«Снежная Дева»

Зорина Светлана Владимировна Снежная Дева

Глава 1. Страна ледяных могил

Если здесь и было холодней, чем в Германаре, то разве что чуть-чуть, а вот запах хвои — слишком резкий и какой-то сладковатый — сразу напомнил пятерым беглецам, что они попали в другой мир. На ветвях кустарника, усеянных длинными тёмно-зелёными иглами, нежно розовели маленькие круглые шишки, покрытые капельками смолы. Когда из-за низкой синевато-серой тучи выглянуло солнце, они засверкали, словно алмазы. Белый солнечный диск казался совсем маленьким, впрочем, света он давал достаточно. Сейчас был день, который почти не отличался от обычного зимнего дня в Германаре. На месте замка остались лишь беспорядочно разбросанные глыбы льда. Видимо, колдуны разрушили его, стараясь как можно надёжнее защититься от непрошеных гостей из Гаммеля.

— Та-а-к, — деловито огляделся Томас. — Судя по солнцу, роща этого дурмана тянется на восток. На западе горы, на севере тоже… По-моему, они очень далеко. На юге эта равнина упирается в горизонт. И никаких признаков жилья поблизости… Разве что где-нибудь в роще.

Заросли кустарника плавно переходили в рощу высоких хвойных деревьев, которая, казалось, тоже простиралась до самого горизонта. На юго-востоке местность была холмистой, но ни над одним из этих холмов беглецы не видели ни струйки дыма, а значит надежда найти поблизости селение практически равнялась нулю. Лоффи утверждал, что в Айсхаране до сих пор греются, топя дровами печи и камины.

— Нам надо найти какое-нибудь укрытие, где можно развести огонь, — сказал Мартин. — Мороз, конечно, небольшой, но сколько мы ещё сможем находиться на открытом воздухе? Вдруг похолодает…

— Да, — озабоченно кивнула Илана. — Мне-то это не повредит, а вот вам…

Она не договорила. Вооружённый отряд появился так неожиданно, словно вырос из-под земли. Всадники вывернули из-за ближайшего холма и теперь направлялись прямиком к беглецам. Крепкие мохнатые дымчато-серые лошади легко преодолевали глубокий снег, множество длинных клинков ярко сверкали на солнце. Интуиция подсказывала Илане, что встреча с этим отрядом не сулит ей и её друзьям ничего хорошего. Возможно, этим людям поручено уничтожить наследницу Айслинда, как только она появится в Айсхаране, и они всегда патрулируют в этом месте, зная, что она уже не раз совершала переход именно здесь. Илана в отчаянии огляделась. Замок разрушен, а роща при дневном свете кажется не такой уж и густой. Где же спрятаться?

«Ты кто — снежный маг или мокрая курица?»

Этот насмешливый голос, прозвучавший у неё в голове, подействовал на Илану отрезвляюще. Естественно, она снежный маг. И она уже, кажется, знает, что делать.

— Скорее за мной! — скомандовала девочка и кинулась к развалинам замка — они были всего-то в нескольких метрах от беглецов.

Все, ни о чём не спрашивая, последовали за ней. Когда всадники приблизились, незваные гости уже были в укрытии. Глыбы льда, повинуясь воле снежной принцессы, сложились, образуя стены и потолок. Илана сделала лёд совершенно прозрачным, и теперь беглецы видели, в какую ярость пришли их преследователи. Некоторые принялись остервенело рубить мечами маленькую ледяную крепость, но железные клинки не оставляли на её стенах ни царапины. Среди этих воинственных одетых в меховые куртки людей были мужчины, женщины и подростки. Причём последние казались особенно свирепыми. Они походили на зверёнышей, которые впервые вышли на охоту и просто жаждут свежей крови.

— Что будем делать дальше? — спросил Томас. — Подождём, пока они успокоятся и уедут, или ты нас ещё куда-нибудь перебросишь?

— Сомневаюсь, что они успокоятся, — усмехнулся Мартин. — Такое впечатление, будто наши милые сограждане, которые ломились в гробницу, просто переоделись… Чёрт возьми, к ним ещё и подмога прибыла!

Подмога состояла всего из трёх человек, но у этих троих были ледяные мечи. Вскоре на стенах укрытия появились трещины. Илана сумела ликвидировать их и укрепила лёд, но она чувствовала, что эти трое с магическими мечами по-настоящему опасны. Сколько она ещё сможет противостоять им? Она и так изрядно выложилась, совершив переход. Кажется, придётся совершить его снова. Магическое зеркало позволяет создать любую картину, и если вызвать в нём изображение реально существующего места, то можно туда перебраться — в этом Илана уже убедилась. Может, вернуться в Германар? Надо вспомнить и представить себе какое-нибудь безопасное место… А откуда ей знать, где там сейчас безопасно? Никогда не знаешь, где и кого встретишь… Но здесь-то уж точно оставаться нельзя, под этим ледяным куполом, который трещит под ударами магических мечей. Может, укрыться в Блэквуде? Джанни Моретти отвёл ей две прекрасные комнаты в жилой части комплекса, и она прекрасно помнит, как они выглядят. А в Айсхаране она была только здесь — возле этой рощи и ныне разрушенного ледяного замка…

Стена вновь треснула от удара мечом. Прикоснувшись к ней, Илана затянула трещину и ободряюще улыбнулась своим спутникам. Ей вдруг вспомнилась картина Мартина — Снежный король и Снежный принц на фоне ночного пейзажа. Когда-то Мартин увидел её в зеркальной стене какой-то ледяной постройки Центрального парка. Сказочные городки всегда строились из вечного льда, который поставлял «Транс-Холод». А покупал он эти ледяные блоки у колдунов Айсхарана. Что это было — запечатлённая в магическом зеркале картинка реальности или чья-то фантазия? Если первое, то пейзаж на картине — копия какого-то реального пейзажа. Возможно, это место теперь выглядит иначе, но если оно действительно существует в Айсхаране, туда можно перейти через магическое зеркало. Как хорошо, что она нашла этот способ открывать врата!

Неожиданно удары прекратились. Туземцы, казалось, утратили интерес к укрывшимся в маленькой ледяной крепости чужакам. Настолько, что даже повернулись к ним спиной. А через минуту Илана и её спутники поняли, что привлекло внимание воинственных всадников. Существа, которые мчались сюда по заснеженной равнине, напугали бы кого угодно. Спереди бежало несколько великанов с гибкими телами, покрытыми серебристой чешуёй, ярко сверкавшей на солнце. Ещё ярче сверкали их круглые светло-зелёные глаза. Носов у этих тварей, казалось, не было, зато пасти… Издали они чем-то напоминала смеющиеся человеческие рты, но даже издали было видно, что сия усмешка не сулит ничего хорошего. Крючковатые пальцы необыкновенно длинных и мощных рук заканчивались когтями. Хотя серебряные великаны почти по щиколотку проваливались в снег, мчались они раза в два быстрее местных приземистых лошадок. За ними едва поспевали мохнатые существа, похожие на огромных белых обезьян. Они бежали то на двух, то на четырёх лапах, периодически издавая пронзительные крики. Их жёлтые глаза горели злобой.

Связываться с этими тварями у всадников не было ни малейшего желания. Пришпорив коней, они помчались прочь. Возможно, чудовища и кинулись бы за ними вдогонку, если б не увидели укрывшихся в прозрачном ледяном коконе Илану и её друзей. Похоже, твари решили, что достать добычу из этого кокона нетрудно, а выяснив, что это не так, пришли в неописуемую ярость. Двое «серебряных» со злобным урчанием пытались прогрызть лёд. Будь он не магический, а обыкновенный, их мощные клыки расправились бы в ним в два счёта.

— У моей матери был кот шанхарской породы, — сказал Томас. — Его звали Мелеас. Пятнадцатикилограммовый красавец с белой шерстью сантиметров десять длиной и весьма эксцентричным характером. Выбор блюд у него был, как у авалонского короля, но Мелеас предпочитал забраться в кухонную кладовую и стащить упаковку с каким-нибудь мясным полуфабрикатом. Он её разгрызал, а потом с удовольствием поедал содержимое.

— Неудовлетворённый охотничий инстинкт, — пожала плечами Изабелла, с брезгливым интересом наблюдая за беснующимися тварями.

Молодой рыцарь посмотрел на королеву с нескрываемым восхищением. Она вела себя так, словно попадать в подобные переделки ей не в новинку. Хотя, чем ещё можно напугать женщину, потерявшую единственного ребёнка? Тем более, если сейчас появилась надежда его найти.

— Мама примерно то же говорила. Природу хищника не изменишь, даже если вырастишь его у себя в доме и приучишь есть с рук. Но этим-то зверушкам вроде есть где поохотиться. Лес рядом… Интересно, они когда-нибудь поймут, что эту «упаковку» не разгрызть? Не дай Бог, если решат подождать, когда мы сами отсюда выйдем. В нашем замке паразитов почти не было, но если там вдруг оказывалась какая-нибудь заблудшая домовая мышь и Мелеасу удавалось её выследить, он мог часами караулить её возле укрытия, где она надеялась отсидеться. Терпения всегда оказывалось больше у него. Бедная мышка в конце концов выходила и тут же становилась добычей. Мелеас умер пять лет назад. Его похоронили в саду, и слуги по очереди ухаживают за его могилой. Его все любили. Несмотря на замашки хищника он был аристократом до мозга костей и всегда вёл себя с достоинством. Не то что эти твари…

«Обезьяны», вопя и подпрыгивая, швыряли в ледяную крепость огромные куски льда. Теперь, когда эти существа были совсем близко, они казались очень похожими на людей. Гораздо больше, чем земные человекообразные обезьяны. Их гладкие, почти лишённые растительности морды напоминали карикатурные изображения человеческих лиц.

— Вот бы старик Дарвин обрадовался, увидев этих приматов, — сказал Томас. — Решил бы, что нашёл недостающее звено. А может, это оно и есть?

— Кажется, теперь я окончательно уверовала в теорию божественного происхождение человека, — Лилиана поморщилась, когда о стену «крепости» разбился очередной ледяной ком. — Не хочу иметь ничего общего с этими уродами. По-моему, даже обычные обезьяны уже поняли бы, что этот лёд не проломить. Илана, а ты не можешь сделать лёд звуконепроницаемым?

— Мне казалось, ты любишь тяжёлый рок, — поддела свою охранницу королева.

— Я люблю «тяжёлый металл». Тут, наверное, в моде «тяжёлый лёд». Может, это и круче, но я верна традициям отечественного рока. Илана, им ведь до нас всё равно не добраться? Может, побесятся и уйдут искать другую добычу…

— Эти, может, и уйдут, но в покое нас тут явно не оставят. Посмотрите! — Мартин показал на небо.

Ледяной корабль — вроде тех, что в последнее время периодически атаковали Гаммель — медленно шёл на посадку.

— А тут весело, — заметил Томас. — Для любителей экстремального туризма просто рай.

— Лично я бы сейчас предпочла классический вариант рая, — призналась Изабелла.

— Ваше снежное высочество, — обернулся к Илане Томас, — туристический бизнес — очень даже неплохая статья доходов. Многие миры, где экономика была в загоне, выкарабкались только благодаря ему…

— Рыцарю не пристало быть столь меркантильным, — съязвила Лилиана.

Твари тоже увидели ледяной корабль и с воем кинулись в рощу.

— Может, те, что на корабле, за ними охотятся? — предположил Мартин.

— Да, похоже, сезон охоты тут в разгаре, — вздохнула королева. — Нас они всё равно уже заметили. Если нам не удастся уйти, надо подумать, что мы им скажем, когда они начнут выяснять, кто мы и откуда…

— Надеюсь, нам не придётся ничего объяснять, — Илана провела рукой по ледяной стене. Она уже поняла, что это облегчает контакт с магической материей, делая её более податливой. — Я попробую увести вас отсюда.

— Куда? — поинтересовался Томас. — Впрочем, мне уже всё равно, куда, лишь бы отсюда. Этот пейзаж мне уже изрядно надоел.

— А мне уже успели надоесть туземные разборки, — сказал Мартин.

— Привыкайте, маэстро, — посоветовал молодой рыцарь. — Думаю, это ещё только начало.

Илана сама не знала, почему, но она была почти уверена, что место, изображённое на картине «Снежный король», вполне реально. Девочка мысленно представила себе картину, стараясь не упустить ни одной детали, и как только та проступила в ледяной стене, сосредоточилась, чтобы открыть врата. Её спутники теперь уже спокойно и уверенно последовали за ней в зыбкий ледяной туман. А когда он начал рассеиваться, все пятеро замерли от удивления. Реальностью оказался не только пейзаж с ледяным замком на горизонте. Король в венце со звездой и юный принц тоже были настоящие. Беглецов немного смутил их суровый, настороженный вид, а также царящий здесь странный призрачный свет. Это был свет луны, висящей, словно большой серебряный шар, над гранёными шпилями горного замка.

«Почему здесь ночь? Наверное, это другой часовой пояс… Неужели мы так далеко от того места, где только что были?… Да нет, просто мы ещё не совсем переместились. Мы ещё в картине. Сейчас она исчезнет, и эти двое тоже…»

Едва Илана об этом подумала, как туман рассеялся окончательно и вокруг посветлело. Луна над шпилями далёкого замка стала меньше, но засияла гораздо ярче. Вернее, это уже была не луна, а солнце, заставившее Илану на мгновение зажмуриться. Когда же она открыла глаза, то решила, что чары ещё не рассеялись — ведь картина, приведшая их сюда, не исчезла. Напротив, её герои обрели плоть. Снежный король и принц стояли в нескольких шагах от беглецов и смотрели на них так, будто видели перед собой призраков. Да и за кого ещё можно принять тех, кто неожиданно возник перед тобой, словно материализовавшись из воздуха? С другой стороны, эти двое из рода снежных магов и должны знать о подобных перемещениях в пространстве.

При ярком солнечном свете король уже не казался таким красивым и величественным, как на картине Мартина, а принц… Присмотревшись к нему, Илана почувствовала, что снег, в котором утопали толстые подошвы её ботинок, вдруг превратился в скользкий лёд. Она изо всех сил старалась сохранить равновесие, но зыбкая ледяная почва упорно ускользала у неё из-под ног. Вся эта холодная планета превратилась в крутящийся шар, покрытый коркой льда, удержаться на котором смогла бы разве что девочка с картины Пикассо.

— Тэд… — прошептала Илана, срываясь со скользкого шара и падая в бездну.

Очнулась она от прикосновения к её лицу чего-то влажного и шершавого. Открыв глаза, Илана увидела над собой открытую пасть с такими клыками, что едва снова не потеряла сознание. Впрочем, она тут же поняла, что обладатель этих клыков вовсе не собирается пускать их в ход. Зато своим шершавым языком огромный белый кот действовал весьма старательно. Взгляд его ярко-голубых глаз казался не по-звериному осмысленным.

— Перестань, Лодди, ты ей уже всё лицо облизал, — произнёс незнакомый мужской голос. Говорил он на межгалакте, но с каким-то странным акцентом. — Смотри, Таддео, он сразу признал в ней хозяйку. Рианны всегда верно служили снежным магам.

— Тэд… — Белый пейзаж расплывался у Иланы перед глазами, как будто бы готовый снова раствориться в тумане вместе с обступившими её фигурами. — Я знала, что ты жив.

— Вы знакомы? — спросил король.

— Возможно, — этот ломкий, сбивающийся с тенора на баритон голос был не знаком Илане. — Ты же знаешь, что я помню не всё.

На мгновение девочке показалось, что хмурое, насупленное лицо «снежного принца» ей тоже не знакомо. Этот юноша просто похож на Таддеуша Бельски. У Тэда никогда не было такого выражения лица. И он был гораздо красивее…

— Да, Айслинд, я её вспомнил, — теперь Илана уловила в голосе юноши знакомые нотки. — Девочка из моей школы.

— Вы с ней дружили, — сказала Изабелла, внимательно глядя на Таддеуша. — А меня ты помнишь?

— Да, — ответил тот после небольшой паузы — словно поразмыслив, сказать правду или солгать.

Илану неприятно кольнула догадка, что Таддеуш помнит гораздо больше, чем хочет показать. Зачем ему это? Почему он темнит? Да нет, ей просто кажется. Юты говорили, что колдуны отнимают у похищенных детей память. Но ведь Тэд сейчас не у колдунов, а у короля Айслинда. Может, король-маг старался вернуть ему память, но ему не совсем это удалось… А если Тэд помнит, кто он и откуда, то почему он не вернулся в Германар или хотя бы не дал о себе знать? И почему он смотрит на неё с такой неприязнью?

Тэд словно прочёл её мысли.

— Вставай, — сказал он и, широко улыбнувшись, протянул ей руку.

У Иланы сразу потеплело на душе. Не слишком ли она подозрительна? Ведь она даже не знает, что он пережил за эти полтора года.

— Ну ты и вымахал! Как я рада, что ты жив! Ты расскажешь, что с тобой случилось?

— Он непременно всё тебе расскажет, красавица, — ответил за Тэда король. — Но только дома, в замке. Судя по всему мы встретили друзей. Ведь люди, которые прибыли вместе с твоей подругой, не могут быть нашими врагами?

— Конечно, нет, Айслинд. Я вспомнил, как её зовут. Это Илана, и она отличная девчонка. А это королева Германара Изабелла Фабиани.

— Это офицеры из моей личной гвардии, — Изабелла с улыбкой показала на Лилиану и Томаса, которые по очереди представились, слегка поклонившись королю. — Ну а это широко известный в нашем мире художник Мартин Кейн.

— Широко известный в узком кругу, — Мартин, покраснев, отвесил королю неуклюжий поклон.

— Ну а теперь быстро все в машину! — весело скомандовал Айслинд. — Она, конечно, тесновата для такой толпы, но ничего. Лететь недолго.

Машиной, которая находилась за ближайшим сугробом, оказалась странная ледяная конструкция, похожая одновременно на птицу и на старинный летательный аппарат. Она напомнила Илане фигуры, которые каждую зиму делают изо льда на детских площадках Гаммеля.

— Вы хотите сказать, что эта штуковина летает? — хмыкнул Томас.

— Ещё как, — ответил Таддеуш. — Она подчиняется мысли.

— И я уже научился управлять ею, — добавил он не без гордости.

Места в машине оказалось достаточно. Последним запрыгнул Лодди. И тут же устроился возле Иланы, положив ей на колени свою большую умную морду. Девочка погладила кота, он зажмурился и тихо заурчал. Краем глаза Илана заметила ревнивый взгляд Таддеуша. Не очень-то он обрадовался этой встрече.

— Неужели это лёд? — продолжал удивляться Томас. — На ощупь совсем не холодный…

— Естественно! — засмеялся король Айслинд. — Мой замок тоже ледяной, но там тепло. Это же магический лёд, и его можно превращать в разные виды материи.

— Во все?!

— Нет, но в те, которые есть или хотя бы были на нашей планете в древности, можно.

— Снежный король живёт в тёплом замке… — Лилиана походила на отличницу из нулевого класса, которой учитель сказал, что дважды два равняется пяти.

— Иланы устойчивы к холоду, но представители нашей расы такие же теплокровные существа, как и вы. Почти такие же. Айсхаран не всегда был царством холода. Когда-то здесь был примерно такой же климат, как в вашем мире. И как на древней Земле. Потом произошла глобальная катастрофа, которая привела к длительному ледниковому периоду. Вот тогда-то у нашего слова хаарн кроме значения «год» появилось второе значение — «зима». Ведь в течение нескольких тысяч лет она была единственным временем года и до сих пор является самым длинным.

— А в некоторых языках Земли одно слово обозначало и год, и время года лето, — сказал Мартин. — Кстати, а откуда вы так хорошо знаете межгалактическое койне?

— Вы ведь уже поняли, что контакт между нашими мирами установлен достаточно давно, — улыбнулся Айслинд. — Просто в вашем мире мало кто об этом знает. У вас там слишком много информации сразу попадает в разряд секретной. Но, разумеется, далеко не все жители Айсхарана говорят на межгалакте так же хорошо, как я. Таддео помог мне освоить этот язык получше.

— А как он у вас оказался? — спросила Илана.

— Я спас его от колдунов. Я уже давно знаю о том, что хатаны похищают ваших детей, и стараюсь помешать им. Увы, они очень хитры и за последние годы значительно усовершенствовали своё магическое искусство. А самое главное — их много. Хатаны — молодая раса. Мы, иланы, очень древняя. Мы вымираем. Я — последний чистокровный илан. Метисов не так уж и много, поэтому я радуюсь, когда встречаю тех, в ком есть наша кровь. Тех, в ком она проявилась так ярко, как в Таддео. И в тебе, девочка.

Король улыбнулся Илане, но его сумеречно-синие глаза оставались холодными. Илана поймала себя на том, что с первого же момента встречи с Айслиндом она не испытывает ничего, кроме острого разочарования. Как бы этот человек ни походил на Снежного короля с картины, в нём не было и доли той внутренней силы и того величия, которые чувствовались в облике короля, созданном Мартином Кейном. Вот уж действительно — магия искусства… Илане казалось, что она оживила картину Мартина, но лишь на мгновение. Едва рассеялся магический туман, чары исчезли. И при свете солнца, победившего призрачный свет луны, герои древних сказаний превратились в посредственных актёров, исполняющих их роли.

— Тэд, я и не знала, что в тебе есть кровь снежной расы.

— Да я и сам этого не знал, — Таддеуш улыбался, но Илана чувствовала, что он с трудом скрывает досаду.

— Более двухсот лет назад сын короля Айсхарана от женщины-хатанки был похищен и исчез из нашего мира, — сказал Айслинд. — Многие считают это легендой, но мы же знаем, что в иных легендах правды больше, чем в исторических хрониках. Увы, его так и не нашли, но в вашем мире — а попал он именно туда — остались его потомки. Это ты, Илана. И Таддео. Возможно, найдутся и другие. И я с радостью приму их. Ведь один из них должен стать моим наследником. Того, в ком есть снежная кровь, я узнаю всегда. Особенно, если эта кровь оказалась в нём сильней крови землянина или представителя какой-нибудь другой расы.

— Мы думали, Таддеуш Бельски просто альбинос, — в голосе Мартина чувствовалось плохо скрываемое недоверие.

— Я и сам так думал, — пожал плечами Тэд. — Но много ли мы знаем о своих предках?

— Представители знатных родов обычно знают о своих предках достаточно, — заметил Томас. — Во всяком случае, моё семейство так носится со своей родословной… Отец знает о похождениях какого-нибудь там своего прапрадеда больше, чем о похождениях своего собственного отпрыска. К счастью для меня.

— Ребёнок Айслинда, который попал в наш мир, мог совершенно не походить на илана, — упрямо сказал Таддеуш. — И его дети тоже. А потом в каком-нибудь поколении снежная кровь дала о себе знать. Как в случае с Иланой. И со мной… Я, конечно, меньше похож на илана, но Айслинд считает, что во мне есть снежная кровь. И даже магический дар. Я уже многому научился.

— Короля, у которого похитили ребёнка, тоже звали Айслинд? — поинтересовалась Лилиана.

— Да, — ответил король. — Это имя в переводе с древнего языка означает «северная звезда». Коронация всегда совершается в ночь, когда восходит Северная Звезда. Или Королевская Звезда. Айслинд. Это древнее название звезды и имя всех правителей Айсхарана. Его получают при коронации.

— Ну, некоторые дают его себе сами! — рассмеялся Томас. — Илана, тебя же записали в тех фальшивых авалонских документах как Айслинд Гроу?

— Да. Мне понравилось это имя. После того как ют Лоффи рассказал мне легенду о короле Айслинде…

— Но ведь это мужское имя, — хмыкнул Таддеуш.

— На Авалоне всё равно никто этого не знал.

— Да, конечно… И какая собственно разница, что за имя было записано в фальшивых документах.

— Документы фальшивые, а имя истинное, — философски изрёк Томас. — Истинное для Иланы. Так же, как и то имя, которое она вроде бы случайно получила в приюте. Никогда не верил в магию имён, но теперь согласен с оккультистами, которые считают, что каждая вещь и каждое создание в этом мире имеют своё подлинное имя.

Таддеуш улыбался, но чувствовалось, что этот разговор раздражает его всё больше и больше. Здорово же он изменился за эти полтора года.

Величественный облик приближающегося с каждым мгновением ледяного замка отвлёк Илану от неприятных мыслей. Дворец Айслинда походил на замки и готические соборы земного средневековья и в то же время был уникален. Глядя на него сверху, Илана не могла понять, где он кончается. Создавалось впечатление, что замок — часть горного хребта.

— Этот замок действительно часть горной цепи, — словно прочитав её мысли, пояснил король. — Его можно расширять до бесконечности. Много веков подряд его строили, пробиваясь всё дальше и дальше в глубь скал, превращая пещеры в залы и, естественно, прорубая новые залы и комнаты. Харадан — ледяной камень — подвластен иланам, как глина хатанским гончарам.

— Ледяной камень? — переспросила Лилиана. — Это что — полукамень-полулёд? Или вы называете его так из-за того, что он похож на лёд? Я сперва решила, что эти горы ледяные, а оказывается, это камень… Он прозрачней горного хрусталя.

— И поверь, гораздо прочней, — засмеялся король. — Это особый камень, он есть только в нашем мире. Одно из изобретений наших магов.

— Значит, ваши горы не естественного происхождения? — удивился Томас.

— Ну почему… Эти горы были всегда. Просто разумные существа, населяющие тот или иной мир, всегда изменяют и совершенствуют его. Потомки землян предпочитают делать это при помощи науки, мы, иланы, — при помощи магии. Я непременно расскажу вам об этом более подробно, но не сейчас. У вас у всех усталый вид. Похоже, прежде чем вы оказались в Айсхаране, вы попали в передрягу.

— Это точно, — усмехнулась Лилиана. — Да и здесь уже успели в передрягу попасть. Едва мы оказались в Айсхаране, на нас напали весьма воинственные всадники, потом появились какие-то жуткие твари, потом ледяной корабль… Думаю, на этом бы сюрпризы не закончились, но Илана умудрилась перебросить нас сюда…

— Поближе к своему родовому замку, — Айслинд весело подмигнул Илане.

Она не отреагировала на его шутку. Её взгляд был прикован к горному пейзажу, который неожиданно чудесным образом изменился. Гряды скал, раскинувшиеся за королевским дворцом, уже не просто походили на замки. Это были самые настоящие замки. Илана видела высокие башни со сверкающими на солнце окнами, мощные стены, мосты, соединяющие величественные и прекрасные строения, многие из которых стояли на вершинах или лепились к крутым склонам. Даже одна мысль о том, что кто-то может жить на такой высоте и ездить по этим нависающим над бездной мостам, вызывала головокружение… и вместе с тем чувство какого-то необыкновенного, всепоглощающего восторга. Те, кто там жил, ничего не боялись. Они были хозяевами этих гор, этого царства вечного льда, снега, крутых вершин, глубоких пропастей… И всех стихий, бушевавших над этим горным царством.

— Что-то не так? — с тревогой спросил король.

Видение исчезло. Перед Иланой снова был заснеженный горный пейзаж, красивый, но лишь отдалённо напоминающий тот чудесный город на вершине мира, который только что ненадолго открылся её взору. Что за странное видение её посетило? Картина прошлого? Или, может, будущего? Или картина совсем другого мира? Нет. Илана чувствовала: то, что она увидела минуту назад, было реально. Возможно, даже более реально, чем пейзаж, который она созерцала в данный момент. Как будто на мгновение с глаз упала пелена, и ей открылась подлинная реальность, спрятанная от взоров большинства каким-то хитроумным чародеем.

— Ты чего-то испугалась?

— Абсолютно ничего, — сказала Илана, с трудом скрывая раздражение. Внимательность гостеприимного короля казалась ей назойливой и какой-то фальшивой. — Просто задумалась. Тут очень красиво.

— Да, — просиял король. — У вас ещё будет время полюбоваться на горы. Ну а сейчас вам надо хорошенько отдохнуть, у вас усталый вид… Ну вот мы и приехали.

Машина приземлилась посреди большого, украшенного ледяными фигурами двора. Из замка вышли двое юношей. Поклонившись королю и его гостям, они замерли в ожидании распоряжений.

— Это Виго и Свен, — сказал Айслинд. — Расторопны и не болтливы. Они проводят вас в ваши покои. Обед через полчаса. Слуг у меня немного, но это всё исключительно надёжные люди, и некоторые из них владеют магией. Они с радостью выполнят любое ваше желание.

— Надеюсь, вы не возразите против нашего желания быть поближе друг к другу? — спросила Изабелла. — Мы предпочли бы, чтобы нас разместили в соседних покоях…

— Какой разговор! — широко улыбнулся король. — Виго, Свен, приготовьте покои на четвёртом этаже. Там как раз есть несколько комнат с общей лоджией. Только вот, прошу извинить, ванных при них нет. Здесь просто на каждом этаже по несколько купален. Одна из них близко к вашим апартаментам, вторая в другом конце коридора. Думаю, кавалеры уступят ближнюю дамам. Мы, иланы, не так стеснительны, как потомки землян, и прежние обитатели этого замка не делили купальни на мужские и женские, но сейчас здесь проживает лишь один чистокровный илан — я. Почти все слуги хатаны, лишь у некоторых имеется небольшая примесь снежной крови — как у Свена, например, но они все выросли среди хатанов, которые точно так же стыдливы, как и люди вашего мира. Таддео тоже воспитывался среди землян, и его даже мысль о совместных купальнях приводит в ужас. Думаю, его очаровательная одноклассница такого же мнения на этот счёт.

— Я тоже воспитывался среди людей, но идея совместных купален меня совсем даже не пугает, — заявил Томас. — Может, во мне тоже есть снежная кровь? Хотя бы немного… Кстати, а как это можно определить? Сомневаюсь, что в Айсхаране принято сдавать анализы.

— Обычно кровь илана дарит способность к снежной магии, — ответил Айслинд. — А цвет… Если в метисе природа илана взяла верх над природой хатана, то кровь у него голубая и организм способен к быстрому восстановлению.

— Увы, у меня голубой крови оказалось гораздо меньше, чем я думал, — Томас улыбнулся Лилиане.

— Зато дури хоть отбавляй, — слегка покраснев, сказала та. — А тёплая вода в ваших купальнях имеется? Уж во мне-то точно нет ни капли снежной крови.

— Воды вам нагреют сколько угодно, — заверил её король. — Думаю, вам понравится наше мыло. Его главные составляющие — смолы и соки зимних растений. Причём оно прекрасно растворяется даже в ледяной воде. Мы, иланы, действительно предпочитаем мыться холодной водой — в ней больше свежести. Купален в замке много, но некоторые из них требуют ремонта. Впрочем, как и весь замок.

— Разве это проблема для мага, способного превращать лёд в разные виды материи? — спросил Томас с совершенно обезоруживающим изумлением, которое Илана сочла бы искренним, не знай она молодого рыцаря так хорошо.

Король Айслинд ему явно не нравился. И Томас ему явно не доверял.

— Магия — непростое занятие, юноша, — ответил король. — Она отнимает немало сил. Особенно трансформация материи. А помощников у меня в этом почти нет.

Мрачноватый темноволосый Виго проводил Илану в её покои — просторную комнату с высокими, как в готических соборах, окнами и камином, отделанным прозрачным камнем — возможно, хараданом. Такими же были и подсвечники в руках статуй, стоявших по углам комнаты. Каждый подсвечник имел форму стебля с несколькими полураспустившимися бутонами лилий. В серединке каждого цветка была свеча в виде пестика. Комната могла бы показаться холодноватой из-за ослепительно-белой мебели, белоснежных штор и портьер, но обилие мягких шкур на полу и на стенах создавало уют. Тем не менее Илана чувствовала себя здесь не особенно уютно.

— Если ты владеешь снежной магией, госпожа, то можешь зажечь ледяные светильники, — слуга показал на подсвечники в руках статуй и рельефные узоры, украшающие камин. — Но лёд, когда светится, немного излучает холод, так что лучше, наверное, использовать свечи. Зажигалка на каминной полке.

Парень владел межгалактом почти так же хорошо, как и его господин. Илана уже поняла, что даже те айсхаранцы, которые хорошо усвоили язык чужого мира, никогда не используют местоимение множественного числа, обращаясь к кому-то одному, кто бы он ни был по статусу.

— Значит, это одновременно и подсвечники, и светильники из магического льда?

— Ну да. Освещают они лучше и не чадят, но можно и свечи зажечь. А можно и то, и другое. Кому как нравится.

Металлическая зажигалка очень походила на ту, что всегда лежала в хозяйственном шкафчике бабушки Полли.

— Эта штуковина действительно из вашего мира, — заметив удивление Иланы, пояснил Виго. — В Айсхаране много вашего товара. И наоборот. Тебя не раздражают эти статуи, госпожа? Можно их вынести и оставить только светильники…

— Чем они могут меня раздражать? — спросила Илана, рассматривая красивых крылатых мальчиков, похожих на ангелов. Подобные изваяния можно было увидеть в любом христианском храме Германара.

— Ну… Мало ли. Некоторые не любят, когда в комнате находятся изображения живых существ.

— Здесь тоже считают, что изображение может иметь некое подобие души?

— А разве это не правда? Статуи мёртвых особенно опасны. Ведь если тело разлагается, душа ищет другое пристанище, а что ей может приглянуться больше, чем статуя того, в ком она ещё недавно обитала? Потому-то мы и не допускаем, чтобы покойники разлагались. Пусть уж лучше их души остаются на месте и спят спокойным сном.

— Вот уж не думала, что в Айсхаране покойников бальзамируют, как в Древнем Египте!

— Бальзами… Я не понимаю, о чём ты говоришь, госпожа. И ничего не знаю об этом древнем… Гипте. У нас тела замораживают. Вернее, вмораживают в лёд. В Айсхаране испокон веков хоронят в галатах. Это такие ледяные коконы. Раньше они всегда были из магического льда, но сейчас магов, которым можно доверять, очень мало, так что большинство довольствуется обычным льдом. Главное, чтобы не растаял. Поэтому хоронят высоко в горах или в глубоких подземных пещерах. Ну а поскольку хатаны теперь боятся ходить высоко в горы, им приходится расширять подземные некрополи. В общем-то и раньше на высокогорных кладбищах в основном иланов хоронили, но снежные маги охотно помогали хатанам хоронить своих покойников в горах. А теперь иланов почти не осталось.

— А сколько они живут?

— Если перевести на язык землян, то лет четыреста. Иные даже до пятисот доживали. Ваш год — наш месяц.

— Знаю. А полукровки, метисы?

— Ну… Наверное, немного меньше. Немного…

Виго казался смущённым. Возможно, он действительно не знал, сколько живут полукровки. А может, боялся огорчить гостью.

— Не хотела бы я надолго пережить своих друзей, — задумчиво сказала Илана. — А вы не боитесь заключать души в лёд? У нас… В том мире, где я выросла, считают, что после смерти душа освобождается от грубого тела и человек становится действительно бессмертным. А есть народы, которые верят, что душа может вселиться в новое тело. В новорожденного. Это по сути тоже бессмертие. А вы навсегда привязываете душу к одному телу. То есть стараетесь привязать. Честно говоря, я не уверена, что люди способны связать душу…

— Смотря какие люди, госпожа, — тихо, но твёрдо возразил Виго. — Настоящий маг способен. Особенно если это снежный маг. И мы вовсе не отрицаем бессмертие души. В следующем круге жизни все мёртвые воскреснут и будут жить в более счастливом мире. Они будут жить дольше, чем живём мы, но в конце концов тоже умрут. А потом снова воскреснут…

— В следующем круге жизни? И он будет ещё лучше и счастливей предыдущего?

— Конечно, — невозмутимо ответил слуга. — Мир должен совершенствоваться. Каждый круг лучше предыдущего. А тот, кто умер в этом круге жизни, должен спать спокойно. И мы делаем всё, чтобы так и было. Неуспокоенная душа опасна. Как правило она не может смириться с тем, что в этом цикле ей уже нет места. Она может попытаться вновь завоевать его. Бодрствующий мертвец может навредить живым, особенно если при жизни он был властным и агрессивным.

— Бодрствующий мертвец — это тот, чья душа на свободе?

— Да. Мы стараемся этого не допускать. Но ведь всякое бывает. Иногда человек гибнет вдали от дома, и тело его не могут найти. Такой человек может стать ханном. Или ханной, если это женщина. В общем бодрствующим мертвецом.

— Так он что — вселяется в статую, и она оживает?

— Нет, не совсем… Мёртвец — это призрак, но он может жить в своей статуе или около неё. И вблизи того места, где находится его статуя, призрак силён. Он может влиять на происходящее. А может и просто напугать. Я не маг и не могу достаточно хорошо тебе всё это объяснить, госпожа, но я твёрдо знаю одно: мёртвым нет места в мире живых, они не должны здесь появляться. В моей деревне если кого-то вдруг начинало преследовать видение, к примеру, постоянно снился или мерещился какой-то человек — умерший или вообще незнакомый, тут же звали служителя из храма Высших, и он совершал обряд очищения.

— Один из моих друзей, художник, однажды увидел в ледяной стене двух человек, вернее, иланов. Мужчину и мальчика. Он сделал их героями своей картины. С тех пор эти двое в каком-то смысле преследуют меня. Именно они и привели меня сюда, в этот замок.

— Ну что ж, если это твои предки, госпожа, то тут, наверное, нет ничего плохого, а вообще… Лучше когда призраки мёртвых подальше от нас. Даже если при жизни они были хорошими. Знаешь, я живу в этом замке только потому, что верю в силу нашего короля. Верю, что он защитит меня и от живых, и от мёртвых. Иначе вряд ли поселился бы в этом месте.

— И чем же это место опасно?

Слуга жестом пригласил Илану подойти к окну.

— Посмотри вон туда, госпожа. На горы к северу от замка. Горы Айсхарана всегда были суровы, но при этом всегда были полны зверья. К северу от этого замка находится странное место размером с десяток таких посёлков, как мой… Так вот, там никто не живёт, и даже птицы облетают это место стороной. Там полно собы, которой питаются горные козы, но нет ни одной козы. Там полно пещер, удобных для рианнов и двергов, но не водятся ни те, ни другие. Рианны иногда забредают туда — я вижу их на склонах скал. Эти звери не боятся призраков, однако даже они там не живут.

— Значит, там, к северу от замка, обитают призраки?

— Точно этого никто не знает, госпожа, но ведь обходят же звери это место стороной, а они чуют присутствие ханнов. Вернее, они их всегда видят, а мы только иногда, если ханны сами хотят нам показаться. Я уж не знаю, что там не так, в этом месте, но там явно что-то не так. И лично у меня такое чувство, что там обитают призраки. Это совсем рядом, но здесь они не появляются, потому что их отпугивает присутствие сильного мага — нашего короля Айслинда. Мне даже горы эти иногда кажутся какими-то… призрачными, особенно в лунные ночи и на закате.

— В лунных пейзажах всегда есть что-то призрачное. А на стыке дня и ночи вообще всё кажется необычным.

— Да, но… Всё равно это место нехорошее. Я почти уверен, что там обитают ханны.

— Странно… Я читала легенды об одном мире, записанные земным автором двадцать первого века… Обитатели той планеты называли ханнами демонов, которые обитали в подземных пещерах и служили богу мёртвых.

— Ничего странного. Миры похожи между собой. Все они созданы из одних и тех же элементов. И большинство миров Творец населил существами, над которыми поставил тех, кого создал по своему образу и подобию. Он всем дал один язык, но в каждом мире этот язык развивался по-своему, так что теперь, спустя миллионы лет, обитатели разных миров уже не могут понять друг друга. Теперь истинный язык знают только Высшие. Но сходство между языками разных миров всё же заметно. Как и сходство между их обитателями.

— Миры не все похожи. И их обитатели тоже.

— Естественно. Но те миры, которые не похожи на Айсхаран, на вашу Гею и на Землю, тоже имеют своих близнецов. Вообще-то это тайное знание, но с тобой, госпожа, я могу говорить об этом. Ты же член королевской семьи.

— Значит это знание доступно не всем?

— Иланам — всем. А у хатанов принято считать, что истинное знание — только для избранных. Остальным достаточно быть грамотными и овладеть каким-нибудь ремеслом.

— Да, Виго, миры воистину похожи. И везде полно жлобья.

— Кого, госпожа?

— Да… Это я так. А что вы делаете, если не можете найти тело погибшего? Уничтожаете все его изображения?

— Конечно. А в моей деревне вообще было не принято делать портретные изображения. У нас делали только статуи Высших. В твоей комнате тоже статуи Высших. Но поскольку внешне они похожи на смертных обитателей нашего мира, они иногда пугают людей. К примеру, моя покойная матушка ни за что не согласилась бы где-нибудь в чужом месте поселиться в комнате, украшенной картинами или статуями, даже если они изображают Бессмертных. В своем-то посёлке всех мастеров знаешь, а в чужом месте… Вдруг какой-нибудь мастер тайно занимается злой магией и изобразил Высшего похожим на кого-то из смертных. А тот уже умер и не похоронен по обычаю. Я потому и спросил, не смущают ли тебя эти статуи, госпожа. Хоть это и твой родовой замок, ты здесь впервые и вовсе не обязана сразу всем безоговорочно доверять.

— Эти замечательные статуи меня совершенно не смущают, — заверила слугу Илана. — Они похожи на ангелов, которыми украшают наши церкви. А вы их как называете?

— Да их обычно называют просто Высшие, — помолчав, сказал Виго. — Ну иногда ещё Хранители или Спасители. Разные племена Айсхарана изображают их по-разному — и юношами, и девушками, то с крыльями, то без. Одних изображают с цветком или ветвью в руках, других с мечом. Девушек чаще с ветвью, а юношей с мечом, но строгих правил тут нет, так что у Хранительницы иногда тоже бывает в руке меч.

— Значит, имён у них нет, и они все обладают равным могуществом?

— Ну-у… В древности самой могущественной из них считали Айслинд, прародительницу иланов.

— Айслинд? Но ведь это название звезды.

— Да, но… — Виго замялся. — Видишь ли, госпожа, с этим именем не так всё просто. Тут есть разные мнения. Моя бабушка из ангиеров. Дед познакомился с ней, когда охотился в лесах северо-запада. Ангиеров здесь не любят, поэтому я предпочитаю не распространяться о своей семье, но раз уж тебя заинтересовало имя Айслинд… На северо-западе считают, что это значит не «северная звезда», а «снежная дева»…

— Что?!

— Я не говорю, что это правильно, — растерялся юноша. — Просто там так считают. Если тебе неприятен этот разговор, госпожа…

— Да нет, Виго, мне очень даже интересно. Просто… В моём мире был поэт, который воспевал Снежную Деву.

— В древности о ней немало песен сложили, — улыбнулся Виго. — Кое-какие до сих пор помнят, но не здесь, а на северо-западе. И легенды всякие про неё… Бабушка мне мало что рассказывала, она же знала, что в здешних краях это не поощряется. Она умерла, когда мне было всего восемь. Может, поживи она подольше, я бы ещё что-нибудь узнал. Слово айс в нашем мире имеет много значений — «снег, лёд, холод, мороз, холодный ветер, север»… Самый резкий, холодный ветер приходит с севера. А вот линд… Бабушка говорила, что на древнем наречии северо-запада это слово переводилось как «дева». Ну или «женщина»… Но это только когда речь шла о божестве, а не о простой смертной. Ведь богиня… Совершенно всё равно, женщина она или дева, но поскольку она обычно молода и прекрасна, то больше подходит значение «дева». А на здешнем наречии линд значит «звезда». В общем, тут путаница какая-то. На северо-западе считают, что звезду, которая восходит в начале года, назвали в честь Снежной Девы, а тут, в центре, ангиерские легенды не любят. Но даже здесь некоторые племена до сих пор верят, что Снежная Дева спит в ледяном храме, который существует в магическом круге, а в периоды бедствий пробуждается и спасает мир от гибели.

— В магическом круге?

— Это такое заколдованное место вне времени и пространства. И никто не может разбудить её раньше срока.

— Что значит — раньше срока?

— Раньше того времени, когда она становится нужна миру. Говорят, были уже безумцы, которые хотели проникнуть в её магическую обитель, но добром это никогда не кончалось. Смертному не найти дорогу в сад Снежной Девы, а если он всё же умудрится туда проникнуть, его убьют демоны, охраняющие её сон. Но даже если случится такое чудо, что он сумеет разбудить Айслинд, им не вырваться из магического круга. Разбудив Снежную Деву, смертный делится с ней своею жизненной силой, но тогда её холод проникает в его тело, таким образом плоть их становится почти одинаковой, и они не могут вернуться в реальный мир. Там они оба растают. Так что не надо даже пытаться тревожить покой Айслинд до тех пор, пока сама судьба не заставит богиню пробудиться.

— На северо-западе Снежную Деву ещё называют Ана, — продолжал Виго после небольшой паузы. — Кажется, это означает «величайшая» или «могущественная» и, вроде бы, богиню звали этим именем, пока она жила среди людей. Там до сих пор девочкам, у которых обнаруживаются большие способности к магии, изменяют имя — добавляют к нему имя богини. К примеру, назвали девочку при рождении Хелия, а потом стали звать Хелиана. Была Ранда, а стала Рандана. Кстати, многие из тамошних жителей считают, будто Снежная Дева вовсе не прародительница иланов. Будто она сюда откуда-то пришла!

«Она пришла из дикой дали — Ночная дочь иных времён», — всплыли в памяти Иланы строки любимого поэта[1].

— Но это вряд ли, — поспешно добавил молодой слуга. — На северо-западе много тех, кто не любит снежных магов и всё время старается принизить магические способности иланов. Кем ещё может быть Снежная Дева, как не иланой?

— И она пробуждается, только когда Айсхарану грозит беда?

— Говорят, что да. Но вообще-то этому сейчас уже мало кто верит. Истиной является только то, что от всяких бед Айсхаран всегда спасали иланы. Самые могущественные из снежных магов. Ну а поскольку по легендам Снежная Дева считается прародительницей иланов, то кое-кто до сих пор верит, что их праматерь иногда возвращается в этот мир.

— Выходит, в вашем мире тоже нет единого представления о божестве… А ты, Виго, в кого веришь?

— Я верю в мудрость и силу нашего короля. Думаю, он сумеет защитить нас, даже если Снежная Дева не проснётся.

— А кто же по-твоему Высшие?

— Я думаю, что это самые могущественные из магов, которые после смерти в Срединном мире, перешли на другую ступень существования. Стали бессмертными, обрели ещё большее могущество и способны иногда вмешиваться в нашу жизнь, помогать нам, но делают они это незаметно. Помогают не тем, кто сидит сложа руки, а тем, кто действует, старается сам что-то изменить к лучшему. Наш король вообще считает, что не стоит придавать большого значения легендам, поскольку в них всего лишь приукрашены деяния вполне реальных магов.

— Снежных?

— Ну а каких же ещё? Боюсь, что я больше не могу говорить с тобой, госпожа, меня ждут неотложные дела. Купальня как раз напротив твоей двери. Там уже есть всё необходимое. Тебе ещё что-нибудь нужно?

— Нет, Виго, спасибо. Приятно было с тобой побеседовать.

— Ты очень любезна, юная госпожа. Думаю, беседы с нашим мудрым королём доставят тебе куда большее удовольствие, чем разговор со слугой.

Оставшись одна, Илана зажгла и ледяные светильники, и свечи. Тщательно осмотрев комнату, она постаралась убедить себя, что ей здесь ничто не угрожает, но чувство тревоги не проходило. Девочка никак не могла понять, что именно её настораживает.

Расстегнув ворот, она извлекла из-под кофты медальон и подняла полупрозрачную крышку. Портрета Дэвида Эллингейма там сейчас не было. Илана сочла, что носить на шее портрет того, кого ты не знала и не имела возможности полюбить, — фальшивая сентиментальность. В овальном углублении для портрета иногда проступало изображение лица, при виде которого сердце Иланы начинало биться сильнее. Вот он — настоящий Снежный король. Прекрасный и мудрый король с картины Мартина Кейна. Войдя в неё, они оказались здесь, в замке Снежного короля… Но здесь что-то не так. Илана знала: искусство создаёт иллюзию, и не надо путать её с реальностью. Чары, созданные художником, рассеялись, и она оказалась в реальном мире, в реальном замке вполне реального короля… Или нет?

Илану не оставляло чувство, что она по-прежнему лишь в преддверии того мира, куда так хотела попасть. В преддверии истинной реальности. На пороге тайны, которую предстоит разгадать. Разгадка была где-то совсем рядом, за некой невидимой, зыбкой стеной, в которой есть потайная дверь. Илана надеялась, что сумеет отыскать и открыть её.

Статуй во дворце было много, и почти все они изображали ныне покойных членов королевского дома Айсхарана. Ещё больше было так называемых зеркальных картин — своего рода ледяных фресок, изображённое на которых появлялось и исчезало по воле любого снежного мага.

— Почти в каждом зеркале по несколько картин, — пояснил гостям король. — Они через равные промежутки времени сменяют друг друга, но можно сделать так, чтобы какая-нибудь из них держалась подольше. Или вообще сделать видимой только её. В те времена, когда здесь кипела жизнь, детвора развлекалась, соревнуясь, чья картина продержится дольше.

— А кто создал все эти картины? — спросил Мартин, разглядывая ледяные фрески с пристальным и ревнивым интересом профессионала.

— Их создавали все владеющие снежной магией обитатели дворца.

— Здорово! — воскликнула Лилиана. — Выходит, все иланы от рождения великие художники?

— Все художники, но великие не все. Легче всего создать картину-фантазию — это действительно может почти каждый илан, а вот сделать по памяти чьё-то портретное изображение или в точности воспроизвести реально существующий пейзаж непросто. Для этого требуется идеальная зрительная память, а таковой обладают лишь немногие.

— Ну, это не главное, — махнула рукой Лилиана. — Для художника важнее фантазия.

— А для мага память, — сказал король.

Илане показалось, что Айслинд хотел развить свою мысль, но передумал. И как будто бы даже пожалел, что сказал слишком много.

— А статуи кто делал? — спросил Томас, любуясь изваянием прелестного отрока с чашей в руке. — Тоже снежные маги?

— А вот статуи — это в основном работы хатанских мастеров. Иланы никогда не питали страсти к ваянию, и хатаны решили сделать из него своего конька. Они всегда цепляются за малейшую возможность хоть в чём-то нас обойти. И им нередко это удаётся. Хатаны или, выражаясь по-вашему, люди — весьма упорные существа. И очень жизнестойкие. Мы, иланы, всегда были более склонны к созерцанию, а хатаны — к действию. Они всегда старались и стараются успеть сделать больше, и это понятно — ведь их жизнь короче нашей. Мы всегда уважали хатанов за то, что они такие, какие есть. Они же всегда упрекали нас в высокомерии. Впрочем, большая часть нашей совместной истории — это история мирного сосуществования. Увы, теперь всё разладилось… Но не будем сейчас о грустном — это помешает вам в полной мере насладиться красотой моего дворца.

— Надеюсь, все, кого изображают эти картины и статуи, похоронены по обычаю? — спросила Илана.

— Честно говоря, не уверен, — рассмеялся Айслинд. — Сразу видно, что ты пообщалась с Виго. Он из кельдов, а они староверы. До сих пор считают, что души мёртвых опасны и их следует усыплять. Иланы никогда в эту чушь не верили. Мы тоже хороним мёртвых в ледяных коконах, но у нас это всего лишь давняя традиция. После смерти душа покидает тело, и её не удержишь. И одному Творцу ведомо, куда она отправляется.

— И родители отпустили Виго служить тому, кто не разделяет их взгляды?

— Кельды всегда чтили нас, иланов, не особенно задумываясь над тем, какой мы придерживаемся веры. Они всегда чтили нас и чтят едва ли не наравне с Высшими. А что касается Виго, то ему и запрещать было некому. Он единственный уцелел, когда на его деревню напали скамалоты. Думаю, они же и на вас напали на равнине. Одно из самых воинственных здешних племён. Они молятся богу-воителю Энлаю, а нас, иланов, считают демонами, которые являются из страны мёртвых.

— А кельдов они за что ненавидят? — спросил Мартин.

— Главным образом за то, что те почитают демонов загробного царства — то есть нас, иланов. Скамалоты всегда отличались агрессивностью, но ангиеры ещё хуже. Они тоже искусные воины, но не склонны по каждому поводу размахивать мечом, зато весьма коварны, и среди них много искусных магов. Это они организовывают похищение детей.

— Насколько я поняла, в Айсхаране никакого порядка, — нахмурилась Лилиана. — Более того, агрессия здешних обитателей вовсю выплёскивается и на наш мир…

— Который столь же несовершенен, красавица, — грустно улыбнулся король. — Вы ведь уже поняли, что между нашими мирами существует договор о взаимовыгодном обмене, причём самым ценным товаром стали дети. Я противлюсь этому как могу, но один не может сделать слишком много, даже если этот один — снежный маг. Иланы — вымирающее племя, и король Айслинд — король без королевства.

— Странно, — задумчиво произнёс Мартин. — Неужели больше совсем никого не осталось? А дома и дворцы… Я тут поблизости ни одного не заметил. В нашем мире тоже были погибшие королевства, но потомки находили развалины замков и городов. Где же жили твои соплеменники, Айслинд?

— Кто-то здесь, в горах, а кто-то в других местах… — король вздохнул и долго молчал. — Не удивляйтесь, что я остался один. Мало того что моя раса вымирает, так ещё эта проклятая война, которая длится уже десятки лет… Иланы не только вымирали. Их ещё и уничтожали. Особенно в этом преуспели ангиеры. Они всегда нам завидовали и ненавидели нас. Последнее сражение в Айсхаране было уже давно. С тех пор над нашим миром пронеслось столько метелей, и столько всего погребено под снегом… Развалины замков найти можно. Наверное, какие-то из них и не совсем разрушены. Пока мне не до этого, друзья. Война продолжается, хотя на первый взгляд может показаться, что в Айсхаране тихо и спокойно. Звона мечей теперь почти не слышно. Теперь это уже главным образом война магов. Когда-нибудь, когда в Айсхаране воцарится мир, которого здесь уже давно не было, можно будет раскопать то, что осталось от жилищ моих соплеменников. Было время, когда мы, иланы, по сути правили этим миром. Теперь даже не все его обитатели верят в наше существование. Одни считают нас выдумкой, другие демонами.

— А третьи охотно вам служат, — заметил Мартин.

— Их не так уж и много, поверьте. Теперь даже большинство ютов переметнулись на сторону наших врагов, а ведь когда-то они были нашими самыми верными друзьями.

— По-моему, они до сих пор чтят вас едва ли не наравне с богами, — сказала Илана. — Во всяком случае, те, что живут в нашем мире. Первую магическую ледышку мне подарил ют. В Шиман-Тауне… Я, конечно, не уверена, но скорее всего, это был ют, принявший обличье старого карлика. Правда, потом, когда я познакомилась с ютами из посёлка на окраине Гаммеля, ни один не признался, что подарил мне в Шиман-Тауне ледышку.

— Возможно, это был гость из Айсхарана, — пожал плечами король. — Такие гости бывают у вас нередко, ведь в нашем мире умеющих открывать врата не так уж и мало. Эти магические ледышки, которые так любят ваши дети, попали в ваш мир отсюда. Это не очень сложная магия, доступная многим здешним колдунам. У вас научились делать жалкое подобие этих игрушек, но отличить ваши ледышки от наших нетрудно — у ваших очень ограниченный набор картинок. Кстати, я знаю случаи, когда хатаны подолгу жили у вас и нанимались на работу, притворившись эмигрантами с других планет. К примеру, такие «эмигранты» участвовали в строительстве одного детского магазина в вашей столице. Они владели магией и очень гордились, что оставили там кое-какие сюрпризы.

Илана вспомнила картину в башне часов. Снежного короля, который появился там вместо Снежной королевы. Теперь она понимала, что сделавшие эту картину использовали магический лёд. Он отреагировал на желание Иланы, поймал её импульс и показал то, что она хотела увидеть.

Закруглённые по углам стены зала, где обедали Айслинд и его гости, украшал дивный пейзаж: деревья с серебристыми стволами, нежно-лиловыми листьями и белыми плодами, заросли кустарника, причудливо изогнутые ветви которого покрывало что-то вроде белого и голубоватого ворса. Кое-где виднелись высокие кусты белых лилий и ещё каких-то странных цветов, похожих на гигантские одуванчики. Изображение было объёмным.

— Похоже на голограмму, — сказала Лилиана. — А эти плоды съедобны?

— Конечно, — с улыбкой ответил король. — Я покажу вам и настоящий сад. В Айсхаране большинство плодов зимние. Когда великие маги древности поняли, что наступает ледниковый период, и вычислили, что он будет очень длинным, они позаботились о том, чтобы этот холодный период не стал губительным для обитателей Айсхарана. Кстати, наш мир тогда назывался иначе. Это ведь всё выдумки, что Айсхаран изначально был царством холода. Жары здесь не было никогда, но и вечной зимы тоже. Мы, иланы, — самая древняя из здешних разумных рас, но когда-то мы отличались от хатанов, то есть от людей, гораздо меньше, чем сейчас. Внешне мы всегда были такими, но холод переносили лишь немного лучше, чем люди. Мы оказались более гибким видом, более склонным к изменению. И мы всегда обладали большей магической силой, чем люди. При помощи магии иланы сумели изменить свою природу. А также природу многих растений, животных и камней. Зная, что скоро планета превратится в царство холода, иланские маги много экспериментировали со снегом и льдом. Так и возникла знаменитая снежная магия. Делать лёд вечным — это ещё далеко не вершина магического искусства. А вот трансформация материи… Это было доступно далеко не всем. Так же, как и выведение зимних видов растений, способных расти и плодоносить даже в сильные морозы.

— Вот это у меня совершенно в голове не укладывается, — пробормотал Мартин. — Растению нужны земля, чтобы пустить корни, вода и солнечный свет.

— Света нашим растениям хватает — солнечного, лунного и звёздного. А земля… Снег, в который мы сеем зимние семена, — не совсем снег. У него есть свойства земли. Так же, как харадан — не совсем камень и не совсем лёд. Хотя можно превратить его в лёд. И этот стол тоже.

Король постучал костяшками пальцев по гладкой белой поверхности стола, похожей не то на полированное дерево, не то на пластик.

— Это так называемая смешанная материя. Магический лёд, который можно превращать в другие виды материи. Иланские маги древности вообще очень много экспериментировали с веществом. Они не могли воспрепятствовать наступлению ледникового периода, не могли радикально изменить климат, но им всё же удалось во многом изменить природу нашего мира. И свою собственную природу. Ледниковый период закончился, но тёплый сезон в Айсхаране стал гораздо короче, так что зимние растения не утратили для жителей нашего мира своей ценности. Ну а теперь здесь опять воцарилась зима. Она длится уже более ста месяцев. Или лет, если по-вашему. Зло, которое творят здесь хатанские колдуны, привело к нарушению равновесия.

— Может, просто начинается новый ледниковый период? — предположила Лилиана. — А иланские маги древности не могли изменить заодно и природу хатанов, чтобы помочь им пережить холода?

— Они пытались. Иланы всегда старались помочь людям. Но изменить природу людей оказалось гораздо трудней. Вы во многом слабее нас, но при этом вы более устойчивый вид. И несмотря на чувствительность к холоду, довольно жизнеспособный. К тому же хатаны относились к магическим экспериментам иланов с опаской, а навязывать помощь у иланов не в обычае. Ну и как вам зимние плоды? Вы ведь их и едите.

— Что? — опешил Томас. — Я думал это картофель и спаржа… Хотя спаржа показалась мне несколько странной.

— Рова действительно очень похожа на ваш картофель. То, что ты принял за спаржу, — лимса. А вот это — соро, аналог ваших бобовых. Все наши плоды прекрасно усваиваются потомками землян. Гостей с Геи у нас уже было достаточно, поэтому я без всякой боязни угощаю вас тем, что ем сам.

— Мясо похоже на оленину, — сказал Мартин.

— Оленина и есть, — улыбнулся король. — Наши олени мало отличаются от ваших. А нежнее, потому что мы кормим их плодами савы. Я покажу вам этот кустарник, когда будем гулять по саду.

Королевские сады оказались ещё прекрасней, чем на картине. Замок представлял собой не монолит, а множество вырубленных из скал строений, между которыми были сады, рощи и водоёмы — как открытые, так и под прозрачными ледяными куполами. В некоторых водоёмах плавала рыба, в двух жили красивые и весьма любопытные существа с гибкими телами, покрытыми серебристой шёрсткой, короткими конечностями и длинными хвостами. На их симпатичных мордочках ярко синели большие умные глаза.

— Это сьюллы, — сказал король. — Они довольно дружелюбны, но терпеть не могут, когда вторгаются на их территорию. Но я думаю, вам и не придёт в голову здесь купаться. В замке достаточно водоёмов с более чистой водой.

Больше всего Илане понравилось озеро в самой дальней от жилой части замка гимеловой роще. Гимелами назывались те самые деревья, что были изображены на стенах дворцовой трапезной. Их оказалось несколько видов. Серебристые с лиловой листвой считались самыми распространёнными. Их белые покрытые пушком плоды по вкусу напоминали одновременно персик и ананас. Самыми красивыми были голубые гимелы. Их так называли из-за голубоватых прожилок не белом стволе и нежно-голубой листвы. Плоды были синие, покрытые светло-лиловым пушком. Кисловатые и терпкие на вкус, они использовались в основном для изготовления вина, но Томасу они понравились гораздо больше белых.

В роще, окружавшей маленькое, кристально-чистое озеро, преобладали голубые гимелы и чудесно пахнущий хвойный кустарник тимин с иглами стального цвета и круглыми, розовато-белыми шишками, которые блестели так, словно были покрыты лаком.

— Это смола, — сказал король. — Она выделяется, когда плоды поспевают. Сейчас орехи в самый раз. После сбора шишки какое-то время держат над огнём. Смола засыхает, отваливается, и они очень легко чистятся. А смола… Из неё чего только ни делают! Тимин плодоносит десять месяцев — по-вашему десять лет, потом засыхает. Тогда хвоя становится особенно мягкой. Ею набивают подушки, матрацы, одеяла… Она лучше птичьего пуха. Засохший кустарник вырубают, а новый вырастает за месяц.

Упираясь в гладкую харадановую скалу, роща отражалась в её зеркальной поверхности и казалась бесконечной. Илана сама не знала, почему ей так не хочется покидать это место. Уходя, она оглянулась, и ей вдруг почудилось, будто над голубыми кронами гимел смутно белеет изящное строение, похожее на храм. Видение длилось несколько секунд.

— Что с тобой? — спросил король. — Ты словно призрак увидела.

— Здесь очень красиво, — ответила Илана. — Чудесное место.

— Чудес в моём замке достаточно. И есть места гораздо красивей этой рощи.

Илана не стала спорить и ничего не сказала о своём видении. В нём было нечто сокровенное. Нечто такое, о чём она не стала бы говорить даже со своими друзьями, а король пока что вообще не вызывал у неё симпатии.

Вечером началась снежная буря. Айслинд сказал, что это на несколько дней.

— Что ж, пока отдохнёте и наберётесь сил. Колдуны во время долгих бурь тоже отсиживаются в своих норах и ничего не предпринимают. Заниматься в такую погоду поисками не имеет смысла.

— Разве ты не можешь унять бурю? — удивилась Илана.

— Ненадолго и только на ограниченной территории. А сил на это уходит много. Тебе тоже не стоит тратить на это силы — они тебе ещё пригодятся. Лучше обдумаем план совместных действий и поделимся друг с другом информацией. А заодно осмотрите мой дворец.

Гостеприимный хозяин охотно сопровождал гостей в экскурсиях по замку и с удовольствием отвечал на их вопросы. Илану больше всего интересовали ледяные фрески.

— В этих картинах история Айсхарана, — говорил король. — И история нашего рода, принцесса Линда. Наши предки смотрят на нас со стен этого древнего замка, и я, честно говоря, иногда съёживаюсь под их испытующими взглядами. Нас, иланов, сейчас слишком мало, чтобы возродить Айсхаран во всём его блеске и величии. Увы, нас слишком мало.

Илана разрешила королю называть её Линдой. Она понимала, что у большинства жителей Айсхарана имя, записанное в её свидетельстве о рождении, будет вызывать недоумение. Здесь, в Айсхаране, оно испокон веков было именем целого народа. Сейчас, если верить королю Айслинду, остался лишь один чистокровный представитель этого древнего народа. Король Айслинд.

Он был любезен и предупредителен со всеми гостями, но не скрывал, что к Илане у него отношение особое. «Мы с тобой одной крови», — говорил его взгляд. Илана же ловила себя на том, что внимание короля её изрядно утомляет. Она предпочла бы изучить запечатлённую на стенах историю своего рода без помощи Айслинда, тем более что его речи изобиловали не столько информацией, сколько восторгами по поводу славного прошлого Айсхарана.

Илана могла часами бродить по дворцу, рассматривая магические ледяные фрески, которыми уже научилась управлять. Здесь, в Айсхаране, её магическая сила росла не по дням, а по часам. Она чувствовала лёд как никогда. Теперь он был для неё поистине живой материей, контакт с которой доставлял ей наслаждение и придавал уверенности в себе. Глядя на ледяную стену, Илана чувствовала, чистый это лёд или в нём скрыты изображения, а прижав к зеркальной поверхности ладонь, уже могла почти безошибочно определить, сколько картин хранится в толще этого магического зеркала. Она открывала слой за слоем, погружаясь в историю этого мира. В те времена, когда похожие на неё беловолосые существа были почти так же многочисленны, как и люди. Они танцевали, музицировали, охотились, играли со своими детьми, глядя на которых Илана невольно вспоминала все перенесённые ею в детстве обиды и унижения. Иланы не рождались красавцами. Их дети лет до пяти были забавными лысыми созданиями с непропорционально большими головами. Впрочем, уродливыми они Илане не казались. Они вызывали у неё такое же умиление, как и неоперившиеся птенцы. Гадкие утята… Когда-то она была гадким утёнком. Здесь бы её за это не дразнили. Она бы росла, окружённая вниманием и любовью, постепенно хорошея и набираясь сил. Глупо смеяться над неуклюжим птенцом, которому суждено превратиться в прекрасного лебедя. Люди смеялись над ней, потому что не знали, какой она станет — красивой и сильной. А когда она стала такой, возненавидели её. Впрочем, слава Богу, не все.

— Как тебе жилось среди людей? — спросил однажды Айслинд, застав Илану за изучением фресок в фехтовальном зале. Его стены покрывали картины, на которых иланы и хатаны вместе праздновали окончание сбора урожая. Древний мастер изобразил последние дни тёплого сезона, который очень напоминал германарскую осень. Неужели в Германаре её тоже больше не будет?

— По-всякому, — пожала плечами Илана. — Для того, чтобы оказаться в положении белой вороны, совсем не обязательно быть инопланетянкой. Чужой среди своих — не такая уж и редкость.

— У меня такое впечатление, что ты не чувствуешь себя здесь своей, — осторожно сказал Айслинд. — В этом замке. А ведь ты здесь не гостья. Я рад, что ты здесь.

— Ты знал обо мне?

— Откуда я мог о тебе знать? — удивился король.

— Юты говорили, что в Айсхаране знают о моём существовании. И что хатанские колдуны намерены убить меня, едва я здесь окажусь. Когда на нас напали те всадники, я решила, что они уже выследили меня при помощи того чудесного зеркала.

— Какого зеркала?

— Разве у них нет магического зеркала, позволяющего следить за кем-либо на расстоянии? Юты говорили, что это изобретение снежных магов, которое хатаны у них похитили…

— Юты… — король рассмеялся. — Что они ещё тебе рассказывали?

— Да много чего. Например, они считают, что Снежный король уже лет сто как спит — с тех пор, как похитили его ребёнка. Якобы Айслинд лишился сил, когда утратил с ним связь.

— Эти забавные существа всегда были и остались мастерами смешивать правду и вымысел. Ребёнка похитили у моего дяди, и было это около двухсот лет назад. И дядя после этого не погрузился в спячку. Он умер десять лет спустя, и королём стал его брат — мой отец. После него звезду правителя унаследовал я. К сожалению, я бесплоден и поэтому так рад, когда судьба сводит меня с детьми, в чьих жилах течёт кровь иланов, пусть даже и сильно разбавленная человеческой кровью. Как видишь, доля истины в рассказах ютов всё же есть. Так же, как, например, в сказке о Снежной королеве, которую написал один земной автор. Не стоит так удивляться. Если сюда регулярно попадают ваши товары, то почему бы и книгам не попасть? Большинство сказочников всего лишь обрабатывают старые легенды, а в каждой легенде есть хотя бы крупица правды. Как я уже говорил, контакты между нашими мирами имеют давнюю историю. Люди, предки нынешних жителей Геи, иногда забредали сюда. Граница между мирами порой бывает совсем зыбкой, а некоторые существа наделены даром перехода. Особенно те, кто что-нибудь ищет. Или кого-нибудь. Этим даром обладала и одна девочка, которая явилась в царство Снежной королевы в поисках своего друга. Когда-то давно мальчик из вашего мира действительно оказался во владениях здешней королевы, а его подруга пришла сюда за ним. Ей, конечно же, помогли совершить переход. Хатанские колдуньи, которые в те времена любили помогать людям из других миров. В сказке земного автора они тоже есть, хотя и под другими именами. Кстати, мальчишка не больно-то хотел возвращаться в свой мир. Магическое зеркало, о котором рассказывает Андерсен, — тоже не совсем выдумка. Картины в наших ледяных зеркалах поразят любого гостя из другого мира.

— Я очень люблю сказки Андерсена, — сказала Илана. — Думаю, у него было достаточно воображения, чтобы придумать историю о зеркале[2], даже если он не видел ваших магических зеркал и ничего не знал об Айсхаране. А истины в сказке Андерсена действительно оказалось больше, чем я думала. Я так радовалась, что нашла Тэда, а теперь смотрю на него и думаю: может ему тоже в сердце попал ледяной осколок…

Илана замолчала и нахмурилась. Таддеуш был с ней очень мил, но упорно избегал оставаться с ней наедине. За эти три дня, проведённые в ледяном замке, ей так и не удалось с ним поговорить.

— Не суди его слишком строго, — сказал Айслинд. — Он многое пережил и ещё не совсем пришёл в себя. И поверь, мне очень жаль, что мне нечем порадовать королеву Изабеллу. Не такой уж я и великий маг…

Король замолчал и заметно погрустнел.

Изабелла спросила его о принце Гае в первый же день, а Илана создала в ледяном зеркале несколько его портретов. Она даже попыталась воссоздать образ подростка, которого видела в витрине шиман-таунского магазина, и юного всадника, мчавшегося ей навстречу, когда на руинах торгового центра перед ней вдруг открылись врата в Айсхаран, но эти изображения получились смутными — ведь оба раза она видела Гая издали и рассмотреть его как следует не могла. Внимательно изучив все портреты принца, Айслинд заверил гостей, что это лицо ему незнакомо, но по взгляду короля Илана поняла — он узнал Гая. Почему он это скрывает? Изабелла тоже не поверила Айслинду.

— По-моему, наш любезный хозяин слишком много темнит, — сказала она в тот день, зайдя к Илане перед сном. — Мой сын где-то здесь, в этом мире. И он жив — я это чувствую. Я должна его найти.

Вспомнив этот разговор, Илана решила, что самое время поднять вопрос о принце Гае снова.

— Айслинд, я понимаю, что ты стараешься не огорчать нас, но… Поверь, лучше уж знать правду, какой бы грустной она ни была, чем пребывать в неизвестности. Ну скажи хотя бы мне, ты что-нибудь знаешь о сыне Изабеллы?

— Нет, Линда, — покачал головой король. — Такого яркого мальчика я бы запомнил. Но твои картины насторожили меня. И я действительно не захотел тогда говорить об этом при Изабелле. Этот всадник с отрядом… Откуда у него отряд? Похоже, ваш принц неплохо устроился в нашем мире, а если это так, то возникает вопрос, с кем он связался и под чьё попал влияние. Вооружёнными всадниками в Айсхаране могут быть только скамалоты и ангиеры, а большинство из них либо сами занимаются колдовством, либо заодно с колдунами.

— Заодно? Это как?

— Служат им. К примеру, занимаются отловом людей и животных, над которыми колдуны ставят свои жуткие эксперименты. В последнее время они создают чудовищ. Думаю, жертвы таких экспериментов и напали на вас на равнине. Я почти уверен в этом — ведь их преследовал ледяной корабль.

— Ледяные корабли есть и у тебя, Айслинд.

— Увы, у моих врагов больше и кораблей, и воинов. Хатаны — молодой и многочисленный народ, а я одинок в своём собственном мире и потому гораздо слабее, чем мог бы быть. Мы, иланы, не впадаем в спячку, потеряв кого-нибудь из близких, но действительно слабеем, теряя связь со своими соплеменниками, и… Есть ещё один момент, о котором я должен тебе сказать. Мы слабеем, убивая своих соплеменников. И даже метисов, в чьих жилах есть снежная кровь. Помни об этом, чтобы не совершить ошибку. Твоя магическая и физическая сила могут уменьшиться, если ты намеренно лишишь жизни обладателя снежной крови. Особенно, если это твой близкий родич.

— У вас никогда не было войн?

— Иланы никогда не воевали с иланами, хотя хатаны постоянно воевали и воюют друг с другом.

— Ну а… вражды между кланами, к примеру, или борьбы за верховную власть?

— Это бывало, хотя и редко. И как правило обходилось без смертоубийств. Но мы никогда не были слишком многочисленным народом, поскольку никогда не отличались плодовитостью. А теперь и вовсе вырождаемся. Я теперь единственный чистокровный илан. Я делаю для этого мира всё, что могу, и надеюсь сделать больше. Так уж сложилось, что наш мир связан с тем, где ты родилась и выросла. Их судьбы тесно переплетены, и благополучие одного зависит от благополучия другого. Хатанские колдуны намерены захватить Гею. Их первая и самая важная задача — установить своё господство в Германаре. Успех этой операции имеет определяющее значение. Ведь это самое крупное государство на вашей планете, а представители его теневого правительства — олигархи — имеют огромное влияние в Совете Федерации. Королева же Германара никакого влияния не имеет. Не обижайся за свою приёмную мать, но ведь это так. Она не способна влиять на ход событий с пользой для своей страны. Противопоставляя себя олигархам, она не может дать своим подданным и десятой доли того, что им дают те, с кем она воюет…

— Она ни с кем не воюет, Айслинд. Она хочет для своих подданных мира.

— Конечно, дитя моё. Королева Изабелла — прекрасный человек, исполненный самых лучших намерений, но увы… Она недостаточно сильна, чтобы установить необходимый баланс между… Между хорошим и неизбежным, скажем так. Правитель не должен быть идеалистом. Историю делают те, кто нарушает запреты. В любом мире, Линда.

— Тогда стоит ли осуждать хатанских колдунов? Наверняка они преследуют какие-то великие цели и стремятся добиться могущества, чтобы сделать Айсхаран сильнее. Стоит ли мешать им?

— Им нет никакого дела ни до Айсхарана, ни до Германара. Они ищут власти и могущества для удовлетворения своего тщеславия. И ради наживы.

— А чего ищешь ты, король Айслинд?

— Равновесия, которое позволит нашим мирам процветать и жить спокойно. Война, которую стараются развязать хатанские колдуны, прежде всего ангиеры, может обернуться гибелью и для Германара, и для Айсхарана. Не знаю, в моих ли силах предотвратить её, но я сделаю всё, что в моих силах.

— Что, например?

— Ну, для начала хотелось бы найти чудесное зеркало, — улыбнулся Айслинд. — Изобретение древних иланских магов, которое мы ищем уже много лет… Нет, оно не помогает шпионить за врагами, как считают наши фантазёры-юты. Они как всегда преувеличивают. Это зеркало судьбы. Оно действительно способно хранить отражение и просто изображение любого существа, но определить местонахождение этого существа оно не поможет даже самому искусному магу. Зато в нём можно увидеть будущее.

— Значит колдуны действительно выясняют, кому из германарских детей грозит ранняя смерть, и похищают только таких?

— Ну конечно, нет. Думаю, они наплели что-то такое ютам, которые им служат. Способность чудесного зеркала показывать будущее не выдумка, да вот только зеркала этого у колдунов нет. Они ищут его уже много лет. А детей они похищают, руководствуясь не интересами этих несчастных детей, а своими собственными интересами. Правда, в последнее время колдуны действуют очень хитро. Жители Германара даже не подозревают, что похищения продолжаются.

— Это я уже поняла. Жители Германара хоронят своих детей, даже не подозревая, что те вовсе не умерли.

— То-то и оно, — вздохнул король. — Похищенных детей заменяют ханнами. Ледяными двойниками. Они, конечно, не совсем ледяные. Их плоть — смесь живой плоти и льда. Новейшее изобретение хатанских колдунов. Имея под рукой этот магический материал, искусный колдун может сделать двойника за минуту — если образец перед ним. Похитив ребёнка, можно тут же вернуть в его мир его двойника. И этот ханн даже будет иметь кое-какую память своего живого двойника, но недолго. Так же недолговечна будет и его полуледяная плоть. В конце концов останется лёд, который растает. Хатанские колдуны способны сделать так, чтобы лёд долго не таял, но делать его вечным не умеют даже самые искусные из них.

Илана вспомнила запряжённые лерами сани, везущие детей через магическую арку обратно в Германар. Вернее, уже не детей, а ханнов. Их двойников, которым суждено вскоре «умереть» от ледяной болезни. А настоящих детей, похищенных из парка, совсем другие, хотя и похожие сани, увозили в логово хатанских колдунов.

— Ты всё это знал и не вмешался?

— Я узнал об этом далеко не сразу, а моё вмешательство ни к чему не привело. Сам я в вашем мире появляться не рисковал, зная отношение в Германаре к чужакам, да в этом и не было особой необходимости. Я неоднократно посылал в Гаммель своих подданных из людей. Их лишь поднимали на смех, а когда они предлагали проверить информацию, грозили им расправой. Мы поняли, что вашим властям выгодно держать эту информацию в секрете. А потом выяснили, что хатанские колдуны имеют связи с правительством Германара.

Илана промолчала. У неё не было оснований не верить Айслинду — ведь юты говорили примерно то же самое. Им тоже грозили. И некоторые из них даже погибли, пытаясь предотвратить похищения. У Иланы вроде бы не было оснований не верить королю, но она ловила себя на том, что поверить ему до конца не может. Он говорил не всё, а полуправда хуже лжи.

— Похитителям всё равно, кого они похищают, — продолжал Айслинд, — обречённых в своём мире на раннюю смерть или имеющих там прекрасное будущее. Но мне-то не всё равно, что будет с этими детьми, когда они вернутся в свой мир, поэтому мне так важно найти зеркало судьбы. И не только поэтому. Хатанские колдуны боятся, что чудесное зеркало вернётся к иланам, поскольку мы способны видеть в нём больше, чем они. И они не хотят, чтобы мы увидели в нём и показали другим волю Высших. У каждого в этом мире своё предназначение. Противиться судьбе не имеет смысла, а тот, кто это делает, лишь вредит себе и другим. Зеркало судьбы показывает каждому его предназначение. Оно показывает будущее таким, каким оно должно быть, чтобы во вселенной царила гармония, а тот, кто противится воле Высших, разрушает гармонию.

— Выходит, это зеркало лишает нас собственной воли?

— Вовсе нет. Оно учит нас быть мужественными и делать правильный выбор. Не удобный и приятный, а правильный. Мечтающий о власти может увидеть на троне другого и должен смириться с этим. Смирившись, он найдёт своё собственное место в жизни и будет счастлив. А упорно добиваясь не предназначенной ему свыше власти, он лишь разрушит множество жизней, включая свою собственную.

— Зачем же искать своё место в жизни, если зеркало может тебе его показать?

— Зеркало не растолковывает, что именно ты должен делать, оно лишь даёт подсказку… Это трудно объяснить, Линда. Ты всё поймёшь, когда увидишь зеркало. Думаю, мы обязательно его найдём. Теперь, когда ты здесь, я в этом почти уверен. Моя магическая сила плюс твоя — это то, что способно спасти оба наших мира от бойни, от ненужных жертв.

— Ты много знаешь о нашем мире, твои посланцы бывают в Германаре… И ты никогда ничего не слышал обо мне?

— Дитя моё, — с мягким упрёком произнёс король. — Иногда в гордыне своей мы воображаем, что значим для окружающих гораздо больше, чем это есть на самом деле. Я действительно ничего о тебе не слышал.

— Ты не первый, кто упрекает меня в гордыне, король Айслинд. Со смирением у меня всегда было плохо. Просто одно время мне приходилось скрываться, и меня весьма активно разыскивали. Мои портреты были на информаторах. Это такие экраны, что-то вроде магических зеркал…

— Я знаю, что это такое. Мои посланцы говорили мне. Но о тебе они ничего не рассказывали. Видимо, не сочли эту информацию такой уж важной. А может, она как-то прошла мимо них. А жаль. С удовольствием познакомился бы с тобой раньше.

— А где те германарские дети, которых ты спас от колдунов? Кто-нибудь ещё из них кроме Тэда есть в замке?

— Нет… Но они в надёжном месте. Там, где их не найдут никакие колдуны. Здесь, в замке, они были бы слишком на виду. Мне бы и Таддео следовало отослать, но уж больно я к нему привязался, пока лечил. Сперва хатаны задумали похищение детей, чтобы просто пополнять ряды своего войска. Приходилось изменять память похищенных, а при помощи одного внушения это трудно, да и ненадёжно. Всегда оставалась опасность, что по той или иной причине память вернётся и похищенный выйдет из-под контроля. Позже проклятые колдуны научились при помощи магического льда делать из детей гормов. Горм — это что-то вроде зомби, если перевести на ваш язык, но гораздо хуже. Это существо, обладающее нечеловеческой силой и выносливостью, при этом совершенно лишённое воли. Таддео был усыплён и почти полгода провёл в магическом ледяном коконе. В конце концов его тело и его душа должны были измениться. Я успел вовремя. Его душу колдуны изменить не сумели, а тело… Оно стало сильнее и устойчивее к холоду. В чём-то злая магия даже помогла ему, но его память сильно пострадала. Теперь он почти всё вспомнил, но до сих пор чувствует себя растерянным.

— Но если он почти всё вспомнил, то почему не вернётся домой?

— Потому что я ему этого не позволяю. Сперва мы должны выяснить, обречён ли он в своём мире на смерть. А для этого, как я уже говорил, надо раздобыть зеркало судьбы. От этого же зависит и возвращение в Германар всех остальных детей. Я не хочу, чтобы с кем-нибудь из них что-нибудь случилось, едва они вернутся в свой мир. Ведь если кому-то из них там суждено рано умереть, судьба может настигнуть его, как только он окажется по ту сторону врат. Если кто-то обречён на смерть там, он сможет остаться здесь. Лучше уж жить на чужбине, чем умереть, не достигнув расцвета.

— Но Тэд мог хотя бы дать о себе знать своим друзьям и близким…

— Девочка моя, он вспомнил их совсем недавно. И сразу после этого мой посланец сообщил мне, что его отец покончил с собой, а мать сошла с ума. Он не должен этого знать, пока не окрепнет духом. Малейшее потрясение — и Таддео тоже превратится в безумца. Я позволил себе обмануть его. Для его же блага. Сказал ему, будто его родители знают, что он жив, но пока не может вернуться. Я действительно отправил гонца, который сообщил графине Анне, что её сын жив и в безопасности. Он даже не понял, поверила она или нет. Разум её настолько повреждён, что она совершенно непредсказуема, и лучше её пока не трогать. Таддео пока действительно не может вернуться, а потом… Будем уповать на судьбу. Надо поскорее отыскать зеркало и вырвать из лап колдунов остальных детей. Мы ищем их, но колдуны хитры. Они хорошо их спрятали.

— Выходит, ортодоксы не так уж и не правы, говоря, что умершие от ледяной болезни превращаются в ледяных демонов. Ты называешь этих двойников ханнами?

— Да. А староверы так называют бодрствующих мертвецов. Души, не нашедшие покоя. Ни те, ни другие не опасны. Бодрствующих мертвецов попросту не существует, а ледяные двойники — это что-то вроде ваших заводных кукол. С той разницей, что у ханнов этот завод быстро выходит из строя.

— Есть мир, где ханнами называют демонов смерти…

— Забудь о демонах, девочка, — снисходительно улыбнулся король. — Наши враги страшнее всяких демонов. Но мы их обязательно одолеем.

— Я хотела бы увидеть тех детей, которых тебе удалось спасти. Это ведь нетрудно устроить?

— А вот это ещё как сказать, — вздохнул король. — Они в надёжном укрытии, но лучше бы по возможности возле него не появляться, тем более толпой, — ведь хатанские колдуны намерены вернуть свою добычу и следят за каждым моим шагом…

— А для чего тогда магический переход? Мы можем посетить твоё укрытие через ледяное зеркало.

— Не забывай, что наши враги тоже маги. И они чувствуют магию за километр. А их хорошо замаскированные логова рассеяны по всему Айсхарану. Не беспокойся за этих детей, Илана. Мы придём за ними, когда отыщем зеркало, а пока лучше не привлекать к ним внимание… И пожалуйста, не говори Изабелле о моих догадках по поводу её сына. Она расстроится и, возможно, даже рассердится на меня. Матери не любят, когда об их сыновьях говорят плохо. Мы обязательно найдём принца Гая, и если он оказался во власти колдунов, поможем ему от неё избавиться. Иногда бывает недостаточно вырвать человека из лап злодеев. Хуже, если зло успело проникнуть в его душу и уже достаточно глубоко.

— Айслинд, а ты уверен, что этого не произошло с Тэдом?

— Уверен. Его вовремя спасли. Пожалуйста, будь с ним терпеливей. И не говори с ним пока о прошлом, о Гаммеле… Есть вещи, к которым он ещё не готов.

— Хорошо. Я искала его не для того, чтобы причинить ему вред. А почему ты называешь его Таддео, а не Таддеуш?

— Не люблю звуки, похожие на шипение, — улыбнулся король. — В языке иланов их нет. Я неплохо научился их произносить, но я не люблю их. Кстати, свой язык я уже, наверное, скоро совсем забуду. Последние годы общаюсь только с хатанами и гостями из твоего мира.

— А заклинания снежных магов… Выходит, без разницы, на каком языке их произносить?

— Заклинания? У снежных магов их нет и сроду не было. Иланы всегда развивали свою магическую силу, учась её концентрировать, тренируя свою волю… Впрочем, как ни развивай силу, у каждого свой предел. Это ведь практически то же, что и талант в его обычном человеческом понимании. У кого-то он есть, а у кого-то нет, у одних больше, у других меньше… Кстати, будь осторожна со своим даром. Зеркальный переход — вещь небезопасная. Можно оказаться там, откуда не выберешься. Если захочешь прогуляться по какой-нибудь из дворцовых картин, лучше спроси у меня, стоит ли это делать. Ещё угодишь в картину-ловушку. Молодые маги любили пошутить друг над другом, но ты к таким шуткам не привыкла.

— А ты можешь определить, какая из картин ловушка?

— Боюсь, что не всегда, — признался Айслинд с виноватой улыбкой. — Так что лучше по чужим картинам не гулять.

— Хорошо, что я не знала этого, когда увидела картину на стене ледяного замка в гаммельском парке. Я вошла в неё и оказалась в Айсхаране. Так я и открыла для себя зеркальный переход.

— Тебе очень повезло, Линда, — нахмурился король. — Всё могло быть гораздо хуже. Будь осторожна, девочка.

Айслинд замолчал, задумчиво рассматривая свои тщательно отшлифованные ногти. На его левом безымянном пальце красовалось серебряное кольцо с крупным камнем, похожим на гранёный сапфир. Только этот камень был светлее и ярче. Илана уж успела заметить, что король Айсхарана одевается просто и почти не носит украшений, только этот перстень.

— Что это за камень? — поинтересовалась она.

— Линдимин, — улыбнулся король. — В переводе с древнего языка это значит «звёздный осколок». Его добывают высоко в горах. Он весьма редок и по некоторым свойствам напоминает ваши алмазы. Этот перстень достался мне от матери, и я никогда с ним не расстаюсь.

Самое странное, что на следующее утро в одном из дворцовых залов Илана увидела ту картину, о которой упомянула в разговоре с Айслиндом. Правда, приглядевшись, она поняла, что картина не та же, просто очень похожа. Здесь был изображён не ледяной грот, а пещера, причём явно глубокая, юная жрица держала в руках не чашу, а ветвь с серебряными листьями и белыми цветами, напоминающими лилии. А рядом с девочкой сидел зверь — очень похожий на волка, только чуть ли не вдвое крупнее. Он не скалил зубы, но весь его вид говорил о готовности перегрызть горло любому, кто попробует причинить его хозяйке вред. Лиловое пламя за спиной жрицы освещало длинный коридор. Его конец терялся где-то в полумраке. Эта картина не являлась копией той, что была на стене гаммельского замка-лабиринта, но обе изображали одну и ту же девочку. На этой картине она казалась красивее. Интересно, какой из портретов более правдив? Освещавший пещеру огонь горел на гладко отшлифованном алтарном камне. Серебристо-белый дым окутывал фигурку юной жрицы призрачным нежно-лиловым туманом.

«Чем же она так знаменита? — подумала Илана. — Уже на второе её изображение натыкаюсь…»

Девочка вздрогнула, когда руки её коснулось что-то холодное и влажное. Лодди… Огромный кот подошёл как всегда бесшумно и теперь смотрел на картину с каким-то странным, совершенно не звериным интересом. Неожиданно он заворчал, белая шерсть на его загривке встала дыбом. Картина замерцала и исчезла.

— Ну вот, — сказала девочка, погладив рианна, — больше там нет никакого волка.

Кота это, однако, не успокоило. Он снова зарычал, потом принялся обнюхивать стену и даже пару раз осторожно потрогал ей лапой. После чего вопросительно уставился на Илану.

— Ну, Лодди, на тебя не угодишь, — засмеялась девочка. — Ладно, сейчас она появится снова.

Илана прикоснулась к стене, и картина появилась вновь. На этот раз она казалась совсем объёмной. Тускло освещённый коридор так и манил в глубь пещеры. Кот с рычанием упёрся в ледяную стену передними лапами, словно пытаясь проломить её.

— Тихо, — прошептала Илана. — Если уж тебе так хочется, сейчас мы туда попадём.

Мгновение — и ледяная стена исчезла. Юная жрица со своим волком тоже. Естественно… Наверняка, они уже давно мертвы. Огня на алтаре больше не было, и чёрные зев пещеры казался Илане вратами в ад. Тем не менее рианн бесстрашно устремился по узкому каменному коридору. Илана старалась не отставать. Кошачьи видят в темноте, а Лодди, судя по всему, уловил впереди источник света.

Догадка оказалась верной. После первого же поворота коридор вывел Илану и Лодди в огромный зал с низким сводчатым потолком. Здесь было холодно, и стены слегка светились. Илана поняла, что это магический лёд, вместе со светом излучающий холод. Когда же глаза привыкли в полумраку, девочка едва не вскрикнула от испуга. Зал был полон саркофагов — в основном из прозрачного и полупрозрачного камня… Или магического льда? Илана заметила несколько металлических. Одни были покрыты резьбой или рельефом, отделка других отличалась простотой, но все их объединяло одно — у них не было крышек. На первый взгляд казалось, что гробы до краёв наполнены водой, в которую погружены тела усопших. Ближайший к Илане совершенно прозрачный саркофаг походил на продолговатый аквариум с неподвижно застывшим в нём телом мальчика-подростка. В призрачном голубоватом свете тонкое юное лицо покойного было пугающе прекрасным, словно лицо спящего демона, готового в любой момент проснуться.

«Спокойно, — сказала себе Илана. — Это обычное здешнее кладбище. Виго же говорил, что умерших хоронят в галатах — ледяных коконах»…

Подойдя к «аквариуму» вплотную, девочка потрогала гладкий лёд, в толщу которого было вморожено тело облачённого в роскошное одеяние подростка. Тонкие пальцы сложенных на груди рук сжимали серебристый круглый медальон. Примерно в метре от мальчика стоял непрозрачный каменный саркофаг с телом старика, чьё суровое, измождённое лицо говорило о неспокойно прожитой жизни. Следующим был прозрачный гроб с телом девушки. Пройдя через зал, Илана сделала вывод, что в прозрачных гробах хоронят в основном молодых и красивых, причём в большинстве случаев ледяные блоки, в которые вмораживают тела, служат одновременно и саркофагами.

Лодди вёл себя беспокойно, но Илана чувствовала, что пугают его отнюдь не покойники. Она последовала за котом в следующий сумрачный зал, почти не отличавшийся от первого. За ним был широкий коридор, который метров через двадцать разветвлялся на четыре узких, и каждый из них вёл в очередной уставленный саркофагами зал. Почти не чувствительная к холоду Илана невольно ёжилась от мертвенно-бледного света, который излучал магический лёд, покрывавший стены некрополя. Некоторые залы были необыкновенно красивы. Потолки и колонны украшал замысловатый орнамент, а полы мозаика. Стены же везде были одинаковые — тускло светящиеся зеркала, отражения в которых напоминали смутные тени. Илана могла бы заставить магический лёд светиться ярче, но не делала этого — из осторожности. В некрополе вполне могли оказаться не только мертвецы, недаром Лодди вёл себя беспокойно.

Внимательно изучая убранство погребальных залов, девочка вспомнила вчерашний разговор с Виго, который сказал, что здешние некрополи никогда не украшают изображениями каких бы то ни было живых существ — ни скульптурными, ни мозаичными, ни живописными. Впрочем, живописи в полном смысле этого слова в Айсхаране почти не было. Иланы создавали такие чудные картины одной лишь силой мысли, что люди попросту стеснялись соперничать с ними, смешивая краски. «И напрасно, — высказался по этому поводу Мартин. — Зеркальные картины не могут заменить живопись, как её не смогли заменить сначала фотография, а потом голография и компьютерная графика. Жаль, что здесь этого не понимают. Или, может, у здешних людей нет нашего цветового видения? Странный мир…»

«Действительно странный, — размышляла Илана, бродя среди ледяных могил. — Хотя, мы ещё слишком мало о нём знаем… С кем мы тут успели пообщаться, кроме короля, Тэда и нескольких слуг?»

Огромный дворец Айслинда был почти безлюден, а из всей немногочисленной прислуги один только Виго более или менее охотно шёл на контакт с гостями. И то на половину вопросов отвечал уклончиво. Скорей бы закончилась эта буря. У короля есть ледяные летательные аппараты, которые подчиняются воле мага. Значит, Илана сможет ими управлять. Да она, наверное, и сделать такой сможет. Они найдут Гая и остальных похищенных, даже если для этого придётся облететь и обойти весь Айсхаран, а заодно обшарить все здешние подземные пещеры. Последнее она уже начала…

В лицо Илане повеяло резким холодом. Не тем, что исходил от светящихся ледяных стен. Это был ветер. Похоже, они с Лодди наконец-то прошли через весь некрополь и скоро найдут выход наружу. Почуяв свежий морозный воздух, кот устремился к пологой лестнице, ведущей вверх. Илана последовала за ним. Чем выше они поднимались, тем больше снега было на неровных каменных ступенях. Там, снаружи, бушевала метель. Вскоре Илана и зверь оказались на маленькой занесённой снегом площадке между белыми харадановыми скалами. Их вершины и небо терялись среди снежных вихрей, но на этой окружённой горами площадке ветер был несильный. В одной из скал темнел вход в пещеру, которая оказалась продолжением некрополя. Опять потянулись залы с ледяными стенами и саркофагами. Только теперь саркофаги были все как один прозрачные — продолговатые ледяные глыбы с застывшими в них телами. Лодди то и дело обнюхивал ледяные гробы и подолгу, внимательно смотрел на мёртвых. Илана, поначалу избегавшая глядеть на покойников, тоже решила к ним присмотреться. В конце концов ничего страшного в них не было — благодаря льду разложение их даже не коснулось. Все умершие — юноши, девушки, подростки — казались спящими. Похоже, в этой части некрополя хоронили только молодёжь. Кот почему-то вёл себя всё более беспокойно.

— Лодди, что с тобой? — шёпотом спросила Илана.

И тут же услышала отдалённые голоса. Зверь напрягся, густая белая шерсть на его мощном загривке встала дыбом. Голоса стремительно приближались. Теперь был слышен и звук шагов. Сюда шли как минимум трое.

«Пора сматываться», — решила девочка и, подойдя к ледяной стене, вызвала на ней картину с колдуньей. Илана думала, что картина приведёт её обратно в зал королевского дворца, но когда туман рассеялся, они с Лодди оказались в саду под прозрачным куполом.

Сад был очень красив. Над сугробами вздымались деревья с дымчато-синими стволами. Их ветви покрывала мягкая изумрудного цвета хвоя, среди которой нежно светились серебристые плоды, похожие на крупные шишки или на ананасы. Деревья перемежались с полянками какого-то странного растения — толстый стебель, отходящие почти от самого его основания широкие ярко-лиловые листья, а между ними что-то вроде початка кукурузы, только втрое больше и светло-фиолетового цвета. Кое-где из снега торчали белые и голубоватые суставчатые стебли, напоминающие кораллы. Обнюхав один из них, Лодди откусил кусок и принялся с аппетитом жевать. В этот момент маленькая стрела, предназначавшаяся явно коту, просвистела в сантиметре от его головы и вонзилась в ствол дерева. Вторая стрела предназначалась Илане. И она попала в цель — прямо в грудь, но отскочила, ударившись о медальон, который девочка носила под одеждой. Зная, что стрельба может на этом не закончиться, Илана подбросила вверх охапку снега, превратив её в ледяную стену, защищавшую их с Лодди с той стороны, откуда прилетели стрелы. Стена получилась тонкая и со множеством прорех. Илана набрала ещё снега, спеша заделать щели. Сквозь прозрачную загородку она уже видела мелькающие среди стволов фигуры в меховых куртках. Сюда бежали несколько человек. Все как один вооружённые кинжалами и маленькими луками вроде арбалетов, они, похоже, совершенно не были настроены на общение. Двое на бегу натягивали свои «арбалеты». Рианн зарычал и подобрался, всем своим видом выражая готовность к бою.

— Нет, Лодди, лучше не связываться, — сказала Илана и вызвала на ледяной стене один из интерьеров дворца. — Иногда разумнее удалиться.

Переместились они быстро, но совсем не туда, куда Илана рассчитывала попасть, — видимо, созданная второпях картина получилась слишком неточной, чтобы стать надёжными вратами. Илана и её четвероногий спутник оказались в мрачноватом зале с низким потолком, ледяными стенами и мощными каменными колоннами. Он походил на зал некрополя, ещё не заполненный саркофагами.

— Чёрт возьми, Лодди! Куда мы попали? Опять на это проклятое кладбище? Или уже на другое?

Рианн ответил тихим ворчанием. Судя по его вздыбившейся на загривке шерсти, это место ему не нравилось. Тем не менее коту явно не терпелось его обследовать.

Это действительно оказался некрополь — явно более новый и аскетически простой. В следующем зале было не меньше сотни галатов с телами детей и подростков. Илана уже поняла, что молодёжь в Айсхаране как правило хоронят в прозрачных ледяных глыбах, далеко не всегда придавая этим глыбам вид саркофагов, но на этом кладбище все покойные почему-то были обнажены. А приглядевшись к ним, девочка с удивлением обнаружила, что они все одинаковые. Более того — у них отсутствовали признаки пола. Безликие и бесполые мертвецы походили на заготовки скульптора, собравшегося изваять целую армию солдат или слуг для гробницы какого-то великого императора.

«Да это вовсе и не люди, — решила Илана. — Наверное, что-то вроде ушебти[3] — как у древних египтян, только здесь их делают размером с человека. Непонятно, правда, зачем вмораживать их в лёд. Они и так не истлеют… Хотя, о чём я сужу? Я ведь почти ничего не знаю о здешних верованиях. Тут живут разные племена, и у каждого свои обычаи. Но, похоже, в Айсхаране все зациклены на том, чтобы не позволять мертвецам разлагаться. Мёртвые здесь выглядят, почти как живые, а живые словно все с ума посходили. Нападают, стреляют без всякого предупреждения… Из слуг Айслинда слова не вытянешь, а Тэд какой-то замороженный… Проклятая страна ледяных могил! Что тут с ним сделали? И будет ли он хоть когда-нибудь прежним?»

Илана с грустью вспомнила, каким был Таддеуш полтора года назад. Всегда милый и приветливый. Хмурое выражение обычно не задерживалось на его красивом лице дольше минуты…

Девочка вздрогнула, заметив, как по лицу ближайшего к ней «ушебти» пробежала судорога. А в следующее мгновение она уже видела перед собой в толще льда лицо Таддеуша Бельски. Откуда он здесь?! Значит, во дворце короля не он, а ледяной демон! Ну конечно! Потому-то он и ведёт себя так странно. Настоящий Таддеуш здесь, в ледяном плену. И сейчас она освободит его!

Лодди зарычал и попятился, когда ледяная глыба начала стремительно таять. Вскоре от неё осталась лужа, посреди которой на неровном каменном полу лежал обнажённый подросток. Только вот непонятно, какого пола. Это существо по-прежнему напоминало недоделанную скульптуру. Как будто мастер успел проработать только лицо, придав ему сходство с Таддеушем Бельски.

— Тэд… — холодея, прошептала Илана.

Сходство с Таддеушем стало ещё более явным. Мышцы мальчика обозначались всё более чётко, словно некто невидимый лепил его из мягкого пластика, с поразительной быстротой доводя своё творение до совершенства. И Илана вдруг поняла, что этот некто — она сама. Это она силой мысли создавала из бесполой заготовки точную копию Тэда. Желая проверить свою догадку, девочка представила себе Лилиану. Фигура подростка сперва начала таять, словно расплавленный воск, а потом стала быстро приобретать черты Лилианы Джонсон.

«Господи, что это? — потрясённо подумала Илана. — Может, это и есть ханны? Так вот как их делают! Выходит, достаточно представить себе того, чью копию ты хочешь создать?»

Девочка наклонилась и потрогала тело. Оно было холодным, как лёд. Недоделанная копия Лилианы напоминала голем из многосерийного фильма ужасов «Тайна древней рукописи». Интересно, можно ли заставить этот фантом двигаться?

— Встань и иди ко мне, — негромко приказала Илана.

Фигура тут же приобрела вертикальное положение и двинулась к ней. Лодди зарычал.

— Тише-тише, — успокоила кота Илана. — Это существо ничего нам не сделает. Впрочем, смотреть на него действительно неприятно.

— Исчезни! — сказала она, протянув к фантому руку.

Он тут же утратил сходство с Лилианой, стал оседать, как тающая восковая фигура, и вскоре превратился в бесформенный ком телесного цвета. Кажется, он продолжал таять, но уже очень медленно.

«Тела ханнов — смесь живой плоти и льда, — вспомнила Илана. — Лёд постепенно вытесняет подобие плоти, и ханн тает. Похоже, у них тут целый склад заготовок, из которых в любой момент можно наделать живых кукол, чтобы заменить ими похищенных детей. Якобы умерших от ледяной болезни. Интересно, в других залах этого «кладбища» то же самое?»

Два следующих зала были загромождены такими же глыбами льда с «заготовками», а третий… Больше половины его площади занимал огромный замёрзший бассейн, поверхность которого излучала свет. Сквозь мерцающую голубоватую толщу льда Илана увидела застывшие в нём мохнатые белые тела. Рианны… Лодди издал жалобный вой. Потом принялся бегать по льду, время от времени обнюхивая его и царапая когтями. Значит, колдуны делают и заготовки для звериных ханнов? Но зачем? Рианны — здешние звери…

Лодди снова издал жалобный вой и, подбежав к Илане, ткнулся ей носом в руку. Он как будто ждал от неё каких-то действий.

— Лучше пойдём отсюда, — сказала девочка, погладив рианна. — Это всего лишь ханны. Они не живые, и не имеет смысла их оттуда извлекать.

Кот был с ней явно не согласен. Он снова стал бегать по льду и ещё более яростно его царапать, словно пытаясь освободить заключённых в нём фантомов. Впрочем, фантомы ли это?

Илана внимательно посмотрела на застывших во льду рианнов. Огромные белые кошки выглядели, как живые. В отличие от человеческих фигур в двух предыдущих залах они не походили на незаконченные статуи.

— Ты уверен, что я должна растопить этот лёд? — спросила Илана.

— Мр-р-р, — ответил Лодди и лизнул её руку.

— Ладно…

Светящийся лёд превратился в воду, которая тут же вздыбилась волнами. Сильные мохнатые тела зашевелились. Огромные коты быстро приходили в себя и, отфыркиваясь, один за другим выскакивали из бассейна. Вскоре там осталось только двое. Они явно наглотались воды и были без сознания. Причём один из котов сильно отличался от других. Не только цветом — он был не белым, а серым, но и сложением. Приглядевшись к этому существу, Илана с удивлением узнала в нём гаттана. Она видела этих разумных котообразных гуманоидов с планеты Гатта-Наара в лидонском цирке. Интересно, как он попал сюда, в Айсхаран?

Лодди, недолго думая, кинулся на помощь своему соплеменнику. Он схватил рианна зубами за загривок и вытащил из воды.

— Лодди! — позвала Илана, прыгая в бассейн, — давай поможем и этому!

Кот не возражал. Когда они вытащили гаттана из бассейна, первый «утопленник» уже пришёл в себя. С гаттаном же Илане пришлось повозиться. Хорошо, что Лилиана месяц назад объяснила ей, как делать искусственное дыхание. Этому обучали всех германарских полицейских, а Лилиана считала, что умение оказывать первую помощь пригодится любому человеку независимо от его профессии и статуса. Тем более в неспокойное время.

Гаттаны ещё на Майдаре поразили Илану своей мощью, но этот коточеловек был явно одним из крупнейших представителей своего вида. И очень сильным. Его могучим мышцам позавидовали бы даже торманийские борцы, которые наращивали мускулатуру при помощи специальных стимуляторов.

Очнувшись, гаттан отполз в сторону, отрыгнул воду и какое-то время сидел, приходя в себя. Поначалу целая стая рианнов, которые заполонили весь зал, отряхиваясь, фыркая и облизываясь, насторожила его, но он быстро успокоился. Снежные коты не проявляли никакой агрессивности. На гаттана они реагировали как на товарища по несчастью, а на Илану и Лодди как на спасителей. Девочку поразило, насколько быстро и правильно рианны оценили ситуацию. Юты были правы, когда говорили, что эти четвероногие умнее большинства двуногих.

Окончательно придя в себя, гаттан приблизился к Илане и поклонился, коснувшись большой мохнатой рукой её сапожек.

— Благодарю вас, юная леди, — произнёс он на хорошем межгалакте. Голос у него был низкий и гортанный. — Я толком не помню, что со мной случилось, но знаю, что случилось со мной нечто плохое…

Гаттан умолк и насторожился.

— И ещё я чувствую, что надо поскорей отсюда уходить.

Рианны тоже заволновались. Илана не слышала ни шагов, ни голосов, но сюда явно кто-то шёл, и звери чувствовали приближающуюся опасность. Илане тоже не хотелось встречаться с хозяевами этого псевдонекрополя. Во всяком случае сейчас. Она ещё вернётся сюда, чтобы во всём разобраться, а сейчас надо вывести отсюда тех, кого она спасла от какой-то жуткой магической вивисекции.

Илана быстро вызвала в ледяной стене картину «Снежный король». Место, куда она несколько дней назад привела своих друзей, было недалеко от дворца Айслинда и казалось ей достаточно безопасным. Не тащить же целую стаю хищных котов во дворец. Рианны умны, и всё же это звери, поведение которых она предсказать не может.

Гаттан бесстрашно шагнул вслед за Иланой в мерцающий туман. Лодди тоже не боялся зеркального перехода. Наверное, представители его вида веками ходили через такие врата вместе со своими хозяевами — снежными магами. Тем не менее, Лодди явно опасался, что кто-то из рианнов испугается тумана, поэтому, прежде чем войти в открытые Иланой врата, обернулся и издал какой-то особый звук — что-то среднее между рычанием и воем. Видимо, Лодди умел убеждать — кошачья стая тут же последовала за ним.

Сегодня здесь оказалось не так безопасно, как несколько дней назад. Со стороны гор приближался ледяной корабль. Возможно, это был корабль Айслинда, но, поскольку Илана не была в этом уверена, она поняла, что надо поскорее возвращаться во дворец. К счастью, вырвавшиеся на волю рианны больше не нуждались в защите. Они тут же устремились в сторону ближайшей рощи, достаточно густой, чтобы спрятаться там от всякого рода охотников. Буря уже почти утихла.

— Где мы? — озираясь, спросил гаттан. — Сожалею, прекрасная леди, но я сейчас слишком слаб, чтобы сражаться. Мы сможем укрыться в той крепости среди гор?

— Сможем, — ответила Илана, поспешно делая ледяное зеркало. — Сейчас мы будем в безопасности.

Девочка представила себе свои апартаменты, и спустя минуту вместе с гаттаном и Лодди оказалась посреди устланной коврами комнаты.

— Всё, — вздохнула она с облегчением. — Можно немного расслабиться.

Коточеловек хотел что-то сказать, но неожиданно зашатался и едва не упал. Илана помогла ему добраться до кровати.

— Наверное, лучше на диван, — смущённо пробормотал гаттан, присаживаясь на самый краешек постели. — Ведь это ваше ложе, юная леди…

— Какая разница! Вы еле держитесь на ногах, а я вас до дивана не дотащу. Не открывать же врата, чтобы вы до него добрались… Может, лучше перейдём на ты? Здесь, в Айсхаране, не принято обращаться к кому-то одному во множественном числе.

— Если вы не возражаете, леди…

— Меня зовут Илана. А тебя?

— Хай-Вер-Данамурр-Ассаман-Атхан-Аменет-Кхарра-Дин. Но ты можешь называть меня просто Хай-Вер. У меня на родине при знакомстве принято называть своё имя полностью, но для друзей я Хай-Вер. Для родителей — Данамурр, для подчинённых — Хай-Вер-Дин, для командира — Кхарра-Дин… Я офицер правительственного спецотряда.

— Полное имя у меня не такое длинное, как у тебя, — Илана Стивенс. Кстати, здесь, в Айсхаране, я откликаюсь ещё и на имя Линда. Иланами здесь называют целый народ.

— Твой народ?

— Да… Впрочем, люди тоже мой народ. Я не чистокровная илана.

— Айсхаран, — медленно произнёс Хай-Вер. — Никогда не слышал о такой стране. Где это?

— Это очень далеко от твоей родной планеты, Хай-Вер. Но я обязательно помогу тебе туда вернуться.

— Сначала я должен понять, что произошло. Я помню, как приземлился недалеко от лидонского космопорта — что-то случилось с антигравом. А что именно, выяснить не успел. Меня ослепила какая-то вспышка, а когда я очнулся… Я как будто был под водой, в замёрзшем водоёме и, как ни странно, мог дышать. Я видел сквозь лёд какие-то фигуры… А потом заснул. Время от времени я почти просыпался и пытался вырваться из этого ледяного плена, но не мог даже пальцем пошевелить. Я не знаю, сколько я там пробыл, но мне кажется, довольно долго. И неизвестно, сколько бы я пробыл там ещё, если бы не ты, прекрасная Илана. Я должен разобраться в том, что со мной произошло. Уже хотя бы для того, чтобы объяснить своему командиру, как я попал в плен. Почему меня схватили, словно глупого детёныша, и столько времени продержали тут, как замороженную рыбу.

— Ты слишком строг к себе, Хай-Вер. Даже самый искусный боец не может противостоять колдуну, особенно если тот обладает не только большим могуществом, но и коварством. Ты стал жертвой колдовства. И не ты один. Мы с друзьями для того и пришли в Айсхаран, чтобы разобраться, что тут происходит.

Хай-Вер молчал. Его кошачья морда казалась непроницаемой, но Илана почувствовала, что ему плохо.

— Ты явно нуждаешься в докторе. Ложись, а я пойду выясню, есть ли в замке врач. Я тут недавно и, кажется, ещё не со всеми познакомилась…

— Не надо искать врача. Мне просто надо отдохнуть. Немного посплю, и всё будет в порядке — я это чувствую. Люди часто отказываются от лечения из-за безответственного отношения к своему здоровью, но гаттаны — никогда. Я просто чувствую, что лекарь мне сейчас ни к чему. Мне необходим сон — не обязательно долгий, но глубокий. Такой, чтобы мне не приходилось быть начеку.

— Тебе бы, наверное, и подкрепиться не мешало. Ты же очень долго не ел…

— Я не голоден. Не знаю, что со мной сделали… Может быть, какого-нибудь живого мертвеца, который не чувствует холода и не нуждается в пище, но в сне я нуждаюсь, и это меня немного успокаивает. Хоть что-то осталось от прежних потребностей.

— Ну тогда поспи. Никто не будет тебе мешать. Я запру комнату и схожу в купальню.

Лодди выскользнул вслед за Иланой в коридор и умчался прочь. На данный момент он свою миссию выполнил, так что мог позволить себе заняться другими делами.

Когда девочка вернулась из купальни, Хай-Вер спал, вытянувшись на её кровати во весь свой огромный рост. Его могучая грудь медленно вздымалась от дыхания — глубокого, но почти бесшумного. Гаттаны, обладавшие многими свойствами кошачьих, всё предпочитали делать бесшумно, даже спать. Илана где-то читала, что эти существа редко спят в полном смысле этого слова. Обычно они дремлют, оставаясь начеку даже во сне. Отчасти это свойство гаттанов объяснялось тем, что их планета долгое время находилась под властью дахаров — разумных ящерообразных, отличавшихся жестокостью и коварством, и гаттаны не одну сотню лет вели почти партизанский образ жизни. С владычеством дахаров было давным-давно покончено, но гаттаны по-прежнему ценили хорошую боевую подготовку и умение контролировать ситуацию даже во сне. Для бойцов и спецагентов эти качества были особенно важны. Впрочем, время от времени им всё же приходилось отсыпаться по-настоящему. У многих знатных гаттанов до сих пор были охраняющие сон — слуги, которые сопровождали их в длительных поездках и должны были охранять господина, если тому доведётся заснуть глубоким сном в небезопасной обстановке. Как правило, это были слуги, пользующиеся особым доверием хозяев.

Илана посмотрела на спящего Хай-Вера. С серебристо-серой шерстью, покрывающей мускулистое тело, и роскошной белой гривой, которая придавала ему сходство со львом, он явно был одним из красивейших представителей своего вида. И явно происходил из хорошей семьи — об этом говорили и его манеры, и хорошее знание межгалакта. Если Хай-Вер позволил себе полностью отключиться в незнакомом месте, значит, он действительно чувствовал себя плохо. Он постеснялся попросить Илану охранять его сон, но уснув в её комнате, дал понять, что полностью ей доверяет. Похоже, он действительно ей доверял. Илана слышала, что гаттаны отличаются редкой интуицией.

В дверь постучали.

— Кто там? — тихо спросила девочка, наклонившись к замочной скважине.

— Мы, — услышала она встревоженный голос королевы. — С тобой всё в порядке?

— Абсолютно.

— Ты не хочешь нас впустить? Есть разговор.

— Хорошо, — Илана сделала маленькую щель, — я сейчас выйду, только не шумите…

— А в чём дело? — поинтересовалась Лилиана. — С тобой действительно всё в порядке?

— Да, — ответила Илана, с трудом скрывая раздражение. — Просто… я не одна…

— Кто там? — спросил Хай-Вер. Видимо, глубокий сон гаттанов тоже был достаточно чутким.

— Свои, — вздохнула Илана, отворяя дверь и впуская друзей в комнату.

Все четверо удивлённо уставились на сидящего в постели Хай-Вера. Потом все как по команде перевели взгляд на Илану, одежду которой составлял лишь наброшенный на голое тело и небрежно запахнутый длинный халат, — она же только что вернулась из купальни.

— Извините, — с трудом подавив улыбку, сказал Томас. — Мы не подумали… Мы зайдём попозже…

— Вы подумали, но не то, — перебил Хай-Вер. — Леди Илана, спасшая мне жизнь, любезно предоставила мне для отдыха свою кровать. Если вы намекаете на что-то другое, господин, то вы её оскорбляете, и я это так оставить не могу. Где мы можем с вами встретиться для более детального разговора?

— Где вам угодно и когда угодно, — Томас отвесил галантный поклон. — Какой вид оружия вы предпочитаете?

— Вот только этого мне ещё и не хватало! — рассердилась Илана. — Чтобы мои друзья воевали между собой, когда вокруг столько врагов! Хай-Вер, Томас вовсе не хотел меня оскорбить. У него и в мыслях этого не было. Он всегда готов защитить меня — мою жизнь, мою честь и достоинство, и он уже неоднократно это доказывал. Томас Гилленсхааль — рыцарь из очень древнего и знатного рода, и он никогда не позволит себе оскорбить женщину. Просто он вырос на планете, где свободная любовь — норма жизни. Что бы он тут ни подумал, для него это не повод для оскорблений.

— Что я ещё мог подумать, увидев в спальне дамы симпатичного кавалера? — пожал плечами Томас. — Да ещё после этой классической фразы «я не одна»…

— Да уж, господа, лучше не будем ссориться, — промолвила королева. — Илана, ты познакомишь нас со своим новым другом?

— Разумеется. Жаль вот только, что ему так и не дали нормально отдохнуть.

— Всё в порядке, прекрасная Илана, — заверил её гаттан. — Кажется, я вернулся к жизни. У меня даже появился аппетит…

— Прошу извинить меня за вид, господа, — сказал он смущённо, когда Илана по очереди представила ему всех своих друзей. — Ладно ещё, колдуны набедренную повязку на мне оставили, прежде чем заморозить. У нас, гаттанов, не придают одежде большого значения, но многие гуманоиды-земляне считают неприличным находиться в обществе в одних плавках.

— До обеда где-то минут сорок, — взглянув на часы, прикинула Илана. — Думаю, за это время мы что-нибудь тебе подыщем. Нас тут тоже приодели. Мы ведь бежали в Айсхаран в чём были. Мы в тот день вовсе не планировали отправиться в путешествие, да ещё и на другой конец вселенной.

Она ударила в гонг — так в замке Айслинда звали слуг. Через пару минут Виго уже стоял на пороге комнаты, ошарашенно разглядывая Хай-Вера.

— Не пугайся, Виго, это мой друг, — сказала Илана. — Пожалуйста, распорядись, чтобы в трапезной подали на один прибор больше, и подыщи для Хай-Вера что-нибудь из одежды.

— Хотя бы вкратце расскажите, что случилось, — попросил Мартин, когда изумлённый слуга покинул комнату. — Более обстоятельно уж потом поговорим, после обеда. Недавно к королю пожаловали какие-то люди, которые сказали, что в их селении появились демоны — ханн и снежный кот. В них стреляли магическими стрелами, но не попали, и демоны ушли в зеркальные врата. Мы сразу заподозрили, что всё это имеет отношение к тебе, и кинулись тебя искать, а поскольку ни тебя, ни Лодди нигде не было, забеспокоились. Ты действительно была в том селении?

— Кажется, да… Значит, они приняли нас с Лодди за демонов? Мы с ним ещё кое-где побывали и увидели много интересного.

Девочка торопливо рассказала друзьям о своих недавних приключениях.

— Всё это очень странно, — нахмурился Мартин. — Такое впечатление, что некоторые кладбища здесь вовсе не кладбища, а замаскированные под них секретные лаборатории. Или что-то вроде… Интересно, Айслинд об этом знает?

— Бывает, короли знают о том, что творится в их стране, меньше, чем уличные дети, — усмехнулась Изабелла. — Но Айслинд на такого не похож. Думаю, стоит рассказать ему о случившемся. Интересно, как он всё это объяснит. Хай-Вер, ты запомнил кого-нибудь из тех, кто тебя похитил и заморозил в этом бассейне?

— Нет, почтенная леди, но, может быть, я со временем что-нибудь вспомню.

— Пожалуйста, если вспомнишь, не говори об этом королю Айслинду. И вообще никому, кроме нас пятерых. Мы ещё не выяснили, можно ли доверять здешнему королю и его подданным.

— Но… Насколько я понял, вы его гости, — в голосе Хай-Вера звучало удивление.

— Да, он пригласил нас, а поскольку нам было больше некуда пойти, мы воспользовались его приглашением. Нам бы очень хотелось верить тому, чьим гостеприимством мы пользуемся, но в стране, где правит этот король, происходит слишком много странного. И страшного.

— Да уж, — мрачно согласился Хай-Вер. — Достаточно того, что сделали со мной… Вообще-то я даже толком не знаю, что со мной сделали. Я лишь заметил, что перестал бояться холода. Когда мы бежали из той проклятой пещеры, мы сперва оказались на улице, а уж потом в замке. Я был мокрый, но нисколько не замёрз. Может, меня превратили в ледяного демона?

— Ни в кого тебя не превратили! — заверил гаттана Айслинд. — Если и хотели, то явно не успели. Похоже, тебе повезло так же, как и Таддео. Я вовремя спас его, а тебя вовремя спасла Линда. Ты, как и Таддео, обрёл нечувствительность к холоду, а это ценное качество, тем более для воина. Как тебе вино?

— Оно превосходно, благородный господин, — сказал Хай-Вер. — И пища тоже…

— И это лишнее доказательство тому, что колдуны не сумели изменить твою природу. Гормы, а колдуны явно хотели сделать из тебя горма, питаются исключительно сырым мясом и кровью.

Появление в замке гаттана удивило Айслинда, но он принял его с тем же радушием, что и нежданных гостей из Гаммеля. Как хороший хозяин, он не приступал к расспросам, пока гости не утолят голод. Когда же подали десерт, Илана сама заговорила о случившемся. Она изложила королю ту версию, которую заранее обговорила с друзьями перед обедом.

— Мне сегодня повезло не меньше, чем Хай-Веру. Если б не медальон, в который попала стрела, я бы тут с вами не сидела. Мы уже поняли, что у здешних жителей в обычае нападать на всех незнакомцев, даже если те не вооружены и ведут себя мирно. Но почему они приняли нас за демонов?

— Здешние жители здорово натерпелись от злых колдунов, — вздохнул король. — Люди сейчас живут замкнуто, небольшими общинами, любой чужак вызывает у них подозрение и страх. Линда, ты выглядишь, как чистокровная илана, а в Айсхаране считают, что сейчас здесь только один чистокровный илан — я. Потому они и решили, что к ним явился живой мертвец, демон из мира мёртвых. А Лодди… Снежных котов осталось мало — колдуны их целенаправленно истребляли. Известно, что рианны позволяли приручать себя только иланам, так что снежный кот, который сопровождал ханна, не мог быть для них никем, кроме демона. Я объяснил этим людям, кто ты, и они очень сожалеют, что едва тебя не убили. Хвала Высшим, всё обошлось, но… Линда, дорогая, я же тебя предупреждал, чтобы ты не гуляла по картинам. Это опасно.

— Я сделала врата из картины, очень похожей на ту, которая однажды привела меня в Айсхаран. Я тебе уже говорила о ней. Она появилась на стене того самого ледяного замка, где был похищен Тэд.

— Да, — нахмурился Айслинд. — Этот замок так долго был вратами между вашим миром и нашим, что любая картина на его стенах привела бы в Айсхаран. А вообще путешествие по чужим картинам опасно. Вы с Лодди могли попасть в ловушку. Ведь изображение могло быть чьей-то фантазией. Картины-фантазии не всегда безобидны. Некоторые маги нарочно делали ловушки, а ловушки есть такие, из которых не выберешься. Ты наделена большим даром, Линда, но не забывай — ты ещё неопытный маг.

— Не забываю об этом ни на минуту. И надеюсь, что ты, король Айслинд, поможешь мне стать настоящим магом. Недавно ты сказал: для художника важнее фантазия, а для мага память. Но ты не объяснил, почему.

— Но ты же не просила объяснений, — улыбнулся король. — А я решил не грузить уроками магии гостей, которые ещё не совсем пришли в себя после своих приключений.

— Кажется, теперь я сама догадалась. Для зеркального перехода недостаточно изобразить реально существующее место. Наверное, успешный переход гарантирует лишь точное воспроизведение реальности?

— Верно, — кивнул Айслинд. — Автор картины, которую несколько лет назад увидел и воссоздал наш дорогой Мартин, обладал прекрасной зрительной памятью. Он в точности воспроизвёл реально существующий пейзаж, Мартин тоже, благодаря чему картина и стала вратами. Именно поэтому вы легко и быстро совершили переход и оказались недалеко от моего замка. Не будь картина такой точной, вас могло занести куда-нибудь не туда.

«Ну и почему же ты не сказал всего этого ещё тогда? — подумала Илана. — Я действительно наделена большим даром, и ты это знаешь. Наверное, потому и не спешишь делиться со мной секретами снежной магии».

— Я хочу познакомиться с теми людьми, — сказала она. — С теми, которые приняли меня за демона. Пусть убедятся, что я не ханн и что не желаю им ничего плохого. Они далеко живут? Мне интересно, куда нас с Лодди занесло.

— Совсем недалеко, — ответил король. — Этот посёлок, можно сказать, часть замка. Есть ещё пять таких горных посёлков. Я обустроил их, чтобы дать людям убежище, и сейчас занимаюсь обустройством ещё нескольких. Хатаны боятся колдунов и постепенно стекаются в замок, а я как правитель должен позаботиться об их безопасности. Колдуны притесняют всех, кто отказывается перейти на их сторону. Нападают на селения, губят сады и рощи. К сожалению, я не могу гарантировать тем, кто просит у меня убежища, полной безопасности — колдуны сильны и быстро совершенствуют своё магическое искусство, но всё же здесь, поближе ко мне, люди чувствуют себя более защищёнными. Я выращиваю для них сады, они ухаживают за ними и собирают урожай. Некоторые даже позволяют себе вылазки на охоту.

— Значит, в одном из таких садов мы с Лодди и оказались? Он был под куполом…

— Конечно. Во время бурь я все посёлки накрываю куполом. На этот раз буря была очень долгой.

— К счастью, она всё же закончилась, — заметила Изабелла. — И мы можем приступить к поискам.

— Безусловно, — согласился Айслинд. — В ближайшее время облака будут низко висеть над землёй, и это послужит хорошим укрытием для нашего корабля.

— А если нас всё же увидят? — поинтересовалась Лилиана. — Ведь у наших врагов тоже есть ледяные корабли.

— Переброшу наш корабль в другое место.

— Каким образом?

— Через врата.

— Небесные врата? — оживилась Илана. — Юты о них почти ничего не знают, зато те, кто прилетал в Гаммель на ледяных кораблях, умеют ими пользоваться. Что из себя представляют небесные врата и как они открываются?

