане, переведя дыхание. — Чего тебе не жилось-то у неё? В такой-то роскоши! Или тебе всё мало? И сидит себе, молчит! Такую мину состроила, будто тут муха жужжит и её высочайший покой нарушает!

— Откуда ты всего этого набралась, Ирма? — спокойно спросил Келли.

— Достаточно послушать то, что народ говорит возле информаторов[9]. В городе эту историю вовсю обсуждают. И далеко не все считают, что она погибла. С нечистью ничего не делается… Почему вы мне никогда не верите? Вы посмотрите на неё — она даже не спорит! Наверное, потому что нечего сказать.

Все смотрели на Илану с удивлением, а Сэм и Джина даже с некоторой досадой — как будто спрашивали, почему она не возражает этой стерве.

— На меня уже столько всего наговаривали, что я решила не оправдываться. Зачем унижаться? Друзья мне верят, а перед врагами всё равно не оправдаешься.

— Здесь у тебя есть друзья, — твёрдо сказал Келли. — И они хотят знать, сколько во всём этом правды.

— Очень мало. Мою бабушку убили бандиты. От полиции я не сбежала, хотя и собиралась это сделать. Меня похитили. Меня похищали дважды — люди, которые мечтают использовать мой магический дар для своих гнусных делишек. И дважды я сбегала. Во время второго побега я действительно пришила типа, который навёл на меня пистолет. Возможно, он не хотел меня убивать… Да и я его убивать не собиралась. Так получилось. Тут меня отыскала моя покровительница, герцогиня Левенхольд. От неё тоже пришлось сбежать, но я ничего у неё не крала…

— Ага — ничего! — перебила Ирма. — Она сказала журналистам, что ты залезла в её шкатулку с фамильными драгоценностями, потом испугалась наказания и сбежала. А она искала тебя, потому что была готова простить. И сейчас готова. Она не хочет верить в твою гибель.

— Очень тронута, — усмехнулась Илана. — Когда-нибудь эта лживая тварь ответит за свою клевету.

— А я видела особняк герцогини, — Кэтти, самая младшая в банде, мечтательно закатила глаза. — В Уайт-Хилле… Почему ты сбежала? Там ведь, наверное, рай.

— Потому что в каждом раю есть змея.

— Выражается — ну прямо как учёная дама! — фыркнула Ирма. — Или проповедник какой… И конечно же, все ей поверили!

— Ты считаешь, что у тебя больше прав на наше доверие? — холодно осведомился Келли. — В последнее время от тебя одни склоки. И в дом не приносишь ничего, кроме сплетен.

— Я же не колдунья, как некоторые. Быстро же вы купились на благодеяния этой бледной принцессы!

— При чём тут благодеяния? Она просто не хочет быть иждивенкой и вносит посильный вклад…

— Лично мне уже надоело заниматься всякой ерундой! Мелочёвкой всякой. Знаешь, Келли, мы могли бы жить гораздо лучше, если бы занимались настоящими делами! Вот как Совы, например. Да и те же Петухи…

— Ну и что ты считаешь настоящими делами? — спросила Джина. — Поджигать киоски и машины вместе с людьми? Убивать из-за угла? Похищать детей, чтобы всякие подонки могли шантажировать их родителей? Что ты вообще тут делаешь, Ирма? Иди к Совам! Они за любой заказ берутся. Дорожат богатыми заказчиками.

— Да я вовсе не призываю кого-то убивать, — сбавила тон Ирма. — Просто мы могли бы… Ну, с большим размахом, что ли, работать…

— Ты слишком-то не размахивайся, — посоветовал Келли. — А то самой же себе по ноге съездишь.

— Лучше бы она действительно отсюда свалила, — сказала Илана Джине, когда они укладывались спать в своей тесной каморке. — Она не только злая, но и глупая, и может навлечь на вас неприятности.

— Знаю, — вздохнула Джина. — И Келли знает. Но как её выгонишь? А если выгонишь, то ещё пуще остервенеет. И тогда уж точно нагадит по полной… Кстати, Келли тебя завтра собирается на дело взять. Поедешь с ним на свалку.

— Куда?!

— Это свалка всякой старой техники, в основном машин. Мы там детали для моторелл добываем. В прошлый раз пытались кое-что вынести незаметно — не получилось. Ну а с тобой… совсем другое дело. Насколько мы поняли, из воздуха ты предметы не делаешь. Ты ведь можешь взять только то, что уже существует? Ты их как-то переносишь, сделав невидимыми или совсем крошечными, как пылинки… Ведь так, да?

— Примерно так. А что, разве свалку старых машин кто-то охраняет?

— Петухи. Считается, что это их территория. А ценного там много. Нам же постоянно приходится чинить мотореллы. Моя вот уже точно скоро развалится… На этом кладбище машин любую деталь можно найти, и, по-моему, барахла там на всех шиманских главеров хватит. Да вот только Петухи его просто оккупировали. Заявили, что свалка находится на участке земли, который приобрёл один их важный покровитель, и он велел её охранять. При этом якобы разрешил кое-что продавать. А они за каждую фиговину знаешь сколько дерут! И охраняют всё это хозяйство, как черти. Их много. Самая большая кодла в Шиман-Тауне. Так что завтра вы явитесь туда, как благопристойные покупатели, попросите разрешения порыться на свалке, потом скажете, что ничего не нашли, и уйдёте с пустыми руками. Ты ведь сможешь вынести то, что Келли покажет? Рыться они сколько угодно дают и даже не смотрят — всё равно, как говорится, мимо кассы ничего не пронесёшь. Все выходы охраняются. Ограда невысокая, но эти черти носятся вокруг свалки на мотореллах. Наши недавно пытались туда пробраться, так их заловили. Драка была такая, что чуть до смертоубийства не дошло.

Петухи были не только самой многочисленной из главерских банд, но и самой пёстрой — в прямом смысле этого слова. Вторым их прозвищем было Пижоны. Почти все они носили куртки из разноцветных лоскутков кожи и украшали шлемы ярким гребнем.

— Что, Келли, новенькую обкатываешь? — спросила одна из охранниц — темнокожая девица с лимонно-жёлтыми волосами.

— Кататься ей пока что не на чем, — предводитель Кошек дипломатично улыбнулся. — Не хватает кое-какой мелочи для её драндулета.

— Ну-ну, ищите… — хохотнул тощий, длинный парень, побритый почти наголо — то, что осталось от его волос, имело вид красно-зелёного петушиного гребня. — О цене договоримся.

— Если что-нибудь найдём на вашей помойке, — небрежно отозвался Келли.

По свалке они бродили довольно долго. Илана уже много чего упрятала в ледышки, когда Келли, смерив задумчивым взглядом одну кучу, удовлетворённо произнёс:

— А вот тут имеется как раз то, что нам больше всего нужно. Только слишком уж много сверху навалено… Придётся разгребать.

Не задавая лишних вопросов, Илана помогла ему разобрать кучу, состоявшую в основном из покорёженных листов металла и каких-то деталей, о предназначении которых она даже не догадывалась. Зато Келли с первого взгляда определял, что за деталь и от какой модели. То, что он высмотрел, оказалось почти целой мотореллой.

— Здорово! Даже лучше, чем я думал. Тут, по-моему, только колёс и не хватает, а этого добра у нас достаточно… Небольшой ремонт — и ты переходишь из пехоты в кавалерию!

— Так это для меня?

— Конечно. Тут вообще навалом машин в нормальном состоянии. Богачи готовы выбрасывать их из-за царапины на обшивке. Главное — хорошо поискать. Если такую находку покупать, с Петухами сроду не расплатишься…

— Да мы, вроде, и не покупать сюда пришли. Только давай сразу домой, ладно? Я не могу держать вещи в… невидимыми слишком долго.

— И что хоть вы тут стережёте? — поддел Келли охранников.

— Неужели ничего не нашли? — недоверчиво поинтересовалась девица с лимонными волосами.

Илана и Келли позволили обыскать свои куртки и даже вывернули карманы брюк. Ложь, которую Илана придумала для Ирмы, натолкнула её на хорошую идею. Она сделала из ледышек бусы, которые теперь висели у неё на шее, не вызывая у окружающих никаких подозрений — обычная дешёвая побрякушка нищей девчонки.

Узнав, что у новенькой появилась моторелла, Ирма закатила очередной скандал.

— Моя уже совсем развалюха, а новая достаётся той, кто у нас без году неделя!

— Но она же сама раздобыла себе машину, Ирма, — спокойно сказал Келли. — А твоя ещё в порядке, сам недавно проверял. Вот у Джины действительно развалюха, так что следующая очередь — её.

— Послушай, я же могу вынести и новую мотореллу, — предложила Илана, отозвав Келли в сторону. — В каком-нибудь автосалоне…

— Нет, — решительно возразил он. — В магазинах навалом камер слежения. Даже в салонах подержанной техники. Ладно, если с прилавка булка хлеба пропала. Или пара бананов… А когда испаряется большая вещь, это слишком заметно. И рано или поздно такие исчезновения начнут связывать с симпатичной худенькой девочкой, которая заходила в магазин или околачивалась поблизости. Тебя и так трудно не заметить, даже когда ты уродуешь себя париками и этим гримом… Не дай Бог, приглядываться начнут. Личность ты действительно известная. И к тому же скандально знаменитая.

— И давно ты следишь за светской хроникой?

— Недавно. В последнее время я стал почаще останавливаться возле информаторов. Может, даже чаще, чем Ирма. При всех я не стал этого говорить — чтобы не решили, будто я её поддерживаю. Я не думаю, что ты останешься среди нас навсегда, но пока тебе лучше пожить здесь. Не обязательно сидеть, как крыса в норе, но осторожность соблюдать необходимо. Официально ты считаешься пропавшей без вести. Полиция предпочитает придерживаться версии, что ты погибла в катастрофе, но какие-нибудь частные детективы вполне могут продолжать поиски.

Спустя два дня Келли снова позвал её с собой — якобы на промысел, а на самом деле — чтобы спокойно поговорить наедине.

— Вот, почитай, — он протянул ей распечатку на дешёвой лиминовой бумаге. — Скачал вчера из информатора на Центральном рынке.

Это было обращение мэрии к горожанам. Власти Гаммеля убеждали сообщать в полицию или в комитеты контроля обо всём, что покажется им необычным. Ибо по городу, возможно, до сих пор ходит некто, одержимый дьяволом. Тот, чья злая воля срывает со столбов рекламные щиты, поднимает в воздух гигантские статуи и взрывает машины.

— Осенью-то случайно не ты такую классную тусовку на Звёздной площади устроила?

— Тусовка действительно намечалась классная. Её готовили хорошие люди, и среди них были мои друзья. Но нашлись ублюдки, которые всё испортили. И мне пришлось вмешаться.

— Чтобы помочь друзьям?

— Да.

— Ты хороший друг. И опасный враг.

— Для друзей я тоже могу быть опасной. Не по своей воле, конечно, но это дело не меняет. Мне следует поселиться где-нибудь одной…

— Нет, колдунья, без друзей нельзя. Ты не рак-отшельник. Я просто считаю, что тебе вообще не следует использовать свою магию. Во всяком случае, пока. Кто-то знает о твоих способностях, кто-то догадывается… Ты, даже воруя по мелочам, можешь себя выдать. Так что лучше попробуй немного пожить, как простая смертная.

— Вряд ли из меня получится настоящий главер.

— В семье не без урода, — улыбнулся Келли. — Достаточно вспомнить сказку о гадком утёнке.

— А Петухи не донесут, что видели одного гадкого утёнка среди Кошек?

— Нет. Есть правила, которые не нарушит ни один главер. Новенькие ведь постоянно появляются. Во всех бандах. И нередко это те, кого ищут. Из одних приютов сколько бегут. А у иных такие семьи, что лучше на улице… Если главеры начнут доносить о подозрительных новичках и полиция возьмётся шерстить банды, то житья никому не будет — ни нам, ни Петухам, ни Совам…

— Значит, я не единственная, кого могут разыскивать?

— Нет. Но ты единственная, кого разыскивают такие важные персоны. И единственная, за кем тянется целый ворох удивительных историй.

— Если свои, то есть главеры, не донесут, то на свалке мне работать не опасно. Я обещала Джине новую мотореллу.

— Значит, завтра отправимся туда втроём.

На следующий день им не повезло — ничего стоящего найти не удалось. Зато третий поход оказался удачным. Они раздобыли вполне приличную машину для Джины и с десяток весьма ценных деталей.

Ездить на моторелле Илана выучилась быстро. И вскоре уже принимала участие в налётах на местные рынки. Главеры обычно проносились между рядами, хватая с прилавков всё, что попадёт под руку.

— Главное — ни на кого не наехать, — предупредил Илану Келли перед её первым налётом. — Это Петухам всё равно, если они сбивают прохожих. Совам и подавно. Кошки — самые ловкие охотники. И всё делают изящно. Прохожие вообще-то всегда сами расступаются, когда слышат рёв наших моторелл. На шиманских рынках такие наезды — традиция. О ней все знают, даже приезжие. На Центральном мы работаем в 7-м отсеке. Ещё наши охотничьи территории — Восточный Рынок и Развал У Либен-Штрассе. Торговцы привыкли. Самое ценное они на открытых прилавках не держат…

— Так ведь могли бы и совсем ничего там не держать.

— Ага! Тогда бы главеры их регулярно где-нибудь подкарауливали и колотили. А так мы их даже защищаем. Каждый защищает торговцев своей территории от других банд, понимаешь?

— Кажется, да… Это что-то вроде негласного договора? Они разрешают вам слегка их грабить, чтобы их не грабили все подряд.

— Так ведь люди как-то должны друг с другом уживаться. Особенно в таких местах, как Шиман-Таун. Запомни: если поблизости толчётся полиция — тут же разворачиваемся и уезжаем. Представителей закона надо уважать, хотя бы формально. Они не мешают нам промышлять, если мы не наглеем. Мы ведь в каком-то смысле помогаем им поддерживать порядок. Тут ещё есть кое-какие торговцы без лицензий, которые боятся полиции не меньше, чем воров. Так что от налётчиков их защищаем мы. Не бесплатно, разумеется.

Под охраной Кошек оказалось несколько мелких лавок в восточной части Шиман-Тауна. И владельцы этих лавок расплачивались с бандой товаром.

Илана не знала, сколько она ещё проживёт в Логове, и старалась об этом не задумываться. Пока её устраивала эта новая для неё привольная жизнь. Она была достаточно ловкой и смелой, чтобы за короткий срок заслужить уважение товарищей, и достаточно терпимой к окружающим, чтобы они тоже относились к ней терпимо. Она не воротила нос, когда кто-то неаккуратно вёл себя за столом — в конце концов, большинству этих ребят не у кого было учиться хорошим манерам, и очень быстро привыкла к тому, что в Логове можно наткнуться на любую сцену. Многие из её новых знакомых занимались сексом, не особенно заботясь о том, что их могут увидеть. И хотя подобное бесстыдство вызывало у Иланы отвращение, она никогда его не демонстрировала. К ней, слава Богу, не приставали. Возможно, потому, что побаивались её колдовского дара. Она заметила, что Келли сексуальные забавы тоже не привлекают. Некоторые над ним подшучивали, называя монахом, а кое-кто поговаривал, что не такой уж он и святоша, каким кажется. Дескать, есть у него подружка на стороне — не то из другой банды, не то вообще из «чистеньких». Большинство считали, что это его личное дело. Но только не Ирма. Она становилась всё более раздражительной, постоянно затевала ссоры, стараясь собрать вокруг себя единомышленников. И один раз ей почти удалось внести в банду раскол.

Это было в начале мая. Илана с Джиной и Сэмом только что вернулись с Большого Пустыря за Восточным Рынком. Лет сто назад там был космодром. Теперь это место походило на стадион, где главеры любили ездить наперегонки. Иногда там даже устраивались состязания между бандами. Илана полюбила быструю езду. Она уже проделывала такие виражи, что восхищались даже те, кто сел на мотореллу несколько лет назад. Вернувшись в тот день в Логово, Илана, Сэм и Джина застали там скандал. Раздула его, как обычно, Ирма, но самое противное, что на этот раз некоторые были на её стороне.

— Как можно отказываться от такого дела?! Все эти иконы древние и стоят бешеные деньги! Мы и машины новые сможем купить, и любое лекарство — если кто-нибудь прихватит, как вот нынче Сэма… И никакого колдовства не понадобится.

— Лучше колдовство, чем грабить церковь, — сухо сказал Келли.

— Праведник ты наш! Греха боишься? А мне плевать! Мне в этой жизни не за что благодарить Бога! И уважать тех, кто ему служит… Да мы ничего такого им и не сделаем! Только свяжем и всё. Такое простое дело, такая добыча, а ты…

— А я говорю — нет!

— Сразу видно — пасторский сынок! Может, ты тут монастырь хочешь устроить?

— Не нравится — уходи. Кстати, никого не держу. На это дело я вас не поведу. Кто не согласен, пусть уходит с Ирмой. Только ищите себе другое логово. Законы главеров вы знаете. Если в банде раскол и недовольных меньшинство, они уходят и роют свою собственную нору.

— А нам больше тут нравится, — заявил Джон Длиннозубый.

Илана этого парня всегда недолюбливала — он всё чаще и чаще становился на сторону Ирмы. Сегодня к ней присоединилась едва ли не треть банды — слишком уж выгодным было предложение обчистить церковь на восточной окраине. Обстановка накалялась с каждой минутой. Келли здесь уважали, но Илана знала — кое-кто за глаза называет его чистоплюем. Да она и сама видела, что для бандита он что-то уж слишком интеллигентен. Пасторский сынок? Забавно. С одним пасторским сынком она уже была знакома. Он жил в достатке и ходил в привилегированную школу. Но в отличие от главаря банды Кошек был самым настоящим подонком.

Положение спасла Джина.

— Вы что — дураки?! Вспомните, как Петухи год назад церковь грабили. В городе. На них же после этого столько всего обрушилось! Трое разбились, двое пропали… Работорговцы, наверное, сцапали. И добро это церковное они потом никак сбыть не могли. А когда нашли наконец посредников, их чуть всех не замели…

— Ну и к чему ты всё это говоришь? — мрачно спросила Ирма. — Бывает в жизни невезение…

— Случайного ничего не бывает! Знаешь, Ирма, Бога ты можешь не благодарить. И можешь в него не верить. Да вот только воевать с ним я тебе не советую. А уж сама-то точно не собираюсь, хоть я и не из пасторской семьи.

Ирма и её прихвостни ещё какое-то время поартачились, но в конце концов притихли. Илана заметила, что в приметы и зловещие совпадения тут верят. План ограбления церкви больше не обсуждался.

— Значит, храм Святого Симеона обчистили Петухи? — спросила Илана у Келли, как только представилась возможность поговорить с ним наедине.

— Да. Ты знаешь эту историю?

— Я даже знаю, кто был наводчиком. Один пасторский сынок. Совершенно на тебя не похожий. Келли, это, конечно, не моё дело, но всё же… Так странно, что ты тут оказался. Я сразу заметила, что ты здорово от всех отличаешься. Грамотно говоришь и вообще…

— Пять лет назад моего отца послали с миссией на Тархан. Они с мамой уехали, чтобы сперва устроиться, а потом уже перевезти туда нас с сестрой. Там ведь сплошные джунгли. Надо было хоть жильё какое-нибудь построить… Нас пока оставили в семье маминого кузена. Не прошло и месяца, как мы узнали, что наши родители погибли. Дяде мы были совершенно не нужны. И его жене тоже. Они даже не соизволили раскошелиться на хорошее лекарство, когда Элли заболела. Она умерла…

Келли замолчал и долго смотрел в сторону.

— А меня вскоре отдали в приют Святой Цецилии. Дядя сказал, что им самим едва на жизнь хватает, и содержать бедных родственников он не в состоянии. Другой родни у меня нет. Из приюта я сбежал. Сперва воровал в одиночку, едва не замёрз на улице. Меня спас Мик. Привёл в это Логово… Он водил Кошек несколько лет. Два года назад Мик здорово разбился и умер. А перед смертью назначил вожаком меня. Его тут так уважали, что не выполнить его волю ни у кого и в мыслях не было.

— Тебя тоже уважают.

— Как видишь, не все.

— Это Ирма воду мутит. Если б не она, всё бы было спокойно.

— Ты как-то сказала, что в каждом раю есть змея. А мой отец говорил: в каждом стаде есть паршивая овца, и долг пастора заботиться о ней не меньше, чем о других.

— А что случилось с твоими родителями?

— По официальной версии, их убили туземцы. На Тархане ведь полно язычников. Там вообще опасно. Джунгли кишат всякими тварями, вечные эпидемии… Отца туда потому и послали, что хотели от него избавиться. В Епархии его никогда не любили, а тут он ещё позволил себе спорить с епископом. Отец всё за лебронцев заступался, просил, чтобы их церковь не закрывали, а ведь большинство наших святош только свою веру истинной и считают. Епископ вызвал отца к себе и упрекнул, что он еретиков поддерживает. А отец… Он сказал, что Бог дал каждому человеку возможность прийти к нему своим путём. И лебронцы всего лишь идут своим путём, который не так уж и далёк от нашего. И если мы хотим, чтобы эти пути слились воедино, надо быть терпимей и не ставить себя выше других. Через неделю епископ снова вызвал отца к себе и сказал, что посылает его с миссией на Тархан. И выразил надежду, что у него хватит терпения помочь язычникам-людоедам найти свой путь к Богу. Отказаться отец не мог, сама понимаешь. Кстати, я не думаю, что его убили дикари. Племя хадулов, к которым его послали, довольно миролюбиво. Поедают они только мёртвых. И только весьма уважаемых членов племени — чтобы проникнуться их мудростью и силой. Мои родители сгорели вместе с домом, который они уже почти достроили — между прочим, не без помощи местных жителей. Я не знаю, что там произошло, но почему-то не верю, что в смерти отца и матери виноваты туземцы. Зуб на моего отца имели совсем другие люди.

«Наверное, те же, что имели зуб на Александра Абеля», — подумала Илана.

В начале мая снег начал сходить, и жители Германара уже почти поверили, что скоро наступит весна. В Кошачьем логове только и разговоров было, что о купании и прогулках по лесу. Хозяйственная Джина даже принялась готовить посуду для варенья — в мае на болотах обычно появлялись первые ягоды.

В наступление весны не верила только Илана. Ей хотелось ещё поговорить с Лоффи. Об Айсхаране, о таинственном вечном льде и о вратах между мирами. Теперь она знала, откуда приходят циклоны, которые заметают город нетающим снегом. Но ещё больше было того, чего она не знала и не понимала. Она тогда о многом не успела спросить Лоффи. Она же думала, что у них ещё будет время поговорить… А собственно, что ей мешает встретиться с ним сейчас? Посёлок ютов совсем недалеко. Но действовать надо осторожно. Не всем ютам можно верить. Прихвостни хатанских колдунов часто бывают в этом мире, и кто-нибудь из них вполне мог поселиться среди здешних ютов, втеревшись к ним в доверие. И на таких Илане лучше не натыкаться. Она, конечно, маскируется, но где гарантия, что колдуны не признают в ней Снежную принцессу? Колдуны как правило видят больше других.

— А с ютами у вас есть какие-нибудь дела? — спросила она у Келли в холодный и сумрачный день, когда вся банда сидела в логове, проклиная очередной снежный циклон, зачеркнувший мечты о лете.

— Нет. А какие у нас с ними могут быть дела?

— Ну… покупать там что-нибудь у них, меняться. Они ведь кое-что умеют.

— Ну, разве что эти дурацкие ледяные шарики, — усмехнулся Келли. — Зачем они нам? Нет, с ютами мы дел не имеем. Тем более, что они и не горят желанием с нами общаться. А в последнее время и вовсе держатся особняком…

— Вот пусть и держатся, — встряла в разговор неизвестно откуда взявшаяся Ирма. — Чёртовы нелюди! Лучше бы вообще отсюда убирались. Наверное, правду говорят, что это снежные демоны, которые навлекают на нас холода… Кстати, наша Снежная Принцесса чем-то на них похожа. Она ведь тоже не мёрзнет. Почему бы тебе среди них и не поселиться? Они бы воздавали тебе королевские почести. И какие такие дела ты вдруг собралась с ними иметь?

— Я просто спросила, не торгуют ли банды с ютами, — подавив желание послать Ирму подальше, небрежно ответила Илана. — Главеры с кем только ни имеют дел. По-моему, юты — ещё не самые худшие.

— Они чужаки! — скривилась Ирма. — Этим всё сказано. Лучше уж подонки, да свои. А чужакам я не верю.

И она ушла, окинув Илану выразительным взглядом.

Кошки дней пять не выбирались из Логова. Снег валил не переставая, запас продуктов ещё не кончился, топливо тоже, так что можно было пересидеть непогоду в тепле. Только Ирма пару раз куда-то убегала, а когда её спрашивали, где она пропадала, лишь загадочно улыбалась.

— Наверное, хахаля на стороне завела, — сказал Сэм. — И слава Богу. Тут от неё уже всех тошнит. Кроме, разве что, Длиннозубого…

Когда снегопад утих, Келли решил, что пора на промысел.

— Сегодня я поохочусь одна, — сказала ему Илана. — Не бойся, я не буду творить чудеса.

— Ладно, — угрюмо кивнул он. — Будь осторожна.

Ему явно не хотелось отпускать Илану одну, но он знал: малейшая попытка ущемить её свободу — и снежная принцесса уйдёт навсегда. Келли не хотел её отпускать и не смел удерживать. И глядя ей вслед в тот ясный холодный день, не мог избавиться от предчувствия, что в логово она больше не вернётся.

Глава 27. Работорговцы

Илана пообещала Келли не творить чудеса, но едва она оказалась в безлюдном переулке, как тут же решила воспользоваться своей магией. Порхая по сугробам, она не могла не сочувствовать товарищам, которые были вынуждены сейчас бродить, по колено проваливаясь в снег. Улицы Шиман-Тауна ещё не скоро очистят от заносов, так что мотореллы сегодня все оставили дома.

Посёлок ютов был на отшибе, за Старым рынком и Кошачьей колонией — так называли несколько кварталов на западной окраине Шиман-Тауна, где среди руин бродили лишь бомжи да стаи одичавших кошек. Говорили, что недалеко от Восточного рынка есть Собачья колония, и ходить там небезопасно.

Илана размышляла о том, как ей представиться в посёлке ютов, когда навстречу ей из-за покосившегося барака выбежала девочка лет восьми.

— Ты не знаешь, как добраться до Переговорного пункта? — писклявым голоском спросила она.

Илана уже было пустилась в объяснения, как вдруг девочка с молниеносной быстротой выбросила вперёд правую руку. В ноздри Иланы ударил резкий, неприятный запах, в глазах потемнело. Последним, что она видела, было лицо девочки — маленькое, кукольно-красивое и… совершенно взрослое. Лицо не девочки, а женщины. Как она сразу этого не заметила?

Сознание возвращалось медленно, и Илана долго не могла понять, куда она попала. Когда глаза привыкли к полумраку, она обнаружила, что лежит под каким-то продолговатым прозрачным куполом. Она была внутри чего-то, напоминающего гроб.

«Я что — умерла? И меня похоронили в стеклянном гробу? Или в хрустальном, как ту царевну из старинной сказки…»

Ей вдруг стало страшно, что она задохнётся. Сорвав в шеи одну из ледышек, Илана разрезала стекло — оно оказалось довольно толстым — и выбралась из «гроба». Таких «гробов» в комнате оказалось около тридцати, и во всех спали люди. Здесь были мужчины, женщины, дети. Они спали так крепко, что казались мёртвыми. На их застывшие лица падал голубоватый свет маленькой круглой лампы в центре потолка. Окно здесь было одно — большое, почти во всю стену. За ним царила такая чернота, что Илана невольно подумала о вечной тьме. И на неё вновь нахлынул страх. Она поняла: ночь, которая её сейчас окружает, — не та обычная ночь, что в положенное время сменяет день. Эта ночь была древнее самого времени. И не имела границ.

Илана потёрла виски, стараясь успокоиться и привести мысли в порядок. Итак, её похитили и везут на космическом корабле. Она должна быть в анабиозе — как и все остальные, кто находится в этой комнате, но почему-то проснулась. Наверное, потому что нелюдь. Кто её похитил? Явно не герцогиня. Тогда бы она очнулась в роскошных апартаментах особняка на Уайт-Хилл. Впрочем, кто знает…

Дверей в комнате не было. Странно. Возможно, где-то тут имелась кнопка. Нажмёшь — и стены раздвигаются. Но искать эту кнопку в такой темноте — только зря терять время. Если двери нет, её надо сделать. Только сперва следует выяснить, где наружная стена, а где внутренняя. Магическое лезвие может проделать дыру даже в обшивке звездолёта, а устраивать катастрофу Илана не собиралась. Она решила, что стена напротив окна наружной быть не может, и, вооружившись ледышкой, принялась за дело. Три минуты — и она проделала дыру в соседнее помещение, сплошь заставленное громоздкими ящиками и освещённое такой же тусклой круглой лампой в потолке, как и в комнате с «гробами». Похоже, это был склад. Илане сразу бросилась в глаза поблескивающая в полумраке овальная металлическая дверь. Её створки быстро и бесшумно раздвинулись, как только Илана подошла к ней ближе, чем на метр. За дверью простирался тускло освещённый коридор с несколькими такими же дверями. Было так тихо, что Илана боялась дышать. Она осторожно двинулась вдоль коридора, стараясь держаться подальше от дверей — она уже поняла, что при приближении человека они открываются сами. А за ними может оказаться кто угодно.

Дойдя до поворота, Илана услышала голоса. Сюда кто-то шёл. Девочка подбежала к ближайшей двери, которая тут же услужливо распахнулась, открыв её взору просторное помещение с окном и огромным пультом управления. Перед ним сидел широкоплечий мужчина в серебристом комбинезоне с натянутым на голову капюшоном. Голоса в коридоре звучали совсем близко, и Илана поняла, что спрятаться от тех, кто сюда идёт, можно только в этой комнате. Примерно половину её загромождали какие-то железные и пластиковые ящики, а пилот сидел спиной к дверям и появления Иланы не заметил.

Спрятаться она успела.

— Ты всё же решил сделать остановку на Джероне?

Илана узнала это противный писклявый голосок. Он принадлежал карлице, которая чем-то одурманила её в пустынном переулке Шиман-Тауна.

— Придётся, — ответил низкий и глухой мужской голос. — Я должен встретиться с Родолфо.

Вошедшие говорили на ломаном койне, причём каждый со своим акцентом. Сквозь щель между ящиками Илана могла довольно сносно их разглядеть. Карлица походила на куклу с фарфоровым личиком. Она была одета в облегающий ярко-красный комбинезон и пёструю накидку с пелериной. Тёмные курчавые волосы украшал тонкий золотой обруч. Её спутником оказался здоровенный детина с густой рыжей шевелюрой и непропорционально длинными руками. Он напоминал огромную человекообразную обезьяну, и элегантный золотисто-коричневый комбинезон смотрелся на нём совершенно нелепо.

— Надеюсь, мы там ненадолго? С таким ценным грузом лучше нигде не останавливаться…

— Трина, ты просто паникёрша. Эта планетка, конечно, входит в Федерацию и подчиняется её вшивым законам, но полиция там лояльней, чем в Свободных мирах, а на таможне у меня полно знакомых…

— А ты уверен, что сегодня мы будем иметь дело с ними?

— Ну даже если и не с ними… Джеронские таможенники соблюдают формальности и ни во что не вникают. И с чего бы им к нам цепляться? Мы честные торговцы средней руки. Товар у нас легальный — можем показать, документы в порядке. Ну а тот товар, который мы везём на Пайоло, в потайной комнате и спит крепким сном. И проснётся только тогда, когда мы его разбудим. Вернее, их.

— Так-то оно так, Лопо, но… Давай не будем там задерживаться.

— Да мы и не будем.

Лопо подошёл к пилоту, бесцеремонно развернул его к себе, и Илана поняла, что это робот. В первое мгновение она приняла его металлический корпус за серебристый комбинезон. Вместо лица у него было что-то вроде пульта. Лопо нажал на какие-то кнопки на «лице» электронного пилота и на пульте, перед которым он сидел.

— Посадка через час, — сказал он. — Кстати, какие у тебя планы насчёт самой красивой зверушки?

— Это будет мой, вернее, наш подарок императору Туа-Фао.

— Трина, мы уже делали ему подарок…

— Это было в прошлом году. Император очень добр к эмигрантам, но не любит, когда они об этом забывают… Лопо, где бы мы ещё с тобой так славно устроились?

— Ладно, — проворчал верзила. — Ты всегда знаешь, что делаешь.

— Конечно. И не в моих привычках бросать деньги на ветер. Никогда не надо мелочиться с сильными мира сего. Поверь — всё окупится. Императору нравятся такие тоненькие бледные девчонки.

— Ты уверена, что эта тоже понарвится? Нет, она, конечно, хороша, но…

— Не понравится — отдаст Туа-Фу. Император обожает своего младшего брата. А тот менее разборчив и всегда рад таким подаркам. Он же часто меняет фавориток. Если точнее, они у него долго не живут.

Карлица визгливо захихикала, а Лопо разразился какими-то странными звуками, напоминающими одновременно икоту и храп.

«Уроды, — стиснула зубы Илана. — Мне бы только продержаться до этого Джерона. Тогда подарок получит не император Пайоло, а МСБ[10]».

— На Гее нам всегда везёт. Повезло и на сей раз… Честно говоря, я удивилась, когда эта девица ко мне подкатила. Главеры никогда не сдавали своих. Эти юные гангстеры всегда славились своим кодексом чести.

— И сколько ты дала этой рыжей за услугу?

— Немного. Такие, как она, стоят недорого. Да и велика ли услуга? Она всего лишь сказала, что наша красотка, кажется, собралась в посёлок ютов, а дорога туда через пустые кварталы… Интересно, чего она так взъелась на эту Белоснежку? Наверняка, всё дело в парне. Ну да ладно, нам-то что… Надеюсь, Родолфо не станет опять набиваться к нам в компаньоны?

— Не станет. Бизнес у него наладился, и он, кажется, всем доволен. А мне на надо никаких компаньонов, кроме моей маленькой Трины. Мы с тобой лучшая команда в мире, и у нас есть всё, что нам нужно. Наш «Мотылёк» — лучший из всех звёздных кораблей, наши роботы — лучшие помощники и слуги. А людей тут больше не надо. Достаточно двоих. И нам с тобой друг друга вполне достаточно, ведь так? Думаю, этот час до Джерона мы можем провести в своё удовольствие. И лучше не здесь, а в нашем гнёздышке.

— Лопо, не слишком ли много на сегодня удовольствий? — кокетливо промурлыкала Трина.

— Удовольствий слишком много не бывает! Как и денег…

Обзьяноподобное разразилось своим чудовищным смехом и, подхватив карлицу на руки, покинуло рубку.

Илана попыталась представить, как такой громила занимается сексом с крошечной Триной, но ей стало противно, и она поспешила направить своё воображение на более актуальные вещи. Пока эти двое в своём «гнёздышке», можно относительно спокойно обследовать корабль. Из разговора Лопо и Трины Илана поняла, что остальные члены команды — роботы. Интересно, насколько они совершенны и способны ли обнаружить присутствие на судне чужака. Впрочем, вряд ли Лопо и Трина их на это запрограммировали. Они же уверены, что все пленники спят.

Илана обнаружила, что её браслет с мобильником исчез. Видимо, сняли эти твари. Ладно ещё, бусы оставили — наверное, приняли за стекляшки.

«Ладно, — сказала она себе. — Вряд ли мой маломощный мобильник помог бы мне связаться с какой-нибудь планетой. Я ведь даже с Эдемом тогда связаться не могла, а он не так уж далеко от Геи».

Илана очень обрадовалась, наткнувшись в коридоре на маленькую дверь с надписью «Closet». К сожалению, от естественных потребностей организма она зависела примерно так же, как и истинные дети Адама и Евы, разве что подольше могла терпеть.

Девочка бродила по кораблю уже минут двадцать, когда ей представилась возможность удовлетворить ещё одну весьма важную естественную потребность. Сперва она перепугалась до полусмерти — больно уж неожиданно вывернул из-за угла забавный робот-официант со столиком на колёсах. Сам робот тоже передвигался на колёсах. Он остановился перед Иланой и не тронулся с места, когда она посторонилась, уступая ему дорогу. Его металлическая физиономия отдалённо напоминала улыбающееся человеческое лицо, круглые глаза горели зелёными огоньками. На подносе были остатки пиршества, причём некоторые блюда казались нетронутыми, и глядя на них Илана почувствовала зверский голод. Когда она в последний раз ела? Сколько она уже на этом корабле? Наверняка, не один день. В анабиозе голода не ощущаешь, но, говорят, выйдя из него, все хотят есть.

Электронный официант стоял перед ней и как будто чего-то ждал. Возможно, какие-то его датчики реагировали на органические существа, и он был запрограммирован так, чтобы останавливаться перед ними, предлагая свои услуги.

— Ты очень даже вовремя, дружище, — сказала Илана, беря бутерброд с ветчиной и зеленью.

По-видимому, робот ехал из «гнёздышка» Лопо и Трины, которые были так сыты любовью, что почти ничего не съели. Илана никогда не страдала расстройством желудка и всё же незнакомые продукты пробовать не стала — мало ли что. Она ограничилась двумя бутербродами с ветчиной, тушёным картофелем и апельсиновым соком.

— Спасибо, всё было очень вкусно.

На груди робота засветился маленький экран, на котором появилась строчка:

«Пожалуйста. Хотите что-нибудь ещё?»

Этот электронный слуга реагировал на голос. На любую членораздельную речь. Хорошо, что в него не заложили функцию различать голоса хозяев и чужаков. Его хозяева чужаков не боялись.

— Хочу.

«Чего именно?»

Илана подумала, что было бы неплохо выяснить, где запасной выход. Джеронские таможенники поднимутся на корабль, чтобы взглянуть на товар. Если Илана объявится и расскажет им о потайной комнате с другим товаром, они обязаны проверить подлинность её слов. И Трина с Лопо не имеют права им воспрепятствовать. Таким образом они будут разоблачены. Но это в том случае, если таможенники, которые пожалуют на корабль, не давние знакомые Лопо. В противном случае Илане не позавидуешь. Лучше ей выбраться из корабля, как только он прибудет на Джерон, и прямым ходом отправиться в полицию. А из корабля лучше выбраться бесшумно. Если она начнёт резать такой толстый слой металла, её могут услышать. Интересно, этот малый способен только на роль «Кушать подано» или на что-нибудь ещё?

— Покажи мне запасной выход.

«Выход куда?» — загорелось на экране.

— Наружу.

«Наружу нельзя. Опасность».

— Сейчас я не собираюсь выходить. Я просто хочу знать, где запасной выход.

«Выход куда?»

— Не куда, а откуда. С корабля.

«Сойти с корабля нельзя. Опасность.»

— Вот дубина! — разозлилась Илана.

«Дубина? Вам нужна дубина?»

Глаза робота замигали жёлтым, красным, потом снова зелёным, и на экране вспыхнули слова:

«Дубина отсутствует. Такая услуга не предусмотрена».

— Ты самый тупой робот в мире.

Теперь глаза робота замигали всеми цветами радуги, внутри у него что-то зажужжало, и Илане стало смешно. Неужели он возмущается?

«Я усовершенствованная модель ES-33. Готов оказать вам любую предусмотренную моими создателями услугу. Что вы хотите?»

«Схему корабля».

Как ни странно, её желание тут же было выполнено. Внутри у робота что-то щёлкнуло, потом зашипело. Одна из металлических пластин на его животе отъехала в сторону, и маленькая рука на пружинке протянула Илане лист бумаги со схемой. Похоже, внутри у ES-33 имелась не только информация об устройстве корабля, но и что-то вроде принтера. Возможно, этот робот являлся частью корабельного оборудования, потому его и запрограммировали выдавать схему корабля тем, кто находится на борту. Нынешние хозяева ES-33 могли и не знать об этой его функции. Или попросту о ней забыли.

«Хотите что-нибудь ещё?»

— Нет, спасибо.

«Пожалуйста. Хотите что-нибудь ещё?»

— Хочу, чтобы ты ушёл.

«Куда?»

— В задницу! — в сердцах рявкнула Илана, видя, что робот едет за ней следом.

ES-33 опять долго мигал разными цветами, шипел и щёлкал, после чего выдал следующий текст:

«Во-первых, я не понял, чья задница имеется в виду. Во-вторых, я к данной функции не приспособлен».

— Ты не только самый тупой робот в мире, но ещё и самый занудный.

«Я усовершенствованная модель ES-33».

— Послушай, Еэс, отвяжись от меня, ради Бога.

«Я к вам не привязан. Что вы хотите?»

— Уйди!

«Куда?»

— Куда хочешь.

«Я не имею желаний. Я выполняю приказы».

— Ну а где другие-то роботы находятся, чёрт бы вас всех побрал?

«Роботы находятся в отсеке N 4 второго уровня. И чёрт нас не брал».

— Ступай в отсек N 4 второго уровня!

ES-33 развернулся и покатил прочь. А Илана отправилась искать запасной выход. Имея схему корабля, найти его было нетрудно. Сейчас над гладкой железной дверью горела красная надпись, предупреждающая, что открывать её опасно. Минут через двадцать надпись погасла, и замигала жёлтая лампочка. Илана поняла, что корабль идёт на посадку. Когда лампочка загорелась зелёным светом, она попыталась открыть дверь, но не тут-то было.

— Пароль! — потребовал скрипучий механический голос.

— Мотылёк, — наугад сказала девочка. Вдруг пароль — название корабля.

— Пароль неверен!

— И куда это ты собралась, красавица?

Илана вздрогнула и обернулась. В нескольких шагах от неё стоял Лопо. На его кожаном поясе висел пистолет. Хвататься за него громила не собирался — он привык справляться с девчонками, не прибегая к оружию. Но он и понятия не имел, с какой девчонкой имеет дело сейчас. Мгновение — и пистолет оказался сперва в ледышке, а потом у Иланы в руке.

— Стоять! — крикнула она. — Не двигайся, а то выстрелю!

— Ладно, — сказал верзила, оторопело глядя на неожиданно появившееся в руке пленницы оружие.

— Отойди назад! — скомандовала Илана.

— Хорошо, — осклабился Лопо. — Ты, киска, главное, не волнуйся…

И неожиданно рванулся вперёд. Чудом успев увернуться, Илана нажала на курок. Она целилась Лопо в ногу, но попала в живот. И опять еле успела отскочить — великан рухнул чуть ли не на неё. На металлическом полу стало стремительно расплываться тёмно-красное пятно. Илану замутило, но она постаралась взять себя в руки. В любой момент могла появиться подружка Лопо. И у неё вполне могло оказаться куда более мощное оружие. К примеру, бластер.

Трина появилась, когда Илана заканчивала вырезать в мощной двойной двери отверстие. Оружия у карлицы, к счастью, не оказалось. Увидев лежащего в луже крови приятеля, Трина пронзительно завизжала и кинулась к нему. Она даже о пленнице забыла. Наверное, эти двое действительно были друг к другу привязаны. Впрочем, жалеть их у Иланы не было ни желания, ни времени.

Отверстие оказалось метрах в трёх от земли. Если бы дверь открылась, тут же сработало бы приспособление, разворачивающее складной трап, но дверь была сломана. Илане пришлось прыгать. Хорошо, что на ней были удобные главерские сапоги с толстой подошвой.

Снаружи её встретил жаркий, душный день. Нависшее над космопортом ярко-жёлтое небо дышало зноем. Несколько звёздных кораблей казались пирамидами посреди пустыни — почти как на картинках о земной стране Египет. Всюду сновали люди в длинных белых одеяниях и головных уборах, напоминающих тюрбаны.

К Илане тут же подбежали трое мужчин. У каждого на тюрбане красовалось перо. У одного, явно старшего и по возрасту, и по званию, — чёрное, у двух других — желтые.

— Стой! — приказал старший, наведя на неё парализатор. — И протяни руки ладонями вверх.

— Я и не собираюсь убегать, — девочка послушно показала руки. — Вы полиция?

— Служба безопасности.

— Тоже сойдёт. У меня для вас важная информация. Этот корабль принадлежит работорговцам, и на его борту — похищенные люди. Они в потайном помещении. В анабиозе. Их везли на Пайоло…

— Капитан, вы только посмотрите на эту дыру! — воскликнул один из «желтопёрых». — А ведь сели они вполне благополучно.

— Дыра появилась после посадки, — пояснила Илана. — И чёрт с ней. Это пиратский корабль, и на его борту пленники…

— А сама ты кто будешь? — спросил капитан, с угрюмым недоумением разглядывая отверстие в корпусе «Мотылька». Оно напоминало рваную рану.

— Я тоже была их пленницей.

— Была?

— Да, была, — Илана почувствовала, что начинает холодеть от злости. — Мне удалось сбежать.

— И каким образом?

— Проделала дыру в стене той тайной комнаты, где они держат пленных…

— Ты говоришь, пленные в анабиозе…

— Да, но я проснулась, проделала дыру в стене и обследовала корабль. После посадки я хотела выйти через эту дверь, но она не открывалась…

— И в ней ты тоже решила проделать дыру.

— Пришлось, — холодно сказала Илана.

— И чем же ты проделываешь в стенах и обшивке межзвёздных кораблей такие дыры?

— Лазером, — недолго думая, выпалила Илана. — Лазерным пистолетом. Кто-то из бандитов оставил его в той комнате, где держали пленных.

— Ну и история, — присвистнул одни из «желтопёрых». — В видеотеку ходить не надо.

— В видеотеку не надо, — язвительно согласилась Илана. — Вам надо пойти на корабль и убедиться в том, что я говорю правду.

— Логично, — кивнул капитан. — Ты пойдёшь с нами и всё нам покажешь.

Илана вспомнила разговор Лопо и Трины о «лояльности» здешних спецслужб, и ей стало страшно. Вдруг этот капитан и его напарники — знакомые Лопо. И появились тут, чтобы с ним встретиться.

— Я не вернусь на этот разбойничий корабль, пока кто-нибудь из местных представителей власти не гарантирует мне безопасность.

— Значит, офицеры СБ тебя уже не устраивают? — насмешливо поинтересовался капитан.

— Отведите меня к начальнику вашего управления. Мне было не так-то просто бежать с этого проклятого корабля, и я не хочу возвращаться туда в обществе людей, которым не доверяю.

— Хороша птичка, — усмехнулся всё тот же «желтопёрый». — Она уже решила, что мы заодно с бандитами.

— Я ещё ничего не решила. Но почему я должна доверять тем, кто не желает верить мне?

Илана почувствовала себя гораздо уверенней, увидев, что к ним направляется ещё несколько человек в белых накидках и тюрбанах с перьями разных цветов. Все же тут не могут быть сообщниками Лопо. У самых младших перья были жёлтые. Если б не оружие за поясом и профессионально-сосредоточенное выражение смуглых, обветренных лиц, здешних представителей Службы безопасности можно было принять за компанию цирковых факиров.

Капитан приказал двум «желтопёрым» проводить Илану к майору, остальных повёл осматривать корабль.

Начальник службы безопасности космопорта майор Асан Ир-Хабб оказался мужчиной лет сорока с медлительными манерами, но весьма цепким взглядом. Его взгляд немного смягчился, когда капитан доложил о том, что было обнаружено на борту якобы торгового корабля «Мотылёк». Трину уже арестовали, а похищенных доставили в ближайшую больницу.

— Преступница утверждает, что её сообщника Лопо Тимодо убила эта девочка. Из его же пистолета.

— Это правда? — спросил майор, озадаченно глядя на Илану.

— Да, — ответила она. — Иначе мне бы не удалось оттуда вырваться. И помочь другим пленникам.

— И как же ты умудрилась разоружить этого парня?

— Я нашла его пистолет в рубке корабля. Наверное, он его там забыл…

— Ну да, — насмешливо кивнул майор. — Один пистолет он забыл в рубке, а второй, лазерный, в той комнате, где держали пленников… Кстати, этот лазерный пистолет так и не нашли. Послушай, девочка, кто там был ещё?

— Где?

— На корабле. Ты ведь действовала не одна?

— На корабле были эти двое мерзавцев, я и ещё десятка три пленников, но они спали.

— Значит, тебе никто не помогал?

— Ну почему… Помогал.

— Кто? И где он?

— Мне немного помог робот. ES-33. Он в специальном отсеке корабля, где находятся все роботы. Его вы тоже хотите допросить? Заранее сочувствую. Вы даже не представляете, какой он зануда.

— Кто?

— ES-33.

— Милая девочка, здесь Управление службы безопасности, а не цирк. И я не клоун. Ты хочешь мня разозлить?

— Я всего лишь отвечаю на ваши вопросы. И вы меня уже разозлили. Почему со мной разговаривают, как с преступницей? Я помогла вам поймать пиратов и освободить людей, которых хотели продать в рабство…

— И мы тебе очень за это благодарны. Кстати, как твоё имя?

— Ила… Илария Томпсон, — Илана от души надеялась, что майор не заметил её секундной заминки. Вопрос был задан неожиданно, и девочка не сразу сообразила, что настоящее имя лучше не называть.

— Так вот, Илария, мы тебе очень благодарны за то, что ты сделала, и никто тебя ни в чём не обвиняет, но мы хотели бы… э-э-э…получить полную картину произошедшего, а у меня, честно говоря, не сходятся концы с концами. Преступница уверяет, что ты убила Лопо Тимодо из его пистолета. И этот пистолет был при нём, когда он отправился к запасной двери. Мы нашли этот пистолет недалеко от трупа, и стрелял из него не Лопо.

— Я стреляла из пистолета, который нашла в рубке, — упрямо сказала Илана. — Потом я его бросила. Больше я никаких пистолетов не видела и ничего не знаю.

— А где ты бросила лазерный пистолет?

— Не помню.

— Понятно… — майор немного помолчал. — А если точнее, ничего не понятно. Стена и двери корабля разрезаны не лазером. Мои люди знают, как выглядит металл, разрезанный при помощи лазерного луча. Такое впечатление, что эти дыры проделаны холодным оружием, хотя это полный абсурд…

«Ещё каким холодным, — подумала Илана. — Но представляю, что бы тут было, если бы я рассказала, каким именно».

— Послушайте, я не разбираюсь в оружии. Я очень устала и хочу есть.

— Потерпи ещё минут пять-десять. Уладим кое-какие формальности, и я распоряжусь проводить тебя в столовую. Мы не изверги, девочка. Мы просто выполняем свою работу. А она у нас такова, что нам приходится быть дотошными, нудными, а порой и жёсткими. Буду очень тебе благодарен, если ты вспомнишь что-нибудь ещё. А теперь вот что… По законам Федерации, несовершеннолетние, не имеющие родителей и опекунов, находятся под опекой государства. Того, чьими гражданами они являются. Так что мы вынуждены отправить тебя обратно на Гею. В твой родной город Гаммель.

«Та-а-ак, только я избавилась от перспективы попасть в гарем императора Фу-фу, как меня намерены вернуть в гарем герцогини Левенхольд. Каким бы именем я тут ни назвалась, если меня доставят в Гаммель, мою личность тут же установят. И сразу отправят меня к моей законной опекунше… Ну уж нет, старая сука! Не видать тебе моей задницы, как своих ушей!»

— Что значит «вынуждены»? — Илана изобразила крайнюю степень удивления. — Я полагаю, вы просто обязаны отправить меня домой. Мама и папа, наверное, с ума сходят… С чего вы взяли, что у меня нет родителей?

— Трина Колвей сказала, что ты была похищена, когда болталась с бандой главеров…

— Ну и что? Я давно знакома кое с кем из этих ребят. Они научили меня гонять на моторелле и вообще… С ними интересно. Родители, конечно, об этом не знают… Господин майор, — Илана скорчила умоляющую физиономию, — если вы действительно благодарны мне за помощь, не говорите моим родителям, что… В общем, о том, что я вожусь с главерами.

— Боюсь, что они всё равно об этом узнают, — развёл руками майор. — Думаю, их заинтересуют обстоятельства твоего похищения. Выходит, у тебя есть родители… Ну, это облегчает дело. Сейчас мы с ними свяжемся. Назови их имена и номер вашего коммуникатора.

— Джейн и Питер Томпсоны. А наш номер… Ой, забыла! У нас недавно сменили номер. Да у нашего кома и нет межпланетной связи — это же страшно дорого…

— Ладно, свяжусь с полицейским управлением вашего округа. Какой у вас адрес?

— Восточный округ, Парковая улица, дом 32.

В Восточном округе Гаммеля действительно была такая улица, и, наверняка, на ней был дом под номером 32. Что там находилось — жильё, магазин или какая-нибудь контора, Илана не знала, да это было и неважно. Пока майор ищет её несуществующих родителей, она должна отсюда сбежать. У входа охрана, в коридорах не то чтобы людно, но постоянно кто-то ходит, и если она попробует вылезти в окно, заметят. Самым тихим и уединённым местом в любом учреждении обычно является туалет.

— А меня прямо сегодня отправят домой, да? — спросила Илана, изо всех сил изображая радость и нетерпение.

— Ну… Может, и не сегодня, но скоро.

— А вы прямо сейчас свяжетесь с Гаммелем?

— Разумеется, — с трудом скрывая раздражение, ответил майор. — Я уже ищу код Геи.

И он стал сосредоточенно нажимать кнопки на своём настольном коммуникаторе.

— Ой, а можно я пока… Мне уже давно хочется в одно место…

— Выйдешь из кабинета — и направо. И до конца коридора.

— А если вам вдруг удастся связаться с моими родителями, вы подождёте, пока я сбегаю? Я так хочу с ними поговорить! Это ведь можно? Вы подождёте? Я быстро…

— Конечно-конечно, беги… — устало кивнул майор.

Разговор с девочкой-подростком, которая проделывает дырки в пиратах и их межзвёздных кораблях, а потом ноет и просится к папе и маме, как трёхлетний ребёнок, уже изрядно его утомил. Майору Асану Ир-Хаббу всегда было трудно общаться с детьми. Своих у него не было, а поговорив с Иларией Томпсон, он решил, что скорее повесится, чем заведёт хотя бы одного.

Окно туалета открылось легко. Оно выходило в ту часть двора, где находились ремонтная мастерская и гараж, возле которого стояло несколько автолётов с эмблемой Службы безопасности Джерона — хищная птица, парящая на фоне государственного флага. На маленькой планете Джерон было одно-единственное государство, носящее её имя. Поскольку большую часть его территории занимали пустыни, флаг изображал не то закат, не то восход над пустыней, а если точнее — лиловый полукруг на жёлтом фоне. Небо здесь было примерно такое же жёлтое, как и песок.

Из мастерской доносились раздражённые мужские голоса, в дальнем конце двора сновали какие-то фигуры. Выпрыгнув из окна, Илана устремилась к ближайшему автолёту — до него было не более десяти метров. Минуту спустя она уже сидела в кабине, торопливо изучая надписи на пульте управления. Ей повезло. Эта модель почти не отличалась от того автолёта, который закончил свои дни на шпиле королевского дворца. Включай автопилот и крути руль, если хочешь куда-то повернуть… А вдруг машина не заправлена?!

Машина была заправлена. Вскоре Управление Службы безопасности со всеми прилегающими к нему постройками осталось внизу. По двору по-прежнему сновали люди, и никто из них даже не взглянул в небо. Наверное, решили, что взлетел кто-то из своих — отправился на задание. Беглянки ещё явно не хватились. А вот когда хватятся, тогда, конечно же, свяжут исчезновение автолёта с её персоной.

Набрав максимальную высоту, Илана увидела справа по курсу что-то вроде оазиса. Туда она и повернула.

Глава 28. Труппа Питера Гейла

Оазис оказался городом, да ещё и столицей. Позже Илана узнала, что почти все города Джерона построены в оазисах — как естественного, так и искусственного происхождения. Столицу государства, Тель-Мен, основали в самом крупном естественном оазисе планеты.

Город был очень красив, особенно сейчас, когда всё вокруг цвело. На Джероне была весна. Над кронами деревьев вздымались пирамидальные купола, большей частью прозрачные. Сквозь радужные переливы метастекла девочка видела цветники и рощи. На крышах многих высотных зданий были разбиты сады — жители планеты пустынь любили растительность и старались садить её где только можно. Глядя на город сверху, Илана поняла, что едва ли не половину его территории занимают сады и парки.

На лужайке одного из парков она и приземлилась. Её уже, наверняка, хватились. И обнаружили пропажу автолёта. Так что лучше поскорее от него избавиться.

Парк был маленький, очень густой и казался совершенно безлюдным. Лужайку окружали кусты с длинными тёмно-зелёными листьями и розовыми цветами, источающими резкий, пряный запах. Ноги утопали в жёсткой синевато-лиловой траве. Неподалёку оказалось озеро, сплошь покрытое белыми водяными цветами. По их широким листьям скакали забавные существа, похожие на ушастых ящериц. Их серебристые чешуйчатые тела украшали затейливые узоры.

Что здесь Илане особенно нравилось, так это обилие тени. В парке были места, куда буйная тропическая растительность не пропускала ни единого лучика солнца. Уставшей от джеронского зноя Илане хотелось лечь в одном из таких тенистых уголков и хоть немного отдохнуть, но она не могла себе этого позволить. Ей следовало уйти от того места, где она оставила автолёт, как можно дальше. И желательно побыстрей.

Редкие прохожие смотрели на неё безо всякого интереса. Примерно девяносто процентов жителей Джерона составляли потомки землян, но ксенофобией тут не страдали. Эту планету постоянно посещали представители самых различных рас — как гуманоидных, так и негуманоидных, и белые локоны Иланы производили здесь впечатление не больше, чем хоботы и кроваво-красные глаза уроженцев Сумана.

Аллея, ведущая к выходу, была пуста. Лишь на спинке одной их скамеек сидела золотисто-коричневая обезьянка, которая посмотрела на Илану такими умными и грустными глазами, что у девочки сжалось сердце. До чего же это отвратительно — завести животное, а потом его бросить! Это всё равно что бросить ребёнка.

Илана хотела погладить обезьянку, но зверёк вежливо отстранился и произнёс на прекрасном койне:

— Люди вечно принимают нас, халулу, за каких-то человекообразных животных со своей прародины.

— Извините, я… Мне не так-то часто доводилось видеть инопланетян…

— Да ничего, я уже давно не обижаюсь. А обижаться на доброго человека вообще глупо, даже если он в чём-то ошибается.

— Почему вы так уверены, что я добрая?

— Ты меня пожалела, хотя тебе самой сейчас несладко. Ты ведь явно приняла меня за бездомное животное.

— Вы умеете читать мысли?

— Нет, но мы, халулу, очень чувствительны. Люди считают, что у нас интеллект ниже, чем у них. Может быть. У нас не принято называть себя венцом творения. Зато у нас очень развито то, что вы называете интуицией…

Из-за крон могучих увитых лианами деревьев выплыл полицейский антиграв.

— Извините, но мне пора. Приятно было побеседовать.

— Мне тоже, — сказал халулу. — По-моему, ты от кого-то прячешься. А прятаться лучше всего там, где много народу. Возле парка театр Баланчини. Сегодня выступает знаменитая балетная труппа Питера Гейла. В кассе уже, конечно, билетов нет, но спекулянтов у входа не один десяток. А спекулянты на Джероне не особенно наглые. Всего-то втрое дороже берут.

Илане показалось, что халулу решил почесать живот, но его маленькая ручка слишком глубоко погрузилась в густую золотисто-коричневую шерсть и извлекла откуда-то кожаный кошелёк. Девочка только сейчас поняла, что на животе у халулу сумка — вроде тех, какие имеются у земных животных кенгуру.

— Возьми, — он протянул Илане три голубоватые бумажки. — Не стесняйся. Я знаю, что ты не сможешь мне их вернуть, но это не страшно. По-моему, люди придают деньгам слишком большое значение. Куда важней помочь тому, кто нуждается в помощи. Поторопись, представление через двадцать минут. Не думаю, что тебя будут искать в театре.

— Спасибо, халулу. По-моему, у таких, как ты, куда больше оснований считать себя венцом творения, чем у некоторых детей Адама и Евы.

Минут через десять Илана уже затерялась в толпе, собравшейся возле красивого трёхэтажного здания из белого и голубовато-зелёного камня. Над аркой входа красовалась скульптурная группа — три танцующие девушки в античных одеяниях. Не иначе как три грации. Билеты она купила быстро, причём денег на это ушло гораздо меньше, чем ей дал халулу.

Изнутри театр был ещё красивее, чем снаружи, но не успела Илана полюбоваться интерьером холла, как в глаза ей бросились двое мужчин в светло-серых плащах. Такого же цвета были и их головные уборы, а на широких чёрных поясах висело оружие. Илана не знала, какую форму носит джеронская полиция, но она почему-то не сомневалась, что видит перед собой полицейских. Интересно, что они тут делают — просто следят за порядком или кого-то ищут? Может, просто пришли посмотреть представление? Но кто же ходит в театр в униформе?

Илана решила, что лучше пойти в зрительный зал — третий звонок уже дали, так что скоро там погасят свет.

