«Вторжение»

Бульба Наталья Вторжение

"Чудесный твой отец, преступник и герой,

И ужаса людей, и славы был достоин"

А.С. Пушкин "Дочери Карагеоргия".

Глава 1

Ялтар Вилдор. Правитель Дарианы

Я опять не мог уснуть. И причиной тому… Я уже давно не задавался этим вопросом, просто принимая как должное. Но… не в этот раз. Этой ночью я точно знал, мысли о ком не давали мне раствориться в леденящем, но таком желанном небытие.

Лера… Принцесса Лера Д'Тар. Маг Равновесия и носитель его сути. Дитя чужих миров, вобравшая в себя кровь нескольких рас. Гордая, но… не заносчивая. Мягкая, но… не слабая. И…

А разве я сомневался, что эта девочка сама бросится в расставленную на нее сеть?

Дать жизнь трем детям, суметь завоевать сердце темноэльфийского правителя и его сына, заслужить уважение этого пройдохи Гадриэля и… остаться чистым и наивным ребенком, не желающим понять, что выжить такой цветок может лишь в саду сильного и заботливого садовника.

Не то что понимать — задумываться не стала. И ни тени сомнения. Ни на одно мгновение. Или….

Пока я один, вполне могу позволить себе усмешку: я всегда умел быть убедительным.

Странно, но именно такие вызывают двойственное чувство. С одной стороны, желание наступить ногой и давить до тех пор, пока и следа под сапогом не останется. С другой…. брезгливость: не делает это чести тому, кто называет себя воином.

Вот только… почему-то не она.

Или… в ее глазах я продолжаю видеть душу той, что когда-то сумела зажечь в моем сердце любовь? Так это стало столь далеким прошлым, что воспоминания перестали ранить, оставшись осознанием юношеской глупости. Или все дело в том, что внутри каждого воина живет не только жажда победы, но и подспудная, трудно осознаваемая потребность стать защитником? Увидеть в чьих-то глазах радость от того, что ты есть, что твое сердце бьется, а ладонь уверенно лежит на рукояти меча.

Глупости!

Жаль, что моя память не может меня предать и вычеркнуть из моей жизни сказанные Каримом слова, чтобы больше не смели тревожить меня.

Как же давно это было….

— Мой Ялтар.

Я медленно обернулся от окна, которое уже неоднократно становилось спутником моих бессонных ночей, стирая со своего лица все терзающие меня не сомнения — мысли.

— Вам опять не спится, мой Ялтар.

Он размытой тенью скользнул ко мне: искусству быть незаметным я учил Айласа сам и, поистине, имел все основания гордиться своим учеником.

Поэтому, уже в который раз порадовался тому, что в свое время сделал все, чтобы он не прошел испытание: хороших воинов много, а такого слугу найти практически невозможно. А если учесть, что он ни разу не усомнился в том, кому обязан своей жизнью…

— Как наша гостья? — Мой голос прозвучал равнодушно, но… он не зря служил мне уже более двух тысяч лет, чтобы не ощутить в нем интерес.

— Попросила оставить ее одну.

В его глазах… недоумение и горечь. И он… он тоже оказался пойманным на ее незащищенность и бескорыстие. Скрытые за стеной такой безграничной воли, что даже я, Правитель Дарианы, уже ни один раз готов был преклонить перед ней колено, признавая ее право распорядиться моей жизнью. Приняв или… отвергнув.

— Ты включил систему контроля? — Спросил я, словно не замечая, каким взглядом он смотрит на меня.

Меня!

— Да, мой Ялтар. Если что….

— Она не покинет Дариану. — Перебил я его, не считая нужным выслушивать вздор. — Второй раз пробить портал я ей уже не помогу.

Я прошел мимо него к столику, где стоял кувшин с пряным травяным настоем, стараясь не обращать внимание на резкую смену выражения его лица: теперь на нем было изумление. Впрочем, пока мы одни, он может думать и демонстрировать все, что угодно.

— Вы…

— Не спорю, что она достаточно сильна, чтобы попытаться это сделать. — Начал я, посчитав необходимым немного остудить его восторг. — Но кровь даймонов в ней не столь очевидна, чтобы Дариана охотно открыла ей свои границы.

Хотя, я готов был признать, что когда она освободила свою силу, словно расправив крылья… я тоже ощутил что-то, похожее на благоговение. Настолько мягкой и притягательной была ее магия. И… чужой.

— Вы хотели…

Он спрашивал, а я… отвечал. Зная, что если хотя бы малейшее подозрение в его преданности проснется во мне, я без сожаления прерву его существование.

И он тоже не заблуждался на этот счет.

— Избавиться от тех, кто крутился у меня под ногами. Пока здесь были ее спутники и Асия, у нее хватило бы выдержки противостоять мне.

Это было так и… не совсем так. Я не удивлюсь, если ей это будет удаваться и теперь, когда их нет. Но… тем напряженнее будет наша схватка. И желаннее победа.

— И ради этого, мой Ялтар, Вы отдали Лилее свою мать и дочь?!

Будоражащий аромат трав разливался по комнате, пока я наливал темную жидкость в узорчатый бокал, словно вспыхнувший багровым пламенем, когда настой маслянистой пленкой скользнул по его стенкам.

Как бы ни желал я сейчас спрятаться в беспамятстве пьяного угара, дозволить такую роскошь я себе не мог. Лера, пусть и до конца не осознавая этого, была слишком серьезным противником, чтобы расслабиться хотя бы на мгновение. Слишком мужественным… и это почувствовали все, кто был на Большом приеме. Не зря же, вопреки моему жесткому приказу не приближаться к этой женщине, не нашлось ни одного, кто бы его так или иначе не нарушил.

Стая варлахов, Хаос их прибери! Не просто почувствовали женщину, способную дать сильного и здорового ребенка, но и ощутили ту, которую при этом придется ломать, получая от издевательств невообразимое наслаждение.

Хотя… мне оставалось лишь горько усмехнуться: я от них отличался только Правом Сильного, на котором собирался настаивать.

— Асия там будет в большей безопасности. — Словно речь не шла о другом мире, который уже в ближайшее время познает силу наших клинков, словно не о дочери единственной женщины, о чьем уходе я иногда сожалел. — А Варидэ…. Я лишил их мир одного из магов Равновесия. На мой взгляд, это того стоило.

Я сделал пару глотков, чувствуя, как настой окутал язык мягкой свежестью прежде чем скользнуть внутрь, смывая все тревоги и заботы. К этим травам меня приучила мать, которая очень хорошо разбиралась в них. И… любила.

Ее руки нежно прикасались к каждому стебельку, обласкивали каждый бутон. Ее глаза вглядывались в каждую росинку, угадывая, пришла ли пора, налились ли стебли, листва соками, которые взбодрят или утешат, вернут спокойствие или одарят безумством схватки.

До тех пор, пока я не лишил ее такой возможности. Если бы она… Иногда бездействие бывает страшнее неправильного решения.

Если бы она в тот день произнесла всего лишь одно слово… Тася все еще могла бы жить.

— Мой господин…

Опять замялся Айлас, пытаясь осознать, насколько он приблизился к той грани, за которой его вопрос может стать последним. В его жизни.

— Тебя интересует Совет или судьба Леры? — Мысленно усмехнулся я, не взглядом — чувствами отслеживая как гулко бьется его сердце.

Он хорошо знал — моя лояльность к его любопытству редко когда заканчивается безобидно. Для него.

Но эта ночь…. ему ничем не грозит. И тем интереснее, что он об этом не догадывается.

— И то, и другое, мой Ялтар.

Он еще не успел закончить говорить, а я, сумев обмануть его способность замечать мои перемещения, уже стоял рядом, заставив его вытянуться на цыпочках и с нарочитой брезгливостью удерживал пальцами за подбородок, вынуждая смотреть мне в глаза. Затягивая в водоворот своей силы и лишая воли.

Он был хорошим слугой, но… он был всего лишь слугой.

— Я назначил дату вторжения и объявлю ее утром Совету.

— И наконец-то избавитесь от тех, кто был слишком Вам неугоден. — Из последних сил удерживаясь на стержне своей личности, пересохшими губами прошептал Айлас.

Да, стойкости ему не занимать. И это можно было бы отнести к его заслугам, если не помнить о тех двух тысячах лет, которые я потратил на то, чтобы сделать из него того, кем он сейчас был.

— Думаю, они тоже не упустят своего шанса избавиться от меня. — С наигранной усталостью проговорил я, опуская руку и позволяя ему вздохнуть свободно. — Это будет занимательная игра. И мне, хоть недолго, но не будет скучно.

— А госпожа Лера? — Чуть отдышавшись, продолжил он допрос.

Я ощутил, как напряглось его тело в ожидании моего рывка. И он был прав. В любое другое время, я вполне мог счесть это за наглость. Впрочем, наказывать того, кто даже мой гнев воспринимает как милость… уже давно не являлось наслаждением.

— Госпожа Лера на этом же Совете будет объявлена моей невестой.

Я все-таки позволил себе скользнуть мимо него, впитывая волну не страха — готовности мне противостоять, так будоражащей мою кровь, и замер у окна, вглядываясь в то, как далеко на горизонте розовеют снежные вершины гор.

— Но до того, как Вы назовете дату вторжения.

Я отметил, что его дыхание даже не сбилось, а реплика… совершенно точно предугадывала мои действия.

— У нее и так не будет выбора, но…

— Талтар Яланир может быть против. Вы так и не позволили ему дать этому миру наследника.

И это было еще одним, почему Айлас все еще был рядом со мной. Он умел видеть, слышать и… делать выводы.

— И не только он один. Я могу назвать тебе еще дюжину Талтаров, кто будет претендовать на эту женщину. И не только потому, что она им нужна.

— Право Сильного. — С ноткой удовольствия в голосе, которую он не счел нужным прятать, тихо произнес он, приблизившись почти вплотную ко мне. — И Ялтар Вилдор отправит в Пустоту тех, у кого хватит смелости бросить ему вызов в открытую.

Наши взгляды, его и мой, встретились отражением в окне. И я вновь почувствовал то, что сумел ощутить тогда. Он мог… стать моим соперником. Самым бескомпромиссным и беспощадным. Самым хитрым и непримиримым.

И, одному Хаосу известно, кто и кому сейчас бы прислуживал, если бы…

Этот вопрос я задавал себе уже много раз, но… ответа на него не находил.

— Да. Я потребую Право Сильного и получу его.

Он стоял за моей спиной и не сводил с меня глаз. Внимательных, дерзких, взволнованных. Уверенный, что ни одна его мысль, ни одно движение души не ускользают от моего внимания. Зная, что за каждое из них я могу отправить его в казармы, развлекать своим телом воинов. А еще лучше, в Храм к Черным, в качестве тренировочного пособия. Не отпуская нити, которой он привязан ко мне, и не давая переступить границу Пустоты в поисках спасения от тех мук, которые ему предстоит пережить. Пока не милость, а невозможность обойтись без его присутствия, не заставят меня вернуть его обратно.

Зная, но… продолжая одновременно и восхищаться мною и… укорять. Вновь возвращая меня к мыслям о женщине, что одним своим появлением вынудила меня чувствовать себя неуютно.

Впрочем, в качестве разнообразия и это было вполне допустимо.

— Я еще Вам нужен, мой Ялтар? — Словно это я его звал, а не он сам решил нарушить мое одиночество спросил он, продолжая буровить меня настойчивым взглядом.

Рыкнуть, что ли…

— Ты побереги себя, когда будешь рассказывать своей госпоже о том, что ей сегодня предстоит. — Не отказав себе в насмешливой улыбке, заметил я.

Проявить свой деспотизм я смогу и на Совете, а вот увидеть, как в его глазах мелькнет отчаяние, как преданность мне будет бороться с проснувшимся в его душе желанием ее защитить, как сожмутся его кулаки, не давая выхода той бури, что разрывает его сейчас на части, подталкивая к безумию…. мне вряд ли где еще удастся.

— И предупреди Сэнара, что если он начнет вспоминать, к какой ветви он принадлежит, я найду способ заставить его об этом пожалеть.

Я не бил наотмашь… я точно знал, какой из ударов будет самым болезненным. Не для тела — для тех принципов, в которых они жили. Каждый по-своему вознося меня и ненавидя, но… не видя в этом противоречий Чести и Долгу, впитанных с самого детства. Теперь же… я сделал все, чтобы внести смуту в их души.

— Я могу уточнить, мой Ялтар, — его голос был… безжизненным. Очень близко к тому, чего я добивался, — о каких способах Вы говорите? Чтобы у тера не возникло сомнений в серьезности Ваших намерений.

А в глазах… О том, что я умею быть убедительным, кажется, я уже упоминал: свой выбор он уже сделал, даже если еще и не догадывался о нем. И этот выбор… не в мою пользу.

— Право Сильного дает для этого много возможностей. — Небрежно бросил я за спину, полной предвкушения улыбкой подталкивая его мысли в нужном направлении.

И хотя все это не имело никакого смысла, но… я редко когда ошибался, действуя по наитию.

— Да, мой Ялтар, я передам Ваше предупреждение теру Сэнару. И… — он сделал паузу, вглядываясь в пустоту глаз моего отражения в окне, — я прошу Вашего разрешения покинуть Вас.

Ах… какая двусмысленность. Произнести то, что еще не осознается. То, что еще не стало частью жизни, что еще не являлось основанием для поступков, но уже существовало.

— А я тебя сюда и не звал. — Фыркнул я, с удивлением отметив, что этот разговор словно вернул мне цельность и сбросил тяжесть непринятых решений с моих плеч.

Теперь я точно знал не только то, чего я хочу, но и то, как именно я собираюсь это получить.

Олейор Д'Тар

Он стоял напротив и ждал моего решения. Я же… продолжал молчать, не в силах сказать хотя бы слово и… не имея права терзать.

Но даже понимая это, я не мог сдвинуться с места. И не потому, что готов был обвинить друга в том, в чем его вины не было — я все еще не мог поверить, что вижу его живым.

А время неумолимо неслось вперед, с каждым судорожным ударом сердца все дальше в прошлое отодвигая несбывшиеся надежды и не случившееся чудо… И это было больно. Нам обоим.

И я видел это в его глазах и не скрывал в своих.

Не знаю каким образом, но мне удалось заметить, как отец, бросив быстрый взгляд на наши застывшие фигуры, взял на себя не только заботу о прибывших с Дарианы, но и спровадил из парка всех остальных.

В такой день!

Если бы мог шутить, вполне прошелся бы по количеству даймонов, что увеличивалось с каждым днем поражающими воображение темпами. Еще немного, и они начнут требовать выделить им место для проживания. Надеюсь, подальше от нас.

Вот только… шутить я не мог. Все, что мне удалось — с не предавшей меня выдержкой дождаться, когда нас останется трое.

Как бы я ни хотел, чтобы Сашка оказался сейчас как можно дальше от этого места, требовать от него этого я не мог. И так мой долг перед ним… не давал мне без рвущейся из взгляда вины смотреть на него. И понимать, что именно так чувствует себя сейчас замерший в ожидании приговора друг.

— Мой Лорд….

Гадриэль всегда отличался чутьем. И хотя на мне не было регалий Правителя, в творившейся в первые минуты суете он сумел понять самое главное.

Не дай стихии еще….

А разве можно было ожидать от него чего-нибудь другого! Уж если я перед собственным Советником готов расшаркиваться, опасаясь лишний раз всколыхнуть рвущиеся из его сердца чувства, то что уж говорить о нем.

Он медленно опустился на колено, до последнего не сводя с меня взгляда. Взгляда, в котором больше не было моего друга, а была лишь бескрайняя степь, укрытая серым пеплом с погребальных костров. И склонил голову.

И в том, как он это сделал… была готовность принять любое мое решение, но… не было смирения. И я не мог этому не радоваться — чтобы вернуть Леру мне нужен был Гадриэль. Мне нужен был Сашка. Мне нужны были Валиэль, Риган, Рамон… как символ, как то, что будет питать меня надеждой и поддерживать, когда сомнения начнут подтачивать веру. Как воспоминание о том, что однажды мы уже справились, мы сделали то, что казалось практически невозможным.

Я не стал искать слова, чтобы сказать все, что я со всей очевидностью осознал, принимая на себя ответственность за эльфов. Что пережил, когда мгла перехода схлопнулась, не подарив мне самого дорого для меня существа. Какую, сдобренную горечью радость испытал, когда понял, насколько малой оказалась цена за то, что было ими сделано.

Мои шаги были легки и быстры. Теперь, когда мое молчание, скорее всего, уже было истолковано неправильно, я не хотел мучить его душу ни мгновением дольше, чем мне надо было для того, чтобы оказаться рядом с ним. Мои ладони, плотно сжав его плечи и преодолевая сопротивление, заставили его подняться.

— Я рад, что ты вернулся. — Тихо прошептал я, прижимая его к себе.

Разделяя с ним свою тоску, и забирая часть его боли.

— Мой Лорд… — начал Гадриэль, все еще не пуская в себя мое тепло. Не откликаясь, не оттаивая.

Что ж… не знаю, как назвать то чувство, что он испытывал к Лере, но оно было не менее сильным, чем жившее в моем сердце.

— Если она решила так, значит, по-другому быть не могло. Не лишай ее поступок смысла, не умаляй ее доблести. Она этого не заслужила.

Не знаю, для кого я говорил: для него, Сашки… А может… Эти слова были нужны мне также как и им. Чтобы не принять, не смириться — сделать их своей силой, своим мужеством, своей мощью.

— Она просила передать тебе….

— Не надо. — Резко перебил я его, буквально впиваясь скрюченными пальцами в его спину. — Она скажет сама…. когда мы встретимся.

— Она использовала для открытия портала связь со мной. — Голос Александра, раздавшийся из-за спины, был не то, что спокойным… он был… уверенным. — Но пробить переход и удерживать его ей помогли. И я даже могу догадаться — кто.

От неожиданности того, что прозвучало, я выпустил Гадриэля из своих объятий и резко развернулся в сторону Советника. С удивлением наблюдая, как в выражение напряженного раздумья на его лице вклиниваются шальные искорки и удовлетворение. И от этого зрелища сковывавшая меня тревога, которую я так тщательно вынужден был скрывать, чтобы еще сильнее не задеть чувства Гадриэля, начала таять, словно туман под яркими лучами солнца.

— Только не говори, что к этому приложил свою руку Вилдор. — Судя по тону, которым Гадриэль произнес свою реплику, Правителю Дарианы, в их следующую встречу, придется пожалеть об этих мгновениях.

— Не думаю, что у нашей Жрицы очень много родственников, обладающих такой силой. — С явным ехидством заметил Сашка, как-то странно поглядывая в мою сторону.

Но, что не могло меня не радовать, в его взгляде не было той потерянности, что я видел в его глазах сразу после своего возвращения в мир живых.

— Это тебе что-то дает?

Вывод напрашивался сам собой, но… все, что касалось нашего юного друга, нынче было столь непредсказуемо, что я не стал бы ставить на это свои клинки.

— Я взял его слепок и привязал к нему свою нить. — В его глазах… плескалось торжество, почти пряча под собой страх. Страх за нее.

— Он не сможет ее обнаружить? — С каким-то благоговением в голосе, едва ли не шепотом проговорил Гадриэль.

И я его очень хорошо понимал: сам еще до конца не мог осознать открывшегося Сашке. Да что говорить про меня, если Тахар поглядывал на моего Советника не скрывая своего любопытства. Правда, очень похожего на то, что каждый раз сопровождало появление поблизости Закираля.

— Я для него буду частью нити, которой он связан с мамой. И так будет до тех пор, пока мне удастся избегать прямой встречи с ним.

— Мне кажется, кое-кому стоит вернуться в мои покои… — Еще не до конца понимая, что рождается в моей голове, задумчиво начал я.

Ни мысль, ни то, что хотел сказать, закончить мне не удалось. У Александра проснулась жажда бурной деятельности, а спорить с ним, когда он был в таком состоянии… было себе дороже. Уже успел убедиться, причем, на своей собственной шкуре. Так что, когда он фыркнув, перечислил тех, о ком я совсем недавно подумал, комментировать его догадливость не стал. Чтобы не нарваться на что-нибудь крайне ехидное.

Несмотря на мое нынешнее положение, кое-кто не видел необходимости с ним считаться. Впрочем, если уж он с отцом позволял себе определенные вольности, то что уж говорить обо мне, чьего авторитета в его глазах явно не хватало для того, чтобы обойтись без своих штучек.

Хотя, стоило признать, что это было значительно лучше, чем то, чего я боялся.

— Пойдем-ка, мой друг, — вновь обхватил я за плечи Гадриэля, еще раз давая понять, что стиль нашего с ним общения не претерпел никаких изменений. Ни по одному из двух возможных оснований, — выпьем по глотку вина, пока Александр будет собирать всех, кого он упомянул. Ты мне коротко обрисуешь все, что произошло, а уж подробно…

Я бросил взгляд на Сашку, пытаясь намекнуть, чтобы он не слишком торопился — нам с черноволосым Лордом не мешало бы пообщаться наедине. Тем более что все, то же самое, он мог узнать у Ригана с Валиэлем. А то, что их папеньки поторопились вцепиться в своих великовозрастных детишек, в данном случае не играло никакой роли: ни Тахар, ни Ксандриэль не откажут мне и Сашке в такой малости, как выяснить все первыми.

— Вы там сильно не надирайтесь. Дождитесь хотя бы нас.

Его голос был слегка фривольным. Но глаза смотрели на меня без этого, кажущегося веселья. А в тот момент, когда Гадриэль, вздрогнув под моей рукой, оглянулся туда, где еще недавно темнел контур портала, показав на Лорда взглядом, качнул головой, словно прося позаботиться. И в этом было столько мужества, столько внутренней стойкости, что я в душе содрогнулся.

Не знаю, о чем думал отец, когда затевал свою игру с моей дрессировкой, но, мне кажется, он даже не мог предположить, насколько сильными окажутся эти двое: моя жена и ее сын.

— Спасибо, что напомнил. — Весьма двусмысленно начал я, так же взглядом давая показывая, что все понял. — Мой первый указ будет касаться именно тебя. Ты и все, что крепче родниковой воды, отныне не совместимы. Я, конечно, вполне ценю твои открывшиеся способности, но предпочитаю проснувшись утром быть уверенным, что я все еще на земле темных эльфов.

Ни на мгновение не допуская, что мои слова в нашем диалоге окажутся последними.

— Я бы на месте темноэльфийского народа задумался, — в отличие от Гадриэля, я уже догадывался, что выскажет покинувший нас Сашка, и поэтому ткнул того в бок, предлагая внимательно прислушаться к тому, что он услышит, — Элильяр был занудой, но ты…

Да… стоило признать, что мы друг друга так или иначе, но стоили. И проказница судьба сделала нам самый ценный подарок: не только свела нас вместе, но и дала познать настоящую дружбу. И я верил, что очередное ее испытание сделает нас лишь сильнее.

— Он очень изменился. — Голос друга все еще был опустошенным, но… в нем уже слышались проблески жизни.

И значит, наши с Сашкой усилия не пропали даром.

— Ты себе еще не представляешь насколько. — Кивнув в сторону дворца, где в свете магических светильников маячила спина быстро удаляющегося княжича, уверил его я. — Пойдем, сначала я расскажу, чем мы развлекались в ваше отсутствие. А уж потом…

Я не стал договаривать: все было понятно и без слов. Мы не имеем права предаваться отчаянию и унынию. Мы не можем позволить чувствам завладеть нашими душами. Мы просто обязаны трезвым взглядом смотреть на то, что происходит и… действовать. За себя, за тех, кто рисковал и продолжал рисковать собой, ради того, чтобы мы шли вперед не в слепую.

— Лайсе здесь, во дворце? — С понятной мне осторожностью спросил Гадриэль, опасаясь причинить мне еще большую боль.

И успокаивало лишь одно — прошло слишком мало времени, чтобы мы все смогли вернуться к себе, вновь научиться говорить, не оглядываясь в прошлое, не отводя взгляда, в глубине которого будет прятаться жалость.

— Нет, она осталась у князя. — Сделав вид, что не заметил, как он пытался меня щадить. — Ирэн решила взять ее под свою опеку до твоего возвращения.

— Непривычно осознавать, что ты — Правитель. — С легкой насмешкой, в которой уже почти не было следов горечи, заметил Гадриэль. — Несмотря на то, что ничего другого и не ожидалось.

Это он отметил весьма точно: непривычно. Сначала я этого ждал, потом… всячески избегал. Но… тому, чему суждено произойти…. И не нам спорить с предначертанным судьбой. И остается лишь решить: стеная и сокрушаясь, или с честью и выдержкой, с верностью и доблестью пройти по этому пути.

— Саражэль уже просил меня назначить ему преемника. Нисколько не сомневаясь, кто им будет. — С теми же эмоциями, что и он, ответил я.

— Он всегда был верен Элильяру. Так что его решение последовать за ним вполне понятно.

От его заявления я вынужден был остановиться. Впрочем, разве чего-то другого я ожидал?! Сделав Гадриэля начальником личной разведки я руководствовался отнюдь не его прекрасными глазами.

И то, что он просчитал и действия отца, и Саражэля… не удивляло… Просто… я был рад, что ничего из произошедшего не сказалось на его способности быстро и четко анализировать ситуацию.

— Значит и со вторым указом проблем у меня не будет. — С пусть и немного грустной, но улыбкой, ответил я на его понимающий взгляд.

Давая ему возможность вернуться к тому вопросу, который, как я заметил, его очень заинтересовал. Хотя, все это я мог рассказать и так, но чем больше он будет говорить, тем нам обоим будет спокойнее.

— Так что там с Сашкой? Я не замечал за ним особого буйства. — Подыграл мне Гадриэль.

— До некоторых пор никто не замечал. — Проворчал я, в очередной раз радуясь тому, что в тот момент, когда все это происходило, мое присутствие во дворце было лишь частичным. — Он взял себе в ученики коммандера мобильной группы, которая готовила у нас переворот. Чем-то тот ему показался симпатичен, пока они мило беседовали, выясняя, кому из них придется опустить оружие. Потом оказалось, что предок нашего с тобой друга является родственником новоприобретенной обузы — этот факт сблизил их еще больше. Так что, когда выдержка решила Сашку оставить в одиночестве, он нашел самый лучший способ привести себя в порядок. Про результат той попойки рассказывать не буду — сам все утром увидишь, а то еще не поверишь

— Ты мог себе представить… — задумчиво начал Гадриэль.

Но быстро осекся, опять вспомнив о том, что его фраза могла касаться не только человеческого мага. Пришлось снова делать вид, что я не заметил его смущения.

— Не мог. Он был тогда таким наивно-восторженным. Но в нем всегда был стержень, также как и в Лере.

Я впервые в присутствии друга произнес имя жены. Спокойно, без внутреннего надрыва, без рвущейся из груди тоски. Не потому что их не было, не потому, что теперь была моя очередь щадить чувства Гадриэля, не потому, что смирился.

Я просто знал, что наступит день, и все изменится. И ее руки коснутся моего лица, и ее губы потребуют у меня поцелуй, и ее глаза… ее глаза будут говорить вместе с ее сердцем.

И я был готов сделать все, чтобы это случилось как можно скорее.

— Ее способности меняются также, как и у Сашки. И если сначала в ней проснулась драконья кровь, то теперь уже Дариана откликается на ее присутствие. — Счел нужным перевести разговор в иное русло Гадриэль. И этому я тоже не мог не радоваться.

— И остается понять, почему это происходит именно сейчас. Александр уже высказывал мнение о том, что есть тот, кто незримо всем этим манипулирует.

Как ни странно, но мой друг, услышав эту гипотезу, не выглядел удивленным.

— Его предок жив. Это подтвердил Талтар Маргилу — отец Ярангира и, насколько я сумел уже разобраться в этих хитросплетеньях вновь обретенных родственников, дед того коммандера, что ходит у нашего княжича в учениках.

Не знаю почему, но именно эта фраза, сказанная Лордом, стала той самой каплей, что сместила фокус видимого мною.

А посмотреть действительно было на что. Но мне не хотелось, чтобы это открытие досталось лишь мне одному и поэтому, я, улыбнувшись Гадриэлю улыбкой, которая даже мне самому показалась странной, вновь зашагал в сторону свих покоев. Зная, что мой друг идет следом и прислушивается к моему тихому голосу делая свои выводы, которые не всегда были схожи с моими, но, при этом, редко когда им противоречили.

Чувствуя, как охрана, укрытая последними Сашкиными игрушками, неслышно и невидимо окружает нас плотным коконом.

Слыша, как в тишине спящих дворцовых коридоров раздаются имена, на которых я делал акценты, словно драгоценные бусины нанизываясь на цепочку событий.

И удивляясь сам, как эти звуки сливались в звенящую струну заклинания, на конце которого… У которого все еще не было окончания, чтобы поставить точку в истории, случившейся тысячи лет тому назад.

Глава 2

Принцесса Лера Д'Тар. Дариана.

Второй портал Вилдор открыл тут же, рядом с тем, чьи сдвигающиеся пласты я пыталась удерживать уже из последних сил. Осознавая, что если бы не его поддержка… переход бы уже смяло.

Ирония судьбы… враг, кидающий меня под пресс судьбы, играя в благородство помогает моим друзьям покинуть свой, уж больно небезопасный для нас мир.

— Прошу Вас, принцесса. — Он сделал широкий жест рукой, предлагая мне проследовать туда, где, на его взгляд, мне и надлежало находиться.

Так легко и небрежно, словно все, что он делал сейчас не требовало его усилий и, вызывая, несмотря на тяжесть происходящего, щемящее чувство восторга его мощью. С улыбкой, которая лично мне не предвещала ничего хорошего.

Впрочем теперь, когда моя троица, увеличенная на сопровождающих их лиц, находилась в безопасности, это самое местопребывание не имело большого значения. Для меня. Проблема была не в том, куда я попаду, а в том, зачем я нужна Вилдору.

Что же касается Сэнара… он все также продолжал оставаться крепким орешком и, вопреки тому многому, что я уже о нем знала, представал предо мной все такой же загадкой. И еще… он не производил впечатления того, кому могла понадобиться моя забота. Правда, когда подобное касалось моих друзей, это нисколько не мешало мне ее проявлять. Не обращая внимания ни на возраст, ни на опыт, ни… на их скептическое к этому отношение.

Но не это заставило меня сейчас споткнуться об эту мысль… время для таких размышлений было явно не подходящим.

Туманная дымка перехода встречала меня ощущением пронзительного холода, когда пространства за моей спиной с приглушенным стоном встали на место. Я, машинально, сделала попытку обернуться, но была вынуждена остановить саму себя: не то, чтобы мне не хотелось показывать ему свою слабость — мне было все равно. А вот видеть его ранящую красоту, ту грациозность с которой двигалось его тело, не скрытое слоями плотной ткани, как под лучами рассветного солнца играли на коже серебряные узоры — было выше моих сил.

Свой следующий шаг я сделала… уже в предоставленных мне покоях и демонстративно проигнорировав обеспокоенный взгляд Айласа, выглядевшего значительно лучше, чем тогда, когда мы оставили его лежать на кушетке.

Что ж… чего-то подобного я и ожидала: Вилдор продолжал играть. И со мной, и… мною. И я совершенно не удивилась бы узнав, что все мои действия… были частью его безумного плана. Так что свое возвращение в свою же гостиную я восприняла даже несколько равнодушно.

— Ваше Высочество. — Голос Правителя Дарианы, появившегося следом за мной, звучал совершенно бесстрастно. И если не прислушиваться, невозможно было уловить мягкие урчащие нотки, в которых проскальзывало удовлетворение. — Я считаю возможным для себя дать Вам совет: воспользуйтесь передышкой и отдохните — эта ночь оказалась слишком насыщенной событиями. А нашу тренировку я готов провести ближе к вечеру.

Вот так просто! Ни выражения недовольства, ни слова упрека, ни высказанного на этот счет мнения. С поразительной четкостью утверждая в мысли, что все сделанное мною было необходимо в первую очередь ему.

И из всех, с кем можно посоветоваться по этому вопросу — только я сама: интересы всех остальных продолжали оставаться неизвестными.

— Не уверена, что смогу найти в своем сердце слова благодарности, Ялтар Вилдор. — Имея в виду совершенно не то, о чем он меня просил, но не допуская даже тени сомнений в том, что он не понимает о чем идет речь — Думаю, что не смогу до конца поверить в то, что услышала. И не могу поклясться, что не повторю попытку покинуть Дариану, забыв, при этом, попрощаться.

Я стояла напротив него, стараясь не смотреть на призрачное мерцание его кожи там, где рельеф мышц заставлял ее изгибаться. Уговаривая себя не замечать легкой насмешливой улыбки, которой он буквально изводил меня с того самого мига, как появился у озера. Заставляя себя не видеть бушующего в черноте его взгляда Хаоса, готового обрушиться на меня, если бы не его безграничная воля, удерживающая Пустоту за тонкой пленкой зрачков.

И понимая, к чему относится то смятение, что даже не пытался скрывать от меня Айлас.

— Я не ожидаю от Вас, моя прекрасная Лера, ничего из того, Вы перечислили. — Его улыбка с каждым мгновением становилась все откровеннее. Это было похоже… на продолжение того же вызова, что он мне уже бросил. — Не смею больше испытывать Вашего терпения, принцесса. Хорошего Вам отдыха.

И он, со всем возможным изяществом, которое только подчеркивалось полуобнаженным телом, склонился предо мной, чтобы уже через миг исчезнуть в тумане перехода.

Даруя мне если и не облегчение, то, хотя бы, какое-то его подобие. И это было не столь хорошо, как могло показаться: необходимость сдерживать себя помахала рукой вместе с покинувшим нас чернокожим кошмаром. Выдержка вообще сделала вид, что мы с ней не знакомы, а место стиснутых зубов, сквозь которые я и цедила слова попытались занять слезы, остановить которые мне удалось лишь прокушенной до крови губой.

— Моя госпожа…

На лице Айласа, который все это время не сводил растерянного взгляда со своего господина, похоже не понимая, что должно было случиться, чтобы заставить его предстать передо мной в ТАКОМ виде, мелькнуло чувство, которое мне совершенно не понравилось. Потому что называлось оно… обреченность.

Собрав остатки воли я вынуждена была взять себя в руки. Единственное чего желая, теми же остатками, но только силы: устроить небольшое светопреставление. Увы… если начать с этого, то чем тогда придется заканчивать?!

— Отставить, Айлас. Все разговоры потом и, — я сделала паузу, поднимая взгляд на застывшего у стены Сэнара, — без меня. А сейчас я хотела бы сделать то, что мне и посоветовал ваш милостивый Правитель. Но перед этим я намерена принять ванну.

— Как прикажет моя госпожа. — Сразу став бесстрастным, ответил на мою реплику наш, то ли соглядатай, то ли…

Задумываться об этом сейчас тоже не хотелось. Тем более что еще не закончив говорить, он уже направлялся в сторону купальни, оставив нас с воином вдвоем. Чем я не преминула воспользоваться.

— Почему ты не ушел с Варидэ? — Негромко спросила я у Сэнара, будучи уверенной, что нас пока еще никто не контролирует.

Впрочем, теперь, когда мне не было нужды прятать собственные способности, эта проблема решалась достаточно просто, хотя и могла выглядеть вызывающе. Но я уже столько раз повторила, что это не имеет никакого значения, что еще один — картины совершенно не портил.

— Я не имел права оставить Вас здесь одну. — Он ответил спокойно, словно это не имело никакого отношения к его собственной жизни, с которой он, благодаря своей выходке, вполне мог неожиданно расстаться.

— Только не надо говорить мне про клятву, честь и долг. — Начала я заводить и себя, и его. И не только для того, чтобы понять.

— Я дал клятву защищать Вас, моя госпожа. — Словно и не слыша меня, все с тем же равнодушием проговорил он, так и не взглянув в мою сторону.

Наталкивая меня на мысль, что он знает значительно больше чем говорит, и предлагая моей настойчивости посоревноваться во вредности с его упорством.

— И насколько многого мне стоит опасаться? — Решила я зайти с другой стороны.

Я не могла сказать, что не верила в его верность слову, но… теперь, когда он был одним из немногих, кому я могла хотя бы попытаться доверять, мне ничего не оставалось, как узнать о своем тере как можно больше. А способов для этого находилось не так уж и много.

— Значительно меньшего, чем это Вам видится. Вы можете быть уверены — Вашей жизни и чести ничего не угрожает. Если, конечно, — он все-таки поднял на меня взгляд. Правда, мог этого и не делать. Даже в нашу первую встречу в них хотя бы что-то отражалось. Теперь же… ничего, — Вам не удастся все-таки вывести его из себя. Но так как это практически невозможно, ничему кроме Вашего самолюбия особого урона нанесено не будет.

Можно считать, что я только что, еще и с этой стороны, получила подтверждение своим догадкам о существовании плана, в котором Вилдор отвел мне определенную роль. И оставалось справиться с двумя задачками: узнать, какую именно, и… откуда об этом знает Сэнар. Не только для того, чтобы сберечь собственное самолюбие и нервы, но и удовлетворить любопытство, которое вопреки бытующему мнению, чаще всего спасает от больших и неприятных неожиданностей.

— Что грозит тебе?

Надеюсь, он не подумает, что это я беспокоюсь. А если и так, то не о нем: мне катастрофически не хватало информации для того, чтобы сделать хоть какой-нибудь вывод. А пресловутая женская интуиция, о которой так много болтают, чаще всего оказывается бессильной, встречаясь со столь яркими личностями, как Вилдор. И я ее прекрасно понимаю: их замешанное на первобытном ужасе обаяние так велико, что нормальная женщина предпочитает благополучно расстаться с разумом и уйти в небытие.

Вот только я себе такой роскоши позволить не могла.

— Очень тонкие издевательства, замаскированные оскорбления, угрозы, толкающие на то, чтобы я нарушил клятву. — Он начал говорить, когда я уже перестала рассчитывать на ответ. С все той же пустотой в голосе и взгляде. О, стихии! За что Вы ко мне столь немилосердны? — Возможен шантаж с целью заставить Вас сделать то, чего он будет желать. — Он с бездушным равнодушием во взгляде пожал плечами. — Ничего такого, с чем я не смог бы справиться.

— Значит убивать он тебя не станет. — Удовлетворенно отметила я, раздвигая рамки своих возможностей.

Увы, радовалась я рано. Только до того момента, как он не заговорил снова.

— Если ему удастся вынудить меня нарушить клятву, я сделаю это сам. Но это не должно Вас, моя госпожа, останавливать: моя жизнь была слишком длинной и насыщенной, чтобы я продолжал за нее цепляться.

Хотела я ему на это что-нибудь сказать, но… на пороге гостиной появился Айлас. Пусть радуется, что в этот раз ему удалось избежать моего ехидства, отделавшись лишь многозначительным взглядом.

Эх… как мне не хватало сейчас Гадриэля! Перепалки с ним мгновенно укладывали все идеи в моей голове. Не говоря уже о немедленно возвращающемся душевном равновесии. Впрочем, радость от того, что его здесь нет, была значительно больше сожаления — его непредсказуемость и нежелание прятаться за чужими спинами, слишком часто заставляли меня желать пощекотать его чем-нибудь острым.

— Моя госпожа, ванна готова. — Айлас не сделал ни одного шага в нашу сторону. Словно пытаясь показать, что наш разговор его нисколько не касается.

А то я и сама не чувствовала, что ни одной нити интереса в нашу сторону от него не скользит. Если что, скорее — кто, его и волновал сейчас, то тот, кого с нами уже не было. И если это и казалось мне немного странным, то размышлять об этом все еще было не время. Телу после такого напряжения нужна была хотя бы небольшая разрядка, а горячая вода с ароматными маслами вполне могла этому способствовать.

И если уж Вилдор дал мне возможность для отдыха, отказываться от такого подарка я не собиралась. Кто его знает, насколько увлечет его игра со мной и к каким последствиям это приведет. И не смерть, и даже не насилие были среди них самыми страшными.

То, что он делал с моей душой, было значительно серьезнее.

Попытку слуги последовать за мной в купальню я отвергла сразу: свою помощь пусть прибережет до, точнее — после, обещанной мне тренировки. Скорее всего мне предстоит что-нибудь особенное, в духе непредсказуемого Правителя Дарианы.

Не просто прикрыв за собой дверь, а еще и активировав замок, чего обычно не делала, я позволила себе, наконец-то, выпустить из-под контроля чувства, что разрывали меня, сжимая тисками горло и застилая слезами глаза. Мокрыми дорожками они стекали по моим щекам, пока я раздевалась, с трудом сдерживаясь, чтобы не подвывать рою не самых приятных предположений о собственной судьбе. Страх, отчаяние, беспомощность, запредельная усталость, больше похожая на истощенность не отпускали меня, пока я на полном автоматизме опускалась в горячую воду.

Не догадываясь, что продолжение сегодняшнего дня будет очень сильно отличаться от того, что предполагали Вилдор и я. И в этот раз провидение окажется на моей стороне, стремясь избавить от уготованного. Правда, путь, который оно для этого изберет, будет не самым приятным. Но, как говорится, радуйтесь тому, что есть.

Нарыдавшись вдоволь и неожиданно обнаружив в себе весьма агрессивное желание показать им всем, что из себя представляет разъяренный маг Равновесия, я только-только начала успокаиваться, когда резкая боль пронзила голову, впилась в сердце, леденящей змеей скользнуло по позвоночнику, корежа и вытягивая его. Зрение стало ярче, объемнее, четче, откликнувшись пробившейся сквозь царивший в голове кошмар мыслью: мое тело пытается использовать драконьи органы чувств. Второй было то, как на это посмотрит Равновесие, которое хоть и казалось выкачанным до предела, но все еще позволяло называть меня магом.

Лучше бы я об этом не думала! Нет, не то, что бы мои природные способности высказывались против драконьей крови: их знакомство произошло уже довольно давно, а то, что наблюдалось в последнее время стало лишь развитием этих отношений. А столь яркое их проявление, как мне казалось, было спровоцировано наложенной мною блокировкой, до этого ограничивающей их рост.

А вот что было делать с Хаосом даймонов, который взрывной волной Пустоты пытался разнести меня в клочья, как только начал раскачиваться маятник?!

Все мои попытки отсечь все, что не относилось ко мне изначальной, оказались безуспешными — просто не хватало сил. Кричать я не могла — боль становилась все более невыносимой и вырывала из моей груди только глухие стоны.

Но и это было еще не все: мое тело отказывалось мне служить и в тот момент, когда я ушла под воду, представляя, каким будет разочарование Вилдора, потерявшего свою игрушку по столь глупой причине, неожиданно ощутила, как начинают затихать бушующие во мне Основы, а чьи-то сильные руки вытаскивают меня на воздух.

И все это сопровождалось…. Если бы не драматизм ситуации, я вполне могла поздравить себя со знакомством с ненормативной лексикой дарианского языка. Причем, в исполнении самого Правителя.

Его рев, требующий немедленно подать сюда лекаря был слышен, пожалуй, даже в самых дальних концах его резиденции. Так что, когда в купальню вместе с вырванной дверью влетел Сэнар, я успела лишь порадоваться тому, что все разборки будут проходить не в моем присутствии. Сознание медленно уплывало, туманом заволакивая взгляд и даря ощущение покоя.

То, как долго я отсутствовала, сумела понять довольно быстро — стоило лишь открыть глаза, на краткий миг раньше, чем возникло осознание того, что делать этого так сразу не стоило. Впрочем, присутствие рядом со мной Вилдора вполне могло служить оправданием — вряд ли бы он пропустил момент моего возвращения.

— Я Вам уже говорил, что Вы даже не догадываетесь, кем на самом деле являетесь?

Он поднялся с кресла, в котором сидел. Черная ткань переливающимися струями дождя скользнула по его телу, подчеркивая какую-то запредельную притягательность.

Сгустившийся сумрак за окном, не скрытый тяжелыми шторами. Легкий — в комнате: светильники были приглушены и таинственными тенями обрисовывали всех, кто в ней находился: Сэнара, привычной скульптурной неподвижностью застывшего у двери в спальню; Айласа, сидящего на краю постели с чашей на коленях, в которой он, похоже смачивал салфетку, лежащую у меня на лбу. Пряный запах трав, разносившийся по комнате, завершал торжественно-мрачную экспозицию.

Судя по тому, что я видела, все происходящее в чьи-то планы совершенно не вписывалось.

— Мне кажется, — продолжил он, словно и не ожидая от меня ответа, — тот, кто проводил эти эксперименты с вашим родом даже не предполагал, к каким результатам это может привести. Иначе лишний раз подумал, прежде чем обречь Вас на это.

— Что это было?

Мой голос был не настолько слабым, как я боялась. Да и тело с каждым уходящим мгновением ощущалось все более наполненным силой.

— Если не вдаваться в подробности, то довольно тяжелое отравление магией. Я уже начал опасаться, что Ваше пребывание рядом со мной окажется слишком коротким. — Его лицо было скрытно, а в глазах сверкнула горькая усмешка. — Хорошо, что мое предположение о мощных родовых щитах оказалось верным — заставив их подняться мы восстановили Ваш баланс.

Думать о том, как он этого добился — не очень хотелось. А уж просить рассказать — тем более: не хочу добавлять в свою жизнь кошмаров.

— Ялтар Вилдор, — я заметила, как при первых же звуках моего голоса он напрягся. Это же надо быть столь догадливым, — Вы не могли бы просветить меня еще по одному вопросу?

Хорошо, что к этому времени слуга уже помог мне откинуться на поднятую выше подушку: пропустить растерянный взгляд, метнувшийся в сторону моего тера мне бы не хотелось. А не заметь я этого, вряд ли бы в моей голове появилась мысль о том, что Элильяр мог бы мною гордиться. Пусть и не поднявшая мне настроения, но добавившая чувства удовлетворения.

— Я слушаю Вас, принцесса. — Тем не менее безмятежно откликнулся он.

— Вы не могли бы лично для меня перевести на межрасовый ту речь, которую я не успела до конца дослушать потеряв сознание?

Айлас в недоумении посмотрел на меня — поиск лекаря, похоже, оказался его заботой, а Сэнар весьма многозначительно опустил ресницы. Во взгляде же самого объекта моего любопытства медленно начала проявляться обреченность храмовой жертвы.

И только мне… было не столь весело, как я пыталась показывать. Все, сказанное им уже неоднократно приходило в мою голову, возвращая к странному предчувствию, в котором Вилдор оказывался не самым страшным зверем в этом зоопарке. Так что я не исключала возможности, что мне придется не столько ради выживания, сколько ради того, чтобы во всем разобраться, протягивать руку тому, кого я сейчас вижу своим врагом. Впрочем, загадывать на будущее было рано и бесполезно, и оставалось довольствоваться хотя бы настоящим. Влиять на которое все еще было в моих силах.

— Я прикажу Вашему теру, моя прекрасная принцесса, исполнить за меня эту просьбу. С объяснением всех неясных моментов, которые у Вас могут возникнуть.

Судя по всему, начиналось именно то, что и предполагал Сэнар отвечая на вопрос, чем вся эта истории грозит лично ему. И, насколько я могла видеть и чувствовать, ни один из них не был против участия в этой игре. Опять подводя меня к подозрению, что количество огней, между которыми мне придется крутиться, значительно больше, чем мне казалось.

Олейор Д'Тар

Мы проговорили до самого утра.

Когда приближающийся рассвет начал ощущаться тяжестью и желанием хотя бы немного вздремнуть, Сашка, захваченный очередной идеей и вопреки тому самому желанию, притащил в мои покои ничего не понимающего Сарката. Тот, оценив представительность собравшихся, в первый момент растерялся. Затем, опровергая мои опасения, не только внимательно выслушал последние новости, но и на предоставленный моим Советником выбор: уйти или остаться — согласился с последним. Еще более утвердив меня в мысли о том, что с ветвью Талтара Маргилу все совсем непросто.

Но этот вопрос я был намерен уточнить немного позже и… не у него. Закираль, с которым мы сошлись накоротке благодаря Сашкиному таланту заводить друзей, вряд ли откажется осветить парочку, не относящихся к вторжению, моментов. А большего мне и не надо: Арх'Онт, с поразившей меня щепетильностью относился ко всему, что касалось Кодекса Чести даймонов, оберегая жениха своей дочери от ситуаций, которые могли бы подвести его на грань предательства. И чем больше я узнавал о происходящем на Дариане, тем понятнее мне становилось его решение, хотя я и понимал, что принято оно не самим демоном, а Рае. Но пока оно не нарушало наших планов, я не собирался высказывать по этому поводу претензий.

К тому же, у нас была еще и таинственная Варидэ, которую Аарон попытался прибрать к своим рукам, мотивируя это тем, что она бабушка Закираля. Правда, довольно быстро смирился с тем, что она останется у нас. И не только потому, что являлась бабушкой Асии.

И все это сумасшествие мне очень напоминает то, что творилось через какое-то время после появления на Лилее Леры: моя ученица, дочь князя, связанная клятвой со светлыми эльфами, невеста Рамона…. Не успели еще с одним разобраться, как это хитросплетенье родственных связей начало приобретать поистине межмировые масштабы. И этот клубок стоило расплести как можно скорее. Во избежание, как говорится…

Но делать это надо было не только быстро, но и крайне осторожно. Ни на мгновение не забывая, что где-то там, в самом центре этой паутины сейчас находилась моя жена.

— Отец, — они с Саражэлем появились буквально следом за Сашкой и компанией, которую, судя по всему, он выдирал буквально с боем. По крайней мере у Рамона и Асии вид был вполне для этого подходящий, — что бы ты сделал на месте Вилдора?

Он смерил меня многообещающий взглядом, словно говоря, что он найдет способ припомнить мне такое сравнение, но уже через короткое мгновение вполне серьезно ответил, нисколько не смущаясь присутствием здесь даймона.

— Играл до конца. И если Лера одна из фигур в его игре, тебя бы я оставил напоследок. Но это, если мы не ошибаемся в его целях.

— Ну… — размышляя над его словами начал я, — целей поставленных перед вторжением он добивается в любом случае. А вот того, что он прикрывает им….

— У нас слишком мало информации, чтобы понять, что за этим стоит. И все, что нам остается — отталкиваться от того, в чем мы твердо уверены. Возможно, Варидэ сможет что-то прояснить.

Он качнул головой, похоже, в такт своим мыслям, которые, как мне показалось, были еще более безрадостными, чем я мог себе представить. Что ж, моему отцу хоть и не пришлось участвовать в отражении последнего набега чернокожих воинов, но с его последствиями разбираться вынужден был именно он. Та попытка переворота, в которой был убит мой дед, его союз с Там'Арином, чтобы удержать власть…

Нелегко ему пришлось.

— Варидэ две тысячи лет провела в заточении. — Вклинилась в наш разговор нахохлившаяся Жрица, черной бездной глаз сверкая в сторону мужа.

И ведь так сразу и не разберешься, кто из них больший идиот. Ведь видно, правда со стороны, как их тянет друг к другу.

— Она права. — Набиру Сарката всколыхнулось черной волной, когда он отлепился от стены рядом с дверью, где предпочел остаться несмотря на приглашение присесть. — Если Варидэ и знает о чем-то, то это будет иметь отношение к далекому прошлому, но не к тому, что происходит на Дариане сейчас. — Он замер неподалеку от Сашки, пристально в него вглядываясь, словно что-то для себя решая. — Кое-что из того, что могла бы поведать она, известно и мне. — Его глаза были… неспокойными. Но, тем не менее, он продолжил. — Брат моего деда не был воином. Он был ученым и покинул Дариану по требованию отца нынешнего Ялтара. Тот видел признаки угасания расы и хотел решить эту проблему до того, как сами даймоны из всех возможных способов выберут лишь один — завоевание. Кроме того Тинир обладал очень сильным магическим потенциалом и являлся носителем истинного Хаоса. Не знаю, как он воспринял смерть прежнего Правителя и своего друга, но на Дариану он уже не вернулся, хотя и мог претендовать на право стать новым главой нашего мира.

— Подожди, — я даже приподнялся с кресла, — ты хочешь сказать, что право наследования не является кровным?!

— Не совсем. — Он замялся, бросив быстрый взгляд, почему-то, в сторону Асии. — Если бы смерть отца Вилдора не вызывала вопросов, так бы оно и было. Но не в этом случае: соправительница получила от Совета титул Варидэ — имеющей право, и могла отдать власть как собственному сыну, признав, что убийство отца не уронило его Чести, так и старшему из тех ветвей, что сохранили в себе Изначальный Хаос. А таких на Дариане на тот момент насчитывалось не больше десятка.

— И твоя ветвь оказалась одной из тех, кто мог на это претендовать. — Мрачно констатировал я. Осознавая, что все выглядит еще более запутанно, чем мне бы этого хотелось. И в этом просто необходимо разобраться, хотя бы для того, чтобы понимать, что нас ждет.

— Да. Реальные шансы, кроме Вилдора, были у глав трех ветвей: моего деда, Талтара Сэнара и Талтара Варкаса.

— Сэнар — это тот…. - с непередаваемым изумлением на лице, почему-то ища поддержки у меня, начал Гадриэль.

— Тот самый. — Вместо воина ответила Асия, все с тем же суровым выражением на лице. — Отец воспользовался Правом Сильного и заставил его присягнуть на верность Варидэ. Тем самым лишив ветви и всех привилегий Талтара.

— А теперь он является тером Леры. — Теперь уже задумчиво, словно для самого себя, заметил мой друг.

И по тому, как потемнел его взгляд, я мог совершенно точно предположить, чем он сейчас занимается. Надеюсь, он посчитает нужным поставить меня в известность о родившихся в его голове планах до того, как кинется претворять их в жизнь.

— Право Сильного. — В наступившей неожиданно тишине голос Сарката прозвучал особенно громко. И настолько тревожно, что взгляды всех тут же оказались прикованы к нему. — Он потребует себе Право Сильного для госпожи Леры. И Совет не сможет ему отказать.

Это сочетание слов, почему-то не внушало мне доверия, хоть и звучало весьма патетично. Но для того, чтобы сделать правильный вывод достаточно было и таинственного Сэнара, о котором я уже неоднократно слышал. Теперь же, когда рядом с ним было упомянуто имя моей жены…

— Что это значит? — Отец решил взять на себя тяжесть этого вопроса, похоже, придя к таким же как и я выводам.

— Он признает себя Сильным и по этому праву потребует исполнения своей воли. Те, кто будут готовы оспорить его право, должны доказать силу в бою. — Несмотря на то, что спрашивал Элильяр, Саркат смотрел в упор на меня. Словно готовя к новому испытанию. — Победитель получает все.

— А побежденный? — Нашел в себе силы спокойно уточнить я.

— Может лишь рассчитывать на милость победителя. Судя по тому, что я слышал о госпоже Лере, она послужит ему приманкой. Мало кто откажется сразиться за право завладеть ею.

— Кто-то явно избавляется от соперников. — Теперь уже не только взгляд, но и голос Гадриэля был задумчивым. — И как много тех, кто может попасться на это? — Закончил он с неожиданной улыбкой.

Наталкивая меня на мысль о том, что мне не стоит затягивать с разговором наедине со своим другом.

— Больше чем у дюжины Талтаров на текущий момент нет достойных наследников. Включая старшего сына самого Вилдора — Яланира. Еще полдюжины пойдет на это только ради того, чтобы попытаться покончить с Вилдором.

— И у него есть шансы справиться с ними? — Уточнил отец, тоже поглядывая в сторону черноволосого Лорда: наши с ним мысли, скорее всего, мчались в одном направлении.

— Лучше спросить, если у кого-нибудь из них хоть малейший шанс выстоять против него. — С какой-то злобой в голосе заметила Асия. Впервые за эту длинную ночь-утро не отдернув руку, когда Рамон попытался, успокаивая, накрыть ее ладонь своею.

— Чем это грозит Лере?

Ответ Жрицы, который я рассчитывал получить, вряд ли бы мог меня успокоить. А вот прояснить ситуацию…

— Если победит Вилдор, то, в первую очередь, моральными терзаниями. Он будет плести вокруг нее сети, лишая воли к сопротивлению. Вряд ли он в открытую будет шантажировать ее твоей жизнью и жизнью ваших детей, но не откажет себе в намеках на то, что ее сговорчивость смягчит вашу участь. Правда, в случае с Лерой этот способ не должен привести к нужным ему результатам, и он сам, скорее всего, это тоже должен понимать.

Она закончила говорить и внимание всех опять оказалось прикованным ко мне. Впрочем, я их понимал.

Как понимал и то, что сейчас не произносилось вслух. Победить две тысячи лет тому назад удалось лишь объединившись. И… при помощи мага Равновесия, далекого предка живущих ныне. И именно для того, чтобы избежать возможности подобного, Вилдор намеревался подчинить себе прадеда Леры.

Благодаря нам ему это не удалось. Но, к сожалению удалось другое. И из трех магов рода Там'Арин на Лилее осталось двое. Один — юный, многообещающий, но… сумасбродный и не знающий осторожности. Другой — не потерявший силы, но… с погасшей искрой в душе.

А носитель сути Равновесия, на которого и были основные надежды… находился не только в чужом мире, но и в руках врага. И вопрос, сможет он сломить волю Леры или нет… будет продолжать оставаться открытым до самого конца, когда изменить что-то будет уже поздно.

И как бы я не хотел себя подбодрить, веря в выдержку и упорство своей жены, я очень хорошо понимал, что из трех возможных вариантов развития событий, этот был для нее самым тяжелым. И если она не выдержит и сдастся или… предпочтет уйти из жизни, мне будет больно. Но… я смогу ее понять и… простить.

Вот только… думать об этом, как и принимать какие-то решения сейчас, на скорую руку, не посоветовавшись с теми, кто знал Вилдора не хуже, чем Асия и Саркат… я не собирался. Тем более что кроме Варидэ и Закираля был еще один даймон, который мог нам о многом рассказать, не рискуя получить статус предателя. Судя по виду отца Лайсе, в котором он появился на Лилее… его жизнь на Дариане в последнее время совершенно не способствовала поддержанию верности.

Так что, прежде чем делать какие-либо выводы, мне надо было еще о многом узнать. Но не сейчас: усталость брала свое, а в таком состоянии… мысли были одна тревожнее другой. И я, чувствуя, насколько много сил потребовал от меня день моего триумфа, показавшийся слишком длинным, встал с кресла, притягивая к себе взгляды.

— Саражэль, — все еще начальник разведки, мгновенно реагируя на мое обращение и демонстрируя готовность сделать все, чтобы я не приказал, сделал шаг вперед из-за спины отца, — отправь гонца к Арх'Онту. Пусть готовит лучшие вина и закуску. И предупреди Аль'Аира, Тахара и Ксандриэля, что мы ужинаем у демонов. Рамон, — во взгляде мага… об этом лучше было не думать, — вы с Асией возвращаетесь в гостевые покои. Короля Ригнара предупредят о том, что твое отсутствие у него было следствием весьма непредвиденных обстоятельств. — Как и следовало ожидать, такой поворот событий был воспринят им весьма воодушевленно. А в том, что свои долги он отдавать умеет, я уже давно не сомневался. — Александр, — я кинул взгляд за окно, где солнце поднялось уже довольно высоко, — после полудня я жду тебя здесь. Вместе с Лордом Гадриэлем. И… — Я повернулся к отцу, который с сочувствием смотрел на меня, — без тебя мне, похоже, тоже не обойтись.

Не знаю, как много лет отпустит мне судьба, но это мгновение, когда встретились наши взгляды, я буду помнить до последнего стука своего сердца.

Встретились крепче, чем верность. Беззаветнее, чем сыновья любовь. Бескомпромиссно, как удар кинжала.

— А теперь, — я попытался как можно мягче улыбнуться, — всем отдыхать.

Радуясь, в душе, возможности наконец-то остаться одному.

Глава 3

Принцесса Лера Д'Тар. Дариана.

Мне было трудно судить о том, сколько времени улетело с того момента, как закончил говорить Айлас, рассказывая о своем ночном разговоре с Ялтаром и в гостиной, где мы находились втроем, воцарилась оглушительная в своей безнадежности тишина. Настолько ошеломило меня сказанное им.

И не утешало даже то, что мы с тером ничего иного не ожидали. Хотя, стоило признать, что несмотря на их предсказуемость, решения Вилдора оказались более экстравагантными, чем это можно было предположить.

— Моя госпожа, — в голове Сэнара, похоже, уже выстроился какой-то план. Уж больно спокойным казался его взгляд. Спокойным, но… не бесстрастным, — Вам не стоит перечить его воле.

Моя попытка резануть его гневным взглядом ни к чему не привела: гнева не было. Да и срываться на тере тоже не хотелось.

— Ты не хочешь объясниться? — Не было и волнения. И не только в голосе, но и в моей душе.

Я не знала, что происходило вокруг меня, но проснувшись утром, была совершенно уверена в том, что буду делать. Словно ночь разобрала все неясности, расплела все хитросплетенья и одарила если не сутью творящегося вокруг меня, так хотя бы возможным выходом из этого.

И я очень надеялась, что не обманываю сама себя.

— Госпожа Лера, — в глазах Айласа, твердо смотрящих на меня, была решимость. И мне это не слишком понравилось, — по приказу Ялтара Вилдора Ваши покои находятся под контролем. Если Вы не хотите…

— Спасибо, Айлас, но уж не заметить внимания мне было трудно даже в полубессознательном состоянии. — Как бы я не старалась скрыть своего удивления, боюсь, мне это не удалось. Слова слуги очень хорошо вписывались в ощущение доверия, которое я продолжала к нему испытывать. Но… противоречили моему взгляду на его верность своему господину. — Сэнар, я задала тебе вопрос.

Не думаю, что эти откровения могут кому-нибудь из нас повредить. Но если у меня мелькнет хоть малейшее сомнение в этом, защитные заклинания оплетут гостиную, вопреки желанию Вилдора знать о том, что здесь происходит. А уж то, как он это воспримет… возможно, добавит понимания.

— Объявив Вас своей невестой и потребовав Права Сильного он берет Вас под свою защиту. В течение трех лун, пока любой может оспорить его право, он не сможет ввести Вас в свой дом, назвав женой, да и помолвка будет считаться заключенной условно. А за это время…

— … чего только не может случиться. — Закончила я за него.

Значит… три месяца. Точнее, лунных цикла. Надеюсь…

Свою мысль продолжить я не успела: дверь в комнату отворилась и на пороге показался тот, о ком мы только что говорили.

Черная ткань набиру, серебряные узоры на ладонях. Браслет рохсаша на руке не виден, но ощущается холодным провалом бездны. Еще что-то незнакомое и не вызывающее желание исправить эту оплошность на поясе и над голенищами сапог; меч в довольно невзрачных ножнах, которые показались на мгновение, когда волной поднялась пола его плаща. Плетение защиты… мне стоило бросить короткий взгляд из-под полуопущенных ресниц не глазами — самой сущностью, как возникло неукротимое желание восхищенно присвистнуть. Правда, привычка анализировать увиденное тут же вытянула наружу попытку разобрать все на составляющие и хорошо, что он начал говорить до того, как я этим с увлечением занялась.

— Ваш тер, моя прекрасная Лера, — опустив приветствие, с хитрим прищуром глаз, начал Вилдор, — забыл сказать, что мне не удастся назвать Вас своей женой все то время, что Совет не сможет собраться хотя бы наполовину. А так оно и будет, пока не закончится первая фаза вторжения. Правда, в течение этого срока мне не грозит и ритуал Потери Чести. И это дает нам время не только решить наши проблемы, но и, — его взгляд стал игривым и полным намеков, — вернуть в наши отношения ту чуткость и нежность, что присуща встрече с Единственной.

— То-то она поторопилась Вас покинуть. — Тихо, словно только для себя произнесла я, понимая, что риск от возможных последствий значительно превышает получаемое удовольствие.

И то, что Вилдор сделал вид, будто меня не услышал, нисколько не успокаивало. Я уже не первый раз давала понять, что его восприятие меня и женщины, давшей жизнь названой сестре, меня не устраивает. Но он продолжал это, в свойственной ему манере, игнорировать. То ли задумав что-то, то ли… не считая мою точку зрения существенной.

— Совет начнется в полдень. Я прошу Вас, принцесса, к этому времени быть готовой. Платье для Вас сейчас принесут.

Он склонил голову, намекая на то, что намерен нас покинуть, не посчитав нужным мне что-либо объяснять и резко развернулся.

— Это платье ритуальное или… — Окликнула я его, когда он уже взялся за ручку двери.

— Пока еще или. — Его взгляд вскинулся, ища подвох в глубине моих глаз. И… не находя: эта мысль еще не обрела четкости, она лишь начала возникать смутными очертаниями предчувствия. — Официально помолвка состоится через три луны. И если все будет именно так, как я и рассчитываю…

Его прикрытое тканью лицо не обманывало меня — он улыбнулся. И эта улыбка… была мне не понятна. Если не сказать более — она меня пугала. Но не чувствами, что прятались за ней, а тем, что, похоже, он и сам не осознавал до конца, чего же он хочет на самом деле. И это было значительно страшнее, чем признание самой трагичной судьбы, потому что становилось для меня полной неизвестностью.

— Тогда Вы не будете против, если взяв его за основу, я внесу в него свои коррективы?

А вот этот вопрос нашел в его душе тот самый отклик, на который я и рассчитывала. Я приняла его вызов и он, ради этой игры, был готов на некоторые уступки, которыми мне стоило воспользоваться.

— Если при этом Вы не выйдете за рамки приличий и пообещаете, что во время Совета не уроните своей и не подвергнете испытаниям мою честь, то — нет.

Ничего подобного я делать и не собиралась. Это был, в первую очередь, наш с ним бой и втягивать в него других, я не собиралась. Я уже успела убедиться, что для него верность данному им слову не является пустым звуком и это давало мне значительно больше возможностей не только выбраться с Дарианы, но и уйти, оставив за своей спиной смуту, чем откровенные нападки или плетение за его спиной заговоров. Впрочем, отказываться от последнего я не собиралась. Тем более что мои родственники, скорее всего, будут этому только рады, даже несмотря на то, что Асия покинула этот мир с моей помощью.

— Я обещаю Вам это. — Ответила я, сопроводив свои слова многозначительным взглядом.

Еще раз давая понять, что все наши схватки будут происходить только на глазах тех, кто им же к этому и допущен.

— Тогда увидимся на Совете. Сэнар, надеюсь, мне не нужно усиливать охрану сверх необходимого.

— Ни в коем случае, мой Ялтар. Вы можете полностью на меня рассчитывать. — Мой тер ответил четким воинским приветствием.

Возвращая меня к мысли, что если к этой ситуации не относиться философски… единственным выходом оставалось опустить руки и принять все, что от меня потребует Вилдор. А сделать этого я не могла ни при каких обстоятельствах: мои дети, Олейор, друзья… все они верили в то, что я не сдамся. Что я смогу если и не победить, так дождаться помощи.

Дверь за Правителем закрылась и я, с мрачной и предвкушающей обильные жертвы улыбкой, обернулась к Сэнару.

— Это были проблемы с памятью или желание оставить что-нибудь про запас? — Насмешливо уточнила я, нисколько не смущаясь тем, что отсутствие здесь не означало невозможности знать о том, что у нас происходит.

Если я рассчитывала на то, что мой тер проникнется — ошибалась. Даже Айлас поторопился отвести взгляд, когда я попыталась заглянуть в его глаза. Сэнар же… в роли предмета мебели он выглядел безукоризненно.

— Я не успел. — Наконец выдал он, словно снизойдя до ответа мне.

Я, конечно, не рассчитывала на то, что мне будет скучно, но то, что до такой степени…

— Айлас, где-нибудь сохранились изображения Единственной нашего демона ночи?

Это прозвище… вырвалось у меня само собой. Но, судя по тому, как улыбнулся слуга, прежде чем испугаться, когда до него дошел смысл моей просьбы, оно Ялтару очень даже подходило.

— Моя госпожа, — в его взгляде пылало смятение, замешанное на неверии в то, что я собиралась, по его мнению, сделать, — Вы хотите…

— Я лишь спросила, могу ли я увидеть изображение той, с кем меня все сравнивают. — Четко, спокойно и по слогам повторила я.

— Я принесу Вам его. — Что-то в голосе Сэнара заставило меня насторожиться.

Впрочем, все происходящее сегодня, не способствовало расслаблению. И я даже пожалела, что мое беспомощное состояние лишило меня вчера тренировки. Хоть и было понятно, что она вряд ли бы мне понравилась.

— Тогда поторопись. Я хотела бы увидеть его до того, как закончу заниматься с платьем. — Не отказала я себе в возможности утвердить его в возникшей мысли.

На самом же деле… мне просто хотелось ее увидеть. И… ничего более. Использовать трюк с нашей похожестью, конечно, было несложно. Но это было столь очевидно, что опускаться до этого я не собиралась. А вот ощутить отголосок ауры Единственной мне было крайне необходимо.

— Как прикажет моя госпожа. — С тем же удовольствием, которое мне уже чудилось, произнес раскланиваясь Сэнар и… оставил нас с Айласом вдвоем.

Это же свидетель… мне тоже был не очень нужен.

— Когда принесут платье, пусть положат его на постель в спальне. Изображение Единственной — туда же.

— А вы? — С ощутимой тревогой в голосе уточнил слуга.

И, как ни странно, его забота обо мне была приятна. Вряд ли я ошибалась, принимая увиденное на его лице за страх оставить меня без его надзора. Все-таки те выкрутасы магии, решившей поиграть с моим телом, больно его задели.

— А я в купальню. Дверь не закрываю, но надеюсь, что беспокоить меня никто не будет.

— В купальне контроль только на звук. Если…

Я смогла, лишь улыбнуться в ответ на его слова. Не показывая того щемящего чувства, что кольнуло мое сердце.

Этот мир воспринимался экзотически, но не чуждо. Его жители виделись столь же прекрасными, сколь и непонятными. Но не это смущало меня: чужие законы служили для меня скорее фактом, а не поводом оценивать их правильность или соответствие тем представлениям, что стали моим мировоззрением.

И отказывая себе в праве судить, вынося окончательный приговор, существовало два момента, на которых я была намерена настаивать: взаимность лояльного отношения к чужим правилам и… чтобы меня не рассматривали как объект для манипуляций. И по обеим этим позициям наши мнения с Вилдором явно расходились.

Но… думать об этом я сейчас не собиралась — времени на приготовления у меня было мало. Да и не было уверенности в том, что все получится именно так, как я и задумала — драконьи способности оставались для меня все еще не прочитанной книгой.

Так что кивнув Айласу, мол, поняла, я скрылась сначала за дверью в спальню, а уже оттуда перебралась в огромную купальню, поразившую меня с первого же с ней знакомства. И не только большой бассейн и сравнимая с ним по размерам ванна были тому причиной.

Манящие ароматы, обволакивающая нежным теплом влажность, приятные глазу оттенки и огромное количество зеркал, которые весьма причудливо обыгрывали каждое движение…

И вот они-то мне и нужны были сейчас больше всего.

Я распустила убранные в косу волосы, скинула обтягивающие меня второй кожей брюки и белоснежную рубашки, украшенную причудливой вышивкой, оставшись лишь в нижнем белье с Земли, от которого так и не смогла отказаться.

Никогда не считая себя красавицей, я не могла не признать, что в моей внешности было за что зацепиться взглядом. Мягкая синева глаз, скрывающаяся под густыми ресницами. Четко очерченные брови, тонкий, как сказали бы у нас, аристократический нос, чувственные губы. Густые, похожие на сверкающее в солнечных лучах золото волосы, волнами спускающиеся почти до талии.

Да и все остальное не подкачало. Нельзя сказать, что я поражала ярко выраженными контурами мышц, но, все что должно быть плоским, объемным или подтянутым, именно таким и было.

— Ну, что, Лера, добавим даймонам проблем? — Тихо, сама у себя уточнила я.

Надеясь, что эта фраза заставит Вилдора ближайшую пару часов провести, вопреки данным мной обещаниям, не столь спокойно, как ему бы хотелось.

Я закрыла глаза, держа в голове свой образ и скользнула внутрь себя, к кипящей лаве драконье крови. Ощущая, как с каждым мгновением жар все сильнее начинает обжигать мою кожу, как он расплавленными каплями скатывается к подушечкам моих пальцев, как ускользающим маревом окутывает мое тело.

Когда заметила, начавшее сдвигаться Равновесие, замерла, собирая себя вокруг своего стержня, раздваиваясь сознанием и не давая возможности моим способностям вновь устроить то, что едва не закончилось для меня весьма плачевно. Мне хватило нескольких вздохов, чтобы мир вокруг меня снова стал четким и контролируемым, давая возможность вернуться к задуманному.

Следующая, стоящая передо мной задача, была несколько сложнее. Дариана хоть и приняла меня, позволив воспользоваться своими Путями, но общение с Хаосом и Пустотой оставляло в моей душе не самый приятный след. Но… как говорится, охота всегда была пуще неволи и я, отринув все опасения, бросилась в холод бездны, надеясь не только на собственные силы, но и на то, что судьба будет ко мне благосклонной.

Так оно и вышло — похоже, ей тоже хотелось посмотреть, что выйдет из моей идеи. Искры изморози заблестели на созданных Порядком крыльях, словно скрыв меня в застывшей на миг метели. И все, что мне оставалось сделать, чуть подправить разрез глаз, наслоив их один на другой, создавая впечатление, что за кромкой ресниц прячется многоликое существо, отражая в своих вертикальных зрачках и бесконечность милосердия и неизбежность конца.

И если Вилдор посчитает, что я пытаюсь произвести на него впечатление, он очень сильно, а, самое главное, безвозвратно ошибется. Если я и собралась очаровывать, то ни как ни его, и не членов Совета, перед которыми предстану.

Но даже если он и поймет, что именно я делаю, то уже ничего изменить не сможет.

На заготовки я потратила времени значительно больше, чем собиралась и когда вошла в спальню, чтобы одеться, то нетерпение Сэнара, которое он пытался скрыть, заставило меня поторопиться.

Портрет Единственной, как я и просила, лежал тут же на покрывале, рядом с довольно простого покроя платьем, холодного, серебряного оттенка. Впрочем, красота ткани и вычурность вышивки вполне компенсировали скромность фасона. Ну, а легкий плащ с глубоким капюшоном, завершавший наряд, был более чем кстати — не придется тратить силы на иллюзии, чтобы прикрыть все, что я с собой сотворила.

Я не стала испытывать терпение тера и, буквально уже через несколько минут, вышла в гостиную. Отложив на время близкое знакомство с той, чье имя продолжало тревожить Правителя Дарианы.

Сэнар окинул меня внимательным взглядом, словно ища подвох, но… ткань почти полностью прятала мое лицо и тело, а щиты прикрывали от всего остального. Так что ему ничего не оставалось, как только кивнуть и жестом предложить следовать за ним. И я могла бы посчитать, что все идет великолепно, если бы в глазах Айласа, которые он попытался от меня спрятать, не мелькнуло восхищение. И оно было столь ярким, да еще и с привкусом удовлетворения, словно то, что было скрыто, было ему хорошо известно.

И это вновь возвращало меня к мысли о том, что доверие — доверием, но Айлас, как, впрочем, и Сэнар, относятся к тем, кто требует пристального внимания. И мне оставалось лишь сожалеть, что оказать его прямо сейчас я не могла.

В коридоре нас с тером ожидала шестерка воинов, старшим у которых был мой старый знакомец, возглавлявший охрану в мое первое посещении резиденции. Как я это поняла? Это трудно объяснить словами, но каждый даймон ощущался по-своему и спутать их друг с другом, даже несмотря на набиру, было совершенно невозможно. Судя по тому, что покинувшие меня друзья так же не испытывали трудностей с опознанием, это было нечто большее, чем образ создававшийся из привычных нам физических параметров.

Несколько переходов, не покидая территории резиденции Ялтара и мы остановились в небольшом холле. И если мое предположение о том, что черный и белый являются официальными цветами Правителя, то мне предстояло встретиться с очередным проявлением бескомпромиссности и неприемлемости, с которыми я сталкивалась везде на Дариане. Лишь их Честь и Долг… Лишь Хаос и Пустота… Лишь их право на жизнь… Лишь…

— Гостья Правителя Дарианы Ялтара Вилдора, ее Высочество принцесса Лера Д'Тар.

Мое имя прозвучало выстрелом у виска, заставив очнуться от тех раздумий, в которые я, неожиданно для себя окунулась.

Двери передо мной широко раскрылись, воины расступились, выстроившись ведущей в адское пекло дорожкой. Я подняла взгляд на Сэнара, коснувшись застежки плаща и сделала шаг. Зная, что этот шаг может стоить мне жизни.

Таши Арх'Онт.

То, что Закираль так и не ложился, я поняла еще до того, как открыла глаза. Ощущение того, что я проснулась одна, было настолько тревожным и неприятным, что я поторопилась откинуть одеяло и, даже не набрасывая на обнаженные плечи халат, подойти к стоящему у окна жениху.

Он, хотя и не мог не слышать моих движений, не шелохнулся. Лишь вздрогнул, когда я прижалась к его спине и руками обвила за талию.

— Что тебя тревожит?

Это был не самый умный вопрос. Особенно после того разговора, что состоялся вчера вечером. И если в кабинете отца собрались почти все правители Лилеи, включая короля Ригнара, который, впрочем, никогда не относился отрицательно к нелюдям, оценивая каждого "по заслугам', то в наших покоях…

Трудно сказать, насколько сложным оказался бы путь Закираля, моей матери и Карима к Асие, если бы не Варидэ, которой удалось довольно быстро взять инициативу в свои руки и представить все, как долгожданную и желанную всеми встречу. Поразительно красивая, сильная, уверенная женщина, одновременно манящая к себе и вызывающая смутные подозрения в том, что делать этого не стоит.

И у меня даже не появилось вопросов, почему мой жених, как только она вошла в комнату, с глубоким почтением склонил перед ней голову, а потом, словно повинуясь внутреннему порыву, опустился перед ней на колено, признавая ее право распорядиться его жизнью.

— Проще спросить, что меня не тревожит? — Его улыбка была печальной, а движение, которым он вытащил меня из-за своей спины и прижал к груди, спрятав в кольце своих рук, молниеносным. — Меня не отпускает ощущение, что мы что-то упускаем. И это что-то — очень важное. Настолько, что от этого зависят не только наши жизни. И еще… — он на мгновение замер, словно решая, стоит ли со мной этим делиться, но помня наш уговор, продолжил, — я очень беспокоюсь о сыновьях.

Вряд ли я могла до конца осознать его чувства — своих детей у меня не было и о родительской любви я могла только догадываться. Но у меня были братья, у меня был отец и мама. У меня был Закираль, ставший частью меня. Моим дыханием, моим взглядом, моей жизнью… И то, что испытывал он, не могло не находить отголоска в моей душе.

— Карим уверен, что сумеет разыскать их как только воины Дарианы вступят на землю Лилеи.

Мои слова…. как же тяжело мне было произнести их. Все смешалось настолько, что я не успевала понимать происходящего, мне не удавалось осознавать, как смещались акценты, как враги становились пусть и не друзьями, но союзниками. Как отец отдавал приказ на извращенное в своей жестокости убийство сына, а мать отказывала в любви сыну, но безоговорочно дарила ее внуку. Как граница двух миров бездной разделила братьев. Как, похоже, впервые в своей жизни плакала Черная Жрица, сбрасывая оковы одиночества и ощущая текущую в жилах стоящих перед ней даймонов родственную кровь.

— Я опасаюсь, что это случится значительно быстрее, чем мы предполагаем.

Его голос был тих и спокоен. И это пугало меня значительно сильнее, чем слова. Выдрессированная с детства выдержка, загнанные глубоко внутрь эмоции, холодный взгляд — это все чаще проступало в наших отношениях, словно пряча от меня того Закираля, которого я встретила и полюбила. И пусть я понимала, что он лишь стремиться отгородить меня от не дающих ему покоя дум, но это тревожило все больше, вызывая с трудом контролируемое желание содрать с него эту маску бесстрастности.

— Ты с Арх'Онтом говорил об этом? — Стараясь не показать, насколько мне неприятно его поведение, спросила я. Надеясь, что он и сам ощутит по нашей с ним связи, как он не прав.

— Да. Они и сами пришли к этому же выводу. Сегодня все гарнизоны переводятся на усиленный режим, а по пограничным крепостям выслали вестников. Аарон просил меня отправиться дальше на север, чтобы засечь открытие порталов.

— Но ведь…

— Все изменилось, Наташа. — Его губы коснулись моего виска, обжигая кожу. — Варидэ готова признать мое право быть Правителем Дарианы и… — он не договорил, но по тому, как непроизвольно дернулись его плечи, я поняла, насколько ему неприятна сама мысль выступить против своего отца.

Как ни странно, я тоже не испытывала от этого облегчения. Хотя и могла радоваться, что теперь Закиралю не грозит обвинение в предательстве.

— Что ты решил? — Сделав все, чтобы это звучало как можно нейтральнее, уточнила я.

Со своим выбором: идти с ним до конца, — я определилась уже давно. И пусть это и было совсем недавно по времени, но по произошедшим событиям, прошла уже целая вечность. Не знаю, легче ему было или труднее, понимая, что все, что он делает, делается и за себя, и за меня, но отступать от своего решения я не собиралась.

— Это произойдет сегодня. Бабушка в присутствии правителей объявит меня новым Ялтаром Дарианы. А тебя, — он резко развернул меня к себе, вглядываясь в мои глаза, — назовет моей женой.

— И именно поэтому ты провел ночь стоя у окна, выискивая во мгле наше будущее? — Словно не видя причин для беспокойства, с легким изумлением уточнила я.

Одновременно, и содрогаясь от неизбежного, и радуясь тому, что теперь-то он от меня уже никуда не денется.

А он, впервые с начала нашего разговора, усмехнулся. Но… уж как-то грустно.

— Нет. Я подбирал слова, чтобы уговорить тебя не следовать за мной и остаться с Аароном.

Чего-то подобного я и ожидала. Пусть радуется, что я не напоминаю, кто именно вытащил его из рук Жрицы.

— Судя по твоему мрачному настроению, ты их не нашел. А раз так — разговора не будет и тебе не придется испытывать на себе темперамент разгневанной демоницы. — Все-таки позволила я себе намекнуть на возможные последствия его необдуманных действий.

Думая при этом, что из хранящегося в сокровищнице отца стоит взять с собой в поход.

— Наполовину. — Прикусив одними губами мое ухо фыркнул он. Но вряд ли отказался от своей идеи.

— Но зато — на самую лучшую. — Парировала я, отложив мысль о сокровищнице и перебравшись к списку того, что нужно будет успеть сделать. — Когда состоится объявление?

— Ближе к вечеру. А завтра с утра мы отправимся.

Наверное, стоило сообщить ему о том, насколько хорошо мне ощутим его восторг от возможности вырваться из установленных для его же безопасности границ. Но делать этого я не стала, потому что его ответное заявление о том, что мне и самой не терпится сбежать от чрезмерной опеки, крыть будет уже нечем.

— Надеюсь, отец не собирается выдать нам в качестве охраны свою армию? — Мой голос был абсолютно невинным, а взгляд…

Хорошо, что папенька меня сейчас не видит, а то бы точно вся его личная гвардия сдувала с меня по дороге пылинки.

— Кроме наших телохранителей с нами отправляются еще Асия и Рамон. Он считает, что чем меньше нас будет, тем проще нам будет оттуда выбраться. — В глубине его глаз мелькнули шальные искры и он чуть слышно добавил. — В случае чего.

— Ты хотел сказать, тем меньше у нас возникнет соблазна влезть в какую-нибудь авантюру? — С той же наивностью во взоре уточнила я и по тому, как невесомая улыбка скользнула на его губы, поняла, что именно так оно и было.

— Он взял с меня слово, что я не позволю тебе…

Он попытался найти подходящее слово, но я решила вновь взять инициативу на себя.

— … найти приключений на мою голову. — Теперь пришло время грустно усмехаться мне. — Отец может не беспокоиться. Я может и безрассудна, но причинять боль ему, маме, тебе… не хочу.

— Он это знает. — Его пальцы скользнули по моему лицу, отзываясь в теле жаркой волной. И так было каждый миг, когда нам удавалось быть вместе. Каждое прикосновение, каждый взгляд, само ощущение присутствия, было пронзительно острым и… словно последним. — Но признавая все твои таланты, он продолжает испытывать беспокойство. Ведь ты его дочь.

Наш разговор становился все более тревожным и скользящим к грани, где чувства становятся обнаженными и беззащитными. И я не понимала, но по наитию ощущала, что он не для этого времени. Не в тот момент, когда сердце должно укрыться мощными щитами, а рука быть тверда и бескомпромиссна.

— Как тебе еще одна твоя сестрица? — С мимолетным ехидством в голосе уточнила я, вспоминая, с каким напряжением он вглядывался в лицо Жрицы.

Воспоминания о встрече с ей подобной были не самыми приятными для нас обоих. И то, что Правитель Дарианы и дочь сделал разменной монетой в своей игре, не смогло сделать краски тех картин более блеклыми.

— Я ее не знаю. — Он пожал плечами, как-то неожиданно быстро переняв эту привычку выражать недоумение у меня. — Вилдор никогда не поощрял родственных отношений. Как только я смог держать меч в руках, он отправил меня в одну из самых суровых школ, хотя мог оставить где и поближе, как это было с нашим старшим братом. Так что я даже Яланира видел всего лишь несколько раз. А Асия пропала здесь на Лилее еще до моего рождения. И я не могу сказать, что горевал об этом.

— А сейчас? — Я с интересом вглядывалась в его лицо.

Оно было самую чуточку суровым, словно на мраморном изваянии небрежная рука скульптора нанесла несколько лишних линий. Но немногим более яркий блеск серебра на его ресницах и бровях выдавали тщательно скрываемое волнение.

— Мне трудно это объяснить… — Он на мгновение отвел взгляд, будто боясь, что я увижу в его глазах то, что он и сам не может осознать, но тут же вернул его. Уже более спокойным. — Я легко принял Рае. Но в нашей с ней встрече именно она сделала первый шаг. Она всегда стремилась быть рядом со мной, она вытащила мою душу с границы небытия, она разрушила все непонимание, которое могло у нас возникнуть, она назвала меня братом и для нее это было настолько же естественным, как дышать. Асия же другая. И она не доверяет мне, так же как и я ей.

Как бы мне не хотелось попытаться убедить его в том, что это не так… я не могла этого сделать. Я видела ее слезы и, возможно, это были первые слезы в ее жизни. Я видела, как ее сердце пытается вырваться за установленные ею же щиты. Я чувствовала, как она не хочет быть одна. Но… она была слишком сильной, чтобы позволить себе это сделать.

Впрочем, все могло быть совершенно не так, как я думала. И дело было в том, что из похода на Дариану вернулись все, кроме той, кто была ее подругой.

— Но ты не возражаешь, что она пойдет с нами?

Вообще-то, я не видела противоречия между тем, что он сказал и тем, что его сестра окажется в нашей команде. Если он и говорил о доверии, то имел в виду совершенно иное, которое может возникнуть лишь тогда, когда опасность опаляла души.

— Она хороший воин. Ей доверяет Правитель Олейор, а ему доверяет твой отец. — Он усмехнулся, но его взгляд показывал — он сказал именно то, что думал.

— Почему мы идем на север?

Последнюю пару недель мы с мамой возвращались во дворец лишь на ночь. И то лишь потому, что отец все еще не мог поверить в то, что Рае стала его женой и ее не появление в их постели грозило дворцу значительными разрушениями. И это при том, что он сам же и попросил нас о помощи.

В свои грандиозные планы нас, конечно же, посвящать никто не собирался, но Аарон посчитал возможным привлечь нас к поиску мест на землях демонов, где можно будет принимать беженцев. Учитывая, что ими, в основном, будут человеческие девушки и молодые женщины.

И во все это было… невозможно поверить. Но это было именно так: демоны готовились взять под свою защиту тех, кто еще недавно не вызывал у них ни капли сочувствия.

— Горы Хорхаш берет на себя княжич Александр, а на земли драконов мои сородичи вряд ли ринутся. — В его голосе, когда он упомянул имя мага Равновесия появились теплые нотки.

И это было не менее странным, чем то, о чем я подумала совсем недавно. Не знаю, что послужило причиной чувства, появившегося у него по отношению к этому человеку: кровь даймонов, текшая в его жилах или неукротимый и взбалмошный темперамент, перед которым трудно было устоять, но… их встречи начали напоминать встречи старых друзей.

И я могла этому только радоваться — после таких посиделок на лице Закираля всегда блуждала легкая улыбка. Но не в последние дни, когда стало известно, что его мать стала заложницей Вилдора. И хотя сам молодой маг ни словом, ни взглядом, ни чувствами не дал понять, что его счеты с чернокожими воинами носят теперь еще и личный характер, мой жених принимал вину за происходящее и на себя.

— Он справится?

Даже видя последствия того, как его способности вышли из-под его же контроля, я не могла до конца поверить, глядя на эту, кажущуюся слишком хрупкой по сравнению с демонами или даймонами фигуру, какие силы заключены в его теле.

— Мне будет спокойнее, если с ним отправится коммандер Саркат — ему удается взывать к разуму Александра. Но об этом можно будет говорить лишь после того, как он присягнет мне, как новому Ялтару. — Он опять вскинул на меня взгляд, прочертив яркую дорожку ресницами и, как-то отстраненно произнес. — Если присягнет.

Не знаю, в какую сторону мог двинуться наш разговор, но в дверь весьма настойчиво постучали. И судя по ритму, который отбивали чьи-то шалопаистые пальцы, это был мой братец.

Закираль размытой тенью скользнул к креслу, где небрежно брошенный в пылу зарождающейся страсти одиноко лежал мой халат, и уже через мгновение накидывая его мне на плечи, спокойно, даже не сбив дыхания, пригласил войти. Успев спрятать так и не погасшую тревогу, заставившую его губы плотно сжаться, под лицевым платком.

В приоткрывшуюся щель протиснулась голова Радмира, с таким умильным выражением на мордашке, что без улыбки на это чудо смотреть было просто невозможно. Скажи кому, что младший принц демонов, неукротимый воин и гроза женщин, независимо от их рас, умеет такое вытворять… не поверят.

— Я не помешаю? — Его голос вызывал желание немедленно раскаяться во всех пакостях, которые я ему устраивала, чтобы выиграть наш с ним давний спор и, утешая, прижать его к своей груди.

Плечи Закираля расслабились, а в глазах появилась едва ощутимая легкость — он, также как и я, посчитал появившуюся помощь своевременной. А Васька, создававший под шалью видимость своего отсутствия, издав радостную трель неуклюже плюхнулся на пол и вперевалочку направился к своему любимцу.

— Разве ж от тебя избавишься, когда ты уже пришел?! — Насмешливо уточнила я, взглядом давая понять жениху, что его облегчение не прошло незамеченным.

— Вот и я так подумал, что ты не оставишь забытого и брошенного всеми брата.

Ну-ну… а кисточка хвоста так и выписывает узоры на голенищах сапог. Вот ведь… демоненок. От предстоящего похода в крови воодушевление кипит. А если принюхаться, то становится понятно, в каком именно месте дворца находился мой братишка, когда Ролан сообщил ему о том, что безделью телохранителей пришел конец. Не назовешь же службой прогулки жениха к темным эльфам и обратно.

— Ты хотя бы ванну принял. — Демонстративно поморщилась я.

С тех пор, как мама заняла законное место в спальне Повелителя демонов, гарем перешел в наследство к Ролану. А там где был один принц — обязательно оказывался и второй. И я относилась к этому спокойно, пока в одну, не самую прекрасную ночь, они не попытались захватить с собой и Закираля. По тому, как в глазах моего будущего мужа вспыхнули искры, тут же отразившиеся в черноте зрачков брата, именно это воспоминание у них сейчас и промелькнуло.

Как устоял дворец… отец не может понять до сих пор. Потому что когда мать встала на защиту дочери… остановить нас смогло только появление даймона, вышедшего совершенно не оттуда, где мы его ожидали увидеть. И пусть радуется, что у него хватило ума ответить на предложение братцев отказом.

— Успею. — Улыбка вспыхнула на губах Радмира и… исчезла, стертая твердым взглядом, в котором я ощутила сочувствие. — Вас ждет отец и Варидэ. Он не просил поторопиться, но…

Дальше он мог и не продолжить. Времени, подаренного нам с женихом Повелителем демонов оказалось слишком мало. И оставалось благодарить судьбу хотя бы за то, что оно у нас было.

Глава 4

Принцесса Лера Д'Тар. Дариана.

Открывшийся моему взору зал был небольшим, но вполне вместительным. По три ряда кресел, расставленных двумя незамкнутыми полукругами, огромные окна, вливающие внутрь яркий полуденный свет, черная дорожка на белом мраморе, проходящая по центру и ведущая туда, где окруженный личной охраной восседал Вилдор.

Он, при моем появлении, опередив всех остальных, начал подниматься. Приветствуя. А я, глубоко вздохнув и пожелав себе удачи, расстегнула плащ, позволяя ему соскользнуть волной на пол и сняла щиты, выпуская наружу то, что должно заставить его задуматься, насколько игра со мной кажется ему безобидной. Для него.

Я не видела себя со стороны — в зале не было зеркал, но по тому, как сгустилось напряжение, могла понять: мои труды не пропали даром.

Моя попытка понять, чем носитель сути Равновесия отличается от мага, долго не приносила результата, несмотря на старания тех, кто пытался мне это объяснить. В какой-то момент я даже была склонна решить, что ни Властитель Тахар, для которого древние знания были всегда открыты, ни мой прадед, до конца сами не осознавали, что скрывается за этим сочетанием слов.

И впервые суть этого я ощутила лишь здесь, потянувшись своей сущностью к Дариане и прося о помощи. И пусть сейчас я не просила, я лишь воспользовалась всем, что было влито в меня поколениями ушедших в прошлое из рода Там'Арин, но этот мир щедро откликался на мое в нем присутствие. И не видеть этого они не могли.

Шаг… и мой взгляд расфокусировался, вонзаясь в каждого и заставляя опускать ресницы, чтобы не видеть творящегося внутри моих глаз. Не замечать, как каждый из тех, кто вложил в меня свою жизнь смотрят на них моим взором: оценивая, обвиняя и вынося приговор. Как мое лицо ускользает в плывущем вокруг него мареве, возвращаясь то Единственной Вилдора, то ликом его дочери, то словно соскальзывая по струне времени и проявляясь отражением тех, кто еще не родился и… может никогда не родиться.

И выпестованная ими выдержка подводила их, заставляя опускать головы перед той, что была для них лишь игрушкой, лишь средством, лишь возможностью. Но это не значило, что они были готовы сдаться. Скорее, моя сила лишь раззадоривала их, вытаскивая из глубин то, что пытались заложить в них их создатели.

Еще шаг… взлетевшие в воздух огненно-снежные крылья, опустились будоражащим воображение шлейфом. Хаос и Порядок, холод бездны и обращающее в пепел пламя, драконы и даймоны, вертикальный зрачок и просвечивающее сквозь антрацитовую пленку расплавленное серебро…

Он просил не подвергать испытаниям его Честь, но он не предупреждал, что мне не стоит так явно показывать Совету свои способности. Впрочем, в его глазах, которые я видела даже тогда, когда ресницы скрывали от всех мой взор, было признание того, что этот бой закончился моей победой и… обещание следующего.

Я остановилась точно в центре зала, опустилась в глубоком реверансе с бьющим наотмашь изяществом вызова и, поднимаясь, положила ладонь на протянутую мне руку. Его движение ко мне было стремительным и грациозным. И это тоже было похоже на демонстрацию, подобную той, что устроила я.

Он словно говорил мне, себе, им, — насколько мы подходим друг другу, насколько обоснованы его права на меня и насколько беспощадным он будет с теми, кто посмеет ему перечить.

И это тоже был вызов, который он бросил им мною, разжигая в них жажду обладания, лишая рассудка и растаптывая чувство самосохранения. И я, с поразительной четкостью видела каждого, кто готов был ответить ему на него, и среди них…. его сына.

Не знаю, что чувствовал при этом этом Ялтар, но мне было больно. И не потому, что я жалела Вилдора — нет. Я только на короткое мгновение допустила мысль о том, что наш с Олейором сын может пойти против отца и… осознала весь ужас такого предположения.

— Вы превзошли все мои ожидания, принцесса. — Тихо прошептал он, подводя меня к креслу, стоящему рядом с его, но чуть сзади.

— Я старалась. — Также тихо ответила я ему, но мой ответ был больше похож на шипение.

Он дождался, когда присутствующие на Совете, повинуясь его жесту сядут и, так и не убирая руки со спинки моего кресла, и спокойно, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном, произнес.

— В ночь после Большого приема в честь принцессы Д'Тар, пытаясь пресечь попытку своей сестры покинуть Дариану, я предстал перед нашей гостьей в ненадлежащем виде. — Легкий рокот прокатился по залу, но стих тут же, как только он чуть наклонился вперед, словно рассматривая недовольных. — Зная об обычаях нашего мира, ее Высочество не высказалась против моего желания назвать ее своей невестой. Для того, чтобы подтвердить нашу помолвку, я прошу у Совета Права Сильного.

Да… я, конечно, ожидала, что трактовка событий будет несколько отличаться от того, что произошло на самом деле, но… чтобы настолько… Хотя, стоило признать: в этом варианте все выглядело довольно благопристойно. Судя по всему, версия побега Варидэ не была бы воспринята столь равнодушно, в отличие от высказанной Вилдором просьбы, прозвучавшей, скорее, как требование.

Так что покинувшая зал тишина была вполне объяснимой. И радовало лишь то, что все ограничивалось довольно громкими шепотками и резко звучащим в общем гуле "нет'. Но их было не столь много, как я могла бы предположить, ощутив реакцию на мое появление.

С каждым исчезающим мгновением, я все сильнее чувствовала, как начинает сдавать моя выдержка от вида множества сильных, хищных и кажущихся бездушными мужчин, некоторых из которых я помнила еще по приему. И пусть лишь немногие из Талтаров участвовали в схватках за право обладания захваченными на Лилее женщинами, та картина заставляла меня мучительно содрогаться, как только я напарывалась на подобный похотливый взгляд. И я испытала мимолетное чувство благодарности к Ялтару, когда кроме моих щитов, которые я не могла усилить не вызвав к себе еще большего интереса, вокруг меня поднялись еще и его.

— Совет готов озвучить свое решение? — Он слегка склонил голову, вглядываясь в лица своих подданных.

И даже у меня по коже пробежали мурашки от того, сколько властности было в этом жесте. Сколько было неприятия никакого иного ответа, кроме нужного ему.

— Совет дает Вам Право Сильного. — Не знаю, могла ли я удивиться сильнее, но произнес это тот, услышать чей голос я ожидала меньше всего — Талтар Маргилу. И если ощущения меня не обманывали, он был как раз из тех, кто был полностью согласен с требованием своего Ялтара. — У каждого, кто готов оспорить это право, есть три луны, начиная с этой ночи, чтобы бросить вызов. Победитель получает все. Побежденный, — он сделал паузу, и она была… весьма язвительной, — милость победителя. И благословит Вас Хаос, Ялтар Вилдор.

— Я благодарю Вас, Талтар Маргилу за высказанное Советом решение. И пока никто не сможет опровергнуть моего Права Сильного, я объявляю принцессу Д'Тар своей невестой. Прошу Вас, Ваше Высочество. — Он подал мне руку, предлагая мне подняться и встать рядом с ним. И по тому, как в его взгляде, мимолетно коснувшемся меня, мелькнуло удовлетворение сытого хищника, я могла понять, что наше противостояние на сегодня еще не окончено. — И, чтобы моя невеста могла запомнить этот день, я готов назвать Совету дату вторжения.

Я знала… я знала, что он не упустит возможности не отыграться — заставить меня стискивать зубы, сдерживая стон. Но я даже предположить не могла, что это будет именно так. И только теперь мне становилось понятно, что было во взгляде Айласа, когда он рассказывал нам с Сэнаром о Совете. И что означала тоска, появившаяся в одних глазах, чтобы отразиться в других.

— Вторжение на Лилею начнется в первую ночь темной луны.

Десять дней! Всего лишь десять дней, вместо полугода, которые мы предполагали — думала я под восторженные крики, раздавшиеся как только он закончил говорить. Пытаясь не упасть здесь же, у его ног. Признавая его силу и служа символом возможного падения Лилеи. Пытаясь предугадать каждое мгновение из этих десяти дней и ночей, в течение которых близкие мне существа будут продолжить жить не зная, не ведая, не догадываясь…

— Представлять правящую ветвь во втором эшелоне вторжения будет мой сын, Талтар Яранир. Командование вторжением я, как Правитель Дарианы принимаю на себя. И да сохранит нас Хаос!

Я слышала его слова через четкий ритм сердца в бьющейся на виске жилке. Я видела пылающее в его глазах торжество сквозь застилавшую глаза пелену. Я ощущала его жажду смерти сквозь все щиты, что окутывали меня. Но я продолжала стоять рядом с ним, не позволяя своему телу выдать происходящего в моей душе. Ни пылающим румянцем, ни прикушенной губой, ни смешанной с яростью ненавистью, которой вскипала моя кровь.

Он жаждал войны… но, о стихии, как же жаждала ее я! И если это было то, чего он от меня добивался, он мог поздравлять себя с победой, потому что теперь ни его мощь, ни его охрана, ни мое слово, не могли остановить мое стремление избавить этот мир от него. Даже понимая, что следом за ним придет другой, а затем другой….

— А теперь, моя дорогая принцесса, когда Ваше присутствие здесь больше не является обязательным, я прошу Вас вернуться в свои покои.

Сэнар оказался рядом со мной раньше, чем Вилдор невесомой улыбкой, в которой я не увидела торжества, закончил свои слова. Но, в отличие от Ялтара, он не мог мне предложить руки, чтобы помочь пройти те несколько отделявших меня от выхода метров, ставших для меня самыми страшными в моей жизни. Но ради того, чтобы он пожалел об этом, я не могла этого не сделать.

Мой взгляд безучастно скользил по сверкающим воодушевлением глазам. Машинально зафиксировал, как отражением моей скорби стало участие Маргилу, словно невзначай оказавшегося на моем пути, как мне в спину, играя эхом в высоте зала, звучало одно и то же слово: Лилея.

Мы оказались за дверью, когда желание разнести весь этот зал в Хаос стало уж совсем невыносимым. Возможно, я бы так и сделала, если бы не пристальное внимание и контроль Вилдора, который не ослабевал ни на мгновение.

— Моя госпожа, держитесь. — Голос тера едва пробился сквозь красную пелену, застилавшую все перед моими глазами. — Вы не можете сдаться сейчас.

Не знаю, в какой раз он повторил это, пока мой взгляд не стал осмысленным и я не начала осознавать, где и почему я нахожусь.

— Все хорошо, Сэнар. — Прошептала я, с трудом размыкая окаменевшие губы. — Все будет хорошо.

Похоже, он так не думал и, вопреки правилам, от последнего перехода к моим покоям нес меня на руках, крепко прижимая к себе и обдавая волнами целительной магии.

Оттолкнув Айласа, кинувшегося к нам как только мы появились на пороге, усадил меня в кресло, правда, успев шепнуть слуге, чтобы он немедленно активировал защиту.

Что ж… его опасения были вполне понятны. Впрочем, как и наличие в моих покоях возможности заблокировать использование магии.

В любое другое время я вполне могла оценить паранойю Вилдора, но… не сейчас.

— Я имею право тренироваться с тобой? — Вряд ли моей тер мог ожидать такого вопроса. Да и тона, которым я его произнесла, тоже.

— На мечах? Сейчас? — Проявившееся изумление, тем не менее, было очень коротким.

— На мечах и сейчас. — Повторила я за ним, но уже без вопросительных интонаций.

Я не могла находиться здесь, в этих стенах, пропитанных его запахом, его силой. Мне не хватало воздуха, а моей душе — свободы. Пусть и призрачной. И я готова была на все, лишь бы их покинуть.

— Да, имеете. Как скоро Вы будете готовы?

— Через несколько минут. Я только переоденусь. — Быстро заверила я его, боясь, что моя надежда окажется преждевременной.

— Хорошо, я предупрежу охрану.

Мне удалось снять платье, не разорвав его в клочья. Да и застегивая пуговицы на рубашке, я не вырвала ни одной от душившей меня ярости. И только ощутив, как короткий колет плотно обтянул мое тело, хоть немного отрезвела от кипящих в моей крови эмоций.

Айлас, когда мы выходили из комнаты, проводил нас весьма говорящим взглядом. Несмотря на мое состояние наводя на мысль, что стоит проверить и его способность держать в руке меч. Что-то в его жестах, в том, как он двигался, оценивая смотрел не поднимая глаз, подталкивало меня к выводу о том, что и в этом отношении он вполне способен меня удивить.

Наш путь до тренировочной площадки был достаточно быстрым — Сэнар не хуже меня знал, насколько сильным лекарством может стать клинок, требующий не только концентрации внимания и выдержки, но и холодной оценки своего противника.

— Тренировочные мечи или защита? — Уточнил он, прежде чем направиться к стойке, на которой было разложено оружие.

— Защита. — Коротко бросила я, не имея ни малейшего желания сражаться пусть и неплохо выполненными, но заготовками.

Мне нужно было ощущение опасности, заставляющее сердце биться ровно, отмеряя своим ритмом темп боя. Мне нужно было видеть острие заточенной стали, стремящейся впитать жар крови. Мне нужно было слышать, как поет воздух в стремительном танце смерти.

Ладонь с нежностью обняла рукоять поданного воином охраны меча, вторая ощутила холод кинжала. Широкий пояс с защитными амулетами с жестким щелчком сомкнулся на талии.

— Вы готовы, моя госпожа? — Сэнар замер напротив меня в стойке.

И, в отличие от меня, вокруг него не сияла ажурная пленка заклинаний. Но… это было его право.

— Да, к бою.

Я вывела мечом замысловатый вензель, пробуя, как он чувствуется в руке. Вынужденная признать, что как бы я не относилась к некоторым даймонам, их оружие было воистину великолепным.

Сэнар не торопился атаковать, нанизывая на убегающие мгновения замысловатые па, в которых его меч был такой же частью его, как руки и ноги. Впрочем, мне уже довелось видеть его в бою, и это воспоминание меня радовало. Ведь в той схватке победителем стал мой друг.

Я, так же как и он, не стремилась первой бросить свой клинок в бой: ярость все еще туманила взор, а в таком состоянии до поражения был один шаг.

Его тень я не заметила — почувствовала. Не кожей, не собственной силой, не предчувствием воина — взглядом. Рисунок его движений не мог закончиться ничем иным, кроме как броском и я это видела.

Я ушла с линии его атаки, не принимая ни его ритма, ни той инициативы, что он мне передавал.

— Зачем он это сделал? — Я была уверена, как бы тих не был мой голос, он его услышит.

И не ошиблась. Как не ошиблась и в другом — он был готов к этому вопросу.

— Этого было не избежать. И чем дольше он оттягивал это решение, тем сложнее было справиться с Советом.

Второй его удар оказался для меня едва ли ожидаемым. Казалось, я еще слышала его голос, а лезвие уже пролетело так близко от меня, что наша встреча не состоялась лишь благодаря телу, которое в этот момент лучше меня знало, что нужно делать.

И это окончательно вернуло мне способность не столько держать себя в руках, сколько реально оценивать происходящее и свои шансы в нем. Все-таки близость небытия, пусть и сглаженная защитными заклинаниями, не благоприятствовала отупляющему отчаянию.

— У тебя есть возможность сообщить об этом на Лилею? — Не отводя взгляда задала я свой следующий вопрос, когда мой клинок с визгом прошелся по лезвию его меча — моя атака была не менее стремительной.

— Вы хоть понимаете, о чем меня просите? — Он отступил на шаг, возвращаясь в стойку.

Судя по всему, он не был разочарован нашим разговором.

— Я не заметила, чтобы ты хотел избавить свой мир от Вилдора. — На моих губах застыла улыбка. И в ней не было столь привычного моему кругу ехидства. Это была решимость идти до конца. — Я ведь могу ненароком нарушить ваши планы.

Мы вновь обменялись серией ударов, каждая из которых была все напряженнее предыдущей. И если вначале боя Сэнар еще пытался меня жалеть, то теперь уже не делал никаких поблажек. И это не была заслуга Правителя, который всего за несколько тренировок сумел дать мне очень многое. Это была память об Олейоре и Гадриэле, учивших меня казаться гораздо слабее, чем я была.

— Ялтар не должен погибнуть до тех пор, пока его преемник не окажется на Дариане.

От такого заявления я едва не пропустила удар. Мне пришлось буквально кинуться под его клинок, избегая его. Но… защита вспыхнула, фиксируя легкое ранение.

Я подняла руку, останавливая бой. На вопросительный взгляд Сэнара, качнула головой — мне нужна была только короткая передышка. Чтобы если и не осмыслить, так хотя бы поверить в сказанные им слова, прозвучавшие признанием.

— И когда это произойдет? — Повела я плечами, стряхивая напряжение прежде чем вернуться в позицию.

— Как только воины Лилеи вступят на Дариану.

Он не стал дожидаться, когда и эта фраза дойдет до моего сознания и атаковал. Резко, безжалостно, вкладывая в удары не ярость, но умение, не силу, но опыт. И ни одна мысль больше не могла возникнуть в моей голове, потому что единственное, что теперь меня занимало — выстоять и не отступить. Сражаясь так, словно от этого боя, от того, смогу ли я одержать эту победу, удастся ли мне пролить на землю этого мира его кровь зависело, сбудется ли то, что прозвучало для меня пророчеством.

И когда не меч — кинжал прочертил кровавую дорожку по его руке, взрезав черную ткань, я ощутила, как отпускает меня напряжение и возрождается надежда. И эта радость была так велика, что ее не смог разрушить даже раздавшийся с края тренировочной площадки голос Вилдора.

— Вы продолжаете удивлять меня, моя прекрасная принцесса. — Но такая реакция его явно не удовлетворила, потому что он вскользь, словно споря с сами собой, продолжил, пронзив меня своими словами в самое сердце. — Может не стоит говорить ей о том, что наследный принц Олейор Д'Тар дал клятву Правителя?

Олейор Д'Тар

Мы с Гадриэлем стояли чуть поодаль от Кайлара, прижимающего к себе хрупкую фигурку дочери. И хотя мы старались не смотреть в их сторону, давая возможность не сдерживать своих чувств, когда его плечи время от времени вздрагивали, мой взгляд непроизвольно скользил к ним. В странном желании хоть чем-то им помочь.

И не зная, как это сделать.

То, каким образом моему другу удалось заполучить отца своей невесты он уже успел мне рассказать, вызвав у меня, с одной стороны, гордость за своего начальника разведки, с другой… подозрение в том, что эта победа была ему подарена тером моей жены. Впрочем, он и сам думал подобным образом.

А сейчас я ожидал, когда он дойдет до ответа на тот вопрос, с которого и начался наш разговор. Продолжающийся тихим шепотом, да еще и под защитой заклинаний, чтобы Лайсе не ощутила отголосков наших эмоций.

— Тот провал закончился для него потерей Чести и снятием набиру. Но Вилдор не дозволил ему пройти через ритуал — решил, что для него это будет слишком легким наказанием.

— Только не говори, что об этом тебе сам Ялтар и рассказал? — С мрачным предчувствием, что именно так и окажется, перебил я его.

В очередной раз пройдясь взглядом по спине даймона и его, склоненной к девушке голове.

— Ты всегда был догадлив, мой Лорд. — В голосе Гадриэля, в отличие от самой фразы сарказма не было. И это было весьма тревожным признаком: когда он прекращал язвить, стоило задумываться о худшем. — Он поведал мне историю коммандера, то ли в надежде, что я откажусь от своей затеи, то ли… — его взгляд, когда он посмотрел на меня был жестким, — утверждая в ней. В отношении Вилдора у меня нет уверенности ни в чем.

— Это я уже понял, — фыркнул я, откладывая очередное замечание, касающееся Правителя Дарианы, в закрома своей памяти. — Что он придумал для Кайлара, на его взгляд соответствующее степени его вины?

— Противник для тренировок воинов. — Не стал медлить с ответом Гадриэль. — С защитой, которая действовала только при угрозе смертельных ран, но не защищала ни от других, ни от боли.

При мысли о том, как это все могло выглядеть, я застыл заледеневшей скульптурой. Не скажу, что мы не делали чего-то подобного. Предатели в истории эльфов встречались и было просто неразумно не использовать воинские навыки отщепенцев для того, чтобы подготовить новичков. Но если такое случалось… мы предпочитали их беречь, извлекая из такого наказания наибольшую выгоду.

Но даже ужаснувшись той степени жестокости, с которой подходил к своим подданным Вилдор, судить о ее мере я не собирался: если пройтись по истории нашего мира, похожих примеров можно было найти не мало. Важным было то, что Кайлар не только выжил в этих условиях, но и сумел сохранить свою цельность. А это было очень хорошо заметно по тому, как он приветствовал меня. С каким спокойствием и достоинством принимал довольно неожиданные изменения в своей судьбе.

— Ты ему уже сказал? — Перевел я разговор в иное русло, понимая, что мой друг, похоже, впервые за все время нашей дружбы, проявил необъективность.

Но… ошибся. И был этому очень рад.

— Если сопоставить это с рассказами Талтара Маргилу, он еще легко отделался. А говорить я пока не стал. Да и о его дочери упомянул лишь когда мы шли сюда.

— Хочешь, чтобы он сделал надлежащие выводы не руководствуясь чувством благодарности?! — В моем голосе мелькнула насмешка, которую я не успел спрятать.

И хотя относилась она совершенно к другому, мне было неприятно, что я не сумел себя сдержать. Тем более на фоне даймона, сохранявшего выдержку перед встречей с дочерью до последнего мгновения.

Дело было в другом: в отличие от Сарката с его терами, которые натянув личины демонов начали сумрачными тенями повсюду следовать за Сашкой, этот чернокожий воин продолжал оставаться для меня "чужим'. Несмотря на все, что я о нем уже знал.

— Он не только отец моей невесты, но и… — Гадриэль, словно почувствовав, как Кайлар резко обернулся в нашу сторону тоже поднял глаза, встречаясь взглядами. И закончил, так и не отведя взора, — весьма ценный источник информации. В отличие от ученика нашего друга, для которого любое слово может означать предательство, для него уже все закончено. Он не является воином, ему отказали в Чести и Долге, его заставили дать клятву мне. И…

Он не стал продолжать. Это за него сделал я: и он был там, где Черные Воины готовились к вторжению на Лилею.

— Только не убеждай меня, что ты нечто подобное и предполагал, требуя его себе в телохранители?

Гадриэль перестал смущать даймона и обратил свое внимание на меня. Вторя моей насмешливой улыбке.

— Раз ты не поверишь — не буду. Хотя… — его взгляд стал озорным, — после общения с Маргилу я нечто подобное и ожидал. Я не мог задавать прямых вопросов, но, как мне кажется, появление Кайлара рядом со мной не произвело впечатления ни на него самого, ни его сына.

Еще бы сотню лет назад я, может, и удивился, сколько слоев присутствует в тех замыслах, что рождаются в голове моего друга. Сейчас же воспринимал это как нечто неотъемлемое, являющееся частью его личности. Нельзя сказать, чтобы я и сам не любил многоходовых комбинаций, но… Гадриэль, буквально, дышал ими. И единственным существом, заставляющим его смущаться в таких случаях, была Лера, предпочитающая самый короткий и, на ее взгляд, правильный путь — искренность.

Воспоминание о жене пронзила душу острой болью, но… я сдержал стон и не дал ему отразиться в своих глазах. Надеюсь, ее новоприобретенные родственники помогут ей избежать расставленных Вилдором ловушек. Характеристика Гадриэля, данная Ярангиру и его отцу, была короткой, но обнадеживающей: Талтар продолжал беспокоиться о своем исчезнувшем брате и был рад узнать, что его род не прервался.

Он хотел еще что-то сказать, но тут Лайсе, выскользнув из объятий отца, отступила на шаг и бросила взгляд в нашу сторону, словно давая понять, что и нам не мешало бы присоединиться к их разговору. Я, заметив это движение первым, показав глазами другу на парочку, сбросил укрывавшие нас заклинания.

— Мой господин… — даймон низко склонил голову, как только мы подошли ближе, но больше ничего произнести не успел, прерванный черноволосым лордом.

— С этим нам придется что-то делать… Не могу же я позволить отцу своей невесты быть моим телохранителем… — Его взгляд мгновенно стал игривым, а урчащие нотки в голосе словно подчеркивали, насколько его забавляет эта ситуация.

Но я не сомневался, что Лайсе понимает, какие чувства пытается скрыть от других ее жених.

Я не видел их встречу — Гадриэль предпочел сам отправиться за девушкой, хотя и попросил князя подготовить ее к визиту… но при их возвращении во дворец присутствовал. И то, что каждый раз имея возможность прикоснуться к Лайсе, увидеть радостный блеск в ее глазах, услышать ее звонкий голос, он вспоминал о том, чего лишился я, делало их отношения чуть более напряженными, чем мне бы хотелось. Радовало одно: способности его невесты делали практически невозможными их ссоры из-за непонимания.

— Я считаю честью для себя охранять Вашу жизнь, лорд Гадриэль. А то, что я храню ее еще и для своей дочери, делает мою службу Вам еще более ценной.

Я заметил, как смутился от этих слов мой друг, но это мелькнуло и исчезло. Слишком быстро, чтобы это мог заметить даймон. Мне же удалось увидеть следы смятения лишь потому, что Гадриэль не просто спрашивал у меня совета, как ему поступить в этой ситуации, но и пытался свалить ее благополучное разрешение на меня. Весьма безуспешно.

— Для Вас, Кайлар, служба мне может оказаться неприемлемой. — Осознав, что в этом вопросе я ему не помощник, мой друг не стал ходить вокруг да около, предпочтя разрешить все как можно скорее. — В течение полугода мы ожидаем нападения воинов Дарианы на наш мир и положение моего тера может повлиять на Вашу дальнейшую судьбу.

Что ж… с точки зрения нашего разговора его ход можно было назвать великолепным, хотя и довольно прямолинейным.

— Моя дальнейшая судьба принадлежит Вам, Лорд Гадриэль. — Взгляд даймона был спокоен.

Так же как у его дочери, продолжавшей сжимать ладонь отца своими маленькими, по сравнению с его, ладошками. И это было очень трогательно: она казалась столь беззащитной и хрупкой, а он монолитным и уверенным в своем выборе, что я поторопился выбросить из своей головы мысль о том, что такое приобретение темным эльфам будет весьма кстати.

— Вы должны понимать, что делая такое заявление Вы даете мне право задавать те вопросы, которые в ином случае могли и не прозвучать.

Я едва удержал метнувшееся на лицо удивление. Тон Гадриэля был не просто резок — он был жесток. И таким моего друга знали очень немногие из числа живых, потому что выживали после того, как слышали этот голос, лишь редкие счастливцы.

— Последние несколько лет, моей единственной задачей было — выжить. — Даймон не вздрогнул, не отвел взгляда, и никаким иным способом не показал, что этот разговор ему неприятен, продолжая оставаться спокойным и чуточку отстраненным. В отличие от девушки, все плотнее прижимавшейся к отцу. — Когда у меня была возможность спать, я просто закрывал глаза и проваливался в черную бездну без снов. Когда мне давали есть, я проглатывал пищу, зная, что только она может дать мне силы вновь взять в руки меч и сражаться за свою жизнь. Но я помню каждое слово, произнесенное рядом со мной теми, кто не воспринимал меня угрозой. Я связал воедино все, что мог заметить мой взгляд, пока следил за скольжением лезвия в воздухе. И вряд ли я могу сказать Вам, лорды, что-нибудь более важное, чем то, что вторжение начнется со дня на день. Потому что Совет не позволит Ялтару Вилдору тянуть с ним дольше.

Взгляд, которым я ответил кажущемуся невозмутимым Гадриэлю, должен был показаться весьма красноречивым. Подобную мысль высказал и Риган, чье общение с Талтаром Маргилу и Ярангиром было более длительным и теплым. Такой же вывод сделал и Валиэль, чье невинное выражение лица многих вводило в заблуждение. И на этом же настаивал Карим, возможности которого и на Лилее, и на Дариане оставались предметом зависти для начальников разведок всех вошедших в военный союз рас.

— Не рассчитываете же Вы, Кайлар, что я останусь в стороне и Вам не придется, защищая мою жизнь, столкнуться со своими соплеменниками?

Гадриэль продолжал нагнетать обстановку, похоже, определяя границы возможного доверия к воину. И я уже догадывался, к чему он его подводил.

— Мне не пришлось делать выбор, — с прозвучавшей в его голосе легкостью начал даймон, — за меня его сделал Ялтар Вилдор, лишив меня одного мира и дав другой. Позволив мне произнести слова клятвы тера, он вернул мне то, что отобрал, заставив снять набиру. И он же связал мою Честь с Вашей, лорд Гадриэль, жизнью. Иного выбора чем этот, быть не может.

— А если я его Вам дам? — Мой голос прозвучал оглушительно.

И для даймона, и для его дочери. И… для моего друга.

— Он мне не нужен. — Спокойно и твердо. Не скрывая от меня своего взгляда, в котором было удовлетворение тем, что он имел.

— И Вы не хотите даже услышать то, что я намерен Вам предложить?

Я знал, что Гадриэль сейчас лихорадочно пытается понять, о чем я говорю. Но… этой новостью я еще не успел с ним поделиться. И, похоже, медлил не зря. Уж больно интересно было наблюдать за тем, как мечутся мысли в глубине его глаз, никоим образом не отражаясь на его лице.

— Мое решение принято.

Он ломал мне всю игру, но… тем любопытнее будет увидеть его реакцию на мои слова.

— Варидэ отказала своему сыну Вилдору в Чести и сегодня вечером назовет новым Ялтаром Дарианы его сына — коммандера Закираля. Если Вы присягнете ему на верность, сможете восстановить свое имя и, либо победить, либо погибнуть во славу своего мира.

Он не раздумывал ни мгновения. В какой-то момент мне даже показалось, что он меня не слышит или…. не понимает. Но его взгляд был ясен и внимателен, а та радость, что мелькнула в глубине глаз при упоминании нынешнего Правителя, довольно четко говорила о том, что такое решение матери Вилдора его полностью устраивает.

— Моим миром является Лилея. Моим господином является лорд Гадриэль. И единственным, кому я могу присягнуть на верность, являетесь Вы, Правитель Олейор.

И из двух возможных вариантов, оба из которых меня вполне устраивали, этот был лучшим.

— Хорошо. — Не стал я спорить с ним, не только потому, что уверился в его решимости следовать предначертанному судьбой, но и не желая больше терзать юное сердечко его дочери, ярко за него переживающей. — Я готов буду принять Вашу, Кайлар, клятву, как только мы вернемся от Повелителя Арх'Онт. После этого я намерен услышать от Лорда Гадриэля просьбу дать ему разрешение на брак с Лайсе и поднять бокал вина за их счастье. А пока, — я сделал вид, что не вижу, как бледность растеклась по щекам девушки, как засияли глаза моего друга, и насколько спокойнее стало кажущееся безмятежным лицо даймона, — мне кажется, что кое-кому стоит сделать все, чтобы его невеста в моем дворце чувствовала себя уютно.

И не дожидаясь, когда растерянность сменится решимостью меня поблагодарить, резко развернулся и рывком открыв оказавшуюся, к счастью, довольно близко дверь, не теряя достоинства выскочил в коридор прежде, чем онемевшие губы выдали, какой болью пронзило мое сердце.

Где-то, отделенная от меня пространствами, в руках этого чудовища была моя жена. И единственным способом вернуть ее, известным мне сейчас, было победить в той битве, что еще не началась.

Глава 5

Таши Арх'Онт.

Провести обряд собирались… буднично. Я, конечно, и не ожидала ничего особенного, отдавая себе отчет в том, что происходи это на Дариане, выглядело бы все более значительно и, возможно, увлекательно. Хотя на мой прямой вопрос: "А как объявляли Ялтаром твоего отца?" — Закираль ответил тяжелым взглядом.

А Асия, появившаяся во дворце вместе с мужем сразу после полудня, мрачно заметила.

— Некоторые наши ритуалы, если взглянуть на них из другого мира, перестают казаться красивыми.

На что мы с Радмиром, переглянувшись, одновременно фыркнули. Была у нас с ним в прошлом история, которая заставила нас отправиться в гости к степным оркам. И случись нам оказаться там именно в тот день, когда отдавали замуж дочку главы самого сильного в степи племени за сына шамана. И все было довольно прилично до того момента, пока не пришло время проверить способность будущей жены ублажить супруга.

Моего брата никак нельзя назвать целомудренным, но и он предпочел скрыться за шатрами, когда орчанка сдавала экзамен сначала отцу жениха, потом его старшему брату… А если учесть, что сам новоиспеченный муж оказался в этом семействе четвертым, до конца этого развлечения, происходящего на глазах гостей, мы с Радмиром вряд ли бы выдержали. Уж больно, как он сказал отвечая на мои ехидные замечания, не эстетично это выглядело.

И это был один из немногих случаев, когда спорить с ним желания у меня не возникло.

Так что в том, что идеальные миры не существуют даже в наших фантазиях, я убедилась уже давно. Имея возможность видеть и сравнивать. Но эта тема была не та, которую хотелось бы затрагивать сейчас. Тем более что и они сами все прекрасно понимали.

Поэтому я лишь плотнее прижалась к Закиралю, чувствуя себя в его объятиях спокойно и уютно. И если Жрица не считала для себя возможным повторить то же самое, отступив от мага на пару шагов и испытывая страстное желание ощутить его прикосновение, что было заметно не только мне, то это было ее дело. Я же не собиралась терять ни единого мгновения из тех, что были отпущены нам, чтобы быть вместе.

А пока отец с Варидэ, Каримом и Властителем Тахаром обсуждали что-то в уединении его кабинета, мы здесь, в большой гостиной их с мамой покоев, могли делать все, что нам взблагорассудится.

— Олейор прислал гонца, — нарушил воцарившуюся на мгновение тишину вошедший в комнату Ролан, — скоро будет. Кайлар отказался присягнуть новому Ялтару, выбрав Лилею, а вот Саркат со своими терами готовы это сделать.

Похоже, оба моих брата находили для себя во всем происходящем что-то от привычных им приключений. Впрочем, если на все посмотреть со стороны… А еще лучше вспоминать, сидя у камина с бокалом вина…

— А Александр будет? — Состроив умильную мордочку уточнил у Ролана Радмир.

И по тому, как у обоих заблестели глаза, я сумела понять, что красавицы из гарема нынешней ночью будут вынуждены остаться в одиночестве. Свои попытки затащить туда княжича заканчивались всегда одинаково: тот, даже не потревожив защиту дворца, неожиданно исчезал. Заставляя моих любимых демонов разгадывать эту загадку. А я, которая знала ответ благодаря Закиралю, как раз и научившему Равновесника этому способу перемещений, предпочитала молчать, наслаждаясь растерянностью обычно невозмутимых братьев.

— А ты считаешь, что он своего ученика без присмотра оставит? — Взгляд старшего принца стал прямо-таки масляным.

Эта история… была скорей поучительной, чем смешной. Хотя… Ощутив, как мой жених сдерживает попытку не засмеяться при воспоминании о ней, я тоже с трудом удержала серьезное выражение на своем лице.

Александру еще самому бы хорошего наставника, а тут… ученик. Да еще даймон, да еще старше на пару тысяч лет, да со способностями, которые самому магу еще в себе раскрывать, да раскрывать. Ну Закираль и предложил свою помощь. Тем более что заняться особо было нечем — отец предпочел, чтобы желающие воспользоваться знаниями моего жениха находились как можно дальше от него.

Слава стихиям, что тот урок проходил в нашем дворце, где защита была рассчитана еще и не на такое.

Сашка с Закиралем дали Саркату задание, а сами, в соседней комнате, где я наслаждалась чтением книг, которые притащила с Земли, создавали новую сеть, способную отлавливать открывающиеся межмировые порталы.

Несмотря на свою увлеченность приключениями очередной команды Светлых, собирающихся разделаться с Правителем темных, первой неладное почувствовала именно я. Сначала я ощутила отголосок Пустоты, но… это было понятно. Пустота, как основа Хаоса — магии даймонов, не вызвала тревоги, но заставила зацепиться за смутное предчувствие, что что-то здесь не так.

Но расположившиеся на моих глазах двое вели себя спокойно и я посчитала свои сомнения следствием того, что тарагор, устроившийся на моих коленях, из всех обладающих способностью к магии даймонов радушно относится лишь к одному. К моему будущему мужу.

Через мгновение я была вынуждена отложить книгу в сторонку и проведя по гребню встревоженного питомца, скинуть с пальцев поисковое заклинание, наткнувшись на вопросительный взгляд Закираля.

Когда я последней (потому что сначала жених, а потом и Сашка, оттолкнули меня к себе за спину), ворвалась в комнату, там никого не было. Лишь в центре словно присыпанного пеплом ковра, скручивалась в тонкий жгут леденящая душу воронка.

— Я ж ему сказал не замыкать заклинание на руну смерти…. — Раненым сарусом взревел Сашка.

И продолжил… и все, что последовало за вырвавшимися первыми словами, явно не предназначалось для слуха таких утонченных барышень, как я.

Но на это никто из застывшей парочки и, влетевших в комнату Радмира и Тамираса, не обратил внимания.

Как вытаскивали застрявшего на грани Сарката, какие фразы использовали для того, чтобы объяснить, что не стоит делать того, чего настойчиво просят не делать — вспоминать без истерического хохота было нельзя. Не говоря уже про выражение лица Сашки, когда он тряс более могучего по сравнению с ним даймона за грудки, кляня себя за то, что связался в этой бестолочью.

И я уже просто видела, что сегодня ночью будет вытворять эта четверка, в которую они приняли и названного бестолковым ученика, когда в комнату зашла мама и, не пытаясь скрыть улыбку при виде нас, но пряча взгляд, в котором была тревога, попросила нас проследовать в малый зал.

Лицо Асии, выглядевшее до этого болезненно бесстрастным, неожиданно стало спокойным. А уж когда она, уже привычно быстро оказалась рядом с нами, на нем явственно проявились следы облегчения.

— Я рада, что это будешь ты.

Нас разделял всего шаг. И я чувствовала насколько напряженными были их тела, желающие, вопреки разуму, в котором все еще не было доверия друг к другу, оказаться рядом.

Я осторожно выскользнула из кольца рук Закираля, надеясь, что мой намек будет достаточно прозрачен, чтобы он сделал то, что было лишь делом времени.

Жрица, отметив это, как-то легко улыбнулась и…

Наши взгляды: мой и мамин, были влажными. Наша семья становилась больше и нас связывало то, что должно быть в каждой семье — мы были единым целым.

— И я рада, что у него есть ты. — Я пропустила тот момент, когда она осторожно, словно боясь поранить, коснулась моего плеча.

Накал чувств был слишком сильным и мне оставалось лишь радоваться тому, что Рае, ощутив мое смятение, заметила, открывая дверь.

— Нас ждут.

Малый зал встретил нас суровыми лицами правителей, осознающих более чем мы, что должно будет произойти в их присутствии. Нельзя сказать, что и мы этого не понимали, но… Не знаю, как Закираля, но меня продолжало преследовать ощущение нереальности того, что творилось вокруг меня. И единственным, в чем я не сомневалась — было мое чувство, на которое он отвечал своим.

Мы вчетвером: Закираль, Асия, мама и я, прошли по выстроенному гвардейцами отца в центре зала коридору туда, где в одиночестве стояла Варидэ, даже на фоне чуждо-красивой Жрицы кажущаяся не существом из крови и плоти — нереальным видением.

Ее взгляд коснулся внука и лицо, похожее на застывшую ледяную скульптуру, искрящуюся в ярких солнечных лучах, смягчилось и стало живым.

— Я, Варидэ Атама, — начала она, даже не дождавшись, когда в зале воцарится полная тишина, — пользуясь своим правом решать, словом и властью, отрешаю своего сына Вилдора от Чести и Долга и лишаю его права вести мир Дарианы по предначертанному ему пути. И пусть все присутствующие здесь станут свидетелями моих слов и воли.

— Да не покинет Дариану Изначальный Хаос во время безвластия. — Асия опустилась на колено и склонила голову.

Принимая и скорбя. И ее опавшие на белый мрамор усыпанные серебряной искрой черные волосы, чувством потери отозвались в моем сердце. Странным предчувствием, верить в которое мне не хотелось.

— Да прибудет с Дарианой Честь и Долг в ожидании прихода нового Правителя. — Коммандер Саркат, вышел из-за плеча стоящего поодаль Александра и приклонил колено рядом с Жрицей.

И по тому, как еще мягче стало лицо Варидэ, было ясно, что он сделал то, на что она надеялась, но… до конца не верила.

— Да примет власть достойнейший. — В два голоса, одновременно произнесли, появившийся словно ниоткуда Карим и мама.

И также опустились на колено.

— Да примет власть достойнейший. — Повторила вслед за ними Варидэ и, сделав шаг навстречу, остановилась напротив Закираля. — Я, Варидэ Атама, пользуясь своим последним правом решать, словом и властью, возлагаю Честь и Долг Кодекса Чести Дарианы, право вести наш мир по предначертанному ему пути, своему внуку, Алтару Закиралю. И да будет моя воля нерушима, а мое решение незыблемо. И да будет смерть или отступничество одного, началом для другого.

И только в этот миг я поняла то, что пряча взгляд скрывал от меня жених, говоря, что обряд — это не конец. И, что согласиться на власть, еще не значит, принять ее.

И совершенно иной смысл обрели слова Аарона, когда он бросил, словно вскользь, что власть не дают — ее берут. И Закиралю рано или поздно, но придется это сделать. Придется встретиться с Вилдором лицом к лицу, глаза в глаза. И у этой встречи могло быть лишь два итога, каждый из которых был связан с болью и потерей.

Но для того, чтобы это произошло, должно пройти еще много дней и ночей, в каждом из которых нас ждут встречи и разлуки, любовь и предательство, смертельная опасность и… в это очень хотелось верить — победа.

— Я прошу Вас, Варидэ Атама, по праву решать, которое считаю для Вас незыблемым, признать мою невесту, принцессу Таши Арх'Онт, моей женой и соправительницей Дарианы.

Мне еще не удалось опомниться от того, с каким изяществом Закираль выскользнул из возможной ловушки — признав его новым Ялтаром Варидэ лишалась своего права решать и могла лишь советовать — как пришлось, скрывая рвущееся из груди волнение, встать рядом с ним. Ощутив, насколько близко оказалось то, что казалось таким далеким.

— Я, Варидэ Атама, принимая незыблемое право решать, признаю принцессу Таши Арх'Онт, женой Ялтара Закираля, Правителя Дарианы. И да прибудет Изначальный Хаос с Ялтариллой Таши, сопровительницей Дарианы.

И пусть не таким я видела этот день… И пусть лишь те, кто будет хранить эту тайну пока она не сможет прозвучать, возвещая, что два мира протянули руки друг другу, как соединили их мы, стали свидетелями того, что это все-таки случилось, но…

Счастливые слезы мамы, которые они даже не пыталась скрыть; взгляд отца, в котором слились надежда и опасение; наши сердца, звучащие в унисон и единым ритмом отбивающие начало новой жизни, — все это было для меня более желанным, чем все напыщенные ритуалы, которых мы оказались лишены.

Потому что мы… были вместе. И это было… навсегда.

Принцесса Лера Д'Тар. Дариана.

Заставив меня буквально опасть на руки подскочившего ко мне тера известием о том, что Олейор дал клятву Правителя, Вилдор на этом не остановился. Проверив мою защиту он, с легкой насмешкой в голосе, предложил сразиться с ним.

Моя попытка отказаться была пресечена быстро и довольно-таки жестко. Я не заметила, как он оказался рядом с Сэнаром и кинжал, который он сжимал в ладони, касался ткани его лицевого платка, давая понять, что лучше мне ему не перечить. Но одной демонстрации ему показалось мало и Вилдор с сарказмом, к которому примешивалась брезгливость, небрежно бросил, не сводя с меня похожих на черную бездну глаз.

— Я не намерен делать Вашу жизнь здесь, принцесса, тяжелее, чем это необходимо. В моих планах в отношении Вас нет действий, которые мне самому кажутся неприемлемыми. И я хотел бы просить Вас, не перечить мне в том, что не является принципиальным. Иначе я буду вынужден лишить Вас всего, что у Вас осталось.

Его слова не были столь однозначными, как сама ситуация, которая их вызвала. И если с подтекстом у меня возникало множество вопросов, то стремления и дальше настаивать на своем нежелании с ним сразиться, я больше не собиралась. Лишь коротко кивнула и прошла к центру площадки, умоляя судьбу быть ко мне благосклонной и лишить меня сил раньше, чем я перестану контролировать свою ярость.

И она услышала мои мольбы, хоть и исполнила просьбу в своей манере.

Наши бои с Ялтаром были скоротечными. Мы успевали обменяться парой-тройкой атак и… зафиксированные защитой раны не позволяли относить меня к разряду живых. Но, вопреки моей надежде на то, что после очередного моего поражения он, получив удовлетворение от победы, избавит меня от своего присутствия, этого не происходило. Одновременно огорчая меня и… радуя. Он был очень хорошим бойцом и не менее великолепным наставником, вытягивая из меня все, на что я была способна.

Остановился он лишь тогда, когда во время очередной схватки я, запутавшись в ослабевших ногах, упала на землю и уже не смогла подняться. И это обещало мне пусть и не спокойный сон, так хотя бы забытье. Чего, как мне показалось, он и добивался.

Наступившее утро было ранним и несмотря на то, что моего пробуждения ожидал Талтар Маргилу, не радостным. Ведь поводом для его визита послужила не потребность меня увидеть, а необходимость, как главы одной из самых влиятельных ветвей Дарианы и члена Совета, сопроводить меня на бой Вилдора с желающим лишить его меня в качестве невесты. И этим соперником был… пусть я и не отдавала отчета в причинах этой уверенности, но то, что Яланир бросит отцу вызов первым, я почти не сомневалась.

Платье, которое мне принесли ради такого случая, уже относилось к разряду ритуальных — победа над Вилдором претендента на мою руку считалась одновременно и помолвкой. Так что я не переставала быть невестой, уже будучи женой, но могла поменять жениха.

И эта мысль могла бы вызвать у меня усмешку, если бы не была горькой.

Серебряная ткань, с узорами, похожими на те, что я видела на теле Ялтара, льнула к моему телу, мягко обволакивая его, но не стесняя движений. И… не даря уверенности. И пусть я не сомневалась, кто выйдет победителем из этой схватки, вероятность иного исхода все-таки существовала. Тем более что мне довелось видеть движения Яланира и ощущать исходящую от него опасность.

Мое сопровождение, когда мы шли к амфитеатру, в котором проводились схватки за Право Сильного, не отличалось от обычного: Сэнар, шестерка охраны с моим знакомцем, взгляд которого уже давно перестал при виде меня быть бесстрастным и отец Ярангира. На мой безмолвный вопрос: "Что мне грозит?", - он лишь едва ощутимо качнул головой. И хотя я расшифровала этот жест, как — ничего, покоя в моей душе не прибавилось.

Последний переход вывел нас прямо на площадку, единственным украшением которой было предназначенное, похоже для меня, кресло, выглядевшее, весьма символично: обивка глубокого черного цвета, серебро ткани и золото моих волос, когда я опущусь в него.

Я бросила быстрый взгляд вокруг, ловя себя на воспоминании о ночи Большого приема в мою честь. И хотя внешне тот зал с устремленными ввысь колоннами и этот, уходящий вниз сужающимися кольцами, внутри которых и располагалось арена, не были похожи друг на друга, но царившая здесь атмосфера очень напоминала ту.

Тягучее возбуждение, жажда крови и обладания. И запах смерти, щекочущий ноздри.

При моем появлении все присутствующие Талтары, приветствуя, встали. И пусть ни в одном взгляде, обращенном ко мне, я не заметила похоти, ощущение от того, как они меня оценивали, было неприятным. И мне оставалось лишь радовать тому, что длилось это совсем недолго: в центр круга, вызвав прокатившийся гулким эхом внутри открытого небу здания рокот, вышли двое.

— Поклонитесь Ялтару. — Шепнул мне стоящий рядом со мной Маргилу.

И в этот момент Вилдор, ответив наклоном головы своим подданным обернулся в мою сторону.

Мы склонились одновременно. Я — в низком реверансе, не сводя с него взгляда, в котором была бескрайняя пустота, он — более глубоко, чем Талтарам. Мне трудно сказать, что выражали его глаза (он был довольно далеко от меня), но его мягкое внимание, в котором чувствовалось так не вяжущееся с его образом смятение, было болезненным и тревожным.

Но это длилось всего лишь короткое мгновение. И когда он повернулся, отвечая на приветствие сына, это был тот Ялтар, которого я знала.

— Талтар Яланир, — голос Маргилу, раздавшийся в воцарившейся, как только я вернулась в кресло, тишине, был бесстрастен. А вот взгляд, который он бросил на него — презрительным. Похоже, мой родич не испытывал к сыну своего Правителя теплых чувств, — Вы продолжаете настаивать на вызове Ялтару Вилдору?

— Да.

Его ответ был короток и четок. И этот голос мало напоминал тот, что я слышала во время единственного совместного ужина.

— Вы готовы сразиться за Право назвать своей невестой принцессу Леру Д'Тар?

— Да. — Его взгляд скользнул ко мне. И в нем была та же твердость, что и у его отца.

И лишь одного я не могла понять: почему именно мне довелось встать между ними? Или, благодаря мне проявилась та, скрытая от чужих глаз пропасть, что уже отдалила их друга? И настолько ли неизвестным было это противостояние, раз Маргилу не счел необходимым скрыть от меня отношение к Ялтару?

Одни вопросы. И нет уверенности в том, что ответы на них помогут мне хоть в чем-то из происходящего вокруг разобраться.

— Вы готовы отдаться на волю судьбы и случая?

Еще одно "да', и уже ничто не сможет изменить происходящего. И оно звучит. Все также твердо и спокойно.

— Да.

Два воина подошли к Ялтару и его сыну, неся на вытянутых руках укрытые черной тканью мечи. Вилдор сделал короткий жест, предлагая Яланиру выбрать первому. И когда тот, без каких либо колебаний, шагнул к стоящему ближе к нему даймону, протянул руку к другому. Два лезвия почти одновременно взметнулись к небу и яркое солнце заиграло на них, разбрасывая искрящиеся лучи. И даже с моего места было видно, насколько хороши были эти двуручники.

Пока я не сводила глаз с оружия, в центре арены появились еще двое, и опять ткань скрывала то, что они держали в руках. И снова быстрый выбор и пара кинжалов исчезла за голенищами высоких сапог.

— Четыре боя. — Голос Маргилу раздался неожиданно, заставив меня вздрогнуть. Но когда я вскинула на него удивленный взгляд, не сразу уловив смысл сказанного, он ответил мне то, что заставило мое сердце бешено биться: мой вопрос он истолковал неправильно. — Сразу после Совета четверо бросили ему вызов. Пришлось бросать жребий, хотя сам Ялтар изъявил желание драться со всеми одновременно.

— И лишь один из них может рассчитывать на милость. И то лишь потому, что ему придется отправиться на Лилею. — Я не заметила, когда Сэнар появился за моей спиной: после того, как мы вышли из перехода, он так и остался стоять у портального контура.

Вокруг нас зазвенел купол защитного заклинания, наводя меня на мысль о том, что сказанное дальше не будет предназначено для охраны. Поэтому когда Маргилу, со странным выражением глаз, наклонился ближе ко мне, я уже была готова услышать то, что он произнес.

— И только в том случае, если он оттуда не вернется.

Намек был слишком прозрачен, чтобы им не воспользоваться. И слишком тревожен.

— Вилдор настолько недоволен своим сыном? — Спросила я, тщательно подбирая слова.

— Недоволен?! — Судя по разлетевшимся вокруг глаз стрелкам, Сэнар был настроен весьма язвительно. — Яланиру было дано все: лучшая школа, наставники, возможность военной карьеры. Ему этого показалось мало и он потребовал жизнь своего брата, таланты которого не давали ему насладиться своим положением. Ялтар хоть и не показывал, что значит для него Закираль, но позволив ему дать Дариане двух своих наследников фактически признался в том, кто займет его место.

Я хотела задать следующий вопрос, заинтересовавшись вторым сыном Вилдора, но Маргилу мимолетно коснулся моего плеча, и когда я откликнулась, кивнул в сторону арены, о которой я почти забыла.

Они стояли напротив друг друга, опустив лезвия мечей к земле и в их позах не было ничего враждебного. Словно двое замерли непринужденно, ведя между собой неслышный нам разговор. Порывы ветра, проникающие внутрь через арки, трепетали ткань их набиру. Глубокая тишина вокруг, в которой трудно было ощутить даже дыхание зрителей, не сводивших глаз с тех, для кого не существовало больше никого, кроме них самих.

Я не сумела заметить, кто из них кинулся в атаку первым. Их движения были невероятно быстрыми и словно размытыми в воздухе. Клинки встретились пронзив мир тонким и звенящим гулом, который возникнув все никак не желал прекращаться. И лишь тени, смазанные фигуры в клубящемся мареве…

Черное, звон металла, двое слившиеся в одно и замершее сердце, забывшее, что надо биться. Это можно было бы назвать чарующим и красивым, если бы с каждым уходящим мгновением не сгущалось напряжение, становясь вязким и липким.

Эти двое, больше не имели для меня имен, потому что единственным, отражающим их сущность было — смерть. И я, потерявшись в том, что не успевали замечать мои глаза, видела перед собой не то, что происходило сейчас на арене.

Я видела то, что случиться в ночь, когда луна не украсит собой звездное небо.

Я видела открывшиеся порталы, сквозь которые воины в черном вступят на землю ставшего моим мира. Ступят не для того, чтобы подарить ему свою красоту, а чтобы посеять в нем боль и отчаяние.

Рука Сэнара, тяжело опустившаяся на мое плечо, вернула меня из страшного забытья. И только осознав, где и зачем я нахожусь, я почувствовала, как билась моя сила за поднятыми тером и Маргилу щитами. И по тому, как они вздрагивали в ритм моему дыханию, нетрудно было понять, что сдерживали они меня из последних сил.

Пришлось опустить голову, уводя взгляд от арены. Вряд ли бы мне удалось вернуть контроль, продолжая наблюдать за боем.

— Я убью каждого, кто посмеет Вас коснуться.

Я вскинула ресницы, не веря тому, что Вилдор, еще мгновение назад не видимый — ощущаемый мною там, внизу, теперь стоял рядом со мной. Его дыхание было слегка учащенным, и поэтому его слова воспринимались с каким-то внутренним трепетом, заставляя верить в их искренность.

— Я убью каждого, кто посмеет ее коснуться.

Сэнар сделал шаг из-за моего кресла и застыл напротив Ялтара. И это было страшнее, чем распластанное на земле тело Яланира, рядом с которым суетились несколько воинов.

— Что с ним? — Сделала я попытку потушить пылающий в их взглядах огонь.

— Всего лишь ранен. Ему еще вести эшелон на Лилею. — Не отводя глаз от моего тера произнес совершенно спокойно Вилдор, и добавил, уже для него. — Я позволю тебе бросить мне вызов. — И я уже начала надеяться, что все закончится без жертв, потому что Ялтар, резко развернувшись, сделал шаг к лестнице, но он бросил, даже не оглянувшись. — Последним.

— Зачем?! — Только и смогла вымолвить я, когда под рев заполнивших амфитеатр Талтаров их Правитель спустился на арену.

Не посмотрев в сторону сына, которого уносили с арены.

— Если кто и сможет победить Ялтара, то только Сэнар.

Спокойно, словно не происходило ничего необычного заметил Маргилу, вызывая у меня вполне закономерный вопрос.

К моему телохранителю

— А Гадриэль?

Быстрый обмен взглядами и Сэнар отвечает. И в его голосе мне чудится легкая улыбка.

— Лорду нужна была победа, а мне это ничем не грозило. Да и Вилдор не был против такого представления.

Если бы он только мог знать, какие чувства всколыхнул он в моей душе своими словами! Что открыл, словно напитав картину яркими красками. Что позволил осознать с неукротимой неизбежностью.

Я не могла сжаться в комок, спрятать в ладонях вспыхнувшее лицо, взорваться яростью от пронзившего меня ощущения неправильности, чуждости того, что все они позволяли себе делать со мной. И это ударило таким чувством одиночества, что даже воспоминания об Олейоре, Вэоне, Амалии, Сашке не остановили меня, не давая скатиться в бездну отчаяния. Настолько сильного и всепоглощающего, что за ним могло быть только одно — принятие того, что сил на борьбу у меня больше нет и… поражение.

Следующий бой прошел для меня как в тумане. Я смотрела и… не видела. Я слышала возбужденный гул, когда тело противника Вилдора опало на землю и осталось лежать там, и… не осознавала этого, равнодушно отменив мелькнувшую в голове мысль о том, что милость моего гостеприимного хозяина закончилась на его сыне.

И я не испытала никаких чувств, когда еще дважды услышала троекратное: "Да', - которые еще продолжали звучать в моих ушах, в то время, как те, кто их произнес, уже отдавали свои души Хаосу.

Мой мир сузился до меня самой и дикой тоски, что жгучим пламенем в пепел спалила мое сердце.

Я, не сказав ни слова, подала руку поднявшемуся ко мне Вилдору, и спустилась с ним на арену. Не замечая, как скользящий по земле край моего платья окрашивается в цвет пролившейся здесь крови. Я гордо держала голову, пока Маргилу от имени Совета поздравлял своего Правителя с победами, подтвердившими его право называть меня своей невестой. И я не сопротивлялась, когда он, сжав своей ладонью кинжал в моей, четырьмя резкими движениями вычеркнул имена своих противников из вывешенного здесь же списка желающих бросить ему вызов.

Очнулась я лишь в своих покоях, когда Айлас пытался напоить меня резко пахнущим горьковатым настоем.

Очнулась, но… не для того, чтобы жить. Потому что этого слова для меня больше не существовало.

— Я хочу побыть одна. У озера. — Мой голос не дрогнул, а взгляд был лишь чуточку усталым, не выдавая того, что я уже умерла.

— Ялтар Вилдор просил напомнить, что Ваша тренировка начнется сразу, как только он вернется с Совета. — В глазах Айласа жило сочувствие, но… оно больше не ранило.

— Я не заставлю его себя ждать. — Не улыбнулась, а только наметила я улыбку, скрываясь за дверью спальни.

Ритуальное платье, обагренное кровью посмевших попытаться отобрать у Вилдора его добычу, так и осталось лежать на пушистом ковре, когда я, переодевшись в более привычный мне наряд, вернулась в гостиную.

Взгляд Сэнара скользнул на кинжал в ножнах, подаренный мне Вилдором, который никто так и не выразил стремления у меня отобрать после неудавшегося побега. Но, вопреки моим опасениям, мой тер не потребовал оставить его здесь. Похоже, мысль о том, что эта игрушка может представлять какую-либо опасность, даже не родилась в его голове. Впрочем, после того, что я услышала в амфитеатре, удивляться этому не стоило.

А вот в глазах командира охраны, что пристроилась к нам в коридоре, можно было заметить вопрос, который тут же растаял, как только моей тер кивнул головой, словно подтверждая, что носить эту вещь я имею право.

Сэнар не стал укорачивать наш путь, хотя я и ожидала чего-то подобного. А я не стала настаивать: когда решение принято, время перестает иметь смысл. Впрочем, все остальное — тоже.

Мое сердце билось ровно и умиротворенно, принимая мою решимость и укрепляя веру в то, что другого выхода у меня просто нет. Утверждая в том, что мой выбор — это выбор между смертью и бесчестьем. Между небытием и той мной, что больше не могла бороться. И не потому, что сил на борьбу больше не было.

У этой борьбы не было победы. Как у тех, чья кровь застыла на подоле моего платья.

Сэнар привел меня туда, где мы были с Вилдором в тот день, когда я впервые посетила резиденцию Правителя Дарианы. На мою просьбу остаться наверху, молча отступил назад, позволяя мне пройти мимо него и сделать первый шаг по лестнице вниз, к искрящемуся под лучами солнца зеркалу озера.

Это трудно было объяснить, но мне было легко и беззаботно. Я больше не чувствовала тревоги. Ни в себе, ни в том, что казалось со мной единым. И то, что мое лицо прочерчивают влажные дорожки я ощутила лишь тогда, когда губы отозвались соленым привкусом, от застывшей на них слезинке. Но это были не слезы боли. Это были слезы освобождения.

Перед глазами мелькнуло давно забывшееся воспоминание — наш разговор с Олейором о Чести и Долге, начавшийся шутливо и закончившийся весьма странной фразой, объяснять которую он мне отказался. Сказав, что если, не дай стихии, мне придется стоять перед самым страшным выбором, я сумею понять то, что он хотел мне сказать.

— Я смогу простить тебе все, что ты сама сможешь простить себе.

И теперь я ее понимала. И… не винила себя за то, что собиралась сделать.

Я спустилась на последнюю ступеньку, позволяя накатывающим волнам шуршать у своих ног и замерла, впитывая в себя царившую вокруг меня гармонию.

В том, чего касался мой взгляд, не было искореженных смертоносными лезвиями тел. В плеске воды, в криках птиц не было боли и ужаса. В воздухе разливался тонкий аромат, ничем не напоминая смрад гари и сладкий запах крови.

Но все это было в том видении, что стояло перед моими глазами. И это видение было ярким и четким. И я знала, что если я не уйду сейчас, Вилдор заставит меня увидеть все это наяву.

Как знала и то, зачем ему нужны были эти десять дней до вторжения. Все было просто и страшно…. Для меня.

Эти десять дней нужны были ему лишь для того, чтобы сломить мою волю и сделать то, чего он хотел добиться от моего прадеда. И это было единственное, чего я не могла допустить.

Я не стала поднимать щиты — это могло привлечь ненужное мне сейчас внимание. Я не стала вынимать кинжал из ножен — Сэнар вряд ли бы допустил, чтобы его лезвие коснулось моего тела.

У меня были мои силы, неукротимость и безоговорочность которых мне была известна лучше, чем кому-нибудь другому. А еще было заклинание, которое заставила меня выучить перед походом Асия. Так и сказав: "На всякий случай'.

Я вскинула голову, наслаждаясь голубизной неба, теплом ветра, ласкающего мое лицо и играющего с прядями отпущенных на свободу волос. И когда мое тело, казалось, слилось с миром, который был тих и притягателен, даже населенный до внутренней дрожи прекрасными чудовищами, а мои губы почти сплели воедино нити, что должны были заставить остановиться сердце, вырвав из него мою душу, обжигающе горячая ладонь накрыла мне рот, не позволяя закончить, а холодная пустота мощных артефактов блокировала мою магию. Одновременно с пронзившей меня молнией мыслью, что мое решение не было правильным.

— Я не могу потерять тебя во второй раз. — Он отнял ладонь от моих губ, и провел ею по лицу, стирая скатывающиеся по щекам слезы. — Я больше не смогу жить, если тебя не будет рядом.

И то ли его голос был слишком тихим, то ли гулко билась кровь в жилке на виске, но я скорее догадывалась, чем слышала то, что он говорил.

Слышала, и… не могла поверить. Верила, но… не принимала. И он это понял. По моему мечущемуся взгляду, по тому, как напряглось мое тело, отказывая ему в прикосновении.

И это был еще более страшным миг, чем тот, когда я осознала, что даже моя смерть и та принадлежит только ему. Потому что в его глазах, там, где еще мгновение назад жила нежность, теперь расстилалась мертвая пустыня. Но это возникло и исчезло, растворившись привычной пустотой.

— Если мне еще раз придется исполнить за Сэнара его Долг, — без каких-либо эмоций начал Вилдор, зная, что мой тер стоит несколькими ступеньками выше, — смерть будет единственным, что спасет его от бесчестья.

И это было приговором. Но не ему…

Мне.

Глава 6

Лера Д'Тар. Дариана

Следующие два дня были как две капли похожи друг на друга.

Несмотря на настои, которыми пытался отпоить меня Айлас, полные загнанного вглубь ужаса воспоминания не давали сомкнуть ночью глаз. То возвращая меня к мысли о том, что иного выхода у меня нет и мне придется рискнуть жизнью Сэнара, давшего мне право ей распоряжаться, то… обжигая мои щеки огнем стыда. Потому что путь, которым я едва не прошла, теперь казался мне слабостью и бегством от своей судьбы. И хотя я знала, что если бы не Вилдор, я и сама сумела бы остановиться, прервав заклинание, едва не случившееся тугим обручем сжимало мое сердце, заставляя его страдать.

Наступающее утро становилось не только продолжением ночного кошмара, но и борьбой с телом, не желающим мне повиноваться. Но я, собирая остатки воли в кулак вынуждала себя встать и, обрядившись в ритуальное платье, узоры на котором менялись с каждым днем, словно приближая меня к итогу, выходила к ожидающим Сэнару и Маргилу. И видя обеспокоенность в их взглядах, отвечала им вымученной улыбкой, опасаясь, как бы мой тер не исполнил того, что он практически пообещал Вилдору.

И опять, не будучи уверенной в правильности своего решения.

Потом была арена, бои, победы Ялтара и торжествующие вопли тех, кто и сам был бы не прочь заполучить меня, но не торопился расстаться с жизнью. Возвращение в свои покои и тревожное ожидание того мгновения, когда мне придется, взяв в руки меч, встать в стойку напротив того, кому я желала лишь одного — смерти.

Но Вилдор, словно давая мне возможность самой разобраться в том, что со мной происходит, не торопился встречаться со мной на тренировочной площадке.

На третий день мой распорядок дня оказался нарушенным Ярангиром. Я только успела, сорвав ненавистное платье, переодеться в брюки и рубашку, в надежде, что и сегодня эта одежда не окажется необходимостью, как в комнату, дождавшись приглашения войти, заглянул Айлас.

— Моя госпожа, прибыл Алтар Ярангир. Он приглашает Вас на прогулку.

Будь я в другом состоянии, его визит должен был меня удивить — Маргилу дал мне понять, что Правитель Дарианы против появления моих родственников рядом со мной и исключение делал лишь для самого Талтара. И то лишь потому, что именно он отвечал за проведение поединков.

Но в моей голове не было вопросов, а в душе… чувств.

— Скажи Алтару, что я предпочту остаться здесь, — тихо ответила я, свернувшись в кресле у окна, ставшим моим прибежищем.

— Это приказ Ялтара Вилдора, моя госпожа, — с болью в голосе тихо прошептал Айлас, заставив вздрогнуть от имени своего господина.

И опять это была скорее неожиданность, чем всколыхнувшиеся чувства.

— Хорошо, я исполню его, — поднимаясь с кресла, без всяких эмоций произнесла я, даже не обращая внимания на то сочувствие, с которым смотрел на меня слуга.

Каждое мгновение в этом мире стало для меня пыткой, но даже самая сильная боль уходит, когда отмирает все, что может болеть. И пусть я сама успела понять, а Вилдор — остановить, мы оба… опоздали. И моя душа, если она действительно была душой его Единственной — вновь ушла, оставив здесь лишь призрак — тело. Тело, которое могло дышать, двигаться, говорить и даже стонать, но… не могло отзываться.

Выйдя в гостиную, я спокойно ответила на приветствие несостоявшегося возлюбленного Асии, до этого что-то тихо говорившего Сэнару и, позволив теру набросить себе на плечи легкий плащ, вышла вслед за ними в коридор.

Яркое солнце проникало сквозь огромные окна, пока мы шли по переходам и ажурным лестницам, создавая впечатление чего-то чарующего, невесомого, заполненного воздухом и светом. И даже контраст черного и белого не казался резким, раня взгляд своей бескомпромиссностью.

Но я это отмечала машинально, вспоминая свои мысли в те дни, когда здесь еще был Гадриэль с моим должником, когда надежность Ригана уравновешивала мой взгляд на проделку подруги, оказавшуюся не столь безобидной, как мне бы этого хотелось.

Мы уже покинули резиденцию и направились в сторону той части озера, где рассвет разделил мою жизнь на ту, в которой была надежда, и ту, где у меня не осталось выбора, а Ярангир продолжал молчать. Лишь время от времени придерживая меня под локоть, когда силы делали очередную попытку меня покинуть и я останавливалась, чтобы справиться с накатившей слабостью.

— Зачем ты здесь?

Спросила я только для того, чтобы нарушить ту царящую вокруг умиротворенность, которая неприятно резанула по дрогнувшему вдруг сердцу.

— Не поверил отцу, когда он сказал, что ты сдалась. — Спокойно ответил он мне, даже не взглянув в мою сторону.

Если это была попытка меня разозлить, то в ней он не преуспел.

— Убедился? — с тем же безразличием, что и он, задала я свой вопрос.

— Да.

В его голосе не прозвучало горечи, которую я могла ожидать, и это… неожиданно заставило меня смутиться, потому что выглядело так, словно он ничего другого и не ожидал.

И эта его оценка меня ранила.

— Что теперь? — Я остановилась и подняла на него взгляд, надеясь найти в его глазах то, что отразилось во мне беспокойством, которого уже не должно было быть.

— Я уйду, — с тем же равнодушием бросил он и, развернувшись, направился в сторону резиденции.

А я осталась. Пытаясь понять, может ли болеть то, чего нет. И если не может, то почему огнем горит душа? Отчего в дуновенье ветра слышится тоска? Отчего земля, по которой ступали мои ноги, больше не стелется мягкостью, в которой ощущается отозвавшийся на мой призыв мир? Отчего слово "предательство" вспоминается там, где до этого звучало: "Я не виню себя'…

И настолько ли я была мертва, если брошенное Ярангиром "Я уйду', - заставило сжать зубы, сдерживая стон от той горечи, которой пронзили меня эти слова?

И пусть это еще не было воскрешением, а лишь ощущением жизни после того, как почувствовал небытие… Пусть это только казалось ожиданием первого глотка после терзающей горло жажды, случайного прикосновения возлюбленного, пронзающего тело желанием, но это… было.

Одновременно сладостное и мучительное. Заставляющее осознавать и действовать, врываться в схватку и побеждать. И я не хотела сопротивляться тому, что со мной происходило. Потому что в этом было больше меня, чем в той, что готова была сдаться. Потому что призывая смерть, я все равно хотела жить. И… бороться. За право идти вперед, за возможность увидеть мужа, детей, друзей, за то, чтобы быть счастливой.

Не понимая, зачем и почему я это делаю, я вытянула руки, словно обнимая ладонями рукоять меча, ища опору, которой мне сейчас не хватало. Чувствуя, как за моей спиной невидимыми крыльями взмывает моя сила, как вспыхнувшая жаром кровь согревает мое тело, как домашним питомцем сворачивается у моих ног Пустота, признавая меня своим хозяином.

И в моем сердце не было удивления, когда тяжесть Пронзающего заставила меня привычно напрячься, принимая слившуюся с моей его мощь.

— Так вот как выглядит легендарный меч рода Там'Арин.

Вилдор стоял в нескольких шагах от меня и улыбался. С трогательной нежностью, за гранью которой чувствовалось удовлетворение. Его лицо было открыто, брошенное небрежно набиру лежало рядом на траве.

Я кинула быстрый взгляд вокруг, уже и так догадавшись, что здесь мы одни. И меня это нисколько не удивляло.

— Зачем?

Хрипло спросила я, ощущая, как меч дрожит в нетерпении пролить кровь и не сводя глаз с его лица, не кажущегося мне в этот миг застывшей маской. Видя в нем то, что было яснее слов, которые он мог бы произнести — он радовался, видя меня такой.

— В моих планах ты должна одержать победу и я не мог позволить тебе отступить, признавая поражение, — продолжая улыбаться ответил он, подходя ко мне ближе.

И в том, как он при этом посматривал на мой меч, было лишь искреннее любопытство, но не опасение, что я могу им воспользоваться. Впрочем, безоружным он не был, а насколько быстро он сумеет пресечь мою атаку я не догадывалась — знала. Хотя присутствие родового меча в моих руках делало итог схватки совершенно непредсказуемым.

— И что теперь? — я глубоко вздохнула, успокаивая и дыхание, и рвущийся в бой Пронзающий.

— Теперь? — его улыбка стала плотоядной. — Ты отпустишь меч и мы сделаем то, ради чего тебя сюда привел Ярангир.

Его заявление не ранило меня, несмотря на то, что ясно давало понять — его игра продолжается. Возрождение дало мне те самые силы, что пыталась забрать обреченность. А осознание того, что у меня еще есть время, чтобы разобраться в его мотивах, добавляло уверенности. Да и нашедший дорогу ко мне Пронзающий, вполне мог стать весомым аргументом в нашем с ним противостоянии.

Но в отношении последнего я продолжала терзаться сомнениями. А он… не торопился их развеять.

— Почему он исполнил твой приказ? — надеясь в душе, что он не посмеется над моей глупостью и пользуясь его благодушным настроением, решила уточнить я.

— Это не был приказ, — мое недоумение отразилось россыпью искр в его глазах, но он не позволил себе усмехнуться. — Мне достаточно было попросить его об этом, напомнив, что следы его сына затерялись где-то на Лилее.

— У Ярангира есть сын?! — было похоже, что Вилдор решил поиграть в откровенность.

И даже если меня это и смущало, то от той апатии, что душила меня еще совсем недавно, уже не осталось и следа.

— Да. И многообещающий, — он замолчал, взглядом напоминая мне про меч и, дождавшись, когда тот растает в зыбком мареве, с явным удовольствием продолжил, медленно направившись в сторону озера. — Он командовал мобильной группой, которая готовила переворот у темных эльфов.

Заметив, как я в растерянности замерла, остановился и, опережая мой вопрос, с притворным сожалением начал рассказывать.

— В вашем роду не все отличаются таким бескорыстием, как знакомая нам с тобой принцесса Д'Тар. Жена Правителя Элильяра всегда стремилась к власти, а уж когда появилась ты и угроза того, что ее муж уйдет на покой, оставив за себя старшего из сыновей, не питавшего к маменьке трепетных чувств, совсем потеряла рассудок. Нам оставалось лишь подтолкнуть ее к нужному решению.

— Элильяр об этом знал, — мрачно перебила его я, вспоминая все, что творилось перед тем, как мы покинули Лилею.

Вот только он не удивился моим словам.

— Он всегда вызывал у меня уважение, — словно говоря о лучшем друге заметил Вилдор, рождая в моей голове множество новых вопросов. — И я даже огорчился, когда мне доложили о его разладе с сыном, не сразу сообразив, что это была весьма успешная попытка убрать вас и детей из столицы, когда все это и произойдет.

Мое удивление не дышало вместе со мной. Нет, я, конечно, отдавала себе отчет в том, что Вилдор, чтобы так долго держать своих подданных в руках должен обладать не только запредельными физическими данными и впечатляющим магическим потенциалом. Но знать о том, о чем не смог догадаться хорошо знающий своего отца Олейор…. Это вызывало замешанное на паническом ужасе восхищение.

— И чем все закончилось? — настороженно уточнила я, чувствуя, как гулко бьется мое сердце в груди.

К счастью, он не стал тянуть с ответом. И по той гамме чувств, что отразило его лицо, можно было догадаться — от всего этого он получает огромное удовольствие.

— Эта длинная история, стоившая мне частично разгромленной стационарной базы на Лилее, исчезнувшего вместе со своей возлюбленной Закираля, — он остановился, взглядом уточняя, поняла ли я о ком он говорит, и посчитав, что мое смущение означает согласие, продолжил, — попавшего в плен благодаря твоему сыну коммандера и двух его теров. Все остальные потери на фоне этих выглядят сущими мелочами.

Теперь мое сердце уже не билось — оно металось испуганной пташкой, туманя влагой мой взгляд и не давай дышать. После вестей о муже — упоминание о Сашке.

Спокойное, небрежное, словно не для того, чтобы ранить, а лишь дать возможность услышать, избавить от беспокойства о них, от той неизвестности, что не менее страшна, чем горькая правда.

— И этим попавшим в плен коммандером и был сын Ярангира? — с трудом сдерживая срывающийся голос уточнила я.

Он сначала кивнул и лишь потом произнес то, что уже подтвердил.

— Да. И насколько мне известно, твой сын уже знает о том, что его ученик является вашим родичем.

— Ученик?! — мое волнение было слишком сильным, чтобы я могла его удержать.

А его смех — ярким, звонким и легким.

— Мое удивление, когда мне об этом сообщили, было не меньшим. Вот только у меня не было твоего преимущества — я не мог его демонстрировать.

Он проговорил это, продолжая смеяться, и если до этого я еще пыталась сдерживаться, то представив себе воочию то, что он мог испытывать, засмеялась тоже. И от того, что Вилдор понимал, над кем именно я смеюсь и делал это вместе со мной, между нами словно протянулась тоненькая нить.

И сделать с этим ничего было нельзя.

— Ты хочешь сказать, что тебе известно все, что происходит на Лилее?

Наш переход от изысканной вежливости к непринужденности оказался неожиданно естественным. Но это не означало, что в моих глазах он перестал быть врагом. Хотя и стоило признать, что я никак не могла сложить своего представления о Правителе Дарианы. И то, что он давал в себе увидеть, было слишком противоречивым, склоняя меня к выводу о том, что понять его невозможно. Оставляя лишь один путь для познания — чувства.

— Не настолько, как мне бы этого хотелось. А после того, как твой сын развил бурную деятельность, пользуясь своими новоприобретенными способностями, моей разведке приходится очень туго. Но где сейчас находятся Вэон и Амалия, мне известно.

И вновь я не услышала контекста за произнесенными им именами моих младших. Но прежде, чем я осознала, что это вызывает скорее страх, чем что-либо другое, он с успокаивающей улыбкой заметил.

— Князь Аль'Аир настоял на том, чтобы не дожидаясь начала вторжения их отправили на Землю. Но даже если бы этого не случилось, ты могла за них не беспокоиться. Твои дети не пострадают в любом случае.

— Почему?! — у меня в глазах опять стояли слезы.

Я чувствовала, что он говорит правду и мне было важно знать, что стоит за ней.

— Потому что я так хочу, — сделав вид, что не замечает моего волнения ответил он. Не приблизив меня к своему пониманию. — Я приказал накрыть стол в беседке у озера. Ты ведь не откажешься разделить со мной трапезу?

Его улыбка была столь же двойственна, как и он сам. Но несмотря на то, что его глаза предостерегали меня от отказа, я решила проверить свое возродившееся мужество.

— Если ты не откажешься отвечать на мои вопросы.

И вновь улыбка. Но теперь в ней удовлетворение. Да и взгляд, с хитрым прищуром и россыпью серебряных искр.

— Если они будут касаться только Дарианы.

И это было значительно больше, чем я могла бы ожидать, но намного меньше того, что мне хотелось. Но он и так сказал мне уже столь много, что настаивать на ином было просто неразумно. Пока.

— Я с удовольствием разделю с тобой трапезу.

И без сомнений оперлась на предложенную им руку.

Беседка оказалась совсем рядом, скрытая стоящей плотной стеной живой изгородью. Он пропустил меня вперед через увитую мелкими белыми цветами арку и, пройдя вслед за мной, мог наслаждаться захлестнувшими меня эмоциями, отразившимися на моем лице.

Тонкие столбы из кажущегося полупрозрачным камня, пронизанного чуть более темными по цвету нитями, создающими в его глубине замысловатый узор, поддерживали многоярусную крышу, напоминая пагоду. Выложенные таким же камнем ступени спускались к воде и уходили ниже, словно приглашая на прогулку в подводный мир. Золотистые песчинки пляжа чуть слышно пели в дуновенье легкого ветерка, накатывающего на берег мягкие волны.

Едва видимые отсюда горные вершины, скрытые маревом довольно горячего воздуха создавали иллюзию нереальности.

— Ты можешь быть свободен, Айлас.

Голос Вилдора вывел меня из созерцательного состояния, напоминая, что пейзажи — это последнее, что должно меня здесь интересовать. Тем более что очарованная открывшимся видом я не только не увидела, но даже и не почувствовала присутствие здесь слуги.

— Прошу, — он отодвинул резной стул, предлагая сесть так, чтобы вся эта красота продолжала оставаться перед моими глазами.

Если бы при этом еще не устроился прямо напротив меня, лишая картину налета сказочности.

— Я жду твоих вопросов, — напомнил он, подливая мне в бокал вино.

И… продолжая улыбаться, что делал все то время, пока я утоляла оказавшийся неожиданно сильным голод. И я могла бы назвать эту улыбку ласковой, если бы не застывшая в его глазах горечь, что почти сливалась с их чернотой.

— Почему под черным набиру белые костюмы? — решила я начать с чего попроще, надеясь увлечь его таким вариантом нашей игры.

Хотя, сама себе я могла признаться, что ответ на этот вопрос был мне очень интересен.

— Высшая воинская доблесть, — он склонил голову, пристально вглядываясь в выражение моего лица, словно ожидая, когда на нем проявится изумление. И хотя оно было, мне пришлось его сдержать, чтобы заставить Вилдора продолжить. — Считается особым шиком не позволить обагрить кровью белую ткань. Ни своей, ни чужой.

В ответ на его вопросительный взгляд, требующий подтверждения, удовлетворил ли меня его ответ, я кивнула. И, набравшись решимости, спросила.

— Ты можешь рассказать о моем предке?

У меня был готов другой вопрос, но этот вырвался сам, словно намекая на свою важность для меня. И судя по тому, как нахмурился Вилдор, мое чутье меня не подвело.

Но, вопреки появившимся у меня сомнениям в том, что я не услышу от него больше ни слова он, поднявшись из-за стола и спустившись к самой воде, начал говорить.

И когда он произнес свою первую фразу, я поняла, что было бы значительно лучше, если бы я его не задавала.

— Талтар Тинир был другом моего отца и… моим первым наставником. Моим, Сэнара и Айласа. Тогда мы еще были друзьями.

Таши Арх'Онт.

Пограничная крепость с которой мы начали свой путь на север, защищала человеческие земли от нашествия нечисти. В горах пространственная ткань всегда тоньше и малейшие магические возмущения вполне способны разорвать ее, открыв дорогу чудовищным порождениям других миров.

Нельзя сказать, что эти стихийные прорывы всегда заканчивались появлением отнюдь не миролюбивых гостей, но даже те редкие случаи, когда это происходило, добавляли проблем и так нелегкой жизни людей: этот край был суровым, но щедрым на зверье, ягоды, грибы, древесину и, что было самым главным, руду.

Поэтому сотня воинов, что несла в ней службу, всегда была готова ко всякого рода неожиданностям. Правда, не к той, что представляли из себя даймоны.

Король Ригнар, проявив должную осмотрительность, которая еще никому и никогда не вредила, мягко, но настойчиво отказался дать Повелителю координаты своих приграничных гарнизонов, предложив воспользоваться услугами его портального зала. Ну, а мы и не стали настаивать, понимая, что один лишний переход в данном случае никакой роли не играет.

Так что на рассвете, шутливо наказав маме оберегать своего демона и добавив тихо, но так, чтобы он услышал: "От соблазнов', - я вслед за Закиралем шагнула в серый туман. Успев заметить, как державшаяся до этого Рае, прижалась к отцу, скрывая на его груди предательские слезы.

Мне и самой хотелось бы сделать то же самое, но… положение обязывало. И не столько титул, сколько наличие телохранителей, которые знали меня значительно с лучшей стороны, не позволяло мне этого.

Во дворце короля к нам присоединились Рамон и Асия, покинувшие нас вчера сразу после церемонии, выразив желание хоть одну ночь провести в своем собственном доме, а не в гостевых покоях, которые продолжали оставаться чужими, несмотря на роскошь и уют.

После этих слов все дружно опустили глаза, прекрасно понимая, какими были истинные мотивы и… предпочли ретироваться вслед за ними. Посчитав, что последнюю, относительно спокойную, ночь нужно использовать по ее прямому назначению.

Надо сказать, что мы с Закиралем были этому только рады. Как и тому, что Варидэ, сославшись на необходимость еще о многом переговорить с Каримом, также оставила наши покои, в которых мы устроили небольшую семейную вечеринку по поводу провозглашения нового Ялтара и наречения меня его женой.

То, что утро наступило слишком быстро, можно было не говорить. Мы и молчали, делая вид, что не замечаем ехидных взглядов, которые бросали на нас Радмир с Алраэлем. У остальных просто хватало воспитания не делать этого в открытую. И только в глазах Тамираса, которые он не успел отвести, я успела заметить отголоски боли. Но… каждый из нас уже сделал свой выбор. И я о своем еще ни разу не пожалела.

В крепости нас встретили двое: служащий здесь маг и сотник. Дюжина воинов, контролировавших переход, отошли сразу, как только стало понятно, что мы именно те, о ком и предупреждал вестник. А когда выяснилось, что маг и Элизар хорошо знакомы по службе в Магическом Патруле, стал мягче и взгляд самого сотника, который хоть и не показывал недовольства, но вряд ли был рад нашему появлению.

Коротко обменявшись любезностями и заверив командира сотни, что наше пребывание здесь никоим образом не скажется на их службе, мы поторопились отправиться в сторону предоставленного нам дома, что стоял чуть поодаль от основных построек и, похоже, использовался для таких, залетных, гостей.

Я плотнее закуталась в подбитый мехом плащ, вслушиваясь, как скрипит под сапогами недавно выпавший снег. В отличие от Марлаша, где наступающая осень радовала яркими красками и летним теплом, здесь лес уже давно был укрыт снежным покрывалом.

— Ты как? — тихо спросила я у мужа, пытаясь понять, пока мы шли, как он воспринимает такую погоду.

Насколько я знала, он предпочитал жаркий и сухой климат, хотя его магия позволяла ему не испытывать неудобств и при других условиях. Но не сейчас: нам без видимых причин не стоило тревожить естественный фон. И не только для того, чтобы иметь возможность засечь открытие порталов — эта часть Лилеи не знала магов такой силы, как мы с Закиралем и трудно было представить, как среагируют на нее границы миров.

— Мечтаю о камине, — ответил он мне, при этом не выказывая никаких признаков того, что ему здесь не комфортно.

Но и это было понятно: его тело создавалось для того, чтобы воевать. Не обращая внимания на такие мелочи, как холод или жара, дождь или снег.

— Ты его скоро получишь, — Элизар, успевший переброситься несколькими словами с местным магом, как раз возвращался к нам и расслышал слова Закираля. — Сотник не осознал всей важности нашего здесь появления, но Никола убедил его в том, что если я сказал, что так надо, значит… — он не стал договаривать. Все было и так понятно. Но когда я кивнула, с легкой усмешкой, добавил: — Тепло и еду нам обещали, а все остальное у нас и так с собой.

Его намек был весьма прозрачен. Судя по тому, как Радмир и Тамирас сгибались под тяжестью собственного багажа, вином мы тоже были обеспечены. Впрочем, воспоминание о Камарише были еще весьма свежими, так что наличие горячительных напитков меня совершенно не смущало: чтобы они перестали контролировать себя, прихваченные запасы надо было как минимум удвоить.

— Что находится за грядой гор? — Закираль резко остановился и его взгляд стал острым и жестким.

— Ледяная пустыня на много дней пути, — лицо Элизара сразу стало серьезным, словно не он только что предвкушал тихий долгий вечер под треск огня в камине, со вкусом терпкого вина на языке. — Мало кто сумел вернуться оттуда живым, а те, кому посчастливилось разойтись со своей смертью, рассказывали о бескрайности, в которой не за что зацепиться взгляду, вымораживающем душу холоде и редко встречающихся следах неизвестных им дикий зверей. Возможно те, кто не вернулся, могли бы рассказать больше, но…

— Мне здесь не нравится, — голос мужа казался спокойным, но каждый, кто с ним хоть немного общался, могли заметить тонкий налет тревоги.

— Здесь мало кому нравится, — сотник, заинтересовавшийся нашей остановкой, счел за необходимость подойти. — Этот край суров и только служба удерживает здесь таких, как мы.

Пока он говорил я, стараясь чтобы мое внимание не бросалось в глаза, рассматривала его. Он был высок, лишь немногим ниже моего брата или Закираля, но уже их в плечах. Довольно грубое лицо было сильно обезображенное пересекающим всю левую сторону шрамом, взрезавшим его верхнюю губу. Волосы были скрыты под меховой шапкой, но я была уверена, что они коротки и седы.

Его перевязь была пуста, но за голенищами меховых же сапог виднелись два огромных тесака.

— Мне не нравится здесь тишина, — словно не обратив внимание на слова сотника, вновь повторил Закираль. — В ней слишком много предчувствия.

И от того, как он это сказал, теперь уже напряглись все. И даже тот, кто не до конца ему поверил.

— Когда? — Рамон встал рядом с мужем и его взгляд растекся по темнеющему небу.

До ночи было еще далеко, но сумрак уже начал сгущаться.

— Не знаю, но не этой ночью. Утром нужно будет пройти дальше.

— Я дам вам сопровождающих, — на лбу сотника пролегли глубокие морщины, делая совершенно невозможным определить его возраст.

— Нет, — не знаю, что хотел сказать Элизар, но Закираль его опередил. — Они нам будут только мешать.

И, посчитав разговор законченным, обнял меня за плечи, подталкивая по вычищенной тропинке к избе.

Изнутри она оказалась столь же большой, как виделось снаружи. Четыре комнаты поменьше, в каждой из которых могли расположиться на ночлег несколько человек и одна большая, с уже растопленным камином.

Элизар, довольно быстро обойдя все, указал нам с Закиралем на ту, окна которой выходили во внутренний двор. Асия с Рамоном облюбовали соседнюю с нами, а Дер'Ксант с пятеркой Веркальяра с молчаливого согласия Радмира расположились в дальней, которая была ближе всего к крепостной стене. Остальные заняли ближайшую к выходу.

Мы с мужем только и успели, что сбросить плащи, как в комнату уже стучал граф, предлагая вкусить посланного щедрой местной природой. Закираль, в ответ на мой насмешливый взгляд улыбнулся, но качнул головой.

Всех наших, ставших уже значительно больше чем телохранителями, давно интересовал вопрос, как принимают пищу даймоны в походах. Муж большую часть времени отмалчивался, игнорируя их любопытство, но однажды сдался, сказав, что даже в набиру это вполне возможно. Но показать отказался, объяснив это тем, что не к лицу будущему Правителю Дарианы служить пособием по изучению Дарианской культуры.

Но при любой возможности кто-нибудь из компании снова и снова пытался уговорить его это сделать. Ну, а я не стала говорить, что мне это однажды удалось. И не потому, что это только усилило бы их жажду заполучить жующего Закираля. Скорее, мы бы потеряли еще один повод для розыгрышей, потому что выглядело все довольно прозаично. Нужно было быть просто очень аккуратным.

Поняв, что и в этот раз ему не удалось добиться своего, Элизар передал мне две тарелки с мясом и вареными овощами, а спустя пару минут и две деревянные кружки с горячим травяным отваром.

— Ты ничего не заметила в Асие? — неожиданно спросил он меня через какое-то время, отодвинув уже пустую тарелку.

Прежде чем ответить, я скользнула по воспоминаниям сегодняшнего дня.

Вот они с Рамоном появляются в портальном зале. Ее взгляд, с легкой поволокой, касается сначала Закираля, потом меня, и она, на мгновение, прижимается к мужу. А ее лицо озаряется счастливой улыбкой, которая становится еще ощутимей, когда рука мага обвивает ее талию.

Вот она за миг до того, как вслед за Тамирасом готовится шагнуть в портал. И теперь она уже не напоминает ту, расслабленную и чарующе прекрасную Асию. Она безжалостная и смертельно опасная хищница. И это ощущают все, кто на нее смотрит.

Вот она плотно запахивает теплый плащ и спокойной улыбкой отвечает на обеспокоенный взгляд мужа: Рамон, также как и я знает, что даймоны не любят холод.

— Нет. Она мне кажется такой же, как всегда, — вопрос Закираля взволновал меня.

Уж я-то знала, что ни одно слово не срывается с его губ, если за ним нет смысла.

— Надеюсь, мне это показалось, — но как бы он не пытался выглядеть спокойным, его тревога уже передалась и мне.

— Ты не хочешь объясниться, чтобы я хотя бы знала, чего опасаться.

Похоже, эта проблема лежала совершенно в иной плоскости, потому что, когда до него дошел подтекст сказанного мною, он вскинул ресницы и, качнув головой, улыбнулся.

— Мне показалось, что у нее двоится аура. Мне очень хочется, чтобы я был прав. Но… это совершенно не вовремя.

Я все еще ничего не понимала и продолжала настойчиво на него смотреть, требуя продолжения. Еще не зная, насколько оно будет неожиданным.

— Это тень притянутой души. Похоже, Асия ждет ребенка.

— Но она же только вернулась с Дарианы?!

Мое восклицание заставило его засмеяться. Радостно, искренне и удивительно тепло.

— Разве для того, чтобы зачать, нужно много времени? Особенно, если к этому благоволит судьба.

И в его взгляде было столь много намеков, что мне нужно было быстро решать: напоминать ему, что нас ждут в гостиной или… забыть об этом. И я… отдавшись на волю судьбы, выбрала второе.

У камина мы появились еще не скоро. Но судя по тому, что там уже находился сотник и местный маг, наше отсутствие еще долго могло оставаться незамеченным. Правда, не всеми. Тамирас пусть и казался расслабленным и увлеченным беседой, но его взгляд я почувствовала сразу, как только мы появились.

И не только я, Закираль хоть и старался лишний раз не провоцировать не только своего соперника, но и дядю, в этот раз отступил от своих правил. Он подхватил меня на руки, и опустившись в кресло, усадил меня к себе на колени, даже не взглянув в сторону оставленного специально для одного из нас стула.

И это выглядело настолько демонстративно, что даже довольно хладнокровная Асия не сдержала улыбки. Что уж говорить о моем братишке, ощерившемся клыкастой улыбкой, которой тут же вторил насмешливый Дер'Ксант. И глядя на это мне было одновременно и радостно, и… грустно.

Эта прогулка обещала быть более опасной, чем наши приключения в Камарише. И трудно было предугадать, все ли из нас смогут вернуться, благословляя судьбу за то, что сохранила жизни им и их друзьям. И нельзя было не использовать эти мгновения для отдыха, потому что именно мысли о них будут согревать нас тогда, когда мы их лишимся. А вспоминая пронзительный взгляд мужа, я очень хорошо понимала, что произойдет это очень скоро.

Поэтому, когда Радмир подав мне наполненный вином бокал провозгласил очередной тост за разношерстную компанию, его поддержали даже те, кто не до конца мог осознать глубинный смысл сказанного.

Я же, в нужных местах смеясь над весьма фривольным пересказом последних столичных новостей, о которых в два голоса рассказывали по просьбе сотника Рамон и Элизар, мельком посматривала на Асию и пытаясь понять, насколько прав Закираль в своих подозрениях.

И это несмотря на то, что уже с первого взгляда сумела увидеть, что все именно так, как он и сказал. Даже мне, у которой с целительством дела обстояли не столь хорошо, удалось заметить, как в контуре ее ауры еще очень слабо, но сияет искорка новой жизни. Означая только одно: при первой возможности Асия отправится под присмотр моей матери и Властителя Тахара.

Каким бы сильным воином она ни была, ни один из нас не сможет простить себе, если это, еще не рожденное существо, не увидит этого мира.

Глава 7

Таши Арх'Онт.

Наш вчерашний вечер закончился не так хорошо, как я на это рассчитывала и вопреки тому, как начинался. И причиной тому стал… Закираль.

Какое-то время он сидел, откинувшись на спинку кресла и вычерчивая узоры на моей ладони. Его ресницы были опущены, создавая видимость расслабленности и он, казалось, никоим образом не реагировал ни на взгляды сотника, который не сумел удержать своего любопытства исподволь разглядывая моего мужа, ни на мага, которого больше интересовали наши щиты, чем мы сами.

Но то, что он не так спокоен, как хотел показать, было заметно и мне, и Асие, лицо которой с каждым мгновением каменело все больше.

И я уже готова была вздохнуть с облегчением, потому что наши хозяева, сочтя свой долг гостеприимства исполненным, собирались нас покинуть, как Закираль заговорил. И каждое его слово звучало приговором. Для тех, кто останется здесь, когда мы уйдем.

— Тысяча входит в порталы одновременно. Переходы открываются на дистанции видимости. В центре и на флангах идут самые сильные воины, вооруженные кроме мечей еще и рохсашами. Обычно это четыре-пять пятерок, в каждой из которых есть связанные ментальной нитью. Одна такая группа может смести крепость за считанные минуты. Их отличительная черта — вертикальная серебряная полоса на лицевом платке. При встрече с любой другой группой шанс выжить есть, с этими — нет. Это — абсолютные берсерки, не знающие ничего, кроме жажды убивать и умеющие это делать.

— Как их можно остановить? — словно не услышав прозвучавшего только что, уточнил сотник. И во взгляде у него был… лишь интерес.

И Закираль, оценив бесстрашие воина, ответил уже без той обреченности, что звучала в его голосе до этого.

— Только атакующие матрицы порядка или мощные поглотители Хаоса. Но и в этом случае десяток ваших воинов не станет для каждого из них существенной помехой. Драконы и демоны еще могли бы сражаться с ними на равных. Оборотням пришлось бы тяжело, но люди…

Он качнул головой, а его ладонь, словно ища у меня помощи, сжала мою.

— Нападения летучих отрядов могут быть действенными? — взгляд сотника продолжал оставаться задумчивым.

Похоже, он перебирал в голове возможные варианты своих действий.

Закираль не думал ни мгновения.

— Ночь не будет являться преимуществом — в темноте наше зрение продолжает оставаться острым. Среди нас не так много магов, как это считается, но мы чувствительны к колебанию магического фона и способны улавливать присутствие разума. При хорошей защите летучие отряды могут наносить точечные удары, немедленно уходя порталами. Других возможностей для отхода нет: преследование — это наша любимая игра. Более действенным будет выслеживание мобильных групп, которые идут впереди тысяч. И тех, что были оставлены на Лилее при выводе 1-го эшелона. Их задачи: разведка, убийства, мародерство и организации паники.

— А ваша, — вклинился в разговор Рамон, который не столько сопровождал нас, сколько представлял здесь короля Ригнара, — покинуть крепость, если станет понятно, что даймоны решили начать отсюда. Уходите порталами на первую защитную линию. Координаты у Николы есть.

— Я не получал приказа его Величества, — даже не взглянув в сторону мага, ответил сотник, продолжая напряженно думать, время от времени вскидывая взгляд на Закираля.

— Вас здесь… — повысив голос начала заводиться Рамон, но как-то быстро сник, напоровшись на ясный и спокойный взгляд воина.

— Мне не вывести всех своих через портал. А если я предложу им решать, кто из них встретит врага лицом к лицу, а кто спрячется за их спинами, они меня вряд ли поймут. Да и не к чему это. Чем больше даймонов ляжет здесь, тем меньше пройдет туда. Чем дольше мы сможем их задержать, тем больше времени будет там, чтобы подготовиться к встрече.

И если с точки зрения присутствующих здесь мужчин, все было правильно и логично, то для меня это равнодушие к своей жизни… принималось с трудом.

Я понимала, но не могла осознать. Я знала, что это — их долг, но мое сердце болело, отказываясь оставаться бесстрастным. Я была женщиной и как бы не была крепка моя рука, сжимающая рукоять меча, нести смерть не было моей сущностью.

— Я прошу меня простить, но Наташе нужен отдых, — аккуратно поставив меня на пол, поднялся с кресла Закираль. — Нам выходить на рассвете и я бы предпочел, чтобы бессонная ночь не спутала нам планы.

Я понимала, что мои чувства не остались им незамеченными. Но я не могла позволить ему уйти, зная, что каждое его слово способно спасти чью-нибудь жизнь. Поэтому, как можно спокойнее улыбнувшись мужу и стараясь, чтобы в моем голосе не звучало напряжение, попробовала возразить.

— Я могу пойти и одна.

По тому, как переглянулись Асия и Закираль, уже догадываясь, что моим желанием собираются пренебречь.

— Идите. Я расскажу все, что нужно, — жрица улыбнулась мне мягкой улыбкой, словно успокаивая, но ее взгляд, при этом, оставался жестким.

Скорее всего эта ночь, как и предсказывал Закираль, стала бы для меня бессонной. Но муж был настроен решительно и для того, чтобы я смогла уснуть, воспользовался самым надежным способом.

Его поцелуй был долгим и волнующим, так что я не заметила сама, как мое тело начало расслабляться, а сознание уплывать в чарующую бездну. И как только мой контроль ослабел настолько, что я полностью растворилась в ощущении его близости рядом со мной, заклинание глубоко сна отправило меня в небытие, отозвавшись последней мыслью о том, что кто-то утром об этом сильно пожалеет.

Этому тоже не суждено было сбыться. Он разбудил меня нежно коснувшись губами виска и вышел из комнаты еще до того, как я открыла глаза. Правда, желания устраивать не детские разборки у меня уже не было. Впрочем, его вообще не было и я уверенностью могла сказать, что Закираль это понимает так же хорошо, как и я. Серьезность происходящего не способствовала тому, чтобы выяснять отношение по мелочам, тем более что он был совершенно прав, настаивая на полноценном отдыхе. В отличие от всех остальных, возможности моего тела были не столь впечатляющи.

Я быстро умылась в расположенной за узкой дверью комнатушке с удобствами, на которые мы даже и не рассчитывали в этой глуши. Перекусив оставленным для меня хлебом с холодным мясом и запив травяным отваром вышла в гостиную, уже догадываясь, что мужа там не застану.

Не было там и остальных. Лишь Тамирас, откинувшись в кресле и прикрыв глаза, сидел у камина.

— Сегодня теплее, чем было вчера, — вместо приветствия, поднимаясь, заметил он и протянул руку к лежащей в соседнем кресле меховой накидке. — Закираль решил перед выходом осмотреться с дозорной вышки.

Я молча кивнула, натягивая короткую меховую шубку вместо тяжелого плаща, которую притащил мне в подарок Александр, как только узнал, куда мы собираемся. И я по достоинству оценила его заботу: она была не только удивительно легкой и теплой, не говоря уже об удобстве, но и окутана заклинаниями, которые не хуже самых надежных щитов могли скрыть меня от чужого внимания.

Большинство, осознав преимущества такой одежды, отправились к Равновеснику на поклон. И лишь Закираль предпочел остаться в привычном набиру, которое в теплом варианте было немногим плотнее, чем то, в котором он щеголял до этого.

— Что он не поделил с Асией? — неожиданно спросил дракон, когда мы уже подходили к двери, заставив меня резко остановиться.

— С чего ты взял? — делая вид, что не понимаю, о чем он говорит, уточнила я.

Точно зная, что этого так легко ввести в заблуждение не удастся. Но это… было дело самой Жрицы и рассказывать о произошедшем могла только она.

— Ее последнее "нет" в их разговоре было слишком эмоциональным, — тем не менее счел нужным пояснить Тамирас, похоже, уже догадываясь, что никаких разъяснений не получит.

— Со своими проблемами они разберутся сами, — подтвердила я его подозрения и снова взялась за ручку двери уже представляя, как опалит кожу морозный воздух.

Но вынуждена была вновь замереть.

— Ты счастлива?

Этот вопрос был из разряда тех, которые мне не хотелось бы обсуждать ни с кем, кроме, возможно, мамы. А тем более с драконом, продолжающим демонстрировать свое ко мне отношение несмотря даже на то, что любые узы связывающие двоих, для крылатого племени считаются священными.

Но я скорее чувствовала, чем понимала, что должна на него ответить. И не только ему, чтобы между нами больше не было никаких неясностей, но и себе, как окончательное утверждение в своем выборе.

И я это сделала. Позволяя не только услышать, но и увидеть ответ на этот вопрос в своих глазах, в открытой для него душе.

— Да, Тамирас. Я счастлива.

В его вертикальном зрачке пылал огонь, но эта была не та стихия, что могла оставить после себя выжженную пустыню, это было тепло, которое не причиняло боли.

Вот только… смирением это назвать было нельзя. И поэтому я обрадовалась, когда ощутила отголоски приближающегося к избе мужа.

— Они возвращаются, — зачем-то сказала я зная, что он узнал об этом еще раньше, чем я.

— Еще ничего не закончилось, — подтверждая мои выводы, с щемящей душу улыбкой произнес Тамирас и отступил в глубь коридора, скрывая от открывающего дверь даймона туманящую его взгляд решимость идти до конца.

Прекрасно осознавая, что такие вещи от взора Закираля так просто не спрятать. И утешало только одно, мой муж четко знал, когда и на что стоит обращать внимания.

— Ты готова? — впустив в избу клубы морозного воздуха он, приобняв за плечи, увлек меня в большую комнату, освобождая дорогу остальным, среди которых были и сотник с магом крепости.

— Твоими стараниями, — добавив шипенья в свой голос, чтобы он имел возможность оценить всю степень моего недовольства, тихо ответила я ему, совершенно уверенная, что мои слова теми, кто их расслышит, будут истолкованы совершенно неправильно.

— Я рад, что ты смогла хорошо отдохнуть, — словно и не заметив моей попытки исказить происходящее бросил Закираль, вглядываясь почему-то в танцующий в камине огонь.

И по тому, как отражались искры в его черных глазах я могла сделать один единственный, не очень-то радующий меня вывод — вряд ли до возвращения во дворец отца я смогу увидеть в нем отзвуки того тепла, что неустанно согревали мою душу.

Закираль, которого я видела сейчас, не был мне знаком. Но в том, что это первая, но не последняя моя встреча с ним таким, я была уверена. И все, что мне оставалось — узнать эту грань моего мужа как можно скорее, чтобы она перестала меня страшить.

— Мы пройдем как можно ближе к горной гряде. Там я выставлю маяк сетки, которую нам с Александром удалось создать и завтра к вечеру вернемся обратно. Ночь на отдых и на рассвете уйдем порталом в следующую крепость.

— Мои люди могли бы помочь, — несмотря на то, что Закираль уже один раз отказался от подобного предложения, сотник счел необходимым его повторить.

— Нет.

Голос мужа казался спокойным, но то, что он скатывается в какое-то незнакомое мне состояние, было хорошо заметно. И я уже была готова запаниковать, но легкая улыбка, коснувшаяся губ стоящей напротив меня Асии в очередной раз помогла мне успокоиться.

Будем надеяться, что она, в данном случае, лучше знает.

— Наташа, — его голос нисколько не смягчился, когда он обратился ко мне, — бери с собой только самое необходимое. Все остальное возьмут Тамирас и Радмир.

Мне оставалось только кивнуть и шагнуть к двери нашей комнаты: из того, без чего не стоило выходить в дорогу, оставались лишь несколько артефактов, которые я, не страдая излишней скромностью, когда речь идет о собственной жизни и жизни мужа, утащила из сокровищницы отца. Догадываясь, что если бы я этого не сделала, он бы мне их сам предложил.

Но зайдя внутрь, по какому-то наитию замерла на пороге, не прикрыв дверь до конца. И мое чутье было вознаграждено коротким, но весьма содержательным разговором.

— Закираль, — уже это обращение дракона к моему мужу заставило меня напрячься. За все время их более тесного, благодаря мне, общения, такое случилось впервые, — ты не хочешь оставить Таши здесь?

Я не дышала в надежде, что мне удастся не пропустить ни слова. И понимая, что было бы лучше, если бы я их не слышала.

— Если ты предложишь ей сделать это, — в голосе мужа мне послышалась насмешка.

И, скорее всего, так оно и было. Закираль, в отличие от Тамираса, довольно быстро понял, что я готова исполнять приказы. Но не тогда, когда они связаны с чьим-либо представлением о моей слабости.

— Ты же понимаешь, что это…

Муж не дал ему закончить. И эти интонации должны были испугать даже дракона.

— Тебе напомнить про выжженную землю Камариша или разрушенную стационарную базу?! Чтобы до тебя дошло, что эта женщина нуждается в заботе, но не в защите.

И после этих слов я сочла за лучшее сделать вид, что ничего не слышала. Просто потому, что мне было одновременно и радостно, и… грустно. Мне не было жаль дракона. И пусть сочувствие — это не то слово, что применимо к отпрыскам крылатого племени, но сама ситуация была мне неприятной. Так что я постаралась замешкаться насколько это было возможно дольше, давая им возможность не только договорить, но и успокоиться.

Хотя последнее Закираля точно не касалось — его выдержка казалась мне несокрушимой.

Я вышла из комнаты, когда в нее заглянул Элизар. Открыв дверь улыбнулся, заметив, что я стою в паре шагов от порога, мысленно прикидывая, уже пора расставаться со своим уединением или стоит еще подождать.

— Можем идти. Буря прошла мимо, — в его глазах плясали довольные искорки: его отношение к дракону было лишено налета почтительности.

— Как ты догадался?

У меня был вариант ответа на свой вопрос, но… мне не очень хотелось получить подтверждение того, что я права.

— Ты постоянно забываешь, что среди нас эльфы. Алраэль посоветовал мне тебя поторопить, предполагая, что сама ты предпочтешь задержаться здесь — и продолжая добродушно улыбаться, добавил: — Ты на Тамираса внимания не обращай. Он уже давно принял и Закираля, и ваши с ним отношения. Но не может же он отступить, не продемонстрировав всем, что сделал все, что мог.

Как бы мне ни хотелось согласиться с его точкой зрения, сделать этого я не могла. Точно зная, что все не совсем так, как говорил граф. И если моего мужа, а своего племянника, дракон, действительно, уже считал родичем, то в отношении второго, все было совершенно по-другому. Но объяснять это Элизару я не собиралась. И поэтому кивнув, вслед за ним вышла сначала в коридор, а потом уже и на свежий воздух — ждали только нас.

Утро и вправду оказалось не столь морозным, как показался вчерашний вечер. И хотя было довольно ясно, но сменившийся за ночь ветер был, скорее, не обжигающим, а приветливым.

Муж оказался рядом со мной быстрее, чем я успела это заметить. И такой стремительности и веющей от него опасности я еще не ощущала, как впрочем и вся наша команда за исключением, естественно, Асии.

И я могла только порадоваться, что на лице сотника вместо спокойствия теперь проскальзывала озабоченность. Похоже то, что не до конца было осознано, когда произносилось словами, теперь воспринималось уже значительно серьезнее. Давая надежду на то, что теперь-то к предостережениям мужа прислушаются.

Пальцы Закираля, затянутые в перчатки, скользнули по моему телу: меховая шапка, плотно обтягивающая меня шубка, перевязь, ножны, подаренного им оружия…

— Ты должна быть всегда рядом со мной, — его голос был тих и даже воспринимался бесстрастным. Но было что-то в его интонации, что никоим образом не подразумевало моего несогласия с ним. Впрочем, моего ответа он и не ждал. — Выходим.

Первым к открывшимся по приказу сотника воротам устремился Дер'Ксант с воинами Веркальяра. И глядя на то, как смотрят стражники крепости вслед эльфам, я сама не могла не ощутить той, похожей на чародейство слаженности, что отличала их движения.

Радмир, взглянув в нашу сторону и встретившись взглядом с Закиралем, двинулся следом за Тамирасом и Элизаром.

И я уже готовилась сделать шаг, когда услышала из уст мужа то, что, наверное, слышать не хотела.

— Им не выстоять, — он говорил безучастно, но я чувствовала, как за его щитами бушует шквал эмоций: восхищение, сожаление, жажда боя и… желание не быть здесь.

Ему было больно. За тех, кто был чужд ему по его природе, кто не был для него существом достойным сожаления, кто не был для него достоин воинского уважения.

И это не было для него странным. Возможно, благодаря мне, моему брату, тем, кто готов был отдать свои жизни, чтобы спасти наши… этот мир становился ему дорог.

— Они знают об этом, — тихо прошептала я, совершенно уверенная, что он меня услышит.

— Я знаю, — также только одними губами ответил он, не оборачиваясь в мою сторону. — Я вижу это и чувствую. Но ни один из них не сожалеет о том, что случится. Ни один не допускает мысли, что он может уйти, оставив других умирать за себя.

— Это их земля. Это их дочери, жены, сестры. Они не могут по-другому.

Сотник крепости оглянулся в нашу сторону, словно ощутив, о чем мы говорим. И на его лице было такое всепоглощающее спокойствие, что мое сердце пропустило удар: они действительно знали. И они не собирались отступить ни на шаг, даже видя в лице Закираля и Асии, кто будет их противником.

И это было… мне трудно было назвать то чувство, что я испытывала сейчас, потому что все сводилось к двум картинкам, которые лучше всего могли описать мое состояние.

И если первой был тот миг, когда я, сидя на совещании у директора и получив веселый смайлик с подписью "Радмир', испытала странное смятение, толкающее меня к тому, чтобы отключить телефон и не идти на встречу с братом, то во второй, я снова и снова повторяла свою просьбу: "Сними это'. И Закираль, увидев решимость в моих глазах, открывал мне свое лицо. Связав нас такой нитью, что разорвать ее, не убив наши души, стало уже невозможно.

И это могло означать лишь одно: мне предстоит идти вперед.

Айлас. Дариана

Я никогда не любил Вилдора — я был готов ему поклоняться. Если бы он позволил мне это сделать.

Но он этого не позволял. Ни тогда, когда нас связала детская дружба, ни потом, когда она переросла в нечто большее — соперничество. Но не друг с другом, хотя каждый из нас мало в чем уступал другому, а со всеми остальными послушниками воинской школы, в которую нас отправили отцы.

Он не терпел поклонения ни во взгляде, ни в словах, ни… в мыслях.

Как бы много времени ни прошло с того времени, но я до сих пор очень хорошо помню тот день, когда увидел его впервые. На нем был такой же как на всех остальных мальчиках костюм цвета темного серебра. И лишь кинжал на поясе показывал каждому, кто собрался в большом церемониальном зале школы, что его владелец принадлежит к Правящей ветви. Его волосы были зачесаны назад и уложены по последней моде — в тщательно выверенном беспорядке. Его взгляд с глубоким, почему-то ранящим равнодушием, прошелся по будущим соученикам и, неожиданно, остановился на мне.

Это длилось всего лишь короткое мгновение. Но даже его мне хватило, чтобы понять… я сделаю все, чтобы служить ему. И мне трудно передать то чувство отчаяния, испытанное мною, когда рядом с ним и его отцом остановились еще двое, одним из которых был Сэнар.

Я не мог гордиться такой родословной, как будущий Талтар второй по значимости ветви Дарианы, но я был готов сделать все возможное и невозможное, чтобы когда-нибудь встать рядом с Вилдором.

Моя надежда сбылась раньше, чем я даже мог надеяться. По окончании первого года послушничества, слившего в череду боли, усталости и преодоления самого себя, среди имен трех лучших учеников прозвучало и мое. И меня не огорчило даже то, что кроме него и имени того, кто вызывал у меня единственное желание — склониться в благоговении, звучало и имя моего соперника, которым я посчитал Сэнара.

К середине второго года мы практически не разлучались. Вилдор всегда был склонен к проказам и мне приходилось, осознавая, что каждая из них может плохо закончиться, но не для самого зачинщика, а для нас с Сэнаром, тщательно продумывать каждую из них. Предусматривая множество мелочей, которые могли оставить в них наш след.

Так я научился строить планы. А Вилдор, осознав, что наша безнаказанность в первую очередь моя заслуга, начал тщательно перенимать мой опыт. И только наш общий друг продолжал предпочитать открытый бой нагромождению хитроумных ходов.

А потом наша размеренная жизнь сделала крутой поворот. Хотя… не случись этого, время, когда мне пришлось бы что-то решать, все равно приближалось неумолимо.

Отец Сэнара погиб в одном из набегов, когда до испытания оставалось около полугода. Судьба его Талтарата оказалась под большим вопросом благодаря боковой ветви, Алтар которой вполне мог претендовать на высокий титул, но Вилдор сумел убедить комиссию (я думаю, это был единственный раз, когда он о чем-то просил своего отца), что наследник вполне готов сдать экзамен на воинскую зрелость и получить набиру, как символ взросления.

В тот день нас осталось двое. Потому что мой кумир, как всегда, оказался прав. Сэнар безукоризненно прошел все испытания и вышел с полигона первым в нашей группе скрыв лицо и тело под черным одеянием. Еще спустя лунный цикл наш друг давал клятву Талтара и присягал на верность Ялтару Дарианы.

Я же в ту ночь, впервые в своей не очень долгой жизни, плакал, прикусив зубами ладонь, чтобы не завыть в голос. Потому что до моей разлуки с тем, без кого я не мог жить, оставалось все меньше и меньше времени: мне не суждено было стать даже Алтаром. И все, на что я мог рассчитывать став одним их лучших послушников — дальнейшее обучение и звание кондера внутреннего круга. Хотя… и здесь мне прочили прекрасное будущее, учитывая мои блестящие аналитические способности.

Но разве это было моей мечтой?!

Решение пришло под утро, когда измученный переживаниями, от которых нас настойчиво избавляли наставники, я уже был готов согласиться с тем, что другой судьбы мне ожидать не стоит.

И это решение было одновременно и совершенно простым по исполнению, и… страшным по своей сути. Но ради того, чтобы получить хотя бы шанс быть с ним, я был готов не только на это.

Наставник Тинир, к которому я обратился с просьбой пройти испытания в паре с Вилдором, сначала отказался меня слушать. К тем, кто шел согласно жребию, могла быть благосклонна судьба, дав более слабого противника, оставляя шанс в нем нуждающимся. Для тех, кто своим противником избирал наставников, основным было просто пройти все препятствия за установленное для этого время и не получив при этом серьезных ран. Для тех же, кто как я, оспаривал право другого на зрелось… все было более напряженно и бескомпромиссно.

Набиру и право на жизнь получал лишь один из двух. И я готов был пойти на любые ухищрения, чтобы им оказался именно Вилдор.

Как же он распорядится первой, отданной в его Право жизнью, мне было все равно.

Даже если бы мне пришлось умереть в тот день от его руки… для меня это стало бы счастьем.

Своему другу, который немедленно становился моим соперником, о своем выборе испытания я сказал еще до того, как Совет наставников высказал свое мнение на этот счет. И каким оно будет, сомнений у меня не было — такое противостояние между послушниками только приветствовалось. А голос одного Тинира, который был против жертв там, где без них можно было бы обойтись, не мог ничего изменить.

О том, что стояло за такой позицией, я узнал значительно позже. Но будь это даже по-другому, от своих намерений я вряд ли бы отказался.

Вилдор же… просто молча кивнул, принимая мои слова к сведению и предложил пойти размяться с мечами.

И по безразличию, мелькнувшему в его глазах, я предположил самое худшее для себя — возможность того, что победу зачтут обоим, тем самым нарушив мои планы. И чем ближе был день испытаний, тем более вероятным мне казался такой исход. Не было ни одного предмета, ни одного единоборства, где бы один из нас мог уступить другому.

То утро было промозглым и дождливым. Когда добрались до площадки с мечами, мы мало напоминали тех изысканных юношей, которыми начинали свой путь. Наши ладони одновременно обняли рукояти мечей и мы встали напротив друг друга, готовясь к первой схватке, победой в которой была не только жизнь, но и Честь.

Тот бой показался мне вечностью. Любая моя попытка подставиться под его удар заканчивалась одинаково — ему удавалось в последний момент отвести клинок от моего тела. И это все более и более убеждало меня в том, что он собирался надеть набиру на нас обоих. Видя за моим стремлением сразиться с ним, лишь желание доказать себе, ему, что из нас двоих сильнее именно я и доказывая мне своим благородством, что это далеко не так.

Разве мог он допустить хотя бы мысль о том, что мне нужно совершенно иное.

Я уже видел, как поднимается со своего места наставник, собираясь остановить бой и… Вилдор лишь на мгновение отвел взгляд, проследив за моим, и его меч оставил кровавую полосу на моем плече….

— Почему он это сделал? — госпожа Лера была вынуждена повторить свой вопрос, настолько я ушел в воспоминания.

С того времени прошло значительно больше двух тысяч лет, а то, как я опал на колено, под опущенной головой пряча свой торжествующий взгляд, до сих пор видится мне очень ясно.

— Назвав меня своим слугой, Ялтар Вилдор спас мне жизнь, — спокойно, но так, чтобы не оттолкнуть бесстрастностью сказал я. Мысленно давая системам команду переключить контроль на меня.

Не думаю, что она удовлетворится таким ответом, а давать Вилдору основания заподозрить меня в манипулировании им, мне не хотелось. Потому что итог этого был мне заранее известен — он не медля ни мгновения поставит точку в моей жизни. И хотя я, как и прежде, не боялся уйти в Пустоту от его руки, каждый день рядом с ним был для меня ценен.

— Он сказал, что мог удержать удар, но не стал этого делать, — в ее взгляде было смущение.

И я догадывался, что было тому причиной: она была уверена, что Вилдор нас в этот момент слушает. Впрочем, его трактовка тех событий тоже не способствовала тому, чтобы ощущать в себе спокойствие. Тем более что госпожу все более и более тянуло к Ялтару. И вряд ли дело было лишь в том, что ее душа начала осознавать их связь.

Просто… они удивительно подходили друг другу. И он был настолько же сильным снаружи, насколько чутким и трепетным внутри, а она… напоминала легкий весенний ветерок, будучи предвестницей бури.

— Ему легче думать так, чем смириться с тем, что ради него кто-то готов на все. Даже на бесчестье.

Лера вскинула ресницы, в очередной раз потрясая меня пронзительной голубизной своих глаз, напоминающих бескрайнее небо в обрамлении золотого сияния солнца. Не знаю, как воспринимал госпожу Вилдор, но при всей схожести ее с Единственной, она была совершенной другой. И не только внешне. Встреться ему две тысячи лет тому назад именно принцесса, все могло бы быть иначе.

Хотя… разве можно что-то говорить об этом сейчас.

Я был в том набеге вместе с ним и видел, как его случайный взгляд упал на дочь вождя племени, к тому моменту почти полностью истребленного. Он не остановился ни на миг, но по тому, как на мгновение сбился ритм его движения, я ощутил, что произошло нечто особенное, способное лишить его той уверенности, что не просто была ему присуща — он сам ею был.

Уже позже я пытался понять, как это существо — дикарка, смогла покорить сердце бесстрастного воина. И… не находил ответа, посчитав, что зная лишь силу, мы не подозреваем о коварстве слабости. А та юная девушка была слаба, несмотря на то, что визжала и царапалась как дикая кошка.

— Ты не боишься, что он тебя услышит?

Я знал, какой вопрос она хочет, но не решается мне задать, ощущая внимание контролирующих систем и не догадываясь об уровнях их управления. И мне предстояло сделать выбор: услышать его и дать ответ, уже не себе, а ей или… продолжать оставаться один на один с тем, что уже столь долго и так принадлежит только мне. Нельзя сказать, что меня это тяготило, но… мне всегда хотелось, чтобы хоть кто-то мог меня понять.

— Он предпочитает не интересоваться тем, что здесь происходит, — ее густые ресницы взлетели вверх от испытанного удивления. Но прежде чем она успела до конца осознать мои слова, я посчитал нужным сказать и обо всем остальном. Стараясь при этом, чтобы мой голос звучал как можно нейтральнее. — Система настроена на параметры опасности и сейчас находится под моим контролем.

Прекрасно осознавая, что в этот момент я переставал быть для нее только слугой, буквально подтверждая ее подозрения о том, что я, к тому же, и соглядатай. Но и давая понять, что спокойно восприму ее интерес к себе, надеясь при этом, что она правильно поймет и мои слова, и мои интонации.

— Тогда мне остается спросить, зачем ты это сделал?

Она чуть двинулась в кресле в котором сидела, забравшись в него с ногами и ее волосы брызнули искрами в льющемся из окна свете, создав вокруг ее головы сверкающий ореол.

У Таси волосы были более темными, больше похожими на бронзу и… гладкими. Да и цвет глаз больше напоминал морскую гладь, чем небо. Но… они все равно были удивительно похожи и все несовпадения лишь больше подчеркивали схожесть.

Она терпеливо ждала моего ответа, не торопя ни словом, ни взглядом. Даже ее дыхание словно растворилось в тишине, не мешая литься моим мыслям.

Вот только… как сложно оказалось облечь в словесную форму то, чем живет не разум, а душа. Чем наполнено сердце, а не мысли. Что можно выразить, лишь опустившись на колено и отдав себя на волю того кто, причиняя боль, одаривает своей милостью.

И как бы я ни хотел объяснить ей все это… вряд ли она могла до конца это осознать. Она принадлежала другому миру, в котором что-то было проще, а что-то, возможно, не менее сложным.

— Когда я увидел его впервые, понял, что он — моя жизнь. А жизнь без него для меня страшнее Пустоты Хаоса. У меня был выбор… и я выбрал то, что для меня было ценнее, чем моя Честь.

Я не смотрел на Леру, пока говорил. Мой взгляд, так же как и моя память были очень далеко отсюда, скользя из далекого прошлого, перебирая дни и события, лица, слова, встречи, схватки. Видя в них себя, Вилдора…

Его бесстрастные глаза, за выжженной пустошью которых, то скрывалась неутоленная ярость, то стонала лопнувшей раной горечь….

Как он смотрел в глаза своей матери, умоляя ее взглядом не позволить отцу взять на свое ложе его Единственную, и как надежда сменилась ужасом, когда она молча вышла за дверь, давая свое молчаливое согласие…

Как кинжал, мирно покоящийся сейчас в ножнах на поясе у госпожи, вонзился в грудь любимой им женщины, за мгновение до того, как окутавший новорожденную Асию Хаос добрался до ее души…

Как опустилась на снег Лера, впервые ощутив в своих руках тяжесть Пронзающего, а Вилдор отступил в ночную мглу, понимая, что опоздал встретиться с ней первым….

Как…

Я поднял взгляд, ощутив сгущающееся с каждым мигом напряжение. Лицо госпожи было бледным, ее губы пытались что-то произнести, а глаза… смотрели мне за спину.

И пусть я еще не видел того, кто стоял там, но я уже знал, чей слух стал невольным свидетелем моих слов.

Глава 8

Олейор Д'Тар

Ночь решила повеселить меня кошмаром. Впервые в моей не столь уж и короткой жизни. Не скажу, что тревога никогда не посещала меня во сне, но… чтобы обернуться покрывающей сердце корочкой льда… такого еще не было.

Вскинувшись от ощущения необратимой потери и осознав спустя несколько мгновений, что с реальностью происходившее никак не связано, я попытался вспомнить, что же послужило причиной пережитого ужаса. Но… память отказалась вернуть увиденное. Оставив лишь очертания любимого лица и бездну, в которую я летел, не имея возможности хотя бы за что-нибудь зацепиться.

Хорошо, что край неба уже слегка посветлел, предупреждая о скором наступлении утра, так что мне не было нужды пытаться заставить себя вернуться в объятия сна, убеждая, что телу нужен отдых. Прекрасно понимая, что если и нужен, то не такой.

Прохладная вода освежила пылающую кожу и смыла едва не обернувшуюся соленым привкусом на губах горечь, а оказавшийся в моей гостиной Гадриэль, вернул к жизни множество проблем, требовавших моего пристального внимания.

Предаваться унынию было некогда.

— И с каких это пор у тебя бессонница? — не пряча ворчливых ноток уточнил я у развалившегося в кресле друга.

Замечая в его кажущейся безукоризненности признаки того, что он еще даже и не ложился. И если я был прав… а я был прав, то это была вторая ночь после того, как он получил мое разрешение на брак, которую он провел не со своей невестой.

— С тех самых, — он с поразительной точностью повторил мой тон, — как все в один голос начали твердить о том, что вторжения стоит ожидать со дня на день.

Я не успел ничего ему ответить: в комнату, получив разрешение войти, зашел старый слуга отца, перешедший ко мне вместе со званием Правителя и по гостиной разлился аромат свежей выпечки и травяного отвара.

Приподняв вопросительно бровь я уточнил у Лорда, его ли мне благодарить за заботу и получив в ответ кивок, чуть склонил голову, отдавая дань его предусмотрительности. Сам бы я… про завтрак, скорее всего, забыл.

Первый попавший под руку пирог оказался наполнен сочным мясом, от одного запаха которого аппетит решил напомнить о себе довольным урчанием в животе. Но, как мне показалось, Гадриэль отнюдь не обиделся на меня за то, что моя следующая реплика раздалась лишь после того, как я утолил свой первый голод. Впрочем, он от меня нисколько в этом деле не отстал.

Когда на блюде почти ничего не осталось, я отсалютовал ему кружкой и с ленивой ехидцей заметил.

— Мне, наверное, не стоит говорить Элильяру, что ты не очень-то ему и доверяешь.

Он, в ответ, повторил мой жест и фыркнул. Довольно.

— Он передавал тебе привет, — а когда я напряженно замер в ожидании продолжения, посчитал нужным пояснить. — Мы вместе с ним были у оборотней. Если не брать во внимание проблемы с Ирэн, то там все идет по плану. Всех детей и юных девушек переправили в крепость Аль'Аира.

Что ж… первую проблему, в виде отказывающейся покидать мужа княгини мы предполагали. Слава стихиям, что хоть Аншар, зыркая на нас из-под сведенных бровей, тем не менее отправился сопровождать моих детей на Землю.

А вот вторая, проскользнувшая мимолетно в его словах, не давала покоя не только оборотням, но и мне… с Тахаром и Арх'Онтом в компании. Ксандриэлю тоже досталось, правда, не в столь ультимативной форме. Все-таки светлые эльфийки не столь склонны к играм с оружием, как темные. Не говоря уже о дамах-оборотнях, драконицах или мало уступающим в воинском искусстве своим мужчинам демоницам. Несмотря на повеления Правителей покинуть приграничные районы, в сторону столицы отправились лишь те, кто еще не надевал наряд невесты, да носящие под сердце дитя. Все же остальные предпочли, взяв в руки мечи и луки, присоединиться к ушедшим в гарнизоны мужьям и братьям.

— Про Тиасаль можно не спрашивать? — последний раз, когда я видел мать Сашкиной возлюбленной, она занималась размещением в опустевших казармах столичного гарнизона прибывающих в город беженцев.

— Так же как и про Альену. Убедить ее в том, что она должна вместе с Вэоном и Амалией уйти в другой мир не удалось даже Александру.

Вопреки тому, что Правители испытывали гордость за такое поведение своих подруг и дочерей, ни кого из них это не радовало. Несмотря на то, что обузой ни одна из них не стала, их присутствие там, где вот-вот должны были начаться бои, отвлекало внимание и не давало полностью, без оглядки, сосредоточиться на том, что было исконно мужским делом.

И хотя порталы в любой момент могли перекинуть их в крепость Зари и не менее непреступный дворец Повелителя, внутреннего беспокойства это не снимало.

— Александр вернулся?

И это тоже была проблема. Понимая, что его способности в нашем мире более чем уникальны, он нисколько не щадил себя, пытаясь успеть везде, где могла понадобиться его помощь. Не желая задумываться о том, что все эти силы заключены в хрупкое человеческое тело. Пусть и усиленное живущей в нем магией.

Радовало лишь то, что давший клятву верности новому Ялтару Саркат, не столько по приказу Закираля, сколько по собственному разумению, взял над своим учителем шефство, оберегая того не только от исходящей извне опасности, но и от собственного безрассудства.

— Еще нет. Но вестника прислал — в горах Хорхаш неспокойно. А судя по тому, что подобное сообщение поступило и от Закираля, наши предположения о том, что они начнут с севера могут быть ошибочны.

— Отец предполагал и этот вариант, — я пожал плечами, еще раз перебирая в памяти все наши разговоры с Элильяром и Арх'Онтом. — Если они пойдут с двух сторон, для кого-то из нас просто закончится все быстрее.

Я откинулся в кресле, продолжая держать опустевшую кружку двумя руками. Вариант, когда вторжение начнется и с севера и с юга… был более драматичным, чем тот, когда их волна начнет растекаться по нашему миру начавшись потоком лишь с одной горной гряды. Но на этот случай мы вынуждены держать часть сил в резерве, не исключая, что второе направление рано или поздно, но будет задействовано.

Так что… в конечном итоге, результат мог оказаться одинаковым. Не знаю, что ощущали наши предки две тысячи лет тому назад, но, продолжая верить в нашу победу, я испытывал сомнения. И это вопреки тому, что в этот раз Лилея готовилась встретить воинов Дарианы хоть и не полностью, но сплоченной.

— Когда вернется Сашка я хотел бы видеть его у себя.

Ресницы Гадриэля взлетели трепещущим веером, а взгляд вонзился в глубину моих зрачков выискивая там объяснение тому, что он услышал в моем голосе. Давая мне возможность в очередной раз признать правильность того, что именно он стал начальником разведки темных эльфов вместо Саражэля, которого я отпустил с отцом. Мой голос был спокоен, причин, по которым я мог потребовать к себе своего Советника было нимало, но… он сумел ощутить, что ни одна из них не является той, по которой я хотел бы видеть у себя нашего друга.

Но он молчал, ожидая, когда я снизойду до того, чтобы ему хоть что-то объяснить. Вот только… сделать это было не столь просто.

— Я вечером встречался с Тахаром и Ксандриэлем.

Гадриэль, в ответ, кивнул — уже доложили. Что ж… знать каждый шаг своего Лорда тоже входило в его обязанности. А этот и без того был чрезвычайно любопытным.

— Мы говорили о Сашке и Альене.

Его взгляд на мгновение стал задумчивым, просчитывая варианты, и не успел я еще насладиться зрелищем пребывающего в своем любимом состоянии Гадриэля, как его лицо стало сначала ошеломленным, а затем и вопросительным. Но он так и не задал своего вопроса, дожидаясь, когда я подтвержу или опровергну его выводы.

И опять… делать этого я не собирался. Тем более что как только Советник появится во дворце, именно нам с Гадриэлем придется пережить несколько не самых приятных минут, объясняя Сашке зачем нужно будет то, что мы задумали с отцом его девушки.

— Я хочу, чтобы вы с Лайсе сегодня же дали друг другу клятвы, — я не уверил его в том, что он был, как всегда, прав. Но и не высказал своих сомнений на этот счет. — Как только начнется вторжение, она должна покинуть Лилею. Мы не можем рисковать столь ценной кровью, как у нее.

— А мнение моей невесты по этому вопросу тебя интересует?

С долей язвительности, в которой проскальзывала злость, уточнил у меня друг. Давая мне возможность представить, настолько трудно мне будет разговаривать с не столь рассудительным, как Гадриэль, Александром.

— Мне достаточно того, что я разговаривал с ее отцом и он счел мои доводы разумными. Так что ни твое мнение, ни ее меня нисколько не интересуют. После обряда я передам тебе два флакона: один для тебя, другой для нее. Надеюсь, мне не придется объяснять, что с этим нужно будет сделать.

Лицо Гадриэля стало каменным. Вряд ли он не догадался, что речь идет о притягивающем душу эликсире, одной из величайших ценностей драконов. И если уж Тахар согласился поделиться им, наши перспективы тоже считал не столь радужными.

Но не только это ранило меня. Не будь Лера сейчас рядом с Вилдором, наши шансы можно было оценивать как весьма хорошие. И дело было не только в том, что сломив ее волю он мог использовать ее способности. По словам Гадриэля и Ригана, его владение магией оказалось совершенно иного уровня, чем мы ожидали. Подтверждая, что даже столь короткая связь с Единственной может значительно поднять мощь даймона.

А рассчитывая на помощь Закираля и Таши приходилось тщательно обдумывать степень их участия в ней, чтобы не обернуть ее против них же.

— Я могу быть свободен? — он спокойно поднялся с кресла, не давая мне ощутить, что мои слова не были для него приятными.

Надеюсь, он понимает, что и мне они дались не так просто, как я пытался показать.

— Если то, с чем ты появился у меня может подождать еще, — в моем голосе не было укора, но он как-то неожиданно сник, словно до него только теперь дошло, что должен был чувствовать я, отдавая такие приказы.

Сама возможность появления в нашем мире даймонов меняла привычную нам жизнь, внося в нее новые правила, делая возможным то, что еще вчера лежало за границами дозволенного, открывая ту правду о себе, что была нам недоступна. И можно было только молить стихии о том, чтобы само вторжение не уравняло нас с теми, кто сегодня был нашим противником. Не вывело на первый план те принципы, в которых новая целесообразность сможет разрушить то, что было нам дорого.

— Я просто хотел тебя повидать, — он опустился в кресло, чуть более напряженный, чем был до этого. Но уже не столь воинственный. — Когда еще доведется вместе позавтракать.

Заставляя меня смутиться и вновь вернуться к мыслям о том, насколько изменят нас эти события? Насколько зачерствеют наши души и покроются щитами наши сердца? Насколько простые, обыденные действия станут для нас неприемлемыми в том, что начнется как только чернокожие воины ступят на нашу землю?

— Это было одно из того немного, о чем я уже и не мог мечтать, — с легкой, извиняющейся улыбкой произнес я, давая ему понять, что какими бы жесткими не были мои приказы, я сожалею о том, что вынужден их отдавать. — Как тебе Кайлар?

Гадриэль перехватил мой мимолетный взгляд, направленный в сторону одиноко стоящей на столе бутылке с вином. И прежде чем я решил для себя, стоит или не стоит начитать свой день с пары капель изысканного напитка, уже разливал его по бокалам. Как раз столько, чтобы чуть снять напряжение, но не затуманить рассудок.

— О таком телохранителе можно было только мечтать.

Он сделал глоток первым, даже не приподняв в мою сторону бокал и зажмурился от удовольствия. И глядя на него я не стал медлить, предвкушая, как волнующая терпкость наполнит меня новыми ощущениями.

— Мой Лорд позволит присоединиться к нему?

Если бы я не ощутил появление Саражэля рядом с дверью в мои покои, мог бы и вздрогнуть. Но после его слов, лишь указал взглядом на бутылку, намекая на то, что ничего не буду иметь против того, чтобы он сам за собой поухаживал.

— Надеюсь, ты не с дурными новостями?

Любое появление одного из тех, кто мотался по приграничным гарнизонам или был на связи с другими расами вызывало у меня ощущение приближения неотвратимого.

— Слава стихиям, нет, — он сделал глоток и замер, наслаждаясь вкусом вина. И выглядело это столь соблазнительно, что я не отказал себе в удовольствии сделать то же самое. — Элильяр отправил меня к Арх'Онту. У нас первые случаи саботажа. — И не успел я еще выразить свое недоумение, как Саражэль счел нужным объясниться. Сопроводив свои слова коротким смешком. — Демоны, которых отправил к нам Повелитель, чтобы потренировать наших воинов, отказываются возвращаться обратно. Почуяли, что запахло сражением.

Я задумался лишь на мгновение. Какой бы мелочью это не казалось, но Аарон, выделяя нам бойцов, предполагал такое развитие событий. Отвага была в крови хвостатых, да и возможность первыми вступить в бой с теми, кто слыл сильными воинами, импонировала их пониманию воинской доблести. И хотя формально договоренности были достигнуты, Элильяр решил еще раз уточнить границы своих полномочий в отношении присланных наставников.

Впрочем, причина могла быть и совершенно иной. Между моим отцом и Повелителем сложились странные для темного эльфа и демона отношения, очень напоминающие мне дружбу. И я нисколько не удивился бы тому, что некоторые их планы выстраиваются за моей спиной. И в этом меня беспокоил только один момент — мне не хотелось, чтобы их и мои комбинации помешали друг другу. Но для этого у меня был Гадриэль, не имеющий права допустить такого развития событий.

— Если дарианцы пойдут с Хорхаша, лишними они не будут. Не только помогут, но и воинский дух своей боевой ипостасью поддержат, — подняв на друга отца взгляд, заметил я.

Понимая, что ни одна мысль, что промелькнула за это время в моей голове, не прошла мимо внимания этого интригана. У Гадриэля был талант, плюс соразмеримый с его возрастом опыт, а у Саражэля… Чего стоит та попытка переворота, после которой отец стал Правителем темных эльфов. А то, что роль этого Лорда в ее неудачности была не последней, сомневаться не приходилось.

— Уж если сами даймоны не могут сойтись в отношении действий своего Ялтара, то нам остается лишь ждать, — буркнул задумавшийся о чем-то своем друг. Но как только я посмотрел в его сторону, вдруг со странно прозвучавшей уверенностью, закончил. — Но я бы продолжал настаивать на севере. И южные горы оставил как отвлекающий маневр. Если там и будет что происходить, то не в таких масштабах, как на человеческих землях.

Надо признать, что мои выводы были очень близки к его. И не последним в таком видении стали слова Кайлара, с которым мы довольно долго беседовали после того, как он принес мне клятву, как своему Правителю. Отец Лайсе, как и показалось с первого взгляда, умел не только видеть и слышать, но и связывать все это воедино. Да и характеристика, данная им Ялтару Вилдору, не противоречила ничему из того, что мне было уже известно, но была чуть иной. Словно бывший коммандер смог заметить то, что не бросилось в глаза другими. Словно видел глубину, которая не открылась даже тем, кто был к нему более близок.

Впрочем, речь могла идти и об удивительных способностях самого даймона, которые остались неоцененными там, на Дариане.

И если нанизать на нить, собрав в ожерелье все то, что стало моим достоянием, можно было быть практически уверенным: встречу со мной Вилдор оставит напоследок. И целью вторжения было не только заполучить как можно больше женщин для своего мира, не только продемонстрировать нам свою силу, но и предъявить права на мою жену. И выглядело это так, словно ее появление на Дариане идеально вписывалось в уже давно выстроенные им планы. Заставляя вновь вернуться к вопросу о том, кто и в чьи игры сейчас играет.

Но не успел я согласиться с мнением Гадриэля, как в комнату, впечатав дверь в стену, влетел Сашка.

И не нужно было слов, чтобы понять то, что он собирался сказать, перекошенными от ярости губами.

— Открываются порталы на севере.

И это было ожидаемо, но… страшно, потому что значило лишь одно.

Вторжение даймонов на Лилею началось.

Таши Арх'Онт

Путь в сторону лежащих за лесом гор легким не был даже несмотря на то, что шедшие впереди эльфы чувствовали дорогу, да и снег лишь припорошил усыпанную хвойными иглами землю, которая мягко пружинила под ногами.

Пряный запах смолы пропитавший воздух дурманил голову, навевая воспоминания о чем-то светлом и праздничном, связанном с детством и подарками. Но… только мне. Все остальные словно не замечали красоты укрытых белым покрывалом деревьев и интересовались лишь тем, чтобы наш путь оказался безопасным. И их настроение очень быстро передалось мне, возвращая из прелести кажущегося далеким прошлого в реальность.

Определенная выносливость у меня была, так что я не путалась у них под ногами, но несколько брошенных в мою сторону взглядов, которыми меня порадовал Радмир, явно намекали на то, что он присматривается к тому, как бы приспособить меня в качестве своей ноши. Не могу сказать, что это могло его слишком напрячь даже с учетом того груза, что он уже нес, но нахождение на плече скользящего между деревьями демона меня явно не прельщало. Поэтому я старалась выглядеть бодренько, хотя и понимала, что не будь меня… Даже Рамон по моим ощущениям мог двигаться значительно быстрее. Впрочем, в отношении него это тоже было понятно — все-таки прогулки по лесам за нечистью были у него всего лишь в недалеком прошлом.

Первый привал мы устроили около полудня, когда я еще не успела даже ощутить надвигающуюся усталость. Но Тамирасу, что шел за моей спиной, было виднее и когда он неожиданно оказался рядом с Закиралем, что-то тихо ему говоря, я уже могла догадаться о том, что он решил последовать сказанному мужем и проявить обо мне заботу.

Веркальяр на вопросительный взгляд дракона, с мнением которого Закираль, как ни странно, согласился, показал чуть в сторону, где оказался неглубокий овраг, с подветренной стороны прикрытый поваленным деревом. Так что расположились мы со всеми удобствами. А присутствие в команде Асии, которой муж без сомнений доверил меня, позволило еще и уединиться. И не только по вполне естественным нуждам.

Как только Жрица развернулась, чтобы вернуться к месту привала, я ухватила ее за рукав, похожей на мою, шубки.

— Рамон знает?

Она не стала делать вид, что не понимает, о чем я ее спрашиваю и покачала головой, подтвердив мои подозрения.

Задавать следующий вопрос мне не хотелось — я и так знала ответ на него, но, чтобы утвердиться и в этом, я все-таки спросила.

— Почему?

Вместо ответа она приподняла брови, словно уточняя, имеет ли ей смысл говорить, прекрасно осознавая, что и без ее слов мне все понятно. Пришлось кивнуть, намекая, что мне очень хочется услышать ее версию. И припоминая, какими правами наделил меня статус Ялтариллы Дарианы. Впрочем, если она Закиралю ответила решительным "нет', то уж мне рассчитывать на другое не приходилось.

— Я не смогу себе простить, если с Рамоном что-нибудь случиться, — ее голос был почти спокойным.

И как раз за этим-то "почти" и пряталось то, о чем я уже давно догадывалась, все больше узнавая Закираля. Чем меньше эмоций проявлялось на их лице, чем более бесстрастными они были в движениях, жестах, общении, тем сильнее было то, что скрывалось за выработанными их правилами щитами. Так что бесчувственными они не были… они лишь не позволяли себе чувствовать. А когда это, вопреки их желанию, происходило, становились более ранимыми, чем были мы.

— А если что-то случиться с вашим ребенком, ты себе сможешь простить? — задала я ей следующий вопрос, который она сама должна была себе задавать.

Но вот решалась ли ответить?!

И по тому смущению, что сделало черноту ее кожи заметно бледнее, поняла — не решалась.

— Ты вернешься во дворец, как только мы окажемся в крепости, — мой голос не дрогнул, пока я это говорила. И даже вонзившийся в меня взгляд не смог меня остановить. — Даже если ты сможешь простить себе потерю ребенка, Рамон тебе это не простит никогда. Или ты хочешь поставить под угрозу и ваш союз?!

Похоже, что-то похожее мелькало в ее мыслях, потому что возразить мне она не решилась. Лишь туманной горечью подернулись ее глаза и она, кивнув, направилась обратно.

Ну, а там… уже мне пришлось отвечать на вопросительный взгляд мужа. Правда, чтобы это случилось, ему пришлось набраться терпения — пересказывать наш разговор с Асией, когда вокруг нас собрались отличающиеся очень хорошим слухом эльфы и дракон, значило раскрыть тайну Жрицы всем остальным. А ни один из них, узнав такую новость, не смог бы удержать ее в себе.

После довольно легкого перекуса Закираль позволил нам еще немного передохнуть, беспокоясь в первую очередь обо мне.

И лишь когда, скрыв все следы своего пребывания, мы вновь тронулись в путь он, кивнув замыкавшим цепочку Тамирасу и Элизару, приказывая нас обогнать, вновь одарил меня нетерпеливым взглядом.

Судя по удовлетворению, мелькавшему в его глазах, пока я рассказывала о своей договоренности с его сестрой, его терпение было вознаграждено сполна. И я его очень хорошо понимала. Рассказывая нам об их прогулке на Дариану, брат Тамираса упомянул и о том, какое впечатление на Жрицу произвела встреча с полукровкой даймона и светлой эльфийки.

Но, в отличие от Асии, я хорошо знала, что именно смутило мою маму, когда она познакомилась с Жрицей и ее мужем. Было доподлинно известно, что происходило в тех случаях, когда иной расы была женщина, а вот когда иная кровь привносилась мужчиной…

Вряд ли будущему Асии можно было позавидовать. Особенно когда в пару к Рае ею займется Властитель Тахар.

Не знаю, какими словами он хотел поблагодарить меня за участие в судьбе его сестры, потому что та жизнь, в которой они еще что-то значили, закончилась неожиданно и жестоко.

Мы замерли одновременно, ощутив как застонали и сдвинулись пласты пространства, как с протяжным, хватающим за душу воем начала истончаться граница мира, как…

Наши взгляды столкнулись… с болью, смятением, осознанием того, что кажущееся неизбежным с этого мгновения перестало им быть, разделив наши жизни на то, что было до и стало… после. С несбывшимися мечтами и растаявшими в мерцании чужой магии надеждами. С любовью и верой. С твердостью, которая становилась залогом нашей решимости пережить все и остаться…

И это было страшно, больно… Это сжимало грудь, не давая дышать, но… это уже было. И все, что нам оставалось… сделать так, чтобы это как можно скорее закончилось.

— Отправляй вестника Арх'Онту, — спокойно, словно не происходило ничего, выходящего за рамки обычного, бросил Рамону Закираль, отвечая на так и не прозвучавший вопрос.

Но я-то чувствовала, как он вслушивается в каждый звук, как бесцветными нитями скользят в воздухе его сканирующие заклинания, устремляясь вдаль. Ища и… не принося облегчения.

— Только не говори, что ты собираешься туда прогуляться?

С легким налетом то ли ехидности, то ли тщательно скрываемой злобы ответит тот. Шепотом. То ли боясь спугнуть царившую вокруг тишину, то ли… пытаясь справиться с волнением.

— Именно это мы с Наташей и сделаем. Я должен быть уверен, что тревога не ложная.

Он даже не взглянул на меня, уже ощутив, как я вытягиваю нить будущего перехода.

— Ты считаешь, что Вилдор мог использовать накопители? — с такой же бесстрастностью в голосе уточнила у брата Асия.

— Говоря об отце, я могу считать все, что угодно, — он окинул быстрым взглядом застывшую команду. — С нами отправятся Радмир и Тамирас. Остальные возвращаются в крепость.

К счастью для всех остальных, ни возражений, ни вопросов не последовало. Все понимали, что в этой прогулке все зависеть будет не от количества сопровождающих, а от того, насколько незаметными будут те двое, что и будут выстраивать портал к месту предполагаемого вторжения.

А я неожиданно вспомнила про Агираса, присутствия которого рядом мне так не хватало. Но, по просьбе отца, он натаскивал его личную гвардию, знакомя с техникой боя своих сородичей. И хотя я знала, что это не менее важно, но… он привносил с собой чувство уверенности, которое лишним сейчас не было бы.

— Ты готова? — ладонь мужа коснулась моего плеча.

Отвлекая от созерцания того, как тает вдали силуэт магического вестника, отправленного Рамоном. Пройдет всего несколько мгновений и следом за тем, что испытали мы, мир изменится и во дворце, ставшим для меня таким же домом, как и тот, на Земле, который всегда будет связан с разливающимся в воздухе ароматом черемухи.

— Готова, — выдохнула я, активируя заклинание, очерчивающее перед нами туманный контур портала. И выбрасывая из головы все лишние мысли.

— Идем, — голос Закираля был тихим, а движение, которым он скользнул в дымку, похожим на скольжение тени, настолько неуловимо и неукротимо оно было.

Я шагнула в переход вместе с прикрывавшим меня Тамирасом, разворачивая веером поисковое заклинание, завязанное на живущем во мне Хаосе. И пусть, выстраивая портал, я постаралась не приближаться к той границе, за которой ощутила сдвиг пространств, такую предосторожность излишней не посчитала.

Дождавшись, когда из тумана выскользнет Радмир, отпустила нить заклинания и смешала его следы, лишь чуть потревожив магический фон.

Мне удалось вывести нас прямо к кромке леса, которая в этом месте обрывалась на вершине холма, словно обрезанного довольно внушительным обрывом. Там, внизу, еще редел низкорослый подлесок, а дальше, до самого подножия гор, расстилалась белоснежная пустошь.

Поисковое заклинание вернулось, обдав меня холодом Пустоты и отголосками чужих аур.

Но даже если бы не это… стонущая грань мира, которая здесь ощущалась очень четко, не давала сомневаться в том, что именно здесь происходило.

— Держись рядом со мной, — напомнил мне Закираль, направляясь к вершине.

Я на мгновение замешкалась, пытаясь понять, что смущает меня в струящихся вокруг потоках магии, но муж уже отошел на несколько шагов и я была вынуждена поторопиться, чтобы не заставлять его беспокоиться еще и обо мне.

Если бы я знала, чем обернется для нас невозможность объяснить то, что я чувствовала, но… я не знала.

Встав рядом с мужем, остановившимся у единственного дерева, чья крона словно зонтик защищала вершину, а корни расползлись, не давая границе обрыва передвинуться дальше, не отводя глаз смотрела на мерцающую вдалеке дымку порталов. На ряды выступающих на белоснежный снег воинов в черном. На то, как с каждым мгновением меняются контуры цветов и белое отступает под натиском набиру.

— Только здесь или… — Радмир остановился за моей спиной.

И его дыхание выдавало то, что прятал голос.

— Трудно сказать. Это только первая волна: три-четыре тысячи. Как только они пройдут, контуры переходов схлопнутся. Следующая пойдет когда сменят накопители в портальном зале.

Он замолчал, продолжая вглядываться вдаль. Туда, где были такие же, как он. Туда, где могли быть его сыновья, даже не догадывающиеся, какую ношу взвалил на себя их отец. Даже не предполагая, что они продолжают служить Ялтару, чья власть уже отвергнута той, что имела право это сделать.

И это были страшные мгновения, потому что ни одно слово из тех, что я могла произнести, не дали бы успокоения его душе, так и не утратившей любовь к своему миру. И… принявшей новую, к миру, в котором жила я.

Но даже если бы я и знала, чем ему помочь, сделать бы это уже не успела.

То, что мы не одни, и я и Закираль ощутили вместе. Но еще до того, как вокруг нас поднялись сдвоенные щиты, я почувствовала, как яркими вспышками активировались блокирующие артефакты.

— Мы отрезаны, — только и вырвалось у меня, как внизу, у основания холма, проявились сквозь рассеивающуюся дымку защиты фигуры воинов в черном. И у каждого на лицевом платке яростью отсвечивала вертикальная серебряная полоса.

Мы втроем сделали шаг вперед одновременно, взмывая в воздух острия мечей. Как бы я ни хотела сейчас помочь мужу, пытающемуся спасти наши жизни, но работать с магией на этом уровне я еще не могла.

Клинок дракона прочертил в воздухе огненную дорожку, подчиняясь магии хозяина, которую тот высвобождал, а я сжала зубы, от невозможности применить те игрушки, что прихватила из сокровищницы отца. Будь у нас портал…

Взгляд Тамираса скользнул по мне, отдаваясь в моем сердце предчувствием, перекинулся на Радмира, находящегося на грани трансформации, Закираля, вокруг которого кружились потоки сил, с которыми он обходился с изяществом обхаживающего приглянувшуюся девушку ловеласа.

В его вертикальных зрачках вспыхнули искры, словно убеждая меня в том, что я еще не успела до конца осознать, но прежде чем я успела его остановить, уже догадываясь, что может означать азарт в глазах, который он и не пытался скрыть, Тамирас спущенной с тетивы стрелой сорвался в движение, устремляясь мимо меня вперед.

— Уходите… — прошептали его губы, а в глазах… застыла полная нежности улыбка. — Я люблю тебя, Таши… — его ладонь плотно сжала мое запястье, а уже через мгновение я, отброшенная его сильной рукой, летела в сторону Закираля, пытающегося уничтожить блокирующий пространственную магию артефакт.

— Тамирас!!! — вырвавшийся из моей груди крик был безмолвным и… полным отчаяния.

Даже зная, насколько сильна против даймонов магия Порядка, я не верила, что ему удастся выстоять против десяти чернокожих воинов, для которых дракон служил единственной преградой между ими и нами.

— Наташа, мне нужна твоя сила! — голос Закираля ударил по ушам, выдирая меня из оцепенения.

— Я… сейчас. Я… — мой взгляд продолжал метаться между замершими фигурами в черных набиру и своим телохранителем, другом, с вызывающей небрежностью играющим с мечом.

Его щиты звенели и мерцали, напоенные силой, его волосы метались в порывах леденящего тело ветра, его…

— Наташа, уничтожь их к Хаосу!!! — рык скатившегося в боевую форму Радмира был страшен.

Но разве я могла… Между мною и ими был…

Он оглянулся на короткий миг и теперь уже улыбались не только его глаза. Его губы казались безумно чувственными, волнующими и… кроткими.

— Сделай это. Ради меня, — прошептали он. И деревья вторили ему, переговариваясь между собой. — Сделай это.

И мы сделали шаг одновременно: я и они, не оставляя мне выбора, потому что Пустота активированного рохсаша уже скручивалась тугими пружинами, обещая забрать себе не только наши тела, но и наши души.

Огненная волна соскользнула с моих пальцев и я перестала быть. Ощущая только непреодолимую ненависть, желание вырвать их из представшей перед моими глазами картины. Увидеть, как их тела пеплом осыпятся на землю, что принадлежала этому миру, нам, мне….

И вырвавшееся пламя было страшным…. Его языки взметнулись к небу, трепеща крыльями раненой птицы, урча и облизываясь от полученного угощения. Сжигая воздух, плавя снег, оголяя землю и оставляя на ней выгоревшие проплешины.

И больше не было ничего, кроме огня, искрящихся щитов Тамираса, активирующего боевую матрицу Порядка, бушующего Хаоса, ледяные потоки которого продолжали прорываться сквозь ярость кипящего в воздухе золота и нескольких фигур в черных набиру, что через творящуюся между нами вакханалию продолжали продвигаться вперед.

— Наташа, — ладонь мужа показалась мне безжизненно холодной, — уходи в портал.

Я не почувствовала, как ему все-таки удалось сломить блокировку артефактов и выстроить переход.

— Там… — я продолжала переводить взгляд с Закираля на едва различимого в пламени Тамираса.

— Таши, уходи — Радмир, словно понимая, что я сама не в состоянии сдвинуться с места, швырнул меня в серый туман.

Упасть мне не дали руки мужа. Похоже, мой брат решил проделать с новоявленным Ялтаром тоже самое, что и со мной, уж слишком взъерошенными они оба выглядели. Но я отметила это машинально, не сводя взгляда со становящейся все прозрачнее дымки. Все еще надеясь, все еще веря, но уже… зная.

— Нет, — прошептали мои губы, отказываясь слушаться подогнулись. — Нет! — Я хотела закричать, но горло сдавило тисками и из него вырывался только приглушенный стон. — Нет!

Радмир, так и не сменив боевую ипостась, вырвал меня из рук растерявшегося Закираля и грубо встряхнул за плечи.

— Прекрати! — его взгляд был черен и страшен. Когти вонзились в кожу, даруя сладостное забытье в боли, которая была не столь страшна, как та, что выжигала сейчас мою душу. — Он сделал то, что должен был. И не смей унижать его своими слезами. Он был воином, воином и ушел.

И я слышала его слова. И я понимала их смысл. И я помнила их, сказанные там, в моей комнате в Камарише, когда я склонила колени перед лежащим на полу телом единственного существа, ради которого я готова была и умереть. Но разве я думала, что мне доведется услышать их еще раз.

Услышать и… не поверить. Поверить и… надеяться, что откроется дверь и мама, взметнув в воздух тонкий аромат духов опустится рядом со мной и скажет: "Я не позволю ему уйти'.

Надеяться и… понимать, что это не случиться.

Он… был… воином.

Глава 9

Лера Д'Тар. Дариана

То выражение, в застывших глазах, с которым Айлас смотрел на замершего на пороге Вилдора, я не забуду долго. Как и те мгновения, когда решалась не только судьба слуги, но и выбор из двух точек зрения на одни и те же события, истинной из которых должна была остаться лишь одна.

И я одновременно боялась, что правым окажется Айлас, потому что в этом случае его судьба вновь возвращалась в тот миг, когда он опустился на колено и склонил голову ожидая решения победителя. И… надеялась, что будет именно так, подтверждая мои подозрения, что игра моего новоиспеченного жениха значительно сложнее, чем просто желание заполучить меня в жены и пройтись по Лилее.

Я поняла, что все это время не шевелилась, опасаясь неосторожным движением разрушить ту тишину, в которой принимались решения, когда Вилдор, лишь окинув напряженным взглядом своего бывшего друга, но так и не произнеся ни слова, вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Мои ноги подкашивались, когда я сползла с кресла и подошла к Айласу, глаза которого были закрыты, а плечи судорожно вздрагивали. Похоже, от сдерживаемых рыданий.

— Он не убьет тебя, — впервые, находясь на Дариане, я была уверена в том, что говорила.

Но это были не те слова, которые были ему нужны.

— Он больше не позволит мне быть рядом, — в его глазах жило отчаяние.

Отчаяние, которого я не понимала, но… принимала. Словно осознавая, что вижу проявление тех чувств, которые мне самой недоступны. Потому что это хоть и напоминало любовь, но ею не являлось. И единственное слово, которое срывалось с моих губ, когда я видела страдания слуги, было именно то, что он и произнес — преклонение. Слепое, лишенное смысла, надежды, не объясняемое разумом, но существующее так естественно и созвучно тому, что я видела, не вызывая сомнений или отторжения. И все, что мне оставалось — сделать то, что я уже делала — признать это как факт. Не судя и не высказывая своего мнения на это счет.

Впрочем, оно никого и не интересовало.

— Моя госпожа позволит мне ее покинуть? — его голос, как обычно, был спокоен, но… я, буквально, физически ощущала, насколько ему тяжело.

— Ты хочешь пойти к Ялтару? — не знаю отчего, но сама мысль об этом была мне неприятна.

Но я уже решила для себя: если будет надо, я попытаюсь повлиять на решение Вилдора. Уже предполагая, что за свое заступничество мне придется дорого заплатить.

— Ялтар с экселленцем и комманданте второго эшелона. Я могу идти?

Мне оставалось лишь кивнуть, разрешая — первая часть его реплики вернула меня к желанию остаться одной. Но я не предполагала, как долго продлится мое одиночество, единственными спутниками которых будут Сэнар и меч.

Утекали дни оставшиеся до вторжения, а ни Ялтара, ни Айласа я не видела. Мой тер на оба, интересующих меня вопроса, отвечал лаконично: занят… жив. Повторяя то же самое и на тренировочной площадке. Из чего я делала вывод, что его молчание никоим образом не связано с контролирующими системами. А чтобы гадать о причинах, послуживших основанием для такой краткости… информации не хватало. Баловать же себя притянутыми за уши догадками не хотелось — все и так было слишком зыбко.

На следующий день после нашего разговора забежал Ярангир. Его глаза сияли. На лице, когда он отослав Сэнара из комнаты отстегнул лицевой платок, блуждала многозначительная улыбка.

Мой вопрос был закономерен, а вот его ответ…

— Тринадцать Талтаров. Из самых одиозных и непримиримых. В половине из освободившихся Талтаратов Вилдор отказал наследникам в клятве верности, приняв ее у Алтаров боковых ветвей. А Совет, хоть и понимает в чем дело, помешать Ялтару не может: все в соответствии с Кодексом и Правом Сильного.

— То есть, он использовал меня, чтобы навести порядок в Совете?

У меня были подозрения, что и в этом все не так просто. Особенно после того, как Маргилу упомянул о неприязни старшего сына самого Ялтара к младшему, который многим и виделся будущим Правителем Дарианы. Но я не думала, что он не только избавится от тех, кто не соответствовал его планам, но и сумеет поставить на их место нужных.

Поистине, замысел Вилдора, даже в тех контурах, что становились мне доступными, потрясал. А вот его цель… Продолжала оставаться скрытой в ворохе тех возможных вариантов, что уже приходили в мою голову. И я нисколько не удивилась бы узнав, что большинство моих предположений окажутся, в конце концов, верными. Такие, как нынешний Ялтар Дарианы, по мелочам не разменивались.

И удручало лишь одно… я тоже была в этом списке.

— Даже мой отец не считает, что может быть в этом уверенным. У меня же все, что делает Вилдор вызывает восторг и стремление столь же искусно использовать то, до чего можно дотянуться.

Несмотря на то, что он должен был знать о контроле над моими покоями, в его словах не было лести. То, что произносили его губы, нисколько не противоречило тому, что я видела в его глазах. И это вновь возвращало меня к размышлениям о том, кем же является Ялтар Вилдор. Если даже те, кого можно назвать оппозицией, если не пойти еще дальше и не заподозрить их в желании сменить на Дариане власть, и те искренне восхищались его талантами.

— Ты и про вторжение тоже? — я опустилась в кресло у окна, из которого открывался вид на ставшее судьбоносным в моем пребывании на Дариане озеро.

Но как бы не были горьки связанные с ним воспоминания, его гладь ласкала взор, возвращая в душу спокойствие и надежду. А виднеющиеся вдали снежные вершины, создавали удивительный союз гармонии и мощи.

Губы моего родственничка продолжали кривиться улыбкой, но глаза стали совершенно непроницаемыми, не давая мне понять, что же он думает на самом деле. Впрочем, их отношение к схватке было мне хорошо известно и я не ожидала услышать от Ярангира ничего нового, кроме того, что уже кто-нибудь из даймонов не произносил.

— Для нас бой еще большая потребность, чем еда, сон или продолжение рода. Первое, что делают с новорожденным — дают его ладошке ощутить холод рукояти меча. Вся наша жизнь — это постижение воинского искусства. Самая достойная смерть для нас — уйти в Хаос во время битвы, забрав с собой в Пустоту жизни своих врагов. Мы были созданы такими и это в нашей природе.

Мне не хотелось начинать спор, который я и сама считала бесполезным. Трудно объяснить что-то тому, кто не хочет слышать, кто считает свою правоту единственно возможной, а свою точку зрения самой объективной. И, возможно, я бы сдержалась, так ничего и не сказав, если бы не ощущение, что эти слова нужны не столько Ярангиру, сколько Вилдору, который хоть и не собирался быть постоянно в курсе происходящего здесь, но мог, в очередной раз, оказаться случайным свидетелем.

— А про то, что мы созданы другими, никто из вас, естественно, задумываться не собирался, — я старалась говорить как можно бесстрастнее, переняв эту манеру у них.

Все-таки иногда простая констатация факта могла ранить значительно сильнее, чем самые эмоциональные аргументы. И в этот раз, это подействовало.

Ярангир оказался у моего кресла со свойственной всем даймонам стремительностью. Опустился предо мной на колени, сжав мои ладони своими с такой нежностью, какую я не могла даже в нем подозревать.

— Мы меняемся, Лера. Но эти изменения происходят значительно медленнее, чем этого хотелось бы. Прошло две тысячи лет с момента последнего вторжения, а те, кто пережил позор поражения, продолжают жить и терзать свои души не ушедшими из памяти картинами тех дней. Их дети, что рождены до и сразу после вторжения, впитали это чувство, выросли вместе с ним. И таких на Дариане большинство. Новая битва — это единственный способ сбросить накопившееся напряжение. И только она может что-то изменить. — Его губы чуть дернулись, намечая улыбку, но глаза продолжали оставаться жесткими. — Мой отец, благодаря своему старшему брату, воспитавшему его с пониманием других ценностей, тоже не видит другого пути для тех изменений, время которых настало и поддерживает решение Ялтара.

Хотела я задать ему еще один вопрос: зачем же тогда они готовы избавить Дариану от Вилдора, если его действия не вызывают протеста. Но не стала. И не только потому, что уж это точно стало бы известно тому, кого и касалась моя заинтересованность. Но и потому, что и этот ответ был мне известен.

Все, что происходило в этом мире последние две тысячи лет было связано с ним. Уход в Хаос Единственной, смерть прежнего Ялтара от руки собственного сына, исчезновение Варидэ, титул которой было опасно даже произносить, неудавшееся вторжение на Лилею… Дариане нужна была победа. И будет она с Вилдором или без, Совету было все равно. А вот то, что будет после… его присутствия на Дариане не предусматривало.

Но оставался еще один нюанс, который мог перечеркнуть все, что предполагал Совет: вряд ли кто-то, кроме самого Ялтара, знал, что именно нужно было ему.

Эта мысль была не только неожиданной и странной, но и вполне закономерной. Ведь это был еще один штрих к портрету продолжавшего оставаться для меня неясным Вилдора. Но этот был из тех, что мог изменить все представление, добавив объем тому, что казалось плоским.

Ярангир ушел, сославшись на то, что Маргилу просил его не злоупотреблять терпением Ялтара, позволившего эту встречу. А я осталась наедине с витающим в голове круговоротом, в котором кружилось мерцающее золотом в песочных часах временя, напоминая о том, что с каждой падающей песчинкой миг, когда откроются порталы на Лилею становится все ближе.

А я… Продолжала жить, так и не зная, чем помочь своим друзьям, которые уже скоро вступят в бой, встретятся лицом к лицу с теми, многие из которых рождались убивая и… умирали, неся смерть. И как бы горько мне ни было, я не могла придумать, как избежать внимания Вилдора, которое хоть и казалось ненавязчивым, но было сродни тотальному контролю.

Уходящие дни были бесконечно длинными, а ночи… бессонными и тревожными. И каждый мой вздох в них заполняла попытка найти брешь и обрести шанс выбраться из этой паутины.

Ялтар появился, когда сгустившаяся в моей спальне мгла возвестила о том, что наступает время, назначенное им для начала вторжения.

Я металась по комнате, не замечая мебели и той боли, что возникала в моем теле, когда я с ней встречалась. Не заметила и его появления, осознав, что я не одна лишь когда он черной тенью проявился в сумраке, встав на моем пути.

Его лицо было открыто, глаза едва ли не отсвечивали серебром в темноте, крылья носа заметно трепетали, а губы кривились в похожей на застывшую маску улыбке.

— Совет хочет, чтобы ты стояла рядом со мной, когда я предстану перед отправляющимся на Лилею эшелоном.

Его слова прозвучали невыносимым для слуха и осознания контрастом с нашим последним разговором. Это не было требование, в котором бы звучала угроза. Это не была просьба, в которой в обмен на мое послушание сулились бы поблажки. Это была сухая констатация факта, пусть и высказанная в форме пожелания.

И в этих словах, в его поведении, в его взгляде, направленном на меня, не было того Вилдора, который рассказывал мне о своем мире.

— Я могу отказаться?

Я все-таки решила попытаться напомнить ему о том, на что он уже неоднократно намекал. Уж слишком сказанное им противоречило его стремлению не причинять мне излишней боли.

— Не в этот раз.

Его взгляд чуть затуманился, выдавая ментальный разговор и не успел еще обрести привычную остроту, как в комнату вошел закутанный в набиру даймон, заставивший меня в растерянности замереть. Потому что все мои чувства кричали о том, что это существо мне знакомо, но…

— Я рад Вас видеть, моя госпожа.

О стихии! Это был Айлас.

Его глаза сверкали легким лукавством, что на фоне напряженного Вилдора смотрелось не то что неожиданно — невозможно.

— Я могу…

Я не успела задать вопрос, который буквально срывался с моих губ — меня перебили резко и жестко.

— У тебя есть несколько минут, чтобы переодеться в костюм, который тебе сейчас принесут. Айлас хоть и является теперь моим тером, но он единственный, кому я могу позволить помочь тебе одеться, — его ноздри нервно дернулись. И он, с мрачной усмешкой, закончил, заставив меня вздрогнуть от не самых приятных предчувствий. — Кроме меня, конечно. Но я опасаюсь, что это свое желание я не могу подкрепить правом, которого у меня пока нет.

Мне не нужно было понимать, что он хотел этим сказать: все было предельно ясно и четко. И пусть те ограничения, что накладывало Право Сильного были им же и предусмотрены, сейчас он сожалел о том, что позволил себе это сделать.

Не успел Вилдор, застегнув лицевой платок выйти за дверь, как в комнату заглянул Сэнар и передал Айласу сверток.

Все происходило слишком быстро: ярко вспыхнул свет, реагируя на отданную кем-то из них команду, сначала черная, а затем и белая ткань заструилась, опадая на мою постель.

— Это что? — я с огромнейшим трудом заставила свои губы произнести эти два коротких слова.

Хотя мне и не нужен был ответ, чтобы я осознала, что именно я должна одеть.

— Я не думаю, что Вам стоит сейчас спорить с ним, — Айлас, показавшимся удивительно привычным и уверенным движением скинул набиру на стоящее у окна кресло и оказался в белоснежном костюме, затянутым на поясе перевязью с мечом. — Последние дни выдались у Ялтара не самыми легкими и его контроль оставляет желать лучшего. Да и жажда боя присуща ему более чем кому на Дариане.

— Это из-за потери Единственной? — посчитала необходимым, несмотря на царившее напряжение, уточнить я.

— Нет, — и понимая, что этот ответ меня совершенно не устраивает, с каким-то внутренним восторгом добавил. — Мой господин — абсолютный берсерк. И чтобы сохранять спокойствие в такие мгновения ему требуется вся его воля.

Абсолютный берсерк! Когда Вилдор рассказывал об этом, существующем в его мире феномене, он даже вскользь не дал понять, что сам имеет к нему непосредственное отношение. И, как мне теперь казалось, у этой забывчивости был глубокий смысл. Похоже, он не хотел, чтобы я раньше времени осознала, какую опасность он для меня представляет.

Стоило мне ощутить, что я только-только начала понимать его поступки, как… все вернулось к тому, что я уже неоднократно твердила, думая о Ялтаре Дарианы. Он казался настолько сложным для осознания и принятия его действий, что это была либо запредельная многогранность его как личности, либо… те цели, что он преследовал, были настолько просты, что отказывались приходить в голову.

Не знаю, можно ли было назвать покорностью мое состояние или это сработало чувство самосохранения, но я, не сказав больше ни слова, скинула с себя одежду. Стесняться присутствия Айласа не приходилось — ему уже неоднократно приходилось возвращать мое тело к жизни после тренировочных боев с Вилдором, да и взгляд его никогда не подергивался плотоядной дымкой, выказывая хотя бы тень его интереса ко мне, как к женщине.

Белые брюки плотно обтянули мои ноги и бедра, даря ощущение мягкости и уюта. Ткань казалась одновременно плотной и упругой, нисколько не стесняя движений и создавая странную уверенность в том, что она вполне способна защитить своего хозяина. И эта уверенность не казалась голословной — я очень хорошо помнила мой удар кинжалом, который пролил кровь Сэнара. И если в моем впечатлении от своей силы я должна была раздробить ему кость, то глаза видели лишь неглубокую рану.

Удлиненный, до бедер, китель подчеркнул стройность моей фигуры, а высокие сапоги, тоже белого цвета, в отличие от черных, что были на воинах-мужчинах, закончили знакомый мне образ Жрицы.

— Я помогу.

Он еще не закончил говорить, а перевязь, небрежно брошенная на столике, уже опоясывала мою талию.

— Ялтар Вилдор не боится, что я могу воспользоваться оружием? — появившееся в голосе ехидство заставило меня не только удивиться, но и поймать за хвост ускользающую мысль, которая одновременно вызывала два чувства: удовлетворения и настороженности.

И если первому можно было только радоваться — насмешка и язвительность никогда не были для меня спутниками отчаяния, то со вторым… В роду Талтара Маргилу, родственницей которого я себя считала, никогда не было берсерков, но склонные к авантюрам встречались. И я была одна из тех, кто сначала ввязывается в историю, и лишь затем задумывается о том, а стоило ли это делать.

Черная ткань плащом легла на мои плечи. Моя ладонь почти полностью скрылась в его, когда он коснулся моими пальцами гладкой металлической пластины на вороте набиру.

— Он считывает ауру хозяина, давая возможность отдавать мысленные команды. Основных две: застегнуть — расстегнуть. Лицевой платок управляется прямым касанием. Дополнительные команды: защита, тепло, холод. В режиме защиты набиру поглощает звуки, излучение тела, способно сливаться с тенью и сумраком. Ткань набиру не намокает даже находясь долгое время в воде и способна смягчить удары. — Его бровь вопросительно взлетела, словно уточняя все ли мне понятно и когда я, в ответ, опустила ресницы, добавил, — Теперь попробуйте.

Я мысленно произнесла: "Застегнуть', - и ткань на стыках словно сплавилась, широкие рукава замысловато собрались, не давая возможности рассмотреть в переплетении складочек разного размера возможные контуры прикрепленного к руке оружия, при этом не создав даже намека на неудобство.

— Ни головную накидку, ни лицевой платок вы можете не использовать. Если, конечно, для Вас нет опасности, при которой Вы должны активировать защиту.

— Мне предстоит сопровождать его на Лилею? — этот вопрос вырвался у меня невольно. Уж больно многозначительными выглядели и приготовления и инструктаж.

— Он не намерен рисковать Вашей жизнью, моя госпожа.

Его быстрый взгляд прошелся по мне и… я не успела заметить его движения, а он уже стоял рядом и его тело и лицо были скрыты черной тканью. Возвращая меня к вопросу, родившемуся у меня в момент его появления в моей комнате.

И я надеялась, что мне не придется долго ждать рассказа Айласа о том, как он покинул меня являясь лишенным Чести слугой Вилдора, а вернулся… его тером.

Мы вышли в гостиную, где меня ожидал Ялтар и продолжавший изображать из себя безмолвную статую Сэнар.

Моя попытка заглянуть в глаза демона ночи закончилось ничем. Если там и было отражение каких-либо чувств, то оно уже давно сгорело в пламени той жажды, что пылала в них.

— Я должен настойчиво попросить тебя никоим образом не демонстрировать своего отношения к тому, чему свидетелем ты станешь. Мне не хотелось бы самому выносить тебе приговор только по той причине, что были сделаны неправильные выводы из того, что происходит вокруг тебя.

Я лишь молча кивнула, вычленяя из сказанного похожим на жгучий холод голосом то, что было важным: он подтверждал мои догадки, что я очень много не понимаю и отнюдь не просил, а требовал, чтобы я не рисковала своей жизнью.

Что ж… я слишком много пережила, находясь на Дариане, чтобы не решить, что погибнуть я всегда успею. И как бы он не стремился не позволить мне этого сделать, возможности для этого у меня все равно оставались. Пусть и не столь безболезненные, как то заклинание, что я пыталась применить.

Несмотря на мое ожидание, что Вилдор откроет переход прямо из моей комнаты, мы вышли в коридор, где нас ожидало две шестерки воинов. Мой знакомец, который, как мне удалось выяснить, был командиром личной охраны Ялтара, низко склонился передо мной, словно воспринимая меня уже как законную спутницу своего Правителя. Хотелось мне съехидничать, но помня о предостережениях Айласа, рекомендовавшего не нагнетать обстановку, я только закатила глаза, выказывая свое отношение к такому вниманию. И… получила в ответ улыбку — его глаза смеялись, разлетевшись тонкой сеточкой сколов на антрацитовой коже.

Череда порталов была довольно короткой. Первый, площадка которого находилась в небольшом холле на том же этаже, где и находились мои покои, вывела нас в зал, заполненный воинами. Наше появление вызвало единый вздох восхищения, в очередной раз убеждающий меня в том, что не зависимо от того, что думает о Ялтаре Совет, для всех остальных он является едва ли не объектом поклонения. И это делало для меня более понятным чувство, испытываемое к нему моим бывшим слугой.

Не меньше сотен мужчин застыли в ритуальном приветствии, вверяя жизни тому, чей серебряный контур зрачка отдавал сейчас непримиримой стихией огня, своим отсветом воспламеняя каждого, кого касался его взгляд. И это можно было бы назвать красивым, если бы… Это не говорило о той мощи, с которой придется встретиться ставшему для меня родным миру Лилеи.

Мое присутствие рядом с их господином не прошло незамеченным. И родившийся где-то в конце зала вскрик: "Да восславит Хаос Ялтара Вилдора', - который немедленно подхватили все остальные, очень быстро стал звучать иначе. И после имени моего спутника зазвучало: "… и его невесту'. И эта вакханалия не стихала до тех пор, пока мы не прошли через весь зал, в дальнем от нас углу которого находилась вторая портальная площадка, отправившая нас в помещение стационарной базы. Одной из тех, что и выводили воинов эшелона через границы миров.

Это зал был невероятно огромен. Ровные ряды окруженных маяками пластин, рассчитанных на одновременное нахождение на них не менее десятка даймонов, терялись вдали, с трудом поддаваясь осознанию масштаба предстоящего зрелища. Яркий свет заливал все вокруг, искрясь в белоснежности стен, пола и потолка.

Застывшие ровными квадратами воины, стоящие напротив каждой площадки. Еще две группы, сразу бросающиеся в глаза, в стороне и чуть поодаль друг от друга. И если в одной из них несколько Талтаров, среди которых я отмечаю взглядом и Маргилу, то во второй, похоже, командиры тысяч и мобильных групп.

— Мой Ялтар, — мой родственник вытянулся перед Вилдором в воинском приветствии, сразу как мы пересекли черту тумана, чтобы через мгновение склониться передо мной. И это подчеркивание моего статуса мне совсем не понравилось, — первая волна готова осуществить переход.

— Я не вижу Талтара Яланира.

Не хотела бы я, чтобы о моем местонахождении спрашивали таким тоном.

Не имея возможности судить о том, как много лежит в основе их конфликта я, тем не менее, ощущала, что кое-кому лучше бы как можно скорее оказаться рядом с отцом.

— Он проверяет настройку портальных маяков, — позволив своему взгляду мимолетно коснуться меня, словно намекая, что все не совсем так, как он говорит, спокойно ответил Маргилу.

— Мне обратить внимание на тех, кто отвечает за переходы, раз мой сын вынужден надзирать за их работой? — и в его голосе, играющем обертонами изголодавшегося хищника, загнавшего в угол свою жертву, бушевало так много опасности, что защита рода откликнулась на усиливающееся напряжение, сгустившись матовым куполом, с похожими на мыльные разводами.

Вилдор бросил быстрый взгляд на меня, и я прямо таки ощутила его готовность разорвать каждого, кто попадется под его руку.

— И напомните Совету о моем предупреждении. Моя невеста плохо контролирует составляющую Хаоса и ее дальнейшее присутствие здесь я считаю нежелательным.

— Я опасаюсь, что мои слова не произведут на Совет должного впечатления, — Маргилу ответил непринужденно, но за этим такое знакомое мне изящество поединка, которым безукоризненно владел Гадриэль. — Теперь, когда они готовы даже досрочно признать Ваше право назвать ее женой в любой момент, когда Вы этого пожелаете, присутствие ее Высочества рядом с Вами во время столь великого события должно весьма благосклонно сказаться на воинском духе тех, кому предстоит сражаться на Лилее. — Он окинул меня взглядом, в котором явно было заметно сожаление о родственной ему крови, что текла в моих жилах. — Красота принцессы и ее мощь служат ярким примером того, что ждет нас в том мире.

Если бы не ощущение, что моя сила буквально резонирует в такт его интонациям, вполне могла бы наслаждаться нюансами их общения, в котором каждое слово становилось отражением той игры, что они вели не друг с другом, а оба с Советом. И то, что Маргилу и сам входил в него, не имело никакого значения — сейчас они были сообщниками. И… (я уже научилась относиться к этому довольно спокойно), не гнушались использовать меня, как фигуру на шахматной доске. Радуя лишь тем, что не как разменную.

— Тем не менее, я настаиваю на том, чтобы Вы предупредили Совет о нестабильности принцессы. И я очень хотел бы видеть своего сына до того, как дам команду открыть порталы, — голос Вилдора мягко стелился, отдавая урчащими нотками.

А его взгляд… На месте Совета я бы лишний раз подумала, прежде чем перечить воле своего Ялтара.

— Я немедленно сделаю все, о чем Вы меня попросили, мой Ялтар. И надеюсь, Вам удастся удержать контроль над силами ее Высочества. Накопители очень чувствительны к магическим колебаниям.

Маргилу склонился перед Вилдором, не менее низко повторил поклон в мою сторону и отошел к Талтарам, что уж слишком часто поглядывали на нас.

Я же, не столько пыталась разобраться во всех подводных течениях, оттенках и намеках, прозвучавших в словах обоих, сколько наблюдала за тем, как Равновесие, еще только чуть ощутимо, но начинало сдвигаться, отзываясь то огненной волной, то покрывая мое тело мурашками от пробегавшей по нему снежной поземки.

Хорошо еще, установленные прадедом щиты, которые верно служили мне до сих пор, стягивали часть идущих в разнос сил, не давая им вырваться из-под моего контроля. Но если Совет не сочтет аргументы Вилдора существенными и не согласится с его предостережениями…

Не согласились. Мой родственник развернулся в нашу сторону и качнул головой. И я уже собралась посочувствовать себе и Ялтару, но вовремя остановилась столкнувшись с его взглядом, в котором было… удовлетворение.

Да… это была игра. Вот только для кого и… зачем?

— Мой Ялтар, принцесса Д'Тар.

Поиск ответов и попытка не разнести все вокруг себя так увлекли меня, что я не заметила, как напротив нас, окруженных терами и охраной появилось еще одно действующее лицо.

Яланир приветствовал отца, отведя левую руку за спину и низко склонив голову, не давая Вилдору заглянуть в свои глаза. Меня же…

Несмотря на поражение в схватке за право обладать мною, он не смирился с чужой победой. И это было заметно по тому, как его взор, лаская, скользил по моему телу, как искал отклика в скользнувшей на мое лицо улыбке, которую я не успела остановить. Как он не отпускал мой взгляд, выказывая мне почтение более глубоким поклоном, чем это сделал даже Маргилу.

— Пусть Лилея падет к твоим ногам.

Вилдор шагнул к нему навстречу, как только тот, удовлетворившись моим смущением обернулся к отцу. Мое сердце замерло, настолько его движение оказалось неожиданным. Но, вопреки моим предчувствиям, ясно говорившим о том, что жизнь Яланира висит буквально на волоске, руки Ялтара с нежностью отца испытывающего гордость за сына, легли на его плечи, притягивая к себе.

И если для Талтаров, также как и для меня, это оказалось сюрпризом, то приготовившиеся к переходу воины ответили на это воодушевленным рокотом.

— Я принесу Дариане эту победу.

Когда получив свободу Яланир заговорил, в его голосе больше не было того безразличия, с которым прозвучало его приветствие. И взгляд уже не казался безбрежной пустыней, в которой не было ничего, кроме желания получить свое. Теперь эти глаза горели такой же, раскрашивающей серебро в алый цвет жаждой, что и у моего, так называемого жениха.

— Вы принесете эту победу Дариане. Ты и воины, идущие вперед по твоему слову. И да благословит Вас Хаос! И да одарит Вас силой и мощью! — и не дав стихнуть слаженному ответу воинов, в котором в одно сливались имя Ялтара и благословение Хаоса, резко бросил в сторону Талтаров. — Открыть порталы.

И его приказ отозвался в мгновенно наступившей тишине голосом Яланира.

— Открыть порталы. Первая волна — вперед.

Я попыталась вздохнуть, но у меня не получилось. Застрявший в горле комок не давал мне дышать, а набежавшие на глаза слезы, которые я не могла сдержать, хоть и размыли четкость представшей перед моими глазами картины, но не смогли скрыть ее чарующей красоты, в которой был сокрыт ужас.

Серые контуры высветились над площадками. Черные квадраты, на мгновение замершие в скульптурной неподвижности, по команде, в едином порыве сделали шаг вперед, один за другим исчезая в клубящемся тумане.

— Мой Ялтар, первая тысяча прошла, — подскочил к нам один из воинов, что стояли чуть поодаль от нас и Талтаров.

— Сколько сможете пропустить на одной смене накопителей?

И опять взгляд в мою сторону. Затем на Сэнара и… вокруг меня, словно отрезая стеной, опускаются щиты. Но не Вилдора — моего тера. И судя по их мощи…

Если и третий в их юношеской дружбе обладает такими же талантами, то Дариане крупно повезло, что они не сумели сохранить то, что когда-то возникло. Иначе этому миру было бы не до вторжений.

— Четыре. Северный район более нестабильный и требует больше энергии, чем горы Хорхаш.

Север… Я мысленно пробежала по карте, которую рассматривала еще когда мы собирались на выручку прадеду. Человеческие земли.

— Хорошо, продолжайте отправку.

Воин замер, склонив голову и через мгновение исчез, оставив после себя еще более усилившееся напряжение.

Четыре тысячи… потом еще четыре…

Демоны и драконы дерутся с даймонами на равных. Среди оборотней лишь самые сильные способны выйти один на один с чернокожими воинами. Темные эльфы… одному-двум придется отдать свою жизнь, разменяв ее на одного завоевателя. Еще хуже у светлых. И также с людьми.

Простая арифметика войны, от которой сердце трепещется в груди, захлебываясь кровью, которую плавит огонь ярости и выжигает безумие отчаяния.

Сарадин — город, в котором я встретилась с Валиэлем. Маленький Аншар, вылетевший нам навстречу из дверей таверны. Оказавшийся Архимагом, герцогом, Рамон, представившийся дежурным магом патруля. Дорога в Марлаш, бой с нечистью, полный страсти поцелуй, которому не суждено было перерасти в нечто большее… Альена.

Память усердно подбрасывали зарисовки из не столь уж и далекого прошлого. А действительность перекрашивала их в черно-красные тона, добавляя стоны, мольбу о помощи и запах крови, замешанный на дыме пожарищ.

— Мой Ялтар, четыре тысячи. Мы закрываем порталы и меняем накопители.

— Талтар Яланир?

— Прошел со второй тысячей.

— Действуйте.

И вновь мы остаемся одни. Если, конечно, не считать тех, чьей службой является сохранение наших с Вилдором жизней.

Кровь стучит в висках, пульсирует на кончиках пальцев, обжигая их. Моя сила, недовольная тем, что ее заперли за щитами, бьется взбесившейся птицей, пытаясь найти лазейку в чужой защите.

Кристаллы накопителей, которые устанавливают рядом с портальными контурами, чуть слышно звенят, до краев наполненные магией, способной, повинуясь приказу, сдвинуть пространственные пласты, открывая дорогу сквозь границы миров. И это резонирует с тем, что творится со мной, отдаваясь желанием сбросить все, что не дает расправить крылья, что не позволяет взметнуться, вздохнув полной грудью.

— Сэнар, — мой тер скользнул мимо, встав напротив Вилдора, — передай Талтарам мое пожелание немедленно позволить принцессе Д'Тар покинуть базу. Ее силы реагируют на настройки накопителей и ее мощь растет с каждым мгновением. Если они не хотят получить здесь развалины…

— Я сделаю все, как Вы говорите, — короткий кивок и Сэнар срывается с места.

А в моих ушах, словно заклинание звучит одно и то же… Если они не хотят… хотят… развалины…

И я могла бы посчитать эти слова предостережением, если бы не то, что происходит внутри поддерживаемых Вилдором щитов.

Его сила скользит ко мне бурным потоком, сметая мой контроль. Не давая мне удержаться на стержне Равновесия, все сильнее и сильнее раскачивая маятник, в котором уже нет меня, а есть только ураган, ищущий выхода, чтобы смести все вокруг.

Я еще успеваю заметить, как Сэнар, еще краткий миг назад что-то говорящий собравшимся в стороне Талтарам, резко оборачивается к нам и, прежде чем раздается его крик, я вижу, как опускаются его ресницы, пряча от всех то важное, что так и остается для меня непонятым.

Я ощущаю движение Айласа, который отталкивает от меня Ялтара, прикрывая его собой.

Я слышу резкий, отрывистый приказ Вилдора: "Кадинар, принцесса!", - какой-то частью своего обезумевшего сознания понимая, что это имя того самого даймона, что улыбался мне сегодня, отдавая дань моей способности сохранять присутствие духа там, где сама ситуация не способствует этому.

И это последнее, что мне удается осознать. Потому что в тот же миг щиты оказываются снесенными вышедшей из-под моего контроля силой и я проваливаюсь в мягкую и манящую меня мглу, в которой нет ничего, что могло бы меня потревожить.

Глава 10

Таши Арх'Онт

— Они смогут отследить портал? — Голос брата был низким и рычащим, вызывая на теле озноб.

— Нет, — Закираль стоял замерев, чувствами ощупывая то место, куда мы попали, — если мы не воспользуемся новым переходом.

— Значит, — оскалился демон, — возвращаться в крепость будем ножками.

Мои глаза все еще туманились слезами, поэтому я не увидела движения Радмира, лишь ощутила, что его слова раздались слишком близко от меня. А уже в следующий момент его сильные руки отрывали меня от земли, где я сидела, так и не сумев до конца осознать и тяжесть и… неизбежность потери.

— Давно я не носил тебя на себе, сестренка.

Он закинул меня себе на спину, заставив ухватиться за его шею и опоясать ногами талию, которая в боевой трансформации была укрыта заходящими друг на друга кожистыми складками, облегчающими такой способ передвижения, который мы использовали довольно часто… в моем счастливом детстве.

Закираль кивнул головой, продолжая о чем-то размышлять и… привычным жестом застегивая на руке браслет рохсаша. И как я не пыталась вспомнить, в моей памяти не отразился тот момент, когда он снимал его с кого-то из наших противников.

— Да, идем. — И он заскользил между деревьями, напоминая мне скорее стремительных, но изящных как ветер эльфов, чем мощного брата.

Скорость, с которой они передвигались, вызывала оторопь мельтешением стволов, еще не успевавших проявиться в поле зрения, как уже исчезавших за спиной, бьющим по лицу морозным воздухом, который, казалось, не замечался ни одним, ни другим.

Но как бы быстры они не были, живущая в сердце тревога за наших друзей, за тех, кто остался в крепости, рождала желание поторопить их, чтобы как можно скорее избавиться от нее, увидев знакомые лица, уверившись в том, что ничего страшнее уже случившегося, не произошло.

По моим ощущениям мы преодолели больше половины пути, когда муж внезапно остановился, вынуждая сделать то же самое и Радмира. Но тот, зная, насколько тяжело я переношу эти столь резкие перепады, продолжал бежать, сбавляя шаг и по кругу возвращаясь к ожидающему нас Закиралю.

— Пахнет дымом и смертью, — оглушающе бесстрастно произнес он, когда брат поставил меня на землю.

Радмир втянул воздух затрепетавшими ноздрями и повел головой из стороны в сторону, определяя, откуда несет гарью.

— Крепость.

Вылетевшее слово прозвучало как приговор. И не только продолжавшим в нашей памяти быть живыми ее воинам, но и нашим друзьям, которых мы отправили туда, посчитав, что это будет более безопасно, чем следовать за нами.

— Асия жива и пытается связаться со мной. — Взгляд Закираля подернулся туманом, отсвечивающие серебром ресницы вздрогнули, пряча черноту зрачков. — Нет, не могу — слишком далеко. Но направление знаю.

Он разговаривал с Радмиром, даже не посмотрев в мою сторону, словно я для него сейчас и не существовала. И от этого… мне было настолько неуютно, что это ощущение перебивало даже возникшее чувство горечи. И как оставшийся в душе след от гибели Тамираса и… как осознание того, как что-то изменилось в наших с мужем отношениях, а я этого так и не смогла понять.

— Рискнем выстроить портал? — Брат бросил на меня быстрый взгляд, который я заметила лишь потому, что сама в этот момент повернулась к нему, то ли ища поддержки, то ли… утешения.

— До тех пор, пока они не пустили по нашему следу варлахов — не стоит.

И как бы мне не хотелось как можно скорее избавиться от неизвестности — его решение было правильным. Малейший всплеск магии… Мы не просто разменяли две пятерки их берсерков на одного дракона, мы дали им узнать, насколько ценной добычей являемся.

И мы вновь бежали. Точнее, бежали они, а я, снова обхватив брата за шею, пыталась не только разобраться с тем, что творилось у меня в душе, но и понять, буду ли я продолжать выступать в роли обузы или наступила пора вспомнить о том, как я вытаскивала будущего мужа с базы.

Но мысли метались между осознанием безвозвратности потери, словами Тамираса: "Я люблю тебя', которые казались мне теперь наполненными каким-то иным смыслом, не имеющим ничего общего с тем, который мы привыкли в них вкладывать и отстраненностью Закираля. Впрочем, последнее заставляло меня скорее сосредотачиваться на возникших проблемах, чем сожалеть. Потому что чем мощнее были укрывавшие его щиты, тем… сложнее и многограннее переживания. А то, что он недооценил риск нашей вылазки, поставив мою жизнь под угрозу, вряд ли способствовало его самообладанию.

И если я хотела ему помочь… мне нужно было доказать, что мое присутствие было необходимым. Оставалось лишь понять — как.

Обычные порталы на матрице перехода давали слишком сильный магический всплеск, который в этой девственной природе довольно легко отследить. Тем более что отголоски нашей магии должны были остаться на том холме, давая возможность это сделать.

Сумей Закираль достаточно четко ощутить сестру, вполне смог бы провести нас по нити перехода, но… Их связь была слишком слаба. И не только оттого, что Асия была далеко — их родственные отношения продолжались не столь долго, чтобы укрепить ее достаточно для таких заклинаний.

И оставалось… им бежать ножками, а мне предаваться душевным терзаниям и мыслям о том, что даже самый крутой маг может быть совершенно бесполезен.

Хотя… Появившаяся в голове мысль была неожиданной и весьма оригинальной. И прежде чем я успела осознать ее до конца, мои руки сжались на горле брата, заставляя его всхрапнуть, как норовистую лошадь и резко остановиться. Вряд ли он не понимал, что я не позволила бы себе нечто подобное без серьезных причин.

Муж отреагировал не менее быстро. Я только сползла на снег, пытаясь справиться с подступившей тошнотой, а он уже опускался рядом, заглядывая мне в глаза.

— Элизар. — Меня мутило и это было единственное слово, которое я смогла выдавить из себя до того, как прекратится ощущение качки.

Увы, но ни у одного из моих собеседников взгляд не откликнулся пониманием и мне больше ничего не оставалось, как брать себя в руки — если сделать вид, что все хорошо… становится легче.

— Я давала клятву Элизару. Я могу связать нас по ее следу. — Выпалила я на одном вздохе, в очередной раз удивляясь одной странности: я никогда не страдала от морской качки, меня не смущали головокружительные падения, когда я исследовала горные пропасти на спине дракона, я не испытывала неприятных ощущений крутясь юлой между мечами противников на тренировке, но… мои прогулки на спине у Радмира всегда заканчивались одинаково.

— Если у них проблемы, то они сразу появятся и у нас. — Мой братец всегда отличался способностью поразительно быстро вникать в ситуацию.

И со свойственной ему верой в мои силы пропустил сам момент перехода, который на деле выглядел не столь оптимистично, как звучали мои слова и уже разбирался с тем, что нас могло ожидать после.

— Если у них проблемы, — начала я, повторяя интонации демона, — то к тому времени, как мы до них доберемся, их не будет ни у них, ни у нас.

Закираль молчал. Все также окутанный щитами и бесстрастный. И только мерцание серебряного контура вокруг зрачков давало понять, насколько напряженно он выискивает все изъяны предложенного мною плана.

После моих слов молчал и Радмир. Но судя по тому, как складывались в боевом захвате его когти, для себя он уже все решил.

— Ты сможешь сразу после перехода выстроить портал во дворец?

Вопрос мужа не мог не радовать — он уже принял мое предложение.

Вот только отвечать на него я не стала. Расстегнув пару пуговиц на шубке вытащила подвешанный на толстой цепочке кристалл перехода, который на меня собственноручно надела мама. Если бы не те блокираторы и не необходимость вернуться за остальными… Мы бы уже давно были во дворце у папеньки и доказывали магам, отслеживающим такие переходы, что мы именно те, за кого себя и выдаем.

— Тогда чего мы ждем?

В голосе Закираля, впервые с того момента, как мы ощутили открытие межмировых порталов, проявились хоть какие-то чувства, давая мне возможность пусть и не вздохнуть с облегчением, так хотя бы слегка расслабиться.

— Твоего приказа, — буркнула я, уже отгораживаясь от всего, что могло помешать мне нащупать следы тонкой нити, связавшей когда-то меня и мага.

И это было не столь просто, как казалось — клятва была исполнена и признана тем, кто ее принимал. И если бы не теплые отношения, сложившиеся между мной и Элизаром, вряд ли бы мне удалось найти даже отголоски того, что когда-то требовало меня беречь его жизнь больше, чем свою.

Меня никто не торопил, но я понимала, что наше нахождение в этом лесу, когда нашими поисками занимаются не только даймоны, но и более чувствительные к магии варлахи, о которых уже несколько раз упоминал муж, с каждым мгновением становилось все более опасным.

Тонкие нити кружились перед моим внутренним взором, рассказывая мне о тех потоках сил, что составляли мою основу. Паутина заклинаний, словно снежный узор на стекле, опутывала меня коконом защиты. Чуть стихший, но готовый в любую минуту взорваться неукротимым огнем вулкан доставшейся мне от отца стихии чуть урчал, радуясь тому, что его мощь оказалась так кстати. Связь Единственной, ставшая еще ярче, после того, как Варидэ признала меня женой Закираля… и не отсвет — ощущение смоченной осенними дождями дороги, на которой мы впервые встретились с магом.

Я скользнула вслед за проявившимися чувствами, наполняя их собой, своей памятью, тем, что нам с ним пришлось пережить вместе и… он отозвался, выстраивая между нами мост, на другом конце которого…

— Там варлахи! — Мой вскрик совпал с возникшим перед моими глазами серым туманом и тонким повизгиванием вынимаемых из ножен мечей.

Не успели мы выступить на обагренный кровью снег на берегу замерзшей речки, присутствие которой выдавал густой кустарник, очерчивающий ее русло, как меня довольно жестко задвинули за спину. Причем, не успела я еще возмутиться, вспоминая, что с этими тварями с помощью магии общаться бесполезно, как оказалась едва ли не зажата между двумя спинами: Закираля и брата.

Поразительная слаженность.

Я, конечно, понимаю, что на фоне этой парочки мои способности мечника смотрятся бледновато, но… уж тому же самому Элизару я ни в чем не уступала, а после того, как начали раскрываться связанные с Хаосом способности, в одной схватке из десяти мне удавалось заставить признать поражение и мужа.

Вот только… выразить свой протест мне не удалось. Я только ощутила тяжесть вынимаемого из ножен меча, как все закончилось, так для меня и не успев начаться.

Но как же я ошибалась…

Первый же, брошенный по сторонам взгляд, отразился в моей душе болью — мы почти опоздали.

Черная ткань набиру мелькнула перед моими глазами и Закираль, тенью пролетев через всю поляну, на которой застыли не верящие в то, что все уже позади воины, опустился на снег рядом с лежащей неподвижно сестрой.

Щупальца заклинаний разлились над ее телом, когда я, уже видя, но еще не осознавая, как многих мы не досчитаемся, подбежала к ним.

— Что?!

Я и боялась спугнуть напряженную тишину, страшась услышать то, что может оказаться приговором и не могла удерживать в себе волнение.

— Ментальный удар. — Его голос был глух, выдавая волнение. — Поэтому она и не смогла взять варлахов под контроль.

— Скажи, что с ней будет все в порядке. — Мои слова прозвучали слишком жалобно.

И я понимала, что не должна вновь стать той, что потребует его внимания тогда, когда оно нужно другим, но… я не могла поверить, что все вокруг меня является тем, что я вижу.

— Ее защита выдержала, скрыв сознание, потому я и не смог до нее дотянуться. Но лучше ей… — Он замолчал, поднимаясь, и резко обернувшись, тем же низким, тяжелым, похожим на рык голосом, бросил в сторону подошедшего Элизара: — Где Рамон?

— Остался в крепости. — Левая рука мага была залита кровью, меховая накидка висела клочьями, разрезанная и разодранная, в карих глазах расстилалась мертвая пустошь. — Там много кто остался.

Рамон! Я не успела узнать его настолько хорошо, чтобы это отразилась такой же болью, как гибель Тамираса, но… Асия не успела рассказать мужу о продолжателе рода герцога Рамона Карэ.

И от этого на душе стало горько, отзываясь не мыслями — их оттенками, в которых ярко сверкало лишь одно слово: неизбежность.

— Мы только подошли к ней, когда дозорный с вышки прокричал, что видит даймонов. Их было не больше двадцати, но на их лицевых платках были серебряные полосы, о которых ты предупреждал и с ними были варлахи. Рамон именем короля приказал уйти в порталы, но сотник его не послушался. — Элизар замолчал и потемневшим взглядом обвел поляну.

Зрачки Закираля на мгновение вспыхнули алым, заставив отшатнуться не только графа, но и меня.

— Дальше.

Алраэль и Веркальяр, из пятерки которого я видела лишь двоих, так и не решившись приблизиться к нам, остались стоять рядом с несколькими воинами из крепости. И мне хотелось выть, понимая, что это все, кому удалось выжить. И ради того, чтобы выжили они…

— Рамон начал выстраивать портал и когда тот уже почти стабилизировался, забилась Асия, пытавшаяся усмирить варлахов. Я бросился к ней, приказав эльфам прикрывать мага и стараясь не смотреть на то, что началось вокруг. К этому моменту даймоны были уже в крепости и это была не битва. Глаз не замечал их движений и только по тому, как падали воины, можно было отследить их путь. И они приближались к нам, словно зная о том, кто мы и зачем там находимся.

Я попыталась придвинуться к мужу, надеясь хоть как-то ослабить скручивающееся вокруг него напряжение. Но его щиты напоминали неприступную стену, не позволяя мне даже сделать шаг. И лишь тонкая нить внутри меня звонко вибрировала, говоря о том, что испытывает сейчас кажущийся бесстрастным Закираль.

И дело было не только в том, что погибли те, кто уже успел стать частью нашей жизни, но и в том, что перепутье, на котором он оказался, ощерилось вопросами, на которые трудно было найти ответы.

Он был здесь, с нами, но… он был из тех, кто убивал. Он любил меня, но… если бы мы не встретились, сейчас не знал бы сожаления. Он уже был новым Ялтаром Дарианы, но… не мог прекратить вторжения, пока его отец либо не откажется от своей власти, либо… не умрет от его руки.

— Маг крепости помог Рамону удержать портал, а сотник, наконец-то осознав, что славы в такой гибели не будет, отдал приказ уходить. Но было уже поздно, да и сил на то, чтобы перебросить нас как можно дальше у них не хватило. Здесь все, — Элизар кивком указал себе за спину, на поляну, на которой было не больше двух десятков живых и почти столько же… мертвых, — кому удалось покинуть крепость. Они держали переход до последнего, но сами уйти не успели. А потом нас нашли варлахи… Мы оказались слишком близко и они сумели отследить наш магический след.

Элизар смолк, потому что больше говорить было нечего и перевел взгляд на меня. И в нем не было благодарности, лишь признание, что если мне понадобится его жизнь, он отдаст ее, не испытывая никаких сомнений. И не по велению клятв, а по велению сердца. По велению тех, кто находился сейчас здесь.

— А потом я ощутил, как протягивает ко мне нить Таши и понял, что наше время еще не пришло. — И когда Закираль, хоть и продолжая прятаться за возведенным в абсолют спокойствием, кивнул, давая понять, что о дальнейшем можно не говорить, спросил сам. Но не у меня, а у мужа. — Тамирас остался там? — И когда тот вновь склонил голову, тихо добавил, повторив те слова, что сегодня уже звучали. — Они были воинами.

Лера Д'Тар. Дариана

Я приходила в себя медленно.

Сначала появилось ощущение. Даже не самое ощущение, а его тень, в которой была тревога. Потом я почувствовала боль, накатывающую на меня волной, которая обрисовывала контуры моего тела. И только потом, вслед за осознанием, что я лежу, вспышкой яркого света проявился портальный зал стационарной базы, черные квадраты готовых шагнуть в переходы воинов, разговор Вилдора с Маргилу и… попытка вспомнить, что было дальше, заканчивалась мельтешением разноцветных пятен от которых слабость становилась все тягучей, пытаясь утянуть меня обратно в сумрачную пустоту.

Мое желание сосредоточиться и сбросить это состояние изменив положение тела закончилась ничем. Чья-то сильная рука мгновенно пресекла мое стремление, возвращая меня на место.

— Вам не стоит пока шевелиться. Постарайтесь лежать спокойно. — Голос был тихим, привычно спокойным, но не бесстрастным и… не знакомым.

Хотя я была совершенно уверена, что сам говоривший мне на моем жизненном пути уже встречался. И это подвигло меня не следующий подвиг — я попробовала открыть глаза. Первый порыв оказался чреват прокатившимся в голове шаром, который несколько раз побился о мои виски и замер, в ожидании моих следующих действий, уже догадываясь, что я буду настойчива.

Похоже, эта же мысль посетила и моего невидимого визави, потому что его, показавшаяся мне очень сильной, рука, приподняла меня под спину, помогая сесть. После этого приподнять веки показалось уже совершенно не сложной задачей, с которой я и справилась, сделав вид, что не обращаю внимание на хозяйничающую в моем теле боль.

— С возвращением в мир живых, Ваше Высочество.

Ночная мгла уже потеряла свою насыщенность, отступая под натиском приближающегося утра. Здесь же, на вершине холма, у подножья которого величаво несла свои воды широкая река и выстроившиеся грозными рядами деревья не скрывали за своими вершинами поднимающегося солнца, было довольно светло.

— Кадинар? — Имя начальника личной охраны Вилдора всплыло в памяти само.

Хотя я и не слышала его в тех сценах, что уже успели проявиться перед моим внутренним взором.

— Вы не ошиблись, Ваше Высочество. И я рад, что хотя бы мне удалось последовать за Вами.

Я опустила ресницы, пытаясь сообразить, о чем же он говорит, но… все, что я помнила из последних событий заканчивалось разговором демона ночи с родственником.

— Где мы?

Осознав, что самой себе на этот вопрос я ответить не могу, решила пойти другим путем. Надеюсь….

Лицевой платок скрыл от меня движение его губ, но то, как прищурились его глаза, осыпав меня искрами усмешки, не давало ошибиться с его реакцией.

— Если Вы не знаете, куда Вы нас забросили, то я могу быть уверенным лишь в том, что мы все еще находимся на Дариане. И, судя по тому, что эта река не вызывает у меня никаких ассоциаций, мы довольно далеко от населенных районов.

Этого было слишком мало, чтобы начинать делать выводы. И я решила, что могу любопытствовать и дальше. Тем более что с каждым мгновением слабость становилась все менее ощутимой, а тело, отзываясь легким покалыванием на кончиках пальцев, яростно набросилось на разлитую вокруг силу. Настолько мягкую и притягательную, что отказываться от такого лакомства не хотелось. И удручало лишь одно — привычного голода это не отменяло.

— Ты можешь рассказать, что произошло?

Его взгляд сразу же перестал быть насмешливым, и в нем проявилась тревога. Возвращая меня к тому, что не все так хорошо, как кажется.

— Вы не помните?

— Последнее, что я помню, как Талтар Маргилу направился к членам Совета Дарианы. — Медленно и спокойно ответила я воину, стараясь убедить саму себя, что ничего страшного пока не произошло.

— Последствия оказались намного серьезнее, чем мне показалось. Нам нужно как можно скорее найти путь в резиденцию, чтобы Вам могли помочь лекари.

Пока он говорил, непроизвольно покачивал головой, словно откликаясь не только на произносимые слова, но и на те мысли, что в этот момент скользили в его сознании. Да и то, что он отводил взгляд, мне совершенно не нравилось.

— Расскажи-ка мне все, чтобы я могла разделить с тобой твои опасения.

Я устроилась поудобнее, опираясь спиной на толстый ствол унесшего свою вершину к небу дерева. Стараясь, при этом, не поддаваться той панике, что начинала набирать обороты в моей душе.

— Хорошо.

Он поднялся с земли, в одном движении подняв лежащий рядом с ним меч в ножнах и закрепляя его на поясе так, что пола набиру лишь слегка разошлась, давая мне заметить белоснежный отблеск форменного костюма. А еще через мгновение уже стоял чуть поодаль, развернувшись ко мне спиной и вглядываясь в очертания леса на другом, более пологом берегу реки.

— Ялтар Вилдор был против Вашего присутствия в портальном зале стационарной базы.

— Он сам тебе об этом сказал? — вместе с возвращающейся в тело бодростью, просыпалась и мое ехидство, словно намекая, что в этой ситуации оно мне может пригодиться.

Но воин не только не оглянулся, но и никоим образом не дал мне понять, что заметил его.

— Я начальник личной охраны Ялтара. И я имею возможность много видеть, слышать и сопоставлять. Я должен предположить любую опасность, которая может угрожать моего господину или тому, кого я должен по его приказу охранять.

— Например, меня.

А вот теперь, он резко развернулся и также спокойно, как и я, ответил.

— Ваша жизнь для Ялтара более ценна, чем его. И следуя его воле, первой я должен был спасти Вас.

— Ты хочешь сказать, что опасность грозила и ему?!

Я сделала попытку подняться, но мое тело оказалось не готово к столь резким изменениям. Так что я осталась стоять лишь благодаря тому, что он успел подхватить меня еще до того, как начали подкашиваться мои ноги, неожиданно оказавшись рядом.

— Будет лучше, если я расскажу все по порядку. Если Вы будете благоразумны и не сведете на нет все мои усилия, вернуть Вас к жизни.

Мне ничего не оставалось, как кивнуть, соглашаясь. А он не то, чтобы испытывая мое терпение, а, похоже, не зная, с чего начать, вновь отошел к краю холма и замер. И лишь ткань плаща чуть заметно шевелилась, отзываясь легкому утреннему ветерку.

— Вы не такая, как наши женщины. И Вы не похожи на тех, кого приводят из набегов на другие миры. В Вас намешано столько всего противоречивого, что трудно понять, что из этого всего является главным. Пока не приходит осознание, что Вы похожи на многогранный кристалл, который можно поворачивать любой стороной, не теряя чувства очарования им. А еще в Вас есть слабость, которая вдруг оборачивается силой, словно убегающая по углам тень озаряемая ярким светом. Ялтар видел это и знал, что давить на Вас можно только до определенного предела. Потому что потом следует потеря контроля и то, что у нас называют сущностью берсерка.

Последнее слово зацепило меня. Но… я не стала его перебивать, внезапно осознав, что, скорее всего, так оно и есть. И если не копаться в причинах появления этого во мне, а просто принять как данность, то становилось понятно, почему я начинала действовать лишь тогда, когда меня загоняли в угол. Словно именно в этих условиях и проявлялась спрятанная в глубине меня сущность.

— Совет не поверил, что в человеческой женщине, пусть даже и несущей в себе отголоски крови даймонов, могут быть такие способности. Но не это, на мой взгляд, было причиной того, что они настаивали на своем решении. Ялтар довольно сильно потрепал Совет в последнее время и те, кто не смог выступить против него в открытую, решили противодействовать своему Правителю исподтишка.

— А Талтар Маргилу?

Я помнила возникшие у меня подозрения о том, что там, на базе, они были союзниками. И мне было интересно услышать мнение того, чьи слова мне казались обоснованными.

— Я не могу судить о том, чего не знаю, но у меня нередко возникало ощущение, что если бы не нечто, через что не может переступить Ваш, принцесса, родственник, их бы могло связать что-то, похожее на дружбу. И Талтар Маргилу один из тех немногих Талтаров, кому Ялтар, даже называя своим врагом, мог бы доверить жизнь. Но в этот раз, даже если бы он и мог что-то сказать в поддержку моего господина — ваше с ним родство, подтверждающее возможное предательство его старшего брата, делало позицию Талтара уязвимой. Впрочем, мне показалось, что сам Ялтар был этому только рад.

Он оглянулся неожиданно, не дав мне возможность скрыть выражение удовлетворения, что гуляло на моем лице. Мое наблюдение оказалось верным и это отдавалось привкусом очередной интриги Вилдора, в которой я сделала то, что должна была по его замыслу сделать, при этом не догадываясь об этом. И оставалось лишь узнать, чем все это закончилось. Не считая, конечно, нашего пребывания с Кадинаром неизвестно где.

— Вода у нас есть, но Вам, моя госпожа, нужна пища, чтобы Вы могли восполнить потерянные силы. — Его взгляд был безмятежен, но я словно видела, как чуть дрогнул уголок губы, скрытый лицевым платком, обозначая лукавую улыбку.

И медленно опускающиеся ресницы, которые прячут отголосок веселья в глубине отраженного в глазах спокойствия, подтверждают мою правоту.

— Вы опасаетесь смутить меня моими поступками, Кадинар? — добавляя в голос капельку напряжения уточнила я.

Хоть и разделяя его озабоченность. Я уже знала, по рассказам Вилдора, насколько выносливыми были даймоны по сравнению с людьми. Но пусть голод и намекал мне о своем присутствии, любопытство полностью стирало его следы.

— Ни в коем случае, Ваше Высочество. Я просто проявляю обеспокоенность.

— И постарайся хотя бы сейчас не напрягать меня своими изысканными оборотами своей речи. — Точно в таком же тоне, что и он, продолжила я. — Ты можешь обращаться ко мне: госпожа Лера, если любое другое будет расцениваться как нанесенное мне оскорбление.

И вновь разбежавшиеся стрелочки вокруг глаз выдают его улыбку. И мне становится радостно, что из всех тех, кто мог оказаться здесь рядом со мной, я видела перед собой именно начальника охраны Вилдора.

— Как Вы скажите, госпожа Лера. — Он чуть склонил голову, скрыв от меня свой взгляд и продолжил. — Появление Яланира рядом с Вами вызвало первый скачок сил. Ялтар Вилдор, прощаясь с сыном, прикрыл Вас щитами и это на какое-то время сгладило всплески. Но когда открылись порталы и первая тысяча начала переход на Лилею, Ваш контроль ослаб настолько, что к Ялтару был вынужден присоединиться и Ваш тер. И мне показалось, что ситуация стабилизировалась, но так оно было лишь до того момента, как начали менять накопители на портальных площадках.

До краев наполненные магией кристаллы. Десятки кристаллов, находящихся в одном зале и связанных между собой едиными настройками порталов, усиливая друг друга и резонируя настолько, что малейший посторонний всплеск способен сорвать оковы и разлить это море сил, снося безумством стихии все, что попадется на ее пути.

Не знаю, о чем думали Талтары, настаивая на присутствии эмоционально нестабильного мага Равновесия рядом с этой мощью, но в то, что Вилдор не мог не знать, чем все это способно закончиться, я не верила.

Как и в то, что у него не было способов настоять на своем. И если он этого не сделал… Если они с Маргилу этого не сделали…

— Как мы оказались здесь? — мой голос был тих и глух, когда я задала этот вопрос.

Уже не интересуясь тем — почему.

— Совет опоздал прислушаться к мнению Ялтара и Ваши силы вышли из-под контроля. Если бы не предусмотренные на портальных базах блокираторы, которые сумели поглотить их часть и закрыть зоны переходов, вряд ли бы там остались живые. Последнее, что я видел, как Айлас пытался оттолкнуть своего господина от Вас, не давая ему броситься к Вам на помощь. Сэнар же, хоть и был не слишком далеко, но его сбило вырвавшимися стихиями и все, что он сумел: прикрыть щитами себя и стоящих за его спиной Талтаров.

— А ты?

В моей памяти, которую я немилосердно терзала, вдруг возник голос Вилдора, кричащего: "Кадинар, принцесса!", - подсказывая, откуда я знаю имя своего спутника.

— Не знаю, как Вам удалось в том состоянии не только вернуть после сброса Равновесие, но и воспользовавшись разлитой вокруг силой, выстроить портал. Так же мне не ведомо, куда Вы хотели попасть, но когда я кинулся к Вам, набрасывая на Вашу голову капюшон и активируя защиту через предоставленные мне Ялтаром коды, матрица перехода вывела нас именно сюда.

Ну хоть с чем-то стало понятно. И не только с тем, что сработали вбитые в меня прадедом рефлексы, требующие от меня в таких случаях сначала оказаться как можно дальше от сулящего мне неприятности места, а потом разбираться, почему же это случилось. Но и с набиру, в которое обрядил меня Вилдор, будучи уверенным, что что-то подобное и произойдет.

И оставался еще один вопрос, который мне хотелось задать самому жениху: окончание этой истории предполагалось им именно в таком виде, или присутствие рядом со мной его воина является импровизацией юмористки судьбы. Увы, вместо этого пришлось удовлетвориться совершенно иным.

— Что было дальше?

— А дальше мы оказались здесь, — то, что теперь скрывалось под лицевым платком, можно было назвать усмешкой — эмоциональный спутник мне попался. — Если бы не активированная защита, Ваша встреча с деревом могла бы закончиться с более тяжелыми последствиями. Но если от опасности снаружи набиру защитить смогло, то от отката… — Он подошел ближе и опустился передо мной на колени. И выглядело это… весьма символично. — Вам очень повезло, что я не только маг, но и целитель.

Хотелось мне сказать ему, что везением здесь и не пахнет. Но не стала, догадываясь, что о способности своего господина предусматривать даже немыслимое, ему известно не хуже, чем мне.

— А ты не можешь связаться с Ялтаром?

Как жаль, что между мною и моим визави нет родственных связей. Уж больно мне хотелось посмотреть на то, с какой яркостью он реагирует на мои слова. И радовало лишь то, что его глаза вполне были способны отражать все движения его души.

— Для мысленной связи мы находимся слишком далеко. А всю технику выжгла Ваша сила, госпожа Лера. Но у нас есть оружие, так что голод нам не страшен. У нас есть вода и нам не придется страдать от жажды. А через несколько дней, когда Вы полностью восстановитесь, мы сможем подумать и о портале.

— Через несколько дней? — уточнила я, заглядывая в глубину его зрачков, где хранились нужные мне ответы.

Уж он-то должен был ощутить, с какой скоростью восстанавливаются мои резервы.

— Через несколько дней, госпожа Лера. Мне кажется, что за это время Совет еще раз убедится в том, что перечить воле своего Ялтара чревато самыми губительными последствиями. — Он с каким-то шальным восторгом хмыкнул: — Обвинение в том, что по их вине был нарушен план вторжения, пропала его невеста, были подвергнуты угрозе воины, не говоря уже о жизни самих членов Совета и правителя…

Дальше он мог не продолжать. Все, что я хотела услышать, он сказал. Про все остальное я могла и сама догадаться. А то, что мне оставалось недоступным… придет время, я узнаю и об этом.

Вот только… понимание того, что Вилдор в очередной раз моими руками решал свои проблемы, отчего-то не вызывало у меня сейчас недовольства. Какой бы странной и запутанной не была его игра, то, что благодаря ей высадка эшелона хоть ненадолго, но была задержана, смирило меня с его способом добиваться своего.

И пусть это было слишком мало, чтобы помочь моим друзьям на Лилее, но… это было время, которое могло исправить, изменить, сделать возможным. И даже этому немногому я радовалась.

Так что, когда я вновь сделала попытку подняться, с уверенностью опираясь на предложенную мне руку, на моем лице тоже была улыбка.

— Ну что, останемся здесь или поищем более удобное место? — спрашивая, я отвела взгляд.

Но успела заметить, как чуть задрожали, опускаясь, ресницы, наводя меня на становившуюся уже привычной мысль о том, что наше пребывание именно здесь, было кем-то предусмотрено.

А значит… думать дальше уже не хотелось. Хотелось просто посмотреть в черные глаза Вилдора и высказать все, что я думаю о его методах.

Увы… мне оставалось лишь утешать себя, что рано или поздно, но я окажусь в его резиденции и уж тогда-то…

— Здесь удобно, но я предпочел бы что-нибудь более укромное. Мне кажется, нам стоит спуститься к реке и немного пройтись. Если Вам тяжело, я вполне могу нести Вас на руках.

Наши взгляды встретились и я замерла, окутанная странным ощущением.

Кадинар напоминал мне… Сашку. Не внешностью, не движениями — восприятием жизни, которое позволяло ему улыбаться даже тогда, когда она не склонна была его радовать. И в этих глазах, в том, как они лукаво щурились, осыпая серебряными искрами, как чуть склонялась голова, выдавая спрятанную в нем бесшабашность, было так много от моего старшего сына, что меня едва не захлестнуло волной, в которой нежность сплеталась с болью, надежда с отчаянием, материнская любовь с трезвостью возраста.

— Я постараюсь не быть тебе обузой.

Это были не те слова, что я хотела произнести. Это были не те слова, что он хотел услышать. Но это были именно те слова, которые могла бы сказать мать, позволяя сыну идти своим путем. И не знаю как, но он осознал те чувства, что через них вырвались из моей груди.

Ткань лицевого платка только чуть сдвинулась, даже не приоткрыв его лица, когда его губы коснулись моей ладони.

— Вы никогда не будете для меня обузой, принцесса Лера.

Глава 11

Олейор Д'Тар

Сведений о Закирале и Таши не было, и Арх'Онт, во дворец которого мы отправились сразу, как стало известно об открытии порталов на севере, хоть и пытался сохранять видимость спокойствия, но явно находился в бешенстве, выбивая дробь кисточкой хвоста по сапогу.

Что же было говорить о Рае, взгляд которой не скрывал паники.

— Первая волна прошла.

Сашка влетел в кабинет повелителя и застыл, напоровшись на наши напряженные взгляды. До тех пор, пока даймоны не подойдут к первому рубежу, на котором мы рассчитывали их задержать настолько, чтобы иметь возможность перебросить часть летучих групп с кристаллами перехода в их тылы, мой советник был единственным, кто хоть что-то мог сказать о происходящем.

Первые вестники, прибывшие с пограничных крепостей, оказались и последними. Не дав ответов ни на один из интересующих нас вопросов. Так что все, что мы знали — порталы открылись. Но ни численности даймонов, ни направления, по которому они двинутся по человеческим землям, известно не было.

— Значит Закиралю удалось поставить маяки. Хоть что-то. — Вряд ли Аарона могло это успокоить, но это было значительно больше, чем ничего.

— Удалось. — Сашка продолжал смотреть на нас глазами, в котором крутился водоворот чувств.

И я для себя сделал заметку — его охрану нужно было срочно увеличивать. Но перед этим — хорошенько встряхнуть. Похоже, наш с Гадриэлем друг, продолжавший в душе оставаться мальчишкой несмотря на свой возраст, так до конца и не осознал, что речь идет не об играх, а о начавшейся войне, в которой столь яркое безрассудство может привести только к одному итогу.

А вот этого я должен был избежать любыми способами, даже заперев его в крепости у драконов — единственном месте, которое его могло удержать.

— Порталы закрылись и не открываются, хотя накопители должны были уже сменить. — Добавил он, продолжая одаривать восхищением, даже не догадываясь о той трепке, которая ему предстояла.

Но кое-что в его словах заставило меня задуматься и о другом.

О схеме высадки в чужие миры нам рассказывал не Закираль, который вряд ли бы не ответил на эти вопросы, если бы они были заданы, а Карим. Тем более что он, в отличие от нового Ялтара, лично присутствовал в портальном зале во время предыдущего вторжения.

Да… теперь уже можно было говорить, предыдущего, а не последнего. И пусть никто не сомневался в том, что это рано или поздно произойдет, надежда на то, что мы ошибаемся, жила в наших душах до самого последнего мгновения.

— И ты можешь это объяснить?

Я знал Сашку значительно лучше, чем все остальные, присутствующие в этой комнате. И очень хорошо видел нетерпение, живущее в его глазах.

— Я ощутил маму. — Он замер, и радость, осветившая его лицо, растворилась в проскользнувшем страхе. — Выброс силы был настолько мощный, что отголоски сумели пройти через границы миров и на мгновение дали почувствовать мне ее.

— Она жива?! — Как я не пытался сдержаться, но это оказалось сильнее моего самообладания.

Я очень хорошо понимал, что означают его слова и… все остальные это понимали не хуже.

— Саркат сказал, что я сумел бы ощутить ее уход, но я ничего подобного не почувствовал. — Он беспомощно пожал плечами, словно ища у меня поддержки.

Все-таки… для нашего мира он был слишком юным. Родись он здесь или хотя бы появись пораньше, суровость и принятие жизни без прикрас уже бы проявилось в нем. Да и общение с нелюдями, в котором он больше походил на зарабатывающего очки игрока, до конца не осознавая реальности того, что его окружало, не дало ему окончательно повзрослеть. И вот теперь ему, слишком быстро и болезненно, приходилось наверстывать упущенное.

— Хорошо. — Арх'Онт решил перевести разговор в иное русло. Впрочем, времени на переживания у нас действительно не было. — Карим, чего можно ожидать в таком случае?

Даймон, до этого стоявший у дальнего окна, напоминая скорее предмет интерьера, чем живое существо, даже не повернул голову в нашу сторону, продолжая смотреть куда-то вдаль. Но на вопрос ответил.

— Если ей удалось сбить настройки и вывести из строя портальный зал, то им нужно будет время, чтобы активировать переходы на другой базе. — Тишина на мгновение окутала кабинет, давая нам возможность осознать его слова и когда он, резко развернулся, чтобы продолжить, мы были готовы с ним согласиться. Потому что его слова повторяли лишь то, что готов был сказать любой из нас. — У нас есть шанс слегка потрепать первую волну.

Я поднял взгляд на демона, который без всяких усилий со своей стороны встал во главе нашего союза, в ожидании его решения. А он… смотрел на Тахара, словно ведя с ним безмолвный разговор.

И то, что рождалось сейчас, было понятно не только мне, но и Сашке, на лицо которого возвращалось предвкушение.

— Александр, — мой советник даже перестал дышать в ожидании того, что скажет Арх'Онт. Боюсь только, его ждет большое разочарование. Сашкину ценность Аарон знает не хуже меня, как и его бесшабашность, — дашь наводку на маяки драконам. Я думаю, несколько боевых матриц Порядка слегка собьет с них спесь.

— Я открою им порталы. — Равновесник все-таки решил сделать вид, что не понял приказа повелителя и исчезнуть, прежде чем до кого-нибудь дойдет, что у него и в мыслях нет остаться в стороне от такого приключения.

Но только я хотел окрикнуть Сашку, давая понять, что его планы прозрачны, как глубины чистого озера, как когтистая рука Аарона, жестко опустилась на плечо моего друга, заставив того не только остановиться, но и просесть, пытаясь удержать ее тяжесть.

— Ты только дашь наводки. — Губы демона чуть подрагивали, приоткрывая мощные клыки, появление которых обычно лишало желания спорить даже самых упертых. — И будешь здесь, пока обстановка не прояснится.

А я вздохнул с облегчением. Александр мог спорить с Элильяром, вил веревки из Ксандриэля и Тахара, с трудом воспринимал меня в качестве правителя темных эльфов, но Арх'Онту на моей памяти еще ни разу не перечил. Не просто уважая демона, а испытывая к нему странное благоговение.

— А сыновья Закираля? — Я сам удивился вырвавшимся у меня словам.

То, что происходило в нашем мире в последнее время было странным и непривычным. Те, кого мы безоговорочно воспринимали своими врагами, приобрели не только имена, но и черты, которые были свойственны каждому из нас, становясь знакомыми, а некоторые и… друзьями. Их судьба — беспокоила, их жизни оказывались предметом заботы, а сами они становились частью того, что окружало, вписавшись настолько естественно и без особых усилий, что не вызывали в душе отторжения.

И это при том, что такие же как они, умеющие думать и, как оказалось, чувствовать сильно и ярко, продолжали оставаться за той гранью, где уже не было жизни, а была лишь одна смерть.

— Я не ощущаю их присутствия на Лилее. Но… — Карим смотрел на Аарона, но его взгляд сумел коснуться и меня, заставив мое тело откликнуться холодом, — здесь есть кто-то из нашей ветви. И я думаю, что это Талтар Яланир, старший сын Вилдора.

— Я… — Сашка сделал очередную попытку вклиниться в планы, что выстраивались сейчас в голове демона.

И если бы это могло остановить вторжение, я, скорее всего, согласился бы рискнуть жизнью своего друга, но… плен или гибель сына вряд ли бы аргументом для правителя Дарианы, чтобы закончить только что начавшуюся игру.

Рык демона, отдавшийся в душе осознанием, что кое-кому было бы нелишне заткнуться, утвердил меня в мысли, что не я один так думаю.

— Нет. — И уже чуть спокойнее, нервной улыбкой отметив, как в ответ на демонстрацию его неудовольствия побледнел маг. — Тахар, отправляй своих воинов. Но пусть там слишком не рискуют — это только начало.

Сашка вышел из комнаты вслед за властителем, бросив на меня обиженный взгляд. И это было столь по-детски, что я вновь содрогнулся от осознания, какую судьбу уготовила ему и Лере та нечаянная встреча со мной. И пусть я понимал, что даже зная, как все будет, единственное, что желал бы изменить — быстрее разобраться в собственных чувствах, чтобы со всей искренностью ответить на ее, продолжал испытывать сожаление.

Во мне жила ни одна любовь, но и выгода. И мое появление на Земле было необходимо не только мне, но и моей расе, моему миру. И я знал, что из этого было более важным.

— Ты сказал ему? — Я, задумавшись, не заметил, как Арх'Онт оказался рядом со мной.

— Не успел. — Качнул я головой, вспоминая тот миг, когда влетевший в мою гостиную Александр не только разорвал ощущение покоя, появившееся в моем сердце в окружении Гадриэля и Саражэля, но и сместил приоритеты.

— Не тяни. Мальчишка не понимает смерти, и даже увеличь мы охрану, это не увеличит наши шансы сберечь его. А потеря крови их рода для Лилеи будет страшнее любых других последствий.

Каждое его слово отдавалось в моем сердце болью. Но… он был прав. Ни присутствие Сарката, ни гнев повелителя, ни мои просьбы… ничто не могло остановить Александра, если он что-то решил.

Ему все давалось: будучи человеком, он восхищал изяществом даже эльфов, он заслужил уважение Гадриэля, рожденного интриганом, он поражал своими способностями самого древнего из драконов и он… не знал поражения, не допуская мысли о том, что подобное может с ним случиться.

Он не видел смерти тех, кто был дорог, не ощущал ее безвозвратность, нелепость и невозможность что-либо изменить. Для него все вокруг было сказкой, в которую он попал, едва ли не сам став сказочником.

И я не смог объяснить ему, не сумел дать понимания того, что смерть в нашем мире столь же необратима, как и в том, что дал жизнь ему. И сколько бы не было прожито лет: его двадцать пять человеческих или немногим больше пятисот моих, или более двух тысяч лет Аарона… прервавшийся жизненный путь закончится для нас всех одинаково. И если кому-то из нас и будет подарена новая возможность обрести тело, из нашей памяти уйдет все, что сейчас дорого.

— Боюсь, что убедить его в необходимости этого будет очень сложно. — С горькой улыбкой заметил я, вновь увидев перед глазами лицо своего начальника разведки, когда я ему сказал о подобном.

— У нас нет выбора. — И по тому, как взгляд демона скользнул к снова замершему у окна Кариму, и, прежде чем вернуться ко мне мимолетно, словно поддерживая, коснулся Рае, я мог понять — то, что он собирался сказать, никого из нас не обрадует. — Даже если нам удастся победить, эта победа достанется нам слишком большой ценой. И мы сейчас должны думать не только о том, чтобы выжить, но и о том, как будем жить потом.

И не согласиться с ним было невозможно. И если люди, с их более короткой жизнью, возрождались довольно быстро, что уже не раз подтверждалось историями войн, которыми была богата жизнь Лилеи, то долгоживущие расы не всегда были способны восстановить самые ценные роды, несущие древнюю кровь своих предков.

И задумываться о том, как не дать исчезнуть накопленным знаниям и способностям, должны были именно мы — те, кто стоял во главе своих рас. Действуя, если придется, жестко и без проявления жалости.

Вошедший слуга накрыл стол, уставив его легкими закусками. И хотя после таких разговоров пища не лезла не только в мое горло, ни один из нас не отказался перекусить, отдавая себе отчет в том, что когда начнут поступать новости, нам вообще может стать не до еды.

Вернулся Сашка, все еще недовольный, но уже чуть более спокойный, чем был, когда покидал кабинет. Похоже, Тахар сделал за меня часть моей заботы, объяснив моему Советнику то, что не выходило сделать у меня. И не столько потому, что я не находил слов.

Несмотря на загнанное вглубь чувство вины, которое я продолжал испытывать, даже убедив себя в том, что ее нет, я не собирался избегать взятой на себя ответственности за него не только как за моего подданного, но и как за друга. Но последние дни были настолько наполнены разными событиями, что наши встречи с ним носили очень мимолетный характер, не давая мне это сделать.

Так что я был рад тому, что дракону удалось хоть немного, но потушить огонь авантюризма в Сашкиных глазах.

Потом объявился Тахар, коротко кивнув Аарону в ответ на его вопросительный взгляд. А разговор все так же не клеился.

Впрочем, все, что можно было решить, мы решили. Все, что могли сделать — сделали. И теперь нашим уделом стало ожидание. Тягучее, тяжелое, наполненное сомнениями и опасениями. Поисками того, что было упущено, даже будучи уверенным, что все, что было необходимо, мы предусмотрели.

Перед глазами вставали лица Вэона и Амалии, растерянных, не понимающих, почему они должны покинуть не только свой дом, но и свой мир. Но… принимающих это с такой внутренней силой, что моя душа корчилась, сдерживая рыдания, пока я провожал их до портала. И теперь я был рад, что Аль'Аир настоял на том, чтобы они отправились на Землю еще до начала вторжения.

Неожиданно повзрослевший Аншар, познавший ответственность за тех, о ком он должен заботиться.

Альена… эта, совсем еще девочка, не знавшая, какую судьбу ей приготовили ее отец и я. Не догадываясь, что ее мать и дед, лишь молча согласились, жалея, но осознавая, что другого выхода у них нет. И я мог только верить, что когда-нибудь и она, и Сашка, смогут не только понять, но и простить нас за это.

Не знаю, какие мысли сейчас терзали свернувшуюся в кресле Рае, не сводящего глаз с танцующих в пламени огня в камине саламандр Арх'Онта. О чем вспоминал Ксандриэль, в глубине зрачков которого поселилась усталость, Тахар, для которого это было уже второе вторжение даймонов…

Но когда в комнату ввалился, пахнущий дымом и смертью, Закираль, неся на руках неподвижную Асию, когда Радмир передал обессилевшую Таши подскочившему демону, одни и те же слова произнес каждый из нас.

Они были воинами.

Лера Д'Тар. Дариана

Мы спустились вниз по холму, не выходя за границу деревьев. Несколько раз я ловила отголоски поисковых заклинаний Кадинара, но их результат оставался для меня неизвестным. Впрочем, в его присутствии я чувствовала себя довольно спокойно, а на крайний же случай… у меня был подаренный Вилдором кинжал, да и силы восстанавливались довольно быстро.

— Если Вы пообещаете мне, что не сделаете ничего, за что мне пришлось бы беспокоиться, то я смогу предоставить Вам довольно приличный завтрак, а может, и столь же сытный обед. — Его голос, неожиданно прозвучавший в неясном гуле просыпающегося леса, вырвал меня из той задумчивости, что напоминала больше мельтешение мыслей, а не связанные цепочкой логики раздумья.

Я ответила ему понимающим взглядом и кивком, тут же демонстрируя свою готовность исполнить его просьбу, опустившись у ближайшего дерева. И радуясь тому, что защита набиру действует именно так, как и рассказывал Айлас: без исходящего от ткани легкого тепла, это утро вряд ли показалось мне столь уютным.

Не успела я еще устроиться поудобнее, окутав себя легкой сетью, которая должна была отследить направленное на меня внимание — самые простые заклинания были мне уже вполне доступны — а воина уже не было рядом со мной.

Закрыв глаза я позволила себе не то, чтобы задремать, а окунуться в ощущения, звуки, которые с каждым уходящим мигом становились все сильнее и проявленнее. Вот где-то совсем рядом взметнулась с ветки птица, вот в плеске воды едва различимо раздался шелест скользнувшего в воду небольшого животного, незнакомый стрекот, похожий на попытки неумелого музыканта провести смычком по струнам скрипки отозвался похожим, но чуть дальше. И это было так умиротворяющее, что я едва не забыла, кто я и где нахожусь. Да и события уходящей ночи казались едва ли реальными, оставив за собой впечатление странного сна, в котором смешались собственные фантазии, наложившиеся на произошедшие в реальности события.

Наверное, я все-таки умудрилась уснуть, потому что укол защитной сети заставил меня вздрогнуть, вырывая из покоя, которым было окрашено мое пребывание в мире грез.

— Госпожа Лера, — Кадиран удовлетворенно кивнул, заметив в моей руке неизвестно как оказавшийся там кинжал, — здесь неподалеку развалины какой-то базы. Кое-какие помещения остались целыми, так что нам есть где расположиться.

Судя по тому, что солнце стояло уже довольно высоко, его не было долго. И я могла только гадать, случайность ли то, о чем он мне сейчас рассказал или…

— Ты обещал мне завтрак.

Поднимаясь с земли, напомнила я. Но не для того, чтобы проявить капризность своего характера — я не хотела показать ему своего замешательства.

— К тому времени, как мы туда доберемся, он как раз и будет готов.

Его движение было быстрым и неожиданным. Еще мгновение назад он стоял напротив меня, а спустя быстрый вздох, в котором слились удивление и машинальная попытка сопротивляться, я уже была прижата к его груди и он, не похоже, чтобы чувствуя себя обремененным ношей, плавно скользил между деревьев, мельканье которых вызывало у меня не очень приятные чувства.

Его дыхание было спокойным, каждый шаг отдавался мощью и наслаждением, которое он испытывал, отдаваясь своей силе. И в его руках я чувствовала себя настолько спокойно, что единственным желанием, которым отзывалась на это моя душа, как можно дольше ощущать четкий ритм бьющегося сердца даймона.

— Вот мы и на месте.

Он не остановился резко, продолжая еще некоторое время идти быстрым шагом, словно давая моему телу возможность перестроить свое восприятие. И за это я ему тоже была благодарна. Выкрутасы моего организма, не терпящего высоту и быстрые перемещения заканчивались для меня не всегда без последствий. И этому удивлялись все, кто меня знал, не понимая, как может соседствовать Равновесие Стихий и Основ и такие проблемы. Но… это было и с этим ничего нельзя было поделать.

— Я ничего не вижу. — Растерянно произнесла я, когда он опустил меня на землю и мне удалось оглядеться вокруг.

Ответом мне послужили лишь разлетевшиеся стрелочки вокруг его глаз и короткий жест рукой, предлагающий следовать за ним.

Я сделала еще несколько шагов, продолжая не только внимательно осматривать все вокруг и вслушиваться в каждый раздающийся звук, но и отслеживать изменения магического фона.

Но… как я ни старалась, признаков развалин не обнаруживала. И поэтому была очень удивлена, когда зайдя за очередное дерево, едва ли не носом впечаталась в выросшую передо мной каменную стену.

— Защита до сих пор действует. Если бы я не знал этих штучек, и сам бы прошел мимо. — Он протянул мне руку, помогая перебраться через небольшой завал, что преградил нам путь. — Теперь я могу предположить, где мы находимся.

Моя попытка заставить его говорить вопросительным взглядом не удалась — приходилось следить за тем, что попадало под ноги. Но он и сам не стал испытывать моего терпения, ограничившись лишь короткой паузой.

— Мы на островах, где были генные лаборатории наших создателей. Эта зона давно закрыта, так что встреча с разумными нам не грозит. Если только с их призраками. Но уж два мага смогут справиться с ними, если те вздумают нарушить наше уединение.

Последние слова были сказаны с довольно заметной иронией, которая была похожа на попытку поднять мне настроение, начавшее резко падать, как только он упомянул о тех, кого и уничтожили даймоны первыми, избавив себя от заложенного в них контроля.

— Я думаю, что уже завтра к вечеру смогу выстроить портал в резиденцию Ялтара. — Откликнулась я, думая не только о том, чтобы проверить наличие далеко идущих планов, но и понимая, что мое нахождение здесь уже не кажется мне комфортным.

— Теперь я в этом уже не так уверен. — Его тон не изменился, но что-то не давало мне поверить в то, что для него все это было неожиданностью.

— Почему? — Мой вопрос был закономерен.

И мне оставалось только услышать ответ, уже предполагая, насколько он мне может не понравиться.

— Острова блокированы от возможности переходов. Здесь можно пользоваться только стационарными порталами, которые тоже заблокированы. Если нам и удастся выбраться отсюда, то только после того, как нас кто-нибудь здесь обнаружит. Но об этом не стоит беспокоиться, — его взгляд буквально лучился, рассыпаясь веером восторга, — сейчас все силы брошены на то, чтобы Вас найти.

Вот в этом… сомнений у меня не было. Как и в том, что искать нас будут ровно столько, сколько понадобится моему жениху, чтобы разделаться с теми, кто ему сильно мешал. Если бы это могло еще хоть как-то замедлить передвижение его войска на Лилею… Но вряд ли это было ему по силам. Или… по желаниям. Все-таки его планы так и оставались для меня неизвестными. И вряд ли поражение Дарианы могло в них значиться.

Потому что этого слова среди тех, что были известны Вилдору — не было.

— Вот мы и пришли.

Мы свернули за угол и почти сразу же уперлись в стоящее отдельно от остальных, связанных кое-где обрушившимися переходами, сооружение. Дверь не плотно прикрывала вход внутрь и Кадинар не открыл, а сдвинул ее.

Возрождая в моей голове сомнения в том, что уже успело стать убежденностью. Или Вилдор еще предусмотрительнее, чем я думала, или… у всего происходящего был шанс оказаться случайностью.

Небольшое помещение, заваленное кусками камня, облицовки, мусора и еще одна дверь, почти слившаяся со стеной, которая не казалась потревоженной временем.

— Это вход в аварийный зал. Запас прочности позволяет им существовать, когда об их создателях уже стирается даже память. — Счел нужным прокомментировать воин, касаясь ладонью похожего на сканер экрана.

— Но зато он вполне может пропустить внутрь себя далекого потомка, считав его параметры и сравнив с теми, что хранятся в его памяти. — Съязвила я, ощущая, как внутри меня вздымается волна ярости.

И это после того, как я уже ни один раз уверяла себя, что в играх нынешнего Ялтара Дарианы мне не подняться выше роли весьма ценной пешки.

— Аварийная система защиты реагирует только на жизнь и разум, принимая любого, кому требуется помощь. Уже попав внутрь можно изменить ее параметры, но сделать это уже давно не кому.

Он отвечал уже переступая порог и так и не оглянувшись на меня, словно мое замечание его нисколько не задело. Впрочем, скорее всего так оно и было. И мне не оставалось ничего, как последовать за ним.

Вспыхнувший яркий свет скрытых в нишах по углам светильников осветил небольшую комнату, в которой не было ничего, кроме еще нескольких дверей.

— Я уже успел здесь осмотреться. Те три двери, — он кивнул в дальнюю от входа сторону, что-то типа казарм. Все было герметично закрыто, так что мы имеем даже постельные принадлежности. Та, — на эту он указал движением головы, — купальня с проточной водой с реки. Нагреватели не работают, но уж воду-то согреть мы всегда сумеем. — И опять едва ощутимая насмешка в голосе. И это больше похоже на радость от того, что все так удачно устроилось, чем на желание указать на мою, по сравнению с ним, слабость. — Здесь, — он чуть развернул меня к той, что оказалась за моей спиной, — кухня. В продуктах я не уверен, так что будем обходиться тем, чем одарит нас лес.

— И чем же он одарит нас сейчас? — Перенимая его манеру говорить уточнила я.

— Дичью, моя принцесса. Запеченной по-походному дичью.

— И как же ты ее ловил? — Это был совсем не праздный вопрос.

Я точно знала, что кроме меча, который он мне уже дал увидеть, у Кадинара на руке был закреплен браслет рохсаша. Но это было не то оружие, с которым можно было охотиться.

— Я прошу меня простить, принцесса Лера, но некоторые наши секреты должны так и остаться тайнами даймонов. По крайней мере, пока титул Ялтариллы Дарианы не прозвучит рядом с Вашим именем.

И это переход от балагура к излучающему опасность воину оказался для меня настолько неожиданным, что я сочла за лучшее, сделать вид, что вопрос даже и не звучал. Милое приключение, которым мне пытались показать последние события, выглядело совсем иначе, стоило лишь немного пристальнее к нему приглядеться.

Перекинувшись с ним понимающим все взглядом, я направилась к дальней двери, выбрав ее местом своего жительства на то время, что мы здесь пробудем. Кадинар, более чем это требовалось, демонстративно открыл дверь соседней, но даже не заглянул туда.

— Вы передохните, а я посмотрю, что у нас с завтраком.

Я, в ответ, кивнула, заходя в комнату, где мне предстояло поселиться. Первое слово, что возникло в моей голове, глядя на белоснежные стены, такой же потолок и пол, буквально сверкающий в ярком свете — стерильность. Двухъярусные койки вдоль двух стен, на каждой из которых лежали упакованные в небольшой прозрачный ящик матрац и одеяло. Рядом еще один такой же, похоже, с теми самыми постельными принадлежностями, о которых и говорил воин.

Большой стол, за которым могли уместиться все, кому предстояло пережидать здесь опасность и сдвинутые в угол стулья. По-спартански, но есть все необходимое.

— Я потом переставлю кровать для Вас. — Появление Кадинара за моей спиной оказалось неожиданностью, заставившей меня вздрогнуть. Но он этого словно и не заметил. — Вы можете снять набиру. Здесь также безопасно, как и в резиденции Ялтара.

Хотела я высказаться по поводу его взгляда на понимание безопасности, но не стала. Нам еще предстояло какое-то время находиться друг с другом, так что не стоило лишний раз нагнетать обстановку. Особенно по тем поводам, которые ни от меня, ни от него не зависели.

— Мы можем идти завтракать.

Добавил он, когда я, следуя его совету скинула плащ на ближайший ко мне стул.

Когда я, задержавшись, чтобы смыть с лица и рук дорожную пыль, вошла в кухню, в ноздри ударил аромат запеченного мяса, в котором ясно чувствовались нотки каких-то трав.

Сглатывая появившуюся во рту слюну, заставила себя пробежаться взглядом вокруг, выискивая, за что бы зацепиться, дав себе возможность ответить на те вопросы, что хоть и не казались сейчас актуальными, но, тем не менее, никак не хотели давать мне покоя.

Но ничего из увиденного не позволило мне этого сделать. Все было довольно просто и вписывалось в легенду об аварийном зале. Даже запас чего-то горючего, на чем и выпекалось выложенное на тарелки мясо. Да и сам прибор, состоящий из отделения для топлива и нескольких расположенных над ним решеток намекал на походные условия.

Кадинар не стал ждать, когда я осмотрюсь, и сев так, чтобы оказаться между мной и дверью, хотя, на мой взгляд, это мало чем могло мне помочь при отсутствии второго выхода отсюда, начал есть, отламывая мясо небольшими кусочками и поднося их ко рту таким замысловатым движением, что ткань лицевого платка лишь слегка шевелилась при этом.

— Салфеток нет, но я разорвал одну из простыней. — Он протянул мне кусок шелестящего полотна.

И это была не столько вежливость, сколько напоминание о том, зачем мы здесь находимся. Впрочем, я уже и сама с трудом удерживала себя от желания впиться в ароматное, сочное мясо зубами.

Этот день больше не принес нам сюрпризов. Кадинар то исчезал, говоря, что ему нужно осмотреться и запастись провиантом, то неожиданно появлялся, почти обгоняя мою защитную сеть, которую мне не хватало пока сил раскинуть подальше. Ближе к вечеру мне удалось уговорить его сходить к реке и я вдоволь наплавалась, убедив своего спутника в том, что в воде мне ничего не угрожает и он вполне может остаться за невысоким кустарником, ничуть не смущая меня своим присутствием.

И мне оставалось лишь порадоваться, что вопрос не смущаю ли я его… не поднимался.

Следующий день был похож на первый, но без тьмы беспамятства и выяснений, каким образом мы оказались здесь. Кадинар был вынужден сдаться, когда я сначала упрашивала, а потом в шутливой форме приказала ему взять меня с собой, когда он в очередной раз собрался попробовать проникнуть в лабораторию, вход в которую он нашел еще вчера.

Наш спор, насколько это опасно для меня закончился моей победой — без него мое нахождение здесь переставало напоминать увеселительную прогулку.

Но все закончилось вполне закономерно, несмотря на то, что удача была на нашей стороне и нам удалось вскрыть дверь. Точнее, удалось ему и то вопреки тем моим репликам, которые вызывали у него сначала глухие стоны, очень похожие на фырканье, а затем и смех.

Первое же помещение, в которое мы попали, оказалось почти полностью заваленным обломками и все, что мы смогли там обнаружить — толстую тетрадь в частично истлевшем переплете. В отличие от него, страницы выглядели пусть и пожелтевшими, но достаточно плотными, чтобы не бояться, что они рассыплются прямо в наших руках.

Но переглядывались мы в предвкушении недолго. Хотя все листы и оказались исписанными мелким аккуратным почерком, ни одного слова прочесть нам так и не удалось — язык оказался не знакомым не только мне, но и ему. И если со мной было все понятно, то даймону пришлось услышать от меня много весьма нелестных эпитетов, каждый из которых доказывал, что кто-то очень плохо учился в школе. Или учился… не тому. Подкрепляя свои слова многозначительным взглядом в сторону меча, ножны которого нет-нет, да выглядывали из-за черной ткани.

И мне было так легко и беззаботно, что я почти забыла о том, что где-то там, вдали, Вилдор плетет свои интриги, а его воины продвигаются по земле Лилеи, на которой живут дорогие мне существа.

Но замолкал смех и мгновения одиночества возвращали меня в ту реальность, которая была совершенно не похожа на эту, и забившаяся куда-то вглубь моей души тревога возвращалась. Терзая меня, не давая ответов, которые мне хотелось бы услышать, не даря озарения решения, которое могло бы мне помочь свести воедино красоту этого мира, при взгляде на который отдыхала моя душа и боль за ставшую для меня родной Лилею, где был мой муж, мои дети.

И как только тень печали касалась моих глаз Кадинар искал и находил способ отвлечь меня от раздумий, то заставляя обнажить меч, то уводя за собой вглубь леса, в котором очень ярко ощущалась сущность Дарианы. Прекрасной столь же, как чарующи были населяющие ее даймоны. Но лишенной той жестокости, что была присуща им.

И только ночь, оставляя меня наедине с собой, с беззастенчивостью старой сводницы расставляла все по своим местам, приклеивая всем, в том числе и мне, ярлыки.

И Кадинар, который все больше и больше напоминал мне Сашку, становился врагом, потому что служил тому, кто им для меня являлся. И в интригах Вилдора больше не было притягательности — лишь бездушная игра, в которой фигурами становились тысячи погибающих сейчас воинов Лилеи. И я уже была не столько заложницей, сколько той, что могла помочь, но не сделала для этого ничего.

Приходящий сон лишь ненадолго дарил успокоение, взрывая покой ужасом кошмаров, в которых вновь и вновь падали сраженные мечами даймонов мои друзья.

И вскидываясь на постели, которую устроил для меня Кадинар поставив вместе две кровати, я скрипела зубами от бессилия что-либо изменить. Лишь радуясь тому, что воин не мог слышать моих стонов, которые в его глазах выглядели бы как слабость.

Во время одного из таких пробуждений, на которые оказалась богата вторая ночь, несмотря на сгустившуюся вокруг темноту, ощутила, что в этой комнате я не одна. Но еще не успела моя рука скользнуть к лежащему рядом кинжалу, как зажегся свет и сквозь смутную пелену машинально прикрытых век, я успела разглядеть склоняющееся ко мне лицо Вилдора.

— Я никому не отдам тебя, Лера. — Глухо, с надрывом, но не оставляя за собой сомнений, что именно так оно и будет.

И не успела я еще ничего ответить на его, прозвучавшее уж больно категорично заявление, как его губы опалили мои огнем, не давая вздохнуть, а мое тело, вопреки вспыхнувшей в душе ярости, отозвалось на нежность его рук, прижимающих меня к нему.

И в мыслях еще звучали слова Олейора: "Я прощу тебе все, что ты сможешь себе простить', - приобретая совершенно иной смысл, чем в те мгновения, когда я собиралась расстаться с жизнью.

Но теперь я не знала, смогу ли это сделать.

Глава 12

Лера Д'Тар. Дариана

Я проснулась от раздавшегося в дверь стука, которым Кадинар оповещал меня о наступившем утре. Рука машинально скользнула в сторону, нащупывая рукоять кинжала и… остановилась, от пронзивших меня воспоминаний.

Щеки залились ярким румянцем, губы раскрылись, пытаясь поймать растаявший в воздухе вздох, а глаза заметались по комнате ища подтверждения или… Но… в ней все было именно так, как я и оставляла, укладываясь спать.

И кинжал лежал, чтобы в случае чего быть у меня под рукой, не сброшенный на пол в тот момент, когда властные руки Вилдора отбрасывали в сторону одеяло, мешавшее ему ощутить вспыхнувший жар моего тела. И мой костюм аккуратно сложенный покоился на стоящем рядом с кроватью стуле, не валясь сползшей кучкой, когда Ялтар, сбросив набиру и отстегнув перевязь с мечом не перевернул его слишком быстрым и нетерпеливым движением. И мои волосы так и были заплетены в две косы, не спадая на спину и плечи рассыпавшись своевольными прядями.

И значить все это могло лишь одно — это был сон. Яркий, живой, похожий на реальность, но… сон. В котором мое тело говорило мне то, чего я так и не смогла осознать разумом и не позволила ощутить чувствам — кем бы ни был для меня Вилдор, я его любила. И это было тем более странно, что любовь к Олейору тоже никуда не ушла, живя в моем сердце и согревая его своим теплом, и наводя на мысль о том, что мне стоит как можно скорее задуматься обо всем, прежде чем события начнут приобретать непоправимую окраску.

Второй стук был более настойчивым и резким, выказывая беспокойство Кадинара, который еще никогда не переступал порог этой комнаты без моего разрешения. Так что пришлось быстро одеться и открыть дверь, демонстрируя при этом легкую заспанность в то время, как мои мысли метались растревоженным ульем. Продолжая анализировать и ночные видения, и мое пробуждение, в котором было все так и… вопреки логике вызывало сомнения в этом.

И я искала, но не находила ответа, ощущая легкую истому и теплую волну узнавания, пробегающую по телу каждый раз, когда память услужливо подкидывала мне картины ночного безумства. И мой разум, надрываясь и захлебываясь кричал, что это проделки разыгравшегося воображения, а тело… млело, каждой клеткой ощущая упругость мышц и его тяжесть, вдавливающую меня в постель и… сводя с ума.

И все, что я могла сделать, чтобы этого не произошло — заставить их обоих заткнуться. Потому что проблема была не в том, могло или не могло случиться подобное так, чтобы я не была ни в чем уверенной, а в том… смогла бы я сделать этот шаг при ясном сознании, которое не предусматривало двусмысленного толкования. И вот ответ-то на этот вопрос и был мне неведом. Как и тот, смогла бы я простить себя при таком раскладе судьбы или хотя бы… оправдать.

Этот день прошел под впечатлением этих переживаний, сделав меня более рассеянной, чем обычно. Хорошо еще, мой спутник, задав вполне закономерный вопрос о том, нужна ли мне его помощь и получив отрицательный ответ больше не напрягал меня своим вниманием. Лишь издали поглядывал, как я бесцельно брожу между деревьев не замечая их, пусть даже и понимая, что не могу я без видимой причины проверять изменения в магическом фоне, который сама же накануне и потревожила, пытаясь удостовериться в его словах о невозможности покинуть этот остров с помощью портала.

Нас "нашли" на четвертый день, когда мы с Кадинаром как раз отрабатывали схватку с кинжалами, потому что красоты природы мне уже начали надоедать, а поиски ответов заводили в тупик, выхода из которого я, при всем своем желании, так и не смогла обнаружить.

От раскрывшихся одновременно порталов зарябило в глазах, а от разлившейся вокруг нас магии щиты вскинулись сами собой, все еще не очень адекватно реагируя на Хаос, которым мгновенно пропитался, казалось, даже воздух.

Мой спутник-спаситель-надзиратель опустил оружие и замер рядом со мной, олицетворяя собой неустрашимость и твердость дарианского воина. Подлетевший ко мне Сэнар, на короткое мгновение остановился напротив него, склонив голову, по достоинству оценив его действия по спасению моей жизни. А стоящий за спиной Вилдора Маргилу, взгляд которого быстро пробежался по мне и, похоже, удовлетворившись увиденным, что-то тихо прошептал Ялтару. На что тот кивнул, продолжая демонстрировать с трудом сдерживаемую ярость всем присутствующим.

А собралось их здесь… куда ни кинь взор — везде воины в черном.

— Я и Совет приносим Вам, Ваше Высочество, наши глубочайшие извинения, — голос Правителя Дарианы звучал глухо и отстраненно.

А сам он, при этом, производил впечатление замершей на натянутой тетиве ядовитой стрелы, которая жаждет начать свой смертоносный полет. И даже с учетом его выдающегося актерского таланта, который позволял ему мгновенно перевоплощаться, выглядел он более чем устрашающе. Вновь обрушивая все те выводы о его замыслах, в которых я успела убедить себя за эти несколько относительно спокойных дней. Увы… не ночей.

— Присутствие рядом со мной начальника Вашей личной охраны, Ялтар Вилдор, сделало это недоразумение забавным приключением, давшим мне возможность лучше узнать природу этого благословенного мира. И я принимаю Ваши извинения, хотя и понимаю, что часть вины за случившееся лежит и на мне. Мне нужно было убедить Вас и Совет, что мой контроль над силами в присутствии столь мощных источников магии оставляет желать лучшего.

Кто бы и в чем не был виноват, но этот кратковременный отдых пошел мне на пользу. И я чувствовала себя значительно увереннее, с каким-то внутренним азартом втягиваясь в то представление, что он сейчас устраивал для тех немногих Талтаров, которые его сопровождали.

И этому можно было бы радоваться, но… общаясь с ним я не исключала высокую вероятность того, что ошибаюсь в оценке происходящего и… вынуждена была заставлять себя не искать глазами каждое движение его рук, прикосновения которых продолжала желать несмотря ни на какие убеждения себя в том, что этого не может… не должно произойти.

— Ваше восприятие случившегося спасет ни одну жизнь, моя принцесса.

Я не успела моргнуть, а он уже стоял рядом, обдавая меня ароматом мощи и власти. И это было слишком памятно, чтобы я непроизвольно не вздрогнула, возвращаясь к ночи, оставившей в моей душе такой глубокий след.

— Но я вздохну безмятежно лишь тогда, когда Вы окажетесь в моей резиденции, — закончил он, продолжая разыскивать что-то в глубине моих глаз.

И хотя я совершенно не разделяла его мнения, вынуждена была согласиться. Тем более что мне было теперь чем заняться, пусть и не рассчитывая на особый успех, но… я должна была сделать все, что могла.

— Я только заберу свои вещи, — кивнула я и развернулась, чтобы отправиться за набиру и тем, что было в нем спрятано.

— Кадинар, — его резкий окрик моего спутника заставил меня остановиться и оглянуться назад. — Позаботься о вещах Ее Высочества.

Вот только этого мне и не хватало.

Эта мысль только успела промелькнуть в моей голове, а готовое решение уже срывалось с моих губ:

— Ялтар Вилдор, — мой голос прозвучал сухо и жестко, не терпя возражения. И это было… впервые. — Мне не кажется приятной мысль о том, что к моим вещам будет прикасаться посторонний мужчина.

И он, отступил на шаг назад и чуть склонил голову, дав мне возможность увидеть мелькнувшую в его глазах усмешку, которая тут же скрылась за замешанной на необузданном гневе бесстрастностью.

Весь остальной путь я проделала в тишине и под пристальным вниманием не только не сводящего с меня взгляда Вилдора, но и Сэнара, следовавшего за мной в паре шагов.

Но как только мы вошли внутрь, я тут же огорошила своего тера коротким вопросом, разбираться в смысле которого предоставила ему самому.

— Ну?

Обрадовало то, что безмолвную статую изображать он не стал.

— Талтары стараются лишний раз на глаза Ялтару не попадаться, — в его голосе прозвучала весьма откровенная усмешка. — Ему даже удалось заставить Совет одобрить разработку защиты, которая бы не позволила уйти в Хаос женщинам иных рас при рождении ребенка даймона.

И хотя от удивления после таких слов у меня едва ноги не подкосились, мне удалось сохранить видимость спокойствия, когда я задавала свой следующий вопрос.

— И каким же образом он сумел это обосновать?

Не думаю, что именно ради этого все и затевалось, но… новость была из разряда тех, которые стоили таких выходок.

— Он дал понять, что рисковать жизнью такого мага, как Вы не намерен. А те заклинания, что он использовал при рождении Закираля не были столь безопасными, как ему бы хотелось. После той демонстрации своих способностей, что Вы устроили на базе, ни один не посмел ему возразить.

— А что с базой? — это интересовало меня едва ли не больше, чем все остальное.

Но ответа я не получила. Сэнар лишь кивнул головой в сторону выхода, намекая на то, что нам не мешало бы поторопиться. Как и в случае с Вилдором и Талтарами, не согласиться с ним я не смогла.

Быстро заскочив в комнату, где находила приют эти несколько странных и по-своему удивительных дней, спрятала найденную нами с Кадинаром в лаборатории тетрадь во внутренний карман набиру, которых там оказалось довольно много и окинув все быстрым, прощальным взглядом, вышла. Ощущая в сердце поселившуюся там капельку покоя, которым поделилась со мной Дариана.

Мое возвращение в резиденцию Ялтара можно было назвать триумфальным. Зал в который мы попали при выходе из перехода был заполнен членами выдрессированного за эти дни Вилдором Совета. Если бы не осознание, что вновь оказалась в заполненном ядовитыми змеями террариуме, я вполне могла насладиться зрелищем того, как еще помнившие свое поражение на Лилее Талтары, склоняли передо мной головы, признавая во мне ту, кто смеет идти опираясь на руку своего Правителя. И не догадываясь, как много бы я отдала за то, чтобы быть сейчас там, где мои друзья сражались с дарианскими воинами за жизнь женщин своего мира. За свою жизнь и… за право строить свой мир по своим законам.

Где был Сашка и Олейор…

Олейор… Воспоминание о муже резануло по сердцу и сохранить высокомерное выражение лица мне удалось лишь собрав всю волю в кулак.

Мой первый взгляд, коснувшийся его и Гадриэля, шедших мне навстречу по заснеженной улице. Брошенные им в сумраке парка слова: "Я должен тебя убить'. Серая пустошь глаз, ранящих меня своей жесткостью. Его ладонь, которую я чувствовала, выдирая себя из небытия после встречи со Сферой Хаоса. "И я буду всегда. С тобой. Пока есть ты…", - ощущением немыслимого счастья слетающие с его губ слова клятвы. Рождение двойняшек. Я, склоняющая голову на его плечо, аромат его тела, которые уже не один год стал для меня осознанием покоя.

И Вилдор… Немыслимо прекрасный и притягательно чуждый. С взглядом полным юношеского задора и мудрости тысячелетий. С неукротимой мощью и обнажившейся душой, в которой возродилась пусть и не дружба, но осознание той жертвы, на которую ради него готовы были пойти. Вилдор, в котором было намешано так много, что невозможность определить не только, каков он, но и какие чувства вызывает, сбивало с толку. И если мое тело уверяло меня, что жаждет его любви, то не менее желанным оказывается видение того, как мой меч вонзается в его грудь, отбирая жизнь.

— Я так и не смог подобрать Вам слугу, которому мог бы доверять так же, как и себе, моя принцесса, — это были его первые слова с того момента, как он заверил меня в своих и Совета глубочайших извинениях. И хотя сейчас в моих покоях, до которых мне удалось добраться, не воспылав диким стремлением кого-нибудь убить, не присутствовало никого из тех, кого можно было посчитать лишним, он продолжал оставаться отстраненно холодным. — Если Вы не выскажетесь против, мой тер поможет Вам привести себя в порядок после проведенных Вами нескольких дней в столь неподобающих условиях. А затем я буду рад пригласить Вас на обед, которым надеюсь хоть как-то загладить свою вину.

Не знаю, что здесь происходило в мое отсутствие, но его наполненные чернотой зрачки продолжали просвечивать алым, как и в ночь начала вторжения, выдавая, что он продолжает находиться в том состоянии, что здесь называли эффектом берсерка.

— Я буду рада помощи Айласа, — ответила я, проходя мимо него в сторону спальни.

Общаться с Вилдором, когда вокруг него трещали возведенные им же щиты… было весьма неприятно. Потому что где-то в глубине меня, отзываясь на скрученную им в жгуты силу, просыпалось нечто подобное, рождающее во мне потребность крушить все вокруг себя, чтобы утолить вырвавшуюся жажду. И это наводило меня на мысль, что с подарками своего далекого предка еще не все так ясно и понятно, как мне это показалось.

Но разбираться с этим немедленно не могла: первым делом нужно было спрятать тетрадь, к которой я, якобы, потеряла интерес сразу, как только уверилась в непонятности языка. А на вполне закономерный вопрос Кадинара: "Куда же она тогда делась?", ответила коротко, но без возможности двоякого толкования: "Не знаю'.

И сделать это нужно была так, чтобы не показалось подозрительным на тот случай, если за мной вздумают следить. И хотя я была почти уверена, что этого не произойдет, именно этого "почти" и не хватило для того, чтобы действовать беспечно.

Сбросив перекинутое через руку набиру на кресло, я открыла дверцы гардероба, выбирая халат по вкусу. Создав на лице выражение легкой задумчивости, от которого и самой стало смешно, сняла сразу два и продолжая их разглядывать отошла к окну. Не знаю, как долго бы я колебалась, не зная, что делать со всем этим богатством дальше, если бы не раздавшийся стук, и прозвучавшая вслед за этим голосом Айласа, просьба разрешить ему войти.

Моя добыча быстро перекочевала из кармана набиру в складки небрежно свернутого халата и вместе с ним оказалась в ворохе одежды, которой были заполнены шкафы.

Видеть вошедшего воина, на лице которого было разлито спокойствие и безмятежность, было до боли приятно. Из всех даймонов, встретившихся на моем пути, лишь некоторые вызывали у меня чувство, очень похожее на симпатию, причины появления которого иногда не вызывали сомнений, как в случае с Айласом или…. Уже наша первая встреча с Кадинаром была наполнена неким смыслом, уловить который я так и не смогла. Но каждое его появление рядом со мной, было сродни возвращению старого друга.

И мне очень хотелось понять, почему увидев одного, я тут же вспомнила про другого.

— Я рад, что Вы благополучно вернулись к нам, госпожа Лера, — он сбросил набиру, оставшись в форменном костюме. Перевязь с мечом легла на столик у окна, а сам он остановился напротив, окидывая меня внимательным взглядом. — Коммандер Кадинар не подвел своего Ялтара, да и воздух затерянного острова пошел Вам на пользу.

Его губы тронула легкая улыбка, приглашая меня задать те вопросы, что отразились на моем лице, когда он закончил говорить. Уж больно недвусмысленно звучало его заявление. И это, пусть и не сильно, но ранило меня.

И Айлас, и Вилдор, сами по себе были весьма многогранными фигурами, чтобы не ощущать этого, находясь рядом с ними. Теперь же, когда невольное признание каким-то чудесным образом сделало из слуги тера… боюсь, что этот союз окажется непредсказуемым не только для меня.

— Не уверена, что не предпочла бы остаться там, — давая ему понять, что с откровенностями я намерена несколько повременить, прихватила халат и направилась в сторону купальни. — И я не хотела бы заставлять Ялтара меня ждать. Насколько я могу судить, в этот раз именно его контроль оставляет желать лучшего.

— Наш Ялтар полон сюрпризов, — с той же улыбкой на устах заметил Айлас, следуя за мной.

Но вынужден был остановиться, потому что я перегородила ему дорогу, не давая войти.

— Я тоже.

И… закрыла дверь перед его носом, успев заметить мелькнувшее на его лице чувство удовлетворения. Не знаю, с чем это было связано, но… в чем-то мое поведение его устраивало.

Когда я появилась в гостиной, вопреки своим предпочтениям в качестве наряда для общения с Вилдором выбрав платье довольно простого покроя, не стесняющее движений, оба тера, мой и Ялтара, о чем-то негромко переговаривались, стоя неподалеку от входной двери. И по тому, как блестели при этом их глаза, можно было сделать безошибочный вывод — этот разговор не был им неприятен. Наводя на определенные мысли, которые я предпочла отодвинуть в сторону, уже подозревая, что нити дружбы, когда-то связавшие троих, оказались крепче, чем это казалось. Потому что объяснение всему происходящему было одновременно простым и абсолютно непредсказуемым: моя суть равновесия ответила на признание меня Дарианой "своей'.

Чем это могло обернуться… не дано было узнать никому, пока это не случиться.

С того памятного дня, когда я кинулась под меч главного интригана Дарианы, в его покоях я больше не была ни разу. Да и тогда я находилась не в том состоянии, чтобы наслаждаться красотами, едва замечая то, что меня окружало. В этот же раз я, стараясь, чтобы это не бросалось в глаза, разглядывала все, что попадалось на моем пути. А посмотреть было на что.

Выложенные камнем стены хоть и казались абсолютно белыми, но когда на них падал льющийся их огромных окон свет, наполнялись глубиной, даря странное ощущение, словно смотришь в толщу воду, которая чиста и прозрачна, но чуть искажает, создавая мир иллюзии.

Не менее увлекательно было и рассматривать витражи, создававшие картинку не цветом, а разным преломлением лучей, меняясь, как только смещался угол зрения.

И это вызывало одновременно восторг и… грусть. Раса, так тонко умеющая чувствовать прекрасное… Дальше думать не хотелось.

— Ялтара совершенно не беспокоит собственная безопасность? — от пришедшей в голову мысли я резко остановилась, заставив обоих сопровождавших меня теров повторить мой маневр.

Чем вызван вопрос, разъяснять не пришлось. Взгляд Айласа на мгновение затуманился и… Я не увидела, лишь ощутила, как сдвинулись щиты и небольшой коридор, предварявший вход в покои Вилдора оказался заполненным более чем дюжиной воинов.

Что ж… проведенный эксперимент можно считать удачным.

Задавать глупые вопросы мне сразу расхотелось, к тому же мы уже пришли: дверь приглашающе открылась и… закрылась за моей спиной, оставляя воинов за собой.

— Если бы я не был на базе, сейчас легко мог обмануться твоей беззащитностью, — заметил вышедший мне навстречу Вилдор, окидывая меня быстрым, но уж больно внимательным взглядом.

Я хоть и занималась тем же, разглядывая непривычный наряд, состоящий из черных обтягивающих брюк и свободной длинной рубашки, больше похожей на тунику, но не стала говорить, что его вид не ввел меня в заблуждение по поводу его не опасности.

— Надеюсь, ничего непоправимого не произошло?

Это был совершенно не тот вопрос, который я хотела задать и он не отказал себе в удовольствии это заметить, отодвигая стул у сервированного на двоих стола в большой гостиной, которая никак не вязалась со спартанской обстановкой его спальни, где мне уже довелось побывать.

— Ты хотела спросить, насколько пришлось задержать высадку второй волны? — и легкой улыбкой отметив мое весьма неискреннее недоумение, сразу же и ответил. — Только к следующей ночи магам удалось настроить порталы на другой базе. Многие из них оказались полностью истощены, сдерживая твой выброс силы и не могли выстраивать матрицу перехода.

— Тебе очень повезло. Ты же находился так близко от меня, — заметила я вскользь, принимая из его руки бокал.

— Меня прикрыл Айлас, отбросив за ближайший блокиратор. А вот Талтарам досталось, несмотря на поднятые Сэнаром щиты и их собственную защиту, которая разлетелась в ошметки соприкоснувшись с Равновесием.

— Я очень сожалею, — чуть слышно и опустив ресницы, чтобы он не заметил, а лишь ощутил отголоски моего откровенного лукавства.

Вино коснулось моих губ, языка, обдав незнакомым, но притягательным вкусом, вызвавшим ассоциацию с самим Вилдором: желанным и пугающим.

— Ты заставила их задуматься, — он приподнял бокал, рассматривая игру света в похожей на кровь жидкости. — Две тысячи лет они жаждали мести и оказались не готовы к встрече с человеческой женщиной. Это был хороший урок.

Его голос звучал слегка растянуто, словно подчеркивая ту созерцательную задумчивость, которую он пытался мне сейчас показывать. Но зрачки окрашивали серебряную кайму в алый цвет не отблесками вина, в котором он искал ответы, на какие-то свои вопросы.

— А тебя?

Я отставила чуть пригубленный бокал в сторону и потянулась к блюду с фруктами. После мясного рациона на протяжении четырех дней хотелось чего-нибудь легкого и непритязательного.

Но не успела я еще глазом моргнуть, а он уже выкладывал разноцветные дольки, залитые ароматным соусом на мою тарелку. Заставив меня непроизвольно сжаться не столько от впечатления того, насколько неожиданным и молниеносным это оказалось, сколько удерживая жаркую волну, что прошлась по моему телу.

И мне оставалось лишь надеяться, что если он и заметил мою реакцию, то объяснил ее для себя совсем иначе.

— О том, что этот мир нуждается во встряске, я понимал еще тогда, когда им благополучно правил мой отец.

Его глаза были слишком близко, чтобы оставаться спокойной. Но если еще мгновение назад я таяла, ощущая чуть сдобренный опасностью аромат его тела, то теперь во мне просыпался гнев. В первую очередь на себя.

Его отсутствие на острове сделало свое дело — я не забыла, что являюсь пешкой в его игре, но… сделав ход и оказавшись на какое-то время вне ее, ощутила ее притягательность. Даже понимая, что речь идет не о шахматной партии, а о судьбе двух миров и жизни моих друзей.

— И когда у тебя появилась для этого возможность, не преминул ею воспользоваться, — не то спрашивая, не то утверждая, заметила я.

— Я никогда не ждал милости от обстоятельств.

Он не стал терзать меня своим присутствием рядом и вернулся на свое место. Давая мне возможность нормально вздохнуть.

— Предпочитая создавать их, — и опять, я ничего не утверждала.

Но по тому, как вспыхнули его зрачки, не могла не понять, что мои слова оказались верными. Он создавал ситуации, а не находился в них. Он строил планы, не оставляя места случайности, он плел свою паутину, лишая малейшего шанса из нее вырваться.

И что же должно было в нем присутствовать, чтобы при всем при этом продолжать очаровывать даже тех, в чьих жизнях он ощущал себя всевластным господином.

— А что предпочитаешь ты?

Его ладонь вновь сжимала ножку бокала, которая казалась слишком хрупкой на фоне четких линий его сильных пальцев. Напоминая мне саму себя.

Я не торопилась с ответом, наслаждаясь вкусом сочного плода, в котором сладость и искристая кислинка уживались, подчеркивая друг друга и радуя своим сочетанием. Глоток вина, слившийся с послевкусием растаявшего на моем языке фрукта заставил меня замереть, осознавая мимолетность испытываемого мною блаженства.

— Я предпочитаю жизнь. В которой не стыдно оглядываться назад и не страшно идти вперед.

Мои слова вырвались сами. Как и его смех, в котором смешались ирония, осуждение, злость. И это должно было родить в моей душе разочарование, развенчивающее те романтические контуры его личности, заставлявшие отзываться мое сердце. Но этого не произошло, потому что ему не удалось скрыть боль, отразившуюся в его глазах.

Он был воином, но… его душа знала любовь. Он был Правителем, но… в его мечтах была свобода, которая толкала его с уступа скалы вниз, давая возможность ощутить хотя бы в мгновении полета ее сладость.

И он сам хорошо понимал разницу между тем, что говорил он и… я.

Наступившая тишина оказалась тяжелой и тягучей, словно я поставила точку там, где до сих пор было многоточие. Словно ответила на незаданный вопрос, но… не так, как ожидал он, лишив надежды, что пыталась расцвести.

— Когда-нибудь ты поймешь, что ни в одном из существующих миров веера это невозможно.

Я не заметила, как вернулась к нему безмятежность, погасив красный отблеск ярости в его глазах. Но тень внутренней усталости продолжала витать вокруг него, делая черты его лица четче и жестче.

Впрочем, я допускала, что я очень и очень сильно ошибаюсь.

— Я это знаю, — эти слова сорвались с губ с надрывом, который говорил и мне, и ему, насколько тяжело дается мне осознание собственного идеализма.

— Твои друзья могут гордиться тобой. Ты дала им запас в сутки.

Как я не пыталась найти в его голосе иронии… ее там не было. Если только чуть-чуть… удовлетворения.

— И мне остается лишь узнать, зачем это нужно было тебе? — я чуть склонила голову, позволяя пряди волос скользнуть на лицо, блеснув золотом в лучах стремящегося к горным вершинам солнца.

— Где тетрадь, которую вы с Кадинаром нашли в лаборатории?

Переход был резким, но вполне ожидаемым. Даже если он и готов был отвечать на мои вопросы, то так просто я вряд ли могла этого добиться.

— Она осталась у него, — мой взгляд, которым я ответила на его, был искренним.

Настолько, насколько это может быть, осознавая, что твоя ложь не является для него секретом.

— Коммандер утверждает иное.

Его губы не дрогнули в усмешке, пугая тем напряжением, что окутывало его словно дымка. Возрождая во мне если не страх, то мысли о том, что с нашей находкой может быть не все так просто.

— Тогда остается один вариант — она осталась на острове.

Мне трудно сказать, откуда во мне взялись силы, позволившие мне не только продолжать с легкой насмешкой смотреть в его глаза, но, при этом, еще и улыбаться. Спокойно и невозмутимо.

— Эти острова являются сейчас самым безопасным местом на Дариане. Прежде чем их закрыть, их просеяли в поисках всего, что могло бы представлять ценность. Не может быть и речи, чтобы кто-то допустил халатность и не заметил этой тетради. Но она не просто там оказалась, но и попала в твои руки. Ты можешь считать это случайностью?

Если опустить то, что он, так же как и Айлас незадолго до этого, буквально подтвердил, что мое путешествие было следствием его желания, его понимание того, что там произошло, было не лишено смысла. И я осознавала не только невероятность такого стечение обстоятельств, но и возможную опасность. Но знала я и другое.

— Мир Дарианы признал мою суть, как это произошло и на Лилее. Итогом этого стало спасение княжича Аншара и принцессы Альены. Нам остается узнать, что будет здесь.

— Я предпочитаю сражаться с сильным и подготовленным противником, — он резко поднялся и отошел к окну. Я же… пыталась справиться с изумлением, от которого стало трудно дышать. — Победа над слабым не делает честь воину. Я хотел если и не уравнять шансы, так хотя бы дать им возможность появиться.

Я встала из-за стола на ослабевших ногах, даже не вздрогнув, когда от неловкого движения стоявший на краю бокал качнулся и разлетелся обагренными вином осколками на ослепительно белом полу.

Впрочем, он этого, похоже, тоже не заметил.

— И это ты называешь шансом?! И это та цель, ради которой ты выплетаешь свои интриги?! И все, что ты заставил меня пережить, только ради того, чтобы соответствовать твоему пониманию Чести?!

С каждым словом бешенство, родившееся у меня внутри, все сильнее и сильнее рвалось наружу, заставляя меня не говорить — шипеть сквозь стиснутые зубы. Моя сила то опаляла меня огнем, то покрывала губы ледяной коркой, но пока еще держалась в рамках усиленного мною контроля. Хотя… я об этом сожалела. Понимая, что мой срыв ничего не изменит, но желая ощутить неукротимость разбушевавшейся мощи.

А он… продолжал стоять у окна, с тем же кажущимся равнодушием вглядываясь в виднеющиеся вдали снежные вершины.

— Я не собираюсь уничтожать Лилею, хотя и мог бы сделать это. Я лишь хочу, чтобы они, когда я предложу им свои условия мира, были сговорчивыми.

— И среди этих условий…

Он резко обернулся, буквально ударив меня той бесстрастностью, которую сейчас олицетворял.

— Ты тоже есть. Правда, не первым пунктом. И я уверен, что Олейор Д'Тар из вас двоих выберет выживание своей расы.

— Он — Правитель своего народа. И если бы он поступил иначе — я перестала бы его уважать.

Я старалась произнести это спокойно, но… о, стихии, насколько тяжело мне это далось. Мне, желающей любить и быть любимой, и не задумываться о том, что за все надо платить. Мне, мечтающей смотреть в глаза возлюбленному и видеть в них отражение себя. Мне… которая ощущая тепло одного, жаждала огня другого.

И это было… неправильно. Но — было.

— Я же говорил, что не жду милости от обстоятельств, — его бровь чуть приподнялась, делая акцент на отголосках иронии, что прозвучала в его словах.

— Но это не мешает тебе совершить ошибку, которую тебе не удастся исправить, — точно с такими же интонациями ответила я ему.

Это было сложно объяснить, но спокойствие нашло дорожку и ко мне. Мое сердце, вопреки напряженности нашего разговора забилось ровно, отдаваясь четким ритмом уверенности, которая существовала вне любой возможной логики. Убеждая меня в том, что и эта его искренность, лишь часть все той же, затеянной им игры.

И пусть я не могла постичь ее смысл, но я могла предостеречь, указав те границы, за которые я ему не советовала бы переступать.

— И ты мне ее назовешь? — его взгляд стал острым и пронзительным, а окружавшие его щиты, которые он поднял сразу, как только мои силы начали напоминать бушующие волны укрепились настолько, что я едва ощущала его присутствие в этой комнате.

— В обмен на разрешение пользоваться библиотекой.

Он… застыл. Потом его бровь уже второй раз за столь короткое время серебряным крылом взлетела вверх, выражая то ли вопрос, то ли удивление. Губы тронула улыбка, которая с каждым мгновением становилась все ярче и выразительнее, давая понять, насколько сильны чувства, испытываемые им сейчас.

Я же продолжала без всяких эмоций смотреть на эти метаморфозы, нисколько не смущаясь тем, что только что, сама призналась в том, что найденная нами в лаборатории тетрадь находится у меня.

Но разве это имело значение, если… это тоже было игрой, в которую я приглашала его сыграть.

— У тебя будет свободный доступ к лучшей на Дариане библиотеке.

— Твоей? — Я дождалась его кивка, подтверждающего то, что было ясно и без слов и, с той же отстраненностью, которая позволяла мне не сорваться до того, как это будет действительно необходимо, произнесла то, что и явилось условием нашей сделки. — Ты намерен предоставить выбор не тому, — и видя, что он не осознает смысла моих слов, добавила: — выбор между Олейором и тобой должна сделать я. И пока он не в твою пользу.

Глава 14

Олейор Д'Тар

Гадриэль продолжал все так же молчать, не сводя с меня своего взгляда. И вот он-то… был красноречивее множества слов, смешивая в себе безграничность удивления и обвинение в безрассудстве.

И он был прав… особенно во втором. Но если в отношении Сашки такие выводы приводили к вполне определенным действиям, то я… вполне мог себе позволить быть таким.

Этот мир существовал до меня и мог вполне существовать после. Если что… я, конечно, не думал, что все зайдет так далеко, но готов был предусмотреть и такой вариант. Так что в случае чего, отец вполне мог вновь взять ответственность за темных эльфов на себя, прихватив под свою опеку и моих детей. Да и не он один. И это давало мне все основания не беспокоиться хотя бы за Вэона и Амалию.

— Ты уверен в своих выводах? — Как ни странно, голос моего друга был довольно спокойным.

— Ты считаешь, что в этом можно быть уверенным? — Ответил я ему вопросом на вопрос.

Но не из желания позлить, а лишь ради того, чтобы заострить его внимание на том, что он и так знал: полная непредсказуемость Вилдора делала таковым и мой план.

— И, тем не менее, ты готов рискнуть своей жизнью.

Как я и обещал Лайсе, новоиспеченный муж эту ночь провел с ней. Но на рассвете уже входил в мою гостиную, нисколько не сомневаясь в том, что меня он не разбудит. Хотя, несмотря на все последние события, отдохнуть мне удалось.

— Мне кажется, что риска в моем плане не больше, чем в вашем походе на Дариану. Ялтар любит игру, и чтобы доиграть партию до конца не допустит моей безвременной кончины.

— Это в том случае, если ты прав. — С тем же спокойствием парировал он мне.

— В том случае, если я прав. — Подтвердил я ему, поднимая бокал и приглашая его присоединиться ко мне.

— Арх'Онта в известность ты ставить, конечно, не собираешься?

— Конечно собираюсь. — Я едва не закатил глаза, пытаясь показать ему, что юношескими глупостями не страдаю. Причем, довольно давно. — И я даже готов отказаться от своего плана, если он его не одобрит.

— И когда ты собираешься с ним встретиться? — Взгляд моего друга выдавал все его чувства.

Несмотря на то, что он считал мой замысел авантюрой чистой воды, он видел те преимущества, которые за ним стояли. У Вилдора был козырь в виде моей жены и я собирался этого козыря его лишить. Или… как получится.

Вот только… мне оставалось только молить стихии, что я был прав и он не кинется тут же оповещать ее об этом. Потому что в этом случае… думать об этом не стоило.

— Ты можешь попросить Сашку сделать что-нибудь хитренькое. Подарок от сына. — Он словно услышал мои мысли и разделил вместе со мной тревоги.

И хотя мне очень не хотелось втягивать в эту историю еще и своего советника, это был хоть небольшой, но шанс не загнать самого себя в ловушку. Но обо всем этом мне еще предстояло подумать, если Аарон согласится с моим планом.

— Повелитель ждет нас с тобой во дворце. — Продолжая думать о том, стоит или не стоит признаваться Александру в собственном сумасшествии, ответил я на его вопрос. — Когда вернемся, ты простишься с Лайсе и вместе с Альеной отправишь ее на Землю.

Тот лишь кивнул головой: помню, уже весь погрузившись в хитросплетенья интриг. И в этом был весь мой друг: какой бы безумной не казалась задумка, она требовала внимательности и почтения.

Он молчал всю дорогу до портального зала, время от времени вскидывая на меня взгляд. Возможно, что-то прикидывая. В таком же задумчивом состоянии зашел и в кабинет Аарона, в котором, вопреки моим ожиданиям, не оказалось никого, кроме самого демона.

И это подтолкнуло меня к мысли о том, что не один я, похоже, сумел додуматься до такого.

Все манеры с началом вторжения были забыты — время на такие мелочи, как этикет, тратить не хотелось никому. Тем более что статус всех нас был очень близок друг к другу, что давало простор для вольностей.

Так что мы лишь обменялись короткими приветствиями и Арх'Онт, предложив нам устраиваться по-домашнему, сам опустился в кресло возле камина, огорошив меня первой же фразой.

— Не думал я, что ты все-таки решишься.

Очень хотелось вызвериться по поводу его проницательности, но я лишь фыркнул — мысль о том, чтобы тягаться с повелителем демонов, мне не пришла бы в голову даже в случае основательного подпития. Его возраст, опыт, прирожденный талант… я мог только надеяться, что когда-нибудь смогу стать хотя бы похожим на него.

Если… выживу.

— И что же давало основания в этом сомневаться? — Решил я уточнить, чтобы узнать еще одну свою слабую сторону.

А никак иначе его интонации расценить было нельзя.

— Для тебя твоя жена значит не меньше, чем благополучие твоей расы. Это не дает тебе возможности рассуждать хладнокровно там, где это требуется. — Не стал затягивать с ответом он.

— А для тебя? — Я постарался сделать все, чтобы родившийся в моей душе гнев не вырвался рыком.

— И для меня тоже. — Демон с грустью смотрел на меня, и в его взгляде было не столько сочувствие, сколько сожаление, что мне пришлось с этим столкнуться. И это пусть и не смирило меня с его словами, так хотя бы чуть сбросило напряжение. — И я могу только радоваться, что не мне довелось оказаться в такой ситуации. И сделать все, чтобы ничего подобного не случилось ни с Рае, ни с Таши.

— Тогда это все казалось правильным. — Я не оправдывался, но… легче от этого мне не было.

— Это и сейчас кажется правильным, если брать во внимание лишь то, что мы знали тогда. Тебе не в чем корить себя, как, впрочем, и каждому из нас. Слава стихиям, что Лере удалось объединить большинство рас задолго до того, как даймоны ступили на нашу землю. В противном случае…

Он замолчал, остановив задумчивый взгляд на играющих языках пламени и танцующих в огне саламандрах. Но ни мне, ни продолжавшему молчать Гадриэлю, и не надо было слов, чтобы понять то, что творилось сейчас в мыслях у демона.

Наш разрозненный мир, в котором каждый видел врага в другом, не веря, не ища путей для союза, не понимая мощи даймонов, которые стали лишь памятью….

Что бы было с ним сейчас, когда даже ведая не только об их присутствии на Лилее, но и о численности и путях, мы с сомнениями ждали того момента, когда они сломят первую защитную линию?!

— То есть, ты одобряешь мой план? — Если бы он мог только догадываться, с каким трудом далось мне это кажущееся спокойствие.

— Гадриэль, ты не хочешь налить нам вина? — Кисточка его хвоста продолжала жить сама по себе, то сметая несуществующую пыль с его сапога, то начиная выводить на нем замысловатые узоры.

— Как прикажет мой повелитель. — Мой друг клыкасто оскалился, словно подыгрывая демону.

А я, пользуясь заминкой, еще раз пробежался мысленно по своему плану, который состоял всего лишь из одного пункта: встретиться с Вилдором и сделать ему предложение, которое должно дать ему понять, что мы готовы идти на уступки. Задолго до того, как он продемонстрирует нам мощь своих воинов.

И пусть это не выглядело исполненным мужества, но это должно было поколебать его уверенность в том, что он правильно понимает происходящее на Лилее и значительно уменьшить ценность моей жены в его глазах.

А чтобы избавить ее от его внимания… я готов был на многое.

— На твое мнение о Вилдоре не повлияли рассказы Закираля о своем отце, слова Карима о брате, Варидэ, и те, кто побывал на Дариане, включая Асию и своего друга, единственного, кому ты готов доверять до конца. — Начал Аарон, ополовинив поданный моим другом бокал одним глотком. — Но ты прислушался к теру Гадриэля, который, к тому же, был значительно дальше от Ялтара, чем те, кого я назвал. Почему?

А то он и сам не знал этого ответа. Но кое-что из того, что я собирался ему сказать, вряд ли приходило ему в голову. А если и приходило… то он этим ни с кем не делился, и не учитывал в наших планах. Хотя…

Я не мог быть в этом совершенно уверенным, но собирался уж если и не облегчить свою душу, терзающуюся сомнениями, так хотя бы внести сумятицу в его.

— В отличие от всех остальных, Кайлас видел не то, что показывал ему Вилдор. Он оценивал действия Ялтара по тем последствиям, к которым они приводили и был достаточно далеко, чтобы суметь оценить масштаб, не теряя четкости видения от величия этой личности.

Гадриэль, так и не прикоснувшись к своему бокалу, с запредельным напряжением вслушивался в мои слова. И я мог понять всю степень его удивления — все наши последние разговоры с ним и его тером протекали одинаково: я задавал ничего не значащие вопросы и слушал, впитывая в себя информацию как губка. Надеясь, что рано или поздно, но из хаоса фактов и мнений сложится некая картина, которая поможет мне не только разобраться в происходящем за кулисами, но и найти способ вывести все тайное на сцену.

Повелитель довольно щурился, делая вид, что наслаждается вкусом вина. Но в мимолетности его взгляда проскальзывала такая опасность, что я не рискнул бы сейчас произнести лишнее. Если бы не знал, насколько это необходимо.

— Положим, в этом есть доля здравого смысла. Тем более что по большинству пунктов эти характеристики не расходятся. И я даже могу согласиться, что взгляд Кайласа на своего бывшего Ялтара более чистый и не замутненный, чем у тех, кто приходится ему родичами. Но ведь ты считаешь, что планом Вилдора является не вторжение. — И опять, короткое, но емкое: — Почему?

Этот тихий, задумчивый голос, в котором лишь чуть слышно проскальзывают рычащие нотки. Но я уже понял, что стоит за его вниманием и его вопросами. И это придавало мне уверенности в том, что все будет именно так, как я и предполагал.

— Первое, что меня смутило — легкость, с которой Лере удалось освободить Варидэ. Если не знать действительных возможностей моей жены, это вполне может выглядеть как серьезная задача, но… — Я сделал короткую паузу, вспоминая, как Сашка, лишь слегка потеряв над собой контроль, вырвал кусок из нашего пространства. Что уж говорить о его матери, — у нас перед глазами мой советник. И трудно поверить, что Вилдор, обладая мощью, значительно превосходящей их силы, позволил бы этому случиться.

Прошло немногим более пяти лет, а я вновь произносил: позволил этому случиться. Интересно, если бы я сам не прошел через подобное, сумел бы заметить игру, которую ведет со своим сыном Ялтар Дарианы.

— Будем считать, что я с тобой согласился. И это, действительно, выглядит весьма подозрительно, если учесть то, на что ты обратил мое внимание. Но это только один факт, который не вырисовывает картины.

— И Закиралю позволяли несколько лет выстраивать его план, как бы заполучить Единственную, лишь в последний момент, когда связь между ним и Таши уже установилась, настучав ему по рукам. — В моем голосе звучала язвительность, но демон словно и не обращал на нее внимания.

— И именно поэтому, моей дочери удалось вытащить его из лап внутреннего круга только в последний момент? — Совершенно бесстрастно заметил он, покручивая ножку бокала в когтисных пальцах.

— И это ну никак не выглядело как банальная месть отвергнутой женщины, имеющей достаточно власти для этого. И я не боюсь сильно ошибиться сказав, что Закиралю ничего не грозило. А чтобы убедиться в этом, достаточно выяснить у новоявленного Ялтара, где хранится оружие с гранью его души. Уж не у папеньки ли?

Да… приятно иметь дело с таким интриганом. Судя по взгляду, которым он меня одарил — уже спросил и получил предсказанный мною ответ. Интересно, а с моим отцом он делился своими сомнениями или…

Позволил случиться. Как долго меня еще будут преследовать эти слова?! Как долго моя судьба будет объектом их игр?!

И как бы зол я не был, мой ответ меня не радовал: ради целей, который они считали более важными, чем моя жизнь и мои чувства, они это сделают еще не один раз.

И я сделаю тоже, если это будет необходимо. Как собираюсь сделать с самым дорогим для меня существом. Пусть и оправдывая это необходимостью выживания моего мира.

— С Варидэ и Закиралем разобрались. Кто следующий? — Впервые подал голос мой черноволосый друг. И от того, как он это сделал, можно было делать вывод, что и этот уже прошел до конца цепочки.

— Асия. — Мрачно заметил я. И не дожидаясь, пока Гадриэль задаст тут же возникший вопрос, поспешил ответить. — Если вся эта история с душой Единственной правдива, то встреча жрицы с Лерой была просто предопределена. И вряд ли бы Вилдор доверил привести мою жену на Дариану кому-нибудь, кроме членов своей семьи.

— Второе — не столь однозначно. — Заметил демон, приоткрыв клыки. — А вот первое… душа матери, воплощенная в носителе сути равновесия и дочь… В нашем мире они не могли не найти друг друга.

— Но Асия — одна из немногих, кто мог найти путь на Дариану. — Не стал настаивать я на спорном пункте. И без того, таких, невидимых на первый взгляд неясностей, становилось все больше и больше.

И Аарон кивнул, соглашаясь с очевидным. А я решил не дожидаться следующего вопроса и продолжить самому.

— Но если с перечисленными даймонами игра шла в слепую, то есть в этом списке один, который должен был знать, зачем он здесь. И именно его присутствие и то, что он сделал все, чтобы помочь нам подготовиться к вторжению, чтобы свести вместе Закираля и Таши, чтобы утвердить тебя в возможности того, что муж твоей дочери достоин титула нового Ялтара и уговорить его принять нужное решение, убеждает меня в том, что не война с Лилеей является основой плана Вилдора.

— И имя этого даймона — Карим.

Демон больше не был расслабленным и спокойным. Но и ярости в нем не было, когда он стремительно поднялся с кресла и двумя быстрыми шагами оказался рядом со мной.

— То, для чего ему нужна Лера, может сделать только она. И остается понять: как маг равновесия, носитель его сути или… его Единственная. И он не отпустит ее до тех пор, пока не добьется своего. И тебе придется убедить его в том, что ты готов отступиться от своей жены, если он найдет, что предложить тебе взамен. И все время, что ты будешь рядом с ним, ты должен помнить, что от того, как ты сыграешь свою роль — зависит не только ее жизнь, но и ваше с ней будущее. — Он тяжело вздохнул и как-то сразу осунулся. Но продолжил все тем же уверенным в том, что произносит, голосом. — Она поймет тебя, когда узнает, ради чего все это будет сделано. Возможно, она даже найдет в себе силы, тебя простить. Но если он сломает ее, добиваясь своего, она для тебя будет потеряна навсегда.

— Я знаю. — Мой голос был хоть и хрипл, но тверд.

И хотя все, что он говорил, я и сам себе уже не раз повторил, услышать это от повелителя, которого я уважал не только как правителя своей расы, но и существо, презревшее традиции и взявшее в жены ту, кто не подходил ему ни по крови, ни по рождению, было для меня очень важно и ценно.

— Тогда ты должен сделать это. Но так, чтобы никто из тех, про кого мы сегодня говорили, об этом не узнал.

И от того, какой многообещающей улыбкой он закончил, на душе у меня стало легче. Не знаю, насколько хитроумным был Вилдор, но мы сумели увидеть то, что он пытался скрыть от наших взоров.

И лишь одна мысль, мелькнувшая по краю моего сознания не дала мне насладиться возникшим чувством удовлетворения. Я не мог не допустить, что это тоже было в планах Ялтара Дарианы.

Ялтар Вилдор. Правитель Дарианы

Я заигрался.

Эта мысль вырвала меня из сна, когда рассвет еще даже не напомнил о своем скором наступлении сгустившимся сумраком, разделив мою жизнь на ту, что была до этой ночи и… И если в той я твердо знал, ради чего выплетал паутиной свои интриги, выстраивал многовариантные планы, то в этой… осознал, что из кукловода сам стал марионеткой.

И виновен в этом был я сам, решив однажды, что без труда могу контролировать собственные чувства. И это действительно было и оставалось именно так. Вот только… я больше этого не желал.

И если изначально игра с Лерой привлекала меня лишь одним — возможностью достичь своих целей, то теперь, все, чего я хотел — смотреть в ее глаза, слышать ее голос, ощущать аромат ее тела.

Аромат тела… Я мог без труда восстановить всю цепочку ошибок, приведших к этому. Но это не значило, что я был готов отказаться хотя бы от одной из них. И особенно… от последней.

Та ночь была сродни безумству. И сейчас трудно сказать, кто из нас двоих был более неудержим. Я — нарушив не только все законы Дарианы и переступив через свою собственную убежденность, что эта женщина, как бы она не влекла меня к себе, не стоила того, чтобы ради обладания ею поставить под угрозу собственный замысел. Или она, отдавшись мне с неистовством, о котором я знал, но которого так и не сумел распознать в ней, кажущейся слишком добродетельной и, в какой-то мере, недалекой.

И пусть все, что позволила себе Лера, было рождено ставшей ее частью драконьей кровью, на которой мне и удалось выстроить свои чары, растворив реальность в иллюзии — она сделала лишь то, что позволила ей ее душа.

Но разве я мог предположить, что и во мне найдется чему откликнуться на загнанное вглубь чувство?!

Я покинул постель, совершенно уверенный, что сожалеть о предавшем меня сне бесполезно. Хотел вызвать Айласа, но в последнее мгновение, уже ощутив его разум, отказался от своей мысли.

Он тоже был моей ошибкой. И хотя я не мог до конца быть уверенным, когда именно ее допустил: дозволив себе исполнить его желание, зная иной способ решения проблемы, или тысячи лет спустя, услышав подтверждение своей догадки и решив, что имею право вновь вмешаться в его судьбу — это не отменяла самого факта того, что она совершена.

И пусть мне ни разу не пришлось усомниться в его преданности, ни в бытность моим слугой, ни после того, как я, презрев мнение Совета, позволил ему восстановить свое право на набиру, я больше не мог подвергать его испытаниям. Учитывая шанс того, что в самый ответственный момент из нас двоих: меня и принцессы, он выберет ее, тем самым лишив дальнейшие события многообразия их вариантов.

Так что… в данный момент мой тер в собеседники никак не годился.

И оставался…

… всю технику выжгла Ваша сила, госпожа Лера…

Мало кто знал, что Кадинар не был даймоном.

Он был неинициированным человеческим магом, когда повстречался на моем пути и едва стоял, залитый собственной кровью, продолжая, тем не менее, прикрывать собой свою сестру. Словно не замечая пылающих алым зрачков двух берсерков, уже неоднократно атаковавших его и вынужденных отступить перед сплавом мастерства мечника и твердостью духа. Да только вряд ли он не понимал, что своим упорством лишь раззадоривает моих воинов, распаляя их жажду, но никак не прибавляет надежд девушке.

И было в этой картине что-то настолько близкое, что вопреки всем мыслимым и немыслимым правилам, я приказал своим недовольным воинам отойти.

А ему… Я сохранил жизнь женщине, забрав его душу взамен ее тела. А потом взял и остальное… Спустя несколько лунных циклов, после удачно прошедшей инициации на Хаос, я лично провел для него ритуал разделения души, а чуть позже сам же подобрал ему новое тело взамен того, которое ну никак не подходило моему будущему начальнику охраны.

И никогда не сожалел о том, что сделал. У него была человеческая душа, тело даймона, магия стихий, которая не вступила в противоречие с поселившейся в нем Пустотой. Запредельная выдержка, аналитические способности, в которых он не уступал Айласу, уже давно ставшему для меня эталоном. Яркая эмоциональность, которую он умело прятал, но успешно использовал, создавая о себе совершенно неправильное представление.

И он был единственным, кто знал большую часть разработанного мной и Тинаром плана.

… - Вы никогда не будете для меня обузой, принцесса Лера…

Он великолепно сыграл свою роль и даже я, зная его уже более тысячи лет, не усомнился в искренности того, что видел. И не смог ощутить в том мгновении, когда его губы коснулись ее кожи, заклинания, открывшего для меня не только ее внутренний мир, но и возможность пробуждения драконьего дара, сорвавшего щиты контроля и откликнувшегося на созданную иллюзию.

— Мой Ялтар.

Раздавшийся от двери голос не оказался для меня неожиданностью. Впрочем… я уже давно ее не знал. И я нисколько не лукавил, когда предупреждал Леру о своем предпочтении выстраивать ситуации, а не оказываться в них. Так что появление Кадинара было мною замечено еще в тот миг, когда его разум ощутил тень моего внимания.

— Она решилась?

Я поймал себя на желании обернуться, чтобы увидеть, как в его взгляде вспыхнет предвкушение. Как, прежде чем ответить на мой вопрос, он чуть опустит трепещущие ресницы, наслаждаясь возникшим чувством.

Мой преданный воин, мой друг, даже не догадывающийся об этом, мой сын… не по крови, так по праву создателя, возродившего его к новой жизни. Второй после Закираля, чье будущее стало моей заботой.

Третий… Самому себе я мог и не лгать. Существование Леры для меня теперь более значимо, чем своя жизнь или жизнь единственного из сыновей, который имел для меня значение.

— Да, мой Ялтар. Она прочла послание Талтара Тинира. Но мне кажется, — интонации его голоса вынудили меня все-таки оглянуться, — она не поверила ни единому Вашему слову.

Он сделал упор на последней фразе, явно ожидая моих комментариев. И я не отказал ему в такой малости.

— А разве от этого наша игра не становится только интереснее? — Рядом с ним мне не было нужды сдерживать своих чувств.

Он их не просто видел и ощущал — он едва ли не испытывал их вместе со мной. И это было то, о чем не то что догадываться, предположить никто не мог. Потому что не было таких безумцев, которые решились бы провести ритуал соединения самостоятельно, без присмотра дюжины магов и под защитой самых мощных щитов.

Мы же сделали это вдвоем, полностью осознавая весь риск, но и понимая, какие это открывает для каждого из нас возможности. И пусть моя душа обрела власть над его, свои преимущества он оценил довольно скоро. И полученный им доступ к силам, мощь которых была практически безгранична, нивелировал ту ущербность, которую он время от времени вынужден был испытывать, отдавая мне свое тело под контроль.

— Да, но… — его взгляд вновь стал задумчивым, — я вынужден постоянно сомневаться в той оценке, которую даю ее действиям. В отношении других противников я абсолютно уверен, разгадывая смысл их решений. Но принцесса Лера…

— То кажется тебе слишком наивной, то излишне проницательной. — Закончил я за него.

В принципе, я мог просто частично приоткрыть ему свой разум, дав возможность осознать, что мне приходится не легче, чем ему, рассуждая об этой женщине. Но сейчас заманчивость ситуации была еще и в том, что каждый из нас искал пути самостоятельно.

— И какая же она тогда? — Он не принял моего чуть насмешливого тона, предпочтя продолжать разговор в серьезном русле.

И в этом я тоже разделял его желания. Слишком значительна была роль этой женщины, чтобы относиться к этому без почтительного уважения.

— Она склонна к авантюрам, но отторгает хитрость, предпочитая приключения комбинациям. — Начал перечислять я спокойно, словно речь шла не о той, которую я когда-то назвал своей Единственной. — Считает искренность кратчайшим путем, но не склонна открываться сразу и до конца, и делает это лишь в одном случае — доверяя. Она терпелива и старается многому не придавать значения, но вполне способна дать отпор, как только будет преодолена некая граница, которую она сама для себя устанавливает. Ее жизненный опыт не столь разнообразен, чтобы научить быстро выстраивать логические цепочки, но она довольно легко делает это интуитивно. И это как раз то, что тебя сильнее всего и смущает — наши женщины мало чем отличаются от мужчин. Она же… просто другая.

— Но и не такая, как те, с Лилеи. — Он внимал каждому моему слову о ней и в его глазах я видел то, что о чем он еще и сам не догадывался.

Та ночь не прошла бесследно и для него. Именно нашу связь с ним я использовал, чтобы оказаться на острове не потревожив окружающую магию и не затронув ее защиту, что воспринимала Кадинара, как "своего'. И я не мог разорвать это единство все то время, что там находился. И пусть я, насколько это было возможно, отгородился от его сознания — первое же прикосновение к ее телу смело все щиты вырвавшейся страстью.

Впрочем… страстью это называть было нельзя. Это было неистовство и… трогательная нежность. Жажда обладать и… страх причинить боль. Мгновения блаженства, в которых растворилось время, моя мощь, власть, стремления, выдержка и… стыд, испытанный впервые в моей жизни. Я не сожалел о том, что произошло, но мне было невыносимо больно от того, что это не она сама потянулась ко мне, ища моего тепла. Не ее губы возжелали моего поцелуя. И все это стало для нее лишь сном.

Более ярким и реальным, чем тот, в котором оказался мой начальник охраны. Но… сном.

И когда я покидал остров, в его глазах была та боль, что могла стать отражением моей, если бы мне не удалось ее скрыть.

— Даже находясь на базе, ты не сумел понять главного. — Я оказался рядом с ним быстрее, чем он сумел это осознать.

И для него это стало хорошим уроком — я был слишком близок, чтобы выпустить из себя с трудом контролируемое чудовище, которым был на самом деле. И когда он непроизвольно отступил назад, как сделал бы любой, кроме Сэнара и Айласа и… возможно, Леры, я смог слегка расслабиться: все, что я теперь скажу, крепко отложится в его памяти.

— Она не просто человеческая женщина. Она — маг Равновесия. И мы можем рассуждать о ее характере только до тех пор, пока не принимаем этого во внимание. Потому что ничего из того, что она уже нам демонстрировала, не показало ее сущности, которую она еще и сама не осознала. Я уже не говорю о сути Равновесия, носителем которого она является.

— Мой Ялтар считает, что она — опасный противник? — Его голос прозвучал с каким-то насмешливым равнодушием, но он не смог скрыть от меня того напряженного ожидания, с которым готовился услышать мой ответ.

И я его не разочаровал.

— На Дариане сейчас нет страшнее существа, чем она. И если она догадается об этом…

Но он не поверил. Глупец… Даже имея возможность чувствовать меня, он все равно не поверил.

Но это была не его вина, а, скорее, моя. Он, как и многие из тех, кто меня окружал, так привыкли к моей неуязвимости и непогрешимости, что начали принимать мою игру с Лерой за незатейливое развлечение, которое я себе позволил, чтобы добиться своего. Даже не допустив мысли о том, что я просто не даю ей возможности обрести то самое равновесие, в котором начнут окончательно раскрываться ее силы. А то, что это произойдет именно в моем мире, сомнений уже не вызывало.

И все, что я мог: как можно дольше оттягивать этот момент, делая все, чтобы к этому времени, все необходимое для воплощения моего замысла уже произошло.

— Ее нельзя убить. — С равнодушием, от которого его горло сжало тисками, и не сводя с него отсвечивающих алым зрачков, начал я вбивать в его сознание то, что должно было спасти его жизнь и мой план. — Мир признавший носителя сути, не позволит этого. Ее нельзя подчинить себе, сломив волю — она будет лишь сгибаться, не теряя сил, но накапливая их. Ее нельзя запугать — поставь я перед ней ее детей и угрожай их жизни, меня уже никто и ничто не спасет. И все, что я могу, заставлять действовать других так, чтобы она сделала нужное мне. Но так, чтобы это было только ее решение. И при всем этом, что бы я ни делал, каждое ее действие будет единственно правильным в той ситуации, в которой оно будет приниматься.

— И именно поэтому, вместо того, чтобы не тревожась ни о чем спать, доверясь мне или Айласу, Вы сами отслеживаете все изменения?

Похоже, моя красноречие, все-таки заставило его задуматься над моими словами. И это не могло меня не радовать. Если для одного из возможных вариантов его осторожность не играла особой роли — его жизнь и нахождение рядом со мной были гарантированы, то при втором… я должен был предусмотреть все, чтобы не потерять ни одного из тех, кого хотел видеть рядом с собой и дальше.

Я не стал отвечать на его вопрос — и так сказал значительно больше, чем он должен был от меня услышать. И если бы это не касалось принцессы, он бы уже осознал, что излишне испытывал мое терпение. Но это касалось… и я сделал все, что должен был сделать.

— Мой Ялтар, — его взгляд подернулся туманом: вот и закончился мой недолгий праздник, — Вас ожидают члены Совета.

Мимолетная, как тень, грусть смутила меня и не осталась незамеченной им. Уж больно ярким было удивление на его лице, которое он никогда не прятал в моем присутствии. Впрочем, я тоже разрешал себе вольности, оставаясь с ним вдвоем, воспринимая его, скорее, человеком, чем даймоном.

Закрепив на руке браслет рохсаша и затянув перевязь, позволил получившему ментальное разрешение войти теру, застегнуть на моих ногах две широкие ленты, на которых крепились небольшие, но емкие блокираторы, одновременно являющиеся и накопителями, и пару игрушек из наследия еще наших создателей. И пусть сам я предпочитал магию и звон клинков, но такие вот универсальные штучки, которые могли и обеспечить едой в диком лесу и избавить от желающих проверить способность себя защитить, в нашем мире лишними никогда не были.

Ткань набиру скрыла ткань форменного костюма, лицевой платок спрятал за собой кривящиеся в улыбке губы. Мне опять предстояло изображать перед Советом заинтересованность в поступивших с Лилеи сведениях, которые мне были совершенно ни к чему. Для того, что я ожидал, еще ни пришло время. Ну, а если бы, вопреки моим прогнозам, это все-таки произошло… я узнал бы об этом значительно раньше Талтаров.

— Опять не позавтракав?

Я резко обернулся к стоящему за моей спиной Айласу. Но каким бы жестким не был мой взгляд, мой бывший друг на него совершенно не отреагировал. Впрочем, и это тоже было вполне закономерно.

В ту ночь мы больше молчали, чем говорили. Его слова, свидетелем которых я невольно стал обратив внимание на переключившийся контроль, открыли мне глаза на все, что нас связало.

И хотя с того самого первого мига, когда в церемониальном зале встретились наши взгляды, я знал о чувствах, которые он ко мне испытывал, я даже приблизительно не мог осознать их глубину и его жертвенность. И понимание этого сделало его ценность для меня осмысленной: он не просто был первым, кто отдал себя мне — он был единственным, для кого это стало смыслом жизни.

— Может, принцесса, все-таки окажет мне милость и отобедает со мной сегодня.

Это не был ответ. Это даже не была мечта. Это была мысль, которая окрашивала не доставляющие радости действия в некое подобие привлекательности. Потому что после того, как заканчивалось одно, рождалась надежда на другое.

— Наш Ялтар становится сентиментальным.

Буркнув себе под нос Айлас никоим образом не рассчитывал на то, что я его не услышу. Впрочем, на какую либо реакцию с моей стороны он тоже вряд ли надеялся: сменив свой статус он словно взял на себя негласный надзор надо мной, играя роль наставника, который все подмечает, но позволяет своему воспитаннику самостоятельно идти по выбранному пути.

Но он был один из немногих, кто знал и мой холодный гнев и мою милость, чтобы переступить черту, за которой даже вмешательство судьбы не спасло бы его от вспыхнувшей ярости.

Что же касалось его замечания… он был одновременно прав и… не прав. Я был даймоном и не мог страдать впечатлительностью или излишней эмоциональностью. Но мне дано было судьбой знать другие миры и иные расы, мне была дарована встреча с Единственной, разбудившей во мне чувственность и это позволяло мне иметь возможность сравнивать и решать, каким именно быть.

И я не собирался лишать себя того, что уже имел.

— То-то из всего Совета только один Талтар Маргилу приближается к Ялтару без подписанного смертного приговора в глазах.

Фыркнул Кадинар, продолжая одновременно считывать данные с систем контроля, окутывающих мою резиденцию замысловатой паутиной, также мысленно отдавать команды группе сопровождения и не упускать ни единого слова из тех, что произносились в гостиной, которую мы вот-вот должны были покинуть.

Что собирался ответить ему Айлас я так и не успел узнать. А то, что ему было что сказать, я нисколько не сомневался: его аналитическая справка по этому талтарату поразила даже меня. И не только глубиной информации, которую ему удалось свести воедино, заставив изменить своей выдержке привыкшего все знать Кадинара, но и весьма неожиданными выводами, благодаря которым я внес несколько изменений в будущее алтара Ярангира и его отца.

Мой начальник охраны замер, чуть откинув назад голову, что выдавало прием сообщений сразу по нескольким каналам и, резко обернувшись ко мне, произнес чуть дрогнувшим голосом, впуская меня в свой разум:

— Срочное сообщение с Лилеи.

Глава 15

Лера Д'Тар. Дариана

— Это работает! — Восклицание даймона, проверявшего предложенную мной идею было заслуженным, но… не радовало.

Не по тому, конечно, что я не испытала удовлетворения от того, что защитная матрица очень четко отделяла потоки магии друг от друга, не позволяя им смешиваться, и могла начать действовать задолго до того, как будущее дитя увидело бы свет, служа почти полной гарантией жизни матери.

Это была победа. А решение оказалось настолько простым в своей гениальности, что требовало от выплетающего защиту мага лишь склонности к стихиям и скрупулезность, чего представителям этой расы было не занимать.

И смущало меня во всей этой истории лишь одно — задумка, которую я использовала, принадлежала не мне, а моему далекому предку. И пусть в его записях она не привела к окончательному варианту, так и оставшись в виде образов и схем, но без этого толчка я вряд ли смогла бы найти ответ к этой задачке так быстро. Хотя, в свое оправдание, я вполне могла сказать, что уже вступила на тот путь, который должен был меня к нему привести. И оставался лишь вопрос: успела бы я пройти по нему достаточно быстро. Прежде, чем прекратится мое участие в этих изысканиях.

А теперь, после того, как я решилась заглянуть в тетрадь Тинира, я уже ни в чем не была уверена.

— Ты можете сообщить Ялтару Вилдору о нашем успехе. — Обратилась я к появившемуся в лаборатории в обычное время Маргилу.

Правда, сегодня он не сопровождал правителя Дарианы и это слегка напрягало: ну не мог он не знать, что мои посиделки в купальне вчерашним вечером затянулись до сегодняшнего утра.

— Как только он закончит важную для него встречу, он узнает об этом.

Несмотря на уже набившую оскомину бесстрастность, с которой он это произнес, мои щиты, ощутив сдвинувшееся Равновесия, чутким барометром оповестили меня о том, что все не совсем так, как мне пытаются показать. Да только гадать об этом…

— Я должна вернуться в свои покои? — Не знаю откуда, но в моем сердце возникла тревога.

Скорее даже паника. Словно то, что происходило, имело слишком большое значение. Вот только… что?

— Как тебе будет угодно, Лера. Если ты хочешь, я могу сопроводить тебя к озеру.

И прежде чем я успела сказать: "Нет', что было благоразумным, мои губы с воодушевлением, которого не было в моей душе, произносили слова согласия:

— Да, Маргилу. А если ты еще и прикажешь накрыть обед в беседке, то я приглашу тебя разделить трапезу со мной.

В его взгляде удивление даже не мелькнуло. Он лишь оглянулся к стоящему за его спиной Сэнару и получив от того короткий кивок, чуть согнул руку, предлагая мне на нее опереться.

Я улыбнулась магам, которые с каждым днем все меньше обращали внимание на то, что я, в общем-то, не принадлежу их миру, пообещав прийти завтра, правда, не до конца веря, что это произойдет и вышла из лаборатории, так и не ощутив радости, которой мне очень не хватало.

— Что-то случилось? — Мои щиты чуть сдвинулись, пропуская внутрь талтара.

И мне было безразлично, какие мысли по этому поводу возникнут у Сэнара.

— Ничего, с чем не смог бы справиться наш Ялтар.

И хотя ничего другого я и не ожидала… было не столько обидно, сколько неприятно.

После того памятного вечера на базе, Маргилу из оппозиции, пусть и состоящей буквально лишь из него одного, стал ярым приверженцем правителя Дарианы. И это наводило меня на мысль о том, что он успел догадаться о том, что так и не удалось понять мне.

— Я нисколько не сомневаюсь в его способности справиться со всем, что бы не произошло. — Резче, чем мне бы хотелось, заметила я. — Я лишь уточнила, что именно.

Он, не остановившись и не обращая внимания на окружившую нас охрану, поднес мою ладонь к своему лицу и осторожно коснувшись губами кончиков пальцев, даже не потревожив ткань лицевого платка, спокойно ответил на мой выпад:

— Если Ялтар Вилдор сочтет нужным, он ответит на твой вопрос.

Чего и следовало ожидать…

Шел восьмой день с начала вторжения, а мне так ничего и не удалось узнать о том, что творилось на Лилее. Могла лишь предположить, что они держатся. Иначе…

Если поверить дневнику Тинира и кое-каким оговоркам самого Вилдора, поражение моего мира Ялтару было ни к чему.

Но что бы ему не нужно было на самом деле, никто, кроме него самого, вряд ли об этом знал. И это значило… что пока все не сложится именно так, как и должно сложиться, воины дарианы будут идти по земле Лилеи, неся на своих клинках его гибель.

— Неужели ты начал испытывать к своему правителю теплые чувства? — Мой голос был задумчивым, но в нем не составляло труда отыскать насмешку. — Или Вилдор решил обменять жизнь твоего внука на твою благосклонность?!

Вот теперь он вынужден был остановиться. Потому что смеяться на ходу… он счел невозможным. И пока он делал вид, что ну никак не может успокоиться, едва ли не размазывая по глазам одинокую слезинку, я смотрела не только на него, прокручивая варианты того, что может за всем этим стоять, но и на своего тера. Во взгляде которого не было эмоций, но зато был легкий туман, выдавая то, что он находится с кем-то на мысленной связи. И так как это не мог быть Вилдор, то оставался лишь Айлас. И это тоже давало пищу моим размышлениям, но не отвечало ни на один из вопросов.

— Лера, наш Ялтар к шантажу по таким мелочам, как благосклонность не прибегает. — Я его явно развеселила. — Для этого существует множество иных методов, которые значительно более действенны, чем просто загнать в угол. Достаточно сделать предложение, которое заденет самые чувствительные нити души, и можно крутить своим оппонентом в свое удовольствие, не опасаясь кинжала в спину.

И вновь… не ответ, а лишь намек. Довольно ясный, но… ничего не объясняющий.

— А твой брат…

Я еще не успела закончить вопрос, а он уже отвечал. И эти слова, словно ключ, легли на головоломку, которую я пыталась разгадать.

— В искусстве добиваться своего Ялтар превзошел своего наставника. Но лишь потому, что Тинир позволил ему это сделать. Мой брат — уникальное явление для Дарианы, совместивший в себе талант аналитика, генетика, способность предвидеть, умение манипулировать, твердую руку воина и душу миролюбивого созерцателя. В тот день, когда ушла в Хаос Единственная Вилдора я видел Тинира в последний раз. И хотя я не ощутил его путь в Пустоту, то, что ее душа вновь воплотилась, скорее всего заслуга моего брата. Из существовавших на тот момент в нашем мире магов, лишь о его возможностях нельзя было сказать с уверенностью, что это ему не по силам.

Еще две ниточки связались воедино, вплетаясь в узор. Но как же много их еще оставалось! Тех, что так и не нашли своего места на полотне.

Мы вышли из очередного перехода прямо в жаркое марево. И даже близость озера не делала горячий воздух более комфортным.

Впрочем, я уже не раз ловила себя на том, что климат Дарианы становится для меня все более приемлемым, словно мое тело находило себя в этом мире или… этот мир все глубже затягивал меня.

— Ты хочешь сказать, что твой брат помог Вилдору спасти душу его Единственной?

Интересно, он поверит в мою "искренность'?!

— Преследуя этим свои цели. Разорвись их связь и живущее в Ялтаре чудовище, вырвавшись, уничтожило бы все вокруг. Но тех, кто знает об этом — единицы. А тех, кто догадался, что он его уже приручил — и того меньше. Именно поэтому Совет не рискует излишне испытывать терпение своего правителя, предпочитая не переступать определенных границ.

— А как же Право Сильного?!

Стоило признать, что я уже практически перестала что-либо понимать. Нет, я верила едва ли не каждому его слову, потому что они перекликались с тем, что я прочла в дневнике Тинира. Но… внутренний мир дарианцев был настолько противоречив, что осознавать это было все труднее.

— Это другое. — Небрежность, с которой он это бросил, давала ответ и… вновь запутывала. И он, видя, что я так и не смогла понять его, продолжая в недоумении ждать разъяснений, счел возможным мне их дать. — Наши взаимоотношения строятся на разных уровнях. Основополагающим является Кодекс Чести Воина, но он регулирует лишь часть нашей жизни, оперируя понятиями чести и долга и определяет основные правила взаимодействия между теми, кто получил право на набиру. В нем же права Совета и Ялтара, как носителя высшей доблести Дарианы. Именно поэтому у Вилдора и были проблемы, когда он убил своего отца. Будь это честный поединок, с соблюдением всех формальностей, его статус остался бы непререкаем, но будущий Ялтар пренебрег правилами, оставив лишь суть. Свидетелем их боя была лишь его мать и хотя она признала, что ее сын дал возможность отцу обнажить меч, Совет счел необходимым провозгласить вдову Варидэ, создав этим Вилдору сложности.

Когда мы подошли к той самой беседке, стол уже был сервирован к обеду. Сэнар остался за зеленой оградой и Маргилу позволил себе отстегнуть лицевой платок, смущая меня загадочной улыбкой.

Легкий ветерок волновал гладь озера, по голубизне неба были размазаны белесые нити. Яркая зелень, омытая вчера коротким, но сильным дождем, источала тонкий пряный аромат, кружа голову и пьяня.

Я присела на предложенный стул, но пресекла попытку Маргилу поухаживать за мной, сама наполнив свою тарелку. Вот только… аппетит пропал напрочь, скрывшись от распиравших голову вопросов. Да и сгущающееся в воздухе напряжение не способствовало расслаблению.

В отличие от меня талтар не терял присутствия духа и отдавал должное расставленным на столе блюдам. Время от времени кидая на меня заинтересованные взгляды и чуть заметно ухмыляясь, словно мои мысли были ему хорошо известны.

— Но разве он не мог вызвать его на поединок не нарушая Кодекса? — Я, все-таки, отставила бокал с вином, который машинально прокручивала в пальцах, наблюдая, как разбегаются искрами падающие на изрезанное замысловатым рисунком стекло солнечные лучи.

— Мог. — Усмехнулся Маргилу. — Тем более причина у него была весьма существенная. Хотя… — он неожиданно нахмурился, — с той женщиной все было не так ясно, чтобы это утверждать. Группа Вилдора привела ее из набега на Землю. Он мог сразу заявить свои права на нее, но не сделал этого, просто поселив в своих покоях. А вот это уже не приветствовалось: добыча должна была быть разделена по праву. Но никто из его группы не возразил и это можно было счесть признанием этого права, но против выступил его отец, которого поддержала будущая Варидэ. Старший брат Вилдора счел их связь священной и отказался быть наследником того, кто был готов посягнуть на Единственную своего сына. А потом — исчез. Отец Вилдора, несмотря на взбудораженность Совета, взял эту женщину на свое ложе, даже не потребовав Права Сильного и… По прошествии тысяч лет все выглядит так, словно все, кто находился рядом с будущим Ялтаром сошли с ума. Но этого быть не может: наш разум настолько защищен от разрушения, что эта мысль — последняя из тех, что могли прийти в мою голову.

— А если бы его отец потребовал Права Сильного, у Вилдора был шанс победить? — Мы хоть и несколько отошли от темы, которая меня интересовала первоначально, но события тех дней буквально захватили меня, увлекая своей непонятностью.

— Предыдущий Ялтар не отличался чистотой крови, а вот Вилдор, благодаря своей матери, уже нес в себе изначальных Хаос. Да и суть берсерка в нем была настолько сильна, что связываться с ним не рисковали даже признанные воины. Лишь немногие могли сражаться с ним на равных, но его отца среди них не было.

— А его старший брат?

И вновь усмешка. Похоже, меня ждал сюрприз.

— Матерью его старшего брата была не Варидэ, а магичка с одного из миров Веера. Там была какая-то история с генетическими блоками, которую тщательно скрывали, а я знал благодаря Тиниру, корректировавшему изменения. Но одно было ясно, он был генетически не чистым и в любом случае не смог бы править.

— Значит, Вилдор лишь ускорил события?

Моя рука вновь машинально потянулась к бокалу: я никак не могла справиться с волнением, причин для которого не видела. Но это не значило, что их не было.

— Фактически — да. Хоть и более сложным путем. И я могу предположить, что все это прикрывало что-то иное, более важное. Для него… для Дарианы… Невозможно сказать. Но одно я знаю точно, мой брат вернулся в наш мир именно в это время. Хотя уже несколько столетий жил на Лилее, занимаясь выведением будущего мага Равновесия.

Если он хотел меня задеть… ему это не удалось. Все это мне уже было известно из дневника моего далекого предка. Вот только, ответа на главный вопрос: зачем, — я там так и не нашла. Но зато там было описание места, где он меня ждал.

— Но ты так и не сказал о Праве Сильного? — Чуть кисловатый сок розовощекого плода брызнул мне на язык.

Этот фрукт по виду напоминал мне яблоко, а вот по вкусу — любимые мной апельсины. И с тех пор, как Айласу удалось вытащить из меня все мои предпочтения, это лакомство всегда было на моем столе.

— Это иной уровень взаимоотношений. — Не стал тянуть с ответом Маргилу, которому наш разговор тоже доставлял удовольствие. Опять же, по непонятным для меня причинам. — В нашем обществе власть принадлежит мужчинам, но своего спутника и отца своим детям выбирает женщина. Даже будучи замужем, она может отказать своему мужу в праве отцовства и родить ребенка от другого. Родившееся дитя все равно будет принадлежать роду, которому принадлежит его мать и таким образом вполне может быть улучшена кровь будущих потомков. А вот женщины иных миров — добыча… — Он замолчал на мгновение, вглядываясь в мои глаза и что-то ища там. Но я была спокойна — эта сторона даймонов мне была уже хорошо известна. — Захватившая женщин группа имеет преимущество перед остальными. Коммандер группы — перед своими воинами. Ялтар и Совет Талтаров может потребовать часть добычи себе. Как ты понимаешь, самых лучших. Но даже если это происходит, любой из воинов может просить для себя Права Сильного, того, кто готов заплатить за обладание женщиной своей кровью и жизнью. Чаще всего такое происходит, если эту женщину предполагают назвать женой, как в твоем случае.

— И часто такое происходит?

От его ответа ничего не зависело, но сердце, вопреки всему, едва не захлебывалось кровью.

— Редко. До тебя это были дочь властителя Тахара, мать Закираля и магичка с той же Лилеи, мать жены повелителя Арх'Онта Рае.

— И во всех случаях Права Сильного требовал Вилдор?

— Но ни одну из них он не собирался назвать своей женой.

Если он и хотел еще что-то добавить — не успел. Я не видела того, что происходило за моей спиной, но приближение того, о ком мы говорили ощутила. Еще до того, как Маргилу скрыл невесомую, но полную тревоги улыбку за лицевым платком.

Но и того, что он уже сказал, мне вполне хватило, чтобы сделать ошеломляющий вывод: тот спектакль, зрителем и участником которого я являлась, был задуман еще до того, как нынешний Ялтар Дарианы давал свои клятвы.

И оставалось лишь восхититься его выдержкой и… терпением.

Ялтар Вилдор. Правитель Дарианы

Последний раз я видел будущего правителя темных эльфов Лилеи шесть лет назад и вполне мог сделать ему комплимент. За это время он превратился из не знающего особых забот отпрыска великого Элильяра, во вполне достойного продолжателя дела своего отца. И если одному удалось меня опередить, пусть даже он об этом и не догадывался, то второму… просчитать, пусть даже я этого и хотел. И, что говорило в его пользу, раньше, чем я на это рассчитывал.

Хотя… стимул в виде Леры я явно не учел в своем плане. Но, по большому счету, теперь это уже не играло особой роли. Принцесса ступила на тропинку, которая должна была привести к нужному мне результату и ничто не могло изменить неизбежного. Даже появление ее мужа в моей резиденции на Дариане.

Не знаю, на что он рассчитывал отправляя мне вестника, но когда я не только ответил, но и согласился на немедленную встречу, без колебаний открыл портал по указанным мной координатам. А оказавшись на стационарной базе в окружении моих воинов, не выказал даже тени сомнений в том, что делал. Так же спокоен он был и когда входил в мою гостиную, куда я решил перенести наше общение, посчитав, что любые церемонии лишь поспособствуют его уверенности.

Стоило признать, что скорость, с которой он зарабатывал очки в моих глазах, меня даже несколько смутила. Но не заставила излишне задумываться: этот эльф мог догадываться о скрытой сути моих планов, он даже мог предположить, что именно стало моей целью, но… изменить ничего не мог. Лишь помочь мне закончить все как можно быстрее и с меньшими потерями, которые ни ему, ни мне не были нужны.

В отличие от своего Совета, большинство из которого ничего не хотело видеть, кроме жажды поквитаться за свое поражение две тысячи лет тому назад, я знал, что в этот раз Лилея еще более готова встретить нас, чем это было тогда. И даже присутствие Леры здесь, а не там, только немногим ослабляло их позиции.

Так что… список не вернувшихся на Дариану даймонов будет значительным. И мне не хотелось, чтобы эта боль досталась в наследство Закиралю. Единственному из моих сыновей, в ком, также как и во мне когда-то, вспыхнула искра понимания: в жизни есть и более притягательные вещи, чем война. И пусть одно не исключало другого, но ни в коем случае не заменяло.

Да и путь, по которому шел мой мир, вел только к тупику. Жаль, что мало кто осознавал это с такой же ясностью, как я.

Что же касалось Закираля… Он встретил на Лилее свою Единственную. Он нашел там друзей, осознав, что честь и долг присущи не только нашей расе. И он сумел взять на себя ответственность. А значит… все, что я делал, оказалось правильным. И мне оставалось лишь не допустить, чтобы именно его рука прервала мою жизнь. Потому что идти вперед с такой ношей… я не желал ему такой доли.

— Я рад видеть правителя д'Тар в своей резиденции. — Я поднялся навстречу входящему эльфу, с удовлетворением отметив, что не ошибся даже в такой мелочи, как его костюм.

Лишь перстень рода доказывал, что передо мной стоит существо, получившее от своей расы право повелевать. Черные кожаные брюки, заправленные в высокие сапоги, за голенищами которых мой мимолетный взгляд не заметил стилета. Черный камзол с серебряной вышивкой, из-под которого было выпущено белое кружево, украшающее рукава и ворот рубашки. Довольно простая, с виду, перевязь, в которой мой опытный взгляд без труда узнал великолепную, эльфийскую же, работу. Парные кинжалы в таких же "незамысловатых" ножнах и меч, навершие которого украшено прекрасно обработанным и столь же искусно зачарованным дымчатым камнем.

— Не могу ответить, что испытываю похожие чувства, Ялтар Вилдор.

Говоря, он не смотрел на меня. И поднял взгляд лишь тогда, когда отстегнув перевязь, передал оружие скользнувшему к нему воину.

А я прибавил еще одно очко в его копилку: ни один из сопровождающих его не потребовал сделать это, но… если не считать рохсаша и блокираторов, который в данном случае были не в счет, то я встретил его безоружным.

— Не стоит быть столь категоричным, лорд Олейор. — Я сделал приглашающий жест, указав на кресло напротив того, где сидел до его появления. — Жизнь — интриганка покруче нас с вами и вполне может перевернуть все таким образом, что вчерашние враги вполне способны стать и друзьями.

Его ответ прозвучал практически мгновенно.

— Хотелось бы мне тогда уточнить у нее, кто из двоих, в таком случае, должен первым сделать шаг навстречу.

Он присел в кресло с изяществом и грациозностью, присущими своему народу, но наполнив это, столь простое действие, таким осязаемым достоинством, что я готов был бы зааплодировать ему, если бы не видел, насколько это было естественно. Он был правитель… даже придя сюда, к своему смертельному врагу и непримиримому сопернику. Даже находясь в чужом мире и понимая, что ему придется просить, переступив если и не через гордость, так через принципы.

И он вполне заслуживал уважение, которое я испытывал к нему, даже зная его лишь заочно. Та наша единственная встреча не имела никакого значения: тот, кого я встретил в тот вечер на Земле, еще не был нынешним Олейором.

— Я думаю, она не заставит ждать с ответом. — Я дал команду охране покинуть комнату, разрешив остаться одному Кадинару. Айлас, конечно, сделает из этого близкие к реальности выводы, но у него останется доля сомнений, на которой мне удастся сыграть, не позволив ему прийти к нужному. — Вы позволите угостить Вас лучшим дарианским вином? — И не дав ему возможности отказаться, быстро продолжил. — Я наслышан о Вас, как о знатоке этого напитка и хотел бы услышать Вашу оценку.

Я еще заканчивал, а мой начальник охраны уже наполнял бокалы играющей на узорчатом стекле жидкостью, напоминающей расцвеченную искрами света кровь. Завораживающий аромат вскинулся ярким крылом и растекся по гостиной едва ощутимой пеленой.

Это вино, действительно, считалось на Дариане лучшим. И мне доставляло удовольствие предложить его именно ему.

Я отвел взгляд к окну, сделав вид, что не заметил мгновения колебания, когда он выбирал фужер из двух, стоящих на подносе. И пусть его осторожность в данном случае была совершенна не уместна, она мне импонировала. Потому что говорила о том, что выйти отсюда он намеревался живым. И это меня вполне устраивало.

Его ноздри чуть вздрогнули, когда он поднес бокал к лицу. Но он явно не торопился пригубить вино, ожидая, когда это сделаю я.

И я не стал его разочаровывать, в очередной раз презрев наши традиции. Впрочем, этот путь подходил к концу и я мог позволить себе пренебречь такими мелочами.

Ткань лицевого платка скользнула вниз, открывая ему мое лицо, а следующее движение руки уже отбрасывало и капюшон.

— Я пью за нашу встречу. — Не дав ему опомниться, я прикоснулся губами к кромке бокала и сделал первый глоток. Из-под полуопущенных ресниц наблюдая, как он пытается вернуть себе самообладание.

Что ж… он достоин был называться ее мужем. Если бы еще до конца осознавал, что такое сокровище, как Лера, выпускать из рук нельзя. Впрочем… (я вновь нашел ему оправдание), лишь тот, кто мог ощутить уход Единственной, сумел бы понять меня. Он же видел в своей жене лишь многообразие граней, до конца не понимая ее целостности.

Но понимал ли это я?!

— Оно великолепно.

Он сделал, также как и я, лишь один глоток и произнес первые слова, когда вкус должен был оставить после себя только флер воспоминаний. Но его лицо, вопреки тому, что он говорил, продолжало оставаться абсолютно бесстрастным.

И я, невольно, поймал себя на необъяснимой ностальгии, словно мысль о том, что мы могли бы стать друзьями, оставила во мне след.

— Но тем не менее, Вы не намерены насладиться им в полной мере. — Я передал свой бокал скользнувшему ко мне коммандеру и едва удержал удивленный взгляд, когда Олейор, пренебрегая не только этикетом, но и обычной рассудительностью, вместо того, чтобы так же как и я, отдать фужер Кадирану или поставить на стоящий рядом с его креслом столик, поднялся и подошел к раскрытому окну.

— Здесь очень красиво и поразительно спокойно. — Он посмотрел на меня, и в его глазах было умиротворение. — Если бы меня попросили в паре слов передать свое впечатление о Вашей, Ялтар, резиденции, я нашел бы их без труда. Свет и безмятежность.

'Еще немного такого разговора, и я начну сам себя ненавидеть', - я передал эту мысль Кадинару и получил в ответ довольное хмыканье.

Похоже, наши мысли шли в одном направлении.

— Жаль, что я не могу посчитать Ваш комплимент, как желание расположить меня к себе.

Я откинулся в кресле удобнее, с удовольствием наблюдая за тем, как на его лице появляется тень эмоций.

— Почему?

Самый короткий путь… И ведь не скажешь, что он неискренен.

— Потому что в противном случае, я буду вынужден признать, что такая оценка мне льстит. Резиденция моего отца находилась в другом месте и была не столь воздушна, как эта. Довольно быстро осознав, что задыхаюсь в мрачных коридорах и залах, я приказал разрушить ее до основания. Так, чтобы даже следов не осталось. И все, что Вы видите, создано для меня и в соответствии с моими желаниями.

Он слушал меня внимательно, развернувшись в мою сторону, но продолжая взглядом ускользать к пейзажу за окном.

Лере он тоже очень нравился.

— Я могу говорить при Вашем воине, Ялтар Вилдор?

Переход был довольно резким, но я успел заметить, как его серые глаза перестали казаться припорошенной пылью уходящей вдаль дорогой, засверкав остриями обнаженной стали.

— Мне иногда трудно ответить самому себе, кто из нас двоих: я или он, знает больше. Так что Вы можете чувствовать себя при нем совершенно свободно.

Он кивнул в знак того, что оценил мою речь, и вновь пригубил вино. Но теперь его фигура, как и взгляд, потеряли былую раскованность, предупреждая о готовности к схватке. И это все при том, что внешне он нисколько не напрягся.

Сильный воин. Сильный и опасный, несмотря на довольно юный, по сравнению с моим, возраст.

— Чего Вы добиваетесь, Ялтар? — В его голосе было… безразличие. И пусть это было мной ожидаемо, но… его выдержка заставляла уважать этого эльфа, о присутствии которого здесь вряд ли было известно многим. — Вам нужны наши женщины? Победа над Лилеей? Доступ к порталам в другие миры? Или… — он все-таки сделал эту паузу, но так и не взглянул на меня, — моя жена?

От Кадинара пришло ощущение восторга. Впрочем, он всегда умел ценить смесь из авантюризма и твердого расчета. А темноэльфийский правитель демонстрировал нам это сейчас в полной мере.

— А если мне нужно все? — Я позволил насмешливой улыбке коснуться моих губ.

Как жаль, что никто из самых непримиримых Талтаров не присутствует сейчас при этом разговоре. Хотя… вряд ли они могли в полной мере насладиться его великолепием, которое выражалось в мнимой легкости и непринужденности, с которой он шел. И если я изначально был готов к этому стилю, то моему собеседнику пришлось почти мгновенно перестроиться.

Маловероятно, что он мог предположить, что окажется в личных покоях Ялтара Дарианы, да еще и с бокалом вина.

— Мне кажется, Вам должно быть известно о том, что Варидэ отказала Вам в праве быть правителем этого мира, назвав новым Ялтаром Вашего сына.

Нашел чем удивить… После того, что я сделал с Каримом, ее ненависть ко мне стала поистине безграничной. И если бы она не была мне так нужна для моего плана… Я был их сыном, но то, что в Тинире называли эксцентризмом, в отношении меня звучали почти как предательство. И если бы она в тот день остановила отца… я отказался бы от своих взглядов, ради единственной женщины, которая нужна была мне больше, чем власть. Но она не захотела услышать моей мольбы и не поверила моей клятве.

Не думаю, что моя рука дрогнула бы, неся ее смерть на лезвии меча. И не уверен, что смог бы себе это простить. Но одно я знал точно: она никогда не примет то, что будет казаться дорогим мне. Поэтому Яланир был рядом, а Закираль…

— Поступки моей матушки ни в первый раз вызывают у меня удивление. — Я только перевел взгляд на стоящий на столике бокал, а уже через мгновение взорвавшаяся искрами вкуса жидкость ласкала мой язык и небо. — Но по нашим законам, это право не дается, а берется.

Если бы он знал… как близок к разгадке и насколько она далеко. Потому что привести Закираля к власти в измененном мною мире, было первой, но совсем не главной целью.

— Похоже, с этим я ошибся.

Он чуть пожал плечами, словно признавая сей факт и я, с поразительной отчетливостью, поймал себя на том, что мое наслаждение от этой беседы вполне искренне и лишено какой-либо подоплеки, связанной с реализацией моего плана.

— Вы считали, что известие об этом может повлиять на дух моих воинов. — Я не спрашивал, я — утверждал.

И он кивнул, даже не пытаясь скрыть своего разочарования.

Впрочем, если посчитать, что он играет со мной в мою же игру… то иначе быть и не могло. Несмотря на то, что именно он пришел ко мне, Олейор пытался заставить меня высказать свои условия. И поэтому так легко раскрывался, уводя наше общение от опасных для себя моментов.

И в этом была особая прелесть.

— Лишь моя смерть или отказ от власти откроют дорогу моему сыну и Варидэ должна была сказать об этом. А до тех пор, пока это не произойдет, любой присягнувший ему может быть признан предателем. Но дело даже не в этом. — Наши взгляды сошлись, но не в поединке. Он смотрел спокойно и ясно, внимая моим словам. — Мои воины ступили на землю Лилеи с моего благословения и следуя заложенному в них. И вряд ли такая мелочь, как смена Ялтара будет способна их остановить.

И вновь он кивнул, но лишь для того, чтобы дать мне понять, что не слишком-то и рассчитывал на такой поворот событий. В очередной раз возвращая меня к необходимости заговорить первому.

Вряд ли он не понимал, что я, в отличие от него, никуда не спешу.

— Как чувствует себя моя дочь?

Мой вопрос казался мне самому довольно безобидным. Но когда он чуть склонил голову, так знакомым мне жестом, и прядь шелковых волос скользнула ему на лицо, не скрывая, а сделав ярче его удивление, я понял, что сюрпризов мне было сегодня не избежать.

— Вы не знаете? — Его изумление было вполне искренним.

И я сделал себе заметку в памяти: если что-то из происходящего на Лилее мне не известно, то… я могу не знать очень многого. А это было опасно.

— Моя разведка не столь успешна, как мне бы этого хотелось. — Небрежно заметил я, понимая, что свое первое преимущество он уже получил.

Оставалось дождаться, как именно он им воспользуется. И эльф оправдал мои ожидания, опять демонстрируя самый короткий путь и продолжая вести игру.

— В одной из приграничных крепостей погиб ее муж. Так и не узнав, что будет отцом.

— Он был человеком? — Мой вопрос прозвучал слишком быстро.

Но мы оба понимали, что ответ мне не требуется.

— Да, архимагом. Это может угрожать жизни ребенка?

И это его действительно интересовало. Впрочем, моя дочь была подругой его жены. Да и сам Олейор довольно неплохо относился к Асие. До определенного момента.

— Да, если это будет мальчик и нет, если девочка. Но первое практически невозможно, так что это не повод для беспокойства.

— Но тем не менее, он есть?

Он улыбнулся лишь кончиками губ, и в этом было больше сочувствия, чем торжества.

Если бы я не знал, что этот разговор нужен больше мне, чем ему, мог считать, что проигрываю своему оппоненту.

— Конечно. — Я ответил ему подобием той улыбки, что все еще была на его лице. — Потому что Вы, лорд, не правильно задали вопрос.

Вкус вина коснулся моих губ и я опустил ресницы, но не для того, чтобы скрыть удовлетворение.

— Опасность существует для самой Асии? — Его голос чуть дрогнул, выдав волнение.

И это не было игрой.

— Конфликт магий существует в любом случае. Если она носит дочь, то она не только будет даймоном, но и станет носителем Хаоса. А вот если сына, то он, вероятнее всего, родится человеком и возьмет способности своего отца. И тогда при рождении погибнет либо мать, либо ребенок. Кто из них окажется сильнее.

— А если он родится полукровкой?

— У женщины-даймона не может родиться полукровка. Лишь у мужчины, у которого в последних из трех поколениях была женщина иной расы может не сработать генетический блок. И рождение Лайсе именно такой случай.

Улыбка эльфа была яркой и восторженной.

— Так значит, и это Вы тоже знали!

Я только пожал плечами, как и он недавно.

— И Кайлас…

И пусть он так и не закончил вопрос, но я вновь повторил этот же жест, подтверждая его догадку.

Эта фигура, была одной из моих самых любимых. Сколько времени ушло у меня и Кадинара, чтобы не только найти подходящего коммандера, но и собрать воедино все кусочки этой мозаики. Его матерью была светлая эльфийка и его отец искренне горевал, что не смог сохранить ей жизнь, трепетно сберегая все, что от нее осталось.

К тому же, я сделал все, чтобы он сумел догадаться о скрытой романтике той операции, в которой принимал участие. Правда, наказание за срыв ее видимой части было, безусловно, незаслуженным, но он догадывался, что несет его отнюдь не за это.

Ну, а та информация, которую ему по моему приказу подбрасывали… Он сделал правильные выводы. Как правильно свел все воедино и мой визави.

— Тогда мне остается задать лишь один вопрос. — Его взгляд отразил осколки льда, а лицо стало жестким и твердым. — Зачем Вы хотели меня видеть?

Пришедшее от Кадинара предложение, сделать с эльфом то же самое, что я когда-то сделал с ним, было самой высокой оценкой, которую я когда-либо слышал от начальника своей охраны. И она была вполне заслуженной.

— Вы ошиблись только в одном, правитель д'Тар. — Я сделал короткую паузу и, подняв глаза, позволил ему увидеть тень живущего во мне берсерка. — Это я хочу узнать, готовы ли Вы отдать мне то, что мне нужно?

Глава 16

Аарон Арх'Онт. Лилея

— В горах Хорхаш относительно спокойно.

Да, конечно… А то я не знал из поступающих каждый час донесений, насколько там спокойно.

Хорошо еще, установленная Александром сеть своевременно отслеживала открывающиеся порталы, а то потери среди воинов гарнизонов и крепостей были бы значительно выше.

Элильяр, словно догадавшись, о чем я только что подумал, нахмурил брови и соглашаясь кивнул головой.

— Не жалеют они кристаллов перехода. Да и с блокираторами магии у них дела обстоят неплохо. Взламывают нашу защиту… Если бы не старший Там'Арин…

Теперь уже кивал я. Когда стало понятно, что основное направление, все-таки, северное, Сашка настоял на том, чтобы быть там. Да как настоял!

До того дня я думал, что страшнее меня в гневе на Лилее ничего нет. Ошибался… А ведь он даже голос не повысил. Лишь насупился, когда сначала Олейор, а затем и я вздумали ему отказать, да глянул на нас исподлобья. Если бы не Закираль с Таши, ощутившие неладное…

Мой дворец стонал словно живой, потоки сил скручивались в жгуты вокруг застывшей фигуры Равновесника, его глаза пылали алым, намекая, что в его родословной со стороны даймонов не обошлось без берсерков, но, в отличие от последних, в вертикальном, драконьем варианте.

Его лицо в последнее время стало все больше напоминать рельефную скульптурность своих чернокожих предков, серебряный контур окрасил не только кончики потемневших ногтей, но и мерцающим туманом окутал длинные ресницы, придавая особую глубину его взгляду. В обманчивой хрупкости, легко вводившей в заблуждение всех, кто знал Александра не очень хорошо, теперь были заметны присущие даймонам пропорции и только кожа продолжала оставаться все такой же светлой, лишь слегка отдавая бронзой. Но это уже было из наследства драконов.

И оставалось только радоваться тому, что несмотря на столь яркую демонстрацию своего отношения к нашему запрету, он вполне держал себя в руках.

Влетевший в кабинет новоявленный Ялтар замер на пороге, не сводя с мага восхищенного взгляда. И будь обстановка не столь накаленной, я бы разделил с ним его восторг, ощущая нечто подобное тому, что чувствовал впервые наблюдая трансформацию ящеров.

Не знаю, как долго это могло продолжаться и чем закончиться, если бы все не испортила моя дочь.

Впрочем, это с какой стороны посмотреть…

Ее вопрос, вроде бы не относящийся ни к кому из присутствующих: "Тебе плохо не станет?", - лично у меня вызвал смутные ассоциации, к моей большой радости быстро оформившиеся в образ ее проказливого друга.

Так оно и оказалось. Насколько тарагоры не любят Хаос, настолько они неравнодушны к Равновесию. Да и когда появляется возможность полакомиться за чужой счет, своего не упускают.

Так что тот разговор закончился в пользу Александра и Васьки. Один отправился на первый рубеж, правда, со значительно усиленной охраной и данным Саркату приказом, в случае чего гнать его оттуда взашей. А другой… пока загружали мага многочисленными наказами, закатив бусинки-глазенки и распластав крылья изображал умирающего на одном из кресел моего кабинета. Но судя по тому, как время от времени издавал утробное урчание, был весьма доволен результатом.

— Установленная Александром сеть своевременно отслеживает открытие порталов. В день мы определяем до десяти групп по пять-шесть боевых пятерок даймонов. Теперь уже можно с уверенностью говорить, что они прощупывают южную границу. Быстрый бросок к ближайшему гарнизону или крепости, короткий, но жестокий бой, в котором участвуют в основном берсерки и отход. Пока не появился Тамирас, все наши попытки блокировать их переходы заканчивались ничем: мощные накопители рвали наши заклинания в клочья. Не скажу, что сейчас ситуация изменилась кардинально, но третью часть мы заставляем возвращаться к порталам ножками. Успев потрепать по пути.

— Но ты все равно думаешь, что это — обманный маневр?

Хотя… мог и не спрашивать. У того, что Элильяр нагрянул ко мне было три причины. И уверенность в том, что Хорхаш — это отвлечение наших сил, одна из них. Вторая становилась следствием первой и могла быть озвучена довольно просто: там было, с его точки зрения, спокойно, а здесь — жарко. И уступивший место правителя темных эльфов д'Тар, так же как и Сашка, рвался в бой. Не собираясь считаться с тем, что нашему миру он больше нужен живым, чем героем.

И мне оставалось только радоваться, что у этого нет таких сил, как у того, чтобы настоять на своем.

Третья же причина была не столь очевидна. Точнее, она была совершенно не очевидна до тех пор, пока я не начал искать ответ на вопрос, который оказался не столь простым, как виделся на первый взгляд. И… весьма не простым, на второй и последующие.

Именно поэтому я и не удивился, когда только-только благословив Олейора на знакомство с Вилдором, получил вестника от Элильяра с просьбой встретиться как можно скорее и, что было немаловажным, наедине.

Если этот вопрос возник у меня, то он себе его задать был просто обязан. Потому что не заметить аналогии между тем, что происходило на Лилее шесть лет тому назад, и тем, что происходит на Лилее и Дариане теперь, будучи одним из организаторов тех событий… было невозможно.

Поэтому, когда он, продолжая с какой-то отчаянной задумчивостью смотреть мимо меня, качнул головой, я понял: вот мы и подошли к тому, зачем он пришел. Но ему довольно скоро предстояло узнать о том, что он уже опоздал.

— Я не хочу, чтобы Олейор узнал о нашем разговоре.

Я горько усмехнулся: он об этом не только знал, но уже и действовал. И хорошо, что Элильяр этого не заметил, продолжая смотреть на огонь: пусть всего несколько мгновений без тревоги о сыне, но у него есть.

— Если Вилдору нужна Лера, то это не имеет к вторжению никакого отношения.

Все, что я мог — лишь тяжело вздохнуть: еще несколько дней тому назад я так не думал, каждое уходящее мгновение ожидая неприятного сюрприза. Но…

Порталы на севере открылись вновь на рассвете следующего дня, дав нам сутки времени, чтобы испортить им праздник. Правда, наши надежды сильно отличались от действительности, но и это можно было назвать успехом.

Четверть вступивших на нашу землю даймонов была обращена в прах боевыми матрицами Порядка, сброшенными ящерами. Еще столько же вряд ли могла в ближайшее время использовать Хаос.

Но самым главным было то, что ни одного из драконов в том налете мы не потеряли. К тому же успели вывести людей из приграничных крепостей, до которых еще не добрались чернокожие воины.

Спустя три дня в районе первой защитной линии начали появляться мобильные группы даймонов. Не вступая в затяжные бои, лишь нанося точечные удары и отходя к основным силам.

Именно тогда мысль о том, что я не совсем понимаю ситуацию посетила меня впервые. Но уже к полудню следующего дня я был вынужден о ней забыть.

Чтобы удержать рубеж за одного воина в набиру мы отдавали трех своих, но уже к вечеру начали отступление на основном участке в направлении Сарадина, откуда открывалась прямая дорога и к столице Холдареи, и на Шалар, где даймонам становился доступным и водный путь. Мы могли перебросить с юга оборотней или темных эльфов, но… тогда у меня еще не было уверенности, что как только мы это сделаем, не получим полноценный удар там.

И если бы не Таши и Сашка…

Я прекрасно понимал Закираля, ответившего на ее предложение категоричным: "Нет', но это не помешало мне с ней согласиться. Даже сходя с ума от мысли, что я могу ее потерять.

В тот момент, когда она отправилась к выходу из комнаты, предощущение масштабной мистификации посетило меня во второй раз. И причиной тому стал новый Ялтар и… Карим. И если первый сделал то, что от него вполне можно было ожидать: бесстрастным голосом и сопровождая все леденяще-холодным взглядом отдал приказ своему дяде сопроводить его жену и обеспечить ее безопасность, то второй… То выражение лица, что мелькнуло и мгновенно растворилось в спокойствии, могло принадлежать мне или Элильяру, добившимся своей цели, но… не Кариму. Потому что радовался он не тому, что Закираль начал осознавать свое положение, а той властности и непреклонности, с которой он распорядился жизнью своего родича.

Та ночь была самой страшной в моей жизни. И на острие беспокойства нарисованная мною же самим картина перестала казаться мне правильной. Потому что все, что я видел, не соответствовало тому, что я знал о Вилдоре и о его мире, две тысячи лет ожидавшем возможности вернуться сюда и закончить то, что им не удалось тогда.

На рассвете рубеж вновь полностью принадлежал нам. Но к тому времени, как это случилось, Сашка был выжат до предела и Саркату пришлось вытаскивать его оттуда на себе, а в глазах Таши я до сих пор видел смятение. И все это приводило к весьма категоричному выводу: наша победа достанется нам очень тяжелой ценой.

В тот случае, если мы с Олейором были не правы.

— Твой сын знает обо всем. Он в резиденции Ялтара на Дариане.

Я постарался сделать все, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, ожидая от своего друга яростной вспышки или обвинений в свой адрес, но… Элильяр лишь ниже опустил голову.

— Я надеялся, что он не увидит.

От неожиданности я даже привстал. Не думал я, что меня еще возможно хоть чем-то удивить. Но то, что произнес сейчас бывший правитель темных… заставляло задуматься о том, как бы поступил я, столкнувшись с этой дилеммой.

— Ты готов был отдать на растерзание наших воинов, но сберечь чувства сына?!

— Готов. — Еще мгновение назад он был раздавлен и опустошен, а теперь твердо смотрел в мои глаза и не отводил взгляда. — Когда погиб мой старший сын я посчитал, что мое воспитание не смогло научить его одному — выживать вопреки всему. И поэтому жизнь Олейора стала постоянной борьбой. И в первую очередь — со мной. Я ставил рамки и радовался, когда он поступал вопреки, когда мои запреты становились для него целью для их преодоления. Но это не мешало мне мечтать о том времени, когда в его сердце войдет любовь, которая подарит ему то, чего не было в моей жизни.

— Только не говори, что в твоих мыслях даже не было заполучить мага Равновесия в свое пользование. — Фыркнул я, тем не менее, испытывая совершенно иные чувства, чем пытался демонстрировать.

— А разве одно другому мешает? — С горькой усмешкой ответил мне он.

А я, неожиданно для себя, зацепился за сказанное им: одно другому не мешает. И было в этих словах что-то, что меня очень смущало.

И хотя кое-что о том времени мне было уже известно из наших с ним разговоров, похоже, пришло время, пройтись по тем событиям еще раз. И уже более внимательно.

— Как ты узнал о существовании Леры? — Насколько бы не показался ему этот вопрос неожиданным, он должен был понимать, что на праздное любопытство это ну никак не тянет.

— Я занимался поисками Там'Арина, когда мне стало известно о пристрастии Аль'Аира, которого связывала с тем дружба, к Земле. Так я вышел на семью Леры. Ну, а увидев ее саму, мне уже не трудно было свести воедино все остальное. О магии их рода мне было известно от своей жены, которая в своей ненависти к своим родичам зашла так далеко, что выкрала из их замка часть летописей. Так что разобраться в происходящем не составило труда. К тому моменту, когда я там оказался, она уже балансировала на грани инициации и нужен был лишь толчок, чтобы это случилось.

— А ее мать?

— Незначительная расположенность к магии. Она была слишком счастлива с мужем, чтобы использовать даже это. Но ты спрашиваешь не о том.

И не дожидаясь, как я отреагирую на его слова, начал говорить совершенно об ином. Довольно быстро подведя меня к пониманию того, какой самой главной была совершенная мною и Олейором ошибка. И к сожалению… что этот разговор с Элильяром не состоялся раньше.

Хотя… вряд ли бы он что-то изменил.

— Генетические блоки даймонов преследуют несколько целей. Рождение чистокровного даймона в случае если матерью является женщина иной расы, снижение вероятности рождения девочки и… — он поднял на меня взгляд, — инициирование гибели матери. И причиной последнего служит то, что при следующей беременности гарантировано появление дочери. Достаточно лишь один раз защитить мать, чтобы дальше включился естественный порядок и их расе больше не грозила деградации. Их создателям нужны были сильные воины, владеющие Хаосом, а не возможные соперники.

Не знаю, откуда ему это стало известно, но…

— Но это не гарантировало чистоту расы?

— Гарантировало. — Как он не пытался казаться спокойным, его волнение звучало в каждом слове. — Я пытался разобраться в доминанте их крови, но уяснил только одно: рождение полукровок — результат стечения множества обстоятельств, которые в действительности маловероятны.

— Лайсе?!

Я мог рычать и восхищаться одновременно. Но… Это уже ничего не меняло. И не только потому, что Олейор был на Дариане.

— И Кайлас.

Пальцы Элильяра выстукивали дробь на ножнах парных кинжалов. Испытываемая им душевная боль отражалась на его лице, а взгляд терялся во влажном тумане.

Мне было странно видеть своего друга таким, но… я его слишком хорошо понимал.

В какой-то из моментов он допустил ошибку, не разгадав планов даймона и женщина, к которой он с такой настойчивостью приручал собственного сына, отправилась в чужой мир, чтобы попасть в руки тому, кто этого очень желал.

Следующая ошибка и Олейор догадывается о том, что не свелось бы воедино, будь Элильяр рядом. И теперь сын вынужден принять решение, которое изменит всю его жизнь, отложив такой отпечаток, что эта война будет преследовать его еще очень долго после того, как на Лилее наступит мир.

Не хотел бы я, чтобы кому-нибудь из моих детей пришлось делать такой выбор. Уж лучше принять ответственность на себя и услышать предназначенные тебе слова проклятия, чем знать, что нет слов, которые смогли бы облегчить такую боль.

— Он обыграл нас. — Голос моего друга был жестким и твердым в признании поражения.

— Нам еще не известно, что он намерен потребовать. — Спокойно парировал я, пробегая внутренним взором по цепочке рассуждений.

Мы с Олейором дошли до того, что целью Вилдора было привести к власти одного из сыновей, упрочив ее связью с Единственной. И если Совет настроен воинственно по отношению к нынешнему Ялтару, то такая замена пройдет без особых возражений. Закираль же… успел познать иной мир, обрел здесь друзей, нашел жену и вряд ли будет угрожать Лилее. И если решить проблемы с генетическими блоками, то открытые пути в иные миры довольно скоро стабилизируют рождаемость на Дариане.

Это, конечно, не значит, что они не найдут себе других развлечений, но… вряд ли они будут выглядеть полноценным вторжением.

Но оставался только старший сын — Яланир. И этот вопрос на данный момент решен не был, но что-то мне подсказывало, что к тому моменту, как Закираль появится на Дариане, Вилдор избавит его от возможных претензий.

Красивый план… Если не помнить о том, что Вилдору зачем-то нужна Лера. И Олейор, приглашение для которого на Дариану выглядело весьма оригинально.

— Мы продолжаем чего-то не понимать. — И хотя это должно было меня огорчить… такого чувства я не испытывал.

Не знаю, как давно Вилдор задумал все это, но размах его плана впечатлял. Количество задействованных фигур, изящество их расстановки, тонкий расчет, знание каждого из тех, кто участвовал в постановке… Таким талантом можно было восхищаться. Даже в том случае, если сам тоже послужил для него марионеткой.

— А разве это имеет сейчас какое-то значение? — С той же задумчивостью, что и я заметил Элильяр. Задумчивостью и… внутренним надрывом. — Не думаю, что он позволит нам узнать больше, чем это ему необходимо. Впрочем, — в его усмешке мелькнула горечь и исчезла, растворившись в твердо сжатых губах, — он уже сделал для нас достаточно много, заставив забыть про многовековые распри. Если он будет готов предложить нам мир, в котором мы не будем содрогаться, вспоминая о чернокожих воинах, то боль моего сына будет не самой страшной ценой, которую мы за это заплатим.

— И все, о чем ты сожалеешь…

— Что это решение принято им, а не мной. Ему было бы легче, если бы винить в этом ему пришлось не себя.

Лера Д'Тар. Дариана

Стоило признаться… таким Вилдора я еще не видела.

Он с явным удовольствием выслушал слова Маргилу о нашем успехе в создании защиты и потребовал талтара немедленно собрать Совет и оповестить об этом.

Судя по насмешливому взгляду моего родственника, тот расценил это как весьма завуалированную просьбу нас покинуть. Но не стал противиться воле своего господина, успев улыбнуться мне одними глазами и растаять в дымке открывшегося рядом перехода.

И лишь тогда я вспомнила, о чем забыла спросить. Впрочем… вряд ли он откажет мне в просьбе покопаться в семейном архиве. Если, конечно, Вилдор не проявит деспотизм и не лишит меня такого удовольствия.

— Сегодняшнее утро преподнесло тебе приятный сюрприз? — С нескрываемым сарказмом уточнила я.

Сначала дневник Тинира, а потом и разговор с Маргилу сделали свое дело. Я все также не понимала сути игры, даже начав ощущать ее контуры, но уже предчувствовала ее цели. И это добавляло мне уверенности и укрепляло в желании разобраться во всем до того, как Вилдор заставит меня сделать то, ради чего он меня здесь держал.

Хотя… уже сейчас можно было признать, что мое присутствие на Дариане не прошло даром. Одно то, что Совет ловит каждое слово своего Ялтара, соглашаясь с самым для себя невероятным, служило весьма яркой иллюстрацией для этого.

— Да. — Я заметила быстрый взгляд, который он бросил на накрытый к обеду стол, но не успела ничего предложить, как он уже спускался к воде. — Обе новости были вполне ожидаемы, но радуют тем, что все это произошло весьма своевременно. И мне не пришлось тратить время и силы на то, чтобы получить желаемое.

— И одна из этих новостей — проведенная мною ночь в купальне.

Я не спрашивала. И не ждала подтверждения. Я уже стала относиться спокойно к тому, что любое мое действие было им заранее предсказано или… спровоцировано.

И не только потому, что его бывший наставник нашел короткое, но очень емкое слово, чтобы объяснить причины этого. Но и потому, что это было его сутью. Сутью Ялтара с душою жаждущего свободы странника.

— Лера, — он остановился у самой кромки воды, позволяя набегавшим волнам касаться края набиру, — твой предок был величайшим в истории Дарианы магом. И только он мог передать тебе эту тетрадь из прошлого, игнорируя такую субстанцию, как время. Не говоря уже про мое желание. Я лишь хотел подтолкнуть тебя к тому, чтобы ты прочла предназначенное тебе. Можешь считать, что я был должен своему наставнику и отдал свой долг.

А вот это уже настораживало. Потому что выглядело так, словно он сбросил маску и позволил мне увидеть то, что тщательно скрывал. В его словах, действиях… не проглядывал завуалированный тенью иной смысл и это… не столько вызывало множество новых вопросов, сколько откровенно пугало.

— И тебя не интересует, что там написано?!

В моем восклицании, вопреки тому, что я думала буквально несколько мгновений назад, явственно прозвучала обида.

— Нет. — Его ответ прозвучал абсолютно равнодушно, возвращая меня к возникшим подозрениям. И он тут же, подтверждая их, добавил тем же тоном: — Теперь это уже не имеет никакого значения. Практически все, что мне нужно было от тебя, ты сделала. Еще несколько дней…

— Что?! — Мои мысли были похожи на бушующий водоворот.

Я жестом приказала стоящим неподалеку Сэнару и Айласу покинуть нас, даже не удивившись тому, что они его выполнили и подошла к Вилдору вплотную, машинально отметив, как нервно дрожат его ресницы.

— Ты не хочешь объясниться?

Он развернулся ко мне, вглядываясь в то, творилось в моих глазах.

— Если бы ты стала моей женой… — Его пальцы скользнули по моему лицу, обдав меня жаркой волной. Коснулись волос, убирая со щеки выбившуюся из прически прядь. — Возможно, все могло бы быть по-другому. — Он со свистом втянул воздух, словно ему было трудно дышать. — Возможно, я даже сумел бы переступить через данную ему клятву. — Его ладонь тяжело опустилась на мое плечо, судорожно его сжимая. — Возможно, я нашел бы способ изменить предначертанное. Если бы ты произнесла всего лишь одно слово…

Его взгляд с каждым мгновением становился все безумнее, черные зрачки, обрамленные серебром манили вглубь себя, опутывая словно паутиной и лишая сил сопротивляться.

И это было одновременно страшно и… желанно. И часть меня откликалась на звук его голоса, мечтая лишь об одном: раствориться в его объятиях, ощутить твердость его мышц, силу его рук, жажду его губ. А вторая… продолжала шептать заклинанием: Олейор…

Не знаю, как долго продолжалось бы это искушение, если бы рядом с нами неожиданно не возникла фигура воина, в котором я без труда узнала Кадинара.

— Мой Ялтар. — Он даже не взглянул на меня, но я ощутила, как между мной и Вилдором сгустился воздух, отрезая нас друг от друга. — Сообщение с Лилеи.

Душное марево растаяло, давая мне возможность передышки. Но расслабилась я рано. Вместо того, чтобы, как обычно, воспользоваться ментальной связью со своим начальником охраны, Вилдор окинул меня быстрым взглядом, в котором не было ни капли тепла и не просто спокойно, а с ноткой брезгливости, обращенной ко мне, потребовал:

— Говори.

И от того, как опустились ресницы моего бывшего спутника, я могла с уверенностью сказать, что вряд ли меня обрадует то, что я услышу.

— Мы захватили первый рубеж по всей линии обороны. Наши воины продвигаются вперед.

Я отступила назад, не замечая, как намок подол длинного платья.

Разве не этого я хотела?!! Знать… знать о том, что происходит в моем мире!

Это не было больно, просто не хватало воздуха, чтобы вздохнуть. И сердце отказывалось биться, осознавая, что значат эти несколько слов. И исчезла вся радость от той победы, что пусть и не полностью, но принадлежала мне.

Я слишком часто меняла свое мнение в отношении Вилдора, но… меня нисколько не оправдывало то, что я… ему верила.

— Талтар Яланир просит открыть порталы в горах Хорхаш. — В отличие от Ялтара, во взгляде Кадинара было что-то похожее на сочувствие.

Но… урок был слишком жестоким, чтобы я его не усвоила.

— Передайте моему сыну, что пока он не возьмет второй рубеж, южное направление я не задействую. Я надеюсь, он сумеет убедить их, что нас интересует именно север.

Быстрый взгляд в мою сторону. Вот только… видел ли он меня?

— Да, Ялтар Вилдор. О Вашем решении ему будет сообщено немедленно. Я могу идти?

— Да. И передайте моему сыну, что я им горжусь.

Кадинар склонился и быстрым шагом покинул берег озера, вновь оставив нас вдвоем. Но как эти мгновения отличались от тех, что были до его прихода.

Моя душа больше не металась, пытаясь сделать выбор, мое тело больше не жаждало его прикосновений, кляня себя за то, что забыло нежность мужа. И то пламя, что пылало в моих глазах теперь называлось по-другому.

Я больше не терзалась, пытаясь выяснить, кем является для меня Вилдор.

Он же… прекрасно видел, что со мной происходит и не испытывал сомнений в понимании этого.

— Я мог бы предложить тебе сделку: твой мир в обмен на тебя. — Его взгляд был не жестким — безразличным: я больше не представляла для него интереса. — И я бы даже сдержал слово, вернув своих воинов на Дариану, в обмен на право видеть тебя на своем ложе. И ни один из правителей Лилее не посчитал бы такое соглашение невозможным, предпочтя сохранить тысячи жизней. Да и ты сама ответила бы "да', еще до того, как я закончил говорить.

— Но ты этого не сделаешь.

К сожалению, я даже понимала, почему.

— Я надеялся, что любовь ко мне все-таки проснется в твоем сердце. Я ждал, давая тебе возможность узнать меня разным и сделать свой вывод. Но этого не случилось, и ты готова дать мне клятву ради них, но не ради меня.

Каждым своим словом он выворачивал мою душу наизнанку, заставляя захлебываться кровью от ран, которые наносил. И каждым словом он не обвинял — убивал во мне жизнь, которая у меня еще была. Жизнь, в которой я еще пыталась дышать и чувствовать.

— Тинир был не только другом моего отца, он был моим первым наставником, а это значит значительно больше, чем дружба. И когда Тася потребовала от меня смерть, хотя я мог дать ей жизнь, он спас ее от ухода в Хаос, обещав, что однажды она вернется в мой мир, ко мне. И я продолжал жить, веря в его слова. Я продолжал ждать, даже когда вслед за первым тысячелетием, в прошлое ушло и второе. И ты пришла, и я готов был бросить к твоим ногам не только свой мир, но и любой из тех, что привлек бы твой взор. Я мечтал о дальних дорогах, о мерцающих звездах над нами, о твоих руках, о первом взгляде на рассвете, которым ты встретишь мое пробуждение, но… Зачем он дал надежду, которой не пришлось сбыться?!

Он уже не говорил — рычал. Его зрачки пылали алым, а ладони непроизвольно сжимались, выдавая ярость, с которой он едва справлялся.

И я понимала, что мне было лучше уйти, но… не могла сделать и шага, буквально попав под власть его силы и боли, которая корежила его. А вслед за ним и меня.

И даже испытывая ни с чем не сравнимый страх, даже ненавидя его, я так хотела хоть чем-то облегчить его страдания и… не могла. Потому что ничему из того, что я могла для него сделать, он бы не поверил.

Как я… не верила в его слова.

— Тебе лучше уйти.

Это изменение произошло настолько быстро и так неожиданно, что я лишь отметила, насколько бесстрастным стал его голос, растворив пылавший еще мгновение назад гнев и каким спокойным был его взгляд.

И это ударило сильнее, чем я могла выдержать.

— Шесть лет тому назад я была обычной земной женщиной, мечтавшей о любви и не знающей ее. — Я не оправдывалась. Я не пыталась объясниться. Я вырывала из себя то, что он сумел задеть в моей душе, всколыхнув то, чему я не позволяла проявляться. — Но судьба уже решила все за меня, дав право другим распоряжаться моей жизнью и моими чувствами. — Я не замечала, как крепче становится мой голос, словно пытаясь убить равнодушие в его глазах. — Олейор сумел понять, что любовь — это не игра, а доверие, которое значит больше, чем любые клятвы. Но ты отнял это у меня. Ты подарил мне страх, про который я уже начала забывать. Ты подарил мне неуверенность в себе, в своих силах, в понимании того, что меня окружает. Ты заставил меня разрываться между тем, кто живет в моем сердце и собой. И ты же обвиняешь меня в том, что я не смогла тебя полюбить.

Гнев расправил крылья и… растаял утренним туманом. Во всем, что произошло со мной на Дариане не было его вины. Впрочем, и моей, наверное, тоже.

Несмотря на твердую руку, я не была воином. Несмотря на данные мне силы… магия не стала моим естественным продолжением. Несмотря на то, что в моей жизни было немало обмана — я продолжала верить и искать в каждом то лучшее, что придумывала сама себе.

И разве можно было винить кого-то в том, что я позволяла пользоваться своими слабостями.

— Я рада, что может быть благодаря мне, в этом мире жизнь ребенка не станет смертью для его матери. Я рада, что твой Совет хотя бы глядя на меня задумался о том, что сила и доблесть присущи не только даймонам. Я могу гордиться тем, что твои воины готовы были признать твоей спутницей всего лишь человеческую женщину. — Я не поднимала взгляда, боясь увидеть в его глазах то, отчего мне станет еще больнее. Хотя… разве могло быть больнее, чем это было сейчас, когда мне больше не на что было опереться. — Мне действительно лучше уйти.

Я резко развернулась и пошла вдоль берега, не обращая внимания на то, что туфли полны воды, а намокшее платье с каждым шагом становится все тяжелее. Потому что тяжелее, чем было на душе… быть не могло.

Я не плакала — слез не было. Мое сердце не металось в груди — эта сказка оказалась страшной, но разве она когда-нибудь обещала мне чудо? Я не испытывала стыда — возможно, я могла бы сделать больше для Лилеи, для своих друзей… возможно. Но кто сможет оценить любое из тех мгновений, что стали для меня здесь, на Дариане, борьбой с собой, Вилдором, законами и принципами этого мира, для которых я была лишь песчинкой, существующей для них?!

И если кто-то позволит себе осудить меня… что ж, это будет его право.

Слова срывались с моих губ, смешиваясь с раскаленным воздухом и уносились вдаль налетающими порывами ветра. Ноги то вязли в золоте песка, то соскальзывали с гальки, попадавшейся на дне озера, но я почти не замечала этого. Лишь ощущала, как плотнее становятся мои щиты, как вспыхивают перед глазами мерцающие на кончиках ресниц искры, как удивительно четким становится все вокруг…

— Госпожа… — Крик Кадинара ударил по ушам, лишив меня, казалось, последних сил.

Ноги подкосились и я упала на горячий песок, уже не понимая, ни кто я… ни что со мной происходит.

— Лера, — Вилдор опустился напротив меня. Где-то на краю сознания мелькнула мысль о том, что его лицо открыто. Но она возникла и исчезла, спрятавшись за тем, что меня поразило значительно больше — он не скрывал ужаса и восторга, которые сейчас испытывал. И причиной этого была… я, — смотри мне в глаза. Лера…

Властный, жесткий, не терпящий возражения голос, заставил меня вздрогнуть, всколыхнув воспоминания: серая пустошь глаз, больше похожих на отточенную сталь клинка.

Ладонь опалило холодом, когда мои руки ощутили тяжесть двуручника.

— Лера, соберись. Смотри на меня. — Его рука скользнула за край черной ткани и солнечный луч отразился на широком лезвии его меча.

— Мой Ялтар…

А на моих губах, помимо моей воли появилась кривая улыбка: я очень хорошо ощущала их растерянность.

— Лера, очнись!

Пронзающий послужил мне опорой. И пусть с трудом, но мне удалось подняться, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за тем, как осторожно, не сводя с меня глаз Вилдор повторяет каждое мое движение.

— Не хочешь посмотреть на себя? — Его ресницы опустились, пряча от меня его взгляд, а когда поднялись… Его улыбка была… шальной. — Похоже, я перестарался.

Он сделал быстрое движение рукой, словно разгладив воздух, заставив его застыть тонкой зеркальной пленкой, в которой…

Вертикальный зрачок пылал расплавленным золотом, четко очерченный серебром. Кончики ресниц мерцали, словно присыпанные алмазной пылью, черты лица заострились, словно высеченные из белого мрамора.

— Ты так и не поверила, что твоя душа — душа моей Единственной. — Его взгляд скользил по моему лицу, похоже, не в силах поверить в то, что он видел. — И у меня не было иной возможности доказать тебе обратное, чем заставить эту связь пробудиться. С каждым днем она будет становиться все крепче и крепче, пока не наступит тот миг, когда это процесс станет необратимым. И тогда, хочешь ты или нет, но ты будешь принадлежать мне. И у тебя есть только одна возможность избежать этого — убить меня.

— Если таково твое желание, я сделаю это прямо сейчас.

Как бы странно это не выглядело, но его слова поставили все на свои места. У меня вновь была цель — не допустить того, что он сказал.

Его движение ко мне было слишком быстрым и незаметным, несмотря на то, что все мои чувства предупреждали об опасности. Мой меч еще только взрезал песок, вырываясь из его плена, а кромка его клинка уже приближалась ко мне, срывая щиты и неся смерть.

И хотя я знала, что он удержит удар, но… прежде чем убедила в этом сама себя, матрица перехода вспыхнула серым туманом, отрезая меня от него.

И я могла этому радоваться, потому что в его глазах вспыхнуло не удовлетворение, как я могла ожидать, а… удивление.

Глава 17

Олейор Д'Тар

Когда я вернулся во дворец, Арх'Онт и Гадриэль были там и мерили шагами мою гостиную. И судя по всему… уже давно.

Но если бы они знали, как же я не хотел сейчас кого-либо видеть: разговор с Вилдором не только лишил меня остатков сил — он оставил после себя след предательства.

И этим предателем был я.

И пусть вернулся я победителем, тень моего позора обращала эту победу в отвратительные цвета, делая тяжесть от предполагаемого общения поистине невыносимой.

— Он согласен. — Мои чувства вряд ли кого-то интересовали и я сделал все, чтобы они не украсили мой голос излишней эмоциональностью. — Но сделает это не ранее, чем его воины завязнут на второй линии.

Я сбросил перевязь с оружием на ковер и устало опустился в ближайшее кресло. Ощущение грязи на моей душе, брезгливость по отношении к самому себе не давали мне дышать спокойно. Но если бы мне пришлось принимать решение вновь… оно было бы таким же. Мои переживания, мои надежды и стремления не имели сейчас, когда каждый день промедления стоил чьих-то жизней, никакого значения.

И пусть моих подданных среди них было значительно меньше, чем людей… общение с Сашкой и Лерой, уважение к Арх'Онту, возникшая симпатия к Закиралю сделали свое дело: я все меньше делал различий между расами, оценивая лишь личности.

Но мне еще оставалось разобраться, что делать с самим Вилдором, имя которого просилось в продолжение этой цепочки.

— Ты сделал практически невозможное.

Я усмехнулся… в душе: Аарон верил в то, что говорил. Но от этого легче мне не становилось. И пусть условие Ялтара фактически гарантировало возвращение Леры, то, что эта сделка состоялась, будет преследовать меня всю жизнь.

— Я сделал то, чего хотел он.

Несмотря на тяжесть нашего с нынешним Ялтаром Дарианы разговора, я не мог не признать, что общение с ним доставило мне удовольствие.

Он играл. Но… не скрывал этого. Как не утаил и цели, которой добивался. А она была… достойна столь многослойной комбинации. И я ни мгновения не сомневаясь поверил в то, что другого выхода у него просто не было. А если и был, то выглядел еще более неприглядно.

— Но ты мог об этом не догадаться. Или догадаться значительно позже.

Демон продолжал говорить совершенно спокойно, даже видя, как в моих глазах разгорается бешенство.

Да, Вилдор сделал все, чтобы нужная информация попала именно в мои руки. Хотя даже не имея ее, повелителю удалось очень близко подобраться к разгадке. Но…

Насколько проще мне было находиться сейчас там, где льется кровь. Где можно обнажить меч и забыть обо всем, кроме тех, кого необходимо защищать и тех… чья жизнь должна прерваться с ударом моего клинка.

— Олейор. — Голос Аарона прозвучал несколько натянуто и я вскинул на него удивленный взгляд, а потом и проследил за его, направленным…

В кресле в дальнем углу комнату сидел отец и с горечью смотрел на меня.

О стихии! Это в каком состоянии нужно находиться, чтобы не заметить еще одного присутствующего.

Но не это было сейчас самым главным. Как бы больно мне не было сознавать, что я опять оказался разыгранной фигурой, окончательное решение все равно принимал я. И отец… должен был презирать меня за это.

Разве ради этого он заставил меня увидеть в Лере не только мага Равновесия, но и женщину, которую я бы захотел назвать своей?!

— Отец. — Я резко поднялся с кресла, ощущая, как тело бьет мелкой дрожью. Если я и должен был хоть что-то произнести в свое оправдание, то не смог. Слова застряли в сжавшем горло бессилии, отозвавшись лишь выступившими на глазах слезами.

Если бы я мог… опуститься на колени и просить его простить меня!

Но разве я был достоин его прощения?! Он сделал так много, чтобы я был счастлив, но я не только не сумел ничего предотвратить, нарушив данную ей клятву быть всегда рядом, но и обменял ее боль на возможность выжить в этой бойне.

Именно поэтому я не сделал ни движения, когда он поднялся с кресла и подошел ко мне, вглядываясь в мое лицо, в глубину моих глаз, в которых не было ничего, кроме терзавшей меня горечи. Поэтому и не понял сразу, что означают его слова, когда он опустил голову и тихо прошептал:

— Сможешь ли ты простить меня…

И это было… настолько невозможно, что изумление заставило меня в неверии отступить на шаг и внимательно вглядеться в лица Арх'Онта и Гадриэля.

Судя по тому, что я видел… я не ослышался.

— Отец, о чем ты говоришь? — Не думал я, что после общения с Вилдором, которое было больше похоже на поединок со стаей варлахов, мне опять предстоит разгадывать ребусы.

— Я не должен был заставлять тебя принимать это решение одного. — Его голос был настолько тих, что даже мне, эльфу, пришлось вслушиваться в едва ощутимый шелест, чтобы расслышать эти слова.

— Ты знал. — Как бы я хотел произнести это вопросом. Но… Он не мог не увидеть иного смысла за действиями Вилдора, потому что когда-то и сам поступил похоже. Но кое в чем он был не прав. — Если ты так считаешь, то явно поторопился передать мне власть.

Не знаю, вид ли отца, который вопреки моему мнению чувствовал себя виноватым, мои же собственные слова, или выражения лица демона, который лишь кивнул после сказанного мною, но сделал это так, что я в очередной раз осознал, как мне до него далеко, но что-то из этого вернуло мне самообладание, на которое я уже не рассчитывал.

Решение было принято. И это решение спасало не сотни — тысячи жизней и давало возможность Лилее жить дальше. И, что было главным, не опасаясь новых вторжений.

Надеюсь, Закираль не скоро забудет тех, кто стал ему здесь друзьями.

— Когда его воины достигнут второго рубежа, он поможет открыть портал в его резиденцию и даст себя захватить. Условие — гарантия жизни тем, кого он назовет. И, конечно, все то, что мы и предположили.

— Он отдаст власть сыну? — Голос Аарона даже дрогнул, когда он задавал свой вопрос.

Ну не поверю я, что он рассчитывал на столь простое решение.

— Нет. — Удивление на их лицах вряд ли могло смирить меня с тем, что я собирался произнести дальше. — Только его смерть откроет путь Закиралю.

— Не желал бы я ему такой судьбы. — Довольно сухо заметил демон, думая уже о чем-то своем.

Только рано он расслабился.

— Вилдор тоже этого не хочет. Убить его должна Лера. Лишь ей он готов отдать свою жизнь.

Вот я и произнес те слова, которых так боялся. И как бы я не хотел еще что-либо добавить… Чтобы они сумели понять, как мое неверие сменилось изумлением, а потом и яростью. Как присутствующему при нашем разговоре воину Вилдора пришлось отдирать меня от горла своего господина, даже не пытающегося защититься, в которое я вцепился голыми руками, желая лишь одного — уничтожить его, забыв про все обещания и клятвы.

Он мог желать мою женщину. Это было больно, но… понятно. Он мог оставить ее при себе, сделав залогом своего существования… это продлило бы мои муки, но избавило ее от такого испытания.

Он мог много, но… потребовал смерти.

И все, что происходило с Лерой на Дариане было связано лишь с одним: в тот день, когда мы вступим в его резиденцию, именно она должна будет обнажить меч и даровать ему небытие, взяв его на себя.

Если это было местью, то кому…. зачем?!

Я задавал сам себе эти вопросы, но не находил ответа. Пока не услышал его от него. Услышал, но…

— Он объяснился? — Во взгляде Гадриэля было что-то схожее с безумием.

Наверное, я и сам выглядел похоже, когда услышал предложение Вилдора.

— Да. — Я принял поданный отцом бокал нетвердой рукой и залпом проглотил содержимое, даже не ощутив вкуса. — Предок Леры не позволил душе его Единственной уйти в Хаос, привязав ее к своему роду. Но взял с Вилдора клятву, что он найдет для Дарианы новый путь и покинет этот мир в тот день, когда он начнется. И пообещал привести к нему носителя Равновесия, который поможет ему в этом, поставив условие, что Вилдор отдаст власть, позволив убить себя этому самому магу. То, что это будет воплощение его возлюбленной, Ялтар не мог даже предположить. И если бы и хотел… изменить ничего не может.

— И ты ему веришь? — И вновь мне трудно разобраться в том, что пылает в глазах моего друга.

Но в одном я уверен: чтобы я не ответил, он примет это к сведению, но выводы будет делать сам. Даже если они будут расходиться с моими.

— Да. — Мой ответ прозвучал твердо и быстро. Но наткнувшись на заинтересованный взгляд всех троих, я вновь повторил: — Да. Впрочем, — воспоминание резануло по сердцу огненной волной, — ему было все равно, верю я ему или нет.

Вилдор не обратил внимание на мою усмешку, которую я даже не попытался скрыть, продолжая задумчиво смотреть на расстилающуюся за окном гладь озера. В его глазах не было ярости, не было сожаления, не было боли… лишь граничащее с равнодушием спокойствие. Словно… в этом мире осталась лишь его тень. Но и она чувствовала себя в нем лишней.

— Итак, давай попробуем свести все воедино. — Демон был на удивление собран. — Две тысячи лет тому назад Вилдор встретил свою Единственную, ощутил возникшую между ними связь и начал открывать в себе новые способности.

— Но его отцу, который не был наделен даже крупицей от сил сына, это не понравилось и он, заручившись поддержкой своей жены, взял эту женщину на свое ложе, даже зная, что под ее сердцем уже зародилась новая жизнь.

Появление в опутанном немыслимой защитой дворце, в моих покоях, в присутствии трех магов и одного повелителя стихий, которые ничего не ощутили, еще одного действующего лица, нисколько меня не удивило. Потому что нашим новым собеседником стал… Карим. А о его способностях… Вилдор успел меня немного просветить. После того, как я сумел немного успокоиться. А сделать это было весьма непросто. Особенно, после того, как он рассказал мне о причине…

Если бы не Лера, я мог бы ему и посочувствовать: талтар Тинир сыграл с ним весьма злую шутку. Не думаю, что он не знал, кто именно будет носителем сути Равновесия.

В отличие от меня, Гадриэль отметив наше увеличение решил поиграть с мечом, но Элильяр успел его перехватить. Беспокоясь отнюдь не о даймоне.

Хотя тот словно и не заметил выпада, спокойно продолжив:

— Вилдор вполне мог защитить ее при рождении ребенка, но Тася хотела только одного — смерти. Даже не желая слышать о том, что сделает с ее возлюбленным разорванная связь. Причем, в самом страшном из вариантов: мой брат не просто абсолютный берсерк — благодаря изначальному Хаосу, переданному ему матерью, он несокрушим и неукротим. И тогда я бросился к единственному существу, которого Вилдор уважал и который мог ему помочь, как уже сделал однажды, обеспечив мое появление.

А вот этого Ялтар мне не рассказывал. Впрочем… то, о чем он предпочел умолчать, было значительно больше того, что он мне поведал.

— И это как раз и был предок Леры? — Напряжение начало несколько отпускать.

Не скажу, что мне стало легче, но… ощущать себя натянутой тетивой столько времени было невозможно.

— Вилдор долгое время прятал меня у него — здесь, на Лилее. Поэтому отыскать Тинира для меня не составило труда. Тогда и был придуман весь этот план. Не в таких, конечно, подробностях, а довольно схематично, но основная цель была именно эта: сделать так, чтобы Дариана изменила свой путь развития.

— А сам Вилдор не мог этого сделать? — Мой вопрос вырвался еще до того, как я сам понял, о чем спросил.

Но все должны были догадаться в чем его причина: все во мне протестовало против такой игры. Пусть даже мне и пришлось убедиться, что она может быть весьма действенной.

— Если бы рядом с ним была Единственная — вполне. А без нее… — он грустно покачал головой, — даже его контроль не всегда справляется с живущим в нем зверем. И Тинир об этом знал. Но было и еще кое-что. — Он сделал лишь короткую паузу, но она опалила меня нехорошим предчувствием. — Если бы душа Таси ушла в Пустоту, полностью разорвав связавшие их нити, дальнейшая судьба не только Дарианы, но и ближайших к ней миров была предрешена: Вилдор утопил бы все в крови. Убить его уже тогда было практически невозможно: его сила возросла настолько, что даже мне было с ним сложно справиться. И Тинир решил по-другому: заменил ее душу на свою и оставил на грани Хаоса. Вне жизни и смерти.

Талтар Тинир… даймон, давший начало роду, в котором в одной из его дочерей мощь Равновесия оказалась заключена в хрупкое женское тело. Где сила духа сплелась с вихрем эмоций, где вера и преданность встали рядом с готовностью пожертвовать собой, где красота и нежность украсили мужество, где…

Как же мне не хватает тебя, Лера! Как не хватает мне твоего взгляда, тепла твоих рук, ритма твоего сердца, совпадающего с моим…

— И теперь пришло время, чтобы все завершить. Каждый сыграл свою роль, сказав и сделав то, что было ему предназначено. — Мой мрачный сарказм, вопреки моим ожиданиям, не отозвался пониманием ни у одного из тех, кто сейчас присутствовал в моей гостиной.

— К сожалению, это еще не конец. — Демон, в отличие от меня, был собран. — Закираль, естественно, ни о чем знать не должен?

— Естественно. — Карим спокойно ответил на многозначительный взгляд Арх'Онта и спустя мгновение, нарушив тревожную тишину, добавил. — Это одно из условий моей помощи.

Кивок Аарона и я, наконец-то, начинаю понимать, что еще, действительно, ничего не закончено.

И даймоны сейчас на границе первого рубежа, а портал Вилдор откроет…

— И ты позволишь брату погибнуть? — Эта мысль беспокоила меня в течение всего разговора.

И я просто не мог не задать этот вопрос. Но не для того, чтобы услышать ответ… чтобы поверить. Теперь уже до конца.

— Если бы он хотел жить, нашел бы способ обойти клятву. — В глазах смотрящего на меня Карина не было отчаяния или боли. Но… я видел, насколько ему не нравится такой поворот событий. — Но я не то существо, ради которого он готов сыграть со смертью.

И я кивнул, принимая его слова. Но не поднял взгляда, чтобы ответить на внимание остальных.

Потому что теперь уже со всей очевидностью понимал, чего именно ждет нынешний правитель Дарианы.

Лера Д'Тар. Дариана

Я не удивилась, с первого взгляда опознав в окружающем меня пейзаже уже знакомый остров. Даже с учетом того, что портал я настраивала по тем координатам, что были в тетради Тинира, чего-то подобного я и ожидала.

Пронзающего уже не было в моих руках, из оружия мой наряд украшал лишь подаренный мне Вилдором кинжал, но… меня это нисколько не смущало. Еще тогда Кадинар сумел меня уверить в безопасности этого уголка. Впрочем… после того, как Дариана признала меня своей, единственный, кого мне стоило опасаться в этом мире, был его нынешний правитель.

Но вспоминать о нем сейчас совершенно не хотелось. Как и думать о том, чем грозит мне мое несанкционированное путешествие. Тем более что его конечную точку Ялтару вряд ли удастся обнаружить скоро: прежде чем закрыть контур, я значительно исказила свой след.

И пусть на Дариане было немного мест, куда я могла кинуться в том состоянии, в котором пребывала, определенный момент непредсказуемости в моих действиях присутствовал.

Поисковая сеть прыснула в разные стороны, чтобы спустя несколько мгновений свернуться, подтверждая мои предположения: звери на острове были, но развалины лаборатории, рядом с которой я выпала из тумана портала, их явно не привлекали. А большего мне и не надо было.

Я подобрала подол платья, решив, что не буду тратить на него время — высохнет и само, благо наступающий вечер был не менее жарким, чем день, и направилась уже знакомой дорогой.

Каблуки вязли в земле и я, посчитав, что смущать мне не кого, сняла туфли. Внезапно ощутив, насколько легко это простое действие вернуло мне внутреннее спокойствие.

Кажущаяся шелковистой трава чуть щекотала ступни, заставляя невольно улыбаться и с каждым шагом все глубже проваливаться в безмятежность.

И можно было бы посчитать, что все, ну просто замечательно, если бы не норовившие испортить все мысли. В которых тот, о ком я думать не хотела, занимал одно из первых мест.

Его последняя выходка… смотрелась слишком искренней. И вызывала желание поверить в его слова, если бы не сделанное им в последний момент признание. Да еще та метаморфоза, что произошла с моей внешностью. И как бы он не пытался уверить меня в том, что это его рук дело… будь это так, в зеркальной поверхности я должна была увидеть лишь еще большую свою схожесть с Тасей, я же… взирала на бледнолицый вариант даймона. Так что если и было кого винить в этих проявившихся изменениях, так моего далекого предка и всех его последующих потомков, так обильно перемешавших кровь разных рас, что уже просто невозможно было предсказать, чего ожидать дальше.

Потому что несмотря на бушевавшие в тот момент эмоции, я очень хорошо помнила то мгновение, когда осознала предтрансформацию. И облик, который собиралось принять мое тело явно принадлежал дракону.

— Да… Лера. — Мой голос, вполне гармонично вписавшийся в птичий гомон и шелест листьев, был весьма игрив. — Повезло тебе с родственниками и друзьями.

— А с кем больше?

Я резко обернулась, одновременно отбросив в сторону туфли, что держала в руках, становясь в стойку и призывая Пронзающий.

Но его тяжесть ощущала не долго — внешность стоящего неподалеку даймона, небрежно прислонившегося к дереву, была весьма примечательна, чтобы его не узнать. Да и родство наше ощущалось настолько сильно, что имя сорвалось с моих губ раньше, чем я его произнесла про себя.

— Тинир?!

— Тинир. — Он с легкой улыбкой сделал шаг ко мне, но тут же остановился. Всматриваясь в мои уплотнившиеся щиты. — Я вполне могу гордиться результатом.

— Похоже, не только этим. — Огрызнулась я, по какой-то непонятной прихоти ища схожесть между моим визави и Вилдором.

И хотя внешне между ними не было ничего общего… воспринимались они одинаково опасными. А если вспомнить, что старший брат Маргилу был первым наставником дарианского кошмара… ничего удивительного в этом я не видела.

Наверное, именно поэтому первой моей реакцией и была оборона. Пусть даже он и пытался очаровать меня своей доброжелательностью.

— Ты права. — Он улыбнулся настолько заразительно, что мои губы невольно дернулись, пытаясь повторить его движение. — Мой ученик уже давно превзошел мои ожидания. Но у него для этого были все основания, ты же… его взгляд прошелся по моей фигуре, но без какой-либо оценивающей подоплеки, — ты же — лучшее мое творение.

— Не уверена, что найду в своей душе слова благодарности. — Фыркнула я, но уже без всякой злости.

Все-таки общение с Вилдором сделало свое дело — все их способности, умение манипулировать другими, выстраивать планы, в которых каждый ход дублировался дюжиной других, эффектная внешность и абсолютная непредсказуемость, уже не вызывали никаких эмоций, лишь фиксируясь, как констатация самого факта.

Впрочем Тинир, так же как и нынешний Ялтар в то время, когда оставался наедине со мной, выглядели значительно более живыми по сравнению с бесстрастностью превалирующего большинства даймонов, с которыми мне приходилось сталкиваться. Хотя и стоило признать, что как только я переступала некую грань в общении — тоньше становилась маска, укрывавшая внутренний мир моих дарианских знакомых.

— Давай не будем забегать вперед. — Улыбка покинула его губы, но в глазах продолжали поблескивать шаловливые искры. — Ты позволишь мне пригласить тебя к себе в гости?

— Ты живешь здесь?

А в голове помимо желания выстроилась не очень радующая меня цепочка: база, портал, остров, лаборатория, Кадинар… Вилдор.

И если это было так, игра становилась все менее привлекательной.

— Нет. — Его ответ был больше похож на короткий выдох, полностью совпавший с быстрым движением, которое я едва успела разглядеть, но довольно четко ощутила, не успев на него никак отреагировать. А он уже опустился на колено передо мной, предлагая помочь обуться. — Но здесь одно из моих убежищ, о котором никто кроме меня не знает.

Он как раз поднимался, когда я приподняла одну бровь, то ли демонстрируя удивление, то ли… недоверие. Я, конечно, носитель сути Равновесия, но… эти совпадения даже при не очень тщательном рассмотрении выглядели совершенно невозможными.

— Когда Вилдор закрыл эти острова барьерами, отрезав от остального мира, я счел возможным здесь обосноваться. А его защиту мне всегда удавалось обходить. Все-таки из нас двоих, в изяществе построения заклинаний уступает именно он.

— Но я не почувствовала щитов. — Его слова заставили меня призадуматься.

Как минимум о том, что я позволила себе не уделить этому вопросу должного внимания.

— Он снял их после того, как ты здесь побывала. Свою роль этот остров, по его мнению, уже сыграл.

— Этот? — Я заметила короткую паузу, сделанную Тиниром и предпочла задать вопрос, а не ломать голову над очередной загадкой.

И очень надеялась, что ответ я получу, раз мне дали шанс заинтересоваться.

— В этом архипелаге их полудюжина. Этот — самый большой и безопасный. Здесь были лаборатории и его искусственно изолировали барьерами от всех остальных, где и проводились испытания с образцами. Так что, насколько здесь безопасно, настолько другие негостеприимны. — И вновь пауза, и его глаза внимательно смотрят на меня, словно ожидая моей реакции. — Для кого угодно, кроме Вилдора. Он сам по себе страшнее самых обезумевших хищников.

— Мне он показался довольно безобидным. — Стараясь не показать, насколько я удивлена его замечанием, парировала я.

— Он всегда умел создать о себе нужное ему впечатление. — И вновь улыбка. Но лишь для того, чтобы показать, что он оценил скрытый подтекст моих слов. — Так мы идем?

— А у меня есть выбор?

За то время, что прошло с того памятного вечера, когда привычная дорога в парк свела меня с Олейором, я научилась ничему не удивляться. Я принимала все происходящее вокруг меня, как звенья цепи, часть из которой я не видела. Но это не мешало ей быть реальностью, существовавшей независимо от того, что я об этом думала. Поэтому неожиданное появление моего предка, как и множество других, не менее значимых встреч, не вызвали у меня активного протеста, воспринимаясь даже с некоторой отстраненностью. Мол, случилось — так случилось.

И общение с ними я строила по тому же принципу, делая вид, что наше знакомство исчисляется… отнюдь не несколькими мгновениями. И, похоже, это был едва ли ни единственный правильный вариант. Во всех остальных… можно было вполне потерять рассудок.

А если ко всему этому добавить еще и изменения, происходящие с моим телом…

— Есть. — И дождавшись, когда я проявлю свою заинтересованность таким поворотом событий, спокойно добавил: — Но тебе ведь интересно, что же задумал Вилдор и почему ты никак не можешь разобраться в своих чувствах к нему?

Если он хотел меня заинтриговать… ему это вполне удалось. Правда, поймав меня на крючок, он не счел нужным заранее меня предупредить, чего он захочет за то, что я об этом узнаю.

— Надеюсь, эти знания мне не повредят? — С наигранным сомнением в голосе, но не глядя на своего спутника, заметила я.

— Если только помогут утвердиться в каком-либо мнении.

И вновь в его словах весьма ощутимый вызов. То ли моей решимости, то ли… авантюризму.

Но он мог этого и не делать: все решения были приняты еще в тот самый миг, как он прервал мое одиночество. Потому что метаться, пытаясь разобраться в том, что происходит вокруг меня, с каждым днем становилось все более невыносимо. Потому что мне нужен был ответ. Даже тот, который мне вряд ли обрадует.

Впрочем, мое предчувствие, которому я с некоторых пор начала доверять, уверяло меня в том, что я не разочаруюсь тем, что мне предстоит узнать.

— Хорошо, идем.

И я без колебаний шагнула следом за ним. Нисколько не удивившись тому, что наш путь пролегал к тем самым развалинам, которые на несколько дней стали для меня и Кадинара приютом.

Тинир шел впереди без той, бросающейся в глаза грациозности и неукротимости, присущей его сородичам, больше напоминая хорошо владеющего своим телом человека, чем даймона. К тому же источаемая им опасность не вызывала желания немедленно обнажить оружие, как это было с Вилдором, а мягко притягивала к себе, маня предвкушением чего-то таинственного и головокружительного.

— Жаль, ты не можешь ощутить свое присутствие так, как воспринимают его другие.

Я настолько задумалась, что не заметила, как он остановился, пристально вглядываясь в меня.

— Ты способен читать мысли? — Не скажу, что перспектива общения с таким родственником меня очень прельщала.

— Если только ты позволишь мне установить ментальную связь с тобой. А так… — его улыбка была весьма бесшабашной, — у тебя на лице все написано. — Его взгляд стал чуть серьезнее, когда он добавил: — И я этому очень рад. Твоя сила не стала для тебя оковами, оставив тебе способность быть открытой и не наделив равнодушием.

— Мне начинать гордиться? — Его слова были… приятны, но… неуместны.

Лично я не видела в этом своей заслуги, предпочитая считать, что мне повезло с теми, кто влиял на меня, помогая сохранить природную доброжелательность.

— С ехидством у тебя тоже все в порядке. Думаю, оно поможет тебе справиться со всем остальным.

— Это будет настолько страшно? — Не осталась я в долгу.

— Скорее, слишком неожиданно.

Его взгляд скользнул вниз, на мои ноги. А то я и сама не понимала, насколько эта обувь не подходила к местным условиям. Но… с утра у меня было весьма лирическое настроение, в которое привычные брюки и рубашка никак не вписывались. Впрочем, каблуки женщин редко когда пугали, тем более что эти туфли можно было считать едва ли не комнатными тапочками.

— Извини, я хотел бы заменить их чем-нибудь другим, но…

— … не хочешь, чтобы здесь остались отголоски твоей магии. — Закончила я за него. И, успокаивая, добавила: — В моей прошлой жизни мне приходилось на шпильках бегать за автобусом. Так что…

Похоже, он знал, о чем я говорила — его взгляд стал весьма уважительным.

— Хорошо. Постарайся идти след в след.

Я не удержалась от того, чтобы демонстративно фыркнуть: мог бы и не предупреждать. Вряд ли это были грозящие опасностью ловушки — такие игры вполне могли раскрыть его инкогнито. А вот отводящие взгляд заклинания, которые и так-то трудно заметить, а в исполнении сильного мага и подавно, да прочие мелочи, в виде не вовремя подвернувшейся ноги, вполне были способны не только сбить с пути, но и доставить некоторые неприятности.

К сожалению, даже мне.

Мы обошли сооружение, в котором находился аварийный зал, справа. И хотя мне приходилось быть весьма осторожной после его предупреждения, я не только следила за каждым его движением, но и вслушивалась всеми своими чувствами в то, что исходило от него. С удивлением отмечая, что из всех, с кем свела меня судьба за последние шесть лет, он больше всего напоминал мне отца.

Такая же мягкая, ненавязчивая, уверенность в себе, очень напоминающая самодостаточность, но не столь агрессивную, как это было у Олейора в первые месяцы нашего общения. Это было похоже на легкое сожаление от того, что ему пришлось стать таким, при этом он четко осознавал, что это, скорее, влияние обстоятельств, чем его внутренняя потребность.

То, что он был сильным магом, тоже не бросалось в глаза. И это не была мощь, как у Вилдора или… меня, в те мгновения, когда я с трудом удерживала присущий мне дар в рамках контроля. Это было больше похоже на безграничный опыт, слитый воедино с присущей ему способностью к неординарным решениям. Так что… несмотря на то, что я значительно превосходила его по уровню, я была несмышленым ребенком в способности применить то, что мне было дано.

— Замри.

Я почти уперлась ему в спину, когда он резко остановился. Развалины остались позади и мы стояли среди вакханалии яркой зелени, пряного аромата трав и… ощущения чего-то неизведанного, что щекотало обострившиеся чувства и намекало на тайну.

— Не хочешь закрыть глаза?

Я не видела его лица, но… мне не нужно было быть магом Равновесия, чтобы осознавать его улыбку и ее скрытый смысл. И, как ни странно, это каким-то непостижимым образом растопило тот флер недоверия, что я, все-таки, испытывала к нему.

— Я предпочитаю смотреть опасности в лицо. — В том же тоне ответила я ему, понимая, что он по достоинству оценит мой ответ.

— Скорее, это мне нужно опасаться. — Вопреки моим ожиданиям, он не принял моей шутки и резко обернулся, заставив меня смотреть на себя снизу вверх — он был так же высок, как и Ялтар Дарианы. — Тебе уже пора принять то, что от человека в тебе мало что осталось. Да и существ, в которых магия не инструмент, а то, что сводит воедино все грани сущности, в нашем веере не так уж и много.

— И Вилдор среди них? — Из двух вопросов, которые я хотела задать, этот показался мне более важным, чем те открытия, которые касались меня самой.

— Ты можешь сделать его таким. — Теперь он усмехался уже открыто. — Если доверишься мне.

— Это значит, лично ты считаешь, что он этого достоин? — А теперь уже я не приняла той легкой насмешливости, которую он внес в наш разговор.

Уж больно серьезным для меня казался этот момент, чтобы позволить себе легкомысленность.

— Его, также как и тебя, практически невозможно убить. И не только потому, что грани его души связаны не только с тем кинжалом, что висит у тебя на поясе и с душой Кадинара, что позволит ему сделать из него убежище для себя. — Улыбка Тинира стала грустной. — Мой ученик сумел стать частью магии, окутывающей этот мир и с его уходом в Хаос Дариану ждут серьезные потрясения, которые не удастся значительно смягчить даже тебе с Закиралем. Поэтому нам ничего не остается, как дать ему то, что поможет не только контролировать берсерка, но и использовать свои возможности для созидания, а не разрушения.

— И это должна буду сделать я.

Я могла и не уточнять: все и так было понятно. Хотя… его многозначительная улыбка наводила на мысль, что я продолжаю о чем-то не догадываться.

— И да, и… нет. — Он протянул мне руку. — Портал настроен на меня, тебе стоит подойти ближе.

И вновь я поразилась тому, что не испытываю никакого страха. Лишь легкое возбуждение от близости разгадки и странную уверенность, что итог этой интриги меня вполне устроит.

Я сделала шаг к нему, позволив себя обнять и даже не вздрогнула, когда вместо привычного тумана перехода, ощутила ускользающую из-под ног землю.

— Ну вот мы и на месте. — Но вместо того, чтобы отстраниться, он резко развернул меня к себе. — Ты должна знать… — его голос был слегка хриплым, а взгляд выдавал смятение, — в то время мне казалось, что иного выбора нет. Возможно, сейчас я бы нашел слова, чтобы убедить Тасю, что смерть не решает ее душевных проблем, что любовь — это чувство, за которое нужно бороться не взирая на боль, страх и отчаяние. Что жизнь, несмотря на ее грязь и разочарования, стоит того, чтобы ступить на этот путь. Что долг и ответственность не обязательно станут спутниками потерь. Что… — он замолчал, вглядываясь в мои глаза и ища там отклика. И он его нашел. Потому что… я разделяла все, что он говорил. — И я рад, что все случилось именно так. — Его руки оказались быстрее моего удивления, прижимая меня к его сильному телу, давая мне услышать, как гулко бьется его сердце. — Ты, Саша и Вилдор — самое дорогое, что у меня есть.

И не успела я еще осознать услышанное, как он уже поворачивал меня к тому, что было за моей спиной.

Мне удалось удержать возглас удивления, но я не смогла сдержать слез, что прочерчивали дорожки по моему лицу. Но это не были слезы горечи — мои губы раскрылись в радостной улыбке.

То, что удалось сделать Тиниру, было поистине невообразимо и казалось невозможным. Но… это было. И… решало все проблемы.

Глава 18

Таши Арх'Онт

Я устроилась прямо на ковре, прислонившись спиной к ногам сидящей в кресле мамы. Не столько успокаиваясь сама, сколько создавая вокруг нее привычное с детства ощущение нашего с ней единства.

Вопреки желанию отца, последние дни для нас с ней оказались довольно тяжелыми. Сначала ему пришлось дать согласие на то, что мама поможет целителям с ранеными: особо тяжелых из них перебрасывали порталами к нам, драконам и светлым эльфам. Потом был вынужден разрешить мне ту вылазку на пару с Сашкой, чтобы восстановить, как говорится на Земле, "статус-кво" на первом рубеже.

Мы и восстановили… Кое-кому после этого стоило сказать мне спасибо за переходы, которые я открываю на автомате. А не то, за те проделки, его потерявший бесстрастность тер, а потом мой разгневанный папенька, а следом и озверевший правитель темных, вполне могли не просто отправить мага в небытие, но затем с десяток раз оттуда вернуть и снова отправить. И вряд ли произнесенное посиневшими от потери сил губами оправдание, что он слегка увлекся, могло спасти его от расправы.

А вот Закиралю это удалось. Но не тем, что он заступился за ставшего ему неожиданно близким Александра. А тем, насколько мощными стали щиты, отрезая его не только от всех, кто в тот момент присутствовал в портальном зале, но и… от меня. Тем самым заставляя особо недовольных задуматься над совершенно иными вопросами.

И я была в списке тех, кому стоило это сделать.

И хотя он с самого начала вторжения и так не позволял мне ощущать отголоски своих чувств, в этот раз все было значительно серьезнее: от нашей связи он оставил лишь тонкую нить, которая давала мне возможность знать только то, что он все еще находится в мире живых.

И это было… больно. Но лезть к нему в душу, когда он был в таком состоянии, я не собиралась. Все слова, которые мы должны были сказать друг другу, чтобы определиться с нашим будущим, были сказаны. Все, что я могла добавить, я произнесла, когда Варидэ приняла наш брак.

А доверять мне или не доверять, и насколько доверять… должен был решить он сам.

И хотя я понимала, что в данном случае речь идет совершенно об ином… он должен был пройти этот путь до конца. Но это совершенно не значило, что я готова согласиться с любым его решением. И дело не только в том, что я уже была его женой и он с этим фактом ничего поделать не мог, но и в том, что я его любила. И была намерена бороться за свою любовь, как бы тяжело мне не было.

Рука Рае скользнула в мои волосы, словно она могла подслушать мои мысли. Впрочем… я бы не удивилась, окажись это именно так. Вот только… не она меня должна была сейчас опекать: из нас двоих ей приходилось значительно тяжелее.

Поток раненых был огромным. Кроме тех, что были, в лазареты превратили все ближайшие к дворцу казармы. И выходя за границы его защиты, я ощущала покрывало страданий, окутавшее их.

Боль, смерть, запах крови… Каждый раз, когда мама возвращалась оттуда, мне приходилось вновь и вновь вытягивать ее из того омута отчаяния, в который она ежедневно погружалась. Уже не веря, что когда-нибудь наступит тот день, когда все это закончится.

— Он так и не вернулся в вашу спальню?

Голос мамы был тихим и нежным, ничем не выдавая ее тревоги. За меня.

И все, что я могла — прикоснуться щекой к ее коленям, чувствую через тонкую ткань шелкового халата тепло ее тела.

Мама… насколько тяжелее могла стать моя жизнь, если бы не твое понимание и поддержка.

— Нет. Как мы вернулись из приграничья, так и спит в своей. Если спит, конечно. Да и за столом я его почти не вижу.

Как я не старалась сдержать грусть, она просочилась в мой голос, добавив ему беззащитности.

— Ему тяжело. — Она глубоко вздохнула, словно отгоняя от себя печаль, и склонившись, коснулась губами моих волос. — И не только потому, что он вынужден выступить против своего отца. Он принял тебя, нас. И то, что сейчас происходит на рубеже, не может его не волновать. Там гибнут те, кто близок ему по крови и те, кто стал роднее по духу.

Я поймала пальцами ее ладонь, на мгновенье задержавшуюся у моего виска, и слегка сжала, пытаясь передать, насколько я ценю все, что она для меня делает.

Пусть и зная, что мне предстоит, я не была полностью готова к той боли, что поселилась в моем сердце: я ничем не могла ему помочь. Если только… дать возможность разобраться во всем самому.

И надеяться, что это произойдет до того, как закончится мое терпение.

— Он беспокоится еще и о сыновьях.

Оказывается, спокойной я только казалась. Мое движение было слишком быстрым… да и она не собиралась меня удерживать рядом с собой.

— Я знаю.

Моего запала надолго не хватило и я опустилась в кресло напротив, ощущая, как тепло от камина обволакивает меня легким маревом.

— Я попрошу отца, чтобы он с ним поговорил. По-мужски.

— А может мы и сами разберемся?

Фыркнула я недовольно, хотя и понимала, что это способ мог оказаться самым безболезненным. Для нас обоих.

Уж в чем-чем, а в дипломатии отец уже давно оставил позади всех остальных правителей. Судя по тому, что с ним предпочитали лишний раз не связываться.

— Вы разберетесь… — Голос неожиданно вошедшего в гостиную Радмира казался веселым, а вот взгляд… не очень.

Но мне не хотелось сейчас разбираться с этим. Отец пару дней тому назад отправил его на север, к оборотням, и я уже успела основательно соскучиться по своему шалопаестому брату. Правда, он уже давно перестал быть таким, но мне это не мешало помнить все наши с ним проделки.

Так что я не обращая внимания ни на его тон, ни на то, что творилось в глубине его черных глаз, вскочила с кресла и бросилась ему на шею. Вот только… несмотря на то, что проделано это все было очень быстро, мой демоненок успел сбросить перевязь с оружием на пол и прижать меня к себе двумя руками, поймав прямо в воздухе.

— Даже титул Ялтарилы Дарианы не сделал тебе серьезнее. — Его губы приятно щекотали, задевая волоски у уха, в которое он это прошептал. — Ты когда-нибудь остепенишься, егоза?

Не думаю, что его вопрос требовал ответа. Он его и так знал: находясь рядом с ним я не хотела становиться взрослой.

Но как бы не было мне уютно в его объятьях, надо было выползать. Хотя бы ради того, чтобы он мог ответить поднявшейся ему навстречу Рае.

Я выскользнула ящерицей из кольца его рук, осознавая, насколько внимательным и осторожным он был в это мгновение — его когти мало в чем уступали лезвиям клинков.

— Я рада, что ты вернулся невредимым.

Мама провела ладонью по его лицу, убирая с него непослушную прядь, выскользнувшую из заплетенных в боевую косу волос.

— Я тоже рад этому, Рае.

Он на мгновение прижал ее к себе и коснулся губами виска. Словно любящий сын.

И если последнее не соответствовало действительности, то первое… И Радмир и Ролан не видели рядом со своим отцом никого, кроме моей мамы. С тех самых пор, как она появилась в жизни Арх'Онта.

А когда они познакомились со мной…

Сколько бы лет не прошло с тех пор, а ощущение безмерного спокойствия, которое я осознала в руках сначала старшего демона, а потом и его сыновей, так и продолжала испытывать рядом с ними. Будучи совершенно уверенной в том, что для этого чувства у меня есть все основания.

— Как на юге?

Я задала свой вопрос лишь после того, как мама вернулась в кресло, а Радмир опустился в то, где сидела я, усадив меня к себе на колени.

— Не так страшно, как на севере, но… — он крепче прижал меня к себе, зарываясь в мои волосы. И это я тоже помнила с детства. Словно мой запах успокаивал брата, делая его если и не послушным, то хотя бы смирным, — я не понимаю, что задумал Вилдор. Отец, похоже, о чем-то догадывается, но предпочитает не делиться этим ни с кем, кроме Элильяра и Олейора. Да и Карим… — Он на мгновение затих, и я едва не захлебнулась нахлынувшей на меня тревогой. — Если бы не знал, что он с нами, уже начал бы подозревать его если и не в предательстве, так хотя бы в скрытых целях, которые он преследует.

— Ты говорил с Аароном об этом? — Маме явно не понравились слова Радмира и она даже не пыталась это скрыть.

— Только от него. Сказал, чтобы я не делал поспешных выводов.

На ее лице проявилось облегчение.

— Значит, что-то знает.

— И не мало. — И опять голос брата не способствовал моему спокойствию. — Отец просил не спускать глаз с Закираля и тебя, моя радость.

Его губы коснулись моей шеи, заставив меня вздрогнуть от непередаваемого ощущения: ласки, сплетенной с острой опасностью.

Несмотря на свою внешнюю интимность, это был жест глубочайшего доверия — с моей стороны. И каждый раз, когда его клыки приближались к моей коже там, где билась голубая жилка, он вновь и вновь убеждался в том, что мое отношение к нему не изменилось: я не испытывала страха, находясь рядом с существом, которое было не менее опасным, чем те же даймоны.

— И ты пришел просить меня облегчить твою задачу? — С насмешливой улыбкой уточнила я, устраиваясь на его коленях так, чтобы видеть глаза.

И надеясь, что мне удастся увидеть в них то, что он попытается спрятать от меня. Оставив лишь тот минимум, который заставит меня отнестись к его словам серьезно.

— Ты всегда была умненькой. — Его улыбка, больше похожая на боевой оскал, вынудила меня засмеяться.

Вряд ли он хотел напугать меня, а вот слегка поднять настроение… И мне стоило хотя бы ему подыграть. Но не было нужды затягивать это представление надолго.

— Что я должна делать? — Невозмутимо уточнила я, прекрасно понимая, что не заметить, как напряглось мое тело в ожидании его ответа, он не мог.

— Как раз то, что он тебе не позволяет: быть рядом с ним. Мне не хотелось бы распылять наши силы, так что постарайся находить предлоги, чтобы следовать за ним. И еще… — Он на мгновение задумался, словно все еще сомневаясь, стоит или не стоит мне об этом говорить. Но… решительность всегда отличала обоих принцев. — Попробуй поговорить с Агирасом. Его отношение к тебе не менее уважительное, чем к Закиралю. Может, что и узнаешь.

Да… разговор с тером был неплохой идеей. Тем более что слова Радмира полностью соответствовали действительности. И тот мой поход за Закиралем на базу, где его держали, проложил мне тропинку к сердцу даймона. Да и потом… Муж только со мной скидывал маску бесстрастности, позволяя себе проявлять те эмоции, что жили в его душе. Я же… Агирасу общение со мной и нашей компанией хоть и было в новинку, но… доставляло удовольствие.

Так что вопрос о том, чьим тером он был сейчас, мы с Закиралем предпочитали не задавать друг другу, опасаясь услышать совершенно не тот ответ, который бы нас устроил. К тому же Агирас очень много общался с демонами, передавая им свои навыки мечного боя. Не только завоевав их уважение, но и сумев обрести тех, кого вполне мог называть друзьями.

— Хорошо, я сделаю это. Только еще немного побуду здесь. — Моя улыбка была грустной.

Но брат сделал вид, что ее не заметил. И я была ему за это благодарна.

— Как скажешь, сестренка. А я, с вашего позволения, вас покину. Пообщаюсь с Дер'Ксантом и Элизаром. Может у них найдется, чем меня удивить.

Он, приподняв меня на руках, поднялся с кресла и, оставив нежный поцелуй на моей щеке, опустил на пол.

— Я всегда удивлялась, как в них настолько естественно совмещается, казалось бы, несовместимое. — Заговорила Рае, как только за Радмиром закрылась дверь. — Сильные воины, бескомпромиссные политики и… любящие муж, сыновья, братья. Потом поняла — не стоит задаваться вопросом, на который нет однозначного ответа. Достаточно просто принимать их такими, какие они есть и радоваться тому, что они рядом.

— Ты решила меня успокоить? — Я вновь заняла место на ковре у ее ног.

Осознавая, что все ею сказанное можно было отнести и к ней самой. И вся ее жизнь была тому примером.

То, что пришлось испытать ей, не каждому мужчине было по силам. Она же не только справилась, но и не дала убить в себе жажду жизни, веру в любовь и безграничный оптимизм.

Не знаю, справилась бы я, доведись мне пройти такой путь.

— А ты разве нуждаешься в этом? — Она наклонилась ко мне, и легким движением руки заставив меня повернуться к ней, заглянула в мои глаза. — Такая любовь, как у вас с Закиралем — редкость. И если тебе что-то и нужно от меня и отца, то только наша поддержка. Но никак не успокоение.

— Но… — мой голос опять был жалобным.

— Никаких "но'. — Она соскользнула на пол, устраиваясь рядом со мной. — Если бы Аарон считал, что Закираль опасен для нашего мира, для тебя, он бы не просил приглядеть за ним. В этом случае твой муж уже давно был бы закрыт в самой неприступной камере его подземелья, под охраной таких заклинаний, что даже Александру с ними не удалось бы справиться. И если это не произошло…

— Закиралю грозит опасность, о которой отец догадывается, но не уверен до конца или не хочет, чтобы мой муж об этом знал. — Не скажу, что такой поворот событий меня радовал, но… он предполагал действие. Пусть даже и через напряженное ожидание.

— Или он считает, что ему может потребоваться твоя помощь. — И пусть в ее глазах жила тревога, она благословляла меня на то, о чем говорила.

И я, внезапно, вспомнила слова отца, сказанные им тогда, когда все дальнейшее не могло возникнуть и в самых смелых мечтах: "А я буду просто верить в тебя и ждать, когда ты вернешься…"

И только теперь, наверное, я начала осознавать, какой из подвигов можно считать самым героическим. И пусть вывод, к которому я пришла, мне и самой показался неожиданным, но… быть родителями — это каждый день провожать и встречать своих детей.

И… верить.

Лера Д'Тар. Дариана

Я сидела, откинувшись на ствол дерева и ощущая, как усталость мягкой истомой обволакивает мое тело, а чувство удивительной легкости то и дело заставляет мои губы складываться в улыбку.

Бессонная ночь, проведенная не только в разговорах, но и претворении в жизнь той авантюры, на которую я без колебаний согласилась, забрала довольно много сил, но… вернула не только уверенность в том, что все закончится благополучно для всех участников этой истории, но и мою собственную цельность.

И пусть увидев меня такой, Вилдор должен был испытать сильное разочарование, в будущем это должно было вернуться ему радостью обретения. Если… (несмотря на некоторую эйфорию, я понимала, что до окончания этой истории еще далеко) все закончится благополучно.

Мы с Тиниром разговаривали почти до самого рассвета. И не только о том, что было. Но и о том, что только должно будет произойти. Придя в конце концов к однозначному решению: мешать планам Вилдора никто из нас не собирается. Если только… слегка подкорректировать. Стоило признать, что отъявленным интриганом он выглядел только с моей точки зрения, а на фоне других… был лишь одним из лучших. И вся проделанная им работа была достойна того, чтобы он получил желаемое. Пусть и не совсем такое, как ожидал.

В этом месте своих размышлений мне пришлось вновь улыбнуться. Не знаю, как мне удастся удерживать себя от этого, когда я вернусь в резиденцию, но от того, как я сыграю свою роль теперь зависело очень многое. А не радоваться тому, что теперь мне не придется испытывать странное раздвоение, когда я не знала, кто из двух мужчин занимает мое сердце, я просто не могла.

К тому же стабилизировалась сила, больше не вызывая тех странных ощущений, когда я не могла даже предположить, чего мне ожидать в следующий момент. И пусть вероятность обращения оставалась довольно высокой, теперь я уже знала, как остановить процесс: возможность стать белым драконом меня нисколько не пугала, но хотелось, чтобы в первый раз это случилось под надзором кого-нибудь из опытных ящеров. Надеюсь, Тахар не будет против на какое-то время стать моим учителем. И… Сашки.

И оставалось лишь узнать, как отнесется к моему новому облику Олейор? Впрочем, правителя светлых возлюбленная драконица нисколько не смущала, так что за рассудок мужа мне тоже вряд ли стоило волноваться.

Поднявшееся уже довольно высоко солнце припекало. Мягкий шелест реки, что играла с легким ветерком у подножия небольшого холма, где я расположилась, убаюкивал. Да и окутавшее меня спокойствие, которое я испытывала впервые с момента моего появления на Дариане способствовало тому, чтобы я расслабилась, позволив дреме овладеть моим телом и сознанием.

Защитные заклинания, раскиданные по всему острову должны были предупредить меня о появлении Вилдора: он был единственной опасностью, которая мне здесь грозила. И не только потому, что этот остров был похож на рай. Тинир продолжал оставаться здесь, готовый в любое мгновение прийти на помощь. Не смущаясь даже тем, что это могло сорвать нашу операцию.

Теперь я знала, что с первого крика, которым я отметила свое появление на этом свете, я надолго не оставалась без его внимания, которое хоть и было ненавязчивым, но не позволяло обстоятельствам сломить меня. Добавляя моей жизни небольшие радости, смирявшие меня с тем, что не все происходило так, как мечталось в романтической юности. И будучи матерью я понимала, что это не было манипулированием мной, направленным на то, чтобы я стала той, кто ему была нужна, а лишь ненавязчивый надзор наставника, пытающегося вытащить из своего воспитанника то лучшее, что в нем заложено.

Так что Вилдор не кривил душой, когда говорил, что должен Тиниру. Тот действительно сделал для него столько, сколько не всякий отец может сделать для своего сына. И душа Таси была только малой частью, за что нынешний Ялтар должен благодарить своего первого учителя.

Впрочем, стоило признать, что тот не отказывался от долга, сделав то, о чем они говорили в ту ночь, когда и были приняты все решения. Сделал несмотря на то, что мой предок дал ему поверить в свой уход, оставив тем самым Вилдору возможность выбирать: жить, получив все, о чем только может мечтать дарианец или…

Две тысячи лет… дни и ночи, сводя события в одну цепочку, рассчитывая лишь на несколько, то ли друзей, то ли врагов, но из тех, чья честь делала их ближе всех, кому он не мог доверять. Заставив близких видеть в себе не способное на любовь чудовище. Оберегая Асию и Закираля. Дав им возможность познать иной мир, иные отношения.

И… продолжая верить и ждать. И даже осознав, что его надежды полностью сбыться не могут, не отказаться от плана и идти до конца.

На этом фоне я не могла злиться на него за игру со мной. Хотя… если бы не Тинир, все действия Вилдора были вполне обоснованы и должны были привести к нужному ему результату.

Мои глаза были закрыты, тело расслаблено, купаясь в тепле и неге. Мысли неторопливо скользили по грани засыпающего сознания, складываясь в грандиозную картину замысла, который изменил не только мою жизнь, но… уже не тревожа.

Как бы величественна не была фигура Ялтара, даже ему не дано было сделать так, чтобы этот путь не оказался устланным теми, кто был вынужден отдать свои жизни ради того, чтобы у Дарианы появился шанс стать другой, не пугая ближайшие миры своим названием. Чтобы его сын мог продолжить то, что начал его отец… так у не узнав, кому обязан всем тем, что уже получил и еще получит. Чтобы… о личном интересе самого даймона я подумать уже не успела.

Защитная сеть вздрогнула, отозвавшись во мне образом урагана, спасением от которого могло стать лишь нахождение как можно дальше от него. Судя по всему кто-то, открывающий портал на остров, был весьма зол. И не пытался этого скрывать.

Что ж… Место действия — то же, но… действующие лица — новые. Да и картинку стоит немного подправить.

Мое тело чуть сползло вниз, из расслабленного сразу став измученным. Слегка поиграть с силой, ослабив несколько потоков, и по лицу разливается бледность, а аура начинает трепетать от истощения. Паутина плетения растворяется в магии острова, оставив после себя рваные ошметки, в которых явно ощущается смятение, боль и страх.

А как же иначе должна ощущать потерявшая опору женщина, которая больше не способна на борьбу?! Да к тому же пообщавшаяся с негостеприимными обитателями одного из соседних островов.

Я, конечно, понимала, что это не столько введет его в заблуждение, сколько заставит серьезно задуматься о том, что он чего-то не понимает, но… другого мне и не надо было. Лишь избавить себя от его желания поиграть на моих нервах. Хотя бы какое-то время.

— Госпожа Лера!

Первым оказался Кадинар. И если не знать, что связывает этих двоих, я вполне могла поверить в искренность его испуга.

Сканирующее заклинание легкой прохладной скользнуло по моему телу, рассказывая всю "правду" о моем состоянии. Я сделала попытку открыть глаза, но… лишь тихий стон сорвался с моих "пересохших" губ.

— Что с ней?

Голос Вилдора был… тревожным: живущая во мне актриса приготовилась сорвать аплодисменты.

— Не знаю. — По телу прошла следующая волна. Легкой ее назвать было лишь с большой натяжкой. — Аура словно разодрана. Я мог бы предположить, что она отбивалась от хасаров, но…

Про любимое развлечение Ялтара мне тоже рассказал Тинир. Как и о последствиях, которые остаются после встречи с этими полуразумными существами. Но… на этом острове их не было. А вот на том, где устроил себе тайное пристанище Вилдор они не были редкостью, лишая кого бы то ни было желания посетить ту часть архипелага.

Так что повод для раздумий я подкинула основательный. А вот к какому выводу придет дарианский кошмар… мне еще предстояло узнать.

— Ее кинжал?

Ну… то, что меня посчитали совсем уж глупой, даже обидело.

Не очень: уж лучше быть глупой, чем опасной.

Чужая рука скользнула к поясу, но наткнувшись на пустые ножны, на мгновение замерла.

Жаль, что мне не дано было видеть в этот момент выражение лица Вилдора. Мог бы и предупредить, что этот клинок мне лучше не терять. Все-таки отдать грань своей души в мои руки было с его стороны большой легкомысленностью.

— Рукава. — Опять голос Ялтара.

Если посмотреть непредвзято, выводы он делает быстро. Рукава этого платья были длинными, закрывая и ладонь. А если еще увидеть застывшие на ткани капли крови…

Стоящий передо мной хасар мог был напоминать низкорослого человека, если бы не шестипалая рука, украшенная закругленными когтями, да плотные кожистые наросты, прикрывающие все особо уязвимые места. Темная, грубая кожа и грива жестких волос, закрывающая голову и переходящая в короткую шерсть на шее, полосой спускающуюся вдоль позвоночника.

К тому же они впитывали чужую магию, очень быстро оставляя своего противника без возможности сопротивляться. И в этом были похожи на варлахов и тарагоров. Но если последние верно служили своим хозяевам, с которыми были связаны, то эти не признавали контроля, предпочитая смерть потере свободы.

Наш бой был коротким — тренировки с Вилдором сделали свое дело и я смогла избавиться от своего противника несколькими точными ударами. Заслужив похвалу своего предка, который посчитал необходимым познакомить меня с этими существами. На всякий случай.

И я даже знала, на какой именно.

— Здесь кровь. О, Хаос… — на мой взгляд, его восклицание было слишком эмоциональным, — это кровь хасара. Но…

Я сделала более успешную попытку приоткрыть глаза, как раз заметив, как рядом со мной опускается правитель Дарианы. И оценить его взгляд, в котором кроме вполне ожидаемой тревоги была задумчивость.

Похоже, этой головоломке удастся отвлечь его на какое-то время от моей скромной персоны. Дав мне возможность подготовиться к следующему акту нашего спектакля.

И тут же позволила ресницам тяжело опасть — пусть он и не слишком знаком с женским коварством, но нюх на всякие нестыковки у него развит слишком хорошо. Так что переигрывать мне не стоило. Лучше просто скользнуть в беспамятство, дав им возможность додумать все самим и проявить по отношению ко мне все благородство, на которое они были способны.

— Сэнар! — Так… бесстрастность Вилдора наводила на не самые лучшие размышления. Похоже, его гнев значительно сильнее, чем я думала. — Осмотри весь остров. Ищи следы боя или отголоски портала.

Предсказуемо… Первое ему обнаружить не удастся, а вот следы перехода… Разве я могла быть аккуратной, пытаясь попасть сюда в таком состоянии.

Руки Ялтара сильные и… столь же аккуратные. Меня осторожно подняли, не забыв избавить от окровавленного кинжала, сжатого в моей ладони.

И я радовалась тому, что его прикосновения больше не вызывали у меня неконтролируемую дрожь, оставаясь лишь действием, в котором уже не было чувственности. Лишь осознание той надежности, которую он излучал. И это было последним, о чем я решила подумать, прежде чем избавить себя от необходимости и дальше наблюдать за моим спасением, отдавшись во власть мягкого и уютного небытия.

Проснулась я к полудню. Судя по ощущениям, уже следующего дня. Прежде чем открыть глаза, мягко скользнула вниманием по собственной спальне, не позволив заметить мой интерес. Теперь, когда Равновесие больше не нарушалось чужой волей, став со мной единым целым, сделать это мне не составляло труда.

Вилдор, как я и предполагала, был в комнате и стоял у раскрытого окна. И узнала я о его присутствии лишь по плотности щитов, которые его укрывали.

Отметив это, я вполне могла себя поздравить: Ялтар начал считать, что ему есть, что от меня прятать.

— Кто это был? — Мой голос был чуть хриплым, но вполне бодрым.

Надеюсь, он не сделает вид, что не понял моего вопроса.

— Хасар. Их вывели еще во времена моего отца, но не смогли приручить. Уничтожать полностью не стали, рассчитывая рано или поздно справиться с этой проблемой — уж больно заманчивым было использовать этих существ в боях с магами. Их разума не хватает, чтобы покинуть остров, а жители Дарианы к ним в гости без особой нужны стараются не напрашиваться.

Он внимательно смотрел на меня, даже не пытаясь коснуться моей защиты или оценить состояние.

— Значит, мне очень повезло. — Я ухмыльнулась, приподнимаясь на подушках. — Причем, два раза. Сначала, когда попала туда, а затем… когда вырвалась оттуда живой.

— Тогда уж — три. — И, отметив мой интерес, ответил на незаданный вопрос. — В третий раз, когда мы тебя нашли. Хасару удалось сделать то, что я считал невозможным. Я был уверен, что признав тебя, Дариана не позволит тебя убить. Но…

— Или ты ошибался, или так оно и есть.

Он удивленно свел брови к переносице, пытаясь осознать смысл сказанного мною и уже через мгновение улыбнулся и кивнул, соглашаясь.

— Не думал я, что мне придется быть орудием в ее руках.

— А разве это не задача Ялтара, думать о судьбе своего мира?

Намек в моих словах был слишком прозрачен, но… У него все еще не было повода сомневаться в том, что все именно так, как я это пыталась показать.

— В нашем Кодексе это не прописано. — Он опять улыбнулся, но уже не так легко. — Я хотел от тебя слишком многого.

— И теперь собираешься просить прощение за это? — Похоже, изменения произошли не только со мной.

Или… он просто успел оценить то, что увидел и ощутил.

— Не думаю, что я способен на это. — Сарказм, горечь и… принятие. — Но я готов объяснить, чего жду от твоего присутствия здесь.

Все, как и предполагал Тинир. Избежать его откровенности мне не удастся.

— А это не может подождать, пока я приведу себя в порядок и хоть немного утолю голод?

Ну не могла же я сказать ему, что устраивать сцену в ночной рубашке будет уж больно неприличным. Я, все-таки, не его женщина, чтобы посылая проклятья в его адрес, соблазнять своими формами.

Его ответ был немногословным, но довольно ясным. Я еще не успела подкрепить свой вопрос насмешливо приподнятой бровью, как он уже покидал мою спальню. И судя по тому, что лицевой платок так и остался свободно висеть, закрепленный лишь одной застежкой, в моих покоях кроме нас двоих никого не было.

Я не торопясь умылась и оделась, предпочтя привычные брюки и рубашку. Думаю, до тех пор пока все это не закончится, платье и высокий каблук не будут подчеркивать мою женственность: мало ли, в какие дебри могут закинуть меня предстоящие события.

Перевязь плотно оплела мои бедра, ножны с тем самым кинжалом заняли привычное место.

— Ты составишь мне компанию? — Появившись в гостиной, я сделала вид, что не заметила сервированного на двоих стола.

— Ты изменилась.

Он даже не оглянулся, продолжая стоять теперь уже у окна в гостиной и вглядываться вдаль, словно стремясь не только взглядом, но и всей своей сущностью, в глубокую синеву неба.

И видя это, я ощущала легкое беспокойство и сожаление. Потому что теперь понимала, что творится в его душе, скрытой от всех мощными щитами. Потому что знала, что именно толкало его на игру со мной. Потому что его цель была невероятна.

Вот только… путь, которым он шел к ней был слишком кровавым и тяжелым, чтобы пройдя по нему не прийти к осознанию того, что ноша стала невыносимой. Что терзающая душу боль теперь никогда не покинет, став верной спутницей одиночества, от которого мечтал избавиться. Что день, о котором мечтал тысячи лет не принесет радости, оставив после себя лишь пепел надежды.

Но… он был сильным. И сумел принять это тогда, и… теперь. Увидев предначертанное во мне.

— Ты хотел рассказать, что еще я должна сделать для тебя.

Я не стала устраиваться за столом: взяла тарелку и заполнив ее мясом и овощами, встала за его спиной. Наблюдая, как играют в небе наперегонки облака, принимая причудливые формы, и пытаясь угадать, что именно они мне напоминают.

— Ты сумела найти себя. — Он лишь на мгновение обернулся, слегка улыбнувшись тому, что еда занимала меня значительно больше, чем общение с ним. — Это не входило в мои планы.

— Но это не значит, что я не могу помочь тебе. — Мясо было сочным и нежным, а соус, в котором его тушили, оставлял очень интересное послевкусие, совмещая холодную свежесть и яростный жар. — Если это не будет противоречить моим принципам.

Если ему и было что сказать по поводу последнего, делать этого он не стал.

— Через несколько дней я позволю твоему сыну открыть портал в мою резиденцию и захватить себя.

Надо было бы добавить в выражение лица побольше удивления, но… я была слишком занята едой, чтобы бурно реагировать на то, о чем догадалась и без Тинира.

— Это весьма сильный ход, чтобы закончить вторжение и передать власть Закиралю.

Он тоже не удивился моей осведомленности. Лишь уточнил:

— Маргилу подсказал?

Ответить сразу я не смогла. Вилдор продолжал оставаться отрешенным, не замечая, как я поглядываю на открытую бутылку вина. Пришлось самой поухаживать за собой: отставить тарелку и наполнить бокал.

— Вы все весьма неплохо дополняли друг друга. Если бы не то напряжение, в котором ты меня держал, я бы уже давно догадалась.

— Я не могу просто передать власть сыну. Это не будет соответствовать моему образу.

Хотела я хмыкнуть в ответ на его слова, но… это могло вырваться диссонансом из нашего разговора. Так что отделалась просто вопросом:

— Тебя это настолько беспокоит? — Вместо привычного мне сарказма, в моем голосе звучало только любопытство.

Впрочем, именно так все и было. Вот только ответа я так и не услышала.

— Но я не хочу, чтобы именно ему пришлось меня убить.

Изумительная сцена… могла быть, если бы все не происходило в жизни.

— И ты хочешь, чтобы это сделала я? — Фужер с вином все еще был в моих руках, заставляя меня мучиться вопросом: поставить его на стол или все-таки сделать глоток.

Победило второе. Истерику закатить я всегда успею, а вот подбодрить себя благородным напитком…

— Тебе есть за что отправить меня в Хаос.

Поразительный разговор. Нам осталось лишь обсудить, как именно я это сделаю.

— Тебя не устраивает Сэнар?

Не думаю, что Тинир оказался не прав и в этом. Вряд ли эта четверка не действовала заодно.

— Он предпочел уйти вместе со мной, — и, предвосхищая мой вопрос, так же спокойно добавил, — и Айласом.

— Тогда остаются лишь двое: Кадинар и я.

Интересно, а как бы я реагировала на это предложения, не знай о таких мелочах, как ритуал разделения души?

— Кадинар проводит нас в последний путь и уйдет следом. — Он все-таки оглянулся, вглядываясь в мои глаза.

Но я к этому была готова. И если внешне выдержка меня не подводила, то взгляду я прибавила не существующего там смятения.

— А если я отвечу "нет'? — Рука чуть подрагивала, ставя бокал на широкий подоконник.

— Я буду вынужден заставить тебя ответить "да'.

— Но почему?! — Это восклицание никак не входило в мои планы.

Но меня действительно интересовало то, что он ответит. Потому что в его ответе должен был быть смысл.

— Так будет лучше для всех.

И я, соглашаясь, опустила голову: для него так действительно будет лучше.

Глава 19

Аарон Арх'Онт. Лилея

Хотел бы я поверить до конца, но… Если бы позволил себе это хоть единожды, уже давно перестал быть Повелителем демонов. Поэтому все сказанное Олейором принял к сведению, но выводы делать не спешил. Как и перебрасывать воинов с юга.

Если вспомнить о любви правителя Дарианы к многовариантным ходам, все, что он дал нам узнать, вполне могло не соответствовать действительности. И мне непозволительно было не учитывать и такую возможность.

И, я думаю, не только мне.

Судя по тому, что я видел, сам и юный Д'Тар продолжал сомневаться в том, что ему стало известно. Пусть и по иным, чем у меня, причинам. И появление Карима этой уверенности ему не прибавило.

— Что тебя тревожит?

Я сначала ощутил, а потом и услышал появление вернувшейся из лазарета Рае. Но даже не поднял головы, продолжая вглядываться в танец огненных саламандр, которые были едва различимы в языках пламени, и вслушиваться в то, как весело потрескивают поленья в камине, выстреливая крошечными угольками.

Потому что если бы сделал это, не смог удержать себя от того, чтобы подойти к жене и прижать к себе, впитывая тепло ее тела. Вновь и вновь возвращая себе веру в то, что она — моя.

Но я знал, пока она не примет ванну, смывая с себя боль, которую ей пришлось ощутить, пока уют и спокойствие принадлежащего лишь нам двоим мира не вернут покой в ее душу, она не сможет отозваться на мою ласку. Не сможет оттаять, выйти из-за тех щитов, что позволяли ей сохранять мужество, видя чужие страдания. И пытаясь их облегчить.

— Мы договорились, Рае, что ни ты, ни Таши не лезете в наши проблемы. — Я произнес это с некоторым опасением, что ее ответ мне не понравится.

Не тем, конечно, что мое заявление могло оскорбить ее, вызвав высказанное в присущей ей насмешливой манере неодобрение. Она, так же как и наша дочь, очень четко осознавала границы того, где ее присутствие будет уже нежелательно.

А как раз тем, что я сам же и собирался нарушить установленные мною принципы, как никогда нуждаясь в ее взгляде на происходящее. И она просто не могла не ощутить этого в моих словах.

Что бы не случилось с ней в детстве, для нее образ отца не приобрел жесткого стереотипа, за рамки которого она не смогла бы выйти. И именно поэтому ее мнение меня сейчас очень интересовало.

Вот только…

— Я помню. — Вопреки моим ожиданиям, ее голос был спокоен. Если только самую капельку усталым. — И у тебя есть немного времени, чтобы придумать логичное объяснение нашему дальнейшему разговору. А я пока переоденусь.

Она едва ощутимо улыбнулась и, проходя мимо, мимолетно коснулась меня подушечками пальцев. Заставив вздрогнуть от невероятной смеси нежности, неутоленной страсти и… боли.

Она была самой желанной для меня женщиной, ради которой я готов был забыть других красоток, украшавших мой гарем. Хотя… она от меня этого так и не потребовала, понимая, что сломить за один день сложившееся веками невозможно. Но тот способ, который она использовала, чтобы отучить меня от них… был великолепен.

Однако, я не мог не понимать, что назвав человеческую женщину своей женой, добавил в ее жизнь не только свою любовь, но и неприятие большинством моих подданных, которые не рисковали высказывать это в моем присутствии, но время от времени довольно ярко демонстрировали, когда она покидала дворец.

И если бы не вторжение… этот лед растопить не удалось бы еще долго.

Теперь же, видя с какой самоотверженностью она отдает себя ради того, чтобы спасти чужие жизни, на нее стали поглядывать с тем уважением, которое довольно сложно заслужить у представителей нашей расы.

Но как же горько было осознавать, через что ей приходится пройти, чтобы это случилось.

И даже зная это, доведись мне вернуться в тот день, когда я предложил ей спор, приведший ее в мои владения и согревший мое ложе ее теплом, я не задумываясь повторил бы это вновь.

И вновь… и вновь… и вновь… Потому что мое чувство к ней было сильнее всех доводов разума или законов этого мира.

— Ты уже нашел слова, чтобы убедить себя рассказать мне обо всем?

А вот теперь я не ощутил ее приближения. Задумавшись настолько, что лишь насмешливый голос вырвал меня из воспоминаний.

О тех днях, когда я впервые увидел ее в трактире в одном из человеческих городов. Как пьяно смеялся вместе с ней и ее друзьями из гильдии телохранителей, выдавая себя за их собрата по ремеслу. Как довольно грубо высказался о месте женщин и, в особенности, красивых женщин. О том, как сбросил личину поняв, что только честность сможет привести меня к ее сердцу.

Как… она встала рядом со мной, когда серый туман портала готов был разлучить меня с ней, перенеся во дворец. Встала, чтобы уйти и возвратиться, оставшись уже навеки. Оставшись рядом со мной и приняв со всей искренностью, на которую была способна. Со всей безграничностью чувств.

— Нет. — Я позволил ей устроиться у своих ног. Уже давно заметив, что из двух моих любимых женщин, одна обязательно сидит на полу, опираясь на ноги другой. И я был рад, что тоже сумел стать частью этого неосознанного ритуала, в котором очень ярко проявлялось их единство. — Я посчитал, что если тебе будет необходимо найти для меня оправдание, ты и сама с этим справишься.

Мои пальцы осторожно, чтобы ненароком не задеть ее нежную кожу когтями, скользнули в шелковистые волосы. И я, на мгновение, закрыл глаза, ощутив, как воздух наполнился тонким ароматом трав, исходящим от них.

— Тогда можешь начинать: я его уже нашла. — Фыркнула она довольно игриво, отмахиваясь от кисточки моего хвоста, которому, в отличие от меня самого, не было нужды тратить драгоценное время на ненужные разговоры.

И я, больше не оттягивая неизбежное, начал рассказ.

Как мне стало известно о планах Вилдора. Через намеки, сомнения, собранные в ожерелье неясности, жемчужины которого могли пленить, лишь нанизавшись вместе на тонкую нить предчувствия. Как, отринув возможную опасность, на Дариану отправился Олейор, вернувшись оттуда с новостями, от которых захватывало дух. И о том, как последним в эту истории вступил Карим, добавив ясности, но не утвердив в уверенности.

Хотел лишь умолчать о не покидающих меня мыслях, не дававших мне взглянуть на все трезво и бесстрастно. Но она это сделала за меня. Своей способностью сводить мельчайшие нюансы в одну картину еще раз напомнив, чьей дочерью является.

— Именно поэтому ты и беспокоишься за Закираля?

Я еще раз пробежался внутренним взором по своим размышлениям и кивнул. Будь я на месте все еще законного правителя Дарианы, избрал бы самый надежный способ избавиться от старшего сына: заставил того нарушить свою волю. А уж стоило дойти до этого момента, как все остальное начинало мгновенно сплетаться, вырисовывая звеньями событий довольно основательную цепочку.

— Где-то здесь, на Лилее, его сыновья. Карим продолжает утверждать, что даже ощущая, не может точно определить их местонахождение.

— И ты считаешь, что это может быть совершенно не так. — Ее вздох был тих и спокоен, но я слышал, как напряженно бьется сердце в ее груди.

— Я считаю, что для любящего отца, впечатление которого производит муж Таши, это самый лучший крючок, на который его можно поймать. — И, не дожидаясь, когда она согласится со мной или откажется признавать мою правоту, добавил. — Окажись на их месте кто-то из принцев или наша дочь, моя жизнь и весь мир не имели бы никакого значения.

— И вряд ли бы ты стал в этом случае считаться с моим мнением.

С легким оттенком упрека закончила она. И была права.

— И даже ставить тебя в известность.

Понимая, что мои слова нисколько ее не обидят, продолжил я, уже ее мысль.

Так уж случилось, что я не просто согласился с Элильяром, который искренне сожалел о том, что трудное решение пришлось принимать его сыну, а не ему. Я осознал, что окажись на его месте, вряд ли бы испытывал иные чувства. И хотя понимал, что мои дети уже давно не нуждаются в моей опеке, детьми от этого они быть не перестали.

А сейчас я признал и то, что их жизнь ценю значительно больше, чем наше с Рае благополучие. Да только… ее это нисколько не смущало. Из чего можно было сделать единственный вывод: знать о таких проблемах она не должна ни при каких условиях. Потому что если свою жизнь я готов был отдать в обмен на их, то ее…

Не самый лучший у нас разговор получался. И вместо ожидаемого душевного равновесия пока что приносил только смятение.

— Поэтому ты и предложил Радмиру внимательно присмотреть за Закиралем? — Она словно и не замечала моего состояния.

И только тонкая струйка магии, которой она меня окутывала, наталкивала на мысль о том, что мне уже давно пора брать себя в руки и прекращать перекладывать свои сомнения на женские плечи. Даже в том случае, когда женщина ничуть не уступает мне по мужеству.

— Я думаю, что Вилдор ждет не того, когда его воины завязнут на втором рубеже. А именно возможности уничтожить старшего из сыновей. И младший может ему в этом помочь.

Невозмутимо продолжил я. Но еще не начав говорить, уже понял, что эти слова были лишними.

— Как гадко! — Она вскочила так резко, что я не успел ее удержать, и бросилась к двери.

Словно собиралась немедленно отправиться к дочери и ее мужу, чтобы прояснить до конца то, что я высказал в качестве предположения. Но уже взявшись за ручку, застыла, скорбно опустив плечи.

— Почему? — Ее голос был тих и печален. — Неужели не было иного способа не допустить Яланира к власти?

И хотя единственное, чего я хотел в этот момент — прижать ее к себе, ощущая аромат тела, горячими губами скользнуть по коже, чувствуя, как отголоски тревог растворяются в просыпающемся желании. Услышать сорвавшийся стон, в котором будет признание меня ее властелином, которому дозволено не просто быть рядом, не только безраздельно владеть сердцем и душой, но и быть ее частью, становясь горячечным бредом и тайной мечтой.

Но я даже взглядом не мог облегчить ее страдание, избавить от той боли, что одинокой слезой скатилась по щеке.

Потому что то, что сейчас происходило, было важнее. И она это понимала так же, как и я.

— А ты сама как думаешь? Ты ведь его знаешь лучше.

Рае, кинув на меня быстрый и напряженный взгляд, медленно опустила голову, признавая, что иного выхода не видит.

— Он очень опасен? — Я и сам знал ответ на этот вопрос, но хотел, чтобы она выскользнула из объятий отчаяния, в которые сейчас себя загоняла.

И это дало тот результат, на который я очень надеялся.

Еще мгновение назад она стояла, обняв себя за плечи руками, пытаясь согреться в холоде безысходности. Теперь же, пусть в ее взгляде еще не было той безмятежности, которая становилась для меня опорой в неизведанности предстоящего, он уже не обжигал огнем с трудом контролируемых эмоций.

— Он всегда жаждал власти, а слава отца никогда не давала ему покоя. И мне всегда казалось, что Вилдор держит его рядом с собой не для того, чтобы приблизить. Он его пытался сдерживать. А если посмотреть на некоторые события с иной точки зрения, то вполне можно предположить, что и в моем прошлом свой след он тоже оставил.

Рае прошла мимо меня к столику, на котором стояла открытая бутылка вина, тарелка с фруктами и бокалы. Наполнила один из них немногим меньше половины и, словно сомневаясь, стоит это делать или нет, долила еще чуть-чуть.

Ее тонкие, нежные пальцы скользнули по тонкой ножке и замерли, не торопясь поднять фужер.

— Я никогда не верила, что отец отдал приказ убить мою мать.

Как бы я хотел подняться навстречу ее боли и забрать ее себе, не позволяя ей коснуться единственной женщины, которая существовала для меня. Но ни ее слова, ни то напряжение, что ощущалось в ее теле, не дозволяли мне сделать этого. Требуя лишь быть немым свидетелем того, как обмирает ее душа, уносясь воспоминаниями в то время.

— Я всегда чувствовала в нем то, что было скрыто за ледяной бесстрастностью, за его жестокостью и ужасом, который он вызывал у всех. Кроме меня. — Ее улыбка выдавала внутреннее опустошение, вызывая у меня странную тревогу. И это было очень похоже на то, что свое представление о Вилдоре мне вновь придется если и не изменить, то подправить уж точно. — Я не смогла поверить в сказанные им слова, когда меня вернули на Дариану. Но теперь, после того, что ты рассказал, они звучат совершенно по-иному.

— Что он сказал?

Как я не пытался удержать себя, мне не удалось это сделать. Впрочем, я этого и не хотел. Мое сердце жаждало биться рядом с трепещущим ее. И я не собирался больше противиться этому.

Я оказался рядом с ней еще до того, как закончил говорить. И лишь прикоснувшись к ней понял, что не ошибся. И это нужно было не только мне, но и ей. Чтобы хотя бы на миг позволить себе быть слабой и беззащитной рядом с тем, для кого эта ноша станет не бременем, а счастьем.

— Он поклялся мне, что ее кровь не осквернила его честь.

Лера Д'Тар. Дариана

Итак… можно было начинать подводить итоги.

Прошлый вечер показался мне очень длинным. Так же как и последовавшая за ним ночь. Еще одна бессонная ночь, только теперь благодаря Вилдору. Не то, чтобы он решил мне исповедоваться, но… наш разговор, начатый в моей комнате и прерванный на довольно утомительную, но весьма плодотворную тренировку, продолжился все на том же берегу озера, которое уже неоднократно становилось очевидцем наших с ним встреч.

Он не изливал мне душу — просто рассказывал о себе, нисколько не стремясь изменить мое мнение. Но с каждым эпизодом его весьма насыщенной жизни мне становились понятными не только его действия, но и его устремления. И это делало его все более похожим не на правителя, заработавшего славу сильного и непримиримого, а на существо, в котором цельность основывалась на противоречиях. В котором многое составляло единство, нанизанное на жесткий стержень и обрамленное невообразимой выдержкой.

И пусть что-то продолжало оставаться для меня неясным, пребывая на грани принятия или отторжения, пусть со многим я была не согласна, я не дала себе права судить. Но и не стала сторонним наблюдателем, бесстрастно следуя за открывавшимся передо мной жизненным путем.

Я переживала каждый его день вместе с ним, радуясь его победам и… огорчаясь той боли, которую он нес с собой. И я знала, зачем он произносит эти слова. В глубине души надеясь, что настанет тот день, когда я расскажу его сыну каким был его отец. Не в официальных хрониках, а в той жизни, которую прожил.

И оставляя за мной выбор: отдать эту память Закиралю или… стать единственной, кто будет знать об этом.

Потом настала моя очередь поведать о себе. Впрочем, о моей жизни он знал немало. Но это не помешало ему стать столь же внимательным слушателем, каким была и я. И все отличие состояло лишь в том, что он позволял себе комментировать принятые когда-то мной решения. Но делал это настолько мягко и ненавязчиво, что напоминал скорее заботливого старшего брата, чем того, кем на самом деле являлся.

И все это было настолько странно и… так естественно, что даже добравшись до постели я так и не смогла избавиться от ощущения произошедшего чуда. Чуда, которое смыло все неправильное, что было в наших с ним отношениях, оставив после себя лишь основное — он был из тех, чье мнение для меня стало важным.

— Сегодня ты не откажешься отобедать со мной? -

День уже был давно в разгаре, когда Вилдор вошел в лабораторию, в которой я проверяла еще одну идею Тинира.

И вновь, вполне успешно: кровь демонов, послуживших основой для создания даймонов, продолжала оставаться в них довольно сильной. И мне удалось без особого труда вытащить из Сэнара способность повелевать огнем, не создав конфликт с магией Хаоса, которая для него была основной, и закрепить ее.

Не скажу, что в голосе Ялтара, после того, как я ему это показала, прозвучало ожидаемое мной удовлетворение, но за щитами, которые он на мгновение опустил для меня, оно явно присутствовало.

Он сам-то понял, что дал мне право сомневаться в том, о чем мы уже договорились?!

— И отобедать и отужинать. Если мое присутствие не станет для тебя тяжким испытанием.

Он взглядом показал, что вполне осознал тайный смысл моих слов, которые можно было расценивать, как угрозу. Потому что если с прошлым мы почти разобрались, то в отношении будущего его ответ: "Ты все узнаешь в свое время', - меня совершенно не устраивал.

— Если мне удается справиться с Советом, с одной женщиной уж как-нибудь управлюсь.

Вокруг нас клубились заклинания, так что никто не мог стать свидетелем нашего разговора. Но, по тому, как вспыхнул обращенный в мою сторону взгляд Кадинара, можно было понять, что он находился на мысленной связи со своим господином и разделял его настроение.

Ну-ну…

— Про женщину спорить не буду, а вот как по поводу мага Равновесия?!

Начальник охраны Вилдора фыркнул, вызвав быстрые взгляды Айласа и Сэнара, и отступил нам за спину. Наверное, чтобы не смущать.

— Ты предлагаешь выяснить этот вопрос прямо сейчас?

Теперь фыркала уже я. Недовольно.

Впрочем, в его глазах не было ничего, что бы напоминало чувственную подоплеку. Лишь щупальца интереса пытались пробиться через мгновенно поднятые мной щиты.

— Проигравший уходит в Хаос?

Мы стояли на портальной площадке и он уже был готов активировать матрицу перехода, когда я вырвала у него контроль, отправляя нас в холл перед ритуальным залом, а не к озеру, где нас ждал накрытый стол. Я еще не была голодна, перехватив в лаборатории принесенных моим тером фруктов, а способность даймонов по несколько дней обходиться без пищи мне была хорошо известна.

— Ты торопишь события. — Его голос был спокоен и только в глазах выплясывали бесенята.

— Нисколько.

Я знала: то, что я собиралась сделать, не имело никакого смысла. Но…

Мне очень хотелось ощутить хотя бы отголоски того, что чувствовал он, обнажая меч. Осознать то кипение крови, которое толкало его в бой. Ту страсть, что жила в нем.

Но не как женщине — как воину.

— Чего ты хочешь? — Теперь он уже не считал нужным скрыть от меня свое удивление.

Если бы он мог догадаться, насколько была удивлена я, поймав себя на этом желании. Похоже, прав был Тинир, говоря о том, что я просто отказывалась признавать в себе. Но кровь даймонов сделала свое дело, оставив во мне эту тягу к опасности, к грани, на которой остаешься лишь ты сам и твоя жизнь.

Я остановилась у открытой двери, вспоминая ту ночь, в которой в глаза мне бросались лишь два цвета: черный и белый. Черный пол и белые колонны. Белые стены и черные двери. И четкий ритм барабанов, вытаскивающий из глубин души нечто первобытное, что теперь я называла эффектом берсерка.

— Музыка и бой. Меч и магия. Под частичной защитой. До первой смертельной раны.

По моему взгляду он должен был понять, что я не шутила.

— И если победа будет за мной, ты больше не будешь сопротивляться моей просьбе?

И хотя мое согласие им было уже получено, он понимал, насколько важным для меня является иметь возможность выбора.

— Да. — И мой голос, и взгляд, которым я ответила на его, были тверды.

— Кадинар.

Их взгляды даже не встретились, а в воздухе прошла тяжелая волна, отдаваясь эхом от каменных стен: первый удар барабана был низким и гулким, заставив сердце вздрогнуть и затрепетать от предчувствия.

— Оружие принцессе Д'Тар.

Меч и кинжал появились буквально через несколько мгновений.

И это тоже похоже на ритуал: продолжает бить одинокий барабан; воин, преклонив колено, протягивает мне на вытянутых руках лежащий на темной ткани меч и кинжал к нему в пару. Я касаюсь прохладной рукояти, ощущая, как за границы зала отступает все, что могло меня тревожить. Мое тело, оружие и сила сливаются воедино. Тают щиты, уступая место защитным заклинаниям, которые не позволят лишить жизни, но не погасят боль.

И во всем этом очаровании звуков, движения, цвета, спрессованы в тонкую струну напряжения, слиты воедино: жизнь и смерть.

Несколько движений мечом, проверяя, как ощущается клинок в моей руке, и я встаю в стойку напротив застывшего Вилдора.

И невозможно сказать, кто мы… противники, искатели приключений, жаждущие остроты чувств или… те, кого свела жизнь, чтобы познать то, что оставалось неизведанным. Чтобы понять и оценить. Чтобы осознать выбор и сделать тот самый шаг, который станет решающим.

А ритм с каждым мгновением становится все яростнее, застилая глаза красной пеленой и рождая единственное желание — броситься вперед и услышать другую музыку: визг клинков, биение сердца и вырывающийся из чужих губ стон.

Но если еще несколько дней назад мне было бы трудно удержаться у той черты, что отделяла меня от живущего во мне берсерка, то теперь сделать это не составляло труда. И вместе с движением вперед я делаю короткий вздох, усмиряющий зверя и дарящий мне бесстрастность схватки.

И вижу то, что Ялтар так усиленно прячет от других: он не просто контролирует себя. Его способность оставаться в бою воином, а не убийцей, значительно превосходит все, что я когда-нибудь видела. И это делает его еще более опасным. Потому что если тому нужна только чужая смерть, то этому… победа.

И это последняя мысль, которой я позволяю коснуться меня: темп мелодии все ускоряется, ритм становится рваным, то улетая тоской к высокому потолку, то оглушая четкостью, с которой воины в черном набиру начали свой путь в мой мир.

Удар, удар… барабан, меч, визг, стон, расправившая крылья надежда и… вновь боль, разлука, смерть. И на черном не видно крови, но… она хорошо видна на белом полотне моей рубашки. И пусть каждое неловкое движение заставляет морщиться, но… это так мучительно сладостно, что становится лишь еще одной нотой в вихре бушующих эмоций.

Радости от ощущения силы, от способности тела взрываться каскадом движений и соскальзывать в немыслимое, спасая свою жизнь. Восторга от красоты каждого па этого смертельного танца, в котором уже нет черного и белого, потому что все слилось в водоворот цветов, сделав главным красный, в котором ледяные искры хаоса смотрятся застывшей на стекле изморозью, а драконья магия — кипящей золотом лавой.

И напряжение… запредельное, невыносимое и дарующее немыслимое наслаждение. От того, что ты можешь, что ты способен, что ничто не в состоянии остановить тебя, вернув в действительность, в которой всего этого нет.

И мои чувства были его чувствами. И его душа раскрывалась передо мной, отдавая себя не по каплям — затапливая волной невообразимого восторга, который испытывал он, ведя свою партию, давая мне выбор и лишая меня его.

И поэтому я даже не ощутила, когда подкосились ноги, заставляя меня распластаться по черному мрамору, с трудом ловя воздух пересохшими от жажды губами.

— Тебе все-таки придется меня убить. — Вилдор опустился рядом, готовый подхватить меня, если мне не удастся встать самой.

И пусть этот бой и можно назвать тренировочным, но я не могла позволить себе не закончить его с достоинством.

Пустив по телу сканирующее заклинания, с удовлетворением отметила, что те царапины, которые могли пропустить настройки защиты, уже начали истончаться под действием целительной магии стоящего рядом Кадинара.

— И ты этим весьма доволен.

Тело чуть подрагивало, обдававшее меня жаром возбуждение от боя медленно растворялось в ощущении приятной усталости. Но я только взглянула на протянутую мне руку и рывком поднялась, чуть пошатнувшись. И делая вид, что не замечаю, как его троица замирает передо мной в воинском приветствии.

Нет, мне это, естественно, приятно, но… я боюсь, что если вздумаю им ответить, Вилдору придется нести меня до моих покоев.

Как ни грустно это сознавать, но создатели даймонов сделали их идеальными воинами: сильными, выносливыми и… не знающими колебаний.

— Твой вариант решения этого вопроса был значительно более безобидным, чем те, что мог придумать я.

— Но ведь я согласилась.

Что не говори, но быть магом очень удобно: с каждым мгновением я ощущала себя все более и более уверенно. И пусть до возможности повторить подобный трюк было еще далеко, желания опасть на холодный пол у меня уже не было.

— Но искала выход, как этого избежать.

Я не заметила, когда он успел убрать оружие в ножны, но увидела, с каким благоговением Кадинар поднимает мой меч. Похоже, удивление на моем лице не укрылось от внимательного взгляда Вилдора, потому что он счел возможным дать мне объяснение.

— Тебе удалось пролить мою кровь. Для любого из моих воинов это символ твоей доблести. И я не сомневаюсь, что этот меч украсит коллекцию коммандера. — И с весьма ощутимой усмешкой в голосе добавил. — Пока она ему будет нужна.

И надо было ему портить мне настроение?!

— Ты еще настроен отобедать со мной? — Буркнула я, понимая, что веду себя скорее как капризная девчонка, не добившаяся своего, чем взрослая и рассудительная женщина.

— И отужинать тоже. — Он сделал вид, что не заметил моего недовольства и кивнул Сэнару. — Принцессе необходимо переодеться. Я буду ждать в беседке.

Жаль, что у меня осталось всего несколько дней, чтобы попортить ему жизнь.

Похоже, я произнесла это вслух, потому что ответом на эти слова стал довольный смех Вилдора, да быстрый взгляд, в котором я не заметила его стремления избежать этого.

Мы оказались в моих покоях быстрее, чем я ожидала: мой тер решил раскрыть мне еще парочку переходов, которые сделали этот путь уж слишком коротким.

И если раньше я не обращала внимания на такие мелочи, то теперь, когда мне о многом стало известно, это служило еще одним подтверждением того, что таких проблем, как с Айласом, с Сэнаром у Вилдора никогда не было. А была лишь игра, в которой оба тысячи лет весьма успешно носили свои маски.

Разве иначе можно было объяснить столь хорошее знания моим тером портальной паутины резиденции Ялтара?

Но теперь это становилось лишь еще одним фактом… который мог бы мне помочь, разгляди я его раньше. Помочь в том, чтобы найти ответы до того, как сомнения червоточинами изъели мою душу.

Не знаю, могло ли это что-либо изменить, но… рядом с таким количеством интриганов, мне стоило учиться обращать внимание и на такие вещи.

Я быстро приняла ванну, смыв с себя до сих пор будоражащий запах схватки и переоделась в костюм, как брат-близнец похожий на тот, что больше не мог украшать меня в связи со своей непрезентабельностью. Надеюсь, хоть он не станет достоянием чьей-нибудь коллекции.

Сэнар уже готов был открыть мне дверь, когда я его остановила коротким жестом.

— Я могу понять, почему хочет уйти Вилдор. Но ты и Айлас…

— Мы поклялись быть с ним до конца. — Его взгляд был невинен, как у младенца, пытаясь заставить меня поверить в то, что он говорит.

Ладно, будем продолжать играть в дурочку.

— Я могу гарантировать каждому из вас жизнь. Вряд ли мой муж откажет мне в такой малости, как ваша свобода.

— Нет.

Хорошо, попробуем зайти с другой стороны. Высказывая желание испортить кое-кому последние дни пребывания в этом мире, я ведь не уточнила список тех, кто это будет.

— Ты мой тер. И поклялся хранить меня.

— Я именно это и сделаю.

И я кивнула головой. Теперь мне становилась понятна и та сцена, которую эта пара петухов устроила во время первых боев Вилдора за Право Сильного. Как и его обещание, что Сэнар станет последним, кому он позволит бросить вызов.

Осталось выяснить, что именно уготовано Айласу. Впрочем, что-то убеждало меня в том, что его фигуру Ялтар разыгрывает вслепую. Но и в этом я ему мешать не собиралась.

Вилдор уже ждал меня в беседке у накрытого стола. Как и в тот раз, вглядываясь в пенные барашки волн, накатывающих на берег. Теры остались за стеной живой изгороди и открытое лицо моего визави отражало все, что он чувствовал. Или… то, что он хотел мне показать.

— Тебе не жаль будет оставить все это?

Мой вопрос опять был весьма двусмысленным. Но… не мог ни в чем его убедить.

— Я люблю Дариану, но мой жизненный путь был слишком длинным, чтобы я не начал желать покоя. И если смерть является единственной возможностью для этого, значит я приму ее без сожаления.

— Но ведь ты был готов жить, вернись Тася к тебе.

Я стояла рядом с ним, так что ему не было нужды оглядываться, чтобы увидеть мои глаза. В которых была… боль. Я знала, что с его смертью история не закончится, но не хотела, чтобы нам с ним пришлось через это пройти.

Хотя, не стоило лукавить перед самой собой: из нас двоих именно я не хотела этого.

— В этом случае мне было ради чего жить. А так…

— А сын? Дочь?

— Я для них враг. И даже когда ты им предложишь другой вариант происходящего, в них будет слишком много сомнений, чтобы принять его безоговорочно. Так что… будь, что будет.

— Но это не справедливо по отношению к тебе! — Я не заметила, как на моих глазах проступили слезы.

И это были… горькие слезы.

— А разве жизнь всегда справедлива? — Ответил он, опускаясь передо мной на колени. — Вы с Олейором сможете вновь быть счастливы, потому что вас связала любовь. Связала однажды и навеки. Подарив тяжесть разлуки, заставив страдать и сомневаться, но продолжать любить. Искать друг друга несмотря на чужую волю и обстоятельства. Вопреки всему, что разводило вас по разным мирам, пыталось сделать друг друга врагами. И как бы тяжело вам не было, но вы будете вместе. А я… — Его глаза не были спокойными, но и горечи в них тоже не было. — У меня появились крылья, когда я увидел Тасю, но я не был готов к той встрече. Я еще не знал, чего хочу от нее, от себя, от своей жизни. А когда понял, было уже поздно. Я заставил пройти ее через то, что вынудило ее сделать свой выбор. Страшный выбор. И когда она ушла, в моей душе образовалась пустота, в которой больше нет жизни, а есть лишь воспоминания. Я пытался вернуть ее, ощутив в тебе ее душу, но… тот путь, что проделала ты, сделал тебя другой. Ты — не Тася. И даже останься ты со мной, тебе не удастся вернуть мне ту цельность, которой у меня больше нет.

Когда-то в счастливой юности меня поразила одна фраза: только сильные духом могут сильно и глубоко чувствовать.

Каким же должен был быть дух Вилдора, чтобы…

Я опустилась рядом с ним, не для того, чтобы облегчить его боль. Я хотела ее запомнить. Чтобы когда его душа всколыхнется радостью обретения, я могла напомнить ему об этих мгновениях, как о той цене, которую он заплатил за то, чтобы стать счастливым.

— Скажи, — он поднял на меня встревоженный взгляд, словно уже догадываясь, каким именно будет мой вопрос, — ты был там, на острове?

Я не боялась его ответа, каким бы он ни был. Потому что сейчас знала значительно больше, чем он. И даже если он ответит "да', корить себя в этом мне не придется. Как и испытывать стыд.

Но если он ответит "да'… он это заслужил.

— Да, Лера. В ту ночь я был на острове.

Я ощущала, с каким напряжением он ждет моего ответа. Что ж… теперь, когда наши отношения стали несколько иными и в них появились нотки доверия и честность, он мог сожалеть о том, что тогда случилось. Сожалеть, потому что это могло повлиять на происходящее сейчас, но не потому, что это было неправильным.

— Можешь считать это моим первым подарком тебе.

Он еще пытался понять, что скрывается за моими словами, а я уже поднималась, вдруг ощутив неожиданную тревогу.

И… не я одна. Я только пробовала вздохнуть, избавляясь от сжавшего горло предчувствия, а Вилдор уже делал шаг навстречу идущему к нам Кадинару.

— Мой Ялтар, срочное сообщение с Лилеи. — И быстрый взгляд на меня. И в нем…

Ну почему то, что так хорошо начинается, не может так же хорошо и закончиться?!

— Говори. — Опередила я Вилдора, боясь, что тот перейдет на мысленную связь.

И совершенно не уверенная в том, что Кадинар исполнит мой приказ.

Но он его исполнил.

— Мой Ялтар, Талтар Яланир захватил Закираля.

Их взгляды встретились. И как бы мне не хотелось разобраться в том, что в них было, я видела лишь одно: решимость.

И еще прежде, чем до конца осознала это, слова сорвались с моих губ. Не удивляя — доказывая то, что все действительно изменилось.

— Я иду с тобой.

Мне было все равно, сколько вопросов задаст себе Вилдор услышав их. И даже если это тоже было в его плане, сейчас нам требовалось лишь одно: любой ценой спасти Закираля. А то, что Яланир так просто его не отдаст… было понятно.

— Он меня почти переиграл. — Алый блеск в его глазах потух, а плечи опустились под грузом осознания того, что он сказал. Но длилось это всего лишь короткое мгновение. Настолько мимолетное, что уже спустя миг я могла сомневаться в том, что видела. — Я отправляюсь на Лилею. — И заметив мой взгляд, твердо добавил. — Один.

Но лишь молча кивнул, когда мой вертикальный зрачок заискрился серебром, а крылья силы заставили его и Кадинара поднять щиты.

Глава 20

Олейор Д'Тар. Лилея

Как бы мне хотелось не быть, не знать, не помнить, не чувствовать… да только позволить себе такую роскошь я не мог.

Вилдор, всего-навсего пытаясь дать мне представление о своих целях, к которым он шел весьма замысловатыми путями, вынужденно приоткрыл и самого себя. И если первое мне импонировало, то в отношении второго… было над чем задуматься.

Сила и непредсказуемость этого правителя были настолько велики, что слепо верить всему, что он хотел до меня донести, было сродни самоубийству. И хотя последнее еще можно было попытаться как-то объяснить, то вероятность потянуть за собой не только свою расу, но и весь мир, никакому оправданию не поддавались.

Поэтому вместо того, чтобы в те немногие, выдавшиеся свободными, мгновения залить неприятный осадок от принятого мной решения содержимым полудюжины бутылок из подвалов, которые еще недавно принадлежали отцу, мы вместе с Гадриэлем занимались тем, что придумывали самые невероятные версии того, что же могло стоять за озвученным планом все еще действующего Ялтара Дарианы.

А так как фантазия у нас была богатая, да и по части многослойных комбинаций в новичках мы тоже не значились, наши варианты были не только разнообразными, но и весьма перспективными. Для того, чтобы при случае воспользоваться ими самим.

Когда для этого наступит время.

После прорыва первого рубежа наступило некоторое затишье. Мы согласованно отступали, стараясь сберечь воинов и устраивая засады вырывающимся вперед командам. Даймоны столь же слаженно наступали, время от времени мобильными группами теребя отстающих. И если смотреть на происходящее с точки зрения того, что нам уже было известно…

Это смотрелось весьма подозрительно со всех точек зрения. Хотя и вполне соответствовало тому, о чем предупреждал Вилдор.

Помочь открыть портал в свою резиденцию он должен был лишь после того, как его воины завязнут на второй линии. А те несколько дней, что отделяли наш разговор и это событие нужны были ему для того, чтобы закончить кое-какие дела. И что это были за дела, я мог предположить.

Похоже, шанс завоевать Леру у него еще оставался и он не собирался от него отказываться. Если, опять же, нарисованная картинка не скрывала под собой другую.

Однако, вторжением на Лилее командовал Яланир и, судя по словам того же Вилдора, в его планы он посвящен не был. И это наводило на мысль о том, что у старшего сына Ялтара вполне мог быть собственный план. А это, в свою очередь, наводило на другую…

И чем дальше мы с Гадриэлем продвигались в своих рассуждениях, тем четче понимали, что готовиться нам стоит ко всякого рода неожиданностям.

— Тебе не кажется, что нам не хватает Элильяра с Саражэлем? — Задумчиво протянул мой черноволосый друг, когда я разгромил его очередную идею.

Впрочем, это не помешало мне сделать кое-какие заметки в памяти. Каким бы невероятным не казалось предположение моего начальника разведки, если что-то подобное окажется близко к действительности, наши прогнозы в отношении будущего Лилеи окажутся слишком оптимистичными.

— А еще Арх'Онта и самого Закираля, которому ты в глаза скажешь, кем его считаешь. А если в это время здесь еще окажется и Таши…

Несмотря на мое мрачное настроение, мелькнувшая в воображении располосованная нежной женской рукой физиономия Гадриэля, не могла не вызвать похожий на истерический смех.

— Да… — мой друг в притворном смущении опустил голову, — страшнее встречи с разъяренной женщиной, может быть лишь встреча с двумя разъяренными женщинами. Так что снимаю этот вариант, как не выдержавший основательной критики. Но твой отец нам точно бы не помешал.

Что можно было на это сказать… только согласиться. И если бы не отсутствие желания с ним встречаться, именно так я и поступил. Но…

После того, как мы с ним разобрались, что оба считаем именно себя виновными в том, где именно и с кем была сейчас моя жена, неожиданно возникшая между нами пропасть уже не стала. Мне все так же было стыдно и больно, а ему… больно и стыдно. И для того, чтобы что-то изменилось, нужно было время. А его прошло еще слишком мало, чтобы эта рана прекратила кровоточить.

И ради того, чтобы избежать новых недоразумений, повелитель демонов отправил Элильяра именно туда, куда тот и стремился — на север. Отдав мне проблемы на границах с орками и оставив приглядывать за происходящим в горах Хорхаш Аль'Аира с Саражэлем и своего наследника — Ролана, назвавшего такое перемещение коротким, но весьма емким словом: ссылка.

И выглядело это все… Как должно было выглядеть, так и выглядело. Воины рвались в бой, не желая прятаться за чужими спинами. Даже осознавая, что их жизнь и способность мгновенно принимать решения, распоряжаясь жизнями других, значили значительно больше, чем несколько дюжин врагов, отправленных в небытие твердой и сильной рукой.

Но вместо того, чтобы повторить за Гадриэлем то, что он сказал, я увел разговор в другое русло. Все равно ничего умного пока в наши головы не приходило. Да и новых сведений от тех, кто всеми доступными, а чаще недоступными способами добывал нам сейчас информацию пока не поступало.

— Когда Сашка обещал вернуться?

Взгляд Лорда, обращенный ко мне, был полон сарказма. И то, что за ним стояло… тоже не давало мне покоя.

Не знаю, какой из аргументов маг посчитал наиболее весомым, но он согласился поговорить с юной драконицей, прося ее стать его женой. Что же касалось второго пункта этого разговора…. Все оказалось совершенно не так, как мы могли предположить.

К тому времени, как Александр добрался до дворца правителя светлых, Альена уже знала не только о том, что Гадриэль и Лайсе дали друг другу клятвы, но и о том, что ее дед передал для них притягивающий душу эликсир. И сама сделала соответствующие выводы, оправдав мое предположение о том, что эта девушка вполне способна брать ответственность на себя и вполне обоснованно может считаться гордостью своих родителей.

Ритуал прошел на закате следующего дня. И оценив мужество этого совсем еще ребенка, я сделал все, чтобы в эти мгновения ничто не напоминало им о кровопролитных боях, шедших в это время у первого рубежа. Поклявшись самому себе, что если нам всем доведется не просто выжить, но и сохранить свою свободу, делом моей чести будет сделать все для того, чтобы они были счастливы.

Если бы я знал в тот момент, когда опрометчиво произносил эту клятву, что пройдет всего день, и у меня возникнет непреодолимое желание стереть своего советника в порошок. За все то, что он устроил, ликвидируя прорыв на основном направлении. Тем более что задолго до того, как началось само вторжение, мы определились: последним рубежом, за который мы будем бороться не жалея ничьих жизней, станет третий. Тот самый, что вплотную подходил к памятному для меня Сарадину. Городу, с которого начался путь Леры по Лилее.

И потерять главный козырь в лице мага Равновесия, когда до последнего боя еще могло произойти все, что угодно…

С его стороны это была даже не бесшабашность — глупость. И раз слова он не воспринимал, игнорировав не только меня, но и Арх'Онта, я решил действовать иначе: не позволив ему восстановиться, отправил в сопровождении Сарката на Землю, к Альене.

Возможно, он бы и ослушался, но неожиданно для меня Закираль, и сам больше похожий на собственную тень от тех противоречий, что рвали его на части, счел эту идею удачной. Ну, а даймон, даже если и хотел помочь своему учителю-другу-родственнику, не выполнить приказ Ялтара, которому присягнул на верность, не мог.

Насколько я был прав, узнать удалось уже к следующему вечеру — раньше этого времени я запретил Сашке появляться на Лилее.

Он вернулся тихий и задумчивый. И войдя в мой кабинет, где я в тот момент в очередной раз вытягивал из Гадриэля все подробности его пребывания на Дариане, надеясь, что у кого-нибудь из нас сработает чутье и мы разгадает головоломку по имени Вилдор, неожиданно склонился передо мной. Без ставших уже привычными издевок, которыми он обычно это действо сопровождал.

Не знаю, как мне удалось скрыть свое удивление. Хорошо еще разъяснилось все довольно быстро. После первой же, сказанной им фразы: "Спасибо, что дал мне возможность понять, прежде чем прибил'.

Остальное рассказал уже Саркат, после того, как я отправил Александра отсыпаться, не в состоянии смотреть на залегшую под его глазами синеву. И судя по тому, как даймон отводил взгляд, повествуя о двух обнявшихся женщинах — бабушке и жене, которые рыдали навзрыд, встретив выжатого до предела мага, выглядело это достаточно болезненно, чтобы в его голове безрассудство и оправданный риск не поменялись местами в списке приоритетов.

Воспоминания о Сашке тут же вытащили из-за мощных щитов самообладания, которые я выстроил опасаясь скатиться в бездну отчаяния, лицо Леры. Единственной женщины, рядом с которой я чувствовал себя бесконечно счастливым. И которую безжалостно отдал во имя спасения мира.

И хотя ни она сама, ни кто другой вряд ли могли меня осудить… я сам себе был и судьей, и палачом.

— Думаешь о Лере? — Гадриэль всегда очень тонко ощущал мое состояние.

— Даже когда я не думаю о ней, я все равно ее не забываю. — Я не стал добавлять, что верить в ее возвращение я тоже продолжаю — он это знал и без меня. Вместо этого вновь задав тот же вопрос: — Так когда он собирался вернуться?

— Да уже должен быть. Он собирался заглянуть к демонам, да по просьбе Аарона прощупать будущего правителя Дарианы. — И заметив мой вопросительный взгляд, тут же добавил: — Повелитель опасается, что тот не выдержит тяжести выбора, который ему пришлось сделать. Все-таки отсутствие в его прошлой жизни столь сильных эмоций делает для него все происходящее серьезным испытанием.

Похоже, мой друг считал также. В отличие от меня.

— Закираль — сын своего отца. Вряд ли Вилдор, выстраивая такой план, не учел этот момент. Да и связь с Единственной не позволит ему сорваться в пропасть переживаний. Скорее уж, что-то задумал и не хочет, чтобы об этом узнали раньше времени. Вот и прикрывается разбушевавшимися чувствами.

Гадриэль задумчиво откинулся в кресле, разглядывая мою мысль, как иные ценители рассматривают прекрасно ограненный камень. С тем же блеском в глазах, выдающим неподдельный интерес и со столь же далеко идущими планами.

— А если он все-таки в открытую участвует в замысле отца?

Вряд ли лорд и сам верил в то, что предполагал. Уж больно многое говорило против этого. Да и Таши не могла этого не почувствовать. Не говоря уже о Рае, которая возвращала его душу с границы Хаоса. Так что…

— Если он и участвует в чьем-то замысле, то только в своем собственном. Помяни мое слово: пройдет совсем немного времени и в паре Арх'Онт-Закираль, именно последний начнет доминировать. И не только потому, что Аарон уже начал воспринимать того, как еще одного сына, но и благодаря опыту, который даймон приобрел под негласным руководством своего отца.

— Мне кажется, или Вилдору удалось произвести на тебя впечатление? — Взгляд Гадриэля был…

Именно так он посматривал на меня в те счастливые дни, когда мы с ним готовили очередную вылазку по укрытым защитными заклинаниями погребам Элильяра или… свободные от священных уз брака барышни казались нам слишком легкой добычей.

— Только не говори, что у тебя не возникло желания поиграть с ним в так любимые нами игры? — Усмехнулся я, вспоминая, рассказ друга о том, как он заполучил Кайласа.

Отрицать он даже не попытался. Или… не успел.

Дверь в гостиную впечаталась в стену, напомнив мне день начала вторжения. Да и вид влетевшего в комнату Сашки очень был похож на тот.

Так что вряд ли, увидев все это, можно было ожидать хороших вестей. И только наша с Гадриэлем готовность к любым неожиданностям не позволила нам озвучить то, что произнес маг, теми самыми словами, которые моя жена произносила в похожие моменты.

— Закиралю удалось узнать, где находятся его сыновья. И он отправился туда. Один. Не поставив никого в известность.

И он мог больше ничего не говорить. Потому что и без всяких слов было понятно, что кое-кто решил засунуть свою голову в ловушку. И оставалось лишь надеяться, что он подумал о том, кто и как его оттуда будет вытаскивать.

Лера Д'Тар. Дариана

Теперь я знала, что значит паранойя в исполнении правителя Дарианы, двух теров и начальника его охраны. И хотя последний оставался приглядывать за тем, что будет твориться в Совете во время нашего отсутствия, то ли подчиняясь Маргилу, то ли надзирая над ним, ему удалось внести свою лепту в доведение меня до полной потери контроля.

За то время, что мы готовились отправиться на Лилею, я успела вспомнить все эльфийские слова, которые выучила первыми. Да и весьма специфичные дарианские, что стали мне известны уже здесь, тоже.

Кроме того, что меня вновь заставили влезть в форменный костюм Черных Жриц, накинув сверху набиру, мои ноги украшали ленты блокираторов, а на руках были закреплены браслеты с рохсашами. Про меч, парочку амулетов, узнав назначение которых я тщетно пыталась найти соответствующие моему настроению эпитеты, я предпочла бы умолчать. Потому что все это выглядело так, словно я собиралась в одиночку избавиться от одной стационарной базы в моем мире, вместе с теми, кто в тот момент там будет находиться.

И обиднее всего было то, что сам Вилдор к своему арсеналу не прибавил ни одной игрушки.

— Сэнар…

Мы были в покоях Ялтара. И хотя внешне их хозяин выглядел как обычно, спрессованные в монолит щиты, которыми он отгородился в том числе и от меня, лучше иных признаков говорили о его состоянии.

— Вилдор, — небрежно перебила я его, нисколько не смущаясь присутствием посторонних: они видели и не такое, — ты собираешься в десятый раз напомнить ему о том, чтобы он не сводил с меня глаз? Боишься, что у него память плохая, или… — я насмешливо приподняла бровь, пытаясь хоть как-то вернуть ему если и не пошатнувшееся самообладание, так ту бесстрастность, которая всегда действовала на меня очень отрезвляюще, — опасаешься, что Яланир вновь решит бросить тебе вызов, требуя меня себе в жены?

Не подействовало.

Он полоснул по мне таким взглядом, что моя защита жалобно взвизгнула, жалуясь на лезвие изначального Хаоса, пытавшееся проникнуть сквозь нее. Но… ответил. Настолько спокойно, что это наводило на мысль о том, что сдерживается он из последних сил. Но отнюдь не из-за создавшейся ситуации: будь его воля, он бы и без моей помощи справился с уничтожением всего, что посмеет ему сопротивляться.

Похоже, в его словах о том, что его старший сын едва его не переиграл, был смысл.

— Я пытаюсь понять, зачем ты лезешь вместе со мной в эту ловушку.

Интересно, это можно посчитать извинением?

— Если я тебе отвечу, — я довольно удачно воспроизвела его тон, — ты потеряешь большую часть своей репутации умеющего себя контролировать берсерка. А я этого не хочу.

Меня обдало леденящим душу холодом.

Да… с таким подходом к спасательным операциям он явно раньше не сталкивался. А ведь я ему рассказывала, как мы ходили вытаскивать моего прадеда. Мог бы и сделать соответствующие выводы.

Хотя… его можно понять. Если бы мне несколько дней тому назад сказали, что я буду прикрывать его… тыл, вряд ли бы поверила.

Напряженная тишина вокруг меня заставила отвлечься от своих раздумий. Одно из двух: или я в очередной раз произнесла вслух то, что предназначалось для одной меня, или… мы все уже находились на ментальной связи, которую я хоть и не позволила активировать у себя, но не отказалась от небольшого приборчика, обеспечивающего ту же функцию.

— Госпожа Лера, если вы не хотите, чтобы ваши мысли стали достоянием всех остальных, просто четко отдайте команду: связь отключить. — Пояснил Кадинар, пряча под опущенными ресницами восторг от моих выходок.

Все-таки… он весьма настойчиво продолжал напоминать мне Сашку. Или… это брала свое его человеческая природа. Впрочем, с вопросом об отношении души к расе мне еще предстояло разобраться. Когда для этого наступит время.

— А раньше об этом никак нельзя было сказать? — Смущенно уточнила я, подумав при этом, что в клоуны к четырем самовлюбленным идиотам не нанималась.

И… отключила связь: повеселились и хватит. Кое-кто из присутствующих в этой гостиной был не в состоянии оценить черный юмор на борту тонущего корабля.

Ну а если серьезно… Все притворное веселье исчезло с моего лица.

— Вилдор, где находится грань души Закираля?

Дорога к откровенности грозила оказаться долгой и запутанной.

В глазах Ялтара появилась легкая задумчивость, словно он пытался понять, что ему со мной сделать, чтобы я не путалась у него под ногами. Остальные трое… смотрели на меня так, будто я пыталась выведать их семейные тайны.

Интересно, как они отнесутся к тому, что они мне уже известны?!

— Твоя попытка меня выдрессировать, должна была закончиться довольно плачевно. Для меня. — Не знаю, насколько хватит моей выдержки, но… я собиралась добиться своего. А Вилдор вряд ли был способен до конца поверить чувствам, так что приходилось взывать к разуму. — Не думаю, что Яланир этого не понимает. И если увидит меня рядом с тобой, то будет воспринимать лишь как твою игрушку. Но никак не возможного противника.

И опять… тяжелая и напряженная тишина. И я словно вижу каждую его мысль обо мне. Всю ту цепочку метаморфоз, которую я прошла, чтобы сегодня говорить с ним на равных. Не ища его милости, а готовясь встать плечом к плечу, чтобы спасти того, кто ему дорог.

Ему… и мне. Потому что Закираль не только цель, он — надежда этого мира на иной, чем безжалостное истребление других, путь. И я должна была… нет, я не могла не доказать ему свое право на его доверие.

— Для Яланира я — та Лера, которую он пытался соблазнить за ужином, и за которую дрался со своим отцом. И в то, что я добровольно могу напроситься к тебе в телохранители, он не может предугадать даже в состоянии глубокого просветления. — И видя, как опускаются его ресницы, выдавая готовность принять решение, говорю то, о чем однажды уже просила… другого. Даже не догадываясь, что мне придется еще раз повторить эти слова. Тому, кого еще недавно считала врагом. — Попробуй мне поверить.

Но вместо ожидаемого облегчения — все та же вязкая тишина, в которой идет незримый бой. Веры и неверия, замысловатых игр и откровенности. Бой между тем, кто прошел долгий путь потерь и ошибок и тем, кто только делал по нему свои первые шаги.

И осознание того, как утекает время, заставляет меня сорваться на рык.

— Если ты хочешь, я дам тебе клятву не причинять вреда твоему сыну.

Чтобы тут же в душе усмехнуться: надо не забыть уточнить, какому именно. Потому что одному из них встреча со мной не предвещает ничего хорошее.

Судя по всему, Тася смягчала некоторые проблемные места моего характера.

Взгляд стоящего напротив меня Кадинара слегка затуманился. У Вилдора тоже. А мое терпение при виде этого стремительно падало к минусовым отметкам: он еще думает!!!

Впрочем, остановила я сама себя, вряд ли это были сомнения. Скорее… он просто корректировал свои планы, вписывая в них неожиданное вмешательство сына и мою настойчивость. И оценивая, насколько сильным окажется влияние этого на то, что он задумал.

— Если это ловушка и Яланир знает, где ты прячешь этот клинок, твой коммандер может просто не успеть справиться с ситуацией. Тебе его брать с собой нельзя — все, что придумает твой старшенький, будет рассчитано на твою силу. Я же могу стать для него неприятным сюрпризом. В самом крайнем случае, я переброшу его порталом сыну.

Как бы мне пригодились сейчас совет и помощь Тинира, но… пока еще был шанс самой справиться с проблемой, стоило действовать самостоятельно. Тем более что уже давно пришла пора не просто осознать до конца полученные мною силы, но и дать возможность остальным познакомиться с ними поближе. Может и Вилдор задумается, не лучше ли ему передумать…

— Хорошо. — Холодно. Отстраненно. Отрезвляюще. — Кадинар, принеси.

— А клятва? — Довольно дерзко уточнила я. Намекая, что в отличие от остальных, предпочитаю рассчитывать на партнерство.

В определенных рамках, конечно. Если у меня и есть врожденная склонность к авантюризму, то холить и лелеять ее придется еще долго.

— Ты просила о доверии. — Он даже не взглянул в мою сторону, но… слегка расслабился.

Словно я избавила его от одного из стоящих перед ним препятствий.

— Про остальных тоже не забудь.

Ну почему в такие моменты из меня начинает выползать ехидство?! Нет, чтобы сказать что-нибудь уместное.

Быстрый взгляд, застывший в глазах вопрос, на который я отвечаю легкой улыбкой, убеждая в том, что ради того, чтобы закончить нашу игру я готова сделать все для спасения их жизней.

Короткий кивок, и Сэнар с Айласом вытаскивают тонкие стилеты из-за голенищ сапог, которые тут же прячутся за мягкой кожей моих. Туда же исчезает и оружие вернувшегося Кадинара.

А мои руки нежно ласкают кинжал, который можно было бы спутать с тем, что висит на моем поясе, если бы не отголосок совершенно иной магии, что доносится до меня.

Так вот ты какой, будущий Ялтар Дарианы!

Если отец похож на жгучий холод, на бьющий в лицо леденящий ветер, грозящий сбить с ног, то от клинка сына перед глазами встает морозная зимняя ночь, хрустящий снег и мерцающий вдали в ожидании позднего путника огонек.

И я, позволив Вилдору увидеть возникшие образы, закрепляю кинжал рядом с его подарком.

И тут же, со всей наивностью, на которую только могу быть способна, уточняю:

— А твой?

В ответ качает головой. Если бы не знала… могла и отстать, но уж больно интересно, как он будет выкручиваться.

— Кого угодно, но только не себя?

Коммандер фыркает, Сэнар отводит глаза, а Айлас… с напряжением следит за нашим разговором. Еще раз наводя меня на мысль, что он в планы своего друга-господина не посвящен.

— Его здесь нет. Если что, твой тер знает, где его найти.

Судя по тому, как в глазах Кадинара плещется веселье, об этом знает не только мой тер. Хорошо, что они не могут даже предположить, что об этом известно и мне. Просто потому, что эту тайну кроме них знал лишь Тинир. А он по их представлениям… находится где-то на границе Пустоты, замещая спасенную им душу Таси.

Вот ведь нагородили…

Впрочем, все это сейчас не имеет никакого значения. Да и с шуточками пора уже заканчивать.

— Что ты намерен сделать с Яланиром?

Это был отнюдь не праздный вопрос. Прежде чем ввязываться в эту историю, нужно хотя бы узнать о пределах своих полномочий.

— Живым он на Дариану не вернется. — Жестко и бескомпромиссно.

Можно было сказать и по-другому: планы меняются. Точнее, смещаются по времени. Надеюсь, на все остальное это никак не повлияет. Хотя… мы с Тиниром успели обговорить не только тот замысел, который могли считать идеальным. Так что с нашей стороны все было под контролем, но… уж больно хотелось дать Вилдору закончить свою историю, чтобы в последний момент все изменить.

— Тогда ты оставишь его мне. — Спокойно. Словно мы обсуждали не чью-то жизнь. Да только… я уже знала, что некоторые узлы можно развязать лишь ударом меча.

Похоже, мне опять удалось их удивить. Смотрят на меня так, будто я выведала всех их дарианские секреты.

— И за что Вы его так невзлюбили? — Осторожно, держа взглядом своего господина, уточнил Кадинар.

— Он отдал меня другому. — С интонацией оскорбленной стервы заметила я, усмешкой давая понять, что на все вопросы подобным тоном, он будет получать соответствующие ответы. И уже серьезно добавила. Вилдору. — За тобой и так тянется кровавый след. Не хочу, чтобы смерть одного сына затмила спасение другого.

В отличие от меня, его это нисколько не смущало. Но, тем не менее, он, соглашаясь, кивнул. Сочтя нужным предостеречь. Или… напугать.

— Он сильный воин. В честном бою тебе с ним будет сложно справиться.

Мне ничего не оставалось, как окинуть его внимательным взглядом, намекая на то, что мне удалось сегодня пролить кровь того, кого на Дариане считают лучшим. И, чтобы успокоить, убрав из голоса даже намек на легкомысленность, ответить:

— Значит бой не будет честным.

Удивляться тому, как спокойно он отнесся к моему заявлению — не стала. Уже догадываясь, что его согласие со мной ничего не значит. И он сделает все, чтобы избежать этого.

Ну а я… тоже умела настаивать на своем — эту смерть я возьму на себя. Ему хватило и отца, которого он хоть и ненавидел, но… тот не являлся достойным противником и не имел шансов выстоять против Вилдора. И именно это преследовало Ялтара все эти тысячи лет, заставляя сожалеть о том, что он не нашел иного способа взять власть.

— Пора. — Ничем не примечательное слово, ударило меня своей неотвратимостью. Как бы я не храбрилась, мне все еще не удавалось смириться с тем, что все начинается значительно раньше, чем предполагалась. Хотя я и понимала, сколько жизней это спасет. — Лера, активируй защиту и связь.

Я выполнила его приказ с той же четкостью, как мог сделать любой из его воинов. Убеждая в том, что готова ему подчиниться. И как только это сделала, перед нами вспыхнул четкий контур портала.

Кадинар покинул комнату первым, следом вступил в серый туман Вилдор, затем мимо проскользнул Айлас, Сэнар отступил в сторону, пропуская меня вперед и я едва успела ощутить движение воздуха, как мы оказались на той самой базе, которую мне позволили громить в ночь начала вторжения.

— Мой Ялтар.

Похоже, без Маргилу ничто на Дариане не обходится. И я могла бы выдать еще какую-нибудь экстравагантную мысль, если бы не тревога, что была в глазах моего родственника и которую он не счел нужным от меня скрыть.

Но мне не нужно было еще и этого подтверждения серьезности происходящего — я и сама все понимала. И если я позволяла себе язвительность, то лишь для того, чтобы спрятать за ней не страх — его не было, ту ответственность, которую я на себя взяла.

И теперь мне приходилось думать не только о будущем Лилеи, но и… о том мире, где враги сумели стать друзьями. Где видимое уступило место тому, что лишь ощущалось, но оказалось более реальным, чем то, что улавливал взгляд. И эта ответственность была мне по силам, но… была ли она мне по духу. И вот именно это мне и предстояло узнать.

В самом скором времени.

И оставалось верить, что Вилдор знает меня лучше, чем я сама, раз согласился втянуть меня в эту авантюру, которая даже при наших с ним способностях не выглядела уж столь безобидно, как мне бы хотелось.

Не стоило забывать, чья именно кровь течет в жилах Яланира.

— Портал на Лилею?

От тона, которым Вилдор задает свой вопрос, по моей коже бегут мурашки, а сердце сбивается со своего ритма. Боюсь, когда я посчитала, что знаю о Ялтаре все, очень сильно ошибалась. И он вполне способен преподносить сюрпризы.

И если внимательно вглядеться в глаза Маргилу, то не только мне.

— Вас ждут на стационарной базе. Талтар Яланир оповещен о том, что Вы прибудете. Но я не знал, что принцесса Д'Тар будет Вас сопровождать.

— Ее высочество решило сделать моему сыну подарок. — Я едва успела удержать метнувшуюся на лицо улыбку: двусмысленности умела произносить не только я. — Мне кажется, ему будет приятно встретиться с ней в такой день.

Мои чувства была обострены, щиты впитывали в себя все, что происходило вокруг. И это позволило мне уловить едва ощутимо всколыхнувшиеся эмоции Маргилу, который сумел по достоинству оценить скрытый смысл сказанного своим господином.

— Да благословит Вас Хаос! И да одарит Вас силой и мощью! — Застыл мой родственничек с воинском приветствии, уже через мгновение сделав шаг назад, пропуская нас к портальной площадке.

'Куда уж больше?!" — вырвалась у меня довольно четкая мысль, заставив Вилдора бросить на меня мрачный взгляд, в котором явно читалась обреченность, а Кадинара резко отвернуться, демонстрируя явную озабоченность чем-то.

'Еще одна выходка, и ты возвращаешься в свои покои', - и ведь знает, что остальная троица становится свидетелями нашей перепалки.

'Извини'. — С искренним раскаянием. — "Но ты не объяснил, что считаешь выходками'.

И напряженная тишина в "эфире'. Но я уже встаю рядом с Ялтаром на матовой площадке.

'Все, что вызовет у меня сомнения в том, что мне не придется беспокоиться еще и за твою жизнь'.

И вряд ли мои слова способны убедить его в том, что такой собранной, как сейчас, я еще никогда не была. И я оборачиваюсь к нему, пропуская его сквозь свои щиты. Глаза в глаза. Позволяя не только видеть и чувствовать — стать мною. Пусть на миг, пусть на один стук сердца, но ощутить, насколько я готова к тому, чтобы защитить каждую из тех жизней, что стали для меня значить не меньше, чем жизни моих друзей и близких.

Потому что сейчас судьба моего мира зависела не только от мужества воинов, что отдавали себя на защитных рубежах Лилеи, но и от того, получится ли у Вилдора закончить начатое. Сможет ли он… мы вернуть нового Ялтара на Дариану до того, как один брат попытается избавиться от другого.

И пусть даже нам удастся, в самом крайне случае, воскресить его душу, подарив ей новое тело, вряд ли Совет признает того, кто оказался слаб.

'Постарайся реально оценивать свои силы. И… не рискуй собой попусту'.

— Открыть портал.

Серый туман всколыхнулся, обдав ощущением пустоты, а яркая белизна стен ударила по глазам, заставив ощетиниться многослойными щитами.

— Приветствую моего Ялтара. — Яланир шагнул навстречу отцу и подойдя почти вплотную к портальной пластине застыл, склонив голову и отведя левую руку за спину. — И Вас, Ваше высочество.

Он протянул затянутую в черную перчатку руку, предлагая мне опереться на нее.

'Будь осторожна'.

'Только если ты мне пообещаешь то же', - фыркнула я мысленно, поймав отголосок неудовольствия Сэнара. Хорошо еще, комментировать не стал.

— Я рада, что Ялтар не отказал мне в этой просьбе. — Я чуть смущенно опустила ресницы и немного ослабила защиту, давая ему возможность ощутить легкое смятение и возбуждение. — Наша последняя встреча закончилась совершенно не так, как я на это рассчитывала.

'Если я не ошибаюсь, у вас это называется — флиртом?"

Очень точное замечание. И… весьма своевременное. Но я его игнорирую, делая вид, что полный не вполне искреннего интереса взгляд Яланира и его ладонь, слегка сжимающая мою, более привлекают меня, чем слова дарианского кошмара.

— Вы простите меня, Ваше высочество, если я позволю себе бестактность оставить Вас. Воинские заботы.

'Мне его простить?" — Нежно улыбаясь Яланиру и нехотя вытягивая свою ладонь из его, уточнила я у Вилдора.

Стараясь не обращать внимания, как меня обдает холодом: кто-то начинает считать мою легкомысленность опасной. Все-таки в отношении женщин у него предубеждения. Или… он действительно беспокоится за меня.

И это могло оказаться приятным, если бы он вспомнил, что из всех образов, в которых я могла сейчас предстать, единственным правильным был образ воина. Которым я сейчас и была.

И тень сожаления, которую он должен был ощутить, сделала больше, чем все уговоры.

'Помни, что мы — рядом'.

— Конечно, Талтар Яланир. Но только в том случае, если Вы пообещаете показать мне базу.

И вновь улыбка. Для него. В которой нет ответов — лишь обещания.

— Как только доложу Ялтару о наших успехах. — Он склонил голову, но лишь после того, как дал понять взглядом, что ощутил то, о чем говорили ему мои губы. — Прошу простить, отец. Долг гостеприимства.

И он уже рядом с Вилдором. И в нем больше нет той притягательности, что была мгновение назад. И это хищник, готовый бороться за свое право. Даже с тем, кого называет отцом.

Вот только то, что происходит дальше, удивляет даже меня.

Или… моя идея оказалась весьма удачной.

— Я тебе дал шанс бросить мне вызов и ты не сумел его использовать. — Так тихо, что я слышу лишь потому, что мы все связаны мысленной связью. — Эта женщина принадлежит и будет принадлежать только мне. И если мне придется для этого убить тебя — я это сделаю.

Я стараюсь даже не поднимать глаз. Напряжение вокруг этих двоих сворачивается в жгуты, выдавая невидимый бой, который они ведут друг с другом. И причина, которую они для этого нашли, бесконечно далека от той, ради которой мы оказались здесь.

И это была наша первая, крошечная, но… победа.

— Я никогда не преступлю волю моего Ялтара. — Шаг назад и не поклон — лишь намек на него.

И это больше, чем признание. В том, что он именно это и сделает.

Это — тот самый вызов, в котором уже нет предположений, а есть только уверенность.

— Я хочу видеть Закираля. — И от той властности, которая исходит в этот момент от Вилдора не только мне хочется с благоговением опуститься на колено.

И восторг, с которым на него смотрят присутствующие в зале воины, уж больно похож на преклонение перед божеством.

— Может, я сначала расскажу, как мне это удалось?

Если бы я не знала о том, кого именно скрывает под этой маской Вилдор, вполне могла признать, что они друг друга стоят. Но… их цели были слишком разными, чтобы я разрешила себе их сравнивать. И если одному нужна была власть, чтобы идти вперед, то другому… иметь то, что сейчас принадлежало его отцу.

— Мне это известно.

А вот это уже было интересно. Но я не рискнула неосторожной мыслью вклиниться в то противостояние, что разворачивалось перед моим взором.

— Ты знал о том, что я собираюсь его захватить? — Он все-таки не сдержал этого вопроса.

А я вздохнула с облегчением. Ялтар великолепно вел свою роль.

— Где сейчас его сыновья?

'Лера, попробуй вскрыть его защиту'. — Хоть и звучит, как просьба, но это — приказ. Который нельзя не выполнить.

Вот только кое-кто с этим опоздал.

'Уже. Пока мило с ним заигрывала. Что тебя интересует?" — Мои успехи Вилдора нисколько не удивили. Надеюсь, именно так дальше и будет продолжаться.

'Насколько он будет искренен в своем ответе'. — И даже в его мыслях звучит металл, вызывая желание вытянуться, олицетворяя собой готовность сделать все, что он скажет.

Если у нас все получится — надо будет взять парочку уроков.

'Поняла'.

— Здесь, на базе.

И пусть Яланир пытается казаться бесстрастным, я очень хорошо ощущаю сомнения, которые он испытывает. Осведомленность отца явно не входила в его планы. А последний вопрос Вилдора почти убедил Талтара в этом.

'Они здесь. Но уж больно он спокоен по их поводу'.

'Я почти уверен, что мы их найдем там же, где и Закираля'.

'Камеры в подземельях. С магической защитой', - это уже голос Сэнара.

И то, что он говорит, меня настораживает.

'Тогда из магов у нас остается только двое. Ты — Лера и Сэнар'.

И вот теперь я удовлетворенно фыркаю: не зря я сделала из своего тера повелителя стихий. А судя по тому, что перед его именем стояло мое, на присутствие Равновесия защита камер не рассчитана.

'Тебя блокирует полностью?"

Не думаю, что я ошибусь с его ответом. Потому что он не похож на того, кто сунет голову в петлю не озаботившись тем, чтобы веревка была вовремя перерезана.

И в тех эмоциях, что доносит до меня с той стороны, где он стоит — обещание развлечения. С весьма серьезными последствиями для тех, кто вовремя не осознает и не раскается.

Глава 21

Таши Арх'Онт

С утра казавшееся стабильным состояние Асии ухудшилось. Она бредила, звала Рамона, словно ее душа узнала о гибели мужа и теперь терзалась, не имея возможности выплакать горе слезами. И женщина металась по кровати, сминая простыни и впиваясь в них черными с серебром ногтями. И затихала лишь тогда, когда рядом с ней находился кто-то из ее семьи.

Мама разрывалась между необходимостью находиться рядом с сестрой, беспокоясь и за нее, и за дите, и лазаретом, в котором нужна была ее помощь. Поток раненых после отступления с первого рубежа несколько уменьшился, но те, кого перебрасывали сюда, были очень тяжелыми, требовавшими пристального внимания лекарей и целителей.

Так что несмотря на просьбу отца не оставлять Закираля одного, у меня не было иного выхода, как заменить Рае у постели старшей дочери Вилдора. Оставив мужа на Радмира и остальную команду телохранителей.

Мама убежала, наказав мне в случае ухудшении состояния нашей подопечной немедленно отправить за ней гонца и пообещав вернуться, насколько возможно быстро. А я присела в кресло, пододвинув его вплотную к кровати и, положив руку Асии себе на колени. Нежно поглаживала ее, пытаясь разделить на двоих боль и хоть как-то облегчить страдания все также пребывающей в глубоком сне женщины.

И думала… о ниточках событий, который выплетали рисунок на ковре моей жизни, раскрашивая его то яркими, радующими глаз красками, то… заливая кровью.

И воспоминала…

Все, что со мной происходило с самого рождения, можно было назвать сказкой… Но так ли оно было?!

Я родилась на Земле и первые пять лет своей жизни осознавала себя в кругу обычных человеческих детей, с радостью играя с ними во дворе окруженного кустами сирени дома. Такого же обычного, как и множество других домов, в которых рождались и уходили в свой последний путь. В котором встречались, влюблялись, расходились. В которых осознавали цену настоящей дружбы и подлость предательства.

И трудно сейчас сказать, какой бы выросла я, не будь моей матерью магичка и член Ковена магов, а отцом… Моим отцом стал повелитель демонов одного из соседних миров.

И если я и поняла, что это значит, то значительно позже того дня, когда мама рискнула меня ему показать. Тогда же… он был просто отцом, которого я одновременно и жаждала, и боялась увидеть. Любила, еще не зная, и надеялась, что он будет любить меня так же, как и я его.

Пальцы Асии чуть дрогнули, сжимая мою ладонь, словно теперь уже она делилась со мной своей нежностью, помогая справиться с неожиданно нахлынувшими на меня чувствами. Тоской, сожалением, ожиданием, радостью… и пронзившей сердце болью.

Я так мало знала эту женщину, но как много стала значить она в моей жизни! Как много…

Мысли бежали неспешным потоком, сменяя перед моим внутренним взором картинки, которые казались фотографиями из старого альбома. Вроде и было, но…

Наверное, я задремала, убаюканная окутавшим меня и сестру моего мужа покоем, потому что не услышала стука в дверь и лишь почувствовав присутствие в комнате постороннего, открыла глаза.

Уже зная, кого увижу.

— Как ты?

Элизар поставил поднос с едой на небольшой столик, стоящий неподалеку и пододвинул его ближе ко мне.

— Пока держусь. — Я потянулась, разминая затекшие мышцы, стараясь ни на мгновение не прервать свой контакт с телом жрицы. — Но от непонимания того, что происходит вокруг, уже начинаю потихоньку звереть.

Бокал с сильно разбавленным водой вином встал на краешек стола, чтобы я могла дотянуться, а тарелка, которую граф наполнил, следуя выбору моего взгляда, опустилась мне на колени.

— Ты помнишь ту ночь, когда я кинулся тебе на помощь на дороге в Камариш?

Я чуть приподняла бровь, удивляясь не только тому, о чем он заговорил, но и выражению его лица, которое было уж слишком серьезным.

— Такое трудно забыть. Тот план был первым, который одобрил отец. И довольно рискованным. Но почему ты вспомнил о нем сейчас?

Элизар чуть сдвинул тонкое покрывало, которым была укрыта Асия и присел на край кровати и как-то надломлено улыбнулся.

— У меня просто не было другого случая сказать, что я ни о чем не жалею.

Этот разговор еще не успел начаться, а уже все меньше и меньше мне нравился. Впрочем… весь сегодняшний день был таким. Так же как и вчерашний, и каждый, с того самого, как даймоны вступили на нашу землю.

— Как твоя рука? — Догадываться о том, что в действительности стояло за вопросом графа, мне совершенно не хотелось.

Нам каждому было о чем сказать друг другу, но… сейчас все это выглядело как исповедь, за которой следовало прощанье и последний путь… Для кого-то из тех, кто уже успел стать частью жизни.

И я не хотела… я боялась, что все именно так может и оказаться. Так что воспользовалась возможностью перевести разговор. Хотя и сама прекрасно знала, что стараниями мамы рана, полученная им во время боя в приграничье, его уже нисколько не беспокоила.

— Для того, чтобы держать в ней меч, еще слабовата. А для кинжала — в самый раз. За мою способность защитить тебя или Закираля, ты можешь не беспокоиться.

Он понял тайный смысл моего маневра и легкой улыбкой дал понять, что ничего против не имеет. Мое душевное состояние для него всегда имело значение.

И я ему за это была благодарна. Как и за то, что он всегда был рядом, когда мгла сомнений и отчаяния касалась меня своим крылом.

— Как там дела? — Я повела головой в сторону двери, будучи уверенной, что он поймет, о чем я хочу узнать.

Не так уж много было "там', которые меня так интересовали.

— Сегодня получше, чем вчера. После того, как ты ушла, Закираль еще какое-то время находился у себя в кабинете, а ближе к обеду решил прервать свое добровольное затворничество и предложил устроить небольшую тренировку, а меня отправили сюда, сочтя недостойным их противником.

Не знаю почему, но меня это насторожило. Будь все так хорошо, как говорил граф, я должна была ощутить эти изменения первой. Я же… все так же была уверена лишь в одном: он жив. Но не могла даже определить, где он сейчас находится.

— Агирас с ним? — Моя неосознанная тревога проникла в голос, заставив напрячься и графа.

— И Радмир с Дер'Ксантом и Веркальяром тоже. Что тебя беспокоит?!

Что меня беспокоит… Если бы я сама это понимала. Скорее, то ощущение, которое я вынесла после разговора с Агирасом.

Я и сама собиралась пообщаться с ним, а после подсказки брата, решила с этим не затягивать.

И хотя ничего нового он сказать мне не сумел или… не захотел, по тому, насколько он выглядел спокойным, я могла без всяких сомнений сделать вывод, что он от меня что-то скрывает. И это что-то… было связано с моим мужем.

— Карим не может обнаружить сыновей Закираля и его это очень удручает. Я опасаюсь, как бы он не начал решать эту проблему самостоятельно.

Элизар задумался лишь на мгновение и… отрицая, покачал головой.

— Ялтар знает, что такое ответственность. И вряд ли не понимает, насколько ценной является его жизнь.

— А вот Агирас с тобой не согласен. — Я вынуждена была отвлечься: тело Асии вздрогнуло, а на ее лице отразилась печаль, словно то, о чем мы разговаривали с графом ее удручало. Впрочем, скорее всего так оно и было. Не зря же мама просила в присутствии сестры о Рамоне не упоминать. — Он считает, что его господин всегда предпочитал рисковать сам, оберегая своих воинов. Да и осознание того, что он стал Ялтаром вряд ли к нему пришло. Не говоря уже о том, что опека, которой его окружили, вряд ли пошла ему на пользу.

— И ты считаешь, что последнее — неправильно?

Я видела искренний интерес Элизара и считала возможным продолжить. Надеясь не только на то, что он меня выслушает и поймет, но и на то, что подскажет, как исправить то, что уже сделано. Пусть и не мною.

— Я вижу последствия свершенного. И они мне совершенно не нравятся. Вместо доверия, которое должно было между нами возникнуть, Закираль укрылся за щитами. Вместо того, чтобы видеть своего отца, правителя Д'Тар, властителя Тахара и моего мужа решающими проблемы, которые стоят перед двумя мирами, я вижу, как Ялтар, которому придется рано или поздно взять власть на Дариане прячется за дверью своего кабинета. Вместо того, чтобы пойти к Закиралю и задать ему прямые вопросы, Аарон просит одного из сыновей приглядеть за моим мужем и мной. И если это происходит именно так, значит — что-то было сделано неправильно. И я должна выяснить где, когда и по чьей вине это произошло. И было ли это цепью случайностей, где кто-то и кого-то не понял или… Иначе исправить это будет невозможно.

На губах Элизара была невесомая улыбка, а вот глаза… его взгляд был внимательным и жестким.

— Ты и об этом говорила с Агирасом?

— Нет. — Я качнула головой, тут же задумавшись над тем, что значил его вопрос. — Ты первый.

— Возможно, это и хорошо. — Его плечи чуть опустились, выдавая тяжесть тех мыслей, что сейчас тревожили его разум. Но голос, когда он продолжил говорить, был спокоен и тверд. — Аарон Арх'Онт относится к тем правителям, которых мир рождает единицами, наделяя способностями, позволяющими им видеть то, что не замечают другие. Сводить воедино то, что даже при пристальном взгляде не стремится быть единым. И я никогда не поверю, что он, в случае сомнений, не докопается до сути того вопроса, который его беспокоит. Закираля я знаю значительно меньше, но и того, что успел увидеть, мне хватит, чтобы не сделать из всего сказанного именно те выводы, которые делаешь ты. Ты правильно считаешь, что если в конце цепочки не тот вариант, который тебя устраивает, значит…

— Где-то в ней не так, как должно быть.

— Но тебе все еще не дано знать, где именно. И ты считаешь, что Закираль действует так, как повелевают ему обстоятельства.

Не знаю, что именно сдвинулось в моих рассуждениях после слов Элизара, но то, что я произнесла, не показалось мне невозможным.

— Но может оказаться, что это все происходящее складывается так, как это необходимо Закиралю.

— И тогда…

Что будет в этом случае, он не успел произнести, а я не успела додумать. Влетевшая в комнату мама была одновременно растеряна и… в бешенстве.

— Закираль взломал защиту дворца и покинул его. Карим считает, что он сумел отыскать сыновей и отправился за ними.

Или… он отправился за сыновьями, потому что….

Мне было все равно, что стояло за тем, что он отправился за сыновьями. Потому что я должна была быть там, где был муж. И в этом я клялась не столько ему, сколько себе. Клялась, зная, что ничто не сможет заставить меня нарушить эту клятву.

Вряд ли Рае ожидала, что я лишь молча кивну, поднимаясь с кресла. Коснусь губами чуть влажного виска Асии, тихо прошептав: "За брата не беспокойся. С ним все будет в порядке'. И, сделав вид, что не замечаю изумленного взгляда мамы, выйду из комнаты.

Но… в отличие от нее, я пусть еще не знала до конца, как это будет, но я знала… чем закончится.

К тому времени, как я добралась до наших с Закиралем покоев, ни на мгновение не позволив волнению завладеть моим сердцем и ускорить шаг, дворец отца уже казался похожим на разворошенный улей.

Горе-телохранители ждали меня в гостиной и выглядели при этом… Очень сильно расстроенными. И хотя я понимала, что их вины во всем произошедшем нет, облегчать их участь пока не собиралась. А вот заставить подумать…

— Мой муж проходил обряд разделения души? — Я остановилась напротив замершего у входной двери тера, больше похожего на изваяние, чем живое существо.

— В тот день, когда подтвердил свое право на набиру.

Если судить по бесстрастности, с которой он отвечал, знал он значительно больше, чем говорил.

— Где находится оружие с гранью его души?

Интересно, и почему этот вопрос никто и никогда не задавал Закиралю? А тем более я, которая знала, что его собственные клинки не были одушевленными.

— Он хранится у Ялтара Вилдора, как и клинки всех остальных его детей. И только Асия, нарушив волю отца, сражалась именно таким оружием.

Как бы он не хотел отвечать на этот вопрос… он вынужден был это сделать. Я была для него госпожой и в данном случае это не делало его жизнь более легкой.

— Тогда почему ты пришел тогда ко мне, зная, что его душу можно вернуть в другое тело?

И он молчит. Смотрит мне в глаза, отдавая свою жизнь во власть того гнева, что я, по его представлению, должна сейчас испытывать. И молчит.

И его молчание говорит мне значительно больше, чем могли бы сказать его слова. Потому что отец с раннего детства заставлял меня складывать мозаику из разрозненных фактов, мнений, обрывков представлений и чужих ошибок.

И этот урок пригодился мне сейчас, чтобы понять: что хотел Вилдор от своего сына и… чего хотел Закираль.

От своего отца.

И чего хочу я….

Ялтар Вилдор. Правитель Дарианы

Ловушка захлопнулась. Именно тогда, когда и должна была, но…

Попасть в нее должен был Карим, но никак не мой младший сын. И этот просчет хоть и выглядел незначительным, был весьма неприятным: то, с чем мой брат мог справиться без особого риска для жизни, Закиралю должно было даться с большим трудом.

Если бы дело было только в уровне его магических способностей, мысль о тревоге у меня даже не возникла. Но речь шла об опыте… тем более столь специфичном. И пусть будущий Ялтар показал себя хорошим учеником, выходя победителем их тех переделок, которые я ему исподволь устраивал, для столь скользких игр он был слишком честен. Все еще…

А если в дело вступит та жрица, которой он счел возможным когда-то отказать… Перечить желаниям наших женщинам всегда было чревато непредсказуемыми последствиями.

Так что задумываться о том, чем это может грозить лично для меня было некогда, действовать нужно было быстро и безжалостно. Даже если это не позволит мне благополучно завершить ту линию плана, которая касалась меня самого и тех троих, что должны были составить мне в дальнейшем компанию.

И их, и моя жизнь не значили ничего по сравнению с будущим Дарианы и ее новым Ялтаром. Хотя… пусть это и не были сомнения, а лишь их тень, но такая точка зрения на собственное существование уже не казалась мне абсолютно правильной. И то, что я не позволял себе об этом думать, не мешало мне вновь и вновь к этому возвращаться.

Но не теперь. Несмотря на значительный риск вместо досконально продуманного действа, мое сердце билось ровно, а душа пела, ощущая азарт предстоящей схватки. И мне не было нужды лукавить, что все происходящее не будоражит мою кровь, в какой-то мере удовлетворяя тягу к опасностям.

Лера виртуозно справилась со своей задачей, настолько тонко и изящно использовав драконьи чары, что я невольно поймал себя на мысли, что завидую Олейору. Ведь только драконицы могут отдаваться своим возлюбленным, в единстве сплетая присущую им магию, тело и душу.

И когда-то именно дочь дракона стала той самой женщиной, которая пусть и на единственную ночь, но сумела разбудить во мне жажду жить и любить. Увы… и этого подарка судьбы я оценить не сумел, томимый на утро такой горечью от осознания потери своей Единственной, что она оказалась не менее страшной, чем та, что терзала меня в первые годы после ухода Таси.

Но вспоминать об этом сейчас не стоило. Оно было и… ушло. И можно было сколько угодно сожалеть, да только исправить ничего уже было невозможно. И мне оставалось лишь закончить начатое и….

Я резко оборвал мысль, возвращаясь к той проблеме, что нуждалась в моем пристальном внимании. А ею было предполагаемое местонахождение Закираля и его сыновей, но никак не новый статус Леры, в котором человеком ее назвать уже было довольно сложно. Скорее уж представительницей новой расы, сумевшей вместить в хрупкое человеческое тело физическую мощь даймонов, суть носителя Равновесия и присущее ящерам слияние с миром.

На предложение сына спуститься на нижние ярусы базы через переходы я ответил категорическим отказом, получив по ментальной связи с Лерой очередной едкий комментарий, который я столь же стоически, как и прежние, игнорировал. Внешние проявления эмоциональности никак не сказывались на ее способности контролировать все вокруг и не мешали мне сохранять сосредоточенность. И если именно так уравновешивались присущие ей качества… отказывать ей в такой малости я не собирался. Особенно после всего того, что она для меня уже сделала и еще собиралась сделать.

Пусть я и казался чудовищем, но быть благодарным я умел.

А вот в том, что в порталах нас могут ждать неприятные сюрпризы, я был совершенно уверен. Раз уж Яланир решился использовать сыновей Закираля в качестве приманки, значит, сумел свести воедино все, что я ему подкидывал. И теперь его вряд ли что-то могло остановить. Тем более такая мелочь, как покушение сначала на брата, а потом и на отца.

И если к этому добавить мой собственный пример… он вполне мог посчитать, что для него это единственно правильный путь.

К тому же, не успели мы еще покинуть портальный зал стационарной базы Лилеи, как Кадинар, по одному из каналов, уже сообщил об активности Совета, решившего собраться в мое отсутствие на Дариане. И я мог без труда перечислить тех, кто торопил события, подталкивая возможного наследника к нужному им решению. Так же, как и поведать своему начальнику охраны, что будет с ними, как только я вернусь.

А уж в последнем я нисколько не сомневался. Даже в том случае, если бы со мной не было Леры: ее желания помочь мне я предугадать не мог. И не только тогда, когда она разрывалась между чувствами ко мне, мужу. Между долгом, честью, верой и надеждой. Но и теперь, когда она обрела так необходимую для полного раскрытия ее способностей цельность.

Несмотря на то, что я знал только победы, проигрывать я умел. А если и не умел…

Лере удалось собрать себя воедино, восстановив тот стержень, который я расшатывал. И с этим поделать уже ничего было нельзя. Лишь принять… как бы горько это ни было. И проститься с мыслью о том, что в моей новой жизни рядом со мной будет та, чьи глаза смотрели бы на меня взглядом моей ушедшей возлюбленной.

Впрочем, это не мешало мне наслаждаться, наблюдая, как произошедшие в ней изменения к ее яркой женственности добавили поразительную силу духа и способность отдавать себя всю до конца тем, кого она признавала достойным этого.

И было весьма странно ощутить ее опеку на себе. На себе!!!

Разве мог я предполагать, что когда-нибудь наступит такой день?

'Начинаю чувствовать себя, как овца на закланье', - ее голос ворвался в мои мысли, добавляя в творящееся там безумие еще больше бесшабашности.

Пусть радуется, что мне удается удерживать ее на самом краешке моего сознания. А не то… Ее шальное настроение и мое нетерпение вполне могли нарушить все мои планы: теперь, когда до задуманного оставалось ничтожно мало, лишь невообразимый контроль позволял мне не скатиться в пропасть безрассудства. Уж больно хотелось закончить все и…

И снова это "и'…. Как бы я хотел закрыть глаза, а открыв оказаться в нем. В том будущем, к которому я так стремился. Я не знал, каким оно будет, но был уверен, что покинув Дариану не позволю воспоминаниям оставить свой след в моей новой жизни.

Этот мир должен остаться здесь. С памятью обо мне, с проклятьями, сопровождающими мое имя, с болью, жгучей пустотой потерь и с открывшейся возможностью нового пути для моей расы. Но… без меня.

И только она продолжала вносить некоторую сумятицу во все это. И не потому, что я забыл одну ради того, чтобы узнать другую: мое отношение к Лере было очень похоже на то, что связало меня с Кадинаром. И я, скорее, осознавал ее своим учеником, который в свое время должен был взлететь выше своего учителя, чем женщину, чье тепло я хотел бы ощущать во мраке ночи.

Просто… за две тысячи лет, в течение которых перед моим именем стоял титул Ялтара, я успел устать и от власти, и… от невозможности избавиться от нее, пока не наступит тот день, когда лезвие клинка закончит одну жизнь, чтобы дать другую.

И от того, что я уже давно не был тем Вилдором, маску которого продолжал носить. Но… так и не смог узнать, каким же я стал.

А рядом с Лерой я просто был. Даже продолжая вести свою игру и пытаясь не позволить начавшимся во мне изменениям взять надо мной верх. И вновь, не потому что она была той женщиной, которую я желал. Просто она была существом, которое позволяло себе быть таким, каким хотел быть я.

Свободным.

Не от ответственности и обязательств. А от тех стереотипов, которые были с ними связаны. И став женой наследного принца правителя темных эльфов, магом Равновесия и носителем его сути, она осталась матерью, другом и возлюбленной.

Не моей. Но… не увы.

Олейор, несмотря на некоторое предубеждение к нему, о котором я скорее знал, чем видел его проявления, был достоин этой женщины. Мне же хотелось… Не скажу, что это не казалось мне странным, но мне хотелось, чтобы она была мужчиной. Потому что в этом случае, я не мучился бы вопросом, кем по отношению к себе ее назвать. Без сомнений признав в ней друга, которому мог бы доверять.

Но мужчиной она не была, да и та ночь… была слишком безумной, чтобы я мог о ней не помнить.

И во всем этом была неправильность, которую я очень четко осознавал, но не мог объяснить. Хотя и чувствовал, что это как раз то, с чем мне стоило бы разобраться. До того…

Не слишком ли много невыясненных вопросов, когда "до того…" осталось так мало?! И так ли я хочу этого, раз эти вопросы начали меня волновать?

'Ты не можешь выяснить, что именно он задумал?" — Уточнил я у Леры, без всякой необходимости того, чтобы она мне на него ответила.

Испытывая лишь желание отодвинуть вновь всплывшие сомнения за грань необходимости.

Что бы ни было в планах Яланира, я был уверен в том, что без труда с этим справлюсь. В отличие от моей спутницы, способной воспринимать все грани моей силы, мой старший сын, как и большинство других на Дариане, был знаком лишь с одной из них. Пусть и с самой значительной. Но… Изначальный Хаос стал только оправой для того, что проявилось вместе с нитями связи с Единственной, давшими мне мощь, познать которую дано было немногим.

И если в итоге этой "спасательной', как назвала ее моя спутница, операции, коридоры базы будут завалены трупами моих сородичей, меня это никак беспокоить не будет. Лишь Закираль и его сыновья — мои внуки, которых мой сын из духа противоречия воспитывал именно так, как мне хотелось бы воспитывать его самого, были здесь тем ценным, что я должен был сберечь любым способом и ценой.

За Леру, при этом, я нисколько не беспокоился. Как и за парочку теров. Принцесса и сама может сделать с базой то же самое, что и я, если посчитает, что кому-то из тех, кого она взялась опекать, грозит опасность. И пока клинки Сэнара и Айласа у нее… им ничего не грозит, кроме осознания, что их жизни хранит внешне беззащитная женщина.

Ну, а уж с этим они как-нибудь справятся.

'Если ты мне подыграешь', - даже в мыслях ее голос источал ехидство.

Хотя… нет. Это был кураж… азарт, заставляющий вставать на уступ скалы и… распахнув руки, как крылья, бросаться вниз, в манящую бездну. Чувствуя, как рвется от восторга сердце из груди, как рассекает лицо ветер, похожий на острые лезвия клинков. Видя, как ближе становится россыпь камней на дне ущелья, которые должны разорвать в клочья твое тело, если ты не успеешь активировать матрицу перехода, уносящую тебя прочь.

Но если я без труда сохранял холодный разум даже в таком состоянии, не отдаваясь во власть похожих на бушующий ураган эмоций и четко оценивая ситуацию, то она… этому только училась. Но пока я был рядом, я не собирался позволить ее неопытности совершить ошибку, поддавшись одному, в угоду другому. И если я почувствую хотя бы незначительный сдвиг ее Равновесия, шутить она перестанет тут же.

И сделаю я это не для себя… Для нее. И тех, кому она дорога. Как извинения за все, что им пришлось пережить: я не сожалел о том, что было в моем прошлом, но лишней боли не хотел.

Теперь не хотел.

'Действуй. Я — рядом'.

Я привычно разделил потоки сознания, продолжая отслеживать все каналы, по которым ко мне поступала информация. И, испытывая какое-то странное нетерпение, начал ждать того, что она собиралась сделать. Понимая, что даже предположить не могу, что именно мне предстоит увидеть.

— Сэнар, возьми.

Я еще только оборачивался на ее голос, а черная ткань сброшенного с плеч набиру уже летела в руки ее теру. И вновь, мысль о том, что на ее поясе два кинжала, опознать которые Яланир сумеет без труда, не успела промелькнуть, отозвавшись рыком берсерка и вспыхнувшими зрачками, как я отметил, что ни одного из них там нет.

И когда только успела?!

Ленты блокираторов обтянули ее стройные, затянутые в тонкую кожу ноги, подчеркивая их четкие линии. Волны отпущенных на волю волос светящимся ореолом окружили лицо. Глаза… они еще были похожи на бездонные озера, но по вертикальному контуру зрачков уже отблескивали серебряные искры, а кончики ресниц мерцали сверкающей пылью.

'Щиты!".

Я отреагировал на ее слова прежде, чем начал осознавать их причину. И мне оставалось только радоваться тому, что Сэнар и Айлас успели сделать это вместе со мной. Потому что даже под прикрытием защиты я довольно сильно ощущал, как вокруг нас начинают закручиваться вихри драконьих чар. И вряд ли кто-то кроме меня был способен осознать с чем, а точнее, с кем именно они столкнулись — в их памяти не было дочери властителя Тахара, ставшей матерью Закиралю.

А я… до сих пор помнил день, когда встретил то очаровательное создание, скрывшись под личиной, заставившей ее признать во мне своего сородича. И тот водоворот страсти, с которым не смогло справиться ни мое самообладание, ни ее ужас, когда она сумела разглядеть под паутиной заклинаний истинное лицо того, кому отдавалась.

— На этой базе есть что-нибудь кроме белых стен, бесконечных коридоров и мужчин, которые не способны вести светскую беседу?

И хотя она продолжала идти рядом со мной, я видел, как ее взгляд скользит к Яланиру, маня в свою глубину. И это был еще более высокий уровень, чем тот, что она демонстрировала, когда заигрывала с ним в портальном зале.

И я понимал, как бы жаждал и… не желал сейчас оказаться на его месте. И пусть ее власть над ним будет длиться всего лишь мгновения, о которых у него не останется даже воспоминаний — лишь тень, тревожащая своей необъяснимостью, выпотрошить его она сумеет основательно.

Самое главное, не дать никому ей помешать.

Однако никто из той пары дюжин воинов, что нас сопровождали, словно не замечали, как сбивается с шага тот, кого они должны беречь даже за чертой своей жизни, как меняется походка женщины, становясь танцем, в котором есть единственная сила — сила обольщения.

И как два тера слегка отводят полы набиру, готовые окрасить чужой кровью ту белизну, что стала предлогом недовольства нашей спутницы.

И лишь я знаю, что все их предосторожности ни к чему: она настолько четко контролирует все вокруг себя, что я испытываю невольную гордость за то, что в ее становлении как воина есть и моя заслуга.

'Имя Дарана тебе о чем-нибудь говорит?" — в ее голосе легкая усталость и удовлетворение.

И опять, только знание о том, что будет дальше, дает мне возможность увидеть не движение — растворение в воздухе, когда она, продолжая подчиняться неслышимой никем, кроме нее, музыке, делает шаг назад, выхватывает из руки Сэнара набиру, и накидывая его себе на плечи, замирает рядом со мной, отпуская Яланира из тумана своей магии.

'Это Черная Жрица, которая пыталась убить Закираля', - уже понимая, что она мне расскажет, отвечаю я.

'Ну тогда в его камере сейчас происходит незабываемая встреча, которая может стать последней. А этот идиот, которого ты хочешь видеть своим преемником, заблокировал свою связь с Единственной. А второй идиот, которого ты не хочешь видеть своим преемником, сделал то, что не смогли сделать все остальные: приручил хасаров. Так что две дюжины этих тварей сейчас ждет нашего появления на нижнем ярусе. А если нам и этого мало покажется, там какой-то хитрый блокиратор, который настроен именно на тебя. А если и это тебя не остановит, то шесть пятерок берсерков из присягнувших Яланиру, как будущему Ялтару, готовы доказать тебе, что тебе уже хватит протирать штаны на самом удобном кресле в Совете. А в камере, где сейчас находятся твои внуки, активированы накопители. И если мы будет продолжать двигаться туда ножками, боюсь, спасать будет некого. Если только воскрешать. А если попытаемся открыть туда портал, то матрица искажения разотрет нас между пространственными пластами'.

Похоже… от добродушия Леры не осталось и следа. И если я мог этому только радоваться, то для остальных…

'Может ты сразу скажешь, что задумала?".

Стоило признать, что Яланир оказался немного более предусмотрительным, чем я предполагал. Но все его задуманное еще даже близко не приближалось к границам моих возможностей. Вот только… тех последствий, которые последуют за этим мне все еще хотелось избежать.

Удар такой мощи не только погубит множество воинов, большинство из которых не имеет никакого отношения к играм моего сына, но и надолго сделает безжизненным этот район Лилеи. Не говоря уже о тех магических возмущениях, которые не позволят в ближайшее время выстроить портал на Дариану.

А у Леры, похоже, был другой план. Вряд ли более миролюбивый, но, скорее всего, без столь разрушительных последствий. Все-таки она была женщиной…

'У меня кинжал Закираля. Я пройду по нити в его камеру и разблокирую его связь с Таши. Пусть она сама разбирается со своей соперницей. А пока она это будет делать, вытащу мальчиков'.

'Мальчиков?!"

Сэнара нисколько не удивило то, что собиралась сделать его подопечная, а вот то, как она назвала сыновей Закираля… Два сильных воина, младшему из которых не так давно исполнилась первая тысяча лет, подходили под это описание только на мой взгляд, но никак не на ее. Однако спорить с ней по этому вопросу… мне не хотелось.

Жаль, что у нас осталось так мало времени! Осознать, с кем свела судьба, когда наши дороги уже начали расходиться…

'Хорошо, Лера, действуй. И береги себя'. — Эти слова дались мне с большим трудом, чем я ожидал.

Все таки… она была женщиной. И эта мысль уже не первый раз за короткое время мелькала в моей голове. Но каждый раз звучала по-другому, открываясь для меня новым смыслом.

Интересно, а догадывался Тинир, обещая мне помощь мага Равновесия, сколько новых вопросов породит эта встреча?

И как много сожаления оставит.

'А ты помни, что Яланира ты обещал мне'.

Ее, окрашенная легкой насмешкой фраза, за которой чувствовалась жесткая сосредоточенность, осталась тенью, от еще миг назад бывшей здесь принцессы.

Не всколыхнулась магия, отозвавшись на заклинания. Не дрогнули мои щиты, ощутив изменения. А ее тело, словно окуталось легкой дымкой, за которой все менее четкими становились черты ее лица. Да тонкая двойная нить, сверкая серебром и золотом, связала воедино изящную вязь букв на кинжале моего сына с ним самим, едва ощущаемым мною на грани моего сознания.

И я не верил — знал, она сделает все, чтобы искра его жизни не растворилась в бешенстве и ненависти Черной Жрицы, не сумевшей смириться с тем, что ее отвергли, предпочтя кажущуюся несбыточной мечту.

А пока она занималась им…

— Ну что, Яланир, — мой старший сын, так же как и сопровождавшие нас воины, не заметил исчезновения Леры. И теперь с трудом сдерживал растерянность во взгляде, которым окидывал меня и приготовившихся к бою теров, — пришло время решить, кто из нас имеет право на власть, а кто только так думает.

Но как бы я не хотел уничтожить его прямо здесь и сейчас… я собирался сдержать то слово, что дал покорившей меня своим мужеством женщине. Пусть и не так, как этого хотела она.

Глава 22

Лера Д'Тар. Лилея

Двойная нить, в которой сплелись воедино золото драконов и серебро даймонов привела меня именно в ту камеру, которая мне и была нужна.

Стоило признать, что если не приглядываться к раскинутым по ее границам многослойным защитным плетениям и не замечать контролирующих применение магии мощных блокираторов-накопителей, выглядело все довольно прилично. И по размерам — две-три пары воинов вполне могли устроить в ней небольшое побоище, и по обстановке. Уж чего-чего, а пыточных инструментов я в ней не наблюдала. А вот довольно вместительное ложе, пусть и не столь уютное, как в моих покоях, но… никак не соответствующее предназначению данных апартаментов, здесь присутствовало.

Но если присмотреться ко всему более внимательно…

Младший сын Вилдора внешне был очень похож на своего отца. И обладал схожей с его силой, мощи которой он, похоже, и сам не мог до конца оценить. Правда, в тот момент, когда я появилась, ему было явно не до ее постижения.

Хасары рвали его ауру, вытягивая из него уже даже не магию (с той весьма успешно справлялись блокираторы) — саму жизнь. Да и сладить с этими зверюшками не имея в руках оружия было еще той задачкой. Даже с одной…

Желания позволить явно получающей от этого удовольствие Жрице продолжить забаву у меня как-то не наблюдалось. А вот испортить ей праздник… У меня всегда было предубеждение против тех, кому чужая боль доставляла наслаждение.

Впрочем… за последнюю пару дней я уже как-то и забыла с кем имела дело.

Как ненужную одежду сбросив заклинание невидимости, построенное совершенно на иных принципах, чем те, что использовались для блокирования способностей, я успела проскользнуть мимо одного из порождений генных лабораторий и бросить в сторону будущего правителя Дарианы свой меч. Отметив, что несмотря на далекую от боевой форму, уловил он изменение в ситуации мгновенно. И разделался со своей тварью едва ли не быстрее, чем я вонзила кинжал в глаз другой.

Два тела упали на пол почти одновременно, разделив камеру надвое. И в той, что была ближе к двери, стояла обнажив клинки разъяренная моим вмешательством жрица, а в другой… я, прикрывая собой сильно потрепанного Закираля. И если бы не присутствие посторонних, высказалась бы я по поводу его героизма… С точки зрения несостоявшейся мачехи.

— Неужели сама избранница Ялтара Вилдора решила почтить нас своим присутствием?!

В голосе моей чернокожей визави, еще до конца не успевшей понять, что игра идет уже не по ее правилам, явно звучали язвительные нотки. И стоило признать… ее это не красило.

Только теперь мне стало понятно, почему Олейор слегка зверел, когда я начинала ехидничать.

— Это намек на то, что мне здесь не рады? — Уточнила я без тени сарказма. Излучая лишь радость от встречи и дружелюбие.

И затягивая вокруг нее заклинание, впечатавшее дамочку в ближайшую стену. Я, конечно, надеялась, что у жрицы хватит если не ума, так осторожности, не кинуться к магу, для которого защита камеры оказалась эфемерной, но предпочла перестраховаться. Слишком многое зависело от итогов этой встречи, чтобы я позволила себе излишний риск или позерство.

Но, похоже, мое мнение о ее способностях оказалось для нее слишком благоприятным. И пусть справиться с наложенными на нее путами она не могла… попыток сделать это не оставляла.

К тому же, в отличие от моей подруги, с воспитанием у этой барышни были большие проблемы. Даже я, которая специально занималась этим вопросом, не знала всех тех слов, что слетали с ее губ.

Пришлось слегка "приглушить звук', оставив себе возможность расширить своей лексикон, но так, чтобы это не мешало мне разбираться со всем остальным.

А вот остальным были блоки, перекрывавшие нити, связывающие между собой мужчину, к которому я обернулась, не опасаясь больше оставить за своей спиной непредсказуемую дарианку, и его возлюбленную.

— Кто Вы и что здесь делаете?

И это вместо благодарности!

А голос… весьма красивый: низкий, волнующий. Пусть и усталый. И так напоминающий голос отца.

— Мое имя, будущий Ялтар Закираль, Лера Д'Тар. — Моей выдержки хватило, чтобы удержать себя в рамках приличия. Испытывая, при этом, огромное желание выдать пару десятков слов на эльфийском, дабы объяснить, каким нужно быть идиотом, чтобы навесить такие ограничения на свою связь с Единственной. Оставалось надеяться — от незнания, а не злого умысла. Потому что еще несколько дней и ему пришлось бы очень постараться, чтобы ее восстановить. — Я — жена правителя Д'Тар, а на Дариане изображаю из себя невесту Вашего отца. Вас интересует еще что-нибудь или Вы позволите мне закончить то, ради чего я здесь появилась?

Моя проникновенная речь его слегка удивила. И это ясно говорило о том, что вот меня-то здесь и не ожидали увидеть.

Если бы он знал, как я сама себя не ожидала здесь увидеть…. еще несколько дней тому назад.

Но объяснять ему это сейчас я не собиралась. Чернокожая барышня, которая, как мне показалось, посягала не только на жизнь будущего правителя, но и на честь женатого мужчины, была настроена совершенно не миролюбиво. И от общих угроз и проклятий перешла на конкретных лиц. Из нас двоих почему-то выбрав одну меня.

И я бы с огромным удовольствием распутала свое заклинание, дав ей возможность воспользоваться двумя парными короткими клинками, которые продолжали оставаться в ее руках. Но… не стала этого делать, рассчитывая, что количество присутствующих в этой камере скоро увеличится на одну очень разгневанную особу и не собираясь перебегать той дорогу в праве священной мести.

— Ваше высочество, Вы ведь маг Равновесия? — На этот раз он был более вежливым.

Да и смотрел на меня с явным любопытством. И в его глазах я видела то множество вопросов, которые он хотел бы мне задать. Если бы я ему позволила.

Даже если б и хотела… мысль о том, что сейчас происходит неподалеку не давала мне покоя… Вряд ли внуки Вилдора могли долго сопротивляться действию накопителей.

Мои щиты отрезали Закираля от блокираторов, да и большую часть заклепок, установленных им, мне удалось сорвать. И пусть выглядел он еще весьма изможденным, но отдавать Хаосу свою душу явно не собирался. К тому же у него были папины задатки и кроме интереса к моей персоне в его взгляде мерцали отголоски если и не ярости, то того приговора, которой он уже вынес своей соплеменнице.

И я его понимала.

Даже не собираясь лично выяснять отношения с этой женщиной, когда предметом спора становился чужой мужчина, все, что я сделала бы с ней, будь на месте Закираля Олейор… мгновенно пролетело в моем сознании. Отозвавшись странной тишиной не только вокруг меня, но и в том "эфире', который продолжал связывать меня с оставшейся где-то на пути сюда тройкой и Кадинаром.

И если все происходящее у себя они довольно надежно от меня скрывали, напрашиваясь на будущие разборки с разгневанной мною, то обо всем, что творилось здесь, имели представление.

И в данном случае… весьма подробное. Ну не думала я, что настолько кровожадна. Да и с воображением у меня оказалось все в порядке.

— Мне кажется, или здесь кого-то не хватает?! — Что бы не происходило у меня внутри, срывая последние блоки я была все также мила и дружелюбна.

И поэтому ну никак не могла понять, отчего одна смотрит на меня с такой злобой, а другой… отводит взгляд. Если только он не успел уже ощутить, что женщина, которую он назвал своей Единственной, уже через мгновение будет здесь.

Таши Арх'Онт, так же как и я до этого, не воспользовалась порталом — скользнула по нити. Тут же заслужив мое одобрение.

С одного взгляда оценив наши позиции, она прикрыла мужа и от жрицы, с которой, судя по выражению ее лица уже была знакома и от меня, воспринимая как возможного противника. Но не воспротивилась, когда Закираль слегка переместился, открывая мне возможность для маневра. Тем самым давая понять своей жене, что меня можно расценивать как союзника.

— Я думаю, вы простите меня, если я вас покину. Не стоит решать семейные проблемы в присутствии посторонних. — Моя улыбка была милой, а ресницы… опущенными.

Я держалась из последних сил: желание расхохотаться было невыносимо сильным. То, что здесь происходило больше походило на фарс, чем на серьезную спасательную операцию. Впрочем… уже довольно неплохо зная Кодекс даймонов, я была уверена, что смерть Закиралю сейчас не грозила. А вот потеря чести… вполне. И если меня, в какой-то мере, можно было посчитать его родственницей, то жрица к этой категории явно не относилась. И его открытое лицо и тело…

Стоило заметить, очень притягательное для женщины тело.

— Кто Вы?

У его жены оказался сильный и весьма приятный голос. Да и сама она… Из них с Закиралем получилась красивая пара.

Он — похожий на высеченную из черного мрамора статую. С довольно резкими чертами лица, смягченными внутренней глубиной, которой обладала кожа даймонов. С жесткими, короткими черными волосами, торчащими в разные стороны беспорядочным ежиком и твердым взглядом очерченных серебром глаз.

И она… кажущаяся по сравнению с ним хрупкой, пока не вглядишься в огонь, просвечивающий сквозь черноту ее зрачков, выдающих в ней ту же, что и у него, кровь. С мягкими линиями тела, которые только подчеркивал идеально облегающий ее мужской костюм. С водопадом темно-каштановых локонов, вряд ли отличающихся покорностью волос, стянутых широким кожаным шнурком.

И ей очень шло это сочетание мнимой беззащитности и внутренней силы, которой она обладала.

— Я - Лера Д'Тар, жена правителя темных эльфов. А вот Вы, если не ошибаюсь, Таши Арх'Онт, будущая Ялтарилла Дарианы.

Мое имя ей явно о чем-то говорило… Впрочем, как и ему. И судя по смеси эмоций, отразившихся на ее лице, которые она даже не попыталась скрыть — о многом. Хотя… Вилдор упоминал, что мой муж сумел стать правой рукой повелителя демонов, возглавившего созданную перед вторжением коалицию.

Да только выяснять подробности этого мне сейчас было совершенно некогда. Насколько бы сильна я ни была, дотянуться к сыновьям Закираля через защитные плетения двух камер мне было не по силам.

А то, что мне стоило поторопиться, было понятно не только потому, что с каждым уходящим мгновением накопители лишали возможного будущего еще двоих, кого я собиралась вытащить из цепких лап смерти, но и потому, что оставлять надолго Вилдора без присмотра мне не хотелось.

— Я оставляю эту компанию на Вас, Таши. Постарайтесь сильно не растягивать удовольствие. При входе на этот ярус Ялтар Вилдор разбирается с парой дюжиной хасаров, прирученных старшим братишкой вашего мужа и с самим Яланиром. А я пока займусь вашими сыновьями Закираль.

Что порадовало… вопросов не последовало. Словно они оба знали то, что лично мне стало известно совсем недавно.

Я без всякой осторожности приблизилась к двери, собираясь только в последний момент избавить жрицу от своего весьма навязчивого внимания. И только тогда осознала, что попасть сюда было намного проще, чем выйти: на металле кроме кодовой пластины не было иных приспособлений для ее открытия. А вот кода-то я и не знала.

— Не хочешь сама назвать? — Несмотря на то, что у меня внутри все кипело, внешне я продолжала оставаться довольно невозмутимой.

Для тех, кто меня плохо знал.

Жрица весьма неприятно оскалилась, давая понять, что добровольно помогать не собирается.

Это был ее выбор. Не думаю, что это могло улучшить настроение Таши. Она хоть, так же как и я, продолжала сохранять видимость спокойствия, но уже вторая встреча с посягающей на ее мужа барышней вряд ли могла этому способствовать.

'Кадинар, ты не хочешь мне помочь?" — А вот моя мысленная речь бесстрастностью совсем не отличалась.

'Как прикажет моя госпожа'.

Еще немного… и мне придется его усыновлять. Ну никак не могу отделаться от чувства, что это Сашкин двойник в даймонском обличье.

— Ну и не надо. — Несколько обиженно протянула я, прикасаясь к кнопкам с буквами и цифрами, которые диктовал мне коммандер.

'А раньше ты этого сделать не мог?" — фыркнула я, когда тяжелая, в пару пальцев толщиной дверь, чуть дернулась, повинуясь открывающему ее механизму.

'Ялтару только что удалось восстановить доступы к системам базы. Яланир тут такого намудрил…" — голос Кадинара звучал недовольно.

'Ладно, не оправдывайся', - усмехнулась я, и уже спокойно уточнила: "Как там у твоего господина дела? Помощь не требуется?"

В ответ… дружный смех и… похожий на ледяной шквал голос Вилдора: "Займись своим делом, Лера'.

Прежде чем выскользнуть в образовавшуюся щель, склонила голову в легком поклоне.

— Ялтарилла Таши.

И взглядом на жрицу, мол… за всех нас, женщин.

— Принцесса Лера. — Она вернула мне приветствие и улыбнулась… Весьма плотоядно.

Обещая исполнить мою маленькую просьбу.

Так что за этих я была спокойна. Если я не ошиблась в своей новой знакомой… достанется обоим. Жрице за то, что посягнула, а мужу… чтобы не заставлял нервничать.

Коридор и в одну, и в другую сторону был пуст.

Был… Пока в нем не появилась я: почти человеческая морда хасара выглянула из-за ближайшего угла, стоило мне выйти из камеры.

А за ней и вторая… А мой меч остался у Закираля… А с магией на них бесполезно… С оптимизмом как-то сразу стало туго. Захотелось впасть в панику и издать одиночный звук в очень высокой тональности.

'Лера, соберись!"

Раздавшийся в голове голос Вилдора был весьма своевременным. Потому что таким голосом не просят, им… приказывают. Не оставляя ни малейшей возможности отказаться.

Соберись, говоришь… Ладно, о последствиях этого подумаем и поговорим позже. Если магией пользоваться нельзя, то использовать данное мне далекими предками никто не запрещал.

Сознание скользнуло глубоко внутрь, где подремывал в тисках внутреннего контроля живущий во мне хищник, приглашая к развлечению. Алый туман на мгновение затмил взгляд, когда он открыл глаза и посмотрел на меня, еще не веря, что пришло и его время поближе со мной познакомиться.

И тут же вспыхнувшая пламенем ярость отступила, оставив после себя ледяную бесстрастность: у меня была цель и все, что мешало… не должно было мешать.

Я сделала медленный шаг, словно продираясь через внезапно сгустившийся воздух, отметив, как за спиной показалась еще одна тварь. Ладонь скользнула к поясу обнимая рукоять клинка. Удар сердца, и темная вязь рун заиграла на блеснувшем в ярком освещении лезвии второго кинжала.

И я не только вижу, слышу — я знаю даже то, что еще не произошло. И в моем теле не сила… в нем неукротимость. В нем невозможность не победить, не пройти, не выполнить.

И еще до того, как одна из зверюшек бросается в мою сторону, я рывком кидаю себя ей навстречу, ударом ноги отбросив к стене вторую, кинувшуюся мне наперерез. И этот удар так силен, что она сползает, и кровь стекает по ее морде, становясь алой лужицей на белоснежном полу. И пусть смерть еще не окутала ее своей нежностью, несколько так необходимых мне мгновений у меня есть.

А кинжал уже впивается в твердую, упругую плоть, стремясь туда, где бьется горячая алая кровь, где рождается ритм, дарующий жизнь, где заключено начало и… конец.

Загнутые когти тянутся ко мне, но… уже без ярости — она уходит вместе со светом, что заставлял блестеть взгляд, оставляя за собой лишь пустоту.

Шорох за спиной и я не узнаю, просто знаю, что мой третий противник уже остановлен мечом, еще недавно красовавшимся на моем поясе.

И во мне нет благодарности к Закиралю… Я — воин. Он — воин. И у нас обоих есть цель. И не важно, что я не знаю его… потому что мы все равно желаем одного и того же.

Мы желаем победы.

Но мою уже нельзя назвать высшей воинской доблестью — ткань форменного костюма алеет разводами, когда хрипящее в агонии тело опадает к моим ногам.

Вот только… концом назвать это нельзя. Не знаю, как там у Вилдора, но у нас здесь… весело.

— Я займусь ими.

Даже не взглянув в сторону мужчины, в движении отправив в Хаос еще одного хасара, скольжу в сторону двери той камеры, где должны находиться сыновья Закираля.

Если, конечно, Яланиру не удалось воспротивиться моим чарами.

'Кадинар, мне нужен код'.

Стена, к которой я прижимаюсь, чуть холодит спину. Взгляд, который может показаться рассеянным, держит уже давно не пустой коридор, чтобы не прозевать очередного желающего мной полакомиться. Но, похоже, та парочка, с которой разбирается будущий Ялтар, в этом конце яруса оказалась последней. Надеюсь, что последней.

'Кода нет. Доступ закрыт и я не могу пробиться через защиту'.

На моей памяти такие интонации в голосе коммандера я слышу впервые. Или… с кем поведешься? Тогда мне вдвойне жаль тех, кого он посчитает в этом виновным.

'Тогда мне придется извиниться перед Вилдором за будущие разрушения'. — Не думаю, что услышав это кое-кто поверит в мою искренность.

'Я запишу это в долг твоему мужу'.

Так… После его заявления, можно не сомневаться, что развлечений у них еще больше, чем у нас. Раз этот кое-кто начал шутить. Не буду думать о количестве жертв его хорошего настроения.

Быстрый взгляд в сторону Закираля… одна из тварей ранена, но от этого стала лишь опасней. Впрочем, вряд ли о нем стоит беспокоиться. Судя по тому, что я вижу, отпрыск Вилдора просто снимает напряжение, играя с ними или… не торопится стать добычей недовольства своей жены.

Второй взгляд на дверь. Медленно, не пропуская ни одного штриха, ни одного излома прошлась по контуру, остановившись на панели кодового замка. Знай я, где именно находятся пленники, вышибла бы чистой силой, уничтожив заодно и накопители. Теперь же операция ожидалась едва ли не ювелирная. Чуть не рассчитаешь…

Интересно, а где находятся кинжалы мальчиков?

'Выжги панель управления. Сначала нижний правый угол — там блокиратор на такой случай. А потом можешь не скромничать'. — Мысленный голос дарианского кошмара звучит довольно прерывисто.

Сколько же там всего… если у него сбилось дыхание?! Надеюсь, он в пылу борьбы за сохранение своей власти не забудет о моей небольшой просьбочке и оставит своего старшенького для милого разговора со мной.

По душам.

Я не ударила силой наотмашь — довольно аккуратно опалила драконьим огнем, с удовлетворением отметив, как вспучился пластик, сплавляясь с потекшим металлом. Едва слышный щелчок, и я выпустила стихию за контур, который сама же и установила.

Второй щелчок прозвучал значительно громче, а на месте кодовой пластины остались мгновенно застывшие в холоде Хаоса рубцы окалины.

Дверь я распахнула нетерпеливым рывком, стоило ей лишь дрогнуть, раскрываясь узкой щелью. Дожидаться, когда сработает механизм, ни времени, ни желания у меня не было — предчувствие чего-то очень нехорошего заставляло меня буквально рычать.

Первый же взгляд, которым я обвела камеру и мой счет к старшему сыну Вилдора значительно увеличился. Если до этого я собиралась убить его быстро, то теперь на такую щедрость с моей стороны он мог больше не рассчитывать.

То, что лежало на полу, живым назвать можно лишь с трудом. Но все еще можно… Выпущенная на свободу ярость скользнула с моих пальцев ало-голубым веером и два накопителя — довольно крупные кристаллы чистейшей воды уложенные в гнездо из четырех сомкнувшихся углами пирамид, рассыпаются искрящейся пылью.

— Аркас! Танис!

Закираль стоит у входа и, похоже, не находит сил, чтобы сделать шаг внутрь.

И это тоже тема для разговора… будущего.

— Не подходи.

Ждать помощи неоткуда, а растерянный папаша, который и сам ощущается выжатым почти до предела, для них сейчас не лучшая компания. А я… целитель из меня никакой, но кое-что мне знакомо. По крайней мере восстановить контур и поделиться силой я вполне могу.

А там уж…

Щупальца сканирующих заклинаний окутывают тела мужчин. И хотя это именно мужчины, а не мальчики, как я определила для себя их статус в своем восприятии, я не могла относиться к ним иначе, чем к детям. Пусть и не своим.

'Кадинар, ты можешь мне помочь?"

'Все зависит от того, как много секретов Вы хотели бы от меня скрыть'.

Его слова отозвались во мне образом хищника, подобравшегося к своей жертве на расстояние одного прыжка. И в этой картинке совсем не трудно было понять, кто из нас двоих кем является.

'А без того, чтобы покопаться в моей голове, никак?"

То, что этот вопрос относится к глупым, я понимала и без его ответа. Даже если и можно было… Вилдор вряд ли бы упустил такую возможность.

'Даже если я пообещаю этого не делать…"

С окончание фразы сомнений у меня не возникло. Что ж… придется действовать на свой страх и риск.

Хаос морозной свежестью скользнул на пальцы, сверкнул в воздухе россыпью снежинок, отозвался искристым хрустом снега под ногой уставшего путника. Окутав их тела, как коконом, похожим на мечту легким ажурным кружевом.

И я больше не маг… я — сам мир, который своим взглядом ласкает тех, кому дал жизнь и благословил в путь. И это не чувство, не ощущение… это что-то несоразмеримо большее.

Это… как лунная ночь. Мягкая, волнующая. Кажущаяся бесконечной и одаривающая россыпью похожих на далекий свет звезд предчувствий. Как зарождающийся день. Еще робкий и неясный, но уже раскрывающий перед тобой свою силу. Как летний ласковый ветерок и пенный барашек набегающих волн.

И я хотела бы назвать это любовью, но… для того, что происходит со мной нет названия. Потому что ни одно слово не может отразить то, что сотворяется в этот миг. И там, где была пустота, сейчас, метрономом отсчитывая уходящие в прошлое мгновения бьется сердце. И там, где было принятие неизбежного, уже живет надежда.

И я не знаю, смогу ли я когда-нибудь испытать еще что-либо подобное, или это останется осознанием, насколько я была близка к тому, чтобы взлететь, но…

Но теперь отнять жизнь мне будет совсем нелегко. Даже понимая, что мне придется это делать.

— Им лучше остаться здесь, пока ими не займутся лекари.

Я наклонилась к одному из них, убрав с лица покрытую серебряной изморозью прядь — достаточно было встретиться с одним, чтобы увидев других не сомневаться, чья именно кровь течет в них. Не знаю, похож ли Вилдор на своего отца, но… черт Варидэ я не находила в их лицах.

И, наверное, это было символично: давшая ему жизнь женщина, испытывая страх перед возможными изменениями, предвестником которых стал один из ее сыновей, убила то, что ему было дорого. И не оставила видимый след на лицах тех, для кого он, преодолев все, открывал этот путь: ни один из потомков Ялтара, также как и он сам, не напомнили мне о той, которую мне позволили вытащить из двухтысячелетнего заточения.

— Я очень рад, что Вы оказались здесь, принцесса Лера. — Закираль опустился на колено перед вторым, нежно проведя пальцами по точеной щеке, еще отдающей серостью, но уже наливающейся антрацитовым блеском. Поднял взгляд на меня, нисколько не смущаясь тем, что накинутое на его плечи набиру не скрывает обнаженного торса. — Мой долг перед Вами безмерен.

— Я позволю себе посоветовать Вам, Закираль, вспомнить о правилах приличия, прописанных в вашем Кодексе: скоро здесь будет довольно многолюдно. А будущему Ялтару не стоит ронять свою честь, столь демонстративно нарушая его. — Я понимала, что не имею права ему это говорить, но… в том, что эти два мальчика… все-таки — мальчика, могли погибнуть, была и его вина.

И он, как мне показалось, это понимал. Иначе не произнес бы, твердо глядя на меня.

— У меня были причины так поступить.

— Мне кажется, у Вашего отца найдется, что Вам сказать по этому поводу. — Довольно грубо ответила я, не имея возможности высказать все, что душило меня.

Но… так же, как и в случае с жрицей, это не касалось меня. Все, что я должна была сделать — я сделала. Остальное же… Надеюсь, Вилдор найдет нужные слова, чтобы объяснить сыну всю степень его безрассудства.

Хотя… если бы это касалось моих детей, вряд ли бы меня смогло что-то остановить. И в моем молчании было, в том числе, и понимание этого.

К тому же, пусть я и не чувствовала себя обессилевшей, но… ощущение потери после того, как я осознала, что значит быть сутью Равновесия, воспринималось очень остро. И теперь я еще лучше понимала Вилдора. Связь с Единственной дала ему что-то похожее на то, что испытала я: душевный восторг, распахнутые крылья за спиной, манящее безбрежное небо и… пустота.

Ничего из того, что было еще вчера.

И если бы не Тинир… мне было даже трудно предугадать, как сложилась бы его новая жизнь, после того, как закончится эта.

'У тебя еще есть желание прикрыть мой… тыл?" — Несмотря на смысл, ехидства в голосе Вилдора не было.

Он был настолько бесстрастен, что мне это уже совершенно не нравилось.

'Что я должна сделать?"

Время для рефлексий закончилось. Довольно быстро. И, как ни странно, меня это радовало.

Я бросила последний взгляд на сыновей Закираля: они оставались за гранью сознания, но теперь это уже не внушало мне тех опасений, что я испытала, увидев их впервые.

О том, что опоздай я немного… думать не хотелось.

'Вытянуть… нас… отсюда'. — Голос дарианского кошмара звучал прерывисто.

И значить это могло лишь одно… времени на размышления у меня не было. Надеюсь, скользя по нити он просто не успеет разобраться с моей ментальной защитой. Не хотелось бы мне, чтобы он раньше времени узнал о тех изменениях, которые мы с его наставником внесли в казалось бы идеально выверенный план.

Впрочем, мы оказались отнюдь не первыми, кто это сделал. Да только последствия наших корректировок обещали быть более приятными.

'Постарайтесь оказаться поближе друг к другу'.

Про пожелание прихватить с собой Яланира предпочла умолчать: таких "спасательных" операций я еще не проводила. И если бы не осознание того, что случай действительно должен оказаться крайним, чтобы Вилдор попросил у меня помощи, так рисковать я бы не стала.

Я проскочила мимо Закираля, небрежно оттолкнув замершую на пороге камеры Таши. Извиниться я всегда успею, а вот вытащить этих…

Выскочив в коридор мимоходом отметила, что трупов хасаров оказалось больше, чем я успела насчитать до того, как вошла в камеру. Но и это сейчас тоже не имело никакого значения.

Мое сознание, отпущенной на волю птицей устремилось вдаль, стремясь слиться с еще одним, которое было одновременно чужим и… близким. Пугающим и… манящим к себе.

И наши нити свились воедино. Так же, как совсем недавно произошло с его сыном. И это было похоже на доверие, которое я у него просила и которое он, не сомневаясь, мне дал.

Ни одна искра его любопытства не коснулась моих щитов, хотя все то время, что я выстраивала между нами мост, я была совершенно беззащитна перед его мощью, которой он наполнял мою конструкцию. И это было его признанием. Моего права вести с ним свою игру. Пусть даже для нее оставалось так мало возможностей и времени.

Три фигуры из четырех, появившихся рядом со мной, выглядели…

Несмотря на обстановку я осела на пол, не в силах справиться с истерическим смехом, который больше, на мой взгляд, был похож на с трудом сдерживаемые рыдания, чем на что-то иное. Правда, расслабиться мне не дали.

Не прошло и пары мгновений, как Сэнар вздернул меня за плечи. Но не рассчитал с высотой, на которую меня поднял и пол оказался значительно ниже того места, где висели мои ноги.

Представив, как все это смотрится со стороны… я зашлась в очередном приступе. Хотя в этом положении смеяться было значительно сложнее. Однако, и в этот раз меня поняли неправильно. И следующим, кто собрался меня успокоить, оказался сам Вилдор.

Перехватив меня у моего тера, он крепко прижал меня к себе, вынудив уткнуться носом куда-то, чуть повыше груди.

'Лера, все закончилось. Ты справилась'. — Возникший в моей голове голос был мягким и… убаюкивающим.

И от осознания того, кто и по какой причине меня успокаивает… Я усиленно засопела носом: такого не могла придумать даже моя бурная фантазия.

'Лера, я должен объявить тревогу. Возьми себя в руки'.

'Уже. — Фыркнула я, и подняла на него влажный от смеха взгляд. — Посмотрел бы на себя со стороны, тоже заикаться начал'.

Понимание хоть и шло окольными путями, но сумело добраться и до них. На мое счастье, я им все еще могла пригодиться. Так что отделалась я глубокомысленными взглядами, в которых было так много намеков, что я даже половины из них разобрать не смогла. К моей большой радости.

Чтобы и дальше не смущать невольных свидетелей этой сцены нашими с Вилдором нежными объятиями, выскользнула из кольца его рук, только теперь обратив внимание на туго спеленатого заклинанием Яланира.

'Ты решил меня порадовать и сдержать обещание?" — Я посчитала, что Закиралю и Таши не стоит знать об этой договоренности и воспользовалась мысленной речью.

'Это самое малое, что я могу для тебя сделать'. — В отличие от меня, насмешливых интонаций в его словах я не услышала.

— Айлас, — с высшей воинской доблестью туго сегодня было не только у меня. Мелькнувшая под откинувшейся полой набиру ткань, когда его тер, подтолкнув тело Яланира к ногам Сэнара, скользнул к своему господину, белоснежной уже не была, — как только мы с этим, — он кивнул в сторону старшего сына, — разберемся, объявляй тревогу на базе. Нападение на Ялтара и его сыновей.

Удивляться его предприимчивости я уже не могла. И оставался единственный вопрос: как он впишет в эту историю гибель одного из них.

'Кадинар, — он не стал блокировать тот канал, что связывал с ними меня, — действуй'.

Что последует за этим приказом мне было тоже понятно. Не зря же именно Маргилу провожал нас на Лилею, при этом обмениваясь с Вилдором весьма многозначительными взглядами, которые довольно странно смотрелись на фоне ощущаемого мною беспокойства.

Так что не решенных вопросов, которыми будущему Ялтару придется срочно заняться, на один собиралось стать меньше.

— Отец… — Закираль отодвинул себе за спину ощетинившуюся заклинаниями Таши.

— Я отвечу на все твои вопросы. — Вилдор смотрел на сына спокойно и твердо. Но… я видела, как в черной глубине его глаз прячется смятение. — Просто дай мне немного времени. И успокой свою жену — здесь ни тебе, ни ей ничего не грозит. Даю вам в этом слово чести.

Хотела бы я до конца осознать то, что сейчас происходило. Но… не могла. Прожитые ими не годы — тысячелетия… Опыт, который каждый из них получил. Цели, к которым они шли. Мечты и надежды, толкавшие их вперед и приведшие в этот коридор, заваленный телами хасаров…

Все это было настолько же непостижимо, как и те чувства, что заставляли их сейчас делать и говорить совершенно не то, что они жаждали сказать или сделать.

И я могла быть лишь сторонним наблюдателем, даже не пытаясь понять или осмыслить.

— Хорошо, отец. Я тебе верю. — И поймав вскинувшийся на него взгляд, в котором Вилдор не смог скрыть удивления, с поразившей меня убежденностью добавил: — Теперь — верю.

И этот миг стоил того, чтобы пройти весь путь до конца. Чтобы увидеть, как облегчение касается одного, а радость принятия — другого. И я очень надеялась, что мне дано будет узнать, что именно заставило Закираля произнести эти слова.

— Сэнар. — Вилдор первым отвел взгляд, вновь став тем, кем я привыкла его видеть — неукротимым правителем Дарианы.

— Моя госпожа. — Тер скользнул ко мне еще до того, как последний звук сорвался с губ Ялтара. — Повинуясь своей клятве, я прошу у Вас чести, сразиться с тем, кто нанес Вам оскорбление, чтобы смыть его пролитой кровью.

'Говоришь, это самое малое, что ты можешь для меня сделать?"

Даймон сделал вид, что я разговаривала со стеной. Хотя… стоило признать, что такое решение этого вопроса меня устраивало значительно больше. Одно дело отнять жизнь, защищая свою, другое… Я не хотела, чтобы эта кровь осталась на руках Вилдора, но и обагрять свои… особого желания не испытывала.

'Хоть подскажи, что я должна ему ответить'. — Недовольно фыркнула я, получив в ответ нечто подобное.

От троих из четырех, что были на связи. Сам дарианский кошмар решил не усугублять свое положение.

'Пусть твоя клятва ведет тебя по дороге чести'.

И я повторила. Теперь уже вслух.

— Пусть твоя клятва ведет тебя по дороге чести.

И даже не взглянула в сторону вскочившего Яланира — Вилдор тут же освободил того от сдерживающего его заклинания.

С этого мгновения судьба старшего сына нынешнего правителя Дарианы была решена.

Им же самим.

— Лера. — Вилдор, видя, что происходит в моей душе, чуть сдвинулся, закрывая собой начавшийся за его спиной бой. — Здесь сейчас будет шумно. Я бы хотел, чтобы ты, вместе с женой моего сына, отправилась во дворец к повелителю Арх'Онт.

Наверное, я должна была радоваться, слыша его слова. Но… Конец этой истории был все ближе, и я не то, чтобы теряла уверенность — нет. Я оказалась внутренне не готова к тому, что неумолимо приближалось, становясь действительностью. И как бы я не пыталась, я не могла полностью вернуть себе самообладание, ища в его взгляде не только поддержку, но и ответы на вопросы, которые у меня еще остались.

Но он все еще не торопился их давать, оставляя козырями в рукаве.

Да и флер азарта, на котором круто была замешена необходимость прийти сюда и закончить начатое, с каждым мгновением истончался все сильнее. Оставляя за собой понимание того, что все могло оказаться не так, как это виделось и было в наших желаниях. И там, где в моем голосе звучала насмешка и ехидство, вполне могли быть горечь и отчаяние.

— Хорошо, я сделаю это. Но прежде чем это произойдет, могу ли я хотя бы частично утолить свое любопытство. — Я пыталась говорить спокойно, но у меня это плохо получалось.

И не только буйство противоречивых чувств, которые меня обуревали, мешало этому. Но и визг мечей, временами сливающийся в тонкий и высокий звук. Взлетающие в воздух полы набиру. Напряженный взгляд Закираля, который искоса наблюдал за схваткой моего тера и своего старшего брата. Хрупкая женская фигура, юным деревцем застывшая рядом со своим многовековым собратом, в которой мне одновременно виделась и скрытая за щитами печаль и… прорывающееся сквозь них же удивление — она явно не ожидала стать свидетелем таких событий. И… отстраненность Айласа, похоже ожидающего того мгновения, когда он сможет организовать ту шумиху, про которую упомянул Вилдор.

Все это смешивалось в какую-то непостижимую картину, от которой хотелось встряхнуть головой, избавляясь от наваждения и… проснуться. Пусть в холодном поту, пусть с ощущением привидевшегося кошмара и заполошно бьющимся сердцем, но… проснуться.

— Я не откажу тебе в этом. Если это будет в моих силах.

Не знаю, что сейчас происходило на других ярусах и что должно будет стоять за объявленной вот-вот Айласом тревогой, но Вилдор вел себя так, словно мое самообладание для него было сейчас важнее всего.

— Я прошу тебя спросить Закираля, зачем он полез в эту ловушку.

Если он такого от меня и не ожидал — вида не подал.

— Он хотел спасти своих сыновей.

Он пытался выглядеть невозмутимым. Даже в, какой-то мере, безразличным в нарочито расслабленной позе, словно намекающей на то, что вот ему-то в этом все понятно.

Но мы слишком долго были с ним рядом друг с другом, чтобы я не заметила: он догадывается, зачем его сын это сделал, но не решается утвердиться в этих предположениях.

Вот только… я собиралась это сделать. Не только для себя, но и для него.

— Этот ответ меня не устраивает. И я прошу тебя задать этот вопрос своему сыну.

— Я отвечу на него сам. — Закираль наклонился к жене, что-то тихо шепнув ей, и сделал шаг к отцу. — Я посчитал, что моя жизнь изменилась, когда я встретил Наташу. Но, как оказалось, мне еще предстояло сделать свои открытия. — Быстрый взгляд туда, где Сэнар, судя по раздающимся в моей голове репликам, играл со своим противником. И в этом взгляде… боль. Но… не сожаление. — И когда ты начал вторжение, я, наверное впервые в жизни столкнулся с тем, что не понимаю, чего ты добиваешься. Будь я простым воином — все казалось бы правильным, но… То, что должно было закончиться за считанные дни, продолжалось и продолжалось, вынуждая меня задать себе вопрос: для чего моему отцу нужно время? Для того, чтобы сломить волю мага Равновесия? Но принцесса Лера для победы тебе была не нужна. Для того, чтобы показать несостоятельность Яланира, как твоего преемника? Да об этом знали не только на Дариане, но и здесь, на Лилее. Для того, чтобы получить от правителей этого мира то, что тебе было нужно? Да ты и так это мог взять, уничтожив все, до чего дотянутся мечи твоих воинов. И в тот миг, когда укладывающихся в твой образ версий у меня не осталось я, вместо того, чтобы перейти к маловероятным причинам, толкающим тебя на это, решил поиграть с твоим образом. Предположив, что я просто тебя не знаю. Или… знаю, но не тебя. Тогда-то я и собрал цепочку, что привела меня сюда. Привела за одним единственным ответом, который для меня оказался не менее важным, чем жизнь моих сыновей. И именно его я не услышал, но узнал здесь, увидев в своей камере принцессу, а потом и тебя.

Когда я думала о том, что они похожи, я не подозревала — насколько. И этому стоило порадоваться, потому что за будущее Дарианы можно было быть спокойной, если бы… не тяжесть на сердце, что осталась после его слов.

Потому что я знала, какой именно ответ был ему также дорог, как и жизнь двух воинов, едва не ушедших в Хаос ради того, чтобы их отец сумел обрести веру.

— Ты был готов рискнуть своим планом, лишь бы спасти меня? — Закиралю было более двух тысяч лет, но… он был растерян, хотя и выглядел невозмутимо.

— Для моего плана не было риска. Но если бы он был… — Два взгляда. Не клинками, встретившимися с неизбежностью. Концами оборванной нити, вплетающимися в единый узор. — Я рискнул бы им, спасая тебя.

Но эти слова, вопреки всему, не принесли мне удовлетворения — они не значили, что он откажется от того, что уже решил.

— Я исполнил свой долг перед госпожой. — Сэнар разорвал напряженную тишину весьма вовремя.

В ней было намешано так много всего, что грозило сорвать барьеры контроля. И… не только у меня. Сам Вилдор вибрировал как натянутая стрела. Что уж было говорить про Закираля, едва ли не вновь обретшего отца, о чувствах которого к себе он даже не догадывался.

— Ты сопроводишь свою госпожу к ее мужу. И…

— За ее жизнь я отвечаю своей. — Бесстрастность моего тера вполне могла войти в поговорку.

Я успела лишь заметить, как Сэнар переглянулся с Айласом, не прибегая к мысленной связи, а он уже стоял за моей спиной, олицетворяя собой готовность последовать за мной хоть к демонам.

Впрочем, именно туда мы и собирались. Но… как бы я не хотела видеть мужа, я буквально ощущала необходимость вернуться на Дариану. Хотя и знала, что вряд ли это возможно.

— Лера, я хочу, чтобы ты передала Олейору, что наша с ним договоренность остается в силе. Мне нужны сутки, чтобы закончить все дела.

— Олейору?! Договоренность?!

А я-то, наивная, думала, что меня уже ничто удивить не может.

— Лера, — он пытался продолжать быть спокойным, но даже за гранью бешенства, я видела в его глазах мольбу. И это вернуло мне пусть и не самообладание, так хотя бы какое-то ее подобие. — Он тебе все объяснит. И я прошу тебя не судить его, если я еще могу о чем-то тебя просить. Он сделал то, чего не мог не сделать.

И в этом он был прав. Если Вилдор чего-то хотел…

— Еще можешь. — Почти прорычала я. — И я постараюсь ее выполнить. Хотя бы ради того, чтобы это, — я кивнула на лежащее на полу тело Яланира, — не оказалось бесполезным.

— Мой долг перед тобой…

— Перестань! — Сорвалась я, но тут же, заметив, как он отшатнулся от меня взглядом, продолжила уже спокойнее. — Я найду возможность предъявить тебе счет. — И, повернувшись к Таши, уточнила: — Ты откроешь портал?

Она чуть замялась, похоже, не испытывая доверия к отцу своего мужа настолько, чтобы оставить Закирался с ним. Но вынуждена была кивнуть: будущий Ялтар опустил ресницы, подтверждая, что ей не стоит ничего опасаться.

— Ну что, телохранитель, — я окинула Сэнара откровенным оценивающим взглядом, — пойдем.

— Как прикажет моя госпожа. — Насколько бы я не привыкла к его невозмутимости, временами она меня весьма напрягала.

Я сделала шаг к дочери повелителя и оглянулась, чтобы еще раз увидеть Вилдора. Чтобы запомнить его именно таким и именно сейчас.

Сейчас, когда не выдерживали его щиты, давая узнать его таким, каким никто и никогда его до этого не знал.

Сейчас, когда у него было еще несколько мгновений, чтобы побыть собой, не надевая ставшую им маску.

Сейчас, когда… увы, того будущего, которое могло родиться, у него уже не было. Потому что даже эта встреча не изменила итога, который он приготовил для себя.

Но это было его решение. А я… своего менять я тоже не собиралась. Так что нам предстояла встреча. И то, что будет в конце нее, нам обоим было известно. А вот Закиралю еще предстояло об этом узнать. И я даже не могла представить, что он при этом будет чувствовать.

Не успев обрести, чтобы вновь потерять.

И, возможно, именно это состояние, когда после бури в моей душе наступил миг то ли затишья, то ли смирения с тем, что предстояло, я вдруг ощутила то, что до этого не могло пробиться к моему сознанию.

— Рамон?!

Мне было не до удивленных взглядов, которыми меня одарили все. Кроме… Таши.

— Где?

С ее ладони тут же соскользнул поисковик, испуганной птицей заметавшись между стен. Но еще до того, как он растворился в защитном плетении одной из дальних камер, мы с дочерью повелителя, опередив всех остальных, уже бежали к ней.

— Рамон — это муж Асии?

Вилдор отодвинул меня от двери, которую я собиралась выбить силой, и быстро набрал код.

— Да. И мы считали, что он погиб при нападении на приграничную крепость. — Закираль заскочил в камеру первым, держа оружие обнаженным.

Но тут же отошел, пропуская меня и свою жену. И потому, как он опустил голову, постаравшись не встретиться с ней взглядом, я поняла все прежде, чем увидела тело того, кто когда-то был моим женихом.

И как бы я не хотела, вздохнув с облегчением произнести одно единственное слово: "успели', с моих губ готово было сорваться совершенно другое. Вряд ли кто-то из присутствующих здесь мог сделать невозможное — вернуть душу, которая замерла на грани небытия.

И все, что копилось во мне, кипело, остывало, удерживалось за щитами, искало оправданий и объяснений, вдруг вырвалось такой невыносимой тоской, что я, упав на холодный пол камеры рядом с тем, что только отдаленно напоминало того мага, друга, спутника, которым он был для меня, завыла. Слезами и криком выплескивая из себя то, что не давало дышать, верить… жить.

Я не видела, кто поднял меня. Бережно, но не утешая. И лишь ощущение звенящего холода, от которого на меня накатывалось умиротворяющее оцепенение, дало мне понять, кто именно пытался облегчить мою боль.

Но как я себя не уговаривала, что в этой смерти лично он не виноват, эти слова не находили своего места в моей душе. И вместо того, чтобы откликнуться, принимая его поддержку, я только сильнее сжималась, словно ища облегчения в той боли, что испытывала.

И он это понял. И отступил, передав меня Сэнару и требуя от того взглядом меня увести.

Сил сопротивляться у меня больше не было. Впрочем, у меня больше вообще сил не было. По крайней мере я именно так и думала пока, уже переступая порог камеры, не услышала голос Вилдора.

— Для него еще можно провести обряд разделения души. В человеческое тело вернуть его уже невозможно, а вот в тело даймона…

И это был тот самый, последний аккорд, без которого мелодия не казалась законченной. И что бы я не испытывала мгновение назад, сейчас это была благодарность.

За то, что он нашел способ попросить у меня прощение.

И это было последняя мысль перед тем, как Таши открыла портал, в туман которого Сэнар внес меня на руках.

И это было последнее мгновение, когда в коридоре нижнего яруса стационарной базы царила относительная тишина. Потому что наш уход совпал с новой мелодией. И ею было бряцанье оружия и громкий топот заполняющий ярус воинов в черных набиру.

Глава 23

Олейор Д'Тар. Лилея

Все, во что нам так хотелось верить, рушилось на наших глазах.

Арх'Онт выглядел неприступным, как скала. И… таким же грозным. Особенно, когда его взгляд касался тех, кого можно было посчитать ответственным за исчезновение Закираля.

Впрочем, довольно близко познакомившись с даймоном, я, как и сам Аарон, понимал, что удержать чернокожего воина, если тот что-либо решил, вряд ли смогла бы и его Единственная.

Если только Сашка…

Да, появись мой советник во дворце главного демона чуть раньше, будущему Ялтару Дарианы пришлось бы долго объясняться с равновесником, куда и зачем ему понадобилось. А если учесть, что в последнее время тот чаще всего был не в духе… скорее всего новоявленный родственник демона вынужден был либо сдаться, либо взять мага с собой.

И хотелось мне обрести уверенность в том, какой из этих двух вариантов выглядел для нас предпочтительней.

— Я чего-то не знаю?

Я подошел к повелителю поближе, воспользовавшись тем, что даже Рае не рисковала приближаться к мужу, предпочитая наблюдать за ним, забравшись с ногами в стоящее у камина кресло.

Мне же хотелось кое-что прояснить, пока в его кабинете не появились властитель Тахар и мой отец. Тогда уж точно не удастся поговорить без свидетелей.

— Если ты о том, что Таши удалось последовать за ним, то тогда мы оба чего-то не знаем. Последнее, что стало мне известно — он практически полностью заблокировал свою связь с ней.

Сюрприза не случилось. Жаль, конечно, но с каких это пор мы начали искать легких путей?!

— Значит нашелся кто-то, кому удалось это сделать. А таких можно по пальцам перечислить. — Я обвел взглядом всех, кто присутствовал в кабинете. На мгновение остановившись на Александре, что-то доказывающем Гадриэлю. Тот, словно ощутив мое внимание, неожиданно обернулся. Вопросительно приподнял бровь, уточняя, нужно ли мне что от него и, когда я чуть заметно качнул головой, вновь вернулся к разговору. Оставив во мне какое-то странное томление, похожее то ли на предчувствие, то ли на ожидание. — Это мог сделать сам Закираль, осознав, что без ее помощи ему не справиться. Вилдор и…

Я замолчал, так и не произнеся имени своей жены. Потому что если в первых двух случаях можно было делать хоть какие-то предположения, то в последнем… Ему удалось использовать тот шанс, который у него оставался и та, что принадлежала мне, теперь отдавала себя другому.

И хотя это было больно, я надеялся, что из нас двоих только мне придется испытать это чувство. Для нее же я хотел лишь одного — чтобы она могла радоваться каждому из тех дней, что ей предстояло прожить.

— Если ее способности развивались так же, как и Сашкины, то Лера вполне могла справиться с такой задачей. — Повелитель словно не заметил моей заминки. — И остается понять, зачем ей это понадобилось?

В ответ… пожал плечами. В моем варианте этот вопрос звучал по-другому: зачем ему это понадобилось?

— Меня больше интересует, как это повлияет на наши договоренности с Вилдором?

Кисточка его хвоста звучно щелкнула по сапогам, оставив после себя тягучую тишину. Мне даже показалось, что все, кроме нас с демоном, постарались в это мгновение не дышать, опасаясь ненароком навлечь на себя его гнев.

Да только гнева я не видел. Напряженное ожидание — да. Тревогу — тоже. Но не гнев. Из чего следовало, что строить версии мне придется самому. Уж больно не похож был Аарон на того, кто стремился поделиться теми выводами, к которым пришел.

И все, что он уже мне сказал, можно было рассматривать как подсказку. Но… не более.

— Ты ждешь каких-то событий? — Я позволил своим губам чуть дернуться, намечая улыбку и давая ему понять, что оценил не только каждое сказанное им слово, но и тот смысл, который он предпочел скрыть.

Если он и собирался мне что-то ответить, сделать это ему не дал вошедший в кабинет отец. Точнее сказать, влетевший. Мне трудно припомнить, когда я видел его столь нетерпеливым.

— Дарианцы остановили наступления. Я приказал в бой не вступать.

Я опустил ресницы, чтобы скрыть под ними лихорадочный блеск. После слов Элильяра, я уже больше не сомневался в том, что Арх'Онту известно то, что очень хотелось бы знать и мне.

Мое поведение не укрылось от взгляда отца. И он, словно налетев на стену, резко остановился не дойдя до нас нескольких шагов. Разгадывая ту загадку, которые мы с Аароном ему подкинули.

И я буквально чувствовал, как скользят в его голове мысли, сводя воедино все, что он видел, знал и… предполагал. Но в отличие от меня у него был опыт, который мог позволить ему разобраться во всем значительно быстрее, чем это удалось бы мне.

Хотя… одно преимущество имел и я. И этим преимуществом была наша встреча с нынешним Ялтаром Дарианы. Точнее то, что он пытался заставить меня этой встречей сделать.

— Вот и ответ на оба твоих вопроса. — Аарон скользнул взглядом к жене. Чуть нахмурился, словно его удручал тот страх, что явно читался на ее лице, но тут же переключил внимание на меня. Игнорируя Элильяра. — Не думаю, что Закираль не понимал, что он делает и какому риску подвергает не только свое будущее, но и будущее Лилеи. Давай попробуем ему еще раз поверить. Раз уж я счел возможным доверить ему свою дочь.

— Ты не находишь, что мы оба испытываем некоторую слабость к этому семейству. Ты счел возможным доверять сыну, а я — поверить отцу? — Возможно, в моем голосе и слышался сарказм, но уж больно он был похож пытающуюся вырваться на свободу ярость.

Сколько раз я уже говорил себе, что тягаться с этой парочкой, в виде Арх'Онта и своего отца, мне еще долго будет не по силам, но… невозможность столь же виртуозно играть событиями, подстраивая их под собственные нужды, в их присутствии заставляла ощущать себя ущербным.

При случае нужно будет узнать у Ролана, не развиваются ли у него на этой почве комплексы. Впрочем, если драконов не очень любят за присущий большинству из них снобизм, то с демонами просто стараются не связываться. То, что другим достается тяжелым трудом, эти впитывают едва ли не с молоком матери.

— Тогда нам остается лишь быть последовательными в своих решениях, а не метаться той девицей не выданье, что не может выбрать между богатым, но старым и уродливым, и красивым и молодым, но бедным.

Несмотря на явно не подходящую для этого обстановку, я начинал ощущать, как неумолимо скатываюсь в истерику. А на фоне весьма мрачной обстановки это выглядело довольно кощунственно.

Но, скорее всего, остановило меня не это, а то, что демон только что признался в том, как оценивает создавшуюся ситуацию. И на его взгляд выглядела она не столь трагичной, как казалась.

— Где Карим? — Отец опередил меня с вопросом всего лишь на мгновение.

И пусть для соревнований в способности связывать воедино разрозненные факты сейчас было не время, я с удовлетворением отметил, что мне удалось выстроить цепочку столь же быстро, как и ему.

— Вместе с Варидэ под присмотром Там'Арина. — И когда я склонил голову, не в силах сразу оценить предусмотрительность демона, добавил, с похожей на оскал улыбкой. От которой лишь у самых стойких не пробежали мурашки по коже. — В моих подземельях. Причем, по собственной инициативе.

— Ты хочешь сказать, что для него это было…

И он закончил за меня:

— Полной неожиданностью. Растерянным он не выглядел, а вот недовольным…

— Если предположить, что все произошедшее не вписывалось в планы Вилдора…

Аарон перебил меня резко и твердо:

— Предполагать мы ничего не будем. Мы будем просто ждать. Если что-то и произойдет, то случится это скорее, чем нам это надоест.

Спорить с этим аргументом было весьма сложно. Да и разумных предложений все равно не было.

Изменись ситуация на рубежах, вестники принесут эти известия в считанные мгновения. А пока все находилось в зыбком равновесии… в этом случае бездействие можно было считать более оправданным, чем по недомыслию совершить ошибку.

Но как же тягостно было ожидание!

И я снова воспользовался возможностью. Теперь уже присутствием отца и для того, чтобы отойти от демона.

То, что больше ничего вразумительного я не услышу, было и так понятно. Да и обдумать хотелось все без того напряжения, что нагнетал Арх'Онт одним своим монументальным видом.

— А вот и потерявшийся представитель племени летающих ящеров. — Я не слышал, как Радмир подошел к окну, где я остановился, налив себе по пути бокал вина. Но его движение, одновременно быстрое и плавное, ощутил явственно. — Не хватает двоих.

— Ксандриэль на севере, Аль'Аир на юге. — Хмыкнул я, на его весьма нелестное замечание в адрес Тахара. И уточнил: — И чем тебе так драконы не угодили?

— А… — Принц как-то очень по-человечески махнул рукой. Тоже видно у Сашки научился. — Муторно мне как-то. Вроде и понятно, с чего Закираля неизвестно куда понесло, и даже догадываюсь — зачем. Но все равно непонятно.

Стоило признать, что он довольно точно описал мое состояние. Ведь, действительно, все понятно, но, при этом… Ни одного однозначного ответа ни на один вопрос.

— Как тебе удалось Сашку усмирить? — Радмир кинул быстрый взгляд на мой бокал, но следовать моему примеру не стал.

И зря…

— Я дал ему возможность увидеть, что испытает его жена, если с ним что случиться. А потом подробно объяснил, почему мы уцепились за третий рубеж, а никак не за первый или второй. И что произойдет, если он умудрится угробить себя до этого момента.

Как бы удачно все не получилось… вспоминать об этом не очень-то и хотелось. Потому что несмотря на недовольство, мне импонировала его открытость, стремление всю тяжесть происходящего взять на себя. Не говоря уже о понимании того, что кому значительно больше дано, с того и спрашивается по особому счету.

И мне пришлось провести его по узкой грани, с одной стороны которой была ответственность не только за других, но и за себя, а с другой… щедрость его души, которую не уменьшили ни его способности, ни его положение. И я знал, что тот урок, который я ему преподнес, был не самым первым, и не стал последним. И лишь тогда, когда ему придется стать наставником для собственного сына…

— Или я совсем потерял способность соображать, или я ничего не понимаю.

Наше единодушие начинало наводить на весьма нелестные для себя мысли. Уж если Гадриэль признавался в том, что ситуация выглядит для него неадекватно… Это дорогого стоило. А если увязавшийся за моим начальником разведки Сашка повторит нечто подобное…

— Ты о Закирале? — Лишь уточнил. Но так, что было понятно: он из нашей компании.

— Да нет. С этим-то как раз все понятно. У него с отцовскими чувствами, в отличие от Вилдора, все в порядке.

— Ой ли! — Фыркнул я, вспоминая тот момент, когда нынешний Ялтар говорил о том, кого хотел бы видеть на своем месте.

Вот на этом месте меня и пронзило. Да так, что я поднял взгляд на наследника демонов, да так и застыл. Понимая, что если я прав…

Я быстро оглянулся на отца, который, как оказалось, не сводил с меня глаз. И чуть опустил голову, хотя он и не нуждался в этом. По моему изумлению догадавшись, что на одного понимающего стало больше.

Да только… радости мне это особой не доставило. Потому что если все было именно так, как я и предположил, все наши планы и договоренности висели на волоске. И вся надежда была на то, что Вилдор и вправду настолько силен, что практически без поддержки сможет разобраться не только с самим заговором, но и с тем сюрпризом, который решил преподнести ему его младшенький.

И если я не осознавал, насколько много для меня значило мнение моего отца и его отношение ко мне, вряд ли бы нашел в своем сердце для него слова оправдания.

— Олейор, — я, как мне казалось, успевал не только думать, но и замечать все, что творилось вокруг меня. Оказывается, ошибался. По крайней мере растерянности на лице Александра я не увидел до того мгновения, как он меня окликнул, — мама на Лилее. Что-то происходит, фон скачет, словно несколько магов…

Он поднял на меня глаза, в которых водоворотом смешались неверие, надежда, страх, боль и… снова надежда. А его губы беззвучно шептали. И я знал, какое именно слово они сейчас произносят.

— Ей грозит опасность?

Этот вопрос должен был задать я, но не успел. Подскочивший Элильяр дернул Сашку за плечи, возвращая в реальность.

— Нет, не думаю…

Но уж настолько неубедительно это прозвучало, что вместо того, чтобы успокоить, растревожило еще сильнее.

Да и ожидание после такого заявления стало не просто тягостным, а похожим на искусную пытку весьма изощренного в своей профессии палача. И судя по тому, что я видел, подобное состояние испытывал не я один.

— Отец, — голос Радмира, раздавшийся в напряженной тишине, прозвучал как-то удивительно спокойно, — не хочу показаться навязчивым, но ждем мы явно не там.

Окинь меня Элильяр таким взглядом, как Арх'Онт своего сына, даже прожив больше пятисот лет, я точно ощутил бы душевный трепет. Этот же… лишь улыбнулся. Смущенно.

И добавил, но так, что желание придушить его возникло даже у меня.

— Если их будет вытаскивать Таши, то скорее всего вернется в свои покои. Но никак не сюда.

Стоило признать, что логика в его словах была основательная. Так что спорить никто не стал. Как и ждать приглашения.

Если только мы втроем. Сашка все также стоял, заворожено вслушиваясь в то, что было доступно лишь ему. А я не мог оставить его одного в таком состоянии.

Что удерживало рядом с нами Гадриэля было понятно и без объяснений. И необходимость находиться рядом со своим правителем в эти объяснения никак не входила.

— Она не сможет вытянуть нить. Если будут возвращаться, то только порталом.

Арх'Онт покидал свой кабинет едва ли не последним. Если, конечно, не считать нас. И услышав Сашкину реплику резко остановился, окликнув уже вышедшего в коридор Элильяра, заставляя вернуться.

— Почему? — Бесстрастностью в голосе повелителя даже не пахло.

— Там что-то… — он попытался подобрать слова тому, о чем хотел сказать, но довольно быстро сдался. Лишь пожал плечами, словно собираясь сказать: как хотите, так и понимайте.

— Портальный зал?

— Да. — Ну вот… Я вновь видел того Александра, которым он становился, вновь возвращая себе внутреннюю цельность мага Равновесия. Твердый взгляд, таких же голубых, как и у Леры глаз. Безукоризненная осанка воина. — Прикажите снять защиту с портального зала. Я возьму контроль на себя.

И он, окинув нас беглым взглядом, в котором не было ничего, кроме царственного спокойствия, покинул покои демона, даже не пропустив того вперед себя. И не заметив, что тот на столь не свойственный моему советнику эпатаж, чуть заметно улыбнулся. Словно радуясь тому, как этот человеческий маг все более осознает свою силу и ответственность.

Вот только… и он, и я знали, что в душе Сашка как был, так и остался мальчишкой. Пусть и вынужденным резко повзрослеть.

И мне не хотелось, чтобы эта способность радоваться малости, воспринимать все, как открытие, ушла, оставив после себя лишь воспоминания о том времени, когда это все гармонично складывалось в образ моего друга.

Арх'Онт вывел нас в подземелья двумя короткими переходами. Не знаю, что подумали остальные, не увидев нас в комнатах, которые были отведены Таши и Закиралю, но отсутствие некоторых из них меня вполне устраивало.

Аарона, похоже, тоже.

К тому времени как мы оказались в портальном зале, защита с него была уже снята, облегчая возможность выстроить в него портал, а все свободное пространство вокруг выступающих пластин занято личными гвардейцами повелителя.

Несмотря на то, что мне каждое мгновение хотелось задавать Сашке один и тот же вопрос, я пытался не только удерживать себя от этого, но и демонстрировать невозмутимость. Хотя… то, что я испытывал нетерпением назвать было нельзя. Каждый удар сердца заливал мои жилы раскаленной лавой, а в виски навязчиво билось: скорее, скорее, скорее…

И это было так похоже на ту ночь. Ночь, в которой сплелись воедино надежда и отчаяние. В которой я на миг поверил, что вновь могу быть счастлив. Но лишь для того, чтобы вновь ввергнуть себя в бездну горечи.

И чувствуя, как алым застилает мои глаза, я боялся еще и того, что увлекшись собственными переживаниями, не почувствую, не увижу….

— Портал. Трое. Ведет Таши. — Голос Александра был глухим.

А взгляд… ничего человеческого там не было. Вертикальный зрачок, очерченный серебром. Запредельное напряжение и сосредоточенность. И… такая же надежда, что и у меня.

Воины ощерились лезвиями клинков, телохранители Арх'Онта выступили вперед, закрывая собой своего повелителя, моего отца и меня.

Но…

Заклубился серый туман перехода и мы с Сашкой, пренебрегая собственной безопасностью кинулись туда, где сквозь зыбкое марево все четче проступали фигуры.

— Все в порядке. Он — с нами.

Таши молниеносно закрыла собой закутанного в набиру даймона, который поддерживал Леру, не давая ей упасть.

И это было… одновременно облегчением и новой тревогой. Хотя одно я уже видел четко: моя жена выглядела утомленной, но не измученной.

— Где Закираль? — Аарон уже обнимал дочь

Даже не заметив, как я остановился в десятке шагов, не в силах заставить себя подойти к Лере ближе.

Желая этого до скрежета зубов, но…

И, похоже, не только я, но и Сашка.

Не маг Равновесия, доказавший всем не только свою силу и мощь, но и право обладать этим даром. Не мой советник, заставивший уважать себя не только меня и Гадриэля, но и моего отца. Не Александр, ставший другом тому, кого многие уже воспринимали, как будущего Ялтара Дарианы.

А именно Сашка. Бесшабашный, смешливый, находчивый и… любящий сын.

И они стояли напротив друг друга, не в силах не сделать тот, единственный шаг навстречу, который позволил бы их телам соприкоснуться. И сквозь текущие по их щекам слезы, что-то непрестанно шептали, срывались на полуслове и вновь начиная рассказ.

И кем бы они не стали в своей жизни, друг для друга они навсегда были матерью и сыном. И никто и ничто, ни войны, ни любимые и возлюбленные, ни друзья и недруги не в силах были этого изменить.

Потому что они были… матерью и сыном.

А вот кем был или… стал я в ее жизни… Мне предстояло только узнать. И я одновременно и желал этого мгновения, и надеялся, что момент ясности наступит не тогда, когда я к этому не буду готов.

И она, словно ощутив мое состояние, вдруг взглянула на меня и…. улыбнулась сквозь слезы. Так, как умела только она. И так, как улыбалась только мне.

И это был ответ на все мои сомнения. Я был в ее жизни тем, кем она меня приняла: другом, мужем, отцом ее детей. И для нее это осталось незыблемым.

Если только… Мне еще предстояло рассказать ей о своей сделке с Вилдором. И узнать ее решение о своей собственной судьбе.

Лера Д'Тар. Лилея

Больше всего в тот момент, когда мы выступили из перехода на мрамор портального зала во дворце повелителя, мне хотелось оказаться в своих собственных покоях. Принять ванну, что-нибудь перекусить и, не утруждая себя выяснением, как провел все это время без меня мой муж, просто скрыться от всех проблем в его объятиях.

Но… какими бы сладостными не казались мне мои желания, сбыться им было не суждено. И я не жалела об этом. Потому что первым, кто кинулся мне навстречу кроме самого Олейора, был Сашка. Мой повзрослевший, но все равно остающийся для меня ребенком, Сашка.

И все, что терзало меня. Все, что осталось отголосками тех игр, которые вел со мной Вилдор. Все, что мне пришлось испытать на базе, разрываясь между ехидством, скрывающим горечь оттого, что мне, рожденной давать жить, приходится ее отнимать, и ледяным спокойствием, в котором было осознание цели, ради которой все это делалось. Все это рассыпалось пылью от одного взгляда его любящих глаз. Растворилось в его шепоте, в единственном слове которого слились воедино и наша с ним боль, и радость.

Тоже наша с ним.

И я могла бы растаять в этом вихре чувств, если бы не Олейор. Душа которого стремилась ко мне, а тело… продолжало оставаться неподвижным. Словно ожидая своего приговора.

И я даже догадывалась, почему для себя он посчитал его смертным.

А значит… расслабляться мне было рано. Хотя… очень хотелось.

'Кадинар'.

Я не была уверена, что связь все еще работает, но… в данном случае в этом было лучше удостовериться до того, как станет поздно.

'Я здесь, госпожа'.

Стоило признать, что быть догадливой меня уже научили.

'Если я отключу связь, вы в экстренном случае сможете вызвать меня?"

Мне бы радоваться и наслаждаться. А я…

'Да. Вы услышите вызов и сможете включить связь'.

И я четко отдала команду: "Связь. Отключить'. В тот же миг ощутив, что чувствую себя едва ли не беспомощной, настолько возможность осознавать ниточку, что связывала нас, придавала мне уверенности.

Надеюсь, мне не придется долго привыкать к тому, что я в безопасности.

— Саша, — я не помню, кто из нас сделал тот последний шаг, который оказалось преодолеть труднее всего, — мне надо поговорить с Олейором и Арх'Онтом.

В моей улыбке была просьба меня простить за то, что я должна его покинуть, только-только согрев своим теплом. А во взгляде… горечь.

— Я понимаю, мама. — Он поймал губами слезинку. Одну из тех, что еще стекали по моим щекам. — Я люблю тебя.

И… рывком вырвав себя из моих объятий, быстрым шагом пошел к выходу из портального зала. И вдруг резко остановился, обернулся ко мне, одарив шальной улыбкой, от которой у меня на сердце сразу стало легко и спокойно.

Я была его матерью. А он… моим сыном. И этого ничто не могло изменить. Даже то, что сейчас мы просто не могли быть вместе.

— Олейор. — Я сама подошла к мужу, как только Сашка скрылся за широкой колонной, загораживающей выход. — Я хотела бы познакомить тебя с моим тером. По приказу Ялтара Вилдора он отвечает за мою жизнь.

В его взгляде все то же напряжение. И он… продолжает молчать.

— Сэнар, позволь тебе представить моего мужа, правителя темных эльфов Олейора Д'Тар.

Этот оказался столь же неразговорчив. Но, хотя бы, на мгновение застыл в воинском приветствии, признавая если и не его власть над собой, так хотя бы право на титул.

— Правитель Дарианы просил передать тебе, что все ваши договоренности остаются в силе. Ему нужны сутки, чтобы решить незапланированные проблемы.

— Закираль с ним? — Аарон подошел к нам вместе с Таши, продолжая обнимать ее за плечи.

Заслужив мою благодарность за то, что своим вопросом избавил нас от возможной паузы, которая при таком раскладе грозила затянуться.

— Да. А вот его старший сын, Талтар Яланир, погиб от руки моего тера, защитившего мою честь.

Он, весьма понимающе, улыбнулся. Давая мне понять, что прекрасно понял внутреннюю подоплеку этой защиты.

— Я вижу, что Вы очень устали, принцесса Лера, но нам необходимо все это немедленно обсудить.

Арх'Онт был прав. Но… как же мне этого не хотелось. И дело было не только в усталости и желании остаться наедине с мужем, который разрывался между стремлением ко мне и тем отчуждением, что возникло за время нашей разлуки. Не только в том, что я хотела узнать о своих младших.

Я так хотела избавиться от всего, что произошло со мной на Дариане. Хотя и понимала, что это еще не скоро станет возможным.

К тому же… еще ничего не закончилось, чтобы я могла окончательно расслабиться.

— Хорошо, но только после того, как я кое-что сделаю.

Никто из стоящих рядом со мной не успел отреагировать на мои слова — быстрой меня тоже уже научили быть.

Я скользнула к мужу, успев заметить, как в последнее мгновение перед тем, как мои губы нежно коснулись его, в его глазах мелькнула сначала готовность принять все, что произойдет дальше, потом сомнения в том, что он видит и чувствует, потом…

Его пыльцы запутываются в моих волосах, растрепывая косу. Касаются лица, плеч. Впиваются в мою спину, прижимая меня к себе с такой силой, что я едва могу дышать. Но это не так больно, как видеть тягостное ожидание в его серых глазах. И я только тянусь к нему еще ближе, еще… Так, чтобы сойти с ума от пьянящего запаха его тела, вырывающегося со свистом дыхания, от сладости губ, которые стали для меня единственными, от…

Я первая отступаю назад, буквально выдираюсь из его объятий. Потому что не сделай это… присутствие посторонних не смогло бы меня остановить.

— Я… прошу… меня… простить. — Мое дыхание сбилось, но меня это нисколько не смущает.

Да и всех остальных, пожалуй, тоже. А при взгляде на довольного Гадриэля желание начать все сначала становится настолько сильным, что я едва удерживаю себя от этого.

— Я не задержу вас с Олейором дольше, чем это действительно необходимо. — Аарон едва сдерживает улыбку. И это больше, чем его слова, заставляет меня поверить, что все будет именно так, как он и говорит.

У кабинета повелителя нас ждут. И по тому, как их много… мне самую чуточку приоткрывается то, насколько много изменений произошло на Лилее в мое отсутствие. И от этого становится капельку обидно. Но только до того, как замечаю быстрые взгляд, которым обмениваются Сэнар и еще один даймон, который оказывается рядом с Таши, как только мы подходим к покоям Арх'Онта.

И я осторожно, чтобы это не оказалось слишком заметным, вздыхаю: закулисные игры Вилдора продолжаются.

Впрочем, разве я ожидала чего-то иного.

Несмотря на мои мрачные прогнозы, внутрь проходят не все. И даже жена самого демона, в которой я очень хорошо ощущаю кровь Ялтара, остается за дверью. В отличие от моего тера, которого Аарон вынужден пропустить, встретившись с таким взглядом, что мне самой становится не по себе.

Если с его бесстрастностью я уже успела свыкнуться, то с такой несокрушимой решимостью… еще нет. Надеюсь, он не будет столь же настойчиво настаивать на своем присутствии в нашей с Олейором спальне.

— Ваше высочество, — в отличие от мужа, клятву правительницы я не принимала. Так что с точки зрения их законов, продолжала оставаться принцессой, — с чем связаны изменения планов Ялтара Вилдора?

Прежде чем ответить, я даже не взглянула в сторону оставшегося у двери Сэнара. И так знала, что он, как обычно, изображает там предмет интерьера. Но… до меня лишь теперь дошло, что не только ради защиты моей жизни он был отправлен вместе со мной. Но и ради того, чтобы ничего лишнего не стало известно тем, кому это не предназначалось.

И вряд ли Вилдор не догадывался, что возможностей быть откровенной с Олейором у меня будет значительно больше, чем здесь.

— Я могу судить лишь о том, что мне известно. — Я слегка напряглась. Все-таки так и не отпустившее меня внутреннее напряжение давало о себе знать. Но расслабилась, когда рука стоящего позади моего кресла мужа легла на мое плечо. — Ялтар Вилдор готовил ловушку для своего старшего сына, Талтара Яланира. Это было одно из последних препятствий для того, чтобы передать власть на Дариане младшему сыну, которого, как ему было известно, признала Варидэ. И Талтар Яланир попался в нее, решив использовать сыновей Закираля в качестве приманки для того. Однако, отправиться вызволять их должен был брат Вилдора — Карим. Его способности позволяли ему не рисковать ни своей жизнью, ни жизнью внуков Ялтара.

Я бросила быстрый взгляд на Таши, предлагая ей включиться в разговор и рассказать эту часть истории, но она качнула головой, предпочтя остаться сторонним слушателем.

Что ж… это было ее право. Тем более, что мое участие в этих событиях было значительно большим.

— Но Закираль сумел разгадать все, что задумал его отец и решил лично удостовериться в этом. Посчитав, что если он прав, Ялтар Вилдор найдет способ его спасти. А если не прав…

Похоже, кое-кому лучше с Арх'Онтом в ближайшее время не встречаться. Ведь не посмотрит на то, что зять — будущий Ялтар.

— У него был шанс выкрутиться самому? — В отличие от демона, властитель драконов рассуждал более спокойно.

И мне даже было понятно почему. Не почувствовать в Закирале драконью кровь того же рода, что и у меня… я не могла. Да и все, что происходило в камере, теперь, когда я смотрела это со стороны, уже не выглядело столь драматично.

Хотя… мы победили. И могли себе позволить рассуждать, что все было не так страшно, как нам казалось. Тогда же… Сидя в кресле рядом с камином, в окружении тех, кто без сомнений обнажит за меня свой меч, я могла признаться себе, что не смотря ни на что, я… боялась. Боялась того, что не справлюсь, не успею, не смогу…

— Для него самого — да. Для сыновей — не уверена. — Я вновь скользнула воспоминаниями в те мгновения, когда открыла дверь второй камеры и ощутила накопители. Очень мощные накопители, способные довольно быстро впитать в себя магию. И это натолкнуло меня еще на одну мысль, которую я тут же озвучила. Похоже, решив смягчить будущее Закираля. — Вполне возможно, что именно наше с Ялтаром Вилдором появление на базе спровоцировало Талтара Яланира на активные действия и не будь нас, все могло выглядеть совершенно иначе.

— Ялтар Вилдор приказал Вам следовать за ним?

Аарон казался слишком расслабленным, выдавая собственное напряжение. А вот состояние мужа я могла ощутить по тому, как чуть крепче сжала его ладонь мое плечо. Что ж… мне было чем их удивить.

— Нет. Это было мое решение. Ялтар Вилдор был против того, чтобы я рисковала своей жизнью.

Ожидаемый мною следующий вопрос так и не последовал, растворившись в той тишине, что установилась сразу, как я закончила говорить. И я могла только догадываться, какие мысли он породил.

И чтобы это были именно те мысли, которые нужны были не столько мне, сколько тому же Олейору, я продолжила, сделав вид, что не заметила возникшего напряжения.

— К тому моменту мне уже были известны цели, которые преследовал Ялтар. Я также знала, кого из сыновей он видит во главе Совета Дарианы. Его план показался мне достойным того, чтобы помочь в его осуществлении. Тем более что и риска особого не было. — Я сделала короткую паузу. Но не для того, чтобы они смогли поверить в мои слова. Я собиралась преподнести им очередной сюрприз. Возможно, не самый приятный. — Что бы не заставлять вас и дальше испытывать некоторое смущение, расспрашивая меня о событиях на Дариане, скажу и о том, что мне известно о том, чего именно хочет Ялтар от меня. Он не видит иного способа передать власть, как позволить себя убить. Но не хочет, чтобы его смерть легла грузом на сына. Я же, по его мнению, тот противник, которому он способен уступить.

— И ты это сделаешь? — Голос Олейора был тих. И… беззащитен.

— Да. — Я даже не оглянулась, чтобы посмотреть в его глаза. Это я сделаю, когда мы окажемся дома. — Я сделаю это. И ты знаешь об этот так же, как и я. — Я вновь сделала короткую паузу, давая ему понять, что о сути его договоренностей мне тоже известно. И добавила: — Все остальное, повелитель Арх'Онт, Вам может рассказать Ваша дочь. Я же, с Вашего позволения, предпочту отправиться домой. Мне необходимо отдохнуть и собраться с мыслями до того, как Ялтар Вилдор позволит нам открыть портал в его резиденцию.

Как и следовало ожидать, возражений не последовало. И в этом тоже частично была заслуга дарианского кошмара.

Так что уже через короткое время мы входили в покои, которые еще не так давно принадлежали Элильяру. Сэнар, улыбнувшись мне взглядом, отчего я едва не сбилась с шага, ушел вместе с телохранителем Гадриэля, оказавшимся не только даймоном, но и отцом его жены.

Да… сколько неожиданного мне еще предстояло узнать. Как только разберусь с очередными, свалившимися на мою голову проблемами.

Пройдя мимо застывшего на пороге гостиной Олейора я прошла в спальню и, подхватив в гардеробной первый попавшийся мне в руки халат, сбежала в купальню. Давая и себе, и ему возможность собраться с духом.

То время, что мы с ним не виделись, изменило нас. Из него сделав правителя темных эльфов, из меня… Хотела бы я знать, кого он сделало из меня. Вот только… это был не тот вопрос, который требовал немедленного ответа.

А вот с тем, что несмотря на поцелуй, очень ярко показавший, что наши тела все также стремятся друг к другу, между нами во всей красе стояло мое пребывание на Дариане и его сделка с Вилдором, нужно было что-то срочно делать. И не ему — мне.

Я очень хорошо помнила слова нашего с Олейором друга, сказанные им в то утро, когда мы давали клятву быть вместе. Как и то, что уже тогда понимала: я отдаю себя не просто темному эльфу — будущему их правителю.

Обжигающе горячая вода, к которой я привыкла в мире даймонов, вбирала в себя сомнения, оставляя легкую расслабленность и пусть еще и не само спокойствие, но уже его предощущение.

Аромат цветочных масел ласкал ноздри, вытягивая из глубин уже подзабытое чувство…. Ожидание.

Вот сейчас откроется дверь… Вот он тенью скользнет в жаркое марево… Вот серая пустошь его взгляда вопьется в голубую глубину моего…

— Я уже почти не верил, что ты вернешься ко мне.

Я вскинула взгляд осознав, что то, о чем мечталось в самой сокровенной части меня, которую я лишь вернувшись сюда позволила себе выпустить на волю, может стать реальностью. Но… только может.

Он стоял прислонившись к стене у самой двери, не сводя с меня пристального взгляда. В том же черном костюме, украшенном искусной вышивкой, в котором он встретил меня у демонов. С перевязью, что лежала на его бедрах чуть наискосок. Именно так, как мне всегда нравилось.

И лишь той, чуть насмешливой улыбки, которую я так любила, не было на его лице.

— Это могло случиться. — Я выбралась из ванны и набросив халат на плечи сделала шаг в его сторону. Давая ему возможность тоже сделать свой выбор. — Но не потому, что я тебя забыла.

Как бы странно это не выглядело, но на базе я чувствовала себя значительно спокойнее, чем сейчас.

Не знаю, что ощущал он, но…

— Я боялся за тебя.

Его взгляд не касался моего тела, продолжая что-то разыскивать в бездне моих глаз. В том, как вздрагивают мои губы, пытаясь так много ему сказать и не произнося ни слова. В том, как я стою, замерев в ожидании его решения. В том, как растворяются мои щиты, пропуская его.

— Это лучше, если бы ты начал бояться меня.

И я позволяю своим зрачкам стать вертикальными, усыпав их россыпью искр.

И это словно что-то меняет, сдвигая стену, разделившую наш с ним мир надвое. Потому что он вдруг улыбается. Легко и спокойно.

— Это я уже видел у Сашки. Привык.

Он пожимает плечами. Таким знакомым жестом, что у меня невольно накатывают слезы на глаза.

Сашка… Как же я соскучилась по нему. По лукавому взгляду Вэона, по пахнущим луговыми цветами локонам Амалии. По наполненным нежностью мужа рассветам.

И наверное потому, что мой взгляд затуманен влагой, я не замечаю, как Олейор оказывается рядом со мной, осушая влажные полоски на моих щеках пылающими огнем губами и прижимая меня к себе с дикой, ненасытной яростью…

Когда мы прибыли во дворец было раннее утро. А когда я открыла глаза, ощущая в теле необычайную легкость, а в голове поразительную ясность, день уже клонился к вечеру. И первое, на что наткнулась взглядом, были глаза Олейора, который со странным неверием смотрел на меня.

Заметив, что я проснулась, смущенно опустил ресницы и тихо, словно признаваясь, прошептал:

— Я не смог уснуть. Боялся, что стоит мне закрыть глаза, как ты исчезнешь, так и оставшись несбыточной мечтой.

Сколько же нам придется привыкать к тому, что все позади?! Почти позади.

Все, что я могла сделать, чтобы хоть как-то успокоить его, поцеловать со всей нежностью, на которую была способна. Со всей уверенностью в то, что рано или поздно, но страх уйдет, оставив после себя лишь понимание того, насколько мы дороги друг другу.

И как бы мне не хотелось, вновь и вновь доказывать ему, что я не бесплотный дух, способный растаять в лучах солнца, у нас оставалось не так много времени, чтобы подготовиться к тому, что нам еще предстояло сделать.

И мне оставалось только радоваться, что и он это тоже понимал, выпуская меня из своих объятий.

— Я хочу, чтобы ты поклялся, что все, что я тебе сейчас расскажу, не станет известно никому, кроме тебя.

Это были мои первые слова после того, как мы перебрались в гостиную. Пытаясь совместить ранний ужин и разговор, который нужен был нам обоим.

— Ты понимаешь, что я не могу дать тебе эту клятву, не потребовав взамен другую? — Его глаза были похожи на два смертоносных клинка.

А его взгляд больше не был взглядом того Олейора, что совсем недавно заставлял меня сходить с ума от невообразимой нежности, с которой он прикасался ко мне.

Но эта метаморфоза меня нисколько не пугала: он всегда умел разделять чувство и долг. И пусть это было немного обидно, но… судить о правильности этого я не собиралась.

— Я готова дать тебе клятву в том, что это никоим образом не будет касаться ни твоей чести, ни твоего долга перед твоими подданными, близкими и друзьями.

Как же далеко нам было до той легкости, с которой мы вели когда-то наши разговоры, не ища за произносимыми словами иного смысла. Той невесомой насмешливости, той искристости, что прибавляла остроту нашему общению. Но… я верила — то, что нас с ним ждет, будет лучше, чем то, что у нас с ним было.

И он тоже в это верил. И поэтому чуть заметно улыбнувшись, тихо, но с присущим ему достоинством произнес.

— Я клянусь тебе своей честью, что все, что ты мне расскажешь, не станет достоянием никого из тех, кто не будет посвящен в это твоей волей. Если это не будет противоречить моему долгу и ответственности перед теми, кому я уже обещал свою опеку и заботу.

Мысль о том, что сейчас происходило в его голове, заставила меня улыбнуться. В предвкушении. Еще раз давая ему понять, что он сумеет оценить мою откровенность.

— Тебе уже должно быть известно, почему Асия затеяла этот поход на Дариану. — Он кивнул и, наполнив бокал вином, отошел к окну, напомнив мне Вилдора. Заставляя на мгновении внутренне сжаться: сколько же мне придется вырывать его из своей памяти, избавляясь от того наваждения, в котором я едва не утонула, запутавшись в обуревавших меня чувствах. Но я нашла в себе силы не показать возникшего смятения и заговорила вновь. — Она, также как и сам Ялтар немногим позже, посчитали, что моя душа — это душа его Единственной. Той самой, которую его наставник, спасая от ухода в Хаос, привязал к крови своего рода. Кроме того Вилдор уверен, что Тинир, — я взглядом уточнила, понял ли он, чье именно имя я произнесла. И, получив очередной кивок, продолжила, — спасая ее душу, оставил на границе Пустоты свою. Взамен.

— Но это не так?

Это был еще не лихорадочный блеск прожженного интригана, но… уже любопытство. Мой муж всегда хорошо чувствовал, где и чем он мог полакомиться. А информация для него была самым изысканным блюдом.

— Тинир жив. И он знает, что как только Вилдору удастся воплотить свой план в жизнь, тот намерен погибнуть, отдав свою власть сыну.

— И то, что убить его должна именно та, кого он считает воплощением своей Единственной.

Я вновь улыбнулась. Надо не забыть спросить, где и когда произошла та незабываемая встреча, на которой он обо всем этом узнал. Впрочем… воспоминания скользнули лавиной, засыпая меня картинами того дня, когда я вновь оказалась на острове. Но теперь уже без Кадинара.

Судя по всему, именно тогда все это и случилось.

— Покидать этот благословенный мир Вилдор не собирается.

Я с удовлетворением наблюдала, как меняется выражение лица мужа. Как на нем проступает сначала удивление, потом его взгляд темнеет, убегая вглубь себя, потом в его глазах проявляется тот самый блеск, который я жаждала увидеть — он начинает перебирать варианты и… улыбка. Самодовольная улыбка любителя разгадывать чужие тайны.

— Ритуал разделения души?

Не думаю, что лишние подробности ему будут необходимы. Как и то, что два кинжала и три стилета, оставшиеся у меня, не просто красивые и опасные игрушки.

— Новые тела для него и тех, кого он собирается забрать с собой, находятся на одном из островов, где я была с Тиниром. Но это еще не самое интересное.

Он весь подобрался, как готовящийся к прыжку хищник. И я даже пожалела, что после того, как я ему расскажу об остальном, у меня не будет еще одной возможности увидеть это грациозное движение.

— Тинир привязал душу Единственной Вилдора к нашему роду. Но… — я знала, как он любит такие паузы. И теперь наслаждалась тем нетерпением, что вот-вот грозило обернуться недовольным рыком. — Привязал, но не заменил. Душа Таси была тенью моей. В ожидании того мгновенья, когда она достаточно окрепнет и мой предок сумеет вернуть ее в принадлежащее ей тело. А случиться это могло только тогда, когда я окажусь на Дариане и тот мир признает меня, как носителя сути Равновесия.

— И ты хочешь сказать…

Его ноздри раздувались, а клыкастая улыбка лучше иных слов говорила о том, насколько щедрым для него оказался мой подарок.

— Я хочу сказать, что Тинир разделил наши души. И Тася ждет, когда Вилдор начнет новую жизнь в новом теле.

Похоже, его больше не смущало то, что я заставила его дать клятву. И оценив масштаб авантюры, которую я ему предложила, он почти забыл все, что нам с ним пришлось пережить.

Почти… но все остальное было в моих силах.

Глава 24

Ялтар Вилдор. Правитель Дарианы

На базу на Дариане мы вернулись на рассвете следующего дня.

И в глазах тех, кто нас встречал, я видел то же самое, что на Лилее.

Это был не восторг. Не преклонение. Это было что-то запредельное. Но теперь это относилось не только ко мне, но и к моему сыну. По официальной версии, сражавшемуся вместе со мной плечом к плечу.

… Воины все прибывали и прибывали. Кто-то использовал разблокированные переходы. Кто-то спускался по лестницам ярусов, становясь невольными свидетелями той схватки, что еще недавно заливала белоснежные полы алой кровью, заваливала их телами тех, кто посмел выступить против меня и моего плана.

И это не было их ошибкой. Это было… их приговором.

Даже те, кто прошел через ритуал разделения души, не сможет вернуться в новое тело. Такой возможности я им не дал.

Им, но не ему…

— Мой Ялтар. — Экселленц эшелона опустился передо мной на колено, низко склонив голову.

Готовность принять любое мое решение.

— Встать. — Мой голос ледяной волной пронесся по длинному коридору, заставив одного немедленно подняться, а остальных — отпрянуть. — Моя безопасность — не ваша забота. А вот внутренний круг…

Я мог не договаривать. Вряд ли кто-то не понимал, что это будет для них значить. А если вспомнить, кто именно возглавлял это подразделение…

'Мой Ялтар, — Кадинар умел был вежливым лишь в двух случаях: когда ему это надо было или… когда канал связи прекращал быть личным, — уличенные в заговоре Талтары предпочли смерть аресту. Мы продолжаем выявлять причастных'.

Лояльность Совета к Закиралю была обеспечена. После такого позора, как неудавшийся заговор, они еще долго не будут создавать ему проблем.

'Ты уверен, что я буду хорошо смотреться на твоем месте?"

Канал с сыном, который я открыл сразу, как только оказался достаточно близко от него, чтобы это сделать, был не просто личным. Он был настолько защищенным, что даже коммандер не имел к нему доступа.

Хотя… страстно этого желал, уже несколько раз пытаясь очень аккуратно пробиться сквозь ментальные щиты. И стоило признать, что меня это радовало — мальчик не собирался пасовать перед сверхтрудными задачками.

'Я уверен, что ты будешь хорошо смотреться на своем месте'. — Довольно жестко отрезал я, желая, при этом, совершенно иного. Да только возможности для этого сейчас не было.

— Смерть Талтара Яланира, моего старшего сына, который до последнего защищал мою жизнь, доказала его непричастность к попытке переворота, в которой приняли участие некоторые члены Совета и кондеры внутреннего круга. Он погиб, как воин. И заслуживает всех воинских почестей. — Я обвел начисто лишенным даже проблеска эмоций взглядом застывших в приветствии воинов. — И здесь, где еще совсем недавно остановилось его сердце, где еще витает его дух, отданный во славу Дарианы, я называю своего младшего сына, Ялтара Закираля — Талтаром и своим преемником. И да прибудут с ним сила и мощь Хаоса!

Мгновение тишины и… воздух сотрясается от многократно повторенное: "Да восславит Хаос Ялтара Вилдора! Да восславит Хаос Талтара Закираля!"

'Ты решил понизить меня в титуле?" — Возникший в моей голове голос сына был чуточку насмешливым и… весьма задумчивым.

'Я решил, что этот путь для тебя будет более соответствовать нашему Кодексу. Или ты предпочтешь спрятаться за волю Варидэ?"

Надеюсь, он поймет, что сейчас я думаю больше о нем, чем о себе.

'Я просто пытаюсь осознать, как многому мне еще придется у тебя научиться'. — А вот теперь он был уже совершенно серьезен. И… столь же спокоен.

И если это могло меня радовать, то его слова… пройдет совсем немного времени и ему придется узнать, насколько немногому ему удастся у меня научиться. Впрочем… повелитель Арх'Онт вполне сумеет заменить ему меня. Да и сам Закираль… использовал весьма интересный способ, чтобы меня просчитать.

— Действуй, наследник.

И я, приняв у него полное приветствие, вместе с Айласом скрылся за дверью камеры, где меня ждала душа человеческого мага, привязанная к умирающему телу столь мощными заклинаниями, что у нее не было шансов противиться неизбежному…

— Этот кинжал, — я протянул сыну клинок, как две капли воды похожий на те два, что остались у Леры, — ты передашь Асие. Только она должна решать, какое тело примет душу ее мужа.

— Отец, — Закираль не задал мне ни одного вопроса, пока мы были на базе Лилеи, со свойственной ему четкостью вернув ее к рабочему состоянию, пока я проводил обряд разделения души. С достоинством и даже некоторой холодной отстраненностью, присущей нашему роду, принимал поздравления от немногих членов Совета, рискнувших встретить нас в портальном зале на Дариане. И выдал несколько весьма дельных советов, когда мы с Талтаром Маргилу и его сыном, которого я прочил на место уходящего со мной Кадирана, обсуждали, кого привести к клятве Талтара вместо весьма удачно поучаствовавших в заговоре. Но тот момент, когда мы останемся одни и он получит возможность их задать, неумолимо приближался. Пока не наступил, — я могу поинтересоваться твоими дальнейшими планами?

Мы разговаривали в моем кабинете. Впервые… Да, в моих покоях он был впервые. Как, впрочем, и в самой резиденции. То не слишком продолжительно время, в течение которого Заираль пребывал на Дариане, он предпочитал проводить в своем алтарате, с сыновьями. Я же… был последним в списке тех, с кем бы он хотел встретиться.

И это была… не моя вина — заслуга. Для того чувства, которое я испытывал к нему, ни расстояние, ни время не были преградой. Но я не уверен, смог бы я его скрыть, доведись нам встречаться иначе, чем по делам его службы.

Я отошел к открытому окну, прихватив бокал с отваром — до навязчивой идеи хотелось вина, но предстояло еще так много сделать, что потакать даже малейшей своей слабости я не собирался. Присел на широкий подоконник так, чтобы видеть и раскинувшееся неподалеку озеро, сегодня удивительно неспокойное, и сына, который сидел откинувшись в кресле и не сводил с меня пристального взгляда.

— Я предложил Арх'Хонту мир. С условием, что нам откроют порталы в другие миры. Мы дадим Лилее гарантии того, что откажемся от политики вторжений и будем решать свою демографическую проблему иными способами. Принцесса Лера с помощью наших магов создала защитные заклинания, которые не позволят погибать при рождении наших детей женщинам иных рас. К тому же она нашла способ вытянуть способности повелителей стихий, не потревожив нашей склонности к Хаосу.

— Ты считаешь…

Я не позволил ему закончить. Вновь перебив резче, чем мне бы этого хотелось.

— Я считаю, что привлекательность и сила духа наших мужчин способна воздействовать на иномирянок значительно сильнее, чем жестокость. А тягу к воинским утехам можно удовлетворить участвуя наемниками в чужих войнах. Что же касается уникальности нашей магии… — Я спокойно выдержал его напряженный взгляд. — Ты найдешь способ ее применения не только для того, чтобы дарить смерть.

— Я?

Его поза казалась расслабленной. Но я видел, насколько он готов к действию. И это лучше иных слов говорило мне о том, что он способен принять бремя власти и повести Дариану за собой.

— Ты. — Мой голос был спокоен и тверд. — Сегодня на закате я позволю принцессе Лере и ее сыну открыть портал в резиденцию. Переговоры с повелителем демонов и правителем Д'Таром будешь вести ты, как будущий Ялтар Дарианы.

— А ты? — Он насмешливо приподнял бровь, все еще надеясь не услышать того ответа, о котором уже догадывался.

И если бы я мог…

Нет, я не мог. Я слишком долго был единственным. Я слишком долго вел этот мир по пути своего решения. Я слишком много пролил крови и отнял жизней, чтобы отбросить эту тень на то, что будет делать мой сын.

И я знал, что он это понимает не хуже меня. Но… не желает с этим мириться.

— Когда здесь появилась принцесса Лера, я потребовал себе Право Сильного. Те, кто бросили мне вызов, не смогли меня его лишить. Остался лишь один, кому я обещал возможность стать последним. Если Сэнару не удастся отправить меня в Хаос, это сделает сама принцесса.

И хотя я предполагал, что именно он сейчас испытывал, я не ожидал, что его боль будет настолько сильной.

— Почему… — он опустил голову к коленям и сжал ее руками. И все, что он произнес дальше я уже не слышал, лишь догадался. — Почему я не понял этого раньше.

— Потому что, — мое сердце разрывалось на части, требуя только одного: прижать его к себе. Возможно, впервые ощутив, что между нами никогда не было бездны, которая не давала нам быть вместе. Но… если бы я это сделал, вряд ли смог найти в себе силы уйти, — я не позволил тебе этого сделать. И только твой собственный разум и вмешательство Яланира раскрыли тебе правду, которую я собирался от тебя скрыть. Поверь, — я все-таки подошел к нему, соскользнув с подоконника и отставив по пути бокал на небольшой столик, — я не хотел, чтобы ты страдал.

— Но это уже случилось. — Он поднял на меня взгляд, в котором была тоска.

Дикая, щемящая и… так хорошо мне знакомая.

— Ты знаешь, что я тебе отвечу. — Я продолжал вглядываться в черную мглу его глаз, усыпанную искрами Хаоса. И видел там, в глубине, ту, что стала его матерью. Сумев подарить мне ночь безграничного счастья, но… не исцелить раны. — Тебе придется вступить на этот путь. Ради своего мира. Ради тех, кого ты любишь. Ради… меня. Если я для тебя что-то значу.

— Отец!

Он попытался вскочить, но я заставил его вновь опуститься в кресло.

— У меня впереди нет ничего, кроме боли. И если тебе так будет легче, можешь считать меня трусом, который бежит от нее. Бежит от ответственности за все, что сделал. От всей той горечи, что принес с собой в этот мир. От той ненависти, которую зажег в сердцах.

— И от той славы, которую заслужил. — Он как-то легко, словно играючи, убрал мою ладонь со своего плеча и поднялся, замерев напротив. — В одном ты прав — это твой выбор. И я могу лишь принять его, как бы тяжело мне не было. И я приму его, потому что это — твое право. Как и тот долг, что ты нес на себе. И все, что я прошу — позволь именно мне уничтожить твой кинжал.

Да… действуй я по первоначальному плану, этого момента не должно было возникнуть.

И я качаю головой.

— Прости. Этого кинжала у меня нет. — И не дожидаясь, когда его удивлением сменится новым вопросом, резко перевожу разговор. — У нас мало времени. А я еще очень многое должен тебе передать.

Я так долго ждал этого дня. Я запрещал себе представлять, каким именно он будет, но… это одно из немногого, что мне так и не удалось.

И я видел его разным. Но не таким, каким он стал.

И когда закат окрасил кромку гор в яркие цвета и я вдруг понял, что он… уже готов поставить последнюю точку в моей жизни, я не ощутил ничего.

Ни боли, ни радости. Ни сожаления, ни… ожидания.

Все, что я хотел сделать, все, что я мог сделать… уже было в прошлом. Моем прошлом.

Все то, что еще предстояло… расстилалось будущим моего сына. И я должен был хотя бы почувствовать удовлетворение от того, что оставляю ему готовый к изменениям мир, но… и этого я не ощущал.

Усталость, что поселилась в моей душе была так велика, что единственным избавлением от нее был удар в сердце, за которым должна была закончиться одна жизнь и… начаться другая.

Но это уже будет не моя жизнь, а жизнь того, кому будет дано ее прожить.

— Кадинар, — я не стал использовать мысленную связь, давая возможность Закиралю стать участником этих события, — вызов принцессе Лере. Я готов снять защиту.

— Отец…

В отличие от меня, сын так и не был готов к моему уходу. Хотя и пытался этого не показывать. И все, чем я мог облегчить сейчас его состояние — продолжать оставаться собранным и равнодушным к тому, что кипело в нем.

— Нам стоит перейти в зал приемов. Вызывай туда Талтара Маргилу, Алтара Ярангира и всех, кого мы определили.

Я выстроил переход и первым шагнул в клубящуюся дымку, не позволив Айласу меня опередить. И глядя на то, как невозмутимо он скользнул в сторону, пропуская меня вперед, я еще раз поразился той безграничной вере в меня, что жила в нем. Жила… несмотря ни на что.

И я надеялся, что мой тер, как оказалось, так и оставшийся для меня самым надежным другом, сумеет меня простить — о моем плане возродиться в новых телах он до сих пор не знал. Но не потому, что я не щадил его чувств…. Просто, мне хотелось сделать ему сюрприз. Единственный сюрприз, который должен был его обрадовать.

— Мой Ялтар, — голос коммандера был сухим и сдержанным, но я ощущал тот азарт, который он пытался от меня скрыть. Что ж… у этого на новую жизнь были большие планы. И я очень опасался, что лично мне придется принимать в них самое непосредственное участие, — принцесса Лера подтвердила готовность открыть портал. Вместе с ней прибудут повелитель Арх'Онт, правитель Д'Тар, ваш брат, Варидэ, Таши Арх'Онт и теры.

Жаль, конечно, что Агирасу не удастся последовать за мной — Сэнару будет не хватать брата. Но я не сомневался… он найдет возможность с ним встретиться.

— Отец, все, кто должен присутствовать на переговорах с делегацией Лилеи будут здесь, как только ты и Кадинар дадите разрешение на открытие порталов.

И это был еще один момент из тех, которых мне хотелось бы избежать.

Наши взгляды встретились. И если в моем была неукротимая решимость, то в его… все еще теплилась надежда, которую я сейчас собирался у него отнять.

И хотя он понимал, что я не могу поступить иначе… вера в то, что я сумею найти иной путь, жила в нем, заставляя надеяться. Надеяться на то, что не может случиться.

— Открыть порталы.

Мои слова, произнесенные с холодным равнодушием совпали с криком, которым отозвалась душа сына.

Даже желая ему счастья, я причинял ему боль.

Похоже… не зря Лера называла меня дарианских кошмаром. Я всегда был чудовищем… им же и уходил.

Для всех. А для себя?…

Эта ночь, когда мы решали будущее Дарианы, была настолько напряженной, что только вся моя сила и выдержка не позволили мне сдаться и, махнув на все рукой, отказаться от своего плана и остаться с сыном.

Только теперь я начал понимать: все сделанное мной не шло ни в какое сравнение с тем, что предстояло ему. И меня поддерживала лишь мысль о том, что рядом с ним будут те, кто не даст ему сдаться и отступить перед натиском ожидавших его проблем.

И я видел это, наблюдая за тем, как повелитель демонов, предлагая пункты нашего совместного меморандума, ищет не столько выгоды для своего мира, сколько возможность идти дальше, оказывая друг другу поддержку. Как Олейор, время от времени забывая, что находится в резиденции того, кого называл своим врагом, вдруг начинал спорить со мной и Закиралем так, словно нас связывали совершенно иные чувства. И самым ярким из них была — дружбы. Искренняя, бескомпромиссная, не требующая преклонения, но стремящаяся к равенству.

И это пусть и не утешало меня, так хотя бы успокаивало.

Там, где мой сын не сможет справиться один, пока у него не будет хватать опыта, ему смогут помочь те, у кого его было предостаточно. К тому же и сам Закираль на их фоне не казался растерянным.

Но было во всем происходящем кое-что, что не могло меня не тревожить. Уж больно взгляды Леры, которые я время от времени ловил на себе, были многозначительными.

Надеюсь, она не решится в последний момент отказаться от поединка. И хотя из двоих: ее и Сэнара, более сильным воином был он, вряд ли кто-то будет сомневаться в причинах, по которым я пропущу именно ее удар.

— Мой Ялтар, — Сэнар мгновенно отреагировал на поданный мною знак, как только все документы были подписаны, — Вы обещали принять мой вызов.

Он скользнул ко мне из-за спины Леры, где находился во время обсуждения и застыл напротив, в ожидании моего ответа.

— Я запрещаю. — Выдержка подвела Закираля и он, вопреки клятве, которую мы все дали прежде чем начать переговоры, потянулся к мечу.

Да… я был чудовищем. Но разве мне не было больно от того, как мой сын хватался за любую возможность, чтобы остановить меня?! Увы… уже не было.

— Ты примешь мой титул лишь после того, как я передам его тебе добровольно или погибну в поединке. Я выбрал второе. — Я так стремился к этому мгновению, что теперь все чувства словно покинули меня, в ожидании того, как новое тело примет мою душу. Так что ледяное спокойствие давалось мне без особых усилий. — Я принимаю твой вызов, Сэнар. Но я не считаю возможным окропить кровью зал, в котором Лилея и Дариана говорили о мире.

— Отец… — Сын сделал вторую попытку кинуться ко мне, но был остановлен твердой рукой Карима.

И в его глазах я видел ту же боль, что и в глазах моего наследника. Не знаю, правильно ли я поступил не посвятив его в эту часть моего плана, но… Он больше нужен Закиралю, чем мне.

— Вы можете выбрать место поединка, мой Ялтар. — Сэнар склонил голову.

Но не в поклоне. Он делал все, чтобы скрыть то, что сейчас творилось в его взгляде.

А я-то считал, что он просто не способен на проявление хоть каких-либо чувств. Надо же… ошибался.

— На берегу озера. Бой… до смерти.

Даже те, кто знал, что именно этим все должно закончиться, продолжали смотреть на меня недоверчиво. Словно не до конца осознавая, что именно сейчас происходит. И лишь Лера… пыталась скрыть ту улыбку, что настойчиво просилась украсить ее лицо.

Солнце уже довольно сильно поднялось, разогнав предрассветный сумрак, когда мы вышли к озеру, пройдя по залам и переходам резиденции. Одни, не веря, что такая красота возможна. Я же… прощаясь.

От воды на берег наползал хлопьями легкий туман, даруя влажную свежесть. А легкий шелест воды звучал упреком, когда лезвия клинков с тонким повизгиваньем выскользнули из ножен.

— Ты готов? — Сплетенная мною защита не должна была пропустить за свои границы наш разговор, но… мой голос был тих, когда я задал свой вопрос.

— Да, Вилдор. Я — готов. С того самого мгновения, как я согласился тебя поддержать, я был готов.

Его лицо было закрыто. Канал связи перекрыт, чтобы в миг его смерти не разрушить его сознание. Но я знал, что он — улыбается. Легко и спокойно. Как может улыбаться тот, кто верит и… доверяет.

— Мы скоро встретимся. — Вновь прошептал я, бросаясь в свою первую атаку.

Этот бой был… не за жизнь или смерть. Он был не за… он был… ради того, чтобы в последний раз в этом теле ощутить свою силу, почувствовать упоение риском, осознать, как мы с ним похожи в этой неутоленной жажде. Ради того, чтобы оставить это в памяти тех, кто стал свидетелем нашей с ним последней схватки. Ради того, чтобы красота и грациозность наших па перекрыла в воспоминаниях боль и… жалость. Ради того, чтобы насладиться каждым из последних мгновений, которые у нас еще оставались.

И мы наслаждались. Каждым движением, каждым отблеском восходящего солнца на лезвиях клинка, каждым стуком кипящей крови в висках. Каждым…

Его тело замерло на мгновение, когда тонкое жало стилета, в котором хранилась грань его души, отданного мне Лерой, вонзилось в его сердце, отбирая его право… жить.

Еще миг и меч отлетает в сторону, а моя рука тянется к его лицевому платку. Чтобы не просто увидеть, как становится безжизненной бездна его взгляда. Чтобы… помнить. Помнить и не допустить, чтобы это случилось когда-нибудь еще раз.

И его губы чуть дергаются, пытаясь мне что-то сказать. Но… они уже не успевают.

Но я знаю, какие слова он не смог произнести: "Мы скоро встретимся'.

И это не просто слова. Это — клятва, которая нас с ним связала. Это обещание того будущего, которое нам откроется с нашей смертью.

Но от чего же тогда в моей душе нет того спокойствия, которого я так ждал!!!

— Мой тер не сумел защитить мою честь, Ялтар Вилдор. Мне ничего не остается, как сделать это самой.

Я медленно оборачиваюсь. И хотя я вижу, как тянется к ней рука Олейора, пытаясь остановить, я смотрю только на нее.

На ту женщину, которая еще совсем недавно напоминала мне мою Единственную. Но… сумела стать другом, заставившим меня жалеть о том, что его-то я не смогу забрать с собой.

Лера Д'Тар. Дариана

Несмотря на то, что Олейор все знал, он так и не смог до конца поверить в мой рассказ. И я его хорошо понимала. Касайся это его…

Сколько нам еще предстоит осторожных фраз, в которых мы будет бояться задеть покрытые тонкой корочкой времени раны?! Сколько еще мы будем обходить острые углы в разговорах, боясь словом, взглядом, интонацией всколыхнуть воспоминания о тех днях и ночах, что развели нас по разным мирам, щедро одарив испытаниями не только для тела и духа, но и для связавших нас чувств?!

Но я не переставала надеяться, что наступит тот миг, когда моя улыбка станет действительно спокойной, а его прикосновения… столь же сильными и страстными, как в то время, когда мы еще даже не могли предположить, что именно нам предстоит.

— Доверяй мне. — Шепнула я в ответ на его попытку меня остановить и… сделала шаг.

Навстречу тому, кто ждал от меня если не прощения, так той милости, дать которую ему могла только я.

— Я сам назвал Вас, принцесса Лера, воином. Дав Вам право бросить мне вызов.

Как бы не пытался Вилдор оставаться бесстрастным, но… быстрый взгляд на тело, что лежало у его ног, был очень красноречивым. И в той надежде, что была в нем, пряталась горечь.

Цена нового мира на Дариане была высокой.

— В наших договоренностях этого не было.

Демон, подтверждая свою славу великого воина, оказался рядом с нами настолько быстро, что даже мне показался лишь тенью.

— Это наше личное дело, повелитель Арх'Онт.

Уроки дарианского кошмара не прошли для меня даром. Мне удалось остановить Аарона не столько словами, сколько взглядом, в который я вложила всю свою решимость.

— Ваша жизнь, принцесса…

В этот миг мы стоили друг друга. И, возможно, я могла бы гордиться собой… если бы не понимала, что я делаю это только ради того, чтобы дать свободу. Тому, кто в ней нуждался.

— Моей жизнью могут распоряжаться лишь двое. Я сама и мой муж. И он, в отличие от Вас, сейчас молчит. — Я чуть склонила голову, одновременно признавая его право на сказанное им и… принося свои извинения. Но теперь, когда цель была столь близка… — Прошу Вас, Ялтар Вилдор.

Я жестом показала на площадку неподалеку. Давая возможность Айласу, в глазах которого было лишь всепоглощающее изумление, убрать тело друга.

— Я рад, что это будешь ты. — С непривычным холодом произнес он, становясь в стойку.

Но как бы это не противоречило тому, что он сказал, я чувствовала, что именно стояло за этими словами. И если бы я не знала, что будет дальше…

Что бы нас не связывало в прошлом, сейчас мне было больно. От того, что он… уходил. И… вполне вероятно, навсегда.

Он бросился в атаку первым, выбивая из моей головы все мысли. Лишая мое сердце любых чувств, которые я могла бы испытывать к нему. Заставляя меня вновь стать тем, кем я была, когда последний раз обнажила с ним меч в ритуальном зале.

И не ярость бросала нас друг другу. Не стремление узнать, кто из нас двоих сильнее. У кого больше выдержки, позволяющей оставаться холодным и бесстрастным, когда в жилах кипит лава.

Лишь наслаждение. От грациозности движений. От жара и холода, от золота и серебра, что смешивались, рождая в воздухе причудливые узоры. От запредельного удовольствия от той мощи, что наполняла тела, взрываясь каскадом связок и обводов. От того… что глаза смотрели в глаза, открывая то, что не могли произнести губы.

Тот путь, что мы прошли с ним вместе, не оставил нас прежними. Открыв то, что было скрыто в глубине наших душ. Невидимое, неосознаваемое, но… имеющее большую ценность. И для него и… для меня.

И в тот момент, когда понимание этого взорвалось яркой вспышкой в наших с ним сердцах, я ясно увидела, как он ломает рисунок нашего с ним танца, как лезвие подаренного им кинжала, в котором бьется в тисках заклинаний грань его души, несется к его груди. Как сталь впивается в черную ткань, стремясь туда, где отсчитывает последние мгновения его сердце.

Сердце, которое так хотело любить…

А перед глазами…

Кинжал в моей руке, прочертив в воздухе серебряную полосу, и не встретив на своем пути сопротивления вошел в его грудь, пронзая сердце. Его широко раскрытые глаза благодарно смотрели на меня. Затянутая в черное ладонь соскользнула вниз, срывая лицевой платок, тихая улыбка застыла на губах…

И его, затянутая в черное ладонь, выронив рукоять меча скользнула к лицу, срывая лицевой платок. Тихая улыбка застыла на его губах, когда тело чуть покачнулось, словно стремясь удержать в себе жизнь.

Его глаза еще пытались смотреть на меня, то ли благодаря, то ли… до конца не веря, что он получил то, о чем так мечтал, но холод Хаоса уже окрасил его взгляд непроглядной пустотой и… он упал, раскинув руки. Словно жажда полета, преследовавшая его всю его долгую жизнь, сумела наконец-то вырваться на свободу.

И пусть я знала, что нам еще предстоит встретиться, я не могла удержать слез, которые все текли и текли по моим щекам, оставляя соленый привкус на губах, которыми я прошептала, склонившись к его телу.

— До встречи…. В твоей новой жизни. — И увидев сквозь застилавшую мои глаза влагу, как впилось тонкое лезвие стилета в грудь опустившегося на колени рядом со своим господином Айласа, тихо повторила. — В вашей новой жизни.

И поднялась, застыв на миг в воинском приветствии, на которое он дал мне право. Право воина.

Этому новому миру еще предстояло доказать, что он достоин их смерти.

Эпилог

Ялтар Вилдор. Бывший правитель Дарианы

Прошло уже несколько дней, как мы находились на этом острове, привыкая к новым телам. Впрочем, их создавали специально под нас, так что подходили они идеально. А с учетом того, что все навыки передавались во время переноса души, это был лишь предлог, чтобы еще на какое-то время остаться на Дариане.

Зачем? Если бы я мог ответить на этот вопрос…

Вряд ли в отношении меня это можно было назвать надеждой. Вернувшаяся с острова Лера даже отдаленно не напоминала ту, в которой я видел черты своей Единственной. Не скажу, что эти изменения не привлекли меня — цельная личность, которой она стала, манила к себе, заставляя желать ее уже по-иному. Но… В ней больше не было той, что завладела моим сердце. Так давно и… навсегда.

И я очень хорошо знал, какие именно чувства я сейчас испытывал к будущей человеческой правительнице темных эльфов: уважение и восхищение. Но никак не любовь.

И это было неожиданно больно. Потому что окончательно убеждало меня в том, что надеяться мне больше не на что. Если только… мечтать. Но вот это-то и не входило в мои дальнейшие планы.

Вошедший в комнату Кадинар вопросительно вскинул бровь, не прибегая к ментальному разговору. А я тяжело вздохнул, давая ему возможность оценить, насколько он успел отравить мне жизнь за эти дни. Один его рассказ о том, как он провожал нас в последний путь… стоил того, чтобы отправить его туда самого.

Но в ответ получил лишь сочувствующую улыбку — с тех пор, как из Ялтара я стал простым командиром наемников, он активно одаривал меня прелестями своего характера, который основательно сдерживал в бытность моим начальником охраны.

И хотя его функция в нашей компании продолжала оставаться той же… вся его ехидная человеческая сущность выползла наружу, больше не связанная моим жестким контролем. И пусть наши души продолжали оставаться переплетенными, правда, теперь уже не по моей, а по его воле, он пользовался тем, что мне это было больше не интересно.

— Говори.

Мы могли использовать тела любой расы, но решили остаться даймонами. Если мои предположения сбудутся, наши сородичи в самое ближайшее время должны были расползтись по мирам веера, в поисках способа удовлетворения своих воинственных наклонностей.

Да и физические возможности нашей расы были значительно выше, чем у тех же драконов. А так как спокойную жизнь мы были вести не намерены…

— Совет принял клятву нового Ялтара и признал его жену Ялтариллой.

— Вряд ли бы я так старался добиться этого, если бы не был в этом уверен. Дальше. — Я вернулся к записям, которые разбирал. Давая ему понять, что ему придется очень постараться, чтобы меня удивить.

— Закираль по праву преемства подписал мирный договор между Дарианой и Лилеей. Нам открывают доступ к другим мирам, при соблюдении гарантии ненападения.

— Ты ожидал чего-то другого? — Я даже не стал ухмыляться, лишь взглядом показал, что не считаю это заслуживающей моего внимания новостью.

— Правитель Д'Тар покинул Дариану. А принцесса Лера осталась. По официальной версии, чтобы помочь своей подруге Асие выбрать тело для ее мужа.

— А по неофициальной? — Вот здесь-то выдержка меня и подвела. И я не смог сдержать волнения.

Но не потому, что все еще надеялся — я уже определился со своим отношением к этой женщине. Но ее поведение в те последние три дня наводило меня на странные предчувствия. В которых я так и не смог определиться.

А это… не могло меня не настораживать.

— Ее часто видят в том месте, где я вас похоронил.

Я резко поднялся из кресла.

— Айлас, Сэнар. — Они появились спустя всего пару ударов сердца, с недоумением глядя на нас с Кадинаром.

И если последний насмешливо улыбался, то мне было абсолютно не весело. Похоже, Лере удалось разобраться в тайном смысле претворенного в жизнь плана. А если вспомнить о том, что она уже побывала на этом острове…

Теперь улыбка была и на моем лице. Но… Это была радость от того, что в моей жизни появилось еще одно существо, которое я без колебаний мог назвать своим другом.

— Немедленно уходим.

Объяснять моим спутникам что-либо нужды не было: моему мнению они верили безоговорочно. А сейчас единственное, что могло избавить нас от встречи с ней, было время. Не скажу, что я был против столь приятной неожиданности, но… не сейчас. Уж больно свежими были раны на моей душе.

Вот только исполнить мой приказ они не успели. Самого перехода я не ощутил, лишь полный добродушной насмешки голос дал понять нам, что мы здесь больше не одни.

— А ты не торопишься?

Я резко обернулся, уже понимая, насколько опоздал со своими открытиями.

Она стояла у двери, что вела на поверхность, небрежно прислонившись к стене. Привычные черные брюки, короткий колет, поверх которого на плечи ложится ажурное кружево белоснежной рубашки. Золотистые волосы крупными волнами падают на плечи, глубокие голубые глаза смотрят с добродушным ехидством. Рука уверенно лежит на рукояти короткого меча. Мой кинжал…

— Все, что я мог сделать здесь — уже сделал.

Я мысленно приказал своим спутникам отойти к дальней стене. Вряд ли кто-то из них был способен стать для нее угрозой, но… это был наш разговор, и я не хотел, чтобы они вмешивались.

— Да. — Ее взгляд был шальным, и это… заставляло мое сердце биться сильнее, словно в ожидании чего-то. — Но я еще не закончила.

Она сделала шаг мне навстречу, заставив отступить. Не знаю, что она задумала, но ее настроение откровенно пугало.

Я сам едва не рассмеялся от посетившей меня мысли. Она… пугала… меня… Не удивительно, что трое невольных зрителей смотрела на нас с таким изумлением.

— Лера, я всего лишь хочу покинуть Дариану и начать другую жизнь. — Я пытался говорить спокойно, но крепнущее убеждение в том, что меня ждет неординарное событие, сбивало дыхание.

Я так привык владеть ситуацией, что к такому повороту оказался просто не готов. Нет, я мог предположить, что она догадается о мнимости нашей смерти, что ей удалось добраться до этого убежища, получив подтверждение моим планам, что…

После того, как я понял, что ей удалось заблокировать нашу связь с Единственной и обрести цельность, у меня даже не возникало мысли о том, что она оставит мужа и последует за мной.

— А разве я собираюсь тебе мешать?

И вновь шаг навстречу. И в том, как она делает…

В ней столько женственности, что… это почти затмевает проскальзывающий в ее глазах алый отблеск спущенного с поводка берсерка. И это меня успокаивает — она всего лишь играет со мной, позволив мне в последний раз насладиться нашим поединком.

Как прощенье и… прощание.

— Мне жаль, что мне не пришлось прикрывать твою спину.

Я чувствую, как взметаются вихрем мысли моих друзей. Потому что я только что предложил ей то, что в нашем мире могло принадлежать лишь мужчинам… воинам. Но разве она не доказала, что из многих бойцов стала лучшей, взяв своим клинком мою жизнь?!

— Мне жаль, что я не могу хранить твой путь.

Догадаться, что она знает слова этого ритуала, было несложно. Впрочем… я об этом не сожалел. Да и судя по ее взгляду, ставшему твердым и острым, она — тоже.

— Я не хотела, чтобы вы ушли, не пообещав мне когда-нибудь вернуться.

Похоже, ни один я сейчас испытывал это чувство — невероятности происходящего. Но никому из нас, почему-то, это не казалось невозможным.

Надеюсь…

Но прежде чем я успел подумать, она уже отвечала. Возвращая в мою душу спокойствие.

— Олейор отправился за детьми и сегодня я возвращаюсь на Лилею. Амулет для Асии готов, так что ничто не помешает их с Рамоном сыну родиться, не создав лишних проблем своей матери.

— Как мне отблагодарить тебя?

Не знаю, сведет ли нас еще судьба, но мне очень хотелось, чтобы вспоминая обо мне, о нас… в ее памяти не всплывала та боль, которую я ей причинил.

Она нежно улыбнулась и с легкой укоризной посмотрела на меня. Словно нежно журя за то, что я не оправдал ее надежд.

— Стать счастливым.

Ее взгляд… рвал душу на куски, ее слова… оставляли в ней глубокие раны, от которых хотелось взвыть. Но даже это я был готов принять, потому что она искренне верила, что для меня это возможно.

Наверное, она успела заметить тень горечи, мелькнувшую в моих глазах, потому что выражение ее лица мгновенно изменилось. Став…

Она сделала шаг в сторону, словно открывая дорогу и лишь вся выпестованная тысячелетиями выдержка не дала мне вздрогнуть.

Но того безграничного удивления, которого я сдержать не смог и неверия, которое заставляло меня переводить взгляд с одного лица на другое, хватило ей, чтобы радостно засмеяться.

— Кажется, итог этой игры остается за мной. Пусть и с чужой помощью.

Я еще успел выдохнуть: "Тинир?", - совершенно не нуждаясь в ответе, как уже прижимал к груди единственную женщину, которой удалось растопить лед моего сердца.

Чувствуя и… боясь обмануться. Вдыхая аромат ее тела и… захлебываясь им. Ловя губами тепло ее кожи и ощущая, как возвращается жизнь в ледяную пустыню, которой была моя душа.

— Может, оставим их одних? — В ее словах, обращенных к не менее обескураженной, чем я, троице, было довольно много намеков.

Но за то, что ей удалось вернуть душу Таси в ее тело, я готов был не обращать внимание не только на это.

Но как бы мне не хотелось отдаться во власть бушующих чувств, ощущая, как трепещет под моими руками тело моей возлюбленной, как бы я не желал осушить влажные дорожки на ее лице, ловя своя имя, срывающееся с ее губ, я должен был задать еще один вопрос. Веря, что вся та вечность, в которой мне теперь было ради кого радоваться каждому предстоящему дню, не растает изящно наведенной иллюзией от первого же моего слова.

— Где он?

Тася как-то неожиданно затихла в моих руках, уткнувшись мне в грудь и… ее плечи чуть заметно вздрогнули, от едва сдерживаемого смеха. Что ж… стоило сразу догадаться, что мне теперь предстоит довольно часто вспоминать женщину, которой удалось меня переиграть в моих же играх.

Но меня это нисколько не пугало.

Лера не стала делать вид, что не понимает, о ком я говорю. Только улыбнулась многозначительно.

— Ждет, когда ты успокоишься. И очень надеется, что ты не встретишь его с обнаженным мечом. В последнюю тысячу лет он мало тренировался, а проигрывать, как и ты, не любит.

Я весело фыркнул, чувствуя, как безграничная радость заполняет мою душу. Радость и… покой. Если я еще мог о чем-то мечтать, то лишь о том, чтобы это мгновение повторилось вновь: миг, когда я ощутил, что жизнь еще имеет для меня смысл был не менее удивительным, чем тот, когда я впервые увидел свою Тасю.

— Передай, что ему нечего опасаться, кроме моего преклонения перед его талантами. — Я чуть склонил голову.

Не благодаря — вряд ли я мог найти слова, которыми сумел передать то, что я сейчас ощущал. Отдавая себя… ее великодушию.

Она кивнула, подталкивая выходящего последним Кадинара в спину. И та шутливость, с которой он отпрянул от легкого толчка, навела меня на мысль, что кое-что мне придется пропустить.

Но… мои губы коснулись виска любимой женщина. Нежно, осторожно, но больше не боясь верить.

— Передам. — Она замерла на пороге, смотря на нас. На меня и… ту, с которой я простился уже во второй раз. И была в ее взгляде такая легкость и… надежда, что я в очередной раз поразился силе, мужеству и открытости этой женщины. Женщины из рода моего наставника. — А ты помни, что обещал быть счастливым. И, — шальная улыбка вновь коснулась ее губ, — ты — мой должник.

Ответить я не успел — она выскочила из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Но ей и не нужен был мой ответ, потому что она успела прочитать его не только в моих глазах, но и в моей, открытой для нее душе.

Надеюсь, что в ее жизни не наступит того дня, когда ей понадобиться моя помощь, но… если такое случится, я встану рядом с ней. Встану не по долгу, а по велению сердца и души, часть которой всегда будет рядом с ней в кинжале, что сейчас покоился в ножнах на ее поясе.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Эпилог

Реклама на сайте