«Император»

Николай Романов Император

Тем, кто дарит нам свои души

Когда незнающий избранник

Свой путь во мгле пустой найдет,

Дотоле незабвенный странник

В страну забвения уйдет.

О. Приданников

Зачем мы хватаем за руки

То враки, то кривду, то ложь?

Ужель от смятенной докуки

Победу нам вынь да положь?

О. Романов

Пролог

Тим Бедросо, Вершитель Великого Мерканского Ордена, проснулся нынче очень рано и совершенно не удивился этому.

В последнее время Вершителю стало не до сна.

Политическая обстановка за рубежами государства, вверенного Тиму судьбой и предками, стремительно и неуклонно ухудшалась. Несмотря на все предпринимаемые тайные и явные меры, Росская империя стремительно выходила из-под влияния Нью-Вашингтона, и успешно противодействовать этому процессу пока не представлялось возможным.

Занимаясь повседневными утренними делами и принимая обычную помощь от обслуживающего персонала, Вершитель продолжал размышлять, и думы его были откровенно невеселыми.

Этот безмозглый идиот Владислав – Ксену его побери, со всеми его потрохами! – напрочь прогадил власть, почти без борьбы отдав ее бастарду… Да еще и угрохать себя позволил так, что никаким адвокатам не придраться. Существовал, оказывается, у росичей давний, законодательно закрепленный обычай, согласно которому претендент на правление может вызвать существующего императора на дуэль в присутствии свидетелей и, одержав в поединке победу, занять освободившийся трон. Что этот ублюдок Остромир с успехом и совершил, да еще руками самого Владислава Второго…

И тут же, осуществив с целью устранения сторонников прежнего императора кардинальные перестановки в правительстве, бастард активно и целеустремленно взялся за модернизацию вооруженных сил.

А это уже становилось реальнейшей угрозой сложившемуся в последние десятилетия мировому порядку…

Немногие мерканские агенты, внедренные когда-то на Новый Санкт-Петербург, столичную планету Росской империи, и сумевшие просочиться сквозь сеть, раскинутую контрразведкой, неизменно докладывали о введении в строй новых боевых кораблей последнего поколения (кстати, особых трудов при добыче информации у них не было, поскольку о достигнутых успехах трубили росские средства массовой информации). Донесения эти не могли не вызывать беспокойства по двум причинам.

Во-первых, количественный рост флота сам по себе представлял угрозу. А во-вторых, тактико-технические данные новых кораблей оставались тайной за семью печатями, поскольку никому из агентов, работавших в росском Адмиралтействе, уцелеть при чистке не удалось. В общем, следовало немедленно предпринимать активные меры, чтобы не дать возможности щенку накачать мускулы и набраться навыков государственного правления.

Правда, на днях Кен Милтон, Капитан Офиса Добрых Дел, доложил Вершителю, что Ордену есть пока на кого опереться в Росской империи.

Великий князь Владимир, брат почившего в бозе Владислава Второго и командующий едва ли не самым элитным у росичей военным подразделением – Росской особой гвардейской бригадой активного контакта (в просторечии ее бойцы назывались «росомахами» и предназначались для тех же целей, что и мерканские морские пехотинцы), – весьма недоволен произошедшими в государстве переменами.

И, похоже, в мутной водичке его недовольства вполне можно было половить нужную Ордену рыбку. Если подсуетиться…

Однако сегодня Вершитель вспомнил еще об одной возможности воздействовать на новоиспеченного росского императора, и ее требовалось срочно обсудить с руководителем Офиса Добрых Дел.

* * *

В начале рабочего дня Тим Бедросо обычно знакомился с содержанием свежих новостей. Подборку нужных ссылок ему готовил Джастин Грин, секретарь Вершителя. Сетевых агентов Вершитель не жаловал…

Вот и сегодня, сидя за рабочим столом, мерканский правитель неторопливо просматривал материалы, появляющиеся на видеопласте, и их содержимое отнюдь не улучшало ему настроения.

Отечественные борзописцы задавали правильные вопросы, и на эти вопросы следовало искать ответы. Не для журналистов, конечно, – эти-то не позволяли себе прямых выпадов против представителей власти – а для самих себя, членов СиОрг, представляющих самую что ни на есть элиту Великого Мерканского Ордена… Все равно рано или поздно ответы понадобятся, и лучше найти их на год раньше, чем на день опоздать…

Внешнеполитические новости были важными. Снова увеличилась активность передвижений новобагдадского флота на границе рукава Персея и межрукавного пространства, в районе планеты Истмейн, и если об этом сообщает пресса, значит, кто-то допустил утечку информации. Или информационный вброс произвела вражеская разведка…

Бразильянская Конфедерация активно вела тайные переговоры с Фрагербритским Союзом, и, похоже, дело там семимильными шагами шло к заключению договора о политическом и военном сотрудничестве, что также не могло не беспокоить мерканских журналистов.

Бедросо дочитал статью и фыркнул.

Если бы только журналистов! Возможный стратегический договор между католиками и протестантами был сейчас головной болью всей остальной Галактики. Намечавшееся фрагербритско-бразильянское содружество превращалось в потенциальную угрозу и для Синской империи, и для Бенгальской Федерации. Да и для мерканцев с росичами – живи они между собой хоть в дружбе, хоть во вражде… А во вражде, естественно, опаснее, чем в дружбе.

Все усилия Офиса Добрых Дел пока к срыву фрагербритско-бразильянских переговоров не привели, хотя подчиненные Кена Милтона дневали и ночевали на работе, а сам Капитан от забот посерел и осунулся…

Нет, Росскую империю следовало как можно быстрее брать в оборот и возвращать в кильватер политики, проводимой Великим Мерканским Орденом. А значит, надо как можно быстрее брать в оборот щенка-бастарда, наглым образом занявшего престол на Новом Санкт-Петербурге.

Слева от стола, за которым расположился Вершитель, вспыхнула видеоформа, изображающая Джастина Грина.

– Прощу прощения, Вершитель! К вам с визитом Кен Милтон.

Бедросо убрал с видеопласта новостную ленту и дематериализовал сам видеопласт:

– Пригласите Капитана, обращенный!

Секретарь кивнул. Видеоформа тоже растворилась в воздухе.

Тут же открылся дверной проем, и в кабинет шагнул руководитель Офиса Добрых Дел.

Лицо его за время, прошедшее с последней встречи, розовых красок не приобрело, наоборот, стало совсем землистым.

– Слава Святому Рону, Вершитель!

– Слава, Капитан!

Бедросо выбрался из-за стола, и два члена СиОрг обменялись рукопожатием.

Они были знакомы уже более сорока лет и прекрасно знали привычки друг друга. Милтону было известно, что глава Ордена пожимает руку далеко не каждому, и он ценил это проявление симпатии. А Вершитель ценил руководителя своей спецслужбы за его предприимчивость и опыт в тайных делах.

Впрочем, отношение Бедросо к любому своему подчиненному могло и перемениться – причем весьма стремительно. История нынешнего правления ведала такие случаи – достаточно несколько раз проколоться, и прости-прощай. Пока Капитану Офиса Добрых Дел удавалось избежать серьезных провалов… Но ведь ошибок не совершает только тот, кто ничего не делает!

Хозяин кабинета вызвал стол для деловых бесед, а также два низких удобных кресла, и адепты, расположившись в них, приступили к обсуждению срочных вопросов тайной политики.

– Что у нас там с великим князем Владимиром, мой друг? Напомните-ка мне, будьте добры!

Милтон доложил:

– Несколько недель назад командующий РОСОГБАК[1]  отправился в инспекционную поездку по росским гарнизонам, расположенным в приграничных районах. Заявленная цель вояжа – обычная плановая проверка. Однако наши агенты докладывают, что на самом деле высокопоставленный инспектор прощупывает обстановку в дальних гарнизонах. Есть некоторые основания полагать, что Владимир недоволен приходом к власти бастарда и не прочь отобрать у него трон. Об активных действиях пока речь, разумеется, не идет, ибо силы возможных заговорщиков крайне разобщены и незначительны.

– А есть те, кто может оказать великому князю поддержку в его тронных поползновениях?

Капитан Офиса Добрых Дел кивнул:

– По агентурным данным, командующий Третьим флотом адмирал князь Барятинский совсем не так лоялен к новой власти, как утверждал сразу после переворота. Кроме того, есть основания предполагать, что найдутся недовольные и в центральном аппарате Адмиралтейства. А к такой фигуре, как командующий РОСОГБАК, могут подтянуться и нижестоящие командиры. Тем более что в случае гибели бастарда именно великий князь Владимир окажется по закону главным претендентом на трон… – Милтон качнул головой. – К сожалению, Владимир не очень хорошо относится к Ордену, и эти его чувства могут изрядно помешать делу.

– У нас есть свои люди в окружении первого «росомахи»?

– Да, Вершитель! Незадолго перед переворотом нам удалось завербовать одного из подчиненных великого князя на базе «Змееносец». Именно там располагается флот Барятинского. Есть агенты и на планетах. Правда, негусто, слишком многие провалились, когда граф Охлябинин, занявший место министра имперской безопасности, развил кипучую контрразведывательную деятельность.

– Имеет ли наш новый агент хоть какое-то влияние на решения, принимаемые Владимиром?

Милтон пожал плечами:

– Сейчас я бы так не сказал. У него не слишком ответственная должность. Но ведь все в жизни меняется. Когда сложится нужная нам обстановка, советы потребуются и великому князю.

– Надо ускорить работу, Капитан! Нужная нам обстановка должна сложиться в самое ближайшее время. Пока бастард не набрал силы.

Милтон понял все правильно.

– Будет сделано, Вершитель! Я велю принять все меры для ускорения работы с Владимиром.

– О’кей! – сказал Бедросо. – Теперь вот что… Надо все же искать и запасные варианты давления на бастарда. Я имею в виду близкую ему женщину.

Милтон сам в свое время докладывал Вершителю о провале операции по похищению зазнобы нынешнего росского императора и едва-едва избежал тогда властительной кары.

– Работать с княжной Татьяной Чернятинской теперь бессмысленно. Наша агентура на Новом Санкт-Петербурге доложила, что она помолвлена с князем Стародубским, и родители жениха и невесты вот-вот собираются сыграть свадьбу.

– И бастард так легко простил ее измену? Помнится, вы докладывали, что он лично участвовал в рейде по вызволению из пиратского плена Татьяны Чернятинской…

Милтон снова пожал плечами:

– Ну он же все-таки совсем молодой человек, Вершитель. У них ветер в сердце гуляет. Сегодня люблю одну, завтра – другую. К тому же окружение вряд ли позволило бы ему жениться на княжне Чернятинской. Да и сам он наверняка отказался от этой мысли, если не глупец.

– Хорошо, – сказал Бедросо. – Оставим Чернятинскую в покое… А что у нас с матерью бастарда? Как ее там?..

– Графиня Елена Шувалова, Вершитель, – быстро сказал Милтон, с трудом скрыв дрожь, пожелавшую овладеть голосом.

– Так что у нас с нею? Вы отыскали ее?

– К сожалению, следы ее потерялись, Вершитель. Капитан капера, захвативший ее в плен, погиб в одном из более поздних рейдов вместе с кораблем и всей командой. Никакой информации относительно лица, которому они продали графиню Шувалову, не сохранилось.

– Так не бывает! – резко сказал Бедросо. – Где-то что-то все равно должно сохраниться. В налоговых отчетах, к примеру. Или в медицинских учреждениях. Что ж она? Никогда не лечилась? Нет, так не бывает. Думаю, работа по розыску была проведена недостаточно серьезно.

Похолодевший глава Офиса Добрых Дел молчал.

Сказать в свое оправдание ему было нечего. Да и бесполезно. Вершителя не разжалобишь, если он решил спросить с тебя за упущения.

– Я предоставляю вам, Капитан, последнюю возможность с должной тщательностью отнестись к розыску графини Елены Шуваловой. Привлеките к поискам необходимое количество людей. Мне нужен козырь в рукаве. Иначе та игра, которую мы намерены вести с бастардом, может закончиться нашим поражением. Святой Рон не простит нам такого прокола. Вам ясно?

– Так точно, Вершитель! – Милтон вскочил из кресла.

Встал и Бедросо, показывая, что аудиенция закончена.

– Ступайте! И непременно отыщите мне козырь!

Кен Милтон щелкнул каблуками. И отправился организовывать повторные розыски матери нынешнего императора Росской империи.

Часть первая «Улитка» Комарова

Глава первая

Великий князь Владимир всю свою жизнь был обижен судьбой. Его угораздило родиться вторым в семье росского императора Николая, и это означало лишь одно: на трон он мог претендовать только в одном-единственном случае – если старший брат Владимира, законный правитель росский Владислав Второй, уйдет из жизни, не оставив после себя наследника. Что представлялось крайне маловероятным, поскольку Владислав был весьма и весьма охоч до слабого пола. Он, правда, оказался совершенно не склонен плодить бастардов и потому внимательно следил за возможными беременностями своих любовниц – даже в ту пору, когда у императорской четы рождались дочери. А когда на свет появился четвертый ребенок, цесаревич Константин, упомянутая внимательность Владислава стала удвоенной: император вовсе не желал, чтобы у его дражайшего отпрыска появился конкурент, которого противники властителя могли бы использовать в политической борьбе вокруг трона.

Поэтому Великому князю Владимиру абсолютно ничего не светило. Сиди себе под крылышком у царственного брата, командуй потихоньку вверенной тебе РОСОГБАК, элитным подразделением имперских вооруженных сил, и жди торжественных похорон в фамильной усыпальнице, когда Господь позовет тебя в первую послежизненную дорогу. С объявлением по стране трехдневного траура и гробом на лафете старинной пушки…

Сидеть под крылышком у брата – не проблема, да вот беда: ВКВ, как звали своего командующего «росомахи» (да и не только они), с некоторых пор стал считать, что император Владислав Второй проводит политику, наносящую откровенный вред собственному Отечеству.

Ясное дело – в той банке с пауками, какую представляла собой нынешняя Галактика, выжить без союзника было весьма сложно, и потому сам по себе союз родного Отечества с Великим Мерканским Орденом являлся неглупым стратегическим маневром, но в какой-то момент Владислав переборщил и пересек черту, за которую заходить не следовало.

И потому, когда до ВКВ дошла информация о том, что в недрах росской элиты зародился заговор против императора, командующий РОСОГБАК и пальцем не шевельнул, чтобы разоблачить злоумышленников. Тем более что вскоре выяснилось: среди самых активных и высокопоставленных противников политики Владислава Второго находятся его, Владимира, непосредственные подчиненные, во главе с начальником секретной службы РОСОГБАК, полковником Всеволодом Андреевичем Засекиным-Сонцевым, дальним родственником правящей фамилии.

Конечно, в политике невмешательства имелся определенный риск. Раскрой люди императора заговор, великому князю тоже бы не поздоровилось. Однако в худшем случае главного «росомаху» можно было обвинить только в халатности и близорукости – прямых преступных контактов у ВКВ с заговорщиками не было. Агенту же, доложившему Владимиру о заговоре в среде подчиненных, быстренько организовали несчастный случай.

Дабы информация о его донесении не просочилась в опасных направлениях…

Время между тем шло. Заговор зрел. ВКВ ждал, готовый в нужный момент присоединиться к заговорщикам и снять пенки с уже вскипяченного другими молока. Все равно им было некуда деваться – убрав с политической арены царствующего императора, они должны будут обратиться с просьбой занять освободившийся престол к его брату, поскольку единственный наследник Владислава Второго, безнадежно страдающий от прогерии Константин, явно дышал на ладан.

Да и вообще, на месте злоумышленников ВКВ дождался бы близкой смерти наследника и только после этого вступил в непосредственную схватку с законной властью.

Подчиненные оказались не дураки – так оно и вышло.

Болезнь быстро доконала цесаревича, несчастный, стремительно состарившись, однажды испустил дух. И вскоре заговорщики начали выступление. Владимир мысленно потирал руки.

Однако тут последовали неприятные для ВКВ неожиданности. Оказалось, у заговорщиков имеется собственный кандидат в императоры, бастард, рожденный когда-то одной из любовниц Владислава Второго и сумевший уцелеть в жизненных перипетиях и достичь дееспособного возраста.

В общем, стало ясно, что судьба нанесла Владимиру сокрушительный удар ниже пояса.

Смысла поддерживать заговорщиков больше не было.

Однако ВКВ почувствовал, что удача уже приняла сторону Засекина-Сонцева и его соратников. И политический нюх Владимира не подвел. Переворот был осуществлен стремительно, напористо и энергично – сказывалась рука Железного Полковника, который вскоре сделался генералом.

Царственный брат великого князя позорно бежал со столичной планеты, бросив в блокаде верные ему войска, и обратился за помощью к своему другу, властителю Великого Мерканского Ордена. Тот прямой военной помощи, правда, не оказал, отправив под начало свергнутого императора пиратское боевое соединение. Однако судьба окончательно отвернулась от бывшего императора, ибо именно она решила, кому победить в дуэльной схватке бастарда с отцом – согласно древнему обычаю. И власть в империи перешла в новые руки.

А Владимир в очередной раз задумался о своем положении.

Казалось бы, главный кандидат во властители – и пролетел мимо трона на галактической скорости!

Это было нечестно. Это было подло. Это было невыносимо.

Ко всему, юный император рьяно взялся за государственные дела. Хватка у него оказалась железной. И знаниями его напичкали по самое некуда. Впрочем, он ведь закончил школу «росомах», так что удивляться нечему. Туда по блату не проткнешься – отбор строгий… И кто проходит «суворовскую купель», тот всегда найдет должное место в жизни.

Вот бастард и нашел свое. А младший брат бывшего императора быстро понял, что если и дальше сидеть на заднице ровно, то ничего уже в жизни не дождешься.

Разумеется, Великий Мерканский Орден не потерпит разворота государственной политики Росской империи на сто восемьдесят градусов и наверняка попытается свергнуть мальчишку. Однако, если ВКВ пересидит в сторонке еще и этот период потрясений, то пролетит мимо мишеней окончательно. На кой дьявол он будет нужен Вершителю? Тем более что Бедросо наверняка осведомлен о не слишком теплом отношении Владимира к мерканцам. Короче говоря, надо было что-то предпринимать.

Но в столице все государственные деятели молились на бастарда, а кто не составлял им компанию, тот уже слетел с должности.

И великий князь решил для начала посетить отдаленные уголки империи и прояснить обстановку – так ли там поддерживают нового императора, как в центральных мирах. А дальше, если собрать всех недовольных в единый кулак да обратиться за помощью к Бедросо, то может быть, что-нибудь и выгорит…

Недовольных он, естественно, нашел – куда ж без них? Встречались даже такие, кто едва ли не прямым текстом объявлял, что у власти в империи находится узурпатор и что этой власти его нужно лишить самым срочным порядком. Нечего, знаете ли, ваше высочество, пускать козла в огород, и ваше право, и ваша обязанность вернуть трон в законные руки. Даже если для этого придется обратиться за помощью к Ордену. В конце концов, сайентологи нам не чужие, почти четверть века в одной упряжке скачем…

В принципе, в словах таких людей содержалась немалая доля истины. Если уж руководствоваться нынешними законами, а не древними обычаями, существующими только потому, что о них все давным-давно позабыли за ненадобностью, то после гибели Владислава императором должен быть Владимир. И на недовольных следовало бы опереться…

Одна беда – обращаться за помощью к Ордену для великого князя было как серпом по одному месту. Ведь всю жизнь он был противником мерканцев, пусть даже и скрытым. Душу-то собственную не переделаешь!..

И, мотаясь по периферийным мирам, ВКВ пребывал в сомнениях. День за днем, неделю за неделей.

Да еще и семья его оставалась на Новом Санкт-Петербурге, практически в лапах Остромировых спецслужб.

А это вам не семечки! Тут сто раз подумаешь, прежде чем чихнешь…

Глава вторая

Совет безопасности Росской империи в последнее время собирался еженедельно.

На заседании, кроме императора Остромира Первого и его советника, князя Всеволода Андреевича Засекина-Сонцева, присутствовали обычно граф Василий Илларионович Толстой, министр внутренних дел; граф Иван Мстиславович Охлябинин, министр имперской безопасности; князь Петр Афанасьевич Белозеров, глава имперского разведывательного управления; министр обороны князь Фрол Петрович Мосальский и премьер-министр князь Сергей Никанорович Шуморовский. Когда речь на заседании шла об изменениях в законодательстве, непременно звали председателя Государственной Думы князя Алексея Ивановича Ноздреватого. Остальные руководящие должностные лица империи приглашались на Совет по необходимости.

Однако повестка дня очередного заседания, как правило, готовилась двумя имперскими руководителями – непосредственно самим Остромиром Первым и Железным Генералом.

Вот и сегодня Всеволод Андреевич Засекин-Сонцев должен был явиться на высочайшую аудиенцию спозаранку, сразу после завтрака.

Осетр любил такие ранние совещания, когда голова еще свободна (ну почти свободна, если быть более точным!) от проблем, связанных с каждодневной административной суетой, и можно было плодотворно поработать над основными стратегическими вопросами государственной политики.

За завтраком, поедая ставшую любимой с некоторых пор овсяную кашу, сваренную на молоке, Осетр в очередной раз задумался о том, как поступить с великим князем Владимиром.

Молодому императору было совершенно ясно, что с коронацией борьба за трон не закончена. Тим Бедросо, Вершитель Ордена, не сидел бы столько лет на своем месте, кабы его можно было безнаказанно щелкнуть по носу. А коронация Остромира Первого, нового росского императора, была именно таким щелчком. Господа мерканские историки доблестно прошляпили существование у росичей древнего обычая, согласно которому претендент, имеющий законное право занять трон, мог завоевать это право в поединке с существующим императором. В результате же Вершитель обнаружил, что его планы провалились, причем самым унизительным образом. Мальчишка надел императорскую корону на вихрастую голову, даже не озаботившись соблюдением дипломатических тонкостей. В Галактике давно уже не свергали императоров, не заручившись поддержкой со стороны других галактических правителей. А тут произошло нарушение неписаных правил, удар по этикету, если хотите. И такое нарушение безнаказанным остаться не могло. Ни в коем случае!

А потому и ежу было ясно, что Великий Мерканский Орден, в лице его силовых структур – и в первую очередь, приснопамятного Офиса Добрых Дел, – непременно попытается отомстить за полученный Вершителем щелчок. И Росскую империю непременно попытаются вернуть в кильватер орденской внешней политики – не мытьем, так катаньем. Ну с катаньем все было понятно – это прямая агрессия, главной задачей которой станет свержение воцарившейся в росском центре новой власти. А вот мытье могло быть разных сортов, ибо претенденты на трон имелись и помимо мальчишки. Пусть он и завоевал императорскую корону законным для росичей путем, но при желании власть может быть оспорена. Было бы только желание. Плюс соответствующие возможности в виде финансов, юристов и общественной поддержки. Хотя бы в лице кадровых военных…

Так что тайная возня, которую великий князь Владимир затеял в районе базы «Змееносец», удаленной от центральных районов империи, Осетра не удивила. У человека есть желание, и он усиленно ищет возможности. Впрочем, покамест безопасности государства эта возня непосредственно не угрожала.

Слишком уж мало, помимо желания, имелось у Владимира соответствующих возможностей. То есть реальных сил. Ну да, командующий Третьим флотом адмирал Барятинский, судя по донесениям мибовцев, поддерживает ВКВ, но боевые возможности Третьего флота невелики. В его состав входят, в основном, корабли устаревших типов и большой угрозы, в случае гражданской войны, они для центральных миров империи не представляют. После модернизации средств планетной обороны Нового Санкт-Петербурга, артиллерийские установки справятся даже с линкорами Барятинского, не говоря уж о более мелких боевых единицах. Впрочем, вряд ли прикрывающий столичные миры Первый флот вообще подпустит их к столичной планете. Пупки у них развяжутся – до нее добираться!

Поэтому пусть себе великий князь суетится. Нам от этого только польза будет. Спокойненько понаблюдаем, что у него получится, кого он соберет под свое крылышко, кто его осмелится поддержать.

А может, позже, еще и в своих целях всех этих господ используем…

В общем, не так страшен черт, как его малюют. Но в то же время ухо надо держать востро!

Когда Железный Генерал переступил порог императорского рабочего кабинета, Осетр отправил на отдых сетевого агента, с которым уже успел пообщаться в ожидании советника по безопасности, и встал из-за стола.

Засекин-Сонцев, став советником, не перестал носить иссиня-черный китель «росомах».

Естественно – ведь «росомаха» остается «росомахой», какую бы должность в имперской иерархии он не занял.

Однако в гигантском кабинете, который достался новому императору от отца, он выглядел отнюдь не импозантно. Осетр хотел поначалу вообще перебраться в другое помещение, поскромнее размерами, – ему не хотелось сидеть на месте, которое прежде занимал Владислав, – но Найден отговорил. Не по чину властителю такой державы ютиться в комнатенке…

– Доброе утро, ваше императорское величество!

– Здравствуйте, Всеволод Андреич!

Обменялись рукопожатием.

– Присаживайтесь, князь! Какие новости?

Железный Генерал угнездился в вызванном для него кресле. Осетр снова занял свое место за рабочим столом.

– Новости имеются заслуживающие внимания, ваше императорское величество! Даже очень заслуживающие…

Со дня коронации Дед перестал пользоваться выражениями «сынок» или «мальчик мой». Даже когда император и советник оставались с глазу на глаз.

Как будто прошлые их отношения больше не имели никакого значения… Впрочем, так оно, по большому счету, и было.

– Семья великого князя Владимира вчера действительно отправилась в вояж. Улетели обе – и княгиня Александра, и княжна Яна. Плюс с ними две самые близкие служанки.

Яна… Дочь ВКВ и в самом деле носила именно такое имя – в отличие от Татьяны Чернятинской… то есть теперь Стародубской, которую Яной еще в глубоком детстве стал звать отец.

– Официально дамы следуют на Дивноморье, – продолжал Железный Генерал, – с намерением отдохнуть на одном из тамошних курортов. Но, как я уже и докладывал вам, прилетев туда, они планируют проследовать дальше, на планету Коломна, в район базы «Змееносец», где находится наш Третий флот и которую уже несколько дней инспектирует великий князь, пользуясь гостеприимством адмирала Барятинского. Может быть, ваше императорское величество, мы все-таки прервем вояж мамы и дочки?

Осетр принял решение мгновенно.

Нет уж, пусть супруга и дочь ВКВ отправляются к мужу и отцу беспрепятственно. Разумеется, решение отпустить их подобру-поздорову большинству государственных чиновников покажется нелогичным. Не хватает, мол, мудрости молодому императору, господа, родственников своего противника лучше держать в заложниках…

Все верно, но есть логика и мудрость более высокого порядка, недоступные пониманию обычных должностных лиц. Иногда надо заглядывать несколько дальше нынешнего политического момента. Однако о дальних планах императора пусть пока никто не ведает. Даже его сиятельство Железный Генерал… Впрочем, он-то наверняка догадается, что император приказал отпустить семью ВКВ не по глупости – Засекин-Сонцев достаточно изучил своего бывшего подопечного, – но от его догадок вреда не будет. Деда всегда заботило только одно – судьба империи. Держава ему и мать, и жена, и любовница, такая вот у него необычная семья…

Осетр решительно мотнул головой:

– Ни в коем случае, Всеволод Андреич! Не думаю, что это хорошая мысль… Они ведь свободные граждане Росской империи, ни под судом, ни под следствием не состоят. Пусть себе летят куда желают.

Засекин-Сонцев пожевал губами:

– Но ведь находись они на Новом Петербурге, мы бы вполне могли, в случае необходимости, использовать их как инструмент давления на великого князя. Разве нет?

– Могли бы, разумеется, – кивнул Осетр. – Но таким образом мы бы только продемонстрировали всему миру неуверенность в собственных силах. Вряд ли это мудро…

На самом деле причина, по которой император решил выпустить из когтей собственных спецслужб жену и дочь руководителя РОСОГБАК, была несколько иной, но советнику по безопасности пока не стоило знать эту причину. Всему свое время… И вообще… Помнится, Остромира Приданникова учили: «“Росомахи” никогда и никуда не опаздывают». Хоть император теперь и не только «росомаха»…

– Воля ваша! – спокойно сказал Железный Генерал.

Он давно уже отвык удивляться решениям росского властителя.

Тем не менее Осетр решил сменить тему.

– А что у нас с Четвертым флотом, Всеволод Андреич?

Засекин-Сонцев оживился:

– Комплектование флота техникой и личным составом движется полным ходом. Приднепровский выбивает с заводов-поставщиков недостающее вооружение и оборудование. Правительство помогает ему всеми силами. Я постоянно нахожусь в контакте с премьер-министром.

В свое время, с целью быстрейшего создания Четвертого флота, совету безопасности, по инициативе Железного Генерала, было предложено создать в Пятипланетье, где обосновалась Отдельная особая эскадра, ставшая зародышем нового флота, постоянную базу по довооружению, оснащению и ремонту спешно вводимых в строй боевых кораблей. Базу разместили на Могилеве. Судя по поступающим в императорский дворец докладам, решение было принято правильное, и Засекин-Сонцев только что подтвердил это в очередной раз.

– Мне всегда нравилась энергия адмирала и его умение быстро решать возникающие задачи, – сказал Осетр.

Дед кивнул:

– Да, Приднепровский определенно находится на своем месте. Если дело и дальше пойдет такими темпами, Четвертый флот уже через год будет в полной боевой готовности. И мы сможем больше не опасаться вторжения Великого Мерканского Ордена в пределы империи.

У императора имелись на этот счет собственные мысли, но и о них Железному Генералу пока знать не стоило.

Обсудили конкретные вопросы, которые предстояло решить на ближайшем заседании Совета.

В частности, Осетр поинтересовался – есть ли в нынешнем окружении великого князя Владимира агенты Министерства имперской безопасности. Засекин-Сонцев сообщил императору, что имеются. Правда, немного, но граф Охлябинин на нужном этапе подсуетился, не упустил подходящих возможностей.

В настоящее время количество агентов роли не играло, и потому император вполне удовлетворился таким ответом. Однако его интересовало еще кое-что.

– А скажите мне, Всеволод Андреич… Насколько близко находятся наши агенты к великому князю? Способны ли они активно работать с ним? То есть могут ли оперативно реагировать на изменение обстановки? Если вдруг ВКВ примет некое кардинальное решение, сумеют ли они хоть как-то повлиять на Владимира?

Дед поморщился.

– К сожалению, они занимают не слишком высокие должности, – сказал он. – Прямого административного доступа к великому князю у них нет. К тому же их миссия чисто наблюдательская. Узнать информацию и передать ее в Министерство имперской безопасности. Они ведь изначально работали по адмиралу Барятинскому, а не по ВКВ. Отбывая в инспекционную поездку, Владимир не стал брать с собой никого из сотрудников штаба РОСОГБАК. Нам он объяснил, что не хочет утечки информации о предстоящей проверке. В штабе бригады имеются активные агенты с большими полномочиями. Но все они остались на Новом Петербурге.

– Надо бы изменить ситуацию. Следует командировать кого-нибудь из людей графа Охлябинина в ближайшее окружение ВКВ, причем этот человек не должен передавать нам никакой информации. Чтобы не засветиться… В обычное время связь должна быть односторонней.

– Что ж… – Железный Генерал задумчиво почесал редкую бровь. – Мысль весьма и весьма неплохая. Иметь на всякий пожарный случай джокера, способного на кардинальные, неожиданные для противника действия. Так сказать, имеющего возможность в любой момент побить туза... Я немедленно поставлю задачу перед министром имперской безопасности. Пусть быстро подберут подходящего человека.

– Поставьте, поставьте... Но я бы хотел сам поучаствовать в этом отборе. Пусть граф Охлябинин составит список людей, а я посмотрю, выберу и побеседую с кандидатом…

Дед определенно удивился такому пожеланию, и Осетр объяснил:

– Мне кажется, получив задание от императора, агент серьезнее проникнется важностью предстоящей задачи.

Объяснение было не бог весть, но Железный Генерал его принял.

– Я поговорю с Охлябининым, ваше императорское величество!

– Да уж, поговорите… И вот еще что. Надо бы лишить великого князя и адмирала Барятинского помощи со стороны менталов.

– Это нетрудно. Менталы напрямую подчиняются Министерству имперской безопасности. Мы найдем, как убрать их от господ заговорщиков.

– Вот и прекрасно! – Осетр помолчал. А потом сказал: – Всеволод Андреич! Есть еще одна неотложная задача. Я хочу, чтобы наконец отыскали мою мать. Если она мертва, хочу знать, кто конкретно повинен в ее смерти. А если жива – надо установить, где она находится.

Засекин-Сонцев тоже помолчал секунду-другую. Выражение лица его осталось непроницаемым.

– Это будет очень непросто, ваше императорское величество! Слишком много времени прошло с тех пор, как она пропала.

Осетр саркастически усмехнулся:

– Мне хорошо известно, когда она пропала. Как и понятно, что поиски будут непростыми. Однако найти ее необходимо. Я вовсе не желаю, чтобы у противника имелся такой рычаг давления на росского императора. Я вовсе не желаю, чтобы в самый неподходящий момент меня поставили перед выбором и шантажировали ее судьбой. Думаю, это и вам понятно.

Железному Генералу все было понятно. Поэтому он поднялся из кресла, встал по стойке «смирно» и щелкнул каблуками:

– Будет исполнено, ваше императорское величество! Имперское разведывательное управление займется поисками вашей матушки в самое ближайшее время! Но быстрых результатов ждать не приходится.

На сем они и расстались.

Железный Генерал отправился выполнять поставленные задачи. А император продолжил обдумывать план действий – как использовать в интересах державы ту возню, что затеял великий князь Владимир.

И в конце концов план у него созрел. Но на Совет он его выносить, разумеется, не стал. Это было бы неразумно.

А все поднятые вопросы Совет одобрил единогласно. В том числе и необходимость неотложных поисков графини Шуваловой. Никому не хотелось давать в руки вероятного противника подобный козырь…

Впрочем, ничего другого Осетр и не ожидал. Попробовали бы господа члены Совета не одобрить!

Глава третья

Прошло две недели.

Стратегическая обстановка медленно, но верно менялась в лучшую сторону. Каждый спущенный со стапелей военный корабль неуклонно приближал тот благословенный день, когда боевая мощь Росской империи достигнет уровня сил Великого Мерканского Ордена.

Но пока по-прежнему перед военно-политическим руководством росичей стояла главная задача – максимально выиграть время. Прямое столкновение с мерканцами было смерти подобно, ибо, исходя из данных, получаемых от разведывательного управления, флот ВМО все еще превосходил росский. И потому любые события, предотвращающие войну, Осетр считал благоприятными.

Именно по этой причине он всячески сдерживал руководителей своих спецслужб, снова и снова предлагающих немедленно арестовать великого князя Владимира. Их можно было понять – арест снял бы с них гигантскую головную боль. Но императору было совершенно ясно и другое – пока у Тима Бедросо есть надежда на внутриросский мятеж, исподволь готовящийся противниками Остромира Первого, в прямое столкновение мерканцы не ввяжутся.

Одно дело – оказать необходимую поддержку одной из сторон в гражданской войне. И совсем иное – осуществить прямую агрессию против суверенной державы. В этом случае другие галактические государства могут и сами начать ловить рыбку в мутной воде. А вести войну на несколько фронтов рискованно даже для Ордена. Силы его тоже не безграничны. К тому же мерканский народ становится крайне нетерпимым к своей власти, когда на его голову вдруг сваливаются невзгоды и лишения военной поры. А чтобы подготовить к ним общественное мнение Ордена, тоже требуется время – и, прямо скажем, немалое.

И это опять же нам на руку.

Так что пусть пока великий князь Владимир продолжает готовить свой мятеж. Видит бог, центральная власть империи набирается мощи более стремительными темпами.

Сейчас главное – лишить мерканцев ушей и глаз в столичных мирах и возле на полную мощь работающих верфей, дабы Бедросо не мог правильно оценить изменения в стратегическом соотношении сил.

И потому ведомству графа Ивана Мстиславовича Охлябинина было поручено вымести из важных районов весь шпионский мусор. Мибовцы с ног сбивались, проводя в жизнь полученный приказ, и постепенно переломили ситуацию в свою пользу.

Одновременно имперское разведывательное управление осуществило массовую заброску разведчиков на территорию ВМО. Бульшая часть питомцев князя Петра Афанасьевича Белозерова, разумеется, была схвачена мерканскими контрразведчиками и погибла, но некоторым удалось перейти на легальное положение, и скоро следовало ожидать от них первых результатов работы.

Погибших было очень жаль, но тут уж ничего не поделаешь. Такова жизнь, такова политика, таково межгосударственное противостояние…

Как известно, даже один разведчик, успешно внедренный во вражеский стан, может спасти миллионы жизней своих соотечественников, так что простите, парни, ради бога! Вы геройски отдали жизнь на благо Отечества, и ваши семьи никогда не будут забыты имперской властью…

Что касается ВКВ, то в недалеком будущем Осетр собирался поступить с великим князем по уже много раз испытанному методу. Встретиться с ним с глазу на глаз, поговорить, применив «магеллановы облака», и дело в шляпе! Императора не останавливало даже то, что с Владиславом Вторым сей метод не прошел. После некоторых размышлений он стал считать, что отца во дворце прикрывал тот самый доктор-великан, уничтоженный Осетром и Найденом во время захвата корабля, на котором прилетел к Медвежьему Броду, пытаясь восстановить свою власть, свергнутый росский правитель.

Это было самое логичное объяснение случившегося, а против логики не попрешь. Даже если ты – император…

Глава четвертая

План, который Осетр выстроил в отношении великого князя Владимира, требовал восстановления былых возможностей. Все-таки возле Медвежьего Брода, когда брали в плен Владислава Второго, регенту пришлось изрядно помахать туманными кулаками. А потому требовалось слетать на Кресты – «подзарядить аккумулятор».

Ситуация, впрочем, долгое время не позволяла осуществить этот вояж – перестройка политической жизни и перевооружение имперского флота требовали постоянного присутствия росского правителя на столичной планете. Но настало время, когда полет стало откладывать уже нельзя.

Правда, Осетр не очень представлял себе, какими обстоятельствами он оправдает такой полет перед соратниками. Прежде было проще – он сам ставил Засекина-Сонцева перед необходимостью организовать «командировку» на Кресты, и Железный Генерал (тогда еще Полковник) неизменно отправлял подопечного на тюремную планету. При этом Дед преследовал собственные интересы, но Осетр прекрасно использовал Дедовы интересы в целях, которые ставил перед собой. Получалось весьма неплохо.

Теперь инициатива должна была исходить от него самого.

И требовалось найти причину для полета. Можно было, к примеру, сказаться внезапно заболевшим, но этот номер вряд ли бы прошел. Прихворнувшего императора немедленно сдали бы на попечение медикам, а те бы без проблем выяснили, что его императорское величество Остромир Первый здоров как бык.

Осетр немало поломал голову, пытаясь сочинить причину для вояжа на Кресты. И в конце концов решил оправдать путешествие самой обыкновенной ностальгией. Захотелось, понимаете ли, императору побывать в местах, где прошла часть его буйной юности. «Росомаха», известное дело, никогда не забудет свою «суворовскую купель». Такую причину Засекин-Сонцев вполне мог понять, благо сам был «росомахой»…

На традиционной встрече с генералом, посвященной подготовке очередного заседания Совета безопасности, император объявил, что в самое ближайшее время собирается неофициальным порядком посетить Кресты.

Дед тут же попытался встать на дыбы.

Осетру даже показалось, что в первый момент Железный Генерал намеревался воспользоваться помощью «магеллановых облаков». Это было бы очень кстати, ибо после неудачи Засекин-Сонцев сам бы стал настаивать на посещении императором Крестов.

Однако Дед взялся за уговоры. Наверное, не знал, как объяснить Осетру, почему император не должен снова посетить в лесу домик с крылечком…

Красноречие Деда было впечатляюще. Впрочем, смысл всех его реплик сводился к одной фразе, которую он в конце концов и произнес:

– Вы же, понимаете, ваше императорское величество, в такое время присутствие правителя у кормила власти попросту необходимо…

Слова-то какие подобрал!

Только потом Осетр сообразил, что советник по безопасности сыграл на его упрямстве. Железный Генерал давно убедился, что император, если уверен в своей правоте, непременно будет добиваться того, что решил.

Интересно было, что бы сделал Дед, не поддайся Осетр на его уговоры. Ведь Деду этот полет был нужен не меньше, чем императору…

К счастью для Деда, Осетр «поддался».

Впрочем, Засекин-Сонцев заикнулся о том, что непременно должен сопровождать императора в запланированном вояже. Однако тут с ним справиться было совсем несложно.

– Простите, Всеволод Андреич, но интересы империи не позволяют нам обоим покидать Новый Санкт-Петербург. Кто-то должен держать руку на пульсе истории. Мы и в прошлый раз так поступали, когда я… на встречу с отцом летал. А теперь ваше присутствие в столице – еще важнее.

И пришлось Железному Генералу на роток накинуть платок.

– А чтобы вам спокойнее было, я отправлюсь на Кресты инкогнито, под вымышленным именем. Почему бы нам не вспомнить, как майор Долгих летал навещать доктора Бажанова? Почему бы майору Долгих не отвезти Бажанову новое конфиденциальное послание?

Дед натянуто усмехнулся:

– В одиночку отправитесь, ваше императорское величество?

– Нет, не настолько я легкомыслен, Всеволод Андреич. Что дозволено «росомахе» Приданникову, то не дозволено императору, пусть и в шкуре майора Долгих… Возьму с собой Барбышева. – Осетр тоже усмехнулся. – Найдену не привыкать работать эвакуатором.

– Типун тебе на язык, сынок! – Дед позволил себе былое обращение, и Осетр понял, что победил безо всяких «магеллановых облаков».

Очень не хотелось лишний раз убеждаться, что прежних возможностей с ним опять не стало.

– Я изучил расписание транссистемников, – сказал он. – Через два дня случится довольно редкая ситуация, когда в течение суток возле Крестов окажутся два транссистемника – один, следующий по маршруту «Новый Петербург – Дивноморье». А другой будет возвращаться к столичной планете. Первым мы отправимся туда, вторым на следующий день вернемся. Так что император будет за пределами столицы очень недолго, и вам вполне удастся скрыть его отсутствие.

Дальнейшее было много проще, чем «уговорить» Деда.

Найден принял предстоящую командировку на ура. Чтобы хоть чуть-чуть изменить внешность, использовали гормональный катализатор волосяного покрова и отпустили небольшие бородки, обзавелись необходимыми документами, согласно приобретенным билетам заняли каюту на борту транссистемника (в который уже раз им оказался «Дорадо»!) и через положенное время оказались в космопорту Крестов.

Императора, разумеется, никто не узнал. Да никому из местных и в голову не могло прийти, что росский правитель может предпринять вояж на такую планету.

Нечего ему тут делать!

Задание-прикрытие и в самом деле оставили прежним. Для этого пришлось ввести в курс императорских планов и графа Охлябинина. Зато документы Министерства имперской безопасности, как и прежде, действовали безотказно. Через несколько часов двое командированных сотрудников МИБ в званиях майоров уже находились в гостях у доктора Бажанова (он же торговец грёзогенераторами Сергей Петрович Костромин, он же агент Муромец), а отсюда до лесного домика, крылечко которого украшали кошачьи и собачьи фигуры, было рукой подать.

Доктор, судя по всему, уже получил свое задание, поскольку, забрав липовую посылку, пригласил гостей совершить короткое путешествие в лес. Устроить, так сказать, прогулку…

Машину остановили поодаль, на знакомую полянку потопали пешком. Когда домик уже стал проглядывать среди зарослей, Осетр сказал:

– Майор, оставайся здесь. Если меня не будет в течение пятнадцати минут, тебе снова придется стать эвакуатором.

– Понял, майор! – Найден мгновенно подобрался. – Надо было нам с собой родную «стрелу» взять.

– Может, и надо было… – пробормотал Осетр.

У него вдруг стало неспокойно на душе. Но это была не та тревога.

Впрочем, «росомахи» все равно не отступают! Даже если нет непосредственной угрозы для их жизни… Шутка!..

Один майор остался на месте, другой вместе с доктором зашел в домик. А дальше было уже испытанное прежде.

Блестящий шарик… Мурлыканье доктора… Ласковые и бережные пальцы в мозгах… И другие, огромные… И заключительная фраза: «А теперь вы забудете обо всем, что здесь происходило… Однако фразу и то, что должны послушаться человека, который ее произнесет, будете вспоминать, когда она прозвучит…»

Но, придя в себя, Осетр ничего не забыл. Как и в предыдущий раз.

И это было порукой: все им задуманное непременно осуществится.

Мы обложим великого князя Владимира со всех сторон. А потом попытаемся поступить с ним, как со всеми прочими, сложившими лапки перед «магеллановыми облаками». И на сей раз все получится, потому что у ВКВ, в отличие от Владислава Второго, нет квалифицированного ментала.

Доктор уложился в четверть часа, и Найдену не пришлось вспоминать работу эвакуатора.

На следующий день два майора, так никем и не узнанные, отбыли с тюремной планеты на прибывший в систему «Величие Галактики».

Прыжковый сон подтвердил, что прежние «туманные» возможности снова были с императором.

Глава пятая

Вернувшись с Крестов, «подзарядивший аккумуляторы» Осетр немедленно принялся проводить свой план в жизнь.

Граф Охлябинин подготовил ему список людей, которых можно было заслать в качестве агента к великому князю Владимиру. То есть джокера к тузу…

Внимательно изучив список, император остановил свой выбор на младшем отпрыске графа Милорадовича. Старший Милорадович приятельствовал с ВКВ (можно даже сказать – являлся одним из близких его друзей), и сын графа, тянувший военную лямку в звании майора РОСОГБАК, не должен был вызвать у великого князя больших подозрений.

Для реализации начального этапа своего плана Осетр использовал помещение в подвале дворца, то самое, в котором его когда-то допрашивали.

Эта комната стала для него тогда отправной точкой к успеху, этакий символ окончательной победы…

Милорадович вошел в помещение слегка испуганным – видимо, решил, что его заключили под стражу. А обнаружив императора, перепугался еще больше. Пришлось его успокоить.

– Не травите вакуум, майор! Всё будет – патрон в обойме! Это я вам, как «росомаха» «росомахе» говорю.

Услышав знакомые со времен ученичества фразы, Милорадович несколько успокоился.

Язык – великая сила!..

А Осетр продолжал:

– Слушайте приказ, майор Милорадович! Вам надлежит немедленно отправиться на базу «Змееносец», к великому князю Владимиру. Официально это будет командировка с целью доставки командующему РОСОГБАК секретного пакета, ибо мы не можем некоторую информацию доверять хивэсвязи.

А дальше пошла налаженная процедура.

«Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики…» Туманная фигурка с угольно-черной полоской ментального блока… «Рука» Осетра, знакомым движением протянувшаяся к ней, ухватившая двумя пальцами – будто клещами – и сжавшая в кулаке... Пойманный «жук», бестолково мечущийся в разные стороны…

Майор застыл иссиня-черной статуей.

И тут Осетр сам испугался. Ему вдруг показалось, что командировка на Кресты «аккумуляторы» ему вовсе не подзарядила.

В такой ситуации надеяться на силу внушения весьма недальновидно… Нет, мудрее сначала сделать проверку!

– Великий князь наверняка попытается вас сделать своим соратником и втянуть в число заговорщиков против императора, – продолжал Осетр. – Вы не сразу, но согласитесь. Вы будете помогать ему во всех его замыслах и будете испытывать к нему чувство признательности. Вам не нужно контактировать с органами безопасности и докладывать кому-либо о действиях и замыслах великого князя. Однако если великий князь договорится с мерканцами и предпримет активные действия, ведущие к началу мятежа, вы попытаетесь арестовать его. Или, в крайнем случае, ликвидировать. В этом вам помогут ваши товарищи, о которых вы пока знать ничего не будете.

В нынешнем окружении ВКВ уже не было ни одного ментала (Железный Генерал доложил об этом сразу после возвращения императора с Крестов), и потому майору не требовалось ставить специальный блок. Вполне хватало имеющегося, который работал на сокрытие обычных служебных сведений.

– А теперь, майор, вы забудете все, что я вам сейчас говорил, и будете выполнять обычные профессиональные задачи, связанные с предстоящей командировкой. А вспомните мои слова, когда придет время.

Эту фразу можно было понять по-разному. В том числе, и как приказ соблюдать абсолютную секретность…

Главное завершилось.

Осетр медленно разжал сначала левый «кулак», потом правый, выпуская «жука» на свободу.

Иссиня-черная статуя ожила.

– Будет исполнено, ваше императорское величество! – отчеканил Милорадович и щелкнул каблуками.

Осетр посмотрел ему в лицо.

Выражение лица майора императору не понравилось. Милорадович выглядел слегка удивленным.

– Разрешите идти?

– Подождите. – Осетр обошел майора по кругу.

Милорадович замер по стойке «смирно». В вернувшемся обычном состоянии статуи из него не получилось, ибо лицо – жило.

– Какой приказ я вам сейчас отдал?

– Вы, ваше императорское величество, приказали мне отправиться на базу «Змееносец», к великому князю Владимиру, войти в число заговорщиков и, в случае если командующий РОСОГБАК вздумает начать мятеж, арестовать или ликвидировать его. Видит бог, я выполню ваш приказ, хоть он и совершенно претит мне. Великий князь – друг моего отца, но я дал присягу на верность вам.

«Ржавый болт тебе в котловину! – мысленно выругался Осетр. – Внушение не подействовало, ничего он не забыл… Это что же? Этот тип не подвластен внушению? Или „зарядка аккумуляторов“ и в самом деле не произошла?.. Но как же тогда прыжковый сон?»

– Благодарю вас за искренность, майор! Можете идти…

Милорадович развернулся через левое плечо и отправился восвояси.

А Осетр дал указание Министерству обороны повременить с отправкой майора в намеченную командировку.

В течение следующих двух дней он еще на четырех человеках проверил возможности силы своего внушения (на сей раз подопытные, правда, не получали приказов ликвидировать ВКВ – император ограничивался самыми элементарными житейскими поручениями) и убедился, что «внушательские» способности его не восстановились.

Это был удар в самое сердце плана.

И требовалось срочно предпринимать иные меры, способные заставить командующего РОСОГБАК совершать необходимые трону действия.

Можно было, правда, еще раз отправиться на Кресты и произвести повторную попытку подзарядки…

Но Осетр был уверен, что повторный полет ничего не даст. Интуиция утверждала именно это. Похоже, судьба лишила его оружия, которым он до сих пор владел. «Аккумуляторы» разрядились окончательно, и ничем им теперь не поможешь.

Что ж, по крайней мере, хорошо, что это выяснилось в достаточно безопасных обстоятельствах. А дальше будем действовать в вековых традициях политиков. Как обычные люди.

В конце концов, не зря же ему дали подобные знания в разведшколе на Новой Москве!

Глава шестая

Третий флот Росской империи располагался на базе «Змееносец», расположенной в двух парсеках от планеты Коломна, входящей в систему звезды Илана (№ 124752 по Объединенному галактическому каталогу). Флот включал в себя около сотни боевых и транспортных кораблей, в основном, правда, устаревших моделей. Десять самых мощных из них были линкорами предпоследнего поколения.

Сила, конечно, не ахти какая, но она вполне сдерживала возможные агрессивные поползновения Новобагдадского халифата, неподалеку от границ с которым находилась база «Змееносец». Особенно, если учесть, что противостоящая боевая группировка Усмана IX и вовсе не имела современных кораблей – судя по донесениям разведчиков, халифат только-только задумывался о перевооружении.

Командующему Третьим флотом адмиралу Павлу Петровичу Барятинскому недавно исполнилось шестьдесят лет, и отставка по возрасту ему пока не грозила. Павел Петрович был высоким и крепким мужчиной, по которому всю его жизнь сохла не одна высокородная дама. А уж любовницам-простолюдинкам будущий адмирал и вовсе счета не вел. Их прошло через его постель огромное количество. Возможно, кто-то из многочисленных возлюбленных и желал бы родить ребенка от бравого флотского, но Павел Петрович таких вольностей не допускал. У него имелась супруга Клавденька, подарившая будущему адмиралу троих сыновей, и ни на кого более тратить свое состояние Барятинский-старший не собирался. Финансовое благополучие, как известно, – не физические силы, его сытным обедом не восстановишь, а растратить можно в мгновение ока.

Павел Петрович всю жизнь был человеком традиционных понятий и изменять свои взгляды не собирался и в зрелости. Традиции – они традиции и есть, их создают десятилетиями и веками…

Барятинскому крайне не понравилась вся эта история с мятежом против Владислава Второго, и, когда восстание произошло, он не слишком стремился перейти на сторону регента Остромира, этого ублюдка, почти два десятилетия скрывавшегося неведомо где и неожиданно выскочившего на политическую арену, будто чертик из табакерки…

Впрочем, Владислав сам был виноват в случившемся. Мужик должен быть мужиком. Блудить блуди, пожалуйста, коли хотелка у тебя то и дело побеждает мозги, но за возможными плодами любовного легкомыслия следить надо внимательно. Вот, к примеру, как всегда поступал он, Павел Петрович…

Конечно, командуй Барятинский, к примеру, Первым флотом (или хотя бы Вторым), он бы, наверное, непременно оказал поддержку свергаемому законному императору, но с теми боевыми силами, что находились в подчинении адмирала, это было совершенно бессмысленно.

Разнесут в клочья и фамилии не спросят. Даже к гадалке не ходи… У адмиралов Бельского и Оболенского моща покруче будет. Да и не к лицу гробить росичам друг друга в гражданской войне, когда потенциальные противники спят и видят, как бы отхватить у империи десяток-другой богатых полезными ископаемыми планет!

Поэтому Павел Петрович, после недолгих колебаний, все-таки принял сторону регента. Но кукиш в кармане припас. На всякий случай… Неизвестно еще, как оно повернется.

Его отношение к Остромиру не изменилось даже в тот день, когда щенок для смены власти в стране прибег к древнему обычаю. Хотя благородство регента Павел Петрович не отметить не мог.

Ублюдком парень был только по происхождению, жизненные понятия у него оказались совсем не ублюдочными…

Однако в нынешнем окружении Остромира окопались личности, к которым адмирал питал самую настоящую ненависть.

К примеру, граф Василий Илларионович Толстой, новый министр внутренних дел, в бытность еще лейтенантом уведший у такого же лейтенанта, только флотского, шуструю и веселую Зиночку Скавронскую. Зиночка и по сей день была супругой Толстого (только звали ее теперь Зинаида Петровна), а получившему от дамских ворот поворот Паше Барятинскому пришлось через пару лет сочетаться браком с Клавдией Шереметевой. Хотя Зиночку он не мог забыть еще очень и очень долго – таким гвоздем она в сердце засела…

Да и другие ненавистные обладатели родовитых имен околачивались вокруг нынешнего императора. В такую пору всегда кверху всплывает пена, и проходит немало времени, пока она осядет или ее снимут шумовкой.

В общем, будем готовы ко всему. Мудрость не пропьешь…

И когда до адмирала Барятинского дошла информация, что великий князь Владимир, поначалу слова поперек происходящего не сказавший, замышляет против Остромира Первого недоброе, Павел Петрович понял, что припрятанный в кармане кукиш теперь вполне способен пригодиться.

Если главный «росомаха», с его немалым в империи авторитетом сумеет объединить вокруг себя недовольных новой властью… Нет, эта овчинка выделки определенно стоит!

Через какое-то время великий князь, будто бы отправившийся с широким инспекционным вояжем по подразделениям «полуросомах», прибыл на Коломну. А потом и на базу «Змееносец».

И двое командующих наконец-то встретились.

ВКВ кота за яйца не тянул – ему наверняка было известно о настроениях адмирала Барятинского (да Павел Петрович среди подчиненных не очень взгляды свои и скрывал; подумаешь, донесут! не станет же Остромир междоусобную бойню начинать для того, чтобы сковырнуть командующего второстепенным флотом!), – сразу взял быка за рога.

– Послушай, Пахевич, – сказал великий князь, когда хозяин и гость выпили за встречу по рюмке фрагербритского коньяка. – Ответь-ка мне на такой вопрос… Ты поддержишь меня, если я надумаю предъявить претензии на трон?

Они знали друг друга уже миллион лет, и ВКВ давно дозволялось называть адмирала столь непочтительныи именем.

Барятинской неторопливо пожевал дольку выращенного на Коломне лимона и ответил:

– Отчего же не поддержать, Володя? Твои претензии представляются мне вполне уместными. Хоть бастард и получил трон законно, в честном поединке с твоим братом, но не время еще такому молокососу править Росской империей.

Ответ, конечно, был несколько двусмысленным – как будто хозяин допускал, что такое время может наступить позже, – но ВКВ прекрасно понял хозяина адмиральского кабинета.

– Спасибо, Пашенька! Твоя поддержка для меня очень ценна! И моральная, и боевая…

Адмирал кивнул.

Впрочем, не стоило допускать великого князя до мысли, что для него кто-то станет таскать каштаны из огня. Предложи палец – откусят всю руку…

– Если ты, Володя, добьешься помощи не только от меня одного, мой флот в возможном противостоянии непременно окажется на твоей стороне.

ВКВ наколол вилкой маринованный трюфелек и без спешки отправил его в рот. Прожевал. Выглядел он совершенно невозмутимым. И следующую фразу произнес безо всякой горечи:

– Ты всегда был хитрой бестией, Пахевич. Впрочем, я на тебя не в обиде. Адмиралу всегда есть что терять.

– Да, мне есть что терять. И не потому, что я – адмирал… В отличие от многих флотских у меня имеется немалое состояние. И тем не менее, при определенных условиях, Володенька, я поддержу тебя по полной программе. И пойду с тобой до конца. Можешь не сомневаться! Впрочем, тебе ведь тоже есть что терять.

ВКВ кивнул:

– Ты прав, Паша. В иерархической лестнице, складывающейся после смены императора, мы с тобой занимаем достаточно высокое положение. Но меня гораздо больше волнуют интересы империи. Мальчишка слишком молод, чтобы справиться с государственным управлением. Тем более что теперь наша дружба с Мерканским Орденом наверняка завершится. И как бы не пришлось воевать россам сразу на несколько фронтов.

Барятинский хитро улыбнулся:

– Но ведь у мальчишки много достаточно мудрых помощников. Один Засекин-Сонцев чего стоит! Он, кстати, ведь твой человек…

Великий князь снова кивнул:

– Да, он был мой человек. Но, как выяснилось, до поры до времени. Он стал одним из застрельщиков мятежа. И как опять же выяснилось, с самого начала держал бастарда в поле своего зрения. Около двадцати лет скрытно опекал пацана. Для того и в школу «росомах» его пристроил…

– Означает ли это, что мятеж готовился без твоего участия, Володя?

ВКВ поморщился, но решил сказать правду:

– Я догадывался о нем, однако принял решение не вмешиваться.

Адмирал в раздумье потер ладонями лицо:

– Ценю твою откровенность… Конечно. В противном случае эта волна смела бы и тебя. Я ни в коем случае вашу светлость не осуждаю. Сам, как видишь, абсолютно такой…

Они выпили еще по рюмке коньяка.

– У тебя ведь семья в столице, Володя?

– Да, – сказал великий князь.

– Не боишься, что бастард с Железным Полков… с Железным Генералом могут при необходимости давить на тебя, используя семью?

– Я уже думал об этом. И передал жене просьбу немедленно покинуть Новый Петербург. Надеюсь, Засекин-Сонцев еще не пронюхал о моих планах…

Барятинский покачал головой:

– Вытаскивай их оттуда, Володя, побыстрее. Иначе… Получится как в поговорке «Со свиным рылом да в калашный ряд»! Сам понимаешь…

– Понимаю, Пашенька… Вытащу непременно… Что ж, значит, мы с тобой договорились?

– Договорились, ваше высочество! Поддержка будет.

На следующий день великий князь Владимир покинул базу «Змееносец» в неплохом расположении духа.

А еще через две недели жена и дочь ВКВ прибыли на Коломну, и адмирал Барятинский понял, что семье великого князя удалось благополучно обойти ищеек Охлябинина и Засекина-Сонцева.

Что ж, это был весьма неплохой знак.

Судя по всему, пока центральная власть не придавала большого значения тайным потугам великого князя. Что ж, пусть и впредь так продолжается. А если придет время перемен, уж мы расстараемся…

Глава седьмая

Когда обнаружилось, что способности внушать Осетр лишился, пришлось кардинально менять первоначальный план.

И тут Осетр возблагодарил бога за то, что не стал брать в заложники семью великого князя.

Конечно, он поступил вопреки логике политической борьбы – тут Дед был абсолютно прав!.. И на тот момент у императора не имелось никаких особых замыслов, связанных с великой княгиней и ее дочерью. Сработала исключительно интуиция. Ему показалось, что отпустить дам к мужу и отцу будет правильнее. По-«росомашьи» это будет…

После окончательной утраты способностей личный инструктаж императором засылаемого к ВКВ агента стал бессмысленным.

Милорадовича Осетр забраковал, объяснив графу Охлябинину свое решение тем, что теперь, после личного разговора с майором, опасается направлять на базу «Змееносец» человека, отец которого полжизни дружит с Владимиром. И вообще, не царское это дело – подбирать кандидатов в агенты, погорячился я немного, лишил вас профессиональной инициативы, полагаю, что не прав я, вы уж простите меня великодушно, Иван Мстиславович!..

После таких извинений у Охлябинина должны были пропасть любые мысли о недоверии со стороны императора. Если они вообще проникали в его бритый череп…

К стратегии работы засылаемого агента с великим князем вернулись на очередном утреннем совещании с Железным Генералом.

– Итак, мы окончательно останавливаемся на ситуации «джокер», – сказал Засекин-Сонцев. – Агент не должен вмешиваться в события, пребывая в «спящем» состоянии до нужного момента, и начать действовать строго по нашей команде. Причем действие может быть любым, вплоть до ликвидации великого князя в случае необходимости. Правильно я понимаю задачу?

Задачу Дед понимал правильно.

Однако она перестала нравиться Осетру. Конечно, политика – это всегда мутная жижа… Но не до такой же степени!

К тому же у императора появились иные мысли.

– Давайте-ка, Всеволод Андреич, посмотрим на ситуацию с другой стороны, – сказал Осетр. – Давайте подумаем, что должны предпринять мерканцы в сложившейся ситуации?