У ближайшего к ней входа в партер тоже стояли люди в серых плащах. Один из них внимательно посмотрел на Илану, но тут же переключил своё внимание на кого-то другого. Последнее её немного успокоило, однако желание войти в зал пропало. Может, лучше подняться на третий этаж? Наверняка, в какой-нибудь из боковых лож найдётся свободное место.

По третьему этажу тоже разгуливали «серые плащи». Пятеро. А поскольку представление уже началось, больше в коридоре никого не было. Илана сделала вид, что заблудилась, и повернула обратно к лестнице, но тут же отпрянула назад — навстречу ей поднимался ещё один «серый плащ». Увидев возле лестницы неприметную маленькую дверь, девочка метнулась к ней. Дверь была не заперта, а за ней оказалась ещё одна лестница — узкая и невероятно крутая. Жалея, что нельзя запереть дверь изнутри — на ней не было ни замка, ни задвижки, Илана устремилась вниз. Пробежав несколько пролётов, она остановилась и прислушалась. Было тихо. По тускло освещённым ступенькам не скользила ни одна тень. Значит, её никто не преследовал? Тогда почему в театре полно полиции? Может, у них тут так принято — посылать патрули в места большого скопления народа… Неважно. Если «серые плащи» на кого-то тут и охотятся, то явно не на неё.

Спустившись этажом ниже, Илана оказалась в полутёмном коридоре со множеством дверей. Некоторые были открыты, и из них падал свет. Заглянув в ближайшую дверь, девочка увидела просторную комнату, заваленную одеждой. Две стены представляли собой зеркала, вдоль которых теснились туалетные столики. Беспорядок тут царил просто невероятный. То же самое творилась и в следующей комнате.

— Вот ты где!

Илана вздрогнула и обернулась. По коридору к ней мчался худой старик с растрёпанными седыми волосами. Одет он был в бархатную куртку, узкие брюки и ботинки с сильно вытянутыми заострёнными носками.

— Вот ты где, негодница!

Илана уже хотела объяснить, что заблудилась и попала сюда совершенно случайно — не хватало ещё, чтобы её обвинили в воровстве, но старик ей и рта не дал открыть.

— Ты куда это собралась?! Живо снимай с себя это тряпьё и приводи себя в порядок! Чтобы через двадцать минут была готова!

— Господин, я… — начала было Илана.

— Ты мне потом всё объяснишь, дорогуша! И не думай, что так просто от меня отделаешься. Контракт есть контракт! Да, я заключил его с твоей тётей, но ты была не против… Ладно, все разговоры потом… Ещё эта Конни, чёрт бы её побрал, слегла! Вечно жрёт, что ни попадя… Эй, Люси! Ты очень даже вовремя! Помоги Фионе одеться! И побыстрее, девочки! Чтобы через двадцать минут обе были на месте!

И странный старик умчался прочь, оставив Илану наедине с девочкой лет четырнадцати. На ней был балетный костюм — полупрозрачное белое трико, короткая пышная юбочка и кудрявый белый парик, очень похожий на волосы Иланы.

— По-моему, этот человек меня с кем-то перепутал…

— Естественно, — перебила Люси, с любопытством разглядывая Илану. — Вы с Фионой действительно немного похожи, а тут темно… Хотя старина Пит уже и при ярком свете ни черта не видит. Коррекцию ему делать нельзя, а очки всё время ломает. Вчера вон опять сломал… Ну ладно, пошли одеваться. Надо же как-то выходить из этого идиотского положения. Фиона всегда была стервой. Вот и сегодня нас подставила. В зале правитель со всем своим семейством, а вторая фрейлина исчезла перед самым спектаклем. Пошли, помогу тебе одеться. По-моему, размер у вас один…

— Погоди-погоди, ты хочешь сказать, что я должна выйти на сцену вместо Фионы? Но я же не знаю её партии…

— Да там и знать нечего. Просто повторяй за мной и за Кэрри. У Снежной королевы три фрейлины. Их танцуем я, Кэрри и Фиона… — не переставая тараторить, Люси уже стаскивала с ошалевшей Иланы куртку. — Ну ты и вырядилась! И как только не сжарилась… Начало я тебе покажу… Ну, как мы выходим. А потом буду шептать тебе прямо на сцене, какое следующее па. Да ты ведь, наверняка, видела наш спектакль. Человеку, который давно занимается балетом, не так уж и трудно схватить на лету…

— Откуда ты знаешь, что я занимаюсь балетом?

— Как — откуда? — Люси так растерялась, что даже перестала стягивать с Иланы кофту. — А ты разве не из здешней труппы? Ты что — не баланчинская? Тогда как ты тут оказалась?

— Я кое от кого прячусь. А в артистическую забрела совершенно случайно. Но балетом я действительно занималась. Правда, по видеодискам…

— То, что ты им занималась, видно по твоим мышцам… Слушай, будь человеком, выручи! Эту тварь Фиону сегодня даже заменить некому. Дейдра и Конни разболелись, Алия ногу вывихнула… Жена здешнего правителя привела на спектакль свою сестру, графиню де Персан, а та жуткая балетоманка. Она с Авалона. Богата, как император Сумана. Если мы ей понравимся, она пригласит нас на Авалон и предоставит в наше распоряжение отличное здание. Сначала на период гастролей, а потом, может, и вообще нам его отдаст. Это было бы так здорово — осесть на Авалоне. Надоело уже мотаться…

— Ладно, сделаю всё, что в моих силах, — согласилась Илана, торопливо раздеваясь.

Теперь она поняла, почему в театре полно полиции — сюда же первое лицо государства пожаловало. Так что не из-за неё весь этот сыр-бор. Ну а если всё же выйдут на её след и заявятся сюда, то на сцене её будут искать в самую последнюю очередь. Да ей просто повезло — спектакль про Снежную королеву! У фрейлин должны быть белые волосы. Никто и не заподозрит, что у одной из танцовщиц не парик, а собственная белоснежная шевелюра.

— А что — без этой второй фрейлины никак не обойтись? Насколько я поняла, не такая уж это и важная роль…

— Да роль-то не очень важная, но графиня де Персан прекрасно знает либретто. Она знает, что фрейлин должно быть три… А тут ещё этот Рамзель Хараф… Это наш конкурент. Он знает, что у нас назревал скандал из-за этой сучки Фионы. Пронюхал… Этот гад тоже не против обзавестись такой покровительницей, как графиня. Он же непременно ей доложит, почему фрейлин было не три, а две. И ей это может не понравиться. Скажет — что за труппа, где никакой дисциплины! Одна из танцовщиц сбегает перед самым спектаклем! Да ещё и с каким-то сомнительным типом… Говорят, у этой дамы очень высокие требования к людям, и она терпеть не может распущенности…

— Ну хорошо, сегодня вы введёте её в заблуждение, — сказала Илана, натягивая трико. — А если Фиона не вернётся…

— Да она точно не вернётся, — махнула рукой Люси. — Но потом, когда контракт будет в кармане, можно что-нибудь придумать. Главное — поскорее найти замену этой стерве… Ладно, смотри и запоминай.

После первых же па Илана поняла, что партия фрейлины ей знакома — несмотря на то, что она никогда не видела балет о Снежной королеве.

— Слушай, Люси, а кто поставил этот спектакль?

— Джеральд Гейл, отец нашего маэстро. Он тоже был балетмейстером и основал эту труппу…

— Да он просто жук, папаша вашего маэстро… Так-так, что там будет дальше? Можешь больше не надрываться, я знаю эту партию. Танец трёх лесных фей из балета «Заколдованная пещера». Хореография Жан-Клода Леруа. Балет старый, в нашем Королевском театре его уже давно не показывали, но на видео достать можно. Дорого, конечно, — это же раритет. Мне этот диск друг подарил…

Илана вспомнила Мартина, потом всю его компанию, «часовню», и ей стало грустно. «Часовни» больше нет, всех её друзей разметало по свету, да и саму её занесло на другой конец галактики.

— Я этот одноактный балет наизусть знаю. Может, даже главную партию потяну — королевы фей Мелиоры.

— Ну, может, предок нашего маэстро что-то там у кого-то и позаимствовал, — пожала плечами Люси. — В данной ситуации это очень даже кстати… Давай я тебе всё-таки покажу — минут пять у нас ещё есть. Неужели он слизал у этого Леруа всё подчистую?

Покойный Джеральд Гейл слизал у Леруа почти всё, чем весьма облегчил Илане задачу. Оказавшись на сцене, она в первое мгновение растерялась. Одно дело танцевать у себя дома перед зеркалом, другое — перед большим переполненным залом. Но страх и неуверенность исчезли, едва она начала танцевать. Повинуясь ритму, тело само вспоминало когда-то заученные движения, а музыка, наполняя душу восторгом, поднимала Илану над сценой и несла её, словно магическая снежная метель. Прыжки Иланы становились всё выше и выше. Ей казалось, что ещё немного — и она взлетит высоко-высоко! И умчится прочь — туда, где огромный звёздный кот играет сияющими обломками миров…

— Ну ты даёшь! — возглас Люси вернул её с небес на землю.

Илана огляделась, постепенно приходя в себя. Она была за кулисами, а вокруг неё толпились танцоры — наверное, все члены труппы, кроме тех, кто в данный момент находился на сцене.

— Ничего себе прыжки!

— Где ты так научилась?

— Слушай, а кто ты вообще такая?

— Не иначе как сильфида, материализовавшаяся из воздуха, — пошутил кто-то. — Только они и умеют такое выделывать.

— Ладно, ребята, чего вы на неё насели! — Люси схватила Илану за руку и, продираясь сквозь толпу, потащила в гримёрную.

— Могла бы и не выдуриваться, — шипела она по дороге. — На тебя не только весь зал, все работники театра пялились, которые поблизости оказались! Слушай, ты действительно занималась по видеоурокам? Такое впечатление, что тебя учила танцевать сама Терпсихора.

— Люси, я вас выручила? Больше ничего не надо? — влетев в уборную, Илана скинула балетные туфли и принялась искать свои вещи. — Думаю, пора мне убираться восвояси…

— Нет! Только не это! — раздался пронзительный вопль, заставивший её вздрогнуть и выронить куртку.

Старик со всклокоченными волосами ворвался в гримёрную и тут же обо что-то запнулся, едва не растянувшись прямо перед Иланой.

— Не знаю, откуда ты, прелестное дитя, но если ты уйдёшь, то разобьёшь мне сердце! Неужели ты хочешь моей смерти?

— Вовсе нет, господин… Гейл, — растерялась Илана. — Но будет лучше, если вы позволите мне спокойно уйти. Я не хочу создавать вам проблемы…

— Дитя моё, я очень тебя прошу, останься! — балетмейстер молитвенно сложил руки и явно был близок к тому, чтобы встать перед Иланой на колени. — В конце спектакля надо выйти на поклон, ведь графиня… Да нет, я не о том… Мне просто необходимо с тобой поговорить. Сейчас я не могу — я должен следить за спектаклем… Пожалуйста, не исчезай, моя юная сильфида! Неужели ты не можешь подождать минут сорок? Я всего-то прошу уделить немного времени старому человеку, у которого времени уже действительно почти не осталось…

— Маэстро, ну зачем же так драматизировать? — прервала этот словесный поток Люси.

— Дорогая! — метнулся к ней старик. — Займи пока чем-нибудь нашу прекрасную незнакомку!

— Друзья мои! — кинулся он к дверям, где уже собрались любопытные. — Окружите нашу гостью вниманием!

— Моя прекрасная леди! — он снова подлетел к Илане, прижав к груди обе руки. — Пообещайте мне, что не уйдёте, не поговорив со мной!

— Хорошо, господин Гейл, — согласилась она. — Я обязательно вас дождусь. Но боюсь, что, побеседовав со мной, вы будете… разочарованы.

— Милое дитя, в моей жизни было уже столько разочарований, что они давно перестали меня пугать. А ты меня разочаровать не можешь! Ты создана для того, чтобы очаровывать, поверь!

Улыбнувшись Илане, балетмейстер вихрем умчался прочь. А она поймала себя на том, что уходить ей в общем-то никуда и не хочется. Уж больно она устала. Да и куда ей тут идти, в незнакомом городе чужой планеты?

— А кстати, как тебя зовут?

— Айслинд, — Илана решила всё же не называть своё настоящее имя — на всякий случай. Так почему бы не назваться именем своего отца? А если Снежный король ей и не отец, то она всё равно его роду-племени. Так что Айслинд, можно сказать, её родовое имя. Звучит красиво и одинаково подходит и мужчине, и женщине. — Айслинд Гроу.

— Приятно познакомиться, — высокий симпатичный парень с длинными светлыми волосами подошёл к Илане и с улыбкой протянул ей руку. — Себастьян Дави.

Остальным тоже надоело топтаться возле дверей. Они вошли в уборную и все по очереди представились Илане — несколько незанятых в сегодняшнем спектакле парней и две девочки. Рита Иверс была в труппе новенькой и только начала разучивать свою первую, совсем простую партию в балете «Мираж», а второй оказалась та самая Алия, которая недавно вывихнула ногу, из-за чего и не могла заменить Фиону. Алия улыбалась, но взгляд у неё был оценивающий и настороженный. Она явно относилась к тому сорту людей, которые во всех видят потенциальных конкурентов и постоянно находятся в боевой готовности. Остальные смотрели на Илану вполне дружелюбно.

— Где ты училась танцевать? — спросил Себастьян.

— Дома. Перед зеркалом.

— А это зеркало часом не волшебное? — засмеялся чернявый паренёк с некрасивым, но удивительно живым лицом. — Уж больно здорово ты научилась.

— Волшебное зеркало может показать нам другой мир и другое время, но танцевать с его помощью не научишься.

— Ты ещё и в волшебных зеркалах разбираешься? — с ехидной улыбкой поинтересовалась Алия.

— Немного, — в тон ей ответила Илана.

— У тебя такие красивые волосы, — робко улыбнулась Рита. — Фиона тоже выбелилась и выступала без парика, но у тебя они просто… как снег. Чем ты их красишь? Если, конечно, не секрет…

— Никаких секретов. Они у меня свои. А краска на них почти не держится. Я как-то попробовала выкраситься в тёмно-русый и дня через три снова побелела.

— Интересная особенность, — заметила Алия. — Ребята, среди нас появилась страшно загадочная личность. Просто шкатулка с секретами.

— Не обращай на неё внимания, — сказал Илане Себастьян. — Наша Алия вечно ко всем цепляется. Мы уже привыкли.

Они проговорили до конца спектакля. Настроение у Иланы заметно поднялось. Она ещё не знала, в какую историю вляпалась, но пока всё шло не так уж и плохо. Лучше оказаться в компании артистической молодёжи под руководством чудаковатого, но явно доброго старика, чем в обществе пиратов или дубинноголовых служак, которые почему-то мнят себя защитниками мирных граждан.

Илана так устала от последних приключений, что ей даже было лень продумывать предстоящий разговор с Питером Гейлом. Она решила, что, беседуя с артистической натурой, лучше импровизировать. Однако беседовать ей пришлось не только с ним.

Ближе к концу спектакля Люси потащила её за кулисы. Кэрри, вторая фрейлина, уже ждала их там.

— Кланяться выходим втроём, — объяснила Люси. — Потом отходим немного в глубь сцены и ждём, пока раскланиваются солисты. А потом все берутся за руки и снова подходят к краю сцены. Тут зрители начинают выбегать с цветами, подарками… Ну, это не всегда, конечно. Дарят обычно солистам, но стоять там должны все — так положено.

Цветов в этот день было много. Когда на сцену вынесли корзину с огромными серебристо-белыми лилиями, Илана вспомнила цветы, которые ей подарил на день рождения Таддеуш. Это было чуть больше года назад, а кажется, что с тех пор прошла целая вечность. Столько всего случилось. А Таддеуша больше нет. Интересно, есть ли у снежных магов власть над временем?

«Я ещё многого о себе на знаю, — подумала Илана. — Лоффи сказал, что моя сила только-только пробуждается. Может, достигнув подлинного могущества, я сумею управлять и временем? Тогда я поверну его вспять. Я верну Таддеуша! И бабушку Полли… Ну чего он встал? Нёс бы дальше эту чёртову корзину. Снежная королева через три человека от меня…»

Однако миловидный темноволосый юноша совсем даже не собирался идти дальше. Он поставил корзину с лилиями перед Иланой. В его голубых глазах плясали огни люстр, а девочке казалось, что сам дьявол смотрит на неё искрящимися от смеха глазами. Дамиан или Дэмиан, который завлёк их с Таддеушем в заколдованный лабиринт и разлучил. А теперь дразнит её этими белыми лилиями… Илане хотелось закричать, чтобы он убирался прочь, но у неё перехватило дыхание. А потом к горлу подступили слёзы. Она кинулась со сцены, опрокинув корзину и едва не сбив с ног перепуганную Люси, которая пыталась её удержать, что-то бормоча про графиню де Персан.

Оказавшись в тёмном закутке за гримоуборными, Илана опустилась на пол и разрыдалась. Можно улететь на другой конец галактики и даже в другую галактику, но от воспоминаний, от прошлого не спрячешься нигде. Разве что если повернёшь время назад и всё исправишь… И сколько же ей надо исправлять? Откуда начать? С того страшного дня — праздника Святого Дамиана? Или с того дня, когда Таддеуш послал ей корзину белых лилий? Ей следовало отправить их назад. Тогда бы они с Тэдом не стали друзьями. И с ним бы ничего не случилось. «Где ты, там вечно что-нибудь случается…» Да-а… Если уж изменять, то всю свою жизнь. А если точнее, судьбу. Но говорят, над ней не властен даже самый могущественный маг.

— Маэстро, она здесь! Возле бутафорской!

Маэстро… Ещё один маэстро в её жизни. Интересно, чего он от неё хочет?

Стало светлее — кто-то включил в коридоре свет, и Илана увидела, что сидит в глубокой нише между стеной и чуть приоткрытой дверью.

— Дитя моё, тебе плохо?

Вид у балетмейстера был очень расстроенный. А у выглядывающих из-за его спины юных артистов — испуганный. Илана торопливо вытерла слёзы.

— Да нет… Со мной уже всё в порядке. Я просто… Наверное, я просто устала. Да ещё этот кретин с корзиной лилий… Он что — перепутал меня с солисткой?

— Дорогая, он ни с кем тебя не перепутал. Эти цветы предназначались именно тебе. Они от графини де Персан. Возможно, поначалу она действительно хотела преподнести их Изольде, но ты её совершенно очаровала…

— Вот чёрт! — Илана встала и отряхнула от пыли короткую белую юбку. — Ничего себе, выручила. Только поставила вас перед этой графиней в неловкое положение…

— Ничего страшного! — замахал руками маэстро. — Она нисколько не обиделась. Она всё поняла правильно. Графиня де Персан прекрасно знает, что талантливые артисты чувствительны и непредсказуемы. Её сиятельство вообще очень тонкая натура… Кстати, она хочет тебя видеть.

— Зачем?

— Как — зачем? Она от тебя в восторге! Госпожа графиня ждёт тебя в артистической — в комнате отдыха для солистов… Но если ты сейчас не в состоянии…

— Со мной всё в порядке, — заверила старика Илана. Она не хотела подводить ни его, ни его команду, в которой было достаточно приятных людей. — Если графиня хочет меня видеть, то почему бы не доставить ей это сомнительное удовольствие.

— Ну что ж, — повеселел маэстро. — Если ты шутишь, то, наверное, действительно всё в порядке. Пойдём.

Графиня де Персан оказалась рослой, пышнотелой женщиной с величественными манерами и томным взором. Одета она была так вычурно, что Илана еле удержалась от смеха. Впрочем, засмейся она, графиня бы, наверное, и это списала на свойственную артистическим натурам экзальтированность. Её пышные юбки занимали едва ли не три четверти дивана. На оставшейся четверти примостился юнец лет шестнадцати с выражением бесконечной скуки на смазливом пухлом лице. При виде Иланы его взгляд заметно оживился, оставшись однако высокомерным и холодным. Графиня же просто излучала благожелательность.

— Подойди поближе, дорогая, — ласково прожурчала она и указала на небольшое кресло. — Садись. Надеюсь, я не причинила тебе вред? Может, у тебя аллергия на цветы?

— Нет, мадам. Ваши цветы восхитительны, просто я… Они мне кое о чём напомнили.

— Можешь ничего не объяснять, дитя моё. Каждый имеет право на свои маленькие странности. Как тебя зовут?

— Айслинд Гроув.

— Какое необычное имя. Но ты, по-моему, вообще, необыкновенная девочка. Мне всегда нравилось, как господин Гейл подбирает танцоров (благосклонный взгляд в сторону просиявшего маэстро), но такого чуда я ещё не видела даже у него. Ходят какие-то слухи, что исчезла одна из ваших самых талантливых девочек…

— Фионе Тревис пришлось срочно уехать, — поспешно сказал балетмейстер. — Но, как видите, мы нашли замену.

— Удачная замена, — улыбнулась графиня. — Буду рада, если новенькая приживётся в вашем коллективе. Маэстро Гейл, мне бы хотелось лично пригласить вас и вашу замечательную труппу в Камелот. Организацией гастролей займётся один из моих знакомых менеджеров.

— Ваше сиятельство, вы даже не представляете, с какой радостью мы принимаем это приглашение, — отвесив изящный поклон, маэстро поцеловал графине руку.

— Обстоятельства вынуждают меня отправиться на Авалон уже завтра, — промолвила та, вставая. — Я свяжусь с вами, как только прибуду в Камелот. Дорогой маэстро, надеюсь, самые лучшие из ваших танцоров не надумают покинуть труппу, как это сделала Фиона Тревис.

Последние слова сопровождались весьма выразительным взглядом в сторону Иланы. Высокомерный юнец, выходя из комнаты, тоже посмотрел на Илану, и ей этот взгляд очень не понравился.

— Что это за слизняк был с графиней? — спросила она у Люси, когда девочки вернулись в гримёрку, чтобы переодеться.

— Её сын Тео, — поморщилась та. — Теодор де Персан-Лерми, единственный наследник огромного состояния.

— Что-то не похож он на Божий подарок[11].

— Да, подарочек ещё тот. Говорят, весь в своего покойного папашу. Эдгар Лерми женился на графине исключительно из-за её денег и воображал, что будет ими распоряжаться по своему усмотрению. Но графиня оказалась вовсе не такой размазнёй, как он думал. Она, конечно, особа сентиментальная, но в делах — сущий зверь. Так что она и после свадьбы продолжала всё держать в своих руках. И деньги всегда вкладывала только туда, куда считала нужным. Графиня — известнейшая меценатка, и её муженька страшно раздражало, что она столько тратит на поддержку всяких театральных проектов. Хотя её траты всегда окупались с лихвой. Она из тех, кто знает, на кого ставить. Эдгар Лерми умер пару лет назад, и с тех пор она подписывает документы исключительно своей девичьей фамилией — де Персан. У сына-то, конечно, фамилия двойная, а графиня решила, что ей вполне хватит её собственной фамилии. Тео это просто бесит. Он обожал отца и всегда во всём с ним соглашался. Он тоже считает, что графиня слишком много тратит на театр. Он даже где-то заявил, что боится, как бы мать не растранжирила все семейные деньги до его совершеннолетия. Графиня свела всё это к шутке. По-моему, она очень заблуждается насчёт своего сынка. Считает, что у него просто переходный возраст, вот он и ерепенится. Мне это всё очень даже знакомо. Достаточно вспомнить мою милую мамочку, зацикленную на моём братце. На меня так за каждую мелочь целая лавина обрушивалась, а какую бы гадость ни выкинул её драгоценный Колин, объяснение было одно — издержки роста! Даже когда он проиграл её фамильные драгоценности… Да, ладно, Бог с ними. Хорошо, что я оттуда вовремя вырвалась… Слушай, надень-ка ты лучше что-нибудь из моего тряпья.

Люси выгребла из своего шкафчика целый ворох одежды.

— Вот, — она кинула Илане лёгкие серые джинсы и зелёную кофту с короткими рукавами. — На улице сейчас жара. Вечером тут всегда жарко. В своём наряде ты просто сваришься. Кожаные штаны, куртка, сапоги… С ума сойти! Ты прямо как из холодного края.

— Там, откуда я прилетела, сейчас действительно холодно.

— А откуда ты, если не секрет?

— С Геи.

— Ничего себе! Так ты одна оттуда прилетела? И без вещей?

— Это долгая история, Люси. И если я расскажу её вашему маэстро, ещё неизвестно, захочет ли он взять меня в свою труппу.

Беседа с маэстро состоялась после ужина, который артистам накрыли в театральной столовой. Обрадованный предложением графини де Персан, Питер Гейл даже позволил своим подопечным выпить по бокалу лёгкого вина.

Илана была так голодна, что это вино сразу ударило ей в голову. Настроение у неё опять поднялось — настолько, что его не могли испортить даже неприязненные взгляды, которые на неё бросали Изольда и Алия. Люси сказала, что Изольда Брандт уже три года является в труппе примой. Похоже, эта девушка была шокирована тем, что самые красивые цветы сегодня преподнесли не ей. Встретившись взглядом с Иланой, она отвела глаза. Алия же, заметив, что новенькая на неё смотрит, улыбнулась. Однако Илана сразу поняла — улыбкам этой девочки лучше не доверять.

— Итак, моя дорогая Айслинд, я хочу узнать о тебе побольше, — весело сказал маэстро, уединившись с Иланой в той самой комнате для солистов, где недавно состоялся разговор с графиней. — Айслинд, Айслинд… Имя, конечно, красивое, но больно уж э-э-э… трудное. Не сценическое. Имя артиста должно быть ярким и в то же время простым, лёгким для произношения. Чтобы поклонникам было легче его выкрикивать.

Балетмейстер рассмеялся, довольный своей шуткой, потом задумался.

— Линда! — неожиданно воскликнул он, заставив Илану вздрогнуть. — Линда — это просто замечательно! Тем более, что похоже на уменьшительное от Айслинд. Линда Гроу… Нет! Лучше Сноу! Ты такой прекрасный белый цветок… Белоснежная лилия! Ну вот, псевдоним мы тебе уже придумали. А теперь расскажи о себе. Мне бы надо встретиться с твоими родственниками, чтобы заключить контракт.

— А вот это как раз и невозможно, господин Гейл. Родни у меня больше нет. Когда бабушка умерла, меня хотели определить в приют, но не успели. Меня похитили работорговцы. Они везли меня на Пайоло. В космопорту я от них сбежала — они недостаточно хорошо меня усыпили, и я выбралась через запасной выход. Работорговцев, слава Богу, арестовали, а я решила убраться подальше. У меня нет ни малейшего желания общаться с полицией. Меня ведь могут вернуть обратно на Гею. А мне совсем даже не хочется в приют. Я знакома с теми, кто жил в наших приютах и сбежал оттуда.

— Бедное дитя, — покачал головой маэстро. — И что же ты собиралась делать одна на чужой планете?

— Хотела найти какую-нибудь работу. В театре я сегодня оказалась случайно. Увидела полицейских и испугалась, хотя они не обращали на меня никакого внимания. Свернула в какую-то дверь и… оказалась в артистической.

— И очень даже кстати. Тебя нам сам Бог послал. Я должен сообщить в полицию твоего родного города, что ты нашлась и что я беру тебя под свою опеку. Они же тебя там ищут…

— Господин Гейл, если вы это сделаете, то потеряете меня раз и навсегда. Дело в том, что… там, в Германаре, есть одна дама, которая мечтает заполучить меня в качестве своей любимой игрушки. Если она узнает, где я, она сделает всё, чтобы меня вернули и отдали под её опеку. А если учесть, что у неё большие связи, она скорее всего добьётся своего.

— А ты, значит, к ней не хочешь?

— Уж лучше в тюрьму, — нахмурилась Илана. — В колонию для малолетних преступников. Да я там и окажусь, если меня ей отдадут. Я её просто убью.

— Боже! Что за ужасные речи! За что ты её так ненавидишь, дитя моё? Что она тебе сделала?

— Она меня домогается. Когда я сказала об этом одному знакомому, он заверил меня, что ни один суд Германара не защитит меня от этой развратной старухи. Она очень влиятельная персона, а я никто. Мне не поверят. Теперь вы понимаете, почему я не хочу возвращаться на Гею?

— Конечно, понимаю, моя дорогая девочка, — вздохнул старик. — И очень хочу тебе помочь.

— Если это чревато для вас неприятностями с законом, то лучше не надо. Единственное, о чём я прошу, так это не сообщать обо мне в полицию — ни в местную, ни в германарскую. Потому я и говорила, что лучше мне отсюда незаметно уйти…

— Ну уж нет! Бросать ребёнка в беде — последнее дело. Я вот что думаю: пусть там, в Германаре, тебя и дальше считают пропавшей без вести. Надо только придумать, как узаконить твоё пребывание в нашей труппе. И я надеюсь, что нам удастся решить этот вопрос. Теперь у нас есть могущественная покровительница, и между прочим, во многом благодаря тебе. Наши гастроли на Джероне подходят к концу. Тебе лучше не покидать гостиницу. Через неделю отправляемся на Авалон. При посадке скажем, что ты потеряла документы. Если учесть, что ты будешь с целой группой и под присмотром старших, никто к тебе особого интереса не проявит…

«Если я, конечно, не наткнусь там на кого-нибудь из своих недавних знакомых, — подумала Илана. — К примеру, на того капитана».

— А можно я загримируюсь и надену парик? На всякий случай.

— Думаю, лишним это не будет, — улыбнулся маэстро. — С твоей необычной красотой ты слишком бросаешься в глаза, а пока тебе лучше в глаза не бросаться. На Авалоне всё будет проще. Эта планета не выдаёт эмигрантов — если они, конечно, не совершили какое-нибудь преступление против граждан Авалона. А дети, способные зарабатывать на жизнь, признаются там самостоятельными. Хотя без взрослых покровителей им трудно даже там. Но тебе, моя дорогая, покровительство обеспечено. Графиня де Персан от тебя без ума… Нет-нет, не пугайся, она всего лишь без ума от твоего таланта! О слабости графини к мужскому полу в Камелоте даже анекдоты ходят.

Маэстро захихикал — видимо, вспомнил один из этих анекдотов. Но Илане он его, естественно, рассказывать не стал.

Глава 29. Авалон

— Ну и дурочка же эта Фиона, — вздохнула Люси, глядя на окружавший гостиницу «Парадиз» роскошный парк. Среди розовых кустов разгуливали золотистые лани. — Знала бы, от чего она отказалась ради этого вертопраха с Пайоло.

Труппу Гейла разместили на пятом этаже, откуда открывался чудесный вид на город. Похожий на зимний сад холл плавно переходил в просторную лоджию, где среди кадок с экзотическими растениями стояли удобные кушетки, кресла и маленькие столики. На каждом столике были ваза с фруктами, кувшин знаменитого авалонского лимонада и упаковка одноразовых стаканчиков. Илана долго не могла привыкнуть к тому, что фрукты и лимонад в «Парадизе» бесплатные. Планета-государство Авалон по праву считалась одним из богатейших миров Федерации. Авалон называли страной вечного лета и царством подлинной свободы. Эта маленькая планета, вроде бы, и подчинялась законам Федерации, но многие из них толковала по-своему. Ортодоксальная церковь была здесь всего лишь одной из многочисленных конфессий, и хотя она часто посылала в Совет Федерации жалобы на здешние нравы, это ровным счётом ни к чему не приводило. Авалон был в Федерации чем-то вроде любимого ребёнка, которому заранее прощаются все капризы и вольности. Тем более что члены Высокого Совета имели обыкновение проводить на Авалоне отпуск и нередко оставляли баснословные суммы в здешних казино и Садах Наслаждений.

— С Пайоло? — переспросила Илана. — Значит, тип, который умыкнул Фиону, с планеты Пайоло?

— Ну да. Она тут всем уши прожужжала, что он аристократ и страшно богат. Якобы обещал на ней жениться. Ни на одной из планет Федерации им бы этого не позволили, а на Пайоло женщина может вступать в брак с двенадцати лет. Фионе четырнадцать, как и мне. Она считает, что законы Федерации заставляют ждать совершеннолетия слишком долго. Сколько она тут возмущалась по поводу своего бесправия!

— Да эта дурочка не знает, что такое настоящее бесправие, — мрачно усмехнулась Илана. — Что это такое, она поймёт на Пайоло. Ладно ещё, если он действительно на ней женится… Он вполне мог заманить её туда, чтобы, к примеру, продать в гарем. Во всяком случае, меня именно такая участь и ждала. Работорговцы, от которых я сбежала на Джероне, везли меня на Пайоло, чтобы подарить императору. Или его извращенцу-брату.

— Ничего себе! А ещё говорят, что работорговля сейчас запрещена даже в так называемых диких мирах…

— Официально-то, наверное, запрещена, но, я думаю, полиция Пайоло предпочитает не вникать, что творится за стенами дворцов тамошней знати. Люси, маэстро знает, с кем и куда бежала эта дурочка?

— Нет. Она тут столько трындела о своей любви к этому типу, о том, как она счастлива, что… В общем, мы решили её не закладывать. Раз уж сбежала, то Бог с ней — пусть будет счастлива…

— Сомневаюсь, что она будет счастлива. Надо всё рассказать господину Гейлу. Пусть снова свяжется с её семьёй, а уж они, наверняка, постараются выцарапать её оттуда. Она несовершеннолетняя гражданка Федерации, и даже если она уехала на Пайоло по собственной воле, её должны вернуть родственникам. И лучше это сделать поскорее, пока её там не извели…

— А по-моему, так ей и надо! — раздался голос, заставивший приятельниц недовольно поморщиться.

— Ты нас напугала, — не скрывая досады, сказала Люси.

Привычка Алии Фаттам незаметно подкрадываться и вклиниваться в разговор раздражала всех, а Илане казалось, что эта симпатичная темноволосая девочка следит за каждым её шагом.

— Фиона всегда была зазнайкой и стервой. И если с неё немного пообрывают пёрышки, ей это только на пользу будет.

— За что ты её так ненавидишь? — спросила Илана.

— Да её тут никто особенно не любил. Хитрая, как лиса. Она у многих роли перебивала…

— Роли распределяет маэстро, — резко возразила Люси. — И никакая Фиона ему не указ. Танцует она действительно здорово, и если какая-то роль доставалась не тебе, а ей, то дело было не в её хитрости, а в её способностях.

— А откуда ты столько знаешь о Пайоло? — пропустив колкость мимо ушей, обратилась Алия к Илане.

— Между прочим, существуют средства массовой информации, — ответила за Илану Люси. — И благодаря им можно узнать много интересного… Кстати, Линда, мы же собирались посмотреть одну передачу. Пошли ко мне.

И взяв Илану под руку, она потащила её с лоджии.

— Интересно, когда эта тварь подкралась и сколько успела услышать. Не хватало ещё, чтобы она узнала о тебе правду. От неё можно любой пакости ожидать.

Правду об Илане знали только Питер Гейл и Люси Уотерс. Причём теперь они знали даже её настоящее имя. Илана поняла, что этим двоим можно доверять. Наверное, доверять можно было многим членам труппы, но маэстро решил, что, чем меньше им известно о новенькой, тем лучше. Маэстро обожал своих подопечных, но он уже давно не заблуждался насчёт человеческой природы. Уж он-то знал, что ни в одном театре не обходится без интриг, а Илане могли повредить не только интриги, но и просто чья-нибудь болтливость. Так что для остальных членов труппы был придуман миф. Айслинд Гроу родилась и выросла на маленькой периферийной планете Сидон. Воспитала её бабушка, которая недавно умерла, после чего Опекунский Совет отправил девочку на Джерон, где у неё жили родственники. Они должны были встретить её в космопорту, но так и не пришли. Айслинд Гроу добралась до столицы на пассажирском аэробусе, долго бродила по городу, потом её занесло в театр Баланчини, где она испугалась полицейских и, удирая от них, оказалась в артистической. От полицейских она убегала, поскольку боялась, что родственники её уже разыскивают, а жить у них ей совершенно не хочется. Питер Гейл в течение нескольких дней исправно обращался в главное сыскное управление Тель-Мена с вопросом, не разыскивает ли некий Альберт Зиммер-Хеймер свою троюродную племянницу Айслинд Гроу. А поскольку никакого Альберта Зиммер-Хеймера в природе не существовало, то оказалось, что бедную сироту Айслинд никто не ищет.

— Люди не больно-то любят, когда им на голову сваливаются осиротевшие племянники, да ещё и троюродные, — кисло сказал Питеру Гейлу начальник сыскного управления. — Может, они вообще покинули Джерон. Если вам так необходимо их найти, обратитесь в Интерпол, а ещё лучше — к частным детективам, поскольку у Интерпола есть дела поважней, чем искать каких-то обывателей, которые бегут подальше от проблем.

— А если я не хочу их искать? — спросил Питер Гейл. — Если я сам хочу позаботиться об этой девочке?

— Думаю, так будет лучше для всех, — оживился чиновник. — Вы только пошлите в Опекунский Совет её родного города сообщение, что согласны взять ответственность за неё на себя. Там будут только рады. Кому какое дело до этих сирот? Со своими-то детьми хлопот не оберёшься…

Естественно, никаких сообщений маэстро посылать не стал. Графиню де Персан он заверил, что вопрос с Айслинд Гроу в целом решён, но остаётся одна маленькая проблема. Девочка потеряла свои документы и панически боится делать запрос туда, где жила раньше. Боится, как бы её туда не вернули и не отдали в приют. Или не кинулись разыскивать её родственников, к которым она совсем даже не хочет. Они ярые последователи учения Махмуда Саддаха и ни за что не позволят ей заниматься балетом. В Опекунском Совете сидят бюрократы. Если они решат следовать букве закона…

— Ну уж нет! — воскликнула графиня. — Отдавать этого чудо-ребёнка на растерзание бюрократам или религиозным фанатикам — такого я не допущу! Я всё улажу, дорогой маэстро. Не надо никаких запросов. Думаю, девочка прекрасно помнит свой день рождения, так что документы мы ей сделаем.

Теперь у Иланы было свидетельство на имя Айслинд Гроу, в котором говорилось, что до шестнадцати лет она находится под покровительством Питера Гейла и графини де Персан. Покровительство на Авалоне считалось одной из форм опекунства, но если опекаемый мог сам зарабатывать себе на жизнь, он признавался независимым человеком и ещё до своего совершеннолетия получал почти все гражданские права, за исключением права вступать в брак, участвовать в выборах и распоряжаться наследством. До шестнадцати лет он мог распоряжаться только своим собственным заработком.

Собственный заработок у Иланы появился не сразу. Хорошо знакомую партию она исполнила с блеском, и всё же долгий перерыв в занятиях не мог не сказаться на её форме. Так что в течение месяца она едва ли не по полдня проводила у балетного станка, выслушивая от маэстро куда больше замечаний, нежели похвал. Питер Гейл был в восторге от своей новой ученицы, но он боялся, как бы недавний успех в тель-менском театре не вскружил Илане голову.

— Тебе ещё предстоит очень много работать, моя дорогая, — говорил он. — Я верю, что ты станешь настоящей звездой, но даже при твоих способностях ничего не даётся даром. Не обижайся, если временами я бываю несносен. Тебе может показаться, что я требую слишком многого, но поверь — я от каждого требую только то, на что он способен.

При всей своей взбалмошности и экзальтированности Питер Гейл был хорошим учителем, и ни одно из его замечаний не казалось Илане необоснованным. Её даже удивляло, когда Алия Фаттам и Изольда Брандт дулись на маэстро, ворча, что он к ним придирается. Похоже, эти две красавицы были уверены, что заслуживают одних лишь похвал. Илана же за свою жизнь натерпелась столько несправедливых придирок и обвинений, что находила все эти обиды на старого чудака маэстро просто нелепыми.

Она ещё никогда не была так довольна жизнью. Ей нравилось просыпаться в уютном номере и, надев лёгкие шорты с футболкой, выбегать в парк на утреннюю разминку. После душа её ждал завтрак в весёлой компании на гостиничной террасе. Потом вся труппа отправлялась в театр «Элизиум» — прекрасное старинное здание, находившееся в двух кварталах от гостиницы. Недавно оно было отремонтировано на средства графини де Персан, и теперь его левое крыло занимали просторные репетиционные классы. В одном трудились у станка младшие, в другом старшие члены труппы, а ещё в двух можно было параллельно репетировать сразу два спектакля. Питер Гейл и его помощница, бывшая балерина Селестина Дюран, курсировали между классами, умудряясь ничего не упускать из виду. Иногда следить за занятиями новичков поручали кому-нибудь из взрослых танцоров. Когда это поручали Изольде Брандт, Илане приходилось выслушивать действительно пустые придирки, но даже это не могло испортить ей настроение.

Через месяц маэстро позволил Илане выступать в кордебалете — пока только в двух детских спектаклях. К занятиям классикой добавились долгие, изнурительные репетиции, но время на отдых всё же оставалось. Илана с удовольствием гуляла по городу — одна или с Люси. Иногда к ним присоединялись Себастьян Дави и Джим Гринвуд, который был явно неравнодушен к Люси.

— Хороший парень, но я бы предпочла, чтобы мы с ним оставались просто друзьями, — сказала она однажды. — А тебе Тьяни нравится?

Этим уменьшительным именем Себастьяна называла только женская половина труппы. Парни звали его Бастард, и он не возражал — прозвище было красивое и соответствовало его любимому амплуа принца в лохмотьях.

— Тоже хороший парень, — пожала плечами Илана. — А что?

— А то, что он явно на тебя запал. Правда, стесняется в этом признаться даже самому себе. Ему скоро шестнадцать, и, вроде бы, не пристало волочиться за девчонкой-подростком… Ты ведь ещё не девушка? Ни разу не видела, чтобы ты принимала противозачаточные таблетки.

— Я не знаю, когда и как наступает зрелость у представителей моей расы. Но размножаются они так же, как и потомки землян. И даже могут с ними скрещиваться. Результат перед тобой. Я называю иланов своей расой, поскольку пошла в них, а не в детей Адама и Евы. Плодовитостью иланы не отличаются — особенность всех вымирающих рас. Видимо, нам надо поактивней скрещиваться с людьми. Скорее всего, я — последняя представительница своей расы, так что, следуя закону сохранения вида, должна проявлять особую активность, но мне, честно говоря, не хочется.

— Не будь циничной. Здорово же тебя достали некоторые ублюдочные дети Адама. Я думаю, противопоставляя тебя людям, они унижали не тебя, а себе подобных. Значит, тебе двенадцать?

— Да. Исполнилось в январе.

— Ты выглядишь старше.

— Что-о?!

— В твоём возрасте это ещё можно воспринимать как комплимент, — засмеялась Люси. — Бюста у тебя, конечно, почти никакого, и бёдра узкие, но… Ты высокая… Нет, не в этом дело. У тебя взрослое лицо. Детское и в то же время взрослое. Как у какого-то божества — вечно юного и древнего, как мир.

— Ну, ты загнула, — смущённо фыркнула Илана.

— Но ты действительно такой кажешься. Особенно вот сейчас, когда у тебя кожа светится голубым…

— Перестань!

Илана произнесла это резче, чем хотела, но Люси не обиделась.

— Пойдём в Сад Фонтанов, — предложила она, взяв приятельницу под руку. — Это совсем рядом. Мы ещё там не были… Насчёт Тьяни ты даже не грузись. Он подкатывает к девушке, только если видит, что она не против. А если она против, не исходит на дерьмо. А вот Тео… С этим будь поосторожней. Я заметила, как он на тебя пялится, а сынок графини из тех, кто привык получать то, что им хочется.

— Такие обычно рано или поздно получают от кого-нибудь по носу. И потом… По-моему, он меня терпеть не может.

— Естественно. Ты же держишься, как настоящая принцесса. Его это бесит. Теодор де Персан-Лерми полагает, что артисты, а тем более артистки, существуют исключительно для того, чтобы доставлять удовольствие таким, как он. А ты… Когда ты делаешь графине реверанс, кажется, что ты делаешь это исключительно из уважения к её возрасту. Эдакая вежливая юная принцесса, которая прекрасно знает, что спустя несколько лет станет королевой и графиня сама будет перед ней приседать.

— Да не надо мне, чтобы она передо мной приседала! — рассмеялась Илана. — Ну а уважать старших… Бабушка всегда меня этому учила. Правда, не всегда была довольна результатом. Тео действительно мерзкий тип, но нам-то что его бояться?

— Говорят, он очень подлый, да это и на его физиономии написано. Лучше с ним не сталкиваться, но увы — это невозможно. У графини просто страсть общаться с артистами, а её сынок вечно тут как тут. Между прочим, через две недели на «Чудеса Эдилона» пожалует королевское семейство со всеми своими Рыцарями Круглого Стола. Графиня пригласила. А потом нас представят ко двору. Придётся время от времени бывать на приёмах. Девчонки в восторге. Уже мечтают о том, как будут развлекаться в компании золотой молодёжи Камелота. Маэстро, конечно, их восторгов не разделяет — боится за дисциплину, но он же понимает, что совсем нам от светской жизни не отвертеться. Искусство не может существовать без меценатов, а графиня де Персан очень щедра. Кстати, ты в первом составе, так что готовься покорять своими летящими прыжками сердца его величества Артура XXI, его супруги Аделины и их противного отпрыска Артура, которому суждено стать двадцать вторым. Тео страшно гордится, что на правах ближайшего друга называет принца просто Арти. Я их тут на днях встретила в Космодендрарии… Говорят, графиня считает, что принц дурно влияет на её сына. А по-моему, они друг друга стоят. Трудно даже сказать, кто противней.

Рассуждения Люси о членах королевского семейства Илана уже слушала вполуха. Её мысли теперь всецело занимало предстоящее выступление. Она вторую неделю репетировала небольшую сольную партию сильфиды. Эту же партию разучивала и Алия Фаттам, которая, наверняка, была уверена, что окажется в первом составе. Ведь она танцевала в труппе Гейла уже третий год.

— У маэстро насчёт тебя вообще большие планы, — загадочно улыбнулась Люси.

— Какие?

— Да поговаривают, будто он собирается ставить балет «Снежный цветок»… Или, может, «Ледяной цветок» — точно не знаю. Пишет вместе с одним своим знакомым либретто по книге какого-то старинного фантаста. У тебя там будет главная роль.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Подслушала болтовню Изольды и Мириам, — чистосердечно призналась Люси, считавшая любопытство не таким уж и большим грехом. — Изольда возмущалась, что маэстро слишком много внимания уделяет твоей персоне. Так злилась, что забыла убавить звук, а дверь их раздевалки была приоткрыта. Ну а я шла мимо, и спешить мне было некуда… В общем, готовься к великим делам.

— Да мне бы хоть партию сильфиды прилично станцевать, — пробормотала Илана.

На самом деле её волновало другое. Она уже привыкла красить волосы — не столько для ролей, сколько потому, что не хотела бросаться в глаза. Мир тесен, даже теперь, когда человечество и другие расы вырвались за пределы своих родных планет. На Авалоне вполне могли оказаться уроженцы Гаммеля. И кто-нибудь из них вполне мог узнать Илану. В балете о снежном цветке она наверняка должна будет выступать со своими собственными волосами. Маэстро, который в восторге от её белых локонов, непременно скажет, чтобы она перестала их красить. И узнать её будет гораздо легче, чем с рыжей, пепельной или золотистой шевелюрой.

Люси сочла её страхи напрасными.

— Так ведь все же выбелятся или наденут белые парики — как в «Снежной королеве», и твои волосы не будут бросаться в глаза. Лица у нас так нагримированы, что из зрительного зала не узнать… Ну а если даже кто и узнает, думаю, тебе всё равно нечего бояться. Ты сейчас под покровительством графини де Персан, а она не менее крутая, чем эта твоя мадам Би, и к тому же она тут на своей территории. Да и ты тут не просто бедная сиротка. Ты актриса знаменитой труппы Питера Гейла — начинающая, но уже замеченная виднейшими меценатами. У тебя уже есть свой заработок, и твой звучный псевдоним красуется на афишах. Если твоя бывшая опекунша начнёт предъявлять на тебя претензии, ты можешь предъявить ей обвинение в попытке тебя совратить. И мадам де Персан даст тебе прекрасного адвоката. Тут не Гея и не Майдар. У герцогини Левенхольд на Авалоне нет таких связей, и придётся ей заткнуться. Ну а если ты ещё и придёшься ко двору…

Илана, вернее, Линда Сноу, пришлась ко двору после первого же выступления перед королевским семейством. Король Артур XXI — добродушный, довольный жизнью мужчина с симпатичным, но совершенно непримечательным лицом — изъявил желание лично поблагодарить артистов за доставленное удовольствие, и львиная доля его комплиментов досталась Илане. Королева Аделина расточала комплименты главным образом молодым танцовщикам. Поговаривали, что она старше супруга лет на десять, но сеансы омоложения превратили их обоих в людей неопределённого возраста. Они были довольно красивы, но казались какими-то бесполыми. Зато у их отпрыска гормоны играли вовсю. Принц Артур так и шарил глазами по длинным, хорошо натренированным ногам балерин — в основном взрослых. Девчонки вроде Иланы его не интересовали. А вот Теодор де Персан поглядывал на неё с явным интересом. Илана очень смутилась, когда самый молодой из Рыцарей Круглого Стола двадцатилетний Томас Гилленсхааль преподнёс ей букет белых роз. Уже в гримёрной, разбирая подарки, она заметила, что один цветок — из серебра и алмазной крошки.

— Я немедленно должна его вернуть! Когда мужчина делает такие подношения, это к чему-то обязывает…

Ответом ей был громкий смех.

— Ну и к чему тебя, по-твоему, обязывает сэр Томас? — ехидно спросила Алия. — Этот подарок ему ничего не стоит — Гилленсхаали едва ли не богаче королевского семейства.

— И вообще запомни, — назидательно изрекла шестнадцатилетняя Катарина Зиберт, танцевавшая в «Чудесах Эдилона» Фею Цветов. — Ты можешь отказаться от подарка любого мужчины, но только не рыцаря. Если рыцарь делает даме подарок, то это знак его уважения, преклонения… и всё такое прочее. Никаких корыстных мотивов. Это Авалон, дорогуша. Тут свои обычаи и свой этикет. Если Томас действительно что-то от тебя захочет, — Катарина скорчила скептическую мину, — в чём я сильно сомневаюсь…

— Интересно, почему? — прищурилась Люси.

— Ну… уже хотя бы потому, что сэр Томас Гилленсхааль предпочитает юношей. Впрочем, Илана с её мальчишеской фигурой вполне могла понравиться ему не на шутку… В общем, если он тебя захочет, Белоснежка, он так тебе и скажет. В галантных выражениях, естественно. Тут уж никаких подношений не будет. Рыцари не покупают любовь…

— Но очень любят её завоёвывать, — вставила Энни Мак-Миллан, которая родилась на Авалоне и знала здешние обычаи лучше всех. — Ты можешь потребовать от него подвига.

— Какого?

— А любого! Для рыцаря желание его дамы — закон. Лет пятнадцать назад одна девица попросила у юного сэра Эдвина Рибейро леконтского горного льва. Живого. Это очень редкие хищные кошки. Вымирающие. Охота на них не запрещена, поскольку Леконт не входит в Федерацию, а население там — сущие дикари. Свирепые, как и хищники, которые там водятся. Тем не менее сэр Эдвин отправился на Леконт и чуть ли не год провёл там в горах. Охотился на льва. Это очень опасные твари — крупней и гораздо коварней майдарских тигров. Сэр Эдвин там в таких переделках побывал! Местные его чуть в жертву не принесли. Кое-как спасся… А потом подружился с тамошними охотниками, хорошо им заплатил, и они помогли ему поймать горного льва. Вернулся сэр Эдвин в Камелот, а его девица — её звали Каролина — к тому времени уже замуж вышла. Тут на него помрачение нашло, и он выпустил льва на волю. Прямо здесь, в городе! Началась жуткая паника. Лев носился по городу, и его долго не могли подстрелить. Растерзать он никого не успел, но за сэра Эдвина отомстил. Так получилось, что этот зверь оказался возле дома, где Каролина жила со своим мужем, и она как раз за ворота вышла. Увидела льва и от страха с ума сошла. Тут зверя подстрелили усыпляющей ампулой. Напасть он на неё не успел, но разум к ней так и не вернулся. А вскоре она умерла. Сэра Эдвина, конечно, судили за его поступок — ведь он подверг жителей города большой опасности, однако приговор вынесли довольно мягкий. Врачи установили, что он был в состоянии аффекта. Его приговорили к двухлетнему изгнанию — не только из столицы, но и вообще с Авалона. Он уехал. С тех пор уже столько лет прошло, а Эдвин Рибейро так и не вернулся. Говорят, он на Леконте.

— Понравилось охотиться на горных львов? — насмешливо поинтересовалась Изольда Брандт.

— Кто его знает, — пожала плечами Энни. — Может, леконтские дикари, среди которых он провёл целый год, показались ему более честными и порядочными людьми, чем его милые соотечественники.

— Ну да, — с комической серьёзностью согласилась Люси. — К некой подлинности потянуло. К изначальности. К искренним и наивным детям природы, которые действуют, не лукавя. Либо честно скажут: «Мы тебя, парень, поджарим и слопаем!» Ну и сделают, как обещали… Либо от всей души помогут… Хотя, он же им заплатил, чтобы льва помогли поймать. Значит, не такие уж они и неиспорченные. Как ни беги от этой проклятой цивилизации, она всюду проникает.

На следующий день Илана услышала другую версию этой истории — от Себастьяна Дави. Якобы, льва сэр Эдвин не выпускал. Зверь просто умудрился сломать замок и вырвался из клетки. Эдвина Рибейро судили всего лишь за нарушение общественного порядка и заставили выплатить значительные суммы за моральный ущерб всем, кого лев напугал. Большего вреда он, к счастью, причинить не успел — полиция сработала быстро. А подлая изменница Каролина этого зверя и в глаза не видывала. Крыша у неё уехала чуть позже. По какому поводу, неизвестно, но причиной её помешательства считают плохую наследственность — больно уж любит авалонская знать родственные браки. Над чистотой своей голубой крови трясутся. Сэр Эдвин действительно вскоре покинул планету. Поговаривали, что ему и впрямь на Леконте понравилось, но куда он отправился, никто не знал.

— А льва-то он привёз действительно по желанию дамы сердца?

— Да вроде бы. Для рыцаря желание его прекрасной дамы — закон.

— А если дама сердца попросит рыцаря кого-нибудь убить, он и это должен сделать?

— Считается, что да. Дуэли здесь разрешены законом, но нераскрытых убийств на Авалоне куда больше, чем смертей на поединках. За убийство не на дуэли рыцарь отвечает перед законом так же, как и любой другой гражданин Авалона, а если доказано, что убийство совершено по желанию его дамы, то её могут осудить как соучастницу. Или за подстрекательство.

— Зачем связываться с уголовщиной, если разрешены дуэли?

— Так ведь не каждого противника одолеешь в честном поединке.

— А я думала, что кодекс чести рыцаря на Авалоне не пустой звук.

— Средневековым традициям не просто ужиться с современностью, — улыбнулся Себастьян, — так что компромиссы неизбежны. Кстати, Рыцарей Круглого Стола сначала было двенадцать — как в легенде о короле Артуре. По сути это были двенадцать министров, выше которых стоял лишь король. Потом рыцарский штат несколько раздулся — многим, знаешь ли, хочется при дворе тусоваться. Теперь этих рыцарей около сотни, но из них каждые три года выбирают двенадцать человек, которые составляют верхнюю палату авалонского парламента. Средняя палата — это двадцать четыре крупнейших магната, а нижняя — сорок восемь представителей профессиональных гильдий. Четыре их голоса равны двум голосам «средних» и одному голосу «верхнего».

— Короче говоря, к демократии на Авалоне не больно-то стремятся.

— Какая тут может быть демократия! Иерархия — одна из средневековых традиций, которые на Авалоне обожают, но согласись — это довольно гибкая иерархия в отличие от той, что была, к примеру, в двенадцатом веке.

— А всех королей, значит, зовут Артурами?

— Ну да. У всех королевских отпрысков мужского пола двойные или тройные имена. И одно из имён обязательно Артур.

— А если в королевской семье нет сыновей?

— Тогда корону наследует другой ближайший к королевской семье родственник мужского пола, и при коронации его нарекают именем Артур.

— А по женской линии власть не передаётся?

— Нет. И здешние феминистки каждый год устраивают по этому поводу акцию протеста. Голые, в одних лишь позолоченных коронах проходят по улицам. Когда они шествуют мимо королевского дворца, король и Рыцари Круглого Стола бросают этим дамам розы.

— Ну и цирк… А король тут правит или это так, главная кукла в ярмарочном балагане?

— Он может отменить любое решение парламента.

— Королева Германара тоже может, правда, не любое, — усмехнулась Илана. — Но она не настолько безумна, чтобы ссориться с самыми могущественными из своих подданных.

— Думаю, тут примерно такой же расклад… А вообще тут интересно. Словно в сказку попал.

У Иланы же было ощущение, будто она попала в театр, где ставят пьесу по средневековым легендам, и вдруг обнаружила, что большинство актёров перестали отличать реальность от вымысла.

А так ли важно видеть грань между жизнью и игрой?

«Иногда важно, — думала Илана. — Но как раз когда важно, её и не увидишь. Если бы я смогла уловить, когда игра превратилась в реальный кошмар, может, Таддеуш был бы сейчас жив. И многое было бы по-другому».

Она не знала, как сложилась бы её жизнь, не случись той трагедии, но часто со стыдом ловила себя на том, что её нынешняя жизнь ей нравится. Вопреки всему, что произошло за последние месяцы, она была счастлива. Перспективная начинающая балерина Линда Сноу прекрасно вписалась в труппу Питера Гейла. Не все её здесь любили, но у неё появились друзья, а её жизнь обрела смысл. Кошки тоже приняли её в свою стаю, но она знала, что носиться на моторелле с бандой главеров ей рано или поздно надоест. Теперь она занималась настоящим делом, и оно ей нравилось. И если раньше Илана танцевала просто для собственного удовольствия, то сейчас она начала жизнь профессиональной танцовщицы и с гордостью осознавала, что её карьера обещает быть успешной.

Как и другим членам труппы, не получившим обязательного среднего образования, Илане пришлось зарегистрироваться в центре экстернобучения со странным названием «Телескоп». Компьютеры имелись в каждом номере «Парадиза», а учебные программы на Авалоне были бесплатными. Учащиеся держали связь с «Телескопом» по интернету — получали задания и отправляли выполненные контрольные работы. С педагогами они встречались лишь на экзаменах, которые сдавали в конце каждого семестра. Педагоги были снисходительны к юным танцорам — в конце концов, те слишком выкладывались у балетного станка и на сцене, чтобы с должным усердием грызть гранит науки.

Оценки на Авалоне ставили по десятибалльной системе. Младшие члены труппы Гейла вздыхали с облегчением, получая очередную «шестёрку», и радовались, если удавалось заработать что-нибудь повыше. «Десятки» тут были редкостью. До появления Иланы.

— Ну ты и зубрила, — заявила однажды Алия. — Стоит ли тратить столько сил на то, чтобы быть отличницей! Ты же балериной собираешься стать, а не магистром каких-нибудь там наук.

— А я, может, собираюсь совмещать одно с другим.

— А с чего ты взяла, что она зубрила? — вмешалась Люси, которую Алия Фаттам раздражала больше всех на свете. — Ты когда-нибудь видела её за зубрёжкой? У Линды просто феноменальные способности, и учиться на «десятки» ей ничего не стоит.

— Да, действительно, — поджала губы Алия. — Так же, как зависать в воздухе во время прыжка. Наверное, это свойство представителей её расы, так что дело не в таланте балерины, который ей тут так упорно приписывают, а в её отличии от лю… от других людей.

— Талант — это всегда отличие от других людей, — отрезала Люси.

— В чём-то она права, — неохотно призналась Илана, когда Алия Фаттам наконец избавила их от своего общества. — Прыжки с зависом даются мне легче в силу некоторых моих… особенностей. Наверное, можно назвать это магией, но во время танца я использую её не нарочно. Понимаешь, когда я хочу заморозить воду, я делаю это сознательно, а когда танцую… Когда я танцую, я словно бы летаю. У меня такое чувство, будто я легче воздуха. Если бы я могла избавиться от этого чувства…

— …то ты бы танцевала, как все, — закончила за неё Люси. — Ну или почти как все. Тебе не надо избавляться от этого чувства, да ты и не сможешь. Это твой дар. Любой талант — это своего рода магия. Если ты будешь грузиться из-за выпадов всяких завистников, то действительно разучишься летать.

Илане нравились здравомыслие и спокойная рассудительность Люси. Эта девочка нисколько не переживала из-за того, что ей не суждено стать звездой первой величины. Она умела ценить то, что у неё есть. В отличие от Иланы она не была сиротой, но обид и несправедливостей натерпелась достаточно. Родня о ней даже не вспоминала, и Люси это ничуть не расстраивало. Её семьёй уже почти два года была труппа Гейла.