— Это долго объяснять, дитя моё, — снисходительно улыбнулся Айслинд. — Я обязательно тебя этому научу, но пока тебе рановато браться за такие задачи. Ты ещё не овладела в совершенстве даже зеркальным переходом. Надеюсь, ты уже убедилась, что нельзя относиться к нему легкомысленно? Кстати, я хотел бы взглянуть на картину, через которую вы с Лодди попали в некрополь.

— Да, это она, — нахмурился король, когда Илана отвела его и своих друзей к картине с девочкой в пещере. — Ралиана. Колдунья из древнего ангиерского рода Сельхенвурдов. Клан Серебряного Волка… Ралиана соблазнила одного из моих дальних предков и принесла королевскому дому Айсхарана много бед. Она поссорила братьев, дело дошло до смертоубийства, в результате чего правитель, проливший кровь своего родича, едва не лишился всей своей магической силы. Она воспользовалась этим и сделала всё, чтобы развязать войну. Сейчас её потомки среди тех, кто вступил в сговор с германарскими олигархами.

— Ралиана, — задумчиво повторила Илана. — А где жили эти Сельхенвурды? На северо-западе?

— Да, — Айслинд был явно удивлён. — Они и сейчас там живут. Ангиеры с древности заселили земли на северо-западе, места с лучшими охотничьими угодьями… Ты уж что-то слышала о Сельхенвурдах?

— Нет, но я слышала, что большинство жителей Айсхарана молятся Высшим, и когда-то самой могущественной из этих богинь считали Снежную Деву. И что на северо-западе её до сих пор называют Ана. Там вроде как до сих пор сохранился обычай присоединять имя этой богини к имени девочки, у которой обнаружился редкий магический дар. Ралиана…

— Да, — слегка поморщившись, кивнул король, — возможно, поначалу эту нечестивку звали покороче, а потом к её имени присоединили имя богини, хотя никакой богини никогда не было. Просто жители Айсхарана когда-то называли Снежными Девами самых искусных в магии иланских женщин. Ангиеры, особенно представители этого проклятого клана Сельхенвурдов, всегда стремились приписать себе могущество, которым могут обладать лишь снежные маги. Сельхенвурды всегда претендовали на то, что им не принадлежит и принадлежать не может. Я и не знал, что на одной из стен моего дворца есть картина с этой злодейкой. Неудивительно, что она завела тебя в нехорошее место.

— Ралиана давно мертва, Айслинд, — сказала Илана. — Она уже никого никуда не заведёт. Неважно, как я попала в то место, важно, что оно вполне реально, и дела там творятся ужасные. Интересно, где эти пещеры. Может, тоже где-то поблизости…

— В моих владениях такого нет, — решительно заявил король. — Но мы найдём логово этих колдунов.

— Так не проще ли снова войти в эту картину? — предложил Томас. — Глядишь, она приведет нас туда же…

— Не проще, мой юный друг, — возразил Айслинд. — Не забывай, что Линда и Лодди попали туда не сразу. Сперва они оказались в настоящем некрополе, потом в посёлке, а уже потом в тех таинственных пещерах, откуда потом еле ноги унесли. Это же явно картина-ловушка, и неизвестно, какие она ещё таит в себе сюрпризы. Я должен сперва сам обследовать путь через эти врата, а уж потом мы пойдём по нему все вместе. Не хочу рисковать своими гостями…

— Ваше величество, — с трудом скрывая раздражение, перебила Лилиана. — Если бы мы боялись рисковать, мы бы вообще не оказались здесь, в Айсхаране.

— Я вовсе не собираюсь обвинять вас в трусости, — поспешно заверил её Айслинд. — Но лишний риск нам уж точно ни к чему. Давайте-ка пока займёмся наземным поиском. Вернее воздушным. Будем облетать окрестности. Сверху можно много чего увидать. Естественно, кое-куда я могу сводить вас через врата прямо из замка, но мест, где нам ничего не грозит, где нас не ждут никакие ловушки, в Айсхаране не так уж и много. Для начала мы можем побывать в том селении, где нашу Линду чуть не подстрелили, — раз уж она хочет со всеми там познакомиться… Кстати, сегодня туда прибыли жители посёлка Луува, у которых ангиеры загубили все сады. Как я уже говорил, большинство колдунов принадлежат к племени ангиеров. Придётся мне и дальше расширять жилую часть замка. Сюда всё больше и больше народу перебирается — колдуны совсем затерроризировали мирных жителей. Но ничего… Насколько я знаю, на древней Земле было примерно так же — во время войн простой люд укрывался в замке своего господина. Думаю, нам будет полезно пообщаться с вновь прибывшими. Старейшина и ещё несколько жителей Луувы неплохо говорят на межгалакте, так что мне даже не придётся переводить. Они вполне могут рассказать нам что-нибудь важное и интересное.

— Не думала, что наш язык здесь так популярен, — усмехнулась Лилиана.

— В последнее время он действительно популярен, — кивнул Айслинд. — Некоторые считают, что надо знать о врагах как можно больше. Вы думаете, что зло проникло к вам из нашего мира, а кое-кто из здешних полагает, что наоборот…

— Только недалёкие люди считают, будто зло всегда исходит от чужаков, — сказала Лилиана. — Бывает, свои куда хуже чужих.

— Моя леди как всегда права, — улыбнулся Томас, поцеловав ей руку. — Добро и зло никогда не имели ни чёткой географической привязки, ни расовой принадлежности. Я убедился в этом ещё в детстве, путешествуя с родителями по планетам Федерации.

Разговорчивостью беженцы из посёлка Луува не отличались. Как, впрочем, и остальные беженцы, нашедшие приют в гостеприимном замке короля. Двое парней и совсем юная девушка, которые стреляли в Илану и Лодди, сочли своим долгом извиниться перед гостями Айслинда. Они явно боялись потерять хорошее отношение короля, на гостей же смотрели настороженно и почти что враждебно, особенно девушка. Она оказалась дочерью здешнего старейшины, и звали её Анда. Красивая и властная, она явно пользовалась среди ровесников авторитетом и к тому же дружила с Тэдом. Неудивительно, что Анда так насупилась, увидев его сегодня в компании с красивой беловолосой девочкой, оказавшейся не демоном из мира мёртвых, а родственницей самого короля.

Илана боялась, что вид Хай-Вера испугает обитателей посёлка, но они проявили к нему едва ли больше интереса, чем к людям. Из дальнейшего разговора она поняла, что к чудовищам и всякого рода диковинным существам здешним жителям не привыкать. Об экспериментах колдунов в Айсхаране знали все.

— Их создания иногда вырываются на свободу, — сказала Анда. — И убивают людей. А может, колдуны их нарочно выпускают. Говорят, они ловят разных существ в других мирах, а потом делают из них демонов — гормов. Вашему другу повезло. Ангиеры и из Таддео хотели сделать горма, но наш добрый король Айслинд спас его и теперь считает своим сыном.

С этими словами она взяла Тэда за руку и отвела в сторону, давая всем понять, что хочет поговорить с любимцем короля без свидетелей. Тэд не возражал. Заметив торжествующий взгляд, который бросила на неё напоследок Анда, Илана вдруг почувствовала к этой девушке что-то вроде сочувствия. Жаль, что она не знала прежнего Тэда. Сейчас он совсем не тот, с ним что-то случилось… А может, он всегда был таким, просто раньше это не бросалось в глаза? Или Илана этого не замечала…

От неприятных мыслей её отвлёк разговор королевы со старейшиной Луувы Берном Холсом.

— Кажется, мы знаем, кого ты ищешь, прекрасная госпожа. Я и мои люди пару раз видели темноволосого юношу с голубыми, как звёзды, глазами. Такого ни с кем не перепутаешь. Он явно не здешний, но ведёт себя, как принц. У него целый отряд. Говорят, он и его парни обосновались в крепости Селихен. В народе её называют Серебряный замок.

— Один из замков клана Сельхенвурд, — пояснил Айслинд. — Это самый могущественный и весьма воинственный ангиерский род, давший Айсхарану самых искусных и коварных колдунов. Мне жаль, если принц Гай оказался под влиянием дурных людей.

— Мой сын всегда плохо поддавался чьему бы то ни было влиянию, — спокойно сказала Изабелла. — И я в любом случае должна его найти. Где этот замок?

— На Волчьей Горе, — хмуро ответил король. — Владения ангиеров. Это место хорошо охраняется и при помощи оружия, и при помощи колдовства. Туда непросто попасть. И очень опасно.

— Но мы не уверены, что тот юноша живёт именно там, — старейшина явно избегал смотреть чужеземной королеве в глаза. — Возможно, это всего лишь слухи. Мы уверены лишь в одном — он владеет магией и умеет ходить через врата. Я собственными глазами видел, как он и его отряд исчезли посреди равнины. Это было незадолго до бури. Мы видели его отряд недалеко от нашей плодовой рощи. В тот же день роща погибла.

— Даже так? — вскинул брови король. — Неприятное совпадение.

— Что ты имеешь в виду, Айслинд? — холодно спросила Изабелла. — Ты считаешь, что загубленная роща — дело рук моего сына? Сомневаюсь. Он всегда был своенравным, но никогда не был ни подлым, ни злым. Я и мой покойный супруг воспитывали его в уважении к чужому труду…

— Нисколько в этом не сомневаюсь и никого пока не обвиняю. Я предпочитаю не спешить с выводами. Не спеши и ты, прекрасная Изабелла. Под твоим руководством принц получал прекрасное воспитание, но с девяти лет его окружали другие люди, и мы не знаем, кто они. Да мы собственно даже не уверены, что тот юноша действительно твой сын.

— А что случилось с рощей? — спросил Томас.

— То же, что и с другими рощами, которые подверглись злым чарам, — вздохнул старейшина.

— А что случилось с другими рощами, которые подверглись злым чарам? Извините за назойливость, господа, но мы в Айсхаране совсем недавно и о злых чарах имеем весьма смутное представление.

— Деревья просто рассыпались, как снежные фигуры, — пояснил сын старейшины Рамаль, симпатичный шестнадцатилетний юноша, единственный из всех луувских беженцев, кто смотрел на гостей короля не с подозрением, а просто с интересом. — Теперь на месте наших садов снежная равнина.

— Боюсь, что скоро весь Айсхаран превратится в снежную пустыню, — мрачно промолвил Берн.

— Не впадай в панику, — король ободряюще похлопал старейшину по плечу. — Колдуны негодяи, но не глупцы. Они знают, что без плодовых растений не прожить, так что вряд ли в их планы входит уничтожить всю растительность Айсхарана. А здесь у вас будет свой сад, защищённый от злого колдовства.

— Ангиерские колдуны овладели кое-какими приёмами трансформации материи, — сказал он, обращаясь к своим гостям. — Они же знают, какие растения выведены при помощи снежной магии. Все виды материи, созданные при помощи снежной магии, можно обратить в снег или в лёд. Причём в обычный, подверженный таянию и разрушению. И уничтожить.

— Заколдованная роща кажется настоящей, — добавил Рамаль. — Она даже все краски сохраняет на какое-то время, но стоит прикоснуться к ветке, дерево или куст белеет и рассыпается. Ну а если ветер поднимется, то от рощи уже за полчаса ничего не останется. Сколько уже таких случаев было: в каком-нибудь селении утром просыпаются, выглядывают в окно, а вокруг снежная пустыня вместо садов.

— И колдуны всегда занимались таким вредительством? — спросила Илана. — Ведь колдовство здесь процветает уже много веков.

— Хатанские колдуны всегда соперничали со снежными магами, — ответил Берн Холс. — Бывало, что жители Айсхарана страдали от этого, но вредительства в таком масштабе ещё не было. Это началось недавно, с тех пор как здешние колдуны связались с людьми из другого мира… Не хочу вас обидеть. Возможно, это ещё одно досадное совпадение. Но я считаю, что все эти хождения по чужим мирам не приносят ничего хорошего. Надо жить у себя дома и хранить свой очаг. Если часто открывать врата между мирами, в мироздании образуется брешь. Нарушается порядок. Стирается граница между миром мёртвых и миром живых, между добром и злом…

— Уважаемый Берн, люди всегда проводили границу между добром и злом так, как им было удобно в той или иной ситуации, — мягко возразил Мартин. — И в нашем мире, и в вашем.

— Наверное, ты прав, чужеземец. Но у нас зло уже повсюду, и не знаешь, где от него спрятаться.

— Здесь тебе и твоим людям ничто не угрожает, — твёрдо сказал король. — Я сделаю всё, чтобы вас защитить. Все вместе мы сумеем одолеть зло.

— Значит, превратить в снег и лёд можно только те виды материи, которые созданы при помощи снежной магии? — спросила Илана за ужином. — Зимние растения, харадан…

— Нет, — помолчав, ответил Айслинд. — Но трансформация первичной материи — это высшее магическое искусство, которым даже в древности владели лишь единицы. Ведь они создали смешанную материю из первичной. Увы, я таким даром не обладаю.

— Опасный дар, — сказала королева.

После общения с беженцами она была постоянно погружена в свои мысли и почти не участвовала в застольной беседе. Хай-Вер тоже больше молчал, зато внимательно слушал всё, что говорилось.

— Да уж, — поёжился Томас. — Так можно всю планету превратить в снежный ком и развеять по ветру.

— Или превратить в кусок льда, — пробормотала Илана. — В шар из голубого льда, который будет носиться по вселенной…

Все посмотрели на неё с удивлением.

— Не сгущайте краски, — засмеялся король. — Ни у одного мага не может быть столько силы, чтобы превратить в кусок льда целую планету.

— Это, конечно, немного утешает, — заметил Мартин. — Хватит с нас учёных, которые изобрели оружие, способное в мгновение ока уничтожить целый мир.

Илане всю ночь снился звёздный кот, гоняющий по небу яркий голубой шар. Потом кот умчался, а шар засиял нежно-лиловым светом. Когда Илана проснулась, по коврам и занавескам скользили золотисто-розовые блики, и золото постепенно вытесняло оттенки розового. Девочка подошла к окну. В лучах утренней зари горный пейзаж был очень красив, но при этом казался каким-то призрачным, нереальным. Он вдруг напомнил Илане голографический занавес в одном из гаммельских театров. Голограмма изображала место действия. Когда занавес поднимался, зритель видел то же место, но уже в реальном пространстве сцены, на которую выходили действующие лица. Илане вдруг захотелось поднять занавес с искусно нарисованными на нём горами. Она знала: за ним должно быть что-то ещё. Другая, более подлинная реальность, заполненная не только скалами и снегом. Едва она об это подумала, как занавес поднялся… Или растаял в лучах зари? Илана замерла от восхищения. Вместо привычного горного пейзажа перед ней раскинулся прекрасный город. Тот самый, что на мгновение открылся её взору, когда Айслинд вёз своих гостей сюда, в замок. Теперь Илане удалось увидеть больше. Несколько замков и мощных башен горделиво красовались на вершинах гор, но большая часть дворцов и домов располагались вдоль горных склонов — крутых, пологих и ступенчатых, а некоторые были построены на ровной горизонтальной платформе. Неширокие, но достаточно просторные улицы чередовались с дорогами и площадями. Многоярусные мосты соединяли между собой не только дворцы, но и разные части города, спланированного на удивление изящно и рационально. Картина была потрясающе красивой, но недостаточно чёткой, чтобы разглядеть её во всех в деталях. Илана думала, что ей это удастся, когда рассветёт окончательно, но по мере того, как солнце набирало силу, пейзаж с дивным городом бледнел. Белые дворцы превращались в заснеженные вершины, а мосты и арки в причудливое нагромождение харадановых скал. Вскоре перед Иланой снова был пейзаж, который она уже привыкла видеть, подходя по утрам к окну. Занавес опустился. Что ж, завтра на рассвете она попробует поднять его снова.

Утро выдалось на редкость тихое. Неподвижные матово-белые облака, похожие на огромные клочья тумана, окутывали горный хребет и так низко висели над снежной равниной, что, казалось, будто небеса вот-вот обрушатся на землю.

Айслинд вёл свою ледяную машину весьма искусно: корабль был скрыт облаками, но пассажиры имели возможность видеть всё, что происходит внизу. Впрочем, ничего особенного там не происходило. Равнины чередовались с небольшими хвойными рощами, возле которых иногда встречались обнесённые высокими заборами посёлки. Их обитатели, заметив корабль, тут же скрывались в домах.

— Они же не знают, кто мы, — сказал король. — У колдунов тоже есть корабли.

— Ты не мог бы отвезти нас к Серебряному Замку? — спросила Изабелла.

— Боюсь что нет, — нахмурился Айслинд. — Это слишком опасно. Если мы будем достаточно высоко, чтобы нас там не заметили, мы ничего не увидим из-за облаков, а если спустимся пониже, нас тут же увидят и постараются сбить. И я не уверен, что нас не обнаружат, даже если мы будем высоко. Замок кишит колдунами…

— Ты тоже кое-что смыслишь в магии, — вмешалась Илана. — Если нас заметят, перебросишь корабль в другое место. Ты же умеешь открывать небесные врата.

— Уметь-то умею, но надо ещё успеть.

— Но мы же не на прогулке, ваше величество, — пробасил Хай-Вер. — Мы занимаемся поисками.

— И мы все прекрасно знаем, что это небезопасно, — добавила Лилиана. — У нас на борту два сильных мага. Остальные умеют сражаться…

— И её величество Изабелла Германарская тоже? — осведомился король.

— Думаю, сражаться нам пока не придётся, — сказал Мартин. — Мы всего лишь слетаем на разведку и исчезнем, как только заподозрим, что нас обнаружили.

— Будь по-вашему, — неохотно согласился Айслинд. — Сейчас я переброшу корабль поближе к замку.

Он замолчал и сосредоточился. Илана, исподтишка внимательно за ним наблюдавшая, заметила, что он коснулся серебряного перстня с линдимином, который всегда носил на левом безымянном пальце. Корабль словно вошёл в мерцающий туман, но тут же вынырнул из него, снова оказавшись в толще облаков. Прямо под ним был небольшой просвет, в котором виднелась покрытая лесом гора. На одном из её уступов примостился замок из серого с металлическим блеском камня. Серебряный Замок. Обитель ангиерских колдунов. К нему вела лишь одна дорога — мост над пропастью. Сейчас по мосту ехал небольшой конный отряд. Когда он скрылся за воротами, мост подняли.

— Как видите, подобраться к ним непросто, — сказал Айслинд.

— А со стороны леса? — спросил Томас.

— Лес только на вершине. Внизу отвесная голая скала… Сейчас я вам покажу.

Король поднял машину повыше и повернул вправо. Когда корабль завис над очередным просветом в облаках, пассажиры убедились, что Айслинд прав. Снизу Волчья гора была отвесной скалой из гладкого, словно отшлифованного камня. Лес начинался лишь на высоте пятидесяти метров.

— Это скорее Орлиная гора, чем Волчья, — заметил Мартин.

— Она не всегда была такой. Это ангиеры сделали из неё крепость. Раньше её лесистые склоны плавно переходили в лес, который растёт вокруг. В древности здесь обитали гигантские вуурды. Это разновидность волков, самые свирепые звери, какие когда-либо водились в Айсхаране. Хозяева этого замка гордились, что не боятся их. Свой клан они назвали кланом Серебряного Волка. Это был самый могущественный и многочисленный хатанский род. Они владели огромным войском, и все их воины носили шлемы с чеканкой в виде волчьих морд. Да ангиеры и сейчас такие носят. У самих Сельхенвурдов шлемы из серебра, у их подданных — из металлов попроще.

— А кто сейчас является главой рода? — поинтересовалась Изабелла.

— Пятилетний ребёнок, — усмехнулся король. — Сын погибшего года три назад веринга Айгена Сельхенвурда. Насколько я знаю, брат и сестра Айгена где-то спрятали племянника. Боятся, что кто-нибудь из побочной родни изведёт мальчишку, чтобы получить замок и титул веринга — главы клана. Сами же брат и сестра покойного веринга сейчас обосновались в Серебряном Замке. И устроили тут целое колдовское логово. У представителей этого клана никогда не было ни чести, ни совести. Они всегда были жестоки и коварны, как вуурды, которые некогда обитали в здешних лесах.

— А что, их теперь совсем не осталось? — спросила Илана. — Жалко. Красивые звери.

— Это был очень древний вид, а все виды постепенно вымирают — как двуногие, так и четвероногие… Нас заметили на северной башне! Уходим…

Корабль нырнул в мерцающий туман и вскоре оказался над главным шпилем замка Айслинда.

— У меня не было ощущения, что нас заметили, — сказала Изабелла, зайдя вечером к Илане. — И чего он так запаниковал? Интересно, чего он больше испугался — что нас увидят или что мы увидим слишком много.

— К сожалению, я действительно мало увидела. Слишком мало, чтобы сделать врата… Кстати, я, кажется, поняла, как Айслинд открывает небесные врата. Возможно, он делает это при помощи линдимина — камня в том перстне, который носит. Юты что-то говорили о неком магическом кристалле, позволяющем открывать врата любому. Даже тому, кто совершенно не способен к магии.

— Да? — вскинула брови Изабелла. — А я-то думала, наш дорогой король — великий маг, который не нуждается для перехода ни в каких кристаллах.

— Ну… Может, он просто экономит магическую силу. Великий или нет, но он маг, Билли. И надо быть с ним осторожней.

— Знаю. Возможно, ему есть что скрывать, но при этом он вроде бы не против нам помочь. Посмотрим, что будет дальше.

Следующие несколько дней они были так заняты поисками, что к концу дня чувствовали себя совершенно обессиленными. До обеда они летали по Айсхарану, время от времени приземляясь в каком-нибудь посёлке и беседуя с его жителями. А ближе к вечеру ходили по посёлкам, примыкающим к замку Айслинда. Горная крепость была для беженцев не только укрытием. Они могли заниматься здесь привычным для них трудом — выращивать и собирать урожай, разводить скот. Сады, которые король разбивал и на открытых площадках между скалами, и в огромных пещерах, плодоносили гораздо лучше, чем те, что эти люди много лет выращивали возле своих прежних посёлков на равнине. В нескольких деревнях даже разводили скот: леров и тайолов. Последние походили на земных коров, только были помельче и покрыты густой шерстью сантиметра три длиной. Питались они в основном клубнями йеты, по вкусу напоминающими одновременно картофель и репу. Люди тоже охотно употребляли этот плод в пищу, в основном в печёном виде. Леры питались хвоёй, которой в Айсхаране было предостаточно. Этих симпатичных белых оленей использовали в основном как ездовых животных. Здесь, в горной крепости, ездовые животные были ни к чему, но владельцы леров привели их с собой и заботились о них едва ли не больше, чем о тайолах.

— Леры с глубокой древности верные помощники хатанов, — сказал Айслинд. — Причинить леру вред — значит навлечь на себя гнев Лериннаи. Это богиня, которой с незапамятных времён поклонялись жители равнин — кельды, саммаи, мерны.

— Но ведь их шкуры используют, — удивилась Лилиана. — И шубы шьют, и в домах ими всё устлано… Или это шкуры тех, что умерли своей смертью?

— Не всегда. Леров забивают, когда они начинают хромать. С возрастом их кости становятся хрупкими. Как правило, если животное старше пятнадцати лет. Когда ноги подкашиваются, ему уж и самому жизнь не в радость. А шкура у них до старости хороша. Мясо тоже неплохое, хоть и жестковатое. Забитого лера всегда съедают целым кланом, его кровью заливают огонь на алтаре Лериннаи, а рогами украшают её святилище. То есть раньше всегда так делали, а теперь… Большинство кельдов и саммаев сейчас молятся Высшим, в некоторых селениях даже объявили Лериннаю ханнидой — демоницей, но даже там сохранили трепетное отношение к лерам.

— И здесь та же традиция, — усмехнулась Изабелла. — Объявлять демонами прежних богов… А почему вера изменилась? Не обижайся, Айслинд, но централизованного государства в Айсхаране нет. И единой власти тоже.

— Я и не думаю обижаться, прекрасная Изабелла. Мы, иланы, никогда не стремились к власти над всеми племенами Айсхарана. Мы всегда хотели лишь одного — мирного сосуществования. А вот ангиеры всегда стремились объединить страну под своим волчьим гербом. Они до сих пор поклоняются Вуурдане — божественной волчице, которая иногда принимает облик женщины. Её спутника Анаэла изображают то волком, то воином с мечом. У них даже есть легенда, что меч этот из магического льда. Якобы ангиеры получили его от кого-то из иланов, а вместе с этим мечом, сами понимаете, и власть над Айсхараном. Ангиеры сочиняют легенды, чтобы оправдать своё стремление установить тут своё безраздельное господство.

— Я так толком и не поняла, что из себя представляют местные божества, — сказала Илана. — Эти Высшие… Виго говорил, что изображают их юношами и девушками. У одних в руках меч, у других цветок или ветвь…

— Каждое племя видит Хранителей по-своему. У большинства племён принято считать, что Высших двое — он и она. У некоторых божество с ветвью — женского пола, а эта ветвь или цветок обозначают связь с растительным миром. Ветвь — символ цветения, плодоношения и вообще жизни, которая продолжается несмотря ни на что. У мернов подругу Хранителя — он всегда с мечом, зовут Леринная. Они изображают её с крыльями и в сопровождении какого-нибудь животного, чаще лера. У ангиеров Высшие — это Вуурдана, женщина-волчица, и её спутник Анаэл. Он то волк, то человек — юноша с мечом. Ветвь, цветок или животное — символы жизни, того, что течёт и продолжается само по себе. Меч — мужской символ. Божество с мечом олицетворяет активность, стремление к переменам.

— Да, — невесело заметила королева. — Активность и стремление изменить мир часто проявляются именно так — в виде вооружённой агрессии…

— Ну… Вообще-то Высший с мечом — это прежде всего защитник. И только у ангиеров и скамалотов в первую очередь воитель. Мне жаль, если принц Гай оказался среди ангиеров. А судя по тому, что говорят люди, это очень даже вероятно.

Изабелла спрашивала о своём сыне в каждом селении. Оказалось, что тёмноволосого юношу с голубыми глазами видели многие, особенно в течение последнего года. Он появлялся то в одном месте, то в другом с отрядом всадников. И исчезал со своим отрядом обычно так же неожиданно, как и появлялся. Его довольно часто видели возле плодовых рощ, которые вскоре после этого погибали, и пару раз в окрестностях замка Селихен. Королева становилась всё более мрачной, замкнутой и раздражительной. Однажды, гуляя по дворцу, Илана случайно подслушала её разговор с Айслиндом.

— Почему я не могу отправиться в этот проклятый Серебряный замок и попросить о встрече с сыном?

— Да потому, что это всё равно как отправиться в волчью пасть. Ты не знаешь этих людей, Изабелла…

— Ты хочешь сказать, что они нападут на безоружную женщину, которая пришла к ним с миром?

— От них всего можно ожидать. Особенно если женщина так красива, как ты. Это настоящие головорезы! Этот замок — разбойничье гнездо. А твой сын, возможно, совершенно тебя не помнит. Я же знаю, во что могут превратить человека эти проклятые колдуны.

— Так где же выход? Как мне с ним встретиться?

— Я, конечно, могу собрать вооружённый отряд и явиться туда, но это будет началом настоящей войны, которую ангиеры уже давно мечтают развязать, сделав при этом вид, будто конфликт спровоцировали не они…

— Потому я и хочу отправиться туда одна и с миром. Если бы я сама могла найти дорогу…

— Изабелла, я обещаю, что помогу тебе связаться с сыном, когда мы окончательно убедимся в том, что он действительно живёт в Серебряном замке. Пока это всего лишь наши домыслы. На северо-западе, где находится этот проклятый замок, много лесов, и в лесной глуши есть охотничьи посёлки. Может, твой сын и его друзья живут где-то там. Мы должны заняться поисками в тех краях. Это очень опасно — там повсюду рыщут колдуны, но если я обещал тебе помочь найти сына, я сделаю всё, что в моих силах…

— Мы должны найти и остальных похищенных из Германара детей…

— Мои люди ищут их постоянно. А спасённых прячут в надёжном месте…

— Которое ты почему-то скрываешь даже от нас…

— Да. Чтобы не привлекать к нему внимание колдунов, которые намерены снова заполучить этих детей для своих гнусных целей. Кроме того, я не хочу возвращать детей в Германар, пока мы не найдём Зеркало Судьбы. Бедные дети мало что помнят о своей прежней жизни и, поверь, ничего не знают о твоём сыне. Но постепенно мы всё выясним. Всему своё время, дорогая Изабелла. Доверься мне. Мы должны действовать осторожно.

Королева промолчала. Илана знала, что Изабелла с большей радостью доверилась бы дьяволу, но выбора у неё не было. Во всяком случае пока.

Илана в последнее время старалась как можно меньше вступать с кем-либо в пререкания — боялась сорваться. Настроение было отвратительное. Она регулярно не высыпалась, вставая на рассвете и пытаясь поднять таинственный занавес, скрывающий от всех другую реальность. Ничего не получалось. Она была не в силах разрушить эти чары и не могла понять, почему занавес всё же два раза перед ней открывался. Она была уверена, что только перед ней. Город появился к северу от замка, в том месте, которое слуга по имени Виго считал обиталищем призраков. Илана могла бы поговорить с ним о своём видении, но решила этого не делать. Она слишком плохо знала этого юношу, чтобы ему доверять, а он с ней не только больше не откровенничал, но и даже как будто бы старался её избегать. Друзьям Илана тоже ничего не говорила о дивном городе, хотя и сама не совсем понимала, почему. Она не исключала, что эта картина — плод её воображения, вызвавшего к жизни её мечты или воспоминания, запрятанные где-то в глубинах подсознания. Воображение мага, помноженное на его силу, вполне может сыграть с ним злую шутку. Илана почти не сомневалась в реальности загадочного города, но это «почти» мешало ей рассказать о нём друзьям. Зачем зря будоражить их разговорами о том, что, возможно, и не существует. Хватает и вполне реальных задач, которые следует решить как можно скорее.

Однажды во время очередного поискового рейда они пролетали над западной равниной, местами покрытой зарослями хвойного кустарника, и увидели вооружённый отряд, который преследовал стаю чудовищ. Здесь были твари вроде тех, что напали на Илану и её друзей, едва они оказались в Айсхаране, были и другие существа. Всадники в меховых накидках окружали их, опутывая огромной сетью.

— Будь я проклят! — пророкотал Хай-Вер. — Там как минимум два гаттана!

Когда ледяной корабль вынырнул из тумана совсем низко над равниной, всадники подняли головы. У одного из них слетел капюшон, и Илана увидела обрамлённое тёмными волосами лицо, на котором ярко сияли голубые, как звёзды, глаза. Только у одного человека были точно такие же. У лебронского священника Джорджа Кинга.

— Гай! — выдохнула королева. — Это он, мой мальчик! Мы должны приземлиться! Айслинд, чего же ты медлишь?!

— Сюда приближается большой корабль. Вон! Видите? Готов поклясться, что он полон снарядов и вооружённых воинов…

Неизвестный корабль приближался на хорошей скорости, и даже издали было видно, что он очень большой.

— Попробуем вывести его из строя, — предложила Илана. — Но для этого надо подпустить их поближе.

— И как же ты собираешься вывести этот корабль из строя? — полюбопытствовал король.

— Давай попробуем его растопить. Или мы с тобой не снежные маги?

— Боже, они исчезают! — воскликнула Лилиана. — Смотрите!

Отряд всадников и стая чудовищ постепенно исчезали, словно уходя в некую невидимую дыру в пространстве. А точнее во врата. Принц Гай действительно владел магией. Может, конечно, не только он, но и его приятели, но он был среди них самым главным. Это чувствовалось.

— Он действительно у них предводитель, — сказал вечером Томас. — Принц всегда остаётся принцем.

— Принц — это прежде всего законный сын короля, — запальчиво возразил Таддеуш, но, покосившись на королеву, смутился и умолк.

Она даже не взглянула в его сторону, однако Илана успела заметить презрительное, а точнее брезгливое выражение, лёгкой рябью пробежавшее по красивому лицу Изабеллы.

— Настоящий правитель — это тот, за кем идут, — в свою очередь возразил Томас. — Я рос в мире, где происхождению придаётся едва ли не главное значение, но постоянно видел вокруг себя людей куда менее достойных, чем те, кого они ставили ниже себя. Принц Артур был законным сыном короля, однако от того, что ему так и не довелось самому стать королём, его народ только выиграл.

— Осталось только выяснить, что выиграл тот, кто подчинил своей воле принца Гая, — вздохнул Айслинд.

— Мой сын никогда не позволял навязывать ему чью-либо волю, — холодно произнесла Изабелла. — Он не позволял этого, даже когда ему было шесть лет, а теперь ему шестнадцатый.

— Его могли ввести в заблуждение, — осторожно сказал король. — В юности мы ершисты, но в глубине души доверчивы и склонны к идеализму. Возможно, твой сын думает, что служит добру, а на самом деле всё не так…

— Ну а что там на самом деле? — пожала плечами Лилиана. — Мы с вами всего лишь видели, как он и его команда ловили чудовищ, а ведь мы на собственном опыте убедились, как опасны эти твари.

— Жертвы колдовских экспериментов иногда умудряются сбежать, и люди колдунов занимаются их отловом. Боюсь, что именно этим Гай и занимался. Не хочу ни в чём его обвинять. Он ещё слишком юн, чтобы всегда верно оценивать ситуацию, особенно если вокруг плетутся интриги. Мы подумаем, как вырвать его из лап колдунов. Мы убедились, что он жив и здоров, а это уже немало.

— Линда, дорогая, — обратился он к Илане, — ты действительно надеялась растопить этот корабль на расстоянии?

— Если бы мы подошли к ним поближе, это могло получиться.

— И у тебя уже такое получалось?

Илана чуть не сказала «да», но это слово застряло у неё в горле, когда она поймала на себе взгляд короля — пристальный и напряжённый, совершенно не вязавшийся с его небрежной, милой улыбкой. Взгляд бойца, который хочет как можно больше узнать о противнике.

— Вообще-то нет, но… Юты говорили, что снежные маги такое умеют. Мы могли бы попробовать.

— Опять юты! — с облегчением рассмеялся король. — Больше слушай этих фантазёров. Если надумаешь что-нибудь такое попробовать, пожалуйста, поговори сначала со мной.

— Да, Илана, — промолвил Мартин, с трудом сдерживая улыбку. — Всегда советуйся с более опытным магом. Кстати, Айслинд, не ты ли обещал нам показать горы? Может, немного полетаем над ними? Мне очень нравятся здешние горные пейзажи, но хотелось бы побывать подальше от замка, севернее…

— Мы там непременно побываем, — заверил художника Айслинд. — Но не сейчас. Сегодня мы едва не столкнулись с вражеским ледяным кораблём. Пока нам лучше лишний раз не подниматься в небо и использовать корабль только по делу.

Никто не возразил. Доводы короля выглядели вполне убедительно, но у Иланы было такое чувство, что Айслинд отказывается от полёта над горами по другой причине. Картина горного города, уже два раза открывавшаяся только ей, преследовала её все эти дни. Что это было? Её подсознательная фантазия, на мгновение показавшаяся реальностью, или реальность, скрытая от взоров смертных? Возможно, магическая сила помогла Илане увидеть то, что не должен был видеть никто, и Айслинд это понял.

— Он всегда был таким! — Таддеуш даже не пытался скрыть своё торжество и злорадство. — Он всегда рвался в лидеры! Во что бы мы ни играли, командовать должен был он. Зазнайка, который вообразил, что пачкаться о вторую скрипку ниже его достоинства!

Они беседовали вдвоём в маленькой зимней роще, окружённой узорчатой серебряной оградой. Илане нравилось это место, потому она и пришла сюда после ужина, совершенно не ожидая встретить тут Таддеуша. Он сидел на бортике фонтана, складывая из ледяных осколков какой-то узор.

— Если сложишь из этих льдинок слово «вечность», ты будешь сам себе господин, и я подарю тебе весь мир и пару новых коньков[4].

— Я и так сам себе господин, — смерив Илану холодным взглядом, отрезал Таддеуш. — И что бы я тут ни складывал из льдинок, моё сердце в лёд не обратилось. Боюсь, это случилось с Гаем. Вот уж действительно как в сказке! Его даже зовут похоже: Кай — Гай… По-моему, костюм Снежной королевы тебе великоват. Примерь лучше костюмчик Герды, но репетируй, пожалуйста, без меня. Школьные спектакли меня больше не интересуют.

— Я вовсе тебя не искала, просто пришла в то место, которое мне нравится. Впрочем, в этом замке много красивых мест. Счастливо оставаться.

— Подожди, — он улыбнулся, на мгновение превратившись в прежнего Тэда. — Извини, что я сорвался. В последнее время тут какая-то нервная обстановка. Все эти бессмысленные поиски… Её величество Изабелла Фабиани, которая меня терпеть не может. У меня в её присутствии даже руки мёрзнут.

— Ты преувеличиваешь, Тэд. У неё сейчас нет повода для хорошего настроения, но это ещё не значит, что она кого-то тут ненавидит. Это ты полон ненависти — к ней и к её сыну. Почему? Ты вообще ведёшь себя очень странно. То ты у нас почти ничего не помнишь, то вдруг, оказывается, помнишь даже родословную германарских правителей. Кто там законный сын короля, а кто нет…

— Я же говорил, что память постепенно возвращается, — хмуро ответил Таддеуш, явно раздосадованный тем, что за ужином нечаянно себя выдал. — А насчёт происхождения Гая… В Гаммеле многие догадываются, что он попросту ублюдок. И всегда догадывались. Слухи об этом ходили с самого его рождения. По-моему, ты едва ли не единственная, кто ничего такого не слышал.

Почти весь дальнейший разговор представлял собой монолог Таддеуша, яростно изливающего потоки грязи на принца Гая.

— Нисколько не удивляюсь, что он связался со злыми колдунами! Ему лишь бы верховодить, лишь бы иметь хоть какую-то власть! Да он готов душу продать дьяволу, лишь бы и тут быть принцем. Готов и колдунам служить, и любым мерзавцам, лишь бы ему было кем командовать! Принцем он, видите ли, привык быть! Да не принц он никакой, а жалкий ублюдок! Я уверен, что это правда! Достаточно взглянуть на его матушку…

— Не смей говорить о ней гадости! — резко перебила Илана. — Я знаю её лучше, чем ты.

— Ты уверена?

— Абсолютно. А вот тебя я, похоже, совсем не знала. Или я знала какого-то другого Таддеуша Бельски. Последний раз мы виделись с ним года полтора назад в Центральном парке… Знаешь, я ведь не верила, что ты умер. Я не верила в это, даже когда была на твоих похоронах. Теперь ты стоишь передо мной вроде бы живой и здоровый, я могу протянуть руку и коснуться тебя, но теперь у меня такое чувство, будто ты действительно умер.

Илана резко повернулась и пошла прочь. Немного побродив по дворцу, она отправилась в свою любимую гимеловую рощу. Эта роща была маленькая, но поскольку вплотную подходила к зеркальной скале и отражалась в ней, казалась бесконечной. Сегодня она выглядела не так красиво, как несколько дней назад. Все плоды были собраны — и с деревьев, и с кустов тимина, среди серебристой хвои которого уже не сверкали похожие на новогодние игрушки розоватые шишечки. Хвоя на одном из кустов высохла и потускнела. Это означало, что он погиб.

«Может, попробовать превратить его в снег?»

Подумав об этом, Илана коснулась куста и вздрогнула от неожиданности — так быстро он побелел и рассыпался.

«Интересно, а я смогу вернуть его к жизни?»

Положив ладонь на маленький сугроб, девочка мысленно приказала ему превратиться снова в куст. Мгновение спустя куст уже был на прежнем месте, такой же сухой и безжизненный.

— Оживи, — прошептала девочка, посыпав его снегом. И едва не подпрыгнула от радости, увидев, как тускло-серая хвоя засверкала серебряным блеском.

— Это ненадолго, дитя моё.

Илана вздрогнула и обернулась. Похоже, король стоял тут уже давно и наблюдал за ней. Какого чёрта он опять за ней следит?

— Извини, если напугал. Мне было интересно посмотреть, что у тебя получится. Если ты делаешь это первый раз, то результат просто потрясающий. Ты можешь стать очень сильным магом.

— Насколько я поняла, это проделывают многие здешние колдуны, не имеющие снежной крови.

— Нет, Линда, немногие. И скорее всего, как раз те, в чьих жилах эта кровь есть. Иланы и хатаны очень долго жили рядом. Нельзя сказать, чтобы они активно смешивались, но метисы в Айсхаране были всегда. Среди хатанских колдунов есть даже те, что способны воздействовать на вечный лёд. Ведь это они построили и разрушили ледяной замок, связывавший наши миры. Но вот делать мёртвое живым не может никто — ни хатанские колдуны, ни мы, снежные маги. Этот куст мёртв. Ты создала лишь видимость жизни. Скоро он снова станет сухим. Эта нечестивка Ралиана пыталась возвращать мёртвое к жизни. Она даже научилась ненадолго оживлять мертвецов. Эта тщеславная колдунья мечтала о бессмертии, да только вряд ли она получила то, чего хотела!

— А что она получила? И чего хотела?

— Да это тёмная история, — Айслинд махнул рукой, — и всей правды не знает никто. Лучше не будем об этом. Я хотел поговорить с тобой совсем о другом. Я бы очень хотел, чтобы мы стали союзниками. Вместе мы были бы очень сильны. К тому же мне нужен преемник. Или преемница. Я ещё достаточно бодр, но ведь я не вечен. А звезду правителя могу передать только тому, в ком я совершенно уверен.

— Я пришла в Айсхаран не за этим, король.

— Это ты так считаешь. Тебя привела сюда судьба. Иногда то, что кажется нам причиной, — всего лишь повод. Поиски принца Гая и других германарских детей — дело благородное, но это лишь часть проблемы, которую предстоит решить. Когда-то Айсхаран был счастливой, процветающей страной. Останься со мной, Линда, помоги снова сделать Айсхаран таким. Я помогу королеве Изабелле вернуть её непутёвого сына. Не имеет смысла убеждать её в глубокой испорченности этого юноши, она всё равно не желает ничего слушать. Она всегда считала и продолжает считать своего сына идеалом… Впрочем, как и любая мать. Я помогу и остальным германарским детям, но ты должна пообещать мне, что останешься здесь.

— Я ничего тебе не должна, король Айслинд. Не хочу тебя обижать, но мы знакомы совсем недавно, и я почти не знаю тебя. Перед кем у меня есть долг, так это перед моими друзьями, которые уже не раз выручали меня. Я вообще тебя не понимаю… То ты говоришь, что спасти принца Гая трудно, а то ты вдруг готов это сделать, если я выполню твои условия. Никогда не думала, что у королей в обычае торговаться.

— Что ты знаешь о королях, наивное дитя? Что ты знаешь о бремени власти? Чем только ни приходится порой поступаться, чтобы защитить своих подданных! Да, спасти Гая трудно. Я сделаю это, даже если это будет стоить мне и моим людям жертв, но жертвы должны быть хоть в какой-то мере оправданны. Я хочу заручиться твоей поддержкой, твоим обещанием остаться здесь и разделить со мной то бремя власти, которое я до сих пор нёс в одиночку. Ты из рода снежных магов, принцесса Линда. У тебя есть долг перед твоими предками и перед теми жителями Айсхарана, которые мечтают вернуть ему былое величие. Я глубоко уважаю твоих друзей, но им здесь не место. Во всяком случае пока. Здесь на них смотрят как на чужаков, их боятся, причём всё больше и больше. Ты ведь уже сама заметила, что здешние жители не доверяют чужеземцам. Если честно, я уже даже не уверен, что и дальше смогу гарантировать им безопасность. Я сильный маг, но я не всесилен. Им лучше покинуть этот мир. Ты умеешь открывать врата и сможешь видеться со своими друзьями, но ты должна присягнуть мне на верность и действовать со мной заодно. Вдвоём мы сумеем установить альянс между мирами.

— Я польщена твоим предложением, король, но оно столь неожиданно, что я не могу дать ответ сейчас же. Я должна подумать.

— Конечно, дитя моё, — улыбнулся Айслинд. — Времени у тебя достаточно. Начинается очередная буря, и мы все должны отдохнуть. Наши поиски оказались успешными. Теперь мы по крайней мере знаем, что Гай жив и отнюдь не бедствует. Не уверен, что мы сумеем вернуть ему душевное здоровье, но в одном я уж точно уверен: чистого и сильного духом не заставишь служить злу… Что с тобой, Линда?

Беседуя, Илана и король подошли почти вплотную к зеркальной стене, которую отделяло от рощи расстояние не более метра. И в какое-то мгновение Илане показалось, что вместо её и Айслинда отражений она видит в ледяном зеркале совсем других людей. Вернее иланов. Там были Снежный король и Снежный принц с картины Мартина. А за ними среди голубых деревьев смутно белело какое-то изящное строение, похожее на храм. Девочка зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, из зеркала на неё смотрели её и Айслинда двойники.

«Что за странное зеркало, — подумала Илана. — Словно осколок какого-то иного мира, более красивого и подлинного, чем этот, но увидеть его можно лишь на мгновение…»

— Что с тобой? — переспросил король, глядя на неё с тревогой.

— Да так, ничего. Эта роща кажется бесконечной… Из-за зеркала.

— Это обычная харадановая скала, которую я велел отшлифовать. Она сплошная, там даже пещер нет. Зеркала всегда создают иллюзию — не только магические, но и самые обыкновенные. А иногда мы видим то, что хотим видеть, не замечая того, что есть на самом деле. Почаще смотри на самих людей, принцесса Линда, а не на их отражения. Увы, мы слишком часто привязываемся к тем, кто нас не стоит.

Айслинд провёл по зеркалу ладонью и направился к арке, которая вела из рощи в тоннель, ведущий в свою очередь к озеру со сьюллами.

«Боже, сколько намёков, — размышляла Илана, глядя вслед королю. — Как же он хочет доказать, что я ошибаюсь в своих друзьях. Он хочет заполучить меня, максимально оградив меня от чьего бы то ни было влияния. Похоже, у него действительно грандиозные планы на мой счёт…»

Илана наклонилась и подняла сухую ветку тимина. Видимо, она осталась тут после того, как слуги вырубили старые кусты. Девочка попыталась хотя бы ненадолго оживить её, но ничего не получилось — наверное, эта ветка засохла уже давно. Тогда Илана сделала её ледяной. Ей почему-то вспомнилась Ралиана с кустом лилий в руке. Она подняла глаза и вздрогнула. Из зеркала на неё смотрела юная колдунья — точно такая же, какой её изобразили на одной из дворцовых стен. В руке у неё была усеянная белыми лилиями ветвь. Это длилось меньше минуты. Когда образ древней колдуньи исчез, Илана увидела своё собственное отражение, но что-то в нём было не так. А когда Илана поняла, что именно, ей стало не по себе. В руке её зеркального двойника был куст белых лилий… И в её собственной руке тоже! Вскрикнув, девочка выронила куст, который тут же превратился в ветку тимина. Примерно с минуту ветка выглядела, как живая. Потом серебристая хвоя потускнела, а стебель высох и из серого стал почти белым. Наверное, для того, чтобы ненадолго оживить давно погибшее растение, его надо сперва превратить в магический лёд… Но почему ветвь превратилась в куст лилий? И откуда взялась Ралиана?

«Но я же сама вспомнила о ней, — подумала Илана. — А может, это был знак? Это же она, Ралиана, отвела меня в те таинственные пещеры с ледяными саркофагами. Сейчас она опять меня куда-то зовёт…»

Девочка хотела открыть врата, но они не открывались, а изображение Ралианы постепенно тускнело и в конце концов исчезло совсем.

«Я просто устала, — решила Илана. — Опыты с трансформацией материи отнимают много сил. А может, король наложил на это зеркало какое-то заклятие?»

Она вспомнила, как Айслинд перед уходом провёл по нему рукой. Впрочем, думать об этом сейчас не хотелось. Илана чувствовала себя такой усталой, что ей хотелось лишь одного — поскорее добраться до кровати.

Уснула она быстро, но сон её был неглубок и тревожен. Ралиана звала её за собой, но врата не открывались, а огромный серебристый волк рычал и грозно скалил зубы. Потом он превратился в снежного кота, и подбежав к Илане, лизнул ей руку. Проснувшись, она увидела возле своей постели Лодди.

Кот повадился ночевать в её апартаментах, и девочка чувствовала, что его присутствие действует на неё успокаивающе. Сейчас Лодди был явно чем-то встревожен. Разбудив Илану, он подбежал к двери, прислушался и тихонько зарычал. Илана ничего не слышала, но она знала, что Лодди не стал бы волноваться понапрасну. Она подумала о своих друзьях, которым, возможно, сейчас тоже угрожает опасность и которые спокойно спят в своих комнатах, ни о чём не подозревая.

— Давай-ка прогуляемся, Лодди, — прошептала она и, подойдя к зеркалу, представила себе комнату Изабеллы.

На всякий случай Илана постаралась хорошо запомнить, как выглядят апартаменты, где разместили всех её друзей. Зрительная память у неё была идеальная. Именно такая, какая требовалась магу-страннику для зеркального перехода.

Королева спала, но стоило Илане и коту появиться в её комнате, тут же проснулась. И нельзя сказать, чтобы этот визит её удивил. Чувствовалось, что ощущение опасности не оставляет Изабеллу даже во сне.

— Кажется, в коридоре кто-то есть, — тихо сказала Илана. — Лодди что-то услышал, и у меня сразу возникло желание всех вас навестить. Не знаю вот только, можно ли вламываться к Лилиане или Томасу…

— Наведаемся сначала к Мартину и Хай-Веру и постучим в стену — спальня Томаса рядом.

Поскольку жилых помещений в этом крыле больше не было, Мартин предложил гаттану поселиться в его покоях. Хай-Вер тут же согласился, по-видимому, решив, что в чужом месте лучше держаться поближе к тем, кому доверяешь.

Минут через десять вся компания собралась в гостиной Изабеллы — король отвёл ей самые просторные апартаменты.

— Мне тоже показалось, что по коридору кто-то ходит, — пожала плечами Лилиана. — Но я не придала этому значения. Мы же не одни в замке, и по коридору в любое время может кто-нибудь пройти.

— Но Лодди был чем-то встревожен, — сказала Илана.

— Я тоже не могу позволить себе здесь глубокий сон, — проворчал Хай-Вер. — Ощущения смертельной опасности у меня пока нет, но есть чувство, что за нами следят. Надо быть начеку.

— А ведь король благодаря этому зеркальному переходу может в любое время пожаловать к любому из нас, — нахмурился Томас. — И не один, а с кем-нибудь из своих верных слуг. Наш гостеприимный хозяин очень много скрытничает, а наша любознательность раздражает его всё больше и больше.

— Это так, — покачала головой королева. — Чем больше он раздражается, тем шире его улыбка. Сегодня вечером мы с ним довольно долго беседовали. Он обещал, что поможет мне вернуть сына, и убеждал, что сразу после этого нам с Гаем следует покинуть Айсхаран. И вообще всем нам, кроме Иланы… Вернее, Линды. Он и его преемница принцесса Линда решат все остальные проблемы, найдут какое-то там зеркало, вернут в Гаммель детей…

— Но почему мы не можем остаться тут и помочь им? — удивился Томас.

— Якобы потому, что мы чужаки, а чужаки в последнее время очень нервируют здешнее население. Оказывается, к Айслинду уже не раз приходили послы, которые просили его избавиться от чужеземных гостей. Дескать в Айсхаране уже натерпелись от чужеземцев. Король боится, что, оставляя нас здесь, рискует лишиться доверия своих подданных. А главное — боится за нас. Если нам не доверяют, то могут устроить на нас покушение. Причём он не ручается даже за своих слуг и за тех людей, которым дал приют в этом замке. Они ему, конечно, преданны, но каждому в душу не заглянешь. Больно уж они напуганы и озлоблены тем, что происходит в последние годы. Ну а Илана для здешних своя. Она же из снежных магов и к тому же родственница самого короля. Наш дорогой хозяин заверил меня, что ему очень жаль с нами расставаться, но для нашего же блага нам сейчас лучше покинуть Айсхаран. Я поняла, что он опять темнит, однако сочла за благо не спорить и пообещала серьёзно подумать над его словами. Хотела сразу обсудить всё это с вами, но обнаружила, что вы все уже закрылись в своих комнатах и спите.

— Не гарантирует безопасность? — усмехнулась Лилиана. — Замечательно. Он вполне может сам организовать покушение, а потом заявить: «Разве я не предупреждал?»

— Сомневаюсь, что он организовал его уже сегодня, — сказала королева. — Ведь я не спорила с ним и даже недовольства не выражала. И в случае моего согласия он вроде как намерен помочь мне встретиться с сыном, а значит, готов потерпеть наше присутствие здесь ещё несколько дней. Ему важно хорошее отношение Иланы, и он надеется на нашу сговорчивость.

— И на мою, — угрюмо добавила Илана.

Она вкратце изложила друзьям свой вечерний разговор с королём.

— Сначала я разозлилась, но потом тоже сообразила, что лучше не спорить. Да вот только Айслинд не дурак и прекрасно понял, что я не в восторге от всего этого.

— Итак, что мы имеем? — Томас глубокомысленно поднял одну бровь. — Мы уже настолько раздражаем нашего дорогого хозяина, что он более не может гарантировать нам безопасность. Но два-три дня относительной безопасности у нас ещё имеются — при условии примерного поведения. Но поскольку безопасность всё же относительная, а я со своей стороны не могу гарантировать примерного поведения, нам следует быть начеку днём и ночью.

— Может, нам лучше всем ночевать в одной комнате? — предложил Хай-Вер. — Я сплю почти так же чутко, как Лодди…

— А может, нам вообще лучше спать в другом мире! — перебила Илана. — В Блэквуде мне отвели просторные покои — я же там иногда ночевала. Там две комнаты, так что дамы могут спать в одной, а кавалеры в другой. Я, конечно, прекрасно помню, как выглядят мои покои в королевском дворце, но не уверена, что они сейчас пустуют. Да и вообще нам слишком опасно появляться во дворце. Более безопасного места, чем Блэквуд, я не знаю.

— А ты можешь сделать так, чтобы… мы переместились не сразу? — спросила Лилиана. — Хотелось бы сперва хорошенько изучить то место, куда мы собираемся попасть. А то шагаешь в туман…

— Но мы же видим это место, когда Илана открывает врата, — удивился Хай-Вер. — Или я чего-то не понимаю…

— Вы видите место таким, каким я его запомнила и вызвала в ледяном зеркале, — пояснила Илана. — Важно, чтобы это место было реально и чтобы хотя бы в какой-то момент своего существования выглядело так, как я его изобразила. А уж каким оно является в момент перехода, я знать не могу. То, что вы называете туманом, и есть мост между мирами. Мне это никто не объяснял, но я это чувствую, хотя тоже не могу объяснить, почему… Надо успеть совершить переход, пока мост не исчез. Пару раз врата открывались передо мной, и я видела Айсхаран… Думаю, я видела его таким, каким бы он был, если бы я тогда туда перешла. Но это были случаи, когда врата открывала не я… Вернее, не только я. Возможно, так бывает, когда врата открывают с обеих сторон. Но в Блэквуде открывающих врата нет. Я постараюсь немного рассеять туман, сделать так, чтобы мы успели увидеть комнату, но, боюсь, на подробное изучение места времени не будет — врата могут закрыться… Впрочем, не страшно. Я их снова открою…

— Но ведь при этом ты потратишь вдвое больше сил, чем если бы открыла их один раз? — спросила королева.

— Да, но безопасность важнее.

— Поступай как знаешь, только, пожалуйста, постарайся беречь силы. Одному Богу ведомо, сколько нам ещё всего предстоит.

Блэквудский завод и примыкающие к нему взлётно-посадочные площадки были со всех сторон окружены лесом, который состоял главным образом из сосен с тёмной, почти чёрной хвоёй. Они-то и дали название как восточной окраине Гаммеля, так и всей заповедной зоне, что простиралась от города до Торфяных болот[5]. Джанни Моретти отвёл своей юной сотруднице две смежные комнаты на четвёртом этаже. Все окна выходили на взлётно-посадочное поле, к высокой ограде которого вплотную подступали могучие сосны. Илана любила смотреть по утрам, как из-за леса поднимается солнце, окрашивая всё вокруг в ярко-лиловые и пурпурные тона, постепенно переходящие в оранжевые и золотые. Суровая, мрачноватая красота этого места завораживала девочку. Кто-нибудь из исследовательской группы нет-нет да засиживался до рассвета в своей лаборатории, но завод в ночное время не работал. Илане казалось, что только там, в Блэквуде, она и видела настоящие ночи — тихие и тёмные, совершенно не похожие на пронизанные отблесками реклам, фонарей и многоголосым эхом всевозможных звуков ночи большого города.

В Айсхаране по ночам тоже было тихо, но, несмотря на почти полное отсутствие фонарей, очень светло. Во всяком случае, здесь, в горном замке, окружённом белыми скалами и башнями из магического льда, который слегка светился, даже если в небе не было ни луны, ни звёзд. На рассвете комнату заливало нежно-розовым сиянием. Когда же утреннее зарево угасало на ледяных и снежных склонах гор, пейзаж за окном казался Илане жемчужной мозаикой на перламутровом фоне. Она любила это волшебное мгновение, когда утро переходит в день, но ещё им не стало.

Открывая врата в Блэквуд, Илана понятия не имела, какое там сейчас время суток. Увидев сквозь туман усеянную розоватыми бликами комнату, девочка решила, что в её мире ранее утро. Комната была пуста.

— Скорее! — скомандовала Илана. — Туман рассеивается!

— Кажется, всё в порядке, — сказал Мартин, когда все семеро, включая Лодди, оказались в блэквудских апартаментах Иланы.

Томас, держа наготове кинжал, заглянул в соседнюю комнату.

— Там тоже никого, — удовлетворённо констатировал он. — Теперь действительно можно сказать, что всё в порядке.

У Иланы же такого ощущения не было. Она чувствовала — что-то не так. Откуда этот жемчужно-розовый свет, пробивающийся сквозь лёгкие оконные занавески? Похоже, здесь действительно раннее утро, но она никогда не видела в Блэквуде такой зари. Здесь все цвета ярче и резче. Это нежное сияние напоминало рассвет в горном королевстве Айсхарана, когда солнечные лучи раскрашивают золотыми и розовыми бликами ледяные вершины и башни дворца. Такое впечатление, будто что-то случилось с пространством и временем и два мира наложились друг на друга, вызывав к жизни какой-то иной мир, имеющий сходство с обоими.

Илана подошла к окну и, раздвинув занавески, оцепенела. Сперва она решила, что снова оказалась в Айсхаране и смотрит из окна своих покоев на окружающие королевский замок ледяные вершины. Но минуту спустя она поняла, что это не горные вершины и не башни ледяного дворца Айслинда. Здание окружали ледяные корабли, на гладких белых корпусах которых угасали последние лучи утренней зари.

Глава 2. Ловушки

— Это и есть Блэквуд? — спросил Хай-Вер.

— Я уже ни в чём не уверена, — хмуро ответила Илана, — но комнаты выглядят точно так же, как те, что мне отвели в Блэквуде по распоряжению Джанни Моретти.

— Да и лес на горизонте, по-моему, не изменился, — добавила девочка посмотрев в окно. И тут же, спохватившись, задёрнула занавески. — Совсем их лучше не раздвигать, мы должны быть осторожней. Кажется, мне не удалось перебросить вас в более безопасное место. Мои апартаменты не изменились, Блэквудский лес тоже, но многое тут изменилось. И явно не в лучшую сторону.

— Похоже, колдуны Айсхарана захватили Германар, — мрачно констатировала Лилиана. — Иначе откуда тут эти проклятые ледяные корабли!

— Да, — покачала головой королева, — стоило покинуть страну на неделю-другую, и тут уже чёрт знает что творится… То есть, тут, конечно, давно чёрт знает что творится, но это уже слишком. Я должна срочно связаться с лордом Джаддом…

— Ни в коем случае, ваше величество, — мягко возразил Томас. — Мы не знаем, что сейчас происходит во дворце. Мы не должны никак себя обнаруживать, пока более или менее не разберёмся в ситуации.

Королева нахмурилась, но, подумав, кивнула. Минут пять все шестеро внимательно изучали из окон окрестности. Ледяных кораблей вокруг завода был не один десяток. Возле них мельтешили многочисленные фигурки, среди которых беглецы рассмотрели не только человеческие.

— Будь я проклят! — прорычал Хай-Вер. — Тут полно гаттанов. У нас есть бойцы-наёмники, которые по контракту служат в разных мирах Федерации. Их особенно много на Майдаре. Интересно, кому они служат здесь?

— Да здесь и феррины имеются, — сообщил Томас. — Тоже весьма искусные бойцы.

— Это вон те четырёхрукие с маленькими головами? — спросила Лилиана.

— Они самые. Люди-ящеры с памятью компьютера, огромной физической силой и способностью развивать скорость 150 километров в час. Выносливы, кожа такая, что никакой брони не надо, почти не спят, зато жрут за десятерых. И несмотря на прекрасную память, туповаты. Впрочем, когда от солдата мозги требовались? Главное — чтобы приказы выполнял. И чьи же они тут приказы выполняют?

— Уж никак не Джанни Моретти, — сказала Илана. — Он тут явно уже не хозяин. Прежде всего я хотела бы выяснить, что с лучилось с ним и его людьми. Я втянула их в опасную авантюру и не прощу себе, если они из-за этого пострадали…

— Джанни и его друзья — взрослые люди, — перебил Мартин. — И большие любители авантюр. Они знали, во что ввязываются. Ради Бога, перестань взваливать на себя вину за все беды, которые происходят вокруг. Лучше поищем настоящих виновников этих бед.

— Тише! — глухо пророкотал Хай-Вер. — По коридору кто-то идёт. Кто-то один. Судя по шагам, альфа-гуманоид[6]. Больше на этаже никого — я чувствую. У нас есть возможность взять «языка».

Гаттан распахнул дверь, едва незнакомец с ней поравнялся. Мгновение спустя он уже оказался в комнате с кляпом во рту, беспомощно барахтаясь в огромных лапах Хай-Вера. Пленник был парнем лет двадцати в серой военной форме. Сообразив, что ему не вырваться, он затих, но едва гаттан ослабил хватку, попытался нажать на какую-то кнопку на своём браслете.

— Спокойно, приятель! — Томас схватил парня за руку и снял с него браслет. — Постарайся уяснить: любое лишнее движение и лишний звук могут стоить тебе жизни. Чем лучше будешь себя вести и чем честнее ответишь на наши вопросы, тем больше у тебя шансов выжить. Ты согласен на наши условия?

Пленник кивнул. Хай-Вер почти бережно усадил его на диван и избавил от кляпа.

— Кому ты служишь? — спросила Изабелла. — На твоей форме нет никакой эмблемы.

— Пока нет, — промямлил парень, пугливо косясь на Лодди. — Но мне обещали, что когда тут наведут порядок, я буду носить форму королевского гвардейца. Да вот только мне уже ничего этого не надо. Единственное, о чём я сейчас мечтаю, так это вернуться домой, в Кентберри… А эта зверюга…

— Эта зверюга не тронет тебя, если будешь вести себя благоразумно, — заверила пленника королева. — Кентберри… Это ведь на востоке Майдарского герцогства? Когда оно успело превратиться в королевство?

— Оно ни во что не превращалось, леди.

— Тогда гвардейцем какого королевства ты намерен стать?

— Того самого, на территории которого вы находитесь, леди. Германарского.

— Вот как? — вскинула брови Изабелла. — А я-то наивно полагала, что нахожусь на территории своего королевства.

— Перед тобой Изабелла Германарская, дурень, — пояснила Лилиана.

— Можешь сесть, — махнула рукой королева, когда пленник, покраснев, вскочил с дивана. — Кажется, ты воспитан в уважении к законной власти. Тогда как ты оказался в рядах мятежников?

— Я… Я ничего против вас не имею, ваше величество, просто я… Моя семья по уши в долгах, а жалованье, которое платит своим солдатам герцогиня, втрое выше, чем жалованье в федеральных войсках. И потом… Говорили, что вас уже нет в живых. Или будто бы вы во власти каких-то демонов. В стране беспорядки. Её светлость сказала, что мы призваны восстановить порядок и помочь законному правителю занять германарский трон.

— Законному правителю? Это кому?

— Принцу, которого вы не то отправили в изгнание, не то пытались извести злыми чарами. А он уцелел и намерен вернуться… Я всего лишь повторяю то, что слышал, ваше величество. Я не местный. Я вас не узнал, поскольку никогда не видел… Я совсем запутался и сто раз уже пожалел, что во всё это ввязался. Знал бы я, что герцогине служат всякие чудища и нелюди… А теперь, пока не отработаю контракт, деваться некуда.

— Контракт? — присвистнула Лилиана. — Армия, в которой ты служишь, является незаконным формированием…

— Как и армия любого майдарского олигарха, — уныло согласился пленник. — И не только майдарского. Но они имеют право нанимать вооружённую охрану для себя и своих семей, для своих промышленных объектов. И ещё сопровождающих при перевозке продукции, которую постоянно поставляют на разные планеты Федерации… И нигде не оговорено, какое количество охранников они могут нанимать. С каждым наёмником заключается контракт, так что всё выглядит законно…

— Ну, это если особо не приглядываться, — усмехнулась Изабелла. — В обязанности такого наёмника, как ты, входит охрана герцогини и её собственности, будь то один из её домов, промышленный объект или продукция какого-либо из её предприятий. А то, что мы видим здесь, — захват чужой собственности. Сомневаюсь, что ты подписывал документ, где оговорена твоя готовность участвовать в разбойничьих налётах и попытках государственного переворота на других планетах.

— Конечно, я ничего такого не подписывал, но… Мне всё равно некуда деваться. Расчёт я должен получить только после окончания операции, так что денег на дорогу домой у меня нет. К тому же говорят, герцогиня Левенхольд не прощает измен. Того, кто поклялся ей служить и нарушил клятву, она из-под земли достанет. На любой обитаемой планете.

— Как тебя зовут?

— Фрэнсис Доун, миледи. Можно просто Фрэнк.

— Вот что, Фрэнк, возможно, мы и поможем тебе освободиться от этого так называемого контракта, но и ты нам должен помочь. Согласен?

— Да, миледи, я вас слушаю.

— Как давно захватили Блэквуд и где его прежние хозяева? Джанни Моретти, его исследовательская группа и вообще все те, кто на него работал.

— Завод мы заняли три дня назад, в воскресенье. Работников тут почти не было, только Моретти и его компания… Ну, учёные эти. Их всех заперли в подвале. Я даже знаю где. Это недалеко от продуктового склада, а меня туда постоянно посылают.

— Они все живы?

— Пока да. Герцогиня намерена поторговаться с дядюшкой Джанни Моретти. Она и Рудольфио Моретти давние соперники, а теперь у неё такой козырь на руках! Пока она не намерена убивать ни Джанни, ни его учёную братию. Эти башковитые парни её не на шутку заинтересовали, особенно Пит Уотсон. Он вроде как что-то там про вечный лёд выяснил, а что именно, говорить не хочет. Пока они целы, но, боюсь, скоро герцогине надоест церемониться с этими ребятами.

— Значит, медлить нельзя, — нахмурилась Илана. — Ты точно знаешь, где их держат?

— Знать-то я знаю, но связываться с теми, кто их охраняет, не намерен — лучше убейте сразу! Я согласен сражаться с кем угодно, но только не с живыми мертвецами. Да это и бесполезно. Мёртвых не убьёшь — они уже мертвы, а они способны убивать, как машины. Тот, у кого нет души, не знает жалости…

— Что за чушь? — поморщилась Лилиана. — Какие ещё мертвецы?

— Я не знаю, откуда они. Наверное, с той самой планеты вечного холода, где герцогиня покупает ледяные корабли и автолёты. Это не чушь, это колдовство. В армии герцогини полно нелюдей. Они ужасны, и от них веет холодом…

— Я знала, что мадам Левенхольд не останется в стороне, — сказала Изабелла. — Не удивлюсь, если выяснится, что она замешана во всей этой истории ещё больше, чем Отто Грундер с его «Транс-Холодом». Илана, ты когда-нибудь была в подвале этого здания?

— К сожалению, нет, — поняв, к чему клонит королева, ответила девочка. — И весьма смутно представляю, что и как там выглядит, но, думаю, мы сможем найти выход…

Она достала из ящика стола миниатюрный пульт и включила видеосистему.

— Слава Богу, всё работает! Здесь в каждом компе есть видеокарта здания. Интерьеры всех его помещений — и жилых, и служебных… Вообще всех. Вот, к примеру, мои комнаты. Как видите, почти точное изображение всего, что тут есть. А вот как побыстрее дойти до главного входа…

Илана нажала на жёлтую кнопку. Изображение комнаты отдалилось. Теперь это был вид сверху — действительно как на карте. Светящаяся жёлтая стрелка потянулась из комнаты, петляя по коридорам и лестницам и указывая кратчайший путь к выходу из здания.

— Это на случай эвакуации, — пояснила девочка и нажала на другую кнопку. — Вот дорога к запасному выходу в этом крыле. А вот в подвал — там укрытие… Джанни каждого работника заставлял ознакомиться с этим видеопланом — мало ли что… Он считал, что вообще полезно как следует изучить место, где проводишь много времени. Чем лучше знаешь здание, тем проще сориентироваться в случае чего. Тут есть схема каждого этажа. Все помещения пронумерованы. Набираешь нужный номер — и перед тобой изображение комнаты. Или коридора… Разработчик этой программы — дизайнер. Джанни хорошо ему заплатил и главным образом за то, что тот так точно воспроизвёл все интерьеры. Гораздо легче ориентироваться по плану, если он не схематичен, а содержит точные изображения знакомых помещений. Однако, ближе к делу… Вот коридор в подвале этого крыла. Фрэнк, они где-то здесь?

— Да, в комнате, забитой каким-то старым инвентарём, рядом с продуктовым складом. Та-а-к, склад вот здесь, а эта комната, кажется, справа. По-моему, вот она, под номером 027.

— Сейчас я её открою.

Илана набрала на пульте номер комнаты, и все увидели на экране просторное помещение без окон, с высокими стеллажами и маленькой дверью с надписью «closet».

— Да, это та самая комната, — кивнул Фрэнк. — Сейчас она забита всяким хламом, но это точно она.

— Охрана где — там или снаружи? — спросил Хай-Вер.

— Охранники в коридоре, у дверей. К пленным заходят, только когда поесть приносят — в восемь утра, в три и около восьми вечера. Кормят их паршиво… К ним ещё пару раз герцогиня заходила — для разговора, но сейчас её тут вообще нет. По-моему, она в город улетела.

— Сейчас я их приведу, — Илана кинулась в ванную. — Надо только зеркало сделать…

— А куда она собралась? — удивился пленник.

Он с недоумением наблюдал, как странная беловолосая девочка, принеся из ванной воду, покрывает стену слоем льда. Потом она сделала несколько ледяных шариков и рассовала их по карманам.

— Давай-ка я с тобой, — предложил Хай-Вер, — на всякий случай…

— Я тоже, — решительно сказал Мартин. — А Лилиане с Томасом лучше остаться здесь. Опять же таки на всякий случай. Мы не можем полностью доверять тому, с кем знакомы пять минут. И вдруг сюда кто-нибудь войдёт…

— А ты уверена, что получится? — встревожилась королева, когда в ледяном зеркале возникло изображение комнаты 027. — Всё же ты там не была…

— Изображение должно быть точным. Когда построили здание, эта комната выглядела именно так. Не волнуйтесь, мы скоро.

С этими словами Илана шагнула в серебристый туман. Хай-Вер и Мартин последовали за ней. А когда туман рассеялся, девочка увидела перед собой знакомые изумлённые лица. Джанни Моретти и вся его компания была здесь. Несмотря на ранний час пленники не спали. Выглядели они измождёнными, но следов побоев Илана не заметила. Первым оправился от изумления Пит Уотсон. Он вообще редко чему-либо удивлялся, а магия была для него чем-то вроде одного из направлений в науке, непопулярного в современном мире, но заслуживающего уважения не меньше, чем любое другое научное направление.

— Откуда ты, прелестное дитя? — вопросил Пит, придав голосу как можно больше театральной патетики.

— Долго рассказывать, — Илана растопила ледышку и покрыла тонким слоем льда одну из стен. — Сейчас тут появится картинка, а потом туман. И вы все дружненько последуете туда за мной. Ясно?

— За тобой хоть куда, моя принцесса, — улыбнулся Джанни.

Через минуту все были в апартаментах Иланы.

— Что происходит? — растерянно пробормотал Фрэнк. — Откуда они тут? И как она… Юная леди ходит сквозь стены?

— Да, примерно так, — кивнул Мартин. — И ты сейчас тоже пойдёшь…

— Да ни за что! Господи, от одних колдунов да к другим…

— Хватит причитать, — прорычал Хай-Вер. — А то мне придётся тебя оглушить. Оставить здесь мы тебя не можем — ещё поднимешь тревогу. Ты пойдёшь с нами, и бояться тебе нечего. Королева обещала тебе помощь, так изволь же не оскорблять её своим глупым недоверием.

— И куда же мы пойдём? — поинтересовался Томас.

— Я хорошо помню особняк Джанни, — сказала Илана. — Особенно тот зал, где была вечеринка, и террасу. Как ты думаешь, там сейчас безопасно?

— Не уверен, — нахмурился Джанни. — Люди герцогини ищут результаты наших исследований… Они считают, будто есть что-то ещё, кроме того, что они нашли тут. Думаю, они уже весь дом вверх дном перевернули. И они вполне могут быть там сейчас. Насколько я понял, наша колдунья научилась ходить сквозь стены, но при этом она должна точно представлять себе то место, куда хочет отправиться.

— Ты всё понял правильно, — вздохнула Илана. — Сейчас попробую вспомнить какое-нибудь место, куда нам следует перебраться хотя бы на время. Оставаться здесь нельзя.

— Это точно, — согласился Хай-Вер. — По коридору опять кто-то идёт. И на сей раз не один…

— Вспомнила! — оживилась Илана. — Лидонский дендрарий. Там есть очень милая рощица с павильоном для отдыха. Мы с герцогиней заходили туда перекусить… Я очень хорошо запомнила это место. К тому же сейчас там должна быть ночь, так что наше появление будет не так заметно, как днём… Сколько сейчас?

— Семь десять, — сказал Фрэнк.

— Вот и отлично! Значит, там чуть больше полуночи.

Ещё не привыкшая к новым «фокусам» Иланы блэквудская компания зачарованно смотрела, как в ледяном зеркале проступает яркая картинка: изящный павильон с голубой крышей и лазуритовыми колоннами, окружённый приземистыми деревцами. Илана даже помнила, как они называются — асвиллы. Среди их широких тёмно-лиловых, с изумрудной каймой листьев красовались белые и розовые бутоны.

— А ты уверена, что там безопасно? — спросил астроном Дэнни Браундер, самый юный в исследовательской группе и, как поговаривали, самый одарённый после Питера Уотсона.

— Стопроцентной безопасности гарантировать не могу, — призналась Илана. — Но вряд ли нам там что-то может угрожать…

— Если хочешь, можешь остаться здесь, Дэн, — язвительно сказал Джанни.

— Ну уж нет…

— Тогда помалкивай и не мешай ей сосредоточиться.

Как ни бодрился Джанни, чувствовалось, что он подавлен гораздо больше других. Племянник Рудольфио Моретти привык всё держать под контролем. Это был его завод, а эти люди, попавшие сейчас в переделку, были не просто его друзьями. Они на него работали, следовательно он отвечал за их безопасность. Но обеспечить их безопасность он не сумел. Причиной этой минутной вспышки гнева были чувство бессилия и стыд. Дэнни всё понял и не рассердился. А поскольку шаги и голоса в коридоре стали громче, едва ли не первый шагнул вслед за Иланой в зыбкий, льдистый туман.

Здесь действительно была ночь. Возле павильона горели два неярких фонаря, при свете которых обрамлённая асвилловыми ветвями арка входа казалась преддверием какого-то сказочного королевства.

— А где цветы? — удивился Дэнни. — Мы же только что видели на этих деревьях цветы…

— В это время года лиана варрум не цветёт, — пояснила Илана. — Я запомнила это место таким, каким оно было в начале осени, когда я гостила у герцогини.

— Если у вас тут есть знакомая герцогиня, то мы ведь можем попросить у неё защиты и убежища, — предложил Фрэнк. — А если она ещё и член Майдарского совета олигархов…

— О, она его главный член, — усмехнулась Илана. — Но поскольку мы только что от неё сбежали, просить у неё защиты было бы в высшей степени неразумно.

— Так вы знакомы с герцогиней Левенхольд! — опешил парень. — Тогда я вообще ничего не понимаю…

— Ты и не обязан всё понимать, — перебил Джанни Моретти. — И говори потише — полицейские патрули бывают в парках и по ночам. Кстати, у меня тоже есть на Майдаре знакомые. Друг моего дяди Серджио Аварес живёт в Пятом округе, на самой окраине. Илана, где тут ближайшая транспортная стоянка?

— И мы завалимся к нему целой оравой…

— Он друг моего дяди, а вы мои друзья. Серджио с радостью примет нас всех и не спросит ничего лишнего.

— Боюсь, что нам пора возвращаться в Айсхаран. У нас ещё остались там дела, а если мы утром не выйдем к завтраку, король Айслинд что-нибудь заподозрит.

— В Айсхаран? — присвистнул Питер. — Так вот вы где пропадали… А можно мне с вами?

— Тогда нам придётся объяснять, кто ты и откуда, а это опять таки создаст лишние проблемы.

— Насколько я понял, вы возвращаетесь во вражье логово, — нахмурился Джанни. — Мне не хочется оставаться в стороне, тем более что теперь у меня есть личные счёты с мадам герцогиней, а она, судя по всему, тоже связана с Айсхараном. Иначе откуда у неё ледяные корабли?

— Интересно, с кем именно она там связана, — сказала Изабелла. — Король Айслинд, в замке которого мы сейчас гостим, постоянно твердит о хатанских колдунах — якобы всё зло от них. А всё ли? В том снежном королевстве загадок не меньше, чем снега.

— А самой большой загадкой является этот самый снег, — ухмыльнулся Питер. — Из-за него-то она нас и сцапала. Ко мне она отдельно подъезжала. Хотела, чтобы я работал в её исследовательской группе, которая сейчас занимается анализом голубого льда. Его осколки нашли в Танхае, где у герцогини титановые шахты. Помните историю о загадочном кометном ядре, которое якобы прилетело к нам из другого измерения? Говорят, материя, из которой оно состоит, — ключ к тайне происхождения вселенной. Более того, она обладает какими-то удивительными свойствами… Какими точно, не знает никто. Вроде бы, она дарит его обладателю власть над пространством и временем, только вот подчиняется этот таинственный лёд не каждому. Но герцогиня надеется, что, если все его свойства будут должным образом изучены, она тоже сумеет использовать его в своих целях. На неё работает целый штат исследователей, но результатов пока никаких.

— Я слышала про этот голубой лёд, — задумчиво произнесла королева. — Но, насколько мне известно, он сразу попал в секретные лаборатории Военного ведомства Федерации…

— Попал, но не весь, — уточнил Питер. — Не забывайте, что осколки были найдены на территории, принадлежащей герцогине, и ей удалось кое-что, как говорится, заныкать.

— Она сделала тебе весьма заманчивое предложение, — заметила Лилиана. — Признайся, ведь тебе было бы интересно поработать над этой проблемой?

— Интересно, — согласился молодой учёный. — Но главная проблема тут в том, на кого работать. У меня договор с Джанни Моретти, который уже давно финансирует все мои исследования. Я не из тех, кому нарушить договор — раз плюнуть.

— А если бы я тебя сам отпустил? — тихо спросил Джанни.

— Я бы расценил это как предательство с твоей стороны. И я бы попросил больше не задавать мне таких вопросов.

— Хорошо, — улыбнулся Джанни. — А о чём так глубоко задумалась наша Снежная Принцесса?

— Об этом самом голубом льде. Возможно, его-то мы и видели в перстне короля Айслинда. Он сказал, что это камень линдимин — «звёздный осколок» в переводе с древнего языка. Якобы его добывают высоко в горах. Я почти уверена, что, когда мы летели на ледяном корабле, Айслинд открывал врата при помощи своего перстня. Он прикасался к камню, я это видела. Власть над пространством и временем… Не знаю, как насчёт времени, но над пространством точно. Однако, нам пора возвращаться. Джанни, ты не поможешь ему добраться до Кентберри? — Илана кивнула в сторону Фрэнка. — У него там семья.

— Даже не знаю, что я им скажу, — приуныл парень. — Я ведь обещал заработать…

— Скажешь, что незаконные способы зарабатывать чреваты весьма плачевными последствиями, — посоветовала Лилиана.

— Но ведь её светлость… Она ведь как бы действует на благо Федерации. В Германаре беспорядки…

— И она задалась целью навести там порядок, — насмешливо подхватила Лилиана, — вместе с хатанскими колдунами, которые уже давно эти самые беспорядки и провоцируют. Вернее, провоцировали. Теперь это уже вооружённый захват страны…

— Да говорят, эти снежные колдуны не все одинаковы. Одни действительно хотят захватить Германар и… вообще всю вселенную. Отто Грундер с ними спелся, но ему это только боком вышло…

— Да? — вскинула брови королева. — И каким же боком ему это вышло?

— Его убили. Подробностей не знаю, но, говорят, он стал жертвой своего же собственного заговора. Его жене пришлось продать контрольный пакет акций Дэвиду Хотторну и вместе с дочерью бежать на Эдем. «Транс-Холод» им больше не принадлежит, хотя кое-какие дивиденды они получать будут.

— Дэвиду Хотторну? — переспросила Изабелла. — Прихвостень герцогини Левенхольд. Можно считать, что теперь «Транс-Холод» принадлежит ей. Эта женщина ещё опасней, чем я думала.

— Лично мне нет дела до разборок между сильными мира сего, — пожал плечами Фрэнк. — Ясно, что герцогиня не ангел, зато она нашла в том холодном мире союзников, и они вроде как намерены помочь восстановить в Германаре порядок и справедливость.

— Но ты же сам знаешь, что она незаконно заняла завод и арестовала его владельца, — напомнил Джанни Моретти.

— Да, но весь Германар говорит, что вы и ваши люди спелись с ледяной демоницей, которая заодно с хатанскими колдунами. Теперь я, кажется, понял, о ком шла речь… — Фрэнк робко покосился в сторону Иланы. — Якобы блэквудская лаборатория работает на неё, и это соединение науки со злой магией может принести стране и вообще всему миру огромный вред. Я лишь пересказываю то, что слышал. Похоже, я ни черта во всём этом не понимаю. Ясно одно — заработать не заработал, только в очередной раз влип в историю. Отец опять скажет: «Так и знал, что надеяться на него…»

— Могу предложить тебе другую работу, — сказал Джанни.

— А какую? — оживился незадачливый наёмник.

— Поговорим об этом в доме Авареса, после горячей ванны и хорошего ужина. Илана, я бы не хотел терять связь с вашей компанией, но, насколько я понимаю, никакие доступные мне технические средства не помогут мне связаться с миром, который находится где-то в другом измерении. Я хочу знать, всё ли с вами в порядке, и иметь возможность прийти к вам на помощь.

— Мне тоже как-то не по себе, что я буду нежиться в горячей ванне в то время, как вы отправитесь обратно в тот жуткий мир, — признался химик Джон Хантер.

— Тот мир не более жуткий, чем этот, — заверила его королева. — И вам всем необходимо восстановить силы после всего, что с вами случилось.

— Кажется, у меня есть план, — подумав, сказал Джанни. — Я спрячу под корнями этого дерева — вот этого, с раздвоённым стволом, запомните его хорошенько… Я спрячу маленький голопроектор. Там будут картинки: дом Авареса, моя вилла на Авалоне, мой дом на Эдеме. Если что, вы можете перебраться сюда, а потом в любое из этих мест. И ещё… Илана, может, мы завтра встретимся? Я хочу знать, как у вас там дела и когда мы сможем к вам присоединиться.

— Хорошо, — кивнула девочка. — Оставь тут этот проектор, и я навещу тебя в доме Авареса. А сейчас нам пора.

Илана сделала на стене павильона ледяное зеркало и вызвала в нём изображение своей комнаты. Минуту спустя гости короля Айслинда снова были в его замке.

Как ни странно, они даже не опоздали к завтраку. Тем не менее король был явно чем-то встревожен, хоть и старался этого не показывать.

«Мы отсутствовали совсем недолго, — размышляла Илана. — Неужели это не осталось незамеченным. Впрочем, неудивительно, если за нами следят».

— Дорогая Изабелла, — сказал после завтрака король. — Чтобы устроить тебе встречу с сыном, я должен кое с кем переговорить, но тебя на эти переговоры взять не могу — слишком опасно. Предлагаю вам всем сегодня отдохнуть.

Гости не возражали.

— Мне действительно не мешает немного отдохнуть, — призналась Илане королева. — Я совершенно не выспалась. Как подумаю о том, что в Германаре творится, так сон вроде проходит, а потом снова наваливается… По-моему, ребята тоже зевают.

Она с улыбкой показала на Мартина, который отчаянно старался подавить очередной зевок, и Лилиану, клюющую носом над едва начатым десертом. Илану тоже клонило в сон.

«Ничего удивительного, — подумала она. — Спали мы сегодня мало, зато приключений для одной ночи было достаточно».

Закрывшись в своей комнате, Илана легла в постель и тут же отключилась. А когда открыла глаза, обнаружила, что проспала до глубокого вечера. Часы — контрабандный товар из Германара — висели как раз напротив кровати. Тонкая рубашка промокла от холодного пота и противно липла к телу. Илана знала, что проснулась от кошмара, но содержание сна ей не запомнилось. Мысли путались, во рту пересохло. Девочка потянулась к кувшину с водой, стоявшему на столике возле кровати, но тут же снова упала на подушки. Малейшее движение отзывалось болью во всём теле. Сцепив зубы, она всё же добралась до кувшина и напилась, проливая воду на кровать. Жажда утихла, но самочувствие не улучшилось. Собственная голова казалась Илане тяжёлой, как пудовая гиря.

«Да что это со мной? От чего я могла заболеть? Может, Айслинд нас чем-то отравил за завтраком?»

Эта мысль наполнила сердце девочки страхом — не столько за себя, сколько за друзей. Если ей так плохо, то каково им? Ведь люди слабее иланов и менее устойчивы ко всякого рода отраве.

Превозмогая слабость и боль, она встала с постели, но после нескольких шагов поняла, что до двери ей не дойти. Светлая комната поплыла перед глазами, стремительно погружаясь во тьму. Илане казалось, будто её засасывает в какую-то воронку. Она двигалась вниз по спирали, тщетно хватаясь за пустоту. Неужели это и есть смерть, переход из бытия в небытие?

— Это ненадолго, — сказал Снежный король, вышедший ей навстречу из сумрака и серебристых вихрей снежной пурги. На его синем плаще сияли звёзды. — Небытие — лишь краткая передышка. Смерть — это конец путешествия, но не пути. Любой путник должен отдохнуть перед тем, как вступить на новый путь. Есть то, что хуже смерти. Вечный сон без права на пробуждение. Не сон и не смерть… Пленные души, что томятся между бытием и небытием, ждут избавления.

— Ждут избавления, — словно эхо повторил юный принц, внимательно глядя на Илану своими сумеречно-синими глазами.

Только он протянул ей руку, как метель скрыла и его, и короля. Илана пыталась унять метель, но снежные вихри становились всё сильней и сильней. Они постепенно уплотнялись, приобретая очертания огромных белых птиц, которые метались низко над заснеженной равниной, вздымая крыльями сверкающую серебристую пыль. «Большие крылья снежной птицы мой ум метелью замели…» Илана тщетно пыталась вспомнить, откуда эти строки.

— Александр Блок… — грустно улыбнулась королева. — Я целыми днями читала «Снежную маску»…

Её лицо превратилось в белую античную маску, пугающую своей застывшей безмятежной улыбкой, и исчезло в сполохах метели. Или его заслонило крыло белой птицы? Она оглушила Илану своим пронзительным криком, а из синеватого сумрака выплыло другое знакомое лицо с такими яркими голубыми глазами, какие Илана видела лишь у двоих. Второй не заставил себя долго ждать, правда, девочка не могла его как следует разглядеть. Кажется, он был красив. Когда она начала всматриваться в его черты, они проступили чётче, но тут же изменились, и Илана увидела Таддеуша. Он улыбался, а взгляд его синих глаз был холоднее льда. Знакомые лица одно за другим выплывали из снежных сумерек и быстро исчезали. Некоторые ей что-то говорили, но пронзительные птичьи крики заглушали слова. Илана не любила, когда снежная равнина вдруг превращалась в комнату. Здесь она чувствовала себя хуже — голова вновь становилась тяжелой, а телом овладевали то слабость, то тупая, ноющая боль. Впрочем, каждое возвращение в комнату давалось всё легче и легче. Голова прояснялась, боль проходила. Плохо было только то, что знакомые лица теперь склонялись над ней всё реже и реже. Она больше не видела ни Изабеллу, ни Мартина, ни Лилиану, ни Томаса, ни Хай-Вера. Только Айслинда и Венду — пожилую молчаливую служанку, которая все эти дни ухаживала за ней.

— А где все мои? — спросила она короля, проснувшись однажды утром с почти ясной головой.

Он сидел возле её кровати и со стороны, наверное, казался заботливым отцом, который всю ночь провёл у постели больного ребёнка. Илана не была бы тронута, даже если бы узнала, что Айслинд и правда провёл ночь возле её постели. Она предпочла бы снова увидеть того короля, что являлся ей в бреду, ибо тот, не будучи реальным, был настоящим Снежным королём. И ещё ей очень хотелось увидеть своих друзей.

— Не волнуйся за них. С ними всё в порядке, но увидеть их ты сейчас не сможешь.

— Почему?

— Они вернулись в Германар.

— Что?! Как они могли уйти без меня? К тому же никто из них не умеет открывать врата!

— Разумеется, я им помог, но я не гнал их…

— Ложь! — Илана так резко села в постели, что у неё закружилась голова. Пришлось снова лечь. — Ты хотел избавиться от них и воспользовался моей болезнью…

— Я знаю, что ты мне не доверяешь, — устало произнёс Айслинд. — И всё же на этот раз тебе придётся поверить. Когда окрепнешь, никто не помешает тебе побывать в Германаре и встретиться со своими друзьями. Я не гнал их, но и не пытался удержать. Изабелла была вынуждена вернуться в Гаммель, Лилиана и Томас — её гвардейцы, и долг велит им следовать за ней…

— Опять ложь! Я знаю Изабеллу. Она никогда не заставит следовать за ней тех, кто этого не желает. А Мартин и Хай-Вер ей даже не служат. Мои друзья не могли бросить меня, особенно в таком состоянии.

— Мартин, Хай-Вер и все остальные ушли в надежде, что ты скоро к ним вернёшься, но они оставили тебя здесь одну, чтобы никак не повлиять на твоё решение. На твой выбор. Они ушли, как только поняли, что твоя жизнь вне опасности.

— Сколько я проболела? И что со мной было?

— Сильное переутомление. Сегодня восьмой день с тех пор, как ты слегла. Я уж думал, тебя вообще не удастся спасти. Линда, я же предупреждал, чтобы ты была осторожней с магией и не использовала свой дар бездумно. В последнее время ты пользовалась им слишком часто и без особой нужды. Тебе следует ещё пару дней отдохнуть. Потом мы обсудим с тобой всё, что случилось во время твоей болезни, и ты решишь, как тебе поступить. Уверяю тебя, с твоими друзьями всё в порядке. Признаю, что их пребывание здесь меня не радовало, но я никогда не желал им зла. Ни тебе, ни им. Иначе я воспользовался бы твоей болезнью, чтобы от тебя избавиться, а что касается твоих друзей… — король улыбнулся. — Они никогда не были для меня серьёзными противниками.

«Ты не избавился от меня потому, что хочешь поставить мой дар себе на службу, — подумала Илана. — Но тебе это не удастся».

— А где Лодди?

— Не знаю, сам давно его не видел. Наверное, убежал в горы. Он иногда убегает — здесь же ему подружку не найти, — король лукаво улыбнулся. — Ладно, отдыхай.

Илана знала, что в словах Айслинда как всегда больше лжи, чем правды, но сочла за благо прикинуться смирившейся. В конце концов, ей действительно следовало сперва восстановить силы, а уже потом действовать. В таком состоянии она скорее навредит себе, чем поможет другим.

Два дня Илана старалась как можно больше спать и получше есть, упорно отгоняя неприятные мысли. Утром третьего дня она уже почувствовала себя достаточно окрепшей и готовой к новым схваткам. Она быстро расправилась с завтраком, который слуга принёс в её покои, сходила в купальню и, приведя себя в порядок, отправилась искать Айслинда. Как назло, никто из прислуги не знал, где он.

Бродя по замку, Илана сама не заметила, как очутилась в гимеловой роще. Как будто кто-то невидимый, незаметно подталкивая, привёл её сюда. Голубая листва потемнела и даже чуть потускнела, но отражаясь в харадановой скале, она была такой же яркой, как и прежде. А вдали, среди гимеловых крон, угадывались очертания белого храма. Он был построен на невысоком холме. Прежде чем видение исчезло, Илана успела рассмотреть, что холм порос кустами белых цветов, скорее всего, лилий.

— Я знал, что ты здесь.

Илана обернулась и увидела Айслинда. Картина с белым храмом исчезла.

— Знаю, что тебе нравится это место, но, поверь, ничего по-настоящему интересного тут нет. Я хочу показать тебе Зеркало Судьбы.

— Так ты нашёл его? И где же?

— В одном заброшенном святилище. Я и мои подданные уже давно искали его, и мы догадывались, что оно спрятано в каком-нибудь храме. Мне удалось снять заклятие, из-за которого чудесное зеркало выглядело, как обычная харадановая плита. Теперь мы имеем возможность получше увидеть предначертанный нам путь. Пойдём, оно в моих покоях. Таддео уже там.

У Таддеуша был такой торжествующий вид, как будто чудесное зеркало уже предсказало ему, что он скоро станет властелином вселенной.

С виду Зеркало Судьбы ничем не отличалось от множества других ледяных зеркал, буквально наводнявших королевский дворец. Когда Айслинд коснулся его своим перстнем, оно слегка засветилось, а минуту спустя в нём появилась картина. Главный зал дворца. На троне восседает Айслинд, а рядом, в кресле чуть пониже сидит девочка-подросток с пышными белыми локонами, в которой Илана тут же узнала себя. Зал полон народу, и вид у всех присутствующих радостный.

— Вот то, что тебя ждёт в ближайшем будущем, Линда, — с улыбкой сказал король. — Ты — наследница Айсхарана. Но это если ты поведёшь себя благоразумно. Это, так сказать, лучший вариант твоего будущего.

— А худший? Зеркало может его показать?

— Не будем о грустном. И не стоит использовать магическую силу зеркала ради всякой ерунды. Им нельзя пользоваться слишком часто. А вот что ждёт нашего дорогого Таддео.

Король снова коснулся зеркала, и Илана снова увидела тронный зал дворца. Этот зал тоже был хорошо ей знаком, ибо находился он в гаммельской резиденции германарских королей. Тут был только один трон, и занимал его красивый беловолосый юноша. Таддуеш Бельски.

— Вот истинный король Германара, — торжественно произнёс Айслинд. — Настоящий сын короля Георга Августа. Он ещё, конечно, очень юн, но какое-то время вместе с ним будет править его регент.

— Король Георг Август объявил своим наследником Гая Джулиуса Фабиани, — холодно сказала Илана. — Об этом знает вся страна.

— Увы, вся страна теперь знает, что он из себя представляет, этот Гай Джулиус Фабиани. Пока ты была больна, я помог Изабелле встретиться с сыном. Она отправилась в Серебряный замок, а оттуда вместе с сыном и его войском в Германар. Колдуны, которые подчинили принца своей воле, оказались даже сильней и многочисленней, чем я думал. Они долго готовили вторжение в Германар, создали целое полчище гормов. Теперь королевство Германар у них под контролем, но, поверь, это ненадолго. Народ не захочет долго терпеть короля-демона, устроившего в стране самый настоящий террор…

— И я, как истинный потомок династии Фабиани, не позволю ему издеваться над моим народом, — подхватил Таддеуш. — Айслинд поможет мне восстановить там порядок и справедливость. Скоро и я приду туда со своим войском. И вы с Айслиндом поможете мне.

— Ты уверен, что я собираюсь тебе помогать? Я вообще сомневаюсь, что вы говорите мне правду. Даже если здешние колдуны действительно сделали Гая злым демоном, я не верю, что Изабелла позволит ему творить в Германаре зло. Да и где бы то ни было вообще.

— Дитя моё, она не в силах ему помешать, ибо в его распоряжении целая армия демонов, и он не потерпит неповиновения даже от собственной матери. Я знаю, что она неплохой человек, и всё это сильно её удручает, но она решила остаться со своим сыном. Королева-мать наивно полагает, будто сумеет хоть как-то обуздать его демонский нрав. В любом случае она чувствует свою ответственность за происходящее и считает, что её место рядом с сыном. «Где ты, Гай, там и я, Гайя». Знаешь это древнее земное изречение?

— Знаю, Айслинд. Это всего лишь древнеримская брачная клятва…

— Это суть всех земных женщин, Линда. Они всегда подчинялись своим мужчинам, будь то мужья, братья или даже сыновья. Женщины-иланы никогда не были такими жалкими созданиями. Многие землянки до сих пор считают, что их предназначение — не развивать свои собственные таланты, а опекать своих мужчин. Быть его женой, хранительницей его очага, его музой, его нянькой, его тенью…

— Не надо говорить гадости о земных женщинах, Айслинд. Женщина, которая меня вырастила, была чистокровным потомком землян. Она была стара и бедна. Она могла усыновить нормального ребёнка, который скрасил бы её одиночество. Но она взяла к себе в дом уродливое чужеземное дитя и старалась защитить его от враждебного мира, здорово осложнив этим свою жизнь…

— О да! Защищать, опекать, жертвовать собой. Обесценить собственную жизнь во имя чей-то — ребёнка, супруга… Я же говорю, что это удел земных женщин. До сих пор. Женщины-иланы всегда шли своим собственным путём, а не тащились за своими мужьями и сыновьями, куда бы тех ни завела судьба. Кажется, у вас до сих пор восхищаются дамами, которые последовали за своими осуждёнными мужьями-бунтовщиками в холодные края?

— Это было их решение, Айслинд, и не нам их судить, тем более теперь, спустя несколько веков. В те времена клятва, данная перед алтарём, что-то значила. Твои познания в земной истории обширны, но поверхностны. Насколько я поняла, совершенных миров нет. Вечно кому-нибудь да навязывают жалкую роль. Во-первых, не стоит смеяться над теми, кто до сих пор не сумел от неё избавиться. А во-вторых, все эти твои язвительные насмешки не имеют к королеве Изабелле абсолютно никакого отношения.

— Вот увидишь, она будет защищать своего отпрыска до последнего дыхания! Разумеется, она постарается отвратить его от зла, но даже если у неё ничего не получится, она будет защищать его. От всех, в том числе и от тебя, если ты вдруг станешь для него опасна. Это её сын. Знаю, она удочерила тебя, но Гай — её настоящий сын, её плоть и кровь, пусть даже она убедится в том, что к этой плоти примешался лёд, а сердце так и вовсе в лёд обратилось. Она будет защищать его и постарается уничтожить любого, кто будет представлять для него угрозу. Даже тебя. Ты маг, Линда. Ты способна открывать врата. Иди в тот мир и всё увидишь сама, но десять раз подумай, прежде чем отправиться во дворец. Твоя приёмная мать может предать тебя из любви к своему родному сыну. Лучше тебе забыть о них и остаться здесь, ибо здесь тебя ждёт великое будущее. Твои друзья это поняли. Они действительно любят тебя и хотят, чтобы тебе было лучше, а посмотрев в это зеркало, они поняли, что твоё будущее здесь. Они не хотели вставать между тобой и твоей судьбой и ушли, чтобы не повлиять на твоё решение. Теперь даже Изабелла предпочла бы, чтобы ты была подальше — от Германара, от Гая, от всех этих проблем… Она предпочла бы разобраться со всем этим сама. В конце концов, это её сын, и она там ещё королева. Изабелла знает, что твоё вмешательство в происходящее только всё осложнит, и ваши с ней отношения тоже. Теперь ей будет даже спокойнее, если ты останешься здесь и пойдёшь своим путём. У них свой путь, у тебя свой, и лучше тебе больше не пересекаться ни с ней, ни с её сыном.

— Она не могла уйти, ничего мне не сказав или хотя бы не оставив какой-нибудь записки. Даже если ты говоришь правду, я должна услышать всё это от неё самой. Я должна поговорить с ней.

— Тебе будет достаточно просто побывать в Гаммеле. Не ходи во дворец. Принц, которому не терпится стать королём, сразу почует в тебе врага, а его мать встанет на его сторону. Думаю, она не хочет быть твоим врагом, но она станет им, если ты будешь представлять для Гая угрозу. Она мать, Линда, а ты ещё не знаешь, что такое быть матерью. И она королева. Ты королевских кровей, но росла не во дворце и не представляешь себе, на что способны сильные мира, когда речь идёт о власти. Они могут быть тебе друзьями и благодетелями, но лишь до определённого предела. Не советую тебе сталкиваться с королевой-матерью, которая защищает право своего сына на трон.

— Изабелла не сделает мне ничего плохого, — твёрдо сказала Илана.

Краем глаза девочка заметила злорадную улыбку Таддеуша, но когда она к нему повернулась, он уже надел маску заботливого друга.

— Дело, конечно, твоё, но я бы тоже не советовал тебе соваться в этот гадюшник. Вот когда на германарский трон взойду я, ты сможешь чувствовать себя там в безопасности. И ты будешь моим самым дорогим гостем. Думаю, мы многое сумеем сделать для процветания наших государств. Останься с нами, Илана. Твоё будущее здесь. Ты можешь не верить мне и Айслинду, но чудесное зеркало не врёт.

«Если оно действительно такое чудесное, как вы говорите», — подумала Илана.

— Мне нужно хорошенько всё обдумать. С вашего позволения я пойду к себе. Мне всё ещё немного нездоровится.

— Ступай, дитя моё, — улыбнулся король. — Надеюсь, хорошо подумав, ты сделаешь правильный выбор. Я ведь уже говорил, что тебе придётся выбирать между старыми привязанностями и новой жизнью, интересной и насыщенной. Ты разовьёшь и усовершенствуешь свой дар, ты станешь великим магом и обретёшь такую власть над миром, о которой не мечтали даже иные чистокровные иланы. Твоё прошлое тянет тебя вниз. Жизнь среди жалких, слабых людей… Да, мы должны думать и о них, но иногда о них следует забывать, чтобы не забыть о своём высоком предназначении. Если ты останешься с ними, а не со мной, ты ещё сто раз убедишься в их неблагодарности. Эти жалкие твари вечно всем недовольны, они только и делают, что ноют и требуют от сильного жертв, и если что не так, его же во всём и обвиняют…

— Не смей оскорблять моих друзей! Жалкие твари — это те, кто добивается власти любой ценой. Мои друзья никогда не требовали от меня жертв и не раз защищали меня…

— Я говорю не столько о них, сколько о всех тех, среди кого ты провела своё детство, но твои друзья привязывают тебя ко всему этому, к этой жалкой жизни, от которой тебе следует отказаться. Надо искать свою стаю, принцесса. Надо жить среди равных. Твоё место здесь. Если честно, меня обижает твоё недоверие, но ты имеешь полное право проверить, правду я говорю или нет. Если ты всё же надумаешь посетить Германар, будь осторожна. Ещё раз повторяю: не ходи во дворец. Возможно, этот юный король-демон даже сильней, чем я думаю, и полностью подчинил мать своей воле.

— Я бы этому не удивился, — презрительно заявил Таддеуш. — Большинство женщин — овцы.

— Гораздо хуже гиены в овечьих шкурах, — глядя ему прямо в глаза, произнесла Илана. — Такие строят из себя добродетельных дам, а сами из мести и мелочного тщеславия готовы убить кого угодно, даже ребёнка.

— Ну… Всякие бывают, — Таддеуш не то удивился, не то растерялся.

Илана не знала, понял он, что она имела в виду, или нет. Она больше не идеализировала своего школьного приятеля, но по-прежнему предпочла бы верить, что он не знал о преступлении своей матери. Наверное, он всё-таки о нём не знал. Впрочем, сейчас было некогда ломать над этим голову. Следовало проверить, сколько правды в истории, рассказанной Айслиндом. Он держался с уверенностью человека, который отвечает за каждое своё слово. Он сам предложил ей побывать в Германаре и убедиться в его честности.

«Что ж, так я и сделаю, — решила девочка. — Куда бы вот только переброситься? Вряд ли на чердаке Stella Polari меня будет ждать вооружённый отряд. И как я раньше не вспомнила про это место… Впрочем, хорошо, что мы оказались в Блэквуде, а то Джанни и его ребята до сих пор сидели бы в том подвале».

Подойдя к зеркалу, Илана представила себе комнату с низким сводчатым потолком, загромождённую шкафами, стеллажами и большими пластиковыми коробками, из которых торчало разноцветное тряпьё. Здесь, на чердаке, хранились костюмы и бутафория для учебных спектаклей. Вспомнив уроки актёрского мастерства, Илана ощутила лёгкую грусть. Какое было чудесное, беззаботное время…

Когда туман рассеялся, девочка оказалась в темноте. В ноздри ударил знакомый запах старого пластика, дерева и пыли, и на Илану вновь нахлынула ностальгия. Чердак был одним из любимых мест учащихся топ-студии. Здесь уединялись и влюблённые парочки, и приятели, которым просто хотелось поболтать с глазу на глаз. Места хватало всем, тем более, что помещение было так заставлено шкафами, ширмами и раздвижными декорациями, что никто друг другу не мешал.

Зная чердак, как свои пять пальцев, Илана на ощупь нашла старинный щиток с кнопками и включила среднюю лампу. Кромешную тьму сменил уютный полумрак. Яркий свет на чердаке зажигали, только когда готовились к выступлению и что-нибудь искали. Здесь почти всегда царил полумрак, а разговоры велись вполголоса. «Что за удовольствие сидеть в темноте среди всего этого хлама, — ворчала Джеральдина Вустер. — По-моему, от греха подальше лучше запирать чердачную дверь. Ещё устроят пожар…»

Илане вдруг ужасно захотелось увидеть Джеральдину — тощую и прямую, как жердь, с её вечным непроницаемо-строгим выражением лица, которое внушало робость не только учащимся, но и знаменитым выпускникам топ-студии «Stella Polari». Старшая наставница никогда не повышала голос, но никому как-то и в голову не приходило ей перечить. Даже Вито Полари предпочитал с ней не спорить. Впрочем, они как правило были заодно, и Джеральдина Вустер прекрасно уравновешивала буйный темперамент маэстро своим холодноватым спокойствием.

— Кто здесь? — знакомый строгий голос заставил Илану вздрогнуть.

А мгновение спустя перед ней была Джеральдина Вустер — всё такая же тощая и прямая, только теперь она уже не казалась Илане высокой. Седые волосы наставницы были как всегда тщательно уложены, но они больше не отливали серебристо-лиловым. Видимо, Джеральдина перестала краситься. Она вообще заметно постарела. «Никто не знает, сколько ей лет, — сказал однажды Музаффар Полен. — Сколько её помню, она совсем не меняется. Да что там я! Даже те, кто учился в здешней студии лет двадцать назад, уверяют, что наша мэм всегда была такая, как сейчас, хотя, говорят, никогда не делала пластику. Она — здешнее божество, что-то вроде богини-матери. Состарится и умрёт, только когда рухнет это здание — да стоит оно вечно!» Музаффар Полен был прав. Модный дом принадлежал Вито Полари, но душой топ-студии была, несомненно, Джеральдина Вустер. Для учащихся главной всегда была она, а маэстро Полари казался рядом с ней кем-то вроде тех чародеев-карликов, что согласно древним легендам всегда сопровождали Великую Богиню и служили ей.

Это здание ещё не рухнуло, но здешнее божество уже утратило свою силу. Модный дом «Stella Polari» пока стоял на месте, однако, даже находясь внутри него, Илана чувствовала, что окружающий мир рушится, грозя похоронить его под своими обломками.

— Ты сильно выросла, — произнесла Джеральдина после небольшой паузы. — И стала ещё красивей. Ты возглавляешь один из патрульных отрядов? Можете арестовать меня, но видит Бог, я ничего здесь не взяла. Да здесь уже и взять-то нечего…

— Я одна, мэм. И с чего вы взяли, что я собираюсь вас арестовать? А где маэстро Полари?

— На Эдеме. Уже давно. Вито из тех, кто чует запах горелого ещё до того, как мясо поставили на огонь. Он уехал сразу после выборов в парламент. Звал меня с собой… Я знала, что добром всё это не кончится, но решила остаться и посмотреть, что будет дальше. К тому же я из тех, кто плохо привыкает к новому месту, а с этим у меня слишком много связано. Теперь я понимаю, почему детворе так нравилось торчать на этом чердаке. Единственное место в здании, которое почти не изменяется, только хламу прибавляется… Чердак — это душа любого дома, где хранятся воспоминания. Место, где останавливается время. Я хочу, чтобы оно совсем остановилось. Там оно идёт… — Джеральдина махнула рукой в сторону плотно закрытого чердачного окна. — Я знаю, от этого мира нигде не спрячешься, но стараюсь как можно реже бывать на улице.

— Вы ведь живёте где-то недалеко? — осторожно спросила Илана.

— Да, за Башенной площадью. Слишком близко к королевскому дворцу. Сейчас там всюду эти… Они уже заполонили весь город. Нравится тебе это или нет, но я не хочу их видеть.

— Кого, мэм? И почему мне должно не нравиться ваше нежелание их видеть?

Джеральдина Вустер ничего не ответила, лишь устремила на Илану тот внимательный, пронизывающий взгляд, которого так боялись воспитанники топ-студии модного дома «Stella Polari», особенно те, кто в чём-то провинился. Илана вдруг тоже почувствовала себя виноватой.

— Меня не было в Германаре около трёх недель. Судя по всему, тут много чего произошло, и я здесь для того, чтобы выяснить, что именно.

— И где же ты была, наша дорогая Снежная Принцесса?

— В снежном царстве. А если точнее, в стране под названием Айсхаран, откуда к нам приходят снежные бури. Мне и моим друзьям пришлось туда бежать.

— Значит, в том, что про тебя говорят, доля истины всё же есть.

— Про меня много чего говорят, а сказать, какова во всём этом доля истины, я не могу, пока вы не расскажете, что именно вы обо мне слышали.

— Я, как и многие другие, слышала, что вы с королевой занимались колдовством в гробнице принца Гая. И умудрились скрыться, когда вас хотели арестовать. Судя по всему, вам действительно удалось его разбудить и увести с собой в тот холодный мир, где колдуны собирали для него армию демонов. Дней десять назад он вернулся сюда вместе с матерью и этой армией. Город кишит живыми мертвецами. Когда-то я не верила ни в каких демонов, кроме тех, которых мы порой пускаем к себе в душу. Я всегда знала, что ты необычный ребёнок, но никогда не верила, что ты несёшь в себе зло. Я была против засилья Церкви, против чистильщиков, боялась олигархии… Но это не те страхи, от которых стынет в жилах кровь. Мы всегда чего-то боимся, чем-то недовольны. В жизни никогда не бывает всё слава Богу, и, наверное, это нормально, но этого не понимаешь, пока не придёт настоящая беда. Настоящий кошмар… Я уже вторую неделю пытаюсь убедить себя, что я просто сплю и не могу проснуться.

Джеральдина замолчала и устало опустилась на старый кожаный пуфик. Илана ждала, когда её бывшая наставница снова заговорит, но та словно оцепенела.

«Похоже, я ничего толком не узнаю, пока не увижу собственными глазами», — подумала девочка и отправилась в гримёрную верхнего этажа, которая находилась рядом с лестницей, ведущей на чердак.

Шаги гулко отдавались в опустевшем здании. Из гримёрной вывезли почти всю мебель, оставив только треснувшее зеркало, старый туалетный столик и пару шкафов, забитых всяким хламом. К счастью, среди этого хлама оказалось несколько париков. Тюбиков и баночек с гримом тоже осталось предостаточно. В одном из шкафов Илана даже нашла упаковку линз. Выбрав линзы с серо-голубыми радужными оболочками, девочка надела пепельно-русый парик и принялась торопливо перебирать баночки с крем-пудрой.

— Лучше ничем не мажься, — раздался сзади голос Джеральдины. — Они все такие бледные. Со своей кожей ты, пожалуй, сойдёшь за кого-нибудь из этих проклятых демонов.

— Значит, вы всё же не считаете, что я одна из них?

— И одета ты подходяще, — проигнорировала вопрос Джеральдина. Взяв себя в руки, она снова превратилась в старшую наставницу, деловую, собранную и не склонную тратить время на пустые разговоры. — Они почти все примерно в таких штанах, куртках и сапогах. Ты определённо похожа на этих юных демонов. В армии Гая Джулиуса Фабиани всё больше какие-то чудовища и подростки. Многих из них сразу узнали. Из подростков… Да вот только они никого не узнают.

— Это те самые дети, которых похищали в последние годы?

— Да… А также те, что умерли от ледяной болезни. Мертвецы, ставшие ледяными демонами… Принц Гай был первым. И вот теперь он вернулся сюда со своей армией демонов. Если мы подчинимся, с нами всё будет в порядке. Придётся, конечно, жить в мире вечной зимы, но это ещё не самое страшное. Планет, где есть только один сезон, предостаточно. Знать бы ещё, каково жить в мире, где правит демон, окружённый свитой из живых мертвецов. Возможно, в этом тоже ничего страшного… Если привыкнешь. Ведь ходим же мы изо дня в день по одним и тем же улицам с подонками всех мастей…

Джеральдина замолчала и насторожилась.

— Там кто-то есть, — прошептала она.

— Где?

— Внизу, на пятом…

Слышимость в опустевшем здании была хорошая. Теперь и Илана была уверена, что этажом ниже кто-то ходит.

— Они везде, — вздохнула Джеральдина. — Нигде от них не спрячешься, от этих слуг нашего будущего короля-демона.

— Что будет, если нас тут обнаружат?

— Придётся прогуляться в ближайшее полицейское управление. Сейчас, конечно, не комендантский час, но, если это патрульные, они начнут выяснять, что мы делаем в пустом здании, которое теперь является собственностью муниципалитета. Везде его люди. Или демоны. Вообще-то ему служат не только демоны, но вряд ли люди, которые ему служат, лучше нечисти… По-моему, они поднимаются сюда.

— По боковой лестнице можно спуститься в пристрой, оттуда в подвал, а там есть запасной выход…

— Верно, — кивнула Джеральдина. — Кто бы это ни был, предпочитаю с ними не встречаться.

Её меховое манто лежало на потёртом бархатном диване, который вынесли из гримёрной в коридор, но вывозить из здания передумали. Одеваясь на ходу, Джеральдина устремилась вслед за своей бывшей ученицей. Минуты через три они уже были возле дверей подвала, но та оказалась наглухо заколочена. А по коридору кто-то шёл, причём довольно быстро. Не дожидаясь, когда этот кто-то покажется из-за поворота, Илана схватила свою спутницу за руку и затащила в туалет — он находился рядом с подвальной дверью.

— Вряд ли нам это поможет, — шёпотом сказала Джеральдина. — Здесь даже не закроешься, задвижки-то нет… Илана, что ты делаешь?

Набрав пригоршню воды, девочка плеснула на большое, во всю стену, зеркало и представила себе окружённую кустами шиповника детскую площадку. Это был один из самых тихих уголков маленького парка, расположенного неподалёку от Трансильванской улицы. В детстве Илана часто бывала здесь с бабушкой. Та водила её сюда главным образом потому, что больше здесь почти никто с детьми не гулял, предпочитая другой ближайший парк с новыми аттракционами. Тут были только качели, зато маленькая Илана могла качаться на них сколько угодно, не боясь, что другие дети начнут гнать её, смеясь над её уродством.

— Не пугайтесь, пожалуйста, — сказала девочка и, крепко взяв Джеральдину за руку, повлекла за собой в мерцающий туман.

Это место почти не изменилось, только качели теперь казались Илане совсем маленькими, словно бы рассчитанными на лилипутов. Она вспомнила, как они с бабушкой Полли лепили здесь снежную бабу. Эту заброшенную площадку никогда не украшали ледяными фигурами, как детские площадки в других парках…

— Госпожа Вустер, каким транспортом сейчас лучше пользоваться, чтобы не привлечь внимание новых блюстителей порядка?

— Такси… — растерянно озираясь, выдавила из себя Джеральдина. — Весь общественный транспорт сейчас под контролем нового короля. Все водители — его люди. Или демоны. Любую другую машину — хоть наземную, хоть воздушную — полиция может остановить и поинтересоваться личностью как водителя, так и пассажира… Илана, как у тебя это получилось?

— Обыкновенная магия. Пожалуйста, посматривайте по сторонам. Кажется, поблизости никого, но мало ли… Лучше бы никто не видел, как я делаю нам такси.

Илана прикоснулась к снежному сугробу, который тут же стал приобретать очертания небольшого автолёта. Сначала он был белым, потом окрасился в ярко-жёлтый и вскоре уже с виду ничем не отличался от любого гаммельского воздушного такси. Илана могла бы на время превратить лёд в некое подобие дерева или металла, но решила поберечь силы — она ведь совсем недавно избавилась от недомогания. В конце концов Джеральдина тепло одета и за пятнадцать минут в ледяной машине не замёрзнет.

— Прошу, — Илана распахнула дверцу кабины. — Госпожа Вустер, пожалуйста, постарайтесь ничему не удивляться.

— Я стараюсь, — ответила та не без сарказма и, аккуратно расправив полы своего манто, устроилась на сиденье справа от водителя. Эта дама умела быстро взять себя в руки. — И всё же мне интересно, как ты поведёшь эту штуковину без пульта управления.

— Силой мысли. Лёд подвластен мне, как и любому из снежных магов. Куда вас отвезти?

— Домой, наверное, — вздохнула Джеральдина. — В «Stella Polari» лучше больше не появляться. Кажется, они решили, что пора это здание для чего-нибудь использовать.

— А дома… Вы что, не чувствуете себя там в безопасности?

— Сейчас нигде не чувствуешь себя в безопасности, но я гораздо больше рисковала, сидя целыми днями на том чердаке. Там я хоть на время забывала о происходящем, но я знала, что туда в любой момент могут прийти. Я вела себя глупо. В прошлом спасения не найдёшь. Надо думать о том, как жить дальше. Только вот я не уверена, что мне хочется жить среди всего этого…

Ледяной автолёт поднялся чуть выше тополиных крон и двинулся в сторону центра.

— Какой у вас адрес?

— Улица Сент-Экзюпери, дом 21. У меня отдельный подъезд и дворик. Он выходит на Башенную. Значит, вы с королевой действительно бежали в… тот мир?

— Да. В Айсхаран. Тем же способом, каким мы с вами только что бежали из «Stella Polari». С нами были трое наших друзей. Мы бежали, потому что нас едва не растерзала толпа, которая окружила королевскую гробницу. В Айсхаране мы жили во дворце тамошнего правителя… Впрочем, кто там правит, разобраться трудно. Проблем там не меньше, чем здесь, и их проблемы напрямую связаны с нашими. Вообще-то это уже ни для кого не секрет. Только вот врагами Германара объявляют не тех…

— Но Изабелла вернулась вместе со своим сыном и его войском, и начался весь этот ужас… То есть начался-то он раньше. Демоны появились в Гаммеле вскоре после вашего побега. Они говорили, что мы должны готовиться к возвращению своего короля. А потом он вернулся. Вместе со своей матерью… Теперь в стране самый настоящий террор, особенно здесь, в столице. Королю везде чудится измена. Его патрули рыщут повсюду, отлавливая недовольных, а недовольным можно объявить любого. Городская тюрьма уже переполнена, люди боятся лишний раз выйти на улицу. Говорят, если б не королева, было бы ещё хуже. Она хоть немного сдерживает его.

«Господи, — у Иланы похолодело в груди, — неужели всё так, как говорил Айслинд?»

— Я всегда уважала её величество Изабеллу, — продолжала Джеральдина. — Я помню маленького Гая… Нас с Вито часто принимали во дворце. Принц был прелестным ребёнком. Ужасно своенравным, но ни в коей мере не злым. У него уже в семь лет были весьма чёткие и правильные понятия о чести, о достоинстве. Королева всегда казалась мне превосходной матерью. Не тупой самкой, зацикленной на своём детёныше и готовой покрывать любую сделанную им пакость… Она казалась мне одной из тех женщин, которые скорее удавят своего сына собственными руками, чем позволят ему стать подонком. Я ошиблась.

«Неужели я тоже? — с грустью подумала Илана. — Я всё равно должна с ней увидеться. Я должна с ней поговорить».

— Почему его называют королём? — спросила она. — Он ведь ещё несовершеннолетний. Ему ещё нет шестнадцати, а короновать его могут только в восемнадцать.

— Не знаю… Он уже требует, чтобы его называли королём. Кажется, готовится новый закон, согласно которому наследник сможет вступать на престол в шестнадцать лет. По-моему, он вообще безумен.

«А что ему тут надо, в нашем мире?» — «Завоевать хочет! По-моему, он просто псих»… Этот давний разговор, неожиданно всплывший из глубин памяти, окончательно испортил Илане настроение. Загадочный принц в голубом плаще и раньше являлся в этот мир. Тайно. Кошки говорили, что у него тут были связные. Всё сходится. Похищенный принц уже давно готовил своё возвращение. Но зачем ему завоёвывать то, что и так принадлежит ему по праву наследования? Почему он просто не вернулся в Германар?

— Госпожа Вустер, может, вам действительно лучше уехать на Эдем, как предлагал маэстро?

— Поздно. Теперь из страны не выехать. Все космопорты под его контролем.

— У вас есть родня на Авалоне, на Джероне или на Майдаре?

— Почему именно там?

— Потому что туда я могла бы вас перебросить так же, как перебросила сюда из «Stella Polari». Я должна зрительно представлять себе место, куда хочу переместиться.

— На Авалоне живёт мой единственный родственник. Брат, с которым я поссорилась много лет назад. С тех пор мы не общались.

— Так может, пора помириться?

— Может, и пора, но я скорей умру, чем появлюсь там с просьбой о помощи.

— Вы можете устроиться в любой гостинице. Вы же не бедны.

— А вот тут ты ошибаешься, — горько усмехнулась Джеральдина. — В настоящий момент все мои счета заморожены. И не только мои. По распоряжению нового премьер-министра — король назначил его дней шесть назад — сейчас ведётся тщательная проверка всех банковских счетов. Выясняется, какие у кого источники доходов, законны ли они и так далее. Гражданам разрешили снять по совершенно мизерной сумме, чтобы можно было прожить пару недель, но я подозреваю, что эта проверка затянется. У нас в Германаре мало кто держит дома наличные в большом количестве. Скоро многие останутся без средств, и… даже не представляю, что тогда начнётся. По-моему, так может вести себя только тот правитель, которому нужны беспорядки. Он и вправду безумен. А бежать… У меня такое чувство, что это не имеет смысла. Когда мёртвые встают из могил — это начало конца света.

— Не обязательно. И никакие мёртвые из могил не вставали. На самом деле никто не умирал от ледяной болезни. Все эти дети, включая принца Гая, были просто похищены. Их заменили ледяными куклами, которые вскоре растаяли. Обыкновенная магия. Вы ведь уже убедились, что она так же реальна, как и наука. От любого яда всегда находят противоядие. Найдётся оружие и против злой магии.

— Хотелось бы верить, — устало сказала Джеральдина. — Вон они, эти дьявольские патрули…

Илана открыла окно ледяной кабины и посмотрела вниз. Занесённый снегом город казался бы вымершим, если б не маленькие, человек по пять, отряды юношей в серебристых плащах, которые неторопливо разгуливали по улицам. Редкие прохожие, завидев их, старались свернуть в ближайший переулок или укрыться в каком-нибудь подъезде. На некоторых патрульных были шлемы с изображением волчьей морды. Опять всё сходится. Айслинд говорил, что принц Гай спелся с колдунами из рода Сельхенвурдов. Клан Серебряного волка…

Они уже подлетали к Башенной площади, когда с улицы Гвиневеры на Королевский проспект вывернула процессия чёрных и серых фигур. Сквозь шум ветра до Иланы донеслось заунывное пение и звон колокольчиков.

— Ортодоксальное братство, — усмехнулась Джеральдина. — Мученики за веру… Их то и дело арестовывают, а они продолжают ходить по городу и гнусавить о божьей каре. Дескать, то, что сейчас творится, — следствие нашей безнравственности. Слишком долго в Германаре попустительствовали греху во всех его проявлениях… Та-а-к, кажется, сейчас их арестуют.

Два отряда, которые патрулировали Башенную площадь, двинулись навстречу процессии. Тут же откуда ни возьмись примчался целый эскадрон «серебряных плащей» на рослых мохнатых лошадях. Илана видела таких коней в Айсхаране. Кажется, их всё те же Сельхенвурды разводят.

— Нам это даже кстати, — удовлетворённо промолвила Джеральдина. — Сейчас все ближайшие патрули займутся этими кликушами, так что на нас и внимания не обратят. Мы, конечно, вроде как на такси, но мало ли…

Возле дома N 21 на улице Сент-Экзюпери не было никого — ни патрульных, ни прохожих. Илана приземлилась в маленьком дворике, отгороженном от улицы каменной оградой, и тут же уничтожила автолёт.

Джеральдина Вустер занимала двухэтажную квартиру, обставленную с большим вкусом. Мебель была в основном из естественных материалов, красивая, но не вычурная.

— Извини за беспорядок. Моя приходящая прислуга тут уже давно не появлялась — наверное, боится выйти на улицу. Сейчас я соображу нам что-нибудь поесть. Располагайся.

Хозяйка удалилась на кухню, а Илана прошлась по комнатам, стараясь как можно лучше их запомнить — на всякий случай. Никакого беспорядка она в квартире не заметила. Впрочем, она понимала, что у них с Джеральдиной Вустер совершенно разные представления о порядке и беспорядке. Илана ни разу не видела, чтобы у старшей наставницы хотя бы прядка выбилась из причёски. Даже сейчас, пребывая в душевном смятении, Джеральдина выглядела элегантной и подтянутой.

Когда Илана пришла на кухню, там уже разогревались две упаковки с курицей и овощным рагу, на плоской тарелке лежали тосты с апельсиновым джемом, а хозяйка заваривала кофе. Девочка вдруг поняла, что страшно проголодалась. Ей следовало хорошенько подкрепиться — магия отнимала много сил, а они ей в ближайшее время очень даже пригодятся.

— Может, всё-таки куда-нибудь переберётесь? — спросила Илана, расправившись с половинкой цыплёнка. — На Майдар, например…

— У меня сейчас даже на дешёвую гостиницу денег не хватит.

— Зато у меня есть в Лидоне знакомые, которые с удовольствием окажут вам гостеприимство.

— Я не хочу никого обременять.

— Их это не обременит…

— Нет, Илана, — твёрдо сказала Джеральдина. — Я не привыкла грузить других своими проблемами. И я… Звучит сентиментально, но я люблю эту страну. И этот город. У меня здесь всё, вся моя жизнь… Я вот увидела тебя и снова вспомнила свою студию, девочек и мальчиков, которых учила выходить на подиум. Некоторые из них стали настоящими звёздами. Если всё это рухнет, значит, моя жизнь не имела никакого смысла, а значит, и жить мне больше незачем. Если это ещё не конец света и в нашем мире ещё действуют какие-то законы, то всё это безумие в скором времени должно прекратиться. Германар подчиняется законам Федерации, так что, надеюсь, не сегодня завтра тут появятся федеральные войска и займутся наведением порядка. Говорят, ледяные чудо-корабли нашего короля-демона неуязвимы, но я сомневаюсь, что Военное ведомство Федерации не располагает ещё более мощным оружием. А пока… У меня есть крыша над головой, запас продуктов на несколько дней. Ничего, отсижусь.

Она ободряюще улыбнулась и похлопала Илану по руке.

— Ещё кофе и парочку тостов?

— Да, с удовольствием, спасибо.

— Ну а ты что намерена делать? Отправишься на Майдар? А может, у меня останешься?

— Остаться не останусь, но… Вы не будете возражать, если я вдруг неожиданно наведаюсь к вам в гости?

— Конечно, нет. Опять через зеркало?

— Как получится. А сейчас… Можно я воспользуюсь зеркалом в вашей ванной? Это быстрее, чем делать зеркало самой.

— Пожалуйста. Ты уже уходишь?

— Не совсем…

Прежде чем покинуть бывшую наставницу, Илана решила получше снабдить её продуктами. Она радовалась, что эта встреча настроила Джеральдину на более оптимистический лад — в полном одиночестве среди всего этого кошмара можно не только до депрессии дойти, но сама Илана на скорое решение германарских проблем не надеялась. Больше всего её удручало то, что Айслинд сказал правду… А может, всё-таки нет? На улице Илана через каждые двадцать шагов натыкалась на портреты Изабеллы и Гая. Они были везде — на информаторах, на оградах, на стенах домов. Эти два лица периодически перемежались с голографическими рекламами телевизионных передач, то и дело проплывающих в сумрачном небе. До вечера ещё было далеко, но над городом сгущалась синеватая мгла. Посмотрев на небо, Илана поняла, что приближается сильный снегопад.

Снег валил вовсю, когда Илана снова появилась в квартире Джеральдины Вустер с двумя большими сумками.

— Это провиант. Вдруг вам придётся отсиживаться тут дольше, чем вы думаете. В такой обстановке на улицу лучше не выходить. Тут, конечно, в основном концентраты, но все из натуральных продуктов и хорошего качества…

— Спасибо, но…

— У меня было немного денег — остатки щедрых карманных, которые я получала от своей приёмной матери. И она не откажет мне, если я попрошу ещё.

Илана ни за что не рассказала бы Джеральдине о своём аварийном способе заниматься шопингом.

— Ты действительно хочешь с ней встретиться?

— Думаю, я имею на это право. Она была мне не только покровительницей, но и другом. Во всяком случае, я так считала. Знаете, госпожа Вустер… Во всей этой истории слишком много странного. Я хочу выяснить, сколько тут правды, а сколько лжи.

— Будь осторожна, принцесса.

— Не волнуйтесь. Похоже, во мне действительно есть королевская кровь, так что мне на роду написано быть в гуще интриг. У меня была знакомая, Лидия Мортенсон… То есть я, конечно, надеюсь, но она и сейчас жива-здорова, просто мы с ней очень давно не виделись. Не знаю, как сейчас, а раньше она была жуткая фаталистка. Говорила: можно похитить королевское дитя, подбросить его нищим или в приют… Судьба всё равно приведёт его во дворец. Даже если ему совсем этого не хочется.

— Может, тебе всё-таки не следует туда идти? Оставайся у меня.

Чувствовалось, что Джеральдина предлагает это не просто из любезности. Она действительно тревожилась за Илану.

— Всё будет в порядке. Берегите себя.

И чтобы на этом закончить разговор, девочка поспешно скрылась в ванной. Снимая парик и линзы, она размышляла, в какой из комнат дворца ей появиться. Лучше, наверное, в кабинете Изабеллы. Королева имела обыкновение удаляться туда после обеда, чтобы заняться текущими делами, причём услугами секретаря она пользовалась редко. Илана предпочла бы встретиться с ней наедине.

Королевы в кабинете не оказалось. Там была лишь пожилая уборщица, которая при виде Иланы подняла крик, способный перекрыть рёв пожарной сирены. В комнату тут же ворвались двое молодых стражников, которые мигом скрутили Илане руки за спиной. Они были красивы, белокожи и очень сильны. Просто нечеловечески сильны. И от них веяло холодом. Кто это? Ледяные демоны? А может, просто ледяные куклы, послушные воле своих создателей? Илана вспомнила зал «некрополя» с застывшими в глыбах льда «заготовками». Этими существами она могла управлять не хуже, чем создавшие их колдуны. Едва она об этом подумала, как железная хватка стражников ослабла.

— Прочь! — негромко скомандовала девочка.

Нелюди отпустили её и попятились. Увидев, как эти двое превращаются в бесформенное, стремительно тающее желе, служанка завопила опять.

— Да замолчите вы! — прикрикнула на неё Илана. — Я ничего вам не сделаю. Я всего лишь хочу видеть королеву. Я её воспитанница, Илана Стивенс. Меня знают все дворцовые слуги.

— Я… я здесь недавно, госпожа, — пролепетала женщина. — Я, конечно, о вас слышала, но я не знала, что вы можете тут появиться… Что вы сделали с этими людьми?

— Это не люди. Человек не может растаять, даже по воле самого что ни на есть могущественного колдуна. Это не люди и не демоны. Просто полуледяные куклы.

Две фигуры продолжали таять. Головы у них отвалились, а конечности превратились в вязкие льдисто-матовые ручьи, медленно вытекающие из рукавов, штанин и сапог. Зрелище было малоприятное.

— Что за шум?

В дверях кабинета стоял лорд Джадд. Его худое морщинистое лицо было очень бледно, но Илана нисколько не сомневалась, что перед ней не ледяная кукла, а лорд Джадд собственной персоной. Она слишком хорошо знала это его выражение лица. И его обыкновение бледнеть от гнева.

— Её снежное высочество явилось полюбоваться плодами своих трудов? — спросил он сиплым от ярости голосом. — Зачем ты утащила её в свой дьявольский мир? Зачем ты помогла ей вернуть это чудовище? Знаю, она обожала своего сына, тосковала по нему, но нельзя возвращать мёртвых в мир живых. Нельзя!

— Лорд Джадд, я…

— Тот, кого вы нашли в том ледяном мире, уже не Гай. От него осталась лишь оболочка. Я не знаю, кто он — демон, живой мертвец или кто-то ещё… Он кто угодно, но только не тот Гай, которого я знал. И кем бы он ни стал, его нельзя было возвращать сюда. Зачем ты ей помогла? Заморочила ей голову своей дьявольской магией! Я с самого начала знал, что ты не принесёшь нам ничего, кроме бед…

— Советник, вы опять не в духе? — прервал эту гневную тираду глубокий, мелодичный голос Изабеллы.

Лорд Джадд ничего не ответил, лишь почтительно склонил свою лысеющую яйцеобразную голову. Ему уже не раз предлагали нарастить волосы, но лорд гордился своей лысиной не меньше, чем своим фамильным гербом. Он презирал пластическую хирургию и косметологию, постоянно повторяя, что старого человека украшает достоинство, а не искусственная моложавость.

За спиной Изабеллы маячили с полдюжины бледнолицых охранников. Ледяные куклы… А может, это уже были гормы?

— Рада тебя видеть, — королева обняла Илану, обдав её знакомым запахом. «Golden queen»… Любимые духи Изабеллы Фабиани. — Не стоило пугать служанку своими магическими штучками. Охранники ничего бы тебе не сделали. Просто привели бы ко мне.

— Извини, но я привыкла ходить по этому дворцу без сопровождающих.

— Да, конечно. Я должна была предупредить охрану, что ты можешь появиться в любую минуту. Я ждала тебя. Пойдём в мои покои.

— Ваше величество… — начал было лорд Джадд, но королева жестом велела ему замолчать.

— На сегодня вы свободны, советник. Вы можете отправляться домой.

— Вы меня прогоняете, ваше величество?

— Что вы, лорд Джадд! Но не всё же вам заниматься моими делами. У вас есть право заняться и своими.

— Моя жизнь и всё моё личное время принадлежит вам, ваше величество, — с поклоном промолвил старик. — И в последнее время мне меньше всего хочется оставлять вас тут одну. С вашего позволения я удаляюсь, но знайте, что я готов явиться по первому вашему зову.

— Ему трудно всё это понять, — вздохнула Изабелла, когда лорд Джадд удалился. — Слишком уж он… прямолинеен. Всегда был таким и уже не изменится. Но ты должна меня понять, Илана. Пойдём, нам надо поговорить.

Изабелла улыбнулась какой-то жалкой, вымученной улыбкой. У Иланы сжалось сердце. Она была рада, что королева жива и здорова, и всё же в глубине души девочка надеялась, что увидит здесь не Изабеллу, а её ледяную копию. Куклу, которую колдуны посадили на германарский трон, чтобы править здесь, прикрываясь фальшивой королевой и фальшивым королём. Тогда у Иланы была бы надежда найти настоящую Изабеллу. Ей так хотелось верить, что Билли не предала ни её, ни остальных своих друзей, ни свои принципы… Нет, Изабелла была настоящая, от неё веяло теплом живого существа. Неужели Айслинд сказал правду? Неужели Изабелла, как бы ей это ни было неприятно, участвует в игре своего демона-сына? Похоже, так оно и есть. Иначе лорд Джадд не был бы в такой ярости и в таком смятении. Прежде он никогда не позволял себе подобные эмоциональные взрывы. Лорд Джадд… Илана не питала к нему особой симпатии, но она знала, что этот человек предан своей королеве до гроба и будет рядом с ней, что бы ни случилось.

— Ты познакомишь меня с Гаем?

— Да, конечно, но не сейчас. Хочу сначала поговорить с тобой наедине. Мне надо кое-что тебе объяснить, и я надеюсь, ты поймёшь.

В покоях королевы всё было по-прежнему. На столике возле кушетки как всегда стояли в голубой вазе её любимые бархатистые хризантемы.

— Билли, где все остальные? Мартин, Томас…

— С ними всё в порядке, — королева усадила Илану на кушетку и села рядом. — Завтра ты с ними увидишься, я пошлю за ними. Жить здесь они не пожелали, и я их понимаю…

Изабелла вздохнула и замолчала.

— Билли, в городе чёрт знает что, люди напуганы… Что происходит? Неужели ради него ты готова принести в жертву всё?

— Не говори так. Всё наладится, Илана. Всё не так уж и страшно. Гай — мой сын, и я знаю, как его образумить. Всё наладится, поверь…

Придвинувшись к Илане вплотную, Изабелла обняла её за плечи.

— Я избавлю его от злых чар. Всё постепенно наладится, ты должна мне верить, девочка. Ты должна…

Илана вскрикнула, почувствовав болезненный укол в предплечье. Рука тотчас онемела.

— Что ты со мной сделала? — спросила она, чувствуя, как оцепенение холодной волной разливается по всему телу. — Изабел…

Язык отказал ей. Он казался деревянным и словно бы еле помещался во рту.

— Ничего страшного, — мягко сказала королева. — Тебе просто надо поспать…

Её красивое лицо растворилось в тумане, который тут же сменила полная тьма.

Илана не знала, сколько была без сознания, но, очнувшись, обнаружила, что по-прежнему не может двигаться. Впрочем, минуту спустя она поняла, что причина этому уже не лекарство. Она была прикована к столу, над которым висел круглый щиток с несколькими лампами. Илана могла лишь шевелить пальцами и поворачивать голову. Просторная светлая комната напоминала операционную. Одна из стен представляла собой зеркало, в котором отражались шкафы с инструментами и дверь в соседнее помещение. Там суетились люди в белом. Похоже, это и впрямь больница. Или камера пыток?

Илане стало страшно. Она попыталась высвободить руки из похожих на полицейские наручники браслетов, но они плотно прилегали к телу. Точно такие же браслеты прочно прикрепляли к столу её ноги — в щиколотках и чуть пониже колен, а самый широкий — уже не браслет, а металлический пояс — обхватывал её талию. Дискомфорт усиливала совершенно невыносимая жажда. Во рту так пересохло, что Илана даже сглотнуть не могла.

— Не пытайся вырваться, дорогая.

Этот ехидно-ласковый голос вызвал у Иланы новый приступ страха, теперь ещё и смешанного с отвращением. Герцогиня Левенхольд подошла сзади. Её неестественно гладкое лицо, обрамлённое мелкими локонами, нависало над скованной пленницей, словно неизвестно откуда взявшаяся голова Горгоны-Медузы.

— Неужели ты и впрямь вообразила, что тебе удалось одержать надо мной верх? Ты ещё слишком мала, чтобы со мной тягаться.

— Не припомню, чтобы я с вами в чём-то состязалась, мадам, — ответила Илана, стараясь говорить спокойно и насмешливо.

Похоже, у неё это неплохо получилось, потому что физиономия герцогини порозовела под толстым слоем пудры. От злости мадам Левенхольд всегда вспыхивала, как мак.

— Ты знаешь, почему я стала тем, кто я есть?

— Нет, мадам. Понятия не имею, что за скверна такая должна случиться с человеком, чтобы он стал таким, как вы.

— Ладно, можешь поупражняться в остроумии. Всё равно это в последний раз. Скоро ты станешь милой, покладистой девочкой, которой даже в голову не придёт сбегать от своей доброй покровительницы. А всё потому, что голова у тебя будет работать правильно. Скоро тебе сделают небольшую операцию, которая совершенно изменит твою память, твой характер и вообще твою личность. Не знаю, сохранишь ли ты свой магический дар, но если даже сохранишь, пользоваться им без моего разрешения ты не сможешь, ибо основой твоего характера станет послушание. Жаль, конечно, перекраивать такой интересный, строптивый характер, но я признаю строптивость только до определённого предела. Не бойся, операция будет сделана под самым лучшим наркозом, который абсолютно не повредит твоему здоровью. И поправишься ты быстро, обещаю. А ещё я обещаю тебе райскую жизнь, полную всевозможных удовольствий. Ты же знаешь, я умею быть щедрой. А почему я стала тем, что я есть… Однажды я сказала себе: Бабилония, ты получишь от жизни всё, что хочешь, но только если будешь добиваться желаемого, ни на йоту не отступая от поставленной цели.

— И не гнушаясь никакими средствами, — добавила Илана, — Кажется, теперь я поняла, почему ты стала тем, что ты есть. Да только не велико достоинство быть куском хорошо упакованного дерьма весом более шестидесяти килограммов.

В соседней комнате кто-то сдавленно хихикнул.

— Всё готово? — холодно осведомилась герцогиня, отойдя от Иланы.

— Готово-то готово, мадам, но мы не хотим вводить лекарство до прихода доктора Чанга. Он обещал, что будет через полчаса…

— Хорошо. Может, ты чего-нибудь хочешь, дорогая? — спросила мадам Левенхольд, оглянувшись на свою жертву.

— Хочу эти полчаса побыть здесь одна. Если ты так уверена, что это последние полчаса моей нормальной, полноценной жизни, то позволь уж мне провести их, не видя ни тебя, ни твоих шавок. И ещё… Не могли бы мне дать немного воды? Очень пить хочется…

— Нет-нет, моя дорогая, никакой воды. Ты можешь провести эти полчаса в полном одиночестве, мысленно прощаясь с теми, кого тебе вскоре предстоит забыть, — ты слишком крепко привязана, чтобы сбежать, но воды… Этого даже не проси. Я уже кое-что смыслю в твоей ледяной магии. Дай тебе воды, и ты тут же превратишь её в магический лёд. Благодаря одному лекарству твой организм в настоящий момент обезвожен, даже выделение слюны приостановилось. Так что потерпи. Полчаса — это немного. Потом ты всю оставшуюся жизнь будешь пить и есть всё, что захочешь. И вообще будешь иметь всё, что только твоя душа пожелает. Ты будешь очень счастливой и очень доброй. Ты даже охотно простишь свою приёмную мамочку за то, что она расплатилась тобой за счастье своего родного сына… Впрочем, что я говорю! Ты ведь и этого не будешь помнить. Ну ладно, отдыхай. Я даже дверь закрою, чтобы тебе не мешали.

И герцогиня удалилась, оставив пленницу в состоянии тихой паники. Илана так надеялась, что, набрав в рот воды, сделает немного магического льда и попробует его как-нибудь использовать, чтобы освободиться. Оказывается, они ввели ей обезвоживающее лекарство! Теперь она понимала, почему во рту сухо, как в пустыне. Проклятая герцогиня! Всё-то она предусмотрела. К тому же было кому просветить её насчёт снежной магии — она же вовсю сотрудничает с колдунами Айсхарана.

«Спокойно, — сказала себе Илана. — Колдуны сильны, но снежные маги сильнее. Настоящий маг выберется из любой ловушки».

Она пошевелилась, чувствуя, как впиваются в тело металлические путы. Если она не может их разорвать, ещё не значит, что от них не избавиться. Металл прочен, но снежные маги и его превращали в лёд. Не так давно ей удалось превратить в лёд сухую ветку, так почему бы не попробовать сделать тоже самое и со стальными путами?

Трансформация материи дело непростое — это Илана знала. Сейчас она поняла ещё одну вещь: чем плотней и прочней материя, тем труднее её трансформировать. Особенно если ты совсем недавно оправился от болезни, а теперь твой организм ослаб от большой дозы снотворного и сильно обезвожен. Концентрируя всю свою волю и остатки энергии на поставленной задаче, Илана чувствовала, как по телу разливается тупая, ноющая боль. В голове шумело, а белый потолок то отдалялся, то надвигался на неё, переливаясь радужными пятнами. Она уже почти лишилась чувств, когда ощутила, что стальные путы стали холодными, как лёд. Девочка приподняла голову, и от радости у неё даже прибавилось сил. Металл действительно превратился в лёд, который тут же начал таять.

Через минуту Илана уже сидела на столе, разминая затёкшие конечности. Первая попытка встать на ноги закончилась падением. Снова закружилась голова. Ещё не хватало потерять сознание! Она ведь уже почти освободилась, осталось только сделать врата.

Девочка, пошатываясь, подошла к рукомойнику и плеснула водой на зеркальную стену, которая сразу покрылась тонким слоем магического льда. Окружённый асвиллами павильон колебался в зеркале, словно отражение в воде, однако становился всё чётче и чётче. В соседней комнате зазвучали голоса, и Илана поняла, что пора уходить. Даже если ей не удалось сделать врата как следует и она рискует попасть куда-то не туда, медлить больше нельзя.

«Будь что будет», — решила она, и в тот момент, когда дверь в операционную распахнулась, в зеркальной стене открылась другая дверь. Шагая в серебристый туман, Илана слышала у себя за спиной яростные вопли и звон рассыпающихся по полу металлических предметов. Наверное, кинувшись вдогонку за ней, кто-то опрокинул лоток с инструментами.

На Майдаре было раннее утро. Фонари возле павильона ещё горели, выхватывая из синевато-лилового сумрака припорошённые снегом листья асвилл.

«Снег? — удивилась Илана. — Откуда? В Лидоне вообще не бывает снега…»

Это было последнее, что она подумала перед тем, как отключиться. Усталость и перенапряжение взяли своё.

Когда девочка открыла глаза, влажные листья асвилл сверкали на солнце, а вокруг на разные голоса пели птицы. Снег уже почти растаял. Илана обнаружила, что лежит под деревом на мокрой траве. А дерево было то самое, с раздвоённым стволом, под которым Джанни обещал оставить проектор.

Маленький пластмассовый прибор оказался под торчащим из земли корнем. На экране слабо светился текст: «Дорогая Илана, здесь только одна картинка — гостиная дома Авареса. Это надёжное место».

— Леди, надеюсь, вы так не мёрзнете? — раздался сзади низкий, добродушный голос.

Илана испуганно вздрогнула, но, обернувшись, успокоилась. К павильону, катя перед собой автоматический уборщик, приближался пожилой мужчина в тёплой куртке с капюшоном. Из-под куртки виднелась зелёная спецодежда, которую носили все работники дендрария. На улицах Гаммеля теперешний вид Иланы — босая, в белой, похожей на хитон больничной рубахе — любого поверг бы в ужас, во всяком случае в такую погоду, но на Майдаре, где жили представители самых различных рас, удивить кого-либо своим внешним видом было трудно. Мужчина поинтересовался лёгким нарядом Иланы скорей на всякий случай, чем из беспокойства за её здоровье.

— Нет, спасибо, — вежливо ответила девочка. — У меня на родине в такую погоду даже купаются. Но для Майдара тут нынче холодновато.

— Да уж, — кивнул уборщик. — В последнее время тут чёрт знает что творится. Говорят, этой ночью на юго-западе вообще всё завалило — ни проехать, ни пройти. А снегоуборочной техники в Лидоне нет. Кто бы мог подумать, что она тут когда-нибудь понадобится! А всё говорят, из-за этих ледяных кораблей.

«Господи, неужели они и досюда добрались? — похолодела Илана. — Джеральдина была права — от этого кошмара не убежишь. Он распространяется по вселенной быстрей, чем чума в каком-нибудь грязном средневековом городишке».

— Вы считаете, что снег идёт из-за ледяных кораблей?

— Ну… Во всяком случае, до их появления тут такого не было. Говорят, эти звездолёты из колдовского льда. За секунду могут от одной галактики до другой. Заколдованный лёд пробивает в пространстве дыры, а из-за этого всё нарушается. Вот к нам и принесло эти снегопады. Меня дела олигархов никогда особенно не интересовали. Сильные мира сего вечно что-то делят, воюют… По мне лишь бы на моей территории не воевали. Там, где я живу, то есть. Раньше у нас всегда спокойно было.

— Да тут вроде и сейчас никто не воюет… Или я плохо осведомлена? Я тут недавно.

— Стрелять-то пока никто ни в кого не стреляет, но город так и кишит наёмниками — я их сразу узнаю, даже когда они в штатском. А весь Западный космопорт занят этими жуткими кораблями. Ходят слухи, что надолго они тут не задержатся. Хотелось бы верить… Вот чёрт, опять снег пошёл! Если вам нужно воздушное такси, поторопитесь. Думаю, уже где-нибудь через полчаса свободную машину не поймаешь. Народ просыпается, всем по делам надо, а когда полгорода завалило, только по воздуху куда-нибудь и доберёшься. Ближайшая стоянка справа от центрального входа…

— Спасибо, я знаю.

— Всего вам доброго, юная леди. Будьте осторожнее.

Словоохотливый уборщик наконец-то отправился по своим делам, предоставив Илане возможность заняться своими.

Сделать магическое зеркало на влажной стене павильона было нетрудно, но вот врата открылись не сразу — слишком уж Илана плохо себя чувствовала.

«Ничего, — сказала она себе, оказавшись в просторной комнате с изящной светлой мебелью. — Сейчас у меня будет возможность отдохнуть. Интересно, где они все?»

Одна из стен представляла собой застеклённый выход на террасу. Из приоткрытой двери тянуло свежестью, залетающие вместе с ветром снежные хлопья тут же таяли на мягком сером ковре. Лидон был огромным мегаполисом, и погода в его южной части нередко отличалась от погоды на севере или на северо-востоке. Похоже, дом Авареса находился на юго-западе — раскинувшийся за террасой сад побелел от снега.

«Есть тут кто-нибудь или нет?» — подумала девочка.

Она уже собиралась отправиться на разведку, когда справа распахнулась дверь, и в комнату вошли двое молодых мужчин. Они приветливо улыбались, но их вид почему-то сразу насторожил Илану. Может, потому, что в их походке и движениях чувствовалась какая-то военная выправка. Впрочем, если это охранники, то ничего удивительного…

— Вы, наверное, Илана Стивенс? — спросил один из вошедших.

— Да. Надеюсь, это дом Серджо Авареса?

— Разумеется, — молодой человек улыбнулся так широко, словно готовился к съёмкам для рекламы зубной пасты. — Пойдёмте, господин Аварес ждёт вас.

— Здесь должны быть мои друзья. Не могли бы вы их позвать?

— Они здесь, и сейчас вы их увидите. Пойдёмте с нами.

Нет, эти двое решительно не нравились Илане. При всей своей приветливости они напоминали хорошо вышколенных псов, готовых по приказу хозяина кинуться на кого угодно и вцепиться в горло. Более того, они были так напряжены, словно с минуты на минуту ждали именно такого приказа.

— Извините, не могла бы я сперва посетить дамскую комнату?

— Конечно. Пойдёмте, мы вас проводим.

Возможно, они действительно хотели проводить её в дамскую комнату и подождать у дверей, а она бы тем временем смогла вылезти из окна. Но Илану не оставляло ощущение, что, едва она окажется к ним поближе, как они тут же вколют ей какую-нибудь отраву. Или просто оглушат. Она не знала, куда попала, но даже если это действительно дом Авареса, тут что-то не так. Отсюда надо бежать. И немедленно.

Именно это она и сделала. Выскочив на террасу, Илана успела не только захлопнуть стеклянную дверь, но и залепить замок снегом, который тут же превратился в магический лёд. Разбить стекло охранники даже не пытались — это явно было не просто стекло, а непробиваемый стеклопласт. Тем не менее, не пробежав и пятидесяти метров, Илана услышала погоню. Эти двое уже с кем-то связались и теперь на беглянку объявлена охота. Девочка бежала по заснеженному саду, отчаянно борясь со слабостью, которая подобно какой-то вязкой массе растекалась по всему телу и наполняла члены свинцовой тяжестью. В последнее время слишком часто приходилось прибегать к магии. Особенно много сил отняла трансформация материи, тем более что Илана занималась ею, едва оправившись от снотворного. Теперь ей опять понадобится магия, но сможет ли она воспользоваться ею в таком состоянии? Илана заметила, что её окружают. Успеет ли она сделать врата? В неё в любой момент могут выстрелить ампулой со снотворным… У неё ещё хватило сил окружить себя снежной стеной. Зыбкая материя дрожала в воздухе, никак не желая превращаться в магическое зеркало. Она дрожала и неумолимо таяла, открывая Илану взорам преследователей. Они уже были так близко, что девочка слышала их приглушённый снегом топот. Её шатало от слабости. Она слишком устала, она не успеет… Лучше умереть, чем снова оказаться в лапах мадам Би. Илана почти не сомневалась, что эту ловушку тоже устроила герцогиня. Лучше умереть, чем снова оказаться на операционном столе!

Льдистая материя рассыпалась на множество серебряных искр, так и не превратившись в зеркало, но заснеженный сад изменился. Теперь он походил на равнину, местами поросшую хвойным кустарником, по которой, вздымая снежную пыль, мчался отряд всадников. Они скакали ей навстречу, а впереди на рослом сером коне мчался темноволосый юноша с голубыми глазами — такими яркими, что они даже издали сияли на его бледном лице, словно звёзды. Голубоглазый юноша в голубом плаще, прекрасный, как предсмертное видение…

Глава 3. Поместье Сельхенвурдов

Он всё-таки спас её, этот голубоглазый всадник. И отвёз на своём скакуне в прекрасный белый храм на поросшем лилиями холме. А потом уехал. Илана смотрела из окна, как он мчится прочь по заснеженной равнине. Она смотрела, а кусты лилий разрастались, оплетая храм. В конце концов они затянули все окна, и хотя Илана была здесь в безопасности, она чувствовала себя пленницей. Впрочем, вскоре девочка обнаружила, что в храме она не одна. Кто-то тихо разговаривал за неплотно прикрытой дверью, которая вела из главного зала в исповедальню. Беседовали двое, и их приглушённые голоса показались Илане знакомыми. А когда она поняла, кому они принадлежат, ей стало страшно. Отец Джордж давно мёртв. Почему он здесь? Что это за место? Кусты лилий уже пробились сквозь окна и вились по стенам храма, наполняя помещение нежным ароматом, который почему-то напоминал смесь запахов хвои и лаванды…

Илана проснулась, но запах не исчез. В небольшой полутёмной комнате было тепло и уютно. Когда глаза привыкли к полумраку, девочка разглядела свисающие с низкого резного потолка пучки растений. Похоже, от них и исходил этот аромат. Илане вспомнилась кухня госпожи Гертруды. Мать Мартина Кейна вечно собирала и сушила травы, из которых потом делала свои знаменитые отвары и настойки. Госпожи Гертруды уже нет в живых. А Мартин… Где он? Где все её друзья?

Голоса оказались так же реальны, как и запах. Всё те же два знакомых голоса продолжали звучать в соседней комнате, дверь в которую была приоткрыта.

«Господи, что это? — Илана дрожащей рукой пощупала мокрый от холодного пота лоб. — Сон? Бред? Когда я проснусь? Я хочу проснуться!»

Полоса тусклого света, проникающего сквозь дверную щель из соседней комнаты, по диагонали пересекала спальню, словно отделяя кровать Иланы от того пространства, где продолжался её сон. От царства ночных кошмаров. От потустороннего мира, откуда доносятся голоса тех, кого нет.

Когда-то давно, в раннем детстве, Илана знала, как вырваться из кошмара. Надо встретиться с тем, чего боишься, лицом к лицу. Надо вступить с чудовищем в контакт, спровоцировать его на агрессию. Тогда испугаешься ещё больше и проснёшься. Страх, доведённый до предела, был дверью в реальность. Иногда ей удавалось убежать из страшного сна. А иногда нет. Случалось, что пугавшее её чудовище становилось ласковым и вроде бы неопасным, тем самым отрезая ей путь к бегству. Страх утихал, но совсем не уходил, и она оставалась в царстве сновидений, со смутной тревогой ожидая, что смирное чудовище в любой момент может принять ещё более жуткий облик. Повелитель снов играл с ней, не желая выпускать из своих владений. Сейчас происходило что-то подобное, хоть и не было никаких зубастых, косматых чудовищ.

Девочка скинула толстое шерстяное одеяло и встала. Грубый мех расстеленной на полу шкуры приятно щекотал ступни. На Илане был всё тот же хитонообразный балахон, в котором она сбежала с операционного стола. С каждой минутой она всё больше и больше убеждалась в том, что происходящее с ней сейчас реально. Из этой реальности выбивались лишь звучавшие в соседней комнате голоса. Вернее, один из них.

Илана рывком распахнула дверь и невольно вскрикнула. Она не удивилась, увидев Изабеллу. Но рядом с королевой стояла фигура в длинном тёмном одеянии с капюшоном. Илане показалось, что время повернулось вспять. Она снова в церкви Святой Анны. Сейчас этот человек обернётся…

Он действительно обернулся и посмотрел на Илану своими нестерпимо яркими голубыми глазами. В следующее мгновение он бросился к ней. Ей хотелось убежать, но не было сил, а полутёмная комната покачнулась и куда-то поплыла…

— Хорошо, что ты успел, Гай. Иначе она бы ударилась головой о косяк…

— Вблизи она ещё красивей…

Теперь эти два голоса звучали совсем рядом. Гай… Принц Гай… Ну конечно! У него отцовские глаза — она же это знала. Сейчас она знает, что голос у него тоже отцовский. Этот его длинный плащ с капюшоном сзади так напоминал одеяние священника.

— Где я? — спросила Илана, глядя на два склонившихся над ней лица.

Глаза у принца были отцовские, но чертами он больше походил на мать. И был таким же рослым. Отец Джордж высоким ростом не отличался. Пятнадцатилетний Гай уже догнал его и был шире в плечах.

— В охотничьем имении Сельхенвурдов, — ответила Изабелла. — Здесь мы в безопасности.

— Даже я?

— Ты перестала доверять своим друзьям? Похоже, тебе досталось не меньше, чем нам.

— А где остальные? Мартин, Томас…

— Ушли на охоту. Скоро вернутся. А тебе надо поесть и как следует отдохнуть — ты слишком слаба. Поговорить мы ещё успеем.

— Ответь мне на один вопрос. Только честно. Ты была вчера в Гаммеле?

— Нет. А почему ты спрашиваешь?

— Ну или позавчера… Сколько я уже здесь?

— Часов восемь.

— Тогда, наверное, во дворце я была всё же позавчера. Оттуда я попала к герцогине, а сколько я провалялась без сознания в той чёртовой клинике, не знаю…

— В какой клинике? В каком дворце?

Королева и принц переглянулись, и Илана опять подметила их поразительное сходство. Причём не только внешнее. Мать и сын были близки по духу, и хотя эта связь прервалась на долгие шесть лет, теперь она восстановилась. Глядя на их красивые и честные лица, трудно было поверить, что именно эти люди вторглись в Гаммель с армией демонов, сдали Илану её злейшему врагу и теперь прикидываются её друзьями.

— Вчера или позавчера я была в твоей гаммельской резиденции и встретила тебя. Ты вколола мне снотворное, и я оказалась у герцогини…

— Илана, я не была в своей гаммельской резиденции и вообще не понимаю, о чём ты… Дорогая, тебе надо отдохнуть, а потом мы обо всём поговорим.

Вид у королевы был встревоженный, и чувствовалось, что причина её беспокойства — состояние Иланы, а вовсе не необходимость выдумывать объяснения. Этой женщине было не в чем оправдываться.

— Это не бред, Билли. Всё было так, как я говорю. Почти всё. Теперь я уверена, что это была не ты. Извини, что я в тебе усомнилась. Я никогда не считала, что ты способна меня предать, но… Твой двойник… Она не была ледяным демоном. Она была живая, тёплая. Айслинд говорил, что ты отправилась в Гаммель вместе с Гаем, чтобы помешать ему наделать глупостей… Я уж чуть было не поверила. Какая же я дура! Но эта женщина… Она была живая. Она не была ни ледяной куклой, ни гормом — я бы это почувствовала…

— Так может, она была ютом, — предположил Гай. — Они же оборотни. Не ледяные демоны, а почти такие же теплокровные существа, как и люди. Ют может так искусно кем-то прикинуться, что сроду не отличишь от оригинала.

— Когда ют изображал мою бабушку, я чувствовала, что это не она.

— Ты просто достаточно долго наблюдала его в этой роли, — улыбнулась королева. — И бабушку знала слишком хорошо. И возможно, ют, изображавший меня, был более искусен в превращениях.

— И всё равно я дура, — хмуро констатировала Илана. — Почему я забыла о ютах? Я привыкла считать, что они преданны иланам. И Лоффи, и Айслинд упоминали о ютах, которые переметнулись на сторону хатанских колдунов, но я так привыкла к обожанию наших гаммельских ютов, что совершенно не была готова к какому-либо коварству с их стороны. А с вами что случилось? После того, как мы вернулись из Блэквуда в Айсхаран…

— Все разговоры потом!

Это сказала высокая девушка в серой тунике, вошедшая в комнату стремительно, как порыв ветра. Она несла поднос, на котором стояли миска с чем-то аппетитно пахнущим, плоская тарелка с хлебом и глиняная кружка. Длинные серебристо-русые волосы девушки были убраны в хвост. Она поставила поднос на маленький стол возле кровати.

— Сейчас ты всё это съешь, выпьешь травяной чай и ещё немного поспишь. А завтра утром будешь как новенькая.

— С Хенной лучше не спорить, — улыбнулась королева.

Запах густой мясной похлёбки пробудил у Иланы поистине волчий аппетит.

— Я и не собираюсь, — она села, поудобнее устраиваясь в подушках. — А где тут можно вымыться?

— Все удобства справа по коридору, — ответила Хенна. — Это, конечно, не то, к чему ты привыкла в том мире, но…

Из коридора донёсся громкий детский смех и какие-то странные звуки, напоминающие одновременно рычание и тявканье. А через полминуты в комнату вбежал ребёнок лет пяти. Его голова, покрытая короткими пушистыми волосами, казалась непропорционально большой по сравнению с худеньким тельцем. Впрочем, несмотря на худобу слабым и болезненным ребёнок не казался. Вслед за ним примчался лохматый серый пёс. Размером он был почти со взрослую овчарку, хотя толстые лапы и неуклюжесть выдавали в нём щенка. Илана попыталась представить себе, каким он станет, когда вырастет. Пёс повалил ребёнка на пол и принялся лизать ему лицо. Мальчишка со смехом отбивался.

— Айги! — прикрикнула Хенна.

Она ещё что-то строго сказала на неизвестном Илане языке. Отпихнув щенка, ребёнок вскочил на ноги и уставился на Илану огромными сумеречно-синими глазами. Потом что-то удивлённо спросил у девушки. Хенна взяла его за руку и повела из комнаты.

— Лучше сейчас не утомлять её разговорами, — сказала она, оглянувшись на королеву.

В голосе девушки звучала плохо скрываемая неприязнь. Изабелла, похоже нисколько не рассердилась, а Гай нахмурился.

«Может, Хенна влюблена в него, — предположила Илана, — и теперь ревнует к матери. Такое бывает. Или он ей одной принадлежал, или тут появилась ещё одна женщина, которая имеет на него влияние. А вообще вся эта ревность — такая глупость!»

Она усмехнулась, вспомнив, как когда-то ненавидела Еву Руперт. Впрочем, ей тогда было всего одиннадцать, а Хенне уже явно за двадцать.

Помешивая деревянной ложкой горячий суп, Илана покосилась на принца, который сейчас присел на корточки и гладил щенка. Гай выглядел старше своих лет, и не только потому, что его стройное, сильное тело уже было телом настоящего воина — Илана видела и более рослых парней его возраста. Печать ранней духовной зрелости придавала ему сходство с архангелами с картин старых мастеров. Юное тело и мудрая душа, причастная к тайнам высших. Ангел с мечом…

Принц перехватил взгляд Иланы и покраснел, на мгновение превратившись в угловатого подростка. Потом встал и, маня за собой щенка, покинул комнату.

— Ну и псина! — восхитилась Илана.

— Это не собака. Это вуурд, одна из разновидностей здешних волков. Лесные ангиеры всегда считали их священными животными. Ангиеры уже много веков приручают вуурдов и говорят, что эти звери гораздо умнее собак.

— В Айсхаране вообще очень умные звери, — заметила девочка. — Я всё думаю о Лодди. Где он? Вдруг Айслинд сделал ему что-нибудь плохое…

— Сомневаюсь. Насколько я поняла, пообщавшись с местными, иланы так же трепетно относятся к рианнам, как ангиеры к вуурдам.

— Помнишь, Айслинд говорил, что раньше в этих краях обитали ещё какие-то гигантские вуурды?

— Да, нам тут о них рассказали. Считается, что последние из них исчезли лет двести назад. Но ангиеры верят, что где-то в лесной глуши до сих пор живёт огромная волчица, одно из воплощений богини Вуурданы. Раз в год, вернее, в начале года, она приходит к своему святилищу. В этот день для неё оставляют жертву. Если божественная волчица примет жертву, год будет удачным.

— А что за жертва?

— Чаще откормленный тайол. Но иногда, в тяжёлые времена, стать жертвой соглашается человек благородного происхождения. Такая жертва наиболее угодна богине-волчице, но она должна быть добровольной. Насколько я поняла, пожертвовать собой обычно соглашался правитель или кто-нибудь из его семьи.

— И эта дикость продолжается до сих пор?

— Не вздумай назвать этот обычай дикостью при хозяевах. Во всяком случае, при Хенне.

— Человеческая жизнь за удачный год!

— Не забывай, что здешний год — пять наших. Впрочем, дело не в этом. Не только год, но и день может оказаться переломным в судьбе целого племени или целого народа. А то и всего мира. Кстати, скоро восход Северной Звезды. И начало года.

Изабелла замолчала и, сдвинув брови, задумалась.

— Не хочешь ли ты сказать, что на этот раз жертва будет человеческая?

— Надеюсь, что нет. По словам Хенны, два последних веринга, её отец и дед, относились к человеческим жертвам отрицательно. Они говорили: Матери Волчице должно быть угодно, чтобы благородные ангиерские семьи процветали, а не приносили своих отпрысков в жертву.

— Правильно говорили. А кто этот мальчик?

— Айген Сельхенвурд, сын Айгена Сельхенвурда, — ответила королева. — Он будущий веринг, глава клана. И племянник Хенны. Его отец погиб несколько лет назад. С тех пор мальчика прячут.

— От родни, которая претендует на титул веринга?

— Вся его родня — Хенна и Эдан. Его тётка и дядя. Его прячут не от родни, как нас уверял король Айслинд. Его прячут от Айслинда, который ненавидит полукровок и нааров.

— Нааров?

— В переводе с местного это означает «возрождённый». В Айсхаране много людей, чьи предки вступали в связь с иланами и имели от них детей. Человеческая кровь сильнее, поскольку это более молодая гуманоидная раса. Плоды таких связей как правило больше походили на людей, чем на иланов, и редко наследовали дар снежной магии, но иногда полукровки не просто наследовали этот дар. Иногда они становились сильней своих иланских родителей. Или иланских предков, если снежная кровь сказывалась спустя много поколений. Ты ведь знаешь, иногда рецессивные гены становятся доминантными… Вы это проходили по общей биологии?

Илана кивнула с набитым ртом — густо замешанный чёрный хлеб был очень вкусный, похлёбка тоже.

— Возможно, самые сильные маги получаются из тех, кто наследует одновременно дар снежного мага и чисто человеческий колдовской дар. Иланы лучше владеют снегом, льдом, водой, а колдуны-хатаны другими видами материи. В трансформации материи полукровки и наары обычно сильнее чистокровных снежных магов.

— Эта самая трансформация и помогла мне сбежать от герцогини. Представляешь, она хотела перекроить мне мозги! Я сбежала прямо с операционного стола.

Попробовав травяной чай, Илана поморщилась — его запах был гораздо приятнее вкуса.

— Пей до дна, — велела Хенна, появившаяся так же внезапно, как и в предыдущий раз. На этот раз она принесла что-то вроде тёплого халата и отороченные мехом тапки. — Очень полезная штука. Правда, минут через десять тебя потянет в сон, но сон тебе сейчас тоже полезен.

Оставив одежду на сундуке возле стены, девушка удалилась.

— Пока меня не потянуло в сон, я должна побывать в том месте, которое находится справа по коридору, — сказала Илана. — А нижнее бельё здесь не носят?

— Носят и вполне приличное, — улыбнулась королева. — Хенна, видимо, решила, что в данный момент оно тебе ни к чему. Полотенце возьмёшь в предбаннике, на полке. Потом бросишь в один из баков.

Справа по коридору оказалось помещение с огромной печью и двумя дверями, заставленное котлами и баками. Вдоль стен тянулись полки с чистым бельём. Илана выбрала себе мохнатое белое полотенце. За одной дверью она обнаружила уборную, за другой купальню. Здесь было несколько душевых кабинок, две маленькие ванны — явно для детей и с десяток раковин, над которыми нависали допотопные водопроводные краны. Всё это напоминало фильмы о Земле конца докосмической эры.

Мыло, которое Илана нашла в небольшом стенном шкафу, почти не отличалось от того, которым пользовались во дворце Айслинда. Похоже, технология изготовления мыла из растений и животного жира была известна всем жителям Айсхарана. Илана с удовольствием вымылась тёплой водой — всё-таки в ней мыло растворялось быстрее, чем в холодной, а девочку уже здорово клонило в сон — и вернулась в свою комнату.

На этот раз сон её был глубоким и спокойным — наверное, сказалось действие целебного чая Хенны. Через несколько часов Илану разбудили отдалённые голоса и низкий протяжный лай, который, один раз услышав, уже никогда не перепутаешь с собачьим. Илана протёрла запотевшее окно и увидела большой, окружённый постройками двор. Приземистые хозяйственные строения чередовались с двухэтажными жилыми домами, из которых сейчас, накидывая на ходу полушубки, выбегали люди — в основном женщины и дети. Двор был обнесён высоким частоколом. Двое мужчин запирали на тяжёлый засов мощные ворота, серебристо-серые вуурды носились по сугробам, вздымая снежную пыль, а любопытная детвора уже толпилась возле только что прибывшей упряжки из шести белых леров. Охотники в меховых накидках, беззлобно прикрикивая на детей, снимали с саней свои трофеи. Впрочем, в меховых накидках тут были не все. Илане сразу бросилась в глаза высокая львиноголовая фигура с мощным обнажённым торсом. Хай-Вер. Похоже, он нисколько не жалел, что колдовство сделало его нечувствительным к холоду, и теперь в любую погоду обходился набедренной повязкой. Гаттаны вообще предпочитали минимум одежды. Перекинув через плечо тушу дикого козла, Хай-Вер что-то весело говорил Томасу Гилленсхаалю, который умудрялся выглядеть элегантно даже в мешковатой куртке из оленьей шкуры.

Торопливо натянув принесённый Хенной балахон, Илана выбежала на улицу и тут же оказалась в объятиях Лилианы. Через минуту её уже с радостным смехом обнимал Мартин, а мгновение спустя огромные лапищи гаттана подняли Илану так высоко, что у неё едва не закружилась голова.

— Осторожней, Хай-Вер! — голос Хенны звучал как всегда строго и чуть недовольно. — Она ещё слаба.

— Да нет, со мной всё в порядке, — заверила хозяйку Илана, когда смущённый Хай-Вер осторожно опустил её на гладко утоптанный снег.

Чувствовалось, что гаттан слегка робеет перед Хенной. Эта девушка явно привыкла командовать. И привыкла, чтобы ей подчинялись.

— Ты и есть Илана? Я рад, что ты нашлась.

Это произнёс стройный юноша со светло-русыми волосами, которые сверкали ярким серебром на фоне его чёрной меховой накидки. Илане сразу бросилось в глаза его поразительное сходство с Хенной, но ей показалось, что он красивей. Возможно, потому, что в его лице было больше мягкости.

— Эдан Сельхенвурд, — юноша слегка поклонился Илане.

Она ответила ему точно таким же поклоном. В Айсхаране женщины не делали реверансов и кланялись так же, как и мужчины.

— Белла очень за тебя беспокоилась, — Эдан перевёл взгляд на королеву, которая, накинув шубу, вышла встречать приехавших. — Наконец-то все нашлись. Теперь вы вместе.

Только слепой бы не заметил, как засияли глаза юноши, когда Изабелла ответила на его улыбку.

— Удачно поохотились? — спросила королева.

Что-то новое явственно звучало в её глубоком, мелодичном голосе, а её лицо ещё никогда не казалось Илане таким прекрасным. Оно словно светилось изнутри.

— Ещё как удачно! Хвала Вуурдане, сейчас надолго хватит. Начинается пора метелей. Если непогода затянется, следующая охота будет…

— Где остальные? — резко перебила брата как всегда словно выросшая из-под земли Хенна.

От Иланы опять не укрылся короткий неприязненный взгляд, который девушка бросила в сторону Изабеллы. Так вот кого она ревнует…

— Скоро будут, — ответил Эдан. Из вежливости брат и сестра говорили при гостях на межгалакте. Причём очень хорошо. — Мы разошлись у Лысой горы, и они отправились к Тёплым источникам. Решили порыбачить. Мяса у нас хватает, а вот рыбы…

— Ну и обошлись бы, — нахмурилась Хенна. — Они слишком плохо знают эти места, чтобы отпускать их одних.

— С ними Хаб и Эврил. Послушай, эти ребята не похожи на беспомощных котят, а Тёплые источники совсем рядом. Вспомни, как мы с тобой ещё детьми охотились тут вдвоём.

— Мы — другое дело, — не унималась девушка. — Они чужеземцы, а здешние места опасны…

— К счастью, они так опасны, что сюда не суются даже наши заклятые враги. А диких зверей ребята не испугаются. К тому же у них у всех амулеты…

— И кто решил, что у нас мало рыбы? По-моему, вполне достаточно…

— Солёной. А они свежей захотели. Ты же знаешь, что кошки любят свежую рыбу.

С этими словами Эдан лукаво покосился на Илану.

Минут через пять она поняла, почему. Не успела первая охотничья команда разгрузить свои сани, как раздался стук в ворота. А когда парень, который правил повозкой, скинул с головы капюшон, Илана не смогла сдержать радостного возгласа. Келли Таунсенд с широкой улыбкой направился к ней, но Джина и Сэм его опередили.

— Вот уж действительно — страна чудес! — плакала Джина, обнимая Илану. — Все находятся, все встречаются… Я уж думала, что больше никогда тебя не увижу.

Сэм, смущённо улыбаясь, протянул Илане руку. За эти полтора года он перерос свою старшую сестру сантиметров на десять, но от мальчишеской угловатости ещё не избавился.

— А я как раз верил, что с ней будет всё в порядке, — сказал он. — Волшебницу так просто не уделаешь.

Вся Кошачья банда, выскочив из саней, окружила Илану. Восторги и радостный смех стихли только тогда, когда Хенна напомнила, что пойманную рыбу не мешало бы отнести в погреб.

— Успеете ещё, наговоритесь. А теперь давайте-ка все в купальню! Обед уже почти готов…

И Хенна деловитым шагом направилась к сараю, возле которого двое мальчишек распрягали леров.

— Хорошая девушка, — глядя ей вслед, ухмыльнулся Келли. — Только больно уж командовать любит.

— Не суди её слишком строго, — сказала Джина. — Она с двенадцати лет старшая госпожа. Привыкла за всё отвечать.

— Что значит старшая госпожа? — поинтересовалась Илана.

— Что-то вроде первой леди своего клана, — пояснила Джина. — Мать Хенны и Эдана умерла, когда им было по двенадцать — они близнецы. Их старший брат Айген ещё не был женат, так что Хенна стала за хозяйку. А через три года их отец Гэвин Сельхенвурд погиб со всей своей дружиной. Враги, которые долго прикидывались друзьями, заманили их в ловушку. Пригласили на пир, а там чем-то опоили и перерезали, как скот. Потом эти мерзавцы напали на замок Селихен и многих там убили. Хенна, Эдан, кое-кто из слуг и дружинников, которые оставались дома, спаслись — бежали через подземный ход. Их старший брат Айген был в отъезде, так что тоже уцелел. Но дружины у молодых Сельхенвурдов почти не осталось. Они поселились здесь, в своём охотничьем имении. С тех пор тут и живут — с остатками дружины и слугами. Ещё тут поселились беженцы из нескольких разорённых деревень. Имение разрослось, построили новые дома… Как видите, тут уже целый посёлок. Айген Сельхенвурд несколько лет назад женился, но его жена Салма была такая болезненная и так плохо справлялась с хозяйством… Несмотря на то, что титул старшей госпожи перешёл к ней — как к жене веринга, старшей тут по сути так и оставалась Хенна. Салма умерла при родах, и титул старшей госпожи снова перешёл к ней.

— А если её брат Эдан женится…

— Это ничего не изменит. А вот когда женится её племянник Айген, старшей госпожой станет его супруга. Он же сын веринга и наследует титул после своего отца. Если бы Айген умер, не оставив сына, титул автоматически перешёл бы к Эдану, но ему этого и даром не надо. Эдан совсем не честолюбив. Внешне они с сестрой очень похожи, а вот по характеру совершенно разные.

— Это я уже поняла. А почему Эдан сказал, что здешние места опасны? Что тут такого страшного?

— Это Лес Богини. Единственное место, где до недавнего времени водились гигантские вуурды. Это очень древние звери. Похожи вот на этих волков, которых Сельхенвурды испокон веков приручают, но гораздо крупней и свирепей. Они вроде как вымерли, но поговаривают, что в этом лесу до сих пор можно такого встретить. И почти все жители Айсхарана считают, что это сама Вуурдана, Богиня-Волчица, появляется здесь в облике зверя. В этом лесу издавна строят её святилища, а её служители всегда были очень искусны в магии. По-моему, в каком-то смысле они ещё покруче снежных магов. Говорят, в древности некоторые из них умели проникать в потусторонний мир и вроде бы даже на время оживлять мёртвых. Поскольку Вуурдана хозяйка лесов и всех лесных тварей, то охотников не жалует. Здесь только Сельхенвурды охотятся. Ну и их люди, разумеется. Богиня всегда покровительствовала этому роду, потому что Сельхенвурды поставляли ей служителей. И до сих пор это делают. Самое древнее из её святилищ недалеко отсюда. Оно ни в коем случае не должно оставаться без служителя. Один умирает, на смену ему из замка Селихен является другой. Или другая… Пол не имеет значения, но это должен быть человек из клана Сельхенвурдов. А если богиня требует человеческую жертву, это тоже должен быть Сельхенвурд. Такая вот плата за покровительство. Зато Сельхенвурды и их друзья действительно живут здесь в безопасности. Даже те их враги, которые искусны в колдовстве, сто раз подумают, прежде чем сунуться в Лес Богини.

— И чего же они боятся? Здесь так много хищников?

— Их тут действительно больше, чем где-либо, но это ещё не самое страшное. Этот лес стоит на болоте, и участки твёрдой земли перемежаются с так называемой самжей. Это что-то вроде ложной почвы. Она кажется твёрдой, но в любой момент может разверзнуться у тебя под ногами и ты окажешься в зыбучем болоте. Тут есть растения, одно прикосновение к которым может разъесть кожу почище серной кислоты. И масса насекомых более ядовитых, чем земная муха цеце. Но если на тебе амулет из храма Вуурданы, тебе ничто не грозит. В глубокой древности, когда против Сельхенвурдов ополчились сразу несколько могущественных кланов, семья веринга и все их слуги укрылись в этом лесу. Тогдашняя жрица Вуурданы наложила на него чары и изготовила амулеты, которые защищают от этих чар. С тех пор служители Вуурданы делают такие амулеты для всех Сельхенвурдов. Ну и для их друзей, разумеется.

— А если кто-нибудь из друзей окажется изменником…

— Амулет перестанет его защищать. Это ещё один удивительный секрет древней магии. Похищать или отбирать амулет Вуурданы тоже бесполезно. Он служит только своему законному хозяину или тому, кому тот дал его по доброй воле.

— Нынешние противники Сельхенвурдов тоже очень сильные маги, — сказала Илана. — Они имеют ледяные корабли и могут сверху забросать посёлок ледяными снарядами.

— На этот случай тоже всё предусмотрено, — заверила её Джина. — Ну не всё, конечно, но крыши некоторых строений тут сделаны с добавлением магического льда. В роду Сельхенвурдов время от времени появлялись то полукровки, то наары, достаточно искусные в снежной магии. Правда, последний из таких магов жил лет сто тому назад…

— А когда здесь был построен последний дом?

— Полгода назад. Да, большинство домов не защищены, поскольку появились тут недавно. Неуязвимыми являются только главный дом и самые старые хозяйственные постройки, из которых сейчас сделали жилые дома. Инвентарь перенесли в новые постройки. Скотине приходится довольствоваться жильём с обычной крышей. Кое-кому из людей тоже, но под этими домами вырыты убежища, а караульные всегда внимательно следят за небом. Если что, люди успеют спрятаться. И даже успеют добежать до защищённых домов — они самые просторные, там весь посёлок может укрыться. К тому же наши враги явно считают, что тут все дома защищены магическим льдом. Какой бы ненавистью Айслинд ни пылал к Сельхенвурдам, его ледяные корабли ещё ни разу не совершали налётов на этот посёлок. Значит, он считает, что это бесполезно. Пусть и дальше так считает.

— Пусть, — согласилась Илана. — Скоро тут действительно все постройки будут защищены магическим льдом. И стойла, и даже хозяйственные сараи. Я об этом позабочусь.

— Надо ещё позаботиться о том, чтобы защитить тебя от леса. Ты ведь не согласишься безвылазно сидеть в посёлке. Едва мы тут появились, Эдера сразу же снабдила нас амулетами. Эдера — это нынешняя служительница Вуурданы, она приходится Хенне и Эдану троюродной бабкой. Без амулетов мы и шагу не можем ступить за пределы посёлка. А я свой вообще не снимаю — на всякий случай. Вот он, посмотри… — Джина расстегнула ворот и показала Илане маленький овальный медальон на тонкой белой верёвке. — Ужасно хочется его открыть и посмотреть, что там внутри, но делать это ни в коем случае нельзя. В нём запечатаны элементы нескольких стихий. Тому, кто не умеет ими управлять, лучше не выпускать эти силы на волю.

— Его не больно-то и откроешь, — усмехнулся Сэм.

— А ты выходит пытался? — угрожающе обернулась к нему Джина.

— Да нет… Я просто…

— Да ладно тебе, Джина, — засмеялся Келли. — Пытался он или нет, не имеет значения. Амулет Вуурданы сделан с учётом того, что большинство людей любопытны и именно это нередко становится причиной всяческих несчастий.

— А из чего он сделан? — спросила Илана, осторожно щупая гладкий тёмно-серый медальон.

— Из брони гриспов, — ответил Келли. — Это такие маленькие твари, которые живут в земле и питаются падалью. Между прочим, тоже священные животные Вуурданы. Панцири у них такие прочные, что даже лошадь не раздавит, если наступит.

После обеда Илана и вся Кошачья банда разместились в небольшом зале возле жарко натопленного камина. Гай, который сел было играть с несколькими юношами в какую-то местную настольную игру, подумав, перебрался к камину. Илана заметила, что Кошки ему обрадовались, и ей почему-то стало приятно.

— Нам здорово повезло, — сказал Келли. — Когда начались эти облавы на главеров, мы запаниковали. В Логове ночевать боялись, а спрятаться было всё трудней и трудней. Убийцы каждую ночь прочёсывали все пустующие постройки Шиман-Тауна, а на улице в такой холод спать не будешь. Как-то вечером парень из Грифонов предупредил, что сегодня планируется зачистить наше Логово. Мы собрали вещи и решили спрятаться на развалинах стадиона, но нас там выследили. Нас окружили, и мы уж думали — всё… И тут Кэти говорит: «Знала бы, что всё так обернётся, постаралась бы закадрить этого голубоглазого принца! У него же кристалл какой-то волшебный есть, которым он в другой мир двери открывает. Может, у этого парня и впрямь не все дома, может, он действительно наш дерьмовый мир завоевать надумал, но я бы всё равно у него помощи попросила. Куда угодно ушла бы, лишь бы отсюда, раз тут совсем уже никакой жизни нет!» А мы перед аркой стояли и видели, как эти твари на снегоходах приближаются. И вдруг всё изменилось… То есть… Сперва мы не поняли. Снежная пустошь осталась, а снегоходы вдруг превратились в сани, запряжённые оленями. Смотрим — собаки какие-то огромные носятся. И люди совсем другие. А среди них наш голубоглазый принц. Мы оторопели, а он не больно-то и удивился — как будто именно нас и ждал.

— Я ждал, но не знал, кого, — улыбнулся Гай. — Я просто слышал зов, и в нём было столько отчаяния, что мне захотелось открыть врата.

— А как ты их открыл? — спросила Илана. — У тебя действительно есть этот самый магический кристалл.

— Есть. Это камень, который здесь называют линдимином. Он действительно помогает открывать врата, но не всем и не всегда. Это Кэтлин помогла мне их открыть. Она думала обо мне и очень хотела оттуда вырваться. Вы все хотели, но её желание сыграло решающую роль. Хорошо, что она меня вспомнила. Мы с ней вдвоём открыли врата. С двух сторон их открывать легче, даже кристалл не понадобился. У этой девушки хорошие способности к магии.

— Ну да, — усмехнулся Сэм. — Она уже вообразила себя великой колдуньей.

— А кстати, где она? — Илана огляделась, высматривая Кэти Джонс, но той в зале не было. — Кажется, я её и за обедом не видела…

— Осталась опять у Эдеры, — сказала Джина. — В святилище. Мы проезжали мимо, завернули подкинуть бабуле рыбки. У неё уж не те зубы, чтоб мясо жевать… Кстати, мясо у них там к концу подходит, надо сказать Эдану… Ну и Кэти опять напросилась в гости.

— Да старуха, вроде, ничего против неё и не имеет, — пожал плечами Келли.

— Может, наша Кэт станет жрицей Вуурданы, — хихикнул Джастин по прозвищу Клоп — самый малорослый в банде, хотя и далеко не самый слабый.

— Надеюсь, Хенны поблизости нет… — Сэм огляделся с нарочито испуганным видом. — Каким бы даром ни обладала наша Кэт, к славному роду Сельхенвурдов она не принадлежит. Разве что за Эдана замуж выйдет.

— Бог с тобой, — снова захихикал Джастин. — Эдан смотрит совсем в другую сторону…

Он запнулся и умолк. Илане показалось, что Джина толкнула его под столом ногой. Многие смущённо покосились на Гая, но его красивое лицо оставалось непроницаемым.

— Хенна уж слишком переживает, что у неё нет выдающихся способностей к магии, — заговорила Джина, явно стараясь поскорее уйти от скользкой темы. — А по-моему, не стоит из-за этого изводиться. Вот бы стала я переживать, что не родилась великой балериной или поэтессой…

— Но какие-то способности у неё всё же есть? — спросила Илана.

— Есть, но она не из тех, кто творит чудеса. В роду Сельхенвурдов магический дар передаётся главным образом по женской линии, и было много могущественных колдуний, которые своим искусством спасали от бед не только племя ангиеров, но и весь Айсхаран. Сейчас говорят, опять какое-то бедствие надвигается, племя ангиеров стало слабым, малочисленным и со всех сторон окружено племенами, которые служат Айслинду. А она, Хенна, ничего не может сделать, даже вернуть свой родовой замок.

— По-моему, она к себе слишком требовательна, — пожала плечами Илана.

— А меня ты как спас? — обратилась она к Гаю. — В отличие от Кэти я о тебе не думала.

— Но ты же хотела спастись. Ты хотела убежать оттуда, потому врата и открылись.

— Да, но я точно знаю, что одна бы я их не открыла. Как ты почувствовал, что мне нужна помощь?

— Не знаю… Ты очень сильный маг, и твоя связь с этим миром очень сильна. Я просто почувствовал, что врата надо открыть. Что кто-то с той стороны очень хочет открыть их и как можно быстрее. А когда они открылись, сразу увидел тебя. В том саду… Ты была слишком слаба, чтобы совершить переход. Я помог тебе перейти, но врата открыли мы оба. На этот раз я использовал камень, поскольку сам был не в лучшей форме.

— А откуда у тебя этот камень?

— Долгая история, — улыбнулся Гай. — Её знают все, кроме тебя, поэтому здесь я её рассказывать не буду… Что с тобой?

— Ничего, — пробормотала Илана, пытаясь сфокусировать взгляд на лице юноши, которое почему-то стало двоиться и троиться. — Наверное, я ещё не совсем пришла в себя. И чем хоть она меня накачала, эта проклятая герцогиня?

— Ничего, Хенна поставит тебя на ноги, — заверила Илану Джина. — А если что, обратимся к Эдере. Старая жрица Вуурданы отличная знахарка.

— Да, похоже, без Эдеры не обойтись, — задумчиво произнесла подошедшая Хенна. — Тебя знобит?

— Немножко, — призналась Илана.

— А тошнота есть?

— Да так, слегка… А почему ты считаешь, что это серьёзно?

Хенна ответила на её вопрос, когда они остались наедине. Видимо, потому она и вызвалась проводить гостью до её комнаты. Набиваться им в компанию никто не решился. Илана заметила, что большинство обитателей лесного посёлка избегают Хенну. Она была из тех, про кого в гаммельской гимназии N 7 говорили: «Вечно всех напрягает!»

— Дело не в отраве — от неё ты уже давно оправилась. Дело в том, что твой организм… вступает в пору зрелости. Понимаешь?

— Что тут не понять? Мне тринадцать с половиной. У дочерей Адама всё это примерно в таком возрасте и начинается. Вот не думала, что у меня всё будет так же…

— Как ты сказала? У каких дочерей?

— Дочерей Адама и Евы. По легендам мира, где я выросла, это прародители всех людей. Я человек только наполовину и всегда думала, что моё взросление должно проходить как-то иначе.

— Оно и будет проходить иначе — ведь илана ты в большей степени, чем человек. У илан не бывает кровотечений, но ближе к концу третьего года жизни, а если считать по-вашему, где-то примерно в тринадцать-четырнадцать лет, в организме происходят изменения. Вместе со способностью давать жизнь у иланы как бы окончательно сформировывается её магический дар, и, как правило, чем он сильней, тем тяжелее проходит наступление зрелости. Если ты почувствуешь себя совсем плохо, придётся отвезти тебя в святилище, к Эдере. Думаю, она сумеет тебе помочь. Ты сейчас, главное, не утомляйся и получше ешь. Может, у тебя вообще всё легко пройдёт…

Хенна поморщилась, потому что горячее масло лампы, которую она несла, капнуло ей на руку. Большой дом был полон звуков, и сквозь их нестройных гул пробивалось пение, сопровождаемое игрой на каком-то струнном инструменте. Хенна опять поморщилась, и Илана поняла, что это уже реакция на пение.

«Почему ей всё не нравится? — подумала девочка. — Такая красивая песня…»

— Кто это? — спросила она.

— Эдан.

— Он поёт какую-то вашу народную песню?

— Нет, свою. Он их сочиняет.

Чувствовалось, что Хенна не одобряет это занятие, считая его пустой забавой.

— Вот в этом-то и её беда, — вздохнула королева, когда Илана рассказала друзьям о своей короткой беседе с Хенной. — Она так привыкла исполнять свой долг перед семьёй, что совершенно разучилась радоваться жизни.

В большой комнате рядом с покоями Изабеллы собралась вся их прежняя компания, к которой сейчас присоединился и принц Гай. Закончив рассказ о своих последних приключениях, Илана принялась расспрашивать о хозяевах охотничьего поместья.

— Это ещё полбеды, — усмехнулся Томас. — Она и другим радоваться не даёт. Пора бы ей понять, что чувство долга не должно вытеснять все остальные чувства. Грех, наверное, критиковать гостеприимную хозяйку, но иногда так и хочется ей что-нибудь сказать…

— А кстати, как вы тут оказались? Что с вами произошло, пока я болела?

Как Илана и предполагала, в то утро, когда они вернулись с Майдара, Айслинд распорядился подмешать им в пищу снотворное, так что их сонливость объяснялась не только усталостью. Все, кроме Иланы, тут же были переправлены в одну из тех пещер, где из них собирались сделать гормов. От этой страшной участи их спасли Гай и его друзья. Уж они-то знали, кто такие хатанские колдуны и кто за ними стоит. Впрочем, Илана и её спутники догадывались об этом.

— В колдовском сообществе, которое занимается грязными делами, ангиеров почти нет, — сказал Гай. — Это человеческое племя Айсхарана всегда было особенно искусно в магии, но среди приспешников Айслинда преобладают кельды и скамалоты. Я не знаю, с самого ли начала их возглавляет Айслинд. Возможно, несколько лет назад он с ними спелся, а потом захватил бразды правления в свои руки. Всё-таки он очень сильный маг и лучше всех владеет трансформацией материи. Делать неуязвимые ледяные корабли способен только он. И он не на шутку забеспокоился, когда обнаружил, что кое для кого эти корабли неуязвимыми не являются. Видимо, Айслинд решил сперва попытаться переманить Илану на свою сторону, а если это не удастся, уничтожить. Такой соперник ему был ни к чему, а вот такой союзник пригодился бы.

— Тогда почему он не пытался установить со мной контакт? — удивилась Илана. — Он заявил, что до моего появления в Айсхаране ничего обо мне не знал, но я чувствовала, что это ложь.

— Естественно, ложь. О тебе тут уже года три как знают, если не больше. По-моему, король колебался, обдумывал, какую выбрать тактику, и вдруг ты сама сюда являешься. Только вот, к его огромному сожалению, не одна.

Илана вспомнила, как Айслинд старался ей понравиться. Он не хотел ссориться с ней, причиняя вред её друзьям, но, похоже, надеялся, что, сыграв на её честолюбии, легко уговорит её отказаться от них и стать его наследницей. Ведь наследницей германарского трона Илана быть не могла. Сам изъеденный честолюбием и мечтами о могуществе, он поневоле судил о других по себе. Когда же король убедился, что привязанность Иланы к приёмной матери и друзьям по-настоящему сильна, когда понял, что гости ему не верят и о чём-то догадываются, он решил действовать по-другому. Теперь он надеялся, что Илана поверит в выдумку с Зеркалом Судьбы и в то, что друзья действительно самоустранились, дабы не вставать между ней и её высоким предназначением. Ему очень хотелось думать, что она поверит этому и не станет их искать, но Айслинд был не настолько наивен, чтобы не понимать: Илана всё же не успокоится, пока не попытается найти их. Как он просил её не ходить во дворец. В тот момент он не кривил душой — Илана это чувствовала, и это её смущало. Он не возражал, чтобы она побывала в Германаре. Он хотел, чтобы она увидела, что там творится, и поверила всему, что он ей наговорил о королеве и принце. Убедившись, что Изабелла жива и здорова, она вполне могла поверить, что король не солгал и про остальных, что они тоже целы и действительно решили просто уйти из её жизни. Но Айслинд знал: скорее всего Илана не удовлетворится увиденным и захочет поговорить с Изабеллой. Не ходи во дворец, твердил он, не ходи во дворец… Чего он боялся? Разоблачения? Если бы он действительно этого боялся, он бы скорее убил её, чем позволил отправиться в Гаммель. Может, он знал, что во дворце её ждёт ловушка, и не хотел, чтобы она в неё угодила? Может, он не хотел, чтобы она оказалась во власти герцогини Левенхольд? Судя по тому, что у этой дамы есть ледяные корабли, она союзница Айслинда — ведь корабли делает он. Таких союзников могут связывать только исключительно взаимовыгодные отношения.

«Я была нужна обоим. Они что — пари какое-то заключили?»

— Знала, что мир тесен, но чтобы вселенная… Сперва обнаруживаю в Айсхаране Таддеуша Бельски, потом узнаю, что его милейшая двоюродная бабуля тут, можно сказать, своя. Было ли похищение Тэда случайным?

— Соотношение случайного и закономерного — вопрос для философских дебатов, — улыбнулся Гай. — Мне на него сроду не ответить. Я только знаю, что похитившие Тэда понятия не имели, кто он. Для них он был одним из многих похищенных, за которых им хорошо платили. Из него так же, как из остальных похищенных, собирались сделать горма и чуть было не сделали. Тэда спасло то, что после его загадочной «смерти» герцогиня Левенхольд не на шутку заинтересовалась проблемой исчезновения детей и этой странной ледяной болезнью. При всех её недостатках дурой её не назовёшь. Она догадывалась, что причина тут не козни дьявола, а вполне конкретные интересы вполне конкретных людей. Просто пока всё это не коснулось её семьи, мадам ни во что особо не вникала. Ну а занявшись этой проблемой, тут же взяла инициативу в свои руки. Естественно, она разнюхала о связях Отто Грундера, выяснила, что в этом деле замешаны ещё кое-какие крупные фигуры, которым выгодна торговля с Айсхараном. Похоже, теперь главным кукловодом является она. Неудивительно, если учесть, какие у неё связи в Совете Федерации. После того, как она разделалась с Отто Грундером, её союзникам осталось только негласно признать её лидерство. Говорят, её сеть шпионов напоминает невидимую паутину, которая опутала чуть ли не все планеты Федерации. Ну а на Майдаре её люди просто на каждом шагу. Герцогиня поддерживает связь с Айслиндом и уже достаточно знает о снежной магии. Она поняла, что ты можешь открыть врата в любое место, которое хорошо запомнила. Так что в Лидоне ждали твоего появления. Думаю, агенты её светлости сообщили, что исчезнувшие из блэквудского подвала пленники нашли приют в доме Авареса, и она тут же сообразила, кто их переправил на Майдар. Мадам Левенхольд решила пока оставить их в покое. Ты интересуешь её гораздо больше. Наверняка, шпионы герцогини проследили, как Джанни Моретти или кто-нибудь из его людей прятали голопроектор под деревом, и когда те ушли, заменили его другим. Там было изображение совсем другого места, и, перейдя туда, ты оказалась в одном из особняков герцогини. В том, что Майдар сейчас заваливает снегом, ничего удивительного нет. Там слишком часто открываются врата в этот снежный мир.

— Который когда-то казался мне сказочным королевством, — вздохнула Илана. — А тут та же мафия…

— Так и есть, — кивнул Гай. — По сути вся эта маленькая планета — мафиозное государство, где почти всем заправляет преступная колдовская группировка во главе с его величеством Айслиндом. Другое дело, что большинство жителей Айсхарана не догадываются об его истинной роли в происходящем. Его считают добрым королём, защитником обиженных. Ведь он даёт им приют в своём замке, когда злые колдуны якобы под предводительством Сельхенвурдов разоряют их селения и губят их рощи. На самом деле рощи губят по приказу Айслинда. Пострадавшие действительно получают кров в его постепенно разрастающемся замке и занимаются там сельским хозяйством… Да, сады в замке появляются благодаря искусству Айслинда, но даже если сад выращен при помощи магии, плодоносить без ухода он не будет. Именно этим и занимаются «спасённые». Они снабжают продуктами короля и его приспешников, а заодно поставляют ему воинов. Парни, которые живут в посёлках при замке, проходят воинскую подготовку. Они почти каждый день отправляются на базу в горах. Она очень хорошо замаскирована, её даже с воздушного судна не увидишь. А отправляются они туда через врата, который открывает колдун. Он приводит их на базу и уводит оттуда, так что даже если бы кто-нибудь из них захотел показать туда дорогу, то не смог бы это сделать. Да они и не захотят. Они верны королю — ведь они считают, что он спас их семьи от разорения, и поклялись хранить его секреты.

— Мы заметили, что они неразговорчивы, — сказала Илана. — И очень недоверчивы.

— Они предпочитают верить своему королю. Число ледяных кораблей Айслинда растёт, его войско тоже. Он надеется очень скоро расширить свои владения. Его первая цель — Гея. Этот мир давно связан с Айсхараном, и врата туда открывать легче всего. К тому же этот мир похож на Айсхаран… В общем, есть ряд причин, по которым он нравится Айслинду. И его войско пойдёт за ним без разговоров, поскольку он внушил им, что наш мир представляет угрозу для Айсхарана. А самое неприятное, что изрядная доля правды в этом есть. Ведь сильные нашего мира тоже имеют свои планы на Айсхаран, на его магический лёд, на эти проклятые неуязвимые корабли… Вы ведь уже поняли, что наши правители готовы расплачиваться за это детьми и делают всё, чтобы скрыть правду о похищениях. К тому же появилась прекрасная возможность лишний раз обвинить ютов и прочих чужеземцев.

— Да и ортодоксальная церковь быстренько сориентировалась, — вставила Лилиана. — Навыдумывала сказок о моральном разложении, которое открыло демонам холода и зла дорогу в наш мир. Хотя, если вдуматься, моральное разложение действительно налицо, вот только отцы нашей церкви иногда обвиняют в нём не тех, кого бы следовало.

— А почему похищают именно детей? — спросила Илана. — Разве Айслинд и его приспешники не знали, что шума будет гораздо больше, чем если бы пропадали какие-нибудь бродяги?

— Дети и подростки — наиболее подходящий материал для создания гормов. Взрослые от этой процедуры чаще всего гибнут. Хорошо, что мы вовремя спасли маму и остальных. Скорее всего, они были бы уже мертвы. Хотя, возможно, это не хуже, чем быть гормом.

— Странно, что они не ограничились похищением беспризорников. Ведь эти дети часто гибнут, и почти никому нет до этого дела…

— Так-то оно так, но наш мир считается благополучным, и беспризорников у нас на Гее в общем-то немного. Их, конечно, тоже ловили, но похитителям было этого недостаточно. К тому же беспризорные дети так бдительны, у них такое обострённое чувство опасности, что даже колдунам не так-то просто заманивать их в ловушку. Я помню, как один из охотников за детьми жаловался приятелю: эти грязные уличные зверёныши как будто чуют, что тут врата и что идти туда не надо.

— А в других мирах колдуны не охотятся? Мы тут видели каких-то жутких тварей…

— Ещё как охотятся. И с особым рвением именно на самых жутких тварей, да вот только мало кто из живых существ выдерживают процедуру превращения в горма. Большинство гибнет. Между прочим, самыми стойкими оказались мы, альфа-гуманоиды. Айслинд и его приспешники охотятся везде, где могут, и очень хотят расширить свои охотничьи угодья. Доступа во все миры у них нет. Вот этот камень, названный линдимином, облегчает переход. Видите — он отшлифован. Его можно шлифовать и настраивать его грани на какой-либо отрезок пространства, но это не значит, что с его помощью можно попасть в любой мир. Здешние колдуны весьма искусны в магии перехода, но даже линдимин не поможет открыть все двери на свете. Врата в Германар стали легко открываться лет тринадцать-четырнадцать тому назад…

— Тринадцать с половиной, — мрачно усмехнулась Илана. — Когда я родилась…

— Опять она начинает себя обвинять! — всплеснула руками Лилиана.

— Не исключено, что рождение в Германаре сильного снежного мага сделало границу между нашим миром и Айсхараном более зыбкой, — задумчиво произнёс Гай. — Возможно, это облегчило переход туда и обратно, но Илане себя обвинять, конечно же, не в чем. Она не виновата, в том, что случилось пару веков назад. Тут все рассказывают историю о том, как ревнивый муж унёс из дома ребёнка-полукровку, которого кто-то из магов-странников потом перебросил в параллельный мир. Тот ребёнок не унаследовал магический дар своего илана-отца, но, возможно, спустя много лет в Гаммеле родился его потомок — наар. Возрождённый. Девочка, получившая имя Илана Стивенс. Судя по всему, ты унаследовала не только дар снежного мага. Ты обладаешь ещё и человеческой магией. Насколько я понял, ты сумела сбежать от герцогини, превратив наручники в лёд?

— Да.

— Ты сумела трансформировать первичную материю, а чистокровный илан на это не способен.

— Вот так здорово! — засмеялась Лилиана. — Кто бы мог подумать, что известная легенда о снежном ребёнке не такая уж и легенда.

— Я эту историю слышала от Лоффи, — сказала Илана. — Женщина по имени Литта родила ребёнка от здешнего короля, а её муж унёс этого ребёнка из дома. Скорее всего, он отдал его колдунам, а те вполне могли переправить его в другой мир. Останься он в Айсхаране, король нашёл бы своего сына, но он явственно чувствовал, что утратил с ним связь.

— Очень похоже на то, что рассказывал Эдан, — улыбнулась Изабелла. — Только женщину звали не Литта, а Линда, и она была прапрапра… и ещё несколько раз правнучкой знаменитой Ралианы Сельхенвурд, которая служила в святилище Вуурданы.

— Опять она… — Илана на минуту задумалась, вспомнив девушку с длинными пепельными волосами и необыкновенно серьёзным взглядом больших голубых глаз. Слишком серьёзным для такого юного существа. — Ралиана. Я научилась зеркальному переходу, когда её изображение проступило на стене ледяного замка в Центральном парке. А недавно я нашла ещё один её портрет — в замке Айслинда. Через него я попала в загадочные пещеры. Там был и некрополь, и колдовские лаборатории, где создаются гормы и ханны… Айслинд говорил об этой Ралиане с такой ненавистью. У меня такое чувство, что именно она привела меня в Айсхаран. И здесь как будто бы старается направлять меня… Мы с ней связаны.

— Естественно, — кивнула Лилиана. — Если верить этой истории, ты её прямой потомок.

— Даже если не верить, мы с ней всё равно связаны. И эта связь покрепче всякого родства. Что вы ещё знаете о Ралиане Сельхенвурд?

— Она была дочерью Роана Сельхенвурда, — сказал Гай. — Её брат-близнец умер в раннем детстве от укуса какой-то ядовитой твари. Говорят, Ралиана всю жизнь тосковала по нему и находила утешение только в обществе своего ручного вуурда, с которым охотилась и вообще почти никогда не расставалась. Все были уверены, что это брат вернулся к ней в образе вуурда, раз уж не смог прожить рядом с ней человеческую жизнь. Ралиану до сих пор считают очередным воплощением Вуурданы. Более того — высшим из её воплощений. В здешних краях есть поверье, что первый из близнецов рождается для света, а второй для тьмы. Близнецы всегда божественны — они сохраняют равновесие между жизнью и смертью. Первый должен жить, а второй изначально принадлежит богине. Он предназначен в жертву, и получив эту жертву, богиня наделит первого из близнецов небывалым могуществом. Пример с Ралианой считали самым ярким тому доказательством, поскольку её магические способности проявились именно после смерти её брата. Когда-то в трудные времена ангиеры даже приносили второго из близнецов в жертву сразу после рождения. Особенно, если первым из младенцев была девочка, а вторым мальчик. Магический дар чаще передаётся по женской линии, а, к примеру, в роду Сельхенвурдов магами всегда были только женщины. Люди надеялись, что, получив в жертву второго из близнецов, богиня наделит первого большой силой и у клана будет могущественный защитник. Или защитница. К счастью, этот жуткий обычай канул в прошлое.

— Наверное, всё-таки поняли, что смерть второго близнеца как правило ничего не даёт первому, — усмехнулась Лилиана.

— Наверное, — согласился Гай. — Ралиана была возлюбленной одного из снежных принцев и родила от него сына Эленда. Он не унаследовал ни внешности своего илана-отца, ни магического дара и воспитывался в замке Селихен, в семье Ралианы. Так получилось, что дети её старших братьев не дожили до зрелости, и Эленд унаследовал титул веринга. А вот его младший сын Ралион был нааром. Он обладал внешностью илана и двойной магией — и снежной, и человеческой. Ралион женился на иланской принцессе Иргине и на склоне лет даже стал иланским королём — когда умерли старший брат Иргины король Эймер и его супруга. Потомства они не оставили. Ещё бы Айслинд не питал ненависти к Ралиане! Её внук-наар добрался до святая святых — трона иланских королей, а как маг был намного сильнее чистокровных снежных магов. Айслинд ненавидит полукровок и нааров. И ненавидит Сельхенвурдов, в жилах которых есть снежная кровь. Линда из рода Сельхенвурдов тоже стала возлюбленной кого-то из снежных королей или принцев. Когда родился ребёнок, она во всём призналась мужу, но он ей не поверил. Мальчик был похож на обычного человека, и муж Линды решил, что она изменила ему со своим бывшим женихом, к которому всегда её ревновал, а теперь пудрит всем мозги выдумками о снежном маге. Якобы не смогла устоять перед его чарами. Ревнивый муж действительно унёс мальчика из замка и кому-то отдал. Линда пыталась его найти, но ей лишь удалось выяснить, что последний раз ребёнка видели у мага-странника, который потом куда-то исчез. Видимо, ушёл в другой мир.

— Муж Линды совершил отвратительный поступок, — поморщилась Лилиана. — Неужели это сошло ему с рук?

— Не сошло. Линда выгнала его, и, говорят, вскоре он погиб. А потом и она исчезла. Однажды ночью разбудила своего любимого младшего брата и сказала, что отправляется на поиски сына. Что постарается его найти, даже если он в другом мире. Никто её больше не видел. Возможно, она нашла какого-нибудь мага-странника, который помог ей переправиться в тот мир, куда унесли её сына. А может, она сама сумела овладеть магией перехода. Говорят, она была способна к магии. В общем, больше о судьбе Линды Сельхенвурд ничего неизвестно.

— Да-а… — вздохнула Лилиана. — Может, она всё-таки нашла его. И вероятность того, что Илана является его прапраправнучкой достаточно велика. Тогда она приходится нашим хозяевам роднёй.

— Это вполне вероятно, — кивнул Гай. — Но такое же или почти такое семейное предание в Айсхаране рассказывают примерно в каждой пятой семье. Историю о ребёнке, рождённом от снежного короля или просто снежного мага, которого или унёс ревнивый муж, или похитила огромная птица, а он потом вернулся уже взрослым. Или сводные браться пытались погубить из зависти, а он уцелел и потом вернулся да ещё и спас весь посёлок, а иногда и всю страну от какой-то напасти… Но чаще рассказывают историю о ревнивом муже, а женщину чаще зовут Литта или Линда. Литта — если она была из простой семьи, а Линда — если из знатной. Литта — хатанское простонародное имя, а Линда в переводе с древнего языка означает «звезда». До недавнего времени давать это имя своим дочерям могли только правители. У Сельхенвурдов оно было почти в каждом поколении.

— А кто сейчас живёт в их замке? Говорят, враги Сельхенвурдов убили отца Хенны и Эдана, перебили всю его дружину и заняли замок Селихен. Они до сих пор там?

— Сейчас там главное логово аханаров, — нахмурился Гай. — Приспешников Айслинда. Они называют себя аханарами — в переводе с древнего местного это означает что-то вроде борцов за возрождение страны. Но для народа создано мнение, что хозяева серебряного замка по-прежнему Сельхенвурды, которые спелись со злыми колдунами и негодяями из чужого мира, носятся, как с писаной торбой, с чужеземным принцем-демоном — то есть со мной. А чтобы укрепить это мнение, обитатели замка носят одежду с символикой Сельхенвурдов.

— Теперь понятно, почему у тех всадников были шлемы с волчьими мордами. Такие же я видела и в Гаммеле. На парнях, которые сейчас патрулируют улицы…

— Естественно, — ещё больше помрачнел Гай. — Ведь все должны считать их моими подданными, которых я привёл в Гаммель, чтобы устроить там террор. А я тут сижу и не знаю ни как исправить ситуацию, ни как спасти своё имя от позора, которого не заслужил.

— Всё могло быть ещё хуже, Гай, — тихо произнесла королева.

— Да, — кивнул юноша. — Я действительно мог стать ледяным демоном, выполняющим волю аханаров, и принести много бед своей стране.

— Насколько я поняла, ты был первым, кого похитили, заменив ханном, — сказала Илана. — Странно, что после этого колдуны ещё столько времени просто похищали детей вместо того, чтобы инсценировать смерти от так называемой ледяной болезни.

— Массовые инсценировки начались, когда они как следует отработали технологию создания ханнов — тех самых полуживых, полуледяных кукол, которыми можно заменять похищенных детей. Между прочим, делать ханнов трудней, чем гормов. Человеческая плоть, выражаясь словами здешних колдунов, относится к категории «первичная материя». Как я уже говорил, трансформировать первичную материю могут только полукровки и наары — те, в ком есть и снежная кровь, и человеческая. Те, кто способен овладеть и снежной магией, и магией людей. Чистокровные иланы на такое не способны. Айслинд может сделать лёд вечным. Он также может при помощи магического льда превратить человека или животное в горма — в этом случае лёд, излучая вместе со светом магическую энергию, воздействует на плоть, но не смешивается с ней и на молекулярном уровне её не изменяет. Гормов называют ледяными демонами, но их тела не содержат льда. Сотворить ханна — существо из смеси живой плоти и льда, наделив его крупицей живой души, илан не может. С живой плотью и тем более с душой гораздо лучше управляются маги из людей. А некоторые полукровки и наары владеют и льдом, и живой материей. И даже немного тонкой материей души. Ведь совсем не имея души, ханны не смогли бы заменять похищенных детей. Кукла должны быть живой. Естественно, эта искорка души в них быстро затухает и ханн превращается в совершенно бесчувственное существо, но окружающих это не удивляет, поскольку всё это считается последствиями болезни. Шесть с половиной лет назад ангиерский колдун по имени Лоин впервые сотворил ханна, который и заменил меня в моём мире, когда я был похищен в Альдамейре. Вскоре после этого Лоин погиб и унёс секреты своего колдовства с собой в могилу. И прошёл не один год, прежде чем его ученики сумели освоить искусство создания ханнов. Вот тогда-то производство этих полуживых, полуледяных кукол было поставлено на поток. Обычные похищения наделали слишком много шума, а когда дети умирают от какой-то непонятной болезни, люди переключаются на другое — начинают обвинять врачей в беспомощности, выдумывать всякую ерунду про гнев божий, а за детьми уже не следят в три глаза. Да и полиция становится менее бдительной.

— Забавно, — усмехнулась Илана. — Если б не смерть этого Лоина, ледяная болезнь распространилась бы уже давно, и, возможно, события развивались бы как-то иначе.

— Возможно, — промолвила королева, вставая. — Думаю, теперь вам можно поговорить наедине. Остальные уже знают историю Гая. К тому же они сегодня устали на охоте.

— Это точно, — зевнул Хай-Вер. — Но вы тоже долго не засиживайтесь. Тут рано встают.

— Да, дети, — с улыбкой обернулась Изабелла. — Пожалуйста, не очень долго. Хенна и так жалуется, что в последнее время лампы жгут допоздна, а масло на исходе.

Дети… Илана представила себе уютную детскую с большим ковром, на котором маленькие принц и принцесса строят из кубиков замок, а королева-мать, выходя из комнаты, напоминает им, что скоро спать… Она что — издевается? Какие они, к чёрту, дети! Илана вдруг почувствовала подступающую к горлу тошноту. Хенна сказала, что она взрослеет. Иногда это происходит болезненно, иногда не очень. Скорей бы всё закончилось…

Илана сделала глубокий вздох, и ей стало полегче. Сидевший напротив неё человек очень ей нравился — она поняла это, едва увидела его сегодня утром… А может, ещё раньше? Судьба уже сводила их. Они уже не раз вдвоём открывали врата между мирами, находясь по разные стороны этих врат. Илана до сих пор не могла понять, почему врата открылись тогда, на руинах торгового комплекса возле Камелота. Это было больше полугода назад. Принц и тогда мчался ей на помощь, но она приняла это за очередную ловушку. Она слишком боялась голубоглазого демона в голубом плаще. Злого демона, который увёл Таддеуша Бельски в другой мир… На самом деле всё было не так. Гай и Тэд оба угодили в одну и ту же ловушку. Из них обоих пытались сделать демонов. Из Таддеуша его, пожалуй, сделали, а вот из принца нет. Илана поняла, за что Тэд всегда так ненавидел Гая. Не за то, что тот занимал его место, а как раз за то, что Гай занимал своё место. Не будучи сыном короля Георга, Гай был настоящим принцем. Он был из тех, кто никогда не подчинится чужой воле. Из тех, кто способен повести за собой. Илана явственно ощущала исходящую от Гая силу. И власть. Не жалкое, данное высоким титулом право карать и миловать других, а подлинную власть — способность управлять собой, делать выбор и принимать решения, не сваливая ответственность на других. Человек, сидящий сейчас напротив Иланы, был мужчиной. И лишь застенчивость, которую он испытывал, оставшись наедине со своей новой знакомой, говорила о том, что ему ещё нет шестнадцати лет.

— Хочешь ещё пунша? — спросил он, явно желая разрядить обстановку, и потянулся к высокому кувшину из полупрозрачного стекла. — Вообще-то этот напиток называется ласма, но уж больно он похож на пунш, который варили у нас во дворце, в Гаммеле. Отцовский егерь давал мне его, правда совсем немного — четверть стакана. Няня ругалась, а он смеялся и говорил: «Настоящему мужчине и в восемь лет крепкие напитки не повредят»… Вообще-то я бы не сказал, что этот напиток крепкий. Хенна его даже Айги даёт, когда он болеет. Налить?

— Да…

Тошнота прошла. А вместе с ней и чувство неловкости.

— Я рада, что призрак в голубом плаще наконец-то оделся плотью.

— А произошло это во многом благодаря тебе, — улыбнулся Гай. — Это ты заставила меня вспомнить, кто я такой на самом деле. Но лучше уж я расскажу всё по порядку. В Альдамейре есть места, где врата между нашим миром и Айсхараном открываются сами. То есть не то чтобы совсем сами, но… Наверное, какой-то маг часто совершал там переход. Можно сказать, там осталось что-то вроде троп, протоптанных настолько хорошо, что они до сих пор как следует не заросли и зоркий человек вполне может их заметить. Тот, кто наделён магическим даром, пусть даже совсем небольшим, ступив на такую «тропу», может ненароком шагнуть за ворота. А вот удастся ли вернуться… В Альдамейре ведь всегда люди пропадали. Это всегда списывали на обычные несчастные случаи в горах, но я уверен, что некоторые из этих несчастных случаев обычными не были. Тот, который стоил жизни моему отцу королю Георгу, тоже не был обычным, и не только потому, что его подстроили… Теперь я знаю, кто. Если бы я действительно свалился в ту пропасть, где меня нашли — якобы меня… Если бы я действительно упал с такой высоты, я бы не выжил. Но я не упал в пропасть, а выпал в другой мир. При этом тоже здорово ударился и получил сотрясение мозга. Меня нашли по ту сторону врат охотники за людьми, которые как раз собирались совершить переход и похитить в Альдамейре кого-нибудь из детей отдыхавших. Тогда похищения ещё не имели массового характера, но начались они именно в тот год. И вдруг такое дитя само оказывается в Айсхаране. Да ещё и с амнезией. От удара головой я напрочь забыл то, что со мной случилось, и вообще всю свою прошлую жизнь. Это так обрадовало аханаров, что они даже не старались изменить при помощи колдовства мою память. Они вводят похищенных в состояние наподобие гипнотического сна и внушают им всё, что надо. Причём делается это скорей на всякий случай. Долго пролежав в коконе из магического льда, человек и так почти всё забывает. Он практически теряет личность. Как я уже говорил, аханары делают из большинства похищенных гормов. В народе их называют ледяными демонами. На самом деле это, конечно же, никакие не демоны. Думаю, горм — это неудачный вариант сверхчеловека. Физически он совершенен — почти неуязвим, обладает невероятной силой, но в остальном… Некоторые ошибочно считают, что у гормов полуледяная плоть. Это неправда, плоть их немного изменяется, но льда она не содержит. А вот их души… Такое впечатление, что они действительно обращаются в лёд. Гормы бесчувственны и безжалостны, но при этом послушны хозяевам. С мозгами у них тоже что-то странное происходит. Они способны производить в уме сложнейшие математические вычисления, прекрасно всё запоминают, но мыслить творчески неспособны. Они вообще неспособны мыслить самостоятельно и даже рады, что ими руководят. Правда, подчиняются они как правило только магам, своим создателям. К счастью, получилось так, что горма из меня недоделали. Узнали, кто я, и решили использовать меня иначе. Айслинд велел извлечь меня из льда. Мне внушили, что я стал жертвой политических интриг своей собственной матери, которая решила избавиться от нелюбимого мужа и нежеланного ребёнка — то есть от меня, а потом править в Германаре единолично. Я несколько лет жил в замке Селихен среди аханаров. У меня были слуги и учителя. Меня учили здешнему языку, но, поскольку меня собирались вернуть в Германар, то гораздо чаще разговаривали со мной на межгалакте — аханары знают его превосходно. Ещё меня обучали боевым искусствам. Магический лёд не успел изменить меня настолько, чтобы я превратился в горма, но он закалил меня и сделал раз в пять сильней, чем я был. Айслинда я видел редко, но он каждый раз повторял, что меня ждут великие дела. Что я призван вытащить свою страну из пучины бед, в которую её ввергла моя мать, королева Изабелла, и что он мне в этом поможет. Поскольку у меня обнаружились кое-какие способности к магии, меня научили совершать переход при помощи звёздного камня. Этот кусок линдимина мне вручил сам Айслинд. Он хотел, чтобы я периодически бывал в Германаре и видел, что там творится: как там ненавидят чужеземцев, как там много бездомных детей, которые, чтобы выжить, вынуждены собираться в банды. Он советовал мне присматривать себе среди них сторонников и воинов для своего будущего войска. Естественно, предполагалось, что основной убойной силой моей армии будут гормы, но ни одному правителю не обойтись без поддержки народа. Было подстроено так, чтобы я встречался с теми главерскими бандами, которые работали на олигархов. Ведь даже Шиман-Таун — почти весь — поделён между этими акулами, и по-настоящему плохо живётся только тем бездомным, которые ещё не стали частью мафиозной структуры. Кошки, Грифоны и ещё две банды старательно избегали контактов с сильными мира сего. Главерские банды всегда промышляли воровством, но не все хотели идти в услужение к матёрым преступникам и выполнять всякие грязные поручения, включая убийства и поджоги. Мне говорили, что причина всех безобразий, которые творятся в стране, — политика королевы. Что якобы именно она душит на корню все прогрессивные предложения парламента, накладывая на них вето. Для меня даже придумали историю о том, как она совратила лебронского священника и вместе со своим любовником организовала убийство законного супруга и сына, которого ненавидела, поскольку видела в нём уменьшенную копию его отца. Аханары льстили мне, говорили, что я будущий король, который должен отвоевать своё королевство у подлых узурпаторов. Я почти четыре года верил им и считал, что моя предшествующая жизнь действительно была такова, какой они мне её обрисовали. Я жил этими навязанными мне воспоминаниями и лелеял месть к красивой женщине, которая лицемерно (как мне казалось) улыбалась с информационных экранов. Я не хотел признаться себе в том, что бываю в Гаммеле в основном из-за неё. Я страшно хотел её видеть и убеждал себя в том, что я её ненавижу. Не знаю, сколько бы это ещё продолжалось… А однажды я увидел тебя. Думаю, ты тоже запомнила этот случай — ведь ты вошла в магазин, потому что заинтересовалась моей персоной. Естественно, я поспешил исчезнуть. Аханары постоянно предупреждали меня, чтобы я был осторожен и лишний раз не привлекал к себе внимание. После этого случая я долго не появлялся в Гаммеле, но ты не шла у меня из головы. Во-первых, я сразу понял, что ты из иланов, а во-вторых… Ты мне кого-то напоминала. А когда я понял, кого, я начал вспоминать… Ты видела в дворцовом саду статую девы с мечом? Она из голубовато-белого мрамора, который добывают на Эдеме…

— Кажется, видела. Возле фонтана «Дриады» много статуй из этого камня.

— Да, это там. Дева с мечом появилась в саду, когда мне было восемь. А до этого случилось вот что. Однажды утром я прибежал в мамины покои, уже не помню, зачем… Её не было, а на диване лежал томик стихов Александра Блока. Я открыл там, где была закладка, и прочёл стихотворение «Снежная Дева». Я был ещё мал и не совсем его понял, но оно заворожило меня… В общем-то стихи этого поэта и взрослому нелегко истолковать… Да и как вообще можно истолковывать стихи? У мамы я ничего не стал спрашивать и даже не говорил ей, что открывал эту книгу. Интуиция подсказывала мне, что не стоит с ней об этом заговаривать. Мне казалось, что, открыв этот томик стихов, я без разрешения вторгся в ту часть её жизни, которую она скрывает от всех. Во что-то глубоко личное… Я почувствовал это, но тогда я не смог бы объяснить это так, как сейчас. Мне было всего восемь. С тех пор образ Снежной Девы не выходил у меня из головы, хоть я и не мог достаточно чётко её себе представить. А потом в саду появилась эта статуя. Юная дева с развевающимися от ветра белыми волосами. Прекрасная и бледная… Её неземная красота поразила меня и тут же слилась в моём сознании с тем образом, который довлел надо мной, но никак не мог обрести чёткого облика. Я убегал в сад играть и мог подолгу любоваться этой статуей. И даже когда был увлечён какой-нибудь игрой, то и дело возвращался к статуе, чтобы посмотреть на неё. Я нашёл в интернете стихи Блока и выучил то стихотворение наизусть. А потом и другие его стихи — в основном из циклов «Снежная маска», «Фаина»… Все эти снега, метели, серебряные вихри, окружающие образ прекрасной незнакомки, эта странная роковая любовь, холодная, как смерть, и столь же неодолимая… Я был ещё мал и я был в плену чего-то великого, непостижимого. Я боялся с кем-либо об этом говорить, как будто сама Снежная Дева наложила на мои уста печать. Мне бы тоже хотелось воспеть её в стихах, но я не мог… Во всяком случае, не мне было состязаться с Блоком. Единственное, что я мог сделать, так это написать на постаменте статуи строки:

Она пришла из дикой дали —

Ночная дочь иных времён.

Через несколько дней слуги увидели надпись и вымыли постамент. Я написал эти строки снова, на этот раз очень стойкой краской. Когда удивлённые слуги показали надпись матери, она сразу поняла, чьих это рук дело, — она же знала мой почерк. Я до сих пор помню её смятение. Власть этих стихов над моей душой напугала её, а почему — я узнал совсем недавно. А тогда она попыталась мне что-то объяснить, рассказывала о древнем городе на реке Неве, о сфинксах, о Египте, в котором никогда не бывает снега… Она сказала, что эта статуя изображает валькирию — одну из тех легендарных дев, которые якобы уводили погибших героев в Валгаллу. Она говорила: «Гай, Снежная Дева — это фантазия поэта, и она не станет реальностью оттого, что ты напишешь на постаменте статуи эти стихи. Прекрасных стихов много. В этой жизни вообще много прекрасного, и когда-нибудь ты полюбишь настоящую девушку. А Снежная Дева — всего лишь красивая фантазия». Потом мама прочитала мне сказку Андерсена «Ледяная дева» и сказала: «Видишь, как опасно оказаться во власти холодного божества? Дочери Евы прекраснее и добрее. Поэзия — это поэзия, а жизнь — это жизнь. Александр Блок всю жизнь любил реальных, земных женщин». Помню, я тогда сказал: «Конечно. Где же он мог встретить настоящую Снежную Деву!» Мама ничего не ответила, и больше мы не разговаривали на эту тему. Я понял, что она боится Снежной Девы, но не стал спрашивать, почему. Я как будто чувствовал, что за этим её страхом стоит нечто такое, чего мне не понять. То, чего бы она не смогла мне тогда объяснить. Теперь, когда я знаю о себе всю правду, я не нуждаюсь в объяснениях. То, что случилось более шести лет назад, было для мамы шоком и вместе с тем… Она сказала, что у неё было чувство, будто случилось то, что должно было случиться. Как будто исполнилось некое проклятие, тяготевшее над ней, над моим отцом, надо мной. Под загадочной Снежной Маской скрывался лик смерти. Снежное дитя — плод греха — должно было растаять. И даже то, где меня, вернее, моего двойника, нашли, казалось ей неким зловещим знаком. Ханна, которым меня подменили колдуны, нашли в пропасти, а эта пропасть была расщелиной старого ледника… Да-да, совсем как это было с андерсеновским Руди, который оказался во власти Ледяной Девы. Забавно, но я тоже оказался во власти Снежной Девы, пришедшей из какой-то непостижимой, дикой дали. И в конце концов судьба занесла меня в эту даль. В этот странный заснеженный мир — Айсхаран. Поэзия — это поэзия, жизнь — это жизнь, но иногда они вдруг сливаются воедино, и тут уж ничего не поделаешь. Когда я увидел тебя из окна того дешёвого детского магазина, я вспомнил статую, которую когда-то давно назвал Снежной Девой. Ты на неё чем-то похожа, но дело даже не в этом… Ты была такая красивая, грациозная и светлая… Такая чистая на фоне этого заплёванного квартала. Такая… нездешняя. Действительно как дочь иных времён. Увидев тебя, я вспомнил свою Снежную Деву, сад, где стояла эта статуя, стихи, дворец… Почему толчком послужило именно твоё сходство с этой статуей? Не знаю… Возможно, потому, что эта часть моей памяти была не затронута клеветой аханаров. Эта крупица воспоминаний относилась к тем, что очень глубоко запрятаны где-то в нашем подсознании, и никто не может до них дотянуться. Они остаются незапятнанными. Пользуясь моей амнезией, колдуны старались создать у меня искажённые представления о моём прошлом, о матери. Но они не могли знать тех многочисленных мельчайших деталей, из которых состоит жизнь каждого человека и которые неизбежно откладываются в тайниках его памяти. Любая из этих деталей может неожиданно всплыть на поверхность и стать чем-то вроде обломка судна, за который уцепится утопающий. И тогда все обломки прошлой жизни начнут складываться, постепенно создавая реальную картину. Я стал вспоминать то, что со мной было на самом деле. Свою настоящую жизнь. Картины всплывали одна за другой, и они совершенно не походили на то, что мне рассказывали о моём прошлом аханары. Чем больше я вспоминал, тем больше убеждался в том, что меня обманывают. Я хотел понять, почему, но вопросов решил не задавать. Я был уверен, что в ответ опять услышу ложь, и к тому же мои вопросы могут вызвать у аханаров подозрение. Я решил сам выяснить, что это за паутина лжи вокруг меня и как из неё выбраться. Я стал чаще бывать в Гаммеле, слушать разговоры, знакомиться с прессой. Я бывал в маленьких интернет-клубах Шиман-Тауна, чаще в том, который возле рынка. Там ведь сроду никто не интересуется клиентами, на них там даже не смотрят. Спускаешь монету в автомат и гуляй по сети хоть часами. Я нашёл в электронной библиотеке сочинения Александра Блока, ещё кое-какие книги… Некоторые из них мне читала мать. Время от времени передо мной возникало её лицо. Не то, застывшее и отстранённое, которое я видел на городских информационных экранах, когда показывали сводки новостей. Я стал вспоминать лицо своей матери. Сначала это было словно какие-то вспышки… Как будто луч света на мгновение осветил зеркало, в котором отражается лицо, и тут же погас, а лицо снова растворилось во тьме и забылось. Но эти вспышки становились всё более яркими и продолжительными. Образ моей матери словно всплывал из глубины, приближаясь ко мне сквозь толщу воды. Бродя по улицам, я старался не пропускать ни одного информатора. И однажды я увидел портрет Джорджа Кинга… Теперь, когда память вернулась ко мне окончательно, я знаю, что всегда буду вспоминать короля с любовью. Он был мне хорошим отцом. Джорджа Кинга я практически не знал. Аханары говорили мне, что этот лебронский священник был любовником и сообщником моей матери, который помог ей убить мужа и сына и которого она впоследствии тоже приказала убить — якобы испугалась, что он проболтается… И вот однажды я увидел на информаторе портрет Джорджа Кинга. Прошло уже много времени после его убийства, но, поскольку у следствия появились какие-то новые факты, эта информация вместе с его портретом стала появляться чуть ли не на всех городских улицах. Я стоял перед информатором и вдруг заметил, что какая-то девочка смотрит на меня с удивлением. Я проклял себя за беспечность — ведь жители Гаммеля могли узнать меня по моим детским портретам, хотя вообще-то родители в своё время строго запретили заполонять город моими изображениями. Да и на экране я почти не появлялся. Отец и мать защищали меня от излишней публичности. Тем не менее, являясь в Гаммель из Айсхарана, я обычно ходил по самым тихим улицам, а в людных местах иногда надевал чёрные очки — на всякий случай. Проще всего было маскироваться в прохладную погоду: опустил капюшон пониже — и всё. Ребята из главерских банд, с которыми я общался, меня не узнавали. По замыслу Айслинда, они должны были узнать, кто я такой, но позже. Я решил, что с возрастом здорово изменился, и стал менее бдительным. А тут вдруг на меня уставились… Я поскорей накинул на голову капюшон и пошёл прочь. Свернул на какую-то улицу, и она показалась мне знакомой. Там был храм — совсем небольшой, белый, с крестом на шпиле… И тут меня словно что-то ударило. Перед глазами поплыли картины: статуя ангела с мечом, белые лилии возле узорчатой ограды, полутёмная церковь и два лица — женское и мужское. Моей матери и священника — того самого, которого я только что видел на информационном экране. Джорджа Кинга. Они оба были очень красивы, и было в них что-то такое… Я вдруг подумал: неужели эти двое способны причинить зло — друг другу или кому-нибудь ещё? Я вошёл в церковь и вспомнил, как бывал там с матерью. Это был очередной толчок, который пробудил массу воспоминаний. Правда, они были отрывочны, и я никак не мог расположить их в хронологическом порядке. Я вернулся к тому информатору, и мне стало ясно, почему девочка посмотрела на меня с таким интересом. Это была весьма наблюдательная девочка… А может, сказалось то, что мы были рядом — я и мой отец… Вернее, его изображение. У нас с ним немного сходства, только верхняя часть лица и глаза. Я видел отца Джорджа только в раннем детстве. Когда я стал постарше, мать перестала водить меня в тот храм. Она не хотела, чтобы я о чём-то догадался, это было ни к чему. И вот я догадался. Теперь я знал, что, как говорят в народе, являюсь попросту ублюдком. Сперва это вызвало у меня злость. Но я снова вспомнил их. В том маленьком храме… Их лица становились всё чётче и чётче. Мои мать и отец из застывших портретов постепенно превращались в живых людей. И ненавидеть их мне не хотелось. Я вспомнил наши с матерью разговоры, прогулки за город. Даже наши маленькие ссоры, которые она всегда умела свести к шутке… Могла ли она меня ненавидеть? Да ещё так, чтобы желать мне смерти! Даже если она ненавидела своего мужа и всё, что о нём напоминало, то уж я-то его точно не напоминал, поскольку был сыном другого. Теперь мне ещё больше хотелось узнать правду о происходящем в Гаммеле, о роли королевы во всём этом и вообще о ней. Я вдруг понял, что на самом деле никогда не питал к ней настоящей ненависти. Что бы мне ни говорили о ней аханары, я ненавидел эту женщину только за то, что не должен был её любить. Не имел права, поскольку любить злодейку нельзя, даже если при виде её у тебя сжимается сердце. Живя среди аханаров, я вообще словно бы отключил своё сердце. Иногда мне казалось, что, пока я лежал в ледяном коконе, оно попросту превратилось в кусок льда. Аханары заботились обо мне и вроде бы даже были ко мне добры, но привязанности я ни к кому из них не испытывал. Я чувствовал, что они способны на всё, что они опасны, даже когда кажутся милыми и добрыми. Я знал, что нельзя подпускать их слишком близко. И хотя меня извлекли из ледяного кокона, в каком-то смысле я так в нём и оставался. Я создал ледяную броню, которая никому не позволяла залезть мне в душу. Иногда я сам не мог понять, почему на меня какими-то волнами находит ярость, почему мне так плохо… А мне просто было очень одиноко. Демона из меня недоделали, и я не мог жить без любви. Но я её боялся. И продолжал бояться, когда вспомнил своё германарское детство. Я знал, что эта проснувшаяся во мне детская любовь к матери — любовь бессознательная. Ребёнок любит мать, не анализируя свои чувства и, как правило, не задумываясь о том, плоха она или хороша, правильно поступает или нет… Если она добра к нему, она однозначно хороша и плохой быть не может. Я изучал обстановку, стараясь смотреть на всё объективно и отстранённо. Мне слишком не нравилось то, что творится в Германаре, и меня слишком долго обманывали, чтобы я полностью перестроился, поддавшись эмоциональному порыву. Я должен был вспомнить всё и выяснить, какая роль в происходящем отведена мне. С Айслиндом и теми, кто жил со мной в Серебряном замке, я вёл себя по-прежнему — пусть считают, что сделали из меня то, что хотели: нечеловечески сильного подростка с изменённой памятью, большим самомнением и холодным сердцем. Знаешь… Пребывание в коконе из магического льда не может не повлиять на душу. Я стал не только более сильным, но и более жестоким. Я могу убить, и не только зверя. Я не боюсь встретиться лицом к лицу сразу с несколькими врагами, хотя прекрасно понимаю, что могу погибнуть. У горма должна быть психология камикадзе. Я не стал камиказде, но, наверное, в моём бесстрашии есть что-то нечеловеческое. Когда я вспомнил мать, во мне проснулся страх. Обычный человеческий страх. Мы хотим и вместе с тем боимся что-то знать, боимся потерять, разочароваться… Я старался, чтобы ни король, ни колдуны не заметили произошедших со мной перемен, но они не из тех, кого легко обмануть. Вскоре я обнаружил, что один молодой аханар — его звали Двайн — повадился за мной следить. Он доложил Айслинду, что я интересуюсь личностью убитого пару лет назад священника Джорджа Кинга. Когда Айслинд заговорил со мной об этом, я решил ответить настолько честно, насколько это возможно, чтобы не выдать себя. Я сказал, что догадался, кто мой настоящий отец, и теперь меня волнует, смогу ли я занять германарский трон. Вдруг тайна моего происхождения кому-нибудь известна и он решит меня разоблачить. Король вздохнул с облегчением и заверил меня, что несмотря на грехи своей матушки я всё же являюсь законным наследником. Ведь Георг Август признал меня и сам меня таковым официально объявил. Айслинду понравилось моё стремление заполучить корону, но Двайн продолжал за мной следить. Этот парень был очень проницателен. Он чувствовал, что я втайне провожу какое-то расследование. Появляясь в Гаммеле, я общался уже не только с Совами и Лисами… Не только с теми, с кем мне советовали общаться аханары. У Двайна тоже был линдимин, и он довольно часто бывал в Германаре. Однажды он выследил меня, когда я подобрался поближе к трибуне во время ежегодного парада в честь первых поселенцев. Я хотел увидеть королеву поближе, и мне это удалось. Она много улыбалась, но я чувствовал, что ей совсем не весело. В окружении своей свиты она казалась такой одинокой… Двайна я заметил, наверное, потому, что он слишком пристально на меня смотрел и я почувствовал его взгляд. Я увидел его в толпе и понял, что мой интерес к королеве вызывает у него подозрение. Вечером меня позвал для разговора Киммирелис, старший маг. Он поинтересовался, не вспомнил ли я своё прошлое. Аханары говорили мне, что долго продержали меня в коконе из магического льда, чтобы исцелить мои раны — те, которые я получил, когда моя мать устроила покушение на мою жизнь. Якобы другого способа меня вылечить не было. Все те годы, что я среди них провёл, аханары делали вид, будто стараются полностью восстановить мою память, которая сильно пострадала из-за травмы головы и пережитого шока. Они говорили, что, рассказывая мне о моей жизни, помогают мне вспомнить всё. На самом деле они были уверены, что память ко мне не вернётся — всё-таки я довольно долго пролежал во льду. Моя личность должна была полностью измениться. Как ни странно, она почти не изменилась, и память стала возвращаться. Двайн явно это понял и поделился своими подозрениями со старшим магом. Я сделал виноватое лицо и сказал, что, к сожалению, ничего нового не вспомнил, хотя недавно даже ухитрился увидеть королеву Изабеллу совсем близко. Киммирелис спросил: «Ну и какие она вызвала у тебя чувства?» Наверное, если бы я сказал, что никаких, они бы поняли, что я стараюсь подчеркнуть своё равнодушие к ней, а следовательно скрываю своё истинное к ней отношение. Я изобразил крайнюю степень смущения и «признался», что она мне жутко понравилась — уж больно красивая. Хочется смотреть и смотреть. Я ведь дескать не помню, что она злая. Для меня она просто очень красивая женщина. Киммирелис расхохотался и хлопнул меня по плечу. Сказал: «Сразу видно — растёт мужчина. Почаще прогуливайся по тем посёлкам, которые сейчас растут возле ледяного замка. Там много хорошеньких девчонок. В Гаммеле лучше шашни не заводи, а то ещё засветишься раньше времени. И перед королевой не мельтеши. У неё-то память в порядке, и она вполне может тебя узнать». По посёлкам я, конечно, прогуливался и всё брал на заметку. Я выяснил, кто на самом деле губит рощи, и стал догадываться, почему всё это сваливают на Сельхенвурдов. Айслинд уже давно ненавидел этот древний ангиерский род — возможно, потому, что там всегда рождались самые сильные маги. Мне захотелось побольше узнать о магии, в частности о магии перехода. Линдимин помогает открывать врата, но безопасность перехода не гарантирует. Большинству он просто помогает открывать уже сделанные кем-то врата. Ведь и я, и похитители детей всегда пользовались теми вратами, которые делали Айслинд и самые искусные из аханаров. В основном это были арки, иногда зеркала. Кстати, зеркальный переход труднее. Самое надёжное — двусторонняя арка…

— Вряд ли там, на окраине Камелота, была двусторонняя арка, — сказала Илана. — Думаю, та арка на руинах торгового центра была только в нашем мире, а врата открылись… Ты понимаешь, о чём я? Может, мне всё это померещилось?

— Понимаю. Тебе не померещилось. О чём ты думала перед тем, как открылись врата?

— Хотела спрятаться от тех, кто меня преследовал.

— Неудивительно, что открылись врата в твой мир — ведь у тебя с ним связь…

— Но они открывались далеко не всегда, когда я была в опасности.

— Но такое ведь ещё бывало?

— Да. В зеркальном лабиринте. Больше трёх лет назад. Тот, кто меня спас, явно пришёл оттуда. Вернее, отсюда, из Айсхарана. Это был ют, который убегал от огромной хищной птицы. Он превратился в собаку и спас меня от другой собаки. Этот Лабиринт Ужасов построили тайные эмигранты из Айсхарана?

— Нет, но аханары воспользовались им, чтобы сделать там врата. В результате некоторые из зеркал лабиринта стали магическими, начались эти таинственные исчезновения, и в конце концов этот аттракцион ликвидировали… Магические зеркала Лабиринта Ужасов связывали наш мир с Айсхараном, и неудивительно, что зеркальные врата открылись в том момент, когда девочка из рода снежных магов, оказавшись в западне, искала убежища или спасения. Но тогда ты ещё не могла быть сильным магом, и врата открылись потому, что с другой стороны был тот, кто тоже хотел укрыться от врага. Естественно, он сразу признал в тебе илану и кинулся тебе на помощь.

— А что же произошло полгода назад, когда я пряталась среди руин торгового центра? Ты, как и недавно, услышал зов?

— Да… Я не могу точно объяснить, что я почувствовал. Та арка, конечно, не была двусторонней, но она помогла мне тебя услышать. Я сжал в ладони линдимин. Врата открылись, но, к сожалению, далеко от меня. Мы с ребятами увидели метрах в ста от нас развалины огромного здания, которые словно бы материализовались из воздуха. В просвете арки была всадница на сером коне. Я чувствовал, что она в опасности, и мы помчались к ней. Я кричал ей, чтобы она ехала нам навстречу, но она не пожелала пересечь врата. Или побоялась.

— Я тогда вообще была не в себе, — усмехнулась Илана. — Значит линдимин не в каждых руках становится магическим камнем?

— Отнюдь. Он даже большинству магов позволяет лишь удачно ходить через арки и зеркала, хотя иногда с его помощью можно совершить переход и без всяких арок и зеркал. Это зависит от силы мага и… Наверное, ещё от многих вещей, о которых я и понятия не имею. Я ведь в общем-то никакой и не маг. Около трёх лет назад, увидев тебя из окна шиман-таунского магазина, я начал прозревать, а спустя несколько месяцев уже вспомнил достаточно, чтобы принять решение: я должен узнать всё о колдовской шайке, в которой живу, а также об их планах насчёт моей страны. Я знал, с кем я вступил в схватку, и должен был очень искусно притворяться, чтобы они меня не раскусили.

— Почему ты решил сражаться с ними в одиночку? Ведь ты мог найти способ связаться со своей матерью, всё ей рассказать, и она бы…

— И она бы тут же кинулась спасать своего птенца, — с усмешкой подхватил Гай. — Она бы ни за что не допустила, чтобы я остался там, во вражеском логове, и начала бы сама бороться с аханарами. Задействовала бы своих лучших гвардейцев, а также всякие там спецподразделения, но ни к чему хорошему это бы не привело. Колдуны бы просто изменили тактику, получше замаскировались… Нет, я должен был остаться там, среди них, как можно больше узнать о них, об их грязных делишках, об их связях. Согласись, что изучить повадки и выведать намерения врага легче, находясь в его логове. К тому же я не хотел подвергать её опасности. Боялся потерять её опять и на этот раз уже навсегда. Если бы я попытался вступить с ней в контакт, аханары могли об этом узнать. Честно говоря, я не прочь был и с тобой пообщаться, но не решался. Из разговоров аханаров я понял, что они и Айслинд о тебе знают, но пока не могут определиться, как им с тобой себя повести. Я знал: ты в безопасности, пока они считают, что ты не представляешь опасности для них. А потом ты исчезла, и я проклинал себя за то, что слишком осторожничал и всё откладывал разговор с тобой. Но я действительно очень боялся сделать неверный шаг, который мог бы кому-то стоить жизни. Я столько времени жил среди врагов, притворяясь их другом… Я боялся всего на свете, особенно после того, как мне пришлось убить Двайна и Урса. Двайн не верил мне и решил со своим приятелем Урсом следить за каждым моим шагом. Мне это, сама понимаешь, было ни к чему. Я хотел узнать правду о похищении детей и об истинной цели этих похищений. Аханары говорили мне, что похищают в других мирах только тех, кто обречён на преждевременную смерть, и что выясняется это при помощи какого-то магического зеркала. А гормов они якобы делают только из неизлечимо больных. Магический лёд спасает им жизнь, укрепляет их тела, но при этом сильно изменяет их природу. И всё равно это лучше, чем смерть, тем более что из гормов получаются прекрасные воины и верные слуги. Так почему бы не совместить доброе дело с выгодой для себя? Я, конечно, аханаров и раньше не считал альтруистами, но теперь всё более отчётливо понимал, что движут ими исключительно выгода, расчёт. Однажды я сказал Киммирелису, что хотел бы посмотреть, как делают гормов. Он отшутился, а когда я заговорил об этом снова, довольно резко ответил, что это ни к чему. Магией мол должны заниматься те, кто обладает соответствующим даром, а когда в магическое действо вмешиваются непосвящённые, это может закончиться плохо. Даже присутствие непосвящённого может привести к нежелательным последствиям, особенно если имеешь дело с такой сложной магией, как создание горма. Я понял, что Киммирелис темнит, и моя просьба его явно насторожила. Больше я с ним об этом не заговаривал — ещё отнимет линдимин. Я решил сам всё выяснить. Отыскать их проклятые лаборатории и проникнуть туда было непросто. При помощи линдимина я мог открывать только определённые врата-арки. Я же ходил в Германар только через те, которые мне показали аханары. Сам я сделать врата не мог. Я заметил, что колдуны часто спускаются в подземелье замка, и стал тайком обследовать его. Времени на это ушла уйма, но я не нашёл там ничего, кроме хозяйственных и оружейных складов и темницы. Наверное, когда-то там держали пленников, теперь она пустовала и даже заперта не была. Однажды я, здорово рискуя, выследил Киммирелиса и Гронда, когда они отправились в подземелье, и увидел, как они входят в темницу. Они открыли дверь и исчезли. Темница была пуста, хотя я своими глазами видел, как они туда входили, и даже видел, что там на мгновение вспыхнул какой-то призрачный свет. Я понял, что этот вход в темницу — врата, но открыть их не смог, и прошло очень много времени, прежде чем мне это удалось. Я теперь при каждом удобном случае подслушивал разговоры колдунов и однажды услышал, что не особенно одарённый маг и даже человек, не владеющий магией, может открыть врата, если имеет линдимин, как бы настроенный на эти врата. Позже я выяснил, что именно такими «настроенными» камнями и пользовались большинство молодых аханаров, включая Двайна…

Гай достал из кармана ярко-голубой камешек.

— Вот видишь — у него много граней. И любую из них можно совместить с определённым пространством. Это трудно, но, как ни странно, однажды у меня это получилось. Я постоянно спускался в подвал и, стоя у дверей в темницу, вертел в руках свой камень. Возможно у меня получилось потому, что я очень хотел открыть эти врата. Я отчаянно нажимал то на одну грань кристалла, то на другую, и в конце концов меня словно бы что-то слегка укололо в палец, а дверной проём передо мной заполнился светящимся туманом. Я шагнул в него и оказался в тоннеле со стенами из полупрозрачного камня. Вот так я и попал в одну из лабораторий аханаров. Мне повезло, что в тот день их там не оказалось. Я полдня обследовал пещеры, и мне казалось, что я попал в один из тех фильмов ужасов, которые когда-то смотрел тайком от матери. К тому времени я уже полностью вспомнил своё прошлое. Это было спустя восемь месяцев после того, как я увидел тебя из окна шиман-таунского магазина. Я ходил по огромным залам, где в глыбах слегка светящегося льда застыли люди, звери и ещё какие-то существа. Здесь было несколько рианнов, и я ещё тогда подумал, что, наверное, все эти помещённые в магический лёд существа действительно неизлечим больны. Я же знал, что снежные коты всегда были любимцами иланов, и Айслинд вроде бы так гордился традициями своего народа. Теперь-то я знаю, что для него нет ничего святого. Рианны — звери очень умные и с характером. Не так-то просто заставить их подчиниться. По-настоящему они верны лишь тем, кого любят. Думаю, он хотел сделать из этих кошек гормов, чтобы все видели, что рианны послушны ему, как никому другому, поскольку он единственный настоящий илан.

— Недавно мне удалось спасти от этой участи целую стаю рианнов, — сказала Илана. — Я боюсь за Лодди. Этот кот жил во дворце Айслинда, и я не знаю, где он теперь…

— Мы найдём его. Времени со дня его исчезновения прошло совсем немного. Если он и впрямь угодил в кокон из магического льда, переродиться он ещё не успел. Я был рад, что нашёл лабораторию аханаров, но когда попытался найти выход наружу, у меня ничего не получилось. Зато я обнаружил в одной из пещер озеро, в котором плавали какие-то жуткие зубастые твари, похожие одновременно на крокодилов и на гигантских жаб. Место, где я оказался, когда открыл врата, я, естественно, постарался хорошенько запомнить — чтобы выйти обратно. Это была арка-вход в пещеру с низким потолком, что-то вроде предбанника лаборатории. Когда я наконец решил, что пора возвращаться в замок, я встал перед аркой и сжал в руке камень. Теперь нужная мне грань сама дала о себе знать. Она обожгла мне пальцы холодом. Я нажал на неё, и вернулся в замок. Следующая моя вылазка в пещерную лабораторию едва не стоила мне жизни. И стоила жизни Двайну и Урсу. Как я уже говорил, эти двое повадились за мной следить. Я не заметил, как они потихоньку спустились следом за мной в подземелье. Я бродил по одному из залов и рассматривал замороженных ящерообразных великанов, когда Двайн и Урс на меня напали. Меня спасли хорошая реакция и, конечно же, моя нечеловеческая сила. Они знали о ней, но решили, что вдвоём со мной справятся. Они ошиблись. Я убил их и бросил в то самое подземное озеро. Зубастые твари тут же разорвали их на куски. Говорят, после первого убийства человека должно тошнить. Со мной ничего такого не было. Может, потому, что до этого я уже охотился… Не знаю. Меня не замутило даже тогда, когда эти твари разорвали Двайна и Урса прямо у меня на глазах. Возможно, отчасти я всё же стал гормом…

— Поменьше об этом думай. По-моему, ты совершенно нормальный человек и зря себя грузишь.

— Надеюсь, — улыбнулся Гай. — Не знаю, чего хотели эти двое — убить меня на месте или связать и отвести к Киммирелису. В любом случае ничего хорошего меня не ждало. Я был нужен аханарам, но только ручной, послушный.

— Они действительно хотели вернуть тебя в Германар королём?

— Да. К тому времени я уже вспомнил почти всё, и мне было нетрудно понять, зачем я им нужен. Политика, интриги — не то, что интересует нас в детстве, но королевские отпрыски живут в такой атмосфере, что рано начинают во всём этом разбираться. Айслинд и аханары действительно хотели посадить меня на германарский престол. Я должен был играть роль ширмы, номинального правителя, марионетки, а они бы мной управляли. Король в Германаре никогда не обладал всей полнотой власти, но кое-что от него всё же зависит. Айслинд и его приспешники уже давно задумали перебраться в наш мир и занять там ключевые позиции. И они прекрасно понимали, что при помощи одних лишь непробиваемых ледяных кораблей этот мир не завоюешь. Ведь это мир с развитыми технологиями и мощнейшим оружием, которого произведено уже столько, что можно уничтожить множество планет. Ледяные корабли неуязвимы и летают сквозь межпространство, но делать их трудно, и способен на это только Айслинд. Для начала королю надо было найти в нашем мире сильных союзников и убедить их в том, что союз со снежными магами и колдунами Айсхарана им выгоден. Айслинд и аханары начали с компании «Транс-Холод», которая стала стремительно богатеть на торговле вечным льдом. Но эта выгода вскоре обернулась для компании и, прежде всего, для Отто Грундера, кое-какими неприятностями. Вечный лёд преподносил один сюрприз за другим. Колдуны, которые им торговали, не всегда знали, что он в себе таит. Среди глыб льда попадались зеркала, в которых хранились сделанные снежными магами изображения. И эти картины иногда становились видимыми…

— Помню, — засмеялась Илана. — Шума такие сюрпризы наделали немало. К тому же Германар, особенно Гаммель, всё чаще и чаще заносило снегом. Это потому, что часто открывались двери между мирами?

— Да. Говорят, в таких случаях в межпространстве могут образовываться щели. Наш мир стало заносить снегом, в том числе и вечным, нетающим — его же в Айсхаране много… Но торговля со снежными магами заинтересовала многих олигархов. И главное — она заинтересовала Военное ведомство Федерации, которое связано со столпами преступного бизнеса ещё прочнее, чем это принято считать. Мало того, что колдуны Айсхарана получили право похищать наших детей. За возможность сотрудничать с аханарами перегрызлись крупнейшие олигархи Геи. Отто Груднер проиграл в этой борьбе, тем более что он позволил себе гораздо больше, чем это было оговорено. Он попытался завладеть тобой. Вот тут-то и включилась в игру мадам Левенхольд…

Гай замолчал и усмехнулся.

— Выходит, за ней признали право обладать мною?

— Возможно. Эта дама круче всех. Правда, ты ей всё же не по зубам оказалась. В общем, когда я начал во всё это вникать, у меня голова пошла кругом. Если честно, я до сих пор всего не понимаю. Это такой клубок интриг, и тут столько власть имущих замешано. Пока колдуны Айсхарана и наши олигархи союзники, но баланс тут очень зыбкий. Это союзники, которые рано или поздно вцепятся друг другу в глотки. Аханары постоянно ищут новых союзников, в основном в Диких мирах. Слава Богу, что Айслинду и его клике открыт доступ далеко не на все пригодные для жизни планеты. Он ведь даже на Гее далеко не везде может врата открыть. К примеру, Леброн закрыт для колдунов. И даже для снежных магов.

— А почему?

— Никто точно не знает. Говорят, что когда-то туда ушёл один маг-полукровка и закрыл врата в ту часть нашего мира. Сделал его недоступным для вторжения через межпространство…

— Что такое межпространство?

— Это мне тоже трудно объяснить. Пространство — это то, что мы преодолеваем обычным способом: идём, едем, летим… А межпространство мы преодолеваем, когда проходим через врата. Пространство и межпространство сосуществуют, взаимопроникая друг в друга. Дорога через межпространство намного короче, но найти её трудней. И можно какую-то часть пространства оградить от вторжений через межпространство. Не исключено, что какой-то могущественный маг так и сделал, перебравшись из Айсхарана в Леброн. Так что в Леброне никого не похищали. А Дархейм так малонаселён, народ там так запуган и так редко выходит за пределы своих дворов… В общем, там аханары тоже не охотились. Они охотились в Германаре, на Майдаре и ещё на нескольких планетах. Потом через своих союзников в этих мирах установили контакты ещё кое с какими мирами, в основном с дикими, где процветает рабство, и им в обмен на вечный лёд поставляли живой товар для создания гормов. Да вот только, как я уже говорил, пригодными для создания гормов оказались лишь немногие из видов. А самыми пригодными оказались альфа-гуманоиды в возрасте от восьми до тринадцати лет. На втором месте трагоны. Вы столкнулись с ними, как только попали в Айсхаран.

— Это те, что похожи на обезьян?

— Нет, на обезьян похожи грассы с планеты Акха-Руда. А трагоны — это дино-гуманоиды…

— Это такие чешуйчатые великаны с зелёными глазищами? Они ещё и гуманоиды?

— Да. И между прочим, достаточно разумные. Во всяком случае, самки у них вообще весьма разумны, а самцы… Они живут отдельно, поскольку их физическое и психическое состояние слишком зависит от гормонального баланса, который меняется в зависимости от сезона и ещё от ряда факторов. Всего я не знаю, но, насколько я понял из объяснений трагонари — так у них самки называются, у их самцов три периода: саалу — брачный, он самый короткий, тамагану — созидательный, и враху — спячка. В переводе на наш календарь он длится месяца два-три. Если помешать трагону вовремя погрузиться в спячку, он превращается в настоящего безумца и может натворить чего угодно, но когда враху пройдёт, ничего не будет помнить. Те, которые на вас напали, были танна-враху — бодрствующие враху.

— Понятно. Что-то вроде медведей-шатунов, только ещё страшней.

— Та партия трагонов и грассов сбежала от аханаров. Кое-кого из них колдунам удалось отловить, но позже мы спасли их во время очередного рейда — тогда же, когда спасли маму и остальных твоих спутников. Часть трагонов погибла от холода, а часть укрылась в пещерах Мёртвого леса. Там теплее, потому что под пещерами подземные горячие источники, но долго там находиться нельзя — источники ядовитые, и из расщелин иногда поднимаются вредные испарения. К счастью, нам удалось отыскать беглецов. Там же спрятались и гаттаны, которым удалось бежать от колдунов ещё раньше. От нас они тоже все припустили будь здоров, да это и понятно — решили, что мы аханары. Только мы их настигли, как появился ледяной корабль. Мы успели их окружить, я открыл врата и мы ушли… Да, это был тот самый случай. Теперь-то я знаю, что в том корабле с Айслиндом были не его прихвостни, а вы. И он заверил вас, что мы занимаемся отловом жертв для своих экспериментов. А мы как раз их спасали. Этих даже удалось вернуть домой. Им повезло, их не успели засунуть в лёд.

— А кого успели… Их удаётся вернуть в прежнее состояние?

— Смотря сколько они пробыли во льду. К сожалению, если из существа сделали горма, его не исцелить, хотя с некоторыми из них можно худо-бедно поладить. В посёлке есть дом с зарешеченными окнами и толстенными дверями. Там мы держим кое-кого из гормов. Кормим сырым мясом, а в питьё подмешиваем настой, который варит Эдера. Он их успокаивает. Вообще-то большинство гормов живёт у неё в святилище, а здесь, в посёлке, находятся те, кого мы спасли совсем недавно. Потом мы их переправляем к Эдере или возвращаем на родину. К сожалению, последнее удаётся не всегда. Завтра тут будет делегация с Танкаи. Заберут своих. Возле Тёплых источников есть Священный грот, который является достаточно надёжной, хотя и односторонней аркой. Я при помощи камня открываю там врата.

— И часто тут бывают обитатели других миров?

— Редко. Танкайцы и трёх шагов от грота не сделают. Забирают своих, расплачиваются и поскорей уносят ноги. Они боятся этого мира. Платы мы с них не требуем, но они считают своим долгом нас отблагодарить. Мы не отказываемся — межгалактические деньги нам нужны, надо ведь оружие закупать. Танкаи не входит в Федерацию, но гвены у них в обороте. Акхары тоже не горят желанием вмешиваться в политику на высшем уровне, но они, по крайней мере, стараются привлечь внимание общественности к похищениям, причём даже к похищениям неразумных существ. На Акха-Руде всегда проповедовали равенство всех рас и активно боролись за права животных. Они забирают всех своих грассов, даже тех, что стали гормами, и заботятся о них. И вроде даже надеются, что сумеют со временем излечить их от злых чар. Дай им Бог. Может, и нас научат.

— А гаттанов аханары тоже часто похищают?

— Нет, хотя с удовольствием делали бы это чаще. Гаттаны и так сильны, а превратившись в гормов, становятся непобедимыми воинами. Всех гаттанов, которых колдунам удалось похитить, они схватили на Майдаре. Недавно тамошние олигархи заключили с Айслиндом подлый договор. Аханарам разрешено похищать там граждан других миров. Хотя основную часть населения Майдара составляют альфа-гуманоиды и правят там в основном потомки землян, он считается одним из самых лояльных миров, самых терпимых к представителям различных рас. Поверь — это лишь видимость, показуха. Там полно тех, кто предпочёл бы, чтобы Майдар стал планетой только для людей. Именно такую политику негласно проводят тамошние правители, потому и разрешили аханарам охотиться на кого угодно, кроме альфа-гуманоидов. На Майдаре полно туристов. Если кто-нибудь из них не возвращается из поездки, иногда очень непросто отследить, на каком именно этапе путешествия он пропал. Сейчас ведь многие предпочитают путешествовать на частных кораблях — это гораздо дешевле, а порядка в частных лётных компаниях нет. Там сроду не найдёшь данных о пассажирах того или иного рейса.

— Помню, как герцогиня Майдарская расписывала мне майдарскую лояльность и терпимость, — усмехнулась Илана. — По-моему, сама она — просто олицетворение Майдара. Подлость и коварство под маской открытости, доброты, свободомыслия…

Илана замолчала, почувствовав новый прилив слабости и тошноты. Если так будет продолжаться, ей действительно придётся прибегнуть к помощи жрицы Вуурданы. А вдруг и Эдера не сумеет ей помочь?

— По-моему, ты устала, — сказал Гай. — Давай провожу тебя в твою комнату. Ещё успеем поговорить.

— Да, пожалуй, пора спать. Я хотела бы завтра присутствовать при встрече с танкайцами.

— Я знал, что ты захочешь. Отправляемся к Тёплым источникам сразу после завтрака. Кто-нибудь даст тебе на время свой амулет. Лес богини — опасное место. Даже для такого великого мага, как ты.

Глава 4. Лес Богини

Тёплые источники били в пещерах из камня, похожего на родонит, с трёх сторон окружённых озером. Вода в нём даже в морозы была не ниже двадцати пяти градусов, и по берегам росли мидалы — самые теплолюбивые из здешних растений. Это были высокие, гибкие деревья с тёмно-серым стволом и длинной золотистой хвоёй.

— Они очень красиво цветут, — сказал Гай. — Плоды у них горькие, зато из них делают много целебных препаратов. Эдера в этом большой знаток. Когда отправим гостей обратно, съездим в святилище. Она будет рада с тобой познакомиться.

Грот, служивший вратами, примыкал к той части пещер, что находилась на суше. Врата открылись, едва Гай сжал в руке свой линдимин, а когда туман рассеялся, появились «гости» — делегация закутанных в длинные серые плащи созданий с бледными носатыми лицами. Рты у танкайцев были крошечные и почти безгубые, глаза напоминали болотца мутной, зеленоватой воды, плотно обтянутые перчатками руки имели по четыре пальца. Головные уборы послов походили на повязки, которые у альфа-гуманоидов делаются при обширных травмах головы, поэтому узнать, есть ли у танкайцев что-то вроде волос, было невозможно. Похоже, эти существа считали приличным обнажать лишь одну часть тела — лицо. Вели они себя вежливо, но несколько высокомерно и настороженно. Полуразумных ящерообразных хмаали, которых доставили сюда на трёх больших повозках, превратить в гормов не успели, чему танкайцы были очень рады. Хмаали были на Танкаи рабами, но к рабам на этой планете всегда относились хорошо.

— В иных Диких мирах дикости поменьше, чем в Федерации, — сказал Илане Гай, закрыв врата. — В Германаре рабства нет, зато полно детей, которым живётся в сто раз хуже, чем хмаалям в имениях их господ. Танка-нао — интересные существа. У них очень сложная иерархия, демократией в нашем её понимании даже не пахнет, но конфликтов общественного масштаба у них не бывает. Они на редкость терпимы к представителям других рас и превыше всего ставят справедливость. Они её, конечно, не совсем так, как мы, понимают, но насилия в их мире гораздо меньше, чем где-либо.

— Я еле удержалась от смеха, когда они говорили, — призналась Илана.

— Хорошо, что удержалась. Танка-нао обидчивостью не отличаются, но вполне могли бы счесть твой смех проявлением неуважения и были бы шокированы. Манерам они придают очень большой значение. Наверное, им трудно понять, почему их тонкие, квакающие голоса кажутся нам смешными. Танка-нао считают свои песни самыми красивыми и просто обожают петь. Они очень способны к языкам и вообще легко усваивают любые знаковые системы, но самым важным у них является язык жестов. Причём кое-какие жесты и движения, которые у нас считаются совершенно безобидными, у них могут стоить собеседнику жизни. К примеру, кивок головой. Танка-нао знают, что у потомков землян это просто знак согласия, тем не менее люди в общении с ними стараются избегать этого жеста — на всякий случай. А танка-нао вообще скупы на жесты — они у них слишком много значат. Наклон головы у танка-нао — приглашение на смертельный поединок. В древности, когда эта раса ещё не достигла своего умственного и физического совершенства, танка-нао наклонял голову перед боевым броском. Это движение так и осталось жестом вызова. Причём именно на смертельный поединок, а таковые у них сейчас большая редкость. Для него нужна очень веская причина. Зато на Танкаи весьма распространены поединки соревновательные и так называемые локко-хори — когда двое соперничают из-за предмета своей страсти. Причём дерутся не только самцы, но и самки. Насколько я понял, самцы и самки танка-нао отличаются лишь строением половых органов и, следовательно, функцией в воспроизводстве населения. Никаких там споров о роли представителя того или иного пола в обществе, о равноправии, о разнице в психологии и уж тем более об изначальном умственном превосходстве одних над другими. Кстати, имея дело с нами, альфа-гуманоидами, и самцы, и самки танка-нао больше любят общаться с женщинами. По-моему, о самках нашего вида они более высокого мнения, чем о самцах. Но они это, естественно, не демонстрируют. Танка-нао весьма деликатны.

— Хенна, Эдан! — крикнул Келли, который уже успел снять обувь и стоял по колено в воде. — Пожалуй, мы тут и сегодня немного порыбачим! Езжайте в святилище без нас!

Хенна милостиво кивнула головой. Сегодня она была в необыкновенно хорошем расположении духа — возможно, потому, что Изабелла отказалась от поездки, сославшись на недомогание. Зато Эдан казался рассеянным и грустным.

— Как ты вышел на танкайцев? — спросила Илана.

— Через эту арку, — улыбнулся принц, подсаживая её на рослого мохноногого коня. — Я понял, что аханары похищают вовсе никаких не обречённых на раннюю смерть. Постепенно выведал, в какие миры они ходят на охоту, и научился открывать туда врата. Разумеется, времени у меня на это ушло не один месяц. Мне удалось настроить мой линдимин на эти миры, но совершать переход мне гораздо трудней, чем моим дорогим бывшим наставникам. Такому «магу», как я, даже с магическим камнем нужна более или менее надёжная арка. Я наловчился ходить в несколько миров теми же вратами, что и в Германар. Так было безопасней. В случае неудачи я попадал в Германар, а не куда-нибудь в незнакомое место. К примеру, на Майдар у меня уже хорошо тропа протоптана, а вот переход на Танкаи и на Акха-Руду получается не всегда. Есть миры, куда мне вообще редко удаётся перейти. Живя в замке Селихен, я постоянно подслушивал разговоры аханаров, упражнялся с линдимином, учился совершать переход. Когда мне удавалось попасть в тот мир, где аханары вели охоту, я тут же старался связаться с какими-нибудь представителями власти, предупредить, что их гражданам грозит опасность. Где-то мне поверили, где-то надо мной попросту посмеялись, а, например, на Делле-8 я чуть не погиб. Тамошние власти тоже заключили с Айслиндом сделку и когда узнали, что в столице появился некто, предупреждающий о похищениях, решили от такого баламута избавиться. Еле ноги унёс. И на Сурайе та же история. Вернее, ещё хуже — там меня даже слегка продырявили.

— А в Германаре ты пытался кому-нибудь растолковать ситуацию?

— Пытался, — невесело усмехнулся Гай, — И тоже еле ноги унёс. В нашем царстве-государстве подобные попытки пресекаются с особым рвением. Я долго не мог решить, какую выбрать тактику. Представляешь, появляется эдакий парнишка и предлагает гражданам последовать за ним в некий параллельный мир, чтобы спасти детей, которых похитили колдуны. Ты же знаешь, как там у нас к колдовству относятся. Я стал отправлять электронные послания с информацией об Айсхаране в разные инстанции, но не получил ни одного ответа. Зато вычислили меня довольно быстро. Мне пришлось бросить свой компас, который я с таким трудом раздобыл, и поскорей уносить ноги. Хорошо, что рынок был рядом. Я тут же смешался с толпой и поспешил к тому месту, где открывал врата.

— Они вычислили, с какого передатчика приходили твои сообщения? Я думала, это невозможно… То есть, я считала, что личные мобильники и компасы находятся вне поля информационного контроля. Хотя, что мы знаем о работе спецслужб.

— Вот именно. В Германаре уже давно нарушены все и всяческие права. Вообще-то я не думаю, что личные средства связи находятся под постоянным контролем — слишком дорого и хлопотно. Ведь у большинства мобильников хорошая защита. Это какое поле надо включать! Но если ради моей персоны его включили, то я со своей информацией явно кого-то сильно обеспокоил. Настолько сильно, что меня тут же решили потихоньку изловить. Я подумывал о том, чтобы открыто пойти в какое-нибудь отделение полиции и всё там рассказать, но решил не рисковать — никогда не знаешь, на кого нарвёшься. Один неосторожный шаг — и ты покойник. Я решил подождать, пока мне не удастся освободить кого-нибудь из похищенных детей. Думал, когда они вернутся в Германар, они обо всём расскажут. Но те, кого мне тогда удалось освободить, уже были гормами. На сей раз я уже от спасённых едва ноги унёс. А колдуны их снова поймали, да ещё и перенесли свою лабораторию в другое место. И мне очень долго не удавалось выяснить, в какое. Я жил в постоянном страхе, что меня разоблачат, боялся лишнее движение сделать, хитрил, притворялся, спал вполглаза. Наставники мои ещё с тех пор, как пропали Двайн и Урс, относились ко мне с подозрением. Они знали, что я не ладил с Двайном, к тому же он успел напеть им в уши, что я странно себя веду… Этот парень был действительно умён и проницателен. Аханары не подали виду, что связывают таинственное исчезновение Двайна и Урса с моей персоной, но с меня потом долго глаз не спускали, так что пришлось мне надолго приостановить свою шпионскую деятельность.

— А во дворец ты посылал сообщения? В Гаммеле…

— В первую очередь. На личный сайт королевы. Причём мне даже удалось разузнать пароль её персонального ящика. Я подобным фокусам ещё лет в шесть научился и вспомнил их довольно быстро. Она не ответила.

— Думаю, не ты один умеешь взламывать пароли. Я уверена, что эта информация до неё даже не дошла.

— Естественно. Она сказала, что ничего такого не получала.

— И всё-таки странно, что ты не нашёл возможности встретиться со своей матерью. Я знаю, ты боялся, что она своим вмешательством может невольно всё испортить, ты боялся за неё саму, но… Скажи мне честно, ты только этого боялся?

— Ты считаешь, что этого недостаточно? — нахмурился Гай.

— Достаточно. И всё же…

Илана замолчала, притворившись, будто её очень заинтересовали огромные деревья с тёмно-синими стволами, увитыми белыми плетьми какого-то ползучего растения, с которых пучками свисал серебристый мох. Кроны этих великанов терялись где-то высоко, скрытые от глаз путников голубоватой хвоёй приземистых елей. Девочка знала, что ступила на скользкую почву, и теперь её едва начавшаяся, но уже ставшая для неё очень важной дружба с принцем находится под угрозой.

— Это хауллы, — сказал Гай. — Деревья богини. Когда выедем на поляну, посмотришь на них издали. Иногда кажется, что эти лианы-паразиты их душат, а на самом деле хауллы без них жить не могут. У них симбиоз.

— Ты права, — произнёс он после небольшой паузы. — Я боялся не только этого. Я боялся, что она окажется хотя бы отчасти такой, какой мне её описали аханары… То есть не совсем так, но… Я боялся, что она окажется не такой, какой я хочу её видеть. Ведь не мог же я помнить абсолютно всё. И я не знал, почему она не ответила… Я хотел любить её, и меня пугала мысль о том, что она вдруг поведёт себя так, что я…

Принц опять замолчал, щурясь от солнца, играющего в серебристых нитях лиан.

— Что ты будешь разочарован? Я понимаю, Гай. И я понимаю, что главной причиной был всё же страх за неё.

— Да. Прежде всего я боялся провалить операцию и подставить свою мать под удар. Королева никогда не имела в Германаре реальной власти. Вокруг неё всегда было полно врагов, и многие из них обладают настоящим могуществом. Займись она разоблачением хатанских колдунов, вряд ли ей бы удалось делать это настолько тайно, что никто бы ничего не заметил или не заподозрил. К тому же однажды я подслушал разговор колдунов и узнал, что они намерены прекратить похищение детей в Германаре — слишком уж там стало неспокойно. Я решил, что можно пока подождать с решением германарской проблемы. Тех, кого они уже похитили, я спасти всё равно не мог. Они стали гормами и ничего не помнили. Я поставил цель найти как можно больше союзников в других мирах, а уж потом объявиться в Германаре не один и с каким-нибудь более конкретным планом. Да вот только не больно-то я в этом продвинулся. Как я уже говорил, многие боятся связываться со всей этой айсхаранско-германарской мафией. Некоторые хоть благодарят за помощь в спасении своих граждан, а другим вообще до этого нет никакого дела. Ты же знаешь, что большинству правителей наплевать на свой народ, особенно в неблагополучных мирах. Самих-то сильных мира никакие похитители не достанут, а что до остальных… Меньше народу — больше кислороду. Меньше голодных и недовольных. Мои предупреждения об угрозе вторжения тоже почти никто всерьёз не принимает. Да и меня самого. Какой-то мальчишка, который называет себя принцем, вынужденным скрываться в чужом мире…

— Но ведь династия Фабиани хорошо известна…

— В пределах Федерации. Диким мирам плевать на наши династии. Им куда ближе наша мафия. А Совет Федерации погряз в интригах и коррупции почище, чем торговые кланы Акмантоя. Я это с раннего детства слышал и теперь убедился, что преувеличения тут нет.

— Неужели там совсем нет честных людей? Ну хотя бы более или менее… Ты законный наследник германарского престола и вправе обратиться туда за содействием…

— Зная, что Военное ведомство Федерации готово душу продать за эти ледяные корабли? И вообще за этот чёртов магический лёд! Возможно, честные люди есть даже там, но на лбу ни у кого ничего не написано. Я не могу действовать наобум. Проиграть в этой игре проще простого, а проигрыш — это смерть. Я ещё слишком слаб, чтобы действовать в открытую. Но я всё же надеюсь, что союзников у меня прибавится. Завтра Хай-Вер отправляется на Майдар. Он сказал, что в это время года там бывает один из его друзей, у которого есть весьма влиятельные знакомые и которому можно доверять. Союз с гаттанами, если таковой получится, — это уже что-то. Они недоверчивы, несколько эгоцентричны и предпочитают держаться обособленно — всё же в них много кошачьего, но если удастся с ними договориться, у нас будут надёжные союзники. К сожалению, открыть врата на Гатта-Наару невозможно. Это не получалось даже у Айслинда и Киммирелиса.

В лесу стало светлее — потому что сквозь голубые ветви елей всё чаще пробивался яркий золотистый свет. Вскоре отряд выехал на заснеженную поляну, за которой начиналась гимеловая роща.

— Думаю, у меня получится сделать врата, — сказала Илана. — Но мне нужна какая-нибудь картинка этого мира…

Если бы Гай не успел её подхватить, она бы упала с лошади. Приступ головокружения начался совершенно неожиданно. На мгновение у Иланы даже потемнело в глазах. Когда мир вновь обрёл краски, девочка обнаружила, что сидит на стволе поваленного дерева, а Гай растирает ей снегом виски.

— Что, опять? — спросила Хенна, слезая со своей норовистой белой кобылы. — Ничего, святилище совсем рядом. Эдера тебе что-нибудь даст.

— Зря ты вообще поехала, — сказал не на шутку встревоженный Мартин. — И чего ты так расклеилась? Сроду была самым здоровым ребёнком, какого я только знал.

— Не вечно же мне оставаться ребёнком, — улыбнулась другу Илана. — Не беспокойся, я уже в порядке. Можем ехать дальше…

— Ну уж нет, немного передохни, — подошедший Эдан протянул Илане флягу, в которой оказался приятный кисловатый напиток.

Минут через пять тошнота прошла. Илана огляделась. Теперь, когда она могла посмотреть на хауллы издали, эти деревья поразили её своей величественной красотой. Их серебристо-белые кроны, вздымающиеся над вершинами елей, напоминали кучевые облака.

— Это у них хвоя или листья? — поинтересовалась Илана.

— Ни то и ни другое, — ответила Хенна. — Это ахма. Или ахмаане — «пряжа богини». Их ветви покрыты волокнами, которые действительно можно прясть. Из неё ткут непромокаемую ткань, делают самые прочные верёвки, тетиву, лески. Но бывают периоды, когда собирать ахму опасно. Раз в месяц она становится хищной, и всё живое запутывается в её сетях. Дерево богини питается кровью своих жертв. Своим ароматом оно заманивает в сети птиц и мелких зверушек, которые живут на деревьях. Сейчас живности в лесах Айсхарана становится всё меньше и меньше, и хауллы умирают… Или изменяются. Это нормальные деревья, а вон там, к востоку, они уже почти все изменились.

— А что с ними случилось?

— Стволы и ветки почти что превратились в лёд, ахма стала слишком жёсткая и ни на что не годится.

— Опять происки Айслинда и его колдовской шайки?

— Вряд ли, — усмехнулся Эдан. — В Лес Богини они не суются. Леса Айсхарана уже давно изменяются.

— Богиня гневается, — сурово сказала Хенна. — Люди стали тщеславны, эгоистичны, слишком много думают о чужеземных благах и плохо заботятся о своём собственном мире. То, что гибнут священные деревья Вуурданы, — очень плохой знак. В древности им приносили жертвы. Иногда человеческие. Жертву поднимали на дерево и привязывали к ветвям перед началом ахмара — периода, когда ахма жаждет крови.

— А как определить начало и конец этого периода? — спросила Илана.

— Очень просто. О начале ахмара заранее предупреждает запах, который исходит от хаулл. А когда дерево насытится, на стволе выступает розоватая смола. Это означает, что ахма снова безопасна. А смола эта обладает множеством целебных свойств. Чем больше богиня взяла, тем щедрее потом одарит. За одну смерть она дарит много жизней. Жертва Вуурдане никогда не бывает напрасной.

Илане показалось, что Эдан немного помрачнел. Этот задумчивый юноша нравился ей всё больше и больше. В отличие от его сестры-близнеца.

«Первый из близнецов рождается для света, а второй для тьмы, — вспомнила Илана. — первый должен жить, а второй предназначен в жертву…»

Она уже знала, что из этих двоих Эдан родился вторым.

Как ни странно, Мартина посетили похожие мысли.

— Валькирия, уводящая героя в Валгаллу, — задумчиво произнёс он, глядя вслед брату и сестре, которые, вскочив на коней, помчались по тропе, ведущей в гимеловую рощу. Они решили поехать вперёд, чтобы предупредить Эдеру о гостях. — Может, лучше в повозку сядешь? Места там достаточно. Туши немного подвинем…

— Всё действительно так плохо? — перебила Илана. — Она и впрямь считает, что жертва Вуурдане в начале следующего года должна быть человеческой?

— Да нет… Как бы Хенна ни тряслась над древними традициями, смерти своему брату она не желает. Она к нему очень привязана. Даже излишне, я бы сказал… Но она действительно чем-то похожа на валькирию.

— Валькирии — это всего лишь низшие божества, — мрачновато усмехнулся Гай. — Верховные боги и богини в их советах никогда не нуждались. Храм совсем близко, вот в этой роще, куда мы сейчас въедем. Ты как, Илана?

— Нормально. Я поеду верхом.

Гимеловый лес был смешанным. Преобладали серебряные гимелы — их так называли за серебристо-серый цвет ствола и ветвей, но довольно часто встречались и голубые, глядя на которые, Илана вспоминала маленькую рощу в замке Айслинда. Рощу, далеко не всегда похожую на своё отражение в зеркальной скале.

Время от времени лес становился совсем редким, и среди деревьев Илана видела странные растения — какие-то полупрозрачные суставчатые кусты, похожие на изделия из светло-зелёного стекла или хрусталя. Проезжая мимо одного их этих кустов, Илана потрогала его. Он и на ощупь напоминал стекло.

— Ледяной мох, — пояснил Гай. — Симбиоз здешнего мха с вечным снегом. Одно из тех изменений, о которых говорили Хенна и Эдан. Магический снег влияет не на все растения, но некоторые из-за него гибнут, а многие становятся другими. Бывает, что даже приобретают целебные свойства, но чаще всего это изменения не в лучшую сторону. Снежные маги так долго превращали обычный снег в вечный, что в Айсхаране его накопилась очень много, и он стал выпадать в виде осадков — ты же знаешь о круговороте вещества в природе.

— Да-а… И осадки эти всё чаще и чаще заносит в другие миры.

— Здешние маги нарушили экосистему своего мира, как это, увы, довольно часто делали и до сих пор делают в нашем мире учёные.

— Пит Утсон совершенно прав, — вздохнула Илана. — Магия — это по сути та же наука. И так же разрушительно может воздействовать на природу.

— Точно, — кивнул принц. — Эдера вообще считает, что маги Айсхарана, а прежде всего иланы, полукровки и наары — спровоцировали те самые катастрофы, которые тут время от времени бывают. Эксперименты с материей не прошли для этого мира даром.

— Айслинд говорил, что маги занялись этими экспериментами, чтобы выжить, когда тут началось глобальное похолодание…

— Возможно, он перепутал причину и следствие, — усмехнулся Гай. — Во время спасательных рейдов мы обнаружили старый храм с рукописями. Служитель Вуурданы Армилар занимался экологическими исследованиями, ну или чем-то вроде, и наблюдал за небесными телами. Мы отнесли эти рукописи Эдере, и ей многое удалось разобрать — служители Вуурданы всегда изучали древний язык. Армилар не был магом. Он там где-то обмолвился, что ни хатанские, ни снежные маги никогда не позволят ему ознакомить с его теорией жителей Айсхарана, поскольку никогда не пожелают признать, что именно маги довели свой мир до катастрофы, которая разразилась потому, что они разрушили другой мир. С тех пор бедствие в виде падения осколков регулярно обрушивается на Айсхаран, и так будет продолжаться до тех пор, пока этот мир не погибнет. Или, согласно более оптимистической версии, пока маги не искупят свою вину перед жителями того погибшего мира, хотя те и понятия не имеют, кто разрушил их мир, а иланов так просто боготворят.

— Это он о ком? — спросила Илана и, прежде чем Гай успел что-то сказать, воскликнула:

— Юты! Они же боготворят иланов. И они не уроженцы Айсхарана — это я точно знаю. Один мой знакомый ют говорил мне, что когда-то очень давно иланы спасли его народ, уведя сюда с гибнущей планеты… Погоди-погоди, что-то я не совсем понимаю… Значит, иланские маги и уничтожили тот мир?!

— Не знаю… Возможно, Армилар действительно говорит о ютах и об их погибшем мире. Эдера ещё не всё расшифровала. Всё там прочесть и не удастся — рукопись сильно пострадала от сырости. А Пит Уотсон… Это из блэквудской группы?

— Да. Я должна их найти. Они же так и не знают, что с нами случилось…

— Не беспокойся, их уже ищут. У меня есть свои люди на Майдаре. К сожалению, не очень влиятельные, но всё же… К тому же скоро туда отправится Хай-Вер и наладит кое-какие связи по своим каналам. И Томас, вроде бы, с ним туда собирался. Хочет поискать там знакомых своей семьи. Гилленсхаали — одно из достаточно видных семейств Федерации.

— На Майдаре слишком много шпионов герцогини, и не стоит отправляться туда целой толпой. К тому же влиятельных знакомых у Гилленсхаалей всё же больше на Авалоне…

— Туда мне врата не открыть.

— Но мне-то это ничего не стоит. Во всяком случае, в Камелот, который я очень хорошо помню. Королевская чета Авалона нас с Томасом не жалует, но мы уж постараемся не засветиться и вообще там долго не задержимся. Зато герцогине и в голову не придёт отслеживать нас в Камелоте. Все считают, что после истории с принцем Артуром мы туда…

Илана еле удержалась на лошади, когда та неожиданно шарахнулась в сторону и встала на дыбы. Конь принца тоже захрапел и попятился.

— Что с ними?

— Тише, — негромко сказал Гай. — Не повышай голос и не делай резких движений. Главное — его не злить.

На узкой, петляющей среди серебристых гимел тропе стоял полуобнажённый подросток с длинными вьющимися волосами и необыкновенно бледной кожей. Он был красив, но производил какое-то жутковатое впечатление. Казалось, путникам явился дух-покровитель этой рощи. Тёмно-синие глаза мальчика смотрели на небольшой конный отряд каким-то странным, застывшим взглядом. Незнакомец напоминал одновременно безумца и отшельника, которого заставили выйти из нирваны. Илане показалось, что губы у подростка слишком яркие по сравнению с его мертвенно-бледным лицом. Приглядевшись, она поняла, что его рот просто испачкан чем-то красным, похожим на свежую кровь. Такие же пятна были у него на руках и на груди.

— Ты охотился? — ласково обратился к мальчику Гай. — Надеюсь, ты сыт?

Тот ничего не ответил и отломил от ближайшего «хрустального» куста длинный стебель, похожий на острую пику.

— Нам не нужна охрана, — поспешно произнёс Гай всё тем же дружелюбным тоном, хотя Илана видела, что он весь напрягся и на всякий случай держит руку поближе к кинжалу. — Но мы слегка заблудились. Покажи нам дорогу к Эдере. Она нас ждёт. Эдера нас ждёт, понимаешь?

Упоминание об Эдере заставило подростка опустить «пику», но лицо его более приветливым не стало. Илана заметила, что юный горм — а это явно был горм — внимательно на неё смотрит. И чем дольше он на неё смотрел, тем явственней в его глазах читался страх. Илана вспомнила, как легко расправилась во дворце с ханнами. С гормами она ещё не сталкивалась, но чувствовала, что над ними у неё тоже должна быть власть. Похоже, почувствовал это и горм. Но он всё равно был опасен, в том числе и для неё. Пугать это существо было так же опасно, как и злить.

— Как тебя зовут? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал одновременно властно и доброжелательно.

— Эдера зовёт меня Динги, — ответил мальчик на хорошем межгалакте, причём акцент выдавал в нём уроженца Германара.

— Проводи нас до святилища, Динги. Эдера нас ждёт. И выброси эту палку, тебе ведь никто не угрожает.

Подросток тут же закинул ледяной стебель в кусты и, повернувшись, зашагал по тропе.

— Слава Богу, — Гай вздохнул с облегчением. — Я слышал, что существа, изменённые при помощи магического льда, сразу чуют хозяина в том, кто по-настоящему владеет снежной магией. Теперь я вижу, что это правда. Эдера нашла к ним подход, она их почти приручила, но госпожой они её не считают.

— Вот именно, — недовольно заметил старый Герен, дружинник, служивший ещё деду Эдана и Хенны, верингу Айленду. — Не следует позволять им вот так вот запросто бродить.

— Да, действительно, — сказала Илана. — Тем более что у него нет амулета.

— Думаю, нелюдь и без амулета на пропадёт, — усмехнулся Герен.

— А кстати, как тут себя чувствуют звери?

— Замечательно, принцесса, — заверил Илану старый дружинник. — Они у себя дома. По просьбе своих избранников богиня сделала этот лес опасным для людей, но не для зверей. Вуурдана никогда не причинит вреда невинным тварям.

— Эдера говорила, что домашнее животное, попав в этот лес, может пострадать, — возразил Гай. — У большинства одомашненных зверей инстинкты повреждены, поэтому она просила не оставлять здесь лошадей без присмотра. Но за вуурдов можно не опасаться, даже за ручных. Это их лес.

Возглавлявший отряд Динги неожиданно остановился и, сорвав с куста какой-то круглый плод, направился к Илане. Её лошадь опять испуганно захрапела и попятилась.

— Спасибо, Динги, — поблагодарила девочка, приняв из рук юного горма нечто похожее на бледно-розовый апельсин и благоухающее так, что хотелось сразу же очистить его и съесть. Правда, уже в следующее мгновение Илана поняла, что есть этот «апельсин» ни в коем случае нельзя. Аромат плода вдруг показался ей каким-то приторным и навязчивым. Ей стоило немалых усилий, чтобы одолеть подступившую к горлу тошноту и улыбнуться Динги.

Горм не ответил на её улыбку, но чувствовалось, что он очень доволен.

— По-моему, это нельзя есть, — негромко сказал Гай, когда мальчик отошёл. — Поднеси к нему амулет…

— Я и так знаю, что нельзя. А он явно не знает — он же хотел сделать мне приятное. Он может тут что-нибудь сорвать и сам отравиться…

— Не беспокойся, гормы не едят ничего, кроме сырого мяса, и не пьют ничего, кроме воды и крови.

— Вам многих удалось спасти?

— Наверное, спасти — это звучит слишком громко. Мы освободили их из ледяных гробов и от власти аханаров, но что делать с ними дальше, не знаем. Но лучше уж пусть они будут здесь, чем пополняют вражеское войско. Хорошо, когда удаётся спасти тех, кого заморозили недавно, но граждан нашего мира среди таких почти нет. В последнее время похищений в Германаре не было, а все те, кого похитили раньше, стали гормами.

— Как вы извлекаете их из магического льда?

— При помощи всё того же линдимина. Его излучение способно растапливать вечный лёд. Самое забавное, что я обнаружил это случайно. Методом тыка, можно сказать. Пробрался в очередной раз в одну из их проклятых лабораторий, а там, наверное, не меньше сотни ледяных глыб, в которых дети. Смотрю и думаю: «Как бы их освободить? Если этот линдимин помогает открывать врата, то, может, он и магический лёд растопит?» Поднёс камень к ледяной глыбе, а он слегка засветился, и глыба начала таять. Я чуть не запрыгал от радости. Не прошло и получаса, как я их всех освободил. Думал, проблема решена, а оказалось… Сперва они сидели на полу и смотрели на меня остекленевшими глазами. Я говорил с ними на всех языках, какие только знаю, но они смотрели так, как будто впервые слышат человеческую речь. А потом самый маленький — лет девяти — вскочил и набросился на меня, словно дикий зверь. Мне пришлось его оглушить. Тут второй набросился и чуть не задушил. Смотрю — они постепенно приходят в себя, и глаза у них уже не застывшие, а горят злобой. Я выбежал из зала и чем-то вход задвинул, но они через некоторое время всё-таки вырвались наружу. Правда, далеко уйти не успели. Аханары их поймали и привели в чувство. Потом я узнал, что извлечённый из ледяного кокона горм первое время пребывает в шоке, а потом впадает в бешенство. Вывести горма из этого состояния может только его хозяин — маг, который его заморозил. Теперь, когда мы во время наших рейдов их размораживаем, то сразу даём им успокаивающий травяной отвар. Его делает Эдера. Выпивают они его охотно — их всегда поначалу жажда мучает. Питьё действует в течение часа, так что можно без проблем доставить их в святилище, ну а тут уж Эдера ими занимается. У неё есть дар внушения. Она считает, что небольшой, но всё же ей удаётся как-то держать их в узде.

— И аханары тогда не догадались, кто выпустил гормов?

— Нет. Они решили, что это действует какая-то враждебная им колдовская группировка. Провели расследование, охрану лабораторий усилили. Мне, естественно, пришлось опять затаиться, да я и не решался больше гормов размораживать. Понял, что это всё равно как вызывать демонов, с которыми не можешь совладать. Теперь другое дело — теперь я не один, и нам помогает Эдера. А тогда я решил собрать как можно больше улик. Раздобыл в Гаммеле аппарат и стал снимать эти лаборатории. И представляешь — ничего не получилось, ни одна голопроекция! Или магический лёд как-то действует на всякого рода видеоаппаратуру или аханары умудрились защитить от этого свои лаборатории. Они ведь уже давно имеют дело с представителями других миров, в том числе и миров с высокоразвитой техникой. Живя тут, я убедился, что существует магия, против которой техника бессильна. Но кое-что я всё-таки заснял — в замке Селихен. Голопроекции, правда, очень плохие — видимо, там тоже действует магическая защита. Я размножил этот материал и разослал куда мог, но, сомневаюсь, что это сойдёт за важные улики. Сейчас ведь хоть какое видео можно сделать.

— И всё же твои наставники-колдуны явно тебя недооценили.

— Думаю, они недооценили тот кусок линдимина, который мне дали. Без него я бы никуда не пробрался. Эдера говорит, что эти камни неоднородны по составу и не одинаковы по магической силе. И вроде бы линдимин — это даже и не камень. Это весьма загадочная материя, природа которой до конца не известна ни одному магу.

— А как вы нашли Бил… королеву и всех остальных?

— Я узнал, что вы все здесь, в Айсхаране. Я не из тех, кто может открыть любые врата, но линдимин и помощь Эдеры позволяют нам следить за нашими врагами. В горах есть место, откуда мы наблюдаем за дворцом Айслинда. Подзорную трубу я раздобыл на Майдаре. Всего, конечно, не увидишь, но получить представление о том, что творится в королевской резиденции, можно. Мы поняли, что во дворце появились новые люди. Оставалось только выяснить, кто именно. В этом мне помогла моя подружка Анда, дочка старейшины одного из посёлков при замке. Дело в том, что в горах есть врата, о которых не знают ни Айслинд, ни колдуны. Я обнаружил их случайно, ещё когда охотился с учениками аханаров на горных коз. Я несколько раз встречался там с Андой уже после того, как бежал из Серебряного замка, и она рассказывала мне, что происходит во дворце Айслинда. Во время последней встречи я выяснил, что у него гости из Германара. И не простые, а сама королева со своими друзьями. Больше всего Анда говорила о тебе, правда, в её описании ты выглядела на редкость непривлекательной. Она жутко ревнива.

— А ты?

— Я? А почему ты спрашиваешь? — похоже, принца немного смутил прохладный тон Иланы. — Ты считаешь, что я ею пользуюсь? Она прекрасно это знает. Анда не невинная овечка и про свою выгоду никогда не забывает.

— Я, кажется, знаю, о ком ты говоришь. Это дочь старейшины Эрвила?

— Да.

— А ты знаешь, что она очень дружна с Таддеушем?

— Догадываюсь. Девчонки из племени равнинных кельдов не особенно щепетильны в любовных делах. Если один дружок появляется редко, то почему бы не поразвлечься с другим, который тоже весьма хорош собой, да ещё и не ссорится с королём Айслиндом. Я же тебе говорю — Анда отнюдь не невинное создание…

— Но она же в любой момент может тебя заложить!

— Ни в коем случае, — спокойно возразил принц. — Я её первый мужчина, и она никогда не посмеет причинить мне вред. Для женщины её племени первый мужчина — это гораздо больше, чем просто первый любовник. Это избранник, посланный ей богиней, чтобы посвятить её в таинство соития. Любой вред, который женщина причинит избраннику, вызовет гнев Высших. Я давно в Айсхаране и знаю здешние обычаи. Мне Анда не причинит зла, но другим лучше не становиться у неё на пути. И слава Богу, что она переключилась на Тэда. Если бы она меня действительно любила, я бы не смог её вот так вот использовать. От неё я и узнал, куда Айслинд отправил своих незваных гостей. Пещеры-лаборатории засекречены, но Таддеуш-то многое знает, и кое-что Анде удаётся из него вытягивать. Он ей доверяет… По-моему, он считает, будто она от него без ума. Тэда опять подводят самовлюблённость и завышенная самооценка. Эта девчонка никогда не теряет головы… На вопрос о тебе она поморщилась и ответила, что ничего толком не знает. Вроде бы, ты заболела и валялась в беспамятстве, а потом исчезла в неизвестном направлении. Что ж, она не солгала. Спасательную операцию мы провернули в тот же день. Анда сказала, что Айслинд, Киммирелис и вся их свора ближе к вечеру устраивают сходку во дворце, так что в лабораториях, кроме охранников, никого не будет. Всё получилось замечательно, даже без крови обошлось. Дочь Эрвила была неплохим осведомителем, но за день до того, как ты сбежала сюда прямо из-под носа людей герцогини, Анда оказала мне последнюю услугу. Она сообщила, что Айслинд и аханары переправили всех оставшихся замороженных в другой мир. В какой именно, она не знала, но Тэд как-то обмолвился, что у аханаров уже не в одном мире есть такие вот лаборатории, где создаются гормы, хотя они предпочли бы создавать их здесь. Якобы в здешних пещерах магический лёд активней, а устроить подобную лабораторию на другой планете непросто. Анда сказала, что больше не сможет мне помогать, и наша встреча последняя. Ей показалось, что за ней следят, а значит, что-то заподозрили. Надеюсь, с ней всё в порядке. Благодаря ей мы теперь знаем, что на поиски колдовских лабораторий в пределах Айсхарана время можно больше не тратить. Знать бы ещё, на каких планетах их искать.

— Эта Анда неплохо осведомлена о делишках колдунов. Я думала, люди в придворцовых посёлках вообще ни о чём не догадываются…

— Анде известно гораздо больше, чем кому-либо, а остальные… Скорее всего, многие догадываются, что король Айслинд не такой душка, каким прикидывается, но они стараются об этом не думать. Ведь они от него зависят. Пока они ему верны, они под защитой.

— А эти врата в горах… Они далеко от замка?

— Довольно далеко. Без мощной подзорной трубы ничего не увидишь. Я обнаружил эти врата на охоте, а охотились мы обычно далеко от замка. Знаешь… Окрестности замка — странное место, совершенно пустынное. Ни птиц, ни зверья. Здешние горные козы питаются собой. Это такое зимнее растение, похожее на мох. Растёт прямо на камнях, и козы выкапывают его из-под снега. Видела бы ты их копыта — такие острые! Горные козы вообще очень сильные и агрессивные. Иной самец в одиночку может дать отпор рианну. Наверное, вблизи дворцового комплекса нет собы, потому козы там и не водятся, но иногда мне кажется, что это место их отпугивает. И не только их. По-моему, его даже птицы облетают стороной. Да и мне там однажды не по себе стало. Помню, мы с Андой решили встретиться в ущелье недалеко от скалы, в которую упирается зимний сад самого крайнего придворцового посёлка. Место там красивое, но я почему-то не мог избавиться от тревоги. У меня было такое чувство, что все эти ледяные скалы вокруг нас вот-вот растают… Или просто исчезнут. И мы с Андой исчезнем. А может, окажемся в каком-то ином пространстве. Когда я ей об этом сказал, она засмеялась, но, по-моему, ей тоже стало неуютно. Больше мы туда не ходили. Потом Риган, один из молодых аханаров, сказал мне, что некоторые считают это место обиталищем ханнов. В Айсхаране так называют живых мертвецов.

«Собы там навалом, — подумала Илана. — И козы, и другие звери действительно боятся этого места. Из-за ханнов или из-за чего-то другого, но боятся».

— Анда приходила к тебе туда в такую даль? Или она тоже умеет открывать врата?

— Мы с ней вдвоём их открывали. У неё тоже есть кое-какие способности к магии и кусочек линдимина, который она выпросила у Таддеуша. Ты же знаешь, что врата открыть легче, если открывать их одновременно с двух сторон, особенно если хорошо знаком с партнёром и в этот момент представляешь его себе. А если ещё у обоих линдимин… Смотри, как красиво!

Теперь кроме ледяного мха между гимелами всё чаще и чаще попадались заросли какого-то растения, похожего на папоротник, которого было много в германарских лесах. Только здешний «папоротник» был гораздо выше и к тому же плодоносил. Кое-где над широкими розоватыми листьями поднимались стебли с гирляндами прозрачных шаров, напоминающих ледышки.

— Тингелин, — сказал Гай. — Ещё один мутант. Между прочим, весьма коварный. Внутри этих шаров сок — очень вкусный и смертельно ядовитый. Но Эдера и из него лекарство делает. Это-то лекарство и вылечило Эдана от хвори, которой он страдал с младенчества. Мне она тоже помогла, когда меня ранили на Сурайе. Жуткое место. Нищета, полное беззаконие. Всем заправляет воровская мафия, с которой наш дорогой Айслинд тоже прекрасно договорился. Помню, как Киммирелис сетовал, что поздно удалось установить контакт с этим миром. Думаю, часть магических лабораторий находится на Сурайе. Альфа-гуманоидов там полно, в основном бедняки. Охотиться там можно чуть ли не в открытую, главное — предварительно хорошо заплатить тому, кто контролирует данную территорию. Ну а я сунулся туда со своими предупреждениями. Один местный князёк весьма любезно меня выслушал, пообещал, что позаботится о безопасности своих подданных, даже безделушку какую-то на прощание подарил. Не успел я и двадцати шагов сделать от его дома, как на меня напал громила с ножом. Знал бы этот князёк о моей нечеловеческой силе, так он бы не одного послал. Я прикончил этого типа его же собственным ножом, но он меня тоже хорошо ткнуть успел. Я еле дотащился до того места, где были врата, но, поскольку был слаб, открыл их не совсем туда, куда надо. То есть, как раз туда, куда надо, просто я не сразу это понял. Я очутился в Айсхаране, но не там, где обычно, а в незнакомом мне месте — возле Тёплых источников, у той арки, где мы только что встречались с танкайцами. И на моё счастье там оказалась Эдера — она ходит туда за плодами мидалы. Это потрясающая женщина. Она даже не удивилась, когда я перед ней появился. Увидела, что я истекаю кровью, и не тратя время на расспросы, принялась за дело. Сразу растёрла на камнях какую-то траву, приложила к моей ране, остановила кровь. А в следующее мгновение я уже оказался в святилище — Эдера умеет делать врата. Я провёл там несколько дней и почти всё ей о себе рассказал. Каким бы недоверчивым я ни стал за последние годы, я сразу почувствовал, что этой женщине можно доверять. От неё-то я и узнал о молодых Сельхенвурдах, которые живут неподалёку в своём охотничьем имении. Она сказала, что я веду опасную игру и что больше мне оставаться в Серебряном замке нельзя. Если мне даже удалось так долго водить аханаров за нос, то это не значит, что я смогу водить их за нос до бесконечности. Я подумал, но всё же вернулся в замок. А через два дня покинул его навсегда. Это было месяцев девять назад. Я подслушал разговор Айслинда и Киммирелиса и понял, что мне действительно больше нельзя оставаться в замке Селихен. Киммирелис говорил, что моё поведение кажется ему всё более странным. Мальчишка мол себе на уме, вечно где-то пропадает. Он явно научился большему, чем мы хотели его научить, и слишком много скрытничает. Не исключено, что он вспомнил своё прошлое, а если это так, то он нам уж точно не подходит. А наш разлюбезный Айслинд и говорит: «Так он нам больше и не нужен. Он мне вообще никогда не нравился и никогда не внушал доверия. И зря вы дали ему слишком много воли. У нас появился другой вариант. Известно ведь, что принц Гай — незаконнорожденный. Мы нашли настоящего сына короля Георга Августа. Причём совершенно случайно. Он, как и этот, должен был стать гормом, но его поисками занялась его двоюродная бабка, которая оказалась весьма известной и могущественной особой. И она знает тайну его происхождения. Более того, она не отказывается от сотрудничества, но мы должны выполнить кое-какие её условия. Этот щенок, её внучатый племянничек, непременно должен стать королём Германара. В отличие от принца Гая он будет покладистым. Мы уже извлекли его из ледяного кокона. Измениться он не успел, но, поверь, это совсем другой характер. Мальчишка просто жаждет оказаться на троне и ради этого согласен на всё. А от Гая избавьтесь, и как можно скорей». Я знал, что Киммирелис никогда ничего не откладывает в долгий ящик, и тут же сбежал. Вот так я и оказался в охотничьем поместье Сельхенвурдов. Хенна и Эдан уже знали обо мне и ждали моего появления. Жаль, что я не встретил их раньше. Ну а вскоре после этого тут появилась и твоя Кошачья банда.

— Значит, теперь ожидается появление в Гаммеле законного наследника германарского престола, который по замыслу Айслинда свергнет незаконного. То есть тебя.

— Верно. Я не оправдал ожидания этих мерзавцев, и они решили сделать свои ставленником другого. Благо, подвернулся весьма удачный вариант. Таддеуш действительно сын короля Георга Августа. Но поскольку король официально объявил наследником меня, надо меня дискредитировать. Показать народу, что я не принесу своей стране ничего, кроме бед. И вот в столицу Германара вторгается армия демонов, которая всех там терроризирует, наводит на граждан ужас, а предводительствует этой армией безумный принц-демон Гай. То есть не он, конечно, а его двойник, ют-оборотень, но об этом ведь никто не знает. Когда я об этом узнал, то хотел тут же отправиться в Гаммель и попробовать разоблачить псевдо-принца. Ведь ни один оборотень не может хранить ложную личину постоянно. Ему надо периодически отдыхать, принимая свой истинный облик. Мама воспротивилась, остальные тоже. Сказали, что меня постараются убить, прежде чем я успею что-то доказать. Увы, наши враги сильнее. И не только потому, что у Айслинда и аханаров ледяные корабли и большое войско, в котором много неуязвимых воинов — гормов. На их стороне несколько могущественных олигархов, и у каждого из них собственное войско, оснащённое не хуже федеральных вооружённых сил. А главное — у них союзники в Совете Федерации. Я не хочу являться в Геманар со своим маленьким войском, чтобы оно погибло так же напрасно, как те триста спартанцев у Фермопил. Единственное, что мы можем попытаться сделать, так это похитить Таддеуша. Если мы это сделаем, то он не явится в Германар во главе войска, дабы освободить страдающий народ от тирании узурпатора.

— Да, но они и его могут заменить оборотнем.

— И всё равно это будет не он. Оборотень рано или поздно себя выдаст, а мы, реальные претенденты на престол — законный и незаконный, когда-нибудь сможем предстать перед народом и показать своё истинное лицо.

— То есть я надеюсь, что сможем, — добавил Гай со вздохом. — Теперь главная задача — похитить Тэда. Тем более, что, имея такого заложника, можно будет ставить условия мадам Левенхольд. Да вот только не так-то просто до него добраться — Таддуеш сейчас почти не покидает дворец.

«Ну, эту задачу я возьму на себя, — подумала Илана. — И надеюсь, что прекрасно с ней справлюсь».

Роща поредела, зато заросли ледяного мха стали попадаться чаще. Кони теперь ступали не по снегу, а по жёсткой изумрудной траве, среди которой кое-где сверкали ледяные кристаллы.

— Вечный лёд и вечная трава, — сказал Герен. — Эта трава стала расти в здешнем лесу лет пятьдесят назад. Она не боится никаких морозов и не только пробивается сквозь снег, но и способна его изменять. Даже после сильного снегопада снежный ковёр лежит тут совсем недолго. Он подтаивает и постепенно скатывается в комки, а они превращаются в такие вот ледышки. Смотри — каждая имеет совершенную форму. Они все похожи на хорошо отшлифованные алмазы.

Динги поднял одну из ледышек и стал её рассматривать.

— Их любимые игрушки, — шепнул Илане Гай.

— Выходит, эта трава способна растопить вечный лёд?

— Это же лес богини, — пожал плечами принц. — Кстати, этот лёд целебный. Лесные твари постоянно приходят сюда и лижут его. В основном больные и раненые. А вот и храм…

Сквозь деревья уже виднелась поляна, покрытая всё той же жёсткой травой изумрудного цвета, только ледышек там почти не было. Возможно, их тут подбирали гормы. Приземистый храм Вуурданы едва выглядывал из зарослей тимина. Подъехав поближе, Илана поняла, что он вырублен в невысокой скальной гряде, которая тянулась к югу, постепенно теряясь в густом хвойном лесу.

— Этот храм гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, — сказал принц. — В скале много просторных пещер, которые прекрасно можно использовать как жильё. Что и делается. Гормам там даже нравится жить… Что-то много их сегодня прогуляться вышло.

Последние слова Гай произнёс, понизив голос. Потому что из зарослей тимина навстречу отряду вышли трое юношей и девушка — красивые, льдисто-бледные, со странными, отрешёнными лицами. В их движениях сквозили звериная грация и столь же звериная настороженность. Готовность наброситься на любого, кто покажется им опасным. Гормы замерли, внимательно разглядывая гостей. И сразу было видно, что больше всех их заинтересовала Илана. Динги подошёл к ним и что-то негромко сказал, после чего все пятеро скрылись среди зарослей.

— Илана! — На пороге святилища появилась загорелая девушка в кожаной куртке и высоких сапогах. — Я так рада тебя видеть! Мы с Эдерой собирались за травами, но когда Эдан и Хенна сказали, что ты сюда едешь, решили остаться!

Молодые Сельхенвурды вышли из храма вслед за Кэти Джонс. Илане показалось, что, услышав «мы с Эдерой», Хенна едва не поморщилась.

— Ты уже хорошо помогла Эдере, Кэти, — произнесла она с натянутой улыбкой. — Почему бы тебе не вернуться в поместье?

— Потому что мне не хочется, — весело ответила Кэти и, едва дождавшись, когда Илана слезет с лошади, повисла у неё на шее. — Ты стала ещё выше! И ещё красивее! Твой мир тоже очень красив, и здесь столько чудес! Мне тут нравится гораздо больше, чем в Германаре. С удовольствием прожила бы всю жизнь вот здесь, в этом лесу, в этом храме.

— А тебя никто отсюда и не гонит.

Это сказала высокая худая старуха в меховой накидке поверх длинного тёмного платья. Лицо у неё было морщинистое и обветренное, а руки жилистые и большие, как у мужчины. Она походила не столько на жрицу, сколько на крестьянку с картин старых мастеров.

— Здравствуй, мудрая, — поклонился ей Герен. — Ты не боишься выпускать этих зверушек на свободу? Как бы чего не натворили…

— С каких это пор Серебряные Волки стали бояться зверушек? — прищурилась Эдера. — Если зверушек постоянно держать взаперти, они могут превратиться в настоящих зверей.

— Боимся не столько мы, сколько наши кони.

— Привяжите их, чтобы не разбежались, а случиться с ними ничего не случится. Дети сыты.

Жрица говорила на межгалакте почти без акцента. Гости слезали с коней и кланялись ей. Илана, не желая показаться невежливой, как только вырвалась из объятий Кэти, тоже склонила голову в лёгком поклоне.

— Тебе ни к чему кланяться какой-то жрице, — усмехнулась старуха, внимательно посмотрев на Илану своими ясными светло-голубыми глазами, и девочка внезапно ощутила приступ не то тошноты, не то какого-то безотчётного страха.

— Хорошо, что дети сыты, — язвительно подчеркнув слово «дети», промолвила Хенна. — Мы привезли вам ещё мяса. Хотелось бы знать, сколько это ещё будет продолжаться и сможет ли кто-нибудь вернуть им человеческую природу.

— Это может только Ана, — ответила Эдера. — Нам остаётся лишь надеяться, что она сделает это.

Илана вспомнила, что Аной здесь, на северо-западе, называют богиню Айслинд. Снежную Деву… Тошнота и головокружение усилились. Илана испугалась, что ещё немного — и она свалится в обморок.

— Эдера, нужен ещё один амулет, — продолжала Хенна. — Изабелла пока дала ей свой, раз уж осталась в поместье…

— Она не нуждается в амулетах, — Жрица с улыбкой посмотрела на Илану и, прежде чем та успела что-то сказать, взяла её за руку. — Пойдём со мной.

Алтарь Вуурданы находился в большом зале, куда вёл от входной двери широкий, прямой коридор. Дверь в главный зал святилища была открыта, и Илана ещё издали увидела два каменных изваяния — женщины и мужчины. Девочка с удовольствием рассмотрела бы статуи получше, но только не сейчас. В данный момент ей больше всего на свете хотелось лечь. Или хотя бы сесть. Впрочем, Эдера прекрасно это поняла, потому что повела гостью не прямо, а налево, по узкому коридору, ведущему в жилую часть храма. В маленькой, уютной комнате, где они вскоре оказались, царил приятный полумрак и пахло травами. Пол был устлан шкурами, стены украшали плетёные коврики. Эдера усадила Илану на скамью и протянула ей маленький зеленоватый шарик.

— Съешь это. Только не глотай, а хорошенько разжуй.

По вкусу лекарство Эдеры напоминало мятные жевательные конфеты «Свежее дыхание», которые в Гаммеле продавались на каждом углу.

— Я сделаю тебе их побольше. Будешь принимать, пока всё не закончится.

— Что не закончится?

— Пока окончательно не вступишь в пору своей зрелости.

— Почему ты заговорила об Ане?

— А почему я не могу говорить о моей богине?

— Это правда, что другое её имя — Айслинд?

— Правда.

— И ещё так называют звезду, которая восходит на севере в начале года… Как переводится имя Айслинд? И что появилось раньше — имя божественной девы или имя звезды?

— В древнем общем языке слово линд имело два значения — «божественная дева» и «звезда». Общим языком когда-то называли тот, что возник из слияния языка коренных жителей Айсхарана и пришельцев из другого мира. Первых сейчас называют иланами, вторых хатанами. Звезду, восходящую в начале года на севере, когда-то назвали именем богини.

— Король Айслинд предпочитает переводить это название как «северная звезда».

— Король Айслинд предпочёл бы вообще переписать историю Айсхарана и выкинуть из неё некоторые имена. А другие истолковать по-своему. И кое-что ему удаётся. Сейчас уже мало кто помнит первоначальные значения даже тех слов древнего языка, которые до сих пор в ходу.

— Выходит, изначально имя Айслинд женское?

— Изначально да. Потом оно перестало быть только женским и в течение долгого времени иланский правитель получал его при коронации, независимо от того, какого он был пола. А позже произошли события, заставившие вспомнить о Снежной Деве и об истинном значении имени Айслинд. Нынешний король иланов утверждает, что Айслинд — могущественная дева-маг из его рода, чистокровная илана, не имеющая никакого отношения к хатанам, то есть людям. А между тем ведь это Снежная Дева привела людей в Айсхаран.

— Снежная Дева привела людей в Айсхаран?! Совсем ничего не понимаю.

— Их привела Ана. Здесь она стала Снежной Девой. И снова может ею стать, подчиняясь законам судьбы. Жизнь, которая постоянно меняется, изменяет и людей, и богов. В глубокой древности уроженцы этого мира называли себя нумийеннами…

— Ты имеешь в виду тех, кого сейчас называют иланами?

— Да. Я имею в виду прекрасных беловолосых долгожителей с голубой кровью, которая течёт в твоих жилах, которая наделила тебя такой внешностью и даром снежной магии. Нумийенн — значит «существо, наделённое разумом». Прочих тварей они звали просто йеннами. Те, кого сейчас в Айсхаране называют хатанами, — пришельцы из другого мира. Из того, где ты провела своё детство. Они пришли очень давно. В те далёкие времена наш мир был ещё не таким холодным, но более диким и страшным, чем сейчас. По лесам бродили гигантские звери, и самыми опасными из них считались вуурды. Те, кого сейчас зовут иланами, жили высоко в горах и редко оттуда спускались. Пришельцев восхищала и пугала их необычная красота, и очень пугала их магия, способная превратить обычный лёд в грозное оружие. Переселенцы называли их демонами — то горными, то снежными. Поскольку на равнинах не было спасу от огромных хищных птиц асхилинов, люди поселились в лесу, но он тоже был враждебен к ним. Охотники либо возвращались домой с пустыми руками, либо не возвращались вообще — многие из них гибли и в основном от зубов гигантских вуурдов. И вот однажды юная воительница Ана, дева, которая умела открывать врата и привела своё племя в этот мир, решила встретиться с хозяйкой здешних лесов Вуурдой. Это была коварная демоница, умевшая принимать облик огромной волчицы и красивой женщины. В облике красавицы она соблазняла охотников, а после любовных игр превращалась в зверя и загрызала их. Неизвестно, чем бы закончилась эта встреча, если бы до Вуурды Ана не встретила прекрасного горного демона. Снежные маги редко спускались с гор и избегали пришельцев. Этот же не только подошёл к Ане, но и дал ей чудесный ледяной меч, сказав, что убить огромную волчицу можно лишь этим магическим оружием. Встретив Вуурду, Ана долго сражалась с ней. Когда же она пронзила волчицу ледяным клинком, та превратилась сперва в женщину, потом в куст диких лилий, а сама Ана изменилась. Убив хозяйку здешних лесов, она сама стала ею и обрела силу своей поверженной соперницы. Природа Аны стала двойственной. Она превратилась в женщину-волчицу. Потому мы и зовём её Вуурдана. Это двойное имя богини, которая может принимать два обличья — волчицы и женщины. Вуурд-Ана — богиня, являющаяся то в облике зверя, который требует жертв, то в облике божественной девы, которая спасает, исцеляет, творит чудеса. Божество не может быть всегда милостиво, иначе наша жизнь была бы сплошной чудесной сказкой. Будь мы безмятежно счастливы, мы бы разучились защищаться, бороться, творить… Мы бы утратили свою человеческую природу. Жизнь не может быть всегда хороша и благополучна. Божество порой бывает беспощадно, но его жестокая мудрость помогает нам оставаться людьми.

— Айслинд говорил, что божества ангиеров — Вуурдана и Анаэл. Вуурдана — это Ана… В моём мире есть легенда об Ане и Анаэле.

— Ничего удивительного, ведь Ана пришла из того мира. Анаэль — её возлюбленный. Здесь, на северо-западе, мы произносим его имя более мягко — Анаэль… Это её возлюбленный. Или брат. Иногда и то, и другое… Анаэль — спутник Аны, её защитник. Она способна спасти целый мир, но должен быть кто-то, кто может спасти её саму.

— А что было дальше?

— Ты себя нормально чувствуешь?

— Да, твоё лекарство просто чудо. Насколько я поняла, тот снежный маг, который дал Ане чудесный меч, и есть Анаэль? Он стал её супругом?

— Он пришёл за ней, когда она умерла, — помолчав, сказала Эдера. — Её божественная сущность полностью переселилась в тело вуурды, а тело женщины похоронили в специально построенной усыпальнице в лесу. Чудесный меч по её желанию был воткнут в землю возле гробницы. Снежный маг, который нисколько не состарился с тех пор, как подарил Ане чудесный меч — а с тех прошло пятьдесят ваших лет, явился за ней на рассвете. Его видела лишь девочка по имени Дэнна. Очень смелая девочка. Её брат-близнец Дамьен был тяжело болен. Дэнна хотела попросить богиню исцелить его и даже была готова принести себя в жертву. Ей сказали, что божественная волчица, которую теперь называли Вуурдана, иногда приходит к гробнице, где погребено её второе я, и здесь её можно о чём-нибудь попросить. Правда, никто не гарантировал, что в богине не возобладает зверь и она не загрызёт просителя. Дэнна ждала, но волчица так и не явилась. Зато возле гробницы появился огромный снежный кот. Эти звери так редко спускаются в нижние леса, что Дэнна скорее удивилась, чем испугалась. А с ним был прекрасный беловолосый юноша. Вернее, она сперва приняла его за юношу, а потом заметила, какой у него глубокий и мудрый взгляд. Он вошёл в гробницу, вынес оттуда тело Аны и положил его на снег — дело было зимой. Дэнна спряталась за деревом и с замиранием сердца смотрела, как маг засыпал Ану снегом, который потом превратил в ледяной кокон. Покойная была словно бы в прозрачном ледяном гробу, и девочка видела, как Ана изменяется, молодея на глазах. Когда она превратилась в прекрасную юную деву, такую, какой была много лет назад, маг растопил лёд, и Ана проснулась. Они взялись за руки и отправились в горы. Снежный кот бежал следом за ними. А меч, воткнутый в снег у входа в гробницу, запылал белым пламенем. Таким ярким, что Дэнне пришлось зажмуриться. А когда она открыла глаза, вместо меча перед ней был куст лилий, который очень странно смотрелся на снегу. Имя этого цветка звучит почти одинаково на общем наречии вашего мира и на всех здешних диалектах. Наши языки похожи, и это неудивительно, если учесть, что наши предки явились сюда из вашего мира. Ана очень любила лилии, поэтому в Айсхаране их так много. Волчица так и не появилась, но, когда Дэнна вернулась домой, она увидела, что брату стало лучше. Девочка рассказала родным о том, что случилось возле гробницы, и поначалу ей не поверили. Люди недолюбливали снежных магов, которых и после этого ещё долго считали демонами. Обнаружив, что тело Аны исчезло из гробницы, все были смущены. Дэнне велели молчать о том, что она видела, а многие вообще сочли её рассказ детскими выдумками. Люди просто не хотели верить, что их богиня ушла со снежным демоном в его холодное горное царство. Но поверить всё же пришлось. Спустя два года в наш мир открыли врата Железные Маги. Они была столь многочисленны и сильны, что вполне могли поработить тут всех — и людей, и иланов. Так бы и случилось, если бы не Снежная Дева. Она спасла всех жителей нашего мира, но на это ушла вся её сила — не только божественная, но и жизненная, так что Ане пришлось уйти в небытие. Впрочем, ненадолго. В тот раз она вернулась очень скоро.

Брат Дэнны выздоровел, но его век всё равно оказался коротким. Богиня вняла просьбе маленькой Дэнны и позволила её любимому брату ещё несколько лет наслаждаться земной жизнью, но он всё равно был с самого начала предназначен в жертву. Близнецам было по шестнадцать, когда однажды, возвращаясь с охоты, они оказались возле гробницы Аны. И заметили, что куст лилий, тот самый, в который восемь лет назад на глазах у Дэнны превратился магический меч, светится удивительным светом. Близнецы залюбовались им, но тут из гробницы выскочила огромная вуурда. Дэнна и Дамьен были отважны, как и все ангиеры, — это племя уже называлось так. Ангиеры — значит «почитатели Аны». И брат, и сестра уже славились как прекрасные охотники и воители, но справиться с огромной волчицей было слишком трудно. Она загрызла Дамьена. И тут Дэнна увидела, как куст лилий возле гробницы Аны превратился в сияющий ледяной меч. Девушка схватила его и поразила им вуурду. Едва она это сделала, как от той отделилась призрачная тень зверя и вселилась в Дэнну. Девушка сразу преобразилась, похорошела и как будто бы даже стала выше. А глаза у неё засверкали странным огнём. В нём было всё — любовь, беспощадность, сила… В ней появилось нечто звериное и бесконечно мудрое. В ней была мудрость леса и мудрость жизни. Она сумела оживить своего брата, но он уже мог жить только в обличье волка. Божественный вуурд был спутником Дэнны на охоте, но к человеческому жилью не подходил. Когда Дэнна умерла, её похоронили в той самой гробнице, где когда-то совсем недолго покоилось тело Аны. Её брат вуурд умер в тот же день, и его похоронили у неё в ногах, а возле входа в гробницу воткнули магический ледяной меч, с которым Дэнна не расставалась при жизни. А на следующий день исчезли оба тела — Дэнны и вуурда. Рассказывают, что какой-то охотник на рассвете видел, как в горы поднимались мужчина и женщина. Они уже миновали лесистый склон и поднимались всё выше и выше — туда, где вершины покрывали снега и сверкали шпили ледяных башен. А на месте меча появился куст лилий, который светился, когда к нему прикасались. Потом лилий вокруг этой гробницы выросло много-много, и люди уже не могли найти тот чудесный куст. Магический меч Анаэля заключает в себе силу многих стихий. Он может превращаться во что угодно. Ну или почти во что угодно… Его много раз пытались найти, и, возможно, когда-нибудь найдут, но это вряд ли. К тому же сила чудесного меча зависит прежде всего от того, в чьих он руках.

— Кажется, я поняла, — неуверенно сказала Илана. — Богиня постоянно выбирает себе новое тело. И спутника, который может быть ей либо возлюбленным, либо братом… А потом она уходит в горы и становится Снежной Девой?

— Необязательно. Иногда она подолгу живёт в лесу — то как женщина, то как волчица. Вуурдана — богиня на земле и живёт в смертном теле. Став Снежной Девой, она может обрести подлинное бессмертие, но она всякий раз отказывается от него ради своих детей.

— Значит, она умирает?

— Да. Но она всегда возвращается.

— А сейчас… В чьём теле сейчас живёт богиня?

— Она бродит по лесам, — глухо произнесла жрица. — Она уже давно не имела человеческого облика. Будучи зверем слишком долго, она забыла о своей божественной сущности. Когда она вспомнит, всё изменится. К лучшему.

Эдера сидела, глядя в маленькое, мутное окно, но Илане казалось, что жрица смотрит ей в душу.

— Значит, все хатаны — потомки того племени, которое когда-то привела сюда Ана?

— Не только. Вслед за её племенем через эти же врата сюда потом явилось ещё несколько племён. Но мы, ангиеры, действительно первопроходцы. Кстати, внуки первых переселенцев потом частично вернулись в ваш мир. А лет тридцать назад, по-вашему сто пятьдесят, двое из рода Сельхенвурдов ушли в ваш мир, но не в ту страну, где выросла ты, а в Леброн. Они, можно сказать, бежали. Их никто не преследовал, но они настолько не хотели, чтобы их искали, что решили как можно лучше защитить свою новую родину от вторжений из Айсхарана. А поскольку эти супруги были хорошими магами, им это удалось. С тех пор ещё никому не удавалось открыть врата отсюда ни в сам Леброн, ни даже на прилегающие к нему территории, включая юго-западную границу Германара.

— Их могли найти, перейдя в Германар, а оттуда — уже обычным путём, а не через межпространство, — в Леброн.

— Могли, если бы кому-нибудь непременно захотелось их отыскать, но, видно, никому не хотелось.

«Что ж, — подумала Илана, — зато эти двое защитили лебронцев от похищений и ледяной болезни».

— А ещё раньше в ваш мир перебралась часть племени мернов, — сказала Эдера. — Сейчас они живут к северу от Германара, называют себя хатанау и занимаются тем же, чем занимались здесь, — разводят леров.

— Они невысокие и немного смуглые?

— Да.

— Оленеводы, которые катали и похищали в наших парках детей, выглядели так же.

— Естественно. Это были тоже мерны, но те, что остались здесь и служат аханарам…

— Я так и поняла. Аханары нарочно выбрали их, чтобы в случае чего в похищении детей обвинили оленеводов, живущих на берегу нашего Северного океана.

— Теперь понятно, как возникла легенда об ангеле с мечом, — сказала Илана королеве, изложив ей вечером свою беседу с Эдерой. — Тем самым ангелом был один из снежных магов Айсхарана. Потомки Аны, вернувшись в наш мир, принесли туда легенду, которая родилась в Айсхаране. В наш мир — это, конечно, ещё не на Гею, а на древнюю Землю, поскольку тогда она была единственной в нашем мире планетой, населённой людьми. Позже легенда приобрела христианские черты. Ана стала святой Анной, Анаэль ангелом. Близнецы Дамьен и Дэнна — королём Демином и его возлюбленной Дейной. В ортодоксальном писании эта легенда гораздо меньше похожа на первоисточник, чем в элианском, там даже меч от ангела получил отрок, а не дева. Наша церковь всегда с яростью отрицала языческое происхождение легенды… Впрочем, кто знает, может, это действительно два самостоятельно возникших сказания. Явление ангелов избранникам и избранницам — весьма распространённый сюжет. А врата в Леброн всё-таки открываются. Ведь они открылись, когда Мартин и его семья нуждались в убежище.

— Значит, ты сильней тех двух магов, которые закрыли Леброн от вторжений через межпространство.

— Не факт. Я ведь тогда не в одиночку открыла врата. Мне помогли… Билли, ты веришь в загробный мир, в жизнь после смерти?

— Не знаю… Но мне не хочется верить, что смерть — это конец.

— «Смерть — это конец путешествия, но не пути», — вспомнила Илана.

— Красиво сказано, — улыбнулась Изабелла. — Чьи это слова?

— Не помню.

Засыпая, она вспомнила, чьи это слова. И снова увидела того, кто их произнёс, — Снежного короля, бредущего к ней сквозь пургу. Звезда в его венце сверкала ослепительным светом. Потом король исчез, словно растворившись в серебряных вихрях метели. Осталась лишь звезда, сияющая над белыми вершинами гор. Айслинд…

Она проснулась оттого, что кто-то громко, чуть ли не прямо ей в ухо, произнёс это слово — Айслинд. И в тот же момент мир содрогнулся. Илане показалось, что она лежит на земле, которая вот-вот перестанет быть для неё опорой, оставив её зависшей в пустоте… Или в межпространстве? Где-то на стыке бытия и небытия, где такие понятия, как материя, пространство и время, теряют свой смысл… Илана подскочила на кровати и огляделась. В комнате никого не было. Старинный дом Сельхенвурдов по-прежнему прочно стоял на земле, но Илану не оставляло ощущение, что толчок, который она только что почувствовала, ей не приснился. Впрочем, как выяснилось, никто, кроме неё, никакого толчка не заметил, так что Илана очень скоро выбросила свой тревожный сон из головы.

Имя Айслинд она теперь слышала не по разу в день. Все ждали восхода Северной Звезды и постоянно рассуждали о том, что их ждёт в новом году. Илана решила, что в то утро кто-то просто произнёс название звезды под окном её комнаты.

Окно выходило в ту часть двора, где строился новый дом. Посёлок разрастался. А поскольку он нуждался в защите от ледяных кораблей, Илана в то же утро принялась за дело. Через два дня в посёлке уже не осталось ни одной постройки, не покрытой слоем магического льда. А после того, как Гай рассказал ей о маскировочном куполе, накрывавшем космодром Айслинда, решила во что бы то ни стало сделать такой же купол и над посёлком. Вражеский космодром, где находились ледяные корабли, был в горах, а маскировочный купол, который соорудил над ним Айслинд, представлял собой сплошное обманное зеркало.

— Аханары так называют зеркала с ложными картинами, — пояснил принц. — Благодаря этому магическому куполу космодром выглядит сверху просто как несколько горных вершин. Там неподалёку под точно таким же куполом есть тренировочный лагерь, где парни из селений при замке проходят воинскую подготовку. Не знаю, хватило бы моих магических способностей, чтобы управлять ледяными кораблями, или нет, но я надеялся, что аханары попробуют меня этому научить. Возможно, они и хотели. Но сперва они хотели убедиться в моей абсолютной верности. В том, что я действительно стал тем, кем они хотели меня сделать, — послушной марионеткой в их руках. Всё же я был в их игре не пешкой, как те парни, из которых аханары сколачивали своё войско. Я должен был стать более значимой фигурой — королём. Хоть и игрушечным, хоть и на их шахматной доске, но всё же королём.

— Пожалуй, я попробую сделать такой купол с обманной картинкой. Сверху посёлок будет выглядеть как лес, так что аханары его вообще не найдут.

— Зачем тебе перенапрягаться? — нахмурилась Хенна. — Ты и так всё защитным слоем покрыла. У тебя сейчас не то состояние, чтобы так рьяно использовать свои способности.

— Благодаря лекарству Эдеры я себя чувствую превосходно, — заверила её Илана. — Дома защищены, но мы ведь не всегда в домах находимся. Лучше, чтобы нас вообще не было видно.

На следующий день налетела метель — не очень сильная, но Илана сделала её сильней, и когда снежные вихри скрыли небо над посёлком, превратила их в лёд. Потом, соорудив себе ледяной летательный аппарат, поднялась над зеркальным куполом и вызвала на нём картину, изображающую обычный лесной пейзаж, если смотреть на него сверху. Тонкий ледяной купол легко держался на вершинах самых мощных деревьев, находясь примерно в двадцати метрах от земли, так что свежий ветер по-прежнему беспрепятственно гулял по лесному посёлку.

— Не уверена, что моя обманная картинка будет держаться вечно, но я время от времени буду её обновлять.

Друзья убеждали её не переутомляться, и Илана чувствовала, что пренебрегать их советами не стоит, поэтому перед очередным своим подвигом — похищением Таддеуша Бельски — решила пару дней отдохнуть, а заодно хорошенько обдумать план действий. Она успела неплохо изучить дворец Айслинда и знала, где расположены покои королевского любимца. Жаль, что не удалось в этих покоях побывать, а то бы она сумела сделать врата прямо в его спальню.

«А что если использовать в качестве картины, открывающей врата, его персону? — подумала девочка. — Почему непременно надо представлять себе пейзаж или интерьер?»

Вообще-то она знала, почему, хотя ей никто никогда этого не объяснял. Надо хорошо представлять себе то пространство, в которое хочешь переместиться, а человек… Он в момент твоего перемещения может находиться где угодно, а том числе и там, где тебе лучше не появляться.

«Но я ведь точно так же не могу заранее знать, будет он в ту ночь один в своей спальне или нет, так что переход в любом случае небезопасен. И как его доставить сюда? Сам он не пойдёт, это уж точно. Если вести силой, поднимет крик, а охрана или кто-нибудь из слуг могут оказаться поблизости. Оглушить? А если не рассчитаю? Не хватало ещё прибить его насмерть!»

Решить эту проблему ей помогла Хенна — разумеется, сама того не зная. Она попросила Илану помочь ей с больным лером.

— Ты просто немного придержи его за рога, когда я дам ему вдохнуть асаму. Чтобы головой не вертел. Он вчера повредил копыто, а лечить ни за что не дастся. Эти леры в сто раз упрямей и пугливей лошадей. Я уже давно приноровилась усыплять их если что. Это лучше, чем звать на помощь парней или связывать. Не люблю, когда животное пугается. Хвала Вуурдане, асама совершенно безвредна. Заснёт ненадолго и всё.

— А что это за асама такая?

— Разновидность зимней травы. Простояв под вечным снегом три года, она приобретает кое-какие свойства. Некоторые тут у нас любят её жевать. Говорят, помогает расслабиться, — Хенна повела бровями, выражая лёгкое неодобрение. — Я таким не увлекаюсь, но в общем-то ничего страшного в этом нет. Это лёгкий дурман, не то, что тамарин, к которому люди быстро привыкают. От него со временем всякие расстройства начинаются, иногда даже бешенство… Асама безвредна, а отвар из неё — хорошее снотворное. Лера даже поить необязательно. Ты возьмёшь его за рога, а я прижму ему к морде тряпку, пропитанную отваром, и этого вполне хватит. Его ж ненадолго надо усыпить.

«Таддеуша тоже», — подумала Илана.

Вечером она тайком пробралась в маленькую кладовку, где Хенна хранила целебные настойки, мази и прочие лекарства, и отлила себе во флягу немного асамы. Лёгкую дорожную флягу с затейливой чеканкой и серебряной отвинчивающейся крышкой ей в первый же день подарил Кен, молодой мастер по металлу, который поселился здесь после того, как разорилась его родная деревня. А разорилась она потому, что вокруг неё погибли все плодовые рощи и её обитателям грозила голодная смерть. Те, у кого были родственники в других деревнях, переехали к ним, а большинство поселилось в замке Айслинда.

— А я туда почему-то не хотел, — сказал Илане Кен. — Как будто чувствовал, что наш добрый король не так добр, как кажется. Родни у меня не осталось, а моя девушка вышла за другого. Решил остаться в деревне один и жить охотой, но вскоре понял, что не так-то это просто. Охотник я никудышный… Мне повезло, что в нашу опустевшую деревню заглянул со своим отрядом Эдан. Мне здесь нравится, к тому же есть возможность заниматься своим делом.

— Рощи возле вашего посёлка превратились в снег и рассыпались от ветра?

— Нет, они превратились в лёд, причём очень прочный. Они там до сих пор стоят, а по ночам иногда светятся. Смотрится красиво, но плодов от таких деревьев не дождёшься. Кстати, я не уверен, что наши рощи погубил Айслинд. Тут ведь как было… Сперва заледенело одно дерево, потом ещё одно, потом ещё несколько. Это оледенение шло всё быстрей и быстрей, пока все деревья не обратились в лёд. Между прочим, здесь, в Лесу Богини, тоже такое творится. Мы на охоте то и дело натыкаемся на ледяные деревья и кусты, а ведь Айслинд и его шайка сюда не суются. Хенна считает, что это гнев богини. Может, и так, да вот только не пойму, чем мы её в последнее время прогневили.

Операция «Похищение лже-принца» началась глубокой ночью. Илана легко открыла врата в ту часть замка, где располагались покои Таддеуша. Она была почти уверена, что в маленьком игровом зале в этот час никого быть не может. Никого и не оказалось. Охраны возле дверей королевского любимца не было, но вскоре Илана убедилась, что Тэд не остаётся без защиты ни днём, ни ночью. Та стена его апартаментов, что являлась одновременно и стеной коридора, представляла собой древнее магическое зеркало, на котором постоянно возникали картины. Во дворце Айслинда большинство стен были такими. Илана спроецировала на эту стену изображение Таддэуша, и сперва ей даже показалось, что зеркало стало вратами. Но шагнув в сверкающий туман, девочка поняла, что попала в ловушку. Айслинд не был таким могущественным магом, каким хотел казаться, но недооценивать его всё же не стоило.

«Лучше бы попробовала разрезать замок, — уныло подумала Илана, оглядывая замкнутое пространство с тускло мерцающими льдистыми стенами. — Хотя нет… Бесшумно это не сделать, и он мог проснуться. Если он вообще там. Не зная броду, сунулась в воду, и вот результат. Героиня безмозглая! Заложника захотела взять… Теперь бы хоть самой отсюда выбраться».

Она вызвала на одной из стен картину с изображением лесного посёлка, но врата не открылись. Зеркало мерцало, то затягивалось туманом, то вновь прояснялось, но оставалось непроницаемым. Илане вдруг вспомнился ES-33. Самый занудный робот в мире… Как он отчаянно мигал и щёлкал, когда не понимал суть приказа. Он выполнял лишь те функции, на которые был запрограммирован. Эти зеркала заколдованы или, можно сказать, настроены так, чтобы не выпускать жертву из ловушки до прихода хозяина. Почему они подчиняются приказам Айслинда? У снежных магов нет каких-то особых, чётко сформулированных заклинаний. Всё зависит он силы мага, от его воли, от того, насколько ясно он представляет себе то, чего хочет добиться. Может, эти зеркала настроены на внешний облик хозяина, и их можно обмануть? Идея казалась бредовой, но Илана решила, что лучше действовать, руководствуясь хоть какой-то гипотезой, чем ждать появления короля. Её передёрнуло от одной мысли о том, как будет ехидно ухмыляться Тэд, узнав, что она попалась, будто мышь в мышеловку.

Илана вспомнила, как делала фантомы, мстя школьным подонкам. Когда это было? Всего-то два-три года назад, а кажется, будто прошла целая вечность. Это было в детстве, которое закончилось с бабушкиной смертью. Тогда ей казалось, что она решает очень важные проблемы… Вообще-то они действительно были важными — на тот момент. Зло, с которым она имеет дело сейчас, совсем иного масштаба.

Илана вызвала в стене образ Айслинда, извлекла его из зеркала и придала ему некое подобие плоти. Потом, брезгливо морщась, вошла в эту студенистую фигуру и постаралась как можно лучше замаскироваться фантомной плотью. Теперь ледяные стены отражали двойника Айслинда. У Иланы чуть сердце не подскочило от радости, когда она увидела, как все зеркала ловушки засветились мягким светом. Похоже, они узнали хозяина и готовы ему служить. Илана вызвала картину посёлка и сразу поняла, что сумеет открыть врата.

«Так может, всё-таки попытаться сцапать Тэда?»

Она вызвала в зеркале изображение Таддеуша, но открыть врата в его апартаменты оказалось непросто. Магическое зеркало легко «настраивалось» на какую-либо часть пространства, если получало её чёткое, детальное описание. Портрет давал ему не чёткое указание, а всего лишь подсказку, поэтому врата могли привести не только туда, где изображённый находился в данный момент, но и туда, где он вообще когда-либо находился.

Сперва зеркало привело Илану в замок Бельски. В тот самый зал, где она больше трёх лет назад танцевала с Таддеушем на его дне рождения. Когда-то ей так нравился этот замок. Таддеуша Бельски она считала своим принцем и даже не подозревала, насколько у него гнилое нутро…

Ей повезло, что в Гаммеле тоже была ночь, и огромный освещённый луной зал пустовал. Пахло старым полированным деревом и пылью. Даже ночью чувствовалось, что в замке царит запустение. Почему она попала именно сюда? Попробовав проанализировать случившееся, Илана пришла к выводу, что, думая о Таддеуше, слишком часто обращается к прошлому. К тому периоду, когда она была счастлива. И ей до сих пор не хочется верить, что её друг оказался не тем, за кого она его принимала.

— Кто ты?

Илана вздрогнула и обернулась. В дверях зала стояла фигура в длинном белом одеянии. Освещённая лунным светом, она напоминала привидение. Когда же фигура приблизилась, девочка невольно попятилась. Луна светила достаточно ярко, чтобы Илана узнала эту женщину, хотя красавица графиня сейчас скорее напоминала старуху. Она страшно исхудала, костлявые руки, нервно теребящие пояс длинного халата, дрожали, а в огромных провалившихся глазах была такая тоска, что у девочки сжалось сердце. Эта женщина, причинившая её друзьям столько зла, теперь вызывала у неё скорее жалость, чем ненависть. Самое странное, что графиня нисколько не испугалась, увидев в своём доме статного беловолосого красавца в серебристом плаще, — Илана всё ещё была в образе Айслинда.

— Кто ты? — спросила женщина, протянув к ней дрожащие руки. — Ангел, который явился за моей душой? Ты ошибся. Моё место в аду… Я уже давно в аду.

— Успокойтесь, госпожа графиня. Я…

— Тише, — испуганно зашептала женщина и замерла, словно прислушиваясь.

— Они за мной следят, — заговорила через минуту. — Я так хочу покоя, а его нет… Одни говорят, что он умер, а другие убеждают меня, что он жив и скоро будет со мной. Я не верю. Чудес не бывает, а за зло приходится платить. Они уже дважды приводили ко мне демона и говорили, что это мой сын, но я им не поверила. Я не верю, что мой сын стал демоном. Этот мальчик просто похож на моего Тэдди, но это не он. Это демон, демон! У него совсем другие глаза. У него нет души. Я не верю, что это мой Тэдди… Они говорят, что он жив и будет королём, как я всегда хотела, но я уже ничего не хочу, кроме покоя. Ты ангел, который принёс мне весть о моём сыне? Скажи мне, он действительно жив?

— Да, — сказала Илана. — И ты должна его дождаться. Но он никогда не будет королём, Анна. Это не его удел.

— Я уже поняла, — прошептала графиня. — Не нам, смертным, оспаривать волю Господа. Иногда я вижу Георга. Он приходит, когда их нет поблизости, и мы разговариваем… Он меня уже почти простил. Когда он простит меня окончательно, я смогу увидеть своего сына.

— Надейся на лучшее, Анна. А теперь ступай к себе и постарайся заснуть. Ступай, я больше не могу с тобой говорить.

Графиня покорно склонила голову и покинула зал, и девочка вздохнула с облегчением. Её фантомная оболочка уже начинала «подтаивать», а вернуться во дворец Айслинда хотелось в его обличье — так было безопасней.

Итак, портрет Таддеуша в магическом зеркале привёл её туда, где он когда-то часто бывал. Туда, где они бывали вместе. В детстве, которое Илана вспоминает с такой ностальгией… Надо полностью отключиться от этих воспоминаний и представить себе Тэда таким, каким он стал сейчас.

Илана приоткрыла окно, нагребла с подоконника снега и покрыла магическим льдом одно из зеркал зала. Потом спроецировала на него лицо Таддуеша, стараясь вспоминать все самые неприятные моменты их общения, пока она жила во дворце Айслинда. Зеркало заклубилось туманом, врата открылись, и Илана оказалась в маленькой зимней роще с фонтаном и узорчатой оградой из магического льда, который теперь светился в темноте, делая это место красивым как никогда. Именно здесь состоялся один из самых их неприятных разговоров, когда Таддеуш продемонстрировал Илане своё истинное лицо. Таддеуш любит это место и наверняка часто здесь бывает.

«Чёрт возьми! — разозлилась она. — В своей спальне он тоже часто бывает. Как мне туда попасть?! Может, попытаться представить его спящим?»

Это сработало. Использовав как магическое зеркало застывшую гладь фонтана, Илана оказалась в просторной полутёмной комнате, уставленной изящной, роскошной мебелью. Свет луны падал на широкую кровать с полупрозрачным пологом. Таддеуш спал неспокойно и проснулся, едва Илана подошла к нему, держа наготове смоченный асамой платок.

— В чём дело? — сонно спросил Таддеуш.

Голос его звучал недовольно, но отнюдь не испуганно — он же видел перед собой Айслинда и еще недостаточно проснулся, чтобы заметить, что перед ним не король, а его двойник. Фантомная оболочка, которую Илана недавно «подправила», снова начала разлагаться. Девочка уже изрядно устала, так что следовало спешить.

— Шшш… — она поднесла палец к губам и склонилась над Таддеушем.

Даже при тусклом лунном свете было видно, как недовольно скривилось его красивое лицо.

— Айслинд, только не сейчас! Я хочу спать и совершенно не в настроении…

Закончить фразу он не успел. Илана прижала ему к носу влажную тряпку и с полминуты боролась с Таддеушем, не позволяя ему вырваться. Когда он затих, девочка сбросила фантомную оболочку и вызвала в одном из зеркал спальни картинку с видом своей комнаты. Потом осторожно взяла Таддеуша на руки, представляя, насколько странно это, наверное, смотрится со стороны — тонкая девочка-подросток с рослым пятнадцатилетним парнем на руках. Как хорошо, что снежная кровь наделила её такой физической силой, и при этом у неё нет громадных, словно бы надутых мышц, которыми так гордятся культуристки. Илана никогда не находила их фигуры красивыми. И ещё она мысленно порадовалась, что на Таддеуше длинная ночная сорочка. Она помнила, как Айслинд смеялся, что Тэд так и не перенял привычку иланов спать обнажёнными. И слава Богу, а то бы она сейчас чувствовала себя крайне неловко.

Уже забрезжил рассвет, когда Илана уложила спящего Таддеуша в свою постель. Она ещё пару раз дала ему вдохнуть асаму — хотелось, чтобы он поспал подольше. Можно было представить, как он разозлится, когда проснётся и поймёт, что к чему. Разговор предстоит нелёгкий, и следует заранее всё обдумать…

Илана сама не заметила, как забылась сном — всё же ночные похождения её изрядно вымотали. А проснулась она оттого, что кто-то довольно грубо толкнул её в бок.

— Что всё это значит?! — Таддеуш Бельски, заспанный и взъерошенный, сидел на краю постели, оторопело оглядывая небольшую, просто обставленную комнату с серой шкурой на полу. С улицы уже неслись голоса — день в лесном посёлке начинался рано. — Где я? Это твои фокусы, чёртова колдунья?

— Успокойся, я тебе сейчас всё объясню…

Но Тэд, не дожидаясь объяснений, накинулся на неё, явно намереваясь схватить за горло. Илана еле успела отпихнуть его ударом ноги. Таддеуш полетел на пол, но тут же вскочил и возобновил атаку. Приёмами тэ-кин-до он владел лучше, зато Илана лучше владела собой. К тому же она явно превосходила его и силой, и быстротой реакции. Они дрались уже минуты три, когда Таддеуш, налетев на стол, опрокинул стоявшую на нём большую глиняную чашу. Она разбилась с грохотом, который не мог не заинтересовать обитателей дома. Вскоре в дверь постучали.

— Илана, у тебя всё в порядке? — раздался встревоженный голос королевы.

— Не похоже, — ответил ей сердитый голос Хенны. — Странные там какие-то звуки…

Дверь распахнулась. Изабелла, Хенна и Гай с удивлением уставились на разгромленную комнату. На смятой постели лицом вниз лежал Таддеуш, которому Илана наконец-то скрутила руки. Увидев вошедших, она поспешила его отпустить — ей не нравилось унижать других, даже врагов, а Таддеушу она в данный момент немного сочувствовала. К счастью, у него хватило ума не продолжать драку.

— Это не то, что вы подумали, — саркастически изрёк он, изображая типичного сериального персонажа. — Я бы скорей с последней шлюхой лёг в постель, чем с этой мороженой рыбой. Вчера я лёг спать в замке моего друга и понятия не имею, как оказался здесь. То есть я, конечно, знаю, что это фокусы проклятой ведьмы. Не пойму только, как ей это удалось…

— Тебе бы уже давно пора понять, что ловушки, которых наставил твой друг Айслинд, настоящему магу не страшны.

— Зачем ты меня сюда притащила? Что вам от меня надо? И вообще — где я нахожусь?

— В имении Сельхенвурдов, — ответила Хенна. — И как хозяйка этого поместья я гарантирую тебе не только полную безопасность, но и уважительно отношение. Разумеется, если ты тоже будешь вежлив.

— Разумеется, — злобно усмехнулся Таддеуш. — Что мне ещё остаётся? Только не надейтесь, что Айслинд это так оставит. Он найдёт меня, и тогда от вашего поместья, уважаемая, целого брёвнышка не останется.

— Ничего, брёвнышки тут крепкие, — улыбнулась Хенна. — И крыша надёжная — даже магическим ледяным снарядом не пробьёшь. Королю Айслинду путь сюда закрыт, да ему и нечего за тебя беспокоиться. Здесь ты куда в большей безопасности, чем у него во дворце?

— Даже так?

— Это правда, Тэд, — сказал Гай. — Сначала он втянул в свои интриги меня, теперь тебя. Чем раньше ты выйдешь из этой грязной игры, тем лучше…

— Для кого? Для тебя, сын лебронского священника, давшего обет целомудрия? Я не позволю тебе отнять у меня то, что принадлежит мне по праву рождения!

— Если ты считаешь, что твои притязания на престол законны, то почему ты открыто о них не заявил?

— Именно это я и собираюсь сделать…

— Войдя в Германар во главе чужеземного войска и предварительно оклеветав законного наследника? Айслинд подменил меня оборотнем, который с полчищем демонов теперь терроризирует наш народ. И всё это для того, чтобы дискредитировать меня. Для того, чтобы на престол взошёл ты, не имеющий на него никаких прав. Даже если бы они у тебя были, Таддеуш, ты уже доказал, что недостоин быть королём.

— Я сын Георга Августа!

— Да, но он не признал тебя. Наследником официально объявлен я, и лучше тебе с этим смириться.

— Ни за что! Даже если вы тут намерены меня пытать…

— Вот уж этого я точно в своём поместье не потерплю! — рассмеялась Хенна. — Таддеу… Можно я буду называть тебя так? Сельхенвурды никогда не пытали своих пленников. Тех, кто совершил перед нашим родом какое-либо тяжкое преступление, просто казнили — бросали со скалы на длинные лезвия. А с заложниками обращались хорошо и делали всё, чтобы они не чувствовали себя пленниками…

— Со скалы на лезвия? Гуманно, ничего не скажешь!

— Что значит гуманно? — поинтересовалась Хенна.

При том, что они с Эданом уже прекрасно владели межгалактом, им всё же время от времени приходилось выяснять и уточнять у германарцев значения некоторых слов.

— По-человечески, — пояснил Гай.

— Так и есть, — пожала плечами Хенна. — Быстрая, лёгкая смерть.

— Наверное, он считает, что лучше просто скинуть в пропасть — что взрослого, что ребёнка, — усмехнулся Гай. — И наплевать, как он там умрёт — быстро или несколько часов будет кровью истекать…

— Думаю, нам всем пора вернуться к своим делам, — промолвила королева. — Таддеушу надо привести себя в порядок.

— Это точно, — кивнула Хенна.

— Сейчас я пришлю к тебе слугу с чистой одеждой, — обратилась она к пленнику. — Он проводит тебя в купальню, а потом покажет твою комнату. Тебе туда завтрак принести или будешь есть со всеми в большом зале?

— Я бы предпочёл отдельно, — хмуро процедил юный граф.

— Эти твои намёки насчёт пропасти были совершенно ни к чему, — сказала королева Гаю, когда все вышли в коридор, оставив Таддеуша одного. — Преступление совершила его мать, а не он. Графиня клялась, что он ничего не знает. Она хотела, чтобы он видел в гибели короля и Гая перст судьбы.

— Да, — вздохнула Илана. — Теперь-то она поняла, что значит ставить свои желания выше человеческих жизней. Я говорила с ней сегодня ночью.

— Где?! — оторопел Гай.

— В её замке. Вообще-то я не планировала этот визит, просто так получилось.

После завтрака Илана рассказала друзьям о своих ночных приключениях. Они собрались в покоях Изабеллы, чтобы обдумать предстоящий непростой разговор с Таддеушем.

К счастью, пленник вёл себя благоразумно: не устраивал истерик, не отказывался от пищи и не пытался бежать. Одежда, которую нашла для него Хенна, пришлась ему в пору и очень хорошо на нём смотрелась, но Таддеуш ходил в ней с таким видом, как будто его обрядили в какую-то кишащую блохами шкуру и он терпит это варварское одеяние только потому, что надеется в скором времени отсюда выбраться. Юный граф был уверен в могуществе своих покровителей — короля Айслинда и герцогини Левенхольд.

— Не понимаю, на что вы рассчитываете, — насмешливо изрёк он, когда его ближе к вечеру пригласили для беседы в маленькую, уютную гостиную с камином. — Почти все высокие лорды[7] — друзья моей двоюродной бабки герцогини Левенхольд. Даже если Илана Стивенс может посостязаться в магических фокусах с королём Айсхарана, то Коллегии Десяти этим ничего не докажешь. Зато я смогу доказать своё право на германарский престол. ДНК короля Георга Августа хранится в архивах ЦГБ2. Я уже сдал кровь на анализ, и Коллегия подтвердит моё право на престол, после чего каждый, кто попробует помешать мне занять его, будет считаться государственным преступником.

— Я вижу, ты неплохо знаешь законы Федерации, — сказала королева. — Есть среди них и такой, который гласит: «Преступление против лица, облечённого властью, расценивается и как уголовное, и как государственное преступление». И ещё в основном положении Совета Федерации говорится, что он обязуется пресекать все попытки прийти к власти незаконным путём. А среди незаконных путей значатся убийство с целью присвоения власти и дискредитация конкурента при помощи фальсификаций. Вся Федерация знает о связях герцогини Левенхольд, но даже высокие лорды не могут на глазах у всех цинично обходить ими же утверждённые законы. Как сказал король из одной очень старой сказки, связи связями, но совесть-то тоже надо иметь.

— Сомневаюсь, что вам удастся доказать подмену ваших с Гаем персон оборотнями.

— А почему нет? — вскинула брови королева. — Достаточно потребовать, чтобы этих ютов заставили в течение двух-трёх суток находиться под постоянным наблюдением. Изменение личины — сложная разновидность магии, и оборотень периодически нуждается в отдыхе. А отдых для него — возврат в своё нормальное состояние.

— Даже если Совет согласится на этот эксперимент, люди всё равно не признают Гая. И не только потому, что его похоронили на глазах у скорбящего германарского народа. В конце концов меня тоже якобы похоронили. Народ поверит, что я стал жертвой колдовства, а вот сына колдуньи он не признает. Вы уже давно непопулярны, ваше величество. В Германаре уже давно ходят разговоры о том, что королева Изабелла занимается магией, а это дело сатанинское. И отношение к королеве не улучшилось, когда она взяла под своё крыло юную демоницу. А потом она ещё и сбежала с этой демоницей в страну вечного холода, откуда прилетают дьявольские метели. Причём сбежала от праведного народного гнева, когда люди застали её в гробнице, где она при помощи магии оживляла своего сына. И ей удалось его оживить. И вот теперь она и этот живой мертвец наводят страх на граждан Германара. Люди ждут настоящего короля, настоящего сына Георга Августа, которого королева Изабелла чуть не извела своим злым колдовством, поскольку всегда боялась, что он заявит о своём праве на престол…

— Мы уже поняли, что у вас с бабулей всё продумано, — остановил этот словесный поток Гай. — Почти всё. Но даже самый замечательный план может рухнуть из-за какой-нибудь досадной мелочи. Например, документа, согласно которому этот самый настоящий сын Георга Августа пытается прийти к власти незаконным путём… Мама недаром напомнила тебе о двух пунктах из положения о присвоении власти: убийство с целью захвата власти и дискредитация конкурента при помощи фальсификаций. Ты уверен, что нам не удастся доказать второе. Допустим. Но первое преступление — убийство — является ещё более тяжким, и доказать мы его можем. И неважно, что совершил его не ты, а твоя мать.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Таддеуш.

— Убийство короля Георга Августа и попытка убить его законного наследника, то есть меня. Несчастный случай, который стоил жизни королю и едва не стоил жизни мне, был подстроен твоей матерью, графиней Анной Луизой Бельски. Неважно, что не тобой. Закон не позволит тебе унаследовать трон, который для тебя освободила твоя ближайшая родственница, совершив тяжкое преступление. По её замыслу погибнуть должны были двое — король и наследник. Тогда ты смог бы заявить о своих правах. Если того, кого король объявил наследником, нет в живых, на престол вполне может претендовать сын короля, рождённыё вне брака, даже если король его не признал. Твоя мать прекрасно это знала, потому и задумала двойное убийство. И она полагала, что у неё всё получилось — ведь считалось, что я умер от травм, полученных при падении в пропасть. Она как раз собиралась начать хлопоты за корону для своего ненаглядного Таддеуша, когда он вдруг стал жертвой ужасной ледяной болезни и скончался. Позже твоя двоюродная бабка, точнее прабабка, Левенхольд выяснила, что с тобой случилось на самом деле. Теперь уже она занялась устройством твоей карьеры… Сколько ты прожил в замке Айслинда?

— Точно не знаю, — помолчав, ответил Таддеуш. — Тут другое измерение времени, и я уже запутался… Месяцев восемь, наверное. Может, больше…

— Немного больше, — кивнул Гай. — Тебя поселили там как раз после моего побега от аханаров. Второй вариант своей марионетки Айслинд решил держать не в замке Селихен, а при себе. Айслинд не любит детей, но после неудачи со мной пожалел, что поручил моё воспитание аханарам вместо того, чтобы заняться им самому. Я всё удивлялся, почему герцогиня не сообщила твоей матери, что ты жив, как только убедилась в этом сама. А оказывается, графине сообщили и даже приводили тебя. Но она тебя не признала. Илана говорила с ней сегодня ночью…

— Да она же спятила! — неожиданно зло выкрикнул Таддеуш. — Неужели вы не поняли, что она сошла с ума?! После моей мнимой смерти она была не в себе, просто это скрывали. При ней всегда был врач, но родственники решили скрывать от всех, что у неё тихое помешательство. Ну а после того, как мой ещё более чокнутый папаша, вернее, тот, кого таковым считали, покончил с собой, у неё уже окончательно крышу снесло. С ней же совершенно невозможно разговаривать! Когда нам устроили встречу, чтобы её успокоить, с ней случился приступ безумия. Она кричала, что это не её сын. Что это ледяной демон, оборотень, которого ей пытаются подсунуть вместо меня. Интересно, Илана, о чём это ты с ней говорила…

Таддеуш расхохотался и долго не мог успокоиться. В его истеричном, злом смехе было что-то безумное.

— Да о чём можно толковать с сумасшедшей! Особенно если учесть, что эти проклятые святоши запудрили ей мозги всякой бредятиной о грехах и возмездии. Чёрт бы побрал этого отца Бенедикта, её духовника! Это он убедил её, будто она виновата в том, что со мной случилось…

— Он бы не сумел её в этом убедить, если бы она сама не считала себя виноватой, — возразила Илана. — Графиня Анна терзается, потому что совесть у неё, как оказалось, всё-таки есть. А вот у тебя, Тэд… Всё это время ты знал, в каком состоянии твоя мать! Айслинд говорил мне, что скрывает это от тебя, щадя твои чувства. Что он якобы обманул тебя, сказав, что с ней всё в порядке…

— А с какой стати Айслинд должен был говорить тебе правду?

— Я догадывалась, что он нам много лжёт, но я не думала, что ты будешь преспокойненько сидеть в его ледяном дворце, зная, в каком состоянии твоя мать.

— А чем я могу ей помочь? Есть виды безумия, которые не поддаются лечению. Мне жаль её, но она не захотела меня признать. Би нашла меня в Айсхаране, когда я уже долго пролежал в ледяном коконе. Айслинд извлёк меня из него и долго надо мной бился, стараясь вернуть мне человеческую природу. Когда же Айслинд понял, что со мной всё в порядке, он привёл меня через врата в Германар, в дом Би, и она отвела меня к матери. Я так радовался, что увижу её, и какой же она оказала мне приём. Орала, что я демон, выкрикивала какие-то молитвы, просила оставить её в покое, чтобы она могла до смерти замолить свои грехи. Через некоторое время я пришёл к ней опять, и было ещё хуже.

— Ты всё равно должен был остаться с ней, — твёрдо сказала Илана. — Ты должен был проявить терпение. Ты мог бы исцелить её своей любовью. Но для тебя было важнее другое — борьба за германарский трон. Теперь ты знал, что Гай, законный наследник этого трона, оказался жив да ещё и ускользнул от своих врагов. Ты не хотел возвращаться в Германар, поскольку пока не мог претендовать на трон — ведь в любой момент мог объявиться законный наследник. Надо было избавиться от Гая, а заодно и заручиться поддержкой сильных мира сего. Здесь, в Айсхаране, Айслинд сколачивал себе войско, продолжая создавать гормов и делая воинов из юношей, семьи которых он разорил. Мы же знаем, кто на самом деле губит рощи, чтобы жители Айсхарана стекались к королю-защитнику и служили ему с собачьей преданностью. А при помощи мадам Би и ей подобных наш дорогой король налаживал контакты в других мирах. Попутно велась охота на Гая, но тут вам с Айслиндом не везло. И в конце концов вы решили, что раз опять не удаётся уничтожить его физически, надо его дискредитировать. Но тут вам понадобилась помощь ютов.

— Что ж, ты во многом права, — рассматривая сломанный ноготь, насмешливо согласился Таддеуш. Поняв, что его собеседникам известно больше, чем он думал, он решил выбрать другую тактику. Теперь он был подчёркнуто спокоен и невыносимо циничен. — Айслинд долго думал, прибегнуть ли к помощи ютов. От этих тварей чего угодно можно ожидать. Но, по-моему, всё идёт как надо. Я займу германарский трон, чего бы мне это ни стоило. И не надо упрекать меня в том, что я плохой сын. Моя мать хотела для меня именно этого и верила, что это случится. Она воспитывала меня как принца, и будь она сейчас в здравом уме, она бы гордилась мной. Я займу германарский трон, и народ возблагодарит Бога за то, что я избавил его от власти демона. А о своей матери я позабочусь, не беспокойтесь. И никто не станет слушать ваши домыслы о том, что король Георг Август погиб из-за неё.

— О германарском троне лучше забудь, — посоветовал Гай. — У нас есть доказательства того, что графиня Анна подстроила нечастный случай в Альдамейре.

— Да неужели? И какие же это доказательства?

— Документ, как я уже говорил, но ты, похоже, слушаешь только себя. У нас есть письменное признание графини Анны Луизы Бельски, заверенное её адвокатом в присутствии двух независимых свидетелей. Кто эти двое, станет известно широкой общественности только в том случае, если мы дадим этому делу ход. А пока никто не должен знать их имена — согласно закону о защите свидетелей…

— Никакие свидетели не понадобятся, — усмехнулся Таддеуш. — Потому что ход этому делу никто никогда не даст. Какое может иметь значение признание сумасшедшей? Это вы ответите перед судом за то, что воспользовались горем и душевной болезнью моей матери, чтобы вынудить её признаться в том, чего она не делала. В Альдамейре произошёл несчастный случай. Это заключение, к которому пришли после тщательного расследования. Это официальная версия, которой придерживаются уже несколько лет и которой будут придерживаться дальше.

— К своему признания Анна приложила ещё кое-какие документы, — сказала королева. — Письменный договор с неким Джоном Крюгером, в котором указано, сколько он получил от графини, и в котором он обязуется больше ничего у неё не просить. Она хранила этот договор с личной подписью Крюгера у себя — на тот случай, если киллер начнёт снова вымогать у неё деньги. Показав записку полиции, она бы, конечно, выдала не только его, но и себя, но этот документ всё равно должен был держать Крюгера в узде. Тем не менее он через несколько лет объявился вновь. Он покалечился и уже не мог зарабатывать как киллер. Набравшись наглости, Крюгер начал шантажировать свою давнюю клиентку. Заявил, что ему теперь всё равно нечего терять, так что пусть или платит, или идёт в полицию. Граф Бельски об этом узнал и нашёл способ отделаться от шантажиста, но убивать он его не убивал. Графиня в этом уверена. Так что при желании отыскать этого Крюгера можно, особенно если за это дело возьмётся кто-нибудь из Моретти. А они не откажутся, если я их об этом попрошу.

— Просите кого хотите, мадам…

— К моей матери обращаются «ваш величество», — напомнил Гай. — Исключение делается для родственников и близких друзей.

— Ваше величество, — насмешливо улыбаясь, склонил голову Таддеуш. Дескать, потешьте себя. Пока я у вас, я, конечно, вынужден подчиняться вашим правилам, но поверьте, это ненадолго. — Просите кого угодно, ваше величество. Думаю, найти этого Крюгера действительно можно — так же, как в принципе можно найти и иголку в стоге сена. А признание моей матери ничего не значит. Она душевнобольная и не отвечает за свои слова.

— Если я дам этому делу ход, твоя репутация всё равно будет подмочена, Гай. И репутация всей твоей семьи. Даже подозрение, что твой путь к трону лежит через труп твоего отца, поставит твоё право на трон под сомнение. И представь, через что придётся пройти твоей матери, которая, как ты сам знаешь, и так нездорова.

— Когда она написала это дурацкое признание?

— Незадолго до того, как нам пришлось бежать в Айсхаран, — ответила королева. — Графиня сама меня позвала и во всём призналась.

Таддеуш промолчал, но всё, что он в этот момент подумал, было написано на его лице крупными буквами. Он проклинал свою мать за «это дурацкое признание». Наверное, он предпочёл бы, чтобы она умерла, чем дала его врагам такой козырь.

— Таддеуш, я согласна не предавать это дело огласке, — мягко сказала королева. — Если ты откажешься от своей нечестной борьбы за престол, никто не узнает об этом преступлении…

— А заодно и я сам уцелею, — саркастически добавил юный граф.

— Придурок, — усмехнулся Гай. — Не суди о других по себе и своим лучшим друзьям. Это для них убить — раз плюнуть. Будь мы такими же, этого разговора не было бы вообще.

— Ценю ваше благородство.

— И правильно делаешь.

— И сколько вы собираетесь меня тут держать? Пока не получите мой письменный отказ от претензий на германарский трон?

— Вообще-то пока жив законный наследник Георга Августа, у тебя нет никаких прав даже на эти претензии, — напомнила королева. — Но в настоящий момент ты являешься участником государственного заговора, цель которого оклеветать законного наследника и отстранить его от власти. Поскольку ты ещё несовершеннолетний, у тебя есть шанс избежать наказания, но это лишь в том случае, если ты в присутствии высоких лордов откажешься от дальнейшего участия в заговоре. Уверена, что Совет будет к тебе снисходителен. По сути ты стал игрушкой в руках взрослых преступников. Неужели ты ещё не понял, что тебя всего лишь используют? Ты нужен Айслинду как марионетка, при помощи которой он будет хозяйничать в Германаре…

— Да за кого вы меня принимаете?! — разозлился Таддеуш. — Ни я, ни Би ему этого не позволим!

— У мадам Би тоже свои планы, — промолвила королева. — А ты всего лишь ребёнок, который позволяет этим хищникам себя использовать. Таддеуш, ты наследник большого состояния. Ты можешь жить спокойно и счастливо. Откажись от этой грязной игры, от нечестной драки за то, что тебе не принадлежит…

— Пожалуйста, не учите меня жить, ваше величество.

— Несмотря на то, что твоя семья причинила много горя моей, я не желаю тебе зла. Подумай над нашим предложением, Таддеуш. У тебя есть возможность вовремя выйти из этой грязной игры, вернуться к нормальной жизни, позаботиться о своей матери. Тебе всего лишь надо сказать в присутствии высоких лордов, что ты оказался втянутым в интриги, поскольку не разобрался в ситуации. Тем более, что ты действительно в ней так и не разобрался.

— Напрасно вы считаете меня таким дураком, — высокомерно заявил Таддеуш. — Я подумаю о ваших словах, а также о том, что скажу на Совете Федерации. Посмотрим, чью они примут сторону. Я могу гулять по поместью или мне всё время сидеть в этой комнате?

— Конечно, ты можешь гулять, но только с сопровождающими, — сказал Гай. — Возле твоей двери всегда будет кто-нибудь дежурить. Если что-то нужно, постучи в стену. К сожалению, мы не можем тебе доверять. Попытка побега в таком месте, как Лес Богини, равносильна самоубийству, но мы уже поняли, что взывать к твоему здравому смыслу бесполезно. Людей вроде тебя приходится защищать от их же собственной глупости.

— Никто не возражает, если я провожу Тэда в его комнату и поговорю с ним наедине? — спросила Илана, когда все встали, собираясь покинуть гостиную.

Никто не возражал. Илана лишь заметила недовольный взгляд Гая, и ей стало смешно. Точно такой же взгляд у него был позавчера, когда она рассказывала ему, что когда-то была очень дружна с Таддеушем Бельски. Неужели он ревнует?

— Ты знал, что на самом деле случилось в Альдамейре? — спросила Илана, оставшись с Таддеушем наедине.

— Я узнал об этом сравнительно недавно. Уже после того, как побывал в ледяном коконе и Би привела меня к матери, чтобы обрадовать её и успокоить… — Таддеуш зло усмехнулся. — Я был рад, что со мной случилось такое чудо. Лёд сделал меня гораздо сильнее, я обрёл таких союзников, как Айслинд. Я так хотел увидеть мать и сказать ей, что теперь у меня есть шанс стать не просто королём, но и поистине великим королём, который дружит с могущественными магами… А она устроила представление. Стала обзывать меня демоном, кричать о своих грехах… Потом я спросил Би, что всё это значит, и она решила ничего от меня не скрывать. До этого я считал, что в Альдамейре действительно произошёл несчастный случай. Мать говорила мне, что вмешалось само провидение, и просила подождать несколько лет. Мы собирались заявить о моих правах, но после того, как утихнут все эти разговоры о гибели короля и Гая. Да вот только они слишком долго не утихали. Нет-нет да выскакивали какие-нибудь журналюги со своими версиями заговора, убийства… Что ж, это действительно оказалось убийство…

Таддеуш долго молчал, а когда он вновь заговорил, Илане стало не по себе.

— Мне жаль, что она оказалась такой слабой. Би правильно говорит: уж если задумал большую игру, иди до конца. Нет ничего хуже, чем остановиться на полпути и погубить себя, погрязнув в рефлексии. Тогда уж вообще не надо было строить наполеоновские планы.

— Ты был рад, что заполучил в союзники тех, кто принёс людям столько горя? Да что с тобой, Тэд? Подумай о тех, кто оплакивал своих детей — похищенных и умерших от ледяной болезни…

— Никто из них не умер, — досадливо поморщился Таддеуш. — Они стали гораздо сильнее, чем были. И они счастливы, поскольку больше не испытывают сомнений…

— И не раздумывая, выполняют приказы твоих новых друзей. А для себя ты бы хотел такого счастья?

— Каждому своё.

— Вот как? А ты не боишься, что в конце концов именно это своё и получишь?

— Нет, Илана. Именно этого я и добиваюсь. Я прекрасно знаю, что Айслинд не святой, но святые бывают только в священном писании, а праведные правители только в сказках. И не тебе читать мне морали. Не тебе, чьи руки уже давно обагрены кровью. В том числе кровью наследного принца Авалона…

— Я защищалась…

— Я тоже! Я защищаю свои права! Я сын короля! Я должен был быть принцем и расти в королевском дворце! Это я должен получить после Георга Августа корону, и я получу её. А теперь оставь меня в покое, Илана Стивенс. Я тут, конечно, пленник, но я не обязан выслушивать нравоучения от всех и каждого.

— Когда-то мы были друзьями.

— Да, и могли бы остаться ими, если бы у тебя хватило ума принять предложение Айслинда. Когда-то нам с тобой было весело вдвоём, но уж не думала ли ты, что у меня на тебе свет клином сошёлся? Знаешь, почему я тогда заступился за тебя в раздевалке? Хотел позлить Снежану — мы с ней только что повздорили. Да и этого придурка Тома Брикса давно уже следовало проучить… Но я действительно тогда заметил, что ты перестала быть уродиной. Ты действительно меня заинтересовала, и мне захотелось узнать тебя получше — ведь ты так от всех отличалась. А потом ты понравилась Би, и я уже просто был вынужден дружить с тобой дальше. Но вообще-то меня это нисколько не напрягало. Снежана Грундер мне к тому времени уже совершенно разонравилась — примитивная маленькая бабёнка, копия своей стервозной, пустоголовой мамаши. Да и Би считала, что она мне не пара. Она не любила Отто Грундера и уже тогда намеревалась с ним разделаться. С тобой было интересно. А сейчас ты строишь из себя праведницу, и один твой вид нагоняет на меня скуку. Пожалуйста, оставь меня в покое.

— Я понимаю, почему твоя мать не признала тебя. Ты всё-таки стал демоном, Тэд, и она это увидела.

Вернувшись в свою комнату, Илана долго сидела, оцепенело глядя в окно, за которым сгущались вечерние сумерки. Похищение самозваного принца нарушало планы Айслинда, но враг по-прежнему был силён. Разговор с Таддеушем лишь подтвердил слова Гая, что король Айсхарана заручился поддержкой Совета Федерации. На самом деле Федерацией правило Военное Ведомство, и Коллегия Десяти состояла из тех, кто был ему угоден. Военным нужен магический лёд, а значит и такой союзник как король Айслинд.

«А ему-то что нужно? — размышляла девочка. — Почему он так одержим идеей завоевать наш мир»?

Именно об этом она и заговорила с Эдерой, приехав к ней в святилище на следующий день в сопровождении Томаса и Лилианы.

— Таким как Айслинд и его сподвижники всегда мало того, что они имеют. Разве в твоём измерении правители не пытаются подчинить себе другие миры?

— Пытаются. В диких мирах захватнические войны — обычное дело. Я выросла на планете, которая входит в Федерацию… Это такой союз равноправных миров. А Федерация якобы отказалась от захвата чужих территорий и гарантирует своим гражданам защиту от иноземных захватчиков.

— Якобы отказалась? — переспросила Эдера. — Я ещё не очень хорошо знаю ваш язык, но, кажется, я понимаю, что значит «якобы». Это значит, что Федерация отказалась от захвата чужих миров лишь на словах?

— Примерно так, — усмехнулась Илана. — Захват чужой территории — это далеко не всегда вооружённое вторжение. Можно заключить с каким-нибудь государством договор о торговле и сотрудничестве и в конце концов подчинить его экономически. Обладание магическим ледяным оружием усилит Федерацию, позволит ей диктовать планетам, не входящим в неё, условия, и те не посмеют от них отказаться, независимо от того, будут ли эти условия им выгодны. Кто сильней, тот и ставит условия. Так было в начале Докосмической Эры, и так осталось по сей день. На этом-то Айслинд и сыграл. Но хорошо ли он знает, с кем связался? Нашим олигархам выгодно с ним сотрудничать. Похоже, в качестве платы за новое оружие они даже согласны поделиться с ним территорией и властью, но вот какую долю всего этого они согласны ему уступить? Может, совсем не такую, на какую он рассчитывает…

— Думаю, он давно уже всё рассчитал. Сначала влияние в Германаре, потом на всей вашей Гее, потом он пойдёт дальше. Во всяком случае, надеется. Его армия непобедимых демонов благодаря похищенным из других миров растёт, ледяных кораблей становится всё больше и больше. Делать их трудно, но Айслинд продолжает их делать, причём всё более совершенные. А управлять ими могут только те, кто владеет снежной магией.

— Гай говорил, что на это натаскивают юношей из посёлков при замке…

— Только тех, кто в той или иной степени наделён магическим даром. Но их власть над кораблями ограниченна. Айслинд уже одарил ледяными кораблями кое-кого из олигархов, и они ими пользуются, но Айслинд и некоторые аханары запросто могут вывести эти чудо-корабли из строя.

— Ты говоришь, кораблей пока мало… Айслинд мог бы подождать, вооружиться получше. Он вступил в опасную игру, толком не сформировав армию, не создав настоящий арсенал боевой техники. Куда ему спешить? Он говорил мне, что ещё достаточно молод. Век илана гораздо длинней человеческого.

— Да, — кивнула Эдера. — Но ему и этого мало. Говорят, в вашем мире научились продлевать жизнь и даже молодость. Айслинд надеется, что ваша магия долголетия — или как вы там это называете — позволит ему стать едва ли не бессмертным. Я знала юношу, который служил королю Айслинду и любил его. Он мне много про него рассказывал, и его не смущали ни подлость, ни тщеславие нашего короля. Этот юноша — его звали Теймо — был внуком моей покойной подруги, и я убеждала его покинуть ледяной замок. Теймо был честолюбив и считал, что создан для лучшего мира, чем наш суровый Айсхаран, обречённый терпеть бедствия. Айслинд сказал ему, что очередное бедствие может стать для нашего мира губительным. Три года назад Теймо погиб, когда учился управлять ледяным кораблём. Упал вместе с ним в глубокую пропасть. Кораблю-то ничего не сделалось — он же из вечного льда…

Эдера вздохнула.

— С тех пор, говорят, Айслинд и аханары стали делать для летунов защитные костюмы из вечного льда, но вряд ли они помогут, если корабль упадёт с очень большой высоты. Слишком сильного удара человек не выдержит, даже если будет в магическом ледяном панцире.

— Надо будет и мне заняться изготовлением такой брони, — сказала Илана. — Гай постоянно твердит, что, хочется или не хочется, а готовиться к войне надо… Значит, ваш мир обречён терпеть бедствия? Ты хочешь сказать, что ему опять грозит катастрофа?

— Конечно, — спокойно ответила жрица. — Бедствия у нас бывают примерно через каждые сто шестнадцать лет. По-вашему через пятьсот восемьдесят. Есть даже мрачное пророчество, что осколки мира, погубленного магами Айсхарана, будут падать на Айсхаран до тех пор, пока не погубят его. Это месть. Айсхаран обречён на медленную гибель. Вообще-то этого древнего пророчества уже давно никто всерьёз не боится. Последнее бедствие было не очень страшным. Осколки падали лишь на северной равнине, где круглый год так холодно, что никто не живёт… Да ещё кое-где в горах. Никто из людей не погиб, земля почти не тряслась. Похолодало, правда, но немного. А вот за последние двадцать лет, то есть сто, если по-вашему, холод усилился, зима опять стала длиться целый год, и светила не предвещают ничего хорошего. Небесный лер спускается всё ниже и ниже. Его копыта уже почти касаются вершин гор на западе. Когда он коснётся их, горы содрогнутся. И весь мир. Звёздный рианн мчится за ним следом, но ему не догнать этого лера, как догнал бы обычного лера обычный снежный кот…

Эдера замолчала и задумалась. Илана знала, что жрица говорит о созвездиях Лер и Рианн, которые в последнее время регулярно восходили на западе, причём всё ниже и ниже.

— Скоро небесный лер действительно коснётся копытами гор, но если они и содрогнутся, то явно не от этого.

— Не от этого, — вздохнув, согласилась Эдера. — Но приход небесного лера в срединный мир всегда был предвестником бедствия. Последнее падение осколков особого вреда не принесло, но в следующий раз — а значит, очень скоро — осколков может быть больше, и среди них могут оказаться очень крупные.

Илана подумала о катастрофе, миллионы лет назад разразившейся на древней земле, после чего наступил долгий ледниковый период и вымерли почти все виды. Кажется, причиной этого было именно падение какого-то большого небесного тела. Причиной давней катастрофы в Айсхаране, из-за которой так сильно похолодало, тоже вполне могло быть падение осколков. Судя по всему, в тот раз среди них оказались достаточно крупные, чтобы изменить орбиту планеты. Девочка невольно поёжилась.

— Тогда просто придётся всех отсюда увести, — сказала она. — И насколько я знаю, это не проблема. Айслинд и его колдовская шайка — не единственные, кто умеет открывать врата.

— Это так. Да вот только большинство людей не хотят верить, что всё может быть настолько плохо. Последнее бедствие было так давно — по людским меркам, рассказы о нём так похожи на легенды, что многие их так и воспринимают. Я не знаю, насколько истинны история Армилара и его прогнозы, но я чувствую, что он прав.

— Говорят, недавно ты слышала, как содрогнулась земля? — спросила жрица, немного помолчав.

— Скорее всего, мне приснилось. Больше никто ничего не почувствовал…

— Позавчера я говорила со своим давним знакомым, который иногда приходит ко мне через врата. Его зовут Далау, сын Каухана, и он живёт далеко на севере, дальше Нодхо — самого крайнего посёлка, за которым уже селений нет. Далау отшельник. Живёт совершенно один. Питается рыбой, которой запасается в тёплый сезон. Ловит её в полынье, когда тамошние водоёмы слегка подтаивают, и хранит в ледяном погребе. Время от времени он всё же нуждается в общении с людьми и приходит в посёлок Нодхо, где выменивает на рыбу вяленое мяса и вино. Далау немного владеет магией, и у него есть кусок линдимина, который помогает ему ходить через врата. Он сказал мне, что недавно проснулся от яркого голубого сияния на севере, а потом всё вокруг содрогнулось от удара. Замёрзшее озеро недалеко от его жилища покрылось водой. Она, конечно, вскоре замёрзла. Далау понял, что вода выплеснулась из трещины во льду, а трещина эта появилась явно от того удара, который его разбудил.

— И что это было?

— Далау решил это выяснить и тут же, не дожидаясь рассвета, отправился на север, туда, где видел сияние. В тех местах светает очень поздно, и день короткий. Когда же наступил рассвет, Далау увидел в небе ледяной корабль, который быстро шёл на посадку. Он сел где-то далеко во льдах и довольно скоро опять поднялся в воздух. Когда Далау добежал до того места на своих лыжах, то увидел лишь огромную пробоину во льду. То, что оставило эту пробоину, исчезло.

— Думаешь, это был осколок?

— Думаю, да. Звезда ещё не взошла, Небесный Лер не спустился в наш мир, а падение осколков уже началось. Это плохой знак. Похоже, на сей раз бедствие действительно будет страшным. Мир, погубленный магами Айсхарана, продолжает нам мстить. Так что это был не сон, Илана. Это была явь и, возможно, начало кошмара. Осколок упал очень далеко на севере, где подо льдами спит давно замёрзшее море. Он был так горяч, что растопил лёд там, где упал, и вода сквозь разломы дошла почти до жилища Далау. Он говорил с тамошними людьми о необходимости покинуть те места, а ещё лучше покинуть этот мир, но люди как будто не слышат. И не только там, в Нодхо. И я, и Эдан уже столько раз заговаривали об этом с людьми в разных селениях Айсхарана, но большинство лишь отмахиваются. Они твердят, что Высшие, как и прежде, спасут Айсхаран, ведь он пережил уже много бедствий. Люди не хотят покидать свой мир и страшатся чужого, где их неизвестно как встретят. И король Айслинд делает всё, чтобы жители Айсхарана продолжали так думать. Во-первых, это слишком хлопотно — спасать всех обитателей Айсхарана, искать для них новое пригодное для жизни место, договариваться с властителями тех миров, где наши жители могли бы найти пристанище…

— Да по-моему, не так уж и хлопотно, — пожала плечами Илана. — Во многих недавно открытых мирах есть вполне пригодные для жизни и почти незаселённые территории. Естественно, из благополучных миров туда никто не рвётся, энтузиастов, желающих стать первопроходцами, уже не столько, сколько их было в начале Эры Великого Переселения, но если людям грозит гибель, особо выбирать не приходится. Странно, что жители Айсхарана так легкомысленно смотрят на проблему. Там, где я выросла, то и дело заходят разговоры о конце света. Учёные уверяют, что нашему миру в ближайшие пять миллионов лет ничего не грозит, однако всегда находятся люди, которые ударяются в панику, а тут… Над этим миром действительно нависла угроза, а его обитатели как будто и знать ничего не хотят.

— Да, у людей есть такая особенность, — покачала головой старая жрица. — Наши дети иногда сидят по вечерам у очага, пугают друг друга страшными сказками и ждут, что тени на стене превратятся в злых демонов. Так и взрослые часто тешат себя разговорами о возможных бедах. А когда действительно грозит беда, до последнего не хотят в неё верить. Иногда проще зарыться с головой в сугроб и думать, что авось пронесёт — раньше же всё обходилось. Сколько уже было мрачных пророчеств, а мир уцелел. И в общем-то понять людей можно. Ведь это же страшно — бросить то, что тебе так привычно и дорого, и отправиться в неизвестность. Иные даже говорят, что лучше погибнуть на своей земле, чем умереть беженцем или изгнанником.

— Погибнуть, умереть! — рассердилась Илана. — А может, лучше всё-таки спастись и жить дальше?

— Большинство верит, что спасётся, и Айслинд изо всех сил поддерживает в людях эту веру. Сам он хочет уйти, но взяв с собой только своих приближённых и своё войско. А остальные… Дело не только в том, что спасать их — слишком много хлопот. По-моему, он просто мечтает, чтобы этот мир погиб и желательно вместе с теми, кто может что-то знать о его тайнах, о самом Айслинде… У меня такое чувство, что король хочет похоронить тут некую тайну. Я всего лишь пару раз видела Айслинда, и он показался мне тем, кого постоянно мучают какие-то призраки. Король боится, что они оживут, и мечтает от них отделаться. Бежать отсюда, разрушив тут всё, похоронить все здешние тайны вместе с этим миром — так надёжнее.

— Да, — согласилась Илана. — Здешний король действительно похож на преступника, которого всё больше и больше угнетает близость места преступления. Интересно, зачем ему понадобился осколок, упавший на севере? Кто мог быть на ледяном корабле, если не Айслинд или его приспешники… Впрочем, это могли быть и люди тех олигархов, которых наш добрый король снабдил такими кораблями. Герцогини, например… Эдера, если эти обломки погибшего мира периодически падали на Айсхаран, то здешние жители должны были их находить. Как эти осколки выглядят? Они голубого цвета?

— Да, — ответила жрица.

— Это и есть тот самый линдимин, кусок которого имеется у Гая, у Айслинда, у твоего друга Далау…

— Да, линдимин. Звёздный осколок, если перевести с это название с древнего языка. Но не все осколки, падающие на нашу землю, называют звёздными, ибо материя погибшего мира неоднородна.

— Естественно. Любой мир состоит из разных веществ…

— Похоже, погибший мир, осколки которого падают на Айсхаран, состоял из одного вещества, — хмуро произнесла Эдера. — Изо льда.

— Что?! Этого не может быть. Наверное, на Айсхаран просто периодически падают обыкновенные кометные ядра. Они все ледяные. Комета — это такое небесное тело…

— Не надо, девочка, — грустно улыбнулась жрица. — Я всё равно никогда ничего не пойму в учениях мудрецов твоего мира. Наверное, никто из нас не может с уверенностью сказать, что это за лёд, который падает на нас с небес каждые сто шестнадцать лет, но я почему-то верю Армилару. Вчера мне удалось разобрать последнюю главу его рукописи… Почти всю. Он считает, что это не простой лёд, а созданный из иной материи. Из того, что когда-то было камнем, деревом, металлом, воздухом, живой плотью…

— О Боже! Ты хочешь сказать, что маги весь мир превратили в лёд?! Неужели такое действительно возможно?

— Жители Айсхарана иногда находят эти звёздные осколки, и вот что я слышала… Говорят, в некоторых из них сохранились остатки заледеневших растений или что-то вроде этого. Или просто какие-то частицы… Иногда это похоже на камень, иногда на кость. А однажды нашли даже кусок линдимина, в котором был обломок серебряного лезвия. Я никогда ничего подобного не видела, но это вполне может быть и правдой. Чаще находят чистый лёд, но он неоднороден. Армилар и его друг, маг-полукровка Эмит, пришли к выводу, что небесные осколки, которые периодически падают на Айсхаран, обладают разной магической силой. Лёд, созданный путём трансформации материи, не то чтобы имеет свойства той материи, из которой он был создан, но Армилар считал, что магическая сила линдимина зависит от того, из какой материи он создан. К сожалению, большего он выяснить не сумел или не успел… Или до нас дошли не все его рукописи.

— А теперь этой проблемой занялись учёные, работающие на герцогиню Левенхольд, — усмехнулась Илана. — И возможно, не только они… Как ты думаешь, эти осколки погибшего мира могли попасть в моё измерение?

— Почему бы и нет? У этой материи есть власть над пространством и, возможно, даже над временем. Звёздные осколки путешествуют, сами себе открывая врата в разные миры. А обладатели их получают возможность открывать врата, даже не обладая магическим даром. Осколком, который упал на севере, скорее всего завладел Айслинд.

— Или люди герцогини, — задумчиво произнесла Илана. — У меня тоже есть друзья среди учёных. И я хочу, чтобы они занялись анализом линдимина. Они изучат тот камешек, который есть у Гая, но этого мало. Может, твой отшельник позволит им и с его линдимином поработать? Они же совсем небольшой кусочек от него отколют. Он не утратит из-за этого своих магических свойств…

— А этим людям можно доверять?

— Можно. Скоро они будут здесь. Недавно Хай-Вер побывал в Лидоне и при помощи своих знакомых нашёл их. Они готовятся перебраться сюда со своим оборудованием и получше изучить материю здешнего мира, главным образом лёд. Думаю, линдимин их заинтересует, и надеюсь, что они сумеют узнать о нём больше, чем Армилар.

— Сумеют, — помолчав, сказала старая жрица. — Ваши мудрецы во многом опередили наших, однако проблем у вас не меньше, чем у нас.

Возразить против этого было нечего.

Глава 5. Холодная война

Джанни Моретти и его блэквудская компания прибыла в Айсхаран на следующий день. Хенна отвела им небольшой дом на краю посёлка и лично проследила за тем, как устроились новые гости. Правда, походила она при этом не столько на радушную хозяйку, сколько на главнокомандующего, согласившегося разместить в своём лагере союзников, которым он не вполне доверяет. Хенна так мрачно смотрела на оборудование, которое учёные заносили в дом, что галантный Джанни Моретти счёл своим долгом её успокоить.

— Это совершенно безопасные вещи, госпожа Сельхенвурд, — сказал он с улыбкой. — И весьма занимательные. Вот, к примеру, эта труба… Она позволяет видеть небесные тела гораздо лучше, чем их видно с земли. Ты обязательно посмотришь, и уверяю, тебе понравится.

— Простым смертным не позволено видеть божество вблизи, — сухо ответила девушка. — А звёзды — небесные ипостаси Высших. Человек, увидевший божество близко, либо гибнет, либо сам обретает свойства божества.

— Что ж, постигая суть вещей, мы действительно приобщаемся к божественной мудрости…

— Увидевший божество — всегда избранник, — не слушая его, произнесла Хенна. — Он или жертва, или носитель божественной сущности. Прежде богиня всегда избирала ту, что спасала Айсхаран от бедствия, и находила её обычно среди моих предков. Теперь род Сельхенвурдов ослаб. Он на грани вымирания. Люди забыли о долге, впустили в наш мир магию, которая нам чужда. Ваши изобретения хороши, но наш мир от них лучше не стал, скорее наоборот. Каждый мир должен идти своим путём и чтить своих богов. В Айсхаране об этом забыли. Может, поэтому богиня отказалась защищать нас… Я не против гостей из другого мира, но я не верю, что ваша магия поможет нам. Думаю, она ещё больше нарушит равновесие.

— Это не магия, госпожа Сельхенвурд. Это другое. И мы надеемся помочь вам. Насколько я понял, у вас ожидается падение крупных небесных тел, которые способны погубить планету. Мои люди сумеют проследить за движением этих осколков, вычислить их траекторию, после чего останется только раздобыть достаточно мощное оружие, чтобы разбить эти осколки на более мелкие, и тогда их падение не будет столь разрушительным.

— Я ценю ваш желание помочь, — Хенна выдавила улыбку. — Но когда-то мы сами справлялись со своими проблемами. Господин Моретти, моя бабушка говорила, что, если супруги не могут сами уладить свои разногласия и обращаются за помощью к старшим родичам, этот брак можно считать неудачным и эта семья никогда не будет по-настоящему счастлива. Если жители нашего мира не в состоянии сами себя защитить и просят помощи у чужеземцев…

Хенна вздохнула и грустно покачала головой.

— Илана здесь не чужеземка, — мягко возразил Джанни. — Возможно, она даже твоя дальняя родственница. А мы её друзья. Теперь уже и ваши… Мой дед говорил: те, что воюют на одной стороне, больше, чем друзья. Они братья и сёстры, связанные узами той крови, которую готовы пролить за общее для них дело.

— Сельхенвурды никогда не боялись сражаться за дело, которое того стоило. Ты тоже считаешь, что без крови не обойдётся?

— Не знаю. Хочется верить, что дальше холодной войны не пойдёт, а с этой площадки к столу переговоров перебраться проще, чем с поля боя.

— Какой войны? Холодной? Видимо, я знаю не все значения этого слова.

— Холодной войной в моём мире издавна называют напряжённые отношения между государствами. Вражду без боевых действий. Правильно говорят, что холод полезней жары.

— А я иногда мечтаю о жарком лете, — задумчиво произнесла Хенна, и её смягчившееся лицо вдруг стало необыкновенно привлекательным. — Трудно поверить, что когда-то в Айсхаране летом можно было купаться в любом лесном озере, а не только в тёплых источниках.

— Возможно, когда-нибудь так будет опять. И возможно, ты даже это застанешь.

— Говорят, если у нас тут резко потеплеет, то всё затопит — ведь начнут таять льды.

— Насколько я понял, у вас тут большая часть льда и снега вечные, а они тают лишь по желанию снежных магов…

— Обычного льда тоже хватает. Это у вас всё, или ещё что-нибудь привезёте?

— Пока всё.

Илана слышала этот разговор, распаковывая в нескольких шагах от Хенны и Джанни коробку с реактивами. Прозрачные сосуды с жидкостями и порошками самых разных цветов тут же привлекли внимание ребятни.

— Кыш отсюда! — прикрикнула на них Хенна, снова превратившись в строгую, измученную постоянными заботами хозяйку поместья. — Это вам не игрушки! Ещё разобьёте что-нибудь. И не мешайте нашим гостям устраиваться…

— Они нам совсем не мешают, — весело сказал Джанни. — А склянки эти не разобьются, даже если кидать их об стену. А ну-ка, ребята, тащите всё это в дом! Сразу на второй этаж.

Детвора, которая уже знала межгалакт не хуже своего родного языка, с радостью кинулась помогать гостям.

Вскоре дом на краю посёлка стал для детей и подростков самым интересным местом. Желая поощрить этот интерес, не причиняя вреда делу, Джанни ввёл кое-какие правила. Уже на следующий день дети уяснили, что лаборатория чужеземных магов открыта для них только тогда, когда над крыльцом появляется светло-зелёный флаг с нарисованной на нём улыбающейся рожицей. Это означало, что хозяева не очень заняты работой и можно прийти посмотреть в микроскоп. Или в огромную трубу, позволяющую увидеть, что творится в Верхнем мире, подняться в который простые смертные не могут. То есть раньше не могли. Теперь-то дети знали: рассказы о том, что в других мирах обычные люди летают к звёздам, — не выдумки.

— Это, конечно, не совсем обычные люди, — объяснял Джанни. — Звёздными кораблями управляют те, кто очень долго этому учился. И делают их те, кто овладел многими премудростями.

— Такие маги, как ты и твои друзья? — спрашивали дети.

— Ну… Пожалуй, некоторых из них действительно можно назвать магами. Но только не меня. Я не очень силён в науках. Я просто очень богат и помогаю настоящим мудрецам, покупая для них все эти штуковины, которые вы видите в лаборатории.

Дети, однако, упорно считали Джанни самым главным из чужеземных магов и ходили за ним табуном. Джанни Моретти умел привлекать людей на свою сторону. Вскоре к нему прониклись симпатией даже старики, которых всегда раздражали заполонившие Айсхаран предметы из другого мира, не говоря уже о пришельцах оттуда. Относясь к приборам блэквудской лаборатории с опаской, они всё же поняли, что хозяев этих магических штуковин бояться нечего.

Пожалуй, единственным человеком, сердце которого Джанни так и не удалось покорить, была хозяйка поместья. Она вела себя с гостями приветливо, но в её любезности всегда сквозил холодок.

— Если она так боится, что славный род Сельхенвурдов угаснет, то почему бы ей не выйти замуж и не нарожать побольше детей, — сказал однажды Джанни Илане. — Говорят, по нашим меркам ей уж двадцать пять. Зря она тянет. Айги крепкий малыш, но мало ли… И стоит ли возлагать миссию продолжения рода только на него? Такая красивая девушка и до сих пор одна! Можно подумать, в Айсхаране не осталось мужчин.

— Не знаю, — пожала плечами Илана. — Род Сельхенвурдов считают проклятым — слишком много на них бед обрушилось, а это по здешним понятиям вроде как доказательство того, что Высшие к ним неблагосклонны. Да и клеветы на них возвели будь здоров… К тому же последние из Сельхенвурдов уже столько лет живут тут на отшибе. Какие сюда сваты поедут, в этот заколдованный лес?

— Сельхенвурды тут не одни живут. Тут целый посёлок, и парней молодых навалом. Знать-то, на Хенну не угодишь. Или они ей не ровня? Обычаи здесь, можно сказать, феодальные… Но ведь при сложившейся ситуации знатного жениха она может так и не дождаться.

— Воевода Герен считает, что она всех отпугивает своим властным характером.

— Значит, тут и впрямь не осталось мужчин, — засмеялся Джанни. — Уж меня-то этим точно не отпугнёшь, скорее наоборот.

— Осторожней, — предупредила Илана. — Ангиерские женщины умеют сражаться не хуже мужчин.

— Мне нравятся боевые девицы, но мужчины даже рядом с такими не должны превращаться в подкаблучников. Не пора ли её братцу повзрослеть и поставить себя здесь хозяином? Можешь считать меня замшелым патриархалом, но при всём уважении к женщинам, которое царит в моей семье, мужчинами они не командуют.

— Насколько я поняла, Хенна с детства привыкла верховодить, — пожала плечами Илана. — Герен, старший из дружинников, много рассказывал Гаю о Сельхенвурдах. Эдан родился очень слабым. Похоже, у него с рождения было что-то вроде астмы. Он плохо рос, постоянно кашлял и задыхался. В детстве ему даже поиграть толком не удавалось. Только побежит, как одышка начинается. Эдера то и дело предлагала его родителям одно средство — весьма опасное. Оно могло вылечить Эдана, но могло и убить, а поскольку вероятность второго была больше, веринг и его жена не соглашались. А Хенна всех мальчишек-ровесников превосходила в боевых искусствах. У ангиеров ведь девочек тоже учат владеть оружием. Хенна привыкла защищать брата. Все окрестные дети знали: если надумаешь подразнить этого дохляка Эдана, придётся иметь дело с его сестрой. Гэвину Сельхенвурду постоянно говорили, что за мальчишку у него дочь, и это хорошо, раз уж сын больным родился. Отец Эдана сроду не обижал и ни в чём не упрекал, но Эдан всегда чувствовал себя в семье второсортным. Отец не учил его фехтовать, не брал с собой на охоту и вообще ничего от него не требовал. Эдан все дни проводил то в библиотеке замка, то в Лесу Богини. Познакомился с каким-то странствующим певцом, научился петь, делать музыкальные инструменты. Потом стал сам песни сочинять. Вот только петь их толком не мог — тут же сильные лёгкие нужны. Как-то раз один молодой воин поддел его — не по злобе, а скорей по глупости… Как ты мол будешь девок заваливать, если даже на собственные песни дыхалки не хватает? В тот же вечер Эдан тайком вывел из стойла коня и уехал в святилище к Эдере. Сказал ей, что согласен на любое лечение и лучше умрёт, чем будет и дальше жить такой бледной немочью. И Эдера на свой страх и риск согласилась его лечить. Она знала, что сообщи она о просьбе Эдана его родителям, они попросту заберут его домой. А также она знала, что если он умрёт… Вряд ли Гэвин Сельхенвурд стал бы сводить счёты со своей родственницей, которая к тому же ещё и всеми уважаемая служительница Вуурданы, но отношения между ними явно бы здорово осложнились. В общем, Эдера оставила Эдана в святилище и каждый день поила лекарством из сока тингелина. Очень тяжёлое лечение — наверное, что-то вроде химиотерапии, которой у нас раньше лечили от рака. У него были жар, бред, жуткая тошнота… Он несколько дней находился на грани жизни и смерти. Когда веринг узнал, где его сын, и примчался в святилище, прекращать лечение уже не имело смысла. Эдера сказала, что остаётся лишь уповать на волю богини. Вуурдана всегда покровительствовала Сельхенвурдам. Она либо исцелит Эдана, либо заберёт его к себе, как иногда забирает одного из близнецов. Когда-то верили, что один рождается для света, а другой для тьмы. Если Эдана не лечить, долго он всё равно не протянет, так не лучше ли попробовать сохранить его для света. Его удалось сохранить. Так Эдан в десять лет избавился от своего недуга. Через год он уже вовсю участвовал в состязаниях и выигрывал одну-две схватки из четырёх. А ещё через год уже был одним из лучших. Он похорошел, стал быстро расти. В двенадцать он уже на полголовы перерос Хенну, хотя в этом возрасте девчонки нередко бывают длинней своих сверстников-мальчишек. В её защите он больше не нуждался, но по-прежнему оставался кротким и чаще пропускал обидные слова мимо ушей, чем отвечал на них. Он и сейчас такой. Многие считают его бесхарактерным, но поверь, Джанни, это не так. Он просто из тех, кто берётся за оружие только тогда, когда нет никакой возможности решить проблему мирно.

— Да уж, бесхарактерным такого не назовешь, — согласился Джанни. — Если он десятилетним мальчишкой отважился спорить с судьбой, поставив на кон свою жизнь… Он выиграл этот спор, потому что, как говорили древние, fortes fortuna adjuvat — удача помогает отважным.

— Эдан смотрит на это иначе. Тут о многом судят не так, как мы. Или не совсем так. По-моему, Эдан считает себя обязанным богине. Она подарила ему здоровье и много лет полноценной жизни, а значит, вправе ждать от него благодарности.

— Насколько я понял, здешние жители периодически приносят Вуурдане жертвы… Или от Эдана требуется какая-то особая жертва?

— По-моему, он так считает, — нахмурилась Илана. — И кое-кто поддерживает его в этом заблуждении.

— Сестра?

— Да. Хотя, скорее всего, она делает это не специально… Как бы неосознанно. Она уже просто запилила его с этим долгом — перед семьёй, перед родом, перед родиной… Сельхенвурды всегда были защитниками — и ангиеров, и других племён на северо-западе. В их роду всегда были самые могущественные маги. А теперь… Когда Эдану и Хенне было по пятнадцать, их отца убили, а вместе с ним погибла почти вся его дружина. Уцелели лишь те, кто в тот день остался в замке. Эдан и Хенна с остатками дружины бежали сюда. Их старший брат Айген вскоре погиб. Больше у них родни нет, все погибли — якобы из-за всяких междоусобиц, но поговаривают, что последние годы род Сельхенвурдов истреблялся целенаправленно. Они многих раздражали, и больше всего как раз тем, что среди них постоянно рождались одарённые маги. В жилах Сельхенвурдов есть снежная кровь, а самыми сильными магами бывают обладатели смешанной крови. Королю Айслинду они уж точно давно поперёк горла, так что скорее всего он и возглавил войну против этого рода. Я почти уверена, что именно он поставил цель стереть род Сельхенвурдов с лица земли. Теперь их всего четверо — Эдан, Хенна, Айги и Эдера, которая уже стара. Воинов у них мало, в их родовом замке обосновались враги. Этот посёлок время от времени пополняется беженцами из разорённых деревень, но большинство беженцев идёт не сюда, а в замок Айслинда. Лес Богини — место зловещее, его многие боятся, но это единственное место в Айсхаране, где последние из Сельхенвурдов могут чувствовать себя в относительной безопасности.

— Ну и чего же ждёт от своего брата Хенна?

— Не знаю. Билли говорит, что Хенна сама толком не знает, что она хочет от брата, от самой себя. Она живёт преданиями старины. Слава её древнего рода, легенды о знаменитых предках, о девах-колдуньях, которые обретали могущество богинь и спасали страну от бед… Она просто зациклена на всём этом. Верит, что спасти Сельхенвурдов и вообще Айсхаран может только чудо, но поскольку богиня отвернулась от них, то вряд ли это спасение придёт. А если она от них отвернулась, значит, они что-то делают не так. Хенна считает, что Эдан больше думает о себе, чем о долге перед семьёй и отечеством.

— Потому что не лишил себя права радоваться жизни и принимать её дары? — усмехнулся Джанни.

Больше он ничего не сказал, но Илана знала, о чём он подумал. Роман Эдана Сельхенвурда и Изабеллы Фабиани уже ни для кого в посёлке не был секретом. Они его не афишировали, хотя и не скрывали — это было бы просто глупо. На территории поместья они вели себя сдержанно, но все, включая детей, прекрасно понимали, почему Эдан и чужеземная королева время от времени отправляются вдвоём на верховую прогулку по лесу. Говорили, что недалеко от святилища есть небольшой охотничий домик, построенный лет сто назад для Эргена Сельхенвурда, очень любившего уединение. Впрочем, Илана не знала, куда ездят Изабелла и Эдан. Этого никто не знал, да никто и не проявлял к этим поездкам обострённого интереса. Никто, кроме Хенны. Однажды Илана услышала разговор между братом и сестрой, надолго испортивший ей настроение. Она пошла к Хенне, чтобы о чём-то её спросить. Дверь в покои хозяйки была закрыта неплотно. Илана хотела было постучать, но гневный голос Хенны заставил её вздрогнуть и остановиться.

— Ты живёшь так, как будто всё вокруг прекрасно и нет никаких проблем!

— Хенна, проблемы есть всегда, но жизнь продолжается, — отвечал Эдан.

— Это жизнь?! Это то, чего достойны Сельхенвурды?

Илана знала, что порядочный человек на её месте должен уйти, но она осталась и без особых угрызений совести подслушала этот разговор. И хотя брат и сестра разговаривали на местном наречии, Илана прекрасно всё поняла. Она была единственной из германарцев, кто за короткий срок освоил здешний язык почти в совершенстве. Эдеру это нисколько не удивило. Она сказала, что это одно из проявлений магической силы Иланы, тем более, что язык предков всегда хранился в глубинах её памяти.

— К тому же ты прекрасно знаешь, что жизнь всего нашего мира под угрозой!

— Мы можем уйти и увести всех, кто захочет переждать катастрофу в другом мире. Возможно, наш мир не погибнет. Возможно, он вообще не пострадает…

— Возможно. На лучшее мы можем лишь надеяться, а готовиться надо к худшему.

— Ты всю жизнь к нему готовишься. Такое впечатление, что ты только его и ждёшь. Иногда мне кажется, ты просто не хочешь быть счастливой…

— Зато у тебя это прекрасно получается. Тебе всегда, в любой ситуации, удавалось оставаться потрясающе безмятежным, предаваться мечтам, созерцанию, сочинять эти никчёмные песенки. Когда-то ты был болен, и тебя не трогали. Что можно требовать от бедняжки, который балансирует между жизнью и смертью? Пусть тешит себя, сочиняя песенки, мечтая о лучших мирах… Теперь ты здоров, но ты ведь так и не вернулся к жизни. Ты привык уходить в какой-то там свой мир, а на настоящую жизнь тебе наплевать.

— Что ты называешь настоящей жизнью, Хенна? — устало спросил Эдан.

— То, что нас окружает. Людей, которые до сих пор считают себя нашими подданными, хоть мы и лишились всего…

— Эти люди дороги мне так же, как и тебе. Ты как будто не замечаешь, что друзей у нас становится всё больше и больше. И друзей, и союзников. Они готовы нам помочь…

— Разумеется, но не забывай — у них свой интерес. Их проблемы напрямую связаны с нашими, и ещё неизвестно, чем всё обернётся, если их интересы вдруг столкнутся с нашими.

— Не надо переживать из-за того, что ещё не случилось.

— Естественно! Ты как всегда предпочитаешь видеть не дальше собственного носа — так спокойнее. Большинство наших уважаемых гостей — люди, озабоченные тем, как удержать власть, а такие люди всегда непредсказуемы. А уж что касается Моретти… Насколько я поняла, это могущественный клан, процветание которого основано не только на законных делах.

— Да много ли мы знаем о законах того мира, более развитого и устроенного более сложно, чем наш суровый, бедный Айсхаран? Эта их Федерация состоит из множества миров, где живут самые разнообразные существа со своими представлениями о плохом и хорошем. Попробуй-ка напиши единые для всех законы, которые бы всем идеально подходили. Если ведёшь дела в разных мирах, наверное, иногда приходится приспосабливаться, обходя какие-то правила. Я прекрасно вижу, что Моретти не безупречен, но это не дешёвый ловкач, от которого можно ожидать чего угодно. Если договориться с ним насчёт условий игры, с ним можно смело играть в одной команде. Почему ты так подозрительна, Хенна?

— Почему ты так наивен, Эдан? Разве нашего отца предали не те, кто прикидывался его друзьями?

— Эти не прикидываются, — чувствовалось, что Эдан с трудом сдерживает гнев. — Или ты совершенно не разбираешься в людях…

— Конечно, я же в них только плохое вижу, — съязвила Хенна. — Пойми, я ничего не имею против Иланы и её друзей, но не надо надеяться, что пришельцы из более богатого и благополучного мира решат наши проблемы. Наши проблемы можем решить только мы.

— Они могут помочь нам, а мы им.

— Даже если твоей королеве и её сподвижникам удастся раздобыть то мощное оружие, которое разобьёт гигантские осколки на более мелкие… Даже если наш мир не погибнет, никакие чужаки не сделают его лучше, чем он есть, — с горечью сказала Хенна. — И не очень-то надейся, что они сумеют раздобыть это оружие — ведь распоряжаться им могут только самые главные в их Федерации военачальники, а среди них, насколько я поняла, много друзей этой похотливой герцыни…

— Герцогини.

— Ну да. Эта женщина намного сильней твоей королевы…

— Её зовут Изабелла.

— Я помню, как её зовут. Знаешь, Эдан, иногда мне кажется, что она уже давно заслонила для тебя всё на свете, совершенно заполнила твою жизнь, вытеснив из неё всё остальное. Даже если наш мир погибнет, ты будешь счастлив, потому что есть она. Наверное, в глубине души ты мечтаешь уйти со своей прекрасной королевой в какой-нибудь лучший, более красивый и богатый мир…

— Я не оставлю тебя, Хенна, — тихо сказал Эдан. — Мы связаны ещё до рождения. Мы две стороны одного медальона, лежащего на ладони богини. Независимо от того, чего бы мы с тобой хотели, решить нашу судьбу может только она.

Илане показалось, что кто-то из близнецов шагнул к двери — скорее всего, Эдан, явно желающий прекратить этот разговор, и поспешила убраться подальше. Она не знала, что расстроило её больше — растущая неприязнь Хенны к Изабелле или её неверие в возможность раздобыть сверхмощную ракетную установку, способную разбивать гигантские астероиды — если, конечно, таковые действительно угрожают Айсхарану.

Блэквудская компания постоянно вела наблюдения за всеми соседями планеты, достаточно близкими к ней, чтобы повлиять на её судьбу.

— Пока ничего такого, что могло бы спровоцировать катастрофу планетного масштаба, мы не обнаружили, — сообщил спустя несколько дней Пит Уотсон. — Мы, конечно, ещё сто раз перепроверим наши расчёты и продолжим наблюдения, но, не думаю, что понадобится эвакуация всего населения. Разве что жителям северо-восточной равнины лучше будет на время перебраться куда-нибудь западнее, но это не проблема. Посёлков в зоне возможного бедствия мало. Такое впечатление, что самый крупный осколок уже упал — к северу от Нодхо. Остальные гораздо мельче. Такие не могут стать причиной сильных разрушений и уж тем более изменения климата.

— Вот и отлично! — обрадовался Гай.

Он хотел что-то добавить, но передумал. Наверное, хотел сказать, что, слава Богу, отпадает необходимость налаживать контакты с Военным ведомством Федерации, но промолчал, щадя самолюбие Джанни Моретти. Несмотря на все свои связи, всемогущим его дядя Рудольфио не был. В данный момент большая часть Совета Федерации поддерживала группу олигархов, негласно возглавляемую герцогиней Левенхольд. Эти люди были настолько тесно связаны с Военным ведомством, что практически составляли с ним единое целое.

Друзья Иланы теперь регулярно отправлялись на какую-нибудь из планет, входящих в Федерацию или имеющих с ней дипломатические отношения. Илану постоянно снабжали дисками с голографическими изображениями разных миров — чтобы она могла открывать туда врата. А некоторые наловчились открывать их сами — при помощи линдимина, разумеется.

Чаще всего теперь открывались врата между лесным посёлком и Гелиополем — небольшим курортным городком на Эдеме, куда Мартин Кейн переправил Еву и Люцифера. В Леброне стало неспокойно, а Мартин хотел, чтобы беременность Евы протекала в максимально благополучной обстановке. Находящийся в центре Федерации Эдем больше не считался таким райским местом, как прежде, но в маленьком городке Гелиополе царило относительное спокойствие. К тому же тут процентов восемьдесят недвижимости принадлежало клану Моретти. Джанни устроил Еву в клинику домашнего типа, которую финансировал лично он. Персонал там был надёжный, но Джанни на всякий случай раздобыл Еве и Мартину «альтернативные» документы. Так что в гелиопольской клинике Еву считали Мариолой Витт из Диких Миров, бежавшей из дома с любовником, саалмитским аристократом Амиром Хавьером, который теперь постоянно её тут навещал. Саалмитские аристократы ходили в головных уборах, скрывающих волосы, и полумасках из драгоценных камней. Этот маскировочный костюм был очень даже кстати — колоритная внешность Мартина слишком бросалась в глаза. Джанни Моретти немного обиделся, когда Мартин заговорил с ним о плате. Джанни любил делать друзьям щедрые подарки, но порой ему приходилось считаться с тем, что не все любят эти подарки принимать.

— Потом сочтёмся, — сказал он художнику. — Многие из моих родичей обожают старинное искусство живописного портрета, так что, когда всё утрясётся, двух-трёх заказчиков я тебе гарантирую.

Илана убеждала Мартина вообще перебраться в Гелиополь.

— Ты сейчас нужен Еве. Ты и так надолго оставил её одну…

— Ева всё понимает, — улыбнулся художник. — То, что сейчас происходит, касается всех. И одна она никогда не оставалась — в Леброне всегда было кому за ней присмотреть. Представляешь, она хотела поселиться здесь, со мной. Еле отговорил. В её положении лучше оставаться в привычной среде и пользоваться услугами той медицины, к которой она привыкла. Ну а я могу навещать её хоть каждый день. Слава Богу, мои скромные способности к магии и линдимин позволяют мне открывать врата, не отрывая от дел настоящих магов.

Однажды Мартин вернулся из Гелиополя в такой глубокой задумчивости, что все заподозрили неладное.

— Как дела у Евы? — поинтересовалась за ужином Изабелла.

— Нормально… Наконец-то стало ясно, кто у нас будет. Раньше ребёнок так лежал, что трудно было определить. А теперь он немного повернулся, и врачи сумели определить пол.

— Ну и? — Лилиана от нетерпения только что на стуле не подпрыгивала.

— Девочка, — Мартин улыбался, но вид у него был такой, словно какая-то мысль не давала ему покоя.

— Ну что ж, — пожала плечами Хенна. — Вы ещё молоды. Успеете и наследника родить.

— Вот это меня меньше всего волнует, — усмехнулся художник.

— Тогда что тебя волнует? — спросил Эдан. — Ты какой-то странный сегодня.

— А вдруг она будет на меня похожа? Если бы парень, то ещё ладно, а девочке всё же лучше посимпатичней быть.

— О да, — закатила глаза Лилиана. — Чтобы легче было мужа найти. Ну или влиятельного друга, которому не стыдно было бы появляться с ней на приёмах. Это ведь мужчин оценивают по способностям, а она должна быть прежде всего красотка, иначе не видать ей в жизни успеха…

— Да я не об этом, — досадливо отмахнулся Мартин.

— Шучу, — Лилиана примирительно улыбнулась. — Ты никогда не казался мне одним из тех, для кого важны все эти допотопные жизненные установки, так что странно слышать от тебя такое. Это во-первых. А во-вторых… Ума не приложу, почему ты считаешь себя некрасивым. Ты, конечно, не Аполлон, но и не Квазимодо.

— А родители, похожие на Аполлона и Афродиту, — ещё не гарантия того, что их отпрыск будет красавцем, — добавил Гай.

— Кто такие Аполлон и Афродита? — полюбопытствовал Эдан. — И этот… Квази…

— Квазимодо — уродливый горбун, — пояснил Гай. — Герой одной книги. А Аполлон и Артемида — боги древних эллинов, народа, который жил в нашем мире, на планете Земля. Прекраснейшие из богов… Кстати, распрекрасный Аполлон не осчастливил своей любовью ни одну женщину. Если вспомнить все связанные с ним легенды, хороших концов там не найти. Когда я в детстве читал мифы Древней Эллады, они большей частью производили на меня удручающее впечатление. А прекраснейшая из богинь Афродита была супругой бога-кузнеца Гефеста. Красотой он не блистал, зато был искусным мастером, который создавал прекраснейшие вещи. Эти супруги как бы олицетворяли собой красоту в двух её проявлениях. Как и вы с Евой.

— Это точно, — согласилась Лилиана. — Такой мастер, как наш Мартин, может произвести на свет только что-нибудь очень хорошее. А вообще… Смешение разных внешних типов даёт самые неожиданные и обычно непредсказуемые результаты. Бывает, мать с отцом очень красивы, а ребёнок не очень. А бывает наоборот.

— И в любом случае это не главное, — строго заметила Хенна.

— Верно, — кивнул Мартин. — Да я ведь не только об этом… Я вот думаю… Производишь человека на свет, наделяя его своими чертами и уже в какой-то мере определяя его судьбу. Он ведь не просит тебя об этом, а ты приводишь его в этот мир и не знаешь, будет ли твой ребёнок счастлив.

— Твой — будет, — спокойно сказала королева. — Потому что в этом мире его ждёт любящий отец. Твоя дочь ещё не родилась, а ты уже о ней беспокоишься. Ребёнок счастлив, когда его любят.

— Да уж, — вздохнула Лилиана. — У меня такого отца не было. Я его вообще не помню… И красоты у меня сроду не было, однако я счастлива.

Она посмотрела на сидящего рядом Томаса, и он ответил ей взглядом, от которого любая женщина почувствовала бы себя счастливейшим созданием во вселенной.

— Мама правду говорила, что иногда я веду себя, как круглый дурак, — смущённо улыбнулся Мартин.

— С молодыми отцами такое часто бывает, — авторитетно пробасил воевода Герен. — Всё думаешь, какой он родится, этот новый человек, в котором будет течь твоя кровь… И знаешь, что с его появлением твоя жизнь изменится навсегда. Появится новое звено в цепи твоего рода, и надо позаботиться о том, чтобы оно стало крепким.

По прогнозам врачей новое звено в цепи рода Кейнов обещало быть крепким. Мартин регулярно бывал на Эдеме, то и дело передавая Илане привет от Евы и Люцифера. Врачи не возражали против того, чтобы кот жил с ней в одной комнате. Они даже считали, что его присутствие действует на будущую мать благотворно.

Илана всё собиралась навестить Еву — очень уж она соскучилась по Люциферу (по Еве как-то не очень), но постоянно откладывала этот визит. Открывая врата другим чуть ли не каждый день, сама она посёлок покидала редко. Несмотря на лекарство Эдеры, она время от времени ощущала слабость и тошноту, поэтому предпочитала оставаться в том месте, где её плохое самочувствие, даже застав её врасплох, никому не создаст проблем.

Но в Германаре Илана всё же несколько раз побывала. Первым делом она отправилась в посёлок на западной окраине Гаммеля, чтобы предложить ютам перебраться в Айсхаран, в имение Сельхенвурдов. Посёлок оказался пуст. Илана знала, что своих могущественных соплеменников юты опасаются больше, чем людей и кого бы то ни было ещё. Наверняка, обитатели посёлка решили убраться подальше, дабы не сталкиваться с ютами, вступившими в сговор с Айслиндом и герцогиней Левенхольд. Уж они-то должны были догадаться, кто теперь занял королевские покои в обличье Изабеллы и Гая. Возможно, эти два юта-оборотня были не единственными оборотнями, поселившимися во дворце. Не исключено, что теперь весь город наводнён оборотнями, играющими на стороне Айслинда и герцогини. «В случае чего мы найдём, где спрятаться», — сказал однажды Илане Лоффи. Ей хотелось верить, что её друзья в безопасности, тем более, что посёлок выглядел так, как будто его покинули не в спешке, а спокойно, собрав все вещи.

В Гаммеле царило затишье. По городу по-прежнему разгуливали бледнолицые патрули в серебристых плащах, к которым горожане уже стали понемногу привыкать — улицы больше не выглядели такими пустынными. Космопорт открыли. Ледяных кораблей там теперь было больше, чем сверхсветовых звездолётов, но это уже тоже перестало удивлять германарцев. Люди ко всему привыкают. Илана думала, что не сегодня завтра в столицу войдут войска под предводительством лже-Таддеуша в роли принца-спасителя, но ничего такого не произошло. Зато по Германару стремительно распространялся слух, что законный наследник короля Георга Августа похищен врагами, потому и не может освободить страну от узурпаторов. Впрочем, жителей Гаммеля эти слухи волновали явно меньше, чем рассчитывали те, кто их распространял. Поскольку банковские счета граждан были по-прежнему заморожены, людей куда больше занимала проблема — как раздобыть деньги. И если улицы Гаммеля теперь не были такими оживлёнными, как раньше, то блошиные рынки на окраинах быстро разрастались. Люди потихоньку распродавали не особенно нужные вещи или обменивали их на товары, в которых нуждались. Состоятельные горожане, всегда располагающие достаточным количеством наличных, по блошиным рынкам не ходили, но продукты теперь покупали в дешёвых магазинах. Во-первых, экономили — мало ли насколько затянется кризис, во-вторых, предпочитали, чтобы их благополучие не особенно бросалось в глаза — в городе участились кражи. По улицам постоянно ходили небольшие процессии ортодоксального братства, призывающие соотечественников к смирению и терпению. Соотечественники обращали на них внимание не больше, чем на назойливо жужжащих осенних мух. Жители Гаммеля казались Илане не испуганными, а скорее усталыми. Создавалось впечатление, что им уже всё равно — люди ими правят или демоны, узурпатор или законный король. Лишь бы прокормиться и лишь бы всё было тихо.

— По-моему, ваших граждан и не надо призывать к смирению, — заметил побывавший в Гаммеле Хай-Вер. — У нас бы уже давно вышли на улицы с требованием к правительству — либо получше разъясните ситуацию, либо отправляйтесь в отставку. В таких случаях создаётся временное правительство. Каждый округ выдвигает своих вождей, а уж войдут ли они в состав нового кабинета, зависит от того, как они себя зарекомендуют в период смуты. Доверия народа заслуживают прежде всего те, кто находит самый безболезненный выход из кризиса.

— Самый безболезненный — это какой? — спросил Гай.

— Самый мирный.

Это был один из ежедневных «военных советов» в небольшой гостиной на верхнем этаже.

— Странно, — удивилась Лилиана. — В мире, где придаётся такое значение хорошему владению оружием и где им владеют практически все, так не любят воевать.

— Мой народ уже достаточно навоевался. Благодаря дахарам мы были на грани вымирания. С тех пор мы уяснили две вещи: мы больше не хотим воевать, а чтобы защититься от любителей войн, всегда должны быть готовы дать отпор, а значит хорошо натренированны и вооружены. Поэтому мы так любим военные состязания.

— И войны на чужой территории, — усмехнулась Хенна. — Из ваших разговоров я поняла, что среди гаттанов много наёмников, которые за хорошую плату служат в разных мирах Федерации.

— Наши наёмники действительно ценятся и получают высокую плату, — спокойно сказал Хай-Вер. — Но в захватнических войнах гаттаны не участвуют — под страхом вечного изгнания с родной планеты.

— Ну, есть ведь те, кто предпочитает родной планете миры получше, побогаче. Вы же видели гаттанов в армии герцогини в Блэквуде.

— Всякие есть, — согласился гаттан без тени раздражения. — Думаю, миров, которые бы состояли из одних праведников, не существует.

— А религия у вас есть? — спросил Эдан, явно желая сменить тему.

— Есть.

— И кто ваши боги?

— Апедемах и Саахмет.

— Они похожи на вас?

— Разумеется. Говорят, что когда-то очень давно божественные супруги Апедемах и Саахмет посетили Землю, и альфа-гуманоиды, жившие в долине реки Уасет, стали почитать их наравне со своими богами. Там до сих пор остались храмы Апедемаху и Саахмет.

— Я их видела, — улыбнулась Изабелла. — Я была в Египте. В древности там молились этим львиноголовым богам. Их называли Апедемак и Сохмет… Или Хатор-Сохмет.

— Сейчас их чаще изображают в виде солнечных дисков. Нашу планету освещают два солнца — красное и жёлтое. Большое, красное — Апедемах, поменьше, жёлтое — Саахмет.

— И от которого больше света? — поинтересовалась Хенна. — От жёлтого?

— Конечно. Оно почти такое же, как ваше. И находится в небе дольше, чем красное. Примерно треть года они около двух стандартных часов светят одновременно, а большую часть года — едва заходит одно, как восходит другое.

— А что вы считаете ночью? Наверное, время, когда светит красное солнце?

— Так считают альфа-гуманоиды, которые живут на нашей планете. Людям удобней делить сутки на день и ночь, и они предпочитают отдыхать в более тёмное время суток. Для нас, гаттанов, это в общем-то не принципиально, но я в последнее годы почти постоянно живу среди людей, так что привык к вашему режиму.

— А почему ты в последние годы живёшь среди людей?

Эдан послал сестре выразительный взгляд — его явно коробил тон допроса, которым она разговаривала с Хай-Вером. Гаттан же оставался невозмутимым.

— По долгу службы.

— Говорят, тебя похитили на Майдаре. Извини за любопытство, но ты там, случайно, не наёмником был?

— Нет.

— А кем?

— Я офицер разведывательного подразделения, которое подчиняется только правительству Гатта-Наары. При всём моём уважении к тебе, Хенна, рассказывать о своих служебных делах что-то ещё я не вправе. Могу лишь с чистой совестью тебя заверить, что ни правительство Гатта-Наары, ни я лично ничего против Айсхарана не затеваем.

По лицу Эдана было видно, что он лихорадочно соображает, куда бы повернуть разговор, чтобы опять не выйти на какую-нибудь скользкую тему, но Хенна избавила его от этой нелёгкой задачи.

— Пойду распоряжусь насчёт ужина, — сказала она.

Илане казалось, что едва хозяйка поместья покинула комнату, даже огонь в камине повеселел и разгорелся ярче. Хенна изо дня в день становилась всё более раздражительной, а её брат изо всех сил старался разогнать тучи, которые она нагоняла по каждому поводу и без повода. Томас считал, что одной из причин раздражительности Хенны является красавчик Джанни, и чем больше он ей нравится, тем больше она злится.

— Она сроду не признается, что её к нему тянет, даже самой себе. Любовь к чужаку противоречит её представлениям о долге перед семьёй и перед отечеством.

— Господи, какая глупость, — вздохнула Лилиана. — Она бы хоть попробовала проанализировать, в чём тут противоречие.

— Есть люди, которые просто боятся быть счастливыми, — сказал Мартин.

— Вот этого я уж совсем не понимаю, — решительно заявила Лилиана.

— За всё хорошее приходится платить. Нельзя получить что-то действительно стоящее, ничем не поступившись. Надо иметь смелость что-то изменить в своей жизни, в самом себе. Куда проще всё переть и переть по накатанной дороге, защищаясь, как бронёй, всеми этими рассуждениями о долге.

— Кстати, о броне! — встрепенулась Илана. — Я всем сделала?

— Всем, — ворчливо ответил Мартин. — Лучше о своей собственной броне подумай. И вообще побольше отдыхай — уже на призрак похожа стала.

— Я всю жизнь на него похожа, — отшутилась Илана, — Истинные дети Адама и Евы постоянно мне об этом говорят.

«Лучше бы уж моё взросление протекало, как у дочерей Евы, — подумала она. — Когда хоть всё это кончится?»

Теперь все, кто отправлялся через врата «в командировку», надевал под одежду тонкую броню из ткани, пропитанной магическим льдом. Себе Илана сделала такую же поддёвку, и однажды убедилась, что не зря. Она так и не поняла, случайное это было нападение или её выследили. Во второе верилось с трудом — отправляясь в Гаммель, Илана всегда с особым тщанием продумывала маскировку. В тот день она решила навестить свою бывшую наставницу. Джеральдины Вустер дома не оказалось. Илану успокоило то, что квартира выглядит отнюдь не запущенно, а в холодильнике есть продукты, причём, судя по датам на упаковках, свежие. Ей бы следовало вернуться в Айсхаран через зеркало в ванной Джеральдины, но очень уж хотелось пройтись по улицам Гаммеля. Илана постоянно ловила себя на том, что скучает по этому городу. К тому же не мешало проверить, изменилась ли обстановка.

На первый взгляд ничего не изменилось: нечастые прохожие, поспешно уступающие дорогу «серебряным плащам», из транспорта сплошь такси да полицейские машины, на информаторах портреты Изабеллы и Гая. И никаких намёков ни на появление в столице «законного» правителя, ни хотя бы на ожидание его появления. Зато на изгороди какого-то маленького сквера Илана увидела листовку, в которой говорилось, что в королевском дворце поселились оборотни. «Не верь глазам своим! — призывал автор. — Видимое обычным зрением редко отражает суть».

Девочка сорвала листовку, сунула её в карман и свернула в переулок, ведущий к торговому центру «Звездопад». Это было одно из самых бойких мест Гаммеля, изобилующее всякого рода информацией — и в бумажном, и в голографическом виде. Вот тут-то на неё и напали. Долговязый тип в полумаске ударил её ножом в спину, а когда почувствовал, что клинок наткнулся на непреодолимую преграду, растерялся. Илана выхватила у парня нож, и тот, сообразив, что противник гораздо сильнее, чем кажется с виду, умчался быстрее лани. Илана сочла за благо тут же вернуться в Айсхаран. Скорее всего, это было обычное разбойное нападение, но мало ли… Впрочем, её гораздо больше волновала ситуация вокруг германарского трона.

— Похищение Таддеуша нарушило планы Айслинда, но на герцогиню, похоже, особого впечатления не произвело, — сказал Джанни, вернувшись из очередной прогулки на Майдар. — Внучатый племянник всего лишь одна из пешек в её игре, и явно не самая ценная.

— Значит, Айслинд всё же не решился заменить своего любимца двойником-ютом, — задумчиво произнесла Хенна.

— Айслинд не дурак. Он понял, в какую может угодить ловушку. Он же знает, что оборотня можно разоблачить. Если разоблачат ютов, которые сейчас изображают Изабеллу и Гая, не так-то просто доказать, что этих оборотней использовали сторонники Таддеуша. А вот если разоблачат юта, исполняющего роль Таддеуша… В общем, сами понимаете. Того, кого хочешь объявить законным правителем, лучше преподнести народу в натуральном виде. Айслинд решил не рисковать. Наверняка он сразу связался с герцогиней, чтобы вместе с ней обдумать дальнейший план действий. Дядя пообщался с этой змеёй — на безопасном расстоянии — и намекнул, что судьба её внучатого племянника зависит от её готовности пойти на уступки. Но она такой готовности не продемонстрировала.

Джанни сделал паузу, чтобы сделать глоток ласмы, и Илане на мгновение показалось, будто он о чём-то умолчал.

— Не так-то уж он ей и дорог, этот Тэд, — продолжал Моретти. — И всё равно хорошо, что он у нас. Если бы он появился в Гаммеле, «узурпаторы» были бы с позором изгнаны, а в стране бы сразу начались приятные для граждан перемены. Глядишь, его бы и впрямь сочли добрым королём-освободителем. И привыкли бы таковым считать. Вот и доказывай тогда народу, что он обманщик и пешка в преступной игре. То есть доказать-то можно, но уже потруднее будет.

— Это точно, — согласился Томас. — Большинство людей судят о правителе по переменам в своей судьбе, и непросто открыть им глаза на того, с чьим появлением им стало лучше.

— Кстати, как себя чувствует наш честолюбивый юный граф? — поинтересовался Джанни.

— Пока честолюбия у него не поубавилось, — усмехнулась королева. — По-прежнему считает свою бабку первой леди во вселенной и надеется, что скоро она всех заставит плясать под свою дудку.

— Ну что ж, пусть надеется, если это помогает ему сохранять душевное равновесие. Он всё равно никогда не въедет в Гаммель на белом коне. Трон достанется законному наследнику, а пока идёт подготовка почвы.

— И это одно из удобрений? — Илана протянула Джанни листовку, сорванную с ограды парка.

— Верно. Пока мы делаем их такими… неброскими и клеим среди самых невинных объявлений — власти их так попозже заметят. Ну а народ всё замечает. И ещё дяде удалось встретиться кое с кем из Совета Федерации. С кем — не знаю, встреча была тайной, и этот человек вообще не хочет засвечиваться. Он обещал организовать комиссию независимых экспертов, которые нелегально изучат обстановку в Германаре и ещё кое-где. Здесь им тоже необходимо побывать…

— Ещё не хватало! — взорвалась Хенна. — Раньше чужаки бывали здесь тайком, а теперь уже намерены явиться сюда в открытую! Если так пойдёт, то через месяц наш мир будет завоёван чужеземцами…

— Это сейчас он, можно сказать, завоёван, — перебил сестру Эдан. — И своими, и чужими подлецами. Независимым экспертам всего лишь надо убедиться, что мы не придумали историю о заговоре олигархов Геи и магов Айсханана, что мы не насочиняли сказок о ледяных демонах, которых здешние колдуны делают из тех, кого похищают в разных мирах с благословения власть имущих.

— Это не вооружённое вторжение, Хенна, — мягко сказал Джанни. — Эти люди вообще не имеют права являться в тот или иной мир с оружием, и защиту им обеспечивают хозяева. Думаю, ты не против, если охранять их будут дружинники Сельхенвурдов.

— Кстати, на независимых экспертах уже настаивают и власти Авалона, — добавил Томас. — Не исключено, что одна из лабораторий аханаров находится в окрестностях Камелота. Недавно жители восточной окраины были напуганы какими-то странными существами, которые решили поохотиться на пастбище одного фермера. Может, у наших колдунов очередная утечка? А может, и нет. Авалон — открытый мир, там кого только ни бывает. Но в любом случае власти Авалона и ещё нескольких планет заинтересовались нашей информацией. А уж у меня дома-то как заинтересовались! Отец сказал: «Ни минуты не сомневался, что ты опять влипнешь в какую-нибудь историю». Но смотрел на меня не так, как раньше, когда я во что-нибудь влипал. По-моему, ему приятно, что на сей раз я участвую в серьёзном мероприятии. Он обещал подключить кое-какие свои связи. Моя семья имеет некоторое влияние в Федерации, тем более что, помимо титула, у нас есть деньги.

— И ещё… Я очень рад, что родителям понравилась Лилиана, — добавил молодой рыцарь, немного помолчав. — Они поняли, что у нас всё серьёзно, если я привёл свою девушку в их дом. Я боялся, что мама начнёт расспрашивать её о семье, о родословной… А она лишь спросила, как Лилиана терпит такого шалопая.

— У тебя замечательные родители, — серьёзно сказала Лилиана.

— Я знаю. Хотя, как выяснилось, я не очень-то хорошо их знал.

На следующий день вернулся с Гатта-Наары Хайвер и тоже принёс добрые вести. На его родине уже давно заинтересовались исчезновением соотечественников, а также тем, что следы пропавших теряются как правило на Майдаре. Хай-Вер сообщил Совету Вождей о тайном договоре колдунов с майдарскими олигархами, согласно которому колдунам разрешалось охотиться на территории Майдара на всех, не относящихся к классу альфа-гуманоидов. После этого правительство Гатта-Наары настояло на том, чтобы в комиссию независимых экспертов включили их соотечественника.

Когда прибыла комиссия, все были приятно удивлены, увидев среди экспертов танкайца.

— Дядя умеет убеждать людей, — сказал Джанни не без гордости. — И не только людей. Танкайское правительство решило, что нашу кампанию уже поддерживают достаточно крупные фигуры, а посему можно к нам присоединиться.

Экспертов разместили в том же доме, что и блэквудскую компанию. На экскурсии по Айсхарану их водили через врата. Показали им ныне пустующие колдовские лаборатории и гормов, которые жили при святилище. Эксперт с планеты Рахмалока тут же узнал в одном из гормов мальчика из своего родного селения, пропавшего в прошлом году. На Рахмалоке не было городов. Её жители предпочитали строить небольшие комфортабельные посёлки, перемежающиеся с лесными зонами. Этот мир считался самым экологически чистым из всех цивилизованных миров и самым замкнутым. Рахманы, как называли себя жители Рахмалоки, возвели свою обособленность едва ли не в культ. Внешнюю политику они проводили мирную, но так боялись чужеземной заразы, что всячески ограничивали количество не только эмигрантов, но и туристов, желающих посетить их планету. Впрочем, эта обособленность не спасла рахманов от вторжения айсхаранских магов.

— Поменьше надо от мира отгораживаться, — заметил Томас, когда никого из экспертов не было поблизости. — Чем больше хороших союзников, тем лучше.

— А я их прекрасно понимаю, — хмуро сказала Хенна. — Когда у тебя в доме чистота и порядок, не больно-то хочется, чтобы он превратился в проходной двор.

Томас воздержался от ответа. С Хенной сейчас вообще предпочитали не спорить. Обстановка в посёлке и так накалялась день ото дня. Хозяйка поместья пользовалась уважением даже тех, кто её не особенно любил, и её скрытая неприязнь к разношерстным чужеземцам, которые сейчас тут везде расхаживали и обо всём расспрашивали, постепенно передавалась другим. В основном, конечно, старикам, но кое-кто из взрослых настроил соответствующим образом и детей. Некоторые родители строго-настрого запретили своим отпрыскам посещать лабораторию на краю посёлка.

— Не понимаю, что происходит? — спросил однажды за ужином астроном Жан Ренье. — Вчера один малец поинтересовался у меня, правда ли, что скоро Айсхаран займут чужеземцы и будут добывать тут вечный лёд? А мы тут якобы изучаем этот лёд, чтобы в нашем мире из него могли делать оружие. Кто вбивает им в головы всю эту чушь?

— Почему непременно кто-то вбивает им это в головы? — пожала плечами Хенна. — Дети наблюдательны. Они же видят, с каким рвением вы изучаете здешний лёд, растения, которые он изменил, и вообще всё, что его содержит. А особенно этот голубой лёд, который валится на нас с небес. Вы уже изучили все куски линдимина, какие есть в посёлке, у Эдеры, у этого отшельника Далау. Вы ищете линдимин в горах и везде, где он когда-либо падал… Зачем вам это?

— Этот голубой лёд — осколки погибшего мира, — сказал Пит Уотсон. — Планеты, погубленной магами Айсхарана, если верить вашим преданиям. Насколько я понял, ты им веришь.

— Ну и что с того?

Молодой физик не сразу сообразил, что сказать, но за него ответил Мартин Кейн:

— А то, что между вашей планетой и той, погибшей, существует роковая связь.

— Значит, вы изучаете всё это исключительно ради нас? — не без иронии поинтересовалась Хенна. — Чтобы помочь нам избавиться от злого рока? А по-моему, у вас тут свой интерес имеется.

— Естественно, — невозмутимо согласился Пит. — Мы учёные, и у нас в руках оказалась материя, обладающая удивительными свойствами. Материя, которая, возможно, хранит загадку происхождения вселенной. Уверяю, что вам от наших исследований никакого вреда не будет.

— По-моему, всё это очень интересно, — мечтательно улыбнулся Эдан. — Я с детства ломал голову над тем, почему этот мир именно такой, какой он есть, из чего всё сотворено…

— Если бы Творец считал, что мы, люди, должны это знать, мы бы это знали, — нахмурилась Хенна. — У Высших свои дела, у нас, людей, свои, и когда мы лезем в чужие, то не имеем ничего, кроме лишних проблем.

— Дорогая Хенна, — улыбнулся Джанни, — если бы Творца сильно раздражало наше вмешательство в его дела, он бы уже давно уничтожил всех учёных. Ну а поскольку он их терпит, будь и ты к ним снисходительна. Тем более что нас действительно волнует судьба вашего прекрасного мира, которому грозит катастрофа.

Хенна слегка покраснела и ничего не ответила. Похоже, обращение «дорогая» вывело её из равновесия, только было непонятно, что она испытывает в большей степени — смущение или раздражение. Какой женщине неприятно, когда мужчина, который ей нравится, называет её «дорогая»? Но Хенна ни за что на свете не хотела признаться себе в том, что этот чужак ей нравится.

Илана чувствовала себя неважно и отправилась спать сразу после ужина. А ночью ей приснилась катастрофа. С неба летели огромные сверкающие голубые камни. Они с оглушительным треском сшибали горные вершины и вековые деревья, рушили посёлки, падая на равнины, взметали столько снежной пыли, что всё вокруг тонуло в белом тумане. Небесные снаряды проламывали лёд, и из трещин фонтанами выплёскивалась вода, которая тут же застывала на морозе, превращаясь в причудливые серебристые деревья и кусты. Казалось, что подо льдом столько лет спало не давно замёрзшее море, а некий заколдованный лес, который теперь пробудился к жизни. Впрочем, Илана знала, что жизни тут не будет. Удары огромных небесных тел, сотрясая тело планеты, несли ей неминуемую гибель…

Проснувшись с тяжёлой головой и чувством тошноты, Илана сжевала сразу две порции лекарства Эдеры, наспех умылась и отправилась в лабораторию. Как она и ожидала, Пит Уотсон уже был там — он всегда вставал раньше всех. Илана поздоровалась и, не дождавшись ответа, спросила:

— Вы проверили свои расчёты? Когда и где упадут эти чёртовы осколки?

— Проверили. Наш первоначальный прогноз подтверждается. Та мелочь, которая скоро свалится на северо-востоке, никаких разрушений не учинит. Ты чего с утра такая вздёрнутая? Кошмар приснился?

— Ещё какой, — усмехнулась Илана, наливая себе холодного кофе, которое осталось в лаборатории со вчерашнего дня. — Наверное, я просто слишком много об этом думаю, вот и снятся катастрофы. Но это уже мои проблемы, которые к современной астрофизике никакого отношения не имеют.

— Как сказать… Лично я не считаю, что вещие сны и предчувствия — всего лишь выдумки любителей оккультизма. К тому же ты не истеричная барышня, которая паникует по пустякам. Что тебя беспокоит, Илана?

— Ты уверен, что этому миру не грозит катастрофа?

— Как астрофизик могу тебя заверить: те космические бродяги, которые есть в данной солнечной системе и поблизости, способны лишь на мелкое хулиганство. Но у меня такое чувство, что здесь может произойти всё, что угодно. Этот мир живёт по своим законам, и он настолько полон загадок, что я просто в растерянности. Взять, к примеру, тот погибший мирок, который сейчас периодически бомбардирует Айсхаран своими осколками. Непонятно, куда делась часть его массы, составляющая примерно его треть. Видишь ли, нам удалось вычислить его приблизительную массу…

— Ничего себе! Я и не думала, что такое возможно.

— Мы основываемся не только на своих наблюдениях, но и на тех сведениях, которые собрал Армилар. Спасибо Эдере, что перевела почти всё. Сейчас она бьётся над последними страницами, где вроде бы про какое-то пророчество говорится, но лично мне это уже неинтересно. Может, я, конечно, не прав, но, по-моему, большинство этих древних пророчеств можно истолковать как угодно, а люди, приняв всё это за чистую монету, могут повести себя как раз неправильно. Лучше уж полагаться на здравый смысл и анализ конкретной ситуации. Главная ценность записей Армилара в другом. Это же целый учебник астрономии, история изучения планет здешней солнечной системы и её ближайшего окружения. Армилар — настоящий гений. Лучше всего ему удались схемы, и понять их на удивление легко. Он разработал потрясающую систему символов, которую сумеет прочесть любой более или менее толковый астроном, даже не владеющий древним языком Айсхарана. Где-то три с половиной тысячи лет назад погибли четыре маленькие планеты, которые вращались вокруг своего маленького белого солнышка, которое в свою очередь вращалось вокруг здешнего солнца. Одна из этих планет была обитаема и по условиям жизни мало отличалась от Айсхарана. А погибло это семейство при весьма загадочных обстоятельствах. Там что-то такое произошло, что материя вдруг стала стремительно возвращаться к своему первоначальному состоянию — к тому, какой она была до возникновения солнца и планет. Вернее, до их окончательного формирования. Но она не совсем такой стала, а с изрядной примесью так называемого магического льда. Все осколки того мира, которые здесь называют линдимином, содержат магический лёд.

— Опыты по трансформации материи… — Илана поёжилась, чувствуя, как её давняя смутная догадка приобретает вид вполне доказуемой гипотезы. — Выходит, это всё-таки можно — превратить целый мир в кусок льда.

— Почему бы и нет, если есть оружие, способное целый мир разнести на атомы?

— Эдера рассказывала мне о весьма необычных образцах линдимина. В них якобы были остатки растений, камня, металл, что-то ещё.

— Да? Любопытно… — Пит на минуту задумался. — Нам такие образцы не попадались.

Блэквудцы периодически ходили в горы — через те самые врата, которые когда-то случайно обнаружил Гай. К северу от дворца Айслинда линдимина было больше всего — более тысячи лет назад там упал довольно крупный осколок, разбившийся при ударе о скалы на множество мелких. Впоследствии снежные бури разнесли их по всему северному хребту, и нет-нет да находились смельчаки, которые отправлялись в горы на поиски звёздного льда. А поскольку горы там были крутые, назад возвращались далеко не все. У блэквудцев было хорошее альпинистское снаряжение, да они и не рисковали понапрасну. Благо, у них была карта падения осколков, которую Пит сделал, основываясь на своих исследованиях и сведений, оставленных Армиларом.

— Образцов мы нашли немного, но кое-какие выводы сделать можно. Похоже, в некоторых осколках линдимина действительно содержатся крупицы первовещества. Смесь льда и первовещества — представляешь? И неудивительно, что куски линдимина обладают разной магической силой. Представь себе, что гибнущий мир превратился в некую смесь магического льда и вещества вроде того, которое было в той части галактики в глубокой древности, когда там формировались эти четыре планеты и солнце. Но смесь получилась неоднородная по соотношению в ней льда и этого вторичного первовещества, если можно так выразиться, да и это условное первовещество тоже было неоднородно. Наибольшей магической силой обладают те осколки, в которых содержится звёздное вещество — то есть то, из которого состояло солнце. А таких образцов на территории Айсхарана меньше всего, хотя основная масса материи погибшего мира уже попадала сюда в виде осколков. Ведь их падение повторялось через каждые пятьсот восемьдесят лет. По-видимому, сначала погибший мир представлял собой что-то вроде кипящего варева, которое потом застыло. Возможно, сразу образовалось несколько кусков, а возможно, монолит впоследствии раскололся… Трудно сказать. В дальнейшем эти осколки могли дробиться на более мелкие, сталкиваясь с другими телами, — ведь всё это двигалось по орбите вокруг здешнего солнца. И жалкие остатки этого движутся до сих пор. Любопытно то, что остаться должно было гораздо больше. Такое впечатление, что часть всего этого «варева», содержащая главным образом звёздное вещество, таинственным образом исчезла из этого мира. Может, конечно, она покоится где-то на дне замёрзшего моря, но скорее всего её здесь больше нет. В записях Армилара говорится о том, что Снежная Дева спасла Айсхаран от неминуемой гибели, когда на западные леса едва не рухнул огромный небесный осколок. Вот этот…

Пит порылся среди завалов на своём столе и положил перед Иланой большой пожелтевший от времени плотный лист. На нём был изображён рисунок, сильно напоминающий одну из древних астрологических карт, которые собирала Лидия Мортенсон. Впрочем, эта карта была астрономическая, просто здешние астрономы очень любили образную символику. Каждое небесное тело не только имело облик человека или зверя, но и обладало своим характером.

— Взгляни-ка на эту симпатичную кису, которая гонит перед собой эдакое сияющее голубое солнышко.

Илана и так уже заметила эту фигуру — созвездие в виде кота, как будто бы играющего шаром, на котором сохранились остатки голубой краски. От шара чёткими штрихами расходились лучи.

— Судя по записям Армилара, это было очень крупное и достаточно ярко тело, за траекторией движения которого внимательно следил некий Наир. Это тело должно было свалиться на западе, оставив огромную воронку и сведя планету с орбиты. Скоре всего, такой сильный толчок здорово отбросил бы её к солнцу, и она бы попросту сгорела. Однако этого не случилось. Такое впечатление, что милый звёздный котик своей лапкой закинул этот шар в какое-то иное измерение. Правда, Наир, а вслед за ним и Армилар считают, что это богиня Ана, которую ещё называют Снежной Девой, отвела от Айсхарана беду. В небесах было яркое сияние, стоял грохот, и вроде бы даже земля содрогнулась, но осколок так и не упал… Что с тобой, Илана? Ты уже что-то обо всём об этом знаешь?

— Ты не засмеёшь меня, если я скажу, что видела во сне звёздного кота, который играл голубым шаром? В ту ночь, когда над Танхаем пролетело неизвестное голубое тело.

— Никогда не смеюсь над могущественными магами. Не хочу превратиться в ледяную фигуру и растаять.

— Знаешь, Пит, у меня такое чувство, что над Танхаем тогда именно этот осколок и пролетел…

— И ты почувствовала его приближение к планете, поскольку это было вещество из твоего мира. Отсюда. Вполне логично. И в общем-то ничего удивительного, что он оказался в другом мире. Линдимин — вещество, способное проделывать дыры в иные измерения. Недаром с его помощью открывают врата.

— Интересно, где он сейчас, этот осколок.

— Действительно интересно, — согласился Пит. — Вся информация о нём тут же попала в категорию сверхсекретной. Последний раз его наблюдали в окрестностях звезды Медея в созвездии Карион. Больше никто из астрономов Федерации его не видел. А судя по сведениям, которые удалось раздобыть Рудольфио Моретти, есть секретная лаборатория, финансируемая одной хорошо известной тебе дамой, где вовсю изучается некий таинственный голубой лёд. Причём, тамошние исследователи располагают весьма значительным количеством этого вещества.

— Ты думаешь, они могли завладеть этим голубым астероидом?

— Почему бы и нет?

— И где же они хранят глыбу, которая способна погубить целую планету, если свалится на неё?

— Она вполне может вращаться по орбите вокруг какой-нибудь планеты, луны или даже крупного астероида… Кстати, навалом исследовательских станций на астероидах.

— Но эта должна быть где-то далеко, скорее всего за пределами Федерации, и очень хорошо замаскирована.

— Для Военного ведомства это не проблема.

— Да, но наш голубой астероид — очень опасная игрушка. Это игрушка для звёздных котов, а не для людей, пусть даже и хороших учёных. Это магическая материя, способная путешествовать сквозь пространство и, возможно, даже сквозь время. И она непредсказуема. Если ей надоест вращаться по той орбите, исследовательская станция со всеми её обитателями может оказаться чёрт знает где…

— Если, конечно, станция находится прямо на нашем чудо-астероиде, а это необязательно. Вообще-то обычно космическое тело сходит с орбиты из-за какого-то толчка. Пятьсот восемьдесят лет назад произошло что-то такое, что заставило голубой астероид покинуть эту солнечную систему и вообще это измерение. Уж не знаю, кто дал ему такого хорошего пинка — богиня Ана или небесный кот…

— Вот именно, — усмехнулась Илана. — Богиня или небесный кот. Кто угодно, но только не простые смертные. Вот и сейчас… Если кто-то действительно завладел голубым астероидом, то это должен быть сильный маг.

— Колдунов в этой шайке хватает, — пожал плечами Пит.

— А знаешь, мне здесь нравится, — признался он, помолчав. — Айсхаран — удивительный мир, полный загадок… У меня, конечно, есть ощущение, что наука перед этими загадками бессильна, но я бы всё равно с удовольствием пожил тут подольше, понаблюдал бы за небом, поизучал местные породы.

— Живи себе и изучай. Кто тебя гонит?

— Да вроде бы никто, но… С тех пор как Хенна узнала, что никакой астероид на Айсхаран на свалится, а следовательно необходимость в нашем оружии и вообще в нашей помощи отпадает, она только и мечтает, чтобы мы поскорей отсюда убрались. Говорить-то она, конечно, ничего такого не говорит, но всё же ясно. Да она, по-моему, никогда на нашу помощь особо и не надеялась. Она убеждена, что спасти мир способны лишь его обитатели — его люди, его боги. А поскольку боги на людей этого мира явно разгневались, никакие чужаки тут не помогут, и их присутствие только ещё больше раздражает здешних богов.

— Да не богов оно раздражает, а Хенну. Постарайся не обращать на это внимание. Она не единственная хозяйка поместья, а её брату наше присутствие нравится. Он не зациклен на этом пресловутом славном прошлом, от которого уже давно никому ни холодно, ни жарко, и открыт для всего нового.

— Её брату всё трудней и трудней сохранять свой авторитет. Большинство старейшин на стороне Хенны. Теперь уже и на Изабеллу косо поглядывают. Насколько я понял, в Айсхаране нравы достаточно свободные и не принято лезть в чью-то личную жизнь, но Эдан связался с чужеземкой, а здесь не хотят, чтобы один из последних Сельхенвурдов покинул родину своих предков. В здешних краях процветание рода Сельхенвурдов всегда связывали с процветанием всей страны.

— Да он вроде и не собирается покидать свою родину.

— То есть ты думаешь, что наша королева останется здесь? У неё тоже есть долг перед страной, перед подданными… Правда, тут считают, что её уже не так всё это и волнует. Лишь бы быть с Эданом…

— Она думает не только о себе, но и о своём сыне, наследнике германарского престола!

— Конечно, думает. Чего ты сердишься? Давай хоть мы не будем ссориться. Хватит уже того, что Хенна с Эданом еле разговаривают, а Лилиана с Томасом не разговаривают вообще. И косых взглядов всё больше и больше…

— Господи! А у Лилианы-то с Томасом что случилось?

— Понятия не имею. Я ещё позавчера заметил, что они друг на друга дуются. Чёрт знает что такое! Хорошо, конечно, что мы с врагами пока в состоянии холодной войны, а не палим друг в друга, но почему эта холодная война на посёлок перекинулась? Если уж и между нами мира не будет…

В последнее время Илана действительно не видела прежде неразлучных Лилиану и Томаса вместе, но не придала этому значения. Её и так постоянно одолевали тревожные мысли, и к тому же периодически накатывали приступы слабости и тошноты.

— Ревность, — усмехнулся Гай, когда Илана спросила его, знает ли он что-нибудь о причинах размолвки между Лилианой и молодым рыцарем.

— Да? Здешние девушки с самого начала на него заглядываются, но я никогда не замечала, чтобы хоть одна из них заинтересовала его.

— Если бы дело было в девушках! Лилиана приревновала его к нашему с тобой другу детства. Видели, как Томас пару раз заходил к Таддеушу в комнату и довольно долго оставался там с ним наедине. Она, естественно, заподозрила, что он вернулся к прежним увлечениям. А он разозлился, что дама его сердца ему не доверяет. Недоверие — самое страшное оскорбление для рыцаря. По авалонским обычаям, если рыцарь решил порвать с женщиной, он посылает ей прощальный подарок с письмом, в котором всё объясняет. Хитрить, лгать, изворачиваться, скрывать свою связь с новой пассией — всё это низкие уловки, недостойные настоящего рыцаря.

— Вряд ли Лилиана знает все эти нюансы, она ж не на Авалоне выросла. Если Томас ни в чём перед ней не виноват, он мог бы с ней объясниться…

— Он считает ниже своего достоинства оправдываться. Она не должны была оскорблять его своим недоверием.

— Ну и какой же теперь выход?

— Не знаю… По-моему, мы просто все на взводе, устали от этой неопределённости и вообще от всего.

— А зачем он ходил к Таддеушу?

— Предлагал помощь, покровительство своей семьи. Гилленсхаали имеют вес в Федерации, и такое покровительство было бы на пользу остаткам семьи Бельски, которая в последнее время изрядно подмочила свою репутацию. Таддеуш несовершеннолетний, но уже так запутался во всех этих интригах, что в случае поражения ему не выйти сухим из воды. Томас предложил Тэду отправиться с ним на Эдем и пожить там в одном из особняков Гилленсхаалей. Пока всё не утрясётся. А потом он мог бы вообще перебраться туда со своей матерью. Родственники Томаса нашли бы ей прекрасных врачей, помогли бы им приобрести на выгодных условиях собственность… В общем, наш рыцарь просто захотел помочь подростку, по глупости увязшему в дерьме.

— Ну и?

— Тэд не хочет выбираться из дерьма. Похоже, оно до сих пор кажется ему шоколадом. Томас говорит, что сначала он вроде бы задумался, но во время второго разговора вёл себя так высокомерно и по-хамски, что Томасу захотелось хорошенько надрать ему задницу. Его удержало только то, что Таддеуш тут пленник.

— Ну и чёрт с ним. Скоро эксперты доложат Коллегии о проверках здесь, в Германаре и ещё в нескольких мирах, где обнаружены следы деятельности шайки Айслинда. Герцогиня найдёт способ выйти сухой из воды, но надеюсь, мы всё же добьёмся решения проверить лже-королеву и лже-принца Германара на подлинность. Этой проверки они, естественно, не пройдут, и существование заговора против законных правителей Германара будет доказано. Вы с матерью будете восстановлены в правах и сможете вернуться в Гаммель.

— Надеюсь, так всё и будет, — сказал Гай без особой радости в голосе. — Бардак, который там устроили, быстро на разгребёшь, но вернуть себе права на престол — уже немало… Илана, а ты вернёшься с нами в Германар? Или ты хочешь остаться в своём мире?

— Тот мир настолько же мой, насколько и этот. И даже больше, чем этот, — ведь мои мать и отец родом оттуда, и почти все друзья. Мои здешние предки очень дальние, и с этим миром меня связывает меньшее, но пока я не могу отсюда уйти. Совсем — не могу. Над этим миром нависло что-то страшное… Да, астероид не свалится, я знаю. Но я чувствую — тут что-то случится.

— Если честно, я не горю желанием возвращаться, — признался Гай. — Этот мир уже стал моим. Я попал сюда при очень плохих обстоятельствах, здесь вообще было много плохого… Жизнь во лжи, потом в страхе. Айсхаран закалил меня. Я привык к опасности, привык жить в состоянии войны, и мир Германара со всем его комфортом кажется мне теперь чем-то далёким и странным.

— При всём комфорте настоящего благополучия нет и там.

— Я знаю. Наш с матерью долг вернуться и навести там порядок. Знаешь… Мы с ней никогда не говорили об этом, мы вообще избегаем разговоров на эту тему, но, думаю, если б не королевский долг, она бы тоже предпочла остаться здесь.

— Из-за Эдана?

— Да.

— Скажи, Гай, а ты не чувствуешь ревности? Вы столько лет были в разлуке, а едва нашли друг друга, как между вами кто-то встал…

— Эдан не вставал между нами.

— Да, но он так или иначе отнимает её у тебя. Они постоянно ищут возможности побыть вместе… Извини, наверное, я говорю глупости. Просто я помню, как бесилась, когда у Мартина появилась Ева. Конечно, я была тогда младше…

— И всё же смирилась с её существованием, — улыбнулся принц. — Ты поняла, что эта женщина сделала его счастливей. Моя мать никогда не была по-настоящему счастлива. Она не могла остаться с человеком, которого любила, а муж, который её искренне любил, не мог заменить ей того человека. Я тоже не мог, я лишь постоянно напоминал ей о нём. Потом она винила себя в том, что навлекла на меня беду. Она считала, что стала причиной некоего злого рока, который обрушился на меня как на плод греха… Она столько лет страдала, виня себя в том, в чём не была виновата. Она имеет право на счастье. Все мы имеем право… Как можно обвинять человека в том, что он любит кого-то не того? Откуда нам вообще знать, где встретишь свою любовь? Иногда для того, чтобы встретить свою мечту, надо оказаться в другом измерении. Бывает, что она живёт в одном с тобой мире, но для того, чтобы увидеть её, ты должен заглянуть в какую-то иную даль, в иные пространства, времена…

Гай смутился и замолчал, а Илана поймала себя на том, что ждёт продолжения и в то же время боится, как бы принц не сказал сейчас всё, что хотел бы ей сказать. У неё было такое чувство, будто на неё надвигается волна, готовая захлестнуть её с головой. Если это случится, это будет чудесно, но… Наверное, это слишком чудесно. Это слишком большое чудо, к которому она ещё не готова, хоть уже и совершила множество чудес. Это самое большое чудо в её жизни, и она хотела бы насладиться предчувствием его. Она словно бы стояла на пороге сияющего храма, исполненная восторга и страха. Она всё равно туда войдёт, но, может, лучше не сейчас…

Похоже, Гай уловил этот страх. И не обиделся. Откуда в этом юном принце столько мудрости? Какой контраст с Таддеушем Бельски. А ведь они ровесники.

— Джанни снова отправился на Майдар? — спросил Гай.

— Да. Вместе с Хай-Вером. Дядя обещал устроить им встречу кое с кем из Совета Федерации. Заключение экспертов уже почти готово.

— Вот и отлично. Если всё пойдёт как надо, скоро мы получим приглашение на расширенное заседание Коллегии. Там-то и будет приниматься решение, устраивать оборотням проверку или нет. А также продолжать ли инспекции на других планетах Федерации.

— Даже странно, что так трудно добиться этой проверки.

— Таков закон, — пожал плечами Гай. — То есть закона насчёт оборотней нет, но Коллегия нашла в кодексе Федерации пункт, который можно применить в данном конкретном случае. Пункта о проверке, является ли особа, облечённая властью, оборотнем, сама понимаешь, нет, но есть положение о том, что её можно заставить пройти обследование с целью выяснения, способна ли данная особа при своём психическом и физическом состоянии управлять государством. Добиться, чтобы правитель прошёл такое обследование, трудно. Тут нужны веские доказательства, что его поведение далеко от нормы. Оборотни, которые сейчас правят в Германаре, наиздавали столько нелепых законов, что основания для обследования есть. Только вот обследование будет не совсем обычным. Айслинд и его шайка навыдумывали этих законов, чтобы дискредитировать Изабеллу Фабиани и её сына, а в результате подставили своих исполнителей. Самое забавное, что нам с мамой тоже придётся пройти эту проверку. А то мало ли? Обвиняем других в том, что они оборотни, а может, мы и сами такие, просто играем за другую команду.

— И как всё это будет проходить?

— Насколько я понял, нас четверых приведут в состояние слоу. Это сокращение от какого-то длинного, неудобопроизносимого термина со значением «замедленная жизнь». Слоу — что-то вроде глубокого сна. Все процессы в организме замедляются, ничего не хочется. В течение этих двух дней мы постоянно должны быть под наблюдением — чтобы комиссия могла видеть все происходящие с нами перемены, если, конечно, таковые будут происходить. У нас в этот период не будет никаких физиологических, да и вообще никаких потребностей. Да уж лучше и впрямь ничего не чувствовать во время такой проверки. Два дня в прозрачной капсуле, выставленной на всеобщее обозрение в большом зале! С нас же глаз не должны спускать. Ни на секунду! Если ты при этом в сознании, то можно с ума сойти.

— Надеюсь, вы будете одеты?

— Разумеется. Мы все будем в одинаковых балахонах. Если испытуемый является оборотнем, то никакая одежда не скроет произошедшие с ним перемены. Кстати, оборотня легче разоблачить, если он в бессознательном состоянии. Тогда он не способен контролировать процессы в своём организме. Вообще-то он и в сознании не сможет сохранять ложный облик до бесконечности, но искусный оборотень-маг способен сохранять его достаточно долго. В общем для чистоты эксперимента и в целях экономии времени нас всех введут в состояние слоу.

— И кто будет за вами наблюдать?

— Почти все члены Совета Федерации, независимые эксперты и ещё специально приглашённые наблюдатели из разных миров Федерации. Человек пятьдесят-то там будет, если не больше… То есть, конечно, не только человек. В общем, граждан Федерации.

— А ваши друзья там смогут присутствовать?

— Смотря какие друзья, — помолчав, ответил Гай. — Ты не сможешь. Все знают, что ты сильный маг, а значит есть подозрение, что ты сумеешь каким-то образом повлиять на происходящее.

— А насчёт остальных, кто будет присутствовать, точно известно, что они не владеют магией.

— Наверное. Вообще-то в данном случае никакой маг не сможет повлиять на результаты эксперимента. Это уж так, обычная перестраховка. Если испытуемый оборотень, то ближе к концу вторых стандартных суток всё равно изменится. Да не бойся, ничего там с нами не случится. Проведёшь эти два дня в шикарном отеле.

— А где будут проходить это расширенное заседание Коллегии и проверка?

— На Атене. Это астероид, который вращается вокруг Юпитера-2 — планеты, очень похожей на тот Юпитер, что приходится родичем старушке Земле. Такая же недоделанная звезда, только чуть побольше. Атенополис — весьма комфортабельное поселение под куполом. Чистейший воздух, экзотические парки, высококлассные отели… Это же место для переговоров и всяких там встреч на высшем уровне. Подолгу там живут только члены Совета, а постоянно только технический персонал. Ну и воинское подразделение — уж без этого никак нельзя.

Ночью Илану опять мучили кошмары. На замёрзшее море Айсхарана падали огромные голубоватые глыбы. Из трещин во льду выплёскивалась вода, которая застывала, превращаясь в ледяные деревья. Илана бродила среди них, пытаясь выйти к настоящему лесу, но прозрачные, звенящие на ветру деревья не кончались. Среди них появлялись такие же ледяные кусты и ледяная трава, протыкающая подошвы сапог. Динги и другие гормы играли круглыми прозрачными плодами, которые срывали с каких-то кустов. Они смеялись странным звенящим смехом и кидали друг другу прозрачные голубоватые шары. Потом появился Лодди и присоединился было к их игре, но вскоре насторожился и прислушался. Из ледяной чащи выбежал огромный серебристый волк, а вслед за ним появилась Ралиана. «Весь лес уже такой, — сказала она грустно. — Весь. И это продолжается». «Что продолжается?» — спросила Илана. И проснулась.

В это утро она впервые поймала на себе неприязненный взгляд. Как бы настороженно ни относились некоторые обитатели поместья к другим гостям, Илану здесь считали почти своей и к тому же были благодарны ей за ту магическую защиту, которой она окружила посёлок. Поэтому косой взгляд, который на неё бросила пожилая женщина, вытаскивая из колодца ведро, очень удивил Илану.

— Появилось мнение, что ты едва ли не главная причина бед, которые могут обрушиться на Айсхаран, — сказала ей после завтрака Изабелла.

— Что за чушь?!

— В прошлый раз Джанни был на Майдаре с воеводой Фарном, и тот присутствовал при разговоре Джанни с дядей. Межгалакт он знает хорошо. После возвращения он рассказал некоторым о том, что Джанни от нас скрыл.

— Скрыл? Зря он это сделал — мы же знаем, что здешние жители должны нам доверять… И что же он такое скрыл?

— Да в общем-то ничего особенного. Он обязан делиться со всеми информацией, а не домыслами и намёками. Наша дорогая любвеобильная герцогиня намекнула Рудольфио Моретти, что в этом мире только одному существу дозволено если и не ставить ей условия, то хотя бы пытаться это делать. Если она и согласится пойти на какие-то уступки, то это зависит только от Снежной Принцессы. Наверное, Рудольфио не стоило говорить об этом в присутствии Фарна, но он же был уверен, что наши айсхаранские друзья — благородные люди, которые не позволят себе решать какую бы то ни было проблему за счёт чести и достоинства женщины. И уж тем более совсем юной девушки. В семействе Моретти на этот счёт весьма строгие принципы. Думаю, Фарн придерживается таких же принципов. Он просто рассказал об этом разговоре своим приятелям, а кое-кто из них своим жёнам… И вот уже некоторые кумушки завозмущались, что твоя несговорчивость ставит под угрозу и этот посёлок, и вообще весь этот мир. Мол если самой могущественной фигуре в заговоре нужна ты, то ты и должна с ней договариваться. Теперь тут боятся, что герцогиня весь Айсхаран по камешку разнесёт, лишь бы до тебя добраться.

— Надеюсь, эти дуры успокоятся, когда узнают, что я тоже отправлюсь на заседание Совета Федерации, где несомненно будет присутствовать герцогиня.

— Что-то мне страшно, — призналась королева. — Совет должен обеспечивать неприкосновенность всех участников таких заседаний, и раньше он это делал, а теперь… У меня такое чувство, что в последнее время всё перевернулось с ног на голову, не действуют никакие законы и правила, и доверять можно только самым близким друзьям.

— Да уж, — мрачно согласилась Илана. — Мы думали, что мы здесь среди друзей, но со временем у нас и тут появились недруги.

— Их можно понять. Они натерпелись и напуганы. Они уже столько лет живут, как изгои, и ждут, что на их мир обрушится катастрофа, а тут ещё сцепились могущественные колдуны и правители, которые сражаются за этот проклятый магический лёд, за власть, за влияние в межгалактическом сообществе и не в последнюю очередь за обладание тобой.

— Мы можем перебраться в другое место. Не хочется обременять людей, которые видят в нашем присутствии здесь угрозу для себя. И Джанни, и Томас могут предоставить нам достаточно безопасное жильё где-нибудь на Эдеме или на Вилмее. Но я не могу покинуть Айсхаран. Я должна разобраться, что тут происходит, что грозит этому миру… Я тут во многом должна разобраться, хотя до сих пор не знаю, в чём именно. Я могла бы ходить сюда через врата, но на это придётся тратить силы, а я сейчас не в лучшей форме.

— Поговорим об этом после заседания, — промолвила королева. — Оно уже скоро, и, надеюсь, оно решит хотя бы часть проблем.

Изабелла заметно погрустнела, и Илана знала, почему. Куда бы королеве ни пришлось отсюда уйти — в Германар, на Эдем или на Вилмею, Эдан останется здесь. Они смогут видеться, время от времени пользуясь магическими вратами, но этого ей было недостаточно. Ему тоже — судя по тому, что он день ото дня становился всё мрачней и мрачней. Илана видела, как иногда на рассвете Эдан поднимается на сторожевую вышку и смотрит в небо — туда, где вскоре должна взойти Северная Звезда. Айслинд. Звезда королей и предвестница бедствий. На его красивом лице всё чаще и чаще появлялось выражение какой-то мрачной решимости. Эдан Сельхенвурд что-то для себя решил. Что — Илана не знала, но ей это не нравилось.

На следующий день Изабелла и Эдан отправились на верховую прогулку. Раньше вечера их не ждали, но они вернулись раньше.

— Взгляните, — сказал Эдан, положив на стол в общем зале оледенелую хвойную ветвь.

— Болотная ель, — пожала плечами Хенна. — Зачем ты принёс сюда эту ветку? Сейчас оттает, и будет лужа…

— Не оттает. Она переродилась. Это вечный лёд, сохранивший форму и цвет той ветви, которой он ещё недавно был. На Птичьем болоте вся роща такая, и даже мох ледяной. И лес к северу от болота тоже полностью переродился — все деревья и кусты ледяные, а ведь ещё несколько дней назад этого не было. Мы с Беллой там катались, и я подстрелил пару хохлаток. Больше там птиц нет.

— Лес Богини перерождается? — испуганно спросил кто-то из молодых дружинников.

— Он гибнет, — сухо ответила Хенна. — Богиня лишила нас своей милости.

— Это она тебе сказала? — поинтересовался Пит Уотсон.

— Айсхаран — не единственный мир, где гибнут леса, — продолжал молодой учёный, спокойно встретив гневный взгляд Хенны. — И гибнут они как правило по вине тех, кто в этом мире хозяйничает. Сдаётся мне, что у вас тут обычное экологическое бедствие… То есть, конечно, не совсем обычное, если учесть, что экологическое равновесие тут нарушили не хищные промышленники, которые гонятся за прибылями, а маги. Люди везде примерно одинаковы, независимо от того, во что они верят.

— Мы уже поняли, что в вашем мире особым уважением пользуется отсутствие какой-либо веры, — язвительно заметила Хенна. — Но это не даёт вам права демонстрировать неуважение к нашим богам.

— Неуважение? — искренне удивился Дэнни Браундер. — Да Пит всего лишь сказал, что ваши боги не имеют никакого отношения к гибели ваших лесов. Велико же твоё уважение к богине, госпожа, если ты полагаешь, будто она, рассердившись на людей, губит растения в собственном лесу!

— Ты всё понимаешь слишком прямо, — досадливо поморщилась Хенна.

Симпатичный юный астроном, по которому в посёлке вздыхала добрая половина девиц от тринадцати до двадцати, раздражал хозяйку больше всех других блэквудцев. Другие, по крайней мере, почти не вылезали из своей лаборатории, а этот успевал направо и налево флиртовать, попутно забивая девчонкам головы россказнями о соблазнах чужого мира.

— У всего происходящего есть причина, — пустился в рассуждения двадцатипятилетний химик Дэми Мендлес. Джанни в шутку называл его реинкарнацией Менделеева. — Найти её — значит наполовину решить проблему, но иногда поиски этой причины требует большого труда и длительного времени. Куда проще всё объяснить гневом богини.

— Вы очень умны, чужеземные мудрецы, — промолвил старейшина Роан. — Может, вы и поможете нам решить эту проблему?

— Попробуем, — Дэми взял ледяную ветвь и с полминуты внимательно её рассматривал. — Будет проще изучить это вещество, если привести его в жидкое состояние. Или хотя бы полужидкое. Судя по тому, что оно не тает в тепле, растопить его сумеет только Илана…

— Не позволяйте чужакам рассматривать творения богини под их магическими стёклами! — неожиданно выкрикнула Фаилла, пожилая многодетная мать, входящая в Совет старейшин. — Богиня гневается, когда посягают на её тайны! Их магия — чужая для нашего мира. Возможно, она нам враждебна. С тех пор, как здесь поселились чужаки, стало хуже! Ведь ещё недавно тот лес на болотах был нормальным!

— Может, ты ещё скажешь, уважаемая Фаилла, что он переродился из-за наших с Беллой прогулах в тех местах?

Эдан задал свой вопрос негромко, но его все услышали. И те, кто уже было открыл рот, дабы поддержать Фаиллу, сразу притихли, смущённые столь нетипичным для него холодным, язвительным тоном. Эдан Сельхенвурд злился очень редко, но когда он был зол, его боялись гораздо больше, чем строгой и властной Хенны. Илана видела, как узкая белая рука Изабеллы накрыла сильную руку Эдана, который тут же ответил своей возлюбленной лёгким, успокаивающим пожатием — не бойся, я знаю, где следует остановиться. Меньше всего на свете Изабелла хотела, чтобы Эдан ссорился из-за неё со своими родными и подданными, и он прекрасно это понимал.

— Что с тобой, Фаилла? — продолжал Эдан. — Я знаю тебя с детства, я играл с твоими сыновьями. Я помню, как твоя мать Лиа, да будет она счастлива в Садах Вечности, кормила меня сладостями, когда я тайком от родителей прибегал к ней на кухню… Я многих здесь знаю и люблю с детства. Что с вами? С каких это пор друзья и подданные Сельхенвурдов оскорбляют их гостей? Я не желаю, чтобы моих друзей называли здесь чужаками. Айслинд и его свора в этом мире не чужаки, но почти всё зло, которое тут сейчас творится, из-за них. Это они впустили в наш мир зло, открыли для него врата. Дело не в том, что они открыли врата в другие миры, а в том, что они нашли там себе подобных и спелись с ними. Гости из другого мира, которые сейчас находятся в этом зале, не только не замышляют против нас ничего дурного, но и готовы помочь нам. А леса наши гибнут уже давно, просто заметили это не сразу. Раньше мы думали, что гибнут только те рощи, на которые напускают свои чары Айслинд и аханары, но ведь теперь-то уже ясно, что дело не только в этом. В последнее время изменяется даже Лес Богини, куда эти проклятые колдуны и не суются.

— Но почему он изменяется всё быстрей и быстрей? — спросила Фаилла. — Почему именно сейчас лес перерождается не по дням, а по часам? Мне жаль, если я обидела твоих гостей, молодой господин, но иногда ведь не знаешь, что и думать?

— Мы нисколько не обиделись, уважаемая Фаилла, — улыбнулся Пит Уотсон. — Когда Германар стало заносить айсхаранским вечным снегом, мы тоже были в растерянности, не знали, что думать и что делать. Так уж получилось, что наши миры связаны и решать проблемы мы должны сообща. А почему леса изменяются всё быстрей и быстрей… В других мирах подобные бедствия происходили примерно так же. Если нарушено равновесие, изменения обычно начинаются незаметно, а потом набирают силу и скорость. Иногда всё заходит так далеко, что остановить процесс и предотвратить бедствие уже невозможно.

— Ты думаешь, у нас уже тоже всё зашло так далеко? — спросил Дигималис, тот самый воин, который пятнадцать лет назад, не подумав, подшутил над сыном веринга, после чего Эдан отправился в святилище Вуурданы, чтобы исцелиться или умереть. Тогда Эдан никому не сказал, чьи слова подтолкнули его к такому решению, но теперь об этом знали многие. А Дигималис теперь был одним из самых преданных друзей Эдана Сельхенвурда.

— Не знаю, — нахмурился Пит. — Хотелось бы это выяснить. Но одно мы уже поняли — на здешние растения повлияли недостаток настоящего снега и избыток магического. Некоторые растения, не получая необходимой порции влаги, которая образовывалась после таяния снега, вступили в странный симбиоз с магическим снегом и льдом…

— Что такое симбиоз? — перебил воевода Фарн.

— Что-то вроде сосуществования. В результате некоторые растения и прочие организмы изменились. И продолжают изменяться. Насколько я понял, одни растения из-за этого изменились в лучшую сторону, например, приобрели целебные свойства, а другие стали ядовитыми, деградировали, а то и вообще погибли. К сожалению, отрицательных изменений наблюдается больше, причём многие из них пока не бросаются в глаза. Их можно увидеть лишь при помощи того, что вы называете магическими стёклами. На самом деле никакие они не магические, они просто увеличивают и позволяют разглядеть то, что не видно обычным глазом…

— Значит магические и есть, — упрямо сказала Фаилла.

— Пусть так, — согласился Пит. — Но они ни на что не влияют. Они не могут изменить то, что мы сквозь них рассматриваем. Они лишь позволяют увидеть уже произошедшие изменения.

— У вас тут сегодня лекция по симбиогенезу? — раздался голос Джанни Моретти.

Все тут же повернулись к двери. Никто не знал, сколько Джанни и Хай-Вер тут простояли, но, судя по выражению лиц, услышали они достаточно. Илана была рада, что Джанни вмешался в беседу — когда речь заходила о научных проблемах, Пита порой заносило, и остановить его было непросто. Да и вообще хотелось поскорее свернуть этот разговор. У Иланы было такое чувство, что Эдан нарочно спровоцировал его, положив на стол в общем зале эту злополучную ледяную ветку. Похоже, ему так надоели косые взгляды и намёки, что он решил открыто обсудить наболевшую тему, расставив все точки над и. Он поступил правильно, но хотелось поскорей переключиться на что-нибудь другое и развеять атмосферу неловкости, которая висела в зале, словно душное облако.

За ужином Джанни и Хай-Вер рассказали о своей вылазке на Майдар. Вернее, рассказывал Джанни. Хай-Вер почти всё время молчал и, казалось, с трудом скрывал тревогу и подавленность.

— Дядя устроил нам встречу в членами Коллегии, — сообщил Джанни, с аппетитом поглощая всё, что ему услужливо подкладывала на тарелку хорошенькая Наймина. Эта девушка с самого начала положила на него глаз и почти этого не скрывала. Зато Хенне стоило большого труда скрывать своё раздражение каждый раз, когда Наймина начинала увиваться вокруг симпатичного чернокудрого гостя. — Леди Иона Гонсалес — бывшая моего дяди. Они познакомились, когда учились на Эридане, и были вместе лет пять. Вроде бы, даже пожениться планировали, но её высокородная семейка сочла, что Моретти недостаточно аристократичны для их дочери, и она не захотела ссориться с родителями. А может, просто любовь к тому времени потихоньку сходила на нет… Сейчас это уже неважно. Важно то, что у леди Гонсалес есть и мозги, и совесть, и она до сих пор питает к моему дяде искреннюю симпатию. Лорд Санда-Рон — гражданин Гатта-Наары. Он тоже нам верит и обещал всяческую поддержку. Заключение экспертов готово. В общем, послезавтра отправляемся на Атену. Я раздобыл для нашей колдуньи картинку с видом Атенополиса — изображение парка возле гостиницы «Корона». Там нас и разместят.

— Ну и каково же заключение экспертов? — осторожно спросила Изабелла.

— В подробностях мы это узнаем только на заседании, но известно, что на Авалоне и на Тевкре обнаружены лаборатории аханаров. То есть лаборатории обнаружены не только там, но колдунам почти везде удалось замести следы. А на Авалоне, где-то недалеко от Камелота, и в одном глухом тевкрийском поселении они, похоже, еле успели унести ноги и всё оставили как есть. Там нашли около трёхсот замороженных. Все альфа-гуманоиды, и почти все в возрасте от десяти до пятнадцати. Заморожены недавно, а посему гормов из них сделать не успели. К сожалению, они не помнят, как туда попали, а иные даже о жизни своей мало что вспомнить могут. Их голограммы разослали по всем мирам, так что родные скоро их опознают и заберут.

— А как их извлекли из магического льда? — удивилась Лилиана. — Илане это ничего не стоит, Эдера делает это при помощи линдимина.

— Не знаю, — подумав, ответил Джанни. — Возможно, есть и другие способы. Тот же лазерный луч… Главное — их спасли, существование колдовских лабораторий, где проводятся незаконные опыты над разумными существами, доказано. Обстановка в Германаре тоже изучена досконально, и Коллегия скорее всего согласится с необходимостью подвергнуть правителей-оборотней проверке. То есть звучит это несколько иначе — подвергнуть проверке на соответствие психо-физиологическим стандартам альфа-гуманоидной расы королеву Германара Изабеллу Фабиани, наследного принца Германара Гая Джулиуса Фабиани и их двойников, называющих себя теми же именами и претендующих на их титулы. В общем, пока вы только претенденты, но, думаю, скоро всё встанет на свои места.

После собрания Илана подошла к Хай-Веру.

— Тебя что-то беспокоит?

— Слишком уж хорошо всё складывается.

— Но ведь мы же на это и надеялись.

— Конечно… Возможно, я стал слишком мнителен. Лорд Санда-Рон не мог нас обмануть, во всяком случае, меня. Если на Гатта-Нааре узнают, что он предал своего соотечественника и это удастся доказать, то ему там лучше не появляться, и даже его родичам придётся оттуда уехать — подальше от позора. Наш закон очень суров к предателям. Некоторые даже считают, что слишком. Не обращай на меня внимания, Илана, я просто устал. Мне необходимо несколько часов глубокого сна.

— Так в чём же дело? Здесь ты среди друзей.

— Я знаю. В последнее время всё какие-то дурацкие мысли в голову лезут. Кажется, что вот-вот с неба на нас какие-то снаряды посыплются… Да, я знаю, над нами магический купол, а осколки упадут не здесь. Это всё усталость. Перед отправкой на Атену я обязательно хорошенько высплюсь.

Илане показалось, что этот разговор немного поднял Хай-Веру настроение, зато на неё нахлынула новая волна тревоги. Она знала, что гаттаны отличаются прекрасной интуицией и как правило понапрасну не беспокоятся.

Ночью ей опять приснилось падение осколков, причём один из них пробил защитный купол над посёлком и разрушил сторожевую вышку. Посёлок почему-то был пуст и вообще выглядел как-то странно. Илана вдруг поняла, что это не имение Сельхенвурдов, а посёлок ютов на окраине Гаммеля. Покинув его, Илана оказалась в оледеневшем лесу. Она то и дело поскальзывалась и падала на ледяную траву, которая, ощетинившись множеством тонких, острых лезвий, больно ранила ей колени и руки. Илана искала рощу голубых гимел — ведь только оттуда можно было попасть в загадочный храм на поросшем белыми лилиями холме. Но оказалась она в роще хаулл. И сразу заметила, что их синие стволы приобрели зловещий красноватый оттенок. Посмотрев вверх, Илана оцепенела от страха. К стволам хаулл на высоте двух-трёх метров от земли были привязаны люди, бледные и обескровленные. Жертвы, отдавшие всю свою кровь, дабы усмирить гнев богини. Но этого ей было мало. Огромная серебристая волчица медленно вышла из зарослей и двинулась к Илане, свирепо оскалив зубы. «Не бойся», — сказал ангел, протягивая Илане сверкающий ледяной меч. Она хотела взять его, но дорогу ей преградил Таддеуш Бельски. «Ничего у тебя не выйдет, — злорадно ухмыльнулся он. — У вас у всех ничего не выйдет, и скоро вы в этом убедитесь». Лицо его странным образом исказилось. Сам он сильно уменьшился и превратился в старого карлика — того самого, у которого Илана когда-то купила магическую ледышку. «Эта игрушка не для принцесс», — захихикал он и снова изменился, превратившись в юта.

Илана проснулась и тут же кинулась к окну. Сторожевая башня была цела. На её верхней площадке стояли двое, в которых Илана сразу узнала Эдана и Хенну. Они беседовали, и даже издали было видно, что разговор не из лёгких.

После обеда брат и сестра сцепились снова.

— Тебе совсем не обязательно отправляться на это заседание их совета, — сказала Хенна. — Твоё место здесь. Не сегодня завтра взойдёт Айслинд, и ты как старший мужчина в семье Сельхенвурдов должен принести ей жертву…

— Звезда взойдёт не сегодня и не завтра, — отрезал Эдан. — Когда придёт время, богиня получит свою жертву. Моё место как старшего мужчины в семье Сельхенвурдов — на заседании совета, где обсуждаются вопросы, касающиеся не только их, но и нашего мира.

Вечером вернулись охотники — почти без добычи и страшно возбуждённые. Трое из них видели в хаулловой роще гигантскую вуурду.

— Она была чуть ли не вдвое больше обычной! — взволнованно говорил Хейз, самый молодой из охотников. — Я думал, таких уже нет.

— Неужели вы не поняли, что это была богиня? — с упрёком спросила Хенна.

Все притихли, многозначительно переглядываясь.

— А правда, что Вуурдана может показаться людям в виде красивой девушки? — нарушил тишину звонкий голос маленького Айги.

— Правда, — улыбнулся Эдан, подхватив племянника на руки.

— А почему она нам так не покажется?

— Ну… Может, когда-нибудь и покажется.

— Айги, тебе пора спать, — напомнила Хенна.

— Мне не хочется, — надулся мальчишка.

— И правда пора, Айги, — сказал Эдан. — Пойдём, я расскажу тебе о том, как Вуурдана явилась одной девочке и помогла ей исцелить брата.

— Ладно, — согласился будущий веринг.

«Мне тоже пора в постель, — подумала Илана. — Завтра утром мы должны быть на Атене, и да поможет нам Вуурдана, если ей действительно есть до нас дело».

Глава 6. Переговоры

Атенополис был городом вечных сумерек. Несмотря на обилие фонарей на его красивых, идеально чистых улицах, Илана не могла избавиться от ощущения, что ей тут не хватает света, — возможно, потому, что она столько времени почти безвылазно провела в заснеженном Айсхаране, где сейчас даже ночи были светлыми из-за полнолуния и звёзд, сияющих особенно ярко перед восходом своей царицы Айслинд. Беззвёздная ночь, которая чернела за прозрачным куполом Атенополиса, действовала на Илану угнетающе. Громада Юпитера-2 постепенно вытесняла этот непроглядный мрак, заволакивая небо дымчато-лиловым, но это лишь делало пейзаж ещё более зловещим. Казалось, ещё немного — и планета врежется в астероид, разнеся маленький мирок под куполом на множество осколков. Илана заметила, что все обитатели Атенополиса то и дело поглядывают вверх, как будто бы именно этого и опасаясь. Ручные лани, гуляющие по аллеям и газонам парков, смотрели на редких посетителей тревожно и тоскливо — словно хотели сказать, что им тут не нравится и они бы предпочли жить где-нибудь в другом месте, пусть даже и не таком красивом. Илана прекрасно их понимала. Она с самого начала чувствовала себя здесь неуютно, хотя построенная в стиле старинного особняка и окружённая садом гостиница, казалось, так и излучала уют.

Своей благоустроенностью Атенополис напоминал престижные районы Камелота. Здешняя администрация делала всё, чтобы каждый прибывший на Атену чувствовал себя максимально комфортно. И хотя в Атенополис приезжали в основном самые влиятельные, а следовательно самые богатые люди Федерации, проживание в здешних гостиничных комплексах и почти все услуги были бесплатными — Федерация считала своим долгом оплачивать хотя бы часть расходов тех, кто занимается её делами. Так объяснил Илане Гай.

— Ну на самом-то деле они, конечно, своими делами занимаются, — язвительно добавил принц. — Следят за тем, чтобы все решения Совета способствовали их процветанию, пусть даже в ущерб остальным гражданам Федерации, кои составляют 99,9 % населения этой самой Федерации.

Они вдвоём гуляли по саду — такому красивому и ухоженному, что он казался ненастоящим. Изабелла сказала, что ей не мешало бы привести себя в порядок — до заседания оставалось два часа. Эдан был у неё в номере — в последние дни он буквально не отходил от неё ни на шаг, как будто спешил насладиться её обществом. Но почему? Да, ей придётся вернуться в Германар, но никто же не заставляет их расставаться навеки. Даже те, кого так раздражает их роман. Эдан в последнее время вообще был какой-то странный.

За кустами роз весело шумел фонтан, на апельсиновом дереве пронзительно распевала яркая красно-жёлтая птица, повторяя, словно испорченная заводная игрушка, одну и ту же трель. Аромат цветов был приторно-сладким и каким-то навязчивым.

— Тут, конечно, очень мило, — Гай слегка поморщился. — Жаль вот только, нельзя чуть-чуть поохотиться. С удовольствием подстрелил бы эту чёртову птичку. Когда хоть она заткнётся?

В дверях отеля показалась рослая фигура Хай-Вера. Всю айсхаранскую делегацию — королеву, принца, Джанни, Томаса, Лилиану, Хай-Вера, Илану и Эдана — разместили в одном блоке, имеющем отдельный выход в сад. Почти все услуги в номерах были автоматизированы, а охранников было немного. Считалось, что безопасность гостям должны обеспечивать новейшие, очень дорогие защитные костюмы, если, конечно, можно назвать костюмом силовое поле, окружающее человека, стоило тому нажать на ручном браслете на продолговатую металлическую кнопку.

— Нам эти костюмчики лучше не снимать, — тоном, не терпящим возражений, заявила Лилиана. — Только во время еды, поскольку сквозь силовое поле в рот ничего не засунешь.

— Трудно поверить, что костюм, который не видно, может тебя защитить, — сказал Эдан.

— Броню из талого магического льда, которым Илана пропитала всю нашу одежду, тоже не видно, — улыбнулся Томас.

— А вот этой броне я вполне доверяю.

— Я тоже, — кивнула Лилиана. — Жаль только, что ею голову не защитишь.

Илана решила и эту проблему. Когда она превращала воду в магический лёд, то могла без труда вернуть её в прежнее состояние. Правда, если было нужно, чтобы вода полностью сохранила все магические свойства льда, вернуть ей прежнюю плотность Илана не могла. Такая вода скорей напоминала очень жидкий лак. Илана раздала друзьям пульверизаторы с магической водой, и все тщательно обрызгивали ею головы. Одна респектабельная дама, встретив айсхаранскую компанию в саду отеля, поинтересовалась, что это за чудесный лак они используют, от которого волосы так чудесно держатся и блестят.

— Вообще-то это контрабандный товар, — не растерялась королева. — Я могла бы узнать о нём побольше, а заодно и о том, где его сейчас можно достать, но как мне сообщить вам эти сведения?

— О, это очень просто, — дама растянула в любезной улыбке свои резиновые щёки, явно прошедшие не одну серию омолаживающих процедур, и достала из сумочки визитку. — Буду вам очень признательна за эту информацию.

На голографической карточке мягко светились имя «Леди Эвелина Торн» и десять арабских цифр, разбитых посередине латинской буквой Z — по-видимому, номер её коммуникатора.

— Ого, — присвистнул Джанни, когда леди Торн удалилась, — мы уже успели познакомиться с любовницей одного из высоких лордов, а именно лорда Кретмена. Илана, пошлём ей пару флаконов твоего фирменного лака — и успех в переговорах наполовину обеспечен… Шучу. Всё, что присылается высоким лордам и их близким, проходит тщательную проверку. Думаю, теперь в этих проверках участвуют и айсхаранские маги, а они вполне могут распознать снежную магию.

— Значит, мы не можем быть на заседании в нашей магической броне? — забеспокоилась Лилиана. — А у меня уже вся одежда этой водой пропитана, кроме нижнего белья.

— Ну, значит пойдёшь в одном белье, — развёл руками Томас. — Тогда наши шансы на успех точно увеличатся.

— Нет, ну правда… — Лилиана шутливо пихнула его в бок.

— Да никто этой брони не заметит — сверху будет силовой защитный костюм, а его тут носить не запрещено.

Эти двое, слава Богу, помирились. Да и не глупо ли ссориться по пустякам, когда вокруг полно настоящих врагов?

Томас уже через полчаса после прибытия в Атенополис умудрился разузнать, что германарских оборотней поселили в многоэтажной гостинице «Эверест», которую было отлично видно из окон номеров Иланы, Изабеллы и Эдана. В той же гостинице остановился и Санда-Рон, высокий лорд с планеты Гатта-Наара. Хай-Вер договорился с ним о личной встрече, но никак не мог с ним связаться.

Издали увидев мрачную физиономию гаттана, Илана и Гай поняли, что ему это так и не удалось.

— Ничего не понимаю, — раздражённо пробасил Хай-Вер. — Мы же договорились, а теперь его секретарь заявляет, что члены Совета и уж тем боле Коллегии не имеют права принимать посетителей в день заседания. Мы вообще-то тут не частные лица, а участники заседания. Интересно, когда это они успели изменить устав?

Почувствовав на себе взгляд, Илана обернулась. Из-за кустов на неё смотрела пятнистая лань — так внимательно и осмысленно, что девочке стало не по себе. Словно поняв это, животное скрылось среди зарослей.

— Что мы скажем, если речь зайдёт о Таддеуше? — спросила Илана. — Вдруг герцогиня обвинит нас в том, что мы удерживаем несовершеннолетнего гражданина Федерации как заложника.

— Какого ещё заложника? — улыбнулся Гай. — Мы просто присматриваем за неразумным подростком, который ввязался в опасную и некрасивую с нашей точки зрения игру. И готовы в любой момент передать его на попечение его двоюродной прабабки. Не думаю, что герцогиня намерена сегодня поднять вопрос о Таддеуше. Ведь тогда мы можем поднять вопрос об их с Таддеушем притязаниях на германарский престол, а сейчас это совсем даже не кстати. Это следующий этап её игры.

— Уже точно известно, кто будет на сегодняшнем заседании? — спросила Илана.

— Все, кого касается расследование, проведённое независимыми экспертами. — сказал Гай. — Нас, как на обычном суде, будут называть истцами, а ответчиками — подозреваемых в заговоре федерального масштаба. Там будут несколько олигархов, включая мадам Левенхольд, шишки из Военного ведомства. На Айслинда якобы так и не вышли.

— Якобы?

— Да ведь ясно, что многие члены Совета с ним в сговоре. Спасибо, что вообще лёд тронулся. Нашими проблемами занялись на высшем уровне, и одну из них — разоблачение оборотней — кажется, даже можно решить. Этот мерзавец Айслинд и его шайка не подлежат нашей юрисдикции, и чтобы привлечь их к ответственности, нужны неоспоримые доказательства их участия в заговоре против государств Федерации. Хорошо, что в нескольких мирах нашли эти колдовские лаборатории, но Айслинд и его свора ускользнули, и скорее всего не без помощи тех, кто возглавляет Совет.

— Может, «размороженные» что-нибудь вспомнят?

— Вряд ли. Думаю, об этом уже позаботились — чтобы они ничего не вспомнили…

— Боже! Ты думаешь…

— Да нет, они все живы и уже хорошо себя чувствуют, но я сомневаюсь, что они когда-нибудь вспомнят о том, как попали в эти колдовские лаборатории и что именно там произошло. Скорее всего, те, кому невыгодно разоблачать Айслинда, попросту велели стереть их память о последних месяцах жизни. Для нынешней медицины это не проблема. Все жертвы эксперимента тут же были доставлены сюда, в клинику Атенополиса. Совет сразу взял пострадавших граждан Федерации под свою опеку, так что в разоблачении Айслинда и аханаров «размороженные» уже не помогут. Вывести этих мерзавцев на чистую воду будет нелегко. Такое впечатление, что их негласно поддерживает почти вся Коллегия, а мы можем рассчитывать на поддержку лишь двоих — лорда Санда-Рона и леди Ионы Гонсалес с Эдема. Мало, но лучше, чем ничего.

— Лучше, — кивнула Илана.

А поскольку тревога её не только не утихала, но и росла, решила сделать побольше врат — на случай, если придётся поскорее уносить ноги. С десяток она уже сделала — сразу после прибытия в Атенополис. Первое, что их тут неприятно удивило, так это то, что, едва они подошли к дверям отеля, как над входом замигала красная лампочка.

— Извините, но я обязан проверить вас на наличие запрещённых предметов, — сказал служащий, после чего долго водил каким-то прибором вокруг гостей и над их вещами.

Запрещёнными предметами оказались кольца с линдимином, которые Илана и некоторые из её спутников надели, чтобы облегчить переход через врата.

— С каких это пор ювелирные украшения считаются запрещёнными? — удивился Джанни.

— Не всякие украшения, господин, — пояснил охранник. — Но с этим голубым камнем явно что-то не то. Прибор улавливает опасное излучение, так что вам придётся снять эти кольца. Не беспокойтесь, вы получите их перед отъездом из Атенополиса.

Кольца пришлось сдать в камеру хранения отеля.

— Значит, Айслинд предупредил своих союзников, какого рода магические предметы у нас могут быть, — констатировал Гай. — А в лабораториях герцогини свойства этой материи уже изучили достаточно, чтобы изобрести приборы, способные её обнаружить. От нас стараются максимально обезопаситься.

— А значит, нам нужно максимально обезопасить себя и быть готовыми к отступлению, — сказала Илана.

Она сделала врата не только в номерах — у себя и у всех своих спутников, но и в холле отеля, обрызгав магической водой несколько зеркал так виртуозно, что никто этого не заметил.

А незадолго до заседания несколько хорошо замаскированных зеркальных врат появились в стенах гостиничных коридоров. В Дом Совета истцы отправлялись с особой маленькой взлётной площадки, находившейся в том крыле отеля, где они жили. Пока Гай донимал пилота назойливыми вопросами о новейших моделях антигравов, а Лилиана и Томас отвлекали внимание наблюдателей жалобами на гостиничные порядки, Илана ухитрилась превратить в магические врата все три стены отсека для автолёта. Наблюдатели — двое темнокожих бета-гуманоидов с планеты Кирасса — обещали поговорить с администрацией отеля. Наблюдателями всегда были выбранные по жребию граждане разных миров, не имевшие конфликтов с законом и лично не заинтересованные в результатах той встречи, на которую они приглашались. Имелось в виду, что это просто незаинтересованные лица, чья задача следить за порядком проведения переговоров и главным образом за тем, чтобы участники встречи не подвергались ни опасности, ни кому-либо давлению. Наблюдатели должны были не только присутствовать на заседаниях, но и сопровождать участников встречи за пределами отеля. Говорили, что на самом деле среди наблюдателей немало высокооплачиваемых шпионов, но эти двое кирасситов не внушали Илане никаких подозрений. Они походили на провинциальных чиновников, которых босс взял с собой в столицу и которые страшно боятся не оправдать высокое доверие, сделав что-нибудь не так. Чуткий Хай-Вер тоже реагировал на сопровождающих совершенно спокойно, но чувствовалось, что он не ждёт от предстоящего расширенного заседания Коллегии ничего хорошего.

«Не накручивайся, — уговаривала себя Илана. — Поддержка двух членов Коллегии — это уже что-то».

В первые же полчаса заседания выяснилось, что истцов не поддерживает никто. Лорд Санда-Рон и леди Гонсалес упорно отмалчивались и даже не смотрели в их сторону, а отчёт экспертов звучал очень странно.

— Расследование продолжается, — сказал в заключение глава экспертной комиссии авалонец Ардженто дю Валлё. — Выводы делать рано. Пока все эти разговоры о злых колдунах Айсхарана, которые с согласия правительства нескольких государств Федерации похищают её граждан, и уж тем более о заговоре вселенского масштаба серьёзного отношения не заслуживают.

Илана видела, как вспыхнул от гнева принц и как побледнела королева. Джанни Моретти выглядел совершенно растерянным — ведь его дядя, который был лично знаком с главным экспертом, говорил о заключении комиссии совсем другое. Томас в упор смотрел на кавалера дю Валлё и наверняка уже прикидывал, каким оружием будет с ним драться. По авалонскому обычаю оружие выбирал тот, кто вызывал на дуэль. Илана решила при первой же возможности напомнить молодому рыцарю, что на территории Атенополиса дуэли запрещены. Да и до того ли сейчас? Они проиграли. Потому что игра шла не по правилам. Что-то было не так. В этом искусственном, конфетно-красивом мирке Атенополиса всё было насквозь фальшиво, даже весело поющие на деревьях птицы. А эти лани с человеческими глазами как будто предупреждали: «Бегите отсюда, пока не поздно». Ей следовало доверять своей интуиции. А также интуиции Хай-Вера. Девочка посмотрела на гаттана. Казалось, происходящее не очень-то его и удивляет. Он сидел, пристально глядя на лорда Санда-Рона, но не с гневом, а так, словно стараясь отыскать в облике своего соотечественника что-то необычное. Лорд реагировал на этот пристальный взгляд совершенно невозмутимо. Леди Гонсалес тоже излучала абсолютное спокойствие и уверенность в себе. Члены Коллегии, безусловно, умели владеть собой в любой ситуации, но Илана не могла избавиться от ощущения, что в спокойствии высокой леди есть что-то неестественное.

Истцы и ответчики сидели друг напротив друга — одни справа, а другие слева от трибуны с членами Совета. Наблюдатели разместились на сиденьях вдоль стен — несколько десятков представителей самых различных рас, в основном гуманоидных. Среди высоких лордов в настоящее время негуманоидов не было вообще. Партия космополитов возмущалась по этому поводу при каждом удобном случае, но поскольку потомки землян составляли процентов восемьдесят населения Федерации, их значительный перевес в Совете Федерации всегда считался естественным. К тому же представители многих рас внутренней политикой были заняты гораздо больше, чем внешней, и с альфа-гуманоидами предпочитали не спорить, разве что по самым принципиальным вопросам. Илана где-то читала, что в конце Докосмической Эры человека отчасти в шутку, отчасти всерьёз называли самым опасным животным на земле. Похоже, он таковым и остался, но теперь уже в пределах не одной маленькой планеты, а целого Межгалактического сообщества.

Зал заседаний был правильной круглой формы. Сквозь прозрачный куполообразный потолок Илана видела курсирующие над Домом Совета полицейские антигравы. Они ярко синели на лиловато-сером фоне Юпитера-2 и казались какими-то ненастоящими. Это напоминало картинку на экране компьютера. Детская игра в войну, где надо сбить как можно больше вражеской техники… Под этим похожим на экран потолком шла взрослая игра. Большинство взрослых игр ведётся не по правилам, а посему детям в них лучше не участвовать. Илана поймала на себе насмешливый взгляд герцогини и почувствовала приступ тошноты. Только этого не хватало! Она же приняла перед заседанием сразу две порции лекарства. Такой дозы должно было хватить часов на десять.

— Неужели уважаемых экспертов абсолютно ни в чём не убедили лаборатории, которые они видели и в Айсхаране, и в нашем мире?

Задумавшись, Илана даже не слышала, как принц попросил слова. Высокие лорды снисходительно внимали ему, глядя на него с трибуны, как терпеливые наставники, вынужденные выслушивать и разбирать всякие глупые детские жалобы. Из несовершеннолетних право голоса на подобных заседаниях имели только наследники правителей. Пока официально считалось, что истец, называющий себя Гаем Джулиусом Фабиани, всего лишь претендент на звание наследника, но в силу необычности ситуации право голоса ему всё же дали.

— Да, мы видели пустые лаборатории, — согласился Ардженто дю Валлё. — Но где доказательства того, что ко всему этому имеют отношение король Айслинд и какие-то маги, которых вы называете аханарами? Мы только знаем, что некая преступная группа учёных тайно проводила эксперименты над людьми и другими живыми существами, вмораживая их в лёд с целью изменить их физическую природу и сознание. Кое в чём они, к сожалению, преуспели. Х-порталы, позволяющие переходить в другое измерение, долгое время считались выдумкой, но теперь мы знаем, что они существуют, и это явление даже можно объяснить с научной точки зрения. Обнаружив или создав эти порталы, преступники использовали для своей деятельности не только разные планеты Федерации, но и другие миры. Поиски преступников продолжаются. А король Айслинд, о котором вы постоянно твердите, и эти его сообщники-колдуны… Для нас это пока что фигуры мифические. Уж не считаете ли вы, юноша, что те видеоматериалы, которые вы представили, могут кого-то в чём-то убедить? Это похоже на работы студентов Художественной академии с отделения голографии.

— Доказательств достаточно даже в пустых лабораториях. Этот лёд… Вы считаете, что преступники вмораживали своих жертв в обычный лёд?

— Разумеется, нет. Эта льдистая субстанция имеет множество необычных свойств, которые сейчас изучаются.

— А как же те юноши, девушки и подростки, которых считали пропавшими и даже умершими и которые сейчас разгуливают по улицам Гаммеля? Они нечеловечески сильны, питаются сырым мясом, не признают своих близких, зато служат оборотням, засевшим в королевском дворце…

— Не следует спешить с выводами, молодой человек, — строго заметил председатель, высокий лорд Уэбберли. — Пока у нас нет доказательств того, что они оборотни. Среди тех, кто им служит, действительно есть жертвы преступных экспериментов. Несчастные дети, которые претерпели физические изменения и лишились памяти о прошлом. Люди боятся их, называют демонами и воскресшими мертвецами… Что ж, нам предстоит выяснить, кто их такими сделал. И кто делал полуживых ледяных кукол, которые потом таяли в могилах вместо своих живых двойников.

— Так может, те же, кто делает ледяные корабли, которые сейчас стали любимым видом транспорта у ряда весьма богатых и влиятельных лиц?

— Кое-кто из весьма богатых и влиятельных лиц финансирует всевозможные исследования и отрасли промышленности, способствуя тем самым процветанию и военной мощи Федерации. Технологи военно-промышленного комплекса в последнее время действительно изобрели сверхпрочный лёд, обладающий рядом удивительных свойств. Всех его секретов я не знаю, а если бы и знал, то не имел бы права их разглашать. Вечного льда и снега в последние годы в Германаре предостаточно, и было бы странно, если бы учёные не взялись за его изучение и не разработали на основе этого новые виды материалов. Уж коли существуют Х-порталы и через них к нам прилетают ледяные корабли, наводящие ужас на наших граждан, мы тоже должны изобрести подобное оружие, но только более совершенное. Так было во все времена. Когда в двадцатом веке у Америки появилась атомная бомба, очень скоро она была и у русских. Мы благодарны истцам за те сведения, которые они нам представили, хоть ничего нового мы и не узнали — интерпол уже давно ищет группу учёных-преступников, проводящих незаконные эксперименты. Но у нас пока нет никаких оснований делать выводы о существовании заговора, в котором участвуют видные политические и общественные деятели Федерации, а также самые её уважаемые граждане. А уж коли вы настаиваете на происках злых колдунов, то, насколько мне известно, сидящая на скамье истцов Илана Стивенс подозревается в колдовстве едва ли не с младшего школьного возраста.

— Позвольте мне кое-что добавить, господин председатель, — произнесла герцогиня Левенхольд.

Позволение, естественно, было дано, и герцогиня вышла к трибуне для выступающих.

— Я бы не стала преувеличивать колдовские способности этой девочки. Она просто оказалась под дурным влиянием. Всё было бы хорошо, останься она под моей опекой. Тогда бы она уж точно не попала в столь сомнительную компанию. Мне весьма неприятно видеть её среди людей, устроивших целую бучу из-за придуманного ими вселенского заговора с участием колдунов. Кстати, в колдовстве всегда подозревали и её нынешнюю опекуншу. Для многих до сих пор остаётся загадкой, как это королева Изабелла исчезла вместе со своими приближёнными из фамильной гробницы Фабиани.

— Какая же тут может быть загадка? — спокойно и насмешливо поинтересовалась Изабелла. — Ведь теперь даже официальная наука признаёт существование врат между мирами. Или Х-порталов, как их принято называть в нашем мире.

— Осталось только выяснить, какой мир вы называете своим, — улыбнулась герцогиня. — Сперва Изабелла Фабиани исчезает вместе со своими авантюристами-приближёнными, потом появляется в Германаре с якобы давно умершим сыном во главе армии пропавших германарских детей и устраивает в стране террор. А теперь мы видим перед собой её двойника и двойника её сына. Правда, они считают себя не копиями, а оригиналами и желают разоблачить оборотней, захвативших в Германаре власть, а заодно разоблачить злодеев, которые вроде как организовали вселенский заговор… Как бы всё это ни смахивало на бред сумасшедшего, заговор, безусловно, существует. Это всего лишь очередной жалкий заговор с целью дискредитировать самых влиятельных лиц Федерации, обвинив их в сговоре с преступниками, которые похищают граждан для незаконных экспериментов. Это уже не первый случай, когда политиков и крупных предпринимателей обвиняют в самых что ни на есть ужасных преступлениях, совершаемых в погоне за прибылью и властью. Король и королева Германара никогда не имели подлинной власти, но мне думается, что Изабелла Фабиани нашла не лучший способ поднять свой политический статус. Остаётся лишь выяснить, является ли сидящая здесь женщина той, за кого себя выдаёт.

— Ответ на последний вопрос мы, надеюсь, скоро получим, — встал председатель. — Если претенденты по-прежнему согласны на проверку, они должны явиться сюда завтра утром в сопровождении наблюдателей. Ну а теперь, поскольку Совет созвал это совещание, потратив своё драгоценное время и оторвав от важных дел массу занятых людей, дослушаем всё же независимых экспертов. Они провели большую работу, и каждый из них имеет право выступить после главы экспертной комиссии, если считает нужным что-либо добавить. Лично я настаиваю на том, чтобы выступили представители государств, не входящих в Федерацию. Федерация не имеет права вмешиваться в их внутренние дела, так что теперь её репутация под угрозой.

Выступления экспертов из Диких Миров были тоже не в пользу истцов. Илана немного воспрянула духом, когда на трибуну поднялся эксперт с Танкаи Себрид-Диб Аггаху — танка-нао славились своей честностью, но это выступление тоже оказалось ложью. Да, их рабы хмаали действительно были похищены и обнаружены в Айсхаране, куда танка-нао попали благодаря тому, что Военное ведомство Федерации любезно позволило им воспользоваться Х-порталом. Только благодаря этому поиски оказались быстрыми и успешными. Присутствующие тут истцы никакого содействия танка-нао не оказывали. Да, они действительно встречались в Айсхаране, и эти люди предложили свою помощь в поисках пропавших, но только за хорошую плату. И частью этой платы должны были стать ложные обвинения в адрес некоторых уважаемых лиц, якобы причастных к массовым похищениям граждан как в мирах Федерации, так и за её пределами. Но поскольку ложь для танка-нао неприемлема, предложение истцов было отклонено.

Илана видела, что многочисленные наблюдатели, которые в начале заседания смотрели на неё и на её друзей с интересом и даже симпатией, теперь поглядывают в их сторону с откровенным презрением.

— Вы уверены, что не откажетесь ни от одного своего слова? — обратился к Себрид-Диб Аггаху председатель.

Эксперт с Танкаи важно кивнул и проследовал к своему месту. И прежде чем он до него дошёл, Илану как громом поразила догадка. Танка-нао кивнул! Они же никогда не кивают. Да, они знают, что у большинства альфа-гуманоидов это знак согласия, но в этом зале собрались не только альфа-гуманоиды. Танка-нао наклоняют голову только в случае вызова на смертельный поединок. Этот жест слишком опасен, и танка-нао привыкли его избегать. Эксперт с Танкаи не просто лгал. Он сам был воплощением лжи. Оборотнем. Этот ют явно привык общаться с людьми. Возможно, он всю жизнь провёл в мире, где люди составляют основную часть населения. Возможно, даже в Германаре. Или в Айсхаране? Кивок и там считается знаком согласия — и у хатанов, и у иланов. Этот оборотень плохо справился со своей ролью. Надо получше изучать манеры и обычаи тех, чью личину надеваешь. Одна маленькая, досадная ошибка — и личина сорвана. Интересно, сколько тут оборотней? Похоже, это все «независимые эксперты», а также лорд Санда-Рон и леди Гонсалес… А где настоящие? Неужели настоящих лорда Санда-Рона и леди Гонсалес, которые хотели поддержать истцов, уже нет в живых? Может, наблюдатели тоже оборотни? Нет, вряд ли. В этом нет необходимости. Напротив, эти должны быть настоящими. Они должны вернуться в свои миры и рассказать о том, что они тут увидели. О том, как жалкая кучка клеветников во главе с непопулярной, но мечтающей о большей власти королевой Изабеллой потерпели тут сокрушительное поражение.

— Надо сматываться отсюда как можно быстрее, — шепнула Илана сидящему рядом Гаю.

— Я уже понял, — не поворачивая головы, тихо ответил принц. — Врагов тут оказалось больше, чем мы ожидали.

— Истцы, называющие себя Изабеллой Антонией Фабиани и Гаем Джулиусом Фабиани, подтверждаете ли вы своё желание пройти проверку вместе с теми, кого вы считаете оборотнями, занявшими ваши законные места?

— Да, господин председатель, — спокойно сказала Изабелла. — Теперь, когда нас тут открыто обвинили во лжи, мы желаем этого ещё больше, чем раньше.

— Наблюдатели проводят вас к вашему автолёту, а завтра утром явятся за вами в отель. Вы вольны покинуть Атенополис, но ваш отказ от проверки будет означать ваше поражение. За свою клевету вы будете объявлены государственными преступниками и лишитесь права проживать на территории какого бы то ни было государства Федерации.

— Мы не намерены отказываться от борьбы, — заверила высокого лорда Изабелла. — Сколько бы лжи тут сегодня ни прозвучало, мы надеемся доказать, что исходила она не от нас.

Лорд Уэбберли кивнул и ударил в гонг, возвещая о конце заседания.

— Илана, открой врата, как только мы выйдем из антиграва в ангаре отеля, — королева говорила быстро, торопясь всё сказать, пока не подошли наблюдатели. — Ты ведь успела сделать там зеркало? Завтра тут намерены объявить, что мы сбежали, испугавшись проверки, но мало кто будет знать, что мы не сбежали, а попали в плен или что-нибудь ещё хуже. Поэтому бежать надо немедленно.

— Я знаю, — сказала Илана. — Зеркало там есть. Возможно, пилот и наблюдатели попробуют нам помешать…

— Справимся, — проворчал Хай-Вер.

Все дружно закивали, подтверждая свою полную боевую готовность. Все уже поняли, что, горячо настаивая на завтрашней проверке, королева хотела ввести врагов в заблуждение. Может, поверив, что истцы далеки от мыслей о побеге, враги не будут так уж спешить с ними разделаться.

«Всё будет хорошо, — убеждала себя Илана, глядя в окно антиграва на удаляющееся здание Совета. — На нас защитные костюмы, а значит, мы неуязвимы…»

Неожиданно стало трудно дышать. Сидевший рядом с ней Томас вскочил, судорожно хватая ртом воздух.

— Подонки… — прохрипел Хай-Вер.

Проваливаясь в душную, вязкую тьму, Илана слышала шум борьбы и сдавленные крики. Потом всё стихло.

Её нервы были так напряжены, что чувство опасности вернулось едва ли не раньше сознания. Её первая мысль была о друзьях — что с ними? Где они? А кстати, где она сама?

Едва она об этом подумала, как вспыхнул свет, заставивший её на мгновение зажмуриться. Этот голубоватый свет исходил от стен, похожих на мутноватые зеркала. Потолок и пол были такими же, но не светились. Илана сидела на полу в совершенно пустой комнате, напоминающей аквариум. Голова противно ныла, во рту пересохло, но она была цела и даже не связана. Рука привычно скользнула в карман — на всякий случай Илана всегда носила с собой несколько маленьких ледышек. Карман был пуст. Ладно, кое-что у неё всё-таки есть. Защитный костюм и браслет со всеми средствами связи исчезли, но одежду на ней, слава Богу, оставили. Враги не знали, что между волокнами ткани имеется магический «лак», при помощи которого можно превратить одну из этих стен в магическое зеркало. Главное — собраться с силами. Чувствовала себя Илана отвратительно. Чем хоть их траванули?

Одна из стен посветлела, замерцала и вдруг стала совершенно прозрачной. Сквозь неё была видна небольшая комната, обстановка которой сводилась к трём пластиковым стульям. Два из них занимали те, кого Илана меньше всего хотела бы видеть, особенно в данных обстоятельствах. Третьим был человечек с пушистыми белыми волосами, одетый в облегающий синий комбинезон. Маленькие ноги в удобной спортивной обуви едва доставали до пола. Если бы не зрелый, цепкий взгляд огромных светло-голубых глаз, ют напоминал бы ребёнка, захотевшего посидеть на папином стуле. Человечек смотрел на Илану внимательно, но совершенно бесстрастно.

— Би, ты уверена, что она никуда отсюда не денется? — спросил Таддеуш. — Это очень скользкая тварь…

— На сей раз ей не ускользнуть, — успокоила его герцогиня.

— Ведь это так, госпожа Йесси? — обратилась она к маленькому человечку. — Её магия действительно тут бессильна?

Ютка утвердительно кивнула.

— Магия порой бессильна даже перед изобретениями простых смертных, — пустилась в рассуждения мадам Левенхольд. — Особенно когда маг не готов к сюрпризам, которые ему могут устроить эти самые глубоко презираемые им простые смертные. Тебя, наверное, удивляет, почему усыпляющий газ проник сквозь защитные костюмы? Да потому что в автолёте, куда посадили вашу компанию, есть устройство, нейтрализующее это защитное поле. Одно из последних изобретений Военного ведомства. Вернее, учёных, которые на него работают, — герцогиня говорила с такой гордостью, как будто это было её личное изобретение. — Не жалкой кучки авантюристов вроде блэквудской лаборатории, а настоящих учёных. Мне жаль, что ты связалась с дурной компанией, и я рада, что в силах это исправить.

Прозрачная стена, которая была общей для двух смежных комнат, казалась толстой, но благодаря какому-то невидимому устройству находящимся по разные стороны этой стены можно было общаться, не напрягая голосовых связок.

— Это временные неудобства, дорогая, — улыбнулась Илане герцогиня. — Скоро у тебя будет куда более удобная комната, и даже не одна. Для тех, кого я люблю, я ничего не жалею. И уж если я решила вправить кому-то мозги, то непременно это сделаю…

— Где остальные?

— Уже далеко. Не беспокойся, твои приятели живы. Пока. Но за дальнейшее не ручаюсь. Они придут в себя в каком-нибудь из миров Федерации, а поскольку они теперь объявлены государственными преступниками, их тут же арестуют. На проверку так называемая королева Изабелла не явилась, а следовательно все её обвинения были клеветой. Она и её сообщники обвиняются в заговоре против Федерации. Боюсь, что срок им грозит порядочный, но, знаешь, это ещё не самое худшее. В тюрьмах сейчас сплошной беспредел, так что порой даже пожизненное заключение оказывается очень коротким. Впрочем, твои друзья отличаются находчивостью и, возможно, сумеют скрыться. Может, им удастся более или менее сносно устроиться в каком-нибудь из Диких Миров, которые не заключали с Федерацией договор о выдаче преступников. Может, им даже удастся вернуться в Айсхаран, да вот только то, что они там увидят, им не понравится. Мне ничего не стоило уничтожить твоих приятелей, но это было бы как-то примитивно, да и вообще неинтересно. Даже если бы с ними сейчас действительно произошёл несчастный случай, многие тут же заподозрили бы меня, а я дорожу своей репутацией человека доброго и терпимого. Никто не должен знать, как я их ненавижу. Жалкие праведники, которые возомнили, что могут ставить мне условия! Что отнимут у меня то, чего я хочу! Нет, пока я не желаю их смерти. Пусть поживут ещё! Пусть выпьют до дна чашу поражения и позора. Пусть посидят в тюрьме в компании всяких отморозков. И я обязательно позабочусь о том, чтобы они узнали, как мы с тобой счастливы… Что с тобой, дорогая? Тебе плохо?

— Кого угодно затошнит от вашего словесного поноса, мадам.

Илана чувствовала себя всё хуже и хуже, и, кажется, у неё уже не получалось это скрывать. Наверное, если бы не отрава, которой она недавно надышалась, действие лекарства Эдеры продлилось бы дольше.

— В посёлке говорили, что у неё недомогание из-за перестройки организма, — пояснил Таддеуш. — Вроде бы, у этих снежных недочеловеков так бывает в период полового созревания. И ещё говорили, что скоро она созреет.

— Вот и замечательно, — игриво подмигнула герцогиня. — Тогда и ты с ней сможешь развлекаться. Мы даже сможем втроём. Не беспокойся, после операции она станет сговорчивая…

— Нет уж, Би, спасибо! Я не некрофил. Что-то не тянет меня к этой ледышке… Впрочем, поживём — увидим.

— Илана, неужели ты и впрямь надеялась меня одолеть? — спросила герцогиня тоном ласкового снисхождения.

— Да я и сейчас надеюсь.

— Ценю твоё остроумие и выдержку. Должна признаться, ты достойна восхищения! Тебе столько раз удавалось меня провести, а ведь мало кому это удаётся даже один раз. Но теперь тебе остаётся лишь смириться с тем, что здесь твоя магия бессильна. Стены, которые тебя окружают, содержат так называемый линдимин. Но не тот, кусочки которого были у тебя и у твоих незадачливых друзей. Магическая сила этого гораздо больше, а использовать силу этой материи в полной мере способны только юты. Ибо это материя их погибшего мира…

— Может, хватит уже с ней разговаривать, Би? — Таддеуш с трудом скрывал раздражение. — Зачем выдавать ей столько информации?

— Не беспокойся, она уже не сумеет её использовать.

Борясь с недомоганием, Илана пыталась «выжать» магическую воду из своей одежды, но у неё ничего не получалось. Внимательно наблюдавшая за ней ютка, похоже, прекрасно это понимала. В её взгляде не было ни издёвки, ни злорадства. Впрочем, сочувствия тоже.

— Пусть ею наконец займутся. Поболтаем потом, когда она будет посговорчивей.

— Увы, Тэдди, это уже будет не так интересно, — вздохнула герцогиня. — Если бы можно было оставить её такой же смышлёной, остроумной.

— Но не станет же она слабоумной!

— Конечно, нет. Но вместе с волей она утратит свою индивидуальность. Итак, Илана, мы с тобой прощаемся, но ненадолго…

— Можно вопрос?

— Конечно, дорогая.

— К госпоже Йесси.

— Спрашивай, — позволила ютка.

— Почему вы на стороне этих подонков?

— Мы ни на чьей стороне. Вернее на своей. Нам важны только наши интересы, и мы сотрудничаем с теми, с кем выгодно.

— И спокойно причиняете вред тем, кто не сделал вам ничего плохого?

— Ничего? Тебе ли говорить об этом, полукровка? Потомок тех, кто разрушил наш мир? Юты долгое время верили в ложь, будто прекрасные и мудрые иланы их защитники и спасители. А на самом деле их проклятая снежная магия погубила наш мир и едва не погубила нас всех. Хорошо, что наконец-то мы узнали об этом. И нашли то, что способно сделать юта более сильным магом, чем любой из иланов. Солнце нашего мира светит нам снова. Мы создадим сильное государство и больше никого не будем бояться. Юты устали от страха и унижений.

— Значит, теперь вы хотите унижать и держать в страхе других?

— Мы вынуждены это делать, пока не укрепим наши позиции в Межгалактическом сообществе. Мы вынуждены выбирать союзников, которые способны нам в этом помочь.

— Даже если они абсолютные мерзавцы?

— Да. Даже если они такие же мерзавцы, как и те, что погубили наш мир. Мы больше не верим снежным магам и уж тем более полукровкам, от которых вреда ещё больше.

— То есть ваша ненависть к иланам и полукровкам неистребима. По-вашему, люди лучше?

— Не думаю. Но им, по крайней мере, недоступна снежная магия, так что сотрудничать с ними наименее опасно.

— Боюсь, что вы заблуждаетесь. Зло всегда найдёт способ вас достать. Госпожа Йесси, вы не знаете, куда делись жители ютского посёлка на окраине Гаммеля?

— Почему это тебя интересует?

— У меня там были друзья, и их судьба не может меня не интересовать.

— Друзья? Назови хоть одно имя.

— Хватит, — резко оборвала Илану ютка, когда та принялась перечислять имена своих знакомых из гаммельского посёлка. — Могу лишь сказать, что их переселили в безопасное место. В Германаре сейчас неспокойно, а мы заботимся о своих соплеменниках.

Она встала, точнее слезла со слишком высокого для неё стула, и направилась к двери.

— Ты самая мерзкая сволочь из всех ютов, с какими я только встречалась, — сказала Илана.

Госпожа Йесси остановилась и посмотрела на пленницу, словно бы дожидаясь объяснений.

— И напоминаешь мне одного лицемера в сутане. Несколько лет назад он оставил меня наедине с компанией подонков, которые решили со мной разделаться.

— Правда, потом им пришлось об этом пожалеть, — добавила она с презрительной улыбкой. Пусть эта бессердечная мелкая тварь не думает, что кто-то собрался умолять её о помощи.

Таддеуш фыркнул, но взгляд у него был испуганный и настороженный.

— Пойдём, Тэд, — промолвила герцогиня, когда госпожа Йесси покинула комнату. — Сейчас ей дадут снотворное, ну а проснётся она уже совсем другим человеком. Приятно было с тобой познакомиться, Снежная Принцесса.

— Мне поначалу тоже.

«Ну и когда же придут давать снотворное? — размышляла Илана, тщетно пытаясь «выжать» воду. — Неужели мне даже лезвие не удастся сделать? Просто так я им не дамся. Хоть один удар да будет мой… Почему так пахнет? У них тут что, оранжерея рядом?»

Терпкий запах роз всё усиливался, а Илану всё больше и больше клонило в сон. Запах… Так вот оно, это снотворное…

Ей показалось, что она проснулась, едва успев отключиться. И сразу поняла, что «совсем другим человеком» не стала. Она по-прежнему помнила о своих друзьях и по-прежнему за них боялась.

— Вставай, — произнёс невысокий мужчина в светло-зелёном комбинезоне, очень похожем на спецодежду врачей в хирургических отделениях. Из-за его плеча выглядывал точно так же одетый молодой парень.

Илана хорошо помнила экскурсию в муниципальную гаммельскую больницу. Эту экскурсию организовал для их класса пастор Коул — чтобы показать детям, как уважаемые граждане города заботятся о малоимущих. Обстановка в комнате, где Илана только что проснулась, очень напоминала больничную. Похоже, её ещё только готовят к операции. Но зачем они её разбудили?

— Вставай, — нетерпеливо повторил врач. — Ты способна совершить переход? Если хочешь бежать, медлить нельзя.

Илана села на узкой кожаной кушетке и сразу почувствовала головокружение.

— Выпей вот это, — мужчина протянул ей пластиковый стаканчик.

Илана послушно выпила бесцветную кисловатую жидкость. Что это, она не знала, но если речь зашла о побеге, то этих двоих следовало слушаться, ведь худшего места, чем больница, где ей собирались перекроить мозги, для неё в настоящий момент не было.

— Боюсь, этого недостаточно, — сказал младший из врачей.

— Тогда вколи ей асхетамин, — раздражённо велел старший. — Это уж точно её взбодрит, правда, ненадолго…

— Врата для тебя мы откроем, — обратился он к Илане, — но ты должна чётко представить себе то место, где хочешь оказаться. Постарайся сосредоточиться. Нам пришлось нейтрализовать врача-анестезиолога и его ассистента. Ты на полчаса в нашем распоряжении, но это ещё не значит, что никто нам не помешает, так что лучше поторопиться.

Илана только сейчас заметила в дальнем углу комнаты двух неподвижно лежащих на кушетке врачей. Настоящих врачей, чей облик приняли спасающие её два юта.

— Ну, так куда тебя отправить?

— Туда, где мои друзья.

— Вот уж этого мы не знаем.

В интонациях старшего «анестезиолога» Илана уловила знакомые нотки.

— Вы госпожа Йесси?

— Не обращайся ко мне, как к нескольким, — поморщилась ютка-оборотень. — Никак не могу привыкнуть к этим правилам человеческой вежливости. У людей вообще ложные представления о вежливости и об уважении друг к другу.

— Спасибо, что решили мне помочь. Надеюсь, у вас с коллегой не будет из-за этого неприятностей?

— Подумай лучше о себе. Даже если ты сейчас сбежишь, неприятностей у тебя впереди ещё достаточно. Ты втравилась в очень опасную игру.

— Я догадываюсь, где могут быть её друзья, — сказал второй оборотень, обрабатывая Илане предплечье, чтобы поставить укол. — Слышал краем уха разговор герцогини с Койо. Переброской айсхаранской банды должен был заняться он. Герцогиня говорила о Майдаре, но я слышал только часть разговора и не знаю, что они там в конце концов решили.

— Значит, их отправили отсюда через врата? — спросила Илана.

— Да, но официальная версия будет другая. Что якобы ты с повинной явилась к герцогине и она снова взяла тебя под своё крыло. То, какой бы ты стала после операции, полностью подтвердила бы эту версию. Ну а твои друзья, якобы узнав о твоей измене, ухитрились угнать антиграв, добрались на нём до здешнего космопорта и удрали. Где бы они сейчас ни были, схватить их ещё не должны. Последний звёздный корабль на Майдар отправился совсем недавно и прибудет туда через пару часов. Это же не магический ледяной корабль, а стандартный сверхсветовик. Если твоих друзей действительно отправили на Майдар, то они уже там, но задержать их должны попозже, часа через два. То есть тогда, когда они якобы прибудут туда рейсовым межзвёздным кораблём. Всё ведь должно выглядеть так, чтобы события соответствовали официальной информации…

— Мы теряем слишком много времени на разговоры, — перебила Йесси. — Быстрее решай, куда тебе перебраться. И переоденься… — ютка протянула Илане её одежду. — Успела стащить, пока не сунули в мусорный контейнер. Где бы ты ни оказалась, больничный балахон слишком бросается в глаза.

— Спасибо.

Торопливо переодеваясь, Илана заметила, что «младший врач» отвернулся. Видимо, этот ют был мужского пола и уже достаточно долго общался с людьми, чтобы усвоить их основные этические нормы.

Действие укола начало сказываться быстро, минут через пять. Почувствовав прилив сил, Илана взбодрилась.

— Как вы собираетесь открыть врата? Здесь нет ни арки, ни зеркала…

— Я же сказала — представь себе место, где хочешь оказаться, — Йесси раздражалась всё больше и больше. — Как только представишь, я тебя туда переброшу?

— Как? Силой мысли?

Она даже не надеялась получить ответ, но ютка ответила.

— При помощи вот этого, — она показала Илане перстень с прозрачным голубым камнем.

— Понятно. Осколок звезды вашего погибшего мира. Вот уж не думала, что вы будете торговать этим с герцогиней Левенхольд и ей подобными.

— Меня не интересует, что ты думаешь. Лучше реши, куда тебя перенести, пока мы не передумали тебе помогать.

— Госпожа Йесси, не так давно у меня получилось совершить переход туда, где был нужный мне человек, хотя я никогда не видела комнаты, где он в тот момент находился. Я просто представила себе его самого. Ты сможешь перенести меня туда, где находятся мои друзья, если я их всех себе представлю?

— Не знаю… — Йесси была явно озадачена. — Сроду ничего подобного не делала.

— Думаю, это неразумно, — промолвил её напарник. — Где бы они сейчас ни находились, за ними следят люди герцогини, которые получили задание схватить твоих друзей вскоре после прибытия звёздного корабля в тот мир. Всё должно выглядеть так, будто власти всех миров Федерации, получив из Атенополиса информацию о сбежавших преступниках, мобилизовали полицию на поиски. И вот в таком-то мире их обнаружили и арестовали…

— Ну так мне надо найти их до того, как их арестуют, и перебросить в более безопасное место. Подождите, я сделаю несколько ледышек, чтобы было из чего соорудить зеркало-врата…

— Да как ты не можешь понять! — рассердилась Йесси. — Едва тебя увидят рядом с ними, как вас тут же схватят. Уж поверь, они постараются вас схватить, пока ты всех куда-нибудь не увела. Сомневаюсь, что ты успеешь сделать врата. Кстати, оперативники, которые выслеживают преступников, сейчас располагают хорошей звукоулавливающей аппаратурой, а уж люди герцогини-то явно оснащены по высшему разряду. Когда ты выйдешь на своих друзей, эти охотничьи псы вполне могут услышать, о чём вы говорите.

— Ты права, — согласилась Илана, открыв водопроводный кран. — Появиться перед моими друзьями прямо сейчас — всё равно что заложить и их, и саму себя. Сейчас я представлю одно тихое местечко в майдарской столице, и ты меня туда перебросишь. А уж там я соображу, как мне найти своих и как к ним подобраться. Если есть время, чтобы хорошенько продумать операцию, лучше не спешить, а то действительно можно всё испортить.

Юты молча смотрели, как Илана рассовывает ледышки по карманам, и в их молчании чувствовалось одобрение.

— Можно ещё один вопрос, госпожа Йесси?

— Спрашивай, — обречённо вздохнула та.

— Почему ты всё-таки решила мне помочь?

— Было бы некрасиво не отблагодарить спасительницу моего хоть и дальнего, но всё же родственника.

— Кого ты имеешь в виду?

— Юного Йоффи, сына Лоффи и Эйми. Наши с Лоффи прабабки были родными сёстрами. Они расстались, а потом вообще оказались в разных мирах. С тех пор прошло больше ста лет, но мы, юты, всегда находим членов своего клана — по амулетам. У каждого клана свой амулет, и каждый ют с младенчества носит амулет своего клана. С семьёй Лоффи я встретилась совсем недавно, и мы даже не успели толком поговорить. После недавней беседы с тобой я связалась с Лоффи и спросила, знает ли она девочку со снежной кровью по имени Илана, которая считает себя другом ютов из Гаммеля. Мой брат по клану ответил, что они тоже считают тебя своим другом, а его семья перед тобой в долгу, поскольку ты спасла от бандитов их сына. Наш клан был перед тобой в долгу, теперь я спасла тебя и отдала долг. Мы, юты, весьма щепетильны в таких вопросах. Даже слишком. Когда-то мы считали иланов благодетелями, которые спасли нас, забрав с нашей гибнущей планеты и сделав полноправными жителями своей. Мы считали, что обязаны им жизнью и должны служить им. Теперь мы знаем, что на самом деле из-за них мы потеряли наш мир. Мы больше не желаем иметь никаких дел с теми, в ком течёт снежная кровь, а если наши интересы пресекутся, будем воевать с ними, не проявляя ни капли снисхождения. Мне хочется верить, что больше мы с тобой не встретимся, Илана из рода снежных королей. Я даю тебе возможность спастись. Спасайся, спасай своих друзей, ищите место, где вы сможете жить и быть счастливы. Вселенная велика. Лучше не вставайте на пути у нас и у наших союзников. Уверяю тебя — вы проиграете. А теперь сосредоточься наконец и представь то место, где хочешь оказаться. Я открою тебе врата, чтобы ты не тратила на это свои последние силы. Ты в плохой форме. Поторопись, наше время истекло.

Илане многое хотелось бы сказать в ответ на эту тираду, но она знала, что времени у неё действительно нет. Она лишь спросила:

— Вы случайно не знаете, какое сейчас время суток на Майдаре?

— Около восьми вечера, — ответил напарник Йесси, глядя на Илану с откровенной симпатией.

— Я даже не знаю имя своего второго спасителя.

— Сумайо.

«Около восьми вечера лидонский зоопарк уже закрыт», — подумала Илана и представила себе умывальную комнату в туалете зоопарка.

— Готово, — сообщила она.

Йесси протянула вперёд руку с кольцом, из голубого камня вырвался луч, и в воздухе появилась картинка — вроде тех, что можно сделать при помощи голопроектора. Она выросла, всё, что на ней было, обрело свои реальные размеры, и теперь уже казалось, что Илана и два юта стоят на пороге другой комнаты. Оставалось лишь сделать шаг.

— Там в это время никого не бывает, — пояснила Илана, заметив во взгляде Йесси удивление. — Зато полно воды и зеркал. Спасибо вам за всё и до свидания. Надеюсь, мы ещё побеседуем в более спокойной обстановке.

Девочка шагнула в иллюзорную комнату, и иллюзия сразу же превратилась в реальность. А в реальном туалете лидонского зоопарка сейчас было темно — после закрытия свет в большинстве его помещений отключался. В это время года в столице Майдара темнело поздно. Зеркала слегка мерцали в полумраке, поскольку на них падал пробивающийся сквозь оконце под потолком луч вечернего солнца. Зеркала и вода. То, что ей нужно. Больше всего ей сейчас, конечно, нужен отдых, но эту роскошь она себе позволить не может.

Утолив жажду, Илана сделала магическое зеркало. Интересно, где её друзья? Где бы они сейчас ни находились, скорее всего они держатся вместе. Йесси сказала, что за ними должны следить люди герцогини, и увидев рядом с беглецами Илану, их всех тут же постараются схватить. Это точно. Их постараются схватить как можно быстрее, пока Илана не пустила в ход свою магию. Значит, надо обмануть тех, кто следит за её друзьями.

Натянув на голову капюшон куртки, Илана вызвала в зеркале интерьер хорошо знакомого ей супермаркета. Каких-то пару лет назад мадам Би покупала ей там наряды. Через несколько секунд Илана уже стояла перед прилавком с тёмными очками. А ещё через секунду пара очков уже красовалась на ней. Теперь, скрыв под тёмными стёклами свои необычные глаза, девочка уже относительно спокойно выбрала себе подходящую одежду — экстравагантное платье с блёстками, туфли на высокой платформе, ярко-рыжий парик, аляповатую дамскую сумочку, кое-что из дешёвой косметики и бумажный блокнот с ручкой на цепочке. Запершись в кабинке туалета, она извлекла всё это из ледышек, переоделась, наложила макияж и приготовила записку с инструкциями. Потом сделала на стене магическое зеркало. Она изобразила на нём всех своих друзей в той одежде, в какой видела их последний раз. Вряд ли они где-то раздобыли другую — у них же нет её возможностей. Только бы Джанни не повёл их в дом друга своего дяди Серджио Авареса! Возле него, наверняка, целая засада. Впрочем, здесь ли они? Может, они не в Лидоне и вообще не на Майдаре. Если бы можно было хорошенько изучить то место, где они находятся, прежде чем туда перейти! Но мост перекинут, пока клубится туман. Когда туман рассеивается, мост исчезает. Когда Йесси открывала врата, тумана не было, но она делала это при помощи материи, обладающей огромной магической силой. У Иланы такого звёздного осколка нет. И всё же надо попробовать изучить картинку, прежде чем в неё входить. В данной ситуации слишком уж опасно шагать в туман, не зная, что тебя там ждёт.

Илана открыла врата, но не вошла в них. Когда туман стал рассеиваться, она увидела своих друзей — действительно их, а не созданное ею изображение. Они были здесь, в Лидоне. Все семеро стояли в тени раскидистых хвойных деревьев, название которых Илана уже не помнила. Но этот парк отдыха недалеко от лидонского космопорта она помнила хорошо. Уже заметно стемнело, и всюду безжалостно светили яркие фонари. Беглецы явно старались держаться в тени.

«Если я неожиданно там появлюсь, тем, кто за ними следит, это покажется странным. Как бы так сделать, чтобы появиться вон в тех кустах, а потом оттуда выйти… Надо попробовать».

Илана сосредоточилась и представила себя в гуще кустов справа от компании беглецов, но войти в зеркальную картину не успела. Туман рассеялся окончательно, и зеркало стало плоским. Вторая попытка открыть врата оказалась неудачной. Укол асхетамина ещё действовал, но Илана знала: скоро его действие закончится, и тогда у неё не будет никакой надежды спасти друзей. Усталость, голод, нервное напряжение и отрава, которой она дважды надышалась по милости герцогини, здорово подточили её силы. Плюс эта проклятая перестройка организма…

«Спокойно», — сказала себе девочка. Она попила воды, умылась и, сев в позу лотоса, сделала несколько дыхательных упражнений, которым научилась у Лилианы, — та последние полгода увлекалась йогой. Потом вызвала в зеркале уже хорошо ей знакомую картину и, нацелившись на тёмные заросли, открыла врата.

Когда туман рассеялся, Илана чуть не вскрикнула от боли — кусты, в гуще которых она оказалась, поцарапали ей правое плечо и левую лодыжку. И всё же она была счастлива — ведь рядом звучали знакомые голоса.

Увидев вышедшую к ним из-за кустов девицу в вызывающем вечернем платье, беглецы насторожились.

— Ой, сколько тут красавцев! — развязно промурлыкала Илана и на мгновение прикрыла ладонью рот, предупреждая друзей, чтобы не сказали ничего лишнего. — А вот девушек вам явно не хватает.

— Ага, только тебя и не хватает, — заулыбался Гай, который сразу её узнал и, естественно, понял, что весь этот маскарад неспроста.

Илана надеялась, что наблюдатели её в таком прикиде не узнают, тем более на расстоянии. Они должны видеть молоденькую подвыпившую проститутку, которая ищет клиентов. По вечерам в лидонских парках отдыха таких было пруд пруди, особенно неподалёку от космопорта, где в ожидании своего рейса коротали время богатые туристы.

— Такие ребята с пустыми карманами не ходят, — захихикала Илана. — Пойдёмте-ка в одно местечко. Оторвёмся по полной. Обожаю развлекаться большой и дружной компанией…

— А может, поищешь другую компанию, — брезгливо поморщилась королева, которая тоже сразу всё поняла и включилась в игру. Для наблюдающих всё должно было выглядеть естественно, а они знали, что аристократичная до мозга костей Изабелла Фабиани вряд ли обрадовалась бы появлению назойливой девицы лёгкого поведения.

— Да ладно, мам, лучше уж где-нибудь потусоваться. Тут мы слишком бросаемся в глаза.

— Он прав, ваше величество, — поддержал принца Томас. — Толпа неприкаянных скорей вызовет подозрение, чем компания гуляк. Вон в двух шагах милый ресторанчик. Пойдём, красотка…

— Пойдём-то пойдём, да вот только тебя эта красотка развлекать не будет, — решительно заявила Лилиана. — Если, конечно, не хочет лишиться половины своих рыжих кудряшек. Тут есть и свободные кавалеры.

— Конечно, есть! — развеселился Джанни, обняв Илану за талию.

Она тут же сунула ему клочок бумаги, на котором было написано: «Ни одного лишнего слова и движения. За нами следят и, скорее всего, прекрасно нас слышат. Идите, куда я вас веду, и всё».

Джанни кивнул и незаметно сунул записку Томасу. Когда беглецы добралась до ресторана, её содержание уже было известно всем. Впрочем, они уже и так поняли, что надо строго придерживаться придуманного Иланой сюжета.

Никто из служащих и клиентов ресторана «Звёздный» не обратил внимания на весёлую компанию, которая, едва переступив порог заведения, направилась в туалет — что в этом может быть необычного? Илана знала, что наблюдающие теперь довольны. Они устроят возле ресторана засаду, чтобы взять государственных преступников сразу, как только поступит приказ герцогини. Для тех, кто увидит процесс задержания, официальная версия будет выглядеть правдоподобно. Преступники бежали с Атены на Майдар и, уверенные, что за ними никто не следит, отправились в ближайший ресторан.

В туалете Илана быстро сделала магическое зеркало и вызвала в нём изображение посёлка — той его части, где находился Главный Дом. Так называли дом, в котором жили Сельхенвурды, большая часть их дружины и гости — за исключением блэквудской компании.

Мгновение спустя беглецы уже были в посёлке.

— Ну вот мы и до… — Эдан не закончил фразу и растерянно огляделся.

Остальные тоже молчали, потрясённо глядя на огромную яму между Главным Домом и тем, что осталось от ближайшей к нему хозяйственной постройки. За развалинами виднелся жилой дом с покосившейся крышей, а в центре ямы ярко сверкала на солнце прозрачная ярко-голубая глыба.

— Боже, — прошептала Изабелла. — А где же все?

— Прячутся в подвалах, — резкий голос Хенны прозвучал в тишине, словно звон металла. — Кажется, ваши учёные друзья говорили, что падение осколков нам не грозит.

Глава 7. Жертва

— Да я и сейчас повторю, что оно нам не грозит! — Илана ещё никогда не видела Пита Уотсона таким раздражённым. — Это не было падение осколков! Это была обыкновенная бомбардировка.

— Что? — спросила Хенна.

— Нападение с воздуха. Эта глыба — снаряд, созданный людьми… Ну или ютами. В общем, этой проклятой шайкой, которой не даёт покоя сам факт нашего существования. Вот чёрт! Всё-таки вычислили, где посёлок, несмотря на купол с обманным зеркалом. Похоже, они нарочно замаскировали свои снаряды под осколки — вроде тех, что периодически падали на Айсхаран. За дураков нас держать решили!

— Ну не в каждом же посёлке Айсхарана есть такие мудрецы, как здесь, — язвительно изрекла Хенна. — Если подобные глыбы упали где-нибудь ещё, то я уверена, что люди приняли их за небесные осколки.

— Почему они пробили купол? — хмуро спросил воевода Герен. — Он же из магического льда.

— Потому, что эти грёбаные снаряды из ещё более магического льда, — в тон ему ответил Пит, которому реплика Хенны явно не улучшила настроение. — Они состоят из подкрашенного голубой краской вечного льда с примесью линдимина, но не совсем такого, как тот, что падал тут через каждые пятьсот восемьдесят лет. Полагаю, этот линдимин содержит вещество, которое некогда было звездой погибшего мира. Много лет назад крупный осколок погибшего мира был выброшен из этого измерения — уж не знаю, силой магии или ещё какой-то там силой… Теперь он оказался в руках наших врагов.

Блэквудская лаборатория только что провела анализ материи, из которой состояла упавшая на посёлок глыба. Илана уже давно снабдила учёных магическими инструментами, и они могли резать даже вечный лёд, но растопить его они не могли, так что ей пришлось заняться этим сразу после возвращения в посёлок. Потом пришлось чинить пробитый купол. Чтобы укрепить его, Илана использовала почти весь снаряд, поразивший посёлок, и ещё один, поменьше, который упал в ближайшем лесу, повалив с десяток деревьев. Снаряд пробил купол благодаря смеси магического льда и звёздного вещества. Илана надеялась, что эта смесь послужит дополнительной защитой, но она понимала — надёжной защитой сделанный ею купол больше не является. Снаряды явно изготовили юты, а у Иланы не было той власти над материей погибшего мира, какой обладали они. Работая с ледяным солнцем, как уже успели окрестить эту материю блэквудцы, Илана чувствовала её неподатливость. Выдержит ли купол новую атаку, она не знала. Впрочем, лучше хоть какая-то защита, чем никакой.

После обеда Кошачья банда в полном составе отправилась в святилище — Кэти Джонс попросила друзей помочь им с Эдерой провести перед началом нового года уборку, а Сельхенвурды, остальные их гости, несколько дружинников и старейшины посёлка сидели теперь в большом зале Главного Дома, обсуждая сложившуюся ситуацию. В доме был просторный подвал, но Хенна наотрез отказалась туда перебраться, заявив, что Сельхенвурды не прячутся в норах, когда их подданным грозит опасность. К тому же давно построенный и хорошо укреплённый Главный Дом всегда считался прочным и надёжным, как крепость. Подвальные помещения имелись в каждой жилой постройке посёлка, и Хенна щедро снабдила всех светильниками. Впрочем, обитатели поместья отправили в подвалы только стариков, детей и больных. Остальные надеялись, что успеют спрятаться, если патрульные, которые теперь внимательно следили за небом, поднимут тревогу. В глубине души все понимали: начинённый снарядами ледяной корабль может возникнуть над посёлком так неожиданно, что не поможет никакое предупреждение, но спускаться в подвалы упорно не хотели. Чувство бессилия угнетало бы Илану гораздо больше, если бы не смертельная усталость. Она с таким трудом открыла последние врата и так надеялась на отдых…

— Неужели подлинная власть над этим веществом есть только у этих злобных коротышек? — раздражённо спросила Хенна. — Столько веков лебезили перед снежными магами, а теперь взъелись на них, на полукровок, а в результате страдаем и мы.

— Естественно, — усмехнулся Эдан. — Если б не мы, откуда бы взялись полукровки и наары? Один из таких — наш с тобой племянник.

Хенна нахмурилась и ничего не сказала. Айги был единственным из Сельхенвурдов, кого несмотря на бурные протесты всё же переселили в подвал. Он перестал капризничать, только когда Эдан сказал ему, что славный Ригген Сельхенвурд, потеряв в детстве родителей, был вынужден полгода прятаться от врагов своей семьи в подвале охотничьего дома. Илана давно уже заметила, что в отличие от Хенны Эдан всегда может договориться со своенравным племянником без угроз и долгих препирательств.

— Выходит, этот ублюдок Таддуеш снова под крылышком герцогини, — мрачно констатировал Джанни. — Интересно, как они умудрились его отсюда вызволить.

— Он исчез вчера, — сказала Хенна. — Наверное, во время падения… вернее, нападения с воздуха. Когда эта глыба проломила купол и рухнул амбар, началась паника, так что было не до него. Потом Фарн поднялся к этому паршивцу в комнату, чтобы проверить, как он. Окно было выбито, а пленник исчез. Если учесть, что сломать окно из магического льда Таддеуш не мог, то это сделал кто-то из магов.

— Верно, — кивнула Илана, с трудом подавив зевок. — Это явно был оборотень. Ют, который принял облик кого-нибудь из жителей посёлка или маленького зверька.

— Скорее уж птицы, — предположил Дэнни Браундер. — Окно-то высоко. Ну и увёл Таддеуша через врата прямо в объятия бабули. Теперь, когда на её стороне юты, эта тварь ещё опасней. Илана, а может, они тебе просто лапшу на уши вешали? Ну про то, что подлинная власть над этой материей есть только у ютов. Ты же заделала ею дыру в куполе.

— Заделала, а теперь как выжатый лимон… Звезда погибшего мира светит прежде всего тем, кто когда-то был его частью.

— По-моему, ты просто устала.

— Лично меня нисколько не удивила подлость этих ютов, — заявила Хенна. — Давно ли они помогли герцогине похитить Илану?

— Мы знали, что часть ютов перешла на сторону колдунов, — сказала Илана, — но я не думала, что это большая их часть. Я даже не подозревала, что есть юты, которые так ненавидят снежных магов.

— И всё же эта Йесси тебе помогла, — задумчиво произнёс Эдан. — Неужели только потому, что ты спасла её дальнего родственника, с которым она и познакомилась-то недавно?

— У этих созданий вообще странная логика, — пожала плечами Хенна. — Иланы, полукровки и все, кто оказался в одном с ними лагере, видите ли, виноваты перед ютами в том, что произошло с их миром несколько тысяч лет назад. Теперь они решили создать могущественное государство, и для них все средства хороши! Представляю, что начнётся, если они будут продолжать в том же духе. Теперь их союзники, решая свои дела, могут рассчитывать на помощь оборотней. На германарском троне сидят оборотни. Вчера оборотни заменили на заседании людей, которые могли вас поддержать… Скоро эти оборотни проникнут всюду!

— Думаю, ты преувеличиваешь, — мягко возразил Мартин. — Юты — немногочисленная раса…

— Ты уверен? А если даже и немногочисленная, то это положение может измениться в очень скором будущем. А вот что ждёт в ближайшем будущем нас… Я даже думать об этом боюсь.

Илана тоже боялась об этом думать. Переговоры провалились, она и её друзья еле вырвались из ловушки. Их, как говорится, обложили со всех сторон, а самое ужасное — это то, что под ударом оказались люди, давшие им пристанище.

«Может, уйти отсюда? — размышляла девочка. — Неужели нам только это и остаётся — бежать в какой-нибудь захолустный мир и скрываться всю оставшуюся жизнь? Но как теперь бежать, бросив этих людей? Они совершенно беззащитны перед шайкой подонков, у которых есть ледяные корабли и снаряды, способные пробить даже магический купол. Не знаю, смогу ли я их защитить, но без меня им будет ещё хуже… А может, наоборот, лучше? Герцогине нужна только я. Она и её шайка считают, что с Изабеллой и Гаем они уже разделались, раз и навсегда изгнав их из Германара… Может, узнав, что меня здесь нет, эти мерзавцы оставят всех остальных в покое?»

— Илана, тебе необходимо отдохнуть, — голос Изабеллы доносился издалека, словно бы из другой комнаты. — У тебя уже голова на шее не держится.

— Да, — согласилась Илана, вставая. — От такой меня толку мало. Пойду посплю. Если что, будите…

— Может, пойдёшь вниз? — спросила Хенна. — Там есть вполне удобные, уютные комнаты.

— Нет, спасибо. Я, конечно, никому не советую расслабляться, пусть дозорные по-прежнему следят за небом, а дети сидят в подвалах, но я не думаю, что посёлок сейчас будут бомбить. Герцогиня знает, что я здесь, а я нужна ей живая. Во всяком случае, тело ей нужно живое. Это разум мой она предпочла бы убить.

— Но тебя могут попытаться похитить, — забеспокоилась Лилиана. — Если эти чёртовы оборотни способны превращаться в кого угодно, кто-нибудь из них может проникнуть в посёлок и даже в дом в обличье какой-нибудь мелкой твари. Интересно, а в насекомых они превращаться могут?

— Кажется, нет. Чем мельче тварь, тем трудней в неё превращаться и трудней сохранять этот облик. Не волнуйтесь. Кто бы ко мне ни проник, я же с ним не пойду.

— Да, но тебя могут убить, — нахмурился Мартин. — Герцогине ты нужна живая, но у тебя и кроме этой старой развратницы врагов хватает.

— Думаю, заправляет всем она, так что смерть мне не грозит.

— Я поставлю возле её дверей охранника, — пообещала Хенна.

— Дэйн, — обратилась она к молодому дружиннику. — Проводи госпожу Илану в её комнату…

— Я сам провожу, — встал Гай и, не дав возразить ни Хенне, ни кому-либо другому, направился к Илане.

Выходя из зала, она успела заметить, как надулся Дэйн. Он был ровесником Гая и заметно недолюбливал чужеземного принца, который превосходил его и в военных состязаниях, и на охоте, и на любовном фронте. Впрочем, к сражениям на любовном фронте Гай в последнее время охладел — к великому огорчению местных девчонок. О причине этого догадывались все, включая ту, которая собственно и являлась причиной произошедшей в принце перемены. Однажды, проходя мимо кладовой, Илана услышала сквозь полуоткрытую дверь, как какая-то пожилая женщина поучительно кому-то говорила: «Выкинь эту блажь из головы! В их мире принцы женятся только на тех, кто им ровня. Он, конечно, развлекался с вами, дурочками, но теперь тут появилась принцесса. Пусть и не из их мира, но принцесса. Она же действительно единственная наследница Айслинда». Илане тогда так хотелось вмешаться в разговор и сказать этой женщине, что Гай не сноб и не хладнокровный, расчётливый тип вроде Таддеуша Бельски, но она вовремя спохватилась. Какая разница, что про него болтают недалёкие бабы…

Она не воспротивилась, когда он вошёл следом за ней в её комнату. И когда обнял её, крепко, но бережно прижав к себе. Она не помнила, сколько они целовались, и неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не стук в окно. Они оба вздрогнули и уставились на гладкий ледяной квадрат в оправе резной деревянной рамы. Илане показалось, что магический лёд на мгновение засветился. Совсем чуть-чуть.

— Гай… — прошептала она, мягко отстраняясь от принца.

— Да, конечно, — улыбнулся он. — Тебе надо отдохнуть. Я только хотел сказать, что очень испугался. Вчера, когда мы очнулись в том парке… Больше всего меня испугало, что тебя с нами нет. Я думал, что потерял тебя навсегда. А потом ты появилась в этом наряде, и я чуть не заплясал от радости. Ты всегда удивляешь меня, Снежная Принцесса. И я постоянно боюсь, что ты исчезнешь, растаешь…

Илана вдруг почувствовала, как у неё похолодело внутри, и она снова бросилась ему в объятия.

— Нет, я не растаю!

— Конечно, это же я так… Чего ты испугалась?

— Не знаю… Я просто устала.

— Если честно, я тоже. От всего. Иногда мне хочется просто взять и увезти тебя отсюда. Всё равно куда, лишь бы там не знали про твой чудесный дар и ничего от тебя не хотели. Так хочется просто жить и радоваться жизни.

— Мы не можем. Пока…

— Да, — грустно согласился он. — Слишком многое тут на нас завязано… Или от нас уже ничего не зависит? Неужели мы проиграли? Ладно, не отвечай. И вообще, постарайся не думать о плохом… Бывает, мы грузимся, грузимся, а от этого только хуже и хуже. А иногда отодвинешь все неприятности подальше, отключишься от них, и откуда ни возьмись вдруг приходит решение всех проблем.

Илана кивнула, хотя и знала, что так не будет. Она уснула, едва коснувшись головой подушки, а когда проснулась, в кресле возле её кровати сидел маленький человечек с пушистыми белыми волосами и медальоном виде снежинки на шее.

— Лоффи!

— Тише, — ют испуганно вытаращил и без того огромные глазищи. — Твой поклонник всё ещё дежурит у дверей. Двери тут, конечно, толстые, но всё же лучше разговаривать потише. Знаю, ты ему доверяешь, но мне бы хотелось поговорить только с тобой. Хорошо, что я появился вовремя и стукнул в окно, а то ещё неизвестно, до чего бы у вас тут дошло. Мне показалось, ещё немного — и он лишит тебя невинности.

— Ну и что тебе за дело? — сердитым шёпотом спросила Илана. — Никогда не думала, что у ютов принято вмешиваться в чужую личную жизнь.

— Моя дорогая принцесса, — покачал головой ют. — У таких, как ты, личной жизни не бывает. Во всяком случае, тогда, когда от нас зависят судьбы миров.

— Послушай, Лоффи…

— Вообще-то я Йоффи, — слегка обиженно поправил ют. — Думал, ты всё-таки догадаешься, когда приглядишься.

— Извини… Ты так возмужал. И так похож на своего отца.

— Да, — улыбнулся Йоффи. — Но я уже его сильнее. Когда я вступил в пору зрелости, выяснилось, что у меня есть настоящий магический дар. И я не хочу, чтобы ты, поддавшись страсти, лишилась того могущества, которое можешь обрести. Видишь ли, теперь я знаю об иланах больше. Твой организм вот-вот созреет. Возможно, он уже созрел достаточно, чтобы ты могла иметь возлюбленного и потомство, но если ты станешь женщиной сейчас, ты уже не сможешь стать сильней, чем ты есть.

— А ты уверен, что я этого хочу?

— Уверен. Ведь ты же хочешь помочь своим друзьям.

— Ну и когда же я обрету ту великую силу, которую ты тут мне сулишь?

— Скоро. Ты почувствуешь это. А пока ты не должна позволять своему возлюбленному… Да ты, по-моему, и сама в глубине души это понимала, когда отодвинулась от него. Хорошо, что он не тупоголовый, напористый нахал. Он понял, что ты не готова. Возможно, когда-нибудь вы сможете стать возлюбленными в полном смысле этого слова. Когда-нибудь, но не сейчас. Я хотел войти сразу, как только он ушёл, но подумал, что надо дать тебе выспаться, — ты выглядела очень усталой. А заодно и сам вздремнул на карнизе. Я пробрался сюда в виде птички тьюн. Их тут полно, так что никто не обратил на меня никакого внимания. Минут десять назад я проделал в окне дыру, проник сюда и снова заделал дыру. Снежной магией я владею хуже, чем ты, но у меня есть вот это, — Йоффи показал Илане два прозрачных голубых камешка. — Когда я превращался в птицу, приходилось прятать их во рту. Хорошо, что у тьюн есть защёчные мешки…

— Линдимин? Тот, что состоит из смеси льда и звёздного вещества?

— Да. Солнце нашего мира погибло, но продолжает светить нам. Больше никто не имеет над ним такой власти. Пока.

Йоффи сделал многозначительную паузу, после чего протянул один из камешков Илане.

— Возьми, пригодится. Даже если он пока не имеет в твоих руках такой силы, как в руках наших магов, ты всё равно вправе владеть кусочком этой магической материи.

— Спасибо, милый Йоффи. Ты всё говоришь «пока»… Уж не хочешь ли ты сказать, что я тоже могу обрести подлинную власть над этим звёздным льдом?

— Не знаю. Никто никогда заранее не знал, какую именно силу способен обрести илан, пока он не вступил в пору зрелости, но судя по тому, какая ты уже есть, ты способна обрести силу Высших. Тем более, что ты наар. Ты возрождённая, а они всегда были сильнее истинных иланов. Прежде я этого не знал. Мы многого не знали, но недавно наша жизнь сильно изменилась… Я не должен здесь быть, и никто, кроме моего отца Лоффи, не знает, что я здесь. Возможно, я изменяю своему народу, но я чувствую, что поступаю правильно. Ты спасла мне жизнь, ты не сделала моему народу ничего плохого и не обязана платить по счетам своих далёких предков. Сядь поудобней и слушай.

Недавно в наш гаммельский посёлок через врата явились наши соплеменники, которые долгие годы скитались по разным мирам. Они сказали, что нам грозит опасность, и увели с собой в очень красивый мир. В созвездии Карион есть планета Эола. Самая удобная планета для таких, как мы. И хотя люди уже начали её колонизацию, они согласились отдать нам этот мир, а потом и все остальные планеты этой системы. А почему они вдруг так расщедрились… Люди уже не первый год пытаются изучить свойства загадочной материи, из которой состоит астероид Милагрос. Кажется, в переводе с одного из древних языков это означает «чудо». Люди умудрились вывести этот астероид на орбиту Эолы. Однажды несколько ютов нанялись техническими работниками на исследовательскую станцию «Титан». Там находится поселение учёных, которые изучают Милагрос. Учёные постоянно с риском для жизни летали на астероид, чтобы отколоть от него очередной кусок — для исследования. Риск тут главным образом в том, что астероид в любой момент мог сойти с орбиты и отправиться в иное измерение — он не подчиняется обычным физическим законам. То есть, не совсем подчинятся… Люди использовали лазер, но материя даже ему поддавалась с большим трудом, а растопить её они вообще не могли. Зато это получилось у ютов. Это выяснилось, когда трое ютов отправились на Милагрос в составе очередной исследовательской группы. В качестве помощников, разумеется. Учёные пытались извлечь из материи астероида нечто, похожее на фрагмент растения, но у них ничего не получалось. А один из ютов — его имя Томмо — всего лишь прижал к поверхности астероида ладонь, и лёд начал таять. Томмо потом объяснил, что ему просто стало интересно, что это за растение такое сохранилось в толще голубого льда. Вот так и выяснилось, что мы, юты, способны управлять этой материей. И вообще астероидом Милагрос. С тех пор началось сотрудничество ютов и людей. В кои-то веки у нас появились союзники, которые стали считаться с нами как с равноправными партнёрами. Более того, теперь мы могли ставить условия. Наша королева Йесси заключила с людьми договор, по которому мы имеем право основать своё независимое государство на Эоле, а если согласимся на более тесное сотрудничество, то нашими станут все планеты системы звезды Медея. Под более тесным сотрудничеством предполагается участие в войнах и политических играх союзников. Возможно, юты и не согласились бы на это, если бы не обнаружили книгу Вейла. Это история гибели моего мира, который назывался Юттакона, и кое-что об Айсхаране. Прочитав её, мы поняли, почему таинственный голубой лёд подчиняется только нам. Жаль, что мы не знали этого раньше. Мы никогда не искали и не подбирали небесные осколки, которые падали на Айсхаран. Мы почему-то боялись их. Осколки нашего погибшего мира пугали нас, хотя тогда мы не знали, что это за материя. Книга Вейла прояснила всё.

— И где же нашли эту книгу?

— На Милагросе. Точнее, в нём. В его материи, которая представляет собой весьма причудливый сплав. Большая часть астероида — сплав магического льда и того, что когда-то было звездой нашего мира в период его зарождения — ведь когда наш мир погибал, его материя под воздействием магического льда перерождалась так, будто время повернулось вспять…

— Знаю. Мои знакомые учёные назвали её вторичным первовеществом.

— Подходит. А примерно треть астероида — более разнообразная смесь, и кое-где в этом вторичном первовеществе встречаются вкрапления того, что учёные «Титана» назвали плохо переваренными останками нашего мира. Это лёд, в котором сохранились осколки четырёх планет нашей солнечной системы на разных стадиях их перерождения, их возвращения в изначальное состояние. Кое-что даже сохранилось в том виде, в каком было до гибели нашего мира — фрагменты растений, останки животных, даже кое-какие изделия, предметы. Всё это очень странно и ждёт своего объяснения. Теперь, когда в исследовании Милагроса принимаем участие мы, юты, появилась возможность разрезать и плавить его материю. В огромной глыбе магического льда и была обнаружена книга Вейла. Дневник, который вёл один из магов-полукровок… или нааров. В общем, это был маг, в жилах которого текла кровь и человека, и илана. Маг, способный к трансформации первичной материи. Их был много, этих могущественных магов, которые через врата пришли на Юттакону, поселились там и подружились с местными жителями. Те и не подозревали, что прекрасные чужеземцы оборудовали в горном лесу лаборатории и тайно занялись экспериментами по трансформации материи. Среди этих магов-экспериментаторов были и чистокровные иланы, но они работали уже не с первичной материей. Все эти маги — и иланы, и наары — прекрасно знали, что могут нарушить равновесие, потому и не стали продолжать эти эксперименты в своём мире, в Айсхаране. Вейл пишет, что Юттаконе они тоже не желали зла. Они надеялись, что всё обойдётся, что они сумеют сделать эту скудную планету более красивой и плодородной, вывести новые виды, создать новые формы жизни. А если эксперимент удастся, использовать свои достижения, чтобы улучшить и свой собственный мир, Айсхаран. Но в конце концов они поняли, что своей магией спровоцировали катастрофу. Эксперимент вышел из-под контроля. Начались необратимые изменения, которые протекали всё быстрей и быстрей. Природа Юттаконы перерождалась и гибла. Вейл написал в своём дневнике, что они должны хоть в какой-то мере искупить свою вину перед жителями гибнущей планеты и забрать их с собой в Айсхаран. Тем более что жители эти миролюбивы, услужливы и вовсе не подозревают, что их мир погубили прекрасные и добрые существа, которых они так полюбили. И ещё Вейл сказал, что хочет оставаться на Юттаконе до последнего, наблюдать за гибелью этого мира столько, сколько это будет возможно, вести записи и что он надеется уйти вовремя. Похоже, он не успел, но его книга уцелела. И она, и даже футляр, в котором её нашли. Думаю, она уцелела по воле Высших. Боги хотели, чтобы она попала в руки дерзких, самоуверенных смертных, которым опять может взбрести в голову переделывать то, что было создано Высшими. Смертным это не дано, и они должны об этом знать. Возможно, Вейл и сам хотел, чтобы его книгу прочли в Айсхаране — ведь там тоже были те, кто занимался трансформацией материи, но она туда не попала. Потом разразилась катастрофа. Осколки погибшего мира упали на Айсхаран. Тогда многие погибли, и на планете сильно похолодало. Поскольку многие растения исчезли, маги продолжили экспериментировать с материей, выводя новые виды. Странно, но с Айсхараном не случилось того, что случилось с нашей Юттаконой…

— Тогда не случилось, — поправила Илана. — Кажется, что-то подобное происходит сейчас. Значит, иланы и наары через врата увели с Юттаконы всех её жителей?

— Всех не успели, но большинство ютов спаслись. В Айсхаране они пережили новую катастрофу — падение осколков и похолодание, но, думаю, по сравнению с гибелью их мира это уже казалось им не таким страшным бедствием. Хотя и в этой катастрофе погибло много ютов. Мой народ жил в дружбе с иланами и верно служил им, считая их своими спасителями. Юты никогда особенно не различали иланов и магов-полукровок. Как правило полукровка, унаследовавший дар снежного мага, и внешне походил на илана. И все полукровки, похожие на родителей-иланов, воспитывались с иланами, а не с людьми. Мы вообще не знали, что трансформация первичной материи доступна только полукровкам и наарам, поскольку они могли овладеть и снежной, и человеческой магией. Для нас, ютов, прекрасные беловолосые маги все были иланами. Мы ничего не знали о том зле, которое причинили нашему миру эти самые прекрасные беловолосые маги. А потом иланы стали вымирать, похожих на них полукровок тоже рождалось всё меньше и меньше. Хатаны, то есть люди, наоборот становились всё многочисленнее и сильней. Они всегда соперничали с иланами и всегда недолюбливали нас за нашу преданность снежным магам. Чем меньше становилось иланов, тем больше мы страдали от людской враждебности. И вот больше ста лет назад, когда иланов в этом мире почти не осталось, мы бежали из Айсхарана. Мы никогда не были особенно сильны в магии, но среди беглецов оказался тот, кто умел открывать врата. Но мало открыть врата. Надо ещё найти тот мир, в котором сможешь жить. Мои предки-беглецы не могли найти такой мир. Зато единственный среди них сильный маг сумел открыть врата для звёздного корабля и заставить его приземлиться в Айсхаране. На этом корабле оказались люди, похожие на тех, которые жили в Айсхаране, а значит, живущие примерно в таком же мире, как Айсхаран. Это был германарский корабль «Сонус», на котором мы и прилетели в ваш мир. Люди и там относились к нам плохо, но к этому мы уже привыкли. Люди даже пытались проникнуть в наше сознание, чтобы побольше узнать о нас и о том мире, из которого мы прилетели, но мы умеем защищать наше сознание от постороннего вторжения — так, что эту защиту не пробьёшь никакими лекарствами. Мы не хотели, чтобы люди знали о нашем мире, до тех пор, пока в Германаре не стали пропадать дети. Когда мы поняли, что это дело рук айсхаранских колдунов, мы решили рассказать правительству Германара о нашем мире и о той угрозе, какую представляют колдуны Айсхарана, но теперь нас не хотели слушать. Мы поняли, что ваши правители уже вступили в сговор с хатанскими колдунами и не желают, чтобы эта информация распространялась. К нам стали относиться ещё хуже. Мы много чего натерпелись, живя в Германаре, но, поверь, куда ужасней было узнать, что наш мир погубили те, кого любили и кем восхищались многие поколения наших предков. Юты, которые пришли за нами в гамельский посёлок, были потомками других беженцев. Тех, что бежали позже нас, сумев-таки найти пригодный для жизни мир. Тех было больше, чем нас. Их и сейчас больше. Жилось им в том мире ещё хуже, чем нам в Германаре. Им приходилось воевать. Может, поэтому они так воинственны… Да и вообще они какие-то озлобленные, хотят мстить. Особенно теперь, когда благодаря этой книге узнали правду о гибели нашего мира.

— А как вы прочли эту книгу? Ведь она писалась несколько тысяч лет назад.

— Прочесть её помог король Айслинд, который уже давно сотрудничает с людьми вашего мира. Он знает древний язык. Иланские правители всегда его знали. Кстати, Вейл писал не только о своих экспериментах. Он там рассуждал о том, что его племянница, тоже полукровка, недомогает, поскольку готовится вступить в пору зрелости, и переживал, как бы она по дурости не уступила своему дружку. Если она уступит ему раньше времени, то не видать ей того могущества, которое она сможет обрести, став зрелым магом. Вот я и решил тебя предупредить.

— Спасибо, Йоффи, — сказала Илана, подавив улыбку.

— Ты даже не представляешь, как я был разочарован, когда увидел Айслинда, — вздохнул Йоффи. — Я сразу понял — это не тот прекрасный и мудрый Снежный король, о котором у нас всегда рассказывали легенды. Всё оказалось не так, как я думал. Как думали все в нашем посёлке. Хорошие оказались не такими уж и хорошими… Всё гораздо сложнее.

— Ты общался с Айслиндом?

— Нет, я с ним не разговаривал. Просто недавно он посетил наш посёлок на Эоле и очень много говорил о том, что иланы и юты снова должны стать друзьями. Что в бедствии с нашим миром виноваты в основном полукровки. Дескать истинные иланы всегда ратовали за чистоту крови, поскольку знали, что полукровки принесут Айсхарану одни только беды. Йесси терпит этого Айслинда только потому, что он является союзником тех, с кем она заключила договор о сотрудничестве.

— А эта Йесси… Она что, у вас главная?

— Да. Она наша фамма. Правительница. А поскольку детей у неё нет, она выберет наследника просто из родственников. А ближайшими её родственниками являемся мой отец и я.

— И ты ради меня рискуешь возможностью стать наследником?

— Говори потише, — снова шикнул на неё ют. — Я не уверен, что мне хочется быть наследником и уж тем более правителем. Тут ведь решаешь не только за себя, но и за других. А если решишь неправильно? По-моему, Йесси уже не раз покаялась, что втравилась во все эти интриги, просто виду не подаёт. Всё твердит, что наш народ слишком долго был унижен и слишком натерпелся, а посему должен подумать наконец-то о своём благополучии. Наконец-то мы получили возможность поселиться на планете, где нам будет действительно хорошо, где наши потомки смогут окрепнуть физически. Ведь наша раса уже на грани вымирания. Нам нужна эта планета. И другие планеты системы Медея, где полно полезных ископаемых. Мы их сможем добывать и продавать… В общем, мы имеем право создать наконец независимое и сильное государство, с которым будут считаться. И возможность создать его у нас появилась лишь при условии сотрудничества с нашими теперешними союзниками. Теперь благодаря нашему звёздному льду у них есть более совершенное оружие…

— Которое уже ударило по нам.

— Знаю, — помрачнел Йоффи. — Ещё пару месяцев назад трудно было даже предположить, что юты будут работать в секретных лабораториях Военного ведомства Федерации. Юты, о которых в Германаре вытирали ноги. Которых называли сатанинским отродьем, проклятыми оборотнями… Теперь наши новоиспечённые союзники решили использовать даже нашу способность превращаться. Уж если использовать нас, то по полной! Да вот только не больно-то мне хочется, чтобы они меня использовали, даже если они готовы меня за это озолотить. Я пока мало общался с Йесси, но я спросил у неё, следует ли вредить тем, кто не сделал нам ничего плохого. Она сказала: «На войне, как на войне». Потом пустилась в рассуждения, и мне казалось, что она старается убедить не столько меня, сколько саму себя. Она много чего сказала. Мы мол, как и любая другая раса вселенной, имеем право на своё место под солнцем, тем более, что однажды мы уже лишились из-за чужих интересов своего солнца и своего мира. Теперь мы должны отвоевать ту территорию, на которой сможем сохранить себя как расу. Эта территория оказалась именно здесь, в этом измерении. Сама судьба позволила людям завладеть этим астероидом. Они начали изучать его, ничего не зная о его чудесных свойствах. Не знали этого и мы. Но опять же сама судьба, а значит воля Высших, привела к нему нас — единственных, кому эта материя подчиняется. К сожалению, этого нашего дара недостаточно, чтобы конкурировать с могущественными державами, которые постоянно создают всё более совершенное оружие. Мы малочисленны, и нам необходимы союзники, и получили мы их только благодаря своей власти над звёздным льдом. Не исключено, что уже завтра у кого-нибудь в руках окажется нечто куда более чудесное, поэтому надо действовать, пока у нас есть возможность ставить условия. Но действовать надо осторожно, чтобы не поссориться с теми, кто может в скором времени стать намного сильнее нас. Было бы странно, если бы союзники помогали нам, ничего не требуя взамен. Когда государства воюют, страдают вроде бы ни в чём не повинные существа, но на самом деле совсем невиновных в мире нет — ни в этом, ни в каком-либо другом. Каждому народу приходится расхлёбывать грехи своих предков. Дескать иланы и люди нам здорово задолжали, и пришло время отдать долги. Особенно иланам с их снежной магией и полукровкам, которые, соединив эту магию с человеческой, научились скатывать целые миры в снежный ком. А когда я спросил, стоит ли самим обрастать долгами, она нахмурилась и сказала, что главное для неё — защитить свой народ. И другие пусть защищают своих как умеют.

— Придётся, — Илана почувствовала, как от ярости её бросает в холод. — Только пусть потом не жалуется.

— Жаловаться она не будет. Если она поймёт, что выбрала неверный путь, она уйдёт сама.

— Похвально, — саркастически заметила Илана. — Обычно плохого правителя нелегко отправить в отставку.

— Она уйдёт не просто в отставку. Она уйдёт вообще.

— Вообще — это как? Из жизни?

— В изгнание. А может, и из жизни. Быть изгнанником в окружении таких же изгнанников, как ты сам, — это ещё ладно. А если ты изгнанник, да ещё и одинок, твоя жизнь теряет смысл. Меня всегда ужасали эти ваши истории о святых людях, которые уходили жить отшельниками в пустыню или в горы… Мы, юты, так не можем. Никто из нас не может жить в одиночестве. Меня утешает только то, что, если меня отправят в изгнание, мои родители уйдут со мной. Им тоже не очень-то нравится происходящее. К сожалению, многие из нашего гаммельского посёлка полностью поддерживают Йесси и, по-моему, уверены в её правоте больше, чем она сама.

Йоффи замолчал и задумался.

— К сожалению, так и бывает, — усмехнулась Илана. — Вождь уже начинает сомневаться в своих идеях, а ему всё равно приходится идти впереди, поскольку толпа уже этими идеями загорелась и остановить её трудно. И если вождь остановится на полпути, его могут попросту затоптать. Это Гай недавно сказал. Не помню уж, с чего разговор начался… И ещё он сказал: «Не уверен, что смог бы быть королём, обладающим всей полнотой власти, как это было в древних обществах. Это ж ведь только и думай, правильное ли выбрал решение, а если неправильное, то как исправить».

— Может, он-то как раз и стал бы хорошим королём. Он понравился Сумайо. И ты тоже.

— Это тот ют, который помогал Йесси меня спасти?

— Да. Он наблюдал за вашей компанией в парке Атенополиса.

— Теперь понятно, почему у той лани был такой умный взгляд.

— Значит, ты заметила слежку? Но я не знаю, в кого превращался Сумайо. За вами вполне мог и ещё кто-нибудь наблюдать.

— Ага. Наверное, та птица, которая так противно верещала на апельсиновом дереве, тоже была наблюдателем.

— Если она была очень маленькая, то вряд ли. Мы не любим превращаться в мелких животных. В теле, которое гораздо меньше твоего подлинного, чувствуешь себя неуютно. Хорошо, что мне больше не надо превращаться в птицу тьюн. Пришлось это сделать, поскольку я не мог открыть врата прямо в твою комнату. Я знал, что ты в этом посёлке, но не знал, где именно. Пришлось летать, высматривать… Но уйти я могу прямо отсюда. И мне уже явно пора.

— Йоффи, ты не знаешь, они намерены снова бомбить наш посёлок? Чего они вообще хотят?

— Точно я этого не знаю, но кое-что до меня доносилось. Насколько я понял, Айслинд хочет, чтобы в Айсхаране не осталось ни одного жителя. Погибнут они или уйдут в другие миры — ему не особенно важно, хотя, думаю, он предпочёл бы первое. Может, он даже предпочёл бы, чтобы Айсхаран вообще погиб, но его союзники думают иначе. Они считают, что на этой планете можно устроить полигон для своих испытаний, а главное — найти ещё много интересного. Но Айслинду это, похоже, не так интересно, как им.

«Он мечтает, чтобы этот мир погиб, — вспомнила Илана слова Эдеры, — и желательно вместе с теми, кто может что-то знать о его тайнах и о самом Айслинде. Его как будто постоянно мучают какие-то призраки. Король боится, что они оживут, и мечтает от них отделаться. Бежать отсюда, разрушив тут всё, похоронить все здешние тайны вместе с этим миром»…

— Мне пора, принцесса. Думаю, посёлок они пока бомбить не будут. Пока здесь ты. Я верю — ты что-нибудь придумаешь. Ты сумеешь спасти своих друзей, как несколько лет назад, когда твой дар ещё только пробуждался, сумела спасти меня.

Йоффи неожиданно склонился и поцеловал Илане руку — так, как он это сделал несколько лет назад. Она смутилась, но не успела ничего сказать. Окно замерцало, и ют исчез в серебристом тумане.

На улице темнело, большой дом был полон звуков. Илана подумала о том, что, наверное, скоро ужин. Есть ей не хотелось, зато снова захотелось спать. Что ж, сон хорошо восстанавливает силы.

Ей приснилась церковь Святой Анны. Она стояла в маленьком мощёном дворике возле клумбы, окружавшей статую ангела с мечом, и смотрела на полуоткрытую церковную дверь. Почти весь двор занесло снегом, цветы на клумбе засохли. На первый взгляд здесь царило запустение, но Илана видела, что в глубине храма загадочно мерцают огни, и это мерцание совершенно не напоминало колеблющийся свет восковых свеч. То, что её там ждало, одновременно пугало её и притягивало.

— Ты ищешь храм, где открываются пути? — раздался рядом голос — тихий, но глубокий и сильный.

Илана обернулась и увидела, что каменный ангел ожил. Он с улыбкой протягивал ей прозрачный, сверкающий меч. И едва она коснулась рукояти меча, как всё вокруг засияло ослепительным светом. Цветы ожили и превратились в белые лилии. Они стремительно разрастались, покрывая двор. Храм изменился. Он стал больше и отдалился. Теперь он стоял на поросшем лилиями холме, и к нему вели каменные ступени. Илана знала, что должна подняться туда. И ещё она знала, что вернуться назад она скорее всего не сможет. Земля у неё под ногами содрогнулась, а свет становился всё ярче. Он струился из полуоткрытой двери храма и заполнял собою всё вокруг. Илана зажмурилась, а когда открыла глаза, храм на холме исчез.

Она села на кровати и огляделась. Комната плавала в призрачном голубоватом сиянии. Окна из магического льда искрились и сверкали, не позволяя видеть то, что было снаружи. А там явно что-то случилось — до Иланы доносились тревожные голоса. Девочка прижала к оконному стеклу ладонь, и оно стало прозрачным, но свет, который струился сквозь него в комнату, теперь казался едва ли не материальным. Он словно пронзил Илане руку, а потом и всё её тело. Это походило на лёгкий удар током. Что за странный свет?

Из окна Иланы были видны вздымающиеся над лесом горы. Небесный Лер скакал, уже касаясь копытами вершин, за ним мчался Небесный Рианн, а высоко над ними горела большая звезда. Это её сияние, сливаясь с лучами восходящего солнца, причиняло Илане почти физическую боль. Она оделась и вышла на улицу. Там уже собралась чуть ли не половина посёлка, и все смотрели в небо.

— Айслинд взошла, — мрачно сказала, подойдя к Илане, Хенна. Её лицо в призрачном свете занимающегося дня казалось мертвенно бледным.

— Насколько я поняла, именно это в ближайшее время и ожидалось. Почему все так напуганы?

Хенна не успела ничего сказать, но толчок, заставивший Илану пошатнуться, был исчерпывающим ответом на её вопрос. Она поняла, что этот толчок не первый. Первым был тот, который она почувствовала ещё во сне.

— Да, это ожидалось. Едва копыта Небесного Лера коснулись вершин, наш мир содрогнулся. Неужели это действительно конец?

— Не паникуй раньше времени, Хенна, — сказала Изабелла.

Она только что вышла из дома. Её плотно запахнутая меховая накидка была явно наброшена поверх ночного одеяния, распущенные тёмные волосы окружали бледное лицо, подчёркивая его утончённую красоту. К ней подошёл Эдан. Он смотрел на неё так, словно в этом мире не было никого и ничего, кроме неё. Как будто не тряслась земля под ногами, и в небе не светила Звезда Королей. Он видел только одну звезду — свою прекрасную чужеземную королеву. Хенна поджала губы.

— Раньше времени? — язвительно спросила она. — Тебе этого мало, Изабелла? Что ещё должно случиться, чтобы ты начала волноваться?

— Это может быть обычное землетрясение. Они у вас бывают?

— В последнее время редко, — ответил вместо сестры Эдан. — Говорят, в древности были чаще, особенно в горах. Хенна, пока действительно не случилось ничего страшного, так что лучше успокоить людей. Ещё рано, но уж если все встали, можно заняться завтраком, а потом мы с ребятами постараемся выяснить, в чём дело. Побываем в разных местах, поговорим с людьми… Ты ведь откроешь нам врата?

Последний вопрос был обращён к Илане.

— Конечно, — кивнула она.

После завтрака, который был съеден так же быстро, как и приготовлен, Илана открыла сразу несколько врат, но сама осталась в посёлке.

— Вдруг враги нашли способ постоянно за нами наблюдать, — предположила Хенна, — и начнут забрасывать нас глыбами, как только выяснят, что тебя тут нет.

Раз уж ты втравила нас в неприятности, то должна по возможности нас защищать. Хенна не произнесла этого вслух, но это явственно звучало в её интонациях. Илане очень хотелось сказать, что неприятности в семье Сельхенвурдов да и вообще в Айсхаране начались задолго до её появления в этом мире, но она промолчала. Возможно, не появись здесь она и её друзья, лесной посёлок и впрямь бы жил спокойней, да вот только этому спокойствию всё равно рано или поздно пришёл бы конец. Этот мир решили не то погубить, не то превратить в полигон, и, похоже, теперь уже конкретно приступили к осуществлению этого плана.

Всё так и оказалось. Земля содрогнулась потому, что в нескольких километрах от посёлка на лес обрушилась ледяная глыба. И ещё множество таких глыб упало в разных концах Айсхарана. Никто пока не погиб, но люди были в панике. Правда, никто из них даже не подозревал, что эти ледяные глыбы — снаряды, сделанные людьми. Жители Айсхарана были уверены, что это очередное падение осколков.

— Но зачем они маскируют свои снаряды под небесные осколки? — недоумевала Хенна.

— Хотят, чтобы гибель этого мира выглядела как обычная космическая катастрофа, — сказал Пит Уотсон. — Если здешним жителям удастся уйти через врата в другие миры и поселиться там, они будут всем говорить, что их планета погибла из-за падения небесного льда. И ни у кого даже мысли не возникнет, что более могущественная цивилизация вмешалась в жизнь этого мира и прибрала его к рукам ради своих целей. В этом заговоре участвуют видные деятели Федерации, а она, между прочим, согласно своей конституции не должна заниматься экспансией и вообще вмешиваться в жизнь планет, не входящих в её состав. Наши враги — сплошь респектабельные граждане Федерации, которые очень пекутся о своей репутации. Возможно, они предпочти бы, чтобы жители этого мира все погибли, но они же знают, что тут есть люди, владеющие магией, которые успеют спастись и кого-нибудь спасти. Не исключено, что кто-то из айсхаранцев уже перебрался в другие миры. Думаю, что у наших врагов есть возможность погубить этот мир одним ударом, но они бояться нанести ему слишком большой вред. Они хотят завладеть им, очистив его от его нынешних хозяев. Жители Айсхарана в опасности. Кто знает, до чего ещё додумаются эти власть имущие подонки. Они могут применить какие-нибудь отравляющие вещества, следы которых потом будет очень трудно обнаружить. Даже если здесь вдруг окажется комиссия независимых экспертов и начнёт выяснять причины массовой гибели жителей.

— Знаем мы этих независимых экспертов, — усмехнулась Хенна.

— Что ты знаешь? — гневно спросила Изабелла. — Только то, что вместо них на заседании Совета были оборотни, работающие на наших врагов. Настоящих экспертов, тех, что хотели нам помочь, скорее всего уже нет в живых.

Хенна покраснела и ничего не ответила.

— Ясно одно, — устало произнёс Эдан. — Надо уводить из Айсхарана людей. Но куда?

— Гатта-Наара примет их, — пробасил Хай-Вер.

— Эдем тоже, — уверенно заявил Джанни Моретти. — Уж это-то мой дядя может гарантировать.

— Значит, мы должны в ближайшее время обойти все посёлки Айсхарана и убедить людей перебраться в другие миры, — сказал Эдан. — Надо говорить, что, возможно, это на время…

— Вижу, ты легко перенял чужеземный стиль правления, — съязвила Хенна. — Хитрость, уловки, лживые обещания…

— Я никому не собираюсь лгать, — холодно перебил сестру Эдан. — Возможно, людям действительно придётся уйти отсюда лишь на время, и они должны на это надеяться, чтобы не пасть духом.

— А ты как старший мужчина в роду должен исполнить свой долг перед богиней. Похоже, ты уже и думать забыл, что в начале каждого года мы приносим Вуурдане жертву. В последнее время тут только и говорят, что о побеге в чужие миры и о том, как там здорово живётся. Наш мир потому и гибнет, что мы перестали о нём заботиться и чтить наших богов!

— Никто ни о чём не забыл, Хенна. Жертва приносится на следующий день после восхода Айслинд. Завтра в положенное время она будет у священного дерева.

— Жертва уже готова, госпожа, — сказал воевода Герен. — Мы уже выбрали самого красивого и крупного тайола. Белого, без единой отметины. Богиня будет довольна.

По обычаю старший мужчина в роду перед восходом солнца отводил жертву к священному дереву и молился там до рассвета, после чего отправлялся в храм Вуурданы. Немного позже туда являлись остальные члены семьи, иногда в сопровождении друзей и слуг. Кошачья банда хотела провести эту ночь в святилище, но Эдера бесцеремонно отправила домой всех, кроме Кэти.

— Так положено, — пояснил Келли. — В ночь перед жертвоприношением в храме должны быть только служители Вуурданы. Такое впечатление, что Эдера считает Кэти своей преемницей.

— Не вздумай сказать это при Хенне, — усмехнулся Гай. — А то у неё так разольётся желчь, что мы тут все утонем.

Илана слышала, как вечером Изабелла спросила у Эдана:

— С кем ты поведёшь тайола к священному дереву? Я могу пойти с тобой?

— Нет. Я должен отвести жертву один. А ты можешь приехать в храм утром, вместе со всеми.

— А зачем вообще ехать, если можно привести туда всех через врата?

— Нельзя. В начале нового года ангиеры отправляются в лесное святилище Вуурданы и должны проделать этот путь по лесу, а не через врата. По дороге каждый мысленно разговаривает с богиней и загадывает желания, а чтобы они исполнились, прикасается к деревьям, кустам… Это традиция, которую мы всегда строго соблюдаем.

В этот вечер все легли спать пораньше, чтобы пораньше встать, а утром, когда отряд выезжал из посёлка, Илана заметила, что Изабеллы нет.

— Где твоя мать? — тихо спросила она, подъехав к Гаю.

— Не знаю, — принц был явно встревожен. — Её комната пуста. Её нигде нет.

Лошадиные копыта звонко стучали по заледеневшей тропе, утреннее солнце постепенно окутывало лес странным сиянием, которое становилась всё ярче и ярче.

— Почему такой яркий свет? — поморщился ехавший справа от Иланы Дигималис. — Как будто кругом зеркала…

— Они и есть, — хмуро сказал Герен, ударив мечом по ветвям ближайшей к тропе ели.

Они зазвенели, как хрусталь. Налетел ветер, и хвойная роща, словно бы сделанная из изумрудов и серебра, наполнилась мелодичным звоном.

— Лес переродился…

— Неужели он весь ледяной?

Люди, испуганно переговариваясь, щурились от яркого света. Кони то и дело спотыкались о зимний лишайник, который когда-то устилал тропу мягким ковром, а теперь топорщился ледяными колдобинами. Отряду пришлось долго объезжать упавшую хауллу. Никто не мог понять, что за сила такая свалила могучее дерево. Оно полностью переродилось. Волокна ахмы напоминали белую проволоку, а мощный ствол синеватую стеклянную колонну. Возможно, кони и смогли бы через него перескочить, но было так скользко, что всадники решили не рисковать.

Все вздохнули с облегчением, увидев, что большинство хаулл в этом лесу не изменилось. В холодном, влажном воздухе висел странный аромат — довольно приятный, но почему-то сразу вызвавший у Иланы смутное чувство беспокойства.

— Начался ахмар, — важно объяснил Айги. — Он бывает два раза в месяц. В это время охота на птиц запрещена. Сейчас все птицы в лесу — добыча хаулл, жертва богине.

Будущий веринг наотрез отказался сесть на одного коня с кем-нибудь из взрослых и теперь ехал на смирной старой кобыле. Она уже давно забыла, что такое галоп, но Айги всё равно был горд, что едет, как большой, на своей собственной лошади.

— У меня сегодня не сиплый голос? — озабоченно спросил мальчик. — Я должен буду первый пропеть священный гимн у алтаря.

— Голос у тебя в полном порядке, — заверила его Илана. — Ты вообще очень хорошо поёшь.

— Когда я вырасту, я буду петь, как Эдан… Тебе нравится, как он поёт?

— Очень.

— Как ты думаешь, Эдан уже там, в святилище?

— Наверное.

— А где Белла? Я сегодня её не видел… Она что — уехала от нас?

— С чего ты взял?

Айги пожал плечами.

— Они с Хенной не любят друг друга, — сказал он, помолчав. — А мне нравится Белла. Я не хочу, чтобы она уехала.

— Она не уехала, Айги. Думаю, ты скоро её увидишь.

К счастью, гимеловая роща возле храма Вуурданы тоже не изменилась, но едва среди зарослей показалось святилище, стало ясно — что-то случилось. На поляне перед входом стояли Эдера, Кэти и Изабелла. Одетая в кожаные гетры, меховую куртку и сапоги, королева выглядела так, словно долго скакала сквозь заросли. Её волосы растрепались, на щеке алела царапина. Кэти вытирала куском ткани её взмыленного чёрного коня, а старая жрица, сложив на груди руки, шептала молитвы.

— Эдан не с вами? — спросила Изабелла тоном человека, который совершенно не надеется на утвердительный ответ. Было видно, что она с трудом сдерживает рыдания.

— Нет, — растерянно ответила Хенна. — А… ты почему здесь…

— Где твой брат?!

От этого крика испуганно вспорхнула стая каких-то птиц, сидевших на ветвях старой гимелы.

— Он повёл к священному дереву жертву… Что с тобой, Изабелла?

— Жертву?! Он отпустил тайола. Твой брат не собирался приносить его в жертву!

— Откуда ты знаешь?

— Я слышала, как он уезжал… У меня были дурные предчувствия, поэтому я не выдержала и поехала следом за ним. Я знаю, где это ваше священное дерево… Когда я ехала, навстречу мне попался этот самый белый тайол. На священной поляне никого не было. Я подумала, что, может, Эдан отправился в святилище, но его нет и здесь!

— Где Эдан? — расплакался Айги.

Кэти сняла его с лошади и, ласково утешая, увела в святилище.

— Боже, неужели на него кто-то напал? — ужаснулась Лилиана.

— Не думаю, — с горечью сказала Изабелла. — Тайол был без привязи. Если бы что-то случилось, он бы убежал с верёвкой на шее. Эдан просто отпустил его! Мне надо было поехать за ним раньше! Зачем я медлила? Боялась его рассердить…

Она умолкла, подавив подступившие к горлу рыдания.

— Но где же он? — в голосе Хенны явственно зазвучала паника. — Изабелла, у тебя есть какие-то догадки? Почему ты…

— Эдера, куда он мог пойти? — не слушая Хенну, обернулась Изабелла к жрице. — Ведь он же явно решил отдать себя богине! Он так страдал, что ничем не может помочь своему народу! Он считал, что обязан богине жизнью. Наверное, он решил, что, приняв эту жертву, она спасёт тут всех и этот проклятый мир!

— О чём ты говоришь? — Хенна стала белее снега.

— Возможно, она всё поняла правильно, — тихо сказала Эдера. — Недавно я расшифровала последние страницы книги Армилара. Там сказано, что этот мир будет спасён от гибели, если возрождённый из рода Сельхенвурдов пожертвует собой. Эдан потребовал, чтобы я пересказала ему всё, что сумела прочесть… Я не посмела ему солгать. Он сын веринга. Одно дело промолчать, другое — ответить на вопрос ложью. Возрождённый из рода Сельхенвурдов — Айген, сын Айгена. Айги… Ведь он же наар. Эдан сказал, что большинство древних пророчеств — ложь, что он не собирается ни говорить с кем-либо об этом пророчестве, ни тем более его исполнять. Богиня мол, как и прежде, удовлетворится тайолом. Если она мудра и справедлива, она не может потребовать крови ребёнка.

— Почему ты раньше этого не сказала?

Илане казалось, Изабелла еле сдерживается, чтобы не наброситься на старуху и не придушить ей.

— Я не думала, что он решит… Эдан обманул меня. Он посмеялся над пророчеством. Сделал всё, чтобы убедить меня, будто не принимает его всерьёз. Эдан Сельхенвурд может быть и отважным, и хитрым — как и вуурды, что водятся в здешних лесах…

— Куда он мог пойти? — перебила жрицу Изабелла. — На поляне со священным деревом никаких следов — там никого не было со вчерашнего вечера, когда прекратился снегопад. Куда у вас обычно уводили человека, предназначенного в жертву?

— К священному дереву или к пещере Атла-Вуурди. Это значит Волчья Пасть… По легенде Вуурдана живёт там, когда принимает обличье зверя. В тех местах вообще много вуурдов…

— Ты можешь представить себе это место и сделать врата? — королева вытащила из-за пояса маленький лазерный пистолет. — Мы должны поторопиться!

Илана и понятия не имела, что у Изабеллы есть оружие, право на ношение которого по законам Федерации имели лишь агенты Специального подразделения. В Федеральном Кодексе был закон, запрещающем использовать в другом мире оружие, не соответствующее научно-техническому уровню данного мира, и хотя в этой войне уже давно не соблюдались никакие законы, Изабелла не афишировала свой лазерный лучемёт. Она хранила его на экстренный случай.

— Ты собираешься убивать священных зверей Вуурданы из этой штуковины? — испуганно спросила Хенна. — Но ведь среди них может оказаться и сама богиня…

— Да, я намерена убить любую тварь, если та намерена убить Эдана, будь она хоть обычная зверюга, хоть богиня! Мне нет никакого дела до вашей кровожадной Вуурданы! Я ей его не отдам! Чёрт возьми, мне что — на роду написано терять тех, кого я люблю? Я не хочу, чтобы и второй мой ребёнок рос, не зная отца!

На мгновение воцарилась тишина. Только Эдера не выглядела удивлённой.

— Мы не можем противиться судьбе…

— Я всё-таки попробую, — холодно перебила жрицу королева.

— Изабелла, я тоже хочу его спасти, но я боюсь разгневать богиню! — Хенна в отчаянии заломила руки. — Это оружие — чужеземная магия. Я боюсь, что может быть ещё хуже…

— Ещё хуже? Что ещё должно случиться, чтобы ты отбросила эти высокопарные бредни о гневе богини и подумала о том, что происходит на самом деле? Эдера, не медли!

— Лошадей лучше оставьте здесь, — посоветовала жрица. — Многие из них боятся совершать переход, и это может создать вам лишние проблемы.

Она сжала в руке свой линдиминовый кулон и открыла врата. Старики, дети и часть женщин остались возле храма. Те же, кому непременно хотелось принять участие в поисках Эдана (а таких нашлось немало), вскоре оказались в сумрачной лощине, среди низких корявых елей. Большинство деревьев засохло, остальные обратились в лёд. Огромная сводчатая пещера оказалась пуста. Чувствовалось, что это место уже давно необитаемо. Вуурды не хотели жить в мёртвом лесу.

Илана сделала зеркало и вызвала на нём изображение Эдана, чтобы попытаться найти его, как она уже однажды нашла Таддеуша. Зеркало мерцало, нечто смутное, отдалённо напоминающее дерево с пышной кроной то и дело вытесняло образ Эдана, а врата ни в какую не открывались. Впрочем, неудивительно — Илана чувствовала себя так плохо, что боялась упасть в обморок. Ну почему это проклятое недомогание начинается в самое неподходящее время?!

— Надо разбиться на небольшие отряды и прочёсывать лес, — распорядился Герен. — В сторону болот можно не ходить, вуурды не любят эти места, а значит, и Эдан не мог туда пойти.

— Они часто нападают на людей? — спросил Томас.

— Сейчас, в период первого ахмара, они нападают на всё, что двигается. Самое голодное время. Но у меня такое чувство, что вуурдов в этом лесу почти не осталось. Лес Богини гибнет, дичи тут становится всё меньше и меньше, а звери чуют перемены к худшему задолго до нас, людей. Они постепенно уходят на северо-восток — там леса ещё не изменились.

— Да почему мы так уверены, что он решил принести себя в жертву? — сказал кто-то из дружинников. — Если почти все вуурды ушли…

— Ушли они или не ушли, а я уверена — с ним что-то случилось, — перебила Изабелла. — И мы должны найти его. Пока не поздно…

Хенна всхлипнула и закрыла лицо руками. Глядя на неё, Илана испытывала странную смесь сочувствия и злости. Хенна обожала своего брата-близнеца, который был связан с нею ещё во чреве матери, которого она в детстве защищала так яростно, как можно лишь отстаивать свою вторую половину. Она всю жизнь ревновала его ко всем и ко всему на свете. И прежде всего, как ни странно, к нему самому. Точнее к его внутренней свободе. К его внутренней жизни, которую он сумел оградить от всех, в том числе и от неё, так и не научившейся жить своей собственной жизнью. Возможно, Хенна и не была в этом виновата — ей слишком рано пришлось стать старшей госпожой, она слишком привыкла жить долгом перед семьёй, перед подданными. И она слишком привыкла прикрываться этим долгом, защищаясь от жизни, от необходимости искать свой собственный путь, дабы обрести свою внутреннюю целостность, как это сумел сделать её брат. Возможно, Хенна впервые задумалась о том, насколько деспотична была её любовь, её стремление остаться с ним единым целым, как когда-то в утробе матери.

— Не может быть, — шептала она побелевшими губами. — Я никогда не верила, что могу его потерять… Даже тогда, в детстве, когда все считали, что он не доживёт до своей двенадцатой луны. Я не верю, что он умер! Илана, пожалуйста, найди его! Если он жив, я сама отдам себя в жертву Вуурдане…

— Чёрта с два! — рассвирепел Джанни. — Я скорее выкурю из этого леса и перебью всех волков, будь среди них хоть каждый второй богом или богиней. Хватит всех этих никому не нужных жертв и прочих дикарских глупостей! Возьми себя в руки, старшая госпожа дома Сельхенвурдов. Видит Бог, я бы многое отдал за то, чтобы ты стала госпожой в моём доме. Когда-то ты верила, что Эдан не умрёт, и он не умер. Верь в это и сейчас!

— Постараюсь, — вскинула голову Хенна. — Я сделаю всё, чтобы его спасти, даже если придётся убивать священных зверей Вуурданы. Я действительно готова на любую жертву, лишь бы он остался жив. Даже выйти за тебя замуж.

— Все свидетели! — провозгласил Джанни. — Илана, у тебя что-то получается?

Если у Иланы что-то и получалось, то лишь благодаря куску линдимина, недавно подаренному ей Йоффи. Она проклинала себя за то, что не вспомнила о нём сразу — за последние два-три дня столько всего произошло, что у неё голова шла кругом. К сожалению, в её руках солнечный лёд не творил такие чудеса, как в руках Йесси. Ведь когда ютка помогала Илане бежать с Атенополиса, она умудрилась открыть врата в то место, которое Илана всего лишь мысленно представила себе. Она не спроецировала эту картинку на какую-либо зеркальную поверхность, однако луч, вырвавшийся из кольца Йесси, сделал её зримой. Значит, звездный лёд способен по желанию мага улавливать любые мысленные образы… Или только мысленные образы тех, кто находится поблизости? В любом случае это здорово. Солнечный лёд способен показывать то место, куда хочешь перейти, таким, каково оно на момент перехода. К тому же владеющий этим чудо-льдом может держать врата открытыми достаточно долго, чтобы хорошо изучить место, прежде чем там оказаться.

Увы, Илане солнечный лёд всего лишь помог открыть врата. Чувствовала она себя настолько отвратительно, что без него не справилась бы даже с самой простой магической задачей. Врата вели в хаулловую рощу. Илана знала, что не сможет продержать их открытыми долго, поэтому поторопила спутников с переходом. Какая бы опасность ни подстерегала их в этой роще, тот, кого они искали, тот, кого следовало найти как можно скорее, был там.

— Кажется, я знаю, где мы, — сказала Хенна. — Точно! Вон белеет харадановая гряда. С самой высокой скалы виден Селихен. Мы с Эданом часто тут охотились и всегда поднимались на эту вершину, чтобы посмотреть на наш замок… Если он действительно тут, то, может, он всё-таки не собирается приносить себя в жертву? Вуурды тут не водятся…

— Зато тут много хаулл, — нахмурилась Изабелла. — И сейчас период ахмара.

— Ты думаешь… — ожившее было лицо Хенны помертвело вновь. — Сельхенвурды никогда не приносили себя в жертву таким способом.

— Ну так если другого способа не осталось, — язвительно отозвался Дигималис. — Это же всё равно жертва богине, а жертва Вуурдане никогда не бывает напрасной. Чем больше богиня взяла, тем щедрее потом одарит.

Илана заметила, как Гай тихонько пихнул молодого воина в бок. Дигималис недолюбливал сестру Эдана, и мало кто упрекнул бы его за это, но сейчас он явно перегибал палку. Илана и врагу бы не пожелала оказаться сейчас на месте Хенны.

На одном из оледеневших стволов она сделала зеркало и снова вызвала в нём образ Эдана. И тут же почувствовала, что он где-то близко. Илана поднесла к зеркалу осколок линдимина, и вырвавшийся из него голубоватый луч изменил изображение. Теперь это был не просто портрет Эдана Сельхенвурда. Свет давно погибшего солнца словно превратился в луч голопроектора, показывающего фрагмент документального фильма, который одновременно снимался и демонстрировался. Лицо Эдана от бледности казалось полупрозрачным, глаза были закрыты, голова склонилась к плечу. Усилием воли, от которого тут же разболелось всё тело, Илана стала отодвигать изображение юноши, увеличивая обзор. Голый по пояс Эдан стоял на мощной ветке, прижавшись спиной к стволу дерева. Его руки были подняты и разведены в стороны. Видимо, поначалу он держался за ветви. Теперь пальцы юноши безвольно разжались, но руки так и остались раскинутыми, поскольку их оплели и прочно привязали к ветвям дерева белые волокна ахмы. Эдан напоминал распятого Христа. У него даже рана была на правом боку, только не от удара копьём, а оттого, что хищные волокна в этом месте слишком глубоко проникли под кожу. Эти волокна уже оплели почти всё его тело и жадно прильнули к обнажённым участкам, словно тонкие, белые пиявки. Некоторые из них покраснели, и даже ствол, к которому прислонился Эдан, из синего стал лиловым. Эдан был ещё жив — его веки слегка дрожали.

— Нет… — прошептала Хенна.

— Где он, Илана? — выхватывая из-за пояса свой пистолет, спросила Изабелла. Она была почти так же бледна, как и её возлюбленный в магическом зеркале, но исполнена решимости. — Где это проклятое дерево? Я знаю, ахма очень прочна, но я сумею осторожно и быстро разрезать её лазером.

— Жаль, что всех вуурдов оставили в посёлке, — проворчала Лилиана, всем своим видом выражая презрение к ревностному исполнению обрядов, давно утративших свой смысл, а точнее, никогда его и не имевших. — Они бы мигом Эдана нашли.

— Это точно, — хмуро согласился Келли, который был тут со всей своей Кошачьей бандой.

Ангиеры никогда не брали с собой в святилище Вуурданы ручных вуурдов — дабы не раздражать богиню, лишний раз напоминая ей, что её священные звери, рождённые для свободной жизни в диком лесу, служат людям.

— Мы и сами его быстро найдём, — заверил Лилиану Герен. — Я знаю эту рощу, она невелика. Может, это дерево совсем близко. Сейчас разобьёмся на группы…

— Подождите, — перебила Илана. — Я попробую найти его при помощи зеркала.

Может, это дерево действительно было совсем близко. Может, они бы и быстро его нашли, но на это бы всё равно ушло время, которого у Эдана явно осталось мало.

Илана снова направила на зеркало луч «солнечного осколка» и ещё больше увеличила обзор. Этот лёд всё же подчинялся ей, причём всё более охотно. Правда, у неё было такое чувство, что в уплату за это он высасывает из неё последние силы. Теперь стало видно не только всё дерево целиком, но и зимний лишайник, растущий у его корней. Теперь, когда Илана видела точное изображение целого участок рощи, совершить переход было легче.

— Следуйте за мной!

Илана открыла врата, и отряд оказался на небольшой поляне перед высокой хауллой. Увидеть Эдана отсюда, снизу, было невозможно — кроны хаулл высоко над землёй. Взобраться на хауллу в общем-то нетрудно, поскольку ствол любой из них изобилует наростами, глубокими трещинами в коре и к тому же его всегда густо оплетают лианы. Наверное, Эдану было нетрудно залезть на это дерево, чтобы принести себя в жертву богине, но тем, кто решил его спасти, не удавалось подняться даже на два метра. Дерево перерождалось. Большая часть ствола и оплетавшие её лианы стали ледяными и очень скользкими. Огромная хаулла леденела на глазах.

— Почему ты так жестока, Вуурдана?! — закричала Хенна, в отчаянии молотя кулаками по гладкому синеватому стволу. — Он согласился отдать тебе жизнь! Он поит своей кровью твоё священное дерево, а ты всё равно позволяешь злой магии губить лес! Раз эта жертва напрасна, верни нам его! Не дай ему умереть!

— Большинство жертв напрасны, — вздохнул Пит Уотсон. — Если не все… Илана, что ты делаешь?

— Ковёр-самолёт. Сейчас мы поднимемся и снимем его оттуда.

Вскоре ближайший сугроб превратился в летающую ледяную платформу. Илана, Изабелла и Томас поднялись на ней туда, где крепкие волокнистыми путы ахмы удерживали поникшего Эдана в стоячем положении. Он был без сознания, а волокна умирающего дерева продолжали высасывать из него кровь. Илана принялась осторожно, чтобы не поранить юношу, перерезать кровожадные нити своим ледяным ножом. Королева, желая ускорить процесс спасения, действовала лазером — разрезала волокна там, где они соприкасались не с телом Эдана, а со стволом.

— Не дерево, а вампир, — поморщился Дэнни Браундер, когда бесчувственного Эдана спустили вниз. — Эти нити присосались к нему, как пиявки! Как их отодрать?

— Хорошо, что лицо не тронули, — сказал Герен. — А отдирать их не надо — они больше не сосут. Скоро они умрут, и мы легко избавим от них Эдана. Ну как, Лилиана, есть пульс?

Девушка кивнула, продолжая держать Эдана за левое запястье. Другой его рукой завладела Изабелла. Хенна молчала, стоя над братом и словно бы не решаясь к нему прикоснуться.

— Ему нужна кровь, — хриплым от волнения голосом произнесла королева.

— Для начала ему можно влить вот это, — химик Деми Мендлес извлёк из кармана шприц-тюбик, сорвал с иглы колпачок и ввёл её в вену Эдана.

— Это униплазма, — торопливо пояснил молодой учёный Хенне. — Подходит всем альфа-гуманои… всем людям с любой группой крови.

До того, как закончить химический факультет, Деми Мендлес три года проучился на медицинском и успел поработать санитаром Армии Спасения на какой-то полудикой планете. Его медицинскими услугами пользовалась вся блэквудская лаборатория, шутливо объясняя это нежеланием тратиться на настоящих врачей. Впрочем, никто из лаборатории сроду не имел серьёзных проблем со здоровьем.

— У меня всегда при себе пара тюбиков. В качестве первой помощи при сильной кровопотере — самое то. Сейчас Илана сделает врата, вернёмся в посёлок и уже основательно приступим к лечению.

Похоже, Деми опасался, что Хенна заартачится, увидев, как её брату дают чужеземное лекарство, но она и не думала спорить. Она лишь рассеянно кивала, слушая его объяснения и не сводя глаз с Эдана. Она была так бледна, словно её тоже совсем недавно обескровленную сняли с дерева-вампира.

— Его не в посёлок сейчас надо, а в святилище, к Эдере, — возразил Герен. — Без её помощи не обойтись. Избавиться от яда для него сейчас даже важней, чем восстановить кровь. Ахма содержит вещество, от которого жертва цепенеет. Если не очистить оставшуюся в парне кровь от этой дряни, он может остаться калекой до конца своих дней.

— В святилище или в посёлок, а уходить отсюда надо, — промолвил Хай-Вер, пристально вглядываясь в лесную чащу. — Такое впечатление, что сюда мчится целая свора волков или кого-то вроде.

Илана знала: если Хай-Вер что-то почувствовал, значит скоро это увидят и услышат все остальные, поэтому поспешила сделать врата на поляну перед святилищем, но не успел отряд войти в них, как раздались рычание, треск сучьев, и из зарослей хвойного кустарника выбежала целая стая вуурдов. Похоже, звери настолько оголодали, что готовы были сожрать живьём кого угодно. Растерялись даже бывалые охотники. Вуурды жили стаями, но охотились обычно в одиночку. Возможно, эти вуурды уходили на восток, но более крупные стаи вытеснили их со своих охотничьих угодий. Возможно, леса уже начали перерождаться и там… Ясно было одно — нехватка добычи в гибнущих лесах Айсхарана сделала здешних хищников ещё более опасными и непредсказуемыми. Воины схватились за оружие, но вряд ли удалось бы уйти от этой большой озверевшей стаи без потерь, если бы Изабелла не открыла по ней огонь из своего лазерного пистолета. Первый ряд вуурдов с жутким визгом и воем покатился по ледяному насту. Запахло палёным. Увидев неожиданную и страшную смерть своих собратьев, остальные звери притормозили. Эта заминка позволила людям уйти и перенести через врата Эдана. Впрочем, когда переход был совершён, все поняли: выбравшись из одной передряги, они тут же угодили в другую и, может быть, ещё худшую. Перед ними были развалины святилища и толпа перепуганных людей.

— Что случилось? — воскликнула Хенна, сразу выйдя из оцепенения. — Где Айги?!

— С ним всё в порядке, — сказала Эдера. — Никто не погиб. Мы все были в храме, но выбежали наружу сразу после первого удара. Первый камень лишь немного повредил крышу. Остальные были гораздо больше, но мы к тому времени уже отбежали к подальше.

— Значит, бомбили только святилище? — спросил Гай.

— Да, но всё равно надо отсюда уходить. Откуда нам знать, что они ещё надумают, а их магическое оружие сейчас так сильно, что способно пробить защитный купол…

— Толку-то от её защиты! — зло крикнула какая-то женщина. — От этих магических куполов, которые наша великая колдунья-полукровка сделала над посёлком и здесь, над святилищем. Небесные камни опять пробили купол, а мы…

— А мы спаслись, потому что он всё же смягчил удар, — строго оборвала её Эдера. — Он защитил нас, позволив нам выбраться из святилища целыми и невредимыми.

— А эти где? — оглядываясь, поинтересовался Дигималис.

— Они предпочли уйти поглубже в пещеры, — жрица сразу поняла, что речь идёт о гормах.

Святилище Вуурданы являлось частью скальной гряды. Она тянулась на юг и изобиловала просторными пещерами, в которые можно было попасть прямо из храма.

— Если магический лёд разрушил святилище, то может разрушить и всю скалу, однако гормы не стали меня слушать. Они больше доверяют своим инстинктам, и как правило не ошибаются, но люди ни за что не согласятся укрыться в том же месте, где и гормы. Надо уходить в посёлок, но сперва надо собрать людей. Некоторые убежали в лес, прячутся от этих камней под большими деревьями. Как только все соберутся, я или Илана сделаем врата… Он жив? — Эдера склонилась над Эданом, которого бережно положили на чей-то меховой плащ.

— Ему необходимо твоё лекарство, — сказал Герен. — Но святилище разгромлено, и наверняка, ничего не уцелело…

— Ничего, я сделаю его быстро. Это всего лишь сок лиффы, а она тут повсюду. Уже можно освободить его от этих нитей. Разотрите ему хорошенько руки, ноги и грудь. Если очнётся и попросит воды, ни за что не давайте — ему может стать хуже. Придётся ему потерпеть, пока я не сделаю для него особое питьё.

Эдера пошла за лиффой, Герен и ещё несколько воинов отправились собирать разбежавшихся в панике людей и лошадей, а Изабелла и Хенна занялись Эданом. Женщины молчали и даже избегали смотреть друг другу в глаза, но действовали так слаженно, как будто понимали друг друга без слов. Что ж, возможно, это и было началом их взаимопонимания.

Среди руин святилища сверкали прозрачные голубые глыбы. Снаряды, содержащие солнечный лёд… Илана направила на одну из глыб луч своего «солнечного осколка», отрезала от неё несколько кусков и сложила в небольшой заплечный мешок.

— Все в сборе! — крикнул Герен. — И готовы к переходу!

Но не успела Илана сделать врата, как со всех сторон понеслись испуганные голоса:

— Вуурды!

— Целая стая! Богиня, защити нас от своих зверей!

Дети и часть женщин снова кинулись врассыпную, а все, у кого было оружие, вступили в схватку с волками. Самое странное, что около дюжины вуурдов тут же устремились к лежащему без сознания Эдану, над которым хлопотали Изабелла и Хенна. Илана не могла не восхититься королевой. Заслонив собой Эдана, Изабелла открыла по волкам огонь из своего лучемёта. Хенна тоже не отступила — она смело ждала атаки, держа наготове ледяной меч, но ведь Хенна выросла в семье, где женщины с детства учились владеть оружием и охотились наравне с мужчинами, а Изабелла… Конечно, многолетние занятия балетом сделали её сильной, но сражаться её не учили — ни с людьми, ни тем более с хищниками.

Эти вуурды сразу показались Илане странными. Их серые шкуры слишком ярко отливали серебром, а ледяные мечи, которыми она снабдила всех воинов посёлка, поражали звериные тела, не оставляя на них кровавых ран. Порезы тут же затягивались, и вуурды надвигались на людей с тупым упорством заводных кукол. Ханны! Илана знала, что обладает властью над этими созданиями, но сумеет ли она справиться с таким количеством? Их всё прибывало и прибывало, как будто леденеющий лес сам порождал этих полуледяных чудовищ и натравливал на людей. Впрочем, тут были не только ханны. Те вуурды, которые сразу устремились к Эдану, явно были гормами. Они кинулись к нему, потому что он был ранен, а запах крови опьянял их, они чуяли его издали. Убить горма непросто даже из лазерного оружия, но остановить этих тварей Изабелле всё же удалось. Звери с воем отбежали прочь и принялись зализывать дымящиеся раны. Обычные звери от таких ран сразу бы скончались, но тела гормов обладали способностью быстро регенерировать, и некоторые из них уже через несколько минут снова ринулись в бой.

Собравшись с силами, Илана устроила на поляне с руинами храма метель и, заставив снежные вихри застыть в воздухе, сделала из них защитный купол. Она знала, что без звёздного льда он сейчас не может быть надёжной защитой, но надо было поскорее оградить поляну от вторжения всё новых и новых чудовищ. Когда большая часть рычащей и воющей серебристой массы осталась за прозрачной стеной, Илана занялась теми, что уже проникли на поляну. К счастью, с гормами Изабелла, Хенна и ещё несколько воинов уже почти разделались. Заряд у лазерного пистолета закончился, и королева сражалась ледяным мечом, который взяла у кого-то из раненых. Она и сама была ранена — по её плечу струилась кровь, но Изабелла как будто не чувствовала боли. Со своими длинными растрепавшимися волосами, которые метались вокруг неё, словно тёмное пламя, и огромными глазами, горящими на прекрасном бледном лице, она напоминала валькирию. Правда, эта валькирия сражалась не за право увести воина в царство мёртвых. Она спасала его от демонов, которые хотели его туда увести. Когда Илане удалось растопить всех оставшихся под куполом ханнов, с гормами уже тоже было покончено. Королева снова склонилась над Эданом.

— Эдера, когда будет готово лекарство? Боюсь, ему стало хуже…

— Не стало. Мне надо выжать из травы сок и смешать с вином, и я сделаю это, как только мы вернёмся в посёлок… Ты сама истекаешь кровью. Хенна, когда вернёмся, перевяжи её.

— Не беспокойся. Отваги нашей королеве не занимать, но закрываться в сражении от зубов и ударов противника она, к сожалению, не умеет.

— К сожалению, меня этому не учили, — ответила Изабелла.

— Я знаю, — улыбнулась Хенна, приняв из рук подошедшей Кэти Джонс маленького Айги. — Если учесть, что это твоя первая битва, то ты была просто великолепна. Илана, ты сможешь сделать врата?

— Без проблем.

Илана боялась, что расправа с ханнами отнимет у неё остаток сил, но, как ни странно, она даже не устала. С ней вообще творилось что-то непонятное. В ушах звенело, сердце билось учащённо, а тело периодически пронзал не то жар, не то леденящий холод — тот, что обжигает, словно огонь.

— Илана, с тобой всё в порядке? — с тревогой спросил Гай.

— Да… Мне гораздо лучше, чем раньше. Только пить очень хочется… Ты не ранен?

— Нет, но раненых достаточно. А если бы ты не растопила этих тварей, были бы и убитые. Надо поскорей возвращаться. Вдруг посёлок тоже бомбили. Купол там, конечно, более надёжный, но мало ли…

Поместье не бомбили, но там царило смятение.

— Мы видели богиню, — сказал старейшина Лиимер. — Она бродила вокруг посёлка — огромная и страшная. Она разгневана, потому что не получила жертву. Тайол прибежал обратно.

— Вы видели волчицу? — спросила Илана. — С чего вы взяли, что это богиня?

— Она огромна. Я живу на этом свете уже много лет, но такой никогда не видел. Она вдвое больше любого из тех вуурдов, каких мне доводилось встречать. И окрас у неё необычный, слишком светлый. Её шерсть сверкает, как серебро.

— Очередное изобретение наших врагов, — усмехнулась Изабелла. — Думаю, этого купола над посёлком недостаточно. Он же держится на вершинах деревьев? Надо сделать такой, чтобы не только защищал нас сверху, но и полностью изолировал посёлок от леса — вдруг сюда тоже пожалует полчище ханнов и гормов!

Эдана отнесли в его покои. Эдера напоила его своим лекарством из лиффы, а Дэми влил ему ещё дозу униплазмы и несколько кубиков крови, которую сдала Хенна. Дэми начал было объяснять ей, почему близнец самый лучший донор, но девушка остановила его, попросив не тратить время на разговоры. Искусство чужеземных мудрецов её больше не пугало. Казалось, что это она, а не Эдан, недавно была при смерти и теперь как будто бы постепенно возвращалась к жизни, глядя на неё уже другими глазами.

Пока Деми Мэндлес, Эдера и Кэти занимались ранеными, Илана занималась ремонтом купола. Она истратила на него почти весь солнечный лёд, который отколола от глыбы у святилища. Теперь купол накрывал поместье до земли, словно гигантский прозрачный колпак. Когда она пришла в Главный Дом, совет уже начался. Прибывшие из святилища рассказали обо всём, что там произошло, и за столом разгорелся спор. Изабеллы здесь не было — видимо, она осталась с Эданом.

— Да почему вы не можете хотя бы ненадолго забыть о богах и демонах? — горячилась Лилиана, которую Томас тщетно пытался угомонить. — Почему вы не можете понять, что вред нам причиняют прежде всего люди? Это люди, а не боги разгромили святилище. И напало на нас не полчище демонов, а твари, которых при помощи магии создали люди. Она нарочно сделали ханнов в виде волков, чтобы напугать вас побольше. Они же знают, что вы обожествляете этих зверей. Ваши враги — люди! Ну ещё эти юты, которые тоже никакие не боги и не демоны.

— Если бы богиня не гневалась на нас, она бы защитила нас и от тех, и от других, — упрямо сказал старейшина Роан. — Волчица, что бродит в округе, не может быть тварью, созданной колдунами, и вы поймёте это, едва увидите её. Это Вуурдана в обличье гигантской вуурды. Иногда она является людям. Обычно когда разгневана тем, что её забыли или плохо почитают. Насколько я понял, те демоны, что напали на вас возле святилища, сразу кинулись к Эдану. К жертве, которую вы отняли у богини…

— Это были гормы! — разозлился Дигималис. — Вам сто раз сказали, что это были гормы, которые сразу учуяли кровь! Богиня сама отвергла жертву Эдана. Иначе дерево, которому он решил отдать свою кровь, не обращалось бы в лёд!

— Многое было бы иначе, если бы Вуурдана не разгневалась на своих детей, — покачал головой старейшина Лиимер. — Посмотрите на те деревья, что растут в посёлке… Вернее, росли. Они уже тоже обратились в лёд. И весь лес вокруг поместья… Лес умер, а разгневанная богиня бродит по округе.

— Если вы считаете, что ей непременно нужна жертва, так отдали бы ей того тайола, который прибежал обратно, — пожал плечами Джанни.

— Мы уже сделали это, — сказал Роан. — Выпустили его за ограду. Он опять вернулся. А потом опять появилась она. Если верить пророчеству, на сей раз ей нужна другая жертва.

«Зря Эдера рассказала об этом проклятом пророчестве при стольких свидетелях, — подумала Илана. — Было бы странно, если бы кто-нибудь из них тут не проболтался».

Ею вдруг овладела такая злость, что захотелось встать и послать всех этих жителей лесного посёлка подальше. В памяти всплыли слова Айслинда — «Эти жалкие твари вечно всем недовольны. Они только и делают, что ноют и требуют от сильного жертв, и если что не так, его же во всём и обвиняют». Гневный голос воеводы Герена заставил её вновь прислушаться к разговору.

— Ну и что ты хочешь сказать, уважаемый Роан? Что мы должны выволочь нашего господина Эдана за ограду и отдать огромной вуурде? Или кинуть ей маленького Айги, нашего будущего веринга, которого мы должны беречь и защищать? Ты уверен, что после этого оледеневший лес станет прежним?

— Нет, воевода, в этом я не уверен, — грустно ответил старик. — И всё же что-то мы делаем не так, если наш мир гибнет. Когда закончатся запасы пищи, нас ожидает голодная смерть.

— Мы можем перебраться в другое место, — сказал кто-то из воинов. — Айсхаран велик. Мы даже можем перебраться в другой мир…

— Я родился и умру в Айсхаране, — твёрдо сказал Роан. — Я столько лет охотился в этом лесу. Его благословила богиня, которую чтили многие поколения моих предков. Если богиня отвернулась от нас, мне остаётся лишь умереть, как умер наш лес. Кто хочет, пусть уходит.

— Я тоже никуда не уйду! — твёрдо заявила жена Роана Силла. — Мои дети и внуки тоже. Наш мир и сейчас бы процветал, если бы сюда не явились чужаки и не стали открывать врата в другие миры. Они нарушили равновесие, брешь в мироздании растёт, и чужеземная магия нас спасти не может. Я буду молиться Вуурдане в надежде на её милость. Каждый должен жить в своём мире и беречь его, а если уберечь не удалось, остаётся лишь покориться судьбе.

— Может, сперва спросим у твоих детей и внуков, уважаемая? — заговорил Дэнни Браундер, не обращая внимания на пихающего его в бок Пита. — Может, они предпочитают выжить, а не покориться судьбе? Ты почему-то забыла, что ваше племя тут тоже чужаки. Когда-то, очень давно, ваши предки пришли в Айсхаран из другого мира…

— Нас привела сюда богиня, а теперь она отвернулась от нас!

— Вас привела сюда девушка-маг, способная открывать врата! Ваши легенды превратили её в богиню, а на самом деле она давно умерла. Будь эта Ана жива, она бы предложила вам тот же разумный выход из положения, какой тут сейчас и предлагают некоторые. Она, как и тогда, открыла бы врата в другой мир и увела вас отсюда…

— Что ты понимаешь, чужеземец? — возмутился старейшина Гваар. — Умерло её земное тело. Божественная сущность бессмертна!

— Богиня не раз спасала жителей нашего мира, а теперь она отвернулась от нас!

— Она являет нам лишь свой звериный облик, а значит, она в гневе!

Кому принадлежали последние голоса, Илана не поняла. Вскоре все голоса слились в сплошной гул, и у неё разболелась голова. Девочка прижала к ушам ладони. Гул стал тише, как будто Илану отгородили от всех прозрачной стеной, и на его фоне чётко звучал лишь один голос: «Она бродит по лесам… Она уже давно не имела человеческого облика. Будучи зверем слишком долго, она забыла о своей божественной сущности. Когда она вспомнит, всё изменится к лучшему…»

Илана поискала взглядом Эдеру, но старой жрицы в зале не было. Она полдня возилась с ранеными, а потом почувствовала себя плохо, и Хенна проводила её в ту комнату, которую Эдера занимала всегда, когда посещала посёлок. Илана решила, что после совета зайдёт её навестить.

— Что ты можешь знать о наших богах, чужеземец?

— Перестань меня так называть! — окончательно разозлился юный астроном. — Мы с тобой из одного мира! Наши миры связаны уже давно! Возможно, среди нас тут даже есть ваши родичи. Настолько дальние, что это уже не докажешь, тем не менее, это возможно!

«Он прав, — подумала Илана. — Уж я-то точно вполне могу быть родственницей Сельхенвурдов. Потомком того самого ребёнка-полукровки, которого ревнивый муж Линды унёс из замка. В Айсхаране, конечно, в каждом втором доме рассказывают такое «семейное предание», но ведь в каком-то доме это предание является правдой. Так почему бы не в доме Сельхенвурдов? Возрождённый из рода Сельхенвурдов должен пожертвовать собой… Богиня отвергла жертву Эдана. Он не наар. Возможно, Айги сейчас не единственный наар в этом роду, и Айги ещё слишком мал, чтобы ждать от него добровольной жертвы…»

— Думаю, сегодня мы ни до чего не договоримся, — встала Хенна. — И этот бессмысленный спор может зайти слишком далеко. Мы все измучены, среди нас есть раненые… Надо успокоиться и отдохнуть. Посёлок защищён. Предлагаю всем лечь спать сразу после ужина. Эдера уже легла. Она неважно себя чувствует, так что, если у кого-то есть к ней вопросы, лучше подождите до завтра.

Изабелла целый день пропадала у Эдана, но к ужину спустилась в общий зал. Левая рука у неё был перебинтована, над правой бровью красовался лечебный пластырь — явно из запасов предусмотрительного Деми. Выглядела королева усталой, но повеселевшей. Хенна же час от часу становилась всё мрачней и мрачней.

Она догнала Илану и Изабеллу в коридоре, когда они шли в покои Эдана.

— Наверное, моего брата и племянника лучше прямо сейчас переправить в какой-нибудь другой мир.

— Я тоже об этом думала, — вздохнула королева. — Я говорила с Эданом, и он согласился, что Айги стоит пока пожить где-нибудь в другом месте, но это уж так, на всякий случай. Сам Эдан не хочет бросать своих подданных в такое трудное время. Он считает, что они не пойдут против вас.

— А я уже ни в чём не уверена. Возможно, мой брат прав, говоря, что я просто не хочу верить в лучшее — в людях, в самой себе…

Хенна замолчала.

— Почему бы тебе не зайти в своему брату? — спросила Изабелла. — Он ничего не говорит, но, по-моему, он боится, что ты обиделась.

— Мне не за что на него обижаться, — тихо сказала Хенна.

— Вот именно. Он не старался отомстить тебе или причинить боль. Он действительно верил в силу добровольной жертвы. В пророчестве говорится, что пожертвовать собой должен возрождённый. Эдан никогда бы не позволил принести в жертву Айги, но он считал, что с Высшими не торгуются, как на рынке, стараясь подсунуть товар похуже, поэтому он отпустил тайола и предложил Вуурдане вместо жизни Айги свою. Тем более что он один из близнецов. Если один из близнецов по праву принадлежит богине, то он должен уйти к ней, дабы восстановить в этом мире равновесие.

— Да, у нас так принято считать. Близнецы поддерживают равновесие между жизнью и смертью. Смерть одного усиливает магию другого. Или его жизненную силу, а также силу его потомков… Всё это чушь! Ана и Анаэль, Дэнна и Дамьен… Это всего лишь красивые легенды. Сегодня мне впервые хотелось умереть. Возможно, иногда смерть действительно продлевает чью-то жизнь, но его смерть стала бы концом моей жизни. Когда я говорила ему о долге, я не имела в виду…

Хенна замолчала и закусила губу, чтобы не разрыдаться.

— Он ничего такого и не думал, — королева ласково взяла девушку за руку. — Это было его решение. Оно выросло из отчаяния, из чувства бессилия… Это была последняя надежда на чудо, а бесплатных чудес не бывает. Даже в самом дешёвом балагане за них приходится платить, а ведь он решил заплатить за настоящее чудо. У вас, Сельхенвурдов, обострённое чувство долга. Да и самомнения хоть отбавляй. Нам ли, смертным, решать за богов, чего они хотят? Эдан понял, что богиня отвергла его жертву, когда почувствовал, что дерево стало леденеть, но освободиться у него уже не было сил. Тогда, пятнадцать лет назад, богиня исцелила его для того, чтобы он жил. Мы приходим в этот мир для того, чтобы жить, Хенна. Даже если кажется, что мир вокруг рушится. Даже если он рушится на самом деле. Ещё не всё потеряно, и мы должны надеяться на лучшее.

— Он знал, что ты ждёшь его ребёнка? — помолчав, спросила Хенна.

— Нет. Я только вчера вечером убедилась в этом окончательно. Собиралась сказать ему сегодня.

— Уже сказала?

— Да. И даже думать не хочу о том, что он мог никогда этого не узнать. Так странно… Лучшие врачи Федерации уверяли меня, что я больше не смогу забеременеть, и вдруг… Это же просто чудо. Айсхаран действительно страна чудес.

— Это чудо — благословение богини. Она одобрила ваш союз, но что же она от всех от нас хочет? Представляю, как бы обрадовались наши с Эданом отец и мать. Но в каком мире суждено родиться их внуку?

— Примерно то же сказал и Эдан. Он ещё не спит, но скоро Эдера принесёт ему очередную порцию лекарства. Уж не знаю, способны ли близнецы поддерживать равновесие между жизнью и смертью, но их собственное душевное равновесие нередко бывает одно на двоих. Илана, пойдём, нам надо поговорить.

Кивнув Хенне, королева взяла Илану за руку и повлекла за собой к лестнице на третий этаж.

— Ты действительно хочешь со мной о чём-то поговорить? — спросила девочка, когда они подошли к дверям покоев Изабеллы.

— Если честно, я страшно хочу спать, — призналась королева. — И с тоской думаю о том, что надо ещё душ принять. Жизнь Эдана вне опасности. Царапина на моей физиономии беспокоит его гораздо больше, чем тот факт, что он потерял почти пятьдесят процентов крови. Думаю, остаток этого дня ему следует провести с сестрой… Ты нормально себя чувствуешь?

— Вполне.

— Ты уверена? У тебя глаза как-то странно блестят… Как при лихорадке. Может, сходишь к Эдере?

— Да нет у меня никакой лихорадки. Впервые за последний месяц чувствую себя по-настоящему здоровой. Сейчас высплюсь — и вообще всё будет замечательно.

Ей приснился Центральный парк. Она бродила по ледяному замку и кого-то искала. В зеркальных стенах то и дело появлялись отражения. Десятки людей и не только людей возникали и растворялись в зыбком мерцающем сиянии — те, кого она знала много лет, и те, с кем была едва знакома. Те, кто ещё жил на этом свете, и те, кто его покинул. Принц Артур смотрел на неё с ненавистью, бабушка Полли с тревогой. Бестия хихикала, что-то шепча герцогине на ухо, а та многозначительно улыбалась. Лидия Мортенсон показывала издали карту Таро, и хотя Илана не видела картинку, она знала, что там изображён Маг… Или Дьявол?

— Зря ты не осталась со мной, — сказал король Айслинд. Теперь карта Таро была у него в руках, и Илана чётко видела на ней изображение дьявола.

— Каждый решает сам, кому служить, — тихо произнёс отец Джордж, стоя на пороге храма. Потом повернулся и скрылся в храме, затворив за собой дверь. Илана хотела войти туда следом за ним, но дверь превратилась в гладкую зеркальную стену, в которой тут же проступило изображение девочки с огромным волком. Ралиана… Юная колдунья из рода Сельхенвурдов, которую Илана впервые увидела в стене ледяного замка. Именно тогда она и научилась делать зеркальные врата. Илана решила сделать их и сейчас. Ей почему-то казалось, что, войдя в них, она встретится с Ралианой. Быть может, та подскажет ей, что делать. Как спасти этот мир. И не только этот… Когда зеркальная стена исчезла, Илана оказалась в сумеречном лесу. Из-за деревьев выскочил огромный серебристый волк… Или волчица? Зверь с грозным рычанием набросился на неё. Илана вскрикнула и проснулась.

Бледный свет Айслинд пробивался сквозь запотевшее окно. Стояла такая тишина, словно этот мир затаил дыхание в ожидании каких-то великих перемен. Илана вдруг отчётливо представила себе огромную серебристую волчицу, которая бродит вокруг посёлка. Богиня, так и не получившая в начале года свою жертву…

Илана оделась и сделала из солнечного льда меч. Когда она вышла через зеркальные врата за пределы посёлка, уже светало. Переродившийся лес постепенно выступал из мрака, ледяные стволы и ветви, наполняясь солнечным светом, сияли всё ярче и ярче. Илана словно оказалась в огромном готическом храме, своды которого сливаются с небесами и уводят в вечность. Богиня была здесь — огромная и беспощадная. Да она и не может быть милостива всегда. Ведь подарив своим детям абсолютное, безмятежное счастье, она лишила бы их права выбора, возможности изменять этот мир и самих себя. Божество порой бывает беспощадно, но его жестокая мудрость помогает людям оставаться людьми.

Она мчалась к Илане, и её мощные когтистые лапы гулко стучали по заледеневшей земле. Девочка едва не задохнулась от ужаса и горячего звериного дыхания, когда магический ледяной меч по рукоять вошёл в тело вуурды. Гигантская волчица всё же успела ранить Илану, сомкнув свои страшные челюсти на её плече. Теряя сознание, Илана чувствовала, как боль, растекаясь по всему телу, постепенно погружает её в состояние сладостной истомы…

Их так и нашли — бесчувственную девочку и мёртвую волчицу, которые лежали на окровавленном снегу, словно бы заключив друг друга в объятия. Приходя в себя, Илана видела, как Герен освобождает её раненое плечо из огромных тисков-челюстей, а принц Гай осторожно вынимает ледяной меч сперва из её ладони, а потом из тела вуурды. Высоко-высоко, над ледяными колоннами лесного храма разгоралось солнце.

— Она убила богиню, — возбуждённо говорили люди.

— Божественная вуурда мертва…

— Она ранена, — раздался строгий и властный голос королевы. — Оттащите зверя подальше! Ей надо помочь.

Хенна разрезала на плече Иланы одежду, и все онемели от изумления, увидев, как стремительно затягиваются на теле девочки следы от звериных зубов. Илана больше не чувствовала боли. Она ощущала в себе такую силу, что теперь она, наверное, смогла бы разорвать эту волчицу голыми руками.

— Спасайтесь! — закричал кто-то. — Вуурды!

— Там ещё какие-то чудища!

Среди ледяных стволов замелькали серебристые тела, но прежде чем эти твари приблизились к перепуганным людям, они все превратились в бесформенные комки субстанции, напоминающей жидкое тесто. Ханны всё прибывали и прибывали. И превращались в тающую массу. Илана разделывалась с ними с лёгкостью, удивлявшей её саму.

— Ана вернулась, — торжественно провозгласил старейшина Орм, когда войско чудовищ растаяло и жители лесного посёлка окружили Илану со всех сторон. — Богиня не умерла, она обрела человеческий облик. Эта девушка действительно из рода Сельхенвурдов, потомок Линды, чьё дитя было похищено. Она не случайно оказалась здесь. Теперь вы понимаете, какую жертву требовала Вуурдана? Богине была нужна возрождённая из рода Сельхенвурдов, дабы обрести новое земное тело…

— Замолчи, старик! — крикнула Илана.

Орм послушно умолк, и никто даже не подумал упрекнуть её за грубость.

— Я не богиня! Я была и есть Илана Стивенс, дочь бедного художника и юной германарской аристократки, умершей от родов. Возможно, я и правда потомок Сельхенвурдов, но я человек… Вернее, наар — плод давнего кровосмешения, связи человека и илана. Я смертное существо, и не надо ждать от меня чудес!

— А разве не чудо мы только что увидели? — спросила Фаилла, показывая на то, что осталось от полчища ханнов.

Ответила ей Эдера. Никто не заметил, как она подошла.

— Эта девушка-наар достигла своей зрелости, — сказала старая жрица. — Теперь она гораздо сильней, чем была раньше, но она по-прежнему уязвима и нуждается в заботе не меньше, чем любая другая девушка неполных четырнадцати лун.

— Но её раны! — возразил кто-то. — Они так быстро затягиваются…

— Это только сейчас. Мощный всплеск пробудившихся сил позволил ей быстро восстановиться. Возможно, иногда такое будет повторяться, но нечасто.

— Может, ты скажешь, что она сражалась не с богиней? — спросил кто-то из молодых воинов, показав на волчицу. — Она огромна и цвета серебра…

— Она всего лишь седа, — Джанни склонился над мёртвым зверем. — Приглядитесь к ней. Она была уже стара. Наверное, ей уже не хватало резвости, чтобы догнать того тайола, которого вы выпустили для неё за ограду. Но она была ещё достаточно сильна, чтобы сразиться с человеком, и её одолел бы далеко не всякий опытный воин.

— Я бы не справилась с ней без этого ледяного меча, — сказала Илана, вытирая окровавленное лезвие о снег.

— Всё верно, — улыбнулся Дигималис. — Всё по легенде. Ана убила божественную волчицу мечом из магического льда. Если эта вуурда не богиня, то почему она так огромна?

— Думаю, молва не ошибалась, — пожал плечами Пит Уотсон. — Вернее, не совсем ошибалась… Когда-то такие гигантские вуурды водились почти во всех лесах Айсхарана. Потом они стали вымирать, и последние несколько столетий их можно было встретить только здесь, в лесах северо-запада. А последние годы их не видели даже здесь и считали, что они вымерли окончательно…

— И они действительно вымерли, — перебил старейшина Лиимер. — Но недаром ходили слухи, что кто-то видел в нашем лесу гигантскую вуурду. Это и была она. Богиня. Теперь она покинула тело зверя, и мы должны похоронить его в пещере за святилищем, как и велит обычай.

Пит Уотсон не стал спорить со старейшиной.

— Пусть считают эту волчицу богиней, если им так хочется, — сказал он вечером, когда все германарцы собрались в небольшой комнате рядом с покоями Изабеллы.

На этот раз к компании присоединились ещё бледный и слабый, но необыкновенно счастливый Эдан и заметно повеселевшая Хенна. Теперь, когда все считали, что жертвоприношение состоялось, она могла больше не бояться ни за племянника, ни за брата. Она была в таком хорошем настроении, что вполне благосклонно реагировала на ухаживания Джанни. А может, просто перестала притворяться, что они ей неприятны? В конце концов сколько можно притворяться перед самой собой?

— Это была последняя представительница своего вида! — шутливо сокрушался Пит. — Знаешь, Илана, на Рахмалоке или на том же Эдеме защитники окружающей среды съели бы тебя живьём. А вообще… Не сочтите это неуважением к здешним традициям, но будет обидно, если единственный экземпляр вымершего вида так бездарно пропадёт. У нас бы сделали из этой вуурды чучело и хранили в музее. Жаль, что она сгниёт в земле.

— Не сгниёт, — сказал Эдан. — Илана может сделать для неё галат. Ледяной кокон. В древности священных зверей Вуурданы часто хоронили в пещерах за святилищем. Потом эта традиция забылась, но эту вуурду, естественно, решили похоронить по обычаю… Если, конечно, наши враги к завтрашнему дню не превратят пещеры в груду камней, как они это сделали с храмом.

— Какой смысл хоронить вуурду возле святилища, которого уже нет? — удивился Дэнни Браундер.

— Оно есть, пока есть эта скала, — возразила Хенна без обычного для всех её прежних разговоров с Денни раздражения. — Раньше она и была святилищем. Потом несколько пещер обтесали и обустроили так, как они выглядят… то есть выглядели до вчерашнего дня. Скала большая, пещер много…

— Так что место для нового храма найдётся, — закончил за неё брат. — Во всяком случае, я на это надеюсь. Я почти уверен, что пещеры с каменными гробами, где похоронены служители Вуурданы и её священные звери, целы. Ну а поскольку Илана владеет снежной магией, она сделает гроб из магического льда, и бывшее тело богини станет нетленным. Думаю, никто не будет возражать… Илана, тебе ведь это нетрудно?

— О Божественная Айслинд! — закатила глаза Хенна. — Даже Айги не задаёт таких глупых вопросов! Ты же знаешь, на что способна Илана.

— Не уверен, — Эдан улыбался, но чувствовалось, что он говорит серьёзно.

Илана улыбнулась ему в ответ, хотя при слове «Айслинд» её вдруг пронзило холодом. И хотя она сроду не боялась холода, ей стало страшно.

Глава 8. Снежная Дева

Погребальные пещеры действительно уцелели. Раньше туда надо было идти через храм и довольно длинный коридор, теперь, когда храм лежал в руинах, вход в гробницу открылся перед людьми, едва они миновали сделанные Иланой врата. От перехода не отказался никто, даже самые консервативные и упёртые старейшины. В оледеневшем лесу было скользко, к тому же его вид внушал уныние и мысли о гибели мира. Торжественный обряд погребения священного зверя отвлекал от этих мыслей. Он создавал иллюзию жизни, идущей своим чередом. Если совершается обряд, значит, в этой жизни ещё есть какой-то порядок и смысл.

Гигантскую вуурду похоронили в самой дальней и самой просторной пещере, уставленной грубыми каменными саркофагами. Гробы с останками священных волков были короче и шире человеческих. Илана сделала саркофаг из ледяного снаряда — эти глыбы сверкали на солнце среди развалин святилища так ярко, словно и впрямь были осколками звезды. Впрочем, они действительно содержали звёздное вещество. Так называемый солнечный лёд… Магический лёд, который до сих пор хранил свет давно умершего солнца.

Воины быстро соорудили из уцелевших каменных плит некое подобие алтаря. Эдера поставила на него большую серебряную чашу с вином. Потом уколола острием кинжала себе руку и пролила в чашу несколько капель своей крови. То же самое проделала Хенна. По обычаю при погребении священного зверя Вуурданы все взрослые Сельхенвурды отдавали ей немного своей крови, но Эдан был ещё слишком слаб и остался в посёлке. К тому же все считали, что он уже достаточно отдал богине своей крови.

Когда прозрачный саркофаг с телом вуурды воздвигли на плоский камень в центре пещеры, Эдера прочла несколько молитв на древнем языке. После этого гордая, но очень смущённая Кэти встала рядом со жрицей и исполнила гимн богине, которая, скинув в начале нового года обличье зверя, возрождается к жизни в облике девы, чьё тело подобно нетающему снегу, волосы — серебряной метели, а глаза сияют, словно её небесная тёзка Айслинд. Голосок у Кэти был чистый и звонкий. Все, включая Хенну, слушали её с удовольствием, у Иланы же от этой песни похолодело внутри.

— Насколько я знаю, гимн должна исполнять служительница Вуурданы, — промолвил старейшина Роан, когда обряд закончился.

В его словах прозвучало скорей недоумение, чем недовольство, но Кэти покраснела и в поисках поддержки оглянулась на Эдеру. Поддержка однако пришла оттуда, откуда Кэти ждала её меньше всего.

— Почему гимн не может исполнить помощница служительницы? — пожала плечами Хенна. — Кэти очень даже хорошо поёт.

— Это точно, — улыбнулась жрица. — Охота тебе, Роан, слушать мой дребезжащий старческий голос. Думаю, и богине приятней, когда её восхваляют красивым пением.

Луч, проникший сквозь щель в потолке, упал на ледяной саркофаг, заставив его засиять ослепительно-ярким светом. На мгновение Илане почудилось, будто заключённая в магический лёд фигура зверя шевельнулась. Стены пещеры раздвинулись, и перед Иланой появился огромный зал, уставленный прозрачными саркофагами, таинственно мерцающими во тьме. Кто в них, Илана не видела, но почему-то была уверена, что заключённые во льду живы. А если и мертвы, то их можно оживить.

«Эта нечестивка Ралиана пыталась возвращать мёртвое к жизни, — прозвучал у неё в голове исполненный ненависти голос Айслинда. — Она даже научилась ненадолго оживлять мертвецов. Эта тщеславная колдунья мечтала о бессмертии, да только вряд ли она получила то, чего хотела»! Так чего же она хотела? И что сделала?

— Пора возвращаться, — донёсся до неё как будто бы издалека голос Хенны. — Илана, ты откроешь врата?

Видение исчезло, но Илана по-прежнему была в его власти. И она не хотела отсюда уходить. Саркофаг светился всё ярче и ярче. Поддавшись какому-то необъяснимому порыву, Илана шагнула к нему и прижала ладонь к гладкой ледяной поверхности.

— Оживи, — прошептала она.

Лёд вспыхнул таким ярким светом, что все зажмурились, а потом исчез — словно стремительно растаял и тут же испарился. Огромная волчица с сияющей серебристой шерстью стояла посреди пещеры, угрожающе скаля белоснежные зубы. Её глаза горели, словно две жёлтые луны. Это уже была не старая вуурда с седой, местами свалявшейся шерстью. Казалось, теперь богиня-волчица и впрямь явила людям свой звериный облик. И только Илана знала, что сейчас должно произойти. Иллюзия жизни длится недолго. Ещё немного — и вместо дивного зверя все увидят окостеневший труп. Илана прикоснулась к вуурде. Та превратилась сперва в ледяную статую, потом в снежную, а мгновение спустя рассыпалась.

— Теперь богиня действительно покинула звериное тело, — торжественно прозвучал в наступившей тишине голос Эдеры. — Если наш мир не погибнет, мы отстроим её святилище заново. А теперь нам пора возвращаться в селение.

— Я вернусь позже, — сказала Илана.

Никто не спросил, почему, но на лицах друзей она прочла тревогу. Гай был явно расстроен, а Мартин Кейн смотрел на неё так, как будто о чём-то догадывался. Она с детства помнила этот взгляд, который он иногда бросал на неё, подняв голову от альбома с набросками. Он всегда знал о ней то, чего не знали другие. «Лишь художник, занавесью скрытый…»

Илана посмотрела на импровизированный алтарь, где стояла чаша и лежал длинный кинжал. Чаша со смесью вина и крови должна была стоять тут до захода солнца. Потом жрица выливала её содержимое в огонь.

«Итак, чего же здесь не хватает? — подумала Илана. — Диска с пятиконечной звездой. И ещё у мага должен быть жезл со звездой на конце…»

— Так ли уж важны все детали? — тихо спросил Мартин, подойдя к ней вплотную. — Настоящая звезда уже взошла. Неважно, какой мир она освещает. Это твоя звезда.

— Лидия была бы довольна своим гаданием, — усмехнулась Илана.

— Нет, — серьёзно сказал художник. — Она бы испугалась за тебя. Я тоже боюсь, но я знаю, что вставать у тебя на пути бесполезно. И всё же… Постарайся не уходить слишком далеко. Туда, откуда нельзя будет вернуться.

— Не драматизируйте, маэстро. Выход есть всегда.

— Я не помешал? — теперь Гай был не только расстроен, но и сердит. — Не претендую на ваши секреты, но… хотелось бы знать, когда ты вернёшься.

— Скоро. Гай, мне действительно надо побыть здесь одной.

Зал с ледяными саркофагами стоял у неё перед глазами, и больше всего она боялась, что магия этого видения исчезнет, прежде чем она откроет туда врата. Она никогда не видела этого места, но знала, что оно реально. Теперь её дар позволял ей видеть гораздо больше, но, возможно, такие озарения не будут частыми. Она чувствовала — эти врата надо открыть поскорей, поэтому вздохнула с облегчением, когда наконец-то все ушли. Илана была уверена, что перед ней открылся путь, по которому она должна пойти одна. Друзья будут ждать её. И возможно, дождутся.

Илана сосредоточилась, и видение стало таким чётким, что полностью заслонило зал погребальной пещеры. Илана взяла осколок линдимина, но ей даже не пришлось направлять его луч на открывшееся ей видение. Пещера исчезла. Илана оказалась в полутёмном зале с ледяными саркофагами. Она заставила осколок солнечного льда засветиться и пошла, освещая этим лучом одни гроб за другим. К её великому разочарованию, это были ледяные коконы с ханнами. Безликими и бесполыми заготовками, которые колдуны ещё только собирались использовать для своих целей. А может, они просто забыли их здесь, когда переносили свои лаборатории в другие миры?

«А в Айсхаране ли я? — подумала Илана. — Может, это лаборатория аханаров на совсем другой планете. Почему мне привиделось именно это место? Ладно. Где бы это всё ни находилось, надо уничтожить этих «ушебти», пока они не превратились во вражеское войско».

Илана ходила по залу и прикасалась к ледяным коконам. Находящиеся в них фигуры таяли, растворяясь во льду. Лёгкость, с какой Илана уничтожала ханнов, в очередной раз доказывала, что её сила выросла в несколько раз. Но неужели она попала сюда только для того, чтобы растопить пару сотен полуледяных кукол.

За этим залом был другой, потом третий, и ханнов оказалось гораздо больше, чем пара сотен. А в четвёртом она обнаружила ледяные коконы с животными. Здесь были вуурды, серые айсхаранские медведи, асхилины — те самые гигантские хищные птицы, которые иногда залетали в Германар. Сотрудники гаммельского музея экзобиологии дали этой птице название альбинус магнус, но между собой называли более коротко и поэтично — снеговей.

В следующем зале Илана тоже обнаружила айсхаранских зверей. Одних она видела в лесу недалеко от посёлка, о других только слышала и узнавала сейчас по описаниям Гая. Были здесь и такие, о которых она даже не слышала, но интуиция подсказывала ей, что это тоже животные Айсхарана. У неё была прекрасная возможность как следует их всех рассмотреть, поскольку лёд, в котором они находились, излучал свет. Такое впечатление, что кто-то долго занимался в Айсхаране отловом зверей и теперь собирался кому-то продемонстрировать свою коллекцию. Впрочем, нет. Для коллекции достаточно заполучить по одному экземпляру каждого вида, а тут… Некоторые виды животных были в таком количестве, будто их отлавливали целыми стаями.

У Иланы дрогнуло сердце, когда она увидела в одной из глыб изящную белую фигуру снежного кота. Она ещё издали поняла, кто это. Девочка подошла поближе. Да, это был он, Лодди. Она помнила этот едва заметный изъян на его левом ухе — след какой-то давней ожесточённой схватки, скорее всего с похожим на земного медведя горным хищником сверзом. Рианны и сверзы вечно воевали за охотничьи территории… Так вот почему ей привиделось это место. Такое впечатление, что богиня действительно покинула тело зверя, подарив ей свою силу, своё божественно-звериное чутьё, которое привело Илану сюда, где её ждал тот, по кому она тосковала.

Илана растопила лёд и припала к мохнатой груди рианна. Сердце билось, хотя и очень слабо. Лодди не был гормом. Либо не успел им стать, либо из него и не собирались такового делать.

— Лодди, Лодди, — шептала девочка, гладя кота, массируя ему грудь, живот, лапы.

Рианн воздохнул — шумно и хрипло, мощные лапы стали слегка подёргиваться, потом всё его тело изогнулось в судороге. На мгновение он затих, и Илана испугалась, но в следующее мгновение кот приоткрыл глаза.

— Лодди! — позвала она и снова стала его гладить.

Его сердце билось всё сильней и сильней, дыхание выравнивалось, глаза прояснялись. Илана чуть не разрыдалась, когда шершавый язык Лодди коснулся её руки. Умный зверь узнал её сразу. Попытался встать и упал, но тут же предпринял другую попытку, которая оказалась более успешной. Потом стал прохаживаться по залу, разминая лапы. Время от времени он останавливался, прислушиваясь и нюхая сырой, слегка затхлый воздух.

— Интересно, где мы, — тихо сказала Илана, почесав кота за ухом.

Он слегка боднул её головой, потянулся и попробовал поточить когти о ледяной кокон, в котором застыло несколько животных, отдалённо напоминающих барсуков. Когти скользили по льду, не оставляя на нём ни царапины. Кот недовольно фыркнул.

— Пойдём-ка, посмотрим, что тут ещё есть, — прошептала девочка и направилась в следующий зал.

Рианн двинулся за ней — уже вполне бодро. В следующем зале, уставленном такими же ледяными глыбами со всяким зверьём, была металлическая лестница, которая вела к люку в потолке. Этот потолок оказался полом аналогичного зала, но тут в ледяных глыбах хранились не животные, а растения.

Лодди прислушался и тихонько заворчал. А в следующую минуту его сильное, гибкое тело изогнулось в прыжке. Хорошо, что рианн успел размяться, и хотя прежняя реакция к нему ещё не вернулась, она всё равно была у него намного лучше, чем даже у самого натренированного человека. Лодди успел повалить охранника до того, как тот выхватил из-за пояса оружие. Второго охранника обезоружила Илана. Она всего лишь направила на сжимающую лазерный пистолет руку луч своего линдимина. Она даже не успела сообразить, почему она это сделала, но сделала она всё правильно. Парень вскрикнул, как от сильного ожога, и выронил пистолет. Коммуникатор на его запястье замигал и погас — явно вышел из строя.

— Отойди подальше, — приказала Илана, посмотрев ему в глаза тем взглядом, который обычно действовал лучше всяких слов, и, когда он отошёл, подобрала оружие.

Второй охранник хрипел, прижатый к полу тяжёлой мохнатой лапой. Илана позвала Лодди, и он послушно отпустил добычу. Рианн был явно не голоден, иначе эта стычка закончилась бы для охранника гораздо хуже.

— Не вздумайте кричать, — предупредила Илана, сняв с его руки коммуникатор и завладев обоими пистолетами. — Отвечайте на мои вопросы тихо, но внятно.

— Толку-то кричать, — просипел, растирая горло тот, что побывал в лапах рианна. — На этом чёртовом корабле больше никого. Вы уж отпустите нас, юная леди, и мы даже думать забудем, что вас тут видели.

— На корабле? — удивилась Илана. — Так это корабль?

Охранники переглянулись.

— Видите ли, я попала сюда… не совсем обычным способом. Что это за корабль, где он находится и куда направляется? Если хотите жить, постарайтесь быть предельно честными.

— А чего нам врать? — пожал плечами охранник постарше, которого Илана обезоружила без помощи Лодди. — Мы всё скажем, только не смотри на меня так, а то у меня от твоего взгляда язык к глотке примерзает. Это один из проклятых ледяных кораблей герцогини Левенхольд, и находимся мы в майдарском космопорту к северу от Лидона. Через пару часов корабль отправляется на Сигму. Охраняться он почти не охраняется — всё равно проникнуть сюда могут только те самые колдуны, которые управляют этой ледяной махиной. Тем не менее кто-то тут должен быть всегда. Вот сегодня мы с Джимом… Отпусти нас. Нам всё равно, что тебе тут надо. Мы ведь люди подневольные, солдаты её светлости…

— Перестань ныть. Ответите на вопросы, и я вас отпущу. Зачем и на какую такую Сигму отправляется этот корабль?

— Сигма — это в созвездии Ожерелье. Дикая планета с климатом вроде того, как в этом гибнущем Айсхаране. Сигма — собственность герцогини Левенхольд. Она везёт туда образцы растений и животных Айсхарана. Хочет создать там мир, похожий на него. Сейчас там работает группа учёных — климатологов, биологов, формировщиков.

Илана знала, что формировщиками называют учёных, занимающихся терраформированием.

— Значит, они делают этот мир пригодным для жизни?

— Да он и так пригоден. Воздух вообще отличный. Они делают его ещё более удобным.

— Пригодных для жизни человека планет не так уж и много. Неужели Сигма до сих пор не была заселена?

— Может, и не была, — сказал охранник помоложе. — Она ведь далеко. Туда только через это… межпространство. Туда только ледяные корабли и летают. Мы про эту Сигму мало что знаем, но ходят слухи, будто там уже были хозяева. Да вот только если её светлость пожелала где-то хозяйкой стать, то остальным лучше с этим смириться. А ещё лучше собрать вещички и поскорее свалить. Она там надумала построить себе зимнюю резиденцию и открыть несколько дорогих курортов.

— Все эти звери живы?

— А то как же! Дохлые-то ей зачем? Её друзья-колдуны нашли способ хранить живые организмы во льду сколько угодно. Лёд, конечно, не простой, какого-то там особого состава. Они вроде как спят в нём, а потом просыпаются и чувствуют себя прекрасно, даже лучше, чем раньше. И сколько бы они в нём ни находились — месяц, год, десять лет, сто, не стареют ни на минуту. И когда просыпаются, не начинают потом стареть с бешеной скоростью, как после летаргического сна. Говорят, в этом льду можно хоть тысячу лет пролежать, а потом проснуться как огурчик.

— Вы видели магов, которые управляют этим кораблём?

— Да.

— Это люди?

— Этим кораблём управляют маги-люди, но мы видели и колдунов-карликов. Они тоже союзники герцогини.

— На этом корабле только растения и звери?

— Не только, — немного помявшись, ответил младший охранник. — Три верхних этажа заняты людьми. Это очень большой корабль, как целый город…

— Люди тоже заморожены?

— Ну да.

— Они что — переселенцы?

— Наверное.

— Ну и зачем им переезжать на новое место в замороженном виде? Особенно если учесть, что корабли эти летают между мирами быстрее новейших сверхсветовиков.

Младший из охранников пожал плечами. Старший, нахмурившись, стал сосредоточенно разглядывать свои спортивные ботинки.

— Зачем этой старой курве люди? — разозлилась Илана. — Отвечайте, пока я не превратила вас в две ледышки!

— Леди, если б мы знали, что на уме у герцогини и её союзников, мы бы по меньшей мере заседали в Совете Федерации, — мрачно сказал старший. — Уж тут-то бы точно не работали. Мы не знаем, зачем им эти люди, но поговаривают, что они будут храниться в медицинском центре, который уже строится на Сигме. Все эти люди молоды и здоровы. Есть среди них и дети, тоже здоровые… Возможно, их будут использовать в медицинских целях.

— То есть, если, к примеру, потребуются органы для трансплантации? А вы знаете и помалкиваете. Да вы должны предстать перед судом за соучастие в преступлении!

— Да это же только догадки, слухи. Точно мы ничего не знаем…

— Вам просто удобно ничего не знать точно. Не будь у меня более важных дел, я бы сдала вас властям.

— Властям? — усмехнулся старший. — Власть на Майдаре — это герцогиня Левенхольд. Ну и ещё горстка тех, кто во всём с ней соглашается. Был бы у нас выбор…

— Выбор есть всегда, — перебила Илана. Эти двое ей уже изрядно надоели, но надо было выудить из них как можно больше информации. — Эти люди с Айсхарана?

— В основном да. А может и все оттуда.

— Вы были на Сигме?

— Нет, но должны… были сегодня туда отправиться, — робко ответил младший.

— Тут, на корабле, есть какие-нибудь видеоматериалы об этой планете.

— Да, в компьютере, в кабине… То есть это не совсем кабина, но там обычно сидят колдуны, которые управляют кораблём. Насколько я понял, им проще управлять, если они видят место, где хотят приземлиться, так что в главной машине много файлов с видами Сигмы. Колдуны обычно держат все картины в голове, но, насколько мне известно, видеоинформация всё равно хранится в машине.

— Сколько ещё кораблей с живым товаром должно отправиться на Сигму?

— Кажется, только этот, но точно мы не знаем. Мы ведь даже не знаем, сколько в порту ледяных кораблей — колдуны их сейчас маскируют под обычные звездолёты. Но даже если корабль с живым товаром всего один, этого «товару» тут достаточно, чтобы заселить целую маленькую страну. Это ведь такая громадина! Мы по нему в основном на лифтах передвигаемся — они тут ходят и вертикально, и горизонтально. А колдуны так вообще сквозь стены ходят.

«Корабль, способный вместить население целого города, — подумала Илана. — А то и маленькой страны… Колдуны могут переправлять в другие миры всё, что угодно, через врата. Зачем непременно всё грузить на эту махину? Впрочем, смысл в этом есть. Это же не столько средство передвижения, сколько хранилище. Надёжное, непробиваемое. Корабль-крепость, которую можно перемещать в пространстве… А кстати, как это делается? Я же никогда не пробовала совершать переход вместе с транспортом, да ещё и находясь в нём… Ладно, сначала надо от этих избавиться».

— Сейчас вы меня проводите к компьютеру, а потом подумаем, куда бы вас отправить, чтобы вы не сразу разболтали о нашей встрече…

— Так может, оставишь нас здесь? Мы и словом не обмолвимся…

— Можете оставаться здесь, но тогда вам придётся отправиться вместе со мной в Айсхаран.

Оба уставились на неё с удивлением.

— Я намерена вернуть похищенных жителей Айсхарана на родину — и двуногих, и четвероногих.

— Но зачем? — спросил младший. — Там, говорят, чёрт знает что творится…

— А здесь, на Майдаре? — язвительно поинтересовалась Илана.

— Тоже, — уныло согласился он. — Но тут хоть деревья в лёд не превращаются.

— Доживёте и до этого. Когда люди покорно служат негодяям и равнодушны к тому злу, которое творится прямо рядом с ними, у них есть все шансы привести свой мир к гибели.

— Не всем же быть такими, как ты, — пожал плечами младший. В его голосе прозвучала скрытая обида. — Принцесса из рода снежных магов, из-за которой герцогиня Левенхольд готова перевернуть вселенную… Да, мы узнали тебя, Илана Стивенс, известная во всех мирах Федерации и кое-где за её пределами. Если тебе уже столько раз удавалось обвести герцогиню вокруг пальца, то ты, наверное, можешь и самого дьявола не бояться. А мы всего лишь простые смертные.

— Я знаю достаточно простых смертных, которые не станут служить негодяям ни при каких обстоятельствах.

На этом разговор закончился. Мрачные охранники молча проводили Илану в помещение с компьютером, которое находилось на двадцать втором этаже корабля. Поднимались туда на лифте, который выглядел, как металлический, а на самом деле состоял из трансформированного магического льда. Как и почти всё здесь.

Компьютер представлял собой небольшой изящный пульт со множеством кнопок. Информацию он выдавал в основном в голографическом виде. Был тут и выход в интернет, но лишь в пределах Федерации. Илана нашла портал с видами Майдара.

— Не возражаете, если я переброшу вас вон в ту милую рощицу недалеко от аграрного комплекса?

— Недалеко? — возмутился младший охранник. — Да там почти никакой транспорт не ходит! Коммуникаторы ты у нас забрала. Переться через поле до ближайшей фермы не меньше получаса…

— Вот и прогуляетесь. Привычка к лифтам приводит к гиподинамии. Хищников там нет, но я уж на всякий случай высажу вас возле самого поля. Если её светлость гневаться изволит, расскажете ей, почему вы там оказались. Она достаточно меня знает, чтобы поверить вам на все сто.

Илана направила на голографическую картинку луч линдимина, и пейзаж с рощей на краю поля ожил — как будто бы открылась дверь и оставалось лишь ступить за порог.

— Что это? — попятился младший охранник.

Старший молчал, но был бледен, как мел. Илане стало их немного жаль.

— Я всего лишь открыла врата, позволяющие перепрыгивать через пространство. Колдуны, на которых вы работаете, делают это постоянно.

— Никогда не видел, как это делается, — пролепетал старший.

— Идите. Три шага, и вы уже там. Или ждёте, когда моя киса проголодается?

Нет, этого они ждать не собирались. Поэтому, вытянув вперёд руки — словно бы от кого-то защищаясь, двинулись к вратам, за которыми трепетала на ветру чуть припорошённая снегом сухая трава. Снегопады, совершенно нетипичные для Майдара в это время года, продолжались, но здешние власти это, похоже, не волновало. Магический лёд товар дорогой, а подпорченный климат не такая уж и высокая плата. Особенно если учесть, что последние достижения науки позволяют создавать в своих жилых комплексах какую угодно погоду. Ну или почти какую угодно. Большинству это, конечно, не по карману, так же, как и дорогие курорты, но большинство ведь всегда довольствовалось меньшим.

Высадив лишних пассажиров, Илана задумалась о том, как ей доставить корабль в Айсхаран. Она представила себе место, которое хорошо запомнила, когда Айслинд показывал своим гостям горы с высоты полёта. Это была просторная площадка, окружённая ледяными и харадановыми вершинами. Было бы хорошо посадить корабль туда и замаскировать его под скалу. Солнечный лёд сильно облегчал переход — не нужны были ни арка, ни зеркало, но сумеет ли она переместиться вместе с этой многотонной махиной?

Илана представила, что стоит на площадке среди белых гор, и вдруг увидела, что ледяные вершины действительно окружают её, призрачно светясь на фоне псевдометаллической обшивки кабины. Она направила на них луч своего солнечного осколка, и горы стали чётче. Теперь уже призрачной казалась кабина. Лодди издал что-то среднее между мяуканьем и рычанием и прижался к Илане. Он слегка дрожал. У неё же было такое чувство, будто на плечи ей свалилось что-то тяжёлое — настолько, что вот-вот её раздавит. Да, перетаскивать такие тяжести из одного мира в другой — это не просто переход совершить, даже если ведёшь с собой целую толпу. Две картины пульсировали у неё перед глазами — чётче становилась то площадка среди гор, то просторная кабина, и стоило Илане сконцентрироваться на горном пейзаже, как чувство тяжести усиливалось. Тем не менее она упорно представляла себе припорошённую снегом каменную площадку и белые скалы.

«Я хочу туда, — думала она, успокаивающе поглаживая кота по загривку. — И сейчас этот корабль вместе с нами будет там».

Стены кабины исчезли, но мгновение спустя появились вновь — чёткие, металлически поблескивающие. На столике лежал компьютер, а Лодди осторожно и как бы недоверчиво обнюхивал лёгкий пластиковый стул. Всё было по-прежнему — здесь, в кабине, и на всём корабле, но корабль уже был в другом месте. Илана чувствовала это, хотя не знала, почему. И ещё она чувствовала, что тяжесть отпустила её, сменившись лёгкой усталостью.

— Вот мы и дома, Лодди, — сказала она, открыв тяжёлый люк в стене.

В кабину пахнуло свежим морозным воздухом. Кот радостно заурчал, но, выглянув в люк, отпрянул назад.

— Да, тут высоко. Будем спускаться на лифте и искать выход или просто откроем врата?

Лодди всем своим видом выражал горячее желание поскорее оказаться снаружи. Илана задраила люк и открыла врата.

Здесь, в горах, было гораздо холодней, чем в Лесу Богини. Плоскую вершину, на которой приземлился корабль, окружали скалы, но в просветах между ними были хорошо видны окрестности. Во дворце Айслинда не горело ни одно окно. Он казался отсюда мрачной ледяной крепостью, обитатели которой либо ушли, либо умерли… Или спят так крепко, что не в силах разорвать узы сна? Перед мысленным взором Иланы снова возник полутёмный зал с таинственно мерцающими ледяными саркофагами. Он был где-то недалеко. И не только на этом корабле. Интуиция снежного мага неслучайно привела её на ледяной корабль, стоявший в космопорту на окраине Лидона, но это было не единственное место, где ждали спасения.

Что-то было не так, а что именно, Илана поняла не сразу. Она огляделась. Вокруг неё раскинулся город, но горы при этом не исчезли. Изящные силуэты дворцов просвечивали сквозь очертания скал. Дворцы, как будто бы спрятанные внутри гор. Они походили на чудесные картинки, появляющиеся в магических ледышках, но Илана знала — эти дворцы настоящие. Город среди скал простирался до королевского замка. Вернее, королевский замок был его частью. Дивное видение то становилось чётче, то бледнело. Илана сосредоточилась на картине города, и горы исчезли, но стоило ей расслабиться, как появились вновь. Эти чары были так сильны, что пока она не могла их разрушить. Пока… Илана не огорчилась, когда замки пропали из виду, уступив место заснеженным скалам. Она знала, что на самом деле город не исчез, просто сейчас он находится как бы в другом слое бытия. Чья-то злая магия отодвинула его на задний план, искусно замаскировав картиной ложной реальности, которая так пугала зверей. Бродили здесь призраки мёртвых или нет, это место само было призраком.

Ветер швырнул Илане в лицо охапку снежной пыли. Сколько лет он уже заносит снегом эти фантомные горы? А ведь они кажутся совершенно настоящими, и по ним можно ходить. Что это за чары и какой великий маг сумел такое сотворить? Она разберётся в этом и разрушит чары, но потом. Теперь её ждут в другом месте. Интуиция, поразительно обострившаяся с приходом зрелости, вела её к королевскому замку.

Прижав ладонь к псевдометаллической обшивке корабля, Илана придала ему вид ледяной скалы, мало чем отличавшейся от скал, которые его окружали. О тех, кто там спит во льду, она тоже позаботится потом. Пока им ничего не грозит.

— Ты уверен, что хочешь со мной? — спросила она у Лодди, сделав врата.

Ответом была та уверенность, с какой кот шагнул следом за ней в сумрачный дворцовый зал.

Свет тут исходил лишь от мерцающих в темноте зеркал. Дворец был пуст — Илана чувствовала это. И ещё она не могла отделаться от чувства, уже посещавшего её, когда она появилась в этом дворце впервые. Она с самого начала не верила Айслинду, и не только потому, что он не походил на прекрасного и мудрого короля с картины Мартина. Живя в этом замке, она всегда знала, что находится лишь в преддверии того мира, куда так хотела попасть, в преддверии истинной реальности, на пороге тайны, которую предстоит разгадать. И хотя разгадка была совсем рядом, ключ от потайной двери мог найти лишь очень сильный маг. Возможно, теперь она уже достаточно сильна, чтобы открыть её. И она уже давно догадывается, где эта дверь.

Врата открылись, едва Илана представила себе гимеловую рощу с озером. Ей не пришлось использовать ни зеркало, ни линдимин. Сила её росла, и совершать переход было всё легче и легче. Илана еле успела схватить Лодди за шерсть на загривке, чтобы он не остался в зале. Она не знала, правильно ли поступает, беря его с собой, но оставлять кота одного ей всё же не хотелось.

Они оказались перед гладкой зеркальной скалой, в которой отражались тёмные силуэты деревьев. Здесь царил такой же сумрак, как и в залах дворца. У Иланы было ощущение, будто она находится на пороге царства мёртвых… Или инобытия? Места вне времени и пространства, где жизнь останавливается, но никто не умирает до конца.

Лодди зарычал, потому что на тёмной зеркальной глади появилось изображение головы рианна. Зеркало засветилось, и, когда проступившая в нём картина стала чётче, Илана увидела, что голова кота украшает щит Снежного короля. Перед ней вновь была картина Мартина Кейна. Вернее, картина, которую он однажды увидел и воспроизвёл во всех деталях. Изображение тех, кто когда-то тут жил, — истинного короля и его сына. Картина всё больше и больше наполнялась светом. Теперь Илана видела за спинами короля и принца рощу голубых гимел и белеющий среди них храм. Он стоял на холме — лёгкий и изящный, словно сотканный из облаков. Илана не могла разглядеть его отсюда достаточно хорошо, но она знала, что к этому храму ведут ступени, по которым она должна подняться. Возможно, ей придётся остаться там надолго, а то и навсегда, но судьба неслучайно привела её сюда, и слишком многое сейчас зависит от её действий.

Илана прикоснулась к зеркальной поверхности, и стена исчезла. Девочка думала, что исчезнут и давно умершие король с принцем, но они неожиданно ожили и бросились на неё с искажёнными от ярости лицами. Если бы не Лодди, меч короля пронзил бы её грудь. Илана ухитрилась отнять у него меч, когда кот повалил его на землю, и отбила этим мечом удар принца. И тут же поняла, что это вовсе не принц с картины. Это был какой-то юный воин с нестерпимо сверкающими прозрачными глазами. От него веяло холодом вечной зимы и смерти. Илана ударила его мечом, когда он кинулся на неё снова, и воин превратился в снежную фигуру, а мгновение спустя рассыпался. Поверженный «король» тоже рассыпался, едва Илана пронзила его ледяным мечом, но в следующее мгновение из зарослей выбежал огромный серебристый волк. Он был так красив, что Илана невольно им залюбовалась. К счастью, Лодди не стал тратить время на созерцание и набросился на демона, прежде чем тот вцепился Илане в горло. Она поспешила пронзить волка мечом, и тот тоже превратился в горстку серебристого снега.

Не успела Илана прийти в себя, как из-за деревьев появились воины — мертвенно-бледные, с глазами, горящими холодным огнём. Сотни демонов, созданных каким-то могущественным древним магом, надвигались на Илану, и хотя их можно было убить ледяным мечом, она знала: с таким количеством ей не справиться. Что у неё есть, кроме меча? Осколок солнечного льда!

Илана вынула осколок линдимина из кармана и направила голубоватый луч на полчище воинов. Эффект превзошёл её ожидания. Демоны стали таять и рассыпаться, словно фигурки их сахарной пудры. Они таяли и перерождались, превращаясь в кусты белых лилий. Илана с изумлением смотрела, как из снежных холмиков — остатков их снежной плоти — вырастают стебли, которые тут же покрываются серебристыми листьями, как на концах стеблей светлыми огоньками вспыхивают бутоны. Эти бутоны светились так ярко, что Илана невольно щурилась. Когда же бутоны раскрывались, их свет становился мягким и приятным. Вся роща ожила. Серебряные и золотые блики скользили по белым стволам гимел, а их нежно-голубая листва стала гораздо ярче и затрепетала, хотя ветра здесь не было. Илана увидела среди цветов мощёную прозрачным голубоватым камнем тропу и пошла по ней к храму. Кот двинулся за ней. Уже оказавшись у подножия холма, девочка оглянулась, чтобы прикинуть, далеко ли она отошла от рощи с озером, но той рощи больше не было… Или она стала частью этой? А может, была ею всегда…

Поросший лилиями холм был выше и круче, чем казался издали. Белые ступени вели к изящной арке входа, но вместо двери между колоннами матово светилось гладкое ледяное зеркало. Оно исчезло, едва Илана к нему прикоснулась. Она стояла на пороге овального зала со стенами, напоминающими стёкла, которые мороз покрыл затейливыми узорами. В действительности это, конечно, было не стекло, а магический лёд, а серебристо сверкающие узоры оказались рельефными. Высокие, закруглённые кверху окна тоже были из магического льда — такого чистого и прозрачного, что поначалу Илана решила, будто вместо окон тут пустые проёмы. Илана не удивилась бы, обнаружив здесь ледяные саркофаги. Или хотя бы один. Она уже давно поняла: Айсхаран — это страна ледяных могил, а ещё точнее — сплошная ледяная могила, хранящая множество тайн. Похоже, сейчас Илана вплотную подошла к самой главной из них.

Гробов здесь не было. В центре зала она увидела нечто, напоминающее одновременно алтарь и альков. Казалось, узорные, расшитые алмазами занавески по воле какого-то мага застыли в воздухе, образовав полупрозрачный сверкающий купол вокруг ложа, на котором покоилась девушка. Ледяная «тюль» не позволяла рассмотреть её как следует. Илана даже не знала, спит незнакомка или мертва. Едва девочка прикоснулась к куполу, как Лодди зарычал. Шерсть у него на загривке вздыбилась.

— Что с тобой? — Илана успокаивающе погладила кота. — Если это та, о ком я думаю, то когда-то она спасла Айсхаран от страшной беды, а значит не может быть злой. Да и кто бы она ни была, я ведь здесь явно не для того, чтобы посмотреть, повернуться и уйти.

Девочка принялась осторожно ощупывать купол, и мгновение спустя он с тихим звоном рассыпался, превратившись в серебристую снежную пыль. У Иланы было такое чувство, будто она сломала хрупкое и прекрасное произведение искусства. Впрочем, хрупким этот купол, конечно же, не был, и сломать его мог лишь очень сильный маг. Тот, кого здесь ждали.

Да, это была Ралиана Сельхенвурд. Она лежала на ледяном ложе с высоким изголовьем и казалась спящей. Серебро волос оттеняло снежную белизну кожи, а длинное белое одеяние не скрывало изящных линий стройного тела. Она была очень красива. И очень юна, хотя и постарше, чем на картине во дворце Айслинда.

Лодди снова зарычал. Потом взял Илану зубами за рукав и потянул к выходу. Он не хотел, чтобы она будила спящую. Возможно, кот почувствовал опасность, исходящую не от самой Ралианы, а от того, что может последовать за её пробуждением. Илане стало страшно. Она вдруг поняла, что, разрушив чары, погрузившие древнюю колдунью в этот странный сон, она разбудит не только её. Она вызовет к жизни силу, способную изменить целый мир. Множество миров… Или уничтожить их. Силу, способную изменить её саму, да так, что возврата к прежнему, привычному уже не будет. Ей хотелось убежать из этого храма, из этой рощи, забыть о них навсегда. И никто никогда не узнает, что она здесь была…

Илана упрямо тряхнула головой, прогоняя трусливые мысли. Если она сейчас уйдёт, то будет презирать себя всю оставшуюся жизнь. И дороги в этот храм уже не найдёт. Никто не даст ей второго шанса разбудить спящее божество и изменить ход событий. А она должна его изменить.

Девочка осторожно коснулась тонкой бледной руки и невольно отпрянула. Юная колдунья была холодна, как лёд. Этот холод, помноженный на страх, пронзил Илану до мозга костей. Неужели Ралиана всё-таки мертва? Живой человек не может быть таким холодным. С другой стороны, мертвец не может за такой срок не истлеть. Если, конечно, не поместить его в магический лёд… Илана слегка сжала тонкое запястье девушки — пульс не прощупывался. Илана была бы рада убедиться, что древняя колдунья мертва, и уйти отсюда. Уйти с чистой совестью, с мыслью, что она сделала всё, что могла, а оживлять мёртвых — это уже не к ней… А всё ли она сделала?

Илана опять вспомнила о своём солнечном осколке. Его излучение творит чудеса. Возможно, лишь свет давно умершего солнца способен проникнуть в таинственную область между жизнью и смертью и пробудить ото сна, который крепче, чем смерть.

Догадка оказалась верной. Едва луч голубоватого света скользнул по лицу спящей, как веки её затрепетали. Илана невольно попятилась, когда девушка открыла свои большие ярко-голубые глаза. Она села и с минуту молчала, словно что-то вспоминая. Потом промолвила, не то спрашивая, не то констатируя факт:

— Значит, ты следующая…

Её голос был тих и очень мелодичен. И хотя она говорила на древнем языке, Илана её понимала. Это было очень странно — значения незнакомых слов вспыхивали в её сознании, как недавно вспыхивали в этой роще бутоны лилий.

— Что значит следующая?

Ралиана не ответила.

— Сотни лет — словно миг, — произнесла она, помолчав. — Сколько раз уже это было, а я всё не могу привыкнуть… Хотя, я многое забываю. Я помню лишь главное. Я даже не помню всех своих любимых. Только его…

— Анаэля?

— Нет. Так звали моего отца. Его я тоже запомнила навсегда, ведь он был прекрасней всех, кого я видела за столько жизней. А из возлюбленных я лучше всех помню Эрмина. Принца Эрмина…. Ралиана полюбила его задолго до того, как стала Айслинд, а потом надеялась его забыть. И, как теперь выяснилось, не смогла… И ещё я помню своего брата, который ушёл к богине, чтобы она сделала меня сильней. Потом она стала со мной единым целым и привела сюда, ибо часть её сущности всегда находится здесь, вне времени и пространства. Только здесь богиня обретает цельность и подлинную силу. Использовав её, она теряет жизнеспособность и может существовать только здесь.

— В этом храме?

— В этой роще. Она вся вне времени и вне пространства. Но храм более изолирован от обычного мира, чем роща, а купол, который ты разрушила, был дополнительной защитой.

— Я совершила ошибку?

— Нет. Ты должна была прийти. Если ты сумела проникнуть в этот сад и разрушить купол, значит, ты та, которая способна изменять судьбы миров. Единственная, кто может спасти многих.

— Едва я вошла в этот сад, как меня попытались убить…

— Всё верно. Если ты жива и говоришь со мной, значит, ты и есть следующее воплощение Аны. Или Айслинд. Снежная Дева всегда спасала этот мир от больших бед, а порой от гибели…

— Я сумела одолеть этих демонов только потому, что у меня оказался осколок магического льда. И не просто магического… Вот он, посмотри. Это осколок погибшего солнца. А дал мне его один из ютов. Из тех, что имеют над этой материей подлинную власть. Теперь юты враждебны к нам — иланам, людям и тем более к наарам вроде меня. Этот осколок оказался у меня по чистой случайности. Если бы не он, я бы погибла, едва ступив в этот сад, и сейчас не говорила бы с тобой. Дело не в каком-то моём особенном могуществе…

— В любом случае дело в тебе. В том, какая ты есть. Говоришь, юты сейчас к нам враждебны? Этого следовало ожидать — ведь это снежные маги и полукровки погубили их мир. Я знаю эту историю. Значит, теперь её знают и юты…

Ралиана немного помолчала, рассматривая голубую ледышку — такую яркую на её бледной ладони.

— И почему же ют дал тебе этот осколок? Неужели и впрямь по чистой случайности?

— Несколько лет назад я помогла ему.

— Каким образом?

— Защитила от двух негодяев. Это было в другом мире. В том, где я выросла.

— Погоди-погоди… Несколько лет назад?

— Четыре по летоисчислению моего мира. Наш год равен вашему месяцу.

— Понятно. Ты была ещё ребёнком, и твоя магическая сила ещё только пробуждалась. Но ведь наша сила не только в магии. Она ещё в доброте, смелости, великодушии… Этот осколок оказался у тебя не случайно. И ты не случайно оказалась здесь.

— Я не воплощение Снежной Девы! Я Илана Стивенс…

— Давай выйдем отсюда, — голос Ралианы прозвучал на удивление буднично. Она встала, взяла Илану за руку и вывела из храма. — Сядем лучше сюда.

Они опустились на верхнюю ступеньку лестницы.

— Сад отсюда смотрится особенно красиво. Кажется, я не нравлюсь твоему зверю, да это и понятно… — Ралиана замолчала, не то задумавшись, не то к чему-то прислушиваясь.

Илана тоже прислушалась. Царящая здесь тишина напоминала безмолвное пение. Бело-голубой сад был красив какой-то неземной красотой. Ей показалось, что у подножия холма лилий стало больше, чем минут десять назад, когда они с Лодди к нему подошли. Кот улёгся двумя ступеньками ниже и время от времени бросал на Ралиану настороженные взгляды.

— Лилии вырастают каждый раз, когда Снежная Дева просыпается, — сказала Ралиана. — Судя по тому, как бурно они сейчас растут, ты очень сильный маг. У меня такое чувство, что на этот раз нам предстоит сделать больше, чем когда-либо.

— Нам или мне?

— Какая разница? Скоро мы станем единым целым… Не бойся, ты не утратишь свою личность. К ней добавятся новые, но твоя будет преобладать. Естественно, пока сюда не придёт новая избранница. Тогда преобладающей станет её личность… Впрочем, необязательно. Ты так сильна, что твоя личность может навсегда остаться преобладающей. Что-то ты со временем забудешь, но самое главное — никогда. Даже простой смертный, чей разум не отягощён памятью других личностей, помнит о своей жизни далеко не всё.

— Значит, каждый раз, когда Айсхарану грозит беда, сюда является самая сильная из живущих в данное конкретное время колдуний и…

— … и обретает силу богини. И способна на это лишь полукровка или возрождённая. Девушка, в жилах которой есть кровь илана и человека. Полукровки и наары всегда были сильней, поэтому их часто ненавидели и люди, и иланы. Наары, как называют возрождённых иланы, чаще имеют внешность иланов, но я выгляжу, как обыкновенный человек. Глядя на меня, никто и не догадывался, что я возрождённая. Потом мой дар проявился в полной мере, и я узнала о той миссии, которую должна выполнить.

— А выполнив миссию, эта возрождённая непременно должна остаться здесь, в вечном одиночестве и заточении? Вне времени и пространства?

— Одиночество не покажется тебе вечным и даже долгим. Когда ты проснёшься, ты даже не поймёшь, что прошло много лет. Раньше я не верила этому, а теперь поняла, что это правда.

— Откуда ты знаешь, что прошло много времени? Может, ты уснула вчера.

— Нет. Живи в моё время такая могущественная колдунья, как ты, я бы о тебе знала, а я вижу тебя впервые. Я чувствую, что прошло много лет. Сто шестнадцать, ведь так? Один человек, который жил в моё время, говорил, что очередное бедствие будет через сто шестнадцать лет. Но он не был уверен, что следующее падение осколков будет страшным. Айсхаран должен был погибнуть во время последнего падения небесных осколков, но я спасла его.

— Да, падение осколков было сто шестнадцать лет назад, — сказала Илана. — А по летоисчислению моего мира — пятьсот восемьдесят. На этот раз падение не причинило большого вреда. Айсхарану и многим другим мирам грозят другие беды.

— Увы, зло приходит в разном обличье, — вздохнула Ралиана. — Оно так же вечно, как и вселенная. И как добро.

— Один очень умный человек сказал, что есть лишь две бесконечности: вселенная и человеческая глупость.

— Неплохо сказано, — улыбнулась Ралиана. — Кто был этот мудрец? Могущественный маг?

— Его звали Альберт Эйнштейн. Это был учёный муж, который, насколько мне известно, вообще не интересовался магией. Ралиана, я не богиня и не хочу ею быть.

— Ты вольна уйти и оставить всё, как есть. Только не забудь снова сделать вокруг меня купол. Моё тело лишено жизненной силы, но оно является сосудом божественной сущности. Это слишком хрупкий сосуд. Если я растаю, моя душа растворится в этой роще. Она будет жить в цветах и деревьях, но это уже будет душа растения…

— Божественная сущность так зависит от тела, в котором находится?

— Конечно. Каждая сущность имеет свой облик, своё материальное проявление. Ту структуру, в которой она может сохраняться как сущность. Обитая в низшей форме, она многое теряет.

— Понятно. Это как человеческая память может жить лишь в человеческом мозгу.

— Да. А человеческая душа лишь в человеческом сердце. Моё тело — сосуд богини. Часть её сущности может какое-то время жить в теле зверя, но могущественной Айслинд становится лишь в человеческом теле. Человек наиболее приближен к Высшим.

— В моём мире говорят примерно то же… В мире, где я выросла. Бог сотворил человека по своему образу и подобию.

— Конечно. Подлинную божественность может обрести только высшая из разумных тварей. Только тот, кто способен на сознательную жертву.

— Да уж, — невесело усмехнулась Илана. — Смерть на кресте, жертва в виде вечного одиночества и заточения… Интересно, что хуже? Мне сейчас вспомнилось изречение ещё одного мудрого человека из моего мира. Его звали Оскар Уайльд. Он писал книги, сочинял истории… Один из его героев сказал: «Я бы жертвоприношения запретил законом. Жертвы развращают тех, ради кого они приносятся». Иных жителей Айсхарана просто с места не сдвинешь, не заставишь хоть что-то сделать для своего спасения. И ведь речь даже не о жестокой битве. Можно хотя бы собраться и покинуть этот мир, чтобы начать новую жизнь в другом. Нет, они сидят и ждут, что явится богиня и спасёт их…

— Что поделаешь? — пожала плечами Ралиана. — Большинство людей слабы и нуждаются в защите. Или хотя бы в вожаке, который бы их вёл.

В её голосе звучала снисходительность. Не презрение, не высокомерие. Мудрая снисходительность высшей к низшим, которые не виноваты в том, что они ниже, слабее, ибо у каждого свой удел. Ралиана Сельхенвурд выросла в мире, где неравенство было нормой и к равенству не стремились, где каждый должен был с достоинством принять то, что ему предназначено, и соответствовать своему предназначению, как бы это ни было тяжело. А чем выше предназначение, тем тяжелее груз. Глядя на неё, Илана вспомнила историю Земли и подумала о глубокой древности, о людях, избранных служить тому или иному божеству. О тех, кто в ранней юности, а то и в детстве был оторван от семей и привычных связей во имя служения чему-то высшему. Высокое предназначение окружало избранников ореолом божественности, но вряд ли оно спасало от одиночества и тоски по обычному человеческому счастью. Ралиана Сельхенвурд с детства была обречена на одиночество — с тех пор, как богиня отняла у неё брата-близнеца, взамен наделив её огромной магической силой. Ралиана явно считала, что брат был неизбежной жертвой. Столь же неизбежной, что и та, которую потом предстояло принести ей самой.

— Не суди людей слишком строго, — тихо сказала Ралиана. — Не так-то просто уйти в чужой мир и начать жизнь заново. Не так-то просто забыть то, что ты любил. Мне часто снятся Серебряный Замок, Лес Богини, люди, которых я любила и больше не увижу никогда… И мой верный друг, который не пожелал меня покинуть. Он остался здесь и вскоре умер. Простые смертные не могут находиться здесь долго.

— Ты говоришь об огромном волке?

— Да. Его звали Линх.

— Среди демонов, которые на нас здесь напали, был вуурд. Пришлось его уничтожить.

— Его всё равно давно уже нет в живых. Но поскольку его дух витает в этой роще, один из охраняющих демонов вполне мог принять его облик.

— Мы можем жертвовать собой, но никто из нас не в праве требовать жертв от других, — заговорила Ралиана после небольшой паузы. — Ты можешь оставить меня здесь и вернуться в реальный мир.

— Я не сделаю этого, если ты считаешь, что спасти его могу только я.

— У меня нет точных ответов на все вопросы. Но я уверена в одном: если бы этот мир мог обойтись без Айслинд, ты бы здесь не оказалась.

— А если бы мог, ты бы спала тут вечным сном до конца времён?

— Рано или поздно я бы всё равно понадобилась миру…

— Да не миру, а тем, кто знает, что явится богиня и спасёт! Тем, кто привык считать себя слабым, оправдывая этой слабостью своё бездействие!

— Ты не права, — спокойно возразила Ралиана. — То есть в чём-то права, но… Видишь ли, в моё время в Айсхаране уже почти забыли о Снежной Деве, а большинство тех, кто о ней знал, считали все рассказы о ней выдумкой, тем более что в Айсхаране очень долго не было крупных бедствий. Тогда уже и думать забыли о падении осколков и всяких там мрачных пророчествах. А падение началось, и один из осколков, очень крупный, должен был принести Айсхарану гибель. Вот тогда-то судьба и привела меня сюда, как сейчас привела тебя. Ведь тебя же никто сюда не гнал, Илана Стивенс, никто не требовал от тебя жертв. Я уверена, что и сейчас некоторые считают историю Аны-Айслинд не более чем легендой…

— Но даже они в глубине души надеются, что в этой легенде есть доля истины. Что кто-то явится и сотворит чудо, которое всех спасёт.

— Пусть так. Людям всегда хотелось верить в чудеса. Не вини их в трусости и бездействии. У каждого свой предел. Люди рассчитывают на Высших лишь тогда, когда сами не в силах справиться с бедой. Божество делает только то, что не могут простые смертные. И божество тоже не всемогуще.

— Похоже, что так, — усмехнулась Илана. — Тогда бы оно не стало паразитировать на человеческом теле, обрекая его хозяина на такую судьбу.

— Ты не понимаешь… Божество непостижимо. Это великая сила. Слишком великая, чтобы смертный мог быть её вечным обладателем. Божественная сущность может лишь ненадолго войти в тебя, после чего она разрушает тебя — как сильный огонь разрушает стенки сосуда, в котором его зажгли. И вот теперь моё тело — лишь подобие плоти, существующее только для того, чтобы сила богини была передана другой. Ты более сильный маг, чем была я. Твоя сила в соединении с тем, что я передам тебе, способна изменить очень многое. Возможно, ты даже сумеешь изменить судьбу Айслинд. Над Высшими тоже тяготеет рок, но в этом мире нет ничего неизменного. Я сказала тебе всё. Подумай. Если пожелаешь оставить всё, как есть, сделай мне защитный купол. Если решишь иначе, возьми меня за руки и посмотри мне прямо в глаза. Думай, но, пожалуйста, не очень долго.

— Чем дольше я буду думать, тем трудней мне будет принять решение, — сказала Илана. — Но я знаю одно: если шанс помочь многим, включая моих друзей, есть только у меня, то я не могу этот шанс не использовать.

Девушки взялись за руки и посмотрели друг другу в глаза. Ралиана ободряюще улыбалась. Глаза у неё были ярко-голубые. Почти такие же яркие, как у Гая, которого Илана вскоре должна была потерять. Эта мысль причинила ей боль, и она постаралась отогнать её. Быть может, всё будет иначе? В этом мире нет ничего неизменного…

Взгляд Ралианы затягивал её, увлекая в сияющую голубую бездну. Тело на мгновение скрутила боль, всё вокруг завертелось. Илана как будто попала в снежный смерч, уносящий её по спирали не то вверх, не то вниз. Сквозь серебряные вихри мелькали какие-то пейзажи, лица, вспыхивали и гасли звёзды. Илане казалось, что когда закончится эта странная круговерть, она окажется в каком-то другом мире.

Нет, мир не изменился. Она по-прежнему стояла на ступенях храма, а вокруг неё простирался всё тот же дивный сад, исполненный тишины и покоя. Никакой метели здесь не было. То, что сейчас произошло, касалось лишь её и Ралианы. Лодди выглядел озадаченным — наверное, не мог понять, куда делась вторая девушка. Илана сделала на стене храма зеркало и посмотрела на своё отражение. Она вроде бы тоже не изменилась… Нет, пожалуй, стала чуть выше. Или просто слишком прямо держится? И будто бы красивее стала. И как-то взрослее. Ей скоро четырнадцать, но высокая, стройная девушка с пышными белыми локонами, которую она сейчас видела в зеркале, выглядела старше.

Лодди осторожно понюхал её руку. Илана думала, что он сейчас зарычит, но кот реагировал на неё по-прежнему. Девочка прижала ладони к щекам — кажется, температура тела не изменилась. И тут она поняла, что её тело станет холодным лишь тогда, когда она израсходует силу. Если точнее, она это не поняла, а вспомнила, ибо память её теперь была не только памятью Иланы Стивенс. Очень скоро её тело станет холодным и безжизненным. Неким подобием плоти. Хрупким сосудом с памятью Аны-Айслинд — Снежной Девы, которая сможет существовать лишь в этом саду, находящемся вне времени и пространства. Скоро она действительно станет снежной принцессой, спящей в этом храме под застывшей ледяной завесой. Спящей красавицей… Она уснёт с надеждой, что, как и в той старой сказке, за ней приедет принц и разбудит её. Вернёт её к жизни, в которой они будут счастливы… Наверное, каждая избранница засыпает здесь с такой надеждой. И каждый раз её будит всего лишь очередная избранница, призванная спасти мир от очередной беды. А сколько их уже было…

Воспоминания одно за другим вспыхивали в сознании, постепенно вытесняя грустные мысли. Илана жадно цеплялась за них, стараясь отделаться от тоски. Пока она ничего не потеряла. Ничего и никого. Она лишь обрела силу, и должна побольше вспомнить, чтобы умело ею воспользоваться.

Она видела себя рослой светловолосой девушкой, которая ехала верхом во главе большого отряда. Она только что привела своё племя сюда, в Айсхаран, открыв врата. Она открыла их легко, потому что обладала силой полукровки. Её мать, которую тоже звали Ана, уже была в этом мире, попав сюда не по своей воле. Но тому, кого она тут встретила, она отдалась по своей воле. А потом, вернувшись в свой мир, родила от него дочь. Полукровку Ану, внешне похожую на мать, но обладающую огромной силой. Ана, дочь земной женщины Аны и снежного мага Анаэля, владела и человеческой, и снежной магией. Здесь, в Айсхаране, она стала ещё сильней. Илана не помнила всей её жизни, но помнила своего, вернее, её отца, который был молод и прекрасен к тому времени, когда её мать уже состарилась и умерла. Помнила, как он подарил ей ледяной меч, которым она сразила гигантскую вуурду, после чего соплеменники стали называть её Вуурданой. Ведь прежде даже самому сильному и опытному охотнику не удавалось одолеть этого зверя, встретившись с ним один на один. Она была так сильна, что соплеменники считали её божественной полудевой-полуволчицей. Позже они дали ей другое имя…

Илана вспомнила легенду, рассказанную Эдерой. Якобы Анаэль воскресил Ану, умершую от старости. На самом деле он просто исцелил её, когда она умирала от ран, и она была тогда зрелой, но далеко не старой женщиной. Анаэль владел древней магией, которую позже иланы забыли. А может, он просто был намного сильней всех снежных магов, которые рождались после него? Он поместил Ану в лёд и сделал её тело неуязвимым, почти бессмертным. Она стала гораздо сильнее Анаэля. Она стала так сильна, что ей казалось, будто она может летать среди звёзд, играть с ними, словно с блестящими игрушками, гасить их и снова зажигать. Ана была способна убивать одним взглядом и исцелять одним прикосновением руки. И она делала это. Она истратила всю силу, защищая свой народ от полчища колдунов, которые пришли в Айсхаран через врата из какого-то очень далёкого и очень жестокого мира. После этого ей пришлось остаться в саду, который вырастил Анаэль. Он и ещё несколько магов истратили всю свою силу, создав вокруг сада защиту. Теперь он был неподвластен времени и находился вне пространства, где жили смертные. И даже небо над ним было неизменно, и в нём всегда горела большая звезда. Она взошла незадолго до того, как Ана обрела могущество богини и спасла Айсхаран от нашествия…

Илана посмотрела вверх. Северная Звезда, Айслинд, горела прямо над храмом. Северная звезда сейчас сияла и над реальным миром, но Илана знала, что, пока она здесь, в этом зачарованном саду, она видит другую Айслинд… Вернее, ту же, но неподвластную времени. Когда люди стали называть Ану Айслинд? Это значит Снежная Дева… Кажется, её прозвали так потому, что, лишившись силы, но сохранив остатки божественной сущности, она стала бледней, чем была раньше, а тело её на ощупь стало холодным, как снег. А потом в её честь назвали Айслинд звезду.

Следующим воплощением Айслинд стала Дэнна, у которой был брат Дэмин. Эту жизнь Илана помнила хуже. Возможно, потому, что эта жизнь была беднее событиями. Но она помнила, как безумно Дэнна любила брата, как тосковала по нему и как сравнивала с ним всех юношей, которые предлагали ей свою любовь. Она так и осталась одинокой…

Сопоставляя свои воспоминания с рассказом Эдеры, Илана пришла к выводу, что при всех многочисленных несовпадениях легенда всё же не искажает сути. Но её удивляло, что в Айсхаране помнили настоящие имена лишь двух первых Айслинд и последней — Аны, Дэнны и Ралианы. Впрочем, много ли она знает о нынешнем Айсхаране? Как Илана Стивенс она тут совсем недавно, а жила лишь во дворце Айслинда и в поместье Сельхенвурдов. Возможно, в каких-то селениях Айсхарана помнят и Вейру, и Литту, и Хеймену… Дэнна спасла Айсхаран от природной катастрофы, после чего на планете так долго царило благополучие, что легенда о Снежной Деве стала всего лишь одной из многочисленных айсхаранских легенд, причём далеко не самой популярной. Её вспомнили и стали считать правдой, когда над Айсхараном нависла новая беда. Потом, спустя много столетий быль снова стала легендой. Крупных бедствий тут было не так уж и много, и случались они как правило через большие промежутки времени. Но каждый раз перед лицом беды люди начинали вспоминать и передавать из уст в уста легенду о Снежной Деве, спящей в неком зачарованном месте, где-то вне пространства и времени. Вот и сейчас о ней вспомнили. Правда, многие считали Айслинд прародительницей иланов, а следовательно, чистокровной иланой. Нынешний король иланов, ненавидевший полукровок и нааров за их могущество, сделал всё, чтобы исказить древнюю легенду. Он создал свой вариант, умело и ненавязчиво распространяя его среди жителей Айсхарана, которые в последние годы постепенно перебирались в его замок и смотрели ему в рот. Они ведь не знали, почему гибнут их рощи и им приходится искать защиты у «доброго» снежного короля-мага.

Бабушка Полли говорила, что большинство людей и не вспомнят о Боге, пока не придёт беда. Вот и тут легенда о спасительнице становится популярной в периоды бедствий. В этом ничего удивительного нет. Странно то, что спасительница и впрямь всегда появляется. И не потому, что кто-то за ней приходит, берёт за руку и отводит в этот таинственный сад. Она находит его сама. Её приводит судьба. Или бог… Вернее, богиня. Снежная Дева, живущая в легендах, передаваемых из уст в уста, из столетия в столетие. Боги сильны, пока в них верят. Наверное, Джек Эмерсон сказал бы, что планета Айсхаран, как и любое живое существо, вынуждена выживать и защищаться. Каждый раз, когда ей угрожает гибель, она запускает программу «выживание», гвоздём которой является самый сильный на данное время экстрасенс. Вряд ли он сказал бы «маг»… Впрочем, Джек ведь всё-таки поверил в магию — после того, как Илана спасла Мартина, его семью и все его картины. Она вспомнила свой последний разговор с Джеком. Потом Таню, Лидию, Джереми, Ганса… Где они сейчас? Хотелось верить, что с ними всё в порядке. А ещё больше хотелось повернуть время вспять и оказаться в уютной гостиной «часовни» — странного домика с часами, стоявшего на улице Трансильванской. Как приятно было дремать на старом, потёртом диване в обнимку с большим чёрным котом, время от времени прислушиваясь к весёлым голосам. Там вечно спорили, иногда ссорились, но быстро мирились. А кот Люцифер наблюдал за всеми, насмешливо щуря свои лунные глаза. Он будто бы знал, когда это кончится. И когда для всех для них начнётся новый отсчёт. Может, он снова появится и сдвинет стрелки волшебных часов…

Илана вздрогнула, когда шершавый язык Лодди коснулся её руки. У первой Аны тоже был снежный кот. Вернее, не у неё, а у её отца, снежного мага Анаэля. Как звали кота, она забыла. Снежная Дева не могла помнить абсолютно всё, но свои деяния она помнила. Сто шестнадцать здешних лет тому назад Айсхаран мог погибнуть из-за столкновения с огромным ледяным телом — самым большим осколком погибшего мира. А о том, что это должно произойти, и вообще о погибшем мире она узнала от Вейла. Теперь-то Илана понимала, что означали слова Айслинда о «нечестивке Ралиане», которая научилась оживлять мертвецов.

Вейл, чей дневник был найден в толще астероида Милагрос, не погиб вместе с планетой Юттакона, где он возглавлял эксперимент по трансформации материи. Ему чудом удалось спастись и вернуться в свой мир. Он умер вскоре после катастрофы, которая разразилась в Айсхаране из-за падения на него осколков погибшего мира. Тогда погибла примерно треть населения Айсхарана, а потом наступил длительный ледниковый период. Ралиана нашла могилу Вейла, когда обрела могущество богини. Именно это могущество и помогло ей ненадолго оживить великого мага прошлого. Вейл был действительно великим магом. Он владел кое-какими запрещёнными магическими приёмами, в том числе тем, что позволяет привязывать душу покойного к его телу. Оживив такого мертвеца, можно было с ним поговорить. Его душа, так и не получившая свободу, засыпала, но, пробудившись, легко вспоминала свою земную жизнь. Илана с ужасом прокручивала в памяти, как она, вернее, Ралиана спустилась в глубокую пещеру, где в ледяном гробу покоился Вейл. Как она растопила лёд и как давно умерший маг заговорил с нею. Огонь жизни, ненадолго загоревшийся в его неподвижных глазах, был страшен, и ей казалось, что это холодное пламя вот-вот не то сожжёт, не то заморозит её. Голос, вырывавшийся из давно заледеневших уст, был глух и страшен, словно отдалённое завывание вьюги.

Вейл погиб от удара кинжалом. А убил его маг-человек, давно ненавидевший его по каким-то личным причинам. Лезвие было отравлено, и Вейл сразу понял, что никакая магия не поможет ему выжить, но он сумел привязать свою душу к умирающему телу и изготовить для себя особый ледяной кокон. Ралиана спросила, почему он проделал с собой такое? Чего он хотел? Надеялся поговорить с кем-нибудь из потомков, насмешливо ответил мертвец. Ответ был неполным и уклончивым — Ралиана чувствовала это. Возможно, Вейл надеялся, что спустя века он сможет вернуться к жизни надолго. А может, не особо и надеялся, но решил провести эксперимент. Свой последний эксперимент. Почему бы и нет, если нечего терять?

Вейл знал, что он и его единомышленники, занимавшиеся трансформацией материи на Юттаконе, погубили не только этот мир, но и поставили под угрозу свой. Он всегда верил в легенду о Снежной Деве и надеялся, что его племянница Мелина, достаточно сильная, чтобы стать сосудом богини, спасёт Айсхаран от бедствия, но та не пожелала стать следующей Айслинд. Она могла ею стать, несмотря на то, что не сохранила девственность, — она всё равно осталась очень сильным магом. Мелинда не захотела. Она хотела просто жить. Как все. Вейл не судил её, но сожалел о ней. Мелина всё равно погибла во время катастрофы.

— Ты можешь спастись, если отсидишься здесь, в этих пещерах, — сказал мертвец Ралиане. — Они глубоко, но здесь очень много выходов наружу, и я не думаю, что их все завалит после того, как огромный осколок упадёт на Айсхаран. Тут даже есть тоннель в подвалы королевского замка, где полно всяческих припасов. К тому же ты умеешь открывать врата. Тогда, во время первой катастрофы, я вычислил, через сколько циклов упадёт самый крупный из обломков погибшего мира. Я даже примерно представляю, где он должен упасть. В горах, но далеко отсюда, в южной части хребта. Половина населения Айсхарана погибнет сразу, и вряд ли на этом всё закончится. Удар изменит путь нашего мира. Если он будет отброшен дальше от солнца, тут воцарится такой холод, что погибнет почти всё живое. Больше всего шансов выжить у иланов и полукровок. Особенно если они все переберутся на север и на северо-запад. Гораздо хуже, если наш мир окажется ближе к солнцу. Льды растают, и тут всё затопит. В том числе эти пещеры. Впрочем, я сомневаюсь, что мы окажемся ближе к солнцу. Один к ста, что это будет так. Ты можешь спастись сама и спасти тех, кого убедишь в ближайшее время перебраться на север. Правда, жизнь вас ждёт нелёгкая — ведь, как я уже говорил, в Айсхаране погибнет почти вся живность и воцарится страшный холод. Не будет хватать еды и топлива, так что большинство людей погибнет. Ты возрождённая, Ралиана. Ты не менее устойчива к холоду, чем иланы. Думаю, ты сумеешь выжить, если не сможешь спасти Айсхаран от этого бедствия…

— Я всё же постараюсь его спасти, — ответила она резко.

Она видела, как упорно Вейл искушает её возможностью спастись и спасти тех, кто ей дорог, не жертвуя своей человеческой природой, не обрекая себя на вечное одиночество, на бессмертие, которое по сути хуже смерти. Почему он это делал? Хотел сыграть на её гордости, чтобы тем самым подвигнуть на жертву? Или искренне желал, чтобы победил её эгоизм? Самому ему было уже всё равно. Через несколько минут он должен был рассыпаться в прах, а она оставалась на распутье. И она имела полное право сохранить хотя бы частицу того земного счастья, о котором мечтает любая девушка. Сценарий с более страшным бедствием, потопом, был маловероятен. Она могла быть счастлива со своим возлюбленным даже в разрушенном, замерзающем мире, тем более что он бы всё равно постепенно возвращался к жизни, и их дети, внуки, правнуки делали бы для этого всё возможное…

Нет, такого счастья Ралиана не хотела. Как можно быть счастливой, зная, что могла бы спасти всех? Или хотя бы могла попытаться это сделать.

Илана вспомнила ледяное дыхание ветра на своём лице, когда она, то есть Ралиана, а точнее уже Айслинд стояла на самой высокой из вершин в южной части хребта. Снежная Дева была неподвластна никакому морозу, но этот ветер обдавал её холодом вечности. И бессмертия, равного смерти. Она не знала, выполнимо ли то, что она задумала, но ей хотелось верить, что её жертва не будет напрасной. Она почти целый день ловила вихри вьюги и ткала из них мерцающую ткань. И эта ткань постепенно затягивала небо. Когда потемнело, сквозь неё виднелись звёзды. Казалось, они даже стали ближе. Небеса как будто бы спускались всё ниже и ниже. Они сияли так, что люди, глядя вверх, не понимали, что происходит. Они уже привыкли несколько раз в году видеть сияние над северными горами, но никто до сих пор не видел, чтобы сияло всё небо. Люди смотрели на этот свет с испугом и затаённой надеждой, что происходящее — дело рук богини. Значит, она и впрямь проснулась и покинула свой таинственный ледяной храм, чтобы спасти их от беды, о которой последние годы столько толковали маги-звездочёты.

Новая Айслинд спасла Айсхаран от гигантского обломка, который погубил бы многих и навсегда бы изменил судьбу планеты. Земля и горы содрогнулись, когда ледяное солнце погибшего мира столкнулось с защитным куполом, созданным Ралианой. Те, кто это видел, на мгновение зажмурились от холодного голубого сияния этого солнца — мёртвого солнца, несущего смерть. Оно исчезло, а люди возблагодарили Снежную Деву. И даже она не знала, где оно скрылось, в каких холодных и тёмных глубинах вечности затаилось, чтобы потом снова напомнить о себе, о своём погубленном мире, о мести…

Теперь, пятьсот восемьдесят лун спустя, она знала, что столкновение с магическим куполом выбросило мёртвое солнце в иное измерение. Но даже там оно нашло тех, кто мог бы сделать его орудием мести. Судьба вновь настигла Айсхаран. И её, новую Айслинд. Ведь недаром несколько лет назад она увидела во сне это мёртвое солнце — сияющий голубой осколок, которым играл огромный звёздный кот…

Лодди положил голову на колени Иланы, и она почесала кота за ушами. Мёртвое солнце — астероид Милагрос — теперь в руках их врагов, потому что на сторону их врагов переметнулись юты. Оно даёт им власть над снегом и льдом, какой никогда не обладали ни иланы, ни даже полукровки. Теперь враги владеют огромным количеством кораблей и снарядами, чьей убойной силе не может противостоять обычный защитный ледяной купол. Но это лишь часть проблемы. Месть за гибель Юттаконы обрушилась бы на Айсхаран, даже если бы никто сейчас не завладел этим проклятым астероидом. Теперь природа Айсхарана перерождается так, как когда-то перерождалась на планете ютов. Почему Вейл спасся, а дневник его остался на Юттаконе? Возможно, потому, что он, решив оставаться там до последнего, что-то не рассчитал, не успел вовремя сделать врата, поэтому бежал в панике и не прихватил с собой даже самое важное. А может, он и не считал, что это так уж важно — предупредить магов Айсхарана о последствиях экспериментов с материей? Сколько во вселенной миров, включая колыбель человечества, где никакие, даже самые мрачные, прогнозы не останавливали людей, губивших природу ради сиюминутной выгоды. Ну или ради научно-технического прогресса, который по идее должен улучшать жизнь. Иногда цели действительно были хорошие, и те, кто их преследовал, думали не только о личной выгоде. Беда в том, что очень уж им не хотелось думать о возможных последствиях.

«Теперь и у меня есть власть над мёртвым солнцем Юттаконы, — подумала Илана. — Такая же, как у ютских магов. А может, даже большая. Ведь однажды я уже отправила его отсюда в другое измерение… То есть Ралиана… Вернее, Снежная Дева, которой я теперь стала. Как странно…»

Её личность действительно преобладала над предыдущими воплощениями Айслинд, хотя, наверное, было бы лучше, если бы она растворилась в них. Лучше бы она превратилась в существо, не имеющее конкретной личности со всеми её привязанностями и милыми сердцу воспоминаниями…

Усилием воли она отогнала воспоминания Иланы Стивенс подальше. Она должна думать о другом. Но о чём именно? Что она должна сделать прежде всего?

Илана закрыла глаза — это всегда помогало ей сосредоточиться, и перед ней снова возник зал с мерцающими в полутьме силуэтами ледяных гробов. Опять этот зал… Или уже другой? Ну конечно! И этот зал был довольно близко. Правда, для того, чтобы найти его, она должна покинуть этот сад. Она должна вернуться во дворец Айслинда и найти ещё одну таинственную дверь, спрятанную и запертую при помощи магии. Дверь, ведущую туда, где уже много лет ждут спасения. Ждут её.

Теперь Илана могла перемещаться в пространстве, едва представив себе нужное место. Она взяла Лодди за шерсть на загривке и представила себе один из залов дворца. Через секунду они уже были там. Илана чувствовала, что потайная дверь должна быть именно в этом зале, в стене напротив огромной лоджии. Она прижала ладонь к зеркальной фреске, и картины стали меняться, как будто отваливались слои краски, открывая взору ранее созданные изображения. Айслинд знала, что, очистив ледяную стену от всех этих магических наслоений, она сумеет вызвать на ней подлинную картину, где будет изображено то, что находится за стеной. И тогда дверь откроется…

Зеркальная стена замерцала, и Илана увидела сумрачный зал, уставленный сверкающими ледяными саркофагами. Потом стена исчезла, а зал остался. Из него пахнуло холодом и сыростью, но не смертью. Лодди зарычал — не зло и не испуганно, а как-то торжествующе. Он сразу понял, что заключённые в этих саркофагах живы. Они не умерли, а были обречены на вечный сон.

За этим залом оказалось ещё несколько. Почти все спящие в льду внешне походили на иланов. Обойдя первый зал, Илана увидела лишь пятерых хатанов. Возможно, это были полукровки, унаследовавшие внешность хатанских родителей, или наары вроде Ралианы. А может, это были чистокровные люди… Впрочем, какая разница. Всех этих иланов, полукровок, нааров и людей заколдовали. Чья-то злая магия обрекла их на сон, который хуже смерти. Этот мир мог погибнуть, но даже если бы он просуществовал ещё миллионы лет, слишком мала была вероятность того, что появится маг, способный найти и расколдовать спящих. Возможно, это было под силу даже не каждой Снежной Деве, но Илана знала, что она сильней всех предыдущих воплощений Айслинд. Она сумела найти заколдованных и она сумеет их разбудить. Так вот почему из иланов в Айсхаране остался один лишь Айслинд! Вот где все остальные! Тайна, которую король Айслинд хотел похоронить навсегда. Народ иланов стал малочисленным, но угроза полного вымирания над ним ещё не нависла.

Илана ходила от саркофага к саркофагу и освобождала спящих от ледяных оков. Мужчины, женщины, старики и дети пробуждались от одного её прикосновения. Некоторые дети, проснувшись, испуганно оглядывались по сторонам. Лодди тотчас подбегал к ребёнку, ласково лизал ему лицо, и тот сразу начинал улыбаться.

— Анги! — радостно воскликнул один малыш, обнимая кота.

Наверное, он принял его за своего ручного рианна. Понял это Лодди или нет, но он отреагировал на ласку ребёнка так, как будто и впрямь был его давним другом.

Два саркофага в самом дальнем зале немного отличались от других. Они находились на небольшом возвышении. Илана почти не удивилась, увидев в них тех, чьи образы преследовали её уже давно — с того вечера, когда Мартин Кейн показал ей картину «Снежный король». Она не сомневалась, что это и есть истинные правители Айсхарана — настоящий и будущий. Король и его наследник.

Она прикоснулась к обоим одновременно, но принц очнулся раньше. И его красивое лица тут же озарила улыбка.

— Ты так похожа на Илли, — сказал он, не без труда поднявшись на ноги. — Такое чувство, что она ожила и пришла, чтобы спасти нас… Или ты действительно моя сестра, и мы встретились в инобытии?

— Нет, принц, ты, твой отец и ваши подданные снова в мире живых. Вы в Айсхаране, у себя во дворце. Только эти залы были скрыты от всех при помощи магии.

— Я не знаю, кто ты, дитя, — король, ещё слегка пошатываясь от слабости, протянул к Илане руки. — Но я готов любить тебя, словно родную дочь. Тем более что ты так похожа на мою Иллимену.

И он, не скрывая слёз, прижал Илану к груди.

— Кто ты, юная дева?

— Как ты нашла нас?

— Наверное, ты величайшая из всех, кто когда-либо владел магией, если сумела разрушить чары вечного сна…

Вопросы и слова благодарности звучали со всех сторон. Расколдованные приходили в себя, разминали занемевшие из-за долгой неподвижности члены, обнимались с друзьями и родственниками. Многие тут же устремлялись к своей спасительнице, причём желающих её поблагодарить становилось всё больше и больше.

«Не хватало ещё, чтобы меня тут задавили», — подумала девочка.

Похоже, Лодди подумал примерно то же. Предупреждающе рыча, кот заслонил её своим телом, и толпа подалась назад.

— Эй, осторожней! — властно, но беззлобно прикрикнул принц. — Рианн может решить, что вы собираетесь на неё напасть. Не надо создавать столпотворение. Пойдёмте лучше туда, к свету. Я уже вижу отсюда фехтовальный зал. Наш замок! Мы вернулись, отец! Интересно, сколько прошло времени…

— Какой сейчас год? — обернулся он к Илане.

— Пять тысяч триста сорок восьмой, если летоисчисление иланов совпадает с ангиерским.

Ответом ей было потрясённое молчание. Принц пришёл в себя раньше всех.

— Совпадает, — вздохнул он. — Летоисчисление у нас общее для всех племён… Неужели и впрямь прошло почти сорок лет? Двести долгих месяцев…

Многие приуныли. Несколько женщин расплакались.

— Друзья мои, не горюйте! — возвысил голос король. — Кто-то из нас потерял друзей, которые теперь навсегда остались в прошлом и в нашей памяти, но, по крайне мере, мы не потеряли своих родных.

— В тот роковой день последние иланы со своими семьями собрались в этом замке, — сказал он Илане, когда все вышли в зал с ледяными фресками. — Война с хатанскими колдунами вынудила нас сплотиться теснее, а мой двоюродный брат Линген предложил поселить остатки нашего народа здесь. Большинство семей уже не чувствовали себя в своих замках защищёнными — у многих погибла вся дружина и самые верные слуги. К нам присоединились — тоже с семьями и родственниками — наши хатанские друзья, а также полукровки. Линген радушно встречал гостей, помогал им разместиться. Он даже распорядился устроить пир по случаю их прибытия в замок. Я было заподозрил неладное, но отогнал дурные мысли прочь. Я до последнего не верил, что мой брат способен меня погубить, тем более что снежный маг, отнявший жизнь у своего соплеменника, терял часть магической силы, а то и всю силу. Линген всегда так дорожил своим даром. Но он затеял другое. Он нашёл способ отделаться от нас, не лишая нас жизни, а себя магической силы.

Стена, за которой ещё недавно находились саркофаги со спящими, выросла вновь, но теперь это была просто гладкая, прозрачная зеркальная стена.

— Злые чары рассеялись! — радовались все.

— О вечные льды Айсхарана! Как это прекрасно — жить!

— А как зовут нашу спасительницу?

— При рождении меня назвали Илана, а родилась я в другом мире. Теперь я Айслинд.

— Снежная Дева! — воскликнуло сразу несколько голосов.

— Древняя легенда оказалась правдой!

— А я всегда в неё верил, — просиял принц. — Только богиня могла разрушить эти чары. Линген использовал запрещённые магические приёмы… А кстати, где он? И чем закончилась война? Если она, конечно, закончилась…

— Увы, принц, она не только не закончилась, но и перекинулась на другие миры. Имя Линген я слышу впервые. Тот, кто принимал меня и моих друзей в этом дворце на правах хозяина, а потом нас предал, называл себя Айслинд. Он сказал, что все правители Айсхарана получают это имя при коронации.

— О да, мой брат всегда хотел носить это имя, — усмехнулся король. — Какое-то время его действительно получали вместе с венцом правителя, украшенным звездой из алмазов и магического льда. Но это было в тот период, когда легенду о Снежной Деве почти забыли и считали, что имя Айслинд переводится как «северная звезда». Потом пришла беда, и Снежная Дева покинула свой зачарованный сад. Легенда стала реальностью. К тому же были найдены древние тексты, в которых разъяснялось первоначальное значение имени Айслинд, и все поняли, что во всём Айсхаране правильно его истолковывают лишь ангиеры. Айслинд значит «снежная дева». Так зовут богиню-спасительницу, которая иногда является в этот мир в теле возрождённой, а звезда была названа в её честь. Иланы решили, что это древнее имя должна носить лишь богиня, Снежная Дева. Линген терпеть не мог эту легенду. Он ненавидел нааров и полукровок. Всех тех, в ком смешалась снежная и человеческая кровь. Из таких получались самые сильные маги, а самым сильным хотел стать он. Только Линген мог назвать себя именем Айслинд. От своих соплеменников он избавился, а хатаны и юты, жившие сорок лет назад, уже мертвы, так что нынешние хатаны его настоящего имени не знают.

— Значит, тебя зовут не Айслинд?

— Нет, и никогда так не звали. Моё имя Эстен.

— А я Диллимен, — представился принц. — Потом ты со всеми познакомишься, а пока… Если честно, я страшно хочу есть. Гораздо сильнее, чем перед тем проклятым пиром, а ведь я тогда почти весь день ничего не ел.

— Пусть кто-нибудь спустится в кладовые, — распорядился король. — Мы должны подкрепиться, а потом спокойно обо всём поговорим.

Кладовые замка ломились от всяческой снеди. Вскоре был накрыт главный пиршественный зал и ещё несколько смежных с ним залов. Король Эстен, сидевший во главе самого большого стола, с удовольствием пил светлое золотистое вино. Принц сидел справа, а Илана слева от короля. Она позволила им называть себя Илли — это походило на уменьшительное от Илана, хотя на самом деле было уменьшительным от Иллимена. Илана уже успела узнать, что сестра-близнец принца Диллимена погибла на охоте за месяц (по межгалактическому летоисчислению — за год) до рокового пира. Супруга Эстена умерла уже давно — от редкой неизлечимой болезни, которой страдали только чистокровные иланы.

— Мы, иланы, почти не болеем, — сказал король. — Когда-то вообще не болели, а лет триста назад, появилась эта болезнь. От неё тело постепенно теряет чувствительность, притупляются зрение и слух. Силы уходят, как талая вода в землю. Моя Элия угасла меньше, чем за полмесяца. Какие только маги ни пытались её лечить — ничего не помогло. От этой же болезни умер и мой племянник Эстимен. Хотя, я думаю, тут сказалась и душевная рана. Пропал его сын. У Эстимена была возлюбленная из ангиеров. Линда Сельхенвурд. Она родила от него ребёнка, совершенно не похожего на илана, поэтому решила, что её сын должен расти в её семье, в её родовом замке. А потом вернулся из дальней поездки её муж и возненавидел бедное дитя. Он куда-то унёс мальчика. Эстимен, когда узнал об этом, пытался найти ребёнка, но не смог. Перед смертью он сказал: «Я знаю, что моего сына больше нет в Айсхаране, но, надеюсь, он всё-таки жив. Возможно, он вернётся сюда».

— Эта вещь случайно не принадлежала твоему племяннику? — Илана расстегнула ворот, сняла медальон и протянула его королю. — Иногда в нём проступает портрет. Взгляни. Это Эстимен?

— Нет, — покачал головой король. — Это не портрет Эстимена, и я никогда не видел у него этого медальона. Я чувствую, что это вещь очень древняя. Откуда она у тебя?

— Её нашли среди вещей моей матери. Она умерла, дав мне жизнь. Это было в другом мире, который соединяют с этим магические врата. Я не знала своих родителей, Эстен. Меня вырастила одна добрая женщина. Она уже тоже мертва, а судьбы привела меня сюда.

— Считай, что теперь ты нашла свою семью. Ребёнок моего племянника явно оказался в другом мире, а этот медальон явно принадлежал кому-то из магов древности. Наверное, муж Линды Сельхенвурд надел его на шею незаконному ребёнку, чтобы избавиться одновременно и от этого ребёнка, и от странного медальона. Может, он считал, что это украшение, подаренное Линде её любовником… Не знаю. Теперь уже можно только гадать о том, что тогда произошло и как древний иланский медальон оказался у Линды. Впрочем, она была не первая и не последняя женщина из этого рода, которая имела возлюбленного-илана. Так или иначе, ты нам родня. Я хотел бы узнать о тебе побольше.

— И ты узнаешь, у нас ещё будет время поговорить. Я никогда ничего не слышала об этой странной болезни, от которой умерли твои жена и племянник.

— Говорят, причина её в том, что наша раса мало смешивается с другими. Последнее время детей у нас рождалось всё меньше и меньше. Мы, иланы, и так-то никогда не были плодовитыми. Жизнь у нас гораздо длиннее, чем у хатанов, мы почти до глубокой старости молодо выглядим, но дети у нас рождаются редко. И чем дальше, тем реже. Вообще-то мы никогда не шарахались от хатанов. Они относились к нам куда более настороженно. Между нашими племенами никогда не было брачных союзов, но любовные отношения были, поэтому в Айсхаране то и дело появлялись полукровки и наары. Только вот, к сожалению, меньше, чем хотелось бы. Хатаны обычно недолюбливали тех, в ком текла наша кровь. Вернее, тех, в ком она одерживала верх над хатанской. Ведь такой полукровка не только получал иланскую внешность и способность к снежной магии, но и долголетие. Он оставался молодым и красивым, когда его хатанские ровесники превращались в глубоких стариков. Поэтому полукровок, похожих на иланов, отдавали на воспитание их иланским родичам. Наш народ всегда жил здесь, в горах. Полукровка или наар, не похожий на илана, как правило не наследовал ни долголетие, ни дар снежного мага. Как правило, но не всегда. Знаменитая Ралиана Сельхенвурд получила от своих иланских предков способности к снежной магии, не унаследовав ни их внешности, ни долголетия. При этом она обладала ещё и хатанской магией… Впрочем, ты и так это знаешь. Ведь ты — это она и ещё многие воплощения богини. Так странно… Ты кажешься мне моей дочерью, которая вернулась из небытия. Я как будто бы снова сижу за столом в окружении моих дорогих детей — Илли и Дилли. Иллимена была бойче своего брата.

— Она родилась первая и должна была унаследовать престол, — ничуть не обидевшись на слова отца, добавил принц. — Теперь придётся мне, а я такой лентяй…

Король улыбнулся и взъерошил сыну волосы.

— А какие чары использовал этот Линген? — спросила Илана. — Как ему удалось вас всех усыпить и сделать так, чтобы вы столько лет оставались живы?

— Он использовал чары, в существование которых почти никто не верил, — вздохнул король Эстен. — Я недооценил своего брата, и в этом моя вина. Линген всегда занимался поисками древних магических текстов, даже искал их в Гильмихенне — затопленном городе, который покоится подо льдом океана. По преданию там жили маги. Снежные маги, наши далёкие предки. Они обладали огромным могуществом, но вся их сила была направлена на служение злу. Они умели насылать чары вечного сна, делать межпространственные ловушки. В конце концов они так разгневали Высших, что те затопили город вместе со всеми его жителями. Большинство считали это не более чем легендой, но Линген всегда относился к этой истории всерьёз. Он ещё в детстве где-то вычитал про чары вечного сна и говорил, что для этого жертву надо опоить особым снадобьем, которое очень трудно приготовить, а потом поместить в кокон из магического льда. Но не такого, который может сделать каждый снежный маг и из которого изготовляются погребальные галаты. В этот лёд следует добавить мелит. Так называется окаменевшая соль. В глубокой древности её добывали на прибрежной полосе океана. Все во дворце смеялись над Лингеном. Говорили, что могущество древних всегда преувеличивают. Есть даже предание, что какие-то маги умели гасить и зажигать звёзды, но только совсем неразумное дитя поверит, будто такое возможно. Мне и в голову не приходило, что мой брат будет искать эту соль, я вообще не верил в её магические свойства, а он готов был продолбить там лёд до самого дна, чтобы только докопаться до секретов древних магов. Когда я узнал, что он организовал экспедицию к океану, я не придал этому никакого значения. Линген сказал, что хочет выяснить, существует ли тот таинственный город, о котором он прочитал в старых книгах. Что плохого, если он попытается побольше узнать о своих предках и об их магии? Поиски Лингена длились целых полтора месяца и закончились трагически. Все участники экспедиции, кроме него, погибли — их придавило огромной глыбой льда. Линген очень громко убивался и выглядел вполне искренним. Он заявил, что прекращает поиски. Всё равно ничего интересного они не нашли, а из-за его любопытства погибло много людей. Теперь-то я знаю: на самом деле он нашёл то, что его интересовало, и уничтожил свидетелей. Его помощниками в поисках подлёдного города были хатаны, поэтому он не боялся, что, отняв у них жизнь, лишится магической силы. Линген узнал и рецепт зелья, погружающего в вечный сон, и многое другое. Во время того проклятого пира я понял, что он нас чем-то опоил, но было уже поздно. Тело моё наливалось тяжестью, веки слипались. Некоторые заснули сразу. Я спросил Лингена: «Чем ты нас отравил, негодяй?» Он улыбнулся и ответил: «Это не отрава, мой король, это всего лишь снотворное. Оно подарит тебе вечность. Тебе, твоему отпрыску, твоему народу и всем этим грязным полукровкам, которых ты ценишь больше, чем истинных иланов». Негодяй не пожалел даже маленьких детей. В пире они не участвовали, но их он тоже напоил этим зельем и поместил в ледяные коконы. Надеюсь, их сон был более спокоен, чем мой. Я не то чтобы просыпался, но… Иногда я находился в каком-то странном полузабытье, пытался вспомнить, кто я и где. Иногда я видел какие-то картины, лица, но едва начинала пробуждаться память, как всё снова тонуло во мраке.

— А я видел сны, — задумчиво произнёс принц. — Почти ничего не помню, но маму и Иллимену видел часто. У меня были приятные сны, и всё же какое счастье, что я проснулся.

— Возможно, мой сон не был бы так тяжёл, если бы я не уснул с чувством вины и отчаяния, — вздохнул король. — Я не только сам попался в ловушку, но и увлёк за собой своих подданных…

— Ты ни в чём не виноват перед своими подданными, король Эстен, — промолвил старик, сидевший рядом с принцем Диллименом. — Виновен тот, кто совершает зло, и мы не можем предвидеть всё на свете. Я тоже всегда считал рассказы о могуществе древних магов сказкой, а ведь я прожил гораздо дольше тебя. И дольше всех остальных в этом зале. Я давно уже должен был умереть, но вышло так, что я пережил тех, кто сорок лет назад был совсем молод. И чувствую я себя лучше, чем тогда. Может, я ещё с полгода протяну и полюбуюсь на этот мир, раз уж попал в будущее.

— Ты ещё поживёшь, Инний, — улыбнулся король. — Куда я без твоих советов.

Инний был единственным пожилым иланом в зале. Вернее, единственным, кто выглядел, как пожилой. Первые внешние признаки старения у иланов появлялись как правило только за год до смерти, то есть за пять стандартных лет. Белые волосы Инния немного потемнели и приобрели пепельный оттенок, кожа на худом лице слегка обвисла, вокруг глаз виднелись морщины, но держался он на удивление прямо и двигался со свойственной иланам грацией, только в этой грации уже не было той пружинистой силы, которая сквозила в каждом движении его молодых соплеменников. Это была плавная грация старого танцора, медлительная и такая изысканная, что Инний казался Илане каким-то совершенно неземным существом.

— Зал, где мы проспали столько лет, явно был межпространственной ловушкой, — продолжал король. — Говорят, древние маги делали их, размещая особым образом зеркала из сплава магического льда и нескольких металлов… Впрочем, не знаю. Все эти секреты известны лишь моему брату Лингену. Но одну вещь о магии древних знают все. Во всяком случае сорок лет назад знали. Колдовство магов древнего города Гильмихенна обладало таким свойством, как необратимость. Многие чары невозможно было снять. Считалось, что невозможно разрушить ни межпространственную ловушку, ни чары вечного сна. Но у тебя это получилось, новая Айслинд. Ты сумела нас найти и разбудить, а ловушка исчезла.

— Этого-то он и боялся, — усмехнулась Илана. — Потому-то он и хочет, чтобы Айсхаран погиб. Магия древних сильна, но всегда может появиться маг, который разрушит их чары, а Айс… Лингену не хотелось бы, чтобы воскрес законный правитель иланов. Чтобы проснулись снежные маги, среди которых могут оказаться более сильные, чем он.

— Да, детей среди нас не так уж и много, но любой из них может вырасти сильным магом. Есть тут и наары… Как же я был наивен! Мне и в голову не приходило, что Линген может причинить нам всем такое зло. Да, он всегда хотел быть первым из снежных магов, но я не знал, что он захочет быть единственным иланом на свете. На этот мир могла обрушиться страшная катастрофа, которая погубила бы всё живое, но мы всё так и спали бы в своих ледяных коконах в межпространственной ловушке. Мы были бы живы, но при этом совершенно выброшены из жизни. И даже из смерти! Если бы не ты, мы не смогли бы ни проснуться, ни умереть. Наверное, когда-нибудь нас нашёл бы какой-нибудь великий маг из какого-нибудь другого мира и освободил от чар, но это могло случиться через мириады лет. После того, как погасло бы не только наше солнце, но и все звёзды нашего мира… Рядом со мной столько лет жил самый настоящий безумец, а я считал его просто излишне честолюбивым. Ты говоришь, он хочет погубить Айсхаран? Что он ещё задумал?

— Король Эстен, теперь не так уж и важно, что задумал твой безумный братец. Этому миру грозит бедствие, которое пострашнее колдовства тех древних магов…

— Мама, а где наш замок?! — раздался звонкий детский голос. — И где вообще все дома и дворцы? Здесь только горы!

Девочка лет семи замерла перед окном, сжимая в руке край тяжёлой складчатой шторы, которую она только что чуть-чуть отодвинула. Все окна в пиршественном зале были завешаны, поэтому никто даже не подозревал, что их ждёт снаружи. Пробудившихся после двухсотлетнего сна ждал ещё один удар.

Через пару минут все шторы были раздвинуты.

— Не бойтесь, город не исчез! — Илане хотелось поскорее всех успокоить. — Его просто не видно! Это всё те же злые чары древних, которые использовал Линген. Ваши дома и замки целы, а горы, которые вы видите, — ненастоящие.

— Значит, ты вернёшь нам наши дома? — немного шепелявя, спросил мальчик лет четырёх, большеголовый и нескладный, как и все иланы в его возрасте.

— Да, но не сегодня. Сейчас уже поздно, и нам всем пора спать. Эстен, я хотела бы снова занять ту комнату, в которой уже тут жила.

— Конечно, моя дорогая. Ты здесь такая же хозяйка, как и я. Странно, но я тоже чувствую усталость и хочу спать. И это после двухсот месяцев сна!

— То был дурной колдовской сон, — заметил Инний. — Сегодня мы ложимся спать, чтобы отдохнуть и завтра проснуться.

В покоях Иланы всё осталось по-прежнему. В стенном шкафу всё ещё висели наряды, подаренные ей лже-Айслиндом. Одежда для мальчика-подростка, которая оказалась ей впору и очень ей понравилась. Теперь она поняла, что Линген отдал в её распоряжение гардероб принца Диллимена. Наряды принцессы Иллимены, погибшей за год до того, как Линген решил извести всех своих соплеменников, явно были бы Илане малы.

Усталости она не чувствовала, зато чувствовала тошноту, хотя поела совсем немного. Илана вдруг поняла, что в еде она теперь вообще не нуждается. Её тело уже стало перерождаться. Скоро она лишится всех человеческих потребностей. Впрочем, пить пока хотелось. И спать.

Илана отправилась в купальню, долго и с наслаждением мылась. Потом выбрала себе новую одежду и легла спать прямо в ней. Она знала, что должна встать засветло и скорее всего не захочет тратить время на утренний туалет.

Проснулась она тогда, когда и хотела. На рассвете. В то магическое время, когда легче увидеть все слои реальности. За окном золотисто-розовый горный пейзаж, мерцая, сменялся картиной города — тоже сияющего в лучах зари и словно бы сделанного из хрусталя. Видения чередовались, как будто каждое старалось отвоевать себе место в этом мире и закрепить его за собой навсегда.

Илана распахнула окно, и в лицо ей ударил снежный ветер. Она должна разрушить злые чары, но как? Девочка открыла врата и уже в следующее мгновение была на той самой площадке среди гор, где стоял замаскированный ледяной корабль. Действовала она, всецело полагаясь на интуицию. Фантомные горы так долго покрывались настоящим снегом и льдом, что сперва надо освободить их от этих наносов. Но сделать это надо так, чтобы не устроить в горах катастрофу. Илана представила себе, как многолетний лёд тает и поднимается вверх, превращаясь в магическое снежное облако. И это облако действительно возникло у неё над головой. Оно росло и росло по мере того, как она собирала весь этот снег и лёд, превращая их в субстанцию, похожую на плотный туман. Вскоре остались лишь голые скалы. Они стали блекнуть, приобретая вид стеклянных нагромождений, сквозь которые всё ясней и ясней угадывались очертания города. А когда рассвело окончательно, он предстал перед ней со всеми своими дворцами, домами, башнями и мостами — строгий, прекрасный и кристально чистый, словно бы очистившийся не только от злого колдовства, но и вообще от всего дурного, что в нём когда-либо было. Древний город, пробудившийся для новой, счастливой жизни. Илана стояла и смотрела, как облако снежного тумана постепенно разрастается над ним, сверкая мириадами золотых и серебряных искр, как из королевского замка, ставшего теперь частью этого города, выбегают радостные мужчины, женщины и дети. Изгнанники, вернувшиеся в этот мир и вновь обретшие свои дома. К югу от дворца тянулся купол, под которым были посёлки для беженцев. Интересно, где сейчас их обитатели?

Вскоре Илана выяснила, где они. Когда наконец утихли восторги, слова благодарности и некоторые из жителей горного города направились в свои дома, Илана сняла маскирующие чары с корабля. Теперь она уже могла освободить замороженных — ведь вокруг было достаточно тех, кто мог о них позаботиться, если что. Все жители придворцовых посёлков оказались на корабле. Материал для элитной клиники на Сигме…

Когда люди пришли в себя и узнали, какая участь была им уготована, они были в шоке. Некоторые даже не сразу поверили, что их любимый король Айслинд собирался так с ними обойтись. Самое забавное, что первой, кто кинулся благодарить Илану, была Анда.

— Мне жаль, что я относилась к тебе с неприязнью, — сказала девушка. — Другом иногда оказывается совсем не тот, кто себя за такового выдаёт. Гай предупреждал, что Айслинду верить нельзя, звал в посёлок этих ангиерских правителей, но я даже слушать не хотела. Я знала, что наш король много темнит, но была уверена, что нас он защитит, оценит нашу преданность. Я так привыкла считать ангиеров и прежде всего Сельхенвурдов врагами… Однажды ночью в посёлок ворвались люди в масках. Они стреляли в нас. Я думала, нас хотят перебить, но, похоже, это было что-то усыпляющее.

— Мы сможем вернуться в свои жилища при замке? — спросил Берн Холс, старейшина одного из придворцовых посёлков. — Или новому королю это не понравится?

Тут он увидел подошедшего короля Эстена и очень смутился. Старейшина сразу понял, что перед ним король, хотя на том не было венца со звездой.

— Я буду рад, если ты и твои люди вернётесь в замок, — сказал Эстен. — Я сделаю всё, чтобы вас защитить. Очень сожалею, что мой брат Линген так обошёлся с вами и своим подлым поведением опорочил род иланских правителей.

— Твой брат Линген? — удивлённо переспросил Берн.

— Его звали не Айслинд, а Линген. Моё имя Эстен, сын Эстерена. Я и мой сын Иллимен просим вас всех вернуться в замок.

— Или перебирайтесь в город, — предложил Инний. — Мой замок всегда открыт для всех для вас, друзья. И любой из нас скажет вам то же самое. Да там и домов много свободных. Мы сами недавно очнулись от сна, причём куда более долгого, чем у вас. И уже поняли, что с нашим миром происходит что-то ужасное. Мы должны держаться вместе.

— Спасибо, благородный господин, — ответил Берн с лёгким поклоном. — Но коли уж наши жилища целы, нам, наверное, лучше воспользоваться приглашением короля Эстена.

— Никто не возражает? — обернулся он к своим соплеменникам.

Никто не возражал. Люди в изумлении смотрели на иланов.

— Так значит этот лживый король вовсе не был последним из снежных магов! — воскликнул сын Берна Холса Рамаль. — Вон вас сколько! И где же вы были?

— Это долгая история, мой юный друг, — улыбнулся Эстен. — И ты обязательно её услышишь, но не сейчас. Нам всем надо привести в порядок свои дома и свои мысли. Слишком многое на нас на всех свалилось за такой короткий срок. А завтра мы соберёмся во дворце и всё обсудим.

— А зверей ты не будешь размораживать? — спросил у Иланы какой-то мальчик. — Там на корабле столько зверей!

— Пока не буду, — ответила она. — Им попросту негде жить. Сперва надо привести этот мир в порядок.

— Так что же всё-таки творится с нашим миром? — нахмурился король. — Что за злые чары тяготеют над ним?

— Скорей уж не чары, король Эстен, а последствия этих чар. Магические опыты с трансформацией материи привели к тому, что материя этого мира стала сама изменяться. Растения лишаются жизненной силы, леса гибнут, их обитатели вымирают. К тому же у нас много врагов. Один из них предпочёл бы, чтобы Айсхаран со всеми его тайнами канул в небытие, другие с удовольствием сохранили бы его как лабораторию для опытов. Я постараюсь не допустить ни того, ни другого.

— А ты уверена, что тебе это под силу? — спросила Анда.

— Айслинд многое под силу, дитя моё, — промолвил король.

Люди умолкли и с изумлением уставились на Илану.

— Значит, Снежная Дева не легенда? — нарушила молчание Анда. — Так вот почему ты пришла в Айсхаран! Вот почему мы тогда в тебя стреляли и не смогли убить! А снежный кот сразу признал тебя хозяйкой.

Как бы подтверждая её слова, рядом с Иланой появился словно выросший из-под земли Лодди и лизнул ей руку.

— К сожалению, я не знаю, всё ли мне под силу из того, что я задумала, — призналась Илана. — Но я сделаю всё, что в моих силах.

Она подняла глаза к небу, и затянувшее его туманное облако увеличилось в размерах, став при этом почти прозрачным.

— Этот купол будет защищать город и его окрестности. Не советую пока выходить за его пределы. А теперь я должна идти.

— Удачи тебе, Айслинд, — сказал король.

— Удачи тебе! — повторил нестройный хор голосов.

Прежде чем открыть врата, она оглянулась и ещё раз посмотрела на огромную толпу людей вперемежку с иланами. Лодди тихо заурчал.

— Нет, дружок, придётся тебе остаться здесь, — Илана потрепала кота по загривку и, отстранившись от него, представила себе святилище Вуурданы.

Горный пейзаж мгновенно исчез. Перед ней были руины святилища, среди которых бродили гормы. Сидевшая на обломке колонны Эдера поднялась ей навстречу.

— Я пришла навестить их. Они намного сильнее, чем люди, но, поверь, куда беззащитнее. Боюсь, что в следующий раз они уже ничего не смогут раздобыть на охоте. Дичи тут совсем не осталось.

— Ничего, скоро ты отведёшь их в посёлок, и они будут питаться, как все нормальные люди. Главное — помочь им снова включиться в нормальную человеческую жизнь.

Илана подошла к Динги, который улыбнулся ей приветливой, хотя и диковатой улыбкой.

— Вспомни своё имя, — тихо, но властно произнесла она, положив руку на кудрявую голову подростка.

— Джонни, — прошептал он.

Глаза его прояснились. Исчезла холодная звериная настороженность. Мальчик смотрел на Илану удивлённо и растерянно.

— Джонни… Джонатан. Меня зовут Джонатан, как моего отца. Он велел ждать его дома, а я побежал в парк… Я хочу домой.

— Ты скоро там будешь, Джонни, — пообещала Илана. — Потерпи немного.

Илана подходила к гормам, прикасалась к ним и просила назвать своё имя. Не все вспоминали его сразу, но все эти подростки, юноши и девушки мгновенно преображались. Исчезал диковатый блеск глаз, взгляд становился более мягким и осмысленным. Многие озирались, напоминая детей, неожиданно проснувшихся в незнакомом месте. Эдера смотрела на них и тихо утирала слёзы.

— Почему ты плачешь? — подошла к ней одна из девушек. — Ты тоже заблудилась в этом лесу? Мне снился очень странный сон… Иногда я просыпалась и скучала по маме, брату и сестре, а потом снова их забывала… Я не хочу, чтобы этот сон вернулся. Или это был не сон?

— Сон или не сон, но он не вернётся, дитя, — ласково сказала старая жрица. — С вами случилось несчастье. Злой колдун похитил вас и отнял у вас память, но теперь она вернулась. Со временем вы вспомните всё. А теперь мы с вами отправимся к друзьям. Они помогут вам всё вспомнить и отыскать ваших близких. Теперь у вас всё будет хорошо.

— Смотрите, лер! — воскликнул кто-то. — Какой он худой!

Среди сверкающих на солнце ледяных деревьев стоял белый лер и тоскливо смотрел на людей своими большими янтарными глазами. Белый лер в безжизненном белом лесу. Видимо, он уже отчаялся найти хоть какое-то пропитание и теперь искал помощи у людей. Он не кинулся бежать, когда Илана направилась к нему. А когда она посмотрела ему в глаза, сам сделал робкий шаг ей навстречу. Копыта животного были в кровь разбиты о ледяные колдобины, на боках темнели раны, оставленные острыми заледеневшими ветвями. Илана прикоснулась к его ранам, и они тут же затянулись. Потом она прикоснулась к ближайшему дереву и почувствовала что-то вроде лёгкого удара током. Рука на мгновение похолодела, а дерево преобразилось. Теперь это была крепкая старая гимела со светло-серым стволом, плотными лиловыми листьями и белыми плодами. Живое дерево, способное плодоносить в зимние холода. И тут же рядом как будто бы вспыхнул яркий изумрудный костёр. Илана забыла название этого кустарника, но ей очень нравился цвет его длинной, мягкой хвои. В следующее мгновение эта хвоя засияла ещё ярче и посветлела, поскольку теперь её оттеняла тёмная зелень мощной ели. Лес преображался на глазах, играя чистыми, сочными красками. Лер опустил голову и принялся жадно щипать серебристый мох. Бывшие гормы с радостным смехом носились среди зарослей, время от времени останавливаясь, чтобы сорвать плод или понюхать ветку какого-нибудь пахучего растения. Жизненная сила распространялась по лесу со скоростью пожара, но чем сильней этот «пожар» разгорался, тем холодней становилось Илане. Она никогда не мёрзла. В обычном смысле этого слова она не мёрзла и сейчас, но она явственно ощущала, как из неё уходит то, что роднит её с простыми смертными. Она словно бы отдавала гибнущему миру свою жизненную силу, впитывая при этом погубившую его магию. Впитывая и преобразовывая её в созидательную магию Аны. Богиня оживляла свой лес и весь свой мир, постепенно в нём растворяясь. Скоро останется лишь божественная сущность, заключённая в хрупкий сосуд. Слишком хрупкий, чтобы существовать в мире грубой материи, среди смертных созданий, чья жизнь будет гораздо короче, но гораздо счастливей, чем её.

— Уходите в посёлок, — сказала Илана жрице. — Предупреди их, что лес скоро изменится. Вдруг кто-нибудь испугается, увидев, что происходит. Эти изменения будут распространяться всё быстрей и быстрей. Я не смогу вернуть всю первичную материю Айсхарана в то состояние, в каком она была до того, как маги начали здесь опыты по трансформации, да это и чревато. Это может привести к другому бедствию. Но уже завтра этот мир будет пригоден для жизни.

— Я знаю, — Эдера вытерла слёзы. — Только вот я боюсь, что уже послезавтра сюда снова явятся хищники, чтобы прикинуть, чем тут опять можно поживиться.

Как будто бы в подтверждение её слов над лесом словно из небытия возник корабль. Он выглядел, как обычный сверхсветовик, но Илана знала, что это маскировка, скрывающая корпус из магического льда.

— Уводи их, Эдера! Открывай врата и поскорей уходите. И передай там всем, чтобы пока не покидали посёлок. За меня не беспокойся. Кто бы ни были эти гости, убить меня они не в силах. Я с ними разберусь.

А поскольку разобраться с этими «гостями» ей хотелось поскорее, она заставила их приземлиться. Ничего другого им и не оставалось, когда они обнаружили, что их корабль тает. Почему это происходит, они не поняли, но продолжать полёт, естественно, не могли.

Ледяная махина приземлилась на поляне, которую отделяла от поляны со святилищем хвойная роща. Илана переместилась туда, прежде чем открылся люк корабля. И нисколько не удивилась, увидев сходящих по невысокому трапу герцогиню Левенхольд, её дорогого внучатого племянника и того, кто называл себя королём Айслиндом. Следом за ними вышли семеро парней в формах федерального спецподразделения «Бэта» и ещё двое, в которых Илана сразу узнала высокого лорда Джеральда Кретмана и лорда Януса Ульриха. Томас говорил, что Ульрих уже давно выслуживается перед герцогиней, пообещавшей ему место в Коллегии Десяти. Илана сразу определила, что из парней в формах нормальными людьми являются только трое. Остальные четверо были гормами.

— Ума не приложу, что происходит! — лже-Айслинд озабоченно пощупал тающий корпус корабля, уже утратившего свою маскировку. — Я не могу это остановить. Но ничего, вернуться мы сумеем…

— Вернуться? — раздражённо спросила герцогиня. — А где мы разместим всё оборудование? Если таяние не остановить, его надо срочно вытаскивать, пока оно не промокло, а людей у нас сейчас мало. Честное слово, Айслинд, в последнее время ты только и делаешь, что разочаровываешь меня.

— Мадам, мне эта идея с самого начала не нравилась. Имея такое количество знакомых магов, вы получите столько магического льда, сколько вашей душе будет угодно, так что эта гибнущая планета вам совершенно ни к чему. Я бы предпочёл забыть её, как дурной сон…

— Моей душе угодно построить тут исследовательскую базу, — холодно перебила герцогиня. — Этот мир таит в себе множество тайн, разгадка которых может принести большие прибыли. Я уж не говорю о ценных ископаемых, которых должно быть полно в его недрах.

— Гибнущий мир? — присвистнул Таддеуш. — Да вы посмотрите вокруг! Би, мы же с Айслиндом только вчера пролетали над этим местом. Тут был сплошной лёд, а сейчас… Все деревья живые, и даже плоды на них есть. Просто рай!

— Это точно! — раздался весёлый звонкий голос.

Разодетая во что-то невероятно пёстрое Бестия чуть ли не кубарем скатилась по трапу и прошлась по поляне колесом.

— Как здесь здорово! Мадам, мы ведь тут ещё побудем? Можно я погуляю в этой роще? Я и не думала, что в этом Айсхаране так красиво!

— Дорогая, ты не могла бы немного помолчать? — досадливо поморщилась герцогиня. — Я уже жалею, что взяла тебя с собой. Вчера Тэдди мне все уши прожужжал о том, как красив ледяной лес в лучах заката. Сегодня мы сюда прилетаем и видим самый что ни на есть обычный лес…

— Который тебе, конечно же, не по нраву, — сказала Илана, выходя из-за дерева. — Ты же любительница всего необычного. Особенно если оно приносит прибыль. Этот лес миллионы лет был домом для множества тварей, куда более симпатичных, чем ты, и куда более достойных жить на этом свете. И он снова будет таким, каким был прежде. Айсхаран — мир, населённый разумными существами. Они и являются его хозяевами, так что он не станет ни полигоном для испытания нового оружия, ни сырьевой базой для твоих предприятий, ни очередным курортом для зажравшихся.

Трое солдат, получив безмолвный приказ лорда Кретмана, двинулись к Илане, но тут же остановились и застыли на месте. Их лица побелели и исказились от боли, а одежда и волосы начали покрываться изморозью.

— Вы хотите, чтобы я превратила их в ледяные фигуры? — спросила Илана. — И вам не жалко ваших людей? Впрочем, какая же я наивная! Вам вообще никого не жалко.

— Взять её! — велела герцогиня гормам.

Все четверо двинулись к Илане, но смотрели на неё при этом с благоговением. Она прикоснулась к каждому из них и велела вспомнить свои имена.

— Что происходит? — спросил младший из них, назвавший себя Гарри. — Как я здесь оказался?

— Это долгая история, Гарри, — ответила Илана, спокойно глядя, как лорд Ульрих целится в неё из пистолета.

Он выстрелил, прежде чем герцогиня успела ему помешать. Пуля отскочила от плеча Иланы, словно крошечный резиновый шарик.

— Не тратьте патроны понапрасну, сэр, — посоветовала Илана. — Нечем будет застрелиться.

Она взмахнула рукой, и рядом с ней возникло что-то вроде дверного проёма, в котором виднелась совсем другая поляна.

— Быстро все туда, — Илана втолкнула в эту «дверь» четверых бывших гормов, которые в общем-то и не думали сопротивляться. — Ждите меня там.

И она быстро закрыла «дверь». Она знала, что эти четверо послушно дождутся её на поляне со святилищем. В отличие от неё они уязвимы, так что лучше отправить их отсюда подальше, раз уж она сглупила, расколдовав их в присутствии нескольких вооружённых мерзавцев.

«Не надо спешить, — подумала Илана. — Мне эти твари ничего не сделают, но мои неосторожные действия могут подставить под удар простых смертных».

Эта мысль вызвала в её памяти картину: уютная, пропахшая масляными красками и табаком гостиная, низенький столик, на котором в особом порядке разложены семь карт. И голос Лидии — «Ты можешь достичь огромного могущества. Возможно, в будущем тебе будет по силам управлять если и не целым миром, то какими-то явлениями, влиять на ход событий…»

Снежное таро не обмануло её. Снежное таро… Судьба привела её в этот заснеженный мир, где она обрела поистине огромное могущество. Теперь судьба этого мира в её руках, и судьбы многих людей. А этих тварей, что стоят возле тающего корабля, ей ничего не стоит раздавить, как мошек… Стоп! В том раскладе была ещё и карта Дьявол. Таро не лгут. Они не всегда предопределяют ход событий. Иногда они просто предупреждают. Даже сражаясь с дьяволом, надо оставаться человеком. Даже если ты уже не человек…

Илана освободила от чар трёх солдат, которые, зябко ёжась, отошли от неё как можно дальше.

— Вы не тем служите, ребята, — сказала она. — Ваше подразделение сформировано для того, чтобы защищать государства Федерации и защищать её честь. А вы помогаете кучке пробравшихся в Совет проходимцев в захвате чужой территории. Это незаконные действия, за которые полагается наказание.

— Мы всего лишь выполняем приказ своего командира, — ответил ей один из солдат.

— Ну да, любимая отговорка таких, как вы. Складывайте вот сюда своё оружие и коммуникаторы. Поторопитесь, если не хотите снова превратиться в нечто вроде свежемороженой рыбы. Кстати, ко всем относится. Предупреждаю: ни одного лишнего движения, ни одной попытки с кем-то связаться.

— Вот не знал, что великая колдунья боится наших жалких стрелялок, — криво усмехнулся Таддеуш, кидая свой бластер туда же, куда уже побросали оружие солдаты.

Он храбрился, но руки у него слегка дрожали.

— Мне эти стрелялки и впрямь нипочём, но я должна обезопасить своих друзей. Придётся тебе опять побыть нашим пленником, Тэд, но теперь тебе будет не так одиноко. Теперь ты погостишь у нас вместе со своими друзьями.

— Линген, оставь в покое свой перстень, — обратилась она к королю-самозванцу, который, сжав кольцо в кулаке, лихорадочно пытался открыть врата. — Теперь весь лёд в обозримом пространстве подвластен только мне. И не только лёд. Вообще-то тебе не обязательно отправляться с нами в имение Сельхенвурдов. Я могу отправить тебя в горный замок. Ты так давно не виделся со своим братом, племянником и остальными родичами, что, наверное, страшно по ним соскучился. Или лучше побудешь пленником Сельхенвурдов? Им ты тоже причинил немало зла, но они, по крайней мере, не приходятся тебе роднёй, и тебе будет не так стыдно смотреть им в глаза, как, например, в глаза своему брату, истинному королю иланов.

— Что ещё за бред? — нахмурилась герцогиня. — Тут есть ещё какой-то король? Что она несёт, Айслинд?

Линген долго молчал. Лицо его приобрело яркий голубоватый оттенок, выдающий у представителей его расы сильное душевное смятение. Потом ответил, обращаясь к Илане:

— Веди меня куда хочешь, Айслинд. Я проиграл, и с этим не поспоришь. Раз уж легенда о Снежной Деве оказалась правдой, я не вижу смысла противиться судьбе.

— Сдавайте оружие, господа, — повернулся он к двум лордам, побагровевшим от ярости и унижения. — Поверьте опытному магу — теперь её никому не одолеть.

Лорды молча подчинились. Им даже в самых дурных снах не снилось, что девчонка будет командовать ими, как пятилетними малышами, но они понимали, что под хрупким девичьим обликом таится могущество, до которого далеко даже их новым союзникам — ютам. И они знали, что честолюбивый снежный маг, называвший себя Айслиндом, никогда бы не сдался, останься хоть какой-нибудь шанс выкрутиться.

— Я не настолько вульгарна, чтобы носить с собой оружие, — улыбнулась герцогиня.

— Ах да, я забыла, что тебе хватает твоего собственного яда, — вернула ей улыбку Илана.

— Ну и чего ты этим добьёшься? — герцогиня изо всех сил старалась держать снисходительный тон. — Ты собралась воевать с целым миром?

— Ты и твои приспешники — это ещё не целый мир. Вы вообразили себя хозяевами вселенной, но не учли того факта, что вселенной на это наплевать. Ладно, хватит разговоров.

— Вот именно! — весело подтвердила Бестия, которую происходящее не только не пугало, но и забавляло. — Мне даже интересно познакомиться с твоими друзьями, принцесса-льдинка… То есть извини, конечно. Теперь ты уже настоящая королева, и герцогине Левенхольд до тебя далеко. Королева и должна быть главнее. Придётся вам с этим смириться, мадам. Я же говорила, что вам с ней не справиться, что, если не отступитесь, она вас уделает. Напрасно вы считали меня дурочкой, мадам. Илана, надеюсь, ты помнишь, что я помогла тебе бежать из её дома? Я вообще никогда не желала тебе зла.

— Тебе его тоже никто не желает, Бестия, — заверила её Илана. — И всё же советую тебе вести себя поприличней. Имение моих друзей — не гнездо разврата, каковым является любой из домов твоей хозяйки.

— Она мне больше не хозяйка, — поморщилась ариманка. — Не люблю неудачников, и мне уже давно осточертела вся её роскошь. Мне очень нравится этот лес. Здесь немного холодно, но всё равно здорово.

— Подлая тварь, — прошипел Таддеуш.

— Кто бы говорил, — насмешливо отозвалась Бестия. — Я не предавала своих друзей и уж тем более свою родную мать. Я всего лишь пользовалась щедростью герцогини, потому что она пользовалась мною, так что мы с ней квиты.

Таддеуш, вскинув голову, отвернулся. Ответить ему было нечего.

Илана собрала оружие и открыла врата: сперва на поляну со святилищем — чтобы прихватить с собой четверых бывших гормов, а потом в посёлок.

Там царила радость. Все покинули свои дома, любуясь ожившим лесом. С появлением Иланы радость перешла в ликование. Гай так крепко прижал её к груди, что у неё перехватило дыхание.

— Надеюсь, теперь ты не будешь надолго исчезать?

— Теперь у нас у всех будет очень много дел, — ответила она уклончиво. — Для начала нам надо позаботиться о пленниках. Преступления их столь велики, что отвечать им придётся перед Большим Судом, и, надеюсь, они получат всё, что им причитается. Ну а пока они неприкосновенны.

— Не беспокойся, я устрою их со всеми удобствами, — сказала Хенна. — А что значит Большой Суд?

Ей ответил Джанни Моретти:

— Это суд, в котором участвуют представители всех миров обитаемой вселенной. Если бы эти люди совершили преступления только против государств Федерации, они бы предстали перед Федеральным Судом. Ну а поскольку их преступные действия затронули интересы и диких миров, и даже планеты другого измерения, судить их должна не только Федерация.

— Кучка колдунов, средневековых дикарей и бывшая королева со своей сомнительной свитой авантюристов решили созвать Большой Суд, — насмешливо протянула герцогиня. — Посмотрим, что у вас получится.

— У нас получится, — пообещала Илана. — Я не настолько глупа, чтобы взывать к совести и чувству справедливости власть имущих. Общение с тобой меня многому научило, за что я очень тебе благодарна. Я намерена действовать с позиции силы. Увы, это надёжней всего.

Глава 9. Возмездие

Захват в плен таких важных персон был большой удачей, но то, что Илана и её друзья обнаружили на корабле, оказалось самым настоящим подарком. В компьютере корабля хранились сведения обо всём, что сделали и ещё только собирались сделать герцогиня и её сообщники. Там даже имелась подробная виртуальная карта с указанием всех точек обитаемой вселенной, где те, что вообразили себя хозяевами этой самой вселенной, проворачивали свои дела. Теперь было известно, где они разместили боевую технику, войска, лаборатории, а также лагеря для подготовки суперсолдат, то есть солдат-гормов. Голубым цветом были помечены планеты, которые уже являлись и которым ещё только предстояло стать ресурсами для пополнения армии гормов, серым — планеты-полигоны для испытания всякого рода оружия, лиловым — планеты, важные как источники сырья, зелёным — целая сеть дорогих курортов и развлекательных центров, где использование магии гарантировало клиентам самые настоящие чудеса, а хозяевам баснословные прибыли. Пять таких центров уже строили. В нескольких мирах за пределами Федерации готовились государственные перевороты, в результате которых у власти должны были оказаться марионеточные правительства, проводящие политику кучки олигархов во главе с герцогиней Левенхольд.

Друзья раздобыли Илане изображения с видами всех имеющихся на карте миров. Первым делом она занялась гормами. Она появлялась в их казармах по ночам, будила и уводила в Айсхаран, где возвращала им память. Дальше о них уже заботились Изабелла, Джанни и Томас, которые при помощи своих связей отыскивали семьи спасённых. Если на какой-нибудь базе Илану замечали охранники, ей ничего не стоило на время их «заморозить», то есть полностью лишить воли и способности действовать.

Естественно, исчезновение гормов вызвало тревогу. Охрана в лагерях и на военных базах была усилена, но это не помогло. Скорее наоборот. Неожиданно начинали твориться совершенно жуткие вещи. Лагерь полностью заволакивал туман, всё, включая одежду и личное оружие, вдруг превращалось в лёд и рассыпалось в прах. Обезумев от страха и холода, люди напрочь забывали о своих обязанностях и думали лишь о том, как им спастись. А когда этот кошмар прекращался, ни одного горма в лагере уже не было.

Примерно то же творилось и во всех секретных лабораториях. Стоило Илане там появиться, как все строения леденели, таяли и исчезали на глазах у перепуганных работников и охранников, которым оставалось только одно — поскорей спасать свою шкуру, пока не случилось что-нибудь похуже. Илана освобождала от ледяных оков тех, из кого делали гормов, и переправляла их в Айсхаран, а ханнов уничтожала — эти создания были всего лишь живыми куклами.

Однажды она напустила ханнов на отряд солдат, попытавшихся переловить освобождённых гормов. Это случилось на окружённой отравленной атмосферой планете Фалей, где можно было жить только в подземном посёлке. Здесь-то и оказалась самая большая лаборатория аханаров. Позже Илана узнала, что вся эта колдовская свора из Айсхарана собиралась отсидеться на Фалее, пока для них не будет построена огромная лаборатория на планете Атэма. Этот мир населяли бета-гуманоиды акарены, а правил ими жестокий император, распоряжавшийся своими подданными, как скотом. Он был готов поставлять аханарам живой материал для экспериментов за смехотворную плату — ледяные шарики с картинками, которые очень нравились многочисленным отпрыскам чадолюбивого императора. На Атэме была полигамия. Всё это Илана узнала уже потом. Уничтожив фалейскую лабораторию, она увела гормов в Айсхаран и оставила ханнов сражаться с охраной. Через пару дней выяснилось, что в результате этой стычки была нарушена система воздухоочистки и произошёл взрыв. Аханары и все, кто на них работал, погибли.

— Тебе не в чем себя винить, — успокаивал Илану Гай. — Порядочные люди на мерзавцев не работают. В этом подземном посёлке не было никого, кроме колдунов, их учеников и людей герцогини — солдат да горе-исследователей, которые пытались совместить науку с магией ради самых что ни на есть гнусных целей.

— Ты уверен, что там больше никто не жил?

— Уверен. С Фалея давно всех переселили, я ещё в детстве об этом слышал. Этот посёлок считали пустым. Он действительно был удачным местом для секретной лаборатории и надёжным убежищем для аханаров. При этом не где-нибудь на задворках галактики, а близко к самым процветающим планетам Федерации.

Илана сейчас почти не нуждалась в отдыхе, но спать ей иногда всё же хотелось. Спала она обычно недолго и как правило без снов, а если ей снился сон, то он был пугающе ярким и создавал полную иллюзию реальности. После катастрофы на Фалее ей приснился звёздный кот, гоняющий по небу яркий голубой шар. Теперь Илана знала, что это мёртвое солнце Юттаконы. Или астероид Милагрос, как его предпочитали называть союзники ютов. Кот словно бы пытался отбросить его куда-нибудь подальше, за пределы видимой вселенной, но ему это не удавалось. Ледяное солнце сияло всё ярче и ярче, а вокруг него выстраивались планеты — тёмные шарики, отражающие его мертвенно-голубой свет. Илана открывала в эти миры врата и каждый раз видела мёртвые планеты. На одних она обнаруживала царство холода и мрака, где пронизывающий ветер носил какой-то хлам над заметёнными снегом руинами, на других голую, покрытую трещинами землю. Она видела пустыни, где бродили какие-то странные существа, перепуганные и одичавшие, мёртвые леса с сухими деревьями и болотами, над которыми клубились зловонные испарения, грязные реки, несущие обломки строений и полуистлевшие трупы. А один мир походил на свалку покорёженной техники. Какие-то твари бродили в тусклом лунном свете среди куч ржавого металла, а едва начало восходить кроваво-красное солнце, с жалобным воем кинулись к люкам, которые, по-видимому, вели в подземные укрытия.

«Значит, у этого мира два солнца, — подумала Илана. — Видимо, красное меньше и вращается вместе с планетой вокруг голубого…»

— Неважно, вокруг каких звезд вращаются эти планеты, — промолвила неизвестно откуда взявшаяся Ралиана. — Мёртвое солнце определило их судьбу.

«Ну уж нет, — сказала себе Илана, проснувшись. — Ещё не определило. И я этого не допущу».

Окружённый защитно-маскировочным полем астероид по-прежнему вращался вокруг Эолы — четвёртой по удалённости от солнца планеты в системе оранжевой звезды Медея. Экологически чистый мир с прохладным климатом был для ютов просто идеальным местом. Там уже вовсю строились посёлки — и для хозяев Эолы, и для их союзников, которые явно намеревались стать тут негласными, зато настоящими хозяевами.

— Неужели Йесси этого не понимает? — рассуждал Гай, глядя, как выплывает из мрака освещённый оранжевым солнцем пятнистый бок Эолы. Маленький ледяной корабль только что пересек врата, и теперь Илана и принц с удовольствием созерцали открывшуюся перед ними картину. — Жаль, что Мартин не видит… Кажется, королева ютов далеко не глупа. Какое бы могущество ни дарил им этот солнечный лёд, те, с кем она связалась, со временем всё равно найдут способ всё повернуть в свою пользу, и маленький народец окажется у разбитого корыта.

— Всё она понимает. Просто игра, в которую она втравила свой народ, зашла уже очень далеко и к тому же многим из её подданных нравится. Тем, кто плохо разбирается в ситуации. А таких, к сожалению, обычно больше. И всё же путь назад ещё есть. Надеюсь, она это поймёт. Я очень рассчитываю на поддержку Лоффи — теперь он главный советник королевы. К тому же Йесси, кажется, привязана к его сыну, юному Йоффи. Своих детей у неё нет и не будет, а Йоффи весьма одарённый маг да и вообще не глуп. Похоже, она возлагает на него большие надежды.

Корабль, в котором Илана и Гай отправились к Эоле, представлял собой ледяную капсулу. Илана управляла ею силой мысли. Маленький звездолёт был замаскирован так искусно, что его не смог бы обнаружить ни один из приборов исследовательской станции «Титан». Штат учёных, занимавшихся изучением чудо-льда, стремительно рос. Впрочем, даже если бы капсулу обнаружили, никто бы не смог причинить вреда тем, кто в ней находился. Капсула была непробиваема, Илана неуязвима, а уязвимую плоть Гая покрывал магический защитный слой. В такую броню облачались все друзья Иланы, отправляясь по делам на ту или иную планету. Она как правило совершала свои марш-броски в одиночку, и никто не решался предлагать ей своё общество. Никто, кроме Гая. И она не всегда находила в себе силы ему отказать. Они никогда не говорили о том, что скоро им придётся расстаться — в глубине души они в это не верили, и всё же старались как можно больше времени проводить вместе. На этот раз они отправились в путь задолго до рассвета, пока все спали. Илана боялась, что кто-нибудь опять попытается повлиять на её решение.

— Джанни ты так и не убедила в необходимости уничтожить это восьмое чудо света, — усмехнулся Гай. — Да и вся его команда отнеслась к этой идее довольно кисло.

— Правда, по другой причине, чем он. Они думают о научных перспективах, а в Джанни говорит предприниматель. Думаю, у блэквудцев достаточно образцов для изучения, а ставить использование этого солнечного льда на поток было бы величайшей глупостью. Если честно, я бы уничтожила его весь без остатка.

— Да, Гай, — подтвердила она, поймав на себе удивлённый взгляд принца. — Наверное, так было бы даже лучше, и твоя мать с этим согласна. И Мартин… А ты нет?

— Да как тебе сказать… Эта материя таит в себе такие возможности…

— О да! Наверное, с её помощью даже правитель небольшой и не самой процветающей страны смог бы стать властелином вселенной, — заметив, что принц нахмурился, Илана взяла его за руку. — Я не про тебя, Гай. Я уверена, что ты никогда бы не использовал солнечный лёд в дурных целях, но эта материя, которая таит в себе такие возможности, может попасть в любые руки. Я предпочла бы, чтобы возможности использовать её возможности не было ни у кого.

— Ты права, — помолчав, сказал принц. — Ты так мудра, что просто страшно. Ведь ты моложе меня…

— Уже нет, Гай. Я — это уже не только я. Те, с кем я стала единым целым, повидали немало, и благодаря им я смогла увидеть больше, чем способен увидеть обычный человек за обычную человеческую жизнь. Они знали множество правителей и магов, который стремились к могуществу, и далеко не все из них ставили перед собой дурные цели. Те, кто начал опыты по трансформации материи, хотели улучшить этот мир, а что получилось… Один мир погиб. А спустя много веков последствия их колдовства едва не погубили ещё один мир — Айсхаран. Жители Айсхарана во многом отстали от людей нашего мира, иногда они раздражают нас своими предрассудками, косностью, страхом перед богами, но знаешь… Пожив среди них, я поняла, что в чём-то они мудрее нас. Они говорят: зло пришло в наш мир, потому что люди перестали чтить богов. В сущности они правы. Люди перестали воспринимать этот мир с его лесами, реками, снегом и дождём как божественный дар. Они решили, что в праве перекраивать его, не считаясь с теми естественными законами, по которым он развивается. Мы должны защищать себя от диких зверей, от стихийных бедствий, но у нас нет права всё ломать и перекраивать под себя. Этот астероид Милагрос… Это и впрямь чудо. Это порождение и того могущества, которого способно достичь смертное существо, и мести за гибель, которую это могущество принесло. Солнце погибшего мира стало орудием мести, и оно способно погубить гораздо больше смертных, чем погибло тогда на Юттаконе. Если мёртвое солнце не погасить, умрут очень и очень многие, ибо мёртвое солнце способно излучать лишь смертоносный свет. Я это видела, Гай. Сны Айслинд никогда не бывают пустыми.

— Я хочу, чтобы Илана Стивенс снова смогла спать, как нормальная четырнадцатилетняя девчонка, уставшая от занятий в танцклассе или от верховой езды, — помолчав, глухо произнёс Гай. — Я не позволю Айслинд забрать тебя навсегда. Этот мир нуждался в божественной спасительнице, пока его жители пребывали в состоянии средневековья. Теперь у них есть контакты с мирами, имеющими передовые технологии. Да, остановить перерождение здешней природы могла только Айслинд, бессмертная дева, обладающая силой тысячи магов и снежной кровью, но подобное бедствие Айсхарану больше не грозит, а справиться, к примеру, с падение каких-нибудь небесных осколков при нынешнем развитии науки и техники не такая уж и проблема. Айслинд больше нет нужды засыпать до тех пор, пока её не разбудит очередная девушка, призванная спасти этот мир.

— Наверное, ты прав, — кивнула Илана. — Но я ещё не сделала всё, что должна, так что о дальнейшем говорить рано. Джанни ещё долго будет хмуриться, но ты-то, надеюсь, согласен с моими доводами?

— Вполне. А настроение Джанни поднимет Хенна, у неё это получается всё лучше и лучше. С тех пор, как она позволила себе быть счастливой, в посёлке даже веселее стало. А этот солнечный лёд… Сейчас вокруг Эолы вращается огромное яблоко раздора, завладеть которым хотели бы правители многих миров. И многие хотели бы использовать его во благо своему народу. Да вот только есть одна проблема… Тот, кто настроен использовать что-то ради благих целей, может и сам не заметить, как его цели изменились. Защищаясь, далеко не всегда замечаешь, как самозащита переходит в агрессию, а, утолив голод, нередко начинаешь жадничать. Это говорил наставник юному принцу в книжке, которую я читал в детстве. Мама подарила мне её на день рождения.

— Она тебя отлично воспитала, Гай. Незаконнорожденный принц вырос настоящим королём.

— Аханары и лже-король, называвший себя Айслиндом, тоже привнесли много полезного в моё воспитание, — улыбнулся Гай. — Глядя на них, я понял, какую власть может дать человеку магия. Любому человеку — и достойному, и недостойному. Ты права, пропади он пропадом, этот солнечный лёд со всеми его возможностями! Во вселенной достаточно оружия, чтобы её обитатели жили в полной боевой готовности, поддерживая таким образом мир даже с не очень сговорчивыми соседями. А это оружие уж слишком страшное, и доверять его нельзя никому. То, что оно может натворить… Оно уже достаточно натворило, судя по тому, с какой скоростью эта кучка мерзавцев всюду устанавливает свой контроль. Они уже заполонили своими непробиваемыми ледяными кораблями почти всю галактику.

— Ничего, скоро это прекратится, — пообещала Илана, направляя капсулу к поверхности астероида. — Они больше не смогут производить ни эти корабли, ни пробивающие всё на свете ледяные бомбы. А те, что есть, я уничтожу. Но сперва я уничтожу этот лёд. Сейчас там никого нет. Йоффи говорил, что у них сегодня праздник, который юты проводят в кругу семьи, а без ютов работы на Милагросе не ведутся — таково одно из условий договора. Вот почему я хотела сделать это именно сегодня.

— Боюсь, что юты и их союзники уже сделали солидные запасы в разных мирах. К тому же при помощи его излучения можно превращать обычный лёд в магический, и даже не просто в магический, а в такой же прочный, как солнечный…

— А вот это могут только юты и очень искусные маги-полукровки. Аханары погибли, Айслинд в плену. Юты могут и дальше делать корабли, но уже не с такой скоростью. А излучение постепенно теряет силу, поэтому вечно пользоваться осколками солнечного льда как магическими излучателями невозможно. Эта материя со временем не теряет только два свих качества — непробиваемость и способность открывать врата, а вот способность влиять на другие материи постепенно убывает. Это же мёртвое солнце. Уничтожив астероид, я уничтожу основной источник сырья для производства ледяного оружия. Запасы у них есть, но я доберусь и до них. Да и не думаю, что эти запасы большие. Юты стараются не разбазаривать такую ценную материю, а их союзники уверены, что астероид теперь никуда не денется и не стоит так уж спешить распиливать его на куски.

Защитно-маскировочное поле вокруг астероида защищало и скрывало его от кого угодно, но только не от Иланы. Она уже в который раз подумала о том, что могущество, которое она обрела, не приносит ей почти ничего, кроме страданий. Погасив ледяное солнце ютов, она предложит им свою защиту, но согласятся ли они её принять? Она уничтожает последнее, что осталось от их погибшего мира, не поставив их в известность. Она была почти уверена, что они запротестуют, поэтому теперь ей придётся ставить их перед фактом. Они так мечтали о независимости и так недавно её обрели… Впрочем, нет, тут они себя обманывают. Как недавно выразился Мартин, обзаведясь такими союзниками, они по уши увязли в дерьме, просто не хотят себе в этом признаться.

Когда голубая субстанция под воздействием её магии начала изменяться, Илану пронзил уже знакомый холод. Гася это зловещее солнце, она отдавала массу энергии, и её жизненная сила, преобразуясь в магическую, стремительно иссякала. Скоро её тело станет настолько холодным, что вряд ли Гаю понравится к ней прикасаться…

— У тебя не получается? — с тревогой спросил принц. — Он вроде совсем не изменился.

— Просто пока это незаметно. У меня всё получилось, Гай. Солнечный лёд постепенно утрачивает то, что отличает его от обычного. Теперь астероид превратится в обычный кусок льда, а потом начнёт медленно испаряться. Так будет безопасней для ближайших планет — мы с Питом всё рассчитали. Я не хочу устраивать космическую катастрофу.

— Испаряться?! Но как?

— Ну не совсем, конечно, испаряться, но постепенно он как бы рассосётся в окружающем его пространстве. С точки зрения физики это абсолютный нонсенс, но это ведь магия, а её не всегда можно объяснить с точки зрения науки. Сегодня никто никаких изменений не заметит, завтра Милагрос станет тускнеть и терять голубой оттенок. А потом начнёт испаряться. На какое-то время вокруг Эолы соберётся нечто вроде густого тумана, а когда эта субстанция рассеется, ничто уже не будет напоминать о том, что тут когда-то был астероид. Думаю, теперь нам надо нанести визит королеве ютов и всё ей рассказать.

Оставив капсулу болтаться на орбите Эолы, Илана открыла врата прямо в дом Йесси, где королева жила вместе с членами своего рода. Несколько дней назад Илана побывала тут по приглашению Йоффи и прекрасно представляла себе интерьер залы, называвшейся в ютских жилищах комнатой для собраний. Она не хотела, чтобы об её сегодняшнем визите узнал кто-то, кроме членов королевской семьи. В посёлке вечно толклись союзники ютов, а среди ютов хватало тех, кому эти союзники очень нравились.

— На войне как на войне, — сказала Илана, — Это твои слова, Йесси. Мы не можем допустить, чтобы войну выиграли герцогиня Левенхольд и ей подобные.

Голубоватый оттенок, окрасивший лицо Йесси, едва она увидела гостей, в течение разговора становился всё ярче и ярче. И хотя взгляд её огромных, лишённых зрачков глаз оставался непроницаемым, чувствовалось, что она просто кипит от гнева.

— Я бы предпочла побеседовать с кем-нибудь из взрослых, — язвительно произнесла она, выслушав Илану. — Интересно, Изабелла Фабиани знает, чем сейчас заняты её дети — родной сын и приёмная дочь? Избалованные королевские дети, которым дали слишком много воли! Принцесса Илана, ты всего лишь дитя, которое нечаянно обрело небывалое могущество и возомнило, что имеет право вершить судьбы миров и народов. Играя в могущественную колдунью, ты отняла у моего народа то, что позволяло нам защищать своё с таким трудом обретённое место под солнцем.

— Королева Йесси, надо защитить и Федерацию, и миры за её пределами от произвола негодяев. Вместе с правом использовать солнечный лёд вы дали им возможность ставить условия всем остальным обитателям вселенной. Вы подарили им право устанавливать свои законы везде, где им вздумается. Не слишком ли высокая плата за комфортную жизнь для твоих соплеменников? Я не могу позволить, чтобы ваше ледяное солнце освещало кучке мерзавцев путь к безграничной власти, и всё это только потому, что кто-то там когда-то провинился перед вашими предками! Сколько можно жить старыми обидами? И неужели тебя не гложет совесть? Что стало с лордами и экспертами, чей облик приняли твои подданные на том позорном совете?

— Ничего страшного с ними не случилось! Лорд Санда-Рон, леди Гонсалес и прочие, кого мы заменили собой, отправлены на планету Эгея. Они молчат, поскольку от их молчания зависит жизнь и благополучие их близких, и живётся им там вполне комфортно.

— Придётся вытащить эту историю на свет божий, и ютам придётся ответить за участие в интригах. Но я, наверное, смогу облегчить их судьбу.

— Мы не нуждаемся в твоих милостях…

— А уж это я решу сама.

— Поверь мне, Йесси, — добавила Илана, смягчив тон, — мёртвое солнце может освещать только путь к смерти. Не погасив его, мы бы встали на этот путь. Все.

— Я знала, что, решив тогда на Атене помочь тебе, я очень рискую, — после долгой паузы промолвила Йесси. — Чувство благодарности одержало верх над здравым смыслом. Мы, юты, так и не избавились от этой слабости. Иланы и полукровки тоже остались такими же, какими были. Они снова предали нас. И снова лишили нас дома.

— Нет, Йесси, я всего лишь предлагаю тебе порвать всякие отношения с теми, кто готов ради своих целей растоптать кого угодно. Никто не мешает тебе и твоему народу вернуться в Айсхаран. Тот мир гораздо больше этой маленькой планеты. Он снова пригоден для жизни и очень красив. Когда-то люди, иланы и юты жили там дружно и счастливо. Так почему бы им не начать сначала, исправив все ошибки и забыв старые обиды? Вы можете уйти отсюда прямо сейчас.

Илана видела, как просияло лицо юного Йоффи и как переглянулись его родители. Эти трое присутствовали при разговоре на правах ближайших родственников королевы.

— Что скажешь, Лоффи? — обратилась Йесси к старшему из своих родичей.

— Если честно, фамма, я всегда хотел туда вернуться, хотя и сам не понимаю, почему. Но мы и этот мир не теряем. Договор, согласно которому мы являемся хозяевами Эолы, уже подписан, и мы уже достаточно помогли нашим союзникам. Отказ от дальнейшего сотрудничества лишает нас права на остальные планеты системы Медея, но без них наш народ прекрасно может обойтись. Мы, юты, никогда не стремились к мировому господству, к захвату всё новых и новых территорий. Думаю, нам действительно лучше выйти из игры, и теперь у нас есть для этого хороший повод. Ссориться с такими союзниками небезопасно, но в данном случае у нас есть возможность сделать хорошую мину при плохой игре не хуже, чем это получается у мадам Левенхольд. Когда они обнаружат, что материя астероида уже не обладает прежней силой и постепенно разрушается, мы вполне можем изобразить удивление — откуда мы могли знать, что солнечный лёд утратит свои магические свойства? И мы не давали нашим союзникам гарантий, что он не изменится. Ведь это мёртвое солнце, а всякое мёртвое тело подвержено разложению.

— Ты как всегда рассудителен и красноречив, мой главный советник. Я обдумаю твои слова. А нашей незваной гостье пора вернуться к выполнению своей миссии, которую она явно считает великой. Какое это, должно быть, счастье — вершить судьбы миров и целых народов.

— Счастье — это валяться с книгой на диване в то время, как бабушка на кухне стряпает твои любимые пирожки, — сказала Илана. — Для меня это счастье закончилось гораздо раньше, чем мне бы хотелось. Вам даже ни к чему делать хорошую мину. Вы можете сказать своим союзникам, что это я погасила ваше ледяное солнце, причём без вашего согласия. Я сегодня же сделаю официальное заявление со всеми соответствующими объяснениями, и оно сегодня же облетит все планеты Федерации. Боюсь, что Эолу вы всё-таки потеряете. Ведь вы получили её в результате преступного сговора с теми, кого мы намерены в ближайшее время разоблачить. Но в данный момент большинство ваших союзников на свободе, и они могут не поверить, что вы не причастны к катастрофе с чудо-астероидом, поэтому я советую вам перебраться в Айсхаран сейчас же. Герцогиня в плену, её сообщники обычно ничего не предпринимают, не согласовав с ней, но мало ли… Эти люди жестоки и мстительны…

— Не беспокойся, — резко ответила королева, — у нас ещё достаточно солнечного льда, чтобы в случае чего себя защитить.

— Но в Айсхаране вы им пользоваться не должны, — в тон ей промолвила Илана. — Иначе с ним случится то же, что и с астероидом. Я не хочу вас полностью разоружать, я всего лишь хочу обезопасить мир от негодяев, которым вы помогаете вооружаться.

— Вы даже не представляете, как мы будем рады видеть вас в Айсхаране, — поспешил заверить королеву Гай, явно не желая, чтобы разговор закончился на враждебной ноте. — Сельхенвурды почтут за честь принять вас в своём Серебряном замке. Правда, они ещё не привели его в порядок. Король Эстен тоже будет счастлив, если вы пожелаете разместиться в горном городе, тем более что город сейчас больше, чем наполовину, пуст, а ведь там много прекрасных домов и дворцов…

— Спасибо, принц, — с достоинством поклонился Лоффи. — Мы уверены, что ни ты, ни Илана не позвали бы нас туда, где нас могут неприветливо встретить. Но мы, юты, не любим высоких замков, тем более в горах. Мы привыкли селиться в низинах, поближе к лесу.

— Вы поселитесь, где захотите. Этот мир настолько же принадлежит вам, насколько иланам и людям. Мы ждём вас.

Открывая врата, Илана бросила взгляд на Йесси и прочла в глазах разгневанной королевы скрытое удовлетворение. Как бы ни раздражали Йесси потеря астероида и тот факт, что все юты, вместе взятые, сейчас бессильны против могущества одной-единственной девчонки, она была рада возможности выйти из игры, участие в которой уже давно её тяготило.

Тем не менее среди ютов, перебравшихся в Айсхаран на следующий же день, Йесси не оказалось.

— Она королева и осознаёт свой долг, — грустно сказал Лоффи. — И этот долг не позволяет ей оставить самых неразумных из своих подданных. Ведь именно она втянула их в эту игру. В нашем племени раскол. Примерное половина считают, что нельзя терять таких ценных союзников, как герцогиня и её шайка. Сегодня несколько наших лучших магов отправились на Милагрос и пытаются его оживить. Я не смог их убедить, что у них ничего не получится… Я хотел остаться с Йесси, но она приказала мне с семьёй отправиться сюда. Надеюсь, ни с ней, ни с другими ничего не случится. Кажется, союзники не подозревают нас во вредительстве, хотя и не все из них верят, что проделать такое с целым астероидом сумела одна-единственная четырнадцатилетняя колдунья.

— Ничего, скоро поверят, — усмехнулась Илана.

Попрощавшись с Лоффи, она отправилась на самую крупную из секретных военных баз и уничтожила там все ледяные корабли и снаряды. Причём проделала она это открыто и от души веселилась, глядя, как в неё палят из самого разного оружия. Впрочем, заметив, что все отправленные в её сторону пули, снаряды и лазерные лучи тут же возвращаются к отправителям, нападать на неё перестали.

Враги попытались нанести ответный удар, но ни один из снарядов так и не достиг поверхности Айсхарана, а ледяные корабли таяли в воздухе. Управлять ими могли не только маги, но, оказавшись в аварийной ситуации, пилоты терялись. Одни из них гибли, другие попадали в плен. Всех пленных размещали в Серебряном замке. Их периодически показывали по главным каналам федерального телевидения. Пленники уверяли своих близких, что с ними обращаются хорошо, и признавались, что согласились вступить за хорошую плату в незаконное военное формирование, подчиняющееся… Далее следовал список, неизменно возглавляемый герцогиней Левенхольд и высоким лордом Уэбберли. Причастные к заговору олигархи устали выступать с опровержениями «клеветы». Когда же был обнародован список планет, где они негласно проворачивали свои грязные дела и туда отправились экспертные комиссии, члены Совета Федерации стали один за другим подавать в отставку. О составе экспертных комиссий позаботились Моретти и Гилленсхаали, имевшие обширные связи на разных планетах Федерации и за её пределами, а также королева Изабелла, чья популярность в связи с последними событиями быстро росла. Влиятельные люди, которые ещё совсем недавно от неё отвернулись, снова искали её расположения, восхищаясь её благородством и умением забывать плохое. То есть они, конечно, понимали, что забывчивостью Изабелла Германарская не страдает, и потому особенно ценили её политическую гибкость. Эксперты работали на совесть, а результаты проверок тут же попадали в выпуски новостей. Илана знала, что лорд Уэбберли и ещё несколько высокопоставленных лиц хотели воспользоваться помощью оборотней, но у них ничего не получилось. Юты постепенно перебирались в Айсхаран, а те, что ещё оставались на Эоле, не выражали прежней готовности помогать союзникам. Лишившись своего ледяного солнца, они чувствовали себя уже не так уверенно и явно не горели желанием сотрудничать с теми, кто стремительно утрачивал своё влияние. Когда в Диких Мирах было раскрыто несколько заговоров с целью свержения законных правительств и выяснилось, кто за этим стоит, восемь членов Коллегии Десяти попытались скрыться. Ни одному из них это не удалось. Что же касается ещё двоих членов Коллегии — лорда Санда-Рона и леди Гонсалес, то они сперва таинственным образом исчезли, а потом были обнаружены на планете Эгея. Вскоре весь мир узнал о том, что они были похищены перед началом последнего Большого совета на Атене и всё это время молчали, поскольку боялись за своих близких. Глава Федеральной полиции обещал, что оборотни, заменившие похищенных на совете, будут найдены, но в успех этой операции никто не поверил, а вскоре эта история и вовсе перестала интересовать общественность, поскольку интересного теперь становилось всё больше и больше.

Илана совершала свои набеги каждый день. Любая база, любой космопорт или военный лагерь, где она появлялась, стремительно пустели. Когда же она исчезала, солдаты и офицеры выбирались из своих укрытий и оцепенело смотрели на кучки тающего льда, оставшиеся на месте боевой техники.

Илана уничтожала не только ледяные, но и обычные боевые корабли. Она могла в мгновение ока превратить в лёд и растопить любую материю, кроме живой. Последнего нюанса враги не знали, поэтому её появление неизменно вселяло в них ужас.

Пресса и интернет изобиловали статьями ортодоксальных священников о злой демонице, которая намерена завоевать вселенную и всех превратить в своих рабов. Особенно усердствовали священники Германара, но особого отклика их страстные выступления не находили. Слухи о том, что снежная принцесса, воспитанная гаммельской пенсионеркой Полли Стивенс и с детства обвиняемая церковью во всех грехах, спасает заколдованных, быстро облетела все планеты Федерации.

— Вы не защитили наших детей, когда их похищали, чтобы превратить в чудовищ! — заявила на открытой встрече с епископом одна женщина, которую тут же многие поддержали. — Никакие мои молитвы и пожертвования не спасли моего сына. Никакие обеты, которые я давала и соблюдала, изнуряя себя голодом. Его спасла та, кого вы всегда называли демоницей! Она вернула мне сына, и да благословит её Господь, кем бы она ни была, и какая бы кровь ни текла в её жилах. Бог сам рассудит, кто плох, а кто хорош. Вы считаете, что у вас есть право судить, а судите всё не тех. Вы столько лет старались очистить нашу страну то от чужаков, то от нечисти, а в результате только всю её загадили! Это из-за вас в королевском дворце обосновалась нечисть, а законная королева и её наследник живут в изгнании. Но они и в изгнании помогают своему народу. Они уже стольким семьям помогли найти похищенных детей! И не надо опять рассказывать эти сказки о демонах, которые угождают нам, дабы ввести нас в заблуждение. Это вы вводите людей в заблуждение, но со мной этот номер больше не пройдёт!

Никто не удивился, когда в один прекрасный день лже-королева и лже-принц попросту исчезли. Те немногие слуги, что ещё не покинули дворец из страха перед оборотнями, вздохнули с облегчением и принялись приводить в порядок королевские покои. Они надеялись, что настоящая королева и её сын скоро вернутся.

А спустя два дня после этого Илана, Изабелла и Гай получили приглашение на Атену, где должен был состояться Большой Совет.

Возглавляла его высокая леди Иона Гонсалес, яркая, красивая женщина, которая в свои пятьдесят выглядела на тридцать, причём исключительно благодаря спорту и здоровому образу жизни. Пластическую хирургию она презирала. Кроме неё из действительных членов Коллегии был лишь высокий лорд Санда-Рон. Места остальных восьми занимали лорды-заместители.

— Это экстренное заседание, — сказала леди Гонсалес. — По уставу мы должны были сперва провести перевыборы, но назрело слишком много вопросов и все они требуют незамедлительного решения. Леди Илана, при всём моём глубоком к вам уважении я вынуждена признать, что некоторые ваши действия вызывают у меня недоумение и даже тревогу. Похоже, вы решили не просто уничтожить ледяное оружие, но и вообще разоружить Федерацию. Она должна защищать своих граждан, а как она сможет это делать, если вы оставите её без оружия?

— Не оставлю, высокая леди. Но Совет должен выполнить кое-какие наши условия.

— И чего же хочет новая владычица вселенной? — поинтересовался самый пожилой из лордов-заместителей, довольно плохо маскируя раздражение вежливой улыбкой. Не для того он много лет добивался этой должности, чтобы ему диктовала свои условия девчонка, пусть даже принцесса, колдунья и такая красавица.

— Быть владычицей вселенной она уж точно не хочет, — с такой же вежливой улыбкой ответила Илана. — Слишком хлопотно, особенно если учесть, что взрослые люди, занимающие высокие посты, сплошь и рядом ведут себя, словно дети, играющие с зажигалкой.

— Ну так чего же хочет Илана из древнего рода снежных королей?

— Для начала, чтобы этим снежным королям и всем остальным обитателям Айсхарана не мешали жить так, как они хотят. Ещё я прошу, чтобы ютам позволили самим наказать своих соплеменников, которые участвовали в заговоре, а также сохранили за ютами право оставаться хозяевами Эолы. Когда-то этот народ лишили родной планеты, и он вдоволь натерпелся несправедливостей. Юты очень трудолюбивы, и я уверена, что они очень скоро сделают Эолу одной из процветающих планет Федерации. У меня, у её величества Изабеллы Фабиани и наследного принца Гая много требований, в том числе и по изменению устава Совета Федерации, но у нас должна быть гарантия, что решения этого экстренного заседания Совета будут иметь такую же силу, как и решения любого очередного заседания.

— Решения экстренного заседания имеют точно такую же силу, как и любые другие решения Совета, — промолвила леди Гонсалес. — Должна сразу сказать, что королева Германара и принц уже полностью восстановлены в правах. Ваш народ ждёт вас и связывает с вашим возвращением, а также с возвращением вашей приёмной дочери большие надежды. Если сейчас где-то и остались гормы, то только в Германаре…

— Эту проблему моя приёмная дочь решит в мгновение ока, — заверила высокую леди Изабелла. — А моя главная просьба к Совету — немного расширить полномочия геманарского монарха. Можете считать меня тщеславной особой, которая пользуется случаем, чтобы получить побольше власти, но я настаиваю на своей просьбе, поскольку полномочия, коими я располагаю сейчас, не позволят мне навести в стране порядок. Моя власть чересчур ограничена парламентом, а я в данный момент мало кому там могу доверять. По существующим законам я имею право издавать указы, касающиеся культурной и религиозной жизни страны, но объявлять те или иные партии и общественные организации вне закона не могу. Сейчас я настаиваю на своём праве объявлять незаконными как религиозные, так и политические объединения. Партия чистильщиков уже достаточно дискредитировала себя, а её члены составляют процентов семьдесят обеих палат. Если партия будет объявлена вне закона, её члены автоматически лишатся и своих парламентских мест. Выборы в парламент я назначу в ближайшее время и намерена внести кое-какие коррективы в процедуру выборов. Ну а чтобы меня не обвинили в тиранических замашках, можно внести в новый закон о королевской власти пункт об особых полномочиях монарха на период политического кризиса, каковой сейчас и имеет место в Германаре. Я намерена многое изменить в тех статьях конституции, которые касаются прав инопланетян вообще и алиенов в частности. И конечно же, добьюсь фактического отделения церкви от государства и фактического равноправия всех религиозных объединений. Под запретом будут только те, что проповедуют антигуманные или антиобщественные идеи, практикуют жертвоприношения… В общем, каждая конфессия должна будет представить на моё рассмотрение свой устав. Свобода вероисповедания ещё не навредила ни одному государству, зато достаточно было вреда от сращения политической власти с верхушкой церкви, провозгласившей себя единственно правильной церковью во вселенной. Причины многих бед в моей стране именно в действиях этой двухголовой змеи. Полулегальный союз олигархов и церкви порой даже хуже, чем политика стопроцентно теократического государства.

Наверное, это был самый длинный Большой Совет из всех, когда-либо имевших место на Атене. Его работа продолжалась несколько дней. Когда королева, наследник и их друзья вернулись в Германар, у них возникло ощущение, что все те перемены в стране, о которых они мечтали, уже начались. Приведение в действие новых законов требовало немало времени и сил, но хорошо было уже то, что радикально изменились настроения большей части граждан. Уставшие от последних ужасов и состояния неопределённости, жители Германара были рады уже тому, что в королевский дворец наконец-то вернулись его законные хозяева. В том, что это настоящие королева и принц, никто не сомневался. Насмотревшись на оборотней, которые ещё недавно жили в гаммельском дворце в окружении гормов и ханнов, жители столицы научились отличать людей от их магических копий. Граждане Гаммеля да и всего Германара были рады, что Изабелла Фабиани не держит зла на свой народ, который так долго верил клевете, распространяемой о королеве её врагами. Народ Германара гордился своей королевой — ведь сейчас столько семей в разных уголках вселенной были благодарны Изабелле Фабиани её друзьям за возвращение похищенных детей. Что же касается Иланы Стивенс, то после того, как она расколдовала последних гормов, ей готовы были присвоить титул почётного гражданина города. И гаммельцы искренне огорчились, когда она от этого титула отказалась.

— Я должна вернуться в Айсхаран, — объяснила она на пресс-конференции. — Я нашла там родственников, которые обидятся, если я останусь здесь.

— Но ведь когда-нибудь вы сможете вернуться сюда в качестве невесты наследника? — спросил один из журналистов.

— Возможно, — ответила Илана, с тоской подумав о том, что, скорее всего, это будет невозможно.

Теперь, когда её миссия подошла к концу, она постоянно чувствовала усталость. Жизненная сила уходила из неё всё быстрей и быстрей. Снежная Дева превратилась в хрупкий ледяной сосуд, который постепенно таял и мог растаять совсем, если вовремя не вернуть его в магическую обитель, существующую вне времени и пространства. По-видимому, ей уже пора туда отправляться.

— Я действительно должна вернуться в Айсхаран, — сказала она после пресс-конференции королеве и Гаю. — У меня там действительно родня, которой я не могу пренебрегать. Здесь мне оставаться ни к чему. Меня тут вроде бы и полюбили, но надолго ли? Могущество, которое я продемонстрировала в последнее время, не может не пугать людей, пусть я даже действовала им во благо.

— Я пойду с тобой, — произнёс принц так настойчиво, что Илана поняла — отговаривать его бесполезно.

— Хорошо, — кивнула она. — Отправимся завтра утром, а сейчас я хочу спать. Я очень устала.

Удалившись в свою комнату, она даже не стала переодеваться. Не всё ли равно, в чём она туда уйдёт? К тому же наряд, в котором Илана была на пресс-конференции, Снежной Деве вполне подходит: длинное серебристое платье с широким белым поясом и глубоким воротом, расшитым белыми и голубыми узорами. Такие же узоры украшали расширяющиеся книзу рукава.

Едва королевский замок погрузился в сон, она открыла врата и мгновение спустя оказалась в Айсхаране, на заметённой снегом площадке среди гор — там, где ещё не так давно стоял ледяной корабль. Все спасённые люди и звери вернулись в свой мир, прекрасный и преображённый, начавший новую страницу в своей истории, и как бы Илане ни хотелось верить, что обитатели этого мира будут счастливей, чем раньше, она знала — их ждёт ещё немало проблем.

Лже-король, называвший себя Айслиндом, теперь жил в небольшом, но вполне комфортабельном доме, имел личную прислугу, а также право на прогулки по горному городу и ближайшему лесу в сопровождении охраны. Естественно, охраняли его маги, способные пресечь любую его попытку использовать своё магическое искусство, а стены его жилища представляли собой ледяные зеркала, создающие так называемую магическую ловушку, то есть воспользоваться ими как вратами было невозможно. Лингену предстояло всю оставшуюся жизнь провести на положении пленника. Его брат мог обойтись с ним куда более сурово, но иланы всегда ценили милосердие, а признавший своё поражение Линген был так безучастен ко всему на свете и так жалко выглядел, что внушал соплеменникам не столько гнев, столько брезгливое сочувствие. Илана тоже не могла избавиться от чувства жалости к Лингену. Впереди у него было ещё много лет жизни, и насколько счастливой и интересной могла бы быть эта жизнь, если бы он сам её себе не испортил.

Его сообщникам пришлось гораздо хуже. Восемь высоких лордов, двадцать шесть членов Совета Федерации и двенадцать олигархов, включая герцогиню Левенхольд, находились сейчас в федеральной тюрьме. Следствие по их делу грозилось затянуться надолго. Всплывали всё новые и новые свидетели, благодаря показаниям которых количество обвиняемых постоянно увеличивалось. Чем всё это закончится, Илана не знала, но была уверена, что, будучи уличённой в заговоре такого масштаба, выйти сухой из воды герцогиня не сумеет, хотя, возможно, сумеет выторговать себе вместо пожизненного заключения пожизненную ссылку на Эритро или на Сатурне-2. Таддеуш Бельски разыграл на допросе представление с истерикой. Якобы его втянули в интриги, пригрозив, что убьют его мать. Поверил ему следователь или нет, но он явно решил, что не стоит тратить время и силы на трусливого юнца, который, если даже и сознательно участвовал в заговоре, то не мог там быть ничем, кроме пешки. Таддеуша отпустили, отдав на поруки какого-то дальнего родственника со стороны графини Анны, взявшего на себя также обязательство позаботиться о графине. Рассудок к Анне Бельски так и не вернулся. Сперва она не признавала сына, но, даже признав его, прежней привязанности к нему уже не питала. Илана слышала, что опекун увёз Таддеуша и его мать на какую-то из отдалённых планет Федерации, чтобы устроить графиню в хорошую клинику, а юному графу дать возможность спокойно жить и продолжать образование.

Мартин сейчас был на Эдеме и собирался провести там ещё некоторое время, пока Ева не окрепнет после родов. Новорожденную назвали Илоной.

— В твою честь, но только правильно, — пошутил Мартин. — Ведь она же правильный ребёнок, а не полудемон. Назвать её уж совсем так, как тебя, мы не решились. Это имя слишком со многим связано и… Такое чувство, что оно к чему-то обязывает. Имя целого народа, а также той, что спасла и этот народ, и многих других. По-моему, не каждый вправе носить такое имя.

— А по-моему, ты стал выражаться слишком высокопарно, — поддела друга Илана.

Этот разговор был два дня назад. Увидит ли она когда-нибудь свою «правильную» тёзку? Увидит ли она ещё Мартина, Еву, Томаса, Лилиану, Хай-Вера? Меньше, чем через полгода, родится ребёнок Изабеллы и Эдана. Они намерены пожениться, а значит до совершеннолетия Гая Эдан будет носить титул принца-консорта. Кажется, германарскому народу Эдан нравится. Впрочем, германарский народ смирился бы сейчас с выбором королевы, даже если бы она представила ему в качестве своего жениха рогатого демона. Хенна согласилась выйти замуж за Джанни Моретти, поставив ему два условия. Во-первых, Айги будет жить с ними, во-вторых, полгода они будут жить в Айсхаране — ведь Айги предстоит стать верингом и хозяином замка Селихен, а полгода там, где пожелает Джанни. Счастливый жених согласился и уже познакомил Хенну со своей семьёй. И очень радовался, что невеста понравилась его матери, донне Розалии. Та сразу оценила в Хенне волевую натуру и хорошую хозяйку, которой со временем можно будет передать функции главного матриарха в роду Моретти. Подданных Хенны это не удивило — они привыкли считать её старшей госпожой ещё с тех пор, когда она была девчонкой.

Ютами сейчас правил Лоффи. Йесси сама отказалась от власти. Народ ни в чём не упрекал свою фамму, но она сочла, что недостойна носить этот титул, поскольку её неправильное решение едва на навлекло на ютов большую беду. Оставшись на Эоле, где продолжалось строительство посёлков, она даже отказалась от звания старейшины. При всех ошибках, которые совершила Йесси, Илана не могла не испытывать к бывшей королеве ютов уважение. Йесси пошла на сговор с негодяями, защищая интересы своего народа, добиваясь для него благополучия и жизненного пространства. Согласившись участвовать в плохой игре, она не пыталась сделать хорошую мину, а проиграв, не искала себе оправданий.

Юты всё же воспользовались гостеприимством короля Эстена и разместились в посёлках при дворце, но они каждое утро отправлялись вниз, на равнину между горой Риалон и небольшой хвойной рощей, где строили свой собственный посёлок.

А в Лесу Богини сейчас восстанавливали храм Вуурданы. Джанни пригласил двух молодых архитекторов с Авалона, которые занимались разработкой всевозможных проектов на основе использования стилей древнего зодчества.

— Парням хотелось бы осмотреть здешние постройки, — сказал он Эдере, — а заодно они будут рады помочь восстановить святилище.

Жрица не возражала. Новый храм рос на глазах, и хотя он сильно отличался от прежнего, жителям лесного посёлка он нравился всё больше и больше. Даже старики, которые поначалу ворчали, что при строительстве храмов надо следовать традиции, сдержанно признавали, что такое красивое святилище не может быть неугодно божеству. Кэти Джонс наотрез отказалась покидать Лес Богини, а когда Эдера объявила её своей преемницей, никто не выразил неудовольствия. В конце концов пришельцы из другого мира принесли в Айсхаран перемены к лучшему. В каком бы мире человек ни родился, он сам выбирает, какому богу служить, а если человек недостоин этой чести, божество само его отвергнет.

Большая часть Кошачьей банды решила вернуться в Гаммель, где у них теперь была возможность начать жизнь, совсем не похожую на ту, что они вели до побега, но Сэм, Джина и ещё трое пожелали остаться в Айсхаране. Причём Джина намеревалась обосноваться в горном городе.

— Ну и что такого? — говорила она. — Там ведь живут не только иланы, людей тоже хватает.

— Но тебя-то там не люди интересуют, а иланские парни, — поддел сестру Сэм.

— Живите, где хотите, — сказала Изабелла. — Между Айсхараном и нашим миром достаточно надёжных врат, так что в любое время сможете навещать своих друзей. Кстати, информацию об Х-порталах рассекретили, исследования в этой области ведутся весьма активно, привлечены люди, обладающие экстрасенсорными способностями, как их принято называть в нашем мире. Здесь их называют короче — магами. Не исключено, что очень скоро многие смогут путешествовать пешком по дальним мирам и другим измерениям. Разумеется, эти порталы будут под контролем, но всё же лучше сделать их легальными. У нас слишком долго было принято скрывать от законопослушных граждан то, до чего в конце концов добирались всякого рода прохиндеи, включая высокопоставленных, а от их делишек страдали опять же ни в чём не повинные законопослушные граждане разных миров.

Блэквудцы тоже не спешили возвращаться в Гаммель. Айсхаран сейчас не походил на обречённый леденеющий мир, но когда он таковым был, учёные успели сделать большой запас образцов перерождающейся материи и теперь изучали их, сопоставляя со здоровой материей. Пит Уотсон и его компания целыми днями бродили по лесам и горам и каждый раз приносили с собой очередную порцию образцов, которыми уже завалили две пристройки к отведённому под лабораторию дому. Они говорили, что последние две-три сотни лет в Айсхаране наряду с исчезновением одних видов растений наблюдалось ускоренное возникновение новых.

— Как ни странно, бедствие, которое едва не погубило этот мир, изменило его в лучшую сторону, — разглагольствовал Дэнни Браундер. — Если бы не Илана, Айсхаран превратился бы в сплошную ледяную могилу, но, когда она вернула его к жизни, он воскрес гораздо более совершенным, чем был до катастрофы. Побывав на краю гибели, он стал лучше. Да-а… Старик Ницше был трижды прав — то, что нас не убивает, делает нас сильней. Это относится не только к человеку.

«К сожалению, ко мне это не относится, — подумала Илана. — Моя сила убивает меня. Она наделила меня бессмертием, которое хуже смерти…»

Она посмотрела на окутанный утренним туманом горный город, на королевский дворец, где уже в нескольких окнах горел свет. Начинался новый день — для всего этого мира, но только не для неё. Она могла бы ненадолго зайти в замок, увидеться с королём, который полюбил её, как дочь, и принцем, который сразу привязался к ней, как к родной сестре… Нет, с ними ей тоже будет тяжело прощаться. Хотя и не так тяжело, как было бы с Изабеллой и Гаем… Она струсила, сбежала от них, но прощание было бы для них для всех просто невыносимо. Когда принц примчится сюда её искать, она уже должна быть в том заколдованном храме. Илана проглотила подступивший к горлу ком.

«Возможно, ты сумеешь изменить судьбу Айслинд, — вспомнила она слова Ралианы. — В этом мире нет ничего неизменного».

Изменить судьбу Айслинд… Но как? Она теряет силы с каждым мгновением. Наверное, через несколько часов она не сможет даже открыть врата в тот зачарованный сад. Она должна спешить.

И на этот путь оснеженный

Если встанешь — не сойдёшь.

И душою безнадежной

Безотзывное поймёшь.

А может, и не открывать врата? Может, лучше остаться здесь и растаять, глядя на эти горы, на замок… На этот мир, который она обрела, чтобы вскоре потерять. Уснуть и растаять, думая о тех, кто будет по ней тосковать…

Она легла на снег и закрыла глаза, прислушиваясь к отдалённому завыванию вьюги. Скоро вьюга прилетит сюда, но Иланы уже здесь не будет…

Она бы уснула, если бы не голос — чистый и звонкий, который звал её по имени, стараясь перекричать завывания ветра. А открыв глаза, она увидела фигуру с мечом, идущую к ней сквозь серебряные вихри метели. На мгновение перед ней возникло прекрасное лицо, обрамлённое развевающимися белыми локонами, а голос — нежный, но полный отваги — велел ей:

— Проснись!

Незнакомец походил на принца Диллимена… Нет, он был ещё изящней, а голос так напоминал девичий. Быть может, это его сестра, принцесса Иллимена? Сейчас она уведёт Илану в царство мёртвых…

— Проснись! Вставай!

Властный юный голос взывал к ней, не позволяя погрузиться в небытие. На мгновение всё вокруг побелело от метели, а когда Илана снова увидела фигуру незнакомца, та изменилась. Это был взрослый воин с длинными белыми волосами, в венце со звездой, которая сверкала так ярко, что Илана едва не зажмурилась. Так же ярко сверкал и ледяной меч в его руке. Рядом с воином был снежный кот, огромный и прекрасный. Маг Анаэль… Тот, что подарил Ане свой меч. Маг Анаэль со своим рианном… Или это ангел Анаэль? Что это белеет за его спиной — огромные крылья или развевающийся от ветра плащ?

— Вставай! — грозно велел голос, похожий на пение трубы. — Ты должна идти туда, где тебя найдут!

— Зачем? — спросила она, приподнявшись. — Этот мир больше не нуждается в спасительницах! Пора бы уже его обитателям защищать себя, никого не принося в жертву! Я не хочу передавать божественную сущность очередной несчастной…

— Вставай и иди туда, где тебя найдут! — властно перебил голос.

А огромный кот зарычал и двинулся к Илане.

Метель разыгралась ещё сильней, полностью скрыв фигуру ангела-воина и швырнув Илане в лицо большую охапку снега. Когда она очнулась, фигура с мечом исчезла, но снежный кот остался. Лицо её было мокрым, потому что рианн лизал её, явно желая разбудить.

Илана села и огляделась. Метель приближалась, набирала силу. Она пела множеством голосов, но Илана была готова поклясться, что слышит среди них тот, который взывал к ней только что…

Ты услышишь с белой пристани

Отдалённые рога.

Ты поймёшь растущий издали

Зов закованной в снега.

Ей казалось, вот-вот среди серебряных вихрей снова начнут появляться фигуры давно усопших королей-магов, принцесс и ангелов из древних сказаний, созданных на стыке миров и времён… Что это — шутки снежных демонов? Или тех, кого здесь называют Высшими? Тех, кто, утратив смертное тело, бродит между мирами, являясь своим потомкам… Айсхаран перестал быть страной ледяных могил, но остался страной чудес, где божества живут в обличье людей и зверей, где смертным дано обретать силу бессмертных и изменять судьбы миров.

— Лодди… Откуда ты взялся? Ты тоже считаешь, что я должна туда идти?

— Мрр… — ответил кот.

— Хорошо, но ты останешься здесь.

На это рианн ничего не ответил, но, когда Илана открыла врата в заколдованный сад, кот оказался там вместе с ней.

— Лодди, смертным тут не место!

Илана снова открыла врата в горы, а потом ухитрилась вернуться в сад без кота.

«Что ж, — подумала она, глядя на сказочно-красивую рощу голубых гимел. — Я пришла туда, где меня найдут…»

И она медленно направилась к поросшему лилиями холму, на вершине которого белел храм.

Глава 10. Храм, где открываются пути

Илана чувствовала себя такой усталой, что даже не стала делать вокруг ложа защитный купол.

«Потом», — подумала она.

Легла на скамью и тут же забылась сном. Она знала, что это ещё не вечный сон, хотя и понятия не имела, откуда у неё такая уверенность. Едва она вошла в ледяной храм, как ею овладело чувство, что всё происходящее — это какая-то сказка о спящей красавице. Вернее, театральная постановка, в которой она согласилась участвовать. Скоро спектакль закончится, и она пойдёт домой.

— Всё не так просто, — сказала Ралиана, присев возле неё на краешек скамьи. — Ты уже не можешь вот так вот просто выйти из этого сада. И никто из смертных не сможет проникнуть сюда. А если сможет, то тут же станет жертвой твоих демонов-хранителей. К тому же в реальном мире ты бы долго не протянула. Растаяла бы, как льдинка.

— Придумай же что-нибудь, принцесса-льдинка… То есть, извини, Снежная королева, — Бестия, неожиданно появившаяся на месте Ралианы, звонко рассмеялась. — Или Снежная Дева? Да, это тебе подходит больше. Ведь ты так и осталась девственницей. Твой принц потоскует по тебе, поубивается, а потом всё равно найдёт себе девушку. Жизнь продолжается… Не сердись, я не хотела тебя обидеть. Придумай что-нибудь, принцесса-льдинка. Ты же всегда находишь выход из положения.

— Как ты здесь оказалась? — спросила Илана. И проснулась.

Она не знала, сколько проспала, но чувствовала себя гораздо лучше — наверное, потому, что магия этого места, находящегося вне пространства и времени, защищала её плоть от разрушения. Тело её ещё сохранило некоторые свойства обычной живой плоти, но физической боли она больше не чувствовала. Она предпочла бы не чувствовать другой боли — той, что вспыхивала, стоило ей подумать о Гае или ещё о ком-нибудь из тех, кто остался там… Или хотя бы вспомнить свежий запах хвои и талых вод, царивший сейчас в западных лесах. В Айсхаране начиналась весна, и Снежной Деве там места не было.

«Ты не можешь просто выйти из этого сада, но этот храм твой. Ты не можешь открыть врата в реальность, зато можешь совершать другие и очень интересные путешествия. Так поспеши же, пока не погрузилась в долгий сон…»

Кто это сказал? Илана огляделась. Покрытые, словно изморозью, серебристыми узорами стены храма слегка светились, в двух огромных — почти от пола до потолка — окнах виднелась бело-голубая роща, а в третье как будто бы заглядывала красивая беловолосая девушка с голубоватой кожей и огромными сумеречно-синими глазами. Она просто завораживала, пугала своей странной, неземной красотой. Снежная Дева. Айслинд. Та, которую когда-то звали Иланой Стивенс. Изображение замерцало, помутнело и исчезло, а через минуту в зеркале появилась Ралиана. Выходит, это она только что говорила?

«Ты можешь говорить с любой из нас».

Ралиана улыбалась, но губы её оставались неподвижными. Голос звучал у Иланы в голове. Она шагнула к зеркалу, а когда захотела прикоснуться к нему, её пальцы погрузились в пустоту. А за окном храма был уже не поросший лилиями холм и не гимеловый сад, а весенний лес.

«Айслинд может говорить с любым из своих воплощений, но только одна из нас способна изменить судьбу Айслинд, — шепнул голос. — Я, Ралиана Сельхенвурд, могла проникнуть в память своих сестёр, но не в их миры. И другие мои сёстры тоже. Каждая из нас жила на своём островке реальности. И каждая покидала его, дабы спасти свою сущность в этой обители вне пространства и времени, в этом зачарованном саду. Твоя реальность закрыта для тебя, но то, что уже было, больше не подчиняется законам реальности. Пути туда открыты, но не для всех. Ни одна из нас не смогла по ним пройти, не смогла открыть врата на те острова, которых уже нет. Прошлое не изменишь, но в нём можно найти подсказку…»

Илана шагнула за пределы исчезнувшей прозрачной стены и оказалась в лесу, но Ралианы там уже не было.

Да и лес был ненастоящим. Илана не чувствовала запахов и не ощущала ветра, от которого качались ветви деревьев. Она оказалась в призрачном лесу и шла по нему, словно парила в безвоздушном пространстве. Она оказалась в мире Ралианы. Она стала ею. И хотя она видела своё (Ралианы) отражение в ближайшем озере, на самом деле её тут не было, ибо само это место давно уже стало другим.

И всё же Илана узнала его. На берегу озера росли тонкие, гибкие деревья, чьи покрытые золотистой хвоёй ветви почти касались воды. Справа, метрах в пятидесяти отсюда, нежно розовели на солнце пещеры, в которых били тёплые источники. Из-за них температура воды в этом озере даже в морозы не опускалась ниже двадцати пяти градусов. Почему-то в тёплое время года вода в источниках становилась гораздо холоднее, чем зимой, что очень всех радовало, ведь иначе озеро превратилось бы в кипящий котёл. Тут бы и купаться было невозможно, и рыба не смогла бы жить…. Илана вдруг подумала о том, что прежде она этого не знала. Она не знала, что летом вода в источниках остывает. Это знала Ралиана, в память которой она сейчас проникла так же, как и в её мир.

К северу от источников было святилище Вуурданы, где служила Ралиана и где она предпочитала жить. В замке она появлялась нечасто, хотя любила смотреть на него с поросшего лиловым папоротником холма. Серебряный замок был особенно красив на рассвете и на закате, когда сиял на фоне сумрачного неба, отражая лучи разгорающегося или угасающего солнца. Ралиана любила время на стыке дня и ноги, хотя именно в эти часы ей обычно становилось грустно. Вспоминался брат. Она радовалась, когда прибегал Линх, но он не мог быть с ней всегда — у вуурда были и свои дела. А однажды в её жизни появился Эрмин. Прекрасный Эрмин из рода снежных королей… Ралиана успела познать любовь и не только в платоническом смысле. Эти воспоминания были нечёткими, но так смущали Илану, что она поспешила отогнать их прочь. Так же, как и воспоминания о материнстве — слишком раннем и изрядно подточившем здоровье Ралианы, а главное — её магическую силу. Её сын Эленд родился раньше срока и был очень слаб. В замке Селихен его окружили заботой и любовью. Ралиана тоже хотела его любить, но один его вид вызывал воспоминания о мучительных родах. А также чувство вины, что, уступив Эрмину, она не достигла того могущества, какого могла бы достичь. Ещё больше её мучила вина перед ребёнком, который был зачат из-за её неосмотрительности и не был в этом виноват. Он имел право на любовь своей матери, которую так и не получил. Ралиана утешала себя мыслью, что, если её нежеланный сын всё же появился на свет, то значит, в этом есть воля Высших. Теперь она, то есть Илана, знала, что Эленд вырос сильным мужчиной и стал хорошим верингом. А его сын стал одним из снежных королей-магов. Теперь она знала, что не родись Эленд, на свете не было бы ли Линды Сельхенвурд, ни Иланы Стивенс, которая теперь обрела могущество богини.

Илана поймала себя на том, что, став на время Ралианой, она не особенно тоскует по Эримну. Всё же её личность, личность Иланы Стивенс, настолько преобладала над остальными воплощениями Айслинд, что их переживания и воспоминания не причиняли ей глубокой душевной боли. Зато как замерло её сердце, когда она посмотрела на запад, на вздымающиеся над елями кроны хаулл. Там, дальше, была гимеловая роща, а за ней святилище, которое во времена Ралианы выглядело так же, как ещё совсем недавно, когда Илана увидела его впервые. Теперь оно выглядит иначе. Оно уже почти достроено, и Эдера с Кэти украшают его главный зал. Самое удивительное, что статуи Вуурданы и Анаэля во время ледяной бомбёжки не пострадали. Их потом нашли среди завалов…

Илане, а может, Ралиане, вдруг захотелось побывать возле святилища. И она тут же оказалась там. Оно действительно выглядело так же, как в тот день, когда Илана увидела его впервые. Почти… Левой пристройки ещё не было, а стены казались чуть более светлыми. Илана бы всё отдала, чтобы оказаться сейчас на этой поляне в своей реальности, увидеть новый храм и тех, по кому она уже так соскучилась…

Неожиданно всё изменилось. Илана едва не вскрикнула, увидев перед собой новый недостроенный храм. Он тут же опять изменился, вернув себе старый облик.

— Нет, пусть всё вернётся! — крикнула Илана.

На мгновение храм изменился так, как она того хотела, но тут же исчез, а сама она оказалась в круглом помещении со стенами, словно бы покрытыми морозными узорами, и тремя огромными ледяными окнами. Теперь все три были не зеркалами, а обычными окнами, сквозь которые виднелся сад. Почувствовав слабость, Илана пошатнулась и ударилась о скамью. И удивилась, ощутив слабую боль. Её телу как будто отчасти вернулась чувствительность. Странно, но на мгновение она сумела попасть в свою реальность. Почти сумела…

Она попыталась сделать это снова, но ничего не получилось. Её непреодолимо клонило в сон.

«Главное — не уснуть насовсем», — подумала она, опускаясь на скамью. И тут же отключилась.

Проснувшись, она обнаружила, что стоит в маленьком мощёном дворике возле клумбы, окружающей статую ангела с мечом. Церковь Святой Анны… Церковная дверь была приоткрыта, а в глубине храма мерцал загадочный свет.

— Ты ищешь храм, где открываются пути? — спросил знакомый голос.

Илана обернулась и увидела, что каменный ангел протягивает ей прозрачный, сверкающий меч. Но едва она взяла этот меч, как он превратился в куст лилий, а потом в светлый огонь, который горел у неё в руках, ничуть её не обжигая. А вместо каменного ангела перед ней уже стоял прекрасный беловолосый король в венце со звездой и улыбался. Илана узнала его. Она впервые видела его так близко — загадочного снежного короля-мага, чьё лицо время от времени проступало в ледяном зеркале её медальона.

Она проснулась — теперь уже на самом деле. Снежного короля рядом с ней не было, но теперь она догадывалась кто он. Илана осторожно достала медальон и открыла его. Овальное зеркальце засветилось, и в нём появилось лицо. Да, это был он. Иланы все красивы, но это лицо всегда казалось ей особенным. Этот медальон надели на шею ребёнку, который потом попал в другой мир, а его прапраправнучка Илана Стивенс вернулась в Айсхаран. И нашла там своих предков. Почему этот медальон оказался у Сельхенвурдов? Видимо, легенда, которая гласит, что основательницей этого славного ангиерского рода была та самая Ана, правдива. А та самая Ана была дочерью снежного мага Анаэля. Если его действительно так звали… Но ведь это имя — производное от имени Ана…

«Так оно и есть», — произнёс голос, который уже перестал её пугать.

Впрочем, этот голос был уже другим — более низким и чуть хрипловатым. Илана подняла глаза и увидела в зеркале женщину в расшитой кожаной тунике и меховой накидке. Статная, русоволосая, она не была писаной красавицей, но от неё исходила некая притягательная сила. Прародительница Сельхенвурдов излучала власть. В этой женщине чувствовалась жёсткость, но не жестокость, а в глубине серых глаз таилась печаль.

«Он сам придумал себе это имя. До встречи с моей матерью его звали иначе, а как — он мне не сказал. Анаэль значит «избранник Аны». Он обожал её. И меня. Он говорил мне: ты — лучшее, что я оставил в этом мире. Он умел предвидеть будущее и считал, что я призвана спасти этот мир от гибели. Он предупредил, что бессмертие, которое я обрету, не принесёт мне счастья, но я должна принять этот дар и это проклятие, тем более что вечных проклятий не бывает. Всему рано или поздно приходит конец, который становится началом чего-то нового. Я страдала, но недолго. Сон приносит утешение. Каждая избранница страдает не так уж долго. Ведь будучи единым целым со всеми ипостасями Аны, каждая из нас всё же остаётся собой и со временем всё дальше и дальше уходит в вечность вместе со своими воспоминаниями. Каждая новая Айслинд — это прежде всего та, кем она недавно была в реальности. Заглядывая в себя, она видит своих сестёр и сочувствует им, но меньше, чем себе. В каком-то смысле мне повезло больше, чем тебе. Я ушла из своего мира, познав любовь и оставив потомство. Но Айслинд-девственница сильнее, поэтому ты сильнее меня. И не только поэтому. Ты особенная. Я чувствую это, будучи частью тебя».

Илане казалось, что она сходит с ума. С кем она разговаривает — с первой Айслинд или многоликой богиней, знающей их всех? Наверное, она каждый раз говорит именно с ней — с богиней, которая показывает ей то одно своё обличье, то другое. Богиня едина во всех своих воплощениях, но последняя личность, ставшая частью Айслинд, всегда ярче. Она ещё способна ощущать себя не частью целого, а чем-то отдельным. Именно поэтому Илана до сих пор чувствовала себя Иланой Стивенс и больше никем другим, хотя иногда «влезала в шкуру» своих предшественниц и ощущала их боль почти как свою. Почти…

«Я — Илана Стивенс и хочу ею остаться. Я хочу вырваться отсюда и изменить судьбу Айслинд».

«Другие тоже хотели. Но ты сильнее. Попробуй…»

Ана исчезла, а вместо неё появился Анаэль — прекрасный, как архангел. А меч в его руке сверкал так, что хотелось зажмуриться. Илана шагнула в зеркальные врата и оказалась на поляне возле какого-то храма, а в двух метрах от неё стоял король-маг. Она была Аной, и с ней говорил Анаэль.

«Этот меч обладает чудесным свойством, — произнёс он. — Я первый начал делать магический лёд из других материй, но ни с кем не делился этим секретом, поскольку знал, что трансформация материи может принести множество бед. Главное, что делает этот меч чудесным, — не материи и стихии, которые застыли, чтобы стать частью его лезвия. Главное — сила того, кто им обладает. Сила, которая движет обладателем меча. Этот клинок способен превращаться во что угодно, но лишь в моих руках. Смотри…»

Анаэль воткнул меч землю, и он обратился в куст лилий, который засиял подобно белому пламени, а потом и вовсе превратился в пламя. Оно постепенно усиливалось, распространяясь по всей поляне, но не трогая ни Илану (Ану), ни короля-мага. Когда же вся поляна оказалась охвачена светлым огнём, его танцующие язычки стали вытягиваться, приобретая очертания цветов, и вскоре Илана увидела вокруг себя заросли лилий.

«Теперь он спрятан здесь. Когда лилии отцветут, он превратится во что-нибудь другое. Например, во влажный воздух, который поднимается над землёй и устремляется ввысь, чтобы вернуться сюда вместе с грозой. Возможно, однажды где-то ударит молния и вернёт меч в Айсхаран, но вряд ли его кто-нибудь найдёт. Разве что по чистой случайности… Этим мечом даже простой смертный способен поразить демона, но много ли в этом мире смертных, которые осмелятся вступить в бой с демонами?»

«Я знаю, что Эрмин искал его…»

Пейзаж изменился. Илана оказалась в Лесу Богини недалеко от озера с тёплыми источниками. И снова видела в озере отражение Ралианы.

«Он знал легенду о чудесном мече Анаэля. Я уверена, что Эрмин хотел меня спасти и найти меч, которым можно сразить демонов, охраняющих Айслинд. Значит, он его не нашёл, да и хвала Высшим. Он был слабым магом. Ему даже этим мечом едва ли удалось бы одолеть демонов, которые должны просыпаться, едва в саду Айслинд появится смертный. Да смертному и не найти путь в этот сад. Те врата, которыми вошла сюда ты, больше не существуют, а другие смертному их не найти. Их никому не найти. Они откроются лишь для следующей Айслинд. Есть этот меч или нет, он бесполезен. Когда-то он помог Ане сразить гигантскую вуурду. Айслинд он уже не поможет».

Илана огляделась. Ей вдруг очень захотелось увидеть это место таким, каким она привыкла его видеть. И оно изменилось. Золотистые мидалы стали выше, а озеро мельче. Прибрежные камни, во времена Ралианы едва видневшиеся над водой, теперь были на берегу. И на одном из них спиной к Илане сидел юноша, при виде которого она невольно вскрикнула. Он вздрогнул и обернулся. И посмотрел на неё тоскливым, невидящим взглядом. Он не мог её видеть… Но почему он обернулся? Илана была готова поклясться, что он услышал или скорее почувствовал её безмолвный крик. Он похудел и казался старше, чем тогда, когда она видела его в последний раз. А ведь это было буквально на днях… Или нет? Она же не знает, сколько она проспала в этом храме. Быть может, в реальном мире прошло уже много дней.

Гай отвернулся и снова угрюмо уставился на водную гладь, а она подошла к нему поближе. Так хотелось коснуться его тёмных вьющихся волос, положить руки ему на плечи… Но она не сделала этого. Ни она, ни он не ощутили бы этого прикосновения физически, но Илана знала, что любой её неосторожный жест может встревожить Гая, вызвав в его душе тоску. Вернее, усилить её. Когда-нибудь он утешится, но явно нескоро…

«Гай, я не хочу, чтобы ты страдал, но… Я так не хочу, чтобы ты перестал обо мне думать! Я не хочу, чтобы ты любил другую! Гай, я так хочу быть с тобой»!

Он встал так внезапно и резко, что, будь здесь Илана существом во плоти, он бы её толкнул. На этот раз Гай не обернулся. Он продолжал смотреть в озеро. Что его так взволновало? Такое впечатление, будто он неожиданно увидел всплывшего утопленника. Илана тоже посмотрела на поверхность воды и обмерла. В озере было её отражение. Её. Иланы Стивенс. И Гай его видел. Илана часто слышала, что вода, словно волшебное зеркало, способна отражать то, чего нет в реальности. И вот сейчас она показала отражение той, которая больше не могла существовать в реальном мире и посещала его украдкой, бесплотным призраком проскальзывая за невидимую, зыбкую границу, разделяющую миры. Он обернулся, едва не встретившись с ней глазами, и лицо его исказила такая боль, что её сердце готово было разорваться.

— Гай… — прошептала она.

И тут глаза их встретились! Растерянное выражение его лица сменилось удивлением, а потом радостью. Он видел её! Это длилось всего лишь мгновение. В следующий миг Илану словно подхватило вихрем. В глазах у неё потемнело, а когда мир вновь обрёл краски, она уже была в своём святилище. Ей хотелось разнести эти мерцающие серебристыми узорами стены на мелкие кусочки. Хотелось, чтобы этот храм превратился в снежную пыль, чтобы исчез весь этот дивный сад с бело-голубыми гимелами и прекрасными лилиями. Она вдруг представила себе, как они превращаются в язычки пламени, как это пламя пожирает сад, а она вырывается на свободу…

«Эта свобода — смерть, — сказал голос. — Только что ты едва не прорвалась в свою реальность и чуть не погибла. Снежная Дева, тебе не место в этом весеннем лесу…»

«Чушь! Он увидел меня…»

«Да, связь между вами так сильна, что он сумел увидеть тебя, и не только в водяном зеркале. Он так тоскует по тебе, что, почувствовав твоё присутствие, едва не втащил тебя в реальность. Это могло тебя погубить».

Богиня говорила голосом Ралианы, которая опять появилась в зеркальном окне.

«Ты не должна была смущать его своим присутствием. Он не должен был видеть твоё отражение. Ты так недавно покинула свою реальность и твоя тяга к покинутому миру так сильна, что ты можешь иногда отражаться в его водоёмах и зеркалах. Особенно если поблизости те, к кому ты стремишься».

«Пока я не погрузилась в этот проклятый сон, я не перестану о нём думать и рваться к нему всей душой. Я не хочу засыпать! Я хочу вернуться! Если сегодня у меня получилось ненадолго туда прорваться, то, возможно, однажды у меня это получится на все сто»!

«Возможно. Но скорее всего эти попытки закончатся для тебя гибелью».

«Я всё равно попробую. Что мне терять»?

Илана вдруг подумала о том, что похожа сейчас на Дракошу Меломана из музыкальной передачи, которую обожали все германарские подростки. У Дракоши было пять голов, и они вечно спорили друг с другом, поскольку их музыкальные вкусы совершенно не совпадали.

«Айслинд, ты несчастнейшая богиня, страдающая не то что раздвоением или растроением, а просто каким-то размножением личности. Так я, пожалуй, сойду с ума раньше, чем меня одолеет вечный сон».

Вспомнив, какое недавно было у Гая лицо, Илана разрыдалась. А успокоившись, уснула. Ей приснилась та самая передача, о которой она недавно вспомнила, — «Музыкальный обзор Дракоши Меломана». Она смотрела её, удобно устроившись на потёртом кожаном диване в обнимку с Люцифером. Тут были все — Мартин, Джек, Таня, Джереми, Ганс, Лидия… И даже Ева с младенцем на руках. Ну да, конечно, у неё же родилась девочка, Илона… Но тут её ещё быть не должно. Впрочем, не всё ли равно? Илана знала, что скоро они снова исчезнут. Ведь «часовни» больше не существует… Или всё-таки существует? В этой реальности её нет, но Ана-Айслинд ненадолго способна попадать в ту, что уже была. Ненадолго и в виде призрака. Впрочем, то, что уже было, не может быть материальным в обычном смысле этого слова. Где-то, на какой-то из граней вечности, существует эта «часовня». И храм, в котором служил Александр Абель. А на какой-то из граней они сливаются воедино, и оттуда открывается путь к спасению…

— Проснись, засоня, — принялась тормошить её Лидия. — Не спи! Давай погадаю тебе на Таро.

— Ты мне уже гадала, и сбылось не всё.

— Время ещё есть. Это же не простое Таро, а Снежное. Не спи, Снежная Принцесса! Королевство всё ещё без короля.

— Насколько я знаю, в королевстве-то как раз всё наладилось. А король ещё слишком молод, и вообще-то он пока принц.

— А он и не станет королём без своей королевы. Без своей Снежной Королевы. Ты же знаешь, он обречён служить Снежной Деве, и без неё он не утешится. Никогда.

Гостиная «часовни» исчезла. Илана села на своей скамье, сонно глядя на ледяное окно. Сколько она проспала? Её клонит в сон всё чаще и чаще. Не исключено, что, уснув в следующий раз, она уже не сможет проснуться сама. А когда её разбудят — если вообще разбудят, в её реальности пройдёт уже много-много лет. Уже не будет ни Гая, ни Изабеллы, ни Мартина. Быть может, пройдёт столько времени, что даже их потомки, живущие в разных мирах, потеряют связь друг с другом. А она проснётся для того, чтобы передать божественную силу Айслинд новой избраннице, которая, овладев этой силой, оттеснит личность Иланы Стивенс, превратит её в один из голосов многоликой богини…

«Нет! — Илана ударила кулаком по гладкой белой скамье. — Не хочу! Я не должна засыпать, не должна! Я ещё сильна. Пусть лишь в пределах этого сада, но я ещё сильна. Я должна что-нибудь придумать! А кстати… Насколько велик этот проклятый сад? Где он кончается»?

Если этот сад и имел какие-то пределы, то найти их Илана не могла. Она даже не могла найти то место, где вошла сюда. Она долго бродила среди голубых гимел, но храм на поросшем лилиями холме так и не исчезал из виду. Казалось, Илана ходит по кругу, прикованная к этому храму невидимой цепью. Впрочем, так оно и было.

«Ладно, — подумала она. — Попробую хотя бы внешне изменить то, что меня тут окружает, иначе скоро с ума сойду от этого пейзажа».

Она заставила подняться в воздух снежную пыль и превратила всё вокруг в некое подобие магического зеркала. Вскоре гимелы исчезли, а на их месте появились похожие на ели деревья с серебряной от инея хвоёй. Лилии остались, только их лепестки теперь светились тёплыми бликами, потому что в небе вместо голубовато-белой звезды сиял солнечный диск. Среди цветов, держась за руки, стояли юноша и девушка. Картина почти в точности повторяла ту, что была изображена на карте Таро из колоды Лидии, только юноша и девушка являлись точными копиями Иланы и Гая. Предсказание, которому так и не суждено сбыться. Пусть хотя бы будет иллюзия, что оно сбылось.

Илану снова непреодолимо потянуло в сон. Она боролась с ним изо всех сил. Бродила по саду, создавая картину за картиной. Вот заснеженный двор и домик с часами на башне. А вот он уже изменился, и вместо него среди серебристо-белых деревьев стоит удивительное строение — храм с большими часами на башне. Часы показывают время, приближающееся не то к полудню, не то к полуночи. И кажется, стрелки вот-вот придут в движение и сделают последний скачок. И тогда часы наконец-то покажут, что наступило волшебное время. Время перемен и исполнения желаний…

Илана вдруг удивительно ясно представила себе гибкую чёрную фигурку, карабкающуюся по белой стене часовни. Вот кошачьи лапы цепляются за стрелки часов, и они сливаются воедино на цифре 12. И тут же раздаётся мелодичный звон. Илана почти слышала его. А сквозь него пробивались знакомые голоса. Такие далёкие, и такие родные…

— Гай! — в отчаянии крикнула она. — Мартин! Изабелла! Лидия! Джереми! Люцифер!

Она стояла посреди зачарованного сада, преображённого её магией, и по несколько раз выкрикивала имена всех, кого любила. Всех, кого так хотела увидеть, но не могла, ибо все они остались там.

А потом её силы стали стремительно иссякать. Их едва хватило на то, чтобы она вернулась в свой проклятый храм на холме. Туда, где её должны найти. Кто бы её ни нашёл, она должна быть там. Ведь так сказал король-маг Анаэль.

— Гай! Найди меня, Гай, — шептала Илана, опускаясь на белую скамью.

Последнее, что она успела сделать, — это картина в зеркальном окне. Такая же, как на той карте Таро, только взявшиеся за руки юноша и девушка были точными копиями Иланы и Гая. Она засыпала, видя, как лилии вокруг двух фигур сияют чудным светом, и как всё ярче и ярче разгорается над их головами солнечный диск.

И опять открыли солнца

Эту дверь.

И опять влекут от сердца

Эту тень.

И опять, остерегая,

Знак дают,

Чтобы медленный растаял

В келье лёд[8].

«Этот лёд никогда не растает», — с грустью говорила Ралиана. И её сёстры наперебой твердили то же самое. У Иланы не было сил с ними спорить. Да и какой смысл спорить с богиней? Илана старалась не слушать эти голоса и думала о тех, кого любила. Иногда видения и голоса так её утомляли, что ей хотелось уснуть крепко-крепко и обрести наконец покой. Но она понимала, что тогда оборвётся последняя нить, связывающая её с теми, кого она любит. Порой ей казалось, что она вот-вот стряхнёт этот странный полусон, сковавший её ледяными оковами, но каждый раз у неё не хватало сил, а оковы становились всё тяжелее и тяжелее. Она знала: ещё немного — и сон, подобный смерти, овладеет ею окончательно. Она знала, что не сможет бороться бесконечно…

— Илана, Илана, очнись!

Этот голос повергал её в отчаяние. Зачем он мучает её? Она уже не сможет вырваться из этого оцепенения. У неё уже нет сил.

— Илана, я здесь!

Голос звучал совсем близко. Кто-то тормошил её, заставляя встать. Чьи-то руки обнимали её плечи, гладили её волосы. Она уже ощущала на своём лице тёплое дыхание. Это был не сон.

Она с трудом подняла тяжелые веки. Лицо Гая то расплывалось перед глазами и тонуло в зыбком льдистом сиянии, то вновь обретало чёткость. Такое прекрасное лицо с такими нестерпимо-яркими голубыми глазами. Такое мужественное несмотря не ещё мягкий, почти мальчишечий овал.

— Илана, любимая, я здесь…

Он целовал её — так горячо и страстно, что в груди у неё потеплело. Он целовал её глаза, щёки, губы, руки. Он был готов покрыть её поцелуями с ног до головы.

— Боже, какая ты холодная… Ничего, я тебя отогрею.

— Нет, Гай, этот лёд уже не растопить. Это тело — сосуд богини…

— Пошла она к чёрту! Это тело моей возлюбленной, и оно принадлежит мне. А моё тело, как и моя душа, принадлежат моей возлюбленной. Тебе. Ну вот, ты уже немного согрелась… Тебе уже лучше?

— Да…

Ей действительно стало теплее. Тепло разливалось по всему телу, наполняя её силой.

— Странно… — прошептала она. — Так не должно быть. Ведь я уже другая. Я не могу жить в реальном мире.

— Сможешь. Или мы оба сможем, или оба не сможем. Женщина в одном из селений на севере Айсхарана рассказала мне древнее поверье. Если смертному всё же удастся разбудить Снежную Деву, он поделится с ней своею жизненной силой…

— Господи, что же ты наделал? — Илана в отчаянии схватилась за голову. — Я вспомнила… Я уже слышала это поверье. От парня, который служил в замке снежных королей. У меня жизненных сил прибавилось, а у тебя убавилось. Теперь мы оба не можем существовать в нашей реальности.

— Проверим, когда найдём туда путь. А мы найдём его, я верю.

— Что это? — с испугом спросила Илана.

В окна храма заглядывали бледные лица — прекрасные и жуткие. Их глаза горели холодным огнём.

— Твоя охрана, — усмехнулся принц. — Демоны, которые пробуждаются каждый раз, когда тут появляется посторонний. Не помню, сколько я с ними сражался. Такое впечатление, что целые сутки. Я чуть не выбился из сил…. Многие из них превратились в горстки снега, но осталось их ещё больше, чем я уничтожил. И всё же мне удалось прорваться в твой храм. Они сюда проникнуть не могут, но набросятся на меня, едва я ступлю за порог.

— Но как тебе удалось пробиться сквозь такую защиту? Мне это удалось, когда я пришла сюда первый раз, но я была сильным магом, и у меня был солнечный лёд, который в моих руках становился непобедимым оружием. Чем же ты сразил этих демонов?

— Вот этим, — Гай с улыбкой показал Илане на ледяной меч, лежавший на полу возле скамьи. Тут же валялся сброшенный принцем шлем с прорезями для глаз. — Как гласят здешние легенды, в обители Снежной Девы имеет силу только ледяное оружие. Меня отлично защищала сделанная тобою броня. Помнишь, как ты пропитала всю эту одежду талым магическим льдом?

— Как ты нашёл меня?

— Это долгая история. Эдера говорила, что найти дорогу в заколдованный сад Аны-Айслинд пока не удавалось никому из смертных. Кроме избранниц, разумеется. Я сказал: «Это ещё не значит, что её так никто и не найдёт». Она не стала спорить. Долго молчала, а потом произнесла: «Даже если и найдёт, то обратную дорогу найти ещё труднее. Боюсь, что это вообще невозможно». А я сказал, что не боюсь, и напомнил ей её же собственные слова — «Ана способна спасти целый мир, но должен быть кто-то, кто может спасти её саму». Сначала мы все вместе искали дорогу в этот сад, но безуспешно. Тут Мартин вспомнил про верденский храм… Тот самый, который ты ещё в детстве преобразила при помощи своей магии. Его семья вошла туда и спаслась, попала из этого храма прямо в Леброн. То есть туда, куда и хотела попасть. На его месте до сих пор были руины, обнесённые забором, — после побега Мартина ортодоксы объявили это место нечистым, а потом городские власти и вовсе о нём забыли. Когда мы вспомнили эту историю, мама сказала, что велит в кратчайший срок восстановить храм. Отстроить его таким, какой он был при отце Абеле. Она уверена, что это имеет смысл. А Мартин решил собрать всех твоих друзей. Всех тех, кого ты знала с детства. Меня убеждали тоже вернуться в Германар, говорили, что все вместе мы что-нибудь придумаем, чтобы найти и спасти тебя, но я решил остаться здесь и продолжить поиски. Однажды ты привиделась мне в лесу возле озера, и я подумал, что схожу с ума. А ночью мне приснилось, будто мы с тобой стоим в прекрасном саду, среди цветов и деревьев, покрытых инеем, и всё вокруг искрится от солнечного света. Нам было так хорошо… А когда я проснулся, я понял, что найду тебя. Я и раньше чувствовал, что именно я должен тебя найти. Я один. Мне предстояло иметь дело с божеством, а с ним следует разговаривать с глазу на глаз. Если не хватает духу, лучше сдаться сразу. Я бродил по Айсхарану и разговаривал с людьми. Я знал, что подсказка вполне может оказаться в какой-нибудь легенде. Я постоянно представлял тебя и мысленно рисовал себе врата, за которыми ты стоишь и ждёшь меня. Потом наводил на эти воображаемые врата луч линдимина, но врата не открывались. Но я часто видел тебя во сне. Видел, как мы гуляем в том саду среди цветов. Я стал постоянно представлять себе эту картину и направлять на неё свет линдимина… И вот однажды врата открылись. Я оказался в этом саду, увидел храм на холме, но не успел обрадоваться, как на меня напали демоны. Теперь они ждут меня возле храма. Я могу сражаться с ними и дальше, но рано или поздно выбьюсь из сил. Их слишком много.

— Как ты нашёл меч Анаэля?

— Это не меч Анаэля. Ты сама сделала мне этот меч, уже давно. Меч Анаэля я даже не искал. Где его сейчас найдёшь? Да и Эдера сомневается, что его можно найти.

— Ты уничтожил столько демонов обычным мечом?!

— Почему обычным? Ты же сделала его из магического льда. У меня есть с собой и осколок солнечного льда, но он не подействовал… Вот он, — принц достал из кармана куртки голубоватую ледышку. — Смотри, какой он уже тусклый. Я прихватил его с собой, хотя не особо и надеялся, что он пригодится. Знаешь, эти осколки солнечного льда утратили свою силу. Похоже, они стали терять её, когда ты уничтожила астероид. Сперва это было незаметно, а потом стало ясно, что постепенно они превращаются в обычный лёд.

— Но ведь… Считается, что сразить демонов можно лишь мечом Анаэля! Он совершенно особый. Он должен быть сделан из разных материй и стихий…

«Но главное, что делает этот меч чудесным, — вспомнила она, — не материи и стихии, которые застыли, чтобы стать частью его лезвия. Главное — сила того, кто им обладает. Сила, которая движет обладателем меча».

— Ну вот… Не плачь, всё будет хорошо, — Гай привлёк её к себе. — Мы что-нибудь придумаем.

Илана кивнула, молча вытирая слёзы. Она не хотела говорить Гаю о том, чего теперь боялась больше всего. Она боялась, что его жертва окажется напрасной. Да, главное — сила, которая движет обладателем меча. Этого или любого другого… Меч Гая так же необычен, как и меч Анаэля, возлюбленного Аны. Любовь, которая привела сюда Гая, сделала его меч чудесным. Это она помогла ему сразить столько демонов, чтобы войти в храм и спасти свою Снежную Принцессу. Снежную Деву. Ту, что спасла целый мир, но теперь сама нуждается в спасителе. Гай упорно искал дорогу в этот сад, где его скорее всего ждала смерть — ведь он знал, что ему придётся сражаться с демонами не волшебным мечом Анаэля, а таким, какой сейчас был у любого дружинника Сельхенвурдов. И он знал, что, даже не погибнув в схватке с демонами, он рискует остаться в этом зачарованном саду пленником и всё равно в конце концов погибнуть, ибо смертный тут долго существовать не может.

— Мы выберемся отсюда, Гай, — прошептала она. — Мы что-нибудь придумаем.

— Конечно. А тут красиво. С удовольствием прогулялся бы по саду, если бы эти господа не лезли в драку. Если честно, мне уже изрядно надоели их мрачные рожи… А ты не могла бы сказать своей охране, чтобы они оставили нас в покое?

— Увы, нет. Они охраняют не меня. Не Илану Стивенс, которую ты хочешь спасти. Они охраняют божественную Айслинд. Снежную Деву, чей сон нельзя тревожить до тех пор, пока сюда не явится её следующая избранница. Они ведь даже избраннице устраивают проверку, а ты посмел явиться сюда и разбудить богиню раньше срока. Эти демоны защищают богиню, а ты пришёл сюда отнять меня у неё и нарушить ход вещей.

— Да ужу пора его нарушить. Я не хочу, чтобы ты была жертвой. И мне вообще не нравится идея жертвы…

— Но ради меня ты готов пожертвовать собой. Гай… — она прикоснулась к его бледной щеке. — Ты уже тоже не тот, что прежде. Ты поделился со мной своей жизненной силой, и теперь наша плоть одинакова.

— Что ж… Мы теперь едины телом и душой. Две половинки целого. И путь у нас один. Осталось лишь его найти.

Неожиданно демоны исчезли. Стены и окна храма засияли глубоким, мягким светом. А мгновение спустя Илана и Гай увидели себя в магическом зеркале… Или не себя? Эти юноша и девушка действительно походили на них, словно близнецы. Разница была лишь в том, что девушка держала в руках усеянную лилиями ветвь, а юноша меч. Ана и Анаэль. Вскоре изображение исчезло. Зеркало тоже. Какое-то время на его месте клубился мерцающий туман, а когда он рассеялся, Илана и Гай увидели сад. Всё тот же сад, окружающий храм Айслинд, но только без демонов.

— Меч и куст лилий, — прошептала Илана. — Кажется, это была подсказка. Чудесный меч, который превращается в куст лилий, в язычок пламени, в молнию… В любую материю или стихию. Ты сделал этот меч чудесным, Гай. Думаю, с его помощью мы теперь сумеем открыть врата в нашу реальность.

— Я сделал его чудесным? — рассмеялся Гай. — Мои способности к магии всегда оставляли желать лучшего.

— Магия, наука… Всё это такая чушь. Мир держится совсем не на этом. Дай-ка мне меч.

Они вышли из храма, и Илана воткнула ледяной клинок в землю. На его месте тут же появился куст лилий, который ярко засветился и превратился в язычок белого пламени. Он разгорался, рос. И вот уже пламя охватило весь холм, а потом и сад. Оно не трогало лишь храм, Илану и Гая.

— Пусть всё изменится! — громко произнесла Илана. — Пусть чудесный огонь изменит материю и сожжёт временнЩю ловушку. Это место больше не находится вне пространства и времени. Мы хотим вернуться в наше время и в нашу реальность.

Ничего не изменилось.

— Гай, давай представим себе посёлок… Нет, лучше я изображу его.

Пылающий сад изменился. Теперь сквозь язычки светлого пламени угадывались очертания лесного посёлка. На какое-то мгновение они стали достаточно чёткими, но врата туда не открывались.

— Может, лучше дворец здешнего короля? — сказал Гай. — Или наш дворец в Гаммеле… Или Центральный парк?

Они попробовали и то, и другое, и третье. Илана создала ещё несколько картин, изображающих хорошо им с Гаем знакомые места, но врата не открывались. Пламя поглотило уже весь сад, лишь храм Айслинд оставался нетронутым. Белый храм дрожал и колебался среди язычков пламени, словно хотел, но не мог измениться…

Илана вдруг вспомнила другой храм. Тот, что неожиданно появился на месте сгоревшего. Белый, словно снежный мираж, с башней и большими часами. Волшебными часами, которые вот-вот должны показать волшебное время. Они действительно должны его показать! И тогда всё изменится. Исчезнет этот заколдованный круг, не пускающий их в реальность. Туда, где их ждут те, кого они любят. Те, кто любит их и ждёт их возвращения.

— Гай, ты говоришь, Изабелла велела отстроить верденский храм?

— Да. Думаю, он уже готов.

— Так сколько же прошло времени с тех пор, как я сюда ушла?

— Три месяца.

— Три месяца… Три — магическое число. Как и двенадцать. А двенадцать — время перемен.

— Ты о чём?

— Давай думать обо всех, кто нас ждёт. Мы думали друг о друге, и ты меня нашёл. Давай звать их. Может, они нас услышат и помогут нам открыть врата. Изабелла! Мартин!

— Джанни, Хай-Вер! — подхватил Гай.

— Лидия, Джереми, Таня!

Они называли имена, а светлое пламя, разгораясь всё сильней и сильней, наполняло всё вокруг странной звенящей тишиной, которая поглощала их голоса. Они замолчали, продолжая мысленно звать своих друзей. А потом сквозь тишину стали пробиваться голоса, похожие на доносящиеся сквозь шум прибоя крики чаек. Илана смотрела на храм, представляя себе тот, с волшебными часами. И белый храм изменился. Исчезли колонны, на крыше засиял золотой крест, а на башне появились часы, стрелки которых неумолимо приближались к цифре 12.

— Идём, — Илана взяла Гая за руку и повела его сквозь белое пламя к чудесному храму.

Внутри его тоже бесшумно бушевало пламя, но оно не обожгло их, а расступилось, когда они вошли. А потом распалось на огоньки, которые напоминали колеблющийся свет множества свеч. Но это были не свечи. Огоньки плавали в воздухе. Некоторые из них разгорались ярче и становились больше, превращаясь в некое подобие солнечных зайчиков. И в них на мгновение появлялись лица. Илана видела бабушку Полли, отца Джорджа. В одном из светлых пятен возникло прекрасное лицо мага Анаэля, который улыбался, как учитель, довольный понятливыми учениками. Многие лица были ей незнакомы, зато их узнавал Гай. Они вспыхивали и исчезали. В конце концов остался лишь один огонёк. Он вырос, превратившись в маленькое солнце, и разгорелся так ярко, что Илана зажмурилась. А открыв глаза, она увидела окружённую золотистым сиянием высокую фигуру. Она и на этот раз не успела как следует разглядеть этого человека, но теперь она узнала его сразу. И едва не разрыдалась от счастья, потому что поняла — у них всё получилось. Теперь она точно знала — путь открыт.

Храм вновь наполнило тихо и мощно горящее пламя. Оно обволакивало их тёплым, мягким сиянием. Илана и Гай замерли в ожидании чуда, и им было так хорошо, что они готовы были ждать сколько угодно. Но долго ждать им не пришлось. Сквозь звенящую тишину стали снова пробиваться знакомые голоса, которые звали их по именам и звучали всё громче и громче.

— Мы здесь! — хором откликнулись Илана и Гай.

Пламя превратилось в солнечный свет. Он струился в храм сквозь большие окна и так ярко играл на позолоте алтаря, что на мгновение ослепил Илану. Закрыв глаза, она блаженно вдохнула запах свежей штукатурки и нагретого дерева. Такие знакомые запахи. И такие настоящие!

Она ещё не открыла глаза, а её уже стиснули в объятиях. Вокруг звучали знакомые, радостные голоса. Те, которые они с Гаем слышали только что, но теперь эти голоса звучали рядом. Здесь были все их друзья. Даже те, что когда-то разъехались по далёким мирам, собрались теперь здесь, в этом новом, недавно отстроенном храме. Труппа Питера Гейла явилась едва ли не в полном составе. Здесь была даже Ева с младенцем на руках. Хорошенькая четырёхмесячная Илона улыбалась так, словно понимала, что стала сейчас свидетелем необыкновенно важного и радостного события.

— Илана, ты настоящая богиня! — восторгалась Таня Коэн. — Какая же ты красавица! Если бы я продолжала писать стихи, я бы посвятила тебе целую поэму.

— А разве ты бросила?

— Теперь она пишет прозу, — сказал Джереми Лойс, который уже не казался Илане таким невероятно высоким. — И честное слово, это у неё получается лучше. Возможно, когда-нибудь она напишет книгу о твоих приключениях, Снежная Принцесса!

— О нет! Я больше не хочу быть ни ледяной, ни снежной… — Илана опасливо ущипнула себя за руку. И успокоилась, почувствовав боль. Кожа была тёплая. — Гай, с тобой всё в порядке?

— У меня внутри как будто всё заледенело, — мрачно сообщил принц, но лицо его тут же расплылось в улыбке.

— Не смей меня пугать! — похоже, Изабелла рассердилась не на шутку. — Я и так до сих пор не могу поверить, что вы здесь.

— Всё в порядке, дорогая, — Эдан обнял её за плечи. — Они вернулись и больше никуда не денутся. И уж точно не растают. Тебе нельзя волноваться.

— Да уж, — согласилась Хенна, поцеловав Илану и Гая. — Даже странно, что ни у меня, ни у Беллы не случился выкидыш из-за всех этих треволнений.

— Ты тоже ждёшь ребёнка? — воскликнула Илана.

— А что тут странного? — рассмеялся Джанни. — Пора уже и клану Моретти обзавестись наследником.

— Томас считает, что и нам пора, — улыбнулась Лилиана, покосившись на своего возлюбленного.

— Да вот, насмотрелся на крошку Илону, и такую же захотелось, — признался молодой рыцарь.

— Дело хорошее, — пробасил Хай-Вер. — Я так рад, что все тревоги позади, и какое-то время мы сможем спокойно радоваться жизни. Надеюсь, это время продлится подольше. А я верил, что всё получится. Я знал, что вы вернётесь.

— Я тоже, — сказала Лидия. — Ведь я же нагадала Илане счастье.

— Ну да, — поддел её Джек Эмерсон. — Иначе никакого бы счастья не было… Э-э нет, принцесса, слёз не надо.

— Это я так… — Илана шмыгнула носом. — Я так рада, что вы все здесь. Вы всё те же.

— Неужели? — шутливо возмутился Ганс Фишер. — А я-то думал, что изменился в лучшую сторону. Я уже два года как не крашу волосы и недавно получил диплом.

— Представляешь, он закончил университет! — Джек со смехом хлопнул Ганса по плечу. — Ни за что не угадаешь, какой у него диплом. Педагога!

Джек загорел и накачал бицепсы. Лидия сильно похудела, и ей это шло. Таня наоборот поправилась, и это ей тоже шло. Ну а Ева была красива как всегда. Илана подошла к ней, поцеловала её и малышку.

— Рада видеть вас обеих. Моя правильная тёзка просто красавица. А где Мартин?

— Наверное, пошёл ловить кота, — Ева, всегда немного робевшая перед Иланой, смущённо улыбнулась. — Когда вы появились, поднялся такой шум, что Люцифер убежал.

— Мы здесь!

Над толпой возникла вихрастая голова художника, прижимающего к груди чёрного кота. Илана кинулась к ним и обняла их обоих. Никогда не любивший бурных проявлений чувств Люцифер на сей раз не выразил никакого неудовольствия. И даже замурлыкал, когда Илана поцеловала его в нос.

— Ну а нам когда-нибудь дадут поздороваться с родственницей? — перекрыл шум звучный голос — властный, но при этом добродушный.

Все как по команде расступились, и Илана увидела короля Эстена. Слева от него стояла Эдера, а справа, с трудом удерживая Лодди за шерсть на загривке, принц Диллимен. Увидев Илану, снежный кот вырвался и устремился к ней. Люцифер недовольно фыркнул, наблюдая, как Лодди облизывает ей лицо. Впрочем, когда рианн наконец отошёл от Иланы и приблизился к Люциферу, чёрный кот отреагировал на своего большого собрата вполне дружелюбно. Чувствовалось, что коты уже успели неплохо поладить, хотя Люцифер относился к Лодди с оттенком снисходительности — дескать я же понимаю, что не все умеют вести себя так аристократично, как я.

— Господа, вы уверены, что этот зверь не опасен? — раздался неподалёку знакомый брюзгливый голос, который Илана совершенно не надеялась тут услышать. — Всё же это крупный хищник…

Месяца три назад она бы ни за что не поверила, что эта постная физиономия когда-нибудь вызовет у неё такой прилив тёплых чувств.

— Миледи, — лорд Джадд склонился перед Иланой в церемонном поклоне и галантно поднёс к губам её руку, которую она вообще-то протянула для пожатия. — Очень рад вас видеть. Между нами не всегда было…мм… взаимопонимание, но… Я действительно рад, что вы снова с нами. Моё искреннее восхищение.

— Ваше высочество, — поклонился он Гаю. — Надеюсь, это опасное приключение не сказалось плохо на вашем здоровье?

— Конечно, нет, дорогой советник, — улыбнулся Гай, пожимая лорду руку.

— По-моему, вы немного бледны.

— Я просто немного устал.

Похоже, здоровье Иланы лорда Джадда совершенно не волновало. Он по-прежнему считал её полудемоном, которому не страшны никакие болезни и раны. Возможно, он по-прежнему считал, что лучше бы эта странная беловолосая девушка была подальше от его обожаемой королевы и от принца, но лорд Джадд умел признавать достоинства даже тех, к кому не питал особой симпатии. Илана знала: заслужив его уважение, она теперь всегда может рассчитывать на его преданность.

— Не беспокойся, благородный господин, — обратился к лорду король Эстен. — Это опасное приключение лишь закалило принца.

Король иланов говорил на межгалакте с акцентом, но уже довольно бегло.

— Эстен, ты так быстро освоил новый язык!

— Эти месяцы я часто бывал здесь, с удовольствием общался с твоей приёмной матерью, с твоими замечательными друзьями. Надеюсь, ты не будешь возражать, если мы отпразднуем ваше возвращение не только здесь, но и у меня во дворце?

— Конечно, не буду.

— Я так хочу, чтобы ты жила со мной и Диллименом. Я не требую немедленного ответа и не обижусь, если ты откажешься. Я просто прошу тебя подумать.

— Где бы я ни жила, Эстен, прийти к вам с Дилли в гости для меня не проблема.

— Милая моя девочка, ты пришла в Айсхаран не в добрый час и вернула туда мир и счастье. И ты сумела изменить судьбу Айслинд. Снежная Дева скинула с себя тяжкое бремя жертвы. Её заколдованный сад исчез, но на месте её храма появился другой — храм Аны и Анаэля. Он высоко в горах, но я знаю, туда будут ходить, ибо этот храм — символ любви, которая побеждает всё…

— Этот храм появился сегодня на рассвете, — продолжила Эдера вместо короля, который был так взволнован, что не мог больше говорить. — Молодой илан отправился в горы на охоту и увидел на одной из вершин белый храм, который светился и мерцал в утренних сумерках. Он колебался в воздухе, становясь то призрачным, то почти материальным. Он как будто бы застрял между мирами. Юноша тут же всем о нём рассказал. Король Эстен послал за мной. Я сразу поняла, что этот храм — врата, одна сторона двусторонней арки, и с одной стороны арка уже открыта. Теперь я знала, что вы сумели выбраться из ловушки, обитель Снежной Девы рухнула, а вы идёте по тропе между мирами, пытаясь отыскать путь в свой мир. Мы должны были помочь вам. К счастью, уже был отстроен вот этот храм, где мы сейчас находимся. Мы знали, что этот храм — спасительные врата, которые ты уже однажды открыла, которые могут открыться куда угодно — в любое пространство и в любое время, но открываются они лишь в исключительных случаях. Нужна была вся наша любовь к тебе и Гаю, вся наша вера в то, что вы сумеете найти путь. В то, что мы вместе с вами найдём путь, по которому вы вернётесь из инобытия, из обители вне пространства и времени, где нет ни жизни, ни смерти. Мы пришли сюда и услышали ваш зов. И ответили на него. Наши голоса слились с вашими, и врата открылись. Но ничего бы у нас не получилось, не будь у вас двоих такой силы, такой воли и такой любви — друг к другу, к нам, к жизни… Ваша любовь помогла вам освободиться от власти Снежной Девы и вырваться из магического круга.

— А вы помогли нам не заблудиться в вечности, — сказал принц. — Мы вас действительно очень любим и очень благодарны вам всем. А отдельная моя благодарность моей матери королеве, которая позволила мне отправиться на поиски одному, хотя я знаю, чего ей это стоило.

— Нет, думаю, пока ещё не знаешь, — улыбнулась Изабелла. — Наверное, многие матери сочли бы меня безумной или бессердечной. Но я недаром выросла на древних легендах, исторических хрониках и рыцарских романах. Я знала, что на поиски заколдованной красавицы герой отправляется один. И чтобы спасти её, должен один сразиться с чудовищами, сколько бы их ни было. Это единственная цена, которую богиня судьбы примет за жизнь его любимой. Возможно, многие матери осудили бы меня, но я не просто мать. Я королева. Теперь я знаю — на германарский трон сядет настоящий король.

— Эдера, ты говоришь, тот храм в горах появился на рассвете? — спросила Илана. — Судя по солнцу сейчас около двух. Мне казалось, всё произошло так быстро. Только что мы были в том саду…

— Вы же были там, где время течёт по-другому, — сказал Пит Уотсон. — Вообще время — самая загадочная штука на свете. Я вот думаю…

— Ну нет, только не научная дискуссия! — закатила глаза Лилиана. — Мы тут с утра встречаем пришельцев из другого времени, точнее из какого-то таинственного безвременья, но для нас-то время текло как обычно, и я ужасно проголодалась.

— Я тоже, — встрепенулся Гай. — Мама, надеюсь, во дворце нас ждёт обед… Илана, сделай врата! Так хочется поскорее домой.

— Нет, Гай, — возразила королева. — Не надо лишний раз смущать слуг магией — в последнее время им этого хватило. Антиграв ждёт нас недалеко от церкви. Пилот Джордан, который никогда ничему не удивляется, доставит нас всех во дворец через пятнадцать минут.

— А кто хочет прокатиться с ветерком, может поехать с нами, — весело предложил Келли. — Илана, взгляни, какая у нас сейчас техника!

Возле церкви стояли новенькие яркие мотореллы. Илана только сейчас заметила, что Келли и вся его компания одеты в кожаные куртки с нашивками в виде чёрных кошачьих голов на золотом фоне.

— Мы, конечно, больше не главеры, но без моторелл уже жить не сможем. Мы вступили в королевский спортивный клуб. Наша команда называется «Гатта Нэра», но все зовут нас Кошками. Илана, Гай, вы едете с нами?

— Юноша, вы не находите, что наряд леди Иланы не подходит для поездки на этом…э-э-э… сомнительном виде транспорта? — раздался скрипучий голос лорда Джадда, заставивший одних Кошек тихонько прыснуть от смеха, а других возвести очи к небу.

Лорд отреагировал на это плебейское поведение презрительным молчанием.

— Да, вы правы, милорд, — Илана окинула взглядом своё длинное серебристое платье. — В таком на мотореллах не ездят.

— Ничего, Келли, мы ещё с тобой погоняем как бывало, — пообещала она, поднимаясь по трапу антиграва.

Эпилог

Этот храм хорошо виден с верхних этажей королевского дворца, с нескольких башен горного города и с восточной башни замка Селихен. Маленький белый храм особенно красив на рассвете, когда солнце готово перейти от жемчужно-розовых полутонов к царственному золотому сиянию. Создаётся впечатление, что это мираж, сотканный из солнечных лучей, который с наступлением дня временно одевается материей, чтобы на закате сгореть в пламенеющем небе, а потом раствориться во тьме. Многие в Айсхаране считают, что по ночам храм находится где-то между мирами, в таинственной области вне времени и пространства. В холодном лунном свете он кажется ледяным, но следует помнить, что он ненастоящий и его материальность обманчива. Войдя в него ночью, рискуешь навсегда оказаться выброшенным из своей реальности. К тому же в это время суток там могут появиться демоны-стражи. Они больше не нужны Снежной Деве, однако сами они так не считают, поэтому уничтожат любого, кто осмелится переступить порог её обители. Вообще-то бывшей обители, но они опять же так не считают — ведь там есть её изображение. Существует мнение, что на самом деле это вовсе не демоны, а создания какого-то могущественного мага древности, который и построил храм Айслинд. Долгое время храм был окружён садом. Этот сад исчез, когда последняя избранница Айслинд и её возлюбленный разрушили магический круг, сумев вернуться в реальность. Являются стражи Снежной Девы настоящими демонами или нет, неважно. Они всё равно опасны — как и всевозможные порождения бесконечной тьмы, которые вполне могут забрести в храм, когда он оказывается между мирами.

Сада вокруг храма больше нет, но вершину горы, где он находится, круглый год покрывают снежные лилии. Несмотря на то, что последняя избранница Айслинд восстановила в Айсхаране равновесие, зимних сортов растений, выведенных магами древности, тут осталось немало. Но снежные лилии в Айсхаране всегда считались и считаются особенными цветами. Это священные цветы великой богини, которую называют то Ана, то Вуурдана, то Айслинд. Ана — это земная дева, которая живёт, ещё не догадываясь о своей божественности. Потом она обретает силу богини-волчицы и становится Вуурданой. Но наивысшего могущества она достигает, когда обретает ту часть своей божественной сущности, что хранится в ледяном храме вне пространства и времени. Тогда она становится Айслинд, что в переводе с древнего языка означает Снежная Дева. А когда божественная сила начинает сжигать хрупкую телесную оболочку, богиня засыпает — до тех пор, пока её не разбудит очередная избранница. Впрочем, так было раньше. Теперь богиня свободна. Часть её божественной сущности пронизывает всё живое, даря ему силу плодородия, а часть пребывает на вершинах гор, где царит вечный холод и лежит нетающий снег. Та ипостась богини, что носит имя Айслинд, — царица вечности, тогда как Вуурдана — госпожа всего, что растёт, цветёт, умирает и постоянно изменяется. Иногда в холодные и вьюжные дни Снежную Деву можно увидеть в лесу или на равнине. Чаще всего она является в образе прекрасной девы с белыми волосами и сумеречно-синими, словно снеговые тучи, глазами. Бояться её не надо, но и не надо слишком долго на неё смотреть, ибо её завораживающая красота может повергнуть в оцепенение. Она нередко заходит в свой бывший храм на вершине покрытого лилиями холма. Или просто задерживается возле него, а потом улетает на свои заснеженные вершины, обернувшись огромной белой птицей.

Вот так говорят в Айсхаране о своей триединой богине. И хотя тамошние жители одинаково почитают все три её ипостаси, любят они больше Ану. Поэтому всем советуют посетить храм Аны и Анаэля, который появился на вершине горы, а точнее стал видимым, когда последняя избранница Айслинд и её возлюбленный разрушили магическую стену, отделявшую его от реальности. А ещё этот храм называют Храмом Любви, ибо не столько магия, сколько любовь помогла этим двоим вернуться в свой мир. Их изображение иногда проступает в зеркальной стене храма, и все, кому посчастливилось увидеть эту картину, не забудут её никогда. Беловолосая девушка и темнокудрый юноша, совсем юные, почти подростки, стоят, взявшись за руки, среди серебряных деревьев и цветущих лилий, а над ними в ясной лазури сияет солнечный диск.

Жители Айсхарана всем приезжим советуют посетить этот храм, но предупреждают, что зимой не стоит отправляться в горы, если погода очень ветреная. Сильный ветер в Айсхаране нередко переходит в метель, а то и в настоящую бурю. Для человека это неудачное время для прогулок. Зато Снежная Дева такую погоду любит. Рассказывают, что один молодой охотник видел её, оказавшись возле её бывшего храма в сильную пургу. Он потом долго не мог прийти в себя. Говорил, что Айслинд предстала перед ним среди снежных вихрей. Её лицо в обрамлении белых локонов было просто пугающе прекрасно, а сумеречно-синие глаза напоминали пронизанные солнцем снеговые тучи. За ней следовал спутник — прекрасный темноволосый воин, явно тоже из Высших. Парень не успел его как следует разглядеть, но он уверял, что таких ярких голубых глаз, как у спутника Айслинд, глаз, сияющих, словно звёзды, у простого смертного быть не может. Молодой охотник в общем-то и Снежную Деву не успел как следует разглядеть — он же видел обоих сквозь метель, но её божественная красота поразила его в самое сердце, и посмотри он на неё чуть подольше, он бы просто умер от восхищения и страха. Но тут ветер усилился, и эти двое исчезли. Как будто превратились в снежные вихри и умчались высоко в горы, в царство Снежной Девы.

Парню сказали, что он просто встретил возле храма Аны и Анаэля королевскую чету из Германара. Король Гай Джулиус Фабиани и его прекрасная супруга Илана часто бывают в Айсхране — у них тут и родня, и много друзей. Их дочь Иллитейя, возможно, даже станет королевой иланов. Она невеста принца Диллимена, а его отец, король Эстен, хоть ещё и не стар по иланским меркам, намерен в скором времени передать венец правителя сыну. У Иланы и Гая есть ещё одна дочь и два сына, старший из которых унаследует трон Германара. Эта семья часто посещает Айсхаран, но в этом храме король и королева обычно бывают вдвоём. Он навевает на них вспоминания, которыми они не хотят делиться даже со своими детьми и близкими друзьями. Король и королева Германара — и есть та самая последняя избранница Айслинд и её возлюбленный, что сумели разорвать магический круг, изменив и собственную судьбу, и судьбу богини.

Но ведь это было уже давно, удивился охотник, а те, кого я видел возле храма, так молоды и прекрасны. Ну с королевой Иланой-то всё ясно — она полукровка из рода снежных магов, обладающих способностью долго сохранять молодость, а король Гай, насколько известно, обыкновенный человек. Охотнику объяснили, что в детстве король, тогда ещё принц, подвергся ледяной магии, которая его сильно изменила. Да и пребывание в магической обители Айслинд, куда он явился спасать свою любимую, не могло на нём не сказаться. Супруг королевы Иланы почти такой же долгожитель, как и снежные маги. И тоже обладает свойством долго сохранять молодость. Впрочем, в том мире, где они правят, это уже доступно и простым смертным. Но почему же они так неожиданно исчезли, спросил парень. Да потому, ответили ему, что королева Илана хороший маг и умеет открывать любые врата. Ну или почти любые. А если не веришь, что это были они, сходи в храм Аны и Анаэля ещё раз. Может, посчастливится увидеть изображение, которое там иногда проступает в магическом зеркале — это портреты короля Гая и королевы Иланы в юности, сделанные самой королевой. Тогда поймёшь, что видел возле храма этих двоих. Оказалось, что охотник видел картину в храме. И считает, что те, кого он встретил в тот вьюжный день возле храма, гораздо красивее и к тому же исполнены такого величия… Само собой, говорили парню, ведь тогда они были ещё почти дети, а теперь достигли духовного и физического расцвета. Когда-нибудь ты их увидишь и всё поймёшь, а увидеть их — не такая уж и проблема, они же часто посещают Айсхаран.

Однако охотник так и остался при своём мнении. Двое, которых он однажды видел сквозь серебристые вихри метели возле горного храма, были слишком красивы и слишком величественны, чтобы принять их за смертных. Он же едва не оцепенел от взгляда сумеречно-синих глаз этой женщины. И вовсе не потому, что она была грозной, вовсе нет. Просто на божество нельзя смотреть без трепета.

Охотник так до конца жизни и считал, что встретил тогда возле храма Снежную Деву и прекрасного бессмертного воина. С этим охотником потом уже и спорить перестали. В конце концов, какая разница, смертных он тогда видел возле храма или бессмертных. Ведь он действительно видел Снежную Деву.

2005–2007 гг.

Примечания

1

А. Блок, «Снежная дева».

(обратно)

2

В сказке Андерсена «Снежная королева» рассказывается о созданном злым троллем зеркале, в котором всё отражалось наоборот. Ученики тролля разбили зеркало, и его осколки разлетелись всему свету. Те, кому они попадали в глаз, начинали видеть во всём только плохое. Те же, кому они попадали в сердце, становились бесчувственными, потому что их сердца обращались в лёд.

(обратно)

3

Ушебти — человеческие фигурки из глины, обнаруженные в больших количествах в древнеегипетских погребениях. Ушебти — это изображения людей, которые в загробном мире должны выполнять за покойного работу, если он будет к ней призван.

(обратно)

4

Условие, которое в сказке Андерсена поставила Каю Снежная королева.

(обратно)

5

Блэквуд — от англ. black — «чёрный» и wood — «лес».

(обратно)

6

Альфа-гуманоидами в Федерации называли чистокровных потомков землян.

(обратно)

7

Высокий лорд — титул, присуждавшийся главам Совета Федерации, а возглавляла Совет Коллегия, в которую входили десять высоких лордов.

(обратно)

8

А. Блок, Прочь (из цикла «Снежная маска»).

(обратно)

Оглавление

Глава 1. Страна ледяных могил

Глава 2. Ловушки

Глава 3. Поместье Сельхенвурдов

Глава 4. Лес Богини

Глава 5. Холодная война

Глава 6. Переговоры

Глава 7. Жертва

Глава 8. Снежная Дева

Глава 9. Возмездие

Глава 10. Храм, где открываются пути

Эпилог . . . . . . . . .

Реклама на сайте