– Ну, тут все предельно ясно, ваше императорской величество… Думаю, Бедросо просто обязан иметь в окружении ВКВ собственного агента. Вершитель прекрасно знает о былом отношении великого князя к Ордену. И потому, если он заинтересован в мятеже, его агент должен доказать Владимиру, что у того нет иного выхода, кроме как готовиться к активному выступлению против существующей власти. Причем мерканцы должны торопить ВКВ, ибо вектор развития ситуации работает против них. Они и так совершили ошибку при вторжении в Пятипланетье, предоставив в распоряжение Владислава Второго исключительно пиратские корабли. Им надо было немедленно развязывать межгосударственный конфликт. В этом случае их шансы вернуть на трон бывшего императора я бы назвал весьма высокими.

– А как вы считаете, сейчас они способны совершить прямую агрессию против империи?

Дед немного подумал, а потом усмехнулся:

– Сомневаюсь. Менталитет их собственного народа таков, что ему требуется капитальное промывание мозгов, дабы прямая агрессия не вызвала недовольства среди граждан Ордена. А капитальное промывание мозгов требует немалого времени. Которого у них практически нет.

Это были те же самые мысли, что посещали и Осетра.

– Согласен с вами, Всеволод Андреич… Но тогда нам требуется, чтобы великий князь Владимир не слишком торопился с мятежом.

Железный Генерал удивленно глянул на императора:

– Правильно ли я понимаю, ваше императорское величество, что вы не намерены мешать ВКВ в подготовке мятежа?

– Абсолютно правильно понимаете, князь. Наша задача – добиться, чтобы подготовка к мятежу не прекращалась совсем, но шла как можно медленнее. В этом случае Бедросо будет вынужден ждать, пока Владимир раскачается. И мы получим столь нужную нам передышку. Воевать с Орденом теперь – значит, загубить все наше дело.

– Полностью с вами согласен!

– А может, поступить гораздо проще? Может, мне просто надо провести с великим князем переговоры и убедить его отказаться от предательства?

Засекин-Сонцев рассмеялся:

– Ваше императорское величество! Неужели вы и в действительности верите, что ВКВ откажется от борьбы за власть? Мне абсолютно точно известно, что он знал о нашем заговоре. Однако и пальцем не пошевелил, чтобы помешать нам. Объяснение тут может быть только одно – он рассчитывал нашими руками свалить старшего брата и занять его место.

– Но, возможно, он считал, что Владислава Второго надо убирать совсем по иной причине? Дабы вывести родную державу из унизительного положения мерканского сателлита…

– Тогда бы он не стал предпринимать то, что делает сейчас. Он бы присягнул вашему величеству не на словах, а на деле. И находился бы сейчас не в районе базы «Змееносец», а здесь, на Новом Петербурге, участвуя во всех наших начинаниях.

Конечно, Дед был прав.

И все-таки Осетру казалось, что великому князю Владимиру надо дать шанс одуматься. Или хотя бы сделать вид, что император предоставляет ему такой шанс… Иначе уж очень мерзко все это будет выглядеть. Не по-«росомашьи»…

Да, и ежу понятно, что вряд ли ВКВ воспользуется такой подачкой судьбы. Ему надо много больше… Но вот тогда-то у центральной власти и будут в отношении ВКВ полностью развязаны руки. Вплоть до любых возможных провокаций.

– И тем не менее мы поступим следующим образом, Всеволод Андреич… Надо отправить великому князю предложение немедленно вернуться на столичную планету. Именно предложение, а не приказ… – Осетр поднял указательный палец. – А параллельно готовить к засылке на базу «Змееносец» нашего человека, но с несколько иной задачей. Обойдемся без «джокера»… – Осетр встал из-за стола и прошелся по кабинету. – Я полностью согласен с вами, мерканцы наверняка внедрили в окружение Владимира своего агента. Полагаю, не стоит ему мешать впрямую. Может быть, даже не стоит пытаться его раскрывать. Но, думаю, мы должны послать своего человека под видом мерканского эмиссара. Пусть ВКВ потеряет время еще и на этом, пытаясь понять – кто есть кто. Реальный мерканский агент будет его торопить с выступлением, а липовый – наоборот, притормаживать.

Железный Генерал задумался.

– А если ВКВ попросту арестует обоих?

– Не арестует! Ведь у него под рукой нет достаточно квалифицированного ментала, чтобы снять с нашего человека блок. Да и человек Бедросо вряд ли работает без блока. Так что скоропалительный арест Владимиру ничего не даст. А вот если он попытается заполучить квалифицированного щупача, ему надо помешать в этом предприятии. И пусть он мучается с решением подольше. Это нам только на руку.

Дед еще немного подумал, потирая подбородок. Потом прищелкнул языком.

– Пожалуй, это предложение и в самом деле стоящее, ваше императорское величество. – Он улыбнулся. – Знаешь, сынок… Кажется, ты понемногу учишься строить интриги. Похвальное умение для императора!

– Стараюсь, ваше сиятельство! – Осетр тоже улыбнулся. – Правда, у меня имеются очень хорошие учителя.

Засекин-Сонцев не стал реагировать на комплимент.

– Хорошо, ваше императорское величество! Великому князю Владимиру по закрытому каналу хивэсвязи будет немедленно предложено вернуться в столицу с докладом о положении в проинспектированных им боевых подразделениях. Скажем, в связи с изменением в международной обстановке. Вряд ли, находясь так далеко от столицы, он сможет раздобыть информацию о характере этого изменения. Впрочем, я дам соответствующие инструкции министру иностранных дел. Если Владимир пришлет запрос, в доступе к информации ему будет отказано. Попросту объявим ее совершенно секретной… А министр имперской безопасности сегодня же получит приказ о внедрении в окружение великого князя нашего человека. С новой задачей, которую вы поставили. Я полагаю, что наш агент все равно должен быть освобожден от необходимости передавать нам информацию о настроениях князя. Во избежание возможного раскрытия своей подлинной сути. Связь с ним будет односторонней – только приказы из столицы. О настроениях князя мы узнаем из других источников.

«Может, Найдена к ВКВ послать?» – подумал Осетр.

Но, поразмыслив, отказался от этой мысли.

Все-таки миссия липового мерканского эмиссара была смертельно опасной для исполнителя. А Найден еще не раз в жизни пригодится… Столь преданными людьми надо дорожить. Для смертельно опасных поручений найдутся в стране другие работники. В конце концов, на данном этапе для империи стопроцентной угрозы пока нет, чтобы жертвовать близкими друзьями.

Засекин-Сонцев не мешал императору размышлять.

– Хорошо, Всеволод Андреич. Надеюсь, к великому князю отправят достаточно квалифицированного работника, чтобы мы достигли своих целей.

– Не сомневайтесь, ваше императорское величество. Граф Охлябинин получит исчерпывающие инструкции.

На сем они и расстались.

А на следующее утро Засекин-Сонцев связался с императором по закрытому каналу:

– Доброе утро, ваше императорское величество!

– Доброго утра и вам, ваше сиятельство! Какие новости?

Железный Генерал усмехнулся с удовлетворенным видом:

– Новости вполне ожидаемые. В ответ на хивэграмму Министерства обороны великий князь Владимир попытался связаться с ведомством графа Остен-Сакена. Когда же Министерство иностранных дел отказало ему в информации об изменениях международной обстановки, ВКВ сообщил князю Мосальскому, что вынужден задержаться и продолжить инспектирование граничных с халифатом районов. О причинах задержки он непременно доложит при возвращении на Новый Санкт-Петербург. Так что мы с вами не ошиблись.

«Ну что ж, великий князь, – подумал Осетр. – Ну что же, дядя… Своим поведением вы развязываете мне руки. Уж не обессудьте!»

И с удивлением обнаружил, что впервые назвал Великого князя Владимира дядей. Пусть даже и мысленно.

Глава восьмая

С тех пор как патриарх Светозар надел на голову регента большую императорскую корону, Осетру было грех жаловаться на жизнь.

Его начинания во внешней и внутренней политике стали давать свои плоды. Доверие росичей к своему новому императору неуклонно росло. Империя стремительно наращивала военные и экономические мускулы, и недалеко уже было то время, когда можно станет диктовать свою волю соседям. Внутренние враги пока находились в разброде и не пытались выступать против Остромира Романова открыто. Обретенные недавно соратники не пытались устраивать распри в надежде занять лучшее место у кормушки – за этим внимательно следил Дед.

Все было вроде бы хорошо!

Но душа Осетра страдала.

Политика тут была совершенно ни при чем. Император периодически маялся от любви к Яне Чернятинской.

Вернее, теперь та называлась уже княгиней Татьяной Васильевной Стародубской, поскольку за время, прошедшее с последней встречи с регентом на памятном приеме столичной знати, успела, вернувшись на свое Солнечногорье, выйти замуж за молодого князя Стародубского. На балу, посвященном коронации нового императора, она не появилась, сказавшись больной. Узнав о свадьбе, Осетр хотел поздравить молодых с этим судьбоносным событием и пожелать им совета да любви, однако, подумав, отказался от своего намерения.

Ему показалось, что с этим поздравлением между ним и Яной все будет полностью кончено.

Через полгода после свадьбы Осетру стало известно, что Яна беременна первенцем и недалек тот день, когда она станет матерью.

Об этом ему сообщила сама молодая княгиня, прислав короткую хивэграмму. Зачем она это сделала, Осетр не знал.

Возможно, все еще любила его, но, выбрав свой путь, надеялась, что теперь между ними и в самом деле все закончится.

Получив такое известие, Осетр снова начал страдать. Днем, когда мысли его были отданы многочисленным государственным заботам, жить еще было можно. Но когда он ложился в холодную постель, все менялось.

Чтобы справиться с пустотой в душе, император принялся, переодеваясь и захватив с собой Найдена Барбышева, летать в Петроград, посещая тот или иной публичный дом, однако ночи, проведенные с продажными жрицами любви, помогали только на время. А через день-другой пустота возвращалась. И порождала мысли, мало связанные с государственными заботами.

Иногда в сердце молодого императора принималась бушевать безудержная ревность, и он строил злокозненные планы – каким образом сломать неблагодарной девице жизнь. Потом с негодованием эти планы отметал: коварные поступки были бы слишком низкими. Даже для императора, не говоря уж о «росомахе». А он продолжал считать себя «росомахой».

Они, как известно, бывшими не становятся. «Росомаха» – это на всю жизнь. Быть полезным родной державе, бороться за ее благополучие… Те же задачи, что и у императора, разве что на другом уровне!

Однако планы продолжали строиться – как бы сами по себе, помимо Осетрова желания. Он словно раздваивался. Император-«росомаха» и пакостник-ревнивец обитали в одном теле, сменяя друг друга, живя параллельно, сплетаясь между собой…

И в конце концов, чтобы преодолеть эту мерзкую раздвоенность, он решился на сущую мелочь. Связался по закрытому каналу с министром обороны.

Маршал Мосальский поприветствовал императора и нарисовал на физиономии полную готовность исполнить любое высочайшее повеление.

Впрочем, почему нарисовал? Сия готовность входила в круг первоочередных служебных обязанностей князя…

– Слушаю, ваше императорское величество!

– Вот какое дело, Фрол Петрович… На Солнечногорье, в штабе планетной обороны, служит молодой князь Стародубский… э-э… по-моему, если мне память не изменяет, Владимир Иванович… Нельзя ли каким-то образом перевести его на Новый Санкт-Петербург?

Министр и бровью не повел.

Впрочем, он вполне мог и не знать о сердечных делах императора и полагал, что молодого князя надлежит перевести на столичную планету в связи с государственной необходимостью.

Мало ли какие виды имеются у императора на конкретного гражданина Росской империи…

– Будет исполнено, ваше императорское величество! Я немедленно прикажу кадровикам министерства подготовить перевод князя Стародубского. Скажем, в связи с государственной необходимостью.

Осетр поджал губы и мотнул головой:

– Лучше в связи с оперативно-тактической необходимостью, Фрол Петрович. Молод еще Стародубский для государственной.

– Хорошо, ваше императорское величество, так в приказе и будет сказано… Имеются еще какие-нибудь распоряжения?

– Нет, Фрол Петрович… Хотя… Я ж вовсе не ради молодого князя с вами связался… Мне потребовалась справка о состоянии наших вооруженных сил в Пятипланетье.

Если министр и подумал что-либо о странной заинтересованности императора судьбой молодого офицера с Солнечногорья, то теперь он определенно отвлечется от своих мыслей.

Как говорится, главное в разговоре – правильный выход из него. Лучше всего запоминается последняя фраза.

Именно этому будущего резидента Криворучко учили в разведшколе на Новой Москве.

– Как срочно вам нужна справка, ваше императорское величество?

Осетр не стал поднимать глаза к небу, раздумывая. Коли затеял разговор ради справки, ответ на заданный вопрос должен быть известен заранее.

– Не позднее завтрашнего утра, князь.

– Будет исполнено, ваше императорское величество!

На чем министр с императором и распрощались.

Глава девятая

Через пару недель в начале рабочего дня Найден Барбышев доложил императору:

– Ваше императорское величество! Пришло сообщение из Министерства обороны. Князь Стародубский Владимир Иванович в связи с оперативно-тактической обстановкой переведен с Солнечногорья на Новый Санкт-Петербург. Семья в составе супруги и ребенка прибыла с ним. Князь получил назначение в штаб планетной обороны. Вы интересовались им?

– Да, интересовался, Найден. Пригласи-ка князя и княгиню Стародубских на ближайший же прием ко мне.

– Как изволите организовать прием этой пары, ваше императорское величество? Личная аудиенция или на ближайший бал, что вы даете в честь дня собственного тезоименитства?

«Ого! – подумал Осетр. – Они уже и день моего тезоименитства назначили!..»

Он ненадолго задумался.

С одной стороны, личная аудиенция почетнее. Можно не спеша поговорить, задать вопросы и ответить обещаниями. С другой стороны, князь Стародубский – невелика сошка в государственном масштабе. Ревность, которая неизменно родится у других чиновников, может только помешать парню. К тому же на балу запросто можно будет потанцевать с Яной. Это вполне прилично и не вызовет сплетен. То есть сплетни-то, разумеется, все равно пойдут. Но ведь император на балу танцует далеко не с одной приглашенной дамой… Так что пусть треплются!

А потанцевать с Яной, коснуться ее обнаженных плеч, вдохнуть аромат ее волос… Ох как это прекрасно!

– Пригласите их на бал в честь тезоименитства! Это будет удобнее.

– Слушаюсь, ваше императорское величество!

– Когда бал намечен, кстати?

Секретарь назвал дату.

Император с трудом изобразил на физиономии надлежащее моменту безмятежное спокойствие. Хотя душа его была очень далека от безмятежности.

Ах ты, ржавый болт тебе в котловину, еще целых две недели! Да он, Осетр, просто изведется в ожидании!

Впрочем, это ли не достойное испытание для «росомахи»? Потерпим! Много дольше терпели! Тем радостнее окажется встреча. По крайней мере, для него, Осетра… И, будем надеяться, для Яны – тоже!

Весь день он находился в приподнятом настроении.

А ночью ему приснился очередной «вещий» сон. С той самой странной планетой, на которой не имелось ничего, кроме гор и песка. И со знакомым багровым небом, нависшим над бесконечной песчаной пустыней. И по-прежнему от пейзажа шла сжимающая сердце тревога.

Но как и во сне с пятью звездами, указавшем Осетру, в каком галактическом районе произойдут судьбоносные события недавнего прошлого, не наблюдалось в небе волнения-бурления.

Осетр оказался в родном дворце, в его парадном зале.

По лакированному паркету кружили наряженные пары, звучал вальс «Амурские волны». Бал был в самом разгаре.

И сам Осетр танцевал с незнакомой женщиной, вполглаза глядя на оживленное от императорского внимания лицо, вполуха слушая ее неугомонное щебетание, вполнюха ощущая приторный запах ее духов.

А потом танцующих озарила ослепительная вспышка, и ничего вокруг не стало. В том числе и самого Осетра…

Одна чернота смерти!

Проснувшись, Осетр некоторое время лежал, размышляя.

Как отнестись к этому «вещему» сну? Отражает ли он реальную угрозу?

Ведь бывало, что сон не сбывался. К примеру, при коронации руки патриарха и голова императора остались целы-невредимы…

Конечно, самым мудрым решением было бы отменить предстоящий бал. Но это поступок, способный вызвать кривотолки. На них, разумеется, можно и наплевать! Однако нарушение установленного порядка – политическое событие само по себе. И может сообщить противникам, что император предупрежден об угрозе.

Впрочем, сие как раз не так уж и плохо. Пусть начнут искать канал утечки, если угроза реальна. Может, и проколются в процессе поисков. А потому на кривотолки мы и в самом деле наплюем. Но и с ходу отменять бал не станем – время для кардинальных решений в запасе еще имеется.

Пусть-ка для начала мибовцы пороют носами землю…

После завтрака император связался по закрытому каналу с министром имперской безопасности.

– Доброе утро, Иван Мстиславович!

Граф Охлябинин кивнул бритой головой:

– Доброе утро, ваше императорское величество! Слушаю вас!

– Вот какое дело, граф… – Осетр пару мгновений подумал над формулировкой задания. – У меня появилась информация о том, что во время одного из балов, что устраиваются в императорском дворце, возможен террористический акт. Прямо в парадном зале, в самый разгар танцев.

Было хорошо видно, как министр навострил уши – он ведь и сам постоянно участвовал в торжественных императорских приемах. Так что полученная новость касалась и его самого…

– Могу ли я поинтересоваться источником столь серьезной информации, ваше императорское величество?

Осетр едва не крякнул – вопрос был еще тот.

Не станешь же рассказывать государственному чиновнику об императорских снах…

Впрочем, ответ имелся.

– Простите, граф! Я бы не хотел раскрывать имя источника.

Охлябинин пожевал тонкими губами:

– Хорошо, ваше императорское величество! Я немедленно распоряжусь начать проверку. И немедленно доложу, как только появятся хоть какие-то результаты.

– Жду вашего доклада, Иван Мстиславович!.. Кстати, что у нас с агентом, которого должны были направить на базу «Змееносец».

Министр не стал сдерживать удовлетворенную улыбку:

– Агент уже на базе. Внедрение произошло успешно. Работа началась.

Осетр хотел расспросить о подробностях, но решил, что вопросы могут быть расценены как проявление недоверия.

Ладно, не горит, это можно будет узнать и во время очередного заседания Совета безопасности.

И он, попрощавшись, отключил канал связи.

Глава десятая

Получив от императора новое задание, граф Иван Мстиславович Охлябинин не на шутку обеспокоился.

Информация о готовящемся террористическом акте – это вам не баран начихал. Это весьма и весьма серьезно! Тем более в парадном зале дворца во время бала, когда там соберутся едва ли не все представители росской элиты… Более подходящего момента и не придумаешь! Раз – и страна обезглавлена! Бери ее тепленькой…

И то, что император не соизволил открыть источник полученной информации, кое о чем говорит. Такую информацию правителю державы должно представлять Министерство имперской безопасности. В противном случае МИБу – грош цена! Как и его руководителю!

Граф встал из-за стола и прошелся по кабинету.

А вот тут самое время поразмыслить – не провокация ли все это? Не желание ли бросить тень на министерство со стороны других спецслужб? Метод, испытанный в веках… Испорти хорошее отношение правителя к своему конкуренту и пожинай плоды содеянного…

Но кто мог пойти на такое? Вроде бы он, граф Охлябинин, достаточно дружен и с министром внутренних дел, и с руководителем имперского разведывательного управления. Может, собственный заместитель, граф Митрофан Сергеевич Ланской, в кресло непосредственного начальника метит? Но нет, доложив правителю о появившейся угрозе, он бы наоборот вылил воду на мельницу самого начальника. Разве что довел информацию до императора через подставное лицо. Вот в этом случае тень на министерство была бы брошена… А впрочем, поручим-ка мы выполнение императорского задания самому Ланскому. Пусть пороет земельку… А мы посмотрим тем временем, как он себя поведет.

Граф вернулся за стол, вызвал заместителя и поручил тому немедленно заняться проверкой полученного императором предупреждения.

Ланской и ухом не повел.

Непохоже, что информация пошла от него…

А потом Охлябинину пришла в голову новая мысль, и он связался с Железным Генералом.

– Как жив-здоров, Всеволод Андреевич?

Засекин-Сонцев добродушно усмехнулся:

– Жив вашими трудами, Иван Мстиславович. А здоровье, слава богу, от родителей досталось.

Пару минут потрепались обо всякой чепухе. А потом граф Охлябинин сказал:

– Надо бы встретиться, Всеволод Андреевич?

Усмешка Железного Генерала сделалась понимающей.

– Дело срочное?

– Весьма срочное, друг мой.

Засекин-Сонцев глянул на свой стол.

Наверное, изучал список предстоящих срочных дел. Как будто от этого взгляда их количество могло хоть на строчку сократиться…

– У тебя или у меня?

– Конечно, у тебя, Всеволод Андреевич. С какой бы стати императорскому советнику по безопасности самому отправиться в мое министерство? Разве что с проверкой работы…

– Через два часа годится?

– Годится.

– Тогда жду.

Через полтора часа министр имперской безопасности поднялся на крышу родного здания, занял кресло в кабине персонального «колибри» и в сопровождении двух«стрижей» с охранниками отправился в сторону представительства императорского советника.

Через минуту «колибри» летел над купающимся в зелени парков и бульваров Петроградом, которому не было никакого дела до забот сидящего в машине человека. Впрочем, для того граф Охлябинин и занимал министерское кресло, чтобы столицы не касались его проблемы… А еще через двадцать девять минут главный мибовец Росской империи уже пил крепкий кофе в кабинете у Железного Генерала.

– Слушаю тебя, Иван Мстиславович. – Засекин-Сонцев озабоченно смотрел на визитера. – Что-то случилось?

– Случилось, ваше сиятельство.

И Охлябинин рассказал о сегодняшнем задании императора. А когда закончил, спросил:

– Эта информация пришла к его величеству не от тебя?

Засекин-Сонцев коротко мотнул головой:

– Не от меня. Нет никаких оснований считать, что в ближайшем будущем на его величество готовится покушение.

– И у меня нет никаких оснований. – Охлябинин провел пальцем по кромке кофейной чашки. – Я, правда, поручил сотрудникам министерства заняться этим вопросом. Но не очень верю, чтобы они что-то накопали. Иначе бы я знал о предстоящем покушении прежде его величества.

– Ты так уверен в своих людях?

– Полностью быть уверенным в людях может только господь бог! Я, конечно, не бог, но… Как думаешь, не может ли полученная его величеством информация быть провокацией со стороны ВКВ? Организовать раздрай между императором и его спецслужбами и попытаться в мутной водичке поймать подходящую рыбину…

Железный Генерал, размышляя, сделал глоток из чашки.

– Великий князь, насколько мне известно, пока не предпринимал никаких активных действий.

– Мои люди в окружении ВКВ доносят то же самое. Но ведь и они – не боги. А ВКВ – не дурак. Может, стоит все же произвести кое-какие превентивные аресты?

Засекин-Сонцев взял с подноса ложечку и принялся зачем-то размешивать недопитый кофе.

– Его величество – категорически против. Ты ведь знаешь, Иван, что он даже позволил семье великого князя беспрепятственно перебраться на Коломну, поближе к отцу и мужу.

– Да, я в курсе этого вояжа. Вот только не понимаю – зачем. Неужели его императорское величество пытается заигрывать с ВКВ?

– Пока я вижу в его поведении только одно-единственное – он хочет выиграть время. Вступать в войну нам сейчас крайне не выгодно, перевооружение флота не закончилось. Так что тут я его полностью поддерживаю.

Охлябинин тоже приложился к чашке с полуостывшим кофе:

– Сие мне ясно. Мне не ясно другое – откуда у него информация о возможном покушении? Вроде бы все информационные потоки, сходящиеся к его величеству, находятся под нашим контролем. Если появился неконтролируемый, это означает, что император сам его организовал. И, значит, нам не доверяет. А вот это мне уже не нравится! В конце концов, именно мы посадили его на трон!

Железный Генерал снова задумался.

– Если твои подозрения верны, Иван Мстиславович, ситуация мне тоже не нравится.

Главный мибовец развел руками:

– Я догадывался, что тебе она не понравится. Потому и пришел. Нам надо сейчас быть единым кулаком. Пока не одержим окончательную победу.

– Согласен. Но что ты от меня-то хочешь?

Охлябинин пожал плечами и осторожно сказал:

– Ты с ним на короткой ноге. Он считает тебя своим учителем. Попытайся, пожалуйста, узнать, откуда ему стало известно о готовящемся покушении. Не люблю я ходить в потемках, Всеволод Андреевич! Очень не люблю! Потемки – источник больших проблем!

Железный Генерал явно хотел усмехнуться, но сдержался.

Охлябинину, впрочем, сейчас было глубоко наплевать на усмешки советника по безопасности.

Засекин-Сонцев – человек весьма и весьма неглупый. Вот пусть и использует свой ум для прояснения ситуации. Если неожиданно запахнет паленым, то и ему задницу припечет.

– Сделаешь, Всеволод Андреич?

– Сделаю, Иван Мстиславович. Мне и самому стало крайне интересно.

Глава одиннадцатая

Осетр понял, что совершил ошибку, на ближайшей же встрече со своим советником по безопасности.

Беседа шла обычным порядком. Обсуждали текущую общественно-политическую ситуацию в стране.

Стоит ли опубликовать избранные места из расшифрованной наконец переписки между Владиславом Вторым и Вершителем Бедросо (решили, что пока рано)… Не пора ли наступить на хвост держателю промерканского сайта «Сайентология как она есть (пора, но для начала устроить проверку соблюдения финансовой дисциплины)… Когда начать атаку на Объединенный росско-мерканский банк (тоже пока рано, не годится раскрывать карты заранее)… Надо ли патриарху Светозару отказываться от официального визита в Лондинус, столицу Фрагербритского Союза (не надо)… И так далее, и тому подобное…

А когда перечень требующих решения вопросов был исчерпан и император отпустил личного секретаря, Железный Генерал сказал:

– Ваше императорское величество! Мне стало известно, что вы опасаетесь покушения на свою жизнь. Это так?

Осетру ничего не оставалось как сказать правду.

– Так, Всеволод Андреич.

– А заслуживают ли доверия ваши источники информации?

Это уже был недвусмысленный намек на то, что император сомневается в дееспособности своих служб безопасности.

«Ржавый болт тебе в котловину, недоумок!» – выругался про себя Осетр.

Ему только сейчас стало ясно, что граф Охлябинин, получив задание, немедленно озаботился проблемой – с какой стати у императора появились подозрения. А следом к министру пришла мысль о том, что император не до конца уверен в собственных спецслужбах.

Этого только не хватало! Сейчас, когда власть в стране должна быть собранной в кулак, самое последнее дело – собственными руками вносить раскол в ряды соратников. Где у него, Осетра, были мозги?

Что ж придется сказать Деду правду. Уж лучше выглядеть мнительным мальчишкой, чем сеять среди своих семена недоверия! А в дальнейшем, прежде чем что-либо предпринять, требуется сто раз подумать… Ум – не последнее качество для императора. На одних решительности, везении и хорошей реакции всю жизнь не проездишь!

Он напустил на физиономию легкое смущение.

– Видите ли, Всеволод Андреич… Мне просто приснилось, что во время какого-то бала во дворце взорвалась бомба. Я понимаю, это довольно глупо… Но я решил, что береженого бог бережет! Ну, и попросил графа Охлябинина проверить, нет ли на самом деле у кого-то острого желания убить императора.

Конечно, Засекин-Сонцев не должен был поверить в такую ерунду. Он и не поверил. Через мгновение в кабинете прозвучало:

– Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики!

Неведомо, как там сейчас было с решительностью и везением, но хорошая реакция у императора по-прежнему присутствовала.

Через мгновение Осетр обмяк в рабочем кресле.

Внушайте, пожалуйста, господин Железный Генерал.

И Дед принялся внушать.

– Ты мне сейчас скажешь полную правду, сынок. Откуда к тебе пришла информация о возможном покушении?

Осетр завел прежнюю песню о приснившемся взрыве. А сам попытался обнаружить на месте Деда сто раз виденную туманную фигурку.

Может быть, неудача с майором Милорадовичем произошла потому, что он самостоятельно попытался инициировать туманную силу?.. Может быть, потеря былых возможностей оказалась частичной, а повторные проверки были проведены в состоянии психологической ущербности и именно потому не удались?.. Может быть, сейчас, когда к «магеллановым облакам» прибег тот, кто был первым инициатором силы, она, сила, отзовется?.. Тут что угодно предположишь…

Однако Осетра ждало полное разочарование.

Даже туманной фигурки на месте Железного Генерала не объявилось. И могущественной туманной «руки» не объявилось, способной поймать черного «жука». Более того, и самого «жука» не имелось!

Да, ржавый болт тебе в котловину, зарядки «аккумуляторов» при последнем посещении Крестов все-таки не произошло. Теперь это стало ясно окончательно и бесповоротно.

Судьба полностью лишила его прежних возможностей.

Растерявшийся Осетр понял: до сегодняшнего дня он, вопреки случившемуся ранее, надеялся, что это не так. Что при участии Деда все будет по-другому…

К счастью, растерянность Осетра, «пришедшего в себя» после того, как Железный Генерал велел ему забыть состоявшийся допрос, не вызвала у Деда никаких подозрений.

– У меня вот какое предложение, ваше императорское величество, – сказал Засекин-Сонцев. – Давайте-ка отменим на ближайшее время все балы. Береженого и в самом деле бог бережет… А спецслужбы пока займутся своим делом. В стране не может не быть людей, мечтающих о вашей гибели. Вот и не предоставим им такой возможности.

– А чем мы оправдаем такое решение? – спросил Осетр. – Формально, не военное ведь время.

– Оправдаем вашей чрезмерной занятостью! Время хоть и не военное, но все более или менее толковые люди прекрасно понимают, что дело неуклонно идет к войне. Так что решение удивит разве лишь откровенных глупцов. А на таких людей вашему величеству глубоко начихать.

На том и остановились.

Графу Федору Философовичу Олсуфьеву, министру средств массовой информации, было поручено немедленно объявить об отмене бала в честь дня тезоименитства его императорского величества – в связи с занятостью его императорского величества.

Друзья всё должны были прекрасно понять, враги – тоже не дураки. А до прочих и дела нет…

Когда Железный Генерал покинул кабинет императора, Осетр снова задумался над ситуацией.

Все выглядело так, будто судьбе надоело давать молодому росскому императору чудесные возможности. Наверное, они предназначались только для достижения первоначальной цели – гарантированно заполучить росский трон. А дальше все-таки предстоит действовать более традиционными методами.

Эх, судьба, судьба… То ли ты посчитала свой долг выполненным, то ли замыслы твои неподвластны человеческому уму, но надо привыкать жить дальше без полетов на Кресты. Разве лишь Железный Генерал будет настаивать на таких вояжах… Вот ему мы навстречу пойдем.

А иначе и вправду придется решать императорские задачи обычными человеческими путями. Впрочем, не я первый, не я последний.

Это даже интереснее!

Глава двенадцатая

На следующий день столичные средства массовой информации Росской империи сообщили указ императора об отмене предстоящих балов в Петергофе в угоду стоящей перед правителем необходимости решать неотложные государственные вопросы.

Общество приняло это известие достаточно спокойно.

В конце концов, чем возмущаться, господа?.. Глава государства решил все правильно, время сейчас такое, что не до балов, сами понимаете, в то время, как флот и промышленность, всякому известно, предпринимают нечеловеческие усилия, дабы уменьшить отставание от потенциальных противников, нам с вами не к лицу проводить время на увеселительных мероприятиях, да и казну надо поберечь, поскольку балы устраиваются за государственный счет, пусть лучше на сэкономленные средства построят еще один новенький боевой корабль, какой-нибудь эсминец, а то и фрегат, не так ли?..

Однако князя и княгиню Стародубских императорская канцелярия в тот же день пригласила на высочайшую аудиенцию.

Осетр представлял себе, как поначалу расстроилась молодая княгиня, наверняка уже соскучившаяся на своем зачуханном Солнечногорье по крупным балам. И как она потом обрадовалась. По крайней мере, на это хотелось надеяться…

Аудиенция должна была состояться через пять дней.

Осетр попросту изнывал в ожидании предстоящей встречи, но ничего поделать было нельзя. С точки зрения имперских интересов, веской причины переносить встречу на более ранний день не имелось. И вообще, этикет есть этикет, против него, как известно, не попрешь. Даже если ты – император…

Накануне приема Осетр решил облачиться в белый парадный мундир, но быстро понял, что это глупо.

Кто таков князь Стародубский, чтобы его встречать с подобным почетом? Не государственный деятель иностранной державы, чай… Ни к чему создавать почву для сплетен. Да и об Яне следует подумать. Небось, молодой муж и так ломает голову, с какой это стати император решил с ним познакомиться. Что за особое внимание? Сам князь никаких поводов к нему не давал. Значит, дело в молодой княгине?.. Ну и так далее и тому подобное… Вряд ли Яна рассказывала жениху о своей недавней любви, и не стоит ввергать ее в ситуацию, когда сей рассказ станет неизбежен…

В общем, пришлось владыке включить терпелку!

Наконец назначенный день наступил.

Император встречал участников аудиенции в малом зале приемов. Здесь была не столь помпезная обстановка, как в парадном, где проводились балы. Тут не имелось золота и многочисленных картин, и посетители не чувствовали себя потерявшимися среди беззастенчивой роскоши, доставшейся сыну от Владислава Второго.

Перед императором чередой проходили банкиры, промышленники, военные.

Осетр задавал гостям вопросы и выслушивал ответы, почти не вдумываясь в их смысл. Не до того ему сейчас было – душу съедало все увеличивающееся нетерпение. Однако гости удивленных взглядов на хозяина не бросали, а значит, ему удавалось держать себя в руках.

Впрочем, «росомаха» есть «росомаха», дамы и господа! Даже любовь не заставит его выдать себя!..

Но вот настала очередь господ Стародубских.

Первым вошел молодой князь. Это был мужчина лет двадцати двух – двадцати пяти, русоволосый, статный, с выправкой бравого вояки. Однако Осетру он совершенно не понравился.

Усики какие-то дурацкие над верхней губой, невинные маленькие глазки человека, не подверженного грехам… Нет, ржавый болт ему в котловину, далеко не орел! И тем более не «росомаха». Впрочем, помнится, отец Яны чрезвычайно не любит «росомах», вряд ли бы он выдал дочку за нашего брата…

И что только она в тебе нашла, щенок?!.. Кроме фамильного богатства князей Стародубских…

За мужем следовала и княгиня.

Когда Осетр увидел ее, он едва рот не раскрыл от удивления. В этой молодой женщине почти ничего не было от его Яны. Кроме цвета волос. Княгиня слегка располнела после родов, а прическу теперь носила замысловатую – этакую накрученную вокруг головы плетенку, перевитую коричневыми ленточками. И платье на ней было совсем иное, темно-зеленое, закрытое. Ничего общего с тем, голубым, с Дивноморья…

Впрочем, она ведь, наверное, кормит ребенка. Кормящей матери подобная воздушность ни к чему, чего доброго следы молока на лифе будут видны…

Или так не бывает?

Осетр понятия не имел – все познания, приобретенные в школе «росомах» и позже, меньше всего касались кормящих матерей, их привычек, поступков или удобства их одежды.

Выслушав трубный голос церемониймейстера, объявившего имена и родовые титулы Стародубских, княгиня сделала книксен. Она была сама покорность, даже глаз в сторону царственной особы не поднимала.

Пришлось Осетру сойти с трона, проделать несколько шагов навстречу гостям. Неторопливых размеренных шагов – поспешность бы наверняка удивила церемониймейстера и прочий обслуживающий императора люд.

С банкирами и промышленниками его императорское величество был менее любезен, чем с выскочкой, без году неделю появившимся в столице. Или это сигнал молодым военным – господа, судьба империи в ваших руках, так будьте достойны своего предназначения?..

Император за руку поздоровался с молодым князем, поинтересовался, как семья устроилась на новом месте службы, внимательно выслушал заверения о том, что все в порядке.

Как будто могло быть по-другому, как будто молодой человек решился бы жаловаться в такой ситуации…

Потом Стародубский представил императору молодую супругу.

Яна по-прежнему не поднимала глаз, и муж был вынужден легонько взять ее за локоток, стараясь хоть таким образом напомнить, перед кем она находится.

Только тогда гостья глянула на Осетра.

В глазах ее плескалась такая невыносимая боль, что император едва справился с обрушившейся на него растерянностью. И только тут сообразил, какое мучение он причинил своей бывшей возлюбленной этим приглашением на аудиенцию.

Кабы не беспокойство за карьеру муженька, снова, небось, сказалась бы больной, душа моя…

Взяв себя в руки, он сделал княгине дежурный светский комплимент и, выслушав ответный лепет, должный обозначать признательность и благодарность подданной своему правителю, сообразил вдруг, что его Яны действительно больше нет.

И прическа с платьем тут совершенно ни при чем. Стоящая перед Осетром молодая дама оказалась другой Яной, и дело было даже не в том, что уже сто лет она спала с другим мужчиной. Просто у нее теперь совсем иная жизнь, большую часть которой занимают заботы о муже и маленьком сыне, и в головке ее давно уже не осталось мыслей о полузабытом попутчике-кадете, с которым она провела несколько приятных дней на дивноморском курорте…

Впрочем, к Осетру тут же пришла мысль, что вряд ли он прав, поскольку в этом случае в ее глазах не жила бы столь сильная душевная боль.

– Ну-ну, голубушка, не волнуйтесь, – отечески проскрипел он. – Стоит ли так стесняться вашего императора? Все вы – дети его, всех вас он помнит, обо всех каждодневно печется…

И тут же его едва не передернуло от глупости собственных слов.

Однако должную величественность, слава богу, удалось сохранить, тем более что Яна снова опустила глаза долу. Скулы ее дрогнули, и Осетр понял, в каком невыносимом положении она находится. Стоит ей не сдержаться, и у молодого князя Стародубского обязательно появятся подозрения – с какой это стати супруга так сильно нервничает? Понятное дело – перед императором стоит, но ведь и перед прежним императором она наверняка не раз стояла. И вообще…

Что «вообще» – Осетр додумывать не стал. Величественно кивнул, отвернулся и размеренным шагом проследовал к трону. И уже оттуда сказал:

– Был рад с вами познакомиться, князь и княгиня! Буду рад познакомиться и с вашим малышом, когда он немного подрастет.

У Яны опять дрогнули скулы, и Осетр окончательно взял себя в ежовые рукавицы.

«Твоей Яны больше нет, дружок! – сказал он себе. – Запомни это! И впредь никогда не вмешивайся в ее жизнь».

Вздохнув, он царственным жестом отпустил господ Стародубских прочь. И приготовился царственно приветствовать очередного банкира или промышленника, ржавый болт им всем в котловины!

Глава тринадцатая

Великий князь Владимир с самого начала прекрасно знал, что его так называемая инспекционная поездка по подразделениям «полуросомах» не останется незамеченной.

О ней известно генералу Засекину-Сонцеву, а он не дурак и несомненно догадывается об истинной цели вояжа. Тем более что о многочисленных встречах Великого князя – не только со своими непосредственными подчиненными, но и с представителями других родов войск – советнику императора по безопасности наверняка уже донесли.

О шагах, предпринимаемых ближайшим родственником погибшего Владислава Второго, должны знать и мерканцы. Иначе их разведка мышей не ловит, а на это надеяться может только стопроцентный глупец.

Так что следовало ожидать определенных шагов – как со стороны новой росской власти, так и со стороны ее галактических противников.

ВКВ ждал этих шагов на каждой из планет, куда его заносило.

Началось же все на Василисе, где квартировалось одно из подразделений «полуросомах», входившее в состав боевых сил Третьего флота.

И ВКВ не удивился, когда командир подразделения, капитан Насоновский, напросившийся к Владимиру на аудиенцию по личному вопросу, повел разговор совсем в другом направлении.

– Ваше высочество, я вам сразу честно признаюсь… У меня нет никаких личных вопросов. Вернее, есть, но это не мой личный вопрос, а, скорее, ваш.

– Слушаю вас внимательно, капитан. – ВКВ уселся за столом, вальяжно развалившись, хотя внутри у него все задрожало от предчувствия важности предстоящего разговора. – Что вы имеете в виду?

– Я уполномочен поставить вас в известность, что предпринимаемые вами усилия оценены некоторыми, весьма серьезными людьми и что эти люди всегда готовы оказать вам помощь в ваших начинаниях.

«Ишь какой слог! – подумал великий князь ни к селу ни к городу. – А на вид солдафон солдафоном!»

Он спохватился.

Что за дурацкие мысли? Не все ли равно, каким слогом преподносится важное сообщение? И вообще, надо брать инициативу в свои руки…

– Скажите, капитан… Вы ведь работаете на мерканцев, не так ли?

Выстрел в упор иногда решает многие проблемы…

Капитан позволил себе легкую усмешку:

– Можно выразиться и таким образом, ваше высочество.

– И как я понимаю, вам бессмысленно говорить, что я могу позвать сейчас местного представителя Министерства имперской безопасности? – Владимир усмехнулся в ответ. – Вы не испугаетесь, не правда ли?

– Я не сумасшедший, ваше высочество. Мне тоже иногда бывает страшно. Однако я не боюсь людей из ведомства графа Охлябинина. Во-первых, как вы догадываетесь, у меня стоит блок. А во-вторых, выдавать меня совсем не в ваших интересах.

– А может, выдав вас, я постараюсь купить себе прощение со стороны Остромира Первого?

Великий князь нес отъявленную пургу, но ему вдруг стало интересно, как будет реагировать на эту пургу мерканский агент.

Агент и глазом не моргнул.

– Если бы люди, на которых я работаю, считали прощение вероятным, меня бы к вам не направили.

Хорошо он говорил, логично и спокойно. Как будто находился вовсе не в стане врага. Надо отдать должное мерканцам – они умеют вербовать агентов.

– Вы росич, капитан?

– Разумеется, ваше высочество.

– А почему пошли в услужение к врагам своей страны?

Вот тут капитан не удержался. Его лицо пусть и на мгновение, но перекосилось от ненависти.

– Будущее покажет, ваше высочество, кто нашей стране враг, а кто друг. И людям, на которых я работаю, хотелось бы, чтобы для вас это будущее наступило как можно быстрее.

Похоже, у него были личные мотивы для недовольства нынешней властью. И вполне возможно, завербовали его именно благодаря этим причинам. Впрочем, сейчас это совершенно не важно…

Владимир решил, что настала пора прекращать разговор.

Все равно давать окончательный ответ – каким бы он ни оказался – сразу, без раздумий, слишком несерьезно для государственного деятеля, осмелившегося претендовать на трон.

– Я вас выслушал, капитан… Личных вопросов нет?

– Никак нет, ваше высочество!

– Тогда ступайте!

Капитан мгновение помедлил, словно ждал, что великий князь добавит что-то. Но ничего не дождался.

И ушел.

Хорошо, хоть голову в плечи не вогнал…

Впрочем, было ясно, что он не трус, что просто им движет то ли любовь к погибшему императору, которому он когда-то присягал, то ли ненависть к этому мальчишке на троне, к которому пришлось присягнуть теперь. Ладно, позже разберемся, если потребуется…

После этого разговора великий князь по-настоящему задумался о том, что, в принципе, если считать себя правым, то вполне можно и изменить своей стране. Тем более что вовсе не стране он изменяет, а сегодняшней власти, без спроса присвоившей себе его страну.

Глава четырнадцатая

Легко сказать – не вмешиваться в жизнь Яны и ее мужа.

Стародубские после аудиенции у императора еще и до своего нового жилища не добрались, а Осетра уже снова вовсю терзали ревность и досада. И на Стародубского, и на себя, и на Яну.

Ишь, сучка, овечкой прикинулась. Глазки не поднимала… Знаем мы ваши глазки! Когда надо, вы их еще как поднимаете. Да в придачу и прицельную стрельбу своими взглядами открываете! Раз – и в яблочко! Вас няньки этому стрелковому искусству с раннего детства учат. Вот и молодого Стародубского наверняка такими залпами зацепила! «Ах, князь, я от вас просто без ума! Вы такой мужчина! Вы ТАКОЙ мужчина!!! Мне никто, кроме вас, не нужен, поверьте!.. Император на меня глаз положил? Да плевала я на императора! Что мне император? Просто ошибка молодости… Море, солнце, курортный пляж… Сами знаете, как это бывает. Вскружил девушке голову, она и поверила. А он всего лишь развлечься решил. Мы – «росомахи»! Мы – гвардейцы, сударыня! На нас всегда можно положиться!.. Думаете, я ему поверила? Если бы поверила, так сейчас бы с вами не была, понимаете?»

Сучка проклятая, ржавый болт тебе в котловину!!!

И, как уже случалось, мысли Осетра понеслись вскачь, напористо, ритмично, стремительно. Как кони… А от мыслей рождались слова. Цеплялись друг за друга, выстраивались в строки, строки неизбежно заканчивались созвучиями. И родилось…

Не зови меня больше в кровать, Отпусти мою душу, и впредь, Даже если пора умирать, Обещаю я не умереть. Не зови меня больше в кровать По любви, а скорей – без любви... Пусть я жажду с тобой переспать И проснуться с тобой – не зови. Не зови меня холить любовь И вдвоем проводить вечера. Не взволнуется стылая кровь, Не воротишь, что было вчера. Не зови меня плакать с тобой, Не зови убежать от себя. Не начну я проигранный бой... Я его проиграл – до тебя.

– Не начну я проигранный бой, – повторил Осетр вслух. – Я его проиграл до тебя.

И встал на дыбы.

Ржавый болт тебе в котловину, «росомаха»! Ты белены объелся? Что за глупости! Это когда ты проигрывал бои? Это когда ты мучился неуверенностью? Это когда ты плакал – с кем бы то ни было?

Сучка проклятая!!!

Ну нет!.. Я начну бой, непременно начну, и он обязательно окажется выигранным. По-иному и быть не может! Вот посмотришь, сучка! Я упрячу твоего муженька на какую-нибудь отдаленную планету, в невыносимые условия, туда, где военные вынуждены служить без семей. И пусть там гниет в ожидании, пока не попадет под удар артиллерийских установок мерканского корабля!.. А ты от меня никуда не денешься! Ишь моду взяла! Императорам не отказывают ни в чем! И уж во всяком случае не отказывают в любви! Подумаешь, раздвинуть пару раз ноги! Да вы их перед любым и каждым готовы раздвигать – такова ваша бабская натура! Такими вас господь создал, и никуда вам не деться. И тебе, Яночка, никуда от меня не деться, попомни мои слова! Никуда! Или я буду не я!

Он еще несколько минут терзал себе душу, глядя в книгу, а видя фигу. Пока не понял, что ничего такого не случится.

Не будет ни внезапных переводов князя Стародубского на забытую богом планету, ни с готовностью раздвинутых Яниных ног.

Иначе он – не он! Иначе, какой он, к дьяволу, «росомаха», ржавый болт ему в котловину!!!

Глава пятнадцатая

За время инспекционной поездки, которую великий князь Владимир продолжил по окрестным мирам, адмирал Барятинский в осторожных разговорах прощупал несколько своих подчиненных в звании не ниже капитана второго ранга.

Ситуация определенно складывалась благоприятная.

Все-таки база Третьего флота находилась слишком далеко от центральных миров, чтобы служащие здесь офицеры хорошо разбирались в происходящем на центральных мирах. А если еще предпринять дополнительные меры, чтобы они оставались сидеть на голодном информационном пайке, то колеблющихся перетянуть на свою сторону станет не столь уж и трудно. В этих краях мало кто знал, каким образом Остромир отвоевал свое право на трон, и недовольных убийством Владислава и последовавшим потом узурпаторством было пруд пруди.

Прибывшим же на Коломну супруге и дочери великого князя Владимира строго-настрого предписали не рассказывать о том, что происходило и происходит на Новом Санкт-Петербурге.

Это в интересах великого князя и в ваших интересах, сударыни…

Высокородных гостий поселили в столице Коломны, в номере отеля «Империал», приличествующем их положению, и велели ждать возвращения мужа.

Им было передано личное послание от великого князя, в интересах секретности запрятанное в «кровавую мэри». Мать и дочь ознакомились с посланием, после чего проблем с ними не ожидалось.

И не возникло.

Великий князь Владимир вернулся на базу «Змееносец» через несколько недель.

Выглядел он довольным и оптимистически настроенным, хотя периодически его чело и омрачалось от неведомых дум.

Адмирал и командующий РОСОГБАК снова встретились за рюмочкой фрагербритского коньяка. После чего ВКВ поведал о результатах своего вояжа.

Ему обстановка также представлялась вполне благоприятной. То есть недовольные нынешней властью в окруґге имелись. И немало.

– Похоже, Остромир и его присные совершили ошибку, не слишком активно ведя внутригосударственную пропаганду. Многие считают мальчишку самозванцем, свергнувшим законного правителя. Так что определенные шансы на благополучный исход выступления имеются.

Слово «выступление» в их разговорах прозвучало впервые, и адмирал не мог не оценить этот шаг.

Судя по всему, великий князь был готов к принятию окончательного решения, и впереди активные действия. Но сначала надо будет провести подготовку. В частности, осторожно убрать с бортов откровенных сторонников нынешнего императора и обучить специалистов, поставленных им на смену. Корабли при любом экипаже должны оставаться боеспособными! Это непреложный флотский закон! К тому же всех людей, преданных Остромиру, все равно не выявишь. Тем более что старый лис граф Охлябинин прислал приказ отправить на столичную планету приписанных к флоту менталов. А их никак не удержишь, потому что именно Охлябинину они и подчиняются.

Эх, безопасники, ржавый якорь вам в задницу, вечно все у вас схвачено!.. Ну да ничего, прорвемся, дух звезднофлотца будет посильнее предусмотрительности работника спецслужбы!

– Я вот что надумал, ваше высочество… Сколько бы ни имелось у нас сторонников среди личного состава, немало найдется и противников. И мне представляется, что подготовку к выступлению надо соответствующим образом замаскировать. Лучше всего – дезинформацией. К примеру, объявим по личному составу, что флот планируется активно использовать в боевых столкновениях, которые вот-вот начнутся между нами и Великим Мерканским Орденом. И только наши истинные сторонники будут знать правду… Как ты на это смотришь, Володя?

Лицо великого князя было непроницаемо. И Барятинский решил, что настала пора для углубленной откровенности.

– И вот что я еще думаю, ваше высочество… В одиночку нам одним не выстоять и тем более не победить. Вверенный мне флот, как ты, наверное, знаешь, состоит, в основном, из устаревших кораблей. В прямом бою нам не справиться с противоборствующей стороной. – Адмирал встал из кресла и прошелся по кабинету. – В последнее время Адмиралтейство практически не знакомит нас с процессом перевооружения, но та информация, что приходила прежде, определенно говорит о том, что в Первом и Втором флотах полным ходом идет перевооружение. Адмирал Приднепровский на базе Отдельной особой эскадры, защищающей Пятипланетье, создает Четвертый флот. Тактических характеристик новых кораблей мы не знаем, но стоит предположить, что они много мощнее тех боевых единиц, что составляют мой флот. Боюсь, нам придется обратиться за помощью…

– К кому? – быстро спросил ВКВ, легонько поморщившись.

– К кому? – повторил адмирал, продолжая раздумчиво мерить кабинет шагами. – Можно, конечно, попросить помощи у Усмана. Если ты, в случае победы сделаешь ему кое-какие территориальные уступки, он может решиться на оказание нам боевой поддержки. Но не думаю, что его помощь окажется достаточно эффективной. Я знаю состав халифатского флота, достаточно изучил за все эти годы. Корабли у них еще слабее наших. – Барятинский остановился и рубанул напрямую. – Полагаю, нам надо обратиться за помощью к Вершителю Бедросо. Тактико-технические характеристики мерканских кораблей на порядок превосходят халифатские. И вряд ли уступают новым росским.

ВКВ снова поморщился, на сей раз откровенно.

«Ничего не попишешь, голубчик, – подумал адмирал. – Я знаю твою нелюбовь к мерканцам, но тут тебе придется поступиться чувствами, если ты хочешь обрести власть и сохранить ее».

– Откровенно говоря, не нравится мне это, – сказал великий князь. – Я ведь сам всю жизнь считал сайентологов, в стратегическом смысле, нашими главными галактическими противниками.

– Сегодня противник, завтра соратник… – Барятинский широко улыбнулся и остановился перед ВКВ. – Политика, ваше высочество, – искусство возможного, как говорил кто-то из древних. Если нам полезна помощь сайентологов, надо ее использовать. И не бояться испачкаться в грязи. Грязь легко смывается успехом. Дальше видно будет, кто прав, кто виноват.

– А у тебя, Пахевич, имеются выходы на мерканцев?

Барятинский улыбнулся еще шире:

– У меня есть кое-какие возможности в этом направлении.

ВКВ кивнул:

– Я тебя понимаю… Можешь не вдаваться в подробности.

Барятинский решился:

– Мне необходимо твое принципиальное решение, чтобы начать действовать в нужном направлении. В подробности я тебя потом все равно посвящу, без этого не обойтись. Иначе ты вправе мне попросту не поверить. Посчитать меня, к примеру, провокатором, действующим в интересах этого мальчишки…

Великий князь усмехнулся:

– А ты и в самом деле не провокатор ли, Пахевич?

Это была шутка, но адмирал не улыбнулся.

– Я не провокатор, Володя. Ты, наверное, удивляешься: чего это я ввязываюсь в эту борьбу? Интересы империи, то, сё… Интересы империи – конечно, важно. Но прежде всего я просто ненавижу некоторых людей из окружения Остромира. Такой причины тебе достаточно?.. Ну и попрошу тебя кое о каких одолжениях…

– О каких же, к примеру?

– Да о самых банальных. Назначить, к примеру, меня после победы командующим всем флотом.

«Вот такая у нас будет с тобой торговля», – добавил Барятинский мысленно.

– Ну это-то не проблема. Если победим, росский флот твой. – Великий князь в свою очередь поднялся из кресла и протянул адмиралу правую руку.

– Вот и договорились.

Двое обменялись рукопожатием.

– Я немедленно обращусь за возможной помощью к Великому Мерканскому Ордену. И как только получу ответ Вершителя, дам тебе знать. Тогда и решим окончательно.

На сей раз ВКВ с трудом удалось сохранить непроницаемую физиономию.

Неужели у адмирала и вправду имелись прямые связи с мерканцами? Или он сказал это только для того, чтобы подтолкнуть великого князя к нужному решению? По принципу Наполеона Бонапарта – «Надо ввязаться в бой, а там посмотрим…»

Интересно… А если прямые связи есть, то осуществляются они через капитана Насоновского или у Барятинского есть собственный канал? Спросить, что ли?..

Впрочем, нет, пока не стоит. Это уже будет необратимый поступок. Позже разберемся!

– Хорошо, Паша, обращайся. А я, с твоего разрешения, слетаю на Коломну, встречусь с семьей. Все-таки давно уже их не видел. Если, конечно, предоставишь для моих личных дел какое-нибудь суденышко…

– Предоставлю, ваше высочество!

– Благодарю! А я потом вернусь сюда и продолжу свой вояж по окрестным мирам. Не все подразделения еще проинспектированы.

Они снова обменялись рукопожатием.

Адмирал Барятинский был уверен, что сделка состоялась. Великий князь Владимир по-прежнему не был уверен ни в чем.

Глава шестнадцатая

Внимательно следя за реконструкцией флота, Осетр как-то перестал интересоваться работой Института структуры пространства. Не то чтобы он позабыл о Константине Комарове – просто посчитал, что молодой ученый справился со своей главной задачей и деятельность его больше не требует со стороны короны особого внимания. Тем более что Комаров заматерел, оброс целым штатом помощников и вполне справлялся со своим институтом самостоятельно. Авторитет его в определенных, как говорится, кругах (о которых обычно не сообщается в средствах массовой информации) стал настолько высок, что академика Соболевского вполне можно было с почетом отправлять на пенсию. И Осетр отдал Найдену соответствующие распоряжения.

Пусть отдыхает академик, пользы от него больше не дождешься, а вот вред принести может. Просто из чувства зависти к молодому талантливому коллеге…

Никаких просьб о помощи от Комарова в течение времени, прошедшего после испытания «иглы», не поступало.

Поэтому Осетр даже слегка удивился, когда обнаружил в списках людей, добивающихся срочной рабочей аудиенции у императора, имя директора Института структуры пространства.

Видимо, тому все-таки потребовалась какая-то помощь, и он посчитал, что заслуги его перед империей достаточно велики, чтобы помощь ему оказал лично властитель росский.

Впрочем, вряд ли он был способен попросить что-либо больше нового загородного дома, а потому казне не составит великого труда выполнить его просьбу. А если прошение удовлетворит лично император, то это только подчеркнет уважение короны к своему не самому последнему слуге.

И Осетр немедленно включил фамилию ученого в список участников ближайшей аудиенции, попросив Найдена подготовить справку о финансировании института.

Когда справка была готова, Осетр внимательно просмотрел ее.

Судя по всему, Министерство финансов, помня о былом интересе императора к ИСП, в просимом молодому профессору не отказывало. Что ж, заодно при встрече будет возможность поинтересоваться, на какие работы уходят запрашиваемые средства. Пусть Комаров не думает, что работает бесконтрольно и можно тратить государственные средства на всякую чепуху…

В отличие от торжественных аудиенций, рабочие происходили без торжественности. Роль церемониймейстера выполнял секретарь императора Найден Барбышев, роль малого зала приемов – личный кабинет императора, а роль трона – его служебное кресло.

В назначенное время встретились, поздоровались, заговорили о работе вверенного Комарову института. Для начала ученый сердечно поблагодарил императора за помощь от академика Соболевского. А за своевременное прекращение этой помощи – еще сердечнее.

– Когда старая обувь начинает мешать ходьбе, ее надо безжалостно менять на новую.

В принципе император был с ним согласен, хотя сравнение академика Соболевского с парой истоптанных туфель и покоробило его.

Впрочем, молодой ученый прав: в свое время академик принес немало вреда империи, строя свои козни против Комарова, так что пусть радуется, что легко отделался. Всего лишь отправкой на пенсию…

А потом Комаров сказал:

– Ваше императорское величество! Знаете… А ведь я к вам по весьма важному вопросу.

– Слушаю вас, Константин Матвеевич, – сказал Осетр, почувствовав непонятное волнение.

Ему вдруг пришло в голову, что молодой профессор явился к императору вовсе не с целью попросить загородный особняк.

Предчувствие не обмануло Осетра.

– Ваше императорское величество! Дело в том, что вверенный мне институт не прекращал теоретические работы по своим центральным вопросам. И я хочу доложить вам, что в настоящее время может быть создана конструкция, в отличие от известной вам «иглы», способная генерировать римановы туннели не для самой себя, а для материальных объектов, находящихся на определенном расстоянии от нее.

Непонятное волнение императора усилилось.

– То есть… – проговорил он. – То есть…

У него даже пальцы похолодели.

– То есть мы имеем возможность создать оружие совершенно нового типа, – сказал Комаров. – Не энергетические пушки, способные только разрушать вражескую технику, и не парализаторы, способные лишь обездвиживать его живую силу, а энергетические установки, которые смогут перебросить вражеский корабль в угодную нам точку. К примеру, под удар наших же артиллеристов, защищающих планеты, пушки которых имеют мощность, гораздо большую, чем самые современные корабельные.

У Осетра едва руки не затряслись.

Он сразу оценил важность и перспективы предложений Комарова.

Это было оружие, какого, вполне возможно, не имелось пока ни у одной галактической державы.

«Ржавый болт мне в котловину! – воскликнул мысленно он. – Вот оно! Если, конечно, Комаров не преувеличивает…»

– И такие установки можно разместить на наших судах?

Комаров улыбнулся:

– Я думаю уместно будет назвать их «улитками Комарова». Дело в том, что если спроецировать воздействие такой установки на обычное пространство, то получится как бы полость, напоминающая по форме улитку… Очень отдаленно, конечно, напоминающая, но ведь как-то называть надо. – Он перестал улыбаться и тряхнул гривой. – Так вот теоретические расчеты показывают, что соответствующая конструкция вполне может быть размещена на боевом корабле. Ну и на любом небесном теле, естественно.

Это было еще более важное сообщение, и Осетр позволил себе совсем воодушевиться.

В его мозгу промелькнули «соответствующие конструкции», защищающие обитаемые миры Росской империи.

Но профессор немедленно подрезал императору стремительно отрастающие крылышки:

– На котором нет атмосферы, разумеется. Иначе «улитка» отправит в место назначения изрядное количество припланетного воздуха, что приведет к масштабной глобальной катастрофе.

Осетр тут же вернулся из заоблачных высей на грешную землю.

«Жаль! – подумал он. – Впрочем, счастье никогда не бывает полным… Разместить такое оружие на кораблях – тоже очень неплохо».

– Полагаю, чтобы превратить теорию в практику, вашему институту, профессор, потребуется дополнительное финансирование?

Комаров еще больше посерьезнел:

– Несомненно, ваше императорское величество. И немалое. Я уже провел прикидочные расчеты. Получается…

Он назвал сумму, услышав которую, Осетр едва не присвистнул.

– Но овчинка стоит выделки, – продолжал ученый. – Полагаю, что враг попросту не сможет справиться с нашими кораблями, вооруженными «улитками». Применяемые в боевых действиях силовые поля от них не защищают.

Да, это и в самом деле была бомба!

Думал Осетр недолго. Интуиция подсказывала императору, что директор Института структуры пространства не вилами по воде пишет.

Раз возможна оказалась «игла», почему не быть возможной «улитке». С точки зрения техники, «улитка», похоже, является всего лишь усовершенствованием «иглы». Надо, конечно, посоветоваться с Железным Генералом, премьер-министром и министром финансов. И обязательно нацелить графа Охлябинина на усиленные меры противодействия вражеской разведке. Слишком многое ставится на кон, чтобы допустить утечку информации об «улитке». Так что придется Министерству имперской безопасности поработать…

– Хорошо, Константин Матвеевич... Я думаю, мы пойдем вам навстречу. Пришлите мне экономическое обоснование работ. Когда вы сможете это сделать?

Комаров снова улыбнулся:

– Да оно у меня, собственно, почти готово. Смогу прислать, ваше императорское величество, уже завтра.

– Вот и прекрасно. Полагаю, если вам удастся создать такую «улитку», ваши заслуги перед империей станут просто неоценимы. Так что срочно присылайте обоснование. Я его изучу и в ближайшие же дни посовещаюсь с правительством. В свою очередь, попрошу вас, когда будет принято решение о финансировании работ, провести их в кратчайшие сроки. Ваша «улитка» очень нужна нашим вооруженным силам.

– Понимаю, ваше императорское величество! – Ученый снова посерьезнел. Даже погрустнел как-то. – Нас ждет война?

– Да, Константин Матвеевич. И, к сожалению, она неизбежна. – Осетр не стал вставать, давая понять, что аудиенция окончена.

Слишком важный вопрос был только что решен, чтобы напоминать посетителю о важности императорского времени.

Но Комаров и сам все понимал.

Он покинул кресло, в котором сидел, и, коротко попрощавшись, ушел.

Для себя он так ничего и не попросил.

А Осетр успокоился и решил, что с академиком Соболевским, пожалуй, следует встретиться и вручить ему какую-нибудь медаль.

Все-таки бывший президент Академии наук – не ботинок… А главное, не будь противодействия со стороны Соболевского, Комаров, возможно, и не стал бы тем, кем стал. В тепличных условиях характер никогда не выковывается.

И он велел Найдену Барбышеву пригласить академика на ближайшую аудиенцию.

Глава семнадцатая

Все у великого князя Владимира вроде складывалось неплохо.

Поддержка Третьего флота, благодаря адмиралу Барятинскому, имелась. Семья оказалась под боком, и риск потерять ее сделался минимален. Мерканцы, в случае выступления против бастарда, также обещали поддержку.

В общем, можно плотно работать над детальным планом организации заговора.

И ВКВ уже склонялся к тому, чтобы согласиться с Барятинским и, встав во главе заговорщиков, прибегнуть к помощи мерканского агента капитана Насоновского.

Тем более что и сам командующий Третьим флотом утверждал, что Орден поддержит заговорщиков.

Правда, о своих связях с людьми Бедросо адмирал пока предпочитал не распространяться, но его тоже можно понять – ведь об окончательном своем решении великий князь пока не заикался. В такой ситуации все имеющиеся на руках карты раскроет только полный идиот…

Короче говоря, пришла пора проявлять решительность.

Но однажды на аудиенцию к великому князю напросился некий майор Мерзликин.

ВКВ встретил визитера в кабинете, который ему по возвращении на базу «Змееносец» выделил Барятинский.

Перед аудиенцией великий князь справился у кадровиков и выяснил, что Мерзликин появился на базе совсем недавно, прибыл командовать подразделением «полуросомах» вместо уволившегося в запас прежнего командира. И тут ВКВ заволновался.

С какой бы стати вновьприбывшему добиваться встречи с командующим РОСОГБАК? Неужели тут же возникли проблемы по службе на новом месте? С трудом верится…

У великого князя возникло острое желание избежать встречи, но он тут же обругал себя.

Что ты, к дьяволу, за будущий император, если боишься встречи с каким-то майором! Не убьет же он тебя: вооруженного визитера к великому князю никто не пустит!.. Нервы, наверное, разгулялись. Надо будет снова смотаться на Коломну, к семье, развеяться немного.

И аудиенция состоялась.

Когда майор Мерзликин вошел в кабинет, ВКВ снова обеспокоился.

Слишком уверенным в себе тот выглядел. С таким видом просители к высоким начальникам не являются.

– Здравия желаю, ваше высочество!

– Слушаю вас, майор. Имеются какие-то жалобы?

– Никак нет, ваше высочество. Жалоб нет. Есть поручение.

Услышав такое, великий князь еще больше насторожился. Правая рука его даже потянулась к ящику стола, в котором лежал лучевик.

Однако ВКВ с нею справился, вернул на стол и заставил расслабиться.

– И что же такое вы хотите мне поручить?

Мерзликин, поняв двусмысленность своего ответа, смутился. Однако не надолго.

– Виноват, ваше высочество! Это не мое поручение вам. Просто мне поручено передать вашей светлости некое сообщение.

Ого! Это уже становилось интересным.

Неужели какие-то важные вести из столичных миров прибыли? Помнится, маршал Мосальский просил его вернуться на Новый Петербург, но поскольку официального приказа так и не поступило, ВКВ пренебрег просьбой. Может, Мосальский прислал на сей раз курьера? Впрочем, курьеры не прибывают в личине командира «полуросомах». Может, кто-то из тайных союзников в штабе весточку прислал? Тоже не похоже… Ладно, ни к чему мучить себя догадками!

– Внимательно слушаю вас, майор! От кого сообщение?

Мерзликин оглянулся, будто боялся, что его подслушают.

– Мне поручено Кеном Милтоном, Капитаном Офиса Добрых Дел, передать вам следующее. В Великом Мерканском Ордене внимательно следят за усилиями, которые вы предпринимаете по организации сопротивления самозванцу. Вооруженные силы Ордена придут вам на помощь, когда вы решитесь выступить против Остромира. Однако Милтона беспокоит возможная несвоевременность вашего выступления.

ВКВ обнаружил, что сидит с открытым ртом, и захлопнул его.

Вот уж кого-кого, а визитера с таким сообщением великий князь в гости никак не ждал.

Кто он в действительности, этот тип? Провокатор? Или на самом деле посланник мерканцев? Но тогда кем является капитан Насоновский?

– А скажите-ка мне, майор… Каким образом вы добрались сюда с территории Ордена?

У Мерзликина дрогнули скулы. Словно он хотел зевнуть. Или засмеяться…

– Понимаю, ваше высочество. Вы мне не верите… Нет, я не был на территории Ордена. Я – гражданин Росской империи, служил на одной из приграничных планет. Завербовали меня три года назад, во время отпуска, на Новом Санкт-Петербурге. Проигрался в казино… Все это время был законсервированным агентом. Но три месяца назад… опять же когда я был в отпуске… обо мне вспомнили. И дали задание добиться перевода на базу «Змееносец» и именно сегодня передать вам то, что я передал.

– А как у вас осуществляется связь с хозяевами?

– Постоянной связи нет, ваше высочество. Это слишком опасно. В заранее оговоренное время на Коломну прилетит связник. Я должен буду обеспечить его встречу с вами, и он сообщит вашей светлости конкретные планы мерканского руководства по координации действий.

– Это все?

– Это все!

– А если я не соглашусь встретиться со связником?

– Значит, встреча не состоится, и он улетит обратно.

Больше разговаривать с майором было пока не о чем, и ВКВ отпустил его подобру-поздорову. А сам немедленно встретился с адмиралом Барятинским.

Барятинский выслушал рассказ великого князя о состоявшихся контактах и надолго задумался. Потом сказал:

– Ты опасаешься, что кто-то из двоих – провокатор?

– Опасаюсь, Паша. Более того, велика вероятность, что они оба могут быть провокаторами. Охлябинин с Засекиным-Сонцевым вполне могут начать со мной игру. Арестовать бы Насоновского с Мерзликиным да допросить с пристрастием.

Адмирал покачал головой:

– У них наверняка стоят блоки. В любом случае стоят – будь они хоть мерканские агенты, хоть люди Охлябинина. Так что допрашивать их – все равно что убить, никакого толку не будет.

– У тебя же есть менталы!

Барятинский поморщился:

– Нету менталов, Володя… Они же напрямую подчиняются Министерству имперской безопасности. Пару месяцев назад Охлябинин отозвал всех моих щупачей на Новый Санкт-Петербург. Мол, им требуется пройти курсы переподготовки, пока обстановка в районе базы спокойная. Назад до сих пор никто не вернулся. – Он потер затылок. – Я, конечно, могу потребовать, чтобы министерство немедленно обеспечило Третий флот другими менталами, которые уже прошли переподготовку, но подозреваю, что это мое требование будет выполнено очень нескоро. – Барятинский развел руками. – Так что в этом направлении, ваше высочество, мы совершенно бессильны.

«Ай да граф Охлябинин, – подумал великий князь. – Вот уж действительно, на чьей стороне спецслужбы, тот и могуч! И даже к секретчикам подчиненной мне бригады за помощью не обратишься – они работают на Засекина-Сонцева. И наверняка доносят своему бывшему начальнику обо всех наших телодвижениях».

– Вот что я думаю, Паша, – сказал он. – Когда придет час Икс, нам необходимо очень быстро арестовать всех местных сотрудников секретной службы РОСОГБАК. Пусть мы не сможем их допросить, но хотя бы пресечем любые попытки вмешательства в обстановку.

Барятинский кивнул:

– Разумеется, ваше высочество. Я уже думал об этом. Обязательно проведем превентивные аресты. Только подготовь мне список этих сотрудников.

– Разумеется. – ВКВ тоже потер затылок. – Как же нам все-таки разобраться в майоре Мерзликине и капитане Насоновском? Кто из них есть кто?

– Думаю, пока нам придется только проверить их личные дела. Ничего другого мы сделать сейчас не в состоянии. Абсолютно уверен, что в личных делах мы ничего не отыщем, но надо же с чего-то начинать.

Великий князь подумал, что начать можно с проверки подозреваемых при помощи мерканских каналов связи самого Барятинского. Но раз адмирал молчит о них, значит, так ему нужно. Вне зависимости, существуют они или нет.

Глава восемнадцатая

Академика Соболевского немедленно позвали на аудиенцию к императору. С ним связался сам личный секретарь Остромира Первого, обойдясь без принятых в подобных случаях письменных посланий.

Академик поблагодарил господина Барбышева и обещал непременно присутствовать.

Как будто он мог отказаться от подобного приглашения…

Найден доложил Осетру о выполнении задания и спросил, какую награду император намерен вручить новоиспеченному пенсионеру.

– Не будем мелочиться! – сказал Осетр. – Пусть это будет орден «За заслуги перед Отечеством» второй степени. По совокупности, так сказать, заслуг.

– Слушаюсь, твое величество! Сегодня же документы на награждение будут подготовлены.

Осетр удовлетворенно кивнул.

А ночью ему приснился новый вещий сон.

Кровавая планета обернулась его собственным кабинетом.

Осетр сидел за рабочим столом.

– Ваше императорское величество! – раздался в говорильнике голос Найдена. – К вам академик Соболевский.

Осетр убрал со стола сетевого агента и отозвался:

– Пригласите! И принесите, пожалуйста, чаю.

Дематериализовалась дверь в приемную, в кабинете появился Соболевский.

Осетр встал, напустил на физиономию соответствующее моменту радушие и шагнул навстречу:

– Добрый день, Алексей Петрович!

– Здравствуйте, ваше императорское величество!

– Проходите, присаживайтесь!

Двое угнездились в креслах.

Найден принес чай и печенье.

– Я хочу поблагодарить вас за службу, Алексей Петрович! Ваша помощь профессору Комарову была как нельзя кстати.

Соболевский криво усмехнулся:

– Именно поэтому вы и отправили меня на пенсию, ваше императорское величество?!

Притрагиваться к чаю он, похоже, не собирался.

– Ну вы же понимаете, Алексей Петрович… – Осетр замолчал, поскольку ответить ему было нечего. – Вы всю жизнь трудились. Надо когда-то и отдыхать. Вам же около сотни, насколько мне известно.

Усмешка академика сделалась еще более кривой.

– Вас правильно информировали, ваше императорское величество. У меня через месяц день рождения, стукнет девяносто восемь. Эликсир молодости мне очень хорошо помогал. В отличие от вашего батюшки… Но я бы протянул еще долго. Впрочем, о чем тут говорить? Я недооценил Комарова. Он оказался… прытче, чем я думал. Во всех смыслах прытче. – Последнее слово Соболевский произнес с непонятной интонацией.

Было самое время хоть как-то подсластить старику горькую пилюлю.

– Мы намерены наградить вас орденом «За заслуги перед Отечеством» второй степени, Алексей Петрович. Казна также будет выплачивать вам персональную пенсию.

– Премного благодарен, ваше императорское величество! Хоть пенсию персональную заработал. Впрочем, я бы и так не умер с голоду. У меня, как вам, наверное, известно, есть доход и помимо пенсии. Да и дети бы старика не бросили.

Коробочка с орденом уже лежала на столе. Осетр достал награду и прикрепил на грудь старика.

– Простите, Алексей Петрович, что не в торжественной обстановке, как принято. Но приемы и балы в Петергофе сейчас отменены.

– Я знаю, ваше императорское величество!

В принципе, аудиенция была завершена. Но Осетру показалось, что академик еще не все сказал. И стоило позволить ему объясниться до конца.

Однако Соболевский замолк, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя.

Сердце у него, что ли, прихватило от удовольствия? Впрочем, в императорском дворце и столетнему старику не дадут умереть, вытащат с того света… Граф Сумароков, личный врач Остромира Первого, свое дело знает туго!

– Я надеюсь, моим родственникам не станут мстить, – сказал Соболевский и шагнул к императору, будто намеревался обнять своего правителя.

А потом его разнесло в клочья. Как и попытавшегося отшатнуться Осетра.

Глава девятнадцатая

На аудиенцию к императору академик Соболевский должен был явиться в четыре часа пополудни.

В три часа Осетр связался с полковником Пименовым, начальником дворцовой охраны, и дал ему соответствующие указания.

– Слушаюсь, ваше императорское величество! – Озаботившийся полковник исчез с видеопласта.

Через двадцать минут душу Осетра тронула «росомашья» тревога.

Давно она не просыпалась…

А еще через четверть часа полковник Пименов доложил:

– Ваше императорское величество! Академик Соболевский по вашему приказу задержан, обыскан и помещен в одно из подвальных помещений. Никаких подозрительных предметов при нем не обнаружено. Сканеры также не среагировали. В настоящее время задержанный находится в помещении номер тринадцать двадцать пять. Видеоканал с камеры наблюдения выведен на ваш компьютер.

Осетр переключил видеопласт на внутридворцовую систему наблюдения.

Одетый в строгую черную тройку Соболевский сидел на стуле и озабоченно поглядывал на дверь.

Надо полагать, ждал пока его пригласят к императору. Полковник Пименов должен был сопроводить старика в подвал безо всяких объяснений.

Осетр ждал.

Минута проходила за минутой.

Соболевский все больше начинал проявлять признаки беспокойства. Он давно уже покинул стул и мотался по помещению взад-вперед, то и дело поглядывая на браслет.

Потом подскочил к двери и принялся барабанить в нее.

– Эй! – Акустический канал донес визгливый голос, изменившийся до неузнаваемости. – Эй, ищейки императорские! Вы что, обо мне забыли? Его величество ждет меня.

Никто, естественно, на его крик не отреагировал.

Старик перестал колотить в дверь, снова глянул на браслет. Потом опустился на колени и поднес ко рту правую руку.

Осетр увеличил изображение и через мгновение сообразил: академик, засунув пальцы в рот, пытался вызвать приступ рвоты. Задуманное ему удалось. Соболевский некоторое время сосредоточенно ковырялся в извергнутом из желудка, потом снова засунул пальцы в рот.

А потом поднялся с колен. И крикнул:

– Ты – хитрая сволочь, ублюдок! Но тебя все равно достанут!

Некоторое время он изрыгал в пространство комнаты проклятия в адрес росского императора. Потом замолк. Снова бросил взгляд на браслет. И дрожащим голосом проговорил:

– Хорошо, ваше императорское величество! Я проиграл. За мной никто не стоит, я действовал в одиночку. Пощадите мою семью, они ни в чем не виноваты.

А потом ослепительное пламя залило видеопласт, через мгновение он потемнел, и появилась надпись «Канал связи отключен по технических причинам».

Пол под ногами чуть дрогнул.

Осетр посмотрел на часы. Было шестнадцать часов пять минут.

Если бы академика Соболевского не отвели в подвал и не заперли в пустой комнате, сейчас по разрушенному рабочему кабинету императора были бы разбросаны не только останки бывшего президента Академии наук Росской империи, но и самого Осетра...

Глава двадцатая

На следующий день начальник дворцовой охраны доложил императору о результатах взрывотехнической экспертизы.

Судя по всему, перед аудиенцией академик Соболевский проглотил бомбу, защищенную оболочкой, растворяющейся в желудочном соке. Наномеханизм подобной бомбы можно было настроить так, что процесс растворения, в зависимости от кислотности желудочной среды, срабатывал через строго определенный промежуток времени. Своего рода часовой механизм… Вот только обнаружить такое взрывное устройство можно было лишь с помощью вскрытия, имеющиеся дворцовые сканеры, как оказалось, его не брали.

– Вас очень своевременно предупредили, ваше императорское величество! – сказал Пименов, и в голосе его прозвучало неприкрытое удовлетворение.

– Своевременно, полковник, очень своевременно! – кивнул Осетр.

И подумал, что несмотря на фиаско с потерянными «туманными» возможностями, судьба вовсе не оставила своего избранника без призрения.

А еще через два дня к правителю с докладом явился министр имперской безопасности.

– Ваше императорское величество! – доложил он. – Это была попытка террористического акта, предпринятая одиночкой. Никаких связей между академиком Соболевским и великим князем Владимиром не выявлено. Контактов академика с мерканцами тоже не обнаружено. Соболевский вообще мало вмешивался в политику. Только в той ее части, что касалась интересов Академии наук.

Охлябинин был стопроцентно уверен в своей информации. А у Осетра не было причин не доверять его уверенности.

– Какие будут приказы в отношении семьи Соболевского?

Осетр еще вчера принял решение. Однако снова обдумал ситуацию.

С одной стороны, если такие вот террористы будут знать, что из-за их действий пострадают родственники, это отобьет у большинства из них охоту прибегать к подобным методам. С другой, по закону родственники ни в чем не виноваты. Сын за отца, как известно, не отвечает. Это краеугольный камень социальных отношений. По крайней мере, так должно быть…

Стоит ли ради собственной безопасности нарушать закон?

Да, многие императоры именно так и поступали. Но эти властители не были «росомахами». А мы – «росомахи»… Нам ни к чему насаждать в империи атмосферу доносительства и недоверия друг к другу. Это дает временные преимущества, но в будущем обернется колоссальными моральными потерями. А из истории хорошо известно, как моральные потери оборачиваются потерями материальными. Вплоть до утраты власти человеком, качнувшим нравственную обстановку в обществе в сторону наушничества. И я буду не я, если пойду по такой дороге…

– Нет, Иван Мстиславович. Семью трогать не надо.

Граф Охлябинин качнул бритой головой.

– Слишком уж вы великодушны, ваше императорское величество!

«Это я-то великодушен! – удивился Осетр. – Да кабы империи была польза от репрессивных действий в отношении Соболевских, я бы, глазом не моргнув, отдал соответствующий приказ. Да только не будет тут пользы империи! А польза властителя – не всегда польза страны».

– Это не великодушие, уважаемый Иван Мстиславович! Это – государственная мудрость!

Прозвучала сия реплика, несомненно, пафосно и хвастливо. Ну да и пусть! В конце концов, император Росский – почти мальчишка, у него еще молоко на усах не обсохло. Но старшие товарищи его всегда поправят, если требуется.

Пусть министр так и думает.

Возможно, Охлябинин так и подумал. Но поправлять мальчишку он не стал.

Глава двадцать первая

Проверка личных дел Насоновского и Мерзликина много времени не заняла, и уже на следующий день адмирал Барятинский и командующий РОСОГБАК смогли вернуться к возникшей проблеме.

– Никаких зацепок, Володя! – Барятинский развел руками. – Оба на хорошем счету. Ни в каких посторонних связях не замечены. Конечно, лучше всего было поручить проверку не кадровикам, а местным мибовцам, но даже если люди Охлябинина что-то и накопают, они в первую очередь доложат своему министру. А это нам с тобой совсем ни к чему! Если же агенты – провокаторы, подосланные именно МИБ, нам правды все равно не скажут.

ВКВ некоторое время изучал физиономию соратника, решаясь на кардинальный поворот в беседе. А потом сказал:

– Слушай, Пахевич… Помнится, ты говорил, у тебя имеются какие-то выходы на мерканцев… Нельзя ли подобраться к подозреваемым с этой стороны?

Адмирал закряхтел, на физиономии его появилась виноватая улыбка.

– Знаешь, Володя… Буду с тобой предельно откровенен! Я слегка приукрасил действительность. С одной стороны, хотелось поскорее прекратить твои колебания. А с другой, хотелось показать тебе, что я готов на все и пойду с тобой до конца. Я же прекрасно понимал, что среди моих людей наверняка есть агенты Ордена. Просто не может не быть, мерканцы всегда серьезно занимались разведкой. Потому так и сказал. Прости, ради бога!

«Детский сад какой-то! – подумал великий князь. – Вояка ты, адмирал, а не политик! Прямолинейный вояка. Тебе на абордаж ходить, а не интриги выстраивать… Но соратников не выбирают. Приходится принимать помощь от тех, кто готов ее оказывать. Привередничать не получится…»

– Ладно, – сказал он. – Твои побуждения понятны. Я не в претензии. Но в будущем постарайся не играть со мной в такие игры. Иначе я начну сомневаться в тебе.

«И ты лишишься моего доверия, – добавил он про себя. – Как и желанной должности командующего росским флотом».

Однако вслух произносить эти мысли не стоило.

– Как же нам разобраться с этими агентами? Ты все-таки потребуй от Охлябинина, чтобы прислал менталов. Если откажет, многое в ваших с ним отношениях станет окончательно ясно. Нам же пока надо думать.

– Надо думать, – отозвался Барятинский.

Будто эхо…

И тут к великому князю пришла блестящая идея.

– Слушай, Паша… А может, мне стоит поговорить с обоими кандидатами в мерканские агенты и рассказать каждому о конкуренте?

Адмирал задумался, почесывая правую бровь.

Наверное, так у него мозги лучше работали…

– Сомневаюсь я, ваше высочество, что агенты такого ранга в курсе, сколько человек завербовал Офис Добрых Дел среди подчиненного нам личного состава. Так что это может их нисколько не обеспокоить.

– А если все-таки обеспокоит?

Барятинский снова принялся почесывать бровь.

– Что ж, – сказал он наконец. – Иных рычагов хоть какого-нибудь воздействия на этих двоих у нас все равно не имеется. Ладно, расскажи им, Володя, о конкуренте. Может, кто-то о чем-то и забеспокоится. А мы на это беспокойство поглазеем. И сделаем соответствующие выводы. А может, и какие-то меры примем.

Глава двадцать вторая

Настал день, когда профессор Комаров доложил Совету безопасности о создании действующей модели «улитки».

– Самое время, Константин Матвеевич, испытать вашу модель, – сказал Осетр, когда руководитель Института структуры пространства закончил доклад. – У вас наверняка уже проработан этот вопрос, не правда ли?

– Проработан, ваше императорское величество.

– Так ознакомьте, пожалуйста, членов Совета.

Комаров тут же, выведя на видеопласт таблицы и схемы, принялся рассказывать о плане испытаний.

Когда он закончил, Осетр снова взял слово:

– Полагаю, господа, ни у кого нет сомнений в важности мероприятий, представленных нам профессором Комаровым.

Сомнений не оказалось.

– Тогда вот мое решение. Адмиралтейству немедленно представить в распоряжение специалистов Института структуры пространства необходимое количество транспортных средств и боевых кораблей. Профессору Комарову в кратчайшие сроки провести монтаж установки. Провести испытание «улитки» немедленно после окончания монтажа. Координацию взаимодействия всех занятых в подготовке государственных структур возлагаю на моего советника по безопасности генерала Засекина-Сонцева.

– Слушаюсь, ваше императорское величество! – Железный Генерал встал и щелкнул каблуками.

Его примеру последовали адмирал Евгений Павлович Друцкий-Соколинский, руководитель имперского Адмиралтейства, и профессор Комаров.

Последний, правда, не стал щелкать каблуками. Скорее всего, подобное действие попросту не было ему знакомо.

– Прошу всех иметь в виду, что я лично намерен присутствовать при испытании.

Он ожидал, что по окончании заседания Дед напросится на разговор с императором в режиме тет-а-тет и проведет с ним воспитательную работу – как было перед испытанием «иглы Комарова», однако Засекин-Сонцев и слова поперек не сказал.

Наверное, тоже кое-чему научился за прошедшее с тех пор время. Хотя бы тому, что Осетр, если не применять к нему «магеллановых облаков», все равно поступит по-своему. Но обращаться к «магеллановым облакам» из-за такой мелочи ему наверняка не хочется, не тот случай. А потому спорить бессмысленно, лучше принять надлежащие меры по обеспечению безопасности императора…

Глава двадцать третья

Действующую модель «улитки Комарова» испытали через две недели.

Поскольку столь милый сердцу Осетра «Святой Георгий Победоносец» находился сейчас в Пятипланетье, где адмирал Приднепровский спешно создавал Четвертый флот Росской империи, Адмиралтейство выделило в распоряжение профессора Комарова оказавшийся под руками эсминец «Стремительный».

Профессор не возражал – для предстоящих испытаний класс боевого корабля и его тоннаж не имели ни малейшего значения.

В запланированный для испытаний день император и сопровождающие его должностные лица покинули Петроград и прибыли на борт «Стремительного», после чего корабль с помощью обычного пространственного хода удалился от Нового Санкт-Петербурга на безопасное расстояние.

Высокопоставленные гости собрались на мостике корабля, и Комаров принялся рассказывать о предстоящем мероприятии.

– Действующая модель «улитки» пока развивает довольно ограниченную мощность. Но это и не столь важно, на нынешнем этапе, главное – убедиться в ее принципиальной работоспособности. Для проведения проверки мы выбрали знакомый нам по испытаниям «иглы» пространственный глайдер «москит». Его масса не превышает пределов, допустимых энергетическими возможностями модели. Да и расчетное расстояние переноса составляет всего двадцать миллионов километров. Повторяю, сейчас нам главное – убедиться в правильности конструкции. Однако есть и отличие от прошлых испытаний. На сей раз на борту «москита» находятся живые существа.

– Неужели бойцы? – воскликнул руководитель Адмиралтейства.

– Нет, господин адмирал. Всего лишь собачка и обезьянка. Так сказать, давние страдалицы во славу науки. Мы установили на борту глайдера обычный флотский релаксатор и поместили животных внутрь. – Комаров повернулся к Осетру. – Разрешите начинать, ваше императорское величество?

– Начинайте, Константин Матвеевич!

Произошедшее далее было уже знакомо.

ИскИн «москита» вывел глайдер из транспортного отсека эсминца и отвалил в сторону от корабля.

Сканеры «Стремительного» захватили его в сопровождение. Другая часть системы разведки и целеуказания наблюдала за пространством в конечной точке переноса.

Затем «москит» удалился от фрегата на расстояние три миллиона километров.

Кокон Фогеля на сей раз применять не стали – и Комаров, и флотские были полностью уверены в безопасности.

Пошел посекундный отсчет.

В момент «ноль» «москит» исчез с видеопласта. И тут же возник на другом.

На мостике раздались аплодисменты.

– Поздравляю вас, Константин Матвеевич! – сказал Осетр. – Ваша команда в очередной раз успешно сработала на благо империи.

– Спасибо, ваше императорское величество! – отозвался Комаров. – Но поздравлять еще рано. Надо проверить состояние подопытных животных. Биосканеры не засекают жизни на борту объекта. А глайдер – не тот корабль, обшивка которого блокирует их возможности.

«Стремительный» приблизился к «москиту», переброшенному сквозь созданный «улиткой» риманов туннель, и принял глайдер в свой транспортный отсек.

Увы, биосканеры не обманули.

Извлеченные из релаксатора подопытные животные оказались безнадежно мертвы. Реанимировать их не удалось.

На Комарова было больно смотреть.

Пришлось императору взяться за утешение:

– Ну что вы, Константин Матвеевич, нос повесили? Испытание прошло вполне удовлетворительно. Глайдер успешно переброшен в расчетную точку. А то, что животные не выжили… Ну что ж, не все сразу. Разберетесь. Может быть, отыщете причину их гибели. А если и не отыщете, установка все равно поступит на вооружение. Значение ее попросту невозможно переоценить. Судя по всему, у вероятного противника такой техники попросту нет. А значит, наши корабли, когда их вооружат вашей «улиткой», приобретут в бою решающее преимущество. Так что я еще раз сердечно поздравляю вас, профессор.

Поздравления и рукопожатия посыпались со всех сторон. Все присутствующие на мостике понимали важность достигнутого результата. Некоторые офицеры даже хлопали профессора по плечу, и ему это определенно нравилось.

Когда праздничный бардак стих, Осетр сказал:

– Немедленно займитесь увеличением мощности установки. Перекинуть «москит» на двадцать миллионов километров – это хорошо для сегодняшнего дня. Нам нужно, чтобы наши корабли могли перебросить вражеский линкор на пару парсек. Вот это будет реальная помощь в бою. Кстати, если при переброске экипаж линкора отдаст богу души, мы это переживем. Тем более что, как я понимаю, смерть происходит мгновенно, и никто даже мучений не испытает. Очень гуманное оружие… В общем, за работу, профессор. – Осетр пожал Комарову руку и повернулся к адмиралу Друцкому-Соколинскому. – Евгений Павлович! Когда установка большей мощности будет готова, я попрошу первый ее экземпляр поставить на борт «Святого Георгия Победоносца». Это мой приказ – и вам, и адмиралу Приднепровскому.

Теперь Осетр повернулся к Железному Генералу.

– А вы, Всеволод Андреич, проследите, чтобы все было сделано как можно быстрее.

Засекин-Сонцев щелкнул каблуками и чуть заметно улыбнулся.

То ли радовался достигнутому Комаровым результату, то ли подумал, что император снова полагается на свою интуицию. По крайней мере, во втором он не ошибался.

Глава двадцать четвертая

Каждодневная суета по-прежнему отвлекала императора от мыслей о княгине Стародубской. Но, как и прежде, только на дневное время. А потом приходила очередная ночь, и возвращались воспоминания. А за ними – и соответствующие желания. И Осетр снова начинал маяться.

Теперь он хорошо знал, что означают слова «томление духа». Это когда все из рук валится и приходится тратить несметное количество сил, чтобы выглядеть озабоченным политикой и экономикой, а на самом деле хочется только одного – увидеть ЕЕ. Прямо сейчас, в данную секунду! Потому что иначе все ни к чему. Незачем было занимать трон, незачем было начинать всю цепь преобразований, незачем заботиться об империи… Ибо заботиться об империи значит только одно – заботиться о НЕЙ. А такой заботы он лишен напрочь!

И пропади она пропадом, вся эта политика! С экономикой в придачу… Ржавый болт им в котловины!

Честно говоря, он даже начал понимать самоубийц. Ибо иногда и в самом деле жить попросту не хотелось.

Как жить, если ты распоряжаешься целой галактической державой, но не властен над одной хрупкой женщиной?

Впрочем, властен, конечно! В твоих силах стереть ее в порошок, превратить жизнь в череду мучений, оставить жену без мужа… Нет, не властен. Потому что никогда так с НЕЮ не поступишь!

Но в один из дней ему стало просто невмоготу. И он вызвал к себе Найдена.

– Мне нужны парик и борода.

– Когда, твое величество?

– Прямо сейчас!

Он боялся, что если поиски театрально-шпионского реквизита займут какое-то время, он передумает.

Прямо сейчас, конечно, не получилось – в публичные дома Осетр отправлялся, замаскировавшись только усами, – но через час затребованный реквизит лежал у него на рабочем столе.

– Какие будут еще приказания, твое величество?

– Никаких… Свободен!

Однако Найден и шага не сделал в сторону двери.

– Означает ли, что твое величество снова инкогнито собрался за пределы дворцовой территории?

– Означает. Но это тебя не касается. Охрана мне на сей раз не нужна. И секретарь-эвакуатор – тоже.

– Прекрасно понимаю… Но каким образом твое величество незаметно выберется из дворца?

Найден был прав.

С париком и бородой на физиономии император в одиночку добрался бы только до первого караульного. А без маскировки – до стоянки глайдеров. Потом бы неизбежно начались вопросы. «Почему вы собрались лететь без охраны, ваше императорское величество?»

Конечно, его бы в конце концов выпустили, но слишком много людей задумалось бы, за каким дьяволом император покидал сегодня дворец неофициальным путем безо всякого сопровождения, не взяв с собой даже личного секретаря Барбышева, как обычно. Ни к чему эти размышления!

– Хорошо, согласен. Будешь сопровождать меня и на сей раз.

– Опять к проституткам?

– Проститутки перебьются! – позволил себе грубость Осетр. И быстро добавил: – Только не спрашивай ничего.

– Слушаюсь, твое величество! Отправляемся прямо сейчас?

– Да.

– Тогда мне нужно пять минут. Как обычно, взять оружие.

Осетр скривился.

На такое – и с оружием?! Анекдот! Фарс! Позорище, ржавый болт мне в котловину!

– Не надо оружия, Найден!

– Надо, твое величество!

И опять он был прав.

Не стоит быть настолько легкомысленным…

– Хорошо, пять минут у тебя есть. Да и мне требуется переодеться.

Через пять минут Найден, ощущая под мышкой кобуру с парализатором, сопроводил переодетого в не слишком приметную штатскую одежду императора на стоянку глайдеров.

Вопросов со стороны караульных, естественно, не последовало. Как обычно, отдали честь – и только…

– Возьмем машину без императорской символики.

– Есть, твое величество! К проституткам мы всегда без символики летали. Она им ни к чему. Разве лишь та, что на купюрах…

– Перестань!

Сегодня слово «проститутки» почему-то коробило Осетра. Этак скоро крышу снесет…

Когда погрузились в кабину глайдера, Найден спросил:

– Что мне сообщить диспетчеру? Куда летим? С какой целью?

– В столицу. Для выполнения задачи, связанной с государственными интересами. Не ИскИново это дело!

Осетру показалось, что Найден усмехнулся. Но когда император скосил на бывшего эвакуатора глаза, лицо Найдена оставалось совершенно невозмутимым.

Тот связался с диспетчерской службой и совершил все переговорные действия, связанные с обеспечением безопасности. После чего поднял глайдер в воздух.

Залитые светом Чудотворной луга и лесопарки, отделяющие Петергоф от Петрограда, стремительно уносились за корму, но Осетру казалось, что машина еле-еле ползет. Чтобы хоть как-то справиться с собственным нетерпением, он принялся прилаживать к физиономии бороду.

– Тебе идет, твое величество, – одобрил Найден, кинув взгляд на императора. – В старости будешь весьма импозантным… Где приземляемся?

Сетевой агент еще два дня назад отыскал блог княгини Стародубской в мамском сетевом сообществе столичной планеты, и Осетр знал время, когда молодая мамаша выходит гулять с ребенком, и место, где они совершают моцион.

– Поблизости от парка Челюскинцев. Это северная часть города.

– Знаю. – Найден все-таки не сдержал усмешки. – Там и в самом деле нет публичных домов…

– Перестань, я сказал!

– Уже перестал, твое величество! – Найден изобразил на физиономии испуг.

«Не слишком ли я много ему позволяю?» – подумал Осетр. И тут же забыл о Найдене, отправившись мыслями в ближайшее будущее.

Внизу потянулись кварталы Петрограда – где ажурно-воздушные, где приземистые. Город был красив, но сейчас эта красота совершенно не трогала Осетра. Им овладело какое-то лихорадочное нетерпение.

Через десять минут глайдер аккуратно приземлился у западной границы парка Челюскинцев.

Осетр напялил на голову парик.

– Тебе со мной лучше не ходить!

Найден покривился, но отчеканил:

– Как прикажешь, твое величество! Но если…

– Никаких «если»! Я пойду один!

– Как прикажешь…

Дверца дематериализовалась, и Осетр выбрался наружу.

– На сей раз точно никто не признает в твоем величестве росского императора, – сказал ему в спину Найден.

– Вот и прекрасно! – ответил Осетр. – Я и прежде не стремился себя афишировать.

«Главное, чтобы она признала, – подумал он. – А до остальных мне сейчас нет никакого дела!»

Волнение нарастало. Душа пела. Сердце в груди спотыкалось. Зато ноги несли по песчаным дорожкам, как по воздуху.

А потом Осетру вдруг показалось, что сегодня ее в парке не окажется.

Ребенок вдруг простудился – ведь дети так часто простужаются! – и она сидит дома, отменив прогулку. Нервничает, суетится вокруг детской кроватки, озабоченно разговаривает с семейным врачом…

Навалилась жуткая тоска. Та самая, из которой рождались рифмованные строчки.

Куда уходят люди иногда? В какие попадают переплёты? Их не уносят в небо звездолеты, И не уносят в сумрак поезда… Они уходят просто – в никуда!

Следующие пять строк родиться не успели – Осетр увидел ЕЕ.

Она сидела в том самом месте, о котором писала в своем блоге, на деревянной скамейке, украшенной фигурками коротконогих бородатых гномов. Но сидела не одна. Компанию ей составляли еще две женщины, и Осетр испугался, что это служанки. Однако рядом со скамейкой висели в воздухе три детские коляски, и от души отлегло.

Оставалось дождаться, пока занятые разговором мамаши распрощаются и отправятся по домам.

Осетр глянул на браслет.

Оставалось подождать десять минут – в блоге княгини Стародубской было поминутно расписано, когда она начинает и заканчивает прогулку.

Эти минуты тянулись как сто веков.

Осетр стоял за стволом толстенного дуба и ждал.

Найден, конечно, мужик хладнокровный, но ведь ответственность за императора любого лишит хладнокровия. Пусть император – и «росомаха»… Припрется, не дай бог! Эвакуатор, ржавый болт ему в котловину!

Наконец мамаши поднялись со скамейки, поцеловали друг друга в щечки, вцепились в ручки колясок и разошлись в разные стороны.

Осетр оторвался от дуба и поспешил следом за княгиней Стародубской.

Главное, только не перейти на бег. А то ведь и напугать можно. Хорошенькое возобновление отношений – испуг при неожиданной встрече! Сродни аудиенции в императорском дворце…

Впрочем, включились «росомашьи» повадки, и в быстром шаге он едва касался подошвами почвы.

В десяти шагах позади нее он остановился и негромко позвал:

– Татьяна, подождите! – И добавил: – Яна, подожди!

Она его узнала. Сразу, как только обернулась. Это было видно по глазам. И все-таки она испугалась. Нет, не незнакомца. Она испугалась давнего знакомого. Встречи, какой она никогда не ожидала. А может быть, наоборот – которой все эти долгие месяцы ждала…

Впрочем, испуг быстро обернулся неприкрытой радостью. У нее даже глаза заблестели.

– Остромирушка, – прошептала она, когда давний знакомый приблизился. – Как ты тут оказался? – И только потом поправилась: – Зачем вы пришли, ваше императорское величество?

– Молчи! – сказал он. – Послезавтра. В четыре часа дня я буду ждать тебя возле гостиницы «Скрынников». Это в Веселом Поселке. – Он назвал адрес.

Она тут же ответила:

– Я не приду. – Поперхнулась, сглотнула. – Я не приду, ваше императорское величество. Не ждите!

– Я буду ждать, – повторил он упрямо. И добавил: – Не как ваше императорское величество. Как кадет Приданников.

Он развернулся и не оглядываясь пошел прочь. Не потому что ему больше нечего было сказать. Просто он боялся одного: еще минута разговора, и он схватит ее за плечи, стиснет и покроет поцелуями это родное растерянное личико. А потом и вовсе раздерет на ней платье…

Такого бы «Остромирушку» она точно испугалась.

Он оглянулся только перед поворотом на перпендикулярную дорожку, ведущую к западному выходу из парка.

Яна уходила к северным воротам, и казалось, что антигравитационная детская коляска тащит ее на буксире.

Глава двадцать пятая

Тим Бедросо уже собирался строго спросить с ответственных лиц за отсутствие результатов в розысках матери росского императора, когда результаты наконец обозначились.

– Графиня Елена Шувалова найдена, – доложил ему Капитан Офиса Добрых Дел при очередной встрече. – Она находится в пределах Новобагдадского халифата. Планета Ибн-Джухайям в системе ОГК 512618. Это недалеко от наших границ. Графиня находится в рабстве у одного местного богача, занимается воспитанием его детей. Какие будут распоряжения?

Бедросо с трудом сдержал непрошеную улыбку. Изобразил тягостные раздумья, хотя давно уже решил, что делать с бывшей любовницей прежнего росского властителя.

– Вот что, Капитан, предстоит организовать… Необходимо выкрасть Шувалову и перевезти на территорию Ордена.

– Выкрасть? – не удержался от восклицания Милтон. – Как бы не спровоцировать военный конфликт с Халифатом!

Вершитель сверкнул глазами:

– Ну так проведите операцию так, чтобы не спровоцировать этот конфликт! Само по себе похищение вряд ли вызовет какой-либо политический резонанс. Усман Одиннадцатый ничего о Шуваловой не знает, иначе бы она уже давно оказалась в лапах его спецслужб. Думаю, очередной пиратский рейд никакого конфликта не вызовет.

– Шувалову доставить к вам?

– Ни в коем случае! Перевезти на одну из наших приграничных планет. Только не по соседству с Росской империей. И организовать должную охрану – как планеты, так и самой Шуваловой.

– Не по соседству с Росской империей? – удивился Милтон.

– Именно! – Вершитель раздраженно хлопнул ладонью по столу, в свою очередь удивляясь непонятливости Капитана.

Впрочем, Милтон ведь всего-навсего боится ответственности за возможную ошибку.

– Экипаж пиратского корабля, совершившего похищение, должен быть уничтожен? – Спецслужбист решил проявить понимание.

Но ничего он не смыслил в планах своего правителя.

– Ни в коем случае! – Вершитель допустил на физиономию легкую усмешку. – Более того, я буду совсем не против, если информация о том, что княгиня Шувалова находится на нашей территории, дойдет до росского императора.

Милтон тоже позволил себе усмехнуться.

Кажется, он начинал кое-что понимать.

– Будет исполнено, Вершитель!

– Вот-вот, исполняйте! И надеюсь, что на сей раз не будет никаких проколов. – Тон голоса Бедросо сделался угрожающим. – Не так, как получилось с любовницей Остромира на Дальнем Алеуте. Иначе…

– Будет исполнено, Вершитель! – повторил Капитан Офиса Добрых Дел. – Операция будет подготовлена и проведена самым надлежащим образом.

Милтон покинул кабинет.

А Вершитель погрузился в раздумья.

И на следующий день снова вызвал Милтона, чтобы внести в свои вчерашние распоряжения определенные коррективы.

Глава двадцать шестая

Весь следующий день после встречи с Яной Осетр изнывал от нетерпения. А потом явилось послезавтра.

Первая половина дня прошла как во сне.

Император встречался с государственными мужами, решал какие-то неотложные вопросы, отдавал некие важные распоряжения. Однако ему казалось, что время стоит на месте. Обед занял столько же времени, сколько праздничный государственный прием с танцами и пятью переменами блюд, хотя продолжался обед обычные сорок минут – во всяком случае, старинные часы, висящие на стене императорской столовой, утверждали именно это. Найден делал все крайне медлительно. Дорога от дворца до стоянки глайдеров сделалась втрое длиннее. А перелет к Веселому Поселку растянулся на межпланетное путешествие.

Наконец Найден высадил бородатого парня в квартале от гостиницы «Скрынников», получив приказ перелететь на параллельную улицу и ждать вызова не меньше часа. И даже не волноваться еще минут пятнадцать сверх того часа…

Сетевой агент утверждал, что в гостинице, за соответствующую мзду, совершенно не интересовались именами постояльцев. В том числе, разумеется, и тех, кто снимал номер на час-два.

Осетр добрался до гостиницы пешком, сунул портье нужную сумму, добавил пару бумажек сверху, застолбил за собой номер на двоих и снова выскочил на улицу.

Теперь он был абсолютно уверен, что Яна сказала позавчера правду.

Не придет она. Зачем молодой маме эти приключения? При муже, ребенке и любезных сердцу каждой хозяйки домашних хлопотах…

Конечно, всякая росская женщина была бы рада такому свиданию. Затащить в постель самого императора – это вам не легкая любовная интрижка, это судьбоносное происшествие. Подобная любовь может кормить тебя долгие годы…

Но ведь это же Яна! Она не такая! Семейная жизнь, конечно, наложила на нее отпечаток, но в душе она осталась той же девчонкой в голубом платье, которую он обнимал в теплой ночи Дивноморья, ощущая вздрагивающее тело… Если она и придет, то не ради выгоды – ради той давней любви.

Но она не придет…

Она пришла.

На ней было простенькое платье, которое никому бы и в голову не пришло принять за княжескую одежду, а замысловатую прическу она спрятала под такой же простой шляпкой.

Эдакая гувернантка, обслуживающая малолетнего дитятю из богатой семьи. Только без дитяти…

Получивший мзду портье и головы не повернул в ее сторону, радушно кивнув Осетру:

– Проходите, господин хороший!

Наверное, рассчитывал на постоянные контакты с нежадным клиентом.

И парочка бок о бок прошла в лифт.

Они начали целоваться прямо там. Осетр прижал Яну спиной к стенке, разом ощутив упругость ее пополневших грудей. Руки его стиснули ее плечи, спустились на талию, переползли на бедра.

Она вздрогнула – как тогда, на Дивноморье…

Лифт не был скоростным. Но и здание гостиницы оказалось всего лишь пятиэтажным, так что времени хватило всего на один поцелуй. А потом звякнул звоночек, извещающий о прибытии на нужный этаж, и они с сожалением оторвались друг от друга. В коридор вышли гуськом, хотя Осетру хотелось протиснуться сквозь дематериализовавшуюся дверцу в обнимку. Потом он взял Яну под руку, и они двинулись по коридору чинно, как будто встречные люди не должны были понимать, зачем эти двое здесь оказались.

И только войдя в номер, они снова вцепились друг в друга.

Однако теперь все было не так, как на Дивноморье. Ими овладела лихорадочная спешка. Они без слов срывали друг с друга одежду и не глядя бросали на пол. Потом так же, без слов, содрали с постели одеяло и ринулись на хрустящее ложе. И стали одним целым, не слыша, как поскрипывает кровать…

А потом, когда все закончилось, она погладила его по груди и прошептала:

– Остромирушка мой любимый! Я так по тебе скучала! Так скучала…

И он ей сразу поверил. Потому что и сам почувствовал, как ему было плохо все это время, с того самого приема, когда церемониймейстер провозгласил хорошо поставленным голосом: «Князь и княгиня Стародубские, ваше императорское величество!»

– Знаешь, Яночка… – сказал он, сглотнув ком в горле. – А ведь я пропал! Я просто не могу без тебя жить!

Она потерлась носом об его щеку, и он только сейчас понял, что так и не снял с физиономии маскировку.

– У тебя такая колючая борода! – восхитилась Яна.

Он рассмеялся:

– Она не настоящая.

– То-то я думаю… Император у нас вроде бы без бороды был. Но мне нравится! Очень нравится! Мне все в тебе нравится. И всегда нравилось.

А потом они лежали, прижавшись друг к другу, и он гладил ее бархатистое бедро, а она целовала его ключицу. И не осталось больше никаких слов, потому что каждым прикосновением двое влюбленных снова распаляли друг друга.

И все повторилось…

А потом между ними стало мокро.

Он оторвался от нее и испытал настоящий ужас: из ее грудей потекло молоко

– Ой, прости! – воскликнула она, и в голосе ее тоже прозвучал ужас. – Совсем забыла. Всегда помнила, а сегодня запамятовала.

В нем родилась ревность и злоба, но Яна сказала: «Ты заставил меня забыть обо всем. Даже о том, что женщина никогда не забывает!» – и ревность рассосалась, превратилась в понимание.

В конце концов, что он хотел? Чтобы, оказавшись с ним в постели, она перестала быть кормящей мамой? Так не бывает. В конце концов, она ли в том виновата?

Если бы он поменьше думал об империи, а побольше – о влюбленной в него женщине, все оказалось бы по-другому. Нет, она бы все равно стала кормящей мамой, но прижимала бы к груди его ребенка. И хрен бы с ней, с этой империей, ржавый болт ей в котловину! Империи приходят и уходят, а любимая женщина остается…

Впрочем, что случилось – то случилось. Ничего теперь не изменишь! Кому-то любимая женщина, а кому-то – империя! И нечего тут злобствовать, дружок! Сам во всем виноват!

Яна попыталась встать – видимо, хотела сделать то, что предпринимают женщины в таких случаях, но он не отпустил ее.

– Лежи, пожалуйста, – прошептал он. – Мне даже приятно.

Наверное, она поняла, что он лжет, но послушалась.

Он чувствовал, как струится по его боку теплая жидкость, которой кормятся дети, и ему снова было противно, но он сдерживал себя.

В конце концов, это не болотная жижа, в которой иногда доводится валяться «росомахам».

А потом Яна задремала у него на груди, и он был готов лежать вот так веками, понемногу привыкая к новым ощущениям и борясь с то и дело рождающейся гадливостью, но тут пробудился валяющийся на полу браслет, подав сигнал о том, что императору пришло сообщение.

Яна тут же проснулась, отодвинулась. Потом села на кровати и принялась приводить в порядок прическу.

Жизнь рушила очарование любви, безжалостно напоминая о себе.

Осетр протянул руку, поднял браслет и глянул на видеопласт.

«Час прошел, твое величество!» – сообщение было от Найдена.

Осетр нацепил браслет на запястье и подумал: «Убью гада!»

– И мне пора, – сказала Яна, натягивая трусики, схватила бюстгальтер, платье и убежала в ванную.

Словно отнимала у Осетра все то, что еще несколько мгновений назад находилось в полном его распоряжении, но больше ему не принадлежало. И никогда не будет принадлежать до конца, пока жив ее муженек.

Это была реальность, с которой требовалось смириться.

Если твоя женщина не свободна, всегда приходится смиряться с тем, что ее тело принадлежит не только тебе. Либо расставаться с нею…

И Осетр решил, что самое правильное будет – расстаться.

Это было странное ощущение. Только что он думал только о ней и не представлял себе дальнейшей жизни без нее… Но минуло мгновение, и разрыв стал неизбежным, как наступление ночи.

– Мы встретимся еще, ваше императорское величество? – спросила Яна.

– Конечно, – соврал Осетр. – Я пришлю тебе сообщение накануне.

Он с трудом скрыл гримасу недовольства: это ее «ваше императорское величество» окончательно разрушило всю прелесть встречи. Ей надо было снова сказать «Остромирушка»…

Они вышли из номера, как малознакомые люди после деловых переговоров, спустились в холл, кивнули портье и разошлись перед входом в гостиницу, отправившись каждый в свою сторону. Навсегда.

Когда Осетр уселся в кресло глайдера, Найден сказал:

– По-моему, твое величество, ты ошибся со временем. Надо было приказать мне ждать два часа.

Лицо бывшего эвакуатора украшала понимающая улыбка.

«Убью гада!» – подумал Осетр. И сказал:

– Да нет, мой друг. Ты прислал мне сообщение очень вовремя.

Улыбка мгновенно стерлась с физиономии Найдена.

Он явно что-то хотел сказать, но так и не решился, безмолвно подняв глайдер в небо над Петроградом.

Глава двадцать седьмая

Институт структуры пространства не подвел: вторая, более мощная «улитка» была готова уже через три месяца.

Профессор Комаров доложил об этом императору с нескрываемой гордостью. А Осетр в очередной раз испытал чувство удовлетворения – все-таки он не ошибся, поставив когда-то на молодого ученого.

Уже на следующий день было немедленно назначено внеочередное заседание Совета безопасности.

Закончил свой доклад, Комаров сказал:

– Полагаю, мы готовы к срочному проведению испытаний новой «улитки». В принципе, можно использовать тот же корабль, на котором проводили испытание первой модели. Как его?...

– «Стремительный», – подсказал адмирал Друцкий-Соколинский, руководитель Адмиралтейства.

– Да, «Стремительный». – Комаров кивнул. – Размеры установки таковы, что она вполне вписывается в границы второго складского отсека эсминца. Мои сотрудники проверяли. Ну и дополнительно потребуется какой-нибудь списанный корабль. Пусть даже прошедший стадию разоружения. Можно загрузить его балластом, чтобы испытания получились стопроцентными. То есть чтобы масса разоруженного корабля соответствовала массе боевого.

Осетр обернулся к Друцкому-Соколинскому:

– Найдется у вас такой, адмирал?

– Так точно, ваше императорское величество! Мы планировали в следующем месяце вывести из состава Первого флота крейсер «Варяг». Когда он вам потребуется, профессор?

– Как можно быстрее! – В голосе Комарова прозвучало явное нетерпение. – Не зря же мы работали в таком темпе!

Друцкий-Соколинский повернулся к императору:

– Значит, ускорим процесс снятия с боевой работы. Думаю, можно даже не разоружать. Снимем с борта личный состав, за исключением ходовой команды, чтобы не надо было использовать буксир. Через три дня крейсер будет готов к испытаниям.

– А мы за три дня постараемся смонтировать установку на «Стремительном». – Комаров, не сдержавшись, удовлетворенно потер руки.

Он определенно с любовью относился к своей «улитке».

– Стоп, господа! – Осетр легонько хлопнул по столу.

Он не забыл о своей идее, родившейся еще на борту эсминца. И сейчас было самое время реализовать ее.

– Я думаю, мы оставим эсминец «Стремительный» в покое. Я уже говорил после первых испытаний… Считаю, «улитку» надо поставить на фрегат «Святой Георгий Победоносец».

Железный Генерал позволил себе легкую улыбку – он прекрасно был осведомлен об особых «взаимоотношениях» фрегата и росского императора.

А адмирал Друцкий-Соколинский удивился:

– Зачем, ваше императорское величество? Он же в Пятипланетье, у Приднепровского. Гнать фрегат сюда, за тридевять земель? А потом демонтировать установку и перегонять обратно? Не экономично!

– А если не демонтировать? – вступил в разговор Железный Генерал, сразу сообразивший, куда клонит император. – А если отправить фрегат назад с установкой на борту? Пусть в составе флота окажется хоть один корабль, вооруженный «улиткой Комарова».

– Да-да, – поддержал Деда Осетр. – Именно это я имел в виду, господа. Уж коли установка создана, почему бы не поставить ее на боевое дежурство хотя бы в единичном экземпляре?

– Но ведь она еще не прошла испытания, ваше императорское величество! Рано еще принимать столь кардинальные решения. Вот когда запустим в серию, другое дело!

Осетр встал:

– Через несколько дней «улитка» испытания пройдет. Я практически уверен, что испытания завершатся успешно. А вы как считаете, Константин Матвеевич?

Уверенность в себе просто-таки приклеилась к довольной физиономии Комарова.

– А что может случиться с нею, господа? Модель мы испытали. А новая установка принципиально ничем не отличается. Увеличена лишь мощность, то есть дальность действия и возможность перебрасывать более массивные материальные объекты.

Да, руководитель Института структуры пространства был уверен не только в себе, но и в собственном детище.

Однако Друцкий-Соколинский тут же сшиб с него это чувство.

– А что с животными? – коротко спросил он.

Комаров слегка притух.

– Новая установка принципиально ничем не отличается от старой. Чтобы сохранять при переброске жизнь биологических объектов, требуются дополнительные исследования и теоретические разработки. – Он повернулся к Осетру. – Ваше императорское величество, для этого к работам не мешало бы подключить Институт космической медицины.

– Подключим, профессор, – тут же отозвался Осетр. – Я отдам соответствующее распоряжение его директору.

– А в остальном установка полностью работоспособна.

– Что ж, – сказал Друцкий-Соколинский, – если профессор отвечает за свои слова…

– Отвечает! – рубанул Комаров.

– Не горячитесь? – улыбнулся адмирал.

– Не горячусь!

– …тогда я не вижу оснований препятствовать предложению императора. Все соответствующие приказы буду подготовлены и доведены до должностных лиц сразу после окончания заседания Совета.

– Вот и прекрасно, адмирал. – Осетр сел. – А промышленникам пора готовиться к внедрению в производство. Сергей Никанорович! Как только испытания закончатся, надо ставить «улитку» на поток. Чтобы через месяц установки начали поступать во флот.

– Ваше императорское величество, – крякнул премьер-министр Сергей Никанорович Шуморовский. – Какой месяц! – В голос его прорвалось отчаяние. – Это же просто невозможно! Совершенно новое для промышленности изделие! Тут минимум квартал потребуется!

Осетр поднял руку, обрывая словесный фонтан.

– А вы поднапрягитесь, князь!.. Ладно, пойду вам навстречу. Пять недель. Но ни днем больше. Организуйте производство на тех предприятиях, где выпускаются «иглы Комарова». Тамошние специалисты представляют, что им предстоит осваивать, лучше всех остальных. Полагаю, им не так много времени потребуется на разработку новых программ для оборудования. Потом распространите опыт на другие заводы. И вот еще что… Полагаю, промышленно выпускаемые установки нужно устанавливать и на действующие боевые корабли, и на вновь спускаемые со стапелей. Пятьдесят на пятьдесят.

– Но ведь это совершенно разные технологические процессы, – вновь подал голос Шуморовский.

– Я понимаю предстоящие сложности, князь! Зато на старых кораблях уже имеются опытные экипажи, и эти корабли быстрее вернутся к боевому состоянию, чем войдут в строй только что спущенные со стапелей. Таким образом у нас во флоте сразу появятся полностью боеспособные переоборудованные корабли. Думаю, спорить тут не о чем. Надо иногда наступать на горло ведомственным интересам.

Осетр повернулся к Друцкому-Соколинскому.

– Приоритет надлежит отдать Четвертому флоту, адмирал.

– Может, все-таки начнем с Первого, ваше императорское величество? – отозвался тот.

Осетр саркастически рассмеялся:

– Что, князь… Неужели боитесь за шкуры работников Адмиралтейства?

У Друцкого-Соколинского заходили желваки на скулах.

Ничего, переживет… Пусть с самого начала все почувствуют важность предстоящей работы. И военные, и гражданские…

– Никак нет, ваше императорское величество. Работники Адмиралтейства всегда готовы жизнь отдать на благо Родины.

– Жизнь отдавать не надо. Надо начать перевооружение с Четвертого флота. А потом будет ваш Первый. Приднепровскому «улитки» важнее. Если нас ждет столкновение с Орденом, то оно несомненно начнется в районе Пятипланетья. И важно иметь там силы для отпора.

– Слушаюсь, ваше императорское величество! – Адмирал встал из-за стола и щелкнул каблуками. – Будет исполнено!

– Вот-вот, исполняйте! – отчеканил Осетр.

Конечно, он обошелся с Друцким-Соколинским грубовато, но всем этим тыловым крысам ни в коем случае нельзя позволить впадать в спячку.

Тыловики из другого теста выпечены, их вечно надо пинать, потому что сами они в боевых действиях не участвуют и шкурой своей не рискуют. А потому видят войну несколько под иным углом, чем те, кто принимает непосредственное участие в огневых контактах.

Впрочем, он тут же понял, что не очень прав. Но извиняться не стал.

Не сахарный адмирал, не растает!

Надо, пожалуй, еще и добавить горчицы под хвосты.

– Хочу вас предупредить, господа, что в случае срыва планов перевооружения флота «улитками» все виновные должностные лица понесут самую строжайшую персональную ответственность.

Он поймал на себе удивленные взгляды, поскольку впервые позволил себе такой тон разговора.

Впрочем, глаза чиновники тут же отводили в сторону.

А когда заседание Совета закончилось, Железный Генерал дождался, пока все остальные покинут кабинет, и сказал:

– Кажется, ваше императорское величество, я услышал сегодня речь не мальчика, но мужа! Думаю, дело пойдет! Срыва планов перевооружения не будет.

И не было для Осетра более приятных слов.

Тем не менее он сдержал довольную ухмылку и возразил:

– Речи – не главное, Всеволод Андреич. Главное – дела, порождаемые этими речами.

Глава двадцать восьмая

На испытания новой «улитки» вместе со «Святым Георгием Победоносцем» прибыл и контр-адмирал Приднепровский.

За это Осетр поначалу хотел выписать командующему Четвертым флотом кучу ржавых болтов в котловину, но потом передумал.

Все-таки боевой командир должен лично ознакомиться с новым оружием. А флот наверняка оставлен в надежных руках. Иначе Приднепровский не был бы Приднепровским…

Через три дня, когда установку смонтировали на борту «Победоносца», шаттл снова перенес Осетра, Засекина-Сонцева и сопровождающих императора военных и гражданских специалистов с Нового Санкт-Петербурга на орбиту.

Едва Осетр вышел из шаттла и вступил на палубу транспортного отсека фрегата, сердце его заколотилось быстрее. Слишком много воспоминаний было связано с этим кораблем. Вплоть до пленения Владислава Второго и последовавшей за ним дуэли согласно древнему обычаю…

Встретили главнокомандующего согласно этикету. Командир фрегата капитан первого ранга Свистунов, бывший когда-то у Приднепровского старпомом, доложил о полной готовности экипажа выполнить любую поставленную боевую задачу. Главнокомандующий внимательно выслушал доклад, крепко пожал руку контр-адмиралу Приднепровскому и старшим офицерам корабля и даже поговорил немного с простыми матросами об условиях службы.

Тоже своего рода этикет…

Флотские любили своего императора. Это было видно и по взглядам, и по тону разговора, и по всему их поведению.

Давно уже правителю не было так приятно от общения с подданными. Пожалуй, со дня коронации…

А потом контр-адмирал и император проследовали в каюту, которую новый старпом фрегата, кап-два Колышев предоставил в распоряжение Осетра. Уединились для конфиденциальной беседы…

– Ну, здравствуйте, Иван Петрович! – Осетр не удержался и обнял Приднепровского. – Очень рад вас видеть!

– Здравствуйте, ваше императорское величество! Я тоже рад вас видеть. А на правах старого знакомого скажу, что мне весьма импонирует та энергия, с которой вы перестраиваете империю. Этак мы скоро будем сами с усами, и никакой Великий Мерканский Орден нам станет не указ.

– Это хорошо, что вы так настроены. Что там у вас с переформированием Отдельной особой эскадры в Четвертый флот?

Контр-адмирал сразу подобрался:

– Переформирование идет согласно утвержденным планам, разработанным Адмиралтейством. Даже с некоторым опережением в сроках.

– Проблемы какие-нибудь есть?

Приднепровский провел рукой по пышным бакенбардам:

– Все возникающие проблемы решаются в рабочем порядке, ваше императорское величество. Руководство Адмиралтейства и кабинет министров оперативно реагируют на мои просьбы. Очень скоро, думаю, не позже чем через полгода флот будет в полной боевой готовности.

– Очень надеюсь на это, Иван Петрович! Вы в курсе, зачем вас вызвали в район Чудотворной?

– Знаю только, что предстоят испытания некоего нового вида оружия, ваше императорское величество. В подробности меня не посвящали. Секретность, понятное дело…

– Ну, в подробности вас посвятит прибывший вместе со мной на борт «Победоносца» профессор Комаров из Института структуры пространства.

– Это что за Комаров? Который разработал «иглу Комарова»?

– Он самый. Весьма толковый ученый. А теперь он создал новую штуку. Ее уже назвали «улиткой Комарова»… Новое его изобретение, я уверен, сыграет немалую роль в обретении нашего превосходства над Орденским флотом.

Физиономия Приднепровского расцвела воодушевлением.

– Давно пора, ваше императорское величество! Кстати, на всех старых кораблях Четвертого флота прежние двигательные установки уже заменены «иглами».

– Радостная новость! Я вот что еще думаю. После испытаний мы оставим «улитку» на борту «Победоносца». Пусть у нас будет хоть один боевой корабль с новыми возможностями. На всякий случай.

Приднепровский снова распушил бакенбарды и усмехнулся:

– Я бы сказал, что горд, да только слишком пафосно прозвучит, а мы, военные, не любим излишнего пафоса.

– Да уж, Иван Петрович… Оставьте пафос пропагандистам, а сами готовьтесь выполнять боевые задачи.

Приднепровский посерьезнел:

– Вы полагаете, война уже не за горами, ваше императорское величество?

– Полагаю, не за горами, адмирал… Я вовсе не воинствен, хоть и «росомаха». Мне совершенно претят жертвы, которые может понести наш народ, но… Если войне быть – а ей, как мне кажется, быть, – пусть она начнется тогда, когда станет выгодно нам, а не противнику.

– Что ж… Чему быть, того не миновать!

А потом новую «улитку» испытали.

Ходовая команда привела крейсер «Варяг» в исходную точку прыжка, погрузилась на два катера и переправилась на «Победоносец». Высокие гости снова собрались в центральной рубке фрегата.

На сей раз все происходило почти обыденно. И когда «Варяг» перебросило на расстояние в половину парсека, оживление на мостике «Победоносца» оказалось достаточно сдержанным.

– Это максимальное расстояние, Константин Матвеевич? – спросил недовольно Осетр.

– Пока да, ваше императорское величество. – На физиономии профессора Комарова нарисовалось чувство вины. – Мы продолжаем работать над увеличением расстояния переброски, но доработка потребует слишком большого времени. Мы полагаем, что «улитка» принесет большую пользу и с ныне существующими параметрами.

– А что по этому поводу думает Адмиралтейство?

Тут же отозвался князь Друцкий-Соколинский:

– Мы изучили вопрос, ваше императорское величество. И считаем, что ныне существующую модель стоит запустить в промышленное производство. А над новой улиткой пусть профессор работает. Причем желательно, чтобы вместе с увеличением расстояния все-таки удалось спроектировать систему, сохраняющую жизни экипажа перебрасываемого объекта. Тогда мы смогли бы выводить из-под вражеского удара собственные корабли. А еще лучше, если бы следующая «улитка» работала бы в двух режимах. С уничтожением экипажа – для вражеских кораблей, с сохранением жизни людям – для своих. Это было бы идеально.

Осетр повернулся к профессору:

– Что скажете, Константин Матвеевич?

– Идея хорошая, ваше императорское величество. Будем работать. Что касается увеличения расстояния, тут никаких проблем нет. Потребуется только время. С системой сохранения жизни перебрасываемых биологических объектов – сложнее. Но Институт космической медицины уже подключился. Надеюсь, скоро у них появятся конкретные предложения по конструкции… Пока это все, что я могу сказать.

После первого было проведено еще четыре переброса «Варяга» из одной точки в другую. И на этом решили остановиться. Тут же, на борту «Святого Георгия Победоносца», состоялось заседание Совета безопасности, на котором были обсуждены и утверждены конкретные меры по запуску действующей модели «улитки» в промышленное производство.

После чего Осетр и сопровождающие его чиновники вернулись на Новый Санкт-Петербург, а «Победоносец» отправился в район Пятипланетья.

При расставании с Приднепровским император, к своему удивлению, почувствовал легкую грусть.

Похоже, ему тоже хотелось остаться на борту фрегата.

Глава двадцать девятая

Прошло два дня после возвращения на Новый Санкт-Петербург, и Осетр снова начал маяться.

Решение никогда не встречаться с Яной уже казалось ему глупым и неправильным. Да что там говорить? – скороспелым оно было. Откровенно скороспелым!

И даже это проклятое молоко, полившееся из ее груди, уже не вызывало в душе прежней гадливости.

В конце концов, Яна и вправду ни в чем не виновата? И дело даже не в выборе между любовью и империей. Она даже не виновата в том, что не опустошила… как это они называют?.. сцедилась, что ли?.. Скорее всего, она и сцедилась, да он, Осетр, слишком сильно ее тискал. Вот и потекло.

И вообще, признаемся себе окончательно: в том, что она вышла замуж за Стародубского, виноват только и только сам Осетр. Был бы обычным человеком, все бы получилось иначе. Поженились бы, и кормила бы она сейчас Приданникова-младшего. И молоко это вызывало бы у Осетра не ревность, а, наверное, совсем другое чувство…

Его мысли снова шли по кругу, возвращаясь к былым раздумьям, но для него они были слишком важны, чтобы он упрекнул себя в этом.

Оказывается, думаешь иногда одно и то же, снова и снова, и это совсем не кажется тебе потерей времени…

В общем, утром третьего дня после возвращения в Петергоф император послал молодой княгине Стародубской сообщение.

«Яночка! – гласило оно. – Прости меня, пожалуйста! Я очень хочу тебя видеть! Буду тебя ждать завтра в то же время и в том же месте».

День прошел как во сне. Ожидание следующего дня стало главным его содержанием. Император опять занимался обычными государственными делами, но все это делал как будто бы и не он. А он просто надеялся на предстоящую встречу, и больше ему, по большому счету, ничего не требовалось.

Вечером ему стало казаться, что его ждет очередной «вещий» сон, трагический и однозначный.

И сон приснился. Только он был не о будущем, а о прошлом. О том памятном пляже на Дивноморье. И трагизма в нем было не больше, чем лет в комариной жизни. А счастья – тысяча веков…

Наконец завтра наступило. И, томительно ожидаемый, пришел час начала недальнего путешествия. Снова Найден отвез императора по знакомому уже маршруту, а на лице пассажира «выросла» так понравившаяся Яне борода.

Мотаясь перед входом в гостиницу «Скрынников», Осетр провел последние минуты перед встречей едва ли не в горячке.

Никогда бы не подумал, что с ним может твориться подобное. И даже не было ни малейшего желания сказать себе «Росомаха, ржавый болт тебе в котловину! Возьми-ка себя в руки!»

Потому что он сейчас был не «росомаха» и не император!

Она опоздала всего на две минуты, и все эти две минуты Осетр был ни жив ни мертв. А потом будто солнце во второй раз взошло…

– Здравствуй, Остромирушка! – прошептала она. – Любимый мой!

– Здравствуй, Яночка! – отозвался он. – Единственная моя!

Взявшись за руки, двое проскочили мимо знакомого портье, влетели в лифт и сразу же принялись обниматься…

И пришло время всему. И было, как в прошлый раз. Но опять – будто впервые в жизни!

Правда, сильно он ее сегодня не тискал, и молочного половодья удалось избежать. Так, чуть-чуть…

А потом она лежала у него на груди. Гладкая, как кошка. И жмурилась от удовольствия – как кошка.

А ему просто было хорошо. И не было в памяти ни родной империи, ни ВМО, ни Засекина-Сонцева, ни ВКВ… И наплевать на это хотелось с высокой колокольни!

А потом она перестала жмуриться и прошептала:

– Я так по тебе скучаю, Остромирушка! Это просто какой-то ужас! Я готова бегать к тебе хоть каждый день! Вот только муж быстро заметит!

– А хочешь, я отправлю его в служебную командировку? – спросил Осетр напрямую. – Куда-нибудь подальше, на край Вселенной…

Она замерла. Некоторое время лежала недвижно. И словно бы даже не дышала. Лишь сердце ее колотилось – наверное, пыталось вырваться из оков семейной жизни, на желанную свободу.

Потом она вздохнула глубоко-глубоко, будто вынырнула со дна моря.

– Нет, – сказала она тихо. – Не надо. Он-то ведь ни в чем не виноват.

«Никто ни в чем не виноват, – подумал Осетр. – Но ведь так просто не бывает. Виновные есть всегда».

Впрочем, насчет своего мужа она была абсолютно права.

Угораздило парня жениться на девице, которую любит император и которая отвечает ему взаимностью. Вот же судьба!

И вообще, получается, что судьба во всем и виновата.

Осетру на мгновение стало не по себе. И чтобы заглушить шевельнувшийся в сердце страх, он сказал легкомысленно:

– Ладно, не стану я его трогать!

– Спасибо! – отозвалась она шепотом.

Ему показалось, что она сейчас добавит «ваше императорское величество», но, в отличие от первой гостиничной встречи, она обошлась без этикетных обращений.

И Осетр был ей за это благодарен. Как и за все остальное…

А потом снова было расставание, которое не было нужно ни ему, ни ей, но без которого было не обойтись.

Увы, любое свидание неизбежно заканчивается разлукой – даже если она временная, и скоро будет новая встреча.

Найден на сей раз не улыбался…

Глава тридцатая

За государственными делами и любовными встречами Осетр не забывал и о «росомашьих» тренировках.

Едва ли не каждое утро, перед завтраком, он отправлялся в спортивный зал и непременно брал с собой Найдена.

Размявшись, сходились в схватках, укладывая друг друга на маты вертушкой князя Романа и иными приемами рукопашного боя. Потом хватались за холодное оружие – от самурайского комплекта дайцю[2] до обычных фрагербритских шпаг. Каждое второе занятие заканчивалось в тире – палили по поясным мишеням из лучевиков и огнестрелов.

Однажды, по окончании стрельбы, Найден, занимаясь разборкой и чисткой древнего пистолета Макарова, хитро посмотрел на Осетра и сказал с энтузиазмом:

– Слушай-ка, твое величество… Есть мнение, что тебе не мешало бы обзавестись супругой.

От неожиданности у Осетра перехватило горло, и он закашлялся, судорожно и долго. А откашлявшись, сказал:

– Это у кого такое мнение?

Найден хитро улыбнулся:

– Пока у меня. Но скоро и другие об этом заговорят.

– С чего ты взял? Рано мне еще жениться!

– Ты император, твое величество. Ты должен в первую очередь заботиться об империи. А забота об империи включает в себя и заботу о наследнике. Как только у тебя появится наследник, у некоторых кандидатов на трон мгновенно исчезнут основания надеяться на это.

– Убью гада! – сказал Осетр.

– Убивай, твое величество! – сказал Найден без улыбки. – Но задумайся о том, что я тебе сказал.

Осетр задумался. И очень скоро сообразил, что весьма возможным результатом его встреч с Яной может стать рождение у нее еще одного ребенка, в котором генетическая экспертиза может признать сына нынешнего императора. И в этом случае, как когда-то с сыном графини Елены Шуваловой, могут возникнуть сложные политические коллизии, весьма опасные для самого ребенка.

И в конце очередной встречи, когда Яна, умиротворенная, лежала на его груди и нежно поглаживала широкое «росомашье» плечо, он заговорил с нею.

– Слушай, Яночка… Мы с тобой это… Когда мы с тобой делаем это… – Он не мог подобрать подходящие слова: они потерялись и никак не желали найтись. И он ляпнул напрямик: – В общем, ты не залетишь, случаем?

Сказал и сам испугался: так гнусно прозвучал вопрос.

Яна поперхнулась. Отодвинулась. Посмотрела ему в глаза – пристально, будто пыталась что-то отыскать в их глубине. То ли отыскала, то ли не отыскала… И схватилась за свои тряпки. Встала, ушла в ванную.

Он продолжал лежать на постели ни жив ни мертв. Теперь потерялись вообще все слова. И все мысли. Кроме одной: «Что я наделал?»

Когда Яна вышла из ванной, он все еще не нашел слов и лишь молча смотрел на нее.

Зато она не последовала его примеру.

– Прощайте, ваше императорское величество! Не стоит нам больше встречаться! Не волнуйтесь, я не залетела!

И ушла.

А он так и остался лежать, пока Найден не прислал ему на браслет привычное сообщение.

Остаток дня Осетр был сам не свой.

То его мучил жуткий стыд, то накатывало раздражение – на нее, потом на себя, потом снова на нее…

Что он такого особенного сказал? Нормальный вопрос для мужика. Тем более – для императора. Дети у правителей – не просто дети, а инструмент политики. Так было испокон веков и ничего не изменилось. И ни дети, ни императоры в том не виноваты. Ни тех, ни других никто не спрашивал – кем они предпочли бы родиться… Может, она и вправду рассчитывала заполучить от него ребенка? Сучка!.. А с другой стороны, это же нормально – хотеть ребенка от любимого! И дело тут совсем не в политике. Это дано женщинам от господа бога, инстинкт у них такой – реализовать свое биологическое предназначение. Но получилось все равно очень мерзко… Тьфу ты, господи, совсем запутался…

Он продолжал терзать себя весь вечер и половину ночи. И только часа в три забылся неверным сном.

А утром, проснувшись, решил: ну и бог с ней! Найден прав: надо и в самом деле жениться, что ли… Дать кому-нибудь задание – пусть подготовят список росских высокородный девиц на выданье. Засекину-Сонцеву… Или самому Найдену… Или, на худой конец, сетевому агенту – в этом случае информация о новом императорском интересе не выйдет даже за пределы Осетрова кабинета… А мы потом просмотрим составленную базу данных и выберем. За такого жениха любая пойдет!

И он заставил себя перейти к общегосударственным заботам.

Но прошло еще пять дней, и он снова отправил ей послание.

А она пришла.

– Ты прости меня, Яночка! – сказал он, едва они вошли в номер. – Я был не прав.

– Я все понимаю, Остромирушка, – коротко сказала она.

И все снова было хорошо.

Они встречались так каждую неделю – правда, в разных гостиницах – еще в течение двух месяцев. Осетр и думать забыл о списке невест.

А потом жизнь – как водится, не спрашивая никого и неожиданно для обоих – сама прервала их встречи.

Глава тридцать первая

Сегодня снова предстояло провести с Дедом совещание по подготовке очередного заседания Совета безопасности.

Пора заслушать премьер-министра: как движется внедрение в производство «улиток Комарова».

Однако сразу после завтрака с императором по закрытому каналу связался глава имперского разведывательного управления князь Петр Афанасьевич Белозеров.

– Ваше императорское величество, – сказал он после обоюдных приветствий. – Засекин-Сонцев как-то передал мне приказ о поисках вашей матери, графини Елены Шуваловой.

Сердце Осетра ухнуло в самый низ живота.

Неужели?..

– Да, князь, я давал такой приказ советнику.

– Мы отыскали вашу матушку. Судя по полученной информации, графиня Шувалова в настоящее время находится на территории Великого Мерканского Ордена, планета Саммерсити. Это в системе звезды Кантор, неподалеку от границы Ордена с Фрагербритским Союзом. От наших границ – весьма неблизко, и прежде до Саммерсити, без открытого вторжения на территорию ВМО, было не добраться. Однако боевые корабли, оборудованные «иглой Комарова», способны скрытно достичь необходимого района.

Первым желанием Осетра было немедленно отдать распоряжение об организации спасательной экспедиции. По принципу той, что предприняли они с каперангом Приднепровским к Дальнему Алеуту.

Однако через пару мгновений он вспомнил: «“Росомахи” никогда никуда не опаздывают».

– Информацию легко было добыть, ваша светлость?

Князь Белозеров понимающе кивнул:

– Я бы не сказал. Один наш человек на Саммерсити провалился, другого едва не разоблачили, но он сумел, сменив имя, перейти на проживание по другой легенде. Хотя, если будут тщательно искать, раскроют. Правда, у них нет его генетического кода, так что сканерами агента не обнаружишь.

– С агентом все понятно, – нетерпеливо сказал Осетр. – Более важно совсем другое… Я не удивлен, что моя мать оказалась в руках у мерканцев. На месте Вершителя Бедросо я бы непременно попытался обрести такой козырь против своего противника. Но как Офис Добрых Дел допустил, чтобы мы ее нашли? И почему позволили нашему агенту передать нам информацию? Если утечка допущена преднамеренно, то возникает вопрос: с какой целью?

– Вы полагаете, что это не просто прокол в работе мерканских спецслужб, ваше императорское величество?

– Есть такое подозрение, Петр Афанасьевич. И мы должны понять, с какой целью это проделано.

– Надо поразмыслить. – Взгляд главы ИРУ слегка затуманился. – На первый взгляд, понятно, почему мерканцы держат графиню подальше от наших границ. Чтобы у нас не было возможности добраться до заложницы. И если они допустили утечку информации о ее местоположении намеренно, это может означать, что они подозревают о наличии у росского флота «иглы Комарова», но достоверной информацией не обладают. Вот и решили устроить проверку. Если мы доберемся туда, значит, все ясно, у наших кораблей появились новые возможности. Вполне логичное объяснение.

– Совершенно с вами согласен, князь. Это, кстати, дает ответ и на вопрос: был ли академик Соболевский агентом мерканцев. Если бы они его завербовали, им бы наверняка стало известно об «игле». Уж такую-то информацию Соболевский точно продал бы. А значит, он все-таки был террористом-одиночкой.

– Насколько мне известно, никаких фактов о его связи с мерканцами так и не было выявлено… – Белозеров сощурился и вперил глаза в потолок, продолжая размышлять. – Бог с ним, с Соболевским! Мне вот какая мысль пришла в голову… А что если план Вершителя глубже. А что если он добивается, чтобы мы подумали именно так, как подумали. Они якобы не знают, что у нас есть новый способ передвижения по Галактике. В подобной ситуации мы должны – что?.. Мы должны непременно воспользоваться своим преимуществом и попытаться похитить заложницу. Чтобы лишить Бедросо козыря в рукаве. Но если за первой целью скрывается еще и вторая? Что если, прикрывшись проверкой, имеется ли у нас «игла Комарова, они все-таки расставляют совсем другую ловушку? С целью заманить в нее совершенно конкретного человека, убивая таким образом сразу двух зайцев.

– И кто же этот второй заяц? – спросил Осетр, уже догадываясь, куда клонит Белозеров.

– А это вы, ваше императорское величество! И вы, полагаю, сами прекрасно понимаете это.

Осетр стиснул под столом пожелавшие задрожать пальцы.

Конечно, он понимал. Все уже было, ничего нового придумать невозможно…

– Ситуация не новая, Петр Афанасьевич… Однажды меня уже пытались заманить в ловушку.

– Вы имеете в виду события на Дальнем Алеуте?

Оказывается, Белозеров знал о той спасательной экспедиции.

Впрочем, ничего удивительного. Такова его работа…

– Да, князь.

– Ситуация не новая, но от этого она не делается менее опасной.

Да, похоже не только Засекин-Сонцев хорошо изучил своего правителя, ржавый болт им всем в котловины! Но не вам, господа, решать, что мне делать и чего опасаться. Мы и сами с усами…

– Хорошо, Петр Афанасьевич. Я подумаю. Спасибо!

В глазах Белозерова явно засветилось сомнение, но выразить вслух его князь не решился. А Осетр прервал связь и задумался.

Думал император недолго.

Не дождутся они – диктовать мне свою волю! Ни господа росские государственные деятели, ни мерканские сайентологи!.. И если Тим Бедросо на самом деле намеревается с помощью графини Шуваловой угрохать сразу двух зайцев, то он добьется только того, что один из зайцев выйдет на охоту. И получит Вершитель в противники «росомаху» в заячьей шкуре!.. Но о Бедросо мы будем беспокоиться позже. А сейчас предстоит невидимая миру схватка еще с одним «росомахой!..

И он отправился в рабочий кабинет – подходило время встречи с Дедом.

Глава тридцать вторая

Когда князь Засекин-Сонцев появился на пороге кабинета, Осетр решил сразу взять быка за рога.

– Всеволод Андреич! Вы в курсе, что наши разведчики отыскали мою мать?

– Да, ваше императорское величество. Князь Белозеров уже сообщил мне об этом.

«И небось, прежде, чем мне», – подумал Осетр.

– Я должен лично отправиться на выручку моей матери.

Дед ничуть не удивился. Несколько мгновений раздумывал, потом сказал:

– Ты не перестаешь поражать меня, мой мальчик!

На сей раз Железный Генерал даже забыл о «величестве», сразу переведя разговор в плоскость отношений учителя и ученика.

Впрочем, он тут же вернулся к требованиям этикета:

– Простите, ваше императорское величество! Не могли бы вы убедить меня в правильности такого решения?

– Мог бы. – Осетр встал и прошелся по кабинету, собираясь с мыслями. – Во-первых, я как-то уже говорил, что считаю себя виноватым в судьбе моей мамы. И будет правильно, если именно с моим участием случится ее освобождение… Во-вторых, интуиция говорит мне, что предстоящая операция будет успешной. Думаю, вы, Всеволод Андреич, давно убедились, что интуиция меня прежде не подводила.

– Убедился, не скрою. – Железный Генерал покивал. – Но с какой стати вы решили, что вам будет везти бесконечно. Везение – такая штука, которая рано или поздно заканчивается.

– И тем не менее, я уверен, что мне и на сей раз повезет.

– Ну хорошо, ваше императорское величество… – Засекин-Сонцев побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Ваши личные интересы понятны. А как быть с интересами империи? Что мы скажем народу?

Осетр улыбнулся:

– Народу мы не скажем ничего.

Железный генерал снова побарабанил пальцами по подлокотнику:

– Хорошо, с народом ясно… Но что мы скажем вашему ближайшему окружению? Что росский император улетел в отпуск и неизвестно, когда вернется?

– Ближайшему окружению мы тоже ничего не скажем. За исключением нескольких наиболее доверенных лиц.

На сей раз Дед растерялся.

Это хорошо было видно по выражению его лица.

– Ничего не понимаю, ваше императорское величество! Вы же будете отсутствовать, а об этом скоро станет известно. Хоть мы и отменили балы, вам надо принимать участие в куче всяких приемов и встреч, вам надо проводить заседания Совета безопасности, наконец! Можно, разумеется, объявить о вашей болезни, но, на мой взгляд, это не лучший вариант в настоящее время. ВКВ только и ждет подходящего случая, чтобы поднять мятеж. И если вы заболели, у него может появиться довольно много дополнительных сторонников среди шатающихся. – Дед понемногу распалялся. – Вы хотите ввергнуть империю в гражданскую войну в такое время, когда мы еще не готовы? Мне казалось, ты стал достаточно мудрым, мой мальчик, чтобы не совершать подобных поступков. – Последние слова советник едва не выкрикнул.

Осетр поднял руку:

– Спокойнее, генерал, спокойнее… Я вовсе не собираюсь ввергать империю в гражданскую войну. И не собираюсь сказываться больным. Вы правы, Всеволод Андреич, это не лучший выход из ситуации. – Осетр хитро улыбнулся. – Мы поступим совершенно иначе. Во время моего отсутствия империей будете управлять вы.

У князя Засекина-Сонцева отвалилась челюсть.

– Как это? Вы хотите назначить меня регентом? Да это же неизбежно вызовет кучу вопросов. И неизбежный взрыв недовольства в стране!

– Нет, генерал. – Осетр вернулся за стол и сел. – Никаких регентов при дееспособном императоре быть не может. О том, что вы управляете страной, будут знать только самые близкие люди.

– Но ваше отсутствие…

– Моего отсутствия не будет. – Осетр хлопнул ладонью по столу и снова хитро улыбнулся. – Во-первых, мы еще больше сократим количество встреч и приемов. А пару заседаний Совета безопасности прекрасно сможете провести и вы. Вы не хуже меня осведомлены о всех принципах внутренней и внешней политики на современном этапе.

– Но вас же в столице не будет! Как мы все-таки объясним отсутствие императора? Одно дело, когда улетел в Пятипланетье регент, и совсем другое, когда столицу по неизвестной причине покинул император. Это же не на Кресты слетать в целях борьбы с ностальгией. Отсутствие императора в течение трех-четырех дней скрыть не трудно. Но одному богу известно, сколько продлится вояж на территорию Ордена. И чем он вообще закончится…

– Я буду тут, рядом с вами. Просто мою роль будет исполнять симулякр.

У Деда снова отвалилась челюсть.

– Но, ваше императорское величество… Симулякры используются в оперативной работе для сугубо вспомогательных целей. Если надо в бою отвлечь внимание, скажем. Да и то ненадолго, ибо противник, если он вооружен нужной аппаратурой, всегда способен быстро распознать подмену. Но подменить симулякром действующего императора! Это ж… Это ж… – Засекин-Сонцев так и не нашел подходящего слова.

– А вы, в принципе, знакомы с новыми разработками института информационных технологий?

Железный Генерал кивнул:

– Конечно. У академика Позднякова имеются определенные достижения в своей области, но они не настолько выдающие, чтобы симулякром можно было заместить императора.

– И тем не менее, на мой взгляд, их вполне хватит для достижения наших целей. И если вы подумаете, то сами со мной согласитесь.

– Слушаюсь, ваше императорское величество.

Железный Генерал вновь кивнул. Однако по его физиономии вовсе не было заметно, что он согласен с императором.

И он снова прибегнул к «магеллановым облакам».

Осетр привычно изобразил готовность к внушению.

– Слушай сюда, мой мальчик! – сказал Дед. – Ты не будешь участвовать в спасении своей матери. Не императорское это дело. Тебе надо руководить державой.

Дальше он должен был сказать: «А теперь ты забудешь все, что я тебе сейчас говорю!» – и в новой ситуации Осетру непременно придется поинтересоваться, с какой стати Железный Генерал произнес такие слова. После чего разговор примет совершенно нежелательный оборот, поскольку Деду окажется слишком сложно объяснить непроизнесенное пока окончание приказа.

Помнится, в случае с Милорадовичем Осетру самому пришлось подбирать слова… Сейчас же все еще исправимо.

Поэтому Осетр резко оборвал собеседника:

– Извините, господин Засекин-Сонцев, но я буду участвовать в спасении моей матери! И вообще, по какому праву вы тут распоряжаетесь? Не забывайтесь, советник! Я – император росский!

Надо отдать должное генералу – в третий раз челюсть у него отвалилась лишь на мгновение.

Потом он сообразил, что внушение не состоялось, и сразу отыграл назад:

– Прошу прощения за дерзость, ваше императорское величество! – виновато сказал он. – Я очень беспокоюсь за вашу безопасность, потому и позволил себе подобный тон. Еще раз простите!

Критической ситуации, способной привести к резкой перемене отношений между ними, удалось избежать, и император немедленно последовал примеру своего советника.

– Мне понятны ваши намерения, Всеволод Андреич. – Осетр мягко улыбнулся. – Извините и вы меня за резкость!

Расшаркивания завершились. Железному Генералу еще предстояло до конца осознать, что отныне император не будет больше безвольно и не задумываясь следовать его приказам, но осознание сие произошло уже за пределами императорского рабочего кабинета.

А Осетр связался с графом Охлябининым и отдал ему приказ немедленно заняться поисками генетического кода Елены Шуваловой.

Глава тридцать третья

Если решение принято, его надо выполнять. В особенности, если это решение императора…

И государственная машина Росской империи в тайном режиме принялась реализовывать задуманное правителем.

Институт информационных технологий академика Позднякова получил секретное задание – срочно создать симулякр с внешностью Осетра, способный имитировать участие человека-модели в простейших жизненных ситуациях. Поскольку ситуации эти были донельзя примитивными – проснуться утром, встать с постели, изобразить прием пищи, пройти в рабочий кабинет, посетить туалет, вернуться в спальню ближе к ночи, – то ИИТ справился с поставленной задачей в течение двух дней. Академик Поздняков, правда, честно предупредил императора, что парикмахера, бреющего его величеству бороду, обмануть с помощью симулякра не удастся.

И Осетр тут же принялся отпускать бороду, на сей раз настоящую. С помощью катализатора волосяной активности это было не трудно…

На третий день симулякра тайно доставили во дворец, перевели в рабочий режим и продемонстрировали заказчику.

Осетр остался вполне доволен – посторонние люди вряд ли могли догадаться, что перед ними не живой человек. Близкие, правда, разобрались бы в подделке достаточно быстро, но им сообщили, что у главы государства появилась новая прихоть – он хочет проверить, способен ли обходиться без слуг.

В конце концов, в жизни все надо уметь – особенно, если вдруг начнется война и императору придется оказаться в непривычных условиях…

Слуги лишь порадовались выпавшему на их долю неожиданному отпуску.

Обычно прихоти правителей только усложняли им жизнь, а тут такое везение… Заодно его величество убедится, что работа слуг жизненно необходима. Может, даже даст мажордому указание увеличить дворцовому персоналу денежное содержание… Почему бы и нет?

Всем остальным росичам средства массовой информации сообщили, что, в связи с чрезвычайной загруженностью, вслед за отменой балов император вынужден резко сократить и личные встречи с поданными.

Удивления новость не вызвала и слухов не породила. О решении сообщалось с сочувствием – журналисты прекрасно понимали правителя своей страны.

Затем был срочно призван в реальную жизнь несуществующий прежде майор РОСОГБАК Остромир Любавин. Если сбрить бороду, весьма похожий на правителя страны… Но ведь «росомахам» – как и флотским офицерам – носить растительность на физиономии не возбраняется. Особенно, если они выполняют секретное задание государственной важности. А Любавину предстояло выполнить именно такое задание – ему даже приготовили особый мандат за подписью лично премьер-министра с указанием всем должностным лицам неукоснительно помогать майору во всех его действиях на территории империи.

В общем, с этой стороны «заячья охота» была подготовлена совершенно скрупулезно.

Реализовать другую часть предстоящей операции и вовсе не было проблем. Адмиралу Приднепровскому отдали приказ готовиться к секретному заданию, в выполнении которого должен принять участие фрегат «Святой Георгий Победоносец». Суть задания будет доведена до экипажа боевого корабля в надлежащее время.

У любого офицера подобный приказ не должен был вызвать ни малейшего удивления.

Найдена Барбышева на сей раз Осетр брать с собой не стал – пора мальчику обходиться без няньки-эвакуатора.

К тому же личному секретарю не должно покидать правителя даже в то время, когда император решил обходиться без слуг. В конце концов, личный секретарь – не слуга, а гораздо более важная фигура…

Найден, правда, по обыкновению, пытался возражать против подобной беспечности росского правителя, но был немедленно поставлен на место.

Этот разговор состоялся за несколько дней до отлета, в дворцовом спортивном зале, когда они в очередной раз потренировали друг друга и, обливающиеся путом, бессильно свалились на маты.

– Все-таки жениться тебе нужно, твое величество, – сказал Найден, с трудом переводя дыхание. – Тогда ты наконец прекратишь бегать по бабам и перестанешь кидаться в авантюры.

«Убью гада!» – привычно подумал Осетр, прежде всего отреагировав на слово «бабы». Но потом до него дошло и остальное.

– Послушай, ты, бывший эвакуатор, – сказал он. – Это не авантюра! Ты пойми! Я всего-навсего спасаю свою мать. Ты пойми! Много лет назад она пожертвовала собой, чтобы спасти от смерти меня. Почти всю свою жизнь я считал ее погибшей. И теперь, когда выяснилось, что это не так, я просто не могу поступить иначе. Я не имею права поступать иначе. Ты пойми! – Осетр перевернулся и лег на живот. – Для Засекина-Сонцева интересы империи – прежде всего. Я тоже соблюдаю свой долг перед империей, но у каждого из нас есть другой, не менее важный долг, долг перед теми, кто нас родил. И если появляется возможность исполнить этот долг, я его исполню. Как бы тут некоторым не хотелось совершенно иного!

– Ты не прав, твое величество! – тут же отозвался Найден. – Я ничего не имею против твоего долга. Но у меня есть свой долг перед империей. А ты не даешь мне его исполнять. Возьми меня с собой!

– Отпусти меня, Емелюшка, я тебе пригожусь! – Осетр фыркнул. – Ладно, объясняю для особо тупых. Ты нужен здесь не только для того, чтобы замаскировать отсутствие императора. Я хочу дать тебе еще одно очень важное поручение. Дело в том, что у меня возникли некоторые подозрения, о которых подробно я тебе рассказывать не стану. Как известно, меньше знаешь, лучше спишь… Просто нужно будет последить, как в мое отсутствие станут себя вести Засекин-Сонцев и Охлябинин.

Найден немедленно поднялся с мата:

– Просто последить?

Похоже, он даже не удивился.

– Да, именно просто последить. Никаких активных действий! Для «росомахи» – не слишком сложное задание, не так ли?

– Так. – Найден подошел к императору и сел рядом. – Будет исполнено, твое величество! Отправляйся в полет спокойно!

– Вот и хорошо… А что касается женитьбы, – Осетр усмехнулся, – мое от меня не уйдет. К сожалению, императоры женятся не на тех, кого любят, а на тех, на ком выгодно державе. И я помню об этом своем долге. Но сначала необходимо отдать совсем иные долги.

В оставшиеся до отлета дни секретарь к императору с прежними глупостями больше не приставал.

Оставалось поговорить с Яной.

Они встретились в очередной гостинице. Расплатились с портье, сели в лифт, поднялись на нужный этаж, заперлись, разделись…

Молоко из грудей княгини уже не сочилось – наверное, она прекратила кормить ребенка. Но любовь на сей раз получилась какой-то судорожной, торопливой.

Как будто в номере, кроме двоих, присутствовал кто-то третий, незримый и неслышный, но требующий определенного внимания к своей персоне и оттого мешающий каждому желанию и каждому движению… Ржавый болт ему в котловину!

Оставалось еще целых полчаса до сигнала, который должен был подать Найден, когда Яна переползла через Осетра, выбралась из постели и взялась за раскиданную по полу одежду.

И Осетр решился.

– Знаешь, Яночка, – сказал он, сдержав дрожь, попытавшуюся проникнуть в голос, – какое-то время мы не сможем встречаться.

Она замерла. Даже дышать, кажется, перестала. Потом снова ухватилась за свои тряпки.

Словно стремилась с их помощью занять оборону в бою с неизбежностью…

– Разлюбил, что ли? – прохрипела она и откашлялась.

– Я тебя никогда не разлюблю!– воскликнул Осетр, садясь на постели и прикрывшись простыней.

Будто тоже попытался защититься.

– Я тебя никогда не разлюблю, девочка моя! Просто нашим встречам сейчас помешают проклятые дела.

Как же фальшиво это прозвучало!

Но не говорить же, что он покидает Новый Санкт-Петербург. А симулякра вместо себя в постель к любимой не подсунешь. Даже имейся у того все необходимые мужицкие причиндалы, она бы все равно почувствовала подмену. У них, женщин, такое чутье на уровне инстинкта…

– Хорошо, ваше императорское величество. – Голос стал безучастным. – Как скажете…

Осетр скинул простыню, поднялся с постели, подошел и взял Яну за плечи. Встряхнул осторожно.

– Не выдумывай, пожалуйста! Я вовсе не собираюсь бросить тебя! Тут чисто государственные проблемы.

Руки ее висели как плети.

– Рано или поздно тебе все равно придется меня бросить, – горько усмехнулась она. – Невозможно всю жизнь бегать с любовницей по гостиницам. Да и жениться придется – короне потребуется наследник.

Дьявол, сговорились они с Найденом!..

– Перестань! – Он снова легонько тряхнул ее. – Не говори так! Женитьба для императора – не личная жизнь, это просто политическое действие.

Она покивала:

– А наши встречи – тоже политическое действие? – Она опустила голову. – Боже мой, я уже ненавижу твою будущую жену.

– Прекрати! – Ему захотелось ударить ее. – Прекрати немедленно!

– Не кричите на меня, ваше императорское величество! – Она отстранилась и снова начала одеваться.

И тогда он встал перед нею на колени:

– Хочешь верь, хочешь не верь, Яночка… Но я никогда не откажусь от тебя!

Он и в самом деле был сейчас уверен в своих словах. И ему было глубоко наплевать на то, что жизнь меняется и люди порой расходятся…

Она хотела ответить и даже открыла рот. Но промолчала. Тогда и он принялся одеваться.

А что оставалось?..

Расстались они у входа в гостиницу, словно чужие.

Яна ушла не оглядываясь, и Осетр смотрел ей вслед, пока она не свернула за угол. Будто и в самом деле ушла из его жизни…

А когда он уселся в кабину глайдера, Найден сказал:

– Жаль мне тебя, твое величество!

Ответных слов у Осетра не нашлось.

Глава тридцать четвертая

Накануне отлета главный мибовец доложил императору, что его задание выполнено – генетический код графини Елены Шуваловой найден. Его отыскали в медицинском архиве системы планетной обороны Медвежьего Брода, где родился император.

– Большое спасибо, Иван Мстиславович! – сказал Осетр. – Передайте на мой комп, пожалуйста.

Через пару мгновений код оказался у него.

Больше ждать было нечего.

На следующее утро Найден Барбышев по липовым документам вывез императора из дворца и переправил в петроградский космопорт, откуда Осетр обычным шатллом добрался до «Алой звезды», одного из двух орбитальных вокзалов, вращающихся вокруг столичной планеты. Поскольку пассажирские транссистемники летали в Пятипланетье раз в три месяца, майора Любавина принял на борт недавно построенный на верфях Нового Кронштадта эсминец «Смекалистый», направляющийся в Пятипланетье с задачей пополнить состав Четвертого флота. Командир «Смекалистого» понятия не имел, кто у него гостит в качестве пассажира, и поначалу даже пытался заставить майора сбрить бороду, но, получив от ворот поворот, в виде продемонстрированного мандата от премьер-министра и настоятельной просьбы помочь обладателю сего документа в сохранении привычного внешнего вида, быстро угомонился.

Наверное, почувствовал, что за счет гостящего на борту корабля «росомахи» удовлетворять командирский зуд не стоит. Можно и нарваться…

Сам перелет в район базирования Четвертого флота прошел без происшествий. «Игла Комарова» уже была испытана в пилотируемом режиме, и было выяснено, что вредных воздействий рукотворные туннели на человеческий организм не оказывают. Надо только – как и при пользовании природными гиперпространственными образованиями – упаковаться на время прыжка в койку-релаксатор.

Осетр, ожидавший, что после фиаско с «магеллановыми облаками» отрубится во время прыжка, вновь оказался в полусне-полуяви и добавил еще один фактик в копилку происходящих с ним странностей.

После финиша в Пятипланетье его немедленно перебросили на борт «Святого Георгия Победоносца».

Встреча с Приднепровским, узнавшим императора и в бороде, получилась теплой. Перед нижними корабельными чинами истинную суть командированного раскрывать, разумеется, не стали, но старшие офицеры прекрасно поняли, кто пожаловал к ним на борт – они же прекрасно помнили, с кем ходили к Дальнему Алеуту. Хотя и глазом не моргнули, когда адмирал знакомил их с вновьприбывшим:

– Господа офицеры, представляю вам майора Любавина из РОСОГБАК. Прошу любить и жаловать! Майор будет членом нашего экипажа во время выполнения предстоящего задания.

Чуть позже Любавин и Приднепровский уединились в адмиральской каюте, и Осетр открыл перед хозяином смысл своего появления на борту «Победоносца».

Командующий флотом не сумел сдержать удивления:

– Но, ваше императорское величество…

– Никаких величеств, Иван Петрович! – прервал его Осетр. – Забудьте! В ближайшее время я для вас – просто майор!

Приднепровский щелкнул каблуками:

– Простите, ваше… Простите, майор! – Он сдвинул фуражку на лоб и растерянно почесал затылок. – Даже с глазу на глаз?

– Даже с глазу на глаз, Иван Петрович! – Осетр улыбнулся. – В ваших офицерах я абсолютно уверен, но береженого, как говорится, бог бережет. Бедросо многое бы отдал, чтобы знать – где и когда появится росский император?

– Бедросо? – Адмирал явно удивился еще больше, но попытался скрыть свои чувства за непроницаемым выражением лица. – Означают ли ваши слова… майор, что нас ждет тайная вылазка на территорию потенциального противника?

– Именно это мои слова и означают, Иван Петрович!

– А какого, простите, дьявола нам там понадобилось?

Осетр перестал улыбаться:

– Помните наш вояж к Дальнему Алеуту, адмирал?

– Разумеется… Неужели опять надо спасать заложницу?! Или заложника?

– Заложницу, Иван Петрович. На сей раз это точно моя мать. Она была захвачена в плен пиратами двадцать лет назад.

Приднепровский вернул фуражку на макушку и пожевал губами:

– Полученная вами информация внушает доверие?

– Ну… – Осетр пожал плечами. – Думаю, вы сами понимаете: стопроцентно точной информации в таких случаях быть не может. Но вероятность того, что на сей раз наши люди нашли именно ее, весьма высока.

– А если это ловушка, майор? С целью захватить вас. Или уничтожить…

– Если ловушка, надеюсь, у них ничего не получится. На Дальнем Алеуте ведь не вышло. – Осетр понял, что надо прекращать адмиральские сомнения. А для этого можно и слегка покривить душой. – Но вряд ли это ловушка. Тогда бы мерканцы держали мою мать поближе к нашей территории. Они же не знают, что у нас есть «игла Комарова»!

– Думаете, не знают?

– Ну, а если и знают… Им это не поможет. У нас ведь теперь есть еще и «улитка». Мы сумели вырваться вперед в этой гонке. Так что преимущество до поры до времени на нашей стороне. И если нам с вами удастся вырвать из лап сайентологов мою мать, мы убьем сразу двух зайцев. Во-первых, Бедросо потеряет возможность оказывать давление на меня. А во-вторых, мы больно щелкнем их по носу. И они поймут, что обстановка в Галактике капитально изменилась, и им теперь не удастся диктовать свои условия Росской империи. Такое понимание дорогого стоит…

– Вы полагаете, майор, подобным образом нам удастся избежать столкновения между империей и Орденом?

– Я очень надеюсь на это, Иван Петрович!

На самом деле Осетр надеялся совсем на другое, но адмиралу Приднепровскому знать об этом было пока ни к чему.

– И в какой же дыре держат вашу мать?

– Планета называется Саммерсити. Это возле звезды Кантор.

Адмирал тут же уселся за компьютер и связался с корабельной системой астрогации.

– Довольно далеко, – прогудел он, потеребив бакенбарды. – Полторы тысячи парсеков. На такие расстояния мы с помощью «иглы» еще не прыгали.

– Вот и прыгнем. Надо же когда-то начинать. Заодно и проверим, сможем ли мы неожиданно появляться в глубоком тылу противника. Как вы понимаете, в предстоящем столкновении, если оно все-таки состоится, такая возможность даст нам огромное преимущество.

– Еще бы не понимать! – ухмыльнулся Приднепровский. – Такие возможности для диверсий открываются! Своего рода десантирование на территорию врага. Раз – и мы там, где нас не ждут! – У адмирала загорелись глаза, и Осетр понял, что тот и сам уже горячо заинтересовался планируемой вылазкой.

А командир, лишенный сомнений в решающий момент, одним этим качеством своего характера уже наполовину выигрывает битву.

– Что ж, ва… майор… Если уж вы готовы рискнуть своей жизнью ради вашей матушки, то нам, флотским, сам бог велел! Я немедленно начинаю подготовку к предстоящей экспедиции.

– Подождите, адмирал… – удивился Осетр. – Вы тоже собираетесь принять участие в полете?

– Разумеется! Неужели вы полагаете, что в такой ситуации я останусь просиживать штаны в Пятипланетье?

– Но перед вами стоит задача сформировать Четвертый флот!

– А я ее с себя и не снимаю. – Адмирал рубанул ладонью воздух. – Самое трудное уже позади. Административные связи налажены и отработаны. Новые корабли прибывают в Пятипланетье. Снабжение тоже организовано. База флота строится полным ходом. Со всеми возникающими проблемами способен справиться мой заместитель. Иначе грош бы цена была мне как руководителю… И вообще, майор. В этой экспедиции я предпочитаю находиться рядом с вами. Дабы быть уверенным, что для вашей безопасности предпринято все возможное. Мы вместе победим или вместе проиграем. Все равно, в случае вашей гибели Четвертый флот империи уже не понадобится. Зато меня Засекин-Сонцев с дерьмом сожрет и не подавится. Так что мы с вами в предстоящей операции связаны одной веревочкой.

Со своей точки зрения адмирал был абсолютно прав.

К тому же, кто сказал, что у удачливости лишь две составляющих – «Победоносец» и Осетр? Почему бы не предположить, что имеется и третья – Иван Петрович Приднепровский? Это выглядит вполне вероятным.

И не слишком долго размышляя, император согласился со своим адмиралом.

Через час экипажу «Победоносца» было объявлено, что фрегат снова отправляется в экспедицию с целью спасти захваченного пиратами заложника. Как на Дальнем Алеуте, господа, все вы помните тот вояж… Однако старшим офицерам корабля, а также специалистам системы разведки и целеуказания Приднепровский дал команду немедленно изучить с помощью мозгогрузов мерканский язык.

Все увольнения «на берег» (то есть на территорию строящейся базы Четвертого флота, которой дали название «Возничий») были отменены еще за день до появления на борту майора Любавина, так что утечка информации о предстоящем задании была полностью исключена.

Изучить язык – дело недолгое.

День ушел на то, чтобы погрузить на борт «Победоносца» необходимые припасы и боекомплект.

Так что не прошло и двух суток с момента появления Осетра на корабле, как фрегат, спрятавшись в кокон Фогеля, ушел из расположения базы «Возничий».

Удалились на безопасное расстояние. Служба астрогатора, получив наконец точки начала и конца маршрута, рассчитала курс от Могилева до Саммерсити (поняв, что корабль намерен проникнуть глубоко во вражеское пространство), в ИскИн «иглы» ввели разработанную программу, экипаж улегся в релаксаторы, и «Победоносец» ринулся в создаваемый собственной двигательной установкой риманов туннель.

Однако перед стартом у адмирала Приднепровского состоялся новый разговор с майором Любавиным.

– Скажите, пожалуйста, майор… Как вы представляете себе нынешнюю спасательную экспедицию?

Осетр честно пожал плечами:

– Пока, Иван Петрович, я ее себе никак не представляю. Мне ясно одно – я должен отыскать свою мать. Видите ли, она попала в плен, спасая жизнь мне. В противном случае бы мы с вами сейчас не разговаривали… А теперь я должен спасти ее. Долг платежом красен. И если для этого придется, к примеру, опуститься на поверхность планеты с помощью «шайбы», я без промедления сделаю это. Мне уже приходилось высаживаться на планету таким образом. Так что какой-никакой опыт имеется.

Приднепровский откровенно усмехнулся и потеребил пышные бакенбарды:

– Почему-то я не удивлен. Ни тому, что вы уже подобным образом высаживались, ни тому, что собираетесь повторить такую попытку. – Он поднялся из кресла и прошелся по каюте, то ли размышляя, то ли подбирая нужные слова. – Знаете, ваше императорское величество… уж простите, я назову вас так, всего один раз, больше не повторится… Знаете, мне кажется, империи очень повезло, что у нее теперь такой правитель. Не сочтите мои слова за комплимент, жопу я никому никогда не лизал. Ни Адмиралтейству, ни министру обороны, ни самому Владиславу Второму…

Осетр тоже поднялся из кресла и протянул адмиралу руку:

– Знаете, Иван Петрович, мне тоже повезло, что на свете есть вы и ваш корабль. Вы оба приносите мне удачу. Я вам еще не говорил эти слова, но другие их от меня слышали. Каждый раз, когда я оказываюсь непосредственно связан со «Святым Георгием Победоносцем», мне чертовски везет. Не сочтите и вы мои слова за комплимент. Я просто констатирую факты.

И адмирал с майором крепко пожали друг другу руки. Как будто заключили боевой союз на все времена…

Глава тридцать пятая

Хоть генерал Засекин-Сонцев и опасался возможного прокола с симулякром, очередное заседание совета безопасности Росской империи прошло в полном объеме и привычным порядком.

Осуществлявшие короткую протокольную съемку представители средств массовой информации не заметили фальшивости императора. Большинство присутствовавших на заседании членов совета – тоже.

Да, император сегодня выглядел несколько безучастным, но ведь он – тоже человек, ему иногда позволительно уставать.

Только Железный Генерал, граф Охлябинин и секретарь императора Найден Барбышев в полной мере смогли оценить детище руководимого академиком Поздняковым Института информационных технологий. Симулякр, утвердившись в императорском кресле, поручил проведение заседания советнику по безопасности, а сам к месту вставлял время от времени необходимые реплики.

Видимо, у него сегодня не очень рабочее настроение. Что ж, бывает… Нет, никаких причин для беспокойства. Император у нас – парень молодой, а им свойственны душевные метания. Может, попросту влюбился. Весна, как-никак…

Когда повестка дня была исчерпана и члены Совета безопасности начали покидать кабинет, к генералу Засекину-Сонцеву подошел граф Охлябинин и проговорил вполголоса:

– Всеволод Андреевич! В операции с великим князем Владимиром появилась одна проблема, которую мне бы не пока не хотелось доводить до императора, но весьма желательно обсудить с вами.

– Давай, Иван Мстиславович, я подброшу тебя до министерства, – предложил Железный Генерал. – По дороге и побеседуем.

Они попрощались с его императорским величеством, покинули дворец и добрались до стоянки глайдеров.

Охлябинин отдал ИскИну своего «колибри» и сопровождающим министра охранникам приказ перейти в режим кильватерного следования и сел в машину Засекина-Сонцева. Когда Петергоф остался позади и внизу потянулись зеленеющие луга, советник по безопасности повернулся к главному мибовцу:

– Слушаю тебя, Иван Мстиславович. Что там за проблема с великим князем?

– Проблема вот какая, Всеволод Андреевич... Моему человеку, которого удалось внедрить в окружение ВКВ, было категорически запрещено выходить на связь с министерством. Вчера он нарушил приказ. Дело в том, что великий князь сообщил ему, что с ним, великим князем, на оперативный контакт вышел мерканский агент. Ситуация не предусмотрена никакими заранее проработанными планами, и мой человек хочет знать, как ему поступить.

Железный Генерал, любивший собственноручно водить машину, тут же отдал управление автоматике.

– Мы ведь с самого начала догадывались, что ВКВ находится под наблюдением мерканцев, – сказал он. – Насколько я помню, твой человек тоже должен был выдать себя за мерканского резидента.

– Так оно и сделано. Великому князю, при условии, что он выступит против нас, мои человеком была предложена военная помощь Ордена.

– Великий князь уже принял решение о своем непосредственном участии в заговоре?

– Судя по всему, пока нет. Во всяком случае, моему человеку ничего о решении ВКВ неизвестно.

– И чем ты объясняешь такой поступок великого князя? Если он обнаружил, что с ним контактируют сразу два мерканских агента, зачем сообщил одному из них о существовании другого?

Граф Охлябинин потер бритый череп:

– Наверное, он подозревает в одном из агентов нашего провокатора. А может, сомневается и в обоих сразу.

– Ну, если он не дурак, то должен допускать такую возможность. – Железный Генерал улыбнулся. – Иначе он нас просто не уважает…

– Он не дурак. Я думаю, к нему приходила мысль о провокации. Не могла не прийти… Да, кстати, Всеволод Андреевич… Я ведь отозвал из расположения Третьего флота всех менталов. И адмирал Барятинский вчера прислал мне шифровку с настоятельным требованием немедленно вернуть их.

– А ты, как я понимаю, его настоятельное требование выполнять не торопишься. – Засекин-Сонцев усмехнулся.

– Разумеется, не тороплюсь. Зачем облегчать противнику жизнь? – Охлябинин тоже усмехнулся. – Ситуация для ВКВ сложилась непростая. У него нет возможности проверить агентов, поскольку он не должен доверять тамошним сотрудникам моего министерства. Не может он воспользоваться и помощью менталов. Что ему в таком положении остается?

– Остается ему немногое. Либо сидеть на заднице ровно, тупо ожидая развития событий, либо попытаться ловить рыбку в мутной воде.

– Полагаю, именно рыбную ловлю он сейчас и пытается организовать. Вот мой человек и ждет от меня указаний – как ему действовать?

– И что ты решил?

Министр безопасности пожал плечами:

– Мы ведь понятия не имеем, какой информацией обладает настоящий мерканский агент… Если ему известно, что он в окружении ВКВ один-единственный, он может попытаться ликвидировать нашего человека.

– Мне представляется маловероятным, что ему это известно.

– Мне – тоже. Азбука разведывательной работы… Чем меньше агент знает, тем лучше. На блок надейся, но и сам не плошай. Меньше знаешь, лучше спишь… – Охлябинин поморщился, будто почувствовал внезапную боль.

– К тому же попытка ликвидировать твоего человека опасна для мерканского агента, – сказал Железный Генерал. – Слишком велики шансы провалиться. Сомнительно, чтобы он пошел на это.

На некоторое время в кабине глайдера воцарилось молчание. Господа безопасники размышляли о ситуации.

– Может быть, моему человеку попробовать осторожно выяснить у ВКВ, кто второй? – спросил главный мибовец. – Очень аккуратненько, не впрямую. У нас существуют варианты соответствующих действий… Вдруг да и удастся узнать имя мерканского агента. Чем черт не шутит!

Засекин-Сонцев некоторое время разглядывал белое облако, висящее впереди, потом покачал головой:

– Так ему ВКВ и сказал! И вообще… Кое-что произошло, Иван Мстиславович. – Он помрачнел. – В стратегическом смысле и касательно наших общих интересов…

У графа Охлябинина вдруг похолодело на сердце от острого предчувствия неприятности.

– В общем, я тут случайно выяснил, что мое влияние на императора резко уменьшилось.

Граф оторопело уставился на Железного Генерала. Будто заподозрил старого «росомаху» в желании пошутить над серьезным человеком…

– Как это – уменьшилось? С чего бы вдруг?

– Увы, дело обстоит именно таким образом. Его величество перестал ко мне прислушиваться… В чем причина, я не знаю.

Лицо министра безопасности закаменело.

– Но ведь вся затея с использованием мальчишки и основывалась на твоей возможности влиять на его решения. Иначе же никак нельзя! Он же таких дров может наломать!

– Может, Иван Мстиславович. Еще как может!.. Порой он бывает слишком упрям. В особенности, когда дело касается судьбы его матери. Раньше мне удавалось его удерживать от поспешных поступков, теперь обстановка резко изменилась. Он отправился на выручку матери вопреки моему мнению, и заставить его отказаться от этого предприятия я на сей раз не смог. Поэтому мне представляется, что великий князь Владимир нам еще очень может пригодиться.

Охлябинин снова потер лысый череп:

– Понимаю. Ты хочешь держать его высочество в качестве козыря в рукаве. На всякий случай…

Расклад графу сразу стал понятен.

Если юный император окончательно выйдет из-под контроля, его надо… скажем так, лишить трона, а большую императорскую корону надеть на голову великого князя. Засекин-Сонцев в очередной раз продемонстрировал свою дьявольскую предусмотрительность. Мудрые люди всегда имеют запасной вариант. А мудрые государственные чиновники – и не один…

Никто из собеседников и словом не обмолвился о возможном убийстве Остромира Первого.

Мудрые чиновники понимают друг друга без слов…

Следующие слова Железного Генерала тоже были не лишены мудрости.

– Да. Именно в качестве козыря в рукаве. Немедленные телодвижения нам не нужны. С молодым императором мы до сих пор, на мой взгляд, работали очень хорошо. Он меня уважает и всегда прислушивался к моему мнению. И вообще, стоило огород городить, чтобы ломать изгородь при первой же тревоге! К тому же великий князь – тоже, прямо скажем, далеко не подарок. И как он себя поведет, оказавшись с нашей помощью на троне, нам неведомо. Да, он не слишком решителен, и это очень может быть нам на руку, но, если предстоит война, нерешительность главнокомандующего – не лучшая черта характера. С другой стороны, его нерешительность может объясняться тем, что он всю жизнь просидел за спиной старшего брата и пока не переломил себя. – Засекин-Сонцев еще немного помолчал, прикидывая варианты развития событий. – В общем, торопиться не будем, но и почивать на лаврах не стоит. Чем черт не шутит, когда бог спит… Надо иметь в виду любые повороты.

Охлябинин, в свою очередь, немного поразмыслил. И кивнул:

– Согласен, Всеволод Андреевич… Иными словами, если вернуться к моему человеку в окружении великого князя, ему пока не следует предпринимать активных действий.

– Именно, Иван Мстиславович, именно! Полагаю, это будет самое правильное решение.

Железный Генерал отключил управление «колибри» от ИскИна и, заложив вираж над уже тянувшимся под днищем машины Петроградом, бросил глайдер к зданию Министерства безопасности.

Будто ястреб упал с неба на жертву. Стремительно, хищно, неотвратимо…

Глава тридцать шестая

Перед тем как дать совершенно необычное задание Найдену и отправиться в район базы «Возничий», Осетр проанализировал новую ситуацию, сложившуюся в его отношениях с Железным Генералом.

И ежу было ясно, что теперь многое изменится.

Конечно же Дед после того разговора, в свою очередь, обмозгует все его причины и последствия. И очень скоро сообразит, что он больше не властен над поступками молодого императора. Конечно, он и прежде был над ними не властен, но до сих пор понятия об этом не имел. Теперь имеет. И ни в коем случае не станет мириться с таким положением. Иначе бы он не занимал нынешнее место в государственной иерархии…

Неизбежный вопрос: что Дед предпримет для возвращения ситуации в былое, испытанное русло?

Очень важный вопрос для многих. Для самого Деда, для Осетра. Да, по большому счету, и для империи. Если заговорщикам, выступившим против Владислава Второго, был нужен управляемый император, император-марионетка, то теперь все их начальные замыслы неизбежно повисают в пустоте. Ну и как господа бывшие заговорщики поведут себя дальше? Если смирятся с новой ситуацией, то предпринимать ничего не станут. В конце концов, главной их затеей было – вывести империю из-под влияния Великого Мерканского Ордена. Это им с блеском удалось. Удовлетворятся ли они достигнутым? Станут ли терпеть над собой власть того, кто представлялся им игрушкой в их собственных руках, но в результате оказался совсем не таким, на какого они рассчитывали?

Тоже вопрос, чрезвычайно важный вопрос…

Если станут терпеть, то никаких проблем не возникнет. Политические процессы будут идти в прежнем направлении, и никаких дополнительных угроз для Осетра не возникнет. А если не станут?.. Что они способны предпринять в этом случае?

Надо полагать, у них два пути. Во-первых, восстановить контроль над императором. Для этого они должны каким-то образом снова заманить Осетра на Кресты, в лесной домик с собаками и кошками, к агенту Муромцу, как бы его там ни звали. Правда, в последний раз у Муромца-Костромина-Бажанова ничего с императором не получилось, но еще раз-то попробовать можно. Мало ли какие причины у этой неудачи… А во-вторых, если ситуация все-таки потребует кардинальных перемен, господа бывшие заговорщики должны быть готовыми свергнуть императора и посадить на его место другого. Вопрос: кого?..

Ну, тут у них большого выбора нет. На росский трон, не вызвав неудобных вопросов в обществе, после Остромира Первого сейчас может сесть только великий князь Владимир. Единственный кандидат. Пока жив, конечно. И хорошо все-таки, что у него нет сыновей…

Нет, это все же весьма удачно получилось, что ВКВ затеял свою подковерную возню и отправился в расположение Третьего флота. Находись он сейчас в столице, обстановка оказалась бы гораздо более сложной! Все-таки судьба по-прежнему хранит Осетра.

Но теперь возникает еще один вопрос: а не опасно ли нынешнему императору покидать Новый Санкт-Петербург в такое время? Не воспользуются ли Дед и его компания такой ситуацией?

Вот на этот вопрос надо дать себе однозначный и совершенно безошибочный ответ.

Что бы я предпринял на их месте?

Осетр поставил себя на место Железного Генерала и снова разложил факты по полочкам.

Я собственноручно возвел молокососа на трон, зная, что всегда смогу заставить его поступать нужным мне образом. До сих пор – пусть парень и крутился, как уж на сковородке – так оно, в конечном итоге, и получалось… Но вот молокосос ни с того ни с сего вышел из-под контроля и проявил свой ослиный характер. Плохо? Плохо, конечно, ржавый болт ему в котловину!.. Однако ничего кардинального пока не произошло. Щенок снова вздумал спасать свою мать. Все это уже было. Бзик у него в мозгах такой, жуткое чувство вины, выросшее из пережитого в детстве страха, причем со временем, из-за неудачных попыток избавиться от него, постоянно увеличивающееся. Возможно, именно в этом чувстве и кроется причина столь неожиданного упрямства. Исчезнет ощущение вины – пропадет и неожиданное упрямство. Человеческая психика – вещь весьма удивительная и тонкая, ее выверты запросто не спрогнозируешь… А потому торопиться, господа, не станем, подождем немного, посмотрим на поведение нашего подопытного кролика!..

Что ж, получается, очень даже ко времени подвернулась эта спасательная экспедиция. Железный Генерал никогда не совершал скоропалительных поступков. По крайней мере ему, Осетру, они не известны. Просто такой Дед человек, вдумчивый, расчетливый, предусмотрительный. И, надо думать, он не станет совершать подобные поступки и сейчас. Разве лишь, из той же расчетливости, примет кое-какие превентивные меры, облегчающие корректировку вариантов отдаленного по времени вероятного изменения в ситуации.

Вот на этом мы, пожалуй, и остановимся, вот из этого и станем исходить…

Осетр мотнул головой – ему вдруг сделалось нестерпимо стыдно за свои подозрения.

Да что же ты такое несешь, «росомаха», ржавый болт тебе в котловину?! Ведь это же Дед, после мамы и Яны самый близкий тебе человек, отец, можно сказать, родной! Сколько хорошего он для тебя сделал! На кого же еще опираться в жизни, если не на Всеволода Андреевича?..

Но он тут же наступил на горло собственной совести.

Как бы хорошо ни относился Дед к своему воспитаннику, в первую очередь им, Железным Генералом, всегда и прежде всего двигали коренные интересы империи и жесткая необходимость соответствия предпринимаемых мер сложившейся ситуации. Таковы в его понятии логика жизни и логика политических действий. И если жизнь и политика того потребуют, Дед переступит даже через самого себя. Тут даже к гадалке не ходи – настолько это ясно! Что ему какой-то мальчишка – на троне без году неделя! Наплевать и размазать! Императоры приходят и уходят, а империя остается. Во веки веков, дай ей бог здоровья!

Вот из таких мыслей мы и станем исходить…

И непременно сами предпримем меры, адекватные сложившейся ситуации. С волками жить – по-волчьи выть. Назвался императором – спрячь совесть в дальний угол, на пыльную полку. Иначе попросту не выживешь! Иначе сожрут и не подавятся! Иначе ты не «росомаха»!

Часть вторая Заячья охота

Глава тридцать седьмая

Прыжок в мерканское пространство Осетр снова провел в состоянии полусна-полуяви. Точь-в точь как на пути в Пятипланетье… У него даже появилась мысль опробовать – не вернулась ли в арсенал личных боевых средств туманная сила, – но, поразмыслив чуть-чуть, он отказался от этого замысла. Ибо вокруг не императорские слуги – если внушение и теперь не состоится, будет довольно трудно объяснить внушаемому, что за словесные манипуляции производил над ним майор Любавин. Странный майор, если не выразиться грубее, ржавый болт ему в котловину!

Но главное, прыжковый сон с Крестов на Новый Петербург также утверждал, что «аккумулятор» успешно заряжен, а потом «зарядка» обернулась самым натуральным пшиком. Так что не стоит и пробовать. Только себя расстраивать…

Проведя привычные послепрыжковые процедуры и плотно подзакусив, экипаж фрегата отправился на места согласно штатному расписанию.

Судя по тому, что каперанг Свистунов присутствовал в кают-компании вместе со всеми и совершенно не торопился подчистить тарелку с гуляшом, главный ИскИн доложил капитану корабля о чистом горизонте.

Впрочем, когда пообедавшие офицеры поднялись на мостик, каперанг повторил доклад ИскИна, вытянувшись перед адмиралом Приднепровским.

– Господин адмирал! Мы выскочили из туннеля в пятнадцати астрономических единицах от Саммерсити. Судя по спокойной обстановке в планетной системе Кантора, противник появление нашего корабля пока не обнаружил. Системы защиты фрегата работают в нормальном режиме. – И добавил: – Экипаж готов к выполнению боевой задачи! Какие будут распоряжения.

Приднепровский мельком оглянулся на майора Любавина и сказал:

– Распоряжения будут простые… Направляемся в глубь системы, капитан. Непосредственно к Саммерсити. Защиту с фрегата не снимать. Корабельной СРЦ[3] осуществить разведку окружающего планету пространственного сектора. А также вести наблюдение по всей сфере периметра. Главная задача – своевременно обнаруживать вражеские боевые корабли! Сканеры использовать исключительно пассивные! Нас ни в коем случае не должны заметить!

– Есть, господин адмирал!

И «Победоносец», по-прежнему закутавшись в кокон Фогеля, неторопливо двинулся в сторону центральной звезды.

– Попали точно в яблочко, – продолжал Приднепровский, ни к кому не обращаясь, но многие из присутствующих тоже оглянулись на бородатого майора в иссиня-черном кителе «росомахи». – Прекрасную штуку сообразил этот профессор Комаров, дай бог ему здоровья! С такой техникой, господа, воевать можно и нужно! Тем не менее всем вахтенным постоянно находиться в полной боевой готовности. В течение всего маршрута. Да и на околопланетной орбите блох не ловить! Мы ведь знать не знаем, что за сканеры противник имеет в этом районе. Будем исходить из того, что фрегат могут засечь в любой момент.

Вахтенные продолжили дежурство. А адмирал с майором Любавиным снова уединились в каюте командующего.

– Я бы все-таки очень хотел узнать ваш план… майор. – Приднепровский по-прежнему перед обращением спотыкался.

Видно, нелегко человеку нарушать этикет. А точнее, поскольку он флотский, и вовсе устав. Для военного человека нарушить устав – что серпом себя чикнуть по одному месту…

– Теперь-то он у вас имеется наверняка.

– План мой предельно прост и до крайности нагл, – сказал Осетр. – Правда, успех его зависит от нескольких «если». Если нас не обнаружат, мы подберемся к планете на минимальное расстояние. Если сумеем, засечем местоположение моей матери. Нужно будет снарядить двухместную «шайбу» с максимальной защитой от вражеских сканеров. С помощью «шайбы» я спущусь на поверхность Саммерсити. Посадим шайбу как можно ближе к тому месту, где они держат мою мать. Если меня не обнаружат по пути, доберусь до места, свяжусь с нашим агентом и проникну туда, где ее держат. А там уже по ситуации. Если сумею, освобожу ее. Если не помешают, мы вернемся к «шайбе» и поднимемся на орбиту, где вам останется всего-навсего подобрать нас и незамеченными убраться из системы Кантора.

Приднепровский поморщился и принялся теребить бакенбарды.

– Слишком много «если», майор! – сказал он потом. – Слишком много!.. А если нас обнаружат прежде, чем мы приблизимся к планете?.. А если вас обнаружат, когда «шайба» приземлится?.. А если вам не удастся освободить вашу матушку?.. Нет, я не могу согласиться на такой план. Уж простите! – Адмирал развел руками.

– А зря не можете! – Осетр добавил в голос вескости. – Знаете, в чем преимущество моего плана? Я уже произнес это слово. Преимущество – в его наглости. Он слишком неожиданен, чтобы противник мог предположить подобное развитие событий. Я так представляю себе ход мыслей Бедросо, если он вообще допускает, что мы способны на спасательную операцию… – Осетр прошелся по каюте. – К планете, где держат мою мать, явится флотское соединение и в открытом бою попытается отбить ее. Предположить иное – значит, считать меня идиотом. Разве может росский император лично сунуть голову в пасть льва? К тому же я все-таки не считаю, что они провоцируют нас на подобную операцию. Иначе бы, повторюсь, они держали заложницу поближе к нашим границам. Так что шансы на успех имеются.

– Но ведь вы уже поступили подобным образом на Дальнем Алеуте! – возразил Приднепровский. – Даже вели себя еще наглее! А потому Бедросо вполне может предположить, что подобное произойдет и на Саммерсити.

– Э-э, нет… – Осетр погрозил пальцем. – Об этом знаете вы, адмирал. Об этом знаю я. А что известно тем, кому хоть что-то известно? Лишь одно: капитан Башаров и сержант Концевой, участвовавшие в спасении княжны Чернятинской, погибли. Единственный пират, знавший меня в лицо и пытавшийся похитить на малом транссистемнике, погиб, ничего не успев сообщить своим хозяевам. Его хозяева даже не знают, почему его корабль не смог уйти из системы. – Осетр снова погрозил адмиралу пальцем. – Шутите, Иван Петрович, меня на Дальнем Алеуте вообще не было!

Адмирал снова крякнул, лицо его страдальчески перекосилось, бакенбарды сделались похожими на одежные щетки.

– Будь моя воля, майор, я бы категорически запретил вам эту авантюру. Но я теперь слишком хорошо знаю вас и уверен, что вы от своего не отступитесь. Не такой вы человек! Бессмысленно даже перечить!

– А вы не перечьте, адмирал! – Осетр хитро сощурился и сдвинул на ухо форменный берет. – Лучше давайте перейдем к подробностям.

– К подробностям?... Хорошо. Тогда сразу возникает вопрос… А если освободить вашу матушку самостоятельно не представится возможным? Могу я отправить к вам на помощь десантный отряд?

Осетр покачал головой:

– Десантники, адмирал, – это уже открытое вооруженное вторжение на территорию суверенного государства. Бедросо получит повод для войны. Было бы весьма нежелательно…

– Верно! – Приднепровский досадливо крякнул. – Ну а если десантники будут одеты в форму без знаков государственной принадлежности? А говорить станут исключительно на галактосе?

– То есть под видом пиратов?

– Именно!

Это было дельное предложение.

В конце концов, наглость наглостью, но и нормальной тактики не следует чураться. На «росомашьи» повадки надейся, ржавый болт тебе в котловину, но и о доброй старой дезинформации не забывай…

– Возможный вариант, адмирал, и весьма неглупый… Но давайте сначала договоримся вот о чем… Вы сбросите десантников только тогда, когда я пришлю сигнал SOS. В противном случае – никакой самодеятельности! Она мне только помешает. Со своей стороны, обещаю дать сигнал бедствия, если выполнение задачи окажется под угрозой… Да, кстати, мне понадобятся кое-какие причиндалы из боевого набора «росомахи». А лучше целиком комплект номер один!

– Уверен, что в корабельном арсенале наверняка найдется. – Приднепровский в очередной раз поморщился. – Ох, не сносить мне головы, ваше импера… не сносить мне головы, майор, если что!..

– Никакого «если что» не будет, адмирал! Это я вам обещаю. Сладкая императорская жизнь еще не лишила меня «росомашьих» навыков, уж поверьте. Я нахожу время для тренировок. Если не верите, хоть сейчас можем отправиться в спортзал, и я с удовольствием продемонстрирую вам свои умения на вашем лучшем десантнике. А то – и на паре.

Приднепровский только рукой махнул.

Все равно у него не было реальных рычагов давления на императора – не он же держал в плену графиню Елену Шувалову.

Глава тридцать восьмая

Расставшись с Железным Генералом на крыше здания своего министерства и проводив взглядом улетевшую машину, граф Охлябинин спустился на десятый этаж и отправился в кабинет, доставшийся ему от прежнего главного мибовца Росской империи графа Василия Илларионовича Толстого..

«Интересное дело, – подумал он, угнездившись за своим рабочим столом. – Советник по безопасности о собственной безопасности не слишком-то и заботится. Летает совершенно без охраны. Мальчишество какое-то! На месте императора я бы сделал ему соответствующее внушение…»

Потом мысли теперешнего главного мибовца перескочили на случившееся сегодня.

Он прекрасно понимал, каким ударом для Железного Генерала стало состоявшееся открытие.

Особенно, если учесть, что идея посадить бастарда на трон была обусловлена именно и в первую очередь возможностью влиять на принимаемые им политические решения. Конечно, для себя Засекин-Сонцев никаких выгод при этом не искал, им двигали исключительно интересы государства. Такой уж он человек. Будто женат на империи, все его помыслы связаны исключительно с ее благом.

Впрочем, все мы такие, господа. Иначе бы Владислав Второй и по сию пору правил Росским государством, упорно и неминуемо ведя его к неизбежному краху…

Он отвлекся от размышлений и отправил своему агенту, внедренному в окружение великого князя Владимира, зашифрованную хивэграмму с распоряжением не предпринимать никаких активных действий.

Тут Засекин-Сонцев абсолютно прав.

Бывают времена, когда лучше всего вообще не трепыхаться. Паук вон сплетет паутину, засядет себе в укромный уголок поодаль и покуривает, пока в паутине не запутается шальная муха. Ему, правда, пришлось сначала сплести свою ловчую сеть… Ну так и у нас паутина сплетена! Обширная паутина, опутавшая не только базу «Змееносец», но и императорский дворец! Но одна муха, кажется, затрепыхалась и умудрилась вырваться из ловчей сети. Теперь ее не поймаешь… Или все-таки словишь болезную? Интересно, насколько далеко готов зайти в своих планах Железный Генерал? Неужели и в самом деле решится скинуть с трона своего ставленника? А как поступить мне в этом случае? На чьей быть стороне?

Граф встал из-за стола и подошел к окну.

Внизу, на площади перед министерством, царила обычная дневная суета. Петербуржцы шагали по своим делам, не подозревая о проблемах, которые мучают сейчас министра имперской безопасности.

Охлябинин вернулся за стол и снова задумался, глядя на скринсейвер, украсивший видеопласт компа.

Каким образом все же поступить? Поддержать Засекина-Сонцева, как уже длится много лет? Соратник ведь по делу всей жизни… В сфере подпольной деятельности не один пуд соли вместе съели. На риск вместе шли и победу вместе одержали. Но не лучше ли, если Железный Генерал решит выступить против императора, сдать его мальчишке? Правители ценят преданных и ненавидят предателей. Исторически повелось. Таков был Владислав Второй, и внебрачный сын его вряд ли, в этом смысле, отличается от отца. Разница между ними только в одном: Владислав Второй лил воду на мельницу Тима Бедросо, а Остромира Первого заботят, прежде всего, интересы собственного государства. Но эта разница весьма существенна! По такой разнице разломы людских судеб проходят. И дело не только в политической целесообразности. Нравится мальчишка многим. Как-то незаметно он научился вызывать у людей симпатию. Или сей талант при нем всегда был?.. Подходящее качество для любого публичного человека, а уж для правителя – тем паче! Впрочем, у Железного Генерала авторитет – тоже будь здоров! Мальчишке такого еще добиваться и добиваться. Как говорится, сто верст чесать – и все буреломом… Но если Всеволод Андреевич решит выступить против Остромира, он явно перегнет палку. Столь частая смена императоров оправдана только в случае смертельной опасности для государства. А у нас сейчас наоборот – мощь растет, вероятность поражения в возможной войне уменьшается. В такой ситуация смена правителя способна сломать империи хребет… В общем, не тем путем пойдешь ты, Всеволод Андреевич, если решишься поднять волну против мальчишки. В конце концов, тут возникает подозрение, что ты, в первую очередь, заботишься о собственных интересах, ибо именно ты имел влияние на юного императора, а мы все так, в сторонке постояли. А в этом случае всему твоему гигантскому авторитету – грош цена в базарный день!

В общем, бездумно мы за тобой не пойдем, дорогой ты наш генерал. Для нас главное – не старая дружба, а интересы державы. Тут совсем другие дивиденды, не личные – общественные.

Хотя и о личном не стоит забывать. Личное всегда переплетается с общественным. Мальчишке непременно придется заменить разоблаченного советника по безопасности? На другого человека. Преданного и самому императору, и делу, которому тот решил посвятить свою жизнь. Это придется сделать даже не из чувства благодарности, а просто чтобы остаться в живых. И первый кандидат на место разоблаченного – тот, кто его вывел на чистую воду. Тем более, если он сам – специалист-безопасник. А такой человек в стране имеется. Хоть и не станем показывать на него пальцем…

Это был весьма интересный вектор развития событий. И Иван Мстиславович Охлябинин принялся обдумывать его.

А потом позвал по говорильнику своего заместителя, графа Митрофана Сергееевича Ланского, и велел тому организовать неусыпную слежку за господином советником императора по безопасности. Очень-очень-очень осторожно. Использовать для этого дела исключительно наружников самой высокой квалификации. И чтобы никто, кроме непосредственных исполнителей, о ведущейся слежке не узнал. А особенно сам Железный Генерал, спаси и помилуй нас господи!

Глава тридцать девятая

Дальше все получилось очень просто.

«Святой Георгий Победоносец» приблизился к Саммерсити незамеченным.

Система разведки и целеуказания обнаружила возле планеты всего один боевой корабль – мерканский эсминец довольно устаревшего типа, не представлявший никакой угрозы для фрегата.

И потому Осетру стало окончательно ясно, что Соболевский не сообщил мерканцам о появлении у росичей нового типа двигателя. «Иглу Комарова» он не продал. А значит, мибовцы не ошиблись – академик и в самом деле оказался террористом-одиночкой, обиженным на власть по сугубо личным причинам.

Ну и слава Богу! Значит, попытку освобождения графини Шуваловой противник не ожидает.

Тем не менее экипаж фрегата продолжал находиться в полной боевой готовности – слишком многое было поставлено на кон, чтобы проколоться из-за чьего-нибудь служебного разгильдяйства.

В корабельный биосканер ввели генетический код графини Шуваловой, на очередном витке провели тщательный поиск и убедились, что мать Осетра находится на планете, в районе города Фокстаун.

Так что местная росская резидентура не подвела.

Сканер нашел и разведчика – там же, в Фокстауне.

И теперь ничего не оставалось, как начать немедленно проводить в жизнь разработанный план.

Для майора Любавина подготовили двухместную «шайбу».

Тянуть с началом операции не было никакого смысла. И едва «шайба» была приведена в рабочее состояние, Осетр сказал Приднепровскому:

– Поехали, адмирал!

Командующий Четвертым флотом лично сопроводил майора в транспортный отсек фрегата.

«Шайба» была диаметром побольше той, что забрасывала кадета Приданникова на тюремную планету Кресты.

Прощались в присутствии нескольких техников, и потому «церемония» была официальной.

– Господин адмирал! – Одетый в штатское Осетр отдал честь. – Майор Любавин к выполнению задания командования полностью готов. Разрешите приступать?

– Валяйте, майор! – добродушно прогудел Приднепровский. – Желаю успеха!

Один из техников провел с транспортным средством необходимые манипуляции.

Верхняя плоскость «шайбы» заколебалась и исчезла, и под ней обнаружились две полости, имеющие форму человеческого тела.

Осетр глянул на них и впервые сердцем осознал, что на орбиту он вернется уже не один. Если вообще вернется…

– Ни пуха ни пера! – добавил Приднепровский.

– К черту, господин адмирал! – отозвался Остромир. – Извините!

Приднепровский лишь молча похлопал отбывающего по плечу.

И Осетр двинулся к «шайбе».

«Ты рехнулся, парень? – сказал он самому себе. – Что значит – вообще вернешься? Да куда ты денешься! У тебя просто нет другого выхода. Иначе все задуманное обернется пшиком! Прочь сомнения, майор Любавин! Будь добр соответствовать высокому званию „росомахи“. И не менее высокому званию росского императора!»

Техники уже ввели запланированные координаты точки посадки в ИскИн «шайбы».

Как и на Крестах, было решено спускать транспортное средство с малой скоростью, и Осетра ждали полтора часа полного одиночества.

«Все в жизни повторяется! – ни с того ни с сего подумал он. – Как будто тот, первый раз был запланирован с учетом сегодняшнего дня… Можно подумать, что Засекин-Сонцев уже тогда знал, что случится через несколько лет! Железный Полковник в роли господа-бога, гы-гы!»

– Прошу ваши вещи, господин майор! – сказал техник.

Осетр передал ему дорожную сумку с мерканской символикой, в которой скрывался комплект номер один.

Техник отправил сумку в багажник и материализовал крышку.

«Нет, – сказал себе Осетр. – Если и присутствует в происходящем чья-то воля, то только воля самого господа бога! А это еще одна причина, почему мне должно повезти и в предстоящей операции! Но на всякий случай сплюнем через левое плечо…»

И он трижды совершил задуманное.

Провожающие сделали то же самое. А один из техников трижды перекрестил десантирующегося. И сказал:

– Прошу укладываться, господин майор.

Осетр занял место в левой полости.

– Удобно?

– Вполне.

Снизу и с боков шевельнулось – «шайба» подстраивала полость ложемента под индивидуальную форму тела.

– Нейтралин работает в течение всего спуска, – предупредил техник, вызвав у Осетра новый приступ дежавю.

– Я знаю. Пользовался уже этим транспортным средством.

– Тогда мягкой посадки, господин майор!

Осетр перевел взгляд на Приднепровского.

Тот едва заметно подмигнул, и ощущение дежавю тут же пропало. На «суворовскую купель» кадета Приданникова провожали штатские. О том, что когда-нибудь это сделает контр-адмирал росского флота, он тогда и подумать не мог.

И вообще, все будет как было. Успешно. Победно. Несомненно. На том и стоим, братцы. На то и надеемся…

Воздух перед глазами Осетра замутнел – материализовывалась главная крышка «шайбы», – а потом наступила теплая темнота.

Глава сороковая

Мозгогруз и на сей раз работал.

Осетр получил всю имеющуюся несекретную информацию о новом мире (про него он ничего прежде не ведал) и обновил полученные когда-то в разведшколе знания о государственном устройстве Ордена и обычаях мерканского народа. Освежить знание языка тоже было крайне необходимо – иначе операции грозил бы провал на самом начальном этапе.

А потом Осетр почувствовал, как вернулась тяжесть – это отключились агэдэшник[4] и нейтралин, – и темнота перед глазами начала сереть.

Ощущение дежавю у Осетра больше не появлялось.

Когда крышка «шайбы» вновь дематериализовалась, лес, окружающий место посадки, совсем не походил на тот, на Крестах. Другие деревья, другие птицы… И уж всяко тут не имелось храппов!

Почему-то создатель снабдил «эликсиром молодости» лишь росичей, и тут сделав их непохожими на все остальные галактические народы. Впрочем, галактические народы и без чудодейственного зелья не похожи друг на друга. Разная вера – разные обычаи, разные обычаи – разные люди…

Однако на лесной гнус несхожесть людских обычаев совершенно не действовала – у этого народа везде одинаковые повадки.

И незваный гость был атакован прорвой летающей мерзости прежде, чем достал из багажника сумку с комплектом номер один и проделал обычные процедуры по маскировке транспортного средства.

Однако на сей раз он репеллентом воспользовался. Все-таки Саммерсити – не тюремная планета, здесь живут люди неподневольные, и придумывать им лишние издевательства над организмом никто не станет.

Репеллент был, разумеется, мерканским. Как и все остальные вещи, подготовленные для майора корабельным каптенармусом…

Пока Осетр обрабатывал спреем открытые участки кожи, «шайба» окончательно растворилась в зелени.

На Саммерсити пользоваться прибором системы навигации было крайне опасно – кто знает, что за аппаратура стоит у мерканцев на базовых сателлитах, висящих на планетостационарных орбитах…

Однако по плану «шайба» должна была приземлиться поблизости от дороги, ведущей в город Фокстаун, где, по данным росской имперской разведки, подтвержденным биосканером, и жила сейчас графиня Елена Шувалова. Между Фокстауном и соседним городком, носящим название Мортимер, существовало регулярное пассажирское движение, и Осетр собирался проникнуть в нужный город совершенно обычным методом, с помощью местного транспорта.

С точностью посадки ИскИн «шайбы», разумеется, не подвел, и уже через полчаса Осетр выбрался на дорогу – совсем рядом с павильоном остановки общественного транспорта. Солнышко тут было, как и все звезды с обитаемыми планетами, – желтого цвета. А судя по дорожному покрытию в качестве транспорта в этом районе Саммерсити были широко распространены самые обыкновенные колесные водородники.

На остановке висела триконка с расписанием движения по маршруту, и Осетр сверился с часами, уже переведенными на местное время.

Браслетом связи еще предстояло обзавестись. Если он вообще потребуется, конечно…

Ждать оставалось минут двадцать.

Вскоре он убедился, что порядок на Саммерсити власти поддерживают неплохо – маршрутный водородник прибыл точно по расписанию, минута в минуту. Если здешнее начальство так же организовало и некоторые другие сферы общественной жизни (в частности, работу службы безопасности), то выполнение задания может оказаться весьма и весьма затруднительным.

Осетр быстро поднялся в салон водородника, расплатился с водителем имеющимися долларами, получил сдачу и уселся в свободное кресло.

Водородник тронулся с места и с нарастающим гудением устремился в положенном направлении.

Соседнее с Осетром кресло занимал гладко выбритый рыхлый мулат лет шестидесяти, сразу проявивший к новому пассажиру живейший интерес. Должно быть, из-за бороды и крепкого телосложения…

– God moning, guy![5] – сказал он хриплым баском. – Fram Riversid?[6]

По всей видимости, в городе Фокстаун имелся прибрежный район…

– I do’nt local inhbitant, granfa[7], – ответил по-меркански же Осетр.

Вряд ли здешние простые люди знали галактос. Да и лишние вопросы ни к чему, лучше сразу прервать разговор…

Однако номер не прошел: лишние вопросы все-таки последовали.

– Откуда родом будешь, внучек? – усмехнулся мулат.

Обвисшие щеки его качнулись.

– С Носс-Хеда, – ответил с готовностью Осетр.

– Это где ж такое место?

– Далековато от вашего Саммерсити. В межрукавном пространстве.

– Сверху, что ли? – Абориген посмотрел на Осетра уважительно. – А у нас чем занимаешься?

– Изучаю местные леса. Мое начальство считает, что на Саммерсити можно строить курорты. Проверяю – не водятся ли тут ядовитые гады. Чтобы отдыхающим не могли помешать.

– Да какие ж сейчас отдыхающие! – поразился мулат. – Кругом говорят, миру конец… Война скоро с этими будет… как их?.. с росами.

«Ничего себе! – подумал Осетр. – У них даже среди простонародья такие слухи ходят!»

– После любой войны всегда наступает мир. Курорты, в любом случае, гражданам потребуются. Дело житейское… К тому же приказы начальства не обсуждаются. Мое дело маленькое!

– Это ты совершенно прав! – покивал собеседник. – Начальство есть начальство. У нас вот…

И в следующие полчаса Осетр, поглядывая в окно, выслушивал историю о взаимоотношениях местных жителей с местными же руководителями. Самому оставалось только вставлять удивленные или негодующие восклицания, ни в коей мере не мешающие мулату говорить. И только, когда водородник уже подкатил к городскому вокзалу, абориген спохватился, что беседа получилась односторонней, и решил исправить проявленное неуважение к гостю.

– Что-то я заболтался, Ксену меня побери… Живешь-то где, парень? В отеле, надо полагать?

– Да, в «Амбассадоре», – сказал Осетр, потому что именно в этой гостинице он должен был поселиться, следуя указаниям росского резидента.

– Дорогу, значит, знаешь.

– Знаю, – соврал Осетр. И тут же обнаружил рядом с вокзалом украшенный рекламой одноэтажный супермаркет. – Туда вон зайду, пару бигмаков куплю – и прямо в родной номер.

Он ожидал, что словоохотливый абориген навяжется ему в попутчики, но тот, видимо, посчитал, что незнакомцу хватит уже оказанного внимания и, быстро распрощавшись, отвалил восвояси.

Тем не менее Осетр зашел в супермаркет, но вместо бигмаков приобрел себе браслет здешней линии связи. Уж если легализовываться в этом мире – так делать это капитально…

Документы с легкостью выдержали проверку, предпринятую одним из менеджеров супермаркета, и осчастливленный покупкой Осетр, напялив браслет на левую руку, отправился к стоянке такси.

Похоже, росская агентура поработала для него достойно. Если принять во внимание, что времени у них было не слишком много, то остается сделать единственный вывод: у князя Белозерова тут окопались настоящие профессионалы. Впрочем, ничего удивительного нет – какому-нибудь недоучке и не поручили бы выполнять столь важное для императора задание…

Через полчаса он уже вселился в одноместный номер отеля «Амбассадор» и принялся обживать свой новый «дворец». Поскольку в любом гостиничном номере нормальное, свойственное обычному человеку обживание сводится к принятию душа и сдаче в камеру хранения ненужных на данный момент вещей, то этот процесс много времени не занял.

Вскоре Осетр уже сидел в гостиничном ресторане и листал меню, применяя на практике полученные от мозгогруза кулинарные знания.

Глава сорок первая

С росским разведчиком Осетр встретился на следующий день.

Поболтался возле трехметрового памятника Рону Хаббарду – тут они торчали пачками и россыпью, большие, средние и маленькие, бронзовые, железобетонные и вообще только самому Святому Рону ведомо из какого материала изготовленные – в течение пяти минут и вскоре обнаружил неподалеку мужчину с приметами, заученными перед спуском на планету. Подошел к нему, произнес пароль, выслушал отзыв…

Действия, более чем привычные для «росомахи», закончившего разведшколу. Даже если он – император…

Резидент кивнул в сторону уличного кафе, расположившегося напротив памятника. Перебрались туда. Сели за стол, заказали по чашке кофе. Говорили между собой, естественно, по-меркански.

– Нужная вам женщина живет в верхней части города, на севере, – сообщил резидент. – Улица Мэри-лейн, дом номер четырнадцать. Кто-то арендует ей комнату у хозяина, имя арендатора узнать удалось, но скорее всего оно вымышленное. По крайней мере, в сетевой базе жителей города такой человек не числится, а выяснить другими путями сейчас невозможно. После того как провалился мой напарник, я резко снизил активность разведывательной работы. Сами понимаете… К тому же из Центра мне сообщили, что задание пока не выполнено, а потому эвакуироваться с планеты еще рано.

Осетр молча кивнул, поскольку сказать ему на это было нечего.

За предстоящий возможный успех уже заплачено жизнью как минимум одного человека…

Он вдруг осознал справедливость старинной росской поговорки «Паны дерутся – у холопов чубы трещат».

Но конкретного человека во время войны не может пожалеть даже командир низшего уровня. А что уж говорить об императоре!..

– Вам что-нибудь еще от меня надо? – спросил резидент.

Осетр пожал плечами:

– Сегодня нет. Но в ближайшем будущем ваша помощь вполне может и потребоваться.

Резидент ответил таким же движением:

– Честно говоря, совершенно не понимаю, зачем имперскому разведывательному управлению потребовалась эта женщина. Ей по документам, да и по внешнему виду не меньше сорока лет, перспектив по нашей работе никаких нет. К секретам Ордена эта дама и близко не стояла. Чего ради потеряли человека?

Осетр еле-еле сдержался – так вдруг захотелось заехать этому типу в физиономию. Несмотря на все его заслуги перед Отчизной и лично перед императором…

Впрочем, зря он так раздражается. Резидент же смотрит на графиню Шувалову со своих профессиональных позиций. Он наверняка даже и не знает, кто она такая. Черта с два бы до него довели эту информацию. Слишком опасно. Не под именем же графини Шуваловой она тут живет! В общем, ищи женщину, герой, а кому она нужна и с какой целью – не твоего ума дело…

И он заставил себя успокоиться.

– Вы – «росомаха»?

– Да. – Резидент ответил легким кивком. – Школу РОСОГБАК на Новой Москве закончил.

В душе Осетра родилось тепло.

Небось, и школу разведчиков ту же заканчивал, где Осетра прятали… Но об этом спрашивать не стоит. Не профессионально. И предыдущий-то вопрос, честно говоря, был задан совершенно зря…

– Давно не были дома?

– На территории империи?.. Давно. Уже десять лет сижу в Ордене.

– Дома многое изменилось, мой друг. Очень многое!

Резидент усмехнулся:

– Ну, о том, что у нас другой император, мне известно. Мерканские средства массовой информации сообщали. Правда, утверждают, что для достижения своей цели он убил Владислава… Это так?

– В некоторой степени. Он вызвал прежнего императора на дуэль.

Резидент посерьезнел.

– А еще говорят, будто он не намерен прогибаться перед Орденом. Вплоть до полного разрыва. Это правда?

– Судя по тому, что происходит в последнее время, – правда.

– Ишь ты! – Резидент посерьезнел еще больше, в голосе его зазвучали нотки сдержанного восхищения. – Уже за одно это я готов уважать его. Действительно, перемены… Если честно, я вообще полагал, что меня скоро вернут домой. С этой проклятой росско-мерканской дружбой! Я понимаю, что на Нью-Вашингтоне резидентура нужна в любом случае. Там весь политический котел варится, и информация всегда пригодится, но здесь, на периферии, у самого черта на рогах… – Он снова усмехнулся.

Его можно было понять. Человек знал о том, что происходит в империи, только понаслышке. Да и «наслышка» сия проходила через пудовые жернова на мельнице мерканских пропагандистов. Это извечная проблема для резидентов-разведчиков – происходящее в стране местопребывания они знают намного лучше, чем жизнь своего родного дома. Но такова уж специфика профессии…

– Крепитесь, дружище! – сказал Осетр. – Я совсем недавно из дома. И могу заверить, что наши с вами услуги родной стране еще ох как понадобятся!

Усмешка на лице резидента на короткий миг сменилась радостной улыбкой. Впрочем, он тут же взял себя в руки.

– Значит, будем работать и дальше, дружище! Мое легальное положение пока стабильно. Работаю в области торговли недвижимостью. Так что можете в любой момент связаться со мной и назначить встречу. Скажем, вам потребовалась консультация в моей сфере деятельности. Помогу чем смогу.

Они обменялись через браслеты контактной информацией.

По легенде резидента звали Стив Мак-Арчер.

– Я вас не забуду, Мак-Арчер, – сказал Осетр.

И пока резидент соображал, что может означать это обещание, быстро убрался с места контакта, выругав себя за мальчишество.

Императорские привычки на секунду победили «росомаху», ржавый болт тебе в котловину!

Впрочем, для неосведомленного человека последняя фраза не несла в себе никакой особой информации. Резидент пожмет плечами и через минуту забудет ее…

Глава сорок вторая

В комплекте номер один имелся и переносной сканер генетического кода, замаскированный под стило. Правда, радиус действия этого прибора составлял всего полсотни метров.

И потому ничего не оставалось как отправиться на Мэри-лейн, к дому номер четырнадцать. Добрался Осетр туда опять же на маршрутном водороднике. Правда, вышел на остановке у дома номер один, возле перекрестка. И двинулся в нужную сторону по нечетной стороне улицы.

Одноэтажные здания, которыми в этом районе был застроен Фокстаун, мало отличались от домов росской периферии. Те же прямоугольные параллелепипеды с квадратными окнами. Правда, скаты крыш были покруче, а конек каждой крыши украшал Знак Святого Рона. Рядом с красноватым материалом похожего на черепицу покрытия он смотрелся очень даже симпатично.

Осетр был вынужден это отметить, хотя ко всему мерканскому всегда относился весьма и весьма критически…

А потом он вспомнил, как вот так же ходил по улицам городка Петровск на планете Кустанай, когда следил за женой владельца пищеперерабатывающего предприятия и начальником местной полиции как-бишь-его-там, и у него снова возникло ощущение дежавю.

Если поразмыслить, и вправду может сложиться впечатление, что с помощью былых заданий судьба готовила его именно к нынешней миссии. Впрочем, это ведь нормальная методика всякого образования, и ею пользуются хоть школьные учителя, хоть воспитатели «росомах». Обучи человека навыку, который ему потребуется в будущем, и считай свою задачу выполненной…

Да, друг мой, действительно можно подумать, что Засекин-Сонцев уже тогда имел представление, что именно ждет Остромира Приданникова в будущем…

И если продолжить логику этой мысли, то и в самом деле получается, что Железный Генерал знает дальнейшую судьбу своего воспитанника на годы вперед…

Да ну, чушь это! Гаси светило, как выражаются «росомахи»… Тоже мне, оракул в погонах, кассандра с лампасами!..

Осетр мотнул головой и замедлил шаг, готовясь к начальной рекогносцировке будущего поля боя.

Дом четырнадцать оказался практически неотличимым от своих соседей. Те же квадратные окна, та же красная крыша, тот же Знак Святого Рона… Он ничем не походил на поле боя – не стояли по периметру заградотряды, защищающие твердыню от нападения врага, боевые беспилотники не обороняли его с воздуха, не поблескивала в слуховом окошке оптика снайперского лучевика. Дом как дом. Не хоромы, разумеется, но и не лачуга полуразваливавшаяся…

Впрочем, заградотряды и снайперы вполне могли прятаться в соседних строениях. А беспилотники – загорать, в ожидании тревоги, где-нибудь поодаль. С их скоростями, долететь до поля боя много времени не потребуется. В общем, если и организована тут засада, никаких следов ее, на первый взгляд, не наблюдается.

Осетр достал из кармана прихваченное из комплекта номер один стило-биосканер. Носителя заданного генетического кода в радиусе пятидесяти метров не наблюдалось.

Впрочем, этот факт тоже ни о чем не говорил.

Если дом – не тюрьма, то мама вполне может находиться сейчас за пределами радиуса. К примеру, пошла перекусить. Или смотрит в ближайшем зале фильм, начиненный сайентологической пропагандой. Что-нибудь о все том же Святом Роне, забери его Ксену!..

В общем, придется ждать.

Перспектива не лучшая, прямо скажем. Вполне возможно, что каждый лишний час, проведенный Осетром на Саммерсити, повышает вероятность обнаружения противником «Святого Георгия Победоносца». Но бросаться в воду с головой, не обследовав дна, – откровенно проявить непрофессионализм. Может, омутом тут и не пахнет, так что, прыгнув без раздумий, получишь в итоге перелом шейных позвонков… Надо бы осмотреться хоть чуть-чуть!

Увы, по соседству с домом четырнадцать не наблюдалось ни единого питейного заведения, и Осетр двинулся дальше.

Прямо скажем, умно они маму поселили. Не сядешь напротив с кружечкой пивка, лениво обозревая окрестности и выпяливаясь на проходящих мимо женщин! Сами защитники твердыни способны засечь любого, кто вздумает болтаться возле дома, – разведчику же и спрятаться негде.

А с другой стороны, находись рядом с домом пивной бар, его бы мерканцы взяли под контроль в первую очередь. Именно потому, что больше разведчику спрятаться негде… В общем, не известно, как лучше. Видит бог, здесь вряд ли потребуется длительная подготовка к операции вызволения. Не проще ли действовать нахрапом, внаглую? По принципу Юлия Цезаря – «Пришел, увидел, победил!»…

Осетр прислушался к себе.

«Росомашьей» тревоги не ощущалось.

Ладно, посмотрим. Нахрапом-то в одиночку не справишься. Придется обращаться за помощью к резиденту Стиву Мак-Арчеру… Хотя, если мерканской службой безопасности тут устроена ловушка, то и двое «росомах» вряд ли справятся. Кодла зайцев отчешет любого льва – известно испокон веку.

Но где взять дополнительных помощников? Не вызывать же с фрегата обещанных Приднепровским десантников, устраивая пиратский налет на городок!.. Даже если пойти на подобное, в результате получится откровенно тупой штурм, во время которого может случиться всякое. Маму просто могут убить в перестрелке. И вообще не к лицу «росомахе» обращаться в секретной операции за помощью к непрофессионалам. Десантники сеют безразборную смерть. Как оружие массового поражения. А тут требуются руки и мозги хирурга…

Ладно, продолжим рекогносцировку. Интересно, что у нас находится с другой стороны дома? Нет ли подхода оттуда?

Осетр фланирующей походкой, одаривая сальным взглядом встречных дамочек, добрался до следующего перекрестка, свернул на перпендикулярную улицу и, достигнув нового перекрестка, снова свернул, на сей раз на улицу Питер-лэйн, параллельную Мэри-лэйн. И разочарованно вздохнул.

По Питер-лэйн также шли фасады домов. Значит, с нее к нужному дому напрямую не подобраться, надо двигаться мимо чужого адреса. Где тебя и засекут! Со всеми вытекающими из этого факта последствиями.

Нет, придется искать иной выход.

Глава сорок третья

Выхода он так и не нашел.

И болтаться по Мэри-лэйн больше не стал.

Ни к чему вызывать подозрения тех, кто может пасти тут настырных незнакомцев…

Пришлось снова явиться сюда на следующий день, пройти мимо дома четырнадцать.

И тут биосканер в кармане пискнул.

Сердце у Осетра ухнуло в самый низ живота и с большим трудом вернулось на место.

Боже, она все-таки здесь. Разведка не ошиблась, мерканцы держат маму тут. Маму… Мою маму!

Он покатал на языке эти два слова.

Моя мама…

Они ему нравились. От них в душе стало тепло, как после зимних холодов на апрельском солнышке.

Да ради одного этого тепла стоило высаживаться на Саммерсити! Что бы там ни думал господин Засекин-Сонцев, ржавый болт ему в котловину!

Ругательство рядом со словами «моя мама» казалось чем-то инородным. Как снеговые шапки на цветущих деревьях…

Сегодня болтаться рядом с домой было не менее опасно, чем вчера. И Осетр с большим трудом заставил себя прошагать мимо. Ему хотелось подняться по ступенькам, распахнуть дверь и сказать: «Здравствуй, мама! Наконец-то я отыскал тебя!»

И угодить в засаду, если это ловушка.

Он-то, наверное, отбился бы. Разве что маму стерегут там мерканские морские пехотинцы в количестве не менее четырех человек… Но при схватке, да еще случись огневой контакт, она бы вполне могла пострадать. Нет, так не годится!

Где твои мозги, «росомаха»?.. Соберись немедленно! Надо придумывать что-то более хитрое. К тому же она скорее всего и не узнает сына. Разве обнаружишь в бородатом молодом мужчине того Миркина, которого она спасала когда-то на Медвежьем Броде?

И он миновал вражескую крепость.

А когда, добравшись до перекрестка, развернулся и отправился в обратную сторону, увидел, как из дома четырнадцать вышла женщина.

Сердце его снова сорвалось со своего места – это была она, графиня Елена Шувалова, его мама. Он сразу ее узнал, потому что она, казалось, совершенно не изменилась по сравнению с той, кого он помнил. Все такая же худенькая, в коричневом платье, обтягивающем изящную фигуру.

Вот на этих коленях он сидел. А к этой груди прижимался. А эти руки гладили его по макушке.

Боже, какое счастье, что я тебя нашел! И я буду не «росомаха», если не отыщу теперь способ, как вырвать тебя из рук твоих и моих врагов!

Он был «росомаха», и в нем тут же родилась «росомашья» тревога.

Постояв возле витрины хозяйственного магазинчика, заполненной аляповато раскрашенной посудой, он отпустил маму подальше, потом перешел через улицу и двинулся следом. Теперь его главной задачей стало – выявить людей, наблюдающих за нею.

Выявлял он их на протяжении четырех кварталов. Но, как ни старался, так никого и не заметил.

Впрочем, это ни о чем не говорило. Вполне возможно, что за нею следил ИскИн, расположившийся внутри сателлита, висящего на стационарной орбите… В конце концов, зачем сторожам ходить за женщиной по пятам?.. С другой стороны, присутствие сателлита над головой вряд ли породило бы тревогу в душе…

Мама и в самом деле шла в местный зал, где показывают фильмы. За очередным перекрестком она подошла к разукрашенным триконкам-афишам и нырнула внутрь здания.

Осетр заходить туда не стал, лишь постоял рядом.

На красочной триконке сияла белозубыми улыбками смазливая парочка – усатый толстощекий кавалер совершенно пижонского вида и блондинистая дамочка пышных форм в розовом платье с большим декольте, из которого едва не вываливалось загорелое содержимое. Сопровождалась эта картинка светящимися словами «Our big lov[8]».

Фильм с таким названием мог быть только мелодрамой. А пойти одинокому мужику на мелодраму – значило непременно привлечь к себе внимание. По крайней мере, зрительниц. Кто ведает – может, среди них находились и защитники вражеской крепости?..

Поэтому Осетр, поглазев минутку на пышную дамочку и громко пощелкав языком, отправился дальше.

Главное на сегодняшний день он совершил – обнаружил ее. Теперь надо было провести заключительную часть операции – эвакуировать маму с планеты.

И тут он понял, что сие будет не слишком просто. Не скажешь же ей: «Мама, это я! Пойдем со мной. Я пришел спасти тебя!»

Надо было придумать что-то иное.

Он раздумывал над проблемой до вечера. И наконец за ужином понял, что надо делать.

Глава сорок четвертая

На следующий день он снова отправился на встречу со Стивом Мак-Арчером, предварительно связавшись с ним по браслету и объяснив, что интересуется недорогим домом – в пределах двухсот тысяч долларов. Резидент тут же назвал ему адрес, и они встретились перед входом.

Дилер прикатил на черном водороднике «бентли» – правда, далеко не последней модели, – а покупатель на такси.

Дом был невелик – гостиная, спальня и столовая с кухонным синтезатором довольно допотопного вида.

Дилер и покупатель не стали осматривать недвижимость, сразу усевшись в гостиной и поведя разговор, зафиксировав который спецы по прослушке – если бы они держали дом под контролем – немедленно бы сделали ушки топориком. Однако, кабы было хоть малейшее подозрение насчет прослушки, дилер и покупатель здесь бы не встретились.

– Задание у меня вот какое, – сказал покупатель. – Я должен вывезти эту женщину за пределы планеты. Техническая возможность для этого существует.

– А женщина знает о вашем задании? – немедленно отозвался дилер.

– Нет. И ни в коем случае не должна знать. Боюсь, в этом случае она создаст только проблемы.

Дилер понимающе кивнул:

– Иными словами, вам предстоит ее похитить. Нелегкая задача даже для «росомахи». Вы выявили тех, кто ее охраняет?

– К сожалению, пока нет. Они работают очень профессионально. Я некоторое время наблюдал за женщиной и не обнаружил рядом никого подозрительного. Что, как вы понимаете, еще ни о чем не говорит. За нею могут вести наблюдение техническими средствами. Хотя бы с орбиты.

Дилер задумчиво почесал бровь:

– А ведется ли наблюдение вообще?

– Ведется. Должно вестись. Я бы очень удивился, кабы его не оказалось.

– Думаете?

И тут Осетр сам засомневался.

А почему он так уверен в существовании наблюдателей? В конце концов, кто сказал, что Тим Бедросо вообще знает о существовании графини Шуваловой? Ведь тогда, на Медвежьем Броде, пиратам был нужен, в первую очередь, он сам, Осетр. Не сумев его взять, нападавшие могли и не доложить своим работодателям о случившемся. Мол, не нашли мы ни сучку, ни щенка. Судя по всему, погибли оба при нападении. Даже трупы отыскать не удалось – наверное, слишком близко оказались от эпицентра нанесенного удара. В общем, не повезло! Ни сучке со щенком, ни нам…

Потом продали маму кому-нибудь, и все. Нет человека – нет проблемы!

А потому совсем не факт, что наблюдение ведется.

Впрочем, если так, оно и к лучшему. Проще будет выполнить задание. Но надо быть готовым ко всему.

Ему вдруг пришла любопытная идея.

– Слушайте, Стив… А не могли бы вы посетить этот дом? Скажем, один из ваших клиентов хотел бы его приобрести, и вам нужно произвести предварительный осмотр, чтобы понять, надо ли ввязываться в эту сделку.

Резидент задумался. Потом сказал:

– В общем, это возможно. Что вас там интересует?

– Самое главное – живет ли по этому адресу кто-нибудь, кроме интересующей нас женщины? Ну и расположение комнат, естественно.

– Хотите проникнуть в дом?

– Если ничего другого не останется, придется проникнуть. Кстати, думаю, мне понадобится машина. Женщину придется вывозить за город. Можно тут взять напрокат машину с ручным управлением? Без ИскИна…

– Сколько угодно! Эта планета – самое настоящее захолустье! Движение не настолько велико, чтобы организовывать диспетчерскую службу. Вручную управлять дешевле… Послушайте! А может, женщину просто тупо похитить? Прямо с улицы…

– Вряд ли она гуляет по улицам ночью. А дневное похищение слишком рискованно. Боюсь, нам просто не удастся уйти от возможного преследования. Каким бы захолустьем ни была эта планета, у местных безопасников наверняка имеются глайдеры. Догонят за пять минут, я даже за город не успею выбраться.

– Это верно. – Мак-Арчер встал. – Ладно! Я немедленно отправлюсь на Мэри-лэйн. Как закончу там, позвоню вам по браслету. Симку уничтожу. А вы уничтожьте свою. У меня есть запасные. Могу снабдить.

– Давайте.

Через мгновение новая симка перекочевала в карман Осетра.

Дилер и покупатель покинули дом и расстались. Мак-Арчер уехал на своем «бентли», а Осетр отправился искать прокатную машину.

Документы выдержали и эту проверку, и через час он уже сидел за рулем двухместного «олдоса». Удалось даже заполучить машину черного цвета. Везение не оставляло.

Покатался немного по городку, проверяя свои способности. И пришел к выводу, что справляется.

Мак-Арчер позвонил ближе к вечеру.

– Инспекция проведена, – доложил он. – В доме три комнаты. Спальня – по коридорчику справа от прихожей, гостиная – слева, столовая – прямо… Женщина была одна. Не похоже, чтобы вместе с нею кто-нибудь жил. Если она под контролем, то контролеры определенно находятся за пределами дома. Однако никаких признаков слежки за нею я тоже не заметил. Что-нибудь еще от меня требуется?

Конечно, было бы неплохо, если он примет непосредственное участие в операции…

Но Осетру совершенно не хотелось, чтобы этот парень погиб.

В конце концов, его главная задача – добыча информации, а не диверсии и террористические операции. К тому же Осетру пришло в голову, что везение ему сопутствует только там, где он действует в одиночку. Судьба сержанта Концевого на Дальнем Алеуте – прекрасное подтверждение. Один человек уже погиб здесь, не стоит приносить другого в жертву. И так на Страшном Суде будет нечего сказать в свою защиту.

Спасение матери – личное дело, и самое правильное: действовать без посторонней помощи. Тогда, может быть, судьба будет хранить его до конца…

– Нет, Стив. Дальше я сам. Это мое задание. Спасибо вам за помощь!

Мак-Арчер не то хрюкнул, не то сплюнул.

– Будете уходить из города – не мотайтесь по улицам, пытаясь сбросить возможный хвост. Главное при эвакуации – время. Сразу рвите прочь! Может, они и не успеют прочухаться…

– Да, я понимаю.

– Ну, тогда удачи вам! Не забудьте избавиться от симки.

Связь прервалась.

Осетр снял с руки браслет, вынул симкарту и отправил ее в ближающую урну. Вставил взамен новую.

Хотя теперь она уже вряд ли пригодится. До ночи осталось всего несколько часов, и разговаривать ему тут больше не с кем. А теперь в гостиницу, за комплектом номер один. Вот он-то потребуется наверняка, в нем сейчас все спасение. В нем да в судьбе…

Глава сорок пятая

Он подъехал к дому на Мэри-лэйн в половине первого.

Местные власти не слишком усердствовали в ночном освещении города, и на Мэри– было достаточно мрачно. Тем не менее, выйдя из машины, Осетр ничтоже сумняшеся расстрелял из «иглы» два ближайших уличных фонаря, погрузив дом четырнадцать почти в полную темноту. В самом доме свет тоже не горел – наверное, мама уже спала.

Комплект номер один с причиндалами, которые показались Осетру ненужными в предстоящем действе, остался в машине, переведенный в режим самоуничтожения. Отменить режим мог только сам хозяин.

Все нужное было с собой: очки-«змееглазы» – на лбу, энергопоглотитель против гасильников – на поясе, лучевик – в правой руке, шприц-пистолет – в кармане, сила – в мышцах, решимость – в сердце… Оставалось успешно использовать все приготовленное и не проиграть.

Организм преобразился, едва расстрелянные фонари погасли.

В несколько прыжков Осетр достиг крыльца и ударом ноги вышиб дверь. Продрался сквозь падающие обломки, пролетел прихожую, в коридорчике – открыл дверь (не вломился!) спальни.

Мама еще даже не проснулась – так быстро он преодолел путь от разнесенного входа в дом до кровати. Лишь шевельнула рукой, не успев открыть глаз. Он выдернул из кармана шприц-пистолет и вогнал ей в обнаженное плечо дозу снотворного.

Поглотитель на поясе дрогнул и отозвался звуком, похожим на шумный вздох. Гасильник тут все-таки имелся. Однако руки, держащей его, в поле зрения не было.

Возможно, оружие среагировало автоматически – на присутствие в доме чужого человека. Ну да и Ксену с ним!

Мама, перед тем как заснуть, все-таки успела открыть глаза, но в них даже испуга не появилось. Не успела напугаться…

Осетр вытащил ее из постели, перекинул через левое плечо и ринулся назад.

Однако теперь надо было действовать более осторожно, чтобы не нанести травм бесчувственному телу.

Выскочив из дома, Осетр скомандовал: «Режим номер два!» – и голосовой анализатор фогель-генератора немедленно раскинул над ним силовой зонтик. В метре над головой.

Теперь биосканеры, находящиеся на орбите, не могли засечь ни беглеца, ни его груз. Правда, с боков Осетра мог увидеть любой, у кого имелись инфракрасы. Но тут уж ничего не поделаешь… От всего в жизни не защитишься!

А защищаться пришлось.

Сбоку слева мелькнул человек.

В душу тут же дохнуло угрозой, и Осетр крутанулся на левой ноге, сжав мамину талию, чтобы спящую не снесло с плеча инерцией.

Казалось, время замедлилось, а пространство превратилось в тугую болотную жижу. Не для Осетра – для противника.

В обзорный сектор «змееглаз» неспешно вползала человеческая фигура. Лицо с ямочкой на подбородке; со лба свисают такие же инфракрасы; широченные плечи, узкая талия, скупые движения, в которых угадывается готовность к убийству – приметы бойца, владеющего современными видами единоборства; в правой руке – гасильник.

На поясе снова вздохнул энергопоглотитель, шумно и длинно.

Осетр вскинул лучевик. Левая рука противника медленно пошла вверх – наверное, он собирался выбить у беглеца оружие. С подобной скоростью движений это была совершенно фантастическая идея.

Осетр выстрелил.

Шею врага словно корова языком слизнула. Мерзко запахло паленым. Голова мерканца качнулась и медленно полетела на землю. Так же медленно начало заваливаться и тело. При этом левая рука все еще шла вверх, надеясь сбить с прицела оружие, которое уже отправило ее умирать.

Других врагов поблизости не было, но наблюдать за агонией убитого времени не имелось.

В два прыжка Осетр достиг «олдоса», дематериализовал правую переднюю дверцу и втиснул маму на сиденье. Обежал машину и прыгнул на место водителя. Включил систему безопасности пассажира. Маму тут же прижало к спинке и подголовнику кресла, и возможные травмы во время движения ей перестали грозить.

Через мгновение «олдос», выдав колесам все свои благословенные лошадиные силы, ринулся вперед.

За кормой вспыхнуло – судя по всему, кто-то пальнул из лучевика. Однако не попал, слава богу!

А потом Осетр завернул за угол, едва вписавшись в поворот, и понесся к границе города.

К счастью, движение на улицах было совсем слабым, и потому бегство шло с большой скоростью.

Однако вскоре издалека донеслось завывание полицейской сирены, потом к ней присоединилась еще одна. А потом водородник с красно-синими мигалками возник на перекрестке впереди, и Осетр понял, что без конфликта с законной властью не обойтись.

От этих так просто уже не уйдешь, раз засекли. Не таранить же их машину! Не факт, что «олдос» после этого сможет двигаться.

Он сбросил скорость и, не доезжая трех метров до выбравшихся из своей машины копов, остановился. Вышел на мостовую.

Копы немедленно выхватили гасильники.

– Руки на капот! Быстро!

– Ага! – ответил Осетр. – Сейчас!

И прыгнул в сторону от машины, чтобы удар гасильников не пришелся по маме. А потом – вперед.

Он не стал их убивать – просто вырубил.

Ведь они не имели к его маме никого отношения. «Росомахи» не лишают людей жизни без надобности… Тот, возле дома четырнадцать, – другое дело. Ему просто не повезло, потому что с бесчувственной женщиной на плече руками не помашешь. А после гасильника можно было и луч в спину получить…

Копы улеглись отдохнуть рядом со своей сверкалкой, а Осетр вернулся в «олдос» и снова тронул машину. Однако разогнаться не успел.

Слева его обошел знакомый черный «бентли» и, подрезав, остановился. Из кабины выскочил Стив Мак-Арчер.

Осетр тоже остановился, убрал дверцу.

Резидент подлетел к «олдосу»:

– Быстро, майор! В мою машину!

Времени разбираться в подробностях происходящего не было.

Осетр извлек маму из «олдоса», перенес на заднее сиденье «бентли» и угнездился рядом. Мак-Арчер снова занял водительское место.

Через пять секунд они свернули на перпендикулярную улицу.

– У меня в лесу «шайба», – сказал Осетр. – Мне надо в лес.

– Вряд ли туда можно прорваться, – отозвался резидент. – Есть более приемлемый вариант!

Наверное, он полагал, что беглецам лучше сейчас где-нибудь спрятаться и затаиться.

– Меня ждут на орбите!

– Я знаю! – сказал Мак-Арчер. – Все будет в порядке, майор!

И Осетр только сейчас сообразил, что резидент знает его нынешнее звание.

Это о многом говорило. Похоже, ситуация под контролем…

Улица впереди упиралась в темноту.

У Осетра снова появилось ощущение дежавю.

По городу продолжали перекликаться сирены, но на изрядном расстоянии.

– У меня фогель-генератор работает в режиме зонтика.

– Догадываюсь, – сказал Мак-Арчер. – Я бы сам так поступил.

Они подлетели к темной громаде лесного массива.

– Очень удачно, что на Саммерсити не принято гулять в ночных парках, – сказал Мак-Арчер, останавливая машину. – Может, тебе помочь? С женщиной…

– Справлюсь. Своя ноша не тянет.

– Ага. Ну, тогда вытаскивай ее – и за мной.

Осетр извлек мамино тело из кабины и снова взгромоздил себе на плечо.

Своя ноша и в самом деле не тянула…

Мак-Арчер, в свою очередь, нацепив «змееглазы», быстро бежал по дорожке, Осетр неотступно следовал за ним. Потом резидент свернул с дорожки на траву.

И Осетр уже не удивился, обнаружив впереди знакомый силуэт.

«Стрела»! Голубушка! Сколько раз ты вытаскивала меня из пиковых ситуаций!

Он бы даже не удивился, обнаружив рядом со «стрелой» Найдена Барбышева. Но нет, их встретил совершенно незнакомый парень.

Эвакуатор, ржавый болт мне в котловину, все-таки не обошлось без тебя…

– Быстро! В кабину!

Загрузились.

И только оказавшись в салоне, Осетр выключил фогель-генератор.

Мама продолжала спать. Осетр уселся рядом, держа ее за руку. Ему казалось, что так ей будут сниться добрые сны.

Машина, в свою очередь, окуталась коконом Фогеля – только полностью сферическим, высунув из сферы лишь самый кончик носа, – и ринулась в небо, навстречу звездам, навстречу «Святому Георгию Победоносцу», который наверняка пролетал сейчас над этим районом Саммерсити. На боковых видеопластах стремительно расширяла горизонт поверхность уходящей вниз планеты. Вокруг царила темнота. Только в заднем виднелись огни стремительно уменьшающегося города. А потом справа полыхнуло. Впрочем, вспышка оказалась с такого расстояния не очень яркой.

– «Шайба» самоликвидировалась, – пояснил Мак-Арчер. – Теперь господа мерканские безопасники на некоторое время отвлекутся туда. Хотя и так нас вряд ли засекут.

– Если бы мы долго крутились над планетой, рано или поздно засекли бы, – отозвался эвакуатор. – Но мы напрямую пойдем. Непосредственно в точку встречи с фрегатом.

– Скажите, Стив, чей приказ вы выполняете? Почему вы вмешались в мою операцию?

– Это я его привлек, – сказал эвакуатор. – Связался с ним, когда спустился на планету.

– А вы откуда узнали, что я именно сегодня начну освобождение женщины. – Он не удержался и погладил мамину руку.

– Задайте этот вопрос адмиралу Приднепровскому, майор. Если господин адмирал, конечно, пожелает вам ответить.

– Эвакуатор сообщил мне пароль, услышав который я, согласно имеющимся инструкциям, обязан был ему помочь, – сказал Мак-Арчер.

– А пароль откуда взялся?

– Его мне сообщил Центр еще при засылке на Саммерсити.

«Ржавый болт мне в котловину! – подумал Осетр. – Центр – значит, князь Белозеров. А князь Белозеров – значит, Дед… Это что же получается? Они еще тогда, ставя здешней резидентуре задачу, знали, что я полечу спасать маму? Быть того не может…»

– У каждого разведчика есть такой пароль. – сказал Мак-Арчер. – На всякий случай. В случае необходимости активных действий. Всего ведь заранее не запланируешь. А связь с Центром достаточно редка.

Осетр скрыл облегченный вздох.

Эдак в полную чертовщину поверишь! Кассандра в лампасах – вовсе не Кассандра, просто очень предусмотрительный человек. И на всякий случай предусмотрел подобный вариант развития событий. И Приднепровскому они этот пароль наверняка сообщили. И адмирал изначально представлял себе, как реально произойдет наша с мамой эвакуация. А с «шайбой» связались, чтобы не противоречить императору.

Чем бы дитя ни тешилось – лишь бы не плакало!

Он снова вздохнул – на сей раз обиженно. Однако понял, что обижаться тут не на что.

Бывшие заговорщики имеют полное право относиться к нему, как к ребенку, как к капризному и взбалмошному дитяти. И предстоит немало потрудиться, чтобы это отношение изменилось. Если, конечно, судьба вообще предоставит своему избраннику эту возможность.

– Спасибо вам, Стив… Кстати, а как вас по-настоящему зовут?

Резидент издал в темноте короткий смешок:

– А стоит ли вам знать мое реальное имя, майор?

Он был абсолютно прав.

У разведчиков не спрашивают, как их зовут. Ответить они не могут – это будет непрофессионально.

– Да, согласен. Не стоит.

И тем более не нужно задавать адмиралу Приднепровскому лишние вопросы, ни к чему ставить его в неудобное положение. Захочет – сам расскажет. Не захочет – останемся в неведении. Не столь важно знать императору, как именно должностные лица выполняют свои служебные обязанности. Важно другое – оценить их работу соответствующими наградами.

На сем он и успокоился, в течение всего короткого полета лишь прислушиваясь к ровному дыханию спящей мамы.

Глава сорок шестая

Когда «стрела» с сыном и матерью оказалась на борту «Святого Георгия Победоносца» и адмирал Приднепровский с каперангом Свистуновым встретили вернувшегося майора Любавина в транспортном отсеке, Осетр, выслушав поздравления с успешным завершением миссии, сказал:

– Большое спасибо, господа офицеры! – Он с трудом сдержал кривую улыбку, более соответствующую лицу обиженного ребенка и совершенно не подходящую императору. – После моего возвращения в столицу вы будете представлены к государственным наградам! Таково решение императора.

Теперь, когда операция успешно завершилась, уже не было смысла скрывать, кем на самом деле является «майор Любавин».

Эвакуатора и разведчика уже и след простыл.

– И не забудьте о двух офицерах, которые принимали непосредственное участие в эвакуации. Имен своих они мне не назвали, но, думаю, вы прекрасно понимаете, о ком идет речь. – Он не удержался от мелкого укола. – Понимаете лучше, чем сам император… – И поморщился.

«Прекрати наконец! – сказал он себе. – Хватит обижаться на старших товарищей, мой друг! Никто не пытался щелкнуть императора по носу. Все попросту выполняли свои служебные обязанности. Как положено… И если уже быть честным до конца, то выполняли все, кроме тебя!»

– А теперь пора уносить ноги из этой планетной системы! – сказал он. – Самое время! Дома очень много работы!

– Как уносить ноги?! – удивился Свистунов. – Разве мы не вступим в бой со ржавым корытом, болтающимся на орбите? Не опробуем новое оружие?

Император оглянулся на графиню Шувалову – бесчувственное тело матери продолжало лежать на заднем сиденье «стрелы». И поймал себя на мысли, что в ночной сорочке она выглядит очень даже ничего.

Ее еще вполне можно будет выдать замуж…

Мысль была совершенно несвоевременной.

– Заложница спит. – Он принялся снимать с себя арсенал спецсредств и складывать на стеллаж. – Я воспользовался усыпляющим, чтобы избежать сложностей с эвакуацией. Надо бы переправить ее в выделенную для нее каюту. – Он повернулся к Свистунову. – Распорядитесь, пожалуйста, капитан!

Капитан распорядился.

В транспортном отсеке появился начальник медицинской части «Победоносца» кап-три Константин Сибирских и двое сержантов-санитаров, одетых в форменные халаты и притащивших с собой антигравитационные носилки.

– Я размещу ее не в каюте, а в медицинском отсеке, – сказал Сибирских. – Это будет правильнее.

– Когда она начнет приходить в себя, немедленно доложите на мостик! Я хочу с нею поговорить!

– Будет сделано, ваше императорское величество!

Графиню аккуратно извлекли из салона «стрелы», переложили на носилки, укрыли одеялом и увезли прочь.

Осетр проводил ее взглядом и сказал:

– Пойдемте-ка, господа офицеры, на мостик. Надо оценить обстановку. Если вы собираетесь вступить в бой.

Майор, каперанг и адмирал перебрались из транспортного отсека в центральную рубку управления.

На мостике шла обычная работа, связанная с поддержанием режима полной боевой готовности. Дежурная вахта несла службу, ИскИны различных корабельных систем передавали людям и друг другу необходимую информацию, люди коротко переговаривались между собой, на видеопластах мелькали числа и графики. В центре главного корабельного видеопласта висел вражеский эсминец, безмолвный как труп. Но трупом он наверняка не был. И вполне сам мог наштамповать кучу мертвых тел – только предоставь возможность! Полетят клочки по кочкам…

– Докладывайте! – рявкнул Свистунов, едва переступив комингс.

Со всех сторон понеслись доклады.

– Система разведки и целеуказания работает нормально, капитан!

– Система обеспечения безопасности – сто процентов, капитан!

– Корабельная артиллерия – в полной боевой готовности, капитан!

– Система «улитка» включена.

И так далее, и так далее, и так далее…

«Ого! – подумал Осетр. – Они даже «улитку Комарова» собрались использовать… Заставь дурака богу молиться – он лоб разобьет!»

– Что с целью, СРЦ?

– Сканеры цели работают в режиме активного поиска, господин капитан первого ранга! – отрапортовал кап-три Колесов, главный специалист системы разведки и целеуказания. Он браво подкрутил правый ус. – Да только мы этим ухарям не по зубам! Слишком маломощная у них аппаратура. Попотеют они! И безо всякой пользы, чтоб у них нейтралины сдохли!

Разумеется, после похищения графини Шуваловой по всем подразделениям планетной обороны Саммерсити была объявлена тревога, ибо и ежу понятно, что скорее всего похититель немедленно отправился за пределы планеты. Сканеры генетического кода имеются и у мерканцев, и они, вполне возможно, уже провели глобальный поиск и знают, что заложницы на планете нет.

Теперь Осетру не давала покоя одна мысль: почему планету, на которой держали мать росского императора, прикрывает один-единственный эсминец, да к тому же еще и устаревшей модели? Или так задумано специально, чтобы не привлекать внимания росской разведки? Иначе с какой бы стати болтался вокруг ничего не стоящего, в стратегическом смысле, мира современный фрегат? Однако он бы, Осетр, на месте мерканцев на подобный риск не пошел. Или все случившееся и в самом деле было ловушкой для конкретного похитителя, которая благодаря предусмотрительности росских офицеров и боевым навыкам, вкупе с наглостью, самого похитителя просто-напросто не сработала?..

Впрочем, это проблемы местных военачальников. Они профукали пленницу – им и ответ держать перед Вершителем.

Он представил себе, как забеснуется Бедросо, когда ему доложат о похищении, и не смог сдержать удовлетворенной улыбки.

Все-таки и мы не лыком шиты, господа сайентологи, ржавый болт вам в котловину! Не ожидали вы от нас такой прыти, иначе бы не пасся вокруг планеты один-единственный устаревший эсминец…

– Может быть, все-таки угостим это ржавое корыто напоследок из главного калибра? – спросил Свистунов, глядя на Приднепровского. – На путь-дорожку, так сказать…

По физиономии адмирала было видно, что и его подмывает на активные действия. Тем не менее командующий медлил с ответом, похоже, понимая абсолютную несвоевременность подобной выходки.

И Осетр немедленно оказал ему поддержку.

– Ни в коем случае, господа офицеры! – сказал он. – Я ценю желание в очередной раз проверить умение, выучку и слаженность действий вверенного вам экипажа. Но «Победоносцу» лучше уйти отсюда незамеченным. Конечно, мерканцы, проведя сканирование по генетическому коду и обнаружив, что пленницы на планете больше нет, просто обязаны будут предположить, что возле Саммерсити побывал неизвестный транссистемник, осуществивший операцию освобождения, но, раз они нас не застукали, как говорится, с поличным, стопроцентной уверенности в его государственной принадлежности у них не будет. Мало ли, может, графиню Шувалову похитили вовсе не мы! Фрагербритцам это было бы гораздо сподручнее совершить… Сейчас любому галактическому властителю выгодно держать в заложницах мать росского императора. Таким образом и стопроцентной уверенности, что мы овладели приводом Комарова у Бедросо тоже не будет. Империи в настоящее время крайне не выгодно, чтобы сайентологи заполучили такую информацию. Как известно, предупрежден – значит, вооружен. Так пусть у них в арсенале подольше не будет такого «оружия»! В конце концов, по большому счету, уничтожение одного устаревшего эсминца вовсе не стоит утечки секретной информации стратегического характера... Вы со мной согласны, адмирал?

Приднепровский задумчиво потеребил бакенбарды.

Он прекрасно понимал, что император может попросту отдать приказ убраться от звезды ОГК 326484 без боя – на правах верховного главнокомандующего. Впрочем, когда адмирал заговорил, стало ясно, что ему и самому не улыбается открывать присутствие росского корабля возле Саммерсити.

– Согласен, ваше императорское величество! Это совершенно правильное решение. Не только с политической, но и с военной точки зрения. – Он повернулся в Свистунову. – Не расстраивайся, Воислав Владимирович. Бог даст, у тебя еще будет возможность помахать кулаками… А сейчас приказываю скрытно покинуть планетную систему Кантора!

– Есть, господин адмирал! – Каперангу оставалось только приложить руку к козырьку.

Однако передать приказ экипажу он не успел.

Взвыла сирена.

– Что там, Колесов?

Главный специалист системы разведки и целеуказания коснулся сенсора на своей виртклаве, и в рубку ворвался голос ИскИна СРЦ.

– Внимание, экипаж! Угроза обнаружения вражеским сканером! Внимание, экипаж! Угроза обнаружения вражеским сканером! Направление – надир! Направление – надир!

Колесов скакал пальцами по сенсорам.

– В планетной системе появилась новая цель, господин капитан первого ранга! Приближается с кормы. Дальность – две астрономические единицы. Судя по информации, получаемой СРЦ, – фрегат!

Судьба все-таки оказалась на стороне свистуновских желаний. И противник на сей раз, похоже, был равным по мощи.

– Откуда его принесло? – сказал Осетр.

– Видимо, болтался где-то неподалеку, – ответил Приднепровский. – Все околосистемное пространство не обрыщешь. Сканеры тоже не всесильны, особенно на удалении. Ни он нас прежде не засек, ни мы его.

– Внимание, экипаж! Наш корабль обнаружен! – надрывался ИскИн. – Внимание, экипаж! Наш корабль обнаружен!

– Колесов, отключи громкую трансляцию, – распорядился Свистунов, и голос его дрогнул от возбуждения.

ИскИн заткнулся, доводя теперь информацию только до дежурного специалиста СРЦ.

– Что будем делать, господа? – продолжал Свистунов. – Принимать бой?

– А удрать теперь не удастся? – спросил Осетр.

Свистунов поморщился – ему определенно не улыбалось спасаться бегством. Флотские – ребята смелые и воинственные, пятками сверкать крайне не любят.

Впрочем, «росомахи», всякому известно, – тоже…

– Возможность удрать есть всегда, если у тебя скоростной корабль и ты не столкнулся с противником нос к носу. – Каперанг снова поморщился. – Не думаю, что мерканский фрегат намного превосходит нас в скорости. Но рвать когти надо, удаляясь от него. Потребуется время на расчет нового риманова туннеля. Прежним уже не воспользуешься – дорога к нему проходит мимо врага.

– Не будь на борту императора, я бы, честно говоря, принял бой, – сказал Приднепровский неуверенным тоном. – Риск – благородное дело. Но не в нынешней ситуации!

В нем явно схлестнулись командир боевого корабля и командующий целым флотом.

Вахтенные нетерпеливо оглядывались на начальство.

Судя по всему, много времени на размышления не имелось.

В Осетровой душе тоже началась борьба – между «росомахой» и государственным деятелем.

– А если не обращать внимание на императора, господа офицеры? – сказал «росомаха».

«В конце концов, до сих пор судьба мне благоволила… – подумал он. – Особенно в компании с Приднепровским и “Святым Георгием Победоносцем”».

Приднепровский глянул на Осетра с изумлением.

– Простите, ваше императорское величество, но это абсолютно исключено. Я не имею права подвергать вас риску. На борту корабля власть принадлежит мне. Можете потом отдать меня под трибунал. – Он пару секунд потерзал бакенбарды. И пошел на попятную: – Есть, правда, возможность использовать «улитку Комарова». Такого они не ожидают.

Похоже, господа офицеры заражали друг друга воинственностью…

Впрочем, адмирал, опомнившись, снова сменил курс на противоположный:

– Однако в бою ее прежде никто не применял.

А вот мысль об «улитке» Осетру не понравилась.

Мало того, что теперь мерканцам станет ясно, что у Росской империи появились корабли, способные двигаться через рукотворные туннели, так еще засветить в этой проклятой планетной системе и новое оружие…

И государственный деятель начал побеждать «росомаху».

– Я против применения «улитки», господа офицеры, – сказал Осетр. – Пусть наличие ее в нашем арсенале останется секретом… Для этого оружия время еще наступит, когда эффект его использования будет иметь стратегическое значение. – К нему пришла новая мысль. – А если рвануть в туннель прямо с околопланетной орбиты?

Приднепровский оставил в покое бакенбарды и помотал головой:

– Не стоит, ваше императорское величество!.. Во-первых, все равно надо делать расчет уводящего туннеля. А во-вторых, прыжок корабля с нашим тоннажем настолько нарушит гравитационную обстановку в системе, что на планете не останется ничего живого. Мне наплевать на ее обитателей. Хотя там наверняка еще есть наши люди… Ладно, согласен, в нынешней ситуации ими можно и пожертвовать. Но после того, что произойдет, Великий Мерканский Орден получит все основания объявить нам войну. Одно дело – похитить женщину. Совсем другое – угробить больше миллиарда человек, большая часть из которых – мирные жители. К тому же неизвестно, что будет с нашим кораблем, если он уйдет в подпространство таким методом. Насколько мне известно, подобные эксперименты прежде не проводились.

Он был не совсем прав.

Такие эксперименты профессор Комаров провел на той же «стреле», но ничего живого в результате на борту не осталось. Даже примитивных бактерий… Не помог и релаксатор. Разрыв гравитационных полей большой напряженности бесследно для биоматериала не прошел. Да и не только для биоматериала – «стрелу» и саму неплохо потрепало. Будто сквозь планетную атмосферу прошла на космической скорости и без силовой защиты…

– В общем, надо удирать, как это ни бьет по твоему самолюбию, Свистунов. – подытожил Приднепровский. – Впрочем, чтобы у тебя на душе стало легче, предлагаю все-таки нанести удар артиллерией по болтающемуся на околопланетной орбите эсминцу. От одного пса удирать проще, чем от двух. – Адмирал глянул на видеопласт СРЦ. – Тем более что он сам уже прет на рожон. Надеются задержать нас, пока не подоспеет фрегат. Безумцы! Но руки нам развязывают. Во всех смыслах!

Осетр хотел спросить, как же эсминец видит «Победоносца», если его сканеры не способны обнаружить неприятеля, но тут же понял, что эсминец наводится на цель вражеским фрегатом.

– Что ж, оставим о себе хотя бы такую память! – рявкнул Свистунов. – Экипаж, к бою!

Между тем государственный деятель в Осетровой душе окончательно победил «росомаху».

И Осетр задал себе вопрос: не решится ли Бедросо на объявление войны после такого конфликта?

Ответа не нашлось.

Дьявол его сайентологическую душу знает! Вернее, Ксену!

– Давайте-ка удалимся с мостика, господа, – сказал он адмиралу и каперангу. – Имеется у нас время на небольшое совещание?

Свистунов снова глянул на видеопласт СРЦ.

– Имеется, но только на очень короткое.

– Я вас надолго не задержу.

Каперанг кивнул:

– Экипаж, ждать дальнейших приказаний!

Быстренько перебрались в каюту Свистунова – она была ближе к центральной рубке.

– Послушайте, друзья мои, – сказал Осетр. – Зачем нам все-таки бой? Ведь эсминец не сможет причинить «Победоносцу» ни малейшего вреда! С нашей-то системой безопасности!

Флотские оторопело посмотрели на него.

– Это что же? – воскликнул Свистунов. – Удирать даже от эсминца?!. Ваше императорское величество…

Осетр посмотрел на них проникновенным взглядом:

– Поверьте мне, господа… Мне самому крайне унизительна эта ситуация. Я ведь «росомаха», а «росомахи» не привыкли бегать от противника ни при каких условиях. Но если есть хоть малейшая возможность избежать столкновения, надо ее использовать. Не время еще нам начинать большую войну. В общем, это приказ! Не пассажира, а верховного главнокомандующего. И если кто-нибудь против, я прикажу арестовать его прямо сейчас.

Господа офицеры переглянулись. Поняли всю серьезность императорской речи. И сдались на милость победителя.

Глава сорок седьмая

Бегство прошло удачно.

Пушки эсминца, сумевшего, благодаря информации, поступающей с борта мерканского фрегата, все-таки перехватить невидимого противника и приблизиться на дистанцию поражения, как ни старались, так и не смогли пробить кокон Фогеля, окружающий «Святого Георгия Победоносца».

Наверное, вражеские офицеры вдоволь поскабрезничали по поводу трусости командиров спасающегося бегством корабля, но на сей раз, в виду чрезвычайных обстоятельств, Осетр это проглотил без проблем. А уж адмирал с каперангом, пусть скрипя зубами, – и подавно.

А затем тихоходный эсминец безнадежно отстал.

Фрегат противника гнался за «Победоносцем», выжимая из собственного энергетического сердца все, на что был способен – а способен он оказался на многое, – но расстояние между ним и беглецом сокращалось слишком медленно, чтобы можно было рассчитывать на успех.

Когда служба астрогации «Победоносца» уже заканчивала расчет уводящего прыжка, на мостик доложили, что освобожденная пленница вот-вот придет в себя. Осетр в сопровождении Константина Сибирских немедленно отправился в медицинский отсек.

Графиня Шувалова к тому времени уже оказалась на ногах и, стоя в центре сверкающего белизной помещения, встретила гостей со страхом во взгляде.

– Кто вы, господа? – спросила она по-меркански. – Где я нахожусь? Это госпиталь? Что со мной случилось?

Пальцы ее рук судорожно стискивали воротник ночной рубашки.

Осетр хотел крикнуть: «Мама! Это же я, Миркин!»

Но не крикнул. И не потому, что рядом находился посторонний человек. Просто он вовремя сообразил, что в нынешней ситуации неизбежное потрясение вряд ли пойдет ей на пользу.

– Не волнуйтесь, сударыня, все в полном порядке, – сказал он по-росски. – Вы находитесь у друзей. Мы направляемся домой, в пределы Росской империи. Все ваши беды закончились.

Она прямо-таки стекла на стул. Будто медуза…

– Не может быть! Вы меня не обманываете?

«Как я могу тебя обманывать, мама! – хотел крикнуть Осетр. – Это же я, Миркин! Наконец-то я отыскал тебя!»

– Нет, сударыня! Какой смысл мне вас обманывать!

– Внимание! Майора Любавина просят немедленно прибыть на мостик! – рявкнул говорильник голосом Приднепровского. – Внимание! Майора Любавина просят немедленно прибыть на мостик!

Судьба не давала возможности сыну поговорить с матерью. Ничего не поделаешь, надо идти…

Осетр кивнул Сибирских, передавая гостью на попечение главного медика, и вернулся в центральную рубку.

– Все готово к прыжку, ваше императорское величество! – доложил Свистунов. – Враг по-прежнему далеко в кильватере. За время погони астрогаторы успели рассчитать туннель, уводящий к Новому Санкт-Петербургу, и ничто уже не может помешать нам скрыться. Как только войдем в туннель, взорвем пространственную бомбу, и вход закроется. Жду вашего приказа.

Пол закачался под ногами – фрегат тряхнуло.

– Господин капитан первого ранга! – крикнул со своего места дежурный специалист системы разведки и целеуказания. – По азимуту девяносто появились еще две цели. Класса фрегат и истребителеносец. Дистанция десять астрономических единиц. Направляются в нашу сторону.

– Вот и перехватчики, – сказал Приднепровский. – Гончих за нашим хвостом прибавляется!

Истребители были единственными кораблями, которые могли помешать «Победоносцу» уйти в гиперпространство. Их скорость втрое превышала скорость фрегата.

Свистунов несколько секунд изучал данные на видеопласте СРЦ.

– Не успеете, псы! – сказал он потом. – Даже если нейтралины надорвете, все равно не успеете!.. Однако надо торопиться! – Он повернулся к старпому. – Немедленно объявить на борту риманову готовность!

«Вот и новый термин у флотских появился», – подумал Осетр.

– Ваше императорское величество! Пора отправляться в прыжковый сон, – напомнил Приднепровский.

Говорильники корабельной трансляции уже вовсю призывали экипаж в релаксаторы.

– Что ж, господа… До встречи в родном пространстве! Я весьма доволен вашей работой.

Император покинул мостик без спешки, но и не медля.

А когда он уже укладывался в релаксатор, ему пришло в голову, что все получилось не так уж и плохо.

Нет худа без добра – известное жизненное правило… Да, мерканцы теперь, вероятно, знают, что у Росской империи имеются совершенно новые корабли, способные пересекать галактические просторы с помощью рукотворных римановых туннелей. Зато вероятность того, что Орден немедленно решится на прямую агрессию, сделалась еще меньше!

Глава сорок восьмая

Министр имперской безопасности граф Иван Мстиславович Охлябинин в душй никогда не был согласен с иерархией, которая сложилась среди бывших заговорщиков. Ему казалось, что его вклад в общее дело был более важным, чем совершенное соратниками, а получил он меньше. Особенно по сравнению с начальником секретной службы РОСОГБАК, полковником Всеволодом Андреевичем Засекиным-Сонцевым. Именно он, Охлябинин, сумел перетащить на сторону заговорщиков своего бывшего начальника, нынешнего министра внутренних дел графа Василия Илларионовича Толстого. И не важно совершенно, какими путями это было достигнуто! Главное – своего добился! А в результате Охлябинин и Толстой внесли основной вклад в реализацию разработанного плана, именно их решительные действия позволили нейтрализовать главную силу, поддерживающую Владислава Второго, – войска Министерства внутренних дел, руководимого в ту пору графом Михаилом Пантелеймоновичем Кушелевым-Безбородко. В результате граф отдал богу душу, причем кровь его не легла виной ни на Охлябинина, ни на Толстого – Кушелев-Безбородко застрелился сам.

После чего Владиславу Второму, лишенному реальной силовой поддержки – дворцовая охрана Петергофа была слишком малочисленной, чтобы защитить императора! – ничего не осталось, кроме как бежать со столичной планеты.

Владислав с семьей скрылся. Заговорщики одержали победу, на трон сел Остромир Первый.

Граф Охлябинин стал министром имперской безопасности, и это было отличным результатом. Но гораздо выше поднялся Засекин-Сонцев, который сделался советником императора. В общем, разумеется, нынешний статус Железного Генерала был достигнут абсолютно по делу, ибо бастард находился под наблюдением, а потом и под прямым влиянием Засекина-Сонцева. Именно Железный Полковник спас не рожденного еще мальчишку от гибели, когда Владислав Второй отдал приказ ликвидировать свою бывшую любовницу, беременную сыном императора. Именно Засекин-Сонцев потом взращивал будущего императора и спасал его от ищеек Владислава.

Так что, по большому счету, всем сестрам было роздано по серьгам.

Но Иван Мстиславович чувствовал себя отчасти обделенным, ибо изначально пост заместителя министра имперской безопасности был повыше, чем должность руководителя секретной службы РОСОГБАК, и «серьги», полученные в результате победы заговорщиков, по мнению Ивана Мстиславовича, дулжно было раздать по-иному.

Да, конечно, Железный Полковник являлся личностью харизматической. Он умел склонить собеседника к собственному мнению, был способен упорно добиваться поставленной цели, пользовался гигантским авторитетом не только со стороны «росомах», но и среди представителей других родов войск. Причем среди них было много высокопоставленных офицеров. Так что ничего удивительного в том, что именно он объединил людей, недовольных политикой Владислава, и стал мотором заговора, не было. Но дальше…

Иван Охлябинин много лет трудился над реализацией заговора и уже не представлял для себя политической платформы, не совпадающей со взглядами Засекина-Сонцева. Тут они были полными единомышленниками.

Вырваться из удушающих объятий Великого Мерканского Ордена, перевооружить Звездный Флот и предпринять все возможные меры для того, чтобы Росская империя заняла в Галактике доминирующее положение.

Ибо с волками жить – по-волчьи выть. Если не съешь ты – сожрут тебя. Закон, известный любому политику испокон веков…

Однако едва прошла эйфория от победы, Иван Мстиславович задумался. В его сердце, помимо зависти, родился страх перед Железным Генералом, набравшим гигантский административно-политический вес. Засекин-Сонцев был предан своим идеям до фанатизма, и от него в любой момент можно было ожидать радикальных поступков. Несмотря на всю его мудрость…

В такой обстановке сидишь как на вулкане, нельзя расслабиться ни на минуту, а графу Охлябинину хотелось теперь жить хоть чуть-чуть поспокойнее, поскольку многолетняя подпольная деятельность отняла много душевных сил. Всякий победитель имеет право на передышку, а тут ни сна ни отдыха. Едва одержали победу, как началась изматывающая гонка по перевооружению флота и борьба с вражескими шпионами. А дальше должна была случиться война – наверняка многолетняя и кровопролитная.

На взгляд Ивана Мстиславовича, к цели можно было двигаться и не столь быстрыми темпами. Новый император молод, у него впереди целая жизнь, и ему совершенно некуда торопиться. Сделай шажок, оглядись, подумай, сделай следующий… Вся торопливость, скорее всего, шла от Железного Генерала, которому не терпелось, ибо на его жизненных горизонтах уже нарисовались старость, немощь и неизбежная потеря достигнутых позиций.

Охлябинин теперь удивлялся, как заговорщики вообще могли поверить в план, предложенный когда-то Засекиным-Сонцевым. И не важно, что этот план удалось реализовать.

Как Всеволод Андреевич мог рассчитывать удержать молодого императора под контролем, на чем основывалась его уверенность в собственных возможностях?

Это могло объясняться только одним – работой менталов.

Но менталы, как известно, не всесильны, они не способны обрабатывать человека незаметно для него самого. Даже элементарную постановку защитного блока можно сделать только при осознании процесса блокированным, а уж о скрытом внушении и речи ни идет. Но ведь на каком-то фундаменте уверенность Железного тогда еще Полковника держалась!..

Иван Мстиславович помнил, что в свое время непосредственной исполнительницей операции, должной принудить бастарда согласиться на участие в заговоре, была сотрудница Министерства имперской безопасности Анна Крошева. Крошева тогда погибла – на планете Дивноморье, где проводил отпуск бывший кадет-«росомаха» и будущий император Остромир Приданников. Поэтому узнать подробности происходящего в ту пору не представлялось возможным. Но ведь там же, на Дивноморье, находился и полковник Засекин-Сонцев, что, впрочем, и не удивительно – раз именно он тайно опекал кадета Приданникова. Возможно, именно там произошло нечто интересное, способное объяснить дальнейшие события… Не мешало бы порыть оперативную землю в этом направлении…

Как говорили в древности, пацан сказал – пацан сделал!

Иван Мстиславович поручил одному из своих сотрудников подробно и внимательно изучить, где и как в течение последних лет пересекались судьбы будущего императора и руководителя секретной службы РОСОГБАК. В результате обнаружилось: после окончания школы «росомах» мальчишка проходил «суворовскую купель» на тюремной планете Угловка (в просторечии – Кресты). А потом под различными предлогами периодически появлялся там снова и снова. В последний раз, уже надев на голову корону росского императора…

И постоянно, кроме последнего случая, к организации этих визитов прикладывал свою руку Засекин-Сонцев.

Эти ничем не объясняемые периодичность и закономерность весьма заинтересовали графа Охлябинина. Интуиция говорила министру, что Кресты – чрезвычайно перспективное направление расследования, а он давно привык доверять интуиции.

Интуиция, бывало, спасала ему жизнь и здоровье…

Где Кресты, там не все чисто. Там «эликсир молодости», там, как известно, храппы, а эти деревья (которые, по мнению некоторых ученых, и не деревья вовсе) сами окутаны немалой тайной…

Современная наука уже несколько веков не способна объяснить их существование – ни природно-климатическими условиями на самой планете, ни спектральными характеристиками Веры, солнца Угловки.

Сотрудник министерства был немедленно отправлен графом на Кресты, где довольно быстро выяснил, что всякий раз будущий император встречался с неким Сергеем Петровичем Костроминым, в первый раз торговцем грёзогенераторами, а позже врачом, причем этот самый Костромин появлялся на планете незадолго до встречи с бастардом, а потом немедленно сматывался с Угловки.

Имелось у него и другое имя – Бажанов. А также оперативный псевдоним – Муромец.

Улетал Муромец постоянно в одном направлении – на Дивноморье. Однако эта традиция была нарушена в последний раз, когда вояж на Кресты совершил уже коронованный император Остромир Первый (под именем майора Долгих, правда).

После очередной встречи с ним доктор Костромин-Бажанов попросту исчез. Во всяком случае, ни на одном транссистемнике, уходящем с Крестов, он в качестве пассажира не появился.

Получив эту информацию, граф Охлябинин отдал приказ разыскать исчезнувшего.

Сотрудники рыли оперативную землю столь яро, что министр исправительных учреждений князь Антон Евгеньевич Пужбольский связался с Охлябининым и высказал недовольство тем, что мибовцы активничают в его административной вотчине.

В чем дело, граф?..

От Пужбольского отбояриться не было проблемой («Интересы имперской безопасности, ваше сиятельство, сами понимаете!»), но расследование ничего не дало. Господина Костромина (или как его там?) будто корова языком с планеты слизнула.

То ли он на сей раз улетел под совершенно иным именем, то ли его хладный труп покоился теперь на Крестах под слоем земли толщиной в полтора метра, в незарегистрированной могиле…

Заполучить некий тактический козырь в возможной схватке с Железным Генералом не удалось, и пришлось Ивану Мстиславовичу, не откладывая дело в долгий ящик, разрабатывать против него иные защитные меры.

Глава сорок девятая

Когда «Святой Георгий Победоносец» вынырнул из гиперпространства поблизости от Чудотворной и экипаж выбрался из релаксаторов, Осетр снова пожаловал в медицинский отсек.

– Здравствуйте, сударыня!

Сидящая на койке-релаксаторе и одетая теперь в больничную пижаму графиня Шувалова ответила гостю слегка затуманенным после прыжкового сна взглядом.

– Здравствуйте, молодой человек! Где мы?

Рядом на стуле висело коричневое платье – медики уже воспользовались корабельным синтезатором, чтобы обеспечить пациентку хоть какой-то одеждой.

– Неподалеку от Нового Санкт-Петербурга.

Она выслушала фразу с таким зачарованным видом, словно никогда не слышала это название.

Потом в ее глазах что-то мелькнуло.

– Новый Санкт-Петербург? – пробормотала она и сжала правой рукой шею, будто что-то застряло у нее в горле.

– Вы не узнаете меня, сударыня?

– Вас? Ну почему же? Узнаю, конечно… – Она скользнула растерянным взглядом по белоснежным стенам помещения и снова вперилась в гостя. – Вы… Вы… Вы… – Она в отчаянии уронила руки на колени и жалобно простонала:. – Нет, не помню!

Осетр аж зубами скрипнул.

Нет, она не узнавала его, хотя ему всегда казалось, что мать не может не признать сына, даже после двадцатилетней разлуки.

Впрочем, кому ведомо, что она пережила и каким мучениям ее подвергали? К тому же тогда он был совсем маленький мальчишка, а теперь взрослый мужчина.

– Это же я! Миркин! А вы – моя мама! Мы потеряли друг друга, когда на Медвежий Брод напали пираты. Папу убили, а вас увезли куда-то с планеты. Неужели вы меня не помните?

В глазах женщины снова что-то мелькнуло.

– Миркин, – проговорила она растерянно. И повторила по слогам, споткнувшись: – Мир-кин…

– Ну да! Миркин! Остромир Приданников. Двадцать лет назад сын старшего лейтенанта войск планетной обороны Воимира Приданникова, вашего мужа.

Глаза графини зажили активнее.

– Моего мужа… Сын… Моего мужа…

И наконец родилось узнавание.

– Сын… Мой сын!.. Боже милостивый! – Она встала с койки и потрясенно мотнула головой, словно не веря самой себе. – Сынок, какой же ты стал взрослый, боже милостивый!

Именно так говорила, бывало, мама, когда удивлялась или восхищалась.

Боже милостивый!..

– Вы узнае… Ты узнала меня, мама?!

Осетр тоже был потрясен.

Она узнала его. Боже милостивый, она узнала! Правду говорят, что материнское сердце не обманешь. Даже во взрослом человеке она увидит того малыша, которому давала соску, которого носила на руках… Пусть не сразу, но узнает… И она узнала!!! Пусть и не сразу…

– Я так скучала по тебе, Миркин! Я так по тебе скучала! Думала, уже никогда больше не увижу моего малыша!

– А я всегда знал, что мы непременно встретимся, мама! – Осетр сделал шаг вперед, и она бросилась к нему, обняла за шею, прижала к своей груди.

Пришлось ему изрядно нагнуться, чтобы это получилось.

А когда она оторвалась от него и принялась вытирать слезы, он спросил:

– Ты голодна, мама?

– Жутко! – сказала она. – Слона бы съела!

Именно так она говорила когда-то…

– Сейчас подкрепимся… Ты пока одевайся, а я схожу распоряжусь насчет обеда.

Он покинул медицинский отсек и по говорильнику попросил старпома, чтобы обед майору Любавину доставили в его, майора, каюту. На две персоны, пожалуйста...

Потом вернулся к матери.

Та уже сменила больничную пижаму на коричневое платье.

«Какая ты все-таки у меня худенькая! – подумал Осетр. – Видно, не сладко тебе жилось все эти годы…»

Он отвел ее в свою каюту, и они с удовольствием взялись за обед.

Тут Осетр вдруг обнаружил, что совершенно не знает, как себя с нею вести.

Вроде бы следовало рассказать маме обо всем, что случилось с сыном после того, как она спрятала малыша в обезьяннике, но Осетр просто не знал, с чего начать.

Не учили сироту в школе «росомах», как общаться с потерянной когда-то и вновь обретенной матерью. Оказывается, поведать историю своей реальной жизни много сложнее, чем выложить собеседнику легенду разведчика, загнанную в память «мозгогрузом».

Слишком многое произошло за минувшие годы… И далеко не все можно было рассказать даже родному человеку!

– Какая вкуснятина наша росская пища! – воскликнула мать, опустошив тарелку флотского борща.

«Что за гадостью тебя кормили, если тебе самый обычный флотский борщ кажется вкуснятиной?» – подумал Осетр.

Он продолжал мучиться, не зная с чего начать разговор. Пока не сообразил, что можно не только говорить, но и слушать. Разговор – не всегда обоюдные реплики. Иногда это одностороннее действие…

И когда содержимое всех тарелок было подметено, Осетр отправил посуду в утилизатор и спросил:

– Как же ты жила все эти годы, мама?

И она принялась рассказывать.

Глава пятидесятая

Как похитители покидали Медвежий Брод, графиня Шувалова не помнила, поскольку находилась без сознания. Пришла в себя она уже на борту пиратского корабля, когда тот находился в сотнях, а то и тысячах парсек от Сверкающей. Потому что именно состоявшимся прыжком можно было объяснить жуткое чувство голода, обрушившееся на пленницу, когда сознание вернулось.

Впрочем, в тот момент она думала вовсе не о голоде – искала сына. Однако Миркина рядом не было. И вообще никого не было – графиня находилась в помещении одна-одинешенька.

А потом она вспомнила, что случилось на Медвежьем Броде, и душа ее переполнилась двумя чувствами. Сначала облегчением, ибо отсутствие Миркина означало, что нападающие так и не отыскали обезьянник; а потом невыносимой тоской, ибо больше она сына никогда не увидит. Если же и увидит, то ничего хорошего в этом нет – значит, его тоже захватили в плен, и ждет Миркина неизбежная смерть…

Очень скоро графине стало ясно: лучше жить без сына, но с надеждой на то, что он жив, чем вместе с ним, но безо всякой надежды на будущее. Думать о том, что он мог тогда попросту погибнуть от рук пиратов, она себе просто запретила.

А дальше ее ждала жизнь самой обычной рабыни.

Пираты продали графиню Шувалову некоему торговцу живым товаром. Почему так произошло – она и по сю пору не знала. Судя по разговорам пиратов на Медвежьем Броде, кто-то заказал ее похищение. Вместе с сыном. Возможно, без сына она была неведомому заказчику совершенно не интересна. Это добавляло надежды на то, что Миркин все-таки остался жив. Она молила бога, чтобы так оно и случилось, и дала себе зарок никогда не пенять на свою судьбу – сколь бы тяжелой она ни оказалась, – лишь бы сын остался в живых. Большего она не желала все эти годы…

Хотя вера на будущую встречу жила в ней всегда.

Боже милостивый, наверное, именно эта вера и не дала графине умереть с тоски. По Родине, по дому, по сыну…

Торговец живым товаром, в свою очередь, продал ее своему партнеру по бизнесу. А тот – бею Ибрахиму ибн Аль-Фариду, жителю планеты Ибн-Джухайям, что в Новобагдадском халифате. Аль-Фарид купил женщину, польстившись на ее высокородное происхождение. Ему весьма льстило, что воспитанием его сына будет заниматься росская графиня. Именно у Аль-Фарида она и прожила более пятнадцати лет. За это время количество ее воспитанников возросло с одного до двадцати. Одиннадцать мальчиков и девять девочек…

Новобагдадские семьи численно втрое-вчетверо превосходят росские, и жен у бея насчитывалось три. Только плодись!

Конечно, жизнь графини была нелегкой (возня с таким количеством детей отнимает все время), но эта судьба – все же лучше каторжного труда на хлопковых плантациях. А очень многие рабы в халифате заканчивают свою жизнь именно там. Так что графине Шуваловой еще повезло. Для домашних работ у Аль-Фарида хватало служанок, а воспитательница занималась исключительно детьми. Жены бея воспитательницу также не слишком притесняли. Разве лишь поругивали порой… Ну да брань, как известно, на вороту не виснет!

Старший сын Аль-Фарида, Омар, уже стал взрослым, когда графиню снова похитили. Ночью, прямо из дома, спящую. Судя по всему, всех обитателей дома либо убили, либо каким-то путем усыпили, поскольку похищаемая ничего не почувствовала и шума никакого не слышала.

В общем, отчасти повторилась давняя история, пережитая на Медвежьем Броде. Разве что сын при похищении не присутствовал…

Когда графиня очнулась на борту корабля, первой мыслью было, что ее выкрали соотечественники. Потом она и сама не понимала, почему так подумала. Но в первый момент испытала безудержную радость. Более того, графине показалось, что ее нашел и похитил именно сын…

Однако это оказались мерканцы.

Объяснили, что много лет ее искали. Но на вопросы отвечать не стали. Привезли ее на планету, где, в отличие от Ибн-Джухайяма, все говорили по-меркански. Здесь ничего объяснять не стали.

Живите, мол, пока живется, а дальше будет видно.

Вот так графиня Шувалова и оказалась на Саммерсити. И провела там два месяца, пока не случилось то, что она не совсем понимает…

* * *

– На сей раз тебя выкрали соотечественники, мама, – сказал Осетр, когда графиня закончила рассказ. – И именно твой сын.

– И ты не представляешь, сынок, как я этому рада! – Мать улыбнулась той самой улыбкой, которую, как оказалось, он все еще помнил. – Ты стал «росомахой», как я понимаю.

Он хотел рассказать ей, кем он стал на самом деле, но решил, что пока это будет рано.

И так слишком много сногсшибательных новостей! Всему свое время! А Приднепровского мы предупредим, чтобы господа флотские не проболтались при матери о настоящем статусе сына.

– Да, мама. Я стал «росомахой». Ведь именно «росомахи» спасли меня тогда, на Медвежьем Броде!

Глава пятьдесят первая

Поразмыслив немного, Осетр решил, что мать пока не стоит везти прямиком в Петергоф. О появлении такой гостьи в императорском дворце непременно станет известно журналистам. А значит – очень скоро – и Вершителю Бедросо.

И такая новость сделается главным доказательством участия росского флота в операции на Саммерсити…

Не нужна пока империи такая определенность.

Пусть мерканцы поломают голову в догадках о том, кто увел у них из-под носа графиню Шувалову. А потому придется пока скрывать маму от широкой общественности. Как бы ни хотелось совсем другого…

Он связался по закрытому каналу с Железным Генералом.

После взаимных приветствий не удержался:

– Ну вот, Всеволод Андреич… Я и сам жив-здоров и мать свою освободил! А вы боялись…

Дед проглотил пилюльку и глазом не моргнув:

– Я очень рад, ваше императорское величество, что у вас все получилось. Но продолжаю считать, что это был чрезвычайно легкомысленный поступок, присущий не императору, а юнцу.

Теперь, когда «заячья охота» удачно завершилась, с ним вполне можно было и согласиться.

– Вы, как всегда, правы, генерал. – Осетр улыбнулся. И тут же почувствовал, насколько мальчишеской получилась эта улыбка. – Но ведь победителей не судят, не правда ли? Даже если они – юнцы!

Пусть Дед считает, что мальчишка упивается своей самостоятельностью.

– Впрочем, это теперь в прошлом, Всеволод Андреич… Меня же беспокоит будущее.

И он рассказал о своих планах относительно ближайшей судьбы графини Шуваловой.

– Верное решение, ваше императорское величество, – согласился Дед. – Нам нет никакого смысла провоцировать Бедросо. Я немедленно распоряжусь, чтобы графине Шуваловой сняли номер в гостинице. На вымышленное имя, разумеется. И непременно организуем охрану. На всякий случай. Встречаться вам с нею можно и в Петрограде. – Дед усмехнулся. – У вас имеется немалый опыт тайных встреч с женщиной, ваше величество.

Вот ведь козел старый, ржавый болт тебе в котловину! И о свиданиях с Яной ему известно! Но надо отдать должное, счет он сравнял сразу. Один – один…

За Железным Генералом не заржавеет!

– Вас с матерью встретят на космовокзале.

– Надеюсь, никаких торжественных церемоний не будет?

Похоже, Дед даже обиделся:

– Я – не идиот, ваше императорское величество. Зачем привлекать внимание?! Просто отвезут в гостиницу.

– Извините, Всеволод Андреич! Договорились… О наших главных делах побеседуем, когда вернусь во дворец. Если, конечно, нет ничего срочного…

– Ничего срочного нет, ваше императорское величество. Великий князь Владимир находится на прежних позициях.

– Хорошо! Скоро увидимся.

Потом Осетр связался с Найденом.

Тот не скрывал своей радости от благополучного возвращения друга.

– Экспедиция завершилась удачно, твое величество?

– Удачнее некуда! Я возвращаюсь не один.

– Поздравляю! – Найден просто воссиял. – Вас встретить?

– Не нужно. Я возьму такси до Петергофа. Личный секретарь императора не должен встречать какого-то «росомаху». Не тот статус… Единственное, распорядись, чтобы майора Любавина впустили во дворец. – Он рассмеялся. – А то доказывай охране, что ты не верблюд!..

– Будет сделано, твое величество!

А дальше началась последняя стадия возвращения.

Фрегат приблизился к Новому Санкт-Петербургу и вызвал с орбитального вокзала «Алая Звезда» шаттл. Осетр, оставив мать в каюте, побывал на мостике и тепло попрощался с дежурной вахтой «Святого Георгия Победоносца». Адмиралу Приднепровскому была высказана высочайшая просьба ускорить, насколько возможно, создание Четвертого флота. И насколько невозможно – тоже…

– Мы не потратим ни одного лишнего дня, – заверил императора адмирал. – Не волнуйтесь, ваше императорское величество!

Тем не менее Осетр добавил:

– Я очень на вас надеюсь, Иван Петрович! И не только я… Судьба всей империи – в ваших руках… Грядут очень важные события!

– Догадываюсь, ваше императорское величество! Работа будет завершена в самые кратчайшие сроки.

На сем они и распрощались. Адмирала ждал прыжок в Пятипланетье, а сын с матерью перебрались на борт шаттла.

Перед этим графиню Шувалову обеспечили комплектом женской штатской одежды, а корабельный безопасник снабдил ее липовыми документами на имя, которое ему передали из МИБа.

И только тут Осетр наконец открыл графине Шуваловой главное.

– А ты знаешь, мама... Я ведь – император росский.

Мать посмотрела на него недоверчиво. И сразу поняла, что он не врет.

– Бог мой! – Она всплеснула руками. – Когда-то я надеялась на это. Но мне и в голову прийти не могло, что так случится на самом деле!

Голос женщины был откровенно испуганным, и Осетр немедленно успокоил ее:

– Все по закону, мама. Я же сын Владислава Второго, хоть и внебрачный.

– Мне ли это не знать, Миркин! Мне ли это не знать… Но, значит, и ты уже осведомлен о том, что произошло между ним и мною…

– Осведомлен, мама. И обещаю, что сделаю все возможное, чтобы ты об этом как можно скорее забыла.

А потом состоялся спуск с орбиты.

На петроградском космовокзале майора Любавина и сопровождающую его женщину встретили двое совершенно неприметных типов – видимо, из ведомства графа Охлябинина, – усадили в глайдер и отвезли в гостиницу.

Гостиница оказалась средней руки – не «Метрополь» и не «Амбассадор», – но так легче было сохранить тайну.

Двухкомнатный номер гостье предоставили самый лучший.

Графиня Шувалова откровенно удивилась своему новому дому, и Осетр сказал:

– Пока поживешь тут, мама. Так будет безопаснее. Тебе сейчас лучше не появляться в императорском дворце. И вообще, рано пока во всеуслышание объявлять о твоем освобождении. Зачем привлекать внимание врагов?

– Конечно, сынок. Как скажешь…

– У тебя будет охрана. Они поживут в передней комнате. И вот еще что… Мне бы очень не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал, кто ты такая на самом деле. Поэтому попрошу тебя быть очень осторожной.

– Да, я понимаю. – Она смущенно улыбнулась. – Послушай, Миркин… Мне ведь необходимо будет во что-то одеваться. Костюм этот, конечно, не плох, но… Сам понимаешь, сынок!

Осетр хлопнул себя ладонью по лбу.

О главном-то он позабыл.

Не может же дама ходить все время в одном и том же одеянии. Чай, не «росомаха» на полевом задании!...

– Разумеется, мама! Закажи себе все, что хочешь. Я распоряжусь, чтобы твои счета немедленно оплачивались. – Он тоже смущенно улыбнулся. – Только я тебя попрошу… Не надо ничего шикарного и сногсшибательного. Иначе люди непременно начнут интересоваться, почему такая богатая женщина живет не в «Метрополе».

– Да, я понимаю, – повторила она.

– И не расстраивайся, пожалуйста… Придет время, когда ты сможешь иметь все, что только пожелаешь! И оно наступит очень быстро. У нас с тобой еще целая жизнь впереди.

Мать улыбнулась:

– Ох, сынок, не волнуйся! Теперь, когда ты рядом, мне ничего особенного и не надо. Я и так счастлива!

– Я тоже счастлив. Ты даже не представляешь, как я счастлив! – Осетр шагнул к двери. – Отдыхай, мама. А меня ждут неотложные государственные дела. Как только освобожусь, мы еще поговорим. Нам много есть о чем поговорить.

– Конечно, сынок. Подожди… Ты не женат?

– Не дорос еще до женитьбы. – Осетр улыбнулся.

Все-таки женщины есть женщины. Всех их интересует одно и то же…

Уходя, он велел охранникам беспрекословно выполнять любые просьбы подопечной, если они не противоречат принципам личной безопасности. Но если противоречат – и пальцем не шевелить!

Покинув новое жилье мамы, он поймал на пригостиничной площади автомат-такси и незамедлительно отправился в Петергоф.

Его и в самом деле ждали государственные дела. Впрочем, не только государственные…

Глава пятьдесят вторая

Возвращение во дворец никаких затруднений не вызвало.

Такси без проблем ознакомилось с кредитной карточкой майора Любавина и скушало положенную сумму.

Охрана не узнала хозяина дворца.

Все-таки господа «росомахи» умеют вживаться в исполняемую роль. Не хуже господ актеров…

Даже мажордом не понял, что перед ним – император. Пришлось звать на выручку Найдена. Только тогда императора допустили в собственные владения.

– Жив-здоров, твое величество? – сказал Найден, когда они отделались от мажордома. – Руки-ноги на месте? Слава богу!

– А что мне сделается?

– Но почему один? – Найден был в недоумении.

Появилось даже ощущение, что он хотел заглянуть за спину императора…

– Моя мать пока поживет за пределами Петергофа. Так надо!.. И вообще все разговоры – потом. Надо для начала сбрить бороду, а то по родному дворцу не пройдешь. Никто не узнаёт!

– Так это ж прекрасно, – улыбнулся Найден. – Значит, хозяин дворца не перестал быть «росомахой». Лично меня сей факт только радует.

– Меня, честно говоря, – тоже!

Через час, побрившись, переодевшись и вновь сделавшись императором, Осетр отправился в свой кабинет.

– Как тут у нас дела?

Сидящий в приемной Найден поморщился:

– Да где как, твое величество. По-разному…

– Серьезно? Тогда заходи через четверть часа с докладом.

Осетр шагнул в родной кабинет и остолбенел.

За столом сидел он сам.

Черт, совсем позабыл, что все это время на его месте должен находиться симулякр. «Росомаха» хренов, ржавый болт тебе в котловину!

Он вернулся к Найдену:

– Как мой двойник отстрелялся?

– Нормально отстрелялся. По-моему, ни у кого не возникло ни малейшего подозрения. А если у кого и возникли, так те помалкивают. Но журналисты-то точно не заметили подмену.

– Ишь ты! Этак можно и в самом деле посадить на место императора куклу, а самого отправить куда-нибудь. Например, к праотцам.

– Всю жизнь людей за нос водить невозможно…

Они вместе перебрались в кабинет.

– Ваше императорское величество, – сказал Найден. – Будьте добры! Пересядьте в гостевое кресло.

Симулякр беспрекословно выполнил просьбу.

– Сейчас свяжусь с академиком Поздняковым. Пусть забирает свое сокровище назад, в институт.

– А может, оставить его здесь? Вдруг еще пригодится? – Осетр усмехнулся. – Впрочем, нет. Люди с ума сойдут, если обнаружат в подсобном помещении второго императора. Звони Позднякову.

Найден покинул кабинет. А Осетр угнездился за освободившимся столом и первым делом просмотрел личную почту.

Сообщений от Яны не было.

Осетр почувствовал укол в сердце. Настроение мгновенно сделалось ниже плинтуса.

Впрочем, с какой стати он ждал, что она напишет первой? Расстались-то они в последний раз, мягко скажем, отнюдь не как влюбленные. К тому же, она понятия не имеет, что он покидал Новый Санкт-Петербург. Так с какой стати должна встречать его посланием? В ее понимании, он все это время помалкивал в тряпочку. Может, другую подыскал, у женщин одно на уме…

Ладно, любовь любовью, а сначала и вправду надо заняться делами.

И он позвал Найдена.

– Давай, мои глаза и уши, докладывай! Что тут у нас по-разному?

– Докладываю, твое величество. Главное наблюдение – Засекин-Сонцев и Охлябинин покинули последнее заседание Совета безопасности вместе, в одной машине. Такого никогда не бывало. Я проверил через транспортную диспетчерскую службу. Прежде каждый по одиночке отправлялся к себе. На сей раз Железный Генерал отвез графа в министерство и только потом полетел в свою резиденцию.

«Ишь ты! – Осетр почувствовал новый укол в сердце. – Стоило императору отлучиться, и господа представители служб безопасности устроили себе приватное свидание. Воистину, как говорится, кот из дома – мыши в пляс…»

– Дальше что?

Найден развел руками:

– В этом направлении, к сожалению, пока больше ничего. У меня ведь нет штата сотрудников, способных вести скрытую слежку.

Он был абсолютно прав.

Впрочем, Осетр ни на что особенное и не рассчитывал.

– Могу доложить об остальных делах. Но, думаю, это прерогатива генерала Засекина-Сонцева.

И тут он был прав.

Пока в отношениях императора и его советника по безопасности ничто не должно меняться, а дальше посмотрим…

– Хорошо, ступай!

Найден вымелся из кабинета.

А Осетр немедленно связался с Железным Генералом.

– Я уже нахожусь во дворце, Всеволод Андреевич. Никаких происшествий не случилось. С моей матушкой тоже все в полном порядке. Она заселилась в гостиницу и не станет привлекать к себе внимание. Охранники должным образом проинструктированы. Так что мерканцы не скоро узнают, куда она делась. К тому же от Саммерсити мы, хоть и были обнаружены, но ушли без боя. У Бедросо нет никаких юридических оснований обращаться к нам с претензиями.

– Очень рад, ваше императорское величество, что вы вернулись с матушкой. И вдвойне рад, что без боя! Вынужден признать, что был не прав.

Он говорил своим самым обычным тоном – никакого намека, что за спиной императора обделываются некие темные делишки.

Впрочем, это же Дед! Человек, сумевший свергнуть старого опытного политического зубра, без проблем обведет вокруг пальца младого зубренка.

– А я-то как рад!

Засекин-Сонцев улыбнулся:

– Теперь, сынок, надеюсь, ты не станешь впредь совершать опрометчивые поступки? Ты выполнил наконец сыновний долг, и пора, озаботиться исключительно интересами государства.

Осетр тоже нарисовал на физиономии улыбку, только чуть виноватую.

– Опрометчивых поступков больше не будет, Всеволод Андреич. Обещаю вам! А потому перейдем к первоочередным интересам государства… Что у нас там с великим князем Владимиром?

– Насколько нам с Охлябининым известно, он пока не принял никакого решения. Правда, кое-какие изменения в обстановке произошли. Наш человек, который выдает себя за мерканского агента, сообщил, что с ВКВ вступил в контакт реальный мерканский агент. Сию новость нашему человеку сообщил сам великий князь. По всей видимости, ВКВ заподозрил провокацию с нашей стороны и решил столкнуть агентов лбами. Наверное, рассчитывает таким образом разобраться – кто есть кто. И только после этого принимать решение. В принципе, его поведение понятно. Если он собирается, в случае мятежа Третьего флота, обратиться за военной помощью к Ордену, ему нужен гарантированный канал связи. Он прекрасно понимает, что, прибегнув к помощи липового мерканского агента и в результате раскрывшись перед нами, он даст нам хороший повод обвинить его в государственной измене. Со всеми вытекающими из этого факта последствиями… В частности, мы совершенно спокойно можем начать операцию по наведению порядка, не обращая внимания на мнение других галактических держав. Тогда он будет выглядеть обыкновенным преступником. Думаю, он все же склоняется к иному варианту. Как и Владислав Второй, он хочет сначала провозгласить себя императором, а уж потом официально обратиться к мерканцам с просьбой помочь в свержении узурпатора. Но и в этом случае он сначала должен тайно заручиться их поддержкой и согласовать с ними свои действия. В общем, у него получается замкнутый круг, из которого ему пока не вырваться…

– А что решили с агентами?

Дед потер ладони:

– А решили пока ничего не предпринимать. Может, реальный мерканский агент каким-нибудь образом выдаст себя. В общем, есть мнение подождать, как будут развиваться события. Время ведь работает на нас.

«Время работает на нас! – подумал Осетр. – Но бесконечно это продолжаться не будет. Хотя и торопиться с ВКВ пока незачем»

– Я согласен с этим мнением, Всеволод Андреич. Подождем, пока ВКВ хоть в каком-то направлении зашевелится.

«А заодно посмотрим, не зашевелитесь ли вы», – добавил он мысленно.

Глава пятьдесят третья

Очередная утренняя встреча императора с советником по безопасности состоялась уже на следующий день.

Как обычно, обсудили текущую ситуацию с перевооружением. В частности, насколько за время отсутствия императора и адмирала Приднепровского продвинулось дело с Четвертым флотом.

Заместитель Приднепровского не подвел.

Впрочем, за столь короткий срок не мог подвести даже скрытый вредитель…

А потом Дед сказал:

– Знаете, ваше императорское величество… У меня появилось кардинальное предложение, связанное с возможным заговором. Мне кажется, я должен лично встретиться с великим князем Владимиром.

Осетр опешил.

Так должно было показаться Железному Генералу. Ибо, если император не догадывается о перемене ветра, гонящего вперед яхту «Засекин-Сонцев», то непременно должен удивиться…

– Зачем, Всеволод Андреич?!

Наверняка Дед хотел усмехнуться. С чувством превосходства…

Но он не усмехнулся. И чувства превосходства, естественно, не продемонстрировал.

– Полагаю, в процессе встречи мне удастся лучше понять намерения ВКВ. Чтобы взять под контроль его планы.

– Но вы ведь попросту лезете к медведю в берлогу! Вам не кажется, что эта встреча неизбежно закончится вашим пленением?

Только теперь Железный Генерал позволил себе легкую усмешку:

– А какой смысл в этом пленении? Информацию ВКВ из меня вытащить не сможет – у меня стоит блок, а у адмирала Барятинского под началом нет ни одного, даже самого плохонького ментала. Взамен отозванных Охлябинин ему так никого и не послал…

– А пленение с целью обезглавить столичную власть?

– Обезглавить не получится. Для этого прежде всего надо захватить в плен тебя, сынок. – Голос Деда сделался проникновенным. – К тому же, я не собираюсь непосредственно на базу «Змееносец». Я предложу великому князю встретиться, так сказать, на нейтральной территории. Даже не на Дивноморье, где, как известно, у меня время от времени бывала резиденция и где я мог оставить много своих людей, способных захватить его. К примеру, встретятся в пространстве два боевых корабля. Я перейду на борт того, на котором прилетит ВКВ, и пригрожу, что их корабль будет уничтожен, если я через час не окажусь за его пределами.

– Да, но их корабль вполне может быть уничтожен еще до того, как вы окажетесь на его борту, – возразил Осетр. – Кто может помешать вам совершить удар по нему?.. Великий князь наверняка посчитает вашей предложение ловушкой.

– Тогда, скажем, их корабль прилетит к назначенной точке встречи без ВКВ, и меня на его борту переправят в место, которое выберет сам великий князь. Только не на базу «Змееносец», разумеется. На это я не соглашусь.

Осетр задумался.

Может, Железный Генерал и в самом деле озабочен реализацией плана по использованию действий ВКВ в интересах центральной власти… А может, наоборот, хочет привлечь великого князя к действиям против императора… Как жаль, что «магеллановы облака» больше не работают! Впрочем, кабы они работали, Деда и подозревать бы не пришлось. Ладно, надо что-то отвечать… Пойти господину Засекину-Сонцеву навстречу, спровоцировав его на активные действия? Вдруг да и выдаст свои истинные намерения?

Осетр улыбнулся:

– А если я не одобрю такую командировку?

– Проявите отсутствие необходимой всякому императору мудрости, ваше императорское величество. – Дед тоже улыбнулся.

– Вы полагаете, Всеволод Андреич? – Осетр напустил на физиономию серьезность. – Отговорить, думаю, вас не удастся…

– Не удастся!

И Дед взялся за позабытые с некоторых пор воспитательные речи.

Ты, сынок, должен понимать, что лучше быть информированным о намерениях политического противника, чем пребывать в благодушном неведении. А для этого можно и рискнуть. Риск вообще свойствен политической борьбе. К тому же судьба одного человека – даже если это советник императора по безопасности – всего лишь судьба одного человека. Всякий офицер, начиная с младшего лейтенанта, знает, что можно пожертвовать отделением, если этой жертвой спасешь роту. Великий князь не схватился за возможность выйти на мерканцев через подсунутого ему нашего человека, но это ничего не значит. А вдруг у него все-таки уже установлен контакт с Бедросо – совсем иным путем? Хотя бы с помощью самой обычной хивэсвязи… Да, перехватов наша техническая контрразведка не осуществляла. Но отсутствие перехватов не означает отсутствие связи. Разве можно быть уверенным на сто процентов, что сотрудники Министерства безопасности не пропустили кратковременный информационный поток?..

И так далее, и тому подобное…

– А как вы намерены взять под контроль планы великого князя, Всеволод Андреич? – спросил Осетр, чтобы прервать этот словесный понос.

– Очень просто, ваше императорское величество. Я сообщу ему, что группа высокопоставленных должностных лиц тайно решила свергнуть с трона нынешнего императора, а если потребуется, то и убить его, поскольку считает его слишком юным для решения стоящих перед империей стратегических задач. В результате переворота власть перейдет к следующему по счету наследнику. А таковым является как раз его высочество великий князь. Я скажу ему, что если он поддержит заговорщиков, трон непременно перейдет к нему.

Осетр с трудом удержал на месте собравшуюся отвалиться челюсть. А потом все-таки позволил ей совершить начатое действие. Ведь такое заявление должно было ошарашить его…

– Вы думаете, он вам поверит? – воскликнул он. – После того, как вы приложили максимум усилий, чтобы лишить власти Владислава и передать корону нынешнему императору.

Железный Генерал пожал плечами:

– Людям свойственно ошибаться. Мы ошиблись, не на того поставили. Но любую ошибку можно исправить, пока она исправима… – Он снова улыбнулся. – После такого сообщения, проанализировав мое поведение, великий князь наверняка решит, что я говорю истинную правду. Тогда он будет вынужден свои действия согласовывать со мной. У него просто нет иного выхода, если он не глупец. От таких предложений не отказываются… А разве наш первоначальный план направлен не на то, чтобы ВКВ действовал так и тогда, как и когда будет нужно нам?

Предложение Деда выглядело чрезвычайно логичным. И весьма многообещающим.

Весь вопрос заключался в одном – не озвучил ли Засекин-Сонцев, под видом фальшивого плана, план реальный, разработанный по его инициативе руководителями силовых ведомств, пока мальчишка-император своевольно занимался личными делами на Саммерсити?

Впрочем, ответ на этот вопрос могло дать только будущее. И вообще, разве «росомахи» не рискуют всю свою жизнь? А потому надо, конечно, соглашаться. Предложение хорошо еще и тем, что ничем не связывает императора. Нет никакого запрета на собственные действия… Но согласиться вот так, беспрекословно, – значит, непременно насторожить Железного Генерала. Как ни юн Остромир Первый, он давно доказал, что не дурак. И привык обдумывать свои решения, если они не касаются судьбы его матери…

– Что ж, Всеволод Андреич… В вашем плане мне видится резон. Однако я все-таки должен поразмыслить.

– Поразмыслите, ваше императорское величество! Но, сами понимаете, времени у нас немного. Как бы не угодить в ситуационную воронку…

* * *

Императорские размышления продолжались два дня. Когда наступил третий, Осетр связался с Железным Генералом и сказал:

– Я, пожалуй, соглашусь с вашим планом, Всеволод Андреич. Можете готовиться к задуманному вояжу. Однако мне бы очень не хотелось вас потерять. Это был бы катастрофический удар по государственной власти. Да и по всей империи. А потому я не отпущу вас одного. С вами должен отправиться отряд десантников. И командиром этого отряда я хочу назначить Найдена Барбышева. Он имеет кое-какой боевой опыт. Эвакуатором опять же работал… Впрочем, вы и сами это знаете.

– Еще бы мне не знать! – Изображение Деда на видеопласте расцвело в добродушной улыбке. – Я ж его к этому делу и приставил. Однако обойдетесь ли вы без секретаря, ваше императорское величество?

Осетр усмехнулся:

– Что делать, генерал… Иногда приходится приносить личные интересы в угоду общественным. Думаю свойственная любому императору мудрость заключается и в этом. В течение нескольких дней я сумею справиться с работой в одиночку. И не с такими проблемами справлялись!

Он замолк, потому что только сейчас понял ошибочность своего последнего предложения.

– Впрочем, нет, Всеволод Андреич… Великий князь Владимир – не дурак. И если вдруг обнаружит в вашем окружении моего личного секретаря, сразу поймет, что император не доверяет своему советнику по безопасности. Это может сломать вам игру. Решайте сами, брать ли десантников.

– А вы мне доверяете, ваше величество?

– Несомненно! Кому еще доверять, если не вам?

Железный Генерал снова улыбнулся:

– Ты правильно оценил возможные последствия участия в вояже твоего секретаря, сынок. Я рад, что ты так быстро учишься. И мудреешь прямо на глазах. Однако я намерен взять Найдена Барбышева с собой. Думаю, наши с тобой отношения – в том виде, в каком я их представлю Великому князю, – как раз должны быть отмечены толикой недоверия. Иначе бы мы оба, по его мнению, оказались глупцами. Ты – потому что выглядел бы слишком доверчивым. А я – поскольку решил, что ВКВ поверит в твое ко мне доверие и купится на него. Нет, сынок, все должно выглядеть иначе. Ты должен быть подозрительным. А я – принимать во внимание твою подозрительность.

«Ох и хитрый же ты лис, Дед! – восхитился Осетр. – Ладно, будь по твоему!»

– Хорошо, Всеволод Андреич. Я немедленно отдам своему секретарю приказ сопровождать вас.

Закончив разговор, он вызвал Найдена и объяснил ему предстоящую задачу.

– Какие будут распоряжения, твое величество? – спросил тот.

– Распоряжение одно. Не проявлять никакой инициативы! Исполняй то, что велит генерал Засекин-Сонцев. Кроме, конечно, приказов, исполнение которых ведет к прямой государственной измене. Но до такого, уверен, просто не дойдет.

Глава пятьдесят четвертая

Через день Засекин-Сонцев в сопровождении Найдена Барбышева отбыл с Нового Санкт-Петербурга.

А Осетр решил еще раз слетать на Кресты.

Все-таки надо бы окончательно убедиться, что «подзарядки аккумуляторов» не происходит. Ибо один случай – это еще не система, это именно случай.

На сей раз он решил попросить помощи в посещении тюремной планеты у министра исправительных учреждений Росской империи князя Антона Евгеньевича Пужбольского. Тот, хоть и не понял, зачем императору потребовался сей вояж, но все организовал должным образом.

Императора обеспечили липовыми документами чиновника из МИУ и липовым заданием проинспектировать работу сотрудников министерства в городе Черткове – именно там пожелал побывать император.

Осетр позвонил маме и сказал, что навестить ее пока не может.

Графиня Шувалова, если и расстроилась, то виду не подала.

Понятное дело, сынок, государственные заботы. Ничего не поделаешь…

Надо было бы, конечно, встретиться с Яной. Но, поразмыслив, Осетр решил отказаться от этой затеи.

В конце концов, Яна сама виновата в том, что встреча не состоится.

Император он или мальчишка? А если и мальчишка, так все равно император.

Эти замужние женщины – всегда так!

Выскочат за кого-то, добьются соответствующего статуса и начинают плевать на всех. Думают, за широкой спиной муженька спрячешься, он от всего защитит. И от жизни, и от любви… Ан нет, голубушка! Против императора ни один защитник не пойдет, император своего все равно добьется – не мытьем, так катаньем. Ей-богу, сошлю муженька куда-нибудь в тмутаракань! Сама тогда прибежишь, в ножки кинешься… Не губите, ваше императорское величество! Я – ваша навсегда!.. А ты мне уже и не нужна будешь! Я без тебя обойдусь! Передо мной любая ноги раздвинет!..

Он представил себе «любую»…

Бр-р-р! Ну и сволочь же ты, ваше величество! Ты же сам сказал Яне, что встреч между вами не будет! Мог бы просто промолчать. Она тебя не спрашивала и не спросила бы. Кто тебя за язык тянул? В общем, никого ты никуда не сошлешь!.. А теперь вперед, на Кресты.

Вояж на Кресты принес неожиданные результаты. Осетр попросту не нашел Костромина-Бажанова-Муромца. Ни один представитель местных властей о его судьбе ничего не знал. Человек прибыл на Кресты (дата прибытия – за несколько дней до прошлого появления на планете «майора Долгих») и исчез (вскоре после того, как «майор Долгих» покинул ее). В списке отбывших он ни на одном транссистемнике не числился. Впору было объявлять розыск. Но поскольку никто официально им не интересовался, то и поисков не вели.

Может, стоит?..

Может, и стоило бы.

Но Осетр решил не привлекать к Бажанову интерес МИУ и распоряжений о розыске отдавать не стал.

Лучше по возвращении в столицу поручить это дело графу Охлябинину. Пусть мибовцы поищут.

Посещение домика с собаками и кошками залетному инспектору местные чиновники организовали. Домик стоял на своем месте, но был пуст. Судя по количеству пыли, никто тут в последнее время не появлялся.

И по затылку посетителю никто не дал.

Ближайшим же транссистемником Осетр отбыл на Новый Санкт-Петербург.

Глава пятьдесят пятая

Вернувшись из вояжа, он немедленно проверил на дворцовых слугах работу «магеллановых облаков».

Увы, сила внушения так и не вернулась.

Можно было окончательно закрывать эту страницу собственной биографии.

Тем не менее он все-таки связался с графом Охлябининым и дал тому указание организовать розыски на Крестах пропавшего Костромина-Бажанова.

Во взгляде главного мибовца что-то промелькнуло. Похоже, названное Осетром имя было ему знакомо.

Однако министр всего лишь сказал:

– Будет исполнено, ваше императорское величество!

Ну и ладно. Пусть покопается. А мы посмотрим, что он накопает. Или – что именно доложит…

На следующий день Осетр намеревался навестить маму.

Она в своей гостинице уже совсем заскучала, наверное. Освободил, называется, сынок от вражеского плена. Для того чтобы взять в другой плен. Сиди в гостинице и жди, пока оне соизволят освободиться от дел и прилететь к родной матери…

Однако уже к ночи стало ясно, что встреча с матерью не состоится. Ибо на Новый Санкт-Петербург вернулся советник по безопасности, который уже на следующее утро должен был явиться к императору с докладом.

Найден Барбышев прилетел во дворец еще перед ужином.

Император и секретарь уединились в кабинете, и Найден поведал, как проходил вояж.

Все реализовалось по плану. Приказов, исполнение которых привело бы к прямой государственной измене, от генерала Засекина-Сонцева не поступало. Сам Найден инициативы не проявлял. И потому полезной информации почти не привез.

Великий князь Владимир, по его словам, выглядел спокойным и уверенным в себе. Адмирал Барятинский тоже держал себя в руках.

А об остальном расскажет сам Железный Генерал.

Дед прибыл на аудиенцию в обычное время, сразу после завтрака.

– Ну как успехи, Всеволод Андреич? – спросил Осетр, обменявшись с ним дружеским рукопожатием.

– Рандеву состоялось, ваше императорское величество.

– Что великий князь? Как выглядит?

Дед усмехнулся:

– Выглядит как двухметровый мужчина его возраста. И усы на месте. Но все по порядку.

И Дед рассказал о своей встрече.

– В общем, ВКВ себе не изменил. В ответ на мое предложение не прозвучало ни «да», ни «нет».

– Но скорее «да»? Или скорее «нет»?

– Мне кажется, скорее «да», ваше императорское величество. ВКВ поддержит мой липовый заговор. Правда, не сразу. Так что кое-какая передышка у нас по-прежнему имеется. Надо только использовать ее надлежащим образом.

«Если ты не врешь, генерал, – подумал Осетр. – Хотя если бы ты добился от великого князя безусловной поддержки, ты бы пришел сейчас арестовывать, а не докладывать. Так что кое-какая передышка и в самом деле есть».

– Думаю, мой вояж был не бесполезен во всех смыслах, – продолжал Дед. – И передышка есть, и ВКВ мы сможем арестовать, когда придет время.

«Тебя бы самого следовало арестовать, Всеволод Андреич, – подумал Осетр. – Да только нет у меня пока никаких доказательств твоей измены. Одни домыслы, которые на деле могут оказаться приступом паранойи… В общем, надо ждать. Посмотреть на твои дальнейшие действия. Угрозы я пока не чувствую. А вот если тебя потеряю по собственной дурости, жизнь намного усложнится. И моя жизнь, и империи…»

– Как поживает твоя матушка, сынок?

– Привыкает, Всеволод Андреич… Знаете, я был не прав, когда противился вашей встрече с великим князем.

Физиономия Деда осветилась доброй улыбкой:

– Эх, ваше императорское величество!.. Кто из нас не ошибается! Главное – из ошибок делать правильные выводы…

Нет, он был отец родной да и только. Невозможно было поверить, что этот старый мудрый человек способен строить интриги против своего любимого сына.

* * *

После обеда императору все-таки удалось вырваться на встречу с матерью. Предварительно он ей позвонил.

– Здравствуй, мама! У меня появилось немного свободного времени. Давай сегодня погуляем?

Графиня Шувалова обрадовалась:

– Конечно, сынок! С удовольствием!

– Тогда через час я буду у тебя.

– Жду, сынок!

Найден тайно вывез императора из дворца и привез к гостинице.

Как будто на свидание…

– Встретимся тут же через два часа, – сказал Осетр.

– Слушаюсь, твое величество! Ты с родной матерью, словно с любовницей обращаешься…

Осетр смерил его взглядом, но ничего не сказал.

В конце концов, Найден был отчасти прав.

Вот ведь жизнь! Даже маму приходится скрывать от глаз людских! Как шпионку какую…

Он поднялся в номер.

Охранники были незнакомые. Они вскочили и встали на вытяжку.

Ну да, они ж сменяются. И новеньких наверняка проинструктировали, какой гость может здесь появиться…

А мама была просто счастлива.

– Сынок! Я так рада тебя видеть.

– Ты не голодна?

– Нет, я пообедала. Спасибо тебе за все это! – Мать открыла шкаф, полный дамской одежды.

Черт, в номерах этой гостиницы даже синтезаторов нет! Ну и дыра!

С другой стороны возле таких гостиниц не болтаются журналисты. Для них отсутствует пища…

– Ты прости меня за то, что тебе приходится жить в таких условиях!

Мама улыбнулась:

– Ох, сынок… По сравнению с теми условиями, в которых мне пару раз доводилось оказаться, это – просто дворец!

– Ну, во дворец ты еще попадешь. И очень скоро!

Они спустились вниз, вышли на улицу. Охранники отправились следом.

Осетр не стал обращать на них внимание – в конце концов, такая у ребят работа.

Недалеко от гостиницы располагался небольшой парк. Туда мать с сыном и направились.

Под руку, неспешным шагом бродили по дорожкам, вдыхали полной грудью воздух, говорили, говорили, говорили…

Осетр рассказал, как учился в школе «росомах» – то, что является несекретным, разумеется.

Мать вспоминала годы, проведенные в рабстве.

Горечи в ее тоне не было – наверное, она уже начала забывать, что испытала, живя в халифате.

Ничего удивительного, плохое забывается быстро, уступая место в памяти хорошему – возвращению на родину, радости освобождения, счастью обретения своего ребенка… Иначе жизнь была бы просто невыносима!

Незаметно пролетело полтора часа, пришла пора возвращаться в гостиницу и расставаться.

А когда, уже оказавшись в номере, попрощались и Осетр, шагнув к порогу, оглянулся, ему показалось, что во взгляде мамы промелькнуло облегчение.

Будто она долго-долго несла тяжелую ношу и только что сбросила ее с плеч…

«А может, эта женщина – вовсе не моя мама?» – подумал он неожиданно для самого себя.

– Прилетай скорее, – сказала мама. – Я буду скучать.

И он устыдился своей последней мысли.

«Везде тебе в последнее время заговорщики чудятся! – сказал он себе. – Подозрительность – профессиональная болезнь властителя!»

– Прилечу сразу, как только смогу! Обещаю!

– Буду ждать.

И он шагнул за порог, готовясь к очередным дерзким репликам Найдена Барбышева.

Но тот не позволил себе ничего особенного. Даже упоминаний про любовницу…

Глава пятьдесят шестая

На следующий день с Осетром связался граф Охлябинин.

– Ваше императорское величество, – сказал он. – Есть информация о Костромине-Бажанове.

– Слушаю вас, Иван Мстиславович!

Главный мибовец развел руками:

– К сожалению, найти его не представилось возможным. Он исчез на планете Кресты. Никаких следов!

«А ведь ты не мог столь быстро выполнить это задание, – подумал Осетр. – Если не занимался им заранее, еще до того, как получил от меня приказ».

– Очень жаль! – Осетр поморщился. – Неужели совершенно никаких? А связи?

Охлябинин размышлял недолго:

– Связи имеются… Во-первых, это вы, ваше императорское величество. А во-вторых, генерал Засекин-Сонцев.

– В самом деле? Информация достоверна?

– Абсолютно!

– А каков характер связи Бажанова с Засекиным-Сонцевым?

– Трудно сказать… Больше всего похоже на то, что Бажанов выполнял на Крестах задания Железного Генерала. Но о характере этих заданий достоверной информации нет.

– А недостоверная?

Охлябинин помолчал пару секунд и сказал:

– Я неправильно выразился, ваше императорское величество… Есть и достоверная информация. Всякий раз, оказываясь на Крестах, Бажанов контактировал с вами. Или, может быть, вы контактировали с ним. Я полагаю, вам гораздо лучше известна цель ваших контактов.

«Ого! – подумал Осетр. – Интересно, а тебе она известна?»

Впрочем, об этой цели Охлябинин мог знать только в двух случаях. Во-первых, если Дед рассказал ему, по какой причине встречались время от времени будущий император и агент Муромец. Что совершенно невероятно – зачем Деду делиться с кем-то своим секретом?..

Либо если людям Охлябинина все-таки удалось заполучить Бажанова в свои лапы и распотрошить его. Но это тоже маловероятно. Чтобы Железный Генерал да позволил кому-то вторгнуться в собственную епархию!..

Чушь!

Зато очень похоже, что попытка вторгнуться была. Только ничего из нее у графа Охлябинина не вышло. И что же сие означает? Неужели между господами соратниками в последнее время пробежала черная кошка?

Похоже…

Если, конечно, у меня не паранойя!

– Есть ли еще вопросы, ваше императорское величество?

Задумавшийся Осетр вновь обратил свое внимание на видеопласт.

Граф Охлябинин смотрел на него выжидающе-вопросительно.

Ладно, на сегодня хватит и свершившегося.

– Нет, Иван Мстиславович! Вы свободны!

Изображение Охлябинина исчезло, уступив место интерфейсу закрытой государственной связи.

А Осетр снова задумался.

Ржавый болт мне в котловину, неужели дорожки бывших соратников и вправду начали расходиться? И граф Охлябинин своим излишне ранним отчетом дает понять это… Ведь он наверняка должен был предположить, что император сообразит: мибовцы не могли так быстро провести расследование на другой планете. Да еще в вотчине Министерства исправительных учреждений. Такая работа соответствующей подготовки требует. И соответствующего времени…

Граф – старый опытный волк, он зубы съел на работе, связанной с интересами имперской безопасности. Он никогда ничего не предпринимает без причины.

А что теперь делать вам, ваше величество? Какие совершать телодвижения? Грозит ли мятеж со стороны Железного Генерала в ближайшее время?

А ведь, пожалуй, пока не грозит. Если бы грозил, Охлябинин, наоборот, тянул бы с докладом о результатах поисков Бажанова. Будь он по-прежнему приверженцем Засекина-Сонцева… А перейди в отшатнувшиеся, то непременно доложил бы императору о возникшей угрозе… Нет, думается, главный мибовец и сам пока ни в чем не уверен. Просто пытается лавировать в бурном море. И нашим, и вашим…

Так что рыпаться пока рано. Ситуация не созрела, еще не пришло время плоду упасть с ветки… И мы просто подождем дальнейшего развития событий. Раз уж нет с нами теперь туманной силы, будем рассчитывать на интуицию – она-то как раз никогда не подводила…

Все правители так живут.

Он хотел уже взяться за очередные дела, когда вдруг понял: нет, главный шаг еще не сделан. И он снова связался с графом Охлябининым:

– Иван Мстиславович, я забыл вас поблагодарить за проведение расследования в наикратчайшие сроки.

– Это же мой долг, ваше императорское величество! – Министр и глазом не моргнул.

– И вы умеете исполнять его самым надлежащим образом, граф. – Осетр мягко улыбнулся. – Мне вообще нравится, как вы работаете. Хочу, чтобы вы непременно знали это. – И он прервал связь.

Вот так! Пусть господин Охлябинин поймет, что император разобрался в его скрытых намеках. А если не поймет, то не на своем месте сидит!.. Но он непременно поймет!

Глава пятьдесят седьмая

Чем дальше, тем все больше Осетру казалось, что спасенная им женщина – вовсе не его мать.

При очередной встрече он спросил ее:

– Мама! А ты помнишь, с кем мы соседствовали на Медвежьем Броде?

– Конечно, сынок! – Графиня Шувалова улыбнулась. – Нашими соседями были Спиридоновы. Дядя Толя – старший лейтенант, сослуживец нашего папы. Жену дяди Толи звали тетя Валя. У них была дочка Женя. Ты очень дружил с нею. – Мама грустно покачала головой. – Все они погибли, когда на планету напали пираты.

Осетр уже почти не помнил ни дяди Толи, ни тети Вали, ни Жени… Но мама, конечно, должна была помнить – ведь она тогда уже была взрослой. В таком возрасте соседей не забывают.

Потом Осетр задал еще несколько каверзных вопросов. На все мама отвечала правильно. Однако императора не покидало ощущение, что женщина, отвечая, не вспоминает, а как будто выкладывает тщательно заученное.

Словно разведчик, плохо владеющий мастерством перевоплощения, – утвержденную начальством легенду…

Или у него, у Осетра, – и в самом деле паранойя!?

Но ведь мерканцы, если в их руки действительно попала его настоящая мать, вполне могли вытянуть из нее все воспоминания о жизни семьи Приданниковых на Медвежьем Броде. Это ж не проблема! Мама ведь не владела никакими государственными или корпоративными секретами, а потому блока у нее не могло быть. Так что путь дознания известен – суперпентотал. А под действием «сыворотки правды» не скроешь ничего! Даже о ночах, проводимых в постели с мужем, расскажешь дознавальщику, со всеми подробностями расскажешь, и никакой стыд тебя не остановит.

Так неужели Бедросо обвел его вокруг пальца, подсунул ему вместо матери актрису. Достаточно талантливую, чтобы, в свою очередь, обвести вокруг пальца всех, кроме «сына». С его интуицией…

Или все-таки – паранойя?

Подозрения, связанные с государственными личностями, следует обязательно проверять. Это известно не только императору, а любому должностному лицу, хоть мало-мальски связанному с работой на благо отечества. Это обычный человек может верить в ложь, если ему не нравится правда, если правда его пугает, если с нею попросту нельзя жить…

Нет, надо проверить!

Но ведь речь идет о подозрениях, связанных – ни много ни мало – с матерью императора!

Что ж, отдать ее следователям, дабы те вкололи суперпентотал? А если блок у нее все-таки поставлен! Прежде бы Осетр применил «магеллановы облака», но ведь они теперь не работают…

Ладно, «облака» «облаками», а с блоком разобраться – не велика проблема.

Собираясь на очередную встречу с мамой, он взял с собой дворцового ментала, занявшего место доктора-великана, уничтоженного в схватке возле Медвежьего Брода.

Объяснил менталу задачу, не вдаваясь в подробности.

Графине ментала представил как сотрудника службы безопасности, которому требуется осмотреть гостиничный номер. Не повредит… Вдруг тут вражеская подслушивающая и подсматривающая аппаратура появилась!

Маму осмотр не обеспокоил.

После встречи ментал сообщил, что блока у женщины нет.

В принципе, графине Шуваловой вполне можно было сделать инъекцию суперпентотала. Но…

Если в результате выяснится, что у императора все-таки паранойя, как он будет маме в глаза смотреть? Да и слухи непременно пойдут.

Представляете, господа, кого император сдал следователям!.. Собственную мать! Не постеснялся…

И чтобы пресечь эти слухи, придется повозиться!

Нет, надо искать другой выход.

Однако выход не находился.

Осетр хотел уже было посоветоваться с Железным Генералом.

Все-таки до последнего времени это был самый близкий ему человек в Галактике. Если, конечно, не считать мамы…

Но так и не решился. Такой поступок был выше его сил.

А потом все решилось само собой.

В один из дней император по плану визитов должен был посетить Институт информационных технологий. И естественно, воспользовался случаем, чтобы по дороге заглянуть к маме.

Графиня Шувалова сегодня выглядела усталой и грустной.

– Мама, тебя что-то беспокоит? – спросил Осетр.

Она поморщилась:

– Надоело мне тут, сынок! Сижу будто в тюрьме! Одна радость – когда ты прилетаешь! Но мы так редко видимся…

И Осетру в очередной раз пришло в голову, что для нее происходящее выглядит так, будто он ее и вправду взаперти держит. Словно подозревает в чем-то… Ну да, верно, он сомневается в ней, но в гостинице-то поселил вовсе не поэтому. И потом, если у нее появятся такие мысли, это будет ужасно. Стоило спасать – для того, чтобы потом подозревать!

Параноик проклятый!

И чтобы развлечь ее (а себя избавить от нахлынувшего чувства стыда), он предложил:

– Слушай… Полетели сейчас со мной? У меня визит в Институт информационных технологий. Возможно, тебе будет интересно. И в любом случае развеешься.

Графиня Шувалова согласилась без долгих размышлений.

– Только имей в виду… – У Осетра сделался виноватый вид. – При людях я не буду называть тебя «мамой». Посторонние по-прежнему не должны об этом знать. Такова политическая ситуация!

– Хорошо, сынок. – Мать лишь вздохнула. – Как скажешь.

– И обращайся ко мне, пожалуйста, на «вы».

– Хорошо, сынок. – Она опять вздохнула.

А у Осетра на сердце просто кошки заскребли.

Ну что за сволочная жизнь у государственного человека! Ни встретиться с кем хочешь, ни обратиться к нему, как обычные люди…

Глава пятьдесят восьмая

Посещение ИИТ получилось весьма интересным.

Мама обращалась к сыну на «вы».

Директор института академик Поздняков провел императора и сопровождающую его свиту по лабораториям, демонстрируя различные новинки разрабатываемых технологий. Побывали и в лаборатории симулякров.

Устройство, подменявшее императора, пока он мотался по Галактике, спасая собственную мать, находилось в специальном помещении, куда доступ имело крайне ограниченное число людей, да и из них никто не мог попасть сюда в одиночку.

Известные способы предотвращения доступа к секретам для нежелательных личностей…

Когда визитеры вошли в лабораторию, симулякр размещался на невысоком – в полметра – постаменте, украшенном сенсорным пультом.

Этакий памятник живому императору…

Осетр снова смотрел на самого себя, на сей раз совершенно неподвижного. Лишь глаза у симулякра жили, сопровождая гостей внимательным взглядом.

– Ой! – испуганно воскликнула мама. – Боже милостивый, кто это?

– Это нечеловек, сударыня, – сказал Осетр. – Компьютерное устройство. Чрезвычайно сложная, но всего-навсего машина.

– Как же он… как же эта штука все-таки похожа на те… на вас!

– Так и было задумано.

И тут Осетра осенило задать вопрос, который, в общем-то, касался безопасности государства.

– А скажите мне, пожалуйста, Альберт Андреевич, – обратился он к Позднякову. – А вот, скажем, если бы некие заговорщики сумели каким-то образом проникнуть в это помещение…

– Это совершенно невозможно, ваше императорское величество! – воскликнул один из сопровождавших.

Видимо, институтский безопасник…

– Подождите! – Осетр остановил его взмахом руки и снова повернулся к директору ИИТ. – Предположим, заговорщики заполучили в свои руки симулякра и решили подменить им реального императора. Большой ли труд потребуется, чтобы разоблачить подделку. Я понимаю, анализ генетического кода, разумеется, поможет…

– Нет, ваше императорское величество… – Поздняков хитро улыбнулся. – Никакого анализа не потребуется.

Он подошел к постаменту, на котором покоился двойник императора, и понажимал сенсоры на пульте.

Под симулякром открылась небольшая ниша.

Поздняков покопался в ней, вытащил небольшую коробочку, положил на ладонь левой руки.

– А теперь смотрите, ваше императорское величество, как действует этот прибор! – воскликнул он тоном фокусника в цирке, картинно выставил указательный палец правой руки и коснулся им коробочки.

И фальшивый император исчез.

На постаменте теперь сидел просто манекен – примитивная аналогия человеческого тела, стального цвета, очень похожая на андроидов, какими их изображают в остросюжетных фильмах, только без рук и без ног.

– Этот прибор отключает генератор квазиоптических полей, расположенный в корпусе симулякра, – пояснил директор ИИТ. – И вместо человека перед нами предстает устройство, в котором даже сумасшедший не признает человека. Так что разоблачить подмену весьма нетрудно.

– Ни хера себе! – послышался чей-то удивленный голос.

Осетр обернулся.

Реплику, полностью нарушающую этикет встречи, позволил себе тот самый тип, институтский безопасник. Но смотрел он вовсе не на симулякра.

– Кто это?

Осетр проследил за его взглядом и обмер.

Вместо княгини Елены Шуваловой симулякра рассматривала совершенно незнакомая девица лет двадцати пяти.

Впрочем, почему же незнакомая?

Осетр много раз видел эту молодую даму.

Она была членом семьи прежнего императора. И звали ее цесаревна Ольга, старшая дочь Владислава Второго.

Осетр сразу все понял. И успел подумать: «Все-таки на Саммерсити была ловушка!»

А потом в помещении начался переполох.

Глава пятьдесят девятая

Самозванка была взята за жабры прямо в стенах лаборатории.

Справедливости ради надо сказать, что бежать она не пыталась.

Впрочем, добежало бы Владиславово охвостье только до двери.

В институт немедленно вызвали работников Министерства имперской безопасности.

Вместе с подчиненными примчался и Иван Мстиславович Охлябинин, собственной персоной.

Хотя происшедшее непосредственно касалось императора, так что не удивительно, что безопасники мгновенно встали на уши.

Ольгу собрались было увезти в застенки МИБа, но Осетр воспротивился, решив, что сначала сам должен допросить задержанную.

И арестантский глайдер полетел к императорскому дворцу. Там преступницу заперли в одном из подвальных помещений, где в свое время побывал в качестве узника и сам Осетр. Правда, недолго…

А Осетр, прекратив визит и извинившись перед академиком Поздняковым, отправился следом, но не в подвал, а на четвертый этаж императорского дворца, в собственный кабинет, где немедленно связался с Засекиным-Сонцевым.

Когда император поведал своему советнику о случившемся в лаборатории симулякров, Железный Генерал пяток секунд был ошарашен – Осетр никогда не видел его таким.

Впрочем, Засекин-Сонцев быстро пришел в себя.

– Иными словами, ваше императорское величество, Вершитель Бедросо подсунул нам фальшивую графиню Шувалову.

– Не нам, Всеволод Андреич, а мне! – жестко сказал Осетр. – Вина за случившееся – полностью моя!

Всю дорогу от Института информационных технологий до императорского дворца он корил себя за допущенную глупость. И Засекин-Сонцев имел сейчас полное право сказать своему правителю все, что он о нем, Осетре, думает. Вплоть до самой отъявленной брани. И правитель бы стерпел, ибо истина была на стороне советника.

Глупец всегда расплачивается за собственные поступки, и брань окружающих – не самая большая плата…

Но Железный Генерал ругаться не стал.

– Не расстраивайся так, сынок, – сказал он с грустной усмешкой. – И на старуху бывает проруха. Слишком уж тебе везло все это время. Будем благодарить бога уже хотя бы за то, что ты уцелел во время экспедиции на Саммерсити. Я даже не стану тебе говорить, что кабы ты не был иногда столь упрям…

Осетр чуть заметно поморщился.

Говорить-то ты не станешь, да ведь все равно говоришь… Идиотом я оказался, нечего сказать. Самым настоящим самонадеянным бараном! Переиграл меня Тим Бедросо. Обвел вокруг пальца…

Он снова поморщился.

Впрочем, главной своей цели Вершитель не добился: захватить меня на Саммерсити не удалось. Так что мы еще посмотрим – кто кого.

– Я собираюсь лично допросить цесаревну Ольгу. Вы не желаете поучаствовать, Всеволод Андреич?

– Желаю, ваше императорское величество. Впрочем, и без допроса уже ясно: мерканцы все-таки подозревали, что мы освоили перемещение по Галактике с помощью «иглы Комарова».

Осетр кивнул.

И как ведь все ладно устроили! Устроили приманку, но на орбите вокруг Саммерсити держали только эсминец устаревшей конструкции, чтобы мы ничего не заподозрили. И если бы не предусмотрительность старших товарищей, согласившихся с планом императора, но на всякий случай позаботившихся о подстраховке, то приманка непременно сработала бы. И никакие «росомашьи» способности бы не помогли. Взяли бы меня, как пить дать взяли!

– Неужели все-таки именно академик Соболевский предал империю? – продолжал Засекин-Сонцев. – Честно говоря, не верится в это. Или я совсем не разбираюсь в людях. Он, конечно, был не великой нравственности человек, но до прямого предательства дойти не мог.

– Я тоже так считаю, – сказал Осетр. – К тому же, кабы они его завербовали, не стали бы они поручать ему роль примитивного террориста-одиночки. Не того уровня он был человек. Он был им гораздо полезнее живым и владеющим информацией о наших важнейших научных достижениях. Вытащили бы они его на свою территорию вместе с семьей, и работал бы он во славу Великой Сайентологии. Или Великой Дианетики…

– Абсолютно согласен, – кивнул Железный Генерал. – Могу, со своей стороны, сказать одно. Страшного пока ничего не произошло. Война же не началась. А остальное мы, бог даст, как-нибудь переживем.

– Страшного ничего не произошло, – эхом отозвался Осетр, и в голосе его прорезалась боль. – Кроме того, что моя мать по-прежнему находится в руках противника. И Бедросо по-прежнему имеет возможность шантажировать меня ее судьбой.

Ему показалось, что Засекин-Сонцев сейчас скажет: «Что есть судьба одного человека, когда решается судьба Отечества? Даже если этот человек – мать самого императора…»

Однако Засекин-Сонцев сказал совсем другое:

– Мы тут с князем Белозеровым проанализировали последние данные, поступившие от наших разведчиков. Сравнили их с докладом Адмиралтейства о состоянии наших сил. И пришли к выводу, что росский флот уже как минимум не слабее мерканского. Мы прекрасно использовали отпущенное нам время. Нет никаких сведений о том, что у вероятного противника имеется хоть нечто, подобное «улитке Комарова»…

Он не договорил. Но Осетр понял.

«А ведь ты, дружок, теперь явно хочешь войны, – радостно подумал он. – И явно подталкиваешь меня. Значит, ты и не догадываешься, что я сам ее хочу. Значит, я тебя тоже обвел вокруг пальца. Как меня – Бедросо».

Он прекрасно соображал, что эта радость присуща мальчику, а не мужу, но ничего не мог с собой поделать. Задетое самолюбие требовало хоть какого-нибудь утешения…

– Ладно, Всеволод Андреич, – сказал он. – Через час жду вас во дворце. Будем допрашивать цесаревну Ольгу.

– Нет, – сказал Засекин-Сонцев. – Допрашивать задержанную буду я. А вы, ваше императорское величество, станете наблюдать за допросом с расстояния. С применением техники.

– Вы опасаетесь за мою жизнь, генерал? – удивился Осетр. И поразился собственному удивлению.

Да ведь и полугода не прошло с той поры, как на него совершалось покушение. Что за легкомыслие! Вот уж действительно мальчишество!.. Однако продемонстрировать перед цесаревной Ольгой трусость – это… это… это…

– Весьма опасаюсь, ваше императорское величество!

– Послушайте, Всеволод Андреич! Есть ли сканеры, способные распознать взрывчатку, которую пытался применить академик Соболевский?

– Есть.

– Тогда поступим так. Вы пока сюда не прилетайте. Я поручу охране проверить цесаревну. А потом уже решим, когда и каким образом организовать ее допрос.

По физиономии Железного Генерала было видно, что он не одобряет предложение. Но деваться ему было некуда.

Глава шестидесятая

Дворцовые охранники просканировали задержанную в течение нескольких минут. Как оказалось, после попытки покушения, предпринятой академиком Соболевским, охрана была обеспечена соответствующей аппаратурой уже на следующий за терактом день.

– Ваше императорское величество, – доложил Осетру дежурный, майор Министерства внутренних дел. – Взрывчатки в теле арестованной не обнаружено. Однако присутствует некий посторонний предмет, вживленный в одну из спинных мышц. Питается он, по всей видимости, биологической энергией организма.

– Но это точно не взрывчатое вещество?

Дежурный замялся:

– Ну… разве… разве что совершенно неизвестного нам типа.

– То есть гарантии моей безопасности нет.

Охранник виновато развел руками:

– Нет, ваше императорское величество. Если вы желаете лично допросить арестованную женщину, я бы вам крайне не советовал.

Цесаревна Ольга была для этого типа просто «женщиной» – без роду без племени. Как проститутка низкого пошиба. Или бандитская шалава.

– Хорошо, майор. Я понял. Однако впредь называйте арестованную «ее высочество». Она – член императорской фамилии, не забывайте. Моя сводная сестра. Так что проявляйте уважение.

– Виноват, ваше императорское величество!.. Я бы не советовал вам допрашивать ее высочество лично. Кроме того, у арестованной присутствует блок.

Осетр даже присвистнул.

Ржавый болт тебе в котловину! Ведь не было же у нее блока! Проверяли уже! Что за чертовщина?

– Вот как?!.. Дворцовый ментал с нею работал?

– Работал. Его квалификации для того, чтобы снять блок, не хватает. – Майор опять виновато развел руками.

– Хорошо, ступайте! И пришлите…

Осетр хотел сказать: «Пришлите ко мне ментала». Но вовремя сообразил, что это бессмысленно. В первый раз, в гостинице, ментал проверял графиню Шувалову. А сегодня, во дворце, цесаревну Ольгу. Ему будет трудно объяснить, что это один человек. Во всяком случае, если не вдаваться в подробности. А подробности менталу совсем ни к чему. Чем меньше народу знает о случившемся, тем лучше.

– Хорошо, майор, ступайте!

– Ваше императорской величество… Может, на всякий случай, удалить этот предмет? Хирургическим путем?

Осетр задумался.

Само по себе это было неглупое предложение. Обезопасить императора от возможного покушения, если имплантированная штучка все-таки является бомбой. Но хирургическое вмешательство вполне могло привести к самоликвидации имплантата. И к смерти носителя. Окажись на месте носителя другой человек, Осетр без раздумий пошел бы на это. Но подвергать опасности сестру… Не по родственному сие!

К тому же тревоги в душе, как и прежде, не ощущалось. А интуиция молчала, как сыч… Нет, рискнем! Где наша не пропадала!

– Не стоит, майор. Ступайте!

Дежурный покинул императорский кабинет.

А Осетр немедленно связался с Охлябининым.

– Иван Мстиславович! У цесаревны Ольги присутствует блок. Дворцовый ментал не сумел справиться с ним. Нет ли у вас более квалифицированного сотрудника?

Судя по короткой паузе, которая предшествовала ответу, министр имперской безопасности был готов скрыть от императора информацию. Наверное, опасался, что ментала заберут во дворец окончательно… Но потом благоразумие взяло верх над излишней секретностью.

– Разумеется, есть, ваше императорское величество.

– Пришлите его, пожалуйста, в Петергоф. Нам нужно допросить цесаревну, но чтобы она осталась в живых. От мертвых толку не предвидится.

Это он мог бы Охлябинину и не объяснять, но, видимо, случившееся сделало императора излишне болтливым…

– Слушаюсь, ваше императорское величество!

В результате допрос Ольги пришлось перенести на следующее утро.

Засекин-Сонцев, правда, пытался настаивать на ночном допросе, мотивируя тем, что ночью нервная система преступницы будет ослабленной и с нею будет легче справиться, но Осетр решительно пресек эти поползновения. Он не воспринимал цесаревну как преступницу…

Присланный Охлябининым ментал не без труда, но сумел снять блок. Трудился он более двух часов.

По его словам, конструкция в мозгу арестованной оказалась совершенно незнакомого типа, и воспользоваться наработанными методиками не удалось. Пришлось двигаться на ощупь…

Ночью, уже улегшись в постель, Осетр прислушался к собственным ощущениям. Росомашьей тревоги он по-прежнему не ощущал. А это о многом говорило…

«Ну что, “росомаха”, ржавый болт тебе в котловину! – сказал он самому себе. – Вакуум травить надумал?! Собственной сестры испугался, храбрец?! Всей твоей смелости – только замужних дамочек по гостиничным номерам тискать!»

Когда мужчина начинает стыдить самого себя, за правильным решением дело не станет.

Оно и не стало.

Едва Засекин-Сонцев утром прилетел во дворец и явился пред светлые императорские очи, Осетр сказал ему, что посторонний предмет в теле цесаревны его совершенно не пугает.

С какого-то дьявола ему захотелось подразнить Деда…

– Полагаю, ваше императорское величество, что вы, несмотря на наш вчерашний разговор, все-таки намерены принять участие в допросе.

На физиономии Железного Генерала было прекрасно написано, как он относится к легкомыслию императора. Сколь и прежде – с большим неодобрением…

– Намерен, Всеволод Андреич.

– Полагаю, отговаривать вас по-прежнему бессмысленно.

– Бессмысленно, Всеволод Андреич.

Они находились в кабинете тет-а-тет. Поэтому советник по безопасности позволил себе приблизиться к императору и положить ему руку на плечо.

– Смотри, сынок, не заиграйся с судьбой, – сказал он. – Она не любит слишком самоуверенных.

– Ну да, – ответил Осетр. – Она просто обожает трусов.

– Это не трусость, а разумная осторожность.

– И тем не менее я хочу поговорить с сестрой.

Дед поморщился:

– Простите мою наглость, ваше императорское величество, но иногда мне очень хочется разложить вас на скамейке, содрать с вашей царственной задницы штаны и всыпать вам по первое число.

Желание и в самом деле было наглым.

Но по тону было ясно, что Дед практически сдался. Ну, ничего, переживет, не в первый раз…

– Будь вы моим отцом, Всеволод Андреич, – Осетр улыбнулся, – однажды я бы позволил вам такую воспитательную меру…

– Я тебе и так как отец.

– А она мне – сестра. Не «как сестра», а реальная. И ее происхождение требует от нас уважения. К тому же, если станет широко известно, что Вершитель Бедросо использовал в качестве «живой бомбы» отпрыска императорской фамилии, он лишится своих последних сторонников среди нашей элиты. Нет, он не пойдет на такое.

– Если намерен опереться на Великого князя Владимира, не пойдет, – сказал Железный Генерал. – Но если намерен развязать обычную межгосударственную войну, то запросто. Убрал существующего императора, и начинай агрессию.

И тут Осетра осенило.

– Всеволод Андреич! Да если бы он использовал цесаревну Ольгу в качестве «живой бомбы», эта бомба давным-давно бы взорвалась. Еще на мерканской территории. Или на борту «Георгия Победоносца».

Дед думал всего пару мгновений. И аж крякнул от досады:

– Ладно, согласен. – И поднял руки, окончательно признав свое поражение.

Осетр крякать не стал. Но раздосадован был не меньше Засекина-Сонцева.

«Ну и тупой же ты, император! – сказал он самому себе. – Мог бы и сразу сообразить».

Что подумал Дед, осталось неизвестным. Но вряд ли он хвалил себя за остроту ума.

Потом Железный Генерал все-таки проворчал:

– И на старуху бывает проруха!

– Да, – согласился Осетр. – Мысль, лежащая на поверхности, иногда почему-то выползает из самых глубин

И добавил про себя: «А не рассчитываешь ли ты, Дед, вот таким образом убрать императора? – И тут же одернул себя: – Паранойя, друг мой! Паранойя!.. Тогда бы он черта с два явился бы во дворец!»

– Всеволод Андреич! Поступим вот каким образом. Вы проведете допрос. А я сначала просто поприсутствую. Дальше же будет видно.

– Слушаюсь, ваше императорское величество! – Дед, похоже, больше не сомневался в правильности такого решения.

«Паранойя?» – снова спросил себя Осетр.

Впрочем, сейчас об этом думать было не время… Ответов ждали более серьезные вопросы.

Император и его советник по безопасности спустились на лифте в дворцовый подвал. Осетр шел по знакомому коридору и вспоминал, как вели здесь его самого. И, как сами того не зная, выводили на свободу.

Очень жаль, что былые способности оставили его. Многие проблемы решались бы без посторонней помощи. Безо всех этих менталов и железных генералов…

Глава шестьдесят первая

Когда великому князю Владимиру пришла шифрованная хивэграмма от генерала Засекина-Сонцева, он сразу насторожился.

У ВКВ не было причин любить своего бывшего подчиненного, поскольку тот при подготовке заговора против Владислава поставил не на младшего брата императора, а на его внебрачного сына. Не было у Владимира причин и доверять Железному Генералу, поскольку тот верой-правдой служил императору нынешнему, и от него можно было ждать только неприятностей. К примеру, люди, выдающие себя за мерканских агентов, запросто могли быть подосланы Засекиным-Сонцевым. Умудренный опытом знаток секретных операций вполне был способен на любые провокации.

А когда ВКВ ознакомился с шифровкой и обнаружил, что Железный Генерал предлагает личную встречу, он насторожился вдвойне.

Однако Засекин-Сонцев, оказывается, предусматривал его настороженность и предложил способ организации встречи, который доказывал, что великого князя вовсе не заманивают в ловушку.

Впрочем, рассчитывай власть взять когда-нибудь в ежовые рукавицы брата бывшего императора, они бы попросту не стали выпускать из своих лап супругу и дочь ВКВ.

На первый взгляд, могло показаться, что Железный Генерал сам сует голову в пасть льва, но, по большому счету, ничем он не рисковал. Захватывать его было бессмысленно. Блок, который стоял у Засекина-Сонцева, вряд ли бы сняли штатные менталы Третьего флота, которых, ко всему прочему, в настоящее время и вовсе в распоряжении не имелось.

В общем, поразмыслив, великий князь решил побеседовать со своим бывшим подчиненным. И выбрал для встречи терраформированную планету Ярославщина, в одной из окружающих базу «Змееносец» обитаемых планетных систем. Адмирала Барятинского он сначала решил с новостью не знакомить. С недавних пор в распоряжение ВКВ был предоставлен малый транссистемник модели «иволга», и всякий раз просить разрешения на полет не требовалось. Но потом великий князь сообразил, что подобная выходка глубоко оскорбит Барятинского, вбив между соратниками клин подозрительности и недоверия, и переменил решение.

Засекина-Сонцева доставили на Ярославщину, и рандеву состоялось.

Хотя вместе с Железным Генералом прилетел секретарь Остромира Первого, Засекин-Сонцев предложил встретиться наедине. Секретарь не возражал. Тут и Барятинский не стал настаивать на своем присутствии, и старые знакомые пообщались с глазу на глаз.

Впрочем, когда от пустословия перешли к делу, стало ясно – почему на переговорах не была запланировано участие императорского секретаря. Старый лис сделал предложение, которое пришлось бы секретарю далеко не по вкусу.

– Ваше высочество! – сказал Железный Генерал. – Мне известно, что вас толкают на выступление против существующей власти.

Ишь, как выразился! Будто и не знал, что ВКВ и сам не прочь занять трон. Ох, старый хрен!..

Интересно, неужели начнет какой-нибудь торг? К примеру, заявит, что император за отказ от участия в заговоре предлагает пост премьер-министра. В общем-то, это был бы нехудший вариант событий… Да только адмирал Барятинский, узнав об этом, сам возьмет великого князя в плен!

– Слушаю вас, господин Засекин-Сонцев!

Железный Генерал улыбнулся:

– Как бы вы отнеслись, ваше высочество, к тому, что я предложу вам свою помощь в реализации ваших планов?

– Не понял… – опешил ВКВ. – Вы намерены предать своего императора?

Гость и глазом не моргнул:

– Не будем называть это предательством. Давайте назовем это исправлением допущенных ошибок. Так будет точнее, не правда ли?

– Слушаю вас, генерал! – Великий князь продолжал удивляться.

– Все просто, ваше высочество… Поставив на мальчишку, мы сделали неверный ход. Как выяснилось, ноша для него слишком велика. Ему рано быть императором. Он порой совершает легкомысленные поступки, действуя во вред интересам империи.

– А поконкретнее можно?

– Можно. Он самолично отправился спасать свою мать. – Железный Генерал развел руками, будто извиняясь за поведение императора.

Видимо, он хотел поразить великого князя этим фактом до глубины души…

Однако тот не поразился

– Ну, генерал, это как раз нормально. Человек соответствует своему возрасту. И потом… Любовь к матери сродни любви к родине. Если человек так относится к своей матери, стоит ли его осуждать?

– Обычный человек – да! – Засекин-Сонцев поморщился: похоже, его начала раздражать непонятливость великого князя там, где для него, Железного Генерала, все было стопроцентно ясно. – Но не император! У императора должны быть иные побудительные причины.

ВКВ позволил себе мягкую улыбку:

– Не все становятся императорами в зрелом возрасте. Некоторые обретают сей статус едва ли не с колыбели. А чтобы они не допускали ошибок, существуют старшие товарищи. Они должны вести и направлять.

Если он и хотел задеть Засекина-Сонцева, тот не обиделся:

– Не будем упрекать друг друга, ваше высочество… Человек – не глайдер, не всяким можно управлять. И не всегда есть время на воспитательный процесс. У меня этого времени нет. Поэтому я советую вам начинать мятеж немедленно. Я же вернусь в столицу и помогу вам всем, на что способен. Внесу дезорганизацию в действия власти. Мне, как вы понимаете, это будет не трудно.

ВКВ смотрел на собеседника, задумчиво потирая переносицу:

– Скажите, генерал… Вы выступаете сейчас от своего имени? Или за вами стоят другие люди.

– За мной стоят те, кто выступил против вашего старшего брата.

– Значит, министр Охлябинин тоже на вашей стороне?

– Несомненно, ваше высочество! Потому-то мы и уверены в успехе. В империи много людей, поддерживающих мальчишку. В том числе и в вооруженных силах. Но как только они узнают, что вы претендуете на трон и высшие должностные лица на вашей стороне, они переменят мнение. Народ всегда на стороне того, кто предложит хлеба и зрелищ. Так было еще со времен Древнего Рима.

Великий князь снова задумался.

С предложением Железного Генерала судьба вроде бы давала ему стопроцентный шанс. Но никакой уверенности в том, что этот шанс беспроигрышный, у него не было. С мерканцами все ясно, их помощь будет предоставлена с абсолютно ясными целями. Тут же все очень неоднозначно. Само предложение Железного Генерала может оказаться обыкновенной провокацией. Пока великий князь не предпринял решительных и однозначных шагов, его, по большому счету, не в чем обвинить. Так что лучшим ответом на провокацию будет отказ. Если же между Остромиром и Железным Генералом и в самом деле произошел раздрай… Тогда, действительно, можно очень многое обрести… Но гораздо мудрее будет до поры до времени не вмешиваться. Когда два тигра дерутся, обезьяне лучше пересидеть на дереве. Если победит Засекин-Сонцев, ему все равно некуда деваться, кроме как пригласить на трон великого князя Владимира. А если победу одержит Остромир… Что ж, значит, судьба на его стороне, и ничего тут не попишешь. Как ни старайся, плетью обуха не перешибешь…

ВКВ не отдавал себе отчет, но в нем сейчас говорила его всегдашняя нерешительность. Себя не переделаешь…

– Знаете, генерал… Я подумаю над вашим предложением.

Засекин-Сонцев нахмурился:

– Ваше высочество! Ваш ответ нам нужен сейчас. Мы должны безусловно понимать, можно ли опереться на вас или нет.

Ишь, наседает!.. В самом деле, что ли, жареный петух в задницу клюнул? Или все-таки провокация, игра, проводимая в жизнь великолепным мастером интриги?

– Не давите на меня, генерал! В свое время я дам вам свой ответ.

– Так времени-то как раз и нет, ваше высочество! – Засекин-Сонцев выпучил глаза.

Переигрываешь, Железный Генерал, ох переигрываешь!

– Я повторяю: не давите! – ВКВ встал из-за стола. – Я все сказал! И полагаю, что в вашем присутствии рядом со мной больше нет никакой необходимости!

Яснее выразиться было невозможно. И Засекин-Сонцев понял, что продолжение разговора бессмысленно. Иногда ВКВ становился в своей нерешительности слишком решительным.

– Хорошо, ваше высочество! Я покидаю Ярославщину. Будьте здоровы! Но помяните мое слово, вы пожалеете!

– А вот запугивать меня и вовсе не стоит! – И великий князь жестом предложил гостю убраться из кабинета.

Глава шестьдесят вторая

Оказывается, узницу поместили в то самое помещение, где псы Владислава Второго держали в свое время Осетра.

Этакий знак судьбы… Осетр тогда сумел обрести свободу. Суждено ли цесаревне Ольге подобное?

Когда император и Железный Генерал перешагнули порог тюремной камеры, высокопоставленная узница сидела в кресле и читала книгу. Подняла встревоженные глаза на гостей. Вернее – на хозяев…

Осетр молча разглядывал ее. В Институте информационных технологий было не до того. Слишком неожиданно все произошло…

С тех пор, как они виделись во время неудачной попытки Осетра подавить волю Владислава Второго, сестра почти не изменилась.

Платиновые волосы до плеч, большие серые глаза, чуть удлиненный подбородок, изящная фигурка… Симпатичная девица, явно никогда не знавшая физического труда. Кроме разве что упражнений в спортивном зале. Да и те, скорее всего, заменялись танцами и сеансами массажа…

Правда, сейчас она выглядела весьма усталой. Впрочем, неопределенность ближайшего будущего и ожидание худшего не красят никого. Тут бы и Мисс Вселенная изрядно подурнела…

Узница тоже во все глаза смотрела на императора.

– Ну здравствуй, сестра!

Цесаревна дернула головой. То ли не ожидала такого обращения, то ли оценивала, к добру оно или к худу… И наконец ответила:

– И тебе не хворать, царственный ублюдок! – Лицо Ольги перекосилось от ненависти.

Осетр опешил – настолько неожиданным оказалось оскорбление.

– Будь ты проклят, ублюдок! Это ты во всем виноват, это из-за тебя начались все наши беды!

У Осетра не нашлось слов для ответа.

Вот и относись к узнице, как к ближайшей родственнице. Вот и заботься об этикете и уважении! А тебя хлоп – и мордой об стол!

Впрочем, Владислав Второй в разговорах с дочками наверняка вылил на голову своего внебрачного сына целые цистерны грязи, так что удивляться такому отношению не приходится. Конечно, Осетр для нее – главная причина наступившего ни с того ни с сего жизненного краха…

Потерявшему голос императору пришел на помощь Засекин-Сонцев.

Помимо занятого узницей, в комнате присутствовали еще два кресла.

Железный Генерал переставил одно напротив цесаревны, скользнул по ее лицу добрым взглядом.

Будто кавалер, пришедший на свидание к даме…

– Доброе утро, ваше высочество! Генерал князь Засекин-Сонцев Всеволод Андреевич! Его императорское величество поручил мне поговорить с вашим высочеством.

– Здравствуйте, князь! – Неприкрытая ненависть переплавилась в высокомерие. – Я вас прекрасно знаю! Вы один из тех, кто подготовил заговор против моего отца! – Глаза Ольги полыхнули яростью. И тут же словно пеплом покрылись. – Гореть вам в геенне огненной!

Осетр наконец сумел взять себя в руки и угнездился в третьем кресле, сбоку.

Было самое время понаблюдать за сестрой.

– Вы правы, ваше высочество! Владислава Второго свергли не без моей помощи! Впрочем, не будем о недавнем прошлом… Сейчас речь идет о настоящем и будущем. Вашем настоящем и будущем, цесаревна! Вы совершили преступление, выдав себя за другого человека. В обычных обстоятельствах это квалифицируется как мошенничество. Но в той ситуации, в которой сейчас находятся отношения между Великим Мерканским Орденом и Росской империей, случившееся вполне может быть расценено как шпионаж в пользу нашего вероятного противника. Со всеми вытекающими из этого факта последствиями. Я имею в виду последствия для вас. Поскольку юридически вы являетесь гражданкой Росской империи, вас вполне можно обвинить в государственной измене. Вы ведь, насколько мне известно, не принимали гражданства Великого Мерканского Ордена.

Цесаревна слушала, покусывая губы. Внешне она теперь выглядела совершенно спокойной, но за спокойствием этим что-то пряталось, и Деду еще только предстояло выяснить – что именно.

– Вы хорошо осведомлены, князь. Чужого гражданства я не принимала. – Ольга сделала рукой отталкивающий жест. Будто отстранила от себя гадину… – Мы не принимали. Странно даже слышать такое.

Похоже, она и мысли не допускала о возможности предать свою страну. И Железный Генерал мгновенно уловил ее настроение.

– Тогда просто расскажите, ваше высочество, что с вами случилось после бегства вашего отца. – Дед мягко улыбнулся. – Расскажи, дочка.

Это «дочка» ее и сломало.

Через мгновение перед Засекиным-Сонцевым сидела не высокомерная дама императорской крови, а плачущая, насмерть перепуганная девчонка.

И бурным потоком, по перекатам рыданий и всхлипов, закручиваясь водоворотами повторов и судорожных воспоминаний, понесся рассказ…

Улетев с Нового Санкт-Петербурга, император Владислав Второй привез семью на Нью-Вашингтон, в столичный город Сайнт-Рон-Сити. Здесь ее императорское величество и их высочества цесаревны были поселены в шикарную гостиницу, а сам император, уже на следующий день получив аудиенцию у Вершителя, мгновенно исчез с горизонтов своей родни. Несколько позже Елене Прекрасной и принцессам сообщили, что он, опираясь на пиратов, подпитываемых финансами Ордена, попытался поднять мятеж в одном из приграничных районов Росской империи, чтобы с военной помощью мерканцев свергнуть отобравшего трон узурпатора. Ничего у Владислава не получилось, к семье он не вернулся. Вместо свергнутого императора пришло известие о его безвременной смерти. Жена и дочки безутешно оплакивали погибшего мужа и отца, однако все они были высокородными и прекрасно знали, что в политической борьбе сплошь и рядом одна из противоборствующих фигур лишается не только общественного положения, но и самой жизни. Впрочем, императрица не выдержала столь большого количества ударов судьбы за столь малое время и быстро угасла – вся хваленая мерканская медицина во главе с лечащим врачом самого Вершителя ничем не смогла ей помочь. Дело было вовсе не в болезни. Дочки прекрасно понимали, что мать умерла исключительно по одной причине: ей незачем больше было жить…

После смерти императрицы перед цесаревнами во весь рост встала главная проблема – как существовать дальше, чем заняться?.. Короче, как в новых условиях строить свою судьбу?

Однако никто им подобное строительство доверять не собирался.

Если в Росской империи судьбу цесаревен решал отец, то в Великом Мерканском Ордене – Тим Бедросо.

Поначалу он, правда, не слишком докучал им своим вниманием, но потом положил глаз на Ладу, среднюю дочь Владислава. И стал периодически приглашать к себе во дворец. Уже после третьей аудиенции Лада вернулась домой в слезах. И после долгих расспросов сказала, что Бедросо, с первой же встречи начавший приставать к цесаревне, сегодня попросту взял ее силой. На следующий день Лада попыталась наложить на себя руки, но за сестрами следили и попытку суицида пресекли. Ладе начали колоть какую-то гадость, а когда она успокоилась, снова потащили к Бедросо. Не было никакого сомнения, что и младшенькую, Ларису, наверняка ждала та же судьба – девчонку бог тоже не обидел юной красотой.

Ольге, правда, повезло – она Вершителю совершенно не глянулась, и ее во дворец не таскали.

Но однажды Бедросо пригласил к себе и старшую сестру.

Ее привезли к Вершителю, уверенную, что везение закончилось, и ей не миновать постели мерканского властителя.

Однако интерес Бедросо к старшей дочери Владислава Второго оказался совсем не постельным. Вершитель просто предложил Ольге помочь делу, за которое отец отдал свою жизнь. Вернуть семье росский трон. По его словам, это было вполне возможно, необходимо только сыграть роль некоей графини Елены Шуваловой, якобы матери узурпатора. Пожить некоторое время под ее именем на одной из мерканских планет. Предприятие вполне безопасное, поскольку актрису самым тщательным образом станут охранять морские пехотинцы…

Однако Ольга от предложения отказалась. Сразу же. По двум причинам.

Во-первых, она считала, что попросту не сможет справиться с такой задачей. А во-вторых… Ну не нравился ей Вершитель Бедросо. С самого знакомства не нравился. Было в нем что-то змеиное и мерзкое, во всем его высокомерном поведении, во взглядах, которые он бросал на цесаревен. И теперь, после случившегося с Ладой, она окончательно узнала, что он за сволочь…

Выслушав категорический отказ, Бедросо не удивился. И не стал уговаривать. Он без обиняков заявил ослушнице, что от ее поведения будет зависеть судьба сестер. Короче говоря, если она не желает им смерти, то должна скрупулезно и не рыпаясь выполнять все его приказания. Иначе…

И что ей оставалось делать, вы же, господа, понимаете…

В общем, хочешь не хочешь, а пришлось согласиться.

Для начала Ольгу поселили с настоящей матерью Осетра – якобы в качестве служанки. В задачу подменки входило присмотреться к повадкам графини Шуваловой: как она ходит, как говорит… Как ни странно графиня «служанку» не узнала! Словно никогда не видела…

Затем женщин разлучили и с помощью «мозгогруза» загнали в память Ольге кое-какие сведения о жизни графини. Так Ольге объяснили…

А потом она плохо себя почувствовала, и ее положили в госпиталь. Правда, лечилась она недолго. Сказали, что вырезали на спине опухоль, а такие операции, как известно, – штука несложная.

Когда она вышла из госпиталя, ей даже не позволили попрощаться с Ладой и Ларисой. Под конвоем (так это, кажется, называется?) привезли во дворец к Вершителю, и тот в очередной раз напомнил старшей сестре, что только от ее послушания зависит благополучие и сама жизнь младших.

Ей и в самом деле предстояло играть роль графини Шуваловой. Зачем – Бедросо не объяснил. Только снова и снова напоминал о неизбежной каре за непослушание. Потом дал ей зеркало, и она обнаружила, что и вправду выглядит теперь точь-в-точь как графиня Шувалова. Каким образом это мерканцам удалось сделать, ей не сказали. А она, разумеется, не спрашивала.

Потом Ольгу посадили в транссистемник и отвезли на Саммерсити. Там она прожила два месяца, до тех пор, пока на планете не появился его величество император Росский. Ну, а обо всем остальном вы, господа, и сами все знаете…

Цесаревна закончила свой рассказ и, достав из рукава носовой платок, принялась вытирать опухшее от слез лицо.

Железный Генерал несколько минут размышлял над услышанным. Осетр тоже помалкивал. У него были вопросы, но он не собирался лишать Деда инициативы в продолжении допроса.

– Ну хорошо, ваше высочество, – сказал наконец тот. – Ваш рассказ многое объясняет. Но далеко не все. И вам все-таки придется ответить на некоторые вопросы. Для начала скажите, пожалуйста… Как вы считаете, женщина, которую вам представили под именем княгини Шуваловой, и в самом деле является ею?

Осетр с трудом сдержал восклицание. На сей раз ему первому пришла в голову напрашивающаяся мысль, но он сам лишил себя права голоса.

Ольга потерла обеими руками виски, и у Осетра дало перебой сердце.

Так делала мама, когда задумывалась.

– Думаю, да. Правда, как это ни странно, прежде я ее никогда не видела. Однако слишком много подробностей она знала о жизни княгини Шуваловой.

– Может, ее, подобно вашему высочеству, тоже обработали «мозгогрузом»?

Цесаревна пожала плечами:

– Может, конечно. Только зачем такие сложности? И зачем тогда меня приставили к ней в качестве служанки? Ее бы тогда и использовали.  

А девчонка-то была вовсе не глупа!

Осетр, обнаружив это, испытал самое настоящее удовольствие. И удивился самому себе.

С какой бы стати, после прямых оскорблений-то? Нет все-таки у него характера, присущего императорам. Другой бы в порошок ее стер!..

– А о вашей дальнейшей судьбе, ваше высочество, разговора не было? С какой целью вас поселили на Саммерсити?

– Не знаю. Бедросо не объяснял… Хотя, как я теперь понимаю, мне определили роль сала в мышеловке.

Нет, девчонка определенно была умна. Это нельзя не признать.

Понятное дело, Осетр свою ненависть в Владиславу Второму переносил и на его семью. А ведь каждый человек – сам по себе. Как говорится, сын за отца не отвечает… Надо бы с нею как-то подружиться… А пока следует прекратить допрос. Бедняжка и так измучена до крайности. Такие воспоминания жизненных сил не добавляют. А мысли о судьбе младших сестер – тем более.

Да и подумать над полученной информацией требуется.

– Я думаю, сестре надо отдохнуть, – сказал Осетр.

И обнаружил, что Ольга глянула на него уже без былой ненависти.

– Да и стоит показать ее спину хирургу. – Осетр встал, сделал Железному Генералу знак и шагнул в двери.

И тут что-то изменилось вокруг. И сам Осетр мгновенно изменился.

Вместо Деда и арестованной он обнаружил хорошо знакомые туманные фигуры. Внутри одной наблюдалась черная полоска блока, внутри другой ничего не было. Впрочем, нет, было. Имелось в тумане некое образование. А вокруг присутствовало множество других фигур, но Осетру сейчас было не до них. Он приглядывался к странному образованию, пока не понял – это ИскИн.

Железный Генерал что-то произнес, но Осетр пропустил его слова мимо ушей.

Не до Деда сейчас! Надо немедленно разобраться в назначении обнаруженного. От этого – он чувствовал – зависит жизнь. И Ольги, и Деда, и его самого…

А потом внутри ИскИна начала разгораться не виденная прежде искорка, и Осетр полностью отключился от происходящего за пределами тумана. В незнакомой искорке теперь присутствовала угроза – он почувствовал это сразу, хотя сущность угрозы пока и не понимал.

А потом обнаружилось, что прежняя сила в Осетре снова присутствует.

Он вытянул вперед туманную руку и осторожно коснулся искорки «пальцами». А потом чуть сжал ее.

Искорка не давалась. Она выскальзывала из «пальцев», будто тающая ледышка. Но, в отличие от ледышки, – обжигала… Пришлось протянуть вторую туманную руку, сложить друг с другом «ладони», создав этакую пещерку, защищавшую искорку от внешнего мира.

ИскИну этот поступок не понравился, искорка начала разгораться, превращаться в огненную горошину, и запылавший огонь принялся неумолимо пожирать туман, которым оперировал Осетр. И тот с полной ясностью осознал, что судьба все-таки привела их к концу. И сестру, и Деда, и самого Осетра…

«Росомахи» не всесильны…

Однако через мгновение где-то внутри открылись бездонные колодцы, наполненные спасительным туманом, и огонь люто схватился с серой мутью.

Горошинка принялась стремительно расширяться, неумолимо превращаясь в гигантский пылающий шар, способный пожрать все вокруг…

Хрен там – неумолимо! Хрен там – гигантский!! Хрен там – способный пожрать!!!

Осетр не сдался, и серый туман оказался сильнее, пылающий шар не смог одолеть его. Рвался-рвался сразу по всем направлениям. Остановился. Начал схлопываться. Да так и угас в пшике.

А Осетр даже сознания не потерял. Но вернувшись к реальности, услышал дикий крик боли.

Кричала Ольга.

Беспрерывно, надрывно, мученически…

Глава шестьдесят третья

Ольгу увезли в дворцовый госпиталь и отдали на попечение главного императорского медика графа Сумарокова.

А двое дознавателей проследовали к лифту и поднялись из подземных глубин наверх, в рабочий кабинет Осетра. Уселись в вызванные из пола кресла, посмотрели друг на друга. Дед – спокойно, Осетр – изнемогая от навалившейся усталости.

Император вызвал своего секретаря и попросил принести две чашки кофе.

Пока Найден исполнял просьбу, усталость схлынула так же неожиданно, как и пришла.

Ну и слава богу! Не хватало еще предстать тут перед Железным Генералом развалина развалиной.

Кофе он выпил залпом. С превеликим наслаждением. А потом сказал:

– Вы верите цесаревне, Всеволод Андреич?

– Не знаю, ваше императорское величество, – ответил Железный Генерал. – Может, она что-то и соврала… Но, по крайней мере, теперь ясно одно: мерканские хирурги имплантировали в тело вашей сестры некое наноустройство. По всей видимости, эта штука создавала изображение вашей матери, имитируя и тактильные ощущения. Это своего рода симулякр, только «надетый» на живого человека. – Он тоже залпом прикончил кофе. – В общем, мы получили весьма важную информацию: не только наши ученые владеют технологией создания симулякров. Причем мерканцы продвинулись в этом направлении намного дальше нас. Мы пока не способны выдавать за симулякра живого человека.

– Как бы нам не пришлось снабжать наших бойцов новым оружием! – сказал Осетр. – Я имею в виду прибор, который выключает генератор квазиоптических полей. Иначе даже не будешь знать, с кем разговариваешь.

Дед легонько усмехнулся:

– Не думаю, что создание имплантата – дешевое предприятие. Вряд ли в настоящее время возможно широкое распространение подобных штуковин. Однако похоже на то, что охрану государственных учреждений придется снабдить такими выключателями. Иначе на их территорию может попасть невесть кто. Тем более что, судя по всему, этот имплантат работает и как имитатор генетического кода.

«А ведь он прав, – подумал Осетр. – Кабы наша аппаратура не приняла Ольгу за мою маму, от замысла мерканцев одни рожки да ножки остались».

Дед повторил его мысль едва ли не слово в слово:

– Иначе бы сканеры «Святого Георгия Победоносца» не обнаружили на месте великой княжны графиню Шувалову. – Дед покрутил чашку, которую все еще держал в руках. – Для более скрупулезных выводов пока не хватает информации. Подождем, что скажут наши ученые. Вот только очень боюсь, что наноустройство самоликвидировалось. Правда, не очень понимаю, почему ваша сестра при этом осталась жива.

Осетр мысленно усмехнулся. Он-то все понимал.

ИскИн имплантата и в самом деле самоуничтожился. А вместе с ним в пламени взрыва должны были исчезнуть и Ольга, и Железный Генерал, и его величество император росский. Кабы император этому не воспротивился. И кабы все-таки не обладал определенными возможностями противодействия… Он-то думал, что окончательно потерял их. Вот и выяснилось, что ошибался. Похоже, утрачена только способность внушать людям нужные тебе поступки. А иные способности остались. Только проявляются они в случае, если ему угрожает смертельная опасность. Так было с бегством главного пирата около Дальнего Алеута; так было, когда брали в плен Владислава Второго; так случилось и на сей раз…

Он встал из кресла и прошелся по кабинету.

Вот только почему взрыв произошел именно сегодня? Почему устройство не взорвалось раньше?

Теперь окончательно понятно, что на Саммерсити и в самом деле была устроена ловушка… Именно поэтому «графиню Шувалову» удалось похитить, принеся в жертву только одного человека. Конечно, если бы Тим Бедросо мог предположить, что за своей матерью явится его величество Остромир Первый, собственной персоной, все было бы организовано иначе. Тогда бы ему, возможно, не помогли бы даже неожиданно вернувшиеся способности. Кодла зайцев уделает любого льва… Или все-таки помогли бы?

Ладно, тайна сия велика есть.

А на сверхъестественные способности надеяться – слишком большая наглость. Хотя именно наглости от Осетра мистер Вершитель и не ожидал. Только поэтому Осетру и удалось унести ноги от дома на Мэри-лэйн.

– Мне вот что интересно, – сказал Дед. – Не был ли имплантат снабжен подслушивающим устройством? Не присутствовали ли при допросе ее высочества чужие уши?

Это был хороший вопрос.

Осетр вернулся за стол, связался с техническим отделом дворцовой охраны и выяснил ситуацию.

Дежурный оператор доложил, что никаких информационных потоков из подвала охранная аппаратура не зафиксировала.

Иначе бы вашему императорскому величеству было немедленно доложено о происшествии.

– Ну и слава богу! – сказал Железный Генерал. – По крайней мере, утечки не произошло. И Вершитель по-прежнему уверен, что истинная суть лжеграфини Шуваловой нами не обнаружена. Но все случившееся требуется еще не раз проанализировать.

– Проанализируем, – отозвался император. – И наверняка обнаружатся не замеченные нами странности.

На сем они и расстались.

Глава шестьдесят четвертая

На следующее утро главный императорский врач граф Сумароков явился к Осетру с докладом.

Ее высочеству сделали экстренную операцию в дворцовом госпитале. Проводивший операцию хирург предварительно, с помощью меданализатора, обнаружил, что у нее внутри musculus latissimus dorsi[9] очень сильный ожог. Характер поражения ткани говорит, что мышца подверглась воздействию температуры не менее нескольких тысяч градусов, причем полость имеет шарообразную форму. Внятного объяснения, как такое могло произойти, у современной медицины нет. Граф Сумароков мог бы предположить, что внутри мышцы произошел взрыв, но любые взрывные процессы, достигающие подобной температуры, должны были бы привести к необратимым разрушениям. Причем не только тела самой больной, но и всего окружающего ее. В общем, с научной точки зрения достоверно объяснить случившееся невозможно…

Но через день ее высочество будет непременно поставлена на ноги.

– А внутри ожоговой полости ничего не нашли? – спросил Осетр.

– Нет, ваше императорское величество. Если там что-то и находилось, то оно оказалось полностью уничтоженным.

– Жаль! Ладно, ступайте!

Врач убрался из кабинета.

«А что ты хотел? – сказал себе Осетр. – Чтобы взорвавшаяся в мышце бомба еще и цела осталась? Чтобы у взрывников появился предмет для исследований?.. Держи карман шире, таких чудес не бывает!»

Весь вчерашний день он раздумывал над случившимся.

Почему самоуничтожение произошло не раньше и не позже?

И нашел логически обоснованный ответ.

Случившее было объяснимо, если предположить, что устройство управлялось ИскИном, способным логически анализировать поступающую извне информацию и на основе этого анализа принимать самостоятельные решения. К примеру, изначально ему была поставлена задача самоуничтожиться, скажем, во время праздничного бала в императорском дворце, чтобы при взрыве погибла вся верхушка Росской империи. Такая задача многое бы объясняла. В том числе и ловушку, устроенную на Саммерсити… В том числе и легкость, с которой «Святой Георгий Победоносец» исчез из планетной системы Кантора.

Но теперь остается только строить догадки. Ясно единственное: когда над ИскИном имплантированного устройства нависла угроза разоблачения, если можно так выразиться, он принял решение хотя бы уничтожить императора. Ну и всех, кто в этот момент окажется рядом, заодно. И не его вина в том, что запланированное не удалось.

Есть, конечно, надежда, что удастся получить разъяснения от Тима Бедросо, если он когда-нибудь попадет ко мне в лапы. Но клянусь, что ради этого знания я не стану ставить задачу непременно взять его живым…

Кстати, теперь мы знаем и то, что мерканцы умеют изготавливать и программировать совсем крохотные ИскИны, способные, исходя из обстановки, принимать самостоятельные решения. И это тоже надо иметь в виду.

Нам бы такие штучки очень пригодились!

И он связался с главой имперского разведывательного управления князем Петром Афанасьевичем Белозеровым. Рассказал ему в подробностях о случившемся и поставил новую задачу – нацелить росских резидентов в Ордене на добычу информации о новых типах ИскИнов.

Глава шестьдесят пятая

А на следующий день императору доложили, что рана ее высочества практически вылечена, но теперь узница заболела. Взволнованный Осетр тут же велел графу Сумарокову лично осмотреть больную.

– Слушаюсь, ваше императорское величество. – Лицо доктора на видеопласте казалось невозмутимым, и Осетр не замедлил объяснить ему, насколько здоровье больной важно для государства.

Сумароков немедленно проникся.

Когда он отправился выполнять приказ, Осетр снова задумался. На сей раз над собственными ощущениями…

Ольга была дочерью его главного врага, и, казалось бы, ее состояние не должно особенно волновать Осетра. Однако вот волновало…

В чем тут причина, он понятия не имел. Может, этот ее жест – потирание висков двумя руками в момент задумчивости – так напоминал ему маму. А может, воспитание в школе «росомах» сказывалось. А может, и то, что она Осетру кровная сестра, как ни ненавидь он своего биологического отца…

А впрочем, неважно почему. Она – женщина, а мужчина должен о женщине заботиться. Даже если этот мужчина – его величество император! Должно быть только так и не иначе, в противном случае грош цена тебе, «росомаха»! Хоть ты и правитель…

Да, люди утверждают, что для правителя главное – любым способом сохранить собственную власть. Но, наверное, так говорят о плохих властителях. Их, конечно, в истории человечества было пруд пруди, но вовсе не на них держится история любого государства. История и сила… От Макиавеллевых[10] понятий, разумеется, так просто не отмахнешься, но и сводить к ним всю свою жизнь – мерзость несусветная. У всякого правителя имеются жена и дети, а если их нет, – другие родственники. К примеру, сестра – какой бы последней сволочью ни был ее отец. И надо заботиться не только об империи, но и о родственниках. Чтобы самому не стать сволочью.

На том и остановимся…

И тут к нему пришла новая мысль.

Ржавый болт мне в котловину! А может, все случившееся – всего-навсего часть легенды?!

Предположим мистер Вершитель завербовал старшую дочь Владислава Второго и под таким вот сложным прикрытием переправил ее в пределы Росской империи. С задачей вести разведывательную деятельность.

Осетр снова задумался. А через мгновение рассмеялся.

Нет, ты все-таки параноик, «росомаха»!

Какая из Ольги разведчица!

И дело даже не в том, что операция по заброске выглядит слишком уж сложной для реальности – так только в фильмах бывает…

Просто какой смысл засылать к противнику разведчицу, чтобы тут же уничтожить ее. А ее пытались уничтожить! Кому как ни Осетру быть уверенным в этом! Если бы не он, с его странными способностями, она бы непременно погибла…

Подожди-ка! А может, это она сама пыталась себя уничтожить? Поняла, что разоблачение неминуемо, и попыталась покончить жизнь самоубийством… Большинство шпионов принимают с этой целью яд. А здесь – такой вот способ суицида. Чтобы вместе с собой еще и врага прихватить…

Да ну! Чушь!

Впрочем, теперь это очень легко проверить.

Глава шестьдесят шестая

После осмотра ее высочества граф Сумароков немедленно доложил Осетру о результатах.

– У больной явный нервный срыв, ваше императорское величество. Похоже, слишком многое она пережила. Ей сейчас необходим полный и безусловный покой. Нервная система, конечно, не мышцы, на лечение потребуется больше времени. Но, думаю, через недельку все образуется. Молодой организм справится и с этой хворью.

– Симуляция возможна?

Врач удивился. Но ненадолго – все-таки он лечил государственных лиц и встречал в своей практике всякое.

– Не похоже, ваше императорское величество! – Он покачал головой. – Все симптомы налицо. И медицинский анализатор подтверждает диагноз.

– Посещать больную можно?

– Сейчас посещения должны быть исключены. Ей лучше не волноваться. А дальше видно будет.

– Хорошо, я все понял..

Доктор исчез с видеопласта.

А Осетр снова задумался.

Нет, сестра – не шпионка. Шпионки не сходят с ума – разве лишь от чрезмерных, нечеловеческих пыток. Если, конечно, нервный срыв – не результат работы неизвестного росским щупачам блока. Коли можно вызвать при допросе необратимую смерть, почему нельзя обойтись сумасшествием? Хотя какой смысл?.. Зачем сохранять жизнь способному проболтаться, когда проще его похоронить? Нет человека – нет проблемы, как говорил кто-то из старинных государственных деятелей…

Черт, совсем запутался. То шпионка, то нешпионка, то сама пыталась покончить с собой, то ее пожелали убить… Нет, с этими метаниями надо заканчивать!

Он снова связался с Сумароковым:

– Граф! Можно ли сделать больной инъекцию суперпентотала!

У врача чуть глаза не вылезли из орбит.

– Ни в коем случае, ваше императорское величество! Сейчас это означает – убить ее!

– А когда будет можно? Вы поймите, граф… Тут замешаны интересы государственной безопасности.

– Через неделю! – отрезал Сумароков. – И ни днем раньше! И не уговаривайте! Я давал клятву Гиппократа и не позволю, чтобы с моей помощью больному человеку был нанесен вред.

Глава шестьдесят седьмая

Графу Ивану Мстиславовичу Охлябинину было совершенно ясно, что генерал Засекин-Сонцев ошибся в своих стратегических расчетах. После провального расследования на Крестах министр имперской безопасности ничего не знал наверняка, но понял, что Всеволоду Андреевичу пришлось пойти на попятную не от хорошей жизни. Ошибся господин Железный Генерал. И теперь главное – не ошибиться ему, Охлябинину.

Собственно говоря, вариантов выбора было всего три. Во-первых, поддержать императорского советника в его планах сместить мальчишку. Во-вторых, наоборот, сдать мальчишке Засекина-Сонцева, заработав таким образом в глазах императора немалое количество политических очков. И в-третьих, вообще ничего не предпринимать, переждать начинающуюся бурю в тихой гавани, а потом, когда станет понятно, чья берет, выплыть в открытое море и присоединиться к побеждающей эскадре.

И сейчас, сидя в своем кабинете, министр ломал голову, как именно поступить.

Безоглядно поддерживать Железного Генерала было совсем не безопасно. Вернувшись со встречи с великим князем Владимиром, господин императорский советник усиленно делал вид, что там все срослось. Однако Иван Мстиславович задницей чувствовал, что Засекин-Сонцев приукрашивает действительность.

Не все у него там срослось, ох не все! Скорее всего, ВКВ, главной чертой которого всегда была нерешительность в жестких ситуациях, повел себя обычным образом, не говоря ни «да», ни «нет». Это настолько в его стиле, что даже не удивительно. Честно говоря, кабы ВКВ не был братом бывшего императора, он никогда бы не встал во главе «росомах». С другой стороны, кабы он был другим человеком, во главе заговора против Владислава Второго стоять ему, а не Засекину-Сонцеву. Это ясно, как божий день… А в общем, сложилось, как сложилось!..

Отстаиваться в тихой гавани было не только небезопасно, но и крайне недальновидно. Если Железный Генерал проиграет схватку за власть, император, еще более набравший политический вес, непременно спросит с министра имперской безопасности, каким образом он эту самую безопасность профукал. Имперская безопасность, в первую голову, – отсутствие опасности для самого императора. Так было всегда… В лучшем случае, главного мибовца отправят в отставку. А могут запросто и к участникам заговора отнести. Тогда вообще головы не сносить! Мальчишку уже сейчас поддерживают немалые силы. Да, собственно, все, кто настроен против сайентологов и у кого нет причин быть недовольными нынешним императором… А если выяснится, что Засекин-Сонцев планировал государственный переворот и проиграл… Тогда власть Остромира Первого утвердится окончательно, и у него вообще не будет никакой внутренней угрозы! Сейчас-то ВКВ, хоть и выжидает, но наверняка внутренне готов присоединиться к планируемому заговору, но если Всеволод Андреевич профукает… Черт знает, куда тогда повернет великий князь!

И, наконец, небезопасно было и сдавать Железного Генерала. Во-первых, полной уверенности в том, что Остромир выиграет схватку за власть, нет. Молод он все-таки! Хватит ли у него мудрости и жесткости, чтобы переиграть Засекина-Сонцева на его, генерала, собственном поле? Не факт… А во-вторых, предателей никто не любит. Предавший своего бывшего соратника неизбежно предаст и тебя. Общеизвестно!.. Впрочем, это – уже проблема будущего. Надо сначала пережить нынешний день, а там посмотрим!..

Конечно, было бы прекрасно, кабы ситуация полностью находилась под контролем Железного Генерала. Но в этом бы случае мальчишка попросту ни о чем не догадывался…

А он определенно догадывается, иначе бы никогда не дал приказ отыскать на Крестах гражданина Бажанова. Может, он догадываться и о том, что графу Охлябинину предложено участвовать в заговоре.

Иначе с какой бы стати во время отсутствия императора министр безопасности и советник по ней встречались с глазу на глаз. Мальчишка, если ему донесли, должен сделать совершенно определенные выводы…

«Ох и зря мы с генералом полетели тогда в одной машине!» – подумал Иван Мстиславович.

Однако случившееся изменить уже было нельзя.

А потому будем исходить из того, что имеется… Кстати, а не проверял ли император министра на вшивость, когда поручил отыскать Бажанова? А тут, как назло, полное отсутствие успеха в розысках!.. И повторно принятые меры тоже ничего не дали. Убрал, что ли, Железный Генерал этого Бажанова? За ненадобностью. Или за измену. Не бывает так, чтобы человек бесследно исчез без причины…

Впрочем, я ведь навел тень на плетень своим скорым докладом о судьбе исчезнувшего. И мальчишка купился…

Граф снова перебрал имеющиеся варианты выбора.

Да, хуже нет ситуации, когда перед тобой несколько дорог. Направо пойти – геморрой обрести, налево пойти – проблему найти, а прямо податься – на звездюли нарваться…

Министр, то и дело отвлекаясь на рутинные заботы, ломал голову целый день. И все-таки решил так, как подсказывало ему чутье. Все же не из-за красивых глаз он столько лет продержался на руководящих должностях в МИБе и пережил нескольких министров. Просто умел держать нос по ветру. И прежде не ошибался, чью сторону занять. Не ошибется и теперь!..

Сделав свой выбор, граф связался с императором и напросился на немедленную аудиенцию.

Главного мибовца державы, пожелавшего без промедления пообщаться с императором, принял бы и Владислав Второй, ибо без причин на такую встречу не набиваются.

А уж Остромир Первый принял и подавно!

Впрочем, рабочий день императора был таким же безразмерным, как и у министра, – его величество находился в рабочем кабинете. Графа Охлябинина он встретил с плохо скрываемой тревогой.

– Великий князь на что-то решился, Иван Мстиславович?

– Великий князь? – Охлябинин не сразу въехал в предмет озабоченности его величества. – Нет, насколько мне известно, он все еще колеблется. Я по другому, но не менее важному поводу.

Было видно, что у мальчишки сразу полегчало на душе.

Нельзя так зацикливаться на одной-единственной заботе, молодой человек! Профукаете другие!.. Как уже и профукали в этой истории с лжеграфиней Шуваловой!.. Впрочем, это ваши проблемы! Назвался груздем, зубками не щелкай!

И граф Охлябинин принялся рассказывать императору о нависшей над его величеством опасностью. А когда закончил, Остромир Первый сказал:

– Спасибо, Иван Мстиславович! Я понимаю вашу озабоченность. Но давайте пока не будем совершать никаких резких телодвижений.

И граф Охлябинин решил, что император ему не поверил.

Наверное, посчитал, что главный мибовец строит интриги против советника. Ну да и бог с ним, с мальчишкой! Наше дело прокукарекать, а там хоть не рассветай! Как бы то ни было, а свою задницу я, в случае чего, прикрыл… И, в общем-то, правильно император не делает скоропалительных выводов на основании слов одного человека. Значит, мальчишка понемногу взрослеет. Если выживет в предстоящей схватке, то, пожалуй, выйдет с него толк.

А если у него есть иные причины делать вид, будто не поверил, то это значит, что он уже повзрослел. И толк с него уже вышел.

Короче, в любом случае, я поступил правильно.

И граф Охлябинин отправился в родное министерства, обретя хоть какое-то спокойствие в душе.

Глава шестьдесят восьмая

Осетру доложили, что цесаревну Ольгу можно посетить, на четвертый день ее болезни.

Он тут же сорвался и полетел. Вернее, помчался, ибо летать над территорией дворца не разрешалось никому. В том числе и самому императору. Разве что спасаться бегством, как Владислав Второй…

Когда он вошел в персональную палату, которую занимала ее высочество, Ольга встретила его без былой ненависти во взгляде.

Похоже, нервный срыв пошел цесаревне на пользу. По крайней мере, в смысле отношения к ублюдку…

– Здравствуй, сестра! Как ты себя чувствуешь?

– Здравствуй, брат! Спасибо, неплохо! Врачи обещают отпустить через три, максимум четыре дня.

Однако лицо ее было тронуто бледностью, а лежащие поверх одеяла руки казались безжизненными.

– Вот и прекрасно. Я рад!

Кажется, Ольга слегка удивилась. Во всяком случае, глаза ее расширились, а руки ожили, стиснув и снова отпустив одеяло.

– Присаживайся, пожалуйста!

Осетр вызвал из пола стул и угнездился на нем.

Поговорили немного о здоровье.

О чем еще можно говорить с больным человеком? Не о том же, что его очень скоро ждет новый допрос – на сей раз с применением суперпентотала…

А потом Ольга сказала:

– Послушай, брат… Ты не можешь рассказать, что же со мной все-таки случилось. – Она опять вцепилась в одеяло. – Я не имею в виду нынешнюю болезнь.

«А почему бы и нет? – подумал Осетр. – Только не сейчас! Иначе у нее снова случится нервный срыв!»

* * *

Он рассказал Ольге все через несколько дней, когда врачи наконец выпустили ее высочество из госпиталя.

Брат и сестра сидели в апартаментах, которые дворцовый мажордом отвел цесаревне для проживания, расположившись бок о бок на диванчике.

Выслушав рассказ Осетра, Ольга долго молчала. Лицо ее все еще не заиграло былыми красками.

– Я удивлена, что ты оставил меня в живых, – сказала она потом. – Мой отец бы так не поступил…

Осетр пожал плечами:

– В конце концов, все случившееся было проделано без твоего ведома. Ты виновата разве лишь в том, что согласилась выдать себя за мою мать. Но у тебя, в общем-то, и не было иного выбора. И за это ты уже и так наказана. Постоянным страхом разоблачения, неожиданной тяжелой болезнью, собственной ненавистью… Как известно, за один проступок дважды не наказывают.

Ольга помолчала.

– Знаешь, брат, ты удивительно умеешь располагать к себе. Мне уже даже не верится, что всего полмесяца назад я тебя ненавидела!

Осетр улыбнулся:

– К счастью, ненависть тоже лечится. И я рад, что ты излечилась. А маму свою я все равно найду!

Она опять помолчала. А потом бурно вздохнула, словно сбросила с плеч неподъемный груз, и улыбнулась:

– Спасибо тебе за лечение, Остромир! – Она коснулась его руки, и в прикосновении этом несомненно ощущалась некая толика ласки. – Теперь, после всего случившегося, я знаю, что ты совсем не такой, каким выставлял тебя мой отец. Его ненависть мне понятна, хотя и он не имел права на нее. Ведь ты – его сын. Но я не должна была к тебе так относиться. Прости меня!

«Бог простит!» – хотел сказать Осетр. Но не сказал.

Зачем? Она и так изрядно пострадала от слепой веры в правоту отца. И ни к чему сыпать соль на раны. Жизнь все расставляет на свои места. Каждому воздается!

– Уже простил! – Осетр встал с дивана.

– А маму свою ты непременно найдешь, – быстро проговорила Ольга. – И если сумею, я тебе помогу.

– Договорились, Оля... Мне пора! У императора всегда имеются неотложные дела! Отдыхай и не мучай себя угрызениями совести. Ты мне нужна здоровой. И телом, и духом!

Он знал, что угрызения совести за один день не оставят ее. С этим он ничего поделать не мог. Но он знал и другое: никакого допроса с применением суперпентотала не будет. У него теперь в отношении сестры появились совсем другие планы. И вот это уже зависело только от него.

Глава шестьдесят девятая

– Ваше императорское величество! – послышался по говорильнику голос Найдена. – К вам ее высочество великая княжна Ольга!

– Просите! – Осетр отправил в небытие сетевого агента.

Через пару мгновений цесаревна появилась на пороге.

– Звал, брат? Добрый день!

– Добрый день, сестра! Садись, пожалуйста!

Ольга прошла к столу и села в кресло для посетителей.

Выглядела она теперь много лучше. Лицо порозовело, движения стали уверенными.

В общем, перед императором снова находилась принцесса.

– Как себя чувствуешь, Оля?

Цесаревна улыбнулась:

– Спасибо, Остромир, хорошо! Я почти вылечилась от угрызений совести. – Улыбка сошла с ее лица. – Однако полагаю, ты позвал меня вовсе не для того, чтобы поговорить о моем здоровье.

Нет, она была далеко не дура! Какой бы сволочью ни являлся Владислав Второй, он наградил своих детей умом.

По крайней мере, двоих из них. А с остальными еще разберемся!

– Ты права, сестра. – Осетр встал и прошелся по кабинету.

Ольга молча ждала, провожая его взглядом.

Осетр подошел к окну.

В императорский садик уже пришла осень. Березы нахлобучивали на себя желтые, а клены – оранжевые шапки. Цветовые кусты неотвратимо уходили в зимний сон. Сверху на все это смотрело пасмурное небо. От пейзажа веяло откровенным унынием.

Но в Осетре уныния не было. Хотя сомнения иногда случаются унылыми…

«Правильно ли я поступаю? – думал он, глядя в бесконечную серость неба. – Не получится ли в результате, что встреча вызовет совсем противоположные события?.. Может быть, может быть… Но если расчет верен, то должно возникнуть хоть что-то, похожее на доверие».

– Скажи, Оля! Какие у тебя отношения с великим князем Владимиром?

– С дядей? – Ольга развернула кресло в сторону окна. – Какие могут быть отношения у молодой девушки с командиром «росомах»! Время от времени встречались во дворце на балах. Слышала от него дежурные комплименты. Но не помню, чтобы говорили хоть о чем-то серьезном. Мне кажется, отец не слишком любил дядю. Считал, что тот завидует его первенству. Полагает, что судьба обделила его, что не повезло: родился вторым. Уже после всего отец как-то сказал… Мол, он бы еще понимал, кабы мятеж вознес на трон дядю. А так получилось, что подчиненные даже не ради своего командира старались, а ради… Прости, пожалуйста! – быстро проговорила Ольга, увидев, как помрачнел император.

Осетр тряхнул головой:

– Да ладно, сестра! Не извиняйся! Переживу, привык… Послушай… А что если я попрошу тебя слетать к дяде?

Она вперила в него удивленный взгляд:

– Как слетать?!

– Как обычно летают по Галактике?.. – усмехнулся Осетр. – На борту транссистемника!

– Зачем?!

– Передашь ему привет от меня и скажешь, что я хочу с ним встретиться. Место встречи пусть выберет сам. Я согласен на любое. – Осетр улыбнулся. – В границах империи, разумеется!

Она задумалась, сузив глаза и потирая двумя руками виски. Как мама…

Теперь ждал Осетр.

Наконец она опустила руки на колени:

– Можешь пообещать мне одну вещь?..

– Какую?

– Я ведь не дура, брат… К тому же закончила Институт благородных девиц в Петрограде. А там преподавали не только домоводство… Правильно ли я понимаю, что между империей и Великим Мерканским Орденом будет война?

Осетр отошел от окна, вернулся за стол и сказал:

– Я бы очень хотел этого избежать. Но, думаю, что война рано или поздно случится. Два тигра не могут делить одну долину.

– Это я тоже понимаю. Вот поэтому и прошу тебя пообещать мне, что ты сделаешь все возможное, чтобы спасти моих… – она запнулась. И поправилась: – Моих и твоих сестер. Обещаешь?

Глаза у нее сделались большими и ожидающими. Как у Яны, когда та лежала на кровати в гостиничном номере.

Впрочем, о Яне сейчас не время. С нею мы разберемся потом…

Ольга ждала.

«Одну женщину мне в любом случае предстоит спасать, – подумал Осетр. – Ну, значит, будет не одна, а три женщины… Счастливое число! Как будто судьба снова подает мне знак…»

– Обещаю, сестра.

Ольга снова потерла виски жестом графини Шуваловой:

– Как ни странно, я тебе верю.

Осетр поморщился и хотел попросить ее, чтобы она никогда не делала такого жеста. Но понял, что бессмысленно. Эта привычка уже въелась в ее плоть и кровь.

– Скоро ли надо лететь? – продолжала Ольга.

– Скоро, – сказал Осетр. – Завтра.

– Что ж… Значит, полечу. И все дяде передам. – Она повеселела, словно обещание брата было гарантией необходимого будущего.

– Спасибо! Ты мне очень поможешь.

Ольга улыбнулась:

– Я не только полечу. Я даже вернусь. Если отпустят…

– Отпустят. – Осетр тоже улыбнулся. – Как заложница ты для них ценности не представляешь. Иначе бы я просто тебя туда не послал.

Глава семидесятая

Когда адъютант доложил великому князю Владимиру, что на Коломну прибыла молодая женщина, назвавшая себя старшей дочерью Владислава Второго и хочет встретиться с дядей, ВКВ чуть из кресла не вывалился.

– Адмирал Барятинский знает?

– Никак нет, ваше высочество. Ее высочество не велела никому докладывать о себе. Кроме вас.

– И не докладывайте!

– Слушаюсь! – Адъютант удалился.

А ВКВ крепко задумался.

Как племянница оказалась здесь, в столь отдаленном от Великого Мерканского Ордена районе?

Ведь погибший император, удрав с Нового Санкт-Петербурга, захватил с собой всю свою семью. И, разумеется, правильно сделал. На месте брата Владимир поступил точно таким же образом. Отдавать противнику в заложники жену и дочерей – либо обречь их, в конечном счете, на гибель; либо, поддавшись шантажу, себя на поражение.

Третьего не дано.

У ВКВ не было информации, в каком мире обосновалась семья Владислава после его гибели. Логичней всего было допустить, что они нашли приют у самого Вершителя Бедросо.

Так с какой стати Ольга оказалась здесь, около базы «Змееносец»? Может, Вершитель прислал ее в качестве связника?

У ВКВ даже пальцы похолодели.

Неужели пришел конец метаниям?! Неужели судьба сама все решила за него?!

Нет, с девочкой надо срочно встретиться.

И великий князь отправился на Коломну. Якобы навестить семью.

Однако ни жене, ни Яне о случившемся сообщать не стал. Из всех дочерей бывшего императора княгиня Александра, жена ВКВ, больше всего любила именно Ольгу. Наверное, потому, что та была отнюдь не красавица. В отличие от Лады и Ларисы, которые с детства выделялись прелестью. Какая тетка в этом случае не испытывает ревности по отношению к племянницам! Хоть и ее саму господь наградил дочерью с внешностью куколки. По той же самой причине и Яна больше дружила с Ольгой, чем с младшими дочками Владислава Второго.

В общем, незачем им пока знать, что Ольга тут. Непременно начнутся сплошные охи, вздохи и безудержные слезы в три ручья. Да еще и помноженные на два. А то и на три… И прощай, секретность!

Ольгу он отыскал в номере гостиницы «Дом гренадера», расположенной в пригороде Рублёвска, столичного города Коломны. Самая обычная гостиница – из тех, где высокородные обычно не селятся. А если селятся, то только потому, что не хотят привлекать к себе внимания.

Великая княжна сразу узнала великого князя:

– Здравствуй, дядя!

– Здравствуй, племянница! Какими судьбами? Как ты сюда попала? Насколько мне известно, мой брат, покидая Новый Петербург, взял вас всех с собой.

Ольга выглядела изрядно повзрослевшей. Похоже, жизнь после бегства со столичной планеты не слишком ее радовала. В уголках рта залегла скорбность, какой прежде не наблюдалось, а взгляд серых глаз сделался слишком серьезным для пока бездетной женщины.

Или родить уже успела?

– Детей-то не завела еще, племяшка?

– От кого? – удивленно воскликнула Ольга.

Однако вопрос оказался весьма подходящим, поскольку скорбность исчезла, да и серьезности поубавилось.

– Ну ты, дядя, и отчебучил! – Племянница не удержалась и прыснула.

Она всегда позволяла себе простонародные слова.

– Вот и повеселела! – ВКВ прищелкнул языком. – А теперь давай рассказывай все по порядку.

Тут же вернулись скорбь и серьезность.

Ольга принялась рассказывать.

Вскоре и великому князю стало не до веселья.

А когда племянница завершила рассказ, в гостиничном номере надолго воцарилось мрачное молчание. С этим мраком ничего не могло поделать даже местное солнце Илана, заглянувшее к этому времени в окна гостиницы.

Теперь великому князю были прекрасно понятны скорбь и серьезность, поселившиеся в душе Ольги.

Девочка и в самом деле перенесла немало. После беззаботной жизни в императорском дворце окунуться в такое – немало сил потребуется, чтобы выдержать. И душевных, и физических…

Но какая же сволочь этот Бедросо!

ВКВ представил себе, что Вершитель лапает сейчас племянниц, и его аж передернуло.

Да, во время войны завоеватели насилуют женщин сплошь и рядом, но это женщины врага. Своего рода боевой приз… А эта скотина за семью союзника взялся, подлюга. Да, конечно, союзник остался уже в прошлом, но все равно… Сукин сын! От безнаказанности господа властители голову теряют. И совесть – тоже. Что ж, Вершитель, придет время, и я выставлю тебе счет. И не хватит у тебя никаких денег, чтобы его оплатить. Попомни мое слово!

– Как же тебе удалось вырваться, Оленька?

– Вырваться, дядя, абсолютно неподходящее слово.

Оказалось, что она еще не завершила свою историю. И начался новый рассказ.

А когда он закончился, великий князь Владимир понял, что впереди его снова ждут долгие размышления.

– Послезавтра, дядя, я улетаю назад, к брату. И к этому времени должна буду знать, что ты решил.

И ВКВ обнаружил, что впереди у него самые тяжелые часы в его долгой жизни.

Глава семьдесят первая

Через три дня после отбытия Ольги на встречу с ВКВ императору пришла секретная хивэграмма.

Послание было от адмирала Приднепровского. Оно гласило:

«Ваше императорское величество!

Спешу доложить, что укомплектование Четвертого флота боевыми кораблями успешно завершено».

Еще через два дня Ольга вернулась и подробно рассказала о двух своих встречах с великим князем.

Посылая сестру на Коломну, Осетр еще не знал, что он предпримет дальше. Однако сказавший «а» должен говорить и «б». И теперь, отпустив Ольгу отдыхать, император связался с министром имперской безопасности и поставил ему срочную задачу. А потом позвал к себе секретаря.

– Вот что, Найден… Я снова намерен отправиться на несколько дней за пределы Нового Санкт-Петербурга. Причем хочу, чтобы на сей раз об этом не было известно никому, кроме тебя и графа Охлябинина.

Найден тут же заартачился:

– Как? Опять? В одиночку?

– Так, опять и в одиночку! Предстоящее путешествие значит для меня не меньше, чем операция на Саммерсити. Поэтому я прошу тебя связаться с академиком Поздняковым и тайно доставить во дворец симулякра, изображавшего императора во время моего последнего отсутствия. Все будет, как тогда. Отличие одно – на сей раз о подмене знаешь только ты и граф Охлябинин. И, повторяю, больше не должен знать никто…

– Даже генерал Засекин-Сонцев?

– Даже он… Поскольку во время моего путешествия никаких совещаний не запланировано, скрыть отсутствие императора будет проще. Для мира я занят настолько, что никого не принимаю и ни с кем не разговариваю. Даже с генералом Засекиным-Сонцевым. Потерпит. Если станет настаивать, скажи, что император решил провести несколько дней с женщиной. И категорически запретил беспокоить. Под страхом смертной казни…

– А кого казнишь? Меня? Или его? – Найден осклабился. – Или вообще женщину?

– Перестань, не время для шуток… Полечу, как уже не раз, обычным рейсовым транссистемником. Под чужим именем, разумеется. Срочно свяжись с графом Охлябининым, он уже должен сделать мне липовые документы. Потом срочно закажи по этим документам одиночную каюту на ближайший транссистемник, отправляющийся к Ярославщине. Ты там был, дорогу знаешь… Все, свободен!

Найден постоял пару мгновений, будто ждал, что император отменит свое решение, потом повернулся через левое плечо и удалился.

А Осетр снова задумался – не слишком ли он рискует?

Да, риск есть.

Вполне может статься, что господа ВКВ с Барятинским захотят взять узурпатора в плен. Да только мало верится!

Во-первых, при подобных планах великий князь не тянул бы с решением о встрече до последнего момента, явившись к Ольге, когда та уже собиралась покидать гостиницу.

Во-вторых, он бы непременно встретился (или хотя бы связался) с адмиралом Барятинским, чтобы посоветоваться. А граф Охлябинин доложил, что ВКВ связался только со своим адъютантом и сообщил, что устроил себе двухдневный отпуск, намереваясь провести его в кругу семьи.

В-третьих, тот же Охлябинин утверждает, что за Ольгой на Коломне не было совершенно никакой слежки. А узнай о неожиданной гостье адмирал Барятинский, слежка была бы организована. Причем самая примитивная, учитывая, что со специалистами этого дела у Барятинского огромные трудности.

Ну, и в-четвертых. Если бы ВКВ задумал недоброе, он бы вряд ли назвал местом встречи Ярославщину. Скорее всего, он сообщил Барятинскому, что отправляется на новую встречу с Засекиным-Сонцевым, и на сей раз не стоит привлекать к этой встрече ничье внимание. Может, адмирал и не поверит ему. Но вряд ли он способен предположить, что соратник намерен встретиться с самим узурпатором.

В общем, риск есть, но крайне невелик. Да и поздно теперь отказываться!

* * *

За два дня до отлета он все-таки позвонил Яне. Не представляясь, разумеется…

Улететь не попрощавшись было выше его сил. Даже если она не пожелает встретиться, то хотя бы увидеть на видеопласте любимое лицо уже дорогого стоит!

Однако ответила ему вовсе не Яна.

Простите, дорогой господин, княгиня с малолетним сыном отбыли на отдых. Позвоните через две недели. А если у вас срочное дело, свяжитесь с нашим хозяином, князем Стародубским. Он ответит на все ваши вопросы. Дать вам номер его браслета?

– Спасибо, не надо, – сказал Осетр. – Дело у меня не срочное. Я перезвоню через две недели.

Ладно, если судьба сегодня отняла у тебя бутерброд, завтра она одарит тортом.

С этой мыслью он и отбыл в космопорт.

Глава семьдесят вторая

Великий князь Владимир был настолько озабочен предстоящей встречей, что даже, нарушая этикет, не встал из-за стола.

– Я могу войти, дядя? – учтиво спросил Осетр.

Только тут ВКВ пришел в себя:

– Да, конечно… ваше императорское величество.

Было хорошо заметно, с каким трудом дались ему два последних слова.

– Благодарю вас, дядя!

Осетр мог бы проследовать к стоящему возле стола креслу для посетителей, но остался возле двери.

Император, конечно, теоретически хозяин любого кабинета в Росской империи, но не стоит начинать столь важный разговор с подчеркнутого неуважения к реальному хозяину. Пусть лучше тот осознает собственное неуважение к гостю…

ВКВ осознал собственное неуважение очень быстро.

– Проходите, ваше императорское величество. Присаживайтесь, пожалуйста!

Вот теперь Осетр прошел и сел.

ВКВ, подумав пару мгновений, не стал занимать место за столом. Угнездился во втором кресле для посетителей, продемонстрировав таким образом, по крайней мере, желание поговорить на равных.

– Что занесло вас в такую даль от столичных миров, ваше императорское величество?

– Интересы империи, дядя.

ВКВ криво усмехнулся:

– Экий пафос, ваше императорское величество!

– Пафос не пафос, а соблюдать интересы империи – мой долг. Да и ваш тоже, великий князь.

ВКВ поморщился:

– Я хорошо помню о своем долге, ваше императорское величество! И не собираюсь нарушать присягу. Хотя, как я теперь понимаю, вы всячески провоцировали меня, чтобы я совершил это преступление. Наверное, чтобы можно было арестовать меня без нарушения закона.

Осетр улыбнулся, открыто и доброжелательно.

– Не скрою, посещала нас и такая мысль. Но мы от нее отказались. И даже, если помните, дядя, не упрятали в застенки вашу семью.

И тут великого князя словно прорвало:

– И я ничего не буду скрывать. Я много думал в последнее время. Сначала мне просто казалось, что судьба обошлась со мной немилостиво. Меня отодвинули в сторону, а возвели на трон мальчишку. Обида была столь велика, что я стал склоняться к заговору против вас, ваше императорское величество. И даже сделал для этого немалые шаги. Кое-какие силы мне собрать все-таки удалось, пусть я и понимал, конечно, что они вряд ли смогут дать какую-то гарантию. Но не поэтому я решил отказаться от восстания. Хотя мог бы и решиться на него… В конце концов, смерть в бою – неплохой конец жизни, честный и достойный – даже если бой этот сам по себе и преступен. И я шаг за шагом шел к этому бою, хотя и сомневался в его необходимости. Но недавно я понял главное… – ВКВ вскочил из кресла и принялся мерить кабинет шагами. Говорил он уже как бы сам с собой, не оборачиваясь к гостю. – Я понял главное. Судьба справедлива. Она каждому воздает по заслугам. Великий князь Владимир слишком неуверен в себе и слишком нерешителен для того, чтобы занять росский трон. Даже весь ход заговора свидетельствует об этом. Я то готов был объединиться с мерканцами с целью свергнуть нынешнего императора, то вспоминал, что воспитали меня все-таки совсем в другом отношении к ним, то начинал сомневаться – а поддержит ли меня большинство росичей или мне неизбежно придется уходить в оборону от общественного мнения, как мой старший брат, но в конце концов все равно обрести его судьбу. А если и уцелеть, то в самом гнусном статусе, статусе предателя. С такими метаниями заговоры не готовят. Но главное, конечно, в том, что я ненавижу мерканцев и прекрасно понимаю все их стратегические цели. Мы им нужны в качестве пушечного мяса. Они хотят на свою великолепную военную технику посадить чужих баранов, а не собственный народ. Я их, конечно, по-государственному понимаю, но совершенно не желаю, чтобы баранами, отдаваемыми на заклание, были росичи. Я родился в моей стране и вместе с нею умру. Если мне суждено погибнуть в борьбе, то пусть это будет борьба с врагами, а не с собственным народом. – ВКВ остановился и повернулся к Осетру. – Вот такой вот пафос… племянник…

Осетр снова широко и открыто улыбнулся:

– Хороший пафос, дядя. Я его прекрасно понимаю. И поддерживаю.

ВКВ не смог совладать с лицом. И растерянно развел руками:

– Удивлен, честно говоря. Значит ли это, что я прощен вами, ваше императорское величество?

– Значит, ваше высочество! – Осетр тоже встал и протянул великому князю руку.

Рукопожатие получилось, правда, осторожным. Будто двое слепых нащупывали дорогу навстречу друг другу…

– Ты великодушен, племянник. Нельзя не отметить… Что ж, должен сказать тебе еще одну вещь. Недавно я встречался с генералом Засекиным-Сонцевым.

– Да, я в курсе. Он хотел привязать вас к нашим планам…

ВКВ слегка удивился:

– А о том, что он уговаривал меня начать выступление против тебя, ты знаешь?

– Знаю. Он согласовывал со мной тему переговоров с вами. Поскольку ваши планы нам не были ясны, Засекин-Сонцев должен был уговорить вас согласиться на мятеж. Однако срок мятежа он вам называть не собирался, объясняя, что заговорщики в столице еще не готовы. Тогда сложилась бы ситуация, когда вы стали бы ждать сигнала от столичных заговорщиков, но так бы и не дождались. Нам нужна была полная определенность в отношении вас, чтобы самим планировать время, необходимое для завершения модернизации флота.

ВКВ удивился еще больше:

– В самом деле? У тебя неточная информация, племянник. Засекин-Сонцев уговаривал меня начать мятеж немедленно.

– И это я знаю, дядя. – Осетр сделал усилие и не пустил на физиономию ни удивление, ни ярость.

Удивляться было нечему – он всего лишь получил окончательное подтверждение своим подозрениям относительно Деда. Как и подтверждение правдивости графа Охлябинина. А ярость… Что ярость? Она – непродуктивное чувство, с нею только ошибки совершают…

Но о Деде пока думать не время. Сейчас надо добить до конца первоочередную проблему. Ковать железо следует, пока горячо!

– Могу ли я еще быть полезен империи? – спросил между тем с надеждой ВКВ.

Осетр с трудом скрыл улыбку. Все получалось, как он и пожелал. И он тоже перешел на «ты».

– Можешь, дядя… Ты всегда был полезен империи. И всегда будешь. Но чтобы принести стране максимальную пользу, тебе все-таки нужно пойти навстречу мерканским желаниям.

Он все-таки улыбнулся, когда у великого князя отвалилась челюсть.

Глава семьдесят третья

Время решать новую первоочередную проблему наступило, когда Осетр вернулся в столицу и с помощью Найдена ликвидировал всякие следы своего недолгого отсутствия – симулякр снова отправился в Институт информационных технологий.

Все, казалось бы, теперь было ясно, однако, прежде чем принять решение, связанное с судьбой Деда, император снова и снова ломал голову. Все же ему не до конца верилось, что Засекин-Сонцев решился предать его.

Может, все-таки ошибка или навет?..

Большая часть взрослой жизни Осетра прошла бок о бок с этим человеком. Да, случались моменты, когда он, Осетр, бывал очень зол на Деда и даже планировал в будущем непременно рассчитаться со своим обидчиком. Но это будущее было совершенно неопределенным, оно откладывалось и откладывалось, раз за разом, а по прошествии нескольких недель после очередного неприятного открытия Дедовой сути, когда обида рассасывалась, Осетр напрочь забывал о своих планах. Ведь Дед действительно был соратником, и все его выходки были тесно связаны с заботой о благополучии Росской империи. Такими людьми не бросаются… Иметь подобного соратника рядом с собой – большое административное счастье.

Но как оказалось, это счастье длилось только до момента, когда Деду стало ясно, что Осетр вышел из-под контроля.

Теперь Осетр понимал, что ему очень не хотелось верить в способность Деда предать своего ученика. Это ученики предают учителей, а не наоборот… По крайней мере, так утверждает наука история. Именно поэтому император, по большому счету, жевал сопли вместо активных действий, направленных на разоблачение нового заговора. Сейчас, при существующей серьезной поддержке усилий, предпринимаемых императором по наращиванию мощи Росской империи, общественное мнение только поддержало бы Осетра.

Следовало с самого начала, как только появились подозрения, дать задание графу Охлябинину о наблюдении над Засекиным-Сонцевым. Да, конечно, министр безопасности и советник по оной безопасности в ту пору находились в одной упряжке, но теперь ясно, что Охлябинин не решился бы выступить против императора, узнав, что у того уже появились подозрения насчет заговора…

Впрочем, что сожалеть о несделанном? Теперь, после доклада адмирала Приднепровского и встречи с дядей, становится ясным одно: пора начинать. И в близкой схватке с Орденом надо быть уверенным в прочности собственных фронта и тыла. А потому сорную и слабую траву надо вырывать с корнем. Дабы не портила все поле. Опухоль надо удалять, пока она не разрослась и не пустила метастазы. И потому решение может быть только одно!

Осетр позвал по говорильнику Найдена:

– Слушаю, твое величество! – сказал тот, явившись пред высочайшие очи.

– Вот что, друг мой… Нужно немедленно подготовить указ об объявлении в стране чрезвычайного положения.

– Неужели начинается? – сказал Найден замирающим голосом.

– Да, начинается… Набросай мне текст указа.

– Будет сделано, твое величество!

Через полчаса текст указ был готов.

Больше тянуть не было смысла.

Глава семьдесят четвертая

Осетр решил явиться к Засекину-Сонцеву один.

Найден, правда, по обыкновению воспротивился, но начальнику, как и всегда, оказалось несложно угомонить своего секретаря.

Угомонил он и секретаря Железного Генерала. Тот просто потерял дар речи, увидев в приемной человека, которого живым прежде видел только на балах в императорском дворце.

– Всеволод Андреевич на месте? – спросил Осетр. Как будто не знал, что Железный Генерал в это время всегда на месте.

– Так точно, ваше императорское величество! – Секретарь вскочил из-за стола и вытянулся.

– Мне надо поговорить с ним. Пусть нам не мешают!

– Слушаюсь, ваше императорское величество!

Дверь дематериализовалась, и император шагнул в кабинет советника.

Тот сидел за столом. Над столом с левой стороны висела голова сетевого агента Артузова – Дед не менял привычек.

Увидев на пороге императора, Железный Генерал не вскочил и не вытянулся. Наверное, он прекрасно понял, по какой причине правитель впервые оказался в его кабинете.

– Что случилось, ваше императорское величество? – спросил он спокойно.

– Случилось то, что я пришел вас арестовать, Всеволод Андреич!

По лицу Деда промелькнула легкая тень. Только и всего. Впрочем, бурного проявления эмоций Осетр и не ждал. Дед есть Дед…

– И в чем же моя вина, ваше величестве?

– Заговор против законной власти. Вы намеревались свергнуть нынешнего императора и посадить на его место великого князя Владимира.

Засекин-Сонцев дернул бровями:

– Так это же было пуляние камней по кустам. Мы же с вами разговаривали перед отлетом на рандеву с ВКВ, и я разъяснил свой план.

– Да, вы представили этот план как дезинформацию, побуждающую великого князя действовать в угоду нашим интересам. Но у меня сложилось впечатление, что это была вовсе не дезинформация. На самом деле это был ваш истинный план. И если бы великий князь согласился с вашим предложением, переворот бы состоялся.

– Впечатление? Вы собираетесь арестовать меня на основании собственных домыслов, ваше императорское величество?

– Думаю, это не домыслы, господин генерал. Я давно знаю, что вы обладаете возможностью внушать мне, как я должен поступать. Иными словами вы собирались править империей моими руками. Именно с этой целью вы и возвели меня на престол. Но потом ваша способность внушать испарилась. Я даже скажу когда. Когда вы в последний раз попытались лишить меня желания спасти мою мать.

Тень, омрачившая чело Деда на сей раз, оказалась гораздо более выразительной.

– Если помните, я не дал вам завершить внушение фразой «А сейчас ты, сынок, все забудешь». Мне совершенно не хотелось, чтобы вы стопроцентно убедились, что ваше внушение больше не действует, мне надо было, чтобы вы только засомневались. Вы и засомневались, но решили на всякий случай подготовить запасной вариант развития событий. С целью реализовать этот запасной вариант вы и отправились на встречу с ВКВ. И он поначалу был готов согласиться на ваше предложение, но то ли интуитивно, то ли по привычке не сказал ни да, ни нет. Только потом, когда я отправил к нему мою сестру, он принял окончательное решение. Я еще до вашей встречи с ВКВ заподозрил вас в интригах и велел следить за вами. Результаты этой слежки и доказывают вашу вину.

– Простите, ваше императорское величество, но все, что вы говорите, не имеет никакой связи с реальностью. Всем известно, что мною двигала и движет забота об интересах империи.

– Это верно. Но за интересами империи вы не забываете и о собственной пользе. Быть серым кардиналом очень удобно.

– Простите, ваше императорское величество, но, боюсь, для суда всех приведенных вами доводов будет маловато.

– Простите, генерал, но час назад я подписал указ о введении в империи режима чрезвычайного положения. В связи с неожиданным обострением международной обстановки. Как вам должно быть известно, закон о чрезвычайном положении позволяет задержать подозреваемого в государственной измене на неограниченное время. А за такой срок отыщутся и необходимые следствию улики, и нужные свидетельские показания. Вам ли это не знать?

Засекин-Сонцев впервые с начала разговора позволил себе хоть какую-то эмоцию – он досадливо поморщился.

– Кажется, я все-таки недооценил тебя, сынок. Однако ты меня тоже недооцениваешь, если воображаешь, будто я вот так, без сопротивления, как щенок, сдамся. Не дождетесь, ваше императорское величество!

Осетр достал из подплечной кобуры лучевик:

– Руки, генерал! На стол, чтобы я их видел! Быстро!!!

Дед положил руки на стол.

– А теперь медленно выходите из-за стола. Очень, очень медленно! Без лишних движений!

Дед встал и усмехнулся:

– Что, сынок, неужели убьешь старика?

– Убью, Всеволод Андреич! Не сомневайтесь!

– Безоружного? – Дед вышел из-за стола. – Я ведь в собственном рабочем кабинете с оружием в кармане не сижу.

Похоже, он тянул время, на что-то надеясь.

И очень скоро стало ясно, на что именно он надеялся.

Дед вышел на середину кабинета, по-прежнему держа руки перед собой.

– Неужели завалишь безоружного, сынок?! Не по-«росомашьи» это! Не тому тебя учили в школе!

Осетр возмущенно фыркнул:

– Меня учили всякому. И оружных убивать, и безоружных, если требуется для дела.

Однако его самого с души воротило заканчивать карьеру Деда таким вот образом. Не «росомашья» это смерть – не в схватке…

Засекин-Сонцев хорошо знал своего ученика.

– Вот что, Всеволод Андреич… Я все эти годы уважал вас, вы были мне учителем и наставником. И даже все наши… э-э… несовпадения во мнениях обычно заканчивались согласием друг с другом. Я знаю, что вы не сдадитесь, а убивать вас вот этим, – Осетр дернул лучевиком, – не хочу. Вы хотели скинуть меня с престола, и я даю вам такой шанс. Мы сейчас проведем схватку, как «росомахи». Без оружия, голыми руками… Я думаю это будет честно!

Железный Генерал на мгновение замер, потом кивнул:

– Ценю в людях благородство, ваше императорской величество… Впрочем, я бы удивился, сынок, кабы ты поступил иначе. Я, конечно, согласен. И не думай, что поддамся тебе! У меня, конечно, не было лишнего времени, но тренировки я никогда не прекращал.

Осетр убрал лучевик в кобуру и скинул китель, положил его в гостевое кресло.

– Мне никогда и в голову не приходило, что вы способны поддаться, Всеволод Андреич. В любой схватке.

Дед тоже скинул китель, бросил его на стол и принял боевую стойку.

И они двинулись навстречу друг другу.

Конечно, Дед, при всех своих тренировках, был совершенно не ровня молодому бойцу, периодически поддерживающему свою форму в единоборствах с таким поединщиком, как Найден, да и о пассивном комплексе тоже не забывавшему. Впрочем, играть с генералом, как кошка с мышкой, Осетр не собирался. Это было недостойно Деда. Это было недостойно его самого, даже не будь он императором Это было недостойно самого звания «росомаха».

– Будь внимателен, сынок, – сказал Дед, сторожа движения противника. – Не то потеряешь не только трон, но и жизнь.

– Буду, Всеволод Андреич!

Они сошлись.

Схватка получилась недолгой.

Время на сей раз не убыстрилось, как на Саммерсити. Но этого и не требовалось. Отвлекающий выпад рукой, своевременный блок, постановка которого давно доведена до автоматизма; ответный выпад, ответный блок с судорожным вздохом, означающим неготовность пожилого организма к такому ритму; еще один отвлекающий выпад рукой, и резкий удар носком ботинка в голень. Нога Деда подломилась, и он, заваливаясь на распластанный по полу ковер, был вынужден с трудом опуститься на четвереньки. Вернее, на три опорные точки, потому что четвертая уже не могла держать его вес. Потом он сел, подвернув под себя здоровую ногу, и поднял голову. По оттопырившейся ниже колена штанине было ясно, что другая нога у него теперь с открытым переломом, однако Дед не издал ни рычания, ни стона, ни шипения. Только выступили на лбу бисеринки пота – его при всем желании не проконтролируешь…

Дед даже сумел улыбнуться, хотя улыбка и получилась откровенно кривой.

– Кажется, я на сей раз совершил ошибку. Я имею в виду не нынешнюю нашу схватку.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, Всеволод Андреич. Очень жаль, что вы совершили эту ошибку. Мы бы еще многое сделали вместе.

– Не судьба… Большое спасибо за такую смерть, сынок!

– Прощайте, Всеволод Андреич! – сказал Осетр. – Мне очень будет вас не хватать!

Он опустился перед Дедом на колени, обнял старика. И одним коротким движением сломал Деду шейный позвонок.

Глава семьдесят пятая

Скрутило Осетра, когда он уже вернулся во дворец.

«Да что же ты за человек такой? – сказал он себе. – Почему от тебя людям одни беды?»

Душа его стремительно замерзала от чувства вины, и ее ничто не могло согреть.

Как ни крути, а Дед все-таки был ему самым близким человеком. После Яны, матери и Найдена, конечно… На Деда всегда можно было надеяться. И не очень важно сейчас, что он преследовал свои цели. Иной дружбы между мужчинами разного возраста попросту не бывает. В конце концов, не только Дед использовал Осетра, тот старика тоже не однажды использовал…

А может, именно поэтому, несмотря на внешний успех, в жизни пошли сплошные потери?

Когда-то, давным-давно, – мама… Потом, много позже, – Яна… Совсем недавно – снова обретенная, казалось бы, мама… И вот теперь Дед!

Не слишком ли много утрат? Стоит ли всех этих потерь достигнутое? Не слишком ли большую цену пришлось заплатить?

Сердце сжималось от вины и горя, и в этих тисках рождались слова, складывались в строчки, вертелись, переплетались, обретали концевые созвучия…

И, как и прежде, в этом котле родилось нечто, закипело, поднялось и начало переливаться через край:

Зачем же мы судьбы ломаем, Пьем кровь из разбитых сердец И старых друзей убиваем, Примерив терновый венец?..

Слово цеплялось за слово, строка за строку…

Зачем мы хватаем за руки То враки, то кривду, то ложь? Ужель от смятенной докуки Победу нам вынь да положь?

На рождавшиеся вопросы не находилось ответов…

Когда же с полученной властью Приходят вдруг горечь и стыд, Душа прорастает несчастьем И пепел нам в сердце стучит…

А когда вылилось, явились отрезвление и оправдания.

В конце концов, что ты нюни распустил, ржавый болт тебе в котловину! В конце концов, ты боролся за свою жизнь! Кому бы стало лучше, кабы ты сейчас лежал в морге, на месте Деда? Маме, Яне, Найдену?.. Ты жив, другой мой, и это главное. За все в этом мире приходится платить. Либо жизнью, либо деньгами, либо угрызениями совести. Ты жив, а значит, у тебя есть возможность спасти наконец маму, добавить толику счастья Яне, помочь Найдену продвинуться по служебной лестнице… За это можно заплатить жизнью друга, предавшего тебя. Заплатить даже ради таких вот мелких достижений. А ведь впереди еще намного более важная цель!

И вообще, разве это первый убитый тобой человек?.. Первое убийство было на Крестах, и почему-то там ты, «росомаха», не рефлексировал. Ну да, там были преступники. А разве Засекин-Сонцев не преступник? Так какого же ты дьявола, ржавый болт тебе в котловину!

Встали и отряхнулись… Сбросили с себя мусор и двинулись дальше… С бугорка в овражек и снова на бугорок… Вперед и вперед… Такова жизнь императора, и надо принимать ее такой, какая она есть.

Да, без советов Железного Генерала будет трудно. Но свято место пусто не бывает. Для начала на его место можно назначить графа Охлябинина. На посту советника по безопасности самое место министру этой самой безопасности. Пока за мной сила, он меня не продаст. А сила за мной есть. Сила и судьба, которая на моей стороне. А когда ни того ни другого не станет, так и жить будет незачем. Пусть тогда продает. Да только врешь, Иван Мстиславович! Спасибо тебе за нынешнюю поддержку. Вот за нее ты новый пост и получишь. А дальше будет видно. Предавший один раз непременно предаст снова…

Но преданного однажды уже трудно будет предать в будущем!

А потом он подумал, что шагнул по лестнице на очередную ступеньку, ибо раньше рифмованные строчки рождались в нем от любви или утраты, а теперь их породила смерть.

Вот только куда ведет эта лестница, вверх или вниз?

На этот вопрос у него ответа не нашлось.

Глава семьдесят шестая

На следующее утро только что назначенный советник по безопасности влетел в кабинет императора, не дожидаясь, пока секретарь, согласно этикету, доложит о просьбе об аудиенции.

Осетр встал, почувствовал, как сердце его дало перебой, и оперся ладонью о крышку стола. Словно немощный старик...

– Ваше императорское величество! Великий князь Владимир обратился вчера за помощью к Вершителю Бедросо. И только что пришло срочное сообщение… Второй флот Великого Мерканского Ордена получил приказ покинуть место постоянной дислокации и направиться в неизвестном пока направлении. Правда, об объявлении войны речи не идет…

Сердце успокоилось. Осетр выпрямился и удовлетворенно потер руки.

«Ну вот и свершилось!» – подумал он.

А вслух сказал:

– Поздравляю вас, Иван Мстиславович!.. Мы с вами очень хорошо поработали! Значит, снова пора в дорогу. Однако симулякра на сей раз сажать на трон не станем.

Граф Охлябинин не удивился. Но спросил:

– Следует ли понимать, что вы лично собираетесь участвовать в компании?

Осетр усмехнулся:

– А вы в этом сомневаетесь?

И увидел, что Иван Охлябинин ни в чем не сомневается.

– Есть еще одна новость, ваше императорское величество. На сей раз от Министерства иностранных дел. Вершитель Бедросо прислал сообщение императору Остромиру Первому, которое гласит, что женщина, которую вы похитили на планете Саммерсити, – вовсе не ваша мать. Не графиня Шувалова. С чего бы это ему выдавать свои замыслы? Или он понял, что они сорвались?

– Пути Вершителя неисповедимы, Иван Мстиславович… Но лично я думаю, что это сообщение – и есть меморандум об объявлении войны!

Конец четвертой книги

Примечания

1

РОСОГБАК – Росская особая гвардейская бригада активного контакта.

(обратно)

2

Самурайский комплект дайцю состоит из тачи (длинного меча) и танто (короткого меча).

(обратно)

3

СРЦ – система разведки и целеуказания.

(обратно)

4

АГД – антигравитационный двигатель.

(обратно)

5

Добрый день, парень! (мерк.)

(обратно)

6

Из Риверсайда? (мерк.)

(обратно)

7

Я не местный, дедушка (мерк.).

(обратно)

8

Наша большая любовь (мерк.).

(обратно)

9

Musculus latissimus dorsi (лат.) – широчайшая мышца спины.

(обратно)

10

Макиавелли Николо (1469–1527) – итальянский политический мыслитель. Признавал ради упрочения государства допустимыми любые средства.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Часть первая . «Улитка» Комарова

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

  Глава двенадцатая

  Глава тринадцатая

  Глава четырнадцатая

  Глава пятнадцатая

  Глава шестнадцатая

  Глава семнадцатая

  Глава восемнадцатая

  Глава девятнадцатая

  Глава двадцатая

  Глава двадцать первая

  Глава двадцать вторая

  Глава двадцать третья

  Глава двадцать четвертая

  Глава двадцать пятая

  Глава двадцать шестая

  Глава двадцать седьмая

  Глава двадцать восьмая

  Глава двадцать девятая

  Глава тридцатая

  Глава тридцать первая

  Глава тридцать вторая

  Глава тридцать третья

  Глава тридцать четвертая

  Глава тридцать пятая

  Глава тридцать шестая

Часть вторая . Заячья охота

  Глава тридцать седьмая

  Глава тридцать восьмая

  Глава тридцать девятая

  Глава сороковая

  Глава сорок первая

  Глава сорок вторая

  Глава сорок третья

  Глава сорок четвертая

  Глава сорок пятая

  Глава сорок шестая

  Глава сорок седьмая

  Глава сорок восьмая

  Глава сорок девятая

  Глава пятидесятая

  Глава пятьдесят первая

  Глава пятьдесят вторая

  Глава пятьдесят третья

  Глава пятьдесят четвертая

  Глава пятьдесят пятая

  Глава пятьдесят шестая

  Глава пятьдесят седьмая

  Глава пятьдесят восьмая

  Глава пятьдесят девятая

  Глава шестидесятая

  Глава шестьдесят первая

  Глава шестьдесят вторая

  Глава шестьдесят третья

  Глава шестьдесят четвертая

  Глава шестьдесят пятая

  Глава шестьдесят шестая

  Глава шестьдесят седьмая

  Глава шестьдесят восьмая

  Глава шестьдесят девятая

  Глава семидесятая

  Глава семьдесят первая

  Глава семьдесят вторая

  Глава семьдесят третья

  Глава семьдесят четвертая

  Глава семьдесят пятая

  Глава семьдесят шестая . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте