«Двое из Холмогорья»

ГЛАВА ПЕРВАЯ

За массивными двустворчатыми дверями замка послышался грохот, шум падения, треск, топот; все это перекрыли крепкие выражения, куда более уместные в среде пьяных матросов, чем на светском рауте. Многочисленные гости настороженно переглянулись, но леди Клоди и ухом не повела.

Наконец створки дверей с искусно вырезанными на них геральдическими животными распахнулись, и в зал пиршеств ввалился источник производимого шума — молодой рыцарь лет двадцати в изрядно потрепанном охотничьем костюме. Его высокие сапоги, заправленные в них штаны, низ короткого, подбитого мехом плаща и рукава кожаной куртки были заляпаны весенней грязью. Вид у молодого человека был слегка помятый, впрочем, таким он и должен быть у того, кто только что пересчитал собственными ребрами все ступени парадной лестницы.

— Матушка! — воскликнул юноша, решительным шагом направляясь к леди Клоди. — Зачем вы опять поставили этого мордоворота на входе? Я снова споткнулся об его ноги. Сколько можно? Какая от него польза?

Не прерывая тирады, юноша подошел, взял протянутую матерью руку, прикоснулся к ней губами, как и положено почтительному сыну.

— Мой дорогой, — негромким шепотом ответила леди, наклоняясь к взлохмаченной макушке своего чада, — от этого, как ты выражаешься, мордоворота, очень большая польза — он дыру в стене загораживает!

— Ну мама! А почему нельзя просто заделать дыру и убрать это пугало с глаз долой?

— Потому, милый, что твой отец, упокой Единый его душу, оставил нам так мало средств, что мы просто не можем позволить себе лишние расходы!

Молодой рыцарь скорчил гримасу. Что правда, то правда — в последнее время дела их семейства шли не так хорошо. Причиной тому были не только три выпавших друг за другом неурожайных года, не только новый налог, введенный королем в прошлом году. Главная причина крылась в самом покойном хозяине замка.

Отец нашего героя в своих владениях слыл натурой увлекающейся — его главной страстью были турниры и пиры. Этим двум делам он предавался со всей могучей энергией, отпущенной ему природой. Подраться и выпить — вот две цели, которые упорно преследовал всю свою жизнь незабвенный хозяин замка. Увы, но пагубные страсти послужили причиной его разорения, поскольку на турнирах лорд проигрывал чаще, чем выигрывал. В случае победы он закатывал шикарный пир, зачастую приглашал на праздник своих противников и напивался до степени изумления. В случае проигрыша напивался тоже, но уже с горя. Лорд и умер вследствие этих двух причин — четыре года назад его единственный сын и наследник впервые участвовал в турнире юниоров и одержал победу. Поскольку это был первый бой, который провел сынок, лорд решил отметить доброе дело самым грандиозным пиром, закатив его на все имеющиеся в наличии средства, и даже заложил сыновний приз, полученный из рук принцессы. И умер, утонув в бочке с вином, когда полез в нее, не дождавшись виночерпия. Гости к тому моменту основательно набрались и отсутствие хозяина дома обнаружили только к вечеру следующего дня, когда все проснулись и начали похмеляться. Тогда-то и увидели торчащие из бочки ноги, обладатель которых не подавал признаков жизни.

После похорон вдова перебралась в поместье, решив посвятить себя домашнему хозяйству и воспитанию сына, чем с переменным успехом продолжала заниматься до сегодняшнего дня.

— Ты погляди на себя, — продолжала леди Клоди шепотом выговаривать своему отпрыску, — в каком ты виде? Что это за грязь? Сколько можно тебе повторять…

— Матушка, я был на охоте… — оправдывался любящий сынок.

— На охоте за юбками? — криво ухмыльнулась вдова. — Знаю я твои «охотничьи забавы»! Потомок древнего рода не имеет права распылять себя на мелочи! Вспомни, кем были твои знаменитые предки! Твой род славен великими именами…

Здесь, милостивые господа, позвольте сделать паузу, и вовсе не потому, что автор, как говорится, не успел придумать своему герою достойных предков. Просто леди Клоди имела обыкновение всякий раз читать своему отпрыску целую лекцию, посвященную семейной генеалогии. Она и его заставляла учить наизусть имена и даты жизни всех родственников по женской и мужской линии, как прямых, так и побочных. Да еще настаивала, чтобы юноша запоминал не только даты смерти и рождения, но и основные факты биографии. Увы, даже краткое перечисление оных заняло бы у нас три-четыре страницы текста, чего мы себе, уважая наших читателей, позволить не можем, а посему опускаем весь монолог.

— Твои предки перевернулись бы в гробах, если бы увидели, в каком плачевном состоянии пребывает их род! — патетически воздев руки, закончила речь леди. — Подумать только, именно ты — единственный продолжатель жизни целой древней семьи! На тебе лежит громадная ответственность…

— Ну, кузина, эту оплошность легко исправить! — неожиданно произнес посторонний голос.

Молодой человек даже подпрыгнул при этих словах.

— Дядюшка! — всплеснул он руками. — Извините, я вас не заметил!

— Ну еще бы! — поднялся тот из глубины кресла, стоявшего вполоборота к креслу его матери. — Ты ничего не замечаешь, кроме лошадей, оружия…

— И женских юбок, — поджала губы леди Клоди.

— Это наша фамильная черта. — Дядюшка подошел к племяннику и потрепал его по щеке. — Если бы ты знал, Лейр, сколько сердец я разбил, прежде чем встретил свою супругу! И сколько любовных побед было на счету твоего покойного отца!

— Столько, что после его смерти нам поганой метлой пришлось отгонять от наследства внезапно объявившихся братьев и сестер, — недовольно проворчала леди Клоди. — А кое-кому мы выплатили отступного, иначе дело дошло бы до короля и у нас отняли бы даже то, что осталось!

Она обвела рукой зал. Многочисленные старинные полотнища с гербами предков и гобелены украшали его стены в тех местах, где не стояли часовые, — замок действительно нуждался если не в реставрации, то в ремонте…

— Это я бы и так отдал первому встречному, — презрительно заявил Лейр. — Эта развалюха…

— Наследие твоих предков! — негодующе воскликнула леди Клоди. — Этому замку почти семьсот лет! Его возвел твой пращур Хьюг Косоглазый, после того как одолел Красного дракона, обитавшего в горах, вместе с первым королем нынешней династии! Здесь покоится прах половины твоих предков…

— А вторая половина валяется где попало, — проворчал Лейр.

— Да, не всегда удавалось доставить прах героя на родину, дабы похоронить с надлежащими почестями, потому что…

— Потому что потрошить дракона, чтобы извлечь наполовину пережеванного рыцаря, иногда очень трудно, — скривился Лейр. — Драконы после сытного обеда имеют обыкновение спать по нескольку дней.

— А ты видел много драконов, чтобы рассуждать?

— Видеть не видел, но читал о них достаточно, для того чтобы понимать, о чем говорю!

— Ну что ты с ним будешь делать! — всплеснула руками леди Клоди, обращаясь к дядюшке, молча слушающему перепалку. — На каждое мое слово находит сто отговорок! Совсем мальчик от рук отбился! Подумать только, он умеет читать!

Присутствующие согласно закивали головами. Подавляющее большинство находившихся в зале лордов (тут были почти все ближайшие соседи) считало, что грамота прилична королям, дабы подписывать указы, монахам, дабы читать священные книги, и купцам, дабы считать деньги. Но лордам грамота не нужна!

Лейр был счастливым исключением из общего правила: в его распоряжении имелся сундук, набитый книгами. Так получилось. С одного из побежденных покойным отцом противников взять было нечего, кроме металлолома, именуемого «доспехами», и сундука с этой дребеденью. В основном в сундуке хранились романы, но попалось и несколько увлекательных научных книг. Лейр с помощью замкового капеллана научился разбирать буквы и в результате прочел все.

— Ничего, — отмахнулся дядюшка, — вот женится — сразу остепенится!

— Женится? — изумленно воскликнул Лейр. — На ком?

В голове юноши мелькнула и разрослась до размеров кошмара сценка, пугающая всех любителей женской красоты, — его ловят с поличным на месте преступления и волокут под венец, поскольку невеста глубоко и безнадежно беременна. А на выходе из церкви стоит целая толпа девушек в подвенечных нарядах. И все держат на руках орущих младенцев. И с каждой — с каждой! — он должен сочетаться браком.

— Конечно, ты женишься! — улыбнулся дядюшка. — Да не бледней ты без повода! Ты прекрасно знаешь невесту! Это моя старшая дочь, Сорель!

— Что-о? Сорель?!! — возопил потрясенный Лейр. — Но мы же… Мы же родственники! Вы младший брат моего отца…

— Ну и что? — пожала плечами леди Клоди. — В твоем роду всегда женились на кузинах. Я, например, двоюродная сестра твоего отца. И не стоит делать такое лицо. Браки с кузинами, как правило, удачны. У моих родителей было пятеро детей. У моей бабки — восемь. У твоего отца…

— Только я один, — закончил подсчет молодой рыцарь. — Мама, браки с родственниками неизбежно приводят к вырождению! У вас, дядюшка, кроме Сорель есть дети?

— Да, но они… в общем, это судьба! Только вы с Сорель — другое дело. Вы подарите нам пять-шесть прекрасных внуков и внучек. Сорель — девушка, вполне созревшая для материнства. Ей недавно исполнилось пятнадцать…

— Пятнадцать?…

— Да, я сама вышла замуж в четырнадцать, — утвердительно кивнула леди Клоди. — Девочка так ждала своего счастья! Я благословляю тебя, сын мой! Подойди поцелуй меня!

Лейр попятился. Когда тебе чуть-чуть за двадцать — а точнее, двадцать исполнилось только прошлой осенью, — ты меньше всего думаешь о том, что однажды твоя вольная жизнь может кончиться. Для Лейра слово «женитьба» означало «конец всему».

— Мама, я сначала хотел…

— Знаю я, чего ты хотел. Женишься, подаришь мне внука — тогда отправляйся куда пожелаешь! Ты должен продолжить свой род! — В подтверждение своих слов леди Клоди стукнула кулаком по подлокотнику. — Отправляйся к себе, переоденься. Я желаю устроить свадьбу немедленно! А мы с вами, кузен, пока обдумаем, сколько гостей приглашать на праздник.

Леди Клоди нагнула голову к кузену, и они заговорили, перебивая друг друга, бурно жестикулируя, словно молодого человека не было в зале. Лейр с тоской посмотрел на мать и пошел прочь. Леди Клоди была властной женщиной. Прибрать к рукам супруга она не смогла — по ряду причин не вела строгого учета его любовным победам и турнирным поражениям. Зато теперь все нерастраченные силы своей души леди сосредоточила на единственном сыне. Лейр вырос в убеждении, что его матушка всегда и все знает лучше него. Пример отца, который плевать хотел на воспитание и послушание, в детстве несколько подстегивал, но, когда отца не стало, ничто уже не могло помешать леди Клоди твердой рукой установить материнскую власть. Короче, наш герой мог дрожать от страха и возмущаться, но не смел и пальцем пошевелить, дабы избежать сей плачевной участи.

Ну и ну! — скажете вы. Что это за герой, если он пасует перед трудностями? Настоящий герой сейчас уже спускался бы по веревке из окна своей комнаты и бежал куда глаза глядят навстречу подвигам и приключениям, ведь иначе не будет никакого романа! Настоящий герой не должен сидеть на подоконнике, обхватив колени руками, и с тоской вглядываться в мрачную жизненную даль из окна черной башни. Но в свое оправдание скажем, что Лейр из-за молодости и неопытности не знал, на что способен, — с тех пор как четыре года назад юноша получил рыцарские шпоры, у него не было шансов проявить себя. Увы, ни он, ни леди Клоди не знали, что судьба, как всегда, ошиблась дверью и вот-вот возникнет на пороге.

…Как раз в это время к искомым точкам известного нам пространства с разных сторон приближались два всадника. Были они полной противоположностью друг другу — как внешне, так и внутренне. Но сначала обратим внимание на всадника, который оказался проворнее и чуть ближе подъехал к цели.

Строго говоря, человеком его назвать нельзя — единственное, что в нем было, несомненно, человеческое, — усыпанные шипами, чеканными змеями и непонятными узорами доспехи, в которые неизвестный был закован с ног до головы. Среди узоров прятался герб — две сцепившиеся в смертельной схватке змеи вырывали друг у друга рогатый череп с тремя глазницами. Такой же череп, вышитый серебряными нитями, красовался на черном плаще, развевающемся у всадника за спиной. Черный конь шел стремительным легким галопом, словно не замечал препятствий. Заросшее зеленой щеточкой озимых поле, лес, заливной луг, болото, деревенька — конь преодолел их с одинаковой скоростью, он мчался так, что встречные люди не успевали вздрогнуть, когда мимо проносился загадочный всадник. Немногие успевали его рассмотреть, а те счастливчики, которым это удавалось, долго глядели вслед как зачарованные.

Но самое главное заключалось не в гербе и не во внешности таинственного всадника — самым удивительным было то, что черный конь не оставлял следов ни на твердой земле деревенских улиц, ни на влажной, раскисшей почве заливных лугов, ни на колышущейся поверхности болота.

Целью всадника был черный замок, стоящий на холме, как и большинство замков в этой местности, ибо совсем близко располагались горы, а пока тут и там вставали холмы как их верные форпосты. Между холмами змеились реки, таились коварные болота, так что почти все люди селились на холмах, а поля распахивали на склонах. Потому и округа эта носила имя — Холмогорье.

Второй всадник, как мы уже сказали, приближался к Холмогорью с противоположной стороны. Был он столь же примечателен, как и первый, но с той разницей, что до мозга костей являлся человеком. Второй всадник оказался настоящим королевским гонцом, о чем говорили его наряд и герб. Под гонцом шел сильный и выносливый, но куда менее стремительный жеребец из плоти и крови, вынужденный следовать всем поворотам и изгибам дороги. Конечно, королевский гонец волей-неволей уступал в скорости своему сопернику. Однако и ему вслед оборачивались изумленные люди и чесали затылки — королевских гонцов здесь не видали давным-давно. Потрясенные жители терялись в догадках: что понадобилось его величеству в затерявшейся на далеком севере провинции? Но этого не знал даже сам королевский гонец, которому в целях конспирации не сообщили, что написано в пергаменте, зашитом в подкладку плаща. Королевский гонец знал одно — он должен как можно скорее доставить послание в черный замок на холме.

… Нет-нет, мы не оговорились: оба всадника с разных сторон спешили в черный замок. Только замки, в которые они гнали своих коней, были разными. Секрет происходящего прост: в этой местности почти все замки были сложены из камня черного цвета. Не было поблизости других каменоломен! Даже в столице Холмогорья дома были либо деревянными, либо чернокаменными. Конечно, находились немногие оригиналы, которые обмазывали дома известкой или привозили за бешеные деньги гранит, известняк и мрамор для облицовки. Но, видимо, король не имел четкого представления о положении дел в Холмогорье, поэтому гонец получил от него короткую инструкцию: «Отдать послание владельцу черного замка на холме». Точка. Выполнить и доложить.

Королевский гонец очень устал, как и его конь. Больше всего на свете он хотел очутиться в кресле у камина с добрым кубком вина в руках и не думать о дороге, королевских приказах и возложенной на него ответственности. Может быть, именно поэтому, заметив бредущего по дороге одинокого крестьянина, гонец осадил коня:

— Эй! Ты! Где тут находится черный замок? Не видел?

Крестьянин подпрыгнул на месте и резво сотворил оберегающий знак, потом полез за пазуху и стал целовать оберег, висевший на шнурке. Судя по форме, языческий талисман не был одобрен официальной церковью, но гонцу было не до того.

— Ты меня слышишь? — грозно повторил он. — Где черный замок?

— Черный? — растерянно переспросил крестьянин.

— Да, черный, дубина.

— А вон там. — Крестьянин махнул рукой куда-то в сторону от дороги, на холмы, подернутые сизой дымкой вечернего тумана. — Только не стоит вам туда ездить, господин хороший. Дурное это место! Как есть дурное!

— Но-но, поговори! — Гонец подумал, не вытянуть ли ему плетью болтливого смерда, но махнул рукой: — Королевская служба! А далеко ли замок?

— Да вон с той горушки уже видать. Как развалины проедете, и слепой дорогу сыщет, — объяснил крестьянин.

На горизонте действительно виднелись контуры какого-то строения, и гонец, подумав, кинул крестьянину мелкую монету, еще раз крикнул: «Королевская служба!» — и развернул коня, направляясь прямиком через поля.

— Вот ведь работа собачья. — Смерд посмотрел вслед всаднику, поднял монету и попробовал ее на зуб. — А чего делать? Король прикажет — в самое пекло полезешь! Зато при деньгах!

По-хорошему такую монету надо было отнести священнику — пусть прочтет над нею очистительную молитву, ведь всем известно, кто и зачем по вечерней поре направляется в черный замок. Но в здешней глуши крестьяне чаще молились языческим богам, чем новому Единому, так что смерд вздохнул и завернул монету в тряпицу. Дома он положит ее на угли в очаге, и живое пламя очистит металл от скверны.

Тем временем гонец погонял коня и всматривался в даль.

— Ничего-ничего, — говорил всадник коню, — скоро будем на месте.

Быстро проскочили мимо развалин, оказались на извилистой дороге, ведущей к самому высокому из всех виденных доселе гонцом холмов. Склоны его были срыты почти вертикально, так что любому становилось ясно — с этой стороны взять замок приступом могут только птицы. Дорога сначала шла под обрывом, потом, сделав поворот, поднималась по противоположному склону, усеянному валунами разного размера и формы так густо, что подняться напрямик было практически невозможно. Примерно на полпути гонцу пришлось спешиться и вести коня в поводу.

— Ничего-ничего, — пыхтел он, карабкаясь по склону, — еще немного, и будем на месте. Но кто так строит? Кто так строит?

Про себя гонец давно решил, что при случае выскажет королю все, что думает о владельце этого замка. Пусть его величество держит с этим вассалом ухо востро! Добрые люди в таких местах не живут.

Гонец не подозревал, насколько он прав, хотя сидевший в кресле у камина молодой человек, владелец черного замка, не думал о себе совершенно ничего. Он был слегка пьян и развлекался метанием маленьких стрел в мишень, висящую на противоположной стене просторной комнаты, погруженной в полумрак. Сумрак вползал в стрельчатые окна, застекленные искусными витражами; несколько свечей и огонь, тлеющий в камине, не могли его разогнать. Может быть, поэтому игра у молодого человека не клеилась — три последних дротика ушли, что называется, «в молоко». Один воткнулся в самый верх мишени, а два других — в стену справа и слева от нее.

Мишенью юноше служил большой лист пергамента, на котором старинными рунами было написано, что это диплом о высшем специальном образовании, полученном в закрытом частном учебном заведении Черной Магии и Некрологии, которое владелец сего замка закончил с отличием некоторое время тому назад. Справедливости ради надо сказать, что сей диплом имел для молодого некроманта чисто символическое значение — настолько символическое, что, прибитый к стене, служил мишенью. Каждая строка, каждый символ на нем были заранее пронумерованы владельцем, который от скуки развлекался тем, что после каждой серии попаданий скрупулезно подсчитывал очки и записывал их на отдельном листке. Больше всего — тридцать очков — могло принести попадание в личный автограф ректора, по совместительству отца персонажа, но на подписи явно лежали защитные чары. Пергамент уже был истыкан в десятке мест, некоторые стрелы попадали в одно и то же место дважды, а на размашистой подписи до сих пор не образовалось ни одной дырочки.

Последняя стрела воткнулась в правый нижний угол, пронзив нарисованного там единорога, молодой некромант встал и слегка раскачивающейся походкой направился к стене. Выдернул короткие стрелы из пергамента, погрозил кулаком оставшейся целой подписи.

— Я тебя достану, — проворчал он, — даже если мне придется потратить на это все оставшиеся годы! — Подсчитал очки, вернулся к столу и из горлышка допил начатую бутылку.

Королевский гонец добрался до конца дороги и неожиданно для себя обнаружил неприятный факт: мост был поднят, его глазам открылся глубокий ров с отвесными стенами. Судя по всему, трещина в скале имела природное происхождение, в надвигающихся сумерках ее глубину можно было определить только опытным путем — то есть сиганув вниз. На крепостной стене не было заметно ни души — не горели даже факелы. Замок производил впечатление пустующего.

К счастью, в королевские гонцы отбирают людей, которые не умеют пасовать перед трудностями и с радостью берутся за самые сложные поручения. Иной раз рыцарь-храмовник, вооруженный мечом, серебряным кинжалом и молитвой, отступал там, где потом, насвистывая, проходил королевский гонец. Наш герой не медлил ни минуты. Он снял с пояса медный рог и трижды протрубил в него. Извлеченный из рога звук напоминал истошный вопль мартовского кота, крик обезумевшего от любви лося, стон водяного, крик вампира, поранившего ногу на осиновой щепке, — все, что угодно, только не первые ноты государственного гимна.

— Королевская служба! — закричал гонец, отнимая рог от губ. — Именем короля! Открыть ворота!

То ли звуки гимна вызвали сотрясение воздуха в нужной части замка, то ли имя короля действительно обладало волшебной силой, но подъемный мост вдруг заскрипел и опустился к копытам усталого коня. Вслед за этим распахнулись ворота, открывая пустой двор.

Впрочем, двор был не совсем пустым. Едва копыта коня зацокали по доскам моста, откуда-то вылезли странные люди. Разглядеть их было трудно — спускался вечер, а факелов по-прежнему почти нигде не было. Да это, наверное, к лучшему — насколько мог заметить гонец, во дворе собрались хромые, увечные и уродцы со всей округи.

«Странные пристрастия у здешних лордов. — Королевский гонец вздохнул и осторожно спешился. — Ну да мое дело маленькое: передать послание — и в обратный путь…»

Слуги-уроды дело знали хорошо — приняли у гостя коня, двое сразу заковыляли в замок, чтобы доложить о его прибытии. Судя по скорости передвижения, подниматься на самый верх башни они должны были до полуночи, но подоспела помощь. Большие двери отворились, на двор вышел высокий, тощий, бледный до синевы тип с темными провалами на месте глаз. Нет, глаза у него были, но такие черные, так глубоко расположенные, что на первый взгляд казалось, будто это скелет. Незнакомец был одет в тунику с гербом, на котором переплетались две змеи, держащие в зубах щит с непонятными символами.

— Чего угодно? — прозвучал пустой и какой-то мертвый голос.

— Письмо от короля! — бодрым тоном отрапортовал гонец.

— Следуйте за мной!

В комнате у камина молодой человек только что допил из горлышка начатую бутылку вина и придирчиво рассматривал остальные — выпить их сейчас или чуть погодя? При этом он легкомысленно помахивал пустой бутылкой в воздухе и, когда за его спиной неожиданно раздался голос, вздрогнул и выронил ее.

— К вам гости.

Гонец, стараясь не глядеть на странного слугу, чеканным шагом приблизился к человеку, стоявшему у стола, заваленного бумагами, стрелами, перьями и посудой. Хвала Единому, это был нормальный человек — молодой парень, бледный от недостатка воздуха, с темно-русыми волосами, падающими на отвороты красной туники, перетянутой в талии ремнем с серебряной пряжкой. Судя по тонкой работе, стоила эта пряжка столько, сколько королевские гонцы зарабатывают за полгода, а значит, перед ним был владелец замка. То есть адресат.

— Ну, — голос у молодого человека тоже был самым обыкновенным, — чего вам надо?

— Письмо от короля! Приказано доставить срочно, передать в собственные руки!

— Где оно?

— Сейчас. У вас есть нож?

Молодой человек тряхнул волосами и вытащил из-за пояса кинжал с серебряной рукоятью. Ничего не понимающий в высоких материях гонец принял оружие и стал подпарывать подкладку на плаще, хотя любой другой на его месте затрясся бы — этим оружием можно было убить любую нечисть, о чем свидетельствовали сечение клинка и руны, покрывавшие лезвие. Но сейчас кинжалом просто распороли ткань в нужном месте, достали аккуратно сложенный пергамент и подали с почтительным поклоном.

— «Дорогой кузен Лейр! — прочитал вслух молодой человек. — Чрезвычайные обстоятельства требуют вашего присутствия в моем дворце. Речь идет о деле достаточно серьезном, не терпящем отлагательств. Мне рекомендовали Вас как человека, который мне нужен, посему приказываю немедленно явиться во дворец, где Вам будут даны дальнейшие разъяснения. Король Богорад Третий».

Молодой человек дочитал и поднял глаза. Гонец стоял навытяжку с видом человека, который свое дело сделал и теперь ему все равно, что произойдет — одарят его золотом или бросят на съедение хищникам. В прежние времена королевские адресаты поступали одним из двух вышеозначенных способов — в зависимости от того, дурные или хорошие вести приносил гонец. Именно поэтому король так тщательно отбирал своих посланцев — они должны быть готовы абсолютно ко всему.

Но молодой человек, которого никто и никогда не называл «дорогим кузеном Лейром» — хотя бы потому, что звали его совсем по-другому, — не собирался делать ни того, ни другого. Он уже понял, что произошло, но не спешил уведомить нежданного посланника об ошибке.

— И что же имеет мне сообщить мой дорогой кузен, его величество Богорад Третий? — совершенно невинным тоном поинтересовался он, аккуратно сворачивая пергамент в трубочку.

— Не могу знать, лорд Лейр! — отрапортовал гонец, который узнал имя владельца замка из прочитанного вслух письма. — Секретная миссия, лорд Лейр!

— Понятно. — Юноша покосился куда-то через плечо гонца. Приученный к неожиданностям, тот тоже оглянулся и обнаружил, что владелец замка смотрит на висящую на стене картинку настолько фривольного содержания, что в доброй половине известных гонцу стран за одно ее разглядывание вполне можно было оказаться на костре. Страшная ересь. Диплом о высшем специальном образовании знал, кому стоит, а кому не стоит показывать себя во всей продырявленной красе.

Новоявленный кузен короля смотрел на размашистую подпись: «Годфруа Терибальд Арманзор Третий». Автограф родного отца. «Тебе бы стоило, дорогой папочка, хотя бы иногда проявлять ко мне чуть больше внимания, — подумал бледный наследник. — Ну хотя бы из вредности…» Вслух он этого не сказал, только трижды хлопнул в ладоши.

На пороге возник давешний «ходячий мертвец» с бледным лицом и глубокими провалами вместо глаз.

— Ужин, — отрывисто распорядился «кузен Лейр». — В малом зале. На двоих. Вы пьете?

Этот вопрос был задан так неожиданно, что гонец ответил чистую правду:

— Всегда!

— Вот и отлично. Отужинаете со мной? Кинжал можете оставить себе. Это подарок!

Гонец посмотрел на оружие, которое все еще держал в руке, и поскорее сунул его за пазуху. Кто их знает, этих королевских кузенов? Вдруг у них семь пятниц на неделе? Кинжальчик-то знатный! За него королевский ювелир отвалит столько деньжат, что хватит на год жизни.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Первые гости появились так быстро и в таком количестве, что Лейр сразу понял: матушка подготовила торжество заранее, — видимо, опасалась, что ее ненаглядный сынок в самый последний момент отколет что-нибудь такое, чего потом и сто лет не забудут благодарные потомки. Например, повесится или сбежит, переодевшись странствующим актером. А то и вовсе женится на какой-нибудь простолюдинке с тремя детьми от предыдущих браков, оставит им все свое состояние и тотчас после свадьбы удалится в монастырь. Да мало ли на что идут молодые мужчины, желающие избежать брачных уз! Объявляют себя мужеложцами и скотоложцами, прикидываются сумасшедшими и больными, прячутся в лепрозориях и записываются в матросы. В самом крайнем случае становятся разбойниками, убийцами и насильниками, заканчивают жизнь на плахе — и все это только для того, чтобы избежать женитьбы! Такое не один раз случалось в их семье, и леди Клоди всерьез опасалась прецедента.

На сей раз рыбка не должна была сорваться с крючка. Лейр сразу это понял, как только высунулся в окошко. Гостей набежало видимо-невидимо, при одном взгляде на их количество становилось ясно — леди Клоди рассылала приглашения за несколько дней или даже недель до торжественной даты. Кухня работала в усиленном режиме — так получило объяснение желание матери спровадить сына на охоту. Он мотался по окрестностям несколько дней, упорно приносил дичь, которая тут же куда-то исчезала. На ужин вместо оленей почему-то подавали козлят и поросят, а вместо диких гусей — жалких курят, умерших от истощения. Оказывается, дичь приберегли для приема гостей, к тому же в отсутствие сына никто не мешал леди Клоди вести подготовительную работу.

Лейр заметался по комнате, задумался: как избежать женитьбы? Все вышеупомянутые «причины» юноша отмел сразу как недостойные мужчины. По той же причине отверг членовредительство — это же больно! — и самоубийство.

Но, как назло, едва ему на ум пришел оригинальный способ решения проблемы — запереться в своих покоях и объявить голодовку, — двери распахнулись, в комнату вошли два рыцаря и встали по обе стороны от входа. Это были «мордовороты», которыми леди Клоди усиленно «затыкала дыры» и закрывала пятна на шпалерах. Одного взгляда на их широкие плечи и решительные лица было достаточно, для того чтобы понять: с ними шутки плохи.

Вслед за рыцарями слуги втащили сундук с одеждой, мажордом и две девушки-служанки принялись хихикать и толкать друг друга локтями. Потом под грозным взглядом мажордома девушки несколько притихли, но, когда взялись переодевать юношу для предстоящей церемонии, снова засмущались и принялись смеяться.

Лейру было и приятно и неуютно от этих прикосновений. С одной стороны, это хорошо, что к нему прикасаются такие красотки — от одних их шаловливых ручек, когда они натягивали на него штаны, ему стало жарко. Но, с другой стороны, как подумаешь, что уже вечером эти самые штаны и тунику с него будет снимать молодая жена, — волком взвоешь! Матушка до того натерпелась, переживая любовные похождения мужа, что не допустит и мысли о супружеских изменах сына. Она скорее сама кастрирует его, чем пустит прогуляться на сторону! Так что, возможно, это последние красивые девушки, которые прикасаются к его телу. И не только прикасаются — заигрывают.

…Когда Лейр спустился в большой зал, у него были малиновые уши и вспотевшие виски. Леди Клоди с подозрением взглянула на сына. К счастью, она занималась последними приготовлениями и ей было не до раздумий о состоянии отпрыска. Музыканты — Лейру так и не удалось понять, откуда она их достала в это время года, ведь в разгар весны праздников нет и все артисты сидят в городах тише воды, ниже травы! — так вот музыканты заиграли что-то торжественно-занудное, и гости, пропустив вперед хозяев, нестройной толпой устремились к домовой церкви.

Произошла небольшая заминка — хозяевам и гостям пришлось несколько минут простоять на пороге, поскольку девушки еще не закончили убирать храм изнутри первоцветами и лентами. Для Лейра в этом был добрый знак, но его матушка и дядя на происшествие никак не отреагировали. Они крепко с двух сторон держали жениха за локти, чтобы не дать ему шанса избежать собственного счастья.

Наконец двери домовой церкви распахнулись, все ввалились внутрь. Лейр поджал ноги в надежде, что его бросят на полпути и он всего-навсего будет затоптан толпой, спешащей по пятам, но леди Клоди зарычала сквозь зубы, чуть ли не за шиворот подтащила сына к алтарю и поставила, придерживая за пояс, перед священником.

Началась служба, и юноша вздохнул с нескрываемым облегчением: пока это была не свадьба — помолвка. Вскоре он сам и его невеста (мать отвечала от имени жениха, а дядя — от имени своей дочери) дали обет сочетаться браком на этом самом месте ровно через месяц, а до тех пор хранить верность и даже не пытаться искать утешения на стороне. Тут же было оговорено, что последнюю неделю перед свадьбой невеста проживет в этом замке и войдет в роль будущей хозяйки.

К концу службы Лейр вздохнул свободно: свадьба откладывалась на месяц! А значит, у него оставался целый месяц жизни! Правда, по новым законам, которые установили жрецы Единого, все это время он не должен был даже смотреть в сторону молодых девушек, но кто сказал, что такие обеты соблюдаются женихами? Целый месяц! За это время он что-нибудь придумает, чтобы честь не пострадала и свобода не помахала прощально крылом молодому хозяину. В крайнем случае — чем не шутит Фортуна? — можно будет скоропостижно жениться на какой-нибудь красотке — даже если брак придется расторгать, волокита затянется не на один год. За это время может произойти — все. Вплоть до войны и стихийных бедствий! В общем, в зал пиршеств Лейр вошел бодрой походкой, он смог даже жизнерадостно улыбаться в ответ на поздравления! О, если бы эти господа знали, о чем он думает и чему улыбается!

Пир начался обычно, как начинаются все пиры, — с громких тостов, мерного колыхания подносов с дичью и шумного прославления потомков Хьюга Косоглазого, с которого пошел сей славный род, не один век владевший Холмогорьем. Менестрели пели баллады, рассказывали о подвигах славных предков, жонглеры кувыркались и ходили на руках, дрессировщик показывал заморского зверя макаку, которая была совсем как человек, только волосатая и с хвостом, а ученый петух кукарекал столько раз, сколько пальцев показывал хозяин. Потом принесли нескольких кроликов и выпустили их прямо в зале, заставив собак гоняться за зверьками под столами. Потом два соседа вспомнили о давней вражде и устроили маленький турнир. Потом…

А потом как-то неожиданно потемнело, и в распахнутые окна ворвался холодный ветер, сразу напомнивший, что даже в конце весны бывают заморозки. Он погасил все факелы в зале, и стало заметно, что на улице давно вечер. Присутствующие женщины почему-то подняли визг, а когда факелы вспыхнули вновь, к их воплям присоединились и некоторые мужчины.

…Было от чего!

Когда факелы вспыхнули снова, оказалось, что на пороге стоит высокий незнакомый воин, с ног до головы закованный в доспехи, сплошь покрытые шипами, наростами, чеканкой и вытравленными чернью узорами. Доспехи состояли из металлических пластин, которые крепились друг к другу особыми сочленениями, отчего нельзя было сказать, что находится под ними. Забрало шлема, рогатого, украшенного между рогов литой фигуркой змеи, было опущено. За спиной неведомого рыцаря висел длинный плащ, над правым плечом виднелась рукоять меча, такого огромного, что оставалось только гадать, как незнакомец станет вытаскивать его из-за спины без посторонней помощи. Впрочем, одного взгляда на его шипастые перчатки было достаточно, чтобы понять: неведомый воин способен убить ударом кулака, не обнажая оружия.

Переждав, пока визг, крики и изумленные возгласы гостей слегка утихнут, воин сделал шаг вперед. Из-под шлема гулко прозвучал ровный голос:

— Где владелец замка? Я ищу владельца замка!

Леди Клоди судорожно вцепилась всеми десятью пальцами в руку сына, но Лейр стряхнул руку матери и шагнул вперед:

— Я тот, кого ты ищешь!

Леди Клоди всхлипнула и прижала руки к груди. Незнакомец простер руку, промолвил тяжелым голосом, от которого, казалось, все в мире заледенело:

— Повелитель призывает тебя! Явись пред очи Повелителя!

Прежде чем изумленный юноша успел открыть рот, чтобы спросить, кто такой Повелитель и зачем ему понадобился Лейр из рода Косоглазых, вновь погасли факелы, по залу пронесся холодный, злой ветер, а когда снова в который раз вспыхнул свет, уже никого не было в дверях. Только изумленная стража могла рассказать, как сами собой распахнулись ворота, в них ворвался черный конь и, подхватив всадника, зловещей птицей растаял в ночи. Но никто ни о чем не спросил стражников…

Пир закончился быстро — хотя леди Клоди пригласила гостей вновь сесть за стол, руки слуг так дрожали, что они проливали половину вина мимо кубков, то и дело роняли блюда с угощениями. Собаки все, как одна, забились под столы и тихо скулили, поджав хвосты, а когда их попытались выгнать, принялись кусаться. Музыканты фальшивили, акробаты и жонглеры то и дело ошибались, и вообще вдруг как-то сразу позабыли все свои фокусы. Даже вино приобрело странный привкус перебродившего сидра, многие морщились, отпивая его. Неудивительно, что через час большинство гостей засобирались домой, а остальные, не рискнул выехать из замка ночью, были так мрачны, словно попали на похороны.

Лейр, напротив, пребывал в таком приподнятом настроении, что леди Клоди заподозрила неладное.

— Что ты задумал, сын мой? — поинтересовалась она обманчиво-медовым голосом, заметив, что помолвленный сидит, уставившись в одну точку, и молчит.

— Ни о чем, мама, — тут же отозвался сын, не пошевелившись.

— Ты же не думаешь никуда ехать? — продолжала допытываться леди. — Этот Повелитель, или как его там…

— Ты о чем, мама? — Юноша в первый раз за последний час взглянул на свою родительницу, и та внезапно вскрикнула, хватаясь за сердце:

— Не пущу!

…И тем самым все испортила… Ибо лорд Лейр действительно не собирался никуда ехать, но сама мысль о том, что он может покинуть замок и мать намерена помешать ему в этом, оказалась достойной внимания. Более того — получалось, что, послушавшись таинственного незнакомца, он оттягивает женитьбу на неопределенный срок. Кто знает, зачем его вызывают!

— Но ты же слышала, мама? — решил он забросить пробный камень. — Меня призывает Повелитель…

— Какой Повелитель? Не знаю никакого Повелителя! — зачастила леди Клоди. — Откуда он взялся? Кто это? Одно дело, если это наш король! Но совсем другое, если это кто-то посторонний? С чего это вдруг у тебя появился Повелитель? Когда ты стал чьим-то вассалом? Почему мы с отцом ничего не знали об этом? Ты скрыл от нас такое важное событие? На каких условиях ты служишь? Да и человек ли это? Может быть, это нечистая сила? Тебя околдовали? Так почему ты мне не признался?… Ах да! Ты же околдован! Но это поправимо! Я сегодня же… то есть завтра на рассвете отправлюсь в часовню, мы со святым отцом все обсудим и поможем тебе! Но ты никуда не поедешь! Слышишь? Это мое материнское слово! И не вздумай спорить! Я старше тебя и знаю, что тебе нужно! Слышишь?!!

— Слышу, мама. Я все слышу! — Лейр повернулся и быстро направился к себе.

— Ты никуда не поедешь! — рванулась за ним леди Клоди. — У тебя сегодня помолвка! Ты через месяц женишься! Кто бы он ни был, этот Повелитель не имеет права…

Юноша махнул рукой и побежал.

Он ворвался в свою комнату, где несколько часов назад его переодевали для праздника, и захлопнул за собой дверь. Сердце гулко стучало в груди, а в животе росло странное ощущение пустоты и тяжести, так бывает, когда стоишь на пороге важных событий — решение уже принято, но сделать первый шаг еще трудно!

Лейр запрокинул голову и беззвучно рассмеялся. Это был действительно прекрасный повод для того, чтобы не жениться. Только за призрак свободы от брачных уз Лейр был готов присягнуть неведомому Повелителю на верность. Он не хотел знать, что это за Повелитель и почему ему понадобился именно он, Лейр из рода Косоглазых. Он не хотел допустить мысли, что незнакомый рыцарь ошибся и принял его за кого-то другого — ведь он не назвал имени! Да какая разница, если этот странный визит обещал приключение, самое настоящее приключение — и спасение от женитьбы в придачу. Юноша сам не знал, что для него сейчас важнее — избавиться от звания жениха леди Сорель или вырваться из надоевших будней. Как бы то ни было, судьба давала ему шанс, и он намеревался этим шансом воспользоваться.

Лязгнувший за спиной засов пробудил юношу от мечтаний.

— Ты никуда не поедешь! — послышался ледяной голос матери. — Я все сказала.

— Поеду, — одними губами прошептал Лейр. — Назло тебе поеду. Пешком пойду — лишь бы подальше отсюда!

Полный решимости не откладывать дело в долгий ящик, молодой человек стал собирать вещи.

На счастье, воспитывался Лейр как все молодые люди его эпохи: с семи лет его отдали на воспитание и обучение одному из вассалов отца, старому вояке, который был очень огорчен тем, что жена родила ему шесть дочерей и ни одного сына. По этой причине юный Лейр, приписанный к его супруге в качестве пажа, очень скоро узнал, что такое мужское воспитание. Наставник любил мальчика как сына, но не баловал — с десяти лет Лейр участвовал в маневрах и стал самым юным оруженосцем за всю историю рыцарства. В пятнадцать лет юноша заслужил рыцарские шпоры, а в шестнадцать участвовал в своем первом и пока единственном турнире, где победил неожиданно для всех, и потом младшая сестра короля вручила ему приз. После смерти отца леди Клоди строго-настрого запретила сыну участвовать в турнирах, опасаясь, что семейное буйство взыграет в жилах юнца из рода Косоглазых и ее сын начнет проигрывать два сражения из трех. Будучи послушным сыном, с тех пор Лейр ни разу не участвовал в турнирах, но в своей комнате завел такие порядки, словно жил на передовой и всякую минуту ожидал нападения врагов. Все вещи, которые могли пригодиться для дальней дороги, были сложены, упакованы и периодически перетряхивались. Имелись даже мешочек с солью и каравай хлеба в дорогу. По мере зачерствения каравай заменялся новым, а старый тайком относился на конюшню.

Лейр быстро переоделся, проверил запасы — каравай уже слегка зачерствел, но еще был пригоден в пищу, — добавил к вещам две самые любимые книги: один из рыцарских романов и научный трактат «О тварях неведомых»; вооружился, благо оружие находилось тут же. После недолгих раздумий молодой человек остановил свой выбор на кольчуге, наручах и поножах. От стрелы и от копья не уберегут, но меч и нож остановят…

Нет, конечно, он мог спуститься в оружейную и подобрать себе доспехи и оружие, достойное потомка знаменитого Хьюга Косоглазого, но, во-первых, был заперт бдительной матерью на засов, а во-вторых, стараниями покойного отца в оружейной остались либо доспехи, в которые он не влезал из-за их крайней тесноты, либо старье, которым побрезговал бы даже торговец антиквариатом. То же самое можно было сказать об оружии. Так что Лейру оставалось довольствоваться тем, что есть.

Последним штрихом в приготовлениях к побегу стала веревка, связанная из простыней и вывешенная из окна. К тому времени когда Лейр закончил приготовления, спустилась такая глубокая ночь, что ничего нельзя было увидеть в двух шагах. Весной погода всегда меняется внезапно, вот и сейчас — налетел ветер, пригнал тучи, закрывшие звезды, сквозняки затушили почти все факелы в замке, а стража на башне и крепостной стене продрогла и попряталась от весенних лихорадок.

Юноша в последний раз окинул комнату прощальным взглядом — что-то подсказывало, что он не скоро переступит порог родного дома, — покрепче привязал узел с вещами к поясу и перекинул ногу через подоконник. Ветер мотал веревку из стороны в сторону так, что спуск превратился в серьезное испытание. Несколько раз юноша был близок к тому, чтобы вернуться или, наоборот, выпустить веревку и упасть на камни. Ладони вспотели от напряжения, ноги дрожали, дыхания не хватало, его несколько раз больно приложило о стену, и он не поверил, когда ноги коснулись твердой земли.

Передохнув, Лейр тихо направился к конюшням. Через несколько минут уже приказывал хриплым от волнения голосом открыть ворота. Стража приказ, конечно, выполнила, но один из солдат поспешил доложить хозяйке, что молодой наследник покинул стены замка при странных обстоятельствах… Что ж, рано или поздно мать все узнала бы. Пришпорив коня, Лейр поскакал в ненастную весеннюю ночь.

Хороший ужин, бутылочка вина возле горящего камина и теплая постель настроили королевского гонца на добрый лад. А горячие заверения владельца замка, что он непременно сегодня же отправится в столицу, озарили жизнь светом. «Хороший конец — делу венец!» — так, кажется, говорят. Королевский гонец был уверен, что прекрасно справился с поручением. Потому, не заставив себя долго уговаривать, отдохнувший путник утром взнуздал коня и отправился в обратный путь.

Проводив гостя, хозяин замка, для чего-то назвавшийся лордом Лейром, долго стоял в проеме ворот и смотрел на удаляющегося всадника. Потом махнул рукой слугам, чтобы те запирали ворота, и вернулся в замок.

Вернее, не совсем в замок. Внезапно молодой вельможа свернул на задворки, там среди чудом выжившей среди камней зелени виднелся вход в склеп. В фамильном склепе покоились останки всех его предков по отцовской линии, а также супруги некоторых из них. Прикосновением руки молодой человек открыл тяжелую, сделанную из цельной глыбы гранита дверь, и спустился внутрь по узким крутым ступенькам.

Снаружи стоял серый денек — облака закрыли солнце, и все в мире словно потускнело. В склепе же царили настоящий сумрак, вечная сырость и холод, еще более жуткий от того, что камни успели основательно замерзнуть за зиму. Что-то хрустело под ногами. Сотворив небольшой огонек, повисший в воздухе над макушкой, молодой человек разглядел кости мелких животных — по старинному обычаю, в склепе каждый год, аккурат в дни смерти пращуров, совершались жертвоприношения.

Молодой человек остановился у крайнего саркофага, который выглядел намного свежее остальных, и положил на него ветку дерева с набухшими почками.

— Вот и все, бабушка, — тихо сказал он. — Я уезжаю. Было бы невежливо оставлять тебя одну, но тебе сейчас все равно. Ты там, среди своих. Так что спи спокойно — твой малыш Терри отправляется в большой мир. Не беспокойся за меня!

На миг в его голове мелькнула шальная мысль — поднять старушку из склепа и заставить бродить по пустому замку в виде привидения, чтобы знать: в родном доме его ждут. Но молодой человек тут же отверг эту идею — старушка и так всю жизнь только и делала, что ждала. Юноша прислушался — не придет ли в череп старушке идея что-то сообщить внуку из потустороннего мира, но и вовне и снаружи царило полное молчание. Постояв еще немного среди саркофагов, юноша выбрался наружу и полной грудью вдохнул свежий весенний воздух. Даже тут, в замкнутом пространстве внутреннего двора, воздух жил — он пах ветром, полями и чем-то еще тревожным, манящим — так всегда пахнет в разгар весны.

Вторую ветку он положил на каменную плиту, которая торчала из земли чуть в стороне от входа в семейную усыпальницу.

— И ты спи спокойно, не тревожься обо мне, — сказал он камню. — Я, правда, тебя не помню, но обещаю, что женюсь только на девушке, которая будет похожа на тебя. Прощай, мама.

С этими словами юноша резко повернулся и направился в замок.

Большая часть огромного строения из черного камня сейчас была необитаемой, хотя в прежние времена тут часто слышались звуки шагов, голоса, смех, а иногда крики и стоны. Старинный замок стоял на холме с незапамятных времен, несколько раз перестраивался в соответствии с последними веяниями моды в архитектуре. Поэтому его истинного возраста не ведал никто из соседей. Хроники тоже ничего не сообщали о времени возникновения замка, лишь в семейных летописях потомков Хьюга Косоглазого упоминалось, что однажды один из сыновей Хьюга, Жеронд Бродяга, получивший свое прозвище за то, что не мог долго усидеть на одном месте, как-то раз вошел в этот замок — и больше его никто не видел. К моменту описываемых событий таинственный черный замок уже лет двадцать считался заброшенным…

История сохранила имя еще одного владельца замка — его звали Арманзором, но это имя гремело лишь за упомянутым Перевалом и осталось неизвестным по эту сторону. Арманзор считался одним из величайших магов континента, по преданию, он не умер, а отправился в путешествие за грань мира, дабы познать непознаваемое. И вообще — все владельцы этого замка так или иначе были связаны с магией и колдовством.

Последний потомок славного рода, предпочитавший, чтобы его звали Терри — сокращенное от Терибальд, — сейчас не спеша поднимался в свою комнату. Путь его пролегал по широкой темной лестнице, местами затянутой паутиной такой толщины, словно пауки ткали ее на кабанов. Из полумрака тут и там выглядывали скелеты иноземных монстров, которые привозили его предки из дальних путешествий, а между костями за толстым слоем пыли тускнели портреты самих предков. У каждого в лице была какая-то черта, которую унаследовал молодой человек, — у кого-то он позаимствовал уши, у кого-то нос, у кого-то изгиб бровей… От матери ему достались разрез глаз, форма губ и манера раздувать ноздри в минуты сильного волнения. От отца — только имя и происхождение.

Его отец, Годфруа Терибальд Арманзор Третий, был женат дважды. В первый раз он заключил брачные узы тридцати лет от роду, женившись на женщине своего круга, такой же волшебнице, как и сам. Но всем известно, что такие союзы обречены — через пять лет после свадьбы лорд Годфруа, к тому времени ставший отцом прекрасных двойняшек, мальчика и девочки, внезапно овдовел и потерял детей.

Все указывало на то, что супругу и детей убили с помощью магии, — значит, сделал это кто-то из своих. Утешив свою мать, тяжело переживавшую смерть внуков, маг отправился на поиски убийцы и два года спустя нашел того, кому была выгодна смерть его родных. На все вопросы о том, кто это был и зачем он это сделал, лорд Годфруа отвечал одно: «Это было сведение старых счетов… Мы квиты и больше ничего друг другу не должны…»

Совершив акт мести, лорд Годфруа зажил в замке обычной жизнью богатого землевладельца и в конце концов сошелся с соседями настолько, что дочь одного из местных лордов влюбилась в него без памяти. Девушка она была простая, то есть не умела колдовать, как и вся ее родня, но мать давно мечтала о внуках, и Печальный Вдовец, как прозвали лорда Годфруа в округе, наконец-таки женился.

Однако супругом он оказался никудышным — жена была ему нужна лишь для того, чтобы родить наследника, что она и сделала через положенные девять месяцев. Убедившись в том, что родился мальчик, лорд уехал по своим делам и вернулся через полгода, к тому времени его супруга уже два месяца лежала в могиле. Постояв немного над каменной плитой, лорд собрался, забрал с собой мальчика и снова уехал.

Его отцовских чувств хватило только на два года, после чего ребенок вернулся к бабушке, которая к тому времени не знала, на какую стенку лезть от тоски по внуку.

Второй раз Терри увидел отца в двенадцать лет, когда у него проснулись магические способности. Та же самая охрана доставила мальчика за Перевал, в Школу Магии, ректором которой к тому времени стал лорд Годфруа. Ректор не делал сыну никаких поблажек — мог за единую помарку заставить переписать целое сочинение, заваливал на экзаменах, постоянно давал дополнительные задания. Так что вздох облегчения, вырвавшийся из груди выпускника, был совершенно искренним. Терри честно напился на выпускном вечере и вернулся в замок к бабушке, которая к тому времени стала настолько слаба, что у нее не было сил даже на то, чтобы писать внуку письма.

Бабушка прожила неделю и умерла, крепко держа внука за руку. Случилось это почти два месяца тому назад, все это время Терри прожил в одиночестве, понемногу опустошая винные погреба и пуская острые стрелы в Диплом о высшем специальном магическом образовании, все равно по эту сторону Перевала в данном документе не было никакого смысла.

Задумавшись, Терри добрался до комнаты, в которой вчера провел почти весь день. Письмо короля так и лежало среди перьев и обрывков бумаги. Молодой человек перечитал его: «Дорогой кузен Лейр…»

— Делай, что хочешь, и думай, как хочешь, — обратился он к диплому, главным образом к подписи отца. — Но ничего этого не было бы, если бы ты обращал на меня побольше внимания. А теперь поздно что-либо менять! Я еду!

Терри хлопнул в ладоши, давешний слуга появился на пороге. На бледном, пустом лице, которое наводило на мысль о том, что его владелец — зомби, застыло удивленное и недовольное выражение.

— Приготовь моего коня. Живо! Он застоялся в конюшне, — распорядился Терри.

— Вы уезжаете, милорд?

— Приказ короля!

— Короля, чьим подданным вы не являетесь…

— Но мой замок стоит на подвластных ему землях, моя мать из его подданных, а значит, часть меня принадлежит ему. И если он требует от меня службы — что ж, я обязан повиноваться!

— Потомок величайших магов древности! Сын и внук самых известных магов современности! Вы будете служить?

— Замолчи, не то возьму тебя с собой, — негромко пообещал Терри.

— Мой господин, — в голосе слуги проявился страх, — простите меня. Просто без вас в замке будет совсем одиноко и пусто. А этот замок не должен надолго оставаться пустым…

— Знаю-знаю! — отмахнулся Терри и начал собирать вещи, разбросанные по комнате. — Читал старинные книги! Помню!

Но я же ненадолго! Туда и обратно! К лету вернусь! Пророчество не успеет исполниться, обещаю!

Он подошел к слуге и мягко улыбнулся. Эта улыбка нечасто освещала лицо юноши — до сих пор в жизни молодого человека не было места для радости. Но старый слуга, который качал на коленях еще его отца, вдруг прослезился и быстро ушел. Час спустя он не вышел во двор проводить молодого господина, когда тот на вороном коне легкой рысцой покидал пределы старого замка.

В тот миг, когда копыта коня коснулись земли за мостом и застучали по влажной от ночного дождя дороге, в самой высокой башне сам собой вспыхнул в камине призрачный светло-зеленый огонь… Старое проклятие, наложенное на род, начинало воплощаться в реальность…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Его величество король Богорад Третий пребывал в состоянии, близком к нервному срыву. Обычно королей тренируют (точнее сказать — «дрессируют») серьезно и тщательно, с младых ногтей готовят к управлению государством. Короли так привыкают играть на публику и омертвляют живые сердца, что даже на похоронах родных и близких только притворяются, что поглощены горем. Короли должны держать лицо в самых трудных ситуациях — присутствуя на казни поднявшего мятеж родного брата или восходя на плаху, если упомянутый мятеж закончился удачно. Никто и никогда не мог похвастаться тем, что видел плачущего короля, а если такое случалось, навсегда оставалось в памяти народа и заносилось в летописи: «Сего дня такого-то месяца такого-то года его венценосное величество изволили трижды уронить слезу, слушая балладу в исполнении знаменитого барда, приглашенного развеять королевскую меланхолию».

По поводу радостей, негодования, изумления и прочих эмоций, которые не возбранялось испытывать простым смертным, можно сказать то же самое. Ибо тот, кто подвержен чувствам, не сможет удержать в узде огромную страну, принимать верные решения и работать по двадцать часов в сутки. Быть королем не так хорошо, как думают подданные, которые стараются свергнуть монархию. Подъем в пять утра, одновременно со слугами, легкие упражнения в фехтовании и гимнастике, потом — утреннее заседание с обязательным докладом о текущих делах, затем бумажная работа по пять-шесть часов в сутки, прием послов и советников, аудиенции, визиты на женскую половину, инспекционные поездки по стране, обязательное посещение тюрем и пыточных камер, молебны трижды в день с активным участием в оных, а вечером — либо традиционный бал, либо прием в честь очередного посла, либо праздник, во время которого король должен стоя приветствовать делегацию выборных граждан столицы. И это только краткий перечень основных дел, которыми ежедневно заняты монархи. Счастлив король, который может хотя бы часть своих дел переложить на плечи подчиненных и освободившееся время посвятить контролю за ними — из опасения, что те возьмут себе слишком много власти и влияния. Я уже молчу про королевских ближних и дальних родственников, а также про потомков прежних династий, которые делают все, чтобы не давать королю скучать, и постоянно расшатывают трон. А семейная жизнь! Немногие короли могут похвастаться тем, что приходят на половину жены, чтобы отдохнуть. Большинство вступает в покои королевы как на поле битвы, поскольку по статистике только один из десяти королевских браков заключается по любви. Ну или хотя бы с долей взаимной симпатии. Вот почему короли так редко улыбаются даже на портретах — художники просто не догадываются, что его величество умеет улыбаться.

Король Богорад был еще молод, жизнь не успела обломать его, а посему в последнее время эмоции хлестали из его величества как вода из сломанной плотины. Конечно, воспитание дало о себе знать — король ограничивался тем, что просто метался из угла в угол и то и дело подходил к окну, глядя вдаль. Дворец располагался в центре города, взору короля представали только крыши домов и часть улиц, но он не оставлял попыток что-нибудь разглядеть.

— Как вы думаете, он приедет? — в который раз за последние два дня поинтересовался Богорад.

— Непременно, ваше величество, — в который раз ответил тот, к кому обращались.

Магистр Ордена Щитоносцев стоял чуть расставив ноги и уперев кулаки в бока, будто на поле боя. Как юных принцев тренируют, чтобы они умели вести себя на людях, так и юных оруженосцев Ордена Щитоносцев дрессируют — здесь это слово куда уместнее, чем по отношению к королям, — максимально развивая их тело и дух. Орден Щитоносцев был создан при прапрадеде нынешнего короля, отце Богорада Первого, как постоянное рыцарское войско, призванное быть щитом и мечом новой веры, которую насаждал король, поддавшись новомодным веяниям с востока. Рыцари-щитоносцы с честью справились со своей обязанностью и до сих пор оставались «в седле», ибо свет веры в Единого еще не расползся по миру окончательно. До сих пор на окраинах страны стояли храмы языческих богов, приносились жертвы. Взять хотя бы Холмогорье — северную провинцию, вплотную прилегающую к горам, где, по слухам…

— Так вы уверены, что он приедет, Великий магистр?[1] — опять спросил король.

— Уверен, ваше величество.

— Но ведь он лорд Холмогорья! А эта провинция…

— Тем важнее призвать его сейчас, — склонил голову щитоносец.

В противоположность королю он был не просто высок ростом, но по-настоящему могуч, силен и крепок, несмотря на свои сорок пять лет. Король Богорад, которому на днях исполнилось двадцать восемь, макушкой доставал ему только до плеча…

— Вы уверены в нем? — поинтересовался король, останавливаясь перед Великим магистром.

— Как в самом себе. Не забывайте, это мой племянник! И ваш кузен.

— Да-да, — кивнул король, уходя в свои мысли. — Значит, он непременно приедет? А если нет? Сколько времени нужно, чтобы добраться от Холмогорья до столицы?

— Дня три-четыре, если хорошие лошади и ничто не задерживает в пути.

Король открыл рот, чтобы что-то сказать, но донесшийся издалека бой часов напомнил, что уже полдень, и его величество закрыл рот, с тревогой и тоской бросив взгляд на заваленный бумагами письменный стол. Они с магистром заперлись в рабочем кабинете короля. Подразумевалось, что Богорад Третий работает над бумагами, перечитывает вчерашние доносы, подписывает новые указы и просто высказывает свои замечания в письменной форме в ответ на запросы и предложения советников. Король вздрогнул и даже невольно втянул голову в плечи, словно он опять был наследником престола и строгий наставник только что заметил, что принц, вместо того чтобы упражняться в каллиграфии, рисует на полях рожицы.

Королей с младенчества учат владеть собой. Выслушав бой часов, Богорад Третий сел за стол, спокойно придвинул к себе кипу бумаг и, обмакнув перо в чернильницу, произнес, обращаясь к сэру Годовану:

— Подождем. Только проследите, чтобы я не ждал ни одной лишней минуты!

Великий магистр поклонился, тряхнул наполовину поседевшими волосами. «Не ждал лишней минуты» означало, что королю следует доложить о приезде кузена в любое время — поднять его сонное величество с постели, оторвать от обеда, разогнать совещание министров, перенести на другое время смертную казнь, на которой обязательно присутствие монарха, похлопать по плечу во время любовного признания королеве (на завтра было как раз запланировано такое мероприятие — с четырех пятнадцати до четырех двадцати пяти по дворцовому времени). С другой стороны, и гостю надлежало оказывать всяческое содействие, чтобы он не застрял где-нибудь по дороге ко дворцу. А то в позапрошлом году случился казус — король месяц ждал одного лорда, не дождался, сгоряча объявил его мятежником и даже подмахнул указ о его аресте и конфискации имущества, и вдруг выяснилось, что все это время тот просидел в околоточной тюрьме столицы, куда его бросили на сутки «до выяснения личности». Магистру вменялось в обязанность не повторять такого инцидента. Ведь подписанные королем указы обратной силы не имеют, так что незадачливый лорд действительно сначала попал в королевскую тюрьму, а его ленные владения отошли короне. И лишь через полгода его освободили по амнистии и особым указом пожаловали в дар новые угодья…

Заметив, что король полностью погрузился в чтение бумаг, Великий магистр откланялся и покинул кабинет.

На пороге мялись секретарь и канцлер, которых Богорад Третий выставил за дверь, чтобы без помех побеседовать с главой Ордена Щитоносцев. Проходя мимо, глава Ордена милостиво кивнул и не смог сдержать вздоха, когда чиновники ворвались в кабинет. Стервятники!

Великий магистр Ордена Щитоносцев, сэр Годован Косоглазый, терпеть не мог бумагомарак, но признавал, что это неизбежное зло, с которым бессилен бороться даже Единый. Говорят, у Него на Небесах тоже есть своя канцелярия. Несмотря на то что сэр Годован был одним из образованнейших людей королевства, ему больше нравилось махать мечом, чем изучать древние трактаты. Слишком много в истории грязи и мусора! Но что поделаешь, если щитоносцы изначально были созданы как Орден борьбы со злом.

Сэр Годован являлся одним из потомков того самого Хьюга Косоглазого и приходился королевскому кузену Лейру двоюродным дядей. Матерью короля Богорада Первого, деда нынешнего венценосца, была девушка из рода Косоглазого, а Орден Щитоносцев создали три ее брата, после чего вошло в традицию одного из потомков в каждом поколении посвящать в Орден, а среди знати долгое время ходили слухи о том, что Орден Щитоносцев — семейное предприятие Косоглазых. К сожалению, поскольку Лейр оказался единственным на данный момент потомком мужского пола, то и сэр Годован тоже вдруг впервые за годы существования Ордена оказался без подрастающей смены. Нет, еще лет двадцать он спокойно прослужит в звании Великого магистра, но потом ему придется уступить эту должность более молодому. Будет жаль, если к тому времени ни одного потомка рода Косоглазых не окажется в Ордене, хотя бы в качестве оруженосца.

«Женить! Непременно надо женить Лейра, — размышлял сэр Годован, шагая по коридорам королевской резиденции. — Как можно скорее женить. Ничего, что парню всего двадцать. На него возложены такие надежды, что кое-чем придется пожертвовать. Пусть только приедет, а там я за него возьмусь! Род Косоглазых будет возрожден!»

Вопреки своему имени, ни сэр Годован, ни его племянник не страдали недугом косоглазия. Высокий, плечистый, могучего телосложения и отменного здоровья сэр Годован до сих пор считался одним из самых красивых мужчин при дворе короля, и очень многие дамы мечтали заполучить его в качестве любовника. До принятия звания Великого магистра Ордена Щитоносцев сэр Годован иногда шел навстречу дамам, но в последние десять лет охладел к любовным утехам. Нет, он по старой памяти поддерживал отношения с двумя-тремя чаровницами, но это была скорее нежная дружба с оттенком легкой грусти об ушедших временах, нежели страсть.

Будучи дальним родственником короля, сэр Годован имел право входить в его покои, оставив сопровождающих снаружи И теперь два младших рыцаря, ожидающих его в небольшом зале, отсалютовали обнаженными мечами.

— За мной! — коротко приказал магистр. День предстоял насыщенный.

Молодой человек на вороном коне, одетый в черное и коричневое, пребывал в приподнятом расположении духа. Наконец-то в его монотонной, пугающей своей беспросветностью жизни наметились перемены! Терибальд Годфруа Арманзор, потомственный черный маг, один из лучших выпускников Школы Магии (хотя отец с пеной у рта доказывал комиссии обратное!), был полон самых радужных планов на будущее. Жизнь наконец-то повернулась к нему другой стороной — теперь Терри не придется весь век сидеть в одиночестве в мрачном пустом замке, где твоими собеседниками могут быть только жалкие мутанты, созданные еще прадедом, и зомби-дворецкий. Юноша истосковался по человеческому обществу и поэтому ехал, держа уши, глаза и сердце распахнутыми настежь.

Не стоит, однако, дорогой читатель, думать, что в замке молодой Терри вел отшельническую жизнь. Какое-то время с ним и бабушкой жил его двоюродный дедушка, желчный и больной старый чернокнижник, озабоченный созданием эликсира молодости, что в конце концов его и сгубило во всех смыслах этого слова. Лет до пяти мальчика опекала кормилица, та самая, которая пестовала его после кончины матери. Потом женщина вернулась в деревню, вышла замуж, но на праздники бабушка всегда отпускала Терри в гости к названой матери и ее детям — молочной сестре и ее младшим братишкам-сестричкам. Иногда замок навещал дед по материнской линии, оставшийся к тому времени в одиночестве. Несколько раз наведывались мрачные типы, представлявшиеся знакомыми отца, — всякий раз они хотели отыскать его следы. Так что До двенадцати лет — времени, когда в нем проснулись магические способности, — Терри не был лишен человеческого общества. Да и в Школе Магии мальчик был не единственным учеником, так что совсем диким его никто не назвал бы. Однако наивным — да, и еще каким наивным!

Не перемолвившись после смерти бабушки ни с кем, кроме прислуги, ни единым словом (королевский гонец в этой истории не в счет!), теперь Терри с легкостью заводил знакомства со всеми, кого встречал на пути. Заметив попутчика — неважно, был ли это крестьянин, идущий по своим делам или благородный лорд в окружении свиты, — он подъезжал ближе и заговаривал с этим человеком, спеша выложить о себе всю подноготную. Потом с тем же пылом принимался выпытывать у собеседника имя, возраст, род занятий, привычки, домашний адрес и мнение об окружающем мире. Подавляющее большинство путников шарахались от молодого человека как от чумы и всерьез полагали его либо сумасшедшим, сбежавшим из-под надзора, либо иностранным шпионом, страдающим ретроградной амнезией. Нашелся один путешественник, который посчитал его тем и другим одновременно! Терри, если и замечал косые взгляды и красноречивые жесты — большинство встреченных не столько осеняло себя обережными знаками, сколько крутило пальцем у виска, — не обращал на них никакого внимания, а то и принимался подыгрывать, повторяя жесты собеседника. Неудивительно, что ни одно из его дорожных знакомств не продолжалось дольше часа. А все, что случилось с юношей в дальнейшем, было прямым следствием его неразумных поступков.

Впрочем, пока Терри ехал по родному Холмогорью, дела обстояли более-менее нормально — сказывалась история провинции, которую мы вкратце перескажем чуть ниже. Проблемы в общении начались позже, когда он пересек границу между Холмогорьем и Зеленохолмьем и направился прямиком к Эвлару — центральной провинции страны. Его знаний географии вполне хватало для того, чтобы не заблудиться и не запутаться в огромном количестве провинций, на которые была поделена страна, — Холмогорье, Зеленогорье и Зеленохолмье (не путать — это две разные провинции!), Приморский и Северный тракты, Предболотье, Южнодолье, Низинный вал и собственно Эвлар. Со зрительной памятью у молодого человека все было в порядке, а посему Терри часто сворачивал с прямого пути, если вспоминал карту и понимал, что тут можно срезать угол.

Бот и в тот вечер, чувствуя, что не успевает добраться до городка с необычным названием Веселица, юноша недолго думая свернул с дороги и поехал через лес. Ориентиром ему служил закат, только-только разгоревшийся на небе, — по расчетам Терри, они с конем должны были непременно выбраться на другую дорогу в паре лиг от городских ворот и успеть проникнуть в городок как раз перед их закрытием. А если юноша опоздает, ничего страшного, — можно будет попроситься на ночлег к кому-нибудь в предместьях.

С такими мыслями безмятежный Терри ехал через лес, когда впереди услышал странный шум — крики, топот, испуганное ржание коней, звон оружия. Он вскинул голову и без промедления поскакал навстречу битве, — любопытство оказалось сильнее страха.

Надо сказать, что именно любопытство и удержало молодого человека на краю поляны, заставило повнимательнее рассмотреть открывшуюся взорам картину.

По всей видимости, на этой тенистой полянке решили остановиться на ночлег четверо съехавших с дороги путешественников — старик, который сейчас мешком валялся на земле без признаков жизни, толстуха в наряде служанки из богатого дома и две девушки, блондинка и брюнетка, испуганно жавшиеся к ней. Мирных путников атаковал отряд грабителей, которые, очевидно, польстились на прелести девушек, потому что ничего ценного на первый взгляд у путников не было. В самый последний момент на помощь девушкам пришел какой-то рыцарь. Сейчас он отбивался от разбойников из последних сил. Расклад семь против одного мог, конечно, сложиться и в его пользу — нежданный защитник довольно ловко орудовал мечом, кроме того, с ним был оруженосец, который не гнушался прибегать к помощи длинного лука. Но вся проблема была в том, что убитые разбойники не валялись тут и там, подобно старику, получившему смертельное ранение. Упав на землю, они тотчас же вставали и живыми мертвецами шли в новую атаку. Выстоять против такого врага у рыцаря и его оруженосца не было шансов, поскольку простой человек, вооруженный обычным оружием, может убить живого мертвеца лишь одним способом. Он должен отрубить ему голову, отделить руки и ноги от тела, потом рассечь оные на суставы, а под конец забить в сердце деревянный кол — лучше осиновый, но и тополь подойдет для этой цели не хуже. По ряду причин рыцарь этого сделать не мог, а потому вынужден был отступить или погибнуть. Но в этом случае девушки доставались мертвым грабителям…

К тому времени когда Терри выехал из кустов и остановился, осматриваясь с видом человека, попавшего на бесплатный спектакль, живых разбойников осталось всего четверо, они продолжали оттеснять рыцаря от девушек, а их мертвые «коллеги» окружали своих жертв и растаскивали их в разные стороны. Девушки отчаянно кричали и так крепко цеплялись за верещащую не хуже свиньи толстуху, что поневоле мешали своим мучителям. Впрочем, было видно: долго они не продержатся. Брюнетка вдруг закатила глаза и упала на землю, теряя сознание. Несколько мертвых разбойников сразу протянули к ней руки, сорвали одежду, вцепились окровавленными руками в открывшееся девичье тело.

Это зрелище так подействовало на толстуху и блондинку, что молодая девушка вдруг с криком ринулась на помощь подруге, а оставшаяся без поддержки толстуха обмякла, к вящей радости разбойников. Шесть мертвяков в двенадцать рук растащили троих и опрокинули наземь. Рыцарь попытался вмешаться, ему удалось даже зарубить одного из сдерживавших его разбойников, но при этом он и сам был ранен в ногу и, ослабев, вынужден был опереться спиной на ближайшее дерево. Незнакомому храбрецу оставалось только обороняться из последних сил да смотреть, как мертвяки насилуют девушек.

Все произошло так быстро, что выехавший из кустов Терри только и успел, что произнести:

— Что тут происходит?

Самые обычные слова, но эффект от них был поразительный.

Мертвяки застыли кто где был с поднятыми руками или задранными ногами. Потом они синхронно обернулись и вперили в молодого человека пустые глаза — у одного в глазнице торчала стрела, что ему нисколько не мешало заниматься непотребствами… Мертвяки дружно опустились на колени, простерлись ниц. Их живые коллеги несколько секунд ошалело переводили взгляд с товарищей на незнакомца, а потом что-то прикинули в уме и попятились в кусты. Оставшись один, охромевший рыцарь тут же бросился к блондинке, а его оруженосец поспешил привести в чувство полуголую брюнетку. На толстуху никто не обратил внимания, но она удивительно быстро очнулась сама и заголосила так, словно самое страшное уже свершилось.

Терри не спеша выехал на середину поляны, мертвяки подползли к нему на коленях.

— Я отпускаю вас, — махнул он рукой. — Идите туда, где вам место, и никогда не возвращайтесь в этот мир!

Мертвяки рухнули на траву и застыли, как то и положено убитым в поединке людям. А молодой человек спешился и обратился к рыцарю и девушкам:

— Здравствуйте. С вами все в порядке. Все хорошо. Можете успокоиться — ничего страшного не случилось!

Девушки начали всхлипывать и причитать, а толстуха сменила тональность и завопила тоном ниже.

— Ничего себе «ничего не случилось»! — проворчал рыцарь, помогая блондинке встать на ноги. — Нападение живых мертвецов — такое не забывается!

— И все-таки самого страшного не случилось, — безмятежно ответил Терри. — Если бы вас изнасиловали, вы бы разрешились от бремени жуткими монстрами, упырями, которые сначала убили бы своих матерей, а потом кинулись бы уничтожать все живое. Так всегда бывает за исключением тех случаев, когда женщина сама отдается живому мертвецу — добровольно и без принуждения.

Это заявление заставило девушек сильно побледнеть, а толстуха опять завизжала в полный голос.

— Откуда вы это знаете? — ощетинился рыцарь. — Вы… вы с ними заодно?

— Нет, я просто читал об этом. Ну и еще пару раз видел в зверинце этих тварей — упырей!.. А у вас, между прочим, серьезное ранение. Вас надо немедленно перевязать! Кстати, меня зовут Тер… то есть кузен Лейр.

— Кузен? Чей же вы кузен?

— Короля! — пожал плечами Терри. — А ваше имя? Как вас зовут? Я спас вам жизнь, а мы с вами до сих пор не познакомились! Вы сестры? — Этот вопрос уже относился к девушкам.

Девушки вздрогнули и переглянулись.

— Не смущайтесь, благородные леди! — отмахнулся Терри и решительно принялся осматривать рану рыцаря. — Здесь же все свои!

Поскольку он в это время пытался стянуть с рыцаря штаны, толстуха подскочила и замахала руками:

— Как вам не стыдно? Здесь же дамы! Девочки, не смотрите! Отвернитесь немедленно! Незамужним девицам на это не стоит смотреть!

— А что я говорил? — улыбнулся молодой человек. — Благородные леди! Это правда? — Он подмигнул девицам, получив в ответ улыбку. — Я прекрасно разбираюсь в людях!

Как раз в это время он держал рыцарские панталоны в руках, но, увлеченный собственной речью, выпустил их, и побагровевший рыцарь остался перед дамами почти голым. Толстуха взревела не хуже раненого быка и поспешила затолкать обеих девушек за подводу, потребовав, чтобы те отвернулись и закрыли глаза. Но Терри не смутился.

— Эй, — позвал он коня, — иди сюда! Мне нужна твоя помощь. — И улыбнулся оторопевшему рыцарю. — У меня с собой целебная мазь. Она немножко волшебная, так что уже к завтрашнему утру у вас от раны останется только царапина!

Конь подошел, повернулся боком и преклонил колено, чтобы хозяину было удобнее доставать из седельной сумки маленький горшочек, завернутый в тряпицу.

— И откуда вы только взялись? — сквозь зубы процедил рыцарь, когда Терри принялся втирать мазь в рану.

— Из Холмогорья, откуда ж еще? — весело ответил Терри. — Я королевский кузен, король мне написал и велел явиться ко двору.

— Король? — От удивления рыцарь даже привстал. — А… Вопрос замер у него на губах — судя по всему, королевский кузен путешествовал налегке, без свиты и слуг, как простой странствующий рыцарь.

— Да полноте, разве это правда?

— Самая чистая, — болтал тем временем Терри. — Представляете, сижу я дома, никого не трогаю, и вдруг — гонец! Подает мне письмо! Меня призывает король по секретной надобности. Я окажусь при дворе! Интересно, а куда направляетесь вы?

— В Веселицу, — процедил рыцарь, глядя в ту сторону, где под присмотром толстухи топтались две девушки.

— Вот здорово! Вы там живете? Можно мне с вами? Мне надо попасть во дворец, а дорога идет как раз через Веселицу! Это так здорово — у меня наконец-то появятся попутчики! Мы сможем поболтать по дороге. Вы мне все про себя расскажете, а я вам — про себя! Какая удача, что я вас встретил…

Прогнать его не было никакой возможности — Терри дал понять, что не собирается уезжать в одиночку. Тем более что рыцарь, сквозь зубы представившийся сэром Арбогастом, действительно был ранен, да и девушки нуждались в помощи. Их слугу и возницу убили разбойники, а от толстой служанки было мало проку — она больше причитала, как разгневается строгий дядюшка, когда узнает, что любимые племянницы без спросу покинули дом и отправились путешествовать. Девушки, и правда оказавшиеся сестрами, только не родными, а двоюродными, потихоньку сбежали на весеннюю ярмарку в соседний город и как раз возвращались домой, когда с ними случилась беда. Все это им волей-неволей пришлось выложить словоохотливому Терри, который болтал практически без умолку. Вместе с оруженосцем сэра Арбогаста они похоронили старого возницу, потом собрали вещи и перебрались на другую поляну, где разбили лагерь, поскольку до закрытия ворот в Веселицу уже не успевали…

— Вы-то зачем остались с нами? — в который раз поинтересовался Арбогаст с таким кислым выражением лица, что трудно было заподозрить рыцаря в искренности. — Верхом успели бы добраться до города до закрытия ворот. У вас хороший конь. Четверть часа скачки, и…

— Да вы что? — всплеснул руками Терри. — Я так рад, что встретил вас, что до самого города никуда не отойду. Вы чудесные попутчики!

Что касалось обратного, новые знакомые были явно насторожены. Ну что хорошего может сулить встреча с одиноким путником, который мановением руки расправляется с толпой мертвяков, признаётся, что приехал из Холмогорья, и при этом утверждает, что он кузен короля? Не сговариваясь, все решили, что «лорд Лейр», конечно, спас им жизнь, но сам он личность чересчур подозрительная.

Поэтому утром, когда все засобирались в путь, сэр Арбогаст подозвал своего оруженосца и на ухо прошептал ему несколько слов. Юноша искоса смерил молодого человека взглядом, потом вскочил на коня и поскакал вперед.

— Куда это вы отправили своего слугу, сэр Арбогаст? — поинтересовался любопытный Терри.

— В Веселицу, — последовал ответ. — Надо кое-кого предупредить о нашем приезде.

— Что вы! Не надо особенных церемоний! — заулыбался Терри. — Я тут проездом, только перекушу в придорожной харчевне — и отправлюсь дальше. Мой кузен король не любит ждать!

Девушки вместе с толстой служанкой забрались на подводу. Толстуха, не переставая причитать, как все плохо, а в скором времени будет еще хуже, взялась за вожжи с таким видом, что лошадь сразу решила ей не перечить и тронулась с места доброй рысью. Двое мужчин пристроились по бокам — один справа, другой слева. На узкой лесной дороге им, правда, сначала пришлось пропустить подводу с дамами вперед, и за эти несколько минут, которые Терри ехал бок о бок с сэром Арбогастом, рыцарь сто раз пожалел, что принял помощь молодого человека. Ибо Терри продолжал говорить. Увлекшись, он рассказал о замке, о своем отце, который на самом деле могущественный маг и известный чернокнижник, о старом слуге, который строго-настрого запретил ему покидать замок. Он бы рассказал еще о многом, но, на счастье рыцаря, дорога стала шире, и можно было отъехать от болтуна подальше.

До Веселицы впрямь было недалеко — Терри не успел заговорить своих спутников до полусмерти и не успел выболтать о себе чего-либо опасного. Ведь разговор предполагает наличие не только слушателей, но и собеседников. Терри не только рассказывал сам, он и сыпал вопросами в таком количестве, что и рыцарь, и девушки волей-неволей ответили на некоторые из них.

— Только не приглашайте меня в ваш замок погостить, — смеялся молодой человек. — Я очень спешу к королю. Вот если на обратном пути… да и то ненадолго! Я ведь еще не знаю, зачем меня вызывает его величество. Король пишет, что дело важное и срочное, но достаточно секретное, чтобы не доверять ничего бумаге, а я с ума схожу от любопытства!

«И сводишь с ума всех остальных!» — подумал сэр Арбогаст, но ничего вслух не сказал. Примерно в это время путники, миновав предместье, подъехали к городским воротам, и он издалека разглядел своего оруженосца. Возле парня стояли четыре монаха в темных рясах, а это значило, что его рассказу поверили и их встречают.

Оруженосец указал на подводу, и стража в воротах скрестила перед мордой коня копья, приказывая остановиться. Толстуха, вздыхая и охая, полезла в кошель, расплатилась за право въезда, а к всадникам подошел сержант городской стражи в сопровождении четырех монахов.

— Кто из вас именует себя королевским кузеном Лей-ром? — хмуро поинтересовался сержант.

— Это я! — тут же радостно ответил Терри. — А откуда вы меня знаете? О, — он подмигнул рыцарю, — сэр Арбогаст, это очень благородно с вашей стороны — заранее уведомить власти о моем появлении. Но я тут проездом, просто перекушу и…

— Вам придется последовать за нами, — холодно промолвил один из монахов, тон его голоса был такой, что молодой человек не стал спорить. В душе шевельнулось подозрение — до этого он практически не имел дела со служителями Единого и не знал, чего от них ждать. Бабушка ничего не рассказывала, поскольку сама с ними не общалась, а больше сведений получить было неоткуда.

Но, с другой стороны, может быть, так и должно быть? И Терри, на прощание помахав рукой сэру Арбогасту и девушкам, спокойно поехал за монахами.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Небольшой монастырь Единого располагался в центре города. К нему примыкали помещение городской тюрьмы и ратуша, между которыми виднелся въезд на территорию монастыря. Сразу за воротами светлел большой храм Единого, на задах которого располагались все хозяйственные и жилые помещения монастыря, отделенные от храмовой площади массивной стеной, сложенной из белого камня, — здесь, у ступеней, совершались религиозные мистерии и показательные казни еретиков. Монастырская стена была невысокой, всего в полтора человеческих роста, но такой толстой, что в ней спокойно можно было замуровать не только человека, но и целого быка.

— Как красиво! — невольно вырвалось у Терри, когда они ступили на храмовый двор. — А у нас все из черного камня. Тоже красота, но тут намного светлее. А внутрь зайти можно? Посмотреть, как там и что?

Он кивнул на позолоченные ворота, покрытые многослойной чеканкой, и даже спешился, чтобы подняться по широким ступеням, но монахи тут же окружили его плотным кольцом. Двое выхватили из-под ряс жезлы с символами Единого.

— Вход с другой стороны, — объяснил третий. Четвертый принял повод коня, давая понять, что дальше молодому человеку придется идти пешком.

Терри кивнул и направился туда, куда ему указывали. Но не прошел и десяти шагов, как последовал новый приказ:

— Руки назад. Отдайте оружие.

— Понимаю, — вежливо согласился юноша. — К вам нельзя входить с оружием. Но при чем тут руки? Это что, обычай?

— Давай-давай! — мрачно буркнул один из монахов, а другой напрягся и забормотал молитву Единому.

У Терри отобрали меч и два стилета, сняли с пояса кинжал — точную копию того, который он подарил королевскому гонцу, — на всякий случай сняли кованые наручи — единственную часть доспеха, которую он надел, а потом завели руки назад и крепко связали.

Проделано это было так быстро и профессионально, что Терри опомнился только тогда, когда все было кончено.

— Это еще зачем? — удивился он, пытаясь вырваться. — Я и так могу дать честное слово, что ничего не буду трогать! Могу даже глаза за… ой!

На глаза ему в самом деле легла повязка, после чего молодого человека крепко взяли за локти.

— Давай шагай!

— Что происходит? — До Терри дошло: все идет не так, как хотелось бы. — Я арестован? За что? Я ничего не сделал! Даже в город въехать не успел… Ну хорошо-хорошо, успел, но я же ничего не делал! Я спешу в столицу! Меня ждет…

— Заткните ему рот! Скорее, пока он не начал колдовать!

Терри попробовал возмущаться, но ему в зубы без разговоров сунули кляп, после чего молодого человека куда-то поволокли, крепко держа под руки. По звуку шагов он мог догадаться, что они пересекли ровное пространство, потом, согнувшись, вошли в какую-то дверку и начали спускаться вниз по узким крутым ступенькам. Когда спуск кончился, какое-то время его вели по длинному коридору, в котором множилось вязкое эхо, было прохладно и пахло сыростью, плесенью, кровью и человеческими испражнениями. Всего этого было достаточно на практикуме по некромантии, и Терри слегка успокоился. Неужели и здесь есть черные маги?… Нет, он не чувствовал в эфире особой ауры, которая обычно присутствует в местах, где занимаются колдовством. Но место тут и без нее было недоброе…

Недоумевающего юношу втолкнули в какое-то гулкое помещение. Он сразу попал в чьи-то объятия. Незнакомец содрал с Терри верхнюю одежду. При этом ему пришлось развязать молодому человеку руки, и тот успел воспользовался этим и молниеносно стащил с глаз повязку. Вторым делом было избавиться от кляпа, но, едва он увидел, куда попал, забыл обо всем.

Это был подвал, битком набитый орудиями пыток. На возвышении стояли широкий стол и несколько стульев для членов суда, там должны были сидеть монахи, но пока никого не было. Руки ошеломленного Терибальда заломили назад, потом его подтащили к столбу, врытому посередине помещения, и прикрутили за локти так туго, что он не мог пошевелиться.

Палач заглянул юноше в глаза.

— Не вздумай колдовать! — произнес угрожающе. — А не то…

Перед самым лицом Терри очутился раскаленный добела прут. Даже на расстоянии от него разило жаром. Для острастки палач слегка коснулся им локтя пленника, и тот вздрогнул от боли.

— Это было предупреждение, — заявил палач. — Кстати, тут везде знаки Единого!

Несколько томительных минут Терри простоял один возле столба, чувствуя, как постепенно немеют связанные руки. Нет, для настоящего, дипломированного мага это не было преградой — даже в таком состоянии он мог колдовать, — но юноша медлил. Он надеялся, что все происходящее с ним — это недоразумение, что вскоре все разрешится само собой. Перед ним извинятся, вернут вещи и отпустят. В конце концов, он кузен короля и едет в столицу по важному делу!

Дверь распахнулась с негромким скрипом, впустив в помещение нескольких монахов. Судя по цветам ряс, это были высшие чины духовенства — все, кроме одного, низенького сутулого человечка, примостившегося сбоку и тотчас разложившего перед собой пергамента и чернильницы. Последними вошли палач и его помощник и встали по обе стороны от жертвы.

— Итак, помолимся, чтобы Единый Бог Небесный даровал нам мудрость и помог избежать ошибок и недоразумений! — громко провозгласил тот монах, который сидел в центре, и в подвале на минуту воцарилась благостная тишина. Все, кроме Терри, погрузились в молитву, закрыв глаза для лучшего сосредоточения. Прекрасный повод, чтобы удрать, если бы не прикрученные к столбу руки!

— Что ж, — старший судья первым прервал молитву и сел, — будем надеяться, что это дело мы распутаем быстро. Назовите себя, кто вы, откуда и куда следуете?

Палач выдернул кляп изо рта молодого человека, и Терри радостно воскликнул:

— Ну наконец-то! Слушайте, это какое-то недоразумение! Я только сегодня приехал в ваш город, я не успел ни с кем познакомиться, я даже в ворота не въехал, когда меня задержали! Если у вас так принято встречать всех приезжих, я удивляюсь, почему к вам до сих пор еще кто-то приезжает!..

— Отвечайте на вопрос! Или нам придется освежить вашу память! Кто вы и откуда? — прошипел дознаватель.

— Мое имя? Я Лейр. — В самый последний момент Терри вспомнил, кто он такой. — Кузен Лейр. Королевский кузен, если вам это о чем-нибудь говорит. А как мне называть вас?

— Отец Баккара, — помолчав, произнес дознаватель.

— Очень приятно, — кивнул Терри. — Не прикажете ли развязать меня, отец Баккара? А то ужасно руки болят. Я их прямо не чувствую! Мой кузен король будет очень недоволен, когда узнает, что…

— Замолчите! — прошипел отец Баккара. — И отвечайте только на поставленные вопросы. Итак, ваше имя…

— Кузен Лейр! А что?

— Ваш титул?

— Я герцог.

— Род?

— Род занятий? Так, знаете ли, после Высшей школы болтаюсь без дела! Ничем не занимаюсь, убиваю время… Знаете, как я обрадовался, когда получил… — Тут молодой человек осекся и быстренько закончил: — Рода занятий нет!

— Ваш род! — с нажимом в голосе произнес дознаватель. — Как звали предка, от которого вы ведете родословную?

Вот тут-то и таился подвох. Ибо Терибальд понятия не имел о том, к какому роду принадлежит настоящий кузен Лейр. Он уже открыл рот, чтобы назвать свое собственное родовое имя, но вовремя прикусил язык и решил, что лучшая защита — это нападение.

— Ну знаете ли! — воскликнул он. — Это уже переходит всякие границы! А вы сами не знаете? У меня тот же род, что у короля! Я его кузен! Понятно? Родственник! Значит, у нас общие предки! То есть один предок на двоих!

Монахи переглянулись. В полутьме выражение их лиц угадать было трудно, тем более что у двоих, как назло, на головы были надвинуты капюшоны ряс.

— Значит, кузен короля, — зловещим шепотом промолвил сидевший справа от отца Баккары. — И куда вы направлялись?

— Во дворец. Король прислал мне письмо.

— Это правда! — вдруг подал голос сутулый секретарь и выудил из кипы бумаг свернутый в трубочку пергамент. — В его вещах было найдено письмо с королевской печатью!

Он с поклоном подал пергамент дознавателям, и те ненадолго углубились в его изучение.

— Печать и подпись короля подлинные, — наконец высказался отец Баккара. — Вам его привез королевский гонец?

— Да. Знаете, это случилось так неожиданно! Представляете, сижу я, никого не трогаю, и вдруг…

— Погодите! — долго молчавший третий дознаватель поднял руку. — Свидетель, оповестивший о вашем приезде, сказал, что вы, лорд Лейр, совершали магические действия запрещенного характера, то есть наложили чары на оживших мертвецов посредством некромантических действий!

— Он колдовал? — заинтересовался отец Баккара.

— Подумаешь! — дернул плечом Терри. — Это у нас многие умеют!

— У нас — это где? — прищурился отец Баккара. — В другом мире, параллельном нашему? В ином измерении?

Дознаватели заулыбались: мол, мы все про вас знаем, господин самозванец. Однако Терри вскинул брови:

— Никогда ничего не слышал о других измерениях. По-моему, это фантастика!

— Сейчас важно не это, отец Баккара! — перебил его третий дознаватель. — Важно другое — по показаниям свидетеля, он колдовал! Использовал черную магию, магию мертвых!

— Ну и что? — Терри попытался пожать плечами, но затекшие члены плохо слушались. — У нас это многие умеют!

— Где — у нас? — Все три дознавателя и секретарь подались вперед, с жадностью ловя каждое слово. — В параллельном мире?

— Нет. В Холмогорье…

Разочарование, отразившееся на лицах трех священников, было трудно описать. Отец Баккара поджал губы и отвернулся. Его коллеги переглянулись с самым многозначительным видом, а секретарь горестно покачал головой и еще ниже склонился над пергаментом.

Здесь надо сделать паузу, чтобы объяснить недоумевающему читателю, почему упоминание реальной географической области — Холмогорья — вызвало у монахов такую реакцию.

История эта уходит корнями в недавнее прошлое. Около ста лет тому назад король Гертикс Четвертый, поддавшись новым веяниям, решил ликвидировать старых богов и ввести новую веру в Единого Бога, настолько великого, что именовать его нужно было просто — Бог. За дело он взялся так рьяно, что моментально восстановил против себя часть подданных. Но его прекрасная невеста поддержала Гертикса, и они стали первой парой, которая, подавая пример, обвенчалась по новому обряду в только что отстроенном новеньком соборе.

У невесты было шесть братьев — родных, двоюродных и троюродных из рода герцогов Холмогорских, потомков того самого Хьюга Косоглазого. Три брата присутствовали на свадьбе, а трое других бойкотировали сие мероприятие, расплевались с новым родственником и заявили, что им милее старые боги, а также сопутствующие им магия и колдовство.

Король Гертикс немедленно собрал армию и двинул ее на Холмогорье. В походе принял участие только-только организованный Орден Щитоносцев, основанный тремя лояльными к новой религии братьями Косоглазыми. Но восставшие герцоги Холмогорские выиграли первые несколько сражений, после чего в Холмогорье хлынул бурный поток людей, которым не по нутру пришлась королевская реформа, а в обратную сторону потек жидкий ручеек принявших новую веру.

Через несколько лет противостояния дело дошло до образования независимого государства Холмогория, и на этом история могла бы закончиться, но три брата-герцога вздумали напасть на соседние провинции Эвларию, Зеленохолмье и Зеленодолье, стремясь обеспечить себе выход к морю и заодно немного расширить территорию.

Этого король Гертикс стерпеть не мог. Он подмел свою казну, и так пострадавшую от войны и храмостроительного рвения монарха, и нанял наемников, причем самые ударные отряды состояли из горных троллей и орков с востока. К тому времени герцоги Холмогорские уже захватили почти все Зеленогорье и тянулись к Зеленодолью.

Но тут нашла коса на камень. Один из братьев погиб в бою, налетев на строй троллей, а другого удалось отравить, когда он чересчур рьяно праздновал рождение третьей дочери. Оставшийся в одиночестве герцог Холмогорский, как на грех, оказался самым бездарным полководцем из трех братьев, не успел он опомниться, как королевские наемники вернули захваченные территории и прихватили еще землицы, а сам герцог Косоглазый, окруженный, сидел в собственном замке.

Король Гертикс прислал ему торжественный ультиматум, в котором предлагал почетный мир на выгодных условиях — Холмогорье сохраняет независимость и может само выбирать религию, но обязуется никогда не воевать с Эвларией. Мир предлагалось подписать в столице страны, Эвларе. В противном случае король Гертикс обещал натравить на непокорную провинцию троллей и орков.

В ту пору у последнего герцога Косоглазого на руках кроме собственных детей было четверо сирот, оставшихся от братьев. Скрепя сердце, он поехал в столицу, из которой его выпустили только через четыре года, как раз в честь дня рождения наследника престола, будущего короля Богорада Первого. К тому времени войска короля давно хозяйничали в Холмогорье и наводили свои порядки. Герцога Косоглазого отпустили в обмен на старшего сына, который должен был поступить оруженосцем в Орден Щитоносцев и сделаться заложником и гарантом безопасности.

С тех пор Холмогорье считалось неблагонадежной провинцией — герцог Косоглазый не смирился и исподтишка поощрял своих подданных, хранящих старые традиции. Правда, ни он, ни его сыновья, ни его племянники больше никогда не выступали против королей, но и особой милостью не пользовались. Исключение делалось только для тех потомков Хьюга Косоглазого, которые входили в Орден Щитоносцев. Впрочем, при короле Богораде Третьем наступило заметное потепление — настолько заметное, что Лейр Косоглазый на равных правах со всеми участвовал в королевском турнире юниоров.

Однако Холмогорье в глазах единоверцев (то есть тех людей, которые верили в Единого) все равно оставалось оплотом язычества, мракобесия и чернокнижия. Неудивительно, что Терри, выдававший себя за Лейра Косоглазого, мгновенно оказался в монастырской тюрьме, откуда выйти мог только в двух случаях: во-первых, если о его помиловании позаботится лично король или, во-вторых, если инквизиторы решат отправить его на костер, невзирая на древность рода.

С давних времен, когда на месте Эвларии находилось Эвларское герцогство, королевский дворец был оборудован потайными ходами — как на случай осады, так и для того, чтобы сохранить в тайне от подданных кое-какие дела и знакомства здешних монархов. По одному из таких подземных ходов и шагал сейчас сэр Годован, Великий магистр Ордена Щитоносцев, в сопровождении четырех старших рыцарей-защитников. Подземными ходами сэр Годован предпочитал пользоваться по весьма простой причине — они были большей частью проложены напрямик и экономили от трех до десяти минут чистого времени. А это немаловажно, когда на кон поставлено дело государственной важности, каковым в числе прочих считалось появление при дворе Богодара Третьего его кузена Лейра Косоглазого. И дело было не столько в событиях давно минувших лет, сколько в тех, которые происходили в Эвларии в последнее время с пугающей регулярностью.

Еще на полпути Великий магистр отдал своим сопровождающим кое-какие приказы, так что не успели они подняться по крутой винтовой лестнице в одну из главных башен Ордена, двое из четырех рыцарей-защитников обогнали магистра и устремились в разные стороны — исполнять поручения. Третий откланялся чуть позже, когда сэр Годован уже шел к своим покоям, четвертый остался при магистре. Но и он в самый последний момент забежал вперед, чтобы отрыть дверь, и привычным движением подставил руки, чтобы магистр сбросил с плеч стального цвета плащ.

Сэр Годован стал не спеша переодеваться, подавая рыцарю одежду и доспехи. Оба молчали, не обмениваясь лишними словами и лишними жестами. Ритуал был не просто отработан до мелочей — магистр и его помощник давно научились чувствовать друг друга.

Оставшись в домашней тунике, обтягивающих бриджах и коротких сапожках с широкими голенищами, которые можно было отвернуть, распустив шнуровку, сэр Годован растянулся в кресле у камина и снизу вверх посмотрел на молодого защитника, вставшего над ним. Не признаваясь себе в этом, Великий магистр любил юношу, самого молодого из старших рыцарей-защитников. Любил как сына, которого у него никогда не было, любил как наследника. Любил так, что еще чуть-чуть — и разразился бы скандал, который можно было простить любому другому рыцарю, но не Великому магистру Ордена Щитоносцев и родственнику короля. Любил и выделял, несмотря, а может быть и благодаря тому, что юноша, стоявший перед ним навытяжку, был необычным человеком. Или, сказать правду, был не совсем человеком.

Заостренные уши, прямые светлые волосы, раскосые янтарные глаза, точеные скулы, горбатый тонкий нос, смуглая кожа, быстрые четкие движения — все это яснее ясного говорило о том, что в жилах Керагаста течет кровь иных рас. По отдельности все это выглядело не слишком привлекательно, но в результате, словно по мановению Фортуны, получился такой красивый юноша, что дух захватывало. Когда Керагаст появлялся при дворе, не только дамы, но и некоторые кавалеры провожали его горящими от страсти глазами. Для молодого человека, решившего всего себя посвятить Единому и служению Ему, это было суровым испытанием.

Сэр Годован откопал Керагаста в захудалой дворянской семье, даже собственные родители не жаловали сына, которого угораздило появиться на свет с такой внешностью. Дикий, как волчонок, по любому поводу пускавший в ход кулаки, что совсем не приличествует знатному лорду, Керагаст сразу привязался к сэру Годовану и в рекордно короткий срок из простого оруженосца дослужился до старшего рыцаря-защитника. Если так дело пойдет и дальше, вот-вот он станет младшим магистром, щитодержателем, а там, как знать, не придется ли этому юноше отдавать регалии Великого магистра.

Сэр Годован поднял на юношу глаза, кивнул, и Керагаст вышел, неслышно ступая. Вернувшись через несколько минут, вложил в ладони наставника кубок с подогретым глинтвейном и, подождав, пока тот сделает несколько глотков, доложил:

— Ежедневный доклад.

— Проси. — Сэр Годован быстро допил глинтвейн и поставил кубок на каминную полку.

Порог переступил сухощавый, жилистый, порывистый в движениях рыцарь средних лет, его черты лица тоже были бы чересчур приметны среди простых людей, но вполне уместно смотрелись среди щитоносцев. Проходя в покои сэра Годована, он бросил на Керагаста быстрый взгляд. Юноша ответил тенью улыбки, скользнувшей по красивым губам, кивнул и покинул помещение, тихо прикрыв за собой дверь.

Сэр Годован с гордостью смотрел на своих подопечных. В Ордене почти три четверти рыцарей были не совсем обычными людьми, а некоторые даже не совсем людьми и совсем не людьми. Лишь четверть щитоносцев были простыми дворянскими сыновьями, которым удалось прорваться в Орден благодаря колоссальному вступительному взносу или древней родословной и большим связям. Будь его воля, сэр Годован вообще запретил бы принимать дворянских сынков на службу. Но что поделать, если Орден, во-первых, находится под официальной эгидой Единого, служители которого строго следят за соблюдением законов, а во-вторых, надо же на что-то существовать! Нет у тебя особых способностей — помоги Ордену деньгами. Ведь король, главный источник доходов, осыпает щитоносцев милостью только по большим праздникам.

— Итак, брат Бравлин, — обратился сэр Годован к вошедшему, — что у нас плохого?

— Все как всегда, — ответил тот, разворачивая несколько свернутых в трубочки пергаментов и выкладывая их на высокий пюпитр, — Обработана еще не вся информация, но уже можно с уверенностью сказать, что вчера не произошло ничего нового. Четыре случая встречи с мертвяками, два нападения оборотней, в замке барона Рольта опять ожили фамильные привидения…

— А Белая лошадь?

— Поступило шесть донесений. Ее видели в окрестностях столицы.

Сэр Годован подавил вздох.

— Что говорят единоверцы?

— Советуют молиться, — пожал плечами сэр Бравлин.

— А наш капеллан?

— Молчит. Но вы же его знаете, — докладчик позволил себе улыбку, — он меня боится!

— Отец Коцел боится всех и вся, — не сдержался сэр Годован. — Как такой человек стал нашим капелланом?

— Служба, сэр.

— Ладно, продолжай!

Откинувшись назад, Великий магистр Ордена Щитоносцев прикрыл глаза и приготовился выслушать ежедневный доклад о положении дел в стране. Уже несколько месяцев это стало его непременной обязанностью и, как все перемены, свалилось на голову неожиданно. Хотя если вспомнить, как и с чего все начиналось…

Когда-то Орден Щитоносцев создавался именно для борьбы с языческими богами, а также всевозможными магами, чародеями и неразумными тварями. Щитоносцы были призваны огнем и мечом утверждать веру в Единого, сражаясь с порождениями язычества, и защищать молодую религию от посягательств. Колдуны и прочие жрецы старых богов погибали от мечей или под нажимом рыцарей приносили себя в жертву своим богам и всякий раз произносили проклятия, предсказывая: настанет время, когда их гонителям воздастся сторицей. С тех пор прошло меньше сотни лет, но, кажется, пророчества начали сбываться.

Счастье еще, что в глубинке не до конца забыли, что такое старая вера. Промыслом Единого можно считать тот факт, что первые магистры не просто сжигали на кострах рукописи, но делали с них копии. Основатели Ордена Щитоносцев были уверены: рано или поздно эти знания понадобятся. Рано или поздно… но не сейчас же! Не так быстро! Еще полгода назад сэр Годован был уверен, что в его правление все пойдет тихо и мирно, и исполнял свои обязанности, прописанные основателями, спустя рукава. И вдруг оказалось, что ждать несколько столетий не придется! Что все свершится уже сейчас! Да, просто счастье, что Орден Щитоносцев не успел ничего растерять и забыть! А это значит, что у них остался шанс…

Зловещие знамения множились день ото дня. Нет, если быть объективным, они всегда были — просто раньше их наблюдалось намного меньше. Раз или два раза в месяц в Орден поступали донесения о том, что произошло в той или иной деревушке или долине. И вдруг словно лавина с гор сошла — не проходило и дня, чтобы чего-то не случалось. Призраки бродили по развалинам, мертвецы вставали из могил, оживали покойники и казненные преступники, ходили среди живых как ни в чем не бывало и продолжали заниматься своими делами. Людям среди бела дня являлись видения, а нечистая сила словно взбесилась. Все чаще вампиры атаковали свои жертвы днем, оборотни перестали оглядываться на луну, активизировались всякие твари…

Белая лошадь была одной из них. Нет, опять-таки, если быть объективными, разные лошади являлись то там, то тут. Был Конь без головы, был Черный конь, была Белая лошадь. Там, где видели Коня без головы, скот на глазах превращался в скелеты, скелеты начинали бросаться на хозяев и рвать их в клочья. Черный конь являлся под седлом и в узде и уносил неизвестно куда юношей и девушек, а Белая лошадь считалась предвестником смерти. Причем видели ее многие, а умирал кто-то один.

Сегодняшний доклад, то есть весь вчерашний день, был относительно спокойным — всего из двух мест поступили сообщения о Белой лошади, да Черный конь унес девушку накануне свадьбы. Нет, были сообщения о том, что одного графа терроризирует призрак ребенка, которого тот заживо замуровал в подвале, поскольку графиня родила его не от законного мужа, а от кого-то постороннего. Несчастная была до сих пор жива — за нее вступилась родня, и ее всего-навсего выслали на какой-то остров. Но младенец, плод греха, был умерщвлен и с тех пор мстил своему убийце. Граф, видите ли, избавившись от законной жены, попытался пытать счастья с незаконной, возвел в сан графини свою любовницу, так призрак-утбурд, дух убитого младенца, ополчился на новую графиню и тут же стал причиной двух ее выкидышей, не считая мелких неприятностей. Посланный на помощь рыцарь-щитоносец ничего не смог сделать. Даже перезахоронение ребенка на семейном кладбище не дало результатов. Утбурд безмолвствовал ровно сорок дней, а потом принялся за старое.

Да что провинция! Даже в самом королевском дворце, даже в самом Ордене Щитоносцев…

— Читать? — угадал мысли магистра сэр Бравлин.

— Не надо. Это я знаю и так.

— Тогда все! — Рыцарь свернул пергамент.

— Что говорят братья провидцы?

Вопрос был не праздный. С тех пор как участились случаи проявления потусторонних сил, брать япровидцы, особое отделение Ордена, работали не покладая рук, пытаясь как-то систематизировать или хотя бы объяснить происшествия. Но пока им удалось выяснить одно: никакой системы в происходящем нет. События случались независимо друг от друга, предсказать их не было возможности, каждый день полнился сюрпризами.

— Как всегда, ничего особенного, — пожал плечами сэр Бравлин. — Утверждают, что у них мало фактов.

— У них всегда мало фактов!

— Они говорят, что все это началось слишком внезапно! Вот если бы им были доступны сведения за несколько лет… хотя бы года за три-четыре, можно было бы строить прогнозы.

— Но у нас может не быть этих трех-четырех лет! — резко выпрямился сэр Годован. — Скажите, что я жду… Я жду брата Ксенира! Пусть зайдет ко мне как можно скорее! Керагаст!

Прекрасный юноша возник в дверях. Он успел снять верхнюю одежду и остался в тунике, поверх которой был наспех наброшен легкий форменный плащ рыцарей-щитоносцев. Плащ, состоящий из двух полос, скрепленных на плечах фибулами, был перетянут в талии поясом, на поясе висел меч, от чего фигура юноши казалась еще более стройной и какой-то женственной. Настолько женственной, что сэр Годован тут же дал себе зарок возобновить отношения с графиней Иридой, которую не видел уже больше месяца. Он прямо сегодня пошлет к ней гонца с просьбой о встрече!

— Милорд? — улыбнулся Керагаст.

— Вот что, мальчик. Ты сейчас же передашь брату Ксениру, что я желаю его видеть, причем немедленно. Заодно отправь графине Ириде Онновар Синеглазой три красные розы, перевязанные синей лентой. Понятно?

— Да, милорд! — кивнул юноша и вышел.

— А вы, сэр Бравлин, можете быть свободны, — дождавшись, пока за молодым рыцарем закроется дверь, сказал сэр Годован. — Да, кстати! Его величество только что передал под наш особый контроль дело о его кузене Лейре Косоглазом. Заготовьте указ, размножьте его и отправьте во все крупные города, дабы этому человеку не просто не мешали, но всячески способствовали как можно быстрее добраться до королевского дворца.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Не успел Терри опомниться, как оказался в подземелье. Оно было совершенно таким же, как и в его родном замке, который он сверху донизу излазил в далеком детстве. В подземелье таились мрачные каменные камеры, свет в них попадал только через крошечные щелки под потолком; струились узкие сырые коридоры, таились тесные норы, в которых заключенный мог либо сидеть, либо лежать, но только не стоять в полный рост, разогнувшись и выпрямившись. Земляной пол пропитался застарелыми испражнениями, в ржавых цепях застряли кости замученных жертв. Тут были даже свои призраки, завывавшие по ночам на разные голоса. В подземелье пахло страданием, болью, грязными телами, землей и плесенью. В общем, молодой человек почувствовал себя как дома, с той только разницей, что на сей раз он не мог в любой момент открыть камеру и выйти подышать свежим воздухом.

Хотя что это мы! Конечно, он мог это сделать, иначе какой из него маг? Ни цепи, которыми его заботливо прикрепили к стене, ни толстая железная дверь, ни стража и тем более ни священник, который долго молился и кропил углы камеры святой водой, не являлись для юноши серьезным препятствием. Терри просто не хотел отсюда выходить, считая бегство вопиющим неуважением к людям, которые так старались. Кроме того, тут действительно было интересно. Взять хотя бы этого призрака!..

Бывший обитатель камеры явился к молодому магу, стоило только стихнуть шагам охраны. Он просочился сквозь стену и какое-то время молча рассматривал новичка, который не обращал на него ни малейшего внимания, деловито обустраивая соломенное ложе.

— Глазам не верю, — проворчал наконец призрак. — Это куда же мы катимся?

— Никуда. — Терри продолжал заниматься своим делом. — Мы на месте стоим!

— Вот и я про то же! — Призрак неслышно всплеснул костями. — Что же будет дальше, если даже сейчас… даже вы!

— А что — я? — Молодой человек бросил взгляд на непрошеного гостя. — Я ничего не делал!

— Простите, если я чего-то не то произнесу вслух, — прошелестел призрак, от волнения становясь более прозрачным, — но неужели вы не чувствуете?

— Чувствую. — Терри принялся загибать пальцы. — Сырость, холод, цепь жмет, солома воняет… А еще я есть хочу! Пока все. А что еще я должен чувствовать? Страх?

— Если бы и вы стали чувствовать страх, я уж не знаю, что тогда оставалось бы делать! — Призрак стал совсем прозрачным. Теперь его голос доносился практически из пустоты. — Они и вас посадили на цепь!

Терри понял, что призрак учуял в нем мага высокого уровня и происхождения.

— Да разве это цепь? — Он погромыхал железкой. — Вот у меня дома…

— Расскажите, — внезапно попросил призрак и опять стал почти осязаемо плотным, то есть предстал перед смущенным юношей в виде изможденного мужчины средних лет в каком-то бесформенном балахоне и с кровью на руках. — Знаете, как тут тоскуешь по нормальному общению! Все прочие узники либо слишком озабочены тем, что с ними будет, либо ругаются, либо молятся, либо угрюмо молчат. А я ведь не могу отсюда уйти! Так соскучился!

— Ой, знаете, я тоже! — обрадовался Терри. — У меня в замке вообще не с кем было поговорить! Да вы присаживайтесь рядом. Поболтаем!

Он гостеприимно похлопал по куче соломы, подвинулся, чтобы освободить призраку место. Но тот неожиданно засмущался и даже вроде бы покраснел.

— Увольте, — пробормотал почти неслышно. — Мне — и рядом с вами!.. Да кто такой я и кто — вы?

— А кто вы?

— Я — призрак опять ненадолго стал прозрачным, — когда-то я был жрецом в храме Белого быка. Знал магию и целительство. Но служители Единого решили, что я подрываю авторитет их Бога, поскольку ни разу не ошибся, не поставил неправильного диагноза и пациенты у меня не умирали. Во всем остальном мне тоже везло. Я ведь и науками помаленьку занимался!.. А они сначала посадили меня сюда, потом стали требовать, чтобы я перешел на их сторону, а когда отказался, замуровали в этой камере. Мой труп до сих пор находится тут. — Призрак показал на противоположную стену. В полутьме было не разобрать, что за бесформенная куча валяется на полу среди остатков гнилой соломы. Терри дотянулся, благо длина его привязи это позволяла, и слегка расшевелил слежавшуюся гнилую массу. Показались старые кости в ошметках прилипшей плоти.

Призрак затрепетал от волнения.

— Осторожнее! — невольно воскликнул он.

— А знаете, — Терри какое-то время рассматривал труп, потом вытер грязные пальцы о солому, — я ведь мог бы вас отпустить… если бы вы захотели! Вы бы иногда летали туда-сюда, общались, узнавали свежие новости…

Призрак был до того шокирован предложением, что на мгновение исчез совсем, а когда проявился снова, какое-то время ломал руки и хватался за голову.

— Ушам своим не верю! — прошептал он. — Вы это сделаете? Для меня? А сами? Останетесь тут навсегда? Вы? С вашим образованием и силой?

— Я тут не останусь! По крайней мере, надолго! — Терри уселся поудобнее, вытянул ноги. — Мне прислал приглашение сам король! Я его дорогой кузен и вот-вот выйду на свободу! Так что просите чего хотите, пока я тут. Вы хотите на свободу?

— Свобода, — мечтательно прошелестел призрак. — Какие возможности!.. Я просто не могу передать словами, как я вам благодарен за одно только желание помочь! Я готов стать вашим слугой, спутником, советником… Да кем угодно! Можете заключить со мной договор на любых условиях — лишь бы покинуть эти казематы и зажить другой жизнью! Все, что у меня осталось — моя душа и память, — к вашим услугам!

— Хорошо, — согласился Терри и протянул руку, — стандартные тридцать лет и три года, а потом можете быть свободны. Захотите — будете путешествовать по миру, захотите — отправитесь на тот свет. Согласны?

— Мое имя Калидор, — с дрожью в голосе сказал призрак, скрепляя таким образом договор.

Сам обряд отпускания на свободу пленной души был отработан Терибальдом еще в Школе Магии, поскольку на практике по некромантии ему не раз приходилось это делать. Студентов нарочно водили в казематы и пыточные подвалы, тренируя на узниках, специально отловленных для этой цели. Всего несколько пассов, коротенькое заклинание — и вот обрадованный призрак с ликующим воплем просочился сквозь стену и вырвался на свободу.

Оставшись один, Терри долго не скучал. Он взбил солому, улегся поудобнее и вскоре заснул крепким сном человека, которому нечего беспокоиться за свою участь.

Если бы инквизиторская служба Единого на девяносто процентов не состояла из фанатиков, ему стоило бы всерьез озаботиться проблемой выживания. Но Единому служили люди, которые достаточно серьезно относились к своему делу. Слишком много на земле оставалось мест, где верили в языческих богов, процветала ересь или вовсе обитали нелюди, по определению не могущие верить в Единого. И пусть когда-то орки и тролли помогали восстанавливать целостность Эвларии, а с эльфами и альфарами у людей сложились торговые отношения — все равно этих тварей Единый терпел только до тех пор, пока они не вставали на пути у его воинства. Рано или поздно, твердили единоверцы, вера в Единого охватит весь земной шар, и тогда все либо склонятся перед Ним, либо исчезнут с лица земли. Но пока в мире было много дел и относиться к ним спустя рукава никто не имел права.

Одним из таких дел являлось обеспечение безопасности государства, а если говорить конкретнее — решение проблем королевской фамилии. Найденное у самозванца письмо с личной печатью и подписью короля Богорада вызвало интерес, и уже через час после того, как «кузен Лейр» оказался в темнице, из ворот Веселицы вылетел всадник и во весь опор помчался к столице. Гонец вез донесение, составленное в трех экземплярах: один должен был лечь на стол самому Великому провозвестнику, другой — Великому магистру Ордена Щитоносцев сэру Годовану Косоглазому (поскольку он тоже являлся родственником монарха) и третий — самому королю. И если судьба первого и третьего экземпляров были плачевны — например, могло пройти несколько недель, прежде чем у королевского секретаря дойдут руки до неизвестного документа и он подаст его для изучения его величеству, — то в Ордене Щитоносцев бумагу ждала совсем другая судьба. Более того, поскольку король накануне взял под особый контроль все, что касалось его кузена Лейра, часом раньше из столицы в сторону Холмогорья отправились сразу несколько гонцов. Они везли наскоро заготовленные указы от короля и магистра щитоносцев: «Всякого, кто назовется королевским кузеном Лейром, едущим в столицу, немедленно доставить туда под надежной охраной и обеспечить ему все необходимое».

Два гонца — один, скакавший в Веселицу, а другой, ехавший из нее, — разминулись в пути, поскольку принадлежали к разным ведомствам. И так получилось, что тот, который был послан из столицы, добрался до инквизиторской службы города Веселицы раньше, чем его коллега — до магистра Ордена Щитоносцев.

Леди Ирида была раздосадована и раздражена не столько длительным отсутствием знаков внимания от высокопоставленного любовника, сколько его внезапным возвращением. Графиня, которая уже несколько лет чувствовала признаки надвигающейся старости, всеми силами старалась бороться с возрастными изменениями. Для этого она окружила себя пожилыми служанками, на фоне которых смотрелась молодо, выписала неимоверное количество косметики, содержала трех аптекарей, готовивших снадобья и притирания, и безудержно меняла поклонников. С ее точки зрения, чем больше у женщины было связей, тем она считалась более привлекательной. С сэром Годованом Ириду Онновар Синеглазую связывала бурная страсть, но было это, фигурально выражаясь, три любовника тому назад. Леди Ирида давно остыла, и возвращение бывшего возлюбленного восприняла как покушение на самое святое — отпущенное ей время.

Сказать по правде, сэр Годован тоже не горел желанием вспоминать былое, а потому спустя два часа был вежливо изгнан не только из спальни, но и из жизни и сразу отправился в часовню при Ордене, где долго, чуть ли не до утра, молился. Нет, Единый не требовал от своих рыцарей полного отречения от мирской жизни — для этого существовали монахи, — просто магистру необходимо было побыть одному. Пусть улягутся мысли, пусть его хотя бы ненадолго оставят надоевшие проблемы.

Великий магистр покинул часовню на рассвете и направился во внутренний двор Обители Щитоносцев, где послушники спозаранку тренировались под командованием нескольких старых рыцарей, учивших молодежь, с какой стороны браться за меч. Обычно новичок, только-только переступивший порог монастыря, назывался послушником и жил вместе с такими же, как он, новичками. В обязанности новичков кроме ежедневных тренировок входили работы по хозяйству. Постепенно послушников «разбирали» старшие рыцари, и они начинали именоваться оруженосцами. Прислуживать оруженосцы должны были только своим наставникам, а те в свой черед обязаны были завершить образование подопечных, чтобы их можно было посвятить в младшие рыцари. Жизнь младших рыцарей ненамного отличалась от жизни послушников — разве что им не поручали тяжелую работу по поддержанию чистоты в конюшнях и приготовлению пищи. Вообще, все в Ордене имели какие-либо обязанности, не считая молитв и тренировок. Например, сэр Годован был обязан дважды в неделю устраивать спарринг с послушниками.

Сегодня был не его день, но никто не посмел выказать недовольства, когда сэр Годован вышел на двор и потребовал себе два меча. После чего выбрал двух послушников поздоровее и стал в стойку.

Бессонная ночь, проведенная на ногах (магистр честно простоял все это время и не пытался даже опуститься на колени), дала о себе знать примерно через полчаса. Заныли плечи, стала дрожать левая нога, когда-то поврежденная на скачках. Но сэр Годован стиснул зубы и продолжал рубиться, а чуть погодя даже улучил момент, чтобы приказать еще двум послушникам присоединиться к атакующим.

Четверо на одного — это было серьезно, и сэр Годован испытывал злую радость оттого, что может заставлять свое тело действовать на пределе возможностей. Он еще молод, прах все побери! Он еще ого-го! Пусть леди Ирида задирает нос! Если захочет, он найдет себе любовницу помоложе, чем она! Ей двадцать пять, а он влюбит в себя двадцатилетнюю! Или даже шестнадцатилетнюю!

От этих мыслей открылось второе дыхание. Движения выровнялись, перестали ныть плечи, да и нога разработалась. Магистр настолько вошел во вкус, что потребовал еще двух противников.

Шесть на одного! Такого не показывал практически никто! Лучше него бились только Керагаст — его рекорд был семь к одному — и мастер Мечей сэр Родавон, который однажды выстоял против девяти противников. Неудивительно, что остальные послушники прекратили тренировки и собрались вокруг.

Но сэр Годован не успел ни насладиться боем, ни тем более понять, есть ли у него силы. Его прервали.

Только один человек в Ордене мог позволить себе отвлечь Великого магистра от дел — человеком этим был Керагаст. С ним пришел неприметный незнакомец в сером костюме, поверх которого был нашит знак Единого — круг с точкой в центре. В руках он держал пергамент с печатью.

— Милорд, — небрежно поклонился Керагаст, — срочное дело. Только что доставили на ваше имя из города Веселица.

Только опустив мечи, сэр Годован понял, как устал. Руки дрожали, когда он ломал печать, а ровные строки прыгали перед глазами. Грудь ходила ходуном, но он старался сдерживать дыхание, чтобы казаться молодым и полным сил. Чувствуя, что для разговоров может не хватить дыхания, он не стал читать пергамент прямо здесь, кивнул своему помощнику и гонцу, направился к себе, с тревогой и негодованием прислушиваясь к тому, как снова на каждое движение начала отзываться нога. Надо послать к брату аптекарю за мазью.

Магистр нарочно медлил, давая себе время успокоиться и заодно показывая гонцу, что его дело не слишком важное и серьезное, раз Великий магистр Ордена Щитоносцев больше озабочен тем, чтобы надеть чистую тунику, распорядиться насчет мази и легкого завтрака. Лишь пройдя в свой кабинет — не туда, где он слушал доклад брата Бравлина, а в официальное помещение, — он сел и взял пергамент в руки. Гонец стоял перед ним навытяжку.

— И когда это случилось? — поднял глаза сэр Годован, прочитав пергамент.

— Позавчера.

— Хорошо. Вы кому-нибудь еще сообщили?

— Один экземпляр отчета отправлен в Тайный Собор, а другой — на имя его величества!

— Ладно. — Сэр Годован хлопнул в ладоши, вызывая из-за ширмы секретаря. — Заготовьте приказ немедленно доставить этого «кузена Лейра» в обитель.

— К нам? — недоумевающе моргнул секретарь.

— Именно к нам. А я уж сам представлю его королю. И поживее! Сегодня до обеда приказ должен быть отправлен в Веселицу.

Гонец сдержанно вздохнул. Ну вот и поди пойми этих щитоносцев! То полчаса выбирал, какого цвета тунику ему надеть, и расписывал в красках, что за мазь ему нужна, и зачем, да в каком пузырьке, а теперь «до обеда»! Значит, придется скакать назад на голодный желудок! Впрочем, гонец принадлежал не к королевской службе, а к канцелярии Единого и мог позволить себе поворчать.

— Отправляйтесь в трапезную и передайте брату повару, что я приказал вас накормить, — тут же сказал магистр, словно прочитал его мысли. — А потом возвращайтесь сюда за приказом. Вам подготовят свежую лошадь!

Он властным жестом указал гонцу на дверь и стал ждать Керагаста. Когда тот вернется с мазью, нужно будет срочно отправляться к королю с сообщением о том, что его драгоценный кузен Лейр на поверку оказался настоящим (а настоящим ли?) черным магом.

Больше всего на свете Лейр опасался, что ему придется отправляться на Плоскогорье.

Нет-нет, это не была еще одна провинция Эвларии. Еще чего не хватало! Плоскогорье обозначали на картах большим белым пятном, перечеркнутым стрелками с надписью «В Земли Эльфов». Самое настоящее плоскогорье раскинулось в сердце горного массива, отделявшего Эвларию от владений вышеупомянутых эльфов. Никто не рвался исследовать эту местность и составлять карты с обозначением пропастей и горных вершин, никто не спешил ее заселять. Государства, которые так или иначе граничили с Плоскогорьем, довольствовались тем, что ставили вдоль границ заставы, куда ссылали смутьянов и неблагонадежных, а также тех, кто так или иначе нарушил королевское «Уложение о Дуэлях и Турнирах». История знает случай, когда родной папа на три года отправил туда наследника престола, поскольку другого способа сделать из оболтуса человека у него не было.

Все государства находились с Плоскогорьем в состоянии перманентной войны, всякую минуту ожидали нападения его обитателей, ибо, несмотря ни на что, там все же кто-то жил. А как иначе? От кого-то же должна исходить угроза! Об обитателях Плоскогорья ходило столько разных слухов, что перечислять их — значило тратить свое и чужое время. Люди изощрялись кто во что горазд, поскольку были уверены, что проверять их бредни никто не станет.

Одним из самых стойких и распространенных был слух, утверждающий, что Плоскогорье ни больше ни меньше как логово Мирового Зла. Именно там и творилось все то зло, которое потом расползалось по миру, принимая тысячи уродливых обличий. Там плодились и размножались такие твари, с которыми не могли справиться даже эльфы с их могущественной магией. Да что эльфы! Сами орки, которые, как говорят, суть создания Тьмы, и то предпочитали на Плоскогорье не появляться из страха перед этими монстрами.

А теперь представьте себе, что вам надо туда пробраться. В одиночку. И как можно скорее, потому что милая леди Клоди не станет сидеть сложа руки. Она непременно пошлет за сыночком погоню, дабы вернуть его под венец. И еще неизвестно, что страшнее — мама, которая любит свое чадо изо всех сил, или чудовища, которые ждут не дождутся свежатинки.

В общем, Лейр стоял на распутье. И стоял он там во всех смыслах этого слова, ибо рассвет застал его на перекрестке. Одна дорога вела, как явствовало из указателя, в Зеленогорье, другая — в Предболотье, но была и третья. Указатель был отломан, а сама она выглядела не лучшим образом, видимо, по ней давно уже никто не проезжал. Дорога, наполовину заросшая травой, едва видневшейся сквозь щетину прошлогоднего бурьяна, уходила вдаль, к встающим впереди сизым отрогам гор. И вокруг ни души!

Впрочем, нет. Одна живая душа все-таки присутствовала поблизости, но Лейр, уныло озиравшийся по сторонам, ее не заметил. Просто она — на самом деле она — очень хорошо пряталась.

Стоп! Опять не так! Она действительно спряталась, но пряталась не от молодого рыцаря, просто накануне живая душа так тщательно выбрала себе место для ночлега, что теперь ее практически невозможно было отыскать.

Утро застало ее в крошечной ямке среди камней на склоне холма. В разгар весны, когда на деревьях только-только разворачиваются первые листья, а талая вода еще не ушла в реки, когда еще не все птицы вернулись на север, и молодая трава еще не закрыла свежей порослью прошлогодние сухие стебли, ночи достаточно холодны. Поэтому она проснулась от холода. Тело ломило от неудобной позы, в которой пришлось уснуть, некоторое время она осторожно шевелила руками и ногами, пытаясь разогнать кровь и заставить ее быстрее бежать по жилам. Но жизнь долго приучала к осторожности, поэтому она не спешила вскочить и, разминаясь, чутко прислушивалась к окружающему миру.

Подозрительных звуков слышно не было — птичье пение и свист сурков в счет не шли, — наконец она подняла голову, озираясь.

И тут же спрятала ее за камень, поскольку внизу, у подножия холма, который огибала дорога, у перекрестка, заметила всадника. Конь его опустил голову и придирчиво рассматривал жидкие травинки на обочине, а сам всадник так же придирчиво изучал указатель. Его одежда, оружие и конская упряжь свидетельствовали о том, что всадник принадлежит к знатному роду, а герб на плаще ясно говорил — что он имеет прямое отношение к герцогам Косоглазым, владетельным лордам Холмогорья. Но что ему понадобилось здесь, в трех лигах от границы?

Недалеко отсюда находилась застава, защищавшая Эвлар и Холмогорье от темных сил. Можно было предположить, что молодой рыцарь едет туда. Но что надо приближенному герцогов Косоглазых в такой глуши? Или это очередной ссыльный? Непохоже! Обычно ссыльных везут под охраной, иногда крепко связанными, поскольку жизнь на этой границе полна неприятных неожиданностей и из пяти ссыльных лишь трое возвращаются домой по окончании срока. Имеется в виду — возвращаются живыми, хотя и не всегда здоровыми.

Одна такая «неприятная неожиданность» и наблюдала за Лейром, который настолько глубоко ушел в себя, что не заметил, как хрупкая фигурка выбралась из-за камня и осторожно заскользила вниз по склону. Фигурка двигалась так тихо, что ее можно было принять за тень. За тень очень молодой девушки в мужских штанах, сапожках и меховой безрукавке, довольно смело приоткрытой на груди. На поясе у девушки висели два кинжала, за голенищами сапожек прятались метательные ножи, а в руках был боевой лук. Оперенная стрела выскользнула из колчана.

Подобравшись достаточно близко, девушка привстала на колено, натянула лук, но в этот миг подул ветер. И ее запах долетел до рыцарского коня.

Конь взвился на дыбы, испуганно всхрапнул в тот самый миг, когда стрела сорвалась с тетивы. Не ожидавший подлости от своего жеребца Лейр вылетел из седла, приложился спиной о землю. В глазах потемнело, но юноша не стал разлеживаться, он кубарем откатился в сторону, чтобы беснующийся конь не наступил на него. Это спасло ему жизнь, потому что вторая стрела воткнулась как раз в то место, где он только что лежал.

— Ни фига себе! — воскликнул Лейр. — Что за… Возглас замер у него на губах — он уже заметил припавшую на колено фигурку девушки с луком в руках. Лук был слишком мощным оружием для ее тонких рук — у нее не хватило бы сил даже для того, чтобы просто натянуть тетиву, не то чтобы выпустить стрелу. Уж коли на то пошло, женщина вообще не могла натянуть лук. Конечно, тут имеется в виду человеческая женщина!

— Мама дорогая! — выдохнул Лейр, когда до него дошла вся правда. Существо, которое целилось в него из лука, не было человеком.

«Девушка» выстрелила еще раз. Как во сне, юноша увидел это и шарахнулся прочь, пытаясь увернуться. Он услышал изумленный возглас, в котором слились ярость, разочарование и удивление.

Он увернулся от стрелы!

Неизвестная опустила лук, чувствуя, как дрожат пальцы. Человек не мог сделать этого! Она стреляла с близкого расстояния, практически в упор, а парень был явно сбит с толку. Он бы даже не заметил, как она спустила тетиву. Произошло невозможное.

— Эй ты! — услышала она крик. — Бросай лук! «Девушка» послушалась. Пальцы ее разжались, лук и новая стрела упали на траву.

Лейр стоял в боевой стойке, в одной руке держал меч, в другой — боевой нож и не сводил глаз со стройной фигурки, которая, помедлив, встала и теперь медленно приближалась к нему, чуть покачивая бедрами.

Воительница была молода, лет семнадцати, и ужасно хороша собой. У нее были золотисто-рыжие кудрявые волосы, волнами падающие на плечи и спину, высокая, упругая грудь, нежные руки с длинными пальцами, ее аккуратным ноготкам могла бы позавидовать королева. Стройные бедра плавно переходили в такие же стройные, точеные ножки, а между безрукавкой и поясом оставалась полоска голого тела, от которой было очень трудно отвести глаза. Лейр поймал себя на мысли, что беззастенчиво пялится на ее талию и ямочку пупка, и опомнился только тогда, когда «девушка» подошла совсем близко.

У незнакомки были типичные для всех рыжих зеленые глаза с веселыми желтыми крапинками. Чуть вздернутый носик, маленький пухлый рот, ямочки на щеках — все это в сочетании с соблазнительными полушариями грудей мешало Лейру разглядеть одну маленькую, но весьма важную деталь. Точнее, две детали, а именно — острые ушки, надежно скрытые пышными локонами. У людей не могло быть таких ушей.

— Ты кто? — Он усилием воли заставил себя не смотреть на ее грудь.

— Никто, — ответила она, — но все зовут меня Лисой.

— Почему?

— Потому, что я рыжая. — Она небрежно дернула плечиком. — А ты кто?

От него требовалось назвать свое имя, но что-то помешало Лейру признаться в том, что он — герцог из рода Косоглазых.

— Я… э-э… путешествую.

— Странное имя, — прищурилась девушка.

— Это не имя. Просто я стесняюсь…

— Понятно. Ты принц, который не хочет, чтобы все знали, что ты сбежал из дворца. Боишься, что кто-нибудь заложит тебя папочке?

— Ничего я не боюсь! — вздернул подбородок Лейр. — Я, если хочешь знать, еду вон туда!

И он храбро махнул рукой в сторону горного хребта.

— Не советую, — дернула плечиком девушка.

— Это почему еще?

— Геройски погибнуть можно и здесь. Для этого совсем необязательно соваться на Плоскогорье!

— Во-первых, я не собираюсь геройски погибать. У меня другие планы! — начал объяснять Лейр, но, заметив скепсис в глазах собеседницы, решил сменить тему. — А во-вторых, от чьих рук тут погибать? От твоих, что ли?

— Можно и от моих, — серьезно кивнула девушка.

И прежде чем юноша сообразил, что она не шутит, ее маленький крепкий кулачок с нечеловеческой силой врезался ему в подбородок…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Сэр Годован не видел короля чуть больше суток, но ему показалось, что его величество разительно переменился. Богорад Третий словно постарел лет на десять и к тому же перенес тяжелую болезнь, от которой не оправился до конца — таково было первое впечатление от встречи с королем. Просто удивительно, как сильно может изменить человека выражение глаз!

Сейчас в глазах монарха была паника. И только воспитание помешало его величеству кинуться к старому рыцарю с распростертыми объятиями.

— Я посылал за вами, милорд, — с порога объявил он.

— И я прибыл как только смог, — ответил тот. Он разминулся с посланцем короля, поскольку по привычке прошел подземным ходом, но не стал ни в чем разубеждать монарха. — Что случилось?

— Выйдите все, — нетерпеливо прошипел Богорад Третий и, когда они остались вдвоем, не считая старших рыцарей-щитоносцев, схватил магистра за локоть: — Они прилетали опять!

— Не может этого быть!

— Пойдемте, я вам покажу!

Все еще придерживая Великого магистра за локоть, король потащил его к боковым дверям, ведущим во внутренние покои. Следуя за королем, сэр Годован искоса посматривал на его лицо и в душе удивлялся: что заставило этого уравновешенного и трезвомыслящего человека так волноваться? Почему у него бегают глаза и дрожит голос? Ответ мог быть только один. И этот ответ очень не нравился сэру Годовану…

Королевский дворец привычно делился обитателями и подданными на две части, старую и новую. Старая часть была просто рыцарским замком, намного большим по размеру, чем многие замки страны, но выстроенным по тому же принципу — небольшие комнатки и огромные, чуть ли не во весь этаж, залы; башни, галереи, многочисленные лестницы, коридоры и переходы, зачастую узкие и погруженные в полумрак из-за отсутствия окон. Окошки здесь тоже были небольшие, часто забранные решетками вместо стеклянных витражей, пришедших на смену слюдяным, стены — толстыми, а освещение — факельным. Здесь каждый звук рождал эхо, а потолки иногда оказывались столь низкими, что даже король шел опустив голову. Многие двери в замке были толстыми, окованными железом и к тому же запирались изнутри.

В одну из таких комнат король Богорад привел сэра Годована и, распахнув дверь, застыл на пороге, жестом приглашая магистра первым переступить порог. Тот повиновался, слегка склонился в низком дверном проеме и остановился, озираясь по сторонам.

Комната была обставлена как спальный покой — в центре высилась широкая кровать с высокими столбиками, на которые был натянул полог, как в старину. Сейчас полог был откинут и даже сорван в одном месте, как если бы постель покидали в страшной спешке. Сама постель тоже оказалась в беспорядке — медвежьи шкуры, служившие одеялами, и подушки скомканы, в беспорядке раскиданы вокруг.

Напротив большой кровати установлена колыбель. То есть ее когда-то установили, но сейчас она валялась на полу, а все ее кружевное содержимое тоже было разбросано по полу. В общем, все вещи в комнате валялись кое-как. В помещении царил страшный беспорядок. И к тому же все вокруг было присыпано тонким слоем пепла. Обычного серого пепла.

Необычным было только количество пепла и странный запах, исходивший от него, впрочем, запах можно было легко узнать. Это был сладковатый, приторно-тошнотворный запах гниющей плоти.

Стараясь ступать как можно осторожнее, сэр Годован сделал несколько шагов, огляделся по сторонам. Его тренированный взгляд подмечал малейшие детали — где лежит какая вещица, куда отлетели простыни, сколько вообще вещей осталось в комнате, где слой пепла толще, а где его почти нет.

Самым необычным было окно, находившееся в глубине комнаты. Стены тут были толстыми, сложенными из массивных каменных блоков, и потому окно находилось в глубокой нише. В обычное время его закрывала решетка со слюдяными вставками, но сейчас она была выломана и валялась на полу. Неведомый взломщик оказался невероятно силен — не только сама решетка была завязана в узел, но и державшие ее в стене железные штыри вырваны с корнем так, что раскрошилась стена.

— Как вы советовали, — заговорил за спиной король, — мы легли спать тут. Все меры предосторожности были соблюдены. Но часов около двух ночи… меня как раз разбудила перекличка сторожей… Короче, я заснул после этого снова, то есть задремал, и вдруг услышал, как в окно кто-то ломится. Я вскочил, посмотрел, а там они! Серой массой, с горящими глазами… Их было столько, что я даже не стал считать. Они выдавили решетку своей массой, я разбудил королеву, мы схватили сына и бросились бежать.

Магистр жестом остановил короля и, наклонившись, вынул из-под низкой постели крошечный драгоценный камень. Тот рассыпался в прах при первом же прикосновении, но и без того все было ясно. Защита действительно была поставлена на совесть, охранные амулеты выполнили свою миссию. Именно они не пустили преследователей дальше порога, позволив королевской чете благополучно перебраться в другую комнату. Конечно, ни о каком здоровом сне после этого речи не шло…

— Они добрались даже сюда, — прошептал король. — Они преследуют нас повсюду, куда бы мы ни поселились!.. Чего им от нас надо?

Вопрос был риторический, поскольку оба — король и магистр — примерно знали ответ, но боялись озвучить его.

Кошмар начался примерно год назад, когда королева ждала первенца. В супружескую спальню было подброшено письмо, в котором стояло всего несколько слов: «Тот, кто ни в чем не виноват, заплатит за чужой грех». Никто не видел, как оно там оказалось. Допросили всех, кто мог оказаться в помещении, но даже под пытками слуги молчали или отрицали свою вину.

А потом впервые пришли они. И это был единственный раз, когда их смогли рассмотреть.

Пепельно-серые, словно седые, крупные птицы с мягкими крыльями и длинными ногами, на которых выделялись острые кривые когти. Пепел и пыль летели с их перьев, устилая землю там, где они пролетали. Птицы оставляли после себя на земле странные крестообразные следы, а их головы были очень похожи на человеческие, как если бы у людей вместо волос на голове росли перья, а вместо носа и рта был большой клюв.

Король перепробовал все средства. Молитвы Единому ничего не дали, и тогда к делу подключился Орден Щитоносцев, рыцари вспомнили о своих обязанностях — защищать короля и трон. Именно благодаря рыцарям-щитоносцам король и королева до сих пор оставались живыми и здоровыми. Но дальше пассивной защиты дело не двигалось. Угроза существовала, ее никто не отменял.

Привыкший смотреть в лицо опасностям и сам в юности водивший войска в бой, король Богорад запаниковал, когда понял, что угроза нависла не над ним и даже не над супругой, а над новорожденным наследником престола. Ибо странные птицы охотились в первую очередь за ним. Стремясь обезопасить ребенка (на роль того, кто должен заплатить за чужие грехи, невинный младенец подходил больше всего), король пустился во все тяжкие. Именно ему принадлежала идея вызвать из провинции последнего потомка рода Косоглазых, памятуя о том, что незабвенный Хьюг Косоглазый когда-то и возвел на престол его предка, между прочим одолев для этого целую армию монстров с черным магом во главе. Сэр Годован не разделял оптимизма монарха, считая, что победа над силами зла — единичный случай, а вот неповиновение короне среди представителей его рода имело место гораздо чаще. Не стоит забывать, что Холмогорье с некоторых пор считалось неблагонадежной провинцией и, значит, на помощь тамошних правителей рассчитывать не приходилось. То, что сам он тоже происходил из рода Косоглазых, а следовательно, и сам был неблагонадежен, как-то не принималось сэром Годованом в расчет. Он считал себя в первую очередь рыцарем-щитоносцем, а уж потом — потомком скандально известного рода.

Но с королями, как известно, не спорят, особенно когда они требовательно заглядывают в глаза и ждут немедленных действий. И Великий магистр не стал томить его величество.

— Получены радостные вести, мой король, — сказал он, возвращаясь к дверям и с порога окидывая комнату последним цепким взглядом. — Ваш кузен, сэр Лейр Косоглазый, объявился в Веселице.

— Что? — До короля Богорада сообщение, кажется, не дошло.

— Лейр Косоглазый в Веселице, — громче и четче повторил магистр.

— Что он там делает, когда должен прибыть ко двору?

— Сидит в тюрьме инквизиции.

— За что?

— Так, мелочи. Он же из Холмогорья. — Сэр Годован пожал плечами, словно это все объясняло. — На мое имя было отправлено письмо, в котором церковные власти Веселицы спрашивают: действительно ли вы посылали за Косоглазым? Они, видите ли, сочли его самозванцем и на всякий случай приняли меры. Подстраховались!

— Они подстраховались! — Король нашел, на ком сорвать досаду. — А мне что теперь со всем этим делать?

— Я уже принял меры, — успокоил монарха магистр. — За сэром Лейром послали, послезавтра вечером, самое позднее — на следующий день утром, он будет здесь. А насчет этого, — он кивнул на разгромленную комнату и взял короля под локоть, — я сейчас же пришлю сюда кого-нибудь из братьев щитоносцев. Дня три-четыре вы сможете спать спокойно, а там, глядишь, и Лейр приедет. Все равно они две ночи подряд не прилетают!

Это было правдой — птицы прилетали нечасто. Обычно они появлялись несколько раз в месяц, и их нападение можно было предсказать более-менее точно.

Тщательно заперев двери, король и магистр направились обратно. Дабы отвлечь монарха, сэр Годован начал рассказывать последние провинциальные новости, тщательно дозируя информацию. Все равно рано или поздно королю становится известно все — для этого у него имеется целый штат секретарей, осведомителей, доносчиков и просто знатных сплетников. Не стоит отбивать у них хлеб! Каждому хочется, чтобы именно он первым сообщил государю о том, что творится там-то и там-то!

Рассказчиком сэр Годован был хорошим — в Ордене учат не только мечами махать и на коне скакать, но еще хорошим манерам, танцам, иностранным языкам, каллиграфии, философии, риторике и всему прочему, что нужно знать знатному рыцарю на государственной службе. Тайные науки рыцарями тоже изучались, но отнюдь не всеми. Особенно короля заинтересовала размолвка с графиней Иридой.

— Вы это серьезно? Решили ее бросить? — заинтересованно спросил Богорад Третий.

— Более чем! Эта связь изжила себя. Кроме того, я все-таки Великий магистр Ордена Щитоносцев и должен быть примером во всем. В том числе…

— В том числе и в том, как не следует поступать с дамами, — перебил король. — Граф Оромен, супруг вашей возлюбленной, занимает довольно важный пост при дворе. Оставшись без вашего внимания, леди Ирида бросится искать себе утешение на стороне, и кто знает, к чему это может привести! Тем более что я не могу их не пригласить…

Король оборвал сам себя и еле заметно вздохнул. Речь шла о ежегодном Эльфийском бале, который устраивали в самом конце весны. Традиция тянулась от эльфов, которые, правда, уже очень давно не напоминали о себе в Эвларии. Сейчас от праздника остались только название и дата проведения — последний день весны. Еще год назад король и королева совершенно искренне радовались и готовились к предстоящему балу и пиру, но сейчас, когда повсюду было полным-полно зловещих знаков, а над наследником нависла угроза, стоило ли сейчас предаваться веселью?

— Повеселиться стоит, ваше величество, — угадал сомнения короля сэр Годован. — Именно сейчас и стоит. Пусть все идет своим чередом.

Продолжая обсуждать Эльфийский бал, они вышли в новую часть дворца и распрощались на глазах у подданных. Сэр Годован еще раз клятвенно заверил короля, что уже через несколько часов брат алхимик и брат мистик будут у него, а сам он займется делом кузена Лейра, и отбыл восвояси. И только спускаясь по широким мраморным ступеням, сообразил, что идет к парадному выходу, а не отправляется в свои любимые подземелья.

Возвращаться и искать ход не хотелось — это привело бы к потере нескольких минут. Правда, дорога по поверхности была длиннее на целых сто тридцать семь шагов, но как он будет выглядеть, если вдруг повернет с полдороги и вернется во дворец?

К счастью, наверху сегодня был спокойный солнечный день, и сэр Годован, выйдя на парадное крыльцо, даже порадовался своей оплошности. За последний год ему так редко доводилось замечать, какая на улице погода!

Кивнув сопровождавшим его рыцарям, чтобы следовали за ним, Великий магистр спустился по ступеням и пошел через двор к боковым воротам. Массивные, обильно украшенные чеканкой, ворота были распахнуты настежь, в них уже вливались кареты и въезжали всадники — на сегодня были назначены малый прием и аудиенция. Некоторые королевские лизоблюды толпились во дворце спозаранку, но большинство приближенных только-только начали собираться. Многие провожали магистра щитоносцев удивленными любопытными взглядами, и сэр Годован подумал, что уже сегодня по городу поползет сплетня о том, что он то ли навсегда рассорился с королем, то ли Богорад Третий за что-то на него разгневался. Слухи, как положено, будут сильно преувеличены, а это не приведет ни к чему хорошему.

Занятый невеселыми мыслями, сэр Годован вздрогнул, когда совсем рядом услышал удивленные и взволнованные голоса. Они подходили к конюшням, и голоса явно принадлежали королевским конюхам:

— Откуда она здесь взялась?

— А я почем знаю? Приблудилась, должно быть…

— Вот я тебе покажу «приблудилась»! Откуда ей было прийти? Да и тавра никакого нет. Пришлая она!

— Вот что, парни, гоните-ка ее отсюда поживее!

— Сам гони! Глаза разуй! Видал?

— О боже! С нами Единый! Чего же теперь будет?

— Бежим!

— Куда бежим? Королевское добро бросать?

— А! Брось! Своя шкура дороже!

— А вон государи рыцари идут! Это ихнее дело — с такими тварями справляться! Милорд магистр! Скорее сюда!

К ним, размахивая руками, спешили несколько конюхов. Еще десятка полтора человек нерешительно топтались поодаль.

— Милорд магистр! Милорд магистр! — наперебой закричали они. — Извольте сюда! Тут такое дело! Только вам с ним и совладать!

Сделав знак следовать за собой, сэр Годован торопливо извлек из ножен меч и быстро коснулся пальцами другой руки заговоренного оберега, припрятанного под парадной мантией. Похоже, ему предстояла битва, в которой придется призвать на помощь не только мастерство воина, но и тайные знания. Жаль, что с ним нет Керагаста! Парень буквально на лету схватывает магию, а уж в битве…

Легким боевым шагом пройдя сквозь расступившихся конюхов, сэр Годован выскочил на ровную площадку, со всех сторон окруженную зданиями королевских конюшен. В обычное время тут проводили застоявшихся лошадей, запрягали кареты и устраивали показ новых жеребцов.

Сейчас двор был пуст, только у коновязи стояла старая белая лошадь. Обычная старая кобыла с острой, стертой хомутом холкой и больными бабками. Грива ее была спутана, хвост паклей свисал до земли. Она опустила голову, как это делает всякая уставшая рабочая лошадь, но, когда магистр подошел, вскинулась и взглянула на него ясными фиолетовыми глазами.

Сэр Годован встретил не по-звериному пристальный взгляд — и рухнул наземь, теряя сознание.

Когда Лейр пришел в себя, было уже довольно темно. Все его тело затекло, и юноше понадобилось несколько долгих минут, чтобы сообразить, что он лежит крепко связанный, как приготовленный для жертвенника баран. Его первая мысль о том, что наступил вечер, оказалась неверной — над ним смыкали кроны вечнозеленые деревья.

Деревья? Но там, на перекрестке дорог, не было густой растительности — только несколько кустов да развесистых кряжистых горных дубов. Все это могло означать одно — его куда-то перетащили.

Лейр лежал в неглубокой ямке между корней одного из низкорослых корявых кедрачей. В центре ее виднелось кострище, вокруг которого валялись палки, кости и прочий мусор. С другой стороны от юноши старая знакомая, рыжая девушка по имени Лиса, деловито потрошила его дорожные мешки. Как раз в это время она вытащила запасную тунику, расправила на весу, критически оглядела и отшвырнула в сторону. После чего достала книги, завернутые в тряпицу, развернула их и, презрительно скривившись, отшвырнула к костру.

— Ты чего? — не выдержал Лейр. — Это же книги!

Лиса мгновенно оказалась на ногах. В обеих руках ее сверкнули ножи, глаза зло блеснули.

— Очнулся, — протянула она. — Ничего. Это ненадолго!

— Погоди, Лиса, ты чего? Что ты собираешься делать?

— Я — ничего. — Девушка снова склонилась над его вещами. — Я свое дело сделала.

— Ты напала на меня и ограбила, — хрипло произнес Лейр. — А теперь ты меня убьешь?

— Я свое дело сделала, — повторила девушка. — Теперь тобой займутся другие.

Юноша осторожно огляделся по сторонам. Кедрачи окружали полянку, на которой, судя по всему, обитало несколько человек. Тут и там были устроены постели из лапника, валялись чьи-то забытые вещи.

Сказать по правде, он растерялся. Лейру только в книгах приходилось встречать такие ситуации, когда герой попадает в плен. Как правило, в плен брали разбойники, которых наняли враги, чтобы расправиться с героем чужими руками. Но всегда и везде в книгах в самый последний момент приходила помощь — как правило, верный друг или тот, кто впоследствии станет таковым. Но жизнь непохожа на книгу. В нашей реальности счастливые совпадения и неожиданная помощь приходят редко.

Пока он размышлял, вдалеке послышались шаги и голоса. Девушка резко выпрямилась и, изменившись в лице, принялась торопливо запихивать вещи обратно в мешок. Она метнулась к Лейру, приставила нож к его горлу:

— Молчи!

Отводя в стороны кедровые лапы, на полянку выбрались пятеро типов, вооруженных и одетых как попало. Всех их роднило одно — они до самых глаз заросли грязными, лохматыми бородами.

— О! — воскликнул тот, который шел впереди и тащил на плече мешок. — Лисичка ходила на охоту и принесла нам кое-что!

Люди побросали вещи и сгрудились вокруг Лейра. Девушка отступила. На их фоне она казалась еще стройнее и моложе.

— Лисичка принесла петушка! — Один разбойник склонился к самому лицу юноши. — Смотрите, какой красавчик!

— Жирненький! Откормленный! Породистый, наверное! Замечания слышались со всех сторон. Кто-то потянулся потрепать Лейра по щеке, кто-то деловито щупал его мускулы, натренированные рыцарскими упражнениями. Тем временем первый, явно главарь, крепко обнял девушку за талию, привлекая к себе, и поцеловал в щеку.

— Молодец, Лисичка, — сказал он. — Ты сегодня удачно поохотилась! При нем что-нибудь было?

— Вон его барахло, — мотнула головой та. Разбойники тут же кинулись к мешку и в мгновение ока распотрошили его, разобрав запасную одежду, походные мелочи и оружие.

— Ого! — Главарь оттолкнул Лису и вырвал из рук одного из бородачей кольчугу. — Рыцарь? Ты словила рыцаря, Лисичка?

— Было бы кого ловить. — Девушка сплюнула и скривилась. — Он, можно сказать, сам в руки шел.

— Непуганый, значит. — Главарь, все еще держа кольчугу, повернулся к Лейру: — И чего тебя понесло в наши края? Сидел бы себе дома, у мамки, за подол держался бы. Нет, ты не петушок. — Он еще раз посмотрел на юношу и вынес вердикт: — Ты цыпленок!

Разбойники переглянулись и тут же захохотали, хватаясь за бока и пихая друг друга локтями. Веселье захватило их настолько, что какое-то время они просто смеялись, на все лады повторяя: «Цыпленок… молоденький петушок!»

Лейр внимательно смотрел на веселящихся разбойников, переводил взгляд с одного на другого. Он решительно не понимал причин их веселья, но чувствовал, что добра ждать нечего.

— Ладно. — Главарь первым перестал хохотать и повесил кольчугу на локоть, свободной рукой вытер слезы. — Сегодня у нас на ужин цыпленок. За работу, парни! Живее!

Разбойники побросали вещи и кинулись в разные стороны. Кто-то выволок из-под кучи валежника большой котел, кто-то схватил ведра и помчался за водой, кто-то взял топор и ушел в чащу. Лиса, которую главарь на прощание похлопал по ягодицам, откатила в сторону плоский камень и достала из углубления какие-то мешочки.

На несколько минут она и Лейр снова остались одни на поляне, и юноша попытался приподняться:

— Лиса? Что вы хотите сделать? О каком ужине тут говорили? Какой цыпленок?

Девушка обернулась через плечо. В ее раскосых глазах опять что-то заблестело.

— Цыпленок — ты, — негромко сказала девушка.

— Меня что съедят?

— Угу. — Она снова занялась мешочками, стала развязывать один за другим и принюхиваться к содержимому.

— Но это невозможно! — воскликнул изумленный Лейр. — Люди никогда не едят людей!

— Люди! — со странной интонацией фыркнула Лиса. — Я, если ты не понял, не человек!

— А кто?

Оставив мешочки, девушка на четвереньках удивительно проворно подобралась к юноше и склонилась над ним. Пряди ее густых рыжих волос упали ему на лицо. От девушки сильно пахло пряностями и чем-то еще — явно нечеловеческим. Она улыбнулась, показав белые зубы с сильно выдающимися клыками.

— Я тролль, — тихо сказала она.

От удивления Лейр откинулся назад и упал на спину.

— Не может быть! Тролли — они…

Взгляд его упал на книги. В одной из них, «О тварях неведомых, незнакомых и чудесных», была глава, посвященная троллям. Там были и картинки, изображавшие троллей, — огромные лысые твари с длинными мощными руками и торчащими из пастей клыками. У них были серая чешуйчатая кожа, длинные когти и уродливые морды с ушами на макушке. Девушка по имени Лиса была раза в четыре меньше любого из них и раз в сто симпатичнее. Про нее следовало даже сказать, что она была красива.

— Я знаю, какими должны быть тролли, — огрызнулась девушка. — А ты знаешь, каково быть уродкой?

— Ты не уродка, — вырвалось у Лейра. — Ты самая…

— Я самая некрасивая, — фыркнула девушка. — Моя родная мать чуть не прикончила меня, когда я родилась. Она не задушила меня только потому, что у нас всегда рождается очень мало девочек. Была бы я мальчишкой, умерла бы сразу после рождения. Мать надеялась, что, когда вырасту, я стану такой, как все троллихи. Но чуда не произошло, и меня выгнали.

Она негромко зарычала, оскалив зубы, и схватилась за нож. Острое лезвие блеснуло прямо перед носом юноши.

— Отпусти меня, — попросил тот.

— Почему? — Она ощетинилась.

— Хотя бы потому, что я спешу. К Повелителю! — вспомнил он, из-за чего сорвался из дома на ночь глядя.

— Врешь! — фыркнула Лиса. — Докажи!

— Ну…

Лейр не успел ничего придумать — природа сама пришла ему на помощь.

Откуда-то подул резкий, холодный ветер, потом послышались странные звуки — нечто среднее между шипением кузнечных мехов и дыханием огромного существа. Их перекрыли истошные вопли, а потом на поляну выскочили разбойники, напарники Лисы. Крича и размахивая руками, они промчались мимо, не глядя на девушку и назначенного на ужин пленника, и скрылись в зарослях. — Что это за…

Возглас застыл на губах девушки. Небо потемнело. Порывистый ветер пригнул к земле ветки кедрача, а потом нечто огромное упало сверху, ломая заросли.

Тварь размером с добрую лошадь опустилась на то, что еще минуту назад считалось стоянкой разбойников. У создания были перепончатые крылья, уродливая морда и четыре мощные когтистые лапы. Тварь злобно хлестнула себя хвостом по бокам и развернулась к связанному Лейру и девушке, скорчившейся на земле рядом.

Истошный вопль, больше похожий на визг, расколол воздух. Тварь оскалила пасть и ринулась на них.

Лиса не испугалась. Она вскочила и замахнулась ножом, пытаясь попасть по чувствительному носу чудовища. Однако перепончатое крыло оказалось быстрее. Девушка кубарем откатилась в сторону, а зубастая пасть устремилась к юноше.

Лейр взглянул на частокол кривых желтоватых зубов, каждый размером с его ладонь, и ему стало дурно. Так дурно, что он закрыл глаза и позволил себе ненадолго потерять сознание. Он не почувствовал, как его цепляют когтями и бережно поднимают в воздух.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Терри не успел толком обжиться в темнице, хоть очень старался. Но так уж вышло, и те три неполных дня, которые он просидел в плдземелье, были настолько насыщены жизнью, что он забыл, где находится.

Тут мы должны сделать оговорку, ибо понятие «насыщены жизнью» не соответствует тому, с чем пришлось столкнуться молодому чернокнижнику. С легкой руки Калидора Терибальда вскоре атаковали его бывшие сокамерники, а именно все те, кому пришлось умереть в этих казематах за последние сто лет. Дух Калидора растрезвонил по всей округе, что появился маг-чернокнижник, который отпускает души на волю, и все узники скопом ринулись к Терри в надежде, что он отпустит и их. Они толпились в камере с утра до вечера и с вечера до утра.

Их набилось столько, что монашек, принесший заключенному завтрак, едва не лишился рассудка. Судите сами! Вы входите в камеру и видите, что все вокруг заполнено туманом, из которого раздаются заунывные голоса и стоны. А заключенный, вместо того чтобы молиться или просить о помощи, сидит скрестив ноги и деловым тоном беседует с кем-то, кого вы не видите и не слышите. Что вы должны думать? Минимум — что узник сошел с ума. А максимум — что с ума сошли именно вы, раз вам мерещатся все эти голоса и стоны.

В инквизиторской тюрьме в эти дни царил переполох. Призраки, отпущенные Терри на свободу, летали где хотели и творили все, что душе — а вернее, душам — угодно. За сто лет их набралось столько, что когда за «кузеном Лейром» наконец приехали из столицы, провожать его вышли все монахи от мала до велика. Рыцарям-щитоносцам устроили настоящую овацию, им едва ли не целовали руки, благословляя от всей души и наперебой благодаря за то, что избавили местную темницу от этого типа.

Сам Терибальд отнесся к приключению философски — трехдневное общение с призраками настроило его на лирический лад. Юноша в свою очередь поблагодарил инквизиторов за хлопоты.

— Я бы хотел попросить у вас только одно, — вежливо обратился он к вышедшим проводить его монахам. — Если можно, верните мне мои вещи. Я, знаете ли, не привык путешествовать с пустыми руками. Кроме того, я еду ко двору. Согласитесь, будет неприлично, если я явлюсь к королю в таком виде? Его величество может разгневаться на того, кто в этом виноват!

Он развел руки, демонстрируя свою рубашку и штаны, которые за три дня пребывания в камере покрылись серыми и бурыми пятнами. Сапоги молодого человека тоже являли жалкое зрелище — они были испещрены пятнами ржавчины от кандалов, а на каблуках налип весь тот мусор, которым обычно покрыт пол в любой уважающей себя камере. Мы не погрешим против истины, если скажем, что от Терибальда слегка попахивало. Но чего вы хотите от человека, проведшего три дня в тюрьме?

Монахи переглянулись, что-то прикинули в уме и всей толпой ринулись за вещами недавнего арестанта.

— И оружие мое прихватите, пожалуйста! — крикнул вдогонку Терри.

Когда все вещи были найдены и принесены к карете, которая ждала во дворе, рыцари-щитоносцы подхватили Терри под локти и задвинули внутрь, не забыв отправить следом и пожитки молодого человека. После чего забрались внутрь сами и покатили прочь.

В столицу въехали под вечер, когда иссяк поток желающих попасть в город, так что они нигде не задерживались и не привлекали к себе ненужного внимания.

Большой город Терибальда заинтересовал. До этого ему ни разу не приходилось бывать в городах, разве что проездом. Но в Холмогорье нет больших городов. И сейчас он буквально прилип носом к окошку, глядя на мостовые, где каменные, а где просто земляные, утоптанные подошвами до твердости камня; на высокие дома, большая часть которых была отгорожена от улиц заборами, на проулки и площади, на людей, спешащих по делам, на храмы Единого, сверкающие и богато разукрашенные, на развалины языческих храмов, — несмотря на нажим единоверцев, король Богорад, как и его предшественники, отказался сносить некоторые здания, ссылаясь на их художественную и историческую ценность. Сносить не сносили, но и не чинили, так что языческие храмы мало-помалу превращались в развалины, ибо времени нет дела до людской суеты.

Проехав почти через весь город, карета остановилась перед массивной каменной стеной, в которой виднелись единственные ворота. Стена опоясывала настоящую крепость, она и стояла, как положено крепости, на берегу озера, отгороженная от городской суеты рвом и каналом. Мост, однако, был обычным, на сваях, а не навесным, хотя поперек его натянули толстую цепь, вдоль которой прохаживались два рыцаря в полном вооружении. Еще шесть рыцарей стояли у ворот, вооружены они были кроме обязательных щитов еще и длинными копьями. Все шесть копий скрестились перед носом лошадей, чтобы тут же подняться в приветствии. Где-то в глубине послышались скрежет и лязг, и ворота медленно открылись, обнаружив темный коридор, ведущий сквозь стену внутрь крепости.

Внутри крепостной стены располагались одно большое длинное здание и много небольших пристроек и зданий поменьше, они теснились и наползали друг на друга. Свободное пространство превратили в плац, рядом виднелись лужайки, росли деревья. Карета проехала до большого здания и там остановилась. Дверцы распахнулись, и открывший их молодой рыцарь повел рукой:

— Сэр Лейр Косоглазый?

— Да! — воскликнул Терри, уже привыкший выдавать себя за другого.

— Прошу! Вас ждут.

Молодой человек выбрался из кареты и осмотрелся. Длинное двухэтажное здание с двумя трехэтажными флигелями и небольшой башенкой в середине ему не слишком понравилось. Было в нем что-то мрачное.

— Здесь живет король? — поинтересовался он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Неприятное местечко. Неудивительно, что у него проблемы!

— Это Орден Щитоносцев, — холодно промолвил молодой рыцарь. — Королевский дворец вы увидите завтра…

«Если увидите вообще!» — мог бы добавить он, но вслух ничего не сказал.

— А почему не сегодня? Что я забыл здесь?

— Вас желает видеть ваш… — молодой рыцарь замялся — ему не давали полномочий говорить лишнее, — вас хочет видеть Великий магистр Годован Косоглазый.

— Он мне случайно не родственник? — насторожился Терри.

— Сэр Годован — ваш двоюродный дядя. А теперь следуйте за мною!

Рыцарь сделал знак, и тотчас какой-то парень в рясе подбежал и взял баул, в который монахи сложили пожитки молодого человека. Терри едва не рванул следом за парнем, и не только потому, что боялся за сохранность своих вещей, — мысль о том, что тут может оказаться кто-то из его родни, отнюдь не радовала.

…У отца было пять братьев — два родных, два двоюродных и один троюродный. Пока Терри жил с бабушкой в замке, они время от времени навещали племянника, поскольку почти ни у кого не было своей семьи. Только у одного где-то росли близнецы, мальчик и девочка, и еще один воспитывал дочь. Но все пятеро, как на подбор, были неразговорчивыми, мрачными типами, дружно недолюбливали друг друга и держались вместе исключительно из-за бабушки. Встреча с любым из родственников не входила в планы Терри — он и сбежал из родового замка частично из-за того, что больше не хотел встречаться с родней. Но делать было нечего. Сопровождавший его рыцарь уже поднялся на крыльцо, и молодому человеку не осталось ничего другого, как последовать за ним.

Внутри здания царил полумрак, прохладный, тихий, как в омуте или в погребе, где на холоде хранятся мясо и вино. Шаги Терибальда и сопровождающего гулко отдавались под низкими каменными сводами. Никаких украшений на стенах не было, стенные ниши, в которых обычно стоят доспехи, пустовали. Лишь в некоторых обнаружились низкие постаменты.

Длинный коридор вывел в пустой мрачный зал, отделанный мрамором. В центре зала обнаружилось нечто похожее на бассейн. Вокруг него были расставлены троны с высокими жесткими спинками и сиденьями. Напротив бассейна располагался камин, пустой и холодный. Здесь эхо было еще звонче.

— Здесь заседают рыцари, — нарушил молчание проводник Терри. — Все магистры Ордена. Нам дальше.

В противоположной стене темнели три двери. Рыцарь уверенно свернул в левую и опять углубился в темные недра здания. Эта его часть походила на тюремные казематы, — во всяком случае, ряд дверей, мимо которых они прошли, наводил на такие мысли. Все, как одна, были массивными, с запорами, разве что без отверстий, через которые узникам подают пищу.

— Комнаты для занятий, — сухо доложил проводник, после чего кивнул в окно, показывая на внутренний двор: — А там рыцари занимаются физическими упражнениями, развивают тело и дух. Живут они все в том здании, напротив. Нам сюда. Осторожно, тут ступенька.

Последнюю часть пути шли в почти полной темноте — в стенах не было даже крошечных окошек, не говоря о факелах. Просто удивительно, как ориентировался тут проводник. Во всяком случае, он трижды поддержал Терри за локоть, помогая преодолеть очередной лестничный пролет.

— Сюда есть и другой путь, — объяснил рыцарь, когда они наконец вышли в небольшой зал, украшенный доспехами, оружием и разнообразными стягами. — Он короче и ведет с другой стороны здания. В каждое здание ведут не один, а два-три входа, не считая потайных дверей. Может быть, однажды вам придется изучить их. Прошу сюда!

Зал переходил еще в один коридор, в конце которого виднелось большое окно. Проводник толкнул ничем не отличающуюся от других дверь.

— Покои Великого магистра, — торжественно объявил он.

Покои сэра Годована представляли собой анфиладу из четырех комнат. В передней можно было оставить лишние вещи, тут же, за ширмой, находились туалетные принадлежности. Вторая комната, размером чуть больше первой, была погружена во тьму, но проводник оставил дверь открытой, позволив гостю разглядеть три шкафа, набитых всякой всячиной, два больших сундука с добром, несколько полок с книгами и узкую кровать в нише.

Только в третьей комнате засветились два окна, между которыми был установлен пюпитр для письма. В стене напротив помещался камин, возле него стояло большое удобное кресло, накрытое магистерской мантией. Задернутый пологом вход в последнюю комнату находился сбоку. Его словно защищали две подставки под доспехи — справа боевые, слева церемониальные.

Оставив Терри озираться по сторонам, проводник легким кошачьим шагом скользнул за полог. Молодой человек услышал, как он шепотом произнес его имя. Ответ прозвучал так тихо, что слов было не разобрать, но проводник тут же оказался в проеме, откинул полог.

— Только будьте осторожны, сэр Лейр, — почтительно сказал он, — магистру нездоровится.

Терри переступил порог.

Эта комната была меньше предыдущей — сделав всего три шага, молодой человек уперся в край широкой кровати, занимающей половину комнаты. В узкое стрельчатое окно падал свет заката и озарял лежащего на постели.

Увидев его лицо, Терри запаниковал еще больше: перед ним был совершенно незнакомый человек.

Несколько секунд он стоял столбом, разглядывал его из-под ресниц. В комнате сгустилась тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием больного.

— Лейр? — наконец позвал Великий магистр. — Это ты?

Лейр очнулся от того, что его немилосердно трясло и качало какое-то дерево. Во всяком случае, лежал он на чем-то сильно напоминающем корявые, старые сучья. Но как он мог оказаться на дереве? Что происходит?

Юноша открыл глаза и сразу уперся взглядом в какой-то нарост, в коем не без содрогания опознал предмет женской анатомии, знакомый всем младенцам и бабникам. Но откуда женская грудь — на дереве? Или это не дерево? Он посмотрел по сторонам, потом перевел взгляд выше…

— А-а-а!

— Очнулся! — радостно завопил над ним хриплый старушечий голос, в котором звучала неприкрытая радость. — Очнулся, мальчик мой! Мой Терюшечка-симпапушечка! Мой Терюнчик-игрунчик! Мой Терешонок-кукушонок!

Старая, морщинистая горгулья подхватила Лейра когтистыми лапами и принялась отчаянно тискать, мять, щекотать, подбрасывать в воздух и нянчить как младенца.

— Ути-муси-пуси! — хрипела она. — Иди скорей к бабусе! Мой Теренок-зверенок! Мой Тереночек-котеночек! Мой…

— Хватит тебе с ним возиться! Что ты к нему прилипла? — нарушил идиллию еще один голос, такой же каркающий и хриплый, но более низкий.

Лейр обернулся. На поляне, среди разгромленного разбойничьего лагеря, стояла вторая горгулья, такая же старая, но с несомненными признаками мужеского пола. В одной лапе она — вернее, он — держала за шею главаря разбойников. Тот закатил глаза, высунул язык и посинел, всем своим видом давая понять, что уже давно стал трупом и потому просит не обращать на него внимания.

— Что хочу, то и делаю, Цуця! — Старая горгулья нежно придавила Лейра к своей груди, ласково провела когтями по его вставшим дыбом волосам. — Я так долго не видела моего Тереночка-малышоночка…

— И еще сто лет не увидишь! — Горгул развернулся к ним и ткнул когтем в Лейра. — Глаза разуй, старая перечница! Это же самозванец!

— Кто? — завизжала горгулья, крепче прижимая к себе Лейра и резко вскакивая. — Сам глаза разуй, каменная ты башка! Терибальдика нашего не узнаёшь? Кто его на закорках по всему замку таскал? Кто тетешкал? Кто сам первым вызвался лететь его встречать, когда Повелитель отдал приказ? «Я своего Терюшечку с закрытыми глазами где хочешь отыщу! Пошлите меня! Я моего мальчика не пропущу!» Кто так орал?

— Ошибся я, — отрезал горгул. — С кем не бывает? Сверху вроде похожим казался… Да ты сама посмотри! У нашего Терибальда волосики были черными, сам бледненький, а глазенки вот какие! — И горгул широко раскинул конечности, демонстрируя размер глаз.

— Врешь ты все, Цуця! — авторитетно заявила супруга, ибо всем известно, что только от дражайшей половины настоящий мужчина может выдержать такие оскорбления. — Потому как дурак ты и дураком помрешь! Наш мальчик много времени проводил на свежем воздухе, вот и загорел малость. Да и вырос он, потому что сызмальства хорошо кушал. Вырос, повзрослел, округлился где надо. А что волосики? Всем известно, — горгулья опять нежно провела когтями по стоящим дыбом волосам Лейра, — у маленьких они одного цвета, а с возрастом становятся другими. Кто черненьким родится — непременно светлеет. А кто беленьким — тот всегда темнеет!

— Тебе-то откуда знать? — ворчливо откликнулся старый горгул. — У тебя-то детей нету!

— Из-за тебя! — взвизгнула горгулья, крепче прижимая к себе Лейра. — Ты все детишек не хотел! «Не прокормим!.. Не поднимем!.. Молоды еще детишек заводить!» Ты, дурень старый, мне жизнь сломал, а теперь последнюю радость отнимаешь! Терунюшка, да скажи ты ему?

Старая горгулья протянула Лейра на руках к старому горгулу, держа его под мышками, как ребенка. Огромная пасть с острыми зубами оказалась так близко к лицу юноши, что он зажмурился.

Лейр честно открыл рот, чтобы возмутиться и высказать все, что думает о тех, кто позволяет себе так обращаться с людьми, но воздуха в легких не было, посему он только зашлепал губами, тщетно пытаясь издать хоть какой-то звук.

— Это не он! — вынес вердикт старый горгул. — И я намерен его съесть!

Старая горгулья зарычала, и ее муженек тоже в ответ зарычал.

С двух сторон на Лейра обрушились звуковые волны, сопровождаемые таким воздушным потоком, что по сравнению с ним ураган показался бы легким бризом. Столкнувшись в середине пути, как раз там, где находился болтающийся в когтистых лапах старой горгульи молодой человек, они внезапно погасили друг друга, так что, хотя вокруг все дрожало и сотрясалось от рева могучих монстров, самому Лейру было тихо и уютно. Настолько тихо и уютно, что он ненадолго отвлекся от мыслей о своей печальной судьбе.

Прямо перед его носом разверзлась пасть старого горгула. Не станем описывать своеобразное амбре, источаемое тройным рядом кривых клыков, между которыми застряли чьи-то перья, кости, кусочки кожи и прочие детали анатомии. Скажем, что все зубы его были на месте, и Лейр некстати вспомнил, что в книге «О тварях неведомых, незнаемых и невиданных» автор весьма приблизительно указывал количество зубов у горгулий — не то сто двадцать, не то восемьдесят восемь. Объяснялось это так: точное количество зубов у этих тварей знают только те, кто на эти зубы однажды попался. И юноша вдруг понял, что ему судьба дала уникальный шанс — первым в истории человечества узнать, сколько на самом деле зубов у сих созданий. Пока горгульи рычали друг на друга, он потянулся к разверзтой пасти и осторожно стал пересчитывать кривые острые клыки…

Юноша не сразу сообразил, что вокруг наступила настоящая тишина. Старый горгул Цуця всплеснул лапами и выронил при этом главаря разбойников.

— Логочка! — возопил он дрожащим голосом. — Это же он! Наш Терри!

— Прозрел наконец, старый хрыч? — нежно поинтересовалась его половина.

— Ой, простите старика, мастер Терри! — Горгул вынул ошеломленного молодого человека из когтей своей супруги и вежливо стиснул обе руки в одной своей лапе. — Старый стал, зрение подводит, да оно и понятно — девятый век живу на свете, не шутка! Вы, мастер Терри, ничуть не переменились с того дня! Помните, когда вас первый раз нам представили, вы еще вот такусеньким были, — старый горгул показал примерно высоту своего колена, оно приходилось по пояс юноше, — я вас на руки-то взял, а вы мне в пасть-то пальчиками и полезли. И сейчас точь-в-точь как тогда! Ой, а время-то как летит! Вы уж не серчайте на старика! Всякое бывает!

— Цуця! — строго подала голос супруга. — Он уже все понял!

— Я все понял, — поспешил кивнуть Лейр, начиная понимать, что, пока его принимают за какого-то неизвестного ему Терри, можно не опасаться быть съеденным. — Только я не все помню! Прошло столько лет…

— Известное дело, не помните! — закивал горгул. — Вам ведь всего полгодика было, когда вас папенька привезли-с! Только они шибко были занятые, вот нас с Логочкой вам в няньки и определили. Позвольте представиться, освежить память, так сказать! Я Цуцунья, к вашим услугам, а это супруга моя — Логоринд! Мы вас нянчили, пока вы с папенькой жили.

— И как только мы узнали, что вас, мастер Терри, встретить надобно, сразу так и вызвались, — вступила в разговор Логоринд. — Потому как никто вас лучше нашего не помнит, окромя папеньки вашего. Душа человек был, что и говорить! Все по нему скорбим! Сиротиночка вы моя…

Она неожиданно всхлипнула и опять поскребла Лейра когтями по волосам. Юноша, который прекрасно помнил, что его родной отец скончался четыре года назад, захлебнувшись вином на пиру в честь первой и единственной победы своего сына на юниорском турнире, на всякий случай состроил постную мину. Нет, своего отца он любил и по-своему переживал его кончину, но чутье подсказывало — не стоит упоминать при горгульях никаких подробностей, лучше играть по их правилам.

— Цыц ты, дурья башка! — тут же прикрикнул на супругу горгул. — Может, жив еще папенька ихний! А ты «сиротиночка»! А ну как милорд прознают, что мы его заживо схоронили? Остаток дней чучелами простоим, да будет ладно, если не канализационный акведук поставят держать. Там сырость вечная и запахи дурные. А у меня радикулит!

— Погодите. — Лейр неожиданно услышал свой голос — Я ничего не понимаю!

— А вам покамест и понимать нечего, мастер Лейр, — отрезал горгул. — Доставим вас к Повелителю, там все и узнаете. Только ребятки немножко перекусят — и в обратный путь двинем!

— Какие ребятки?

— А группа поддержки, — с готовностью объяснила Логоринд. — Они там, — она многозначительно подмигнула юноше, — думают, что, коли нам на двоих восемнадцать веков, мы уже ни на что не годны!

Она указала куда-то в сторону лапой, и Лейр увидел четырех плечистых и мускулистых молодых горгулов. Их пол он определил так же, как несколькими минутами раньше пол Цуци. Столпившись в кучку, вся четверка что-то шепотом обсуждала, тыча друг в друга острыми локтями. У их ног на земле скорчилось нечто длинноногое, человекоподобное, рыжеволосое…

— Как раз котелок имеется. — Горгул хвостом подкатил поближе котел, в котором не так давно собирались сварить самого Лейра. — Эй, вы там! Никак не поделите, что ли? Давайте живее! Время обеда!

— Да мы того… сейчас! — Один из молодых горгулов выпрямился, поднимая добычу за ногу. — Вам, командир, чего отрезать? Филе или грудинку?

В его когтях вниз головой болталась Лиса. Безрукавка сползла с девушки, открывая такие соблазнительные полушария грудей, что старые горгульи хором выкрикнули:

— Мне — окорочка!

— А мне — грудинку!

— Тьфу ты, — молодой горгул обернулся к приятелям, — опять нам крылышки и ребрышки глодать!

Он добавил пару крепких выражений на своем родном наречии и схватил девушку за вторую ногу, намереваясь разорвать ее пополам.

— Стойте! — Лейр сорвался с места. — Не смейте трогать! Юноша схватил Лису за руки и потянул на себя.

— Командир Цуцунья, чего это он? — искренне удивился горгул.

— Не трогайте ее, — громче повторил Лейр, изо всех сил стараясь не пустить «петуха» перед этими монстрами. Но голос его все-таки подвел, и когда четыре пары выпученных глаз уставились на него, сдал позиции и закончил на тон ниже: — Пожалуйста…

— Слышали, чего мастер Терибальд приказали? — рыкнула Логоринд. — Отпустите ее!

— Ага, мы отпустим, а потом нам опять с пустыми желудками лететь? — обиженно проворчал один из горгулов. Рога у него были самые большие, да и клыки при ближайшем рассмотрении оказались чуть-чуть длиннее, чем у старика Цуцуньи. — А ежели завтра война, а мы не жрамши? Опять «кого прикончишь, того и схарчишь»?

Старые горгульи заворчали что-то одобрительное, и Лейр с содроганием понял, что они практически согласны с молодым поколением. Кроме того, четверо против двух — не самый благоприятный расклад, а он ничем не сможет им помочь. Ведь все его оружие осталось возле коня…

— У меня есть конь, — тихо сказал он.

— Чего?

Четыре заинтересованные морды сомкнули над ним челюсти.

— Где?

— Т-там.

Отпустив одну руку Лисы, юноша махнул рукой за кусты, где слышалось испуганное лошадиное ржание. Разбойники не оставили его коня у придорожного камня, а притащили с собой и привязали за деревьями. Горгулы принюхались, шевеля ноздрями.

— Это другое дело, — хором сказали они. Тот, который держал Лису, отпустил девушку, уронив ее прямо на Лейра, и вся четверка кинулась в кусты.

От неожиданности не удержав девушку на весу — весила старая знакомая как настоящий тролль, — Лейр сел на землю и крепко зажмурился, стиснув зубы. В уши ударил, взвился до вершин кедров и упал вниз истошный конский вопль. Это вопила, прощаясь с миром, вся его прежняя жизнь.

Лиса очнулась довольно быстро, сбросила с себя его руки и вскочила на ноги. В глазах ее встрепенувшийся Лейр прочел смесь ужаса и гнева.

— Лиса, я…

— А ты, оказывается, крутой, мастер Терри! — прошипела девушка, отступая в противоположную от обедающих горгулий сторону. — Кто ты? Уж не сам ли Повелитель Мрака?

— Нет, — честно ответил тот. — Но какой-то Повелитель посылал за мной и передал, что желает меня видеть. Погоди, а ты куда?

— Куда-нибудь подальше от тебя. — Лиса развернулась и бегом бросилась прочь. Только зашуршали кусты, сквозь которые девушка продиралась, убегая с поляны.

Лейр едва не бросился за нею вдогонку, но тут, на его несчастье, вернулись горгульи. Старики кинулись вслед за молодыми и теперь тоже довольно вытирали черные тонкие губы. Старик Цуця держал в лапе заднюю ногу лошади и откусывал от нее, как от куриной ножки.

— Ну чего? — осведомился он, дожевывая последние куски и швыряя обглодыш в сторону. — Полетели, мастер Терри?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

«Мне определенно тут нравится!» — думал Калидор, не спеша дефилируя по пустым коридорам и комнатам Ордена. Впрочем, пустыми они были только условно — Орден Щитоносцев никогда не засыпал полностью — всегда можно было встретить кого-то из его обитателей. То послушник засиделся, исполняя какую-нибудь работу или отбывая наказание, то старший рыцарь или брат ученый проводил эксперимент, но чаще всего часовые и сторожа небольшими группами неслышно вышагивали по внутреннему двору или крепостной стене.

Оставив молодого господина спать в отведенной ему келье — слишком маленькой и тесной, чтобы быть достойной потомка знаменитых на весь мир магов, — призрак отправился исследовать окрестности. Бестелесность помогала ему — он с легкостью просачивался сквозь стены, проникал в запертые лаборатории и классы. Почти везде было пусто, лишь где-то в полуподвальных помещениях ощущалось присутствие живых существ.

Туда-то и полетел Калидор, когда закончил облет верхних уровней и пересек все хозяйственные службы.

Несколько небольших окошек снаружи были заметны только потому, что ночью из них лился слабый свет, даже не свет, а отсвет далеких факелов. Днем окошки маскировали под ложные зеркальные камни или заросли травы, и лишь по ночам их можно было увидеть.

«Оригинально, очень оригинально! — думал Калидор, просачиваясь внутрь. — Хозяину будет интересно!»

Первая комната оказалась лабораторией алхимиков — сам ученый и его подмастерье отдыхали в маленькой клетушке сбоку, а в лаборатории в тигле тлел огонек. Судя по запаху, тут только что варили какие-то зелья — череда пузырьков из глины и темного огнеупорного стекла стояла на отдельной полке. Калидор подлетел, принюхался и даже посмотрел сквозь стекло. Став призраком, он получил возможность изучать внутреннюю структуру любого вещества — надо было только сосредоточиться.

«Хм, ничего особенного! Какие-то лекарства, — привычно определил он. — Такое и я умел когда-то!.. А вот это может быть интересным, — он повнимательнее всмотрелся в одну из бутылочек, — оборотневое зелье! Кому оно могло понадобиться, да еще в таком количестве? Здесь же хватит на сотни две-три человек!»

Изучив травы, камни, образцы крови и слюны, а также прочие препараты, Калидор пришел к выводу — тут регулярно готовят и это, и другие подобные ему препараты.

Повнимательнее познакомиться с лабораторией ему помешали — снаружи, в коридоре, куда выходили обе двери, послышались шаги. Призрак уловил их гораздо раньше отдыхавших алхимиков и вылетел навстречу, став совершенно прозрачным.

Четверо рыцарей, чуть пошатываясь от усталости, сопровождали двух мужчин, несущих короб, наполненный пузырьками. От них пахло кровью, шерстью, потом и страхом, но страхом не человеческим, а звериным. Заинтересовавшись, Калидор подлетел так близко, что его заметили. Один из рыцарей вдруг вскинул руку, и по этому знаку все остановились, замерли на месте. Двое мужчин вцепились в короб, а рыцари синхронно повторили жест своего соратника. Четыре кулака оказались нацелены на Калидора.

— Прочь! — промолвил один из них. — Прочь, порождение иного мира!

«Они меня чувствуют! — понял Калидор. — Чувствуют, но не видят! Это сенсорики!»

Да, так оно и было. Будучи не человеком, призрак начал отличать людей, обладающих магическими способностями, от простых смертных. Для него они были словно окутаны неким туманом, сквозь который проступали совсем другие черты лица. Еще сильнее — для его новых глаз — отличались те, в чьих жилах текла кровь иных существ: оборотней, вампиров, троллей, орков… Эти люди и вовсе казались ему синекожими, с оранжевыми глазами, а некоторые даже имели хвосты, когти или торчащие на макушке звериные уши, конечно видимые только ему. И сейчас, присмотревшись, он с удивлением обнаружил, что по крайней мере у двух рыцарей кожа имеет слабый голубоватый оттенок, а глаза одного — чисто оранжевого цвета. Именно этот и вскинул первым руку — на запястье болтался амулет, в данной ситуации, впрочем, не имевший никакого практического значения.

Калидор метнулся прочь, поспешил уйти из поля зрения сенсориков, но любопытство ученого заставило его задержаться. На голоса выбежали алхимик и его помощники.

— Что случилось? — встревоженно спросил алхимик. Его аура существенно отличалась от ауры помощников, но кожа и глаза были самыми обыкновенными.

— Призраки, — сообщил синекожий рыцарь.

— Или кое-кто похуже, — добавил другой, с оранжевыми глазами. — Вам, брат Пизар, надо поставить дополнительную защиту. Мы не можем допустить, чтобы неизвестно кто разгуливал по Ордену. Нам только чудовищ не хватает!

«А сам-то ты кто, интересно знать, — подумал Калидор и распластался по потолку. — Ты только внешне человек, а кем были твои папенька и маменька, остается гадать!»

Рыцари — все четверо — прошли в лабораторию и встали по углам, сложили руки на груди и сосредоточились. Они не произнесли ни слова, не сделали ни одного лишнего жеста, но Калидор почувствовал, что не может сдвинуться с места. Его просто приклеило к потолку!

Охранная магия! И магия довольно высокой пробы, если он, настоящий призрак, не скованный никакими дополнительными заклятиями, кроме тридцати трех лет службы хозяину, не может даже изменить форму! Калидор сделал пару попыток вырваться, но это привело лишь к тому, что один из рыцарей вдруг поднял голову и посмотрел прямо на него.

— Ты что-то чуешь, брат? — поинтересовался синекожий.

— Померещилось, — медленно ответил тот. — Потолок в том месте какой-то… не такой!

— Дай-ка я проверю!

Синекожий решительно вскинул обе руки, сжатые в кулаки. Волна прошла по «телу» Калидора. Будь он человеком, он бы застонал от боли, но сейчас невольно уплотнился, став видимым не только для сенсориков.

— Призрак! — выдохнули они с каким-то удивлением.

Калидор молчал, боролся со слабостью. Он знал, как выглядит со стороны — прозрачный мужчина лет сорока, в балахоне и с окровавленными руками. Руки он сам себе изгрыз в кровь, когда отцы-инквизиторы приговорил его к медленной и мучительной смерти от голода в замурованной камере.

— Кто ты? — подал голос синекожий. — Назовись! И добавил несколько коротких слов.

Противиться этому заклинанию Калидор не мог — в том смысле что не мог промолчать. Но вот насчет того, чтобы ответить правду, — о, в этом рыцарь-сенсор не имел над ним власти, поскольку Калидор был свободен.

— Брат Сапега, — назвал он первое всплывшее в памяти имя.

— Брат? Ты тоже…

— Был когда-то вашим братом. Давно, в самом начале. Не спрашивай о моей смерти — тогда слишком многие умирали, как я!

Рыцари переглянулись. Калидор мог поклясться, что они обмениваются мыслями.

— Это было очень давно, — произнес он, торопясь составить о себе нужное мнение. — Орден только зарождался. Мы ничего не знали, практически ничего не умели, действовали наобум…

Рыцари снова переглянулись. Настрой их мыслей изменился — призрак это чувствовал, — но ему все еще не верили и в чем-то подозревали.

— Отпустите меня, — попросил он. — Скоро рассвет, мне надо вернуться.

Сказал и понял, что попался. Ибо все четверо мгновенно напряглись. Синекожий и оранжевоглазый вскинули руки — они стояли в противоположных углах комнаты, и их сила, соединившись, образовала настоящую паутину.

«Попался!» Калидор попытался освободиться, но тут в действие вступила вторая пара рыцарей. Их магия была раза в два слабее, чем у их собратьев, но все равно Калидор почувствовал, как вокруг него сомкнулся полог.

Разорвать его можно было только одним способом. Призраку очень не хотелось применять его, но другого выхода не было.

Терри спал и видел сладкие сны, когда колокол возвестил побудку послушникам, и только повернулся на другой бок, когда прозвенели побудку для оруженосцев. Он был готов спать и дальше, но в дверь его кельи постучали. Сперва робко, а потом настойчиво.

— Сэр рыцарь! Сэр рыцарь? — позвал ломающийся юношеский басок. — Вы спите, сэр рыцарь?

— Уже нет, — проворчал Терри, высовываясь из-под одеяла. — Чего еще?

На пороге возник юноша в длинной рясе послушника. На вид ему было не больше шестнадцати-семнадцати.

— Сэр рыцарь, — поклонился он, — меня назначили прислуживать вам. Не угодно ли что-нибудь приказать?

Терри вздохнул и выразил свое отношение к происходящему в нескольких емких словах. Бедный послушник застыл как вкопанный.

— Куда-куда? — только и прошептал он.

Терри набрал в грудь побольше воздуха и доходчиво объяснил, куда и как следует пройти человеку, который будит его в четыре часа утра только для того, чтобы спросить, чего ему хочется. Послушник оцепенел — судя по выражению лица, раньше он не подозревал о существовании не только этого адреса, но и способа, каким до него можно добраться.

Высказавшись, Терри почувствовал себя несколько лучше и поинтересовался, поудобнее устраивая голову на подушке:

— А что ты умеешь делать?

Послушник, видимо, связал эту невинную фразу с тем местом, куда ему только что предложили проследовать, потому что слегка позеленел и, заикаясь, поспешил уточнить:

— Ч-что будет уг-годно сэру рыцарю… в пределах… пределах…

— А, ну тогда закрой дверь с той стороны и стой там, жди моих указаний. — Терри отвернулся, давая понять, что разговор закончен.

Не стоит думать, что наш герой был человеком жестоким и к тому же ограниченным эгоистом. Надо принять во внимание его недавнее прошлое, когда он имел счастье — или, наоборот, несчастье — проходить обучение в Школе Магии.

Это только в детских книжках пишут, что волшебнику достаточно взмахнуть волшебной палочкой, произнести несколько слов — и исполнится любое его желание. Таким образом, в умах обывателей обучение магии сводится к тому, чтобы до автоматизма отработать правильные движения кистью и заучить несколько томов заклинаний. Но это не так! Во-первых, маги предпочитают не пользоваться палочками — их можно сломать, потерять, подарить, их могут украсть, да куда проще, у них может элементарно истечь срок годности! Короче, палочки, кольца и жезлы — крайне ненадежные инструменты. Собственные пальцы применяются гораздо чаще — пока у мага останется хоть один целый палец, он будет дееспособен (ноги считаются тоже!).

А во-вторых, даже для самого простого бытового чародейства нужно сначала поработать руками. Желаете вы, например, чтобы у вас в камине сутки горел негасимый огонь, освещая и согревая ваш дом, — так извольте сначала принести самые настоящие дрова, потом развести на них настоящий огонь (желательно трением, как в старые добрые времена), и только потом произносите свое «огненное» заклинание. Или хотите, чтобы у вас под рукой всегда, даже в пустыне, был кувшин с вашим любимым напитком, — так сначала вам придется обзавестись этим кувшином: сделать его самому или купить на базаре, после чего собственноручно наполнить искомым напитком — и опять-таки только после этого произносить свои заклинания. А прежде чем вам станет по силам мановением руки поднять легион скелетов, вам придется загнать в гроб не один десяток покойников. Маги попроще все это проделывают сами, за магов покруче отдуваются ученики и прислуга.

Вот и наш герой не без содрогания вспоминал десять лет, проведенные в Школе, где на тридцать шесть учеников было восемь преподавателей, которых ученики, как и полагается, обслуживали в свободное от учебы время. Или, вернее сказать, молодые люди учились в свободное время, когда великой честью и наградой было разрешение после генеральной уборки немного полистать древние фолианты. Самому Терри выпала сомнительная честь обслуживать собственного отца. У ректора в услужении кроме родного сына было шесть домовых эльфов и два овражных хамстера, которых он привез откуда-то с востока, но даже совместными усилиями они не справлялись с работой, поскольку ректор обожал сначала давать невыполнимые поручения, а потом заставлял их переделывать.

К тому же при Школе существовала богадельня, в которой десятка полтора престарелых магов и волшебниц жили на всем готовеньком, усложняя ученикам жизнь: вся замковая прислуга с ног сбивалась, исполняя старческие капризы. А при богадельне существовала гостиница, в которой то и дело останавливались родственники стариков, дабы навестить их и в очередной раз убедиться: да, милый дедуля еще жив, делить наследство еще рано, или нет, тетушка пока еще не вышла из маразма и не вспомнила, куда подевала фамильные драгоценности. А ко всему перечисленному имелись еще и родственники самих преподавателей и учеников, не оставлявшие своим пристальным вниманием подрастающее поколение, а также несколько личностей, приближенных к ректору, но занятых какими-то сугубо личными делами, к Школе, богадельне и гостинице отношения не имеющих.

Неудивительно, что Терри, покинув наконец гостеприимные школьные пенаты, считал делом чести хоть один раз встать на место старших и отыграться на каком-нибудь невинном создании за свои мучения. Вот почему он, выдворив послушника, повернулся на другой бок и с чувством выполненного долга вернулся досматривать прерванный сон.

Второй раз его разбудили примерно три часа спустя:

— Сэр Лейр? С вами все в порядке?

Молодой человек с усилием разлепил веки, силясь вспомнить, где он слышал этот голос. Вспомнить не удалось.

— А сколько времени? — поинтересовался он.

— Уже семь часов утра! Вы не забыли, что вас ждет король Богорад?

— В такую рань? — От удивления Терри как-то сразу проснулся.

— Король, к вашему сведению, встает в шесть утра, — промолвил голос из-за двери немного спокойнее, и молодой человек вспомнил, что, кажется, это голос его вчерашнего проводника. — Аудиенция назначена на девять. У вас всего два часа!

— Успею, — отмахнулся Терри и не спеша принял вертикальное положение.

— Вашему послушнику еще надо приготовить ваше платье, а вам — посетить вашего дядю и присутствовать на утреннем молебне. Так что — мы входим!

Дав молодому человеку ровно три секунды, в келью вошли давешний проводник и послушник, который тут же ринулся к стоявшему в углу сундуку с одеждой. Он уже взялся за его крышку, но случайно бросил взгляд наверх — и отскочил. Так быстро, что ноги не успели за остальным телом, и послушник шлепнулся на задницу.

— А-а-а! — только и смог произнести он, отползая к ногам Терри.

В углу стоял скелет. В этом не было ничего примечательного — мало ли какие причудливые формы может принять мебель, побывав в руках дизайнера-авангардиста, — но этот скелет был живой. То есть его грудная клетка мерно вздымалась и опадала, имитируя дыхание, а в глазницах что-то поблескивало.

— Что это? — почему-то шепотом поинтересовался проводник.

— Калидор? — Терри сделал шаг к скелету.

— К вашим услугам, господин. — Скелет поклонился с музыкальным скрипом. — Прошу извинить за неэстетичный вид, но непредвиденные обстоятельства…

Послушник, лишившись опоры в виде ног Терри, что-то пискнул и упал в обморок.

— Что с тобой случилось? — Молодой человек внимательно осмотрел скелет. Кости имели свежий вид, если такое слово можно применить к человеческим останкам.

— Мне пришлось развоплотиться. — Калидор пожал плечами. — Неприятная и болезненная процедура, но у меня не было иного выхода. — Он кивнул челюстью на застывшего рыцаря, как бы намекая, что больше ничего сказать не может.

Терри оглянулся. Проводник стоял, наполовину вытащив из ножен меч и расставив ноги, словно собирался атаковать, и прищуренными глазами следил за скелетом.

— Осторожнее! — шепнул Калидор. — У него кожа синяя!

— Чего?

— И глаза оранжевые!

Терри пожал плечами. Он прекрасно знал, что привидения видят мир в другом свете и под другим углом, и предпочел поверить слуге на слово.

— Все в порядке! — Он подошел к рыцарю.

— Что это? — повторил тот, не сводя глаз со скелета.

— А прах его знает, — отмахнулся Терри. — Увязался в Веселице и с тех пор не отстает. Хотел назначить его слугой, да никак не могу решить вопрос с оплатой и выходными. Кстати, как здоровье дядюшки, сэр… э-э…

— Керагаст. Сэр Керагаст, — отрапортовал рыцарь. — Ваш дядя по-прежнему нездоров. Мы сегодня утром опять будем молиться за него. Надеюсь, вы присоединитесь к нам в часовне?

— А куда я денусь? Когда молитва?

— Через четверть часа. Не опаздывайте!

С этими словами Керагаст вышел, метнув на прощание такой пристальный взгляд в сторону скелета, что было просто удивительно, как тот не рассыпался в пыль!

— Ты в следующий раз поосторожнее! Попалишь меня! — проворчал Терри, присаживаясь перед послушником на корточки и принимаясь приводить парня в чувство.

— Прошу меня простить, господин. — Скелет Калидора поклонился. — Но если бы вы знали, что тут происходит! Здесь творятся чудные дела! Если бы вы знали и видели то, что вижу я! Почти половина всех обитателей этой крепости не люди или люди с магической наследственностью, сенсорики! Вот этот мальчик, например, нормальный, — кивнул скелет на послушника, — а тот рыцарь, который только что вышел, явный нелюдь.

— Он наполовину альп, — определил Терри, — если я ничего не перепутал. Не дрейфь, Калидор. Я не боюсь магов…

«Если это не мой родной папаня!» — мысленно добавил молодой человек и сделал знак скелету, чтобы тот растворился в воздухе, — послушник начал приходить в себя.

Мудрый обычай велит авторам романов подробно описывать триумфальный въезд персонажа в родные пенаты. Рука по привычке тянется живописать пестрые шумливые толпы придворных, людей и нелюдей, толпящихся вдоль дороги; шум, веселье и музыку, беспечными кругами модного танца плывущие над толпой; девушек, шепчущихся и перемигивающихся в надежде получить хотя бы один мимолетный взгляд от шествующего тропою собственной судьбы героя; всяческих монстров, машущих лапами, крыльями, хвостами и прочими совсем уж невообразимыми конечностями; мифических персонажей, которых наш герой до сего дня полагал исключительно плодом воображения вдохновенных бумагомарак, которые теперь представлялись ему как верные и преданные слуги, помнящие еще его прадедушку; прислугу, бросающуюся в ноги прямо за порогом и заслуживающую отдельного описания, и прочее, прочее, прочее… Напомню, что у автора остается и другая возможность — написать, что героя встречали мрачным молчанием, вздохами, сдержанными стонами и звоном цепей, ибо попал он в мрачное обиталище злодея и вокруг видел только узников и рабов, ждущих от нового господина одних неприятностей и давно потерявших надежду как-то изменить свою участь. Как бы то ни было, обычно, если кто-либо попадает в такой замок, это событие стоит того, чтобы быть отмеченным особо.

Справедливости ради скажем, что на подъемном мосту уже несколько часов дежурила делегация встречающих, к которой то присоединялись отдельные обитатели замка, то отделялись те, кто внезапно вспомнил о важных делах. Уточним, что на крепостной стене с полудня прогуливались другие обитатели сего места, наматывая круг за кругом и с равной тоской глядя в небеса и вниз, поскольку лестницу, по которой они смогли бы спуститься на грешную землю, кто-то утащил. Не скроем, и в окошках время от времени показывались заинтересованные лица, а каждому слуге раз пятьдесят был задан один и тот же вопрос: «Ну что?» И все пятьдесят раз никто из слуг не мог ответить ничего вразумительного.

Торжественной встречи не получилось. И причины тому были достаточно объективными.

Во-первых, десант горгулий прибыл на место глубокой ночью — за несколько минут до того, как летевший первым молодой самец заложил вираж, выбирая место для посадки. Пробило полночь, и даже самые стойкие отправились спать. Правда, оригиналы, которые застряли на крепостной стене — лестницу им так и не принесли — проснулись от хлопанья крыльев и увидели шесть черных характерных силуэтов, садящихся на внутренний двор, но если даже днем к их воплям о помощи не прислушивались, можно представить, с каким результатом они сейчас размахивали бы руками и орали: «Прибыл! Он прибыл! Да снимите же нас отсюда!» Единственной реакцией на громкие восторги были открывшееся окошко и старческий крик, пообещавший зашвырнуть крикунов на луну, если они немедленно не заткнутся. Угроза сопровождалась парочкой шаровых молний, пущенных на голос, так что крики на какое-то время стихли. Через несколько часов они возобновились опять, но к тому времени горгульи уже скрылись в своих казармах и двор опустел до рассвета, только тогда ночная стража сняла полуночников с помощью лебедки.

Во-вторых, Лейра укачало. Летать на горгулье совсем не то что летать на драконе, это вам любой подтвердит. Дракон летит плавно, на нем даже чай можно пить, а горгулья непрерывно «ныряет», то падает, то стремительно выравнивается. Желудок Лейра не выдержал болтанки, юноше стало плохо. Так что остаток пути он уже не сидел на спине старого Цуцуньи, а лежал на руках у Логоринд. Горгулья летела также неровно, но хотя бы сочувствовала его переживаниям.

Понятное дело, никто не захотел показывать Терри встречающим в таком виде. Опустившись на внутренний двор, горгульи дали юноше несколько минут, чтобы прийти в себя, после чего подхватили его и потащили прочь, рассудив, что к утру юноша окончательно оклемается, а там пускай и торжественную встречу готовят.

Но утром ничего не изменилось. То есть, когда Лейр наутро в сопровождении Цуцуньи вышел из горгульих казарм, представлявших собой нагромождение камней, скрепленных между собой чем-то вроде экскрементов и прилепившихся к внутренней части крепостной стены на высоте три человеческих роста, его никто не заметил. У ворот замка и на подъемном мосту собралась толпа разномастных тварей, среди которых люди являлись редким исключением. Все напряженно всматривались в даль, не замечая никого и ничего вокруг. Существа женского пола нервно ощипывали лепестки с букетиков, гадая «прилетит — не прилетит», существа мужского пола угрюмо топтались и то и дело посылали кого-нибудь подальше и повыше, — видимо, чтобы им было лучше видно. Существа пола неопределенного выдавали свою нервозность тем, что меняли цвет, а иногда и форму.

— Чего это они? — поинтересовался Лейр, проходя мимо. Над его головой на ветру мягко и нежно поскрипывали ржавые цепи, на которых висели клетки с чьими-то останками, и кружили птицы, очень похожие на ворон, в детстве переболевших свинкой.

Топавшие следом горгулы — сам Цуцунья и один из «группы поддержки» (Логоринд в самый последний момент так разволновалась, что не смогла выбраться из гнезда) — синхронно пожали плечами, сопроводив это движение хрустом и треском. И Лейр решил действовать самостоятельно. Выбрав нескольких индивидуумов, которые больше остальных походили на людей, он подошел к ним и вежливо постучал одного по спине:

— А… э-э…

— Чего? — развернулся к нему гибрид волка и человека.

— Что тут происходит?

— Иди отсюда, не мешай, — рявкнул волко-человек.

— Не твоего ума дело, — несколько мягче посоветовал некто, в чьих предках наверняка числились лягушки.

— Ждем, — коротко бросил третий, похожий на помесь крысы и рыбы.

— А кого вы ждете? — немедленно поинтересовался Лейр.

— Не твоего ума дело, — практически хором ответствовали волко-человек и лягушоид. — Иди своей дорогой и не мешайся под ногами!

— Кого надо, того и ждем, — прояснил крысо-рыб. После чего вся троица резко отвернулась, давая понять, что дальнейшие расспросы вести бесполезно. Зато над юношей смиловался призрак, меняющий от волнения форму так быстро и непрерывно, что становилось понятно: данный индивид сам уже забыл, как выглядит. Он подлетел, обдавая Лейра волной странных ароматов, сделал попытку обнять собеседника верхней конечностью и прошелестел:

— За ним посылали! Сам Повелитель отправил Воина Ночи! А это что-то да значит!

— Воин Ночи? Такой высоченный, в черных шипастых доспехах? — вспомнил Лейр странного посетителя замка.

— Он самый! Смотри-смотри! — Призрак другой конечностью показал на внутреннюю крепостную стену (действие происходило в пространстве между внешней и внутренней крепостными стенами, которые были разделены рвом с кипящей лавой и копошащимися в ней существами, а соединены несколькими мостками разной степени хлипкости).

Лейр с готовностью повернул голову и увидел на каменном парапете существо, как две капли воды похожее на того странного гостя, который передал ему приглашение к Повелителю.

— Опять полетят, — объяснил призрак. — Готовятся!

В это время в передних рядах у кого-то сдали нервы. В воздух взвился отчаянный вопль: «Да лети уже! Лети!» Толпа заволновалась и синхронно качнулась в сторону. Послышались крики, визг, рычание и почему-то громкое лошадиное ржание. Судя по звукам, кого-то били. Призрак выхватил из пустоты дубину, заверещал что-то воинственное и, забыв про Лейра, устремился в самую гущу схватки.

Цуцунья ловко схватил юношу за локоть, оттащил на приличное расстояние и на всякий случай закрыл крылом, поскольку над полем боя уже начали летать тяжелые предметы. Сквозь топот, треск, крики и стук то и дело прорывались душераздирающие вопли:

— Я его видел… А-а-а! Только не по хвосту!

— Ничего ты не видел!

— Видел! Вон он! Летит!

— Щас ты у меня полетишь!

— Ма-а-а-ма!

— Может, сказать им? — Лейр высунулся из-за крыла. Все его существо странным образом рвалось поучаствовать в развлечении, тем более что его оружие горгульи прихватили с собой.

— Мастер Терри, вы думаете, что это их остановит? — скептически фыркнул старый горгул. — Дайте им выпустить пары. Не портите праздник! Идемте скорее! Вас ждут!

И, весьма непочтительно схватив юношу за руку, потащил к ближайшему подвесному мостику, спеша перебраться на ту сторону.

Вот так, никем практически не замеченный, Лейр и оказался там, куда привела его судьба. Впрочем, доказано, что все судьбоносные перемены начинаются незаметно. А когда их замечаешь, менять что-то бывает слишком поздно.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Вопреки расхожему мнению, королевский дворец не напоминал муравейник, в котором у каждого обитателя есть дело настолько важное, что он выполняет его, не отвлекаясь на посторонние разговоры. Даже накануне большого мероприятия во дворце было полно тех, кто изнывал от скуки и нетерпения и слонялся по коридорам и залам, чтобы убить время. Занятие, прямо скажем, малопродуктивное, потому что, сколько время ни убивай, всегда останется маленький его кусочек, который тебе же и отомстит.

Вот и сейчас — пока шли вместе с сэром Керагастом по передним залам и поднимались широкими парадными лестницами на верхние этажи, молодым людям то и дело попадались слуги, фланирующие по своим отнюдь не служебным делам и откровенно скучающие с видом людей, которые лишь на минутку присели отдохнуть от трудов праведных. Рыцари на маловажных постах поснимали шлемы и перчатки, разложили вокруг предметы вооружения и амуниции и либо дремали, следуя известной пословице: «Солдат спит, а служба идет», либо болтали с горничными, час назад отлучившимися «на минутку». Там и тут кучковались придворные, которых никто не ждал в столь ранний час, поскольку официальная аудиенция начиналась в одиннадцать. Время от времени они останавливали кого-нибудь из слуг, неосторожно подобравшихся поближе, и начинали приставать к ним, то требуя исполнить какой-нибудь приказ, то просто спрашивая: «Что новенького?» Особенно много любопытных собралось в передних залах, но Керагаст все равно провел Терри именно здесь. Не потому, что не знал, как открыть тайный ход, существенно сокращающий путь до дворца и позволяющий избежать встречи с лишними глазами и ушами. Нет, дело было в том, что молодой помощник мага не доверял племяннику сэра Годована. Тот, у кого в услужении находится неучтенный говорящий скелет, по определению не может быть простым человеком. А значит, к нему сначала надо присмотреться, а потом уже доверять важные государственные тайны.

Терри подвоха не замечал. Посещение дворца для него было ярким событием, он так и сыпал вопросами, поминутно толкая сэра Керагаста локтем. Учитывая, что от ворот Ордена до дворца они проехали верхом, выглядело это весьма своеобразно — молодой человек свешивался с седла с риском свалиться на мостовую, но всякий раз с такой ловкостью восстанавливал равновесие, словно у него не было костей.

— А это что за здание? Вон то, из серо-голубого мрамора? — сыпал он вопросами с частотой гороха, брызнувшего из мешка. — А как называется эта площадь? А вон то заведение — это ведь кабачок? А где тут у вас ратуша? А это тоже храм Единого? А есть другие храмы? Они все такие одинаковые? Нет? А можно посмотреть на другие? Нет? Вообще — нет или сейчас — нет?… А, ладно. А когда будет можно?… Ой, а можно я вон туда сверну? Ну я на минуточку! Только одним глазком гляну-и сразу назад!.. Как называется эта улица? А вон статуя чья-то! Можно прочесть, что там на постаменте?… Да? И всего-то? Маловато для великого героя, не кажется? Может, приписать, что он там насовершал?… А это что? Как — рыночная площадь? Тут же ни одного торговца!.. Ах, попозже… А мы в это время будем проезжать мимо? А почему? А может, все-таки…

И так далее. В конце концов сэр Керагаст сто раз проклял тот день и час, в который он вызвался сопровождать сэра Лейра к королю. Послать бы вместо себя другого… но нет! Где гарантии, что кто-то другой не поддастся на уговоры этого мальчишки с веселыми ярко-голубыми глазищами в пол лица. Керагасту было всего двадцать шесть лет, но суровая жизнь в Ордене Щитоносцев и, самое главное, тяжелое детство, заставившее его лет в семь распрощаться с большинством иллюзий, которые его сверстники питают до десяти — двенадцати годов, сделали его циником. Всех, кто был моложе него и прожил в семье, под крылышком любящих родителей, Керогаст считал сопляками и глупцами. Королевский кузен Лейр Косоглазый произвел на него впечатление мальчишки, неопытного юнца, к тому же любящего совать свой нос куда не следует. Но самое главное — Лейр на сто процентов соответствовал всем байкам о герцогах Холмогорских, смутьянах и тайных пособниках языческих богов. Взять хотя бы слух о том, что он проявил явные способности к некромантии, когда на лесной дороге «успокоил» мертвяков!

…Нет-нет, господа, это не запрещенный прием! Рыцари-щитоносцы то и дело сражаются с подобными тварями и часто пользуются аналогичными методами и заклинаниями. Но то рыцари Ордена Щита, а это — потомок мятежных герцогов Холмогорских. Щитоносцы свои знания используют исключительно для защиты мирного населения, а кто станет гарантировать, что Лейр Косоглазый однажды не начнет вовсю поднимать покойников, дабы сколотить себе непобедимую и послушную армию и захватить власть в Эвларии?

Оказавшись во дворце, Терри отнюдь не сбавил темп. Он вертел головой во все стороны, ахал и всплескивал руками, дергал Керагаста за локоть, требуя пояснений, — в общем, вел себя, как восторженный турист на экскурсии, разве что не пытался отколупнуть «сувенир» на память.

— А у меня дома такого нет, — восклицал он, рассматривая длинный зал с бело-зелеными стенами, вдоль которых теснился двойной ряд серо-голубых колонн, а потолок был украшен ярко-голубой и изумрудной лепниной. Оконные рамы в зале были позолочены, полы выложены плашками из редкого сорта голубого кедра, а в нишах стояли вазы и статуи из малахита и нефрита. — Разве только…

На память ему пришла Школа Магии, где были залы и комнаты, украшенные столь же богато и причудливо. Но разве можно называть своим родным домом место, где ты провел десять лет на положении мальчика на побегушках и где тебя искренне считали глупцом и лентяем?

Слоняющиеся без дела придворные не могли не заметить новое лицо, тем более лицо, ведущее себя так непосредственно. Не только дамы, но и кавалеры стали подтягиваться ближе, бросать на молодого человека внимательные взгляды. Терри не мог на это не отреагировать.

— Здравствуйте! — жизнерадостно обратился он к первому же лорду. — Как ваше здоровье?

— Спасибо, не жалуюсь. А что такого?

— Представьте себе, я тоже! — восторженно воскликнул Терри. — Как ваше имя?

— Барон, — тот бросил взгляд по сторонам, словно ища шпаргалку с ответом, — барон Витилюб Книсский.

— А я Лейр! Кузен короля Лейр! Очень приятно. — Терри схватил руку барона и несколько раз энергично ее встряхнул. Не привыкший к таким фамильярностям, барон попытался выдернуть кисть из цепких пальцев королевского родственника, но не тут-то было. Терри сжал руку еще энергичнее.

— Вы будете моим гидом, барон? — поинтересовался он.

— Кем-кем? — новое слово насторожило барона Витилюба. Из всех терминов он знал только «оруженосец», «паж», «слуга», «секундант» и «герольд».

— Вы покажете мне здесь все? — Терри придвинулся ближе. — Я прибыл издалека, мне все интересно! Например, кто та прекрасная дама на портрете? Супруга короля, его мать или бабушка? — Он указал на овальный портрет, висевший между двух колонн.

— Это, — процедил сквозь зубы Керагаст, — сам король Гертикс в национальном костюме, прапрадед короля Богорада.

— Да? А с виду совсем девушка. Должно быть, дамы были от него без ума, — вздохнул Терри..

Керагаст открыл рот, чтобы высказать все, что думает об умственных способностях и чувстве такта своего спутника, но в это время где-то раздался мелодичный перезвон, сопровождавшийся хрипом и скрежетом. Придворные встрепенулись и завертели головами, отыскивая источник звука.

— Девять часов! — воскликнул рыцарь. — Нам пора. Сэр Лейр, следуйте за мной!

Молодой человек приветливо помахал барону Витилюбу и поспешил за рыцарем, который устремился к ближайшей лестнице с максимально возможной при дворе скоростью. За первым же пролетом Керагаст схватил своего подопечного за руку и сжал с такой силой, что Терри невольно вскрикнул.

— Вот что, милорд, — прошипел рыцарь, шагая через две ступеньки, — если не хотите нажить себе при дворе врагов, советую тщательно следить, с кем вы говорите и о чем говорите. И тем более — что говорите! Каждое слово надо взвешивать, прежде чем произнести! Где вы воспитывались? На конюшне?

Терри уже открыл рот, чтобы честно сказать: «В Школе Магии», но вовремя вспомнил, что сейчас он кузен Лейр, который ничего не знает о магических науках, и пожал плечами:

— Да так… везде понемногу!

— Оно и видно, что понемногу! Слушайте меня, — Керагаст воровато обернулся, не прекращая шагать, — если вы хотите чего-нибудь добиться, будьте осторожны. Это все-таки королевский двор! Вас живо съедят!

— У вас до сих пор не искоренили людоедство? — округлил глаза Терри. — Оно и понятно — с такими-то национальными костюмами!

— Это, между прочим, национальный костюм вашей страны! — прошипел Керагаст. — Если вы еще не поняли…

— Я все прекрасно понимаю, — кивнул молодой человек. — Ваши предки носили несколько иные одежды.

Рыцарь округлил глаза и едва не споткнулся на последней ступеньке. Падать ему пришлось бы с высоты всего пролета, и Терри ловко подхватил его за локоть.

— Что вы имеете в виду? — прохрипел Керагаст.

— Ваше происхождение, — спокойно объяснил Терри. — У вас смуглая кожа и заостренные уши, а когда вы улыбаетесь, видно, что у вас и клыки чуть-чуть больше, чем у обычных людей. Кроме того, у вас светлые волосы и раскосые глаза, а если сложить эти признаки вместе, окажется, что среди ваших предков были альпы. Это очень редкая народность, их еще называют «снежными эльфами» — за то, что они живут далеко на севере.

— Я человек! — взвился Керагаст, но вспомнил, как к нему относились дома, и добавил тоном ниже: — По крайней мере, родился среди людей!

— Это ничего не значит. — Терри взял рыцаря под руку и зашагал по коридору с видом профессора, читающего мораль нерадивому студиозусу. — Я сказал «среди ваших предков»! Возможно, одна из ваших бабушек или прабабушек соблазнилась неким таинственным незнакомцем и провела с ним ночь. Но младенец родился внешне настолько похожим на человека, что никто ничего не заподозрил. И лишь несколько поколений спустя это проявилось в вас. Я читал о таких случаях.

История умалчивает, что собирался ответить на это заявление Керагаст, — во всяком случае, признание лорда в том, что он читал, заслуживало пристального внимания. Но по иронии судьбы как раз в это время они подошли к высоким дверям королевского кабинета. Дежурившие у порога младшие рыцари-щитоносцы были предупреждены о визите заранее, а потому распахнули перед ними одну из створок.

Король сидел за заваленным бумагами столом, но бросил перо и вскочил, едва гости показались на пороге.

— Наконец-то! Я вас ждал!

Терри застыл на пороге. Он боялся признаться самому себе, что отчаянно трусил. До сих пор судьба его как-то хранила — он ни разу не встретил человека, который близко знал бы настоящего кузена Лейра. Сэр Годован не в счет — разговаривая с ним, молодой человек предусмотрительно вставал спиной к свету, чтобы тот не мог рассмотреть его лица. В затемненной комнате — а первая встреча вообще состоялась на закате — было проще простого скрыть свою внешность. Но здесь и сейчас… А что, если король прекрасно помнит своего родственника? Ему достаточно будет одного слова, чтобы разоблачить самозванца…

«Что ж, — успел подумать Терри, — по крайней мере, я не сдамся просто так. Я ведь маг… И потом…»

Он не успел додумать — король Богорад шагнул к нему и протянул обе руки:

— Сэр Лейр! Я вас сразу узнал.

Терри сделал вдох — оказывается, с тех пор как они подошли к дверям, он не дышал.

— Я тоже вас узнал, ваше величество! — расплываясь в улыбке облегчения, произнес он.

— Можно без церемоний, по крайней мере пока мы одни, — перебил король. — Зовите меня Богорадом. Керагаст, распорядитесь, чтобы нам пока никто не мешал. В ближайшие полчаса меня нет ни для кого, кроме моего кузена!

Рыцарь коротко поклонился и вышел, но уже в дверях обернулся и бросил пристальный взгляд через плечо. Первый помощник Великого магистра не доверял королевскому родственнику.

— Лейр, — немного помолчав, начал говорить король; было видно, что слова даются ему с трудом, — я прекрасно знаю историю и помню, из-за чего сто лет назад произошла размолвка между нашими родами. Потомки Хьюга Косоглазого всегда были верны короне Эвларии, ваш род дал династии трех королев, среди которых числится и моя прабабушка. В разные годы четыре младшие принцессы и королевские кузины становились супругами герцогов Холмогорских. Я не снимаю ответственности ни со своего, ни с вашего предка за мятеж. В конце концов, герцоги Холмогорские выступили против своего законного владыки, они скрестили в бою оружие со своими братьями и потом, даже после поражения, не смирились. Только при вашем отце наступило какое-то потепление в отношениях, в связи с чем вы приняты при дворе. Но крайняя необходимость… да что это я! Вы должны понять, кузен… О прах! Мне трудно говорить!

— Говорите как есть, — пожал плечами Терри, который имел весьма смутное представление о тех историях, которые только что упомянул король.

— Я вынужден просить у вас помощи, — помолчав, выдавил из себя монарх. — Идемте!

Он взял молодого человека под руку и, подойдя к портьерам, решительным движением провел рукой по одной из них. Портьера отъехала в сторону. За нею скрывался стеллаж с книгами. Король вынул одну, и стеллаж тотчас провернулся вокруг своей оси, обнаружив потайную дверцу. Король отпер ее обычным ключом и жестом пригласил спутника последовать за ним по открывшемуся коридору.

Видно было, что этим ходом пользуются нечасто, но регулярно. Он был высоким, но таким узким, что собеседники поневоле были вынуждены идти гуськом — впереди шагал непрерывно оглядывающийся король, а за ним — его «родственник». Кому как, а его величеству Богораду Третьему так было гораздо удобнее, — по крайней мере, не нужно смотреть в глаза своему собеседнику.

— Лейр, — заговорил он, едва за ними затворилась дверь, — мы с вами… нет, не так… ваше семейство долгое время находилось в оппозиции к королевскому дому, несмотря на то что нас связывают родственные узы, а ваш двоюродный дядя, лорд Годован, является Великим магистром Ордена Щитоносцев, защиты и опоры короны. Скажу больше, если бы у вас был брат, один из вас должен был бы однажды вступить в этот Орден, дабы продолжить семейные традиции. Холмогорье — ненадежная провинция, в том смысле что… О прах! Вы же сами помните историю, с чего все началось!

— Да, разумеется! — с готовностью согласился Терри, который о богатой истории Холмогорья услышал только что из уст короля. — С самого раннего детства я…

— Не надо! Прошу вас оставить все это в прошлом. Вы нужны нам, Лейр!

— Но почему я? Есть же мой дядя и…

— Да потому, что ваш дядя не справляется! — воскликнул Богорад, всплеснув руками. — Послушайте! — Он обернулся и схватил молодого человека за руку. — Сто лет назад король Гертикс решил сменить вероисповедание в Эвларии. Это привело к гражданской войне и разрыву между нашими семействами. Одновременно с нами порвал дипломатические отношения Радужный Архипелаг — эльфы не одобряли проводимой тогда политики. Вера в Единого требовала отречения от прежних богов и магии, связанной с ними. А теперь все вернулось.

— Магия и древние боги?

— Да откуда мы знаем? Весь Орден Щитоносцев, сначала созданный для того, чтобы сражаться с творениями языческих богов, из кожи вон лезет, чтобы объяснить, в чем дело. Неведомая опасность грозит моему сыну и наследнику! — Король говорил взволнованно и то и дело встряхивал руку Терри, — Зловещие знамения начались, когда моя супруга, королева Алипейда, была еще в тягости. А сейчас они усилились! И никто ничего не знает! Рыцари-щитоносцы изучают древнюю магию, но даже они не могут сказать, что это — то ли какой-то древний бог замыслил и начал осуществлять месть, то ли это нечто новое, с чем нам не приходилось сталкиваться прежде. Вы меня простите, кузен, — король огляделся по сторонам, но в коридоре было пусто и темно, — но иногда мне кажется, что Единому нет дела до моих проблем!

— Я вас понимаю, — кивнул Терри, — но при чем тут я? Вы мне писали, что это дело срочное и таинственное и что вы все подробности расскажете при встрече. Я уже многое понял, кроме одного — какое ко всему этому имею отношение лично я? Или вы думаете, что это все мои проделки?

Брякнув эти слова просто так, он вдруг напрягся, ощутив, что это-то как раз и может быть истинно королевским решением проблемы. А чего проще? Отыскать козла отпущения, свалить на него вину и показательно казнить в назидание другим! Коридор, как назло, мрачный и пустой. Мало ли куда он выведет? Молодой человек почувствовал себя болваном — ввязался в чужие дела, как бы теперь не пришлось отвечать за чужие преступления!

— Что вы! — улыбнулся король. В темноте только по голосу и можно было угадать его улыбку. — Если бы это было дело рук кого-то из семейства Косоглазых, сэр Годован давно бы мне все рассказал. Нет, я прошу вас о помощи. Вы же потомок Хьюга Косоглазого, как, впрочем, и я… Но вы потомок по прямой линии, и только вы можете справиться с тем злом, которое ползет на нас.

— Но почему?

— Хьюг Косоглазый, — голос короля задрожал от сдерживаемых чувств, — был первым в истории Эвларии и единственным в своем роде ведьмаком, охотником на чудовищ. Их магия не могла причинить ему вреда, он чуял монстров и нечисть издалека. Семьсот лет тому назад, когда здесь еще не было Эвларии и сопредельных государств, он вместе с моим давним предком и немногими соратниками практически в одиночку разгромил Темную Империю Ма-Гри, империю колдунов и магов. Благородный и великий воин Хьюг Косоглазый… В ваших жилах течет его кровь, и может статься, что вы справитесь там, где потерпел поражение весь Орден Щита. Станьте новым защитником династии, как когда-то ваш предок!

— Но я в некотором роде… — начал говорить Терри, решивший, что сейчас настал самый благоприятный момент для того, чтобы признаться в обмане, но его перебили с истинно королевской самоуверенностью:

— То, что вы не владеете магией, ничего не меняет! — Король Богорад остановился перед глухой стеной и начал наощупь нажимать какие-то рычаги. — Я изучил хроники. Хьюг Косоглазый тоже почти не пользовался колдовством, — во всяком случае, он не применял магию там, где мог действовать исключительно оружием. Но и в простой битве ему не было равных. Один против двадцати, причем четверо из них были лучниками, а еще два — копейщиками. Он выстоял против них и убил шестнадцать из двадцати, прежде чем подоспела помощь! Если же вы, кузен, боитесь, что не выстоите в сложных ситуациях, я уже подписал указ — по первому вашему слову весь Орден Щита будет в вашем распоряжении! Ага, есть!

С этими словами король с силой надавил на последний рычаг — и в стене образовалась щель. Щель начала медленно увеличиваться и в результате выросла до размеров обычной двери, в которую они и вошли.

Путь короля и Терри закончился в круглой комнате, свет в которую лился через забранное слюдой отверстие в потолке. Комната была разделена колоннами и лепниной на двенадцать неглубоких ниш, в каждой из которых был выставлен чей-нибудь портрет, под которым на специальном столике лежали вещи и регалии. Где-то рыцарские перчатки, украшенные шипами и чеканкой, где-то кольца, где-то меч или рог, а в одном месте — свернутая кольчуга и поверх нее — шлем с причудливой личиной. Только один столик был пуст — там не было ничего, кроме старого, выцветшего знамени. Но ведь и знамя тоже может быть реликвией!

К нему-то и шагнул король Богорад, жестом подзывая своего спутника.

— Хьюг Косоглазый, — произнес он.

Терри подошел ближе.

Художник сильно польстил оригиналу, — во всяком случае, от косоглазия осталась лишь надпись внизу картины. Да и не мог человек, только что изрубивший в капусту целую толпу чудовищ — неслучайно весь задний план занимали отрубленные и раздробленные части туш, — похвастаться такими чистенькими доспехами и белым, без единого пятнышка крови или грязи, плащом. Но в остальном сходство было таким, что Терри застыл с разинутым ртом.

С портрета на него взирал ректор Школы Магии, его собственный отец.

Сэр Годован привык смотреть правде в глаза, какой бы горькой она ни была. Именно благодаря тому, что никогда не питал лишних иллюзий, он смог занять высокий пост в Ордене Щита. При нем Орден вплотную и едва ли не в открытую стал заниматься исследованиями, которые при прежних Великих магистрах велись от случая к случаю и часто втайне от высших чинов и первых лиц королевства. Годован понимал, что рано или поздно знания могут пригодиться. «Многие знания — многие печали, — говаривал он, — но только для тех, кто не умеет ими пользоваться!»

Сейчас именно эти знания сыграли с ним дурную шутку. Ибо сэр Годован прекрасно знал свое будущее. Знал так же явно, как если бы главный астролог Ордена, брат Гуцар, расписал ему грядущее до малейших тонкостей.

Великий магистр умирал. Еще несколько дней или недель он будет бороться со смертью, но рано или поздно она возьмет свое. Белая лошадь, символ смерти, приходила за ним. Если бы в тот день он пошел тайным ходом, он все равно встретил бы ее — не там, возле конюшен, а у ворот Ордена или на улице города. А то и — как знать — вдруг у зловещего призрака достаточно сил, чтобы преодолеть крепостные стены и явиться в самом монастыре?

Конечно, в такое не поверил бы весь Орден, — сэр Ристал, брат аптекарь, чуть ли не каждый час приносил новое снадобье — судя по запаху и цвету, не столько целительное, сколько способное отправить к праотцам даже дракона. Великий магистр из уважения к брату Ристалу иногда пробовал его смеси, но понимал, что они только оттягивают конец. Магистру не помогали ни лекарства, ни молитвы, которые ежедневно возносил за него Орден к престолу Единого.

И это — сейчас! Когда так нужны силы! Когда король со всем пылом молодости (Богораду Третьему исполнилось всего двадцать восемь) готов был поддаться на немыслимую авантюру!

Скрипнула дверь. Сэр Годован скосил глаза.

Ну конечно… Пришел Керагаст. Любимый ученик, наперсник, друг и верный последователь в одном лице. Но он слишком молод, старшие братья ни за что не пойдут за парнем, которому нет тридцати. Самому сэру Годовану было сорок, когда он заступил на пост, да и то ему пришлось выдержать настоящий поединок с двумя другими кандидатами. Жаль оставлять мальчишку одного, очень жаль…

Молодой рыцарь подошел и склонил голову. Великий магистр некоторое время смотрел на него. Он знал, что болезнь состарила его — сорокапятилетний рыцарь сейчас выглядел на шестьдесят, а через несколько дней на вид ему будет все семьдесят.

— Как вы себя чувствуете, милорд? — поинтересовался Керагаст мягким голосом.

— Как обычно. А как он?

Керагаст нахмурился. Он сразу понял, о ком идет речь.

— Он еще с королем. Его величество приказали передать, что сегодня отменены все аудиенции, а заседание совета переносится с двух часов на четыре.

— О чем они говорят? Ты знаешь?

— Вспоминают историю. Перечитывают «Деяния».

— И все? — Сэр Годован приподнялся на подушках. Это стоило ему больших усилий, но Великий магистр умел держать себя в руках.

— Его величество заготовил указ и уже подписал его, — помявшись, сообщил Керагаст. — Весь Орден Щита по первому требованию обязан оказывать всяческую поддержку его кузену Лейру Косоглазому. Достаточно нескольких слов — и мы поступим в распоряжение вашего племянника!

От старого рыцаря не укрылось негодование молодого, сэр Годован улыбнулся, осторожно откинувшись на подушки:

— Чего ты боишься? Орден Щита и так в распоряжении члена этого семейства!

— Но этот кузен Лейр!.. Он мне не нравится, — выпалил Керагаст, потом сообразил, что ведет себя как мальчишка, и заговорил аргументировано: — В нем слишком много черноты. Мне кажется, он не тот, за кого себя выдает. Король признал его, вы тоже, но что-то подсказывает мне, что это не настоящий кузен Лейр. Вспомните, у него было столкновение с инквизицией в Веселице, на дороге он применил некромантию, «упокоив» мертвяков. Вы скажете, что это не такое уж большое преступление, что многие наши рыцари умеют делать то же самое, но скажите, а в вашем семействе разве придают большое значение тайным знаниям? Разве каждый герцог Холмогорский в обязательном порядке должен пройти курс этих наук? Кроме того, он держится в седле как человек, который никогда не был рыцарем. То есть он умеет ездить верхом, но и только! И я очень удивлюсь, если выяснится, что он умеет обращаться с оружием! А еще я не сказал вам о его странном спутнике! Милорд, вы знаете, что его сопровождает говорящий скелет? Когда мы приехали вчера вечером, никакого скелета при нем не было — я прекрасно помню. А сегодня утром он обнаружился в его покоях! Вам это о чем-нибудь говорит?

— Говорит, — медленно произнес сэр Годован. — Не знаю, что ты имел в виду, когда упомянул черноту в его душе, но кое-что в твоих словах есть. Лейр четыре года назад выиграл юниорский рыцарский турнир. Тогда они с отцом впервые побывали в столице. И это были первые герцоги Холмогорские за последние девяносто лет, не считая меня и остальных, кто приезжал сюда, чтобы вступить в ряды щитоносцев. Для Холмогорья Лейр отлично держался в седле, да и с копьем неплохо обращался, но только для Холмогорья! Это провинция! А у нас — столица! Среди столичной молодежи он был, мягко говоря, не ахти.

— Вы хотите сказать, что результаты турнира были подтасованы? Что Лейр Косоглазый не должен был победить?

— Он мог занять пятое… ну третье место из двенадцати, но никак не первое. Король Богорад прозрачно намекнул устроителям турнира, что желает победы родственника. Ты этого не можешь помнить, — добавил он, покосившись на Керагаста. — Ты старше Лейра и не подходил по возрасту. Кроме того, турнир был закрытым. Соискателей-щитоносцев на него все равно бы не допустили.

Керагаст стиснул кулаки. Красивое лицо исказилось от гнева, и сэр Годован коснулся его запястья сухими желтовато-пергаментными пальцами.

— Всему свое время, мальчик мой, — сказал он. — Помни, что в первую очередь мы подданные короля Богорада. И если Лейр действительно поможет королю, я открыто признаю его племянником, даже если он сам при этом заявит, что самозванец. И тебе советую поступить точно так же. А теперь хватит разговоров! Пора принимать лекарство брата Ристала, а не то он обидится! Подай мне вон то, в розовой склянке. Его я еще не пробовал.

Керагаст повиновался. Великий магистр глотал снадобье с терпким специфическим запахом, а молодой рыцарь Ордена Щитоносцев думал, что сделать, чтобы как можно дольше продлить эту угасающую жизнь.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Замок Повелителя очаровал Лейра. Просторные залы с потолками запредельной вышины; высокие стрельчатые окна с витражами, которые вполне могли заменить картины; галереи, между колонн которых гордо стояли доспехи всех времен и народов, а рядом статуи, изваянные с такими точностью и изяществом, что у неискушенного юноши мороз пробегал по коже — скульпторам удавалось с точностью передать не только складки одежды и морщины на лице, но и выражение глаз; лестницы, с изяществом плюща обвивающиеся вокруг мраморных колонн и пропадающие где-то в потолке, рядом с ними их сестры — широкие, как равнинные реки, медленно уходящие на верхние этажи; анфилады комнат, в которые он мимоходом заглядывал, проходя мимо. Отдельный этаж занимала библиотека, разделенная на несколько залов колоннами и ширмами со стеллажами в рост тролля. А были еще зимние сады, оружейные и пиршественные залы, жилые этажи и кладовые, не говоря уже о лабораториях, в которых творились странные и чудные дела.

Замок жил своей жизнью: странные существа, похожие на троллей, мышей-переростков, домовых и просто маленьких человечков суетились тут и там. Одни ростом едва доставали Лейру до колена, другим приходилось нагибаться, чтобы взглянуть ему в лицо. Кто-то подметал и натирал мозаичные полы, кто-то протирал витражи, кто-то копошился среди стеллажей или спешил по делам. Попадались и люди — чаще всего юноши и подростки в одинаковых темных одеяниях. Эти были заняты своими делами и не замечали Лейра.

Самое удивительное, что, кроме горгулий и домовых троллей, Лейр не встретил ни одного знакомого существа, хотя в свое время чуть ли не наизусть выучил книгу «Обо всех тварях неведомых, невиданных и незнаемых». Спрашивать у Цуцуньи напрямую, кто есть кто, он боялся: предполагалось, что «мастер Терри» сам прекрасно знает, что это за существа.

Все-таки окольными путями юноше удалось выяснить, что мыши-переростки с поросячьими пятачками и человеческими ручками называются смумрики, сухопутные осьминоги, покрытые нежной шерсткой и с маленькими рожками, — это трислы, а крошечные человечки, единственные из всех носящие одежду и отличающиеся от людей, кроме роста, только большими глазищами и стоящими дыбом волосами, — это жихарки. Остались неназванными великаны устрашающего вида, по сравнению с которыми тролли на картинках казались милыми домашними существами, любящими манную кашу и вышивающими крестиком. Эти великаны, кстати, были заняты вполне мирным делом — переставляли книги в библиотеке, причем с одинаковой ловкостью справлялись и с огромными инкунабулами толщиной в локоть и длиной в рост Лейра, и с крошечными изданиями, три тома которых легко могли уместиться на ладони юноши.

Одолев главную лестницу, в которой было больше двухсот ступенек, Лейр остановился в начале зала — такого большого, что не только потолок, но и противоположную стену можно было рассмотреть с трудом. Насколько он мог видеть, отсюда не было выхода — только в стене сбоку маячили двустворчатые двери, окованные железом, да напротив них в полутемной нише виднелось что-то наподобие запасного выхода.

— Все? — на всякий случай осведомился Лейр. — Мы уже пришли?

Вместо ответа Цуцунья указал когтистой лапой вперед, в глубину зала.

— Вас ждут там, мастер Терибальд. Идите!

— А ты?

— Не велено. Буду поджидать вас тут!

И старый горгул присел на верхнюю ступеньку огромной лестницы, сгорбившись и сложив крылья над спиной, точно в такой позе, в какой чаще всего и изображают горгулий, — даже морду подпер передними лапами и разве что не оскалился, демонстрируя знаменитые зубы.

Лейр вздохнул, смерил взглядом лестницу — в случае чего падать придется больно и долго — и, стиснув кулаки, решительно зашагал через зал.

Юноша отчаянно трусил. Нет, он по-прежнему был рад тому, что в его жизни случилось такое приключение, и жалел только об одном, что, скорее всего, оно закончится очень быстро. Конечно, он мог бы поклясться, что неведомый гость пригласил именно его, Лейра Косоглазого, но все вокруг почему-то принимали его совсем за другого человека, за некоего мастера Терри, о котором он знать не знал.

Совершенно неожиданно для себя юный представитель знатных рыцарей попал в мир магии, но именно сейчас не мог признаться в том, что все его магические познания сводятся к прочитанным в книгах описаниям деяний злых колдунов, с которыми сражаются, отстаивая независимость своей страны и любовь прекрасных дам, странствующие рыцари. Но все-таки для своих лет и происхождения Лейр считался начитанным юношей — за двадцать лет он прочел двенадцать книг и был уверен, что сможет найти ответы на любые вопросы. «Главное — думать, что говоришь, и внимательно слушать и запоминать, что говорят другие!» — принял он решение.

По мере того как он приближался к центру зала, становилось заметно: его ждут. На довольно внушительном — ступенек в десять — возвышении, красиво оттененном черными в искорку драпировками, стоял массивный трон, больше похожий на чашу, которую с трех сторон поддерживали скелеты трех разных чудовищ: минотавра, горгульи и то ли волка, то ли льва размером с приличную лошадь. О минотаврах Лейр слышал единожды — автор его любимой книги «О тварях неведомых…» категорично утверждал, что сии существа — суть плоды воображения древних племен и не что иное, как жрецы Белого быка, одетые в жреческие одеяния. И вот сейчас он впервые видел скелет огромного роста, с непомерной грудной клеткой, бычьим черепом и бычьими же ногами вместо человеческих. На руках по четыре пальца, расположенных попарно. Вместо хвоста обрубок, которому не позавидовал бы ни один приличный зверь.

Трон был совершенно пуст.

— На что ты уставился?

От неожиданности Лейр испустил несолидный вопль и подпрыгнул на месте, схватившись за меч. Он довольно поздно заметил, что чуть в стороне полукругом стоят несколько кресел самого обычного вида, на них расположились несколько мужчин и женщин в одинаковых темных одеяниях. Сидели они тихо, а зал был погружен в полумрак, так что неудивительно, что юноша их не заметил.

— Что встал, как неродной, Терибальд?

— Я… — Юноша сделал несколько шагов.

Пятеро мужчин и две женщины внимательно смотрели на него. Вообще-то кресел было девять, но два оставались свободными. За креслами стояли две девушки, юноша примерно лет на пять постарше Лейра и несколько воинов, — видимо, личная охрана. Четверо мужчин, одна из женщин и все молодые люди были так похожи друг на друга — темноволосые, со светлыми глазами и строгими чертами лиц, — что не оставалось сомнений: они были родственниками. Но какое отношение они имеют к нему?

— Терибальд, — медленно повторил один из мужчин, — как ты вырос! Последний раз я видел тебя восьмилетним. Ты меня помнишь?

Нет, Лейр был готов поклясться всем святым, что никогда не видел никого из этой компании, но это не помешало ему кивнуть с самым беззаботным видом:

— Конечно, помню. Просто не ожидал вас здесь встретить!

— А где нам еще быть? — вскинула брови женщина, сидевшая рядом. — Кстати, ты тоже мог бы тут остаться. Твой отец…

— Я слышал, что батюшка… — осторожно начал Лейр, — он… э-э… как бы умер?

— «Как бы»! — передразнил его еще один мужчина. — Именно что «как бы»! Годфруа даже умереть не смог как все нормальные люди!

— А как он умер? — решился уточнить Лейр.

— В том-то и дело, что никак! — развел руками мужчина. — Был — и нету! Никаких следов! Только улики! Да не стой ты столбом, садись!

Ему указали на ближайшее кресло, но едва юноша взялся за спинку, почувствовал, что все вокруг напряглись. И молодые люди за креслами, и взрослые аж дыхание затаили и подались вперед, следя за каждым его жестом. Одна из девушек, постарше, даже кулаки сжала и слегка оскалилась, обнажив мелкие зубки, а какой-то воин коснулся рукояти меча, словно собирался выхватить его из ножен.

— Знаете что, я постою! — решил Лейр, вставая за спинкой кресла и опираясь на нее руками.

Слитный вздох облегчения пронесся среди собравшихся, но Лейр опять был готов поклясться всем, чем угодно, что двое-трое вздохнули разочарованно.

— Он жив! — воскликнул самый молодой из сидевших мужчин. — Я же говорил, что Годфруа не мог умереть просто так!

Лейр понял, что ничего не понял, но промолчал. Его окружали люди, о которых он ничего не знал. Кто они? Как их зовут? Что они тут делают? При чем тут его — или этого мастера Терибальда — отец? Что происходит? По ряду причин он не мог получить ответа ни на один вопрос и не знал, что делать дальше.

— Итак… — взял в свои руки нить разговора мужчина, сидевший слева от его кресла. В длинных волосах поблескивала седина, на пальцах было столько перстней, что оставалось удивляться, как они ему не мешают. Будучи знатоком украшений — особенно если речь шла о фамильных ценностях, отдаваемых в качестве залога или в уплату долга, — Лейр решил, что на руках этого человека надето целое состояние. — Итак, здесь собрались все заинтересованные лица, — продолжил говорить седоголовый. — Повод, прямо скажем, нерадостный, но воля Повелителя должна быть исполнена, исчезновение — назовем пока случившееся так! — Годфруа не может повлиять на всех нас. Тебе, Терибальд, придется занять место своего отца!

— Где? В этом кресле? — Юноша подозрительно покосился на сиденье.

— Если надо, здесь тоже. Тебя ведь призвал Повелитель?

— Ну да. Явился в замок и…

Ему сделали знак рукой: мол, все и так понятно.

— Мы не можем пойти против воли Повелителя. — Седоголовый покосился на пустой трон. — Но в целях безопасности семьи должны принять меры! Годфруа был не простым магом, и его исчезновение может иметь далеко идущие последствия. Что скажешь, Терибальд?

— Не знаю, — честно ответил юноша. Он не испытывал никаких чувств к этому неизвестному Годфруа, который к тому же оказался магом. — Кстати, а почему все решили, что он исчез? Может, он просто сбежал?

— Он не мог сбежать! — воскликнул другой мужчина, на худом, изможденном лице которого жили, казалось, одни глаза. — Годфруа был слишком занят в тот день, у него имелись серьезные планы. И потом, он пропал так внезапно!

— Никто не видел, как он выходил из своей лаборатории, — добавила женщина постарше. Закинув ногу на ногу, она смотрела куда-то вдаль и нервно барабанила пальцами по подлокотнику кресла. На ее пальцах светилось такое же неимоверное количество перстней, как у седоголового мужчины.

— Понятно, — кивнул Лейр. Откровенно говоря, он не верил в таинственное исчезновение — существует много способов удрать так, чтобы никто не нашел следов. — А что требуется от меня? Я приехал по зову Повелителя. Где он?

— Ш-ш! Мальчишка! — Седоголовый так и подпрыгнул в кресле. — Не смей так говорить о Повелителе! Если его сейчас нет среди нас, это еще не значит, что он отсутствует! Все, что ты делаешь и будешь делать, — все это совершается по его воле и с его ведома. Он сам подаст знак.

«Хм, как все запутано!» — подумал Лейр, переводя взгляд с одного лица на другое. Как бы ему узнать, что это за люди?

Самый молодой из присутствующих мужчин в ответ на его взгляд вопросительно шевельнул бровями. В этом движении не было вражды, только здоровое любопытство, и Лейр внезапно решил рискнуть. Он уставился на этого мужчину так пристально, как только мог.

Относительно недавно, после смерти отца, мать, леди Клоди и дядюшка учили его, что значит быть герцогом Холмогорским. Постигнув обычную науку — сначала паж, потом оруженосец и только потом рыцарь, — Лейр не умел править герцогством. Долгое время за него этими вещами ведали сперва отец, потом мать и дальние родственники, но все понимали, что рано или поздно власть окажется в руках юноши. Одним из необходимых умений для будущего правителя все единогласно считали пристальный взгляд — взгляд вопрошающий и обвиняющий одновременно. Взгляд, заставляющий всех чувствовать себя ничтожествами, осмелившимися отвлечь важную персону от важных дел. Лейру обычно было скучно на этих занятиях, но сейчас наука пригодилась.

— Что ты так на меня уставился, Терри? — поинтересовался мужчина.

— А вы знаете, я вас совершенно не помню, — произнес юноша. — Вы кто?

Это заявление было встречено минутой изумленного молчания.

— То есть как?

— Ну вот не помню — и все! Или мы с вами встречались так давно, что я все забыл, или…

— Ну, Бальтазар, наконец-то ты попался! — несколько натянуто произнес пятый мужчина, единственный, кто не походил на остальных внешне. — С твоей тягой менять свою внешность тебя скоро родные племянники узнавать перестанут.

— Представьте себе, — нагло улыбнулся Лейр, которого первый рискованный опыт окрылил, — но я и вас тоже не помню! И вас, — это относилось к седоголовому мужчине. — Последний раз мы видались, кажется, двенадцать лет назад? Я, простите, запамятовал ваше имя, милорд… э-э…

— Лорд Дагоберт Хастайн Арманзор, твой дядя, — произнес пятый мужчина, кивнув на седоголового. Тот сидел как каменный, поджав губы и словно бы обидевшись. — А я всего лишь супруг твоей тетки леди Истры-Сидонии. И, откровенно говоря, мы действительно с тобой ни разу не встречались!

— Очень приятно, дядя, — кивнул Терри. — Но раз так, может быть, познакомимся?

Это относилось ко всем остальным, сидевшие в креслах мужчины и женщины заметно оживились.

— Это неслыханно! — покрутила шеей женщина, которую Лейр определил как вышеупомянутую леди Истру-Сидонию. — Вы, юноша, не помните свою семью?

«Вы мне не семья!» — захотелось ответить Лейру, но он вовремя прикусил язык, понимая, что этим подпишет себе смертный приговор. Мысли его скакали в голове как мартовские зайцы по раскаленным углям. Эти люди спокойно приняли в свой круг самозванца. Одно из двух — либо он действительно похож на мастера Терибальда настолько, что все они обознались, либо последний раз они видели его слишком давно. А это значит, что мастер Терибальд тогда был совсем ребенком и имел полное право забыть, кого как зовут.

— Милая тетушка, — улыбнулся он с энергией завзятого сердцееда, — я всех прекрасно помню. Но вот имена! Это такая сложная штука! Они все вылетели у меня из головы. Я просто-напросто боюсь перепутать. Тем более что они все очень длинные. Вот у меня, например…

Сказал — и мысленно дал себе подзатыльник. Эти люди должны помнить полное имя «мастера Терибальда»! Если он не сумеет его назвать, значит, он самозванец!

— У меня, например, оно такое сложное, что я всем говорю: «Зовите меня просто Терри, и не надо никаких дополнительных церемоний!» — постарался вывернуться он. — Знаете, иная девушка так исковеркает имя, что проще согласиться с ее вариантом, чем доказывать, что она неправа. Представляете, одна красавица на днях поименовала меня Терракотом!

— Значит, либо она полная дура, либо ты не умеешь объяснять, — фыркнул лорд Дагоберт. — Терибальд — твое собственное имя, Бальтазар — второе имя, на котором настояла твоя бабушка, Годфруа — имя отца, Арманзор — родовое имя. Что непонятного?

«Терибальд Бальтазар Годфруа Арманзор», — мысленно повторил Лейр, — Надо запомнить!»

— Все понятно, дядя Дагоберт!

— Кстати, как там бабушка? — подал голос самый молодой мужчина, которого тоже, насколько понял Лейр, звали Бальтазаром и который любил менять свою внешность. — С нею все в порядке?

— Ну когда я уезжал, все было хорошо, — осторожно ответил Лейр.

Лорд Бальтазар перевел дух:

— Значит, замок не стоит пустым! Это хорошо! Тогда добро пожаловать в семью, лорд Терибальд!

— Мальчишка еще не заслужил этого права! — воскликнул мужчина, до сих пор не принимавший участия в разговоре. — Мы вообще дали ему слово лишь потому, что отсутствует его отец! Мои дети, например, молчат! Хотя я среди вас теперь, после исчезновения Годфруа, становлюсь старшим! И мое имя, — ядовито добавил он, глядя прямо Лейру в глаза, — Ортон Годфруа Теольд Арманзор!

Лейр редко бывал при дворе, но науку интриговать выучил еще в те славные времена, когда был пажом — мальчишки наблюдательны и восприимчивы, как губки. Они впитывают все мелочи, даже не давая себе отчета, нужно ли это им. Неслучайно так часто пажи становятся поверенными тайн знатных дам, а некоторые из них рано или поздно оказываются их любовниками.

«Значит, это младший брат исчезнувшего Годфруа, — решил он. — Эта парочка, — он бросил взгляд на девушку и юношу, которые молча стояли у кресла лорда, — его дети и кузены Терибальда. Как бы узнать, кого как зовут?»

Лорд Ортон невольно помог ему.

— Мой сын Ортон Годфруа Теольд Арманзор Второй, — кивнул он на молодого человека. — Моя дочь Ортана. Что вы еще хотите узнать, милейший?

— Спасибо, дядюшка, вы вполне удовлетворили мое любопытство, — лучезарно улыбнулся Лейр. — Если больше никто не хочет ничего сообщить, я, пожалуй, пойду. Вы мне разрешаете?

— Запретить или разрешить что-либо тебе может только твой отец, Терибальд, — подал голос супруг леди Истры-Сидонии. Голос его прозвучал неожиданно мягко, и юноша подумал, что этот человек тоже тяготится своим присутствием среди «семьи».

— В таком случае я вас покидаю, милые родственники. — Лейр решил быть наглым до конца. — Мне кто-нибудь покажет мои покои?

— Тебя проводят, — холодно произнес пятый мужчина, как две капли воды похожий на лорда Дагоберта, только немного моложе. Он единственный еще не сказал ни слова, а напрямую спрашивать, кто таков и как зовут, Лейр все-таки постеснялся.

Лорд выпростал из складок одеяния холеную руку — на указательном пальце блестело единственное широкое кольцо без каких-либо украшений, — повернул ее ладонью вверх и слегка подул. Тут же в воздухе над нею возник мутновато-белый шарик величиной с яйцо. Лорд прошептал что-то в него, потом резко сжал кулак, и шарик лопнул с мелодичным звоном. Лейр аж вздрогнул — впервые на его короткой жизни он видел магические действия. Это было не дешевое представление, какие устраивали бродячие волхвы и гадалки, и не фокус, показываемый клоуном на ярмарке.

— Тебя проводят, — повторил лорд, и Лейр понял, что тот человек, не сказав ни одного лишнего слова, дал ему понять, кто здесь главный.

С этой мыслью юноша и направился прочь, нарочно чеканя шаг и держа спину прямой, чтобы никто не догадался, какие им владеют мысли. А мысли были такими, что впору бежать, не оглядываясь. Но он собрал силу воли в кулаки заставил себя шествовать с гордо поднятой головой.

Проводив юношу взглядами, собравшиеся обратили взоры друг на друга. Будучи родственниками, дальними и ближними, они встречались крайне редко, собирались вместе только в исключительных случаях. Хотя у отца Терибальда было два младших брата, лорд Ортон и лорд Бальтазар, ни один из них не нашел времени проведать свою мать, и бабушка Терри умерла практически в полном одиночестве. Они и сейчас с радостью оказались бы подальше друг от друга. Только обстоятельства удерживали вместе этих ставших с годами совершенно чужими друг другу людей. Обстоятельства и авторитет старшего брата, по крайней мере пока тот был жив.

— Ну и что вы об этом думаете? — нарушил молчание лорд Дагоберт. — Как вам показался мальчишка?

— Самонадеянный молодой человек, — прошипел лорд Ортон. — Наглец и невоспитанный тип. Я начинаю думать, что характеристика, данная ему Годфруа, была в целом верна. Он никуда не годится!

— И совершенно не подходит нам, — промолвила его супруга, которая за весь вечер не проронила ни слова.

— Что вы хотите! — пожал плечами лорд Бальтазар. — Нынешние молодые люди все такие!

Он тихо хихикнул, — будучи самым младшим среди братьев и кузенов, лорд в свое время натерпелся от родителей и родственников, которые заставляли его всегда и во всем подражать братьям, ставя их в пример и сурово порицая всякое отклонение от нормы.

— Да уж, — вздохнул супруг леди Истры-Сидонии, — юный Терибальд хотя бы пошел по стопам своего отца!

Его жена вдруг всхлипнула и стиснула кулаки.

— Ну-ну, дорогая, — погладил ее по руке муж, — ты же не виновата в том, что наш сын выбрал карьеру военного! Быть воином тоже неплохо. Глядишь, и…

— Все вы так говорите. — Женщина всхлипнула громче. — Вот так растишь-растишь мальчика, а потом он идет в армию и его убивают в горячей точке!

Один из рыцарей, которые стояли кольцом вокруг кресел, чуть-чуть шевельнулся при этих словах и негромко произнес:

— Мама, я еще жив.

Леди Истра-Сидония круто развернулась к нему и уже открыла рот, чтобы по достоинству ответить неблагодарному сыну, не оправдавшему материнских надежд, но тут в воздухе резко запахло серой. Прозвучал звонкий хлопок, и в центре зала возник столб желтоватого дыма. Из него решительно шагнул человек.

— Привет честной компании. — Он подошел к одному из пустых кресел и с размаху опустил в него свое сильное, тренированное тело. Чертами лица прибывший походил на всех остальных, но в его одежде преобладал военный стиль, он единственный пришел сюда с оружием и даже в легкой кольчуге. — Все сидим? Кого ждем?

— Тебя, — скривился лорд Ортон. — Ты, как всегда, вовремя. Где тебя носило?

Опоздавший любовно погладил рукоять меча:

— Были дела.

— А мы видели нашего племянника, — сообщил ему Бальтазар. — Ты опоздал.

— О! И как он вам?

— Ужасно! Годфруа и дня не занимался его воспитанием. К тому же у него не все в порядке с памятью…

— Если это вообще его память, — проворчал лорд Дагоберт, которому Лейр активно не понравился.

— Это интересно! — Опоздавший лорд вскочил упругим сильным движением здорового могучего хищника, всегда собранного и готового к битве. — Пойду посмотрю на это чудо. Желаю здравствовать. Когда соберетесь в следующий раз, предупредите меня хотя бы за неделю.

Отсалютовав дамам, он так же решительно и быстро покинул собрание. Лорды и леди остались сидеть, глядя друг на друга. Надо было выработать план действий, но никто не хотел говорить первым.

Чеканным шагом, высоко держа голову, Лейр пересек полутемный огромный зал, вернулся к высокой широкой лестнице, на верхней ступени которой все маячил сгорбленный силуэт старого горгула Цуцуньи. Рядом с ним находился еще кто-то, невысокий, хрупкий, издалека похожий на девчонку, переодевшуюся в мужской костюм. Лейр еле заставил себя сосредоточиться — привычка замечать все сколько-нибудь симпатичные женские лица дала о себе знать.

Когда он подошел, незнакомец встрепенулся и, шагнув навстречу, отвесил изящный поклон. Движения его были несколько заученны и механистичны, и он напоминал куклу, но это была, повторимся, изящная и довольно красивая кукла. К тому же это, несомненно, был подросток лет тринадцати-четырнадцати.

— Милорд Терибальд Бальтазар Годфруа Арманзор? — спросил он. — Я ваш проводник. Следуйте за мной, я покажу вам ваши покои.

С этими словами подросток сделал приглашающий жест и направился к большим двустворчатым дверям, которые находились сбоку. Старый горгул медленно встал. При этом все суставы его затрещали и захрустели. Звук был такой, словно ломалась каменная стенка.

— Прощайте, мастер Терри, — печально сказал он.

— Что? Ты бросаешь меня? — изумился тот. — А я думал…

— Нам в господские покои вход воспрещен. Еще Повелитель и ваш батюшка заповедали, чтобы монстрам обитать только на нижних этажах, а людям — на верхних. Вот ежели вы нас не забудете и надумаете в гости заглянуть — милости просим, а иначе никак нельзя. Логочка моя будет убиваться, так вы уж нас не забывайте, мастер Терри. И не держите зла за прошлое — всякое бывает!

Лейру очень не хотелось оставаться одному, — когда за спиной возвышается мощная и, самое главное, практически неуязвимая горгулья, чувствуешь себя как-то увереннее. Тем более что юноша испытывал разочарование — оказывается, тот черный рыцарь явился вовсе не за ним, а за каким-то Терибальдом, у которого тут оказалась целая куча родственников. Лейр уже начал догадываться, что ввязался в сложное и опасное дело, но — странно! — не чувствовал страха. И поэтому он кивнул, прощаясь, пробормотал что-то приличное: мол, обязательно зайду, когда освобожусь, — и отправился вслед за проводником.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Несколько минут спустя он уже перестал удивляться, глядя по сторонам. Замок, по которому его вели, был слишком огромен, чтобы охватить его взглядом. Лейр догадывался, что это лишь часть дворца и что нужно потратить по меньшей мере неделю, чтобы просто обойти его самые главные залы и лестницы, не тратя времени на изучение содержимого комнат, не залезая в подвалы, на чердак и не просовывая любопытный нос во все щели. Строгость и даже аскетизм соседствовали с богатством и роскошью. Но если внизу то и дело попадались какие-нибудь существа, здесь было пусто и тихо. Только шаги двух людей гулко отдавались под сводами да однажды на лестнице мелькнул кто-то явно спешащий по делам.

Лейр шел и вертел головой — старался запомнить дорогу. Несмотря на молодость и неопытность, он был далеко не глуп и понимал, что ему может понадобиться путь к отступлению. Скажем больше, юноша догадался, в какую игру ввязался, но решил не сдаваться. Чем бы ни закончилась его авантюра, если он выберется живым, ему будет что вспомнить.

Наконец проводник остановился перед высокой дверью, распахнул ее и склонился в почтительном поклоне. Лейр несмело переступил порог.

По сравнению с убранством его покоев в родовым замке тут было довольно скромно, если не сказать — убого, хотя, присмотревшись, юноша отметил, что дело, вероятно, в отсутствии драпировок на стенах и малом количестве вещей. Из большой комнаты с камином, освещенной двумя высокими окнами, вели три двери — две большие и одна маленькая. Все три сейчас были распахнуты — в комнатах шла лихорадочная уборка. Несколько девушек и подростков возрастом от двенадцати до восемнадцати переставляли мебель, прибивали драпировки во внутренних покоях, застилали постель, заканчивали выметать мусор. Все были изящны, хрупки и стройны, как эльфы, какими их рисуют на картинках, но двигались одинаково развинченно, словно куклы. И все внешне походили на проводника, который так и застыл в дверях, словно не знал, куда податься.

— Господин Терибальд! — крикнул он как раз в тот миг, когда юноша подумал о нем. Лейр едва не подпрыгнул с воплем и дал себе зарок раз и навсегда запомнить, что тут его именуют именно так.

На миг все замерли, потом заметались с удвоенной энергией, демонстрируя иногда чудеса силы и ловкости, которых трудно ожидать от хрупких подростков. В считанные минуты все было убрано, застелено и приведено в порядок, после чего, выстроившись в ряд, слуги поклонились юноше и… растаяли в воздухе.

— Счастливо отдохнуть, мой господин, — послышался из-за плеча ошеломленного Лейра голос проводника. — Если вам что-то будет нужно — только произнесите свое желание вслух…

Юноша стремительно обернулся, чтобы увидеть, что и этот подросток тает, на глазах превращаясь в дым.

— Погоди! — повинуясь безотчетному порыву, воскликнул он. — Как тебя зовут?

Подросток мигом перестал растворяться и снова стал материальным.

— Трипс, — сказал он. — У меня еще есть брат — Потрипс. Мама не знала, что родятся близнецы, и придумала только одно имя. А когда мы появились на свет, одному она дала то имя, которое уже было, а другому — похожее. Я родился первым, я Трипс. Мой брат родился вторым — «после Трипса».

Он сказал это как-то легко и свободно, совершенно не стесняясь, словно это было частью какого-то ритуала, и Лейр продолжил расспросы.

— А они, — юноша махнул в сторону только что растаявших подростков, — кто? Ты и они… э-э…

— Мы принадлежим к одному народу, — кивнул Трипс — Мы свиллы.

— Такого народа не существует! — блеснул познаниями Лейр, подумав мельком, что надо забрать свои вещи и книги из гнезда горгулий.

— Конечно, теперь нас не существует, — снова кивнул Трипс.

— Теперь не существует?

— Раньше мы жили на Плоскогорье, но нас истребили. Тех, кто выжил, сделали рабами. — С этими словами Трипс поднял голову, и юноша увидел на его горле тонкий серебряный ошейник, сплетенный из проволоки.

Лейр уже открыл рот, чтобы спросить, кто это сделал, но вовремя прикусил язык. Ответ был ясен.

— Если господину угодно отдохнуть, к его услугам спальня, — как ни в чем не бывало заговорил подросток. — Если нет, можете распорядиться насчет обеда.

— Распоряжаюсь! — тут же откликнулся Лейр, решив пользоваться всеми благами, пока есть возможность.

— Обед будет подан через полчаса, — прислушавшись к чему-то, произнес Трипс и исчез окончательно.

Лейр глубоко вздохнул, потянулся, стащил с себя перевязь с мечом и плащ и развалился в кресле у пустого камина. Он успел еще подумать, как было бы здорово, если бы в камине горел огонь.

Терри шел по королевскому дворцу. Он бродил по нему уже несколько часов, успел дважды заблудиться и снова вернуться в главные залы. Сложность была в том, что он не различал древнюю и новую половины замка и, в отличие от прочих, прекрасно «видел» потайные ходы, которыми пользовался так же уверенно, как парадными лестницами. Часто, решив срезать угол через тайный ход, в результате оказывался совсем не там, куда планировал выйти.

И все-таки молодой человек не паниковал. Он был при Деле, он выполнял поручение, которое король дал ему как своему кузену.

Если быть до конца откровенным, Терибальду очень нравилось чувствовать себя королевским родственником. У его отца была большая семья, но Терри всю сознательную жизнь прожил в одиночестве, в обществе бабушки, которая заменила ему родню. Он всегда скучал, а теперь радовался, что кто-то называет его кузеном, что у него есть близкие люди. И пусть сэр Годован, его потенциальный дядя, ему не доверяет, ему достаточно и этого. Впервые за долгое время Терибальд чувствовал себя нужным.

Дворец засыпал — была глубокая ночь. Все тише и тише звучали голоса слуг, все реже раздавались шаги…

И все сильнее было предчувствие чего-то необычайного.

Король Богорад, прощаясь с кузеном, несколько раз повторил, что эта ночь может стать необычной. Две предыдущие прошли спокойно, но где гарантия, что и эта будет такой же?

Вообще-то дворец, как и всякое место, в котором собралось огромное число людей, никогда не засыпает полностью. Обязательно находятся обитатели, бодрствующие в самое позднее время суток. Это и охрана, и прислуга, которой непременно нужно до завтра закончить срочное дело, и влюбленные, забывающие смотреть на часы, и советники, озабоченные делами государства. А сколько раз бывало, что и сам король, вместо того чтобы отдыхать, мерил и мерил короткими быстрыми шагами свои покои, раздумывая над последним указом — правильно ли он поступил? Не придется ли потом пожинать плоды своей необдуманной мягкотелости или, наоборот, непростительной жестокости? Это в сказках короли только и делают, что пируют и принимают послов, сидя на троне в пышных одеяниях. Гораздо чаще они действительно работают, к тому же в любом государстве есть люди, которые имеют право поднять монарха посреди ночи по важному делу.

Правда, Терибальд был из числа тех, кто верил именно в первое утверждение, почему и бродил по дворцу, прислушиваясь к далеким голосам и опасаясь, как бы неожиданный звук не разбудил короля, который еще пару часов назад называл его «дорогим кузеном» и приглашал отужинать в узком семейном кругу. Ради того чтобы почувствовать себя членом семьи, где все родственники хотя бы не сопротивляются встрече с тобой, он был готов расшибиться в лепешку.

И не поверил своим ушам, глазам и прочим органам чувств, когда понял, что не один.

Пройдя коридором, в котором вдоль стены напротив окон были выставлены произведения искусства, подаренные предкам короля Богорада, Терибальд оказался в полутемном зале, разделенном колоннадой на две части. Дальняя часть, погруженная в полумрак, переходила в лестницу, ведущую куда-то вниз, а ближняя имела еще две двери кроме той, из которой только что вышел молодой человек. И вдруг одна из них приотворилась, выпуская кого-то…

То, что это девушка, Терри понял с первого взгляда и застыл на месте. Незнакомка в длинном светлом платье, кутаясь в короткую темную накидку, вышла из дверей и замерла, явно не зная, куда идти дальше. Она пугливо озиралась по сторонам и выглядела напуганной и немного разочарованной, словно заблудилась. Лицо ее показалось Терибальду знакомым, и он сделал шаг, чтобы рассмотреть незнакомку поближе.

Она вздрогнула всем телом, когда он вышел из-за колонны, и подалась назад. Если бы она развернулась и бросилась бежать, молодой человек ни за что не стал бы ее преследовать. Но девушка оцепенела, она глядела на него расширившимися глазами, казавшимися черными на бледном лице. Страх был написан на нем такими большими буквами, что Терибальд осмелел.

— Не бойтесь меня, — мягко произнес он. — Я тут оказался случайно. Вам нужна помощь?

Девушка помотала головой, то ли отгоняя видение, то ли отказываясь от помощи, и Терри остановился. Он не знал, как надо разговаривать с девушками, и растерялся.

— Если что, вы только скажите, — пробормотал он, смущаясь. — Я тут… э-э… мимо проходил, ну и случайно…

— Вы кто такой? — прошептала девушка, не сводя с него пристального взгляда. — Мне кажется, я вас где-то видела.

— Я Лейр. Меня зовут Лейр, королевский кузен, — торопливо заговорил Терри. — Я приехал в столицу вчера вечером, но только сегодня днем попал во дворец…

— Уф! — Девушка перевела дух так явно, что молодой человек тоже как-то сразу успокоился. — То-то я смотрю, где я вас видела! Вы Лейр Косоглазый, герцог Холмогорский?

— Ну да, это я. Я из Холмогорья, — с готовностью закивал Терри. — А разве вы… то есть мы… э-э… Мы, наверное, давно не виделись?

— Четыре года, — сказала девушка. — Вы, конечно, меня тогда не заметили, а ведь я…

— Что вы! — воскликнул Терри. — Такую девушку, как вы, просто невозможно не заметить. Просто я… э-э… — он замялся, подыскивая подходящее объяснение, — я не ожидал вас тут встретить! Уже очень поздно! Все спят!

— Вы меня помните? — С каждым словом к девушке возвращалась самоуверенность.

— Да! — отважно солгал Терибальд, молясь только об одном — чтобы она не спросила, где и при каких обстоятельствах они познакомились. Четыре года назад в его жизни вообще не было никаких девушек. Да, откровенно говоря, в его жизни никогда не было никаких девушек.

Но постойте! Четыре года назад, если верить королю Богораду, он, то есть кузен Лейр, был в столице вместе со своим отцом. Значит, именно в это время он и видел девушку!..

— Вы так на меня смотрите, — задумчиво протянула она. — В чем дело?

— Четыре года назад, — повторил Терри. — Четыре года назад вы были совсем другая. Вы так переменились… так похорошели… Я вас даже не сразу узнал в полутьме. Прошу вас, госпожа, назовите свое имя, чтобы я был уверен, что это действительно вы, а не плод моего воображения!

— Юна Эвларийская.

Тело Терибальда среагировало быстрее разума — он опустился на одно колено, почтительно склонил голову:

— Моя госпожа…

— Зовите меня просто Юна, — распорядилась девушка. — Я убежала, — добавила она таким тоном, будто это что-то объясняло. — Вы меня не одобряете?

— Что вы! — воскликнул Терри, выпрямляясь, но не спеша встать с колен. — Я восхищаюсь вами! И прекрасно вас понимаю! Мне самому так надоела моя жизнь! Я, кажется, все бы отдал за то, чтобы ее изменить! Готов даже рискнуть своей жизнью…

— Хм, — девушка хихикнула совсем по-простому. — Вы так странно говорите, лорд Лейр. Встаньте, а то с вами неудобно разговаривать.

— Повинуюсь, моя госпожа.

— Не называйте меня госпожой! — притопнула она ногой. — И вашим высочеством тоже. Мне это надоело днем!

Перед ним была сама принцесса! Вскочивший в первый миг, Терибальд покачнулся и схватился за стену.

— Вам плохо? — Девушка бросилась к нему. — Эй, кто-нибудь! Сюда! Живо!

— Не надо! — взмолился испуганный Терри. — Не надо никого звать! Я просто… слишком много впечатлений для одного дня. Сначала встреча с королем, потом — вы… Я просто… ну считайте, что я не устоял на ногах при виде вашей красоты!

— Я так и знала. — Уже протянув было ему руку, девушка отдернула ее и отступила на полшага назад. — Придумали бы кое-что получше. Про свою красоту я знаю уже давно. Скажите что-нибудь новенькое. Могу помочь, если вы не в состоянии придумать достойный комплимент!

Ее высочество принцесса Юна Эвларийская имела все основания для язвительности. Будучи самой младшей из сестер короля Богорада — две другие принцессы были старше короля, — она с самого начала росла, зная, что у нее нет жениха. Правда, когда Юна была совсем крошкой, ее прочили в жены одному из наследников соседнего государства, но когда девочке исполнилось шесть лет, в государстве произошел переворот. Прежний король был казнен вместе со своим старшим сыном, ее нареченным женихом, которому тогда только-только миновало тринадцать, по тамошним законам он считался взрослым. Новый король не стал налаживать с Эвларией дружественных отношений, тем более что у него не было сыновей подходящего брачного возраста, с тех пор принцесса Юна считалась девушкой-вдовой. То есть у нее было три пути — либо ее берет в жены правитель какой-нибудь захудалой страны, успевший овдоветь два-три раза или вовсе практикующий многоженство; либо она покидает свет и поселяется в каком-нибудь монастыре; либо живет во дворце, мозоля всем глаза, на правах приживалки. Ее отец, пока был жив, не скрывал от младшей дочери мрачных перспектив, но сменивший его четыре года тому назад Богорад Третий сразу стал подыскивать Юне достойного жениха.

Не так давно удача в лице его тетки по материнской линии, вдовствующей королевы небольшого государства Теговиссы, улыбнулась молодому королю. У тетки было три сына, и старший должен был стать супругом для принцессы. Оставалось дождаться, когда жениху исполнится пятнадцать лет — раньше наследник не имел права жениться.

Всего несколько дней назад король Богорад объявил сестре о согласии королевы Теговисской о браке, и все это время восемнадцатилетняя Юна не находила себе места. Выйти замуж за принца, который младше ее почти на четыре года? А что поделаешь? Иначе монастырь или брак со стариком, угробившим нескольких жен.

— Подскажите мне, — вдруг попросил Терри, — потому что я действительно не знаю, что и как говорить девушкам. Но одно я знаю точно — я никогда не встречал такой, как вы!

Терибальд говорил совершенно искренне — из тридцати шести учеников Школы Магии только четверо были девочками, но у всех имелось в наличии так мало времени, что на свидания практически никто не бегал. Да и попробуй побегать на свидания, когда у тебя почти тридцать конкурентов! Так что в активе Терри было только три свидания, коротких и невинных, как грибной дождик.

— Ну, — принцесса задумалась, она явно не рассчитывала на такой поворот событий, — скажите, что мои глаза сияют…

— Глаза сияют, — послушно повторил Терри, не сводя с нее жадного взгляда.

— …как звезды!

— Как звезды!

— А мои волосы…

— …Ваши волосы…

— … просто невероятного цвета! Таких не бывает!

— Невероятного цвета! Таких не бывает!

— Вы что? Зачем вы все за мной повторяете?

— Ну, — Терри потупился и почувствовал, что краснеет, — просто я никогда не говорил таких слов девушкам.

— А какие слова вы говорили? — внезапно заинтересовалась принцесса Юна.

— Я говорил… говорил…

Странный звук избавил Терибальда от необходимости отвечать. Он был почти неслышен, но от него вздрогнули стены и почудилось — даже земля покачнулась. Низкий, похожий на рычание звук истончился до пронзительного визга и замолк на этой ноте.

Юна покачнулась, хватаясь за голову. Крепкая рука поддержала ее за локоть, не дала упасть. Принцесса хотела возмутиться, но передумала — гнев уступил место страху и любопытству.

— Что это? — прошептала она.

— Вы тоже это слышали?

Что до Терри, он услышал отнюдь не странный звук — для его тренированного уха прозвучал целый хор голосов, слившихся в один вопль, в котором звучало все: и гнев, и страх, и ненависть, и жажда крови, и что-то еще.

— Что это было? — Принцесса раздумала вырываться и вместо этого сама требовательно тряхнула юношу за руку.

Новый вопль расколол воздух.

— Это в покоях короля Богорада! — догадался Терри. — Простите, принцесса, я должен идти!

— Я с вами!

— Нет! — Он стряхнул с себя тонкие пальцы. — Возвращайтесь к себе в комнату и запритесь на все замки! Никуда не выходите под страхом смерти! Это может быть опасно! Ну? Я кому сказал?

На принцессу Юну никто и никогда так не кричал. Но светилось в этих ярко-голубых глазах что-то такое, от чего гордая дочь королей и будущая королева послушно кивнула и поспешила к себе. А Терри сломя голову побежал на крик.

В камине вспыхнул огонь.

Лейр подпрыгнул, ущипнул себя и вытаращил глаза. Но факт оставался фактом — стоило ему подумать про огонь, и он тут же загорелся! Сам! Без чьего бы то ни было вмешательства! Этому можно было бы найти объяснение, если бы он высказал такое пожелание вслух, но мысленно!..

— Трипс!

В воздухе тут же проявился полупрозрачный силуэт вычурно одетого подростка.

— Трипс, что это? — Лейр, как настоящий лорд, мигом решил, как ему стоит себя вести. — Я разве дал распоряжение зажечь огонь? Тут и так нехолодно!

— Господин должен знать, что все тут подчиняется только его желаниям, — почтительно произнес свилл.

— То есть если я не захочу, то и огня в камине не будет? Хорошо, я этого не хочу… хотя нет! — тут же воскликнул он, заметив, что пламя стало быстро гаснуть. — Пусть чуть-чуть тлеет. Для уюта!

— Как пожелает господин, — поклонился подросток и испарился.

Но долго наслаждаться одиночеством юноше не дали. Не прошло и четверти часа, как послышались тяжелые шаги, двери распахнулись, и на пороге возник гигант, одетый в кожаные штаны, кожаную куртку и кожаный плащ, под которыми угадывалась кольчуга.

— Ага! — воскликнул он. — Так, значит, ты и есть мой племянник Терибальд?

— Здравствуйте, дядюшка! Мы с вами давно не виделись…

— Мы с тобой не виделись никогда! — еще громче воскликнул гость и шагнул в комнату, звякнув кольчугой. — Я терпеть не могу долго находиться на одном месте, а твой папаша, как и все прочие, чересчур привязан к дому. Зови меня лордом Бальдвином, Терри!

Он протянул широкую ладонь для рукопожатия, но юноша еле нашел в себе силы ответить на этот жест. И не только потому, что лорд Бальдвин сильно отличался от остальных его «родственников». Внимание Лейра привлек меч, висевший у него на боку. Меч был необычный, юноша почувствовал жгучее желание хотя бы прикоснуться к этому оружию. Было в этом что-то ребяческое — так мальчишки других миров, наигравшись до тошноты в искусственные войны, бросают все дела, ради того чтобы подержать в руках настоящий меч и водрузить на голову настоящий шлем.

Мысли Лейра и его чувства так ясно проступили на лице, что лорд Бальдвин хохотнул, хлопнув его по плечу:

— Что, понравился мой Секач?

— О-очень. — Юноша мог больше не скрывать свои чувства и в открытую залюбовался оружием, вернее, его рукоятью, украшенной кабаньими клыками.

— Держи!

На поверку Секач оказался на целых две ладони длиннее тех мечей, к которым привык Лейр, и несравнимо тяжелее, несмотря на то что сделанная под двойной хват и утяжеленная рукоять кое-как восстанавливала баланс. Это стало заметно после того, как Лейр попытался для пробы несколько раз взмахнуть мечом и провести пару приемов.

— Немного тяжеловат, — с сожалением сказал он, возвращая меч владельцу.

— А ты, я смотрю, кое-что смыслишь в благородном оружии! — В голосе и глазах лорда Бальдвина мелькнуло что-то похожее на уважение. — Ты не такой книжный червяк, как другие. Держу пари, у тебя были учителя!

— Ну да, я с детства… — Лейр опять дал себе подзатыльник. — В общем, у нас в замке…

— Не оправдывайся, Терри. — Его опять хлопнули по плечу. — Я слышал, твоя мать была из простых. Держу пари, кто-то из ее родни научил тебя тому, что должен знать настоящий мужчина?

Лейр поторопился кивнуть, пока его не заставили рассказывать подробности.

— Ну чем думаешь заниматься? — взял быка за рога лорд Бальдвин.

— Я хотел бы разобраться, в чем тут дело, — осторожно начал юноша и заработал еще один дружеский шлепок по плечу.

— Хвалю! — воскликнул его собеседник. — Ты мне сразу понравился! В тебе есть что-то… мм… в общем, что-то есть! С чего начнем?

— А вы разве хотите мне помогать?

— Конечно, хочу. — Лорд Бальдвин рассмеялся и несильно пихнул Лейра кулаком в бок. — Я, собственно, вообще решил сюда приехать из-за того, что возникла запутанная история, в которой надо разобраться. Повелитель что-то темнит, да и Годи, то есть твой отец… Думал, придется действовать в одиночку, а тут ты подвернулся. Так с чего начнем?

Лейр думал недолго. Собственно, при всех своих достоинствах он имел один недостаток — сначала делал, а потом начинал соображать, зачем ему это надо. При этом часто тщательно планировал какое-либо деяние, но не давал себе труда подумать: а нужно ли это? Или стоит все прекратить еще на стадии планирования?

— Думаю, надо сначала взглянуть на комнату отца. Или то помещение, откуда исчез лорд Годфруа.

Похоже, Лорд Бальдвин тоже принадлежал к тому же типу людей, потому что тут же схватил юношу за запястье и стремительно выскочил из комнаты. Оказывается, он неплохо ориентировался в замке: шагал широко, уверенно, раз или два свернул в какие-то боковые двери, проходил узкими проходами в стенах — то ли с целью сбить со следа возможную погоню, то ли сокращая путь.

Наконец, поднявшись по винтовой лестнице, они увидели массивные двери, словно предназначенные для того, чтобы в них били тараном. Многослойная чеканка покрывала их сверху донизу — листья, ветви, цветы, плоды, птицы и причудливо изогнувшиеся звери образовали такой сложный узор, что в спешке Лейр и не попытался охватить его взглядом. Он сообразил только, что несколько слоев чеканного железа и серебра создают дополнительный защитный барьер.

— Хм, твоему папаше было чего скрывать! — промолвил лорд Бальдвин, изучая вторую створку, и юноша понял, что угадал правильно. — Еще бы! При его-то власти! Правая рука и второе «я» самого Повелителя! Это что-то да значит!

Лейр прикусил язык, чтобы не спросить, кто таков Повелитель. Вообще-то он надеялся, что, когда окажется в замке, его сразу отведут к нему и он получит ответы на все вопросы. Однако все пошло не так, как он мечтал.

Лорд Бальдвин тем временем сделал несколько пассов над замком, который был отлит в виде пасти какого-то монстра, и отошел на пару шагов назад.

— Свилл!

Рядом тут же материализовался какой-то юноша лет семнадцати-восемнадцати и изящно поклонился.

— Открой двери! — распорядился лорд.

Тот вздрогнул и, как показалось Лейру, испуганно побледнел, но вздохнул и шагнул к дверям. Чуть-чуть помедлил, потом коснулся руками створок, потянул…

Хлопок. Вспышка. Короткий крик боли. Облачко дыма.

— Я так и думал! — довольно подмигнул лорд Бальдвин. — Охранные чары! Испепеляют всякого, кто придет незваным. Эй! Свилл!

Лейр ожидал увидеть того же самого юношу, но вместо него возник другой слуга. Лейру он был знаком.

— Открой дверь, — повторил приказ лорд Бальдвин. Трипс — это был он — бросил на него вопросительный взгляд и протянул руки. — Нет!

Лейра словно толкнуло в спину, он тотчас же оказался рядом.

— Не делай этого, Трипс!

— Чего? — напрягся лорд Бальдвин. — Выполнять!

— Не делай этого! — повторил юноша и повернулся к «дяде». — Он же погибнет! Вы разве не заметили, что случилось с тем, первым?

— Заметил, и что? Это, между прочим, свиллы! Свиллы! Они обязаны нам повиноваться! Ты что, забыл?

Лейр еле-еле успел прикусить язык. Ну конечно! Кто станет беспокоиться о рабах! Хотя в Эвларии рабство официально считалось давно искорененным, но все-таки многие лорды надевали на своих крепостных ошейники и в любой момент могли их продать, так сказать, по старой привычке. Тем более сейчас его все принимают за некоего Терибальда, для которого рабство свиллов должно быть в порядке вещей.

— Я просто хотел сказать, дядя, — нашелся юноша, — что должен иметься другой способ. Так мы всех свиллов изведем, а внутрь не проникнем.

— Дельная мысль! — Лорд Бальдвин отметил сей факт старым поверенным способом, и Лейр, потирая плечо, подумал, что нужно заранее перед встречей с «дядюшкой» надевать под одежду хотя бы поддоспешную стеганку. Эдак он все плечо ему отобьет! — Давай действуй! Думаю, что от родного сына старина Годи не стал бы запираться!

От родного сына! Того, который находится неизвестно где! А не от самозванца, волей случая оказавшегося на его месте! Еще немного, и Лейр сбежал бы — куда угодно, хоть под защиту старых горгулий, которые первыми приняли его за Терибальда. Пусть лучше отволокут его в тот лес, где взяли!

Горгульи! Ну конечно!

— Интересно, там есть окно?

— С позволения господина, очень маленькое, — подал голос Трипс — Человеку вашего сложения в него не…

Удар лорда Бальдвина был так стремителен и точен, что подросток кубарем покатился по полу, хватаясь за живот.

— Раб! Как ты смеешь встревать в разговор? Исчезни навсегда!

Лорд рывком сорвал перчатку и вскинул руку, простирая ее над распростертым на полу Трипсом. Тот скорчился, закрывая голову руками. И второй раз Лейр бросился вперед, закрывая подростка собой:

— Оставьте его, дядя!

— Пшел! — Другой рукой с зажатой в ней перчаткой лорд Бальдвин хлестнул по юноше. — Видно, прав был Бальтазар — ты действительно невоспитан. Погоди, вот я тобой займусь!

— Нет, это вы погодите! У меня есть идея! — И, торопясь, пока лорд Бальдвин не передумал, Лейр обернулся к Трипсу, который так и лежал на полу, и попинал его носком сапога. — Окошко действительно такое маленькое?

Тот покивал, не поднимая головы. Тело несчастного свилла стало полупрозрачным — он отчаянно хотел испариться, но не смел.

— Ладно. А вот ты смог бы в него пролезть?

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Третий вопль настиг Терри уже на пороге. Молодой человек с разгону налетел плечом на дверь, высадил ее и…

Еле успел затормозить, белыми от ужаса глазами глядя на открывшуюся картину.

Когда-то это была комната, вернее, одна из комнат, отведенных для покоев его величества. У короля имелось несколько спален, и это была передняя одной из них. То есть теперь это была бывшая передняя, ибо одной стены в ней не хватало. Вместо стены зиял провал с обгорелыми краями. В комнате плавал сизый дым, едко и противно пахло паленым. На полу, стенах и уцелевшей мебели виднелись ожоги и какие-то странные пятна, словно бы брызги крови или слизи. Когда Терри сделал шаг, под ногой что-то противно хлюпнуло. Молодой человек медленно опустил глаза. Хм… он ожидал чего угодно, но только не этого существа!

Сзади послышались шаги и голоса, а потом кто-то крепко схватил его за локоть.

— Ой, мама… — прозвучал голосок Юны. — Что это такое?

— Я вам что приказывал? — прошипел Терри, от волнения забывая, с кем говорит. — Идите к себе и носа не высовывайте! Это опасно!

— Какая гадость. — Принцесса тем временем высунула нос наружу и конечно же увидела существо, на которое наступил ее спутник. Вернее, останки существа, чья кровь и внутренности забрызгали все вокруг.

— Кто-нибудь! — повысил голос Терри. — Уведите ее высочество отсюда!

— Юна! — тут же раздался голос короля. — Что ты тут делаешь?

Король Богорад стоял в окружении нескольких придворных, среди которых были рыцари-щитоносцы с факелами и при оружии. На исподнее короля был наброшен халат, сейчас вольно распахнувшийся на груди. Будучи обычного среднего роста, сейчас король возвышался над молодыми людьми как скала.

— У меня несколько спален, и я то и дело меняю место ночного отдыха, а иногда вовсе прошу постелить мне в первой попавшейся комнате, — сказал он. — И сегодня я решил, что заночую не здесь, а среди своих пажей. И вот. — Он кивнул через плечо Терри, указывая на разгром. — Счастье, что щитоносцы заранее расставили здесь охранные амулеты. Если бы не они, неизвестно, что бы совершила эта тварь! Мы ведь почивали в соседней комнате!

Его тон был обвиняющим. «Это вообще-то твоя обязанность, кузен, — говорили его голос, взгляд и жесты. — Ты обещал меня защитить, и что же?»

— Ваше величество… — начал Терри.

— Юна, — король не обратил на него внимания, — я что спросил? Что ты тут делаешь? Это не место для молодой девушки!

— И для кого бы то ни было вообще! — встрял наконец-таки в разговор Терри. — Я попрошу вас всех удалиться. Ваше величество, это опасно!

— Уже нет! Монстр мертв!

«Но убил его не ты!» — снова прозвучало в голосе короля.

— Ваше величество, — стоял на своем Терри, — я прошу вас, уходите сами и уведите принцессу! Это пещерный морл. И он тут не один!

— Что?

— Эти твари никогда не ходят поодиночке! Только парами! Это, — он присел над тушей, осторожно потянул на себя складку кожи, заглядывая в то, что когда-то было мордой (принцесса Юна сдавленно пискнула), — это самка. Значит, самец где-то рядом. И он будет мстить.

Словно подтверждая его слова, совсем близко раздался сдавленный рык.

— К оружию! — вскрикнул король.

Факелы в руках рыцарей рвануло ветром от перепончатых крыльев, но щитоносцы не растерялись. Двое метнули факелы в ринувшуюся на них тварь, заставив ее в самый последний миг сменить траекторию полета — как все ночные существа, пещерные морлы не выносят света. Зверь пронесся под потолком и попытался вцепиться когтями в лепнину. Размерами чуть крупнее человека, он сильно напоминал летучую мышь, только с хвостом, чудовищной мордой, чем-то похожей на человеческую, и с более развитыми передним, конечностями, с помощью которых мог не только летать и цепляться за стены, но и сражаться.

Но все это рассмотрели позже — не дав противникам и мига передышки, морл снова ринулся в атаку. Рыцари встретили его поднятыми мечами, но он был так тяжел, что расшвырял их и неуклюже приземлился на пол. Хлестнул длинный хвост — один из щитоносцев, рискнувший подобраться со спины, был сбит с ног мощным ударом.

— Принцессу! Уведите принцессу! — Терри схватил выпавший из его руки меч и бросился вперед.

Он никогда не мог похвастаться особым умением фехтовать — в Школе Магии для этого у него просто не было времени, а по окончании оной — желания и учителей. Правда, случались драки на палках с мальчишками из деревни, куда его иногда отпускала бабушка, бывали и редкие визиты деда по материнской линии, который как-то раз подарил семилетнему Терибальду меч и даже кое-чему попытался его научить, но это было так давно… Сейчас молодой человек не думал об этом. Он рванулся наперерез морлу, который уже заметил короля и принцессу и припал к полу, чтобы атаковать их.

Рыцари-щитоносцы встали живым щитом между монархом и смертью, но морл не собирался бросаться на клинки. Он вдруг высоко подпрыгнул, перескакивая через людей, и приземлился как раз на двух рыцарей, вонзив им в плечи длинные кривые когти на задних лапах. Оттолкнувшись от живого трамплина, тварь снова взвилась в воздух, плеснув перепончатыми крыльями, и в один миг покрыла расстояние до своих жертв.

Король Богорад не стал стоять и смотреть на бой. Схватив сестру за руку, он бросился к боковому проходу, но морл приземлился как раз перед ними, отрезав путь к отступлению. Встав на задние лапы и растопырив перепончатые крылья, посланец мрака зарычал и ринулся в последнюю атаку.

Щитоносцы еле успели на помощь к своему королю, но морл был быстрее и ловчее. Он устремился на рыцарей, действуя крыльями, хвостом и зубами. Короткая яростная схватка грозила обернуться разгромом — двое рыцарей упали, сбитые с ног мощными ударами.

Терри атаковал тварь со спины — он знал, где у морлов уязвимое место, но самец почуял мага. Он круто отмахнулся, ударив хвостом, и Терри откатился в сторону, всем телом врезавшись в стену.

Морлы всегда атакуют сверху, падая на добычу камнем из темноты, и обвивают жертву лапами и хвостом, чтобы лишить возможности сопротивляться, поднимают в воздух и бросают на камни. Поэтому у них на груди и животе практически нет уязвимых точек, рыцари-щитоносцы напрасно рубили гадину по груди и передним лапам.

— Загривок! — закричал Терри. — Загривок между крыльями!

Отовсюду на шум сражения сбегались охранники и кидались в схватку. Но морл вертелся как уж, ловко раздавая удары мощного хвоста и щелкая челюстями. Чувствуя, что его окружают, он снова взвился вверх и камнем упал на людей, поднял сразу двух в когтях задних лап, взвился с ними под потолок и выронил своих жертв на каменный пол.

Несколько копий взвилось в воздух, стремясь поразить чудовище, но все они отскочили от твердых груди и живота, и только одно распороло летательную перепонку. Морл завопил, закладывая неровный вираж, и снова ринулся на людей. Острые когти рвали мундиры королевских гвардейцев, добираясь до плоти, хвост лупил, сбивая с ног. Кто-то закричал — кончиком хвоста ему перебило руку. Огромные челюсти не щелкани впустую. Расшвыривая одного за другим спешивших на помощь королю гвардейцев, морл рвался к своей главной жертве.

Король Богорад не спешил спасаться бегством, бросив своих людей на произвол судьбы. Подобрав меч одного из павших рыцарей, он сражался вместе с остальными. Три последних щитоносца старались заслонить монарха своими телами, но у них за спинами пряталась принцесса Юна, слишком напуганная, для того чтобы хотя бы сдвинуться с места. Прижавшись к стене, крепко зажмурившись, она тоненько визжала на одной ноте.

— Ударьте его со спины!

Терри безуспешно попытался прорваться вперед. Чужой меч жег ему руки. Конечно, с морлом можно было справиться с помощью магии, но был риск задеть людей. Впрочем, он знал одно заклинание…

Перехватив меч поудобнее, Терри со всех ног понесся к одной из колонн и, подбежав, ударил в ее основание, вложив в этот удар всю силу и выкрикнув при этом несколько слов. Удар был так силен, что по колонне пошла трещина. Терри без сил рухнул на колени, выронил меч и почувствовал, как волной накатывает слабость. Где-то над его головой колонна затрещала, покачнулась и разлетелась на несколько кусков.

Самый большой ударил морла и повалил его на пол. Сильная тварь рванулась, пытаясь освободиться, но, прежде чем ей удалось выпрямиться, один из рыцарей вскочил ей на спину и изо всех сил всадил меч точно между крыльями. Лезвие распороло кожу, мощные летательные мышцы, прошло между ребер и вонзилось в сердце чудовища.

Дергаясь в судорогах, морл рухнул мордой к ногам короля. Богорад опустил меч.

Опираясь на основание колонны, Терри с трудом поднялся на ноги и, превозмогая слабость, подошел к королю:

— Ваше величество, я…

— Ничего не говори, — произнес король, глядя на мертвого монстра. Морл лежал так неподвижно, что казалось, будто он спит. — Благодарю вас, сэр рыцарь!

Это относилось к тому щитоносцу, который поразил чудовище в спину. Провернув последний раз меч в ране, он выдернул оружие и соскочил с туши.

— Рад служить вам, мой король, — ответил он.

— Как ваше имя?

— Тизамар, мой король.

— Благодарю вас, сэр Тизамар. — Король взглянул на свои руки, но не нашел чем бы одарить рыцаря и произнес: — Я завтра же напишу сэру Годовану, дабы вас представили к награде за беспримерный подвиг.

Терри не принимал участия в разговоре. Он отвлекся на принцессу. Девушка все еще стояла у стены, но уже не кричала, а только вздрагивала всем телом, из-за плеча короля глядя на мертвое чудовище.

— Вы в порядке, принцесса? — Молодой человек осторожно заглянул ей в глаза и коснулся руки. — Все кончилось!

— Ой! — вскрикнула девушка и вдруг бросилась ему на шею, прижимаясь всем телом.

Все произошло так быстро, что занятый разговором с сэром Тизамаром король только сейчас обратил внимание на сестру и заметил, что ее крепко сжимает в объятиях кузен.

— Лейр! — воскликнул он. — Что это значит? Отойдите от нее!

Всхлипнув, Юна вырвалась и кинулась к брату. Король Богорад обхватил ее одной рукой, наставив на Терри свой меч:

— Как вы посмели…

— Мой король, это не то, что вы подумали! Принцесса…

— Как вы посмели подвергнуть жизнь ее высочества опасности? Я не ожидал такого от вас, кузен!.. Отправляйся к себе, милая, — добавил он немного мягче, заглянув девушке в глаза. — Все хорошо. Все ведь действительно хорошо, да?

Этот вопрос относился к Терри. Молодой человек отвел взгляд от принцессы и заставил себя говорить:

— Не совсем так, мой король. Сегодня ночью вряд ли произойдет еще что-то. Но морлы… вы разрешите мне их осмотреть?

— Осматривайте, — кивнул король. Он уже вполне успокоился и был по-прежнему уверен в себе и даже немного равнодушен. — Позаботьтесь о раненых и можете быть свободны. Сэр Тизамар, проводите принцессу в ее покои. Остальные — за мной!.. А вас, кузен, я жду завтра с докладом. Хочу узнать, что вам удалось раскопать!

Зал опустел. Уходя, рыцари забрали с собой не только оружие, но и факелы, так что только слабый свет луны кое-как позволял ориентироваться во мраке. Через распахнутые настежь двери и пролом в бывшей комнате пажей задувал ветер. Терри подошел и встал на пороге, прислушиваясь к своим ощущениям.

Здесь действительно стояла магическая ловушка, разрядившаяся в тот момент, когда в нее вломились морлы. Самка летела впереди — она была крупнее самца и сильнее — и приняла на себя весь заряд. Но как морлы смогли пробить стену?

Свет луны довольно ярко озарял остатки комнаты, груду камней и придавленную ими самку морла. Стараясь не наступить в лужу натекшей крови, Терри прошел по комнате, внимательно глядя по сторонам и под ноги. Он пользовался ночным зрением, которое может позволить себе любой мало-мальски стоящий маг, и поэтому прекрасно видел каждую мелочь, разве что в черно-белом изображении.

В первую очередь его заинтересовали остатки магической ловушки. И не только потому, что установлена она была грамотно, явно мастером своего дела. Морлы — твари достаточно редкие, обитают только на востоке, в горах за Внутренним морем. Об их жизни мало что известно, но эта ловушка сумела не только остановить тварь, но и лишить ее жизни! Причем очень странным образом.

Ответ нашелся быстро. Вернее, не нашелся совсем.

Когда кто-то устанавливает магическую ловушку или защиту от враждебных проникновений, остаются следы — остатки взорвавшихся амулетов, пепел, осколки, пятна гари или каких-либо жидкостей. Иногда можно найти какой-либо волшебный предмет, сыгравший роль приманки. Тут не было ничего, кроме еле заметной ауры, больше похожей на слабый запах, почти неощутимый сквозняк, но все еще раздражающий настолько, что Терри хотелось чихать.

Но так не бывает! Магическая ловушка должна была сработать, когда морлы взломали стену и ворвались внутрь. Она сработала. И — исчезла без следа.

Или ей помогли исчезнуть!

Потрясенный открытием, Терри, словно терьер, ищущий под развалинами крысу, пробежался туда-сюда по комнате, заглядывая во все уголки и даже переворачивая отдельные камни. А потом сел на груду кирпичей возле тела самки морла, сжав кулаки.

Здесь кто-то побывал! Кто-то сначала установил ловушку, а потом, пока все отвлеклись на самца, вернулся и уничтожил следы. Это сделал тот, кто устанавливал ловушку, потому что он прекрасно знал, где и что искать. Но зачем?

Терри через плечо оглянулся на тело мертвой твари. Мелькнула мысль, что она точно знает ответ.

— Что ж, — прошептал маг, вытирая ставшие внезапно потными ладони, — некромант я или нет?

Керагаст направлялся в трапезную, когда его окликнули:

— Эй, красавец!

Обычно, услышав это обращение, молодой рыцарь резко прибавлял хода, не считая зазорным спасаться бегством, ибо из-за своеобразной внешности и яркой красоты его регулярно домогались не только женщины, но и мужчины. Он и сейчас прибавил шагу, но остановился, с опозданием решив обернуться.

Голос принадлежал женщине. Женщине, которая каким-то образом смогла проникнуть в мужской монастырь!

Он шел напрямик, не тратя времени на то, чтобы обходить массивные здания собора, библиотеки и общежития младших рыцарей и послушников. Из трех внутренних дворов, которые образовывались этими и другими зданиями, этот был самым маленьким и самым затемненным, поскольку длинное приземистое здание трапезной вплотную примыкало к массивному собору, бросавшему тень на все вокруг.

Женщина стояла, прислонившись к стене собора.

— Красавец! — позвала она.

Керагаст приблизился, внимательно посмотрел на нее. Она была миловидна, но не настолько, чтобы потерять из-за нее голову. Собственно, всему виной была ее молодость и свежесть. Да-да, именно свежесть. От девушки исходило что-то настолько освежающее и нежное, что Керагаст неожиданно для себя вздохнул полной грудью и почувствовал себя так, словно стоял на холме среди цветущего летнего луга, вдыхая пьянящий вольный ветер, пропитанный ароматами цветов и трав.

Одета девушка была весьма просто — под верхним плащом, который носили все незнатные горожанки, угадывалось скромное однотонное платье, украшенное единственной цветной нитью, и кожаные башмачки, которые можно купить на базаре всего за одну серебряную монету.

— Кто ты и как сюда попала? — строго спросил Керагаст. — Как тебя пропустили братья привратники? Ты чья-нибудь сестра?

Нравы в Ордене Щитоносцев зачастую были весьма вольными — многие рыцари имели любовниц из числа светских дам, несколько раз щитоносцы были вынуждены жениться на соблазненной девушке, но порога монастыря не переступала ни одна женская ножка. Официально видеться рыцари имели право лишь со своими матерями или сестрами, и некоторые из них действительно часами простаивали у ворот монастыря, упрашивая братьев привратников пригласить их близких для разговора.

— Я хочу тебе помочь, — сказала девушка, уходя от ответа. — У тебя есть заветное желание?

— Я… э-э…

— Ты хочешь, чтобы Великий магистр выздоровел, — не то спросила, не то констатировала незнакомка. — Я могу тебе помочь. Дать совет. Хочешь?

— Что ты желаешь получить взамен?

— Ничего. — Она мотнула головой. При этом несколько рыжеватых прядей волнистых волос выбились из-под капюшона и упали ей на лицо. — Ничего, кроме того, что ты сам захочешь мне дать.

— С чего ты решила, что я… А что, по-твоему, я захочу дать?

— Ты хочешь спасти Великого магистра? Да или нет?

— Да, — решился Керагаст.

— Тогда иди вниз. — Девушка указала пальцем на землю под ногами. — Там есть все, что тебе нужно.

Керагаст проследил за ее рукой. Девушка не просто так тыкала пальцем в землю. Она указывала на стену собора, под которым…

— Откуда ты знаешь, что там находится? — Керагаст невольно сделал шаг назад. — Это тайна! Даже многие рядовые рыцари не догадываются…

— Для меня нет тайн, — отрезала девушка. — Так ты идешь или нет? Смотри! У тебя мало времени!

— Иду.

— Тогда, — она выпрямилась, отлепившись от стены, — поблагодари меня. Дай мне то, что сам захочешь дать!

Неожиданно, не сделав ни одного лишнего движения, девушка оказалась прямо перед ним. От ее кожи терпко пахло травами, теплой землей, летом, которое было уже совсем близко, и еще чем-то — то ли медом, то ли сладким вином. Выпростав руки из-под плаща, она положила их рыцарю на плечи.

Показалось совершенно естественным обнять ее за талию, которая оказалась тонкой и гибкой, и привлечь к себе.

Керагаст долго чурался девушек — в отчем доме он рос забитым, полудиким подростком, уверенным в том, что он урод и не достоин не только любви, но и простого человеческого участия. Старший брат, который был на три года старше, с четырнадцати лет хвастался любовными победами — служанки считали делом чести ублажить молодого господина. Попав в Орден Щитоносцев и став с возрастом, неожиданно для себя, объектом пристального внимания женщин и девушек, Керагаст в душе так и остался мальчишкой, который не считает себя привлекательным. Несколько случайных связей — сэр Годован сам иногда отпускал юношу «развеяться», — вообще укрепили его во мнении, что его по-прежнему не любят, просто хотят развлечь себя обществом «урода». Он не верил страстным признаниям, оставался холоден к любому проявлению чувств, но сейчас, обнимая таинственную незнакомку, неожиданно для себя ощутил желание.

Ее губы оказались мягкими и нежными, сладкими и чуть терпкими на вкус, как лесные ягоды — малина, черника и земляника вперемешку с клюквой. Никогда — во всех смыслах этого слова — Керагаст не встречал чего-либо подобного.

Девушка прервала поцелуй как раз в тот миг, когда молодой рыцарь уже был готов потерять голову, впервые в жизни подхватить незнакомку на руки и увлечь ее к себе, чтобы до утра не размыкать объятий, окунуться вместе с нею в омут и…

Но светлые глаза рассмеялись, блеснув искорками, она вывернулась из его объятий.

— Спеши, — промолвила девушка, пятясь, — у тебя мало времени.

— Погоди! — как со стороны, услышал он свой голос — Постой! Мы… еще увидимся?

— Нет никакого «мы», — покачала головой девушка, продолжая отступать. — Есть ты и я. Ты хочешь меня увидеть?

— Да! — воскликнул Керагаст с таким пылом, что девушка рассмеялась.

— Если ты действительно очень хочешь меня увидеть, ты меня найдешь. А теперь — иди. Времени нет!

Она вдруг оказалась очень далеко — на том краю дворика, в простенке между собором и казармами.

— Постой! — Керагаст рванулся, но зацепился за что-то ногой и упал на колени. — Погоди! Скажи хоть, как тебя зовут.

— Если увидимся еще раз, скажу, — кокетливо тряхнула головкой девушка и исчезла. Вот только что она стояла в простенке, раскинув руки и касаясь кончиками пальцев с одной стороны — стены собора, а с другой — казармы, и вот уже развернулась спиной, легконогой тенью сорвалась с места и растаяла.

Чресла ныли от неудовлетворенного желания. Впервые в жизни Керагаст подумал, что женщины, со слезами обнимавшие его сапоги и умолявшие красавца-рыцаря остаться до утра, могли и не лгать, говоря о любви.

В тот вечер место Керагаста за столом в длинной монастырской трапезной пустовало. Впрочем, это никого не удивило — все знали, что молодой рыцарь все свободное время проводит у постели умирающего Великого магистра.

Керагаст шел вниз.

Ближайший тайный ход начинался в соборе, откуда как раз сейчас валом валили рыцари и послушники, спеша в трапезную. Было просто удивительно, что никто не воспользовался коротким путем и не пересек этот внутренний двор — все, как стадо, пошли окольным путем по внешнему двору и плацу, на котором обычно тренировались рыцари. В самом соборе задерживались только немногочисленные служки из числа старших послушников — далеко не все молодые люди, переступавшие порог Ордена Щитоносцев, становились оруженосцами. Те, на кого не падал выбор ни одного рыцаря, постепенно прекращали тренироваться и становились монахами. Правда, из их числа иногда выходили ученые, — например, монахом был нынешний алхимик, брат Пизар.

Керагаст еле дождался, пока собор опустеет и священник, отец Коцел, запрет его большим соборным ключом. После чего молодой рыцарь схватил с алтаря подсвечник, зажег все шесть воткнутых в него свечей и направился в левый предел.

Тайный ход в подземелья начинался под могильной плитой одного из братьев-основателей. Именно потому, что первыми щитоносцами были три брата, герцоги Холмогорские, все нынешние щитоносцы называли друг друга братьями. Трое братьев-основателей умерли в разное время, дожив до преклонных лет — от восьмидесяти четырех до девяноста семи, — и были похоронены в разных местах. Только останки старшего находились в соборе, в центральной гробнице. Немногие знали, где нашли последний приют останки младших братьев. Керагаст не относился к числу тех немногих, но зато знал, как без ключа открыть этот ход.

Самым сложным было отодвинуть крышку гробницы — она была нашпигована ловушками, которые оберегали «прах героя» от осквернения. Спустившись внутрь, Керагаст встал на колени, провел рукой по полу. Его тонкие ловкие пальцы без труда нащупали в щели нужную пружину, и, когда он со второй попытки привел в действие скрытый механизм, половина пола ушла вниз, открыв крутую узкую лестницу. Мысленно помолившись братьям-основателям, придумавшим этот ход, молодой рыцарь стал спускаться.

…Сейчас он шел по узкому холодному ходу, одной рукой касаясь стены, а в другой держа тяжелый подсвечник.

Керагаст совершенно не представлял, куда должен идти. Нет, он уже неоднократно бывал в подземельях — сэр Годован давно познакомил молодого рыцаря с системой тайных ходов, которые располагались на нескольких уровнях под монастырем и тянулись далеко за его пределами. По сути, это был еще один монастырь, только подземный, — тут имелись кельи для провинившихся, тюрьма для преступников, кладовые, небольшая часовня, комнаты для занятий науками, кладбище. Но куда идти? Где искать то, что спасет сэра Годована? Керагаст был готов на все — своего наставника он любил больше отца, больше всех людей на свете.

Подземный ход сделал поворот, и дорогу ему перегородила решетка. Керагаст остановился, размышляя. Кажется, он все-таки свернул не туда, погрузившись в свои размышления. Но поворачивать назад не имело смысла.

Запор на решетке располагался с другой стороны. Просунув руку сквозь прутья, Керагаст отомкнул засов и ступил в другой коридор, который был шире и выше предыдущего. Здесь пол выложили плиткой, а стены были гораздо ровнее. Кроме того, откуда-то тянуло едким запахом зверя, а тишину нарушало чье-то мерное дыхание, усиленное и искаженное эхом.

Керагаст знал о своих магических способностях — каждого новичка-послушника в первые дни тестировали, чтобы выявить его таланты. И сейчас он машинально сосредоточился, мысленно ощупывая пространство.

И сразу понял, куда попал.

Узкие, как ножны для мечей, скорее, даже не кельи, а ниши, в которых практически невозможно было развернуться, строители затворили решетками. Все они были заняты. В одних обитателях этих мест жизнь еле теплилась, другие еще были полны энергии. Лишенные свободы, света и общества, тут находили последний приют все те, чья вина была слишком глубока, чтобы проявить милосердие, но слишком мала для того, чтобы лишить их жизни. Сюда спускали тех, кого боялись убить, и тех, кого желали подвергнуть мукам.

«Что я тут делаю? Зачем иду сюда? — напряженно думал Керагаст, крадясь посередине коридора и держась как можно дальше от забранных решетками ниш. — Где здесь искать лекарство для магистра?»

Свет свечей выхватывал из мрака мрачные решетки, за которыми слабо шевелилась и хрипло дышала тьма. Керагаст знал, что его видят, и сам различал в глубине огоньки глаз. Практически все обитатели подземной тюрьмы давно потеряли человеческий облик или были очень близки к этому. Из некоторых ниш тянуло сладковатым запахом разложения — для их обитателей уже все было кончено. Обычно в таком случае нишу замуровывали, а для нового узника копали новую, удлиняя коридор. Надо было предупредить братьев надсмотрщиков, чтобы спустились в подземелье, но как сделать так, чтобы при этом его ни в чем не заподозрили?

Задумавшись, Керагаст прозевал тот миг, когда кто-то схватил его за край плаща с такой силой, что молодой рыцарь не удержался на ногах и покачнулся.

Истошный вопль раздался у него над ухом — вопль, в котором слышалась дикая звериная радость. Плащ рванули назад — застежка врезалась в горло. Покачнувшись и схватившись за нее, Керагаст выронил подсвечник. Сопротивляясь силе, которая тащила его назад, он отчаянно боролся, но, как назло, застежка не поддавалась, а его враг был невероятно силен. Счет шел уже на доли секунды. Еще один рывок — и волосатая лапа, в которой совершенно невозможно было признать человеческую руку, дотянулась бы до юноши и схватила его за волосы. Молодой рыцарь едва не упал на колени, выгибаясь назад. В ушах стоял многоголосый вой, визг, рев, крики — остальные обитатели подземелья каждый на свой лад выражали отношение к происходящему.

Не удержавшись, Керагаст рухнул навзничь, ударился спиной, но, прежде чем его подтянули к решетке, чья-то рука или лапа выхватила его за ногу и дернула в противоположную сторону.

Взвыв не хуже своих врагов, молодой рыцарь стал отчаянно бороться за жизнь, но оба нелюдя тянули в разные стороны, словно старались разорвать его пополам. В какой-то миг Керагасту удалось второй ногой с такой силой ударить своего противника, что тот отлетел в дальний край ниши. В следующий миг он, продолжая одной рукой удерживать под подбородком застежку плаща, сунул другую за пояс, выхватил кинжал и наугад полоснул над головой.

Короткая резкая боль. Кто-то взвыл, и вдруг рыцарь оказался на свободе. Вскочив одним прыжком, он вслепую ринулся бежать.

Впереди мелькнул огонек. Потеряв подсвечник, Керагаст рванулся в ту сторону, подальше от мрака и его обитателей, и почти напоролся еще на одну решетку, отделяющую тупик от остального коридора.

Свет давала гнилушка, воткнутая между прутьев. Обитатель этой камеры, размерами чуть больше обычной ниши, приподнялся, когда Керагаст затормозил в двух шагах от него.

— Пришел? — спокойно промолвил он. — Я ждал тебя!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Тяжело вздохнув, Терри вытер руки о чудом уцелевший край занавески.

Обряд был завершен, но результатов это не дало. Во-первых, труп самки морла оказался в жутком состоянии — магическая ловушка не просто уничтожила мерзкую тварь, но практически разорвала ее на части. Из порванных жил вытекла вся кровь — необходимое составляющее обряда. Кроме того, самка умирала довольно долго, несколько долгих секунд катаясь в агонии по комнате, так что в ее сознании остались только боль, страх и ненависть.

Страх был практически единственным результатом, который дали исследования — ведь в природе морл[2] заложено полное бесстрашие. Они просто лишены этого чувства. У них даже инстинкт самосохранения притуплён настолько, что они не отступают перед бесчисленной тьмой противников. И вдруг — страх!

Ответ напрашивался сам собой — самка морла подверглась магическому воздействию, в результате чего обрела человеческие черты. Чей-то холодный разум поделился с животным своей силой и, вероятно, направил тварей к цели. И этот его страх ощутил Терри.

Но кто был этот маг? В сознании самки не было ответа на этот вопрос. То ли чародей постарался хорошо стереть все следы своего присутствия, то ли у Терри недоставало знаний. Молодой некромант предполагал второе — ведь пославший морл маг не мог знать о том, что во дворце появился еще один чародей, да еще владеющий магией мертвых. Зачем ему такая подстраховка?

Терри обошел распростертые посреди пентаграммы останки. От попавшей в магическую ловушку твари почти ничего не осталось, но он разложил найденные части в том положении друг относительно друга, в каком они могли находиться у живой твари. Придирчиво осматривая результаты труда, молодой некромант подмечал огрехи — и часть крови осталась на стенах и полу, и кое-что из внутренностей отсутствовало. Например, он не смог найти печени — средоточия жизненных сил, да и остальные органы, превратившиеся в кашу, были свалены как попало. Переделывать смысла не было — время упущено, труп ему больше ничего не скажет.

Но ведь есть же самец! Практически целый морл, к тому же проживший дольше и наверняка крепче сохранивший ментальную связь с «заказчиком»! Правда, прошло уже несколько часов и все могло произойти, но попытка не пытка!

Торопясь, Терри как попало покидал в сумку магические атрибуты — книги, мел, ножи, свечи — и выскочил из комнаты.

Трупа пещерного морла нигде не было.

Метнувшись туда-сюда, Терри запаниковал. Куда глубокой ночью мог исчезнуть труп чудовища, поднявшего на ноги все крыло дворца? На полу остались только пятна крови и царапины от когтей. Но никаких следов волочения не было, словно огромную, в полтора человеческих роста, тушу просто подняли и унесли по воздуху.

В надежде найти свидетелей Терри поспешил в комнаты пажей, где собирался провести ночь король Богорад, но потерпел неудачу. Покои были пусты, — видимо, после неудачного покушения его величество решили найти более удобное и спокойное место. Попытки опросить ночную стражу ничего не дали — солдаты заступили на вахту после того, как события завершились. Они не только не видели и не слышали ничего подозрительного, — им вообще ничего не сказали о ночном происшествии.

Впрочем, были еще свидетели — рыцари Ордена Щитоносцев. После схватки из шести на ногах оставалось трое. Они должны были сопровождать короля, в то время как двое других могли отправиться только в монастырь, где им могли оказать медицинскую помощь.

Подумав об этом, Терри вспомнил, что есть еще один способ узнать правду. Он вернулся на то самое место, где упал мертвый пещерный морл, аккуратно сложил свои вещи в углу и встал посреди пятен крови, скрестив руки на груди и сосредоточившись.

Ментальный след был еще свеж. Ему повезло: из шести щитоносцев двое были с магическими способностями. Наверняка они-то и ставили магическую защиту-ловушку, в которую попали морлы. Но сказать, кто конкретно это сделал, не представлялось возможным — слишком много народа побывало там за короткое время. Да и его собственная ворожба напрочь уничтожила следы.

Перед его мысленным взором из черноты стали возникать размытые образы. Бесформенной массой лежит труп самца морла, над ним стоят люди — тени с неровными краями. Несколько теней отделяются и спешат прочь — это, наверное, король и его спутники. Трое остаются на месте. А потом наклоняются и поднимают здоровенного морла на руки! И несут его прочь с такой легкостью, словно это — обычный человек!

Один морл весит примерно столько же, сколько весят полторы хорошие лошади. Трудно было себе представить, что три человека унесли труп, но это тем не менее было так! Вот почему он не мог найти следов на полу!

Не открывая глаз, Терри поспешил в погоню. Рыцари несли труп осторожно, то и дело меняясь — пока двое тащат, третий шагает впереди и выбирает дорогу. Когда уставал один из них, третий сменял его. И все быстро, спокойно, без лишних остановок. Создавалось впечатление, что они не первый раз занимаются подобным делом.

Чем больше Терри думал об этом, тем больше рождалось в его голове подозрений. Орден Щита имеет непосредственное отношение к покушению на короля! Все сходилось — и ловушка, поставленная с таким расчетом, чтобы в нее попалась тварь и уничтожила все магические следы, и эта попытка скрыть «следы преступления». Даже то, что один из рыцарей практически сразу после его крика «Бейте в спину!» поступил именно так, словно только и ждал, чтобы кто-то догадался и обставил дело так, будто он только выполнял приказ.

Подозрения переросли в уверенность, когда ментальный след оборвался перед глухой стеной где-то в дальнем углу пустого и явно редко посещаемого коридора. Здесь был потайной ход, но, как ни бился Терри, он не мог найти рычага, открывающего его. Происшедшее могло означать одно — все было устроено с таким расчетом, чтобы никто посторонний не мог ходом воспользоваться.

А ведь он живет как раз в монастыре! В небольшой келье, расположенной в том же здании и на том же этаже, где проживает Великий магистр, сэр Годован Косоглазый, герцог Холмогорский! Или, вернее, жил — о том, чтобы вернуться в монастырь, не могло быть и речи. Калидор, конечно, сначала будет ждать господина, а потом отправится его искать. Но сам Терри по доброй воле не переступит порога Ордена. Там он будет один против всех. Здесь у него куда больше шансов.

Старая Логоринд ворчала весь полет:

— Ой, что творю! Что делаю! Что делаю, что творю! Рассказать кому — не поверят! В моем-то возрасте — и такие экивоки! Девятая сотня лет! А все как молоденькая глупышка! Делать мне нечего — днем летать! Что остальные скажут? Скажут — совсем старуха из ума выжила! Да меня порядочные горгульи засмеют! Лапы не подадут! Ой, что творю! Что делаю!.. А все ради моего маленького мальчика! Ой, Теринчик! Надеюсь, ты мне это припомнишь?

Лейр не мог слышать ворчания старой горгульи по уважительной причине — он не сопровождал ее. Юноша остался в замке, у запертых дверей, ведущих в кабинет лорда Годфруа, которого все считали его отцом, и, приникнув к замочной скважине, напряженно прислушивался к тому, что происходило в комнате. Увидеть — увы и ах! — он мог лишь такой крошечный кусочек, что не посмел бы сказать, что именно видит. Какая-то полка, заваленная всякой всячиной, и угол не то кресла, не то лежанки.

Заложив вираж, старая горгулья подлетела к крошечному окошку, видневшемуся в сплошной стене, и зацепилась когтями всех четырех лап, легко находя мельчайшие выступы в кладке. Острый шип на хвосте и дополнительные когти на крыльях только увеличивали число опорных точек. Горгульи вообще могут зацепиться за любую поверхность, кроме зеркальной, что делает их непревзойденными мастерами по части преодоления непреодолимых препятствий.

На ее загривке сидел, скорчившись, свилл. Трипс не просто трусил — он почти терял сознание от страха, но сопротивляться не смел. Страх перед хозяевами, которые могли жестоко наказать за малейшее невыполнение приказа, даже за сомнение в том, что он может его выполнить, держал его на месте. Он не смел даже развоплотиться, догадываясь, что это может быть приравнено к бунту. А за бунт следовало наказание страшнее смерти!

— Ну лезь, что ли! — Старая горгулья встряхнулась, привлекая внимание седока. — Я не могу долго торчать на свету! Не говоря уже о том, что меня родной муж засмеет, нас и наказать могут, если застукают!

Как ни странно, последнее замечание вернуло Трипсу часть мужества. Стараясь не смотреть вниз, он осторожно отцепился от загривка горгульи и перебрался на окно. Как ни странно, здесь не было наложено ни одного защитного заклинания. Да и разве можно представить себе безумца, который рискнул бы влезть в крошечное окошко, расположенное почти на самом верху одной из башен?

Для свилла не составило труда протиснуться сквозь решетку, и он осторожно ступил на пол комнаты.

— Я здесь, господин, — негромко сказал он.

— Что там? — тут же откликнулся Лейр.

Свилл оглядел кабинет мага. Описать увиденное можно было одним словом — «бардак». Судя по всему, хозяин кабинета был слишком занятым человеком, чтобы тратить время на уборку. Вещь, которой он переставал пользоваться, как правило, валялась где попало, а потому владелец кабинета время от времени устраивал в своих владениях обыск с целью ее найти, при этом методично расшвыривал в стороны все на своем пути и терял что-то еще. Магические инструменты, книги, свитки, мешочки с разными ингредиентами, перья, бытовые мелочи, объедки, чучела мелких зверьков и птиц и прочее, прочее валялось везде — на полу, на полках, на столах, на двух стульях, кресле и кушетке, свешивалось с крюков, прибитых под потолком, грудами громоздилось возле распахнутых и распотрошенных сундуков. Нельзя было сделать шага, чтобы под ногой ничего не хрустнуло. К удивлению Трипса, тут были даже птичьи яйца, — когда он случайно раздавил одно, на его башмак налипли раздавленные части невылупившегося птенца.

— Что ты там затих? — послышался требовательный шепот. — Что ты видишь?

Свилл вздохнул и начал описывать все, на что падал взгляд. Из-за обилия вещей описание грозило затянуться до вечера, но его прервали уже на третьей фразе:

— А нет ли ничего необычного? Ну что-нибудь сломано, разбито, порвано? Или опрокинуто?

Подобного тут было великое множество, — видимо, выбрасывать мусор владельцу кабинета было просто лень. Сломанные перья, исписанные свитки, катышки пыли, разбитые бокалы и прожженные тряпки составляли неотъемлемую часть беспорядка. Впрочем, необычное было — старый башмак, полный какой-то травы, гордо стоял посреди единственного свободного пространства на одном из столов. Рядом с ним торчал орочий череп, разрисованный углем и мелом. В зубах у черепа что-то торчало. Присмотревшись, свилл понял, что это ключ.

— Ключ? — немедленно отреагировали из-за двери. — Быстро проверь, что он открывает!

Лезть куда-либо в кабинете внезапно исчезнувшего мага — себе дороже. Но свилл не смел спорить. Если он откажется, его уничтожат. И наказание будет наверняка хуже и страшнее того, которое придумал маг для непрошеных гостей. Осторожно вытащив ключ, Трипс стал проверять все замки подряд.

— Давай живее! — шипели из-за двери. — Чего копаешься?

— Пусть сначала попробует открыть им входную дверь!

— Эй, Трипс! Иди сюда! Открывай дверь!

— Господин, я нашел!

Не веря себе, свилл смотрел на ключ, торчащий в замке, который запирал толстую книгу в деревянной обложке, окованной серебром. Замок открылся от первого же поворота ключа, но снимать его и тем более поднимать обложку свилл не решился. Еще неизвестно, что с ним сделают, если он увидит запретные для рабов письмена! Одно дело — по приказу хозяев отпереть замок. Совсем другое дело — попытаться что-либо прочитать! За этим следовало наказание. Вообще-то наказание могло последовать абсолютно за все, поэтому многие рабы жили в постоянном страхе.

— Что ты нашел? Отвечай! — затопили голоса из-за двери.

— Это книга.

— Живо тащи ее сюда! Ну?

— Нет, пусть он нас сначала впустит! Отпирай двери! Немедленно!

— Нет, сначала книга!

— Двери!

— Книга!

Не зная, кому из двух лордов повиноваться, свилл в конце концов рискнул принять компромиссное решение. Он схватил книгу и бросился к двери.

Этого ему ни в коем случае не следовало делать, ибо в тот самый миг, когда он с усилием оторвал толстый том от стола, где он валялся среди обрывков бумаг, огрызков, птичьих перьев и прочего мусора, сработал механизм защиты. Из кабинета мага ничего нельзя было выносить без разрешения.

Лейр услышал странный треск. Потом из замочной скважины полыхнул яркий свет и послышался отчаянный крик.

— Трипс! — воскликнул он, ударив кулаками в дверь. Она дрогнула, подаваясь изнутри, и распахнулась, обдав юношу и лорда Бальдвина волной горячего воздуха. Отчаянно кричащий свилл вывалился из кабинета мага, обеими руками прижимая к себе книгу. Одежда и волосы горели. Он сделал последний шаг и упал, роняя книгу и корчась от боли.

— Книга? Всего-навсего книга? — Лорд Бальдвин схватил толстый том, но тут же вскрикнул и уронил его. — Жжется, гадина! Старина Годи не мог не подстраховаться!

Лейр бросился к корчащемуся от боли свиллу. Магическое пламя лизало его тело. Одним рывком юноша сдернул с себя плащ и накинул на горящего раба, сбивая огонь.

— Да чего ты с ним возишься? — с раздражением бросил ему «дядя». — Одним свиллом больше — одним меньше!

— Это я послал его туда. — Лейр сквозь плащ хлопал по худому телу подростка. — Я отвечаю за него!

— Тьфу ты! — сплюнул лорд Бальдвин и добавил пару крепких выражений, смысл которых сводился к одному: его напарник полный придурок и вообще ошибка природы.

Наконец Трипс затих. Лейр осторожно отогнул край плаща. Подросток еще дышал, но выглядел так жалко, что юноша поморщился и отвернулся. Кожа на его лице, шее, руках и голове покраснела и покрылась волдырями. Волосы и ресницы сгорели, из носа и ушей текла кровь.

— Господин, — еле слышно прошептал свилл, — я выполнил… ваше… приказание. Отпус-ти-те меня…

— Можешь быть свободен, Трипс!

Лейр потянулся, чтобы погладить его по голове, но рука ощутила только пустоту.

— Что ты возишься с каким-то свиллом? — Лорд Бальдвин был раздражен. — Они живучи как не знаю кто! Вот увидишь, через пару часов парень будет бодр и свеж! Давай-ка займись лучше книгой твоего отца. Ты знаешь, какими заклятиями он пользовался, когда ставил защиту от воров?

Лейр медленно свернул пропахший дымом плащ. Книга лежала на полу, с виду такая безобидная, похожая на старую «Единую Мудрость» — священную книгу, которая лежала в домовой церкви в его родовом замке. По праздникам священник читал из нее отдельные главы. Она тоже имела толстую обложку, окованную металлом. И священник тоже говорил маленькому Лейру, что сия книга защищена от посторонних глаз. Но та защита не шла ни в какое сравнение с этой. Ни один уважающий себя маг не позволит, чтобы его вещи трогали без спроса. Что будет с ним?

— Отец мне не доверял, — подумав, сказал Лейр. — Я никогда не видел у него этой книги. Он ее слишком хорошо прятал!

— Все равно, — заявил лорд Бальдвин. — Давай открывай! Сам он явно не спешил рисковать, предпочитал, чтобы всю грязную работу за него сделали другие. В прошлом Лейр и сам на правах герцога и наследника то и дело поступал так же. Но сейчас усомнился в правильности этой позиции. Легко использовать остальных. А что делать, когда используют тебя?

Он нахмурился и несколько раз провел над книгой рукой. Не то чтобы он что-то почувствовал — просто вспомнил, как точно такие же пассы совершал, показывая «высокое искусство магии», заезжий чародей на осенней ярмарке.

— На этой книге я чувствую мощное заклятие, — промолвил замогильным голосом, подражая ярмарочному чародею. — Оно очень сложное. Я не могу его снять просто так! Мне нужно время.

— Я подожду, — согласился лорд Бальдвин.

— Нет! — Лейр испугался, что «дядюшка» будет ждать прямо здесь. — На это может уйти несколько часов или даже суток я ведь пока не могу сказать, сколько тут защитных слоев! Что будет, если нас тут застанут? Я отнесу книгу к себе, а вы зайдите попозже — узнать, как у меня двигаются дела.

— Это ты хорошо придумал, — сразу подобрел лорд и хлопнул юношу по плечу так, что тот еле удержался на ногах. — Как насчет вечера? Сразу после ужина?

— Лучше после того как на стенах погасят огни, — предложил Лейр тоном сеньора, который устал указывать нерадивому вассалу его место.

Поскольку лорд Бальдвин продолжал топтаться рядом, юноша рискнул и протянул руки к книге. Внутренне он сжался, ожидая боли, и запаниковал, представив, что подумает о нем «дядюшка», но ничего не произошло. В его руках лежала теплая от недавнего пожара, тяжелая, твердая книга. На первый взгляд совершенно обычная книга. Перехватив ее поудобнее, Лейр направился прочь.

Лорд Бальдвин стоял на коленях перед троном и смотрел в пол. Поднять глаза и взглянуть на Повелителя без его приказа считалось дурным тоном. Нет, Повелитель совсем не дурак, он не станет наказывать за нарушение субординации, но и на его особую благосклонность можно больше не рассчитывать. Такое унижение — стоишь, словно последний слуга, и смотришь в пол! Конечно, это злило Бальдвина, но в клане у него и так не было реальной власти, поэтому в принципе подчиняться ему было не в новинку. Раздражало его и то, что ему до сих пор практически никем не удавалось покомандовать.

— Ну и что он? — холодно поинтересовался Повелитель.

— Именно таков, как и описывал мой брат. Вынужден констатировать, что Терибальд Бальтазар Годфруа Арманзор не годится для наших целей. Он слаб. Слаб как человек, и я не знаю, насколько силен как маг. Мой кузен утверждал, что и в постижении наук его сын не выказывал должных талантов.

— С чего ты это взял?

— Он чрезмерно печется о низших существах. Терибальд пробыл тут всего несколько часов, а уже успел обзавестись привязанностями. Это плохо!

— Наоборот. — Тот, кто сидел на высоком троне, поерзал на сиденье и несколько раз сжал и расправил тонкие пальцы. — Это может оказаться очень полезным. Мальчишка нигде не пропадет!

— Но из-за своей слабости он может дрогнуть в решительный момент! Он неспособен приносить жертвы!

— Откуда ты знаешь? Ты знаком с ним всего час или около того, а делаешь такие выводы! Иногда родители ошибаются в детях, которых знали с рождения, что уж говорить о тех, с кем мы только-только познакомились!

— Повелитель, мне было достаточно одного взгляда! Звуков его голоса! Его жестов! Если бы вы могли увидеть его и поговорить с ним, вы бы поняли мои опасения!

— Ты прав. — Тот, кто сидел на высоком троне, снова шевельнул пальцами. — Думаю, пора мне познакомиться с этим мальчишкой поближе. Как знать, как знать…

Он не произнес больше ни слова, не сделал ни одного движения, но Бальдвин почувствовал, что может быть свободен. Встав, он отвесил короткий, по-боевому четкий поклон и направился прочь. Его подкованные сапоги практически не издавали ни одного звука.

Оставшись один, Повелитель откинулся на спинку трона и позволил себе улыбнуться. То, что он услышал только что, как нельзя лучше подтверждало его догадки и вселяло уверенность в завтрашнем дне и своих силах.

Давно, очень давно этот мир жил в покое. Люди забыли, что такое Темные Века. Перестали вздрагивать, если случайно на горизонте видели черную тучу странной формы или слышали подозрительные слухи. Восемьсот лет назад последний раз над миром нависала угроза — пока молодые государства, только-только вырвавшиеся из варварского возраста, с яростью молодых и самонадеянных юнцов кинулись помогать государствам эльфов «восстанавливать справедливость», окрепла и утвердила свою власть над «человеческой» половиной материка империя колдунов Ма-Гри. Тогда молодые королевства впервые объединились и уничтожили ее — и вот уже много веков мир жил в относительном покое.

Но так больше не могло продолжаться. Люди забыли страх. Они привыкли жить в сытости. Они не верят, что что-то может нарушить их планы. Государства заняты своими мелкими дрязгами — империя, которая образовалась после разгрома Ма-Гри, в свой черед тоже погибла, распавшись на восемь стран, среди которых была и будущая Эвлария — тогда еще просто герцогство Эвлар. Эти маленькие страны непрестанно ссорятся друг с другом, мирятся, устраивают перевороты и междоусобные войны, перекраивают границы и не думают о том, что все это мелочи по сравнению с настоящей бедой. В мире не осталось сил, способных заставить людей бояться.

Но это не так. Опасность грозит с той стороны, откуда ее не ждут. Те, в кого не верят, о ком даже думать забыли, наиболее опасны именно потому, что на них не обращают внимания. Сколько раз бывало, что историю творили не на больших заседаниях Королевского Совета и не на поле боя, а где-нибудь на тихой улочке или в крошечной полутемной клетушке среди пыли и рухляди. Не вовремя сказанное слово, капля снадобья, добавленная в питье, приоткрытые для поцелуя губы — и вот уже мир перевернулся. И переворачивают его те, от кого этого меньше всего ждут. Самые невероятные, самые недостойные, никчемные и негодные. От них не ждут решительных действий — не успевают защититься.

И этот мир вздрогнет и вскрикнет от ужаса, когда придет пора. Перемены уже начались. Целый народ — свиллы — исчез с лица земли не без прямого приказа Повелителя. И что? Люди решили, что свиллы — суть мифологические существа, которые никогда не существовали в действительности и являются лишь плодом воображения — эдакими духами, которых выдумали невежественные предки. А эльфы, у которых свиллы жили под боком и имели с ними общую границу? Те вообще еще никак не отреагировали на событие!

Лиха беда начало. Сейчас самое время сделать следующий шаг. И для этого Терибальд Бальтазар Годфруа Арманзор подойдет как нельзя лучше.

— Я ждал тебя, — повторил человек за решеткой. Керагаст покачнулся и схватился за стену. Переживаний было слишком много для одного дня, он чуть не лишился чувств, когда, рванувшись поддержать молодого рыцаря, обитатель камеры легко шагнул сквозь прутья и оказался на свободе, словно был бесплотным призраком. Но руки, схватившие Керагаста за локти и удержавшие на ногах, были твердыми и прохладными, как руки всякого, кто долго находится на холоде.

— Вы… ты… — Молодой рыцарь впился взглядом в склонившееся к нему лицо. Ночное зрение позволяло не заблудиться в темноте, предохраняло от неприятных столкновений со стенами и позволяло обходить преграды. Оно даже помогало видеть живых существ, и Керагаст видел этого человека. Видел… но никак не мог рассмотреть его лицо.

— Мое имя тебе ничего не скажет, — ответил незнакомец. — Зови меня Призраком. Все равно меня давно уже нет среди живых! Но я и не мертв, если ты этого боишься, — добавил он, заметив, как напрягся собеседник.

— Кто вы?

— Зови меня Призраком, — повторил тот. — Я же не спрашиваю, как тебя зовут. Хотя, мне кажется, я уже где-то тебя видел… Эти острые уши, горбатый нос — Призрак ощупал одной рукой лицо молодого рыцаря. — Сколько тебе лет?

— Двадцать шесть.

— Жаль. Тот был старше. Ты эльф?

— Нет. Я человек, но мне однажды сказали, что… Не обо мне речь!

Керагаст вдруг подумал, что зря теряет время. Та девушка — при мысли о ней ему вдруг стало тепло — сказала, что именно в подземельях под храмом он найдет лекарство для своего умирающего наставника. А он вместо этого болтает с каким-то Призраком, да еще и распространяется о своем происхождении! Как будто это что-то может изменить!

— Это может очень многое изменить, — вдруг сказал Призрак, и Керагаст опять напрягся.

— Вы читаете мысли?

— Почти. Чего ты здесь ищешь?

Молодой рыцарь невольно огляделся по сторонам. Коридор уходил вдаль, туда, где еще не успокоились безумные обитатели подземной тюрьмы. Они находились в тупике, — чтобы вернуться в мир людей, ему опять пришлось бы пройти мимо камер.

— Я искал… искал лекарство, — опомнился Керагаст. — Великий магистр Ордена Щитоносцев умирает. Ему явилась Белая лошадь, и теперь он слабеет с каждым днем. Ничего не помогает. Мне сказали, что лекарство я найду внизу. Здесь.

— Лекарства от смерти нет, — вздохнул Призрак. — Уж если она пришла, ее ничем не изгонишь. Но можно заставить ее подождать. Если кто-то согласится уйти с нею. Вот посмотри сюда!

Продолжая крепко удерживать молодого рыцаря одной рукой за локоть, Призрак потащил его куда-то вдоль стены. Само пространство в конце коридора было небольшим, шагов пять-шесть в ширину. И молодой рыцарь сделал три шага, прежде чем коленями наткнулся на небольшое земляное возвышение.

— Что это?

— Могила, — просто объяснил Призрак. — А я ее сторож. Я не могу умереть, ибо и тот, кто лежит в земле, не умер. Потрогай ее!

Керагаст опустился на колени. Земля здесь была теплой и мягкой, хотя вокруг лежала твердая холодная и сухая глина. При желании ее можно было разрыть даже пальцами.

— Это потому, что он до сих пор жив, — ворчливо сказал Призрак за спиной. — Иногда он начинает ворочаться и даже стонет и бормочет что-то. У меня волосы на голове шевелятся в такие минуты. Кажется, все бы отдал, лишь бы перестать видеть и слышать это!

— Кто это? — промолвил Керагаст и сразу же прикусил язык, чувствуя, что не желает знать ответа.

— У него больше нет имени, — ответил Призрак. — Уже почти столетие он лежит тут. Ждет чего-то… Что там, наверху?

— Собор, — почему-то ответил молодой рыцарь.

— Так я и думал. Вот что не дает ему умереть! И в соборе, наверное, идут службы?

— Трижды в день. Весь Орден молится о здравии Великого магистра. Кроме того, я иногда…

Керагаст оборвал сам себя. Мысли понеслись вскачь в разные стороны, и ему понадобилось несколько минут, чтобы выстроить их в ясной последовательности и озвучить.

— Если вы и он, — юноша указал на могилу, — не можете умереть, то, может быть, вы согласитесь пойти со мной? К Великому магистру? Вы сами сказали, что…

— Что я устал от жизни? Можно сказать и так. Разве это жизнь? Но я не могу умереть! Я вычеркнут из мира живых, но и в мир мертвых для меня нет хода. Я Призрак! И я обязан сторожить Безымянного!

— Идем со мной! Великий магистр нуждается в помощи! Вы говорили, что можно заставить смерть подождать, если кто-то согласится уйти с нею. Я прошу вас! Если вы откажетесь…

— То ты уйдешь вместо магистра? Но вот еще вопрос: а согласится ли смерть на такую замену? А если я уйду с тобой, кто станет сторожить Безымянного? Кто станет жить здесь, без света дня? Без голосов людей, слыша только дикий вой и вопли этих тварей, в которых от человека остались лишь две руки, две ноги, голова и отсутствие хвоста? Кто согласится стать Призраком, причем не сразу, а постепенно, в течение долгого времени, не заметив перехода? — Я.

Худое лицо Призрака с прекрасно сохранившимися человеческими чертами — так хорошо сохранившимися, что его мог узнать кто-то из родных и знакомых, — вдруг приблизилось к лицу молодого рыцаря.

— Ты? Подумай дважды прежде, чем решаться на такое! Нужна ли тебе такая жизнь? А если все напрасно? Если я не захочу? Или смерть не удовольствуется мной одним? Твоя жертва окажется напрасной, а изменить ты уже ничего не сможешь?

По мере того как он говорил, кровь отливала от лица Керагаста, конечно, это все равно не было заметно в кромешной тьме. Впрочем, кто сказал, что Призрак не видел во мраке?

— Мне все равно, — прошептал молодой рыцарь. — Кроме сэра Годована, у меня никого нет. И не было никогда.

— И уже никогда не будет!

Светлые глаза и непослушная прядь рыжеватых волос, выбившаяся из-под капюшона обычного плаща горожанки. Мягкие губы, пахнущие цветами и травами. Талия, мягко поддающаяся под пальцами… Этого тоже не будет никогда. Что ей делать здесь, во мраке, с живыми мертвецами?

— Если он умрет, мне тем более будет незачем жить, — прошептал молодой рыцарь.

— Что ж, тогда пошли!

Призрак взял его за руку и направился прочь по коридору так спокойно и уверенно, словно все время своего существования ждал именно этого.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Терри очень не хотел возвращаться в монастырь Ордена Щитоносцев, но ему пришлось это сделать. Оказалось, что его искали с самой полуночи и лишь на рассвете, когда королевский дворец начал пробуждаться к активной жизни, клюющего носом молодого человека выловили блуждающим по коридорам в поисках улик. Четыре рыцаря-щитоносца подошли с четырех сторон, довольно профессионально взяли его в кольцо и предложили пройти с ними. Спорить не хотелось, сопротивляться было себе дороже. Нет, конечно, он мог отбиться от них, но только при помощи магии, а выдавать себя Терри не хотел. Пришлось подчиниться.

В Обители дым стоял коромыслом. На соборной колокольне звонили благовест, да так красиво, что равнодушный к музыке Терри остановился послушать. Рыцари, оруженосцы и послушники носились как угорелые.

Удивленного Терри проводили прямиком к покоям Великого магистра. Здесь было настоящее столпотворение — в коридоре собрались старшие рыцари и магистры рангом поменьше, а также кое-кто из монахов. Двери покоев были распахнуты, и время от времени кто-нибудь входил или выходил оттуда. Раздавались голоса — большей частью удивленные, но попадались и встревоженные. Мимо застывшего на пороге Терри прошел монах. Скрестив на груди руки, он прижимал какой-то сверток и тихо шептал себе под нос. Молодого человека качнуло, когда тот проходил мимо — монах был явно сильным магом, причем знающим о своей силе. К удивлению Терри, тот тоже приостановился, словно налетел на стену, и смерил молодого человека взглядом, будто прикидывал, во что его превратить. Два мага почувствовали друг друга, и Терри напрягся. Здесь никто не должен был догадаться, какие знания ему доступны. Он же играет роль человека, который никогда не колдовал и не видел, как это делается.

— Что там случилось? — невозмутимо спросил Терри, когда пауза слишком затянулась. Затянулась настолько, что стоявшие поблизости рыцари обратили на них внимание.

— Сам не знаю, — пожал плечами монах. — Это какое-то чудо! Несомненно одно — там побывала смерть.

— Смерть? Как — смерть? — не дали Терри раскрыть рта стоящие рядом рыцари. — Великий магистр умер?

— Нет, но…

Дослушать Терри не дали — его буквально втащили в покои новоявленного дядюшки.

В передней приемной, из которой был путь только в спальню сэра Годована, толпились магистры и несколько пожилых монахов. Некоторые из них, если верить аурам, тоже были магами, явными или скрытыми, все они разом повернулись, когда молодой человек показался на пороге.

— Что случилось? — спросил он, вспомнив наконец, что он двоюродный племянник главы Ордена и должен переживать за жизнь дяди. — Где сэр Годован?

— Я здесь, — очень тихо, но внятно произнес кто-то за спинами собравшихся.

Люди отпрянули в стороны, образовав что-то вроде живого коридора, по которому Терри на негнущихся ногах подошел к глубокому креслу у окна, в нем, накрытый пледом, сидел Великий магистр.

Болезнь сильно изменила его. От пышущего здоровьем сорокапятилетнего богатыря остался только остов. На вид ему сейчас было больше шестидесяти. Волосы практически полностью поседели, на лбу обозначились залысины, на щеках серела неприглядная щетина. Туника болталась на плечах как на вешалке. Когда-то мощные руки безвольно лежали поверх пледа и больше походили на суставчатые лапы какого-то монстра.

— Лейр? — несколько неуверенно промолвил он. — Ты Лейр?

— Дядя, — не зная, как правильно себя вести, Терри опустился перед креслом на колени и дотронулся до руки «родственника», — с вами все в порядке?

— Да, хотя меня это удивляет. Я не понимаю, что произошло!

— Смерть отступила, — сказал кто-то за спиной Терри.

— Видишь ли, племянник, — Великий магистр сверху вниз смотрел на затаившего дыхание Терри, — вчера поздно вечером, почти ночью, мне вдруг показалось… то есть я задремал, а потом проснулся от того, что рядом с моей постелью кто-то встал. Я открыл глаза и увидел привидение. То есть не совсем привидение, — хмыкнул он, — а саму смерть. Я уже несколько раз видел ее, когда она приходила за другими, и знаю, как это бывает. Ее целью был я, но не успел я пошевелиться, как появились еще двое. В полной темноте, в безмолвии, они постояли немного и ушли. Все трое.

— Не может быть! — воскликнул Терри, который безоговорочно поверил словам сэра Годована о том, что к нему являлась смерть, но не мог взять в толк, что произошло потом.

— Может. Я ясно увидел, что смерть увела другого — одного из этой пары. Второй ушел сам. Следом. Он задержался на пороге и я уже хотел было окликнуть его и спросить, что все это значит, но он тоже ушел. Я хотел позвать Керагаста — он спит рядом, за стеной, — но не смог докричаться… Его еще не нашли? — поднял магистр глаза на монахов.

— Нет. Обитель прочесали уже дважды. Нигде никаких следов. Последний раз его видели перед вечерней трапезой.

— Ищите! — В голосе сэра Годована прорезались былая мощь и власть. — Он не мог исчезнуть! Видишь, Лейр, что тут у нас произошло. Кстати, а где ты был? Во дворце?

— Да. Всю ночь.

— Там все в порядке? Как его величество?

— А вы разве ничего не знаете? — Терри обернулся и посмотрел на остальных членов Ордена.

— Что случилось? — Голос у сэра Годована мгновенно стал холодным и жестким.

— На короля было совершено нападение этой ночью, — тихо сказал Терри.

— На короля? Наследный принц не пострадал?

— Он и не должен был пострадать, — пожал плечами молодой человек, внимательно изучая лицо Великого магистра и исподтишка разглядывая остальных. — Ловушка была расставлена именно на короля. Но ее обезвредили, так что нападавшие потерпели поражение до того, как смогли добраться до его величества.

— Поподробнее! — распорядился сэр Годован прежним, сильным и властным тоном. Именно этот тон когда-то обеспечил ему власть в Ордене Щитоносцев.

— Вы можете этого и не знать, — Терри выпрямился, вставая с колен, — вы лежали при смерти и вас никто не осмелился бы тревожить. Но есть и другие. Они все знают, даже больше, чем я. На короля натравили пару пещерных морлов, но рыцари-щитоносцы, которые дежурили во дворце, заранее расставили магическую ловушку. Один из морлов попался и был уничтожен. Второго рыцари зарубили после. Трое из шести человек были ранены, а остальные, — он замялся, решив, что не стоит пока делиться всеми своими подозрениями, — остальные вернулись утром в обитель. Я задержался во дворце, чтобы кое-что выяснить.

Великий магистр смотрел на племянника так пристально, словно заранее обвинял его во всех преступлениях, которые могут произойти в ближайшем будущем. Но потом перевел взгляд на подчиненных.

— Найдите мне этих шестерых, — произнес он тоном, который можно было истолковать как угодно. — Сию же секунду! Я сам хочу их расспросить.

Два рыцаря тут же покинули комнату. Было слышно, как снаружи они отдают какие-то приказания.

Сэр Годован вдруг протянул руку и взял Терри за запястье, повернул его кисть ладонью вверх, а потом и вниз.

— Ты применял магию? — поинтересовался он.

Терри взглянул на свою руку. Хотя он вытер ее о портьеру в комнате, где совершал колдовство, но все-таки вытер недостаточно. Под ногтями запеклась кровь, да и на ладонях виднелись разводы.

— Мне пришлось это сделать, дядя, — тихо сказал Терри, на ходу придумывая, как бы получше соврать. — Эти рыцари исчезли так неожиданно, а мне хотелось узнать хоть что-нибудь о покушении на короля. Но у меня все равно ничего не получилось бы! Я же не некромант!

— И тем не менее, если верить донесениям из Веселицы, там ты использовал чистую магию мертвых, — напомнил сэр Годован. — Да, Лейр, ты с каждым днем удивляешь меня все больше и больше!

— Позвольте мне, — вдруг подал голос один из младших магистров, которые все это время стояли в сторонке, не решаясь подать голос и терпеливо дожидаясь, пока главе Ордена придется о них вспомнить. — Я, с вашего позволения, кое-что смог бы прояснить…

Сэр Годован внимательно посмотрел на говорившего и выпустил ладонь Терри, подтолкнув молодого человека в его сторону.

— Иди с братом Гуцаром, Лейр, — сказал он и добавил, обращаясь к остальным: — А пока оставьте меня одного. Я хочу спокойно подумать. Непременно скажите мне, если станет что-нибудь известно о брате Керагасте!

Магистры, переговариваясь, покинули покои. Комнаты опустели. Только в передней остались два послушника и оруженосец Керагаста — вдруг Великому магистру захочется что-то приказать. Опустел и коридор — у каждого вдруг нашлось дело, о котором он забыл из-за последних событий. Только брат Гуцар задержался, настойчиво маня Терри с собой.

Брат Гуцар жил на том же этаже, только в другом крыле. Для того чтобы проникнуть в его обиталище, Терри пришлось пересечь весь этаж и миновать лестницу, ведущую вниз, к выходу. Рядом с дверью в кабинет брата обнаружилась еще одна небольшая дверца в нише. Она была чуть приоткрыта и позволяла увидеть крутую лестницу, ведущую куда-то вверх.

— Там обсерватория, — пояснил Гуцар, заметив любопытный взгляд Терри. — Если пожелаете, юноша, я как-нибудь потом покажу вам звездное небо. Ручаюсь, вы такого еще не видели!

Терри, пятьдесят ночей проведший на крыше именно в качестве астронома, только пожал плечами. Интересно, что такого мог показать ему рыцарь-монах, который явно никогда не бывал в горах и не знает, какие там светят звезды?

Кабинет, в который его провели, оказался неожиданно тесным из-за большого количества вещей. Сундуки и лари громоздились в два-три этажа, шкафы с книгами стояли вплотную друг к другу, на каждом свободном аршине стены висели либо полка с книгами, либо карта, либо рисунок. Карты, схемы, книги и чертежи валялись повсюду и наводили на мысль, что они попали в кабинет астронома.

— Я бы желал составить ваш гороскоп, юноша, — обратился брат Гуцар к Терри, проходя в комнату и выуживая откуда-то чистый лист пергамента и перо. — Когда вы родились?

Терри настолько не ожидал такого вопроса, что назвал настоящую дату своего рождения.

— А поточнее? — Астролог записал три цифры. — Вы не помните время? Ну хотя бы когда это было — днем, ночью или на заре?

— Не помню… Не знаю. — Терри слегка запаниковал. А что, если сэр Годован знает точную дату рождения своего племянника Лейра Косоглазого? Тогда ему не составит труда вычислить самозванца! Что будет?

— Вы можете спросить у Великого магистра, — на всякий случай предложил он.

— Сомневаюсь, что сэр Годован точно знает, сколько вам лет, — улыбнулся брат Гуцар. — В нашем Ордене вообще не принято лезть в душу с такими мелочами… Ну, — он сделал кое-какие пометки на листе, — завтра ваш гороскоп начерно будет готов. За более точными прогнозами придется обращаться к звездному небу, но ведь вы этого не желаете?

Он тонко улыбнулся Терри, который был совершенно ошарашен этим проявлением приязни. Родной отец никогда не смотрел на него так спокойно и доброжелательно. Стыдно признать, но сейчас молодой человек был почти уверен в том, что отец его за что-то ненавидел. Во всяком случае, ректор Школы Магии за все десять лет обучения так и не сказал сыну ни одного доброго слова. И Терибальду пришлось собрать в кулак всю свою волю и решимость, чтобы сдержаться и не открыться этому спокойному рыцарю-монаху за одну только его улыбку.

Буквально через четверть часа всем заинтересованным лицам стала известна потрясающая новость: никто из рыцарей-щитоносцев сегодня не отправлялся во дворец. Более того — никто не покидал монастырь!

Кожа пещерного морла на три четверти состоит из хитина и подобна панцирю насекомого. Она не сгорает в пламени, лишь обугливается и скукоживается, а посему даже после большого пожара можно легко узнать, что за существо погибло в огне. Трое стояли над ямой, в которой трещало, вздымалось и опадало пламя, пытаясь пожрать неудобоваримый труп, и молча смотрели на работу огня. Столб едкого черного дыма, клубясь и принимая причудливые формы, поднимался ввысь, по пути окутывая неизвестных, но те даже не морщились, вдыхая удушливый дым.

— Жаль, что пришлось уходить, — наконец нарушил молчание один из них. — Мы столько всего не успели сделать.

— Этот маг. Он мог нас раскусить, — подал голос второй.

— Он не маг, — рискнул предположить первый. — Кузен короля, Лейр Косоглазый…

— Некромант. Это видно любому. Не забудь, что я чувствую сильнее тебя.

— И все-таки жаль. Как мы теперь подберемся к королевской семье? — вздохнул первый.

— За нас это сделают другие.

— Жаль. Придется искать обходные пути…

— Это тем более не наша забота, — стоял на своем второй. — Мы только исполняем приказы!

— И должны немедленно доложить о том, как исполнен этот! — заметил третий, что сразу положило конец дискуссии. — По коням, братья. Я не хочу, чтобы нас здесь видели!

Яма, в которой горел, испуская смрад и чад, труп пещерного морла, находилась на краю обыкновенного скотомогильника, который располагался в свой черед на небольшом отдалении от городских окраин. Уже светало, при такой ясной погоде кто-то должен был заметить странный черный жирный дым и ощутить слабый отголосок той вони, которой они трое дышат уже полчаса. А это значит, что место погребения пещерного морла вскоре станет известно всем. Но они в это время должны быть как можно дальше отсюда.

Обед Лейру понравился, и даже очень. Откровенно говоря, юноша слегка ошалел от свалившегося на него изобилия. Собранный на скорую руку стол поражал разносолами. Достаточно было сказать, что вино было представлено шестью различными сортами, а одних морепродуктов присутствовало четыре разновидности, среди них — редчайшие розовые устрицы, которые даже герцоги Холмогорские ели всего три раза в год по большим праздникам.

Удобно устроившись во главе стола, Лейр совмещал приятное с полезным. Отодвинув тарелки и блюда в сторону, разложил перед собой украденную из кабинета лорда Годфруа книгу в толстой обложке и увлеченно читал, не глядя, что наливают ему в бокал и подкладывают в тарелки прислуживающие за столом свиллы. Рабы находились в легком шоке — еще никто из господ не приказывал им оставаться в телесном облике, и тем более никто не читал за столом, переворачивая страницы жирными пальцами и загибая края, чтобы запомнить и потом перечитать понравившийся фрагмент.

Да, Лейр читал. Он сам не подозревал в себе такой страсти к чтению — те двенадцать книг, которые он прочел за свою жизнь, были как бы не в счет. Но сейчас он просто не мог оторваться. Это был не роман или «научный» труд, повествующий о диковинках дальних стран. Лучше всего сие произведение можно было охарактеризовать как «записки чародея» — описание реальных событий, сделанные со скрупулезной точностью (вплоть до того, какое выражение лица было у автора сих строк да чем пахло в комнате) соседствовали с размышлениями о смысле жизни, довольно смелыми высказываниями относительно современного мироустройства и описаниями опытов. Особенно много там было именно описаний — как расположить в пентаграмме свечи, что стоит говорить, какие амулеты использовать, а какие засунуть подальше и забыть. Записи были сделаны от руки в разное время, но исправлениями не изобиловали. И вообще, почерк у автора сих строк был красивый, классический, а слог такой стройный, словно он заранее знал, что его сочинение будут читать посторонние.

Увлеченный описанием приворотного зелья, которое плавно перетекло в подробный отчет об испытаниях (то есть о реакции разных дам на разные порции этой смеси), Лейр не заметил, что давно уже не один.

Вошедшая в покои племянника леди Истра-Сидония застыла на пороге, разинув рот и явно забыв, что хотела сказать и сделать. Она с первого взгляда — по толстой обложке, особому цвету страниц и крепкой цепочке, свисавшей с корешка, — узнала магическую книгу. Книгу не простую — чуть заметная аура позволяла предположить, что на книге лежат два-три охранных заклятия самого широкого профиля. Эту книгу нельзя было сжечь, утопить, взорвать, даже просто уронить без вреда для здоровья. Более того, если бы она, леди Истра-Сидония, потомственная волшебница, в чьих жилах течет кровь древнего народа, попыталась хотя бы дотронуться до нее без разрешения владельца, в лучшем случае заработала бы ожоги на руках. А этот ненормальный племянник не просто открыл ее и читает, но и облокотился на нее локтями, причем в одной руке у него зажата куриная нога, а во второй — бокал, в который какой-то свилл наливает вино!

Раб заметил благородную даму, и руки у него дрогнули. Струйка вина пролилась мимо.

— Ты чего? — Лейр смахнул со страницы вино рукой с зажатой в ней куриной ногой. — Привидение, что ли, увидел?

Свилл поставил кувшин и молча опустился на колени, склоня голову вниз. Остальные сделали то же самое чуть раньше, и Лейр наконец-то понял, что происходит что-то не то. Он поднял голову и воззрился на леди с откровенным удивлением:

— В чем дело?

Леди Истра-Сидония сглотнула, не говоря ни слова. Она ожидала всего, но только не такого приема.

— Да вы присаживайтесь. — Лейр сделал широкий жест, смахнул на пол бесценную книгу и тут же нырнул под стол ее поднимать. — Вот прах ее побери! — выругался он, возвращаясь за стол и водружая фолиант посреди тарелок. — Захлопнулась! Где я читал? — Он стал быстро перебирать страницы, и леди Истра всякий раз вздрагивала, представляя, как молния поражает святотатца.

— А, вот! Нашел! — Лейр заложил нужную страницу листиком салата и поднял на леди сияющий взгляд. — Ну так я вас слушаю. Что случилось? Да вы вина выпейте! На вас лица нет! Эй, парни! Пошевеливайтесь! Я что, все должен делать сам?

Один из свиллов встал и молча подошел к леди с кувшином вина. Женщина в два глотка осушила бокал, потребовала второй и только после этого почувствовала, что силы возвращаются к ней.

— Вы это читаете? — кивнула она на книгу.

— А? Что? — Лейр посмотрел на толстый том, который сейчас попирал локтями, приготовившись к беседе с дамой. — Да так, балуюсь помаленьку! Мне это интересно. А что? Я умею читать и прочел целых двенадцать книг! У нас дома ими был забит целый сундук. Матушка не одобряла чтения, но я…

Он слегка прикусил язык, запоздало сообразив, с каким лицом слушает его откровения леди. Этот сумасшедший или нагло врет, или… или… Но не может такого быть, чтобы магическая книга позволяла обращаться с собой подобным образом! Тут одно из двух — либо книга тоже в шоке (если это слово можно применить к неживому предмету), либо мальчишка действительно очень силен и одним своим присутствием нейтрализует все охранные заклинания.

— Кстати, а с чем вы пожаловали? Только не говорите, что хотите на меня посмотреть. Мы, кажется, только что виделись!

Леди Истра-Сидония поморщилась. Ей очень не нравилось то, что она должна была сказать, но назвался груздем — полезай в кузов, как говорят простолюдины.

— Вас требует к себе Повелитель, — произнесла она таким тоном, словно у нее болели все зубы, даже те, которые давно уже выпали.

— Ух ты! Давно пора! — Лейр вскочил, схватил книгу и метнулся с нею в комнату. — Вы там приберите, парни! Я наелся!

Свиллы тут же принялись разбирать стол, на котором добрая половина яств осталась нетронутой, в то время как Лейр, судя по производимому им шуму, двигал мебель, отрывал половицы и ломал окна.

Леди внимательно рассматривала свиллов, и те под ее пристальными взглядами бледнели, становясь чуть прозрачнее, чем обычно.

— У тебя ловкие руки, — промолвила она наконец, обращаясь к одному из них, рослому, статному парню лет восемнадцати. — Ты, наверное, многое умеешь?

Свилл опустил глаза и закусил губу.

— Посмотри на меня, — распорядилась леди.

Раб перестал убирать объедки, остановился и медленно поднял глаза.

— Ты симпатичный, — вынесла вердикт женщина. — Вечером принесешь мне вина. Я хочу выпить перед сном.

Она подошла вплотную и медленно провела указательным пальцем по губам раба:

— Ты меня понял?

Свилл упал на колени. Лицо его залила такая бледность, что вошедший в это время в комнату Лейр не мог этого не заметить.

— Что случилось? Он вас оскорбил, миледи? — В том, что касалось чести женщин, Лейр был настоящим лордом.

— О да, — улыбнулась леди Истра-Сидония. — Очень оскорбил. И я прошу… нет, племянник, я приказываю, чтобы вечером он явился ко мне и попытался загладить свою вину.

Лейр полностью переоделся, причем нарядился так пестро, словно собирался на ярмарку, где должен был выступать в балагане бродячих актеров. К тому же нижняя туника была надета наизнанку, верхняя задом наперед, да и плащ не застегнут, а завязан узлом, поскольку брошка никак не желала застегиваться, но кого волнуют такие мелочи?

— Ребята, я там немного намусорил, — заявил он, посторонившись и давая возможность увидеть, во что превратилась его комната, — так вы там приберите к моему приходу. А книгу не трогать!

Комната выглядела так, словно целый полк дознавателей неделю проводил там обыски, сопровождавшиеся погромом и грабежом. Выпотрошенные сундуки, разбросанное добро, взбитая и переворошенная постель, опрокинутые лавки, сорванные портьеры — в общем, все как всегда, когда знатному человеку хочется поиграть в самостоятельность. Но свиллы кинулись разбирать этот беспорядок с таким восторгом, что и слепому было ясно — они готовы на что угодно, чтобы не оставаться с леди Истрой-Сидонией наедине. Только стоявший на коленях совершенно белый парень не пошевелился. И, взглянув на его окаменевшее лицо, Лейр вдруг почувствовал: происходит что-то не то. Такие глаза он видел только один раз, когда присутствовал при публичной казни — женщина убила мужа, и ее должны были живую закопать в землю.

— В чем его вина? — поинтересовался Лейр. — Он наступил вам на ногу? Плюнул вам в вино? Сказал что-то не то?

— Нет-нет. Ничего особенного! Мы с ним прекрасно поняли друг друга. — И леди Истра-Сидония улыбнулась так, что до Лейра наконец дошло. Он протянул руку и… и…

Леди со свистом втянула в себя воздух и рухнула на случайно оказавшееся рядом кресло. Этот ненормальный потрепал свилла по плечу! Свилла! РАБА!

— Ну-ну, не дрейфь! — усмехнулся Лейр, когда тот поднял на него взгляд, в котором изумление боролось с ужасом. — Подумаешь! Нашел чего бояться! Конечно, выбор ужасный. — И, наклонившись к самому уху готового упасть в обморок парня, добавил: — Она, конечно, страшна как смертный грех и старая! Ей, наверное, уже сорок лет или даже сорок пять! Я бы ни за что не пошел, но если женщина просит… Эй! Эй! — воскликнул он, видя, что свилл закатил глаза и покачнулся, собираясь упасть в обморок, но еще не решил, в какую сторону падать. — В чем проблема?

— Я больше не могу тут находиться, — произнесла леди и встала. — Терибальд, когда вы закончите с этим, — она подбородком указала на свилла, — вспомните, что вас ждут! Очень ждут!

С этими словами она чеканным шагом вышла вон, не забыв аккуратно хлопнуть дверью.

Свилл покачнулся еще сильнее и вдруг привалился к ногам Лейра.

— О Единый! — воскликнул тот. — Ты что, припадочный? Эй, ребята! Тут вашему плохо! Заберите его, пока он не помер!

— Господин, — слабым голосом промолвил свилл, пытаясь подняться, — простите, господин. Это больше не повторится. Никогда… никогда…

— Да ладно, прощаю, — отмахнулся Лейр, который воспользовался случаем, чтобы перевязать по-другому узел на плаще. — А из-за чего весь сыр-бор? Из-за моей тетушки? Понимаю, она старая и вздорная, но один-то раз можно потерпеть! Сходишь к ней, ублажишь — и все!

— Все, — убитым голосом промолвил свилл. — Вот именно что — все.

— Не понял.

— Вы что, не знаете? — Парень впервые взглянул на него осмысленным взглядом. — Мы все под заклятием. Разве вы не заметили, что тут нет никого взрослого?

Лейр оглянулся. В комнату тихонько просочились остальные свиллы, прислуживавшие ему за столом. Им было в среднем лет по пятнадцать.

— Мы под заклятием, — повторил свилл. — Если я, как вы сказали, ублажу миледи, я умру. Свилл, потерявший девственность, умирает. Господа это знают и этим пользуются.

— Почему? А, понял! Они вас боятся? Ну как же! Восставшие рабы!

В Эвларии рабов не было уже сто лет — приняв веру в Единого, король Гертикс заодно ликвидировал рабство. Впрочем, слухи об отмене рабства были явно преувеличены. Король не отменил крепостное право, но, во всяком случае, жизнь крестьян облегчилась. Никому теперь не надевали ошейник с гербом господина, не водили на поводке, как собаку. Да и продать человека стало настолько сложно, что лучше было вообще не пытаться. На одно только оформление разрешительных документов ушла бы куча золота. Правда, на окраинах до сих пор некоторые лорды обращались со своими крепостными как с бессловесными тварями, но герцоги Холмогорские, хотя и считались мятежниками, такого безобразия позволить себе не могли.

— А как же вы тогда… размножаетесь?

— Никак, — вздохнул свилл. — Мы вымираем. Постепенно. Нас осталось очень мало. И с каждым днем остается меньше и меньше.

Эти слова почему-то напомнили Лейру Трипса, которого он сам подставил под удар, и пробудили что-то вроде укора совести.

— А ты не ходи! Ты ведь мой личный раб и я могу тебе запретить? — предложил он, но парень покачал головой:

— Нет, господин. Мы общие рабы. И мы не имеем права сопротивляться. Прощайте! Вас ждет Повелитель. А меня…

С этими словами парень вышел. Дверью он не хлопал — просто просочился сквозь нее.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Встреча с Повелителем, который когда-то призвал его — и, как выяснилось, немного ошибся, — должна была волновать Лейра, ведь от нее зависело очень многое. Но, как ни странно, юноша не чувствовал священного трепета. Может быть потому, что это был не его Повелитель? Или потому, что только что узнал маленькую, но крайне неприятную тайну? Как бы то ни было, но в зал, где его ждали, он ступил чеканным шагом.

За ним, держась на почтительном расстоянии, следовала целая свита — практически все его «родственники» и кое-кто из их приближенных. Свиллов не было. Ни одного.

Зал был погружен в полумрак. Слабый серовато-голубой свет, наводивший на мысль о лунной ночи, лился откуда-то сверху, озаряя уже знакомый трон, на котором на сей раз кто-то восседал.

Здоровое любопытство проснулось в юноше, и он решительно направился к трону, чтобы поближе рассмотреть человека, сидевшего там. На вид это был самый обычный чародей, то есть обычный чародей из прочитанных книг, в мантии и капюшоне, надвинутом на глаза. Из-за того что свет падал сверху, открытая нижняя часть лица тоже была погружена во тьму, так что трудно было решить, что же в ней такого странного. Прищурившись, Лейр подошел вплотную и поставил ногу на нижнюю ступеньку.

— Стой где стоишь! — прошелестел тихий голос.

Нет, все точно, как в книжках! Не совпадает только цвет мантии — обычно чародеи, про которых он читал в рыцарских романах, одеваются во все черное. А этот щеголял в мантии приятного темно-синего цвета с фиолетовыми разводами. Но, с другой стороны, Лейр прочел всего двенадцать книг, а вдруг этот Повелитель читал что-то другое?

— Да, пожалуйста, — пожал он плечами и остановился. — Зачем вы меня звали?

— Я созываю всех.

— Нет, ну вы только послушайте! — всплеснул руками юноша. — Я срываюсь из дома, отменяю важное мероприятие, мчусь через всю страну, на меня нападают какие-то типы с извращенными гастрономическими вкусами, потом меня полдня таскают по воздуху, а теперь выясняется, что я нужен вам только для коллекции? У вас что, некомплект? Я читал, — решил блеснуть он познаниями, — иногда для совершения какого-то деяния нужно, чтобы в нем принимало участие строго определенное число человек. В этом случае хватают и волокут «на дело» всех, кто более-менее подходит. Ну так вот, я не «более-менее»! Вам ясно?

— Ты все сказал? — прошелестел голос.

— Говорите мне «вы»! — подбоченился Лейр. — То, что вы прожили несколько столетий, не дает вам права на фамильярность.

— Что-что? — фигура на троне подалась вперед. — Ты понимаешь, что говоришь?

— А вы это понимаете? Вы хоть знаете, кому вы тыкаете? Или здесь у вас… то есть у тебя так принято?

— Ты… вы… — фигура на троне дернулась как от удара, — да как ты смеешь, мальчишка?

Повелитель вскочил. Невесть откуда взявшийся вихрь вздул полы его мантии, и Лейр невольно пригнулся, заглядывая под подол — ему почему-то показалось, что под нею не нормальное тело, а что-то вроде мумии или, того интереснее, скелет. Но ветер утих так же внезапно, как и поднялся, да и мантия оказалась из очень плотной ткани и не желала вздуваться парусом.

— Мальчишка! — загремел голос, исходивший откуда угодно, только не из груди Повелителя. — Ты сам не знаешь, что тебя ждет! Кара неизбежна! На колени, ничтожный, моли о пощаде!

— И не подумаю, — убедившись, что ветер не собирается снова подниматься, Лейр пригладил волосы и поправил сбившийся набок плащ. — А вот вам следует серьезно подумать. Вы вызывали меня, послали персонального гонца, внушительную, надо сказать, личность! Мои в замке страшно перепугались, да и я сам чуть не сдрейфил от неожиданности… Это значит, я вам нужен, и нужен просто до зарезу. Так что советую пересмотреть линию поведения, а то я вам помогать не буду!

Так и знайте! И вообще, если не извинитесь, я сегодня же уезжаю домой!

Выслушав эту отповедь, Повелитель покачнулся и рухнул обратно на трон. Звук от соприкосновения тела с твердой поверхностью был таким, словно уронили мешок с костями. В зале ощутимо похолодало, свет сменился на желтовато-зеленоватый, гнойный, и Лейру стало не по себе. Он понял, что перегнул палку, но, вместо того чтобы падать на колени и паниковать, демонстративно запахнул плащ.

— Все, пошел собирать вещи! — заявил он, стараясь, чтобы голос не дрожал. — И вообще, холодно тут у вас. А я существо теплолюбивое, к суровому климату непривычное. Вот простужусь насмерть — что тогда делать будете?

Нет ничего позорнее, чем показать кому-то спину. Друг решит, что ты от него отвернулся, а враг воспользуется этим, чтобы напасть. Об этом и думал Лейр, направляясь прочь. Зубы у него слегка стучали, но если бы кто-то спросил, не страх ли это, юноша с пеной у рта стал бы доказывать, что это всего-навсего зверский холод. Не хватало еще, чтобы кто-то решил, что потомок Хьюга Косоглазого боится!

«Ну да! Боюсь! — признался себе Лейр. — А кто не испугается? Это же настоящий злодей! Он меня в порошок сотрет! Ой, мама!»

Он уже начал потихоньку паниковать, и в тот момент, когда паника грозила перерасти в истерику, сзади раздался неожиданно тихий голос. Тихий не в смысле уровня громкости, а в смысле интонации.

— Вернись… тесь…

— Ага, — Лейр остановился. — Я правильно понял, что вы просите меня вернуться? Значит, вы осознали всю неправильность своего поведения? И просите прощения?

Излишней болтовней юноша пытался восстановить душевное равновесие и не поверил ушам, когда со стороны трона раздалось тихое:

— Да.

— Просите прощения за свои слова? За «мальчишку» и «ничтожного»?

— Да. Но ты должен знать, что я никогда и ни перед кем…

— Знаю-знаю! — примирительно выставил вперед ладони Лейр. — Сам такой. Но все в этой жизни иногда делается в первый раз. — Он вернулся к трону и вольно поставил ногу на нижнюю ступеньку. — Так, и какие у нас планы? Будем завоевывать мир?

Судя по тому, какое в зале повисло молчание, Лейр угадал…

Столпившиеся на лестнице зрители заорали на разные голоса, когда сзади послышался негромкий голос лорда Дагоберта:

— Интересно, чем это вы тут занимаетесь? Четверо заговорщиков глянули на него исподлобья.

— Подслушивали?

— И подглядывали, — призналась леди Ортана в надежде, что стоящий рядом отец ее как-нибудь да прикроет.

— Ну и что услышали?

— Он торгуется с Повелителем! — с придыханием воскликнул лорд Ортон-старший. — С самим Повелителем!

Лорд Бальтазар тихо вздохнул. Ни у кого из семьи — да и вообще ни у кого в мире, если уж говорить чистую правду, — не хватало смелости перечить Повелителю. Даже Годфруа — при всей его гордости и снобизме, самомнении и несгибаемости — признавал авторитет Повелителя. Собственно, и остальные не осмеливались выступать, глядя на него. Уж если сам Годфруа не сопротивляется, что уж мы! И вдруг какой-то сопляк, щенок, недомерок!.. Правда, родной сынок Годфруа, который о своем отпрыске был далеко не лестного мнения, считал его ошибкой природы. Теперь всем стало понятно, в чем состояла эта ошибка.

— И до чего доторговались? — осторожно поинтересовался лорд Дагоберт.

— До тридцати пяти процентов! — объявил жизнерадостный молодой голос, и к заговорщикам вышел Лейр собственной персоной. Плащ он стащил и спокойно вытирал им мокрое от пота лицо. — Ну знаете, он и жмот! Я сначала хотел пятьдесят — чтобы пополам на пополам, но Повелитель уперся — и ни в какую! Пришлось согласиться на треть! Но зато у меня привилегии на морях — все вновь открытые земли будут мои! Кстати, а выпить есть что? Так кушать хочется, что в сон клонит. А чего вы на меня уставились? — Оглядел Лейр замерших потенциальных родственников. — Я вас не обделю. После победы отдам вам десять процентов, по-родственному!

Маги переглядывались и стояли соляными столпами, пока Лейр не ушел, помахивая плащом и насвистывая что-то себе под нос.

У ткача сдохла корова. В этом не было бы ничего примечательного, но скотина перед смертью пошла фиолетовыми пятнами и окочурилась прямо во время дойки, в судорогах едва не расплескав ведро молока, которое сразу после этого поменяло цвет на приятный нежно-зеленый. Естественно, ткач не стал дожидаться, пока о странной смерти станет известно щитоносцам — они, как стервятники, рыщут и находят все подозрительное! Коровы нет, так еще на допросы затаскают! Дабы замести следы, рано поутру ткач отволок фиолетовую тушу на скотомогильник. Отволок и стал невольным свидетелем сожжения трупа пещерного морла, смотрел спектакль, так сказать, с галерки.

После того как три всадника умчались в неизвестном направлении, ткач на карачках подобрался поближе, чтобы узнать, что такое важное хоронили щитоносцы с утра пораньше.

Огонь уже потух, но дым еще шел. Сквозь дым ткач увидел хитиновый панцирь, похожий на панцирь огромного жука. Жук был с перепончатыми крыльями летучей мыши, хвостом ящерицы и мордой неизвестной твари. Туша обгорела, обуглилась, но, вопреки надеждам поджигателей, не рассыпалась в прах. Во всяком случае, она сохранила свои очертания и размеры.

Слегка позеленевший от волнения, ткач задним ходом добрался до дома и первым делом рассказал все жене, которая все еще всхлипывала на кухне, переживая потерю коровы.

— Надеюсь, ты понимаешь, что мы должны сохранить это в тайне? — поинтересовался ткач у своей половины.

— Конечно! А как же, — всхлипнула та и, стоило мужу отлучиться к станку, тут же поделилась своим горем с соседкой.

Та клятвенно заверила, что больше никому ничего не скажет, и действительно не стала болтать с посторонними. Ведь домочадцы таковыми не считаются, им можно рассказать все, что угодно! Домочадцы тоже поклялись всем святым, что будут молчать в тряпочку, и тут же кинулись обсуждать новость со своими приятелями и соседями.

До полудня слух расползся по всей улице и добрался до местного войта, который тут же поспешил уведомить щитоносцев о странном существе.

…Терри внимательно осматривал останки обгоревшего чудовища. Два рыцаря, посланные ему в помощь, стояли наверху, а между ними потел и нервно грыз ногти сам войт. Служба предписывала ему находиться тут, потом составить бумагу и либо дать делу ход, либо принять иное решение, в зависимости от результатов первичного осмотра.

Терри, не боясь испачкаться, возился с трупом, переворачивал его и пытался рассмотреть, уцелели ли внутренние органы. Глядя на него, войт и немногочисленная толпа любопытных качали головами. Странный он, этот присланный щитоносцами «спицилист» — сам полез в яму, не боится запачкаться и оскверниться!

Вместе с простыми рыцарями прибыл магистр Бравлин, в обязанности которого входило отслеживать все необычные явления. Конечно, он мог бы послать кого-то вместо себя, но ведь за дело взялся сам племянник Великого магистра!

Терри наконец вылез из ямы, ухватившись за протянутую одним из рыцарей руку. Рукава туники, подол и сапоги его были испачканы в саже и грязи.

— Ну что там? — поинтересовался сэр Бравлин, глядя вниз, на тушу, лежавшую на боку.

— Как я и думал. Пещерный морл, самец. — Терри вытер руки подолом своего плаща. — Труп свежий, причина смерти не столько удар мечом в сердце, сколько огонь. Подробнее скажу после вскрытия.

— Вы будете… что? — Сэр Бравлин подумал, что ослышался.

— Я проведу серию опытов, в том числе попытаюсь достучаться до его сознания, — объяснил Терри. — Смерть наступила не сразу, причина ее достаточно естественна, есть надежда, что мозг не разрушен чужеродной магией. Значит, у него сохранились какие-то остатки памяти, что поможет установить истину. Кстати, место происшествия осмотрели?

— А з-зачем? — Войт даже вздрогнул, когда на него в упор взглянули большие ярко-голубые глаза.

— Могли остаться следы, — объяснил Терри. — По следам можно определить не только, кто прошел, но и кем он является на самом деле.

Рыцари при этих словах переглянулись, но ничего не сказали. А молодой человек уже решительно вышагивал вокруг ямы, постепенно увеличивая круги и глядя себе под ноги. Войт и сам сэр Бравлин только следили за ним глазами.

Внезапно Терри упал на четвереньки и продолжил путешествие уже в этом положении.

— Что случилось? — счел своим долгом окликнуть его Бравлик.

— Следы, — через плечо буркнул юноша. — Трава еще не поднялась высоко, хорошо видно!

Он добежал таким манером до рощицы, где наконец-то принял пристойную позу и принялся ходить вокруг деревьев, время от времени взмахивая руками и что-то бормоча себе под нос.

«Он сошел с ума. Надо сказать об этом сэру Годовану!» — с ужасом подумал Бравлин. Впрочем, присмотревшись, невольно ущипнул самого себя — он с запозданием узнал в упражнениях Лейра магические пассы, которые молодой человек совершал не задумываясь, точно так же обычные люди не замечают, как ходят, пользуются ложкой или другими привычными с детства вещами. С детства?

«Обязательно доложу сэру Годовану, — решил Бравлин. — Его племянник — чародей? Не может этого быть!»

Он воровато огляделся по сторонам — не замечает ли кто-нибудь странностей в поведении племянника Великого магистра и кузена самого короля. Но войт от переживаний был близок к обмороку, а рядовые рыцари, пришедшие с ними для поддержки, были слишком ревностными служаками, для того чтобы иметь свое мнение и тем более уметь им пользоваться.

— Милорд Бравлин! — долетел до него крик Лейра. — Скорее сюда!

Милорд подошел. Молодой человек стоял между двух березок, упираясь руками в стволы, и сиял как медный таз.

— Смотрите! — заявил он с широкой мальчишеской улыбкой. — Видите? Я нашел!

— Что?

— Следы! Доказательства! Вот!

Он опустился на одно колено и раздвинул прошлогоднюю траву. Сквозь ее сухие стебли только-только начинала пробиваться молодая весенняя травка. Кое-где сушняк был примят, и на земле отпечатались конские копыта.

— Здесь стояло шесть лошадей, — пустился в объяснения Терри. — По одной лошади у дерева. Потом три человека взяли всех лошадей и уехали. Еще трех лошадей они наверняка вели в поводу, так что, если вынуть след и зацепить его, можно пустить погоню.

— Что вы сказали про след? Вынуть и…

— Зацепить! То есть сделать так, чтобы он был заметен для преследователей. Вы это сможете сделать?

— Ну… э-э… да!

— Вот и отлично! — Терри хлопнул сэра Бравлина по плечу. — А я пойду побеседую с нашим морлом.

— Как? Он же труп!

— Это еще лучше. Значит, не станет мне врать! — Терри улыбнулся шире и, едва не пританцовывая, пустился обратно к яме. На полпути он окликнул рыцарей и стал давать им указания спуститься в яму и обвязать труп веревками, ибо его обязательно нужно транспортировать в монастырь для изучения.

Войт мужественно держался, сжав зубы и стараясь делать вид, что его очень интересует весенний пейзаж на горизонте, но, когда из ямы показался обмотанный веревками обгорелый труп и Терри подошел к нему, приглашая осмотреть тело и составить акт об изъятии свидетеля, нервы его не выдержали. Взглянув на обгорелые останки, войт испустил страдальческий стон и рухнул в обморок.

В подземелье было темно, холодно и ужасно воняло. Когда Керагаст спустился сюда в первый раз, он не почувствовал специфического запаха гнили, испражнений, давно не мытых тел и сладковатого аромата разложения, который испускали камеры смертников. Но сейчас, принюхавшись, ужаснулся. В такой вони не то что есть — дышать было тяжело. Утешало одно — совсем скоро он станет призраком и его больше не будут беспокоить звуки и запахи.

Молодой рыцарь уселся на пол неподалеку от могилы Безымянного и разложил свои вещи. С собой он взял не так уж и много: во-первых, все его добро за один раз сюда было не утащить, а во-вторых, чем меньше будет вещей, тем меньше его будут терзать воспоминания.

«Скорее бы стать призраком!» — тихо взмолился он.

Безымянный в могиле притих, — во всяком случае, склонившись над землей, Керагаст ничего не почувствовал. Могила как могила.

— Не знаю, кто ты и за что обречен на такой конец, за какие преступления тебе отказано в посмертии, но знай — я не дам тебе вырваться на свободу, — заявил молодой рыцарь. — Мир зависит от меня, и я сберегу этот мир во что бы то ни стало.

Безымянный ничего не ответил, но что-то подсказало молодому рыцарю, что он прислушался к сказанным словам. И еще он внезапно понял, что придет час — и это существо, заключенное в могиле, станет для него единственным собеседником.

От этой мысли ему впервые стало страшно. Так страшно, что, вскочив, Керагаст ринулся прочь. И не заметил стену.

Какое-то время после этого он просто боялся пошевелиться, не потому, что догадывался, что может рассыпаться после такого удара. Керагасту было стыдно за свою слабость. Напрасно он пытался уверить себя, что никто его здесь не видит! Есть Безымянный, но отнюдь не мертвый, есть потерявшие человеческий облик существа в тесных, грязных кельях. Есть те, кто иногда приходит, чтобы покормить их. Он по-прежнему не один и должен отвечать за свои поступки. Тем более что это его осознанный выбор. Он пожертвовал собой и должен с честью нести свою ношу.

— Ну, — вдруг раздался над ним недовольный голос, — чего стоим? Кого ждем?

Керагаст вздрогнул всем телом, отпрянул назад.

— Ой-ой! Какие мы нервные! — смутно знакомый мужской голос раздавался откуда-то сзади. — Сделайте глубокий вдох, сосчитайте до десяти… нет, в вашем случае — до десяти тысяч. А лучше сделайте сотню-другую приседаний и отжиманий от пола на одной руке!

— Зачем? — прохрипел молодой рыцарь.

— Так вы умотаетесь, устанете — и вам станет не до истерик, — любезно объяснил голос — Знаете, я сам пытался какое-то время назад практиковать эту методику, но, к сожалению, не преуспел. В моем случае это только приблизило конец. А вам, как я понимаю, надо жить долго и счастливо?

По мере того как неизвестный говорил, страх Керагаста отступал, вытесняемый совсем другим чувством — здоровым любопытством. Молодой рыцарь слишком мало времени провел во тьме и одиночестве, чтобы утратить чувства и мысли, и ему стало интересно, кто с ним говорит. Но не может же это быть сам…

Сосчитав до десяти, он круто обернулся и уперся взглядом в могилу.

— Ни-ни-ни, — произнес кто-то над его ухом. — Мимо! Хотя ему, безусловно, тоже интересно!

— Ты где? — завертел головой Керагаст.

— Туточки!

И тут молодой рыцарь увидел нечто такое, от чего у него отвисла челюсть. На его вещах, закинув ногу на ногу и обхватив пальцами коленную чашечку, сидел… скелет. Натуральный человеческий скелет среднего роста и телосложения, без особых примет типа сломанных костей, отсутствующих деталей или приставших к костям высохших ошметков плоти.

— Добрый вечер, — скелет приветливо помахал кистью. — Так чего мы тут забыли?

Керагаст осторожно нащупал рукоять меча. Все прочие вещи, в том числе щит и большая часть доспехов, лежали под тазовыми костями непрошеного гостя, но с мечом настоящий рыцарь не расстается никогда.

— Я страж могилы Безымянного, — ледяным тоном промолвил юноша. — А вот ты кто такой и что тут делаешь?

Скелет внимательно посмотрел на кончик меча, дрожащий почти у самых его ребер, потом скользнул взглядом вдоль клинка и руки дальше, до лица рыцаря, и вдруг всплеснул кистями и вскочил, ловко нанизавшись на меч.

— А ведь я тебя знаю! — воскликнул он, подходя ближе и таким образом блокируя меч Керагаста внутри своей грудной клетки. — Керагаст! Мать честная! Вот ты где! Там весь Орден на ушах стоит, по второму кругу все обшаривают, уже до выгребных ям добрались, а он тут торчит! С ума сошел? Так народ нервировать! Уж на что мне все безразлично, но тут и у меня ум за разум заходит! Ты что тут забыл?

— Я страж могилы, — пропыхтел Керагаст, изо всех сил стараясь вытащить меч, застрявший между ребер скелета. — Это… уф… моя обязанность! А ты… Пусти!

— Этой, что ли? — Скелет развернулся к холмику. Не выпустившего меча из рук Керагаста крутануло вокруг него. Молодой рыцарь вцепился в меч как пиявка и с трудом удержался на ногах. Скелет этого, кажется, не заметил.

— Эй! — Волоча повисшего на мече Керагаста, он подошел к холмику и попинал его нижними конечностями. — Ты там как? Не заснул еще?

— Прекрати! — взвыл Керагаст. — Как ты можешь?

— Обыкновенно. Слушай, отцепись, не мешай!

— Не могу, — прохрипел тот. — Меч застрял!

— Ах это… — Скелет легко перехватил меч за лезвие и вытянул из ребер. — На, забери свою игрушку!.. Эй ты! — Отвернувшись от молодого рыцаря, он опять пнул ногой могильный холм. — Ты там как? Отвечай! Прием! Прием!

Земля заколебалась. Несколько секунд Керагаст был уверен, что вот-вот могила разверзнется и наружу выберется некто, но страшного чуда не произошло. Наклонившись, скелет прислушался к чему-то недоступному живому человеку, потом выпрямился и легко махнул рукой:

— Расслабься! Он сказал, что пока полежит один. Так что собирай вещички и дуй на поверхность!

— Ни за что, — уперся Керагаст. — Это мой долг и мой выбор. Я останусь тут. Безымянного нельзя оставлять одного! Он опасен!

— Это он тебе сказал? Да не волнуйся ты так! Он же мне передал, что полежит один! Подумает о вечном… Пошли-пошли! Вот беда с этими рыцарями! Жутко упертые!

— Нет!

— Ну тогда я пойду один, — неожиданно легко согласился скелет и направился к выходу, — но я вернусь! И запомни: меня зовут Калидор!

Слух о том, что в одной из лабораторий Ордена сейчас состоится сеанс некромантии, облетел всех еще быстрее, чем весть о скоропостижном выздоровлении Великого магистра. Попробуй ничего не заметить, когда племянник сэра Годована еще с порога поставил всех на уши, потребовав магические ингредиенты, за коими послал в свою комнату и в лаборатории алхимиков.

Настоящей магией Орден Щитоносцев не занимался — не только потому, что опытных магов не было. Просто рыцари оставили себе слишком мало места для маневра. Они довели до совершенства алхимию, астрологию, ясновидение и некоторые другие дисциплины, но совсем забросили некромантию, считая недостойным вмешиваться в промысел Единого.

Дескать, уж если кто-то умер, нечего пытаться спорить с судьбой и воскрешать трупы. То, что племянник Великого магистра собирается «поговорить» с трупом пещерного морла, было так необычно, что младшим магистрам пришлось самолично выталкивать из коридора любопытных.

Обгорелые останки морла Терри собственноручно разложил в комнате, начертил вокруг них пентаграмму и расположил свечи. Благодаря броне, покрывавшей большую часть тела твари, туша сохранилась довольно хорошо. Разве что сгорели летательные перепонки и все тело здорово обуглилось.

Дверь в комнату была закрыта, но сквозь щели до него доносились взволнованные голоса, комментирующие каждое его действие:

— Ты смотри! Режет! Он ему горло вскрывает!

— Зачем?

— Откуда я знаю… Ой! Ну и ну! Читал я об этом, но никак не думал…

— Да чего там? Говори живее или дай посмотреть!

— Он его препарирует! Ничего себе панцирь! Фу, какая гадость!

— Дай посмотреть! Ни фига себе!

— Пусти, теперь моя очередь! Я тоже хочу!

— Ай! На руку наступили! Сойди с пальцев, ты, боров!

— Ты кого боровом назвал? Сам кабан!

— Да я тебя сейчас…

— Слушайте, идите!., отсюда! Смотреть мешаете! Выкиньте их кто-нибудь, пока я сам с ними не разобрался!..

Под этот аккомпанемент Терри закончил приготовления и даже смог сконцентрироваться для начала действа.

Пробиться к давно угасшему сознанию оказалось тяжелее, чем он думал. Дело было не только в том, что смерть наступила много часов назад. Просто морл животное и разумом не блещет.

Как молодой чародей и предполагал, убить морла оказалось трудно. Даже после удара мечом в сердце он умер не сразу. Чудовищную тварь добил огонь, поэтому в сознании царили боль и ненависть. Страх, который сопровождал последние минуты жизни самки, тут отсутствовал. Зато ненависти было столько, что Терри застонал, как от боли.

Мертвый морл нанес последний удар. Умирая в ненависти к роду человеческому, он атаковал первого же оказавшегося в пределах ментальной досягаемости представителя вражьего стана. Терри показалось, что его разум сжали в раскаленных тисках. Смердящая огненная пасть приблизилась, распахнулась во всю ширину, заслоняя мир.

— Ненавижу!

— Пусти!

— Смерть тебе, чародей! Ты убийца!

— Пусти! Ты ошибаешься! Я непричастен к твоей смерти! Я ищу того, кто послал тебя на смерть!

— На смерть! На смерть! Смерть ему!

— Кто он?

— Смерть всем! Всем!

— Как его найти?

Но сознание морла уже агонизировало, и лишь смутно, силуэтами, всплыло несколько лиц, настолько искаженных, что опознать их не представлялось возможным. Ясно было одно — эти люди пришли в пещеры, где жили морлы, и пленили их с помощью каких-то амулетов. Они отняли у морлов детеныша и спрятали его где-то там, куда потом помчались взрослые твари…

Сознание путалось, распадалось на обрывки и совсем мирные воспоминания — если сцены охоты и битвы за самок можно считать таковыми. Туман охватывал все вокруг, образы таяли, проваливались куда-то на дно черного бездонного колодца, и Терри изо всех сил тянулся за ними, пытаясь ухватить хоть какую-то ниточку, хоть один образ, звук, запах или обрывок мысли, хоть что-то, что могло бы ему помочь. Их было много, сцен из долгой жизни пещерного морла, и молодой чародей запоминал все, чтобы потом проанализировать и вычленить главное.

Если оно когда-нибудь настанет, это «потом».

Ибо сейчас Терри падал вслед за угасающими обрывками сознания умирающего морла, падал в бездну беспамятства, откуда нет выхода. Падал и не знал, как ему затормозить падение.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Проплывают в безмолвии комнаты заброшенного замка. Вокруг пыль, паутина, сквозняк бьет из всех щелей. Из окошек выпали слюдяные стекла, и ветви молодых деревьев тянутся в покои. Замок заброшен, но в нем теплится жизнь. Тенями скользят слуги, а может быть, те, кто когда-то были слугами. Время от времени вспыхивает, озаряя большой пустой зал, огонь в старом камине, и тогда странные зловещие тени ложатся на стены. Где-то слышатся голоса и шорох шагов. Это здесь.

Он скользит по широким лестницам, почти не касаясь ступеней и перил. Ветер несет его. В этом ветре запах пыли. Он мертвый, этот ветер, мертвый, пустой и холодный. Ветер несет его мимо распахнутых дверей, ведущих в разоренные комнаты, мимо залов, погруженных во тьму, он несет его вверх и вверх, куда-то на вершину самой высокой башни.

Куда? Зачем? Ему надо вниз!

Он точно знает, что надо вниз, что именно внизу он найдет что-то очень важное, из-за чего попал сюда. Что-то ценное, что-то бесконечно дорогое. Но ветер упрямо тащит его вверх. Он лучше знает, этот ветер. И приходится подчиниться.

Путь заканчивается в неожиданно просторном помещении. На вершине башни просто не могло быть такой огромной комнаты — камин, в котором через равные промежутки вспыхивает огонь, не может согреть ее самые дальние уголки. В противоположном от двери углу, в алькове, на возвышении широкая постель, наполовину скрытая тяжелыми темными портьерами. Возле нее толпятся какие-то тени. Ветер подносит его ближе. Портьеры слабо колеблются — тот или та, кто лежит на постели, еще дышит. Пахнет старческим телом, лекарствами и еще чем-то неуловимым.

А потом портьеры раздвигаются, и он видит лицо. Лицо очень старой женщины в ореоле густых светлых волос. Бездонные глаза, похожие на две черные дыры, безошибочно находят его взгляд.

«Бабушка?»

Она что-то говорит — слов не разобрать. Ветер опять подхватывает его и несет прочь с такой скоростью, что он не успевает дослушать ее до конца.

«Не покидай…»

Разлепив веки, Терри долго не мог сообразить, где находится. Тело было ватным, голова трещала как с похмелья — после похорон бабушки, оставшись один в замке, он несколько дней не расставался с бутылкой и основательно проредил запасы. Почему ему вдруг все это вспомнилось? Молодой человек поднял руку, поднес ее к своему лицу.

— Очнулся! — воскликнул сварливый голос, рядом послышался стук костяшек. — Ну ты живуч! Только ты больше так никого не пугай, хозяин, ладно?

Терри скосил глаза. Он лежал на узкой койке в неглубокой нише, в погруженной в полумрак тесной комнатке, заставленной всякими сундуками и шкафами. Единственный узкий стол у противоположной стены был заставлен пузырьками, колбами, кувшинами и бокалами. Все вместе пахло травами и химией. Комната была проходная, одну из дверей, в ногах койки, плотно прикрыли, а другая, возле изголовья, осталась распахнутой. Оттуда и лился слабый вечерний свет.

На скромном табурете восседал скелет. Он опять всплеснул кистями рук, когда Терри нашел его взглядом.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он.

— Где я?

— У сэра Годована в покоях. Ты как сознание потерял, так все решили, что ты помер. С магистром чуть удар не случился, — вон все свои снадобья тебе пожертвовал, — скелет кивнул на столик с лекарствами. — Как они над тобой танцевали! Аж завидно! Надо мной ни в жизнь так никто не трясся! Никому я не был нужен! Что там было?

Терри не успел ответить — в комнату буквально ворвался учитель алхимии, брат Пизар.

— Сэр Лейр! — воскликнул он с порога. — Вы пришли в себя?

Скелет Калидора едва успел вскочить и замереть по стойке «смирно», чуть было не выдав себя. Брат Пизар склонился над молодым человеком, помог ему выпрямиться и поднес к его губам один из бокалов, полный лекарственного напитка. Терри не стал интересоваться составом зелья и послушно пригубил.

— Вы знаете, что с вами произошло? — Брат Пизар внимательно смотрел, как пациент осушает бокал.

— Догадываюсь, — нахмурился тот. — Я… меня затянуло мертвое сознание пещерного морла. Эта тварь оказалась очень мощной.

— Надо быть осторожнее! Просто чудо, что вам удалось выкарабкаться.

— А мне не удалось, — вздохнул юноша. — Меня вытащила моя бабушка.

— Кто-кто?

— Бабушка, — пожал плечами Терри. Неизвестно, что за напиток, но он почувствовал себя настолько хорошо, что сел прямо, обхватив себя руками за плечи. — Она вырастила меня и тяжело переживала мой отъезд. Я вернулся буквально за неделю до ее смерти, и все это время не отходил от ее постели. — Он нахмурился, возвращаясь мыслями к тем дням. — Она была уже очень слаба, но все пыталась мне что-то сказать. Она и сейчас мне что-то сказала!

— Что? Вы разговаривали с покойницей? — насторожился алхимик.

— Вернее, с ее духом. Она сказала мне: «Не покидай!» Видимо, хотела, чтобы я оставался в этом мире?

— Все может быть, — немного странным голосом произнес брат Пизар и отодвинулся от своего пациента.

Из-за его спины Терри увидел Калидора. Скелет делал ему всякие знаки и не корчил рожи только потому, что у него напрочь отсутствовали мышцы.

За спиной Терри померк свет — кто-то встал на пороге комнаты, загородив собой источник освещения. Молодой человек оглянулся — в дверях стоял сэр Годован. Выражение его лица было трудно описать.

— Лейр! — воскликнул он. — Ты жив!

— Сэр Годован, — брат Пизар вскочил, — ваш племянник говорит странные вещи. Возможно, он не в порядке… Представляете…

— Я кое-что слышал, можете не повторять, — махнул рукой Великий магистр, проходя в комнату и садясь на стул, возле которого застыл скелет. — Думаю, это вполне нормально после такого потрясения. Ты ведь мог умереть! Скажи на милость, почему ты это сделал?

— Я хотел узнать, кто стоит за морлами, кто послал их убить короля, — потупившись, промолвил Терри. — Вы сами сказали, что все ваши братья щитоносцы на месте, и я подумал…

Он осекся, заметив, как изменилось лицо Великого магистра.

— Не все, — тихо промолвил он. — Ты был прав, Лейр. Пока ты лежал между жизнью и смертью, трех старших рыцарей нашли в их кельях мертвыми. Судя по всему, они умерли от ран, нанесенных морлами, но почему-то скрыли этот факт, когда вернулись в монастырь. Они предпочли умереть, но не выдать тайну!

— Как их звали? — заторопился Терри. — Понимаете ли, дядя, король при мне спросил одного из них, как его зовут. Он сказал, что его имя Тизамар!

Брат Пизар ощутимо вздрогнул.

— Не может этого быть! — прошептал он.

— Не может этого быть, — эхом повторил за ним сэр Годован. — Терри прислушался к своим ощущениям и решительно спустил ноги на пол. Приводя в чувство, его раздели до исподнего, но штаны и туника вместе с носками и башмаками лежали тут же. Он протянул руку к вещам.

— Ты собираешься вставать? — удивился сэр Годован. — Но ты еще слишком слаб и должен отдохнуть хотя бы до утра. Через час вечерний молебен. Мы помолимся тут вместе с тобой, потом ты выпьешь еще немного вина со специями и отдохнешь. А утром…

— Утром будет поздно, дядя! — Терри встал. — Понимаете, если правда то, что вы мне рассказали, в Ордене зреет заговор! И я должен узнать, почему эти рыцари так поступили. Почему они скрыли свои раны и предпочли умереть, но не открыть тайну. Кто скрывается за именем Тизамара. И вообще…

Сэр Годован встал и решительным жестом толкнул молодого человека обратно на постель.

— И вообще, — властным тоном произнес он, — я запрещаю тебе допрашивать моих братьев с помощью черной магии или как-то иначе! Если ты нарушишь запрет, я буду обязан отдать тебя под суд как чернокнижника. Как ты думаешь, какое тебя ждет наказание в этом случае?

— Костер? — рискнул предположить Терри.

— Костер. А перед этим пытки, дабы ты отрекся от своей богомерзкой науки, — кивнул сэр Годован. — Его величество почему-то верит, что только ты, как последний потомок Хьюга Косоглазого, сможешь спасти его от опасности. Но я в это не верю. Случай в Веселице мы замнем, но это в первый и последний раз. Будешь жить тут. Все равно это место опустело… До завтрашнего дня без моего приказа ты никуда не пойдешь. Да и потом тоже!

Он решительным жестом указал алхимику на дверь, после чего сам лично налил Терри полный бокал из одного из кувшинов и чуть ли не насильно влил в рот. И направился к себе.

— Где я нахожусь? — решился спросить Терри, когда дядюшка уже шагнул через порог.

— Раньше здесь жил Керагаст, — дрогнувшим голосом промолвил Великий магистр и закрыл за собой дверь.

Комната погрузилась во мрак — в ней не было окон. Только из-под двери сочился слабый свет.

Калидор загремел костями и в три шага добрался до наружной двери, просунул голову сквозь нее. После развоплощения он по желанию мог становиться материальным.

— Стоят, — прошипел, возвращаясь обратно в комнату. — Шестеро. Из них трое — синекожие. Обложили тебя, господин, со всех сторон.

— Синекожие — это маги? — поинтересовался Терри.

— Да. Я их так вижу. И скажу тебе по секрету, их тут не так уж и мало. Примерно каждый третий.

— Целый Орден магов, — прошептал молодой человек. — С ума сойти!

— Не то слово. Я сначала хотел им доброе дело сделать, а теперь не буду, — набычился скелет.

— Что за доброе дело?

Калидор упирался, ворчал, грозил рассыпаться и прах и вообще покинуть своего хозяина до истечения оговоренного срока в тридцать три года, но Терибальд был непреклонен. И уже через час они оба стояли перед сэром Годованом.

Великий магистр полусидел на постели. Он только что помолился и готовился отойти ко сну. После болезни силы еще не вернулись к нему, да и вряд ли когда-нибудь он станет таким же бодрым и полным энергии. Встреча со смертью отняла у него годы. Теперь он должен был смириться с тем, что умрет на пятнадцать лет раньше, в душе чувствуя себя молодым, но на деле будучи старой развалиной.

— Что случилось, Лейр? — хмуро спросил он. — Что здесь делает вот это?

«Вот это» выразительно скрипнуло костями.

— Это призрак, который бродит по вашему Ордену, дядя, — объяснил молодой человек, не обращая внимания на попытки скелета привлечь его внимание. — Он случайно забрел сюда. Я сумел уговорить его сообщить вам кое-что…

— Ты сумел уговорить призрака? — не поверил своим ушам сэр Годован.

Все подозрения, которые существовали относительно его племянника, снова расцвели махровым цветом. Великий магистр не разделял восторгов короля и его уверенности в том, что именно последний потомок Хьюга Косоглазого, его двоюродный племянник Лейр, сможет спасти его от напасти. Сообщения из Веселицы о столкновении с инквизицией и применении некромантии для «успокоения мертвяков» заставили его скептически относиться к молодому человеку. Либо этот юноша тайком изучал запретные науки, либо…

— Дядя, сейчас не время обсуждать меня, — перебил его размышления Терри. — Гораздо важнее то, что вам скажет этот призрак. Говори!

— У меня две новости — хорошая и плохая, — произнес тот. — С какой начать?

— С хорошей, — решил сэр Годован, подумав, что магические способности его племянника уже достаточно плохая новость.

— Я нашел вашего Керагаста, — заявил скелет.

— Что? — Великий магистр вскочил, сжимая кулаки. Только осознание того, что на нем одни исподние, удержало его от порыва немедленно бежать к молодому рыцарю. — Он жив!

— По сравнению со мной — да! — выпятил скелет грудную клетку. — Принял меня за галлюцинацию и попытался проткнуть мечом. Поцарапал ребра!..

— Где он?

— В подземельях. Тут недалеко.

— А какая же новость плохая? — Сэр Годован стал одеваться.

— Он отказывается оттуда выходить. Решил похоронить себя заживо. Твердит что-то про рыцарский долг.

— Бедный мальчик. — Великий магистр остановился. — Я слишком хорошо его знаю. Для него честь и долг превыше всего. Я сам воспитал в нем понятия о рыцарской чести, — прошептал он, снова садясь на постель. — Он был мне как сын. И вот я должен похоронить собственного… Ты можешь идти, Лейр! Спасибо за хорошую новость. Спокойной ночи.

Терри повернулся и направился к выходу, подталкивая Калидора перед собой.

— Мне «спасибо» никто не хочет сказать? — проворчал тот. — Я там рисковал, изображал из себя мишень для тренировки юных рыцарей, а в результате никакой благодарности!

— Я могу тебя отблагодарить, если не замолчишь, — пообещал Терри, прикрывая дверь. — Подарив тебе вечный покой.

— Понял! — Скелет примирительно выставил перед собой кисти рук. — Так точно, господин! Прошу прощения, господин! Умолкаю, господин!.. Только… один вопрос можно?

— Ну говори!

— А почему вы им всем не покажете? — Калидор опять перешел на уважительный тон. — Вы же настолько сильный маг, что можете тут все с землей сровнять одним пальцем! Почему вы позволяете им так с собой обращаться? Например, разве они имеют право запирать вас? Они угрожают вам костром и пытками, подозревают в чернокнижии… Ну это-то как раз понятно, но все равно! Почему вы это терпите?

Терри вздохнул. Попробуй объяснить, что ты чувствуешь, тому, кто потерял возможность чувствовать уже много лет назад! Как рассказать об одиночестве, о пустом замке, в котором только молчаливые тени слуг скользят в полумраке, где сутками не слышишь живого голоса? О семье, которая знать тебя не желает? О родном отце, который терпит твое существование исключительно потому, что у него нет других детей, и цедит слова сквозь зубы? О судьбе, которая была прописана еще до твоего рождения и в которой ты не можешь изменить ни одной строчки, ни единого слова? И о неожиданно выпавшем шансе сбежать от своей судьбы.

До сегодняшнего дня Лейр не подозревал в себе такой страсти к чтению. Огромную толстую книгу он одолел за одну ночь и, перевернув последнюю страницу, почувствовал настоятельное желание прочитать еще чего-нибудь в этом же роде. Но тщательный обыск его покоев не дал результатов — в трех предоставленных ему комнатах не нашлось ни одной книжки.

Конечно, можно было спуститься в библиотеку, но ведь гораздо ближе находился кабинет лорда Годфруа! Там могли находиться точно такие же книги! И Лейр отправился в кабинет пропавшего мага.

— Кто-нибудь!

Из воздуха материализовалась девушка-свилл и поклонилась:

— Что угодно господину?

— О-па! — Лейр глупо захлопал глазами. — Вот так сюрприз! Сегодня твоя очередь?

— Как будет угодно господину.

— Господину угодно перекусить и заняться делами.

— Как прикажет господин. — Девушка опять поклонилась. — Завтрак будет подан через четверть часа. Господину угодно что-нибудь еще приказать?

— Угодно, — подумав, заявил Лейр и встал с постели, на которой так и уснул с книгой в руках. — Во-первых, прекрати называть меня господином. Я герцог, так что лучше звать меня «милордом» или «сэром». Понятно?

— Да, господин. То есть милорд… то есть сэр, — пролепетала девушка и внезапно покраснела. Да так сильно, что это не осталось незамеченным.

— Ты чего? — Лейр подошел и за подбородок поднял пылающее личико. Девушка засмущалась так, что из глаз ее брызнули слезы. Она была миловидна, на вид ей было не больше четырнадцати.

— Господин… милорд… то есть… сэр! — воскликнула она со слезами на глазах. — Не надо так! Прошу вас!

— Не надо — как?

— Оденьтесь, — прошептала девушка так тихо, что юноше пришлось попросить ее повторить вопрос.

— Ах это! Мм…

Сообразив, что к чему, не страдавший ложной стыдливостью Лейр кинулся натягивать штаны. Девушка опустилась на колени, опустила голову.

— Господин волен меня наказать, — промолвила она дрожащим голосом.

— За что? — Лейр уже натягивал верхнюю тунику.

— Я должна была помочь вам одеться и исполнить любое ваше желание. Я этого не сделала. Простите меня, господин!

— Мое желание — позавтракать. А что ты там говорила насчет наказания? По-моему, ты не сделала ничего плохого!

Герцоги Холмогорские довольно мягко относились к слугам. Нет, леди Клоди всегда требовала точного исполнения приказаний и скрупулезного следования инструкциям, но при этом никогда не придиралась по мелочам и не требовала рабского поклонения. Отец Лейра благодаря бесшабашности характера и философскому отношению к жизни довольно вольно обращался со слугами. Самое интересное, что при этом никто из них не сел ему на шею. При таких родителях Лейр просто не мог вырасти снобом. И вообще, потомки Хьюга Косоглазого обладали какой-то врожденной особенностью располагать к себе людей — одни в большей степени, другие — в меньшей.

— Господин, я рабыня и обязана исполнять любые ваши желания! — промолвила дрожащая девушка.

— Даже те, которые идут вразрез с твоими?

Она опять покраснела, хотя сильнее, кажется, это сделать было уже нельзя. Это сделало ее настолько привлекательной, что Лейр вдруг поддернул пояс и подошел ближе, поднимая девушку с пола.

— А если я захочу тебя поцеловать? — спросил он.

По молодости лет его очень интересовали молоденькие девушки. Устоять перед их прелестями юноша не мог, почему и прослыл среди слуг и крепостных бабником. А сейчас перед ним стояла такая красавица, по сравнению с которой все незамужние кузины казались расфуфыренными дурнушками. Ее бы переодеть — и не стыдно представить королю!

— Если я захочу тебя поцеловать? — повторил он, держа девушку за плечи. — Ты такая красивая…

Большие фиалковые глаза вдруг наполнились слезами.

— Не надо, господин, — пролепетала девушка. — Вы тоже очень красивый, но… но если вы и я…

Она больше не могла говорить — ее душили слезы. Лейр выпустил ее плечи и отступил. Он впервые в жизни почувствовал себя дураком. Это напомнило ему вчерашний случай за обедом и кое-кого еще.

— Извини, — промолвил он. — Как хочешь. Ты знаешь Трипса?

Девушка вздрогнула как от удара и несколько раз кивнула головой.

— Он жив?

Она опять кивнула.

— Тогда в следующий раз пусть придет он. Поняла? А теперь завтракать! У меня ужасно много дел!

Полчаса спустя он шагал в сопровождении двух свиллов — той девушки, которую звали Трель, и еще одного паренька (выбрал самого крепкого и мускулистого), направляясь к кабинету сэра Годфруа. «Отца, — в который раз напомнил себе Лейр. — Здесь все считают его моим отцом. Интересно, он хоть чуть-чуть походил на моего настоящего отца?»

Своего настоящего отца, утонувшего в бочке с вином четыре года тому назад, Лейр знал мало. В возрасте семи лет его отправили служить пажом, а потом оруженосцем к одному из влиятельных лордов Холмогорья, приходившемуся герцогам Косоглазым не только вассалом, но и дальней родней по материнской линии. До пятнадцати лет Лейр прожил там, приезжая в замок родителей всего раз или два в год на короткие побывки, — как правило, на праздник Новогодия и день своего рождения. В те дни в замке дым стоял коромыслом, чередой шли бесконечные пиры и празднества, в которых отец принимал деятельное участие. В праздничной суете у отца и сына почти не оставалось времени для общения. Только в возрасте пятнадцати лет Лейр вернулся домой, но это не значило, что теперь он смог наверстать упущенное. Отец таскал его с собой на турниры и на охоту, но иногда уезжал без своего отпрыска, оставляя Лейра под крылышком матери. У юноши создалось впечатление, что он знал только одну сторону личности отца, а четыре года назад лишился всякой возможности узнать его поближе. Поэтому его заинтересовал чужой отец. Наверное, он еще меньше уделял внимания своему сыну. А может, наоборот.

Двери, ведущие в кабинет лорда Годфруа, он увидел издалека. Они были распахнуты настежь, слышались голоса и шарканье ног. В кабинете кто-то был.

Последние шаги Лейр одолел бегом и, ворвавшись, замер на пороге, обозревая открывшуюся картину.

В просторной комнате, служившей рабочим кабинетом, царил разгром. Беспорядок. Хаос. Неразбериха. Все вещи валялись где попало — книги, свитки пергамента, сосуды различной формы и назначения, мешочки и ларцы, черепа и кости, связки перьев, чучела птиц и мелких зверьков, оружие и все прочее было раскидано без малейшего почтения. А ведь большинство из них были магическими артефактами! Под ногами хрустели мусор, скорлупа орехов, зачерствевшие сухари и рыбья чешуя. Посреди стола на горке пергаментов возлежал кусок заплесневелой колбасы с воткнутым в него ножом. Судя по рукояти и рунам на видимой части клинка, это был ритуальный нож для сбора крови при обрядах черной магии.

Посреди всего этого кошмара осторожно бродили любимые родственники почти в полном составе — не было только леди Истры-Сидонии с супругом и еще одного дядюшки. Родственники внимательно осматривались, иногда протягивали руки к некоторым вещам, но не решались взять почти ничего — мало ли как отреагируют артефакты на подобное обращение. Однако лорд Дагоберт уже примерился к вещам, сваленным на столе у окна, а лорд Бальдвин остановился у стены, увешанной оружием от пола до потолка. Кинжалы, мечи, топоры, стилеты всех размеров и форм теснились как попало. Иногда на одном крюке болталось два-три предмета. Какому-нибудь человеческому графу этого хватило бы для вооружения небольшой армии. Мечей эдак в двести плюс лучники.

Леди Ортана брезгливо принюхивалась к содержимому целой батареи кувшинов, бутылей и других сосудов. Не то чтобы ей так хотелось пить — просто из любопытства, что там могло находиться. Некоторые сосуды были прозрачны, и сквозь стенки было видно, что их содержимое покрывает толстый слой плесени. Плесень была веселеньких расцветок — розовая, желтая, бледно-зеленая с изумрудными вкраплениями. Стенки одного из сосудов вообще покрывал мох, а в нем уже копошилось что-то доселе биологам не известное.

Остальные лорды тоже были заняты. Лорд Ортон с сыном тщетно пытались сдвинуть с места диван, чтобы добраться до шкафа, битком набитого какими-то мешочками. Диван прилип к полу и ни за что не хотел сдвигаться. Лорд Бальтазар, подняв ногу, придирчиво осматривал подошву сапога, пытаясь на глаз определить, чем при жизни было то, на что он наступил — отходами чьей-то жизнедеятельности или просто сдохшей кошкой.

В общем, все было как всегда. И Трипс, будь он тут, сказал бы, что ничего в этом нет особенного, нормальная рабочая обстановка, но для Лейра все обстояло так, словно это милые родственники учинили такой разгром.

— Всем привет! — громко заявил он.

Эффект от этих двух в общем-то обычных слов, сказанных не вовремя, превзошел мыслимые ожидания.

Лорд Дагоберт круто развернулся, зацепившись за что-то плащом, и, чтобы сохранить равновесие, схватился за первое, что попалось под руку, да так и замер, чувствуя, что прилип.

Леди Ортана опрокинула на себя кувшин с чем-то заплесневелым. Размножавшиеся в жидкости червячки радостно облепили ее платье.

Толкавший как раз в это время диван ее брат лорд Ортон от неожиданности налег на него с такой силой, что диван вдруг поехал по скользкому от пролитой жидкости полу и сбил с ног лорда Ортона-старшего, который с размаху сел на что-то, судя по выражению его лица напоминавшее волчий капкан. Его сын, не удержав равновесия, шлепнулся на пол. Падая, он ногами толкнул столик с кувшинами и прочими сосудами, так что часть содержимого плеснула на него сверху.

Лорд Бальдвин сделал шаг вперед, боднул головой стену с оружием и, стремясь сохранить равновесие, схватился за два крюка, которые не выдержали дополнительного веса и оборвались, похоронив лорда под тяжестью висевших на них мечей и алебард.

Меньше всего пострадал лорд Бальтазар — он всего-навсего встал обратно в ту грязь, из которой только что выбрался.

Лейр обозрел открывшуюся ему картину и остался доволен.

— Та-ак! И чем это мы тут занимаемся? — поинтересовался он, проходя в комнату. — Расхищаем чужое имущество? Дядя Даг, поставьте череп на место — у вас уже есть один! Наличие второго вам не поможет! Дядя Бальдвин, повесьте мечи, они очень острые! Можно пораниться! Кузен, вставайте, сейчас не время спать! Дядя Бальтазар, чем это от вас пахнет? У вас не все в порядке с желудком? Что вы ели за завтраком? И вообще, я задал вопрос! Чем мы тут занимаемся? Воруем?

— Мы… э-э… — Леди Ортана, напротив которой он как раз остановился, пошла красными пятнами. — Мы… э-э… просто хотели тут… мм… немного прибраться!

— Ага! Теперь это так называется! Прибрать к рукам? Так? А вам не говорили, что чужое брать нельзя? За это во многих просвещенных странах руки отрубают!

Лорд Дагоберт внимательно посмотрел на череп и стал по одному отлеплять от него пальцы.

— Мальчишка! — Лорд Бальдвин на четвереньках выбрался из-под груды железа. — Мы в своем праве! Это общее достояние!

— А вот и нет! Это не ваше имущество! Не ваше! Да отдайте вы череп! Что вы к нему прилипли? — С этими словами Лейр легко выдернул череп из рук лорда Дагоберта и обтер его о мантию дядюшки. — Зачем он вам, интересно? Мозги девать некуда? Х-хо! — Он подул на череп, протер его еще раз и водрузил на прежнее место. — Вот теперь другое дело!

Лорд Ортон-младший наконец поднялся на ноги и уныло оглядел себя с ног до головы. Ниже пояса он весь был испачкан в чем-то рыжевато-буром с миленькими желтыми разводами. Взглянув на одежду брата, леди Ортана невольно захихикала.

— На себя посмотри, — буркнул тот. — Ты, я вижу, любишь опарыш!

Девушка опустила глаза на подол своего платья, завизжала и бросилась прочь с такой скоростью, что только дорожка из червячков указывала, куда она рванула.

— Так, все положили всё на место и покинули помещение, — хозяйственным тоном распорядился Лейр, подошел к ближайшему шкафу с книгами и стал в нем рыться.

— Сам покинь это место! — взревел лорд Дагоберт. — Это не твое!

— А чье же?

— К твоему сведению, сопляк, это кабинет твоего отца!

— Правильно! Все вокруг папулино — все вокруг мое!

— Твоего отца здесь нет! Его, может быть, уже давно нет в живых! Так что — все здесь принадлежит нам! Тебе здесь делать нечего! Вон отсюда, щенок!

Кто-нибудь другой спасовал бы, особенно если учесть, что у оратора имелась группа поддержки, выразительно сверлящая глазами чересчур почтительного родственника. Особенно выразителен был взгляд Ортона-старшего. Говорить он почему-то не мог, сидел растопырив руки и выпучив глаза и медленно наливался краснотой. Но Лейр был сделан из другого теста. Когда ты последние несколько лет добровольно-принудительно каждый день выслушиваешь лекции на тему «Настоящий герцог должен беречь добро, которое его предки награбили в поте лица на протяжении нескольких поколений» плюс факультатив «Я для тебя ничего не жалею, неблагодарный ты свиненок!», то поневоле становишься нечувствительным к таким выпадам. И юноша лишь пожал плечами:

— Не хотите — как хотите! Я лично зашел только кое-какие книжки взять! Эй! Свилл, иди сюда! — махнул он рукой рабу, жавшемуся в дверях. — Бери вот эти две, вон ту толстую в красном сафьяне и, пожалуй, еще эту, с серебряными застежками. А я понесу эту, которая с драконом. Тут, наверное, про диковинных тварей! Отнеси в мою комнату! А я пока двери запру. Не возражаете? Ужин вам просунут в щель под дверью!

С этими словами он направился к выходу, по пути откопав какой-то замок. Он был покрыт слоем черной то ли пыли, то ли плесени, и, недолго думая, Лейр швырнул книгу с драконом на пол в коридоре и стал вытирать находку о висевший в углу плащ.

В ответ раздалось истеричное хихиканье. Подняв глаза, юноша увидел еще одну девушку. Вчера она стояла за креслом лорда Дагоберта и была во всей компании единственной, кого ему не представили. Плащ принадлежал девушке. Лейр понял, что оконфузился, и стал смущенно вытирать испачканные руки.

Девушка попятилась и взвизгнула — за ее спиной обнаружился скелет какой-то собаки, который от невежливого обращения ожил и схватил зубами то, что оказалось у него перед мордой.

— Фу! — машинально скомандовал Лейр, как будто перед ним был живой пес — Плюнь немедля! Вечно всякую дрянь в пасть тащишь! Сидеть!

Скелет внезапно разжал пасть и плюхнулся на тазовые кости, стуча хвостовыми позвонками об пол, как живой пес постукивал бы хвостом, приветствуя хозяина.

Вслед за этим раздалось два глухих стука — это не удержались на ногах двое из стоявших лордов, они смотрели на своего племянника как на чудовище. Лейр сам попятился от скелета. Он не ожидал такой реакции и растерялся. Если бы скелет двинулся за ним как хорошая собака за хозяином, юноша запаниковал бы. Но тот остался на месте, и по мере продвижения к двери к Лейру вернулось его самомнение.

— Ну что? Я вас запираю? — осведомился он, поигрывая навесным замком. — Ключа, жалко, нет! Так что я его просто защелкну, идет?

— Ты… ты не посмеешь! — просипел лорд Ортон-старший, с хрустом отдирая свою филейную часть от того, на чем сидел. Судя по тому, как он при этом схватился руками за ягодицы, смотреть туда дамам явно не стоило. — Этот кабинет…

— Моего отца, я знаю! И только он или я можем тут распоряжаться!

— Годфруа здесь нет!

— Есть я!

— Годфруа нет в живых!

— А откуда вы знаете, дядя? — уже с порога поинтересовался Лейр. — Кто вам сказал? Или, может быть, вы сами…

Остальные братья с интересом смотрели на него, на миг забыв о своих проблемах.

— Я ничего не знаю, — занервничал лорд Ортон-старший. — Я сказал это просто так!

— Ах, просто так? В таком случае, надеюсь, вы не будете против, если я отыщу отца и просто так задам ему кое-какие вопросы? Например, что делать с телами в кабинете?

— Ничего! Уже ничего!

Видя, что он в самом деле закрывает двери, маги сорвались с места и кинулись к выходу. Дополнительное ускорение им придало одно маленькое обстоятельство.

Лорд Дагоберт не собирался сдаваться просто так. Движимый ненавистью, он быстро скатал огненный шар и метнул его в племянника. Небольшой, с детский кулак, шарик обладал огромной разрушительной силой — по всем законам магии Лейр должен был мгновенно превратиться в живой факел. Но этого не произошло — то ли двигался юноша слишком быстро, то ли случилось что-то еще, но маг промахнулся. Лейр как раз в этот миг закрыл створку двери, и шарик врезался в нее.

Встроенная в дверь система магической сигнализации среагировала мгновенно, и целая очередь точно таких же шариков атаковала агрессора. Спасаясь от них, маги бежали, побросав все. Лорд Дагоберт еле успел нырнуть под стол и уже там создал вокруг себя магический щит. Покидать поле боя ему пришлось на четвереньках, собирая по пути всю грязь с пола на свои ладони, колени и подол, а над ним, как стая стервятников над издыхающей коровой, кружили огненные шарики.

Едва дядя покинул помещение, Лейр навесил на обе ручки двери замок и с силой защелкнул его. После чего подергал для верности, поднял с пола книгу с драконом на обложке и, махнув рукой свиллу, нагруженному магической литературой, зашагал прочь, даже не потрудившись посмотреть, какими глазами провожают его родственники.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Совершенно неожиданно в монастырь прибыл гонец от короля — Богорад Третий срочно звал к себе кузена Лейра Косоглазого. Отказать королю в желании увидеть своего родственника и вассала не смог бы никто, и незадолго до полудня караул у дверей сняли и сопроводили Терри во двор, где его ждали два королевских гвардейца. Рослые, плечистые воины в мундирах цветов королевского дома были чуть ли не на голову выше любого из рыцарей-щитоносцев, но стоило взглянуть на то, как двигаются, держат голову и смотрят те и эти, любому становилось понятно — в настоящем бою один щитоносец стоит семерых королевских охранников. Еще бы! Гвардию бросали в бой в самом крайнем случае, а такового не было уже очень давно. Эвлария не вела войн последние четырнадцать лет. Что касалось щитоносцев, почти каждый день кто-то из них посещал крыло, в котором на первом этаже находились владения сэра Годериха, брата целителя. Рыцари Ордена Щита были единственными, кто даже в мирное время не снимал доспехов и не расставался с оружием, ибо в мире слишком много зла и без иностранных агрессоров.

Под охраной двух гвардейцев Терибальда доставили к королю. Вернее, не к самому Богораду Третьему — его величество был занят подготовкой к Эльфийскому балу, до которого оставалось всего два дня, и просил кузена подождать. Посему молодого человека ввели в большой приемный зал и оставили одного. То есть совсем одного! Решив поинтересоваться, где находятся его стражи, Терри высунул голову за дверь и обнаружил, что их нет! Он был один, лишь какой-то проходивший мимо слуга поклонился и вежливо спросил, не нужно ли чего-нибудь благородному лорду. Благородный лорд испуганно помотал головой и скрылся в зале.

Впрочем, скучать долго не пришлось. Новости во дворце распространяются быстрее, чем в море среди акул известие о том, что где-то пролилась кровь. Молодой человек не успел обойти зал по периметру, как его окликнули из боковой двери:

— Лорд Лейр!

Задумавшись, Терри забыл, что Лейр — это он, и очнулся только тогда, когда его подергали за рукав. Перед ним была молодая женщина в пышном наряде, с выражением лица, которое чаще встречается среди базарных торговок, чем среди фрейлин.

— Вы что, глухой? — крикнула она почти в лицо Терибальду. — Я вам битый час ору! Вы чего себе воображаете? Что за вами тут бегать будут?

— Простите, — пробормотал Терри, который совершенно не умел разговаривать с женщинами, тем более настроенными столь решительно. — Но я не…

— Вы — не лорд Лейр Косоглазый! Понятно, — кивнула женщина. — Я так и знала, нечего было терять на вас время! Думайте дальше, а я пошла!

— Погодите, — Терри бросился за нею, — Лейр Косоглазый — это я! Я! Я!.. Просто я задумался. Тут за последнее время столько всего произошло! Голова идет кругом! Да еще непонятно, зачем меня вызывал его величество!

— Ах, милорд, — фрейлина сменила гнев на милость так быстро, что молодой человек растерялся, — как я вас понимаю! Сейчас у всех голова кругом с этим Эльфийским балом. И на что он нам сдался? Эльфы уже лет триста у нас не появляются! Вскоре после того как их Радужный Архипелаг «ушел под воду», они свернули все свои представительства среди людей. И сорока лет не прошло, как ни одного не осталось! А ты старайся, каждый год организуй это мероприятие! Хоть бы обозвали как-то по-другому! Весенним балом, что ли! Или Праздником цветов! Вы как думаете?

— Я не знаю, — пожал плечами Терри, который об Эльфийском бале услышал второй раз в жизни. — По мне, так любое название хорошо! Я первый раз при дворе и еще не знаком со здешними обычаями…

— Точно! — Фрейлина всплеснула руками. — Обычаи! Стоим тут болтаем, а меня за вами послали! Вы это нарочно? Хотели меня заговорить, да?

— И в мыслях не было! — заспорил Терри, насидевшийся в родовом замке в полном одиночестве и жаждавший общения. Но тягаться со светской дамой ему оказалось не под силу. Фрейлина перебила его с уверенностью, которую рождает только долгая жизнь при дворе.

— Знаем мы вас, красавцев-мужчин! — хихикнула она и протянула ему полноватую руку. — Так и норовите увлечь неопытную девушку разговорами и воспользоваться ее невинностью! Особенно когда у вас такие глаза! Ой, умереть можно!..

Не смотрите на меня так! Я теряюсь и забываю, зачем меня послали!

— Я не красавец, — пролепетал Терри, которого назвали так впервые в жизни (бабушка не в счет, она была пристрастна).

— Да ну вас! — хихикнула фрейлина. — Все вы так говорите! Прошу вас, не смотрите на меня так! У вас не глаза, а два сапфира! Так бы и выцарапала на память!

Терри тут же зажмурился.

— Так лучше, — отсмеявшись, сообщила фрейлина и взяла его за руку. — Идемте за мной! Меня за вами послали!

— Но его величество… — попытался протестовать молодой человек, чувствуя, что его волокут куда-то с целеустремленностью муравья, решившего побить рекорд по числу хвоинок, доставленных в муравейник за определенное время.

— Плевать! — заявила фрейлина. — Мы бегом! Одна нога тут, другая там!

Девушка потащила его по лестницам и переходам дворца, не переставая щебетать. Терри по мере сил пытался подавать реплики, но его все время перебивали. Пользуясь тем, что молодой человек первое время действительно передвигался с закрытыми глазами, фрейлина то и дело прижималась к нему — то он спотыкался на незаметной ступеньке и попадал прямо в ее жаждущие объятия, то они протискивались в какой-то узкий проход, тесно прижавшись плечами, то его просто обнимали, командуя, куда свернуть на перекрестке. В общем, к цели Терибальд добрался с малиновыми ушами, не зная, куда девать глаза от смущения. С одной стороны, ему были приятны знаки внимания от незнакомой женщины, а с другой — он просто не знал, как себя вести.

— Ну, — фрейлина скептически оглядела его с ног до головы, встряхнула, пригладила волосы, поправила одежду и похлопала тут и там по его стройному худощавому телу. — Ничего. Сойдет! А теперь ступайте, вас ждут!

С этими словами, напоследок приложив его ладонью между лопаток, она втолкнула молодого человека в небольшой зал, красиво отделанный лепниной. Лепнина шла не только по потолку, но и по полу, а также по углам, обрамляла дверной проем и оконные рамы.

У окна перед большим зеркалом, стоящим на трех подпорках, на высоком стуле сидела принцесса Юна. Видимо, это была туалетная комната, тут еще находились два столика с принадлежностями для ухода за волосами и лицом, вешалки для платьев, а боковая дверь могла вести либо в спальню, либо в ванную. Видимо, принцесса только что закончила туалет, потому что возле нее обнаружилась придворная дама, которая придирчиво осматривала ее прическу.

— Лорд Лейр Косоглазый, герцог Холмогорский! — отрекомендовала его фрейлина, проскальзывая внутрь.

Лицо придворной дамы исказилось, когда девушка подняла глаза и протянула руку:

— Подойдите сюда!

Терри повиновался и, подойдя, опустился на одно колено:

— Ваше высочество…

Юна улыбнулась, но улыбка тут же завяла на ее губах, когда она бросила быстрый взгляд на придворных дам — тут были еще три фрейлины и две служанки, убиравшие в комнате.

— Я посылала за вами, — сказала она, и даму за ее спиной перекосило так, что Терри поспешил вскочить и попятился.

— Я… прошу прощения, если помешал, но я… — забормотал он. — Простите, но я не…

— Оставьте нас!

— Но, миледи! — воскликнула дама и всплеснула руками.

— Это приказ.

Фрейлины и служанки тут же склонились в поклоне и поспешили покинуть комнату, на прощание едва не свернув себе шеи, чтобы рассмотреть красавчика, с которым ее высочество желает посекретничать. Придворная дама дошла до дверей и остановилась.

— Ваше высочество, — промолвила она ледяным тоном, — вы должны помнить, что ваш долг и честь вашего будущего…

— Ни то ни другое не пострадает! Обещаю вам! — нетерпеливо воскликнула принцесса и, торопясь, пока дама не сказала еще чего-то, протянула Терри руку. — Я просто хотела поблагодарить монсеньора герцога за услугу, оказанную им прошлой ночью моему брату, — промолвила она.

Терри осторожно коснулся ее пальцев:

— Но, ваше высочество, я ничего не сделал! Там были рыцари-щитоносцы. Это они…

— Глупости! Они без толку долбили это чудовище, пока вы им не подсказали, что делать! — перебила принцесса. — Да что, не знаете, что делать дальше? — удивилась она, заметив, что молодой человек взял ее руку в свои ладони и держит. — Поцелуйте!

Терри послушно склонился к руке, да так и застыл, продлевая мгновение.

— Зачем вы тогда накричали на меня? — шепотом, подавшись вперед, поинтересовалась принцесса.

— Простите меня, ваше высочество, но я очень за вас испугался, — так же шепотом ответил Терри, поднимая глаза.

Взгляды их встретились.

— Юна, — поправила она. — Просто Юна.

— Лейр, — послушно произнес он. — Просто… просто Лейр. То есть вы можете звать меня кузеном, если хотите.

Уже привыкнув к тому, что выступает под чужим именем, Терибальд вдруг застеснялся этого обмана.

— Вы будете на Эльфийском балу, кузен Лейр?

— Не знаю. — Он почувствовал, как запылали уши. Свой первый, и единственный, бал он предпочитал не вспоминать. — Если пригласят.

— Я вас приглашаю, кузен, — тихо улыбнулась принцесса. — Послезавтра.

— Я обещаю.

Переговариваясь, они как-то незаметно перешли на шепот и сблизили головы настолько, что от дверей раздался предупредительный кашель придворной дамы. Терри мигом отпрянул, краснея и от смущения и не зная, куда деваться. Но сестра короля Богорада была совершенно спокойна. Она и бровью не повела, отпуская его.

Выйдя от принцессы, Терри побрел куда глаза глядят, ничего не видя перед собой и пребывая в каком-то странном оцепенении. Выскочи сейчас на него из-за угла парочка пещерных морл или еще какой-нибудь монстр, он просто прошел бы мимо. Двигаясь, как в тумане, юноша совершенно неожиданно, даже не заметив этого, оказался возле кабинета его величества.

И вдруг посторонние эмоции и чувства схлынули с него, словно на его голову опрокинули ведро ледяной воды. У дверей кабинета навытяжку стояли два рыцаря-щитоносца. Один из них был ему знаком. Настолько знаком, что Терри мигом шмыгнул назад и затаился за углом.

Это был тот самый рыцарь, который позапрошлой ночью атаковал и убил пещерного морла. Тот, кто представился королю как брат Тизамар…

Его величество Богорад Третий мерил шагами кабинет, а его собеседник следил за ним взглядом. Король нервничал, но многолетняя привычка держать себя в руках сказывалась. С этим человеком Богорад Третий разговаривал так же спокойно, как мог бы разговаривать с его начальством. Все свои переживания — не тот человек перед ним стоял, ой не тот! — он держал при себе.

— Так вы уверены, сэр Родавон, что сможете обеспечить безопасность на балу? — уже второй или третий раз повторил он. — Нападение пещерного морла и эта странная магия…

— Магия призвана защищать ваше величество, — с почтением ответил собеседник.

— Не люблю я этого дела! — признался король, поморщившись. — Вы же знаете, магия в нашей стране не существует! Есть лишь проявления воли Единого!

— Да, и именно Единый наделил некоторых из моих подчиненных теми силами, которые нам проще по многовековой привычке называть магическими. Наделил, дабы они в нужный час встали на защиту вашего величества!

— Да, я знаю. Это и есть причина создания Ордена Щита, — кивнул король. — Ордена, призванного защищать монархию от сил зла. Но все-таки…

— Положитесь на нас, ваше величество! Мы сможем уберечь вас от опасности. Пещерные морлы вас больше не побеспокоят. Как и любые другие твари.

Говоривший был крупным мужчиной лет пятидесяти с небольшим. Длинные с проседью волосы его рассыпались по плечам. Он опирался на полутораручный меч как на трость и стоял расставив ноги. Вся его фигура изобличала умелого бойца.

Это был один из магистров Ордена Щита, мастер Мечей сэр Родавон. И если молодой Керагаст был правой рукой Великого магистра, сэр Родавон — левой. Левой — но иногда не менее важной. Ибо он был лучшим фехтовальщиком королевства, и именно благодаря ему и его учителю, прежнему Великому магистру, Орден Щита стал могучей силой, с которой не рисковали связываться. С тех пор как сэр Годован заболел, именно сэр Родавон сменил его возле короля.

— Дабы вы не сомневались в моей компетентности, — продолжал он, — я осмелюсь отдать приказ, чтобы возле вас постоянно находился кто-то из моих рыцарей. Двое будут оберегать вас, еще четверо — королеву Алипейду и вашего наследника.

— Хорошо, — кивнул король. — А как здоровье сэра Годована? Помнится, вчера мне доложили, что он…

— Сэр Годован поправляется, милорд. Возможно, он даже сможет присутствовать на балу. Но болезнь сильно изменила его и подточила его силы. Осмелюсь высказать мнение, что в ближайшее время он не сможет с прежней силой отдаться исполнению своих обязанностей. Однако Орден не сложил оружие. Даже смерть Великого магистра не помешала бы нам исполнить свой долг.

— О, надеюсь, это случится еще не скоро! Но что вы собираетесь предпринять для моей безопасности? Бал послезавтра! Если верить вашим расчетам, именно в эту ночь следует ждать нападения!

— Не беспокойтесь, ваше величество. Мы предусмотрели все варианты. Никто и ничто не сможет вам помешать!

— Хорошо, — король взмахом руки отпустил мастера. — Идите выполняйте свой долг, сэр Родавон!

Мастер Мечей повернулся и вышел, а Богорад Третий перевел дух. Насколько свободно он чувствовал себя в присутствии Великого магистра, настолько становился скованным, если в поле зрения появлялся мастер Мечей. В эти минуты королю казалось, что рядом стоит машина для убийства — мощная, не знающая устали и жалости, сомнений и слабостей. Сэра Родавона можно было представить с одинаковой легкостью рубящим головы монстрам — и детям.

Что до Терри, его бросило в жар, когда мастер Мечей показался на пороге королевского кабинета. С превеликим трудом он заставил себя выпрямиться и сделать вид, что просто прогуливается.

— Хм! — послышался бас сэра Родавона. — Не ожидал вас тут встретить! Лорд Лейр, герцог Холмогорский, кажется?

Они мельком виделись накануне, когда Терибальда привели к только-только очнувшемуся Великому магистру, но не перемолвились ни словом.

— Нет, вам не кажется, это действительно я, — ответил Терри.

— Что вы тут делаете, позвольте узнать?

— Меня пригласил его величество, — улыбнулся молодой человек. — Он мой кузен. Могут у нас быть личные дела?… О, сэр Тизамар! — воскликнул он, подчиняясь скорее наитию, чем трезвому расчету. — Рад вас видеть! Скажите, а вам было не страшно сражаться с пещерным морлом? Надо бы показать вас моему дяде. Сэр Годован жаждет познакомиться с героем, который сразил такое чудовище!

— Бывают чудовища и пострашнее, — промолвил рыцарь, едва шевеля губами. — Кроме того, я был не один.

— А вы приводите сразу всех! Шестерых! Или вас осталось только трое? Нет, вру — четверо! — Он указал на второго щитоносца. — Вас я что-то не припоминаю. Видимо, вы тогда не дежурили подле короля! Сэр, — обратился он к мастеру Мечей, — я вам настоятельно советую показать бойцов сэру Годовану!

— В этом нет необходимости, — пророкотал тот, сверля Терри глазами с высоты своего роста. — Мы на рассвете уже побывали у Великого магистра.

— Надо же, — всплеснул руками Терри, — выходит, вы лезли через окно, не решаясь потревожить мой сон? Я-то спал в проходной комнате… Ах да! Простите, я слишком высоко ценю свою скромную персону! Видите ли, я тогда сидел под арестом, то есть был заперт. Вы и не могли пройти к моему дяде обычным путем. Весьма сожалею, что заставил вас лазить в окошко! Впредь постараюсь не доставлять таких неудобств!

Он раскланялся, но был вздернут за шиворот, как щенок, и поднят на высоту роста сэра Родавона.

— Вы! — прорычал тот, еле сдерживаясь, чтобы не заорать на весь коридор. — Вы, милейший герцог, нас очень обяжете, если и впредь не станете доставлять нам неудобств!

Мощная рука сгребла его воротник так, что тот врезался в горло, мешая дышать. Кроме того, Терри еще никогда не висел, болтаясь над землей. Даже когда на экзамене у него из силового поля вырвался горный тролль, он и тогда не чувствовал себя так скверно. Видимо от страха, в его сознании что-то перемкнуло, потому что он вдруг заявил, перехватывая руку сэра Родавона — две его кисти как раз обхватили одно запястье:

— А вы меня очень обяжете, милорд, если не будете доставлять неудобств королевской семье!

— Что-о-о?

Сэр Родавон все-таки сорвался на рев.

— Что здесь происходит?

Новый голос принадлежал королю. Богорад Третий появился на пороге своего кабинета прежде, чем мастер Мечей успел швырнуть чересчур болтливого юнца через весь зал об стену. Стиснув зубы, сэр Родавон поставил Терибальда на ноги и очень медленно разжал пальцы. Молодой человек поскорее отступил и схватился за горло. Все болело, было очень трудно дышать, взор застилала пелена.

— Я задал вопрос, — очень тихо напомнил король.

— Монсеньор, я всего лишь объяснял сэру Лейру кое-какие правила обхождения. Рыцари Щита — это… мм… не совсем обычные люди…

— Скорее, совсем необычные люди или даже не совсем люди, — вставил Терри, отпрыгивая еще дальше.

— И кое-какие нормы поведения для нас неприемлемы, — как ни в чем не бывало закончил свою мысль сэр Родавон, второй рукой показывая Терибальду из-за спины кулак. Молодой человек еле сдержался, чтобы в ответ не высунуть язык. Удержало его одно — сейчас было не время и не место для того, чтобы сводить счеты. Сначала предстояло кое-что выяснить.

— Очень хорошо, — кивнул Богорад Третий. — В таком случае можете быть свободны, господа.

Сэр Родавон и сопровождавшие его рыцари откланялись и покинули зал.

— Вы все поняли из тех разъяснений, которые дал вам сэр Родавон? — обратился король к своему родственнику, когда топот трех рыцарей стих вдали. — Хочу вас предупредить, Лейр, что мастер Мечей — один из лучших фехтовальщиков континента, не говоря уже об Эвларии. Тех, кто равен ему по силе, можно пересчитать по пальцам. И он верный рыцарь короны! Скажу больше — несмотря на симпатию, которую я питаю к вашему дяде, сэру Годовану, мне кажется, что сэр Родавон был бы достойной сменой на посту Великого магистра Ордена Щитоносцев.

— Не надо, я все прекрасно понял, — отозвался Терри. — Бо льше связываться с сэром Родавоном не буду. Но тогда зачем вам я?

— Как вам сказать, кузен… Все-таки ваш предок, Хьюг Косоглазый, был необыкновенным человеком. И я надеялся, что… ну вы меня понимаете?

У королей не так много друзей. Счастлив тот монарх, который может позволить себе быть откровенным с кем-нибудь из смертных. Терибальд очень хорошо знал этот блеск в глазах. Он просто кивнул, заканчивая разговор.

Из комнаты блеснула вспышка, потом донеслись треск и грохот, а уже затем повалили клубы едкого ярко-зеленого дыма. Все это сопровождалось таким энергичным воплем, что свидетели невольно поморщились.

— Что он там делает? — прошипела подошедшая последней леди Истра-Сидония.

— Дурью мается, — категорически высказался лорд Ортон.

— Тренируется, — предположил лорд Бальтазар, за что заработал мрачный взгляд кузена.

— Перед чем таким он может тренироваться? — подумал вслух лорд Ортон.

Вопрос остался без ответа. Послышалось приглушенное восклицание, подозрительно смахивающее на заклинание, после чего раздался звон разбитого стекла. Вслед за этим двери распахнулись, и из них головой вперед выскочил их ненормальный племянник в одной нижней тунике, закрывая голову руками. Из комнаты валил дым густо-синего цвета и раздавалось рычание.

— Круто! — восхитился Лейр, отбегая на безопасное расстояние и убеждаясь в том, что зверь не последовал за ним. — Интересно, откуда взялась эта милая зверюшка? И как она называется?

Сквозь клубы дыма было видно, как по комнате мечется какое-то четвероногое существо.

— Пить охота! — мечтательно протянул Лейр, усаживаясь на подоконник с ногами. — Эй, кто-нибудь!

Рядом возник свилл.

— Сбегай за вином, будь другом!

Раб исчез и тут же возник снова — уже с кувшином в одной руке и с бокалом в другой. Лейр не стал церемониться и приник губами к горлышку. Свилл следил за ним такими большими глазами, что в конце концов юноша не выдержал и протянул ему кувшин:

— На глотни и перестань мне завидовать!

Леди Истра-Сидония уронила на пол челюсть. Пока она ее поднимала и водружала на место, свилл взял кувшин, сделал глоток, и челюсти отпали у остальных свидетелей этого зрелища.

— Вот так-то лучше, — одобрительно заметил Лейр, забирая кувшин у раба и прикладываясь в свой черед. — Слушай, ты не в курсе, что там за миленькая зверюшка перемещается в моей комнате?

Свилл бросил быстрый взгляд в ту сторону:

— Мантикора, милорд?

— Врешь! Мантикоры совсем не такие! Я знаю — я на картинке видел! У них вместо хвоста — змея, сами они похожи на льва, а голова человеческая, только с вот такенными клыками! — Он развел руки, показывая зубы, которые оказали бы честь мамонту. — А это что-то чешуйчатое и лупоглазое.

— Но, милорд, это и есть настоящая мантикора! — осмелился возразить свилл.

— Правда? — Лейр сделал еще один глоток, придирчиво заглянул в кувшин, стряхнул его и высказался: — Жулики!

— Кто?

— Да все! И писатели, которые пишут о том, чего не знают! Врут на каждом шагу и называют это «полетом фантазии», и художники, у которых фантазия не просто летучая, но часто еще и больная! Ведь чуял я, что что-то тут не так, с этой мантикорой. Вот, блин! И чего мне с нею теперь делать? Ладно, выпущу — пусть живет!

С этими словами он широко распахнул двери.

Оттуда клубами повалил густой дым, вместе с которым в коридор вылетела означенная мантикора.

Подсматривающие за юношей маги ринулись врассыпную. То есть ринулась одна леди Истра-Сидония, в то время как ее кузены одновременно выставили магические щиты для защиты от твари. Но ошалевшая от дыма и незнакомой обстановки мантикора пронеслась мимо, мотая головой и рыча. Причем она кинулась в ту же сторону, в какую побежала леди Истра-Сидония, но обогнала ее на первом же повороте и скрылась в недрах замка.

Почесав в затылке, Лейр проводил мантикору глазами и обнаружил, что свилл, вместо того чтобы просто испариться, малодушно спрятался у него за спиной.

— Вот ты где! — Лейр за шиворот вытащил свилла вперед: — Вылезай! Принеси мне еще вина, а потом приберись в комнате! Надо продолжать! Авось еще что-нибудь получится! Или нет! Сначала уборка, а вино потом!

Свилл скрылся в комнате, куда через пару минут вошел Лейр, довольно потирая руки.

Уже несколько часов юноша развлекался, читая вслух некоторые заклинания. После прочтения книг, захваченных в кабинете лорда Годфруа, им овладело здоровое любопытство. Лейр незаметно для себя увлекся магией. Не то чтобы он всерьез решил сделать ее своей профессией, скорее, ему было интересно произносить вслух некоторые заклинания и смотреть, что из этого получится. Результатом стали разрушенная башня, которая до того загораживала ему вид из окна, несколько глубоких ям во дворе и четыре монстра, которых он выпустил погулять.

Маги проводили его настороженными взглядами. Конечно, безопаснее и интереснее наблюдать за ненормальным племянником из своих рабочих кабинетов, склонившись над хрустальными шарами, но желание побывать на месте событий оказалось сильнее.

— Он сошел с ума, — высказался лорд Бальтазар. — За неполные сутки это уже четвертое животное, которое он выпустил! Если дело так пойдет и дальше, нам здесь не останется места!

— Я его убью, — мрачно пообещал лорд Бальдуэн, доставая из-за спины меч. Вернее, пытаясь достать, потому что полутораручный меч не желал вылезать из ножен. Ругаясь и костеря на весь свет тупоголовых оружейников, лорд Бальдуэн стащил перевязь и извлек меч традиционным путем.

— Кого — его? Зверя или Терибальда?

— Обоих, — проворчал маг. — Как только решу, с которого начать, так сразу…

Он не договорил. В комнате раздался такой звук, что меч сам собой выпал из ставших ватными пальцев. Одновременно там что-то полыхнуло, раздался голос юноши — ликующий и удивленный одновременно.

— Только этого нам не хватает! — Лорд Бальтазар приник к замочной скважине. — Теперь этот псих выпустил дракона!

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Беседа с королем не успокоила Терри. Наоборот, та горячность, с которой его величество защищал сэра Родавона, заставила подозрения молодого человека зацвести махровым цветом. Как оказалось, именно сэр Родавон на время болезни Великого магистра сосредоточил в свои руках всю власть в Ордене Щита. Ему не подчинялись только каноник собора отец Коцел и его клирос, а также несколько рыцарей, входивших в личную свиту и охрану сэра Годована. Одним из них был пропавший без вести Керагаст. Как ни странно, с того дня как Калидор сообщил сэру Годовану местонахождение его помощника, поиски молодого рыцаря прекратились. Керагаста словно вычеркнули из списков Ордена. Более того, вернувшись в покои Великого магистра, Терри застал там одного из незнакомых рыцарей, который наводил порядок в бывшем обиталище Керагаста.

— Вы кто? — поинтересовался Терри, появляясь на пороге.

— Брат Маробод, — назвался тот. — К вашим услугам, сэр. Назначен сюда магистром Бравлином. Вам нужна помощь?

— Нет.

— А мне кажется, что нужна. У вас нежить завелась. Можно вывести!

— Это он меня нежитью называет, нахал синекожий! — высунулся из-за угла Калидор и выразительно погрозил пальцем. — Вот теперь милорд пожаловали, с ним и разбирайтесь!

— Вы умеете изгонять нежить? — удивился Терри.

— И нечисть тоже, если потребуется. Орден Щита призван стоять щитом между миром людей и миром разнообразных монстров, которые не дают житья людям! Так вам помочь справиться с этим?

— Это мой слуга, и только мне решать, как с ним поступать.

— Ваш слуга — нежить? — Брат Маробод подошел поближе и внимательно осмотрел скелет. — Надо же…

Калидор, поскольку не мог ни скорчить рожу, ни показать язык, сделал рыцарю «длинный нос», а потом повернулся к нему спиной и выразительно постучал себя по тазовым костям.

— Гадость какая, — скривился тот. — Сэр, вы чернокнижник?

— С чего вы взяли?

— Только у чернокнижников в услужении состоят скелеты и прочие монстры.

— Сам ты монстр! — взвился Калидор. — Я тоже когда-то был человеком!

— Ага, — как ни в чем не бывало продолжил рыцарь, — так вы признаётесь в том, что поднимали из праха мертвецов? Где вы нашли такой… экземпляр?

— Сами вы «экземпляр». Это не я его нашел, а он нашел меня. Понимаете ли, в Веселице меня, не разобравшись, посадили в ту камеру, где он когда-то умер! Вот так мы с ним и познакомились. Но Великий магистр знает о существовании Калидора, и я не вижу причины…

— Тем более что он сам маг! — высказался скелет.

— Это ничего не меняет! — запальчиво возразил брат Маробод. — Мои силы служат добру и защите людей. А вот вы…

Понимая, что этот спор можно продолжать до бесконечности, Терри примирительно пожал плечами.

— Я вас прекрасно понимаю, — сказал он. — Но постарайтесь и вы меня понять. Мы с ним связаны договором на тридцать лет и три года. Это стандартный срок для такого рода соглашений, и я ничего не могу изменить. Но со своей стороны обещаю, что Калидор больше вас не побеспокоит. А теперь я, с вашего позволения, хотел бы пройти к себе.

Он взял свои вещи — хозяйственный рыцарь уже успел увязать все в один плотный баул — и отправился в конец коридора, в ту келью, в которой его поселили в первые дни. Заперев двери, растянулся на узкой, жесткой койке. Ни простые послушники, ни магистры, ни гости Ордена — никто здесь не мог позволить себе лишнего комфорта. Юный маг закинул руки за голову и задумался.

— Калидор, — позвал он пару минут спустя. Скелет тут же материализовался рядом. Несмотря на то что кости в принципе лишены возможности демонстрировать свои эмоции, он ухитрился выглядеть недовольным. — Вот что, Калидор, — Терри сел на постели, — мне нужно, чтобы ты кое-что разузнал…

— Упс!

Рядом давился от смеха свилл. Хохотал он тихо, едва не зажимая рот кулаками, и, когда Лейр резко обернулся, успел сделать постную мину. Только вот губы продолжали прыгать и глаза как-то подозрительно сфокусировались на одной точке.

— Чего ты ржешь? — не выдержал Лейр.

И тут свилла прорвало. Он зашелся в диком хохоте, хватался за живот и сгибался пополам. Впрочем, о субординации помнил, — не переставая смеяться, опустился на колени, коснулся лбом пола.

— Господин… гос-сподин… Хозяин, — только и слышалось сквозь смех, — простите меня, господин, или накажите, как вам будет угодно, но я не могу… Ой! Х-ха-ха-ха!

— Не понимаю, чего тут смешного? — Лейр отвернулся и, уперев руки в колени, наклонился, рассматривая то, что находилось у него под ногами. — Ну дракон! Ну и что?

Откровенно говоря, он сейчас больше всего мечтал провалиться сквозь все этажи замка и остановить свое падение где-нибудь локтей на двадцать — тридцать ниже самого глубокого подвала. Ну не вышло из него колдуна! И что? Сам ведь понимал, что из него чародей как из навоза… арбалетный болт. Захотелось поиграть! И вот вам пожалуйста!

Существо, сидевшее перед ним, было ростом с крупную собаку, с толстыми лапами, лобастой головой и совсем маленькими летательными перепонками. Шкурка у него лоснилась, как будто зверя только что помыли с особым пенящимся мылом. Но тем не менее это был настоящий дракон — Ням! — сказал дракон, глядя на него снизу вверх. Когда он открыл пасть, стало заметно, что и зубов у него нету — только голые набухшие десенки, как у новорожденных детей. Лейр никогда не видел новорожденных детей, но подумал, что выглядеть они должны примерно как-то так.

— Ну дракон, — повторил он, оборачиваясь к свиллу, который все еще никак не мог остановиться. — И что тут такого? Хотел я, чтобы зверь был поменьше и не такой опасный, как на картинках, и у меня все получилось!

— Да, господин, — простонал свилл, вытирая слезы. — У вас все получилось!

— Ням! — настойчивее повторил дракончик и помахал хвостиком.

Лейр подавил вздох. У него ничего не получалось! И мантикора какая-то не мантикористая, и остальные твари вышли такими, каких не найдешь ни в одной книжке, и дракон недоделанный… Ну как теперь быть? Юноша осторожно протянул к дракончику руку, и тот с готовностью обслюнявил его пальцы, после чего плотоядно облизнулся и придвинулся ближе.

— Ням! — произнес он довольно требовательным тоном, а когда Лейр попятился, заковылял следом, смешно переваливаясь с боку на бок.

— Слышь, ты, свилл? А чем кормят драконов?

Леди Истра-Сидония с семейством обедали. Обед был скромным — леди внезапно решила сесть на диету. Поэтому кроме куриного бульона с кусочком морковки были поданы два гуся, обложенные куропатками, бараний бок с подливкой, творог с ягодами, сыр четырех сортов, булочки с маслом и небольшой тортик с белковым кремом. Раз она на диете, лишнего масла на столе быть не должно!

Невидимые слуги — леди Истра-Сидония терпеть не могла, когда свиллы путались под ногами, и накладывала на них дополнительное заклятие — разносили яства и подливали вино мужу и сыну знатной дамы. Оба мужчины мужественно хлебали ложечками бульон, переглядываясь через стол. Гуси истекали соком, бараний бок остывал, подливка густела, а они должны были тянуть прозрачную жидкость, в которой от курицы остался только запах.

И вдруг в коридоре послышался топот, дверь распахнулась от мощного толчка, и на пороге возник племянник Терибальд собственной персоной, взлохмаченный и раскрасневшийся. Одну руку он прятал за спиной, другой приветственно помахал честной компании.

— Всем привет! Не помешаю? А то мы тут запах учуяли и решили зайти. Приятного аппетита, тетя!

Судя по цвету лица леди Истры-Сидонии, желать ей надо было не этого, а здоровья и долгих лет жизни. Она так и застыла с ложечкой возле рта. Застыли все, вид повисших в воздухе кувшинов и подносов так удивил Лейра, что он воскликнул:

— Ого! Что это у вас? Разумная посуда? Вот бы мне дома такую!

— Это не посуда. Это свиллы, — выдавила леди.

— Просто они невидимые, — счел нужным пояснить ее супруг. Не будучи по рождению принадлежащим к славному роду Арманзоров, он довольно лояльно относился и к странностям племянника, и ко многому другому, но по ряду причин боялся проявлять лояльность. Причина его страхов сидела с ложечкой у рта.

— А! Ну тогда понятно! Давайте, проявляйтесь! — Лейр притопнул ногой, и возле стола тут же возникло шесть девушек и подростков. Два подростка обнаружились возле леди, четыре девушки обслуживали ее сына и мужа. Оценив молодость и прелести рабынь, леди Истра-Сидония побагровела, но ничего не сказала.

— Здрас-сьте, — поздоровался племянник с рабами. — Вот у меня тут животное. Случайно никто не знает, чем его кормить? А то оно жрет все подряд!

С этими словами он с немалым трудом вытащил из-за спины правую руку, на которую был намотан кожаный поводок, на другом его конце обнаружился дракончик. Зверек, видимо, успел найти в коридоре что-то интересное, потому что сначала упирался всеми четырьмя лапами и, лишь оказавшись в комнате, шлепнулся на хвостик и огляделся.

На лицах всех четырех девушек отразилось совершенно одинаковое выражение, которое появляется на лицах мам и бабушек при виде симпатичного голенького карапуза. Сын леди Истры смотрел такими же большими глазами ребенка, который всю жизнь мечтал о щенке и чья мечта наконец-то сбылась. И это при том, что, даже сидя за столом, он был выше Лейра на полголовы и раза в два шире в плечах.

— Где достал? — воскликнул он.

— Наколдовал, — популярно объяснил Лейр. — Так никто не знает, чем его кормить? Он ведь у меня целую книгу сожрал, занавеску и коврик у дверей. Как вы думаете, это не опасно?

В это время дракончик заметил накрытый стол.

— Ням! — воскликнул он с горящими глазами и ринулся вперед, обрывая поводок. Схватившись передними лапками за край столешницы, он отчаянно замолотил задними по воздуху, и Лейр, недолго думая, наклонился и подтолкнул зверька под толстый задик.

— Фу! фу! Пошел прочь! — замахал руками супруг леди Истры, опасливо косясь на свою половину, цвет и выражение лица которой уже не поддавались описанию.

Но дракончик, оказавшись на столе, с самым решительным выражением мордочки двинулся к ближайшему гусю.

— Не-э-эт! — наконец ожила леди и, отбросив ложечку, вцепилась в гуся с другой стороны.

Дракончик крепче сжал челюсти и потянул добычу на себя. Какое-то время они с леди занимались перетягиванием гуся.

Победила молодость. Завладев птицей, маленький дракончик шлепнулся на столе и принялся смачно хрустеть поджаренной корочкой.

— Фу! Фу! Плохой! Брысь отсюда! — замахал на него руками муж леди Истры-Сидонии, вопросительно косясь на жену — не пора ли все бросить и начать делать ей искусственное дыхание?

Лейр не принимал участия в потасовке. Как раз в это время он увидел лицо одного из прислуживающих даме подростков и кинулся к нему едва ли не с распростертыми объятиями:

— Трипс! С тобой все в порядке? Почему ты не заходишь? Понимаю, я подставил тебя, но…

— Простите, господин, — подросток отступил на шаг, как самое дорогое прижимая к себе кувшин с диетическим безалкогольным вином, — но вы ошиблись. Я не Трипс!

— Ты его брат? — вспомнил Лейр. — Он говорил! Вы близнецы? Тебя зовут Потрипс?

— По… По… — захрипела леди Истра-Сидония. От возмущения к ней частично вернулся дар речи. — Терибальд, вы хотите сказать, что знаете рабов по именам?

— А что тут такого? — пожал плечами Лейр. — Дома мы всех своих слуг знали, и не только по имени! Ты это, — он обернулся к Потрипсу, — передай ему, что я хочу его видеть. Мы же все-таки друзья…

Этого нервы леди Истры не могли выдержать. Она побагровела и судорожно закашлялась.

Лейр отреагировал быстро и решительно. Пока муж и сын не спеша выбирались из-за стола (сын промедлил главным образом из-за того, что прямо перед его носом расположился дракончик с гусем в обнимку и он просто не мог оторвать глаз от такого зрелища), юноша шагнул к кашляющей и плюющейся бульоном «тетушке» и от души шлепнул ее между лопаток.

Леди Истра-Сидония хрюкнула и с размаху нырнула лицом в тарелку с бульоном.

— Истра! — воскликнул ее муж.

— Мама! — встрепенулся любящий сын, с трудом отрывая глаза от жующего дракончика. — Ты в порядке?

Леди Истра-Сидония медленно выпрямилась. Бульон тек по ее лицу на платье. К щеке кокетливой звездочкой прилипла фигурно вырезанная морковка.

— Пойду я, пожалуй, — заметил Лейр и, поднатужившись, ссадил дракончика со стола. — Мне его еще надо выгуливать… Столько с ними хлопот, пока они маленькие!

Гусь дракончика не удовлетворил, — судя по его бегающим глазкам, он мог бы съесть еще что-нибудь, но Лейр был неумолим. Где уговорами, а где пинками он выволок своего питомца за порог и направился прочь.

Но унижения леди Истры на этом не кончились. Не успели шаги незваного гостя стихнуть, как любимый сынок, гордость для отца, отрада для матери и вообще надежда и опора, вскочил из-за стола и, не извинившись, кинулся догонять своего ненормального кузена.

Тот в это время пытался научить дракончика спускаться по ступенькам. Зверек упирался всеми имеющимися в наличии конечностями и вообще всем своим видом давал понять, что за свою жизнь он будет сражаться до последнего.

— Стой! Погоди!

Лейр поднял голову. Сын леди Истры возвышался над ним как скала. Но у этой скалы на щеках розовел смущенный румянец, а голос был весьма далек от внушающего ужас рыка, какой должен быть у любого существа такого роста и комплекции.

— Ты это… ну, Терибальд, — прогудел он, переминаясь с ноги на ногу.

— Я Терибальд. Дальше что? — Лейр сделал попытку под шумок спихнуть дракончика со ступенек, но тот чересчур живо заинтересовался новым объектом, решив непременно проверить его сапоги на предмет съедобности.

— А я Теофраст. Вот! — Великан шумно вздохнул. — Скажи, как ты его ну… того… добыл? Понимаешь, я всю жизнь мечтал иметь дракона или какую-нибудь другую зверюшку, да мама не разрешала. А ты того… ну сказал, что наколдовал его, вот я и подумал: может, ты это… того… ну поделишься формулой? А? Мы же с тобой как-никак родня!

— Конечно, поделюсь! — радостно воскликнул Лейр, на всякий случай посмотрев, не дрожат ли его колени. Судя по внешнему виду Теофраста, он мог оторвать ему голову двумя пальцами. — Заходи вечером! Только ты учти — с ними полно хлопот. И еще он ест все подряд!

— Хрум-хрям! — подтвердил дракончик, энергично двигая челюстями.

Теофраст посмотрел на то место, где только что была железная шпора.

— Ничего, — стоически произнес он, — это были старые сапоги!

— Ням? — Дракончик поднял на него глаза, полные робкой надежды.

— Я зайду вечером, — попятился великан, не сводя глаз с облизывающегося зверька. — Когда он, того… ну спать будет! Бывай!

И удалился громыхающей трусцой.

— Повелитель, он псих! — нервно повторил лорд Бальдуэн.

— Понятно, — прошелестел бесплотный голос.

— Повелитель, он нас доконает! Вот смотрите! Опять! Ну что я говорил?

Удобно устроившись на шестой снизу ступени высокого трона и на пятой ступени сверху (надо же соблюдать субординацию!), лорд Бальдуэн трагически всплеснул руками. Темная фигура Повелителя, почти утонувшая в недрах трона, чуть шевельнулась, показывая признаки заинтересованности.

Между лордом и его господином в воздухе висел хрустальный шар, в котором сейчас оба могли наблюдать похождения Терибальда, непутевого и «психического» сына пропавшего лорда Годфруа.

Часа полтора тому назад Бальдуэна призвала его сестрица, леди Истра-Сидония и, перемежая рассказ стонами и истерическими выкриками (две рабыни-свиллы как раз в это время делали ей новую прическу и приводили в порядок платье), поведала, как обошелся с нею неблагодарный родственник. После чего Бальдуэн бегом кинулся к Повелителю, и вот уже больше часа они наблюдали за продвижениями Лейра по замку. Юноша доблестно «выгуливал» своего питомца, совмещая сие невинное мероприятие с попытками накормить прожорливого дракончика, который, как выяснилось, ест абсолютно все, что может поместиться в пасть. Если же «это» в пасть не помещалось, от него полагалось откусывать кусочки.

Сейчас в шаре опять появился Лейр со своим питомцем на поводке. В виде исключения двигались они в обратном порядке — впереди, размахивая руками, бежал Лейр, а за ним волочился дракончик. Зверек еле переставлял лапки — больше из-за того, чтобы уберечь свой живот и нос от столкновения с реальностью, чем помогая хозяину себя транспортировать, — и выглядел осоловелым, демонстрируя готовность завалиться в глубокий здоровый сон, как и положено младенцу. В пасти у него торчало что-то зеленое. Зеленое слегка шевелилось, но это явно были последние судороги.

За этой парочкой гналась леди Ортана, размахивая лопатой и явно собираясь использовать ее не по прямому назначению.

— Скотина! — глухо, как из бочки, раздавались вопли девушки. — Урод! Негодяй! Да я тебе… оторву и в… засуну! Да чтоб тебе…

— Он добрался до зимнего сада, — трагическим шепотом возвестил лорд Бальдуэн.

— И, как полагаю, хищных лиан у нас теперь нет, — заметил Повелитель.

Лорд Бальдуэн открыл рот, чтобы начать перечислять, чего у них еще нет, после того как по замку прошелся маленький зверек, но тут в шаре радикально сменилась картинка. Леди Ортана загнала своих врагов в угол.

Дракончик тут же шлепнулся на бок, вытянул лапки и захрапел, вывалив язык. Судя по его виду, спать он собирался до завтра. Лейр встал над малышом, вытянув вперед руки и выставив ладони.

— Ты, я полагаю, не причинишь вреда маленькому ребенку? — поинтересовался он.

— Маленькому ребенку — нет, — прошипела леди Ортана, подходя по дуге и демонстрируя неплохое знание фехтования нетрадиционным оружием. — Но маленькому негодяю — да!

— А вот я никогда не смог бы причинить вреда девушке, — вздохнул Лейр. — Тем более такой красивой!

Ортана сдула со лба выбившуюся прядь, поправила испачканным в земле рукавом волосы, и в этот момент Лейр сделал быстрый шаг, оказавшись вне пределов досягаемости лопаты.

— Обычно с девушками я поступаю по-другому, — доверительно сообщил он.

— Это как? — напряглась Ортана.

Вместо ответа юноша схватил ее за локти и поцеловал.

— Ой! — только и смог сказать лорд Бальдуэн, наблюдая эту картину.

В хрустальном шаре леди Ортана отреагировала нестандартно. Она вдруг покраснела, закатила глаза и упала в обморок. Лейр поддержал ее, не давая удариться о землю, положил на пол, пристроив рядом лопату, и, с натугой взвалив на плечо дрыхнущего дракончика, поплелся прочь.

Мановением руки Повелитель убрал хрустальный шар. Зал погрузился в полутьму.

— Теперь вы видите, Повелитель, что это за тип! — завел свою песню собеседник. — Сперва леди Истра-Сидония, теперь леди Ортана! Кто следующий станет его жертвой? Я уж не говорю про тех монстров, которых он натравил на замок!

Оба разом обернулись, посмотрели вниз. Там, на груде разломанных кресел, уютно развалилась чешуйчатая мантикора и грызла ножку одного из них. Не то чтобы она была голодна — просто ей явно нравилось точить о твердое дерево зубы. Однако лорд Бальдуэн не собирался спускаться на пол, дабы это проверить. Кто знает, что на уме у существа, аналогов которому не существует в природе? А ведь есть еще ее «собратья»! Только что, буквально десять минут назад, приходила делегация с нижнего этажа, из библиотеки, целая толпа смумриков и других тварей принесла подробный список того, что порвали, изгадили и просто съели эти твари, прежде чем их удалось выставить и отправить бесчинствовать во двор.

— Чем это так воняет? — вдруг спросил Повелитель.

Лорд Бальдуэн напрягся и посмотрел на свой правый сапог. Этот Терибальдов «питомец»! Он не только жрал все подряд, он еще и гадил, оставляя свои метки там и тогда, когда ему это приспичит! В одну из них лорд и вляпался как раз на подступах к Залу Повелителя.

— Ничем не пахнет, — быстро сказал он. — Это вам померещилось. Но вы не можете не признать, что Терибальд представляет собой…

— Я лучше знаю, что он собой представляет, — отрезал Повелитель, и лорд Бальдуэн поежился. Он боялся Повелителя и не стыдился в этом признаваться. Ведь тот был сильнее всех обитающих здесь магов, вместе взятых!

Бальдуэн еле дождался от Повелителя знака, показывающего, что можно уходить. Пусть внизу все еще развлекалась мантикора, догрызая кресла, она была не так страшна. Лорд Бальдуэн, боевой маг с сорокалетним опытом, испарился так быстро, как только позволяло ему чувство собственного достоинства.

А Повелитель тихо хлопнул в ладоши — и перед ним тут же материализовался свилл. Склонил голову в поклоне и сразу опустился на колени.

— Трипс, — прошелестел голос из-под капюшона, — я желаю дать тебе поручение. Тебя выделил Терибальд, сын Годфруа. Иди к нему. Будь при нем. Стань ему другом, братом, любовником, но не спускай с него глаз. Мне нужно знать, чем он дышит, о чем думает, чего боится. Я хочу знать о нем все! Даже то, на каком боку он спит!

С каждым словом свилл склонял голову все ниже и ниже, пока не коснулся лбом ступеньки перед троном.

— Повелитель, — послышался его дрожащий от страха голос, — простите меня или накажите нерадивого раба, но вы сказали «любовником»?

Повелитель издал звук, который при изрядной доле фантазии можно было принять за смешок.

— Глупец! Никто не заставляет тебя проявлять инициативу. Просто подставь ему… Ты меня понял? Кстати, если ты сомневаешься в своей ориентации, у меня есть твой брат.

— Я… не сомневаюсь, Повелитель, — выдавил несчастный. Повелитель хлопнул в ладоши, и раб исчез.

Лейр с трудом опустил меч и заметил, что его рука дрожит.

— Я больше не могу, — выдавил он. — Давай прервемся!

— Ну пожалуйста! — заканючил Теофраст. — Еще немножечко!

— Мы разминаемся уже два часа! Я столько даже дома не тренировался! — взмолился Лейр. — Давай передохнем!

— Ну давай! — Великан брякнул мечом об пол и тяжело опустился на лавку у окна. Лейр, чтобы быть с ним хотя бы одного роста, пристроился на подоконнике.

— Я думал, что ты не такой, — произнес сын леди Истры-Сидонии. — Понимаешь, когда я услышал, что ты приезжаешь, я подумал, что ты такой же червяк, как остальные наши! Особенно кузен Ортон. Этот вообще гад! Весь в отца! Моя матушка его ненавидит. Как и дядю Дагоберта, и другого дядю, Бальтазара. Но этого меньше всех — он самый безобидный и в магии слаб.

«Если бы они знали, насколько я слаб в магии!» Лейр невольно покосился на двери, ведущие в смежную со спальней комнату.

Они с кузеном Теофрастом развлекались единственным способом, знакомым Лейру по жизни в отчем доме, — фехтованием. Как оказалось, великан мечтал стать боевым магом, как брат его матери, лорд Бальдуэн, и путешествовать по миру, изничтожая все на своем пути. Главной причиной столь оригинального желания была мечта как можно скорее убраться из-под материнской опеки. Там, в большом мире и на больших дорогах, леди Истра-Сидония уже не сможет контролировать, чистые ли носки надел ее сынок, вовремя ли он покушал и почистил ли зубы перед сном. Второй причиной была страстная любовь к оружию и убеждение, что добрый меч сильнее заклинаний. Что же до Лейра, он был типичным молодым рыцарем, мечтающим о подвигах и славе, добыть которую можно либо на турнирах, либо в путешествиях по миру. Но поскольку по миру уже собирался пойти этот великан, для нормальных людей волей-неволей единственным выходом оставались турниры.

— Я даже тебя заранее решил ненавидеть, — продолжал тем временем изливать душу Теофраст. — И ты мне в самом деле не понравился там, в Зале Повелителя. А вот сейчас понял — ты свой. Не то что кузен Ортон! Слушай, а давай его убьем!

— Кого? Ортона? — изумленно воскликнул Лейр.

— Ага! Представляешь, ты тогда станешь наследником! Других-то нету! Только ты да я, да еще девчонки — Ортана и Милица. Но Милица — дурочка, дите совсем. А на Ортане ты женишься, и она перестанет быть опасной.

— Я? — едва не взвизгнул Лейр и схватился обеими руками за подоконник, чтобы не упасть. — Я? Жениться? Не хочу! Ни за что! Никогда!

Дверь в смежную комнату приоткрылась, заглянул Трипс.

— Господин, что вы так орете? — шепотом поинтересовался он. — Я его только что уложил! Скормил, как вы и разрешили, ваши старые портянки. Если он проснется…

Теофраст мигом поджал ноги, спасая сапоги. Лейр примирительно махнул рукой:

— Ладно, буду говорить тише. Подай нам вина, Трипс! — и, улучив минуту, пока подросток занимался кувшинами и кубками, доверительно прошептал кузену: — Понимаешь, меня уже хотели женить! Но я решил, что уж лучше в петлю! Я с этим делом не тороплюсь! В мире слишком много красивых девушек, чтобы променять их на одну жену! Спасибо, Трипс!

Подросток протянул ему бокал и отступил. Его волосы обгорели и торчали ежиком, на лице и руках остались красные пятна, но в остальном он не изменился.

— Ты с ними так обращаешься, — удивленно протянул Теофраст, в два глотка выхлебав свое вино и знаком отправив раба за новой порцией. — Как-то странно… Они ведь свиллы! Рабы!

— Ну и что? Рабство отвратительно! Блямс!

Оба собеседника вздрогнули и обернулись. Трипс выронил кувшин. Долю секунды он смотрел на осколки, а потом опустился на колени, встав прямо в лужу разлитого вина.

— Простите меня, господин.

— Пень косорукий! — выругался Теофраст.

— Ничего страшного, — произнес Лейр. — Принесешь другой кувшин, и все. А рабство действительно отвратительно. Никто не заслуживает того, чтобы с ним обращались как с вещью. Во всем прогрессивном мире рабство давно отменено. Оно осталось только на южных островах и, говорят, где-то далеко-далеко на востоке. Но там вообще живут дикари!.. Правда, у нас говорят, что не только люди не должны быть рабами людей, но, по-моему, ни одно разумное существо не должно принадлежать другому, как вещь. У нас в Эвларии уже лет восемьдесят нет рабства!

— Так-таки и нет? — скептически скривился Теофраст. — Что, все у вас такие добрые и понимающие, как ты?

— Ну отдельные выродки есть, — пожал плечами юноша. — Когда вернусь, непременно пойду на них войной. Это будет справедливая война. Настоящий подвиг, достойный рыцаря!

— Я не понял, — напрягся великан, — это чего, оскорбление?

— Нет. Просто, если ты хочешь стать боевым магом, надо же с чего-то начинать!

— Хм! — Теофраст потел лоб рукоятью меча, который так и не выпустил из руки, присев передохнуть. — Не, это не для меня! Мне настоящие подвиги нужны! Чтоб драконы, похищенные девицы и всякие там злодеи. А рабов освобождать — это не для меня! Ну ты передохнул, Терибальд?

— Нет! — отрезал Лейр, всем своим видом давая понять, что настроение у него испортилось, и вообще он расположен капризничать и обижаться.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

После того как Теофраст наконец ушел — но не раньше того, чем Лейр согласился и дал ему еще один поединок, — юноша заглянул в смежную со спальней комнату. Неизвестно, что собирался делать в ней Терибальд, но он, Лейр, жить в ней точно не сможет. Ибо маленький, но очень прожорливый дракончик ухитрился привести обстановку в состояние полной негодности. Каждый предмет он пробовал на вкус, и уже очень многое было съедено полностью или частично. Виновник всего этого безобразия мирно спал, свернувшись калачиком на том, что при жизни называлось портьерами. Видимо, решил оставить плотную ткань на потом, когда подрастет и сможет переваривать даже это.

Трипс сидел на остатках кресла возле звереныша. Он вскинулся, когда заглянул Лейр.

— Дракончик спит, господин!

— Этот ушел, — мотнул головой Лейр, имея в виду Теофраста. — Слышь, сгоняй еще за вином! Я устал как собака!

Подросток пропал на несколько секунд, а потом возник с новым кувшином. Лейр приник к горлышку, жадно глотая и проливая половину.

— Уф! — Наконец он оторвался от кувшина и вытер рот рукавом. — Загонял он меня! Не думал, что можно устать от этого!

— Лорд Теофраст — боевой маг, — осмелился подать голос Трипс.

— Даже очень боевой! — фыркнул Лейр. — Ладно, парень, ступай отдыхать! Уже поздно, да и эта скотинка скоро проснется и жрать запросит.

Он протянул полупустой кувшин свиллу. Тот подержал его в руках, а потом осторожно поставил на подоконник.

— Господин, — промолвил он каким-то странным голосом, — простите или накажите глупого раба, но все-таки… то, что вы сказали лорду Теофрасту… ну про рабство это правда?

Глаза его как-то странно блеснули, и Лейр кивнул, осторожно прикрывая дверь в комнату, где спал дракончик:

— Правда. Я считаю, что рабство — это ужасно. Я даже скажу больше — я бы помог вам, свиллам, стать свободными, если бы…

— Господин! — Трипс рухнул перед ним на колени. — За такие слова… Я ваш! Душой и телом! Господин, делайте со мной все, что хотите! Я…

Он обхватил Лейра руками и прижался к нему, как потерявшийся ребенок, всем телом. Лейр начал яростно вырываться, когда сообразил, что подросток прижимается как-то слишком откровенно.

— Э-эй! Парень! — Он с трудом оторвал от себя Трипса. — Я не по этой части! Ты, конечно, парень симпатичный и все такое, но мне, понимаешь ли, девушки нравятся! Понимаешь? Девушки! А не… вот это! Правда, у нас бывает, что некоторые рыцари спят со своими оруженосцами или пажами, но не стоит всех стричь под одну гребенку!

Стоя перед ним, Трипс попеременно то краснел, то бледнел и явно не знал, куда девать глаза.

— Теперь вы меня… теперь я… — только и смог выдавить он. — Простите!

— Ладно! — проявил великодушие Лейр. — Расслабься! Просто держи свои эмоции при себе. Ты еще встретишь своего парня, обещаю! Более того, если мне вдруг надоест… ну, ты понял? Ты узнаешь об этом первым.

Он направился в спальню и принялся раздеваться. Трипс стоял на пороге.

— Господин, — решился сказать он.

— Ты еще здесь? Не подглядывай! А не то решу, что ты извращенец!

— Господин, мне это так же не нравится, как и вам! — воскликнул свилл, и Лейр круто развернулся. Из одежды на нем оставались только штаны и домашние кожаные башмаки, но он мгновенно напрягся и словно отгородился невидимым доспехом.

— Та-ак, — прошипел он, сжимая кулаки. — Тебя заставили? Кто? Кто тебя подослал? Ну? Говори!

Сграбастав свилла за грудки, он встряхнул его как игрушку. Подросток закусил губу и зажмурился, но не сделал попытки исчезнуть. Вместо этого он молча терпел вспышку ярости Лейра.

— Кто он? — орал тот. — Я его убью, слышал? Только скажи — кто этот гад!

Свилл молчал, закусив губу, и, лишь когда его со всего маху приложили спиной к стене так, что хрустнули лопатки, вскрикнул:

— Не надо!..

— Боишься? — Лейр придавил слугу к стене, одной рукой перехватил за горло. — Ты его боишься? Ты не его — ты меня бойся! Ну? Кто тебя заставил? Я его в порошок сотру! Я его…

— Вам с ним не справиться, господин, — удивительно спокойно произнес Трипс — С ним никто не справится.

— Это… это Повелитель? — догадался юноша.

Руки разжались сами собой. Свилл тихо всхлипнул, хватаясь рукой за горло.

— Вот гад, — промолвил юноша. — Ну ничего, я до него доберусь!

— Не надо, — вдруг попросил Трипс — Мы сами…

— Да что вы сами можете? — отмахнулся Лейр. Запал прошел, надо было думать, что делать и как быть дальше, и он махнул рукой: — Проваливай. Я пошел спать, а ты можешь быть свободен!

Он отвернулся, направляясь к двери в спальню, и не видел, с каким выражением лица подросток схватился за горло, нащупывая ошейник.

Терибальду снился сон. Хороший, добрый сон про принцессу Юну. Во сне она вела себя не как принцесса, а как молодая, восемнадцатилетняя девушка, которая прекрасно знает, зачем проникла в сновидения молодого одинокого мужчины. Поэтому, после того как Терри, бессвязно лопоча какие-то глупости, рухнул перед сказочным видением на колени и принялся жадно целовать руки, она сама помогла ему подняться и поцеловала. В губы.

Ошалевший Терибальд оцепенел, но потом все-таки обнял тонкий стан. Но девушка вдруг принялась вырываться, да так отчаянно, что Терри растерялся.

— Ты что? Не бойся! — лепетал он, пытаясь удержать принцессу возле себя. — Я не сделаю тебе плохого! Я просто… не уходи!

— Да я никуда, собственно, не тороплюсь, — вдруг откликнулась принцесса каким-то смутно знакомым, точно не своим голосом. — А вот вы, господин… э-э… руки уберите! Ничего себе некромант-извращенец!

Услышав такое, Терри чуть не подпрыгнул… И проснулся.

Он сообразил, что все еще цепляется за что-то, что явно не было человеком очень давно.

— К-калидор? — заикнулся он.

— Ага, — откликнулось то, что он обнимал. — Ну вы даете, хозяин! Слышал я, что иные некроманты мертвых девушек поднимают, но чтобы со скелетом! Да еще не женским!

Конец отповеди скелет произносил в пустоту. Сообразив, кого он только что обнимал, покрасневший до затылка Терибальд кинулся к бадье с водой — умываться.

— Я вас бужу-бужу, — ворчал за спиной Калидор, — а вы, вместо того чтобы проснуться, как все нормальные люди, начинаете меня за всякие места хватать, да при этом еще такое бормочете, что у меня черепная коробка чуть не вскипела! И откуда у вас больные фантазии? Я про такое даже в книжках не читал!

— Извини. — От малиновых ушей Терибальда можно было зажигать свечи. — Мне просто приснилось кое-что…

— Ага, — широко улыбнулся скелет и попытался подмигнуть одной глазницей. — Кое-кто! Жениться вам надо, хозяин! Или найти подходящую любовницу. А то, раз вы со скелетов начали, страшно даже представить, что будет потом!

— Замолчи! — воскликнул Терри, машинально складывая пальцы в знак Огня. — Ты, вообще, зачем пришел? Чтобы мне лекции читать? Так тебя за это мало… ну, в общем, с тобой мало сделать то, что, как ты думал, я собрался с собой сделать! Вот!

— Ну вы и загнули, хозяин! — покрутил черепом скелет. — К вашему сведению, ночь для некромантов — самое рабочее время! Покойников из могил поднимать — раз. — Он загнул один палец. — Демонов вызывать — два. С ведьмами шуры-муры… ну это не наш случай, но все равно — три. Всякие там козни строить…

— Теперь я понимаю, почему брат Маробод хотел тебя развеять! — прошипел Терри, чувствуя, что в нем начинает подниматься новое, доселе неизвестное чувство. — Ты его достал! Своей болтовней! Ты зачем пришел, покойник?

— Ну вот! Сначала сами посылаете на разведку, а потом спрашиваете — зачем? Я там такое нашел! Скорее, хозяин! Скорее!

Это в корне меняло дело, Терри подскочил и начал собираться.

— Что же ты молчал? — бормотал он, торопливо одеваясь. — Почему болтал всякую ерунду? Про женитьбу и все такое? Сказал бы сразу…

— Я сразу и говорю. — Скелет вертел головой, отслеживая метания хозяина по тесной келье в поисках носков. — Взяли бы вы с собой чего-нибудь магического! Книгу какую ни на есть, амулеты или волшебные порошки! Ведь не на прогулку идем, в такое место лезем, что только держись!

— Да у меня с собой ничего… — начал было Терри, но потом все-таки решился. Со дна своего мешка он осторожно извлек узелок, в котором было кое-что припрятано. Конечно, он взял с собой самую малость, но зато здесь были самые основные вещи — чешуйка дракона как защита от враждебной магии, угольки для прорисовки магических знаков, несколько щепок священных деревьев с вырезанными на них рунами, окрашенными кровью, связка тонких свечей черного воска, череп кошки и несколько амулетов, которые можно было носить на цепочке, как медальоны. Ко всему этому Терри добавил кусок янтаря, кремень, огниво и пару драгоценных камней.

— Пошли?

Калидор тут же просочился сквозь дверь и поплыл по коридору чуть впереди молодого человека.

Было темным-темно, но глазницы скелета излучали зеленоватое сияние, которое Терибальд легко мог видеть и при свете которого прекрасно ориентировался. Калидор вывел его в конец коридора, указал на неприметную дверцу, которую легко можно было принять за декоративную панель, таких полным-полно было на этаже. Лишь в магическом свете становилось заметно, что она несколько отличается от остальных.

Один из амулетов представлял собой пучок травы, высушенный так искусно, что даже дилетант мог бы определить в нем папоротник. Перевязанный красной ниткой, он висел отдельно от остальных, и стоило Терибальду прикоснуться им к щели, как дверь тихо отворилась.

— Разорви-трава, — тихо пояснил Терибальд.

— Знаю, — проворчал скелет. — Эльфы зовут ее огонь-цвет. Лесные тролли говорят, что она здорово помогает при ревматизме и радикулите. Хорошо, что вы ее использовали, хозяин. Чем меньше будет магии, тем лучше.

С этими словами он проскользнул вперед и полетел дальше.

Это явно был потайной ход, которым пользовались в самых крайних случаях. С первых же шагов он повел вниз, и вскоре стало ясно, что лаз пролегает под землей — уж слишком глубоко он опустился. Прислушавшись к своим ощущениям и попытавшись наугад произнести несколько простейших заклинаний, Терри понял, что его предположения были верны. Здесь, под толщей земли, магия блокировалась. Вернее, та ее часть, которая не относилась напрямую к некромантии. На ходу он бросил взгляд на свои амулеты и заметил, что они начали светиться. Одни слабо, другие — сильно.

— Мы идем прямо в…

— Тише! — прошипел Калидор, клацая зубами. — Даже я соблюдаю тут осторожность, а вам-то сами боги велели!

— Бог един, — напомнил Терри. — Его потому и зовут Единым, что…

— Вы кому это втираете? — скривился скелет. — И самое главное — кто мне это втирает?

Они прошли еще немного, ход сделал поворот, и незваные гости очутились на пороге…

Это был еще один подземный этаж. Но вот какое здание стояло над ним? Терри еще не слишком хорошо ориентировался в постройках Ордена и не знал, дошли они до библиотеки или все еще находятся возле казарм для рядовых рыцарей. Насколько он помнил, арсенал и кельи послушников располагались намного левее, а собор — правее. Или наоборот?

— Нам в ту сторону, — нарушил молчание Калидор и указал вбок.

Этаж изгибался под углом, причем одно ответвление оказалось раза в полтора шире другого. Здесь был не земляной, а каменный пол, каменные стены и потолок, поддерживавший колонны с прикрепленными к ним гнездами для факелов. Факелы торчали в них и сейчас, но горело лишь два или три, слегка разгоняя тьму.

— Это зажгли они, — пояснил Калидор. — Хотя зачем им свет? Вот вы, господин, в темноте видите?

— Хорошо вижу, — кивнул Терри.

— А они еще лучше! Потому как синекожие и оранжевоглазые! А у вас, простите, кожа хоть и голубоватая, но все-таки не настолько. И глаза у вас оранж… Ой, нет! Мама… и как я сразу-то…

Скелеты в принципе лишены возможности выказывать эмоции, но у Калидора так отвисла челюсть, что Терибальд догадался: его слуга и проводник чем-то до крайности шокирован.

— Что случилось? — потребовал он ответа.

— Мама дорогая, — пробормотал Калидор, отступая от него в затемненный угол. — Ваши глаза… Господин, они красные!

Терри невольно схватился за лицо. Он прекрасно помнил, что не произносил никаких особых заклинаний, и все-таки…

— Что ты имеешь в виду? При чем тут цвет глаз и кожи?

— Да как же! — запричитал скелет, всплескивая кистями. — Если ты не человек или не совсем человек, твоя кровь другая. И я таких людей вижу — у них кожа словно голубым цветом отдает. Вот у Керагаста, изволите помнить, кожа вообще приятно-синенькая, как небо в мае. То есть про него всякий скажет — полукровка. И у тех, кто к магии способен, глаза немного не такие. Я, как житель потустороннего мира, такие глаза вижу оранжевыми. А у вас они вообще красные. То есть вы не просто способны к магии — вы чистокровный маг! Настоящий!

— Но ты же догадывался об этом еще в Виселице? — напомнил молодой человек. — Когда пристал ко мне!

— Догадывался, но они, — скелет кивнул в сторону огней, — если об этом догадаются…

— Теперь уже поздно отступать!

Терри прислушался. Под землей царила полная тишина — и в плане обычных звуков, и в плане магическом. Не чувствовалось возмущения эфира, не содрогалась ткань бытия. Создавалось впечатление, что здесь вообще ничего не происходит. И тем не менее.

Он каким-то наитием угадал, что самое главное происходит сейчас за одной из больших дверей, расположенных в конце коридора, далеко за факелами.

Внутри пахло магией. Именно пахло — некоторые снадобья обладают ни с чем не сравнимым запахом. Кроме того, побочным эффектом отдельных заклинаний является именно аромат — где слабый, едва уловимый, а где такой сильный, что с непривычки можно потерять над собой контроль. Сколько раз в Школе он и его соученики теряли сознание в самый ответственный момент опыта, сбитые с ног неожиданно мощным ароматом! С тех пор он, конечно, принюхался, но те, кто находились внутри, к таковым не относились.

— Что это? — прохрипел смутно знакомый голос, искаженный настолько, что Терри его не сразу узнал.

— Это то, ради чего вы здесь, ваше высочество!

— Но… но это же — я! Я!

— Именно. Это вы. Теперь это вы!

— Простите, я не понимаю…

— Сейчас вы все поймете. Ашш…

Терибальд вскрикнул и зажал уши руками, выронив все, что было у него в руках. Боль накрыла с головой. Ему показалось, что его с маху окунули в чан с кипятком. Отзвуки заклинания грохотали в ушах, а боль продолжала терзать тело. Чужая боль. Боль существа, которое отчаянно боролось за жизнь, призывая на помощь все скрытые резервы и безжалостно черпая силу у случайно оказавшегося поблизости некроманта.

— Арра-заг! Кишбултум! Свет и Тьма… Кровь и плоть… Ар- ра-заг!

— Пус-сти!

Звук лопнувшей струны. Хлесткий удар по лицу, словно кнутом. Тонкий, быстро оборвавшийся крик.

Облегчение было таким, что Терри упал на колени, дрожащими руками ощупывая себя. Он чувствовал себя так, словно его избили, из носа на тунику капала кровь. Сквозь шум крови в ушах еще продолжали звучать голоса.

— Готов. Уф, и долго же пришлось возиться!

— Теперь дело сделано.

— Но почему он так долго сопротивлялся?

— Кровь Косоглазого?

— Вряд ли! Сколько поколений сменилось! От его родства с Хьюгом-ведьмаком осталось одно воспоминание!

— И все-таки он слишком долго боролся. Слишком! Тут что-то не так. Надо все проверить. Помогите-ка мне! Сейчас самое главное — не дать его душе вернуться в тело! Разбираться будем потом. Готовьте все для обряда! Живо!

— У нас давно все готово!

— Тогда начинаем!

Снова голоса, напевающие какую-то тягучую мелодию. Терри узнал ее — это были начальные ноты обрядового песнопения. Переселение душ — процесс сложный и многоступенчатый, особенно когда душа не хочет покидать одно тело и переселяться в другое. Но кто на сей раз пал жертвой колдовства? Кого называли его высочеством? Неужели у короля Богорада был брат, о котором никто ничего не знал?

Терри заставил себя встать на ноги. Рядом бесформенно грудой костей валялся Калидор — его тоже настигла волна смертоносной боли. И хотя особого вреда скелету она причинить не могла, настроение испортила.

— Вот я им покажу, как на меня нападать! — прошипел он, занимая вертикальное положение и поправляя отдельные сбившиеся в сторону позвонки и ребра. — Тоже мне придумали!

— Помолчи! — махнул Терри. — Ты разве ничего не чувствуешь?

— А как же! Переселение!.. О, привет! С этими словами скелет просунул голову сквозь дверь Терри подошел сзади и коснулся кончиками пальцев торчащего из двери затылка. Прикрыл глаза, сосредоточился…

Внутри царил полумрак, разгоняемый светом двух десятков свечей. Сама комната больше походила на огромный зал, расставленные в строгом порядке свечи отнюдь не озарял его, а напротив, делали еще глубже и мрачнее. Два постамента-саркофага, каждый вписанный в собственную пентаграмму, стояли в центре. Вокруг сгрудилось несколько рыцарей и монахов из Ордена Щита. На каждом постаменте лежало тело.

Сначала Терри подумал, что у него ум за разум заходит — тела были совершенно одинаковые. Крупного роста, мускулистые мужчины чуть старше среднего возраста с наполовину седыми волосами и волевыми чертами лица. Они казались близнецами — только у одного из них обнаженное мускулистое, покрытое волосами на руках и груди тело было испещрено свежими рунами, а на губах белели следы какого-то вещества. Внутренним зрением Терри заметил, что оно светится, и понял, что это след яда. Но яда особенного, применяемого в магии. Намажь этим ядом стилет — и жертва не умрет, сколько бы раз ты ни погружал железо в ее плоть, даже если содрать кожу или разрезать жертву на кусочки. Дай выпить или проглотить несколько крупинок — и тело оцепенеет, но не умрет, когда душа вырвется вон, а останется лежать до тех пор, пока не понадобится магу. А если растолочь и бросить в огонь, можно самому ненадолго расстаться с собственным телом и — тут уж все зависит от твоей фантазии.

Здесь имел место второй вариант, и, вглядевшись в лица двух тел, подготовленных к обмену душами, Терри почувствовал, как его пробрала дрожь, настолько сильная, что он утратил контроль и разорвал контакт с Калидором.

На постаменте лежал сэр Родавон.

Мысли помчались вскачь в разные стороны, но сосредоточиться и ухватиться хотя бы за одну Терри не успел. Совсем рядом раздался нарочито замогильный голос:

— Кто-о-у посме-э-эл нару-у-ушить мой поко-ой? Кому-у нейме-ется-а-а? Во-о-от я ва-а-асс! У-у-у! Трепещите, злодеи! Уа-у-у-у! О-у-оу!

Источником этих звуков оказался Калидор, который откровенно наслаждался производимым эффектом. Судя по звукам (Терри никак не мог настроиться и снова войти с ним в контакт), там, внутри, все испытали шок. Обряд прервали, поскольку у некоторых участников от неожиданности сдали нервы. Слышались истерические вопли, отрывки заклинаний и топот ног. Но все перекрыл мощный голос, привыкший повелевать:

— Это всего-навсего призрак! Уничтожьте его!

Девять стоявших кругом монахов и рыцарей — строго через одного, опустив головы на грудь, — вдруг развернулись. В темноте, видимые только магическим внутренним зрением, они казались похожими, как близнецы, и совершенно неузнаваемыми. Бросались в глаза только цвет их кожи — у всех одинаковый голубой разных оттенков — да оранжевые точки на дне глаз. Блеснули обнаженные мечи рыцарей, у монахов в руках вдруг оказались какие-то (сейчас не было времени рассматривать) амулеты. Всей толпой они молча ринулись за Дверь.

— Но-но! Назад! Осади! — заверещал Калидор, размахивая руками. — Тпру! Стоять! Уберите руки! Это насилие над личностью! Ма-ама!

Даже не заметив отчаянной пантомимы скелета, девять рыцарей-монахов пронеслись сквозь него и выскочили в коридор.

— Я буду жаловаться! — заорал Калидор, подпрыгивая и колотя их костяшками пальцев по плечам, затылкам и лопаткам. — Что вы себе позволяете? Как вы со мной обращаетесь? Я, между прочим, ученый! Пусть и бывший! И требую к своему духу соответствующего вни…

Он осекся. Десятый заговорщик, тот, который и отдал приказ атаковать, задержался в дверях. Его тяжелый взгляд буквально приморозил скелет к месту. Медленно, как будто под водой, он потянул из-за спины жезл странной формы. Во всяком случае, Терри, которому кое-что было видно, вытянул шею, хотя и понимал, что этим выдает свое местонахождение. Но этого просто не могло быть! Такой жезл — и здесь? Он определенно сходит с ума! Однако пещерных морл здесь тоже не могло быть, тем не менее… Приходилось поверить в невероятное.

— Стой, где стоишь! — прошипел рыцарь, поднимая жезл. — И тогда все закончится легко и быстро, обещаю!

— Нет! Нет, ни за что! Я еще слишком молод! — заголосил скелет и заметался туда-сюда, пытаясь спрятаться за рыцарей и монахов, которые стали полукругом, настороженно озираясь по сторонам и готовясь в любой миг пустить в ход оружие. — Я еще хочу пожить! Я не готов развоплощаться! Хозяин, бегите!

— Вон он!

Терри рванулся, отлепляясь от стены, и в ту же минуту сразу два огненных шара взорвались над его головой, осветив окружающее пространство.

— Стой, мальчишка!

Новое заклинание обрушилось на него, и Терри застыл, чувствуя, как немеют руки и ноги. Сколько раз он сам применял парализующее заклинание — и вот впервые попал под его действие. Он сразу узнал его и тихо взвыл от отчаяния — самостоятельно освободиться шансов не было. Вот если бы кто-нибудь посторонний просто дотронулся до него, снимая паралич!

— Стой, мальчишка, — повторил старший заговорщик, подходя ближе. — Твоя смерть будет легкой и быстрой, обещаю. Ты ничего не почувствуешь. Могу также обещать, что твоя душа сразу отправится на Небеса, дабы слиться с Единым. А что до твоего тела… оно слишком молодо, чтобы заканчивать свою земную жизнь. Но тебе уже будет все равно, как я намерен с ним поступить!

Он направил жезл на Терри, и молодой человек зажмурился, чтобы не видеть мига смерти. Впрочем, кто сказал, что он сейчас умрет? Был еще один способ разрушить чары, любые чары. Надо было только собраться с силами и…

Ритуальный стилет с рукоятью из кости скелета и вытравленными на лезвии магическими рунами висел на боку без ножен, как и полагалось. Руки Терри были опущены вдоль тела, висели как плети, но, стиснув зубы, он собрал все силы и качнул левой рукой.

И схватился голыми пальцами за острое лезвие.

Боль была короткой и острой, но откат от нее волной прошел по телу, снимая оцепенение. Терри успел ощутить горячую волну, летящую к нему, и метнулся в сторону, падая на пол.

— Прах побери! — ругнулись за его спиной. — Стоять!

— Хозяин, беги!

Вскочив, Терри ринулся прочь. Над его головой с треском взорвался еще один огненный шар, и он, заворачивая за угол, в недра погруженного во мрак коридора, наугад махнул назад окровавленными пальцами.

Он не видел, что там произошло, но дикие крики и резкий запах озона, как после грозы, сказали ему о многом.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Прижимая к груди правой рукой окровавленную и обожженную левую, Терибальд мчался по подземному лабиринту. Рядом с ним летел призрак скелета, непрерывно сыпал искрами и ругался так, что, если бы непечатными выражениями можно было убивать, вокруг него давно образовалась бы мертвая зона радиусом в пару лиг — что под землей, что на поверхности.

— Да они…! Да я…! Да чтоб их…! И в… через… на…! Да чтобы… и…! — не переставал он. — Эти…!..!..! Козлы!

Погоня продолжалась неизвестно сколько времени. Несколько раз Терри останавливался и посылал в преследователей молнии, но те с самого начала закрылись щитами, и большинство его заклинаний пропадало втуне. Молодой человек уже не таился, не притворялся, что не разбирается в высшей магии. Каждый миг он использовал для того, чтобы контратаковать, но, для того чтобы применить что-то действительно сложное, у него не было самого главного — времени.

Мешочек с рунами болтался на поясе. Одной рукой развязать тугой узел было сложно, но он справился и наугад выхватил одну дощечку с руной. Скорее ощупью, чем глазами прочел ее. «Дорога».

— Нам нужна… дорога! — выдохнул он. — Чтобы выйти отсюда!

Их гоняли почти по кругу, не давая возможности выбраться на поверхность и надеясь, что однажды беглецы окажутся в тупике. Тогда с ними можно будет справиться.

Калидор кивнул, клацнул челюстью и растаял, оставив Терри в одиночестве. Впрочем, ненадолго. Не успело бешено стучащее сердце молодого человека сделать и полсотни ударов, как призрак возник снова. На его костях налипло что-то вроде паутины.

— Беги, хозяин! — Он дернул Терри за руку, ненароком прищемив порезанные пальцы. — За мной! В ту сторону!

Они уже несколько раз пробегали мимо развилок, но всякий раз преследователи успевали подсуетиться, и огненные плети распарывали перед беглецами воздух, не давая приблизиться к боковым ходам. И на сей раз воздух вспух и взорвался огнем, но Терри пригнулся, следуя за Калидором, и, закрыв глаза, кинулся во тьму, чувствуя, как трещат волосы на затылке. От жара все тело мгновенно стало мокрым и липким, перехватило дыхание, закружилась голова. Его качнуло. Он крепко приложился боком к камням, споткнулся, едва не падая, потом кто-то дернул его за руку, едва не вырвав ту из плеча, — и все кончилось.

…Пришлось открыть глаза, потому что оказалось, что они бегут по ступеням, уходящим куда-то вниз. Ночное зрение, которое Терри применил машинально, позволило рассмотреть пологую лестницу и изрезанные барельефами стены. Примерно через пятнадцать ступеней стены раздались в стороны, открыв просторный анклав, в стенах которого было полно полок и ниш, а в центре стояло несколько столов и чернели неглубокие провалы круглых ям.

— Где мы?

— В преддверии подземного кладбища, где же еще? — хмыкнул Калидор. — Не чувствуете, хозяин?

Но Терибальд уже сам учуял слабый стойкий запах смерти. Здесь тела умерших монахов и рыцарей подготавливали к погребению — вымачивали в соли, высушивали над огнем, потом натирали ароматными маслами, обмакивали в смолу и заворачивали в пелены, в таком виде складируя в соседнем помещении.

— За мной! — Здесь Терри почувствовал себя уверенно. Он рванулся в соседнюю пещеру, где от пола до потолка, сколько хватало глаз, в стенах были продолблены ниши, в каждой из которых лежало по завернутому в пелены покойнику.

Крутнувшись на пятках, он веером рассыпал вокруг себя черные свечи. Потом выхватил из мешочка руну «защита» (это действо заняло больше времени, чем все остальные), и, достав ритуальный нож, полоснул по многострадальной левой руке.

Нужные слова сразу всплыли в памяти, и темнота пришла в движение. В нишах завозилось, зашуршало, заскрипело, заворчало. Бледные огни колдовских свечей озарили светлые тени, и они, извиваясь, словно гигантские черви, стали выползать из ниш. Падая на пол, покойники принимались извиваться и корчиться, пытаясь сорвать с себя пелены, которыми их опутали перед погребением. Из недр пелен неслись стоны, рев и вздохи, от которых у Терри слегка зашевелились волосы на голове. Но он остался стоять в центре круга с зажженными свечами, подняв руки над головой и продолжая как ни в чем не бывало начитывать заклинание.

Единственным, кто чувствовал себя превосходно, был Калидор. Скелет, заложив руки за спину, прохаживался между телами с видом вербовщика, которому местный староста пытается всучить вместо настоящих рекрутов толпу калек и умалишенных.

— Так, — громко говорил он, — чего разлеживаемся? Встаем-встаем! Так! Бодрячком! Бодрячком! Ты как стоишь? Как стоишь? Ты перед кем тут пальцы кидаешь? — орал он на всех подряд. — Быстро оправился — и в строй! Я кому сказал! Тьфу, хозяин, ты кого поднял? Это же ушлепки какие-то, а не покойные рыцари! Они не то что оружие держать не умеют — даже строем никогда не ходили! С кем приходится воевать? Молчать! Молчать, я вам говорю! Стр-ройся! Сми-ирна!

Мало-помалу покойники распеленались — окрики Калидора, видимо, пробудили в них что-то глубоко личное, они довольно быстро выстроились в две шеренги и замерли, расправив плечи и впятив грудь. Калидор прошелся вдоль строя, придирчиво осматривая «контингент». Тут были покойники разной степени разложения, но все одинаково сухие, перепачканные в смоле и ароматических маслах. В сочетании с запахом тлена душок стоял тот еще.

Калидор осмотрел всех и остался доволен. Он встал перед строем и расправил грудную клетку, готовясь произнести речь, но ему не дали развернуться. Терибальд пихнул его локтем, указывая в сторону выхода — там как раз появились преследователи. Заметив строй покойников, они слегка притормозили.

— Воины! — мигом понял скелет. — Вот ваш враг!

Речь была так себе, но она подействовала. Строй распался — покойники скопом ринулись на рыцарей и монахов. Те, конечно, выхватили мечи и устремились навстречу, спеша рассредоточиться на более свободном пространстве — в тесном проходе преимущество было на стороне именно мертвяков.

— Бежим! — Терри сгреб свечи в горсть и что есть духу припустил в противоположном направлении.

— Куда? — заверещал Калидор. — Нельзя! Какой командир бросит своих солдат на поле боя?

— Вот ты и оставайся, — через плечо огрызнулся молодой человек.

Если бы мог, Калидор откусил бы себе язык, а так он ограничился тем, что прожег господина далеко не дружелюбным взглядом. Но Терри, который отнюдь не питал иллюзий относительно надежности защиты, было решительно наплевать. Он знал, что обряд не доведен до конца, а значит, мертвяки уязвимы для мечей рыцарей. Те задержатся ровно настолько, сколько времени понадобится, чтобы порубить тела на мелкие кусочки, и тут же устремятся в погоню. Значит, надо было оторваться как можно дальше!

Он так и не понял, что произошло — то ли он где-то ошибся поворотом, то ли просто сыграла роль враждебная магия этого места, — но внезапно Терри на полной скорости врезался в стену. По инерции зашарил руками, пытаясь найти боковой ход, но когда догадался и включил ночное зрение на полную мощность, не смог сдержать горестного вскрика:

— Тупик!

Это действительно был тупик — он вылетел в небольшую округлую пещерку, из которой не было выхода. Судя по сваленным вдоль стен мешкам и расставленным между ними сундукам и ларцам, это была одна из тайных кладовых Ордена — каждый рыцарский Орден имеет свои запасы золота, серебра и драгоценных камней на черный день. Сейчас они случайно попали в такую вот похоронку. Об этом говорил и небольшой холмик у порога — страж клада. Земля там начала шевелиться — заложный покойник[3] спешил выбраться на свободу и примерно наказать незваных гостей.

— Стоять! Тпру! Назад! Осади назад! — не своим голосом заорал Калидор, когда две костлявые руки показались из-под слоя земли. — Пошел вон! Пошел, я кому сказал!

И прежде чем Терибальд открыл рот, принялся яростно колотить мертвеца по голове, пытаясь утрамбовать обратно в землю. Покойник отпихивался и ругался, плюясь землей.

— Вот я вас! — взвыл он, с трудом увернувшись от очередного пинка. — Я тут вам не просто так! Я при исполнении! Ходят тут всякие, а потом вещи пропадают! А ну, кто на этом свете зажился? Кому жить-дышать надоело? Кто потревожил мой покой?

— Извините, это мы, — довольно вежливо ответил Терри, в свой черед отпихивая Калидора в сторонку. Не ожидавший такого предательства от горячо любимого хозяина скелет молча клацнул челюстями и прислонился к стене с фацией шкафа.

— Упс! — Покойник запрокинул голову, снизу вверх выпучил на молодого некроманта остатки глаз. — Не ожидал!

— Мы сами не ожидали, — развел руками Терри. — Понимаете ли, мы заблудились. За нами гонятся, и мы… — Ага, — закивал покойник. — Понятно! Шел к морю, а вышел в пустыню! Бывает! По ориентированию на местности небось «неуд» поставили, да и то из жалости?

— Я… э-э… не понимаю, о чем вы? У нас в Школе вообще такого предмета не было!

— Тем более! — скривился покойник. На его костях сохранилось достаточно много кожи и мышц, так что корчить рожи он мог, из-за чего Калидор сразу проникся к нему самой черной завистью. — Гонятся, стало быть? Ага! Уже слыхать!

Эхо и впрямь доносило быстро приближающиеся шаги и тяжелое дыхание. Попробуйте побегайте при оружии и в малом (кольчуга, шлем, наручи) доспехе!

— Так вы вот чего, — покойник, сидя в могиле, указал в дальний угол, — туточки у нас тайный ход приспособлен. А то, значит, скучновато лежать без развлечения! Все ныне дисциплинированные стали! Сказано им: «Хода нет!» — и ведь не ходят, сволочи! Вот в прежние времена, там совсем другое дело. Повесят табличку «Чужое! Не трогать!» или «Проход закрыт!». Глядишь, и чужого нет, и табличку кто-то уже на своем нужнике приспособил, и проход проделали — двум коровам разойтись можно! Вы ступайте туда, сквозь стену! Ничего-ничего, пройдете!

— А может, — Терри наклонился и внезапно выдернул покойника за шиворот из земли, как морковку из грядки, — ты нам откроешь?

— А-а! — завопил тот с такой самоотдачей, что уже практически подбежавшие преследователи затормозили, чем, судя по грохоту и мату, устроили небольшую кучу-малу. — Открою, хозяин! Все открою! Все сделаю!

Терибальд подтащил покойника к нужному углу, в котором тот как-то очень быстро и легко проделал парочкой быстрых пассов неширокий проход. Выглядело это так, словно две каменные глыбы прислонили друг к дружке под углом, образуя щель, в которую как раз и мог протиснуться Терри, не обладавший богатырским телосложением. Из прохода тянуло сквозняком и затхлыми запахами подземелий.

— Пожалуйте. — Покойник сделал приглашающий жест. — Все в лучшем виде! Только учтите, что я действовал под угрозами. И вообще, имело место насилие над личностью! А то потом все захотят по тайничкам пошарить. Мне только туристов с экскурсоводами не хватало!

— Пошли, Калидор. — Терри выпустил покойника, и тот на четвереньках кинулся к раскуроченной могилке и принялся ввинчиваться в нее ногами вперед. — У нас мало времени. Кстати, — он обернулся к покойнику, — когда сюда придут те, другие, ты учти, что с ними можно и нужно поступить по-другому!

— А то мы последние мозги растеряли! — ощетинился покойник. — Обязанности свои знаем!

Калидор первым нырнул в черное нутро тайного хода. Благодаря ночному зрению, Терри заметил, что его слуга что-то тащит, прижимая к грудной клетке. Он прибавил шагу, пытаясь догнать скелет, что было сделать довольно трудно. Ход был достаточно широк только внизу, на уровне головы молодого человека он сужался настолько, что Терри постоянно опасался оставить на острых камнях уши или нос. Поэтому передвигаться ему приходилось на полусогнутых, что значительно снижало скорость. У скелета не было ни носа, ни ушей. Ему было значительно легче. Он ушел далеко вперед, не заботясь о том, следует ли за ним хозяин.

Судя по всему, они прошли довольно далеко, когда эхо донесло искаженный расстоянием вопль:

— Ворье! Жулики! Ограбили! — И еще несколько совсем уж непереводимых слов, смысл которых сводился к пожеланиям незваным гостям всяческих благ.

Словно только того и ожидая, стенки прохода стали сходиться, грозя расплющить незваных гостей. Прижав руки к груди, согнувшись, Терри ринулся вперед, спеша проскочить остаток прохода прежде, чем створки сомкнутся. Сквозь скрежет каменных глыб, собственное тяжелое дыхание и стук крови в ушах он слышал, как совсем близко — и в то же время ужасно далеко — кричит и ругается Калидор:

— Скорее, хозяин! Скорее! Еще чуть-чуть! Да подай ты ему руку, дубина! Чего встал как памятник? Нечего зенки на меня таращить, я тут при исполнении! Да шевелись ты, чурбан железный! Это я не вам, хозяин! Вы и так очень сильно шевелитесь! Да поживее, вы оба!

Терри упал на колени и дальнейший путь проделывал уже на четвереньках, а последние метры и вовсе ползком, обдирая локти и колени о камень. В какой-то миг его нога застряла, и он почти поверил, что останется тут навсегда, но из темноты все-таки вынырнула рука, принадлежащая, судя по всему, «железному чурбану», и выдернула его из щели примерно так, как совсем недавно он сам выдергивал заложного покойника.

— Ф-фу! — выдохнул рядом Калидор, вытирая воображаемый пот с черепной коробки. — Спаслись! Ну все! Спасибо этому дому, пойдем к другому! Хозяин, за мной!

— Отсюда нет выхода, — произнес тот, кто все еще придерживал Терибальда на месте, странно знакомым голосом.

Опасаясь, что ночное зрение обманет его, молодой человек быстро шепнул пару слов, поднял ладонь вверх, и под потолок всплыл золотистый огонек, озарив теплым, живым светом двух людей и одного скелета. Обитатель пещеры тут же выпустил Терибальда и закрыл руками отвыкшие от света глаза. Но и доли секунды хватило, для того чтобы его узнали.

— Здравствуйте, сэр Керагаст! — быстро сказал Терри. — А мы так за вас переживали!

По коридорам и галереям эхо разносило жизнеутверждающий топот и задорные крики, которые заставляли всех встречных бледнеть и жаться по стенам:

— Па-аберегись!

Все, кому случалось услышать этот вопль, спешили убраться как можно дальше. Мелкие тварюшки, исполнявшие обязанности прислуги на нижних этажах, просто ныряли во все щели. Существа побольше пытались спрятаться за мебель, прикинуться деталями интерьера. А люди так и вовсе удирали, наплевав на звание «венца творения» и «повелителя природы».

Лорд Терибальд выгуливал своего питомца.

Маленький дракончик, сопя и вытягивая шею, со всех лапок несся куда глаза глядят, а за ним мчался Лейр, время от времени выкрикивая: «Поберегись!» — и прилагая как можно больше усилий для того, чтобы малыш без потерь прошел все повороты, спуски и подъемы. Опустив нос к полу и отчаянно крутя хвостиком, дракончик искал чего-нибудь покушать. Годилось абсолютно все, причем в таких количествах, что трудно было даже представить, как это все умещается в столь маленьком существе. За сегодня его жертвой стали: обивка двух кресел, кем-то забытая трость, коврик для ног, содержимое ночного горшка (несший его свилл малодушно испарился), две метелочки для вытирания пыли и грязная вода из тазика, в котором дракончик попытался искупаться. Этого, конечно, было мало. Малыш был голоден, но, как назло, все мало-мальски съедобное уже успели припрятать.

Промчавшись из конца в конец большого зала, занимавшего большую часть нижнего этажа, Лейр остановился, озираясь по сторонам. Дракончик присел у его ноги, повесив мордочку и вздыхая так жалобно, словно его не кормили вообще никогда.

— Блин, и куда все подевались? — Лейр присел, гладя малыша по загривку. — Уморить хотят ребенка! Эй! Трипс!

Свилл материализовался, но остался на приличном расстоянии:

— Что угодно господину?

— Господину угодно позавтракать. Где тут у вас завтракают? Я имею в виду — где тут кухня?

— А… э-э… там. — Свилл неопределенно махнул рукой. — Внизу.

— В подвалах, что ли? Ты давай не темни! Мне животное надо кормить!

Животное живо заинтересовалось разговором и оторвало задницу от пола, рассматривая одежду раба с чисто гастрономическим интересом. Помятуя о том, что сделал этот малыш с запасной одеждой Лейра, Трипс поспешил отодвинуться подальше.

— Давай-давай! Как пройти на вашу кухню? — подбодрил свилла юноша.

— Господин, предупреждаю, — тот попятился, попеременно то бледнея от страха, то краснея от собственной смелости, — если оно… то есть он, там появится, у нас больше не будет кухни! Он же там все съест!

— Ням, — подтвердил дракончик с самым серьезным выражением мордочки.

— А ты вообще молчи, когда старшие разговаривают! — сделал малышу замечание Лейр, от чего дракончик потупился и принялся ковырять когтем пол. — Ты чего в моих покоях устроил? Где я теперь буду жить?

Дракончик хлюпнул носом, продолжая ковырять пол.

— Одни стены оставил, да и то заляпанные! — продолжал возмущаться Лейр. — Тебе хорошо — ты где угодно лапки откинешь, калачиком свернешься — и дрыхни себе! А я? Ты обо мне подумал?

— Ня-а-ам! — всхлипнул дракончик и заскулил. В животе у него забурчало столь же жалобно, и Лейр махнул рукой:

— Что с тобой делать? Вот что, Трипс, распорядись, чтобы мне подали чего-нибудь прямо сюда. В двойном размере! И… вы сможете отчистить… то, что там у меня в комнате?

— Мы попробуем, — вздохнул подросток, прежде чем исчезнуть.

Пять минут спустя несколько свиллов постарше возникли вместе со столом и стулом. На стол тут же были выставлены солидных размеров окорок, жареный гусь, две бутылки вина и блюдо с булками. Что еще сегодня было в меню, узнать не удалось — увидев обед, дракончик сорвался с места с таким воплем, что свиллы поспешили испариться, пока их не записали в разряд легкой закуски.

Завтрак был поделен по-братски — одна гусиная ножка, две булки и кусок окорока вместе с содержимым бутылок достались Лейру, а все остальное, включая пустую посуду, утилизировал дракончик. Схрупав напоследок вилку, малыш рыгнул так, что из пасти показалось облачко дыма, и уставился на хозяина преданными глазками. Сей невинный взгляд означал, что зверьку срочно надо было сходить «в одно место» и что, если он туда не дойдет, сделает свои делишки там, где ему приспичит.

— Пошли! — вздохнул Лейр.

«Одно место» малыш отыскал довольно быстро — под лестницей. Пока он шумно вздыхал, задрав хвостик, Лейр доблестно старался не дышать, поскольку ароматизировал воздух малыш с той же интенсивностью, с какой и питался. А поскольку в его животе находили последний приют самые разные вещи, и смесь «ароматов» сильно напоминала оружие массового поражения. Во всяком случае, у Лейра через пару секунд начало двоиться в глазах, а гусиная нога страстно пожелала выбраться на свободу и посмотреть, чем это так воняет.

Пытаясь не дать завтраку покинуть организм, Лейр бочком-бочком отодвинулся от того места, где блаженствовал над кучей навоза его питомец, и внезапно разглядел под соседней лестницей что-то вроде маленькой дверцы.

— Эй! — прохрипел он, не разжимая зубов. — Смотри, что я нашел! Трипс? Глянь, это у меня галлюцинации или как?

Подросток возник с тряпкой в одной руке и ведром в другой, принюхался и торопливо заткнул себе рот и нос грязной тряпкой. После чего посмотрел в указанном направлении и несколько раз кивнул согласно: мол, не мерещится.

— Это интересно! Эй ты? Уже закончил воздух отравлять или еще нет?

Дракончик выбрался из-под лестницы с таким решительным видом, что и слепому стало ясно — в результате гигиенической процедуры в желудке обнаружилось пустое пространство, которое срочно надо было чем-то заполнить.

— Ням? — требовательно поинтересовался он.

— Пошли на разведку! — Лейр прикрепил поводок к шлейке. — След, малыш! Понимаешь? След!

— Ням, — согласно кивнул дракончик, у которого, видимо, это слово ассоциировалось с чем-то глубоко личным, и с разгону атаковал дверь.

БО-ОМ! — глухо сказала толстая железная дверь, когда в нее с разгону врезался выпуклый драконий лоб.

— Вяк! — от неожиданности выдал дракончик, которого отбросило на попку.

— Заперто, — констатировал Лейр, осторожно подошел к двери и бережно потрогал толстый висячий замок незнакомой формы, висящий на четырех толстых витых цепях. Цепи крепились к засову и массивным дверным ручкам, а также к кольцам, впаянным в стену справа и слева от дверей.

— Та-ак. — Лейр со знанием дела осмотрел замок. — Нужно как минимум три ключа, причем вставлять их придется одновременно. Трипс, ты знаешь, где их можно достать?

Свилл не успел открыть рта — за него это сделал дракончик.

Малыш медленно встал, подошел к замку, стал на задние лапки и… Хруп!

Блямс, — печально звякнули, провисая, обрывки цепей. По ним забегали разноцветные искорки, и, увидев их, Трипс побледнел так, что Лейр заметил это, даже стоя к нему спиной.

— В чем дело? — поинтересовался он.

— Тут… господин, — голос подростка задрожал, — тут стояла охранная магия. Высшего порядка! Всякого, кто попытался бы проникнуть внутрь, просто-напросто испепелило бы!

— Ням-ням? — переспросил дракончик. Замок он проглотил не жуя и явно был настроен продолжить трапезу. Во вся ком случае, именно это желание было написано на его мордочке, когда он боднул лбом двери.

Они открылись неожиданно легко и быстро, и малыш вперевалочку вошел внутрь, волоча на поводке Лейра. Трипс опять побледнел, но с юношей и его питомцем ничего не случилось, и он робко двинулся следом.

По всем законам жанра сейчас должно было последовать наказание дерзких взломщиков за их поступок, но здесь о таком законе явно не знали. Во всяком случае, Лейр успел сделать несколько шагов, с каждым шагом все шире открывая рот.

— Мама дорогая! Наконец произнес он. — Это куда же мы попали?

— Ням, — философски отозвался дракончик. Дескать, потом разберемся, сначала надо подкрепиться.

Подкрепиться зверьку было чем. В просторном зале, потолки и дальние стены которого терялись во мраке, грудами на полу и на полках были сложены многочисленные свитки. Между ними теснились сундуки и какие-то ящики. Свернутые в трубы ковры и гобелены стояли, прислоненные к стенам, а между ними можно было увидеть то ли палки, то ли посохи.

Лейр осторожно прошел несколько шагов, вертя головой во все стороны. Он не мог поверить своим глазам и терялся в догадках — что это? Поверхностное впечатление позволяло предположить, что это большая замковая кладовая, но при более внимательном взгляде становилось заметно, что тут присутствуют и предметы меблировки — в глубине вырисовывалась широкая трехспальная кровать под пологом, неподалеку обнаружились пара кресел и стол из редкого зеленого дерева. Под ворохом каких-то тканей скрывалась обыкновенная лавка, а среди разбросанных тут и там вещей вполне можно было подобрать и другие предметы быта. В общем, все было приспособлено к тому, чтобы прожить тут какое-то время.

Что до маленького дракончика, он разобрался со всем гораздо быстрее. Оказавшись среди этого бесхозного великолепия, издал звук, похожий на «О-ой!», после чего подтянул к себе один из гобеленов и принялся смачно жевать. Плотная ткань подавалась с трудом, но это, похоже, только добавляло зверьку энтузиазма.

— Стоять!

Гулкий рев эхом прокатился по залу, заставив Лейра присесть и зажать уши руками. А потом послышался усиленный эхом топот, и на них с дракончиком надвинулись два существа, которые больше всего походили на неудачную попытку скрестить огра с муравьем. У них были выпуклые глаза и шесть суставчатых насекомьих конечностей, но на этом сходство кончалось. В каждой правой руке они держали по дубинке. При этом были ненамного выше среднего человека, хотя и массивнее.

— Прочь отсюда! — загремели огры, надвигаясь с двух сторон. — Положи это на место!

Под «этим» подразумевался гобелен, от которого дракончик успел отгрызть изрядный кусок. Маленький зверек на минутку перестал жевать, окинул огров взглядом невинных глаз и продолжил свое занятие.

— Не мешайте ему есть, — предложил Лейр. — Малыш голоден.

— Прикончить проклятую тварь! — решили огры хором и занесли дубинки. «Проклятая тварь» подняла глазки и — оцепенела.

— Стоять! — Лейр вдруг обнаружил, что может орать не хуже этих страшилищ. — Не трогайте ребенка!

После чего, как настоящий лорд, схватился за меч и кинулся вперед.

Следующие несколько секунд (минут? часов?) просто-напросто выпали из памяти Лейра, потому что пришел в себя он, уже когда сражаться было не с кем. Он стоял, чуть покачиваясь и хлопая глазами, озираясь на дело рук своих.

Создавалось впечатление, что в сражении принимала участие вся обстановка — все находящееся в пределах видимости было опрокинуто, сломано, сброшено на пол и просто помято. Среди развалин (другого слова не подберешь) валялись два тела. Выглядели они не лучшим образом и больше напоминали склад запчастей для изготовления гомункулов. А жизнерадостное чавканье, доносившееся из-за многочисленных гобеленов, красноречиво свидетельствовало о том, что если дракончику и грозит какая-то опасность, то это смерть от обжорства.

— Это чего, а? — Лейр все еще вертел головой по сторонам, замечая новые разрушения. Так, например, пятна крови обнаружились аж под потолком. — Это чего? Все я один?

Что-то зашуршало, из-под груды гобеленов выбрался покрытый пылью Трипс.

— Да, господин, — промолвил он. — Это все сделали вы. Один.

— Хм. — Лейр почесал в затылке. — Никогда не думал, что я такой крутой… Нет, правда, я их… того?

Из-за остатков съеденного гобелена высунулась перепачканная пылью мордочка дракончика.

— Чавк-чавк, — подтвердил зверек.

Лейр еще раз окинул взглядом два поверженных тела и разгромленную комнату, подключил воображение и… закатил глаза.

— Ням? — поднял дракончик недоумевающие глазки на свилла.

Трипс осторожно подошел и пожал плечами.

— В обморок упал, — произнес он и, со вздохом опустившись на колени, принялся обмахивать бледное чело победителя огров половой тряпкой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

— Сэр Керагаст! Вот здорово, что мы вас нашли!

Терри кинулся к молодому рыцарю, которого еще несколько дней назад недолюбливал, как к потерянному брату, но тот проворно отпрянул, загораживаясь руками.

— Вам мешает свет? — догадался молодой человек. — Так я сейчас его убавлю.

Не думая, как это выглядит со стороны, он щелкнул пальцами, и огонек уменьшился до размеров свечного.

— Все так переживали, когда вы пропали, — продолжал он. — Но теперь-то…

— Теперь и вы обречены оставаться тут со мной, — промолвил Керагаст глухим голосом, не отнимая рук от лица.

— Какие глупости! Я не чувствую никакого заклятия и вообще враждебной магии, — уверенно заявил Терри. — Тут все чисто! Заявляю вам, как… как… как потомок Хьюга Косоглазого! — нашелся он наконец.

— Вы ничего не понимаете. — Керагаст опустил руки, но отвел взгляд. — Я сам, добровольно, избрал свою судьбу. Мой удел — провести остаток дней тут, в темноте и одиночестве.

Постепенно я стану призраком и меня перестанут волновать земные проблемы. Но пока я еще человек, умоляю вас, не напоминайте мне о том мире, который я оставил!

— Господин, у него явно не все в порядке с головой! — вылез со своим мнением Калидор. — Одиночное заключение, да еще в такой «милой» компании, — он кивнул нижней челюстью в сторону камер с потерявшими человеческий облик существами, — кого угодно сведет с ума!

Увидев скелет, Керагаст подпрыгнул совершенно несолидно и замахал на него руками.

— Прочь, прочь, привидение! — закричал он. — Ступай во прах! Там твое место!

— К вашему сведению, — важно промолвил Калидор, — место занято.

Он указал на могильный холм. Присмотревшись, Терри понял, что магия тут все-таки имела место. Но такая древняя, что от ее враждебности не осталось и следа. Удивленный — он никогда не видел ничего подобного, — молодой человек подошел и склонился над холмом. Тихо провел над ним рукой, шепча заклинания. Потом медленно вытащил из-за пояса несколько черных свечей, расставил их на холмике, разложил рядом с ними руны…

Керагаст, открыв рот, смотрел на его манипуляции. Тишина стояла такая, что можно было разобрать отдельные слова произносимых Терибальдом заклинаний, и у рыцаря зашевелились волосы на голове. Это была магия, которой он не знал, но о которой слышал очень много.

— Что вы собираетесь делать? — прошептал он, когда Терри приостановился, придирчиво рассматривая плоды своих трудов и собираясь с духом, перед тем как приступить к действу.

— Я хочу снять с могилы лишние слои защитной магии, — ответил он. — Тут заклинаний, охранных и простых, больше, чем слоев в пироге. У меня возникает подозрение, что покойник не может угомониться именно из-за этого. Это все равно как если бы вы попытались заснуть на раскаленных гвоздях. Кроме того, необходимо разобраться с обстоятельствами его смерти. Подозреваю, что мы имеем дело с заживо похороненным чародеем. Тот сумел как-то снять с себя парализующие чары, из-за которых его все приняли за мертвого, но из-за толстого слоя заклинаний никак не может ни освободиться, ни упокоиться окончательно.

— Я ничего не понял, — признался Керагаст. — Но эту могилу сторожили издавна. Существо, которое там погребено, слишком опасно для людей. Если его выпустить на свободу, оно может…

Он осекся, потому что внезапно понял, что не знает, что именно сделает с миром заключенное в эту могилу существо.

— Я попытаюсь кое-что сделать, — пообещал Терри, — а вы взамен пообещаете мне, что покинете это место и пойдете со мной. В Ордене творится нечто ужасное. Я невольно стал свидетелем… сам не знаю, свидетелем чего я стал, но вам что-нибудь говорит имя сэра Родавона?

— Говорит, — кивнул Керагаст. — Это один из магистров, мастер Меча. Он один из главных в Ордене.

— Был, — поправил Терибальд. — Он мертв. — Как?

— Яд, парализующий тело и позволяющий духу покинуть его. Я случайно…

— Нет, хозяин, это был я! — влез Калидор, выпячивая грудную клетку так, что ребра затрещали. — Это я отправился на разведку и потом привел вас. Если бы не я, никто бы ничего не узнал. Так что воздайте должное скромному герою современности!

Керагаст сдержанно зарычал и потянул из ножен меч, явно имея свое мнение о том, что, как, чем и по какому месту следует воздавать выскочкам, но Терри как ни в чем не бывало кивнул:

— Хорошо, мы стали свидетелями весьма странного обряда по переселению душ. К сожалению, меня… то есть нас, заметили и снарядили погоню. Так что мы с Калидором — нежелательные свидетели.

— И клеветники! — напыжился Керагаст. — Я знаю всех в нашем Ордене. Никто бы не смог поднять руку на собрата. Тем более на сэра Родавона! Тем более если имели место высшая магия и яд!

— Давайте так! Вы рассказываете мне, кто этот сэр Родавон, — предложил Терибальд, — а мы предоставляем вам доказательства. И заодно, — добавил он, бросив косой взгляд на могилу, — нейтрализуем вашего подопечного настолько, что он еще долго не будет нуждаться в стороже. Вы со спокойной совестью сможете покинуть пост и сами во всем разберетесь.

При неярком свете огонька было видно, как меняется лицо сэра Керагаста. Рыцарь думал. Обычно этот процесс весьма долог и сложен, а часто и занимателен, ибо большинство рыцарей думать учатся значительно позже, чем скакать верхом, владеть мечом и копьем и соблазнять женщин. Но здесь, как говорится, был не тот случай, ибо уже пару секунд спустя Керагаст кивнул:

— Согласен. Начинайте!

Калидор открыл было рот, чтобы начать возмущаться, но Терри молча задвинул его нижнюю челюсть на прежнее место и склонился над могилой.

Заживо похороненный был еще жив, ибо при жизни проявил себя как довольно могущественный маг, и неизрасходованная сила бурлила в нем, требуя выхода. Спеленутый несколькими слоями заклинаний, он не мог умереть и освободиться. Ему оставалось только бесноваться и метаться в своей темнице. Но когда разом вспыхнули девять черных свечей, а тишину разорвали строки негромко начитываемого заклинания, он замер, прислушиваясь. Строки были ему очень знакомы. Но как же давно он не слышал ничего подобного! Он был абсолютно уверен, что не услышит такого никогда, что это в принципе невозможно, но факт оставался фактом.

«Кто ты?»

Читающий заклинание Терибальд даже вздрогнул — столько силы было в ворвавшемся в мозг бесплотном голосе… Голос могущественного мага, не утратившего своей силы.

«Кто ты? Отвечай!»

«Лейр. Лейр Косоглазый из рода…»

«Врешь! — Гнев собеседника ударил наотмашь, как кнут. — В твоих жилах не та кровь!»

Стоя над могилой, Терри бросил косой взгляд на Керагаста и Калидора — слышат ли они обмен мыслями. Нет, кажется, они ничего не замечали.

«Правду! Скажи правду!»

Лгать призракам нет смысла — они видят правду. Раскусил же его Калидор, безошибочно признав более могущественным чародеем, чем был при жизни сам? И Терри вздохнул, собираясь с духом.

«Терибальд Бальтазар Годфруа Арманзор из рода Арманзоров», — признался он.

«Ты Арманзор? Не может быть!»

«Я сын лорда Годфруа Терибальда Арманзора Третьего», — уточнил юноша.

«Прапраправнук Годфруа, по прозвищу Близнец?»

«Да. Наша семейная легенда гласит, что…»

«Освободи меня!» — тут же потребовал беспокойный дух.

«Назови хотя бы одну причину! Если я сочту ее стоящей…»

«Ха! Как ты думаешь, почему у твоего прапрапрадеда Годфруа было прозвище Близнец? Я ваша семейная легенда! Ну освободи же меня!»

На миг из ничего возникло лицо — искаженное, бледное, исхудавшее и заметно постаревшее. Лицо того, кто много времени провел в узилище без надежды когда-нибудь снова увидеть солнечный свет. Но это лицо тем не менее еще хранило фамильные легко узнаваемые черты, и, всмотревшись в них, Терибальд перестал сомневаться.

— Я отпускаю тебя, — вслух промолвил он. — Лети туда, где твое место!

И опустил руки, чувствуя, как ноют онемевшие пальцы. Из них по капле сочилась энергия.

— И это все? — нарушил молчание Керагаст. Для него весь обряд состоял из непродолжительного молчания, во время которого Терибальд стоял над могилой раскинув руки в стороны, и единственной фразы.

— Все, — кивнул Терри, прислушиваясь к своим ощущениям, но ничего не чувствуя. — Больше он тебя не потревожит. А теперь твоя очередь. Кто такой сэр Родавон?

Керагаст посмотрел на могилу с таким выражением лица, словно тот, кто взял с него клятву молчать, сейчас находился именно там.

— Мы не рассказываем об этом всем и каждому, — со вздохом начал он. — Сэр Годован поведал мне кое-что, когда стал готовить из меня своего преемника. Правду не знают даже большинство рыцарей — только магистры и кое-кто из их ближайшего окружения. Ну еще и король. Сэр Родавон — принц крови!

История эта началась почти сто лет тому назад. У короля Гертикса и его супруги несколько лет не было детей. Учитывая, что самому Гертиксу на момент вступления в брак было тридцать пять, многие уже начали считать, что союз так и останется бесплодным. Но потом королева родила сына — будущего короля Богорада Первого. Именно в честь его рождения был отпущен на свободу и получил право вернуться на родину последний из мятежных герцогов Холмогорских. Но мальчик родился слабым и болезненным, и супружеская чета приняла решение обзавестись вторым ребенком — на случай, если первенец умрет, не достигнув совершеннолетия.

Однако все остальные дети короля Гертикса либо рождались мертвыми, либо умирали вскоре после рождения. Из пяти малышей выжила только одна девочка, такая же болезненная и хилая, как ее брат. Стали поговаривать, что над королевской семьей тяготеет проклятие отвергнутых богов: мол, Единый не настолько силен, чтобы защитить тех, кто в Него верит.

Но принц Богорад все-таки дожил до четырнадцати лет, когда совершенно неожиданно на свет появился его младший брат — крепенький, здоровенький мальчишка, названный Родавоном. Ему было пять лет, когда внезапно скончался король Гертикс, и королем стал девятнадцатилетний Богорад Первый. В двадцать шесть он женился, в двадцать восемь стал отцом будущего короля Богорада Второго, деда нынешнего, а еще двадцать лет спустя совершенно неожиданно скончался.

Несмотря на то что король был слаб здоровьем — любая простуда могла на неделю уложить его в постель, — все сразу подумали о покушении. Подозреваемого нашли сразу, тем более что первые же слова принца Родавона оказались значащими: «Ну что? Я теперь король?»

Конечно, принца арестовали, и, хотя он всячески отрицал свою причастность к смерти короля, через некоторое время его показательно казнили на главной площади. Однако новый король, двадцатилетний Богорад Второй, запретил и пальцем трогать своего двоюродного брата, принца Тизамара.

Как оказалось, напрасно, ибо двадцать лет спустя тот совершил настоящее покушение на августейшего кузена и взошел на эшафот с гордо поднятой головой, заявив, что всего-навсего отомстил за несправедливо казненного отца.

Новому королю, Гертиксу Четвертому, было всего пятнадцать лет, и у него тоже имелся кузен — малолетний сын принца Тизамара, годовалый Родавон. Советники в один голос умоляли молодого короля отравить мальчишку, чтобы раз и навсегда покончить с интригами и заговорами, но король Гертикс поступил дальновидно. Он распорядился постричь принца в монахи и отправил в Орден Щита, там юному Родавону с младых ногтей прививали любовь к своему сюзерену. Принц вырос в Ордене Щита, только магистры знали правду о его происхождении. Магистры — и нынешний король, Богорад Третий, которому мастер Мечей, сэр Родавон, приходился троюродным дядей. Но знал ли сам сэр Родавон о своем происхождении? Наверняка да, поскольку не так давно приблизил к себе молодого рыцаря Тизамара, тезку казненного много лет тому назад отца.

— А может быть, и не совсем тезку, — задумчиво промолвил Терри, выслушав эту историю.

— Что вы имеете в виду, сэр Лейр? — насторожился Керагаст.

— Я имею в виду только то, что, если бы мы посмотрели документы о родителях брата Тизамара, в графе «отец» наверняка обнаружили бы одно очень знакомое нам имя!

— Этого не может быть! Сэр Родавон — монах. У него не может быть жены!

— Законной жены нет, — пакостно хихикнул Калидор, — а как насчет любовницы? Ты сам что, никогда не заглядывался на симпатичные мордашки? Ты-то, такой красавчик?

Керагаст покраснел так, что это стало заметно даже в темноте.

— Никогда! — воскликнул он. — Ни разу в жизни! Я…

Он осекся, внезапно вспомнив тонкий стан, пахнущие травами и медом губы, рыжеватые волосы, выбившиеся из-под капюшона. Кто она? Где она сейчас?

Рядом пакостно захихикал скелет.

— Поплыл, — сообщил он Терибальду. — Сейчас заплачет и стихи читать нач…

Терри коротко размахнулся и отвесил скелету подзатыльник. Калидор щелкнул челюстями и обиженно замолчал.

— Я пойду с вами, — внезапно произнес Керагаст тоном, далеким от сентиментального. — Хотя бы для того, чтобы разобраться в этой истории.

Он быстро собрал вещи — накинул кольчугу, поверх нее легкий панцирь, вместо шлема натянул на голову кольчужный капюшон, застегнул наручи и повесил на пояс два меча. В руки взял боевой топор и щит.

— Прорываться придется с боем, — промолвил, кусая губы. — Мои… мм… соседи так давно утратили человеческий облик, что атакуют нас не задумываясь. Но это единственный выход из этой части подземелья. Если не считать того тайного хода. — Он указал на глухую стену.

— Не, назад мы не пойдем, — решительно помотал головой Калидор, и только тут Терри заметил, что он все это время что-то прижимает к себе, едва ли не засунув в грудную клетку. Присмотревшись, юноша увидел полуистлевшую тряпицу, в которую были замотаны какие-то побрякушки.

— А что? — мгновенно обиделся скелет. — Там же было сокровище! Должны мы поддержать его мнение о людях как о ворах?

— Грабитель, — высказался Терри. — Взломщик могил!

— Гробокопатель, — неожиданно поддержал Керагаст.

— Спелись, — проскрежетал зубами скелет. — Рыцари без страха и упрека!

— Нет, ну ты скажи, зачем тебе драгоценности? Ты же не сможешь ими воспользоваться!

— Я — нет, — выпятил нижнюю челюсть Калидор. — Но вы, хозяин! Вы же бессребреник! Работаете исключительно за идею! А есть-пить на что-то надо? А тут я со своими запасами! Берите, пользуйтесь! Я ж не для себя, для вас стараюсь! Обеспечиваю достойное существование.

— Слушайте, сэр Лейр, он всегда так много говорит? — пихнул скелет локтем в бок Керагаст. Учитывая наличие на молодом рыцаре доспехов, тычок получился ощутимый. Терри отлепился от стены, ощупал свои ребра и кивнул:

— К сожалению, да. Брат Маробод даже предложил мне его развеять, чтобы не доставал.

— Выберемся, обязательно разыщу брата Маробода и повторю это предложение, — пообещал Керагаст. — Если не возражаете! А пока отойдите в сторонку. Будем прорываться!

Они встали в начале извилистого коридора, в который открывались камеры с заключенными. Учуяв существ из плоти и крови, несчастные подняли вой, визг и крики. Сквозь решетки тянулись руки со скрюченными пальцами. К прутьям прижимались физиономии, которые лишь с большой долей фантазии можно было назвать человеческими. Одни узники уже совершенно утратили человеческий облик и стояли на четвереньках, другие еще сохранили способность держаться прямо.

— Я иду первым, — отрывисто бросил Керагаст. — Вы за мной. Не отставать! Порвут даже скелет!

— Я жить хочу, — немедленно отреагировал призрак, протискиваясь между рыцарем и своим хозяином.

Терибальд прислушался. Ему показалось или…

— Постой. — Он придержал Керагаста, уже готового ринуться вперед. — Первым пойду я!

— Стой! — взвыл тот, но было поздно.

Очень хрупкая по сравнению с упакованным в латы рыцарем фигурка молодого человека проскользнула вперед и встала в проеме, раскинув руки. Это простое движение вызвало бурю эмоций у заключенных. Они орали, ревели, выли, визжали, скулили, катались по полу, бились головой о прутья решеток и скребли воздух растопыренными руками, стремясь добраться до молодого человека. А тот стоял как парализованный и только переводил взгляд с одного искаженного лица на другое.

Терибальд не верил своим ушам. То, что для его спутников было дикими криками, для него обретало смысл настолько невероятный, что он позвал Калидора:

— Эй! Ты это слышишь? Или мне только кажется? Скелет высунулся из-за плеча готового к драке Керагаста.

— Угу. Слушай, — он пихнул рыцаря в спину, — ну у тебя и знакомые! Хозяин, пойдем-ка отсюда и не будем иметь дела с этим маньяком!

— Что ты сказал? — зарычал Керагаст. — Да за такие слова я тебя…

Он уже начал разворачиваться к скелету, чтобы наглядно продемонстрировать, что разбирать-собирать на время можно не только многосоставные луки, но и человеческие кости, но Терри удержал его.

— Вы просто не понимаете их, — объяснил он. — Вон тот только что назвал вас по имени!

— По имени? — задохнулся Керагаст. — Но это невозможно! Большинство сидит тут так давно, что…

— Около года, — поправил Терибальд. — А некоторые даже меньше. Несколько месяцев или недель.

— Что?

— Это души, — популярно объяснил молодой человек. — Души рыцарей, заключенные в эти… мм… тела. Я понимаю их, Калидор — тоже. Но для остальных их голоса — вой, визг, рычание, вопли. Подайте какой-нибудь знак, что я говорю правду! — обратился он к заключенным.

И тут же воцарилась тишина. Узники прижались лицами к решеткам, во все глаза глядя на остолбеневшего Керагаста. Тот несмело сделал несколько шагов вперед, опустил оружие. На него с искаженных, изуродованных временем физиономий смотрели человеческие глаза. Когда молодой рыцарь встретился взглядом с одним из них, существо, прежде бывшее человеком, несколько раз кивнуло и протянуло сквозь решетку руку ладонью вверх.

— Его звали Езерним, — перевел Терибальд. Керагаст выронил топор:

— Брат Езерним? Но… я же видел его буквально за два дня до того, как…

Существо зарычало. К своему удивлению, Керагаст вдруг понял, что это не просто звериный рык. Ему явно пытались что-то сказать! Однако голосовые связки отказывались служить несчастному.

— Его душа томится здесь уже более полугода, — перевел Терри. — А в теле Езернима находится другой. Тот, чье тело сейчас занимает он. Кто-то поменял их местами — души этих существ и души некоторых рыцарей из Ордена.

— Кто? — выдохнул Керагаст, до боли в пальцах стискивая рукоять щита и нашаривая свободной рукой меч вместо упавшего топора.

Ответом на вопрос был дикий рев, заполнивший узилище, такой громкий, что молодой рыцарь невольно согнулся и отступил, мотая головой и безуспешно пытаясь заслониться щитом. В голосах существ звучали гнев и боль, которые ненадолго взяли верх над прочими чувствами.

— Они называют имя магистра Бравлина, — перевел Терибальд, когда шум немного стих.

— Не верю! — снова встрепенулся Керагаст. — Не может быть! Чародей?

И тут же осекся, понимая, что сам невольно ответил на вопрос. Кому, кроме того, кто в Ордене официально отвечает за магию и все проявления сверхъестественного, за все знамения и всех монстров, заниматься этим? Но вот зачем?

— Я пойду с вами, — повторил он, мрачнея на глазах. — Хотя бы для того, чтобы убедиться, что я прав. Или неправ.

— Погоди. — Терибальд сдержал порыв рыцаря кинуться к выходу. — Сначала надо их отпустить.

— Выпустить на свободу? — догадался Керагаст. — Но как? Видимых запоров на решетках не было. И это косвенным путем подтверждало правоту его спутников. Узников держала взаперти магия.

Существа, видимо, догадались, что имел в виду молодой некромант. Они прижались к решеткам, едва не расплющивая о толстые прутья свои лица, и пожирали его жадными взорами, в которых читались гнев, боль, страх и надежда пополам с нетерпением.

— Я отпущу вас, — вышел вперед Терри, прижимая руки к груди. — Вы сможете покинуть эти тела и обрести свободу. Вы знаете, что это за свобода. Подумайте — нужна ли вам такая свобода в обмен на эту жизнь? Потому что если я отпущу вас, я буду иметь право потребовать от вас посмертной службы. И эта свобода отнюдь не будет покоем. По крайней мере, пока я не дарую его вам! Выбирайте!

— Ну и хозяин у меня, — шепнул Калидор Керагасту. — Другой бы давно уже провел обряд, а этот пытается условия ставить.

— Я не понял, — тут же встрепенулся рыцарь, — вы… что вы собираетесь делать?

— Вы прекрасно поняли, о чем я, — бросил на него косой взгляд Терри. — Я маг.

— Некромант? — задохнулся Керагаст.

— Ну почему обязательно некромант? Некромагия — одна из дисциплин, которую я изучал.

Он улыбнулся. Весело и немного застенчиво блеснули его большие синие глаза, и Керагаст попятился, не отводя взгляда от лица этого худощавого парня, которого он знал всего несколько дней и который так активно не понравился ему с первой встречи. Выходило, что его первоначальные суждения были не совсем верны.

— Да-да, — пробормотал он. — Вы же из Холмогорья. Там все такие.

— Не все, — ответил Терибальд и закрыл глаза. Одновременно отпускать на волю столько душ было делом необыкновенно сложным, и не столько из-за того, что нужно было держать в уме громоздкое заклинание и мысленно повторять его несколько раз подряд, стараясь не ошибиться ни в одном звуке. Дело было в колоссальных затратах энергии и в концентрации, ибо мало было выпустить души — следовало удержать их в узде хотя бы в первые несколько секунд посмертного бытия, дабы они сгоряча не натворили дел и не навредили себе и другим. Только-только покинувшая тело душа всегда сначала беспомощна. Она ничего не умеет, ничего не понимает, ничего не соображает. И здесь главное — помочь ей освоиться в новой ипостаси, а иногда — и подпитать собственной жизненной силой. Как только что родившегося младенца надо обтереть, заставить сделать первый вдох, перерезать пуповину, согреть и накормить. Кто знает, тот понимает. А тут этих «младенцев» было почти два десятка. Больше, чем Терри когда-либо видел.

Один за другим сползали на грязный пол лишенные душ тела. Одни корчились в судорогах, другие просто застывали глыбами уродливой плоти. Но в самый последний миг на губах каждого из этих существ появлялось слабое подобие улыбки — их жуткому существованию приходил конец. Лишь некоторые упрямо цеплялись за жизнь, предпочитая это жуткое подобие бытия посмертному существованию. Но все равно каждый обряд освобождения души давался Терри нелегко. Его душа рвалась следом, мечтала вырваться из тисков бренной плоти.

— Малахольный какой-то, — высказался Керагаст, глядя, как шатается молодой маг, все ниже клоня голову. — По-моему, это же так просто…

— Чем порицать, лучше бы поддержал! — прозвучал рядом новый голос — Он сейчас провалится следом!

Молодой рыцарь мгновенно обернулся, чтобы увидеть за плечом полупрозрачное лицо.

— Брат Езерним? — вытаращился он.

— Помоги ему, — коротко бросил дух. — Он падает! Терибальд и впрямь заваливался вперед, повесив голову.

Керагаст выругался так, что призраков разметало по углам и, стряхнув с руки щит, кинулся к молодому человеку. Что делать дальше, он не знал, но чисто инстинктивно сжал в руке холодную, вялую кисть Терибальда, громко позвал его по имени. Тот склонил голову ему на плечо, ткнулся носом в шею. Дыхания не было…

— Лейр? — взвыл не своим голосом Керагаст, внезапно почувствовав настоящий страх. — Лейр, ты чего? Ты что, умирать собрался? Прямо сейчас? А как же я? Что мне со всем этим прикажешь делать? Лейр, — он схватил мага за плечи и затряс, время от времени отвешивая ему пощечину, — очнись! Не пропадай! Ты заварил эту кашу — ты ее и будешь расхлебывать! Ну же! Давай! Дыши!

— Сделайте ему искусственное дыхание, — предложил Калидор. — Рот в рот.

Другой бы прислушался к тому, с какой интонацией скелет дал этот совет, и сделал соответствующие выводы, но Керагасту было решительно наплевать. Он уложил Терибальда на пол, рванул на нем тунику, чтобы открыть грудь, и, сделав глубокий вдох, наклонился к бесчувственному магу.

И тот внезапно шевельнул губами, отвечая на прикосновение.

— Юна…

— Тьфу! — отпрянул Керагаст. — Лейр?

— Ты? — распахнул глаза тот. — Ты чего?

Оба резко покраснели и отпрянули друг от друга, лихорадочно вытирая рты.

— Поздравляю с первым поцелуем, хозяин, — вылез скелет. — Ничего, что с мужчиной, но, как говорится, лиха беда на…

— Лейр! — взвыл Керагаст не хуже, чем давеча. — Можно, я его прикончу?

— Потом, — сказал тот. — И я буду в этом участвовать!

— Заметано! — Оба скрепили договор рукопожатием и взглянули на Калидора так, что у того череп пошел мелкими трещинками.

— Э-э, — он попытался отодвинуться, но в тесноте коридора это сделать было затруднительно. — Хозяин, ты чего? Я ж пошутил! Ты совсем концы отдавал, вот я и подумал, что…

— В самом деле, — Керагаст, как настоящий воин, умел разделять проблемы на жизненно важные и второстепенные, — ты только что чуть не умер! Какой же ты после этого некромант?

— Я не некромант. — Терибальд смущенно опустил глаза. — Некромантия не моя специализация. Я просто посещал фа… э-э, дополнительные занятия. А дипломная работа у меня по теоретической магии. Она называется «Наследственное проявление первичных магических способностей в локальных поселениях в условиях полной или частичной изоляции». Я…

Он вовремя заметил, какими глазами смотрит на него Керагаст, и замолчал, понимая, что практически выдал себя.

— Ты мне потом все расскажешь, — кивнул рыцарь и поднял оружие. — А теперь пошли. Мы и так потеряли слишком много времени! Маг-теоретик…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Принцессе Юне не спалось. Девушка долго ворочалась в постели, проваливалась в неглубокий сон, но достаточно было малейшего звука, чтобы она просыпалась и долго лежала, глядя в темноту расширенными глазами. Незадолго до рассвета ее нетерпение возросло настолько, что девушка встала и, закутавшись в накидку, подошла к окну.

Юна всегда любила Эльфийский бал, с тех пор как впервые посетила его десятилетней девочкой. Этот, восьмой по счету, Эльфийский бал должен был стать для нее последним — через десять дней исполняется пятнадцать лет ее жениху, наследнику Теговисскому, на другой день после этой даты она простится с мамой и старшим братом и навсегда уедет из страны. Еще полторы недели пути — принцессе не к лицу спешить, ее кортеж будет тащиться черепашьим шагом, — и она прибудет в Теговиссу, чтобы выйти замуж за пятнадцатилетнего паренька, у которого имеются два младших брата.

Нет, принцесса прекрасно понимала, что такое монарший долг. Она — принцесса и должна выйти замуж. Любовь придет потом, если же нет — что ж, такова судьба. По статистике, лишь одна из десяти королев счастлива в замужестве. Остальные просто покоряются року и находят счастье в ином — в здоровых детях, в четком следовании традициям, в любовных связях на стороне. Юна, хоть и страшилась предстоящего замужества, не смела ему противиться. Только в последнее время она все чаще начала задумываться о том, каков он из себя — ее будущий муж. Хоть бы у него оказались темные волосы и синие глаза! Такие же синие, как…

Принцесса вздрогнула. Синие глаза! Неужели она больше их никогда не увидит и не услышит этот звонкий высокий голос, который изо всех сил старается звучать посолиднее? Голос единственного человека, который осмелился на нее крикнуть…

Лейр Косоглазый, герцог Холмогорский. Потомок старинного рода, дальний родственник…

И самый красивый мужчина из всех, в кого принцесса Юна успела влюбиться за свою короткую жизнь.

Она влюблялась уже трижды — в десять лет безоговорочно отдала свое сердце пажу, с которым танцевала большую часть первого в жизни бала. Пареньку было тринадцать, он мечтал стать оруженосцем и внятно мог разговаривать только на эту тему. Из этой влюбленности могла бы вырасти настоящая дружба, когда мужчина и женщина ничего не требуют друг от друга — просто общаются время от времени и делятся секретами. Но через полгода паж стал оруженосцем, и новый круг обязанностей совершенно лишил его времени.

Потом были еще две страсти, яркие и короткие, как все в юности, но всякий раз принцессе казалось, что это навсегда. Она влюблялась в тринадцать лет — в молодого рыцаря из числа гвардейцев отца и в шестнадцать лет — в одного из придворных. Всякий раз это были больше мечты о том, как однажды случится что-то необыкновенное, и он спасет ее, после чего они вместе падут к ногам отца и король со слезами на глазах благословит любимую дочь. Тогда ее избранник подхватит ее в седло верного скакуна и умчится вдаль, в замок, где они будут счастливы до конца дней.

Дальше темного силуэта замка на фоне восходящего солнца мечты принцессы не заходили, но она предавалась им с таким пылом, что сама не заметила, как обе ее влюбленности растаяли без следа. И даже то, что отцовский придворный оказался банально женат и покинул двор вскоре после кончины государя, нисколько не огорчило принцессу. Юна повздыхала, успокоилась и с холодным сердцем приготовилась встретить реальность. То есть замужество с неизвестным ей мальчишкой из далекой Теговиссы.

И вот появился он. Кузен Лейр. Он был молод, хорош собой и смотрел на нее так, как не смотрел никто из ее прежних симпатий. С ним не надо было уезжать в чужую страну. И замок на фоне восходящего солнца вдруг приобрел реальные очертания.

Задумавшись, принцесса сидела на подоконнике и улыбалась своим мыслям.

Тихий звон вывел ее из задумчивости. Девушка обернулась.

Светился воздух над ее постелью, постепенно складываясь в кокон, который окутывал ее опустевшее ложе. Тонкие золотистые нити ложились на небрежно отброшенное одеяло и простыни, еще хранившие тепло живого тела.

И тут Юна все вспомнила.

С некоторых пор во дворце повелось, что перед сном рыцари-щитоносцы обходят покои венценосной семьи и накладывают охранные заклятия на постели короля, обеих королев, вдовствующей и нынешней, принцессы и принца-наследника. «В случае опасности, — говорил Бравлин, — это поможет защитить ваши жизни, если помощь почему-либо запоздает!»

Значит, на них совершено нападение! Сработала магическая защита! — догадалась принцесса и тут же, прислушавшись, различила вдалеке шаги и голоса. Кто-то быстро шел по коридору, бряцая оружием и доспехами.

Девушка бросилась наружу. Она сама не знала, куда бежит — то ли к брату, то ли просто навстречу шагам и голосам. Но все-таки у нее хватило ума, чтобы не кричать во все горло, привлекая внимание.

Покои вдовствующей королевы находились совсем рядом — незамужняя дочь жила рядом с матерью. Туда Юна и кинулась в первую очередь и еле успела затормозить, чтобы из-за угла не налететь на рыцарей-щитоносцев.

Те вчетвером атаковали шестерых гвардейцев, теснили их от дверей в покои королевы. На помощь прибежали несколько пажей и остановились, явно не зная, кому помогать, щитоносцев было меньше, но они легко опрокинули заслон и ворвались к вдовствующей королеве.

— Мама, — прошептала принцесса, когда изнутри донесся слабый женский вскрик, полный изумления и гнева.

Страх удержал ее на месте, и она увидела, как буквально через пару минут к вышедшим из комнат рыцарям подошел еще один щитоносец. Его сопровождали шесть младших рыцарей.

— Что королева? — обратился он к вставшим у порога собратьям.

— Не успела даже пикнуть, — ответил один. — Сеть сработала надежно.

— Отлично. Сопроводите ее величество в подготовленные Для нее апартаменты и пошлите кого-нибудь к принцессе.

Сеть? Юне показалось, что она сходит с ума. При чем тут сеть? Куда надо проводить королеву? И что ждет ее саму?

Девушка развернулась и кинулась прочь, легкая и стремительная, как ветер.

Ее все же заметили, и, почуяв погоню, принцесса изо всех ног припустила к покоям короля Богорада. Брат должен знать, что творится! Он обязан защитить мать и сестру!

Но, еще не добежав до покоев короля, принцесса услышала стук мечей и шум схватки и поняла, что дело обстоит гораздо серьезнее.

Король Богорад вместе с тремя пажами и чудом прорвавшимися к нему гвардейцами защищался из последних сил. Он сумел почувствовать опасность, когда сеть только-только опустилась на него, поднял тревогу и встретил врага во всеоружии. Но рыцари-щитоносцы были более опытными и сильными бойцами, чем королевские гвардейцы, которые блистали в основном на парадах. Даже имея небольшой численный перевес — семеро против пятерых, король и его защитники отходили. Наконец наступил миг, когда меч был выбит из рук его величества.

Из дальнего конца коридора еще один человек наблюдал за схваткой. Когда меч короля упал на пол и щитоносцы набросились на монарха, заломив ему руки назад, он вышел из тени и, бряцая доспехами, подошел ближе. По пятам за ним шел еще один рыцарь, но его лицо оставалось в тени рослого великана в доспехах. Свет факелов упал на его чело, и король узнал рыцаря.

— Сэр Родавон! — воскликнул он. — Что это значит? По какому праву?

Взгляд мастера Меча был пуст и холоден. Всякий, кто встретился бы с ним глазами, сразу прочел бы в них смерть. Даже щитоносцы отводили глаза, когда тот приближался, и король Богорад содрогнулся, когда повернул голову в его сторону.

— По праву сильного, — промолвил он пустым, ничего не выражающим голосом. — Взять.

И, повернувшись, молча пошел прочь. Спешивший за ним рыцарь безуспешно пытался поймать его взгляд. Его тут же увидел и узнал король.

— Сэр Тизамар? — окликнул он. — Что происходит? Молодой рыцарь двадцати двух — двадцати трех лет заколебался. Он остановился и открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом бросил взгляд на удаляющуюся спину сэра Родавона и, махнув рукой, поспешил догнать своего наставника.

Принцесса Юна ничего этого не видела. Она мчалась прочь.

Не стоит думать, что девушкой владел страх. Она уже поняла, что происходит самое страшное, о чем с нею практически никто не говорил, но о чем ее предупреждала вся история. Переворот. Покушение. Короли всегда живут как на вулкане, всегда ждут подвохов со стороны врагов, нынешних и грядущих. Надо всегда быть готовым к тому, что тебя могут лишить власти и жизни. И сейчас, когда первый приступ паники прошел, принцесса сообразила: ей надо во что бы то ни стало выбраться отсюда и, оказавшись в безопасности, подумать, что делать дальше.

Другой вопрос: куда ей бежать? Кроме загородной резиденции, она не знала никаких подходящих мест. Но как туда добраться? В одиночку, без припасов, без вещей? Впрочем, сейчас главное — оторваться от мчащейся по пятам погони.

Вот это-то оказалось довольно просто, ибо Юна знала дворец как свои пять пальцев. Она выскочила на заднее крыльцо, на несколько минут опередив погоню.

Здесь еще никто ничего не знал. Слуги только-только просыпались и еще не приступили к своим обязанностям. На целых пять минут девушка оказалась совсем одна.

Впрочем, не совсем одна. На пустом дворе стоял прекрасный вороной конь.

Жеребец выглядел просто великолепно. Умевшая ездить верхом, Юна сразу поняла, что это благородное животное достойно того, чтобы носить на себе короля или, на худой конец, принца. Конь был с уздечкой и под седлом, но на попоне не было и следа герба или какого-нибудь знака, указывающего на владельца. Упряжь была сделана из темной кожи, так что, стоя в тени, жеребец казался единым сгустком тьмы. А если добавить, что у него самого не было ни единой шерстинки другого цвета и что во дворе еще царил предутренний сумрак, станет понятно, что принцессе понадобилось некоторое время на то, чтобы, во-первых, заметить коня, а во-вторых, понять, что он ей не мерещится.

— Ты чей? — произнесла она. — Откуда тут взялся?

Жеребец тряхнул гривой, выгнул дугой сильную шею и подошел к девушке.

Юна ничего не слышала о Черных конях, которые уносят из дома девушек или юношей накануне свадьбы. Не подозревала она и о судьбе, которая их ждет, но, когда вороной жеребец подошел к ней и коснулся ее ладони мягкими теплыми губами, девушка отринула все сомнения.

Забравшись на коновязь, принцесса вскочила на спину коня. Конь тронулся, пошел ровной широкой рысью, постепенно ускоряя ход, и только тут на крыльце показались ее преследователи.

— Ваше высочество! Миледи Юна! Стойте! — закричали они и кинулись наперерез.

Вороной жеребец заржал, оскалившись. Девушка еле успела сжать колени — взвившись на дыбы, конь взмахнул копытами, и передний рыцарь кубарем покатился по земле. А жеребец подпрыгнул по-козлиному, на задних ногах, перескочил через упавшее тело и, снова грохнувшись на все четыре ноги, рванул с места с такой скоростью, что принцесса только зажмурилась.

Однако ей ничего не грозило. Жеребец нес свою всадницу легко и осторожно. Юна не успела опомниться, как копыта прогрохотали по мосту — и они выскочили прочь из дворца, помчавшись по сонному городу в сторону городских ворот. Конь и всадница растаяли в рассветных сумерках прежде, чем стража на воротах поняла, что за черный смерч пронесся мимо.

Лейр проснулся от очень странных звуков. Кто-то то ли квакал, то ли мяукал, то ли безуспешно пытался подражать младенцу.

— А… А… А…

Юноша поднял голову от подушки. Он с комфортом выспался на огромной трехспальной кровати, которая нашлась в загадочном зале. Ничего, что она была пыльной, как летняя дорога, — свиллы вытряхнули пыль, разогнали пауков и мышей (а если признаться, частично им в этом помог дракончик), и Лейр получил прекрасную постель, которая вполне заменила прежнюю, уничтоженную неким маленьким, но очень прожорливым зверьком.

Кстати, первой мыслью юноши была именно мысль о дракончике: что с ним, все ли в порядке? Он повел глазами по сторонам — малыш обнаружился примерно там, где его вчера оставили. Раскинув лапки и вывалив язык, он брюхом кверху возлежал посреди остатков обглоданных гобеленов и спал сном младенца. Рядом покоились бездыханные огры, которые еще вчера исполняли роль сторожей.

— А… А… А…

В нескольких шагах от кровати среди живописно разбросанных обломков мебели сидел пожилой маг и озирался по сторонам с несколько обалделым видом. Вытянутая рука с указующим перстом дрожала в воздухе, а изумление на лице было столь велико, что он не мог произнести ни звука.

— А… А…

Лейр поднялся, толкнул пяткой свернувшегося калачиком на краю постели Трипса.

— Подъем! — бодро скомандовал он. — У нас гости.

Свилл встрепенулся, подпрыгнул, ошалело похлопал глазами и, сообразив наконец, где он, покраснев, испарился с легким хлопком. А Лейр выбрался из постели и направился к магу. Тот перестал издавать звуки и воззрился на юношу с таким видом, словно увидел привидение.

— Дядюшка? — догадался Лейр.

Он вспомнил этого типа — во время исторической встречи с «родственниками» он сидел в дальнем уголке и остался единственным, кто не принимал активного участия в разговоре и кого новоиспеченному племяннику так и не представили.

— Это ваша комната? — продолжал болтать юноша, подходя ближе. — Извините, мы тут немного намусорили… Но ничего, свиллы сейчас уберут! Эй, Трипс! Хватит прятаться! Тащи сюда кого-нибудь еще! У нас работы — непочатый край!

Дядя, продолжая пятиться, споткнулся о берцовую кость одного из огров, подпрыгнул на месте и взвизгнул.

— Спокойно, — выставил ладони Лейр. — Они сами первыми начали! Испугали ребенка… Ну да, — он проследил за нервным взглядом дяди, который тот метнул на спящего дракончика, — он еще ребенок, просто не человеческий! И вообще, орите потише! Если он проснется, захочет есть, а поскольку съедобного тут практически не осталось, примется за мебель!.. Эй! Дядя! Дядя! Вы куда?

Тот так резко рванул с места, что не заметил стоящего позади кресла и рухнул в него, от неожиданности задергав руками и ногами. Он сучил башмаками по полу с такой интенсивностью, что ему даже удалось сдвинуть кресло с места, но потащить сил хватило лишь пару шагов, после чего дядюшка обмяк и с ужасом воззрился на подходящего к нему Лейра.

Тот посмотрел на «родственника» со смесью жалости и симпатии, как смотрят на бесконечно дорогое существо, ставшее жертвой безнадежно искалечившей его катастрофы. Потом наклонился и потрогал его лоб ладонью.

— Бедный вы, бедный! — искренне промолвил юноша. — Да вы больны! Придется вас немного подлечить!

«Дядя» энергично замотал головой и взвыл. Оттолкнувшись, он вскочил было из кресла, но самозваный целитель толкнул его обратно.

— Так, — тоном профессионала произнес Лейр, — припадки, судороги, нарушение речи и координации движений в сочетании с банальным холодным потом. Наш замковый священник сказал бы, что вы одержимы злым духом, но, по-моему, вам просто надо поставить припарки и пустить кровь. Иногда помогает!.. Стоять! Тьфу! Сидеть! Я кому сказал?

«Дядя» сделал еще одну попытку сбежать, но Лейр, рассерженный от того, что ему не дают проявить заботу, ловко подхватил с пола обрывок какого-то шнура — это оказался пояс одного из убитых огров — и, сделав петлю, прикрутил «родственника» к креслу.

— Вот так. — Затянув узел потуже, он огляделся в поисках второго пояса или любой подходящей веревки. — И нечего дергаться! Я же для вашего блага стараюсь. Вы как-никак мне родной дядя… или двоюродный? Я совсем запутался, кто из вас мне кто?

— Иди вон… — выдохнул «дядя».

— Вы еще и бредите, — с грустью констатировал юноша. — Вам точно нужно пустить кровь!

— Извращенец! Маньяк!

— Точно бредит! — сказал сам себе Лейр и, подхватив с пола тряпку — опять-таки деталь одежды покойных огров, — сделал ему кляп. — Это в ваших же интересах, дядя Аноним! Если вы будете так орать, разбудите мне ребенка, — он кивнул на спящего дракончика. — А если он проснется, то его придется кормить. А это очень сложно, даже учитывая, что он ест все подряд и в больших количествах. Дядюшка, — проникновенным тоном продолжал Лейр, — я ведь всего лишь хочу быть вам полезным! Меня призвал Повелитель, а для чего? Я тут уже три дня, а мы так и не начали завоевывать мир! Сколько можно ждать? Мне так хочется сделать хоть что-нибудь! А тут вы подвернулись! Со своими припадками!

«Дядя» что-то яростно помычал и задергался, пытаясь ослабить ремень.

— Ничего-ничего, — погладил его Лейр по голове, — вот пустим вам кровь, будете как новенький!.. Эй, Трипс! Давай сюда и зови остальных, кого сможешь найти! Есть дело!

Подросток материализовался у него за спиной, со странным выражением лица выслушал эту тираду, потом нахмурился, поджал губы, сосредоточился так, что побелели скулы, — и рядом с ним возникли еще четверо парней и три девушки.

— Ага, — развернулся к ним Лейр, — очень хорошо! Вместе мы справимся… Та-ак! Ты занимаешься малышом, — он указал на дракончика. — Следишь, чтобы он не проснулся, чешешь ему живот и все такое. А если он проснется, тащишь его на двор — выгуливать… Нет, лучше притащишь ему чего-нибудь перекусить. Понятно? А вы волоките сюда веревки, потом мне нужен таз, горячая вода, всякие там сушеные травы и полотенца. Будем лечить моего дядю! Вот этого!.. Что непонятно? Повторить? — рассердился он, увидев, что свиллы даже не тронулись с места.

Трипс хихикнул:

— Вы бы хоть прикрылись, господин!

Только тут Лейр заметил, что все парни смотрят куда угодно, только не на него, а девушки, наоборот, толкают друг друга локтями и хихикают. Проследив за направлением взглядов, Лейр покраснел и стремительно отвернулся — лицом к окончательно задохнувшемуся от этого «дяде».

— Трипс! — закрываясь, завопил он. — Дай чего-нибудь… прикрыться!

Кусая от смеха губы, подросток принес ему штаны и тунику и, передавая вещи, шепнул:

— Господин, вы никому не скажете?

— Что? — раздраженно бросил Лейр, пытаясь попасть ногой в штанину. — У нас никогда не спят в одежде! У вас, свиллов, другие обычаи?

— Я имею в виду то, что я… ну… у вас…

— Что мы проснулись в одной постели? — фыркнул Лейр.

Одевшись, он почувствовал себя уверенно. — Ну и что? Там места было достаточно! И потом, ничего же не было? Или как?

— Господин, — простонал Трипс, косясь на «пациента», у которого аж глаза выпучились, так он внимательно слушал. — А моя репутация?

— У тебя? — хохотнул Лейр. — Репутация? Ты кто? Лорд?

— Нет, — сказал Трипс так быстро, что любой понял бы — врет.

Лейр мигом сграбастал свилла за грудки, приподнял от пола. Тот побледнел, но выдержал прямой взгляд юноши — Лейра все-таки готовили к роли герцога, строгого, но справедливого повелителя огромной территории, и гневный взгляд, которым он должен был заставлять трепетать мятежников и преступников, юноша успел отработать. Но Трипс молчал стиснув зубы. Какое-то время они сверлили друг друга взглядами.

— Господин, — раздался рядом дрожащий от неслыханной смелости голос, — он уходит!

Лейр оглянулся — пока он выяснял отношения с рабом, его «пациент» неимоверным усилием воли сумел приподняться и теперь потихоньку ковылял прочь, волоча на себе кресло и пыхтя.

— Ну с тобой мы потом разберемся! — проворчал Лейр, ставя Трипса на пол. — Взять его! Ату его! Ату!

«Дядя» резко ускорил движение. Вернее, попытался это сделать, но неожиданно наткнулся на препятствие. Препятствие сидело на хвостике и, задрав мордочку, внимательно за ним наблюдало, изучая одежду беглеца с чисто гастрономическим интересом.

Дракончик проснулся вот уже несколько минут назад, но, вместо того чтобы ринуться на поиски еды, тихо-мирно наблюдал за происходящим. Когда прозвучал клич Лейра: «Взять его!» — он, демонстрируя явную сообразительность, ринулся «брать».

— Молодец, малыш, — подбежавший Лейр, пыхтя, перевернул кресло и потрепал дракончика по макушке. — Иди побегай пока.

— Ням! — намекнул дракончик, стреляя глазками в «дядю». Тот, видимо, в свое время прочел немало книг о драконах и понимал их наречие, потому что внезапно пошел цветными пятнами, захрипел и задергался.

— Ему плохо! — закричал Лейр. — А ну-ка, свиллы, за работу! Мне нужны веревки, бочка с водой, воронка, жгут, тазик для сбора крови и кинжал! Будем лечить и успокаивать!

— О-о-ы-ы-ы! — попытался высказаться сквозь кляп «дядюшка», но Лейр только потрепал его по щеке.

— Ничего-ничего, — ласково сказал он, — успокойтесь! Я, правда, ничего не смыслю в прогрессивных методах лечения, но домашние средства, думаю, смогут помочь!

Рядом возник свилл с веревкой. Лейр начал приматывать дергающегося «родственника» к креслу.

— И не надо сопротивляться, дядюшка, — ворковал он. — Я всего-навсего хочу вам помочь! Вы тут все какие-то дерганые. Вам всем нужна помощь! Вот увидите, я справлюсь! Вы мне еще будете благодарны!.. Ага. — Он оглянулся и заметил вернувшихся свиллов. — Давайте это сюда. Вы действуйте, а я буду руководить. Так! Вставляем воронку ему в рот и начинаем закачивать воду!

Самое невероятное было в том, что Лейр действительно верил во все, что говорил. Он был совсем маленьким мальчиком, когда отец впервые взял его с собой на допрос. Малолетний Лейр тогда удивился, почему это человеку закачивают в рот воду, и отец объяснил, что «дядя болеет, а сейчас он попьет водички, ему немножко пустят кровь — и он выздоровеет!». Объяснение запало мальчику в душу, и с тех пор он ужасно хотел повторить то, что увидел однажды.

«Дядя» с воронкой во рту хрипел, дергался и завывал, но ничего не мог поделать. А что тут поделаешь, когда над твоей душой с ласковой улыбкой стоит этот ненормальный племянник, а носки сапог облизывает маленький, но явно голодный зверек? Что до свиллов, они просто наслаждались «процессом».

Наконец «дядя» перестал булькать и пускать пузыри, но раздулся и закатил глаза, обмякнув на веревках. Штаны его в промежности были мокрыми, вода сочилась из носа и ушей.

— Кажется, ему стало хуже. — Лейр с беспокойством оттянул веко «родственника». — Ну еще бы! Выхлебать столько воды!.. Ладно, тащите тазик. Будем пускать кровь.

— А если и это не поможет? — пискнула одна из девушек.

— Тогда будем думать, что делать, — философски заключил Лейр.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Они собирались в зале по одному, соблюдая строгую конспирацию. Крались на цыпочках, замирая и прислушиваясь к малейшим шорохам.

— Стой, кто идет?

— Свои!

— Пароль?

— Какой еще пароль? Не было никакого пароля!

— Теперь есть! Пароль?

— Я твоя мать, дубина!

— Неправильно. Попробуйте еще раз!

Леди Истра-Сидония зашипела, сжимая кулаки.

— Идиот, — высказалась она. — Ну что за кретин! Не надо было тебя рожать.

— Ни один из трех вариантов не подходит, — заявил любящий сын, который был бесконечно горд тем, что именно его поставили часовым. — Попробуйте последний раз!

— Сынок, — высунулся из-за спины горячо любимой супруги его отец, — Теофраст, это же мы, твои родители! Ты что, нас не признал?

— Это все твоя начальная военная подготовка. — Леди Истра-Сидония пошла красными пятнами, — Говорила же я: мальчики, прошедшие армию, деградируют! Но чтобы настолько!..

— Я вас прекрасно узнал, папа, — проворчал любящий сын. — Но закон один для всех! Назовите пароль!

— Теофраст! — раздался со стороны зверский шепот. — Прекрати! Нет никакого пароля, тетя Истра! Это он только что сам придумал!

Из темноты вышла леди Ортана и решительно отодвинула великана кузена в сторону, пропуская его родителей.

— Как же без пароля-то? — заволновался Теофраст. — Это же секретное совещание! Как узнать, все тут свои или есть шпионы?

При слове «шпионы» все присутствующие синхронно втянули головы в плечи и заозирались.

— Тьфу! — воскликнул лорд Дагоберт. — С тобой, Теофраст, совсем заикой станешь! Что-то ты, Истра, перемудрила с его воспитанием.

— Я-а-а? — зашипела леди, снова меняя цвет лица с желтовато-розового на малиново-багровый. — Я перемудрила? Это он сам! Без моего вмешательства!

— Я всего лишь хотел походить на дядю Бальдуэна, — прогудел от дверей Теофраст. — Я тоже хотел быть боевым магом. И вообще…

Леди Истра-Сидония мгновенно нашла крайнего, развернулась к своему брату, плюнула и зашипела так, что все змеи мира должны были отравиться от зависти.

— Так это все из-за тебя! — начала она.

— Тихо! — рявкнул лорд Ортон. — Нашли время! Истра, если тебе невтерпеж выпустить кое-кому кишки, подумай о том, ради чего мы все собрались! У нас есть дела поважнее, чем выяснять, кто виноват в плохом воспитании наших детей!

— Угль-буль-буль, — раздалось в уголке.

Все повернулись в ту сторону. В старом кресле развалился еще один приглашенный. Нахохлившись, он смотрел в одну точку и время от времени булькал себе под нос. При виде его все как-то сразу присмирели и молча расселись по местам. Леди Истра-Сидония ежилась и вздрагивала, если тот издавал какой-нибудь звук.

— Думаю, можно начать, — промолвил лорд Дагоберт. — Мы собрались сюда по чрезвычайному делу. На повестке дня только один вопрос — что делать с Терибальдом, сыном Годфруа, который так некстати свалился нам на головы?

Леди Истра-Сидония вздрогнула. Ее брат непроизвольно дернулся и схватился за оружие. Леди Ортана сжала кулаки, а ее брат огляделся по сторонам.

— Он появился всего несколько дней назад, но уже успел все нам испортить, — продолжал лорд Дагоберт. — Начать с тех тварей, которые до сих пор бегают по замку. Бальдуэн, почему они до сих пор на свободе?

Боевой маг покраснел, замялся и принялся что-то бормотать про объективные трудности, погодные условия и пересеченную местность.

— Звери — это ерунда! — воскликнула леди Ортана. — Но его дракон! Это чудовище пожрало все в моей оранжерее!

— Это твои цветочки — ерунда, — откликнулся ее брат. — А ты видела, во что он превратил главный зал и библиотеку?

— А главная галерея и оружейная палата? — внес свою лепту лорд Бальдуэн. — Там теперь такая вонь, что даже навозники отказываются заходить!

— Он надругался надо мной! — несколько не к месту изрекла леди Истра-Сидония. — Его надо уничтожить, пока он всех нас не съел!

Теофраст, у которого было свое мнение относительно применения драконов в народном хозяйстве, промолчал, поскольку его никто не спрашивал.

— С драконом мы справимся, — сказал как отрезал лорд Дагоберт. — Но что будем делать с его хозяином?

Девушка, стоявшая за его креслом, захихикала.

— Цыц, Милица! — рявкнул на нее отец. — Это не смешно! Терибальд представляет угрозу для общества! Мало того что он наложил лапу на богатства Годфруа и не дал нам ими воспользоваться, он еще и подрывает устои нашего мира! Свиллы совсем распоясались! Не так давно я хотел по-отечески пожурить одну служанку. Вы знаете, что она сделала? Она быстренько возразила мне, что, если я ее хоть раз попытаюсь склонить к сожительству, она пожалуется «мастеру Терри» и он выкинет меня в окошко!

— Ка-акая наглость! — протянул лорд Бальтазар. Но протянул таким насмешливым тоном, что на него немедленно все зашикали. — Я имею в виду полет в окошко, братец! — тут же уточнил он.

— Высечь наглую тварь, — прошипела леди Истра-Сидония, обращаясь сразу ко всем.

— Но последняя капля, — лорд Дагоберт трагическим жестом простер руку в сторону скорчившегося в кресле человека, — вот. Посмотрите, что Терибальд сделал с Олфильдом!

— Бульк, — сказал тот.

— И давно он так сидит? — забеспокоилась добросердечная в общем-то Ортана.

— Со вчерашнего дня. С тех пор как Терибальд попытался вылечить его от «припадков» домашними средствами! Сначала он заставил его выпить целый бочонок воды, а потом пустил ему кровь!

— Извращенец! — с плохо скрываемым восхищением произнес лорд Бальтазар.

— Олли не внял моим предупреждениям, — пустился в объяснения лорд Дагоберт. — Я ему говорил: «Не ходи один! Здесь становится опасно!» Нет, пошел в кладовую, даже не предупредив никого. И вот результат! Я обнаружил его на пороге, привязанного к креслу и совершенно неадекватного. А этот… этот «ненормальный» (на самом деле лорд употребил совсем другое слово, но мы заменили его на более приемлемый и, самое главное, цензурный вариант) еще и записку оставил: мол, лечил-лечил — и не долечил.

— Скажите спасибо, что не залечил совсем, — снова фыркнул Бальтазар. — А то я помню, как ты, Истра, пыталась в юности помочь мне вывести бородавки! Хорошо, что я умею менять облик! С этими руками жить невозможно! — Он внимательно посмотрел на свои перчатки.

— Только скажи — и я с удовольствием исправлю свою ошибку, — пропела та таким медово-ядовитым тоном, что ее муж и сын поспешили на всякий случай отодвинуться, чтобы не попасть в зону поражения.

— Братья и сестры! — вдохновенным тоном проповедника воскликнул лорд Дагоберт. — Мы потом разберемся с нашими проблемами! Сначала нам надо решить, что делать с Терибальд ом! Потому что от него исходит реальная угроза нашему существованию! Если мы не справимся с ним, все остальное нас перестанет интересовать! Кто «за»? Прошу поднять руки!

— А за что голосуем? — поинтересовалась Ортана, незаметно толкая брата локтем.

Вместо ответа тот провел себе большим пальцем по горлу и скорчил гримасу, вывалив язык. Девушка оценила пантомиму брата и подняла обе руки. А леди Истра-Сидония, сидевшая напротив, даже задрала ноги, но поймала насмешливый взгляд лорда Бальтазара и приняла более пристойную позу.

— Итак, единогласно, — подсчитал поднятые конечности лорд Дагоберт.

— Почему — единогласно? — немедленно встрепенулся лорд Бальтазар. — Я, например, воздерживаюсь, пока не узнаю, в чем дело!

— А я вообще против! — прогудел Теофраст, заслужив неодобрительный взгляд мамы.

— По количеству рук — единогласно! — парировал лорд Дагоберт. — И вообще, я старше и со мной не нужно спорить!

— Ты старший потому, что Олфильд теперь неадекватен, — вступился за брата лорд Ортон. — Следующий по возрасту — он!

— Но Годфруа, самый старший из вас, именно мне приходился родным братом, — огрызнулся лорд Дагоберт. — Значит, теперь главный — я!

— Ты, братец, ты, — со странной интонацией промолвил лорд Бальтазар, рассматривая перчатки. — А за что все-таки голосовали?

— А как мы с ним разберемся? — поинтересовалась леди Истра-Сидония. — Если что, я буду участвовать!

И она хищно хрустнула пальцами.

— У-у, кузина, если вы беретесь за дело, я заранее оплакиваю участь моего племянника, — промолвил лорд Бальтазар. — Как вы собираетесь с ним «разобраться»? Заколете вязальной спицей? Задушите чулком? Отравите духами?

— Не беспокойтесь, кузен! — Леди Истра-Сидония встала и стиснула кулаки. — Я найду способ! Милый! За мной!

Чеканя шаг, леди покинула собрание. Помедлив, лорд Бальдуэн направился за сестрой.

Через два часа стало ясно, что они заблудились.

— По-моему, мы ходим по кругу, — задыхаясь, произнес Терибальд и прислонился к стене. — Мимо этого камня мы уже проходили.

— Согласен. — Керагаст уселся на пресловутый камень и отер локтем пот. В отличие от шагавшего налегке напарника, он все еще тащил на себе рыцарское вооружение — меч, щит, боевой топор. Да и доспехи обернулись дополнительной тяжестью. Но он не жаловался: настоящий рыцарь должен стойко переносить лишения.

— Что будем делать? — поинтересовался Керагаст пару минут спустя.

— Попробуем найти другой путь.

Отдышавшись, Терибальд присел на корточки, усилил свет магического огонька и начал кинжалом чертить на полу план подземелий.

— Сначала мы прошли большую пещеру с какими-то кувшинами в стенах, — комментировал он свои действия. — Из нее было три выхода, и ты сказал, что нам надо в средний, потому что там над входом знак… По этому ходу мы попали в другую пещеру, откуда имелось два выхода, и пошли по левому. Из-за того же знака. Вот тут и тут нам попались развилки, мы все время сворачивали влево, и в результате… в результате… Хм! Мы уже должны были куда-то прийти! Либо я, — он пристально всмотрелся в рисунок, — где-то ошибся, либо…

— Скорее всего, ошибся именно ты. — Керагаст сверху вниз посмотрел на чертеж. — Ты пропустил одну развилку. Вот тут. — Рыцарь наклонился и указал мечом. — Именно здесь, я думаю, мы могли свернуть не туда. Больше негде.

— И с тех пор ходим по кругу! — Терри с досадой стукнул кулаком по стене. — В то время как его величеству, может быть, нужна помощь! Что будем делать?

— Попробуем другой путь. — Керагаст с трудом встал и потянулся. — Пошли.

— Куда?

Вместо ответа рыцарь молча зашагал вперед. Терибальд взмахнул рукой, и магический огонек завис над головой рыцаря-защитника, озаряя сводчатые ходы.

Керагаст действительно решил круто сменить направление. Едва дошли до развилки, он, вместо того чтобы воспользоваться одним из ходов, развернулся и затопал в обратном направлении, прибавив от себя такое крепкое слово, что Терибальд покраснел и пообещал себе серьезно поговорить с рыцарем и попросить его следить за своим языком.

Такой маневр не мог остаться без внимания — не прошло и получаса, как молодые люди оказались перед плотно закрытой дверью. Это была первая дверь, которая встретилась им на пути. Дверь не открывалась. Не помогло даже искусство Терри, который, конечно, в очередной раз попытался применить магию. На дверь были наложены гораздо более мощные чары.

— Есть только один способ отпереть ее, — подумав, сообщил молодой человек. — Калидор! Ты должен посмотреть, что там, и открыть нам двери!

Скелет все это время предусмотрительно держался позади, считая, что, поскольку у него нет никакого оружия, он должен находиться как можно дальше от опасности. Сейчас он попятился от двери как благонравный единоверец от языческого идола.

— А почему бы тебе, хозяин, не воспользоваться одним из… — он мотнул головой назад, туда, где теоретически оставались выпущенные на волю души рыцарей-щитоносцев.

— Во-первых, я имею право потребовать с них только одну службу, — спокойно ответил Терри. — Если кто-то из них согласится пройти туда, он уже не сможет выполнить главного приказа. А во-вторых, я твой хозяин! И ты обязан мне подчиняться!

— Хорошо-хорошо. — Скелет скрипнул грудной клеткой, что должно было означать глубокий вдох. — Но не говорите потом, что я вас не предупреждал! И поберегите мое добро!

С этими словами он вывалил на руки ошеломленному такой фамильярностью Керагасту замурзанную и расползающуюся под пальцами ткань, в которую были завернуты кое-какие побрякушки и несколько явно магических предметов, украденных им у заложного покойника. После чего сделал прощальный жест рукой и легко просочился сквозь дверь.

Оставшиеся молодые люди переглянулись, Керагаст уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но в это время скелет буквально вывалился обратно и с воплем сделал попытку запрыгнуть Терибальду на руки:

— Мама!

— Ты чего?

— Там… там…

Дверь внезапно содрогнулась от мощного удара, послышался рев, от которого у всех на миг заложило уши.

— Не может этого быть, — только и успел произнести Керагаст. — Этих тварей тут не видели уже несколько…

Он еле успел поднять щит, заслоняя безоружного Терибальда, когда на дверь обрушился новый удар такой силы, что она буквально взорвалась, рассыпавшись на десятки обломков, а в проеме показались три чудовища, имеющие с людьми весьма отдаленное сходство.

— Оборотни-вампиры, — определил Керагаст. — Беги.

— А ты?

Ответить молодой рыцарь не успел — все три чудовища взревели и ринулись вперед.

Тут, драгоценный читатель, наша история могла бы и закончиться, но, по счастью, на руку молодым людям сыграли два обстоятельства. Вернее, всего одно: оборотни рванулись на жертв одновременно и застряли в слишком тесном дверном проеме. Правда, застыли они всего на долю секунды, но и этого хватило Керагасту, чтобы прыгнуть вперед, пронзить одного из них мечом, выбрав самое уязвимое у монстров место — пупок. Зверь испустил вопль, в котором ненависть странным образом переплелась с болью и жалостью, и опустился на колени, зажимая смертельную рану лапами. Падая, он освободил проход, и его напарники с ревом кинулись в атаку.

Но тут им пришлось отступить от целого роя огненных шаров, которые запустил в них Терибальд из-за спины Керагаста. Шарики, каждый размером чуть больше горошины, жгли кожу и волосы на мордах оборотней, норовили попасть в рот и выжечь глаза, так что, вместо того чтобы рвать на куски податливую человеческую плоть, оборотни с воем принялись махать лапами, пытаясь выдрать огоньки из шерсти. Шарики от соприкосновения с плотью взрывались, рассыпались искрами, которые поджигали все, на что попадали. Шерсть на оборотнях занялась огнем. Они метались в тесном проходе, натыкаясь на стены и друг друга.

Керагаст молниеносно подскочил и рубанул одного из них по бедру мечом. Удар, который обычному человеку стоил бы ноги, оставил только глубокую кровоточащую рану, что еще больше разъярило монстра. Оборотень развернулся к врагам, пригнулся, готовясь к прыжку и…

…Напоролся на невидимую стену, которую возвел перед ним Терибальд. Молодой маг стоял удивительно прямо, держа правую руку вытянутой вперед.

— Руби! — приказал он, и Керагаст, подскочив сбоку, ударил снова.

Защищаясь, оборотень махнул когтистой лапой по щиту рыцаря, и тот треснул, разваливаясь, а самого Керагаста отбросило к противоположной стене. Он вскрикнул — не столько от боли, сколько от неожиданности — и успел развернуться, выставляя перед собой меч, на который и напоролся кинувшийся добивать врага оборотень.

К несчастью, эта рана была неглубокой — чудовище вовремя заметило опасность и отпрянуло прежде, чем клинок добрался до сердца. Керагаст ловко пригнулся, уходя от замаха когтистой лапы, выдернул из-за пояса топор и рубанул оборотня по второму бедру.

Несмотря на раны, зверь, который был выше рыцаря на две головы, оставался грозным противником. Керагаст сражался отчаянно, действовал попеременно топором и мечом. Ему удалось еще несколько раз ранить своего противника, но не было сомнений: долго ему не выстоять.

— Лейр! — гаркнул он, уходя от очередного замаха и чувствуя, как трещит под когтями оборотня плащ.

Юноша не ответил. Стиснув зубы, он теснил второго оборотня, зажимал его в угол и одновременно обстреливал огненными шариками. Держать в уме сразу два боевых заклинания было трудно, он не мог даже окликнуть рыцаря.

Положение спас Калидор. Скелет не принимал участия в битве, стоял в сторонке со своим добром в руках, но атакующий Керагаста оборотень, отступая для лучшего замаха, слегка задел скелет, да так, что у того на пол посыпались все его побрякушки.

— Ах ты…! — Скелет выложил оборотню столько пикантных сведений о его предках вообще и матушке в частности, что тот отвлекся и оглянулся на столь опытного знатока истории.

Это было его последним движением, потому что, отбросив топор, Керагаст перехватил меч двумя руками и, подпрыгнув, со всего размаха опустил его на плечо оборотня, отсекая голову от тела.

Вампир дернулся. Кровь из перебитых артерий хлестнула рыцаря по лицу, и тот невольно сделал глоток. Оборотневая кровь была горьковатой и приторной, чем-то напоминала перебродившее вино. Прижавшись к стене, Керагаст дождался, пока стихнут судороги, после чего подошел и несколькими точными ударами окончательно отделил голову оборотня от тела. Потом он направился к тому чудищу, которое поразил первым. Тот вампир был еще жив, сучил ногами и пытался встать, но рыцарь и ему отрубил голову и оглянулся на Терибальда.

Юноша как раз заканчивал бой с третьим оборотнем. Оказавшись спеленутым по рукам и ногам магическим коконом, тот не мог пошевелиться, он просто горел заживо, облепленный огненными шариками. Кокон скрадывал и звуки, поэтому лишь по разинутой пасти и судорогам можно было догадаться, что оборотень воет и рычит от невыносимой боли.

— Прекрати! — Керагаст шагнул вперед, отвел руки Терибальда и нарушил структуру заклинания. Но оборотень не успел этим воспользоваться — точным быстрым движением молодой рыцарь прекратил его мучения и повернулся к своему напарнику.

— А ты жесток, — констатировал, щуря раскосые глаза. Терибальд покачнулся. Руки болели так, словно это он только что горел в огне.

— Я просто не знал, что делать, — прошептал, оправдываясь. — Мне никогда не приходилось… сражаться без оружия.

Я растерялся. А потом не мог остановиться. Спасибо тебе! Если бы не ты…

— Не хотелось бы прерывать вас, хозяин, — Калидор сунул череп в дверь, — но мы, кажется, на месте!

Оба его спутника выглянули следом, и Керагаст радостно воскликнул:

— Это же наши подземные лаборатории! Мы вышли точно туда, куда надо!

— Ваши подземные лаборатории охраняли оборотни? — поинтересовался Терри, вслед за ним проходя в широкий коридор, где пол был ровным и покрытым плиткой, а по стенам тут и там торчали гнезда для факелов.

— Ну… э-э… — замялся Керагаст, — кое-какие — да. Но…

Он осекся, сообразив, какими глазами смотрит на него Терибальд. И остро пожалел о том, что оставил топор валяться рядом с трупом первого убитого чудовища.

Ибо за его спиной от стены отделился еще один оборотень.

Впрочем, его замешательство длилось долю секунды — зверь успел только разинуть пасть и зарычать, — а в следующий миг Керагаст развернулся на пятках. Меч его описал широкую дугу, он кувыркнулся, кубарем уходя от выставленных когтистых лап, наугад рубанул сверху назад, припал на колено, и за его спиной рев оборотня перешел в вой, когда тот сообразил, что то, на чем он только что внезапно поскользнулся, кинувшись догонять жертву, — его собственные внутренности, вывалившиеся из распоротого живота.

Резко выпрямившись на опорной ноге, Керагаст развернулся и врезал второй ногой оборотню по челюсти, после чего качнулся в сторону и уже из позиции сбоку нанес врагу последний удар по загривку. Оборотень ткнулся мордой в пол, задергался, засучил ногами, но точный укол под лопатку заставил его застыть навсегда.

— Больше тут нет ни одного, — огляделся по сторонам Калидор. — Мы всех уделали! И кстати, сюда идут!

Керагаст развернулся навстречу новым врагам, но когда из-за поворота, подсвеченные факелами, показались рыцари-щитоносцы, облегченно вздохнул и опустил оружие:

— Свои! Братья, что тут…

Договорить ему не дали. Один из старших рыцарей-защитников остановился и вскинул руку:

— Взять! — Что?

Возглас замер у Керагаста на губах, когда сопровождавшие его рыцари выдвинулись вперед и встали полукругом. Их было полтора десятка — слишком много для одного противника, — не считая оруженосцев и двух старших рыцарей.

— Вы сошли с ума? — Керагаст все еще не верил, что братья по Ордену могут на него напасть. — Это я, Керагаст! Вы меня не узнаёте? Может быть, я немного изменился за те несколько дней, которые просидел в подземельях, но… Что происходит?

— Мятеж, — сказал как отрезал один из рыцарей-защитников. — Нам велено арестовать всех, кто может стать источником беспорядков.

— Мятеж? — Керагаст переглянулся с Терибальдом. — Но кто восстал?

— Великий сэр Годован Косоглазый поднял восстание. Он был магом и, будучи владетельным герцогом Холмогорским, имел связи с миром нечисти. Ее он призвал под свои знамена — оборотней, пещерных морлов, вампиров и прочих тварей. Но его удалось остановить. Временно власть у магистра Бравлина. Вы должны либо присягнуть, что не поддерживаете бывшего Великого магистра, либо…

На глазах у изумленного Керагаста рыцари ссутулились, скаля зубы. Черты их лиц исказились, пальцы на руках скрючились, а кожа на лице и руках начала стремительно темнеть.

— Либо вы умрете, — бесстрастно закончил рыцарь-защитник.

— Они трансформируются. — Терибальд встал рядом с Керагастом. — Атакуй, пока есть время. Еще несколько секунд они не смогут ничего сделать, а потом…

Но молодой рыцарь ошалело хлопал глазами.

— Не понимаю, — протянул он. — Откуда это? Я, конечно, слышал, что…

— Что Орден Щита стал сборищем магов и нежити, — встрял Калидор, — а для тех, кто не может похвастаться сверхспособностями, ваши алхимики варили особые зелья. Я обнаружил это случайно, меня попытались остановить и нейтрализовать, в результате чего я… ну, в общем, я теперь вот такой! — Судя по интонациям и самодовольному виду скелета, он явно бравировал своим теперешним положением.

Тем временем оборотни завершили трансформацию и бросились на врага. Они ухитрились сохранить одежду и даже кольчуги и не бросили мечей, но в остальном перед Терри и Керагастом оказались обычные оборотни: поросшие шерстью, со звериными мордами, когтистыми лапами и оскаленными клыками.

Закричав, Керагаст ринулся им навстречу и закрутился волчком, орудуя мечом с такой скоростью, что даже реакции оборотней не хватало, чтобы достать одного-единственного бойца. Не прошло и пары секунд, как один из них выронил из разрубленной руки-лапы меч, другой отступил, держась за живот. Третьему Керагаст попал по ноге, заставив опуститься на колено, но остальные отделались легкими царапинами.

— Па-а-аберегись!

На оставшихся позади рыцарей-защитников спикировал скелет. Атака была скорее психическая, потому что панике поддались и дали деру только оруженосцы. Сами старшие рыцари подняли оружие, встречая противника, но тот пронесся сквозь них как настоящий призрак, ухитрился проскользнуть так, что защитники обменялись парой ударов, прежде чем поняли, что к чему.

Терри не стал стоять сложа руки. Скатал в ладонях огненный шарик, метнул его в оборотней. Шарик, взлетев, рассыпался сотней искр. Искры упали на шерсть, вспыхнули маленькими язычками пламени. Молодой маг огляделся по сторонам, ища подходящее оружие, — и из гнезд вырвались незажженные факелы, атаковали оборотней, колотя их, словно дубинки.

Керагасту тем временем удалось серьезно ранить еще двух противников, но выстоять против десятка он не мог — и поэтому отступил. Оборотни ринулись на него, но напоролись на невидимую стену, которую успел возвести Терри.

— Сопротивление бесполезно! — крикнул один из рыцарей-защитников, в то время как второй довольно успешно отражал атаки Калидора. Скелет уже несколько раз получил мечом по ребрам и только чудом остался цел — его спасала нечеловеческая реакция. — Вы все равно умрете, так прекратите сопротивление, и тогда вам подарят легкую смерть. А может быть, вас всего лишь приговорят к заключению. Это лучше, чем смерть!

— У меня есть другое предложение, — ответил Терибальд, бросив взгляд на Керагаста.

На молодого рыцаря было жалко смотреть — только что он сражался против своих собратьев по Ордену, и, хотя никого не убил, было видно, что это стоило ему огромных усилий.

— Что? — прошептал тот, не отводя глаз от оборотней, которые скребли когтями и выли от ярости буквально в нескольких шагах от него. Сдерживать такую толпу одному магу было не под силу, враги постепенно придвигались, проминая созданный Терри магический щит.

— Бежим!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Королю Богораду Третьему было страшно. Так страшно, что он не замечал ни темноты, ни вони, ни грязи, ни отсутствия удобств, ни врезавшихся в запястья кандалов. Страх преследовал его уже несколько часов, не отпуская ни на минуту. До сих пор король не подозревал, что существует такой страх — липкий, безотчетный, сводящий с ума, мешающий ясно мыслить и чувствовать. Страх, от которого покрываешься потом и не можешь связать двух слов. Страх не за себя — за других.

Вот уже несколько часов Богорад ничего не знал о судьбе самых дорогих для него людей — матери, жены, сестры и сына. Арестовавшие его рыцари-щитоносцы ни слова не сказали бывшему монарху о том, что приключилось с членами королевской семьи, и теперь монарх мучился неизвестностью. Сам он был готов умереть — ему внушали с детства, что большая власть предполагает большую ответственность и готовность умереть. В прежние времена королей и правителей регулярно приносили в жертву, если что-то не ладилось в стране. Не всегда это означало смену династии — просто предполагалось, что каждый восходящий на престол должен погибнуть от руки своего преемника. Таковым мог стать сын, брат, кузен, внук, который через несколько лет повторит судьбу убитого им монарха. Дед Богорада Третьего пал жертвой покушения, до Гертикса Четвертого короли чаще умирали насильственной смертью, чем по естественным причинам. Что уж говорить о всяких там братьях и кузенах! Этих иногда казнили просто так, на всякий случай и для профилактики. Так что ничего удивительного не было в том, что нынешний король очутился в темнице, откуда приготовился выйти только в день казни.

Но оставались еще королева Алипейда, полугодовалый сын, будущий Гертикс Пятый, принцесса Юна, его мать, в конце концов! Что с ними? Неужели их ждет та же участь?

Горше всего Богораду было знать, что он не сумел уберечь единственного сына. Насколько легче было бы ему ждать казни, если бы он знал или хотя бы догадывался, что маленькому Герти ничего не грозит! Даже о сестре и матери он не беспокоился так, как о жене и ребенке, и именно поэтому просто-напросто пропустил появление в своей камере незваного гостя.

Скажем сразу, гость сначала вел себя очень дисциплинированно. Он просто пристроился в дальнем углу, положил ногу на ногу, обхватил колено пальцами и принялся рассматривать совершенно упавшего духом короля. Когда же Богорад с отчаянием схватился за голову и застонал от горечи и боли, покачал головой и сокрушенно поцокал языком.

Этот-то звук и заставил короля встрепенуться и прийти в себя. Все-таки его хорошо воспитывали — он мгновенно преобразился, только блеск глаз выдавал совсем недавно обуревавшие его чувства.

— Кто здесь? Призрак мягко встал.

— Это я, спокойно! Не надо криков!.. Ну здравствуй, потомок!

К чести короля Богорада, он не закричал, не упал в обморок, не запаниковал. Он просто икнул и попятился, безуспешно пытаясь вжаться в стену. Призрак приблизился, стараясь не делать резких движений. Вопреки обыкновению, он не был полупрозрачным — просто белый человек, сквозь которого мало что можно было увидеть.

— Спокойно, — повторил он. — Можно присесть?

— А… а… Понимаю, — медленно произнес король. — Я в тюрьме, а вы один из прежних обитателей этой камеры. Так?… Ой, нет! Я вас знаю! — воскликнул он, когда призрак подошел ближе. — Вы Хьюг Косоглазый?

— Собственной персоной! — раскланялся тот. — Рад познакомиться, потомок!

— Богорад Третий. Король. Пока король, — представился тот. — А, простите, как вы тут оказались? Насколько мне известно, вы похоронены в…

— Не хочешь говорить о себе, — кивнул призрак легендарного героя. — Понимаю. Я тут кое-что успел разузнать… Хм! Переворот! Довольно неприятное событие, но этого и следовало ожидать после всего, что натворили твои предки.

— Мои… кто?

— Ну не столько твои предки, сколько мои потомки, — поправился призрак и присел на край лежанки, где сидел король. Монарх подвинулся, давая знатному привидению место. — Ты хоть знаешь подробности того, что случилось без малого сто лет тому назад? В правление Гертикса Третьего?

— Да. Была принята новая вера в Единого Бога и…

— И все пошло наперекосяк, — кивнул призрак Хьюга. — Ты знаешь, что я, прожив слишком долгую для человека жизнь — сто двадцать восемь лет! — приказал похоронить себя в Холмогорье, в одном из замков, который построил в тех землях. В течение почти семи сотен лет мой прах лежал там, надзирая за моими потомками и родственниками, которые обитали в тех краях, исполняя роль Хранителей.

— Кого-кого?

— Хранителей! Довольно распространенная профессия в магическом мире! Ты должен помнить, что я был ведьмаком. Ну и немного магом. Это у нас, знаешь ли, семейное! Кстати, как мой дальний потомок, ты тоже мог бы стать магом. Весьма посредственным, на уровне ярмарочных фокусников, но все-таки магом. Если бы в юности тебя начали обучать наукам. Но речь не о тебе… Ты помнишь, что я одолел тогдашнего Повелителя Мрака, пришедшего из иного мира?

— Да, — кивнул король. Древняя история давала ему шанс хоть ненадолго перестать нервничать, отвлекала и успокаивала нервы. Кроме того, он, как всякий властитель, понимал, что информация — это тоже мощное оружие, и надеялся вытянуть из призрака Хьюга Косоглазого нужные сведения. Он ведь сам сказал: то, что свершилось, результат действий его предков!

— Так вот, в том месте, где Повелитель Мрака рассеялся, я велел построить замок, который как бы запирал Врата. И положил договор — пока замок стоит обитаемым, никакая злая сила не сможет причинить вред Эвларии вообще и ее правящей династии в частности. Но не так давно договор был нарушен. Последний Хранитель или Хранительница умерли, не оставив преемника.

— Род прервался? — по-своему понял сообщенное Богорад.

— Нет. С этим как раз все в порядке, речь о другом. А именно о том, что в хрониках, которые велись в замке в те года, упоминался и сам договор, и обстоятельства, при которых он утрачивает силу. Так что кое-кто просто повнимательнее прочел семейные хроники, сложил два и два и придумал, как этим воспользоваться.

— Я ничего не понимаю. Какая связь между переворотом и последними Хранителями?

— Самая прямая. Видишь ли, потомок, — Хьюг погладил короля по голове призрачной ладонью, — ощущение было непередаваемое, — Хранителями могут быть только потомки определенного семейства, поскольку в их жилах течет та же кровь, что и во мне. И пока Хранители живут в замке — заметь, именно живут! — с правящей династией ничего не может случиться! Но повторяю еще раз, меньше чем год тому назад последний Хранитель или Хранительница перестали исполнять свои обязанности. И кое-кто не замедлил этим воспользоваться.

— Кто?

— Тот, кто поднял мятеж. Тот, кто знал, что договор нарушен и династия осталась без защиты.

— Тогда я знаю, кто это, — помрачнел король. — Но… нет, не понимаю! Ведь он тоже член моего рода. И с ним тоже должно что-то случиться?

— Ты о ком говоришь?

— А вы разве не знаете? — удивился Богорад.

— Откуда? — развел руками призрак. — Я, между прочим, до сегодняшней ночи был полностью выключен из активной жизни! Если бы не один молодой некромант, я бы так и лежал под собором.

— Под каким собором? Вы разве похоронены не в Холмогорье?

— Был похоронен, — жестко поправил призрак. — Пока без малого сто лет назад Гертикс Третий не решил сменить религию. Холмогорье сопротивлялось отчаянно, отчасти верное своим сюзеренам, а отчасти из-за особой миссии, о которой я уже упоминал. Когда последнего герцога Холмогорского посадили в крепость, войска Гертикса вошли в его страну, железной рукой навели порядок. Они осадили и тот замок, в котором покоился мой прах и жила семья Хранителей. Двое членов этой династии погибли, защищая его, а оставшиеся в живых — вдовы и сироты — вынуждены были открыть солдатам ворота. Командовал отрядом один из основателей Ордена Щита. Он эксгумировал мой прах и перевез в столицу. Вместе с — повторяю! — семейными хрониками. Здесь меня попытались обратить в новую веру, потому как это дикость, чтобы национальный герой и почти основатель династии — моя дочь стала первой королевой Эвларии! — остался диким язычником. Один из основателей Ордена Щита оказался неплохим магом, но тут уж я заупрямился. Я-то посильнее!.. — Призрак многозначительно хмыкнул. — Короче, они ничего не сумели со мной сделать, и, после того как я — покойник! — испепелил одного из рыцарей — основателей Ордена, меня захоронили под собором в монастыре щитоносцев, дабы помешать мне и впредь — цитирую! — «вредить людям». Почти сто лет меня сторожили, но этой ночью один мой родственник выпустил меня на свободу.

— Кто это?

— Потенциальный Хранитель. К сожалению, мне не удалось подробнее побеседовать с этим молодым человеком, но я возлагаю на него определенные надежды. Такой потенциал! Сразу видно — наша порода.

— Простите, — король Богорад обладал хорошей памятью и умел быстро сопоставлять различные факты, — но речь идет не о Лейре Косоглазом?

— Нет, о другом моем родственнике. Видишь ли, потомок, у меня был брат-близнец, Арманзор. Он был старшим сыном, а я — младшим. Ну естественно, все состояние и жизненные блага достались ему. Я должен был обидеться и покинуть родной дом, навсегда расплеваться с родителями. Так сказано в официальных хрониках, но на самом деле все было не так. Сын Арманзора, Годфруа, помогал мне устанавливать порядок и сражаться с Повелителем Мрака. Именно на него и его потомков был заключен договор. Меня освободил как раз потомок моего племянника Годфруа — Арманзора Первого. Повторяю, очень способный молодой человек! Более того, если кто-то и может исправить ситуацию, то только он. Он и еще один юноша, по имени Керагаст.

— Керагаст? — уловил знакомое имя Богорад. — Вы его знаете?

— О, я имел возможность понаблюдать за ним, пока он был моим добровольным сторожем, — улыбнулся призрак Хьюга Косоглазого. — Это человек чести. Если с молодыми людьми ничего не случится, они разберутся в ситуации и все исправят.

— Вообще-то, — подумав немного, произнес Богорад, — разбираться в ситуации, защищать меня и моего сына должен был ваш потомок, Лейр Косоглазый. Последний герцог Холмогорский. Он приехал в столицу несколько дней назад. Я не знаю, где он сейчас, но если вас не затруднит отыскать его, прошу, передайте ему… Ну вы сами понимаете!

Призрак древнего героя посмотрел на короля как-то странно — словно его величество просил доставить ему луну с неба или, на худой конец, вычерпать море чайной ложечкой.

— Я передам, — промолвил он наконец. — Если ты еще что-то хочешь у меня попросить…

— Мне нужно знать, что происходит! — воскликнул король. — Нужно знать, кто за всем этим стоит! Нужно знать, почему мятежники подняли руку на своего монарха! И самое главное — что с моей женой и сыном? Живы ли они? Понимаете…

— Понимаю, — кивнул призрак. — Этим я займусь в первую очередь. До свидания!

Он помахал рукой и растаял в воздухе.

В отличие от своего короля, Великий магистр сэр Годован Косоглазый знал практически все и не переставал ругать себя за оплошность. Ведь Лейр его предупреждал! А он не захотел поверить в то, что в Ордене Щита зреет заговор. И вот пожалуйста! Получи доказательство!

После ночного боя в живых остались только он да магистр астрологии брат Гуцар. Про остальных сэр Годован либо знал, что они погибли, либо у него на сей счет имелись довольно зловещие предположения.

Пленных магистров проводили в подземелья Ордена и заперли в таких тесных камерах, что они не могли даже пройтись, чтобы размять члены. Сделали это неслучайно — в прошлом сам сэр Годован неоднократно сажал в такие каменные мешки самых отъявленных нарушителей спокойствия. Но он не подозревал, что его строгость может обернуться против него самого.

Примерно полчаса назад к нему заходил брат Бравлин, чародей. Его сопровождали шесть старших рыцарей-защитников и четыре оборотня. Чародей остановился на приличном расстоянии от решетки, которая отделяла сэра Годована от внешнего мира.

— Приветствую, брат мой, — мягко обратился он к Великому магистру. — Надеюсь, вам тут удобно?

— Крайне неудобно, — отрезал сэр Годован.

— Не беспокойтесь. Вам недолго находиться в таких стесненных условиях. Всего несколько дней. Потом я о вас позабочусь.

— Зачем же ждать так долго? Отдайте приказ, и эти люди меня просто прикончат. Всего несколько ударов меча — и конец! Тут так тесно, что я при всем желании не смогу увернуться.

— Нет, сэр Годован, у меня на ваш счет другие планы, — покачал головой сэр Бравлин. — Вы умрете, но умрете как лорд-мятежник на эшафоте, при стечении народа, по приговору суда. Могу даже пообещать, что вам всего-навсего отрубят голову, хотя лично я настаивал бы на костре.

— На костре сжигают только магов, практикующих запретные знания, — возразил сэр Годован.

— Костер тоже будет, — кивнул сэр Бравлин. — Для вашего племянника, Лейра. Он, кажется, оказался магом?

— Это не вашего ума дело!

— Нет, моего, потому что как победитель я буду диктовать свои условия. И именно ко мне прислушается инквизиция, когда дело дойдет до расследования покушения на короля.

— Что с его величеством? — Сэр Годован бросился к решетке.

— Он пока жив. Но это ненадолго. Через несколько часов и он, и королева, и маленький принц-наследник будут найдены мертвыми. Сейчас объявлено, что они пропали без вести. Королева-мать с горя умерла от разрыва сердца. Принцесса Юна лишилась рассудка и находится между жизнью и смертью. И во всех этих бедах обвиняют… угадайте кого?

— Меня?

— Ну что вы! Лейра! Конечно, Лейра, которому очень нужна кровь младенца для проведения черномагических ритуалов. Дело за малым — надо найти вашего племянника, и тогда все. — Сэр Бравлин сделал неопределенный жест.

— Вы его не поймаете, — заявил сэр Годован.

— Похвальная уверенность, но сейчас на поиски этого молодого человека брошены почти все силы Ордена. Не пройдет и пары часов, как он окажется в соседней камере. — Сэр Бравлин указал на пустую нишу, забранную решеткой. — Вам даже позволят пообщаться перед смертью. Сказать друг другу последнее «прости!» и все такое. Я не жесток, могу поклясться, что самые страшные пытки применены не будут. Так — стандартный набор из дыбы, кнута и раскаленного железа.

— Зачем вам это, сэр Бравлин? Неужели вы так хотите власти? Вы же священник! Рыцарь-храмовник! Вы духовное лицо!

— Но при желании я могу и снять с себя сан, — пожал плечами сэр Бравлин. — Кроме того, кто сказал, что лично я желаю властвовать? На троне может сидеть кто угодно. Тем более что кандидат у меня уже есть.

— Сэр Родавон? Но он не согласится!

При упоминании этого имени магистр-чародей почему-то помрачнел и, скрипнув зубами, пробормотал ругательство.

— По поводу сэра Родавона у меня отдельный счет кое к кому, — загадочно изрек он и направился прочь.

Оставшись один, сэр Годован опустился на пол. Камера была такой тесной, что он мог либо стоять, либо сидеть, поджав ноги и прислонившись к решетке. Впрочем, долго ему тут находиться не придется. Еще несколько часов, максимум — сутки. А потом…

— Не стоит отчаиваться, сэр, — услышал он рядом знакомый голос.

— Брат Гуцар? — узнал соседа по заключению Великий магистр. — И вы тоже?

— Не только я. Тут еще кое-кто. Практически все, кто не поддержал брата Бравлина в его начинаниях. За ним пошли безоговорочно только брат Пизар, наш алхимик брат Ристал и сэр Родавон.

— Это я виноват. Простите меня, братья! — покаянно промолвил сэр Годован.

— Я же говорю — не надо отчаиваться! — В голосе брата Гуцара послышался непонятный оптимизм. — Я имею в виду вашего племянника, Лейра. Конечно, у меня не было времени проверить свои расчеты по звездам, но вчерне гороскоп свидетельствует однозначно — этот молодой человек сильнее, чем мы думаем. У него большое будущее. Более того, по моим расчетам, ему не грозит смертельная опасность в ближайшие несколько недель. Так что стоит на него положиться.

— Надеюсь, вы говорите о том же юноше, о каком думаю я? — внезапно раздался новый голос.

Сэр Годован поднял голову — и все слова застряли у него в горле. Рядом с его решеткой возник незнакомец в белом. Лицо его показалось странно знакомым.

— Вы говорили о юноше, который называет себя сэром Лейром Косоглазым? — поинтересовался он.

— А вы кто такой? — насторожился сэр Годован.

— Тот, кого вы все именовали Безымянным, — представился призрак. — И тот, чье имя вы носите, Великий магистр.

— Сэр Хьюг Косоглазый? — Сэр Годован с трудом поднялся на ноги. Он не верил своим глазам.

— Собственной персоной. Правда, не плотью, а лишь духом. Несколько часов тому назад я обрел относительную свободу благодаря двум молодым людям. Один из них — тот, кого вы называете Лейром, а другого зовут Керагастом.

— Керагаст? — Сэр Годован тряхнул решетку. — Он жив? Вы его видели?

— Я имел удовольствие наблюдать за ним некоторое время, пока он был моим сторожем, — объяснил призрак. — Он пойдет до конца. Он и тот, кого вы называете сэром Лейром. Эти молодые люди сейчас пытаются противостоять целой толпе врагов.

— В одиночку? Им нужна помощь! Сэр Хьюг, вы можете им помочь? Вы не знаете сэра Бравлина! Он маг! Это моя вина, что я дал чародею такую власть в Ордене.

— Он прочел старинные хроники моего семейства и понял, что есть шанс воспользоваться случаем. Сожалею, в данный момент я уже занят. Но, насколько могу судить о потенциале молодых людей, они в состоянии справиться со всем сами.

— Я же говорил! — воскликнул брат Гуцар. — Звезды не врут! Сэр Лейр справится!

— Двое против нескольких десятков, если не сотен рыцарей? — покачал головой сэр Годован. — Я высоко ценю Керагаста, но… боюсь, это невозможно.

— Посмотрим! — изрек Хьюг и исчез.

Сэр Годован опустился на колени, сложил руки на груди и стал молиться. Только так он сейчас мог помочь племяннику и Керагасту.

Не подозревая, какие тучи сгущаются у него над головой, Лейр весь день решил провести на свежем воздухе.

Солнце еще не проникло косыми лучами во внутренний двор замка, а он уже вышел на крыльцо, ведя на поводке дракончика. Маленький зверек, волнуясь в предвкушении прогулки, всю дорогу помечал небольшими, специфически пахнущими кучками, а оказавшись под открытым небом, заскулил, прижался к ногам Лейра и пустил лужицу.

— Фу! Плохой мальчик! — немедленно отреагировал Лейр. — В кустики это надо делать! Понимаешь? В кустики!

Дракончик огляделся по сторонам и выразительно пожал плечами: мол, хозяин, где ты видишь кустики?

Двор и правда больше напоминал каменистую пустыню — только камень, щебень и утоптанная земля, на которой в принципе ничего не могло вырасти. Когда горгул Цуця вел его к замку несколько дней назад, Лейру было не до осмотра ландшафта, но теперь он смог внимательно все оглядеть.

Кругом вставали довольно мрачные стены. Строения теснились друг к другу так, что оставалось удивляться, как сюда еще может проникать солнце. К громаде замка примыкали другие архитектурные излишества, назначение которых юноша определить затруднялся. Это могли быть казармы, тюрьмы, кладовые и просто здания, возведенные на всякий случай. Все они выстроились более-менее ровным полукругом и сбегали к высокой крепостной стене, в которой виднелись ворота. Немного подумав, Лейр направился в ту сторону.

Отпущенный с поводка, дракончик тем временем обежал двор по периметру, обнюхал углы на предмет наличия съедобных вещей и догнал юношу уже у самых ворот, разочарованно помахивая хвостиком и выразительно бурча желудком. «Я маленький и питаться должен строго по режиму! — читалось в его наивных глазках. — А иначе будет плохо. Всем!»

Лейр добрался до ворот. Их створки были распахнуты настежь и открывали проход во внешний двор.

— Нет, это никуда не годится! — воскликнул Лейр. — А где стража?

Стража появилась так внезапно, что дракончик от испуга икнул и сделал еще одну кучку, а потом завизжал и кинулся на руки к Лейру.

— Вы что, с ума посходили? — завопил юноша, задирая голову, чтобы рассмотреть четырех монстров, которые были раза в два выше его самого и здорово напоминали того воина, который явился за ним в родовой замок. — Вы мне ребенка напугали! А что, если у него теперь аппетит пропадет?

— Ня-а-ам, — всхлипнул дракончик.

— Видите? До чего вы его довели! Да вас за такое надо рядовыми на передовую сослать!

Стражи переглянулись.

— И вообще, как вы стоите? — разошелся Лейр, радуясь, что до сих пор его никто не перебил. — Как перед начальством стоите? Почему ремни не подтянуты и броня не начищена? А оружие! Куда это годится? Это, вообще, замок Повелителя или провинциальный бордель? Да такие вышибалы не во всяком кабачке стоят! Живо привести себя в порядок и не показываться мне на глаза, пока не заблестите сверху донизу! А иначе натравлю на вас малыша!

— Ням! — мгновенно оживился тот, спрыгивая с рук Лейра и облизываясь так плотоядно, что стражи сочли за благо отсалютовать и раствориться в воздухе.

Лейр прислонился к створке ворот и вытер рукавом взмокший лоб.

— Ну и ну! — обратился он к дракончику, который сел возле него и задрал мордочку с самым невинным видом. — И что это за место такое странное? Я тут уже несколько дней, но так ничего и не понял! Знаешь, малыш, становится скучновато. Пора приниматься за дела!

Час спустя во внутреннем дворе было не протолкнуться. Стражи, запуганные Лейром и еще в большей степени дракончиком, который ухитрился за время их отсутствия слопать скамейку и изжевать цепь, которой поднимали мост через ров, согнали сюда всех обитателей замка. Исключение составили только свиллы, поскольку рабов никто и никогда не стал бы гнать в бой, милые родственники Лейра и еще несколько десятков замковых слуг. Зато горгульи, оборотни, химеры, огры, тролли и разнообразные мутанты заполнили двор гудящей, галдящей, рычащей и сопящей массой.

Откровенно говоря, Лейр испугался, увидев эту толпу. Не было никакого сомнения, если эта орда переступит границы любой страны — даже такой большой, как Эвлария, — ее обитателям придется туго. Чего стоили одни только воины в черном, уродливыми башнями возвышавшиеся среди толпы!

Было ясно, что собрать такую орду разнообразных существ и держать в повиновении может только могущественный чародей, истинный Повелитель этих мест.

Только дураки ничего не боятся. Лейр при всех своих недостатках дураком отнюдь не был, но тем не менее нашел в себе силы преодолеть страх, когда сообразил, что вся эта толпа не просто вытаращилась на него, но ждет прямых указаний. А как иначе можно было перевести их взволнованное вопросительное молчание?

— Ребята! — набрав побольше воздуха в грудь, начал юноша. — Мы стоим на пороге судьбоносных решений! Весь мир лежит перед нами. Осталось только пойти и взять его голыми… э-э… конечностями! Ребята! Сейчас вы никто — вы просто толпа, сброд, сборище тупиц и идиотов, которые даже не знают, что такое ходить строем. На вас жалко смотреть! Но это поправимо! Через несколько дней вы не узнаете себя! Я сделаю из вас самую лучшую армию всех времен и народов! Кто готов к боли и страданиям? Три шага вперед!

Сказать по правде, после таких слов он не ожидал вообще никакой реакции, и то, что вперед шагнуло десятка полтора монстров — то есть практически весь первый ряд, — его здорово обескуражило.

— Сколько желающих! — тем не менее радостно завопил он, запрокидывая голову, чтобы рассмотреть, с кем придется иметь дело. — А вы все смотрите и учитесь! На ваших глазах рождается элитный отряд! Лучшие из лучших, прошедшие огни, воду и… Э-э! Вы чего?

Он осекся, заметив, что некоторые чудовища тянут к нему конечности. У некоторых вдруг обнаружилось оружие, другие расправили длинные когти, размером с меч, висевший на его боку. Вслед за первым рядом с места тронулся второй, а потом и третий. Стоявшие в задних рядах принялись подпрыгивать, чтобы лучше видеть, что происходит. Кто-то начал столь энергично протискиваться вперед, что на него набросились с кулаками. В воздух над местом разборки взлетели оторванные конечности и другие, менее аппетитные детали анатомии.

— Э, ребята, вы чего? — До Лейра дошло, что происходит. — Осади назад! Смирно! Командира есть нельзя! Фу! Куда лапы тянешь?

Он обнажил меч чисто машинально — выстоять против толпы монстров, из которых половина намного крупнее человека, очень трудно. Но последняя команда «фу!» оказалась весьма к месту. Ибо на нее среагировал маленький дракончик, который все это время крутился поблизости, урча животиком и ища, чем бы перекусить. Сейчас он примчался со всех лапок, чтобы выяснить, на кого еще, кроме него, орет горячо любимый хозяин.

Появление маленького зверька вызвало шок среди монстров. Они застыли в живописных позах — некоторые с поднятыми ногами — и уставились на дракончика.

У малыша отвисла челюсть.

— Ня-а-а-ам, — прошептал он. А потом воскликнул что-то вроде «ура!» и ринулся в атаку.

Ни Лейр, ни тот, кого он избрал своей мишенью, ничего не успели сделать. С воинственным кличем маленький зверек подпрыгнул и повис на морде одного из чудищ, крепко вцепившись беззубыми челюстями.

Чудище завыло.

Дракончик заворчал. И принялся энергично двигать челюстями.

— Я не могу на это смотреть, — произнес Лейр, ни к кому конкретно не обращаясь. И тут же когтистая лапа закрыла ему глаза рукой.

— Убери царапалки! — не своим голосом заверещал юноша и замахал мечом, готовый дорого продать жизнь.

— Осторожнее, мастер Терри, — проворковал знакомый голос, и юноша увидел над собой горгула Цуцунью, который и закрыл ему глаза лапой. — Не пораньтесь!

Сообразив, что каменному монстру меч не опасен, Лейр опустил оружие и перевел дух.

Тем временем самое страшное уже свершилось. Бездыханное чудовище распростерлось на плацу, и дракончик, урча, приступил к трапезе.

— Видите? — Лейр мгновенно понял, что надо делать. — Если кто-то еще захочет выступить, прошу учесть — он проголодается очень быстро! Буквально к вечеру ему захочется есть. И тогда догадайтесь, кто будет вторым? Считаю до трех! Добровольцы есть?

Сумасшедших не было. Строй попятился назад с такой же скоростью, с какой только что надвигался на дерзкого человечишку. Тут все знали, что такое драконы. И наличие у нового командира ручного зверя послужило самой лучшей рекомендацией.

— Вот так-то, — усмехнулся Лейр. — А теперь слушай мою команду! Равняйсь! Смир-рна! По порядку рассчитайсь!.. Капрал Цуцунья, встаньте в строй!

Мгновенно получивший звание горгул рысью кинулся выполнять приказ, попутно дав кому-то из соплеменников подзатыльник. Остальные монстры были до того увлечены созерцанием того, как очень маленькое существо быстро, жадно и неаккуратно поедает большого зверя, что спорить не стали.

Но развернуться Лейру не дали. Не успел он придумать, чем занять новобранцев, которые смотрели на него как на бога, — рядом раздалось очень вежливое и прямо-таки нежное покашливание.

Круто развернувшись, юноша нос к носу столкнулся с леди Ортаной. Девушка в контрасте с монстрами показалась ему жутко привлекательной. Настолько, что ему ужасно захотелось ее поцеловать. Тем более что он однажды уже это сделал, но тогда это был, так сказать, акт самозащиты, — будучи завзятым бабником, Лейр по опыту знал, что девушки иногда крайне неадекватно реагируют на поцелуи, и использовал это знание, чтобы нейтрализовать разозленную кузину. Однако теперь он понял, что готов повторить поцелуй — и совершенно добровольно.

— Что вам угодно, кузина? — вежливо поинтересовался молодой рыцарь, вставая таким образом, чтобы закрыть от нее обедающего дракончика. — Я, видите ли, немного занят.

— Вас хочет видеть Повелитель, — промолвила девушка.

— Хм-м! Передайте ему, что я очень занят.

— Но это же Повелитель! И это очень важно!

— То, чем я занимаюсь, важнее! — отрезал юноша. — Этих тварей нужно держать в узде, иначе они взбунтуются! Просто зла не хватает! У такого колдуна — и такая никчемная армия! Дисциплины никакой, командиров нет, каждый сам за себя! Даже строем ходить не умеют! Как он с такой толпой мир будет покорять?

— Но это всего на минуточку, — захлопала ресницами девушка. — Ради меня!

Отказать даме Лейр не мог.

— Ладно, — махнул он рукой. — Но если это опять какая-то ерунда, я за себя не отвечаю! Эй вы! Не расслабляться, ждать меня! Малыш, ты закончил?

— Хр-рям! — ответил тот, отрывая большую кость и беря ее в пасть: дескать, перекушу по дороге.

— Тогда пошли! Только бегом! Одна нога здесь — другая там! Ну я ему устрою за срочный вызов!

Как ни странно, Ортана куда-то делась. В душе проклиная ветреность молоденьких незамужних кузин, Лейр погрозил кулаком оцепеневшим монстрам — несколько тварей тут же упали в обморок, — и решительной трусцой отправился в замок.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Из окна, с безопасного расстояния, за всем происходящим наблюдали леди Истра-Сидония и ее семейство почти в полном составе, точнее — супруг и брат. Для Теофраста места в окне не хватило из-за его огромных плеч, и он был вынужден с некоторой завистью прислушиваться к доносящемуся сюда голосу кузена Терибальда, распекающего армию монстров с яростью и умением прирожденного капрала. Правда, было в комнате еще одно окно, но из него было гораздо хуже видно.

— Думаешь, это сработает? — поинтересовался Бальдвин у сестры.

— Как пить дать, — фыркнула леди Истра-Сидония. — Ортана девочка красивая и неглупая, а я навела на нее магический макияж. Немного чар привлекательности, чуть-чуть сладострастия — да за нею любой пойдет на край света, не то что этот придурок!

— Дорогая, тебе не кажется, что не стоит недооценивать нашего племянника? — робко поинтересовался ее супруг. — Тот, кто сумел приручить дракона, не может быть придурком. Эти звери очень тонко чувствуют, кто есть кто!

— Вот именно, — прогудел за их спинами Теофраст и встал на цыпочки, чтобы увидеть хоть краешек двора. — Если бы вы мне разрешили завести хоть самого маленького дракончика…

— Нет! Нет и еще раз нет! — прошипела леди Истра-Сидония. — Мы эту тему закрыли, когда тебе было четырнадцать, и договорились к ней не возвращаться! Дракон по определению не может быть маленьким! Эти звери очень быстро растут!

А если они будут есть с такой же жадностью, как этот… этот… ну, в общем, как он, — она не нашла подходящего слова и ткнула пальцем вниз, — меньше чем через полгода он вымахает настолько, что все здесь разломает!

— Или слопает, — усмехнулся Бальдвин. — Сестричка, дракон вполне может жить и во дворе замка. Он будет улетать в поисках корма и прилетать обратно по первому зову, — неожиданно поддержал он племянника. — Кстати, тебе не кажется, что именно из-за того, что эти звери чуют, кто есть кто, твой план может не сработать?

Леди Истра-Сидония раздраженно дернула ногами — она висела на подоконнике, перегнувшись. У ее супруга впервые возникла мысль, что судьба дает ему шанс совершить убийство и остаться при этом невиновным.

— Ну вот! Вот! — как раз в этот момент воскликнула она, отвлекая мужчин от своей судьбы. — У нее все получилось! Когда хотим, мы, женщины, можем быть ужасно убедительны! Смотрите все! Он идет за нею как телок на привязи! М-му! Моя девочка! — Она послала вниз воздушный поцелуй. — Ах, как жаль, что у меня только сын! Лучше бы я родила дочку! От ее больше пользы!

— Угу, — хмыкнул Бальдвин. — Вы бы вдвоем интриговали, мы все вздрагивали от каждого громкого звука.

Супруг леди Истры посмотрел на родственника и в душе искренне с ним согласился.

— Осталась самая малость. — Женщина спрыгнула с подоконника, помешав своему мужу стать вдовцом, и потерла руки. — Сейчас этот олух ворвется к Повелителю, начнет что-то у него требовать, Повелитель разгневается и… Вуаля! Одним племянником меньше! Эй! Свиллы! Кто-нибудь! Живо! Вина!

Рядом тут же возникла девушка с подносом, на котором стояли кувшин и несколько наполненных кубков. Мужчины не спеша разобрали их.

— М-м-м, Истра, — промолвил Бальдвин, ощупывая и раздевая взглядом девушку-рабыню, которая прекрасно понимала его взгляды, бледнела, смущалась, но не смела исчезнуть без приказа хозяйки, — а тебе не кажется, что праздновать победу еще рановато?

— А мы пока не отмечаем, — отозвалась та. — Просто у меня в горле пересохло. Отмечать будем большим банкетом. Будут танцы, море вина, угощение…

— И другие удовольствия, — хохотнул Бальдвин и незаметно ущипнул рабыню за ягодицу. — Приходи ко мне, красавица. А вздумаешь артачиться, я прикончу тебя. Или не тебя, а любого другого свилла, который мне попадется. И буду убивать твоих сородичей, пока ты не придешь. Поняла? — Девушка подняла на него расширившиеся от ужаса глаза и кивнула.

Хлопнула дверь. На пороге возникла леди Ортана. Она была бледна и немного растрепана, а дышала так тяжело, словно бежала всю дорогу.

— Он, — девушка оперлась о косяк, — пошел туда. К Повелителю!

От полноты чувств леди Истра-Сидония поцеловала мужа в ухо.

Повелитель был разгневан. Лейр — тоже. Может быть, именно поэтому, когда юноша ворвался в зал, волоча за собой на поводке возмущенно верещащего дракончика (маленький зверек пытался протестовать против такого способа передвижения, но у него не слишком получилось), он не заметил опасного блеска в глазах, видневшихся из-под капюшона. Более того, в праведном гневе Лейр затормозил только перед троном, упер руки в бока и начал с места в карьер.

— Это как же, прах тебя побери, прикажете понимать? — начал он, не давая Повелителю рта раскрыть. — Мы с вами о чем договорились? О том, что будем мир завоевывать! Прошло уже три дня! ТРИ! — Он показал три пальца. — А что с места сдвинулось? Ни-че-го! Ни войска не подтянулись, ни разведка не работает! А про состояние гарнизона я вообще молчу! С таким воинством нужно не мир завоевывать, а молиться, чтобы никто не пришел и не захватил нас всех! Оружие не чищено, доспехи ржавые, большинство новобранцев меча в глаза не видели, а некоторым место не на поле боя, а на кладбище. Кто воюет с таким войском? Вы Повелитель или кто? Я тебя… то есть вас… спрашиваю!

— Я Повелитель… — начал восседавший на троне колдун.

— Чучело ты огородное, а не Повелитель! — в сердцах сплюнул Лейр. — Ничего не делаешь, только на троне сидишь…

Повелитель медленно выпрямился, все еще сжимая руками подлокотники кресла. Что-то угрожающе заскрипело, словно заржавевший механизм приводили в действие после долгого перерыва. В зале опять сгустилась тьма, откуда-то потянуло зеленоватым едким дымом, ощутимо похолодало.

— Я Повелитель, — проскрежетал колдун. — Как ты смеешь, жалкий человечишка…

— Вот только не надо взаимных оскорблений, — попятился Лейр. — Я понимаю — работа нервная, попробуй покомандуй таким сбродом! У меня дома ситуация похлеще. Короче, обстоятельства сложилась не ахти, но не стоит так переживать. Извините, погорячился! Кто еще правду скажет, как не свои люди?

— Жалкий человечишка… — снова начал Повелитель.

— Я сказал — не надо оскорблений! Я же извинился, — возмутился Лейр. — А потом, если бы я был таким жалким и ничтожным, зачем бы вы за мной посылали? Если я тебе… ладно-ладно, вам! — исправился он, заметив, что Повелитель начинает шипеть и раздуваться на манер кобры. — Но если я вам так уж нужен, может, стоит проявлять ко мне хоть немного уважения?

— Жалкий смертный! — взревел потерявший терпение Повелитель. — Да я не прикончил тебя в первый же день только потому, что надеялся, что ты отыщешь мне кристалл, над созданием которого работал твой отец!

— Какой кристалл? Впервые слышу! — отрезал Лейр. — Не знаю я никакого кристалла! В глаза не видел…

Молния с шипением ударила в то место, где он только что стоял. Повелитель зарычал, вскинул руки. Такого Лейр предвидеть не мог. Скольких уже он испепелил вот так, с одного удара! Пятна на полу — это не просто абстрактный рисунок, это все, что осталось от тех, кто осмеливался с ним спорить. Но этот тип…

Новая молния выбила крошку из пола, образовав в нем дырку, но результат тот же. Вот только Лейр в ответ показал кулак.

— Нервы лечить надо! — заявил он. — Водички попить и кровь пустить. Я знаю как! Я умею! Одного дядюшку уже вылечил. У него тоже припадки… Ой! — Он шарахнулся от третьей молнии. — Были. Но не такие. Вам… Ой! Это не поможет. Вам надо… ой, мама! В мокрую простыню и ненадолго… Ой! Да что вы все деретесь-то? Я к вам с открытым сердцем, а вы…

Повелитель шипел и плевался, а вокруг него вился смерч. Он стрелял молниями уже из двух рук, практически не целясь, просто потому, что впервые в жизни его вывели из себя. Этот ненормальный юнец не просто уворачивался от его молний — он еще и не прекращал сыпать советами, как вылечить Повелителю его расшатанные нервы. Уже за одно это его следовало испепелить, но от молний он уходил, а все прочие заклинания отскакивали от него, не причиняя особого вреда.

Так, например, парализующее заклинание заставило его только расчихаться. Чихал юнец так отчаянно, что просто не почувствовал «болевого» заклинания, которое обычную жертву заставляет корчиться и выть от боли, а тех, кто послабее, — грызть себе руки и терять сознание. А заклинание, лишающее противника веса и этим дезориентирующее, лишь прибавило Лейру прыгучести, что он не замедлил прокомментировать в свойственной ему манере.

— Ой, как здорово! Ух ты, как я могу! — верещал он, прыгая на высоту полтора человеческих роста и ухитряясь при этом еще и кувыркаться в прыжке. — Да я теперь мог бы на ярмарках выступать!.. Ой, что это? Щекотно! Ой, не надо! Я щекотки боюсь! — Он захихикал, заставив Повелителя окончательно потерять голову и разразиться потоком брани. — Чего-чего? — поинтересовался Лейр, когда колдун выдохся. — Повторите, пожалуйста! Мне завтра перед вашими войсками речь произносить, эти слова, думаю, их вдохновят!

Повелитель взвыл и, выпустив последнее заклинание полного обледенения, рухнул в кресло.

Причина такой необыкновенной прыгучести, ловкости и живучести Лейра болталась на другом конце поводка, сопротивляясь из последних сил. Драконы, как известно, существа магические, а те, которые появились на свет не из яйца, как все нормальные животные, а посредством колдовства, вдвойне восприимчивы к магии. Маленький зверек заранее чувствовал, куда ударит следующая молния, и спешил убраться с линии атаки, всякий раз уводя за собой и Лейра, который ни за что не желал расстаться со своим любимцем.

На какие-то несколько блаженных секунд наступила тишина, Повелитель позволил себе расслабиться и закрыть глаза. Нет, больше он никогда не повторит такой ошибки и всякий раз станет по пять… нет, по семь раз проверять информацию о каждом, кого призовет под свои знамена. И кто его надоумил вызвать вместо пропавшего чародея его непутевого сынка? Понадеялся на отличный аттестат: мол, отличник, усидчивый, характер спокойный, выдержанный. Ничего себе спокойный! А кто же тогда буйный?

Рядом раздалось деликатное покашливание, кто-то постучал согнутым пальцем в подлокотник кресла.

Повелитель вздрогнул и подпрыгнул на месте.

— Кхм-кхм, — промолвил подошедший чересчур близко Лейр. — Я, конечно, прошу прощения и все такое, но аудиенция, надо полагать, закончена? Я могу идти?

Повелитель открыл глаза и возблагодарил всех духов мироздания и самого себя в первую очередь за то, что в зале так темно и, даже стоя вплотную, этот тип не может видеть его лица под низко надвинутым капюшоном. У парня на волосах был иней, одежда хрустела, словно забытое на морозе белье, но в остальном он был жив-здоров. А ведь должен был стать ледяной статуей. Может, рискнуть и превратить его в камень?

— Не советую, — тут же откликнулся Лейр. — Вам вредно волноваться. Может, все-таки попробовать пустить кровь? Я уже напрактиковался! — Он вытащил кинжал и поиграл им перед носом Повелителя. На клинке блеснули вытравленные руны — в руках юноши был ритуальный нож для сбора крови и совершения особо сложных жертвоприношений (конечно, на языке Повелителя «сложных» — значило «жестоких» или «извращенных»).

— Где ты это взял? — прохрипел Повелитель, не сводя глаз с острия, блеск которого завораживал его, как удав завораживает кролика.

— У папы в кабинете, — честно ответил Лейр. — Там столько железа… Кстати, это идея! Ничего, если я новобранцам раздам все те мечи, топоры, алебарды и копья? На всех не хватит, но сотни две вооружить можно. Элиту, так сказать.

— Ты хоть знаешь, что это за кинжал?

— Нет, а что?

— Хорошо, — вздохнул Повелитель, — что не знаешь. Крепче спать будешь.

— Ага. — Лейр внимательно осмотрел оружие, потрогал его кончик, проверяя остроту, и сунул за пояс — А с вами можно нормально разговаривать! — Он даже протянул руку, чтобы потрепать Повелителя по плечу, но вовремя заметил, как тот напрягся, и отдернул руку. — Ладно-ладно! Но вам что-то надо делать с этой интимофобией! Как вы живете-то? Небось и с женщинами дела не имеете?

— Чего-чего? — Повелитель выпрямился, чувствуя, что опять начинает закипать, причем во всех смыслах этого слова. В запасе у него остались неиспользованными только несколько опасных заклинаний, но действовали они только на расстоянии десяти саженей, так что, пока этот ненормальный терся на расстоянии вытянутой руки, Повелитель волей-неволей не мог ему ничего сделать.

— Ин-ти-мо-фо-бия! — по слогам произнес Лейр. — Слово такое. В книжке прочел. Это когда боишься всяких контактов с людьми. Зря вы это, Повелитель! Право слово, зря! Даже девушку поцеловать не можете. А ведь это… так здорово! — Юнец мечтательно вздохнул.

— Мне… мне не нужно, чтобы ко мне прикасались! — прохрипел Повелитель. — Ко мне нельзя прикасаться!

— Так вы больны! — всплеснул руками Лейр. — Так бы сразу и сказали. Лечиться не пробовали? Есть домашние средства…

— Уйди! — взвыл Повелитель. — Чего ты ко мне привязался?

— Это не я, — отступил Лейр. — Это вы ко мне привязались! Я был делом занят, а вы меня оторвали от войска и зачем-то позвали! Чего надо? Говорите быстрее, да я пойду!

Повелитель почувствовал, что сходит с ума. Такого с ним давно не было. Можно сказать, никогда.

— Я? — протянул он, подавшись вперед. — Тебя? Вызывал? Когда?

— Только что! Передали, что желаете меня видеть, и немедленно! Так чего надо-то?

Повелителю понадобилось несколько секунд, чтобы переварить информацию и сделать соответствующие выводы.

— Кто тебя ко мне отправил? — произнес он тоном, который явно не сулил ничего хорошего. Лейр сразу раскусил, куда ветер дует.

— Ну уж нет! — уперся он. — Настоящий лорд никогда не поставит под удар леди. Тем более что это его… мм… родственница! Вам понятно?

— Вполне, — кивнул Повелитель.

— Раз так, я пошел. — Лейр откланялся и стал спокойно спускаться по высоким ступеням трона, постепенно натягивая поводок. Когда поводок натянулся до предела, юноша оглянулся и подергал его, проверяя, за что зацепился дракончик.

— Ням-чавк-чавк, — отозвалось на том конце.

— А-а-а-а! — по нарастающей завыл Повелитель, совершенно несолидно поджимая ноги и отчаянно дергая подол мантии, который уже почти целиком скрылся в пасти маленького зверька. Дракончик уперся всеми конечностями, стиснул зубы и помотал головой, всем своим видом показывая, что расставаться с такой вкуснятиной не намерен.

— А-а-а! Убери его от меня! Убери-и-и! — заверещал Повелитель, не делая, однако, попыток вырваться. В отличие от Лейра, он знал о драконах многое и не желал рисковать.

— Фу! Брось бяку! — прикрикнул Лейр, бегом возвращаясь на место. — Вечно всякую дрянь в рот тащишь! А если живот заболит? Чем я тебя лечить буду?

С этими словами он схватил дракончика поперек туловища и что было сил потянул на себя. Повелитель намек понял с полпинка и уперся в подлокотники, не давая стянуть себя с трона. Маленький зверек поджал лапки и закатил глаза.

Некоторое время на вершине пирамиды продолжалось перетягивание каната. В роли каната выступал дракончик. Первой не выдержала надкушенная ткань. С характерным треском она подалась, и Лейр кубарем скатился с пирамиды, так и не выпустив зверька из рук. Пересчитав спиной и боками ступеньки, он с кряхтением выпрямился и высказал все, что думает о строителях. Дракончик, который в момент приземления оказался сверху, чувствовал себя значительно лучше. Настолько лучше, что не успел юноша выпрямиться, как тот встал на задние лапки и облизал ему физиономию.

— Тьфу! Ну зачем языком в рот! Фу! Что ты ешь, что у тебя так изо рта воняет? — ворчал Лейр, с трудом отпихивая питомца. — Нет, надо начинать следить за твоим рационом. Что должны есть маленькие дети? Молоко и кашу?

Повелитель с высоты своего трона следил за ним, впервые в жизни испытывая странное желание сойти вниз и присоединиться к этой парочке. Хотя бы потому, что в радиусе двух метров от дракончика тебя максимум съедят, а минимум — заслюнявят до полусмерти. Зато больше никаких проблем! От исполнения этого желания его удержало плачевное состояние мантии — значительный кусок подола отсутствовал, а то, что уцелело, было мятым и мокрым от слюны.

Спихнув с себя дракончика, который тут же принялся прыгать и скакать вокруг, Лейр бодро направился прочь, но на полпути обернулся:

— Так вам точно ничего не надо? Лучше скажите сейчас, пока я не очень занят!

«Надо! — хотел воскликнуть Повелитель. — Надо, чтобы ты убрал куда-нибудь своего зверя и убрался сам!» Но он подавил страстное желание высказать это — и еще многое — в лицо ненормальному сыночку лорда Годфруа и вместо этого покачал головой:

— Нет. Ничего… только-Последние слова он произнес очень тихо, да и то дождавшись, пока Лейр отойдет подальше:

— Только узнать, кто мне это подстроил!

— Смотрите, что там?

Возглас Теофраста отвлек остальных от важных дел. Лорд Бальдвин тискал безответную рабыню, щупая ее сквозь платье везде, где мог дотянуться. Леди Истра-Сидония поздравляла племянницу и снимала с нее слой за слоем заклинание привлекательности, пока ее супруг смотрел в другую сторону и методично накачивался вином. Леди не хотела, чтобы супруг догадался, на что ей пришлось пойти и как серьезно приукрасить свою внешность и свои достоинства, чтобы он на ней женился. Принц-изгнанник, практически наследник престола! Правда, в Паннории таких «принцев» пруд пруди, поэтому страна и живет в состоянии перманентной междоусобной войны — всегда находится какой-нибудь бастард или просто «лишний» кузен, которому тоже хочется примерить корону. Выходя замуж за паннорского принца, леди Истра-Сидония рассчитывала, что он, получив магическую поддержку в лице ее семейства и самого Повелителя, тут же кинется завоевывать трон, но немного ошиблась. Принц так обрадовался тихой гавани, где его никто не отравит и не подошлет наемных убийц, что сложил оружие и навсегда заслужил презрение «любящей» жены. Самое противное, что сынок пошел в него — ростом и сложением как столетний дуб, и мозгов столько же. Нет, жаль, что она не родила девочку!

Оставив все дела — на Ортане так и осталось висеть несколько слоев заклинаний привлекательности, так что со спины и с левого бока она смотрелась жутко сексуально, — все скопом ринулись смотреть, в чем дело. Теофраста оттерли в сторону, но он и сам уступил место, поскольку уже успел увидеть, как во двор решительным шагом выходит…

— Не-е-ет! — простонала леди Истра-Сидония, сжимая кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, и она опять застонала, на сей раз от боли. — Этого не может быть! Он не должен был уцелеть!

— И тем не менее, дорогая, твой план не сработал, — пожал плечами ее супруг.

— Он не мог не сработать! — воскликнула леди Истра. — Ты, корова! Ты все ему правильно сказала? — внезапно напустилась она на племянницу. — Ничего не перепутала? Ты послала точно его к Повелителю?

— Да, тетушка. К Повелителю, как вы и приказывали, — лепетала та, отступая перед яростным напором.

— Успокойся, сестренка! Ну не получилось у тебя укокошить Терибальда, и что? — хмыкнул Бальдвин. — Признай, что он умнее тебя, и уступи место профессионалам!

— Профессионалам? — разъярилась леди Истра. — Уж не тебе ли, мясник?

Она взмахнула рукой, выкрикнула коротенькое слово, и орда Бальдвина отбросило к стене с грохотом и лязгом. Слоив магическую плюху, он зарычал и встал в стойку, выхватил вое оружие и отвесил сестре ответный удар.

Леди увернулась, но разбитая ваза, которая приняла на себя молнию, так ее расстроила, что она тут же раскинула руки стороны. Подчиняясь ее жесту, вся мебель пришла в движение и атаковала боевого мага.

Теофраст решил было вклиниться между ними, но вовремя вспомнил, что главная обязанность воина — защищать мирное население.

— Здесь становится опасно, — сказал он. — Пойдемте отсюда, папа. И вы, девочки, тоже уходите!

«Девочки», леди Ортана и рабыня-свилла, переглянулись и рысью бросились под защиту великана. При этом кузина оказалась к нему левым, привлекательным, боком, и Теофраст подумал, что, пожалуй, сам не прочь на ней жениться. Опять же волшебница в доме. В крайнем случае все проблемы решит. Дверь захлопнулась. Изнутри тут же послышался взрыв и запахло духами.

За всем этим через хрустальный шар наблюдал лорд Дагоберт и потирал руки. Он недолюбливал кузину, как, впрочем, практически и всех своих родственников. Именно поэтому он не понимал, отчего, потеряв первую жену и детей-двойняшек, его старший брат Годфруа так переживал. Даже свою дочь, Милицу, он ненавидел — за то, что осмелилась родиться не мальчиком и не блистала умом и талантами. Лорд Дагоберт был единственным, кто только внешне переживал трагедию, случившуюся с кузеном Олфильдом, и много бы дал за то, чтобы Годфруа действительно оказался мертв. К несчастью, доказательств этого у него не было.

Теперь его мнение относительно способностей своих родственников получило подтверждение. Никто из семейки ни к чему не способен. А раз так, придется браться за дело самому. Повелитель еще оценит его и наградит по заслугам.

Для этого нужна малость — отправить на тот свет племянника Терибальда. Он с этим справится.

Терибальд выдохся первым. Последние несколько минут он вообще еле переставлял ноги, а тут вдруг прислонился к стене и закрыл глаза.

Керагаст с тревогой тряхнул его за плечо:

— Эй! Что с тобой? Тебе плохо?

На молодом человеке действительно не было лица. Доказательством тому служил магический огонек, освещавший путь. Огонек еле мерцал и все больше походил на пламя слабой церковной свечки, потому что почти не давал света.

— Я, — не открывая глаз, прошептал Терри, — сейчас. Погоди. Я только отдышусь и… Еще несколько минут!

— У нас и одной нету! — взвыл Керагаст, с тревогой прислушиваясь к доносящимся шагам.

Их гоняли уже больше часа — сколько конкретно, никто сказать не мог. По внутреннему времени Керагаста, прошло уже часа два точно, но эти часы могли сбиться — в Ордене учили ускорять свое время в период схватки. Этих коротких стычек прошло уже четыре, и молодой рыцарь был уверен, что просто «пропустил» минут тридцать. В известных условиях эти полчаса могли стоить жизни не только им.

По пятам двух беглецов шел почти весь Орден — так казалось молодым людям, поскольку количество преследователей не уменьшалось. Керагаст, стиснув зубы, молясь и ругаясь попеременно, уже отправил на тот свет десятка полтора преследователей, рыцарей и оборотней, но все было безрезультатно. Счастье еще, что за ними не шли мертвяки. С этими они бы точно не справились!

В бою Лейр Косоглазый оказался никудышным напарником. Во-первых, он практически не умел обращаться с оружием и едва не порезался трофейным мечом. Во-вторых, он колдовал, а далеко не все боевые заклинания можно использовать в тесных коридорах. Так что Лейр ограничивался только огненными шарами и энергетической волной, которой «смывал» чересчур рьяных преследователей. Всю грязную работу приходилось делать Керагасту, который понемногу начал ненавидеть своего напарника.

Самым противным и печальным было то, что им перекрыли все выходы на поверхность. Керагаст знал шесть выходов — один под храмом, два во внутренние помещения монастыря, один вел в королевские покои и два последних открывались где-то снаружи. То есть он знал, что один выход находится на территории монастыря, где-то на задворках Обители, а другой ведет куда-то в город. Но ни одним из этих путей беглецы не могли воспользоваться — погоня просто не давала им шансов.

Керагаст понимал, куда их гонят. Кроме камер, в которых сидели потерявшие собственный облик существа и где до недавнего времени находилась под храмом могила Безымянного, существовала еще одна подземная тюрьма. Она вплотную примыкала к лабораториям, тем самым, откуда в свое время начал путь Терибальд. Там же находился один из выходов на поверхность, и именно тем путем можно было воспользоваться, но по ряду причин молодые люди не хотели там оказаться. Для них это был конец всему.

Ожидая спасения, надо было отыскать еще один запасный выход на поверхность. Керагаст знал, что выходов больше, чем шесть, восемь или девять, но пока не мог их найти. А им крайне нужно было надежное убежище, чтобы отдохнуть и как следует подумать, что делать дальше. Про себя Керагаст знал точно — оружие он складывать не собирается. Но вот против кого и как воевать? Их всего двое. Брат Езерним и остальные духи не в счет — с них можно было потребовать всего одну службу, и применять это оружие стоило в самом крайнем случае.

С двух сторон послышались быстро приближающиеся шаги, и он опять потормошил Терибальда:

— Лейр! Лейр! Пошли!

— Не видишь, что ли? Хозяин устал! — высунулся из-под локтя Калидор.

— Да пошел ты, — цыкнул рыцарь. — От тебя никакой пользы! Лучше бы слетал дорогу разведал!

— А ты мне не тычь! — обиделся скелет. — Ты мне не хозяин!

— Замолчи, — прошептал вдруг Терри. — Я что-то слышу.

— Это и я слышу. — Керагаст выпрямился и поднял мечи. Один был его собственный, другой — трофейный. Молодой рыцарь с нежностью и тоской вспоминал о своем топоре, оставленном где-то позади.

— Вода! — воскликнул Терри, но его возглас остался без ответа — в этот же миг погоня настигла их.

Бежавший первым рыцарь не успел затормозить и налетел на меч Керагаста, получив сокрушительный удар в бок. Но остальные среагировали мгновенно — сказалась долгая и качественная выучка. Раненый завалился на бок, а перед молодым рыцарем возникла стена из мечей и щитов, пробить которую не представлялось возможным.

— Лейр! — крикнул Керагаст, начиная раскручивать оба меча. — Сделай что-нибудь!

— Вода, — прошептал тот, не открывая глаз.

— Хозяин, ты бредишь? — Скелет сделал попытку открыть ему один глаз.

— Вода, — прошептал тот. — Сейчас тут будет вода.

— Точно бредит! Сэр, — крикнул он Керагасту, который не спешил ввязываться в безнадежный и, скорее всего, последний бой, — хозяину плохо! Ему совсем плохо! То есть абсолютно! Он сейчас…

— Мы оба — сейчас! — крикнул он, отчаянно обороняясь и с каждой секундой чувствуя, что теряет преимущество. Тот, кто только защищается, быстрее проигрывает бой. Но атаковать у него не было возможности — здесь было слишком тесно. Ему только чудом удалось ранить еще двух противников, но несильно — оба даже не покинули строй.

— Во-да, — вдруг по слогам, ясно и четко произнес Терибальд, выпрямляясь. — Идет вода.

— Спасайся, кто может! — заверещал скелет.

— Керагаст, пригнись!

Стена в том месте, к которому только что прислонялся Терибальд, вдруг словно взорвалась, и поток грязной воды ударил по сгрудившимся рыцарям. Керагаста, который успел согнуться, только обдало водой, но его противники были вынуждены отступить под напором смешанной с грязью струи.

Не удержавшись на ногах, Керагаст упал на колени. Его бы непременно смыло, но чья-то рука крепко ухватила за локоть, удерживая рыцаря на месте.

Поток становился сильнее. Керагаст с трудом, цепляясь за спасительную руку, отполз к стене. Вода била и толкала его и Терибальда. Совершенно мокрые, по грудь в воде, они с трудом удерживались на месте, да и то только потому, что оказались в небольшой нише, в то время как всех остальных смыло, сбило с ног и потащило прочь.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Вода успокоилась быстро. Поток бушевал в подземелье от силы минуту, но это была самая долгая минута в жизни Керагаста. Казалось, прошла вечность, прежде чем бурный поток успокоился и потек ровно, как обычная горная река. Но к тому времени оба беглеца оказались почти по грудь в воде, в полном мраке — огонек над головами погас.

— Что это было? — Керагаст толкнул локтем вжавшегося в камень мага.

— Это подземная река, — так тихо, что было просто удивительно, как его шепот услышали за шумом воды, ответил Терри. — Она протекает тут неподалеку. Я… позвал ее сюда. Пробил ей ход…

— Ну и что теперь делать? — Вопрос о том, что магу удалось пробить реке ход в камне, заслуживал внимания — далеко не у каждого чародея получится такое! — но молодого рыцаря сейчас интересовали более прозаические проблемы.

— Вверх, — помолчав, произнес Терри. — В ту сторону! Против течения.

В нескольких коротких и емких выражениях Керагаст высказал свое отношение к предложению. В самом деле, этот «маг-теоретик», видимо, где-то сильно стукнулся головой, раз утверждает, что можно выйти из воды, если двигаться не поперек, а против течения. Да еще в полной темноте! Но стоять тут, всем телом ощущая толчки несущейся мимо воды, было еще хуже. Так что, собрав волю и силы в кулак, Керагаст первым отлепился от стены и зашагал, используя меч в качестве посоха. Копье, конечно, подошло бы лучше, и он всякий раз скрипел зубами от досады, когда меч скрежетал кончиком по невидимым под водой камням, но другого способа не было. Следом за ним, цепляясь за его пояс, шел Лейр, а скелет парил над водой эдаким буревестником, и с каждым шагом рыцарь все сильнее жалел о том, что призраки не тонут. А всем ясно, что невозможно утопить!

И все-таки они выбрались. В полной темноте, мокрые, грязные, они выползли на сухое место. Вернее, выполз именно Керагаст — на полпути Терибальд выдохся окончательно. Рыцарь понял это по тому, что внезапно молодой маг выпустил пояс и сполз под воду по его спине. Керагаст еле успел выловить непутевого мага за шиворот и последние несколько десятков шагов волок на себе. Выбравшись из воды, он первым делом уложил напарника и несколько раз встряхнул его, приводя в чувство.

— Вставай! — крикнул рыцарь. — Да очнись же ты, кретин! Открывай глаза, придурок! — Заорал он уже в полный голос, когда заметил, что его толчки и крики не возымели действия. — Не вздумай умереть, идиот! Очнись! Да чтоб тебя…

— А вы ему искусственное дыхание сделайте, — посоветовал из темноты голос Калидора. — Рот в рот, как тогда!

— Я сейчас тебе кое-что сделаю! — рявкнул выведенный из себя рыцарь.

Перспектива остаться в одиночестве так напугала Керагаста, что, когда Терибальд в конце концов закашлялся и что-то пробормотал слабым голосом, он от полноты чувств просто обнял его и прижал к себе, как потерянного в детстве брата.

— Ты больше меня так не пугай, — пробормотал неутомимый рыцарь, когда Терри окончательно пришел в себя, доказательством чего послужил слабый огонек, снова загоревшийся над их головами.

— Я просто очень устал. Прости, — покаянным голосом промолвил Терри. — Мне надо отдохнуть.

— Некогда отдыхать. — Керагаст оглядел пещеру, в которую они попали. — Наверху почти полдень. А мы, кажется, в тупике.

Самое тяжелое было в том, что он оказался прав. Сухое место, куда они забрались, было небольшим возвышением в довольно просторной пещере, на дне которой плескалась вода.

Выход из пещеры был виден только один — тот, по которому они пришли сюда. Нет, существовал и другой выход, но думать о нем не следовало, ибо оба внезапно узнали пещеру.

Это было то самое подземное кладбище мумий, где совсем недавно Терибальд проводил обряд, останавливая погоню. А это означало, что либо им придется возвращаться в затопленные коридоры, либо идти вперед, прямиком к расставленным ловушкам.

Некоторое время они сидели на возвышении, где прежде лежали мумии, и смотрели по сторонам. Стояла полная тишина — если так можно сказать о месте с прекрасной акустикой, где даже самый легкий вдох многократно усиливается.

— Надо отсюда выбираться, — наконец нарушил молчание Керагаст. — Ты знаешь, куда идти?

Оба посмотрели в ту сторону, где был выход к лабораториям. Каждый подумал об одном — впереди слишком много врагов, но сзади нет ничего, кроме воды.

— Что будем делать? — дрожащим голосом спросил Терри. Керагаст уже открыл рот, чтобы высказаться, но в это время рядом послышался голос, который он никак не ожидал услышать снова:

— Эй, красавец!

Оба молодых человека разом обернулись, и Керагаст от неожиданности чуть не свалился в воду — у стены по колено в воде стояла девушка в простом плаще горожанки. Она чуть сдвинула назад капюшон, позволяя рассмотреть свое лицо.

— Ты?

Голова у молодого рыцаря закружилась. Он во все глаза смотрел на милое лицо, которое, казалось, навсегда исчезло из его жизни. Не сводя глаз с девушки, рыцарь подался вперед, и вода чавкнула под его сапогами, когда он сполз с возвышения.

— Ты как здесь…

— Я могу вам помочь, — улыбнулась девушка. Было видно, что под плащом у нее платье, слишком простое для горожанки. Оно больше походило на тунику, которую надевают пейзанки. — Идите за мной! Здесь есть еще один выход! Нам сюда!

Она показала за стеллажи, которые чудом уцелели, когда шла вода.

Керагаст как зачарованный двинулся к девушке, но его неожиданно схватили за шиворот, заставив остановиться.

— Куда?

— Пусти, — рванулся рыцарь, стряхивая с себя руку Терибальда. — Пусти, Лейр!

— Нет! Не ходи к ней!

— Но почему? Она же…

— Ты что, не видишь? Она же суккуб!

Девушка отшатнулась, словно ее ударили в грудь. Лицо исказилось, и на миг в мозгу Керагаста мелькнуло подозрение, а может, маг прав? Но в следующий миг девушка метнулась к нему.

— Не верь ему! Я просто хочу помочь!

Терри тоже спрыгнул с возвышения и встал рядом с Керагастом. От этого движения девушка вздрогнула.

— Это правда? — прищурился молодой человек. — Тогда скажи, как ты здесь оказалась?

— Я, — она опустила голову, — я случайно…

— Кто тебя послал?

Она всхлипнула и закрыла лицо руками.

— Не надо, — пролепетала она. — Не спрашивайте ничего! Просто поверьте мне! Красавец, — она взглянула на рыцаря сквозь пальцы, — ты мне так понравился… Я бы ни за что не смогла причинить тебе вреда…

— Но тебя заставили это сделать, — безжалостно закончил Терибальд.

— Не надо. — Девушка почти плакала. На ее лицо было больно смотреть, но на Керагаста Терибальду было смотреть еще больнее. — Вы должны мне поверить! Я просто хочу помочь! Я никогда бы сама не смогла… Пожалуйста… Ты мне так понравился… Поверьте мне!

Она опустилась на колени. Плечи ее затряслись от мелких рыданий.

Этого сердце рыцаря вынести не могло. Вскрикнув, Керагаст бросился к девушке, но Терибальд вцепился в него мертвой хваткой:

— Не ходи!

— Она плачет! У тебя нет сердца! — воскликнул юноша. — Какой же ты рыцарь, если позволяешь плакать беззащитной девушке?

— Во-первых, она не девушка, а суккуб, — пропыхтел Терри, тщетно пытаясь остановить своего напарника. Керагаст мог бы запросто уволочь на себе еще двух таких типов, как Терри. — И она прекрасно умеет за себя постоять. Эти слезы не более чем притворство! Она высосет из тебя жизнь и при этом будет твердить, что любит тебя и заботится о тебе. Посмотри, даже сейчас она уже не плачет, а прислушивается к моим словам!

— Ну и пусть! — завопил Керагаст, теряя над собой власть. — Пусть так! Ты не понимаешь, что значит жить с клеймом урода! Шарахаться от всех женщин и завидовать остальным, более счастливым и способным любить! Ты не представляешь, что такое одиночество! Пусть я умру, но я умру счастливым от того, что меня любят и я люблю сам!

— Нет!

Это хором воскликнули девушка и Терри, от неожиданности отцепившийся от рыцаря и шлепнувшийся в воду.

— Да! — закричал Керагаст, чувствуя невероятное облегчение. — Да, я люблю ее!

Девушка вскочила и бросилась к нему на шею. Рыцарь обнял тонкий, податливый стан, заглянул в кажущиеся черными в полутьме большие глаза. От нее пахло травой, цветами, солнечным теплом и еще чем-то неуловимым, но приятным. От этого запаха закружилась голова, и молодой рыцарь прильнул к готовно раскрывшимся губам.

Ругая на чем свет стоит всех женщин мира, Терибальд поднялся и кинулся к парочке, растолкал их в стороны.

— Ты умрешь, — выкрикнул он в лицо Керагасту. — И забудешь про свой долг! Твоя жизнь принадлежит королю и Ордену! Ты не имеешь права, я не дам тебе умереть!

Он развернулся к девушке и стал медленно, чеканя каждое слово, проговаривать защитное заклинание. При первых же звуках его голоса она зарыдала и опустилась на колени, ломая руки. Керагаст схватил Терибальда за плечи и встряхнул:

— Ей же больно! Какой же ты рыцарь, если можешь причинить женщине боль?

Терри не ответил. Он сперва дочитал заклинание, старательно выговаривая каждое слово, и только потом обернулся к бледному от ярости Керагасту.

— Я не рыцарь, — спокойно произнес он.

— Что? Лейр, ты с ума сошел? Или…

— Сейчас не время. — Терибальд тихо улыбнулся, чувствуя, что отвлек на себя внимание напарника. — Я все объясню потом. Сейчас нам надо отсюда выбраться, чтобы разобраться, в чем дело, и, если надо, спасти короля и сэра Годована.

— Я могу вас вывести отсюда, — заторопилась девушка. Она скорчилась в воде, обхватила себя руками за плечи и мелко дрожала. — Я пришла сюда, чтобы вывести вас из подземелий. Я знаю дорогу… Поверьте мне, пожалуйста!

— Я верю тебе, — произнес Керагаст, помогая ей встать. — Веди нас!

Девушка отряхнулась, отжала мокрый плащ и подол платья, который прилипал к ее ногам и демонстрировал всем желающим стройную, соблазнительную фигурку, улыбнулась, глядя, как жадно смотрит на нее молодой рыцарь, сделала несколько шагов вперед и вдруг остановилась и всплеснула руками.

— О нет! — воскликнула она жалобно. — Я не могу! Не могу!

— Что? — Керагаст бросился к ней, спеша подставить плечо. — Ты ушиблась? Тебе больно?

— Нет, — вместо девушки ответил с улыбкой Терибальд. — Она просто забыла дорогу! То заклинание, которое я прочел, обезопасило нас от ее чар. Теперь она не может причинить нам вреда. Ты ведь готова была вывести нас прямиком в ловушку, да?

Под его спокойным взглядом девушку затрясло. У нее даже зубы застучали, и она крепко вцепилась в руку Керагаста, чтобы удержаться на ватных ногах.

— Нет! Нет! — выкрикивала она, корчась так, что молодой рыцарь посмотрел на нее с ужасом. — То есть да! Да! Меня послал мой хозяин! Он ждет вас! Он хочет вас убить!.. Нет! Нет! То есть да! Я пришла, чтобы вывести вас… Идите за мной! Там безопасно! Там вас ждут! Нет!

Керагаст выпустил ее из рук, и девушка рухнула в воду, корчась как припадочная. Рыцарь попятился, а Терибальд встал над нею, раскинул руки и снова начал начитывать заклинание. От первых же звуков его голоса с девушкой случился настоящий припадок.

— Кто твой хозяин? — не обращая внимания на то, как ее корежит, промолвил Терри.

— Сэр… сэр Бравлин, — сквозь зубы процедила она.

— Он нарочно послал тебя к нам?

— Он хотел… он не мог выманить вас… Он хотел, чтобы это сделала я!

— Этого не может быть, — выкрикнул Керагаст. — В первый раз я увидел ее, когда искал средство спасти сэра Годована. Она явилась ко мне…

— Тебя и тогда посылал сэр Бравлин? — обратился Терри к девушке.

— Да! — закричала она, скаля от боли зубы. — Тебя надо было убрать, — приподнявшись на локтях, взглянула она в лицо рыцарю. — Чтобы тот, другой, остался без защиты!

— Значит, и магистр тоже? — внезапно осенило Керагаста.

В самом деле, все складывалось одно к одному. Великий магистр должен был уйти со сцены, но уйти так, чтобы никто ничего не заподозрил. В Ордене слишком любили сэра Годована Косоглазого, он был гарантом стабильности и силы. Рыцари могли не пойти за другим магистром. Все знали, насколько Великий магистр привязан к своему помощнику. Его исчезновение должно было подорвать душевные и физические силы сэра Годована, чтобы в решительный момент он не смог взять на себя командование и оказался изолирован. Что в конце концов и произошло.

— Видишь, как все просто получается? — Терри тронул оцепеневшего Керагаста за локоть. — А если бы мы пошли за нею, нас бы уже, наверное, убили.

— Не убили бы, — внезапно очень тихо, но четко произнесла девушка. — Во всяком случае, не сразу. Сэра Лейра ждал бы костер как чернокнижника, умертвившего наследника престола для своих богомерзких опытов. А тебя… — Она подняла глаза на Керагаста и заплакала. Беззвучно и тихо, только слезы лились по щекам.

— Наследник престола, — прошептал Терри. — Маленький принц… Король показывал мне подметное письмо, которое пришло ему, когда еще королева Алипейда была беременна: «Тот, кто ни в чем не виноват, ответит за все!»

— Наследник престола убит? — встрепенулся Керагаст. — Не может быть! У кого поднимется рука на грудного ребенка?

Терри только покачал головой. Он не хотел сейчас обсуждать такие вопросы, поскольку в старинных книгах действительно упоминалась кровь младенцев как один из мощнейших артефактов. Но при этом подчеркивалось, что для опытов нужны исключительно младенцы новорожденные, не более двух-трех суток от роду. Принцу же исполнилось полгода. Однако вряд ли инквизицию заинтересуют его аргументы.

— Мы должны отсюда выбраться, — сказал он. — И со всем разобраться!

— Правильно. — Девушка встрепенулась, выпрямилась. По ее щекам еще текли слезы пополам с грязной водой, но она уже пыталась улыбнуться: — А я помогу вам!

— Нет, — решительно скомандовал Терибальд. — Мы возьмем тебя с собой, но пойдем туда, куда укажу я! Керагаст, свяжи ее!

Проведя весь день на вольном воздухе в попытках сколотить из разнообразных монстров нечто похожее на регулярное войско, Лейр к вечеру еле волочил ноги и, кряхтя, направился в замок, сгибаясь под тяжестью маленького дракончика. Зверек так умотался, бегая за марширующими тварями и пытаясь укусить кого-нибудь за пятку, что уснул на ходу, и юноше пришлось тащить питомца на себе.

Лейр не сразу заметил свисла, заступившего ему дорогу.

— Мой господин, — произнес тот, — прошу вас последовать за мной.

— А не пойти ли тебе… — Лейр в двух словах предложил рабу альтернативный маршрут.

Вопреки ожиданиям, свилл не исчез, отправившись по упомянутому адресу, а повторил с нажимом:

— И все-таки, господин, я вас очень прошу. Вас ждет сюрприз!

— Какой… сюрприз? — прохрипел Лейр, чувствуя, как под тяжестью дракончика у него начинают позорно дрожать колени. — Я сейчас свалюсь, а вы… ты…

— Я могу помочь…

— На! — воскликнул Лейр, сваливая мирно спящего зверька на протянутые руки.

Больше свилл не произнес ни слова, но по его выпученным глазам и побагровевшей физиономии было заметно, что он глубоко жалеет о своей доброте. И что тот маршрут, по которому его послали, — всего лишь приятное и веселое мероприятие. Он еле нашел в себе силы, чтобы глазами указать Лейру направление, и заковылял сзади, сверля юношу таким взглядом, что мы вынуждены просто порадоваться за Лейра, не умеющего читать мысли.

К удивлению молодого рыцаря, они направлялись на верхние этажи, где юноша проживал до того, как один маленький, но очень прожорливый зверек ухитрился слопать все, до чего смог дотянуться.

У дверей его бывших покоев топталось несколько юношей и девушек-свиллов, и это было также удивительно — обычно у рабов столько дел, что им просто некогда собираться такими толпами. Двое парней покрепче сразу подхватили раскидавшего лапки, храпящего дракончика, а девушки приветливо распахнули перед Лейром двери:

— Сюрприз!

— Мама! — ахнул Лейр, переступив порог.

То, что еще недавно выглядело как последствие глобальной катастрофы, уничтожившей жизнь на планете вместе со средой обитания, теперь преобразилось в довольно приличные, хотя и выполненные в мрачноватой красно-буро-черной гамме апартаменты молодого волшебника. По всем углам стояли чучела монстров, сделанные столь натурально, что проснувшийся на миг дракончик страшно испугался, взглянув в стеклянные глаза болотного тролля.

Вместо шпалер, съеденных одним всем известным зверьком, теперь по стенам висели шкуры разных зверей, а на полу раскинулась чешуйчатая кожа дракона с головой и лапами. Заботливо вырезанные крылья образовали полог над кроватью, а ножки столов и стульев были выполнены из отполированных костей. Магические книги и взятые напрокат артефакты свиллы аккуратно сложили на полке, представляющей собой нижнюю челюсть все того же дракона. На противоположной стене несколько черепов служили крюками, на которых висело разнообразное оружие. А туалетная комната была оформлена как храм, где вместо алтаря возвышалась ванна из цельного куска мрамора. В уголке под вешалкой смирно сидел скелет собаки, он тут же завилял хвостовыми позвонками, увидев юношу. Единственное, что не изменилось в покоях, — камин, и прежде имевший весьма оригинальный внешний вид, и кресло возле него.

— Молодцы! — всплеснул руками Лейр. — Вы просто молодцы! И как вы до этого додумались?

— Мы просто, — среди свиллов обнаружился Трипс, чему юноша не удивился, — хотели вас отблагодарить. За ваше отношение к нам. Но если вам не нравится, мы…

— Это просто здорово, — искренне восхитился юноша. — Спасибо, ребята. Я обязательно придумаю, как вас освободить! Только сначала уложу спать малыша и сам чего-нибудь перекушу. Я валюсь с ног и голоден, как горный тролль!

— Ужин господину! — Трипс хлопнул в ладоши, и посреди комнаты тут же материализовался стол, который девушки принялись уставлять яствами. Лейра торжественно усадили ужинать, а дракончика унесли в соседнюю комнату и уложил спать.

Лейр действительно проголодался и какое-то время только жевал и пил, мало обращая внимания на то, что именно ему подают. Но не успел он перейти к сладкому, как на пороге с легким хлопком возникла девушка-свилл.

— Трипс! — Она сразу бросилась к подростку, но тут же заметила Лейра и опустилась на колени: — Прошу меня извинить, господин, что помешала вам. Но…

— Твоя подружка? — подмигнул юноша рабу. — Симпатичная. Если охота посекретничать, идите пока к дракону. Пошепчитесь там.

— Говори здесь. — Трипс удержал девушку от порыва броситься в соседнюю комнату. — Мастеру Терибальду мы можем доверять!

Девушка стрельнула глазами на подростка, и Лейр еще сильнее укрепился во мнении — Трипс не так-то прост.

— Трипс… — дрожащим голосом сказала девушка, — я пришла попрощаться… Меня зовет к себе лорд Бальдвин!

После ее слов в комнате наступила тишина. Свиллы, прислуживавшие Лейру, остановились и воззрилась на девушку, по щекам которой текли слезы.

— Так, — промолвил Лейр, чувствуя, что аппетит пропал, — а почему мне ничего не сказали?

— Господин, — всхлипнула девушка, — а зачем? Рано или поздно это должно было случиться!

— Но ведь ты не хочешь к нему идти!

— Я должна. — Юная рабыня вздохнула. — Он пообещал, что будет убивать свиллов до тех пор, пока я не приду.

— Касса, — тепло сказал Трипс, сжимая руку девушки в своей, — за тебя я готов умереть!

— Ни фига себе! — встал Лейр. — И вы вот так просто дадите себя перебить?

— А что мы можем сделать? — пожал плечами подросток. — Лорд Бальдвин будет призывать нас по одному. Мы рабы и не можем не отозваться на призыв. — Он прислушался к чему-то и вздрогнул: — Первый…

Девушка заплакала. Остальные потупились. Лейр поймал взгляд одной из прислуживавших ему рабынь. Это была Трель, которая как-то раз сказала ему, что он очень красивый и что, если бы не заклятие, она сама бы поцеловала его. Почему-то именно эта девушка, которую он ни разу так и не поцеловал, привлекала его сильнее, чем другие случайные подружки. Может быть, в силу своей недоступности? Или потому, что они принадлежали к разным народам?

— Ничего, — бодро сказал он, выходя из-за стола. — Ты пойдешь к лорду Бальдвину. Вместе пойдем, — добавил он, поймав взгляд Трипса. — Я его научу вежливо обращаться с дамами! Одеваться!

Юноши-свиллы побросали все дела и кинулись доставать из сундуков кольчуги, шлемы, мечи и наручи.

— А ты, — Лейр ткнул пальцем в Трель, — остаешься тут. Последишь за дракончиком. Почешешь ему животик и все такое. Проснется — дашь чего-нибудь пожевать со стола. Но ни шагу от него, поняла?

— Поняла. — Девушка почему-то смотрела на него счастливыми глазами. — Но, господин, а почему вы не зовете дракончика по имени?

— Потому, — пропыхтел Лейр, влезая в кольчугу, — что у него нет имени!

Он был слегка раздражен — сейчас такие мелочи его совсем не волновали.

— Тогда, может быть, я смогу вам помочь? — предложила Трель. — Как насчет Нимтуронга?

— Сойдет, — откликнулся Лейр от дверей. — Всем оставаться на местах!

И вышел, пропустив вперед еще всхлипывающую Кассу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Лорд Бальдвин вытер меч и посмотрел на распростертое у его ног тело. Конечно, жаль было тратить благородную сталь на каких-то свиллов, но он был боевым магом и прекрасно знал, когда надо использовать свое оружие. Тем более этот меч. Он буквально чувствовал, как тот наливается силой и энергией, полученной от мертвого свилла. Магической энергией. А скоро точно так же напитается силой и его хозяин.

— Если прежде ты не повторишь это, — промолвил он, обращаясь к мечу.

Лорд Бальдвин любил разговаривать с оружием. Его он считал достойным внимания, в отличие от братьев и сестры. Родню боевой маг презирал.

Присев на корточки, он осторожно провел ладонью над телом раба, и тело стало медленно рассыпаться в прах. Жизненная энергия покинула его, и пустая оболочка сопротивлялась недолго.

Хлопнула дверь, послышался сдавленный вскрик. Бальдвин поднял глаза, увидел — та самая девушка-рабыня застыла на пороге и белыми от ужаса глазами смотрела, как рассыпается в прах тело ее сородича. Конечно, она не должна была пользоваться дверями, могла бы и просто материализоваться рядом, но сейчас Бальдвину было на это наплевать.

— О, ты все-таки пришла? — мурлыкнул он, вставая. — Извини, что заставил тебя на это смотреть! Что, жаль его? Он был твоим братом?

Девушка помотала головой. От свилла остался только пепел, сохранявший форму его тела. Но Бальдвин взмахом руки заставил и его рассеяться.

— Не будем терять времени, — он отложил меч и распахнул дверь в спальню: — Проходи. Из-за твоего послушания я намерен…

Он осекся — когда девушка сделала шаг в комнату, на пороге показался Лейр.

— А ты что здесь делаешь?

Юноша переступил порог и кончиком меча отодвинул рабыню в сторону:

— Касса с вами не пойдет, дядя.

— Это почему еще?

— Вы ей не нравитесь.

— Вот как? — опять мурлыкнул лорд Бальдвин. — Значит, ты решил приберечь ее для себя? Нехорошо! Старших надо уважать!

— Касса сама вольна выбирать, с кем ей идти, — отрезал Лейр. — Вы прекрасно знаете, на них лежит заклятие, и она, если проведет с вами ночь, умрет.

— Она не просто умрет, — улыбнулся лорд Бальдвин, — она отдаст мне магическую энергию. А ты не знал? — вскинул он брови. — Свиллы — раса природных магов. Пока они хранят девственность, эта энергия в них спит — вот почему, когда наши отцы и деды покорили свиллов, они уничтожили всех взрослых, сохранив жизнь только детям и подросткам. Когда свилл теряет девственность, он становится магом. Но мы не могли этого допустить. И мой отец, твой родной дед, сам наложил на свиллов заклятие — потерявший девственность свилл умирает, отдав свою магическую силу тому, кто лишит его девственности! Так что, если хочешь стать достаточно могущественным, пожалуйста! Действуй!

Лейр покосился на рабыню. Девушка стояла опустив голову и сжав руки на груди. Она никак не показала, что слышит разговор, но ее поникшие плечи сказали юноше о многом.

— Нет, — сказал он. — Ни за что! Мне противен этот обычай. Я за то, чтобы свиллы получили свободу! А Касса… она сейчас уйдет. И вы, дядя, не посмеете ее остановить!

— Не слишком ли сильно сказано, мальчишка?

Лорд Бальдвин все еще улыбался, но его улыбка уже была холодна. Она стала еще холодней и шире, когда юноша поднял меч.

Вот она, долгожданная удача! Боевой маг готов был ущипнуть себя, чтобы проснуться. Какой прекрасный повод отделаться от назойливого юнца! Что может быть проще? Двое мужчин повздорили из-за женщины и решили дело мечом. И что из того, что один из них в два раза старше другого и в три раза опытнее? Когда в дело вмешивается любовь, тут не до разумных решений! Он сам нарвался! И некого винить! Наоборот, надо поздравить победителя!

Все эти мысли молнией промелькнули в голове лорда Бальдвина, и тот схватил свой меч. Тот самый, только что напитавшийся силами убитого свилла. Энергии, которая была в нем, вполне хватило бы для того, чтобы отправить на тот свет не одного племянника. Лорд Бальдвин успел подумать, что сама судьба привела к нему Терибальда.

Двадцать минут спустя из комнаты бочком, прижимаясь к стене и стараясь казаться как можно меньше, выбралась Касса и застыла, не в силах сдвинуться с места. Она была в шоке, и, когда на пороге, осторожно приоткрыв дверь и протиснувшись в образовавшуюся щель, появился Лейр, девушка только покосилась на него одним глазом.

Лейр тихо прикрыл дверь, посмотрел на Кассу.

— Без комментариев, — произнес он. — И вообще, никому не рассказывай, что там произошло.

— Почему?

Лейр чуть-чуть приоткрыл дверь, сунул нос в щелочку и посмотрел на потолок.

— Никто не поверит, — сглотнув, прошептал он. — Пошли отсюда. Тихо. Молча. Спокойно. — С этими словами он взял Кассу за локоть и повел прочь.

Юноша и сам бы не смог объяснить, что произошло. Наверное, то же самое помрачение рассудка, которое приключилось с ним в подвальной комнате, когда он увидел, что два невоспитанных монстра угрожают маленькому, безобидному, голодному дракончику. Во всяком случае, сам он ничего не помнил, девушка-свилл явно ничего не поняла, а лорд Бальдвин… лорд Бальдвин, к сожалению, вряд ли что-нибудь сможет рассказать о происшедшем.

— И вообще, — нарушил молчание Лейр, заворачивая с девушкой за угол, — если кто-то спросит, нас вообще там не было! Ни сегодня, ни вчера. Поняла?

Касса только кивнула.

— А можно, — наконец обрела она дар речи, — я расскажу о случившемся хотя бы Трипсу?

— Он твой парень? — откликнулся Лейр.

— Ну на самом деле мы не можем… — забормотала она смущенно, — из-за заклятия. Но… в общем, мы дружим…

— И не можете даже поцеловаться, — вздохнул юноша. — Понимаю.

— Целоваться-то как раз можно, — откликнулась Касса.

— Да? — оживился Лейр. — Тогда ты это… вот чего… — Он воровато оглянулся. На его счастье, в коридоре никого не было. — Ты, если хочешь, можешь рассказать кое-кому. Знаешь такую девчонку — Трель? Вот ей можешь рассказать. А больше никому! Поняла?

Он сам не мог бы объяснить себе, почему ему так важно мнение девушки-свиллы. Она рабыня из другого народа. Она даже не эльф, и ей никогда не полюбить, не выйти замуж и не познать счастья материнства, пока не снято заклятие. Да и самому Лейру что-то не хотелось пока связывать себя узами брака… Но если бы она ему хотя бы лишний раз улыбнулась!..

Повелитель сжал кулаки и скрипнул зубами. Он все прекрасно видел в хрустальном шаре и сейчас испытывал двойственные чувства. С одной стороны, это были гнев и удивление — откуда у этого юнца такие силы, чтобы справиться с боевым магом, имевшим сорокалетний опыт боев с монстрами и мятежными колдунами? А с другой стороны, Повелитель впервые испытал страх: а что, если сын Годфруа не остановится сам? Что будет?

«Я должен от него избавиться, — подумал Повелитель. — Пока он не избавился от меня!»

Перед ним навытяжку стояли его гвардейцы. Одного из них он сам — подумать только, он сам! — не так давно посылал за сыном лорда Годфруа… Кто его надоумил использовать этого молодчика? Этот тип сам кого хочешь может использовать!

— Я должен от него избавиться, — произнес он вслух. — Иначе…

Иначе всему конец!

В свое время Повелитель стал тем, кем он стал, благодаря тому что не терзался угрызениями совести и легко переступал через чужие жизни. И сейчас он недолго колебался.

— Но все-таки, — он обернулся к замершим гвардейцам, — я хочу знать, чья это была идея — послать в Комогрию за этим ненормальным? Кого я должен благодарить за такой подарок? Я ничего не знал, что у Годфруа имеется такой сынок!

Гвардейцы переглянулись. В их простых головах, не отягощенных образованием, постепенно стала оформляться догадка, что их ответ явно не понравится господину. Ведь, как известно, начальник ошибается только в одном случае — когда поручает важное дело не тому работнику.

— Ставлю вопрос по-другому. — Повелитель хрустнул пальцами. — Кто первым сказал: «Э-э, хозяин!»

Гвардейцы опять переглянулись и синхронно сделали шаг назад. Но вопрос требовал ответа, и они синхронно гаркнули:

— Так точно!

— Что — так точно? — прищурился Повелитель.

— Всегда! — не менее дружно отрапортовал строй.

— Та-ак. — Колдун почувствовал, что раздражение начинает брать над ним верх. — Ну и тупицы! Хуже скотов! Хуже рабов! Хуже… Лучше! — внезапно воскликнул он. — На ваше счастье, у меня есть кое-кто получше вас! Трипс!

На образовавшемся пространстве с легким хлопком материализовался свилл.

— Вы звали меня, господин? — спросил он, опускаясь на колени.

— Ага. — Повелитель почувствовал прилив хорошего настроения. — Трипс… Помнится, я кое-что тебе приказывал?

Подросток опустил голову:

— Да, мой господин.

— Ты должен был следить за Терибальдом, сыном лорда Годфруа, втереться к нему в доверие?

— Да, господин.

— Почему до сих пор ты ничего не сделал?

— Мой господин, — Трипс не поднимал головы, — но прошло всего два дня. Я просто не…

— Ты просто не захотел ничего делать, ленивый раб! — вскричал Повелитель, чувствуя, что наконец-то нашел, на ком сорвать злость. — Ты, вместо того чтобы подставить Терибальда, осмелился стать его другом! Ты понимаешь, что теперь будет?

— Господин, — Трипс опустил голову, — простите меня, господин. Я постараюсь…

— Поздно!

Трипс встрепенулся, вскакивая. Испуганный крик замер у него на губах — прозрачная сфера вмиг окутала его, и он завис в воздухе, беспомощный, как муха в паутине. Повелитель подошел и заглянул в его глаза.

— Посмотрим, какой из Терибальда друг, — усмехнулся он.

Юноша вернулся в свою комнату, и сразу его окружили свиллы. Не осмеливаясь прикоснуться к господину, они топтались вокруг, заглядывали в глаза и улыбались. Девушки усиленно строили глазки, а Касса сияла, как именинница. Она держала за руку Трель. Та сделала шаг вперед.

— Вы были великолепны, милорд! — произнесла девушка.

— Только «был»? — нахмурился Лейр.

— Нет. — Свилла засмущалась. — Вы великолепны всегда, но тогда… там… с лордом Бальдвином!

Окружившие юношу свиллы зааплодировали. Сразу несколько рук протянулись к нему, чтобы помочь снять кольчугу, убрать меч и предложить вина. Глаза сияли, на губах играли улыбки. Они наперебой старались услужить и вообще вели себя до крайности предупредительно.

— Ты что, — догадался юноша, — им все рассказала?

— Я сказала только Трель, как вы и разрешили, мой господин, — захлопала ресницами Касса.

— А Трель передала всем остальным? Вот женщины! — воскликнул Лейр, плюхаясь в кресло. — Ничего доверить нельзя! Это же наш секрет, понимаешь? То есть был наш секрет!

— Не кричите. — Трель махнула рукой с такой очаровательной самоуверенностью, какую было трудно предположить в рабыне. Во всяком случае, юноша отреагировал на это как должно — послушно заткнулся и сердито засопел. — И без того все скоро всё узнают. Тут кругом маги. Думаете, наши хозяева ничего не почувствовали, когда вы убили лорда Бальдвина? Чувствуем же мы, когда погибает кто-то из нашего народа! Это раз! А во-вторых, не кричите так, а то Нимтуронга разбудите.

— Кого-кого? — напрягся Лейр. Рука уже сама потянулась искать меч.

— Нимтуронга. — Девушка приоткрыла дверь в соседнюю комнату, где, свернувшись калачиком среди огрызков половиков, спал маленький дракончик. — Вы сами разрешили так его назвать.

— Когда? — Лейр подумал, что надо что-то делать с головой. То башню напрочь срывает, то провалы в памяти.

— Когда уходили к лорду Бальдвину.

— Ага. — Лейр дотянулся до кубка и выхлебал его в три больших глотка. Дежурившие у стола свиллы тут же засуетились, придвинули к нему порядком остывшие блюда, стали наперебой предлагать напитки. — А почему именно Ним… нум-тур…

— Ним-ту-ронг, — по слогам произнесла Трель. — У нашего народа была такая сказка — про белого дракона Нимтуронга, который исполнял желания. Сокращенно можно звать его Ним. Он пока еще маленький.

— Ним. — Лейр посмотрел на приоткрытую дверь. — Лучше Ням. Он жрет все подряд.

— Ня-ам, — тут же раздался сонный ответ. Все напряглись, но тревога оказалась ложной — только что получивший имя дракончик просто во сне перевернулся на другой бок.

Леди Истра-Сидония голосила. Ей вторила леди Ортана, но больше из женской солидарности — у девушки не было личных причин любить дядю, она старалась из-за своего брата-близнеца. Ведь и она могла однажды потерять Ортона навсегда.

Остальные столбами стояли или сидели вокруг, не глядя друг на друга. Лорд Ортон-старший крепко держал сына за руку. Теофраст топтался у стены, иногда бросал взгляды на отца, которого все время отпихивала убитая горем супруга. Лорд Бальтазар грыз кончики перчаток. Лорд Дагоберт мрачно переводил взгляд с одного брата на другого. Ни у кого не было причин особенно любить Бальдвина, но зато теперь у всех появилась причина ненавидеть Терибальда. Всего за неполные пять дней этот ненормальный ухитрился нанести такой урон их семейству! Олфильд, жертва его «лечения», до сих пор не пришел в себя и тихо булькал в кресле. А теперь и Бальдвин!

Нет, ну кто бы мог подумать, что этот сопляк способен на такое! То, что он сделал, не укладывалось в голове. Но темное пятно легко узнаваемой формы, из которого торчал скрученный в штопор меч, было обнаружено на потолке комнаты Бальдвина, а его самого нигде не было.

«Это хоть что-то, — мрачно подумал Дагоберт. — От Годфруа вообще остались только личные вещи, разбросанные как попало! Поди пойми, что там произошло! Теперь, кажется, всякий мог бы поверить, что к исчезновению отца приложил руку родной сынок!»

— Мы отомстим, — произнес он. — Это убийство не останется безнаказанным! Я сам отомщу!

— Мы все должны принять меры, — согласился Ортон-старший. — Кто станет следующей жертвой?

Его сын поморщился и попытался незаметно вытащить свою порядком онемевшую кисть из руки отца.

— Убийца должен умереть! — сквозь слезы закричала леди Истра-Сидония. — Подлый, наглый убийца!

— Это была дуэль, мама, — пробасил от дверей Теофраст. — Согласно Кодексу, смерть на дуэли рассматривается как несчастный случай, а не как убийство.

— Несчастный случай — это то, что я родила тебя! — взвизгнула нежная мать. — Позорище мое! Другой бы давно уже отправился мстить за дядю, а он…

Рядом послышалось хихиканье, и Дагоберт поморщился. Милица! Вечно она смеется не вовремя! Девушка стояла за его креслом и глупо хлопала ресницами. Почти все знали или подозревали, что она сохнет по Теофрасту — с чего иначе ей всякий раз краснеть и начинать хихикать, когда он появляется в зоне видимости! Но лорд Дагоберт и слышать не хотел об этом союзе. Будучи невысокого мнения об умственных способностях дочери и племянника, он совершенно уверился в том, что рожденные от этого союза внуки окажутся дебилами.

— Терибальд мне нравится, — помолчав, выдал Теофраст. — И мстить я ему не буду!

Это заявление было встречено гробовым молчанием, нарушаемым только хихиканьем Милицы. Леди Истра-Сидония пошла цветными пятнами, леди Ортана забыла, что плакала и причитала. Остальные молча открывали и закрывали рот.

— Хм. Пойду я, пожалуй. — Теофраст попятился. — Если что — я… ну… того…

Пятясь, он добрался до двери и прикрыл ее за собой.

Все были настолько поражены его уходом, что никто не заметил, как со своего места поднялся и тихо направился к другой двери лорд Бальтазар. Не то что бы он наконец-то получил шанс рассчитаться за искалеченные кузиной руки. Просто ему очень нравились племянники. Оба.

Девушка остановилась перед наглухо закрытой дверью. Дверь была такая старая, что успела врасти в камень и покрылась коркой то ли старого мха, то ли известковых наростов. Проводница обернулась через плечо и улыбнулась одними губами.

— Привела, — сказала она. — Здесь они вас не ждут.

— Ты уверена? — Терибальд подошел и потрогал дверь руками. Магической защиты на ней не стояло — это он понял сразу.

— Ее не открывали уже много лет. Ее просто невозможно открыть. Поэтому про нее никто не вспомнил.

— Кроме сэра Бравлина? — прищурился Терибальд.

— Сэр Бравлин знает о ней, — кивнула девушка. — Но он о ней не помнит — забыл. А я…

— А ты просто имеешь его память, — подсказал ей молодой человек. — И когда он отдавал тебе приказ, «прочитала» там кое-что. Хм, это интересно!

Керагаст, до этого молчавший, выдвинулся вперед.

— Что мы будем делать, Лейр? — напрямик спросил он. — Мы что, оказались в тупике? Отсюда нет выхода?

Терибальд потрогал дверь еще раз, провел руками по доскам, под слоем известняка, плесени и мха наощупь отыскивая заклепки и запоры. Огонек над его головой вспыхнул и загорелся так ярко, что уже привыкшие к полумраку Керагаст и девушка зажмурились.

— Открыть-то ее можно, — услышали они голос Терибальда. — Отойдите! Керагаст, не спускай с нее глаз! И держи оружие наготове. Калидор?

Скелет тут же возник рядом.

— Посмотри, что там, — распорядился молодой человек, разминая пальцы и копаясь в сумке на боку. Просто чудо, что сумка уцелела во время сумасшедшего бега, но большинство ингредиентов было безнадежно испорчено водой. Больше разрушений мог произвести только огонь. Хорошо, что молодой маг догадался кое-какие снадобья поместить в стеклянные сосуды! Правда, два из них разбились и испачкали растворившимся в кашицу содержимым внутренности сумки, но зато остальные были целы. Не пострадал и ритуальный нож.

Калидор тем временем сунул череп внутрь, прошел сквозь дверь, постоял какое-то время, оттопырив тазовые кости, а потом вернулся в нормальное положение. Лицевые кости его вытянулись от разочарования.

— Там какой-то кабинет, — протянул он. — Письменный стол, бумаги, шкафы с книгами. И все. Есть, правда, кое-какие магические штучки, но так, мелочи!

— Отлично. А теперь все назад!

Керагаст взял девушку за плечи, отодвинул себе за спину. Хотя ему велели не спускать с нее глаз, он просто не мог допустить, чтобы она осталась беззащитной. А где девушка может быть в большей безопасности, чем у него за спиной? Пока жив, он будет ее защищать — и наплевать на ее происхождение! Лейр просто не знает, что такое любовь.

Девушка вытянула шею, почти положила голову ему на плечо. Рыцарь почувствовал ее дыхание и содрогнулся. Оглянувшись, он заметил, что девушка следит за манипуляциями Терибальда, и глаза ее как-то странно светятся.

— Он очень силен, твой друг, — прошептала она, почувствовав его взгляд. — Намного сильнее, чем…

— Чем твой хозяин, сэр Бравлин?

— Пожалуйста, — девушка умоляюще заглянула ему в глаза, — верь мне. Ты мне понравился еще в первый раз! Ты такой красивый! Я никогда не встречала таких красивых, как ты!

— А ты встречала многих? — догадался Керагаст. Ему вдруг стало жарко и больно. Неужели она так же страстно целовалась еще с кем-то? Неужели кому-то еще, кроме него, довелось обнимать ее стан? Неужели это правда? Суккубам ведь все равно. Они ненасытны и не могут остановиться, пока не выпьют жизненную силу своих жертв до капли. Сколько у нее было мужчин до него? И сколько будет после того, как его холодное, безжизненное тело перестанет ее интересовать? Девушка подняла умоляющие глаза.

— Пожалуйста, — протянула она, — не заставляй меня отвечать! Я ничего не могу с собой поделать! Это сильнее меня. Я… я просто не могла остановиться!

— Значит, это правда? Ты суккуб?

Вместо ответа девушка ткнулась ему носом в плечо и расплакалась. Руки ее были связаны за спиной, она не могла прикоснуться к молодому рыцарю, и Керагаст впервые порадовался этому обстоятельству. Он почувствовал жестокое разочарование — его любовь оказалась обманом. О Единый, зачем только он встретил ее! Жил бы себе и жил, не зная этого разочарования!

Его горькие размышления прервал резкий натужный скрип и тихий голос:

— Прошу на выход!

Терибальд плечом налег на приоткрытую дверь, и одной рукой запихивал в сумку свои вещи. На висках блестели капельки пота.

— Прошу! Только не шуметь!

Дернув за веревку, которой была связана девушка-суккуб, Керагаст переступил порог. Как ни устал Терри, пока рыцарь осматривался, он прошел к входной двери, которая обнаружилась в противоположной стене, и проверил ее.

— Заперта на обычный замок, — объявил маг. — Такой мне открыть — раз плюнуть!

Они вышли через запасную дверь, которая была заставлена всякими вещами так, что ее практически не было видно. Большая часть силы Терибальда ушла именно на то, чтобы переместить все вещи в сторону и при этом ничего не нарушить. Чтобы взломать старую защиту, поставленную на дверь более полувека тому назад, много энергии не понадобилось — такие заклятия, если их не возобновлять, постепенно теряют силы.

Перед ними действительно оказался чей-то рабочий кабинет, и, осмотревшись, Керагаст тихо ахнул:

— С ума сойти! Вот уж не думал, что мы окажемся тут!

— Ты знаешь, где мы? — Терри начал тихонько шарить по шкафам и полкам. Судя по книгам и кое-каким вещам, обитателю этого места магия не была чужда. Молодой человек собирался пополнить свои запасы, а в первую очередь заменить то, что оказалось испорчено водой. Но, к его сожалению, здесь не было ничего из того, что ему было нужно.

— Я бывал тут прежде, — мрачнея с каждым словом, ответил Керагаст. — Вместе с сэром Годованом. Это кабинет сэра Бравлина.

— Там на столе какие-то записи, — подала голос девушка. Она стояла в середине комнаты, опустив голову и не делая попытки освободиться. При взгляде на нее в душе Керагаста оживали настолько противоречивые чувства, что он старался не смотреть на суккуба. Молодой рыцарь с готовностью бросился к столу, на котором действительно лежали какие-то бумаги.

Услышав его удивленный возглас, Терибальд перестал копаться в шкафах и на полках, бросился к другу. Керагаст перебирал бумаги, бегло просматривал один лист за другим.

— С ума сойти! — сказал он напарнику и протянул один лист. — Ты только посмотри, что тут такое!

— Свидетельство о рождении, — прочитал Терибальд. — У высокородного герцога Годольфина Второго Зеленодольского, принца и так далее, и леди Периллы из Гуревич родился сын, нареченный Бравлином. Место и дата рождения.

В основном это были какие-то выписки и черновики большого доклада, приготовленного, видимо, для правительственного заявления. Вперемешку с ними лежали какие-то схемы. Нарисованные на разных листах пергамента, они являлись кусочками мозаики, и молодые люди принялись лихорадочно складывать их, стремясь увидеть всю картину целиком.

Не прошло и минуты, как на столе лежало родословное древо Эвларских королей.

И только тут стал заметен один удивительный факт, которому за давностью лет практически никто не придавал значения.

На протяжении восьми столетий — все время существования сначала герцогства, а потом и королевства Эвларии — имелась всего одна династия, ведущая свой род от Ксерия Копьеносца, друга и соратника знаменитого Хьюга Косоглазого. В течение всех этих столетий у каждого короля был только один сын. Все остальные дети, сколько бы их ни было — как у Ксерия Третьего, имевшего девять потомков, — неизменно оказывались девочками. За восемь веков насчитывалось только одиннадцать исключений из этого неписаного правила, когда в семье рождалось два мальчика. Причем в восьми случаях из одиннадцати второй сын рождался, если первый умирал в раннем детстве. И только трижды оба принца доживали до совершеннолетия. У всех трех была разная судьба. Один стал жрецом и ушел от мира. Вторым был младший брат короля Богорада Первого, печально знаменитый принц Родавон, казненный по ложному обвинению. А третий…

— Годольфин Первый, рожденный в пятьсот шестнадцатом году от основания династии, — прочитал Керагаст. — Отец Баррабы Первого, герцога Зеленодольского…

Терри быстро пробежал глазами разложенные тут и там документы:

— Прапрадед сэра Бравлина! Это что же выходит, он тоже принц крови?

Молодые люди уставились друг на друга. Слов больше не требовалось. Все стало на свои места.

— Я только одного не понимаю, — нарушил молчание Керагаст, — а зачем ему тогда сэр Родавон?

— Месть, — предположил Терибальд. — Ты сам мне рассказал семейную историю нашего короля. Его отец, по сути дела, обрек сэра Родавона на монастырь, лишил имени, титула и будущего. Так что со стороны все должно выглядеть именно так. А на деле…

Он не успел ничего сказать — снаружи послышались шаги, кто-то подошел к двери с той стороны и вставил в замок ключ.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Лейру снилось что-то хорошее, солнечное, наверное, поэтому из сна он выныривал медленно, постепенно.

Где-то рядом звучали девичьи голоса, и юноша раздумал открывать глаза. Два голоса из трех были знакомы, а то, что они говорили…

— Ой, девочки, какой он красивый!

— Да, он гораздо лучше всех наших хозяев.

— Так бы и поцеловала!

— Да ты что! — хором откликнулись сразу два голоса. — Нам же нельзя!

— А мне он предлагал!

— Правда? — изумились те же два голоса. — А ты?

— А что — я? — послышался тихий вздох. — Отказалась. Но знаете, если бы не заклятие… Только никому не говорите!

— Да чтоб нас… чтоб мы сами исчезли, если скажем!

— Если бы не заклятие, я бы сама с ним… ну… Лейр не выдержал и фыркнул.

— Мама! — Девушки-свиллы даже подпрыгнули. — Он не спит!

— Все нормально, — не открывая глаз, произнес юноша. — Не обращайте на меня внимания!

Он открыл глаза. Возле постели сбились в кучку три девушки, двух из которых он помнил — это были Касса и Трель. Третья была новенькой.

На самом деле девушек было четыре — еще одна обнаружилась в дальнем углу. Она держала над головой таз с какими-то объедками и кидала их дракончику. Малыш ловил куски на лету и глотал не жуя. Он явно пребывал в хорошем настроении и, заметив, что проснулся любимый хозяин, кинулся к нему на постель и запрыгал, пытаясь лизнуть юношу в лицо.

— Фу! Нам… Нимту… Намру… Тьфу! — отказался он от попытки вспомнить, как дракончика окрестили свиллы. — Ням! Сидеть!

Малыш тут же плюхнулся там, где его застала команда, и Лейр взвыл — толстый и твердый задик малыша приземлился как раз на причинное место.

— Пшел во-он! — застонал Лейр, хватаясь за пострадавший орган. — Ск-котина!

Обиженный дракончик кубарем скатился с постели, а девушки — ну ничего святого! — захихикали, толкая друг друга локтями.

— Ничего смешного, — проворчал Лейр, постепенно приходя в себя. — Вам бы так!

— Не стоит так кричать, — давясь смехом, пояснила Трель. — Нимтуронг может обидеться и не исполнить ваше желание!

— Ня-ам! — обиженным басом подтвердил дракончик, выглядывая из-за чьей-то юбки. Впрочем, обида не помешала ему стянуть что-то со скамьи и начать жевать. Присмотревшись к тряпке, Лейр заторопился:

— Одеваться!

Трель тут же протянула ему штаны, в то время как две остальные девушки кинулись к сундукам в поисках запасной туники — ибо именно эту вещь сейчас доедал маленький зверек. Взяв штаны, Лейр поднял на девушку глаза. Она смутилась, но не отвела взгляда, и юноша в очередной раз подумал, что она настоящая красавица. Ее бы только приодеть — она легко затмит всех девушек герцогства. А там, как знать — может быть, и королевства. Лейр поймал себя на мысли, что едва ли не впервые думает о Холмогорье, как о своем герцогстве, и улыбнулся. Трель по-своему истолковала его улыбку, покраснела и отступила, пряча руки за спину и отворачиваясь.

— Одевайтесь, мой господин! — прошептала она.

На какой-то миг юношей овладело такое горячее желание схватить ее в охапку и начать целовать, что он ущипнул себя. Зная свой характер, он мог предположить, что одними поцелуями дело может не ограничиться, а для свиллы это означало смерть. Поэтому он вскочил, отвернулся и стал торопливо одеваться.

Неожиданно Трель всплеснула руками и резко выпрямилась, уставившись невидящим взглядом куда-то вдаль. Кровь отхлынула у нее от лица, она покачнулась. Лейр встряхнул ее за плечо:

— Что?

Как всегда, умные мысли где-то бродили, и юноша, проследив за направлением ее взгляда, понимающе кивнул:

— Вот это чучело тебя напугало? Сейчас его не будет! Нямка! Взять!

— Мм? — тоном эксперта отозвался дракончик, окидывая чучело тролля взглядом опытного дегустатора.

— Нет-нет, — заторопилась Трель. — Это не то… Я вовсе не…

— ХР-РЯП!

— Поздно, — вздохнул Лейр. — Он уже начал.

— Ням-чавк-чавк, — подтвердил дракончик, энергично двигая челюстями.

— А что случилось-то?

— Понимаете… понимаете, господин. — Глаза Трель вдруг наполнились слезами. Она нахмурилась, в волнении закусила нижнюю губу, сосредоточилась — и рядом возник Потрипс. — Вот! Скажи ему сам!

Подросток выглядел подавленным, и, прежде чем он открыл рот, Лейр понял — случилась беда.

— Повелитель схватил Трипса, — подтвердил свилл опасения юноши.

— То есть как?

— Не знаю. — Тот потупился.

— Зато знаю я. — Юноша почувствовал, как в нем закипает гнев. Он кинулся к сундукам с вещами и стал в них копаться. — Повелитель посылал Трипса шпионить за мной!

— Нет! — хором воскликнуло несколько голосов, и в следующий миг юношу буквально облепили свиллы.

— Трипс не мог! — перебивая друг друга, закричали Потрипс, Трель и Касса. — Он ни за что не стал бы шпионить! Он бы дал себя убить, но не стал бы пятнать свою честь… Это такая низость! Это недостойно настоящего…

— Настоящего лорда? — догадался Лейр.

Горячие защитники мигом заткнулись и отступили, пряча глаза.

— Да ладно вам, — отмахнулся Лейр, напяливая верхнюю одежду и вытаскивая оружие. — Я догадался. Трипс знатного рода, да?

— Да, — покаянным тоном промолвил Потрипс- Мы с ним…

На несколько секунд в комнате повисло неловкое молчание. Лейр понимал свиллов — маленький народ, уничтоженный и почти стертый с лица земли, чьи лорды наравне с простолюдинами влачили крест рабов… Сам о себе он не мог такого даже вообразить, не мог представить потомка герцогов Холмогорских в рабском ошейнике. Провести в неволе всю сознательную жизнь и не сломаться…

— Ладно, — решительно сказал он. — Ждите меня здесь. Пойду разбираться с Повелителем. Трель…

Девушка сделала шаг. Она уже обо всем догадалась и только пискнула, когда Лейр сгреб ее в охапку и быстро поцеловал.

— Видишь — ничего не случилось! — прошептал он, пока та не испугалась и не начала плакать.

Впрочем, Трель и не думала вырываться. Она вдруг сама обхватила его руками за шею, прильнула всем телом, заставив юношу поежиться от сладкого ощущения, жарко прошептала в самое ухо:

— Трипс — мой брат!

Лейр еле нашел в себе силы оттолкнуть девушку, чтобы не раскиснуть и не потерять время.

— Нямка! За мной! — воскликнул он, кидаясь к выходу. Дракончик, весело помахивая хвостиком, побежал следом, таща в пасти откушенную ногу чучела тролля.

В огромном полутемном зале было пусто — только возвышалась пирамида трона Повелителя. Громко стуча каблуками, Лейр добрался до трона и топнул ногой:

— Повелитель! Эй! Повелитель! Разговор есть!

Эхо раскатами повторило его крик, и Лейр постучал ногой по нижней ступеньке:

— Ау! Есть кто дома? Поговорить надо!

Чуть приотставший дракончик — куда спешить, вокруг и так много всего съестного! — только сейчас добрался до пирамиды и, недолго думая, стал карабкаться по ступенькам. Для маленького зверька с коротенькими лапками и туго набитым животиком это была трудная задача, но он, пыхтя, упрямо карабкался вверх, пока не добрался до трона. Мягкая обшивка привлекла его внимание. Встав на задние лапки, зверек обнюхал сиденье и, поднатужившись, попытался вскочить на высокий трон. Лейр, который поднялся вслед за Нямом, решил помочь малышу. Он наклонился и подтолкнул его под хвостик.

Шлепнувшись на сиденье, дракончик тут же вспорол когтями обшивку и с наслаждением сунул мордочку в дырку. Ухватил что-то и принялся жевать.

Лейр не успел даже сделать ему замечание — в тот миг когда толстая попка дракончика шлепнулась на сиденье, очевидно, сработал какой-то механизм, потому что трон вдруг стал поворачиваться вокруг своей оси вместе с помостом, на котором стоял. Юноше пришлось ухватиться за поддерживающий трон скелет, чтобы не свалиться.

В лицо ударил яркий, ослепительный после полутьмы большого зала свет, и Лейр оказался в совершенно незнакомом замке.

Высокие сводчатые потолки были покрыты затейливой росписью. Стены скрывались за двойным рядом витых колонн. Пол был выложен мозаикой. Светильники озаряли зал золотистым теплым светом. Впереди возвышалось нечто напоминавшее стол алхимика и алтарь неведомого божества одновременно.

— Офигеть! — высказался Лейр. — Ням, ты только на это посмотри!

Дракончик что-то прочавкал — он с головой зарылся в содержимое обивки, так что наружу торчали только хвостик и задние лапки.

Рядом загрохотало, возник высокий сухопарый старик, чем-то напоминавший мумию — то ли цветом и состоянием кожи, то ли худощавостью.

— Это что еще такое? — загремел он. — Кто позволил? Кто впустил? Ты? — Глаза его чуть не выскочили из орбит. — Ка-ак… как ты сюда п-попал?

Только по голосу Лейр узнал Повелителя — до сих пор он не видел его при нормальном освещении — и сразу решил взять быка за рога.

— Я по важному делу, — заявил он. — Мне нужен свилл по имени Трипс…

— Чего? — вытаращился Повелитель.

— «Чего», «чего»! — передразнил Лейр. — Освободите Трипса, милорд, а то…

— Не понял!

— Да чего тут понимать! Я пришел за Трипсом, а заодно…

— Послушай…

— Нет, это вы послушайте! — перебил Лейр. — Трипс — мой друг, и мне плевать на то, что он считается рабом! Нет такого раба, которого нельзя освободить! Ах, вы скажете, что на нем и его народе лежит заклятие? Плевать! Вы маг или не маг? Снимите его немедленно, и мы в расчете…

— Я не…

— Не собираетесь освобождать Трипса? — Лейр погасил в зародыше очередную попытку Повелителя вставить в разговор хотя бы словечко. — Не собираетесь открывать его местонахождение? А может быть, хотите сказать, что его вообще тут нет и вы знать не знаете, о ком идет речь?

— Да! То есть…

— Отлично! Тогда я найду его сам! Ням, пошли!

— Ум-м! Чавк-ням, — отозвались из глубины кресла. Наружу уже торчал только отчаянно крутящийся хвостик, дракончик вылизывал самые дальние уголки. Лейр с тоской посмотрел на трон.

— И-эх! — крякнул он и, примерившись, попытался отодрать его от постамента.

— ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? — возопил Повелитель. — Поставь на место!

Но было поздно. С резким скрежетом и хрустом отодрав трон от постамента, Лейр сделал шаг и… выронил его. Трон, теряя подлокотники, ножки и элементы декора, кубарем скатился с постамента прямо под ноги Повелителю и с грохотом развалился на куски. Среди обломков обнаружился дракончик. Сфокусировав мутные глазки на Повелителе, маленький зверек икнул, завалился на бок и приготовился вздремнуть.

— Ч-что эт-то такое? — еле выговорил Повелитель, меняясь в лице.

Лейр сбежал по ступенькам и потормошил дракончика носком сапога.

— Э-эй! Команды «расслабляться» не было! Мы заняты в спасательной операции! Подъем!

Дракончик поднял на него мутные глазки и попытался улыбнуться.

— М-м-м… Хр-р… — И опять уронил головку, сворачиваясь калачиком.

— Блин! Готов! — высказался юноша, убедившись, что малыш уснул. — Слушайте, у вас нет ничего антиуспокоительного?

— Чего? — вытаращился Повелитель.

— Ну какого-нибудь драконьего возбудителя, что ли! Мне его разбудить срочно надо! Мы здесь по делу… И чем у вас только трон был набит? Я бы это вместо снотворного использовал… Ах, да, я забыл! Я же тут с важной миссией! Мне Трипса надо найти и с тобой… то есть с вами, разобраться! Трипс ни в чем не виноват! А если и виновен, это все равно не повод, чтобы срывать зло на рабах!

— А… У… Ы-ы-ы! — попытался заговорить Повелитель.

С каждой секундой он все больше утрачивал связь с реальностью. Весь его план трещал по швам. Он рассчитывал, что его слуги особым приказом вызовут Терибальда, сына Годфруа, пред его очи, когда он, Повелитель, будет восседать на троне, окруженный тройным кольцом охраны и магической завесой усиленной толщины. Повелитель заготовил спецэффекты, долженствующие поразить несносного юнца, сочинил грозную и прочувствованную речь, в которой выдвигал ультиматум, а вместо этого…

— Ты как сюда попал? — наконец сформулировал он.

— Через потайную дверь, — любезно объяснил Лейр и решительно двинулся в глубь зала, озираясь по сторонам с чисто деловым видом. — Придумали бы лучше, как вы нас отсюда будете выпускать!

— Я тебя… КОГО? ВАС?

— Ну меня, Нямку и Трипса. Я без него не собираюсь уходить! Где вы его держите?

Внезапно Повелитель вспомнил начало своей заготовленной речи и решил сделать хотя бы что-то из задуманного.

— Трепещи, жалкий смертный! — проревел он, поднимая руки. — Пади ниц перед своим Повелителем и…

— Понятно-понятно, — закивал Лейр. — Не хотите говорить — не надо! Сам найду! Но советую оказать посильную помощь следствию. А то поздно будет. Я ведь тут ничего не знаю! Могу чего-нибудь не то отодрать…

С этими словами он подошел к массивному сооружению, примерился и дернул на себя первую попавшуюся выступающую деталь.

Что-то гулко ухнуло. Послышался треск. Посыпались искры. Лейр проворно отскочил в сторону, закрываясь деталькой как щитом и глядя на клубы разноцветного дыма, окутавшие сооружение.

— Ну ни фига себе! Что это было?

— Жалкий смертный! — сделал вторую попытку Повелитель. — Да как ты смеешь…

— Я ведь предупреждал. — Лейр повертел детальку в руках, отбросил ее назад (вещица упала точно перед дракончиком, который, не открывая глаз, подтянул ее к себе, зачмокал, как младенец соской) и, обойдя дымящееся сооружение, стал шарить по углам. — У меня много дел на сегодня запланировано, я жутко занят, меня на плацу ждет войско для маневров, а вместо этого я тут с вами время теряю! Я даже еще не завтракал… Послушайте, а у вас нет чего-нибудь перекусить? Вы бы пока распорядились, а я тут пошарю. Авось успею…

— Ничтожество, — в третий раз открыл рот Повелитель, — внимай голосу страха своего!

— Послушайте, вам что-то надо делать со своим лицом, — оставив поиски, Лейр направился к магу. — У вас уже глаз дергается и плесень на щеке…

— Это не плесень. — Повелитель крепко зажмурился, сжал кулаки и мысленно попытался сосчитать до десяти. — Это у меня такой цвет лица.

— Очень неправильный цвет лица, — со знанием дела высказался Лейр. — Вы случайно проказой не болели?

— Чем-чем? У меня иммунитет!

— Тогда это что-то другое. Эх, жаль, что я не целитель! Но, думаю, вам надо просто чаще мыться. Хотя бы раз в год! Нет, для начала раз в месяц. Это трудно и отнимает массу времени, но если после мытья еще и втирать в кожу какие-нибудь женские штучки типа кремов от морщин…

— Ты в состоянии минуту помолчать? — прорвало наконец Повелителя. — Я тебе ультиматум пытаюсь предъявить, а ты…

— Ах ультиматум, — пожал плечами Лейр. Все-таки он был воспитанным юношей и понимал, что иногда надо прислушиваться к тому, что говорят старшие. — Тогда пожалуйста!

Повелитель все-таки сосчитал до десяти, успокаиваясь, после чего щелкнул пальцами, и обломки трона с легким хлопком сложились обратно в кресло. Колдун с видимым облегчением утвердился на сиденье, и лицо его исказилось. Обшивка и ее содержимое были съедены маленьким дракончиком, так что садиться Повелителю пришлось на твердый холодный камень, а это нисколько не улучшило его настроения.

— Трепещи, жалкий смертный! — начал он в который раз.

— Это мы уже проходили, — перебил его Лейр, но вовремя заметил, что цвет лица Повелителя опять стал каким-то странным, и примирительно выставил вперед ладошки: — Молчу-молчу. Но давайте переходите к сути! А потрепещу я потом, на досуге.

Колдун сильно сомневался, что этот наглый тип вообще умеет трепеща… то есть трепетать перед кем бы то ни было, но решил не заострять на этом внимания. Он уже догадался, что тщательно составленная речь так и не будет произнесена, и сказал коротко и ясно:

— Мне нужны кое-какие сокровища твоего отца. Ты должен мне это принести.

— А вот это вам не подойдет? — Лейр скрутил фигуру из трех пальцев. — Копаться в чужом добре в отсутствие хозяина — это воровство. В некоторых странах за это руки отрубают.

— Да пойми ты, олух, твой отец мне кое-что должен! Я всего лишь хочу вернуть должок! Он мне обещал, но пропал до того, как успел исполнить свое обещание. Когда он вернется, неизвестно, да никто и не знает, вернется ли он вообще, а ты, насколько мне известно, сумел как-то обойти все ловушки, которые Годфруа устроил в своей лаборатории. Значит, сумеешь найти тайник с артефактом. И принесешь его мне.

— А зачем?

— Блин! — Колдун хлопнул себя ладонью по лбу. Звук получился такой звонкий, что дракончик проснулся и поднял сонные глазки. — И послали же мне демоны этого… Твой отец должен был создать для меня этот артефакт. То есть не совсем артефакт, а оружие. Чтобы завоевать мир. Когда ты его принесешь, тогда я и…

— Ага, — кивнул Лейр. — Понятно. Вы, значит, будете мир завоевывать, а я в потолок плевать? Нет, так не пойдет! Я тоже хочу.

— Что?

— Не «что», а «куда»! Завоевывать мир, конечно! Мы же договорились — шестьдесят пять процентов мира, который нам удастся отвоевать, мои!

— Чего? Какие шестьдесят пять процентов? Ты белены объелся, щенок! — вышел из себя Повелитель. — Да радуйся, если я не сровняю с землей твой замок!

— Вот вы как заговорили, — кивнул Лейр. — Тогда все! Контракт расторгнут. Считайте, что я на вас больше не работаю. Отдавайте мне Трипса, и я пошел! Нямка, подъем! Нам пора!

Он подхватил дракончика за шиворот, поскольку тот решительно отказался вставать на лапки, и поволок прочь. Но не прошел и пяти шагов, как его остановил зловещий шепот:

— А сюда посмотреть не хочешь? Лейр круто обернулся.

По мановению руки часть стены напротив него исчезла, открыв еще одно помещение. Четыре рыцаря замерли на пороге черными изваяниями из металла и плоти. За их широченными спинами извивались четыре сверкающие цепи. Между ними, распяленная за руки и за ноги, в воздухе висела хрупкая фигурка четырнадцатилетнего подростка.

— Трипс! — ахнул Лейр.

Повелитель хлопнул в ладоши, и цепи слегка натянулись. Совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы свилл прикусил губу, стараясь не закричать.

— Видишь? — прозвучал в ушах Лейра голос колдуна. — Время от времени они будут увеличивать натяжение, и, если ты замешкаешься, твоего «приятеля» просто разорвет.

Лейр сжал кулаки, не заметив, что в одном из них до сих пор болтается дракончик.

— Ну ты и гад, — прошептал он. — Пытать ребенка…

— Ребенка? — Повелитель расхохотался. — Ты его назвал ребенком? Да этот Трипс на самом деле старше тебя в пятнадцать раз! Если бы не заклятие, он бы давно уже был дряхлым стариком. Рабство продляет ему жизнь! Он никогда не постареет и никогда…

— Заткнись! — процедил Лейр, чувствуя, как гнев окутывает его. Тот самый гнев, который заставляет забыть, кто ты и что делаешь. Тот самый гнев, который накатывал на него уже дважды. — Ты скотина! С меня довольно! Я ухожу! Навсегда! И никогда не вернусь!

— Да пожалуйста! — всплеснул руками Повелитель, не веря своим ушам. — Скатертью дорога! Только артефакт…

— Я вобью его тебе в глотку, — прохрипел Лейр, уже мало что соображая от ярости. — А потом заберу свиллов и уйду! Не пытайся меня остановить! Ням, за мной!

Колдун еле успел посторониться — с такой скоростью юноша пролетел мимо него, задев трон и заставив помост опять повернуться вокруг своей оси.

— Боги и демоны, — прошептал колдун, оставшись один. — Неужели это правда? Неужели он действительно уберется отсюда? Да я тогда… если он уедет… я тогда на самом деле отпущу свиллов на свободу! И сам куда-нибудь уеду! Лет на десять! Нет, на сто! В деревню! В глушь! На рыбалку! И пропади оно пропадом, это завоевание мира! Мама!

И грозный Повелитель запрыгал на одной ножке.

— Так-так, — промолвил лорд Дагоберт, откинувшись на спинку кресла и с наслаждением потягиваясь. Ему тоже хотелось петь и прыгать, кувыркаться и строить рожи, но по ряду причин он не мог себе этого позволить. Слишком многое оказалось поставлено на карту.

Во-первых, артефакт, который Годфруа, этот ученый-чистоплюй, доставший всех своей занудливостью, все-таки тайком делал для Повелителя. Артефакт, который может стать орудием для завоевания мира и который наверняка на самом видном месте валяется в его кабинете.

Во-вторых, «любимый» племянник Терибальд, который мог бы стать просто самым-самым любимым, если бы поселился на фамильном кладбище. Есть шанс без шума и пыли избавиться от этого типа, на которого почему-то не действует никакая магия. Он обещал уехать из замка навсегда! О, какое это счастье!

И, в-третьих, это неожиданный всплеск эмоций со стороны не менее «обожаемого» Повелителя. Уедет он! На сто лет! В глушь! И наплюет на завоевание мира! Так мы и поверили! Ага, разбежались! Впрочем, ему всегда можно будет напомнить об этом обещании. И даже позаботиться о том, чтобы обеспечить Повелителю столь желанный для него «отпуск».

— Все прекрасно! Все просто прекрасно! — пропел лорд Дагоберт и от полноты чувств раскрутил на подставке хрустальный шар, в который только что подсматривал за тем, что делается в замке.

Шар завертелся, бросая во все стороны цветные блики. Поскольку он не был отключен, в его недрах продолжали с калейдоскопической скоростью мелькать различные сценки из замковой жизни. По мере того как вращение шара замедлялось, медленной становилась и их смена, настолько медленной, что в один прекрасный миг лорд Дагоберт движением руки остановил вращение и снова вгляделся в хрустальный шар.

— Так-так, — повторил он. — А эта парочка куда направляется?

Лейр налетел на них на первом же повороте.

— Кузен Терибальд! — басом возопил Теофраст, раскидывая руки в стороны и загораживая проход. — А мы к вам!

— Чего?

— Можешь считать, что мы переметнулись на твою сторону, племянник, — подмигнул ему лорд Бальтазар, выбираясь из-за спины Теофраста. — Тебе пригодится человек, умеющий менять облик?

— Оборотень, что ли?

— Не совсем. Оборотни превращаются в кого-то одного — в волка, медведя, горного кота или лисицу. А в моем списке четырнадцать живых существ и шесть неживых предметов. Я могу стать даже девушкой, — подмигнул он и бочком придвинулся к юноше. — Если очень попросишь!

Лейр помотал головой. Это никоим образом не было знаком категорического отказа — просто таким нехитрым способом юноша пытался утрясти свои мысли и «уложить» их внутри головы поудобнее. В левой руке у него до сих пор висел, поджав лапки и крепко вцепившись в недоеденную «детальку», маленький дракончик. Выражение его мордашки ясно свидетельствовало о том, что зверек сейчас занят решением сложного вопроса — то ли попробовать любимого хозяина на вкус за жестокое обращение с животными, то ли предоставить ему второй шанс.

Наконец мысли в голове юноши сложились более-менее ровно, но их оказалось так много, что Лейр вторично затряс головой и объявил:

— Нет времени объяснять!

— Ничего, — спокойно отозвался лорд Бальтазар. — Расскажешь по дороге!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

До кабинета лорда Годфруа удалось добраться без приключений. Приключения начались потом.

Троица остановилась на пороге, созерцая царящий в комнате беспорядок. Собственно, в этом не было ничего нового — помнится, когда кабинет открыли первый раз, идеального порядка не обнаружили. Розыски родственников только увеличили масштабы разгрома, а свиллы, перетащившие в покои Лейра часть обстановки, еще больше усугубили ситуацию. Теперь все вокруг не просто валялось как попало — часть мебели была опрокинута или сдвинута с места, что затрудняло не только поиски, но и само продвижение по комнате. Мы не погрешим против истины, если скажем, что беспорядок был даже на потолке.

— Ну и чего будем делать? — высказал общие сомнения Теофраст.

— Как — чего? — Лейр решительно перешагнул через кучу у порога. — Искать.

— Что искать? — Лорд Бальтазар последовал его примеру и остановился перед лужей, в которой еще виднелись отпечатки его сапог.

— Что-нибудь эдакое, — откликнулся Лейр.

Не обращая внимания на царивший вокруг беспорядок, он спокойно копался в вещах, расшвыривал их во все стороны. По мнению Бальтазара, при таком способе поисков легче потерять то, что уже имеешь, чем найти что-то, чего у тебя пока нет. Но спорить с племянником лорд не решился. Он на глазок определил, что Терибальд уже успел обойти как минимум три ловушки, даже не заметив их, и подумал, что сын его старшего брата действительно знает, что говорит.

С этой мыслью лорд попытался осторожно передвинуть какой-то сундучок — и взвыл, запрыгав на одной ножке и стараясь сорвать с руки загоревшуюся перчатку.

— Bay!

— Вы чего, дядя? — откуда-то из-за шкафа вынырнул Лейр. В одной руке он держал череп, в другой — отчаянно сопротивляющуюся крысу. — Осторожнее там!

— Сам… осторожнее. — Бальтазар стянул-таки перчатку и внимательно посмотрел на собственную кисть. — Тут кругом ловушки… и вообще!

Теофраст тут же выронил то, что держал в руках, и отступил, пряча ладони за спину с самым невинным видом.

— Ловушки? — Лейр деловито осмотрел крысу и сунул животное в какой-то пустой сосуд. — Ой! Ням! Нямка, иди сюда! Ня-ам, ты где?

Дракончик не отзывался. Выругавшись — а вдруг с малышом уже приключилось что-то ужасное! — Лейр рванулся искать зверька.

Дракончик обнаружился у раскуроченного книжного шкафа, из которого Лейр некоторое время назад унес часть книг. Помнится, несколько штук тогда упали на пол, но поднимать их юноше было недосуг. Именно их сейчас обнаружил маленький зверек.

— Фу! Нельзя! Брось бяку! — машинально закричал Лейр, перепрыгивая через диван… и замер, не веря своим глазам.

Вопреки его опасениям, Ням не ел магические книги. С видом настолько глубокомысленным, что глазам не верилось, он сидел перед раскрытым фолиантом и, казалось, внимательно изучал испещрявшие страницы странные значки и рисунки.

— Ням, ты чего? — Лейр подошел поближе. — Ты… чего читаешь?

По понятным причинам, дракончик не мог ответить, и юноша сам приподнял обложку.

— «Теория дихотомии Добра и Зла в математическом построении модели Вселенной», — прочитал он. — А что это?

Лорд Бальтазар закатил глаза и уже открыл рот, чтобы высказаться коротко и энергично, но появление новых действующих лиц отвлекло его от произнесения монолога.

— Так-так, — произнес, появляясь в дверях, лорд Дагоберт, — незаконное проникновение на чужую территорию? В некоторых странах это называется воровством и за это отрубают руки!

За его спиной маячил лорд Ортон с сыном. Именно незапланированная встреча и объяснение с ними и задержали мага на несколько минут.

— Во-первых, — Лейр медленно встал, — это кабинет моего отца, значит, в какой-то мере и мой…

— Это кабинет моего брата, — перебил его лорд Дагоберт, переступая порог. — И мой в той же мере, что и твой!

— Тогда это и мой кабинет тоже, — вступил Бальтазар. — Годфруа мне такой же старший брат, как и тебе, Даг!

— Да, но я старше тебя, Балли! Так что у меня больше прав на то, чтобы тут находится!

С этими словами он схватил первую попавшуюся колбу и прижал ее к груди…

На долю секунды. В следующий миг он выронил ее с бранью и принялся руками тушить загоревшуюся одежду.

— Ага! Вот вам, дядюшка! — Лейр подкатил к себе зловредный сосуд и задвинул его на полку, попутно локтем смахнув на пол кучу каких-то мешочков. — Не трогайте чужого!

При падении один из мешочков раскрылся, и туча мелкой бурой пыли поднялась в воздух, заставив всех опоздавших яростно расчихаться.

— Вредитель! — взвыл лорд Дагоберт. — Вон отсюда! Все вон!

В его скрюченных пальцах появился сгусток малинового огня, который он швырнул в Лейра.

— Мазила! — крикнул тот — шар по косой траектории улетел куда-то вбок и там лопнул с треском, осыпав все вокруг искрами.

— Наших бьют! — закричал Бальтазар и, схватив какую-то статуэтку, запустил в старшего брата. Тот увернулся, и бронзовая фигурка угодила прямиком в лоб Ортона-младшего. Лоб отозвался гулом.

— Да я тебя… — заорал Ортон-старший, замахиваясь и выпуская еще один малиновый шар.

— Бей их! — скомандовали хором оба брата.

Воздух запестрел искрами, и Лейр поскорее нырнул под стол. Минутой позже к нему присоединился Теофраст.

— Они это… ну… того, нечестно дерутся, — несколько смущенно объяснил он Лейру. — Надо оружием, а они…

Юноша только согласно покивал и выпучил глаза. Широкие плечи Теофраста заполнили все пространство под столом, придавили его к опорной ножке. Понимая, что из зоны боевых действий надо как-то выбираться, молодой рыцарь повел глазами по сторонам.

Ну так и есть! На одной прямой с их укрытием — весьма ненадежным, если помнить о том, что рядом вспыхивают и рвутся боевые заклинания, — находился мирно «читающий» дракончик, за спиной которого маячила дверь, оставшаяся открытой.

Теофраст проследил за взглядом родственника.

— Ты… э-э… думаешь о том же, о чем и я? — осторожно поинтересовался он.

Ответить Лейр не успел. Случайность вмешалась в ход событий.

После того как Теофраст дезертировал под стол, Бальтазар остался один против троих. Но это не помешало ему сопротивляться с прежним пылом, демонстрируя к тому же редкое умение действовать одинаково хорошо обеими руками. Правой он то и дело пускал в родственников заклятия, еле успевая складывать пальцы в соответствующие фигуры, а левой швырял в них все, что находилось в пределах досягаемости. Многие из подобранных им вещей сами были магическими, и, сталкиваясь в воздухе с огненными шарами противника, взрывались с оглушительным треском и каскадами искр.

Само собой при этом у Бальтазара не было времени целиться как следует, и один из его огненных шаров вместо головы Ортона-младшего врезался в еще одну бронзовую статуэтку, которая, судя по ее дизайну и внешнему виду, сочетала в себе функции подсвечника, сушилки для носков и штопора. Получив огненным шаром в самое сердце, статуэтка лопнула с тем характерным звоном, который издает только очень дорогой импортный хрусталь, и разлетелась на тучу осколков.

— Ложись! — закричал Ортон-младший и подал пример.

Ныряя вслед за двоюродным племянником за один из столов, Бальтазар успел ему посочувствовать — молодой человек угодил носом как раз в ту лужу, в которую в свое время вляпался он сам.

Осколки не стали бестолково разлетаться по комнате. Слаженной группой они атаковали грязный половичок. Неведомо как попавший на стену, он выглядел так, словно до этого валялся перед входом в свинарник, чтобы приходившие люди не тащили к поросятам всякую грязь.

Половичок вспыхнул, как сухой трут, и сгорел в мгновение ока, оставив на стене свинцовые потеки, сложившиеся в силуэт двери.

— Спасайся, кто может! — не своим голосом заорал лорд Дагоберт и на четвереньках довольно бойко кинулся к выходу, но врезался лбом в перевернутый диван и какое-то время бестолково буксовал на месте.

Теофраст глянул в ту сторону и резко выпрямился, пробив головой столешницу.

— Терибальд, ты это видишь? — ахнул он. — Это же выход! Вперед!

И, вскочив со столом на плечах, изо всех ног ринулся в обнаружившуюся дверь.

Сила и скорость его были такими, что не все, что стояло на столе, успело упасть, и, когда стол от удара о стену развалился, содержимое всех колб, реторт и пробирок выплеснулось на свинцовые потеки. Они тут же зашипели и стали плавиться, открывая самую настоящую дверь. Там где дверь освободилась от налипшей на нее грязи, она начала светиться.

— Это же Портал! — закричал Теофраст и, подхватив со стены какой-то топор, обрушил его на дверь. — Терибальд, помогай! — Как?

— Заклинаниями, мать твою! — орал великан, колотя в дверь с такой силой, что она начала дрожать и вибрировать. Щепки и осколки камня летели во все стороны. — Колдуй, Терибальд!

— Идиоты! — закричал Дагоберт. — Самоубийцы! Валим все отсюда! Скорее!

— Терри, Тео, — заторопился и Бальтазар, — мальчики, может, не надо?

— Надо, дядя! — во всю мощь легких орал Теофраст. — Надо! Терри! Давай!

Лейр не успел ничего «дать». Он, считавший себя начитанным — пять книг за семь дней плюс двенадцать за всю предыдущую жизнь! — уже успел узнать, что Порталы ведут либо в иной мир, либо на другую сторону этого мира. Но куда приведет этот Портал?

Ответа на этот вопрос они получить не успели, ибо освобожденный от всех нашлепок Портал вдруг содрогнулся от мощного толчка изнутри и раскрылся. В лица собравшимся ударил душный теплый воздух, напоенный дурманящими ароматами незнакомых трав и деревьев, и в арку Портала шагнул человек.

Внешность его была столь оригинальной, что ей придется уделить несколько строк.

Его льняные штаны непонятного грязно-бурого цвета были подвернуты до колен. Рубашка такого же цвета, к тому же еще и порванная, повязана вокруг талии, незнакомец щеголял загорелым мускулистым торсом, который не портили даже царапины и ссадины. На ногах пестрели плетеные сандалии, полуседые грязные волосы рассыпались по плечам. В одной руке он держал копье — камень, примотанный к палке, — а в другой — кожаный мешочек. От дикаря, какими их рисуют на картинках, его отличало только отсутствие ритуальной окраски и бус из клыков леопарда. Ну и еще двухнедельная щетина.

Чихнув, гость обвел неприязненным взглядом замершее собрание.

— Наконец-то, — с явным сарказмом произнес он, — обо мне соизволили вспомнить. Что, Даг, совесть замучила?

— А… у… м-м-м… — ответил тот, делая попытку отползти.

— Приятно видеть здесь такое сборище, — продолжал человек сердито. — Но особенно мне приятно было узнать, что сюда прибыл мой сын. Вот уж действительно новость так новость!

Выражение его лица и голос свидетельствовали о чувствах прямо противоположных.

— Годи? — промолвил лорд Бальтазар. — Ты? Живой?

— Да, несмотря на кое-чьи старания! — отрезал тот и, пристроив копье у стены, прошел в комнату. — Кстати, — помолчав, произнес он совсем другим тоном и обвел взглядом собравшихся, — а где Терибальд?

Шаги за дверью заставили их замереть на месте. Кто-то подошел снаружи и спокойно вставил ключ в замок.

Девушка тоненько пискнула и мышкой юркнула за спины молодых людей. Керагаст обнажил меч и успел только обменяться взглядами с Терибальдом, как дверь отворилась и рыцарь средних лет, видимо, из числа старших щитоносцев, шагнул в кабинет.

И застыл на пороге, во все глаза глядя на незваных гостей.

— Брат Бусар? — нарушил молчание Керагаст.

— Брат Керагаст, — медленно, словно пробуя имя на вкус, протянул названный. — Вы… здесь? Живы и…

— Жив и на свободе, — ответил молодой рыцарь. — И очень хочу знать, что происходит? Где сэр Бравлин? И Великий магистр?

— Здесь. — Брат Бусар скосил глаза на дверь. — Они все…

— Не двигаться! — Керагаст неуловимо быстрым движением сократил разделявшее их расстояние вдвое. — Один звук — и…

Он схватил собрата по Ордену за плечи, с силой отпихнул от двери, не давая выскочить вон или позвать на помощь, но слишком поздно заметил, что брат Бусар что-то держит за щекой. Внезапно тот перекатил что-то языком внутри и с силой сжал челюсти. Послышался хруст. Все — и сам рыцарь — невольно зажмурились, а открыли глаза, только услышав низкий горловой звук.

Тело брата Бусара стремительно менялось, на глазах превращаясь в тело огромного зверя, волка ростом с медведя. Затрещала, лопаясь по шву, туника с гербом Ордена, когти впились в руки Керагаста, так и не разжавшего объятий.

— Лейр! — воскликнул тот. — Сделай что-нибудь! Я его не удержу!

В самом деле, не в слабых человеческих силах сдержать оборотня, если тот рвется на свободу. Горло Керагаста оказалось в опасной близости от пока еще не до конца сформировавшихся клыков, но было ясно, что зверь достанет его прежде, чем рыцарь дотянется до оружия.

Терибальд действовал мгновенно. Схватив за руку оцепеневшую девушку, он толкнул ее прямо на грудь зверя:

— Целуй его!

— Что? — хором воскликнули Керагаст и суккуб.

— Целуй! — крикнул Терибальд. — Ты питаешься жизненной энергией. Отними у него силы! Ну же!

Совсем близко Керагаст вдруг увидел ее глаза, наполнившиеся слезами. Бросив на молодого рыцаря красноречивый взгляд, девушка схватила голову оборотня за уши и прильнула губами к его пасти.

Некоторое время оборотень боролся, хрипел и пытался дотянуться когтями до хрупкого девичьего тела. В какой-то миг его лапа мазнула по ее боку, но, на счастье, на звериной лапе уже появились человеческие ногти, они не смогли причинить девушке вреда. Керагаст не сводил с суккуба жадного взгляда, терзался от боли и ревности. Кровь текла из глубоких царапин, оставленных на коже когтями оборотня, но он ничего не замечал.

И пропустил тот миг, когда трансформация пошла в обратном направлении. Оборотень перестал сопротивляться и хрипеть, а потом застонал вполне по-человечески и, окончательно теряя звериные черты, обмяк на руках Керагаста.

— Все. — Терибальд отстранил девушку от потерявшей сознание жертвы. Та выпрямилась, обвела комнату мутным взглядом, словно не понимала, где находится и как сюда попала. Керагаст с болью смотрел на возлюбленную. Она облизывалась, на губах ее была кровь, словно у только что насытившегося вампира! — Все, — Терибальд оттянул веко брата Бусара, заглянул ему в глаза. — Еще немного — и пришлось бы самому делиться с ним энергией. Молодец!

— Что же теперь делать? — пробормотал Керагаст, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Допросим его — узнаем, — решительно ответил Терибальд. — Он шел сюда уверенно, при себе имел ключ. Значит, его послал хозяин этого кабинета с каким-то поручением. Следовательно, этот… э-э… брат Бусар кое-что знает. Сейчас он нам все расскажет. Давай, Керагаст, очнись и помогай мне!

— Как? — Молодой рыцарь чувствовал себя опустошенным.

— Клади его на стол, — распорядился Терибальд, которому сейчас было не до переживаний напарника. — Ноги привяжешь, а за руки придется держать, если мы не хотим сломать ему суставы. Ты ведь предпочтешь, чтобы я сохранил жизнь твоему собрату?

— А… э-э… да. То есть… а разве можно иначе?

— Можно, — кивнул Терри. Он уже шарил по полкам пристенных шкафов, отыскивая нужные приборы. — Можно задушить его, отравить или лишить жизни как-то иначе, чтобы потом иметь дело с трупом. Это называется некромантия. Но я, кажется, говорил тебе, что это — не основная моя специализация. Поэтому я предпочитаю обыкновенный гипноз. Сведения, конечно, будут неполными, но кое-что мы и так знаем. А если что-то он сумеет утаить от нас — ну… как говорил мой отец: «Всему свое время».

Следуя его указаниям, Керагаст уложил бесчувственное тело на стол и крепко привязал ноги рыцаря за щиколотки к ножкам стола, после чего завел его руки назад и встал в изголовье, крепко взявшись за запястья. На девушку, которая замерла у стены, он боялся даже смотреть. Суккуб! И как его угораздило влюбиться в нечеловека! Что же теперь делать?

Приготовления к магическому допросу не заняли много времени. Терибальд только нанес краской кое-какие символы на лицо и ладони потерявшего сознание рыцаря и поднял над его головой маленький шарик на тонкой ниточке. Шарик качнулся, бросая во все стороны цветные веселые блики.

— Бусар, ты меня слышишь? — раскачав шарик перед лицом рыцаря, вопросил Терибальд. — Отвечай!

Пленник дернулся всем телом, словно от удара. Знаки на его лице проступили так ярко, словно были выжжены раскаленным железом.

— Да-а-а, — протянул он. — Да-а-а, хоз-зяин!

— Ты хорошо меня слышишь?

— Да-а-а-а-а…

— Ответь мне, Бусар, что происходит во дворце? Пленник застонал и снова попытался вырваться, но Керагаст всем весом налег на его запястья, мешая вырвать руки. Терибальд что-то прошептал одними губами, и пленный рыцарь зашипел от боли.

— Сэр Бравлин, — наконец произнес он, морщась и корчась в тисках, — сэр Бравлин сместил короля! Новая власть! Новая династия…

— Где король Богорад? Он жив?

— Да. Пока да. Король Бравлин не велел пока его трогать.

— А наследник? Принц Гертикс?

— Принесен в жертву.

— Кому?

— Темным Силам.

— Какова судьба Великого магистра?

— Он будет принесен в жертву.

— Кому?

— Темным Силам.

— А что будет с королем?

— Падет жертвой Темных Сил.

— Дались они им, эти Темные Силы! — с досадой воскликнул Терибальд. — Откуда они возьмутся, эти Силы?

— Кузен короля, Лейр Косоглазый, — тут же ответил допрашиваемый. — Некромант и слуга Темных Сил. Король продался Темным Силам и призвал его к себе, дабы установить в мире господство Мирового Зла. Он околдовал короля, и тот сам отдал своего сына в жертву. Убив короля, принца и Великого магистра, Лейр Косоглазый хотел провозгласить себя королем и установить над всей Эвларией власть Темных Сил.

— А магистр Бравлин вовремя догадался о его происках и уничтожил чернокнижника? — уточнил Терибальд.

— Он схватит некроманта во время последнего обряда, когда тот будет творить волшбу над телом короля. Будет большая битва. Некромант будет пленен, поскольку король к тому времени уже окажется мертвецом, мага казнят. Сожгут на костре во славу Единого!

— А Великий магистр? Что он вам сделал? — не выдержал Керагаст.

— Последний из рода Косоглазых. Никто из них не должен выжить! Даже женщины и дети. Никто! Весь род проклятый! Род чернокнижников и некромантов!

— Врешь! — не выдержал Керагаст и так тряхнул брата Бусара, что у того хрустнули суставы. — Сэр Годован тут ни при чем! Он…

— Он сам ввел к королю чернокнижника! — произнес брат Бусар. — Кузен короля, Лейр Косоглазый, обучался черной магии. Он Дипломированный маг, присланный тайно в столицу…

Терибальд коротко взмахнул рукой, и пленник, клацнув челюстями, откинулся назад.

— Зачем ты это сделал? — изумился Керагаст. Терибальд посмотрел на свою руку. Ребро ладони слегка ныло после удара.

— Отпусти его, — промолвил он и попятился от стола с неподвижно лежащим телом. — Все кончено.

— Что ты наделал? — повторил Керагаст, медленно разжимая руки. Брат Бусар не подавал признаков жизни.

— Остановил ему сердце. Он мертв, — тихо ответил Терибальд. — Прости…

«Никто не должен знать, кто я!» — упрямо подумал он. Керагаст смотрел на молодого человека во все глаза, и Терри покачал головой. Ему ничего не хотелось объяснять.

— У нас мало времени, — ушел он от ответа. — Мы должны освободить короля и Великого магистра, прежде чем сэр Бравлин доберется до них.

— Вернее, прежде, чем до них доберешься ты?

— Да не собираюсь я ни до кого добираться! — всплеснул руками Терри. — Ты что, не понял? Меня подставят! Меня уже подставили, назвали чернокнижником! А потом твои щитоносцы вырежут весь род Косоглазых, не пощадят даже женщин и маленьких детей! Мне, конечно, будет уже все равно, я к тому моменту давно превращусь в пепел, но я не могу допустить, чтобы пострадали дети!.. Знаешь, — внезапно сказал он, — отец однажды разоткровенничался со мной. Он сказал, что до меня у него была другая семья — другая жена и двое детей, двойняшки, девочка и мальчик. Бывший кавалер его жены выследил семью и, поскольку не питал к моему отцу горячей любви, убил всех. Мать и детей. Отец потом, когда перестал скорбеть, женился снова, уже на моей матери, но прежде он отыскал семью своего обидчика и отомстил.

— Убил? — почему-то переспросил Керагаст.

— Да. Жену и… нерожденного ребенка. Поэтому я для себя решил, что ни за что не заставлю страдать невинных. Женщины и дети ни в чем не виноваты. Отец, правда, назвал меня слюнтяем и неудачником, но… Проехали, — отмахнулся он. — Нам надо спешить, пока сэр Бравлин не забеспокоился о чересчур долгом отсутствии своего посланца.

Оставив труп на столе, все трое тихо выскользнули в коридор. Им повезло — откуда-то издалека доносились голоса и гулкие шаги, а здесь пока было тихо и пусто. Оглядевшись, Керагаст повел их в сторону лестницы.

Их спасло только то, что они продолжали красться, то и дело прислушиваясь и озираясь. Навстречу по лестнице спускались два рыцаря, видимо посланные на подмогу задержавшемуся брату Бусару. Голоса и шум, доносящиеся сверху, свидетельствовали о том, что там тоже есть народ. Если поднимется шум, сюда непременно прибегут.

Оставалось несколько секунд. Керагаст мгновенно извлек из ножен меч, мимоходом подумав о том, что неплохо было бы забрать оружие мертвого брата Бусара.

— Уходите, — прошептал он, бросив на девушку и Терибальда косой взгляд. — Ты не должен попасть им в руки, Лейр, иначе они приведут в исполнение свой план. Отомсти им…

— Я с тобой! — решительно заявил молодой человек. Они не успели начать спор — внезапно девушка-суккуб легкой тенью проскользнула между ними и шагнула навстречу спускавшимся рыцарям. Те еще не увидели двух людей в коридоре, и появление девушки стало для них неожиданностью.

— Куда? — Керагаст, не помня себя, рванулся следом за нею, но Терибальд удержал его за локоть. Они выждали несколько секунд и осторожно подобрались ближе.

Произошло именно то, о чем он подумал. Один рыцарь уже лежал у стены, бледный, как мел, без признаков жизни, а второй, прислонившись к стене, отчаянно, но уже слабо отбивался от присосавшегося к нему суккуба. На глазах у Керагаста и Терибальда девушка допила остатки его сил и, выпустив обмякшее тело, призывно улыбнулась молодым людям.

— Идите сюда, — прошептала она и сама шагнула навстречу, обняла их за шеи, притянула к себе.

Некоторое время они втроем самозабвенно целовались, сталкиваясь носами и путаясь в губах. Терибальд отчаянно стеснялся — все-таки его впервые целовала девушка, да еще и возлюбленная его друга. Он все норовил отстраниться, но она сама схватила его за затылок рукой и не давала отстранится. Она же первая и прервала поцелуй.

— Все, — оттолкнула девушка все еще тянувшегося к ней Керагаста. — Остальное потом. У нас мало времени.

— Спасибо тебе. — Молодой рыцарь не удержался и погладил ее по щеке. — Ты… я тебя…

Почему-то все слова, которые он так давно мечтал сказать хоть кому-то, вдруг исчезли, остались только смущенное сопение и взгляды исподлобья. Но именно они оказались красноречивее всего, и девушка вдруг снова обхватила его за шею, прижалась всем телом. От нее сладко пахло цветами, медом и летним нагретым полднем.

— Я никогда не причиню тебе вреда, — прошептала она в самое ухо судорожно обнявшего ее Керагаста, и сладкая истома прошла по телу молодого рыцаря. С большим трудом он заставил себя думать о другом.

Как оказалось, Лейр не терял времени. Он быстро и деловито стянул с обоих потерявших сознание рыцарей верхнюю одежду — длинные светлые туники и плащи, а также перевязи с мечами.

— Переодевайтесь, быстро, — скомандовал он.

Керагаст понял его без лишних слов и набросил одну из туник на девушку. Пока он переодевал ее, дрожа и невольно задерживая дыхание всякий раз, когда приходилось случайно касаться девичьего тела, Терибальд сам кое-как справился с облачением рыцаря-щитоносца. Керагасту осталось лишь немного потуже затянуть ему пояс и поправить капюшон легкой кольчуги, которую все рыцари носили постоянно, как еще одну тунику. Правда, надевать ее пришлось не на специальный подкольчужник, а прямо на собственную одежду.

Закончив облачение, Терибальд подошел к Керагасту и коснулся руками его лица.

— Меня в Ордене вряд ли хорошо знают в лицо, — объяснил он, — твоя внешность слишком приметна. Да и девушки у вас явно не ходят в орденской одежде. Небольшой маскарад — и тебя никто не узнает!

— Сэр Бравлин — маг, — возразил Керагаст, догадавшись о том, что собирается сделать его напарник. — Он может разгадать твою личину.

— Не разгадает, — беззаботно дернул плечом Терибальд. — Во-первых, мы вряд ли с ним столкнемся. А во-вторых, чем меньше изменений, тем труднее распознать чары. Я только изменил цвет твоего лица и волос, а также глаз. Ну и немного подправил форму носа. Только ничего не трогай! Заклинание нестойкое — у меня нет времени на основательную личину.

Через минуту три молодых рыцаря вышли из боковых дверей главного корпуса и спокойно отправились в соседнее здание, откуда лежал самый короткий путь к темницам.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Здесь было холодно, темно и очень тихо. Так тихо, что можно было услышать, как шуршит солома. Луч света пробивался откуда-то сверху, но озарял только сводчатый потолок и мрачные стены каземата, не доставая до пола, где на охапке соломы сидел Лейр.

Юноша пошевелил закованными руками. Цепи были короткими и почти вплотную прижимали его запястья к камням. Руки уже начали затекать, и он с неудовольствием подумал о том, что скоро он перестанет их чувствовать. Сколько времени он уже тут просидел?

Конечно, жаль, что его первое, и единственное, в жизни настоящее приключение закончилось так быстро и бездарно. Но кто же мог предугадать, что лорд Годфруа окажется жив и здоров, хоть и выброшен в другой мир через неучтенный Портал? Переступив порог родной лаборатории, он с ходу вычислил самозванца, даже не притворяясь, что с кем-то его путает, Лейр сам не понял, как оказался здесь. Все произошло так быстро-Конечно, теперь его казнят. Или заточат на неопределенное время, — может быть, просто замуруют в этом каземате и забудут, оставят умирать голодной смертью. Жаль, но ничего не поделаешь. Самое печальное и противное в случившемся то, что он оставляет на земле незавершенные дела. Он ведь обещал свиллам, что найдет способ освободить их от рабства. И Трипс теперь тоже погибнет. А что будет с маленьким Нямкой? Как там его называли свиллы? Волшебный дракон Нимтуронг, исполняющий желания? А мама? Он, ее единственный сын и, не считая двух дядьев, последний мужской потомок Хьюга Косоглазого. Она ужасно огорчится, когда узнает, что он не исполнил свой долг.

Но погодите! А разве долг мужчины состоит именно в том, чтобы оставить после себя сына? А прожить достойную жизнь и уйти из нее так, чтобы не было стыдно перед предками, — это мелочи? А попытаться совершить то, чего до тебя не удавалось никому? Как там было сказано в одной книге: «За попытку — спасибо!»

Чтобы не расплакаться недостойным мужчины образом, Лейр закусил губу. Ему всего двадцать с половиной лет, но когда за ним придут, он покажет им, как умирают настоящие мужчины!

И только он так подумал, в камере вспыхнул свет.

Мягкий, он вовсе не резал глаза, но юноша все равно на миг зажмурился, потому что внезапно раздался звонкий хлопок, и в камере материализовался человек. Небрежным жестом он сотворил прямо из воздуха удобное кресло и уселся, закинув ногу на ногу и поигрывая стилетом.

Лейр исподтишка рассматривал его, не понимая, что в нем так ему знакомо. Лорд тоже смотрел на пленника.

— Нагляделся? — наконец нарушил он молчание. — Вот ты какой…

И только по голосу юноша и узнал лорда Годфруа. Побрившийся и переодевшийся, он ничем не напоминал того дикаря, который шагнул через случайно обнаруженный Портал. Холеный, сытый зверь, который играет с жертвой именно потому, что слишком сыт, чтобы убить добычу сейчас, и предпочитает оставить ее про запас.

— А что? Нельзя? — с вызовом отозвался Лейр, решив, что погибать нужно весело. — Если не нравится, можете выколоть мне глаза. Вон у вас мизерикордия какая! Два удара — и я перестану вас волновать.

— Мальчишка, — со странной интонацией произнес лорд Годфруа. — Сопляк. Щенок…

— Но-но! Я вас не оскорблял!

— Оскорблял! — внезапно крикнул лорд. — Ты оскорбил мое имя! Мою честь!

— У вас тоже есть честь? Ах да, вы же лорд! А я и забыл. Только и меня не в канаве родили! Двадцать шесть поколений предков — это вам не кот наплакал! Вы знаете, кто я?

— Знаю, — холодно оборвал его лорд Годфруа. — Ты самозванец, авантюрист и убийца! Куда ты дел тело Терибальда?

— Чего-чего?

— Где труп моего сына? — прошипел лорд.

— Не знаю!

Вместо ответа лорд Годфруа поднял левую руку и растопыренными пальцами сделал быстрый жест, словно скручивал что-то.

Лейр задержал дыхание и невольно зажмурился, когда горячая волна ударила ему в лицо. Он ожидал боли и уже приготовился терпеть… но ничего не произошло.

— Будь ты проклят! — проворчал его палач и повторил жест, добавив несколько быстрых слов. Опять безрезультатно. В третий раз он подключил две руки, и Лейр тихо вскрикнул — его больно приложило спиной о стену.

— За что? — возмутился он. — Это нечестно! Мы с вами не в равном положении!

— Да кто ты такой, чтобы рассуждать о равенстве? — вскрикнул лорд Годфруа. — Ты убийца моего сына! Отвечай, куда ты дел его тело?

— Да не трогал я вашего сына! — тоже закричал Лейр, внезапно выведенный из себя. — И пальцем не трогал! И в глаза не видел! Я вообще думал, что это мне прислали приглашение!

Очередная молния, посланная в него лордом, вдруг срикошетила, отскочила от воздуха перед его носом и с громким звоном ударилась в спинку кресла. Годфруа еле успел пригнуться.

— Боги и демоны, да что же это такое! — взвыл лорд и вдруг исчез, оставив Лейра одного. Хорошо еще, свет забыл «выключить»!

— Ненормальный какой-то, — проворчал юноша. Прошло несколько часов. Лейр успел даже вздремнуть, а проснулся от чувства голода, жажды и позывов мочевого пузыря. Последнее терпеть было труднее всего, но, по счастью, недолго.

На сей раз лорд Годфруа появился без спецэффектов в виде грома, молнии и вспышек. Просто вышел из стены и встал, рассматривая Лейра.

— А слабо было дверью воспользоваться? — не выдержал юноша, которого это молчаливое любование, а также все более мощные позывы облегчиться настроили агрессивно.

— Нет. — Лорд прошел к креслу и сел в него. — Повелитель приказал тебя замуровать. Навеки.

Лейр прикусил губу. Вот, значит, как!

— Ну раз я приговорен, как насчет последнего желания? — поинтересовался он.

— А оно у тебя есть?

— Да. Вы не могли бы ненадолго освободить мне руки?

Лорд Годфруа настолько не ожидал такой просьбы, что исполнил ее мгновенно. Цепи исчезли, остались только ножные кандалы, которые позволяли делать маленькие шажки.

— Скажи, ты действительно не убивал моего сына?

— Слово герцога!

— Тогда как ты сюда попал?

— Да я же говорю — гонец приехал к нам в замок. Весь черный! Еще дым повалил, молнии засверкали, и вообще… Ну он и говорит: «Мне нужен владелец этого замка!» Я ему: «Я — владелец!» А он тогда: «Повелитель требует тебя к себе!» Ну я и поехал. Тут меня горгульи встретили, а когда здесь оказался, меня стали называть Терибальдом и племянником. Понятно?

— Понятно, — вздохнул лорд Годфруа и поиграл стилетом. — А как тебя зовут?

— Лейр Бергульф Гвинера ап-Маас Хьюг Годольфин Косоглазый, герцог Холмогорский.

— Ты из Холмогорья? Теперь мне все понятно.

Лорд Годфруа нахмурился и замолчал, откинулся на спинку кресла. Лейр какое-то время тоже дисциплинированно молчал, не мешая ему думать.

— И что теперь? — не выдержал он наконец.

— Не знаю, — негромко огрызнулся лорд. — Там, — он кивнул головой в сторону выхода, — сейчас мои родственники целое народное гуляние затеяли. Празднуют освобождение от тебя. Сам Повелитель веселится. По идее я тоже должен радоваться, но… Я ведь был уверен, что ты убил Терибальда. Он мой единственный сын. Конечно, он слюнтяй и слабак, но нас и так уже осталось очень мало. Понимаешь, Лейр, — совсем другим, каким-то мирным тоном промолвил он, — я уже потерял однажды семью. У меня были другая жена и дети. Их убили. Правда, я отомстил убийце так, что ему мало не показалось, но все равно… Когда вместо Терибальда я увидел тебя, тебя, похожего на него и называющегося его именем, я подумал, что… В общем, я не смог бы пережить еще и эту потерю. Так ты точно его не убивал?

— Да нет же! — всплеснул руками Лейр. — Я даже не сразу понял, что этот черный всадник нас просто перепутал! Я думал, что я один такой…

— Да уж, — внезапно фыркнул лорд Годфруа, — такой ты действительно один. И знаешь что, Лейр, ты мне нравишься! Есть в тебе что-то… Не зря они все сейчас там на ушах стоят! Что ты тут натворил?

— Много чего, — потупился юноша.

— Да уж, мне доложили обо всех твоих подвигах! Один дракон Нимтуронг чего стоит!

— Нямка? Свиллы его так называли, но я подумал…

— Что это сказка? Нет, милый мой, это настоящий Нимтуронг. Только не понятно, почему на сей раз он явился миру в облике беспомощного детеныша. А впрочем, я, кажется, знаю почему, — добавил он, окидывая юношу оценивающим взглядом. К своему удивлению, Лейр заметил, что лорд улыбается. — Что мне с тобой делать? — вдруг произнес маг.

— Делайте что хотите, — отмахнулся Лейр. — Только… только можно еще одну просьбу, а? Даже две!

— Да хоть три! — внезапно развеселился лорд.

— Правда? Тогда, во-первых, позаботьтесь, пожалуйста, о Нямке… то есть о Нимтуронге. Он же еще маленький… правда, ест много, но зато все подряд! И еще — Повелитель поймал одного свила, Трипса. Это мой друг, хотя вы и считаете их рабами. Но Трипс не просто свилл, он…

— Принц в изгнании, — перебил лорд. — Я знаю.

— Откуда?

— Они ко мне приходили. Целой делегацией. Одна девочка вообще предложила мне себя в обмен на твое спасение.

— Трель? — так и подпрыгнул юноша. — Надеюсь, вы ей отказали?

— Конечно. Я не насилую плачущих девчонок.

— Трель, — вздохнул Лейр. — Она… передайте ей, что она самая лучшая. Я бы на ней даже женился, если бы не… В общем, спасите Трипса, ладно?

Он замолчал, внезапно заметив, какими глазами смотрит на него лорд Годфруа.

— У тебя родители живы? — внезапно поинтересовался маг.

— Только мама. Отец умер, когда мне было шестнадцать. Я единственный сын и…

— Хорошо. Это очень хорошо, что у тебя нет отца. Придется тебя усыновить.

— Как? — От неожиданности Лейр вскочил.

— Очень просто. Я женюсь на твоей матери, и ты станешь моим официальным пасынком.

— Да вы что? — всплеснул руками юноша. — Вы это серьезно? Вы на ней… женитесь? Но она же старая! Ей тридцать девять лет!

И тут лорд Годфруа расхохотался, запрокидывая голову.

— Нет, ты мне точно нравишься, Лейр! — воскликнул он, отсмеявшись. — Ладно. До вечера дотерпишь?

Лейр кивнул, и лорд Годфруа, кивнув ему на прощание, ушел сквозь стену.

Но вечера дождаться не удалось.

Поскольку он был практически свободен, Лейр растянулся на соломе и заснул, подложив под щеку ладонь. Ему приснилась Трель.

Девушка склонилась над ним, ласково коснулась ладошкой его щеки, провела по волосам и задержала прохладные пальчики на его лбу.

— Милый, — услышал он ее шепот.

— Я тоже тебя люблю, — пробормотал юноша сквозь сон, и видение исчезло, изменившись в лице.

— Не надо, — запротестовал он, — не убирай руку. Так хорошо!

Она всхлипнула, придвинулась ближе, снова провела ладонью по его лицу, и большая слезища капнула Лейру на щеку. Капля была такой горячей, что юноша подпрыгнул, открыл глаза.

— Ой! — воскликнуло видение, не собираясь никуда исчезать.

— Я сплю? — поинтересовался юноша, приподнимаясь. — Ты мне снишься?

Трель покачала головой и вдруг, разрыдавшись, кинулась ему на шею. От неожиданности Лейр откинулся на солому, а девушка принялась отчаянно и неумело целовать его в лоб, щеки, глаза, нос и губы.

— Милый, — шептала она, — господин мой… возьми меня!

— Ты чего?

— Возьми меня! Сейчас! Здесь. — Девушка отстранилась, для того чтобы тут же начать расшнуровывать свое платье. — Не оставляй меня одну! Я не смогу больше жить! Пожалуйста!

— Да ты что удумала? — Лейр вскочил и перехватил ее запястья, пока она не разделась окончательно. — Ты хочешь… Ты же умрешь, если мы с тобой…

— Да! — со слезами закричала она. — Да, я хочу умереть! Я не хочу тебя пережить! Ты умрешь, и я умру вместе с тобой! Я люблю тебя!

— О Единый! — вырвалось у Лейра. Он выпустил ее руки, и Трель прижалась к нему всем телом. Юноша крепко обнял ее, дождался, пока она немного успокоится.

— Трель, милая, — заговорил он, когда девушка немного перестала дрожать, — успокойся! Никто не собирается меня убивать! Все будет хорошо! Не бери в голову! У тебя все впереди…

— Ты зря меня утешаешь. — Она уткнулась носом ему в шею. — Я слышала, как Повелитель отдавал приказ! Они убьют тебя! Ты один против всех!

Ответить юноша не успел — послышался грохот, и страшный удар снаружи сотряс дверь.

Трель завизжала и спряталась за его спину:

— Это они!

Дверь дрогнула еще раз — судя по всему, в нее били чем-то очень тяжелым, похоже, тараном. После каждого удара слышался грохот падения камней, — видимо, кто-то методично разбивал завал.

Потом глухой голос произнес несколько слов, блеснула короткая вспышка, и вместе с последним толчком дверь распахнулась. Удар был настолько мощным, что дверь сорвало с петель и она рухнула в камеру вместе с Теофрастом.

Трель завизжала еще громче и с такой скоростью привела в порядок свое платье, словно ничего не было.

Оглушительно чихнув, Теофраст поднял голову. Волосы его стояли дыбом, куртка перепачкана в пыли и известке.

— Терри? — позвал он, озираясь по сторонам. — Или как там тебя?

— Лейр, — представился тот.

— Ты живой?

— Да, вполне.

— Ага. — Великан поднялся на ноги и принялся яростно отряхиваться. — Ты это… ну того… собирайся и пошли!

— Куда?

— «Куда», «куда», — в пролом заглянул лорд Бальтазар. — Подальше отсюда, пока на этот грохот не сбежался весь замок. Говорил я тебе: «Давай заклинанием попробуем!» Нет, он слишком спешил! — Это относилось к Теофрасту, который смущенно потупился и принялся ковырять носком сапога пол. — Вставай, и уходим!

— Не могу. — Лейр указал на ножные кандалы.

— Это пустяки! — Лорд Бальтазар прошел в камеру, опустился перед юношей на колени и сделал несколько пассов, что-то прошептав одними губами. Оковы вспыхнули ярко-оранжевым светом и рассыпались. — Пошли-пошли! Некогда рассиживаться!

Он протянул юноше руку и рывком поставил его на ноги.

— Вы чего? — не спешил тот уходить. — Я же того… ну самозванец!

Вместо ответа лорд Бальтазар красноречиво посмотрел на Теофраста, и великан под вопросительными взглядами вдруг покраснел как маков цвет и еще яростнее принялся ковырять носком сапога пол. Лейр подумал, что, если дать ему время до полуночи, он такими темпами пророет целый подземный ход.

— Я это… ну того, — смущаясь и запинаясь, промолвил гигант, — ты того… ну пускай! Ты это… с тобой интересно, вот!

— Короче, он вбил себе в голову, что вы с ним можете стать братьями по оружию, — популярно объяснил лорд Бальтазар. — И уболтал меня, убедил, что я должен тебе тоже помочь. Мол, вы друзья, а друзей в беде не бросают и все такое!

— Угу, — не поднимая глаз, подтвердил великан.

Лорд Бальтазар прислушался к чему-то и вдруг заторопился, схватив обоих молодых людей за локти.

— Скорее! — закричал он. — Сейчас сюда все сбегутся!

— Трель! — Лейр еле успел схватить девушку за руку. Натыкаясь на углы, они вчетвером рванули по коридору, но на первом же повороте неожиданно наткнулись на лорда Годфруа. Он ждал их, прислонившись к стене, и обнажил меч с такой скоростью, что лорд Бальтазар затормозил в паре дюймов от выставленного вперед острия. Оно немедленно уперлось ему в горло.

— Стоять, — спокойно произнес лорд. — Куда это мы спешим?

— Не твое дело, Годи!

— Нет, мне интересно знать, куда вы тащите моего сына?

— Что? — хором закричали Бальтазар и сам Лейр. Теофраст только молча разинул рот.

— Не знали? — саркастически усмехнулся лорд Годфруа. — Лейр мой внебрачный сын. Это ты, Балли, обходишься без женщин, а я — нет. Я не женился на его матери, поскольку не собирался становиться вдовцом в третий раз, но провел с нею несколько приятных дней и расстался с женщиной, зная, что она ждет ребенка. Даже помог ей выйти замуж за другого… Покажи амулет, который я вручил твоей матери в день прощания! По этой вещице я и признал своего сына. Ну же, Лейр?

Он незаметно дернул правым веком, и юноша полез за пазуху. Многие знатные лорды носили на цепочке или шнурке амулеты: те, кто верил в Единого, обсидиановый шарик, а Лейр, поскольку был герцогом Холмогорья и формально язычником, маленький медальон с изображением герба рода Косоглазых — глаз, пронзенный мечом.

— Видите? — вскинул бровь лорд Годфруа. — Признаю, я был в шоке, когда понял, что этот мальчишка назывался чужим именем, поэтому и вспылил в лаборатории. Кроме того, я не люблю, когда шарят в моих вещах. Особенно если шарит Дагоберт. Это ведь он подстроил мое исчезновение! Пойдемте скорее!

Он оторвал младшего брата от Лейра, сам взял юношу за локоть и зашагал вперед.

— Почему вы это сделали? — шепнул тот на бегу.

— Ты разве не понял? — также шепотом отозвался лорд Годфруа. — Ты сам сказал, что из рода Косоглазых. В моем роду есть упоминание о неком Хьюге Косоглазом. Он был братом-близнецом моего предка, Арманзора. Его сын женился на дочери Арманзора, своей кузине, а дочь стала первой королевой Эвларии семьсот лет тому назад. Хьюг не был магом — его сила была иного порядка. Кстати, точно такая же сила заключена в тебе. Я все расскажу подробно потом. Сейчас нам надо выбраться из замка и отыскать Терибальда. Я нутром чую, парень вляпался в неприятности — иначе гонец именно ему доставил бы послание от Повелителя.

Через какие-то закоулки, коридоры, лазы и проходные залы, большей частью двигаясь в полной темноте, они наконец пробрались в обжитую часть замка. В большом зале, где стоял трон Повелителя, были накрыты столы, по стенам висели яркие полотнища и гирлянды цветов, на полу был накидан мусор, свидетельствовавший о том, что здесь только что отгремел праздник. На столах еще оставались недоеденные яства, и Лейр, который за весь день не съел ни куска и не выпил ни глотка, почувствовал голод.

— Ку-уда? — еле успел цапнуть его за шиворот лорд Годфруа. — Нам надо спешить!

— Ну хоть один кусочек, — заныл юноша. — Я есть хочу! Трель метнулась к столу и схватила кусок хлеба и чей-то бокал.

— И потом, — Лейр вгрызся в угощение, одарив девушку благодарным взглядом, — я никуда не уйду без Трипса. И Нямки!

— Я же обещал тебе, что позабочусь о них, — пожал плечами лорд Годфруа.

— Это когда я сидел в темнице на цепи. Тогда — да. Но сейчас я свободен и не намерен перекладывать свои проблемы на чужие плечи, милорд.

— Называй меня папой! — спокойно откликнулся лорд Годфруа, озираясь по сторонам с затравленным видом.

От такого предложения Лейр поперхнулся, и Трель с тревогой заколотила ладошками по его спине.

— Ну вот, — произнес лорд Годфруа. — Дождались!

На широкой лестнице затопали, и, сопя и толкая друг друга, в зал влетели остальные родственники, не исключая и «неадекватного» лорда Олфильда.

— Ну что я говорил! — выдохнул лорд Дагоберт. — Стоило нам отвернуться, как он сбежал! Балли, Теофраст, отойдите от него!

Милица, дочь лорда Дагоберта, захихикала, высунувшись из-за локтя отца.

— Меня ты, Даг, очевидно, не берешь в расчет? — промолвил лорд Годфруа, делая шаг вперед. — Решил, что расправился со мной? На что ты рассчитывал? Что я сойду в том мире с ума? Что меня убьют аборигены? Что я, в конце концов, заблужусь и останусь там навсегда? Думал, что за меня некому будет отомстить?

— Самозванцу?

— Лейр — мой внебрачный сын, — не моргнув глазом, второй раз соврал лорд. — Чтобы понять это, достаточно посмотреть на его лицо. Так что он никакой не самозванец. Во всяком случае, перестанет им быть после того, как я узаконю отношения с его матерью. Всем все понятно? — Он повел кончиком меча из стороны в сторону. — А теперь нам пора.

Он дернул Лейра за локоть: мол, не стой столбом, — но не успели они пройти и трех шагов, как воздух прямо перед ними прошила молния. Взрыв поднял на дыбы часть пола, с потолка посыпалась каменная крошка.

— Ну уж нет! — прогремел голос Повелителя, и колдун возник из ничего, окутанный легкой дымкой. — Вы никуда не пойдете! Я должен получить то, что причитается мне по праву!

— Талисман Власти? — уточнил лорд Годфруа. — Тебе его не достать!

— Нет! — Лейр вцепился ему в локоть. — Отдайте ему Талисман! Я обещал! Иначе он убьет Трипса!

— Убью, — пообещал Повелитель и сделал легкий жест рукой.

Рядом с ним тут же материализовались четыре воина в черных доспехах. Между ними замер Трипс. Он казался совсем молодым и маленьким по сравнению с этими гигантами. Трель тихо ойкнула.

— И сделаю это прямо сейчас.

Не помня себя, Лейр сорвался с места и кинулся к Трипсу, закрыл его своим телом.

— Вы не посмеете его тронуть! — воскликнул он.

— Еще как посмею, — прошипел Повелитель. — И ты умрешь вместе с ним!

— Нет, — произнес другой голос.

Все круто обернулись. Лорд Годфруа сделал шаг вперед.

— Отпусти мальчишек, — спокойно сказал он. — Если тебе так нужен Талисман Власти, иди и возьми. Он там. За Порталом. В моем кабинете. Портал еще открыт.

Повелитель медленно опустил руки, и хотя его лицо было скрыто капюшоном, всем было ясно: он улыбается.

— Трус, — прошипел он. — Ты все-таки трус, Годфруа. Такой же, как и все. Этот самозванец оказался крепче и храбрее всех вас, вместе взятых. Он достоин того, чтобы первым узреть мое возвышение! Взять его!

Четыре черных воина всем корпусом развернулись навстречу оцепеневшему от неожиданности юноше. Машинально тот протянул руку к бедру, ища отсутствующий меч, и рванулся из схвативших его рук, но вдруг среди зрителей возникло какое-то движение.

— Стой, Дагоберт!

Младший брат лорда Годфруа со всех ног ринулся прочь.

— Талисман на вершине горы! — крикнул ему вдогонку Годфруа. — Как выйдешь из Портала, сразу направо до реки. А оттуда гору хорошо видно!

— Предатель! — взвыл Повелитель и взмахнул рукой. Сильный порыв силы отшвырнул Годфруа и ударил об стену. — Я вас всех уничтожу! Всех! Не останется никого! Вы все мертвецы!

Последние слова он выкрикнул, уже исчезая в яркой вспышке на глазах изумленных зрителей.

— Да отпустите же меня! — звонко воскликнул Лейр, стряхивая с себя руки черных воинов, и только когда прозвучал его голос, все поняли, что минуту или две стояли не шевелясь. — Стоп! Осади назад! Сми-ирна! Я сказал!

Отпихнув от себя стражей, юноша бросился к валяющемуся у стены лорду Годфруа, который не подавал признаков жизни. Он рывком перевернул лежащего лицом вверх, тот застонал. Кровь текла из носа, но в остальном лорд был цел и, когда Лейр потормошил его, пошевелился.

— Пусти. — Лейра кто-то решительно отодвинул в сторону, леди Истра-Сидония опустилась перед раненым на колени. — Я целительница.

— Знаем мы, какая ты целительница! — зафыркал было лорд Бальтазар, но получил негодующий взгляд через плечо. Второй взгляд, в котором смешались ненависть, возмущение и горечь, достался Лейру, после чего женщина занялась пострадавшим.

Не прошло и десяти секунд, как лорд Годфруа зашевелился и открыл глаза. Отстранив сестру, Бальтазар подал ему руку, помог сесть прямее.

— Ну скажи на милость, зачем ты это сделал? — проворчал он. — Ты хоть понимаешь, что такое Талисман Власти и какой силой он обладает?

— Понимаю. — Лорд Годфруа вытер окровавленный нос и уставился на свою ладонь так, словно впервые увидел. — Я же его создавал!

— И что? — всплеснул руками Бальтазар. — Ты сам дал оружие в руки Дагоберту! А Повелитель…

— Балли, ты дурак! А Дагоберт — дурак трижды! — усмехнулся лорд Годфруа и протянул вторую руку Лейру, прося помочь подняться на ноги. — Он сам — САМ! — отправил меня в тот мир и кинулся туда — ТУДА! — по доброй воле!

— Ну и что? Сейчас он завладеет Талисманом Власти… если, конечно, его не убьет Повелитель, когда застукает на вершине горы…

Он осекся, заметив, что Годфруа смеется.

— На вершине горы, — зафыркал он. — А ты знаешь, что стоит на вершине той горы? Там, милый мой, храм местного божества, которое очень любит, когда на его алтаре льется человеческая кровь. Местные аборигены регулярно устраивают жертвоприношения, отмечая ими каждую смену лунных фаз, каждое явление природы и значимые события в жизни племени. Более того — человеческое мясо у них считается деликатесом. Знаешь, как они охотилась на меня? Я там был единственным человеком с другим цветом кожи, и они считали, что, убив и съев меня, обретут неслыханную благодать. Они, если быть точным, уже поймали меня и чуть было не прикончили, но мне удалось отвлечь их внимание Талисманом Власти. Купить, так сказать, жизнь в обмен на запрет близко подходить к их жилищам и храму. Так что, когда туда явится Дагоберт… можешь себе представить, что его ждет?

— Дагоберт? И… Повелитель? — осенило Бальтазара. — Ты гонишь, Годи! Они же оба могущественные маги! И кстати, ты сам-то почему позволил каким-то аборигенам себя поймать?

— Да потому, братец, что в том мире магия не работает! Там я был обычным человеком, лишенным абсолютно всех способностей! Дага и Повелителя ждет бо-ольшой сюрприз… Ладно, шутки в сторону, — совсем другим тоном добавил он. — Лейр, ты готов? Пошли! У нас много дел!

Он оперся на плечо юноши и направился к выходу.

— Сматываешься? — заступил ему дорогу лорд Ортон. — А ты о нас подумал, кузен? Что с нами будет, когда вернется Повелитель?

— Не вернется, — бросил Годфруа. — Если вы сами его не впустите. Этот Портал создавал Дагоберт. У него есть секрет, который нынче в этом измерении знаю я один. Без этого никто и никогда не пройдет теми воротами в обратном направлении.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Они уже дошли до широкой лестницы, когда на сцене появилось новое действующее лицо. Точнее, мордочка. Расталкивая всех, к Лейру прорывался дракончик, на другом конце поводка которого, сопя и пыхтя, висели Потрипс и еще один свилл, постарше и покрепче. Багровые от натуги, они тщетно пытались остановить маленького зверька, но тот волочил их с такой скоростью, что каблуки свиллов высекали из пола искры. Подлетев к Лейру, дракончик запрыгал, отчаянно виляя хвостиком.

— Ма-а-ам! Мама! — завопил он.

— Нямка! — всплеснул руками Лейр, стряхивая с себя лорда Годфруа. — Ты заговорил!

— Ма-ама! Ма-ама! — прыгал дракончик.

— Простите меня, господин, — покаянно повесил голову Потрипс- Мы пытались его удержать, но он… его оказалось невозможно остановить!

— Пустяки! — Лейр протянул ладони, и дракончик запрыгнул к нему на руки, спеша облизать лицо юноши. — Спасибо вам!

— Ну все? — напомнил о себе лорд Годфруа. — Пойдем наконец?

— Нет еще. — Юноша с усилием опустил зверька на пол. — У меня осталось еще одно дело. Милорд, я обещал свиллам, что освобожу их из рабства. Правда, я еще не придумал, как это сделать, но… вы извините, я не могу не исполнить этого обещания. Тем более, что…

Он осекся и обернулся на Трель. Девушка стояла рядом с братьями-близнецами, по щекам ее текли слезы.

— Вы случайно не знаете, какое на них лежит заклятие? — тихо поинтересовался Лейр.

— Случайно не знаю, — покачал головой лорд Годфруа. — Их поработили, когда еще мой отец не родился. У нас тогда был другой Повелитель. Ты должен был обратиться к нему.

— Понятно, — вздохнул юноша. — Значит…

— Милорд, — подал голос Трипс, — простите меня, милорд, но я могу вам помочь.

— Что? Ты разве маг?

— Нет, но… — Подросток подошел поближе. Вид у него был несколько смущенный. — Понимаете ли, когда вы утром уходили, Повелитель произнес клятву. Он пообещал, что, если вы покинете это место навсегда, мы в тот же день и час станем свободными. Насколько я знаю, с того момента он ни разу не вспомнил об этом решении и уже вряд ли успеет его переменить.

— А если и вспомнит, у него не будет на это сил, — добавил лорд Годфруа и потрепал Лейра по плечу. — Это чистая правда, юноша. Когда маг такого уровня, каким был Повелитель, произносит что-то вроде: «Обещаю, что, если случится то-то и то-то, я сделаю вот это», — то, как правило, потом все сбывается, если он не успевает опомниться и отменить свое решение. Так что, едва мы с тобой пересечем границу Портала, твои любимые свиллы обретут свободу!

— Точно? — Этот вопрос Лейр почему-то адресовал Трипсу.

— Точно.

Юноша заколебался. С одной стороны, решение было простым и действенным, но с другой — ему буквально приказывали покинуть мир, в котором ему, несмотря на опасности, было так интересно, где у него появились друзья и… девушка. Что его ждет? Возвращение домой, к матушке и кузине Сорель? Женитьба, до которой оставалось чуть больше двух недель, снова начала его тревожить.

— Но как же…

— Не беспокойтесь, милорд, — по-своему понял его колебания Трипс — Мы тут справимся!

Произнес он это таким тоном, что последние сомнения исчезли. Лейр шагнул вперед и крепко обнял подростка.

— Ты это… если станешь королем, — шепнул он, — не забывай меня. Я буду править Холмогорьем, это недалеко, если лететь на горгулье. А по карте мы с тобой будем совсем соседями.

— Мне кажется, мы могли бы стать не только соседями, — шепотом ответил Трипс, — но и родственниками. Мне еще сестру замуж выдавать.

— Если она согласится, — начал было Лейр, но поднял глаза на стоявшую за спиной у брата Трель, и все слова застряли у него в горле. Держась за горло, словно ошейник душил ее, девушка смотрела на юношей такими глазами, что у них отпали все сомнения.

— Лейр, — послышался сердитый голос лорда Годфруа, — нам пора!

Он бесцеремонно схватил юношу за локоть и потащил прочь. Лицо у мага было такое недовольное, что поневоле хотелось сказать ему что-нибудь оптимистическое.

— Прощайте! — только и успел крикнуть Лейр и помахать рукой остававшимся в зале. — Постарайтесь больше не попадать в рабство! А если что, Трипс, ты адрес знаешь! Холмого-рье! Лейру Косоглазому! Лично!

Прыгая через три ступеньки, лорд Годфруа удивительно прытко для своих лет выскочил на другой этаж, где Лейр был только дважды — в день приезда, когда поднимался с горгульями, и несколько дней спустя, когда дракончик Нямка отыскал подвал со старыми вещами. Малыш и сейчас нацелился свернуть в знакомом направлении, но Лейр решительно дернул его за поводок:

— Некогда! Мы идем гулять!

— Ня-ня-ня-ня, — обиженно заканючил маленький зверек, но на сей раз к нему никто не прислушался.

Из Портала, устроенного, как оказалось, внутри заброшенной часовни, они вывалились всей толпой. Причем толпа была такая, что лорд Годфруа, которому пришлось буквально на себе протаскивать всех через именной Портал, ругался на чем свет стоит, закатывал глаза и ворчал: «Если что случится, я вас предупреждал!» А когда вся компания наконец оказалась на этой стороне перехода, выразительно сплюнул и обозвал собрание «цирком уродов».

— На себя посмотрел бы, братец, — беззлобно проворчал Бальтазар. — Ты таким красавчиком вышел из того Портала!.. У-У-У!

Кроме самого Бальтазара вслед за Лейром и его приемным отцом последовал Теофраст — «за приключениями», как он сказал, а также пара старых горгулий, Логоринд и старик Цуцунья, которые прослышали о возвращении милорда и атаковали его на дворе, умоляя позволить им отправиться спасать «маленького Терюшечку». За ними увязались было еще десятка полтора монстров — эти прониклись самой горячей любовью к Лейру после дня муштры и хождения строем, и юноше пришлось поклясться кровью сердца, что он однажды их призовет, потому как тащить в Холмогорье целую толпу чудовищ, из которых лишь два или три являлись более-менее человекоподобными, — себе дороже.

Дольше всего пришлось возиться именно с горгульями — старики в самый последний момент струхнули и чуть было не застряли в подпространстве. Пока лорд Годфруа возился с ними да пока они отползали подальше от мерцающего зева Портала, из его недр послышался нежный перезвон.

— Что за демоны? — выругался Годфруа. — Мне только этого не…

Портал светился розовым светом. Внезапно полыхнула малиновая вспышка, и хрупкий силуэт, черным пятном возникший в Портале, превратился в девичью фигурку.

— Лейр! — ахнул Годфруа, подхватывая девушку. — Это, кажется, к тебе!

Юноша в эту минуту был очень занят — у Нямки от волнения случились проблемы с животиком, и он терпеливо ждал, стоя возле кустиков, пока малыш расстанется с содержимым своего безразмерного желудка.

— Трель? — всплеснул он руками и перехватил девушку из рук Годфруа. — Ты? Но…

Девушка подняла на него глаза, полные слез.

— Я не хочу жить без тебя, — прошептала она.

— Но я же обещал вернуться, — пролепетал Лейр, которого, откровенно говоря, напугал этот порыв.

— Мне ты этого не говорил, — покачала головой Трель.

Она сделала шаг, и вдруг послышался резкий звонкий хлопок, словно лопнула струна, свилла с криком ужаса и боли схватилась за горло. Из-под пальцев ее брызнула кровь.

— Трель?

Лейр подхватил девушку на руки. Она обмякла в его объятиях, закатила глаза. Пальцы, которыми она крепко сжимала свое горло там, где прежде был ошейник, были в крови.

— Трель, — юноша умоляюще поднял глаза на сбежавшихся к нему людей, — что с нею?

— Боюсь, все кончено, — вздохнул Годфруа. — Она переступила порог. Свиллам было запрещено покидать территорию замка — иначе они давно бы от нас сбежали. Мне очень жаль, сынок, но…

— Но прежде чем пугать мальчишку, осмотрел бы ты ее получше, — ворчливо произнес Бальтазар, протискиваясь вперед. — Я, конечно, не целитель, но, после того что Истра сделала с моими руками, научился как-то разбираться в ранах.

Он стянул перчатки. Под ними оказались скрюченные когти, которые наводили на мысли о нежити и полуразложившихся трупах. Этими когтями Бальтазар стал осторожно, по одному, отгибать девичьи пальцы от горла. Лейр зажмурился, чтобы не смотреть.

— Ничего страшного, — услышал он бодрый голос Бальтазара. — Обычная царапина. Видимо, ошейник лопнул и острым краем поцарапал ей кожу. Нужно только промыть от грязи и забинтовать.

Юноша открыл один глаз. Девушка по-прежнему лежала у него на руках, горло ее было исцарапано — и только. Она дышала.

Из кустов выбрался деловито принюхивающийся к чему-то дракончик. Судя по страдальческому выражению его мордашки, он уже пожалел о том, что столь поспешно избавился от обеда, и искал, чем бы заполнить пустоту до ужина. Именно он и нашел лопнувший ошейник и захрустел им с таким радостным видом, что все приободрились.

До замка лорда Годфруа от Портала было две или три лиги по пересеченной местности, но уже сгущался вечер, поэтому в путь отправились немедленно. Как выяснилось, поближе к замку не нашлось подходящего места для устройства Портала, что всегда создавало определенные трудности для пользователей, но зато служило надежным прикрытием. Ведь все соседи искренне считали семейство Хранителей обычными, хоть и странноватыми, людьми. Не зря же вторым браком лорд Годфруа был женат на обычной женщине — за чернокнижника даже в Холмогорье вряд ли какая девица пошла бы замуж.

Сам лорд Годфруа шагал впереди, за ним Лейр, несущий на руках Трель, потом Бальтазар и Теофраст — великан держал оружие наготове и с минуты на минуту ожидал первого подвига, — а замыкающими топали две горгульи. Нямка рыскал вокруг, как радостный фокстерьер.

Когда лес поредел и они вышли на открытое пространство, где на холме высился черный замок, а неподалеку на ровном пространстве в окружении полей раскинулась большая деревня, уже наступила ночь. В деревне зажглись огни, и только замок казался погруженным во тьму. Почти весь.

Увидев на вершине одной из башен зеленый огонь, лорд Годфруа всплеснул руками.

— Только не это! — воскликнул он и прибавил шагу. Ворота замка были распахнуты, подъемный мост опущен, что еще больше напугало лорда. Он ворвался во двор замка бегом и, распугав толпу низкорослых уродцев — следовавший за ним по пятам Лейр так и не успел их рассмотреть, — с порога громко закричал:

— Мать? Мать, мы вернулись!

В просторном нижнем зале, где могли бы гарцевать на конях рыцари, было пусто и тихо, только метнулось по углам потревоженное эхо.

— Мать? — снова позвал лорд Годфруа, проходя на середину. — Мать, это я!

— Миледи скончалась три месяца назад, — послышался откуда-то ровный голос- Вскоре после возвращения милорда Терибальда из вашей Школы, милорд Годфруа. Добро пожаловать, лорд Бальтазар. А кто это с вами?

Из темноты выступил дворецкий, и Лейр восхищенно толкнул локтем Трель — девушка уже некоторое время шла сама, держась за его руку.

— Смотри! Настоящий зомби! Ух ты! А можно его потрогать?

Дракончик, который за все время пути до замка так и не нашел ничего съедобного, подкатился к дворецкому и стал его внимательно обнюхивать.

— Уберите его, господа, — с достоинством произнес слуга.

— Он хочет есть, — объяснил Лейр.

Дракончик выразительно поурчал животом и с надеждой вскинул на зомби глаза.

— Если милорд позволит. — Дворецкий повернулся к лорду Годфруа.

— Милорд позволяет, — с раздражением бросил тот. — Но сначала милорд желает знать, что тут произошло. И немедленно! Кроме того, мы все устали и хотим отдохнуть. Кстати, это мой племянник, лорд Теофраст, и мой приемный сын, Лейр.

— Лейр Косоглазый, владетельный герцог Холмогорский, — счел нужным пояснить тот.

— Все понятно, господа, — поклонился дворецкий. — Следуйте за мной, господа!

Он хлопнул в ладоши — и на стенах загорелись факелы, озаряя старые стены и толстые колонны, уходящие под потолок. Две широкие лестницы с массивными перилами вели наверх. К одной из них и направился дворецкий, жестом пригласив гостей проследовать за ним. Лорд Годфруа шагал рядом, внимательно выслушивая неторопливый рассказ о последних событиях.

— Вот, значит, как, — промолвил он. — Прискакал гонец от короля, вручил Терибальду какой-то пакет, и тот отбыл в неизвестном направлении. Чуешь, Лейр?

— Чую, — откликнулся юноша, вертя головой по сторонам. — Они нас перепутали.

— Да. Терибальд в беде. Я это чувствую.

— Почему? — хмыкнул Бальтазар. — Может быть, парень тоже… хм… неплохо устроился?

— Почему? Я — увы! — хорошо знаю своего сына. Он слюнтяй и наивен, как девчонка. К тому же он черный маг с дипломом. Если это станет известно при дворе короля, чей дед официальным указом запретил любую магию, кроме чисто потребительской — магии исцеления, гадания и тому подобное, то есть разговор идет на уровне деревенских знахарей, — то Терибальду в лучшем случае грозит изгнание за пределы страны. А в худшем…

— Костер? — рискнул предположить Лейр. — Вряд ли. У нас просвещенная страна!

— Сильно сомневаюсь, — фыркнул Годфруа. — Все. — Он остановился на площадке третьего этажа. Тут был небольшой зал, откуда в разные стороны вело несколько дверей. — Вам я советую отдохнуть в гостевых комнатах. Дальше я пойду один.

Откуда-то выскочили низкорослые уродцы, засуетились, приглашая гостей следовать за ними.

— Ты хочешь спать? — спросил Лейр у Трель, держа ее за руку. — Тогда пошли. Нямка! Ням, за мной!

Дракончик не отозвался.

— Ням! Нямка, ты где? — Юноша завертел головой. — Ау!

— Не-эт! — послышался полный муки голос- Фу! Плюнь! Брось! Брось это немедленно!

ХР-РЯП!

— Нямка!

Сломя голову юноша кинулся на крик.

Дракончик обнаружился в одной из комнат, мимо которых они проходили, следуя по лестницам за дворецким. Он восседал на груде каких-то доспехов, энергично двигая челюстями. Сам дворецкий стоял рядом, и обычно бесстрастное, как у всех зомби, лицо его было искажено такой мукой, что ее просто не с чем сравнивать.

— Не-ет! — простонал он, покачнувшись, когда дракончик заглотил очередную деталь доспехов и принялся энергично жевать. — Только не это! Как ты можешь это есть?

— «Как», «как»! — пожал плечами Лейр. Заметив хозяина, малыш завилял хвостиком, но жевать не перестал. — Обыкновенно. Малыш голоден. Ест он все подряд и в больших количествах, так что позаботьтесь о нем. Мебель, объедки, разные тряпки, даже железо — все, что найдете.

— Нет, — дворецкий покачнулся и развернулся всем корпусом к лорду Годфруа, вслед за юношей показавшемуся в дверях, — только не это, милорд! Прикажите своим гостям оставить замок в покое. Это же… это же доспехи времен Орфейра Четвертого! У нас их только восемь штук!

— Ого! — присвистнул Лейр, в котором мгновенно проснулся рыцарь, знатный лорд, и особа, приближенная к королям. — Времена Орфейра Четвертого! В мире сохранилось всего одиннадцать доспехов той эпохи! Значит, восемь из них были все это время тут?

— Уже только семь, — со скорбным лицом поправил дворецкий.

— Ням-хряп-хряп, — подтвердил дракончик, жуя шлем, украшенный рогами, чеканкой и прочими декоративными элементами.

— Ладно, приятного тебе аппетита, малыш. — Наклонившись, Лейр потрепал дракончика по загривку и повернулся к дворецкому: — Мы, пожалуй, пойдем. И вы тоже идите! — Поскольку дворецкий так и остался стоять, хлопая глазами, он выпустил руку Трель и поволок зомби к дверям. — И не волнуйтесь так, малыш потом сам меня отыщет.

— Да я не волнуюсь. — Дворецкий попытался взглядом привлечь к себе внимание лорда, но Годфруа уже шагал дальше. — Просто как бы он еще куда-нибудь не забрел по дороге. В сокровищницу, например. Там столько всего ценного…

При мысли о том, сколько всего может слопать там маленький прожорливый зверек, его обуял настоящий ужас — чувство, которого он не испытывал уже много столетий, — но его волнение осталось незамеченным.

— Сокровищница? — всплеснул руками Лейр. — Настоящая? А давайте ее посетим? Я страсть как люблю и уважаю всякое богатство! Где тут она? Я хочу посмотреть!

Он сорвался с места, таща одной руке Трель, а другой зацепив дворецкого за шиворот.

— А библиотека? — болтал он на ходу, ощутив прилив сил и вдохновения. — А оружейная палата? А всякие там магические лаборатории? Покажите мне все! Мне страсть как интересно!

Болтаясь в его руке, дворецкий успел еще подумать, что не далее как сегодня днем он вздыхал о том, что в замке стало слишком пусто и тихо. Сейчас он сожалел об этих мыслях…

— А ты уверен, что вход в темницу именно здесь, за этой дверью? — поинтересовался Терибальд у Керагаста.

— Уверен, — шепотом ответил молодой рыцарь, склонившись к замочной скважине. — Я однажды заходил сюда вместе с сэром Годованом. Тогда один из узников неожиданно оказался нежитью, и мы спускались, чтобы убедиться в этом. Готово!

Он тихо выпрямился и толкнул массивную дверь рукой. Дверь чуть скрипнула, отворяясь.

Девушка, откинув со лба рыцарский капюшон, проскользнула внутрь первая. За дверью послышались шорох, какие-то голоса, потом все смолкло, и минуту спустя она выглянула, поманив обоих спутников пальцем.

У ее ног лежал часовой. Судя по бледной улыбке на лице, он обещал прийти в себя очень не скоро.

— Вон там, — прошептала девушка и указала на полоску света. — Еще трое. С ними я не справлюсь.

И тут же притянула к себе Керагаста, подарив ему жаркий поцелуй.

Терибальд отвернулся — не то чтобы он стеснялся двоих влюбленных. Просто понимал, что каждый поцелуй суккуба либо отнимает, либо дарит энергию, и немного завидовал молодому рыцарю. Сам молодой маг с некоторых пор мог мечтать только о принцессе Юне и терзался тревогой за девушку: где она, что с нею?

Пользуясь моментом, он заглянул в караулку. Трое рыцарей-щитоносцев — судя по регалиям, это были младшие рыцари — сидели за столом. Один проверял оружие, двое о чем-то негромко разговаривали.

Калидор, который, стоило запахнуть жареным, исчезал и появлялся, когда все заканчивалось, на сей раз не подвел.

— Привет! — возник на пороге улыбающийся во всю челюсть скелет. — Как жизнь? Как служба? А я тут с инспекцией. Ну есть жалобы или пожелания? Соблюдаются ли ваши права? Как насчет выходных и оплаты за сверхурочные? А врачебная помощь за чей счет? Кстати, могу порекомендовать опытного целителя. Лечит быстро и берет недорого. А уж как зубы заговаривает! Просто сказка! Вот посмотрите на мои зубы! Нравится? Это его работа! Он при кладбище живет. У него со сторожем договоренность — всех, кто от его лечения умирает, хоронят за полцены. Так что сами понимаете…

Младшие рыцари сидели, хлопая глазами. Их, конечно, предупреждали, что эти подземелья особенные, но не настолько же!

— Эй! — Скелет прошел вперед и помахал кистями рук перед носами рыцарей. — Ау? Есть кто дома? Не слышу ответа! Эй! Милорд, тут одни чучела!

— Я сейчас тебе покажу «чучело»! — очнулся наконец самый решительный из троицы. Особую храбрость ему сообщал меч, лежащий на коленях.

Вскочив, рыцарь замахнулся на скелет.

Рыцари Ордена Щита слыли самыми умелыми воинами. Их готовили так, словно каждый день ждали войны. Щитоносцев учили биться с превосходящими силами противника, в тесном и темном помещении, учили использовать нестандартное оружие и применять против врага все честные и нечестные приемы. Но их никто не учил биться с теми, кого в принципе нельзя убить.

Меч с хрустом прошел между ребер скелета — и тот с любопытством на него уставился.

— И это все? — поинтересовался он. — Ну я так не играю! Придумайте что-нибудь новенькое, или я ухожу!

С этими словами он развернулся — и рыцаря повело по кругу, поскольку выпустить меч он не решился.

— Старый трюк, но все почему-то попадаются на него, как младенцы, — пожал плечевыми костями скелет. — Мне скучно!

— Вперед! — пользуясь тем, что противник повернулся к ним спиной, заорали два других рыцаря и, подхватив первое, что попалось под руку — табурет и подсвечник, — обрушили их на спину скелета.

— Вы чего? Больно же! — Тот развернулся через другое плечо, не обращая внимания на то, что третий рыцарь по-прежнему волочится за ним, цепляясь за все подряд. — Так нечестно! Злые вы! Уйду я от вас. Я к вам со всей душой, хотел развеселить и подбодрить, а они меня табуреткой! Да еще по затылочной кости! Это моя любимая кость! Да отцепись ты! Чего привязался?

С этими словами, пнув третьего рыцаря так, что тот крякнул и отлетел к стене, выпустив оружие, Калидор с чувством собственного достоинства переступил порог и исчез в темноте коридора.

— Эй! — несколько запоздало спохватился третий рыцарь. — Меч верни!

Блямс! — раздался снаружи печальный металлический звон. Через несколько секунд послышался вежливый стук в дверь.

— Простите! — Сквозь нее проснулась голова какого-то незнакомого рыцарям призрака. — Там какая-то железяка валяется. Это случайно не ваше?

Поскольку трое караульных были заняты Калидором, Керагаст, Терибальд и девушка-суккуб беспрепятственно прошли мимо караулки и ступили в длинный коридор, скупо и редко освещенный факелами. В стенах справа и слева виднелись зарешеченные камеры, большая часть из которых была занята. Где по пять-шесть, а где и по десять — двенадцать человек, в камерах сидели рыцари.

Керагаст медленно стянул с головы капюшон плаща, открыл лицо.

— Братья, — негромко позвал он и произнес боевой клич — пароль Ордена. — Щит и меч!

— О Единый! — послышался чей-то сдавленный голос- Керагаст? Глазам своим не верю! Ты? А говорили, что ты умер. Кто это с тобой?

— Сейчас не время, — пресек расспросы Керагаст, загораживая девушку. — Кто знает, где находится Великий магистр? Он жив?

Волна торопливых разговоров прокатилась по всем камерам. Рыцари из уст в уста передавали друг другу весть о возвращении помощника Великого магистра, и из дальних камер уже неслись приветственные восклицания. Керагаста просили подойти поближе, чтобы лично убедиться, что это он. Кто-то вспомнил лицо Терибальда, и племяннику сэру Годована обрадовались почти так же, ибо и он тоже был из рода Косоглазых, а это значило, что удача все-таки на их стороне. Про основателя рода, сэра Хьюга Косоглазого, рассказывали такое, что часть славы даже спустя семьсот лет сияла над его потомками.

Но это была единственная радость.

— Его здесь нет! Мы не знаем, где он! Не видели! — волной прокатился ответ из самых дальних камер. — Говорят, он убит!

— Не совсем так, — произнес рядом знакомый голос- Лорд Годован еще жив.

Из темноты навстречу Терибальду и Керагасту вышел тот самый призрак, которого они отпустили из безымянной могилы. Теперь он выглядел более молодо, если такое слово вообще применимо к привидениям. Рядом с ним отирался Калидор и сиял так, словно это он один все устроил.

— Позвольте представиться — Хьюг Косоглазый к вашим услугам, — раскланялся призрак. — Чем могу быть полезен?

Керагаст сглотнул и с усилием вернул на место отвалившуюся челюсть:

— Я… э-э…

— Мы ищем короля и сэра Годована, — пришел ему на помощь Терибальд. — Вы что-нибудь о них узнали?

— Да-да, — заторопился Керагаст. — Вы сказали, что он еще жив? Где он?

— Тут есть еще один этаж. — Призрак любезно указал направление. — Думаю, вам не составит труда справиться с замками. Они все там. И его величество, и Великий магистр. Если угодно, я вас провожу!

Кивнув Терибальду как давнему другу, призрак вальяжным шагом последовал по коридору, и молодые люди последовали за ним. Оставшиеся в камерах разразились криками. Со всех сторон к уходившим тянулись руки.

— Братья! — Керагаст остановился и вскинул ладонь. — Я вернусь! Ждите! Осталось недолго! Скоро мы будем вместе!

— Ты даже не представляешь, как скоро это будет! — произнес совсем рядом знакомый голос.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

На спину старой Логоринд Лейра сажали со связанными за спиной руками.

Подсаживали его двое — кусающий губы Бальтазар и задумчиво-сосредоточенный Теофраст. Лорд Годфруа руководил процессом и время от времени бросал озабоченные взгляды на дворецкого, который безучастно стоял в сторонке. Старый слуга все еще не мог прийти в себя и пребывал в состоянии тихого изумления, едва ли не впервые со дня превращения в зомби он начал испытывать эмоции.

Лейр к процессу погрузки относился с понятным возмущением. Он то начинал выкрикивать лозунги о свободе, то просил прощения и обещал больше ничего не трогать («Честно-честно! Даже пальцем ни до чего не дотронусь, только развяжите!»), то преувеличенно-деловым тоном начинал заботиться о грузчиках: мол, вам же неудобно, а вот вы меня отвяжите, и тогда я уж как-нибудь сам…

— Нет уж, — прервал его болтовню лорд Годфруа. — Пусть остается как есть. Нам же спокойнее будет!

— Да что вы ко мне привязались! — пыхтел Лейр, пытаясь устроиться поудобнее. — Ну заглянул я в старые склепы! Но надо же было познакомить бабушку с новым внуком, а? Старушке было приятно…

Дворецкий проворчал что-то себе под нос в том смысле, что бабушке еще повезло — как-никак лежать в склепе действительно ужасно скучно, а тут такое развлечение…

— И потом, это же я ее нашел! Вон пусть подтвердит! Я герой, а с героями так не обращаются!

— В некоторых странах с такими, как ты, вообще никак не обращаются, — проворчал себе под нос лорд Годфруа.

Тут надо добавить, что погрузка производилась рано-рано утром, практически до зари, и все были невыспавшиеся, неотдохнувшие и оттого немного раздраженные.

Ночка удалась на славу. Начать с того, что Лейр, радуясь, что приключение продолжается, вместо того чтобы наслаждаться отдыхом, принялся носиться по замку, заглядывать во все углы и совать любопытный нос везде где можно и где нельзя. Так что, вместо того чтобы спешно устраивать на ночлег четырех мужчин, девушку, дракона и пару горгулий — а чем, кстати, их кормить? — дворецкому пришлось поднимать по тревоге всех замковых слуг и прочесывать сам замок и прилегающую территорию в поисках юного энтузиаста, решившего с пользой провести время.

Довольно долго следы Лейра отыскать не удавалось, пока где-то в уголке под лестницей не нашли одного из слуг-уродцев. Видимо, он только что пережил встречу с молодым рыцарем, потому что сидел на корточках, ковырял в носу, почесывался и непрерывно икал. Когда его спросили, не видел ли он лорда Лейра, уродец подпрыгнул и почему-то схватился обеими руками за уши.

— Так ты его видел? — Возглавлявший поиски лорд Годфруа приподнял уродца за шиворот. — Где он?

— В ск-к… ск-к-к… ск-клепах, — еле выговорил несчастный.

— Ну если он там решил кого-нибудь оживить, я его сам, лично, положу на освободившееся место, — тихо зарычал лорд Годфруа, уже начиная потихоньку понимать, что решение об усыновлении нахального юнца было несколько необдуманным.

Когда, вооружившись факелами, поисково-спасательный отряд добрался до склепов, оправдались самые худшие подозрения. Каменные двери были приоткрыты, изнутри лился голубоватый свет и слышались два голоса — погромче, Лейра, и потише, явно женский.

— Ой, знаете, это просто с ума сойти что такое! — восторженно болтал Лейр, сидя на чьем-то гробу свесив ноги. — Я в жизни не видел ничего подобного! А этот Повелитель! Приглашал меня вместе с ним завоевать мир!.. Нет-нет, миледи, все совершенно серьезно! Я уже даже беспокоиться начал: на что мне такой огромный мир? Что я с ним делать буду?… Что-что?… Знаете, моя вторая бабушка, мать моего отца, она говорила практически то же самое… А, кстати, с вами можно посоветоваться? Понимаете, матушка хочет меня женить. Она уже выбрала мне невесту! Мою кузину! А мне нравится совсем другая девушка. Вот как бы ей сообщить, что я уже помолвлен с другой? И вот еще, вам, наверное, мужчины часто такое говорили… Ну в общем, как сказать девушке, что я хочу на ней жениться?

Примерно в этом месте разговора «поисковый отряд» и ворвался в склепы, застав Лейра мирно беседующим с призраками. Причем, как выяснилось, в беседе принимали участие не только «бабушка», но и еще пять или шесть привидений, уютными калачиками свернувшихся вокруг.

— Годи! Балли! Мальчики! — всплеснул руками призрак старушки в старомодном, но еще вполне приличном наряде — кое-где в захолустье он до сих пор считался последним писком моды. — Наконец-то! Такой приятный молодой человек, — добавила она шепотом, подлетая к обоим лордам и ласково обнимая их. — И так похож на нашего Терри! Кстати, Годи, он говорил, что ты собираешься жениться на его матери! Давно пора! Тебе нужна семья, да и Терри больше не будет одинок. Кстати, где он?

— Откуда я знаю, — огрызнулся лорд Годфруа.

— Годи, не дерзи матери, — строго погрозил ему пальцем призрак старушки. — Я прекрасно знаю, как ты к нему относишься! Но учти, он мой единственный внук и я не позволю, чтобы ты и дальше не обращал на него внимания! Мальчику так недоставало отцовской ласки, да просто тепла и любви! Я удивляюсь, что он вообще вырос способным что-то чувствовать!.. А ты, Балли? — без паузы обратилась она к младшему сыну. — Все еще балуешься с мальчиками? Смотри, эти твои связи не доведут тебя до добра! Женись хотя бы для видимости, не позорь меня! И вообще, мальчики, вы распустились! Сколько лет вас не было! Даже на мои похороны никто не прибыл!

— Но мы же не знали, — потупились оба лорда. — Ты бы хоть приглашение нам послала, что ли!

— Ах, до того ли мне было! — отмахнулась старушка и нервно заметалась туда-сюда. — Должность Хранителя оставалась вакантной, у меня просто не хватило мужества открыть Терри правду. Похоронить его заживо в каменном мешке, лишить мальчика общества! И в то же время наш долг… Я была в невменяемом состоянии. Кроме того, я оставляла Терри совсем одного! Вы меня понимаете?

— Нет, — потупились оба сына.

— То-то и оно. — Старушка легонько щелкнула каждого по носу. — Только Лерри меня и понял.

— Кстати, — занервничали все, — а где он?

Оба огляделись по сторонам, но Лейра не было видно. Теофраст, желая доказать свою полезность, даже подошел к гробу, на котором тот только что сидел, и заглянул под крышку.

— Никого нет дома, — рявкнули оттуда, и на свет появилась физиономия, при жизни принадлежавшая типичному старому склочнику. — Он ушел. Вежливо попрощался и ушел. Такой воспитанный мальчик. А вот вам еще надо поучиться хорошим манерам!

— Дядя, — взвыли оба лорда, — ну не доставайте хоть сейчас! Куда он ушел?

— А вас вообще невозможно достать! В принципе! — огрызнулся старик. — Поскольку никогда не знаешь, где вы находитесь! А мальчик пошел посмотреть на ночное небо. Он так и сказал: «Пойду я, пожалуй! Воздухом подышу, на луну полюбуюсь!» Ищите его там!

— На луне? — тут же живо заинтересовался Теофраст. Старшие лорды взвыли и опрометью ринулись вон. Двор был залит темнотой летней ночи как чернилами, и полная, упитанная луна напрасно пыталась как-то развеять мрак. Если бы не свет, который так и лился из оставшихся открытыми дверей фамильного склепа, и факелы в руках лордов, здесь вообще нельзя было бы ничего разглядеть в двух шагах. Но хоть с двух, хоть с пяти шагов было ясно — Лейра во дворе нет.

— Лейр! — раздраженно крикнул лорд Годфруа, понимая, что еще чуть-чуть — и придется задействовать заклятие поиска. — И где его носит? Лейр!

— Чего орете? — послышался сзади торопливый голос — Лучше гляньте, чего я нашел!

Голос раздавался откуда-то снизу, как бы из-под земли. Выругавшись так, что непосредственный Теофраст покраснел и это было заметно даже в темноте, лорд Годфруа поспешил к потенциальному пасынку. Он был абсолютно уверен, что юноша куда-то провалился, и уже готовился его спасать — в старых замках, где на протяжении нескольких поколений жили только маги, никуда нельзя влезть или провалиться без вреда для жизни и здоровья.

Но Лейр обнаружился целый и невредимый. Он стоял на дне неглубокой ямы, которая примыкала вплотную к замковой стене. Судя по всему, это была канава для сточных вод.

— Посветите сюда! — зашептал он, не дав никому и рта раскрыть. — Я ее случайно нашел. Отошел в сторонку — смотрю, а тут что-то белеется. Давайте факелы!

Лорд Годфруа и Бальтазар послушно опустили факелы вниз и осветили лежащую на дне девушку. Та лежала, свернувшись калачиком, и не подавала признаков жизни. Тонкая рубашка и пестрый пеньюар из дорогой ткани были порваны во многих местах и испачканы в грязи. Бледное лицо казалось восковой маской — настолько оно было неподвижно.

— Что это? — произнес лорд Годфруа.

— Девушка, — ответил дворецкий. — Мы нашли ее вчера вечером, буквально за час-полтора до вашего появления, милорды. Она лежала у замковой стены. Ну я и распорядился пока перетащить ее сюда — простите, но с вашим возвращением у меня не нашлось времени, чтобы придумать, куда ее деть.

— Так она что, мертвая? — прошептал Теофраст и вдруг побледнел и покачнулся, без сил прислонившись к стене.

Лейр наклонился и потрогал девушку.

— Живая! Дышит! — определил он. — А ну-ка…

Подхватив свою находку на руки, он довольно легко вытащил ее из сточной ямы и уложил на землю. Два факела осветили неподвижное лицо.

— Ой, — всплеснул руками Лейр, — а я ее знаю! Откуда она тут взялась? Вот что, милорд, ее надо отнести в дом и привести в чувство! Теофраст, прекрати подпирать замок, он не упадет, помоги мне ее поднять.

Дворецкий и лорд Годфруа пошли вперед, освещая факелами дорогу. Бальтазар шагал рядом с Лейром, тот тащил девушку на себе.

На пороге замка их встретила бледная, испуганная Трель, которая очень волновалась за пропавшего Лейра, но боялась переступить порог без прямого приказа. Долгая жизнь в рабстве давала о себе знать, девушка сразу кинулась за нюхательными солями, свежей водой и примочками.

Найденную девушку положили на кровать в первой попавшейся комнате, Трель захлопотала над нею, оттеснив мужчин. Под ее умелыми, ласковыми руками неизвестная быстро пришла в себя.

— Это принцесса Юна Эвларийская, — объяснил Лейр и, заметив, что гостья открыла глаза, отстранил Трель и наклонился над нею: — Принцесса, вы меня помните? Я Лейр, Лейр Косоглазый! Мы с вами встречались четыре года назад на юниорском турнире. Я тогда занял первое место. И вы вручали мне приз. Помните?

Принцесса несколько секунд непонимающе смотрела на юношу.

— Лейр? — наконец прошептала она. — Вы… не может быть! Вы тоже Лейр? И тоже… Косоглазый? Вы — близнецы? Или…

— Что значит — близнецы? Я у родителей один.

— Но как же. — Девушка села, опираясь на руку Трель. — Как же так? Ведь Лейр Косоглазый… он был там…

— Где — там? — Отстранив Лейра, к девушке подсел лорд Годфруа. — Принцесса, расскажите мне все. Что это за второй Лейр Косоглазый, откуда он взялся и где вы с ним виделись последний раз? И вообще, как вы оказались в моем замке? Рассказывайте все! Я хочу знать правду — ведь я его отец.

— Отец? — Принцесса вытаращила глаза. — Но отец Лейра, герцог Косоглазый, умер четыре года назад! Значит, вы… мама!

Глаза ее закатились, и она рухнула на подушку.

— Обморок, — всплеснул руками Лейр.

— Вовсе нет. — Трель коснулась ладошкой ее лба. — Просто она переутомилась, господин Терибальд.

— Называй меня Лейром. Это мое настоящее имя — Лейр Косоглазый, герцог Холмогорский.

— Я постараюсь, — потупилась девушка. — Но что она говорила о втором Лейре?

— Я думаю, что речь идет о моем сыне, Терибальде, — произнес лорд Годфруа. — Эй, принцесса! — Он похлопал девушку по щекам. — Очнитесь! Что там со вторым Лейром? Он действительно очень похож на этого?

Очнувшись от шлепков, принцесса Юна снова села на постели. Вопреки расхожему мнению, она не была хрупким неземным созданием, потому что ее воспитанием занимались не так тщательно, как воспитанием ее старших сестер. Кроме того, она накануне пережила достаточно много, чтобы научиться смотреть правде в глаза. Она подняла глаза на стоящего у постели Лейра.

— Действительно, — помолчав, сказала девушка, — они очень похожи. Только у вас глаза серые, а у него синие, как небо весной. И такие глубокие, как два моря. А у вас…

— У меня, значит, мелкие, как две лужи, — пробурчал юноша.

— Нет, просто… Просто они у вас совсем другие, — улыбнулась принцесса. — И волосы у вас темнее. А в остальном — да, вы очень похожи. Как два близнеца!

— Ничего удивительного — их предки были братьями-близнецами, — сказал лорд Годфруа и, отстранив Лейра, склонился над принцессой: — Ваше высочество, тот человек, о котором вы говорите, — мой сын, Терибальд. А это — настоящий Лейр Косоглазый, герцог Холмогорский. Успокойтесь, не только вы введены в заблуждение их внешним сходством…

— Ничего я не перепутала! — заспорила принцесса. — Если посмотреть повнимательнее, они совершенно разные!

— Скажите это тем, кто никогда не видел настоящего Лейра и настоящего Терибальда, — фыркнул Бальтазар, державшийся в тени.

— Вы лучше расскажите все, что знаете о том, втором Лейре, который Терибальд, — попросил лорд Годфруа. — И заодно скажите, как вы сюда попали.

— Как попала? Не помню, — пожала плечами принцесса. — Кажется, меня принесла сюда вороная лошадь. То есть не совсем сюда. Я скакала… скакала… потом лошадь остановилась. Я спешилась, и она исчезла. Я оказалась в лесу и пошла куда глаза глядят. Я очень устала и, наверное, потеряла сознание, потому что помню только крепостную стену на вершине холма. Я еще подумала, что в стене нет ворот и мне сюда не войти, а значит, все было напрасно…

— А что случилось? Почему вы оказались одна, без свиты? Вы убежали или…

Юна вздрогнула. Только вчера утром она стала свидетельницей страшных событий, но казалось, с той поры прошла целая вечность. Девушка обвела глазами собравшихся и начала рассказывать.

Вот так все и узнали о перевороте в столице Эвларии, о восстании Ордена Щитоносцев и о том, что за несколько дней до этого в город приехал по личному призыву короля Богорада его кузен, Лейр Косоглазый, герцог Холмогорский. Король вызвал его, чтобы тот, по примеру своего знаменитого предка, расследовал появление загадочных монстров и спас королевскую семью.

— Слышал, Лейр? — дождавшись, пока принцесса закончит свой рассказ, окликнул юношу лорд Годфруа. — Вот чем ты должен был заниматься, вместо того чтобы… Лейр? Где он?

— Господин, — Трель покраснела и потупилась, борясь с желанием встать на колени, — милорд Лейр вышел. Сказал, что уже все понял и дальше можно не слушать.

— Та-ак. — Лорд Годфруа медленно поднялся. — И куда же он «вышел»? Кто-нибудь может мне сказать, где его теперь искать?

На его крик в дверь просунулась чья-то уродливая морда.

— Милорд только что спустился на этаж сокровищ, — сообщил ее обладатель.

Вот тут-то и родился замысел связать Лейру руки. А заодно и отправиться в путь до рассвета, ибо всем стало ясно, что это временная мера и, если не занять юношу чем-нибудь серьезным, еще неизвестно, что он натворит.

— Все будет в порядке, принцесса! — закричал он Юне, вышедшей на крыльцо, чтобы проводить улетавших. — Привезу я вам вашего Лейра. А вы тут не скучайте! И ты, Трель, не грусти! Все нормально! Юна, она тоже принцесса, так что вы подружитесь! Займитесь чем-нибудь, а мы только туда и обратно!.. Эй! Может, не надо привязывать меня за ноги? Я обещаю ничего не трогать ими!

— Я привязываю тебя, чтобы ты не свалился в полете, — проворчал лорд Годфруа, закрепляя веревку под мышками горгульи.

— Да, но если вы развяжете мне руки, я смогу держаться сам и избавлю вас от лишних хлопот!

— Ты сам — одни сплошные хлопоты, — отмахнулся тот. — Теофраст, ты сможешь одной рукой удержать Нимтуронга?

Маленький дракончик носился по двору кругами и был совершенно счастлив, несмотря на то что любимый хозяин не мог к нему присоединиться. В пасти он таскал какую-то кость, а за ним носились замковые слуги, пытаясь отнять артефакт и вернуть его на место в сокровищницу, так что в целом малыш считал, что жизнь удалась. Совместными усилиями двух магов, одного зомби и сорока четырех слуг его все-таки загнали в угол, отняли изрядно пожеванную и надкушенную в пяти местах кость и водрузили дракончика на спину горгульи. Оказавшись рядом с Лейром, малыш тут же облизал ему лицо, шею и волосы и присмирел. Можно было взлетать.

Разбежавшись на подъемном мосту, две горгульи оттолкнулись от края рва и расправили крылья. Ветер ударил в лицо Лейру, и он отвернулся, силясь через широкое плечо сидевшего за спиной Теофраста разглядеть две машущие ему фигурки.

Керагаст круто развернулся, ухитрившись задвинуть девушку локтем за спину.

В конце коридора в распахнутых дверях стоял сэр Бравлин. За его спиной теснились десятка полтора рыцарей, среди которых ростом и шириной плеч выделялись несколько оборотней, прошедших частичную трансформацию — они еще стояли на двух ногах и двигались как люди, но уже выглядели как звери и по-звериному скалили зубы.

— Очень мило, что вы в конце концов явились сюда, — промолвил магистр Бравлин. — Вы избавили меня от необходимости и дальше гоняться за вами, теряя время и людей. Признаться, я приятно удивлен и даже поражен. Не думал, что вы продержитесь столько времени практически в одиночку. Разрешите выразить вам почтение.

Керагаст что-то проворчал себе под нос. Разобрав только самый конец фразы, Терибальд покраснел.

— Как ты можешь так выражаться! — прошептал он. — При девушке!

Суккуб посмотрела на молодого человека и произнесла несколько слов из того же словаря, чем окончательно вогнала Терибальда в краску.

Эта короткая перепалка несколько развеселила сэра Бравлина.

— Вы действительно прекрасная пара! — воскликнул он. — Просто созданы друг для друга! Кстати, ты, Керагаст, должен мне сказать за нее спасибо!

Ответом было мрачное бурчание. Терибальд уже не краснел — некуда было.

— Она тебе понравилась? — продолжал сэр Бравлин. — Ну разумеется! Я же создавал ее специально с учетом твоих вкусов.

Керагаст покачнулся. Он ожидал всего, но только не этого.

— Как — создавали? — прошептал он, не веря своим ушам.

— Очень просто — магией. Взял тело обыкновенной девчонки, которую угораздило родиться слабоумной, ну и немного «подправил» его. Сэр Годован остался доволен.

— Сэр Годован? — вяло переспросил молодой рыцарь.

— Ну конечно же, дурачок! — рассмеялся магистр. — Он очень беспокоился, что ты останешься одинок, и попросил меня создать для тебя идеальную подружку. Это, если хочешь знать, твоя вторая половинка. А уже потом я придумал, как ее можно использовать. Тебе ведь было хорошо с нею?

Керагаст сглотнул. Мир все сильнее кружился у него перед глазами, он терял опору и уже не знал, чему верить.

— По глазам вижу, что хорошо, — продолжал сэр Бравлин. — А теперь попрощайтесь!

Теплая ладошка внезапно скользнула в потную от волнения руку молодого рыцаря, и это прикосновение странным образом привело его в чувство.

— Нет, — прозвучал дрожащий голос, — я останусь с ним. Я люблю его!

— Вам нас не разлучить, — заявил Керагаст, чувствуя, как силы понемногу возвращаются к нему. Даже прикосновение суккуба приносило облегчение и вселяло уверенность в себе, заставляло кровь быстрее бежать по жилам, а мозги — работать ясно и четко.

— Ладно, уговорил, — дернул плечом сэр Бравлин. — Чем меньше свидетелей останется, тем лучше. Взять!

Ловко обойдя его — казалось, что они не идут, а как бы текут по воздуху, — вперед выдвинулись оборотни, на ходу завершая трансформацию. При этом двое из них так и остались вооружены мечами. Это зрелище подействовало на замерших за решеткой заключенных, они отпрянули в глубь камер и разразились проклятиями.

— Хозяин, — раздался над ухом Терибальда нервный шепот Калидора, — я, конечно, не трус и все равно бессмертен, но на всякий случай прощайте.

— Что?

— Вы не заметили, какого цвета были у них кожа и глаза до того, как они превратились?

— Нет, а что?

— Кожа у них была синяя, а глаза — оранжевыми! Оборотни с магической кровью в жилах. Вам это о чем-нибудь говорит?

Как ни странно, это говорило Терибальду о многом, и он почувствовал себя дурно. Такие оборотни считались непобедимыми, и не только потому, что нечеловеческая сила сочеталась в них с недюжинными магическими способностями. Они практически не имели слабых мест. Имелось одно — теоретическое. Но, насколько было известно, еще никто и никогда в реальности не мог победить мага-оборотня. Суть заключалась в том, что у этих оборотней в бою настолько увеличивалась сила и ускорялся обмен веществ, что они через какое-то время падали замертво. Круша все на своем пути, непобедимые и нечувствительные к боли и увечьям, оборотни могли умереть либо от полной потери крови, либо от истощения. Но при этом соотношение сил должно быть примерно двести к одному, то есть двести человек на одного такого полузверя. А вовсе не десять оборотней против двух воинов, из которых один — маг, а другой — простой рыцарь.

— Вы меня очень обяжете, если не будете сопротивляться, — прозвучал из-за их спин голос сэра Бравлина.

— Боитесь за своих тварей? — фыркнул Терибальд, разминая пальцы.

— Боюсь за вас! Ваши жизни…

— Они все равно ничего не стоят, — отрезал Терибальд.

— Он прав, — быстро шепнул Керагаст, не отводя глаз от приближающихся оборотней. Те подходили медленно, словно давали двум молодым людям время одуматься и бросить оружие. — Уходи, Лейр!

— Ни за что! Я буду сражаться вместе с тобой. Я маг!

— Ты дурак! Ты нужен ему больше, чем я! Уходи, я их задержу!

— Позвольте вам помочь? — произнес смутно знакомый голос.

Рядом возник призрак Хьюга Косоглазого.

— Думаю, вам не помешает второй меч, — прошелестел он на ухо Керагасту, протягивая ему клинок. — Он там валялся, а никто из рыцарей не признался, чей он. А вам, — это относилось уже к Терибальду, — действительно пора подумать об отступлении.

— Никуда я не пойду, — отрезал тот.

— И пойдете на костер. Мертвым! Подумайте о тех, кому вы нужны! Ну?

Терибальд посмотрел — призрак протягивал ему полупрозрачную ладонь.

Сэр Бравлин, несмотря на то что эту сцену скрывали от него широкие спины оборотней, сразу почуял неладное.

— Взять! — закричал он. — Взять некроманта! Не дайте ему уйти!

— Лейр, — позвал Керагаст. — Что?

— Отомсти за меня.

Молодой человек ничего больше не успел сказать или сделать — в следующий миг рыцарь атаковал. А его запястье словно погрузилось в липкий холодный туман — это пальцы призрака сомкнулись на его руке. В тот же миг Керагаст столкнулся с оборотнями и завертелся волчком, раздавая и отражая посыпавшиеся на него со всех сторон удары. Шерсть, клочья шкуры и капли крови полетели в разные стороны.

Отчаянно завизжала девушка-суккуб, бросаясь вперед. Она успела повиснуть на одном из оборотней и впиться в него. Полузверь покачнулся, стремительно теряя силы, но и для девушки его сила оказалась чересчур тяжела. Поглотив ее, она не удержалась на ногах и вместе со своей жертвой упала под ноги обступивших ее оборотней. Это было последнее, что Терибальд увидел, перед тем как весь мир исчез для него в яркой вспышке.

Возмущение в душе поднялось волной. Там пропадал друг, жертвовал собой ради его спасения, он не мог оставаться безучастным. Собрав все силы, Терри стал сопротивляться, это привело к тому, что Портал — или как там его собирались «спасти» — открылся раньше, и вовсе не там, где хотел призрак.

Звук лопнувшей струны был таким громким, что у молодого человека ненадолго заложило уши. А потом на него обрушились совершенно новые звуки — голоса, шаги, цокот копыт. И отчаянный визг. Терибальд открыл глаза.

Он стоял, прислонившись к стене, в каком-то переулке между домами, и незнакомая девчонка визжала от страха, пятясь от него и вывалившегося невесть откуда человека с огромными белыми от ужаса глазами.

— При-и-и-израк! — вопила она, мотая головой. — Лю-у-уди! При-и-и-зрак!

Терибальд развернулся и помчался, куда глаза глядят. Он спасся из Обители Ордена, но попал в столицу, в город, где совершенно не ориентировался и где у него не было ни одного знакомого. Юноша совершенно не знал, что делать.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

К городу подъехали ближе к вечеру. Именно подъехали — вчетвером на двух конях, которые выглядели довольно занимательно, а именно отличались от всех прочих лошадей наличием перепончатых крыльев. Стража непременно обратила бы внимание на странных животных, но дело в том, что в городе уже вторые сутки не было реальной власти. Сэр Бравлин был слишком озабочен тем, чтобы изловить последних опасных для него беглецов, и предоставил городу жить своей жизнью. Пользуясь неразберихой, городская стража почти поголовно взяла выходной, справедливо решив, что новой власти нужны будут новые стражники и, следовательно, всех прочих они все равно уволят, а если вернется старая власть, всегда можно будет оправдаться тем, что они отказались служить узурпаторам и не работали в знак протеста. Горожане по привычке еще вели старый образ жизни, но уже посматривали в сторону на более зажиточных соседей, ожидая, когда начнется настоящая анархия и можно будет бузить и грабить. Поэтому не было ничего удивительного в том, что в ворота две странные лошади прошли бесплатно, и лишь вездесущие мальчишки заметили необычных животных.

Конечно, добираться по воздуху было ближе и удобнее, но одно дело — лететь над горами, где и без того полным-полно самых странных существ, и совсем другое — над человеческими поселениями. Кроме того, старая Логоринд выдохлась значительно быстрее, чем ожидалось, хотя и была моложе своего супруга почти на пятьдесят лет. Но маленький дракон уже сам по себе большая тяжесть, а когда он еще сопит, возится, царапается и норовит перебраться на загривок, поближе к любимому хозяину, — это вообще кошмар. Поэтому незадолго перед полуднем обе горгульи снизились, и Бальтазар проделал с ними несложную операцию по смене внешности.

В самом Эвларе, столице Эвларии, герцоги Холмогорские не жили уже почти девяносто лет, так что остановиться пришлось в полупустой гостинице. Хозяин ее был несказанно рад появлению четырех постояльцев, поскольку почти все его прежние жильцы спешно разъехались, едва стало известно о перевороте. Таинственное исчезновение короля с семьей и непонятная роль, которую играл во всем этом Орден Щита, а также слухи о том, что готовится новая война с Холмогорьем, только растревожили постояльцев, и они поспешили очистить помещения, забрав аванс. Новые жильцы сняли две смежные комнаты на первом этаже с выходом на заднее крыльцо, хотя в их распоряжении имелось почти все здание, в том числе и престижные номера с девочками на втором этаже. Девочки возлагали на постояльцев особые надежды — они сразу заметили, что все четверо довольно привлекательны, особенно самый молодой, с каким-то непонятным зверьком. Две-три самые смелые и глазастые даже успели выдвинуться навстречу гостям, но старший из группы, послав великана позаботиться о лошадях, бесцеремонно взял юношу со зверьком за локоть и утащил в комнаты.

Нямка нисколько не возмутился от такого обращения, тут же принялся исследовать комнату, обнюхивая все и проверяя мебель на предмет съедобности. Большая часть вещей, до которых он смог дотянуться, явно поддавалась пережевыванию, и дракончик повеселел.

— Нам некогда рассиживаться, — заявил лорд Годфруа, запирая за собой двери и подходя к окну, чтобы проверить, насколько густы заросли сирени снаружи. — Немного подождем и отправимся на разведку.

— А сколько нам надо ждать? — Лейр не сводил глаз со своего питомца, ловил момент, когда тот начнет что-нибудь жевать.

— До ночи. Так у нас будет меньше свидетелей. Но до ночи они не дотерпели.

Вернее, не дотерпел Нямка. За вечерней трапезой дракончик слопал кости от трех окороков и шести куриц, закусил оловянным блюдом, на котором все это подавалось, потом попробовал на зуб осколки кувшина для вина, на второе съел занавески и придверный коврик. Потом немножко погрыз поленья в камине, попытался попробовать на зуб постельное белье и сапоги лорда Годфруа, а когда ему это не позволили, вылизал досуха камин и сжевал кочергу. Немудрено, что вскоре после этого ему срочно понадобилось на двор.

— Малыша надо выгулять, — деловым тоном заявил Лейр, мастеря из вожжей поводок и шлейку.

— А он не может потерпеть? — Бальтазар сквозь ветки сирени, загораживающие окно, смотрел на парадное крыльцо трактира, примыкающего к гостинице. Едва начало темнеть, в его распахнутые двери потянулись томимые жаждой горожане.

— Ня-ня-ня, — покачал головой дракончик и так выразительно испортил воздух, что Бальтазар сам распахнул двери и прогнусил, второй рукой зажимая нос:

— Долько бысдро!

Лорд Годфруа и Теофраст ничего не сказали — великан в этот момент как раз высадил лбом окно, ловя разинутым ртом свежий воздух, а лорд Годфруа просто задержал дыхание и зажмурился.

— Ум-ня-а-а! — весело закричал маленький дракончик, выскакивая наружу вместе с висящим на другом конце поводка Лейром.

— Только в кустики и обратно! — крикнул ему вдогонку Бальтазар. — Нам еще план действий вырабатывать!

Оказавшись на заднем дворе, дракончик сначала действительно дисциплинированно присел за кустиком, но, когда там выросла внушительных размеров куча — создавалось впечатление, что тут постарался не один маленький зверек, а как минимум три его взрослых собрата, — он не стал возвращаться в комнаты. В желудке его опять стремительно начала образовываться пустота. И он пошел по периметру двора, обнюхивая все и время от времени пробуя на зуб домашний инвентарь. Лопаты, грабли, ведра и старые мешки из-под муки, куча отбросов и дохлая кошка — все это привлекло его внимание и было подвергнуто проверке на предмет съедобности. К сожалению, все — или почти все, кроме мешков и отбросов, — оказалось несъедобно, и Нямка обратил страждущий взор в сторону улицы.

— Стой! — запоздало сообразил Лейр, когда дракончик, минутку постояв с задумчивым видом, рванул с места со всей скоростью, на которую были способны его коротенькие лапки. — Стой! Куда? Назад! Большой город — это не место для маленького зверька! Фу! К ноге! Стоять! Смирно, я сказал! Ма-а-ма!

Волоча на себе отчаянно вопящего Лейра, маленький зверек выскочил на улицу и заметался по ней, ища чего-нибудь съедобного. Но, как назло, в окрестностях гостиницы не нашлось ничего, что могло бы его заинтересовать. Зато вокруг было много других интересных вещей — дома, деревья, статуи, люди, лошади. В дракончике проснулся турист, и он устремился прочь, сопя и весело крутя хвостиком.

Поскольку был уже вечер, улицы оказались полупустыми — лишь торопились в питейные заведения завсегдатаи да спешили по домам подмастерья и прочий работный люд. Где-то еще слышался колокольный перезвон — в храмах Единого завершалась вечерняя служба, — но в ремесленных кварталах уже царила тишина.

Довольно скоро — уже на первом повороте — Лейр осознал положительные стороны ситуации. Когда еще ему представится возможность осмотреть столицу, в которой он до этого побывал всего один раз? И поскольку маленькому дракончику было все равно, куда бежать, юноша пристроился за ним, держась за поводок и приветливо помахивая рукой редким прохожим.

— Эй! — кричал он. — Привет! Я здесь пробегом! Меня зовут Лейр! Лейр Косоглазый! Если меня кто-нибудь будет искать, скажите, что я побежал в ту сторону!

Прохожие останавливались и внимательно смотрели вслед странной парочке.

— Эге-гей! — слышалось уже на соседней улице. — Если меня кто-нибудь будет искать, скажите, что мы у фонтана… были! А теперь мы бежим куда-то вперед! Не подскажете, что там находится? А? Кричите громче! Вас уже не слышно!.. А? Что? Нет, он не останавливается!.. Как остановить? А я откуда знаю? У него спросите! Лучше скажите, если кто будет спрашивать Лейра Косоглазого, мы побежали дальше!

Наконец характерные запахи привлекли внимание маленького зверька. Дракончик повернул на всем скаку, и, впервые не успев сориентироваться, Лейр налетел на какого-то прохожего и от неожиданности выпустил поводок из рук. Прохожий рухнул вместе с Лейром, который ухитрился оказаться наверху.

— Ой, простите, — воскликнул он. — Мы тут случайно пробегали. Не ушиблись? — Он вскочил, озираясь по сторонам. — Нямка! Ням! Иди к папочке! Нямка, ты где? Извините, — он посмотрел на прохожего, который все еще ворочался на земле, суча конечностями, как перевернутая черепаха, — вы дракона не видели?

— Какого дракона?

— Вот такого. — Лейр показал примерно на уровне своего колена. — Маленький такой. С поводка у меня сорвался… вместе с поводком. Мы тут бежали-бежали, а потом он куда-то свернул. Куда он мог свернуть?

— А я откуда знаю, — раздраженно проворчал прохожий.

— Ну вы же местный, должны тут все знать. Это просто удивительно, как у нас наплевательски относятся к гостям столицы! Только-только приехали — и на тебе! Одни неприятности!.. Ням! — с новой силой заорал он, озираясь и даже подпрыгивая, чтобы увеличить обзор. — Нямка, скотинка! Отзовись!.. Он же маленький, — объяснил он прохожему, глядя на него сверху вниз. — Его всякий обидеть может! Нямка! Ням-Ням-Ням! Иди к папочке!

— Слушайте, — его подергали за штанину, — может, перестанете орать и поможете мне встать?

Лейр замолчал и внимательно посмотрел на прохожего.

— Ах да, — сказал он и дернул за протянутую руку. — Меня зовут Лейр, — он энергично потряс руку прохожего, — Лейр Косоглазый, герцог Холмогорский. Мое полное имя гораздо длиннее, я им почти не пользуюсь, только на официальных церемониях. Так что, если кто будет спрашивать Лейра Косоглазого, скажите, что видели меня тут. Я дракона искал. Скажете?

— Скажу, — проворчал прохожий, по одному отлепляя его пальцы от своего запястья.

— Только учтите, что тут где-то бегает еще один Лейр Косоглазый, который НЕ ищет дракона, — доверительно продолжал юноша, хватаясь за него другой рукой. — Так вот, он не настоящий. Настоящий — я! Лейр Косоглазый, который ищет дракона, поняли? Или повторить?

— Да понял я, понял! — в сердцах воскликнул прохожий. — Разрешите наконец идти! А то, пока мы тут будем стоять, соберется толпа…

— Это же хорошо! — Лейр мгновенно выпустил его руку и развернулся к любопытным горожанам, которые действительно начали останавливаться рядом. — Люди! Никто моего дракончика не видел? Маленький такой!

— ПА-МА-ГИ-ТЕ! — разрезал вечерний воздух истошный крик. — Дикие звери!

— Ой, это, кажется, меня! — встрепенулся Лейр и стал проталкиваться сквозь толпу. — Извините! Извините! Герцог Лейр спешит на помощь! Не трогайте его! — закричал он, махая руками. — И не пугайте! Он еще маленький! Вот если он разозлится…

Скажем сразу — причиной диких воплей действительно стал дракончик Ням. Малыш наконец-то отыскал вожделенный ужин, а именно сложенные до завтра продукты в одной из лавок. Распродав все до последней морковки — отсутствие королевской власти почему-то резко увеличило покупательную способность населения, — торговец заранее запасся продуктами и складировал их в лавке, чтобы завтра встать пораньше и успеть продать побольше. Грузчики вкалывали как проклятые, на чем свет стоит костеря такое положение дел в стране, когда простому человеку и отдохнуть некогда, и закончили работу только что. Торговец, последний раз окинув любовным взглядом груды мешков, ящиков и тюков, уже решил запирать лавку, когда его внимание привлекло довольное чавканье, доносившееся из дальнего угла. Решив, что это всего-навсего крыса, он вооружился палкой, заглянул в угол и…

— Ням? — деловито поинтересовалась чешуйчатая толстая «крыса». — Ням-ням?

Не разглядев в полутьме мелких деталей вроде хвоста и перепончатых крылышек, торговец заорал первое, что пришло в голову.

— Ня-ня-ня-ня! — завопил дракончик и, подхватив на прощание палку копченой колбасы, кинулся к выходу. Откуда в овощной лавке взялась копченая колбаса, мы доподлинно не знаем, да это не так интересно.

Гораздо важнее другое — Лейр до цели так и не добрался, он был остановлен на подступах к рынку двумя рыцарями-щитоносцами.

После того как Терибальд исчез, растаяв в яркой вспышке, сэр Бравлин задействовал заклятие поиска и обнаружил, что беглец находится в городе. К сожалению, точное место определить не удалось, поскольку у него не оказалось под рукой ни образцов крови, ни тем более волос молодого человека. И он, не долго думая, отправил на его поиски добрую половину всех остававшихся верными рыцарей. Разбившись на пары и тройки, они начали прочесывать город и, конечно, услышали от горожан упоминание о каком-то молодом человеке, который на всех углах орал, что он и есть Лейр Косоглазый. Если верить очевидцам, этого типа одновременно видели в пяти местах, из чего щитоносцы сделали вывод, что либо заклятие перемещения сработало как-то странно и он размножился, либо Лейр просто-напросто сошел с ума.

Вылетев на рыночную площадь, Лейр буквально врезался в двух щитоносцев.

— Сэр Лейр Косоглазый?

— Да, а что?

— Следуйте за нами!

— Куда? Извините, господа, но я спешу! — Лейр сделал попытку проскользнуть между ними, но щитоносцы синхронно сомкнули ряды, и юноша застрял.

— Вам придется проследовать за нами! Юноша почувствовал, как его с двух сторон крепко схватили за локти.

— Куда? — занервничал Лейр. — Меня Нямка ждет! Он маленький, его всякий обидеть может! Да пустите же вы меня! Куда меня тащат? Это произвол! Я буду жаловаться королю!

— Пожалуетесь, непременно пожалуетесь, — закивали рыцари. — Вот предстанете перед сэром Бравлином — и можете жаловаться сколько угодно.

Тут Лейр вспомнил рассказ принцессы Юны. И понял, что лип. Ибо по-другому и быть не может, когда вас берут за руки за ноги и несут в неизвестном направлении.

Керагаст мог с уверенностью сказать, что сделал все, что было в его силах. Лейр исчез, спасся и был недоступен. Пока не пойман тот, на кого можно свалить все убийства и погромы, у Бравлина связаны руки. Молодой рыцарь даже не брал в голову тот факт, что совсем не обязательно ловить «преступника» — достаточно сказать, что он скрылся в неизвестном направлении и объявить его вне закона. Что поделать, каждый из нас меряет людей по себе и подозревает всех либо во врожденном благородстве, либо во всех смертных грехах. Так и Керагаст был совершенно уверен, что Лейр своим бегством нейтрализовал мятежников и совершенно спокойно отнесся к тому факту, что его почему-то не убили сразу, а только связали и бросили к ногам магистра Бравлина.

Сэр Бравлин относился к тому редкому типу мятежников, которые все хотели сделать по правилам. Было ли это следствием рыцарского воспитания, или причина крылась в чем-то ином — не мог бы сказать даже он сам. Однако, наступив на грудь упавшего Керагаста, он воскликнул:

— Ты прекрасно сражался. Я рад, что ты больше никогда не возьмешь в руки меч. Тебя убьют. Вон они. — Предатель указал на сгрудившихся в стороне оборотней. После сражения из двадцати невредимыми остались лишь одиннадцать. Шестеро были ранены, еще трое — убиты. Двое из оставшихся невредимыми держали девушку-суккуба и бросали на нее голодные взгляды. — Что до тех, кто тебе близок, — сэр Бравлин проследил за взглядом молодого рыцаря, — будет нечестным вас разлучить. Она тоже умрет, обещаю, что похороню вас в одной могиле.

— Отпустите ее, милорд, — заставил себя заговорить Керагаст. — Пусть она останется жить, и я… я сделаю все, что вам угодно.

— Мне угодно, чтобы ты умер, — отмахнулся магистр Бравлин. — И как можно скорее.

— За меня отомстят, — промолвил Керагаст.

— Кто? Лейр Косоглазый?

— Да. Он на свободе и…

— И связан по рукам и ногам. Заклятие поиска еще никогда не ошибалось. Но даже если ему удастся ускользнуть от погони, мне достаточно будет объявить, что преступник сбежал и что он отныне вне закона. Я назначу награду за его поимку, не пройдет и нескольких дней, как он будет пойман и казнен. А что до Холмогорья, будь уверен — я найду на эту провинцию управу. Он не успеет добраться до своих земель. Да я его просто не выпущу из города!

Керагаст задохнулся.

— Да, а ты как хотел? — правильно понял его Бравлин. — Что я буду ждать, пока его выловят и приведут ко мне? Ты слышал о таких вещах, как запасные планы? У меня как раз есть запасной план. Вы все-таки умрете. Все! И мне совершенно безразлично, будет ли к тому времени пойман Лейр Косоглазый или нет! Давайте его к остальным!

Керагаст не поверил своим ушам. Что значит — к остальным? Рыцари в камерах заволновались, припали к решеткам, но связанного рыцаря подхватили, небрежно поставили на ноги и пинками погнали прочь из темницы дальше по коридору.

— Прощай, брат! — раздавались со всех сторон голоса его побратимов. — Наши молитвы с тобой! Прощай!.. Скоро встретимся! Единый с тобой! Все будем едины! Прощай!

В стене темнела толстая, окованная железом дверь. Когда ее распахнули перед молодым человеком, в лицо ему пахнуло сыростью, затхлостью и тленом. За дверью царил непроглядный мрак, глубокий и осязаемый, как засыпанная землей могила. Керагаст вдруг понял, что оттуда он живым не выйдет.

— Прощайте, братья! — крикнул молодой рыцарь во всю мощь легких.

Заключенные рыцари хором взревели прощальные приветствия, и Керагаста сильным тычком бросили внутрь.

Прокатившись по ступенькам, он упал боком на холодную, твердую, как камень, землю и завозился, пытаясь встать. Темнота отозвалась шорохом одежды, вздохами, чьим-то приглушенным шепотом.

А потом мрак отступил перед светом нескольких факелов и уже немного привыкшие к темноте глаза Керагаста — все-таки последние несколько дней он практически не выходил на поверхность — различили в стенах небольшие ниши, забранные решетками. За ними двигались люди, и на ум немедленно пришли точно такие же казематы, в которых влачили жалкое существование узники, осужденные на пожизненное заключение. Преступления тех людей были слишком велики, чтобы просто умертвить их. Что совершили эти люди?

— Вот, — послышался голос сэра Бравлина, который не спешил переступать порог, — я хочу быть справедливым. Вы желали увидеть своего любимца — я предоставляю вам такую возможность. Заметьте, он пока еще жив!

— Керагаст? — прозвучал голос, при звуках которого сердце молодого рыцаря предательски дрогнуло.

— Сэр Годован!

Приподнявшись на локтях, он недалеко от себя увидел забранную решеткой нишу, в которой скорчился — размеры узилища не давали свободы передвижения — Великий магистр.

Керагаст бросился к решетке и опустился перед нею на колени, прижался лбом к прутьям. Прохладные твердые пальцы коснулись его висков.

— Мальчик мой, — дрогнувшим голосом произнес сэр Годован, — я так за тебя волновался!

— Я позаботился о том, чтобы успокоить вашу душу, — прозвучал с порога голос сэра Бравлина. — Теперь вы вместе. До конца. Можете поговорить, пока живы. Времени у вас немного.

— Мальчик мой, — Великий магистр дотянулся и коснулся губами лба Керагаста, — я любил тебя как сына. Если бы можно было повернуть время вспять!.. Мне не страшно умирать. Мне страшно, что умрешь ты. Ты слишком молод.

— Милорд, — Керагаст смотрел на Великого магистра, — Лейр Косоглазый, ваш племянник… он на свободе!

— Пока на свободе, — отозвался от двери сэр Бравлин. — Ему недолго осталось бегать от меня.

— Если вы считаете, что восемьдесят пять лет — это недолго, тогда вы правы! — произнес магистр-астролог, брат Гуцар. — У этого юноши большое будущее. Несмотря на свои двадцать три года…

— Двадцать, брат Гуцар, — мимоходом бросил сэр Годован. — Лейру только двадцать лет. Четыре года назад, в шестнадцатилетнем возрасте он участвовал в турнире юниоров.

— Но, — астролог быстро что-то подсчитал на пальцах, — он назвал мне именно такую дату. Ему исполнилось двадцать три года буквально на днях.

— Не знаю, какую он вам назвал дату, но Лейру минуло двадцать лет прошлой осенью, — заспорил Великий магистр. — Я это прекрасно помню потому, что сам заполнял его анкету. Если бы ему ко дню начала турнира было больше восемнадцати, он не был бы допущен на состязание юниоров! А по вашим словам, ему к тому моменту уже было девятнадцать.

— Это что же получается, — голос брата Гуцара задрожал, — я ошибся? Или он почему-то назвал мне не ту дату? Чей же это гороскоп я составлял?

Сэр Бравлин улыбался, слушая этот разговор. Он чувствовал, что поступил правильно, решив убрать верхушку Ордена. Что за люди! Им осталось жить несколько часов, а они спорят о том, чей гороскоп был составлен!

— Магистр Бравлин, — бренча кольчугой и шпорами, к нему подбежал один из старших рыцарей, — только что доложили… Лейр Косоглазый пойман! Куда прикажете его доставить?

— Вот видите, — усмехнулся сэр Бравлин, — я оказался прав. В одиночку трудно противостоять целому Ордену!

Керагаст выпрямился, расправил плечи. И, несмотря на то что он был связан и стоял на коленях, сопровождавшие магистра-мага рыцари попятились, взглянув на его стройную, сильную фигуру.

— Вам недолго осталось торжествовать, магистр Бравлин, — произнес он дрожащим от негодования голосом. — Лейр сильнее вас!

— Бравлин, — добавил сэр Годован, — я снимаю с тебя сан магистра и разжалую тебя в рядовые рыцари.

— Как пафосно, — покачал головой тот. — Особенно перед лицом смерти. Вы все умрете. Сегодня. Сейчас.

Он хлопнул в ладоши, несколько рыцарей-оборотней прошли в темницу и рассредоточились по ней, обнажив оружие. Они встали по двое-трое перед каждой камерой, готовые по первому знаку сэра Бравлина пронзить мечами пленников. Размеры узилищ не позволяли надеяться на то, что пленники сумеют увернуться от колющих ударов. Четверо окружили самого Керагаста, оттащили его от решетки, к которой прильнул сэр Годован. Голову молодого рыцаря оттянули за волосы назад, приставили меч к горлу. Один удар — и он получит рану, от которой его будет не спасти. Великий магистр не сводил глаз со своего воспитанника.

— Прощай, Керагаст, — прошептал он.

Тот ничего не ответил — боялся шевельнуть кадыком, чтобы не напороться на лезвие. Безумная надежда все еще жила в нем — надежда на Лейра.

Его голос был слышен издалека. Юноша шел и громко возмущался.

— Ну что за жизнь! — ворчал он. — Меня окружают одни извращенцы! Что за привычка такая дурацкая! Я ничего плохого не сделал, а меня сразу связывают! Нет, понимаю, если бы я был арестован, а так… Вообще что происходит? Я только сегодня вечером прибыл в столицу! Нет, конечно, я в курсе, у вас произошел переворот, но я-то тут при чем?… Ах да! Я очень даже при чем! Но это не считается! И вообще, я требую соответствующего моему званию и происхождению обращения!

Юноша шагал между двумя рыцарями, крепко удерживаемый ими за локти. Видимо, возмущался он уже очень давно, очень громогласно и с полной самоотдачей, потому что, поставив его перед сэром Бравлином, рыцари тут же отступили на пару шагов.

— Милорд, — отрапортовал один, — арестованный доставлен. Может, лучше ему заткнуть рот?

— Я тебе сейчас кое-что другое закрою! — возмутился Лейр. — Ты кто такой? Ты, вообще, знаешь, перед кем стоишь? Да я тебя за такие слова…

— Не надейся, что своей болтовней ты купишь себе лишние несколько минут жизни, — перебил его сэр Бравлин, и Лейр в самом деле заткнулся и обвел глазами помещение.

— Ой! — запоздало сообразил он. — Здравствуйте. А скажите, пожалуйста, кто из вас король?

Сэр Годован тихо застонал. Случилось то, на что он никак не рассчитывал и во что отказывался верить. Его племянник сошел с ума.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Конечно, ни лорд Годфруа, ни Бальтазар не поверил в то, что маленькому дракончику нужно несколько часов, чтобы очистить кишечник. И поэтому, когда Лейр не вернулся через пятнадцать минут, они послали Теофраста на двор. Великан подтвердил их подозрения — кроме огромной кучи, распространявшей вокруг убийственные ароматы (достаточно сказать, что от вони передохли даже мухи, а крысы строем, печально понурившись, поспешили покинуть не только гостиницу, но и окрестные дома), так вот, кроме этой кучи и изжеванных мешков, на дворе ничего и никого не было. Использовав именно эту кучу (мало кто знает, что навоз вполне может заменить традиционные кровь, слюну или волосы объекта) при составлении заклинания поиска, лорд Годфруа уже через полчаса знал, где находится маленький зверек, и спасательная группа отправилась в указанном направлении. Они справедливо рассудили, что Лейр обретается где-то поблизости, но их постигло разочарование.

Двигаясь напрямик и сворачивая, когда у них на пути вставал дом или слишком высокий забор, через который было трудно перелезть, они довольно быстро достигли рыночной площади. К тому времени последние торговцы уже покинули ее, и даже тот самый, ограбленный Нямкой, ушел, чтобы успокоить пошатнувшиеся нервы кружкой-другой горячительного напитка, желательно повышенной крепости. Площадь тонула в сиреневом летнем полумраке, а на ее краю, на том месте, откуда Лейра уволокли рыцари-щитоносцы, сидел маленький печальный зверек и скулил, задрав мордочку в небеса.

Дракончик плакал с полной самоотдачей — возле его лапок растекалась приличных размеров лужица. Нямка спешил нареветься про запас — в его крошечных мозгах зрела мысль о том, что любимого хозяина надо найти, и он интуитивно чувствовал, что тогда лишние эмоции будут просто мешать. Спасательная экспедиция наткнулась на дракончика именно в тот момент, когда он избавлялся от лишних слез, морально готовясь к трудному делу — в одиночку спасать любимого хозяина.

— Нимтуронг! — воскликнул лорд Годфруа, не признававший уменьшительного имени волшебного дракона. — А где Лейр?

Увидев знакомые лица, дракончик обрадовался им как родным. Завизжав, он кинулся навстречу и от полноты чувств облизал лица и руки всем троим, отчаянно виляя хвостиком, но, когда расчувствовавшийся Теофраст попытался погладить его в ответ, произвел предупредительный щелчок челюстями и отодвинулся: дескать, дружба-дружбой, а нежности оставьте при себе.

— Где Лейр? — Лорд Годфруа присел перед дракончиком на корточки.

— У-у-у! — задрав мордочку к небу, сообщил дракончик.

— Чего он говорит? — забеспокоился Теофраст.

— Его понимал только Лейр, — пожал плечами лорд.

— У-у-у! — еще жалобнее проскулил маленький зверек. — Ум-ня-а-а…

— Его похитили, — осенило Теофраста, и старшие посмотрели на великана с изумлением: мол, откуда что берется?

— Кто?

— Не знаю, — пожал тот плечами. — Враги, наверное!

— А кто у нас враги? — тут же полюбопытствовал Бальтазар.

— Ум-м-м, — высказал свою мысль дракончик.

— Как это понимать?

— Понимать некогда. — Лорд Годфруа выпрямился и поднял с земли поводок, который так и волочился за малышом. — Лейра надо спасать. Без него мы в этом городе не ориентируемся и ничего не понимаем. Можем таких дров наломать, что… А, — он махнул рукой, обрывая самого себя, и слегка дернул поводок дракона, — Нимтуронг, след!

— Ню-ня-ня-ня! — протянул малыш с возмущенной интонацией, но потом повнимательнее присмотрелся к человеку, державшему поводок, смерил глазом лужу, которую наплакал, и сделал выводы. Человек на поводке выглядел достаточно надежным, чтобы в случае чего забиться в уголок и притвориться маленьким, испуганным ребенком, предоставив сильным и умным взрослым самим спасать положение. Дракончик вильнул хвостом и с боевым кличем: — Ня-а-а-ам! — устремился вперед.

Бежавший следом лорд Годфруа прилагал все усилия к тому, чтобы удержаться на ногах — все-таки в его возрасте такой бег противопоказан, — а посему не смотрел по сторонам. Зато по сторонам смотрели Бальтазар и Теофраст, и именно один из них крикнул, указывая пальцем куда-то в проулок между домами:

— Вон он! Переоделся!

Молодой человек в темной хламиде, которую носят либо послушники в некоторых монастырях, либо студенты, пробирался, стараясь держаться в тени. Услышав крик, он не долго думая припустил прочь, и лорд Годфруа спустил Нямку с поводка:

— Взять!

— Ня-ням! — весело завопил дракончик, ускоряясь. Казалось бы, при его коротеньких лапках бегать быстрее было просто невозможно, однако факт оставался фактом — хотя человек бежал изо всех сил, малыш настиг его буквально в пять прыжков и, подпрыгнув, повалил наземь. — Ням! — гордо заявил он, помахивая хвостиком.

— Ну ты и здоров бегать! — отдуваясь, проворчал лорд Годфруа. — Знаешь, Лейр, в моем возрасте уже вредны такие упражнения. Вставай!

Но юноша продолжал лежать. Даже когда с него стащили упиравшегося Нямку — малыш почему-то изъявил желание подзакусить «добычей», — он остался лежать ничком.

— Ты это… ну, Лейр, — Теофраст осторожно потыкал юношу носком сапога, — кончай придуриваться, вот! Вставай, чего уж там!

— Бить не будем, — усмехнулся Бальтазар.

— Лейр, ты, вообще, живой? — несколько запоздало сообразил лорд Годфруа, присаживаясь перед ним на корточки, и потормошил юношу. Тот только сейчас стал подавать признаки жизни и приподнялся на локте:

— Отец? Как ты тут…

— Терибальд! Мальчик мой! Ты?

И лорд Годфруа едва ли не впервые в жизни обнял сына. Во всяком случае, Терибальд, который ожидал от жизни всего, но только не этого, застыл, хлопая глазами и боялся даже вдохнуть.

— Отец, — прошептал юноша, когда объятия лорда немного ослабли, — как ты тут оказался?

— Потом, все потом, сын. — Лорд Годфруа встал и протянул отпрыску руку. — У нас очень мало времени, но очень много дел. Мы знаем, что случилось в королевстве, и прибыли сюда, чтобы спасти тебя. Ты жив, — добавил он со странной интонацией, любуясь бледным в ночи лицом сына. — Знаешь, на какой-то миг я поверил, что ты мертв… и очень испугался, — закончил он шепотом.

— А это кто? — напомнил о себе Теофраст.

— Сам не можешь догадаться? — Лорд Годфруа крепко взял сына за локоть. — Ну? Он никого тебе не напоминает?

— С ума сойти, — всплеснул руками Бальтазар. — Действительно, поразительное сходство! Немудрено, что все наши ошиблись!

— Это чего, мы Лейра спасать не будем? — сообразил великан.

— Ням? — поддержали его снизу.

— Лейра? — Терибальд обвел взглядом собравшихся.

— Твоего двойника, герцога Косоглазого, за которого…

— Я понял. Он здесь?

Лорд Годфруа в двух словах рассказал сыну о том, что случилось. Молодой человек помрачнел.

— Если я правильно понимаю, Лейра могли арестовать вместо меня преданные сэру Бравлину рыцари, — догадался он. — А это значит, его могли доставить только в Обитель Ордена. Правду сказать, я сам направлялся туда — в Ордене Щита остался мой друг, а меня самого спас, телепортировав на городскую улицу, призрак. Хотя я об этом не просил, — добавил он чуть обиженно. — Керагасту без меня не обойтись, и, если им не помочь, погибнут все — Великий, король Богорад и прочие!

— Мы можем поговорить на ходу? — перебил лорд Годфруа.

— Наверное.

— Тогда показывай дорогу. Нимтуронг, мы идем за твоим хозяином, не упирайся!

— Ням? — дрогнувшим от радости голосом возопил маленький зверек и рванул вперед с такой скоростью, что все остальные ринулись за ним.

— Нимтуронг? — удивился начитанный Терибальд. — Но это…

— Это он и есть! Твой названый брат, этот самый Лейр, ухитрился вызвать дракона. И скажу больше — у парня огромный потенциал, но он необычен как маг. Не зря же Нимтуронг не просто откликнулся на просьбу зеленого новичка, но явил себя миру в виде младенца.

— Кажется, я понимаю, — кивнул Терибальд. — А Лейр точно маг?

— Маг. Только немного наоборот.

— Это хорошо, — задумчиво произнес молодой человек, — потому как именно магия ему и понадобится…

— Король? — переспросил сэр Бравлин. — Ты хочешь увидеть короля?

— Ну да, — пожал плечами Лейр. — А что тут такого?

— Это невозможно.

— Почему? Как верноподданный, я обязан засвидетельствовать ему свое почтение. Ну и заодно извиниться перед ним за то, что все так получилось! — пожал плечами Лейр. Руки его рыцари скрутили за спиной со знанием дела, и юноша, как ни старался, не мог ослабить узел. Это его нервировало.

— Это твое последнее желание? — усмехнулся сэр Бравлин. Почему-то, глядя на юнца, который без конца болтал, он испытывал странное чувство расслабленности. Все враги пойманы, препятствия устранены, можно возвращаться к первоначальному плану, то есть показательной казни злокозненного некроманта на городской площади, потом последуют торжественные пышные похороны жертв его «злодеяний» и, наконец, не менее пышная и торжественная, но скромная по случаю траура коронация нового владыки.

— Да, — кивнул Лейр. — На сегодня. Завтра, то есть уже через несколько часов, когда настанет утро, я захочу попить водички или там…

— Достаточно, — вскинул руку сэр Бравлин. — Ты хочешь увидеть короля и засвидетельствовать ему почтение? Нет ничего проще. Тизамар!

Из тени выступил молодой рыцарь, лет на пять старше Лейра. Лицо его было каким-то отрешенно-взволнованным, словно он напряженно ждал чего-то и мог думать только об этом.

— Этот? — Лейр окинул его с ног до головы долгим взглядом. — Что-то непохож!

— Самозванец! — не выдержал сэр Годован. — Марионетка в руках мятежника! Безвольная кукла, используемая колдуном для достижения своих грязных целей! Я лишаю тебя звания рыцаря, Тизамар! Ты больше нам не брат!

— Заткните ему глотку!

— Нет!

Это одновременно выкрикнули двое — Керагаст, рванувшийся на помощь наставнику, который при всем желании не мог увернуться от двух мечей, нацеленных на него сквозь прутья решетки, и Лейр, сообразивший, что сейчас произойдет убийство. И если у Керагаста ничего не получилось — ему самому угрожал приставленный к горлу меч, — Лейр действовал за двоих.

Поскольку его никто не удерживал на месте, он ринулся вперед. Сэр Бравлин машинально попытался схватить его за шиворот, как собаку за ошейник, но юноша оказался проворнее. Пригнувшись, чтобы его не схватили, он налетел на стоявшего спиной к нему оборотня и боднул его макушкой с такой силой, что тот сделал шаг вперед и налетел на решетку всем телом. Как раз в этот миг его напарник исполнял приказ. Сэр Годован отшатнулся, прижался к стене. От двух мечей это его не спасло бы, но меч был только один, да и мишенью его стала не грудь Великого магистра, а бок второго оборотня.

Отчаянный вопль возвестил, что удар попал в цель.

— Ура! — закричал Лейр. — Знай наших!

— Убить его! — закричал сэр Бравлин.

— Мама! — взвизгнул Лейр, совсем близко увидев сверкающее лезвие.

Что произошло дальше, в тот момент так никто и не понял, да и понимать было некогда. Сразу два события произошли одновременно, а потом все так перепуталось, что даже очевидцы и главные герои, вспоминая былые битвы, с трудом могли восстановить ход событий. Но все сошлись на одном — в тот миг, когда оборотни подняли мечи, чтобы пронзить тела пленников (даже нелюдь, раненный своим напарником, нашел в себе силы взяться за оружие), воздух содрогнулся. По нему прошла волна, словно круги от брошенного в воду камня.

«Камнем» был Лейр, упавший на пол, чтобы увернуться от нацеленного на него меча.

И в тот же миг, когда, пролетев по воздуху, волна отразилась от стен и вернулась назад, воздух огласился криками боли и шумом падения тел. Выронив оружие, оборотни, которых тут было большинство, попадали на пол, завывая, крича и корчась от боли. Обратное превращение в людей было столь стремительным, что они на некоторое время утратили всякую связь с реальностью и могли только кататься по полу и реветь. Кто-то из них, послабее духом, смог дотянуться до валявшегося меча и напоролся грудью на острие, чтобы избавиться от мучений, еще несколько потеряли сознание.

Одновременно с этим что-то визжащее пролетело над головами падающих оборотней и вцепилось в сэра Бравлина, повисло на нем, как кошка. Магистр Бравлин настолько не ожидал нападения, что на миг растерялся, и этого было достаточно, чтобы женские ногти впились ему в лицо с намерением выцарапать глаза.

Но Бравлин был серьезным соперником. Против разъяренного суккуба имелось только одно средство, и он, перехватив запястья пойманной девушки, выпивавшей у него энергию, выкрикнул прямо ей в лицо:

— Прекрати, Линна!

И понял, что угадал. Напряженное тело расслабилось, руки обмякли, суккуб застонала, опускаясь на колени. Она больше не могла сражаться.

Отбросив девичье тело в сторону с той же легкостью, с какой отшвырнул бы некстати усевшуюся на колени кошку, сэр Бравлин поднял руки и проговорил заклинание, которое должно было вернуть оборотням прежний облик. Но за те несколько секунд, которые он был занят суккубом, все изменилось.

Когда державшие его руки разжались, Керагаст машинально упал на бок, подтягивая колени к животу, чтобы защититься. Его охранники упали почти на него, и один из мечей оказался в пределах досягаемости. Молодой рыцарь немедленно перекатился на бок, цепляя пальцами лезвие и спеша перерезать веревку на запястьях. Острый край меча впился ему в руку, но Керагаст не обратил внимания на боль. Быстро перерезав узел, он ужом вывернулся из ослабевших веревок и, подхватив два меча, выроненные его несостоявшимися палачами, бросился к темнице сэра Годована.

— Милорд!

— Штырь! — Сэр Годован указал рукой. — Выдерни штырь!

Камера запиралась на засов, расположенный так, что заключенный не мог до него дотянуться. Кроме того, тугой, похожий на гвоздь, штырь был почти по шляпку утоплен в пол. Недолго думая, Керагаст поддел его мечом, действуя оружием как рычагом. Один резкий рывок, от которого потемнело в глазах, — и штырь выскочил из гнезда, а сам Керагаст по инерции откинулся назад, приложившись спиной о стену.

Это спасло ему жизнь, потому что не ожидавший такого щитоносец промахнулся. В следующий миг Керагаст коротко ткнул мечом, насаживая своего врага на острие, и откатился в сторону, отбрасывая тело и вскакивая на ноги.

Его атаковали два щитоносца сразу, но не зря Керагаст считался одним из лучших бойцов Ордена. Прежде чем сэр Годован успел выбраться на свободу, он успел разделаться с обоими противниками и перекинул своему наставнику один из трофейных мечей. Рукоять его была липкой от крови, натекшей из распоротого запястья молодого рыцаря.

— Бегите, Великий магистр! — крикнул из соседней клетки брат Гуцар. — Спасайтесь сами и…

Голос его прервался, перешел в хрип — остальные рыцари спешили выполнить приказ сэра Бравлина.

Четверо бросились к выходу — Керагаст волок за собой девушку, которая после удара о стену никак не могла прийти в себя, а Лейр, вскочив на ноги, устремился следом.

До двери было всего несколько шагов, но эти шаги им предстояло проделать сквозь строй рыцарей, впереди которых стоял сам сэр Бравлин. Рядом с ним маячил Тизамар с напряженным лицом.

— Убить, — коротко приказал Бравлин.

Керагаст и сэр Годован остановились, слаженным движением закрыли собой безоружных Лейра и девушку, но не успели поднять мечи, как в действие вступили новые силы.

Прямо за их спинами в яркой вспышке возник Портал.

Сорванная с петель тяжелая дверь рухнула, погребая под собой сразу четверых рыцарей и магистра Бравлина, и что-то маленькое, визжащее, отчаянно виляющее хвостиком кубарем выкатилось из Портала, побежало по двери и барахтающимся под нею рыцарям. Следом за ним в проем ступили четыре человека.

— Лейр! — позвал один из них. — Ты жив?

— Тьфу!.. Уф… Блин… Почти! — отозвался тот, отчаянно отплевываясь. — Фу, Ням! Сидеть! На, вот, погрызи лучше это! Веревочка вкусная!

— Некогда. — Лорд Годфруа вздернул юношу за шиворот. — Уходим! Господа, вы с нами?

Керагаст и сэр Годован, оцепенев от изумления и забыв про все на свете, смотрели на двух совершенно одинаковых — если не считать одежды — Лейров Косоглазых. Один из них, тот, который только что вышел из Портала, сам сделал шаг им навстречу.

— Милорд, Керагаст, — запинаясь и краснея, выговорил он, — простите меня… Я был вынужден…

— Самозванец, — выдохнул молодой рыцарь и схватил Терибальда за грудки.

Острие чужого меча возникло возле его горла так быстро, что он не успел понять, откуда оно взялось.

— А ну-ка, — ледяным тоном промолвил лорд Годфруа, — немедленно отпусти моего сына!

Сэр Годован хотел вмешаться, но рядом с ним из воздуха возник знакомый призрак Хьюга Косоглазого.

— Вам пора, — промолвил он.

— В самом деле, — Великий магистр поспешил вклиниться между Керагастом и его противником, — все вопросы мы можем решить потом. Сейчас надо выбираться отсюда!

— Портал захлопнулся.

— Есть другой выход!

Проскочив дверной проем, все оказались в другом зале, побольше, здесь в камерах сидели рыцари, оставшиеся верными королю и сэру Годовану. Они затаив дыхание слушали и пытались рассмотреть, что происходит в соседнем помещении, а потому встретили беглецов яростными криками восторга.

Но те успели только добежать до противоположных дверей, — их створки распахнулись, впуская несколько десятков рыцарей-щитоносцев, и тут же с лязгом захлопнулись.

— Вы думали, что отсюда так легко уйти? — послышался сзади голос сэра Бравлина. — Вы ошибаетесь! Взять!

Рыцари ринулись на кучку беглецов, и времени практически не осталось. Поэтому исчезновение Терибальда заметили только тогда, когда с лязгом распахнулась решетка на одной из камер, и освобожденные рыцари кинулись на волю, сразу включившись в битву.

Послушание было в крови у щитоносцев — заповедь подчинения младших старшим они заучивали едва ли не раньше, чем название Ордена, поэтому в темнице Ордена сидели в основном те, кому было просто лень или обидно повиноваться. Эти рыцари и в мирное время слыли нарушителями дисциплины и были не дураками подраться и поспорить с вышестоящими, подвергая сомнению их приказы. Ничего удивительного не было в том, что, когда сэр Бравлин провозгласил себя новым Великим магистром, они отказались подчиняться его приказам. Сейчас они с чувством собственной правоты набросились на своих бывших собратьев по Ордену, и единственное, что мешало им, — почти полное отсутствие оружия. Поэтому битва двух половин Ордена сначала больше походила на балет, где безоружные вначале долго «танцевали» вокруг вооруженных рыцарей, уворачивались от их выпадов и выискивали удобные моменты, чтобы обезоружить противника и схлестнуться с ним на равных. Лишь там, где стояли плечом к плечу Керагаст и сэр Годован, бой сразу пошел серьезный и злой.

Однако так обстояло далеко не везде.

Теофрасту не повезло. Против него по иронии судьбы бились в основном послушники, которые практически не умели сражаться настоящим оружием. Только самые опытные имели железные мечи, а некоторые и вовсе пошли в бой с деревянным оружием. Разглядев, что этих было большинство, великан, не долго думая, оторвал створку дверей высотой два человеческих роста и шириной полтора, решив, что рубить мечом мальчишек с деревянными мечами недостойно настоящего воина, а вот надавать им затрещин дверью — самое то. Это настолько поразило послушников, что они разом развернулись и устремились в обратном направлении, заставив Теофраста кинуться вдогонку с криком:

— Так нечестно! Давайте посражаемся!

Сочтя маленького дракончика легкой добычей — в самом деле, какой вред может причинить зверек ростом со среднюю собаку, да еще и практически без зубов? — на Нямку набросилось сразу десять человек. Щитоносцы умели сражаться не только с людьми, но и с нежитью, однако очень трудно оставаться спокойным, когда на тебя, помахивая хвостиком, несется маленький дракончик, во все горло выкрикивая боевой клич:

— Ня-а-а-ам!

Голодный дракон — зрелище не для слабонервных, а маленький голодный дракон еще страшнее. Мгновенно разоружив всех противников, дракончик выразил столь явное желание продолжить трапезу, что рыцари тут же сочли за благо отступить и практически взлетели по отвесной стене на высоту двух с половиной саженей. Они бы взобрались и выше, но стена коварно кончилась, упершись в потолок. Сообразив, что декоративный лепной карниз нелучшая опора для рук и ног — все-таки их обучали на рыцарей, а не на летучих мышей, — маленький дракончик уселся внизу, умильно облизываясь и виляя хвостиком, а щитоносцы дружно переглянулись и начали молиться.

Когда щитоносцы ринулись в атаку, лорд Бальтазар поспешил отодвинуться в сторонку. Решив, что он банально трусит, рыцари устремились на него, но тут лорд быстро сменил облик. Увидев перед собой волка величиной с медведя, вооруженного драконьими крыльями и драконьим же гребнем вдоль хребта, атакующие резко усомнились в правильности выбора профессии, а когда зверь распахнул пасть, демонстрируя клыки, подобных которым в реальной дикой природе просто не существовало, они дружно осенили себя знаком Единого и присоединились к тем рыцарям, которых уже поджидал на земле маленький дракончик.

Против лорда Годфруа совершенно неожиданно оказались не только рыцари, но и духи, поэтому первые несколько минут он был очень занят, действуя мечом и магией. До тех пор пока рядом с ним не материализовался некто в старомодном наряде и небрежным жестом не расчистил от духов небольшую площадку.

— Простите, — призрак церемонно откланялся, взмахом руки не глядя размазал по стене какого-то духа, — мы с вами раньше нигде не встречались?

Лорд Годфруа остановился на миг, окинул взглядом полупрозрачную фигуру.

— Встречались, — коротко бросил он. — Сегодня утром в зеркале.

— Разрешите представиться, — призрак снова поклонился, шаркнув ногой и таким образом превратив в серое пятно еще одного духа, — сэр Хьюг Косоглазый.

— Лорд Годфруа Бальтазар Терибальд Арманзор Третий, — представился собеседник. — Очень приятно.

— Взаимно. Это ведь в вашем замке долгое время находился мой прах?

— Да.

— Приятное местечко. Очень хотелось бы снова там полежать. Столица не для меня. Тем более что нынешнее место моего успокоения оказалось чересчур беспокойным.

— Сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть вас на место, — серьезно пообещал лорд Годфруа.

— Премного вам благодарен. — Призрак расшаркался в третий раз, и еще два духа перестали интересоваться окружающим. — Только сначала нам надо победить.

— Победим! — Лорд Годфруа легким движением руки послал в самую гущу нападавших огненный шар и пригнулся, когда над его головой пролетел рыцарь в дымящихся латах. — Только где наши мальчишки?

Призрак легко взлетел, взмахами рук разгоняя дым.

— Вон они. Слышите?

На противоположной стороне звенел веселый голос Лейра:

— Заходи справа! Бей слева! Давай! Атакуй! Ну что же вы! Вот он я! Стою!.. Ай! Ни фига себе! Вы чего деретесь? Я вас трогал? Я вас хоть пальцем… Ах вот как? Ну тогда и мы… Что, не нравится? А вот так? Ур-ра!

Подобрав где-то копье — мы не знаем, откуда оно взялось, наверное, им был вооружен один из рыцарей-щитоносцев, — Лейр оборонялся от трех противников, которые никак не могли загнать его в угол, чтобы расправиться. Юноша двигался чересчур быстро, чтобы они успели хотя бы прицелиться, и все время попадали мечами то по стенам, то друг по другу.

— Один есть, — кивнул лорд Годфруа. — А где второй?

— Не сомневаюсь, — призрак некоторое время что-то высматривал вдалеке, — что он очень занят.

Чем был занят Терибальд, стало ясно, когда внезапно в воздухе замелькали полупрозрачные тела рыцарей, которые атаковали духов, сцепившись с ними в последней схватке. Раскинув руки, прямой и неподвижный, Терибальд стоял посреди духов, которых вел в битву брат Езерним.

Появление духов рыцарей Щита не осталось незамеченным. Как-то сразу стало понятно, что верных королю рыцарей большинство. Даже безоружные, призраки были грозной силой, не прошло и десяти минут, как всех мятежников загнали за решетку и обезоружили. Многие были ранены, тут и там на залитом кровью полу лежали тела. От призванных сэром Бравлином духов остались серые пятна.

Брат Езерним и остальные призрачные рыцари подошли к Терибальду и преклонили колено.

— Вы исполнили свой долг, — промолвил тот, поднимая руку. — Можете быть свободны!

— Благодарю тебя, чародей, — за всех ответил брат Ерезним, и призраки растаяли в воздухе.

С помощью Бальтазара осторожно сняли с потолка тех, кого загнал туда Нямка. Рыцари так обрадовались возможности оказаться вне пределов досягаемости маленького зверька, что сами поспешили сдать оружие и спрятаться за решетку. Дракончик остался жутко недоволен, что выразилось в том, что он развернулся задом к камере и, задрав хвост, громко пукнул. Заключенные дружно взвыли.

— Это противоречит всем правилам! — послышались восклицания. — Мы с вами так жестоко не обращались! За что? Мы же сдались!

Из всех мятежников пощадили только Тизамара. Обезоруженного, его поставили перед сэром Годованом, и Великий магистр сам снял с него шпоры и, крякнув, сломал о колено его меч.

— Орден отказывается от тебя, — сказал он. — Я распоряжусь вычеркнуть твое имя из списков рыцарей и передам тебя в руки королевского правосудия. И уже его величество будет решать твою судьбу.

Тизамар играл желваками, глядя в пол.

— Подчиняюсь, — негромко произнес он. — Только разрешите вначале…

— Нет, — даже не дослушав, отрезал Великий. — Твои преступления слишком велики. Конечно, они не такие, как у сэра Бравлина… — Лицо его вдруг дрогнуло, он встрепенулся: — Керагаст! Где он?

Ни среди арестованных, ни среди убитых магистра магии не было.

— Я знаю, я. — Вперед, демонстративно хромая и держась за якобы отбитый бок, вышел Калидор. Большинство присутствующих тут же схватились за оружие — говорящий скелет многие видели впервые. — Он туда побежал! Вон в ту дверь!

— Между прочим, там камера, в которой сидит король, — мягко объяснил призрак Хьюга Косоглазого

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Последняя свеча догорела, пока он спал, Богорад Третий проснулся в полной темноте.

Несколько минут ему понадобилось, чтобы взять себя в руки и понять, что он не ослеп и всего лишь обречен какое-то время посидеть в абсолютном мраке. Гораздо серьезнее было другое — после того как его навестил призрак далекого предка, никто не вспоминал о заключенном короле. Богорад хотел есть и пить. По его расчетам, он сидел в тюрьме больше суток, и за все это время ему ни разу не принесли даже кружки воды. Интересно, сколько времени человек может прожить без воды и пищи? А не все ли равно? В полной темноте практически невозможно определить, сколько прошло времени. Так что ему оставалось только смириться и ждать конца.

И он ждал. Король не поверил своим ушам, когда услышал скрежет поворачиваемого ключа.

Свет ворвался в камеру вместе с человеком, несшим факел, и пленник невольно заслонился рукой.

— Ну наконец-то! — воскликнул он. — Что происходит? Я хотел бы…

Вместо ответа человек набросился на него с мечом.

Король увернулся, откатился в темноту камеры, запнулся обо что-то — кажется, ведро для отправления нужды — и кинулся к дверям, благо убийца так торопился, что не запер их. Он услышал за спиной свист рассекающего воздух лезвия, ощутил холодок и шарахнулся в сторону, опять цепляясь за что-то и едва не падая. Какая удача, что на нем нет цепей!

Король уже был у выхода, когда убийца произнес несколько слов, и Богорад почувствовал, что руки и ноги отказываются ему служить. Он упал на колени, рванулся вперед всем телом, успел в самый последний миг перевалиться через порог и покатился по полу коридора, стремясь оставить между собой и убийцей как можно большее расстояние. Однако тот выскочил следом и, уже стоя на пороге, промолвил еще несколько слов. Король замер на полу в полной неподвижности. Здесь было немного светлее, горели факелы, и он смог разглядеть лицо своего убийцы.

— Не советую так торопиться, — мягко произнес кто-то рядом.

Призрак Хьюга Косоглазого возник возле правого плеча сэра Бравлина и попытался перехватить его запястье. Тот отмахнулся мечом — король зажмурился, потому что лезвие мазнуло его практически по носу, — и в следующий миг откуда-то полезли духи. Похожие на белые тени или клочья тумана, лишенные лиц и глаз, они облепили призрак, окутали его словно коконом.

— Держитесь, — только и успел произнести тот, прежде чем скрылся среди них.

Король открыл глаза. Не дело монарху умирать с закрытыми глазами и молить о пощаде. Его предки слишком часто становились жертвами покушений, подолгу вели войны, наравне со своими генералами рискуя жизнью, и то, что он не вел войн, не сделало его слабым и мягким.

Вдруг ярко-синяя молния, пролетев по воздуху, ударила в меч, сила удара была такова, что меч вырвало из руки, и он отлетел к стене. Сэр Бравлин выругался, выдернул из-за пояса кривой нож. Но вместо того чтобы схватить поверженного короля за волосы и перерезать ему горло, он полоснул себя по запястью и выкрикнул несколько коротких слов.

Парализованный, валяющийся на полу король не мог повернуть голову и не видел, что произошло, но только-только вбежавшие в коридор Терибальд, сэр Годован и Керагаст застыли на лестнице, невольно мешая остальным присоединиться к ним. Где-то пыхтел и пихался Лейр, пытаясь раздвинуть стоявших плечом к плечу Теофраста и сэра Годфруа. Бальтазар торопливо превращался в змею, чтобы протиснуться под ногами у людей. Заверещал Нямка.

— Что это? — выдохнул сэр Годован.

Повинуясь магии сэра Бравлина, на них шел труп сэра Родавона. Двуручный меч тот держал в руках так легко, словно он ничего не весил. Лучший мечник Ордена подошел несколько скованной, но еще уверенной походкой и встал, закрывая собой сэра Бравлина, склонившегося над королем.

— Убей их! — произнес тот, и труп поднял меч.

Не сговариваясь, сэр Годован и Керагаст шагнули вперед, атакуя с двух сторон. Они спешили — королю оставалось жить считанные секунды, — но даже после смерти сэр Родавон оставался лучшим бойцом Ордена. Он легко отшвырнул Великого магистра и скрестил оружие с Керагастом. Несколько взмахов меча — и молодой рыцарь отлетел в сторону, едва не ударившись о стену. Его тут же сменил сэр Годован, но безрезультатно. Из-за спин сражавшихся было видно, как сэр Бравлин склонился над парализованным королем и схватил его за горло.

— Да дайте же пройти! — пыхтел сзади Лейр. — Я тоже хочу посмотреть!

Упав на четвереньки, он прополз между ногами Теофраста, лорда Годфруа и Терибальда с Бальтазаром, оказался в первых рядах и всплеснул руками с восторгом зрителя, очарованного невиданным зрелищем:

— Мама дорогая! Ходячий мертвец! Живой!

Лорд Годфруа бросил на приемного сына многозначительный взгляд, но ничего не сказал.

— А что он делает? Почему он двигается? — Желая немедленно получить ответ, юноша подергал Терибальда за рукав. — А как это сделать?

— Не мешай! — Терибальд пытался сосредоточиться и «дотянуться» до сэра Бравлина.

— А чего? Я только спросил! — обиделся Лейр. — Кто это хоть такой?

Ответ на этот вопрос пришел с неожиданной стороны. Оставленный без присмотра, Тизамар не покинул здания. Все произошло так быстро, что он остался стоять, понурившись и горюя о собственной участи. А услышав звон мечей и крики битвы, машинально поднял голову и всмотрелся в сражавшихся. Лицо его дрогнуло.

— Сэр Родавон? Нет!

Разметав зрителей, он ворвался в коридор и кинулся к ходячему мертвецу.

— Нет! Не делай этого!

— Стой! Куда?

Но Тизамар уже был возле трупа, он поднырнул под летящий в голову сэра Годована меч, обхватил тело руками, приник к груди мертвеца. От неожиданного толчка тот не устоял. Лишенное души тело покачнулось, потом вздрогнуло и чуть не подпрыгнуло, когда выпрямившийся Керагаст сзади всадил в него меч. Острое лезвие вышло из груди сэра Родавона, чудом не задев Тизамара.

Мертвец покачнулся, потерял равновесие. Тизамар вскрикнул, схватился за него и попытался удержать от падения.

— Пригнись! — крикнул сэр Годован.

Лезвие его меча описало дугу и врезалось в плечо мертвеца, отсекая его голову вместе с шеей. Тизамар закричал, словно это он получил смертельную рану. Керагаст, упершись ногой, выдернул меч из трупа и рубанул по правой руке мертвеца, отсекая ее от тела. Сэр Годован за шиворот, как котенка, отшвырнул прочь Тизамара, все еще цеплявшегося за наполовину расчлененное тело, и нанес последний удар, подсекая одну из ног трупа.

Обезглавленное тело упало на пол. Золотые искры пробегали по нему, заставляя его биться в последних судорогах, но на него уже никто не обращал внимания. Керагаст, оказавшийся ближе всех к сэру Бравлину и поверженному им королю, повернулся, услышав предсмертный хрип, и замер, вытаращив глаза.

Точно так же замер и сэр Бравлин, глядя на скелет, между ребер которого торчал его кривой нож, который только что был нацелен в горло короля.

— Привет! — жизнерадостно клацнул тот челюстями и сделал попытку подмигнуть одной глазницей. — Здорово я придумал?

Король Богорад закрыл глаза, решив, что сошел с ума от пережитого. Призраки, ходячие мертвецы, говорящие скелеты!..

Сэр Бравлин зарычал, пытаясь выдернуть нож из ребер Калидора, но тот шутливо погрозил ему пальцем:

— Ничего не получится! Не ты первый!

— Да я т-тебя… — прохрипел Бравлин, отпихивая скелет в сторону. Гремя костями, тот откатился, и сэр Бравлин взвыл от боли — нож остался между его ребер, и магистр-маг, до последнего не отпускавший ножа, вывихнул себе запястье. — Смолкни… навеки! — прохрипел он, но, прежде чем успел произнести еще хоть слово, к нему бросились сразу все — Керагаст, сэр Годован, Терибальд, Лейр.

— Будьте вы… хр-р — р…

Сразу два меча вонзились в его тело, и он захрипел, заваливаясь на бок.

— Все назад! — гаркнул Терибальд, отталкивая Керагаста. — Он сейчас…

— Ложись! — первым сообразил Лейр, падая поперек королевского живота.

Богорад взвыл от боли, когда локоть юноши врезался ему в грудину. Воздух над ними вспыхнул. Горячая волна прошла до стен, отразилась и… растаяла, рассыпавшись искрами, как настоящая речная волна рассыпается, встретив на пути утес.

Терибальд медленно опустил руки. Пальцы ныли, плечи — тоже, словно он весь день без устали махал молотом в кузнице.

Сзади кто-то обнял его за плечи.

— Ты молодец, сын, — тихо сказал лорд Годфруа. — У тебя получилось.

— Я же защищал диплом по теоретической магии, — негромко произнес Терибальд и тихо улыбнулся. — Ты помнишь, как пытался завалить меня дополнительными вопросами?

— И ведь не зря! — улыбнулся в ответ лорд Годфруа.

— Что? — послышался голос Лейра, так и лежавшего ничком и обхватившего голову руками. — Уже все кончилось?

— Да. Можешь открыть глаза и встать!

— Ням! — уверенно сказал кто-то рядом.

Юноша завозился, пытаясь встать, и въехал локтем во что-то мягкое. Послышался стон.

— Ваше величество! — мигом вспомнили все о короле Богораде, который оказался в самом низу. — С вами все в порядке?

— Почти, — простонал король, чувствуя, как начинают болеть онемевшие в результате парализующего заклинания и теперь постепенно оттаивающие мышцы. — Мне может кто-нибудь все объяснить?

Эвлария вздохнула спокойно. Мятеж подавили, законный король занял свое место на троне, мятежники были либо убиты, либо ожидали суда. Но радости не было.

В своих покоях, запершись, рыдала королева Алипейда, вместе со свекровью оплакивая смерть маленького сына, принца Гертикса. Сам король какое-то время держался, принимая от подданных соболезнования, но, когда ему в двадцатый раз за день напомнили о «тяжелой утрате в связи со смертью обожаемого наследника», не выдержал и удалился в свои покои. Именно там он и продолжил заниматься делами — смерть смертью, но жизнь продолжается. Королю нужно было заняться чем-нибудь важным, чтобы перестать думать о ребенке, которого больше нет.

Сейчас он сидел в окружении людей, которые ни разу не сказали ему о постигшем его горе, поскольку были заняты своими проблемами.

В нише одного из окон удобно расположились два человека, похожие друг на друга как братья-близнецы — только один был призраком, а другой состоял из плоти и крови. Лорд Годфруа и призрак Хьюга Косоглазого уединились, чтобы вдоволь наговориться. Предметом их беседы было звание Хранителя и перезахоронение праха призрака, поскольку именно извлечение оного из могилы девяносто лет тому назад и привело к нынешним событиям.

— К сожалению, я ничего не могу поделать, — разводил руками Хьюг Косоглазый. — Договор был заключен однажды, упразднение Хранителя повлечет за собой его аннулирование. Тогда страна опять окажется в том же состоянии, в каком была семьсот лет назад, когда я еще был жив. Будучи призраком, я уже не смогу принимать активное участие в усмирении демонов, а среди моих потомков нет никого, на кого я мог бы положиться.

— А Лейр? У него потенциал…

— У него немного не тот потенциал! Он не маг, он просто нейтрализует всю магию, которая творится вокруг, но сам создать ничего не может.

— Только не говори этого мальчишке! Он уверен, что сам вызвал дракона!

— Это совпадение. Нимтуронг давно искал способа вернуться в обитаемый мир. И возможно, это к лучшему. Но, как бы там ни было, нашей проблемы это не решит!

— Значит, кто-то по-прежнему должен жить в замке? — уточнил лорд Годфруа.

— Непременно. Причем кто-то, в чьих жилах течет кровь Арманзора-близнеца!

— Хм, не знаю… Нас осталось так мало… — Какое-то время лорд Годфруа подсчитывал на пальцах и что-то шептал. — Скажу откровенно, я не могу положиться ни на кого из своих братьев и кузенов, не говоря уже о племянниках. Разве что…

Он огляделся, легко выискивая взглядом великана Теофраста. Тот топтался в сторонке, стараясь занимать как можно меньше места. Рядом с ним отирался дракончик — только что Теофраст задел локтем и превратил в груду осколков фарфоровую вазу, которую тут же употребил в пищу маленький зверек, теперь Нямка ждал, когда же великан сломает или разобьет что-нибудь еще.

— Нет, — без слов понял его Хьюг Косоглазый. — Силен, могуч, но не слишком умен. Он будет исполнять свои обязанности механически, без души, что наверняка оставит для желающих нарушить договор лазейку. Его придется постоянно контролировать.

— Кроме того, — к брату подошел Бальтазар, — Теофраст мечтает посмотреть мир, дальние страны и совершить кучу подвигов. Конечно, он какое-то время посидит в замке, но сбежит оттуда, если ему покажется, что все в порядке. Дескать, я только туда и обратно — совершу подвиг и сразу назад.

Две пары совершенно одинаковых глаз уставились на него с одинаковым интересом.

— Вы чего? — попятился Бальтазар.

— Ничего, — ответил лорд Годфруа и переглянулся с Хьюгом.

— А что? — протянул тот. — Очень может быть!

— Вы о чем? — занервничал Бальтазар.

— О новом Хранителе. Ты ведь не откажешься мне помочь? Тебе все равно надо будет где-то жить, когда все тут закончится. Домой-то ты вряд ли вернешься?

Бальтазар какое-то время рассматривал свои руки в перчатках.

— Только у меня два условия, — наконец сказал он. — Первое — я задержусь там всего на пятнадцать лет и второе — около замка, кажется, есть деревенька? Я бы хотел набрать новый штат замковой прислуги — ну там пару пажей, секретаря, оруженосца посимпатичнее…

— И это все? — хохотнул лорд Годфруа. — Братец, ты неисправим! Будь по-твоему!

Возле другого окна ситуация складывалась противоположная. Два молодых человека, совершенно одинаковых, если не считать кое-каких мелочей вроде цвета глаз и длины волос, косились взглядом по сторонам и иногда посматривали друг на друга. Оба несколько раз порывались заговорить и несколько раз смолкали, не зная, с чего начать. Оба невольно прислушивались к разговору старших.

— Ушам не верю! — тихо воскликнул Терибальд, услышав последние слова лорда Годфруа. — Он согласился! Этот замок — ужасное место! Я прожил там два с половиной месяца и думал, что либо сойду с ума, либо сопьюсь! Я потому и согласился приехать ко двору, что мне казалось: хуже, чем там, уже не будет!

— А по-моему, миленькое местечко, — пожал плечами Лейр. — Мне понравилось. Там столько всего интересного… И бабушка у тебя такая общительная старушка.

— Ты с нею разговаривал?

— Ага. Она, кажется, была единственной, кто нас не перепутал.

— Да уж. — Терибальд покосился на Лейра. — Мы так похожи! Если бы мне кто-нибудь сказал, что у меня есть брат-близнец…

— Ну вообще-то мы не близнецы, но твой отец собирается жениться на моей матери, — счел нужным сообщить Лейр. — Тогда мы точно станем братьями!.. Знаешь, — он в свой черед пристальнее оглядел Терибальда, — жаль, что мы не встретились раньше. Мы бы таких дел с тобой натворили!

— Да уж, — прыснул молодой человек, вспомнив о том, как его перепутали с этим юношей при дворе.

Они расхохотались, думая каждый о своем, и заговорили разом, перебивая друг друга и пересказывая свои приключения. Вошедший в эту минуту сэр Годован с неудовольствием посмотрел на веселящуюся парочку. Во дворце траур, придворные ходят на цыпочках, слуги как в воду опущенные, и только эти два ненормальных заливаются хохотом как ни в чем не бывало! Кстати, кто из них его племянник?

Великий магистр попытался решить этот вопрос самым простым способом.

— Лейр! — крикнул он.

Оба весельчака разом повернулись в его сторону.

— Да, дядя? — откликнулись они хором и, переглянувшись, захохотали в полный голос.

— Как вам не стыдно! — Сэр Годован подошел ближе. — Его величество и с ним все нормальные люди скорбят о смерти принца Гертикса, а вы…

— Не надо, магистр, — внезапно вмешался король, который воспользовался случаем, чтобы просмотреть кое-какие документы. — Их смех напомнил мне о том, что жизнь все-таки продолжается…

— И, ваше величество, разрешите дать вам совет, — отлепился от подоконника лорд Годфруа. — В свое время я пережил примерно то же самое, что и вы. У меня были жена и дети-близнецы, сын и дочь. Они погибли. Все трое. Через некоторое время, когда боль немного притупилась, я женился снова, и у меня появился Терибальд. Так и вы — попробуйте попытать счастья второй раз. Вы еще молоды, а с появлением нового Хранителя будете надежно застрахованы от повторения инцидента.

— Благодарю вас, милорд, — вздохнул король. — Я постараюсь последовать вашему совету… Сэр Годован, у вас ко мне какое-то дело? Или вы пришли сюда в поисках вашего племянника?

Великий магистр оглянулся на двух молодых людей, которые уставились на него одинаковыми глазами. И пускай глаза у одного были серые, а у другого — голубые, кто из них кто? Вчера, когда один был наряжен в одежду орденского послушника, сэр Годован еще как-то их различал, но сегодня оба переоделись, ухитрившись выбрать практически одинаковые туники и штаны. Оба были без оружия, только с парадными кинжалами, которые мог носить при дворе любой приближенный к королю человек. Не станешь же спрашивать напрямую, кто из них кто. Он один раз уже ошибся, приняв за Лейра этого… как его… ну сына мага! И сэр Годован решительно помотал головой:

— Нет, милорд, у меня нет пока дел к племяннику, хотя не скрою, я хотел бы с ним побеседовать позже. Я пришел к вам для того, чтобы вы лично решили судьбу одного из заговорщиков. Вот. — Вынув из-за пояса, он протянул королю несколько исписанных листов пергамента.

Тот быстро пробежал их глазами.

— Брат Тизамар, — произнес он. — Это имя мне знакомо. Что он сделал?

— Ничего особенного. Важнее другое — что он собирался сделать!

— Вот как? — Король внимательнее вчитался в строки. — Ах вот оно что… Я хочу его видеть!

— Нет ничего проще, ваше величество. Он здесь! — И Великий хлопнул в ладоши.

На этот звук распахнулись боковые двери, и в сопровождении четырех рыцарей-охранников в кабинет короля вступил Тизамар. Вместо одежды младшего рыцаря он был в простой серой тунике и некрашеных шерстяных штанах. Ножные кандалы с него сняли, но руки оставались скованы. Сопровождал охранников Керагаст, рыцарь сразу нашел глазами Терибальда и еле заметно ему кивнул. Девушка-суккуб по имени Линна пострадала в недавней битве, но благодаря зелью, которое накануне сварил для нее Терибальд, должна была поправиться.

Король вгляделся в заключенного и всплеснул руками:

— А ведь я вас знаю! Это вы отличились при нападении пещерных морл и даже собственноручно зарубили одного из них! Вы смелый молодой человек, я хотел вас наградить… Сэр Годован, этот молодой рыцарь спас мне жизнь…

— И собирался занять ваше место на троне, — жестко поправил Великий магистр. — Вернее, это ему сэр Бравлин отводил роль марионетки в короне в том случае, если мятеж закончится удачей.

— Его вина доказана? — каким-то странным голосом спросил король.

— Он признался во всем сразу, нам даже не пришлось применять особые способы.

— Вы раскаиваетесь? — Богорад Третий пытливо вгляделся в лицо заключенного.

— Да, сэр, — негромко произнес тот, глядя в пол.

— Что ж, я рассмотрю ваше дело подробнее, но пока не вижу причин отменять то наказание, какое назначил вам Великий магистр. Вечное изгнание из Эвларии. Согласитесь, это лучше, чем тюрьма или казнь.

— Я согласен, — Тизамар опустился на одно колено, — только у меня одна просьба.

— В чем дело?

— Разрешите присутствовать на похоронах отца. Пышные похороны наследника и других жертв мятежа должны были состояться послезавтра.

— У вас умер отец? — участливо спросил король Богорад. — Когда? Кто он?

Этот вопрос был задан Великому магистру, и сэр Годован пожал плечами:

— Согласно документам, Тизамар незаконнорожденный. Его отец…

— Моим отцом был сэр Родавон, — глядя в пол, произнес Тизамар.

— Не может быть! — чуть ли не хором воскликнули король, Великий магистр и Керагаст.

— Он не мог жениться на моей матери, поскольку с отрочества считался братом Ордена, — негромко сообщил Тизамар. — И был против того, чтобы я стал рыцарем-щитоносцем. Он хотел, чтобы я прожил другую жизнь, не как… остальные. И когда сэр Бравлин предложил… это, он отказался…

— Тогда-то магистр магии его и убил, — нарушил молчание Терибальд. — Он боялся, что ваш отец, то есть принц крови, откажется проливать кровь своих родственников. Но ему очень нужен был кто-то из королевского рода, чтобы все выглядело как можно естественнее. Не понимаю только, почему он не выставил свою кандидатуру. Керагаст, помнишь, мы нашли в его кабинете генеалогическое древо? Бравлин тоже был потомком принцев крови, правда дальним…

«Ага, — сказал сам себе сэр Годован, — значит, тот, справа, и есть мой племянник. А этот, левый, самозванец! Только бы они не поменялись местами!»

Король с хрустом смял пергамент, испытывая желание что-нибудь сокрушить, порвать или разбить, чтобы дать выход эмоциям. Впервые в жизни он не знал, что делать с обуревавшими его чувствами. К такому его не готовили.

— Вы знали о вашем происхождении? — негромко спросил он.

— Да, милорд. — Тизамар по-прежнему не поднимал глаз. — Когда я пришел в Орден, отец открыл мне правду. Он надеялся, что это меня отрезвит, но я возразил, что у нашего рода все равно нет другого будущего, а так я по крайней мере смогу быть полезен стране и короне.

Король повертел пергамент, не зная, куда его девать. С одной стороны, важный документ, а с другой — он ему сейчас так мешал! В конце концов он положил его на край стола.

— Встаньте, Тизамар… сэр Тизамар, — произнес он. — То есть… наверное, мне стоит называть вас кузеном?

— Здорово, — фыркнул Лейр. — Как много, оказывается, у вас кузенов! Терибальд, я, потом еще…

Пользуясь моментом, сэр Годован крепко схватил юношу за локоть и дал себе слово, что не выпустит племянника из рук, прежде чем решит все вопросы.

— А с вами, молодой человек, мы поговорим позже и отдельно, — прошептал он ему на ухо.

— Ой, только не надо меня пугать тем, что матушка написала вам, будто я сбежал из-под венца, — громким шепотом ответил Лейр. — Я не смогу жениться на кузине Сорель, потому что уже дал слово другой девушке. Она, между прочим, принцесса!

При упоминании этого титула встрепенулись сразу двое.

— Принцесса? — воскликнули король Богорад и Терибальд.

— Леди Трель, принцесса свиллов, — выпятил грудь Лейр. — Я спас ее, и она согласилась выйти за меня замуж. Я пока оставил ее в замке лорда Годфруа, чтобы не тащить в такую даль. Она самая красивая девушка во всем Холмогорье, и, когда я привезу ее в столицу, вы, кузен, поймете, что я был прав.

Король вздрогнул, когда услышал обращение «кузен».

— Жаль, — признался он. — Я-то надеялся, что вы говорите о моей сестре, принцессе Юне Эвларийской. Она пропала без следа и…

Растолкав всех, Терибальд встал перед королем на колени.

— Ваше величество, — воскликнул он, — я обманул вас всех, я назвался чужим именем и под этим именем проник во дворец. Я притворялся вашим родственником, и вы вправе презирать и ненавидеть меня. Клянусь, что я сделал это не нарочно, просто ваш гонец перепутал адреса и доставил ваше письмо в другой черный замок. Клянусь вам, мои помыслы были чисты, и, чтобы доказать это, я готов хоть сейчас отправиться на поиски вашей сестры, потому, что я люблю принцессу Юну!

— Опаньки, — присвистнул Лейр и подергал сэра Годована за рукав, — дядюшка, если они поженятся, здесь все будут королевскими родственниками!

Керагаст покачал головой — из присутствующих он единственный не был связан кровным родством ни с кем.

— Я тебя выпорю, — проникновенно пообещал Великий магистр. — Если бы не ты…

— Во-первых, если бы не я, ничего бы этого не было, — сладко улыбнулся Лейр. — А во-вторых, у меня скоро будет новый отец, так что пороть меня есть кому!

Король положил руки на плечи Терибальда.

— Поезжайте, сэр, — произнес он. — И если ваши поиски увенчаются успехом, я…

— Ха! — снова вылез Лейр. — Можете считать, кузен, что они уже увенчались! Мы знаем, где принцесса Юна.

— Где? — Терибальд вскочил одним прыжком, как зверь.

— В замке, — любезно пояснил лорд Годфруа. — Вместе с невестой Лейра.

— Ваше величество, — рванувшись к дверям, Терибальд резко затормозил и проехался по полу на каблуках, — вы позволите? Я должен ехать! Я скоро! Простите!

Последнее слово он выкрикнул уже из-за дверей, сломя голову кинувшись к выходу.

— Все со всем разобрались? — Лейр физически не мог долго молчать. — Тогда мы, пожалуй, пойдем. Мне еще дракона кормить… Нямка! Нямочка! Что ты жуешь? Немедленно плюнь бяку!

Он с трудом вырвал из пасти маленького зверька изжеванный клочок пергамента и заслужил полный боли и обиды взгляд голодного ребенка, у которого отняли последнюю краюшку.

— Что это? — Лейр, брезгливо поморщившись, развернул мокрый от слюны клочок: — «С моих слов записано вер…» Ерунда какая-то. На, доедай и не смотри на меня такими глазами! Что я, изверг какой — ребенка обкрадывать!

— Протокол! — воскликнул сэр Годован. — Ваше величество, он сожрал документы!

— Ням! — воинственно заявил дракончик, прячась за Лейра.

— Он голодный! — выпятил грудь Лейр Косоглазый, защищая своего питомца. — Со всеми этими хлопотами его забыли покормить, а ест он все подряд и непрерывно! Он же еще маленький!

— Нэ-нэ-нэ! — высунулся из-за колена Лейра маленький зверек, показывая язык.

— Он еще и дразнится! — взвыл сэр Годован. — Ну, Лейр! Ну держись! Займусь я твоим воспитанием!

— Сэр, — холодно произнес лорд Годфруа, — как его приемный отец я заявляю, что отныне именно я буду заниматься делами моего пасынка!.. Ваше величество, — он оглянулся на короля, — разрешите откланяться. Нам надо срочно ненадолго вернуться в замок. Место Хранителя не должно пустовать. Кроме того, мне еще следует сделать предложение его матери. Обещаю, что как можно скорее отправлю к вам вашу сестру и… м-м… ее спасителя. Лейр?

— Идем-идем, — откликнулся тот, ловя дракончика за поводок. — Пока, кузен! Еще увидимся!

Как-то так получилось, что Богорад и Тизамар остались наедине. Король исподтишка бросал на бывшего рыцаря заинтересованные взгляды, и однажды тот поднял глаза. Оба смутились, как мальчишки, застукавшие друг друга за неприличным делом.

— Сэр Тизамир, — бросившись как в омут головой, со вздохом начал король, — или мне стоит называть вас кузеном?.. документы уничтожены и…

— Не беспокойтесь я уеду, — вздохнул бывший рыцарь. — Мир велик. Думаю, что где-нибудь продам свой меч и действительно проживу другую жизнь, чем мои предки.

Может быть не стоит? То есть я хочу сказать… вы видели тут этих двух… двух Лейров? Насколько я понял, тот второй, тоже удачно вписался в семью своего двойника… В общем, а что если вам в самом деле попытаться прожить другую жизнь? Не такую, какую вели мой дядя и все остальные?

— Не понимаю, — пожал плечами Тизамир.

— Давайте я сейчас распоряжусь, чтобы с вас сняли кандалы, нам принесут вина, и мы побеседуем как два кузена, — предложил Богорад Третий. — Как знать, может быть жизнь принца крови и моего наместика вам понравися гораздо больше?

Тезамир несмело улыбнулся, за его спиной сэр Годован делал королю отчаянные знаки, но его величество отмахнулся. Он наконец-то почувствовал себя в безопасности

Примечания

1

Иерархия Ордена Щита: Великий магистр; Магистры и младшие магистры; старшие рыцари; защитники; младшие рыцари; оруженосцы; послушники. В Ордене существуют также монахи. В отличие от других членов Ордена, монахи не занимаются военной подготовкой. — Здесь и далее примеч. авт.

(обратно)

2

«Морл», упомянутый в тексте, и «морла» — суть разные животные. «Морл» не склоняется. Есть самцы морла и самки морла, как самец ворона и самка ворона.

(обратно)

3

Заложный покойник — от слова «залог». Как правило, при захоронении клада человека убивали и бросали рядом с сокровищами без должного погребения, чтобы неупокоенный дух сторожил добро.

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ . . . .

Реклама на сайте