Илана теперь тоже стала членом этой семьи и чувствовала бы себя полностью счастливой, если бы её не покусывала одна назойливая мысль. «Где ты, там вечно что-нибудь случается»… Была ли она вправе входить в жизнь этих людей и становиться её частью? Она, чей дар, чьё отличие от других нередко становились причиной всяческих бед…

Балет отнимал у неё столько времени и сил, что на магию ни того, ни другого уже не оставалось. Илану это даже радовало. Ей как никогда хотелось вести нормальную жизнь. Быть не магом, не сверхчеловеком, а просто счастливым человеком, окружённым друзьями и занятым любимым делом. Иногда она размышляла о том, как бы восприняли её магический дар здесь, на Авалоне, где, казалось бы, задались целью превратить жизнь в сказку. Может, здесь настоящий маг был бы очень даже кстати. Может, ей бы даже предложили должность придворной колдуньи и стали звать Вивианой[12]… Нет. Как бы они тут ни заигрались в сказку, в настоящую магию на Авалоне не верят. И скорее всего, даже верить не хотят. Здесь она будет внушать такой же страх, как и в Германаре, где ненавидят алиенов и мутантов. Ведь ненавидят-то их как раз потому, что в их нечеловеческой природе порой бывают заложены возможности, недоступные человеку и неподвластные ему. Видимо, расе, привыкшей считать себя венцом творения, просто трудно с этим смириться. Впрочем, земляне ещё задолго до знакомства с иными расами жгли на кострах колдунов и ведьм. Так что, если ты колдунья, лучше тебе затаиться.

Камелот считался одним из красивейших городов Федерации, но Илана всё чаще ловила себя на том, что он утомляет её своей помпезностью и навязчивой стилизацией под средневековье. В Германаре тоже любили стиль средневековой Европы, но у тамошних архитекторов было чувство меры. По сравнению с изящным королевским дворцом Гаммеля замок авалонского монарха являл собой образец архитектурного излишества — сплошное нагромождение башен, башенок, колонн и балюстрад. Внутри всё ломилось от роскоши. У большинства она вызывала восторг, который Илана не разделяла.

— Слишком много позолоты, пестроты и всяких финтифлюшек, — сказала она Люси на одном из приёмов, куда была приглашена вся труппа Гейла. — Либо дизайнерам не хватило вкуса, либо они были вынуждены потворствовать вкусам заказчиков.

— Художникам часто приходится потворствовать вкусам тех, кто им платит, — пожала плечами Люси.

— Вот именно, — подключился к разговору принц Артур, долговязый юнец с бледной, вечно недовольной физиономией. Знай Илана, что он где-то рядом, она бы говорила потише. — Потому ваш маэстро и ставит спектакль о каких-то там снежных магах. Это личная просьба вашей покровительницы — мадам де Персан. Да и моя матушка заинтересовалась этим проектом. Так что если хорошо спляшете, не пожалеете.

— Люди обычно не жалеют, когда им что-то удаётся, — холодно сказала Илана.

— Ну да, — ухмыльнулся принц. — Ведь за это обычно хорошо платят.

— Лично я ни за какую плату не стану делать то, что мне не нравится.

— Даже откажешься от главной роли?

— Причин отказываться от интересной роли у меня нет. Я просто сказала, что ни за какие деньги не буду делать то, что мне неприятно.

— Да, я уже заметил, что ты особенная, Линда Сноу. И откуда хоть ты такая взялась? Такое впечатление, что ты действительно выросла в каком-то ледяном дворце, потому тебе и не нравятся дворцы, построенные людьми. У тебя и правда голубая кровь? Знаешь, мой друг Тео был бы не прочь лично в этом убедиться. Есть довольно приятный способ пустить юной деве кровь. Говорят, у тебя ещё не было любовников…

— А тебе ещё, кажется, не объяснили, в чём разница между достойным поведением и хамским. Я могу объяснить тебе это прямо сейчас.

Принц невольно попятился, когда Илана двинулась к нему. От ярости её красивое тонкое лицо светилось нежной голубизной, а огромные глаза напоминали снеговые тучи. Возле Артура тут же появились, словно материализовавшись из воздуха, двое хорошо накачанных парней, а испуганная Люси схватила подругу за руку.

— Я слыхала, что сэра Артура уже посвятили в рыцари, — язвительно сказала Илана. — Странные какие-то на Авалоне рыцари. Их даже от девчонок телохранители защищают.

— Да считай, что это они тебя от неприятностей хотят избавить, — криво усмехнулся покрасневший принц.

— Очень любезно с вашей стороны, — с улыбкой обратилась Илана к телохранителям. — Но я не хочу, чтобы вы избавляли меня от неприятностей. Не могли бы вы оставить меня с его высочеством с глазу на глаз?

Двое молодчиков переглянулись, потом дружно, как по команде, уставились на принца.

— Что здесь происходит?

Увидев короля и королеву, телохранители склонились в низком поклоне, а Люси сделала реверанс. Илана же была так сердита, что не сразу вспомнила о правилах этикета. Впрочем, когда вспомнила, всё равно не стала приседать. У неё не было ни малейшего желания выражать почтение тем, кто не удосужился как следует воспитать своего единственного сына.

Король и королева сегодня напоминали манекенов в витрине магазина «Сказочный мир». Артур XXI и его супруга просто обожали наряды в средневековом стиле — в отличие от своего сынка, который предпочитал одеваться у модного сейчас кутюрье Жоржа Велимьена, создавшего направление таймлесс. В переводе со староанглийского это означало «вневременной».

— Да так, небольшое недоразумение, — ответил принц. — Актёры — народ впечатлительный и слишком близко всё принимают к сердцу. Даже невинные шутки.

— Мне показалось, что тут пахнет дракой, — недовольно заметила королева. — Что произошло, Герберт? — повернулась она к одному из телохранителей.

— Ваше величество, драку затевала эта юная особа, — кивнул тот в сторону Иланы. — А вот почему, мне неизвестно.

— Я не знаю, какие шутки считаются на Авалоне невинными, — сказала Илана. — Я ещё недостаточно изучила здешние нравы. Но шутка принца Артура мне не понравилась, и я хотела подоходчивей объяснить ему, что терпеть подобные шутки я не намерена.

— Ну, я надеюсь, Арти это уже понял, — промолвил король. — Сынок, изволь быть с гостями повежливей. Тем более с дамами.

— И к тому же восходящими звёздами, — добавил он, улыбнувшись Илане.

Королева тоже улыбнулась девочкам, но взгляд у неё был холодный.

— Мы ей не понравились, — констатировала Люси. — Главным образом ты.

— Это чем-то грозит нашему театру?

— Не думаю. Скорее, тебе. Королева Аделина обожает своего сыночка, и что бы он ни выкинул, возьмёт его под своё крыло, — Люси вздохнула, по-видимому, вспомнив мать и старшего брата. — А принц теперь тебя ненавидит. Лучше бы тебе с ним больше не сталкиваться.

— В гробу я его видала. Да и где нам с ним особенно-то сталкиваться?

Однако следующее столкновение произошло уже пару дней спустя. Почти вся труппа Гейла обожала проводить время в Каледонском Лесу — так назывался развлекательный комплекс, находившийся недалеко от королевского дворца. Люси не переставала удивляться, почему её подруга всем аттракционам предпочитает «Рыцарский турнир». Это была любимая забава представителей сильного пола. Девушки в состязаниях участвовали редко — уже хотя бы потому, что трудно было найти партнёршу для поединка. Парни упорно отказывались сражаться с девчонками. Даже безопасным оружием.

Илана эту проблему решила просто. Узкие бёдра и плохо развитая грудь позволяли ей переодеваться в мальчишку. Ни игроки, ни служащие аттракциона подвоха не замечали. Она были физически сильней любого своего ровесника и очень скоро, научившись хорошо фехтовать, стала искать противников среди парней постарше.

Питер Гейл об этом маскараде ничего не знал. Он не одобрял опасные забавы и постоянно напоминал своим питомцам, что танцор должен беречь свой рабочий инструмент — тело. Поэтому юные артисты старались не афишировать свои походы в Каледонский Лес.

— Если старик узнает об этих рыцарских игрищах, он вам устроит, — посулила как-то раз Алия Фаттам. — А уж если ему кто-нибудь скажет, что этой дикостью увлекается его сильфи-и-да…

— А уж если ему кто-нибудь скажет, что Алия увлекается моро-о-женым, — в тон ей пропела Люси. — По три-четыре порции в день лопает. Да ещё с кремом, шоколадом и орехами! А потом у её партнёра спина болит…

— У Дика там просто мышца растянута, — насупилась Алия.

— Хорошо ты её припугнула! — смеялась потом Илана. — И правильно сделала. Пусть и дальше лопает мороженое, только держит язык за зубами.

— Если честно, я тоже не понимаю, зачем тебе эти драки. Оружие, конечно, безопасное, но несчастные случаи всё равно бывают… Знаю, раны у тебя заживают быстро, но боль ты, по-моему, чувствуешь так же, как и все. Пошли лучше в павильон виртуальных игр. Там тоже есть турниры и всякие бои…

— Виртуальные бои — забава для трусов.

— Точно, — вздохнув, согласилась Люси. — Для таких, как я. Ты совсем другая. Может, иланские женщины были воительницами?

— Насколько я поняла из разговора с ютом Лоффи, они вели примерно такой же образ жизни, что и мужчины. И воевали, наверное… Хотя, среди истинных потомков Адама и Евы тоже были племена, где из женщин не делали покорных куриц. В Священном писании лебронцев есть легенда о деве Анне, которой ангел подарил чудесный меч…

— А-а, знаю. У нас на Трионе продаются сборники легенд всех рас, народов и конфессий. Сказание о деве Анне и ангеле с мечом — одно из моих любимых. Сегодня ты опять собралась размахивать мечом на турнирной площадке?

— Нет. Сегодня я намерена взяться за копьё. Хочу овладеть техникой сшибания противника с коня. Зря что ли мы с тобой две недели верховой ездой занимались?

Уроки верховой езды давали в нескольких спортивных и прогулочных комплексах Камелота. Люси, которая побаивалась лошадей, ходила на эти занятия исключительно за компанию с Иланой. Держаться в седле она более или менее научилась, но от своего страха перед лошадьми так и не избавилась.

— Ну знаешь… Чтобы скинуть противника с коня, надо массу иметь побольше. А ты… Ты, конечно, только с виду хрупкая, но… Послушай, а если тебя собьют с лошади и ты что-нибудь сломаешь?

— Люси, на мне же будут доспехи-амортизаторы. И потом… Я постараюсь, чтобы меня не сшибли.

Распорядители выбирали каждому игроку противника его весовой категории, но поскольку Илана легко выбивала из седла соперников своего веса, в паре с ней всё чаще и чаще оказывались игроки постарше и потяжелей её. Полностью скрывающие лицо шлемы-маски снимались только после поединка — при обоюдном согласии соперников. Большинство побеждённых предпочитали оставаться инкогнито. Возможно, скандала бы и не было, если бы с поверженного противника Иланы не свалился шлем и она не увидела покрасневшую от досады физиономию принца Артура. Она тут же поняла, что слишком поспешила открыть своё лицо.

— Это был нечестный приём! — рассвирепел наследник авалонского престола. — Вы видели, куда попало копьё?

— Да, ваше высочество, — пролепетал распорядитель. — След на вашем панцире. Эти копья всегда оставляют след, каждый удар фиксируется… Можно и съёмку посмотреть. По-моему, нарушений не было.

— А то, что у меня лошадь запнулась?!

— Ну… — служащий аттракциона замялся. Он прекрасно видел, что лошадь принца не запиналась. — Выше высочество, всего мы предусмотреть не можем. Мы стараемся максимально обезопасить игроков, но какие-то случайности неизбежны. Бой есть бой, даже если это игра…

— Скотина проклятая! — принц в ярости ударил лошадь хлыстом по морде.

Красивая серебристо-серая кобылка с жалобным ржанием отпрянула назад, а принц стал хлестать её, всё больше распаляясь и стараясь попасть по местам, не закрытым попоной. Илану одинаково взбесили и поведение принца, и реакция распорядителя. Он не должен был позволять клиенту так обращаться с лошадью. Какого-нибудь другого клиента он бы, безусловно, остановил, но призывать к порядку наследника престола не решился. Тем более что он знал — если принц покалечит лошадь, королевское семейство возместит её стоимость в троекратном размере. Иногда непонятно, кто хуже — господа или холопы.

За лошадь распорядитель не заступился, однако когда Илана сбила принца с ног, кинулся к нему на помощь. Телохранители Артура оказались ещё проворней, но Илана заметила эту парочку вовремя и успела вооружиться своим копьём.

— Ну-ну, подходите поближе!

Она знала, что копьё не поможет ей справиться с профессиональными телохранителями, которые владели, наверное, всеми боевыми искусствами на свете, но её выручила та, кого она защитила. Перепуганная лошадь принца понеслась прямо на его охранников и сбила с ног обоих. Принц тем временем встал и попытался ударить Илану хлыстом. Лучше бы он этого не делал. Справиться с этим слизняком ей ничего не стоило. Секунда — и хлыст уже был у неё в руках. С каким наслаждением она огрела им принца по ногам. Он не успел увернуться и с воплем подпрыгнул от удара. Илана бы с удовольствием огрела его ещё пару раз, но заметила, что один из телохранителей направляется к ней. Второй лежал на песке с окровавленной головой и не шевелился. Илана успела вскочить на свою лошадь. Несколько минут она кружила на ней, отбиваясь от «гориллы» его высочества хлыстом и жалея, что под рукой нет меча или кинжала. В голове у неё шумело от ярости, а сквозь этот шум пробивались голоса, лошадиное ржание, чей-то плач — кажется Люси…

Телохранитель неожиданно оставил свои попытки стащить Илану с лошади. На турнирной площадке появились двое в голубых камзолах — муниципальная полиция. Старший — судя по нашивкам, капитан — тут же выстрелил из парализатора по взбесившейся лошади принца, которая металась по площадке и вполне могла кого-нибудь растоптать. Второй, направив свой «парал» на Илану, крикнул высоким мальчишеским голосом:

— Слезай, парень!

Илана неторопливо спешилась и подошла к лошади принца, которая, упав, как подкошенная, лежала теперь в полном оцепенении.

— Бедное животное. Сперва избили ни за что, а теперь ещё и от полиции досталось. Вам бы следовало усмирить вон того типа, офицер.

Она указала на принца.

— Лошадь, возможно, придётся вообще усыпить, — сказал капитан. — Она едва не убила человека.

Второй телохранитель по-прежнему не подавал признаков жизни. Над ним уже хлопотали два работника НМП[13], которая имелась в каждом общественном месте Камелота. Один из них сокрушённо покачал головой и набрал на своём браслете какой-то код.

— Срочно автолёт! Тяжёлая травма черепа. Состояние критическое…

— Лошадь тут ни при чём, капитан, — Илана старалась говорить спокойно и вежливо. — Его королевское высочество проиграл схватку со мной и решил сорвать злость на лошади. Она взбесилась, когда он стал её избивать. Посмотрите на эти шрамы у неё на шее и на ногах. Насколько я знаю, законы Федерации защищают права животных. За жестокое обращение с ними отдают под суд…

— Законы мы знаем не хуже тебя, — перебил капитан. — Нападение на его высочество — это посерьёзней, чем дурное обращение с животным. Насколько мы поняли, это уже была не турнирная схватка.

— Я просто заступилась за лошадь!

— Заступилась? — полицейский с минуту внимательно смотрел на Илану, потом повернулся к распорядителю. — У вас тут что — девчонки в рыцарских игрищах участвуют?

— Законом это не запрещено, господин капитан, — растерянно ответил тот. — Но… Дело в том, что… Сэр, я ведь даже не знал, что это девочка. Она тут уже далеко не первый раз. И когда платит, записывается как Рональд Зиммер. Документы мы не спрашиваем — тут же не секретный объект.

— И зачем же врать, юная леди? — строго спросил капитан. — Если закон и так не запрещает вам участвовать в этом аттракционе…

— Закон не запрещает, но тогда мне не найти противника. Никто не хочет сражаться с девчонкой. На Авалоне в моде не только средневековые традиции, но и средневековые предрассудки.

Илана заметила, что второй полицейский, молодой сержант, смотрит на неё с откровенной симпатией. И как-то даже припоминающе.

— И зачем тебе эти потасовки? — спросил капитан.

— Даже мой небольшой жизненный опыт подсказывает, что лучше научиться себя защищать.

— Ну, с этим у тебя, похоже, проблем нет. Это от тебя защищать надо.

— Она действительно здорово сражается, сэр, — распорядитель смотрел на Илану так, словно видел её впервые. — Я всё удивлялся: надо же — такой хрупкий подросток, а побивает взрослых парней… А это вообще девчонка!

— Это нелюдь, — злобно процедил Артур. — Представители её расы обладают нечеловеческой силой, так что ей вообще нельзя участвовать в поединках.

— На Авалоне живут представители самых различных рас, — сказала Илана. — И ограничений на участие в этом аттракционе ни для кого нет. Если у его высочества кишка тонка со мной сражаться, то можно подобрать мне более сильного противника. Не могу же я быть сильнее всех авалонских рыцарей.

Молодой полицейский едва сдерживал смех. А многие из тех, кто наблюдал за происходящим с соседних турнирных площадок, и не думали его сдерживать. Похоже, всех забавляло то, что девчонка надрала задницу наследному принцу.

Лошадь начала слабо подёргиваться — действие парализатора заканчивалось. Илана присела рядом с ней на корточки и успокаивающе погладила по морде. Лошадь сперва затихла, потом предприняла попытку встать, но ноги у неё подкосились, и она едва не повалилась на Илану.

— Осторожно! — встревожился молодой полицейский. — Она может вас придавить… Извините, а вы случайно не Линда Сноу?

Лошадь снова начала вставать. Илана держала её за уздечку и ласково подбадривала.

— Какая ещё Линда Сноу? — раздражённо спросил капитан. И не дождавшись ответа, накинулся на своего младшего напарника, который тоже решил подстраховать лошадь:

— Сержант! Вы в полиции работаете или в службе спасения домашних животных? Может, вам сменить работу?

— Я подумаю над вашим советом, капитан, — вежливо ответил парень. — А Линда Сноу — это восходящая звезда балета, и она перед вами…

— Передо мной… и кстати перед вами, сержант, нарушительница закона!

— Я ничего не нарушила, — спокойно возразила Илана, поглаживая лошадь по шее.

Та ещё толком не пришла в себя и, мелко дрожа, косилась по сторонам.

— Я видел все балеты, в которых вы танцуете, — сержант смотрел на Илану с нескрываемым восхищением. — И «Снежную королеву», и «Чудеса Эдилона», и «Лесную сказку», и «Заколдованного рыцаря», и «Лебединое озеро». Говорят, скоро мы увидим вас в новом балете…

— …который будет называться «Лебединая песня», — злобно ухмыльнувшись, подсказал принц. — Если я захочу, её больше вообще на сцене не увидят.

— Зато могут увидеть на скамье подсудимых, — покачал головой капитан. — Пожалуйста, назовите своё настоящее имя, юная леди. Не то, которым вы тут подписываетесь, не сценический псевдоним, а то, что значится в ваших документах.

— Айслинд Гроу, — даже не взглянув в его сторону и продолжая гладить лошадь, ответила Илана.

— Вам предъявляется обвинение в нападение на его высочество…

— Но это несправедливо! — возмущённо перебила Люси. — Линда не нападала на его высочество. Это его высочество ни с того ни с сего стал избивать лошадь, а Линда за неё заступилась. Она ему, конечно, врезала, но ведь иначе его было не остановить. Насколько я знаю, закона о неприкосновенности членов королевского дома на Авалоне нет.

— Милая девочка, — нахмурился капитан. — Мы видели только то, что ваша подруга избивала принца.

— Но другие-то видели, что было до этого! Он бил лошадь!

— Она бешеная! — крикнул Артур. — Она сбросила меня! Эта лошадь не годится для турнира!

— Это вы не годитесь для рыцарского турнира, ваше высочество, — язвительно заметила Илана. — Лошадь вела себя идеально.

— Вы что, даёте клиентам неподготовленных лошадей? — сурово спросил капитан у распорядителя.

— Нет, что вы! Но… Всякое бывает. Даже люди иногда ни с того ни с сего взбрыкивают, а тут скотина безмозглая… Всего не предусмотришь.

— Лошадь тут ни при чём! — Илана знала, что от злости стала совсем голубой. — Принц проиграл схватку и сорвал на ней досаду. Распорядитель не должен был ему это позволять! Так что его тоже следует привлечь к суду за жестокое обращение с животным.

— Любезнейший, — принц с улыбкой повернулся к распорядителю. — Ты подтверждаешь, что я жестоко поступил с этой скотиной, которая меня сбросила?

— Ну… — служащий аттракциона то бледнел, то краснел. — В общем-то ничего страшного не произошло. Лошадь цела.

— Значит, вы не предъявляете принцу никаких претензий? — спросил капитан.

— Нет, но… Вообще-то лошадь не моя. Я же не хозяин, я только служащий. Господин Кроули в отъезде…

— Но если вы подтвердите, что принц вёл себя неподобающим образом, господин Кроули подаст на него жалобу…

— Ну вот ещё! — замахал руками распорядитель. — Будет он подавать жалобу из-за какой-то ерунды!

— Значит, к его высочеству у вас никаких претензий? — упорно допытывался капитан.

— Нет.

— Жополиз, — усмехнулась Илана.

— За оскорбление словом тоже привлекают к ответственности, юная леди, — грозно предупредил полицейский.

— Сперва докажите, что я кого-то оскорбила. Может, я просто воздух сотрясаю.

— Вы подтверждаете, что эта девочка напала на принца? — снова повернулся капитан к распорядителю, уже изрядно взмокшему и имеющему весьма несчастный вид.

Стыд боролся в нём со страхом потерять работу, и последний побеждал. Лучше подставить эту глупую задиристую девчонку, которая всё равно отделается небольшим штрафом, чем устраивать хозяину неприятности с королевским семейством.

— Да… — промямлил он. — Девочка была… несколько э-э-э… импульсивна.

— Вы подтверждаете, что она напала на него без каких-либо веских на то причин?

— Ну да…

— А я подтверждаю другое! — вмешалась Люси. — Я была тут с самого начала и видела, как…

— Ваши показания не в счёт, — перебил капитан. — Вы близкая подруга правонарушительницы, и ваши показания могут быть необъективными.

— Вот как! — вскинулась Люси. — А показания лакея, который заискивает перед принцем, значит, можно считать объективными?

— Не беспокойтесь, леди, — досадливо поморщился полицейский. — Мы допросим и других свидетелей. Народу вокруг достаточно.

Зевак действительно было достаточно, но едва дело дошло до дачи показаний, как собравшаяся у ограждения толпа быстро поредела. Игроки, которые наблюдали за происходящим с соседних турнирных площадок, пожимали плечами — дескать, видели не всё и ничего толком не поняли.

«Вот трусы! — злилась Илана. — Всё они видели и всё прекрасно поняли. Можно подумать, их повесят, если они правду скажут!»

Только один из игроков — в костюме фехтовальщика — явно не спешил убраться подальше. Он стоял, небрежно облокотившись на ограду между площадками и как будто дожидался, когда полицейские с ним заговорят. Илана узнала его, едва он снял чёрную полумаску. Это был Томас Гилленсхааль — тот самый молодой Рыцарь Круглого Стола, который подарил ей алмазный цветок.

— Конечно, я всё видел, офицер, — сказал он. — И с удовольствием дам показания.

Томас легко перемахнул через ограждение и подошёл к Илане.

— Я собирался вмешаться, когда эта горилла пыталась стащить вас с лошади, но тут появилась полиция. А до этого вы и сами прекрасно справлялись с ситуацией. Вы великолепны не только на сцене, но и на турнирной площадке. Моё искреннее восхищение, леди.

Склонившись в изящном поклоне, молодой рыцарь поцеловал смущённой Илане руку.

— Может, перейдём к делу, сэр? — нахмурился капитан.

— О, разумеется, — улыбнулся Томас. — Включайте свой логотон и задавайте вопросы… Кстати, мой противник тоже всё видел. Это сэр Джон Айвелло. Он ушёл переодеваться, но если вам нужны и его показания…

— Да в общем-то нет, сэр. Если вы даёте слово рыцаря, что ваши показания правдивы, второй свидетель не обязателен.

— Естественно, я даю слово рыцаря. И его высочество тоже должен поклясться, что говорит правду. Любой мужчина должен отвечать за свои слова и за свои поступки. Тем более рыцарь.

Красный от стыда и злости принц кивнул и насупился ещё больше.

— Не угодно ли офицеру и благородным господам пройти в помещение? — спросил распорядитель. — Вокруг слишком много любопытных. Думаю, в кабинете господина Кроули вам будет удобно. Ключ у меня есть, и я уверен, что хозяин не стал бы возражать.

Не успели все участники событий разместиться в кабинете господина Кроули, как прямо на турнирной площадке приземлился серебристый антиграв с королевским гербом на дверце. Илану поразила скорость, с какой последние новости долетают до дворца авалонского правителя.

Артур XXI явился вместе со своей супругой, тут же устремившей на Илану испепеляющий взор. Точно таким же взглядом она одарила и Томаса Гилленсхааля — после того, как тот дал показания.

— Твоя семья всегда служила королевскому двору верой и правдой!

— Она и сейчас это делает, ваше величество, — сказал Томас, почтительно склонившись перед королевой. — Настоящий рыцарь не имеет права давать ложные показания. Где нет правды, нет и веры. Принцу лучше понять это сейчас, чем тогда, когда подданные перестанут ему доверять, а это непременно случится, если он не сумеет совладать со своим нравом.

— Ваше высочество, — обратился он к принцу. — Я не знаю ни одного рыцаря, который бы всегда одерживал победы. Поражения неизбежны и многому нас учат. Проиграв бой, рыцарь не винит ни своего коня, ни своего соперника. И уж тем более не судится с ним. Он извлекает из поражения урок и продолжает совершенствоваться в боевых искусствах.

— Судебные разбирательства нам уж точно ни к чему, — кивнул король. — Лучше уладить всё это миром.

— Если юная леди согласится, — осторожно сказал капитан. — Она намерена подать на принца в суд за жестокое обращение с лошадью, а показания сэра Томаса подтверждают, что основания для этого есть…

— А кто ответит за тяжёлое увечье, которое получил из-за неё наш лучший телохранитель? — гневно вопросила королева. — Врачи не ручаются за его жизнь.

«Не хватало мне ещё одного трупа, — похолодела Илана. — «Где ты, там вечно что-нибудь случается…»

— Ваше величество, любой суд признает, что это была самозащита, — обратился к королеве Томас. — Особенно если учесть, что Линда Сноу и бедняга Джефф в совершенно разных весовых категориях. Присяжные и весь город будут потом веселиться над тем, что девчонка поколотила не только принца, но и его телохранителей.

— Да что уж говорить, — махнул рукой король. — Не нужны нам эти тяжбы и скандалы. Если ветеринар признает, что лошадь пострадала и нуждается в лечении, я это лечение оплачу, и дело с концом. Надеюсь, вы не возражаете, юная леди?

Илана не сразу сообразила, что король обращается к ней. Она вдруг вспомнила ту ярость, которая овладела ею в пылу стычки с телохранителем. Будь у неё тогда в руке меч, она бы, наверное, его убила. Возможно, она и так его убила. «Где ты, там вечно что-нибудь случается…»

— Да, конечно, ваше величество, — спохватилась она, поймав на себе несколько недоумённо-укоризненных взглядов. — У меня тоже нет ни малейшего желания судиться и доставлять кому-то неприятности. Мне очень жаль, что тот человек пострадал.

Илану и Артура заставили подписать бумаги, что они не имеют друг к другу никаких претензий, после чего королевское семейство отбыло на своём антиграве, а Томас Гилленсхааль, у которого тоже был личный автолёт, любезно предложил Илане подбросить их с Люси до гостиницы.

— Я вам очень благодарна, сэр Томас, — сказала Илана, когда он высадил их у ворот гостиницы. — Надеюсь, эта история не осложнит ваши отношения с королевским двором?

— У моей семьи всегда были сложные отношения с королевским двором, — рассмеялся рыцарь. — Мы может себе это позволить. А вот вам советую быть осторожней. Помните — я всегда к вашим услугам. И пожалуйста, окажите мне небольшую любезность.

— Какую? — спросила Илана, стараясь не выдать охватившего её смятения.

— Обращайтесь ко мне просто Томас. Надеюсь, вы пригласите меня на премьеру своего нового балета?

— Конечно, сэ… Томас.

— Это означает, что ты должна прислать ему личное приглашение, — пояснила Люси, когда молодой рыцарь, откланявшись, направился к своему автолёту. — На открытке. Я тебе напомню, если забудешь.

— Если эта премьера вообще состоится, — пробормотала Илана.

К счастью, скандал на турнирной площадке не сказался на постановке нового балета — несмотря на то, что полиции потом целую неделю пришлось воевать с шутниками, которые наводнили город голографическими картинками, изображающими стычку принца и его охранников с тоненькой девочкой-балериной. Семья правителя сделала всё, чтобы поскорей эту историю замять, а если бы королевский гнев обратился на труппу Гейла, страсти вокруг инцидента в Каледонском Лесу разгорелись бы с новой силой.

Илана благодарила Бога за то, что охранник принца выжил и, судя по информации, которая до неё доносилась, быстро поправляется. Лошадь тоже вылечили. Проснувшись однажды утром и как всегда подойдя к окну, Илана увидела её мирно пасущейся в саду отеля в обществе маленьких золотистых ланей.

Во время завтрака портье принёс Илане открытку с голографическим единорогом. На обратной стороне было написано:

«Аргента — замечательная породистая лошадь, которую не стыдно подарить и прекрасной даме, и доблестному рыцарю, а Вы соединяете в себе достоинства обоих. Лошади — существа благодарные, так что Аргента будет Вашим преданным другом. Таковым же является и нижеподписавшийся

Томас Гилленсхааль»

— Ну и где ты собираешься её держать? — полюбопытствовала Алия Фаттам. — В своём номере?

Решить эту проблему оказалось легко. При отеле были великолепно обустроенные загоны для животных, и содержать там своих любимцев постояльцам «Парадиза» почти ничего не стоило.

Щедрый подарок Томаса хоть как-то компенсировал необходимость отказаться от турниров в Каледонском Лесу.

— Я согласен смириться с твоей страстью к этим диким забавам, — сказал Илане маэстро. — Но пока тебе лучше там не появляться. Пусть всё уляжется. К тому же в ближайшее время тебе будет не до развлечений. Быть хорошей балериной уже нелегко, а уж чтобы стать настоящей звездой… Пора тебе переходить к серьёзным ролям, и такая для тебя есть. На вот, почитай либретто. Замечательная зимняя сказка! Тебе понравится.

И маэстро, улыбаясь, как Санта Клаус, протянул ей распечатку в несколько страниц.

— Репетиции начинаются завтра.

Да, сказка была замечательная, и главную роль — принцессы Флёр-де-Ньеж, умевшей выращивать магические снежные цветы, — предстояло исполнить Илане. Само имя принцессы переводилось с одного старого языка как «снежный цветок».

«Кое-кто меня уже так называл, — подумала Илана и поморщилась — стоило вспомнить герцогиню Левенхольд, как тут же портилось настроение. — Эта роль мне действительно подходит. Знали бы они, насколько…»

Премьера балета «Снежный цветок» была назначена на канун Рождества, так что последующие три месяца Илане было не только не до турниров, но и едва хватало времени на короткие верховые прогулки. Утром — классика, днём — репетиция нового балета, и почти каждый вечер — спектакль. Театральный сезон был в разгаре. Илана радовалась, если удавалось на часок выбраться в Мерендинский парк, где среди густой зелени стояли беседки, напоминающие древние святилища, и даже фонтанчики питьевой воды были сделаны в форме алтарей. В этом парке всегда было безлюдно, что и привлекало Илану, но после одного случая она поняла, что уединённые прогулки могут ей дорого обойтись. Если бы в то утро Аргента чего-то не испугалась и не шарахнулась в сторону, пуля, оставившая глубокую борозду на коре дуба, угодила бы прямёхонько в Илану.

— А что — в Мерендине разрешена охота? — спросила она у Томаса Гилленсхааля, когда он пришёл к ней за кулисы после спектакля «Заколдованный рыцарь».

В этом балете она исполняла роль крестьянской девочки Джоанны, которая переоделась в мальчишку, чтобы доблестный рыцарь Ринальдо взял её в оруженосцы. Когда рыцарь попал в плен к чародейке, Джоанна помогла его возлюбленной Альмейде избавить его от злых чар. Любовь юной Джоанны к рыцарю оказалась безответной, но королева, узнав о смелом поступке девочки, взяла её ко двору. Роль была не главная, но интересная. И этот балет почему-то особенно нравился Томасу.

— Наверное, потому, что ты почти весь спектакль в мальчишечьем костюме, — съязвила однажды Алия Фаттам.

— А он к тебе конкретно-то ещё не подъезжал? — поинтересовалась Энни Мак-Миллан. — Может, он решил сменить ориентацию. Придётся же когда-нибудь жениться, дабы не угас славный род Гилленсхаалей… Знаешь, Линда, у тебя ведь есть вполне реальный шанс стать леди Гилленсхааль — одной из самых знатных и богатых дам Авалона.

— Ну что ты, Энни! — усмехнулась Алия. — Это бы для тебя был подарок судьбы, а наша Линда согласна только на трон королевы. Ну или хотя бы корону принцессы для начала.

— Ты совершенно права, — спокойно согласилась Илана.

— А по-моему, сэр Томас относится к тому типу мужчин, которые делят женщин на прекрасных дам и пастушек, — авторитетно заявила Сильвия Браун. — За прекрасными дамами галантно ухаживают, ради них подвиги совершают, а пастушки… Они для того, чтобы с ними в травке поваляться и всё такое…

— Только у Томаса роль пастушек играют парни, — вставила круглолицая Черити Джонс, которая в свои шестнадцать была самой низкорослой в труппе и к тому же слишком ширококостной для танцовщицы. Черити уже давно смирилась с тем, что единственный её конёк — это комическое амплуа. — Ну а нашу Линду он не иначе как на пьедестал поставил.

— Лично я бы предпочла с ним в травке поваляться, — Энни мечтательно закатила глаза. — Он такой душка! У него такие необычные глаза — золотисто-карие! А волосы — чистое золото! Говорят, свои… Правда-правда! Говорят, он сроду не красится.

Когда в раздевалке начинались подобные разговоры, Илана спешила привести себя в порядок и убраться восвояси. Томаса Гилленсхааля она считала просто своим другом. Ничего другого она от него не ждала и не хотела.

Случай в Мерендинском парке не на шутку встревожил Томаса.

— Какая может быть охота в черте города? — удивился он. — Парки — это места для прогулок. Если ты встретила там охотника, следовало сразу связаться с полицией.

— Да нет, не то чтобы встретила…

— Тогда почему ты решила, что там разрешена охота?

— Недавно мне показалось, что я слышала выстрел.

— Шумным оружием у нас уже давно никто не пользуется, — помолчав, сказал Томас. — Линда, ты действительно слышала выстрел или поняла, что стреляли, когда пуля просвистела у тебя перед носом?

— Она попала в дерево, мимо которого я проезжала.

Илана поняла, что, если она солжёт, молодой рыцарь это почувствует и будет оскорблён её недоверием.

— Тем более надо было связаться с полицией, — нахмурился Томас. — Когда это случилось?

— На прошлой неделе.

— Ещё не поздно написать заявление.

— Но зачем? Со мной же всё в порядке. Больше не буду там кататься, вот и всё…

— Я не уверен, что это всё. Ты здорово задела самолюбие принца, а уж я-то знаю, какой у него злобный нрав. Тебе просто необходимо сообщить об этом случае в полицию.

— А надо мной там не посмеются?

— Не посмеются. Уже хотя бы потому, что никаких выстрелов в Мерендинском парке быть не должно. Дуэли на его территории запрещены. Будет лучше, если полиция возьмёт этот случай на заметку.

«И при следующем покушении на мою жизнь, у неё будет больше фактов», — добавила про себя Илана.

Похоже, Томас подумал о том же, потому что лицо у него стало ещё мрачней.

— Пожалуй, я сам схожу в полицию, — решил он. — Родственники и друзья потерпевшего имеют право написать заявление вместо него. Тем более что ты несовершеннолетняя, а я… Мою семью на Авалоне знают все, и к моему заявлению не посмеют отнестись безответственно… А потерпевшей ты всё же являешься. Когда покушаются на нашу жизнь, нам наносят моральный ущерб. Пожалуйста, пообещай, что не будешь пока гулять одна и в безлюдных местах… Линда, я знаю, что ты не трусиха, но сейчас ты не на турнирной площадке. Сейчас ты имеешь дело с подлецом, который намерен нанести удар в спину.

— Хорошо, гулять одна не буду. Боюсь, в ближайшее время мне вообще будет не до прогулок. Скоро премьера «Снежного цветка», так что репетиции теперь каждый день. Следующие две недели я даже не выступаю, только репетирую. Я и Тьяни.

— Ещё бы! У вас же главные партии, и лучше вам пока ни на что другое не отвлекаться. Себастьян — отличный танцовщик. Думаю, он станет настоящей звездой.

— А какие прогнозы насчёт меня?

— Ты уже звезда. Не балета, а вообще… Некоторые просто рождаются звёздами. Тебе ничего не стоит стать выдающейся балериной, лучшей в мире фехтовальщицей… Да кем угодно. Тебе многое даётся проще, чем обычным людям, но стать всем на свете невозможно. Ты занимаешься всем, что тебе нравится, и у тебя всё прекрасно получается, но такое впечатление, что своё ты ещё не выбрала. Или выбрала, но от всех скрываешь. Я уверен, Айслинд Гроу — такой же псевдоним, как и Линда Сноу. Ты самое загадочное существо из всех, кого я когда-либо встречал, и наверняка у тебя есть веские причины пудрить нам всем мозги. Кстати, ты запомнила, где то дерево, в которое попала пуля? Надо будет показать его полиции.

Быстро сменив тему разговора, Томас дал ей понять, что не требует никаких объяснений. Он принимал её такой, какая она есть — со всеми её тайнами и недомолвками, и признавал её право хранить свои тайны столько, сколько она сочтёт нужным. Дружба вовсе не предполагает полной открытости. Она предполагает доверие. Молодой рыцарь понял: её скрытность — броня того, кто защищается, а не того, кто нападает. Томас Гилленсхааль был настоящим рыцарем, хоть и предпочитал дамам кавалеров. Последнее обстоятельство Илану даже радовало. Она бы растерялась, если бы взрослый мужчина — а Томас в её глазах именно таковым и являлся — стал всерьёз за ней ухаживать. Секс и всё, что с ним связано, пока не вызывали у неё ни малейшего интереса. В труппе над этим даже подшучивали, а Алия Фаттам однажды съязвила, что Илана принадлежит к расе, представители которой размножаются, делая детей из снега и оживляя при помощи магии, поскольку любовь и какие-либо другие чувства им неведомы.

— Любовь и размножение не всегда связаны, — возразила ей тогда Люси. — А если ты путаешь любовь с сексом, то значит это у тебя чувства ещё не развиты!

Илану выпады Алии нисколько не задевали. Возможно, для секса и деторождения снежные маги созревали позже детей Адама, ну а что касается способности любить… Она любила бабушку Полли побольше, чем некоторые её ровесники своих родителей. Она до сих пор плакала о ней по ночам. И о Тэде. Таддеуш Бельски… Такой очаровательный, добрый, весёлый. Он был её прекрасным принцем. Наверное, с годами их дружба переросла бы во что-то большее…

Иногда Илане казалось, что этой смерти не было. То, что случилось зимой, было просто страшной сказкой, игрой, в которую их с Таддеушем вовлёк некий злой демон. Дэмиен. Юный колдун с ярко-голубыми глазами. Зловещий Паж Мечей, заманивший их в ловушку и разлучивший. Надо разрушить злые чары, и всё вернётся. Все будут живы — и бабушка Полли, и Таддеуш… Сколько раз в предутренние часы, балансируя на зыбкой границе между сном и явью, Илана видела картины, наполнявшие её душу то радостью, то смятением. Чаще всего она видела заснеженную равнину и стройного мальчика в голубом камзоле, который стоял, опершись на меч. Он оборачивался и улыбался ей. Это был Таддеуш. Иногда сразу после этого Илана просыпалась окончательно. Когда же ей хотелось продлить этот радостный миг, всё тут же шло наперекосяк. Таддеуш превращался в темноволосого демона с лицом, похожим на серп молодой луны. Или вдруг начинал таять, словно ледяная фигура. Проснувшись, Илана понимала, что игра продолжается. Возможно, когда-нибудь ей действительно удастся разрушить чары. Возможно, ей даже удастся оживить мёртвых. Или хотя бы одного из них. Но не окажется ли тогда конец сказки ещё страшней, чем начало?

Позже она узнала, что Томас Гилленсхааль не только сообщил в полицию о случае в Мерендинском парке, но и нанял частных детективов, которые постоянно её охраняли, о чём она даже не догадывалась. Эти две недели до премьеры она вообще почти ничего вокруг себя не замечала. Огромные афиши с именем «Линда Сноу» казались ей картинками из какой-то другой реальности. Или ещё одной сказки, конца которой она тоже не знала. Она лишь знала, что должна как следует сыграть свою роль в сказке «Снежный цветок».

Накануне премьеры её мучили кошмары. Она танцевала совершенно одна посреди огромной сцены и постоянно спотыкалась, а в зале сидели герцогиня Левенхольд и королева Изабелла. Причём первая злорадно ухмылялась, а вторая казалась безучастной. Её красивое бледное лицо напоминало застывшую маску. Когда спектакль закончился, публика неистовствовала и вызывала Илану на бис, а ей казалось, что над ней все издеваются — ведь выступила она совершенно отвратительно. Ей хотелось убежать и где-нибудь спрятаться, но публика продолжала бесноваться, а Питер Гейл со смехом выталкивал Илану на сцену. Его лицо неестественно кривилось — как у героя второсортного фильма ужасов, готового вот-вот превратиться в какого-нибудь демона. Желание убежать усилилось, когда Илане преподнесли серебристо-голубую корзину с белыми лилиями — точно такую же, какую ей дарил на день рождения Таддеуш. Посмотрев в зрительный зал, она увидела в одной из лож незнакомца в голубом плаще. Его узкое бледное лицо было таким же застывшим, как у королевы, и тоже напоминало маску. Жили на нём только глаза — голубые и удивительно яркие. Такие были только у одного человека. Вспомнив его, Илана проснулась.

— Сегодня на премьере будут высокие гости, — сообщила ей утром Люси.

— Какие? — Илана старалась говорить беспечным тоном, но в животе у неё похолодело — королева Изабелла вполне могла заявиться на Авалон с дружественным визитом.

— Император Фай-Цу-Лина со своей невестой. Балет у них там не в чести, но молодой император Каку-Мата явно настроен ломать косные традиции. Он даже невесту взял не своего сословия.

Император Каку-Мата и его невеста восседали в одной ложе с королевским семейством и после спектакля хлопали больше всех. Их бледновато-жёлтые лица со словно бы приклеенными вежливыми улыбками напоминали Илане маски комических актёров из какого-то старинного театра.

Император послал ей корзину удивительно красивых цветов с длинными серебристо-белыми лепестками, очень похожих на лилии.

«Будем считать, что мой дурацкий сон сбылся, и лучше поскорей его забыть», — сказала себе Илана, однако чувство тревоги, с которым она сегодня проснулась, не ушло.

Она целый вечер принимала подарки и поздравления, что-то отвечала, благодарила, а вернувшись в гостиницу, чувствовала себя такой вымотанной, что у неё едва хватило сил вымыться под душем. Спала она без снов, но неспокойно и отдохнувшей себя утром не чувствовала.

Ни репетиций, ни занятий сегодня не было. Илана решила не выходить из своего номера до второго завтрака, но настойчивый стук в дверь заставил её выбраться из постели.

— Вставай, соня, собирайся! — Люси ворвалась в комнату, словно вихрь. — Его величество Артур XХI пригласил всю нашу труппу в Замок Чудес! На целых три дня! Королевское семейство полностью взяло все расходы на себя.

— Не нуждаюсь в их благодеяниях, — проворчала Илана, сонно рассматривая себя в зеркало. — Я в состоянии сама организовать свой досуг.

— Ну уж такие-то развлечения ты себе позволить не сможешь…

— Так может, я в них и не нуждаюсь.

— У тебя что — звёздная болезнь начинается? Это же просто неприлично — отказываться от королевского подарка. Да ещё такого щедрого!

— Хорошо, хорошо, пойду в этот чёртов Замок. Не хочу, чтобы у труппы были из-за меня неприятности.

— Нет, вы только посмотрите на неё! — всплеснула руками Люси. — Одолжение она делает… Да некоторые всю жизнь мечтают там побывать!

Замок Чудес считался лучшим развлекательным комплексом Авалона, где клиентам предлагались все мыслимые и немыслимые удовольствия. Стоило это баснословно дорого, поэтому щедрость королевской семьи привела всю труппу Питера Гейла в изумление и восторг.

— Можешь пойти туда в чём есть и ничего с собой не брать, — сказала Люси. — Там ведь можно одеваться в любые наряды и кое-что даже с собой унести… Да что с тобой?

— Если честно, меня не тянет развлекаться, — призналась Илана. — Я бы лучше отдохнула.

— Вот там и отдохнёшь. Если хочешь, спи все три дня подряд, но, думаю, ты найдёшь, чем заняться. Там один иллюзион чего стоит! Можно побывать в любой сказке и на любой из освоенных планет… Или в мире, который ты сама придумаешь. Поучаствовать в разных приключениях… Знаю, ты предпочитаешь настоящие приключения и настоящие бои, но побывать в каком-нибудь воображаемом мире тоже интересно. Кстати, о тебе уже целую гору написали — загляни на сайты «Культура», «Новости» и «Светская хроника».

Илана прошлась по интернету, и настроение её слегка улучшилось. Приятно всё-таки ощущать себя «сверхновой звездой» и «самым редким и прекрасным цветком, выросшим в оранжерее Питера Гейла». Правда, один отзыв её немного насторожил. Некто по имени Тони Рендис писал: «Её дар так же необычен, как и её внешность. И её физическая сила, позволяющая ей побеждать на турнирной площадке некоторых молодых рыцарей Камелота. Похоже, Линда Сноу принадлежит к некой загадочной расе сверхлюдей. Глядя на неё, невольно вспоминаешь древние легенды об Асгарде — городе богов. Может, он всё-таки существует?»

«Не хватало ещё, чтобы кто-то всерьёз заинтересовался моим происхождением и моей славной биографией, — подумала Илана. — Слава — это, конечно, неплохо, но в моём положении лучше было не высовываться. И я это знала. Впрочем, ладно… Может, слава послужит мне хорошей защитой, если что…»

Замок Чудес был недалеко от Каледонского Леса — огромное помпезное сооружение, напоминающее вавилонскую башню. Труппу Гейла разместили на тринадцатом этаже, по поводу чего все весело шутили. Но Илане почему-то было не весело. Ей хотелось, чтобы эти три дня пролетели поскорей.

Каждому клиенту предоставлялись роскошные апартаменты, в которых обязательно имелась дверь, ведущая в иллюзион. На двери был большой экран, а под ним висело что-то вроде наушников и браслет. Надев их, клиент представлял себе место, где он хотел бы оказаться, и оно тут же появлялось на экране. Заказчик мог корректировать «свой мир» сколько угодно. Добившись желаемого, он нажимал на браслете зелёную кнопку, и дверь открывалась, а когда он входил в свою иллюзию, исчезала. Клиента со всех сторон окружало заказанное им подобие реальности. Для того, чтобы вернуться, следовало нажать на жёлтую кнопку. На браслете имелась ещё и красная — на случай опасности, но говорили, что клиент в иллюзии не подвергается никакой опасности. Разве что голова у кого закружится от восторга.

Устроившись в огромном кресле, обитым чем-то вроде шелковистой белой шерсти, Илана принялась изучать список развлечений, которые предлагал своим гостям Замок Чудес. Минут через пять к ней пришла Люси — её разместили в соседнем номере. Люси уже успела переодеться. На ней был длинный белый халат, расшитый какими-то экзотическими растениями.

— Что — уже глаза разбежались? — лукаво поинтересовалась она. — Давай сперва в купальню сходим. Все наши девчонки туда собираются… Говорят, это просто сад Эдема! Потом будет второй завтрак, ну а после него можно поиграть в иллюзион. Переодевайся побыстрей, я подожду…

— Не стоит её ждать, леди, — сказала симпатичная молодая горничная. — Я ещё не показала вашей подруге её гардероб. Потом я провожу её в купальню.

Люси умчалась, а горничная нажала на стенной панели кнопку со схематичным рисунком платья, и перед Иланой распахнулся шкаф размером с комнату.

— Если вас не устраивает этот набор одежды и обуви, можно сделать специальный заказ. Минут через тридцать всё будет готово, но для купальни тут, кажется, достаточно… Или нет?

— Более чем достаточно, — заверила девушку Илана.

Она выбрала купальник, бархатистый голубой халат, расшитый белыми звёздами, голубые шлёпанцы, два полотенца и отправилась вслед за любезно улыбающейся горничной.

Как выглядят сады Эдема, Илана не знала, тем не менее нашла это сравнение удачным. Она действительно оказалась в прекрасном саду, где из-за цветущих кустов и декоративных деревьев выглядывали какие-то ангелоподобные существа и дивные звери. Фигуры были сделаны так искусно, что Илана не сразу поняла, что это статуи. Бассейн представлял собой чистое голубое озеро. Берег его был частью песчаным и пологим, а частью представлял собой ступенчатый спуск из разноцветной гальки. На многочисленных островках среди маленьких, но раскидистых деревьев стояли удобные лежанки, кресла, столики с фруктами и прохладительными напитками. Другие островки представляли собой фонтаны — в основном в виде мифических зверей, из пастей которых струилась вода. Интенсивность струи можно было регулировать, нажимая на кнопки — на каждом островке имелся пульт управления. Тот, кому не хотелось плавать, мог добраться до любого островка на надувном плоту. Илана заметила, что по краям озера есть несколько запруд. Приглядевшись, она поняла, что это отдельные крошечные водоёмы — что-то вроде маленьких бассейнов с автономным водоснабжением. В каждой «запруде» был фонтан, на бортике которого пестрели разноцветные флаконы с ароматизированными моющими средствами и шампунями, наборы губок, гребни, фены.

«Ага, это для тех, кто хочет как следует вымыться, — подумала Илана. — А кстати… где все наши?»

Купальня была совершенно пуста. С одной стороны, это настораживало, с другой — даже нравилось. Приятно хотя бы ненадолго побыть единоличной хозяйкой такой роскоши. Царицей райского сада! Остальные скоро подойдут, а она пока вымоется, а то вчера после спектакля еле хватило сил ополоснуться под душем. Даже грим толком не смыла!

Илана выбрала бассейн с фонтаном, который украшала статуя ангела, держащего лилию. Из чашечки цветка струилась тёплая вода. Хорошенько вымывшись, девочка расчесала волосы, завернулась в пушистое полотенце и блаженно развалилась в кресле с откидной спинкой. В купальне по-прежнему было пусто, но чувство тревоги притупилось. Что может случиться в райском саду? Разве что выползет из-за кустов змей и начнёт искушать её, предлагая яблоко. Она посмеётся над ним и посоветует поискать кого-нибудь из истинных дочерей Евы, которые только рады, когда их искушают.

— А ты разве нет? — с улыбкой спросил ангел, протягивая ей лилию.

Струя, льющаяся из цветка, стала сильней и странным образом выпрямилась. Это уже был не цветок, а сверкающий ледяной меч. Илана протянула к нему руку, но ангел отдёрнул меч и рассмеялся:

— Я знаю, чем тебя соблазнить, ледяная принцесса! Попробуй, возьми его, но смотри не растай!

Илана снова протянула руку, коснулась сияющего лезвия и обожглась. Очнувшись, она обнаружила, что стоит у фонтана, а из чашечки каменной лилии льётся струя кипятка. Над её маленьким бассейном поднимался пар… И над озером тоже. Дивный сад казался окутанным туманом и ещё более красивым. Илану опьянял сладковатый аромат, который поднимался от воды. Хотелось снова опуститься в кресло и о чём-нибудь помечтать. Здесь так хорошо, правда, немного жарко, но это ничего… Только вот почему до сих пор никого нет? Куда они все подевались? Ну и ладно…

«Нет, что-то не так», — шепнул Илане тревожный голос, от которого так хотелось отмахнуться.

Она огляделась. Звери и ангелы, выглядывающие из окутанных туманом кустов, казалось, следили за ней и чего-то ждали… А сладковатый аромат нагонял приятную истому… Нет, расслабляться нельзя! Что-то тут не так. Откуда столько пара?

Илана пощупала воду в бассейне — горячая. Судя по всему, сейчас из всех фонтанов лилась только горячая вода. Девочка с трудом дотянулась до надувного плота и переправилась на берег. Вода в озере тоже стремительно нагревалась. От приторного аромата кружилась голова. Илана еле поборола соблазн растянуться на траве и забыться сном. Что происходит? Её что — решили тут уморить? Или усыпить? Но зачем?

— Эй, кто-нибудь! — крикнула Илана. — Тут что-то случилось с водой!

Никто не появился и даже не откликнулся. Похоже, придётся выбираться отсюда самой.

Вскоре Илана поняла, что это не так-то просто. Купальню со всех сторон окружали зеркальные стены, отчего она казалась гораздо больше, чем была на самом деле. И зеркала эти были прочней металла. Сперва Илана шла вдоль стены в надежде найти какую-нибудь дверь, но метров через пятьдесят почувствовала, что поднимающиеся над водоёмами сладковатые испарения очень скоро выведут её из строя. Оставалось одно — применить свою магию. Пока она совсем не ослабла. Не хотелось ей «засвечиваться», но что поделаешь? Не пропадать же в этом «райском саду», где, как и в Священном писании, не обошлось без змея. Только здешний змей затаился и непонятно чего хочет.

Минуту спустя пар рассеялся, а ещё через три минуты купальня превратилась в оледенелое царство. Замёрзшие фонтаны напоминали гигантские причудливые цветы, а настоящие цветы и зелень покрылись инеем.

Магия едва не лишила Илану последних сил. Она дрожа опустилась на колючую ледяную траву — из-за пара в купальне было влажно, и теперь всю эту влагу прихватило морозом. Скованные льдом деревья и кусты напомнили Илане их с бабушкой дворик, каким он был в тот майский день 2354 года, когда неожиданно ударил мороз. Именно в тот день она впервые ощутила в себе магическую силу. Но не поверила.

Морозная свежесть почти убила дурманящий запах, так что вскоре голова у Иланы более или менее прояснилась. Запах рассеялся, но опасность продолжала витать в воздухе, и был только один способ её избежать — поскорее выбраться из этой ловушки.

Улыбающийся ангел по-прежнему протягивал кому-то лилию, походившую теперь на ледяной меч — струя, которая била из чашечки цветка, застыла, а сама чашечка напоминала рукоять. Ангел Анаэль, протягивающий деве Анне чудесный меч…

— Спасибо, дружище, — сказала Илана и, отломив от каменного цветка длинную сосульку, придала ей форму настоящего меча.

Ей повезло, что она успела отойти от статуи на приличное расстояние. Купальня содрогнулась от страшного грохота. Каменный ангел взорвался и разлетелся на кусочки. Вместе с обломками в разные стороны брызнули струи воды. Через минуту снова раздался грохот — и фонтан в виде чаши пересекла огромная трещина.

«Наверное, из-за перепада температур, — подумала Илана. — Сейчас тут начнётся…»

Она сняла с «райского сада» ледяные чары и, прорубив в зеркальной стене отверстие, оказалась в каком-то коридоре. Мягкий ворс нежно-зелёного ковра напоминал весеннюю траву. В противоположной стене Илана увидела невысокую изящную арку, которая вела в украшенный статуями и декоративными растениями холл. Коридор был пуст, но из арки вскоре вышла респектабельная пара неопределённого возраста.

— Боже! — воскликнула дама, уставившись на пролом, за которым виднелись сад и озеро.

Вода из сломанных фонтанов била в разные стороны, заливая лужайки, кресла и столики.

— Что происходит? — женщина перевела удивлённый взгляд на закутанную в полотенце девочку с прозрачным мечом в руке.

— Ну как — что, Эльза? — усмехнулся её спутник. — Молодёжь развлекается.

— Ничего себе развлечения…

— Они сейчас по-другому не умеют. Да и не наше это дело… Пойдём.

— Вы не знаете, как тут найти кого-нибудь из… обслуживающего персонала? — спросила Илана.

— На этом этаже лакеи в костюмах пажей, — обернулся мужчина. — Они тут всюду курсируют. У них у всех лиловые береты с серебристыми перьями.

Паж в лиловом берете не заставил себя долго ждать. Увидев его, Илана поспешила избавиться от ледяного меча. Всё равно никто не поверит, что она прорубила им стену толщиной в полтора дециметра. А если поверят, то ей же хуже…

— Произошло какое-то недоразумение, — объяснила Илана пажу, оцепенело уставившемуся на пролом в стене. — Дыру лучше поскорее заделать — там ядовитые испарения. Я хотела бы поговорить с хозяином этого комплекса. И с полицией, если таковая тут имеется.

— Я могу проводить вас к дежурному администратору, — придя наконец в себя, пролепетал парень. — А полиция… Конечно, имеется, но причём тут полиция?

— При том, что меня пытались отравить… Ну или усыпить — точно не знаю. Но засыпать в ближайшее время в мои планы не входило. Тем более вечным сном. Я же говорю — вода в этой купальне ядовитая. Вернее, сначала была нормальная, а потом из всех фонтанов начал бить отравленный кипяток.

Самое странное, что вода, взятая на анализ спустя десять минут, оказалась чистой. Никаких примесей, кроме совершенно безвредного ароматизатора, в ней не обнаружили. Однако последствия аварии в купальне N 1 третьего сектора сказались на двух ближайших купальнях, поскольку от перепада температур полопалось множество труб. Впрочем, о перепаде температур знала только Илана. Для всех остальных причины столь капитальных поломок были загадкой.

— Судя по всему, у представителей её расы какая-то дурная энергетика, — рассуждала Алия Фаттам. — Она опасна для окружающих. Между прочим, мы ведь тоже могли оказаться в той купальне…

С опозданием заметив подошедшую Илану, Алия покраснела и умолкла.

— А кстати, почему вас не оказалось в той купальне? — поинтересовалась Илана.

— Потому что мы были совсем в другой, — ответила Люси. — Эта дура горничная увела тебя не туда, куда надо. Лучше бы я тебя тогда подождала. Не знала, что тут такие бестолковые слуги!

— Ты не стала меня ждать, потому что она очень ловко тебя спровадила, — сказала Илана, когда они остались вдвоём. — А потом увела меня как раз туда, куда надо. Остаётся только выяснить, кому это было надо. И не верю я здешним экспертам! Я точно знаю — в воде была какая-то отрава… Или просто что-то одурманивающее. И оставаться я тут не хочу!

Но не успела Илана собрать вещи, как к ней пожаловала едва ли не вся администрация Замка Чудес во главе с владельцем комплекса Йоханом Саари.

— Нам очень жаль, что вы попали в такую неприятную историю. Мы существуем уже пятьдесят лет, и за это время на нас не пожаловался ещё не один клиент. То, что с вами произошло… Это просто невероятно! Мы обязательно во всём разберёмся и накажем виновных. А вас и ваших друзей мы приглашаем погостить у нас ещё неделю плюс к тем трём дням, что были оплачены его величеством. Эта неделя будет полностью за счёт нашей фирмы…

— Премного благодарна, — не скрывая сарказма, ответила Илана. — Но слишком много развлекаться вредно. Это расхолаживает и мешает потом втянуться в обычный трудовой режим…

— Но хотя бы не покидайте нас раньше времени! — Йохан Саари молитвенно сложил руки. — Мы понимаем, какое вы пережили потрясение, поэтому считаем своим долгом возместить вам моральный ущерб.

Когда Саари назвал сумму, Люси тихонько ахнула.

— За эти деньги ты сможешь купить собственную квартиру в одном из лучших районов Камелота, — сказала она, когда делегация, взяв с Иланы обещание не покидать Замок Чудес хотя бы в ближайшие два часа, удалилась. — Или маленький надел земли на окраине столицы. А земля сейчас дорожает с каждым днём.

— По-моему, жизнь дороже…

— Хозяева Замка сейчас костьми лягут, но не позволят, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Да и с любым из нас… Думаешь, чего они тут так забегали? Не забывай, мы теперь фавориты королевского семейства. И находимся здесь по желанию и благодаря щедрости его величества. Если кто-то из нашей труппы, тем более восходящая звезда Линда Сноу, покинет Замок Чудес раньше времени, да ещё имея претензии к его владельцам… Думаю, у Саари и его компаньонов будут очень крупные неприятности.

— Хорошо, остаюсь, — вздохнула Илана. — Не хочу создавать неприятности тем, кто ни в чём не виноват. Кто бы ни устроил мне ловушку, это явно не владельцы Замка. Уж им-то точно невыгодно, чтобы с их клиентами случалось что-то плохое.

— Да уж, — согласилась Люси. — Думаю, теперь тут вся служба безопасности на рогах.

— Деньги уже переведены на ваш личный счёт в Королевском банке, — сказал господин Саари, когда Илана зашла к нему, чтобы сообщить о своём окончательном решении. — Я так рад, что вы решили остаться. Уверяю вас, никакой отравы в воде не было. Вас просто одурманила чересчур сильная концентрация ароматического вещества, а почему она оказалась выше нормы и почему вдруг пошёл кипяток, мы разберёмся.

Возвращаясь в свои апартаменты, Илана столкнулась с Томасом Гилленсхаалем.

— Какая приятная встреча, — улыбнулся он. — Я вот тоже решил оттянуться.

— Потому что узнал про историю в купальне?

— Не скрою, она меня заинтересовала. Я даже успел кое-что выяснить. Побеседуем лучше в саду. Не знаю, есть ли уши у здешних деревьев, но у стен точно есть.

— Даже в номерах клиентов?

— Нет. Во всяком случае, не должно быть — это считается вторжением в частную жизнь. Но ни в твоём, ни в моём номере нам лучше не уединяться. Я не имею права компрометировать такую юную леди.

— У меня есть знакомый химик, — сказал Томас, когда они прогуливались по роще знаменитых авалонских сосен, чья золотисто-розовая хвоя мелодично звенела на ветру. — Я связался с ним, как только узнал, что тут произошло…

— А как ты узнал? Ведь это случилось пару часов назад…

— Кое-кто из хозяев этого комплекса — старинные друзья моих родителей. Так вот, мой приятель Дэнни рассказал мне о веществе под названием суава. По запаху напоминает яблочное варенье…

— Да, пахло чем-то сладким.

— Это снотворное и галлюциноген. Особенно действенно, когда вдыхаешь его испарения, поэтому его обычно растворяют в кипятке. А когда вода охлаждается до тридцати градусов, суава нейтрализуется. Мерзавцы, которые хотели тебя отключить, пробрались в служебное помещение, где регулируется подача воды в купальню. И они явно за тобой наблюдали. Увидев, что ты оттуда выбралась, они пустили холодную воду и нейтрализовали отраву. Ничего удивительного, что эксперты не обнаружили в воде никаких примесей… Кстати, а как тебе удалось проломить стену?

— Магическим ледяным мечом. И отраву я, похоже, нейтрализовала сама — когда всё там заморозила.

— Насколько я понял, это не шутка, — сказал Томас, немного помолчав. — Что ты ещё умеешь, снежная принцесса? Если, конечно, не секрет.

— Я умею достаточно, чтобы себя защитить. Мне неловко, что ты бросаешь из-за меня дела и…

— Какие могут быть дела у бездельника вроде меня? Я делаю только то, что доставляет мне удовольствие. Поверь, даже рыцарям нашего далеко не куртуазного века приятно служить настоящей принцессе.

— Если уж ты мой рыцарь, давай сделаю тебе магический меч. Против него не устоят ни сталь, ни даже лазер…

— Нет уж, спасибо, ваше высочество, — засмеялся Томас. — Магическое оружие в руках непосвящённого принесёт скорее вред, чем пользу. Мне сподручней с моим собственным оружием. Думаю, здешние охранники теперь отвечают за тебя головой, и всё же будь осторожна. Развлекайся лучше в компании.

Илана не особенно любила развлекаться в компании, но решила не пренебрегать советом Томаса. Однако, вернувшись вечером в свой номер и посмотрев на дверь с серебристо мерцающим экраном, почувствовала непреодолимое желание поиграть в иллюзион. А почему бы и нет? Фирма гарантирует, что этот аттракцион совершенно безопасен.

Надев наушники, Илана представила себе заснеженную равнину с маленькими рощами хвойных деревьев и полянами сверкающих под луной серебристо-белых лилий. На горизонте она «нарисовала» горы и замок с островерхими башнями. Над равниной кружили гигантские белые птицы — точные копии альбинуса магнуса. Они были очень опасными хищниками, но только не в иллюзии. Создав свой иллюзорный мир, можно населить его кем угодно — все должны играть по правилам, которые придумал создатель. В этот красивый и тревожный пейзаж прекрасно вписывался стройный подросток в голубом камзоле… Илана встряхнула головой, стараясь поскорей избавиться от образа, который уже столько времени так упорно её преследовал. Сколько это ещё будет продолжаться? Наверное, всю жизнь… Даже если это так, то встречаться с ним здесь и сейчас она не хотела. Никто не в состоянии контролировать свои сны, но в иллюзионе человеку дана возможность создавать те сны, которые ему приятны, и даже превращать их в некое подобие реальности.

Илане стало немного не по себе, когда дверь, пропустив её в иллюзию, исчезла. Девочка огляделась. Всё казалось настоящим, даже воздух пах морозной свежестью, а лепестки лилий на ощупь напоминали плотные лепестки майдарских тюльпанов. Огромные птицы кружили так низко, что их белые крылья вздымали над равниной серебристую пыль. Илана подманила к себе одну из них, и пернатая хищница покорно позволила сесть на неё верхом. Как здорово было носиться над заснеженным полем, над зарослями звенящих от ветра лилий и рощами, которые сияли в лунном свете, словно россыпи изумрудов. Илана направила птицу к горному замку, но вскоре поняла, что добраться до него не сможет — горы и замок ни за что не становились ближе. Видимо, следовало получше запрограммировать свои перемещения в пределах этого пейзажа. Надо повнимательней почитать инструкцию, и это можно сделать прямо сейчас — выйти ненадолго из иллюзии, подкорректировать её и вернуться…

Илана нажала на жёлтую кнопку на своём браслете, однако ничего не изменилось. Странно… Ведь она должна была сразу же оказаться перед дверью. Девочка велела птице спуститься, но та продолжала лететь в прежнем направлении.

«Какого чёрта! — разозлилась Илана. — Кажется, созданный клиентом фантом должен выполнять его волю… Если у них тут что-то разладилось, то сколько мне теперь парить на этой птице — до конца света?»

Она нажала на красную кнопку — никакого результата. Альбинус магнус, плавно размахивая крыльями, всё летел и летел к горному замку, который так и не становился ближе. Илане стало страшно. Зачем она только связалась с этим иллюзионом? Томас же предупреждал — развлекайся в компании. Утром она оказалась запертой в купальне, где из всех фонтанов бил отравленный кипяток, а теперь — в своей собственной иллюзии… А в своей ли? Кто-то явно вмешался в её иллюзию и управляет ею — так же, как управлял подачей воды в купальню. Её враги наверняка знают об иллюзионе больше, чем она. Как же ей отсюда выбраться?

Илана посмотрела вниз. В реальности она бы ни за что не стала прыгать с такой высоты, но здесь большое расстояние — всего лишь обман зрения. Во всяком случае, так должно быть… Зажмурившись, девочка соскользнула со спины птицы. И тут же окунулась в мягкий снег. Илана только сейчас заметила, насколько он ненастоящий. Стало темней, хотя иллюзорная луна светила по-прежнему ярко. Перед Иланой простиралась поляна снежных лилий, среди которых, опершись на меч, стоял юноша в голубом камзоле. Лица его не было видно — он отвернулся и смотрел вдаль, на сверкающий среди горных вершин ледяной замок. Илана и не хотела видеть его лицо. Пусть он лучше не поворачивается! А ей надо выбраться отсюда, и поскорей. Но как? И откуда он здесь взялся, этот Паж Мечей? Она подумала о нём, когда создавала иллюзию… Значит, её таинственный враг подключился к этой аппаратуре и сумел увидеть образ, внушающий ей страх. Плохая шутка…

Незнакомец стал медленно поворачиваться.

«Тебя нет, тебя нет, — твердила про себя Илана. — Сейчас ты исчезнешь! Пошутили — и хватит. Уходи!»

Юноша обернулся, и она увидела ехидно улыбающееся лицо принца Артура.

— Это уже не иллюзия, дорогуша, — сказал он, поигрывая мечом. — Кажется, ты любишь развлекаться по-настоящему? Мы тоже… Тео! Ребята! Выходите! Теперь уж эта птичка не упорхнёт — я поставил силовой щит.

Из ближайшей рощи вышли трое парней, в одном из которых Илана тут же узнала Тео — лучшего друга принца и обожаемого сына графини де Персан.

— В купальне тоже вы всё подстроили? — спросила она, стараясь говорить спокойно и насмешливо — как учительница, которой дети пытались вымазать клеем стул.

— Естественно, — кивнул наследник авалонского престола. Чувствовалось, что невозмутимость Иланы его раздражает. — Жаль, что не вышло. Похоже, этот болван Джекки нажал не на ту кнопку, и включилась какая-то морозильная установка…

Эта четвёрка даже не подозревала, что причиной аварии в купальне были необычные способности Иланы. Они тогда следили за ней, но явно не видели, как она ледяным мечом проломила стену. Наверное, убежали, увидев, что там всё заледенело — испугались, как бы их не застукали. Они же явно пробрались в какое-то служебное помещение, откуда можно было регулировать температуру и подачу воды.

— Ума не приложу, что там случилось, — продолжал Артур. — А мы ведь так здорово всё придумали. Было бы такое чудесное грехопадение в райском саду! Но здесь тебе, наверное, даже больше понравится — среди снежных цветов… Ты же у нас прынцесса Снежный Цветок! Только вот, к сожалению, забываешь, что принцесса ты только на сцене. А в жизни каждый должен знать своё место…

— Что ты делаешь? — удивился он, увидев, что Илана катает в руках снежок.

— Пытаюсь понять, из чего этот снег. Уж больно похож на настоящий.

— Отчасти настоящий, — ответил ей Тео. — Во всяком случае, воду он содержит. Мы, конечно, находимся в иллюзии, и на самом деле это всего лишь большая комната, но в ней должны быть все матрицы и химические элементы, из которых ненадолго создаётся подобие реальности… Не знаю всех тонкостей — это же секрет Цеха Иллюзионистов, но точно знаю, что иллюзии в Замке Чудес — это не совсем чтобы иллюзии. Они отчасти материальны…

— Ты что, собрался вести с ней учёные беседы? — насмешливо поинтересовался принц. — Может, ещё на богословские темы порассуждаем?

— Почему бы и нет? — пожала плечами Илана, продолжая катать снежки. — Ты ведь уже что-то тут начал о грехопадении.

Узнав, что этот «снег» содержит воду, она почувствовала себя гораздо уверенней. Воду всегда можно превратить в магический лёд. Главное теперь — подольше заговаривать этой четвёрке зубы, чтобы наделать побольше снарядов. Да и меч пригодится.

— Ничего себе! — присвистнул один из парней, глядя, как ком снега в руках Иланы превращается в длинное ледяное лезвие. — Арти, ты говорил, что она теперь не сможет управлять иллюзионом, а она вон что вытворяет…

— О возможностях иллюзиона вообще мало кто знает, — сказал Тео.

«О моих возможностях тоже», — подумала Илана.

Она заметила, что Тео трусит. Скорее всего, идея заманить её в ловушку принадлежала принцу, а сын графини был уже не рад, что ввязался в эту игру.

— Ну же, Тео, — поддел его Артур. — Сколько ты ещё будешь топтаться на месте? Я тут из-за тебя такую работу провёл! Для друга, конечно, ничего не жалко, но неужели я зря старался?

— Для друга? — язвительно спросила Илана. — А по-моему, это вы, ваше высочество, мечтаете свести со мной счёты. Наверное, здорово пришлось раскошелиться, чтобы подкупить кое-кого из здешних работников? Зря ты, Арти, все карманные деньги истратил. Если твои родители обо всём узнают, они оставят тебя не только без денег, но и без сладкого. Как минимум на полгода.

— А они не узнают, — широко улыбнулся Артур. — Вряд ли тебе захочется кому-нибудь рассказывать о том, что тут случилось. А если и захочется, то тебе ещё надо будет доказать, что ты лишилась девственности не по своей воле. Ну давай же, Тео! Ты же столько об этом мечтал! Или хочешь, чтобы первым был Жак? Или Педро? Ребята, кидайте жребий! Ну, чего глаза вылупили? Может, испугались этой сосульки у неё в руках? Ничем тебе это иллюзорный меч не поможет, дорогуша!

— Что поделаешь, если другого у меня сейчас нет, — спокойно сказала Илана. — Зато у тебя меч настоящий. Жаль вот только, что рыцарь ненастоящий. Может, сразимся? Твои шавки тебе помогут. Ты же любишь толпой на одного — с телохранителями или с дружками…

— Ладно, хватит разговоров! — разозлился принц. — Придётся показать вам всем, как это делается, хоть она и не в моём вкусе. В общем-то, логично. Право первой ночи всегда принадлежало сюзерену…

Он замолчал и попятился, увидев перед собой покрытое белой шерстью красноглазое чудовище — фантом, который Илана вызвала из ледышки. Кто-то из парней охнул.

— Ну и чего вы испугались? — криво усмехнулся Артур. — Забыли, что мы в иллюзионе?

Он заметно осмелел, убедившись, что чудовище совершенно безобидно и на ощупь напоминает студень. Илана позволила принцу подойти поближе. Он слегка рубанул своим мечом по её ледяному и очень удивился, увидев, что «сосулька» осталась целой. Второй удар высек из ледяного меча яркую голубую искру.

А следующий удар уже нанесла Илана. И тут же выбила меч из руки принца — он был слишком растерян, чтобы вовремя отреагировать на её выпад.

— Дайте его высочеству меч, — обратилась она к его изумлённым дружкам. — Мы продолжим поединок, но больше с моей стороны уступок не будет.

— Не нуждаюсь в твоём снисхождении, бледная тварь! — прорычал принц и, взяв протянутый ему Тео меч, яростно ринулся на Илану.

Фехтовальщик он был посредственный, к тому же совершенно не умел владеть собой, так что вскоре его меч снова оказался на снегу.

— Ну всё, поиграли — и хватит! — злобно крикнул Артур. — Хватайте её!

Илана поняла, что игра действительно закончилась. Теперь, когда на неё двинулись четверо парней, она будет биться не на жизнь, а на смерть. Она лучше умрёт, чем позволит кому-нибудь из этих слизняков к себе прикоснуться.

Приятели принца выхватили из-за пояса кинжалы — ходить со старинным оружием у золотой молодёжи Авалона было своеобразной модой. Кинжал считался оружием храбрых — ведь он предполагал ближний бой, но в данном случае четверо «храбрецов» нападали на одну девчонку, причём двое сразу попытались зайти сзади. Один из этих ублюдков ранил её в левое плечо. Илана была в такой ярости, что почти не ощущала боли. Она успела отразить атаку второго, но тут же почувствовала, как что-то обожгло её правый бок — это принц достал её своим мечом. Она ринулась в бой с таким остервенением, что Артур отступил и едва не упал. Тео прикрыл его, но нападать на Илану не стал. Он был белее снега и наверняка предпочёл бы провалиться сквозь землю, чем продолжать эту игру. Зато двое других прихвостней его высочества явно вошли во вкус. Тот, что был ниже всех ростом и при этом всех агрессивней, громко расхохотался, ранив её в руку. А в следующее мгновение он уже стоял с побелевшим перекошенным лицом, глядя на свою собственную руку, которая упала на снег в двух шагах от него. Илана с трудом подавила приступ тошноты. Ей ведь казалось, что она едва задела парня. Да, магический лёд был страшным оружием. Томас говорил, что у хорошего бойца меч — продолжение его руки. Похоже, этот ледяной меч становился частью души своего хозяина. Впитывая в себя его ярость, он придавал ему силы и ловкости. Расплывающееся на снегу ярко-красное пятно совершенно не вписывалось в этот красивый иллюзорный пейзаж, а самым страшным Илане почему-то казалось то, что отрубленная рука продолжала крепко сжимать кинжал.

— Чёрт возьми! — крикнул Тео. — Это не лёд, а какой-то лазер! Арти, плевать на эту ненормальную! Уходим! Жак истекает кровью…

— Ну уж нет, паршивые щенки, уйти вам не удастся!

Томас Гилленсхааль словно материализовался из воздуха. За его спиной металлически поблескивала дверь, очень странно смотревшаяся посреди заснеженного поля. В одной руке у Томаса был парализатор, в другой антивим — прибор, разрушающий силовое поле.

— Бросайте оружие! — скомандовал он. — Живо!

Принц бросил меч и знаком велел своим приятелям сделать то же самое. Его покорность насторожила Илану, и, как выяснилось чуть позже, не зря.

Зимний пейзаж исчез. Вокруг была просторная комната с металлическими стенами. С потолка свисали серебристо мерцающие сети, а в воздухе плавали прозрачные шары, комья чего-то студенистого, какие-то странные ошмётки… Илана едва не захлебнулась, когда один из прозрачных шаров угодил ей в лицо. Это была вода. Похоже, в этой комнате находились образцы разных видов материи. Тео же говорил, что здешние иллюзии — не совсем иллюзии. Сейчас иллюзия исчезла. На влажном металлическом полу растекалась кровавая лужа, в которой лежала отрубленная рука. Раненый молчал. Он даже не стонал, а его бледное лицо казалось отрешённым. Парень явно был в шоке.

— Доигрались, — нахмурился Томас и потянулся к какой-то кнопке на своём браслете — наверное, хотел вызвать помощь. Но не успел. Илана краем глаза успела заметить, как Артур сделал лёгкое движение, коснувшись своего левого запястья, и вокруг тут же потемнело.

— Спокойно, ребята! — донёсся до Иланы весёлый голос принца. — Я снова поставил щит, и больше он его не разрушит! Вы же знаете, какую я раздобыл игрушку…

— Арти! Лучше сними этот чёртов щит! Надо помочь Жаку…

— Тео, не паникуй! Скоро выберемся…

Голоса постепенно затихали — словно говорившие удалялись. Когда глаза привыкли к полутьме, Илана поняла, что находится в окутанной лиловыми сумерками роще. Огромные деревья почти скрывали бледно-розовое небо. Не то закат, не то рассвет…

— Линда, ты в порядке? — голос Томаса доносился откуда-то справа.

— Да… Что происходит?

— Мы снова в иллюзии. Кажется, этот мерзавец раздобыл один из контрольных пультов и может создать в этом отсеке любую иллюзию. Думаю, это одна из фирменных… Держи оружие наготове и вообще будь начеку. Лучше пока оставайся на месте. Кажется, я понял, где ты. Сейчас подойду…

Фирменными называли иллюзии, которые создатели иллюзиона придумывали для клиентов, страдавших полным отсутствием воображения.

— Вот чёрт! — ругался где-то неподалёку Томас. — Кажется, я кружу на месте. Я в замкнутом пространстве… Проклятые щенки! Кто бы мог подумать, что они раздобудут эту штуковину!

— Ты можешь с кем-нибудь связаться?

— Нет. Они поставили более мощный щит. Мой антивим с таким не справится. Но ничего, как-нибудь…

Томас неожиданно умолк. Илана услышала сдавленный хрип, а потом странный звук — как будто неподалёку упало что-то тяжёлое.

— Томас! — крикнула она, чувствуя, как по всему телу ледяной волной растекается ужас. — Томас, ты где?

Молодой рыцарь не ответил. Она слышала только шум листвы… Или это чей-то шёпот? Илана поняла, что враги потихоньку окружают её. Артур управляет этой иллюзией и может устроить ей любую ловушку. Затеянная им игра вышла из-под контроля, и свидетели ему не нужны. Ни ему, ни его дружкам… Неужели они убили Томаса?

К счастью, Илана успела заметить метнувшуюся из-за дерева тёмную фигуру и отразила удар, ранив нападавшего. Он дико взвыл.

— Арти, у Томаса был парал! — раздался громкий шёпот Тео. — Её надо вырубить…

— Да не могу я его найти… — раздражённо отозвался принц.

Несколько минут было тихо. Судорожно сжимая меч, Илана ждала новой атаки. И даже обрадовалась, когда услышала сзади шорох. Драться лучше, чем ждать.

Сражалась она ожесточённо. Эти трое явно не собирались оставлять её в живых. Зачем она только сунулась в это проклятый иллюзион?! Томас предупреждал… Неужели он мёртв? Отчаяние удвоило её силы. Её снова ранили — на сей раз в бедро. Сделав неудачный выпад, Илана упала. Она уж было решила, что теперь ей конец, но это падение спасло ей жизнь. Принц, собиравшийся поразить её в спину, вложил всю свою силу в удар по воздуху и сам едва удержался на ногах.

— Жалкий ублюдок! — прохрипела Илана, яростно бросаясь на него. — Ты способен только на удары в спину! Если Томас мёртв, тебе не жить! Я вас всех перебью, подлые крысы!

Это напоминало кошмарный сон. Она сражалась с тенями, которые со всех сторон выскакивали из-за чёрных деревьев, облекались плотью, чтобы нанести ей очередную рану, а потом снова растворялись во тьме. Иногда ей казалось, что единственный способ спастись — это проснуться. Может, это действительно сон? Почему она не чувствует боли? Только ярость. Она даже закричала от радости, когда её клинок вошёл в чью-то мягкую плоть.

В этот миг вспыхнул яркий свет. Илана, дико озираясь, стояла посреди комнаты с металлическими стенами, по которой медленно плавали прозрачные шары и клочья студенистой материи. С ледяного меча капала кровь. Это была кровь принца. Он лежал у ног Иланы, и одного взгляда на него хватало, чтобы понять — наследник авалонского престола мёртв. Кровь была повсюду — красная и голубая. Томас лежал в другом конце комнаты, а недалеко от него, держась за обрубок руки, сидел Жак — бледный и безучастный. Тео и Педро напоминали попавших в ловушку зверьков. Они с ужасом смотрели на двух полицейских и мужчину в элегантном костюме, держащего в руке пульт. Илана поняла, что это кто-то из здешних иллюзионистов. Он-то и отключил иллюзию, пробив созданный Артуром щит.

— Боже, принц… — побледнев, пролепетал работник иллюзиона. — Вызовите врача! Быстрее!

Один из полицейских уже набирал на своём браслете нужный код.

— Что тут происходит? — сурово спросил второй.

— Помогите Томасу, — Илана не узнала собственного голоса. — Принцу уже не помочь, а Томас… Может, он ещё жив…

Она двинулась к молодому рыцарю, но полицейский преградил ей дорогу.

— Врачи будут здесь через минуту, юная леди, — сказал он. — А вам я советую положить своё оружие.

— Осторожнее с ней, офицер! — крикнул Тео. — Она ведьма! Она… Это нелюдь! Она убила принца! Она чуть не убила нас всех! Отключите её поскорее! Неужели у вас нет паралов?!

— Успокойтесь, юноша! — осадил его полицейский. — Никуда она отсюда не денется. И мы обязательно во всём разберёмся…

— Я Теодор де Персан-Лерми! Лучший друг его высочества… Я знаю, что тут произошло! Она убийца, нелюдь! Ей не место среди людей! Отключите её, пока она нас всех не убила!

Илане показалось, что один из полицейских потянулся к парализатору. Возможно, ей это действительно только показалось, но нервы её не выдержали. Принц убит, в её руках окровавленный меч… Кто поверит, что она всего лишь защищалась? Особенно, если Томас Гилленсхааль мёртв, а значит не сможет дать показаний… Илана не видела лица Томаса, но её пугала его неподвижность и странная, неестественная поза, в которой он застыл на залитом кровью полу. Конечно же, он мёртв. Столько крови… Такое впечатление, что она вытекла из него вся. И Артур… Наследник авалонского престола! Ей не оправдаться! Никогда!

— Стой! — крикнул кто-то.

Но она уже кинулась в пробоину, которую прорубила своим магическим мечом в железной стене.

— Да никуда она не уйдёт! Я сделал щит! — донёсся до неё насмешливый голос. Наверное, это был иллюзионист.

Илане показалось, что перед ней вновь выросла стена — невидимая, но попрочнее железной. Она рубанула по вязкому, словно сконцентрировавшемуся воздуху мечом — и невидимая стена исчезла. Выходит, её меч способен пробить и силовой щит!

Илана прорубила ещё какую-то стену и оказалась на просторной лоджии, где под сенью экзотических деревьев целовалась юная парочка. Проигнорировав их испуганные возгласы, Илана спрыгнула на лоджию, которая была этажом ниже, а оттуда в маленький внутренний дворик. Потом она мчалась по какому-то длинному коридору, кого-то едва не сбила с ног. В конце коридора был лифт, и девочка, недолго думая, нажала на самый верхний этаж. На крыше должна быть стоянка автолётов. Она, конечно, охраняется, но Илана и не будет подходить близко. Она стащит машину на расстоянии. Спрячет в ледышку, а потом найдёт место, где можно будет взлететь. Лёд у неё с собой, но хватит ли сил… Илана, тяжело дыша, опустилась на пол. Он был застлан серебристо-белым ковриком, на котором уже ярко голубели пятна её крови. Будь у неё кровь красной, она бы напугала всех, кого встретила, пока бежала по замку. Они, наверное, решили, что девочка просто испачкалась голубой краской.

Стоянку автолётов окружала мощная колоннада. Спрятавшись за колонной, Илана украла самый маленький антиграв — явно той же марки, какой был у Снежаны Грундер. Тот, что закончил свои дни на шпиле королевской башни…

«А где я закончу свои дни? — эта мысль едва не вызвала у Иланы приступ истерического смеха. — Что мне теперь делать? Где спрятаться?»

Она поняла, что лучше об этом не думать. Она должна бежать. Неважно куда, но бежать. Герой одного старинного фильма сказал: «Когда уходишь от погони, ни о чём не думаешь». Она не хотела ни о чём думать. Ни о принце, которого пронзила своим ледяным мечом, ни о Томасе, который погиб из-за неё. Бежать, бежать! Неважно куда… Может, её убьют при попытке к бегству. Может, так даже лучше…

Утром Илана слышала, что самый безлюдный этаж Замка — верхний. Его почти целиком занимали выставочные залы. За аренду платил Цех Мастеров Искусств, а выставлялись здесь в основном начинающие художники. Считалось, что это неплохая возможность найти богатого покровителя — ведь авалонская элита так любит проводить время в Замке Чудес. Впрочем, элита посещала Замок не ради выставок и на верхнем этаже появлялось редко.

Здесь действительно было пусто. Илана не видела даже охранников. Ледышка с автолётом становилась всё тяжелее и тяжелее. В одном из залов, где на стенах висели какие-то странные конструкции из проволоки, было огромное окно. Илана с трудом разобралась, как раздвигаются рамы. Она уже сидела в автолёте, когда до неё донесся гулкий топот множества ног. Было бы странно, если бы ей позволили долго разгуливать по Замку…

И было бы не менее странно, если бы ей позволили далеко улететь. Илана надеялась, дотянув до леса, спрыгнуть с антигравитационным поясом, но едва она миновала южную окраину Камелота, как машина содрогнулась от страшного удара. Ремень безопасности впился Илане в живот, а небо, деревья и крыши устроили вокруг неё какой-то бешеный хоровод, от которого закружилась голова и перехватило дыхание. Следующий удар отозвался болью во всём теле. Илана видела перед собой нестерпимо яркую зелень, сквозь которую назойливо пробивался золотистый луч. Едва не ослепнув, она зажмурилась, но насмешливый солнечный великан всё гладил и гладил её по лицу, словно пытаясь разлепить горячими пальцами её плотно сомкнутые веки. Наконец он оставил её в покое, и она с наслаждением погрузилась во тьму.

Глава 30. Королева

Она бродила по сумрачному лесу, который был иллюзией, а вот чьей — она не знала. Она лишь знала, что это надо выяснить, иначе ей отсюда не выбраться. Лес становился всё реже и реже, пока не превратился в заснеженную равнину. Илана обрадовалась — ведь эту иллюзию придумала она, а значит, сумеет разрушить чары. Надо лишь нажать на жёлтую кнопку на браслете — и появится дверь. И дверь действительно появилась, но за ней оказался длинный коридор с гладкими металлическими стенами — совсем как в том пиратском корабле. Откуда ни возьмись выкатился ЕS-33. На его груди серебристо мерцал небольшой экран, на котором тут же вспыхнула строчка:

«Чего вы хотите?»

— Выбраться отсюда.

«Наружу нельзя. Опасность».

— А что там, снаружи? Какая опасность?

«Смерть».

— А здесь безопасно? — поинтересовалась Илана.

«Пока да».

— Пока? Спасибо. А где мы вообще находимся?

«В иллюзии».

— А кто её создал?

«Вы».

— Я?! Тогда почему я не могу из неё выбраться?

«Это мне неизвестно».

— Естественно. Ты же самый тупой робот в мире.

«Я усовершенствованная модель ES-33».

— Это я уже знаю… Может, хотя бы скажешь, кто тут ещё есть, кроме меня?

«Пока никого. Но они могут появиться».

— Кто?! — Илане хотелось дать роботу хорошего пинка.

«Кто угодно».

— Послушай ты, железный болван, если это моя иллюзия, значит, появиться тут могут только те, кого я захочу увидеть, ведь так?

«Это мне неизвестно».

— Ладно, толку от тебя всё равно не добьёшься, — махнула рукой Илана и пошла по коридору — должен же он её хоть куда-то привести.

Вскоре она оказалась перед дверью с большим экраном и пультом.

«Ничего себе, — подумала девочка. — Это же вход в иллюзион! Но ведь мне-то нужен выход. Не имею ни малейшего желания кочевать из одной иллюзии в другую…»

«А ты уверена, что хочешь вернуться в реальность?» — вспыхнуло на экране. Буквы были оранжево-жёлтые и колебались, словно язычки пламени.

— Не уверена, — подумав, ответила Илана. — Но этот чёртов корабль мне уже изрядно надоел. Хватит, накаталась…

«Но ты не можешь отсюда уйти, пока не спасёшь их!» — эта надпись уже пламенела ярко-алым.

— Кого?

Ответа не было. Экран замерцал всеми цветами радуги и неожиданно погас, а дверь не то распахнулась, не то исчезла. Илана увидела перед собой просторное помещение, уставленное продолговатыми, похожими на гробы капсулами — точно такими, в каких Трина и Лопо перевозили свой живой товар. Под прозрачными, но мутноватыми, словно бы запотевшими крышками «гробов» угадывались очертания человеческих тел. Девочка не могла как следует разглядеть спящих, но ей показалось, что взрослых среди них нет — одни дети и подростки.

«Так вот кого я должна освободить! — Илана вздохнула с облегчением. — По крайней мере, ясно, что надо делать».

Она достала из кармана ледяной шарик, превратила его в меч и попыталась поддеть крышку ближайшей капсулы. Ничего не получилось. А самое странное, что разрубить её тоже не удалось. Магический лёд, без труда резавший обшивку космического корабля, не оставлял на «гробах» ни царапины.

— Скорее, скорее, — шептал ей чей-то голос. — Ты же не успеешь…

Илана выбилась из сил, пытаясь разрубить проклятые капсулы. Под их прозрачными крышками клубился мерцающий туман, который с каждой секундой становился гуще и постепенно скрывал очертания тел. А когда он рассеялся, спящие исчезли — словно испарились. Илана стояла посреди комнаты, растерянно глядя на пустые капсулы… Нет, теперь это уже были не капсулы, а действительно гробы. Пустые детские гробы с хрустальными крышками. А комната превратилась в роскошный склеп, потолок которого поддерживали покрытые рельефами колонны. Она уже видела это… Но когда? Впрочем, неважно. Она не успела. Она должна была их спасти, но не успела. Они исчезли, испарились, растаяли…

— Владыка холода похитил их души, а тела их растаяли, словно весенний снег…

Илана огляделась, пытаясь понять, кому принадлежит этот тихий голос, но склеп был пуст.

— Ты не успела. И ты тоже умрёшь… Сейчас…

Илана вдруг почувствовала такую усталость, что мысль о смерти уже не вызывала у неё ни малейшего страха. Ей хотелось лечь и уснуть. Как можно скорее. Уснуть или умереть — какая разница?

Она опустилась на пол, но заснуть ей не дали.

— Выпей это, — мягко, но властно произнесла королева Изабелла, склонившись над Иланой с чашей в руках.

Она была потрясающе красива. Огромные глаза сияли на бледном лице, словно тёмные агаты. Тонкие белые пальцы сжимали серебристую чашу… Королева Кубков… Нет, Королева Кубков мудра и добра, а эта — убийца. Нельзя её слушать! Нельзя пить из её кубка! Там может быть яд…

С трудом приподнявшись, Илана выбила чашу из рук королевы. После чего силы окончательно оставили её.

Она не знала, сколько была без сознания, но, придя в себя, снова увидела королеву. На элегантном сером платье Изабеллы темнело мокрое пятно, а в руках она держала маленькую серебряную чашку.

— Тебе обязательно надо это выпить, дитя моё, — промолвила королева. — Уколов тебе и так поставили достаточно. Это лекарство лучше усваивается, если его выпьешь. Оно совершенно безвкусное — как вода.

Илана с недоумением прислушивалась к голосу Изабеллы, совершенно не похожему на тот, каким она говорила, выступая по телевидению. Тем не менее этот голос был знаком Илане. Где и когда она его слышала? А сейчас она где?

Девочка обнаружила, что лежит в постели. Напротив было высокое наполовину задёрнутое светло-зелёными занавесками окно. Потолок украшал незатейливый геометрический орнамент. Кроме большой двустворчатой двери в комнате имелась ещё одна — поменьше и с одной створкой. Она находилась в глубокой нише, темнеющей за громоздким резным шкафом. Что это за комната? Пока Илана предавалась размышлениям, королева приподняла её и поднесла к её губам чашку. Сопротивляться не было сил, да и желания тоже. Илана выпила лекарство, и Изабелла бережно уложила её обратно. Её нежные белые руки оказались на удивление сильными. Впрочем, стоит ли удивляться? Бывшая балерина…

— Осторожно, ваше величество, — произнёс чей-то неприятный каркающий голос. — Платье испортила — это ещё ладно. Она может выкинуть что-нибудь и похуже.

— Советник, хотя бы на время забудьте свои страхи. Девочка тяжело ранена и слаба, как цыплёнок.

— Да уж, человек бы от таких ран скончался, а она… Доктор говорит, ткани регенерируют с поразительной скоростью. Наверное, даже шрамов не останется.

— Вот и прекрасно, — улыбнулась королева и отошла от постели, исчезнув из поля зрения Иланы.

— Прекрасно-то прекрасно, но лично меня эта шкатулка с секретом пугает…

Разговор продолжался на пониженных тонах, но девочка слышала каждое слово.

— Лорд Джадд, перед вами больной ребёнок. Почему вы всюду видите чудовищ?

— Ваше величество, не забывайте, пожалуйста, что этот ребёнок убил по меньшей мере троих…

— Сдаётся мне, что во всех трёх случаях была самозащита, — спокойно возразила королева.

— Мм-да… Она умеет себя защитить. Эта история на Джероне вполне может заинтересовать Военное ведомство. Мало того, что ребёнок уложил матёрого бандита, так ещё эта дыра в корабле, проделанная непонятно каким оружием…

— Сомневаюсь, что власти Джерона поднимут шум вокруг этой истории. Двенадцатилетняя девчонка обезвредила пиратов, которые несколько лет торговали людьми под носом у их спецслужб. А может, и при их содействии.

— Зато здесь, на Авалоне, она влипла основательно. Убийство наследного принца — не та история, которую можно замять.

— В ней просто следует разобраться. Думаю, когда сэр Томас придёт в себя, картина прояснится.

Томас придёт в себя… Значит, он жив!

— Друзья его высочества утверждают, что она на них напала…

— Не смешите меня, милорд. С какой стати ей нападать на компанию вооружённых парней? Она была в Замке Чудес первый раз и только-только научилась пользоваться иллюзионом, а они знали там все ходы и выходы. Мои люди уже выяснили, что принц подкупил двух работников Замка, чтобы они помогли ему устроить девочке ловушку. Друзья покойного принца лгут, поскольку тоже ему помогали, а значит, хоть и косвенно, но всё же виновны в его гибели. Думаю, показания Томаса Гилленсхааля не будут противоречить данным расследования. Хорошо, что у этого молодого рыцаря такая могущественная родня. Надеюсь, они не позволят ему умереть, не приходя в сознание, а ведь такой исход дела был бы на руку многим. Включая правящую семью Авалона.

Илана поняла, что её радость несколько преждевременна. Томас всё ещё в опасности. Его жизнь по-прежнему висит на волоске, и есть те, кто с удовольствием бы этот волосок перерезал. Возможно, мысль об этом и вызвала у Иланы приступ боли, а может, просто кончалось действие обезболивающих препаратов. Она только сейчас поняла, что всё её тело покрыто ранами. Странно: она не издала ни стона, но королева снова подошла к кровати.

— Что такое? — спросила она, склонившись над Иланой.

Боже, до чего она была красива! И казалась такой доброй. Неужели под этой маской скрывается злодейка, организовавшая убийство собственного мужа и священника?

«А ведь меня тоже считают убийцей, — подумала Илана. — Впрочем, я и есть убийца. Где я, там вечно что-нибудь случается. Тэд, бабушка, Томас…»

— Томас… — с трудом проговорила она. — Он может умереть?

— Не думай о плохом, девочка, — собеседник королевы тоже приблизился к постели, и теперь Илана видела перед собой маленького, тощего человечка с тонкими брезгливо поджатыми губами. — У него достаточно шансов выжить. Ну а если ему даже не повезёт, мы сделаем всё, чтобы снять с тебя обвинения.

— Старый елдах, — процедила сквозь зубы Илана.

Это весьма оскорбительное для представителей мужского пола словечко бытовало в жаргоне главеров, но судя по слегка вытянувшимся лицам королевы и лорда Джадда, они его знали.

— Не такой уж я и старый, юная леди, — с достоинством произнёс советник, сжав губы в тонкую ниточку и снова исчезнув из поля зрения Иланы.

— Милорд, насколько я поняла из беседы с Питером Гейлом, Томас Гилленсхааль — её друг, — Илана с удивлением отметила, что королева с трудом сдерживает смех. — И за его жизнь она тревожится гораздо больше, чем за свою репутацию.

— Девушки, которые употребляют подобные слова, обычно вообще не заботятся о своей репутации.

Раздался лёгкий стук затворяемой двери — видимо, советник покинул комнату.

— Лорд Джадд не отличается душевностью, зато это один из лучших адвокатов Германара, — сказала королева. — Иначе я бы не попросила его заняться твоим делом. Ну а Томасом Гилленсхаалем сейчас занимаются лучшие врачи Федерации — об этом позаботилась его родня.

— Где я?

— В германарском посольстве, а это всё равно что на территории Германара.

— Я не хотела никого убивать…

— Я знаю, — улыбнулась королева. — И я уверена, что мы сумеем доказать твою невиновность. Следователь побеседует с тобой, когда тебе будет лучше. А теперь поспи. У этого лекарства есть снотворный эффект… Если мучают боли, я позову доктора.

— Не надо…

Боль уже утихла. Илана действительно вскоре уснула, а, проснувшись, с удовольствием съела куриный бульон и творог, которые ей принесла молоденькая сиделка — очень вежливая и улыбчивая, но при этом какая-то настороженная. Илане показалось, что девушка её побаивается.

Она ждала визита следователя, но первым её гостем оказалась Люси.

— Везёт тебе, Снежная Принцесса! — сказала она, придвинув стул поближе к кровати. — Только лишишься одной могущественной покровительницы, как у тебя тут же заводится новая, ещё круче. Не появись в Камелоте твоя королева, ты бы осталась в муниципальной больнице, а уж там бы позаботились, чтобы ты отправилась в лучший мир, не успев ничего сказать в своё оправдание. Расследование шло бы по сценарию, разработанному королевским семейством… и, конечно же, родичами тех ублюдков, которые помогали принцу устроить тебе ловушку. Они бы не допустили, чтобы люди узнали правду об их отпрысках. Уж лучше отправить на тот свет безродную танцовщицу, прилепив ей клеймо убийцы! Хорошо сказал один старинный писатель: «От господ подале»… То есть это его героиня сказала, служанка. Сильные мира сего могут быть очень щедры к художникам — ведь мы их развлекаем, но если дело касается их чести, подставят тебя только так…

— У того, кто подставляет невиновного, нет никакой чести.

— Мне это можешь не говорить, — вздохнула Люси. — Но королевская чета сделала бы всё, чтобы обелить своего покойного отпрыска, а для этого пришлось бы очернить тебя.

— Я не уверена, что им это не удастся.

— А я уверена! Теперь твоим делом занимаются независимые юристы — этого добилась ваша королева.

Гильдия независимых юристов подчинялись лишь Совету Федерации. Шуток по поводу их независимости в народе ходило много, но Илана знала несколько случаев, когда люди, не доверявшие суду своего государства, обращались в гильдию и добивались объективного расследования.

— Уже известно достаточно фактов, которые доказывают твою невиновность. И ещё больше фактов, которые подтверждают, что принц и его друзья действовали, как самые настоящие подонки. Похоже, рану сэру Томасу нанёс Артур.

— Не хотела его убивать, но не жалею, что убила.

— Только не вздумай сказать это на суде. Суд всё равно будет — больно уж громкое дело, но я уверена, что тебя оправдают. Твоя королева защитит тебя. Вовремя она тут оказалась… Кстати, говорят, что она собственно из-за тебя-то сюда и пожаловала.

— Что за глупости! Думаю, она просто с визитом…

— Мы тоже так думали, но ходят слухи, что она целенаправленно занималась твоими поисками и прибыла на Авалон по твоим следам.

— Да какое ей до меня дело?

— Больно уж громко живёшь, дорогуша. О твоих способностях мало кто знает, но догадываются-то многие. И там, в Германаре, и здесь. Говорят, ты сквозь силовой щит прошла, когда убегала из Замка… А сколько уже разговоров про твой прозрачный меч. Некоторые считают, что ты убила принца при помощи колдовства. Будь готова к тому, что тебя спросят про этот меч. Придумай что-нибудь.

— Скажу, что нашла его в иллюзионе и понятия не имею, из чего он был сделан. Защищалась тем, что под руку подвернулось…

— А ещё всех очень интересует, как ты оказалась в автолёте, который загадочным образом исчез с верхней стоянки Замка.

— Да я просто незаметно забралась в него, — лукаво улыбнулась Илана. — Ну и… угнала.

— Ага… Только стартовала почему-то из окна выставочного зала.

— А вот этого я уже не помню, — Илана томно откинулась на подушки. — Чего вы хотите от бедного ребёнка, который попал в аварию?

— Тебе повезло, что автолёт свалился на дерево, — помолчав, сказала Люси. — Твоя королева подала в суд на воздушную полицию Камелота за то, что они тебя подбили. Они должны были тебя посадить…

— Что ты заладила — «Твоя королева, твоя королева»… Я не считаю себя её подданной!

— Не заводись. Ты, конечно, и сама королевских кровей, но Изабелла Фабиани — королева Германара, а подданство у тебя германарское. Увы, сейчас до всего докопались… Выяснили, что ты живёшь тут под чужим именем. Графиня де Персан ведёт себя так, будто документы на имя Айслинд Гроу тебе сделали без её участия. Кричит, что её подло обманули, называет нашего маэстро мошенником, который решил всеми правдами и неправдами заполучить хорошего спонсора и вытрясти из него — то есть из неё бедняжки — как можно больше денег на свои бездарные спектакли… Представляешь, теперь они уже бездарные! А мы теперь не лучшая на Авалоне балетная труппа, а бандитская шайка. Цитирую дословно. Каялась тут вчера по телевизору, что пригрела на своей груди змею, которая насмерть ужалила наследного принца. А когда ведущий программы посочувствовал ей — ну, что мол купилась на обаяние красивой маленькой негодяйки, она сказала: «Девчонка меня словно приворожила. Это явно нечисть какая-то. Иногда пожалеешь, что святая инквизиция канула в прошлое много веков назад!»

— Где-то её можно понять, — невесело усмехнулась Илана. — Я здорово подмочила её репутацию. Она же моя официальная покровительница… Была. А ещё она была ближайшей подругой королевы Аделины. Думаю, больше не будет.

— Да плевать на них на всех! — на лице Люси появилось совершенно нетипичное для неё выражение ожесточённости. — Эти сильные мира сего привыкли играть людьми, как пешками. Сперва обласкают тебя, а чуть что — втопчут в грязь. Знаешь… Мне кажется, ваша королева не такая… Не такая, как все эти. Она выше. Хотя она… довольно странная. Возможно, она действительно приехала сюда из-за тебя. Тут ведь вот что говорят… Многие считают её колдуньей и даже обвиняют в том, что у вас там в Германаре творится — дети пропадают да ледяная болезнь эта… Про тебя тоже всякие слухи ходят… В общем, поговаривают, что её интерес к тебе не случаен. Но даже если это так, зла она тебе явно не желает. Лично мне она нравится. Меня не пускали в посольство, а она увидела, как охрана меня гонит, и вмешалась. Она нам всем разрешила тебя навещать, только просила, чтобы всей толпой не приходили. Такая милая и держится так просто… То есть, я бы не сказала, что она со мной как с ровней разговаривала — всё-таки мы с ней далеко не ровня, уже хотя бы потому, что она старше, но… с ней приятно общаться. Легко как-то… Это тебе не королева Аделина, которая смотрит на всех, как на мусор!

«Да, здорово она умеет добренькой прикидываться, — мрачно размышляла Илана после ухода подруги. — Люси в неё уже просто влюбилась. Да и я бы поддалась её чарам, если б не знала, что она из себя представляет, эта Изабелла Фабиани. Мадам Би тоже ловко хорошей прикидывалась, а потом показала своё истинное лицо…»

А может, она его гораздо раньше показала, просто ты не хотела этого видеть? Илана нахмурилась. Да, она сама ввела себя в заблуждение — больно уж хотелось верить в удачу, в то, что есть возможность выбиться из нищеты. Больше она не позволит себя обмануть. Никому.

Королеву явно удивляла её холодность, но держалась она с Иланой по-прежнему ласково. Наверняка считала, что ребёнок ещё просто не оправился от потрясения.

Между тем выздоравливала Илана не по дням, а по часам. На пятый день доктор снял повязки и сказал, что большинство рубцов уже рассасывается.

— Через неделю уже и не вспомнишь, в каких местах тебя продырявили, — пошутил он. — А ведь я поначалу решил, что тебя не спасти! Тот молодой рыцарь, твой друг, тоже поправляется, но до тебя ему далеко.

— Ваше величество, — доктор обернулся к Изабелле, следившей за перевязкой едва ли не более внимательно, чем его молодая ассистентка, — вы не возражаете, если я проведу с кровью и частицами тканей этого чудного ребёнка ещё кое-какие исследования? Больно уж интересный случай…

— Вы надеетесь, что исследование моих тканей поможет вам более успешно лечить настоящих хомо сапиенс? — с вежливой улыбкой поинтересовалась Илана. — Ну, это вряд ли… И почему вы спрашиваете разрешения у её величества? Кажется, речь идёт о моей шкуре.

— Ну-у… — растерялся доктор. — Не обижайся, дитя моё. Эти исследования не причинят тебе ни малейшего вреда. Просто так принято: обо всём, что касается несовершеннолетнего, спрашивать его родителей или опекуна. А её величество берёт тебя под свою опеку…

— А если я на это не согласна?

— Поговорим об этом позже, — мягко сказала королева. — И никто не держит тебя за подопытного кролика. Но если ты не хочешь, чтобы твои ткани исследовали…

— Да мне в общем-то всё равно, — пожала плечами Илана. — Я столько крови пролила впустую, так пусть уж небольшое её количество послужит науке. Доктор, а может, вы хотите выяснить, не являюсь ли я снежным демоном? Иногда мне бы хотелось им стать. Иногда мне вообще хочется превратиться в лёд и растаять. Это лучше, чем попасть в зависимость от дурного человека.

— Бог с тобой, девочка, — покраснев, пробормотал доктор и принялся торопливо собирать свои инструменты. — Это тебе не грозит… Кстати, тебе сейчас полезно двигаться. Постельный режим отменяется.

Молодая ассистентка тоже была в полном замешательстве — она явно избегала смотреть на королеву, вынужденную терпеть наглость девчонки, которую она спасла от верной смерти и намеревалась облагодетельствовать.

«Надеюсь, теперь она откажется от своего намерения», — подумала Илана.

Королева, однако, не выказывала ни малейших признаков раздражения.

— Сейчас тебе принесут одежду, — сказала она, едва за доктором и его помощницей закрылась дверь. — Хватит тебе сидеть в этой комнате. Можешь спокойно ходить по всему зданию — врагов тут нет. А ещё лучше прогуляйся по саду, погода сегодня прекрасная…

— Я бы лучше по интернету прогулялась.

— Никаких проблем. Компьютер в смежной комнате, — Изабелла кивнула в сторону маленькой расположенной в нише двери. — Там рабочий кабинет. В здании посольства полно таких жилых «двоек» — спальня и кабинет. Завтра придёт следователь. Сейчас тебе каждый день придётся с ним общаться. Надеюсь, дело не затянется. Томас Гилленсхааль уже даёт показания. Если суд не отложат, мы сможем вернуться в Германар через пару недель. Я обязательно должна быть там до начала выборов в парламент. Да и обстановка там сейчас такова, что моё отсутствие нежелательно.

— А ваше присутствие там может что-то изменить?

— Надеюсь, — ответила королева, в очередной раз проигнорировав дерзкий выпад, и покинула комнату.

«Знать-то я ей действительно нужна, если она так упорно не замечает моей наглости, — решила Илана. — Ладно, посмотрим, на сколько у неё терпения хватит».

Через пару минут явились горничная и подросток в костюме пажа, нагруженные яркими пакетами с этикетками «Ализея» — модного магазина для девочек. Эмблема на рукаве «пажа» почти в точности повторяла рисунок на этикетках.

— Зачем было покупать мне новые вещи? — удивилась Илана. — Я думала, привезут мои. У меня же в «Парадизе» полно одежды.

— Ваш номер в гостинице «Парадиз» весь выгорел, — немного помедлив, ответила служанка. — Туда кинули взрывчатку.

— Ну и какой в этом смысл? По-моему, все знают, что убийцы наследника там сейчас нет.

Девушка замялась. За неё ответил юный курьер «Ализеи».

— Сейчас по всему городу ходят монахи с факелами. Кричат, что в Камелот проникло злое колдовство и его надо выжечь священным огнём. И даже логово его уничтожить. И очистить все места, где оно долго обитало…

— А сжечь на костре колдунью не предлагают?

— Предлагают, — кивнул парень, с любопытством разглядывая Илану. — Но вы не бойтесь, посольство хорошо охраняется. Меня на входе всего просвечивали, и товар тоже. Прямо как на секретной базе! Не бойтесь, психи они и есть… Стоит чему-то случиться, так то одни психи, то другие вылезают из своих нор и начинают митинговать. Эти вроде из ортодоксальной общины. Перед королём выслуживаются, чтобы им ежегодную дотацию на их церковь увеличили. Ничего, пошумят и успокоятся. К тому же далеко не все тут против вас настроены — принца Артура мало кто любил, зато многие знают, на что он был способен. Не бойтесь…

— За себя я не боюсь, — нахмурилась Илана. — Психи могут отыграться на моих друзьях.

— Труппа Питера Гейла переехала в гостиницу «Пилигрим» — это совсем рядом, так что люди Изабеллы Германарской за ними присматривают.

«Прямо благодетельница», — усмехнулась про себя Илана.

Курьер вежливо попрощался и ушёл, а служанка принялась молча распаковывать вещи — нижнее бельё, пара платьев, юбка, несколько блуз, джинсы, лёгкий плащ… Только самое необходимое. Вся одежда была хорошего качества, элегантная, но неброская. Илана вспомнила роскошные наряды, которыми её заваливала мадам Би.

«Эта, по крайней мере, так явно не старается меня купить… Она меня, конечно, спасла, но чёрта с два я поверю, что всё это ради меня делается. Куда бы вообще деваться от всех этих знатных покровительниц?»

— Я вам ещё нужна, юная госпожа? — спросила горничная, приведя в порядок гардероб Иланы.

Девушка вела себя с ней очень почтительно — как и положено с воспитанницей королевы, но в беглых взглядах, которые она исподтишка бросала на Илану, читались настороженность и скрытая неприязнь.

— Нет, можете идти.

— Меня зовут Ханна, госпожа. Если я вам понадоблюсь, кнопка вызова рядом с ночником, — горничная показала на лампу в виде старинного фонаря у изголовья кровати.

— Аргента! — ахнула Илана, заставив Ханну, уже взявшуюся было за ручку двери, вздрогнуть и обернуться. — Моя лошадь… Если она осталась в конюшнях «Парадиза», с ней могут разделаться!

— Господи, ну кому нужна ваша лошадь?

— Но на ней же колдунья ездила! Они ведь даже вещи мои сожгли… Я должна забрать её оттуда!

Илана распахнула шкаф и принялась торопливо рыться в аккуратно сложенных горничной стопках одежды.

— Госпожа, вам нельзя покидать посольство. Да вас никто и не выпустит…

— Хотела бы я посмотреть на того, кто меня удержит. Разве ты не слышала, что я могу пройти даже сквозь силовой щит?

Ханна побледнела и слегка попятилась. Илана поняла причину настороженности служанки — та считала её колдуньей. Почему же она тогда не боится служить Изабелле? Королеву Германара уже давно за ведьму держат.

— Госпожа, ваши окна выходят в сад, поэтому вы ничего не видите. Посольство оцеплено гвардейцами, и все в боевой готовности. То одна демонстрация с плакатами, то другая, то монахи эти с факелами… Вчера так надымили, что в том крыле пришлось закрыть все окна. Представляете, что начнётся, если вы выйдете…

— А что, транспорта при посольстве нет? По-моему, чуть ли не каждый час жужжат антигравы…

— Да, конечно, вас могут отвезти, но… Её величество должна знать…

— Хорошо, — натягивая голубые джинсы, кивнула Илана. — Сейчас поставим её в известность. Где она?

— Её величество сейчас занята. У неё совещание.

— Неужели так трудно распорядиться, чтобы мне дали автолёт? Дорогу в «Парадиз» я знаю.

— Но совещание очень важное…

— А я беспокоюсь за Аргенту! Может, с ней уже что-нибудь случилось! Я же не знала, что тут столько сумасшедших, которые готовы уничтожать всё, к чему я прикасалась…

Тонкий серый джемпер пришёлся Илане в пору — так же, как и джинсы. Кроссовки оказались великоваты, но совсем чуть-чуть, так что неудобств это не причиняло.

— Где совещание?

— На втором этаже. Зал заседаний сразу напротив центральной лестницы… Госпожа, лучше подождать конца совещания…

Но Илана её уже не слушала.

Зал заседаний не охранялся — видимо, ещё не было ни одного случая, чтобы туда входили без приглашения. В просторной комнате, уставленной рядами кожаных кресел, царил полумрак. Взоры присутствующих — их было человек восемь — были прикованы к экрану, который занимал почти всю стену напротив входа. Сперва Илана не поняла, почему королева, восседавшая в кресле на небольшом возвышении, и её важные советники с таким напряжённым вниманием уставились на плывущие по бледно-голубому небу облака. Вскоре девочка заметила, что одно облако отличается от других. Слишком уж оно светилось, хотя солнца не было, да и форму имело довольно странную. Оно походило на изящную ракету, словно бы выточенную из хрусталя. Серебристо мерцая и переливаясь всеми оттенками голубого, она медленно плыла над городом. Разглядеть его Илана не успела — сидевший недалеко от королевы молодой человек заметил её и сделал кому-то знак. Экран тут же погас, вспыхнул свет, Изабелла и остальные «зрители» разом оглянулись на непрошеную гостью.

— В чём дело, Илана? — на этот раз королева с трудом скрывала раздражение. Она казалась расстроенной. Пожалуй, даже подавленной. Интересно, что это они тут рассматривали? Какое-то секретное оружие? Тогда неудивительно, что вторжение постороннего вызвало столько недовольства.

— Я хотела вас кое о чём попросить.

— Придётся тебе немного подождать. Я занята.

— Но это очень важно и не займёт у вас много времени. Мне всего лишь нужен антиграв, чтобы кое-куда слетать…

— Дорогая, важные дела есть не только у тебя. Я освобожусь через полчаса.

— Марк, — обратилась она к симпатичному, элегантно одетому молодому человеку, — Пожалуйста, проводите леди Илану в её покои и помогите ей разобраться с проблемой, которая её так взволновала.

— Да, ваше величество, — юноша поклонился сперва королеве, потом Илане, предлагая ей проследовать к выходу, и двинулся за ней.

Маска любезности слетела с него, едва они оказались в коридоре.

— Свободного антиграва сейчас нет, юная леди, — сообщил он ледяным тоном. Похоже, его изрядно разозлило то, что пришлось покинуть зал совета из-за капризов какой-то девчонки, которая и так причинила всем массу хлопот.

— Ну так вызовите. В Камелоте это не проблема.

— Вызову, если вы мне чётко объясните, куда и зачем мы полетим. И если я сочту, что это действительно не создаст проблем ни её величеству, ни всем нам.

— А вы что, главный советник её величества? — холодея от ярости, поинтересовалась Илана. Будет он тут ещё условия ей ставить, этот зазнавшийся молодой придворный!

— Я член королевской охраны и мой долг — заботиться о безопасности её величества. Тем более что из-за вас она уже совершенно забыла о своей безопасности.

— В таком случае я решу свои проблемы сама, не прибегая к помощи её величества и уж тем более её сторожевых псов. Возвращайтесь к своей хозяйке.

Илана резко повернулась и направилась к своим покоям. Придворный последовал за ней.

— Её величество поручила мне проводить вас…

— А я говорю — убирайтесь прочь!

— Леди, я не отвечаю на ваши грубости только потому, что меня всегда учили быть вежливым с дамами…

— По-моему, вас этому так и не научили, — медленно, с расстановкой произнесла Илана, устремив на парня исполненный ярости взгляд. — Последний раз повторяю — прочь отсюда.

Молодой придворный побледнел и попятился. Он хотел что-то сказать, но, раскрыв рот, застыл в каком-то болезненном оцепенении, словно его сонного вытащили из постели и выставили на мороз.

«Зарвавшийся королевский прихвостень, — торопливо шагая по коридору, Илана чувствовала, как её гнев улетучивается, уступая место презрению. — Её величеству следует обзавестись нормальными охранниками. Чего он так раскис? Я же ему ничего не сделала! Отправила меня с ним, как назойливого ребёнка отправляют с няней в детскую. Возможно, её сынок и имел обыкновение отвлекать её от дел по пустякам, но мне-то надо спасти живое существо. Даже выслушать меня не пожелала!»

Илана знала, что эти полчаса скорее всего ничего не решат, но обида и раздражение мешали ей рассуждать здраво. Накинув новый плащ с капюшоном, девочка вышла на балюстраду третьего этажа. Небо потемнело — похоже, собиралась гроза. Вот и прекрасно, меньше народу будет на улицах.

Посольство и впрямь было оцеплено гвардейцами, но не со всех сторон. На небольшом отрезке, где глухая стена сада едва ли не упиралась в такую же высокую и глухую стену городского парка, Илана не видела ни одного человека. Перелезть через такую стену невозможно, зато проделать в ней дыру не проблема. Во всяком случае для Иланы. Воды в её распоряжении сколько угодно, а значит, можно сделать магическое ледяное лезвие.

Один из охранников видел, что Илана вышла в сад, но следить за ней не стал, даже когда она направилась в густые заросли сирени, подступающие к самой ограде. Наверно, решил, что никуда тут девчонка не денется. Ворот в этой части сада нет, стена глухая, ну а крыльев у подопечной королевы вроде бы не наблюдается.

Когда Илана начала резать стену, пошёл дождь. Косые струи звонко забарабанили по густой листве, и этот шум полностью заглушил все звуки, которые могли бы показаться охране подозрительными. Выбравшись за пределы посольства, Илана огляделась. Слева тупик, справа пространство между оградой сада и стеной городского парка расширяется и выводит на улицу, где разгуливают гвардейцы. Пришлось проделать дыру и в парковой ограде.

В парке было довольно безлюдно, к тому же все попрятались от дождя в беседках, но Илана на всякий случай натянула капюшон как можно ниже. У выхода из парка стояло несколько торговых палаток, где продавалась всякая мелочь. Илана стащила при помощи ледышки большие чёрные очки и, нацепив их, почувствовала себя ещё уверенней — они скрывали почти всё лицо.

Эта часть города была хорошо знакома Илане. Гостиница «Парадиз» находилась в трёх кварталах от парка, так что минут через десять девочка уже оказалась возле «потайного хода», известного лишь юным танцорам труппы Гейла. Это был небольшой лаз в узорной ограде гостиничного сада — слегка отогнутые чугунные прутья позволяли пролезть человеку субтильной комплекции и необыкновенной гибкости. Именно такими данными и обладали все воспитанники Питера Гейла. Любому из них ничего не стоило и перемахнуть через эту ограду, но она была выше деревьев, так что перелезающего через неё могли увидеть из гостиницы, а «потайной ход» надёжно скрывали заросли жасмина.

В гостиничном парке имелись воротца, ведущие к стойлам, — кое-кого из четвероногих обитателей «Парадиза» время от времени выпускали попастись в саду. Эти маленькие ворота почти всегда были открыты.

— Линда! — молодой конюший Сэм уставился на девочку, как на призрак. — Что ты тут делаешь? Говорят, тебя всю изранили и ты пластом лежишь.

— Всё не так страшно, — отмахнулась Илана, стараясь не думать о боли в правом боку и в левом бедре. Раны её затягивались быстро, но пробежка по городу давала о себе знать. Доктор разрешил ей всего лишь гулять, а не бегать и лазить по заборам.

— Слушай, если тебя увидят…

— Вот и не говори, что я тут! В конюшне кто-нибудь есть?

— Только лошади. Я тут сегодня один плюхаюсь. У Мидлера день рождения, и он собрал всех старейших работников гостиницы…

— Вот и прекрасно! — схватив Сэма за руку, Илана затащила его в конюшню.

Ричард Мидлер был владельцем «Парадиза». Илана видела его всего пару раз. С помощником конюха Сэмом она познакомилась, когда получила в подарок Аргенту. Пятнадцатилетний Сэм не интересовался ни балетом, ни девочками. Его страстью были животные, особенно лошади. Хозяева, которые любили своих четвероногих питомцев, вызывали у него симпатию, так что к Линде Сноу он сразу проникся самыми тёплыми чувствами.

— Я хочу забрать Аргенту. Она всё в том же отсеке?

— Линда… — парень выглядел совершенно несчастным. — Хозяин продал Аргенту, на следующий же день после того, как всё это случилось… Сказал, что лошадь теперь всё равно ничья. Он ещё не знал, что в Камелот прибыла ваша королева и велела перевезти тебя из муниципальной клиники в германарское посольство. Этот жлоб Мидлер был уверен, что твоя песенка спета и лошадь тебе больше не понадобится…

— Да как он смел?! Все же знают, что это подарок сэра Томаса, который купил Аргенту у хозяина аттракциона…

— Про сэра Томаса тоже говорили, что не выживет. А тут эти «Марсиане» объявились… Цирк-шапито с Туарона. Они приезжают сюда каждый год, а его владелец Жан Марсо — давний приятель Мидлера. Он твою лошадку сразу заприметил — она же красавица. Сказал, что подойдёт для одного номера…

— Сволочи! Я это так не оставлю!

— Да успокойся ты… Твоей королеве ничего не стоит выкупить Аргенту у цирка…

— Сэм, где этот чёртов цирк?

— Арендовали старый ипподром в восточном предместье. В городе сейчас все развлечения запрещены, сама понимаешь… Странно, что им вообще разрешили давать представления в столь чёрные для нас дни, — Сэм сделал скорбную мину. — А с другой стороны, ясно почему разрешили. Труппу Жана Марсо у нас уже давно любят. Они всегда делают хорошие сборы, с которых идут приличные отчисления в муниципальную казну. Запретишь им выступать, так они потом и носа сюда не покажут. Получится, что зря на дорогу потратились…

— Как туда добраться?

— От Площади Святого Марка идут и трейн, и аэробус. А где выходить, сама увидишь. Там почти все выходят и валят в сторону старого ипподрома. Циркачи там ещё лучше, чем в городе, устроились. Конюшни имеются и прочие постройки… Есть где клетки разместить и всю эту их дурацкую бутафорию. А рядом гостиница дешёвая… Ненавижу цирк! Издеваются над животными… Линда, что ты собралась делать?

— Вызволять Аргенту. Сэм, ты меня не видел и ничего мне не говорил. Хорошо?

— Конечно, я тебя не выдам, но… Лучше тебе действовать через твою королеву. Ей же ничего не стоит всё это уладить.

— Не бойся, я буду действовать как надо. У тебя не найдётся немного мелочи?

— Конечно, — Сэм принялся обшаривать карманы своих потёртых кожаных бриджей. — Пятнадцать гвен… Хватит?

— Вполне, спасибо. Потом рассчитаемся…

— Говорят, твоё настоящее имя вовсе не Линда… И даже не Айслинд. Это правда?

— Правда. Моё настоящее имя — Илана.

— А правда, что ты колдунья? Меня это вовсе не пугает, просто интересно.

— Я действительно колдунья, и пугаться тут действительно нечего. Во всяком случае такому хорошему человеку, как ты.

До старого ипподрома Илана добралась на трейне. Аэробусом или воздушным такси было бы быстрее, но работники воздушного транспорта в Камелоте славились своей бдительностью и обо всех подозрительных пассажирах тут же сообщали куда следует. На рельсовых дорогах, которыми пользовались в основном живущие в предместье бедняки, такого контроля не было. Никто и внимания не обратил на девочку в плаще с низко опущенным капюшоном, которая, бросив в автомат монетку и оторвав билет, встала у окна в самом конце переполненного вагона. Детей среди пассажиров сегодня было больше обычного.

— Господи, и куда это они все? — проворчала старуха с потрёпанной котомкой на коленях. Наверняка из тех нищих, что жили в заброшенных домах на окраинах Камелота и каждый день ездили в центр «на промысел» — в мусорных контейнерах возле богатых домов было чем поживиться.

— Сегодня представление, — пояснил ей сосед, долговязый парень в комбинезоне уборщика. — «Марсиане» приехали. Так что, бабушка, сейчас целый месяц в вагонах толкотня будет…

— Марсиане, говоришь?

— Да это цирк так называется — по фамилии хозяина. Жан Марсо его зовут… Лучшая в Федерации труппа конных акробатов. Нынче они старый ипподром арендовали — конюшни там ещё более или менее сохранились. Его всё сносить собираются, а зачем? Лучше бы подремонтировали…

Посреди старого ипподрома красовался шатёр, похожий на гигантский красочный зонтик. Вокруг теснились разноцветные вагончики и трейлеры, между которыми сновали люди. Причём не только артисты. До представления оставалось ещё полчаса. Юные зрители пользовались возможностью потолкаться среди циркачей и поглазеть на животных, чьи передвижные вольеры находились сразу за вагончиками артистов. Дальше в два ряда тянулись полуразрушенные конюшни. «Марсиане» разместили своих лошадей там, где уцелела крыша. Там-то и следовало искать Аргенту.

В воздухе пахло свежестью и влагой — приближалась гроза. На западе примерно в пятистах метрах от циркового стойбища на фоне мутно-синего неба белели развалины торгового комплекса, построенного первыми поселенцами Авалона.

Возле конюшен сейчас зевак не было — детвора толпилась в основном у клеток с хищниками. Илана заметила, что большая часть лошадиных загончиков пуста. Наверное, коней, занятых в сегодняшнем представлении, уже увели. Аргенту она нашла быстро. Лошадь тихонько заржала, протянув к ней через загородку свою красивую умную морду.

— Привет, — прошептала Илана, погладив Аргенту. — Надеюсь, тебя тут не обижают?

Лошадь вздохнула. Вид у ней был вполне ухоженный, но большие, влажные глаза смотрели с тоской.

Илана уже собиралась перемахнуть через перегородку загона, но её окликнули.

— Эй, осторожнее! — К ней быстрым шагом направлялся подросток в облегающем костюме наподобие средневекового и серебристом кудрявом парике. — Леди Грей у нас с норовом.

— Леди Грей? — переспросила Илана, стараясь скрыть досаду. Как бы ни было возле конюшен безлюдно, увести лошадь всё равно непросто — в любой момент может кто-нибудь появиться. Как вот этот парень, к примеру…

— Это её кличка. Но ведёт она себя не всегда как леди. Лучше отойди, она с норовом.

— А что, леди непременно должна быть паинькой?

— А что ты тут делаешь?

— На лошадей смотрю, — пожала плечами Илана. — Мне показалось, тут всем можно ходить.

— Пока можно. Нам не жалко, пусть ребятня на зверей пялится, но когда первый гонг дадут, всех зрителей со служебной территории попросят.

— Ты сегодня выступаешь?

— Да, но мне ещё нескоро на арену. Мой номер в конце первого действия.

Мальчишка рассматривал Илану с интересом, в котором, впрочем, не было ни тени враждебности или подозрительности. «Марсиане» — гастролёры и в Камелоте совсем недавно. Вряд ли они знают, кого в данный момент может разыскивать местная полиция. Илана не исключала, что её уже ищут. Только вот скорее не полиция, а люди Изабеллы.

— У вас только дрессированные звери?

— Ну почему… У нас всё есть, как в любом нормальном цирке. Акробаты, эквилибристы, фокусники…

— Все цирковые фокусники — мошенники.

— Что значит мошенники? — возмутился юный циркач. — У них просто свои секреты. Между прочим, среди наших есть самые настоящие маги.

— Ну да, все так говорят. Настоящие маги — редкость, а шарлатанов пруд пруди.

— А ты, конечно, сразу отличишь настоящего мага от шарлатана, — прищурился парень.

— Ну, может, и не отличу, зато у меня есть настоящий магический предмет. Смотри!

Илана достала из кармана плаща ледяной шарик.

— Эка невидаль! — презрительно усмехнулся мальчишка. — Эти так называемые магические шары сейчас где только ни продаются. В некоторых мирах их запретили, но, по-моему, только там, где ортодоксы заправляют. У меня таких две штуки, и у каждой — по восемьдесят превращений.

— А у этой превращений бесконечное множество. Причём изображение можно извлечь из шарика и увеличить. До любых размеров.

— Так может, продемонстрируешь?

— С удовольствием. Кого ты хочешь увидеть?

— Ну-у… допустим, льва.

В ледышке появилась фигурка льва. А в следующее мгновение лев в натуральную величину уже скалил пасть, медленно наступая на мальчика. Тот испуганно попятился.

— Не бойся, — успокоила его Илана. — Это всего лишь фантом. Его, конечно, можно пощупать, но он совершенно не опасен. Во всяком случае, пока я не захочу сделать его опасным для окружающих.

— Вот это да-а! — выдохнул парень. — Такого я ещё не видел.

— А ты думаешь, почему церковь запрещает подобные игрушки? — Илана взмахом руки развеяла фантом. — Потому что среди них есть действительно магические. И одна из них перед тобой.

— В ней кого угодно можно вызвать?

— Конечно.

— И увеличить?

— Да. И даже оживить… То есть не то, чтобы совсем оживить, а на время. Можно заставить фантома что-нибудь сделать.

— А как?

Илана загадочно улыбнулась.

— Ты что — колдунья?

— Вовсе нет. Просто я знаю заклинание, при помощи которого этим шариком можно управлять. Оно короткое и легко запоминается.

— Но мне ты его, естественно, не скажешь, да? — с затаённой надеждой спросил юный циркач.

Илана чувствовала, что за секрет магического шарика мальчишка готов выложить все свои карманные деньги. Он явно был не прочь поторговаться.

— Видишь ли, чем больше человек знают это заклинание, тем слабее его действие, поэтому сообщить его можно только одному человеку. Ну а я ещё никому его не говорила.

Илана сделала выразительную паузу.

— И что ты хочешь за свой секрет? — спросил парень. — Хотя заклинание без самого шарика никакой ценности не имеет, ведь так?

— Естественно, оно действует только на настоящий магический шар. Если у тебя обыкновенная стекляшка, какие продают везде, чудес не будет. У меня магических шаров целых три, так что я могу дать тебе этот — в придачу к заклинанию.

— И что ты за это хочешь?

— Совсем немного.

— А именно?

— Хочу покататься на этой серой лошадке. Уж больно она красивая.

— Боюсь, что ничего не выйдет, — приуныл мальчишка. — Хозяин запрещает катать на наших лошадях посторонних. Говорит, спину собьют…

— Я хорошая наездница.

— Ему не объяснишь. Нельзя и всё. Если увидят, мне влетит.

— Ну а своим-то кататься можно?

— Своим можно.

— Значит, если ты решишь проехаться на Леди Грей, никто ведь ничего не скажет?

— Да нет, наверно…

— Вот и отлично. Махнёмся одеждой, я прокачусь до той развалины и обратно. Идёт?

Немного поколебавшись, парень кивнул. Затея Иланы ему не нравилась, но очень уж хотелось заполучить настоящий магический шар и узнать заклинание.

Они укрылись в одном из пустых загонов. Костюм Тони — так звали юного циркача — был из растягивающейся ткани, поэтому пришёлся бы впору любому подростку от двенадцати до шестнадцати лет, а вот джинсы Иланы на парня не налезли.

— Завернись пока в мой плащ, — посоветовала она, торопливо запихивая свои белые волосы под парик. — Уж минут пятнадцать-двадцать-то можно так посидеть.

— Только не дольше, ладно? Мне ж выступать…

— В случае чего скажешь, что некая демоница околдовала тебя при помощи магического шара. Не помню мол как тут оказался без одежды… Да ладно, шучу! Поиграй пока шариком, поэкспериментируй. Вернусь — скажу заклинание.

Бросив Тони шар, Илана поспешно вышла. Она заколдовала ледышку так, чтобы там появлялись любые заказанные им картинки. В течение суток это колдовство должно действовать, а дальше… Это уж зависело от магических способностей обладателя ледышки.

Возле конюшни никого не было. Несколько человек издали видели, как Илана выводит лошадь из стойла, но беспокойства это ни у кого не вызвало — значит, её принимали за Тони. Её окликнули, лишь когда она, миновав загоны, направила Аргенту в сторону руин.

— Тони! Нашёл время кататься! — крикнул невысокий плотный мужчина с длинными чёрными усами. — Надеюсь, ты помнишь, когда твой выход?

Илана обернулась, энергично закивала и пустила лошадь в галоп.

Она знала, что рано или поздно её обман раскроется, но не думала, что так рано. Погоню она заметила, когда подъезжала к развалинам. От торгового комплекса остались лишь стены, местами обвалившаяся крыша да многочисленные арки, ведущие в лабиринт просторных залов и коридоров, где между плитами пола и ступенями разрушенных лестниц пробивалась трава.

За руинами простиралось поле, плавно переходящее в редкую еловую рощу, за которой начинались узкие, извилистые улицы предместья, застроенные в основном двух- и трёхэтажными домами. Их островерхие металлические крыши светлели на фоне яркой зелени. В предместье было много садов, большей частью заброшенных — в последнее время цены на недвижимость стремительно падали, и жители окраин весьма активно покупали дома в столице. Цены на землю тоже резко упали, поэтому люди не спешили продавать свои участки. Те, у кого не было времени часто ездить за город, махнули на свои сады рукой, так что предместье всё больше и больше напоминало сплошной запущенный сад. Там было где спрятаться, но Илана поняла, что преследователи догонят её раньше, чем она успеет пересечь поле, — они были на лёгком и весьма манёвренном джипе-вездеходе.

Аргента тоненько заржала, косясь на хозяйку большим тёмно-карим глазом: что будем делать?

— Спрячемся среди развалин, — прошептала Илана.

А дальше? — спросила она у самой себя. Зачем ты всё это затеяла? Назло королеве? Ведь знала же, что скорее всего эта афёра закончится плохо… Королеве-то ты, конечно, хлопот прибавишь, но и неприятностей на свою голову тоже. Ну и ладно! Одной больше, одной меньше… Зато весело! Как там сказал граф в одном старинном фильме? Когда уходишь от погони, ни о чём не думаешь.

Набухшие грозовые тучи наконец-то обрушились на землю ливнем. Укрывшись в той части руин, где уцелела крыша, Илана смотрела на бегущие по стенам потоки дождя. В выбоинах на каменном полу тут же образовались лужи. Скоро преследователи будут здесь и начнут обыскивать развалины. Это огромное строение похоже на лабиринт. Прятаться тут можно долго, но не до бесконечности… А если сделать так, чтобы они вообще сюда не проникли?

Илана посмотрела, на окружавшую руины серебристую завесу дождя и улыбнулась. Через пару минут струи воды превратились в ледяную стену. Пол и намокшие стены внутри здания тоже заледенели. Лошадь испуганно захрапела.

— Тише, тише, — Илана успокаивающе потрепала её по шее и чуть не вскрикнула от острой боли в боку.

На серебристом цирковом трико расплывалось яркое голубое пятно — кровь. Рана не бедре тоже заныла. От слабости Илана чуть не свалилась с лошади. Магия отнимает много сил, а тут ещё эти раны… Они, конечно, заживают с потрясающей скоростью, но, похоже, Илана всё-таки переоценила возможности своего организма.

Оглушительный удар грома прокатился по оледеневшему зданию звонким многократным эхом. Аргента от испуга едва не встала на дыбы. С потолка сыпался град.

«Лучше пусть будет снег, — подумала Илана, обняв лошадь за шею, чтобы не упасть. — Пусть гроза превратится в снегопад — сильный-сильный… Пусть он завалит всё вокруг. Тогда к нам никто не подберётся».

— Эй вы! — крикнула она, глядя на ледяное зеркало, затянувшее огромную арку входа. — Поворачивайте к своему цирку! Уезжайте, пока совсем не завязли в снегу!

Её голос звенел, рассыпаясь на сотни маленьких колокольчиков. Им вторили другие голоса — высокие и низкие, здание постепенно наполнялось зловещим хохотом и воем.

— Кто здесь? — стуча зубами, прошептала Илана.

Её всю трясло. Странно… Ей же никогда не бывает холодно. Из зеркала на неё смотрела тоненькая всадница в серебристом костюме на серебристо-серой лошади. Снежная принцесса, укрывшаяся от врагов в своём сверкающем ледяном дворце. И когда же она сможет отсюда выйти?

Илана огляделась. В нескольких метрах от неё возвышалась арка, ведущая в огромный полутёмный зал, который заносило снегом сквозь отверстие в потолке. Снег валил всё сильней и сильней. Создавалось впечатление, что дыра в крыше стремительно растёт. Трава, пробивающаяся между плитами пола, заиндевела и слегка пригибалась от ветра. Вообще-то плит уже видно не было. Зал напоминал заснеженную равнину. За ней темнела роща, из которой выезжал отряд. В лунном свете ярко сверкали мечи и наконечники копий, рослые кони по колено проваливались в снег. Когда отряд подъехал поближе, Илана заметила, что копья и мечи у воинов ледяные. Откуда здесь эти люди? И эта равнина, и луна… Полуразрушенная арка вела в иную реальность. В ту самую, где Илана уже не раз оказывалась. Туда, где над снежными равнинами кружат гигантские белые птицы, а на горизонте сияют ледяными шпилями величественные горные замки… Туда, где в день святого Дамиана сгинул Таддеуш. Юный демон с голубыми глазами заманил их туда и разлучил навеки…

Он был здесь и на этот раз. Он скакал на белом коне во главе отряда. Сегодня он показался Илане старше, чем тогда… Неудивительно. Ведь с тех пор прошёл целый год. Стройный юноша лет пятнадцати в меховом плаще с откинутым капюшоном мчался ей навстречу. Лунный свет серебрил его длинные тёмные волосы. Он что-то кричал, но вой ветра заглушал его голос. Илана знала, что стоит ей проехать под аркой, и она окажется в той реальности. Но она не знала, сможет ли вернуться в эту. Здесь она по уши увязла в неприятностях, и всё же здесь у неё есть друзья…

Сзади послышался шум. До Иланы донеслись голоса, тяжёлые, глухие звуки ударов. Те, кто был снаружи, пытались пробить лёд. На Илану напал смех. Зря стараются — этот лёд им не сломать. Всадники были уже совсем близко. Там, на равнине, начиналась метель. Девочка блаженно зажмурилась, ощутив на лице снежную пыль. Снег другого мира… Или этого? Здесь ведь тоже снегопад. Интересно, когда он закончится? Наверное, когда закончится дождь, который по её воле превращается в снег…

Илану скрутило от острого приступа боли в боку. Ей костюм промок от крови. Юноша мчался к ней во весь опор и что-то кричал. Возможно, он хотел помочь ей… Нет, голубоглазый демон приготовил ей новую ловушку. Хотя она и так в ловушке. Им не пробить этот лёд, а растопить его она не хочет. До чего же ей все надоели!

— Ты действительно хочешь умереть в этом ледяном дворце, который ты создала? — спросил отец Джордж, внимательно глядя на неё своими удивительными голубыми глазами. — Лучше разрушь эти стены.

— Я хотела спрятаться…

— От этого мира не спрячешься, дитя. Только если умрёшь…

— Не бойтесь, ваше величество, она не умрёт.

А это ещё кто? Отец Джордж исчез так же внезапно, как и появился. Над Иланой нависло добродушное круглое лицо с маленькими, глубоко посаженными глазками. Да это же доктор, который лечил её в посольстве… Откуда он здесь?

Окончательно придя в себя, Илана обнаружила, что она лежит в постели в своей комнате. Вернее, в той комнате, которую ей выделила в германарском посольстве королева. Изабелла была здесь.

— Это было очень неразумно, Илана, — покачала она головой. — Две самые серьёзные раны снова открылись. Теперь тебе придётся ещё пару дней провести в постели. Я бы помогла тебе решить эту проблему с лошадью. Неужели нельзя было подождать каких-то полчаса?

— Где Аргента?

— Я распорядилась поселить её в пустом гараже, конюшни при посольстве нет. Не беспокойся, она сыта и чувствует себя прекрасно. В отличие от своей сумасбродной хозяйки.

— Да уж, — с упрёком произнёс доктор, собирая свой чемоданчик. — Сегодня вам вставать нельзя, юная леди, а завтра… Ладно, завтра будет видно. С таким пациентом трудно что-либо предсказывать. Раны затягиваются с рекордной скоростью, но если наша амазонка опять надумает проехаться за город, я ни за что не ручаюсь.

— Почему ты так поступила? — спросила королева, когда доктор покинул комнату. — Хотела меня позлить? И всё из-за того, что я не бросила все свои дела и не кинулась немедленно выполнять твоё желание?

— Я боялась, что с Аргентой что-нибудь случится. Говорят, меня считают ведьмой и даже уничтожили все мои вещи…

— Это была просто хулиганская выходка. После убийства наследника город кипит. Взрывчатки бросили ещё в два номера, где жили ваши. Хорошо, что в тот момент там никого не было.

Королева вздохнула и, поправив Илане одеяло, присела на краешек постели.

— Теперь тех, кто считает тебя ведьмой, ещё больше. «Марсиане» свернули свой шатёр и намерены завтра же покинуть Авалон. Когда я хотела выплатить хозяину цирка стоимость лошади — они её всё же купили, другое дело, что хозяин отеля не должен был её продавать… Так вот, когда я предложила деньги, Жан Марсо только руками замахал. Спасибо, говорит, ваша маленькая ведьма уже расплатилась с нами своим колдовским шаром. Забирайте его обратно, и больше нам ничего от вас не надо.

Королева кивнула на магическую ледышку, которая лежала на столике возле кровати.

— И не стыдно тебе было подставлять того мальчика? Тони.

— Я подсказала ему, как прикрыть свою задницу. Дескать, околдовали…

— Похоже, он последовал твоему совету. Едва ты уехала, в это пустое стойло, где он тебя дожидался, случайно заглянул его старший брат и поднял Тони на смех — чего ты тут сидишь, завернувшись в девчоночий плащ? Видимо, мальчишка не ждал, что его найдут до твоего приезда, и решил, что надо как-то выкручиваться. Брат сказал, что Тони вёл себя, как полоумный. Нёс какую-то чушь и без конца твердил про девочку с сумеречными глазами, которая показала ему прозрачный шар и что-то нараспев произнесла. И после этого он якобы ничего не помнит. Шар он крепко сжимал в руке и ни за что не хотел отдавать, но когда его у него всё-таки отняли, тут же пришёл в себя.

— Молодец Тони, — усмехнулась Илана. — Настоящий артист.

— Между прочим, брат Тони убеждал хозяина отдать этот шарик полиции, но Жан Марсо предпочитает ни с кем не осложнять отношения. Особенно с теми, кто умеет наводить чары. Кажется, теперь он считает, что весь королевский двор Германара состоит из колдунов. Я уже поняла, что ты любишь играть опасными игрушками, и здешней полиции лучше о них не знать. Хорошо, что Жан Марсо не намерен раздувать эту историю. У следствия и так к тебе немало вопросов.

— Да пусть бы они и забрали этот шарик. Ничего особенного они бы в нём не увидели.

— Насколько я поняла, что-то особенное в нём появляется, только когда ты этого хочешь. Марк Савье сегодня весь день сам не свой. Говорит, что от твоего взгляда его до костей пробрал холод — как будто морозный ветер налетел… Тебе нравится пугать людей?

— Я не знала, что у вас такие пугливые охранники.

— Марк не такой уж и пугливый. Но когда происходит что-то странное, теряются даже смелые люди.

— Он меня здорово разозлил. Честно говоря, я и сама не ожидала такого эффекта. Надеюсь, у него не началось двустороннее воспаление лёгких?

— Ты действительно опасна для окружающих. Не столько потому, что обладаешь магией, сколько потому, что тебе нравится та власть над людьми, которую она тебе даёт.

— Даже людям свойственно пользоваться той властью, какой они обладают. Чего же вы хотите от нелюдей?

— Значит, роль нелюди пришлась тебе по вкусу?

— По вкусу или нет, но она моя. Притворяться, что я такая, как все, не имеет смысла. И никогда не имело. Как бы я себя ни вела — хорошо или плохо, я всё равно была не такая, как все, а значит, не такая, как положено.

— Прекрасное оправдание для дурных поступков.

— Я и не думала перед вами оправдываться. Да и ничего такого уж плохого я не сделала. Всего лишь вернула свою собственность. Тони выкрутился, так что всё в порядке…

— Не всё. Теперь только и говорят об этом снегопаде и ледяной броне на развалинах торгового центра. Её не брал даже лазерный луч.

— Тогда как меня оттуда достали?

— Слава Богу, этот странный лёд всё же растаял. Он начал таять примерно через час после того, как я и мои люди приехали к этим руинам. Примерно тогда же и снег перестал валить.

— А где шёл снег? Только там или в городе тоже?

— Он шёл в радиусе метров сто от руин. А в предместье и в городе был дождь. Мои люди довольно быстро напали на твой след, но мы испугались, что не сможем проникнуть в это разрушенное здание. Циркачи сказали, что ты укрылась там, и сразу после этого начались странные вещи…

«Наверное, лёд растаял, потому что я не захотела остаться там навсегда, — размышляла девочка. — Я ведь действительно могла умереть…»

— Что там произошло, Илана? — осторожно спросила королева.

— Не знаю… Я хочу спать.

— Не хочешь. Я прекрасно знаю, когда ребёнку действительно хочется спать. Ты просто не хочешь со мной разговаривать. Не в моих правилах лезть кому-то в душу, стараться выпытать чужую тайну, но твои секреты слишком уж сказываются на жизни окружающих. Я не знаю, какими силами ты играешь… Мне хочется верить, что ты всего лишь защищаешься, но многие считают тебя опасной. Я хочу помочь тебе, а ты как нарочно ещё больше всё осложняешь…

— Я не просила вас о помощи. Меня притащили сюда в бессознательном состоянии… То есть я, конечно, понимаю, что вы меня спасли, но… Меньше всего на свете я хочу быть чем-то вам обязана. И кому-либо вообще. Когда всё это закончится, я готова с вами расплатиться.

— Вот как? — вскинула брови королева.

— На моём банковском счёте большая сумма денег. Компенсация от владельцев Замка Чудес… Не понимаю, что вас насмешило? Моим делом занимается ваш адвокат, а хороший адвокат стоит дорого. Да и лечение…

— Илана, деньги для меня не проблема. Если тебя оправдают, ты сможешь распоряжаться частью своих сбережений…

— Почему это частью? По авалонским законам я самостоятельный человек. Я сама зарабатываю себе на жизнь и имею право распоряжаться своим заработком…

— Увы, моя дорогая девочка, это по авалонским законам, но твоё гражданство признано недействительным — ведь документы поддельные, и эмигрировала ты незаконно. Согласно законодательству Федерации ты являешься несовершеннолетним гражданином Германара и должна иметь опекуна.

— Я думаю, маэстро не откажется остаться моим покровителем. Это по сути то же опекунство….

— Господин Гейл, конечно, не откажется, но… Дело в том, что теперь он не сможет быть твоим опекуном. Графиня де Персан умудрилась свалить всю эту историю с поддельными документами на него, так что он теперь тоже под следствием…

— Господи, только не это! — у Иланы даже раны снова заныли. — Ну почему я всем приношу одни несчастья?

— Ну… Преувеличивать тоже не стоит, — королева ободряюще похлопала Илану по руке, которую девочка тут же отдёрнула. — В конце концов, никто не заставлял взрослых людей идти ради тебя на все эти махинации. Они были в тебе заинтересованы — и графиня, и маэстро… Впрочем, он тебя ни в чём не винит и очень за тебя переживает.

— Его тоже будут судить?

— Да, но я надеюсь быстро уладить его дело. Обещаю, что господин Гейл отделается штрафом. Сумма, конечно, приличная, но это лучше, чем тюрьма.

— Я хочу остаться в его труппе.

— Он был бы очень рад. Тем более что некоторые танцоры его покинули. Большинство по настоянию родственников — у вас же там много несовершеннолетних, и далеко не всем их родичам этот скандал пришёлся по душе. Труппа лишилась покровительницы, а вместе с ней жилья и репетиционных залов. Публика вернула все заранее купленные билеты, так что театр несёт убытки. Да ещё этот штраф… Чтобы выплатить его, личных сбережений Питеру Гейлу не хватит, и ему придётся воспользоваться вашей общей кассой. Да ещё надо дать расчёт тем, кто уходит. Я предложила ему и остаткам его труппы отправиться со мной в Германар. Думаю, они согласятся. Питер Гейл сейчас не в том положении, чтобы отказываться от моего предложения.

— А кого вы ещё намерены в ближайшее время облагодетельствовать? — полюбопытствовала Илана.

— Труппа Гейла заинтересовала меня ещё три года назад, — невозмутимо сказала королева, — когда они ненадолго приезжали к нам на гастроли, так что в данном случае я не совсем бескорыстна. А что, ты хочешь меня за кого-то попросить?

— Да. За себя. Позвольте мне всё же с вами рассчитаться и навсегда избавиться от вашего покровительства. Сыта по горло могущественными покровительницами.

— Понимаю, — усмехнулась Изабелла. — Не так уж трудно и догадаться, почему ты не поладила с герцогиней Левенхольд. Но по закону она до сих пор является твоей опекуншей, и доказать, что она вела себя неподобающим образом, ты не сможешь. Избавить тебя от этой опекунши может только твоя королева, если согласится взять тебя под свою личную опеку.

— Надо же, какое благородство! А может, вы и тут не совсем бескорыстны? Что вам от меня нужно? Вас интересуют мои опасные игрушки? Моя сила? Я не собираюсь быть послушным орудием в ваших руках! И какими бы силами я ни играла, я не смогу вернуть вам вашего сына!

Илана тут же пожалела о своих словах. Изабелла не просто побледнела. У неё было лицо человека, которому нанесли смертельную рану.

— Похоже, ты действительно не в себе, — сказала она, взяв себя в руки, и встала. — Отдыхай. Скоро принесут ужин.

Минут через пятнадцать горничная принесла поднос с изящно сервированным ужином, к которому Илана почти не прикоснулась. У неё начисто пропал аппетит.

— Убери это, — сказала она Ханне, кивнув на поднос, и потянулась за халатом.

— Вам сегодня лучше не вставать, — робко заметила девушка.

— Я сама знаю, что мне лучше. Уж до туалета как-нибудь доберусь. Ты свободна.

Горничная ушла, а Илана отправилась в смежную комнату и включила компьютер. В «Новостях» по-прежнему активно обсуждалось убийство авалонского наследника, но первое место на всех новостных сайтах занимали события в Германаре. Занесённые снегом улицы Гаммеля, похоронные процессии, отряды полицейских, сдерживающие возмущённую толпу, крестный ход… Фигуры в тёмных рясах по колено увязают в сугробах, ветер треплет церковные знамёна, швыряет охапки снежной пыли в лица людей и лики святых, но фигуры в чёрном упорно бредут навстречу метели, заунывное пение, смешиваясь со свистом ветра, напоминает похоронный плач… А вот метель утихла. По вечернему городу медленно ползут уборочные машины. В темнеющем небе, сменяя друг друга, появляются и исчезают то голографические портреты, то тексты. Среди светло-жёлтых строк нет-нет да вспыхивают ярко-красные — основные положения предвыборных программ. Кампания в разгаре… Снова день — ясный и морозный. В чистом лазурном небе празднично сияют купола главного гаммельского собора, но колокола его звонят так тягостно и заунывно, что хочется заткнуть уши. Опять чьи-то похороны…

Илана выключила компьютер и долго сидела, уставившись в одну точку. Вот уже почти восемь месяцев, как она покинула родную планету. И за всё это время ни разу не открыла в интернете раздел «Новости Федерации». Она не хотела ничего знать о Германаре, о Гаммеле… Она хотела забыть. Похороны Таддеуша, замёрзший труп бабушки Полли, белые фигуры, словно несомые метелью по городским улицам, застенки Отто Грундера, тёмные кварталы Шиман-Тауна, по которым она бежала, спасаясь от погони. Убегала, чтобы попасть в очередную западню… Яркая кровь на белом снегу. Кровь того парня, которому она ледышкой пробила грудь… Здесь, в Камелоте, не было снега. Здесь никогда не было зимы. Авалон казался Эдемом. Он им только казался — Илана поняла это сразу, но даже искусственный рай порой помогает забыть о пережитом ужасе. Теперь ужас вернулся — достаточно вспомнить залитую кровью комнату иллюзиона, странную и безликую, с плавающими в воздухе зыбкими сгустками материи… Обратная сторона рая. Точнее, его истинное лицо. Всё ложь… И она пыталась обмануть себя, укрывшись в этом искусственном Эдеме. Ужас настиг её и здесь. От судьбы не уйдёшь.

Спала она плохо. Ей снились заснеженные улицы Гаммеля, по которым без конца тянулись похоронные процессии, и ни на минуту не умолкал жуткий погребальный звон.

Самое странное, что он не умолк, даже когда Илана проснулась. Он становился всё громче и громче. Казалось, в Камелоте звонят колокола всех соборов.

— Что за шум? — спросила она, когда служанка принесла завтрак. — Какой-то церковный праздник?

— Заупокойная служба по его высочеству Артуру, — ответила девушка. — Сегодня девятый день.

В её голосе Илана уловила осуждающие нотки.

— Что ж, для меня это действительно праздник, — сказала она, сладко потянувшись. — Если б не звонили по этому мерзавцу, то звонили бы по мне… Впрочем, нет. Меня бы и отпевать-то отказались. Ко мне бы прилепили ярлык негодяйки, которая покушалась на жизнь его высочества, и каждая сволочь имела бы право плюнуть на мою могилу. А вообще я считаю, что жители Авалона должны мне памятник воздвигнуть — ведь я избавила их от короля-тирана.

— Вряд ли на суде примут такой аргумент, — позволила себе заметить Ханна.

— Значит, придётся их там всех заморозить, — устроившись поудобнее, Илана принялась за завтрак. — Представляешь: зал полон ледяных фигур, с потолка свисают сосульки…

— Вам больше ничего не нужно, госпожа? — дрожащим голоском спросила горничная.

— Мне надо мороженого. И побольше! Где-нибудь так… порций сорок. Боюсь потерять свою колдовскую форму, понимаешь?

Она доверительно улыбнулась. Сделав кривой реверанс, Ханна пулей вылетела из комнаты.

«Дура, — озлобленно подумала Илана. — Что ей этот ублюдочный принц? Почему она готова скорей его пожалеть, чем меня, на которую он напал? Да ещё с толпой своих дружков… Наверное, будь я бедной овечкой, которую вырвали из лап подонков, она бы мне сочувствовала. Будь я таким же слабым и жалким существом, как она сама… Эти ничтожества способны сочувствовать только себе подобным».

После завтрака Илана отправилась в кабинет и отыскала в интернете «Новости Федерации». Её внимание тут же привлёк заголовок «Хроника затянувшейся зимы. Ледяной ужас вновь навис над Гаммелем».

Открыв этот раздел, Илана увидела главную площадь Гаммеля — между зданием парламента и Центральным парком. Толпа слушала проповедника, который что-то вдохновенно вещал, взобравшись на каменную тумбу перед входом в парк. Ветер, то и дело вздымающий снежную пыль, трепал полы его длинного чёрного плаща. Конусообразный головной убор священника говорил о его высоком сане. В Камелоте Илана довольно часто видела уличных проповедников. Это были представители самых разных церквей, конфессий и даже сект. В Германаре же проповедовать на улице разрешалось только ортодоксалам.

Илану поразили огромные сугробы, которые окружали ограду Центрального парка, словно укрепления, возведённые вокруг средневекового замка. Площадь была расчищена, но чувствовалось, что город постепенно тонет в снегу. Похоже, его не успевали вывозить, а во время оттепелей он не таял. Это был не просто снег…

Неожиданно площадь накрыла огромная тень, и люди в ужасе кинулись врассыпную. А мгновение спустя Илана увидела причину их ужаса — странный летательный аппарат, словно сделанный из хрусталя или льда, ослепительно сверкающий в лучах полуденного солнца. Площадь тут же опустела, только проповедник остался на месте. Он смотрел на воздушный ледяной корабль и что-то кричал, потрясая руками, словно грозя странному гостю, внезапно возникшему над городом. Ледяной корабль… Илана вдруг поняла, что он действительно ледяной. А появился он так неожиданно, как будто материализовался из воздуха. Такой же корабль она вчера видела на экране в зале заседаний. Неудивительно, что королева встревожена, если такие штуковины то и дело появляются над столицей. Чьи это корабли и что они делают в германарском небе?

Не успела Илана об этом подумать, как проповедник упал, а снег возле него окрасился кровью. По каменной тумбе, на которой только что стоял священник, звонко забарабанили ледяные комья размером с яблоко. Деревья парка гнулись и трещали под этим чудовищным градом. Несколько детей, которые укрылись в беседке, со страхом смотрели на прогнувшуюся крышу. Сколько она ещё выдержит? К счастью, ледяная атака быстро закончилась, а сверкающий корабль исчез — словно растворился в воздухе. На экране появилось лицо комментатора. Минут пять Илана слушала его разглагольствования о странных событиях в Германаре. Загадочные корабли стали появляться над столицей четыре дня назад. Причём последние два их визита сопровождались бомбардировкой, которая оба раза длилась несколько минут. Ледяные снаряды размером от двух до пяти сантиметров в диаметре состоят из нетающего льда. Семь человек погибли, более ста получили ранения. Материальный ущерб пока невелик, но никто не знает, чего ждать дальше. Некоторые считают, что непосредственное отношение к этим событиям имеет корпорация «Транс-Холод», однако её владелец Отто Грундер решительно отклоняет все обвинения в свой адрес. Во время первой ледяной атаки пострадали два его предприятия и особняк. Продукцию его корпорации привыкли называть вечным льдом, но это явное преувеличение, поскольку его специалисты всего лишь разработали технологию производства льда, который долго не тает. Состав же льда, который сбрасывают на город странные корабли, им неизвестен. Они даже не могут сделать его анализ, поскольку его невозможно растопить. Церковь считает, что причины происходящего следует искать в другом. Ледяные демоны уже давно бесчинствуют в Германаре, ибо его граждане сами открыли силам зла двери в этот мир. Сначала появилась ледяная болезнь, теперь ледяные корабли, способные за несколько минут превратить город в руины. Если люди не одумаются и не вспомнят о Боге, не только Германар, но и вся Гея превратится в царство холода и мрака…

Услышав в соседней комнате шум, Илана выключила компьютер.

«Кого там ещё чёрт принёс?» — подумала она с раздражением.

Войдя в комнату, служившую ей одновременно спальней и гостиной, девочка с удивлением обнаружила там симпатичного молодого человека в элегантном белом костюме.

— Ваше мороженое, леди, — улыбнулся он.

Возле стола стоял небольшой контейнер на колёсиках.

— Сорок порций. Все разных сортов. В заказе не было указано, какие именно сорта вы предпочитаете, поэтому мы решили, что вы должны попробовать как можно больше видов нашей продукции. — Юноша распахнул миниатюрный холодильник, в котором празднично пестрели красивые упаковки. — Если вас что-то не устраивает, мы привезём другое мороженое. Заказ доставят самое позднее через пятнадцать минут…

— Да нет, спасибо, — растерянно пробормотала Илана. — Вообще-то я… Сколько это всё стоит?

— Я уже расплатилась, — раздался голос королевы.

Илана не заметила, когда она вошла.

— Вообще-то я пошутила, — хмуро сказала она, когда курьер удалился.

— Но Ханна всё приняла за чистую монету и тут же позвонила в магазин «Зимняя сказка». Чем ты её так напугала? Она сказала, что скорее умрёт, чем ещё раз войдёт в твои покои.

— Когда имеешь дело с дураками, довольно трудно предсказать, чего они могут испугаться. Пусть не входит — я привыкла сама о себе заботиться. Я росла не во дворце.

— И всё же я приставлю к тебе одного человека. На всякий случай. Лилиана не из пугливых… Не беспокойся, она не будет тебе докучать. Вообще-то она не горничная, но, если она тебе понадобится, нажми на кнопку вызова для слуг. Надеюсь, ты не собираешься съесть всё это мороженое зараз? Я не боюсь, что ты отморозишь себе живот, просто скоро второй завтрак, так что лучше не перебивай аппетит.

Изабелла подошла к двери, но, взявшись за дверную ручку, неожиданно обернулась.

— Что-то случилось? — спросила она.

— У меня ничего, — немного помедлив, ответила Илана. — Я бы хотела знать, что случилось в Германаре. Что это за ледяные корабли?

— Не знаю, — лицо королевы потемнело, словно на него упала тень. — Ты смотрела «Новости»?

— Да. А что там… вообще происходит? До сегодняшнего дня я почти не открывала новостные сайты… И очень редко смотрела телевизор. К тому же здесь интересуются только своими новостями.

— Да, Авалон — замкнутый мирок. Зацикленный на себе, на своём благополучии… А плохих новостей здесь вообще не любят. В Германаре уже давно неспокойно. Весна в этом году так и не наступила. А эти корабли… Они появляются неожиданно, как будто сквозь какую-то брешь в пространстве. Я не знаю, кто и откуда вторгается в наш мир… И почему это происходит именно у нас, в Германаре.

— А их не пробовали сбить?

— Пробовали, — нахмурилась королева. — Вопреки моему запрету. После этого корабли стали атаковать город. А сбить их невозможно. Такое впечатление, что они неуязвимы. Если кто-то что-то и знает об этих странных кораблях, то делиться своими знаниями с другими явно не хочет. Извини, Илана, меня ждут дела. Следователь придёт во второй половине дня. Меня в это время в посольстве не будет, но моё присутствие необязательно. Тем более, что разговор состоится в присутствии твоего адвоката… Кстати, лорд Джадд хочет побеседовать с тобой перед визитом следователя. Пренебрегать его советами не стоит. Удачи тебе.

— Вам тоже.

Илана хотела придать своему голосу ледяную вежливость, но, похоже, перестаралась — ответ прозвучал едва ли не грубо. Настроение испортилось окончательно. Больше всего Илану злило то, что она не могла ненавидеть эту женщину. Вопреки всему, что она о ней знала, она ловила себя на том, что испытывает к Изабелле симпатию. А что она о ней собственно знала? И сколько во всём этом правды?

Сорок порций мороженого оказались очень даже кстати. После обеда к Илане пожаловали гости — Питер Гейл и вся его труппа. Вернее, то, что от неё осталось. По мнению Иланы, остались самые лучшие, но девочка решила не затрагивать эту тему. Она знала, что театр лишился танцоров, на которых держалась примерно половина репертуара, и найти им замену трудно. Во всяком случае в ближайшее время. Слишком дурной славой сейчас пользовалась труппа Питера Гейла. А всё из-за восходящей звезды Линды Сноу. Глядя на друзей, Илана никак не могла избавиться от чувства вины. Ну почему там, где она, вечно что-нибудь случается? Почему она приносит несчастья тем, кого любит?

— Мы вообще-то давно собирались прийти, — сказал Себастьян Дави. — Но твой адвокат посоветовал нам пока не появляться возле посольства. Теперь вроде потише стало. К тому же сегодня все в храмах, служат заупокойную по этому ублюдку… Я, конечно, понимаю, что о мёртвых нельзя плохо говорить, но я его и мёртвого не могу простить за то, что нам всё испортил. Нам ведь тут так хорошо было. И дальше было бы хорошо, если бы не принц и его дружок Тео. Графиня де Персан устроила своего ненаглядного сыночка в какую-то элитную психиатрическую клинику. Якобы всё происшедшее нанесло ему тяжёлую душевную травму, и она боится, что он от неё так никогда и не оправится…

— Она тут недавно заявила, что Тео всегда был очень ранимым мальчиком, — вставила Люси. — Он, оказывается, от природы очень добр, даже слишком, и ни в чём не может отказать своим друзьям, потому и поддался на уговоры принца принять участие в розыгрыше. Адвокаты всех этих тварей стоят на том, что мальчики всего лишь хотели тебя разыграть. Но они, бедняжки, не учли, что имеют дело с представителем другой расы, и не могли предугадать, что их невинная шутка вызовет у тебя такой всплеск агрессивности… Не беспокойся, твоим адвокатам тоже есть что сказать. А также адвокатам сэра Томаса. Он уже вовсю поправляется и намерен явиться на суд. Его показания — самые важные. А если ещё учесть, что он даст слово рыцаря…

— Самое важное — это то, что он поправляется, — вздохнула Илана. — Если бы он погиб, я бы себе этого никогда не простила. Томас предупреждал, чтобы я вела себя осторожнее. И в Замок пришёл из-за меня. Хотел защитить…

— Вот-вот, — перебила Рита Иверс. — Он ещё задолго до всей этой истории подавал заявление в полицию. Насчёт тебя. Там сказано, что на тебя уже покушались в Мерендинском лесу и что твоя жизнь в опасности. Это заявление тоже очень важно.

— Не бойся, выберешься, — заверил Илану Джим Гринвуд, невысокий курчавый паренёк, который уже несколько месяцев упорно добивался расположения Люси. Судя по тому, как Люси ему сегодня улыбалась, его упорство наконец-то было вознаграждено. — И не думай, что тебя весь город ненавидит. По-моему, многие верят, что ты не виновата, хоть и не говорят об этом вслух. Авалонцы не больно-то любили принца. Сейчас они, конечно, в храмах, но вот только неизвестно, за что они там про себя молятся — за упокой его души или благодарят Бога, что этот злой и подлый мальчишка не вырастет и не станет их королём. Как бы ни была королевская власть ограничена парламентом, монарх есть монарх, и от его воли тоже кое-что зависит.

— Особенно здесь, на Авалоне, — добавил Себастьян. — Средневековых предрассудков тут хоть отбавляй, а здешняя знать, по-моему, совершенно зарвалась. Думаю, этих гадёнышей всё равно отмажут. Тебя оправдают, а их отмажут. Графиня же неспроста сыночка в клинику запихнула… Кстати, у Жака Д'Эрве и впрямь крыша поехала. Руку-то ему приделали — как новенькая будет, но он, говорят, всё смотрит на неё и твердит, что это не его рука, а его на снегу валяется. Просит принести её и пришить вместо этой, чужой.

— Бр-р, — поёжилась Рита. — Давайте лучше о чём-нибудь другом поговорим.

Гостям подали напитки, фрукты и бутерброды. Илана поняла, что это распоряжение королевы. Судя по лицу слуги, который накрывал на стол, ему это распоряжение не нравилось. Большинство слуг, сопровождавших Изабеллу в поездке на Авалон, Илану недолюбливали и боялись. Они явно недоумевали, почему королева так носится с этой странной бледной девчонкой, от которой одни неприятности и которая к тому же совершенно не ценит заботу её величества.

Покончив с бутербродами, юные танцоры дружно навалились на мороженое, к чему маэстро отнёсся на удивление лояльно. Он много шутил и смеялся, но Илана уже слишком хорошо его изучила, чтобы эта наигранная весёлость ввела её в заблуждение.

— Мне очень жаль, что всё так получилось, — сказала девочка, когда они вдвоём вышли на балкон.

Остальные в это время наперегонки расправлялись с мороженым.

— Перестань, моя сильфида, — замахал руками старик. — Тебе не в чем оправдываться. Никто из нас не любит неприятности, но от настоящего горя Господь нас всё же уберёг. А настоящим горем для меня было бы, если бы не ты убила этого подонка, а он тебя. Этих избалованных и праздных молодых людей раздражали твой талант, а ещё больше твоё чувство собственного достоинства. Я рад, что оно тебе никогда не изменяет и что ты сумела за себя постоять. Я горжусь тобой.

— Спасибо, маэстро, но… Что теперь будет с вами и с театром?

— Да может, всё не так уж и плохо. В Германаре всё начнём заново. Её величество Изабелла предложила нам помощь, отказываться от которой было бы неразумно…

— В Германаре сейчас неспокойно, — нахмурилась Илана. — И вы же знаете, что от этих могущественных покровителей можно всякого ожидать.

— Моя дорогая девочка, — улыбнулся Питер Гейл, — ты же отнюдь не глупа. Разница между Изабеллой Германарской и графиней де Персан слишком велика, чтобы её не заметить.

— А вы уверены, что всё о ней знаете?

— Знаю я о ней немного, а о тебе, по-моему, и ещё меньше. Что мы вообще знаем о людях, которые нас окружают? Мы всегда рискуем обмануться, но это не значит, что непременно надо всех в чём-то подозревать.

«Знали бы вы, в чём я её подозреваю», — подумала Илана, но делиться своими подозрениями с маэстро не стала. Виновата она или нет, а труппа оказалась в трудном положении из-за неё. Хороша же она будет, если помешает своим друзьям воспользоваться помощью единственного человека, который им эту помощь предлагает. Скорее всего, Изабелла действительно поможет им снова встать на ноги. Королева она, может, и никудышная, но меценатка неплохая. И в балете разбирается. Недаром же за годы её правления слава германарского королевского театра вырвалась далеко за пределы системы Гелиос-3.

Ближе к вечеру пришёл следователь — Эшли Брайтон. Этот высокий моложавый мужчина с симпатичным, непроницаемо-открытым лицом считался одним из лучших независимых юристов Федерации. В отличие от лорда Джадда он держался с Иланой приветливо, но его наигранное дружелюбие раздражало ещё больше, чем чопорная брюзгливость адвоката. Впрочем, дело своё знали оба.

Илана так устала от сегодняшних визитов, что легла спать раньше обычного. Уснула она сразу, но сон её не был ни глубоким, ни спокойным. Ей постоянно чудились то какие-то приглушённые тревожные голоса, то отдалённые крики. Среди ночи её разбудила королева и сказала, что они должны срочно возвращаться в Гаммель. Илана и глазом не успела моргнуть, как оказалась в салоне межзвёздного лайнера, где кроме неё расположились в удобных креслах ещё несколько человек. Здесь всё очень напоминало салон первого класса на том корабле, которым Илана летела с Майдара. За большими окнами из стеклопласта сверкали звёзды и загадочно светились маленькие разноцветные шары — не то планеты, не то астероиды. Осколки погибших миров… Один из них, сияющий подобно яркому сапфиру, стремительно увеличивался в размерах. Он быстро приближался, и ничего хорошего это не сулило. Илана знала, что надо сделать. Надо позвать звёздного кота. Он захочет поиграть этим ярким голубым осколком и отгонит его подальше от корабля. Едва она об этом подумала, как одно из созвездий приобрело очертания кота, а вскоре звёздный силуэт обрёл плоть. Огромный серебристо-белый кот с ярко-голубыми глазами мчался сквозь тьму. Вот он поймал сапфировый шар и принялся играть им. Илана любовалась грациозными движениями звёздного зверя, пока её внимание не привлекли испуганные крики. Пассажиры корабля, среди которых вдруг появилась вся труппа Питера Гейла, были охвачены ужасом. Оглядевшись, Илана поняла, почему. Корабль постепенно становился прозрачным. Пол, стены и потолок светлели и обесцвечивались, всё больше и больше напоминая окна. Вскоре Илане уже казалось, что вокруг неё одно сплошное окно.

— Это лёд, — сказала королева. — Он тает. Ещё немного — и наш корабль растает совсем.

— Это всё она! — крикнула, тыча в Илану пальцем, Алия Фаттам. — Это из-за неё! Где она, там вечно что-нибудь случается!

— Сейчас вы все умрёте, — злорадно усмехнулся принц Артур.

Он стоял перед Иланой, и из груди его торчал ледяной меч. Губы принца улыбались, а глаза были неподвижные, невидящие. Мёртвые.

Илана знала — всё зависит от неё. Только она может предотвратить катастрофу, но как?

— Да просто прикажи льду не таять. Это же обычная ловушка. В неё могут попасть люди, но не мы.

Перед Иланой вдруг возникло лицо — мудрое, но не старое. И удивительно красивое. Голубоватый оттенок кожи подчёркивал белизну длинных волнистых волос незнакомца, его огромные цвета зимних сумерек глаза завораживали и словно затягивали в свою бездонную глубину.

— Кто ты? — спросила Илана.

Но незнакомец уже исчез, и, похоже, кроме неё никто его не видел. Зато теперь она знала, что должна сделать. Просто приказать льду не таять. Едва она об этом подумала, как ледяные стены звездолёта утратили прозрачность. Сперва они побелели, потом постепенно стали обретать свои изначальные цвета.

— Ты всё равно умрёшь! — проскрежетал принц. Только теперь у него было лица Таддеуша.

Мёртвый Таддеуш Бельски медленно надвигался на Илану, невидяще глядя вперёд жуткими застывшими глазами.

Она проснулась и сразу почувствовала, что в комнате кто-то есть.

— Её опять мучают кошмары, — тихо произнёс знакомый голос.

— Может, позвать врача? — второй человек говорил шёпотом.

— Не надо… Кажется, она просыпается. Пойдём.

Две фигуры бесшумно выскользнули из комнаты, осторожно затворив за собой дверь.

Какое-то время Илана лежала, глядя на подсвеченные луной шторы. Потом встала и накинула халат. Она наконец-то вспомнила, где слышала этот голос. Голос королевы, который так не походил на тот, каким она говорила, выступая по телевидению или отдавая распоряжения. Или отбиваясь от нападок Иланы… До чего же по-разному может звучать голос одного и того же человека. Наверное, Илана и раньше могла бы уловить это сходство. Ей мешала неприязнь к Изабелле. Теперь, когда королева разговаривала тут с кем-то на пониженных тонах и её голос звучал как бы издалека, он особенно напоминал тот, который Илана слышала однажды сквозь неплотно закрытую дверь…

Девочка знала, где находятся королевские покои. Они никогда не охранялись. Изабелла считала, что достаточно охраны у входа в посольство. Она доверяла своим людям.

— Войдите, — отозвалась она на стук в дверь.

— Извините за поздний визит, — хмуро сказала Илана и замолчала, не зная, с чего начать разговор.

— Ничего страшного, — улыбнулась королева. Она сидела с книгой на диване. В длинном атласном халате, с распущенными тёмными волосами, Изабелла казалась ещё красивей, чем в роскошных нарядах для приёмов. — Мне совершенно не хочется спать. Кажется, мы с Лилианой тебя разбудили? Её комната рядом с твоей. Она услышала твои крики и забеспокоилась. Тебе приснился кошмар?

— Он мне уже давно снится. И никак не может закончиться. Если бы я могла хоть что-то понять… — Илана проглотила подступивший к горлу ком. Ещё не хватало тут разреветься. — Я… Я совершенно запуталась. Меня несколько раз пытались убить, меня похищали… Одни хотели бы от меня избавиться, другим от меня что-то надо. Иногда я не знаю, чего от меня хотят. Я только знаю, что хорошее отношение далеко не всегда сулит нам что-то хорошее…

— В этом ты права. Садись, — королева указала Илане на кресло рядом с диваном. — Люди, которые хотят нас использовать, часто прикидываются добрыми, а отличить правду от лжи иногда очень трудно. Я поняла, что чем больше буду убеждать тебя в своих добрых намерениях, тем меньше ты будешь мне верить. Тебе слишком рано довелось столкнуться с обманом и предательством. И ещё я поняла, что тебе известна моя тайна, — ты доказала это своей выходкой в последний день конкурса, когда я вручала тебе награду… Я только не могла понять, почему это вызывает у тебя такую ненависть. Почему ты считаешь, что ты вправе меня судить… Если честно, я уже и не знала, как мне себя с тобой вести. Я очень рада, что ты пришла поговорить. Давай начистоту — так будет лучше для нас обеих.

— Я считала, что знаю вашу тайну. На самом деле я знала только часть тайны, а это хуже всего. В таких случаях начинаешь заниматься домыслами и обвиняешь совсем не тех… Я кое-что вспомнила, но… Теперь я уж совсем ничего не понимаю. Там, в Гаммеле, очень многое произошло… Я пыталась во всём разобраться и верила человеку, которого очень любила. Но… Может, он и его близкие ошибались? А ведь всё так сходилось. Отец Джордж убит, Вильгельмина Майер исчезла в неизвестном направлении, доктор тоже…

Илана замолчала, тщетно пытаясь собраться с мыслями.

— Какой доктор? — удивлённо спросила королева.

— Трамп… Ну, который лечил принца… Или… Говорят, доктор, который, принимал у вас роды, тоже исчез…

Илана запнулась и снова замолчала, чувствуя, что лицо у неё становится примерно того же цвета, что и ярко-голубой шёлковый халат Изабеллы.

— Доктор Джулиано Сантарелли, который принимал у меня роды, несколько лет назад отправился на одну из планет системы Харон и, к сожалению, вскоре умер. Заразился местной формой лихорадки. Где сейчас доктор Трамп, я не знаю, но Вильгельмина Майер исчезла в хорошо мне известном направлении. Я сама помогла ей скрыться и дала денег. После смерти Гая она не захотела остаться во дворце — там всё слишком напоминало о её любимце. Вильгельмина нянчила Гая с годовалого возраста и с удовольствием нянчила бы его всю оставшуюся жизнь. Он тоже был к ней очень привязан, но лет с четырёх уже изрядно тяготился её заботами. Гай был очень независимым, самостоятельным… — королева грустно улыбнулась. — Я всегда старалась с этим считаться, поэтому некоторые говорили, что я недостаточно его люблю. Вильгельмина же из категории наседок. После смерти Гая она устроилась няней в одно знатное семейство и закрутила роман с хозяином. Несколько лет об этой связи никто даже не догадывался, но всё тайное рано или поздно становится явным. Её хозяйка пришла в ярость. Вильгельмина так боялась мести этой дамы, что сочла за благо уехать их Гаммеля. Я помогла ей устроиться в Нортленде — это далеко от столицы. Каюсь, что нарушила закон, когда помогла ей сделать документы на другое имя. Я просто хорошо знаю её бывшую хозяйку. Гельми совершила глупость, но не могла же я оставить в беде человека, который заботился о моём сыне… А почему тебя так интересуют все эти люди?

— Вильгельмина… Я думала, что это она тогда разговаривала с отцом Джорджем.

Илана сделала паузу. Королева была явно озадачена таким поворотом, но ничего не спрашивала и ждала дальнейших объяснений.

— Это было позапрошлой осенью. В тот день, когда неожиданно выпал снег. Я пришла в церковь Святой Анны — хотела убедиться, что раненый ют успел там укрыться. На него напали, и я ему помогла… Я случайно подслушала один разговор. Отец Джордж называл свою собеседницу Билли. Я знаю парня по имени Вильгельм, которого все зовут Билли, вот я и решила, что отец Джордж разговаривал с вашей бывшей служанкой.

— Гай называл свою няню Гельмина, — сказала королева и снова улыбнулась, ненадолго задумавшись. — А Билли — это моё уменьшительное имя, которое в Гаммеле почти никто не знал… Только Джордж. В детстве меня называли Белла, а у Стефана, моего младшего брата, получалось что-то вроде Билли. В конце концов другие тоже стали меня так звать. В Леброне для друзей я была Билли. А здесь только для Джорджа. Его назначили младшим служителем прихода Святой Анны в тот же год, когда я приехала сюда в гости к подруге, графине Эккенхарт. Она привела меня на встречу молодого короля Георга Августа с представителями религиозных общин. Там я познакомилась с обоими — с Георгом и с Джорджем. Два человека с одним и тем же именем в двух его вариантах. Эти двое мужчин были полными антиподами. Каждый привлекал меня по-своему. Лучше бы я полюбила Георга, но я полюбила Джорджа. И стала тем соблазном, перед которым он не устоял. Это я заставила его совершить грех, но он никогда меня в этом не винил. Только самого себя.

— Илана, — сказала королева, немного помолчав, — я всё равно не могу понять, за что ты меня так возненавидела. Выходит, ты считала, что любовницей Джорджа была Вильгельмина и что они говорили о своём умершем сыне… В чём ты хотела меня обвинить, когда показала мне Джорджа в своём магическом шаре?

— Я думала, что он был убит по вашему приказу, — с трудом выдавила из себя девочка. — Так говорили… Я часто гостила в доме Бельски, а ведь они всегда были близки ко двору. Я думала, они знают больше других.

— О да, Анна всегда старалась быть поближе ко двору, — усмехнулась королева. Её красивое лицо на мгновение исказило выражение холодной брезгливости. — Ей не удалось взять эту крепость, но она не теряла надежды. Она всегда меня ненавидела. Наверное, я действительно разрушила её жизнь, но так получилось не потому, что я поставила цель что-то у кого-то отнять. Георг выбрал меня, а мне тогда было всё равно. Джордж не смог изменить своему призванию. Я верила, что высокое положение, которое я займу, и обязательства, которые возлагает на себя королева, помогут мне вновь обрести смысл жизни… Я ошиблась. Но я никому не желала зла. Выходя за Георга, я не знала, что беременна. Я поняла это спустя два дня после свадьбы. И решила скрыть правду — не хотела скандала. Значит, Бельски сказали тебе, что Джордж убит по моему приказу?

— Графиня намекала на это. Она говорила, что вы на всё способны, а священник знал вашу тайну. В этом доме постоянно говорили о какой-то тайне, связанной с вашим сыном. Якобы он не был сыном не только королю, но и даже вам. Когда исчезла Вильгельмина, заговорили о том, что вы и от неё избавились, поскольку она тоже могла это знать, а вы хотели считаться матерью наследника даже после его смерти. А я… Я вспомнила тот разговор, который подслушала в церкви… Я решила, что эта Билли и есть Вильгельмина и что она говорила с отцом Джорджем о принце! О своём сыне, тайну рождения которого так старалась скрыть королева. Мне казалось, всё сходится… Чёрт! — Илана с досадой стукнула себя кулаком по колену. — Я просто дура! Наслушалась сплетен, остальное сама домыслила. Я верила Тэду. Он был такой добрый, никогда ни о ком не говорил лишнего. Но он полностью доверял своей матери, а она ненавидела вас и забила ему голову всей этой чушью.

— Тебе очень нравился Таддеуш Бельски? — с улыбкой спросила королева.

— Да.

— А мне, если честно, не очень. Наверное, потому, что я постоянно чувствовала его острую неприязнь к Гаю. Со стороны они казались друзьями, но я видела, что маленький граф ненавидит моего сына. Меня это не удивляло — я же знала, что Таддеуш растёт под влиянием матери. Он был ещё слишком юн, чтобы хорошо разбираться в людях.

— Я уверена, что, знай он о вас правду, он бы относился к вам по-другому. А его величество… Он знал, что Гай не был его сыном?

Илана смутилась, запоздало сообразив, что её вопрос несколько бестактен. Да, она знала тайну королевы, теперь действительно знала, но есть ли у неё право задавать взрослому человеку подобные вопросы?

— Я уверена, что он догадывался, — ответила Изабелла, ничем не выказав ни недовольства, ни возмущения. Возможно, вызвав собеседницу на откровенность, она считала, что тав праве требовать от неё того же. — И не только он. Джулиано Сантарелли был моим другом. Он официально заявил, что наследник родился преждевременно, восьмимесячным. Никто не решился оспаривать мнение королевского врача, к тому же Гай родился очень маленьким, но, думаю, многие догадывались, что принц не был недоноском и совсем по другой причине появился на свет через восемь месяцев после свадьбы. Сходство Гая с родным отцом не бросалось в глаза, но, приглядевшись, его можно было заметить, и, по-моему, с годами это сходство становилось всё более заметным. Георг знал Джорджа… Конечно, он догадывался. Но поднимать этот вопрос не собирался. Он любил Гая и любил меня. Я не могла ответить ему тем же. Я так и не смогла сделать его счастливым. После их гибели я много думала… Винила себя. А потом поняла, что, если не избавлюсь от чувства вины, то просто сойду с ума. Судьба иногда играет с нами очень жестокие шутки. Нельзя быть во всём виноватым, как нельзя и быть во всём правым. Я нашла в себе силы жить дальше. А может, не нашла в себе сил уйти… Не знаю. Хочется верить, что во всём происходящем есть какой-то смысл.

Илане казалось, что Изабелла не столько разговаривает с ней, сколько старается в чём-то убедить саму себя. Она так и не избавилась от чувства вины. Она до сих пор не оправилась от потери. И не смирилась с ней. А год назад она потеряла ещё одного любимого человека. Илана вспомнила, как побледнела королева, увидев его в магическом шаре.

— Я чувствую себя полной идиоткой, — хмуро сказала девочка. — Ложь иногда выглядит такой убедительной, и любое совпадение можно принять за доказательство. А графиня Анна… Она казалась мне человеком, который выше сплетен и никогда не скажет лишнего. Вообще-то лишнее о вас болтают не только в доме Бельски. Наверное, это судьба всех коронованных особ и звёзд экрана. Некоторые даже колдуньей вас считают.

— Ну, это они мне льстят, — усмехнулась королева и, немного помолчав, спросила:

— И ты решила, что в твоём лице я ищу что-то вроде ассистентки? Да я бы к тебе даже в помощницы не попросилась. Мои способности к магии равны нулю. До меня уже не раз доносились слухи, будто бы я пытаюсь при помощи колдовства оживить своего сына. Что ж… Если бы это действительно было мне под силу…

Она снова замолчала и долго сидела, глядя на подобие язычков пламени в искусственном камине.

— Если бы это было мне под силу, я бы вам помогла, — сказала Илана. — Я бы их всех вернула — Гая, Тэда, бабушку… Одна моя знакомая увлекается магией и оккультизмом. Она как-то сказала, что магия, оживляющая мёртвых, существует, да вот только она очень опасна, и лучше не возвращать мёртвых в этот мир, но… Иногда мне кажется, что… некоторые умирают не насовсем. Видишь, как человека хоронят, и всё равно не веришь в его смерть… Подслушивать некрасиво, но раз уж я всё-таки подслушала… Я вспомнила этот разговор, когда хоронили Таддеуша. Я до сих пор не могу убедить себя в том, что он мёртв. Кажется, что он просто где-то далеко и его можно вернуть.

— Я живу с этим уже шесть лет, — печально улыбнулась королева. — Смерти всё равно, веришь в неё или нет. А любимые люди, которых мы потеряли, живы, пока мы о них думаем. Будем считать, что и твой прекрасный принц, и мой просто где-то далеко. В общем-то так оно и есть.

— «У Бога нет мёртвых, — тихо произнесла Илана. — у Бога все живые». Подслушивать отвратительно, но это был самый прекрасный разговор, какой я когда-либо слышала. А Блок теперь мой самый любимый поэт. В наших школах его не изучают. А зря.

— В лебронских тоже. В университетскую программу для филологов он, наверное, входит, но я училась в балетной студии при Академии искусств. Со стихами Блока я познакомилась в Монте-Ледо. В том охотничьем домике… Он принадлежал моему деду по матери. Монте-Ледо — что-то вроде нейтральной территории. Там много недорогих горнолыжных курортов, на которых любят отдыхать и лебронцы, и германарцы. В ту зиму я решила немного пожить в охотничьем домике. Хотелось побыть одной, обдумать предложение Георга. Молодой король предложил мне руку и сердце. Мне это льстило, Георг мне в общем-то нравился, но я сомневалась, что хочу быть его женой. И тем более королевой. Сама понимаешь, это ко многому обязывает. По завещанию деда, охотничий домик принадлежал нам с братом, но я там никогда не была. Дед пару раз брал Стэфа с собой на охоту, когда тому было лет девять-десять. Осенью в Монте-Ледо хорошая охота на горных коз. Я никогда с ними не просилась. Во-первых, терпеть не могу охоту, а во-вторых, я всегда чувствовала, что дед меня не любит. Так же, как и моего отца, на которого я очень похожа. Стефан был похож на мать — единственную, любимую дочь деда. Стэф разбился на моторелле в возрасте четырнадцати лет. Для деда это было таким ударом, что он сразу слёг и месяца через два умер. А спустя полтора года я переехала в Гаммель и подумывала о том, чтобы продать охотничий домик. Естественно, сначала надо было на него взглянуть. В ту зиму, почти шестнадцать лет назад, я впервые переступила порог этого домика. И сразу в него влюбилась. Дед был большим поклонником старины. Он и мебель любил старинную — причём из настоящего дерева, и книги читал только настоящие, напечатанные на бумаге. В домике был резной шкаф из тёмного дерева, забитый книгами в кожаных переплётах. В основном поэты. Большая, кстати, ценность. Сейчас все эти книги в моей дворцовой библиотеке. Я побоялась оставить ценные издания в этом доме — охранная система там уже давно устарела. Даже странно, что никто до меня там не похозяйничал. Наверное, потому что охотничий домик почти не видно. Он в ущелье, да ещё и деревьями окружён. Хорошее место…

— Джордж тогда тоже решил побыть один, — продолжала королева, немного помолчав. — Он заблудился, когда шёл в заброшенную обитель на горе святого Петра. Когда-то там был элианский монастырь, где жили двенадцать аскетов. Потом его разрушили ортодоксы, но пара относительно целых келий осталась. Во всяком случае, крыша там цела. Есть камин и даже дрова всегда имеются. Каждый элианский священник, пожив в этой обители, оставляет там связку хорошо просушенных дров — для следующего затворника. Лес совсем рядом, есть где дров нарубить… В эту обитель обычно отправляются те священники, которые начинают сомневаться в своём призвании. Пожив там неделю-другую, человек должен решить окончательно, вернуться ему к мирской жизни или остаться служителем Бога. Джордж сбился с пути и оказался в моём охотничьем доме…

Изабелла усмехнулась и опять ненадолго задумалась.

— Тогда он основательно сбился с пути. Помню, как он оказался на пороге — весь окоченевший, длинные волосы выбились из-под капюшона… Я его сразу узнала. Я больше ни у кого не видела таких ярко-голубых глаз. Мне казалось, что у простых смертных таких глаз не бывает. Он был похож на ангела, который спустился на землю, заблудился и чувствует себя совершенно растерянным. Может, потому, что долго шёл по заснеженным горам и ослеп от этой белизны. Сразу стал убеждать меня, чтобы я не пугалась, что он не сделает мне ничего плохого… Потом глаза его привыкли к полумраку, и он узнал меня. А когда узнал, что я тут одна, хотел уйти, но я его не отпустила — сказала, что недавно объявили о приближении бури. Я солгала. Не хотела, чтобы он уходил. Мне казалось, сама судьба привела его в этот маленький охотничий домик. Самое забавное, что вскоре действительно началась сильная метель. Снег валил несколько дней без перерыва, а метель налетала снова и снова… Я и это считала знаком судьбы. Мы были отрезаны от всего мира. У меня было такое чувство, что в мире нет никого, кроме нас… Однажды я спросила, что мы будем делать, когда закончатся продукты. Джордж засмеялся и сказал, что сделает лук и пойдёт на охоту. В конце концов, он уже всё равно нарушил все обеты. А однажды под утро я проснулась и увидела за окном огромную белую птицу. Она кружила в предрассветных сумерках, словно белый призрак. Вскоре после этого вновь началась метель, а меня уже ни на миг не оставляло чувство тревоги. В тот день Джордж был печален и часто смотрел в окно. Неожиданно он процитировал тот отрывок из Блока — «Большие крылья снежной птицы мой ум метелью замели». Я спросила: «Ты тоже её видел?» Он удивился. Спросил: «Кого?» Оказалось, что птицу он не видел, но перед пробуждением ему приснился ангел с мечом, увитым лилиями, который смотрел на него с укором. В юности Джордж был послушником в монастыре архангела Анаэля. Это один из красивейших монастырей Леброна. Вокруг него всё засажено кустами белых лилий, а совсем недалеко женский монастырь — святой Анны. Его окружает роскошный сад, и там тоже полно лилий… Снежная птица принесла ещё одну метель — очень сильную, но короткую. После этого небо стало ясным. Я до сих пор не люблю ясную зимнюю погоду. Джордж сказал, что должен продолжить свой путь. Он отправился в ту старую обитель, а я вернулась в Гаммель. Тогда я уже окончательно туда перебралась, купила дом. Мне не хотелось возвращаться в Ливингейм и вообще в Леброн. Там всё напоминало о Стэфе, о моей рухнувшей балетной карьере. Здесь же, в Германаре, за мной ухаживал молодой король, который с нетерпением ждал моего ответа. А главное — здесь был Джордж. Я с самого начала знала, что он элианский священник и должен блюсти обет безбрачия… Я всё это знала и не хотела признаться даже себе самой, что с первой нашей встречи мечтала о нём. Его появление в охотничьем домике казалось мне добрым знаком. Я считала, что Бог направил его туда, потому что мы предназначены друг другу… Увы, пути господни неисповедимы. Мы должны были встретиться, но остаться вместе нам было не суждено. Джордж сказал, что не может изменить своему призванию. Ему было тяжело. Не менее тяжело, чем мне. Я не понимала его, обвиняла в фанатизме… Говорила, что страдания, на которые он обрекает себя и меня, не имеют смысла. Он молил меня о прощении… Одно время мне казалось, что я возненавидела его. На следующий же день после этого разговора я дала согласие Георгу, и через месяц мы поженились. Естественно, мне пришлось принять ортодоксальную веру, и я сделала это с каким-то тайным злорадством. Тогда я просто возненавидела элианскую церковь. Считала, что это она разлучила нас с Джорджем. Ведь будь он священником-ортодоксалом, он мог бы жениться. Со временем моя ненависть утихла, и в один прекрасный день — вскоре после рождения Гая — я вдруг поняла, что утихла и моя страсть к Джорджу. А любовь осталась. Это была уже совсем другая любовь… Все эти годы мы общались. Он видел Гая. Однажды я не удержалась и спросила, не жалеет ли он, что лишил себя возможности обрести семейное счастье, вырастить сына. Джордж сказал, что далеко не все приходят в этот мир для счастья. Он повторил это, когда мы виделись последний раз, накануне его смерти. И добавил, что я ещё буду счастлива. Непременно.

Едва королева умолкла, как часы на Башне Ангела, которая возвышалась в центре столицы, пробили полночь. Илана вспомнила чёрного кота, повернувшего магическую стрелку на циферблате часовни… Вернее, дивного храма, сотканного из солнечных лучей и ненадолго представшего перед взорами смертных. Храма, где открываются пути… Стрелки волшебных часов сдвинулись, изменив сразу несколько жизней. И неважно, какое время показывают обычные часы. Волшебные часы возвещают о переменах. О начале нового пути.

— Я не хотела тебя расстраивать, — королева села рядом с Иланой и взяла её за руку.

Девочка впервые не отстранилась от её прикосновения.

— Ничего, это я так… — пробормотала она, смущённо вытирая слёзы. — Я просто вспомнила… тех, кто сейчас далеко. Я их часто вспоминаю, но сейчас мне легче. Мы действительно не можем быть во всём виноваты и не можем быть во всём правы. И чем больше мы судим себя и других, тем чаще ошибаемся. У меня сейчас такое чувство, будто мне помогли развязать большой, запутанный узел. Их ещё, конечно, много осталось, этих узлов, но теперь я хоть в чём-то разобралась… А убийц отца Джорджа нашли?

— Нет, но дело не закрыто. И не будет закрыто, пока их не найдут. Кое-какие зацепки есть. Возможно, это сделали те же, кто убил Александра Абеля.

— Мои друзья сразу заподозрили фанатиков-ортодоксов.

— И не только твои друзья. Но ведь без доказательств обвинение не предъявишь. И потом… Иногда всё оказывается гораздо проще. Помнишь убийство сенатора Джеймса Хоуза? Перебрали всех его политических соперников. Какие только версии ни выдвигались… А оказалось, что его убил вор, который забрался в особняк, полагая, что хозяева уехали на курорт. Семья Хоуза действительно уехала, а сам он решил задержатся в городе ещё на пару дней, довести до конца кое-какие дела. Его убил самый ловкий в Германаре вор-домушник Сэм Клингер, который мог вывести из строя любую сигнализацию и охранную систему. Он не ожидал, что наткнётся на хозяина особняка, и выстрелил в него, пока Хоуз не успел нажать на полицейскую кнопку на своём браслете. Потом выяснилось, что на сенаторе и браслета-то не было. Клингер перестраховался. А ведь мог просто убежать. Он был в маске, и Хоуз даже лица его не видел…

В дверь тихонько постучали.

— Входи, Лилиана, — сказала королева.

Сперва Илана удивилась, почему Изабелла называет вошедшего молодого человека женским именем, а, когда пригляделась к нему, удивилась ещё больше. Это смуглое скуластое лицо было ей знакомо. Тёмные волосы лейтенанта Джонсон были всё так же коротко подстрижены, а форменная куртка совершенно скрывала и без того плоскую грудь. Лилиана улыбнулась Илане, как старой знакомой.

— Ваше величество, — сказала она, слегка поклонившись королеве. — С вами хочет поговорить прокурор Ньеман.

Изабелла потянулась было к своему мобильнику, но тут же досадливо поморщилась.

— Всё время забываю, что здесь нет прямой связи с Геей.

— Дорогая, — обратилась она к Илане, — я чувствую, что мне сейчас предстоит долгий деловой разговор. А для тебя на сегодня разговоров достаточно. По-моему, ты устала. Ложись спать. У нас ещё будет время поговорить.

Илана не стала спорить. Она вдруг поняла, что действительно хочет спать. Она лишь спросила:

— Значит лейтенант полиции Джонсон сейчас служит у вас? Это её вы решили приставить ко мне вместо Ханны?

— Да. Ты, конечно, не нуждаешься в том, чтобы тебя одевали и раздевали, но если что-то понадобится, обращайся к Лилиане. Ей можно доверять. Кстати, она из тех, кто помог мне тебя разыскать. Потом я расскажу, как мы тебя искали. Спокойной ночи.

На следующий день Илана узнала, что искать её начали два месяца назад, когда на приём к королеве пожаловал Мартин Кейн.

— Разговор был не из приятных, — сказала Изабелла. — Твой друг меня изрядно разозлил и вывел из равновесия, но я ему за это благодарна. Я наконец-то вышла из того внутреннего оцепенения, в котором пребывала все эти шесть лет после смерти Гая. Мартин Кейн спросил: «Как вы, женщина, потерявшая ребёнка, можете быть столь равнодушной к судьбе детей? Приюты в нашей стране так ужасны, что сироты предпочитают бродяжничать и жить в бандах. А теперь их отстреливают, как бешеных собак, и вам нет до этого никакого дела». Тут он, конечно, слегка перегнул. Этим вопросом я как раз занималась. Месяца три назад в Гаммеле всё чаще и чаще стали находить трупы бродяг, в основном детей и подростков. Большинство убитых были главерами. Сперва я решила, что это следствие разборок между бандами, но банды главеров и раньше враждовали, однако такого количества убитых никогда не было. Я поручила расследование этих убийств ОО[14]. Оказалось, что охота на бродяг и особенно на бездомных детей тайно организована чистильщиками, которые решили очистить страну от всякой заразы. По их мнению, самую большую угрозу для общества представляют именно уличные дети, которые собираются в банды и становятся частью преступного мира. Спасать их уже поздно, поэтому они, как неизлечимо больные животные, подлежат уничтожению…

— Боже… Келли и все его ребята…

— Келли Таунсенд и его кошачья банда исчезли в неизвестном направлении, но я думаю, что твои друзья не погибли… Наберись терпения, я всё расскажу по порядку. Меня возмутило, когда Мартин Кейн начал выговаривать мне за то, что я потворствую детоубийцам. Я сказала, что вопрос уже давно под контролем. А он говорит: «Это излюбленная фраза всех демагогов. Правитель страны, в которой сирота не чувствует себя защищённым и в любой момент может стать жертвой любого подонка, должен признаться в своей несостоятельности и уйти в отставку. Или отречься от престола. Я приехал сюда из Леброна, чтобы разыскать девочку. После смерти бабушки она исчезла. С тех пор прошло больше полугода. Ходят слухи, что она жила среди главеров, а теперь, когда многих из них истребили, я понятия не имею, где она и жива ли вообще». Я не без иронии поинтересовалась, почему же он не приехал из Леброна раньше. Оказалось, что прошлой зимой Мартин со своей девушкой и несколькими друзьями отправился в Дикие Миры. Они согласились поучаствовать в какой-то культурной миссии, к тому же имелась возможность подзаработать… Когда они жили на Триоле, планету оккупировали тэнессийцы. Оттуда было невозможно вылететь, и даже вся связь была под тэнессийским контролем. В конце концов им удалось бежать на корабле контрабандистов. Еле прорвались, их чуть не подбили… Когда Мартин вернулся в Леброн, то застал свою мать очень больной. Вскоре она умерла. Мартин решил связаться с тобой, чтобы узнать, как у тебя дела, но твой мобильник был вне досягаемости, а ваш телефон в доме на Трансильванской вообще не работал. Мартин тут же приехал в Гаммель с целью отыскать тебя. Узнал, что ты потеряла бабушку, сбежала от опекунши, какое-то время болталась с главерами, а потом вообще пропала. Он пытался найти ту банду, в которой ты жила, даже нашёл их логово, но там было пусто. Это ещё одна из загадок, которую предстоит разгадать. Все твои друзья Кошки исчезли. Один мелкий торговец — из тех, кого они защищали от других банд, уверяет, что вечером видел их всех на пустыре, где раньше космодром был, а рано утром пришёл в их подвал по какому-то делу и обнаружил, что они исчезли. Их не перебили, Илана. Мне довелось увидеть логово, где на главеров напали ночью…

Королева ненадолго умолкла. Чувствовалось, что картина, которую она вспомнила, до сих пор не даёт ей покоя.

— Теперь я знаю, как выглядит место, где была бойня. Жилище Кошек выглядело так, словно оттуда просто съехали. Быстро, но без особой паники собрались, взяли всё необходимое и ушли. И как в воду канули. Думаю, их кто-то предупредил, что очередной ночной рейд чистильщиков будет проходить в их районе. Если твои друзья нашли надёжное убежище, лучше им пока там и оставаться. Я сделала всё, чтобы прекратить эту ночную охоту на людей, и кое-кто уже понёс за это ответственность, но до полного наведения порядка ещё далеко.

— А что — остальных главеров перебили?

— Нет. Некоторые банды совершенно не пострадали. Часть главеров работает на весьма респектабельных негодяев. Тех, у кого надёжная крыша, не трогали. Я пообещала Мартину, что твоими поисками займутся лучшие детективы, и умоляла его ничего не предпринимать, не связавшись со мной, но… К сожалению, твой друг не проникся ко мне доверием, и я его за это не виню. Я действительно слишком долго отстранялась от жизни. Я в ответе за то, что происходит с германарскими детьми… В общем, твой художник решил действовать самостоятельно. Он днём и ночью рыскал по Шиман-Тауну, надеясь хоть что-нибудь о тебе узнать, и в результате чуть не погиб. На него напал грабитель и сильно ранил. Хорошо, что мои люди вовремя нашли Мартина. Сейчас он в одной из лучших клиник Ливингейма, под наблюдением моего знакомого врача. Когда Мартина прооперировали, я на специально оборудованном медицинском антиграве тут же отправила его в Леброн. В Гаммеле у него слишком много врагов, а мне предстояла поездка сюда — я как раз к тому времени напала на твой след… Извини, что не рассказала тебе всё это сразу, но на тебя в последнее время и так слишком много свалилось. Ты убивалась из-за Томаса Гилленсхааля, винила себя в том, что с ним случилось… Мартин долго был в коме, и я не знала, что тебе скажу, если он не выберется. Теперь, слава Богу, всё в порядке. Ему предстоит провести в постели ещё не меньше двух недель, но доктор уверен, что восстановление будет полным.

— Даже не верится, что тётушки Гертруды больше нет, — грустно сказала Илана. — В детстве я считала её волшебницей из старинной сказки, а волшебники всегда казались мне бессмертными.

— В детстве… — королева с улыбкой покачала головой. — Можно подумать, твоё детство осталось где-то в прошлом. Конечно, не каждый взрослый успел пережить столько, сколько выпало тебе, но детство не должно заканчиваться в двенадцать лет…

— Мне скоро тринадцать.

— Сложный возраст. Гай был очень своенравным ребёнком. Иногда я думала, каково же мне придётся, когда он станет подростком. А он… Кстати, напасть на твой след мне помогла Лилиана. Я разослала по всему городу детективов из одного частного агентства, которое не особенно себя афиширует, но недостатка в клиентах не имеет. Его сотрудники в шутку называют его Агентство Икс, а себя «люди икс». Они даже в вакууме соберут больше информации, чем иные сыщики на месте преступления. «Люди икс» вышли на 88-й полицейский участок, откуда тебя отправили в приют. Вернее собирались отправить. Оказывается, эту историю решили замять. Подкуплен был не только пилот автолёта, но и начальник участка майор Земан. Он велел подчинённым помалкивать. Наплел им, что девочку перехватили друзья, которые не хотели отдавать её в приют, и ей теперь хорошо. Друзья эти дескать весьма влиятельные, и лучше с ними не связываться. То же самое майор сказал и приютскому начальству. А поскольку многие знали, что тебе покровительствует герцогиня Левенхольд, то решили, что она поселила тебя в одном из своих особняков и волноваться за тебя не стоит. Позже пошли разговоры, что ты от неё сбежала, и полицейские этого округа только утвердились в своём предположении, что ты всё это время была у неё. По официальной версии ты считалась погибшей во время катастрофы автолёта. Герцогиня искала тебя, но полицию к этому не подключала. Когда же мои сыщики раскопали историю с похищением, Лилиана Джонсон была потрясена всей этой ложью и продажностью своего начальника. Сейчас он под следствием и всё время твердит, что Отто Грундер не столько подкупил, сколько запугал его. Я знаю, с Грундером многие боятся связываться, но Земану не сочувствую. Человек, который, прикрывая свою задницу, отдаёт ребёнка такому негодяю, не вызывает ничего, кроме омерзения. Лилиана ушла из полиции и предложила свои услуги Агентству Икс. Сказала, что не успокоится, пока не найдёт тебя. Лилиана вбила себе в голову, что она тоже виновата в твоих злоключениях…

— Господи! Ну что за глупость! Она-то тут при чём?

— Такой уж она человек. Считает, что если она работала в этом проклятом 88-м участке, значит вместе со всеми его сотрудниками несёт ответственность за то, что с тобой случилось. Тем более что именно она тебя туда доставила. У Лилианы просто гипертрофированная совесть. Она не была детективом, но её опыт полицейского сыграл в поисках едва ли не решающую роль. По долгу службы ей не раз приходилось общаться с главерами. Лилиана умеет разговаривать с этими ребятами, а одному даже помогла выпутаться из весьма неприятной истории. Этот парень из банды Петухов сделал какую-то глупость, которая едва не стоила ему жизни. Он-то и рассказал ей, что в конце зимы в банде Кошек появилась новенькая — очень мол симпатичная девчонка, стройненькая такая, ни с кем не спутаешь, даже когда шлем наденет. В банде её очень ценили и долго искали, когда она пропала. Случилось это в мае. В последний раз её видели на западной окраине Шиман-Тауна, недалеко от Старого рынка. А перед тем, как пропали все Кошки, двое ушли от них к Совам — парень и девица, которая, если верить слухам, терпеть не могла новенькую и постоянно с ней ссорилась. Все удивлялись, почему эта Ирма ушла из своей банды именно тогда, когда предмета её ненависти там не стало. Что за новенькая, которую ни с кем не спутаешь, мы поняли сразу. И подумали, что ненависть этой девицы вполне могла стать причиной твоего неожиданного исчезновения. Лилиана разыскала Ирму и хорошенько с ней потолковала. Та, естественно, поначалу прикидывалась, будто ничего не понимает, но моя команда провела тщательное расследование. Незадолго до твоего исчезновения двое Петухов видели Ирму на пустыре с какой-то карлицей. Мы послали в интерпол её описание и выяснили, что под него вполне подходит некая Магда Шарлей, которая уже не раз попадалась на незаконной торговле и всегда проворачивала свои делишки под разными именами. Последние лет пять о ней ничего не было слышно, но никто бы никогда не поверил, что такая образумилась и зажила в согласии с законом. Потом мы изучили данные обо всех кораблях, приземлявшихся в конце апреля — начале мая в гаммельском космопорту… В общем, постепенно мы вычислили этих работорговцев. Последние три года Магда жила под именем Трина Колвей. Её приятель Лопо имя не менял — он ещё не был такой видной фигурой в преступном мире. Надо отдать этой парочке должное — они довольно долго прикидывались торговцами антиквариатом, их липовые документы и лицензия выглядели вполне убедительно. Расколоть Ирму оказалось не так уж и трудно. Она не только подла и труслива, но ещё и глупа. Купилась на самый примитивный блеф. Лилиана сказала ей, что арестовано несколько работорговцев, которые похищали людей на территории Германара, в частности в Гаммеле и его окрестностях. Якобы теперь их допрашивают, и ради снижения срока они готовы назвать всех, кто им так или иначе содействовал, давал наводку… Это запрещённый приём, но будь Ирма невиновна, она бы так не испугалась. Мы ведь не знали, имеет ли она отношение к твоему исчезновению, мы только предполагали. И оказались правы. Она раскололась, когда Лилиана сказала, что чистосердечное признание избавит её от колонии — если, конечно, человека, которого она сдала работорговцам, найдут живым и невредимым. Теперь Ирма живёт в приюте при одном женском монастыре, ухаживает за скотом и, наверное, каждый день молит Бога, чтобы с тобой ничего не случилось.

— И всё-таки странно, что, избавившись от меня, она ушла от Кошек. Она была влюблена в Келли — действительно, как кошка…

— Её там стали подозревать. Ты исчезла, а Ирма вдруг явилась в логово с крупной суммой денег. Карлица ей неплохо заплатила. Слишком редко удаётся поймать такую красивую экзотическую птичку, как ты, — это я на языке работорговцев выражаюсь… Ирма сказала, что ловко обчистила одну дамочку, которая зазевалась на рынке, но поверили ей далеко не все, и она это чувствовала.

— Ирма никогда не отличалась ловкостью…

— Зато её ненависть к тебе ни для кого не была секретом. Обвинить её прямо никто не мог, но относились к ней всё хуже и хуже. А после какого-то конфликта Ирма и Джон Длиннозубый ушли к Совам. Теперь её пытаются наставить на путь истинный монахини монастыря Святой Ирины — дай им Бог терпения. Мы вычислили и работорговцев, и их маршрут. Узнали, что их «славный путь» закончился на Джероне. Но там-то мы и сбились со следа. Майор Асан Ир-Хабб весьма неохотно признался, что двенадцатилетняя девчонка сбежала из его полицейского управления, угнав автолёт. Машина была найдена в тот же день возле космопорта на южной окраине Тель-Мена…

— Странно. Я приземлилась в парке, недалеко от театра…

— То-то и оно. Оказывается, через несколько минут этот несчастный автолёт угнали снова. Фиона Тревис и её приятель Нака-Фуй, сын одного пайольского вельможи. Сей романтичный юноша надумал похитить Фиону. Побег они свой продумали неважно, поэтому у них возникла проблема с транспортом. Корабль, на котором они собирались бежать, вот-вот должен был стартовать с Южного космодрома. Парочка встретилась в парке. Фиона потом рассказывала, как они обрадовались, когда увидели пустой полицейский автолёт. На нём-то они и добрались до космопорта. Времени это заняло немного. Автолёт уже искали, а когда нашли, Фиона и её похититель уже были на борту сверхсветового лайнера.

— Но как её могли взять на борт? Она несовершеннолетняя…

— Нака-Фуй раздобыл какую-то бумагу, что якобы он сопровождает Фиону на Пайоло по просьбе её родителей, которые там работают по контракту. Думаю, без подкупа не обошлось, но деньги для этого молодого человека не проблема. Он действительно очень увлёкся Фионой и даже хотел сделать её своей законной женой. О том, что ты оказалась в театре и попала в труппу Гейла, в Тель-Мене никто не знал. А мы ничего не знали о побеге Фионы Тревис. Мы решили, что это ты приземлилась на угнанном автолёте в Южном космопорту. Когда мы опрашивали его служащих, один вспомнил, что несколько месяцев назад тут действительно был корабль с Пайоло и среди его пассажиров действительно была тоненькая, симпатичная девочка-подросток явно не пайольского происхождения. Мои люди долго и безуспешно искали тебя на Пайоло. Эта планета не входит в Федерацию и вообще плевала на законы цивилизованного мира. Наконец мы выяснили, что Нака-Фуй увёз свою подружку на Суман. Его родители наотрез отказались признавать невесту-чужеземку и пригрозили убить её. Фионе повезло, что этот парень действительно влюбился в неё. Он решил во что бы то ни стало уломать родителей, а пока увезти Фиону подальше. На Сумане у него был хороший друг, и Нака-Фуй спрятал девчонку в его доме. И что бы ты думала? Когда он вернулся, добившись таки согласия родителей на брак с чужеземкой, то узнал, что Фиона вовсю крутит шашни с его другом. Хорошо, что к этому времени мы её нашли, иначе Нака-Фуй убил бы её. Честно говоря, мне тоже хотелось её убить — мы же считали, что идём по твоему следу… Самое забавное, что родня Фионы её не искала и даже не собиралась. Потом мы узнали, что её отец, получив сообщение от Питера Гейла, сказал: «Отправилась на Пайоло — туда ей и дорога. Пусть эта маленькая б… путается с кем хочет. Думаю, она не пропадёт. Жалко лишь тех, кто с ней рядом оказывается».

— Ничего себе папаша!

— Представь себе, он оказался прав. Нака-Фуй вызвал своего приятеля на дуэль и убил. Потом ему пришлось спасаться от его разгневанной родни. По-моему, он до сих пор где-то скрывается. Фиону мы вернули домой — к великому неудовольствию её родичей, и продолжили твои поиски. Пришлось снова вернуться на Джерон, куда ты совершенно точно прибыла на корабле работорговцев. Да и кто ещё мог его так разворотить? Мы решили, как говорится, плясать от театра. Фиона сказала, что они с Нака-Фуем нашли полицейский автолёт в парке рядом с театром, где она должна была выступать, а сбежала она перед самым представлением. Эта паршивка ещё лицемерно сокрушалась, что так подвела своих товарищей и до сих пор об этом сожалеет. Ведь она знала, что заменить её тогда было некому. Мы опросили работников театра. Оказалось, что спектакль гастролёров в тот день не отменяли и он имел очень большой успех. Была там у них правда небольшая неприятность: одна из балерин запаздывала, и все её в панике искали, но потом она нашлась. О том, что она не нашлась, а её заменила другая, никто там даже не догадывался. Труппа Гейла пробыла в Тель-Мене совсем недолго, и работники Баланчинского театра почти никого из гастролёров не запомнили в лицо. По-моему, только тебя и запомнили. Один из баланчинских танцоров сказал, что ему очень понравилась девочка, исполнявшая как раз в том, последнем, спектакле партию второй фрейлины. И танцевала, как сильфида, и даже внешне напоминала скорее фею, чем простую смертную. Как ты танцуешь, я знала. Достаточно вспомнить танцевальный тур того конкурса — на звание Снежной Принцессы… Мы в тот же день вылетели на Авалон. А когда прибыли сюда и отыскали труппу Питера Гейла, ты уже попала в очередную историю.

— Мне жаль, что я причинила вам столько хлопот. Я думала, что наконец-то появилась возможность как-то устроиться в этой жизни, а всё опять пошло наперекосяк.

— Я очень рада, что нашла тебя, — сказала королева, окинув Илану долгим, задумчивым взглядом. — Но я не уверена, что тебе стоит возвращаться в Германар. В свете того, что там сейчас творится, возвращение Снежной Принцессы мало кого обрадует. Может, тебе сейчас лучше поселиться в Леброне? Будешь рядом с Мартином.

— А Ева Руперт… Они ещё вместе?

— Да. Она от него не отходит. Мы с ней поддерживаем связь. Можешь с ней поговорить…

— Да нет, не стоит, мы с ней не такие уж и подруги… Я лучше поговорю с самим Мартином. Но в Леброн не поеду. Мартин, слава Богу, не одинок и вполне может обойтись без меня. А вот в Германаре я нужна. И я должна туда вернуться.

— Должна?

— Как это ни странно, я действительно снежная принцесса. И возможно, я смогу избавить Гаммель от этих ледяных кораблей… По крайней мере, могу попробовать. Насколько я поняла, Военное ведомство тут бессильно?

— Так оно и есть, — вздохнула Изабелла. — Но мне бы не хотелось подвергать тебя опасности. Ты и так натерпелась… С другой стороны, все уже знают, что я тебя нашла, ведь процесс по делу принца Артура обсуждается во всех новостных программах на всех планетах Федерации. Если я буду тебя прятать, это только вызовет лишние разговоры.

— Вот именно. Я ни в чём не виновата, и скрываться мне незачем. Если корабли перестанут появляться, люди успокоятся.

— Ледяные корабли — не единственная проблема… Впрочем, поделом мне. Я слишком долго жила, как во сне. А чем дольше спишь, тем больше накапливается проблем. Я бы не хотела взваливать их решение на ребёнка…

— Я уже не ребёнок. Я подросток. Возраст, конечно, сложный, но по-хорошему со мной всегда можно договориться.

— Тогда давай договоримся, что ты не будешь творить чудеса без предупреждения. Я ничего не смыслю в колдовстве и боюсь его. А ещё больше боюсь за тебя. Одного ребёнка я уже потеряла… — королева запнулась и от смущения стала совершенно розовой. — И вообще… я уже чертовски устала терять.

— Я тоже, — сказала Илана. — Настолько, что уже и боюсь к кому-нибудь привязаться.

— А вот это напрасно. Я поняла, что одиночество делает нас особенно уязвимыми. А мы должны быть сильными. Слишком много предстоит решить проблем.

— Да уж, — засмеялась Илана. — И решать их лучше вместе с друзьями, а не в одиночку.

Глава 31. Правда и вымысел

Суд так и не состоялся. Король и королева, желая максимально защитить своего покойного сына от дурной славы, предпочли замять обстоятельства его гибели — слишком много набралось доказательств его вины. В середине января все средства массовой информации Авалона официально сообщили, что следствие по делу принца Артура закрыто. Его смерть и ранения тех, кто находился вместе с ним в иллюзионе Замка Чудес, были признаны результатом несчастного случая. Иллюзион — лишь имитация реальности, но и он может быть опасен, если затевать там игры, не предусмотренные создателями этого аттракциона. Увы, молодёжь есть молодёжь. Когда она задумывалась о последствиях своих шалостей?

Томас Гилленсхааль, ещё толком не оправившийся от раны, решил отправиться в Германар вместе с Иланой и её друзьями. Родственники молодого рыцаря были только рады. Ведь именно его показания избавили убийцу наследника от тюрьмы. Конечно, месть королевской четы могла настигнуть Илану и Томаса на любой из планет Федерации, но для обоих было лучше как можно скорей оказаться подальше от Авалона. И желательно обзавестись могущественным покровителем. Родители Томаса надеялись, что при дворе королевы Изабеллы, к которой он нанялся на службу, он будет в относительной безопасности. Правда, сам молодой рыцарь считал, что принят в число гвардейцев королевы не для того, чтобы быть под её защитой, а для того, чтобы защищать её. Дворцовая гвардия была немногочисленна, но состояла из очень хорошо подготовленных людей. Вообще-то этот маленький отряд в пополнении не нуждался, и королева сделала всё, чтобы Томас об этом не узнал.

— Честно говоря, я немного беспокоюсь, поладит ли он с товарищами, — призналась она Илане. — Я имею в виду его… личные предпочтения. В Германаре к этому относятся гораздо менее лояльно, чем на Авалоне. Я стараюсь окружать себя терпимыми людьми, но что я в сущности о них знаю?

— Зато я неплохо знаю Томаса. Он слишком смел и слишком хорошо владеет боевыми искусствами, чтобы не понравиться товарищам по оружию. К тому же он разбирается в людях и никогда не станет втягивать в личные отношения того, кого может шокировать его ориентация.

Вскоре королева поняла, что беспокоиться тут действительно не о чем. Томас с первого же дня покорил своим обаянием весь германарский двор. А что до личных пристрастий, то авалонский рыцарь всё чаще и настойчивей искал общества Лилианы Джонсон — к величайшей досаде самых блестящих придворных красавиц. И что он нашёл в этой мужеподобной девице? — удивлялись они. Слыша эти разговоры, Илана с трудом сдерживала смех.

Лилиана была счастлива и хорошела день ото дня. Женственными формами она, конечно, не отличалась, но Илана считала, что эта девушка гораздо интересней большинства красоток, постоянно порхавших по королевскому дворцу подобно птичкам, которые соревнуются друг с другом яркостью оперения.

Лилиана теперь куда тщательней следила за своей внешностью, но здравый смысл подсказывал ей, что соревноваться с этими «птичками» не стоит. Она по-прежнему предпочитала брючные костюмы и неброские цвета. Волосы она отпустила подлиннее и теперь походила на валькирий с картин некогда очень популярного художника-фантаста Ганса Свенсона. Когда Лилиане об этом сказали, она засмеялась и пообещала не уводить Томаса в Валгаллу раньше времени.

— Наконец-то у нашей Лилианы появилось чувство юмора, — заметил однажды командир королевской охраны Герберт Блейн. — Любовь и вправду творит с людьми чудеса.

Пожалуй, Томас Гилленсхааль действительно мог чувствовать себя здесь в безопасности — недавние авалонские события вызывали у жителей Германара любопытство, но вряд ли кого-то волновали по-настоящему. Тут хватало собственных проблем, к которым Томас не имел ни малейшего отношения. А вот возвращение Иланы Стивенс сразу вызвало множество разговоров.

Герцогиня Левенхольд, узнав, что Илана находится под покровительством самой королевы, решила не отстаивать свои опекунские права и спешно отбыла на Майдар. Возможно, она испугалась, что, заполучив такую покровительницу, девчонка надумает подать на свою бывшую опекуншу в суд за домогательство. К иску королевской воспитанницы судьи отнесутся иначе, чем отнеслись бы к жалобе безродной сироты. Илана могла бы подать на герцогиню в суд и за клевету — ведь та распространяла слухи о том, что воспитанница сбежала, украв её драгоценности, но у девочки не было ни малейшего желания заниматься судебными тяжбами. Тем более что в Германаре давно уже забыли обо всех этих слухах. Зато странные истории, связанные с именем Иланы Стивенс, не забыли.

Через три дня после её возвращения в Гаммель в «Столичном вестнике» появилась статья под названием «Снежная принцесса вернулась в своё снежное царство». «Похоже, нам уже остаётся только одно, — писал автор. — Присягнуть ей на верность. Весна в нашей стране уже никогда не наступит. Теперь главное — чтобы нас всех не обратили в лёд. Или чтобы не похоронили под этим жутким колдовским снегом».

Борьба с «колдовским снегом» велась изо дня в день. Уборочные машины увозили его сразу на один из военных космодромов, где тщательно спрессованные ледяные и снежные блоки грузили в сверхсветовые корабли.

— Мусора во вселенной хватает, — невесело шутила королева. — Мы лишь чуть-чуть добавляем пыли.

— Думаю, не мне в этой ситуации сидеть сложа руки, — сказала Илана. — Мне ничего не стоит растопить этот снег, но тогда в городе начнётся наводнение… Билли, в Дархеме есть пустыни, и жители тех мест, говорят, до сих пор страдают из-за перебоев с водой. Особенно в Аскире.

Королева сама настояла на том, чтобы Илана называла её Билли, но, произнося уменьшительное имя Изабеллы, девочка до сих пор испытывала лёгкое смущение. Королева по сути удочерила её, а обращение «ваше величество» обозначает дистанцию не между матерью и детьми, а между правителем и его подданными. Королева явно постеснялась просить Илану называть её матерью — слишком недолго они были знакомы. И, слава Богу, не потребовала называть её мадам. Так Илана обращалась к герцогине, а любое воспоминание о бывшей опекунше портило ей настроение.

— А Мёртвое море в Аскире… Может, попробуем его оживить? Я могу растапливать снег, а воду пусть переправляют туда.

Мёртвым морем называли гигантскую котловину, на дне которой ещё сохранилось немного воды с сильной концентрацией соли. Когда-то тут было море под названием Далила — из-за длинных похожих на волосы водорослей. Порой они доходили до поверхности воды даже на глубине 50 метров. Эти сухие волосья и ещё кое-какие остатки морской флоры до сих пор можно было видеть на пологих склонах котловины, которую постепенно заносило песком. Никакой живности в Мёртвом море не водилось.

— Идея, конечно, неплохая, — без особого энтузиазма согласилась Изабелла. — Только вот где ты будешь творить это чудо по превращению магического льда и снега в воду?

— Может, потом ты эту воду в вино превратишь? — предложил Томас.

Все, кроме королевы, засмеялись. Разговаривали в её кабинете, куда она пригласила Томаса Гилленсхааля и Лилиану Джонсон. Эти двое принадлежали к числу тех немногих, кому можно было полностью доверять. Изабелла считала, что самое лучшее сейчас для Иланы — поменьше привлекать к себе внимания. О её магическом даре догадывались многие, и всё же королева была убеждена, что для безопасности девочки его следует по-прежнему скрывать. Или во всяком случае не придавать ему официальный статус. Илане пришлось пока отказаться даже от выступлений на сцене. Едва в Гаммеле появились афиши балета «Чудеса Эдилона», как город тут же наводнили другие афиши:

Смотрите новый спектакль авалонской балетной труппы!!!

Под выдуманным сказочным королевством Эдилон имеется в виду королевство Авалон. Нам покажут удивительную историю о том, как можно выйти сухим из воды, убив наследного принца!

Там, где действует злая магия, правосудие бессильно.

Так и мы бессильны перед наступающими холодами, ибо колдовское дитя завладело сердцем нашей королевы.

Полиция еле успевала отслеживать и уничтожать эти голограммы, появляющиеся в самых неожиданных и самых людных местах. И хотя крамольные афиши создали спектаклю дополнительную рекламу, Илана поняла, что этот нездоровый ажиотаж может повредить её друзьям. Труппа, которая в Авалоне лишилась нескольких ведущих танцоров, недавно пополнила состав и только-только начала снова вставать на ноги.

— Думаю, мне пока лучше не появляться на сцене, — сказала она Питеру Гейлу. — Я сейчас неподходящая компания для тех, кто хочет произвести хорошее впечатление. Подождём, пока всё утрясётся.

— Ты права, — вздохнул балетмейстер. — Но я всё же надеюсь видеть тебя в танцклассе. Ты не должна терять форму.

Появляться в танцклассе Илана не перестала — занятия балетом помогали ей поддерживать не только хорошую форму, но и хорошее настроение, но о карьере балерины она больше не думала. Она знала, что в ближайшее время её ждут более важные дела. Возможно, она действительно была принцессой, единственной наследницей снежного короля-мага, который, если верить юту Лоффи, сейчас спал в своём ледяном дворце. Неужели он действительно утратил свою магическую силу? Наверное, так и есть. Иначе он бы не позволил воровать детей из чужого мира и насылать на них ледяную болезнь. Иланы всегда были добры и справедливы. Король Айслинд должен проснуться. Только он сможет избавить Германар от вечной зимы и от всех этих ужасов, которые тут сейчас творятся. Но снежный король слаб, ибо он утратил связь со своим ребёнком.

— Только я могу его разбудить, — сказала она однажды королеве. — Я должна отправиться в Айсхаран и найти своего отца. Я верю, что вместе мы сумеем остановить весь этот ужас.

— Но тот ют, с которым ты разговаривала в прошлом году, считает, что это слишком опасно, — возразила Изабелла. — Хатанские колдуны найдут тебя гораздо раньше, чем ты доберёшься до ледяного дворца. Ведь ты даже не знаешь, где его искать.

— Но надо же что-то делать!

— Сначала надо хорошенько всё обдумать. Стоит ли принимать за чистую монету всё, что тебе говорил этот Лоффи… Нет, я вовсе не считаю, что он лгал, но, по-моему, эти существа живут не столько реальностью, сколько легендами. Здесь им неуютно… Знаю, в этом есть и моя вина, и я постараюсь её исправить, но… Дело не только в том, как тут к ним относятся. Юты беглецы, даже можно сказать, изгнанники. Они живут вдали от родины, где их предки были счастливы и гордились тем, что служат полубогам. Ведь они считали иланов едва ли не богами. Лоффи рассказал тебе очень много интересного, но сколько в этом правды, мы не знаем. Думаю, этого не знает и он сам. Иногда люди, гордясь прошлым своего народа, неосознанно стараются его приукрасить и придают легендам гораздо большее значение, чем реальным фактам. И граница между реальностью и выдумкой постепенно для них стирается. А юты… Насколько я знаю, они куда менее рациональны, чем мы, потомки землян. Они оторваны от родины и очень хотят верить тем прекрасным легендам об Айсхаране, которые у них передаются из поколения в поколение. Что там на самом деле творится, в этом Айсхаране, мы не знаем. Они тоже не знают. Они же не были там больше ста лет, а открывающих врата среди них сейчас нет, ведь так?

— Нет, но я уже не раз оказывалась перед этими вратами. Оставалось только сделать шаг…

— Слава Богу, что ты его не сделала. В какой точке этого мира ты бы оказалась? Быть может, возле вражеского логова. Уж если даже Лоффи предупреждал тебя, что лучше пока туда не соваться, делать этого явно не стоит. И потом… Илана, я не хочу тебя расстраивать, но… Я знаю, это очень приятно — считать себя дочерью загадочного снежного короля, принцессой из сказки, но живём-то мы не в сказке. Ты действительно похожа на принцессу. На настоящую принцессу. А значит, должна вести себя мудро и благоразумно. В твоём прошлом действительно много загадок, и их следует разгадать, отделив правду от вымысла. Между прочим, кое-что я уже выяснила. И судя по тому, что я узнала, ты явилась сюда не из Айсхарана и ни из какого-либо другого мира. Ты родилась здесь, в Гаммеле, в доме N 25 на улице Святого Дженуария, 11 января 2346 года. Так написано в твоём свидетельстве, и это правильно. Монахини указали там день, когда ты была найдена на пороге приюта, а случилось это спустя два часа после твоего рождения. Тебя туда подбросила Грета Фаулер, старуха, которая тринадцать лет назад сдавала комнату одной молоденькой девушке. Мои люди нашли Грету в приюте для престарелых при монастыре святой Екатерины. Она уже лет пять как там живёт. Соображает туго, но ту девушку помнит. Её звали Изабелла… Да, представь себе, она была моя тёзка. Изабелла фон Геллер. Девушка из аристократической семьи, которая поссорилась с родителями и ушла из дома. Она была беременна. Сказала хозяйке, что встречалась с человеком, который пришёлся там не ко двору. Несколько месяцев назад он погиб, и, вроде бы, Изабелла даже считала, что это дело рук её родни. Она отказалась прервать беременность и ушла из дома. У неё были какие-то сбережения, так что она смогла снять комнату в домике Греты Фаулер. Пять лет назад его снесли, как и все дома в этом квартале. Грета сказала, что роды у Изабеллы начались преждевременно. Хозяйка оказалась дома и помогла ей. Она до сих пор помнит, в какой пришла ужас, когда увидела новорожденную. То есть тебя. Я, говорит, сразу поняла, почему девчонка поссорилась с семьёй. Свяжись моя дочь с ютом, я бы тоже потребовала, чтобы она избавилась от этого проклятого семени. Девушка тоже была в ужасе, когда увидела ребёнка. Она уверяла, что её возлюбленный был человеком. Ей было очень плохо, но она умоляла хозяйку не вызывать врача. И спустя два часа после родов скончалась. Та, недолго думая, отнесла младенца в ближайший приют, а потом вызвала похоронную бригаду. Наплела им, что недавно подобрала эту бедную девушку на улице умирающей и понятия не имеет, что с ней случилось. Вещи Изабеллы она хорошенько спрятала, чтобы потом продать. О том, что девушка снимала у неё комнату, никто не знал. Эта Грета Фаулер ещё та штучка. Она сдавала жильё, не регистрируя своих постояльцев. Тем из них, кто предпочитал скрывать своё местонахождение, это подходило, ну а Грету избавляло от необходимости платить налог. Моим детективам удалось даже отыскать семью Изабеллы фон Геллер. Очень высокомерное вымирающее аристократическое семейство. У них в течение нескольких веков практиковались браки между кузенами. Неудивительно, что Изабелла оказалась такой болезненной. Сейчас из этой семьи в живых остались только двое: мать и старший брат Изабеллы. Они несколько лет назад уехали из Гаммеля и теперь живут в Перте, в старом особняке, который, по-моему, скоро обрушится им на головы. За последние десять лет семья фон Геллер понесла много потерь и окончательно разорилась. Бедняжку Изабеллу они даже не искали. Заявили, что, уйдя из дома, она для них умерла. Когда я сказала, что Изабелла действительно умерла и похоронена на кладбище для бедных, мне показалось, что Амалия фон Геллер всё же дрогнула, но она быстро овладела собой. Я спросила у этих двоих, не нуждаются ли они в чём-нибудь — всё же они твои родственники. Амалия гордо ответила, что их скромных сбережений вполне хватит, чтобы они с сыном сумели достойно дожить свой век. Можешь увидеться с ними, если хочешь, но я бы не советовала. В этом семействе из поколения в поколение передавалась ненависть ко всем, кто не является потомками землян.

— Да уж, лучше не буду их тревожить, — усмехнулась Илана. — Пусть доживают свой век спокойно, не зная, что единственная наследница их обшарпанного особняка — девчонка с инопланетной кровью. Значит, эта кровь досталась мне от отца… И он жил здесь, в Германаре. Кем он был?

— Его звали Дэвид Эллингейм. Он был художником и погиб в возрасте двадцати двух лет. Амалия фон Геллер сказала, что, возможно, и смирилась бы с выбором дочери, если бы этот молодой человек бросил свои «никчёмные художества», не приносящие никакого дохода, и занялся делом. Заявила, что семья фон Геллер не имеет никакого отношения к его гибели. Дэвида Эллингейма сбила машина. Мы нашли в полицейском архиве 55-го участка все протоколы по этому делу. Водитель был признан невиновным, поскольку ехал по правилам, а пешеход, которого он сбил, походил на невменяемого. Впрочем, ни алкоголя, ни наркотиков в его крови не обнаружили. Скорее всего, он просто задумался. Дэвид Эллингейм был круглой сиротой. Его друзья-художники, такие же безденежные, как и он, кое-как похоронили его на кладбище при церкви Святого Николауса. К сожалению, разыскать никого из них не удалось — все давно уже разъехались кто куда. Возможно, нам удастся раздобыть портрет твоего отца. Старуха сказала, что одна из вещиц твоей покойной матери должна быть у коллекционера Джеймса Боланда. Медальон с потретом Дэвида, его подарок Изабелле, которым она очень дорожила. Старуха говорит, что медальон сделан из какого-то странного материала, который иногда казался почти прозрачным и сверкал, как алмаз, а время от времени становился похожим на серебро. Портрет легко вынимался и вставлялся обратно. Такое впечатление, что медальон был старинный, гораздо старше портрета. Старуха продала его перекупщику, а потом захотела выкупить обратно, но тот сказал, что уже сбыл его за хорошую цену некоему Джеймсу Боланду, который коллекционирует старинные медальоны. Этот ему так понравился, что он с ним ни за какие деньги не расстанется. Грета раздобыла адрес Боланда, но идти к нему передумала. А адрес и имя коллекционера так и остались в её электронной записной книжке. Старуха её бережно хранит. Все эти записи напоминают ей о лучших днях её жизни… Адрес у Боланда сменился, но мы уже знаем, что из Гаммеля он не уезжал. Мои люди скоро найдут его.

— Илана, — сказала королева, немного помолчав, — может, я зря всё это затеяла? Все эти поиски… Я подумала, что тайна твоего происхождения — слишком благодатная почва для всяких выдумок. Чем больше окружающие о тебе выдумывают, тем больше это осложняет тебе жизнь.

— Так оно и есть. Всё правильно, Билли. Я уже не ребёнок. Хватит играть в сказочных принцесс. Моя мать умерла, подарив мне жизнь. Этого уже достаточно, чтобы я о ней знала и помнила. Значит, мой отец был художником… Увидеть бы хоть одну из его картин. Интересно, куда они делись?

— Мы постараемся это выяснить. Если в Германаре узнают о твоих родителях, возможно, к тебе перестанут относиться как к отродью сатаны.

— Возможно, — с сомнением сказала Илана. — Но нам ведь могут и не поверить. Интересно, я хоть немножко похожа на своих родителей? Я хочу знать, как они выглядели. И ещё… Я хотела бы похоронить их рядом. Могилу отца, думаю, найти не трудно, а вот маму и бабушку… Наверное, бабушку Полли тоже похоронили на кладбище для бедных. Не хочу, чтобы она там лежала. Она вырастила меня, как родную. Билли, ты поможешь мне похоронить их всех по-человечески?

— Конечно, милая. Можешь хоть сегодня сделать заказ на памятники.

Отыскать могилу Марии Аполлинарии Стивенс труда не составляло. Всё же её похоронили среди опознанных, и на её простом металлическом надгробии была табличка с именем и датами жизни. А вот чтобы отыскать могилу девушки, тело которой было доставлено в муниципальный морг 11 января 2346 года, служителю архива пришлось покопаться в базе данных. Невостребованные тела хоронили на аллее с печальным названием Безымянные. На могиле Изабеллы фон Геллер была лишь маленькая табличка с номером 15214. В файле под этим номером Илана нашла следующие сведения: «Молодая женщина, возраст — 17–20 лет, потомок землян европеоидной расы. Причина смерти — тяжёлые роды. Доставлена в муниципальный морг Южного округа в 13.45 11 января 2346 года Гретой Фаулер, проживающей по адресу ул. Святого Дженуария, д. 25. Документов, удостоверяющих личность, при покойной не обнаружено. После предпринятых полицией округа поисков её семьи похоронена как невостребованный прах. Дата захоронения — 18 января 2226 года. Место захоронения — 2-е муниципальное кладбище при часовне Скорбящей Богоматери, 5-я аллея (Безымянная), 12-й отсек, могила N 15214».

— Выходит, её близких искали целую неделю? — удивилась Илана.

— Вряд ли это можно назвать поисками, юная леди, — усмехнулся работник архива. — Мы подаём все сведения о безымянном покойнике в полицию и в «Городской вестник». Кроме того, в течение недели эти сведения и голограмма умершего — если, конечно, тело не изувечено — регулярно появляются на всех городских «информаторах». Полиция не особенно-то утруждает себя поисками семей безымянных, даже в тех случаях, где налицо убийство. Ведь большинство этих покойников — отщепенцы, о которых сроду никто не вспомнит…

— Это неправильно! — возмутилась Илана.

— Как и многое другое в нашей жизни, — вяло согласился работник архива. — Полиция не всегда может найти даже тех, по ком близкие с ума сходят, особенно в последние годы, когда пропадало столько детей. Так чего ей тратить время и силы на поиски тех, кто даже не потрудился объявить пропавшего родича в розыск? А эти портреты-голограммы… Они далеко не всегда помогают в опознании. Смерть порой сильно изменяет человека, даже если тело осталось неповреждённым. А кто вам эта женщина?

— Она моя мать.

Служащий архива уставился на Илану с удивлением. Воспитанницу королевы, пришедшую сюда в сопровождении двух гвардейцев, он узнал сразу — почти все жители Гаммеля знали об этой девочке с необычной внешностью и столь же необычной судьбой, но известие о том, что её мать покоится на Безымянной аллее кладбища для бедных, едва не повергло его в шок.

— Не моё это дело, юная леди, но… Может, тут какая-то ошибка? Я работаю в этом морге без малого четверть века и не помню, чтобы сюда поставляли тела… инопланетян.

— Я больше похожа на отца, — сухо ответила Илана. — Мне хотелось бы перезахоронить прах моей матери. И бабушки — её могилу уже нашли. Когда мы можем забрать останки?

Через несколько дней агенты королевы разыскали Джеймса Боланда, который, как ни странно, охотно согласился продать медальон.

— Честно говоря, меня эта штуковина немного пугает, — признался коллекционер. — Первый раз вижу предмет, который сам по себе то светится, то прозрачным становится. Сперва меня это забавляло, а потом… Запрятал его подальше, чтобы не видеть, а избавиться от него не мог — он меня будто приворожил. Так и продержал его больше десяти лет в шкатулке на антресолях. Что ж, если через столько лет его поисками занимаются частные детективы, значит, он действительно для кого-то очень важен. Непростая это вещь — сразу видно.

Дэвид Эллингейм был красивым блондином с худым, нервным лицом и мечтательными серыми глазами. Маленький овальный портрет действительно легко извлекался из медальона. Илана распорядилась, чтобы по нему сделали изображение для памятника. Когда же она решила вернуть портрет на место, произошло нечто странное. О способности медальона светиться и становиться прозрачным Илана знала, поэтому не удивилась, когда он начал переливаться нежными оттенками голубого. Потом он засветился так ярко, что девочка едва не зажмурилась, а когда сияние погасло, на плоском овальном углублении для портрета проступило изображение. Это было узкое, бледное, поразительно красивое лицо с огромными сумеречно-синими глазами. Лицо илана, снежного мага — не то юного, не то древнего, как мир… Изображение исчезло, как только Илана показала его королеве.

— О таком фокусе Боланд не говорил, а ведь медальон пробыл у него много лет, — сказала Изабелла. — Наверное, так он реагирует на настоящего хозяина. Эта вещь по праву принадлежит тебе. Возможно, со временем она расскажет тебе больше.

У Иланы было такое чувство, будто под портретом молодого художника хранится портрет её настоящего отца. Впрочем, её настоящим отцом оказался всё же Дэвид Эллингейм — это подтвердил анализ ДНК, на котором настояла коллегия с громким названием «Генеалогическое древо». Только там можно было получить новое свидетельство о рождении — естественно, предъявив доказательства того, что поправки к твоей родословной обоснованны. Илане не хотелось тревожить прах покойных, но королева убедила её, что без анализа ДНК не обойтись.

— Им уже всё равно. И в любом случае придётся вскрыть гробы. Надо же переложить останки твоих близких в другие, приличные. Голографию Изабеллы фон Геллер мы нашли в университетском архиве. Она полгода проучилась на факультете искусствоведения. Отчислилась незадолго до смерти — не могла платить за обучение. А голография сделана сразу после поступления, для документов. Думаю, получится хороший портрет на памятник.

Чтобы раздобыть портрет бабушки, пришлось сделать запрос в Вавель — все документы Марии Аполлинарии Стивенс после её смерти были отправлены её единственному родственнику Джону О'Кири. Встречаться с ним у Иланы не было ни малейшего желания. Человек, которому бабушка так доверяла, со спокойной совестью продал её воспитанницу Отто Грундеру. Возможно, он считал, что поручил девочку заботам состоятельного, всеми уважаемого человека… Да нет, он не мог не знать, что из себя представляет Отто Грундер. Может, конечно, совесть Джона О'Кири и не была совсем спокойна, но Илану это не волновало. Фамилию она решила оставить прежнюю — в конце концов, её родители не состояли в законном браке.

Оказалось, что бабушкин дом до сих пор опечатан и все вещи целы.

— Хочешь что-нибудь оттуда забрать? — спросила королева.

— Нет, — ответила девочка. — Вещи пусть раздадут бедным. Думаю, такая игрушка, как мой робот-олень, очень обрадует детей в каком-нибудь приюте… Например, в приюте Святой Бригитты. Всё же там не отвернулись от странного уродливого ребёнка, и я обязана монахиням за то неправильное имя, которое они мне дали. Оно оказалось самым что ни на есть правильным.

Родителей Иланы Стивенс и ту, что их заменила, похоронили на самом старинном и красивом кладбище города — недалеко от аллеи с фамильными склепами гаммельских аристократов. Обряд прошёл относительно спокойно, если не считать многочисленных папарацци, которые проникли в некрополь ещё ночью и, прячась за надгробными плитами, спешили сделать как можно больше снимков. Илану это раздражало, но королева убедила её, что полицию вызывать не стоит — это лишь привлечёт массу любопытных. То же самое говорил и Мартин Кейн. Он приехал в Гаммель накануне вечером. Чувствовалось, что перелёт дался ему нелегко — художник ещё не совсем оправился от раны. Мартин снял номер в гостинице недалеко от Центрального парка, но королева настояла на том, чтобы он перебрался во дворец.

— Я постараюсь ещё что-нибудь разузнать о твоём отце, — пообещал Мартин, когда они после окончания обряда стояли возле могил. — У меня же много знакомых среди художников. Возможно, кто-то из них знал Дэвида Эллингейма. Или хотя бы кого-нибудь из его приятелей. Может, даже удастся найти его картины…

— Как ты думаешь, я хоть немножко на кого-нибудь из них похожа? — спросила Илана, задумчиво рассматривая два овальных портрета на почти одинаковых памятниках из родонита.

В отличие от своего возлюбленного Изабелла фон Геллер не блистала красотой, но в её хрупком облике было что-то трогательное. И ещё в ней была какая-то обречённость. Наверное, не умри она от родов, её бы сгубило что-нибудь другое. Она была слишком хрупкой для этого жестокого мира. Они оба были слишком хрупкими, эти двое молодых людей, по иронии судьбы давших жизнь колдунье с сумеречными глазами.

— Не знаю, — пожал плечами Мартин. — По-моему, нет… Ты похожа на более далёких предков — представителей дневней расы иланов, кровь которых тебе досталась от отца. Глядя на него, трудно такое предположить, но… Чудесный медальон, в который был вставлен его портрет, — доказательство его связи с Айсхараном. Если он его, конечно, не купил. Но это вряд ли. Не знаю, почему, но я уверен, что медальон достался Дэвиду Эллингейму как фамильная драгоценность, которую не продают, даже если вконец оголодают, и дарят только любимым. Как бы то ни было, я верю, что страна Айсхаран — такая же реальность, как Германар и Авалон. Ты родилась здесь, но твой отец или дед, а может, прадед вполне мог прийти оттуда…

— И он вполне мог быть тем самым ребёнком — иланом-полукровкой, которого ревнивый муж унёс из дома… Кажется, меня опять на сказки потянуло.

— Да нет, эта версия достаточно правдоподобна, — заметила королева. — Думаю, нам стоит ещё раз поговорить с Лоффи. Я хочу побольше узнать об Айсхаране. Этого мира нет ни на одной карте, но я тоже нисколько не сомневаюсь в его существовании. А о путешествиях по мирам через загадочные врата говорят уже не одно столетие. Моё положение позволяет мне знакомиться с некоторыми секретными материалами, но информация об этих вратах или Х-порталах — чаще их называют так — относится к сверхсекретной. К ней даже не все работники интерпола доступ имеют. Георгу так и сказали, когда он сделал запрос на сведения о «Сонусе».

— Это тот корабль, на котором сюда прибыли юты? Короля Георга интересовала эта история?

— Ещё как. Но информационный отдел интерпола послал ему вежливый отказ. Судя по всему, Х-порталы очень интересуют ВВФ[15]. А уж если они на что-то лапу наложили…

Беседы с Лоффи и ещё несколькими старейшинами посёлка ютов были весьма занимательны, но Изабелла по-прежнему считала, что процентов восемьдесят в их рассказах об Айсхаране — легенды. Поиски родственников Иланы не вызывали у ютов ни малейшего интереса. Эта девочка была для них единственной наследницей короля Айслинда, которая непременно должна вернуться в Айсхаран, навести там порядок и унаследовать трон. Похоже, остальное в её биографии казалось им несущественным. Правда, ответа на вопрос, когда и как наследница должна вернуться в Айсхаран, у них не было.

— Время покажет, — говорил Лоффи. — Ты должна беречь себя, принцесса. Сейчас это главное. А торопить события не стоит.

Илану смущали те поистине королевские почести, которые ей оказывали юты. С Изабеллой они были не менее почтительны, но чувствовалось, что их уважение к королеве Германара носит скорее формальный характер. Илана же была ИХ королевой, и они относились к ней с той преданностью, с какой на Земле к монархам относились разве что в глубокой древности, когда народ считал их существами божественного происхождения.

Посёлок ютов сейчас постоянно охранялся королевской гвардией. Воцарившаяся в стране зима с каждым днём усиливала ненависть германарцев к «снежным демонам», а чистильщики делали всё, чтобы эта ненависть не утихала. Она напоминала лёгкую метель, которая теперь почти круглосуточно гуляла по Гаммелю, каждую минуту грозя перейти в настоящую бурю.

Выборы в парламент привели к уличным беспорядкам, которые, к счастью, удалось вовремя пресечь. Спровоцированы они были сторонниками губернатора Герхардта Фогеля, когда королева отклонила его кандидатуру на пост премьер-министра. Её голос оказался решающим.

— Ваше величество, — сказал Изабелле лорд Джадд, — надеюсь, вы понимаете, что теперь восстановили против себя крупнейших промышленных магнатов Федерации? Люди, на которых держится наше экономическое процветание, привыкли к лояльности королевского двора…

— Что ж, отныне королевский двор не лоялен к преступному бизнесу. Для процветания достаточно и законных путей.

— Такие олигархи, как Фогель и его приятель Грундер, располагают военной мощью, способной запросто сокрушить королевские вооружённые силы Германара…

— Я всегда могу рассчитывать на военную помощь Федерации. А содержание нелегальной армии — преступление…

— Так же, как и незаконный бизнес, — вздохнул советник, глядя на королеву, как терпеливый наставник смотрит на дитя, которое отчаялся образумить. — Однако этот бизнес процветает. Если правительница одной единственной маленькой страны решила изменить вселенную…

— Лорд Джадд, я отдаю себе отчёт в том, что правлю не вселенной, а всего лишь маленькой страной, и моя задача состоит всего лишь в том, чтобы навести здесь порядок. А посему я не могу допустить, чтобы премьер-министром Германара стал его главный криминальный авторитет. Это было бы по меньшей мере цинично.

— Герхардт Фогель получил благословение епископа Валерия. Если вы пойдёте ещё и против ортодоксальной церкви, все тут же вспомнят о вашем лебронском происхождении. Скажут, что вы снова переметнулись на сторону Элианской церкви…

— Моя вера — это моё личное дело. Я считаю, что в стране, где церковь официально отделена от государства, священничество слишком активно вмешивается в жизнь своих сограждан. Не пора ли положить этому конец? А заодно и положить конец разгулу идеологии, проповедующей превосходство истинных детей Адама и Евы над другими расами. Особенно если учесть, что никто из нас не видел ни Адама, ни Еву и понятия не имеет, как они выглядели. Думаю, Леонарду Кауфману пост премьер-министра по плечу. Он хороший экономист и не замешан ни в каких грязных делишках. За него проголосовало почти 90 % Нижней палаты.

— Я надеюсь, что ваши прогнозы сбудутся, ваше величество, — лорд Джадд слегка поклонился, бросив короткий неприязненный взгляд в сторону Иланы.

Советник был страшно раздосадован тем, что королева настояла на присутствии этой девчонки при столь важной беседе.

— У меня нет секретов от моей приёмной дочери, — сказала Изабелла. — К тому же ей полезно слушать такие разговоры. Все члены королевской семьи должны более или менее разбираться в политике.

Во время разговора Илану ни о чём не спрашивали, и она скромно помалкивала, однако лорд Джадд время от времени смотрел на неё так, словно она была коварной колдуньей, которая наложила на королеву злые чары, помутившие её рассудок.

Через несколько дней в нескольких частных газетах появилась статья «Королева во власти демона».

«Изабелла правит Германаром лишь формально, — писал анонимный автор. — Реальная же власть, судя по последним указам, находится в руках Снежной Принцессы. Теперь она главный советник её величества. Будьте готовы к тому, что скоро она станет нашей королевой. Да и кто же ещё может править в стране вечной зимы? Только Снежная Королева. Обманчиво юная и прекрасная демоница, завладевшая душой и разумом Изабеллы Фабиани».

— Неужели лорд Джадд дошёл до такой низости? — возмутилась Илана. — Как бы я его ни раздражала, он прекрасно знает, что ни я, ни кто-либо другой не в состоянии навязать тебе свою волю!

— Лорд Джадд тут ни при чём, — заверила её королева. — Он брюзга и сноб, но человек он порядочный. Прежде я политикой не занималась — большинство коронованных особ Германара не утруждали себя столь скучным делом. Они не использовали даже ту сильно ограниченную конституцией власть, какую имеют монархи в нашей стране. Теперь, когда я вдруг начала во всё вникать и влиять на ход событий, меня решили объявить одержимой. Ну а кем мне ещё быть одержимой, как не снежным демоном? Недаром же в городе и окрестностях столько снега!

— Опять от меня одни неприятности…

— Не говори ерунды! Ты ни в чём не виновата и не должна ни каяться, ни прятаться от людей только потому, что среди них есть клеветники…

— Я не уверена, что не имею отношения к этой вечной зиме, которая тут сейчас воцарилась. Эта зима пришла из моего мира. И возможно, она пришла сюда вместе со мной…

— Ты родилась здесь — мы это доказали.

— Билли, я тут недавно подсчитала… Климат в наших краях стал портиться лет эдак тринадцать тому назад. То есть недалеко от даты моего рождения. Тогда-то и начались все эти несвоевременные холода…

— Это может быть и совпадением. Во всяком случае, это ничего не доказывает.

— Мы тоже ничего никому не доказали, найдя моих родителей. Симпатии ко мне у жителей Гаммеля не прибавилось.

Словно в подтверждение её слов на следующий день кто-то осквернил могилы её близких. Причём на памятнике отца было написано:

Только одержимые дьяволом могут произвести на свет такое чудовище, как Илана Стивенс!

Могилы привели в порядок, но через несколько дней их снова исписали всякими гадостями, а у одного памятника отбили угол.

— Придётся поставить на кладбище охрану, — вздохнула королева. — Господи, что творится… Раньше в Германаре никогда не охраняли кладбища.

— Раньше в Германаре не умирали от ледяной болезни, — хмуро сказала Илана. — В последнее время опять вспышка таких смертей. Несколько дней назад на этом кладбище похоронили двух детей. Думаю, это-то и спровоцировало очередной приступ ненависти ко мне. И естественно, к тем, кто меня породил. А охрану ставить не надо, я сама позабочусь о сохранности могил. Я покрою памятники слоем магического льда — совсем тонким. Его и видно-то почти не будет, но он прекрасно защитит любой предмет от повреждений и даже от попыток что-нибудь на нём написать. Я научилась делать вечный лёд, когда мои милые одноклассники разбили нам с бабушкой окно. Правда, через несколько дней он стал подтаивать, но я его снова укрепила. Делать лёд совсем вечным я пока не умею. Может, со временем научусь…

Каким бы тонким ни был слой магического льда на памятниках, теперь они блестели ярче прежнего, а на солнце так просто сияли. Это удивляло горожан едва ли не больше, чем неуязвимость надгробий.

«Снежная демоница защитила могилы своих родителей при помощи колдовских чар», — писала ортодоксальная газета «Голос истины».

На это заявление на следующий же день откликнулась газета «Свободное слово»: «Если демоны защищают могилы от поругания, то они ведут себя, как ангелы, ибо все мы знаем, что осквернение могил — тяжкий грех. Но скорее всего, защитный слой, которым королева распорядилась покрыть могилы родителей её воспитанницы, — попросту новое изобретение технологов».

Нападки церкви на королевский двор теперь участились. Не имея большого веса в политике, правители Германара всегда активно участвовали в культурной и религиозной жизни страны и даже могли издавать касающиеся этих сфер указы, не согласуя свои решения с парламентом. Последний указ королевы провозглашал равноправие всех религиозных объединений Германара за исключением тех, что практиковали принесение в жертву живых существ и проповедовали антигуманные и антиобщественные идеи. Теперь на городских улицах можно было послушать не только ортодоксальных проповедников, но и элианских, синайских, ведийских. И посмотреть на праздничные шествия разных религиозных общин. Илане очень понравилось представление, которое устроили на главной городской площади Почитатели Эдды. Сценки из жизни скандинавских богов и героев собрали массу народа, а члены ортодоксального братства, попытавшиеся забросать «языческую мразь» водяными снарядами, были немедленно арестованы за нарушение общественного порядка. Позже они оправдывались, что в этих «бомбочках» была святая вода, так что они желали нечестивцам только добра…

— Неудивительно, что тебе больше всего нравятся скандинавские легенды, — сказал Илане Мартин за обедом.

Как гость королевы он делил трапезу с ней и её приёмной дочерью в маленькой гостиной Семейных апартаментов — так во дворце называли комнаты, в которых протекала частная жизнь венценосного семейства. В последнее время в этих апартаментах всё чаще и чаще бывали Томас и Лилиана. Сегодня они тоже обедали в гостиной.

— Северная мифология тебе ближе, и понятно почему… А Ева без ума от праздничных шествий Служителей Кришны. В Леброне их много. Элианская церковь всегда была терпима к другим религиям, так что мы уже на разные праздники насмотрелись. Еве нравятся наряды кришнаитов. Она даже решила разработать серию моделей в этом стиле.

— А почему она с тобой не приехала?

— В её положении лучше сидеть дома. А уж если и ездить, то не в такие опасные зоны, как нынешний Германар.

— Это в каком ещё таком положении? Она беременна?

— Да. Правда, совсем немножко, — засмеялся Мартин. — Всего полтора месяца.

— И ты оставил её одну?

— К ней сейчас двоюродная сестра приехала, поживёт у нас до моего возвращения. Да и Люцифер присмотрит.

На будущего отца посыпались поздравления. Томас, лукаво поглядывая на Лилиану, завёл речь о назревшей необходимости продолжить славный род Гилленсхаалей. За столом воцарилось веселье. И никто, кроме Иланы, не заметил, насколько наигранна весёлость хозяйки. Положение правительницы научило Изабеллу в любой момент надевать любую маску, и иногда надо было проявить изрядную проницательность, чтобы разглядеть, что под этой маской скрывается. Илана видела — королеву что-то встревожило и не на шутку. И произошло это на площади, во время представления. Неужели её так расстроил инцидент с ортодоксами?

— Этих придурков уже отпустили? — спросила девочка, когда они с королевой остались наедине. — Вроде бы, они никого не ранили, только водой немного забрызгали…

— Да, я попросила отпустить их, — рассеянно ответила Изабелла. Чувствовалось, что мысли её витают где-то далеко. — На этот раз без штрафа. Но общине сделают предупреждение.

— Значит, можно считать, что всё утряслось? Тогда что тебя тревожит? Такое впечатление, что ты на этой площади призрак увидела.

— Так и есть, — слегка побледнев, ответила королева.

— Он там был, — продолжила она после небольшой паузы. — На площади… Среди зрителей.

— Кто?

— Гай.

— Принц?! Твой сын? Господи, Билли, мало ли похожих людей?

— Я его никогда ни с кем не спутаю.

— Да, конечно, но… А где он был?

— Помнишь компанию на мотореллах? Они подъехали минут через десять после начала представления. Он был там, среди них. В чёрных кожаных штанах и голубой накидке с капюшоном…. Он сильно вырос, но я его узнала.

— Я помню, как эта компания подъехала, но я к ним не приглядывалась… Билли, они же стояли довольно далеко. На таком расстоянии ничего толком не разглядишь…

— Я узнаю его на любом расстоянии, в темноте, с закрытыми глазами… Детка, ты ещё не была матерью, ты не понимаешь… — Изабелла судорожно сглотнула. — Возможно, я схожу с ума, но… я видела его. Он повзрослел, но я узнала его. Клянусь, я… О господи, неужели это снова начинается!

Королева опустилась в кресло и какое-то время молчала, прижав к вискам тонкие побелевшие пальцы.

— Когда он умер, я едва не сошла с ума. Я не могла поверить, что он умер, мой Гай… Мне казалось, что хоронят не его, а какую-то куклу. Через неделю после похорон я даже потребовала эксгумации. Её провели тайно, ночью. Я смотрела на него и не могла понять… Я не хотела верить, что это он! Этот мёртвый мальчик в гробу… Мне казалось, что это точная копия моего сына, но не он. А сам он где-то далеко, и я не в силах найти его… Если бы не Джордж, я бы тогда точно сошла с ума. А два с половиной года назад… Это тоже было на площади, во время праздника. Гай стоял в толпе и смотрел на меня. Тогда он был ближе, и я видела его так ясно. Он смотрел на меня с ненавистью… А может, с укором… Он как будто в чём-то меня обвинял. Наверное, в том, что я смирилась с его смертью — вместо того, чтобы его искать… Илана, детка, ты считаешь меня сумасшедшей?

— Сумасшедшие таких вопросов не задают. Когда умер Таддеуш, со мной творилось то же самое… Почти. Знаешь, Билли, мы с тобой нормальные, а вот в этих смертях есть что-то ненормальное. Так же, как и в этой жуткой болезни. Я не видела Тэда больного, но те, кто видел, говорили, что он очень изменился. Ледяная болезнь превращает человека в зомби. Такое впечатление, что он теряет душу ещё до того, как умрёт. От него действительно остаётся только его бледная копия, только слабеющее тело, а ведь человек — это не только тело…

— Это-то меня и пугает, — покачала головой королева. — Перед смертью Гай никого не узнавал, даже меня. Человек без души — уже не человек. Иногда я думаю о том, что кто-то похитил душу моего Гая, и она бродит неприкаянная где-то рядом, в неком параллельном пространстве. Мой сын взывает ко мне и просит освободить его. Он не нашёл покоя, хоть и погребён по христианскому обряду. Может, потому меня и преследуют эти видения? После того случая — два с половиной года назад — я пошла к Джорджу… Часть разговора ты слышала. Джордж потом отслужил мессу по нашему сыну — в день Святого Николауса. Когда мы с Джорджем встретились в следующий раз, я поделилась с ним своими опасениями, но он успокоил меня. Сказал, что никакие злые силы не могли завладеть душой нашего мальчика. Он был ещё ребёнок. Господь не спас его от гибели, но он не мог уступить его душу дьяволу.

— Я уверена, что отец Джордж был прав.

— Но призрак Гая продолжает преследовать меня.

— Ты очень устала, Билли. В последнее время у нас слишком много неприятностей. И слишком много вокруг странного. И снегопады, и ледяная болезнь… Уже ни для кого не секрет, что всё это связано. Я уверена — разгадка одной из этих тайн повлечёт за собой разгадку другой. Рано или поздно мы во всём разберёмся.

— Да, дорогая. А призраки умерших преследуют нас, когда мы сами не даём нашим близким упокоиться с миром.

Королева вздохнула и долго молчала, глядя на висящий над камином портрет. Последний портрет принца, сделанный известным художником за два месяца до трагедии. Гай был рослым и выглядел старше своих девяти лет. Каждый раз, глядя на него, Илана не могла избавиться от ощущения, что этот темноволосый мальчик с упрямым ртом и ярко-голубыми глазами кого-то ей напоминает. Глазами он, безусловно, напоминал отца Джорджа, но в остальном он на него не очень-то походил.

— О Господи! — Илана хлопнула себя по лбу. — Манекен в витрине!

— Какой манекен? — королева смотрела на свою воспитанницу с недоумением.

— Он ведь тоже был в голубом плаще! Оба раза.

— Кто?

— Билли, кажется, нас с тобой преследуют похожие призраки. Если не один и тот же… И как я сразу не догадалась, кого мне напоминает принц Гай! Наверное, потому, что на всех портретах он не старше девяти, а мальчику, которого я два раза видела в витрине того магазина, было лет тринадцать. К тому же я видела его издали и не могла как следует разглядеть. Кошки называли его принцем… У меня такое чувство, что в другом мире я видела тоже его, но я не уверена. Было полутемно, в лунном свете я вообще сперва приняла его за Таддеуша. Потом я видела его на Авалоне, среди руин… То есть, его там не было, он мне почудился — я же была в бреду… Да нет, не почудился. По-моему, тогда открылись врата в тот холодный мир! Возможно, в мой мир… И я снова увидела того голубоглазого мальчика. Правда, мальчиком его уже назвать трудно, он уже, можно сказать, юноша…

— Илана, дорогая, такое впечатление, что сейчас ты тоже в бреду. О каком ты говоришь мальчике? О каких руинах и о какой витрине?

— Сейчас, минутку, соберусь с мыслями… Ещё одна загадка. А может, зацепка? Хотелось бы верить, что голубоглазый призрак в голубом плаще является нам не случайно. Если это вообще призрак. В общем, так…

Стараясь не упустить ни одной детали, Илана рассказала королеве о таинственном незнакомце, которого дважды видела в витрине одного из магазинов Шиман-Тауна, и о том, что говорили об этом мальчике главеры из Кошачьей банды. А также о чудесной картине, открывшейся перед ней среди руин торгового центра, где она пряталась от погони.

— До сих пор не знаю, что это было. Но скорее всего тогда опять открылась дверь в тот мир, куда я вышла прошлой зимой через ледяной замок…

Сказочный городок в Центральном парке сохранился с прошлого года. Его не обновляли — городским властям в последнее время было не до этого. Но хатанские оленеводы в столице больше не появлялись — к огромному огорчению гаммельской детворы, обожавшей катание на лерах, и королевы Изабеллы, которая была намерена хотя бы одного из этих оленеводов арестовать по делу о похищении детей. Илана уже давно пересказала ей весь свой разговор с Лоффи, и история о том, что германарских детей похищали люди из другого мира, отнюдь не казалась королеве выдумкой. Слишком уж странно, когда люди исчезают без следа. Агенты королевы уже выяснили, что оленеводы племени хатанау, проживающие в посёлках возле Северного океана, никогда не приезжали в Гаммель на заработки. Те мрачноватые синеглазые мужчины, катавшие детей на лерах, просто выдавали себя за хатанов с побережья. Илану удивляло, что название этого народа звучит почти так же, как в Айсхаране называют людей. Простое ли это совпадение? Может, береговые хатаны — потомки тех, кто когда-то покинул Айсхаран через врата и решил навсегда поселиться в этом мире? В любом случае, к событиям в Гаммеле люди племени хатанау никакого отношения не имели. Власти округа, где проживало племя, заверили королеву, что оленеводы покидают посёлки, только когда отправляются пасти своих леров в тундру, а городов боятся, как огня, и наотрез отказываются даже съездить туда на пару дней. Ну а хатаны, катавшие в парке детей, не появлялись в Гаммеле с января прошлого года. Примерно тогда же в Бельвейском парке снесли Лабиринт Ужасов. Говорили, что его хозяин не пожелал продлить контракт с администрацией парка и уехал из Гаммеля. Теперь на месте Лабиринта строили павильон для какого-то нового аттракциона.

— Думаю, эти хатаны не случайно исчезли, — сказала Илана. — Поняли, что их могут вычислить. И возможно, поняли они это, узнав, что я нашла врата. Ведь появляться-то они перестали сразу после этого — в январе прошлого года. Из Лабиринта Ужасов тоже можно было попасть в тот снежный мир, а Лабиринт снесли тогда же, в январе, вскоре после всей этой истории с Тэдом. Я тебе её уже рассказывала… И погонщики леров, и хозяева Лабиринта — одна шайка. Они убрались подальше, потому что я их спугнула. Я нашла врата и оказалась в их мире. И меня там видели! Меня видел тот мальчик, который похож на Пажа Мечей из колоды Лидии. Я его толком не разглядела, парня из магазина в Шиман-Тауне тоже, но, по-моему, они оба похожи на этого Пажа… Или Дэмиэна из старинного романа ужасов. Когда я всё это вспоминаю, никак не могу избавиться от мысли, что этот мальчик — демон, который похитил Тэда… Возможно, манекен из Шиман-Тауна и незнакомец с мечом — одно лицо. К тому же Кошки говорили, будто он приходит из другого мира — якобы при помощи колдовства… Значит, он умеет пользоваться вратами. Забавно, но, похоже, он живёт в моём мире, а в последнее время граница между моим миром и этим очень зыбкая. Врата открываются постоянно, и метели приносят оттуда магический снег. И врата эти открываются именно здесь, в Германаре… Билли, скоре всего эта брешь между мирами образовалась именно из-за меня… Да, я не виновата, я этого не хотела, но всё это вполне может быть связано со мной.

— Но ведь ты не умеешь их открывать?

— Нет. Несколько раз они открывались передо мной, но не по моей воле. А тот мальчик… Кошки говорили, что он пользуется каким-то кристаллом. Не все из них в это верили, но… Всё это очень странно. Почему я на него постоянно натыкаюсь? Видимо, гадание на Таро не такая уж и чушь, как считают некоторые…

— Лично я никогда не считала Таро чушью. А что именно тебе нагадали?

— Лидия Мортенсон сделала расклад из семи карт. Одной из них оказался Паж Мечей. Помню, юноша на картинке очень понравился Еве, и она назвала его прекрасным принцем, а Лидия сказала: «От этого прекрасного принца можно всякого ожидать». Этот Паж на картинке походил на моего голубоглазого незнакомца. Колода Лидии называется Снежное Таро. Там все пейзажи зимние. Снежное Таро, Паж Мечей, снегопады в Гаммеле, этот мальчик… Чёрт знает что! Я не пойму, что происходит, но во всей этой цепочке событий, видений и предсказаний прослеживается какая-то жуткая логика. Этот зловещий Паж Мечей преследует меня…

— Ты не знаешь, кого именно обозначает эта карта. Возможно, голубоглазый незнакомец вовсе не представляет для тебя опасности, а по-настоящему опасен тот, на кого и не подумаешь. Если этот парень внешне похож на Пажа с картинки, это ещё ничего не значит. Ты говоришь, Кошки называли его принцем?

— Они мало что о нём знали, но как-то мрачновато шутили на его счёт. Якобы он намерен завоевать этот мир. Его связными были Совы — самая крутая главерская банда. Кошки говорили, что Совы работают на весьма уважаемых людей. Я уж не знаю, сколько во всём этом правды…

— Думаю, достаточно. Сегодня наш таинственный незнакомец был с компанией главеров. Как видишь, кое-что сходится. Придётся мне снова прибегнуть к услугам «людей икс». Пусть займутся Совами, а заодно и другими бандами. Вернее, их остатками… Хочу разобраться во всей этой истории.

— Главное — не спугнуть его…

— Не беспокойся, — улыбнулась королева. — Эти люди знают, как действовать.

— Как ты думаешь, кто он?

— Не знаю, что и думать. Но очень хочу это выяснить.

— Билли, — немного помолчав, осторожно заговорила Илана, — теперь уже и я думаю, что Гай может быть жив. Возможно, он и есть тот незнакомец в голубом плаще. О нём говорят много странного и… неприятного, но в сущности мы почти ничего о нём не знаем. Надеюсь, что его сходство с Пажом Мечей — всего лишь внешнее сходство…

— Ну вот… А я только настроилась на волну здравого смысла. Это не может быть Гай, Илана. Как бы я ни отказывалась верить в его смерть, я его похоронила. Ледяная болезнь сильно изменяет человека, и мы почти ничего об этой проклятой болезни не знаем, но мы знаем, что от неё умирают. Гай умер. Теперь я должна разобраться, что это за призрак меня преследует. Вернее, кто играет его роль. Возможно, он или кто-то, кто им руководит, играет на его сходстве с Гаем, чтобы свести меня с ума… Не знаю… Всему рано или поздно должно найтись вполне реальное объяснение.

— Билли, а вдруг ты действительно похоронила не его? Возможно, всё это какое-то злое колдовство. Ведь ты же теперь знаешь, что магия так же реальна, как процесс переработки отходов в сырьё для производства бумаги. Сначала дети исчезали, потом стали умирать от ледяной болезни… Быть может, ледяная болезнь — разновидность злой магии, которая позволяет похищать людей более хитрым способом. Билли, мне постоянно кажется, что Тэда похитили, заколдовали… Что он не мёртв, а заколдован и ждёт, чтобы его спасли. И он, и все эти дети… Мне то и дело снятся странные сны… Все эти смерти — они ненастоящие, тут что-то не то. Ледяной замок в Центральном парке сохранился, а Лоффи говорил, что там иногда открываются врата… Я должна побывать там. Может, они снова откроются.

— Дорогая, ты ведь уже сама поняла, что их открывали те люди. Хатаны. Похоже, однажды они оставили их открытыми, а когда обнаружили, что ты нашла врата, закрыли их и вообще перестали появляться в Гаммеле. Они явно испугались, и это даёт основания предполагать, что они действительно могут быть виновны в похищениях… С другой стороны, похищения давно уже прекратились. Задолго до того, как эти оленеводы перестали появляться в Гаммеле…

— Похищения прекратились, но начались эти смерти. Я уверена — всё это как-то связано! В этом надо разобраться. А вдруг я снова найду врата и сумею открыть?

— Нет, Илана, только не это! Ты же тогда еле вернулась назад. Нельзя отправляться в другой, к тому же совершенно неизвестный нам мир, не зная, сумеешь ли оттуда вернуться.

— Можно найти врата, но не входить в них…

— При этом можно нечаянно переступить черту, после чего врата захлопнутся за тобой навсегда. Нет, дорогая, ты не должна так рисковать. Мы обязательно во всём разберёмся, и возможно, тут будет достаточно обычного расследования, которое проведут мои агенты. Пожалуйста, пообещай, что ничего не предпримешь, не посоветовавшись со мной. Ты смела до безрассудства, а я бы не хотела тебя потерять.

— Обещаю, что буду благоразумна. К тому же мне совсем не хочется затеряться одной в незнакомом мире. Даже если он мой, он всё равно для меня terra incognita. А как насчёт уборки в этом мире? Больших снегопадов в последнее время нет, но избавляться от нетающего снега всё же надо. И лучше это делать с пользой для кого-нибудь.

— Ты имеешь в виду отправку воды в Дархем? О нашем вечном снеге знает уже вся Федерация. И о снежной принцессе по имени Илана Стивенс тоже. Если жителям Дархема предложат воду из магического снега и льда, расколдованных этой загадочной юной особой… Как, по-твоему, они на это отреагируют?

— Не знаю…

— Я тоже. Но одно я знаю точно — лучше тебе со своей магией, грубо говоря, не высовываться. Представь себе, что спустя некоторое время в Дархеме начнётся какая-нибудь эпидемия. Причиной её тут же объявят твою «колдовскую» воду.

— А можно сделать так, чтобы никто не знал, что это я растапливаю снег и лёд? Пусть считают, будто это делают технологи, которым удалось раскрыть секрет магического льда.

— Неплохая мысль, — улыбнулась королева. — В Блэквуде — это на восточной окраине — есть завод, при котором имеется экспериментальная лаборатория. Там работает группа молодых учёных. В высоких научных кругах их называют бездельниками и фантазёрами, а церковь безбожниками. Я не знаю, что за эксперименты проводят эти исследователи, но, кажется, они пытаются найти первовещество и разгадать загадку происхождения вселенной. Церковь давно бы уже добилась, чтобы эту лабораторию прикрыли, не будь у ребят такой надёжной крыши. Руководитель проекта — Джанни Моретти, который, сама понимаешь, всегда может рассчитывать на поддержку своего дядюшки.

— Он племянник Рудольфио Моретти?! Крёстного отца одного из крупнейших мафиозных кланов Федерации?

— Да. И поверь, дядя не даст его в обиду. Семейные ценности в этом клане значат очень много. Моретти уже с кем только ни перемешались, но очень гордятся своей фамилией и своими корнями. Потомки итальянских переселенцев глубоко чтят свои традиции.

— Значит, будем сотрудничать с мафией, ваше величество?

— Есть мафия и мафия, — улыбнулась королева. — Моретти — не Грундеры, не Фогели и не Соммерсы. Их бизнес не связан ни с оружием, ни с наркотиками, и у членов этого клана есть своеобразный кодекс чести, отступление от которого недопустимо. Весь кодекс мне неизвестен, но я знаю, что один из его пунктов — верность деловому партнёру. Если кто-то из Моретти согласился с тобой сотрудничать, будь уверена — он не предаст тебя ни при каких обстоятельствах. Так что осталось лишь заинтересовать Джанни Моретти нашими планами. Представители этого семейства вообще охотно финансируют всякие культурные и научные проекты. Им нравится репутация щедрых меценатов, и они вполне её оправдывают. Между прочим, разработать лекарство от болезни Хаттра удалось только благодаря спонсорской поддержке Анджелы Моретти. Деньги тут требовались огромные, а Медицинская Гильдия наотрез отказалась финансировать лабораторию доктора Уильямса. Его теорию тогда сочли полным бредом, а его окрестили авантюристом от науки. Надеюсь, Моретти и нашу авантюру поддержат. Илана, если у нас есть идея и для её осуществления необходимы союзники, то лучше искать их не среди так называемых праведников, а среди хищников, которые руководствуются жёстким набором принципов. С такими можно договориться. И с такими можно уживаться. Я всего лишь королева маленькой страны, законы которой сильно ограничивают мою власть. Думаю, следует переговорить с Джанни Моретти. Перед тем, как ознакомить его с нашим проектом, я попрошу его поклясться на Священной Книге, что он будет хранить в тайне информацию, которую мы бы не хотели разглашать. И что ни он, ни кто-либо из его родни не попытаются поставить твой дар себе на службу. Моретти не только весьма принципиальны, но и очень религиозны. Если Джанни даже не согласится с нами сотрудничать, можешь быть уверена — ни слова из этого разговора не выйдет за пределы его кабинета.

Джанни Моретти оказался симпатичным, весьма любезным молодым человеком, который на первый взгляд производил впечатление скорее заправского дон жуана, чем руководителя научной лаборатории. Однако, судя по огоньку, загоревшемуся в его тёмных глазах, когда Изабелла изложила ему суть проекта, чувствовалось, что это деловой человек, способный тут же прикинуть, насколько выгодно то или иное предложение.

— У меня есть в Дархеме кое-какие знакомые, — произнёс Джанни, с вежливым интересом изучая своих собеседниц. Созерцание красивой молодой женщины и прелестной девочки подростка с необычной внешностью явно доставляло ему удовольствие. — И я уже давно предлагаю дяде купить в Аскире земли. Тамошняя пустыня и Мёртвое море — прекрасное место для экспериментов. Земля там сейчас почти ничего не стоит. Озеленение пустыни — дело трудоёмкое, но в перспективе очень даже прибыльное. Если этот избыток снега и льда перевести в жидкое состояние, то почему бы не использовать это в благих целях?

— Вопрос в том, согласятся ли тамошние власти использовать воду из «колдовского снега», — сказала королева.

— Тамошним властям выгодно продавать участки земли, не приносящие никакого дохода. Тем более, что речь идёт о практически незаселённых землях. Народ оттуда давно уже разъехался, ну а кто остался… Наверняка, это люди, которым просто совершенно некуда деться. Их немного, и мы сможем о них позаботиться.

Илана поняла, что под словом «мы» подразумевается клан Моретти. Хищники с жёстким набором принципов. Девочка не знала, все ли из этих принципов ей бы понравились, но Джанни Моретти неприязни у неё не вызывал.

На следующий день она познакомилась с остальными членами блэквудской лаборатории. Она состояла из пятнадцати человек в возрасте от двадцати до тридцати шести лет, а её мозговым центром был молодой физик Питер Уотсон, бывший однокурсник Джанни и его давний друг. Джанни считал Питера гением. К своему исследовательскому дару он относился весьма скептично, зато был хорошим организатором. И естественно, спонсором лаборатории. Он был готов поддерживать даже самые безумные идеи Пита, но идеи, сулящие в перспективе прибыль, были ему явно ближе. Впрочем, Питера Уотсона «колдовской лёд» заинтересовал тоже — хотя и с другой точки зрения.

— Возможно, в его составе он и найдёт то самое первовещество, — пошутил Мартин Кейн, которому знакомство с блэквудской компанией доставило огромное удовольствие. — Меня вот только одно немного беспокоит… На эту лабораторию работает целый завод. Столько людей, которые если и не в курсе всего, то знают о проекте достаточно…

— Это всё люди Моретти, — сказала королева. — Насколько я знаю, все, кто служит Моретти, преданны им до гроба.

— Иначе оказываются в этом самом гробу раньше, чем им бы хотелось, — с иронией добавил художник.

— Возможно, — пожала плечами Изабелла. — Но думаю, основная причина такой преданности — щедрость Моретти. К тому же у членов этой семьи есть какая-то харизма.

— Ммда… Во всяком случае у Джанни этого не отнимешь.

Илану больше беспокоило другое, и она решила поделиться своими опасениями с членами лаборатории.

— А вдруг эта вода действительно окажется вредной для людей и вообще… И почему я об этом сразу не подумала? Может, лучше её вообще как-нибудь… испарить?

— Не беспокойтесь, ваше высочество, — улыбнулся Джанни Моретти. Воспитанный в уважении к традициям, он считал необходимым придерживаться табели о рангах. — Мы проведём скрупулёзный анализ этой воды и сперва проверим, как на неё реагируют растения и микроорганизмы. Обещаю никому не навредить. Не думаю, что эта вода окажется вредной, но если что, придётся действительно использовать испарители. У нас достаточно мощные установки, чтобы справиться с таким количеством. Вы позволите задать вам вопрос?

— Конечно.

— Вы способны превратить этот снег и лёд в воду, а воду снова заморозить. А испарять её вы не можете?

— Нет… Почти нет. Помню, мне было нужно срочно избавиться от ледышки. Растопила я её быстро, но карман промок насквозь, и по-моему, мои мысленные приказы не заставили его высохнуть быстрее, чем обычно сохнет материя. Разве что чуть-чуть.

— Ну что ж… Ничего удивительного. Вы же снежная принцесса, а не огненная. Никогда не думал, что буду лично знаком с настоящей волшебницей. Надеюсь, наше сотрудничество будет приятно нам обоим, ваше высочество.

— Я тоже очень на это надеюсь. И раз уж мы теперь что-то вроде коллег, то можно обойтись без церемоний. Лучше обращайтесь ко мне по имени.

— Хорошо, Илана, — улыбнулся молодой Моретти. — А меня можно звать просто Джанни. А чтобы окончательно уладить этот вопрос, мы чуть позже выпьем на брудершафт. Начало нашего сотрудничества необходимо отметить.

В течение вечеринки, устроенной Моретти в его небольшом, уютном особняке, Илане пришлось выпить на брудершафт со всеми членами лаборатории. Вино ей наливали совсем лёгкое и небольшими порциями, так что если Илана и немного опьянела, то скорее от радости, что она и её друзья наконец-то нашли союзников. Мартин, Томас и Лилиана вполне разделяли её радость. Королева казалась весёлой, но девочка чувствовала, что той немного не по себе.

— Билли, ты не до конца им доверяешь? — спросила она по дороге домой.

— Дело не в этом, — вздохнула Изабелла. — Джанни Моретти хороший деловой партнёр, и думаю, доверять ему можно, тем более, что я сама предложила этот вариант, но… По-моему, кое-кто из моих подданных был бы рад объявить меня невменяемой.

Илана знала, что это так. В последнее время большинство придворных, особенно старшего возраста, смотрели на молодую королеву, как на ребёнка, связавшегося с дурной компанией, на которого они никак не могут найти управу.

— Лорд Джадд недавно сказал: «В истории были король Филипп Красивый, Безобразная герцогиня… Вы хотите войти в историю как королева-авантюристка?» Наверное, мне следовало вести себя с ним лояльнее, но в меня в последнее время словно бес вселился. Я ответила: «Не так уж и плохо, дорогой советник. Во всяком случае гораздо лучше, чем просто под номером — Филипп II, Изабелла XXII…»

— Представляю, какое у него стало лицо! — рассмеялась Илана.

— У лорда Джадда много недостатков, но он верный человек. Он всегда старался защищать мои интересы. Я уверена — он будет делать это и впредь, как бы его ни раздражали мои действия и мои новые знакомые. Я попыталась ему объяснить, что мне надоело быть куклой-роботом, которую заводят для официальных приёмов, а он стал убеждать меня, что руководство культурной жизнью страны, которое в Германаре всегда осуществлялось королевским семейством, — не так уж и мало. Тогда я припомнила ему ту проклятую выставку на Звёздной площади. Я дала разрешение, а чиновники из ГПУ придрались к какой-то формальности и устроили бойню. А кого потом жители Гаммеля обвиняли в случившемся? Меня. Я была в ярости, потребовала подробного расследования. Его, конечно, провели, и официально было признано, что я не отдавала распоряжения разогнать выставку, но ты же знаешь, что люди не особенно-то верят официальным заявлениям. А тут ещё этими бедными художниками занялся Комитет Безопасности, и мне вежливо дали понять, что вмешиваться в его дела у меня полномочий нет. Заверили меня, что устроители выставки куда более опасные люди, чем я думаю… Как вспомню эту историю, так настроение портится. Но я сделала из всего этого весьма полезный вывод. Если ты королева, а в твоей стране беспорядки, тебя непременно будут в них обвинять, и большинству твоих подданных наплевать, что твоя власть ограничена конституцией и тебе почти ни во что нельзя вмешиваться. Так что лучше уж по мере своих сил и возможностей всё-таки влиять на происходящее.

— Это точно, — согласилась Илана. — К тому же наша игра стоит свеч.

Новость о последней разработке блэквудских учёных, позволяющей растапливать вечный снег, произвела настоящий фурор. Предложения продать изобретение посыпались на Джино Моретти градом, и предложения эти были весьма выгодные, но он, разумеется, ни одно из них не принял.

О том, что воспитанница королевы почти каждый день летает на антиграве в Блэквуд, знали только королева, Мартин Кейн, Лилиана Джонсон и Томас Гилленсхааль. Ну и, разумеется, сотрудники блэквудской лаборатории. Возле завода теперь постоянно приземлялись тяжёлые грузовые корабли, на которых сюда поставляли спрессованный «вечный снег», а «расколдованную воду» переправляли в Дархем, в пустынную местность под названием Аскира, где уже строилась экспериментальная станция. Джанни оказался прав — султан Дархема охотно продал ему огромный участок земли вокруг Мёртвого Моря. Местные жители отнеслись к появлению чужеземцев с апатичным смирением бедняков, привыкших к произволу властей, но, узнав, что новые хозяева Аскиры предлагают всем желающим хорошо оплачиваемую работу, воспрянули духом.

— Недостатка в работниках у нас не будет, — удовлетворённо сказал Джанни Моретти. — Местным надоело бедствовать. Они трудолюбивы и, что особенно важно, не любопытны. Если есть возможность заработать, сделают всё, что угодно, совершенно не интересуясь, зачем это нужно. Если хозяину надо — значит надо, и нечего задавать лишние вопросы.

— Психология забитых людей, — грустно заметила королева.

— Ничего, — улыбнулся Джанни. — Сейчас у них начнётся совсем другая жизнь.

Между тем в Германаре опять начались такие снегопады, что уборочная техника едва успевала бороться с заносами на улицах городов. Снега в Блэквуд поставляли всё больше и больше, и хотя превращение его в воду не было самым сложным из магических искусств, Илана чувствовала, что стала быстро уставать. Внимательный к своим работникам и коллегам Джанни Моретти заметил это и тут же отправил волшебницу в отпуск.

— Несколько дней — и силы восстановятся, — заверила его Илана.

— А вообще надо решать эту проблему кардинально, — сказала она королеве, вернувшись в тот день во дворец. — Надо кончать с этими проклятыми снегопадами. Можно превратить Аскиру во влажные тропики, а снег в Германаре будет всё идти и идти. Так мы постепенно всю Гею в водное царство превратим!

— Ну это вряд ли, — вздохнула Изабелла. — Там, откуда приносит снег, его не может быть столько, чтобы завалить два мира. Если верить учёным… Хотя я уже не знаю, кому и верить.

На следующий день в нескольких газетах появилась статья «Новая авантюра Моретти». Автор, который опубликовался явно под псевдонимом, рассуждал о пагубной страсти представителей клана Моретти к авантюрным, если не сказать откровенно преступным проектам.

«На сей раз они решили поиграть в игры с дьяволом или его приспешниками. Мы не знаем, кто превращает этот снег и лёд в воду, но можно не сомневаться — человеку это не под силу. И пусть нам не рассказывают сказки о новейшем изобретении блэквудских технологов. Растопить дьявольский снег способен только тот, кто способен его заколдовать. И то и другое — злая магия. И что ещё за вода получается из этого снега? Германар уже превратился в обитель зла, а скоро логовом сатаны станет и Дархем».

— Почему же никто не интересовался и до сих пор не интересуется, как изготовляет вечный лёд «Транс-Холод»? — возмутилась Илана, когда королева собрала в своём кабинете очередной «военный совет». — Насколько я знаю, их продукцию продолжают покупать…

— Да этот писака явно прихвостень Грундера, — сказал Мартин. — Ну или ещё какого-нибудь магната, которому не удалось купить у Моретти секрет превращения вечного снега в воду. Сейчас он стоит подороже, чем секрет производства вечного льда.

— Забавно… — усмехнулась Илана. — Считается, что на предприятиях корпорации «Транс-Холод» производят вечный лёд, а на самом деле корпорация получает его готовеньким из Айсхарана… И Отто Грундер знает о технологии производства вечного льда не больше, чем те, кто мечтает купить у него этот секрет или разузнать путём шпионажа.

— Раньше в Германаре действительно верили, что вечный лёд — изобретение технологов «Транс-Холода», — сказала королева, — но теперь, когда вечный снег регулярно сыпется на наши головы… Думаю, уже многие догадываются, что нетающий лёд Отто Грундера примерно того же свойства и происхождения.

— Однако его продукцию действительно продолжают покупать, — заметила Лилиана. — Во всяком случае морозильники. Удивительные штуковины. У одного моего знакомого такой есть, правда, совсем небольшой — они же очень дорого стоят. Стенки покрыты слоем льда, который чуть-чуть светится и излучает холод. Сам. Не надо никуда подключать, так что в конце концов покупка себя оправдывает — экономишь на энергии. К тому же можно оказаться в условиях, где источника энергии попросту нет. Недаром среди постоянных клиентов «Транс-Холода» всякие исследовательские центры, которым часто приходится снаряжать экспедиции в Дикие миры. А во дворце «трансхолодовские» приборы есть?

— Нет, — улыбнулась королева. — Я распорядилась покупать обычные холодильники. Не доверяю приборам, если мне непонятно, по какому принципу они работают. К тому же у меня никогда не было и нет желания способствовать процветанию корпорации «Транс-Холод».

— А процветание этой проклятой корпорации началось тринадцать лет назад, — нахмурилась Илана. — Примерно тогда, когда я родилась… Я уверена, что всё происходящее связано не только с моим миром, но и со мной лично.

— Совсем необязательно, — мягко возразила королева. — Это может быть и обычным совпадением.

— Итак, хозяева «Транс-Холода» покупают магический лёд у хатанских колдунов, — Томас Гилленсхааль откинулся на спинку кресла и сделал выразительную паузу. — Тогда возникает вопрос — как они за это расплачиваются… Когда у вас стали пропадать дети?

— Господи! — ужаснулась Лилиана. — Неужели ты думаешь… Хотя от таких тварей, как Грундер, можно всякого ждать… Да нет, не сходится. Массовое исчезновение детей началось лет шесть назад.

— Вскоре после смерти Гая, — добавила королева. — Отсюда миф о том, что я вступила в сговор с демонами из мира холода и мрака. Дескать, расплачиваюсь с ними германарскими детьми, чтобы они помогли мне оживить моего сына. Нет, Томас, дети стали исчезать гораздо позже, чем хозяева «Транс-Холода» начали получать из Айсхарана вечный лёд.

— Ну, сперва они могли и по-другому расплачиваться, — пожал плечами молодой рыцарь. — Если они заключили с колдунами Айсхарана деловое соглашение, то, наверное, кто-то из них должен уметь пользоваться вратами…

— Сомневаюсь, что хатаны их этому научили, — усмехнулся Мартин. — Насколько я понял, они ревностно хранят свои секреты. Илана, хатаны — это только колдуны, или в Айсхаране так всех людей называют?

— Всех. В Айсхаране два вида гуманоидов — иланы и хатаны. Я тоже думаю, что у хатанских колдунов нет ни малейшего желания делиться секретами своей магии с жителями чужого мира, тем более с такими хищниками, как Отто Грундер и его компаньоны. Зато торговать с этими хищниками хатанам выгодно. Айсхаран — суровый мир, выжить там трудно, рождаемость низкая… За этот проклятый вечный лёд и морозильники, работающие без затрат на энергию, они вполне могли потребовать очень высокую плату — германарских детей. Высокие прибыли — высокая плата. Высокая для родителей похищенных. Для Отто Грундера эти дети ничего не стоят. Может, он помогает хатанам похищать наших детей, а может, достаточно того, что он молчит об этом и тем самым покрывает похитителей. Полиция уже столько лет ищет пропавших, а куда они делись, знают только Грундер и его шайка. Знают и молчат.

— Возможно, всё так, как ты говоришь, — сказал Мартин. — Но пока это всего лишь предположение. Айсхаран — мир суровый, бедный и в научно-техническом отношении менее развитый, чем наш. Думаю, с его жителями, даже с колдунами, можно расплатиться теми нехитрыми изобретениями, которые у нас стоят дёшево, а им в диковинку, поэтому о подлинной стоимости этих вещей они даже не догадываются. Зачем Грундеру заключать с чужаками такие страшные сделки, если можно обойтись безобидным товарообменом? Тут вообще многое непонятно. Если у хозяев «Транс-Холода» и хатанских колдунов взаимовыгодное деловое соглашение, то почему колдуны стали заваливать Германар этим нетающим снегом, да ещё и напускать на нас ледяные корабли? Кажется, от одного из этих налётов пострадал какой-то филиал грундеровской компании…

— Может, что-то не поделили, — предположил Томас. — А может, в игру вступил кто-то ещё, и ситуация вышла из-под контроля. Недаром же тут стал появляться этот юный завоеватель… Ваше величество, о нём так ничего и не удалось узнать?

— Пока ничего, — ответила королева со вздохом не то сожаления, не то облегчения.

Илана чувствовала, что голубоглазый незнакомец не даёт Изабелле покоя, и её желание разгадать его тайну так же сильно, как и страх перед этой тайной.

— Может, хищник по имени Отто Грундер и не имеет отношения к похищениям, — задумчиво произнесла девочка. — Я даже готова допустить, что он вообще не знает, кто похищал детей, но я уверена: кто-то из влиятельных людей Германара в курсе всего этого. Несколько лет назад юты обратились в ГПУ и сказали, что охоту на детей ведут хатанские колдуны. Ну и что? «Нелюдям» велели заткнуться. А когда юты попробовали привлечь к этому внимание общественности, им пригрозили, что за такие разговоры можно серьёзно поплатиться. Думаю, если бы в ГПУ не поверили ютам, их бы просто подняли на смех… Во всяком случае, угрожать бы не стали. Чиновники из ГПУ знали, что юты говорят правду, и заставили их замолчать. А значит, похищение детей кому-то было выгодно. Похоже, в сговор с хатанскими колдунами вступили не только хозяева «Транс-Холода».

— И всё-таки они странные, эти юты, — поморщился Томас. — Как бы их ни запугали… Разве можно о таком молчать? Ну поговорили бы с кем-нибудь ещё…

— Они боятся и хатанских колдунов, и наших властей, — вступилась за ютов Илана. — И не только властей. Мы же знаем, как относятся к этим человечкам большинство наших милых сограждан. И потом… Лоффи сказал, что хатанские колдуны похищали только тех детей, которые в нашем мире были обречены на скорую смерть. Они выясняли это при помощи магического зеркала. Тот, кто должен умереть в этом мире, может жить в другом. Таким образом, они дарили им жизнь…

— Ещё неизвестно, правда это или нет, — буркнул Томас. Судя по выражению его лица, он не считал, что это правда.

— Не знаю, — пожала плечами Илана. — Лоффи говорит, что такое зеркало действительно существует. Юты верят в колдовство и силу колдунов примерно так же, как большинство потомков землян в науку и разум. Юты подумали и решили, что, может, тем детям действительно лучше жить в чужом мире, чем вообще не жить. Поддержки у представителей власти юты не нашли, да их ещё и запугивать стали, вот они и убедили себя, что лучше поверить колдунам. Поверить, что те действительно дарят похищенным детям возможность пожить подольше. Не знаю… Ну а потом дети перестали исчезать, и вопрос вроде как отпал. Насчёт ледяной болезни юты ничего не знают, хотя и предполагают, что это тоже дело рук хатанских колдунов.

— Да уж ясно, что их, — проворчала Лилиана. — Только вот непонятно, какая им выгода от этих смертей.

«В том-то и дело, — подумала Илана. — Потому-то мне и кажется, что эти смерти — ненастоящие. Но ведь всех умерших похоронили… И всё равно тут что-то не то».

— А юты не пробовали выследить, где хатаны открывают врата, чтобы поставлять «Транс-Холоду» свою продукцию? — поинтересовался Томас.

— Пробовали, — ответила Изабелла. — И несколько раз им это даже удалось.

О шпионских вылазках ютов королева и её воспитанница узнали недавно, когда посетили ютский посёлок по приглашению его старейшин. Способность изменять облик позволила маленьким шпионам несколько раз поникнуть на территорию одного из крупнейших предприятий «Транс-Холода». Именно там хатаны и открывали врата, но чужаков они в свой мир не пускали — видимо, таково было условие договора. Врата открывались прямо на складе. И каждый раз ют-шпион, принявший облик цехового начальника (больше никого из германарцев в тот момент на складе не должно было быть — наверное, тоже по условиям договора), видел лишь маленький кусочек другого мира. У задней стены склада была арка. Часть стены за ней неожиданно исчезала, и в проёме появлялся заснеженный двор. Там стояли ящики с кусками льда разных форм и размеров и огромные, гладко обработанные глыбы и блоки — наверное, из таких делали катки и постройки Ледяного городка. Также там были холодильные приборы, уже обработанные хатанскими колдунами. Мрачноватые, молчаливые люди в меховых куртках — хатаны — сперва переносили свой товар на склад, а потом ещё долго таскали со склада во двор тяжёлые упаковки. Шпионы выяснили, что в упаковках были всякие приборы, главным образом, корпуса холодильников. В Айсхаране эти холодильные приборы приводили в рабочее состояние, снабдив их излучающим холод магическим льдом, после чего хатаны доставляли на склад предприятия готовую к продаже продукцию. Были в упаковках и какие-то другие изделия — возможно, они-то и являлись платой за лёд.

— Это было несколько лет назад, — сказала королева. — Когда дети начали исчезать. Юты знали, что в этом замешаны хатаны, и пытались выяснить, как колдуны это делают. Они тоже заподозрили, что германарские дети могут быть платой за магический лёд, но доказать это им не удалось.

— Что ещё не является доказательством обратного, — гнул своё Томас.

— Разумеется, — поддержала возлюбленного Лилиана. — Было бы смешно, если бы хозяева «Транс-Холода» приводили детей на склады своих предприятий и передавали колдунам из рук в руки. Но они могли подсказать хатанам, где удобней вести охоту на наших детей. Или просто пообещали колдунам не выдавать их германарским властям, чтобы они тут ни вытворяли — разумеется, если они не будут действовать во вред корпорации. Но я бы не удивилась, узнав, что сотрудничество с хатанами выгодно не только представителям корпорации «Транс-Холод». Самые большие мерзости в любой стране обычно творятся с благословения лиц, облечённых властью.

— Кстати, способность изменять облик — замечательное свойство для шпиона, — добавила девушка, немного помолчав. — Юты могли бы выведывать секреты разных производителей и выгодно их продавать.

— Могли бы, — кивнула Илана. — Но им это ни к чему. Они взялись шпионить за людьми Грундера только потому, что хотели вычислить похитителей детей. В результате один из шпионов, Йегу, поплатился за это жизнью. Самые искусные из хатанских колдунов умеют распознавать оборотней.

— А они… юты согласились бы ещё пошпионить за кем-нибудь? — осторожно спросил Томас. — Если бы ты попросила.

— Ради меня они готовы сделать всё, что угодно. Именно поэтому я должна быть осторожней со своими просьбами. Способность изменять облик — свойство весьма ценное, но других магических способностей у ютов нет. Во всяком случае у тех, кого мы знаем.

Сильных магов в посёлке ютов не было, но эти человечки довольно много знали о колдовстве. Лоффи как-то сказал, что переход из одного мира в другой облегчает двусторонняя арка. «Вообще-то любая арка помогает, — пояснил ют, — но если она есть только в том мире, откуда ты хочешь уйти, то открыть её может лишь могущественный маг, причём он очень рискует. Если в этой точке пересечения миров арки имеются в обоих мирах, то совершить переход гораздо проще, хотя и для этого надо быть магом-странником — в Айсхаране так называют магов, умеющих открывать врата между мирами. Надо, чтобы арки были из одного материала и вообще одинаковые. Они должны полностью совпадать, понимаешь? Двусторонняя арка — это одна арка на два мира. А почему опасно ходить через одностороннюю арку… Дело в том, что в этой точке пересечения твой мир может пересекаться с бесконечным множеством миров, и ты рискуешь попасть совсем не туда, куда хочешь. В истории Айсхарана было несколько магов, которые не нуждались даже в односторонних арках. Они умели открывать двери между мирами где угодно. Есть ещё особые кристаллы, которые позволяют гулять по мирам существам, не владеющим магией, но таких кристаллов очень мало. Их сделал в глубокой древности кто-то из величайших магов-иланов».

«И один из таких кристаллов у нашего голубоглазого принца, — подумала Илана. — А я ведь чувствовала, что арки — это врата. Тогда на развалинах торгового центра врата открылись как раз за аркой. Он там был. Голубоглазый принц… Он скакал мне навстречу. Почему тогда открылись врата? По его воле или из-за меня? Я же тогда не думала о том мире… А о чём я, кстати, думала? Я просто хотела укрыться от погони. Спрятаться от всех. Мне казалось, что весь мир против меня… Весь этот мир. И передо мной открылись врата в мой мир — ведь это же был Айсхаран. Первый раз врата в Айсхаран открылись передо мной в лабиринте, и оттуда явился тот, кто мне помог. Второй раз в Альдах, и я чуть не заблудилась. Судя по тому, что говорят об этом месте, там подобные случаи — не редкость… Может, какой-то беспечный маг-странник оставил там врата незакрытыми? А их вообще надо специально закрывать или они сами закрываются?»

Илана вдруг ясно представила себе Центральный парк. На аллеях его снежного городка столько красивых арок, украшенных разноцветными фонарями… И несколько аллей предназначены для катания на лерах. Сани петляют среди многочисленных причудливых ледяных строений, время от времени пропадая из виду. Они даже проезжают по двум небольшим лабиринтам. Вход и выход в каждом лабиринте — красивые ледяные арки…

«Одна из этих арок явно двусторонняя. Я нашла её, когда оказалась в том мире… Вот почему следы за ней обрывались! Сани проезжали под ней и оказывались в другом мире. Интересно, в каком? В этом? Кажется, в санях сидели дети. Значит, их везли сюда? Зачем? У нас же дети наоборот пропадают… То есть раньше пропадали. Теперь они умирают от ледяной болезни… Чёрт знает что! Как во всём этом разобраться? Для начала надо поискать в парке двустороннюю арку. А может, она там не одна?»

От размышлений её отвлёк разговор о трагедии в семье Бельски. Вернее, об очередной трагедии в этой семье. Несколько дней назад похоронили Станислава Бельски, который застрелился в кабинете своего загородного особняка. По официальной версии причиной самоубийства графа была депрессия, начавшаяся после смерти его единственного сына и наследника Таддеуша. Знакомые же Станислава Бельски утверждали, что за полтора года, прошедшие со дня смерти сына, граф всё же сумел оправиться от потери. В последнее время он был весьма деятелен и даже собирался купить какие-то земли на астероиде Литос, так что его самоубийство для многих стало неожиданностью.

— Всё это очень грустно, — вздохнула королева. — А мне ещё завтра предстоит визит к графине Анне.

— Это действительно необходимо? — удивилась Илана. — Вы же не были подругами.

— Не были и вряд ли ими станем, но Анна Бельски прислала мне письмо с просьбой посетить её, и я не смогла отказаться. Графиня совсем плоха. Врачи не только опасаются за её рассудок, но и вообще сомневаются, что она долго протянет. Сперва сын, теперь вот ещё муж… Анна якобы хочет сообщить мне что-то очень важное. Не знаю, действительно это важно или мне придётся выслушивать какой-нибудь бред — говорят, она постоянно впадает в полузабытье, и минуты просветления всё реже и реже… Но так или иначе, навестить её надо. Я ведь и сама могла до такого дойти. И почти дошла. Но мне посчастливилось выкарабкаться.

На следующее утро королева отправилась в замок Бельски, а Илана — в Центральный парк. Она посадила свой антиграв недалеко от ледяного замка. С прошлой зимы он совершенно не изменился, только вот детворы возле него не было. На первый взгляд парк казался вымершим, но потом Илана заметила, что некоторые аттракционы всё же работают. Девочка вспомнила, каким людным было это место прошлой зимой. И каким весёлым был Таддеуш. Он убегал от неё по длинному коридору ледяного дворца, а многократное эхо разбивало его смех на множество звонких колокольчиков…

Илана нахмурилась и проглотила мгновенно подступивший к горлу ком. Не время раскисать.

Все арки на аллее для катания были одинаковые. И все походили на ту, которую Илана видела в другом мире. В Айсхаране. Какая же из этих ей соответствует? И как открыть врата? Они уже столько раз открывались перед Иланой, а почему — она не знала. Наверняка, немалую роль в этом играли её магические способности и её воля. Ведь врата в другой мир почти всегда открывались именно в тот момент, когда она искала выход из той или иной критической ситуации. В Лабиринте Ужасов она нуждалась в помощи, и помощь явилась. Оттуда, из Айсхарана. А прошлой зимой она искала Тэда… Именно поэтому врата и открылись! Возможно, желание найти Тэда плюс магическое чутьё вывели её туда, где он был… Да нет, его там не было. Он вернулся домой, а потом заболел и умер. Таддеуш Бельски умер от ледяной болезни, и она была на его похоронах…

«Нет, нет! Тут что-то не то! — девочка прижалась лбом к ледяной колонне арки. — Эта смерть ненастоящая…»

Илана чувствовала — разгадка тайны там, в Айсхаране, холодном мире, где сейчас всем заправляют колдуны. Те, что похищают германарских детей и насылают на них страшную ледяную болезнь… «Какая им выгода от этих смертей?»

«Лилиана, ты умница. Не то, что я. Моя магическая сила, которой я ещё так плохо управляю, привела меня туда, где следует искать ответы на все вопросы. А я испугалась и вернулась назад… А может, всё правильно? Ничего не зная о том мире, я могла там погибнуть, да и Лоффи сказал, что мне опасно там находиться. И тем не менее отправиться туда придётся. Да где же эти чёртовы врата? Если вы здесь, откройтесь!»

Илана в ожесточении ударила кулаком по ледяной колонне. Врата не открылись. Не открылись они и в двух лабиринтах, где вход и выход имели форму арок. Побродив по трассе для оленьих упряжек, девочка отправилась в ледяной замок. Там тоже должны быть врата. Где именно, она не запомнила, но, может, ей всё же удастся выйти в тот мир, как тогда?

Илана помнила, что входов-выходов в замке было несколько. Теперь остался только один. Остальные кто-то тщательно заделал. Кто-то… Девочка усмехнулась. Ясно кто. Хатанские колдуны заметили, что она нашла врата, а голубоглазый «паж» видел её в том мире. Перед тем как исчезнуть, колдуны уничтожили здесь все врата.

В пустом ледяном замке было светло — здесь всегда горели фонари. Илана вдруг почувствовала себя кем-то вроде дочери свергнутого короля, одиноко бродящей по огромному дворцу, откуда разбежались все придворные и слуги. Почему здесь никого нет? Ни в одном официальном источнике исчезновения и смерти детей не связывались ни с Центральным парком вообще, ни с этим замком в частности, но, может, люди что-то такое почувствовали… Да нет, просто сейчас больше половины аттракционов не работает, и мало кто пойдёт в парк только для того, чтобы побегать по ледяному замку. Люди сейчас вообще редко выходят на улицу, опасаясь попасть под колдовской снегопад или увидеть в небе ледяной корабль…

Илана невольно вздрогнула, заметив в конце коридора фигуру. Значит, она тут не одна? Фигура была совершенно неподвижна, и подойдя поближе, девочка поняла, что перед ней картина в ледяной стене. Ничего удивительного — ведь замок построен из вечного льда, который то и дело преподносит такие сюрпризы. Мартин увидел своего Снежного Короля где-то здесь, в ледяном городке… То есть не в этом, конечно, а в том, что был тут несколько лет назад. Когда-то их обновляли каждый год. В этом замке, кажется, картин во льду ещё никто не видел.

Картина изображала девочку-подростка с длинными пепельными волосами, одетую в меховую куртку с капюшоном. За её спиной виднелась неровная арка не то ледяного, не то каменного грота. В глубине грота горел огонь. Девочка была очень серьёзна, если не сказать сурова. В руках она держала чашу — прозрачную, как хрусталь… или как лёд. Юная жрица, только что совершившая некий обряд. Ещё одна картинка того мира. Айсхарана.

«Может, ты мне подскажешь, как туда попасть? — мысленно обратилась к незнакомке Илана. — Те, кто служит высшим силам, нередко действительно знают больше других. Пару лет назад моему другу удалось бежать за границу только потому, что в храме, где мы спрятались, открылись врата…»

Илана до сих пор не могла понять, как это произошло, хотя её действия тогда тоже сыграли немалую роль — ведь это благодаря ей на руинах церкви возник храм, где открываются пути. Но открыть врата помог тот, кто некогда служил в этом храме. Ортодоксы сказали бы, что это был сатана, пожелавший помочь своим нечестивым слугам… Ну и чёрт с ними. Кто ей поможет сейчас?

«Никто, — отчётливо прозвучало у неё в голове. — Ты уже достаточно сильна, чтобы обходиться без помощи. Пора тебе научиться в полной мере управлять своим даром».

Образ девочки заколебался, словно отражение в неспокойной воде, картина замерцала яркими бликами и исчезла, но лёд продолжал слегка мерцать. Илана долго смотрела в это чудесное зеркало, где за её чётким отражением простиралась какая-то непостижимая глубина. Волшебное пространство, которое не измеришь в метрах и километрах — ведь попав туда, можно одним шагом преодолеть вечность…

Илана вспомнила Лабиринт Ужасов. Зеркало, неожиданно ставшее окном в тот мир, откуда явилась помощь… Она протянула руку и, коснувшись ледяной стены, вдруг почувствовала, что пальцы её свободно погружаются в нечто, на ощупь напоминающее воду, но только сухое. Стена исчезла. Вдохнув поглубже, словно ныряльщик перед погружением, девочка вступила в эту мерцающую зыбь… И оказалась на заснеженной поляне недалеко от рощи хвойного кустарника. Она тут же узнала это место, хотя сейчас был день, а в прошлый раз она попала сюда поздним вечером. Обернувшись, Илана увидела ледяной замок. Ей стало немного страшно, когда строение заколебалось в воздухе, словно собираясь исчезнуть, но она тут же поняла, что никуда этот замок не денется. Он просто время от времени становится невидимым, и происходит это, скорее всего, по воле тех, кто его создал. Этот замок — врата и ловушка. Но настоящий илан в такую ловушку не попадёт.

— Можешь исчезнуть, — усмехнулась она. — Когда ты мне понадобишься, ты появишься снова.

Замок перестал колебаться. Внимательно рассмотрев его, девочка поняла, что он значительно отличается от того замка, какой был в Центральном парке города Гаммель. Наверное, совпадали только некоторые элементы строения — например, арки. Они-то и служили вратами. В прошлый раз она вышла сюда через арку, которая, скорее всего, была двусторонней… А может, и не была. Обойдя замок со всех сторон, Илана так и не нашла той арки, что стояла тогда в нескольких метрах от него. Всё понятно — её попросту уничтожили. Колдуны уничтожили врата и в замке, и возле него, но настоящий маг найдёт другие врата. И откроет их. Снежные маги всегда были сильнее хатанских колдунов.

В Гаммель она вернулась тем же способом — через стену замка. Достаточно было, глядя в ледяное зеркало, представить себе Центральный парк. Когда возникшую в зеркале картинку сменял серебристый туман, это означало, что врата открылись.

Поднявшись на своём антиграве в воздух, Илана ощутила лёгкое головокружение. Значит, открывать врата — работа, требующая значительной затраты энергии. А она уж было обрадовалась, что это совсем просто. Хорошо, что завтра не надо в Блэквуд — вряд ли она смогла бы работать в полную силу.

Начинался снегопад. Илана спешила добраться до дворца, пока видимость была сносной. Улицы города казались ей куда более людными, чем три часа назад, когда она летела в парк, а в воздухе кружило множество полицейских антигравов. Один из них увязался за ней и отстал только тогда, когда она зависла над верхней посадочной платформой, располагавшейся на крыше королевского замка.

— Где ты была? — Илана впервые видела королеву такой рассерженной.

— Прогулялась до Центрального парка… А в чём дело? Я не думала, что должна отчитываться за каждый свой шаг.

— Я волновалась, — сказала королева уже мягче. — В городе беспорядки. Над западной окраиной видели ледяной корабль, сегодня хоронили мальчика, который умер от этой проклятой болезни, и обнаружили, что кто-то осквернил могилу его брата. А потом выяснилось, что ещё одну, на другом кладбище. И всё это могилы детей, умерших от ледяной болезни… Господи! Этим страшным сюрпризам просто нет конца! Ты заметила, что творится на улицах? Мне доложили, что по городу ходят отряды Лихтен-Югенд с требованием отдать им снежную колдунью, которая поселилась во дворце, в противном случае они намерены устраивать погромы. Вся полиция на ногах…

— Извини, Билли, я не хотела тебя волновать. А с чего вдруг такое обострение психоза? Ледяные корабли уже видели не раз, ледяная болезнь теперь ни для кого не новость… Мне что — уже и осквернение могил хотят приписать? И это после того, как писали гадости на надгробиях моих родителей!

— Нет, в этом тебя не обвиняют, но… Ладно, тебе надо переодеться и поесть. Потом я тебе всё расскажу.

Оказалось, что неизвестные преступники похитили останки юного Гильермо де Сан-Марино, который скончался от ледяной болезни полгода назад. А обнаружили это во время похорон его двоюродного брата Диего, умершего на днях от той же самой болезни. Всех членов могущественного клана Сан-Марино хоронили в огромном фамильном склепе на кладбище Сант-Августин. Илана видела его, поскольку он был на той же аллее, что и гробница королевского семейства, куда девочка ходила вместе с Изабеллой. Преступники постарались замести следы, но глава клана Фернандо де Сан-Марино заметил следы взлома и распорядился осмотреть гробницу. Плита на могиле двенадцатилетнего Гильермо оказалась слегка сдвинута. Её подняли. Гроб был на месте, но пустой. Аналогичное преступление совершили этой ночью и на кладбище при церкви Св. Екатерины, где хоронили в основном бедняков. Кто-то похитил останки умершего около месяца назад приютского мальчика. Похитители снова засыпали могилу и даже водрузили на место дешёвый металлический памятник, но смотритель кладбища заметил, что что-то не так, и вызвал полицию.

— Такое уже было пару лет назад, когда эпидемия ледяной болезни только начиналась, — сказала королева. — Группа молодых врачей тайно эксгумировала девочку, чтобы сделать доскональный анализ её тканей. Они не успели. Их арестовали и выслали в Дикие миры. Вся информация, связанная с ледяной болезнью, сразу попала в разряд сверхсекретной. Доступ к ней имеют лишь медики из спецотдела КГБ.

— И к чему такая секретность? — нахмурилась Илана. — Возможно, именно эти молодые врачи и изобрели бы лекарство от ледяной болезни — если бы им позволили провести исследование… Значит кому-то невыгодно, чтобы это лекарство нашли. И чтобы вообще разобрались во всей этой истории.

— Похоже, так оно и есть, — согласилась королева. — Моё вмешательство тогда ни к чему ни привело — доступа к сверхсекретным материалам у монархов Германара никогда не было и нет. Но я тогда решила, что медики спецотдела уже близки к разгадке тайны этой проклятой болезни и просто не хотят, чтобы их опередили. Конкуренция и всё такое… Да и лорд Джадд советовал мне не лезть в эту историю, поскольку первой жертвой ледяной болезни был мой сын. По официальной версии Гай скончался от травм, полученных при падении с обрыва. Если бы узнали настоящую причину его смерти, это бы только вызвало очередную волну всяких домыслов…

Изабелла замолчала, глядя в окно, за которым плясали выхваченные из синего сумрака светом фонарей снежные хлопья. Вид у неё был усталый и совершенно подавленный.

— Билли, что-то ещё случилось? — осторожно спросила Илана. — Как твой визит к графине Бельски? Она действительно сообщила что-то важное?

— Да, — усмехнулась Изабелла. — Она рассказала мне очень интересную историю. Целый детектив. И не только рассказала. Анна Бельски сделала письменное признание, но попросила не отдавать его в соответствующую инстанцию до её смерти. Она считает, что жить ей осталось совсем немного, и, возможно, она права. Это она подстроила несчастный случай с Георгом и Гаем. Нанятый Анной человек засыпал снегом участок трассы и изменил её — сделал лыжню, ведущую к обрыву. Он знал, где катаются по утрам король и наследник. Оба должны были умереть. Георг — за то, что предпочёл Анне меня, Гай — за то, что занял место её сына. Таддеуш не был сыном графа Бельски, он был сыном короля. Анна начала встречаться с Георгом задолго до меня. Они были любовниками. Анна ждала, что он сделает ей предложение, а он сделал его мне. Когда она стала шантажировать его ребёнком, которого носила, Георг сказал, что не признает его. В нашем брачном кодексе есть пункт, где говорится, что отец не обязан признавать наследником своего титула ребёнка, зачатого до брака. Георг пообещал Анне заботиться об этом ребёнке, но официально признавать его и делать своим наследником не хотел. И признал моего сына, который был ему, можно сказать, никем. Всё это очень странно, не правда ли? Наверное, Георг любил меня больше, чем я того заслуживала. А может, отказавшись от ребёнка Анны, он старался максимально отстраниться от неё и от всего, что их связывало. Ведь он уже понял, что это хищница, у которой под ангельской внешностью скрываются непомерное честолюбие и алчность. Естественно, Анна была в ярости. Она заявила Георгу, что, если он не намерен признавать её сына наследником, то пусть лучше вообще не признаёт его. Она не хочет, чтобы у её сына была репутация пащенка, о котором король заботится, как о каком-то своём бастарде от прислуги. Анна поспешила сделать максимально выгодную партию. Тут ей крупно повезло. Граф Станислав Бельски страдал бесплодием и предпочитал держать это в тайне, поэтому он охотно признал ребёнка Анны своим. О том, что Таддеуш сын короля, он не знал. Анна сказала Георгу, что решила не разглашать это, поскольку ей от него ничего не надо, а сама вынашивала чудовищный план. Первой его частью было убийство короля и принца, и эту часть плана графиня успешно осуществила. Позже она собиралась объявить, что Таддеуш — сын покойного короля. Я имела право выйти замуж и, родив ребёнка от нового мужа, закрепить приход к власти новой династии, но я больше не могу иметь детей. Анна это знала. Она бы добилась анализа ДНК и доказала, что Таддеуш — сын Георга и теперь единственный его прямой наследник, способный продолжить династию Фабиани. И Геральдичская Канцелярия вполне могла рассмотреть этот вопрос в пользу Таддеуша. Поскольку я была законной супругой Георга и теперь являюсь вдовствующей королевой, я могла править до совершеннолетия Таддеуша как регент. Ну а потом власть перешла бы к нему, и он имел бы полное право вообще выселить меня из дворца.

— Так чего же она ждала?

— Анна решила выждать несколько лет. В Германаре и за его пределами слишком много говорили о том, что несчастный случай с королём и принцем был подстроен. Об этом говорили гораздо дольше, чем она предполагала. Анну мучил страх. Она всё откладывала и откладывала выполнение второй части своего плана. Преступник всегда боится разоблачения, ему вечно кажется, что против него имеются какие-то улики, даже если никаких улик нет. К тому же ей предстояло тяжёлое объяснение с мужем. Прошлой зимой Анна наконец-то решила действовать, но Таддеуш заболел и вскоре умер. Тот, из-за кого она пошла на преступление, больше не нуждался ни в каких титулах. Вот такую шутку с ней сыграла судьба. Все старания Анны пропали даром.

«Это меня Бог покарал, — вспомнила Илана. — Я убила чужого ребёнка, и теперь у меня отняли моего… Я не могла смириться с тем, что его место занял ублюдок. Эта шлюха со своим мерзким ублюдком присвоили то, что должно было достаться нам…»

— Так вот о каком ребёнке она говорила! Господи, какая же я тупица… Мне даже в голову не пришло, что это может быть как-то связано с твоим сыном…

Илана рассказала королеве о своём давнем разговоре с горничной Нелли.

— Я тогда решила, что графиня с горя умом тронулась. Или Нелли что-то не расслышала и не так поняла… Ты же знаешь, история, которую передают из уст в уста, иногда превращается совсем в другую историю. Слишком трудно было представить, как эта милая, утончённая дама убивает ребёнка. И я ещё сейчас кое-что вспомнила…

Илана нахмурилась и немного помолчала.

— Таддеуш терпеть не мог Гая. Когда ты ещё там, на Авалоне, сказала, что графиня Анна тебя ненавидела, я решила, что она просто настроила его против тебя и всей твоей семьи. А ведь Тэд наверняка знал, кто его настоящий отец… Помню, с какой злостью и с какой горечью он однажды сказал, что Гай не был принцем, хотя воображал себя таковым. О королевской семье всегда ходили всякие слухи, и в замке Бельски постоянно о вас сплетничали… Теперь я думаю, что Тэд знал больше, чем мне говорил. Но… Он ведь не мог знать всю правду?

— Конечно, нет, — улыбнулась королева. — Анна ни за что не рассказала бы сыну про убийство, которое организовала ради него. Она воспитала Таддеуша в убеждении, что он принц крови и имеет полное право на трон. Она постоянно твердила ему, что судьба сама приведёт его туда, где он должен быть. Таддеуш знал, что мать собирается доказать его право на корону Германара, но о том, что она организовала убийство Георга и Гая, он даже не догадывался. По замыслу графини, Таддеуш должен был видеть в происходящем перст судьбы. Дескать сам Бог распорядился так, чтобы король, не признавший родного сына, и его ублюдок погибли и трон в конце концов достался тому, кто действительно имеет на него право. Но судьба распорядилась иначе. Бога не обманешь, и теперь Анна клянёт себя за то, что слишком поздно это поняла. Она имела достаточно, но захотела больше. Решила заполучить это любой ценой и в результате потеряла всё.

— Что ты собираешься делать с её признанием?

— Я пообещала, что до её смерти никто ничего не узнает.

— А потом?

— Не знаю… Скорее всего буду молчать и дальше. Зачем ворошить всю эту историю? Умерших не вернёшь, но мой долг — защитить их от грязи. Я не хочу, чтобы моего сына называли ублюдком. Обязательно найдутся подонки, которые постараются нацарапать какие-нибудь гадости на стене королевской гробницы. А уж сколько гадостей появится в прессе… Пусть всё остаётся как есть. Король Георг и принц Гай погибли из-за несчастного случая на горнолыжном курорте.

— Но если люди узнают правду, они хоть перестанут обвинять в их смерти тебя. Некоторые до сих пор считают, что этот несчастный случай в Альдамейре подстроила ты. Хотела мол от мужа избавиться и не знала, что принц увяжется за ним по той же трассе…

— Сплетни и домыслы не прекратятся, даже если сам господь Бог явится в Германар и расскажет правду, — усмехнулась Изабелла. — Большинству людей только кажется, что они хотят знать правду. На самом деле им нужна пища для новых домыслов. А то, что Анна ускользнула от людского суда, не спасло её от кары. Станислав Бельски покончил с собой, потому что узнал тайну гибели короля и принца. Недавно объявился тот самый человек, которому Анна шесть лет назад поручила подстроить несчастный случай в Альдамейре, и стал её шантажировать. Оказался на мели и за неимением новых заказчиков решил поживиться за счёт старых. Граф каким-то образом узнал об этом и выследил шантажиста. Он нашёл способ отделаться от него, но эта история убила его. Станислав Бельски боготворил жену. Он счёл своим долгом защитить Анну от позора, но сам не смог всего этого пережить. Убив моего мужа, Анна заплатила за это двойной потерей — лишилась и мужа, и сына. А моего сына убила не она. Его у меня отняли другие. Те, кто отнял детей у многих моих подданных. И продолжает отнимать. Если я в ближайшее время не разберусь с этим, то откажусь от трона…

— Билли…

— Правитель должен защищать своих подданных, а если он на это не способен…

— Ты даже не обладаешь всей полнотой власти! Почти всем заправляет парламент…

— Тем более. Все мои старания разбиваются словно о бетонную стену…

— Не все! Кое-чего мы добились. Мы должны сражаться дальше! И мы обязательно во всём разберёмся.

— Хорошо, — улыбнулась королева, обняв Илану и крепко прижав её к себе. — Будем сражаться. Джордж был прав, когда говорил, что я ещё буду счастлива. Не знаю, что нас ждёт впереди, но сейчас я счастлива. Несмотря ни на что…

Снегопад усиливался, и казалось, что дворец окружён мерцающей серебристо-белой стеной, подступающей к самым окнам. И молодой королеве, и девочке, которую прозвали снежной принцессой, хотелось бы отгородиться от всего мира и от всех этих бесконечных страшных тайн. Но окружавшая их стена не защищала от бед, ибо то, что за ней таилось, неумолимо надвигалось на них, предвещая катастрофу. Снежный ужас надвигался, грозя поглотить и дворец со всеми его обитателями, и весь этот город.

Ночью Илане приснилась огромная белая птица, которая остервенело стучала клювом в окно спальни.

— Не бойся, — сказал Снежный король, присев в изголовье кровати. — Она ничего тебе не сделает. Ты же знаешь, что все окна во дворце из магического льда. Спи. Завтра я покажу тебе самые древние зеркала. Ты же хотела увидеть основателей нашей династии…

Он ещё что-то говорил, и его глубокий, мелодичный голос действовал на Илану успокаивающе. В конце концов она уснула, но вскоре снова проснулась от громкого удара в окно. Илана вскочила и с минуту оцепенело смотрела на покрытое трещинами стекло. Неужели магический лёд не выдержал удара?… Хотя, какой лёд? Окна во дворце из стеклопласта. Но его ведь тоже трудно пробить. Разве что снарядом из магического льда…

В коридоре зазвучали тревожные голоса, и дверь в спальню распахнулась.

— Илана, с тобой всё в порядке? — королева была в длинном халате, накинутом поверх ночной рубашки. — У тебя тоже пробили окно…

— Нет, оно только треснуло… А что случилось?

— Дворец под обстрелом. Опять появился ледяной корабль. Он только что был прямо над нами, но сейчас пропал из виду.

Илана выбралась из постели и подбежала к окну, но королева тут же оттащила её подальше.

— Осторожней! Если корабля не видно, ещё не значит, что они нас не видят. Похоже, у них очень совершенное дальнобойное оружие…

— И снаряды из магического льда, — мрачно добавила Илана. — Ведь ничем другим эти окна не разобьёшь. Нас атакуют колдуны Айсхарана. Мне следует как можно скорее покрыть магическим льдом дворцовые окна. Во всяком случае, в жилых покоях…

В спальне королевы и ещё двух комнатах окна были пробиты насквозь. Снаряды представляли собой небольшие заострённые куски льда, напоминающие сосульки.

Через полчаса с королевой связался главнокомандующий ПВО и сообщил, что ледяной корабль исчез. Дворец больше не обстреливали, но его обитатели так не сомкнули глаз до самого утра. А утром примерно четверть прислуги попросила расчёт.

— Не могу их в этом винить, — вздохнула королева. — Мне только жаль, что они не понимают одной простой вещи: за пределами дворца они не будут в большей безопасности. Корабль может появиться где угодно и где угодно начать обстрел.

— Они хотят быть подальше от ледяного демона, — мрачно констатировала Илана. — Они же знают, что все эти ужасы связаны с моей персоной. Думаю, пора мне наконец отправиться в свой мир. Сидя здесь, всех этих загадок не разгадаешь.

Королева хотела возразить, но тут в дверь её кабинета постучали. Молодой гвардеец доложил о визите начальника ГПУ.

«Приготовимся к новым сюрпризам», — подумала Илана.

Оказалось, что полиции удалось поймать одного из осквернителей могил. Им оказался студент Медицинского университета Ганс Хеймель. На вопрос о том, куда он и его сообщники дели тела, Ганс твердил одно: тел в гробах не было. Да, ему действительно нужны были останки ребёнка, умершего от ледяной болезни, но когда он откопал гроб приютского мальчика, там оказалась только одежда покойного — как будто кто-то уже похитил труп, по какой-то непонятной причине не пожелав взять погребальное одеяние. А тела не было, клялся Ганс Хеймель. В противном случае он бы не стал рисковать и взламывать гробницу Гильермо де Сан-Марино. Но в гробу Гильермо тоже не оказалось ничего, кроме одежды. Ганс взял одежду обоих мальчиков и сделал её химический анализ. Ничего особенного он не обнаружил, только то, что ткань была влажной и уже портилась от сырости. Но разложившейся плотью она не пахла.

Ганс хотел взять всю вину на себя, но к вечеру удалось задержать его сообщника и однокурсника Джона Тайлера. Оба клялись, что никаких останков они в гробах не обнаружили. Возможно, тела детей похитил кто-то другой.

— Или они растаяли, — развёл руками начальник ГПУ. — Я уж не знаю, что и думать. У меня такое чувство, что эти парни не врут. Уж если они всё равно попались, то зачем им скрывать тела? Одежду покойных они вернули, и это действительно оказалась та самая одежда, в которой детей похоронили. Эти двое даже согласились пройти проверку на детекторе лжи с применением амитилона. Её назначили на завтрашнее утро.

Проверка доказала, что осквернители могил говорят правду. А по городу уже ходил спецвыпуск ортодоксальной газеты «Голос истины». Там рассказывалась страшная сказка о колдунах, которые насылают на детей ледяную болезнь, а потом извлекают их из могил, где умершие якобы заканчивают своё превращение в ледяных демонов. Эти ледяные демоны или живые мертвецы пока где-то затаились, а вскоре наводнят город и будут всех убивать. А самих их убить невозможно, поскольку они и так уже мертвы.

— Надо же, у этих святош, оказывается, есть воображение, — язвительно заметила Илана. — Значит, они не безнадёжны.

— Да тут и воображения никакого не надо, — усмехнулся Мартин. — Достаточно порыться в старинной фантастике… Кстати, я нашёл в интернете кое-какие работы твоего отца. Давай покажу. Отвлекись хоть немного от всего этого кошмара.

Мартину удалось выяснить, что после гибели Дэвида Эллингейма его друзья пристроили около десятка его работ в частную галерею Хидео Накамура, ныне проживающего на Шеоле — одной из самых отдалённых планет Федерации.

— Дела Накамуры идут неважно, и он собирается распродавать свою коллекцию, потому и рекламирует её через интернет. Можешь хоть сейчас связаться с ним и договориться о цене. У него девять картин твоего отца. Дэвид Эллингейм был талантлив. Ему не хватало техники, но ведь это дело наживное, а он умер совсем молодым.

И Мартин тактично удалился, оставив Илану наедине с творениями давно умершего молодого художника, благодаря которому в её жилах текла снежная кровь.

«Странно, — подумала девочка. — Ведь у него-то кровь была красная… Иланы и люди совершенно совместимы, могут иметь потомство, а эти потомки могут иметь как голубую кровь, так и красную — в зависимости от того, чьи гены в данном конкретном случае одержали верх — илана или человека. Наверное, моя кровь отчасти человеческая, но всё же она голубая. Я почти стопроцентная илана. А он был почти стопроцентный человек. Снежная кровь в нём почти не сказалась…»

Но глядя на картины своего отца, Илана поняла, что снежная кровь не сказалась в нём только внешне. Божественная кровь, как называли её юты, была сильна. Она наделила Дэвида памятью, порождающей в его сознании дивные образы, объяснения которым, наверное, не находил даже он сам. Знал ли он, почему ему так хочется писать эти странные зимние пейзажи — серебряные от инея хвойные рощи, снежные равнины, сверкающие в холодном лунном свете гранёные шпили ледяных дворцов… И прекрасных беловолосых людей с сумеречно-синими глазами. Впрочем, одного из них Дэвид написал среди пейзажа, напоминающего скорее этот мир, чем Айсхаран. Прекрасный подросток с длинными белыми локонами, одетый в свободный голубой плащ, скрывающий очертания его фигуры, стоял у входа в роскошную гробницу. Изображённый на картине некрополь походил на старинное гаммельское кладбище, где была усыпальница германарских королей. В левой руке подросток держал белую лилию, а в правой меч, сияющий, словно алмаз при ярком лунном свете. Ледяной меч… Лилия тоже светилась, но слегка. Картина называлась «Демон смерти», правда, рядом с названием стоял знак вопроса. Следовательно, владелец картины назвал её сам, предположив, что именно хотел изобразить автор. Вряд ли владельцу удалось разгадать замысел художника. Впрочем, Илана тоже не поняла, что хотел сказать этой своей картиной Дэвид Эллингейм. Её отец, которого она не знала. И не узнает никогда.

Илане всю ночь снились красивые зимние пейзажи, сменяющие друг друга, словно кадры кинофильма. Потом она вдруг оказалась в одном из этих кадров — посреди снежной равнины, освещённой серебристым, мерцающим светом звёзд, которые были так низко, что, казалось, можно достать их руками. Они сверкали всё ярче и ярче, двигались по тёмному небосводу, складываясь в созвездия в виде зверей. Был здесь и огромный кот, играющий голубым осколком. Он поймал его передними лапами и бросил вниз, Илане. А мгновение спустя сам оказался рядом с ней — красивый крупный кот, похожий на снежного барса, только совершенно белый, без пятен. Именно такой зверь был изображён на щите снежного короля с картины Мартина. Огромный кот вопросительно посмотрел на Илану, потом поднял морду и тихо зарычал. Илана тоже посмотрела вверх и увидела ледяной корабль, медленно плывущий среди звёзд. Корабль, готовый к атаке… Заснеженная равнина исчезла. Илана оказалась на аллее старинного некрополя. Надгробные статуи настороженно следили за ней из-за деревьев, вздымающих к небу белые от инея ветви. А высоко в небе висел корабль. Он был уже здесь.

— Мы должны спрятаться, — сказала королева, увлекая Илану к фамильному склепу Фабиани.

Следом за ними бежали Мартин, Лилиана и Томас. Но войти в гробницу им не удалось, потому что ангел с мечом преградил им путь.

— Его тут нет, — произнёс он бесстрастно. Илана тут же узнала это прекрасное бледное лицо.

— Тэд! — воскликнула она. — Где ты был? Мы думали, что ты умер…

— Разве? — холодно спросил Таддеуш. — Ты никогда так не думала. Уходите отсюда! Его тут нет и не должно быть. Эта шлюха со своим мерзким ублюдком занимали чужое место! Больше этого не будет…

— Тэд! Пусти нас! Дай нам укрыться!

Сверкающая громада ледяного корабля зависла прямо над ними, и, казалось, спасения уже нет.

«Интересно, я смогу заключить его в ледышку?» — в панике подумала Илана и проснулась.

Этот день начался с беспорядков, спровоцированных сторонниками Борцов за чистоту, к которым вскоре присоединилось Ортодоксальное студенческое братство. Полиция уже подумывала о применении «паралов», когда над главной городской площадью, словно зловещий призрак, возник ледяной корабль. Несколько минут спустя появились ещё три — над парком Южного округа, над Центральным рынком и прямо над королевским дворцом. Улицы Гаммеля стремительно пустели.

Королева распорядилась, чтобы все обитатели дворца собрались в жилых апартаментах второго и третьего этажей, объяснив, что в этих комнатах крепче окна. Почему они крепче, Изабелла не объяснила.

«И правильно сделала, — подумала Илана. — Узнай они, что это я покрыла стёкла защитным слоем, половина тут же захочет убежать подальше от моего колдовства. Мне здесь мало кто доверяет, да оно и понятно… Ведь они считают меня причиной всех этих ужасов, которые обрушились на их головы. И доля правды в этом есть. Кажется, сегодня корабли намерены провести мощную атаку — недаром же их столько собралось… Господи, сколько будет разрушено! И вряд ли обойдётся без жертв… Я же илана, чёрт возьми! Потомок снежных магов! Грош мне цена, если я что-нибудь не придумаю!»

Накинув плащ с капюшоном, девочка незаметно выскользнула из своих покоев и помчалась к лестнице, ведущей на одну из верхних взлётно-посадочных платформ. Всего их было три. Самая маленькая, которой пользовались члены королевской семьи, находилась прямо на дворцовой крыше.

— Миледи, — робко обратился к Илане молодой охранник, едва она приблизилась к своему голубому антиграву. — Её величество распорядилась, чтобы никто не покидал дворец без её разрешения…

— Передашь её величеству, что предупредил меня, но я нагло нарушила её распоряжение.

Похоже, парень, преодолев робость, собирался помешать Илане сесть в автолёт, но взгляд, который она на него устремила, отбросил беднягу на несколько шагов назад. Будет потом всем рассказывать, как эта колдунья чуть его не заморозила… Лучше бы она, конечно, действовала осторожно, но времени на уловки и дипломатию сейчас просто не было.

Илана набрала снега, которого на крыше хватало, превратила его в воду и покрыла антиграв слоем магического льда. Надо обезвредить корабль, прежде чем он начнёт обстрел дворца или городских улиц. Удастся ли ей то, что она задумала? Удастся ли ей растопить эту громадину? Засунуть её в ледышку она точно не сможет, и не только из-за огромных размеров корабля. Там, внутри, явно есть люди, а живое в лёд не вогнать. А вот растопить его она попробует. Надо только подойти поближе…

Как она и предполагала, по ней начали стрелять. Когда машину тряхнуло от довольно крупного снаряда, Илане стало страшно. Защищённый слоем магического льда корпус автолёта неуязвим, но из-за сильного толчка могут сломаться приборы.

Корабль был уже совсем близко. Он вдруг напомнил Илане огромную летучую рыбу с картины Иеронима Босха. Теперь девочка могла разглядеть на его сверкающем ледяном боку множество круглых окон — совсем как у аэробусов устаревшей модели, привозивших в Гаммель гостей из самых глухих провинций. Сквозь прозрачные — в отличие от корпуса — окна смутно виднелись чьи-то лица. Когда одно из окон открылось, Илана поняла, что сейчас по ней снова выстрелят. Резко повернув автолёт, она избежала снаряда. Обстреливали её довольно вяло. По-видимому, сочли, что просто какой-то псих решил покрасоваться перед своими знакомыми, но на всякий случай решили припугнуть. Те, кто управлял кораблём, явно не ждали от водителя голубого антиграва крупных неприятностей и не сразу поняли, что происходит. Жители Гаммеля, с ужасом наблюдавшие за кораблём и маленьким автолётом сквозь прочные оконные стёкла, поняли это гораздо раньше. Они с удивлением увидели, что ледяной корабль стремительно тает. Он изменял форму и становился всё более и более прозрачным. Сквозь его стены уже были видны мечущиеся в панике фигуры, и казалось, что в чреве гигантской рыбы копошатся какие-то насекомые-паразиты. Илана содрогнулась, представив, как эта огромная тающая туша вместе со всем своим содержимым рухнет посреди дворцового сада, но тут корабль исчез — словно растаял в воздухе. Враги предпочли поскорее вернуться в свой мир — в Айсхаран. Они явно умели открывать врата в любой или почти в любой точке пространства. Та-а-к, с одним разделались! Кто следующий?

Илана повернула автолёт в сторону городской площади, над которой завис второй ледяной корабль. И площадь, и ближайшие к ней дома уже пострадали от магических снарядов. Один из них тут же ударил по машине Иланы, едва не выведя её из строя — враги уже знали, какая угроза исходит от этого маленького голубого агтиграва. Видимо, пилоты всех кораблей постоянно держали друг с другом связь и обменивались информацией. Илана поняла, что следующий залп может стать для неё роковым. Девочка вспомнила, как год назад в Альдамейре подчинила себе метель, заставив её расступиться. Неужели, имея такую власть над снегом и льдом, она не справится с этими ледяными снарядами? Ни один из них не должен причинить ей вред. Пусть все возвращаются обратно, к вражеским кораблям, и бьют по ним!

Стоило ей об этом подумать — и время как будто бы замедлилось… Нет, это снаряды стали двигаться гораздо медленней. Иначе она не сумела бы так отчётливо увидеть два заострённых ледяных конуса, которые становились всё ближе и ближе. Ещё немного — и её собьют…

— Назад! — закричала она, резко бросив машину вверх.

Она могла бы и не делать этого манёвра — оба снаряда сперва зависли в воздухе, потом стремительно понеслись в обратном направлении. Врезавшись в ледяной корабль, они не причинили ему ни малейшего вреда, но он прекратил атаку на маленький голубой автолёт и мгновение спустя исчез. Однако те снаряды, которые успели угодить в антиграв, всё же сделали своё дело. Система управления разладилась. Машина быстро теряла высоту. К счастью, Илана не забыла надеть антигравитационный пояс и успела выпрыгнуть из падающего автолёта, прежде чем он рухнул на городскую площадь. Илана же плавно опустилась на крышу торгового павильона, вокруг которого тут же собралась толпа. Девочка едва не оглохла от ликующих криков. Ей казалось, что сквозь этот восторженный рёв пробиваются и вопли ярости, но ей было всё равно. Она так ослабла от этой битвы и пережитого стресса, что еле держалась на ногах.

Через несколько минут над павильоном завис лёгкий антиграв с королевским гербом.

— Хорошо, что ты приземлилась здесь, на крыше, — сказала Лилиана, помогая Илане забраться в кабину. — Когда толпа до такой степени возбуждена, от неё можно ждать чего угодно. Сейчас большинство считают тебя героиней, но всегда может найтись псих, который подберётся к тебе, чтобы вонзить в спину нож. Теперь ты открыто продемонстрировала свою магическую силу. Многих это восхитило, но многих и напугало. Думаю, сейчас ты в большей опасности, чем раньше.

Королева считала так же.

— А вам не кажется, что в опасности были жители Гаммеля? — спросила Илана. — Надо радоваться, что обошлось без трупов.

— Конечно, моя дорогая, — поспешно согласилась Изабелла. — Никто тебя ни в чём не упрекает. Ты спасала других и не думала о себе, но мы-то не можем о тебе не думать.

— Так может, они хоть сейчас перестанут держать меня за исчадие ада! Может, они хоть сейчас поймут, что опасность исходит не от меня! Как можно считать врагом того, кто старается тебя защитить?

— Трусливые и подлые люди всегда найдут плохое даже в самом благородном поступке, — хмуро заметил Томас.

Вечерний спецвыпуск газеты «Голос истины» подтвердил его правоту.

«Не верьте этой ледяной принцессе! — призывал епископ Валерий. — Она нарочно устроила для вас представление, дабы вы боготворили её, считая своей заступницей! Что ей стоит разделаться с ледяным кораблём, созданным её же магией или вызванным ею из страны вечного холода? Она заигрывает с вами, а сама только и ждёт, когда наберут силу её слуги — ледяные демоны, в которых она и её приспешники превратили ваших детей».

— Старый лицемер! — возмутилась Лилиана. — Стал бы он такое говорить, если бы действительно считал, что Илана настолько опасна. Тогда бы он боялся её мести и помалкивал в тряпочку. Готова поклясться — ему известно, кто посылает сюда эти ледяные корабли. Все видели, что, сражаясь с ними, Илана чуть не погибла. Эта свора поняла, что люди начинают ей симпатизировать, и поспешила снова облить её грязью!

— Его святейшество действительно не знает, насколько я могу быть опасна, — мрачно усмехнулась Илана.

— Ради Бога, не вздумай ему это демонстрировать, — взмолилась королева. — Я уверена, нормальные люди оценили твой поступок по достоинству, а тем, кто тебя ненавидит, всё равно ничего не докажешь.

Зайдя вечером к Изабелле пожелать спокойной ночи, Илана поняла, что спокойных ночей в ближайшее время не предвидится.

— Сюрприз за сюрпризом, — устало сказала королева. — Недавно со мной связался начальник ГПУ. По всему городу на информаторах появляются призывы раскопать и уничтожить останки тех, кто умер от ледяной болезни. То есть попросту сжечь вместе с гробами. Он послал мне текст. Вот, почитай… Он говорит, везде примерно одно и то же.

«Этих несчастных детей всех следовало кремировать, хоть это и не в наших традициях. Мы не уверены, что огонь уничтожит злые чары, но мы должны хотя бы попытаться избавиться от тел, которые стали вместилищами злых духов. Ни в коем случае не открывайте гробы! Ведь те, кто в них находятся, уже вполне могли закончить своё превращение в демонов. Мы должны уничтожить их, пока они не восстали из могил, дабы превратить нашу жизнь в кошмар!»

— Я только что переговорила с главным прокурором. Он считает, что единственный способ предотвратить беспорядки и вандализм на кладбищах — придать этой акции законный статус. Следует убедить родственников умерших от ледяной болезни, чтобы они согласились на перезахоронение останков. Точнее, на кремацию с последующим перезахоронением. Думаю, большинство родственников уже получили сообщение, и надеюсь, что никто из них возражать не будет. Детей всё равно уже не вернёшь. Какая разница — будут их тела медленно разлагаться в гробах или сгорят…

— … или растают, — пробормотала Илана. — Знаешь, Билли, по-моему, начальник ГПУ просто гений. И как я раньше не догадалась, что они могут попросту таять?

— Кто?

— Те, кто умер от ледяной болезни. Насколько я поняла, их ткани совершенно перерождаются.

— Ты хочешь сказать, что они превращаются в лёд?

— Да… Или в нечто, ему подобное. Большего мы не знаем — ведь эта информация засекречена.

— Если честно, мне всё равно, — вздохнула королева. — Разложилось тело моего сына или растаяло, как лёд… Какая в сущности разница? Спокойной ночи, дорогая. Я тоже сейчас лягу. Одному Богу ведомо, какие сюрпризы нас ожидают завтра, так что надо отдохнуть, пока есть такая возможность.

Илана чувствовала себя такой усталой, что уснула, едва добравшись до постели, но сон её не был глубок. Она через каждые полчаса просыпалась от очередного кошмара. То ей снилось, что дворец окружён разъярённой толпой, требующей выдать им ледяную демоницу, то чудились знакомые голоса, которые звали её из какой-то холодной тёмной бездны, разверзшейся прямо посреди спальни. Потом один их этих голосов обрел плоть. Бабушка Полли что-то упорно твердила Илане, склонившись над ней, но девочка не могла разобрать ни слова. Бабушкино лицо тонуло в полумраке, а когда Илана, приподнявшись на кровати, зажгла ночник, она едва не закричала от ужаса. Лицо у бабушки было бледное и застывшее, посиневшие губы не шевелились, однако её голос продолжал звучать, постепенно превращаясь в глухой рык. Проснувшись, Илана поняла, что низко над дворцом пролетел антиграв. Окно было приоткрыто, и из него тянуло холодом. Илана поспешила закрыть его — не потому что боялась холода, а потому что спать с открытыми окнами в последнее время было небезопасно.

Едва она легла, как комната вновь наполнилась голосами. Множество детей звали её по имени и о чём-то просили. Открыв глаза, Илана обнаружила, что находится на пиратском корабле — в помещении, уставленном продолговатыми гробами-капсулами, под прозрачными крышками которых угадывались очертания человеческих тел. Это уже было… Но на этот раз она постарается их освободить. Илана опять в исступлении рубила гробы ледяным мечом, но он опять не оставлял на них ни царапины, а под прозрачными крышками клубился мерцающий туман. Когда он рассеялся, гробы были пусты.

— Чего ты удивляешься? — спросил Таддеуш. — Ты же знаешь, что они растаяли.

— А ты? Тэд, ты же здесь, ты не растаял! Я тебе очень рада. Где ты пропадал?

— Дети уже давно не пропадают, — засмеялся Таддеуш. — Сейчас они превращаются в ледяных демонов. Вот и я уже превращаюсь… У-у-у! Бежим в парк!

И он с громким завыванием помчался по заснеженной улице. Илане было не весело, а скорее страшно, но она последовала за Тадеушем. Только вот прибежали они почему-то не в парк, а на кладбище и вскоре оказались возле фамильного склепа Фабиани.

— Ну и что тебе тут надо? — неожиданно грубо спросил Таддеуш. Он больше не улыбался. — Его здесь нет. И не должно быть! Эта шлюха со своим мерзким ублюдком занимали чужое место, но больше этого не будет! Настоящий принц — это я!

Таддеуш замолчал, прислушиваясь к отдалённому мелодичному звону, который становился всё громче и громче. Среди деревьев уже мелькали запряжённые лерами сани, везущие детей. Юные пассажиры смеялись и махали Илане руками.

— Стойте! — закричала она, кинувшись за санями. — Не смейте их увозить!

Но сани уже проехали под большой узорчатой аркой и пропали — словно растаяли в воздухе. Растаяли…

Проснувшись, Илана какое-то время сидела на кровати, собираясь с мыслями. Потом оделась и отправилась в апартаменты Изабеллы. За окном светало, так что королева уже наверняка проснулась.

Изабелла действительно уже не спала. Она сидела за туалетным столиком, торопливо приводя себя в порядок. В последнее время она почти не пользовалась услугами горничных.

— Доброе утро, — кивнула она Илане, закалывая волосы на затылке. — Ты не подашь мне вон тот гребешок?

— Да, они растаяли, Билли, — сказала девочка, протянув королеве маленький украшенный сапфирами гребень. — Ледяные демоны растаяли. Вернее, ледяные куклы. Осталась лишь одежда, в которую этих кукол нарядили. Ты была права: похоронили не его, а куклу. Его похитили… И Тэда тоже. И многих других детей. Раньше их просто похищали, но хатаны поняли, что действовать надо хитрее. Эти похищения взбудоражили всю страну, полиция сновала повсюду… Я не уверена, что я права, но мне так кажется. Я не знаю, почему они не делали так сразу… Почему они с самого начала не подсовывали нам вместо похищенных детей ледяных фантомов, но последние года два они поступали именно так. Ведь все же говорят, что умирающие от ледяной болезни похожи на зомби и никого не узнают…

— Но ведь Таддеуш тогда сам вернулся из парка домой. Значит, он помнил, кто он и где его дом.

— Да, всё это очень странно… Я ни в чём не уверена Билли, но… Я никогда не верила, что он умер. Мне кажется, они не умерли. Нас обманули! Они все похищены, и мы должны их найти. И твой сын… Если он действительно болел ледяной болезнью, то, возможно, это тоже был не он, а ледяной фантом, которым его заменили. А значит, есть надежда, что он жив. Ты никогда не страдала безумием. Просто материнское чутьё подсказывало тебе, что эта смерть ненастоящая. Мы должны найти его. И всех остальных.

— О Господи… — королева какое-то время молчала, нервно сцепив пальцы. — Но ведь он… Это было так давно. Гораздо раньше, чем ледяная болезнь превратилась в эпидемию. Почему он стал первой жертвой? Почему эпидемия не началась тогда, шесть лет назад? Может, у него и не было этой болезни… Это же только предположение…

— Как он выглядел, когда ты потребовала его эксгумации?

— Как восковая кукла.

— Это было через неделю после погребения?

— Даже больше. Дней через десять.

— И никаких признаков разложения?

— Я не больно-то в этом разбираюсь… Запаха мы не чувствовали, но мы были в специальных масках. Я лишь помню, что он блестел от влаги. Доктор Мозер сказал, что, начиная разлагаться, мёртвые тела выделяют влагу.

— Это тело выделяло влагу, потому что было ледяным… Конечно, не из такого льда, из какого состоят сосульки, то есть, не совсем из такого… Я не знаю всех премудростей снежной магии, и я не знаю секретов хатанских колдунов. Это их злая магия отняла у тебя сына. Возможно, он там, в Айсхаране, как и остальные похищенные. Все похищенные должны быть там, независимо от того, просто их похищали или заменяли ледяными демонами. Кликуши из ортодоксальной газеты оказались близки к истине. В каждом вымысле есть хотя бы крупица правды.

— Но через десять дней он был ещё цел, а тот приютский мальчик уже через месяц полностью растаял… Когда-то меня пугало то, что мой сын заболел какой-то непонятной, колдовской болезнью. Теперь я хочу верить, что он действительно стал жертвой колдовства и на самом деле жив, но… Господи, а вдруг у него было что-то другое?

— Мы можем это проверить. Если тело в гробу растаяло — уж через шесть-то лет оно должно было растаять, то Гай не умер, а был похищен.

— Да, мы можем это проверить, — твёрдо сказала королева, вставая. — И мы должны это сделать. Завтрак подадут минут через десять. Потом мы отправимся на кладбище. Это никого не удивит — я же часто посещаю наш фамильный склеп. Спроси Мартина, пойдёт ли он с нами. Думаю, Лилиана и Томас захотят меня сопровождать…

— Мартин тоже захочет, я уверена, — сказала Илана и помчалась к художнику, чтобы поскорей ввести его в курс дела.

Во дворце действительно никто не удивился, узнав, что королева в сопровождении воспитанницы и друзей отправляется на кладбище. Специально для этого были срочно доставлены цветы — тёмные бархатистые розы для короля и белые для принца.

— Ваше величество, не мешало бы взять с собой более основательную охрану, — ворчливо заметил лорд Джадд. — В городе неспокойно.

— Не волнуйтесь, дорогой советник. Антиграв будет ждать нас возле ворот некрополя. А на кладбище сейчас полно полиции. Сейчас на всех кладбищах патрули — чтобы предотвратить осквернение могил. Когда семьи умерших от ледяной болезни подтвердят согласие на кремацию, останки всех этих детей кремируют, перезахоронят, и всё успокоится.

Полиции на кладбище действительно было много. Офицер одного из патрульных отрядов тут же предложил королеве сопровождающих, но Изабелла отказалась.

— Благодарю вас, офицер, это совершенно ни к чему. Я уверена, что никакой засады в нашем фамильном склепе быть не может.

Родовую усыпальницу семейства Сан-Марино окружала целая толпа полицейских, что было вполне объяснимо — ведь здесь покоились останки двух детей, умерших от ледяной болезни. Вернее, теперь только одного — Диего. Тело его брата Гильермо таинственным образом исчезло. Ледяная кукла растаяла. Илана молила Бога, чтобы гроб принца тоже окажется пустым. Никто не знает, что Гай был первой жертвой страшной ледяной болезни. Почти никто. Иначе вокруг гробницы Фабиани толклись бы по меньшей мере десятка два полицейских. Единственным, кого Илана и её спутники заметили вблизи королевской усыпальницы, был пожилой мужчина, молившийся перед большой мраморной стелой. Он даже не взглянул в их сторону, но Илана почему-то почувствовала смутную тревогу.

«По-моему, у меня уже паранойя, — сказала она себе. — Человек просто пришёл на могилу своих близких…»

При свете электрических свеч, которые тут же включила Изабелла, роскошная гробница выглядела величественно и зловеще, словно храм какого-то древнего божества, чьё пробуждение не сулит смертным ничего хорошего. Илане стало страшно. Возможно, закрыв за собой двери склепа, она и трое её друзей отрезали себя от того мира, что остался снаружи. Ловушка захлопнулась.

«Ерунда! Если это и ловушка, то не та, в которую может попасть настоящий илан».

Принц Гай был похоронен в четвёртом от входа зале. Поднять крышку резного каменного саркофага оказалось нетрудно — Мартин и Томас справились с этим без особых усилий. Внутри саркофага находился металлический гроб, где покоились останки принца. Этот гроб был прочно запаян при помощи какой-то из новейших технологий, поэтому, чтобы снять крышку, Илане пришлось использовать ледяное лезвие. Она старалась действовать осторожно, чтобы никто снаружи не услышал звук разрезаемого металла.

— Да ничего не слышно, — успокоил её Томас. — Мы же далеко от входа, и дверь закрыта.

— Я слышу какие-то голоса, — насторожилась Лилиана. — Там, снаружи, люди…

— Естественно, там люди, — нетерпеливо перебил Томас. — На кладбище полно народу… Илана, ты всё? Снимаем…

Все четверо затаили дыхание, и доносившиеся снаружи голоса стали ещё отчётливей. Илане даже показалось, что она расслышала своё имя.

Сняв крышку, все поморщились от запаха гниения, но это не было смрадом разлагающейся плоти. Это пахло гниющее на дне гроба тряпьё, некогда бывшее роскошным погребальным одеянием принца. Его тела здесь не было. Никогда. Уж скелет-то через шесть лет сохранился бы.

— Господи, неужели он действительно жив, — прошептала Изабелла, уткнувшись лицом в ладони. — Господи, это невероятно…

— Да уж, — радостно согласился Томас. — Есть многое на свете, друг Гораций…

Цитату из Шекспира прервал страшный грохот, от которого содрогнулась вся гробница.

— Они там! — кричали снаружи. — Они там закрылись! Ломайте двери!

— Что происходит? — нахмурилась королева. — Что они себе позволяют? Я не могу посетить могилы мужа и сына? Такого ещё не бывало…

— Эта ведьма с колдуньей-падчерицей пришла за своим демоном-сыном! — проорал чей-то пронзительный голос. — Мы же знали, что рано или поздно она явится, чтобы освободить его из гроба! Эта ледяная демоница помогает ей!

— Их надо убить, пока они не освободили его! Пока они не завершили своё мерзкое колдовство!!

— Убить их!

Гробница снова содрогнулась от страшного удара, и Илана поняла, что дверь скоро сломают. Выходит, предчувствия её не обманули. За ними действительно следили. Тот человек возле мраморной плиты был шпионом. Их тут ждали. Наверняка, гробницу окружили какие-нибудь психи из ортодоксальной общины, убеждённые в том, что колдуны сейчас ходят по кладбищам, дабы помочь выбраться из могил живым мертвецам. Умершим от ледяной болезни детям, которые теперь превратились в ледяных демонов.

— Жаль, что не взяли с собой ничего, кроме «паралов» и бластеров, — сокрушалась Лилиана. — Кто ж мог подумать, что мы тут попадём в ловушку… Илана, ты куда?! Назад, они сейчас сломают дверь…

— Спокойно, — сказала Илана, торопливо сгребая снег, которого в первой комнате гробницы было довольно много — его постоянно наметало сквозь щели в дверях. — Если это и ловушка, то не из тех, в которую может угодить потомок снежных магов.

Растопив снег, девочка сделала в арке зала ледяную стену — тонкую, но надёжно защищавшую их от тех, кто ломился в усыпальницу. В погребальном зале принца была ещё одна арка, которая вела в помещение, обставленное, как маленькая часовня. Если есть арка, можно совершить переход. Но куда? Ведь односторонняя арка может привести куда угодно. И даже в более опасное место…

Дверь склепа сломалась от четвёртого удара. Сквозь ледяную стену Илана и её друзья видели ворвавшуюся в гробницу разъярённую толпу. Почти все были вооружены железными прутьями. Обнаружив, что ледяную стену не пробить ни железом, ни камнем, толпа едва не обезумела от ярости. У Иланы было такое чувство, что она смотрит в магическое зеркало, которое показывает ей картины из какой-то другой жизни. Она ученица мага, и он решил продемонстрировать ей, до чего способны дойти люди, охваченные стадным инстинктом. Особенно если этим стадом управляют мракобесы.

— Взорвать их! — вопили за стеной. — Надо поскорей раздобыть взрывчатку! Скорее, пока эта ледяная колдунья ещё что-нибудь не придумала!

— А колдунья ещё что-нибудь придумала? — поинтересовался Томас. — Лично я очень на это надеюсь.

— Придумать-то придумала, но согласны ли вы отправиться в Айсхаран?

— Думаю, особого выбора у нас нет, — усмехнулась королева. — К тому же мы знали, что рано или поздно нам придётся туда отправиться. Илана, а ты уверена, что мы попадём именно туда? Ведь ты говорила, что односторонняя арка…

— Я знаю ещё один способ совершить переход. Открыла его на днях, когда искала врата в Центральном парке. Мы можем попасть в Айсхаран через ледяное зеркало. Не знаю, как насчёт перехода в другие миры, но в Айсхаран мы так попадём. Значит все согласны?

— Ты прямо как героиня одной старой комедии, — проворчал Мартин. — «Детка, чего ты больше хочешь — поехать на дачу или чтобы тебе оторвали голову?» Лучше уж попутешествовать по другому миру, чем на воздух взлететь.

— Это точно, — весело согласился Томас. — Надеюсь, путешествие будет увлекательным.

Илана сосредоточилась, представив себе то место, где побывала совсем недавно — заснеженная поляна перед ледяным замком, роща какого-то пушистого хвойного кустарника. Будет хоть, где спрятаться, если что… Спутники Иланы зачарованно смотрели, как в магическом зеркале проступает, становясь всё чётче и ярче, красивый зимний пейзаж. Казалось, что они стоят перед большим окном, которое вот-вот откроется, выпустив их из этой мрачной гробницы, окружённой толпой убийц.

Илана коснулась зеркала. Все невольно охнули, когда яркая картинка помутнела, а потом исчезла, превратившись в серебристую зыбь.

— Возьмёмся за руки, — сказала девочка и первая шагнула в мерцающий туман.

2003–2005 гг.

1 .

1

1

1 1 1

1 1 .

1 1 1 1 1

Примечания

1

ЭВП — Эпоха Великого Переселения.

(обратно)

2

ГКУ — Главное космическое управление. КГБ — Комитет галактической безопасности.

(обратно)

3

Койне или межгалакт — основной язык общения граждан Федерации.

(обратно)

4

В Германаре пасторами называли только тех священников, которые занимались миссионерской или преподавательской деятельностью.

(обратно)

5

МПС — Муниципальная Похоронная Служба.Амитилон — препарат, вызывающий что-то вроде гипнотического сна.

(обратно)

6

Дактили — демонические существа, карлики, которых считали слугами богини Реи-Кибелы. Имеется в виду Межгалактическая Федерация. Планеты, не входящие в состав Федерации, называли Дикими мирами

(обратно)

7

Stella Polare (ит.) — Полярная звезда.

(обратно)

8

ГКУ — Главное космическое управление.

(обратно)

9

Информаторами в Гаммеле называли щиты, где, сменяя друг друга, появлялись тексты с последними новостями, наиболее интересной информацией и реклама.

(обратно)

10

МСБ — Межгалактическая служба безопасности

(обратно)

11

Теодор (др. — гр.) — «дар бога», «божественный дар». ГПУ — Главное Полицейское Управление.

(обратно)

12

Колдунья Вивиана — героиня легенд о короле Артуре и Мерлине.

(обратно)

13

НМП — Неотложная медицинская помощь.

(обратно)

14

ОО — Особый отдел.

(обратно)

15

ВВФ — Военное ведомство Федерации.

(обратно)

Оглавление

Глава 1. Девочка с неправильным именем

Глава 2. Чудаки в ожидании чуда

Глава 3. Принц Таддеуш и его прекрасная дама

Глава 4. Авария у магазина «Сказочный мир»

Глава 5. Неудачный день

Глава 6. Лабиринт Ужасов

Глава 7. Снежное Таро

Глава 8. Экзамены

Глава 9. Летние открытия

Глава 10. Осенние неприятности

Глава 11. Снеговей

Глава 12. Церковь Святой Анны

Глава 13. Магический лёд

Глава 14. Чары над 7-й гимназией

Глава 15. Операция «Джефферсон и K°»

Глава 16. Именины

Глава 17. Stella Polari

Глава 18. Предложения выгодные и не очень

Глава 19. Майдарские каникулы

Глава 20. Танцы на снегу

Глава 21. Странные происшествия в Гаммеле

Глава 22. Выставка неформалов

Глава 23. Волшебные часы

Глава 24. Праздник святого Дамиана

Глава 25. Оборотни

Глава 26. Кошачье логово

Глава 27. Работорговцы

Глава 28. Труппа Питера Гейла

Глава 29. Авалон

Глава 30. Королева

Глава 31. Правда и вымысел . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте