«Чародейка. Власть в наследство»

Колесова Марина Чародейка. Власть в наследство

1

Маленькая всадница на вороном иноходце неспешной рысью ехала по дороге. Рядом с ней скакал миловидный юноша в богатых парчовых одеждах. Неожиданно он обогнал свою спутницу и, сорвав с ее плеча зажим от тяжелого, расшитого золотом и серебром плаща, со смехом крикнул:

— Догоняй, наследница Владетеля!

После чего унесся через поле к темнеющему невдалеке горному склону.

Черноволосая девочка в красивой золотой диадеме, усыпанной великолепными драгоценными камнями, остановила коня. Подобрав сползший с ее плеч плащ, она перебросила его через луку седла. После чего, проводив взглядом своего быстро удаляющегося спутника, укоризненно покачала головой и продолжила свой путь. Она не сомневалась, что Геллар, так звали сорвавшего зажим юношу, приходившегося ей двоюродным братом, вскоре сам вернется. Вернется, поняв, что она не намерена поддерживать затеянную им игру. Она не могла себе позволить, подобно Геллару, тратить время на развлечения, зная, что ее появления во дворце ждет ее отец — Владетель Лорена, а также всех близлежащих пределов, суровый правитель и могущественный маг, который очень не любит ждать.

Ее сегодняшняя вместе с Гелларом поездка была первым в ее жизни самостоятельным заданием, и юной наследнице Владетеля хотелось все сделать наилучшим образом.

Геллар действительно через некоторое время вернулся, но не для того, чтобы сопровождать ее дальше. Он вновь обогнал ее и, подбрасывая в руке украшенный крупными брильянтами зажим в виде золотой розы, преградил ей путь. После чего, хитро усмехнувшись, с издевкой проговорил:

— Къяра, я забыл предупредить: если не догонишь, я выброшу твой зажим в расщелину у старой крепости…

— Принц, я прошу Вас… не надо, — девочка нахмурилась и предостерегающе вытянула вперед правую руку. — Вы ведь знаете, что я тороплюсь…

Однако юноша, не дослушав, развернул коня и снова погнал его через поле к склону горы.

Рассерженно прищелкнув в воздухе пальцами, Къяра развернула своего коня и, прошептав: «Давай, Бриз, догоняй!», направила его вслед ускакавшему двоюродному брату. Она не сомневалась, что тот выполнит свою угрозу.

Владетель, после трагической смерти своей сестры и ее мужа, забравший их двух сыновей к своему двору, почти ни в чем не ограничивал племянников. Поэтому принц Геллар привык, делать все, что только ему заблагорассудится. И остановить его Къяра не могла. Владетель запретил ей применять к нему магию даже опосредованно. Именно из-за этого вместо того, чтобы например остановиться коня принца, Къяре пришлось, чтобы не потерять дорогой для ее сердца подарок отца, вступить с принцем в затеянную им игру.

Она знала, что из расщелины у старой лоренской крепости зажим ей не достать даже с помощью магии. Расщелину охраняло старинное заклятье, сдерживающее древнюю магию. Поэтому, чтобы не потревожить его, использовать магию у расщелины, было категорически запрещено всем лоренским магам.

Трижды Къяра догоняла Геллара и, преграждая ему путь, просила вернуть зажим, но тот со смехом менял направление погони пока не заехал на узкую тропу на склоне горы. Тропинка, ведущая к крепости, огибала гору так, что с одной стороны шла отвесная горная стена, с другой — крутой обрыв в лоренскую расщелину.

Поднимаясь по каменистой тропе, Къяра тихо проговорила:

— Геллар, я прошу, давай поднимемся лишь до первого уступа… там можно развернуть коней и спуститься. Ты же знаешь, Владетель не любит ждать, а мы и так задержались… Ведь я уже трижды догоняла тебя, давай прекратим игру.

Геллар остановил коня и, обернувшись в седле, посмотрел на свою кузину. Она очень нравилась ему. Высокий лоб, который охватывала великолепная высокоуровневая диадема мага. Красиво очерченные брови над большими темно-синими глазами и густые черные волосы, подобранные в высокую прическу. Ее можно было бы назвать очаровательной, если бы не холодно-мрачный взгляд и серьезно-суровое выражение лица. Принц терпеть не мог ни того, ни другого. Он знал, как лучезарно умеет улыбаться Къяра, и каким внутренним светом озаряются ее глаза, когда она чему-то рада. Геллар мог простить ей ее степенность и холодность во дворце, зная, как требователен к дочери Владетель. Однако здесь, где они были неподконтрольны никому, терпеть подобный облик он был не намерен.

— О! Наконец-то, наследница Владетеля снизошла обратиться к собственному кузену по имени и на ты… — иронично проговорил он. — Может, наследница Владетеля еще и улыбнуться соблаговолит, а?

— Геллар, перестань, пожалуйста! Мне не до улыбок и игр… Отдай зажим… хватит уже.

— И не подумаю! Пока ты не улыбнешься и не споешь мне веселую песенку о капризной принцессе, ту, что пела моему маленькому брату, чтобы утешить его, не отдам.

— Геллар, может, ты вспомнишь о том, что ты не маленький ребенок? Тебе уже семнадцать, а ты никак с играми распроститься не можешь!

— Зато Вам, моя дорогая кузина, лишь двенадцать, но Вы почему-то постоянно пытаетесь изображать из себя взрослую и солидную особу. Это смешно!

— Геллар, я не мешаю тебе, можешь смеяться надо мной, сколько заблагорассудится, лишь зажим отдай и смейся на здоровье.

— Нет, Къяра. Смеяться мы будем вместе, и лишь после этого я отдам тебе зажим. Ну хватит, сестренка, право! Ты, по-моему, даже забыла, как улыбаться. Это невыносимо. Улыбнись немедленно!

— Геллар, хватит! Отец будет разгневан, если узнает, чем я тут с тобой занималась вместо того, чтобы выполнять его поручение.

— Къяра, ну что ты так боишься его? Отчего ты даже в лице меняешься, стоит ему лишь нахмурить брови? — раздраженно спросил Геллар.

Взаимоотношения Владетеля с дочерью были для него загадкой. С одной стороны никаких репрессий к дочери кроме сурового тона и строгих взглядов Владетель не применял. С другой стороны Къяра явно его боялась.

— Он не узнает ничего… — продолжил он, — если, конечно, ты сама ему об этом не скажешь. К тому же он ведь не просил тебя всю дорогу гнать лошадей… Так откуда ему знать сколько времени нам на все это потребовалось?

— Что ты хочешь от меня услышать? Почему я боюсь его разгневать и не собираюсь ему лгать? Хорошо, я отвечу тебе… Потому что знаю, что он чувствует ложь, и знаю, на что он способен в гневе, и еще знаю, как он умеет заставить страдать, даже не применяя никакого физического насилия… Ты плохо знаешь своего дядю… Храни тебя небо когда-нибудь по-настоящему прогневать его… и уж тем дать ему почувствовать, что ты солгал, — Къяра со злостью взглянула на двоюродного брата. — Все! Мне надоело! Можешь выбрасывать то, что забрал, куда хочешь… Я еду во дворец.

— Интересно знать, как? — насмешливо спросил Геллар. — Я и с места не тронусь. Магию применишь, и запрет отца нарушишь?

— Зачем же… здесь магию в любом случае применять нельзя… — ответила Къяра.

В глазах ее полыхнул мрачный огонь. Она осадила Бриза назад, а затем, подняв на дыбы, резко развернула его на тропе. Зашуршали обрушенные с тропы в пропасть камни, в то время как Бриз, повинуясь маленькой всаднице, уже быстро спускался вниз.

Геллар ошеломлено смотрел вслед удаляющейся кузине, и в его голове тут же родилась мысль, что он не позволит ей вот так уехать. Его четырехлетний, серый скакун Сапфир был ничуть не хуже Къяриного Бриза, и он решил повторить маневр кузины. Подняв своего коня на дыбы, он, не давая ему опуститься, тоже развернул его. Сапфир, уже развернувшись, начал опускаться вниз, но тут его переднее копыто, попало на самый край узкой тропинки. В расщелину посыпались обрушившиеся камни, и копыто коня заскользило вниз. Конь испуганно заржал, дернулся назад и, не удержав равновесия, вместе с всадником сорвался в пропасть.

Услышав шум обрушившихся камней и испуганное ржание, Къяра обернулась и увидела, как ее кузен вместе с конем срываются в пропасть.

На принятие решения у нее было меньше секунды, и она вскинула вверх руку.

Низкоуровневый магический поток, скользнув вдоль старинного заклятья, подхватил всадника и, осторожно приподняв, вернул на тропу. После чего, застыв вокруг него серебристым облачком, медленно стал таять словно предрассветный туман под первыми лучами восходящего солнца.

Къяра, замерев, ждала всплеска древней магии. Однако старинное заклятье, лишь слегка колыхнулось, поглотив часть энергии вызванного ею потока, после чего вновь сомкнулось в недвижности. Девочка облегченно вздохнула, и тихо прошептав: «Кажется, я сделала невозможное, Бриз», опустила руку и похлопала по шее своего вороного коня, посылая его вперед.

Геллар некоторое время боялся пошевелиться, оглушенный охватившим его магическим потоком. Но, почувствовав, как его Сапфир осторожно переступает с ноги на ногу, резко повел плечами, стряхивая с себя остатки оцепенения, и огляделся по сторонам. Заметив далеко впереди удаляющийся силуэт Къяры, он пришпорил коня и поскакал следом за ней.

Догнать кузину Геллар смог только у самого дворца. Соскочив с коня, он подбежал к поднимающейся по ступеням дворца Къяре и, упав перед ней на колени, схватил за руку. После чего едва слышно прошептал:

— Молю, наследница Владетеля, не рассказывайте о том, что произошло. Я буду обо всем молчать, клянусь.

— Вы предлагаете мне что-то скрыть от Владетеля? Вы в своем уме, принц? — Къяра остановилась и смерила его ледяным взглядом.

— Тогда скажите ему, что это лишь моя вина…

— Если когда-нибудь Владетелю лишь закрадется мысль о том, что в произошедшем виноваты Вы, принц, Вашей участи не позавидуют даже приговоренные к смертной казни, поверьте мне, — Къяра сурово сдвинула брови и высвободила свою руку из рук кузена.

— Но ведь все произошло лишь из-за меня… это правда… — растерянно проговорил он.

— Причем здесь Вы, принц? — Къяра презрительно скривила губы. — Неужели Вы думаете, что я могу сделать хоть что-то вопреки собственным желаниям? Не надо иметь столь большое самомнение, это вредит здоровью.

— Я… я не понимаю, Къяра…

— Пойдемте со мной, и Вы поймете все. Только прежде поклянитесь, что не будете вмешиваться в мой разговор с отцом, да и потом будете держать язык за зубами… — пристально глядя на него, проговорила она.

Под ее жестким взглядом принц потупился и, клятвенно подняв руку, тихо проговорил, — Я клянусь в том, наследница Владетеля.

— Замечательно, — Къяра сдержанно кивнула. — Кстати, может, Вы, наконец, соблаговолите мне отдать то, что забрали у меня?

— Да, конечно, наследница Владетеля, простите… — Геллар протянул ей зажим.

Она взяла его и пошла вверх по лестнице к входу во дворец, а Геллар последовал за ней.

Къяра в сопровождении кузена лишь подошла к дверям апартаментов Владетеля, как его личный слуга тут же распахнул их и с поклоном произнес:

— Владетель ожидает Вас в своем кабинете.

Къяра прошла по длинному коридору и, войдя вместе с Гелларом в кабинет Владетеля, замерла на пороге:

— Я могу войти, отец?

Владетель Лорена — маг Маграт, сидевший в высоком кресле, тут же отложил бумаги, которые читал. Богато-расшитые золотом одежды выгодно подчеркивали его высокий рост и атлетическое сложение. Копна черных, как у Кьяры, волос обрамляла широкоскулое лицо с выдающимся вперед упрямым подбородком. А роскошная диадема мага-императора, охватывающая высокий лоб, оттеняла мрачный и хищный взгляд синих глаз из-под густых бровей. Лишь взглянув на Владетеля, любой начинал испытывать благоговейный трепет. Пристально посмотрев на дочь, он тихо проронил:

— Входи, я давно тебя жду. Как я погляжу, ты не особенно торопилась, моя радость.

— Прости, отец. Я очень виновата перед тобой, — Къяра шагнула к отцу и опустилась перед ним на колени.

Геллар, замерший на пороге, тоже поспешно преклонил колени.

— Твоя неторопливость сегодня не столь серьезный повод, который требовал бы моего прощения. Так что встань, дитя мое, я не сержусь на тебя за это, — Маграт протянул дочери руку для поцелуя.

— Я виновата не только в этом, отец, — по-прежнему не вставая, тихо проговорила та.

— Ты не привезла амулет, который я просил тебя достать?

— Амулет я привезла, — Къяра, не поднимая головы, достала амулет и на вытянутых руках подала его отцу.

Тот взял его, внимательно осмотрел, потом отложил на стол и вновь перевел взгляд на дочь, — Тогда в чем ты провинилась?

— Я нарушила твой запрет, отец.

— На моей памяти я лишь запретил тебе применять магию к Геллару. Ты в этом провинилась? — тон Маграта заледенел.

— Не только, — Къяра подняла голову и в упор посмотрела на отца, — я нарушила этот твой запрет на краю лоренской расщелины.

— Что?! — голос Владетеля громом прокатился по его кабинету, он резко поднялся с кресла, схватил дочь за плечи и рывком поднял с пола: — Ты понимаешь, чем это могло закончиться?

— Да, отец. И очень раскаиваюсь в этом поступке… это вышло неосознанно… я бы даже сказала: помимо моей воли… я заигралась. Я понимаю, что это лишь усугубляет мою вину, но, к сожалению, это так, — не отводя взгляда от глаз отца, тихо проговорила Къяра.

— Как это надо понимать? — Маграт замер, удивленно глядя на дочь.

— Мы играли, отец… Я воспользовалась нашей поездкой, чтобы развлечься. Мы догоняли друг друга у развалин лоренской крепости, где нас никто не мог видеть… принц выигрывал, он сорвал с моего плеча зажим, и я никак не могла его догнать. А потом я почти настигла его, но отобрать зажим не успела, конь принца оступился и сорвался вниз. Я даже не осознала, что делаю, я была в азарте погони и хотела вернуть дорогую для меня вещь… ну и я использовала магию, чтобы вернуть ее. Вот, — Къяра осторожно высвободилась из рук отца и протянула ему его подарок: — Можешь забрать его у меня, раз я достала его тем способом, которым не имела права доставать…

— Из-за этой безделушки, Къяра, ты могла погубить себя и всю империю… Ты соображаешь, что творишь? — Владетель, взяв зажим из ее рук, в гневе сжал его так, что сломал, после чего раздраженно отшвырнул обломки в угол. — Проклятье! Ведь знал, что это может случиться… знал… поэтому и запретил… — он обернулся к стоящему на коленях у порога Геллару, и с нескрываемой злобой произнес: — Тебя, стервец, трогать не хотел… видимо зря… — глаза его метали молнии.

— Мне, конечно, очень хочется свалить всю вину на принца, отец, — вновь заговорила Къяра, — но ты ведь все равно узнаешь правду, поэтому говорю тебе сразу: принц здесь абсолютно не при чем. Ему лишь не повезло, когда его скакун оступился, и повезло тогда, когда я в азарте игры, пытаясь достать зажим, заодно и его вытащила из пропасти…

— Ладно, ступай, — раздраженно махнул Владетель рукой принцу, — и постарайся на глаза мне не попадаться, а то не ровен час, угодишь под горячую руку…

Геллар поднялся, после чего, поклонившись Владетелю, поспешно вышел. Таким рассерженным Владетеля он видел впервые и не на шутку испугался.

Владетель, проводив его недобрым взором, вновь перевел взгляд на дочь:

— Нет, ты видимо не понимаешь, чем ты рисковала, бестолковая девчонка!

— Но ведь все закончилось благополучно, отец. Я сделала все очень аккуратно и осторожно.

— Тебя спасли твои грандиозные способности… ты интуитивно почувствовала, как можно работать вдоль заклятья… но это иначе как чудом и назвать нельзя, и мне страшно даже подумать чтобы произошло, не случись этого чуда, — Владетель притянул дочь к себе и крепко обнял.

Къяра, прижавшись к отцу, замерла, ловя столь редкие для него проявления чувств и ласки.

Через некоторое время Маграт отстранился от дочери и холодным тоном проговорил:

— Надеюсь, ты догадываешься, что я не могу спустить тебе подобное безответственное поведение.

— Да, отец. Я приму любое твое наказание.

— Я никогда не наказывал тебя и не сбираюсь этого делать впредь. Но я должен сделать так, чтобы ты научилась просчитывать последствия своих действий, контролировать свое поведение и отвечать за собственные поступки. Научилась быть сильной и выносливой не только магически, но и физически, научилась полностью управлять своим телом и подчинять его своей воле Чтобы в случае, когда магия будет бессильна, ты не оказалась беззащитной и слабой. Научилась обуздывать свои чувства и эмоции и руководствоваться лишь разумом и трезвым расчетом. Ты — будущая Владетельница, тебе все это необходимо. И я знаю место, где тебя этому могут научить. И сейчас у меня появилась причина отправить тебя туда.

— И что это за место?

— Ты когда-нибудь слышала о Виарде?

— Легендарном воине, ушедшем в отшельники? О нем в Лорене не слышал разве только глухой.

— Ты отправишься к нему.

— Отец, ты думаешь, он согласится меня учить?

— Я заставлю его принять тебя в качестве ученицы. А вот чтобы он действительно учить тебя начал это тебе придется постараться.

— Я могу использовать с ним магию?

— О магии тебе лучше не вспоминать. Сними диадему.

— Ты ведь заешь, отец, я могу работать и без нее, — снимая с головы диадему мага и отдавая ее отцу, тихо проговорила Къяра.

— Я знаю и потому не боюсь оставить тебя наедине с суровым воином, не отличающимся изысканностью манер. Однако запомни, применишь к нему магию, я найду ему замену… И не факт, что она будет лучше.

2

Виард сидел на крыльце своей избушки, снимая шкуру с добытого волка, когда перед ним на поляне возникла мерцающая магическая арка перемещений. Оттуда на поляну шагнул Маграт, ведя за руку девочку лет двенадцати. Арка за их спинами тут же исчезла.

Могучий воин с длинными светлыми и едва заметно тронутыми сединой волосами, перехваченными за спиной плетеным кожаным шнурком, отложил в сторону нож и, отбросив тело волка, поднялся. После чего опустился на колени и склонил голову:

— Здравствуйте в веках, Владетель, — произнес он традиционное приветствие.

— Встань и подойди, — нетерпеливо повел рукой тот.

Виард поднялся и подошел ближе, на его суровом, испещренном шрамами лице читалось явное недоумение.

— Что привело Вас ко мне, Владетель?

— Я привел тебе ученицу.

— Ученицу? — Виард с любопытством посмотрел на девочку.

Девочка прямо встретила его взгляд и не отвела глаз. Тяжелый, мрачный взгляд ее темно-синих глаз был наполнен ледяным холодом и пронизывал насквозь. Ничего человеческого не чувствовалось в нем: ни любопытства, ни интереса, ни душевного тепла, ни ласки, ни тем более страха. Лишь безразличие и еще уверенность в своих силах. Так смотреть умели только маги, причем очень сильные маги.

Воин знал это. Он первый не выдержал и, повернув голову, перевел взгляд на Маграта:

— Вы уверены Владетель, что ей это надо?

— Это не обсуждается, — жестко ответил тот.

— Но она же маг…

— К тебе она магию применять не будет, если только на честь ее не посягнешь… И будет послушна, а не будет, я думаю, ты сумеешь заставить ее таковой быть…

Владетель осторожно подтолкнул девочку по направлению к воину. Та медленно, с достоинством подошла, опустилась перед ним на колени и, склонив голову, тихо произнесла:

— Я полностью в Вашей власти, учитель.

— На сколько она здесь? — Виард смерил ее недобрым взглядом.

— От тебя зависит… Заберу ее, как только научишь, всему что знаешь и умеешь.

— Это нереально. Обучить девчонку, к тому же мага… Она же наверняка и меч никогда в руках не держала.

— И что с того? Научишь — будет держать…

— Да бесполезно это. Не воин она, и никогда им не будет, нельзя научить того, кому не дано…

— Ей дано все. И не спорь больше! — Маграт нахмурился и предостерегающе поднял руку.

— Да, Владетель, — Виард склонил голову.

— Я рад, что ты согласился, — усмехнулся Маграт и добавил, щелкнув пальцами — если вдруг, тебе потребуется мое присутствие, кольцо, что появилось у тебя на руке, переодень на другую руку. Надеюсь, ты понимаешь, что воспользоваться им ты можешь лишь в случае крайней необходимости?

— Да, Владетель, — еще раз повторил воин, бросив взгляд на свою руку, на которой действительно появилось кольцо.

— Что ж, замечательно… — Маграт вновь усмехнулся, повел рукой в воздухе и шагнул в появившуюся перед ним мерцающую арку, которая, поглотив его, тут же вновь исчезла.

Виард тяжело вздохнул и посмотрел на девочку, по-прежнему стоявшую на коленях.

— Встань.

Девочка поднялась.

— Как тебя зовут?

— Къяра.

— Где твоя мать?

— У меня ее нет.

— Она умерла?

Девочка молчала.

— Я спросил тебя, — Виард жестко схватил девочку за подбородок, вынуждая поднять голову и посмотреть ему в глаза. Взгляд девочки не изменился: бесчувственный и холодно-мрачный.

— Отвечай! — потребовал Виард.

— У меня ее нет, — спокойно и холодно повторила девочка.

— Ты можешь ответить нормально, что с ней случилось? — Виард еще жестче сжал рукой подбородок девочки.

— Лишь то, что сказала… Ее нет у меня, — ответила девочка, даже не изменив интонации, все так же тихо, ровно и холодно.

— Ты издеваешься?

— Нет, учитель.

Виард отпустил подбородок девочки и отошел. Злость душила его. Дочь Маграта, а в том, что перед ним его дочь воин ни секунды не сомневался, лишь только увидел ее, была подстать отцу. Сейчас ему хотелось свернуть шею этой маленькой неуступчивой девчонке, но он сдержался.

— На крыльце труп волка. Иди, сними с него до конца шкуру, — приказал он девочке, с любопытством наблюдая, что она будет делать.

Девочка не стала задавать никаких вопросов, подошла к крыльцу, подняла тело волка, и внимательно осмотрела. Затем, подобрав с порога нож, села и осторожными движениями стала продолжать прерванную им работу.

Усмехнувшись, Виард развернулся и ушел в лес. Вернулся он часа через два. Девочка сидела на крыльце, сбоку от нее лежала шкура волка, и его туша. Подойдя к крыльцу, воин поднял шкуру и внимательно осмотрел. На его удивление, девочка шкуру не испортила и сделала все достаточно аккуратно.

— Воды принеси, — не отрываясь от рассматривания шкуры, приказал он.

Девочка поднялась с крыльца и молча замерла, выжидательно глядя на него.

— Не поняла что ли? Марш за водой! — Виард бросил шкуру, повернулся к девочке и наотмашь ударил ее по лицу.

Девочка выдержала удар, даже не шелохнувшись, и не двинулась с места.

Виард рассвирепел. Схватив девчонку за волосы, он затащил ее в избушку, швырнул на пол лицом вниз, схватил висевшую на стене плеть и пару раз сильно ударил ее. Девочка не дергалась и не проронила ни звука.

Виард отбросил плеть, наклонился и, схватив ученицу за волосы, приподнял ее голову:

— Так ты пойдешь за водой?

— Пойду, если скажете куда.

Тихий и спокойный ответ девочки, подействовал на воина отрезвляюще. Он разжал руку и поднялся.

— Вставай… сразу, что ли не могла сказать, что не знаешь куда идти?

Девочка поднялась, но ничего не ответила.

— Я спросил: почему ты не сказала, что не знаешь куда идти? — раздраженно произнес Виард, — или ты опять не намерена мне отвечать?

— Вы знали это и так… — тихо произнесла девочка.

— А спросить ты не могла?

— Зачем? Если Вы захотите, учитель, Вы сами скажите…

Девочка посмотрела Виарду в глаза, и он понял, что ничего спрашивать у него она не будет. И еще воин понял, что ненавидит свою ученицу.

— Родник в овраге, на дальней стороне поляны, за домом. Ведро в углу избы на скамье. Иди, — тихо произнес он, отошел к окну и отвернулся, борясь с искушением придушить девчонку.

Къяра взяла ведро и вышла. Вернулась она минут через пять и, поставив полное ведро на скамью, откуда взяла, молча замерла рядом.

Виард повернулся к ней и сквозь зубы процедил:

— Возьми котелок над очагом, нарежь туда мясо волка, налей воды, промой мясо, вылей воду, потом налей новую и принеси мне.

Не говоря ни слова, девочка взяла котелок и вышла.

Воин подошел к очагу, поправил дрова, разжег огонь и сел рядом на небольшой скамеечке. Он слышал, как Къяра несколько раз заходила, чтобы набрать воды, но не повернулся до тех пор, пока не услышал тихое:

— Я принесла, учитель.

Тогда он обернулся и, взяв у нее котелок, привесил его над очагом.

Почувствовав, что девочка осталась стоять у него за спиной, Виард велел ей принести крупы для похлебки и промыть ее. А когда она выполнила, высыпал крупу в котелок и, велев следить за похлебкой, вышел из избы. Там он в задумчивости постоял на крыльце, потом взгляд его упал на лежавшие на пороге остатки туши волка и его шкуру. Он подхватил их и отнес в погреб за избой, с раздражением подумав по дороге, что про погреб надо будет тоже рассказать его новой ученице.

Возвращаться в избу Виард не торопился, поэтому нарубил дрова во дворе, потом посидел на скамье у завалинки и лишь, когда солнце спустилось к верхушкам сосен, переступил порог избы. Пол в избе был чисто выметен, стол вытерт. На столе стоял котелок с похлебкой, а девочка, отвернувшись, стояла у окна.

— Иди, полей мне, я умоюсь, — позвал он ее.

Девочка неторопливо подошла к ведру, зачерпнула в кувшин воды и, достав из-под скамьи таз, поставила его на скамью.

Виард подошел, умылся. Его ученица молча поставила кувшин, пошла вылила таз с водой и опять отошла к окну.

— Тарелки и ложки — на полке, достань, — приказал он, садясь за стол.

Девочка молча поставила на стол перед ним тарелку, положила ложку и снова, отойдя к окну, замерла там.

— Ты что, есть не собираешься?

Девочка молчала. Виард тяжело поднялся из-за стола подошел к ученице и схватил за волосы.

— Еще раз ты оставишь мой вопрос без ответа, отхлещу плетью так, что с пола не встанешь.

Девочка по-прежнему молчала.

— Поняла? — с угрозой в голосе переспросил воин.

— Да, учитель, — девочка ответила столь спокойно, будто он не ее держал за волосы.

— Хорошо… — Виард глубоко вздохнул, пытаясь справиться с раздражением, и тихо проговорил, — Тогда я спрошу снова: почему ты не села есть за стол?

— Вы считаете, учитель, что я должна что-то делать без Вашего приказания? — вопросом на вопрос ответила девочка.

Воин разжал руку, отпуская ее косы, вернулся за стол и, явно пересиливая себя, медленно произнес:

— Иди, вымой руки, достань себе тарелку с ложкой, садись и ешь…

Помолчал немного, а потом раздраженно добавил, — Тебе еще не надо сказать, что каждую ложку в отдельности надо брать в рот, а еду глотать? Не надо? А то я могу…

Он сердито посмотрел на девочку. Однако его ученица, будто и не замечала его раздраженного тона. Она молча выполнила все его указания, села за стол и спокойно, не поднимая глаз, принялась есть. Виард покачал головой и тоже взялся за ложку. Ели они молча. Закончив трапезу, Виард поднялся.

— Когда доешь, убери со стола посуду, ополосни ее над тазом и можешь сходить к озеру, искупаться… это недалеко, по тропинке вдоль опушки через березняк и направо… — произнес он, — потом подошел к сундуку стоявшему в самом дальнем углу избы и, достав оттуда подушку и пару больших меховых одеял бросил на большую широкую лавку стоявшую недалеко от окна, — Спать будешь там… Все поняла? На этот раз я все тебе сказал?

— Да, учитель… — девочка тоже встала из-за стола, собрала посуду, ополоснула ее, убрала на полку и вышла из избушки.

Проводив ее недобрым взглядом, Виард устало опустился на лавку. Он не представлял, как сможет, особенно после стольких лет одиночества, сосуществовать с такой своеобразной ученицей.

«Ничего, обломается», — решил он и ошибся.

Все последующие дни постепенно заставляли Виарда убедиться в том, что он бессилен, хоть как-то повлиять на поведение своей ученицы. Она почти не разговаривала, односложно отвечая лишь на конкретные вопросы, да и то не всегда. Молча и неторопливо выполняла любую работу, ничего не просила и ни о чем не спрашивала. Все, попытки Виарда заставить ее хотя бы сразу отвечать на вопросы или что-то сделать более быстро оказывались безрезультатными. Она безмолвно сносила побои, при этом абсолютно не меняла своего поведения, будто это вовсе не ее только что жестоко наказали.

Магию его ученица не использовала. Лишь однажды Виард оказался свидетелем нарушения этого правила, когда, выполняя его приказ и затачивая меч, Къяра, словно любуясь оружием, провела по лезвию рукой и сталь под ее ладонью, сверкнув искрящейся радугой, преобразилась на глазах, делаясь прочнее, крепче и острее. Тогда Виард избил ее так, что девочка несколько дней с трудом ходила.

После этого магию его ученица больше не применяла, а также почти совсем перестала говорить. В ее лексиконе осталось лишь два выражения «да, учитель» и «нет, учитель». Все вопросы, на которые нельзя было так ответить, она игнорировала. Если же Виард пытался заставить ее ответить, в глазах ее появлялось выражение такого ледяного презрения, что Виард чувствовал, что девочку скорее можно убить, чем заставить сказать хоть что-то.

С этого момента общение с ученицей стало для него абсолютно невыносимо. Порой ему хотелось попросту удавиться, чтоб только не видеть этот холодно-мрачный надменный взгляд… Поэтому, когда в условленный срок он увидел дым костра приехавших за его шкурами торговцев, он принес им лучшее, что у него было, и потребовал, чтобы они срочно привезли ему самогон. Торговцы не заставили себя ждать и практически тут же привезли, причем столько, что запаса должно было хватить минимум на год беспробудной пьянки. И Виард запил.

Его ученица никак не отреагировала на то, что уже с утра Виард стал пить и пить столько, что к вечеру просто не мог стоять на ногах. Казалось, она живет в каком-то параллельном мире, а здесь ее не интересует и не волнует ничего…

Через месяц запоя, Виард понял, что уже и самогон не спасает его от чувства ненависти, которое девочка рождала в его душе одним своим присутствием. Сидя за столом, после очередной выпитой бутылки, подперев голову руками, он наблюдал как его ученица, сидя у окна, зашивает его рубашку.

Прямая спина, гордая осанка, чуть склоненная голова. Вся поза девочки говорила, что она лишь снизошла до этой работы, которая абсолютно не интересует ее, однако будет сделана хоть и неспешно, но четко и аккуратно, потому что по-другому его ученица не делает ничего.

— И сколько же мне еще выносить тебя здесь? — не ожидая ответа, скорее сам для себя хрипло спросил Виард.

К его изумлению девочка вскинула голову, холодно посмотрела на него и сухо произнесла:

— Владетель уже ответил на этот вопрос.

В первый момент Виард опешил от неожиданности, а потом, не отводя глаз от девочки, спросил:

— Почему он прислал тебя сюда?

— Это — наказание… — тихо ответила девочка и отвела взгляд.

— Что?! Наказание ты говоришь? Так ты мое наказание? — Виард тяжело поднялся и подошел к девочке. Ярость смешанная с алкоголем туманила его разум.

Схватив девочку за плечи, он с силой тряхнул ее и, сдернув с лавки, рывком поставил перед собой.

— А ну рубашку сними, мое наказание!

Девочка молча расстегнула рубашку, сняла ее, положила на лавку рядом с собой и замерла, ожидая его дальнейших указаний.

Но Виард не торопился, он шагнул к ней, поднял с лавки ее рубашку, потом отступил и по-мужски оценивающе оглядел девочку.

Та перехватила его взгляд, и тут же словно свинцовая тяжелая плита навалилась изнутри на Виарда. Он осел на пол не в силах даже шевельнуться.

— Еще раз так посмотришь, умирать будешь мучительно и долго, — прошептала девочка и сняла морок.

Виард медленно поднялся, швырнул ей рубашку и хрипло приказал, — Оденься и подай мне плеть!

Он был взбешен.

Девочка неторопливо надела рубашку, сняла со стены плеть и протянула ему.

— Повернись ко мне спиной, встань на колени и облокотись на лавку, — потребовал он, взяв плеть.

Девочка молча выполнила его требование, и Виард стал избивать ее. Остановился он лишь тогда, когда так и не проронившая ни звука его ученица осела на пол, потеряв сознание.

Ярость воина прошла, и он, пораженно посмотрев на окровавленное тело девочки у своих ног, склонился над ней, недоумевая, как Маграт, который мог контролировать все происходящее у них, допустил то, что он так поступил с его дочерью. И тут его как молния обожгла мысль, что девочка сказала: «это — наказание», имея в виду не его, а себя…

— О небо, — прошептал он, приподнимая тело девочки и пытаясь определить жива ли она, — Неужели и тебя я тоже погубил своими руками?

Девочка была без сознания, но дышала. Воин подхватил ее на руки и отнес к себе на кровать. Там он снял с нее окровавленную рубашку, осмотрел страшные рваные раны на спине и с ужасом понял, что иначе как чудом нельзя назвать то, что девочка еще жива.

Сжав зубы, он промыл ее раны, а потом переодел ее в одну из своих чистых рубашек, внутренне пообещав себе, что если девчонка поправится, он бросит пить и больше так с ней никогда не поступит.

Всю ночь воин просидел рядом с девочкой, но она не приходила в себя. Лишь под утро едва слышный стон сорвался у нее с губ, и она открыла глаза.

— Къяра, девочка, молю тебя, — Виард опустился на колени рядом со своей кроватью, на которой она лежала, — используй магию… Ты же можешь.

Девочка молча отвела взгляд в сторону.

— Прости… клянусь, я больше и пальцем тебя не трону… Обещаю… Залечи свои раны, я ведь знаю, что ты можешь это сделать.

Однако девочка не отвечала.

— Къяра, ты же использовала здесь магию тогда, с мечом, значит, отец не запретил тебе этого… Ну что ты молчишь? Ты же можешь это сделать… Я прошу тебя, девочка… Я знаю, что очень виноват перед тобой… прошу, прости…

Так воин не просил еще никого, даже Владетеля. Но девочка словно и не слышала его. Она не шевелилась, и длинные, густые и пушистые ресницы прятали ее взгляд.

— Ты слышишь меня?

Взмах ресниц и чуть слышное: «Да, учитель…».

— Так ты залечишь свои раны?

Долгое молчание, потом: «Нет, учитель».

— Но почему? Что ты хочешь, что бы я сделал? Я клянусь, я сделаю все, что в моих силах… Я больше не притронусь к бутылке, я буду тебя учить… Что ты еще хочешь? Ты же видишь, я на коленях прошу тебя… Как мне еще тебя просить? Скажи, я попрошу.

Молчание было ему ответом.

— Ты же мучаешь в первую очередь себя! Что ты хочешь доказать? Что я изверг, беспричинно, в пьяном угаре, мучающий беззащитную жертву? Считай, что уже доказала… Что еще?

Къяра молчала, на лице ее застыло столь отрешенное выражение, будто все, что он говорил, ее абсолютно не касалось.

Виард медленно поднялся с колен и вышел из избы. Во дворе он снял кольцо, что оставил ему Владетель, и переодел его на другую руку.

Маграт появился тут же. Шагнув из арки перемещений на встречу коленопреклоненному Виарду, он раздраженно спросил:

— Ну и что за крайняя необходимость послужила причиной твоего обращения ко мне?

— Я чуть не убил Вашу дочь, Владетель…

— Так не убил же… — Маграт повел рукой в воздухе, — Она вполне в состоянии помочь себе сама, если ты ей позволишь, я запретил ей применять магию лишь к тебе…

— Она отказывается это делать…

— Заставь.

— Вы считаете ее можно заставить?

— Можно.

— Но как?

— Ты учитель, тебе и решать как.

— Так Вы не исцелите ее?

— Нет. Я же уже сказал: она в состоянии это сделать сама, если захочет…

— Тогда я просто придушу ее, Владетель… Я не могу смотреть на нее в таком состоянии.

— Ты еще и угрожаешь? Сначала сам довел ее до такого состояния, а теперь еще и требует что-то… Считаешь, что я позволю тебе это сделать? — усмехнулся Владетель, и протянул Виарду небольшую баночку, появившуюся у него в руке: — Вот держи, будешь смазывать ей раны, и все достаточно быстро пройдет… А перед тем как намазать, промой раны самогоном, надеюсь, твоего запаса тебе хватит, и ты не потребуешь от меня еще и его…

— Вы думаете, этого количества мази будет достаточно? — спросил Виард, с сомнением вертя в руках маленькую баночку.

— Мази тебе хватит на всю оставшуюся жизнь, закрутишь крышку, и банка будет полна вновь.

— Я, конечно, воспользуюсь ею… — воин задумчиво посмотрел на баночку, а потом вскинув взгляд на Владетеля решительно добавил: — Только лучше бы Вы забрали Къяру… Можете делать со мной что хотите, но учить ее я не буду…

— Даже так? Ты же знаешь, я и заставить могу…

— Я знаю, но после знакомства с Вашей дочерью я, пожалуй, предпочту Ваш гнев, общению с ней…

— Девочка полностью в твоей власти. Что тебе еще не достает?

— Не достает обычных человеческих чувств в душе Вашей дочери. Она больше похожа на бесчувственную куклу, чем на девочку ее лет… — раздраженно ответил Виард.

— Ты плохо искал, — неожиданно рассмеялся Владетель, а потом тихо добавил: — Къяра к сожалению очень добрая, нежная и чувствительная девочка.

— Она?! Да за все это время я не увидел ни одной эмоции даже в ее глазах…

— Значит, на то у нее были причины… и они, только в тебе.

— Во мне?

— А в ком же еще? Она самая обычная девочка, только на ее долю выпали очень тяжелые испытания… И если сейчас она согласна даже на постоянные наказания с твоей стороны, лишь бы ты не коснулся ее внутреннего мира, который она изо всех своих сил пытается оградить от тебя, то спрашивается, в ком еще может быть причина?

— Почему Вы говорите мне это, Владетель?

— Я вижу, что ты действительно не в состоянии учить ее, пока не найдешь с ней контакт… Именно поэтому я даю тебе ключ к ее душе, хотя ты этого и не достоин… Посмотри на себя ее глазами и, возможно, ты поймешь что делать.

Маграт взмахнул рукой, и перед ним возникла мерцающая арка, он шагнул в нее и исчез.

Виард поднялся с колен и сел на крыльце. Он пытался осознать то, что сказал ему Владетель и посмотреть на себя глазами двенадцатилетней девочки, которою в наказание за что-то отец отправил ученицей к воину-отшельнику. Картина получалась не особо красивая. Девочка, попадает в совершенно незнакомый ей мир и всеми силами пытается доказать в первую очередь самой себе, что она сильная и ничего не боится. Учитель с ней резок и груб с самого начала, и естественно, что она замыкается, и чем жестче с ней учитель, тем больше она замыкается в себе… Его ненависть к ней, рождала в ее душе ответное чувство. Он понял ее, но это понимание не дало ответа на вопрос как же теперь это все исправить…

Виард тяжело вздохнул, поднялся с крыльца и вошел в избу. Девочка неподвижно лежала на кровати, в том же положении, как он ее и оставил. Воин достал с полки бутылку самогона, подошел к ней и отбросил одеяло. Девочка даже не шелохнулась, лишь ее ресницы взлетели и вновь опустились, показав, что их обладательница бросила на него мимолетный взгляд.

— Потерпи, я обработаю твои раны… раз сама себя лечить не хочешь… — Виард постарался, сказать это как можно мягче, но все же не смог удержаться от упрека.

Приподняв подол ее рубашки, Виард вылил себе на руку самогон и осторожным движением коснулся спины девочки. Она вздрогнула и уткнула лицо в подушку, но не проронила ни звука. Воин сжал зубы и отвел взгляд, ему тяжело было смотреть на дело рук своих и страдание девочки, но он продолжил начатое и еще пару раз вылил полную ладонь самогона на спину ученицы. А потом намазал ей все раны, мазью, оставленной Владетелем и, одернув рубашку, укрыл девочку одеялом.

Постояв немного, он решительно развернулся и вышел из избы во двор. Там он развел костер и приготовил еду. Сходив за посудой, наполнил тарелку, принес в избу и поставил перед Къярой:

— Тебе надо поесть…

— Нет, учитель…

Холодный взгляд, и девочка медленно с трудом отвернула голову от тарелки.

— Къяра, я знаю, что тебе плохо, но есть все равно надо, — Виард сел на край кровати, — поверни голову, и я покормлю тебя.

Девочка не шевельнулась.

— Къяра, я знаю, что ты упряма… но я не менее, поверь мне… Повернись, моя девочка, иначе мне придется сделать это силой…

И тут девочка резко приподнялась, повернулась, села на кровати и взяла в руки тарелку. Виард увидел как ее темно-синие глаза из-за расширившегося от сильной боли зрачка, стали совершенно черными.

— Совсем с ума сошла? — Виард ошеломленно смотрел на свою ученицу. — Нарочно так делаешь? Поняла, что я чувствую себя виноватым, и хочешь усилить это чувство? Не старайся, не надо… мне и так очень плохо, поверь…

Къяра, ничего не отвечая, принялась медленно есть.

Виард вздохнул, поднялся, покачал головой и вышел из избы. Туда в тот день он больше не вернулся. Разведя костер за перелеском у озера, он всю ночь просидел, смотря на игру пламени и перебирая в памяти воспоминания своей бурной молодости.

Несколько дней он заходил в избу лишь, чтобы обработать раны на спине ученицы, оставить ей еду и проследить, чтобы она все съела. Все остальное время он проводил в лесу или на озере, охотясь, ловя рыбу и готовя еду.

В один из дней, зайдя в избу, он увидел, что Къяра сидит на лавке у окна и зашивает его рубашку, которую так и не успела зашить в тот день, когда он ее так незаслуженно наказал.

— Тебе кто позволил встать с кровати? — ставя на стол котелок с похлебкой и чайник, жестко спросил Виард.

Девочка по своему обыкновению отвела взгляд и промолчала.

— Встань, — потребовал Виард, подходя к ней.

Девочка встала.

— А теперь посмотри на меня и поведи плечами.

Къяра выполнила и это.

— Больно?

— Нет, учитель.

Тихий и спокойный тон ученицы не мог обмануть Виарда, он видел, по ее расширившимся от резкой боли зрачкам, что девочка врет.

— Врать нехорошо.

— Да, учитель.

— Что «да, учитель»? — раздраженно переспросил он, — Ты хочешь сказать, что знаешь, что врать нехорошо и все равно врешь? Или что?

Лишь молчание было ему ответом. Виард скривился. Несмотря на все его усилия, разрушить стену отчужденности, воздвигнутую между ними его ученицей, ему не удавалось.

— Иди, ложись на кровать, я намажу тебе спину.

Девочка медленно подошла к кровати, легла и, закусив губы, попыталась одной рукой поднять подол рубашки, несмотря на то, что это причиняло ей явную боль.

— Да не дергайся ты, — раздраженно произнес Виард, — вот, ведь истинное наказание… Замри, я все сам сделаю.

Он осторожным движением, приподнял ей рубашку и, обработав самогоном спину, намазал ее мазью. Одернув ей рубашку, отошел, вымыл руки и разложил еду по тарелкам. Потом повернулся к девочке.

Къяра с трудом поднялась на кровати и села, облокотившись на меховые подушки. Передав ей тарелку, Виард сел к столу и принялся за еду. Обернувшись через какое-то время, Виард заметил, что девочка не ест.

— Къяра, если не будешь есть, я сяду рядом и буду кормить тебя насильно.

Девочка медленно зачерпнула ложку и нехотя потянула ее в рот.

— Девочка моя, ешь поживее, я отсюда не уйду пока ты все не доешь… Поэтому чем быстрее доешь, тем быстрее я уйду и оставлю тебя в покое, — произнес Виард и продолжил есть.

— Не надо уходить.

Тихие слова девочки для Виарда были подобны грому среди ясного неба. Он чуть не подавился и удивленно повернулся к ней:

— Что ты сказала?

— Я попросила не уходить… — еще тише произнесла девочка, не поднимая глаз, — это Ваш дом, не надо уходить из него… и еще позвольте мне спать на лавке, как раньше.

— Ты будешь спать там, где спишь… — жестко сказал Виард, вновь склоняясь к своей тарелке.

— Тогда я не буду есть, — отставила она от себя тарелку на край кровати.

Виард поднялся и подошел к ней.

— Ты хочешь, чтобы я все это насильно запихал тебе в рот? — с угрозой в голосе спросил он.

— Тогда я подавлюсь и умру…

Къяра взглянула на него, и Виард впервые увидел на ее лице подобие улыбки, а в глазах лукавое выражение. И он тут же сдался.

— Хорошо, я позволю тебе перебраться на прежнее место, но только завтра. На завтра ты согласна?

— Почему завтра?

— Завтра я переделаю твою лавку, и вот тогда позволю тебе спать там. Хорошо?

— Да, учитель… — лукавый блеск погас в ее глазах, и она отвернулась.

— Къяра, ты можешь больше так ко мне не обращаться? — сев на край кровати, тихо попросил он. Ответа Виард не ожидал, это была скорее проверка того, что предыдущие слова девочки были не более чем случайностью.

Однако та повернулась и, удивленно взглянув на него, тихо спросила:

— И какое обращение Вы предпочитаете?

— На «ты» и по имени.

— Я не обещаю, но постараюсь… — в глазах девочки мелькнула лукавая ирония, а губы вновь тронула улыбка.

Виард понял, что сумел если и не разрушить, то пробить брешь в стене возведенной его ученицей.

С этого момента отношения между Виардом и его ученицей стали налаживаться. Виард, несмотря на свой жесткий и вспыльчивый характер, старался не разрушить складывающееся хрупкое взаимопонимание и ничем не обижать свою воспитанницу. Девочка же в свою очередь почти никогда ему не возражала и старалась выполнять все его требования и просьбы.

Он учил ее без промаха стрелять из лука, ставить силки, выслеживать зверя, читать его следы, слушать лес, разводить в лесу костер, прятать свои собственные следы и маскироваться. Объяснения воина Къяра схватывала практически на лету, ей ничего не надо было повторять дважды. Видя с какой легкостью все дается его ученице, Виарду было интересно будет ли тоже, когда он начнет учить ее искусству боя и владения мечом. Однако он не торопился, давая возможность девочке окончательно окрепнуть после полученных ей травм.

Лишь через пару месяцев Виард впервые отвел Къяру на специально подготовленную им площадку для боя и тренировок и дал в руки меч. Девочка оправдала самые смелые его ожидания.

Виард иногда просто поражался, с какой легкостью его ученица осваивает то, на что у него самого ушли долгие годы.

Постепенно, видя, что учение дается ей столь легко, Виард стал увеличивать нагрузки и требовать с нее, как с нормального взрослого воина, которого бы взял бы на обучение. В ход незаметно пошли окрики, а затем рукоприкладство и хлыст.

К его большому изумлению Къяра восприняла это как должное, и ни разу не выказала даже тени неудовольствия или обиды. Хотя после первых тренировок, во время которых он не сдержался, Виард ждал возвращения ее холодного тона и ледяных взглядов, однако этого не произошло. Возможно его девочка, как он часто называл ее теперь, поняла, что это учеба, которая легкой не бывает, если хочешь добиться результата, и он наказывал ее не со зла.

Незаметно их жизнь приобрела определенный сложившийся сам собой распорядок и размеренный ритм. Утром Къяра, сходив за водой к роднику, промывала крупу в котелке и залив ее водой, ставила на стол и убегала на озеро купаться. Виард тем временем колол дрова, разводил огонь в очаге и вешал туда котелок и чайник. Когда Къяра возвращалась с озера, они вместе завтракали и пили чай. Потом Къяра мыла посуду и Виард отправлял ее на площадку заниматься. Сам он тем временем уходил в лес, проверять силки и выслеживать зверя. Иногда он заходил на площадку незаметно для Къяры проверяя, не халтурит ли она без его надзора, но ни разу не смог ее уличить в подобном. Его ученица полностью отрабатывала то, что он требовал выполнять без него. Потом Виард обычно шел домой, готовил еду, свежевал зверя, которого добыл, выделывал шкуры, а потом шел на площадку к Къяре. Там он проводил с ней тренировочный поединок, а потом показывал ей новые упражнения и давал задание на следующий день. После чего они шли купаться к озеру, отдыхали, он разминал ей мышцы, и они шли домой ужинать и спать.

Достаточно долго все у них было замечательно, только через какое-то время Къяра стала вставать раньше и по-прежнему, приготовив все для завтрака, тихо уходила к озеру, пока Виард еще спал, а возвращалась лишь часа через два.

Заметив это, воин постарался спокойно объяснить девочке, что столь длительные утренние купания выматывают и после них она физически не сможет полноценно больше восьми часов заниматься на площадке. Однако, ответив, что она не купается, а всего-навсего гуляет по лесу, Къяра продолжила уходить так же рано. Виард не поверил ей и хотел вначале жестко запретить, уходить к озеру больше чем на полчаса, но потом решил, что лучше сам проверит, что делает по утрам его ученица.

На следующий день, дождавшись, когда она уйдет, Виард взял лук, чтобы в случае чего сослаться на то, что решил поохотиться, и пошел вслед за Къярой к озеру. Однако у озера он действительно ее не нашел, хотя обошел его дважды.

Уже возвращаясь и досадуя на то, что от дома не проследил за ней, Виард услышал смех. Он пошел в ту сторону, откуда он раздавался, и в изумлении замер на краю большой поляны.

Его ученица, заливисто хохоча, валялась на траве и трепала в руках какой-то кусок меха. Лишь через какое-то время Виард понял, что у нее в руках живая белка. Тем временем Къяра разжала руки, и шустрый зверек спрыгнул на траву и быстро поскакал через поляну к высокому дереву.

Виард тут же сбросив с плеча лук и, крикнув Къяре, чтоб не двигалась, выстрелил в белку. Зачем он это сделал Виард потом даже сам себе объяснить не мог. Скорее всего, сыграла роль наработанная годами привычка на ходу бить любого встреченного зверя. Если бы он знал заранее, к чему это приведет, то не сделал бы этого точно. Но тогда ему и в голову не могло придти, что его ученица, сама спокойно стрелявшая и разделывающая любых зверей, может так сорваться из-за какой-то белки…

С криком: «Нет!», Къяра вскочила с земли, но было уже поздно. Маленькая белка со стрелой в глазу кубарем скатилась с высокого дерева. Къяра подбежала к ней, подхватила на руки, выдернула стрелу и посмотрела на учителя.

Такого взгляда Виард не видел у нее еще никогда, в тот момент ему показалось, что на него вылили ушат ледяной воды. Боль, отчаяние, ярость и ненависть переполняли взгляд его ученицы.

— Изверг! — прошептала она и с белкой на руках бросилась бежать.

— Къяра, стой! — крикнул он ей, но девочка не остановилась и быстро скрылась из вида.

Полдня Виард проходил по лесу, разыскивая свою ученицу, а потом бросил это занятие, решив, что к вечеру девочка нагуляется, и сама пристыженная вернется домой.

Однако к вечеру Къяра не вернулась, не пришла она и ночью, и на следующий день он искал и звал ее безрезультатно. Напрасно прождав свою ученицу еще одну ночь, на утро Виард снял кольцо Владетеля и переодел его на другую руку.

Как и в прошлый раз Маграт не заставил себя ждать, появившись практически в то же мгновение.

Увидев перед собой Владетеля, Виард преклонил колени.

— Здравствуйте в веках, Владетель.

— И что случилось теперь? Ты добил ее окончательно, или она использовала против тебя магию?

— Нет, Владетель, ни то, ни другое… Она сбежала. Ее нет уже двое суток.

— Ну и что? Думаешь, сама не вернется?

— Владетель, ей нет еще и четырнадцати. Она горда, упряма и самолюбива, если не вернулась сразу, то теперь ей вернуться будет еще сложнее. Она может не рассчитать своих сил. К тому же у нее нет с собой никакого оружия, а в лесу полно диких зверей, да и вообще за два дня она могла уйти отсюда куда угодно…

— Так ты волнуешься за нее… надо же… — усмехнулся Маграт, а потом повел рукой в воздухе, — никуда она не ушла, она не далее полутора тысяч метров отсюда…

— Этого не может быть, я здесь обыскал все…

— Значит, она не хочет, чтобы ты нашел ее.

— Что значит, не хочет? Она магию применяет?

— Так этого я тебе сказать не могу… Къяра слишком опытна, чтобы я смог определить это на таком расстоянии… Если хочешь, я найду ее и после этого смогу ответить тебе на твой вопрос.

— Хочу и даже очень, — ответил Виард.

— Вставай, пойдем, — Владетель развернулся и зашагал по тропинке в лес. Поднявшись с колен, Виард последовал за ним. Шли они недолго, через некоторое время Владетель указал рукой на лощину заросшую кустарником.

— Здесь тоже искал?

— Да.

— Как сейчас?

Виард пригляделся и увидел под деревом, со всех сторон укрытым кустами, спала его ученица. На плече у нее сидела живая белка.

— Ты снова плохо искал… она не использовала морок… — раздраженно бросил Владетель, он уже развернулся, чтобы уйти, как вдруг сделал движение рукой, словно ощупывая воздух, и выражение его лица тут же изменилось. Он нахмурился и направился прямо к дочери. Подойдя к ней вплотную, он замер и в упор посмотрел на нее. Девочка вздрогнула, подняла голову, а потом медленно встала. Виард заметил, что выглядела Къяра и до этого не лучшим образом, а, увидев отца, побледнела как полотно.

— Магией балуемся, белок оживляем… — тихо, с угрозой в голосе произнес Маграт.

— Отец… — Къяра прислонилась спиной к дереву, будто ноги ее вовсе не держали, белка по-прежнему сидела у нее на плече, — это больше не повторится.

— Сверни ей шею, отдай учителю и извинись перед ним, — тихо произнес он.

— Отец, прошу тебя… — в голосе Къяры было столько мольбы, что растрогался бы и камень.

— Или ты делаешь, что я сказал, или ей будет хуже… — тихо и бесстрастно проговорил Маграт.

Къяра, закусив губы, быстрым движением сняла белку с плеча, свернула ей шею, потом подошла к Виарду, опустилась перед ним на колени и, положив белку у его ног, прошептала:

— Простите, учитель.

— Теперь иди сюда, — не меняя интонации, приказал ей отец.

Къяра поднялась и подошла к нему. Владетель осторожным движением приподнял ей подбородок, и перехватил ее взгляд:

— Твой учитель, жалуется, что ты сбежала от него. Ты больше не хочешь у него учиться?

— Я виновата, отец.

— Я не об этом. Я спрашиваю: он — плохой учитель? Тебе он не нравится? Ты хочешь, чтобы я нашел другого? — в тихом голосе Маграта послышалась угроза.

— Нет, это только моя вина…

— Ты уверена? Он уже второй раз вызывает меня… Как я понимаю, вы не можете найти общий язык…

— Это лишь моя вина, — повторила Къяра.

Виард заметил, что девочка говорит с трудом, и что она явно сильно напугана.

— Ты очень огорчаешь меня, моя радость… — мрачно проговорил Владетель, отводя руку от лица Къяры, — иди домой, учитель вернется, и сам разберется с тобой…

— Да, отец.

Къяра склонила голову, потом развернулась и быстрым шагом удалилась по тропинке, по направлению к дому.

Маграт проводил ее долгим взглядом, потом обернулся к Виарду:

— Надеюсь, у тебя больше не будет причин жаловаться… — Владетель помолчал немного, а потом добавил: — Когда придешь, прикажешь ей освежевать, сварить и вместе с тобой съесть эту белку.

— Владетель, Вы столь строги с нею… — не смог сдержаться Виард, ему было жаль напуганную девочку. В таком виде он видел ее впервые.

— Кто бы говорил, — саркастически заметил Владетель, — в отличие от тебя, я ее никогда и пальцем не тронул и не трону… и она знает об этом.

— Тогда чего она так испугалась?

— Она испугалась за нее, — Владетель кивнул на белку, лежавшую у ног воина, а потом, недобро усмехнувшись, добавил: — И за тебя. Она знает, что я делаю с учителями, которые ей не нравятся… — после чего, взмахнув рукой, шагнул в появившуюся перед ним мерцающую арку.

Виард еще долго стоял, глядя на недвижимое тело белки у его ног и жалея, что не смог найти Къяру сам. Тогда бы он точно разрешил ей не только оставить, но даже взять в дом оживленного ей зверька. Но сделанного было не вернуть, и выполнять, вскользь отданный Владетелем, приказ было надо. Он подобрал белку и отправился с ней к дому.

Придя домой, Виард не стал наказывать ученицу, он решил первое время вообще ее не трогать. Лишь бросил на стол белку и повторил приказ Владетеля. К его глубочайшему изумлению Къяра без малейших колебаний сняла шкурку с убитой белки, разделала ее, сварила, а потом вместе с ним съела, лишь ее глаза вновь заледенели, и она промолчала весь день.

«Утро вечера мудренее, ночь проспит дома и отойдет», — подумал Виард, и вновь ошибся.

Утро не только не дало никаких положительных изменений, но и принесло дополнительные, очень неприятные для Виарда открытия.

Его ученица мало того, что стала опять разговаривать лишь двумя предложениями: «да, учитель» и «нет, учитель», так еще и перестала что-то делать по собственной инициативе, лишь по его приказу. Если он ей не говорил ничего, девочка замирала у окна и могла так стоять часами. Все было как в самом начале, только с тем отличием, что сейчас в глазах девочки был не неприступный холод, а холодное безразличие ко всему. Казалось, сама жизнь ушла из нее.

Однако это было не самое худшее. Худшее открытие ждало Виарда на площадке. Его ученица потеряла всякий интерес к занятиям. Она двигалась без всякого азарта, медленно выполняя заученные связки движений. Решивший ее не трогать Виард просто рассвирепел и жестко избил ученицу, но это ничего не изменило. Темп занятий Къяра не сменила.

Виард по-разному пытался справиться с возникшей проблемой во взаимоотношениях с ученицей.

Сначала он попробовал поговорить с Къярой, объясняя, что случайно убил ее белку и не хотел ее обидеть.

Но, проронив, — Это всего лишь зверь, не надо извиняться, учитель, — Къяра вновь замкнулась.

После этого воин специально для нее поймал живую белку и принес домой. Поблагодарив, Къяра забрала ее и тут же, свернув ей шею, сварила из нее похлебку.

Тогда Виард попробовал увеличить нагрузку на девочку на площадке, заставляя под своим наблюдением заниматься по двенадцать — четырнадцать часов и обещая снизить нагрузку, если она увеличит темп тренировок. Но и это не дало никаких результатов. Къяра с совершенно отсутствующим выражением лица очень медленно выполняла требуемое, даже не пытаясь сделать что-то быстрее. А во время всех тренировочных поединков с ним она теперь лишь оборонялась, не делая ни малейших попыток атаковать. Было видно, что результат ее нисколько не волнует.

Однажды, не выдержав, Виард на первых же минутах поединка прорвал оборону ученицы и, обозначив смертельный удар мечом, рявкнул ей: «Еще раз не отразишь, сдерживать удар не буду!». Къяра тут же опустила меч, спокойно посмотрела ему в глаза и тихо проронила: «Это было бы лучшим выходом, учитель, но Вы никогда не сделаете это». После чего отвела взгляд в сторону. Воин понял, что проиграл. Больше с ней поединков он не устраивал, оставив лишь ее длительные тренировки. Надеясь, что может со временем, что-то изменится, он перестал даже искать способ решения проблемы.

Так прошли долгие три месяца, и совершенно неожиданно для себя воин нашел выход из создавшейся ситуации.

Он сидел на пеньке, на краю площадки, наблюдая, как Къяра без всякого энтузиазма, медленно отрабатывает связку движений. Сегодня она все делала даже медленней чем обычно, и замах руки шел не в полную силу, и движения все были не доведены до конца. Молча весь день смотреть на это было тяжким испытанием для Виарда, но он убеждал себя, что даже если сейчас начать кричать и бить Къяру, то это не изменит ровным счетом ничего. Чтобы успокоиться воин срезал с ближайшего куста длинный прут и начал медленно ножом счищать с него кору.

— Теперь уход вправо, выпад, разворот и выпад с другой руки… и постарайся двигаться побыстрее, — приказал он, даже не надеясь, что его ученица обратит внимание на последние слова.

Къяра, не меняя темпа, выполнила связку движений и, развернувшись, заметила в руках у Виарда прут. Она остановилась и в упор посмотрела на воина, в глазах ее промелькнула растерянность.

— Ты что остановилась? — спросил удивленный Виард.

— Ты собираешься высечь меня прутом? — тихо спросила Къяра, лицо ее залила мертвенная бледность, а в ее глазах растерянность сменилась откровенным страхом. Виард впервые видел, что его ученица испугалась еще чего-то, кроме собственного отца, и тут же воспользовался ситуацией:

— Если не начнешь нормально работать… и будешь продолжать двигаться как запутавшаяся в кустах корова, то да.

— Я постараюсь…

— Постараешься что? — уточнил он.

— Двигаться быстрее… — проговорила Къяра и закусила губы.

Виард уже знал, что девочка так закусывает губы, когда ей совсем плохо.

— Соберись. Один раз, как следует, выполнишь связку, и я отпущу тебя, — произнес он.

Къяра кивнула, постояла немного, а потом на редкость четко, быстро и красиво выполнила то, что он приказал.

— Замечательно. Ведь можешь, когда захочешь… Иди, отдыхай.

— Ты не накажешь меня? — Къяра, взглянула ему прямо в глаза. Она спрашивала, но в глазах застыла мольба.

— Нет, если ты постараешься изменить свое поведение. Думаю, ты понимаешь, о чем я.

— Да, поняла… я постараюсь.

— Вот и прекрасно, можешь идти к озеру.

— Я не устала… — тихо ответила Къяра, — я могу позаниматься еще, если ты скажешь мне что делать.

— Может, ты и не устала, а я устал. Смотреть на тебя весь день, когда ты работаешь как сонная муха, тяжкий труд. Поэтому отправляйся сейчас к озеру, и если остались силы подольше поплавай, а завтра начнешь заниматься нормально, — слукавил Виард. Он понимал, что если Къяра сейчас не сможет отработать все в полную силу, то ему либо придется наказать ее, и она уже никогда не простит ему это и вновь замкнется, либо снизить требования, а этого он делать не хотел. Поэтому, посчитав, что девочке надо дать время настроиться на работу, он решил отпустить ее: — Хорошо?

— Да, учитель.

— Опять?! — Виард раздраженно встал и, подойдя к Къяре, жестко схватил ее за плечо.

Неожиданно на губах у девочки заиграла очаровательная улыбка, и она мягко перехватила его руку: — Не сердись… это по привычке… я же сказала что постараюсь… не требуй все сразу…

— Ты прелестна, когда улыбаешься, моя девочка, — не смог не улыбнуться ей в ответ воин, — я уж и забыл, что ты бываешь такая…

С этого момента их отношения стали вновь налаживаться. Девочка постепенно оживала, снова начала улыбаться, правда, такого заразительного смеха как тогда на поляне с белкой, слышать Виарду больше не довелось. Но даже ради ее улыбки воин был готов сделать все, что она захочет, за исключением поблажек на тренировках. Тут он был непреклонен, и здесь ему очень помогал найденный им способ воздействия на Къяру. Стоило ему только спросить: «Мне что прут брать надо?», и его ученица выполняла то, что он требовал и так как он хотел. Однако воин старался лишний раз не прибегать к угрозе, а Къяра тем временем стремилась даже не давать для нее повода.

Вечерами Къяре понравилось до полночи оставаться на озере, и Виард, чтобы доставить ей удовольствие, согласился ужинать с ней на берегу. Он сидел у костра, а Къяра уходила на высокий откос, садилась там и, запрокинув голову, наблюдала за звездами. Виард старался не мешать ей, он видел, какое мечтательное выражение появляется на лице его ученицы, когда она смотрит на небо.

Однажды подойдя к ней, чтобы позвать домой, воин увидел падающую звезду.

— Желание загадала? — с улыбкой спросил он у нее.

— Падающая звезда не исполняет желания, она пророчит, что унесет чью-то жизнь… — грустно произнесла девочка.

Виард даже сам не понял, почему сразу поверил ей.

— Печально, — сказал он, касаясь рукой ее плеча, — хорошо, что это тайна, и мы не знаем чью.

— Почему не знаем? Если использовать магию, то никакой тайны нет.

— Так ты можешь это узнать?

— Да.

И тут как будто что-то подтолкнуло Виарда:

— Чья это была жизнь?

— Тебе действительно интересно? — девочка обернулась к нему.

— Да.

— Хорошо.

Къяра встала, запрокинула голову и воздела руки к небу. Ее распущенные, блестящие и черные, как вороново крыло, волосы окутали ее спину словно плащ, мерцающий в свете луны и звезд, а на кончиках ее пальцев возникло голубоватое сияние.

Виард залюбовался ею. Его ученица была прелестна. Вдруг она вскрикнула и упала на колени. Воин тут же склонился к ней:

— Что с тобой?

Глаза Къяры заливали слезы, а плечи сводили рыдания.

— Нет! Этого не может быть… — сквозь рыдания прошептала она.

— Девочка моя, что с тобой? Что ты увидела? Что не может быть? — воин опустился рядом с ней на землю, обнял ее и прижал к себе. Он впервые видел, чтобы она плакала.

— Он казнит его… он мучительно казнит его… и он хотел, чтобы я узнала это так… — рыдала девочка, — я так и не сумела спасти его… как же я боялась этого…

— О чем ты?

Но девочка не ответила, она лишь плакала взахлеб, не сдерживаясь, уткнув голову ему в плечо.

Виард не стал больше ничего спрашивать, он лишь ласково гладил ее по спине, пытаясь успокоить.

Неожиданно Къяра перестала плакать и осторожно высвободилась из рук воина. Он не стал ее удерживать.

Девочка медленно встала, отошла и, запрокинув голову, произнесла длинное непонятное заклятье. Потом коснулась кончиками пальцев своих губ и вновь вскинула вверх руки, словно посылая в небо воздушный поцелуй. С ее рук сорвалось серебристое облачко и растаяло в темноте небес. Затем она опустилась на землю, склонилась к земле и закрыла лицо руками.

Сидела так она довольно долго, наконец, Виард не выдержал:

— Что ты сделала? — тихо спросил он, подойдя к ней и ласково взяв за плечи.

Его ученица отвела руки и подняла голову. Лицо ее было бесстрастно, а глаза холодны.

— Я только что убила своего двоюродного брата, — сухо сказала она. Затем, помолчав немного, медленно поднялась с земли, и добавила — пойдем домой.

— Ты можешь убивать вот так, на расстоянии? — пораженно спросил Виард.

— Да, и не только так… — Кьяра долгим взглядом посмотрела ему прямо в глаза, — твоя ученица, Виард, на редкость жестокий и могущественный маг, и она способна творить такое, что тебе и в страшном сне не привидится… поэтому не спрашивай ни о чем. Пойдем лучше домой.

В глазах девочки воин увидел очень мрачное и жесткое выражение, которое до этого никогда ему видеть не доводилось. Он хмуро усмехнулся:

— Я никуда не пойду, пока ты мне не объяснишь, что произошло.

— У меня нет сил, Виард, все подробно тебе объяснять… Что ты конкретно хочешь знать? Спроси, я отвечу, — Кьяра отвела взгляд.

— Зачем ты убила его?

— Его пытали и должны были казнить… и казнить из-за меня. Владетель дал мне шанс избавить его от страданий… Это он заставил тебя спросить про звезду… Надеюсь, сейчас он доволен.

— Почему ты считаешь, что его должны были казнить из-за тебя?

— Это долгая история, Виард…

— Даже долгую историю можно рассказать коротко.

— Когда-то я спасла ему жизнь, с которой он по собственной дури чуть было не распрощался, и нарушила при этом запрет Владетеля… И вот теперь принц проговорился, что я нарушила запрет, спасая его. Такого моего поведения Владетель не прощает никому… и он хотел, чтобы я это знала… и сама сделала то, что должно было свершиться тогда… — Къяра помолчала немного, а потом с тоской произнесла: — Порой мне кажется, что я похожа на ядовитую саламандру, одно прикосновение к которой вызывает неминуемую и мучительную гибель.

— Девочка моя, ну с чего ты это взяла?

— Ты думаешь, он первый, кто погиб из-за меня?

— Даже если и не первый… ты ведь подарила ему больше двух лет жизни, это не мало… Ведь ты из-за того, что нарушила запрет, попала сюда?

— Ты на редкость догадлив…

— Вот видишь… Какая же ты после этого ядовитая саламандра, скорее ты добросердечная заступница, принявшая на себя ответственность за чужие проступки.

— Вот только не говори никогда это моему отцу… если он услышит что-то подобное, мне придется навести мор на всю ближайшую округу, чтобы доказать обратное…

— Он знает это и так, он сам мне об этом сказал.

— Виард, не пугай меня, не надо… Он не мог тебе такого сказать.

— Почему не мог? Он сказал мне, что ты очень добрая, нежная и чувствительная.

— Это правда?

— Ты считаешь, у меня есть резон тебе лгать?

— Тогда все еще хуже, чем я думала… — Къяра вновь опустилась на землю.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне казалось, я научилась скрывать от него свои чувства и выглядеть так, как он хочет… а оказывается, он лишь позволяет мне так считать.

— Ты рассчитывала обмануть Владетеля?

— Нет, я рассчитывала, что он обманется сам, приняв желаемое за действительное… Так значит, это он заставил тебя посмотреть на меня другими глазами… Не ожидала.

— Он понял, что иначе я не смогу тебя учить.

— Хорошо, что тогда он еще не знал, что я слукавила, рассказывая ему, как нарушила его запрет.

— Думаешь, теперь он накажет тебя еще больше?

— Нет… больше уже некуда… — Къяра печально покачала головой, — но раз он понял, что я способна скрывать что-то от него то, скорее всего, уже никогда не позволит мне хоть к кому-то испытывать чувство привязанности и любви…

— Все! Не думай больше об этом, девочка моя… Пойдем домой. — Виард ласково за плечи поднял девочку с земли и повел по тропинке в сторону дома.

На следующий день Къяра даже не вспоминала о случившемся или делала вид, что не вспоминала, потому что вечером остаться у озера она наотрез отказалась. В остальном же их жизнь вновь вошла в спокойное и размеренное русло.

Однако через некоторое время всему этому суждено было прерваться. И суждено это было Владетелем, который внезапно появился в избушке Виарда тогда, когда Къяра по своему обыкновению с утра ушла на озеро.

Увидев его, Виард от неожиданности даже вздрогнул, а потом преклонил колени:

— Здравствуйте в веках Владетель. Что привело Вас к нам?

Маграт подошел, рукой коснулся тонкой золотой цепочки, охватывающей шею воина, и с угрозой в голосе произнес:

— Как я посмотрю, тебе понравилось держать в страхе мою дочь…

Виард сразу понял, о чем тот ведет речь.

— Владетель, но я ни разу не посмел этого сделать…

— Поэтому и держишь… — Владетель чуть потянул цепочку на себя.

Это был жест, напоминающий, чем карается неповиновение.

— Что я должен сделать, Владетель?

— Хорошо, что хоть догадлив… Накажешь ее так, как уже долгое время обещаешь, и сегодня же.

— Владетель, она никогда не простит мне этого! — с ужасом в голосе проговорил Виард.

— А это уже не мои проблемы. И запомни, если она когда-нибудь узнает об этом нашем разговоре или догадается, то ты сначала об этом горько пожалеешь, а потом больше никогда ее не увидишь… Ты понял?

— Да, Владетель…

— И что дальше?

— Я клянусь, Владетель, что сделаю все, что Вы требуете, и что от меня она никогда не узнает об этом разговоре.

— Можешь встать, — Маграт отпустил цепочку на шее воина и исчез в сияющей арке.

Виард поднялся с колен и тяжело опустился на табурет. Он был подавлен и удручен, он не представлял, как он осуществит приказ Владетеля… а про то, что будет дальше, ему даже помыслить было страшно. Он знал, что его девочка, не простит ему этого.

— Виард, посмотри какой я цветок, на озере нашла, — вошедшая Къяра протянула ему красивый цветок лотоса.

Виард мрачно взглянул на ученицу. Лицо Къяры озаряла улыбка. Ее мокрые волосы, тяжелой черной волной лежавшие на плечах, не успели просохнуть и вымочили плечи и спину ее рубашки, и даже пояс брюк был мокрым. Но Къяра даже не замечала этого, она торопилась показать ему цветок.

— Ты почему волосы не вытерла и не высушила? — хмуро спросил он.

— Я торопилась… — улыбка исчезла с лица Къяры, — тебе нравится цветок?

— Мне не нравится, что ты вся вымокла… и я хочу знать, куда это ты так торопилась, что не смогла вытереть волосы, заплести и уложить их? — Виард понял, что если сейчас не решится наказать Къяру, потом будет только тяжелее.

— Да ладно тебе… сейчас все высохнет. И волосы я сейчас вытру и уложу… и в следующий раз это не повторится, обещаю… — растерянно проговорила она.

— Ты что не поняла вопроса? — строго спросил Виард и вплотную подошел к ней.

— Я поняла… и уже объяснила, что торопилась показать тебе цветок, пока он не завял без воды, я достала его с середины озера. Волосы я сейчас вытру, уложу и переоденусь, если не хочешь, чтоб я так ходила. Что ты еще желаешь от меня услышать? Что я виновата? Да, я виновата. В следующий раз так поступать не буду… обещаю. Ты доволен? — спокойно и медленно проговорила Къяра, потом грустно улыбнулась, и тихо добавила: — Ну что с тобой?

Сердце у Виарда тоскливо заныло, но он был воином и умел выполнять приказы, поэтому нахмурился и еще строже проговорил:

— Значит, ты считаешь, что тебе позволено небрежно себя вести, и ты уверена, что тебе за это ничего не будет? И ты еще спрашиваешь, что со мной и доволен ли я?

Къяра опустила голову и молча ждала, что последует дальше. Она действительно привыкла, что у нее с учителем сложились хорошие отношения, и сейчас не понимала, что это на него вдруг нашло.

— Значит так, — тоном, не терпящим возражений, приказал Виард, — идешь в лес, выбираешь прут, зачищаешь его и приносишь сюда. Поняла?

— Ты серьезно? — Къяра подняла голову, ее глаза были полны страха и непонимания.

— Мне надо повторить еще раз? — жестко спросил Виард.

— Нет, учитель, — проронила Къяра и быстро вышла из избушки.

Минут через пять она вернулась. В руках ее был длинный, очищенный от коры прут. Она, не поднимая глаз, протянула его Виарду и замерла в ожидании.

— Спусти брюки и ляг на лавку, — по-прежнему сурово приказал Виард. Он старался не смотреть на Къяру, которая стала молча выполнять его распоряжение. Заметив, что она легла, Виард подошел к ней и раз двадцать сильно хлестанул ее прутом. Потом отложил прут, отошел к окну, отвернулся и проговорил:

— Можешь встать и одеться.

Къяра молча поднялась, поправила брюки, застегнула ремень и подошла к Виарду.

— Ну как, теперь ты доволен? — жестко спросила она.

Виард обернулся:

— Вполне… надеюсь, это научит тебя быть более рассудительной, благоразумной и аккуратной.

— И не надейся. Тебе придется все прутья об меня обломать… и то мало окажется, — зло ответила она ему и, хлопнув дверью, вышла из избушки.

После этого Къяра перестала выполнять любые распоряжения и просьбы воина. Демонстративно заявляя, что он может наказать ее, но не заставит хоть что-то сделать. Виард чувствовал, что в сложившейся ситуации наказывать Къяру абсолютно бесполезно, и твердо решил больше этого не делать. Поэтому даже не пытался заставлять что-то сделать, понимая, что сейчас заставить ее не смог бы даже Владетель, скорее Къяра в гневе откажется учиться.

Их отношения были абсурдны и доходили до смешного. Чтобы Къяра сделала что-то, ее надо было попросить это не делать или сделать что-то противоположное. Однако Виарду было не до смеха. Къяра целыми днями пропадала в лесу или на озере, лишь изредка приходя на площадку, да и то только тогда, когда его там не было. Есть при этом она почти перестала, и часто даже ночевать не приходила. Она похудела и осунулась, казалось на ее лице остались лишь, горящие гневом, глаза. Чтобы она поела, Виарду надо было в подходящий момент поймать ее замечанием типа, что он надеется, что обедать она сегодня не придет, и ему ждать ее не нужно.

— Приду, — раздраженно отвечала Къяра и приходила.

Могла даже что-то приготовить, и оставить ему еду на столе, но только если его не было дома.

От одного его вида Къяру трясло, и с ее языка постоянно слетали если и не оскорбления, то точно подмеченные ядовитые замечания.

Виард понимал, что эту ситуацию надо как-то преодолеть, но не знал как. После длительных размышлений он пришел к выводу, что хотя в глазах его ученицы пылала такая ярость, что, казалось, позволь девочке, и она, не задумываясь, убьет его, делать это она не намерена. Ведь отцу она не жаловалась, хотя могла, так как заниматься с ним перестала. Обдумав все это и припомнив разговор Къяры с отцом после ее побега, слова Маграта и истерику девочки у озера, Виард понял, как можно заставить ученицу простить его.

Он пришел на площадку, когда она там занималась, и встал у края. Къяра тут же прекратила занятия и резко сказала:

— Если не уйдешь, уйду я.

— Никуда ты не уйдешь, — не менее жестко ответил Виард.

— Уйду!

— Только попробуй!

— Ну и что ты сделаешь? Изобьешь? Да сколько угодно! Можешь хоть сейчас начинать! Мне не привыкать. Развлекайся. Ты же знаешь, я сопротивляться не буду. Всегда ведь приятно показать другому, как ты можешь его унизить, особенно если уверен, что для тебя это будет абсолютно безнаказанно.

— Прут срежь! — приказал Виард.

— Да с удовольствием, учитель! — Къяра даже развеселилась, — Только ты уже повторяешься, я-то полагала, ты что-то другое придумал. Однако если тебе это приносит удовольствие, то почему бы тебе его не доставить?

Она подошла к кусту, выбрала длинный, гибкий прут срезала его и сняла с него кору.

— Такой подойдет?

— Подойдет.

— Мне здесь раздеться? — Къяра протянула ему прут.

— Нет, раздеваться не надо, мы сейчас пойдем домой, — не взяв прута, он развернулся и зашагал по тропинке к дому.

— Тебе я больше нравлюсь в домашней обстановке, на лавке? Да? — язвила по дороге Къяра, — Что же ты так долго скрывал, что это доставляет тебе удовольствие? Уже давно мог бы удовлетворить свои желания.

Виард угрюмо молчал. Подойдя к дому, он пропустил вперед Къяру, вошел следом и запер дверь на засов.

— Ты боишься, что я сбегу? Не бойся, я без твоего разрешения не выйду, — усмехнулась она.

— Поклянись! — Виард подошел к девочке и, жестко взяв за плечи, посмотрел ей в глаза.

Его тут же затопила волна ледяного холода смешанная с презрением и яростью, изливающаяся из ее глаз.

— Я же сказала, что не выйду, тебе мало? — зло проговорила она, и презрительно скривив губы, добавила, — Ну что ты тянешь? Говори, куда мне лечь или как встать и наказывай.

— Я не за этим тебя позвал.

— Тогда зачем велел срезать прут? Проверяешь выполнение команд? И как? Я прошла проверку?

— Нет, не для этого. Я хочу, чтобы ты наказала меня, — не отводя взгляда от ее глаз, твердо произнес Виард.

Он крепко держал ее за плечи и, несмотря на это, неуловимым движением Къяра вывернулась, отскочила и отбросила прут:

— Я не буду этого делать!!!

— Тогда я вызову твоего отца и скажу, что я разочаровал тебя как учитель. Надеюсь, он казнит меня тем способом, который доставит тебе удовольствие, и ты сумеешь простить меня, хотя бы перед моей смертью…

— Ты не сделаешь этого… ты не посмеешь ему так сказать… ты просто меня пугаешь… — побледневшая Къяра, закусила губы.

— Хочешь проверить? Неужели ты думаешь, что я струшу? — Виард, стал снимать кольцо с пальца и в то же мгновение, Къяра, словно дикая кошка, набросилась на него и, схватив за руку, надела обратно наполовину снятое кольцо:

— Не делай этого, пожалуйста!!! Ты не представляешь, что он сделает!

— Может, и не представляю, но догадываюсь… Решать тебе, моя девочка, или накажешь ты или он.

— Я буду послушна… пожалуйста, учитель, не надо! — в голосе Кьяры послышалась мольба. — Я не хочу Вас наказывать.

— Как скажешь… — Виард снова взялся за кольцо.

— Нет!!! — Къяра вновь схватила его за руку.

— Так и будешь всегда держать? — усмехнулся воин.

— Ты не понимаешь… ты просто не понимаешь… — Къяра отпустила его руку и взглянула на него, в ее глазах больше не было ни льда, ни злости, ни тем более ярости. Это были глаза смертельно уставшего человека, — Ты и представить себе не можешь, на что он способен…

— Зато представляешь ты… Я не устраиваю тебя как учитель. Ты злишься и не можешь простить, значит, накажи. Не станешь — накажет он.

— Ты устраиваешь меня как учитель. Я сделаю все, что ты захочешь… Я буду вести себя так, как ты скажешь… только не заставляй меня наказывать тебя. Я просто не смогу.

— Къяра, я уже все тебе сказал.

— Виард, — Къяра скорее простонала, чем проговорила, — ну зачем тебе это надо?

— Это надо не мне, это надо тебе.

— Нет! Мне это точно не надо! — взвилась она, — Слышишь? Не надо!

— Пока ты моя ученица, позволь мне решать, что тебе надо, а что нет. Не хочешь быть моей ученицей, тогда сообщи об этом отцу.

— Я не смогу тебя наказать…

— Сможешь. Ты будущая Владетельница, учись…

— Если ты заставишь меня сейчас, я снова не буду тебя слушаться, а так буду… — попыталась схитрить Къяра.

— Если ты вновь не будешь меня слушаться, я заставлю тебя это сделать снова, и не один раз.

— Виард, ну пожалуйста…

— Къяра, мне надоело. Или ты берешь в руки прут и наказываешь меня или я вызову твоего отца.

— Ладно, — она покорно кивнула, — пусть будет по-твоему. Я накажу тебя… но при условии, что ты не будешь больше от меня этого требовать и перестанешь угрожать мне вмешательством отца.

— Если ты будешь слушаться, то не буду.

— Хорошо, — Къяра подобрала с пола прут и отвернулась к окну, — ляг куда-нибудь.

— Так дело не пойдет, моя девочка. Так не наказывают. Подошла ко мне и строго приказала.

— Ты издеваешься? — она обернулась, и Виард заметил, что в ее глазах блестят слезы.

Такого воин не ожидал. Теперь он был даже рад, что заставлял ученицу пройти через это. Будущая Владетельница должна была уметь наказывать кого угодно.

— Нет, я тебя учу. Ты рассержена и должна напугать меня. Я должен страшиться твоего гнева и твоего наказания. Не сумеешь испугать до наказания, соответственно придется наказывать сильней, чтобы заставить в следующий раз тебя до него не доводить. Понятно?

— И что я должна делать с тобой? Ты считаешь, я могу тебя напугать?

— Постарайся. Я могу тебе сказать только одно, что наказывать ты меня будешь, до тех пор, пока я не извинюсь. А уж как ты этого добьешься — тебе решать.

— Ты с ума сошел! Ты что хочешь, чтобы я тебя до смерти забила?

— Къяра, во-первых, при всем своем желании, прутом ты меня не забьешь, им детей потому и наказывают, что покалечить невозможно, а во-вторых, я что, похож на самоубийцу? Я извинюсь…

— Виард…

— С таким голосом наказывать ты меня будешь долго. Отойди к окошку, сосредоточься… А потом подойди. Я хочу видеть перед собой наследницу Владетеля, при одном имени которой все трепещут, а не распустившую сопли девчонку. Все! Больше не слова тебе не скажу, пока не заставишь меня извиниться.

Къяра надолго отвернулась к окну, одной рукой она держала прут, а другой так крепко схватилась за подоконник, что у нее побелели пальцы.

Наконец она обернулась, и Виард не узнал ее. Девочка преобразилась: напряженное, мрачное лицо, горделивая, статная осанка и тяжелый, пронизывающий насквозь взгляд Маграта. Она медленно подошла к нему и сурово приказала:

— На колени!

Виард послушно опустился на колени. Къяра тут же рукой жестко схватила его за подбородок, вынуждая приподнять голову, и перехватила его взгляд:

— Ты что себе позволяешь? Думаешь, раз здесь нет отца, я позволю тебе меня унижать?

Во взгляде своей ученицы Виард прочел обещание страшной кары, в которую поверил бы безоговорочно, если бы не их предыдущий разговор. Не отводя взгляда, он молча ждал, что будет дальше.

— Голову в пол и приготовься к наказанию, — жестко потребовала Къяра, после чего отпустила его подбородок.

Виард склонился перед ней, коснувшись лбом пола, затем, расстегнув ремень, спустил штаны, и завернул подол рубашки.

Она взмахнула прутом и с силой ударила, потом удары посыпались на него нескончаемым потоком, пока он тихо не произнес:

— Прости, этого больше не повторится.

Отбросив прут, Къяра все тем же жестким тоном проронила:

— Простила. Можешь встать и одеться, — и резко развернувшись, отошла к окну.

Виард оправил рубашку и брюки, поднялся, застегнул ремень и подошел к ней.

— Действительно простила? — спросил он, легко касаясь ее плеча.

Къяра обернулась, пристально посмотрела на него и едва заметно кивнула:

— Да.

От ее недавнего грозного облика не осталось и следа. Перед Виардом стояла очень уставшая и измученная девочка. Воин удрученно покачал головой:

— Тебе надо поесть и отдохнуть.

— Я не смогу сейчас есть, возможно, чуть позже… — тихо ответила она, а потом, еще тише добавила, — разреши я использую магию, чтобы…

Виард не дал ей договорить, прервав резким: — Нет!

— Я так и знала… — девочка тяжело вздохнула, — Тогда разреши, я прогуляюсь к озеру. Мне надо побыть одной.

— Иди, — разрешил Виард.

Отодвинув засов, Къяра вышла из избушки.

Виард остался один, но ненадолго. Буквально вслед за уходом Къяры в избушке возникла светящаяся арка, и из нее появился Маграт.

Виард тут же опустился на колени.

— Здравствуйте в веках, Владетель.

— Встань, нам надо поговорить, — произнес Маграт.

Поднявшись, Виард удивленно взглянул на него, обычно Владетель не разрешал ему подняться, пока разговаривал с ним.

— Сколько тебе еще надо времени, чтобы закончить ее обучение?

— Она не занималась больше месяца…

— Я знаю. Я спрашиваю о другом.

— Год, не меньше… — произнес Виард после недолгого размышления.

— У тебя не больше шести месяцев.

— Но этого мало…

— Сделай по максимуму что успеешь… Больше времени у тебя нет.

— Но почему?

— Я кое-что упустил в воспитании дочери, — хмуро проронил Маграт, — будем надеяться, что исправить это будет еще не поздно…

— Владетель, возможно, я смогу что-то исправить… — Виард понял, что Маграт, наблюдал за ними, во время того, как Къяра наказывала его, и именно это привело его сюда.

— Нет, ты и так сделал максимум того, что мог… Я даже не ожидал. Через шесть месяцев я ее заберу. Все!

Маграт щелкнул пальцами и вышел через тут же появившуюся перед ним арку.

Отправившись на следующий день вместе с Къярой на площадку, Виард был неприятно поражен. Он, конечно, догадывался, что за месяц с небольшим его ученица утратила былую форму, но даже представить себе не мог что настолько… Ей с трудом давалось то, что месяц назад она делала с легкостью, даже не напрягаясь… Отсутствие регулярного питания и занятий сделали свое дело.

— Ты двигаешься как древняя старуха с больной спиной, корова и та двигается быстрее, — орал Виард, пытаясь заставить ученицу увеличить темп. Но она не могла, не потому что не хотела, а потому что не могла физически. Виард понимал это и злился еще больше.

К концу второй недели, не видя быстрых результатов, Виард остервенел. Его подгонял срок, данный ему Владетелем. Он заставлял Къяру третий день работать на площадке по двадцать часов, разрешая ей лишь ненадолго прерваться, чтобы поесть или быстро окунуться в озеро, так как плавать он ей не разрешал, и немного отдохнуть на берегу, пока он разминал ей мышцы. Спать он ей давал не больше трех часов. Все остальное время она занималась или с ним, или отрабатывая без него простые упражнения на физическую нагрузку. Она уже валилась с ног, но Виард был непреклонен.

— Встала и отработала: выпад вперед, уход вправо, разворот и еще выпад.

— Больше не могу… — Къяра села прямо посередине площадки, — можешь хоть убить, но у меня больше нет сил.

— Можешь! Месяц могла отдыхать? Могла! Вот теперь поработаешь! Вставай!

Къяра отрицательно замотала головой и закрыла глаза.

— Встала!

Къяра не шевельнулась.

— Я сказал: встала!!!

Виард взмахнул хлыстом, намереваясь с силой ударить им рядом с Къярой. И в этот момент она, не открывая глаз, наклонилась и оперлась на руку, чтобы встать… и ее правая рука попала под очень сильный удар хлыста. Она вздрогнула, открыла глаза и прижала к раненной руке другую руку, из-под которой тут же сильно потекла кровь.

— Идиотка! Кто же лезет под хлыст?!

— Махать им не надо, если ударить не хочешь…

Виард подошел к ней, разорвав рубашку, стал осматривать рану и от неожиданности даже присвистнул. Его удар разодрал не только мышцы, но и порвал связки руки.

— Так, красавица, ну-ка подними руку…

Къяра, закусив губы, попыталась это сделать, но не смогла.

— Замечательно! Даже слов нет… И что мне с тобой теперь прикажешь делать? — сердито спросил Виард.

— Ничего особенного… Оторви подол рубашки и помоги перевязать мне руку, а потом я пойду домой спать, — Къяра поднялась, зажав рукой рану, чтобы хоть немного остановить льющуюся кровь.

— Никуда ты не пойдешь…

— Это еще почему?

— Потому что ты сейчас применишь магию и восстановишь не только руку, но и полностью свое тело, чтоб оно стало таким как два месяца назад.

— Не дождешься! Ты хотел, чтобы я не использовала магию, и я не буду ее использовать.

— Къяра, связки так не срастутся, даже если б тут был лекарь, руку он бы тебе полностью не восстановил. Это можешь сделать только ты. Перестань капризничать! Ты это все прекрасно понимаешь. Я знаю, что ты устала, но это не повод…

— Я не буду использовать магию. Придем домой, я покажу тебе, как можно соединить связки.

— И еще месяца три будешь бездельничать и даже потом не сможешь владеть рукой в полном объеме… Великолепно! Ты для чего здесь? Учиться или мне свои капризы демонстрировать?

— Магию применять не буду! — отрезала Къяра и, развернувшись, пошла по тропинке к дому.

— А ну стоять! — гаркнул Виард. — Живо подошла ко мне!

Къяра остановилась, развернулась и медленно подошла к нему:

— Подошла… И что дальше?

— А то, что если ты сейчас же не сделаешь то, что я сказал, учить я тебя больше не буду! Развлекайся, отдыхай, учись сама, как хочешь, я больше ни слова тебе не скажу. И это я тебе обещаю. Можешь жаловаться отцу, можешь пробовать сама меня наказать, только это ничего не изменит.

Къяра посмотрела ему в глаза, и видимо сообразив, что от своих слов он не отступится, раздраженно произнесла:

— Хорошо, но это будет первый и последний раз. Больше ты требовать такого не будешь.

— Ладно, — тут же согласился Виард, — больше не буду…

Къяра замерла, а потом все ее тело окутала легкая мерцающая дымка, которая медленно, словно предрассветный туман стала таять, пока не пропала без следа. Виард заметил, что рана на ее руке пропала, да и вся фигура преобразилась, именно так его девочка выглядела месяца два назад. А потом Къяра вдруг пошатнулась и как подкошенная рухнула на землю.

— Что с тобой? — бросился к ней Виард.

Но девочка не отвечала. Она была без сознания. Виард приподнял ее голову, тихо похлопал по щекам. Девочка зашевелилась и открыла глаза.

— Что с тобой? — повторил он свой вопрос.

— Сейчас все пройдет, просто мне надо отдохнуть… Ты потребовал все сделать сразу, а у меня уже нет сил, ты вымотал меня вконец… — тихо пояснила она.

— Я отнесу тебя домой, и ты отдохнешь. — Виард легко подхватил ее на руки, и она доверчиво, обхватив руками его шею, уткнулась ему в плечо.

Придя домой, Виард уложил Къяру и укрыл меховым одеялом.

— Тебе точно ничего не нужно?

В ответ та лишь отрицательно покачала головой и закрыла глаза.

На следующее утро, когда Къяра проснулась, и они, сидя за столом, завтракали, Виард задал мучивший его всю ночь вопрос:

— Что с тобой вчера было?

— Ты считаешь, что применять магию легко? Особенно когда тебя измотали так, что ноги не держат? — вопросом на вопрос ответила Къяра.

— Ты хочешь сказать, что это тяжелая работа?

— А ты как думал? Щелкнул пальцами, и вот вам, пожалуйста, получите результат на блюдечке с каемочкой, так? Эх, да что тебе объяснять, ты не маг, все равно не поймешь…

— А ты попробуй, может пойму…

— Даже если поймешь, не поверишь…

— Попробуй…

— Любая магия это, прежде всего концентрация сил через очень сильную боль, которую надо научиться преодолевать. И чем сложнее магия, тем соответственно и сил надо больше и боль сильнее.

— Не может быть, — воин недоверчиво взглянул на ученицу, — Ты шутишь…

— Конечно, шучу, — неожиданно легко согласилась та, — это я, чтоб оправдаться… Не бери в голову.

— Къяра, магия это действительно боль?

— Я же уже призналась, что пошутила, — с раздражением ответила она.

И по ее тону, Виард догадался, что это была не шутка. На самом деле его ученица, уже пожалела о сказанном и не хочет больше говорить на эту тему.

Тренируя Къяру каждый день по двенадцать часов и больше, Виард успел за отведенное ему Владетелем время сделать из нее воина, которого не мог победить сам. Он научил ее предвидеть движение противника и предвосхищать его, используя при этом движение противника и его силу против него же самого, одним словом научил всему, что знал и умел сам.

Маграт был доволен и, забирая дочь, отвел его в сторону и спросил, нет ли у него какой-либо просьбы. Виард тогда только головой отрицательно покачал.

— Если появится, переодень кольцо, — произнес Владетель, — не обещаю что приду так же скоро как раньше, но появлюсь… и Къяре, если ты хочешь, разрешу бывать у тебя.

— Благодарю Вас, Владетель, вот от этого я не откажусь… — Виард приклонил колени. — Вы разрешите мне проститься с ней?

— Да, — кивнул Маграт, — я подожду.

Виард поднялся, подошел к Къяре и тоже опустился на колени:

— Я горжусь, что учил тебя, наследница Владетеля. Если когда-нибудь ты вспомнишь обо мне, и тебе захочется меня увидеть или спросить совета или что-то попросить, знай, мои двери для тебя всегда открыты…

— Встань, пожалуйста… — дождавшись, чтоб он поднялся с колен, Къяра грустно улыбнулась и, тихо и ласково коснувшись его плеча, продолжила: — Ты тоже должен знать, что я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал… Я надеюсь, что мы с тобой еще увидимся и не раз….

А потом она подошла к Маграту, и они оба исчезли в сияющей арке.

Къяра появилась у него через полгода, возникнув будто бы из воздуха на пороге его избушки. И совершенно в ином обличие. Узнать теперь ее было трудно. Роскошное парчовое платье, расшитое золотом и отороченное мехом. Туфельки на высоком каблуке. Мрачные запавшие глаза, поджатые губы и неестественно прямая спина. Все это до неузнаваемости изменило облик его воспитанницы. От одного ее неприступного вида теперь веяло скрытой угрозой. Подобранные в высокую прическу черные волосы, и великолепная золотая диадема, усыпанная драгоценными камнями, охватывающая голову, лишь усугубляли это ощущение.

Виард сразу, ни секунды не сомневаясь, понял, что привели ее к нему какие-то серьезные неприятности. Однако вида не подал и, радушно улыбнувшись, произнес:

— Никак моя девочка вспомнила обо мне? Я очень рад тебя видеть.

— Я тоже рада, Виард, — проронила она. — Я могу войти?

— Конечно… Проходи, садись к столу. Я с удовольствием напою тебя чаем.

Къяра вошла и опустилась на табурет. Не села, а именно с достоинством опустилась. Виард отметил про себя, что теперь все ее действия и жесты были полны величия, она будто бы снисходила до общения. Он покачал головой и развел огонь в очаге. Потом подвесил над ним чайник с водой, достал с полки две чашки, поставил их на стол, потом подошел к Къяре, положил ей руку на плечо и ласково спросил:

— Девочка моя, тебе плохо?

Кьяра долго молчала, а потом подняла на него глаза и тихо призналась:

— Очень.

В ее взгляде было столько боли, что Виард испугался.

— Что с тобой?

— Лучше не спрашивай, — она отвела глаза, — даже говорить не хочу.

— Тебя наказывают? — спросил ошеломленный Виард.

— Меня нет… Теперь наказываю я… И так, что самой страшно…

— Ну, это не так ужасно, — воин облегченно вздохнул и сел за стол рядом с ней, — я уж подумал, что что-то случилось с тобой.

— Как же ты не понимаешь, что случилось именно со мной. Я стала такая же, как отец, если не хуже… Ты не представляешь, как они на меня смотрят…

— Кто смотрит? — непонимающе переспросил воин.

— Мои ученики…

— У тебя есть ученики? — Виард удивленно воззрился на нее. Бывшая ученица удивляла его все больше и больше.

— Да, — Къяра тяжело вздохнула, — отец постарался.

— И как они на тебя смотрят? Неужели с ненавистью? — усмехнулся он.

— Нет, ненавидеть они не смеют, они боятся… и боятся даже больше чем смерти.

— Значит, тебе проще их учить.

— Я знаю, но мне так их жалко… им так плохо…

— Девочка моя, здесь же все от тебя зависит… видишь, что чересчур сильно наказываешь, умерь наказание.

— Не могу… если я это сделаю, не выживет никто, а так возможно, я сумею кого-то из них заставить прыгнуть выше собственной головы, в переносном смысле конечно…

— Зачем тебе это?

— Владетель пообещал мучительно казнить через два года, хотя теперь уже через полтора года, тех моих учеников, кто не сможет сдать ему экзамен… Это практически нереально для любого из них… Я знаю это, но все равно пытаюсь научить, так как другого шанса у них нет. Поэтому мне приходится быть жестокой… Но знаю об этом только я, поэтому в глазах учеников я изверг, требующий от них невозможного, и строго карающий за невыполнение требований.

— И сколько их у тебя?

— Было десять, сейчас осталось девять… Один не выдержал, погиб… вернее сказать я его убила. И это, вероятно, только начало… Если к концу обучения их останется хотя бы трое, будет неплохо. Так как для любого из них предпочтительнее погибнуть сейчас, чем провалить экзамен.

— Им не позавидуешь… — грустно покачал головой Виард.

— Тебе приходилось убивать учеников? — Къяра посмотрела ему прямо в глаза.

Он выдержал этот взгляд:

— Приходилось и не раз… Кроме тебя из моих учеников не выжил никто… Кто погиб в бою, кого забил я… у меня вспыльчивый характер, особенно был раньше, до того как я стал отшельником, хотя и тебе доставалось. Но среди воинов это дело обычное… выживает лишь один из трех — четырех учеников, а то и меньше…

— Среди магов тоже… Ты считаешь, что это нормально? Что я слишком чувствительная девчонка, незнающая суровой действительности, и жалость излишнее чувство, которое я должна в себе искоренить?

— Нормально или нет, не мне решать… Такова реальность… Ратный труд и магия — жестокие игры, и правила в них суровы. Слабый — погибает, выживает — сильнейший. А жалость для будущей Владетельницы действительно нежелательное чувство, поверь мне. Вот если бы ты должна была стать лишь супругой Владетеля, жалость в твоем сердце была бы более уместна. Но отец готовит тебя не к этому…поэтому на первом месте у тебя должно быть дело, а не чувства.

— Значит, сейчас я поступаю правильно, убивая слабых?

— А ты в этом сомневалась?

В это время в чайнике забулькал кипяток и Виард встал, чтобы заварить чай.

Къяра с отсутствующим взглядом взяла со стола чашку и стала вертеть ее в руках. Виард улыбнулся. Он знал эту черту своей ученицы. Когда она напряженно о чем-то думала, то вертела в руках какую-нибудь вещь, даже не замечая, что делает. Он молча взял с полки другую чашку и заварил чай. Потом сел за стол и придвинул к себе одну из чашек с чаем.

— Так… Мне, значит, чай он наливать не собирается… — прервала Къяра молчание, вынырнув из своих мыслей, и с укором посмотрела на него, держа в своей руке пустую чашку.

— Давно налил, — Виард придвинул к ней налитую им для нее чашку с чаем.

— Надо же, а я и не заметила… — Къяра улыбнулась.

— О чем думала?

— Что это — правила игры, которые пока я не в силах изменить…

— Неужели надеешься в будущем их поменять?

— Не знаю, но попытаться бы хотелось…

— То есть ты хочешь, чтоб выживал слабейший?

— Нет, конечно. Но и у него должен быть шанс выжить, уступив и отказавшись от борьбы.

— Так у него есть шанс: плен для воина, побег для ученика.

— Рабство ты рассматриваешь как шанс?

— Да, шанс выжить тому, кто хочет его получить.

— Хорошо, пусть плен и рабство это шанс, для тех воинов, кто их изберет… они воины, они знали, на что шли, вступая в сражение. А ученики? Их отдали или продали родители или пленили детьми… Они ничего не выбирали сами… И побег это не шанс… Тебе ли не знать, что делают со сбежавшим учеником…

— А что делают? Я с тобой ничего не делал, когда ты сбежала.

— Не сравнивай… За моей спиной стоял отец… и еще ты знал, что я никуда не сбежала, а лишь временно ушла, пытаясь справиться со своими эмоциями. Прям как сейчас…

— Ты сбежала от отца?

— Нет, он знает, где я… В отличие от тебя, я его предупредила. Он, конечно, был не особенно счастлив по этому поводу, но возражать не стал.

— Понятно… И долго ты намерена здесь пробыть?

— Не знаю… Мне надо успокоиться и совладать со своими чувствами. Сейчас я не могу работать с учениками, — Къяра помолчала немного, кусая губы. — После смерти одного из них — не могу… Вижу, как они дрожат при моем появлении, не смея поднять взор, как у них подгибаются ноги, когда я зову кого-то из них… и не могу…

— Ты уж полностью картину нарисуй: как они ночью рыдают в подушку, а также кричат и молят тебя пощадить, когда ты их наказываешь. И представляй ее себе каждый вечер, перед сном, тогда тебе точно совсем плохо станет, и ты не сможешь сделать с ними ничего! — саркастически заметил Виард. — Тебе о другом думать надо: как их заставить сделать то, что ты считаешь нужным, а не то, что они при этом чувствуют.

— Все, что ты перечислил, они делать не смеют… И не кричат, и в подушку не рыдают. Они знают, как я наказываю за что-то подобное… Поэтому терпят из последних сил, не смея ни рыдать, ни тем более кричать или просить…

— Что ж ты добилась отменных результатов, когда одно твое присутствие заставляет их делать то, что ты сочтешь нужным. Теперь учи их.

— Так ты не представляешь, в чем состоит учеба, и что им приходится выносить во время ее и что терпеть… Это хуже чем наказание…

— Но ты же вынесла и терпела? Или я не прав?

— Вынесла и терпела, но у меня получалось… а их способности столь малы, что боль полностью перекрывает их, они не могут уже ничего… И выхода у меня другого нет, как заставлять их просто терпеть в надежде, что, привыкнув, они смогут хоть что-то начать делать…

— Я так понимаю, что погибший ученик этого не выдержал?

— Нет, все было еще хуже… он попытался мне противиться, причем тогда, когда я работала со всей группой… и мне пришлось так казнить его, чтобы остальные и помыслить о чем-то подобном не смели… И ты не представляешь как же мне плохо от этого…

— Отчего плохо? Ты сделала все правильно. Так ты потеряла одного, а в противном случае потеряла бы всех.

— Я знаю, поэтому именно так и поступила, но видеть их глаза наполненные ужасом, сейчас выше моих сил, не могу… Мне кажется, что все, что я делаю — бесполезно, что проще сразу их всех убить и больше не мучить…

— Может и бесполезно, тебе виднее… но отбирать у них шанс выжить, по-моему, даже более жестоко и беспощадно.

— До этого я так и думала… вот только сейчас совсем другие мысли в голову лезут… — Къяра облокотилась о стол, подняв вверх сложенные вместе кисти рук, и склонилась над столом, опустив на них голову.

— Все, моя девочка. Успокойся и выбрось все мысли из головы. Тебе необходимо отдохнуть и ни о чем не думать. Проблема или решиться сама собой или ты вернешься к ней позже. Сейчас мы пойдем к озеру или отправимся на охоту, куда захочешь… только обещай мне о своих учениках даже не вспоминать, ладно?

— Ладно… Я на озеро хочу… — Къяра подняла голову, и Виард вновь увидел в ней свою бывшую ученицу.

— Чай допивай и пойдем.

Ему достаточно быстро удалось вернуть его девочке уверенность в правильности ее поступков, а вместе с этим к ней вернулось и хладнокровие. И покидала его Къяра не сомневающейся ни в чем, невозмутимой и строгой наставницей и властительницей.

3

Кай — старший ученик Норлана, главы обители магов, или как его здесь называли обилайта, помогал магу Смарту укреплять и переделывать магический барьер обители. Барьер строился таким образом, что только знающие определенные заклятья маги могли увидеть среди выжженных солнцем песков высокие стены обители, больше похожей на неприступную крепость. Замкнутым кольцом она охватывала немалую территорию. Внутри обители был даже большой сад. Отвесное скальное основание и гладкие каменные стены с узкими бойницами зарешеченных окон полностью исключали возможность проникновения внутрь незваных гостей. Войти в обитель или покинуть ее можно было лишь с разрешения обилайта по узкому туннелю в скале перегороженному многочисленными решетками и магическими ловушками.

Они почти уже закончили, когда Кай почувствовал сильный магический поток и понял, что разрушена их со Смартом вся работа за день. Он обернулся и увидел, как в дальнем углу двора сверкнула арка магического перехода и из нее показалась фигура темноволосой девушки в роскошном платье, в которой трудно было не узнать наследницу Владетеля.

Пользоваться магическими переходами и для входа в обитель, и внутри обители, было строжайше запрещено. Но Къяру запреты интересовали мало. С тех пор, как она чуть больше чем полгода назад появилась в обители в качестве наставницы, она делала то, что хотела, и даже обилайт не решался спорить с ней и лишь изредка о чем-то осторожно просил. Она не носила обычное для всех магов обители шелковое темно-лиловое облачение с капюшоном, расшитое серебром. Ее наряды, один великолепнее другого, ярко выделялись и на фоне одежды магов, и уж тем более на фоне серых одеяний учеников.

Кай, увидев ее, скривился:

— Вот зараза какая… все испортила.

— Ты попридержи язык-то, — одернул его напарник, смешно наморщив нос.

Смарт был щуплым, невысоким брюнетом с вечно растрепанными волосами, и когда сердился, то неизменно морщил нос. В своем лиловом облачении он напоминал Каю взъерошенного воробья, только что вылезшего из чернильницы.

— С чего бы это? — Кай удивленно посмотрел на него.

— Къяра даже мысли читает на очень большом расстоянии, не говоря уже о словах…

— Пусть читает, — хмыкнул в ответ Кай.

Словно в подтверждение слов Смарта, Къяра остановилась, презрительно чуть скривив губы, смерила Кая уничижительным взглядом, после чего так и не проронив ни слова, скрылась в одном из переходов обители.

— Ой, накличешь ты беду на свою голову, — Смарт, склонившийся в уважительном поклоне, как только дочь Владетеля повернулась к ним, выпрямился и укоризненно покачал головой, — Не забывай, что она наследница Владетеля.

— Об этом забудешь, пожалуй. Она ведь даже ходит так, будто никого вокруг не видит… А ведь ей нет еще и шестнадцати.

Эта молоденькая девчонка, которая считала, что ей все позволено только потому, что она дочь Владетеля, ужасно раздражала Кая. Его просто трясло, когда он видел, как все маги, включая даже его учителя, заискивают перед ней, а она лишь иногда снисходит до общения с ними.

— И что с того? Ты на возраст ее не смотри, в первую очередь, она очень сильный маг, — заметил Смарт.

— Да, я вижу… она лишь прошла, а барьера как не бывало…

— Если бы ты не раскрыл свой рот, она, скорее всего, исправила бы то, что разрушила. Она делала это уже не раз. Для нее это дело пяти минут.

— Если для нее как ты говоришь это дело пяти минут, то чего мы с тобой тут возимся уже целый день?

— Ты думаешь, кто-то осмелится ее об этом попросить? Я точно нет. Она сделает это, лишь, если сама сочтет нужным.

— Да, я заметил, как Вы все перед ней пресмыкаетесь, лишь бы она, что про вас отцу не сказала.

— Кай, ты пользуешься тем, что я к тебе хорошо отношусь, и начинаешь хамить. Хочешь, чтоб я пожаловался обилайту?

— Жалуйся, — раздраженно ответил Кай. Он был уверен, что Смарт не будет этого делать. Их связывали давние дружеские отношения.

— Неужели ты не понимаешь, что Къяре никому ничего говорить не нужно? Она сама все может сделать.

— Ну и что она сделает?

— Да все, что захочет.

— Пусть делает что хочет. Раболепствовать перед ней я все равно не буду.

— Глупец, — только и ответил Смарт и, отвернувшись, принялся за восстановление барьера.

На следующий день Къяра шла по коридорам обители, вместе с Лукасом — магом, который помогал ей с ее учениками и присматривал за ними в ее отсутствие. Лукас шел чуть позади нее и монотонно докладывал, кто из ее учеников как вел себя в ее отсутствие, и какие провинности они допустили.

Слушала его Къяра не особо внимательно. Ее раздражал этот полноватый лысеющий шатен с окладистой бородой и тихим заискивающим голосом. Однако Къяра не позволяла себе хоть как-то проявлять это. Она всегда была снисходительно холодна и ровна с Лукасом.

Лукас не наказывал ее учеников, предоставляя ей возможность самой разбираться с ними по своему усмотрению. Однако слушались его ученики почти так же беспрекословно, как и ее. Стоило ему только сказать: «мне придется доложить об этом Вашей наставнице…» и любое его требование тут же выполнялось.

Дождавшись, когда он закончит говорить, Къяра на ходу сухо спросила:

— Это все?

— Да, наследница Владетеля.

— Думаешь, кто-то из них заслужил наказания?

— Решать Вам, Къяра.

— Лукас, — Къяра остановилась и, не оборачиваясь к сопровождающему ее магу, очень тихим, нарочито менторским тоном произнесла, — Я знаю, что решать мне, и я решу… Я спросила не об этом. Я спросила, что думаешь по этому поводу ты.

— Простите…

Даже спиной Къяра почувствовала, как подобострастно склонился Лукас, и тем же тоном продолжила:

— Простила. Что дальше? Мне долго ждать ответа на мой вопрос?

— Ольвейн, Бреган и Нильс, на мой взгляд, заслужили наказание. Остальные были достаточно послушны.

— Благодарю тебя, — холодно проронила Къяра и вновь двинулась дальше. Лукас поспешил вслед за ней.

Свернув на центральную галерею, Къяра неожиданно для себя столкнулась с одним из учеников обители. В надлежащем ученику сером шелковом одеянии и в охватывающем голову тонком серебряном ученическом обруче. Налетев на нее из-за поворота, он дерзко взглянул ей в глаза, после чего, даже не извинившись, шагнул в сторону и продолжил свой путь.

Къяра узнала старшего из учеников Норлана, практически уже его выпускника. Ему осталось лишь сдать экзамен Владетелю, после которого тот бы решил его судьбу. Высокий, худощавый кареглазый юноша с тонкими чертами лица и волнистыми каштановыми до плеч волосами ее явно недолюбливал. Это проявлялось и в косых взглядах, которые он бросал на нее, и в его нарочитом игнорировании ее присутствия. За все это время он ни разу не склонил головы перед ней. Не говоря уже про его замечание, которым он встретил вчера ее появление в обители. Этот ученик обилайта позволял себе то, что не позволял ни один маг обители. Къяра могла уже давно положить конец столь дерзкому поведению юноши, лишь намекнув Норлану, что его ученик непочтителен с ней, но предпочитала не замечать его дерзновенности. Однако сейчас его поведение перешло все допустимые границы. Так вести себя, к тому же при свидетелях, позволить она не могла.

— А ну стоять! — Къяра вскинула руку, и магический посыл тут же остановил юношу. Он замер и обернулся.

— Вернулся и извинился! — жестко приказала она, однако магию больше не использовала.

Юноша посмотрел на нее и не двинулся с места.

— Ты не понял приказ? — спросила Къяра ледяным голосом.

— Считаешь, что можешь отдавать приказы всем? — дерзко ответил ей ученик обилайта. — У меня есть учитель… Твои приказы я выполнять не обязан. Что-то не нравится, жалуйся ему.

Демонстративный отказ ученика выполнить, приказ наставника обители, даже не учитывая статус Къяры как наследницы Владетеля, был делом неслыханным. Это он потом мог жаловаться своему учителю, но приказ выполнить был обязан. Другое дело, что маги сами старались не вмешиваться в процесс обучения чужих учеников, однако право приказать имели.

Къяра нахмурилась, вновь вскинула руку, вынуждая юношу опуститься на колени, и тут же почувствовала сильный магический блок, противопоставленный им ее воздействию. После этого она уже разозлилась всерьез и увеличила уровень магического воздействия до такой степени, что ученик Норлана со стоном рухнул на пол. Смотреть на него было и то больно: тело сводила судорога, глаза закатились, он хрипел, а на губах выступила кровавая пена.

В это время в дальнем конце галереи показался обилайт. В шелковом темно-лиловом одеянии, с изысканной золотой вышивкой и широкой указывающей его статус орденской цепью усыпанной драгоценностями. Высокий, худощавый и чуть сутуловатый. Его короткие густые каштановые волосы чуть тронутые на висках сединой подчеркивали правильные, аристократичные черты лица. А охватывающий голову золотой магический концентратор с пятью громадными изумрудами, прекрасно гармонировал с зеленью его проницательных и бездонных глаз. Он подошел к ним, молча постоял рядом некоторое время, потом тихо произнес:

— Еще пять минут, и ты убьешь его.

— Считаешь, он этого не заслужил? — не прекращая воздействия, ледяным тоном спросила Къяра.

— Решать тебе.

Къяра отвела руку, последним магическим посылом милостиво отключая сознание юноши и убирая основные искажения его энергетических полей.

— Можешь забрать его, но учти, еще раз он попадется мне под руку, останавливаться не буду.

— Я передам ему, — по-прежнему тихо и бесстрастно ответил обилайт.

Къяра высокомерно кивнула и продолжила свой путь. Ошеломленный Лукас молча пошел следом за ней.

Идя по галерее, Къяра раскаивалась в том, что не сдержалась и размышляла, что ей, наверное, следовало отвести к Норлану его ученика. Пусть бы он сам разбирался с ним, как хотел. Возможно, тогда бы он и не стал бы ни о чем докладывать Владетелю. Теперь же она была уверена в том, что уже к вечеру вся обитель будет обсуждать этот инцидент, а потом обилайт обязательно обо всем доложит ее отцу. А так как дерзости и неповиновения тот не терпел никогда, то даже после ее столь сурового наказания вряд ли он спустит подобный проступок ученику Норлана.

Кай очнулся в своей комнате. Голова его раскалывалась от боли, а все тело ломило. Он с трудом приподнялся на кровати и тут же вновь без сил откинулся на подушки.

— Пришел в себя?

Кай повернул голову на голос и увидел учителя, который стоял у окна.

— Да, учитель, — с трудом ворочая языком, произнес Кай. Он внимательно посмотрел на обилайта, пытаясь предугадать его реакцию на происшедшее. Но по непроницаемому лицу Норлана понять что-то, как впрочем, и всегда, было невозможно.

Учитель медленно подошел к его кровати и замер рядом.

— Доигрался? — саркастическим тоном проронил он. — Такое впечатление, что тебе не двадцать один год, а двенадцать… Пятнадцать лет твоего обучения перечеркнул одним махом. Молодец! Больше даже и сказать нечего.

Кай удивленно посмотрел на него.

— Что ты так смотришь? Ты что думал это конец истории? Нет, это только начало… Пока о твоей выходке не знает Владетель, но он обязательно узнает. И вот тогда ты пожалеешь, что вообще на свет родился.

— Учитель, Вы думаете, Къяра не удовлетворится наказанием и пожалуется Владетелю?

— Нет, она жаловаться не будет… К большому сожалению, и особенно для тебя, отношения между Владетелем и его дочерью не таковы.

— Я не понимаю, учитель.

— Ничего, потом поймешь.

Норлан развернулся и направился к двери. Там он обернулся и, холодно приказав: «Из комнаты без моего разрешения не выходить!», удалился, оставив Кая в полном замешательстве.

Норлан пришел к Каю через три дня. Остановился на пороге и приказал:

— Пойдем. Прибыл Владетель, он хочет, чтобы ты сейчас сдал ему экзамен.

— Но, учитель, сейчас я этого сделать не смогу… У меня до сих пор болит голова и темнеет в глазах.

— Ты думаешь, у тебя есть выбор? Так знай, выбора у тебя нет. Пойдем, — жестко ответил обилайт и вышел из комнаты. Кай обречено пошел следом.

Зал для экзамена представлял собой большое помещение, в дальнем конце которого, на возвышении, стояли три кресла с высокими спинками для экзаменаторов, а в центре располагались двенадцать больших каменных глыб, являющихся аккумуляторами магической энергии разного уровня. Экзамен состоял в том, чтобы ученик, под надзором Владетеля, открыл последовательно все магические сферы, хотя бы до восьмой и переместил часть энергии каждой сферы в соответствующий ей каменный аккумулятор.

Зайдя в зал, Кай увидел, что в высоких экзаменаторских креслах сидит не только Владетель, но и Къяра. Он вздрогнул, потупил взгляд и поспешно опустился на колени. Рядом с ним встал Норлан, положил ему руку на плечо и произнес:

— Владетель, это мой ученик — Кай.

— Пусть выйдет на середину, — суровым тоном произнес Владетель.

Кай поднялся и шагнул к каменным глыбам.

— Проходи, садись, — обратился Владетель к Норлану, — посмотрим, чему ты сумел его научить за это время.

Потом Владетель повернулся к Къяре:

— Радость моя, пойди, проконтролируй его.

— Я устала, отец. Позволь мне не делать этого, — Къяра демонстративно отвернулась.

— Не капризничай, дитя мое. Я не так часто тебя о чем-то прошу. Сделай любезность, не огорчай меня.

— Хорошо, — Къяра медленно встала, смерила Кая надменным, холодным взглядом, подошла к нему и, встав у него за спиной, тихо произнесла:

— Можешь начинать.

Как только Кай почувствовал ее легкое ментальное прикосновение, его мозг, распознав источник недавней сильнейшей боли, впал в прострацию, и Кай понял, что не сможет сделать ничего. Он уже хотел сказать об этом Владетелю, когда почувствовал, что Къяра перенаправив свое воздействие вдоль ожидаемого от него, открыла перед ним сферу первого уровня. Каю осталось только удержать энергию и переместить ее в первый из аккумуляторов. То же случилось и со второй и со всеми последующими сферами, включая девятую. После этого Къяра резко убрала свое воздействие и холодным тоном проронила:

— Я думаю, достаточно. Надеюсь, отец, ты доволен.

Она, не спеша, двинулась к креслам, и тут ей навстречу поднялся Владетель.

— Просто великолепно… У меня даже нет слов, — мрачно проговорил он, — Ты за кого же принимаешь меня, моя радость? За слепца? Считаешь, что если ты магический след подобрала, то я и не разгляжу ничего… Так?

— Ты о чем, отец? — Къяра удивленно подняла на него взор.

— Я знаю, что ты умеешь великолепно скрывать и мысли и чувства, дитя мое. Но вот умеет ли он? Хочешь, чтоб я у него спросил, как он доступ к сферам открывал?

— Какая разница кто открывал, — раздраженно произнесла Къяра. — Он работал с каждой из них, и ты видел это. И доступ бы сам открыл, если бы контролировал его ты, а не я.

— Так… это уже интересней. И почему же он не мог работать под твоим контролем?

— Отец, ты ведь и так все знаешь… тебе же наверняка все рассказали. Зачем еще спрашивать?

— Я хочу услышать это из твоих уст.

— Хорошо. Три дня назад я не сдержалась и очень сильно наказала его, и хотя по максимуму постаралась нейтрализовать остаточные явления после моего воздействия, прошло очень мало времени, чтобы они исчезли полностью. Поэтому пока начать магическое действо в параллель со мной он не может. Удовлетворен?

— Я хочу знать, за что ты его наказала.

— Это мое дело, за что я его наказала! — резко ответила та. — Или ты хочешь сказать, что я не имела на это право?

— Ни в коей мере, радость моя. Здесь ты имеешь право на все. Я лишь хочу знать причину.

— Ты без сомнения ее знаешь и так.

— Къяра, дитя мое, или ты сейчас мне все расскажешь, или я устрою допрос с пристрастием ему. Ты же не будешь отрицать, что я тоже имею на это право?

— Ты замечательно умеешь уговаривать… Он столкнулся со мной в коридоре, я рассердилась и наказала его за это.

— Ты рассердилась именно из-за этого?

— А ты считаешь, что я не могла рассердиться из-за этого?

— Ты же сама сказала, что знаешь о том, что я осведомлен о происходящих здесь событиях, поэтому не надо лукавить и передергивать факты. Ни к чему хорошему это не приведет.

— Я рассердилась, потому что он не сразу извинился.

— Ты хочешь, сказать, что он извинился, но не сразу?

— Он не успел извиниться… я разозлилась и наказала его.

— Хорошо, Къяра. Я знаю, что ты достаточно упряма, и разговаривать с тобой сплошное мучение… Я поставлю вопрос по-другому. Он отказался выполнить твой приказ?

— Нет, не отказался…

— Так он выполнил его?

— Он захотел, чтобы мой приказ был подтвержден его наставником. А я не захотела вызывать обилайта, и предпочла объяснить ему сама, что мои приказы ни в чьем подтверждении не нуждаются. Теперь ты удовлетворен?

— Вполне… Значит, вначале он был непочтителен с тобой, и не извинился перед тобой, а потом оказалось, что он не знает, что твои приказы ни в каком подтверждении не нуждаются, и тебе пришлось ему это объяснять… Замечательно… но меня еще интересует: это был первый раз, когда он проявлял к тебе свою непочтительность?

Къяра отвернулась и ничего не ответила.

Кай стоял в центре зала ни жив, ни мертв. Он понимал, что Владетель все знает, и теперь его ждет страшная кара, на которую и намекал учитель. Однако смысл самого диалога Владетеля с дочерью ускользал от него. Он не понимал, почему Къяра столь туманно объясняет все происшедшее между ними, хотя ей было бы намного проще сказать сразу, что он отказался выполнить ее приказ. Но почему-то именно это она отрицала до последнего.

— Къяра, не зли меня! — тон Владетеля стал жестким. — Или ты будешь отвечать или я сейчас при тебе реструктуризирую его мозг, даже не разбираясь ни в чем…

— Зачем же так сразу, отец? — Къяра повернулась к отцу, и на губах ее заиграла очаровательная улыбка. — Я просто собиралась с мыслями, пытаясь вспомнить, было ли такое когда-нибудь.

— Замечательно, дитя мое. И что же ты вспомнила?

— Возможно, что-то и было, но я не замечала… — Къяра отвела взгляд.

— Неужели, радость моя? Ты опять лукавишь. Вся обитель видит, а она не замечала… — мягко начал Владетель, а затем, неожиданно его тон сменился, и он жестко потребовал: — Прекрати мне лгать! Ты делаешь только хуже ему! Я хочу знать, почему ты демонстративно столько времени не замечала то, что он непочтителен с тобой!

— Мне только этого не хватало! — резко ответила Къяра. — По-твоему, я должна следить за чужим учеником: почтителен он или нет? У него учитель есть, вот пусть он и следит! А у меня своих проблем хватает, чтобы обращать внимание еще на его глупые мальчишеские выходки. И ты знаешь об этом!

Она вскинула голову и посмотрела в упор на отца. Ее глаза метали молнии.

— Так ты хочешь сказать, что Норлан плохо справился со своими обязанностями как наставник? — спросил Владетель вкрадчивым тоном.

— Прекрати передергивать мои слова! Я этого не говорила!

— Не говорила, но это следует из твоих слов…

Тут Норлан поднялся со своего кресла:

— Владетель, Къяра абсолютно права, это лишь моя вина. Я слишком увлекся магической подготовкой ученика и не смог объяснить ему самые основополагающие правила и законы, и вряд ли смогу уже это сделать теперь… Так что я готов понести любое наказание.

— Норлан, — Къяра в гневе обернулась к нему, — хоть ты можешь не лезть? Тебе надоело быть сторонним наблюдателем, и ты решил поучаствовать в нашей столь увлекательной беседе с отцом или у тебя свой интерес? Если свой, то ты так и скажи, не надо этих представлений. Я и без них знаю, что ты даже под плеть ляжешь, лишь бы в угол меня загнать…

— Къяра, то, что я не смог подготовить ученика, это факт. Не надо спорить с очевидным, — тихо и бесстрастно произнес Норлан.

— Только не надо рассказывать мне сказки. Ученика он не смог подготовить… как же… скорее подставил, — Къяра недовольно скривила губы, — Ладно. Что ты хочешь?

— Возьми его себе в качестве ученика.

— Норлан, ты с ума сошел! Ты считаешь, что мне своих мало?

— Это единственный способ для него избежать гнева Владетеля, да и для меня тоже, — усмехнулся Норлан.

— И по какой же причине, позволь узнать? Ты тоже считаешь, что твой ученик не владеет магией сфер и провалил экзамен?

Къяра обращалась к обилайту, но ответил ей Владетель.

— Радость моя, неужели ты считаешь, что я позволю выйти из обители магу, который допускает непочтительное обращение со своей будущей Владетельницей.

— Отец, он больше не допускает… Неужели ты не видишь?

— Это он сейчас, пока не отошел от наказания не допускает, а без жесткого контроля не известно, что он еще может допустить.

— Отец…

— Все, Къяра! Или ты берешь его себе в качестве ученика, или я разбираюсь с ним сам, и ты знаешь как…

— Хорошо, я возьму, — Къяра вновь капризно скривила губы.

— Къяра, я не слышу официальный ответ!

Къяра глубоко вздохнула и тихим, бесстрастным голосом произнесла:

— Владетель, я беру Кая себе в ученики и отныне полностью отвечаю за его поведение и все его поступки.

— Вот и хорошо, — Владетель улыбнулся и ласково потрепал Къяру по плечу, — иди, приступай к своим обязанностям, дитя мое.

— Да, отец, — Къяра склонила голову, а затем направилась к выходу, бросив по дороге замершему в центре зала Каю, — Следуй за мной.

Не посмевший даже рта раскрыть Кай покорно пошел за ней следом.

Къяра спустилась с Каем на нижний этаж правого крыла здания обители, который был полностью отдан в ее распоряжение. Сюда, за большую массивную дверь не смел, без ее разрешения, заходить никто, кроме Владетеля, обилайта, да еще Лукаса.

Къяра знала, что вся обитель полнится слухами, что она творит здесь со своими учениками. Она обернулась и внимательно посмотрела на Кая. Юноша был подавлен, растерян, но не испуган. Даже после недавнего ее столь жестокого наказания перед ней он страха не испытывал. Это было скверно, так как Къяра понимала, что в любом случае ей придется заставить этого гордого юношу бояться ее.

— Заходи, — кивнула Къяра на дверь.

Кай открыл дверь, зашел и придержал дверь, пропуская ее.

— Надеюсь, ты догадываешься, что выйти отсюда без моего разрешения ты не смеешь? — Къяра захлопнула за собой дверь.

— Да, — Кай опустил голову.

— Мне надо наказать тебя, чтобы ты начал обращаться ко мне как положено или сам без наказания сообразишь?

— Да, учитель, — с трудом выдавил из себя Кай.

— Молодец, — усмехнулась Къяра, — схватываешь просто на лету.

Она прошла вдоль длинного коридора и, распахнув дверь большого зала для занятий, вошла внутрь. Кай вошел следом.

Девять ее учеников и занимающийся с ними Лукас тут же встали со своих мест и молча замерли, ожидая ее распоряжений.

Къяра обвела учеников мрачным взглядом.

— Это мой новый ученик, — сухо проронила она, указывая на Кая, — зовут его Кай. Лукас, иди, приготовь ему комнату, а я продолжу занятие.

— Отдельную комнату или смежную с общей спальней? — уточнил Лукас.

— Отдельную.

— Хорошо, — Лукас кивнул и вышел из зала.

Девять мальчишек от десяти до четырнадцати лет стояли перед Къярой, потупив взор, боясь даже пошевелиться.

— Кай, можешь сесть там — Кьяра рукой указала на свободный стол со стулом у окна, — тихо посиди и главное не мешай.

Кай прошел на указанное место и молча сел.

— А остальные пока постоят… — тем временем продолжила она.

Потом еще раз мрачно и внимательно оглядела замерших перед ней учеников:

— Ольвейн, иди ко мне.

Один из мальчиков тут же приблизился к ней, заложил руки за спину и поднял голову. Худенький, с коротко стриженными пепельными волосами. Он неотрывно смотрел на нее, и в его глазах плескался ужас и страх. Отвести взгляд он не смел, зная, что это повлечет за собой еще более жестокое наказание, чем то испытание, которое ему предстояло пройти.

Къяра положила ему руки на плечи и, поймав его взгляд, открыла перед ним сферу пятого уровня. Мальчик вздрогнул, его глаза наполнились слезами, но он терпел, не двигаясь и не отводя взгляд.

Через некоторое время Къяра произнесла:

— Руку поднял и сконцентрировал часть энергии в ней.

Мальчик дернулся, но руки не поднял. Къяра знала, какую боль вызывает у него сейчас любое движение, но также знала и то, что эту боль можно не только преодолеть, но и привыкнуть к ней, как привыкла она. Сейчас она, держа сферу открытой и удерживая ее энергетику прямо перед учеником, испытывала боль в несколько раз превосходящую ту, что чувствовал он.

— Руку поднял!

Угроза в голосе Къяры заставила мальчика повиноваться, и он, скрипнув зубами, поднял руку.

— Ведь можешь, а не хотел выполнять… Поэтому сейчас двадцать раз опустишь и поднимешь ее, а все посчитают… и храни тебя небо, если не сделаешь.

Слезы лились из глаз мальчика нескончаемым потоком, но он не посмел ослушаться и под счет всей группы учеников двадцать раз опустил и поднял руку.

— Замечательно, — удовлетворенно проговорила Кьяра и, дав мальчику небольшую передышку, продолжила, — А теперь сконцентрировал часть энергии в поднятой руке. Не сделаешь, заставлю при открытой сфере приседать и отжиматься.

Лицо мальчика исказилось, губы задрожали, все его тело сотрясала мелкая дрожь. Къяра видела, что он очень старался, но у него не получалось ничего. Она не торопила его, но вскоре мальчик сам бросил безрезультатные попытки.

— Я не могу, — прошептали его губы.

— Не можешь? Значит, будешь делать то, что можешь.

Къяра отвела взгляд, убрала руки с плеч мальчика, сделала шаг назад и, перераспределяя энергию сферы, вытянула вперед руку:

— Три раза присел и встал.

Мальчик судорожно всхлипнул и закусил губы. Потом медленно присел, встал и снова присел.

— Быстрее, а то накажу!

Угроза подстегнула мальчика, и он, сжавшись как от удара, поднялся, присел и снова с трудом поднялся.

— Теперь лег и три раза отжался от пола.

В это время дверь раскрылась, и вошел Лукас.

— Къяра, я все подготовил. Могу Кая сейчас туда отвести.

— Лукас, сядь и не мешай мне… потом… все потом… — не оборачиваясь, раздраженно произнесла Къяра, и вновь обратилась к Ольвейну, — Мне долго ждать?

Мальчик всхлипнул, слезы лились у него из глаз так, что ему даже трудно было дышать. Он опустился на колени, а потом лег. Удерживаемая над ним Къярой энергия сферы давила, разрывала болью все тело и мозг, но он знал, что его строгая учительница может наказать еще больнее и сильнее, поэтому старался изо всех сил, но сил не хватало.

— Быстро отжался от пола!

Мальчик дернулся на полу, пытаясь приподнять корпус и плечи, а потом без сил упал на пол и не в силах более сдерживаться уткнул голову в пол, и его плечи затряслись от сдавленных рыданий.

— Ах, даже так… похоже, ты забыл, что я не выношу таких сцен. Значит, придется напомнить, — жестко произнесла Къяра и сжала пальцы, вытянутой вперед руки.

Мальчик хрипло закричал, и тело его свела судорога. Все ученики замерли, втянув головы в плечи, они приготовились к длительному публичному наказанию провинившегося, и боялись пошевелиться, зная, что в такие моменты любой попавший под горячую руку наказывался, не менее жестко, чем провинившийся.

Однако длительного наказания не последовало. Кай вскочил со своего места, бросился на колени перед мальчиком и, поставив над ним магический блок, взглянул Къяре прямо в глаза:

— Он же ни в чем не виноват! У него просто нет сил, чтобы выполнить приказ. За что ты его так?

Къяра нахмурилась, молча, опустила руку и убрала магическое воздействие. Потом шагнула к Каю и, жестко схватив за волосы, вынудила его сначала встать, а потом нагнуться. Он не сопротивлялся. В таком согнутом положении она вывела его из зала, провела по коридору и втолкнула в небольшую темную комнату без окон, приказав:

— В угол, на колени! Три дня простоишь без еды!

Дождавшись, чтобы Кай опустился на колени в углу комнаты, она вышла, хлопнув дверью.

Кая после этого случая к остальным своим ученикам Къяра даже близко не подпускала, заставляя практически все время проводить в своей комнате. Там он заучивал, а потом по памяти переписывал магические тексты. Общение с ним она свела до минимума, и оно стало напоминать краткий ежевечерний ритуал.

Каждый вечер Кай приходил к ней в комнату и, протянув свою рукопись, склонял голову и произносил:

— Я выполнил, учитель.

Къяра брала рукопись и, проверив по памяти, что всегда поражало Кая, указывала на ошибки и давала задание на следующий день. За ошибки она его не наказывала, лишь заставляла на следующий день в дополнение к заданному ею, по десять раз переписать страницу, где были неточности.

— Все понял? — спрашивала она в конце.

— Да, учитель, — отвечал Кай и вновь уходил в свою комнату.

Через два с половиной месяца Кай шел по коридору в покои Къяры, чтобы отдать ей переписанные им по памяти магические заклятья из Большой соборной книги магии и чародейства. Он шел немного раньше обычного времени, так как в предыдущий день никаких ошибок в его рукописи Къяра не нашла. Кай уже было протянул руку, чтобы постучать в дверь ее покоев, когда услышанный из-за неплотно закрытой двери разговор, заставивший его пораженно застыть на месте.

Говорили мужчина и женщина, причем женщина эмоционально просила, даже умоляла. Узнать голоса он не мог. Женский голос по определению мог принадлежать только Къяре, но она таким тоном не разговаривала, а мужчина говорил столь тихо и бесстрастно, что понять, чей это голос, было трудно.

— Неужели ты не можешь дать мне еще немного времени? Ну подожди еще хотя бы несколько месяцев… — молила женщина.

— Нет, об этом не может быть и речи.

— Но я же делаю все, что ты требуешь…

— Разве?

— Я убила уже одного, а остальные даже дышать в моем присутствии не смеют… Неужели тебе мало и ты не можешь немного подождать?

— Сколько можно ждать? Почти половина из них даже близко не подошла к шестому уровню…

— Потому что не могут! Физически пока не могут! Понимаешь? — в женском голосе послышались сдерживаемые рыдания.

— Тогда почему они еще живы?

— Потому что я работаю над тем, чтобы смогли…

— Плохо работаешь.

— Да я вообще сейчас больше не могу с ними работать! Не могу я выносить больше этого! Я устала! Не хочешь ничего менять, тогда отпусти меня на несколько дней, я должна придти в себя. Прошу тебя. Я ведь никогда ни о чем не просила…

— Отца проси.

— Ты же знаешь, что не могу… Благодаря тебе мы разругались с ним совсем… Ну что тебе стоит… отпусти…

— Про это даже думать забудь, пока Владетель тебя не отпустит, ты отсюда даже шагу не сделаешь. И вообще я, может быть, и изменил бы сроки, но ты распустилась совсем. Прекращай ныть и начинай, как следует работать. Может быть, если я увижу, что ты пересмотрела свое отношение к работе, я попытаюсь пересмотреть сроки…

— Да не могу, я сейчас вообще с ними работать! Не могу! Ты что не понял, что я тебе сказала? Не могу и не буду! Можешь делать что хочешь…

— Къяра, я знаю, почему ты не можешь нормально работать, — мужчина, голос которого Кай никак не мог узнать, хотя он казался ему очень знакомым, сделал продолжительную паузу и продолжил: — Ты так и не разобралась с Каем и поэтому тебе мешает его присутствие. У тебя три дня, займись им. Возможно, тогда я и пойду тебе навстречу.

— Ну при чем здесь он? Неужели ты не понимаешь, что он здесь совсем не при чем? — в голосе Къяры, а в том, что это говорила она, сомневаться уже не приходилось, после того как собеседник назвал ее по имени, зазвенело отчаяние.

— Я считаю, что при чем… Поэтому через три дня я хочу его видеть, и ты знаешь в каком состоянии.

— Ты сломал ему всю жизнь и тебе все мало… Хочешь, чтоб я совсем его добила?

— Я сломал? — послышался явный смешок мужчины, — Нет, Къяра, это сделала ты… Ведь именно ты демонстративно не обращала внимания на все его выходки, что и привело ситуацию к логическому завершению.

— Великолепно! Во всем снова виновата я… А ты все это видел и не вмешивался…

— Не вмешивался… — подтвердил таинственный собеседник, — потому что я должен тебя в первую очередь научить вести себя как подобает.

— Да я и так веду себя так, что уже от одного моего вида всю обитель трясет, а тебе все мало… Да на меня теперь никто даже глаз поднять не смеет. Что ты еще хочешь от меня?

— Хочу, чтобы ты разобралась с Каем.

— И не подумаю!

— Тогда я вызову Владетеля.

— И что ты ему скажешь?

— Хотя бы то, что Кай вмешался, когда ты работала с учениками, а ты даже не наказала его, лишь заперла… а после этого вся группа у тебя стала хуже работать.

— Думаешь, он тебе поверит, если я скажу, что ничего такого не было?

— Не поверит, спросит у Кая. Неужели ты думаешь, что он тоже сумеет солгать?

— Хорошо… я разберусь с ним, но дай мне время. За три дня я могу лишь убить его.

— У тебя три дня! Не сделаешь или действительно убьешь, я лично пригоню тебе несколько десятков человек и потребую мучительно казнить каждого. И я знаю, что Владетель поддержит меня.

Говоря это, мужчина повысил голос, и Кай понял, кому он принадлежит, только это было столь невероятно, что поверить в это было невозможно.

— Изверг!!! — с яростью в голосе хрипло проговорила Къяра, и за дверью послышался грохот бьющегося стекла.

— Да как хочешь называй. И вазами можешь сколько угодно швыряться, даже в меня, если хочешь, только будь любезна, сделать то, что я сказал, — холодно и спокойно ответил так хорошо известный Каю голос, и дверь распахнулась.

Кай еле успел отступить в темную нишу рядом с дверью. На его счастье вышедший мужчина направился в другую от него сторону.

Кай, терзаемый сомнениями, осторожно выглянул из ниши и посмотрел вслед удаляющемуся собеседнику Къяры. Не узнать высокую, сухощавую и сутуловатую фигуру обилайта было невозможно. Кай понял, что не ошибся, когда узнал его голос.

Полученная информация тяжким гнетом легла на него. Он осознал, что его наставница была совсем не такой, какой ему всегда казалась… Ее заставляли такой быть и заставляли очень жестко. В изнеможении он прислонился к стене и постоял так немного, а потом, собравшись с духом, подошел к двери, постучал и, не дожидаясь ответа, распахнул ее.

Къяра сидела за столом, бессильно уронив голову на сложенные руки, перед дверью валялись осколки большой разбитой вазы. Услышав стук и звук открываемой двери, Къяра подняла голову. Кай успел заметить в ее глазах безысходность и отчаяние, которые моментально сменились абсолютной бесстрастностью и холодным равнодушием. Она медленно поднялась и протянула руку за рукописью:

— Уже все сделал? Так быстро?

Кай внимательно посмотрел на свою молоденькую наставницу. Она поразительно быстро сумела взять себя в руки, и если бы он не был невольным свидетелем разговора, то по ее виду точно бы ни о чем не догадался. Он подошел почти вплотную к ней и, не отводя от нее взгляда, опустился на колени.

— Къяра, я слышал все.

— Что?! — Къяра стремительно вскинула руки к его вискам и сжала их.

— Подожди, стереть все из моей памяти ты всегда успеешь. Дай мне сказать… — Кай с трудом удерживал магический блок, не позволявший Къяре сразу выполнить задуманное.

— Хорошо… говори, — Къяра опустила руки.

— Я готов повиноваться Вам, учитель и выполнять любые требования… Я постараюсь быть очень покорным.

— Кай, твои мысли и чувства элементарно прочтет даже обилайт, не говоря уже о Владетеле… А стоит им только узнать, что ты слышал этот разговор и знаешь об истинных взаимоотношениях между мной и обилайтом, и ты будешь казнен так, что пожалеешь, что вообще на свет родился… Поэтому не сопротивляйся, а то удалю больше чем следует, — грустно сказала Къяра и вновь поднесла руки к его вискам.

— Надень кабалит, и никто ничего не прочтет.

— Совсем с ума сошел? Шутишь? — удивленно спросила Къяра, опуская руки.

— Не шучу. Я лучше надену магический ошейник, как твой невольник, чем буду по-прежнему тебя ненавидеть…

— Ты понимаешь, что это навсегда? Что, сняв его, я вынесу тебе смертный приговор? Потому как возможно без последствий стереть информацию нескольких часов, но не всей твоей последующей жизни…

— Да, я знаю… но, по-моему, у меня все равно нет никакого другого выхода, раз Владетель и обилайт решили принести мою жизнь в жертву твоему воспитательному процессу.

— Возможно… но неужели ты сможешь, стоя перед обилайтом и, глядя ему прямо в глаза, благодарить его за доброе к тебе отношение и его заступничество передо мной, зная всю подноготную этой игры? А тебе наверняка придется это делать…

— Я думаю, что мысль о том, что в противном случае меня ожидает долгая и мучительная казнь поможет мне.

— Почти уговорил… — Къяра тяжело вздохнула, в задумчивости провела рукой по своей высокой, красиво уложенной прическе и продолжила, — только ты не представляешь, что тебе предстоит… Мне придется заставлять тебя наказывать моих учеников, придется унижать и наказывать тебя перед всей обителью, а тебе придется смиренно все сносить, не смея даже помедлить с выполнением любого моего требования…

— Ты считаешь, что мне будет проще, если ты добьешься этого силой?

Кай внимательно посмотрел на Къяру. Сейчас она не напоминала ему ни высокомерную наследницу Владетеля, какой он привык видеть ее раньше, ни строгую и жесткую наставницу, какой он видел ее все последнее время. Перед ним стояла печальная, расстроенная и очень красивая девушка. Кай поймал себя на мысли, что почему-то раньше никогда не замечал, что дочь Владетеля красива.

— Я не знаю, что делать, Кай, — грустно призналась она, — То, что ты предлагаешь, это авантюра, чистейшей воды… если мы с тобой хоть раз ошибемся в этой игре, расплатой будет твоя жизнь. В лучшем случае, я лишь смогу дать тебе умереть без мучений… да и то не факт, что смогу…

— Къяра, я лучше умру, чем ты, вернув мое сознание назад, будешь силой вынуждать меня подчиниться. Помилосердствуй… не надо! Мне будет гораздо приятнее подчиниться тебе так, чтобы ты от меня не потребовала.

— Ты уверен?

— Да.

— Хорошо, — в руках Къяры появился широкий кожаный ошейник с металлическими шипами, обращенными внутрь, который она протянула Каю, — Надевай.

Кай взял у нее из рук ошейник, надел его и рывком затянул так, что от боли потемнело в глазах. В тот же момент Къяра провела рукой по его шее, снимая нестерпимую боль и превращая ошейник в красивую, витую, золотую цепочку.

Кай осторожно взял руку Къяры и поднес к губам.

— Я полностью в Вашей власти, госпожа… — проговорил он стандартный зарок и поцеловал руку.

— Встань.

— Как прикажете, госпожа, — поднимаясь с колен, произнес Кай.

— Ты что теперь всегда меня госпожой называть собираешься? — Къяра поморщилась.

— А Вы возражаете, госпожа? Тогда могу «госпожа учитель». Думаю, и обилайт и Владетель оценят такое обращение.

— Они, может, и оценят, а мне не нравится. Поэтому не надо так ко мне обращаться.

— Хорошо, учитель.

— Вот так уже лучше, — улыбнулась Къяра, — хотя наедине можешь и дальше обращаться на ты и по имени.

Потом помолчала немного и тихо добавила:

— Все, можешь идти. У тебя три дня, чтобы настроиться на наши с тобой новые отношения…

— Вы считаете, учитель, что я могу идти? Вы думаете, Вам кто-нибудь поверит, что, только надев на меня кабалит, Вы уже полностью меня подчинили?

— Поймал… и что ты предлагаешь?

— Вы должны наказать меня, хотя бы для видимости, и желательно, чтобы это видел Лукас, ведь именно он глаза и уши обилайта здесь, как я теперь понимаю.

— Ты на редкость догадлив, — Къяра усмехнулась и покачала головой, — и дернуло ведь тебя тогда столкнуться со мной, когда я шла именно с ним.

— Къяра, это был только вопрос времени, если не тогда, то что-то подобное случилось бы позже… Обилайт был прав, когда говорил, что это было логическое завершение. Я слишком ненавидел тебя тогда… — Кай воспользовался ее разрешением и назвал девушку так, как уже непроизвольно несколько раз называл за сегодняшний день.

— Кстати я никак не могу понять: за что ненавидел? — Къяра опустилась в одно из кресел, стоявших в углу комнаты. Потом рукой указала Каю на соседнее, — Садись и расскажи, мне интересно…

Кай сел, потом долгим взглядом посмотрел на свою учительницу:

— Дело не в тебе, как я понимаю сейчас, дело было во мне. Я не мог себя заставить подчиниться девчонке младше себя. И меня раздражали маги с легкостью принимающие твою власть. Это сейчас я понял, что ты действительно опытнее, сильнее и могущественнее меня, и что возраст здесь роли не играет. А еще я понял, что ты совсем не такая, какой кажешься на первый взгляд…

— И какой же я тебе тогда казалась?

— Высокомерной, опирающейся лишь на власть своего отца, надменной девчонкой. Меня раздражала даже твоя походка. Ты не идешь, ты снисходишь до окружающих…

— Ты не представляешь… — неожиданно весело рассмеялась Къяра, — сколько я училась так ходить… и как меня этому учили.

— Ты этому училась?

— А ты думал, я такой родилась? И сразу так пошла… и магией сразу владела и всеми заклинаниями… Да?

— Нет, конечно, я понимаю, что это глупость, но иногда так действительно, кажется. Я, например не понимаю, как тебе удалось достичь того уровня, которым ты владеешь за столь короткий срок.

— У меня были очень хорошие учителя, и меня очень жестко учили, еще жестче, чем я пытаюсь сейчас учить своих учеников…

— Къяра, я видел, как ты учишь… Это не учение, это пытка. Они же дети… нельзя так учить… ты требуешь то, на что у них просто нет сил… твои методы невозможно вынести…

— Я старше старшего из них меньше чем на два года, — лукаво улыбнулась Къяра, — и учили меня также, даже жестче и начали учить, как впрочем, и тебя в пять лет, и к семи я работала с восьмым уровнем… и ничего… вынесла… К тому же ты ведь видел, что на занятиях именно я держу всю энергетику. Или ты считаешь, что если я не плачу, то ничего не чувствую? А они чувствуют, потому что плачут?

— Къяра, то, что ты говоришь… это невозможно.

— Считаешь, что я лгу?

— Нет… но я удивлен, что ты еще жива… Кто тебя учил?

— Да многие… Начал Ольт, которого через два года отец жестоко казнил, потому что я посмела на него пожаловаться… больше такого я себе не позволяла. Потом Грег, а закончил уже обилайт.

— Ты не смела жаловаться, потому что Владетель казнил тех, на кого ты жалуешься? — пораженно спросил Кай.

— Если бы при тебе так кого-нибудь хоть раз казнили, ты бы тоже больше жаловаться не посмел…

— Что ты имеешь в виду?

— Лучше не спрашивай. Так как казнит Владетель, это даже зрелище ужасное, я уже не говорю про то, что чувствует тот, кого казнят. Отец способен медленно реструктуризировать мозг, только не спрашивай меня, что это такое… сейчас объяснять тебе это у меня нет ни сил, ни желания.

— На это способен только он?

— Нет, не только… А почему ты спрашиваешь?

— Это то, что угрожал тебя заставить делать обилайт?

— Да…

— А как он может тебя заставить это делать?

— Элементарно. Кроме приговоренных к казни берется большая контрольная группа, которую Владетель обещает также казнить, если я посмею отказаться, и я не отказываюсь…

— Как ты все это выносишь?

— Молча, Кай… обычно молча. Ты первый с кем я разговариваю на эту тему… Но если честно, то больше обсуждать все это я не хочу. Я устала.

— У тебя что-то случилось?

— Да, Кай. Я зашла в тупик со своими учениками… и не знаю как из него выйти, по крайней мере с пятью из девяти… Боюсь, что мне придется их убить, чтобы вытащить остальных.

— Ты так спокойно об этом говоришь.

— А как я должна об этом говорить? Заламывая руки и рыдая? Если б я знала, что это поможет, я бы так и говорила… но, к сожалению, это не поможет.

— Ты действительно их убьешь?

— Кай, я уже убила одного.

— Зачем?

— Интересный вопрос… Надеюсь, ты не думаешь, что ради собственного удовольствия и развлечения?

— Не думаю, поэтому и спросил.

— Чуть больше чем через год мои ученики должны сдать экзамен Владетелю… не сдавших его, он казнит тем способом, про который я тебе говорила.

— Но к чему такая спешка?

— Кай, неужели ты еще не понял? Это не я учу учеников… а они меня учат быть жесткой и жестокой. Я должна такой быть, для того чтобы из них выжил хоть кто-то… У меня есть только один выход не делать этого — убить сразу их всех… но тогда Владетель наберет для меня другую группу.

— Но ведь экзамен будет больше через год… Почему ты должна убивать их сейчас?

— Кай, у меня есть план, в соответствии с которым занимаются ученики. Если я в него не укладываюсь, обилайт жалуется Владетелю, и тот устраивает экзамен раньше. Через неделю я должна показать Норлану, что группа может работать с пятым уровнем и начала осваивать шестой. Я уже третью ночь не сплю, пытаясь что-то сделать, но не могу… Я перепробовала все… да и мальчишки уже на пределе… Возможно сейчас, переключившись на тебя, обилайт и позволит мне изменить сроки… однако не факт.

— Тогда чего ты ждешь? Позови Лукаса, начинай меня наказывать. Обилайт должен знать, что ты выполняешь его приказ.

— Кай, если честно у меня сейчас просто нет сил… Я не лгала Норлану, когда говорила об этом. Я действительно очень устала. Дай мне отдохнуть хотя бы пару часов, а потом я постараюсь устроить представление для Лукаса.

— Представление? А что должен буду делать я?

— Да ничего особенного. Когда он заявится сюда, а он непременно придет, чтобы доложить, что тебя нет в твоей комнате, можешь подыграть мне: покричи, поплачь, моли меня больше не наказывать, клянись быть послушным… Я, конечно, могу заставить Лукаса поверить во все это и так но, во-первых, я устала, а во-вторых, если ты будешь делать это сам и согласишься потерпеть немного, то я дам ему почувствовать сильный боковой поток, чтоб он даже и не сомневался ни в чем… Согласен?

— Госпожа, Вы не должны меня спрашивать, Вы должны приказывать делать то, что считаете нужным.

— Ой, Кай… не надо. Я тебе еще столько наприказываю, что белый свет не мил станет, поэтому не торопись… пользуйся тем, что пока спрашиваю.

— Ну раз так… тогда конечно согласен и согласен терпеть даже не немного… и плакать буду и молить… Только ты ведь, как я понял, не позволяешь ученикам всего этого.

— Ты себя с ними не ровняй… Их я заставляю просто терпеть магическую отдачу сфер, а с тобой я должна работать на уровне частичной реструктуризации твоего мозга. Когда создаются совсем новые межклеточные связи и перераспределяются все энергетические потоки… Терпеть это молча в принципе невозможно, если конечно не парализовать центр речи.

— Ты способна на такое?

— Да… и на многое другое тоже… особенно если ты дашь мне отдохнуть и не будешь больше задавать никаких вопросов.

— Конечно.

— Тогда возьми вон что-нибудь и молча почитай, — Къяра взмахнула рукой, и в углу комнаты появился стеллаж с книгами. После этого она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Кай встал, подошел к стеллажу и обомлел. Такого количества раритетных книг, свитков и магических фолиантов он не видел даже у обилайта. От возможности выбора разбегались глаза. Прочесть хотелось все. Кай потрясенно обернулся к Къяре, намереваясь спросить, действительно ли ему можно взять со стеллажа любую книгу. Однако расслабленная поза Къяры свидетельствовала о том, что если она и не спит, то находится в состоянии полного покоя, пытаясь снять усталость и стресс. И он не осмелился ее потревожить. Обернувшись вновь к стеллажу, он выбрал одну из книг, сел в кресло и принялся читать.

Вырвал его из плена книги страшный крик. Кай вздрогнул и чуть не уронил книгу. Он с удивление взглянул на Къяру. Она сидела прямо в кресле и была очень сосредоточена. В это время хриплый крик повторился и больше уже не прекращался.

— Что это? — озадаченно спросил Кай.

— Морок для Лукаса…

— Но я не чувствую никакого морока…

— И он тоже… — усмехнулась Къяра, — однако, он догадывается, что я способна на такие фокусы. Поэтому, несмотря на то, что я запрещаю ему приходить ко мне во время наказания учеников, сейчас явится сюда, чтобы удостовериться в реальности происходящего. Так что книжку поставь, иди ко мне и встань передо мной на колени.

Кай быстро встал и положил книгу на стеллаж, который тут же вновь исчез. Потом подошел к Къяре и опустился перед ней на колени.

— Почувствуешь боль, начинай молить и плакать, — тихо произнесла она.

Кай молча кивнул.

В это время крики, вопли и рыдания стихли, и Кай, почувствовав направленное воздействие от Къяры, закричал сам.

Когда дверь отворилась, и вошел Лукас, Кай, держа руки за спиной, стоял на коленях перед Къярой, которая двумя пальцами притягивала к себе цепочку, охватывающую его шею. Кай рыдал и хрипло просил:

— Не надо больше, госпожа, молю Вас! Помилосердствуйте, ну не надо! Я буду послушен, клянусь!!!

Потом закричал и его крик смешался с рыданиями.

Лукас замер в проеме двери. Заметив его, Къяра отпустила цепочку на шее Кая и раздраженно спросила:

— Лукас, что тебе здесь надо? Я же запретила тебе заходить, когда я наказываю учеников.

— Я не знал, кого Вы наказываете… я шел доложить, что Кая нет в его комнате…

Кай тем временем воспользовался представившейся ему свободой и отполз в угол подальше от Къяры.

— Конечно, его там нет, раз он у меня… — ответила Къяра и перевела взгляд на место, где только что был Кай.

— Тебе кто разрешил двигаться?! А ну вернулся! — рявкнула она, вставая с кресла.

— Не надо вставать, госпожа… Я вернусь, сам вернусь… только не надо больше! Я не буду двигаться… я буду послушен… — Кай склонился, уткнув голову в пол.

— Я вижу, как ты послушен… — Къяра опять опустилась в кресло, — А ну живо вернулся и встал, как стоял до этого!

— Да, я вернусь… — Кай, всхлипывая, медленно пополз к ней на коленях, — только не наказывайте больше… я обещаю, что буду послушен… правда буду…

Он подполз к ногам Къяры и вновь склонил голову в пол:

— Госпожа… молю Вас…

— Голову поднял и встал, как стоял! — вновь рявкнула Къяра.

Вздрогнув как от удара, Кай поднял голову, дрожа всем телом, выпрямился и завел руки за спину.

Къяра снова захватила пальцами цепочку на его шее и легонько потянула на себя.

Кай дернулся и хрипло закричал.

Лукас, стоявший у двери, почувствовал сильный магический поток и невольно втянул голову в плечи, подумав, что если только боковой поток такой силы, то какова же тогда мощность прямого… И тут вдруг Къяра резко обернулась к нему.

— Лукас, почему ты еще здесь? Ты тоже считаешь, что мои приказы выполнять не обязательно? Ведь ты уже понял, кого я наказываю, но по-прежнему стоишь здесь и мешаешь мне! Марш отсюда в свою комнату, и не выходить, пока я не приду к тебе! А потом мы поговорим по поводу обязательности выполнения моих приказов… Понял?

— Да, — Лукас судорожно кивнул и выскочил за дверь.

Пока Лукас шел по коридору, вслед ему неслись стенания и мольбы наказываемого Къярой ученика. Он зашел в свою комнату и в ожидании Къяры встал на колени, решив, что если она увидит его заранее коленопреклоненным, то, может быть, не станет наказывать слишком сильно. Ждал он ее долго. Пришла Къяра лишь под утро.

Распахнув дверь, она долгим взглядом смерила коленопреклоненного Лукаса.

— Так и стоял всю ночь?

— Да, наследница Владетеля… я очень виноват и раскаиваюсь… я жду наказания.

— Умно… — усмехнулась Къяра, — Считай, что в этот раз твоя покорность, хоть и запоздалая, тебя спасла… Однако если ты посмеешь еще раз зайти ко мне, даже не тогда когда я наказываю кого-то, а тогда когда я просто не звала тебя… мало тебе не покажется… мучиться будешь долго, так что и смерть за избавление покажется, обещаю… Надеюсь, я объяснила понятно?

— Очень понятно… я клянусь, что больше даже приближаться к Вашим покоям без Вашего приказания не буду…

— Я рада, что ты все так хорошо понял. Можешь встать.

Лукас поднялся, и Къяра вышла из его комнаты.

Къяра сидела в кресле и напряженно о чем-то размышляла. Кай, стоявший у окна, с интересом исподволь наблюдал за ней. Уже третий день он не выходил из ее покоев, и за это время почувствовал такую искреннюю привязанность к своей теперь уже госпоже, что сам поражался своим чувствам. Он восхищался ее способностями, ее умом, обаянием, легкой иронией… Дочь Владетеля предстала перед ним в таком виде, что полностью пленила его сердце. Теперь, оглядываясь назад, он поражался, каким был слепцом, когда за внешней высокомерностью не сумел разглядеть истинную сущность этой красавицы. Но он ни о чем не жалел, даже если ему сейчас предстояло пройти через страдания и унижения, подаренная Къярой возможность искреннего и доброго общения, даже столь кратковременного, стоила того.

— Кай, — Къяра поднялась с кресла и подошла к нему, — сегодня мы пойдем к обилайту, и от твоего поведения будет зависеть все… Постарайся, пожалуйста, сейчас настроиться и представить, как ты меня боишься… боишься так, что тебе все равно, что будут думать про тебя все окружающие, включая самого обилайта. У тебя единственная цель — не разозлить меня. И на все свои поступки ты смотришь лишь с этой точки зрения… Попробуй.

— Да, госпожа… — Кай опустился на колени.

— Отвратно… — скривилась Къяра, — ты не боишься. Ты просто стоишь на коленях…

— Госпожа, простите… — хрипло проговорил Кай, склоняясь к самому полу.

— Нет… такое пройдет с Лукасом, но не с Норланом… не надо склоняться… Я не позволяю… мне так не удобно тебя наказывать… ты ждешь моей реакции и боишься… сейчас боишься даже просить не наказывать… Ну!

— Я не понимаю… в чем это может выражаться… — Кай поднял глаза на Къяру.

— Не смей! Глаза на меня поднимать не смей! Это ты можешь сделать лишь по моему приказу. Понял?

— Накажи… я не чувствую чего бояться… накажи, мне так будет легче…

— Наказывать не буду. Я сделаю кое-что получше… Это, пожалуй, решит все проблемы… — словно размышляя вслух, произнесла Къяра. Потом вся подобралась и строго приказала:

— Выпрямился, руки за спину, глаза на меня!

Дождавшись, чтобы Кай выполнил требуемое, она рукой взяла его подбородок, жестко зафиксировала его голову и взглянула ему в глаза.

В то же мгновение все тело Кая будто заморозилось, а на его сознание навалилась такая волна глубинного ужаса и страха, что если бы его тело повиновалось бы ему, он, не задумываясь ни секунды, попытался бы вырваться и сбежать, уйти, уползти из-под этого темного, наваливающегося из самых глубин и рвущего душу, тяжелого гнета.

— Зафиксируй состояние, — как сквозь сон, услышал он голос Къяры, — пока не зафиксируешь ощущения, не отпущу… поэтому постарайся…

Сознание Кая в ужасе металось, и ему казалось, что сосредоточиться он не сможет никогда, но, совершив над собой невероятное усилие, Кай сумел сделать то, что потребовала Къяра…

Тут же Къяра отпустила его и удовлетворенно произнесла:

— Молодец… даже не ожидала, что сумеешь так быстро справиться… Отдохни минут пять, а потом сам вызовешь это состояние…

— Ты шутишь? — тяжело дыша, и ощущая озноб во всем теле, с трудом проговорил Кай.

— Нет, Кай, не шучу… Если научишься вызывать его, хотя бы ненадолго… Проблем у нас с тобой не будет… Поэтому отдохни, а потом сам вернешься в это состояние…

— Это невозможно.

— Кай, не упрямься… возможно… я знаю, что возможно. Не вынуждай меня заставлять тебя.

— Да я же даже свое тело не смогу контролировать в этом состоянии…

— И не надо… я сейчас поставлю жесткие рамки, привыкнув к которым, твое тело само будет их придерживаться…

— Барьер ударного воздействия, что ли установишь?

— Догадался правильно…

— Ну и методы у тебя…

— А ты ожидал, что я по шерстке тебя гладить буду? Да как вообще Норлан мог тебя учить, если я еще даже и не коснулась тебя, а ты уже скулишь? Ты чем у него занимался? Цветы на лужайке сажал? — раздраженно произнесла Къяра.

Кай ничего не ответил ей, он опустил голову и пытался справиться с нахлынувшей на него обидой, вызванной столь едким ее замечанием.

— Извини… не обижайся, — Къяра заметила его состояние и ласково потрепала его по плечу, — я тоже человек, и бываю несправедлива… К тому же мне ведь надо тебя как-то заставить сделать это…

Кай взял ее руку и прижал к губам.

— Я сделаю все… и буду все терпеть…

— Вот и хорошо… Когда будешь готов, скажи.

— Да я уже готов, — Кай выпрямился и усилием воли вернул зафиксированные им недавно ощущения… Тело его непроизвольно дернулось, но, попав на барьер установленный со всех сторон Къярой, вскоре покорно замерло в единственно возможном положении, при котором не касалось барьера.

— Выходи… на первый раз достаточно, — услышал Кай и сбросил с таким трудом удерживаемые ощущения.

Тело его сотрясала дрожь, губы кривились, а в глазах застыли страх и боль.

— Великолепно! Зафиксируй теперь это, быстро… Сделал?

Кай с трудом кивнул.

— Молодец. Теперь встань, иди, сядь в кресло, расслабься и постарайся запомнить, что я тебе скажу.

Къяра подождала, что бы Кай сел в кресло и продолжила:

— Итак, по обители ты сейчас пойдешь со мной чуть позади и с правого бока. Идешь, не поднимая головы, не смотря по сторонам и не видя ничего кроме моих ног. Я встала, ты опустился на колени рядом. Я пошла, ты поднялся и пошел следом, как шел. Молчишь до тех пор, пока я о чем-то не спросила. Когда придем к обилайту, он наверняка захочет поговорить с тобой наедине. Запомни без моего приказа с колен не подниматься, даже когда он тебе прикажет. Глаза на него тоже не поднимать, пока не ввел себя в зафиксированное состояние, только тогда можешь посмотреть на него. Во все остальное время глаза долу, и голову не поднимаешь. Про меня говоришь, что я справедлива, ты ни на что не жалуешься, но при этом плачешь, целуешь ему руки и умоляешь сказать мне, что ты все осознал и теперь очень послушен… Самое главное еще раз повторяю: глаза на него поднимаешь лишь тогда, когда ввел себя в зафиксированное состояние, первое или второе, смотря по обстоятельствам. И поднимаешь не больше чем на десять — пятнадцать секунд. Понял?

— Чего ж тут непонятного? Все понял.

— Тогда посиди, отдохни. Потом еще потренируемся с вводом в зафиксированные состояния и пойдем…

Къяра отвернулась к окну и замерла, смотря вдаль, а Кай откинулся на спинку кресла и стал наблюдать за ней.

Норлан пил чай в своих апартаментах, когда зашел один из его учеников, дежуривший у его дверей, и с поклоном доложил, что пришла Къяра с учеником и просит принять ее. Норлан улыбнулся и поднялся из-за стола. Он ждал ее, зная по докладу Лукаса, что она не посмела ослушаться и начала работать с Каем. Теперь ему было интересно посмотреть, что у нее получилось. Он, отослав ученика, сам вышел ей навстречу, широко распахнув дверь в зал перед своим апартаментами, где она его дожидалась.

Къяра стояла прямо напротив двери, а чуть сзади и сбоку от нее, на коленях, потупив голову, стоял Кай.

— Заходи, Къяра, всегда рад тебя видеть, — Норлан склонил голову.

— Взаимно, обилайт, ты звал — я пришла, — Къяра шагнула ему навстречу, и вошла в распахнутую дверь, тут же вслед за ней поднялся Кай и последовал за ней, по-прежнему не поднимая головы.

Зайдя в апартаменты, Къяра остановилась, и Кай в то же мгновение опустился на колени рядом с ней.

Норлан с интересом наблюдал за ними, потом тихо проговорил, — Я хотел узнать, как обстоят дела с обучением Кая, поэтому и позвал тебя с ним…

— Нормально… — легкая усмешка тронула губы Къяры.

— Ты надела на него кабалит, как я погляжу… — он осторожно тронул цепочку на шее Кая, проверяя ее внутреннее содержание.

— Как видишь…

— С чего так?

— Кай, — жестко сказала Къяра, — ответь обилайту, почему мне пришлось надеть на тебя кабалит.

— Я был дерзок и очень непочтителен с госпожой, а потом посмел ей сопротивляться… — Кай еще ниже склонил голову.

— Так справиться не могла?

— Его сложно все время держать под контролем… ты слишком хорошо его выучил… — усмехнулась Къяра. — Так мне было проще… Ты что-то имеешь против? Считаешь, я не имела на это право?

— Нет, конечно… Я просто полюбопытствовал.

— Надеюсь, я удовлетворила твое любопытство.

— Даже более чем… Къяра у меня к тебе небольшая просьба. Я бы был тебе очень признателен, если бы ты позволила мне с ним поговорить наедине.

— Да, без проблем… говори, — Къяра обернулась к Каю и строго приказала, — Останешься здесь! Будешь отвечать на все вопросы обилайта.

Потом вновь повернулась к Норлану, — Я подожду в зале, понадоблюсь, позови, — и вышла.

Норлан внимательно посмотрел на Кая и тихо произнес:

— Можешь встать.

— Нет, — Кай склонил голову еще ниже.

— Почему?

— Она не позволяет мне делать что-то без ее разрешения, — хрипло проговорил Кай.

— Я приказал тебе. Или ты хочешь, чтобы я позвал ее и сказал, что ты не выполняешь мой приказ?

— Я не встану, она приказала лишь отвечать на Ваши вопросы, больше она не приказала ничего…

Обилайт подошел к двери и распахнул ее, — Къяра, не вернешься ли на минуточку? — позвал он.

— Проблемы? Он отказывается говорить? — с угрозой в голосе спросила вошедшая Къяра.

Норлан заметил, как при звуке ее голоса Кай сжался и втянул голову в плечи, но с места не сдвинулся.

— Нет, он говорит, но все остальные мои приказы игнорирует.

— Надо же… — Къяра подошла и положила руку сзади на спину Кая, — Все приказы обилайта выполняешь как мои. Понял?

— Да, госпожа.

— У тебя больше не будет проблем, разговаривайте, — улыбнулась Къяра обилайту, и вышла за дверь.

— Встань, — усмехнулся Норлан и подошел к Каю.

Кай поспешно вскочил, но головы не поднял.

— Она очень строга с тобой? — участливо спросил обилайт, приподнимая рукой подбородок Кая.

По телу Кая прошла судорога, а в его глазах Норлан увидел неподдельный ужас, страх и боль…

— Нет, — судорожно проговорил Кай, отводя взор, — госпожа очень справедлива… мне не в чем ее даже упрекнуть… она наказывает лишь заслуженно… я вынудил ее на столь строгие меры.

— Я рад, что все обстоит именно так… в начале мне показалось, что Къяра слишком жестока с тобой.

И тут Кай упал перед ним на колени и сквозь сдавленные рыдания произнес:

— Учитель, молю… скажите ей… я все осознал… я покорен и буду таким, я буду исполнять все… не надо больше меня так наказывать… Три дня назад, она как с цепи сорвалась… Да, я был виноват… очень виноват… но я второй день исполняю все! Абсолютно все! А она продолжает наказывать меня также…

— К сожалению Кай, я уже больше не твой учитель…

— Да, обилайт, простите… Вы скажете ей, что я назвал Вас так?

— Нет, не скажу… не бойся… я понимаю, что это по привычке… и даже более того, я постараюсь сделать так, чтобы Къяра перестала тебя столь жестоко наказывать… по крайней мере, за прошлые проступки… однако взамен я потребую выполнения некоторых условий и откровенности со мной.

— Обилайт… благодарю Вас, — Кай прижал к губам его руку, — я сделаю для Вас все… но я не смогу ничего скрыть от нее. Вы же понимаете… — Кай коснулся рукой золотой цепочки.

— Да, я понимаю, девочка подстраховалась… Но скрывать ничего и не надо.

— Тогда я сделаю все… клянусь… — Кай вновь припал к его руке.

— Замечательно… можешь встать.

Кай поднялся, а Норлан подошел к двери и, раскрыв ее, позвал Къяру.

Увидев Къяру, Кай вновь поспешно опустился на колени. Къяра подошла к нему и за подбородок приподняла его голову.

— Надеюсь, он не разочаровал тебя, — обратилась она к обилайту.

— Нет. Только не перегнула ли ты палку? Твой ученик скоро будет от одного твоего присутствия впадать в прострацию.

— Он жаловался тебе?

— Нет, конечно… Он не самоубийца. Он твердит, что ты самая справедливая и во всем виноват лишь он.

— Тогда чем ты недоволен? — Къяра отпустила голову Кая и отошла от него.

— Тем, что ты не умеешь вовремя остановиться. Это тоже искусство. Ведь сейчас он тебе уже не противоречит?

— Это было бы интересно, — усмехнулась она.

— Вот и остановись.

— С чего бы это вдруг тебя заботит?

— С того, что он тебе потребуется совсем для другого… Я хочу забрать у тебя Лукаса. И хочу, чтобы, Кай занял его место.

— Ты с ума сошел! Ты хочешь забрать сейчас у меня мага, и считаешь, что неопытный бестолковый ученик может его заменить? Ни за что!

— Я дам тебе еще два месяца.

— Три!

— Къяра, мы не на базаре!

— Именно! Поэтому три и ни днем меньше!

— Хорошо… Но я хочу еженедельно иметь возможность общаться с Каем.

— Да хоть каждый день. Ты знаешь, от тебя я ничего не скрываю… Сам устанавливай с ним график общения. Теперь я поняла, почему ты мне его подсунул… Умно, ничего не скажешь. Только непонятно чем Лукас тебя не устраивал?

— Он стал тебя бояться и молит меня уже третий день забрать его от тебя.

— Так это экспромт? Я-то подумала, что ты готовил это с самого начала… Думаешь, Кай будет бояться меньше?

— Ему некуда деваться… Для него это единственный шанс. Так ты согласна?

— Да, — кивнула Къяра и обернулась к Каю: — Вставай, иди, благодари обилайта. По мне, так я бы еще продолжила бы твое, так сказать, обучение… от которого он решил избавить тебя… но ничего, я и так сумею тебя построить… ты забудешь что такое гордость и непокорность.

— Къяра, прекрати. Неужели не видишь, что он и так уже готов даже из шкуры вылезти, лишь бы ты довольна была. Я же говорю надо уметь останавливаться.

— Да, остановилась, остановилась… не трону его, пока не провинится.

Кай поспешно поднялся, подошел и припал к руке обилайта:

— Благодарю Вас.

— Иди и постарайся больше не раздражать свою госпожу… Ее трудно останавливать.

— Да, — Кай выпрямился, потом подошел к Къяре, опустился на колени и, не поднимая на нее глаз, произнес, — Я буду покорен, госпожа, клянусь.

— Встань.

Кай поднялся.

— И голову подними.

Кай вздрогнул и медленно поднял голову.

— Да не бойся, не накажу… я же пообещала обилайту, что не трону, пока вновь не провинишься.

— Благодарю Вас, госпожа. Вы так добры…

— Норлан, ты только посмотри на него, — рассмеялась Къяра, — три дня назад он считал меня жестокой и злобной фурией и не скрывал этого, а теперь говорит, что я добра… Поистине неизведанны пути преломления сознания.

— Я был неправ и теперь понял это, — Кай вновь потупил взгляд.

— И я о том же… — не переставая смеяться, произнесла Къяра.

— Я всегда говорил тебе, что разумная жестокость дает поразительные результаты, — усмехнулся Норлан, — Ладно. Идите. Къяра, отпусти его через три дня, вечером ко мне.

— Хорошо, — кивнула Къяра и повернулась к Каю, — Идем.

Кай во всем старался заменить Лукаса. Он выполнял все требования Къяры, даже под ее наблюдением наказывал ее учеников. Единственным отступлением было то, что наедине с учениками Кай старался их подбодрить, разрешал им разговаривать между собой, что раньше жестко пресекалось, и даже спускал с рук некоторые их шалости… Как ни странно, делал он это с негласного одобрения Норлана, который сам ему это посоветовал после постоянных сетований Кая на то, что Къяра слишком жестока с учениками, и они того и гляди, сойдут с ума.

Ученики, чувствуя такую скрытую поддержку Кая, жались к нему, как цыплята к наседке и выполняли любое его требование не за страх, а за совесть. Они немного взбодрились, но трое из них так и не могли начать работать со сферой пятого уровня.

К концу третьего месяца Къяра начала нервничать, злиться, наказывать учеников сильнее, но это не давало ничего… Расслаблялась она лишь в своих покоях наедине с Каем, когда он, уложив учеников спать, приходил и пытался разговорами хоть как-то отвлечь ее от так мучавшей ее проблемы.

Кай сидел в кресле, пил чай и пытался придумать, что рассказать Къяре, чтобы вывести ее из того мрачного состояния, в котором она находилась целый день. Чтобы губы ее тронуло хотя бы подобие улыбки, а из глаз исчезло выражение неприступной холодности, за которой она тщательно скрывала отчаяние и безысходность…

— Къяра, я тут вспомнил, как в детстве был в лесу. Сосны огромные как великаны, а сквозь колючие ветви видно солнце и голубое небо. Не помню, с кем там был, что делали, тоже не помню, а вот сосны и небо помню… правда интересно, как память куски бытия запечатлевает, особенно у детей?

— Да, — бесстрастно подтвердила Къяра. Она сидела в кресле напротив и вертела в руках пустую чашку. Было видно, что думает она совсем о другом.

— Тебе чай налить?

— Чай?

— Да, ты еще чаю хочешь?

— Нет… ничего не хочу…

— Къяра, ну прекрати! Нельзя так себя изматывать, Мне тоже очень жаль мальчишек, но у нас еще полторы недели… возможно у них что-то получится.

— Кай, ты сам не веришь в то, что говоришь… И вообще я должна буду сделать это в ближайшее время, потому что Норлан не позволит мне дотянуть это до последних дней… Если я поступлю так, он усилит контроль и сократит следующий этап обучения… Ты знаешь, что он мне сегодня утром сказал? Что я бездарно растратила три месяца, пытаясь опровергнуть очевидное и занимаясь с теми, кому это явно не нужно, в ущерб другим, и отняла у остальных шанс повысить свои способности… Это правда… я с самого начала знала, что не смогу их вытянуть, но мне так не хотелось в это верить… Так что я должна принять решение в ближайшие день-два…

— Къяра, это правда?

— Ты считаешь, я лгу?

— Нет, конечно… Просто это так неожиданно.

— Что неожиданно? Я бьюсь над этим три месяца, а для него это неожиданность… ничего себе.

— Да не это Къяра… а то, что тебе надо сделать это в ближайшие дни…

— А ты думаешь, лишняя неделя что-то изменит?

— Скорей всего нет, но вдруг…

— Я жду этого «вдруг» уже три месяца и скажу тебе вот что: даже если это «вдруг» наступит, ни у одного из трех нет ни единого шанса дойти до восьмого уровня… Поэтому рисковать жизнью остальных, чтобы продлить тебе радость общения с ними я не буду…

— Ты стала жестче…

— Я знаю… Норлан постепенно добивается того, что хочет. Понимаешь, выхода у меня другого нет. Поэтому я сделаю то, что должна, и сделаю это завтра… Хотя мне тяжело, что ты осуждаешь меня.

— Къяра, прости, — Кай вскочил и бросился перед ней на колени, — я не осуждаю… ты действительно делаешь то, что должна… прости. Я сделаю все… хочешь я сам сейчас приведу их к тебе, найдя какой-нибудь дурацкий повод?

— Нет. У мальчишек единственная отдушина — это твое доброе к ним отношение… не отнимай у них этого. Они должны чувствовать, что ты бы не позволил мне этого, если б смел со мною спорить.

На следующий день во время занятий Къяра выстроила всех учеников, потом отделила трех неуспевающих и приказала всем троим открыть сферу пятого уровня, что те естественно сделать не смогли. Тогда Къяра недобро усмехнувшись, проронила:

— Я долго ждала… но вижу, что вы не хотите работать… что ж, не надо… Кай, отведи всех троих в зал для наказаний.

Кай поднялся с кресла, где сидел и подошел к мальчишкам. Те, к его большому удивлению, молча встали и вышли вместе с ним, даже не пытаясь сопротивляться или о чем-то просить, а потом прошли по коридору к большому помещению без окон. Кай распахнул перед ними дверь, и все трое также молча вошли и, низко склонив головы, опустились на колени. Лишь их дрожащие плечи выдавали страх и тот ужас, которые они испытывали. Каю было безумно жаль мальчишек, и очень хотелось хоть как-то поддержать их, но он не знал как.

Къяра вошла почти следом за ними и жестко приказала Каю:

— Все. Иди к группе. Все должны стоять до моего возвращения, а потом я с ними поговорю.

Кай не посмел спорить и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Къяра посмотрела на дрожащих коленопреклоненных мальчиков и спокойным и даже ласковым голосом произнесла:

— Можете встать…

Ее ученики тут же поднялись и застыли, не поднимая голов.

— Если будете послушны, больно не будет… — пообещала Къяра.

Все трое вскинули на нее удивленные глаза, в которых стояли слезы, и поспешно закивали: «Да, конечно». Они были готовы сделать все, чтобы только их строгая и жестокая учительница не очень сильно их мучила перед смертью. В том, что она их убьет, они не сомневались.

— В углу стоят лавки, идете и ложитесь на спину, — приказала Къяра.

Мальчики быстро легли, как она им велела, и застыли, не смея шевелиться. Они с ужасом ждали, к кому она подойдет первому. Их тела сводила неконтролируемая дрожь, двое из трех даже зажмурились.

— Не надо бояться… я же пообещала, что больше не сделаю больно… — тихо произнесла Къяра, и с ее руки сорвалось легкое мерцающее облако. Оно растворилось в воздухе, и ученики Къяры перестали дрожать. Их тела расслабились, глаза закрылись, а их губы тронули легкие улыбки. Мальчики уснули.

Къяра знала, что подарит им перед смертью часа полтора дивных снов, кому-то чуть меньше, кому-то больше. Она печально посмотрела на них и тяжело вздохнула. Ей не удалось их спасти, хотя он сделала для этого все. Потом Къяра резко отвернулась и сосредоточилась, и весь коридор, и все ближайшие помещения заполнились жуткими криками, неразборчивой мольбой и воплями. Эти крики можно было расслышать даже у входа к ней на этаж, который отличался очень хорошей звукоизоляцией.

Примерно через час с небольшим Къяра подошла к одному из учеников и легко коснулась его лба. Мальчик вздрогнул, его тело выпрямилось, он глубоко вздохнул, и его душа покинула тело. Къяра несколько мгновений постояла над ним, а потом положила руку ему на лицо. Когда она ее убрала, лицо мальчика было не узнать. Оно походило на маску боли, отчаяния и несказанной муки. Къяра накинула ремни на руки и ноги мальчика и плотно прикрепила их к лавке. Потом она провела рукой по телу, рукам и ногам мальчика, и мышцы, послушно сократившись под ее рукой, закончили картину ужасных мук, в которых мальчик должен был распроститься с жизнью. А под ремнями образовались страшные кровоподтеки.

Къяра внимательно осмотрела то, что она сотворила с трупом мальчика и, удовлетворенно кивнув, подошла ко второму мальчику, с которым повторила все то же самое… А потом проделала это и с третьим.

После всего этого она глубоко вздохнула, исказила информационную сферу, внеся туда заранее заготовленную информацию, и убрала морок, который криком заполонил все окружающее пространство. Последний, сдавленный полу-стон полу-вскрик затих на ее этаже, и через минуту она вышла из зала для наказаний, где убила трех своих учеников.

Войдя в зал для занятий, Къяра мрачно оглядела стоявших учеников. Ученики стояли, в том положении, в котором она их оставила. Руки заведены за спину, спины напряжены, головы низко склонены, и глаза у всех в пол. Сделав жест рукой, Къяра прощупала информационную сферу и поняла, что за все это время ни один не посмел, ни пошевелиться, ни даже взглядом повести. Она удовлетворенно усмехнулась и перевела взгляд на Кая. Он стоял у окна и был бледен как полотно, руками он вцепился в подоконник так, что его побелевшие пальцы сводила судорога. Его сжатые губы были искусаны в кровь, а злые глаза — полны слез.

— Кай, иди в зал для наказаний, подождешь меня там, — жестко приказала Къяра.

Она выдержала его взгляд полный злого упрека и, дождавшись, когда он выйдет, приказала ученикам:

— Глаза на меня!

Ученики тут же подняли головы, и все как один устремили на нее взор.

— Я думаю, теперь все окончательно поняли, что я не потерплю разгильдяйства, лени и нежелания работать… И либо вы все будете работать даже через боль, страх и усталость или вас постигнет та же участь… — тихо и недобро проговорила Къяра. Ее губы злобно кривились, а в глазах таилась мрачная угроза.

— Все понятно? — грозно повысила она голос.

— Да, учитель! — стройный хор шести голосов был ответом.

— Замечательно… Вот сейчас и проверим как вам понятно… Все правую руку вперед! Глаза от меня не отводить! — Къяра открыла шестую сферу и равномерно распределила часть энергии перед учениками, — Теперь перевели часть энергии в руку!

Все ее ученики, кто быстрее, кто чуть медленнее сделали это.

— Взгляд можете отвести… — Къяра закрыла сферу и, сурово посмотрев на учеников, продолжила: — Теперь вперед левую руку и перевели энергию в нее! То, что она приказала сейчас, они не делали еще ни разу с энергетикой этого уровня, и обычно она требовала такое, лишь научив учеников полностью владеть энергетикой сферы. Но сейчас она знала, что на столь сильном стрессе она может заставить их сразу переступить через некоторые этапы обучения. И ее уверенность оправдалась. Это сделали все без исключения.

— Хорошо… Передали энергетику мне, — Къяра вытянула руку и, приняв поток энергии от учеников, вернула его в сферу и открыла следующую, седьмую, и мощным потоком ее энергетики накрыла учеников.

— Присели, встали. Двадцать раз. Считаете вслух, — жестко приказала она.

Ослушаться не посмел никто. Все шесть ее мальчиков, кусая губы и сжав руки в кулаки, громко считая, выполнили ее приказ.

— Теперь лечь! И отжаться от пола… — Къяра стала сама медленно считать, подгадывая счет так, чтобы все успели сделать упражнение, — Раз… два… три… четыре… пять… шесть… семь…

На счете «семь» дверь распахнулась, на пороге стоял Норлан.

— Къяра, ты мне очень нужна, — тихо произнес он.

— Не сейчас! — резко ответила она, даже не обернувшись, и продолжила, — восемь…

— Къяра, ты мне нужна именно сейчас! — повысил голос Норлан.

— Встать! — приказала Къяра ученикам и, закрыв сферу, убрала воздействие, — Руки за голову и стоите так до моего прихода!

Все шесть ее учеников молниеносно выполнили приказ, мысленно возблагодарив небеса, пославшие им в лице обилайта столь долгожданную передышку.

Къяра, недовольно скривив губы, вышла в коридор и, плотно закрыв дверь, сердито спросила:

— Ну и что за спешка? Ты сорвал мне такой удобный психологический момент…

— Ты что не предупредила Кая, зачем ты забрала учеников?

— А ты считаешь, я должна его о чем-то предупреждать? — раздраженно спросила Къяра, а потом, сделав паузу, с угрозой в голосе спросила, — Так он что? Пошел к тебе жаловаться и привел сюда… так?

— А что ему оставалось делать, если ты даже не объяснила ему что делать с трупами.

— Не оправдывай его! Я ему не велела их трогать или что-то делать с ними! Я велела ему там ждать меня! Убью, дрянь! — Къяра быстро прошла по коридору и, рванув дверь зала для наказаний, вошла внутрь. Там никого не было ни Кая, ни трупов ее учеников.

— Къяра, остынь! Он не жаловался! Он лишь хотел узнать, что делать с трупами. И я помог ему их убрать, — Норлан вошел следом за ней и остановился у порога.

— Ты лжешь! Где он? — обернулась Къяра.

— Ты можешь поговорить спокойно?

— Не могу! Где эта дрянь?

— Къяра, успокойся! Ты должна уметь держать себя в руках!

— И не подумаю! Он меня достал! Где он? У тебя?

— Да, у меня…

— Быстро, сию же минуту, иди и прикажи ему вернуться! Он мой!

— Твой… никто и не спорит, что твой… — Норлан, захлопнул дверь зала для наказаний и прислонился к ней спиной, — Я прикажу ему вернуться к тебе, но лишь после того, как мы поговорим.

— Я пожалуюсь отцу… ты сорвал мне занятие… ты потакаешь этому… — Къяра скривилась, — этому… твоему отродью… ты думаешь, я не знаю, что он позволяет ученикам в мое отсутствие?

— Это твое право, но сделаешь ты это тоже лишь, после того как мы поговорим.

— Хорошо… Говори.

— Почему ты пытала учеников, перед тем как убить?

— Это мое дело, что я делаю с учениками…

— Дело, конечно, твое. Только я знаю как ты защищала их и старалась вытянуть… Зачем ты казнила их так?

— На стрессе я построю остальных.

— Ты лжешь! Твоим ученикам хватило бы и морока. Зачем ты сделала это?

— Я тоже был лишь морок…

— Къяра, прекрати… Я знаю, что это не так… Я хочу знать, зачем ты сделала это? Что изменилось?

— Ты еще спрашиваешь, что изменилось? Я изменилась! Я! И больше ничего. Я не могу больше видеть твоего Кая, который как только почувствовал, что я перестала его жестко наказывать, вновь оценивает все мои поступки и пытается выказывать свое осуждение. Ты воспитал не мага, а какую-то изнеженную особу, падающую в обморок от вида царапины на лапе любимой кошки… Да, я сделала это для него… Если ты это хочешь знать… и скажи еще спасибо, что я не заставила его при этом присутствовать… так как учеников боялась оставить одних без присмотра…

— И как же он, позволь узнать, выказывает осуждение? Он тебе что-то говорит?

— Да ему даже говорить ничего не надо… Он мне все сказал еще тогда… Ты думаешь, я просто так ошейник на него нацепила? Нет, не просто так… эта дрянь сумела разозлить меня и разозлить сильно… И сейчас он разозлил меня снова… и я ему это с рук не спущу… можешь не стараться.

— Сними с него кабалит, и я заберу его и дам тебе любого другого мага.

— Ну уж нет… Эта тварь сдохнет с моим ошейником, и ты ничего не сделаешь!

— Къяра. Что такого он тебе сказал?

— Не твое дело!

— Неужели всего лишь слова могут тебя настолько вывести из состояния равновесия? Ты ведь даже не контролируешь свои поступки…

— Слова были давно, Норлан… а сейчас действия. Он не выполнил мой приказ, да еще и тебе побежал жаловаться… И все я контролирую, не передергивай… Я хочу научить эту тварь слушаться, и я сделаю это!

— Пять минут назад ты сказала, что убьешь его.

— Если не научится меня беспрекословно слушаться, убью! Причем убью, даже не задумываясь, и ты ничего не сделаешь!

— Он и так тебя беспрекословно слушается. За все это время он не возразил тебе ни разу.

— Еще не хватало, чтобы он еще и вслух возражал… мне достаточно и его поведения…

— Къяра, он твой ученик, не нравится его поведение — накажи, но прекрати подключать к этому эмоции. Одно дело, когда ты делаешь вид, что в ярости, и при этом четко контролируешь все свои действия и последствия, а другое, когда ярость туманит твой разум и управляет твоими поступками. Делай с Каем, что хочешь, но на холодную голову. Успокойся, и я тут же верну его тебе. А теперь можешь идти и жаловаться отцу, он ждет тебя у меня в апартаментах.

— Ты заставил Владетеля ждать, только чтобы попытаться выгородить Кая?

— Нет, Къяра. Мне не хотелось, чтобы Владетель видел, что ты не способна себя контролировать.

— Красиво… но ты лжешь… и я знаю это.

— Это твое право так считать.

— Конечно мое, — усмехнулась Къяра и открыла магический переход. — Со мной пойдешь или пешком по лестницам?

— С тобой… раз переход ты все равно уже открыла, — Норлан укоризненно покачал головой и шагнул вслед за Къярой в мерцающую арку.

Владетель стоял у окна, когда открылся магический переход, и из него появились Къяра и Норлан. Маграт обернулся, почувствовав магический поток, открывающегося перехода, и улыбнулся:

— Къяра, ты когда-нибудь научишься соблюдать правила обители?

— У тебя много свободного времени и тебе нравится ждать? Тогда я могу прогуляться еще разочек пешком туда и обратно… если это, конечно, доставит тебе удовольствие, — улыбнулась в ответ Къяра.

— Радость моя, с тобой как всегда невозможно спорить. Иди сюда, не надо прогуливаться, — Маграт рукой ласково коснулся щеки подошедшей к нему дочери. — Я рад тебя видеть, дитя мое.

— Я тоже, отец. Ты давно здесь не был.

— Как у тебя дела?

— Все хорошо.

— На тебя жалуются твои ученики, а ты говоришь, что все хорошо…

Владетель кивнул на Кая, распростертого ниц в дальнем углу апартаментов Норлана.

— Я разберусь с этим, отец…

— Не сомневаюсь. Я хочу лишь знать, ты осознаешь, что на данном этапе ты стала руководствоваться эмоциями?

— Это ты со слов обилайта или моего ученика так решил?

— Къяра я видел, что ты сделала с неуспевающими учениками и знаю, что ты сделала это с ними наедине. Это было не показательное наказание, поэтому не говори мне, что это был акт устрашения остальных.

— Норлан видел, как это подействовало на остальных… Я заставила их переступить сразу несколько этапов обучения и заставила бы сделать еще больше, если бы он не прервал меня.

— Къяра, твоим ученикам хватило бы и морока… поэтому не лукавь. Я не против, но хочу знать причины.

— Я получила удовольствие, отец. Мне опротивели эти трое, хуже отворотного зелья. Я потратила на них три месяца, и все впустую… мне хотелось сбросить стресс. И еще мне хотелось психологически надавить на Кая, показав ему, что я могу сделать с любым учеником. Мне не нравится его поведение. Я не предполагала, что он посмеет сбежать, нарушив мой приказ, особенно после того, что он там увидел.

— Къяра, он не сбежал. Он сам готов к тебе вернуться, и ждет твоего наказания. Он уверен, что ты его казнишь так же. Он молил обилайта и меня забрать у тебя остальных учеников.

— Ну и как? Заберешь?

— Ты знаешь, что нет.

— Тогда в чем вопрос?

— Больше ни в чем. Нравится — развлекайся… только это должно быть осознанно, а не на эмоциях. Я хочу, чтобы ты научилась владеть своими чувствами.

— Кая запретишь наказывать? Тоже хочешь, чтобы я кабалит с него сняла?

— Почему тоже?

— Обилайт уже просил.

— Ты отказала, как я понимаю?

— Да, ему я отказала. Но, конечно, если потребуешь ты, я исполню… Хотя мне это делать очень не хочется. Я не просто так надела его на него… он с трудом мне покоряется, как ты и говорил когда-то, а я бестолковая не верила.

— Так ты поняла, что тогда была неправа?

— Конечно, отец… иначе кабалит бы не надевала. Так мне снять его?

— Нет, дитя мое. Кай твой. Хочешь, считай его своим учеником, хочешь своим магом. Я дарую ему любой статус.

Губы Къяры вновь тронула улыбка.

— Конечно же, приятней было бы считать его своим магом, — произнесла она.

— Значит, он твой маг. Норлан, пойди, принеси магический концентратор для Кая, — обернулся Владетель к обилайту.

Тот кивнул и вышел из апартаментов.

— К тебе единственная просьба, радость моя, постарайся контролировать свои эмоции. Хочешь убить — убей, но осознанно, а не на эмоциях, — Маграт вновь ласково коснулся щеки дочери.

— Хорошо, отец… я постараюсь, — кивнула Къяра.

— Кай, встань и подойди сюда! — приказал Владетель.

Кай тут же поднялся, подошел и, не поднимая головы, опустился рядом с Владетелем на колени.

— Кай, ты все слышал, и я надеюсь, больше вопросов у тебя нет. Твоя госпожа вольна, делать здесь все, что посчитает нужным. И лишь в ее власти решать как судьбу ее учеников, так и твою. Твое поведение сегодня было непозволительным, и вряд ли она тебе его спустит, но если ты после этого выживешь, постарайся запомнить преподанный тебе урок и больше подобного себе не позволять. Ты все понял?

— Да, Владетель, — Кай склонился и поцеловал пол у ног Владетеля.

В это время вошел Норлан и, подойдя к Владетелю, подал ему широкий золотой обруч, украшенный тремя большими рубинами.

— Голову подними! — приказал Владетель Каю.

Кай, стоя на коленях, выпрямился, и Владетель заменил его тонкий ученический магический концентратор тем, что принес Норлан.

— Все, Къяра, можешь забрать его, — обратился Владетель к дочери.

— Благодарю тебя, отец, — Къяра склонила голову, а затем перевела взгляд на Кая и холодно сквозь зубы процедила: — Пойдем… нас ожидает увлекательный разговор.

После того как Къяра с Каем вышли, Владетель повернулся к обилайту:

— О чем ты с ней говорил?

— Пытался узнать, зачем она это сделала.

— И что она сказала?

— Она призналась, что сделала это специально для Кая и была в ярости, что он посмел ее ослушаться. Мне показалось, что будь он рядом с ней она бы, не задумываясь, его убила.

— Норлан, тебе не кажется, что Къяра что-то скрывает? Не может она так злиться, что он защищает ее учеников.

— Владетель, я сам вначале так думал. Но она сегодня в ярости проговорилась. Кай ей что-то сказал в тот раз, когда она пыталась заставить его подчиниться. Что-то такое, что она сорвалась и до сих пор не может этого ему простить. И если начала даже пытать учеников во время казни, чтоб только получить повод наказать, вряд ли простит, пока не убьет.

— Не убьет… Раз попросила сделать его магом, убивать не будет, а вот построит точно. Но это даже хорошо. У мальчика непростой характер, поэтому пусть лучше ходит в ее ошейнике, чем лежит в могиле.

Вернувшись к себе на этаж, Къяра в сопровождении Кая, зашла в зал для занятий, где ее ожидали ученики. Все мальчики стояли вытянувшись, заложив руки за голову. При ее появлении они еще больше вытянулись и замерли, затаив дыхание.

— Руки опустили и идете в спальню. У вас десять минут, чтобы умыться, привести себя в порядок и лечь. Если через десять минут этого не будет, заниматься будете всю ночь. Понятно? — сурово нахмурившись, зло проговорила Къяра. Она знала, что до обычного времени отбоя еще два часа, но ей не хотелось сегодня больше отвлекаться на учеников.

— Да, учитель, — ответили ей все шестеро хором. Дрожь в голосах выдавала как они устали, и как боятся ее прогневать.

— Тогда выполняйте.

Мальчики быстро вышли из зала, а Къяра подошла к окну и стала пустынный пейзаж за окном. Кай замер у стены, у входа, ожидая ее дальнейших действий. Он понимал, пока она не уложит учеников, с ним она разбираться не будет.

Через десять минут Къяра зашла в спальню к ученикам. Все лежали на кроватях ровно, на спине, руки поверх одеял.

— Если до утреннего подъема здесь раздастся хоть звук, вы пожалеете, что сами себе языки не откусили… — с угрозой в голосе тихо проговорила Къяра и вышла, плотно закрыв дверь. Она была уверена, что ни один из учеников не посмеет не только разговаривать, но и осознанно шевелиться.

Подойдя к своим покоям, Къяра пропустила вперед Кая, вошла за ним следом и установила на дверь магический занавес. Потом устало опустилась в кресло, смерила замершего перед ней Кая недобрым взглядом и, скривив в усмешке губы, проронила:

— Ну и как же все это понимать?

Кай судорожно сглотнул. Он не знал как себя с ней теперь ему вести себя и как ей отвечать. Она видела это, но не торопилась хоть как-то прояснить ситуацию. Пауза затягивалась. Наконец Кай не выдержал:

— Зачем ты так с ними? — срывающимся голосом с трудом проговорил он.

— Замечательно… — усмешка Къяры стала еще заметнее, — мои вопросы он игнорирует, и даже задает свои… Что ж в отличие от тебя, я отвечу. Я сделала это специально для тебя. Удовлетворен? Еще вопросы есть?

— Для меня? Ты пытала их, чтобы продемонстрировать мне, как ты можешь убивать?

— Да, Кай. Именно. Я не такая, как ты себе нафантазировал. Я не сентиментальна. Я умею убивать и убивать умею по-всякому… и если у меня есть возможность способом казни преподать кому-то урок, то я не премину этой возможностью воспользоваться. Ты знаешь, что я до последнего пыталась вытащить мальчиков, и приложила для этого все силы, но раз у меня не получилось, то я без раздумий использовала их смерть в своих целях и сделала это тем способом, который посчитала нужным. Понятно?

— Ты хочешь сказать, что ты не хотела, чтобы о том, как ты казнила учеников, узнали Владетель и обилайт?

— Естественно не хотела. Иначе бы я попросила тебя сделать что-то подобное тому, что ты сделал или хотя бы предупредила. Это было не для них… Они не сомневаются в том, что я способна на такие вещи. Они проверяли это многократно. Я хотела, чтобы не было иллюзий у тебя и хотела, чтобы ты видел меня такой, какая я есть, а не придумывал себе эфемерный образ, подгоняя под него, окружающую действительность.

— Это жестоко и бессердечно…

— Да, Кай. Я знаю… у меня давно нет сердца. Мое сердце разбилось уже очень, очень давно, — Къяра помолчала немного, а потом словно сама для себя тихо добавила: — Когда я обрекла на долгую и мучительную смерть Катарину…

— Ты знала Катарину? — удивленно спросил Кай, он помнил эту жизнерадостную, рыжеволосую красавицу, постоянно нарушающую все запреты обители и ничего не боявшуюся, а потом неожиданно куда-то исчезнувшую.

— Ты спрашиваешь, знала ли я ее? — Къяра снова усмехнулась, — Кай, я ее не только знала, я ее безумно любила. Она была мне дороже, чем сестра или мать, которых у меня никогда не было. Я прикрывала все ее выходки в обители и оберегала ее как могла…

— Ты же была моложе ее лет на восемь…

— На семь с половиной… И что с того?

— Это она должна была оберегать тебя…

— Кай, ты же наверняка знал Катарину… Кого она могла защищать или оберегать? Она была неприспособленной, взбалмошной, капризной и нетерпеливой девчонкой или вернее девушкой, не умеющей ни-че-го. Ее единственными достоинствами были красота, обаяние и умение изображать любые чувства. И самое ужасное, что стала она такой во многом благодаря мне.

— При чем здесь ты?

— Кай, я все делала за нее и для нее, она могла вить из меня веревки. Ей стоило лишь скривить губы, чтобы я взяла ее вину на себя, выгородила ее перед Грегом или сделала все задание за нее. Она даже сферу второго уровня сама открыть не могла. Это ведь ради нее, я научилась след магический подбирать, ведя в параллель любое действо за кого-то, как с тобой на экзамене. Я бы за тебя энергию и удержать и переместить могла, если б ты не смог… Владетель ведь тогда ничего не видел и в любом случае не увидел бы. Он только твердо знал, что в таком состоянии сам со мной ты работать не можешь… Поэтому и говорил столь уверенно, зная, что я не допущу, чтобы он тебя спрашивал.

— Ты хочешь сказать, что уже тогда обманывала всех учителей?

— Нет, это они обманывали меня, позволяя так считать… Грег все знал с самого начала и пользовался этим, заставляя меня выносить то, что было почти невозможно вынести.

— И что Катарина?

— А что, Катарина… С ней было все в порядке, до тех пор, пока с нами занимался Грег. Она наслаждалась жизнью, гуляла по обители и делала все что захочется… А потом, вернувшись в наши покои, слезно меня умоляла выручить ее и очередной раз помочь. Клятвенно заверяя при этом, что это самый последний раз и не далее как завтра она возьмется за ум. И я, конечно, верила и делала все, о чем она меня просила, довольствуясь ее похвалой и заверениями, что я лучшая малышка на свете, и она меня безумно любит. Грег делал вид, что ни о чем не догадывается, а если обман всплывал, то доставалось лишь мне — за вранье ему… Это я лишь потом поняла, что Катарина была способом заставить меня работать на пределе возможностей, и поэтому Грег ее и не трогал, зная, что только ради этого я и выношу все. Когда же он выжал все что мог, из сложившейся ситуации, заставив меня виртуозно владеть всеми сферами, включая двенадцатую, Владетель нашел нам другого учителя… И вот тут-то и наступила трагическая развязка…

— Норлан убил ее?

— Нет… он поступил мудрее… он снял с меня магический концентратор и запер нас вдвоем в пещере тринадцатой сферы…

— Ты серьезно? Если она не владела магией всех двенадцати сфер, то это хуже, чем убийство…

— Хуже… кто бы спорил. Она медленно и мучительно умирала у меня на руках, обвиняя и проклиная меня… Ты знаешь, внешняя магия там почти не действует, только внутренняя… Однако я старалась сделать для нее все, что могла… именно тогда я научилась работать без концентратора… Я снижала над ней уровень где-то до четвертого-пятого, меньше снизить уровень там просто невозможно, но даже это убивало ее… Поэтому, это лишь продлевало агонию… но я наделась, что учитель выпустит нас… и лишь к концу второй недели, когда Катарине стало совсем плохо, я поняла, что делать это он не намерен…

— И что было дальше?

— С помощью магии я разбила свод тринадцатой сферы над пещерой и, открыв в нее доступ, разрушила всю блокирующую конструкцию…

— Это невозможно…

— Когда очень любишь, ничего невозможного нет… Только все это было зря… Катарина не вынесла перепада уровней магической энергии… И пришедший обилайт рассказал мне все, что он думает о наших взаимоотношениях с Катариной, и моей четырехлетней подготовке этого убийства… он даже не дал мне с ней проститься…

— И как ты отреагировала на эти обвинения?

— Плохо, Кай… Как еще может отреагировать девчонка десяти с половиной лет, которая получила доступ к тринадцатой сфере и научилась пусть не очень хорошо, но использовать ее энергетику? Я чуть не убила его…

— Действительно?

— Действительно… Меня остановило только то, что он не сопротивлялся… Когда я остановилась, он предложил мне выбор: или продолжить начатое и убить его или беспрекословно подчиниться. Я выбрала второе… И еще год была его ученицей, безропотно снося все… Как ты, наверное, понимаешь, мне не сошло с рук ни то, что я разрушила пещеру, ни то, что подняла на него руку… только раз я посмела возразить ему, когда он вместе с отцом первый раз пытался заставить меня реструктурировать мозг жертве… о чем впоследствии сильно пожалела… С ним опасно спорить, он не знает ни жалости, ни сострадания и даже если выказывает их, обычно это не более чем игра с определенными целями.

— Ты говоришь как будто о другом человеке, Къяра… Я никогда его не видел таким… хотя я слышал его разговор с тобой и тоже не мог поверить… Я не знал его таким…

— В отличие от тебя я знала его только таким, по крайней мере, до сегодняшнего дня…

— А что случилось сегодня?

— Кай, я поняла, что он способен любить… Я впервые почувствовала, что ему присущи человеческие чувства, раньше он мне напоминал бесчувственного и безжалостного аллигатора, которому можно разжать зубы, лишь отрубив голову…

— И кого же он любит?

— Тебя…

— Он заставлял тебя, чуть ли не убить меня, и после этого ты говоришь, что он меня любит?

— Не передергивай… Он заставлял меня лишь жестко построить тебя, а потом он бы наверняка предложил мне тебя забрать… с чем бы я, несомненно, согласилась, стремясь избавиться от столь проблемного для меня ученика… и он, выступив в роли спасителя сразу всех, вернул бы все на круги своя… Он был уверен, что может просчитать все мои действия. Наша с тобой авантюра сбила все его планы…

— С чего ты это взяла?

— Из всего того, что он сказал мне сегодня, пытаясь всячески выгородить тебя и защитить, однозначно следовало то, что он сожалеет о том, что решил использовать тебя в играх со мной…

— И с чего бы это вдруг он стал меня любить, как ты говоришь?

— Кай, видимо, он любил тебя всегда… Передача тебя под мой надзор была с его стороны лишь попыткой заставить тебя принять мою власть, без чего Владетель в любом случае не выпустил бы тебя из обители. Он знал, что ты меня ненавидишь, и нашел наиболее действенный метод преодолеть это. А тот наезд на меня, был лишь для того, чтобы заставить меня ускорить этот процесс… я ведь не занималась этим… Даже когда я надела на тебя кабалит, он был уверен, что я сниму его в ближайшее время, как только пойму, что ты покорился… К тому же ты ведь сам сказал, что он был с тобой совсем не таким, как со всеми остальными… Ты же не будешь спорить, что вся обитель трепещет лишь при одном его имени… а ты нет.

— По-моему, сейчас она трепещет при упоминании твоего.

— Только потому, что так хочет он.

— Хорошо, предположим… и все-таки чем же объясняется его такое отношение ко мне?

— Мне тоже стало интересно… и я нашла ответ на этот вопрос, вот только не знаю, стоит ли говорить его тебе…

— Почему ты не хочешь мне этого говорить?

— Я не знаю, как ты на это отреагируешь…

— Скажи и узнаешь.

— Кай, все так запуталось… Соглашаясь на эту авантюру с тобой, я даже представить себе такого не могла. Как же я жалею о том своем решении… ты даже не представляешь.

— Потому, что я пошел жаловаться на тебя, да? Но я хотел показать обилайту то, что ты из-за него творишь и заставить перестать это от тебя требовать. Когда я увидел там Владетеля, я был уверен, что он казнит меня, и был готов умереть… Мне было очень больно от того, что ты вынуждена была делать это… И очень хотелось хоть как-то защитить тебя… Къяра, я не осуждаю тебя. Поверь.

— Я же уже сказала, что сделала это не для них… Теперь ты знаешь всю правду обо мне, а я знаю, как ты теперь относишься ко мне и что обо мне думаешь…

— Ничего ты не знаешь!

— Почему не знаю? Ты сам сказал, что я жестокая и бессердечная. И мне трудно спорить с этим, потому что это правда. Я тебе, конечно, объяснила, что у меня были причины стать такой. Но это ничего не меняет… Результат остается прежним. И я с ним согласна. В общем, я рада, что мы сумели с тобой поставить все точки над «и» в наших с тобой отношениях. И ты, и я теперь знаем, что можем ждать друг от друга…

— Къяра, я люблю тебя! И мне все равно какая ты… Я тебя люблю… Если можешь, прости… Я не имел права ни нарушать твой приказ… и тем более не имею права осуждать тебя и как-то оценивать твои поступки. Прости, — Кай опустился на колени и склонил голову.

— Кай, встань. Встань сейчас же! Я знала о твоих чувствах. Только они не ко мне, а к той, которую ты себе выдумал… Я не такая. И никогда не стану такой. Все мои чувства видимо умерли вместе с Катариной, и я потеряла всякую сентиментальность… Ее заменили прагматичность и расчетливость. Есть у меня возможность избежать лишних жертв, я ее использую, нет — принесу жертву, не задумываясь, и даже постараюсь извлечь из этого выгоду… Попытайся осознать это. Именно это мне и хотелось показать тебе сегодня.

— Я уже понял это… но это ничего не меняет. Я люблю тебя и клянусь, что больше никогда не буду нарушать твои приказы, что бы ты ни делала. Даже если сейчас ты также убьешь всех остальных и меня с ними в придачу… это не изменит ничего… Я все равно буду любить тебя.

— Кай, ты ненормальный! Меня нельзя любить! Нельзя! Ты понимаешь? И я не могу никого любить!

— Мне все равно любишь ты меня или нет…

— Ну почему я согласилась на это? — скорее простонала, чем проговорила Къяра, — Ведь чувствовала, что нельзя… и все равно согласилась.

— О чем ты? Что нельзя?

— Соглашаться надевать на тебя кабалит было нельзя…

— Почему?

— Потому что меня нельзя любить! Нельзя!!! Если ему закрадется лишь подозрение об этом, он убьет тебя, и даже твой отец, как бы он не хотел, не сделает ничего… — Къяра резко встала с кресла, отошла к окну и отвернулась.

— Къяра, я ничего не понимаю… Кто он? Какой мой отец? У меня нет никакого отца, я не помню своих родителей… И почему тебя нельзя любить? И кто об этом должен догадаться?

— Все. Забудь… Это я так, в сердцах наговорила. Все это ерунда, — не оборачиваясь, произнесла Къяра.

— Подожди… Так ты все это сделала, чтобы заставить меня, тебя разлюбить? Потому что боишься, что меня убьют? Кто? Обилайт?

Къяра молчала.

— Хотя ты сегодня сказала, что он даже любит меня… значит ты не про него… Твой отец? Владетель? Это он столь ревностно охраняет свою дочь, что никому не позволяет любить ее? Я прав?

— Прав! Прав! — обернувшись, раздраженно ответила Къяра, — Ты на редкость догадлив. Здесь ничего не происходит без его ведома… И обилайт больше похож даже не на аллигатора, а на верного цепного пса, который сжимает и разжимает зубы лишь по приказу… по его приказу… Поэтому не надейся, как бы он тебя не любил, получив приказ, он возьмет тебя мертвой хваткой или заставит это сделать меня…

— Я уже сказал раньше, Къяра, что ради тебя я, не раздумывая, приму любую смерть… так что не лишай меня перед ней радости общения с тобой… не надо… Я люблю тебя такой, какая ты есть… Пожалуйста, не надо ничего усложнять… и запутывать еще и наши с тобой отношения. Все и так очень сложно. Ведь, исходя из всего того, что ты уже мне сказала, получается, что обилайт мой отец, да?

— Я не хотела говорить, но раз уж проговорилась… Да. Только это он тщательно скрывает и в первую очередь от Владетеля. Поэтому не надейся, официально он это не признает никогда.

— И не надо… Будем считать, что я это тоже не знаю. Слушай, так ты получила способ замечательно его шантажировать.

— Знаю… только делать это не хочу.

— Зато хочу я.

— Ты опять хочешь заниматься самодеятельностью? Хватит! Я сегодня и так еле выкрутилась… Теперь еще выдумывать, как я наказала тебя, надо будет.

— А не выдумывай. Недели через две я приползу к обилайту и, рыдая, откажусь про это говорить, потому что ты запретила мне про это рассказывать.

— Ничего такого ты говорить ему не будешь.

— Хорошо. А что сказать?

— Скажешь, что не наказывала… На коленях заставила несколько дней простоять и отпустила.

— Почему, Къяра?

— Потому что я так хочу! Все! Это не обсуждается.

— Хорошо, как скажешь, — Кай подошел к Къяре, нежно коснулся ее плеча и с улыбкой произнес, — А может, действительно разрешишь мне хотя бы ночь простоять подле тебя? Я был бы счастлив…

Кай, медленно и нежно ведя рукой от плеча Къяры к ее талии, опустился рядом с ней на колени.

— Еще чего не хватало, — Къяра капризно скривила губы, но не отстранилась, — Всю ночь он со мной стоять собрался. Как же… Я в спальню пойду, а ты здесь останешься. И уж дальше как хочешь… Хочешь — на диване спи, хочешь — на коленях стой.

Видя, что Къяра не отстраняется, Кай и вторую руку положил ей на талию и, заглянув ей в глаза, с иронией произнес:

— Это неправильное решение… Я провинился. А ты вместо наказания идти спать собралась.

— Встань. Толку-то тебя наказывать… ты знаешь, что жестко тебя наказать все равно не смогу, и беззастенчиво пользуешься этим, — в глазах Къяры появился загадочный мерцающий блеск, а на губах заиграла лукавая улыбка.

— Госпожа, помилосердствуйте… Когда я хоть раз Вас ослушался? Припомните хоть раз, кроме сегодняшнего случая, а? — Кай медленно поднялся, одной рукой взял руку Къяры и поднес к губам, а потом осторожно другой рукой за талию притянул ее к себе.

— Вы так несправедливы, госпожа, — целуя ей руку, продолжил он, — Ну вспомните хоть один случай… Вам стоит только бровью повести и любое Ваше желание будет исполнено.

— Даже бровью? Ты мои мысли читать научился? — улыбка на лице Къяры стала шире.

— Я стараюсь… А уж как получается, решать Вам, — Кай перехватил руку Къяры и, откинув рукав ее платья, стал целовать ей сначала запястье, а потом его губы стали медленно продвигаться все ближе к ее локтю. При этом он все плотнее и плотнее прижимал ее к себе второй рукой.

Къяра не сопротивлялась. Ей нравился Кай, и хоть сегодня она сделала все, чтобы оттолкнуть его от себя, она была рада, что это ей не удалось. Ее совесть свернулась в углу маленьким пушистым комочком, довольствуясь мыслью, что она сделала все, что могла. Къяре хотелось хоть ненадолго забыть, что она должна контролировать все свои поступки и отдаться во власть столь долго сдерживаемых чувств. Поэтому, когда Кай вдруг резко подхватил ее на руки, ничего не возразила и позволила на руках унести ее в спальню.

Проснулся Кай еще до рассвета, он даже не понял, что разбудило его. В спальне Къяры царил полумрак. Он снова прикрыл глаза, вспоминая бессонную ночь, полную нежности и любви, которую он дарил Къяре, и хоть та, ни разу не ответила на его ласки, но и не отвергла их. А ее нежная улыбка и глаза, мерцавшие в темноте спальни загадочно и лукаво, дарили надежду, что их обладательница не только не против подобного его поведения, но и поощряет его.

Кай повернулся на широкой кровати и к своему удивлению Къяры рядом с собой не обнаружил. Он взглянул на большие часы на стене. Они показывали пять часов утра, получалось, что спал он не больше двух часов.

Кай встал, оделся и обошел в поисках Къяры все ее покои, но ее нигде не было. Магический занавес на двери оставался нетронутым. Оставалась лишь последняя возможность, что Къяра ушла через магический переход.

Кай вернулся в спальню и удрученно опустился на кровать, пытаясь сообразить: куда, почему и зачем ушла Къяра. И тут он увидел, что один из плотных декоративных занавесов в углу спальни колышется сквозняком. Там должна была быть стена, и было непонятно, откуда там мог быть сквозняк. Кай подошел и, приподняв тяжелый занавес, увидел неплотно прикрытую раздвижную дверь. Кай отодвинул ее и шагнул в темный коридор, и дверь тут же мягко задвинулась за ним, заняв прежнее положение. Кай пошел вдоль коридора, и он вывел его в большой зал с бассейном в центре. Оглядев внимательно пустой зал, Кай заметил в дальнем углу еще одну дверь и направился к ней. Он осторожно приоткрыл ее и пораженно замер. Перед его взором раскрылся еще один зал немного меньше первого, стены которого были увешаны самым разнообразным оружием, а весь пол покрывала плотная соломенная рогожка. Но самым поразительным было не это. В центре зала, одетая в тонкий шелковый костюм, с мечом в руках занималась Къяра, проделывая выпады, атаки, отходы, кувырки и связки немыслимых движений.

Кай стоял не в силах отвести от нее взгляд, он потерял счет времени. Тело Къяры работало как великолепно отлаженный механизм, и тяжелый меч летал в ее руках, словно пушинка, как будто был продолжением ее руки.

Наконец Къяра остановилась, опустила меч и вдруг резко обернулась к нему.

— Давно здесь стоишь? — вместо приветствия спросила она.

— Да. Я боялся тебя отвлекать… и уйти не мог, это завораживает: как ты двигаешься… Сердишься? Мне уйти?

— Нет… Смотри, если хочешь, — усмехнулась Къяра.

— Это какой же уровень ты используешь? — не удержался от вопроса Кайю — Я совсем ничего не чувствую…

— А тут и чувствовать нечего… Тут нет магии.

— Как это?

— Элементарно… Меня научили сражаться, не используя магии. И теперь мне приходится ежедневно часа четыре заниматься, чтобы не утратить навыки и не потерять форму.

— Ты так занимаешься каждый день?

— Да.

— Но когда ты успеваешь? Мне казалось ты встаешь не раньше девяти, а дальше у тебя все время расписано…

— Я занимаюсь с пяти до девяти, как раз четыре часа. Или как сегодня еще раньше… Ты просто не знал об этом.

— Так ты не только маг, но еще и воин?

— Да. А что тебя удивляет?

— Это невозможно…

— Что невозможно?

— Вынести такую нагрузку не под силу даже мужчине, а ты девушка…

— Кай, в первую очередь я наследница Владетеля, и то, что я девушка уже роли никакой не играет. Он хотел, чтобы я была сильным воином и магом, поэтому выбора у меня никакого не было, как только стать ими, — Къяра помолчала немного, а потом, тряхнув головой, жестко сказала: — Все! Не мешай мне. Хочешь, можешь постоять тут, только не отвлекай… У меня и так времени осталось мало. В семь надо пойти поднять учеников.

— Это, как обычно, могу сделать я.

— Нет, Кай. Мне необходимо использовать тот стресс, который они пережили вчера и от которого не успели отойти. Используя его, я сейчас заставлю сделать их очень много чего…

Къяра отложила меч, легла и стала отжиматься от пола, потом перевернулась и начала качать пресс. Потом встала и стала делать наклоны, приседания, махи руками и ногами. А потом занялась растяжкой мышц. Кай стоял и с удовольствием наблюдал за ней.

Затем Къяра подняла отложенный меч, отработала несколько достаточно сложных связок и, с сожалением взглянув на часы, которые показывали без пятнадцати семь, подошла и повесила меч на стену.

Выйдя из малого зала, она скинула с себя одежду и нырнула в бассейн.

Кай увидел на скамье рядом бассейном большое полотенце, он взял его и выжидательно замер на краю бассейна. Когда Къяра вышла, он накинул на нее полотенце и осторожно начал растирать ее обнаженное тело.

— Все! Уже без пяти семь, — прервала его Къяра.

Она отстранилась и повела в воздухе рукой. Тут же на ней появилось ее роскошное парчовое платье и туфельки на высоком каблуке, а ее мокрые волосы, заплетенные в косу, моментально высохли и подобрались в высокую прическу.

— Я пошла к мальчишкам. Не выходи сегодня из покоев… Ладно?

— Ваше приказание будет исполнено, госпожа, — Кай склонился и поцеловал ей руку, а потом тихо добавил, — Я буду ждать тебя.

— Боюсь, что сегодня я приду нескоро… Мне предстоит вытрясти из мальчиков все, на что они будут способны. Так что не жди, а найди себе сам какие-нибудь занятия, — усмехнулась Къяра и быстро вышла.

Кай проводил ее долгим взглядом, а потом сбросил с себя одежду и тоже нырнул в прохладную воду бассейна.

Вернулась Къяра уже ближе к ночи. Выглядела она неважно. Напряженные скулы, злые и холодные глаза, да и весь вид ее говорил о том, что злобная она до невозможности.

Опустившись в кресло, она махнула рукой, устанавливая на вход магический занавес, повернулась к Каю и холодно приказала:

— Сделай чай.

Кай молча прошел в маленькую кухню и, приготовив чай, принес его Къяре.

Она взяла чашку у него из рук, но пить не стала. Она сидела молча, с совершенно отсутствующим взглядом, держала чашку в руках и не двигалась.

— Что случилось? — решился прервать молчание Кай.

— Что? — переспросила Къяра, подняв на него взгляд.

— Я спрашиваю: что случилось?

— Ничего… если не считать, что я убила Нильса… — мрачно проговорила Къяра и вновь замолчала.

Кай ошеломлено посмотрел на нее и отошел к окну, никак не прокомментировав сказанное.

Молчание затянулось. Наконец Кай спросил:

— Ты чай пить будешь? Может тебе новый заварить?

— Буду… — Къяра залпом выпила остывший чай, протянула подошедшему Каю пустую чашку, а затем, глядя ему прямо в глаза, поинтересовалась: — Спросить ничего не хочешь?

— А что спрашивать… Раз убила, значит, посчитала, что так надо… это твое право.

— Молодец. Ты быстро учишься. Я действительно, посчитала, что так будет лучше… Мальчик сорвался и чуть не убил мне всех, введя энергетику третей сферы в седьмую, тогда, когда я только-только распределяла ее энергетику перед ними, и если бы я вовремя не среагировала, было бы у меня шесть трупов, а не один.

— Зачем он это сделал?

— Он решил, что это сродни магическому блоку, раз категорически запрещено. Он не предполагал к чему это может привести.

— Мальчишка был способный. Это ж еще надо было суметь магический барьер разности потенциалов сфер преодолеть…

— Способный, никто не спорит… Но ученик, совершивший хоть раз такое — непредсказуем. И нельзя поручиться, что в следующий раз, дождавшись еще более удобного момента, он не попробует повторить что-то аналогичное… Теперь же ни один из оставшихся в живых, я думаю, не захочет делать что-либо подобное.

— Что ты с ним сделала?

— Заставила повторить фокус, накрыв его сферой нераспространения, чтобы вывести остальных из зоны поражения и еще замедлила воздействие… чтобы все сумели насладиться моментом в полной мере. Звуков конечно слышно не было, но картинка была впечатляющая… Мальчики долго ее не забудут.

— Ты оставила их после этого одних в темноте, вновь запретив разговаривать?

— А ты хочешь, чтобы я сидела с ними до утра и читала им сказки?

— Нет, я хочу, чтобы ты отпустила меня к ним.

— Нет.

— Къяра, виноват был лишь один… Ты его наказала, вернее жестоко казнила. Остальные пятеро сегодня наверняка из шкуры вон лезли, чтобы только тебе угодить. Им очень страшно… очень…

— Ничего переживут. И только сильнее станут. Пусть радуются, что не на его месте.

— Къяра, им сегодня как раз всю ночь и будет мерещиться, что они на его месте. Ну что тебе стоит? Отпусти.

— Кай, я знаю, что мальчишкам очень плохо. Но стресс и страх их держат. Стоит тебе сейчас их хоть немного пожалеть, и они все будут в рыданиях, слезах и соплях. Их нельзя сейчас жалеть. Нельзя! Завтра я начну снижать требования, и им станет легче. А сегодняшнюю ночь они должны пережить сами.

— Ты уверена, что они смогут ее пережить?

— На сто процентов. Утром со мной сходишь и посмотришь.

За оставшееся время Къяра сумела добиться много, и четверо учеников Къяры постепенно овладели энергетикой восьмой сферы. Лишь старшему из мальчиков — Брегану энергетика восьмой сферы не давалась вовсе. Он безропотно сносил все наказания, и было видно, что он очень старался делать то, что требовала Къяра, но не мог.

— Кай, у меня к тебе просьба, — Къяра стояла у окна в своей гостиной и задумчиво смотрела вдаль.

— Все, что захочешь…

— Поговори с Бреганом, вызови его на откровенность. Я не могу понять, что с ним. Он с легкостью выдерживает энергетику сферы, но не может с ней работать. Как будто у него стоит какой-то блок на энергетику этого уровня… При этом внешнего блока нет никакого. Это может быть только что-то внутреннее, что-то подсознательное… Поговори с ним о детстве, может быть всплывет что-то, за что я смогу зацепиться и раскрутить.

— Къяра, какой внутренний блок, о чем ты говоришь? Ты наказываешь мальчика так, что он готов уже из собственной шкуры вылезти. Если бы был внутренний блок, мальчик бы снял его давно.

— Это может быть настолько глубоко спрятанное, что он и сам этого не чувствует…

— Это невозможно.

— Кай, другой причины просто быть не может.

— Может. Мальчик просто не способен работать с восьмым уровнем. Это очень грустно, но это единственная причина.

— Нет. Я чувствую, что он может.

— Конечно, — саркастически протянул Кай, — и хочет, и может, но не работает… и внешнего блока нет. Так не бывает. Оставь его. Ты довела его уже до такого состояния, что он скоро при одном твоем появлении падать в обморок начнет.

— Так ты не сделаешь, что я попросила?

— Сделаю… Только это бессмысленно.

— Вот и хорошо, что сделаешь. Смысл буду искать я. Завтра вечером я уведу его и накажу, сильно накажу… А ты придешь, пожалеешь, посетуешь, что я столь жестока и постараешься вытянуть из него все воспоминания детства, особенно те, которые ему неприятны и которые он постарался забыть.

— Хорошо, только не сломала бы ты мальчика… Я и так удивлен, что он до сих пор выдерживает все твои наказания.

— Кай, если я не докопаюсь до причин и не добьюсь результата, мальчишка обречен, ты знаешь.

— Ты зациклилась на результате, а ведь Норлан больше не подгоняет тебя… Ты вполне могла бы попросить его или Владетеля чуть снизить требования для Брегана… Он и так достиг многого. Возможно, они согласились бы… по крайней мере, ты могла бы попробовать. Только ведь ты не будешь… Тебе очень хочется доказать, что ты способна добиться результата, который никто и не ожидал. И для этого ты готова даже убить мальчишку в процессе обучения.

Къяра резко шагнула к Каю и наотмашь, ударила рукой так, что голова у него запрокинулась, а на разбитых губах проступила кровь.

Кай тут же опустился на колени и, потупив глаза, тихо произнес:

— За что, госпожа?

— За правду, Кай, — Къяра рукой приподняла голову Кая и заглянула ему в глаза. — Я ее и без тебя знаю… И если я поступаю так, то это мое решение, и я никому не позволю его обсуждать и тем более оценивать. Понятно?

Кай выдержал ее взгляд, и его губы скривила саркастичная усмешка:

— Понятно. Прости, госпожа, это больше не повториться. Впредь свое мнение я буду держать при себе… А сейчас, если хочешь, можешь наказать.

Глаза Къяры сразу заледенели, и на ее лице явственно обозначились скулы. Кай почувствовал, как ее рука, которой она держала его голову, напряглась так, что даже подрагивала. Но это продолжалось не больше нескольких секунд. Къяра резко отпустила его голову, вновь отступила к окну, отвернулась и абсолютно бесстрастным тоном произнесла:

— Иди к себе, я устала, оставь меня…

Кай понял, что сейчас разрушил все, что между ними было. Он почувствовал, что Къяра приняла решение, и если он сейчас уйдет, то уйдет из ее покоев навсегда. Он поспешно встал, подошел к ней, и вновь опустился на колени, обхватив ее за ноги.

— Къяра, прости… ну, прости, пожалуйста, — совсем другим тоном произнес он, — я клянусь, это не повторится… ты знаешь, о чем я.

— Не сомневаюсь… — ледяным тоном ответила Къяра — Я просто не позволю тебе это повторить.

— Я люблю тебя.

— Если ты можешь позволить себе подобные выходки, то это не имеет никакого значения…

— Больше не позволю, клянусь, — Кай склонился еще ниже. — Къяра, помилосердствуй… накажи как угодно, но не прогоняй… я не могу жить без тебя. Я сделаю, все что угодно… я знаю, что обидел тебя, и с радостью приму любое наказание, только не такое, как ты решила… Если ты прогонишь меня, я не переживу этого, я лучше умру.

— Ты думаешь, я позволю тебе это сделать? — не оборачиваясь, холодно проронила она.

— Къяра, смилуйся… молю тебя… — Кай, опустил руки, уткнулся лицом в пол, и плечи его подернулись от сдерживаемых рыданий.

— Прекрати сейчас же! — Къяра обернулась и брезгливо скривила губы.

— И как ты заставишь меня прекратить? — хрипло, сквозь сдавленные рыдания произнес он, поднимая голову. — Я не могу жить без тебя, поэтому лучше убей, если решила прогнать… Если начнешь сейчас наказывать, чтоб прогнать, сможешь лишь убить или довести до такого состояния, что это буду уже не я. Так что выбирай.

— Кай, ты уничтожаешь то немногое, что осталось… Прекрати!

— Нет, Къяра… или ты позволишь мне остаться, и я с радостью выполню любой твой приказ и приму любое наказание… или тебе придется довести меня до полубезумного состояния, когда я уже ничего кроме ужаса перед тобой испытывать не буду.

— Даже так? — усмехнулась она. — Неужели ты не понял, что если я позволю тебе остаться, именно это и убьет в моей душе все то, что я испытывала к тебе? Будь сильным и гордым, уйди. Ведь мог бы догадаться, что я всегда щадила эти твои чувства именно за то, что они мне нравились. Возможно, со временем, я изменю решение… но только если ты не будешь унижаться и уйдешь.

— Я не могу, Къяра… У меня уже нет никакой гордости, ее убила любовь к тебе… пощади… не прогоняй… я сделаю все… я готов унижаться… готов рыдать, молить и терпеть от тебя все… только бы ты позволила мне быть рядом.

— Кай, ты давишь на жалость… Хочешь, чтобы я заменила этим чувством все те, которые у меня были к тебе до этого?

— Пусть так, Къяра… Я слишком хорошо знаю тебя, ты не меняешь решения, если начала претворять их в жизнь… поэтому я не дам тебе уйти… чтобы уйти, тебе придется убить меня. Мне уже все равно, что ты будешь думать обо мне, я люблю тебя настолько, что не могу без тебя… Не можешь любить, хотя бы пожалей… Даже твою жалость я посчитаю за счастье.

— Кай, пять минут назад ты осуждал мою жестокость и безжалостность, а теперь…

— Я виноват, очень виноват, Къяра. На меня нашло какое-то затмение… — не дал договорить ей Кай. — То, что в начале я осуждал, а потом попытался сыронизировать и подколоть тебя… было неосознанно. Я понял непозволительность такого поведения… я даже думать так больше не посмею… И никаких мыслей при себе я, конечно же, держать не буду, их просто не будет вовсе, клянусь. Любые твои действия впредь я буду принимать, даже не смея усомниться в их правильности… обещаю.

— Ты не дал мне договорить…

— Прости, — Кай вновь склонился головой к полу.

— Хорошо. Можешь подняться, — Къяра вздохнула и отвернулась.

Он поднялся, склонился и припал губами к ее руке:

— Благодарю.

Къяра, милостиво кивнув, проронила:

— Чай мне приготовь, — и ушла в спальню.

В спальне Къяра села на кровать и откинулась на высокие, мягкие подушки. Она понимала, что ей необходимо было настоять на первоначальном решении, к которому она шла давно. Отношения с Каем стали ее утомлять. Утомляло его желание быть в курсе всех ее дел, его стремление контролировать все ее поступки и предугадывать желания… Он хотел знать о ней все и старался стать неотъемлемой ее тенью. Къяра осознавала, что совершила большую глупость, проявив слабость и позволив Каю остаться. Теперь разорвать непростые отношения с ним она уже вряд ли сможет. А ведь был такой удобный момент для этого. Къяра глубоко вздохнула и закрыла глаза. «Сожалеть о содеянном — пустая трата времени», — вспомнила она слова Норлана и усмехнулась.

В это время дверь раскрылась, и на пороге появился Кай.

— Твой чай, дорогая, — произнес он ставшую уже привычной для него фразу и замер на полдороги, встретившись с ее холодным и недобрым взглядом.

Къяра уже приготовилась резко и жестко потребовать больше к ней так не обращаться, но, увидела, как расширились его глаза и как затряслись руки, держащие блюдце с забренчавшей на нем чашкой, и не смогла. Она отвела взгляд и промолчала.

Кай облегченно вздохнул и, сев рядом с ней на кровать, протянул чашку:

— Это, как ты любишь, с травами…

— Хорошо, — Къяра взяла чашку и стала пить маленькими глотками. Вкус она почти не ощущала. Все ее мысли были заняты тем как наиболее аккуратным способом отправить Кая спать в гостиную. Допив чай, она протянула ему чашку и встретилась с ним глазами.

— Ты позволишь мне остаться? — принимая чашку, спросил он. Его глаза были полны преданности, покорности и страха быть отвергнутым.

— Тебе не позволь… опять же истерику закатишь, — проронила Къяра и отвернулась. Она поняла, что окончательно проиграла, и жалость, смешанная с чувством вины за сломленную гордость и достоинство Кая, не дадут ей расстаться с ним.

Утром Къяра забрала Брегана в зал для наказаний. Мальчик не только не сопротивлялся, а даже, как показалось Къяре, вздохнул с облегчением, он ждал этого. Тринадцатилетний черноволосый мальчишка имел не по годам развитую мускулатуру и отличался атлетическим телосложением. Чувствовалось, что до того как попасть в обитель он много физически работал.

В зале он моментально лег на лавку лицом вниз, как она приказала, и Къяра открыла над ним восьмую сферу.

И тут впервые за долгое время, мальчик сам первый заговорил.

— Зачем? — тихо произнес он, — Учитель, Вы же поняли, что это бесполезно… я просто не способен ей воспользоваться… Зачем Вам держать ее открытой?

— Ты не выйдешь отсюда, пока ей не воспользуешься.

— Я уже понял, что не выйду отсюда, и Вы устали со мной, поэтому жду казни…

— Бреган, можешь казни не ждать… — усмехнулась она. — Я заставлю тебя ей воспользоваться рано или поздно… Для тебя будет лучше если это случится как можно раньше.

— Учитель, Вы же видите: я делаю все что могу, но это выше моих сил, — мальчик уткнул лицо в лавку, судорожно сглотнул и еще тише добавил, — если Вы хотите, я буду еще терпеть и стараться, очень стараться… только Вы сами скоро убедитесь, что это бесполезно…

— Если у тебя такие мысли в голове, то, конечно, будет бесполезно, — Къяра закрыла сферу и с напором произнесла: — Ты должен почувствовать, что можешь, и настроится на это. Это как поймать ветер в шторм. Он бьет и треплет тебя, тебе больно настолько, что даже трудно дышать, но ты чувствуешь его, используешь его, и твой корабль летит туда, куда желаешь ты…

— Вы были в море, учитель?

— Была, правда кораблем управлять не умею, но с капитаном рядом стояла и ветер ловила. А ты ходил в море?

— Да… мой отец был капитан, — руки мальчика, которые он держал за головой, напряглись.

— Почему был?

— Он не вернулся из плавания…

— Ты был младший в семье?

— Нет, я его старший сын.

— И тебя продала мать? — удивленно спросила Къяра. Она знала, что мальчик — герит, а после смерти мужа, любая геритка не посмеет продать первенца, зная, что именно ему принадлежит имущество семьи, и ему будет помогать община встать на ноги и наследовать дело отца.

— Нет, отчим… — плечи мальчика напряглись, и он судорожно вздохнул.

Къяра поняла, что даже без помощи Кая, возможно, нащупала конец веревочки, за который стоит потянуть…

— И как же он посмел?

— Он не герит… он алтей, и он кузнец.

— Тебя увезли силой?

— Нет.

— Откуда отчим узнал о твоих способностях?

— Учитель, — мальчик судорожно дернулся на лавке, — зачем Вам это?

— Малыш, — Къяра нагнулась и ласково погладила мальчика по спине, — неужели ты забыл, что я не люблю вопросов, если они конкретно не касаются того, что необходимо выполнить?

Мальчик весь прогнулся под ее рукой, хотя она не сделала ему ничего, и срывающимся шепотом произнес:

— Простите, учитель, этого больше не повторится. Я все расскажу… Только это, это долгий рассказ, если рассказывать подробно, а если коротко, то я попытался использовать свои способности против него.

— Я не тороплюсь… расскажи подробно.

Мальчик снова вздрогнул, весь напрягся, а потом тихо заговорил:

— Я сам не совсем знал о моих способностях… ну в море с отцом мог чувствовать ветер, погоду. Он так не мог, но не удивлялся этому никогда… Однажды в бурю, когда ветер рвал паруса, я попытался через боль, очень сильную боль и страх изменить направление ветра и у меня получилось… совсем так, как говорили Вы, учитель… Отец тогда после этого поцеловал меня, сказал, что я владею тем, чем даже он не владеет, но велел, чтоб я не рассказывал никому, а молча учился подчинять себе природу и дальше, что мол это мне пригодится, когда я стану капитаном… А потом через некоторое время он не вернулся… Через год к маме посватался Полесет, и она согласилась… Отношения с ним у нас не сложились с самого начала, но я видел, как мама любит его… И хоть мне было очень горько, что она так быстро забыла отца, ради нее я терпел от отчима все. Он ежедневно бил меня, ему не нравилось даже как я стою. Потом он начал заставлять меня помогать ему в кузнеце. Я попытался сопротивляться, потому что хотел в море, хотел быть капитаном, как мой отец. Но он и слышать об этом не хотел. Мать встала на его сторону, и мне пришлось подчиниться. А потом я узнал, что наш старейшина готовит корабль, и ему нужен юнга. В общем, он соглашался взять меня. Я стал просить мать, обещая отдать все жалование ей, если только она позволит мне выйти в море. Она ждала ребенка, и им нужны были деньги. Она вроде бы согласилась и вечером стала просить отчима, а он не соглашался. Кричал, что видит меня насквозь, и если только позволить мне, то я не только жалованье матери не отдам, но и все имущество заберу, чтобы только корабль свой заиметь… Конечно, я всегда мечтал о своем корабле, но я никогда бы не посмел забрать что-то у матери… Я знал, как отец любил ее, и я любил ее тоже. Мама стала защищать меня, сказала, что я и так делаю все, что он хочет, а он лишь незаслуженно бьет меня. Он разъярился, стал кричать, что незаслуженно меня и пальцем не тронул, а лишь за дело, а потом ударил мать… И вот тогда я и представил себе как отпихиваю его к стенке и пытаюсь раздавить… Боль пронзила меня, мне было трудно дышать и слезы лились из глаз, но я хотел его уничтожить и чувствовал, что это у меня начинает получаться… И тут закричала мама. Она так страшно закричала: «не смей!», что я тут же все прекратил. А она бросилась к нему, стала помогать подниматься с пола… и плакала. Он тогда сильно избил меня… Кричал, что изничтожит это колдовское отродье… Я потерял сознание и уже плохо, что помню… Когда я очнулся, узнал, что он куда-то уехал… через неделю он вернулся с седовласым стариком, который осмотрел меня, передал отчиму деньги и велел, чтобы я шел с ним. Я знал, что дома я все равно не смогу остаться, и рано или поздно отчим убьет меня, а мать не посмеет ему перечить, и не стал сопротивляться. Мне было все равно где умереть.

— Бреган… а ведь это не все… Я не в жизнь не поверю, что мать после отъезда отчима не поговорила с тобой.

— Говорила, учитель, но я постарался забыть этот разговор…

— Что она сказала тебе?

— Она… она… она сказала, — мальчику явно с большим трудом давались эти слова, — что мой отец не был мне отцом… что моим отцом был маг, который силой овладел ею, а отец, который узнал об этом, так как любил маму, пообещал все скрыть, если она согласиться выйти за него, и мама вышла, хоть и не любила его. И еще она сказала, что если я только попробую еще раз поднять руку на отчима или воспользоваться своим правом на имущество, она расскажет о моем происхождении и в любом случае лишит меня всего: и прав на имущество, и надежды выйти в море… даже если для этого ей придется пожертвовать своим честным именем… Поэтому когда приехал маг, чтобы забрать меня, мне было все равно… У меня не было ничего: ни отца, даже погибшего, ни каких-либо прав, ни надежды хоть когда-то выйти в море, даже мать от меня отказалась…

— А ты знаешь, мой мальчик, — Къяра наклонилась и еще раз тихо провела рукой по спине мальчика, — что ты сам установил себе блок, на энергетику восьмой сферы, которую тогда на стрессе, пытался использовать против отчима?

— Я не устанавливал ничего… — сжался под ее рукой Бреган, хотя как и в прошлый раз, это было лишь прикосновение.

— Глупый мальчишка, — тихо рассмеялась Къяра, — ты все сделал интуитивно… Сначала сферу открыл и ее энергетику попытался перенаправить, а потом, когда мать закричала, закрыл ее с помощью блока. А когда тебе мать рассказала о твоем происхождении постарался не только этот разговор забыть, но и все, что ему предшествовало и для этого поставил еще один блок. Ты помнил только о нем, но снимать не собирался, и лишь страх передо мной заставил тебя снять его, и ты не только все вспомнил, но и рассказал. А теперь ты сможешь вспомнить и тот… и тоже снять его. Попробуй.

— Вы так думаете, учитель? — тело Брегана сотрясал озноб.

— Я знаю, — жестко ответила Къяра, и не менее жестко приказала: — На спину перевернись, глаза закрой и вспомни в образах ситуацию, когда использовал против отчима магию. Только в конце ситуацию измени: не блок ставь, а сферу закрой, и поймешь, что можешь ей владеть.

Бреган тут же перевернулся, как она приказала, и закрыл глаза. Къяра почувствовала, что он начал погружаться в воспоминания. Тогда тихим ментальным прикосновением она сначала помогла ему погрузиться еще глубже, а потом стала сопровождать, чтобы суметь вмешаться в случае необходимости.

Мальчик вздрагивал и как от ударов откидывал голову, просил хриплым шепотом: «я прошу, я все отдам, все жалованье, клянусь, только отпустите», потом жмурился, вновь вздрагивал и оправдывался. «Я не просил, он сам предложил мне, не просил я его… ему просто нужен юнга и он предложил мне, он знает, что я ходил в море. Я все жалование отдам вам, отпустите», — бормотал он, переживая еще раз то, что было с ним уже около двух лет назад.

Наконец он вздрогнул, и Къяра почувствовала, как он сам открыл восьмую сферу, а потом, вздрогнув еще раз, медленно и аккуратно закрыл. Доведенная до автоматизма привычка так работать с любой сферой помогла ему. Къяра удовлетворенно улыбнулась и медленно, и осторожно вывела Брегана из его состояния, сохранив все воспоминания.

Вначале он удивленно помотал головой, а потом, восстановив череду происходящего, уже более осмысленно взглянул на нее.

— Я действительно сделал это, учитель, благодарю Вас, — тихим, срывающимся шепотом произнес он, — Вы были так добры…

— Встал! — зло скомандовала Къяра, — На колени, глаза на меня!

Бреган все моментально выполнил. Он покорно посмотрел на нее, и в его глазах Къяра прочла то, что хотела. Мальчик поверил, что ее милое и доброжелательное обращение с ним было не более чем сказка, и сейчас они вернулись к реальной действительности.

Больше трех часов подряд Къяра жестко тренировала Брегана, заставляя использовать восьмую сферу. Мальчик был очень покорен и послушен, он выполнял даже то, что давалось ему с огромным трудом и через сильную боль.

Наконец Къяра удовлетворенно произнесла:

— Все, я довольна. Можешь одеться и идти отдыхать. Я предупрежу Кая, что отпустила тебя на сегодня.

— Благодарю Вас, — Бреган склонился к полу.

— Да и еще…

Бреган поднял голову и взглянул на нее.

— Будет лучше, и в первую очередь для тебя, если о том, что происходило здесь, не узнает никто, — тихо проговорила она.

— Да, конечно. Я клянусь, учитель, — кивнул Бреган и клятвенно поднял руку.

— Вот и хорошо, иди.

Бреган поднялся и, еще раз склонившись перед ней, вышел.

Вечером Кай, придя к ней, удивленно спросил:

— Ты сегодня отпустила Брегана, не велела мне приходить к нему и, как я понял, не стала наказывать. Ты передумала?

— Да, Кай, я нашла другой способ заставить его начать работать с восьмой сферой.

— И какой же?

— Ты считаешь, я должна перед тобой отчитываться? — жестко спросила Къяра.

— Нет, конечно, — Кай склонил голову, — я лишь поинтересовался.

— Вот и оставь свой интерес при себе. Прими к сведению, что мальчик начал работать, и ты можешь полноценно заниматься с ним и отстань от меня.

— Къяра, ну за что ты так со мной? Не хочешь говорить, не говори, только сердиться зачем?

— Кай, я не сержусь. Я лишь хочу, чтобы ты перестал меня доставать своими вопросами и придирками. Ты порог еще не успел переступить, а у тебя ко мне опять масса претензий: что я передумала, что я не позвала тебя к Брегану, что я сержусь и как-то не так с тобой разговариваю. Я устала от них! Ты можешь, хотя бы вечерами дать мне отдохнуть и не цепляться ко мне? — раздраженно ответила она.

— Ну, дорогая, перестань злиться. Я ни к чему не цепляюсь. Что я такого сказал тебе? Мне лишь было интересно, добилась ты результата или нет. И если да, то, как ты сумела его добиться… Я был уверен, что это невозможно.

— С чем тебя и поздравляю, — мрачно отозвалась Къяра, — Иди приготовь мне что-нибудь поесть.

— А что ты хочешь?

— Все равно что.

— Что значит: «все равно»? Что-то ведь тебе должно хотеться…

— Я хочу есть, и мне все равно, что ты сделаешь. Что сам хочешь, то и сделай.

— Хочешь зажаренное мясо с овощами?

— Да.

— Ты как-то, не воодушевлено это сказала, может тогда лучше блинчики со сметаной?

— Хорошо, пусть будут блинчики…

— Или плов из баранины?

— Все равно! Хватит меня спрашивать, сделай что-нибудь.

— Но ты же не говоришь что.

— Мясо с овощами.

— Ты уверена? Ты не из-за того, что я тебе это предложил, нет?

— Заткнись и делай!

Кай пожал плечами, взмахнул рукой, и на столе появились две тарелки с овощами и поджаренным мясом.

— Стол накрыт, дорогая, — улыбнулся он, — ты позволишь мне разделить трапезу с тобой?

— Да.

Къяра встала, прошла к столу, села и принялась молча есть. Кай сел напротив. Во время всей трапезы они не проронили ни слова. Къяра не поднимала глаз от тарелки, а Кай больше смотрел на нее, чем на то, что ел. Къяра уже привыкла к этому. Еще в самом начале их общения, она пыталась заставить Кая не пожирать ее глазами хотя бы во время еды, но столкнулась с таким твердым противодействием с его стороны, что сдалась и перестала обращать внимание на то, что он неотрывно наблюдает за ней.

Доев, Къяра отодвинула тарелку и, проронив: «благодарю тебя», ушла в спальню. Кай вошел практически следом, неся чай.

— Ты будешь чай, дорогая? — спросил он от порога.

— Нет.

Кай отставил чашку и сел на кровать рядом с ней.

— Ну что ты такая? Что произошло? Ведь вчера ты простила меня, и сказала, что больше не сердишься.

— Ничего. Я лишь хочу отдохнуть. Оставь меня…

— И чем позволь узнать, я мешаю тебе отдыхать?

— Вопросами.

— А если я перестану спрашивать тебя, ты перестанешь злиться?

— Кай отстань! Я знаю, что стоит мне сейчас сказать тебе «да», и ты начнешь предъявлять претензии, что я все равно злюсь, хотя ты ничего не спрашиваешь! Я устала и не хочу играть с тобой в эти игры!

— Отчего ты устала? Что такого ты делала с Бреганом, что сегодня похожа на ежа, которого нельзя коснуться ни с одной стороны.

— Тебе какое дело, что я с ним делала? — взвилась Къяра, — да я могу что угодно с ним делать, даже спать с ним… и тебя это не касается! Что ты меня контролируешь постоянно?

— Ты спала с ним? — Кай замер и с изумлением посмотрел на нее.

— Нет! — резко ответила она, — Но если ты не прекратишь меня донимать, сейчас позову его и сделаю это. А еще лучше позову Хилтор и велю ей привести мне пару молодцов из числа тех, что она готовит. Все лучше, чем общаться с тобой.

— Ты действительно можешь это сделать? — очень тихо спросил Кай.

— Легко, — зло ответила Къяра.

— Тогда лучше убей, — произнес Кай, резко встал и со всей силы рванул кабалит, охватывающий его шею, после чего рухнул на пол.

Къяра вскочила с кровати и склонилась над ним, рукой снимая последствия испытанной им ударной волны.

— Зачем убираешь последствия? — скривился он, с трудом открывая глаза и еле ворочая языком, — Лучше бы добила… Ведь надоел тебе.

— Тсс, — Къяра приложила палец к губам, — помолчи, тебе не надо сейчас говорить… Ты действительно достал меня своими вопросами, но не настолько, чтобы убивать тебя… Потерпи… сейчас все пройдет.

Кай помолчал немного, а потом нежно провел рукой по спине Къяры.

— Ты больше не злишься? И не хочешь никого привести? Только не смей ругаться, а то я проделаю это еще раз.

— Ты несносен, глупый мальчишка… Неужели ты думаешь, что мой отец позволит мне быть только с тобой?

— Я знаю, что нет. Но пока ты здесь, я не хочу тебя ни с кем делить… Так ты прикажешь привести их?

— Нет, Кай, не прикажу… Только постарайся меня не контролировать, меня это злит. Если я захочу, я сама расскажу тебе то, что посчитаю нужным. Прекрати изводить меня своими вопросами.

— Хорошо, я постараюсь… особенно если ты не будешь гнать меня от себя.

— Не буду, — окончательно сдалась Къяра, понимая, что теперь у Кая появился еще один способ манипулировать ею.

За оставшееся время Къяра сумела в совершенстве научить всех пятерых ее учеников владеть магией восьмой сферы.

Владетель, поняв, по докладам Норлана, что Къяра выполнила его требования, не стал принимать у ее учеников экзамен, сказав, что откладывает его до их совершеннолетия, и оставляет их в обители, в качестве учеников, только теперь уже Кая. Затем он забрал Къяру и вернулся с ней во дворец в Лорене.

После этого Къяра появлялась в обители редко, но появлялась, и каждое свое посещение большую часть времени проводила с Каем.

4

Къяра вошла во дворец в сопровождении двух охранников. Всю дорогу она размышляла над тем, зачем ее мог вызвать Владетель. Его мысли были скрыты плотной завесой, незаметно поднять которую Къяра не могла, да и не хотела. После своей ссоры с ним она уже около двух лет не была во дворце. И вот сегодня ее добровольное отшельничество было прервано требованием Владетеля — явиться во дворец.

Мрачные коридоры дворца, с черными мраморными колоннами и скульптурами темных тварей, практически не изменились за время ее отсутствия, что было неудивительно. Владетель и величайший маг желал, чтобы все помещения его дворца вызывали робость и страх еще до встречи с их обладателем. Поэтому весь интерьер дворца, продуманный много лет назад и посвященный этой задаче, не менялся долгие годы.

Мрачность помещений дворца не действовала на Къяру. Она привыкла к ней и даже любила страшные скульптуры и картины, среди которых провела свое детство. Детские воспоминания закружились перед ней чередой, как только она поднялась на главную галерею дворца, и Къяра с радостью погрузилась в них, стараясь отогнать преследующие ее мысли о том, что сулит ей встреча с отцом.

Приятные воспоминания были недолгими. Сопровождающие ее охранники с поклоном распахнули резные из черного дерева двери и замерли по краям. Къяра оказалась перед входом в тронный зал, где ее ждал Владетель.

То, что отец выбрал местом аудиенции тронный зал, было дурным знаком. Ибо означало, что он собрался сообщить что-то или что-то потребовать, опираясь на собственное положение, а это ничего хорошего не сулило.

Къяра вошла и на мгновение застыла у входа, дожидаясь пока охранники закроют за ней двери, потом подошла к трону, на котором сидел Владетель. Он ничуть не изменился за то время, что она не видела его. Все те же черные как смоль волосы, все тот же гордый разворот широких плеч. Она опустилась на колени и, склонив голову, произнесла:

— Я полностью в Вашей власти, Владетель.

Владетель поднялся с трона и, подошел к ней.

— Встань, дитя мое.

Къяра поднялась. Он обнял ее за плечи и заглянул в глаза. Къяра почувствовала легкое ментальное прикосновение и, сняв защиту, приняла его.

— Я рад, что ты пришла, — продолжил Владетель, внимательно оглядывая ее.

— По-моему, Ваше приглашение, Владетель, не допускало отказа, — потупила она взгляд.

— С твоим уровнем магии дитя мое, ты можешь отказать кому угодно, да и мне ты неоднократно отказывала, так что не лукавь.

— Не в моих интересах отказывать, я стала рассудительнее.

— Неужели? Может, ты и другое свое решение пересмотрела?

— Нет, отец, на это не надейся, — Къяра вскинула голову, и ее взгляд встретился с взглядом отца. — Это единственное повеление, которое я выполнить отказываюсь.

— Ну что ж… Я в общем-то не очень-то и надеялся. А ты действительно выполнишь любое другое мое повеление?

— Да. Если ты лишишь меня титула, я выполню любое твое требование.

— Поклянись!

Къяра сняла с пальца кольцо клятв, подбросила его в воздух и подставила ладонь. Кольцо зависло над ее ладонью и заискрилось, разбрасывая вокруг тысячи маленьких разноцветных блеск.

— Клянусь! — произнесла Къяра, и кольцо упало ей на ладонь.

— Ты неосмотрительна, радость моя, — Владетель употребил давно позабытое им обращение к дочери, — Подобными клятвами не разбрасываются.

— Я хочу мира и согласна на все.

— Ну что же, я долго ждал, вдруг ты одумаешься… но видимо напрасно, — Владетель нахмурился, — что же… ты не оставила мне выбора.

Он помолчал немного, затем продолжил, — Завтра я оглашу имя нового наследника, вместо тебя, а ты отправишься Владетельницей в восточный предел к киритам, которым я по их настоятельной просьбе дарую независимость, если они примут тебя в качестве Владетельницы.

Къяра взглянула на Владетеля, в ее больших темно-синих глазах читалось удивление, постепенно переходившее в отчаяние. Она медленно, не сводя глаз с Владетеля, опустилась на колени и чуть слышно прошептала:

— Это невозможно. Отец, пощади… Умоляю…

— Встань, дитя мое, встань. Для тебя ничего невозможного нет… Было бы желание, — Владетель недобро усмехнулся.

— Отец, они воины, они не подчинятся женщине… Для них это позор. Для них женщины лишь партнерши для совокупления, рожающие им детей и служанки, обустраивающие их быт. Женщина-Владетельница — это оскорбление, которое не потерпит ни один из них. Они выберут смерть такому правлению. Ведь даже ты до конца не смог их подчинить. А уж женщина и подавно… Пощади.

— Встань! То, что я сказал — это приказ, и он не обсуждается. Если, конечно, ты не изменишь свое первоначальное решение.

Къяра поднялась с колен.

— Ты посылаешь меня на верную смерть, — тихо произнесла она.

— Во-первых, ты еще можешь все изменить.

— Я решений не меняю, ты знаешь, — она грустно покачала головой.

— Ну, а во-вторых, — жестко продолжил Владетель, — если ты позволишь киритам убить себя, то значит, ты только того и стоишь… Значит ни я, ни Грег, ни Норлан ничего не сумели в тебя вложить, и тебе действительно нет места в этом мире. Это конечно печально, зато у меня появится повод уничтожить полностью весь род киритов. Так что худа без добра не бывает.

— Понятно… Одной стрелой сразу двух уток. И от дочери-отступницы избавляешься и от непокорных киритов. Это мерзко…

— А отказаться от престола, когда ты единственная наследница, когда именно ты, и только ты способна наследовать империю, это не мерзко? — вскричал Владетель. Его голос загрохотал, эхом несколько раз прокатившись по зале — Перечеркнуть все мои достижения, разбить все планы, ради своих идиотских моральных принципов, это не мерзко?

Он схватил Къяру за плечи, зло тряхнул, а потом, нависнув над ней, взглядом поймал ее взгляд. Взгляд отца был тяжелым, но Къяра выдержала его и не отвела глаза.

— Ты сильней меня, детка, — тон Владетеля стал более спокойным, но злости в нем не убавилось, — но я все рано заставлю тебя распроститься со всей этой твоей глупой моралью… или ты сдохнешь…

— Кроме как сдохнуть пока другого выхода не вижу, — Къяра положила свои руки, поверх рук отца и медленно сняла их со своих плеч, — я не буду заставлять киритов принять мое Владетельство силой и магией.

— Решать тебе. Не жалко себя, пожалей киритов… Ты же знаешь на что я способен в гневе, — лицо Владетеля скривила усмешка, он помолчал, потом подошел к трону и тяжело сел, опустив голову.

— Это все что ты хотел мне сказать? — попыталась завершить аудиенцию Къяра.

Она была удручена, не скрывала своего отчаяния, но отступиться от своего решения не хотела.

— Нет, — Владетель вновь поднял на нее тяжелый взгляд, весь его вид говорил о том, что он до последнего ждал, что Къяра изменит решение. — Перед отъездом ты обручишься.

— С киритом? — скривила губы Къяра.

— Нет. Твоим супругом станет Лиат.

Это было слишком. Къяра внутренне уже смирилась со своей смертью, но потащить за собой последнего двоюродного брата было явным перебором.

— Ему же лишь пятнадцать… — в голосе Къяры зазвенело отчаяние, — Отец, пощади хоть его… Тебе мало что ты заставил меня убить Геллара, ты хочешь чтобы я и его обрекла на верную смерть? Он ни в чем не виноват! Он не маг, не воин, он же еще ребенок!

— Я знаю, Лиат тебе не безразличен, и именно поэтому он станет твоим супругом. Может хоть ради него ты образумишься… К тому же в качестве супруга он идеален: красив, влюблен в тебя по уши, ты легко сможешь им управлять. Да и клятву принесет лишь он, а ты будешь свободна от обязательств. К тому же он давно не ребенок, в пятнадцать ты была уже и воином, и магом.

— Отец, ты жесток…

— Я знаю, радость моя, знаю… Но ты не оставила мне выбора. Иди.

Къяра склонила голову в прощальном поклоне и вышла.

Всю ночь Къяра гадала. Она смотрела на звезды и строила магические кривые. Проекций будущего было много, и все они были разные, и во всех звезды были добры к ней. Они сулили ей долгую жизнь, но Къяра не хотела им верить. Ни один их ответ ее не устраивал. Она не видела ни одного приемлемого для себя выхода из создавшейся ситуации, и то, что говорили звезды, ее не удовлетворяло. Она задавала вопросы, но впервые в жизни не получала тех ответов, которые ждала. Звезды как будто смеялись над ней. Наконец, Къяра не выдержала. Она достала магический шар и вызвала Грега.

Образ седовласого старика, возник из тумана.

— Что хочет жемчужина моего сердца? — с улыбкой спросил он.

— Прости, учитель, я знаю, что сейчас глубокая ночь. Но я нуждаюсь в твоем совете именно сейчас. Завтра может быть уже поздно… — Къяра грустно улыбнулась.

— Какая разница день или ночь… Ты так редко вспоминаешь о старике, что для меня твое обращение в любое время суток — праздник.

— Я боялась тревожить тебя…

— Да, ладно, — не оправдывайся, — улыбнулся старик, — лучше говори, в чем проблема.

— Отец решил дать киритам свободу, если они примут меня в качестве Владетельницы.

— Ну и в чем проблема?

— Кириты не примут, и отец их уничтожит, а заодно погибнет Лиат, которого отец вешает мне на шею в качестве супруга. И при всем этом звезды говорят, что я остаюсь жива…

— Я стал стар, звездочка моя. Я не понимаю в чем проблема, — образ колыхался в туманном облаке, но в определении выражения лица нельзя было ошибиться, старик лукаво улыбался.

— Грег, прекрати! — рассердилась Къяра, догадка как молния сверкнула у нее в мозгу, — Ты все понимаешь! Даже более того, теперь я уверена, что это ты натолкнул отца на эту «гениальную» идею.

— Ну не надо мне приписывать гениальность, которой нет, отрада моих очей. Твой отец давно уже не прислушивается к моим советам. Я действительно не понял в чем проблема. Тебя не устраивает то, что кириты могут не принять тебя Владетельницей или то, что они погибнут, если не признают? Или же то, что даже в этом случае ты останешься жива? Или то, что погибнет Лиат?

— Меня не устраивает ничего!

— Давай по порядку. Что первоочередное.

— Если погибнут кириты, а я останусь жива, меня обвинят в их гибели.

— Это как дважды два. И что тебя не устраивает? Ты не хочешь, чтобы погибли кириты, или чтобы тебя обвинили в их гибели?

— Понятно куда ты клонишь… Да, я не хочу командовать воинствующими головорезами, я не хочу заставлять их мне подчиняться, и мне все равно как отец будет решать свои проблемы с ними. Но при этом я хочу остаться непричастной. И скорее соглашусь сдохнуть, чем дать повод обвинить именно меня в истреблении целого народа.

— Ну тогда Вам шах и мат, голубушка. И звезды Вам про это яснее ясного объяснили. Только Вы, отрада моего сердца, видеть это отказываетесь. Так как все это не соответствует Вашим собственным планам.

— Грег, прекрати!

— Драгоценная моя, ты неприкасаема. На этом жизненном витке, даже при своем большем желании, с жизнью ты расстаться не сможешь… Отец поймал тебя, поставив на кон жизни киритов и Лиата. Хочешь сохранить их жизни, играй по его правилам. Не хочешь, жертвуй ими, но будь готова к тому, что именно тебя обвинят во всех этих жертвах.

— Отец знает, что я не могу погибнуть?

— Он не хуже тебя читает по звездам…

— Значит, в любом случае он выигрывает… Если я усмиряю киритов, значит, я вынуждена стать деспотом, иначе их не заставить принять мое владычество. И моя мораль рушится сама собой. А это первый шаг на пути к престолу… Если не усмиряю, то киритов он уничтожает, а я являюсь причиной их уничтожения и обретаю образ «истребительницы народов», что опять же рушит все мои моральные устои. Грег, неужели он сам догадался загнать меня в этот тупик, из которого только один выход — на его престол?

— Ну почему же на его престол, он же обещал назвать другого наследника…

— Грег, да ладно тебе… Это я в начале поверила… А теперь все его планы читаются даже без магии. Ведь если он жертвует даже Лиатом, то что говорить о любом из его учеников. В любой момент наследник может погибнуть в результате какого-нибудь несчастного случая или же падет смертью храбрых, например, защищая Владетеля, и место вновь окажется вакантно… Его наследник — это смертник, с отсрочкой приведения приговора в исполнение на неопределенное время. И кстати, откуда ты знаешь про его обещание? Я тебе ничего не говорила… Вот ты и попался!

— Неужели ты думаешь, что я не слежу за событиями во дворце.

— Не следишь, Грег. Отец установил блокираторы чуждой ему магии. Твой уровень они блокируют. Так что лучше не оправдывайся. Я знаю, отец величайший маг, прекрасный Владетель, но он не стратег.

— Хорошо, поймала… Маграт со мной советовался.

— Отлично, — Къяра сделала движение рукой, — А теперь быстро и честно! У меня есть шанс свести игру хотя бы вничью?

— Ну зачем же так… я тебе и без этого все скажу, моя радость, — старик, поморщился, — Шансы у тебя появляются только в том случае если ты поработишь киритов. Только в этом случае игра затягивается, и твои условия будут рассматриваться. В противном случае все будет быстро и более жестко.

— Замечательно, Грег. Продолжай, раз ты все это подготовил, то ты наверняка знаешь как наименее безболезненно для киритов, я смогу заставить их принять мое Владычество.

— Къяра, отпусти… Я и так расскажу тебе, что знаю, — гримаса боли стала читаться явственнее на лице старика.

— Я сожалею, Грег, но ты ждал того, что я к тебе обращусь, и твои слова тоже могут быть частью плана, а я хочу знать правду… Так что тебе придется потерпеть.

— Предводитель киритов, конунг Раннег ценит бесстрашие, отвагу и ненавидит магию. Он любит свой род и если ты, на момент принятия им решения, изолируешь его от мнения его военачальников, и не будешь давить магией, то девяносто девять из ста, что он добровольно отдаст тебе бразды правления и преклонит колени.

— Предводитель воинствующих головорезов любит и ценит что-то кроме собственной власти? — Къяра покачала головой, — Ты удивляешь меня, Грег. Откуда такие сведения?

— Сокровище моей души, я собирал эту информацию для тебя. Я не мог отказать Маграту… Кроме тебя ему, ты же знаешь, никто не отказывает. И я не смог, но я надеялся, и так оно и вышло, что ты обратишься ко мне за советом, и я хоть чем-то смогу помочь тебе.

— Ну что ж, и на том спасибо. Я оценила. Отцу действительно невозможно отказать, поэтому я не удивлена.

— Не сердишься на старика? — туманный образ склонил голову.

— Не сержусь… Ты же знаешь, я не могу на тебя долго сердиться. Иди с миром.

Къяра взмахнула рукой и туманный образ над шаром растаял.

Подумав немного, Къяра вновь обратилась к звездам. Но теперь она уже спрашивала не о себе, а о конунге Раннеге. И через полчаса она знала о конунге все, что хотела.

Утром Маграт сам пришел к Къяре. Один, без свиты. Войдя в дом, он был поражен, убранством жилища дочери. Весь дом казалось был сплетен из веток цветущих деревьев и кустов. Воздух был напоен ароматом цветов, устилавших пол. И везде мелькали силуэты бабочек, птиц и маленьких зверьков, которые деловито сновали в разные стороны, но не издавали ни звука, оберегая сон своей хозяйки. Къяра спала на огромной кровати, увитой со всех сторон цветущими лианами. Тишину нарушал лишь дыхание тихого теплого ветерка, залетающего в спальню через распахнутые окна, шелест колышущейся листвы, шуршание крыльев больших ярких бабочек, перелетающих с цветка на цветок, и шорох коготков мохнатых зверюшек.

Маграт наклонился над дочерью и невольно залюбовался ею. Иссиня-черные локоны Къяры разметались по подушке, словно драгоценная рама черного дерева, подчеркивающая нежную матовую кожу лица, неповторимый и изысканный излом бровей и капризный изгиб коралловых губ. Не в силах сдержаться, Маграт приблизился губами к щеке дочери и поцеловал ее. В ту же секунду сознание его заволокла свинцовая тяжесть, и тяжелый взгляд темно синих глаз дочери устремился внутрь его, парализуя все силы и все желания.

— Считаешь, что предупреждать о визите излишняя трата времени? — с усмешкой произнесла Къяра.

— Ты очаровательна, спящая, — с трудом стряхивая, наведенный Къярой морок, пробормотал Маграт, — спасибо, что дала полюбоваться.

— Да, не за что… по большому счету я сама истосковалась по семейным взаимоотношениям… — Къяра улыбнулась и села на кровати, — поэтому, когда почувствовала, что ты пришел, лежала и мечтала, что ты подойдешь и разбудишь поцелуем… А когда так и случилось, сыграл инстинкт самосохранения… Ты ведь это проверить пришел?

— И это тоже… Получилось у тебя замечательно, и я рад, что твои инстинкты опережают твой разум… и Грег, и Норлан на славу потрудились.

— Так ведь именно на это у вас и расчет, как я поняла… Как только кто-то из киритов попробует хоть что-то предпринять против меня, мое тело и моя магия решат все раньше, чем сможет вмешаться мое сознание… а потом уже вступишь в игру ты, но за моей спиной.

— Къяра, девочка, откажись… — Маграт сел на кровать рядом с дочерью, обнял ее за плечи и прижал к себе ее голову.

— Я знаю, что был всегда очень жесток с тобой, и у тебя совсем не было детства, по которому ты так тоскуешь, — продолжил он, кивнув в сторону цветов и бегающих зверюшек, — но ты родилась моей наследницей и это твое предназначение и твоя судьба! У тебя нет иной цели. Та дорога, что ты сейчас выбираешь, она туда же, но она более длинна, терниста и трудна…

Къяра потерлась головой о щеку отца. Ласка, которой он одаривал ее сейчас, была столь долгожданной, что она не могла противостоять искушению продлить ее.

— Я знаю, отец… Вчера я прочла это по звездам… Ты действительно не оставил мне ни единого шанса… и звезды говорят, что ты получишь то, что желаешь, но не сейчас… Сейчас я не соответствую титулу твоей наследницы и ты знаешь почему…

— Глупости! Империей невозможно управлять, не будучи деспотом и тираном, — Маграт выпустил дочь из объятий и, устремив на нее тяжелый, холодный взгляд, медленно поднялся.

— Возможно это и так… — Къяра тоже встала с кровати. Ее легкая кружевная накидка, не прятала ее достоинств: высокой груди, тонкой талии и крепких бедер, а лишь подчеркивала идеальность фигуры, своей обладательницы.

— Ты прекрасна, — окинув взглядом фигуру дочери, констатировал Маграт, затем отошел к окну и отвернулся. Къяра, не спеша, одевалась, Маграт молча ждал. В воздухе витало напряжение.

Одевшись, Къяра прервала молчание:

— Вполне возможно, кириты — это действительно лучший способ заставить меня стать тираном… Я не хочу становиться им твоим руководством… Твоя жестокость и беспощадность гнетут меня. Я могу их принять, как твоя подданная, но учиться им у тебя я не буду.

— Радость моя, кровавые мятежи уносят гораздо больше жизней, чем планомерные казни непокорных… — Маграт, отошел от окна. — Ты же знаешь, именно ради уменьшения общего количества жертв, я поддерживаю имидж беспощадного тирана и всю жизнь отказываю себе в проявлении любой слабости. Ты что думаешь, мне не хотелось бы быть хоть изредка великодушным и добросердечным? Хотелось… и достаточно часто, но я не позволяю себе.

— Это твой выбор, отец… не делай его за меня. Я хочу найти свой способ правления.

— Ты хочешь учиться на своих ошибках… что ж это твое право. Учись!

Они помолчали недолго, затем Владетель, кивнув в сторону увитой цветами кровати и мельтешащих зверюшек, спросил:

— Сама все уберешь, или мне потом позаботиться?

— Сама…

Къяра опустила глаза и, резко подняв вверх руки, хлопнула в ладоши. И тут же бабочки сложили крылья и, как сорванные ветром листья, безвольно упали на пол, цветы поникли и пожухли, а потом рассыпались пылью, зверюшки обмякли, осели на лапы, ткнулись носами в пол, а затем словно растворились в утреннем тумане, тихо наползающем изо всех щелей. Этот туман медленно окутал все вокруг, а затем умчался, влекомый резко налетевшим порывом ветра, и унес с собой все то, что еще недавно составляло жилище Къяры.

— Красиво, — констатировал Владетель, с интересом наблюдавший за происходящим.

— Я старалась… — Къяра тряхнула головой, и черные волосы, словно крылья волшебной птицы, упали на лицо, но не скрыли от проницательного взгляда Владетеля глаза Къяры полные тоски и слез.

— Неужели вся эта чепуха была столь дорога тебе? — Маграт был явно удивлен.

— Была… это ключевое слово, — Къяра отбросила волосы с лица, минутная слабость прошла, слезы стоявшие в глазах исчезли, она улыбалась.

— Ну что ж, если «была», то это неплохо. Только учти, что это только начало того, что тебе предстоит испытать. У меня для тебя еще имеется еще сюрприз. Так что приготовься, — недобрая усмешка тронула губы Владетеля.

— Может, расскажешь заранее? Или тебе нравится эффект неожиданности?

— Могу и заранее. Эффект неожиданности вовсе необязателен. Сейчас мы переместимся во дворец, и я тебе расскажу.

Маграт взял дочь за руку, и шагнул в раскрывшуюся перед ним мерцающую арку, и в тоже мгновение вихрь перемещений подхватил их, а через несколько секунд они вышли из арки в одной из галерей его дворца. Не отпуская руки Къяры, Владетель повел ее по лабиринтам лестниц в подвалы дворца.

— Так что же меня ждет в темницах твоего подземелья?

— Лиат. Там ждет тебя Лиат. Сегодня ночью его подготовили к обручению с тобой, — не останавливаясь, произнес Владетель.

— Что ты имеешь в виду?

— Радость моя, ты все увидишь сама… Ему лишь объяснили, что тебе необходимо повиноваться.

— Что ты с ним сделал?

От нахлынувшей злости у Къяры свело скулы, она побледнела, сжала зубы и выдернула свою руку из руки отца. Тот остановился, обернулся и, пристально посмотрев на нее, покачал головой.

— Эмоции свои надо уметь скрывать. Это помогает выигрывать, — проронил он и вновь зашагал вперед.

Некоторое время они шли молча. Затем Владетель рывком открыл одну из массивных дверей подземелья и кивком пригласил Къяру войти:

— Думаю, тебе будет полезно побыть с ним наедине.

Къяра шагнула внутрь, и отец захлопнул за ней дверь.

Лиат стоял на коленях в центре небольшой пыточной камеры, руки его, заведенные за спину, были заломлены и приподняты так, что пленник практически висел на них, и любое движение вызывало боль.

— Лиат, мальчик! — Къяра кинулась нему. — Я сейчас все исправлю, потерпи… я сейчас…

Она встала перед ним на колени и, наложив руки, с помощью магии попыталась освободить его от пут, стягивающих его руки. К ее огромному изумлению Лиат судорожно забился у нее под руками и страшно закричал.

Къяра немедленно прекратила свои попытки, Лиат тут же перестал кричать и с мольбой в голосе произнес:

— Госпожа, я буду послушен, не надо больше.

— Лиат, ты не понял, я хотела лишь помочь… — покачала головой Къяра.

Поведя рукой, в которой тут же появился нож, она перерезала ремни, стягивающие руки Лиата. И тот со стоном повалился на пол.

Растирая Лиату затекшие руки, Къяра под обрывками ремней нашла то, что дало объяснение столь необычной реакции юноши на ее магию. На руке его чуть повыше локтя виднелся след браслета Вирты. Раскаленный браслет надели мальчику на руку, заставив перед этим произнести заклятье, причем ориентированное именно на нее. Этот обряд сделал Лиата невосприимчивым к ее магии, которая теперь вызывала невыносимую боль и только… Она поняла, зачем отец это сделал. Теперь она не сможет с помощью магии защитить Лиата от гнева киритов, не убив нападающих… Это была дополнительная страховка.

Къяра грустно вздохнула, теперь с помощью магии она исправить ничего не могла.

Они некоторое время сидели на полу, лицом друг к другу, Къяра нежно обнимала и ласково поглаживала по спине двоюродного брата. А потом встала, приготовила отвар, восстанавливающий силы и заживляющий раны, и дала ему выпить.

— Благодарю, госпожа, — произнес Лиат, беря кружку из ее рук.

— Перестань так ко мне обращаться. Ты всегда звал меня просто Къярой, — она раздраженно повела плечом.

— Не могу, я обещал дяде, что буду так обращаться к тебе, по крайней мере, до обручения.

— Даже так? Ну и что ты ему еще наобещал под пытками?

— Что буду тебе верным супругом и принесу клятву перед алтарем, а больше ничего.

— Ладно, но после обручения, уж будь добр, зови по имени.

— Как скажешь, госпожа, — Лиат улыбнулся.

Когда Маграт распахнул дверь, Къяра сидела на полу, а Лиат спал, положив ей голову на колени.

— Нам пора? — спросила она.

Владетель кивнул. Къяра, тихо потрепала за плечо спящего Лиата, — Просыпайся, пора.

Лиат открыл глаза и, увидев стоящего в дверях Владетеля, тут же вскочил. Мертвенная бледность залила его щеки, он судорожно сглотнул и потупил глаза.

— Можешь не бояться, отныне для тебя страшен гнев лишь твоей госпожи, — Маграт кивнул в сторону Къяры, — и ты не смотри, что она сейчас такая добрая, через пару лет одно ее имя будет нагонять страх на все близлежащие пределы… Поэтому будь послушен, а то потом возможная твоя вольность сыграет с тобой злую шутку.

— Отец, прекрати его запугивать! — Къяра медленно поднялась с пола. — Со своим мужем я уж как-нибудь сама разберусь.

— Конечно, разберешься, но предупредить я его был должен, — ехидная улыбка озарила лицо Владетеля, — а теперь пойдем, нас уже ждут, к церемонии все готово.

Обряд обручения прошел в дворцовом храме. Лиат принес клятву, которую приняла Къяра, и они обменялись кольцами.

Там же Владетель объявил, что отныне его наследником считается Артес — старший из его учеников, а Къяра отправляется Владетельницей к киритам, которым даруется независимость.

Все присутствующие были несколько шокированы указами Владетеля. Но старались вида не подать и лишних вопросов не задавать. Любой указ Владетеля не обсуждался. Артес тут же приосанился и с усмешкой взглянул на Къяру.

«Ну что, допрыгалась до изгнания? И поделом тебе. Нечего было спорить с Владетелем и разыгрывать из себя борца за справедливость», — явственно читалось в его взгляде.

Къяра потупила взор. Ей не хотелось, чтобы Артес смог прочесть в ее взгляде ту жалость, которую она к нему испытывала. Она подошла к Владетелю и склонила голову в прощальном поклоне перед ним. А затем вместе с Лиатом вышла из храма. Им надо было подготовиться к отъезду, путь предстоял неблизкий.

На рассвете Къяра с Лиатом покинули дворец и верхом на двух великолепных конях, подаренных Владетелем, направились в сторону восточного предела, во владения киритов. Конь Къяры был вороным иноходцем, как и бывший ее любимец — Бриз, и даже звали его так же.

От охраны и свиты Къяра отказалась, с собой у нее был лишь свиток с указом Владетеля. Выехали они налегке, так как любую необходимую вещь она могла создать с помощью магии.

Если бы Къяра была одна, то в восточный предел она легко переместилась бы с помощью магии, но теперь, будучи обременена невосприимчивым к магии супругом, ей пришлось довольствоваться хорошими скакунами, и рассчитывать, как минимум, на пять дней пути.

5

Предводитель киритов, конунг Раннег, высокий, мускулистый, мощный, рыжебородый и рыжеволосый, как все кириты, богатырь, сидел в центральной зале своего большого замка. Он вместе со своими военачальниками уже третий час к ряду праздновал удачное завершение очередного набега на торговый обоз. Столы стояли большим полукругом, все пирующие сидели лицом к парадным дверям и могли следить за тем, как время от времени, слуги вносят все новые и новые блюда, вина и закуски. Еды было вдоволь, вино текло рекой.

Раннег поднялся с кубком в руке, чтобы произнести хвалебные слова своим тысячникам и сотникам, но слова застряли у него в горле. Отшвырнув кубок, его рука непроизвольно схватилась за рукоять короткого меча, висевшего у него на поясе. Конунг заметил стройную черноволосую девушку-волшебницу, в роскошных одеждах, стоящую у стены, рядом с парадными дверями. Ее высокий магический статус выдавала великолепная золотая диадема, усыпанная драгоценностями. По правую руку, чуть позади девушки, стоял высокий молоденький паренек в не менее богатых одеждах. По их позам казалось, что стоят здесь они уже давно и ждут когда же на них, наконец, обратят внимание. Раннег не заметил, как вошли незваные гости. При этом он не ощутил магических чар, которые могли бы объяснить их столь внезапное появление. Это насторожило и даже испугало его.

— Кто ты? — хриплым голосом спросил он, обращаясь к чародейке. Меч он уже вытащил из ножен и держал обнаженным, готовый немедленно пустить его в ход. Все присутствующие повернулись к нежданным гостям и тоже схватились за мечи.

— Я обещаю тебе, мечом ты воспользоваться успеешь. Если бы я хотела прибегнуть к магии, сделала бы это уже давно, поэтому вложи меч в ножны и людям своим прикажи.

Голос незнакомки был тих, но чувствовалась в нем такая сила и уверенность, что конунг выполнил требование, и его меч с лязгом вновь вошел в ножны. Потом он махнул рукой соратникам, и те тоже убрали оружие.

— Так кто же ты все-таки?

— Я Къяра, дочь твоего Владетеля.

На последних словах Раннег поморщился, было заметно, что это слово режет ему слух. Однако оспаривать титул он не стал.

— Я тебя не звал. Зачем пришла?

— С недоброй вестью я пришла конунг.

Рука Раннега снова схватилась за рукоять меча.

— Успеешь ты воспользоваться мечом, конунг… я же пообещала тебе… или ты не веришь мне? — губы Къяры слегка тронула усмешка.

— Магам нельзя верить! — Раннег тяжело, исподлобья смотрел на Къяру, — И вообще как ты сюда попала?

— Прикажи привести любого смертника, и я не только покажу тебе, как попала сюда, но и докажу, что если бы я пришла с желанием использовать магию, то мы бы сейчас с тобой уже не разговаривали.

— Приведи кого-нибудь из пленников, — обратился Раннег к начальнику охраны.

Через несколько минут два огромных охранника втащили в залу одного из захваченных накануне торговцев.

— Пусть держат покрепче, и глаз с него не сводят — скорее приказала, чем попросила, гостья, обращаясь к конунгу.

— Выполняйте приказание! — повернулся к охранникам Раннег.

Никто из присутствующих не возразил конунгу. Все молча ждали, что будет дальше.

«Добрый знак», — подумала Къяра, заметив, что ее требование было подтверждено, как приказ, — «Ну, что ж тогда приступим… жаль, конечно, торговца, но одна жизнь, к тому же уже практически погубленная, по сравнению с целым народом — вещи несоизмеримые».

Присутствующие замерли за столами в ожидании чуда, и не зря. Прямо на их глазах темноволосая девушка растаяла как туман. На месте остался лишь, сопровождающий ее отрок. Все повскакали с мест и, схватившись за мечи, заметались по зале в поисках столь опасной и ставшей невидимой волшебницы. Многие обеспокоились за свою жизнь, но еще большее число воинов, за жизнь своего конунга. Они бросились к нему, пытаясь организовать живой щит.

Суматоху прервал мелодичный смех девушки. Къяра появилась также внезапно, как и исчезла. Причем на том же самом месте, где и стояла.

— Конунга, защищать не надо, я дам ему возможность, при его желании, конечно, воспользоваться его мечом против меня… — перестав смеяться, но все еще широко улыбаясь, произнесла она.

Все воины повернулись к ней, выражение их лиц было сурово-решительным. Они были готовы напасть на волшебницу, позволившую себе смеяться над ними.

Къяра знала, что представление, которое она затеяла опасно, и достаточно чуть-чуть перегнуть в игре на чувствах киритов, и они, как разъяренные быки, пойдут на верную смерть, лишь бы защитить попранное самолюбие. Поэтому она тут же изменила выражение лица и абсолютно холодным и бесстрастным тоном продолжила:

— Если б я замыслила что-то против него, неужели я стала бы вам всем являться, к тому же захватив с собой, в качестве гаранта моей доброй воли, моего любимого супруга? — Къяра кивнула на Лиата, стоявшего чуть позади нее. — Он магией не владеет, как вы должны были успеть заметить.

Затем она обвела присутствующих холодным взглядом, и тон ее резко изменился. Он стал надменным и нетерпящим возражений.

— Я надеюсь, его присутствие успокоит вас и избавит от того панического страха, который вы показываете, скача словно блохи по всей зале, и вы, наконец, сядете и выслушаете меня. Конунг, ты можешь успокоить своих людей?

Воины недовольно зароптали, но конунг оценил бесстрашие гостьи и её вызывающую демонстрацию своих слабых сторон.

Раннег взмахнул рукой и приказал:

— Сядьте!

Его соратники, неохотно и ворча себе под нос, все же подчинились приказу. Когда все оказались на своих местах, конунг тоже сел и произнес:

— Говори, что хотела. Как ты сюда попала, мы поняли.

— Я рада, что ты понял, что я могу быть невидима и неслышима. А теперь если ты посмотришь на своего пленника, то поймешь, что я способна не только на это…

Все повернулись к пленнику, и по залу прокатились возгласы изумления. Охранники держали за руки нечто, что повергло собравшихся в шок. Лишь голова и руки пленного торговца остались нетронутыми, все остальное представляло собой ободранный скелет с кусками кровоточащего мяса на ребрах и костях.

Воины вновь вскочили и схватились за мечи. Они были потрясены тем, как такое можно сделать в столь короткое время и тем, что ни они, ни охранники не уследили за тем, как это произошло.

В зале раздались крики:

— Смерть, чародейке!

— Прикончим её!

— Убить её!

Несколько воинов бросились к Къяре, но их остановил резкий окрик Раннега:

— Стоять!!!

Удостоверившись, что все замерли, он продолжил:

— Кто хоть пальцем без моего приказа, до нее коснется, будет иметь дело со мной. Я лично с виновного шкуру спущу, не хуже чем она. Может медленнее и не без воплей со стороны казнимого, но зато более тщательно, — конунг помолчал немного, потом повернулся к охранникам, и рукой указал на труп — Убрать это!

Охранники поспешно вышли, волоча за собой то, что еще недавно было пленным торговцем.

— А сейчас все сели, я хочу послушать, что мне волшебница сказать хочет.

Дождавшись, что все вновь заняли свои места, конунг встал, тяжело оперся руками о стол и обратился к Къяре:

— Говори!

— Я рада, что молва о тебе, конунг, оказалась справедлива. И ты не только храбр и смел в бою, но мудр, умен и расчетлив. В отличие от твоих воинов, — саркастическая улыбка тронула губы Къяры, — Мне жаль, что в отличие от тебя, они не поняли, что это лишь малая толика того, что я могу сделать, не сходя с места, и не с одним, а с сотнями… И не поняли того, что если бы я хотела причинить вам вред, то не пришла бы сюда.

— Им необязательно понимать, достаточно, что понял я! — конунг растаял от безыскусной лести Къяры, тяжелые складки на его лбу расправились, и на лице появилось подобие улыбки — все мои воины подчинятся любому моему приказу.

— Это радует… значит, ты еще и великолепный конунг.

Увидев, что довольная улыбка Раннега стала шире, Къяра продолжила:

— Мне необходимо поговорить с тобой наедине, конунг. Я обещаю, что во время разговора с тобой не буду использовать магию, — она сняла диадему и, приблизившись к столу, положила ее прямо перед Раннегом.

По зале пробежал шепоток изумления. Къяра знала, что кириты убеждены, что сила магов кроется в их золотых обручах, диадемах или как они их называли — коронах, и верили, что если их снять, то любой маг будет бессилен. Она решила использовать это заблуждение киритов, чтобы предать конунгу уверенности. Они стояли друг против друга: рыжеволосый богатырь конунг, чуть наклонившийся над столом и опирающийся на него двумя широко расставленными руками, и хрупкая темноволосая девушка. Заглянув прямо в глаза Раннегу, Къяра произнесла:

— Я надеюсь, ты понимаешь, что это значит?

— Ты рискуешь… — конунг не отрывал взгляда от глаз Къяры.

— Я рискну еще больше, и здесь, кроме магического атрибута, останется в качестве заложника, мой супруг. Надеюсь, ты не откажешь в разговоре тому, кто добровольно отказался от всех своих преимуществ? Нашу с ним судьбу, — Къяра кивнула в сторону Лиата, — ты сможешь решить позже…

— Хорошо, пойдем! — конунг распрямился и, выйдя из-за стола, пошел к дверям во внутренние покои. Не доходя до них несколько шагов, он обернулся и приказал:

— Керн, Лют, собственной шкурой и головой отвечаете за корону и спутника чародейки!

Из-за стола тут же поднялись два рослых воина и кивнули:

— Да, конунг.

Войдя во внутренние покои конунга, Къяра огляделась. Помещение отличалось наличием большого количества дорогих вещей, и отсутствием хоть какого-то ни было стиля. Покои больше походили на склад награбленных трофеев и, в сущности, именно им и были. Здесь соседствовали толстые, грубые шерстяные ковры и тонкие, расшитые золотом, шелковые покрывала, зеркала в тонких, позолоченных, резных рамах и большие, кованые сундуки, разнообразные мягкие кресла и деревянные скамьи. Всё помещение почти вплотную было заставлено вещами, и лишь в углу, около окна, стоял небольшой, массивный, на толстых резных ножках стол и три больших кресла, обтянутых кожей, все на значительном расстоянии друг от друга. Видимо, именно здесь конунг отдыхал и принимал посетителей.

Раннег подошел к одному из кресел и грузно сел. Потом указал Къяре рукой на кресло напротив:

— Садись, волшебница, в ногах правды нет. Садись и рассказывай, зачем пришла.

— Садиться я не буду конунг, извини. Уж больно разговор у нас с тобой тяжелый будет да, наверное, и недолгий. Я ведь уже сказала, что с недоброй вестью пришла, — Къяра подошла вплотную к креслу конунга, встала перед ним и, достав из рукава свиток с указом Маграта, протянула ему.

Раннег взял из рук Къяры свиток, медленно развернул и принялся читать. Все время, пока конунг читал, Къяра внимательно следила за его лицом. Лицо конунга оставалось бесстрастным. Закончив читать, он откинулся на спинку кресла и посмотрел прямо в глаза, стоявшей перед ним Къяры:

— Ну и какой ответ ты ожидаешь от меня, волшебница?

— Я надеюсь, ты понял, что это приговор, и твоему народу и мне? — не отводя взгляда, ответила Къяра.

— Не понять сложно, чародейка, ну и что ты хочешь от меня?

Къяра оперлась о ручки кресла конунга и наклонилась над ним. Взгляд волшебницы поглотил взгляд конунга, и она тихо, распевно и мелодично заговорила:

— От тебя конунг, самую малость… чтобы ты сам сделал выбор и решил участь своего народа. Если ты не принимаешь моего Владычества, то тебе всего лишь надо убить или казнить меня, я даже противиться не буду. И на рассвете Маграт обрушит свой гнев на весь твой народ, и все умрут примерно той смертью, что я тебе сегодня показала, только дольше и в муках… и останутся о киритах лишь легенды. Легенды о народе, не признающем ничьего владычества. Их будут рассказывать матери детям перед сном, пугая их гневом Владетеля, и будут сказывать баяны да песенники на веселых пирах и печальных поминках. И в этом случае об одном лишь прошу: не мучай моего супруга, он всего лишь мальчик, и если я могу вынести все и ко всему готова, то его мне жаль. Отпусти его, после моей смерти, а со мной можешь делать что хочешь…

— Ты сказала выбор… — конунг тонул в глазах Къяры, ее голос околдовывал его, погружал в какую-то сладкую, нереально сладкую негу.

— Выбор, конечно, есть, но он не для тебя. Вряд ли ты согласишься принять мое Владычество.

Къяра распрямилась и отошла к окну.

Раннег обхватил голову руками и застонал. Потом вскочил с кресла, подошел к Къяре, схватил ее за плечи и развернул к себе.

— Отвечай, дочь Маграта, ведь это ты навлекла на весь мой род эту беду?

Конунг был на голову выше Къяры и массивней в несколько раз. В его руках она выглядела, как хрупкий цветок в лапах медведя. Она откинула голову, чтобы поймать взгляд конунга, и губы ее тронула улыбка, нежная и печальная.

— Конунг, не ищи виновных, я жду твоего решения и своей казни…

— Отвечай! — Раннег сжал руки сильнее, так, что ему самому стало казаться еще чуть-чуть и тело девушки не выдержит.

— Что ты хочешь знать? — голос девушки не изменился, казалось, она не чувствует боли.

— Почему Маграт решил отправить тебя сюда Владетельницей? — последнее слово далось конунгу с трудом.

— Не ты ли, напал на обоз с оброком у берегов Ирсоши и разграбил его? И не ты ли отдавая очередную дань, потребовал для киритов независимости?

— Обоз был треолов, и я не знал, что это оброк…А дань я пообещал платить и впредь!

— Треолы не торгуют… Ты не мог это не знать… Ты рассчитывал, что вы уничтожили всех, но просчитался. Два треола выжили и добрались до Маграта. Он был в ярости… Твоя дань ему не нужна. Ему нужны или беспрекословные подданные или, в крайнем случае, хорошо управляемые союзники. Вы не подходите ни на роль первых, ни на роль вторых.

— Если б я только мог сразиться с ним в честном бою… а против его магии мы бессильны, — Раннег заскрежетал зубами, разжал руки и, отпустив Къяру, зло сплюнул на пол, его лицо было перекошено от гнева, клокотавшего внутри.

Къяра ничего ему не ответила, она молча ждала. Через минуту конунг взял себя в руки и относительно спокойным голосом заговорил вновь:

— Он не боится оставить восточный предел пустым и открытым для вражеских набегов?

— Конунг, ты шутишь? Свято место пусто не бывает. На эти земли давно положили глаз алтеи, они конечно не воины, но ты знаешь хоть одного сопредельного правителя, кто осмелится напасть на земли Маграта? Я пока таких не знаю…

— Что алтеям в сих землях?

— Здесь в горах, есть полезные ископаемые, которые вам ни к чему, а им очень бы пригодились…

— Почему он прислал тебя? Он хочет унизить нас перед смертью? — конунг вновь жестко схватил Къяру за плечи.

— Это беспроигрышный вариант. Он хочет избавиться и от меня, и от вас… и при этом сохранить репутацию справедливого правителя.

— Почему он хочет избавиться от тебя?

Вместо ответа Раннег почувствовал, как девушка выскользнула из его захвата, а потом своими руками перехватила его руки. В то же мгновение конунг ощутил силу если не превосходившую, то сопоставимую с его силой. И тут же услышал, жестко звучавший голос Къяры, который напрочь лишился, какой бы то ни было мелодичности:

— Довольно! Мне надоело отвечать на твои вопросы, я и так тебе многое поведала… Можешь убить или казнить меня, если хочешь, но только после того как при всех откажешься от выполнений требований твоего Владетеля. И объявишь всем, что их ждет!

В голосе волшебницы теперь звенел металл. Она с такой силой оттолкнула конунга, что тот, отступив назад, еле удержался на ногах. Восстановив равновесие, он с изумлением взглянул на нее.

— Ну что ты так смотришь? Я в первую очередь воин, а уже потом маг.

— Ты воин?

— Если б я была только магом, неужели бы я сняла диадему и пришла к тебе?

— Женщина-воин… Это невозможно!

— Ты так считаешь? — Къяра неуловимым движением схватила конунга за руку, развернулась и заломила ее ему за спину. Одновременно другой рукой она выхватила из ножен короткий меч конунга и приставила его ему к горлу.

Раннег был ошеломлен. Острие собственного меча неприятно холодило шею, а захват Къяры был настолько жестким, что конунг не мог даже пошевелиться.

— Что ты хочешь? — произнес он сразу осипшим голосом.

— Ничего. Я, хотела лишь доказать, что женщины тоже могут неплохо владеть оружием.

Къяра отпустила конунга, отошла и протянула ему меч рукоятью вперед.

— Ты действительно воин… — пробормотал конунг, принимая меч.

— Да. И я не только воин, я ученица Виарда.

Конунг удивленно вскинул косматые рыжие брови. Легенды о знаменитом воине, ушедшем в отшельники знали все.

— Он согласился учить женщину? — пробормотал он.

— Да. И выучил настолько хорошо, что пока равных себе в битве я не встречала.

— Ты слишком самоуверенна.

— Конунг, я могу сразиться с любым твоим воем, если тебе не жалко его потерять…

— Ты маг, и условия неравны…

— В бою я не применяю магию, мне достаточно умения.

— Ты не боишься проиграть?

— Конунг, я не могу проиграть бой с воином, я не проигрывала даже учителю… Хотя умереть в бою было бы приятнее, чем ждать казни от тебя.

— Ты так легко говоришь о смерти…

— Я столько раз смотрела ей в лицо, что ее глаза меня уже не страшат. Жаль, что этот поединок выиграет отец, но когда-нибудь всем приходится проигрывать…

— Почему ты пришла к нам? Ведь ты могла послать указ с посыльным и дождаться ответа… И к тому же ты сама можешь сделать то, чем угрожает нам Маграт.

— Это сложный вопрос… Однако, я постараюсь ответить. Я не хотела и не хочу уничтожать твой народ, и я пыталась не дать это сделать отцу… Но попытка оказалась неудачной. Он еще больше разозлился и отправил меня к вам Владетельницей… а так как очевидно, что это неосуществимо, то можно считать, что я проиграла. И теперь единственное, что я могу вам дать — почувствовать перед смертью, что это ваш осознанный выбор. Вы мужественный народ, поэтому достойны красивой смерти. И я готова заплатить за это своей жизнью.

— Ты так уверена, что кириты не примут твоего Владычества?

— Причем здесь кириты… В первую очередь не примешь ты! Твоему народу по большому счету все равно отдаешь ты им приказания сам или по поручению какой-то Владетельницы. С Владычеством Маграта вы как-то же мирились… Ты же сам сказал, что твое слово — закон в войске, а уж у народа и подавно. Поэтому не перекладывай ответственность. Это тебе придется принять решение, которое будет стоить жизни всему твоему роду.

Раннег изумленно посмотрел на нее:

— Ты думаешь, лишь мои амбиции не позволят принять тебя в качестве Владетельницы?

— Именно.

— Тогда ты ошибаешься! Я выступал против владычества Маграта только из-за того, что он маг, и в любую минуту может изменить все, что дорого моему народу, и изменить не оттого, что он сильней, а потому что владеет магией.

При слове «магия» лицо Раннега исказилось, и он снова зло плюнул на пол.

— Если дело только в этом… — Къяра усмехнулась, — Я, конечно, тоже владею магией, но могу пообещать тебе, что не буду применять ее против твоего народа…

— Ты действительно можешь отказаться от магии?

— Не от всей, конечно… Но я могу поклясться не применять магию против киритов, пока вы будете почитать меня как Владетельницу и выполнять мои требования.

— И ты не наденешь корону магии?

— Ты про мою диадему? Если хочешь, могу отдать тебе ее на бессрочное хранение…

Раннег пристально посмотрел на волшебницу. В стоявшей перед ним девушке переплелись столько различных и даже исключающих друг друга противоречий, что он был ошеломлен. С одной стороны хрупкая на вид девушка и чародейка, а с другой бесстрастный воин, способный отказаться от магии, бесстрашно идущий на смерть и полагающийся только на себя. Не отводя взгляда, он опустился на колени, расстегнул ворот рубахи, затем вытащил меч из ножен, поцеловал лезвие и протянул ей меч, рукоятью вперед.

Къяра без слов поняла его, она взяла меч и приставила к груди конунга, направив в верхнее ребро.

— Я принимаю твою власть Владетельница и клянусь тебе в вечной преданности! И мой народ примет тебя, и все принесут свою клятву! — произнес конунг и резко, но несильно подал корпус вперед, на мече, рассекшем грудь, показалась струйка крови.

Когда-то давно, именно такого, полного обряда, Маграт ждал, но не дождался, ни от кого из киритов. Его стражникам пришлось самим колоть мечами, приносящих клятву воинов, на которых Маграт наложил магические чары. И именно так, с помощью стражей и магии, ему и пришлось весь этот долгий срок поддерживать здесь свое Владычество.

— Я принимаю твою клятву, конунг! — Къяра отвела меч от груди Раннега.

После этих слов кровь на лезвие меча поблекла и будто растаяла. Клинок вновь засверкал первозданной чистотой.

— Встань.

Конунг поднялся с колен и произнес:

— Поклянись же и ты, что не будешь применять магии к киритам и не оденешь то, что ты называешь своей диадемой.

Къяра перебросила в руке меч так, что рукоять легла в обратном направлении, а лезвие, быстрой молнией сверкнув в воздухе, нацелилось ей предплечье.

— Клянусь, что не буду использовать магию против киритов и отдам мою диадему тебе на хранение, после клятвы твоего народа и до тех пор, пока клятва будет исполняться, либо до тех, пока ты сам не захочешь мне вернуть символ моей магии! — Къяра с улыбкой посмотрела на Раннега, — Тебя устраивает такая клятва?

— Ну уж нет, вернуть тебе диадему сам я никогда не захочу. Это можешь даже и не добавлять.

— Не зарекайся, конунг. В жизни случается всякое. Лучше прими мою клятву такой.

— Хорошо, пусть так, Владетельница.

— Клянусь, — повторила Къяра, и легко вонзила кончик меча. Кровь, вытекшая из раны, растеклась по клинку.

Къяра отвела меч от груди и протянула его Раннегу. Тот вновь опустился на колени, взял двумя руками меч, и произнес:

— Я принимаю клятву, Владетельница.

И тут же кровь с клинка исчезла, будто ее и не бывало. Конунг поднялся, поцеловал меч и вставил его в ножны. Затем внимательно посмотрел на Къяру:

— Я был уверен, что, взяв клятву с меня, сама ты клятву не принесешь.

— Зачем же тогда ты мне принес клятву? — Къяра удивленно приподняла брови.

— У меня был другой выход, Владетельница, чтобы сохранить мой род?

— Наверное, нет… Но в любом случае обещания я держу.

— Первый раз встречаю мага, который не лжет… Обычно ложь течет с языка мага, что сок с берез по весне.

— Все когда-нибудь бывает первый раз, конунг. Да и магов ты знал не особенно много…

— Да. Владетельница, в моем пределе с ними не церемонились, — конунг усмехнулся, намекая на быструю расправу. — Исключением был лишь твой отец. Одно имя его было проклятьем нашего рода…

— Однако оно хранило вас от нападений всех заморских магов.

— Мы многие века, справлялись со всей заморской нечистью и без него…

— Тогда маги были слабее, конунг… Ну да не будем об этом, теперь все это в прошлом, — Къяра улыбнулась.

— Владетельница хочет, чтобы все кириты сегодня принесли клятву?

— Нет, Раннег, я хочу дать тебе время до рассвета, чтобы ты смог подготовить свой народ, да и для меня это время было бы не лишним, чтобы обустроить с помощью диадемы, то место, где мне придется обитать… Если ты не против конечно, если же ты против, то твоим воинам придется самим строить мне дворец.

— Строить дворец? — удивлению конунга не было предела.

— Чему ты удивляешься? Не думаешь же ты, что я соглашусь жить в комнатах этого замка, напоминающего склад? — Къяра указала рукой на окружающую обстановку.

— Ну да, конечно… возможно, это не совсем подходящее место, но кроме замка здесь нет других достойных помещений… а строить новый замок или дворец это многие годы уйдут… — конунг впал в глубокую растерянность и не скрывал этого.

— Я справлюсь за вечер, а на рассвете, после клятвы твоего народа, отдам тебе диадему. Согласен?

— Я не против, Владетельница, вряд ли это уловка с твоей стороны, если б ты хотела применить к нам магию, то тебе ничего не мешало сделать это еще до разговора со мной… но построить замок за вечер невозможно…

— Это для тебя невозможно, а для меня очень даже возможно. Не спорь, сам увидишь. Подумай лучше, что ты будешь говорить своим воинам.

— Воинам?

— Да. Тем, кто ждет тебя в пиршественной зале.

— Ну тут и думать нечего, скажу то, что есть. Что ты, пойдя против воли своего отца, заставила его дать нам независимость, которую мы требовали. Что он согласился, но сказал, что независимость получат исключительно наши трупы, так как он с помощью магии уничтожит весь наш род. И теперь только ты, согласившись стать нашей Владетельницей, можешь оградить нас от его гнева и попыток нас уничтожить. Что ты поклялась, не использовать против нас магию, если мы принесем тебе клятву верности.

— Замечательно, Раннег. Тогда идем, а то там, я думаю, нас уже заждались.

Войдя в залу, Раннег огляделся. Все воины сидели за столами, за исключением Керна и Люта. Первый стоял с обнаженным мечом возле спутника Къяры, а второй у стола, отодвинув его кресло, рядом с ее диадемой.

— Керн, можешь оставить свой пост, — распорядился он и, подождав когда его приказание будет выполнено, обошел столы и, остановившись прямо перед Лютом, повернулся к Къяре, шедшей чуть позади него:

— Возьми, я возвращаю ее тебе до утра.

Къяра шагнула к столу, взяла диадему, одела на голову и отошла к тому месту, где стоял Лиат. По зале пробежал ропот, воины были явно недовольны.

— Встать и слушать!!! — конунг гаркнул так, что затряслись подвески светильников и зазвенели приборы на столе.

Все тут же поднялись из-за столов. Раннег поднял руку и щелкнул пальцами. Сзади к нему тут же подошел начальник охраны.

— Вынести столы. Быстро! — громко приказал Раннег, а потом тихо добавил что-то.

— Да, конунг, — ответил начальник охраны и вышел из залы.

Появившиеся в ту же минуту охранники начали выносить столы. Когда все пространство залы было освобождено, охранники встали чуть позади конунга, и к ним присоединился их вернувшийся начальник.

Теперь полукруг военачальников, элиты войска киритов, стоял напротив своего конунга и его охраны, за спинами которой оказалась Къяра с Лиатом. В зале воцарилась мертвая тишина. Никто из воинов не смел нарушить молчание, а конунг не спешил начать говорить. Угрюмо и мрачно взирал он из-под насупленных густых бровей на лица своих соратников, переводя тяжелый взгляд с одного на другого. Потом вытянул руку вперед и его мощный голос, рыком льва прокатился по зале:

— Кириты! Запомните этот день! Ибо это день великой радости. Великая радость в том, что тому, кого мы долгие годы вынуждены были называть нашим Владетелем, пришлось дать нам независимость, которую мы так долго добивались!

Конунг опустил руку и замолк. Пауза в его речи тут же была прервана множеством возгласов:

— Наконец-то!

— Мы добились!

— Не может быть!

— Это победа!

— Долой Владетеля!

Дав своим слушателям высказать свои эмоции, конунг вновь простер вперед руку и, дождавшись, что все стихнет, с не меньшим напором продолжил:

— Однако есть и печальная весть. Подлый деспот Маграт, поклялся с помощью магии уничтожить весь наш род.

В зале послышался приглушенный ропот. Не давая ему усилиться, Раннег возвысил голос и продолжил:

— И сделал бы уже это, если бы против него не выступила та, что стоит у меня за спиной. Его собственная дочь, потрясенная его гнусными намерениями, встала на нашу сторону и осмелилась бросить вызов тирану. Она воительница, ученица Виарда, и она поклялась не использовать магию по отношению к нашему народу, если мы примем ее как Владетельницу. Ее владычество единственный путь к выживанию и процветанию нашего рода. Лишь ее присутствие оградит нас от козней Маграта и позволит сохранить то, что дорого всему нашему роду не прибегая к магии, которая постепенно заполоняет наш мир.

— Ты с ума сошел! — перебил конунга старец с рыже-седой бородой и узенькими хитрыми щелочками глаз — Говоришь об охране рода от магии, а сам призываешь во Владетельницы, мало того, что женщину, так еще и чародейку. Да она маг посильней Маграта, ты что байки купцов не слыхал?

— Ты, Силтег, что?!! Не слышишь, что я говорю?!! — взревел Раннег, — Она принесла клятву, что не будет использовать магию по отношению к нашему народу.

— Да она просто околдовала тебя, конунг, — тот, кого Раннег назвал Силтегом, сделал шаг вперед, — нельзя было тебе с ней идти!

— Что?!!! Ты соображаешь, что говоришь? Ты забыл, что она сняла корону?

— Магам, даже без короны веры нет! — не отступал Силтег.

— Ты не веришь мне?!!! Считаешь, что я колдовского морока не чувствую? Что я зачарован? — конунг выхватил меч и, шагнув на встречу к спорщику, резким движением перерезал ему горло. Схватившись руками за страшную рану, Силтег упал, истекая кровью.

— Конунг, что ты делаешь? — навстречу Раннегу бросились несколько воинов, они были племянниками и учениками старика. Но быстрый меч конунга не дал им сделать и пары шагов, все упали, хрипя и захлебываясь кровью.

— Кто еще думает, что я зачарован? — конунг обвел мрачным взглядом своих соратников, гнев исказил его лицо, тяжелые складки собрались на лбу, и косматые брови сошлись на переносице.

В зале повисло гнетущее молчание. Поверженные бились в судорогах на полу, в муках расставаясь с жизнью. Воины расступились, и никто не осмеливался к ним даже приблизиться.

— Ну, я жду… Кто-нибудь еще думает так же как мой тысячник? Этот предатель, который, все это время хитро скрывался, а теперь, выждав удобный момент, решился своими речами ударить по самому дорогому для меня, по вашему беспредельному доверию ко мне, к своему конунгу, чтобы посеять смуту, вражду и расколоть единство нашего рода! — тяжелый взгляд конунга скользил по лицам.

Тишина была ему ответом. Все понимали, любое слово, сказанное против, будет стоить жизни произнесшему его.

— Я рад, что Силтег оказался достаточно одинок, в своей попытке устроить мятеж, — продолжил Раннег, не дождавшись ответа, — и вы все поняли необходимость признания новой Владетельницы. А теперь я жду, что вы все по очереди присягнете ей на верность.

Среди военачальников произошло временное замешательство, но потом вперед вышел молодой, высокий, мускулистый кирит. В отличие от большинства киритов безбородый и волосы его были не столь явно рыжи, а скорее напоминали цвет спелой пшеницы.

— Твоя воля, конунг, непреложна для нас — произнес он, не поднимая глаз, — но может быть, ты все же пояснишь, зачем мы отказываемся от Владетельства Маграта? Чтобы признать Владетельницей женщину и покрыть себя вечным позором?

— Что?!! Покрыть себя позором??? Феруз, да ты соображаешь что говоришь? — взревел Раннег, ярость затуманила его разум. Этот осмелившийся перечить ему тысячник, был его любимым учеником, его «правой рукой» в бою, и именно поэтому его слова особенно больно задели конунга. Меч его, вновь вырвавшись из ножен, был уже готов перерезать глотку, стоявшего неподвижно и несопротивляющегося, Феруза, но застыл, лишь только коснувшись его шеи. Конунг ощутил легкий морок, и его рука перестала ему повиноваться. Тут же он услышал голос Къяры, которая, обойдя стражников, теперь стояла сбоку от него:

— Конунг, прошу тебя…

Раннег обернулся и встретился с ней глазами. Морок тут же пропал, и конунг почувствовал, что его рука вновь обрела свободу, но движения не продолжил.

— Что ты просишь? — произнес он, даже не успев разозлиться на волшебницу, за наведенные чары, так быстро она их развеяла.

— Позволь мне сразиться с твоим тысячником… Диадему я сниму и чарами пользоваться не буду. Я думаю, тогда сомнений не останется ни у кого.

Конунг мечом приподнял голову Феруза, — Может и ты этого хочешь?

— Да! Я бы с удовольствием с ней сразился особенно без диадемы… — Феруз впервые поднял глаза, и взгляд его встретился со взглядом конунга. Во взгляде молодого воина было столько азарта, что конунгу даже стало немного жаль его. В молодости он тоже был таким, и лишь с возрастом пришла мудрость и взвешенность при принятии решений.

— Видишь, и тысячник твой не против… — Къяра приблизилась к конунгу.

— Хочешь устроить показательную казнь? Тебя он так разозлил? — не отводя глаз от Феруза, но обращаясь к ней, спросил Раннег.

Теперь, когда приступ ярости миновал, конунг решил извлечь все плюсы из представившейся ситуации. Он заставит воинов не только почитать и уважать новую Владетельницу, но и бояться…. Это будет ему только на руку. И ради этого он пожертвует тем, кого, только что чуть было, не убил сам.

— Зачем же казнь, конунг. Он честный воин, и если сам почувствует, что слабей, то сдастся… — голос Къяры был мелодичен и полон сладкого очарования.

Конунг понял, что хочет предложить Къяра, и чтобы не поддаться искушению и продолжить задуманное, резко перебил ее:

— Он считает, что подчиниться женщине — позор. И мои уверения, что ты, прежде всего воин, и пришла к нам с миром, для него ничего не значат. Что ж, замечательно… Сразись, Феруз, с той, принять власть которой, ты так опрометчиво посчитал бесчестьем, но учти если она тебя не убьет, а пощадит, ты станешь ее рабом, и я лично клеймлю тебя здесь же. Так что пощады у нее не проси!

Конунг отвел меч и, отупив в сторону, убрал его в ножны.

— Неужели ты считаешь, конунг, что я могу проиграть женщине? — Феруз гордо вскинул голову.

— Ты видимо слабоумный или плохо меня слушал. Победить ученицу Виарда невозможно. Но раз тебе захотелось, попробуй, только помни о том, что я тебе сказал.

Раннег повернулся к Къяре:

— Ты будешь сражаться так?

Роскошное, длинное платье Къяры плохо подходило для сраженья, и именно на это намекал конунг. Къяра покачала головой. Потом легко, сверху вниз, провела рукой по платью. И на глазах, изумленно замерших, воинов расшитое золотом, парчовое платье превратилось в шелковый, облегающий фигуру, черный с золотой отделкой костюм.

— На этом магия закончится, — улыбнулась Къяра и, сняв диадему, протянула ее конунгу.

Раннег кивнул начальнику стражи, и тот тут же с поклоном, бережно приняв символ магии, отошел в сторону.

— Хочешь чтобы тебе принесли новый меч или возьмешь мой?

— Любой, конунг.

Раннег вытащил свой меч, и рукоятью вперед передал его Къяре. Потом взмахнул рукой. Все отступили к стенам. Лишь Къяра и Феруз, да еще трупы, поверженных конунгом воинов, остались посреди залы. Одного взгляда конунга на охранников было достаточно, чтобы те немедленно бросились выносить тела из залы.

Дождавшись, когда охранники закончат, конунг, обернулся к Ферузу:

— Начинай, она всегда готова.

Феруз резко вытащил меч из ножен и сделал выпад. Къяра легко уклонилась. Феруз провел еще атаку, еще и еще, но все безрезультатно. Къяра без особых затруднений уходила от атак и не давала своему сопернику ни сократить, ни увеличить ту минимальную дистанцию между ними, которую с самого начала выбрала для боя. Она не работала на сильное опережение, двигаясь с противником практически синхронно, она лишь чуть-чуть опережала его. Каждый удар Феруза приходился на место, где она была секунду назад и в сантиметре от нее. Со стороны это смотрелось очень красиво. Всем наблюдателям стало казаться, что бой перестал быть реальным поединком. Казалось, что в тренировочной схватке участвуют два бойца, долгое время заучивавших все движения друг друга, чтобы добиться такой синхронности. Однако скоро эта иллюзия начала пропадать. Стало явно заметно, что Феруз устал, стал нервничать, и выпады его стали носить более беспорядочный и непродуманный характер. К тому же Къяра умело обходила лужи крови, оставшиеся на полу. А Феруз в пылу битвы уже пару раз прошелся по ним, и теперь его ноги, оставляя за собой кровавые следы, скользили по полу, не давая четко координировать движения. На очередной его атаке, резким выпадом отбив удар Феруза, Къяра заставила его отступить. Воин не был готов к такому повороту событий, он чуть замешкался, чем тут же воспользовалась Къяра. Она, развернувшись, ушла из-под замаха меча, и оказалась за спиной своего противника. Перебросив меч в левую руку, она захватила правой рукой сзади локоть его правой руки, а затем стремительно, вывернула ее и сильно сжала, заставляя воина разжать пальцы и выпустить меч. Меч со звоном выпал из онемевшей руки кирита. В то же мгновение, подавшись всем телом вперед и словно обхватив противника, она приставила свой меч к его горлу. Феруз, взбешенный своим поражением, рванулся, окончательно выворачивая себе правую руку, рвя все связки и мышцы, прямо на меч Къяры. Среди зрителей послышались взволнованные возгласы, все были уверены, что Феруз сейчас рухнет на пол с перерезанным горлом, но этого не произошло. Къяра моментально отбросила меч, немного отклонилась, и мощным толчком, как бы продолжая его движение, повалила лицом вниз, быстро перехватив при этом его вывернутую руку с локтя за запястье. Феруз попытался вырваться, опираясь на левую руку, но резкий и сильный удар ногой в плечо, вновь повалил его на пол, выбив ему и другую руку из сустава. При этом Къяра таким образом выкручивала его правую руку, что от боли он едва не терял сознание. Поняв, что попытки освободиться бесполезны, Феруз перестал сопротивляться, и в то же мгновение волшебница отпустила его и, подняв меч, отошла в сторону. Феруз с трудом поднялся. Обе руки воина были сильно повреждены, и висели как плети, даже при большом желании он не мог ими пошевелить. Феруз подошел к Къяре и встал на колени, потом с мольбой посмотрел на нее:

— Убей! — прошептали его губы.

Къяра взглянула на конунга. Тот смотрел ей прямо в глаза, и в них Къяра прочла ответ. Конунг хотел, чтобы она либо очень жестоко казнила, либо очень сильно унизила воина, в любом случае так, чтоб остальным было неповадно даже думать о неповиновении. Несмотря на то, что Къяра не любила жестокие игры, играть в них она умела очень хорошо. Глаза ее тут же сузились, а губы сложились в недобрую усмешку. Кончиками пальцев она приподняла подбородок Феруза, заглянула ему в глаза, и заговорила вкрадчиво и тихо. Однако было в ее голосе что-то такое, что напоминало ледяной ветер, и он стылым холодом заползал в душу каждого, кто его слышал:

— Ты хочешь легко отделаться… но не получится. Ты оскорбил меня и своего конунга… И не сумел доказать своего права на это. А теперь ищешь легкой смерти? Не выйдет. Умирать ты будешь долго, очень долго… и мучительно… Я умею это делать и с помощью магии, и без нее… Ты ведь знаешь, как пытают предателей, позволивших себе усомниться в нерушимости клятвы принесенной ими? Или мне рассказать тебе о том как медленно и постепенно с них живьем сдирают кожу, прижигают каленым железом, а потом льют расплавленный металл им в глотку… Конечно, ты еще не принес свою клятву мне… но ты посмел усомниться в выборе твоего конунга, которому присягал, и посмел сказать, что его выбор — это позор не только для тебя, но и для рода. Кто дал тебе это право? Как ты посмел раскрыть свой поганый рот, чтоб произнести это… Если я всего лишь женщина и позор для рода киритов, то почему ты не сумел противостоять мне, держа в руках меч! Может я прибегла к магии? Отвечай! — голос Къяры постепенно набирал силу и на последних словах громовым раскатом разнесся по зале.

— Нет… — Феруз скорее простонал, чем ответил.

— Громко и четко! Я использовала магию в поединке с тобой?

Феруз судорожно облизнул пересохшие губы и постарался ответить громко, как того потребовала Къяра:

— Нет!

— Хорошо, что ответил честно… — голос Къяры стих и вновь заледенел, — однако это не меняет сути дела. Ты оскорбил своего конунга и меня, и за это заплатишь очень высокую цену…

— Я полностью в твоей власти, — прошептал Феруз. Он изо всех сил пытался перебороть страх, который подступал к горлу и туманил разум. Слова волшебницы рождали в его душе ужас, который сотрясал все его тело нервной дрожью, унять которую, он был не в силах.

— Ты действительно признаешь мою власть? — видя, что ее речь дала ожидаемый результат, Къяра чуть-чуть изменила тон. В нем послышалось участие. Она предоставляла воину возможность вступить в диалог, и он не преминул ей воспользоваться.

— Я полностью признаю твою власть и раскаиваюсь в том, что совершил… Если бы ты дала мне возможность искупить мой проступок… — глаза кирита молили ее о пощаде.

— Проступок? Ты называешь это всего лишь «проступком»?!!

Слова падали, словно хлыст, и Феруз непроизвольно съеживался под каждым из них:

— Я не знаю, как это назвать…

— Предательство это! — Къяра, рявкнула это так, что даже закаленные в боях воины, стоящие в зале, невольно втянули головы в плечи.

Обвинение это повергло беднягу в такой шок, что он, отдернув подбородок с руки Къяры, повалился перед ней ниц, и его слова смешались с рыданиями:

— Я не хотел… я был готов принять твое Владетельство… но я не думал что женщина может быть воином… прости… пощади… это не предательство… я не предавал конунга, я был готов принять его волю… я лишь хотел удостоверится… пощади…

Выждав некоторое время, за которое, как ей показалось, все присутствующие успели вдоволь насмотреться на морально сломленного тысячника, осмелившегося перечить ей и конунгу, Къяра повернулась к Раннегу:

— Конунг, мне он не присягал, присягал лишь тебе… Как ты считаешь, он тебя предал или нет? Тебе решать.

Раннег правильно понял ее вопрос и тут же начал прикидывать, что ему выгоднее: простить и еще больше унизить или завершить жестокой казнью уже начатое представление. Внимательно посмотрев на собственных соратников, конунг понял, что все они находятся в очень подавленном состоянии, и решил что, казнив Феруза, к тому же так жестоко, как пообещала Къяра, вместо покорности они могут получить обратный эффект.

— Оскорбление действительно было, но было ли предательство, это сложный вопрос… Он говорил о том, что согласен исполнить мою волю, но требовал объяснений. Я думаю, его действия предательством не являются. Так что передо мной он невиновен. Однако он оскорбил тебя, и должен понести за это кару… Я пообещал, что сделаю его твоим рабом. Так вот, он твой. Поступай с ним так, как сама пожелаешь… — конунг кивнул одному из охранников. Тот подошел к Ферузу снял с него перевязь, удерживающие ножны меча, потом подобрал с пола выроненный воином меч, вложил его в ножны и положил все это к ногам волшебницы.

— Благодарю тебя, конунг. Тогда я разберусь с ним позже… когда мы останемся с ним наедине… — в интонации Къяры было столько скрытой угрозы, что все присутствующие на мгновение почувствовали себя очень неуютно и возблагодарили небеса, что наказание этой хрупкой на вид девушки падет не на их головы.

По знаку конунга охранники оттащили Феруза в угол залы, а начальник охраны с поклоном вернул ей диадему. Отдав конунгу его меч, Къяра надела диадему, и ее внимательный взгляд заскользил по лицам, стоящих напротив нее, военачальников. Все они в основном были подстать своему конунгу: атлетического сложения, в основном рыжеволосые и бородатые богатыри. На их обветренных и испещренных шрамами лицах читалась суровость, отвага и храбрость, которую они не раз доказали в бою. Однако сейчас головы их были склонены, и ни один из них не посмел поднять глаза на Къяру, чтобы встретиться с ней взглядом. Они все явно были сломлены духом и испытывали благоговейный трепет перед своей новой Владетельницей. Конунг добился того результата, который ожидал. Так в его войске не воспринимали даже Маграта в первые дни его победы.

— Я жду присяги… — Къяра нахмурила брови, и в ее голосе явно послышалось легкое недовольство.

Военачальники опустились на колени.

— Присягнет каждый, лично мне! Это воины ваши завтра будут присягать толпой. А сегодня я хочу увидеть глаза каждого. Вас не так уж и много… — тон Къяры не допускал возражений.

Военачальники поднялись с колен, из их ряда вышел один, подошел к Къяре, достал из ножен меч, протянул ей и, не поднимая головы, вновь опустился на колени.

— Я хочу видеть твои глаза, и знать твое имя и пост в войске! — приказала она, взяв протянутый меч.

— Норис, Владетельница, первый тысячник левого фланга — произнес воин, поднимая голову. В глазах его не было страха, что могло показаться по его первоначальной позе, была лишь подавленность и покорность. Он расстегнул ворот рубахи и обнажил грудь. Къяра приставила меч к его груди. Не отводя взгляда от ее глаз, тысячник произнес:

— Я принимаю твою власть Владетельница и клянусь тебе в вечной преданности!

Затем подал корпус немного вперед, и на клинке засверкали капли крови.

— Я принимаю твою клятву, Норис, первый тысячник левого фланга, — глядя воину прямо в глаза, произнесла Къяра, затем отстранила меч и рукоятью вперед протянула ему.

Кровь с клинка исчезла, воин принял меч и, поцеловав лезвие, убрал его в ножны, поднялся и отошел в противоположный угол залы.

К Къяре тут же подошел другой… и перед ее глазами потекла череда военачальников, произносивших свои имена и занимаемые ими посты. Все они были подавлены, но клятву давали искренне и непритворно. К концу обряда, наработанная годами упорных тренировок, привычка запоминать большое количество информации позволила Къяре знать поименно всю элиту войска Раннега. Она была уверена, что рано или поздно ей это пригодится.

Приняв клятву последнего военачальника, Къяра обернулась к Раннегу.

— Я удовлетворена, можешь отпустить начальников твоего войска. Надеюсь, что завтра еще до рассвета они приведут к присяге своих воев…

— Да, Владетельница, — кивнул ей конунг и повернулся к своим военачальникам.

— За час до рассвета войско должно быть построено на… — он ненадолго задумался, — на поле у въезда в северные ворота. Понятно?

— Да, конунг, — ответил целый хор голосов.

— Хорошо, можете идти, — разрешил конунг.

И военачальники поспешили покинуть залу, где обычный пир так неожиданно превратился в обряд принятия новой Владетельницы.

Дождавшись, когда все военачальники покинут залу, Раннег заставил присягнуть Къяре начальника охраны и всех охранников. Когда же и с этим было покончено, он глазами указал на стоявшего в углу на коленях под наблюдением двух охранников Феруза.

— Его отвести куда-нибудь?

— Зачем? — Къяра удивленно пожала плечами, — по-моему, ходить он может и сам. Руки я ему, конечно, повредила, но ноги-то целы…

— Встань и подойди ко мне, — приказала она, обращаясь к Ферузу.

Тот молча поднялся и выполнил приказание. Затем Къяра подобрала с пола положенный ей под ноги меч и подошла к Лиату, который все это время стоял у стены, безучастно наблюдая за происходящим:

— Устал?

— Нет.

— Молодец, скоро отдохнешь, — Къяра улыбнулась, ласково потрепала супруга по щеке и протянула ему меч Феруза, — возьми, потом отдашь.

— Раннег, — тут же обратилась она к конунгу, — ты хотел посмотреть, как строятся дворцы. Не передумал?

— Разве от таких зрелищ отказываются? — вопросом на вопрос ответил тот.

— Тогда пойдем…

— Уберите здесь все! — приказал конунг начальнику стражи и вслед за Къярой вышел из залы.

Къяра вышла из замка, в сопровождении Раннега, Лиата и Феруза, обогнула его, пересекла большой задний двор и подошла к скале, которая подступала вплотную к крепостным стенам вокруг замка, являясь как бы их продолжением.

— Милое местечко, — произнесла она, сложила руки перед собой, а потом развела их в стороны.

Над руками Къяры возникло мерцающее сияние, которое, соскользнув с ее рук, тихо растеклось у подножья скалы и стало медленно подниматься вверх, заволакивая отвесные уступы и обнажая фасад дворца с колоннами, высокой парадной лестницей и открытой террасой. Казалось, под натиском мерцающего облака, скала отступает, высвобождая из своих недр то, что скрывала долгое время.

Къяра ступила на лестницу и стала медленно подниматься по ней, держа руки перед собой ладонями вверх. И чем выше она поднималась, тем четче становились формы дворца, явственнее прорисовывался резной рисунок каменных колонн, аркад и портала, выше поднимались своды, и объемней становилась терраса перед парадными дверьми.

Лиат, для которого подобные чудеса были не в диковинку, спокойно поднимался вслед за Къярой по лестнице, в то время как Раннег и Феруз остолбенев, изумленно таращили глаза, не в силах шагнуть на то, что еще секунду назад было скалистым откосом.

Поднявшись на террасу, Къяра опустила руки и с улыбкой обернулась.

— Конунг, лестница не развалится, поднимайся…

— Благодарю, Владетельница, но если это не приказ, я бы предпочел пока воздержаться от посещения твоего дворца… — Раннег был ошеломлен и не скрывал этого.

— Ну что ж воля твоя, конунг. Была бы честь предложена… У меня к тебе лишь две просьбы…

— Да.

— У западного въезда, в перелеске стреножены два скакуна. Пусть их приведут и поставят в северном крыле моего нового дворца, там конюшня…

Къяра указала рукой в сторону от Раннега. Тот повернулся и увидел, что соседняя часть скалы превратилась в невысокую длинную пристройку, действительно напоминавшую конюшню.

— Хорошо. А какая вторая?

— Вторая сложнее, — Къяра сбежала по ступенькам, подошла вплотную к конунгу и тихо прошептала:

— Не плюй на лестницу и дворец, когда я уйду, пожалуйста…

И ее веселый смех разнесся в вечернем сумраке.

— С чего ты решила Владетельница, что я собирался это сделать? — Раннег поражено посмотрел на нее.

— Достаточно взглянуть на тебя, конунг, — сквозь смех произнесла Къяра, — чтобы стало понятно, что моя магия вызывает у тебя стойкое чувство неприятия и отвращения. Потерпи всего лишь до утра, и на рассвете я отдам тебе диадему…

— Да нет у меня никакого отвращения. Ты же ее не в бою используешь, и не мор насылаешь… я просто такого никогда не видел. Это точно не морок?

— Феруз, поднимись на террасу! — перестав смеяться, жестко приказала Къяра.

Неуверенно и медленно молодой воин стал подниматься по лестнице. Поврежденные руки его бессильно болтались, и это предавало ему еще большую нетвердость в движениях.

Къяра с усмешкой наблюдала за ним.

— Ну вот видишь, не сорвался и не провалился, — Къяра обернулась к Раннегу, — и завтра все это как туман не растает…

— Занятно… Ты и впрямь творишь чудеса, — протянул конунг.

— Какие же это чудеса, конунг… обычная магия. Ну так как, выполнишь мою просьбу?

— Твоя просьба для меня равносильна приказу, Владетельница, — Раннег склонил голову.

— Перестань, конунг, — Къяра мягко дотронулась до его плеча и улыбнулась — это действительно всего лишь просьба.

— Твоя магия, Владетельница, прелестна… Я не буду на нее плевать, обещаю, — конунг неожиданно для себя понял, что ему понравилось то, что делала их новая Владетельница, однако, испугавшись этого чувства, поспешно добавил, — но корону твою завтра я все равно заберу.

— Ну с этим, конунг, никто и не спорит. За час до рассвета жди меня здесь. Я хочу вместе с тобой подъехать к войску.

— Обязательно, Владетельница. Я буду тебя ждать здесь даже раньше. Какого ты хочешь, чтобы тебе подготовили коня?

— Раньше не надо… за час. А коня конечно лучше моего, я к нему привыкла.

— Если мои воины найдут коней там, где ты сказала, какого им оседлать для тебя?

— Найдут, куда они денутся… Вороного иноходца.

— Хорошо, Владетельница.

— Тогда до завтра, конунг.

Къяра взбежала по ступеням дворца, хлопнула в ладоши, и массивные двери распахнулись перед ней. Она знаком приказала Ферузу и Лиату следовать за собой и вошла во дворец. Пропустив входящих, двери медленно закрылись.

Конунг, стоя у ступеней дворца, наблюдал за уходом Къяры. В душе у него царило смятение. Не потому, что войско должно было завтра принести клятву новой Владетельнице, это было делом решенным, и должно было пройти достаточно легко. Проблема была в другом. Раннег чувствовал, что волшебница с волосами цвета ночи непостижимым образом пленила его сердце. Такого с ним никогда не было. Ему хотелось быть с ней, разговаривать, выполнять любые ее прихоти. Только что-то подсказывало ему, что она в этом не нуждается, и от этого на сердце лежала тяжесть. Он вспомнил, как держал ее сегодня, обхватив руками, а она даже не сопротивлялась, вспомнил ее голос то несказанно нежный, то повелительный и жесткий, вспомнил звонкий раскатистый смех, и синие бездонные глаза…

«Прямо чары какие-то», — подумал конунг, и сам понял нелепость пришедшей к нему мысли. Он ощущал, что магических чар не было, был лишь необыкновенное сплетение того, что он не мог не оценить. Бесстрашие, отвага, сила, властность и одновременно неописуемая прелесть, статность и нежность обаяния слились необыкновенным сплавом в этой темноволосой красавице.

Раннег затряс головой, отгоняя преследующий его образ. Надо было отдать распоряжения охранникам, чтобы они привели коней новой Владетельницы.

6

Маграт ходил взад и вперед по зале, словно рассерженный леопард. Было видно, что он растерзает любого, кто попадет ему под горячую руку. Поэтому начальник охраны, едва распахнув дверь, тут же упал на колени.

— Ваше приказание выполнено, Владетель.

— Где он?

Маграт рявкнул так, что начальник охраны уткнулся лицом в пол и втянул голову в плечи:

— Прикажете ввести?

— Давно уже приказал! Два часа назад приказал!!!

Маграт щелкнул пальцами, и сорвавшаяся с их кончиков, голубая искра вонзилась в согнутую спину начальника охраны. Тот сдавленно охнул и тут же задом начал отползать в проем дверей, знаком призывая охранников, стоявших в коридоре. Охранники, не медля, ввели в залу высокого, седовласого старика и сразу же вышли, страшась гнева Владетеля.

— Приветствую Вас, Владетель, — старик склонил голову.

— Ну и что с ней? — спросил вместо приветствия Маграт, и рукой жестко схватил старика за подбородок.

— Она установила блокиратор магии на весь предел, — ответил старик.

— Без тебя знаю. Почему он изменил напряженность по краям?

— Владетель, я не могу точно знать, я могу лишь догадываться…

— Ну и о чем ты догадываешься?

— Например, она могла снять с себя магический концентратор.

— Зачем? Она что, совсем рехнулась? — Маграт отпустил подбородок старика и схватил его за горло, — Грег, это была твоя идея — отправить ее к киритам… И если с ней что-то случится, ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю…

— Владетель, — прохрипел старик, — отпустите… Вы же знаете — она жива…

— Да. Знаю… но я не знаю что с ней, — Маграт разжал руки, — Ты разговаривал с ней, перед ее поездкой. Зачем ей могло понадобиться снимать диадему?

— Кириты уверены, что маг теряет свои способности без концентратора. И вряд ли они догадываются, что ее уровень магии позволяет ей работать и без него.

— Умно… Она что, хочет их уговорить?

— Не все ли равно, Владетель, как она добьется повиновения? В любом случае рано или поздно она станет такой, какой Вы желаете ее видеть.

— Такой поворот все затягивает, и мне не нравится слово «поздно».

— Зачем Вам торопиться? Все решится в свое время, и Вы тому поспособствуете.

— Я не могу за ней наблюдать.

— А Вам и не надо. Если Вы пошлете в восточный предел шпионов и соглядатаев, будете допрашивать менестрелей и странников, то будете знать о любом ее поступке, и сможете с помощью внешних ситуаций влиять на ее поведение.

Грег старался говорить миролюбиво и спокойно. Все последнее время, пока Маграт обдумывал и решал, как усмирить дочь, он балансировал на тонкой грани, разрываясь между привязанностью к любимой ученице и приказаниями Владетеля, рискуя каждый раз навлечь на себя ярость и гнев последнего.

— Грег, как я смогу на нее влиять, если она, установив свое Владетельство, там, как и здесь уйдет в затворницы?

— Владетель, в Заморье полно и магов, и чародеев средней руки. Если распустить слухи, что кириты более не под Вашей властью, а Къяра, ради их устоев отказалась от магии и их не защищает, то найдется немалое число желающих свести с ними счеты. А где война, там и диктатура…

— Ты прав… Хорошо. Займись этим. И знай, если что-то пойдет не так, мало тебе не покажется…

— Я знаю, Владетель.

— Вот и замечательно. Иди.

Грег, поклонившись, вышел, а Маграт подошел к сводчатому окну и в ярости стукнул кулаком по мраморному столику стоявшему рядом. Столик не выдержал удара и развалился на несколько больших кусков. Вид мраморных обломков несколько успокоил Владетеля. Он подцепил носком туфли самый маленький из кусков и, перевернув его, пробормотал:

— Развалится самый прочный монолит, если знать его точку напряжения и приложить к ней достаточное усилие… а вот знать бы где такая точка в твоей системе ценностей, дочка… ну ничего, я найду ее.

Постояв еще немного над обломками, Владетель решительным шагом вышел из залы и направился в подземелье. Ему было необходимо снять нервное напряжение, и он знал каким способом проще всего этого добиться.

Распахнув дверь большой пыточной камеры, он смерил взглядом вытянувшегося в струнку палача и проронил:

— Приведи кого-нибудь из осужденных, лучше всего девушку… и можешь быть свободен.

Войдя в только что созданный ею дворец, Къяра огляделась и осталась довольна. Еще во время их с Лиатом длительной поездки до замка Раннега, она в мельчайших деталях продумала план и обстановку дворца, и когда пришло время воплотить это в жизнь, особых проблем не испытывала. Конечно, пришлось вносить в план кое-какие изменения, связанные с привязкой к местности и окружающей обстановкой, но это были уже мелочи. Получилось все чудесно: и солидно, и не особо мрачно, и самое главное удобно.

— Лиат, — обратилась она к супругу, — вон за той дверью — внутренние покои. Там ты найдешь все, что тебе возможно потребуется, и сможешь отдохнуть. А я хочу пообщаться с нашим пленником. Его меч, кстати, можешь оставить здесь.

— Хорошо, — кивнул Лиат, положил меч Феруза на небольшой столик у стены и скрылся за указанной Къярой дверью.

— Иди за мной, — приказала Къяра Ферузу и распахнула другую боковую дверь. Воин послушно двинулся за ней. Къяра прошла по длинному коридору мимо целого ряда дверей и, остановившись напротив одной из них, представила, что она хочет видеть внутри, а потом резко распахнула дверь и вошла. Феруз вошел вслед за ней, и дверь за ним захлопнулась.

Горевшие по стенам светильники освещали большое помещение, полностью соответствовавшее пыточным камерам, которые Къяра видела во дворце своего отца. Обстановка камеры должна была одним своим видом сломить и подавить любого сюда вошедшего. Феруз не оказался исключением, войдя и осмотревшись, он почувствовал страх и обреченность, поняв, что слов на ветер чародейка не бросает, и ему предстоит долгая и мучительная смерть. Он посмотрел на волшебницу.

Къяра, стояла, прислонившись к станку для пыток.

— Ну что? Перепугался? — усмехнулась она. — Сам ко мне подойдешь или силой тебя тащить?

Феруз стиснул зубы и решил, что ни за что не даст повода волшебнице считать себя трусом и постарается умереть достойно, как бы сложно это не было. Он взглянул ей прямо в глаза и шагнул к ней.

— Конечно сам, госпожа.

— На колени!

Феруз послушно опустился на колени, но взора не отвел. Взгляд Къяры был жестким и холодным, а губы по-прежнему кривила недобрая усмешка.

— Догадываешься, что тебя ждет?

— Вы рассказали, госпожа. Даже в деталях…

— И ты не пытаешься этого избежать?

— Я не понимаю о чем Вы, госпожа… После того, как я проиграл бой, я принадлежу Вам. И в Вашей власти делать со мной все, что Вам заблагорассудится, — судорожно сглотнув, Феруз кивнул на стоящие в камере станки и приспособления.

— Это я знаю… Мне интересно у тебя не появилось желание избежать наказания? — произнесла Къяра и, обхватив двумя руками правое плечо воина, крепко сжала.

Феруз хрипло вскрикнул, потом заскрежетал зубами и потупил взгляд, но даже не попытался вырваться. Отпустив правое плечо, Къяра также обхватила руками левое и снова крепко сжала. На этот раз Феруз не проронил ни звука, хотя по напрягшимся мышцам, было видно, что больно ему не меньше, чем в первый раз.

— Так ты не ответил на мой вопрос, — Къяра разжала руки.

— Вы шутите, госпожа… Разве это возможно? — голос воина был хриплым, и он тяжело дышал.

— Почему бы нет… Желание может быть всегда. Другой вопрос есть ли реальные возможности для его осуществления или нет…

— Я ничего не понял, госпожа… Вы говорите загадками, — Феруз вновь поднял глаза, в них читалось искреннее непонимание.

— Подними руки и заведи их за голову! — вместо пояснений приказала Къяра.

В глазах Феруза непонимание сменилось изумлением. Он был удивлен требованием его новой хозяйки и не мог уяснить, что она от него хочет. Последние часы он даже не пытался шевелить руками, так как это вызывало лишь острую боль и не приносило никакого результата.

— Я не люблю повторять дважды, — раздраженно проронила Къяра.

Феруз напряг мышцы, ожидая резкой боли, но к его глубокому изумлению, руки свободно поднялись, и он с легкостью завел их за голову, выполняя приказание Къяры. Волшебница немыслимым образом сумела восстановить его суставы, мышцы, связки и сухожилия, даровав рукам прежнюю свободу движений.

— Замечательно… Надеюсь это был последний раз когда ты так нерасторопно выполнил мое приказание.

— Да, госпожа, — Феруз отвел глаза, он прекратил попытки осмыслить происходящее и решил, что будет тупо, не задумываясь выполнять требования волшебницы, какими бы они не были.

Кяра поняла это, однако ее это не устраивало.

— Ты даже не удивлен?

— Я уже не способен удивляться, госпожа.

— Не хочешь узнать, зачем я это сделала?

— Зачем сделали? Наверное, чтобы удобнее было подвергнуть наказанию… — в голосе воина слышалось безразличие и отрешенность.

— Нет, чтобы у тебя появился шанс…

— О чем Вы, госпожа?

— Феруз, — Къяра кончиками пальцев приподняла подбородок воина, вынуждая запрокинуть голову, и перехватила его взгляд, — мне нужен слуга, преданный и покорный, безропотно сносящий даже несправедливые наказания, и беспрекословно выполняющий все приказания… Если ты такой, то у тебя есть шанс остаться в живых и не быть подвергнутым тем пыткам, о которых я говорила.

— Разве раб может быть другим?

— Ты воин, Феруз… Вполне возможно, что ты предпочтешь смерть, даже мучительную, жизни в рабстве, тем более у женщины.

— Я перестал быть воином, когда проиграл, госпожа. Я уже Ваш раб, я не боюсь смерти, и в Вашей власти казнить меня так, как Вы того пожелаете, но смерть выбирать я не буду… Река Забвения не прощает лишь предательства, пока оно не прощено людьми, и самоубийства.

Къяра знала о верованиях киритов, поэтому слова воина ее не удивили. Кириты верили в жизнь после смерти на берегах реки Забвения. Праведные души река выносила на правый берег, где они получали вечный покой и блаженство, а неправедные души были вынуждены томиться на пустынном левом берегу, томясь, мучаясь и страдая до тех пор, пока на земле не будут искуплены их грехи. Самым большим грехом считалось самоубийство, предательство и ложь. Обманывать можно было лишь магов, да и то в целях самозащиты. Клятвопреступление даже перед магом было несмываемым в водах Забвения грехом, поэтому вынудить принести любого кирита невыполнимую клятву, было практически невозможно.

— Разве ко мне это относится? Я же маг…

— Госпожа, Вы, прежде всего сильный воин, поэтому конунг и воины Вам присягнули.

— Но ты не присягал…

— Я присягал конунгу, и его слова для меня довольно, а он сказал, что я Ваш раб… Рабы не присягают, госпожа.

Къяра задумалась. Стоявший перед ней на коленях могучий воин был простодушен и бесхитростен, как ребенок, и в то же время Къяра знала что кириты — беспощадные воители, свершающие жестокие набеги на прибрежных жителей, и безжалостные нападения на корабли торговцев, обозы и путников. Ей трудно было представить этого богатыря вырезающим целые семьи переселенцев и пытающим пленных торговцев. Хотя она не сомневалась, что делал он это с легкостью. Было понятно, что если подчинить его себе, то более преданного слуги ей не найти. Однако Къяра чувствовала, что любое проявление ее мягкости, жалости или сострадания, даже к нему, воин тут же посчитает признаком ее слабости и будет явно разочарован в своей новой госпоже.

— Мне нравятся твои речи, Феруз, — медленно и распевно произнесла она, и тут же пальцы ее руки с силой схватили воина за подбородок, а голос поменял интонацию — только можно ли им верить?

В глазах воина мелькнуло негодование, но ответить сразу он не смог. Тонкая и на вид хрупкая рука волшебницы, словно тисками сжала его челюсть так, что казалось еще мгновение, и кости рассыплются, не выдержав давления, боль, растекаясь по костям головы, отдавалась в виски и затылок, но он не позволил себе даже двинуться. С трудом двигая языком, он все же проговорил:

— Госпожа считает, что я лгу?

Къяра разжала пальцы, опустила руку и отступила на шаг от воина. Ей давно надоело изображать жестокую и деспотичную особу, сказывалось длительное отсутствие необходимости таких представлений. Раньше, в обители магов, под надзором строгих учителей, такие образы ей давались без труда, а сейчас это ее утомило. Однако доигрывать роль было надо:

— Надеюсь, что нет… иначе мне придется очень жестко поступить с тобой, потому что, несмотря на то, что я маг, я не люблю, когда мне лгут. Надеюсь, я объяснила понятно?

Голос Къяры был тих, но в нем явственно слышались и сдерживаемый гнев и мрачная угроза. Феруз поднял голову, намереваясь подтвердить своей суровой госпоже, что он никогда не лжет, и неожиданно для себя перехватил взгляд Къяры. Взгляд волшебницы был отрешенным и равнодушным. Воин удивленно замер.

Къяра почувствовала, что допустила промах, случайно дав почувствовать воину свое истинное состояние. Надо было срочно исправлять ситуацию. Взгляд ее тут же стал непроницаемым и холодно-колючим, а голос громче и резче:

— Я что не расслышала твоих слов или ты действительно оставил мой вопрос без ответа?

— Госпожа…

В голове у Феруза все перемешалось, он уже не помнил, о чем она его спрашивала. Взгляд волшебницы, в котором холодность постепенно сменялась яростью и гневом, завораживал его, отбирая способность логически мыслить.

— Мне еще долго ждать ответ?

— Я не понимаю, госпожа, — Феруз попытался отклониться и отвести взор.

Однако Къяра, не дала ему это сделать. Схватив воина за плечи, резким движением, она завалила его на пол, потом низко наклонилась над ним, встав на колени, обхватила руками его голову и, не давая отвести взгляд, пальцами сдавила виски.

— Я не понятно объяснила? Так я могу объяснить и по-другому.

Глаза волшебницы притягивали и влекли в какую-то бездну, из их глубины поднималось и вливалось в сознание Феруза что-то, что в клочья сминало рассудок, оставляя за собой волну необъяснимого страха, ужаса и боли. Воин хрипел и задыхался, пальцы его рук, судорожно сжимаясь, ногтями царапали пол, но он не делал попыток вырваться из жесткого захвата рук Къяры.

Минут через пять, когда Къяра почувствовала, что от сильного перенапряжения воин готов потерять сознание, она отпустила его. Отстранилась и, опершись рукой об пол, села.

Постепенно к Ферузу вернулось ясное сознание и способность оценивать обстановку.

— Я могу подняться? — спросил он, стараясь не смотреть на Къяру.

«Урок усвоил», — подумала она, — «теперь без особой надобности в глаза вряд ли заглядывать будет. А мне надо впредь тоже быть осмотрительнее. Распустилась совсем… Был бы здесь Норлан, ох и не поздоровилось бы мне».

А вслух ответила:

— Если усвоил, что со мной не спорят, и отвечать на мои вопросы необходимо сразу, так как повторять я не люблю, то да.

— Усвоил, госпожа.

— Замечательно, — Къяра поднялась с пола, — вставай.

Феруз поднялся вслед за ней и замер, не поднимая глаз. Перед Къярой он теперь испытывал благоговейный трепет. Его госпожа была сильна, строга и жестока, но он был рад, что она оказалась именно такой. Покориться любой другой было бы позором.

Къяра почувствовала это и решила, что теперь она может делать все что захочет. Зная на что она способна, мнения о ней Феруз не изменит. Она была рада, что ее промах не возымел фатального значения, и ей не пришлось избавляться от воина, который по ее собственному упущению, мог стать для нее не помощником, как она рассчитывала, а лишь тяжелой обузой.

— Пойдем, — Къяра вышла из камеры и направилась обратно по коридору. Воин молча последовал за ней.

Не оборачиваясь, Къяра прошла по коридору в сторону главного входа и, свернув в одно из ответвлений коридора, взмахнула рукой. Тут же перед ней распахнулись сводчатые двери, ведущие в огромную залу. Вся левая сторона залы представляла собой открытую скалистую пещеру, под сводом которой плескалось темными водами большое подземное озеро. Оно было разделено на два сообщающихся разноуровневых водоема. Верхний водоем был небольшой с теплым ключом, бившим прямо посередине. Вода из него, переливаясь через уступ в бортике, стекала в нижний водоем — большой и холодный. В середине него из скалистой стены бил родник с ледяной водой, маленьким водопадом обрушиваясь на его гладь. Излишки воды неспешным потоком вытекали через решетку под низко нависающим уступом в самом дальнем конце этого подземного озера, скрываясь в недрах горы.

— Плавать умеешь? — Къяра повернулась к Ферузу.

— Да.

— Тогда раздевайся, ныряй и выкупайся хорошенько, — Къяра махнула рукой в сторону большого водоема.

Не раздумывая, воин подошел к краю озера, быстро сбросил одежду и прыгнул в воду. Плавал он действительно хорошо.

— Еще бы, — подумала Къяра, — промышлять разбоем на море и не уметь плавать, это было бы забавно.

Пока воин купался в озере, Къяра занялась обустройством залы. По краям озера она создала мраморные скамьи со спинками и без них, пол вдоль озера устелила шкурами, а у правой стены сотворила площадку с твердым покрытием, удобным для проведения любого тренировочного поединка. Стена у площадки стала напоминать коллекцию всевозможного оружия и доспехов.

Улыбнувшись, Къяра оглядела творение рук своих и обернулась к воину.

— Вылезай.

Феруз тут же подплыв к краю, выбрался на берег.

— С той стороны есть ступеньки, — Къяра указала рукой.

— Госпожа хочет, чтобы я еще раз вышел по ступенькам? — воин осторожно, стараясь не встретиться с ней взглядом, посмотрел на Къяру.

— Нет, просто прими к сведению. Я хочу, чтобы каждое утро ты начинал с купания здесь.

— Слушаюсь, госпожа.

— На лавке полотенце и твоя одежда. Одевайся.

Феруз подошел к скамье, взял полотенце и начал вытираться. Вода была достаточно холодной, и воин с радостью растирался большим мягким полотенцем. Потом он перевел взгляд на одежду, ожидая увидеть любой наряд, начиная от платья шута и заканчивая плащом раба. Однако на скамье лежала его собственная одежда. Здесь была и его рубаха, и шаровары, и многократно его выручавший кожаный нагрудник с металлическими вставками и круглыми бляхами с неповторимым, собственного изготовления рисунком, и наколенники и кожаные сапоги с железными набойками по краю каблука, которыми он любил пользоваться вместо шпор. Здесь было все то, что он недавно оставил у края озера. Только это все было абсолютно новым, пахнущим свежей кожей и чистым полотном. Феруз, озадаченно перебирал одежду, лежавшую на скамье, и не верил собственным глазам. Из замешательства его вывел голос волшебницы:

— Одевайся. Это действительно твоя одежда.

— Она была не в таком состоянии… — воин произнес эти слова, не оборачиваясь, и замер, словно ожидая удара.

— Действительно твоя одежда выглядела несколько иначе, мне захотелось немного обновить ее. Сегодня я еще могу себе это позволить, как и многое другое… но дальше в надлежащем виде тебе придется поддерживать ее самому. Пользуйся, пока у меня есть такая возможность… — спокойно, словно непонятливому ребенку, пояснила Къяра.

— Вы очень добры, госпожа, — ответил Феруз и начал быстро одеваться. Он был рад, что непроизвольно вырвавшийся у него вопрос не вызвал вспышки гнева, у его новой хозяйки. Надев сапоги, Феруз обернулся и взглянул на Къяру, ожидая дальнейших указаний.

Къяра стояла у соседней скамьи и неторопливыми плавными движениями расстегивала костюм, в который была одета. Черный, расшитый золотом шелк соскользнул с ее плеч и бедер, упав к ногам. Сбросив с себя остатки одежды, Къяра подошла к озеру и, обернувшись к воину, поймала его взгляд. Феруз вздрогнул, но глаз не отвел. В его взоре не было ни возбуждения, ни мужского желания обладать, нагота хозяйки смущала его не больше, чем до этого его собственная. Он просто наблюдал за ее действиями, пытаясь предугадать ее распоряжения.

— Когда выйду, подашь полотенце, — проронила Къяра и нырнула в темные воды озера.

Вода холодила тело, и чтобы не замерзнуть, Къяра быстро проплыла несколько кругов, периодически ныряя к самому дну. Потом она подплыла к роднику и, выбравшись на уступ прямо под ним, встала под ледяные струи, запрокинув голову так, что вода падала ей прямо на лицо. Постояв так некоторое время, она вновь нырнула в озеро и подплыла к ступенькам, ведущим из воды. Там уже стоял Феруз с полотенцем в руках. Он подал ей руку, помогая выйти из воды, потом накинул полотенце на плечи и, опустившись на колени, стал обтирать осторожными движениями, словно боясь разбить или сломать величайшую драгоценность на свете.

— Резче, Феруз, резче. Я замерзла, и вообще встань, мне так неудобно, — Къяра недовольно дернула плечом и поморщилась.

— Хорошо, госпожа.

Феруз поднялся, и с помощью полотенца стал растирать ее тело, потом завернул ее в полотенце, подхватил на руки и отнес к скамье, на которой лежала аккуратно подобранная и сложенная им ее одежда. Там он бережно усадил ее и опустился рядом на колени. По тому, как он застыл у ее ног, Къяра догадалась, что после ее недовольного замечания, он ожидает, выволочки. Она усмехнулась и тихо потрепала воина по плечу:

— Не надо все время ждать наказания. Делаю я это редко… если мне что-то не нравится, то вначале я об этом говорю. И лишь если моих слов оказывается недостаточно, то наказываю. Понятно?

— Более чем, госпожа.

— Замечательно.

Удобно устроившись на скамье, Къяра вынула из своей прически, удерживающие ее шпильки, и мокрые черные пряди тяжелой волной упали ей на плечи.

— Подай еще одно полотенце, — приказала она.

Феруз поднялся и подал ей еще одно полотенце.

— Я могу еще чем-то помочь, госпоже?

— Больше ничем, — тщательно вытирая волосы полотенцем, ответила Къяра, — можешь идти. Вторая дверь направо от главного входа, твои покои. Располагайся и отдыхай.

— Госпожа уверена, что я ей больше не нужен?

Къяру начало бесить обращение к ней воина. Принимать такое обращение как стиль своего общения с ним ей не хотелось. Откинув мокрые волосы с лица, Къяра повернулась к воину.

— Феруз, ты уже который раз обращаешься ко мне опосредовано… Тебе что, кажется, что именно так должно обращаться к своей госпоже?

— Как я обращаюсь? — удивленно переспросил воин и тут же поспешно опустился на колени и склонился, касаясь лбом пола, — Не гневайтесь, госпожа, Вы только скажите, как к Вам должно обращаться, и я буду обращаться именно так.

— Встань. Я не гневаюсь. Я интересуюсь, почему ты обращаешься ко мне в третьем лице. Как к ней. Так только на официальных приемах к Владетелю обращаются.

— Так теперь Вы наша Владетельница, — Феруз поднялся.

— Да, но мы с тобой не на официальном приеме. С чего ты начал так говорить?

— Я привык, что так разговаривают рабы.

— Так только приоты разговаривают.

— Многие из наших рабов приоты. Да и остальные быстро привыкают разговаривать так же.

— Значит так, мне это не нравится, поэтому перестань меня спрашивать о ней.

— О ком? — брови воина удивленно поползли вверх.

— О какой-то госпоже, которой что-то нужно или которая в чем-то должна быть уверена.

— Госпожа шутит?

— Я не знаю, что она делает! Не знаю! И не желаю знать!

— Кто?

— Та, о ком ты меня только что спросил.

— Я ни о ком не спрашивал.

— Ты только что спросил: «Госпожа шутит?» Так вот я не знаю шутит она или нет. И знать не хочу! Еще раз о ней спросишь — накажу!

— Госпожа, Вы сердитесь?

— Вот так уже лучше…

— Так Вы сердитесь, госпожа?

— Да, Феруз. Поэтому лучше уйди и не раздражай меня.

Къяра взяла отложенное полотенце и хотела продолжить прерванное занятие, однако ее рука замерла на полпути. Феруз вместо того, чтобы выйти, вновь подошел к ней, опустился на колени и, глядя ей прямо в глаза, скорее потребовал, чем попросил:

— Тогда накажите.

— Что? — у Къяры от неожиданности даже дыхание перехватило.

— Госпожа, Вы же сердитесь.

От клокотавшей внутри ярости у Къяры напряглись скулы, а рука с силой сжала полотенце. После стольких усилий сломить и заставить бояться, услышать подобное она не ожидала. Что послужило поводом: последний час ее нормального общения с воином или ее предыдущая ошибка Къяра не знала. Тем не менее, результат был на лицо. Воин пытался привести их общение к привычным и понятным для себя границам, полностью отвергая предлагаемые ею рамки.

— Феруз, — голос Къяры заледенел, — ты не понимаешь о чем просишь… Когда я злюсь, я плохо контролирую свои действия, поэтому не буди лихо… Иди, отдыхай и не попадайся мне на глаза до завтрашнего рассвета.

— Госпожа… — Феруз осторожно взял ее за руку и коснулся ее губами, — я не понимаю, чем я Вас разгневал, поэтому и прошу наказать…

— Феруз, теперь я не понимаю тебя… Как связано одно с другим? Не понял, так и скажи, я объясню завтра. Сегодня у меня нет ни сил, ни желания. Оставь меня.

— Госпожа не может сердиться без причины. Значит, я в чем-то виноват перед ней. Я не прошу объяснить, госпожа, я прошу наказать.

— Сейчас тебе может достаться не за то, что ты что-то делал не так, а потому что я устала, раздражена и сердита.

— Но Вам же тогда станет легче.

— Мне — нет, потому как я буду знать, что наказала тебя несправедливо. Отстань.

— Наказание госпожи не может быть несправедливым.

Къяра поняла, что начинает терять терпение.

— Феруз, не прекратишь пререкаться, я лишу тебя языка и кое-чего другого, чем ты наверняка дорожишь…

Воин побледнел:

— В Вашей власти госпожа наказать меня любым образом.

— Я это и без тебя знаю. Только желания пока большого не испытываю. Поэтому, пока я не передумала, иди к себе и отдыхай.

— Да, госпожа. Благодарю Вас, — Феруз поднялся и вышел.

Къяра закончила вытирать волосы. Потом сотворила себе длинный шелковый халат, завернулась в него и, собрав одежду, отправилась в свои собственные покои.

Зайдя в свои апартаменты, Къяра тяжело опустилась на кровать и, закрыв глаза, откинулась на мягкие подушки. Она устала. Весь долгий вечер она находилась в состоянии нервного напряжения, удерживая одновременно со всеми своими действиями блокиратор магии над пределом, чтобы не допустить вмешательства отца в собственную игру. После нескольких лет без активного использования магии, ей было тяжело работать с двумя магическими действами разного уровня, не имея закрепленных артефактами наводок, да еще и сражаться. Мозг тупо ныл, прося отдыха, но у Къяры не было уже сил, чтобы устанавливать магический артефакт, способный практически без ее вмешательства поддерживать блокиратор магии.

«Завтра», — подумала она, сквозь дрему, — «сейчас проще абстрагироваться от этой тихой тупой боли, чем идти и выстраивать привязку блокиратора».

— Я могу войти? — голос Лиата вывел ее из состояния зыбкого полусна.

Къяра открыла глаза и, приподнявшись, удивленно спросила:

— Что тебе?

— Я могу войти? — вновь повторил стоявший на пороге ее спальни Лиат.

— Можешь, — Къяра поморщилась.

— Ты даже не сняла покрывало… — Лиат подошел и сел рядом с ней на кровать.

— Я устала… — Къяра вновь опустилась на подушки.

— Я могу помочь тебе расслабиться, — рука Лиата нежно заскользила по ее ноге, устремляясь под полы халата.

— Даже так? — Къяра удивленно посмотрела на супруга. Ей и в голову не приходило, что он может попытаться приласкать ее, — А ты уверен, что это доставит мне удовольствие?

— Меня этому учили и достаточно долго, так что я надеюсь, что смогу если и не доставить удовольствие, то хотя бы снять напряжение.

— Тебя этому учили? — Къяра резко села на кровати и перехватила руку Лиата.

— Да, учили. Дядя отправил меня на год в обитель магов. Он предупреждал, чтобы я не говорил тебе об этом, но я решил рассказать сразу. Ты все равно бы узнала или догадалась.

— Так ты пришел выполнить свою работу? Боишься, что если не выполнишь, дядя накажет или я? — Къяра не смогла удержаться от злой иронии.

— Къяра, ну зачем ты так со мной? — в глазах мальчишки заблестели слезы.

Къяре стало не по себе. Лиат был ни в чем не виноват. К тому же она знала, как учат в обители, и догадывалась, что пришлось вынести ее супругу.

— Извини, я просто не ожидала этого, — Къяра обняла Лиата и прижала к себе его голову, — бедный мой мальчик… сколько же тебе пришлось пережить.

— Къяра, перестань, меня жалеть, — Лиат высвободился и сам обнял ее за плечи, — во-первых, я не маленький, а во-вторых, что стоят все мои страдания по сравнению с тем, что выпадает на долю магов.

— Что ты знаешь о магии?

Супруг удивлял Къяру все больше и больше.

— Норлан учил меня земной магии… и я представляю какую боль доставляет магия сфер.

— Он что показал тебе?

— Да, — односложно ответил Лиат.

Къяра поняла, что стоит за этим ответом. Ее руки судорожно вцепились в покрывало, а от напряжения даже потемнело в глазах.

— Изверг, — пробормотала она пораженно. — Зачем ему это могло понадобиться?

Дать почувствовать магию сфер мальчишке, не обладающим даже низшим уровнем способностей, было жестоко. Хотя бы потому, что бессмысленно и бесполезно, к тому же он мог не выдержать и от боли сойти с ума. Правда, если это происходило под руководством Норлана, то воздействие было четко рассчитанным, однако все равно это было безжалостно. Хотя удивляться было нечему, жалостью ни Норлан, ни Маграт никогда не отличались.

— Он хотел дать мне почувствовать, что ощущаешь ты, когда используешь магию.

— Он лукавил, Лиат. Маги привыкают к боли и перестают так резко ощущать ее. Это как выдержать удар в бою. У натренированного бойца лишь синяки да ссадины, которые быстро проходят, а у новичка сплошные раны, травмы и переломы, которые вылечить большая проблема.

— Он говорил об этом, я знаю, но это не меняет ничего… я бы такого не выдержал.

— Потому что ты не маг. Имел бы способности — выдержал и никуда бы не делся.

— Къяра, теперь лукавишь ты. Лишь один маг из тысячи достигает предела своих возможностей, остальные довольствуются малым или погибают.

— Это что Норлан, тебе лекции о магах читал?

— Ну что-то вроде того. Будь счастлив, что будешь принадлежать той, о которой уже сейчас ходят легенды, — Лиат усмехнулся, — он и представить себе не мог, что я и без того счастлив.

— Да уж, как я поняла, твой дядя именно на этом и сыграл, раз ты сам надеть браслет согласился…

— Къяра мне очень бы хотелось сказать тебе, что это так, и выглядеть в твоих глазах более достойно, но если быть до конца честным, я знал, что Владетель сделает со мной, если я не соглашусь читать заклинания и не надену его… А про то, что было потом мне даже вспомнить стыдно. Если б ты только видела, как я кричал, плакал и дергался… Он ведь именно из-за этого меня так связал.

— Лиат, я видела и не такое… я два года была наставницей в обители, думаю, ты знаешь или догадываешься, что это такое… а твое поведение было вполне естественно и нормально. Забудь.

— Я знаю. В обители при одном упоминании твоего имени все ученики трепещут, а маги склоняют головы. Даже Норлан по-моему преклоняется перед тобой. А я все никак не мог понять, неужели даже он не знал, насколько ты добросердечна.

— Все он знал и приложил максимум усилий, чтобы это искоренить… По-моему сейчас он может гордиться результатом.

— Не может. Ты играешь. Тебе не приносит это удовольствия.

— С чего ты взял?

— Я просто вижу это, потому что люблю тебя.

— Приятно слышать. И как давно мой супруг меня любит? С тех пор как маги совместно с дядей потрудились над его сознанием?

— Къяра, ну не надо… не иронизируй. Ты прекрасно знаешь, я всегда тебя любил. Ты всегда была для меня кумиром, и я счастлив, что дядя выбрал меня в качестве твоего супруга. И все что я перенес это несравнимо со счастьем быть подле тебя.

— Мальчишка, — Къяра ласково притянула к себе супруга и, смеясь, повалила его на кровать, — ну что ты можешь знать о любви… ты кроме меня и с женщинами то никогда не общался, разве что в обители, когда тебя учили. Ты там, кстати, на ком тренировался? Признавайся!

— Къяра, можно я сейчас не буду тебе об этом рассказывать? Пожалуйста… — Лиат отвернул голову и судорожно сглотнул.

— Я все поняла, можешь не говорить, — игривый тон Къяры моментально сменился на сухой и безэмоциональный, — Я могла бы и сама догадаться об их участи…

— Это было ужасно… Ты не представляешь…

— Я не представляю??? — Къяра отстранилась, — Лиат, у тебя сложилось обо мне искаженное представление. Я не только все это прекрасно представляю, я сама часто занималась подобным. Из группы в десять учеников через два года у меня осталось лишь пять. И все они боялись меня больше смерти. Так что не обольщайся, твоя супруга ничуть не лучше любого мага обители, если не намного хуже.

— Тебе не могло это нравиться!

— Ну не нравилось… только им было от этого не легче.

— Тебя заставляли!

— Никто меня не заставлял…

Къяра помолчала немного, а потом добавила:

— Я знала, что в любом случае выживут только те, кого я сумею подготовить.

— Значит, ты спасла жизни этих пяти…

— Это с какой стороны посмотреть… Однако ты сам пришел к выводу, что цель оправдывает средства.

— Оправдывает. Конечно, оправдывает, — легко согласился Лиат, жалея что вообще затронул эту тему. Он поднялся, сел позади Къяры на кровать, поджав ноги, и обнял ее сзади за плечи. Его губы коснулись ее шеи, а руки плавно и нежно скользнули за полы халата.

— Лиат, не надо. Я устала… — Къяра попыталась ласково перехватить руки супруга и высвободиться.

— Я знаю, что ты устала, поэтому ляг и расслабься, а я помогу тебе восстановить силы. Только не сопротивляйся, — не разжимая объятий, нежно зашептал Лиат ей на ухо.

— Лиат, отстань…

— Ну что тебе стоит? Просто откинься на подушки и закрой глаза. Если через пятнадцать минут тебе не станет легче, я от тебя отстану и уйду.

— Хорошо, — Къяра решила выполнить его просьбу, — пятнадцать минут твои, я не буду сопротивляться.

— Благодарю, тебя, — улыбнулся Лиат и, склонившись над ней, развязал пояс халата. Распахнув халат, он начал нежно ласкать ее тело. Уже минут через пять Къяра блаженно закрыла глаз и, перестав контролировать свое тело, послушно отдалась во власть так умело ласкавших ее рук. Сама она ни разу не коснулась Лиата, и тот лишь по ее рукам, сжимавшим край покрывала, да напряженным мышцам, мог догадываться, какие его ласки доставляют ей удовольствие.

Когда Къяра истомлено замерла на кровати, Лиат укрыл ее большим пушистым пледом и, прошептав нежно на ухо, — поспи немного, до рассвета еще три часа, — поднялся с кровати.

Опустившись в соседнее кресло, он задумался. Только что он сделал то, к чему готовил себя уже давно и чего страшился все это время. Страшился, что его двоюродная и так горячо им любимая сестра, а теперь уже и супруга, отвергнет его и, посмеявшись над ним, не даст даже прикоснуться к себе. Боялся, что он не сумеет ее убедить в том, что он уже не маленький мальчик, которого она когда-то знала. Теперь все это было уже позади. Его супруга позволила ему все и, по-видимому, даже осталась довольна. Лиат до хруста в суставах, нервно сжал руки. С одной стороны ему хотелось дождаться пробуждения Къяры в ее комнате, а еще лучше самому разбудить ее, а с другой стороны им овладел какой-то панический страх. Ему стало казаться, что, проснувшись и увидев его рядом, Къяра выгонит его, пожалев о том, что позволила ему накануне. Эта картина так явственно встала у него перед глазами, что у него выступили слезы, а к горлу стали подступать рыдания. Он прижал руки к лицу и выбежал из комнаты.

Вбежав в свои покои, Лиат упал на кровать и, уже не сдерживаясь, зарыдал. Сказалось нервное напряжение всех последних дней, Лиат плакал навзрыд, даже не понимая причины, по которой плачет. Плакал он долго и никак не мог успокоиться. Из этого состояния его вывело нежное проглаживание по спине и тихий голос Къяры:

— Ну не надо, все хорошо, малыш… все хорошо…

— Прости… — Лиат повернулся и губами прижался к ее руке.

— Да не за что тебе просить прощения, ты просто устал… Ты отдохнешь, и все будет хорошо, — Къяра протянула ему платок.

Лиат поднялся, вытер платком слезы, отсморкался и сел на кровати рядом с Къярой:

— Ты не прогонишь меня?

— Что ты имеешь в виду?

— Позволишь ли ты мне после этого быть с тобой?

— Хочешь честно?

— Да.

— Ты искусный и умелый любовник Лиат, и я не имею ничего против того, чтобы ты был подле меня. А вот дальше есть два варианта. При первом на этом твои функции заканчиваются, и ты, не покидая дворца, общаешься со мной лишь в опочивальне. В этом случае от тебя больше ничего не требуется. Однако есть и другой вариант, при котором ты будешь сопровождать меня практически постоянно, но это потребует от тебя соблюдения некоторых условий… Во-первых, эта истерика будет первой и последней, как бы трудно и тяжело тебе не было, во-вторых, ты будешь учиться военному искусству и тренироваться. Я хочу, чтобы мой супруг, если он меня сопровождает, не только мог уверенно держаться в седле, но и владел хотя бы на примитивном уровне мечом и другим оружием, а так же понимал хоть что-то в стратегии и тактике боя. В-третьих, тебе придется не только привыкнуть к моим достаточно жестким действиям и требованиям, но и научиться беспрекословно мне подчиняться. Твои вольности я смогу простить тебе лишь в спальне. Выбор я оставляю за тобой. Подумай, только не торопись… потому как учитель я очень жесткий, если не сказать жестокий.

— Ты стала другой…

— Давно, мой мальчик, очень давно.

— Мне даже думать нечего, Къяра, я и так знаю: воина из меня не получится, как бы я не хотел… Дядя пробовал меня учить, но я не чувствую противника и не чувствую оружия. Я научился махать мечом, но именно махать, а не владеть, как владеешь ты. Ты будешь лишь сердиться…

— Ничего не дается сразу, мой мальчик, все достигается лишь путем постоянных и долгих тренировок. Чтобы владеть мечом так, как я владею сейчас, мне пришлось посвятить этому более трех лет.

— Это когда ты училась у Виарда?

— Да. Когда я попала к нему я и меча-то в руках удержать не могла, и было мне всего двенадцать…

— Зато к тому времени, ты уже владела магией…

— Какая магия, ты что, Лиат… Когда я один раз попыталась использовать магию, Виард избил меня так, что я неделю еле ходила, — рассмеялась Къяра.

— Он бил тебя? — глаза Лиата расширились.

— Конечно… Неужели ты думаешь, что ребенка можно заставить преодолевать боль, усталость и страх не применяя наказаний? У него же нет никакой мотивации, кроме как избежать жестокого наказания.

— Почему нет? Ты же хотела быть воином. Чем это не мотивация.

— В двенадцать лет девчонке хотеть быть воином? Да ты что? Не смеши меня. Это отец хотел, чтобы я им стала. А я хотела играть в игрушки, скакать верхом, ну и в качестве развлечений иногда сотворить что-нибудь примитивное в виде новой сбруи для лошади или украшения для себя и все. Ничего я больше не хотела.

— И ты не пробовала сбежать?

— Куда? Неужели ты думаешь отец не нашел бы меня? К тому же после того, что я испытывала в обители, любое наказание Виарда казалось пустяком.

— И ты даже не сопротивлялась?

Къяра озадаченно пожала плечами.

— Ты задаешь такие странные вопросы, малыш. Я даже не знаю, как на них отвечать. Сопротивляться чему? Обучению или наказаниям? Я конечно не всегда выполняла, то что хотел мой учитель, но сопротивлением назвать это было нельзя… А уж наказаниям я и вовсе не противилась… Как можно сопротивляться учителю и самое главное зачем? Сопротивляться можно, когда ты сильнее и больше не хочешь у него учиться. Если ты сильнее учителя изначально, то какой же он учитель? А если ты стал сильнее, то значит, он тебя уже всему научил, и ты должен быть ему, по меньшей мере, благодарен.

— Но в случае с Виардом, ты владела магией, которой он не владел, и была сильнее его.

— Мой отец хотел, чтобы я стала воином, поэтому мне было запрещено пользоваться магией. И до тех пор, пока я не стала сильнее учителя как воин, я училась у него…

Лиат смотрел на Къяру и не мог поверить, что это она рассказывала о себе. У него в голове не укладывалось, что роскошную красавицу, его сестру, кто-то осмеливался наказывать и мучить.

— Ты никогда не рассказывала мне об этом. Когда ты бывала во дворце, ты никогда даже словом не обмолвилась, каково тебе приходилось…

— Я вообще-то и сейчас не жалуюсь, малыш. Я считаю, это обычным процессом обучения.

— Тебя и в обители наказывали?

— Лиат, тебя что, это как-то задевает?

— Не то слово, Къяра. Я уже заочно ненавижу Виарда и всех магов, посмевших тебя мучить.

— Меня никто не мучил, меня учили и выучили хорошо. За что я им всем несказанно благодарна. Все, давай закроем эту тему. Я рассказала тебе об этом, лишь чтобы дать понять, что если ты что-то хочешь, то через труд, терпение и преодоление усталости и боли, ты можешь всего добиться. И сейчас тебе достаточно только сказать, что ты этого хочешь, а уж я заставлю тебя достичь цели.

— Это неправильно.

— Что?

— Так учить.

— Чудесно, а как правильно?

— Просто учить.

— Вот тебя мой отец, а твой дядя больше двух лет как ты говоришь «просто учил» владеть мечом. И что? Ты с твоих же слов научился им махать. А я тебя через полгода могу заставить им виртуозно владеть и сражаться на равных с противником наподобие Феруза.

— И как ты это сделаешь?

— Заставлю тренироваться с утра и до утра, через усталость и через «не могу».

— Так как заставляли с самого начала тебя?

— Что ты все на меня переводишь? Нет, меня заставляли не так. Виард больше полугода меня просто так гонял, пытаясь от меня избавиться, прежде чем серьезно учить начал. Я тебя быстрее натаскать сумею.

— Он что не хотел учить тебя?

— Конечно, нет. Он вообще не хотел никого учить, а уж тем более маленькую девчонку, но не мог отказать отцу.

— И что он делал, чтобы тебя не учить?

— Лиат, какая разница, что он делал. Важен результат, а в результате он научил меня не только искусству боя, но и всему, что может пригодиться в жизни, когда тебя никто не опекает.

— И чему же он тебя научил?

— Всему… Я умею, не прибегая к магии, делать все. Могу и дерево срубить, и костер развести, и еду приготовить, и сапоги вычистить, и одежду выстирать и зашить, и любого зверя выследить и подстрелить, и это меня устраивает.

— Он заставлял тебя все это делать?

— По-моему, ты уже понял, что да. Зачем еще спрашивать?

— Да потому что это все абсолютно не нужно наследной принцессе, которую всю жизнь будет обслуживать не менее сотни слуг. И иначе как издевательством это и назвать нельзя. Он глумился над тобой, а ты сносила…

Къяра задумалась. Перед ней чредой пробежали воспоминания об ее непростых взаимоотношениях с Виардом. Она усмехнулась:

— У меня другое мнение на этот счет, Лиат… И давай не будем больше об этом.

— Ты не хочешь об этом говорить? Тебе это так неприятно?

— При чем тут приятно — неприятно? У нас что, вечер воспоминаний?

— Понимаешь, получается, что я совсем ничего не знаю о тебе… Неужели тебе трудно хоть что-то о себе рассказать?

— Возможно, я расскажу, но как-нибудь в другой раз. Сейчас я бы хотела, чтобы ты подумал над моим предложением.

— Къяра, я уже подумал. Я не хочу становиться воином, если ты, разумеется, не потребуешь этого от меня силой.

— Нет, конечно. Я же сказала, что оставляю право выбора за тобой. Устраивает тебя ждать каждый раз моего возвращения здесь, жди.

— Ты разочаровалась во мне?

— Нет, мне кажется, я понимаю, почему ты сделал подобный выбор.

— Я люблю тебя и боюсь потерять… Представь только на минуточку, ты меня учишь, я стараюсь, но у меня плохо получается. Ты злишься, наказываешь, заставляешь меня повторять все снова и снова и что? Да один мой вид будет вызывать у тебя раздражение…

— Возможно, ты и прав… Хорошо, я принимаю твой выбор и не буду тебя ничему учить. Оставим все как есть.

— Благодарю тебя… — Лиат поднес к губам ее руку, поцеловал в начале запястье, потом его губы начали передвигаться все выше и выше, а вторая рука нежно обхватила Къяру за плечи.

— Лиат, сейчас не время, до рассвета осталось два часа, а мне еще надо установить в пещере артефакт.

— Что установить?

— Магическую вещицу, которая мне потом пригодится.

— Понятно, — сказал Лиат, хотя не понял ничего.

— Тогда не мешай мне. Оставайся здесь и выспись, как следует, вчера был тяжелый день, — Къяра встала с кровати и вышла.

Переодевшись у себя в покоях, Къяра через потайной ход прошла в глубь горы, в небольшую темную пещеру. Там на небольшом столике в центре пещеры она установила небольшую хрустальную пирамиду, сориентировав ее в соответствии с местными линиями напряженности сфер, и перевела на нее блокиратор магии.

Затем она вернулась в свои покои и наложила заклятье охраны на потайной ход.

Выйдя в центральную залу дворца, Къяра увидела Феруза. Как поняла Къяра по его виду, воин уже искупался в соответствии с ее вчерашним распоряжением и ждал ее.

— Я могу сопровождать вас, госпожа?

— Нет, я поеду одна.

— Я что-то должен сделать к Вашему возвращению?

— Ничего, — покачала головой Къяра и вышла на террасу дворца. У парадной лестницы дворца стоял Раннег, а чуть в отдалении верхом на лошадях их ждали несколько военачальников. Конунг держал в поводу двух коней, в одном из которых Къяра узнала своего Бриза. Легко сбежав по ступеням, Къяра подошла к Раннегу.

— Приветствую тебя Владетельница, как отдохнула?

— Отдохнула? Нет, мне было не до этого, я развлекалась с твоим воем, — мрачно выделив слово «развлекалась», проронила в ответ Къяра.

— Ну и как, он еще жив? — поинтересовался конунг.

— Ты знаешь, я была приятно удивлена его стойкостью и мужеством. У тебя все вои такие?

— Этот был один из лучших…

— Я тоже так подумала и в последний момент решила, что раз ты еще не отобрал у меня диадему, то я восстановлю то, что так опрометчиво изуродовала пытками. В общем, сейчас он жив и здоров, если не считать, конечно, его немного травмированной психики.

— Мне начинает казаться, что я поступил правильно, позволив тебе оставить у себя диадему до утра, — усмехнулся Раннег.

— Я нахожу, что ты вообще всегда поступаешь на редкость правильно и мудро, конунг, — мило улыбнулась в ответ Къяра. По взглядам, которыми обменялись стоявшие поодаль военачальники, она поняла, что их разговор с конунгом они слышали, и осталась довольна. Теперь появление Феруза не должно было вызвать вопросов.

Къяра взяла уздечку Бриза из рук конунга, перебросила ее через голову коня и легко вскочила в седло.

— Тебе не кажется Владетельница, — тихо заметил конунг, тоже вскакивая на коня, — что ты могла и подождать, пока я не помогу тебе сесть в седло, хотя бы потому, что на нас смотрят.

— Это условности, конунг. Я их не люблю, — также тихо ответила Къяра.

— Воины должны видеть, что я почитаю твою власть.

— Найди другие способы показать это.

Къяра тронула коня и подъехала к группе военачальников, те склонили головы. Кивнув им, Къяра направила Бриза к северным воротам. Конунг с военачальниками последовали за ней.

Войско, выстроенное каре на поле у северных ворот, уже ждало их.

7

Конунг Раннег остановился перед дворцом своей Владетельницы и, глубоко вздохнув, замер в нерешительности. Многое он бы сейчас отдал, чтобы только не подниматься по этой лестнице. Но он и так слишком долго ждал, и это ожидание стоило его войску слишком дорого… Тряхнув головой, он резко сделал шаг вперед, словно решаясь прыгнуть в бездну, и быстро взбежал по парадной лестнице. Он шел доложить своей Владетельнице, что восемь кораблей заморского флота атаковали их флагман и, потопив его и еще несколько кораблей береговой охраны, вошли в гавань их порта и захватили его.

Распахнув массивные двери, он вошел в большую приемную залу дворца Къяры.

Она сидела, поджав под себя ноги на большом, мягком диване и ела виноград.

— Владетельница, — начал Раннег, но та, не дав договорить, перебила его.

— Рада тебя видеть, конунг. Ты давно у меня не был. А сейчас ты что-то плохо выглядишь, бледный весь, даже говоришь с трудом. Ты не заболел? За здоровьем надо следить. Вот как давно ты к лекарю обращался? Скорее всего, и не обращался вовсе… Ведь так?

— Да, это так, Владетельница, но я не по этому поводу пришел к тебе.

— Это понятно, что не по этому, — вновь прервала его Къяра, — однако со здоровьем не шутят… Не хочешь обращаться к лекарю, хотя бы больше отдыхай и веди более размеренный образ жизни. То как ты сейчас выглядишь, не годится никуда. С этим надо что-то делать. Будь у меня диадема, я, конечно же, могла бы тебе помочь, но ты же не приемлешь магии… Поэтому давай решай эту проблему как-нибудь сам. Оставлять так это нельзя.

— Владетельница, на нас напал заморский флот. Они используют магию, и мои воины не могут ей противостоять. Флагман и корабли береговой охраны потоплены, наш порт захвачен, — на одном дыхании выпалил конунг, боясь, что та снова прервет и не даст договорить.

— Надо же, как интересно, — проронила она, даже не изменив позы.

Это донесение от конунга Къяра ожидала давно, хотя понимала, как тяжело тому признаться в собственном бессилии.

— А я и не знала… — продолжила она, — Спасибо, что сообщил. Но вернемся к проблеме твоего здоровья. Так что ты намерен предпринять?

— Владетельница, ты что, не поняла? — конунг недоуменно посмотрел на нее, — Враги подступают к крепостным стенам города и, используя магию, могут его захватить.

— Почему же не поняла? Я очень хорошо все поняла про заморский флот, — Къяра оторвала несколько виноградин и, не спеша, отправила их в рот, — я только не поняла, что ты намерен предпринять по поводу твоего здоровья.

— Да при чем здесь мое здоровье?! — взревел конунг.

— Как при чем? О чем еще кроме твоего здоровья я могу разговаривать с тобой, если мое мнение по всем остальным вопросам тебя не интересует?

— С чего ты взяла? — растерянно пробормотал Раннег.

— Как с чего? — Къяра помолчала немного, а затем резко встала с дивана, и продолжила, в голосе ее послышался металл:

— Враг атаковал нас уже больше суток назад, как я понимаю, иначе им не успеть… А я узнаю об этом только сейчас, когда порт пал, корабли потоплены, а большая часть войска перебита… Это бесподобно, конунг, у меня даже слов нет, чтоб выразить тебе всю мою благодарность за столь своевременное донесение. Какой еще вывод, кроме того, что советоваться со мной по всем этим вопросам ты не считаешь нужным, я могу сделать?

— Я виноват, Владетельница, — конунг преклонил колени, — Я думал, что смогу отразить нападение.

— Так почему не отразил?

— На кораблях несколько магов, они наводят морок, насылают ядовитый туман, отводят наши ядра и стрелы от их кораблей и войска.

— Чудесно, и что ты хочешь от меня? Чтобы я, продумала план обороны порта, который пал? По всей видимости — нет, потому что это не имеет смысла… уже не имеет. Или, взяв в руки меч, сражалась на стенах города против ядовитого тумана и морока? Тоже нет? Тогда зачем ты пришел мне все это рассказать? Просто так? Для сведения?

— Я хочу вернуть тебе диадему…

— Да неужели? Какое необычное желание. Считаешь, я должна обрадоваться этому?

— Я не знаю, обрадуешься ты или нет, но я понял, что лишь твоя магическая защита может спасти Кирит. Поэтому я решил вернуть тебе диадему и просить воспользоваться магией, чтобы спасти твое Владение…

— Ты решил это только сейчас, когда все корабли разрушены, войско перебито и порт захвачен? Когда маги сумели, захватив нашу землю, установить здесь свои магические артефакты и использовать против нас силу наших сфер и нашей же земли? Ты решил это только сейчас? Какая оперативность мыслей и действий… А может, подождешь еще? Пока уже никого не останется, и спасать будет некого, а? Тогда ты бы совсем облегчил мне работу… — она саркастически усмехнулась.

— Прости… Ты накажешь потом, сейчас я хочу отдать тебе диадему.

— Пойдем, — Къяра раздраженно махнула рукой и стремительно направилась к выходу, крикнув по дороге Феруза.

Оставив Феруза у входа, Къяра вошла в центральную башню дворца конунга. Поднявшись по узкой винтовой лестнице к сокровищнице, где конунг, под круглосуточной охраной, хранил ее магический концентратор, она остановилась. Раннег шагнул вперед и, зная, что охрана добровольно двери Владетельнице не откроет, сделал знак рукой. Охранники тут же расступились и они вошли внутрь. В небольшой комнате без окон, на маленьком столике посередине на подушке из красного бархата лежала диадема. Конунг взял ее в руки и, преклонив колени, передал Къяре со словами:

— Владетельница, я возвращаю ее тебе в вечное пользование.

Къяра молча приняла ее и тут же надела на голову.

— Я был неправ, когда решил забрать ее у тебя, — добавил Раннег, склонив голову.

— Хорошо, что хоть сейчас это понял. Вставай, пойдем, у нас очень мало времени.

Къяра вышла из сокровищницы. Спускаясь по узкой винтовой лестнице, она обратилась к шедшему за ней конунгу.

— Мне необходимо попасть в порт. Маги установили там свои артефакты.

— Свои арте… что? — на лице Раннега отразилось недоумение.

— Свои магические вещи, дающие им силы… Мне будет нужна сотня конных воинов. У тебя есть?

— Да, в городе осталось несколько тысяч.

— Отберешь лучших. Остальных оставишь здесь.

— Мне сопровождать тебя?

— Не знаю, как хочешь. Там ты мне будешь не особо нужен, хотя и здесь, я надеюсь, ничего не будет, главное, чтоб неприятелю ворота не открыли… в общем, сам решай.

— Я поеду с тобой.

— Хорошо, только командовать буду я. Посмеешь вмешаться, убью. Понял? — ее тон не допускал возражений.

— Да, Владетельница.

Стремительным вихрем сотня во главе с Къярой вылетела из городских ворот, и стражники тут же захлопнули тяжелые створки вслед за ними и опустили решетку. Не сбавляя темпа, маленький отряд пронесся через поле и врезался в гущу подступающих к городу воинов. Отряд мечами проложил себе дорогу. Къяра магию не использовала, ее целью были не воины, а маги, которые сейчас обустраивались в порту. Для них появление Къяры должно было стать полной неожиданностью. Прорвавшись почти без потерь сквозь ряды противника, Къяра направила свой отряд к порту.

Влетев на взмыленных конях в порт, воины по приказу Къяры расчистили от неприятеля крепостную стену порта. Владетельница, взбежала на нее и, приказав воинам никого не подпускать к ней на сто шагов, поднялась на ее высокий край над амбразурами. Ее длинное темно-серое, расшитое черным шелком платье с широкими рукавами трепал ветер, делая ее похожей на мрачную птицу, накликивающую беду. Она воздела руки к небу, и на небе, над ее головой собралась черная туча, а ветер усилился. Къяра начала читать заклинания и началось мрачное действо.

Из тучи на землю брызнули серебристые искорки, которые собирались в воздухе, наподобие облаков, и словно живые существа, перемещались в пространстве, гонимые сильными порывами ветра.

Первыми под удар светящихся искорок попали три заморских мага, которые, окруженные сияющим облаком искр, выбежали на улицу и со страшным криком стали в судорогах кататься по земле. Они пытались вырваться из светящегося скопления и хоть какими-то знаками объяснить своим соратникам, что причиной их страданий является девушка-маг, стоящая на краю крепостной стены, и что ее необходимо убить, чтобы всем выжить. Но их никто не понял. Напротив, вид магов бьющихся в припадке, полностью деморализовал воинов неприятеля и самое главное их военачальников. Они не знали что предпринять. Несколько лучников попытались выстрелить в Къяру, но их стрелы отнес сильный ветер, вихрем кружившийся вокруг нее, а воинов с мечами не подпускала к ней ее сотня.

Как только последний маг испустил предсмертный вздох, пришла очередь и войска. Искорки разлетелись в разные стороны и наполнили собой все обозримое пространство. Вдохнув хотя бы одну из них, воины неприятеля падали парализованные неведомой силой, не дававшей им даже двинуться. Вскоре ни в порту, ни на кораблях, ни у стен окруженного неприятелем города не осталось ни одного воина, способного держать оружие.

Тогда Къяра опустила руки и оглянулась на своих соратников. Те смотрели на нее со смешанным чувством благоговейного ужаса и восхищения.

— Ты убила всех? — осмелился прервать молчание конунг.

— Нет, только магов. Остальные придут в себя дня через два, — ответила Къяра. Она была бледна и кусала губы.

— Тебе плохо? — внимательно посмотрев на нее, спросил конунг, и подал ей руку, помогая сойти.

— Все в порядке… — Къяра спустилась с высокого края и встала на стене рядом с конунгом, — Прикажи воинам отыскать всех наших раненых ратников и перенести на площадку у стены. Когда закончите, доложи, я спущусь и постараюсь помочь им. Феруз пусть останется со мной. Иди. Да и еще, пусть кто-нибудь отыщет здесь кожаный мешок и сложит все вещи заморских магов, которые только найдет.

— Да, Владетельница, — кивнул конунг и, крикнув воинов, начал спускаться по лестнице, ведущей со стены.

К ней тут же подошел Феруз.

— Госпожа, я могу Вам чем-то помочь? — озабоченно спросил он.

— Да, Феруз, — Къяра в изнеможении прислонилась к стене у амбразуры и прикрыла глаза. Голова у нее разрывалась от боли, а перед глазами плыли разноцветные круги. Выдержать отдачу от магии того уровня, который она только что продемонстрировала, убив одновременно трех достаточно могущественных магов, поддерживаемых несколькими сильными артефактами, было чрезвычайно сложно, магический концентратор раскалился так, что прожег до кости ей кожу головы, а ее работа была еще не завершена. Она понимала, что сил у нее может не хватить.

— Что я должен сделать?

— Когда будем спускаться, будешь незаметно поддерживать меня сзади, а потом тут же сядешь на коня и вплотную подъедешь ко мне. Когда я закончу, подхватишь меня к себе в седло и без объяснений увезешь во дворец, отнесешь ко мне в спальню, позовешь Лиата, после чего уйдешь и никого не будешь ко мне допускать.

— Вам настолько плохо? — испуганно спросил Феруз, вглядываясь в ее лицо.

Выглядела волшебница отвратительно, прическу ее растрепал ветер, и иссиня-черные пряди ее волос в беспорядке рассыпавшиеся по плечам, подчеркивали изможденное и обескровленное лицо, посиневшие губы и глубоко запавшие глаза.

— Да… — еле слышно произнесла она, — но знать об этом никто не должен. Сможешь сделать?

— Я постараюсь.

Къяра ничего не ответила, даже не кивнула. Силы стремительно оставляли ее.

Через некоторое время она, как сквозь сон, услышала голос конунга, который докладывал ей, что они перенесли на площадку всех, кого смогли найти. Сделав над собой громадное усилие, Къяра открыла глаза, оторвалась от стены, на губах ее заиграла улыбка, и она стала спускаться вниз. Феруз шел сзади, вплотную к ней, стараясь поддержать. Внизу у стены лежали и сидели около тысячи раненых воинов. Спустившись, Къяра встала перед ними. Феруз отошел от нее, а через несколько минут вернулся, но уже верхом на коне. Конунг удивленно взглянул на него, но спросить его о непозволительном поведении не посмел, потому что Къяра, не переставая улыбаться, подошла вплотную к Ферузу и взялась одной рукой за его стремя. Затем она подняла другую руку, и с ее руки слетело мерцающее облако тумана, которое, поднимаясь и ширясь, заволокло раненых воинов. Послышались стоны и приглушенные вскрики. Все воины сотни сопровождения, кроме конунга, не отрываясь, смотрели на раненых, вернее на мерцающий туман, накрывший их. Поэтому только Раннег увидел, как, стряхнув с руки остатки тумана, его Владетельница стала медленно оседать на землю. Однако сделать это ей не позволил Феруз. Легко подхватив свою госпожу к себе в седло, воин тут же послал коня вскачь по направлению к городу.

В первый момент конунг растерялся, а во второй его громкий крик: «Коня, живо!» заставил его воинов быстро рвануться за его конем. Вскочив в седло, конунг отдал приказ присмотреть за ранеными и связать всех обездвиженных вражеских воинов, потом пришпорил коня и поскакал вслед за умчавшимся Ферузом.

Конунг всю дорогу до города гнал коня, но, несмотря на это догнать Феруза не смог. Отворившие ворота стражники подтвердили ему, что совсем недавно Феруз вместе с их Владетельницей въехали в город, причем воин крепко держал Владетельницу в объятьях, чему та абсолютно не противилась.

Отдав распоряжение караульному гарнизону пленить и связать всех обездвиженных врагов за стенами города, конунг направил своего коня к дворцу Къяры.

У дворца никого не было. Конунг взбежал по лестнице, прошел к дверям и толкнул их. И тут же столкнулся с Ферузом, который преградил ему путь:

— Она не велела никого пускать!

— Это не может относиться ко мне! Я должен ее видеть! — конунг попытался оттолкнуть Феруза, но тот не отступал.

— На колени, раб! — рявкнул разъяренный конунг, выхватывая меч.

— Я раб, но ее раб, и скорее умру, чем нарушу ее приказ! — Феруз взглянул прямо в глаза конунгу и тоже взялся за меч.

Конунг понял, что для того чтобы пройти ему придется сразиться с воином и убить его, и отступил.

И в это время во дворце раздался приглушенный вскрик, а затем долгий стон, в котором слышалась такая мука, что замирало сердце. И конунг, и Феруз, не сговариваясь, рванулись к двери ведущей в опочивальню Владетельницы и распахнули ее. Представшая их взорам картина была настолько невероятна, что они на минуту замерли пораженные, а потом конунг вновь схватился за меч.

Къяра лежала на кровати, руки и ноги ее были накрепко привязаны к кровати ремнями, над ней склонился ее супруг, пытаясь ножом запихнуть под ее диадему какую-то мокрую ткань грязно-зеленого цвета, которая под его ножом тут же пропитывалась кровью и становилась ярко красной. Къяра стонала, а тело ее выгибала судорога.

Обернувшись и увидев вошедших, Лиат привстал с кровати и с такой яростью в голосе крикнул: «Вон отсюда!», что меч конунга замер на полдороги, а сам он, охрипшим от волнения голосом, тихо спросил:

— Ты что с ней делаешь?

— Я лечу, а вы выйдите отсюда вон, — разгневанно проговорил супруг Къяры и вновь сел на кровать рядом с ней.

— Ответь, зачем ты ее связал, и мы уйдем, — тихо произнес конунг.

— Она без сознания, поэтому может кричать и дергаться, вот придет в себя, развяжу… — сквозь зубы, мрачно пояснил Лиат.

В это время стон смолк, а тело Къяры перестало содрогаться. Къяра повернула голову, и в глазах ее появилось осмысленное выражение:

— Феруз, почему вы здесь? Ты не понял моего приказа? — с трудом произнесла она.

От ее поворота головы повязка, которую пытался наложить Лиат, сбилась и изумленным взглядам Раннега и Феруза открылась страшная, обожженная и кровоточащая рана, по краю диадемы надетой на голову их Владетельницы. Потрясенные увиденной картиной оба кирита молчали. Лиат тут же начал развязывать ремни на руках Къяры.

— Пошли вон, оба. И если только раскроете рот, о том, что видели, языки отрежу обоим, — тихо и медленно проговорила Къяра и вновь закрыла глаза.

Конунг и Феруз тут же вышли из спальни, плотно закрыв за собой дверь. Ошеломленные, не в силах уйти, они, прислушиваясь, долго стояли в коридоре, но из-за двери не донеслось больше ни звука.

Наконец, конунг не выдержал:

— Если ей что-то понадобиться, дай тут же знать, — проговорил он и стремительно направился к выходу.

Из своих покоев Къяра не выходила три дня. Удрученный конунг по несколько раз на дню заходил во дворец, пытаясь узнать хоть что-то о здоровье Владетельницы. Но Феруз лишь отрицательно качал головой, давая понять, что новостей у него никаких нет. И только на четвертый день Феруз сообщил конунгу, что Владетельница в центральной зале и ждет его для доклада.

Раннег, обрадованный таким известием, тут же прошел в центральную залу и, подойдя к Къяре, опустился на колени. Владетельница полулежала на своем любимом диване. Она была бледна, голову ее охватывал тонкий шелковый шарф. Глаза ее при этом горели недобрым огнем, а губы ее мрачно кривились. Однако для конунга в эту минуту это было не главным, главным было то, что Владетельница осталась жива, и он не смог сдержать довольной улыбки, хотя прекрасно понимал, что общение с ней вряд ли закончится для него чем-то хорошим.

— Ты чему-то рад? — хмуро спросила Къяра, взирая в упор на стоящего перед ней на коленях конунга.

— Да, Владетельница, я просто счастлив, что тебе стало лучше, — искренне ответил он.

— Думаю, это доставит тебе больше неприятностей, чем ты ожидаешь…

— Я знаю, что заслуживаю жестокой казни, Владетельница и готов принять ее… — конунг покорно опустил голову.

— Вся беда в том, Раннег, что мне не кем тебя заменить, поэтому, хотя ты ее действительно заслуживаешь, казнить я тебя не могу, как бы мне этого не хотелось… Но наказать накажу, чтоб больше неповадно было ни самостоятельные боевые действия вести, ни приказы мои нарушать.

— Ты столь откровенна, Владетельница… На твоем месте я бы до конца наказания не стал бы этого говорить… Неизвестность страшит.

— Мне нет нужды дополнительно нагонять на тебя страх, ты и так бояться будешь еще раз меня прогневать… наказывать я умею хорошо, — мрачно проговорила Къяра.

— Я готов принять любое наказание, Владетельница…

— Замечательно… Хотя я могу тебе предоставить выбор. Ты хочешь, чтоб я сразу применила магию или мне сначала звать палача, а магию использовать потом?

— А ты можешь вообще не использовать магию? Вряд ли это пойдет тебе на пользу… — конунг судорожно передернул плечами. Он видел, что с ней сделала ее собственная магия.

— Могу… могу даже сама пытать без палача… но тебе вряд ли покажется удобным остаться без кое-каких частей твоего тела… и с травмами, которые надо очень долго лечить… Зачем тебе это? Где я тебе замену на это время найду? — Къяра усмехнулась, — А если ты обо мне печешься, то знай, такая магия для меня не обременительна.

— Тогда используй магию сразу… раз все равно без нее не обойтись.

— Как скажешь, — Къяра приподняла и вытянула вперед руку, и тут же конунг рухнул на пол. Тело его подергивалось, а глаза закатились. Минут через двадцать, Къяра тряхнула кистью руки и опустила ее. Тело конунга перестали сотрясать конвульсии, и вскоре он открыл глаза, пошевелился и, с трудом приподнявшись, пошатываясь вновь встал на колени.

— Владетельница, — еле ворочая языком, проговорил он, — когда я говорил, что готов принять любое наказание, я и не предполагал, что ты можешь наказывать так.

— Понравилось?

— Не то слово… — конунг облизнул пересохшие губы, — я теперь понял, что означают слова «невыносимая боль».

— Но ты же вынес… я знала, когда надо остановиться. Вставай.

— Не могу, Владетельница… — конунг осторожно покачал головой, боясь растревожить боль, еще стучавшую в его висках, — голова раскалывается, в глазах темнеет, и ноги не держат, я уж лучше так постою…

— Вставай, вставай. Сейчас все пройдет, — усмехнулась Къяра, — а через пять минут, и думать об этом забудешь.

— Вот это вряд ли… такие ощущения не забываются, — конунг медленно поднялся. Боль, как и сказала Владетельница, исчезала, и он начал обретать прежнюю уверенность движений.

— Считаешь, что я наказала тебя слишком сурово?

— Нет, ты наказала даже мало, особенно учитывая то, что пришлось вынести тебе… Ведь это произошло потому, что я позволил заморским магам захватить порт… Так?

— Так. Но про что пришлось вынести мне, тебе лучше забыть, если не хочешь остаться без языка, я тебя уже предупреждала…

— Я понял.

— Это хорошо… и было бы еще лучше, если бы понял, что следующую выходку подобную той, за что наказала, я не прощу и найду тебе замену, как бы сложно это не было.

— И это понял тоже.

— Замечательно. А теперь я бы хотела услышать от тебя подробный доклад о наших потерях и о том, что тебе удалось сделать за прошедшие три дня.

— Мы потеряли несколько тысяч воинов, двадцать сотников и трех тысячников. Все с почестями погребены. Всех раненых ты излечила. Потоплен, как ты знаешь, наш флагман и шесть кораблей береговой охраны. Однако, после того как ты обездвижила всех противников, мы захватили и привели в порт все восемь заморских кораблей. И еще пленили около трех тысяч человек. Все военачальники в темнице ждут твоего суда, простые воины клеймлены и порабощены. Стену порта и все разрушения восстанавливают.

— Ну что ж… нам удалось минимизировать потери… Хотя их могло бы и не быть вовсе, как ты должен был уже догадаться, — холодно произнесла Къяра.

— Да, я уже все понял и раскаиваюсь, Владетельница.

— Теперь надо думать, что делать с потерями наших военачальников… У тебя есть на примете достойная замена?

— Пока нет, но найдем… Молодых воинов много, подберу кого-нибудь. Опыта у них конечно маловато, но ничего наберутся…

— Значит так. Подбираешь мне двадцать пять молодых, перспективных воинов не старше восемнадцати от силы двадцати лет… Я заберу их месяца на три или больше и уйду с ними… Верну, конечно, не всех, но кто вернется, станет достойной сменой.

— Владетельница, ты хочешь больше чем на три месяца оставить предел?

— Ты же раньше как-то справлялся сам… Вот и сейчас справишься. К тому же, как я поняла, тебе даже нравится принимать самостоятельные решения.

— Может, наконец, простишь? Я уже понял, что был неправ, да и ты уже наказала… Или и дальше попрекать будешь?

— Больше не буду. Однако решения тебе действительно ближайшее время придется принимать самому. Если же что-то случиться, что потребует моего безотлагательного присутствия, оставлю тебе кольцо. Переоденешь его на другую руку, и я появлюсь…

— А что мне делать с плененными заморскими военачальниками?

— Пока ничего… Пусть посидят в темнице. Сейчас более важно наше войско восстановить. Вернусь, разберусь и с ними. Еще вопросы есть?

— Тебе не надо сейчас тренировать и учить воинов… Тебе стоит еще немного отдохнуть. Подожди хотя бы месяц, — печально глядя на нее, проговорил Раннег.

Къяра резко встала и со всего размаха ребром ладони ударила его по губам.

— Ты забываешься! Ты с кем разговариваешь? Со своей женщиной в опочивальне?

— Владетельница, прости, — конунг опустился на колени и облизнул кровь с разбитых губ, — но ты действительно не в лучшем состоянии…

Раннег понимал, что его последние слова сейчас вызовут новую вспышку гнева, но все равно не смог сдержаться. К Владетельнице, в душе, он давно уже относился как дорогой лично для него женщине… Только общение с ней доставляло ему несказанную радость, и он дорожил ею. Это чувство усилилось особенно после того, как его нежелание отдавать ей диадему, чуть не погубило ее.

— Ты не понял, что я не потерплю подобных вольностей в обращении?

— Можешь наказывать, Владетельница, но это правда.

— Заткнись! — Къяра еще раз сильно ударила конунга по лицу, — То, что я сказала, это приказ, и он не обсуждается!

— Подожди хотя бы несколько недель… на тебе лица еще нет.

— Ты так и не понял? Это приказ! Ты споришь с моим приказом? — Къяра жестко схватила конунга за подбородок, приподняла его голову и заглянула ему в глаза.

Конунг вздрогнул, сжал зубы, но взгляд не отвел. Къяра усилила воздействие.

— Можешь даже убить, — хрипло, с трудом проговорил он, — но я все равно останусь при своем мнении.

— Да оставайся! — раздраженно произнесла Къяра и, убрав морок, оттолкнула голову конунга, так что он пошатнулся, — только держи его при себе. А еще раз рот откроешь по этому поводу, язык вырву. И чтоб завтра с утра двадцать пять воинов, на конях, готовых к походу стояли у моего дворца. Не сделаешь, накажу публично. Все! Иди.

— Да, Владетельница, — подавленно произнес конунг, поднялся с колен и вышел, спорить с ней и дальше он не решился.

Утром конунг пришел во дворец Къяры и мрачно доложил:

— Твое приказание выполнено, Владетельница.

— Сейчас посмотрим, кого ты мне набрал, — усмехнулась Къяра и вышла на террасу дворца. Выглядела она сегодня лучше, чем вчера, и конунг с радостью отметил это.

Двадцать пять молодых воинов стояли перед дворцом, держа за узду коней. А поодаль стояли пять рабов тоже с лошадьми и еще десять лошадей, нагруженных поклажей.

— А это еще что такое? — Къяра удивленно указала на рабов и нагруженных лошадей.

— Провиант и скарб для похода. Обоз одним словом, маленький, конечно, но месяца на три, надеюсь, вам хватит…

— Ты думаешь, я на увеселительную прогулку с твоими воинами еду? — тихо и раздраженно произнесла Къяра, — Ты не понял для чего я еду и набрал мне изнеженных и неприспособленных ни к чему красавцев? И чтоб они не сдохли по дороге решил снабдить нас едой и всем остальным?

— Владетельница, я не понимаю… Что тебе не нравится?

— Я беру их, чтобы сделать из них приспособленных ко всему, закаленных и умелых бойцов. Если б я хотела их просто тренировать, то могла бы это делать и здесь… Мне надо, чтобы они научились выживать в любой ситуации, и для этого я проведу их через все трудности, которые только можно вообразить… Выживут, конечно, не все, я уже говорила тебе, но кто выживет, будет истинным воином.

— Так учили тебя? — пораженно, почти шепотом спросил Раннег.

— Нет, конунг, меня учили не так. Того, что вынесла я, никто из них вынести не сможет по определению, — усмехнулась Къяра, — Их я буду учить по их возможностям, но по максиму. Поэтому если верну хотя бы половину, будет хорошо.

Конунг ошеломленно смотрел на эту на вид очень хрупкую и нежную красавицу, и в его голове никак не могло уложиться, у кого поднялась рука так жестоко с ней обращаться. Неужели легендарный воин, учивший ее, посмел требовать от нее то, что не способен вынести закаленный в боях мужчина… Ему хотелось схватить ее в объятья, спрятать и защитить от всех трудностей и невзгод. Чтобы только на губах ее заиграла очаровательная улыбка, а в глазах появился загадочный мерцающий блеск…

— Владетельница… молю тебя, — конунг опустился на колени, — делай с ними что хочешь, но не показывай им на собственном примере… Ты — Владетельница, они должны понять, что ты выше этого.

— Конунг, прекрати и встань. Я разберусь сама… Обоз твой останется здесь.

— Владетельница… хотя бы часть… хотя бы для тебя.

— Нет! И это приказ!

— Да, — Раннег тяжело вздохнул и поднялся. Он понял, что его догадка верна, и Къяра разделит все трудности с обучаемыми ей воинами.

Двадцать пять молодых воинов ехали на конях вслед за Владетельницей, недоумевая, почему в последний момент конунг изменил свое решение, и в долгий поход они выехали налегке, без обоза. Однако что-то спросить никто не осмелился. Все знали, на что способен конунг в ярости, и слышали, что Владетельница еще более жестока. А уж про ее способности лишь взмахом рук поражать все вражеские войска ходили целые легенды, одна красочнее другой. К тому же разом обездвиженное, войско неприятеля и восемь захваченных кораблей противника в порту были красноречивей всяких легенд.

Остановилась Владетельница на большой лесной поляне. Сделав знак спешиться, она приказала расседлать, стреножить и отпустить коней, а потом всем собраться подле нее.

Оглядев стоявший перед ней строй, по команде вытянувшихся и замерших, воинов долгим мрачным взглядом, Къяра скомандовала:

— Вольно.

Юноши чуть расслабили спины, но по-прежнему не смели шелохнуться.

— Я надеюсь, что конунг предупредил вас, что со мной вы надолго, и что я собираюсь вас учить…

— Да, Владетельница, — разноголосый хор голосов был ей ответом.

— Так, — жестко произнесла Къяра, — это было первый и последний раз, когда вы так мне ответили… Во-первых, я ни о чем не спрашивала, а во-вторых, мне всегда отвечает кто-то один, к кому я непосредственно обращаюсь и о чем-то спрашиваю. Кому это не понятно в следующий раз объяснения повторю при помощи плети. Я не люблю повторять дважды одно и то же… Надеюсь, что я растолковала все достаточно ясно.

Она вновь обвела взглядом притихший строй.

— Сейчас я разобью вас на группы по пять человек. Мне будет так удобнее… а потом продолжу.

Къяра прошла вдоль строя, осматривая каждого юношу легким ментальным прикосновением, чтобы выявить способности каждого, а потом выбрала пятерых, а остальных разбила на группы по четыре человека и добавила к каждой группе одного из выбранных ранее.

Перестроив их, Къяра продолжила объяснение.

— Итак, сейчас у нас получилось пять отрядов, и во главе каждого командир. Это распределение не окончательное, я буду смотреть, как вы все работаете, и реорганизовывать что-то уже в процессе занятий. Предупреждаю сразу, порядки будут очень суровые и за малейшую провинность, я буду, даже не задумываясь, казнить. И казнить очень жестоко. Поэтому, без сомнения могу сказать сразу: количество отрядов, да и членов в них в скором времени сократиться, и от вас зависит на сколько сократиться… — Къяра помолчала немного, обводя взглядом застывших воинов, и продолжила, — Командирам отрядов я даю неограниченные права. Мне все равно, каким способом вы будете добиваться в отряде выполнения моего приказа. В случае его невыполнения я спрошу только с вас, а не с рядовых членов. И спрошу так, что смерть за избавление покажется… Поэтому лучше такого не допускать и все мои приказы выполнять чего бы вам это не стоило. А теперь задание для каждого отряда. Обустроить место ночлега, приготовить топливо для костра на всю ночь, добыть любого зверя, чтобы накормить отряд. Кто и как в отряде будет это выполнять, и в какой последовательности, меня не интересует. Важен лишь результат. И еще… если хоть кто-то откажется выполнять приказ командира или посмеет ему сопротивляться, разбираться, по какой причине — не буду, при всех жестоко казню. При чем мне будет достаточно слов командира. Времени у вас — до захода солнца. С последним его лучом я должна видеть вас всех здесь. Опоздавших так же казню. Все! Идите и выполняйте.

Воины разошлись, и вскоре на поляне послышались приказы новоиспеченных командиров, пытавшихся организовать работу в своих отрядах.

Къяра, чтобы не мешать отошла к противоположному краю опушки и села под большой раскидистой березой. Она прикрыла глаза и с помощью магии осмотрела ближайший лес, чтобы выбрать добычу, которую выведет на каждый из отрядов. Она решила, что начинать надо с простого. Пусть хотя бы подстрелят для начала. Выслеживать зверя, да и противника она научит их потом…

К закату все пять отрядов стояли перед ней. Она осмотрела их приготовления и осталась довольна.

— Молодцы, — лицо Къяры озарила довольная улыбка, — порадовали… Это, конечно, только начало, дальше все будет сложней… но начало хорошее.

Она увидела, что все юноши приосанились и сдержанно прятали улыбки. Ее похвала была приятна всем.

— Теперь вы разводите костры, разделываете и жарите добычу, едите. Кстати на противоположном конце поляны, за березняком, в низине есть родник. Воду можете брать там. Котелки для воды, топоры и соль получите в качестве подарка за первое, успешно выполненное, задание.

Къяра взмахнула рукой, и рядом с ней появились пять новеньких котелков, топоров и мешочков с солью.

— Однако на дальнейшие подарки не рассчитывайте, обходиться придется тем, что есть, — усмехнулась она и продолжила, — И еще… Командиры на всех стоянках назначают часовых, которые меняются каждые три часа. Заранее скажу, что посты буду проверять всегда и проверять часто. Застану кого-то спящим или плохо исполняющим обязанности, казню на месте, а командира накажу. Все. Можете идти.

Воины разошлись, а Къяра отошла к лесу, ножом нарубила веток и на небольшом отдалении от стоянок своих учеников сделала себе большой шалаш и развела костер.

Когда совсем стемнело, Къяра направилась обходить стоянки отрядов. При подходе к первой же часовой тут же окликнул ее командой: «Стой! Кто идет?» хотя Къяра шла достаточно тихо и приближалась со стороны леса.

— Твоя Владетельница, — отозвалась Къяра и шагнула в освещенный пламенем костра круг сидящих воинов.

Те тут же поспешно поднялись.

— Сидите, — махнула рукой Къяра.

Воины опустились на свои места.

— Я лишь хотела проверить… У вас все в порядке? — повернулась она к командиру.

— Да, Владетельница, — мощный рыжеволосый юноша с пробивающимися усами, вновь поднялся.

— Тебя как зовут?

— Кордел.

— Завтра на рассвете отряд должен быть выстроен на поляне, а место стоянки не выдавать вашего присутствия здесь. Понятно?

— Не совсем Владетельница…

— Ветки от шалашей и весь сор подальше в лес отнесете. Место костра заложите срезанным в лесу дерном и польете. Примятую траву тоже водичкой польете, аккуратно, чтоб быстрей поднялась. Может, еще чего сами придумаете… Ваша задача: идущему за вами следом противнику место не должно броситься в глаза, хотя бы на первый взгляд… Теперь понятно?

— Да, Владетельница.

— Хорошо, тогда отдыхайте.

Къяра отошла от костра и направилась к следующему отряду. Картина повторилась с той лишь разницей, что ее появления уже ожидали.

То же повторилось и у следующих двух отрядов, а в последнем отряде командир, назвавшийся Витором, не потребовал от нее объяснений как скрыть их присутствие, но попросил разрешения задать ей два вопроса.

— Задавай, — разрешила Къяра, оглядывая молодого воина. Крепко сбитый он был все же менее коренастым, чем большинство киритов. Более темные, каштановые волосы, и достаточно тонкие черты лица выдавали, что мать его явно была не кириткой. Кириты часто, пленив чужеземных женщин, использовали их для продолжения рода.

— Владетельница, Вы позволите поставить охрану к коням? Они без присмотра… может и зверь напасть, и человек…

— Хороший вопрос задал, правильно, что о конях подумал… Только в этот раз за конями я присмотрю сама, никто их не тронет. Мне вы нужны завтра отдохнувшими… Будет тяжелый день. Что еще хотел спросить?

— Вы поставили себе сама и шалаш, и костер развели сама и все без всякой магии… мы могли бы помочь, раз Вы ее не используете…

— Считаешь, я не справлюсь? — усмехнулась Къяра.

— Нет, конечно, — Витор замялся немного, а потом продолжил, — Но разве это дело Владетельницы?

— Я привыкла, что могу все делать сама и хочу вас научить тому же… И магию здесь я постараюсь совсем не использовать. Я умею много чего и без нее.

— Да, Владетельница, в этом никто и не сомневался… Но это было бы правильно, если бы Вы были одна… А когда рядом с Вами ваши воины, которые почтут за честь сделать для Вас хотя бы тоже, что уже сделали для себя, неужели Вы считаете правильным не позволить им этого?

— Даже так… ты считаешь, что можешь говорить мне что правильно, а что нет? — тихо с угрозой в голосе произнесла Къяра, потом резко взяла воина за подбородок, подняла его голову и приказала, — Смотреть мне в глаза.

Витор поднял на нее глаза, и Къяра прочла в них все, что ее интересовало. Она привыкла, что за всеми словами скрывается двойной смысл, но его сейчас не было. Юноша не хотел выслужиться перед ней. Он хоть был и не чистокровным киритом, ни хитрить, ни лгать не умел, хотя бы потому, что его отцом был сам конунг. Именно этим и объяснялось столь необычное поведение воина. Находясь все время рядом с отцом, он подсознательно впитал его отношение к ней и считал это естественным. Къяра вспомнила, что часто мельком видела юношу в эскорте конунга. Она разжала руку и усмехнулась:

— Тебе повезло, что это было сказано от чистого сердца…

Воин тут же отвел взгляд, его била мелкая дрожь, он судорожно сглотнул. Къяра знала, что выдержать ее тяжелый, испытующий взгляд было нелегко.

— Я учту то, что ты сказал мне, и в следующий раз воспользуюсь твоим предложением, — продолжила она и улыбнулась, а потом легко коснулась плеча воина, — Хотя ты единственный, кому это пришло в голову.

Юноша вздрогнул, совсем опустил голову и тихо произнес, — Я уверен, что и остальные командиры думают также, лишь не осмелились спросить…

— Возможно… Теперь отдыхайте, — Къяра развернулась, чтобы уйти, но ее вновь остановил Витор.

— Владетельница, подождите…

— Что еще? — резко и достаточно грубо, обернувшись, спросила она.

— Вы не ели… может быть… Вы не откажитесь… поесть с нами? — голос воина прерывался, эти слова ему явно дались нелегко.

— Это приглашение?

— Да… если Вы позволите.

— Что ж угощайте, раз такие смелые, — рассмеялась Къяра и села к костру рядом с воинами.

8

Верхом, в сопровождении Феруза и авангарда его сотни, составляющей ее личный эскорт, Къяра выехала из города и направилась к верфям порта. Она намеревалась лично проконтролировать спуск на воду нового боевого киритского корабля. Выглядела Владетельница киритов великолепно. Легкий, шелковый брючный костюм черного цвета с серебристо-серой отделкой красиво облегал ее статную фигуру. Высокие, черные, мягкие кожаные сапожки, в которые были заправлены брюки, охватывали точеные ножки. Расшитый серебром и черным шелком темно-серый, тяжелый плащ ниспадал с плеч. Длинный, тонкого черного шелка, треольский шарф, также расшитый серебром покрывал голову. Не желая лишний раз демонстрировать своим подданным магическую диадему, Къяра теперь часто набрасывала шарф на голову. Она оставляла свободными длинные концы с серебристыми кистями и закрепляла его, подобно треольским женщинам, высоко на затылке узким серебряным гребнем.

На дороге им повстречалась колонна рабов, которых привезла очередная торговая шхуна. Колонна перегородила почти всю дорогу. Къяра остановила коня, а ее воины устремились вперед и замахали плетьми, сгоняя рабов к обочине. Им стали помогать надсмотрщики. Дорога была быстро освобождена, и Къяра тронула вперед Бриза. Однако тут из толпы рабов к ней навстречу, прямо под ноги ее коня, кинулась пожилая женщина с криком:

— Алика! Алика!

Къяра придержала Бриза. Феруз тут же резким рывком направил своего коня прямо на женщину и сбил бы ее, если бы не грозный окрик Къяры:

— Стоять!

Феруз поднял коня на дыбы и осадил назад, не задев женщину. Все воины эскорта остановились. А рабыня, подбежав к Къяре, обхватила ее сапог и опустилась на колени, причитая по треольски:

— Слава богам, госпожа, Вы живы! Виард не убил Вас! Я столько молилась об этом! Столько молилась… Я знала, что перед смертью увижу Вас!

Один из надсмотрщиков, сопровождающих колонну рабов, хотел подойти к рабыне и оттащить ее, но жест Владетельницы остановил его, и он замер в ожидании.

Услышав знакомое имя учителя, Къяра наклонилась к женщине и тоже заговорила по треольски:

— Я не знаю, кто ты и не понимаю, о чем ты говоришь. Кто меня должен был убить и почему?

— Госпожа моя, неужели Вы меня не узнали? Я Вилена, Ваша служанка… После того как подлый наемник Виард похитил Вас, моя госпожа, а Маграт, выманив из замка Вашего отца, сокрушенного горем, казнил его, а затем поработил весь предел, меня продали в рабство… И с тех пор я только о том и молилась, чтобы Вы остались живы… и боги даровали нам свиданье.

— Ты ошибаешься, женщина… меня никто не похищал, я Владетельница этого предела, и Маграт — мой отец, — Къяра выпрямилась в седле и хотела уже жестом показать, чтоб рабыню оттащили, но не успела.

— Так Вы ее дочь! Молю Вас, скажите, что с моей госпожой, что с Аликой? — зарыдала женщина и, отпустив сапог Къяры, упала перед ней ниц.

Надсмотрщик шагнул к ней вновь. Заметив его движение, Къяра раздраженно взмахнула рукой. Феруз моментально выхватил меч и оттеснил наглеца, дерзнувшего приблизится к Владетельнице без ее на то соизволения. Он, как и все воины сопровождения, ничего не понял из диалога женщины с их Владетельницей, но Владетельница хотела продолжить разговор, и ее желание было законом.

— Встань, я хочу говорить с тобой, — все также, по треольски, приказала Къяра.

Женщина поднялась, продолжая всхлипывать.

— С чего ты взяла, что я дочь твоей бывшей госпожи?

— Разве Вашу мать, Владетельница, зовут не Аликой? Вы похожи как две капли воды… Хотя сейчас я понимаю, что такой она была двадцать лет назад.

— Я не знаю, как звали мою мать, она давно умерла.

Женщина, прижав руки к лицу, вновь зарыдала и опустилась на колени.

— Мне сейчас некогда, — продолжила Къяра, — Я распоряжусь, тебя отправят ко мне во дворец. И когда я вернусь, мы поговорим…

Потом она повернулась к Ферузу:

— Помоги ей подняться, договорись с торговцем, выкупи и отправь с двумя воинами во дворец. Потом догонишь.

Феруз спешился и, подойдя к женщине, помог ей встать. Потом отвел в сторону. Къяра тронула коня и увидела, что женщина осеняет ее охранным треольским знаком, а до ее слуха донеслось:

— Храните ее боги!

Феруз догнал ее минут через двадцать и, поравнявшись с ней, доложил:

— Госпожа, она умерла.

— Что?! — Къяра подняла коня на дыбы и развернула.

Феруз осадил своего коня и, глядя ей прямо в глаза, повторил:

— Она умерла, госпожа. Как только Вы отъехали, женщина упала без чувств, и мы не смогли ей помочь.

Бриз взволнованно переступал с ноги на ногу, чувствуя напряженность своей наездницы. Воины замерли у нее за спиной, страшась ее гнева. Только Феруз мог так хладнокровно докладывать ей о неприятностях, зная заранее, что это может повлечь за собой вспышку ярости. Однако Владетельница сдержалась, лишь холодно осведомилась:

— Ты распорядился ее похоронить?

— Да. Я выкупил ее. Воины отвезут ее на погост, если не последует других Ваших распоряжений.

— Хорошо, — Къяра медленно развернула коня, а потом с места в карьер погнала его в сторону порта. Ее эскорт рванулся за ней.

Влетев в порт и проскакав галопом до самых сходней корабля, Къяра соскочила с коня. Бросив повод подскакавшему следом за ней Ферузу, она взбежала на корабль, где ее уже ждал конунг.

Такой раздраженной и злой конунг давно не видел свою Владетельницу. Она орала на всех, ей не нравилось ничего, удары плетью сыпались направо и налево. Также щедро она раздавала угрозы отправить всех к палачу. Под конец, пообещав мастерам, что если к завтрашнему утру все недоделки не будут устранены, она лично спустит шкуру со всех и каждого, Къяра сошла на берег.

— Ты задерживаешь спуск корабля? — спросил конунг, сходя следом за ней, и тут же пожалел о своем вопросе.

Обернувшись, Къяра словно разъяренная львица налетела на него, ее глаза метали молнии, а рукоять ее плети уперлась ему в грудь:

— Ты хочешь спустить на воду корабль, имеющий столько недоделок? Тебе надоели воины его команды? Решил потопить их?

— Нет, не хочу… — тут же ретировался конунг.

— Тогда что задаешь глупые вопросы? Я всегда считала, что ты достаточно мудр для того, чтобы не делать этого. Или уже лгать научился? Так вот, хоть я и маг, но лжи не терплю. Еще раз подобное повторится, я не посмотрю что ты конунг… — плохо сдерживаемая ярость сочилась из каждого слова Къяры.

Конунг опустился на колени и склонил голову, — Прости, Владетельница.

Он уже выучил характер Къяры и знал, что в такие моменты ей лучше не перечить.

— Хорошо, встань, — смягчилась она.

Конунг медленно поднялся.

— Завтра с утра проверишь корабль, и сам примешь решение о его спуске и о наказании виновных… А я приеду и проконтролирую, — губы Къяры кривила недобрая усмешка.

— Хорошо, Владетельница, — конунг обречено вздохнул, понимая, что корабль завтра на воду не спустит уже он.

Виард сидел на поляне перед своей небольшой избушкой и затачивал меч. Вдруг он услышал топот копыт. Он удивленно посмотрел в сторону опушки. К нему рысью на вороном скакуне приближалась красивая темноволосая всадница. Виард отложил меч и поднялся ей на встречу.

— Здравствуйте в веках, Владетельница киритов. Что привело тебя в наши края? — приветствовал он ее. И, поймав коня за узду, помог всаднице спуститься.

Опираясь на по-прежнему сильную руку учителя, Къяра соскочила с коня, с удовольствием отметив про себя, что за время ее отсутствия он почти не изменился. Лишь седых волос заметно прибавилось.

— Откуда столь точные сведения? — с улыбкой осведомилась она, — Неужели воин-отшельник наладил связь с внешним миром?

— Слухами земля полниться и про тебя только глухой еще не слышал… — улыбнулся он в ответ и пояснил, — Ты же знаешь, что изредка меня навещают торговцы, зарясь на добытые мной шкуры.

— Помню, но не замечала раньше, чтоб ты вел с ними беседы, не касающиеся провианта.

— Девочка моя, — воин покачал головой, — о тебе грех не спросить… Так что привело тебя ко мне?

— Может, вначале хоть чаем напоишь с дороги, а уж потом спрашивать будешь?

— С дороги? Кому ты морочишь голову? Ты ж перенеслась сюда вместе со своим конем, и в пути ты не больше четверти часа. Небось, как от своего дворца отъехала так здесь и оказалась.

— С чего это ты взял?

— Конь не устал, пыли на копытах почти нет, да и ко мне через лес не проехать, там ловушки везде…

— А если даже и перенеслась, то чаем что, поить уже и не обязательно? Я ж тебя не кормить меня прошу.

— Так, — воин вновь покачал головой, — недобрые вести, видать, привели тебя ко мне, если ты даже говорить сразу не хочешь… Ну что ж, сейчас придет Регмир и мы напоим тебя чаем.

— У тебя появился новый ученик? — Къяра удивленно приподняла брови.

— Ну, что-то вроде того. Владетель был так добр, — Виард криво усмехнулся, — что прислал мне мальчишку, чтобы скрасить мое унылое затворничество здесь. Он помогает мне по хозяйству.

— Ты согласился? Насколько я помню, раньше ты не выносил чьего-то присутствия.

— Ты изменила меня. После твоего отъезда мне здесь стало очень тоскливо. Я сам попросил Владетеля об ученике.

— И он сразу согласился?

— Да, даже пообещав прислать другого, как только я прибью этого.

— И ты до сих пор его не прибил?

— Как видишь, пока нет.

— Ты стал на редкость рачителен к собственности Владетеля, — усмехнулась Къяра, — И что, ты его учишь?

— Редко, когда настроение бывает… Он слишком неловок, особенно по сравнению с тобой.

— И давно он у тебя?

— Уже третий год. Ты давно не навещала меня, — Виард отвел коня Къяры к крыльцу и там привязал его.

— Да. Прости… У меня были нелады с отцом, и я боялась навлечь на тебя его гнев.

— Я догадывался. В последний свой приезд Владетель был крайне раздражен, и как я думаю, единственной целью его визита было узнать, была ли здесь ты. Надеюсь, сейчас он доволен?

— Скорее да, чем нет.

— Ну и то неплохо.

В это время из лесу вышел высокий, статный, атлетического сложения юноша, лет шестнадцати. Его густые, чуть волнистые, русые волосы были перехвачены плетеным шнурком. За плечами у него висел лук, а к поясу была приторочена подстреленная куница. Он удивленно посмотрел в их сторону и поспешил к ним.

— На вид и не скажешь, что неуклюж, — заметила Къяра.

— Посмотри на него на площадке для боя и скажешь сразу, — усмехнулся Виард.

— А ты мне его там покажешь?

— Да сколько угодно. Ради тебя, моя девочка, я заставлю его хоть наизнанку вывернуться.

Подошедший юноша, мельком взглянув на Къяру, преклонил колени перед Виардом и протянул ему убитого зверька:

— Я добыл только это, учитель.

Виард взял куницу в левую руку, а правой рукой наотмашь ударил ученика по лицу. Юноша покачнулся от удара, но не отстранился и не проронил ни звука. За первым ударом последовали еще несколько. Къяра не вмешивалась и с любопытством наблюдала за воином, пытаясь догадаться, чем перед ним провинился юноша. Тем, что добыл не то, что он просил, тем, что поздно вернулся или тем, что как-то не так подошел к нему? Ни одна из ее версий не оказалась верна.

— Ты что, скотина, не видишь, кто у нас в гостях? А ну пал ниц, перед Владетельницей киритов и моли, чтобы за такое непочтение она тебя простила, — после очередного удара зло проговорил Виард.

Юноша поспешно встал, развернулся и повалился в ноги к Къяре:

— Простите, Владетельница, я не знал… Прошу Вас… — юноша запнулся, потом, переборов волнение, продолжил, — Владетельница, простите.

Къяра рассмеялась, — Простила. Оставь его, Виард, лучше покажи, чему научил.

— Вставай и топай на площадку, раз Владетельница хочет посмотреть, на что ты способен, — Виард пнул юношу носком сапога, — Тебе несказанно повезло, что Владетельница тебя решила простить. Насколько я знаю, обычно она более жестока. Перед ней все кириты в страхе трепещут.

Юноша поднялся и украдкой взглянул на Къяру. Черноволосая и синеглазая красавица никак не походила на тирана, способного заставить трепетать киритов. Однако Регмир твердо знал, что его строгий учитель никогда не шутит.

— Мне можно взять меч? — спросил он.

— Да, — мрачно ответил Виард, — иди и начинай отрабатывать удары. Мы сейчас подойдем.

Регмир взял меч и пошел к лесу.

— Зачем ты так пугаешь его? — тихо спросила Къяра, кивая на удаляющегося ученика Виарда.

— Я разве погрешил против истины? Кириты смеют тебе перечить?

— Нет, конечно, — усмехнулась она и направилась по тропинке вслед за Регмиром.

Виард отвязал ее коня и, отведя его к опушке, стреножил там, а потом быстрым шагом догнал ее.

Когда они подошли к площадке, ученик Виарда отрабатывал выпады и отражения ударов. Глядя на него, Къяра скривилась:

— Отвратно… он не чувствует ни центр своей тяжести, ни меч… и координация ужасная… Ты что сказать ему не можешь? — обратилась она к Виарду.

— Да тысячу раз говорено… не чувствует он этого.

— Замри! — скомандовала Къяра, повернувшись к Регмиру, и тот послушно замер.

Къяра подошла к нему сзади, поставила свои ноги четко за его ногами и обхватила юношу, наложив свои руки на его.

— Не двигайся и расслабь все мышцы. Ну! Вот так, молодец. А теперь ты двигаешься туда, куда я тебя веду, понял?

Юноша кивнул. Къяра тут же сдвинула вперед его правую ногу и подала вперед весь корпус.

— Ты чувствуешь эту точку? Чуть вперед или влево и ты падаешь, но здесь ты еще устойчив. Понятно?

Юноша снова кивнул.

— Меч в этом положении выбрасывается на максимальную длину и движение рукой начинаешь чуть не доходя этой точки. Вот здесь. А из этого положения ты можешь уходить вниз и вправо, а потом резко назад, — поясняла Къяра, двигаясь синхронно с объяснениями, — Понял?

— Да.

— Тогда повторил сам без меня раз двадцать, — она отошла к краю площадки.

Регмир повторил движение на редкость четко, потом еще, еще и еще…

— Морок на него что ли навела? — поинтересовался Виард.

— Ничего я не наводила, отстань, — раздраженно бросила Къяра.

Она не сводила глаз с юноши, напряженно следя за его действиями. Через некоторое время она обернулась к Виарду:

— Мышечная память у него работает, а вот сам он критических точек не чувствует… Ты его падать в критических точках учил?

— Чего его им учить, если он еще даже меч, как следует, держать не может.

— Потому и не может, что тела своего не чувствует… Брось меч, иди сюда, — обратилась она к Регмиру.

Юноша послушно отложил меч и подошел к Къяре.

— Ноги поставил как я, потом медленно откидываешься назад, пока не почувствуешь, что сейчас упадешь, — Къяра откинулась назад, показывая, что должен сделать ученик Виарда, — Ты должен почувствовать эту точку, в которой падаешь, и упасть.

— Как упасть? Зачем?

Къяра резко выпрямилась и ребром ладони сильно ударила юношу по губам.

— Еще раз задашь такой идиотский вопрос за ноги подвешу к дереву до утра! Понял?

— Понял, — Регмир облизнул кровь с разбитых губ. Красавица на поверку оказывалась не столь милой и нежной, какой виделась на первый взгляд.

— Тогда посмотри на меня, запомни и повтори.

Къяра еще раз встала, чуть расставив немного согнутые в коленях ноги, потом медленно отвела корпус назад, замерла на несколько секунд, а потом чуть двинувшись назад резко упала навзничь, чуть приподняв на себя голову.

— Понял? — поднимаясь, спросила она у Регмира.

— Я понял, но я вряд ли смогу повторить…

— Если не хочешь висеть на дереве вниз головой, повторишь, — жестко заявила Къяра и отошла к краю площадки.

Юноша еще раз нервно облизнул кровоточащие губы и, поставив ноги так, как показала Къяра, стал пытаться откинуть корпус назад. Где-то на полпути колени его окончательно подогнулись, и он не упал назад, а осел на колени.

— Ты что это творишь? Еще раз! Перестань бояться упасть и не смей сильнее сгибать ноги! — раздраженно прикрикнула на него Къяра.

Юноша повторил попытку, но с тем же результатом.

— Да что ж ты делаешь, зараза такая! Прибью! — Къяра подскочила к нему, в руке у нее материализовалась плеть. Сильным ударом в плечо она повалила юношу лицом вниз, однако ударить его плетью не смогла. Виард сзади, обхватил ее одной рукой за талию, а второй перехватил ее руку с плетью:

— Все, все… успокойся, моя девочка, не надо… ты его сейчас действительно убьешь, успокойся. Я потом накажу его, обещаю… Накажу, как ты захочешь. Только успокойся.

— Отпусти, — потребовала Къяра.

— Отпущу, если пообещаешь досчитать до десяти, прежде чем начнешь его наказывать.

— Не буду я его трогать, отпусти.

— Уже отпустил, — Виард разжал руки.

Къяра молча отошла от ученика Виарда.

— Поднимайся, — Виард носком сапога ткнул юношу в бок, — и уйди с площадки от греха подальше.

Юноша поднялся и с таким страхом посмотрел на Къяру, что та решила, что, пожалуй, Виард был прав, не дав ей избить своего ученика. Ее неисполненного наказания тот испугался гораздо больше.

— Девочка моя, — обратился Виард к Къяре, поднимая меч, отложенный Регмиром, — может, со мной сразишься, чтобы снять раздражение?

— С удовольствием, — Къяра шагнула на площадку, и в ее руке вместо плети засверкал меч.

Виард сделал выпад, и они сошлись в поединке. Къяра легко уходила от атак учителя и резко атаковала сама, самым неожиданным способом прорывая оборону Виарда. Ее меч несколько раз обозначал смертельные удары и в грудь, и в бок, и в шею учителя. Ее же оборону Виарду прорвать не удалось ни разу.

Регмир не мог поверить своим глазам. Хрупкая на вид девушка сражалась лучше его учителя. Хотя тот сражался в полную силу. Но черноволосая красавица яростнее и сильней отбивала атаки, стремительней и жестче атаковала сама. Регмир не мог отвести от нее глаз. Она была прекрасна, а ее тренированное тело великолепно.

Примерно часа через полтора Виард утомленно опустил меч и с большим удовлетворением произнес:

— Все! Умотала. Я был уверен, что ты забросила тренировки и забыла ну если не все, то большую часть… А ты стала даже сильнее.

— Ты думаешь, кириты потерпели бы меня Владетельницей в противном случае? — улыбнулась Къяра, и меч в ее руках исчез.

— Откуда мне знать, ты же маг… Могла их и заколдовать.

— Я не применяю к ним магии.

— Даже так?

— Даже так, — Къяра утвердительно кивнула.

— Что ж, тогда я правильно, удержал тебя. Я так понимаю, что и наказываешь ты киритов, не применяя магии.

— И как ты догадался? — рассмеялась Къяра.

— Да на тебя стоило только посмотреть и догадываться не надо. Кириты небось все в ужасе если ты только бровью поведешь.

— Ты практически не грешишь против истины… Они меня побаиваются, — губы Къяры изогнула хищная улыбка, ноздри возбужденно дрогнули, а в глазах мелькнуло выражение крайней жестокости.

— Правильно делают, — Виард довольно усмехнулся. Он явно гордился своей ученицей и не скрывал этого.

Отдав меч ученику, он вновь повернулся к Къяре и заботливо поинтересовался:

— Искупаться хочешь или сразу пить чай пойдем?

— Хочу. Пойдем к озеру.

— Хорошо, моя девочка, как скажешь. Регмир, сбегай за полотенцем и принеси к озеру.

— Да не надо бегать, — улыбнулась Къяра, и в руках изумленного юноши тут же оказалось большое мягкое полотенце.

— Я все время забываю, что ты маг, — Виард покачал головой.

— Не мудрено, с тобой я магию не использовала.

— Могла бы и сейчас не использовать… — едва заметная улыбка тронула губы воина.

— Как скажешь, — Къяра щелкнула пальцами, и полотенце исчезло из рук Регмира.

— Верни полотенце, у меня таких нет, — тут же потребовал Виард.

— На тебя не угодишь… То не используй магию, то верни полотенце. Ты меня замучил. На тебе полотенце, даже два, только отстань.

Къяра раздраженно махнула рукой, и у нее в руках появились два полотенца, которые она передала Виарду.

— Замечательная вещь, — рассматривая полотенца, заметил тот, — треольский хлопок как я понимаю. Ну и что ты злишься?

— Я не люблю дважды делать одно и тоже.

— Знаю, — кивнул тот, — но иногда полезно себя преодолевать.

— Слушай, можешь ты перестанешь меня учить, а? По-моему я уже вышла из этого возраста.

— А, по-моему, учиться никогда не поздно… К тому же тебя учить сплошное удовольствие, не то, что этого балбеса, — Виард кивнул в сторону ученика и, заметив, что тот не отводит глаз от Къяры, раздраженно произнес, — Ты что это так уставился на Владетельницу? А ну глаза долу опустил!

Юноша тут же потупил взор.

— И домой ступай, приготовь что-нибудь, сделай чай… — раздраженно продолжил воин и после небольшой паузы добавил, — Что стоишь, я непонятно сказал?

— Учитель, вы обещали Владетельнице, что накажите меня… — запинаясь, проговорил Регмир.

— Накажу, но позже, а то ты и приготовить ничего не сможешь. Давай домой, и бегом!

Проводив взглядом побежавшего домой ученика, Виард повернулся к Къяре:

— Ну а ты что стоишь? Пошли к озеру.

— Ты сказал, что учить меня это сплошное удовольствие?

— Сказал, и что?

— Что-то я не замечала, чтоб мое обучение тебе его приносило… Особенно поначалу.

— Я действительно поздно это осознал, но лучше поздно, чем никогда, — философски заметил Виард.

— Это точно, — рассмеялась Къяра, — А с чего это вдруг ты не дал мне разобраться с твоим учеником?

— Удовольствие забить его до смерти я хочу приберечь для себя.

— С чего ты решил, что я его убью?

— Ты не заметила, какую плеть избрала?

— Обычную…

— Может для киритов и обычную, но я впервые вижу, плеть с металлическими вставками.

— Ты отстал от жизни… Я привыкла к такой.

— Ну и самое главное, он мой ученик, — Виард выделил слово «мой», — и вопрос об его наказании буду решать только я.

— Законно. Вопросов больше нет.

— Кстати, я учту то, что ты сказала. Выберу как-нибудь на досуге какую-нибудь сухую болотную кочку и попробую поучить его владеть своим телом. Вполне возможно, что именно в этом и загвоздка.

— Ничего себе, меня значит, он заставлял на землю падать, а ему будет мягкие болотные кочки выбирать, — шутливо возмутилась Къяра.

— Ты себя с ним не ровняй. Из тебя я воителя делал, а из него в лучшем случае рядовой ратник получится.

— Невысоко же ты его ценишь.

— Да уж, что есть… Способностей никаких, только дурь играет… Ты заметила, как он на тебя смотрел?

— Дурь лечится наказанием, работой и временем.

— Думаешь, такая тоже так лечится?

— И такая тоже, — кивнула Къяра и, развернувшись, зашагала по тропинке к озеру.

— Ну что ж, посмотрим, — покачав головой, Виард отправился следом.

Озеро встретило их свежим ветерком над темной гладью воды. Солнце уже клонилось к закату, и было похоже на большой огненный шар, запутавшийся в вершинах сосен. Его редкие, пробивающиеся сквозь густую хвою лучи золотили берег озера и прибрежные кусты. Къяра скинула одежду и нырнула в прохладную воду. Виард последовал ее примеру. Купалась Къяра долго, когда она подплыла к берегу, одетый Виард уже ждал ее на берегу с полотенцем в руках.

— Мне помочь тебе или ты хочешь, чтоб я отвернулся? — спросил он, глядя прямо на нее.

— Ты думаешь, за это время я вспомнила о застенчивости? Ошибаешься. Я ее потеряла совсем, — с мрачной усмешкой ответила Къяра, — Мне она ни к чему. Если кому-то при виде меня приходят в голову непристойные мысли, то они оказываются последними в его голове.

— Об этом я знаю и знаю уже давно, — согласно кивнул Виард.

Къяра вышла из воды, и сильные руки воина начали растирать полотенцем ее обнаженное тело.

Вернувшись в избушку, Виард и Къяра увидели накрытый стол, горящий очаг и над ним чайник, булькающий кипятком. На столе стоял котелок с тушеным мясом куницы, а Регмир ставил на стол тарелки и чашки. Увидев вошедших, он тут же опустился на колени.

— Встань и помоги Владетельнице вымыть руки, — приказал ему учитель.

Регмир поспешно встал и, взяв кувшин, таз и небольшое полотенце, замер у двери. Къяра подошла, вымыла руки, вытерла их, прошла к столу и села, затем руки вымыл Виард. Юноша убрал кувшин, вынес таз с водой, вернулся и в нерешительности замер у входа.

— Накорми его и отправь куда-нибудь, — тихо попросила Виарда Къяра.

— Марш в лес и к дому ближе, чем на пятьсот метров, не подходить, пока не позову, — не озадачивая себя даже выбором предлога, приказал тот.

— Еды ему дай с собой и огниво, боюсь, что ему долго в лесу сидеть придется… — посоветовала Къяра.

— Еды он сегодня не заслужил, а огниво пусть возьмет, — жестко ответил воин и обернулся к Регмиру, — Ты, почему еще здесь?

Регмир молча взял огниво и тут же вышел. Виард сел и, разложив мясо по тарелкам, принялся за еду. Къяра последовала его примеру. Ели они молча. Потом Виард встал, подбросил дров в очаг, снял с огня чайник и, заварив в чашках чай с травами, вновь опустился на свое место. Чай они так же пили молча.

Сделав последний глоток, Виард отодвинул чашку и тяжело облокотился на стол:

— Ну и зачем же ты пожаловала, моя девочка?

Къяра тоже отодвинула пустую чашку и в упор посмотрела на воина:

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне об Алике.

Скулы воина напряглись, он скрипнул зубами, сжал кисти рук так, что побелели пальцы, и ничего не ответил. Къяра не торопила его. Она сидела на табурете прямо напротив него, гордо выпрямив спину, глядя ему прямо в глаза, и тоже молчала. Минут через пять Виард хрипло проговорил:

— Я ничего тебе не скажу.

— Скажешь…

— Нет, — воин отвел взгляд, — можешь делать что хочешь, хоть пытай, рассказывать ничего не буду.

— Зачем же пытать… Пытать я тебя не собираюсь, я тебя просто прошу.

— Можешь не просить, это бесполезно.

— Неужели? — Къяра помолчала немного, затем продолжила, — Конечно, бесстрашный воин глух к женским просьбам. Тебе не привыкать… К ее просьбам ты тоже был глух, когда тащил ее из родительского замка? Или ты ей рот заткнул, чтобы она тебя не особо сильно своими мольбами донимала? Действительно, что стоят женские мольбы? Они лишь слова, которые развеет ветер. И что стоят женские слезы? Это лишь вода, которую высушит солнце. Что все это по сравнению с деньгами, обещанными Владетелем, которые можно славно промотать на хмельных пирах и пьяных застольях, со смехом вспоминая ту, что молила о пощаде…

— Прекрати! — воин вскочил, в ярости отшвырнул стол и схватил Къяру за плечи. Къяра тут же неуловимым движением сбросила его руки со своих плеч и, обхватив в свою очередь его предплечья, с такой силой рванула его вниз, что Виард не удержался и упал на колени рядом с ее табуретом.

— Я не Алика, хоть на нее и похожа, — поднимаясь с табурета и отходя к окну, зло процедила она сквозь зубы, — и со мной этот номер не пройдет… Сам же учил, должен знать.

— Не похожа ты на нее… Хотя бы, потому что у Алики были золотые волосы, — сердито ответил воин, — да и глаза у тебя не ее. Тебе в глаза глянешь, и удавиться хочется, а ей в глаза посмотреть — это райское блаженство испытать.

— Так что же ты ее тогда отцу моему продал?

— Да не продавал я ее, и вообще все не так было… — Виард тяжело поднялся.

— Тогда подними стол, сядь и расскажи, как было.

— Зачем тебе это?

— Я хочу знать правду о моей матери. А больше мне спросить не у кого.

— От кого ты узнала о ней? — Виард поднял стол и начал собирать с пола осколки разбитой посуды.

— Я случайно встретила ее бывшую служанку, — Къяра обернулась и, увидев, что Виард собирает осколки, раздраженно заметила, — да оставь ты их, я потом все восстановлю.

— Зачем же, Владетельница, Вам так утруждать себя, я и сам справлюсь, раз сам разбил.

— Ну что ж дело твое… не хочешь, не надо, — Къяра помолчала немного, а потом тихо добавила, — последний раз спрашиваю: ты расскажешь мне о моей матери?

— Что ты хочешь знать?

— Все, что знаешь ты.

— Хорошо, я расскажу тебе, — Виард тяжело вздохнул и вновь сел за стол, — садись, история будет долгой…

Къяра вернулась к столу и вновь села напротив воина, мрачно проговорившего:

— Застольем все не закончилось, с пьяного застолья все началось…

Он помолчал немного, переносясь мысленно в то время, и начал свой рассказ:

— Я тогда был наемником Маграта и после очередной моей удачной вылазки, он одарил меня особенно щедро. Я устраивал пиры и застолья такие, что он не брезговал ими сам… И вот на одном из таких пиров, когда все уже изрядно набрались, за исключением конечно его, ты знаешь, он практически не пьет, однако веселью не мешает… потянуло кого-то за язык сказать, что наши женщины чрезвычайно хороши… Я тут же брякнул что хоть и хороши, а небось в гареме Владетеля получше будут… Маграт ответил, что хоть сейчас отдаст мне весь гарем, если я ему привезу всего лишь одну. Ну и я, конечно же, согласился. А чего не сделаешь по пьяни… Маграт тут же приказал привести всех женщин гарема, и гульба пошла полным ходом… И только потом я узнал кого он имел в виду. Мало того, что Алика была дочерью могущественного треольского мага Ореста, так она еще и сама была магом. Не таким конечно как ее отец, но и не из последних… Я впал в уныние, но Маграт заявил мне, что всю магическую дребедень берет на себя и у него есть план. Вот в соответствии с этим планом мы дождались, когда Орест покинул свой дворец и уехал на несколько дней. Тогда я, взяв с собой браслет Рогнеды, который мне дал Маграт… надеюсь, ты знаешь, что это такое? — Виард вопросительно взглянул на Къяру.

— Он не дает использовать магию сфер.

— Так вот, я, взяв его с собой, отправился ночью во дворец Ореста. Тихо сняв всю охрану, я ворвался в спальню Алики. Она спала, и практически ничего не успела предпринять до того, как я надел на нее браслет Рогнеды. Я оглушил ее служанку, пытавшуюся позвать на помощь, связал Алику и заткнул ей рот. Затем я унес ее, перебив по дороге всех, кто пытался мне помешать. В соответствии с планом, я с Аликой пару дней кружил в окрестных лесах, иногда оставляя в условленных местах то ее шарф, то клок одежды, и только после этого отправился в обратный путь. Зачем это надо было Маграту, не знаю, но только когда мы добрались до его дворца, острия пик у ворот были украшены головами Ореста и его ближайших военачальников…

Виард помолчал немного. Было видно, что воспоминания ему даются нелегко. Когда он заговорил вновь, в глазах его появилось выражение неизбывной тоски:

— Алика действительно всю дорогу плакала и молила меня снять с нее браслет, который, как ты знаешь, может снять лишь тот кто надел… молила отпустить ее, обещая все, что я только пожелаю. Но я не мог ее отпустить, я поклялся ее привезти… Когда она увидела у входа во дворец голову своего отца, она потеряла сознание, я на руках внес ее во дворец и отдал ее бесчувственное тело Маграту.

Виард тяжело вздохнул, заново переживая события того времени и, покачав головой, продолжил:

— Я тут же уехал. Владетель не возражал и сразу отпустил меня, и я почти десять месяцев мотался по пределам, пил запойно, брался за самую невыполнимую работу, надеясь что меня угробят в какой-нибудь переделке.

— Почему?

— Ты еще спрашиваешь почему? Да влюбился я в Алику без памяти. Жить я без нее не мог…

Виард замолчал.

— И что было дальше? — нетерпеливо спросила Къяра.

— Дальше… а дальше мне приснился сон. Странный сон. Я увидел Алику, она смотрела на меня и плакала, а потом опустилась на колени и произнесла: «молю, вернись и помоги мне!». Этот сон мне стал сниться каждую ночь. Что это было не знаю…

— Это магия земли. Она хотела, чтобы ты видел этот сон.

— Возможно… Тогда я не знал этого, но все равно не выдержал и вернулся. В тот же вечер мне передали записку от Алики, в которой она просила помочь ей бежать. Я сделал все, что она просила… Когда Маграт уехал, я пробрался во дворец, нашел Алику и снял с нее браслет Рогнеды. После этого она сделала нас невидимыми для стражи, и мы прошли в одну из опочивален, где в колыбели лежали две крошечные малютки.

— Детей было двое? — удивленно переспросила Къяра.

— Да. Я же сказал, — раздраженно подтвердил Виард и продолжил, — Она взяла детей, и мы перенеслись из дворца, даже не знаю куда… в какую-то пещеру. Там Алика попросила меня развести огонь, а сама положила детей на пол и распеленала их. Я понял, что это две девочки, очень похожие друг на друга и различающиеся только цветом волос. Когда я развел огонь, Алика достала браслет Рогнеды и, создав длинные щипцы с деревянными ручками, взяла ими браслет и раскалила его над пламенем костра. Потом она быстро надела его на руку светловолосой малютке. Раздался страшный крик, и Алика склонилась над ребенком, произнося какие-то заклинания… Это было ужасно. Я не знал что делать: то ли отбирать у нее орущего младенца, то ли не вмешиваться. Я решил, что она — мать, и лучше знает, что делать с собственными детьми. К тому же ребенок быстро успокоился, Алика видимо сняла заклинаниями боль. Однако сама она очень устала: была вся бледная как полотно, и руки у нее тряслись. Она сняла браслет с ребенка и протянула мне, прося раскалить его снова. Я взял щипцами браслет и поднес к пламени костра. Когда он раскалился, я протянул ей щипцы, но она не успела их взять. Потому что в это самое мгновение в пещере появился Маграт. Он резко взмахнул рукой, и Алика, хрипло вскрикнув, как подкошенная упала на пол, а я так и застыл со щипцами в руке, не в силах даже пошевелиться. «Дрянь!» — прошептал Маграт, наклоняясь над Аликой. Потом он взял на руки малышку, которой Алика не успела надеть браслет и, покачав головой, произнес: «Прости, моя маленькая наследница, я чуть было не опоздал».

— Так… теперь понятно, почему я ничего не знаю ни о матери, ни о сестре… — прокомментировала Къяра, — И как ты сумел выкрутиться из столь сложной ситуации?

— А никак… С ребенком на руках Маграт повернулся ко мне, и я провалился в какую-то черную бездну. Очнулся я уже в подвалах Маграта, закованный в цепи. Я знал, что меня ожидает за попытку побега с его супругой, и каждый день ждал пыток и казни, но Владетель не торопился. Пришел он ко мне лишь через несколько месяцев. Войдя, он подождал, пока я опущусь перед ним на колени, и бросил передо мной ошейник с шипами, наподобие тех, что надевают на злобных и неуправляемых собак. А потом спросил: надену ли я его сам или ему звать палача. Я надел его сам, и сам затянул так, что от боли темнело в глазах. После этого он коснулся его, и ошейник превратился в эту тонкую цепочку, — воин рукой коснулся цепочки, охватывающей его шею.

— Так это у тебя кабалит, — удивилась Къяра, — вот уж никогда бы не подумала… Мне и в голову не приходило проверить твою цепочку.

— Я не знаю, как это называется, но это именно та вещь, о которой я тебе рассказал.

— Это магический ошейник, с его помощью пленяют магов. Первый раз вижу, чтобы его использовали не по назначению… Надо будет учесть.

— Не знаю как на счет магов, а меня он при помощи этой штуки контролировал здорово. Испытав разочек, чем карается неповиновение, больше испытывать не хочется.

— Ну это кому как, — усмехнулась Къяра. В обители она научилась, превозмогая боль, рвать кабалиты.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что не все такие сообразительные как ты.

— Неужели попадается кто-то, кто может этому противостоять?

— Нет, но не все понимают это сразу, — слукавила Къяра.

— Я понял достаточно быстро и был готов повиноваться, но Маграт не потребовал от меня этого. Он отправил меня сюда, взмахом руки сотворил здесь эту избу и, оставив мне меч и кое-какие необходимые вещи, запретил покидать это безлюдное место. Около пяти лет я вообще не видел людей. Я обустроил кое-как свой быт и скоро привык к одиночеству. А потом в ловчую яму, на окраине отведенного мне Магратом участка, свалился заблудившийся торговец, ехавший с товаром на ярмарку. Сначала я хотел его убить, а товар его забрать. Но потом мне в голову пришла лучшая мысль, и я забрал его товар, отдав взамен добытые мной шкуры. Так и пошло. Торговец, сначала один, а потом и с другими, раз в два-три месяца приезжал к условленному месту и разводил костер, увидев который, я приходил и приносил им взамен их товара шкуры волков, лис, рысей, соболей, куниц, белок, а иногда и медведей. А еще через семь лет Маграт мне привез тебя и потребовал, чтобы я тебя учил. Ты не представляешь, как я тебя ненавидел первое время…

— Почему не представляю? Я это испытала. Я только не понимала, почему.

— Ты была бы похожа на Алику как две капли воды, если бы не твои волосы и самое главное твои глаза. У твоей матери были глаза как ласковое лазурное небо. А твои глаза, моя девочка, это два огромных, бездонных, синих озера, которые тогда были холоднее льда. И ты, маленькая девочка, умела смотреть так, что мне становилось не по себе. Ты никогда не плакала и никогда ни о чем не просила. Ты была наследницей Владетеля, и это чувствовалось сразу. А еще я считал, что именно из-за тебя погибла Алика, что только ради тебя Маграт хотел заполучить ее.

— А ты уверен, что она погибла?

— Я не осмелился спросить… Но что он с ней еще мог сделать? Ведь даже ты на мой вопрос: «где твоя мать?», не задумываясь, ответила, что у тебя нет матери, — Виард потер лоб рукой, и продолжил, — Иногда, когда ты о чем-то размышляла, мне начинало казаться, что ты смотришь как она, и что ты ее маленькое продолжение. Но стоило мне приблизиться к тебе, и ты тут же становилась неприступно холодной и, даже стоя на коленях, ты была наследницей Маграта, а не дочерью Алики. Как же мне хотелось выбить из тебя этот дух, заставить заплакать, о чем-то попросить… Но это мне не удавалось, я не мог тебя сломить и бесился от собственного бессилия. Тогда я и попросил торговцев привезти самогон.

— Ну, продолжение истории я знаю… Теперь многое становиться более понятным. Я только не понимаю, с чего это ты отношение ко мне поменял.

— Когда во время того пьяного избиения, я не смог привести тебя в чувство, и поднял тебя с пола, еле живую, с разодранной до костей спиной, ты мне до боли напомнила Алику. Я вспомнил, как вез ее Маграту и тем самым убил ее, а теперь я чуть не убил тебя, причем также абсолютно незаслуженно. Только тогда она плакала, а ты плакать не будешь… И еще я не понимал, почему Маграт не вмешивается, хотя может контролировать происходящее. Ведь ты могла умереть… А потом я вспомнил твои слова про наказание, понял, что ты говорила о себе, и испугался, что могу потерять последнее, что осталось от Алики, могу потерять тебя…

Виард помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:

— Как я тебя молил, чтобы ты исцелила себя, ты знаешь… Но ты оказалась подлинной дочерью своего отца, тебя можно было убить, но изменить твое решение было невозможно. А уж после того, что мне сказал Владетель, я понял, что твои решения уважает даже он. Хотя его отказ поверг меня просто в шок. Я ожидал всего: что он накажет или даже казнит меня, или что заберет тебя, но то, что он оставит все, как есть, даже не оказав тебе никакой помощи, мне и в голову не приходило.

— Но он же оставил тебе лекарственную мазь.

— Оставил, после того как я пообещал тебя придушить, чтоб ты не мучилась. И еще посоветовал мне почаще промывать твои раны моим запасом самогона.

— А я полагала, что это ты сам придумал, чтоб меня еще помучить.

— Нет, думать в тот момент я был вообще не способен. Как ты это все вынесла, до сих пор не понимаю…

— Да ладно тебе. Успокойся. Это были цветочки по сравнению с тем, что мне пришлось испытать в обители магов.

— Ты считаешь, меня это может успокоить?

— Виард, посмотри на меня внимательно. Я похожа на жертву измученную злобными извергами?

— Не особо…

— Вот и расслабься. Я благодарна и им, и тебе, и считаю, что вы все выучили меня замечательно.

— Ты говоришь это сейчас, после того, как я тебе все рассказал?

— А что ты мне такого рассказал, что у меня должно было поменяться отношение к тебе? То, что ты похитил мою мать для моего отца — так это исключительно вас троих касается. То, что ты любил мою мать — это вообще дело лично твое. То, что ты попытался увезти ее от мужа — так это касается только моего отца. А то, что ненавидел меня первое время — так я и так это чувствовала, причину только не знала.

— Тогда зачем тебе было знать все это?

— А вот это вопрос уже другой. Информация никогда лишней не бывает. Теперь я знаю, кто была моя мать, знаю, что у меня была сестра. И еще знаю, что ты очень нужен для чего-то моему отцу, потому как выходки, подобные твоей, он никогда не прощает.

— А не думаешь, что для того, чтобы тебя выучить?

— Если бы только для этого, то ты бы, как только выучил меня, был бы мучительно казнен. Особенно в свете сложившихся между нами отношений…

— Думаешь?

— Уверена. Я слишком хорошо знаю отца. Ты нужен ему еще для чего-то…

— И для чего же я ему нужен?

— Пока не знаю… — задумчиво призналась Къяра.

— Девочка моя, — Виард нежно взял ее за руку и поднес к губам, — я так боялся этого разговора, я знал, что когда-нибудь ты узнаешь все, и был уверен, что потеряю тебя… Ты знаешь, что ты очень дорога мне? — слова воину давались с трудом.

— Знаю и знаю давно. Поэтому и не сомневалась, что ты мне все расскажешь…

— Тебе не расскажешь пожалуй… — воин усмехнулся, — ты всегда добивалась того, что хотела.

— И не стыдно так нагло врать, а? Когда это я добивалась всего, чего хотела? Да я была самой покорной ученицей на свете. А ты этим беззастенчиво пользовался и тиранил меня бедную и беззащитную… — рассмеялась Къяра.

— Какую, какую ты говоришь? Беззащитную? Да ты только на площадке и слушалась меня, да и то не всегда, беззащитная ты моя… А дома… как глянешь и проронишь свое «да, учитель», так что похлебка киснет и удавиться хочется, так и желание пропадает вообще о чем-то тебя просить.

— Ты просил? Это когда это ты меня о чем-то просил? Ты только командовать умеешь… Просил он меня… как же.

— А сколько раз я просил тебя использовать магию, чтобы залечить раны после тренировок?

— Ну, ничего себе, сначала он изобьет, а я потом используй магию, чтоб ему в следующий раз удобнее бить меня было. Хотя все равно один раз ты меня заставил, а еще говоришь, что я всегда настаивала на своем.

— Так это всего раз было, и ты прекрасно знала, что я тогда порвал тебе связки случайно.

— Ты ведь хотел, чтобы я не использовала магию? Хотел. Я и не использовала.

— Не использовала, как же… а кто пытался меч затачивать с помощью магии?

— Так это в самом начале было, я же даже не поняла, что магию нельзя использовать вообще. Я думала, что ее нельзя применять к тебе. А ты избил меня так, что я неделю ни сесть, ни лечь нее могла. Изверг.

— Девочка моя, — воин поднялся из-за стола и опустился перед Къярой на колени, — Я знаю, что был очень несправедлив к тебе, особенно первое время. Ну прости дурака старого. Только откуда же я мог знать, что ты не поняла? Ты же всегда молчала.

— Виард, встань сейчас же! Я же шучу!

— Я не могу слышать от тебя это слово даже в шутку… — Виард поднялся и отошел к окну и отвернулся, всматриваясь в темноту окна, — не поверишь, но я сразу твою белку вспомнил. И что меня дернуло подстрелить ее… до сих пор простить себе не могу.

Къяра снова тихо рассмеялась, — Ты до сих пор ее помнишь?

— Двое суток поиска, объяснение с Магратом и три месяца твоего ледяного общения со мной забыть трудно. Особенно то, что ты вытворяла на площадке, — Виард обернулся к Къяре.

— Да ладно тебе, ты ведь нашел выход из создавшегося положения.

— Да, но через три месяца и совершенно случайно. До сих пор не могу в это поверить. Почему ты так боялась этого?

— Я знала, что так наказывают детей, но меня так никогда не наказывали, и мне тогда казалось, что это будет очень унизительно, если ты меня выдерешь прутом. А когда ты впоследствии сделал это, я перестала бояться. Как ты решился потерять такой козырь? Ведь причина-то была пустяковая.

— Я знал, что тебе необходимо через это переступить и решился на это, хотя знал, что за этим последует.

— Так ты сделал это нарочно? Знал, что я перестану бояться, а заодно и перестану подчиняться? Знал, и все равно сделал?

— Девочка моя, тогда я уже прекрасно знал и твой характер и то, что унижения ты не прощаешь. Я догадывался, через что мне придется пройти, чтобы заслужить твое прощение.

— Про это вообще не вспоминай. Я даже представить себе не могла, что ты решишься на такое…

— Это был тоже урок. Не особо приятный для меня, но необходимый тебе.

— Да, потом я поняла это. Но тогда я испугалась больше, чем когда-либо… Даже вспоминать не хочу, — Къяра тряхнула головой, отгоняя воспоминания.

Виард вновь отвернулся к окну, долго смотрел в непроглядную тьму, а потом спросил:

— Девочка моя, мне конечно очень приятно с тобой разговаривать, но скажи мне честно, не пора ли тебе во дворец? Тебя там никто не ищет? Уже ночь.

— Это мягкий намек, на то, что мне пора покинуть твое жилище?

— Нет. Это только вопрос. Если ты согласишься остаться на ночь, я буду очень рад.

— Я хочу остаться…

— Так нет вопросов, оставайся. Вон кровать, располагайся. А я пойду прогуляюсь.

— Регмира наказывать пойдешь?

— Ты на редкость догадлива.

— Ты пообещал наказать его так, как я пожелаю.

— Пообещал. И как ты хочешь, чтобы я наказал его?

Къяра пристально посмотрела на Виарда:

— Не наказывай его.

— Ты считаешь, что он не заслужил наказания? Ты понимаешь, что от меня требуешь?

— Ты обещал… — протянула Къяра, недовольно скривив губы.

— Ты хочешь поругаться со мной?

— Вы только посмотрите на него, он отказывается выполнять обещания, и меня же еще и пугает. Ну и не надо… Ну и поступай с ним как хочешь, — Къяра демонстративно встала, отвернулась, подошла к кровати, стоявшей в углу избушки и села.

Виард пристально посмотрел на нее, покачал головой и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Плотный сумрак ночи сразу окутал его. Виард осмотрелся и заметил вдалеке пламя костра. Сообразив, где его ученик развел костер, Виард хоженой тропкой отправился к знакомой поляне. Тихо приблизившись к костру, воин замер, внимательно наблюдая за учеником.

Регмир сидел и с отсутствующим выражением лица механически подбрасывал в костер сухие ветки из большой стопки заранее заготовленного хвороста, лежавшей недалеко от него. Он думал о приехавшей сегодня Владетельнице. Вспоминал ее великолепную фигуру, ее сказочно-прекрасную прическу из густых иссиня-черных волос, украшенную золотой диадемой. Красавица была жестокой и одновременно прекрасной. Она была недоступна и все равно чрезвычайно желанна. Даже когда она сердилась на него и хотела забить плетью, она не потеряла своего очарования. Регмир закрыл глаза, и воспоминания о том как ее руки касались его, обхватывали его плечи, и он чувствовал спиной ее такой гибкий стан, угодливо приукрасив прошлое, яркой чередой закружились перед его мысленным взором. «А как она сражалась…» — размышлял Регмир, — «От руки такой женщины приятно и умереть».

Внезапно он ощутил на себе чей-то взгляд и поднял глаза. Рядом с ним стоял его учитель и мрачно смотрел на него. Регмир поспешно вскочил и опустился на колени.

Вначале весь долгий вечер он ждал его появления и страшился, боясь даже думать о том, какое наказание он выберет для него, но потом мысли о прекрасной Владетельнице прогнали страх.

Ничего не говоря, Виард отошел от ученика и опустился на землю рядом с костром. Регмир удивленно посмотрел на него, но подняться с колен без разрешения не осмелился. Минут десять прошло в молчании. Потом Регмир не выдержал и прервал молчание волновавшим его вопросом:

— Учитель, Владетельница уже уехала?

— Что?!! — Виард резко поднялся, шагнул к ученику и, руками схватив за плечи, рывком поднял его с колен и тряхнул.

— Учитель, я лишь спросил… — дрогнувшим голосом пробормотал Регмир, пытаясь, после рывка учителя, удержаться на ногах.

— Глаз на нее положил, сучье отродье? — почувствовавший настроение ученика, Виард был взбешен.

— Учитель… Что Вы? Чем я прогневал Вас?

— Ты не знаешь, в каком тоне следует говорить о Владетельнице? Ты хочешь, чтоб я объяснил тебе, как о ней должно говорить и как на нее должно смотреть?

Лицо Виарда исказил гнев, и он сжал руками плечи Регмира так, что тот закусил губы, чтобы не застонать, а потом, подняв на него испуганный взгляд, срывающимся голосом заверил:

— Я понял, учитель… этого больше не повторится… я никогда не посмею больше… Я даже взглянуть не посмею больше на Владетельницу…

Виард глубоко вздохнул, пытаясь справиться с приступом гнева. Ему хотелось жестоко избить ученика, но просьба Къяры сдерживала его. Он не хотел ее огорчать, поэтому, переборов себя, разжал руки, отступил на шаг и, испытующе посмотрев на него, с угрозой в голосе произнес:

— Запомни, если я хоть раз замечу, что ты проявил недолжную почтительность к ней, даже в мыслях своих… от тебя лишь мокрое место останется.

Регмир поспешно опустился на колени и клятвенно поднял руку, — Я клянусь, учитель, я не посмею… даже помыслить о Владетельнице непочтительно не посмею.

— Смотри, — хмуро процедил сквозь зубы Виард, — на первый раз поверю… Встань.

Юноша поднялся, не поднимая глаз, приблизился к нему и, склонившись, поцеловал его руку.

Виард резко отдернул ее:

— Прекрати! Не у Владетеля на приеме… Ступай к дому, но в дом не входить, пока Владетельница не выйдет.

— Да, учитель, — почтительно поклонившись еще раз, проговорил Регмир и быстро пошел по тропинке в сторону дома.

Виард остался у костра. Он сел и в задумчивости стал смотреть на яркие, пляшущие языки пламени. Сегодняшний разговор с Къярой настроил его на сентиментальный лад, и он погрузился в воспоминания. Он вспомнил ее сакраментальное «Да, учитель», которое для него в ее устах было равносильно ругательству. При чем именно в ее устах. И раньше, и сейчас подобное обращение от ученика он воспринимал как должное. Виард усмехнулся, припоминая то время. Картинки их с Къярой совместной жизни, вереницей потекли перед его мысленным взором.

Костер его почти догорел. Он бросил на тлеющие угли новую охапку хвороста и с удовольствием стал наблюдать за тем, как костер сначала осторожно, будто бы пробуя на вкус, слабыми язычками пламени лижет подброшенные в него ветки, а потом словно распробовав угощение, жадно охватывает все ветки, до которых может дотянуться, все выше и выше взвеваясь в небо и разбрасывая вокруг себя сотни ярких искр.

Постепенно воспоминания опять захватили его в плен, и он вновь мысленно унесся в те времена, когда еще рядом с ним постоянно была его ученица.

Очнулся он лишь, когда костер совсем потух, а на востоке уже розовела заря. Виард поднялся и пошел по направлению к озеру. Он не сомневался, что Къяра была уже там.

Къяра действительно уже купалась. На берегу лежала ее одежда и полотенца.

Скинув одежду, Виард нырнул в озеро. Проплыв два больших круга, он вылез, вытерся, оделся и сел на берегу ждать Къяру.

Вскоре и она вышла из воды. Виард растер ее замершее тело и подал одежду.

— Как искупалась?

— Великолепно… Я словно вернулась в детство. Ты не вспоминаешь то время? — Къяра принялась неспешно одеваться.

— Всю сегодняшнюю ночь вспоминал…

— Надо же, а я думала, ты Регмира наказывал.

— Я не стал.

— Неужели решил мою просьбу выполнить? Что ж, мне — приятно, — улыбнулась она и откинула рукой назад влажные волосы, — Кстати, ты знаешь, что твой ученик бывший наследный принц мятежного Торглона?

— Ты серьезно?

— Абсолютно, — вытирая и укладывая волосы в прическу, подтвердила она.

— Как ты узнала?

— Виард, ты все время забываешь, что я — маг, и много чего могу узнать.

— И что ты еще узнала?

— То, что ему очень повезло, что Владетель посчитал, что ты с ним церемониться не будешь. Кстати, я тут подумала, может, со временем я и заберу его у тебя, — усмехнулась она и, поправив на лбу диадему, направилась в сторону дома.

— Конечно, моя девочка, я с радостью отдам его тебе, как только захочешь, — проговорил Виард и пошел следом, тихо бормоча, — И везет же мне на учеников, то наследная принцесса, то наследный принц. Кто бы мог подумать….

Когда они подошли к избушке, Регмир возвращаясь от родника с ведром воды, подходил к крыльцу. Увидев их, он остановился, поставил ведро и поспешно опустился на колени, низко склонив голову.

— Ты замечательно сумел объяснить ученику, правила хорошего тона, — тихо произнесла Къяра, обращаясь к Виарду.

— Он оказался сообразительным, — усмехнувшись, ответил тот.

— Что ж, мне пора, благодарю тебя за гостеприимство — улыбнулась она ему, после чего, повернувшись к его ученику, приказала, — Встань и приведи мне коня.

Регмир, вскочив, бегом отправился за конем Къяры.

А та тем временем потянула Виарду руку и тихо проговорила: — Если вдруг отец появится, не скрывай, что я спрашивала про Алику, будет только хуже…

— Хорошо, моя девочка, как скажешь, — он, склонившись, почтительно и нежно поцеловал ее руку.

Владетель появился у Виарда через неделю, после визита Къяры.

Увидев его, и Виард, и Регмир тут же опустились на колени.

— Здравствуйте в веках Владетель, — проговорил Виард.

— Къяра была у тебя?

— Да, Владетель… неделю назад.

— Встань, нам надо поговорить. Отошли ученика.

— Марш на площадку, побудешь там, пока не приду за тобой, — приказал Виард Регмиру, поднимаясь с колен.

Тот, не поднимая головы, быстро встал и пустился бегом в сторону леса.

Дождавшись, чтобы он скрылся из вида, Владетель повернулся к Виарду:

— О чем она с тобой разговаривала?

— Она узнала про Алику, Владетель. И узнала, что похитил ее я. Она приехала потребовать от меня объяснений. Я не хотел ничего рассказывать. Но Ваша дочь, Владетель, умеет требовать, и так как Вы не запрещали ей ничего рассказывать, я был вынужден рассказать все, что знаю.

— Даже так… что ж замечательно. Когда-нибудь это должно было случиться. И как она прокомментировала то, что услышала? Только не лги, проверю, — Маграт коснулся цепочки на шее воина, и тот почувствовал легкий морок.

— Она сказала, что теперь понимает, почему ничего не знает о сестре и матери и, еще что я для чего-то Вам очень нужен… а когда я сказал, что вероятно для ее обучения, усмехнулась и сказала, что в этом случае я давно был бы жестоко казнен…

— Она права, Виард, — Владетель отпустил цепочку и снял морок, — Ты даже не представляешь, как она права… И сейчас, раз она все узнала, пришло время платить по счетам.

— Я готов, Владетель. Я давно готов. Честно говоря, я удивлен, что Вы так долго ждали… — Виард склонил голову.

— Ты не понял. Я хочу потребовать от тебя выполнения приказа… причем четкого и точного выполнения и от его выполнения будет зависеть твоя дальнейшая судьба.

— Все что в моих силах, Владетель…

— Ты ведь понимаешь, что это будет для тебя непросто?

— Владетель, я полностью в Вашей власти, и Вы знаете это… Хотите, чтоб я заранее поклялся, что исполню?

— Да, Виард, хочу.

— Если это не повредит Къяре, я сделаю, чтобы это не было…

— Неужели ты думаешь, что я могу предпринять что-то во вред собственной наследнице?

— Говорят, Владетель, Вы лишили ее этого титула, даровав предел киритов…

— Виард, мне казалось, что ты умнее… Это временная уступка ее прихотям и капризам. Мне тяжело ей возражать, так как слишком люблю ее. Я думал, что ты хотя бы догадываешься об этом…

— Да, конечно, Владетель… Я клянусь, что исполню все, что бы Вы ни приказали, — Виард клятвенно поднял руку.

— Хорошо, — Владетель пристально посмотрел на воина и, достав из кармана что-то переливающееся, искрящее и блестящее, протянул это ему, — я думаю, ты помнишь что это…

Виард взял в руки протянутую ему вещь и узнал бриллиантовое колье Алики, — Да, Владетель, я помню.

— Посмотри еще раз на него внимательно и запомни. Запомни до мелочей. Сколько камней, как расположены, сколько звеньев, как соединены…

Виард внимательно осмотрел колье.

— И что дальше?

— Через несколько дней Къяра вернется, обязательно вернется, и начнет тебя осторожно расспрашивать, где можно найти какую-нибудь вещь Алики. Вот тогда, ты ей и расскажешь про это колье. Не сразу, конечно… Сделаешь вид, что с трудом вспомнил… Проверить ничего она не сможет, — Маграт коснулся цепочки на шее воина, — кабалит помешает, ведь она сказала тебе, что эта вещь так называется?

— Да, сказала.

— Так вот… сделаешь вид, что вспомнил, что пока вез Алику ко мне, она потеряла это колье. Вы долго искали его, Алика просила снять браслет, чтобы найти колье… Ты понял, что это уловка, бросил искать колье и поехал дальше… Нарисуешь ей место, где вы якобы потеряли колье…

Маграт щелкнул пальцами, и у него в руках появилась карта.

— Скажешь, что вот в этом месте, — Маграт ткнул пальцем в карту, — колье было еще на ней… А вот здесь его уже не было. Ехали вы этим маршрутом. Понял?

— Да, Владетель, я понял.

— Сделаешь?

— Я ведь уже поклялся… Вы же знаете, клятв я не нарушаю.

— Да, я знаю… это то тебя и спасло.

— Понятно, — Виард усмехнулся и отдал колье Владетелю, — Это все, что я должен сделать?

— Да, все. Если сделаешь так, чтобы Къяра поверила, прощу и отдам тебя ей.

— Хотите, чтоб казнила она?

— Нет, Виард, она слишком привязана к тебе, она простит.

— Такого не прощают, Владетель, но я все равно сделаю…

— Такого? Ты о чем?

— Владетель, я же понимаю, что это ловушка для нее… Какая не знаю, но ловушка. Девочка вырвалась из-под Вашей власти, и Вы хотите ее вновь вернуть. Для нее это, возможно и неплохо, но это предательство ее интересов. И она этого мне не простит.

— Поживем, увидим… пока сделай то, что пообещал.

— Да, Владетель, — Виард преклонил колени и склонил голову, помолчал немного и спросил, — Я могу ей сказать, что Вы были?

— Да. Скажешь, что я был сильно раздражен, когда узнал, что ты ей все рассказал, но ты напомнил мне, что я не запрещал тебе рассказывать ей об Алике… и мне ничего не оставалось, как оставить тебя в покое.

— Вы думаете, она поверит мне?

— Поверит… Она наверняка сейчас занята тем, что ищет способ узнать все об Алике… Пока она не узнала ничего, иначе я бы знал об этом. И теперь я дам ей понять, что узнал о ее поисках, заблокировав весь доступ к информации. Поэтому она и приедет к тебе… А, получив от тебя то, что так долго искала, подумает, что ее ведет само провидение, и не будет долго колебаться, — Владетель усмехнулся и добавил, — Она слишком неопытна… ее нечасто предавали.

— Что ж придется заставить ее пройти и через это… — угрюмо проговорил Виард.

— Ты все правильно понял. Ей это необходимо. Она должна понять, что доверять нельзя никому…

Владетель взмахнул рукой и исчез в мерцающей арке.

Виард медленно поднялся и, подойдя к крыльцу, в изнеможении опустился на него. Сейчас он предпочел бы смерть под руками палача, тому, что ему предстояло. Утешало лишь то, что потом Къяре представится возможность рассчитаться с ним сполна…

9

Къяра уже целую неделю пыталась найти сведения о своей матери, в сфере информации над землями отца, но они были скрыты и зашифрованы. Ее мать явно заставили сменить имя. Къяра медленно перебирала все возможные варианты, когда вдруг поняла, что доступ к информации отец ей перекрыл. Поняв, что Владетель был у Виарда и узнал о ее поисках, Къяра в раздражении бросила их. Но тайна матери притягивала ее к себе. Наконец, Къяра решила попробовать последний вариант. Она решила расспросить Виарда. Вдруг он вспомнит или подскажет, где бы она могла найти хоть какую-нибудь вещь, принадлежащую ее матери.

К ее несказанной радости Виард вспомнил об утерянном Аликой колье в землях треолов. И Къяра решила постараться его найти. Если Алика спрятала его нарочно, пытаясь вынудить Виарда снять с нее браслет, то найти его до сих пор никто не был должен. Прятать вещи маги, даже владея лишь магией земли, умели хорошо…

Одевшись, как знатная треольская женщина, Къяра вечером оседлала Бриза и покинула свои владения.

Последнее время она часто уезжала, даже не предупреждая конунга ни о времени отъезда, ни о сроках возвращения. Раннег в начале пытался просить ее сообщать хоть что-то. Но Къяра жестко пресекла все его попытки, сославшись на магическое кольцо, с помощью которого в случае крайней необходимости он мог вызвать ее. И конунг смирился.

Доехав до предела треолов, Къяра накинула на голову капюшон плаща и, выбрав самую малоезжую из дорог, направила по ней Бриза.

Ей надо было, не используя магии, что тут же засек бы ее отец, и не привлекая ничьего внимания добраться до места, указанного Виардом.

Три дня Къяра медленно, но верно продвигалась к указанному месту. Зная в совершенстве треольский язык, как впрочем, и все языки близлежащих земель и пределов, сложностей в общении Къяра не испытывала. Ночуя в тавернах и на маленьких постоялых дворах, она щедро расплачивалась с хозяевами и рассказывала сказку о том, что после того как охранники наместника Владетеля безвинно пленили ее супруга, она едет к своему отцу просить защиты. Поэтому назвать свое имя не может. Ей сочувствовали, ни о чем больше не спрашивали и скрывали ее присутствие от местных охранников. Ее история ни у кого сомнения не вызывала, в треольском пределе произвол наместников был не редкостью.

На четвертый день Къяра подъехала к большому треольскому городу Пронту. В обход дороги не было. Въезжать в город она не хотела, любой встреченный патруль мог потребовать у нее объяснений кто она, зачем и куда едет. Ей это было совсем ни к чему.

Къяра решила ехать лесом. Однако лес был заболочен, и надо было либо ехать вдоль опушки, либо использовать магию… Магию Къяра использовать не хотела, поэтому приняла решение попробовать проехать по краю леса.

Она уже практически обогнула город, когда сзади услышала топот копыт. Посылать Бриза в галоп и стремиться выехать на дорогу, было рискованно. Совсем недалеко от выезда на дорогу были ворота в город и в случае ее схватки с охранниками стражники у ворот могли услышать шум и вмешаться, а потом наверняка доложить об инциденте наместнику… Къяра туже затянула шарф, повязанный на голову, накинула капюшон, придержала Бриза и перевела его на неспешный шаг, дожидаясь преследователей.

— Стой! — окрик на ее родном лоренском языке, в пределе, где между собой общались лишь на треольском, резал слух.

Трое конных охранников нагнали ее. Бриз, повинуясь всаднице, послушно замер на тропе и развернулся.

— Ты кто? — старший из охранников, немолодой, мощный, черноволосый воин со сросшимися бровями и шрамом на щеке пристально посмотрел на нее.

Поняв, что все воины лоренты и по треольски ничего не понимают, Къяра быстро заговорила по треольски, часто повторяя несколько имен: Вилена, Рилт и Дронеат.

— Бирит, ты понимаешь, что она лопочет? — старший из охранников повернулся к более молодому, сухощавому воину со злыми запавшими глазами и тонкими губами.

— Ничего я не понимаю, — сердито ответил тот и, обнажив меч, зло приказал Къяре, — Говори по лоренски! Ты должна знать государственный язык!

Къяра склонила голову, так что капюшон совсем скрыл ее лицо и, всхлипывая, заговорила путано и сбиваясь:

— Да, да… конечно я знать его… это есть очень важный язык, я много учить его… только не надо быть очень сердит… Когда так был сердит Дронеат, он много есть был говорить мне… я ему отвечать очень много, а он был кричать мне… я есть волноваться и много забывать… я знать много, но когда он кричать мне, я не мог есть говорить… Я есть ехать от него… но он давать мне, обещать мне, если я давать ему бумагу, он вернет мне все, все вернуть мне скажет, но после бумаги.

— Что она говорит? — недоуменно спросил старший, — Теперь говорит по-нашему, но что говорит, сам леший не разберет…

— Да про Дронеата что-то, наместника западно-восточного Треола… Ты можешь сказать четко, кто ты? — худощавый воин, перехватив удобнее меч, направил своего коня ближе к Къяре.

Ее Бриз тут же повинуясь незаметному для охранников приказу хозяйки, попятился назад по тропинке, а Къяра бросила повод и вытянула вперед руки.

— Не надо меч… За что меч? Я Вилена, я не есть нарушать никаких запретов… я лишь ехать… мне ехать велел Дронеат… я лишь ехать и все… что я вам делать? Мне есть надо везти бумагу для Дронеат… ехать за бумагой и все…

— Какая бумага? Что ты за ерунду несешь? — раздраженно прикрикнул на нее худощавый воин.

— Что так сердитым быть вы? За что? Я вам не делать ничего… Дронеат говорить мне, что вернуть мне все… если я есть бумаги привезти. Рилт давать мне их и все… я не чужое брать… мне лишь то, что есть мое… я есть вдова… а он говорить бумага нет… и всех слуг, и дом и все забирать… а бумага есть… я спросить Рилт, он может мне давать бумага, это было там…

— Слушайте, — вдруг обратился к соратникам стоявший позади всех, самый молодой из всех охранник, — я, по-моему, понял. Она вдова и едет за свидетельством о браке к наместнику Рилту, у нее отобрали земли, дом и слуг, так как не оказалось подтверждающих ее права бумаг…

— Да, да… — закивала Къяра, — так все есть… я так и говорить… отпустите… я же не делать ничего плохой…

— Бирит, убери меч, пусть едет… — проговорил старший из воинов.

— А что это она не через город, а по лесу едет? Подозрительно это… Ты почему в город не въезжала? — сухощавый воин с тонкими губами вновь начал наступать на Къяру…

— Налог… мне нечем… у меня все забрать… отпустите… — всхлипывая, запричитала Къяра.

— А говоришь, что ничего не нарушала… Плати, если хочешь, чтобы мы отпустили, — сказал самый молодой воин.

— Я не въезжать в город… за что налог? У меня отобрать все… я могу лишь кольцо… от мужа… оно очень дорогой… я отдавать вам… отпустите… — Къяра сняла с пальца кольцо и протянула его худощавому воину, стоявшему к ней ближе всех.

— Давай кольцо и коня, — увеличил требования тот, беря из ее рук кольцо и опуская его в свой карман.

— Коня? Как коня? Даже Дронеат давать мне конь… я без конь не взять бумага…

— Тогда поедешь с нами, в город к начальнику стражи, и тебя посадят в темницу, — с угрозой в голосе продолжил он.

— Я лишь ехать… за что?

— Бирит, да оставь ты ей коня, она даже мужнино кольцо отдала, нет у нее ничего больше… — попытался вмешаться старший.

— Не вмешивайся, Гарес! Она хотела проехать без налога… и это обойдется ей намного дороже.

— Хорошо… Берите мой конь, — Къяра легко соскочила с коня и быстро отошла с тропинки в сторону кустов. Бриз тут же резко поднялся на дыбы и, развернувшись, рванул прочь.

Тот, кого назвали Биритом, послал своего коня вслед за Бризом, но понял, что не догонит, и вернулся. Его напарники стояли на тропинке.

— Что вы стоите? Где треолка?

— Убежала в лес, — ответил старший, — Все, Бирит, оставь ее, она и так отдала все, что у нее было.

— Не все! Не захотела отдавать коня, я заставлю расплатиться по-другому, далеко уйти она не могла, — зло ответил Бирит, помолчал, внимательно оглядывая лес, и продолжил, — Треолка-то недурна, хоть лица я и не разглядел, а фигурка ничего…

— Бирит, кончай дурить. Треолка ушла, и забудь про нее, нам еще не хватало по лесу за девками бегать.

— Забыть, ну уж нет… Я сейчас поеду к начальнику стражи и заставлю его весь лес прочесать.

— Ну, поймают ее и что дальше? Тебе то, что с того? Все достанется все равно не тебе.

— Вот когда поймают, тогда и разберемся.

Эти его слова и решили его судьбу.

Услышав их, Къяра прошла за деревьями всего в двадцати метрах так, что не увидеть ее Бирит не мог.

— Да вот же она… Корт, давай за мной, — крикнул он и направил коня в лес.

Молодой охранник рванулся за ним.

Бирит и Корт видели, как плащ треолки мелькнул и пропал в густом кустарнике. Воины спешились и полезли в кусты.

Когда они выбрались из кустов, треолка перебежала через поляну и спрыгнула в овраг, охранники рванули к оврагу, но там никого не было…

— Корт, ты направо, я налево. На ту сторону она не поднималась… Значит, пошла по оврагу, и далеко уйти не могла…

Корт пошел направо вдоль оврага и через какое-то время увидел, что края оврага плавно выровнялись, а дальше начинается болотная трясина, у края которой, у дерева стояла треолка. Было видно, что она устала, тяжело дышит и не знает куда идти. Корт решил пока не звать Бирита, если удача улыбнулась ему, то значит, он будет первый, кто ей воспользуется, а уж потом позовет… Он подошел, жестко схватил треолку за плечи, и сильно дернул, намереваясь повалить ее на землю. Но треолка даже не шелохнулась, она лишь подняла голову и, глядя ему прямо в глаза, сделала резкое движение рукой. Корт почувствовал, как холодная сталь пронзила его грудь и вошла прямо в сердце. Он удивленно раскрыл глаза и уже мертвый осел к ее ногам.

Бирит шел вдоль оврага, но треолки не было.

— Вот ведь Корт, зараза, — подумал он, — наверняка нашел ее, но решил не звать.

Он развернулся и быстро пошел в обратном направлении, минут через десять он вышел к краю оврага и увидел Корта лежавшего на земле. Он удивленно замер, подошел поближе, намереваясь окликнуть его, но не успел. Стальное лезвие сзади, пройдя между ребрами и рвя все на своем пути, дотянулось до его сердца, и оборвало его жизнь… С хриплым стоном он осел на землю, и последнее, что он успел увидеть в своей жизни, это край плаща треолки, стоявшей у него за спиной.

Къяра нагнулась, достала из кармана худощавого воина свое кольцо и вновь надела на палец. Затем она осмотрелась и, тяжело вздохнув, оттащила по очереди оба трупа, переступая с кочки на кочку в глубь болотной топи. Там она их утопила, бросив рядом меч одного и короткий плащ другого. Затем сняла с себя нижнюю юбку, измазала ее в болотной грязи и бросила рядом так, что ее клок как маленький флаг торчал из болотной грязи, а потом там же бросила свой плащ.

Гарес стоял на тропинке и ждал. Сначала вернулись два коня его напарников.

— Вот ведь неугомонные за девкой в лес поперлись, — раздраженно подумал он.

Он спешился, привязал всех коней к дереву и сел ждать. Ждал он долго. Из лесу не доносилось ни звука. Лишь пение птиц и шорох листвы качающихся под ветром деревьев нарушали тишину. Гарес ожидал услышать мольбу и крики треолки, но их не было. Не слышно было и окриков напарников. Казалось, лес поглотил всех троих и растворил их в своем чреве. Опытный воин знал, что места здесь очень болотистые и то, что напарники так долго не возвращаются, заботило его. Наконец он не выдержал и отправился на их поиски.

Къяра, стоявшая на опушке за деревьями и наблюдавшая за ним, облегченно вздохнула. Она боялась что, не дождавшись возвращения своих товарищей, воин отправится в город за подмогой. Однако этого не случилось и ей не пришлось нападать на него.

Выйдя к оврагу, Гарес пошел вдоль него и вскоре вышел к краю топи, где в отдалении увидел белый кружевной клок. Он понял что это. Кружевные юбки треольских женщин были легко узнаваемы. Присвистнув от неожиданности, воин, перепрыгивая с кочки на кочку, дошел до этого места. Там он увидел плащ и меч своих товарищей, и плащ треолки. Он понял: чтобы спастись, треолка пошла в трясину, в надежде, что ее преследователи в болото за ней не пойдут, но просчиталась. Его товарищи не оставили ее и там, и судя по ее нижней юбке их домогательства были активными. Однако треолка не желая сдаваться, предпочла утонуть сама и утащить за собой своих обидчиков. Осторожно с помощью большой палки Гарес подтянул к себе плащ Корта, а вот меч Бирита он достать не смог. Лишь только палка коснулась меча, он наклонился, и трясина медленно поглотила его. Доставать кружевную юбку и плащ треолки Гарес не стал. Он сокрушенно постоял над трясиной, ставшей могилой его товарищей и пошел обратно.

Вернувшись на тропу, он отвязал коней, вскочил в седло и, ведя в поводу двух коней, направился к городу.

Къяра дождалась его отъезда, потом палкой достала из трясины кружевную юбку и плащ свернула их так, чтобы сверху оказался более-менее чистый кусок, после чего вновь вышла на тропу, свистом призвала к себе Бриза и, вскочив в седло, отправилась дальше.

К вечеру Къяра выехала на берег реки. До указанного Виардом места было не больше дня пути. Она поехала вдоль берега и нашла укромную тенистую заводь. Там она выстирала юбку и плащ, соорудила в скрытой со всех сторон кустами ложбине себе шалаш и обустроила место для ночлега.

Маграт нервничал. Уже более недели назад Къяра узнала от Виарда о местонахождении колье Алики, но так и не появилась в Треоле. Он оставил ей колье, но для осуществления его плана ему надо было точно знать, когда Къяра до него доберется. Сделать это с помощью магии Маграт не мог. Къяра сразу бы почувствовала это и, насторожившись, вряд ли отважилась на то, что он от нее ждал. Поэтому узнать, что Къяра нашла колье, надо было обычными методами.

Зная, что магию его дочь постарается не использовать, он приказал всем наместникам докладывать обо всех неместных женщинах, появляющихся на их землях. Он ежедневно требовал доклада от всех наместников и управляющих городами, но никого похожего на Къяру никто и нигде не заметил.

Однако Владетель слишком хорошо знал свою дочь, чтобы поверить в то, что, получив ключ, она не попытается открыть дверь.

Проанализировав все возможные маршруты, Маграт пришел к выводу, что раз его дочь не была нигде замечена, то выбрала она маршрут, пусть и не самый близкий, но по самым малоезжим дорогам. В этом случае миновать Пронт она не могла, везде в округе были болота, а единственная дорога вела через него. Подумав так, Владетель отправился в Пронт.

Управляющий Пронтом, увидев Владетеля, трясся от страха и просто из шкуры лез, пытаясь услужить. Однако того, что интересовало Владетеля, сообщить ему не мог, клятвенно заверяя, что никаких женщин через его город не проезжало… Тогда Владетель потребовал, что бы ему доложили обо всех, даже незначительных происшествиях за последнюю неделю. Управляющий долго рассказывал о собранных налогах, драках на рынке, кражах и пьяных дебошах, а потом вскользь упомянул, что два охранника утонули в болоте за городом.

Маграт тут же заинтересовался этой информацией и, потребовал рассказать об этом случае подробно. Но управляющий знал лишь то, что двое охранников конного разъезда решили пойти в лес, где утонули в трясине, а третий, оставшийся в живых, старший разъезда, опытный и уважаемый воин, словам которого доверяли, привел их лошадей и сообщил об их бесславной кончине. С начала начальник стражи города хотел его за потерю воинов разжаловать из старшего разъезда в рядовые, но опытных воинов мало и все ограничилось лишь устным выговором и штрафом из жалования.

Владетель потребовал привести единственного оставшегося в живых очевидца.

Гарес пил в таверне, поминая погибших товарищей, когда за ним пришли два стражника и, приказав следовать за ними, отвели в дом управляющего. Там его ввели в центральную залу, где к его великому изумлению он увидел самого Владетеля. Склонившись ниц, Гарес судорожно думал о том, что могло послужить поводом, и для чего его могли привести к самому Владетелю.

— Оставьте нас, — услышал он приказ Владетеля, и липкий холодок страха пробежал у него по спине. Великий маг славился жестоким и беспощадным нравом. И ничего хорошего общение с ним не сулило.

— Встань, — сурово приказал Владетель.

Гарес с трудом поднялся. Ноги не держали его, и не от выпитого вина, пить он только начал, когда за ним пришли. Он догадался, что единственным поводом, по которому Владетель мог вызвать его, была смерть его товарищей. Он скрыл от всех, что истинной причиной их ухода в болота была треолка, и сейчас не знал что говорить, если Владетель спросит его об этом.

Владетель мрачно посмотрел на него.

— Мне сказали, ты опытный воин и старший разъезда, я хочу знать, как получилось, что два твоих воина без тебя ушли в лес и попали в трясину. Только не вздумай лгать… — жестко предупредил он, — пожалеешь, что на свет родился… Понял?

— Да, Владетель… я понял… за женщиной они погнались… и вместе с ней там утонули…

— Женщиной? Какой женщиной?

— Треолкой. Вдовой. Она ехала из земель Дронеата к Рилту, чтобы получить свидетельство о браке. У нее отобрали земли, так как не было подтверждающих ее права документов.

— Она показала вам документы?

— Нет.

— Почему тогда ты не доложил о ней. Ты не знал приказ обо всех въезжающих в город неместных женщинах?

— Во-первых, она погибла, а во-вторых, она была треолкой.

— С чего ты решил, что это действительно была треолка?

— Она еле говорила по лоренски. Мы больше получаса не могли понять, что она нам сквозь рыдания лопочет.

— Почему она выбрала объездную дорогу?

— У нее не было денег заплатить налог.

— Почему твои воины погнались за ней? Она пыталась сбежать?

— Сначала нет. Она отдала нам кольцо. И просила отпустить ее, но Бирит не удовлетворился кольцом. Он захотел большего. Тогда треолка попыталась сбежать в лес, и ребята погнались за ней. Я должен был, конечно, остановить их… но они так редко здесь видят женщин… одним словом я не остановил. А потом я нашел всю одежду треолки в трясине, и там же были вещи моих ребят. Я понял, что они настигли ее лишь в трясине, и она предпочла умереть с ними, но не сдаться.

— Где ее кольцо?

— Она отдала его Бириту. Я мзду не беру.

— Однако воинам своим позволял.

— У них дело молодое… не привыкли они лишь жалованьем обходиться. Запрети я им, и тут же контракт расторгли б и сбежали. В Треоле трудно служить…

— Однако ты служишь.

— Я привык.

— Хорошо. Значит, это была не она… — размышляя вслух, проговорил Маграт, — но проверить все равно не помешает.

— Тор! — крикнул он управляющего и, дождавшись, когда тот войдет, приказал, — Пошли верхового к Дронеату с запросом. Отправлял ли он к Рилту за свидетельством о браке вдову.

— Вилену, Владетель. Она сказала, ее зовут Вилена, — дополнил Гарес.

— Вилену, — подтвердил Маграт, и обернулся к нему, — Можешь идти.

— Благодарю, Владетель, — Гарес поклонился, развернулся, направился к выходу, но у самого порога остановился и обернулся, — Владетель…

— Что тебе? Говори.

— Я забыл сказать, ее конь сбежал… хотя это, наверное, неважно.

— Так она была верхом?

— Да. Бирит хотел в начале отобрать у нее коня, но она соскочила, не сбросив узды, и конь ее тут же поднялся на дыбы и сбежал… а потом сбежала уже она.

— Какой был конь?

— Вороной иноходец.

— Тор, можешь не отправлять никого с запросом.

— Но почему, Владетель? Это недолго, — заискивающе произнес Тор и склонился в подобострастном поклоне.

— Я нашел ту, которую искал… и знаю теперь, где ее искать дальше.

— Но она же утонула, Владетель, — Гарес удивленно взглянул на Владетеля.

— Твое счастье воин, что ты поверил в это. Иначе бы лежал ты рядом со своими товарищами в трясине, — усмехнулся Магрт, — Иди. Тебе очень повезло, что твой рассказ мне помог… Постарайся дальше нести службу строго по уставу. Положено из разъезда не отлучаться, значит положено. Положено всех подозрительных приводить в город, значит, исполнить обязан. В следующий раз подобное тебе с рук не сойдет.

— Да, Владетель, — воин еще раз поклонился и вышел.

Маграт взмахнул рукой в воздухе и шагнул в появившуюся перед ним арку.

Тор облегченно вздохнул, в этот раз визит Владетеля не повлек за собой никаких неприятных последствий.

— Да, радость моя, — размышлял вслух Маграт, стоя у окна своего дворца, — я чуть было не упустил тебя… Тебя подвела опять твоя привязанность. Вот меняла бы ты лошадей, каждый день, как перчатки, мне б и в голову ничего не пришло. Я б еще сутки ждал донесение Дронеата, и еще не факт, что ты не подстраховалась истинной историей. А ведь колье ты уже нашла. И теперь тебя уже ждут… А ты что-то не торопишься, моя радость… и почему непонятно.

— Владетель… Вы позволите?

Маграт ощутил магическое прикосновение Норлана, стоявшего в магическом переходе и просившего разрешения войти.

— Не сейчас, — жестко ответил Маграт, блокируя вход.

— Это касается Къяры… — успел сказать обилайт, и блокиратор прервал связь.

— Входи, — Маграт снял блок и, переориентировав магический переход, вернул Норлана.

— Здравствуйте в веках, Владетель.

— Что Къяра?

— Она была у меня вчера, а сегодня утром ушла. Вы просили сообщать Вам обо всех ее посещениях обители.

— Вчера? И лишь утром ушла?

— Да. Всего лишь два часа назад.

— Почему ты не доложил сразу, как только она ушла?

— Я виноват, Владетель.

— Для чего она приезжала?

— Учеников проверить.

— Не может быть. Она о чем-то просила тебя?

— Нет.

— Спрашивала о чем-то?

— Нет.

— Не могла она сейчас для этого приезжать… Вспоминай, что еще было.

— На Кая она взъелась и наказала опять так, что у него до сих пор руки трясутся.

— Вот ведь бестолковый маг, неужели до сих пор не понял как себя надо с ней вести?

— Владетель, он старается… но Къяра до сих пор не может простить ему ту его давнюю выходку. Что-то это было такое, что до сих пор, лишь глянув на него, она начинает кривить губы и придираться на ровном месте.

— Да не может этого быть! Ты чего-то не видишь… и не видишь прямо у себя под носом. Не могла она придраться просто так, к ерунде, сейчас уж точно. Не до прошлых обид ей сейчас.

— Владетель, я был свидетелем. Один из учеников, подойдя к ней, не столь быстро, как ей бы хотелось, опустился на колени. Так у нее просто из глаз искры посыпались. Она даже проверять дальше ничего не стала. Сквозь зубы процедила Каю: «По своему подобию их воспитываешь? Следуй за мной!» и развлекалась с ним всю ночь… Даже не знаю, как не убила.

— Странно… очень странно… Что было еще?

— Ничего. Утром привела ко мне еле держащегося на ногах Кая, потребовала: «Помоги ему!» и ушла через магический переход. Все.

— Так ты, поэтому сразу не доложил мне?

— Да.

— Кай был с ней всю ночь? Ты не спрашивал его, она не отлучалась?

— Да он сам сказал, что она ни на минуту его не оставляла.

— А сознание он не терял во время их общения?

— Он такого не помнит. Но, судя по его состоянию вполне возможно, что и терял.

— Пойдем, проверим твою сокровищницу. Это единственное, что могло бы объяснить ее появление у тебя.

— Вы думаете, Къяра могла что-то оттуда незаметно взять? Но зачем ей это? Я и так дал бы ей любую вещь.

— Дал бы, но сообщил об этом тут же мне, а она не хочет, чтобы я знал.

— Никто заклятье с сокровищницы не снимал. Я бы почувствовал.

— Возможно, но я предпочитаю проверить.

Пройдя по магическому переходу прямо к сокровищнице обители, Норлан внимательно проверил лежавшее на ней заклятье и повернулся к Владетелю, стоявшему у него за спиной.

— Никто не входил. Я же говорил Вам, я бы почувствовал.

— Открывай, — потребовал Владетель.

— Как скажите.

Норлан снял заклятье и распахнул дверь.

— Проверяй все! — приказал Маграт, зайдя в сокровищницу.

Норлан покорно склонил голову и пошел вдоль стеллажей с магическими артефактами, амулетами, браслетами, концентраторами и прочими магическими атрибутами. Обойдя все, он отрицательно покачал головой.

— Все на месте, Владетель.

— Не может этого быть, Норлан! Ищи! Ты просто не веришь, что она могла сюда пройти и не ищешь… Найди мне, что она взяла.

— Да не могла она ничего взять.

— Не держи ее за кретинку. Последнее время Къяра ничего не делает просто так… Кай и ученики это лишь предлог и прикрытие. Она приезжала сюда за чем-то, и это что-то получила. Найди что!

— Вы считаете, она лишь сделала вид что разозлилась и наказывала Кая лишь, чтобы создать алиби и заставить меня не сразу Вам доложить об ее визите?

— Без сомнения. Она давно догадалась, что ты неравнодушен к Каю, и пользуется этим. А ты не видишь.

— Неравнодушен? Что Вы имеете в виду Владетель?

— Норлан, играя с Къярой в игры, ты считал, что можешь предсказать все ее шаги. А она сорвалась… или сделала вид, что сорвалась. И с Каем все пошло не так, как ты планировал. Ты действительно подставил достаточно сильного мага, в которого вложил часть души, и до сих пор не можешь себе этого простить. Она знает это… и играет на твоих чувствах так же, как ты когда-то играл на ее. Ты отлично ее выучил.

— Вы думаете, Владетель?

— Я знаю. Ищи, что она взяла.

— Хорошо, — Норлан вновь пошел вдоль стеллажей. Ходил он достаточно долго, затем удивленно замер и повел рукой над одной из полок.

— Нашел? — нетерпеливо спросил Маграт.

— Да, — кивнул Норлан, — нет амулета Ксинона.

— Ну, конечно… как же я сразу не догадался.

— Владетель, зачем он ей?

— Потом, все потом. Мне некогда… если она ушла уже около трех часов назад, то может быть поздно, — Маграт взмахнул рукой и исчез в арке магического перехода.

Къяра стояла перед высокой стеной скрывавшей за собой место пребывание ее матери и сестры. Она нашла колье, и теперь доподлинно знала, что они живы и отец держит их здесь, за этими высокими мрачными стенами уже долгие годы…

Достав из обители магов, амулет Ксинона, она теперь могла снять любое пленяющее заклятье и даже кабалит, если отец именно так держал в плену ее мать. Къяре хотелось не только увидеть ее, но и даровать ей свободу.

Подходы к обители охраняли мощные и сильные заклятья, но Къяра уже умела обходить такие заклятья. Когда-то в детстве, чтобы спасти двоюродного брата, она без всяких последствий скользнула по мощному заклятью более низкоуровневой магией и потом, используя этот прием, поняла принцип их обхода. Заклятью не надо противопоставлять свою магию, надо проникнуть в него, слиться с ним, использовать именно его энергию и тогда оно само пропустит тебя. Она протянула вперед руку и, словно лаская, коснулась первого охранного заклятья низкоуровневой магией. Энергетика заклятья слабо колыхнулась и Къяра, нежно сгладив этот всплеск, шагнула внутрь. Стена стала медленно расступаться перед ней. Заклятья следовали одно за другим, но Къяра умело прошла сквозь все, даже не потревожив общую информационную сферу. О том, что она прошла, отец не должен был узнать ничего.

Внутри, за высокими стенами цвел сад. Прекрасные фруктовые деревья были увешаны плодами, а вокруг было море цветов. Къяра улыбнулась, именно в таком месте она предпочла бы жить сама. Все было не так уж и плохо, она ожидала увидеть совсем иную картину. Оказывалось, у отца тоже были слабости, раз он позволил своей бывшей супруге обустроить так место своего вынужденного затворничества.

Къяра прошла по тропинке в сторону большого двухэтажного дома, увитого плющом и диким виноградом. Она вошла в большие двухстворчатые двери и попала в просторный холл с колоннами и с широкой лестницей, ведущей на второй этаж.

Поднявшись на второй этаж, Къяра, руководствуясь лишь интуицией, прошла по длинному коридору и распахнула одну из дверей.

Перед ней была большая роскошно убранная гостиная с мягкими креслами и диванами. В углу, у окна, в кресле сидела красивая женщина с золотыми волосами, уложенными в высокую прическу, поддерживаемую золотой магической диадемой, и читала. Услышав звук раскрывающейся двери, она подняла глаза от книги, и в ее красивых голубых глазах сначала мелькнуло удивление, а потом их затопила волна ненависти. На лице женщины резко обозначились скулы, и она стремительно встала с кресла.

— Ты все-таки выжила, мерзкая девчонка… — зло, сквозь зубы прошептала она, — и у тебя даже хватило наглости явиться сюда… Только ты это сделала зря. До прихода твоего отца я успею сделать то, что не смогла когда-то.

Женщина взмахнула рукой посыла мощное, смертельное заклятье…

Къяра перехватила его и нейтрализовала, так как отразить не могла, отец тут же по выбросу энергетики догадался бы, что в охраняемое им место кто-то проник.

— Подожди, дай мне хотя бы сказать, — попросила она, но женщина не слушала. Видя, что ее первое заклятье ничего не достигло, она тут же повторила попытку, и бросила на Къяру еще более мощное заклятье.

Къяра, с трудом превозмогая боль, и его нейтрализовала, а потом вновь попросила:

— Я лишь хочу поговорить… подожди. Ты ведь понимаешь, что если я отражу твое нападение, отец тот час явится сюда.

— Так ты не хочешь, чтоб он явился… тем лучше, — злобно проговорила женщина и взмахнула рукой, открывая себе доступ к своему тайному хранилищу в стене. Быстро шагнув к нему, женщина схватила лежащую на полке тонкую металлическую сеть и, развернув ее, резким движением бросила в сторону Къяры.

Къяра молниеносно отшатнулась, она поняла, что это магическая сеть Изитры, медленно разрезающая любую плоть и сжимающаяся тем более чем больше ей сопротивляются.

Сеть упала рядом с ней, перекрыв ей, однако, дальнейшую возможность маневра.

— Можешь успокоиться и поговорить со мной? — в третий раз попросила Къяра.

— Я успокоюсь только тогда, когда ты сдохнешь! — жестко проговорила женщина и, вытянув руку, послала импульс приказа сети Изитры. Сеть дернулась и словно живая, извиваясь, поползла к ногам Къяры. Остановить ее Къяра могла только магией отражения. Если в первый раз женщина не успела ее сориентировать на жертву, понадеявшись на свою меткость, то сейчас она исправила это упущение. Къяра замерла и не шевелилась, зная, что на любое ее движение сеть тут же отреагирует броском. В ее руке появился амулет Ксинона и она спокойно заговорила:

— Зачем тебе это надо? Я пришла не со злом… Я принесла тебе это.

— Дай сюда! — жестко приказала женщина.

— Дам, после того как ты уберешь сеть, — не двигаясь, произнесла Къяра.

— Нет! Сеть я не уберу, а амулет и так будет моим, после того как ты издохнешь в ней.

— Неужели ты думаешь, что я сейчас не могу остановить твою сеть?

— Пока же не останавливаешь. А если начнешь, я приложу все усилия, чтобы не дать тебе это делать и убить тебя.

— Зачем тебе это?

— Я не позволю Маграту, получить то, чего он так долго и упорно добивался. Я лучше сама сдохну, но только вместе с тобой, — женщина не отводила злобного взгляда от Къяры.

Сеть уже добралась до ног Къяры и, опутав щиколотки и лодыжки, медленно сжимая плоть и врезаясь в нее, ползла выше. Къяра уже стояла в луже крови, но, по-прежнему, даже не шевелилась, и попыток использовать магию не предпринимала.

— Ты считаешь, что я лишь приз в игре между вами? Ты не считаешь, что я могу быть сама по себе?

— Сама по себе? — рассмеялась женщина, — С ним никто не может быть сам по себе…

Она вскинула руку, посылая мощное заклятье, и с ожесточением прошептала, — Не противься, умрешь быстрее и мучиться будешь меньше… Он не получит тебя!

— Считай, уже получил. А ведь у тебя было больше шансов, получить меня… — Къяра резко подняла руку, амулет Ксинона исчез из ее ладони, и она, отразив заклятье, магическим посылом сбросила сеть, опутавшую ее уже до пояса. А потом сделала жест рукой, заживляя страшные рваные раны на своих ногах и восстанавливая разодранное платье.

— А ты сильна… я даже не предполагала, что настолько. Жаль, — сказала женщина, в глазах ее плескалась бессильная злоба, она помолчала немного, потом тихо спросила — Теперь убьешь?

— Зачем же? Сейчас появится отец… и мы весело побеседуем. А вот и он, — Къяра обернулась к сверкающей арке перехода, — Рада видеть тебя, отец.

— Взаимно, дитя мое, — ответил Маграт и внимательно посмотрел на лужу крови на полу, — Прибраться еще не успела?

При появлении его, женщина вся сжалась и прислонилась к стене, но он на нее даже не посмотрел.

— Сейчас уберу, — Къяра щелкнула пальцами, и пол засверкал первозданной чистотой.

— Во всем, в чем хотела, убедилась? Или еще какие-нибудь вопросы остались? — с усмешкой глядя на дочь, произнес Маграт.

— Во всем… вопросов больше нет, — покачала головой Къяра, — Ты ее специально здесь оставил, чтобы мне показать?

— Да, моя радость… Моим словам ты все равно бы не поверила.

— Ты знал о колье?

— Я его специально для тебя оставил.

— Даже так? Так ты хочешь сказать, что знал о моем приходе, и у меня не было ни одного шанса?

— Были и все сто. Я знал, что ты придешь, но не знал когда. И я не засек твоего присутствия, до тех пор пока ты не воспользовалась магией. Но только, зная ее, я был уверен, что она в любом случае сведет все твои шансы к нулю, — Маграт кивнул в сторону женщины, — Так что я ничем не рисковал.

— Можешь оставить все как есть?

— Нет, — Маграт отрицательно покачал головой, усиливая отказ.

— Почему?

— Ты сама знаешь ответ.

— Я сделаю все, что ты хочешь… я покорюсь и приму титул.

— Этого мало.

— Хорошо, что ты еще хочешь?

— Ты возьмешь их к себе в служанки.

— Помилосердствуй, отец. Ты хочешь заставить меня каждый день выносить ее присутствие, зная, как она меня ненавидит?

— Ты можешь их казнить.

— Казнить женщину, давшую мне жизнь, я не смогу, какой бы она не была…

— Я предоставил тебе выбор. За удовольствие быть добросердечной, надо платить. К тому же она великолепно умеет скрывать свои чувства, так что видеть ее ненависть ты не будешь.

— А если я сейчас просто уйду?

— Иди… я держать не стану, да и не смогу.

— И что дальше?

— Ты прекрасно знаешь, что будет дальше. Решение все равно примешь ты. Твой уход будет вынесением им смертного приговора, причем ты знаешь как исполненного.

— Но я не приму титул.

— Не сейчас, так позже… какая разница. Ты же знаешь, это предопределено.

— Хорошо, отец… я возьму их.

— Ты не изменилась, хоть я на это очень надеялся.

— Изменилась… даже очень, только еще не на столько… И сейчас ты, воспользовавшись ситуацией, заставишь измениться еще больше, мне ли не знать, — Къяра удрученно вздохнула, и после небольшой паузы продолжила — Еще спросить хотела. Наверняка ты надел на них кабалиты. Снимешь, чтобы я надела свои?

— Кабалит лишь на ней, — Маграт вновь кивнул на женщину безмолвно стоявшую у стены, за все это время ни он, ни Къяра ни разу никак не назвали ее, — и я его не сниму, и ты поклянешься его не снимать, а на сестру наденешь свой.

— И как я ее буду контролировать?

— Также как контролируют обычных рабынь. Наказанием, — жестко ответил Маграт и обернулся к женщине, — Иди, приведи Ингу.

Женщина молча кивнула и вышла.

— Так ты клянешься, что оставишь мой кабалит на твоей матери? — спросил Маграт, вновь повернувшись к Къяре.

Владетель впервые назвал женщину так, и Къяра невольно скривилась, она была удручена и подавлена.

— Да, отец, клянусь.

— И ты будешь послушна?

— Да, отец, любой твой приказ будет выполнен.

— И ими?

— Да, все что ты захочешь…

— Что с тобой, моя радость? — Владетель нежно коснулся ее плеча, — Я не узнаю тебя. Ты даже не споришь.

— Отец, прости. Мне надо было сразу придти к тебе. Но мне так хотелось убедиться во всем самой. Я даже не могла себе вообразить такого. Я ведь хотела ее освободить. Ты сердишься на меня? — Къяра взглянула отцу в глаза.

— Нет, моя радость, я знал, что ты будешь пытаться это сделать. Ты смотрела на нее глазами Виарда, а он был пленен чарами земли, которые она наслала на него. Она сделала все, чтобы бежать, и даже представить себе не могла, что для воина клятва окажется сильнее ее чар…

— Ты сказал, что оставил колье для меня. Ты давно нашел его?

— Нет, она вообще его не теряла.

— Как это не теряла? Ведь это ее колье, — в руке Къяры появилось колье Алики.

— Ее. Только она его не теряла, его забрал я, очень давно. Я заставил Виарда рассказать тебе сказку, — Маграт протянул руку и взял из рук дочери колье, — Тебе нужна была ее вещь, а меня ты просить не собиралась. Теперь ты знаешь, что даже он способен тебе солгать… и верить, не проверяя, нельзя никому.

— Почему ты оставил его в живых?

— Воины, умеющие так держать клятву, редкость. К тому же он был легендой, мне не хотелось ее разрушать, так все вышло гораздо удобнее для меня. Кстати, я пообещал ему, что отдам его тебе…

Колье растворилось в руках Маграта, а вместо него появилась маленькая золотая звездочка, которую он протянул дочери, — Держи.

Къяра приняла ключ от кабалита, и он растаял у нее в руке.

— Пообещал заранее? Зачем?

— Мысль о том, что ты сможешь рассчитаться с ним за его ложь, греет его.

— Он думает, что я не прощу?

— Уверен, даже я не смог убедить его в обратном.

— Хорошего же он обо мне мнения.

— Очень хорошего. Он любит тебя, моя радость, и ему было очень трудно выполнить мой приказ, но он не умеет нарушать клятвы, так что при случае можешь воспользоваться этим.

— Ты знаешь, что он меня любит, и разрешаешь мне забрать его?

— А почему это должно меня останавливать? Может мне теперь и всех киритов уничтожить, потому что они тебя теперь боготворят? Особенно твой конунг. Так могу тебя разочаровать. Я рад, что ты сумела так поставить себя с ними. Я знаю, что они без колебаний выполнят любой твой приказ и даже пойдут на смерть за тебя… и этого мне достаточно.

— Отец, — Къяра прижалась к отцу, — Прости. Я, наверное, совсем не знаю тебя. Мне казалось, что ты никому не разрешишь любить меня… Спасибо за такой подарок.

— По этому поводу у меня есть для тебя еще один подарок, но о нем позже…

— Ты сегодня несказанно щедр… хотя я совсем такого не заслужила.

— Я знаю как тебе сейчас больно, дитя мое.

— Отец, на тебя это так не похоже… Ты всегда предпочитал это не замечать и быть со мной особенно жестоким именно в такие моменты.

— Радость моя, ты стала взрослее, и уже не будешь пытаться играть на моих чувствах. Ты знаешь, что это ничего не даст. Поэтому я могу позволить себе их уже и не скрывать и даже в чем-то пойти тебе навстречу. К тому же я соскучился без тебя. За два года ты не удосужилась даже навестить меня.

— Я привыкла, что ты лишь требуешь жесткого исполнения твоих приказов и не любишь никаких проявлений чувств. Ты и сам нечасто навещал меня во времена моей учебы. Я старалась быть такой же. Я выполнила твой приказ и постаралась не выказывать никаких чувств. Мне казалось, что именно этого ты от меня и ждешь.

— Ты умница, ты все сделала замечательно. И ты великолепно выдрессировала киритов. Я горжусь тобой. Ты научилась быть требовательной и жесткой. Теперь ты должна научиться проверять всех и не доверять никому. Держать все под своим контролем и заставлять трепетать лишь при одном упоминании твоего имени, чтобы никто и помыслить не смел тебя ослушаться. И я надеюсь, что ты сможешь стать именно такой, — Маграт обнял дочь.

— Я буду стараться, отец, — прошептала она.

В это время дверь в гостиную раскрылась и Къяра увидела на пороге девушку очень похожую на нее. Только волосы у девушки были другими, точь-в-точь, как у шедшей позади нее женщины, они золотой волной струились по плечам девушки и словно золотая рама подчеркивали красоту их обладательницы. Обе женщины вошли, склонили головы и замерли, чуть не доходя до Владетеля с Къярой.

Маграт выпустил Къяру из объятий и отошел в сторону.

— Подойди ко мне, — жестко приказал он женщине.

Женщина приблизилась к нему и молча опустилась на колени.

— Ты все слышала… не заставляй меня применять силу. Сделай все сама, — Маграт рукой коснулся щеки женщины.

Она кивнула и поднялась. Потом подошла к золотоволосой девушке, взяла ее за плечо, подвела к Къяре и, надавив на плечо, заставила опуститься на колени.

Къяра внимательно посмотрела на девушку, и ее губы скривила презрительная усмешка. Она посмотрела в глаза женщине и очень тихо проговорила:

— И как же ты заставишь надеть ошейник это нежное создание?

Женщина разжала руки, судорожно сглотнула, отвела взгляд и столь же тихо ответила:

— Я предупредила Ингу, что если она не сделает это резко и сразу, мучиться будет очень долго. Так что она постарается.

— Ну, ну… — пробормотала Къяра, повела рукой, в которой тут же появился кожаный кабалит, и бросила его перед девушкой.

Девушка склонилась, подобрала его, осторожно надела его на шею и взялась за его конец. Потом обернулась, ища глазами взгляд матери. Она была не в силах решиться затянуть ошейник так, чтобы металлические шипы вошли в шею.

— Ты позволишь помочь ей? — одними губами прошептала женщина.

— Нет, — Къяра недобро усмехнулась и покачала головой, — или она сделает это сама сейчас или сама часа через два, когда ей будет хотеться не только самой кабалит надеть, но и самой голову на плаху положить.

— Она не маг, ты знаешь. Поэтому не играет никакой роли, сама она это сделает или нет. Позволь, — женщина опустилась рядом с дочерью на колени.

— Отойди от нее. Быстро! — жестко приказала Къяра.

Женщина тут же поднялась и молча отошла к стене.

— Глаза на меня! — приказала девушке Къяра и, поймав ее взгляд, зафиксировала его.

Инга почувствовала, как ее сознание что-то обволакивает, и она проваливается в бездну темно-синих глаз этой черноволосой и так похожей на нее девушки, которая теперь стала ее хозяйкой.

— Руку крепче сжала, — медленно произнесла Къяра, и под ее взглядом пальцы Инги до боли сжали конец кожаного ошейника.

— Руку резко вниз, — приказала Къяра, и рука Инги как бы сама по себе тут же выполнила приказание, а она сама повалилась на пол, захлебываясь собственным криком и слезами. Боль заполонила сознание Инги, но в тот же момент она почувствовала, как пальцы Къяры коснулись ее шеи, и боль тут же исчезла, а так же исчез с шеи кожаный ошейник, а на его месте появилась красивое золотое колье с изумрудными подвесками.

— А ну прекрати! Нечего тут истерики закатывать, все уже прошло, — услышала она строгий голос Къяры, и, пытаясь подавить рыдания, с трудом поднялась на ноги.

Инга была напугана и забыла все, что ей до этого говорила мать. За что тут же поплатилась, получив сильную пощечину от той, которой ей теперь надо было повиноваться. Вздрогнув, она подняла на нее ничего непонимающий взгляд и тихо прошептала:

— За что?

Мать тут же подошла к Инге сзади и, схватив за плечо, сильным рывком заставила опуститься на колени, а потом склонится, приказав еле слышным шепотом: «Быстро говори зарок», после чего вновь отошла.

— Я полностью в Вашей власти, госпожа, — произнесла Инга срывающимся голосом, а потом поцеловала руку Къяры.

Къяра убрала руку и приказала девушке:

— Встань и отойди к стене.

Девушка вздрогнула, медленно поднялась и, беспомощно оглянувшись, тихо спросила:

— К какой стене?

— К любой, какая тебе больше нравится, — усмехнулась Къяра.

Девушка кивнула и отошла туда, где стояла ее мать. Она встала с ней рядом и постаралась незаметно взять мать за руку. Но та тихо отстранилась, подошла к Къяре, опустилась на колени и, склонившись, прижалась губами к ее руке, прошептав:

— Я полностью в Вашей власти, госпожа.

— Как мне тебя называть? — тихо спросила Къяра.

— У меня нет сейчас имени, госпожа. Поэтому, как угодно. Я приму любое имя, — не выпуская ее руки, ответила женщина.

— Тогда пусть будет прежнее. Алика.

— Да, госпожа.

— Встань.

Женщина отпустила руку Къяры и поднялась.

Къяра повернулась к отцу.

— Ты хочешь, чтоб я вернулась в Лорен?

— Да, моя радость. Пока, да. Тебе предстоит принять титул Владетельницы Лорена и всех пределов.

— Отец, что ты такое говоришь?

— Да, моя радость, ты станешь совладетельницей империи.

— Ты хочешь даровать мне равные права с тобой? Не думаешь, что это преждевременно? — губы Къяры тронула ироничная усмешка.

— А ты считаешь, что я чем-то рискую, особенно после того, как ты пообещала быть послушной?

— Решать тебе. Я пообещала, что перечить твоим приказаниям не буду.

— Вот и замечательно. Сейчас мы отправимся в Лорен, и завтра ты примешь титул.

— И что ты сделаешь с Артесом?

— Я — ничего… а вот ты — или наденешь на него кабалит, или казнишь.

— Хорошо, как скажешь.

— Къяра, разговаривать сегодня с тобой — сплошное удовольствие. Я давно такого не слышал, радость моя.

— Сегодня я потеряла последние иллюзии и поняла, что все мои стремления бесполезны и даже опасны, и хорошо, если только для меня… Я догадывалась, что когда-нибудь ты заставишь меня почувствовать это, но не думала, что это будет именно так…

— Что ж, я рад, что это, наконец, произошло. Я ждал очень долго. Пойдем, — Маграт открыл магический переход и замер рядом с мерцающей аркой.

— Алика, Инга идите вперед, — приказала Къяра и, дождавшись, чтобы ее приказание было выполнено, тоже шагнула в мерцающую арку.

Къяра стояла перед зеркалом и терпеливо ожидала, когда Алика затянет шнуровку на корсете ее парадного платья. Алика уже вторую неделю исполняла обязанности ее личной служанки. Она следила за уборкой в спальне, приказывала подготовить для Къяры тот или иной наряд, помогала ей одеваться, причесываться и раздеваться. При этом она почти не разговаривала и не поднимала глаз. Изредка Къяра ощущала на себе ее злой взгляд, брошенный украдкой, но, обернувшись, всегда видела лишь потупленные в пол глаза Алики. Делала Алика все очень медленно и не всегда аккуратно. Пару раз она опрокидывала чай и кофе на костюм Къяры, и от переодевания Къяру спасало лишь то, что та с помощью магии могла восстановить свой наряд. Особенно явной медлительность Алики становилась тогда, когда она, как сегодня, знала, что Къяра торопится. Къяра старалась вида не показывать, что спешит и злится. Она всячески избегала ситуации, в которой ей бы пришлось наказать Алику. Иногда ей казалось, что Алика откровенно провоцирует ее на наказание, но она сдерживалась и делала вид, что ничего не замечает.

Дверь личных покоев Къяры распахнулась, и на пороге появился Маграт:

— Радость моя, мне еще долго тебя ждать? Ты должна была быть в тронном зале еще полчаса назад…

— Я выбирала платье, — не оборачиваясь, ответила Къяра.

— Я никогда раньше не замечал за тобой страсти к перебиранию нарядов и отсутствия пунктуальности. Что случилось?

— Ничего, отец. Ровным счетом ничего. Я лишь повзрослела и стала более женственной и, зная, что теперь я должна соответствовать статусу Владетельницы больше внимания уделяю своему внешнему виду, чем раньше, вот и все. Я надеюсь, ты извинишь мое опоздание? — дождавшись, когда Алика завяжет завершающий узел, Къяра обернулась к отцу и мило улыбнулась.

— Ты знаешь, как я не люблю ждать, но с завидной регулярностью опаздываешь все последнее время. Сдается мне, дитя мое, что ничего ты не выбираешь, а порядок навести не можешь, и как мне кажется, совсем не в платьях…

— Отец, я понимаю, ты сердишься, но обвинять меня в том, что я не могу навести порядок, с твоей стороны, по меньшей мере, необоснованно. Исходя из чего, ты сделал такой вывод? Да, я опоздала… и действительно не первый раз. Но я же женщина, а не разводящий посты.

— Ты в первую очередь Владетельница.

— Именно. Поэтому я должна соответствующе выглядеть и имею право задержаться. Ты сам часто этим грешишь. Так что не драматизируй, ничего экстраординарного не произошло.

— Хорошо. Пусть так. Я всегда знал, что тебя не переспоришь. Подойдем к вопросу с другой стороны и сбросим карты. Тебя устраивает поведение Алики?

— А почему меня оно должно не устраивать?

— Ты посмотри на нее. Даже пока я стоял здесь, она двигалась как впавшее в анабиоз земноводное.

— Они не двигаются вовсе, отец. А она старается, и делает, по-видимому, максимум, на что способна.

— Ты думаешь, она способна лишь на это?

— Мне кажется, что да.

— Ах тебе так кажется. Тогда я скажу: тебе это кажется ошибочно. Эта милая женщина способна делать все быстро, четко и аккуратно. И я хочу, чтобы ты заставила ее вести себя именно так. А еще я хочу, чтобы вечером она пришла ко мне… и была очень послушна.

— Хорошо, отец. Как скажешь, — Къяра подошла к Владетелю и нежно тронула его за плечо, — Все будет так, как ты захочешь, только не надо нервничать и сердиться. Пойдем, я уже давно готова.

— Ты сделаешь это сейчас, — Маграт мрачно посмотрел на застывшую у стены Алику, а затем перевел взгляд на дочь.

— Легко. Но только тогда мне надо будет сначала вновь переодеться, потом выполнить твое приказание, а затем вновь надеть это платье. И учти, магию использовать я не буду, чтобы проверить действительно ли она сможет помочь мне одеться быстрее. Так что если ты согласен подождать еще часа два, а то и три, скажи. И я займусь этим прямо сейчас.

— У тебя полчаса. Нас ждут послы.

— Ну уж нет, — Къяра сурово нахмурилась, и скулы ее напряглись, — Я согласна выполнить твой приказ, но мне потребуется столько времени, сколько я сказала! Согласен ждать — жди. Если согласен ждать ты, то и послы подождут, никуда не денутся. Не согласен — идем сейчас, а твой приказ я выполню позже. И это мое последнее слово.

— А ты научилась быть жесткой, — усмехнулся Маграт и нежно коснулся щеки дочери, — Хорошо, моя радость, ты знаешь, что я не люблю ждать, пойдем, потом с ней разберешься.

— Как скажешь, — губы Къяры тронула ироничная усмешка.

Маграт укоризненно покачал головой и вышел за дверь, Къяра последовала за ним.

Вернулась в свои покои Къяра уже под вечер, знаком подозвала Алику и, дождавшись, когда та приблизилась, рукой приподняла ей подбородок и заглянула в глаза.

— Не сделаешь то, что сказал отец, накажу Ингу. Причем накажу так, что мало не покажется… Поэтому сейчас пойдешь к отцу и постараешься сделать так, чтобы у него не было причин жаловаться на тебя.

— Причем здесь Инга? — хрипло, прерывающимся голосом спросила Алика, пытаясь отвести взгляд.

— Ни при чем. Но какое это имеет значение? Я сказала, что накажу ее, значит, накажу именно ее.

— Мерзкая тварь, — Алика злобно взглянула в глаза Къяре.

— Еще раз так назовешь, или скажешь что-то подобное, Инга недели две подняться не сможет, — не отводя взгляда, бесстрастно пообещала Къяра.

— Оставь в покое мою дочь, она ничего тебе не сделала. Хочешь наказать, накажи меня.

— Ее наказание подействует на тебя сильнее, я знаю это.

— Ты права. Ведь это я лишила Ингу возможности как претендовать на престол, так и противостоять твоей магии. Она беззащитна, и теперь ты можешь воспользоваться этим. Тебе мало, что ты ее превратила в свою рабыню, ты теперь еще и беспричинно мучить ее собираешься?

— Конечно. Ты маг, Алика, и ты должна знать, что маги всегда используют слабые стороны, и у них нет кодекса чести. Поэтому не надо стараться искать во мне то, чего не может быть по определению. Если ты хочешь защитить Ингу и хоть как-то исправить то, на что обрекла ее, будешь беспрекословно слушаться, или же будешь после каждого твоего проступка наблюдать за ее наказанием.

— Ты бессердечна, — Алика судорожно сглотнула и вновь отвела взгляд.

— А ты думаешь, сердце может быть у того, кто был с детства лишен ласки и любви матери? — усмехнулась Къяра и отпустила подбородок Алики, — Иди к отцу, он ждет тебя. И не забудь то, что я сказала.

Алика вошла в покои Маграта, и охранники закрыли двери у нее за спиной. Маграт поднялся ей на встречу, и Алика преклонила колени.

— Моя госпожа велела мне придти к Вам, мой господин.

— Великолепно. И что еще она тебе велела?

— Беспрекословно слушаться.

— Она наказала?

— Нет. Лишь пообещала наказать Ингу, если я не буду слушаться.

— И ты не возразила?

— Я пыталась… по-разному… но она осталась при своем решении.

— Жаль. Я надеялся, что ты окажешься умнее и сообразительнее…

— Я сожалею, что разочаровала тебя.

— Этого мало, любушка моя, — Маграт жестко взял Алику за волосы и запрокинул ей голову, — Если ты в ближайшее время не вынудишь ее наказать тебя, я заберу у нее Ингу, и ты знаешь, что я с ней сделаю.

— Ты же видишь, я старалась. Однако девочка приняла решение и теперь вряд ли от него отступится. Не будет она меня наказывать. Можешь хоть сейчас забирать Ингу, я уже и так сделала все, что могла для нее… больше у меня сил нет.

— Никак ты сломалась?

— Да. Сегодня я услышала такие слова, при чем от обеих, после которых не мудрено сломаться. Я перепутала детей, Маграт. Я не выбирала, думая, что успею обеих лишить способности к магии, и этим обрекла каждую на страдания.

— Ничего ты не перепутала. Встань, — Маграт отпустил волосы Алики, дождался пока она поднимется, и продолжил, — Ты выбрала неосознанно, поступив так, как всегда. Инга с самого начала была тебе дороже… Ты даже кормила ее всегда первой.

— Нет. Не дороже. Она была чуть слабее, так как родилась второй… и капризнее. Я знала, Къяра сможет подождать, а Инга не будет. Я жалела Ингу и, наверное, взяла ее первой, так как знала, что сил у меня вначале будет больше, чтоб быстрее снять боль и утешить…

— Вот и я про это. Именно только из Къяры и могла получиться великолепная Владетельница.

— Только ей это не надо… Я же вижу.

— Ей это может и не надо, но она способна на это. И этого достаточно. Она стала могущественным магом, сильным воином и будет прекрасной Владетельницей.

— Ты сделал ее еще и воином?

— Не я. Это сделал Виард. Я лишь отдал ее ему на время, — усмехнулся Маграт.

— Так он жив? И как он принял мою девочку?

— Отвратительно. Он отыгрался на ней за все, в чем обвинял меня. Она с трудом выжила.

— Бедное дитя… Как же я перед ней виновата. Ты изверг. Зачем ты это сделал?

— Зачем? Странный вопрос. Чтобы сделать сильной, не боящейся ничего и способной вынести все. И она стала такой. Это ты вырастила капризное, ничего не умеющее и ни к чему не приспособленное существо, она переступит через тебя и даже не задумается. Ты ей нужна лишь только затем, чтобы исполнять ее прихоти и защищать от всевозможных неприятностей.

— Ты прав, ты абсолютно прав. Я отдала ей всю любовь, на которую была способна, а оказалось, что она ей была не нужна. Она хотела лишь власти.

— Она не понимает через что надо пройти, чтобы ее получить. Она вряд ли бы выдержала то, что пришлось вынести ее сестре… Неужели ты это не могла ей объяснить?

— Чужие трудности всегда кажутся мелкими, зато свои мелочи чрезвычайно трудными. Она не знает, как учат магов, и от чего я уберегла ее.

— Что ж ты не рассказала?

— Это надо не рассказывать, это надо испытать… А подвергнуть ее воздействию сфер я не решилась. Боялась упреков, что, лишив ее этих возможностей, напрасно мучаю. Видимо зря. Теперь же исправлять что-то поздно.

— Думаешь?

— Уверена. Я упустила время. К тому же сейчас это бессмысленно. Поэтому можешь забирать Ингу, лучше сразу, пока Къяра действительно не начала ее наказывать. Заставлять Къяру наказывать меня я в любом случае не буду. Ей и так нелегко. Ты окружил ее лишь ненавистью и злобой. А девочке необходима любовь.

— До чего ж ты упряма. Что ж ты не согласилась на предложение Къяры, раз так о ней печешься? Ведь ты же не могла не почувствовать, что шанс сбежать у вас был.

— Поняла. Девочка прошла так, что даже информационную сферу не потревожила. Я ее не почувствовала, пока перед собой не увидела. А ведь я ждала ее. Да и амулет она с собой принесла… К тому же она сильнее тебя. Но я слишком хорошо тебя знаю… Ты в любом случае превратил бы нашу жизнь в кошмар, даже если бы у нас все получилось. И еще… Къяра уже прошла весь путь к престолу. Уводить ее тогда, когда до него остался лишь шаг, сделать напрасными все пройденные ею муки и страдания? Зачем? Чтобы на старости лет гордиться, что она все бросила к моим ногам, хотя я это не заслужила? Слишком много было против и ни одного за. К тому же у тебя не могло не быть еще одного козыря в рукаве… Иначе ты не был бы ты. И не ждал бы ее прихода, а всеми силами препятствовал ему.

— Умница. Козырь был. Зная мою дочь, я не мог не подстраховаться.

— И какой?

— А ты не догадываешься?

— Скажи! — скорее потребовала, чем попросила Алика. Ее большие голубые глаза сделались еще больше и стали полны страха и неверия.

— Догадалась, — рассмеялся Маграт.

— Ты знаешь? Не может быть! Ты бы не смог поступить так! Это невозможно… — Алика схватила Маграта за руку и заглянула ему в глаза, — Скажи, что это не так!

— Любушка моя, я знал это с самого начала, поэтому и выбрал тебя. И поступил бы я именно так. Неужели ты до сих пор не поняла, что, идя к цели, я не остановлюсь ни перед чем? Только чего тебе сейчас-то пугаться? Ты же не нарушила договор.

— Что это было?

— Твое колье. Она отдала бы его тебе… и ты бы его надела.

— Я могла не надеть. Я ведь знала, что его забрал ты, и отказалась бы его надеть.

— Во-первых, это сейчас ты знаешь, чем тебе это грозило, а тогда ты и не догадывалась, что я знаю твою тайну, и не почувствовала бы ничего. А во-вторых, если б ты все-таки не надела его, сославшись, что оно побывало в моих руках, то тогда, моя милая, она бы перестала тебе верить.

— Почему?

— На тот момент она верила больше Виарду, а его я заставил солгать ей, что ты спрятала его, когда он вез тебя ко мне.

— Я бы поговорила с ней, постаралась объяснить, что она может ошибаться.

— Она бы тебе даже вида не подала, что перестала тебе верить. Ее научили свои выводы держать при себе. Ты бы и не догадалась, что в ее душе поселилось маленькое неверие в твои слова. А маленькое недоверие влечет за собой большие неприятности, которыми я умею пользоваться… Тебе ли не знать.

— Как она могла ему верить больше?

— Он ее учитель, он сделал из нее воина, он ей никогда не лгал. Она знает, что он любит ее. Теперь любит, пообщавшись с ней долгое время, он полностью пересмотрел к ней свое отношение. В нее невозможно не влюбиться… Да и смысла лгать ей, с ее точки зрения, у него даже и быть не могло. И, наконец, она сама к нему очень привязана… он очень дорог ей.

— Она к нему привязана? После того как он мучил ее так, что чуть не убил?

— Она умеет прощать. Она видела, что он бесхитростен и честен. Она ценит эти качества. И потом с ней поступали даже жестче, чем он. То, что вынесла она, даже представить трудно… Но она твоя дочь и это объясняет многое.

— То, через что ты заставил пройти ее, ужасно, — Алика отпустила руку Маграта и потупила взор, потом помолчала и еле слышно произнесла, — Раз ты все знаешь… и даже колье мне подготовил… Я хочу знать: ты сделаешь это?

— Нет. Я же сказал, раз ты сдержала обещание и не нарушила договор, то бояться тебе нечего.

— Ты расскажешь ей?

— Пока нет.

— «Пока», — губы Алики предательски дрогнули, и она судорожно сглотнула, борясь с подступившими слезами, — Хочешь опять держать меня в страхе?

— А с тобой иначе нельзя, милая. Ты упряма и своевольна.

— Я скажу ей сама! — Алика вскинула голову, в глазах ее блестели слезы.

— Этим ты нарушишь наш договор, и я смогу надеть на тебя колье.

— Надевай! Надевай прямо сейчас! У меня нет больше сил, бояться тебя… Я устала и не хочу так жить! Хочешь иметь вместо меня дрессированное чудовище и подарить ей, пожалуйста…

— Вы только посмотрите на нее: «устала она». Слов нет. Ты двадцать два года жила в свое собственное удовольствие, хотя не заслужила ни дня такой жизни. После того как я надел на тебя кабалит, я и пальцем тебя не тронул. От чего ты устала? От того, что две недели общаешься с собственной дочерью, которая не смеет тебя даже наказать? Совесть поимей, разбрасываться такими словами. Ты же не совсем маг, совесть у тебя должна иметься… вон у дочери твоей, правда только у одной, ее хоть завались… хотя она маг в гораздо большей степени.

— Прости. Я погорячилась. Что ты хочешь?

— Пока ничего, кроме того, что уже просил тебя сделать.

— Да не будет она этого делать, пока у нее Инга. Даже если я демонстративно не буду обращать внимание на то, что она ее наказывает. Къяра уже поняла, что это будет игра и постарается переиграть меня. Ты не должен был отдавать Ингу ей, если хотел заставить играть в игры со мной.

— Давай оставим тему, что я должен был делать и что нет.

— Да, конечно. Извини.

— Хорошо, я временно заберу у нее Ингу, — Маграт перехватил взволнованный взгляд Алики, — не бойся, я ее не трону, но ты приложишь все силы, чтобы ваши отношения с Къярой перешли на другой уровень.

— Скажи ей, что сегодня с тобой я была непокорна.

— Ты действительно хочешь мне отказать? — Маграт притянул Алику к себе и крепко сжал в объятьях.

— Ну разве я осмелюсь, мой господин, — усмехнулась та.

— Я когда-нибудь, кроме того, первого раза, заставлял или принуждал тебя к чему-то?

— Ты умеешь спрашивать так, что отказывать тебе не смеет никто.

— Никто? Ты ошибаешься, любушка, твоя дочь отказывала мне и не раз…

— Она сильнее меня… ты сам сделал ее такой.

— Но лишь благодаря тебе… Твоя тайная сущность, любушка, позволила ей стать такой, — Маграт жадно припал губами к губам Алики, и она ответила на его поцелуй.

Утром Маграт распахнул дверь покоев Къяры, втолкнул в дверь Алику так, что она, пролетев пару метров, упала к ногам стоящей у зеркала Къяры, и жестко потребовал:

— Приведи мне Ингу.

— Доброе утро, отец, — Къяра улыбнулась и склонила голову.

— Приведи мне Ингу, — вновь жестко повторил Маграт.

— Владетель, Вы явно сегодня встали не с той ноги. Неужели я не дождусь от Вас даже пожелания мне доброго утра?

— Мне повторить еще раз? — не меняя тона, произнес Маграт.

— Ты хочешь, чтобы тебе привели ее прямо сейчас? — удивленно спросила Къяра.

— Да. Пошли за ней.

— Хорошо.

Къяра вышла и отдала распоряжения слугам. Вернувшись, она удивленно посмотрела на отца и на Алику, неподвижно лежащую на том же месте, где упала.

— Отец, что случилось, объяснить можешь?

— Могу. Твоя рабыня смеет мне перечить. Надеюсь, что другая окажется более сговорчивой.

— Ты что-то хочешь от меня? — губы Къяры исказила презрительная усмешка.

— Да. Я заберу Ингу, а ты разберешься с ней, — Владетель кивнул на лежавшую на полу Алику.

— Хорошо, как скажешь, — кивнула Къяра.

В это время двое охранников ввели Ингу.

— Пойдешь со мной! — приказал ей Владетель и вышел из покоев Къяры. Инга, испуганно оглянувшись на Къяру и мать лежавшую на полу, молча последовала за ним.

Къяра наклонилась над Аликой и рукой приподняла ей голову:

— Чего ты добиваешься? Это ведь ты устроила… Я давным-давно не видела отца таким злым. До моего появления ты была с ним покорна и, как мне показалось, тебе в голову не приходило перечить ему. Ты решила проверить будет ли он теперь наказывать тебя, и если нет, то, как умею наказывать я? Да? Не жалко себя, хоть бы Ингу пожалела… Общаться с ним в таком настроении опасно для жизни. Зачем тебе все это?

— Он не сделает ей ничего… она его дочь, — тихо проговорила Алика, потом еще тише спросила, — Я могу подняться?

— Можешь, — Къяра отпустила голову Алики и выпрямилась, — Хочешь сказать, что он забрал ее, чтобы вынудить меня наказать именно тебя? Это ты его так разозлила специально, а потом сказала, что я наказывать собираюсь Ингу, а не тебя, чтобы ее из-под удара вывести?

Алика поднялась, зло глянула на Къяру, отвела глаза и ничего не ответила.

— Понятно, — протянула Къяра. Ее губы скривила мрачная усмешка, а в глаза стали жестокими и холодными. Она взмахнула рукой, устанавливая по периметру комнаты непроницаемый магический барьер и в упор посмотрела на Алику.

— Как ты, надеюсь, уже поняла, я очень не хотела тебя наказывать. Но ты постоянно вынуждаешь меня на это. Можешь сказать, зачем?

Алика склонила голову и молчала.

— Здесь одно из двух, — продолжила Къяра, — или отец каким-то образом заставляет тебя это делать. Тогда скажи, и я сделаю так, чтоб он был доволен, не причиняя тебе никакого вреда. Или же я настолько ненавистна тебе, что ты даже не можешь контролировать свои поступки. Но в этом случае ты должна осознавать, что ничем хорошим для тебя это не закончится.

Алика презрительно усмехнулась, но ничего не ответила.

— Жаль, что ты не хочешь разговаривать, — мрачно произнесла Къяра, — я надеялась, что у тебя хватит здравого смысла обсудить со мной наши взаимоотношения до того, как я начну использовать в качестве аргумента силу.

— Хочешь использовать силу против матери, что ж используй… Во-первых, ты сильнее, а во-вторых, я не посмею противиться, раз произнесла зарок…

— Матери? Ты себя называешь моей матерью? Так учти, я тебя ей не считаю. В моем понимании мать не та, что родила, а та, что выкормила, выходила, воспитала и самое главное, та, что любит. Вот для Инги возможно ты и мать, а для меня родившая меня женщина. Когда я узнала о тебе, узнала, что ты хотела лишить меня моих способностей, я всячески оправдывала тебя в своих глазах, объясняя это тем, что ты хотела оградить меня от выпавших на мою долю испытаний. Я была готова пожертвовать ради тебя всем: любовью отца, моим пределом, в котором хотела укрыть вас от него… я ожидала найти разъединенную любовь. А нашла двух особ женского пола снедаемых злобой, жаждой власти и ненавистью. Нашла ту, которая при первой же встрече, не раздумывая, хотела меня убить, лишь бы досадить тому, кто оказался сильнее ее и получил от нее все, что хотел. Нашла тебя… и для меня ты не мать. Поэтому если еще раз услышу из твоих уст это слово в отношении меня, а не Инги, вырву тебе язык. Поняла? — Къяра жестко схватила Алику за подбородок и заглянула ей в глаза.

— Поняла, госпожа, — сквозь зубы, нехотя проговорила Алика.

— Замечательно, — произнесла Къяра, не отводя взгляда, хотя глаза Алики были полны такой злобы, что Къяре казалось: еще немного, и она в ней захлебнется, — А теперь я хочу знать: ты будешь послушна или мне надо заставлять тебя быть такой?

— Ты думаешь, что сможешь заставить? Заставить, когда на мне кабалит твоего отца? Нет, госпожа. Ты ничего не сделаешь… тебе придется просить отца.

— Уверена?

— Да.

— Несмотря ни на что мне жаль, что тебе придется убедиться на собственном опыте, что это не так.

Къяра отпустила подбородок Алики и взяла рукой охватывающую ее шею цепочку-кабалит, затем рукой медленно провела вдоль всей цепочки. Тут же под ее рукой возникло серебристое свечение, и под цепочкой появился широкий кожаный ошейник с металлическими шипами. Къяра убрала руку и, кивнув на зеркало, тихо произнесла:

— Иди, посмотри внимательно, что на тебе, а потом мы продолжим разговор.

Алика взглянула в зеркало, дотронулась рукой до ошейника и внимательно ощупала его, потом обернулась к Къяре. Ее глаза были полны непонимания и страха:

— Это невозможно! Как ты это сделала?

— Возможно. Для меня мало что невозможно, — Къяра усмехнулась, А сделала просто… при помощи магии, ты же видела. А теперь попробуй догадаться, что я сделаю дальше, если ты не подчинишься.

— Возьмешь мою руку и заставишь дернуть кабалит отца, после чего он сам, ударной волной затянет твой.

— Ты сообразительна. Правильно. Я поклялась отцу не снимать его кабалит, а то, что не буду надевать свой, не обещала, — усмехнулась Къяра, — Поэтому вопрос: сама это сделаешь или мне все же надо тебе помочь?

— Я не буду это делать! — Алика отступила к стене и попыталась руками разъединить ошейник и цепочку. Однако ей это не удалось, они будто сплавились вместе. Тогда она попыталась применить магию, но применять магию к кабалиту было нельзя. Он тут же активизировался и сжался на шее Алики плотным кольцом. Вскрикнув, Алика упала на пол, и тело ее свела судорога.

— Успокойся и расслабься! — Къяра склонилась над ней, одной рукой приподняла ее голову, а другой провела по шее, превращая свой кабалит в обрамление уже имеющейся у Алики цепочки, а затем стала медленно поглаживать ее по плечам, своей магией снимая последствия сильной ударной волны, — Перестанешь сопротивляться, и все пройдет, ты же знаешь.

Постепенно судороги у Алики прошли, а тело расслабилось. Она подняла глаза на Къяру и очень тихо прошептала, — Как же я тебя ненавижу…

— Я это уже поняла, — Къяра отпустила голову Алики и поднялась, — Хотя это очень странно… Ты должна была быть другой. Судя по твоей сущности. Вставай.

— Что ты имеешь в виду? — Алика тяжело поднялась и вопросительно посмотрела на Къяру.

— Только то, что сказала. Твое поведение противоречит твоей сущности, твоей второй сущности. И это странно.

— Какую мою сущность ты имеешь в виду? — голос Алики стал хриплым, и говорила она с трудом.

— Ту, которую ты скрываешь, — усмехнулась Къяра, — Теперь я понимаю, чем ты меня наградила, и за что тебя выбрал отец, а так же почему он отказался снимать с тебя кабалит. Ты ее стыдишься и похоронила в себе. А зря, в ней было много хорошего… Она мне нравится гораздо больше, чем то, что я вижу перед собой.

— И что ты собираешься делать?

— Ничего особенного, — пожала плечами Къяра, — сейчас ты поможешь мне причесаться, причем быстро и аккуратно, а потом я уйду до вечера. И ты останешься здесь за хозяйку и как обычно, наведешь порядок, а вечером отправишься к отцу и постараешься его ублажить.

— Я не про это… — Алика нервно сглотнула, — Что ты собираешься делать исходя из того, что узнала обо мне?

— Ничего. А что, по-твоему, я должна собираться делать?

— Не знаю, — Алика закусила губы и отвернулась.

— Ничего я не буду делать. Успокойся. Иди, помоги мне причесаться и можешь отдохнуть. Отец ведь тебе вряд ли ночью выспаться дал, да и следующей точно не даст…

— Прекрати изображать участие и заботу. Я все равно не поверю. Я понимаю, что ты хочешь, чтобы я стала доверять тебе и, стремясь не потерять твое расположение, из кожи вон лезла, стараясь услужить. Так вот, этого не будет, не старайся.

— Не хочешь из кожи вон лезть — не лезь. Но исполнять приказы, причем быстро и четко, я тебя заставлю, — жестко сказала Къяра. Рукой захватив цепочку на шее Алики, она резко потянула ее на себя, — Я не только уговаривать умею, но и заставлять. Поверь мне. А если через десять минут ты не сделаешь мне прическу, сможешь лично в этом убедиться. Понятно?

— Даже более чем, — пробормотала Алика и, взяв в руки расческу, начала причесывать Къяру.

Вечером, когда Алика вновь пришла к Владетелю, он удивленно коснулся ее шеи и покачал головой.

— Моя радость не перестает меня изумлять. Она великолепна. Ты так не считаешь?

— Считаю, — тихо проговорила Алика и отвела взгляд.

— Что еще случилось? Она сделала это слишком жестко?

— Нет, даже наоборот, девочка минимизировала воздействие и убрала все последствия ударной волны. Она лишь показала, как может наказать, а делать это практически не стала.

— Тогда чем ты недовольна? Боишься, что я потребую, чтоб ты добилась более жестокого наказания?

— Она знает тоже, что и ты… Она почувствовала это, когда надевала свой кабалит.

— Потрясающе, девочка стала еще сильнее, — Маграт не мог скрыть довольной улыбки.

Потом он внимательно посмотрел на Алику и спросил, — И как она на это прореагировала?

— Спокойно. Сказала, что теперь поняла, чем я наградила ее и за что ты меня выбрал. А еще сказала что то, что у меня спрятано внутри, и чего я стыжусь, ей нравится гораздо больше того, что она видит перед собой.

— Великолепно, любушка, ты даже не представляешь, как ты меня порадовала.

— Действительно великолепно, — саркастически проронила Алика, — тебе лишь осталось надеть на меня колье и вручить ей.

— Перестань бояться. Сказал же, что не надену… пока по крайней мере.

— Именно, что: «пока».

— Любушка, жизнь непредсказуема, радуйся тому, что есть, не надо заглядывать далеко вперед. Или ты никак не можешь пережить ее слова?

— Если честно, то — да, я никак не ожидала услышать от нее такое.

— У нее нет предубеждений, любушка. Она принимает мир таким, каков он есть, и не делит населяющих его существ на высших и низших. Она их делит на достойных ее внимания и нет. И это зависит отнюдь не от их происхождения.

— Да, после таких слов уже самой хочется надеть для нее все что угодно…

— Да ладно тебе. Не злись, я не виноват, что она об этом узнала и так прореагировала. Кстати, я больше не настаиваю на том, чтоб ты ее провоцировала. Покорись. Будь ласкова, мила и любезна. Возможно, тебе станет легче.

— Она не поймет отчего… и не поверит.

— Поймет, если будешь молить не рассказывать ничего Инге и не особо часто и сильно наказывать ее… а вот то, что не поверит в искренность, это уже другой вопрос.

— Ты вернешь ей Ингу?

— Не только верну… я потребую, чтобы та по возможности везде ее сопровождала.

— Зачем тебе это? Ты же знаешь, что Инга ее действительно ненавидит. Боится и ненавидит.

— И что с того? Одной необходимо научиться не ожидать от окружающих ничего хорошего и уметь заставлять их подчиняться в любом случае. А другой необходимо научиться хоть что-то делать самостоятельно и самой отвечать за собственные поступки.

— Инга не сможет. Она не умеет ничего, и будет лишь раздражать Къяру. Ты хочешь, чтобы та ее убила? Молю тебя, не надо, — Алика опустилась на колени и, взяв руку Маграта, прижала ее к своим губам.

— Не убьет. Наказывать будет, учить будет, а убивать не станет. Не волнуйся, поняв, что деваться ей некуда, Инга всему научится. Конечно, ей будет тяжело, но когда-нибудь начинать учиться надо. Или ты думаешь, что всю жизнь будешь ее за пазухой носить?

— Хорошо. Только позволь мне быть рядом.

— Къяру проси. Я хочу через три дня отправить ее в Треол, проверить наместников, а вы, если она согласится взять тебя с собой, будете ее сопровождать.

— Если у нее будет выбор, она меня не возьмет. Ты же все сделал, чтобы ее раздражало одно мое присутствие. Ну что тебе стоит… прикажи ей. Молю, — Алика склонилась к ногам Владетеля.

— Вставай. Хватит в ногах валяться. Ты знаешь, на меня это не действует. У тебя три дня, этого вполне достаточно, чтобы показать Къяре, что ты покорна и ласкова с ней, и что ты можешь влиять на поведение Инги. Если она это почувствует, то, возможно, согласиться взять тебя с собой, хотя с ее стороны это будет большая глупость. Без тебя она гораздо быстрее сможет выстроить свои отношения с Ингой.

Алика поднялась и тяжело вздохнула.

— Ты считаешь, Къяра сумеет сделать то, что не смогла я?

— Безусловно. Особенно если ты вмешиваться не будешь. Къяра умеет учить. Умеет быть и требовательной, и жесткой, и в то же время умеет не перегнуть палку, чтобы не сломать. Девочка выучила уже пятерых магов.

— Ты шутишь?

— Нет. Она действительно выучила пятерых магов, причем из совершенно неспособных мальчишек, за которых не взялся бы ни один маг, ищущий учеников.

— Маграт, как тебе это удалось?

— Что?

— Воспитать так дочь?

— Любушка, я знал, что я хочу получить в результате, и никогда не давал эмоциям возобладать над рассудком. Къяра всегда знала, что я люблю ее, но не дам этим пользоваться.

— Да, я видела, как она ловит мимолетные проявления твоей ласки… и как ждет любви. Неужели ты не видишь, как она ей необходима? Почему в ее окружении ты не допускаешь никого, кто бы искренне любил ее?

— Не волнуйся. Она скоро получит ее столько, что это искупит все с лихвой.

— Ты нашел ей супруга?

— Нет, супруг у нее уже есть… хотя возможно будет и еще… а так же есть целый гарем наложников и наложниц. Многие любят ее и все без исключения очень покорны, однако все это лишь обременяет ее.

— И кого же ты ей нашел?

— Идеального любовника.

— Идеального? Идеальных не бывает.

— Идеального для нее. Он будет всегда рядом и в то же время труднодоступен. Он сильнее, опытнее, мудрее ее, и в то же время вынужден будет ей подчиняться. Он больше жизни любит ее, но умеет скрывать свои чувства и переступать через них. Он никогда ей не надоест. И хотя она никогда не будет принадлежать ему, кроме него она не полюбит никого. Потому что больше никогда не встретит такую любовь.

— Откуда ты это знаешь?

— Это предопределено… как и то, что твоя дочь будет великолепной Владетельницей, хотя ей предстоит пройти еще очень много испытаний, одно из которых его любовь.

— Так кто же это?

— Я не могу тебе это сказать, любушка. Это будет ее самая большая тайна. И скрывать ее она будет ото всех и в первую очередь от меня.

— От тебя? Почему?

— Потому что полюбит. Она знает, что любовь делает уязвимым. Я убил всех, кого она любила, чтобы дать ей почувствовать это, научить ее расставаться и быть свободной от любви. Я позволял ей быть рядом лишь с теми, с кем она была готова сама расстаться в любой момент. Она привыкла к этому. Поэтому сейчас она будет бояться дать хоть кому-то почувствовать, что любит и боится потерять… и каждый раз, уходя, она будет готова уйти навсегда, чтобы иметь возможность вернуться.

— Ты убивал тех, кого она любила? Ты сам хоть кого-нибудь любил? Ты знаешь, каково это пережить?

— Да.

— И кого, интересно знать, ты любил?

— Тебя.

— Меня? Ты меня лишь использовал. Тебе нужна была предсказанная тебе наследница… И не более того.

— Сначала я действительно хотел от тебя лишь наследницу, но потом я полюбил тебя… Только ты не видела этого, ты не могла простить мне смерть твоего отца. Пока я всячески тебя ублажал, ты лишь ненавидела меня. Сумей я вести себя с тобою жестче, все было бы иначе… Но я тогда не мог. Любя тебя, я готов был сносить твою ненависть, и лишь твое предательство дало мне силы переступить через это чувство.

— Но ты же не убил меня.

— Тебя не убил… когда ты сбежала, чтобы разрушить все, что я стремился создать, я убил свою любовь. И именно поэтому ты жива до сих пор…

— Если ты не любил больше, зачем же ты приходил ко мне все эти годы? Тебе ведь до сих пор хорошо со мной, или я ошибаюсь? — усмехнувшись, спросила Алика.

— Нет, любушка, не ошибаешься. Ты очень своеобразна, и мне действительно хорошо с тобой, но к той любви, о которой мы говорим, это не имеет ни малейшего отношения. Это влечение плоти. Я совершенно спокойно пожертвую этими нашими отношениями. У меня в них недостатка нет, как ты понимаешь. Ты была нужна мне лишь, чтобы Къяру провести через все эти испытания. Если бы ты хоть раз отказала мне, я даже настаивать не стал бы. Ни тогда, ни сейчас. Ты ведь догадывалась об этом, и именно поэтому не отказывала, пытаясь сохранить между нами хоть какую-то связь.

— Да, догадывалась… и боялась потерять не только связь с тобой, а соответственно и с Къярой… я еще боялась тебя и до сих пор боюсь… Я всегда знала, что ты жесток… и ничего не прощаешь. И хотя ты не потерял ничего в результате так называемого «моего предательства», я знаю, что ты до сих пор не простил меня.

— Любушка, а что ты понимаешь под прощением, и в чем проявилась моя жестокость по отношению к тебе?

Под прощением я понимаю именно прощение. А насчет жестокости… неужели ты не понимаешь? Ты забрал Къяру. А ведь она так же моя дочь. Да, я лишила тебя возможности выбора наследницы… но ты и не хотел выбирать, ты с самого начала сказал, что наследницей будет та, которая выживет… Ты хотел обречь вторую на смерть… Я лишь спасла Ингу, так как она изначально была слабее… И ты сам отказался от нее как только понял, что наследницы из нее не получится… А я не отказывалась от Къяры… Ты же не говорил мне о ней ничего все эти годы… Ты изолировал меня ото всех… Я больше двадцати лет не общалась ни с кем кроме Инги и иногда тебя… Я сходила с ума от неизвестности, тоски и одиночества. Я боялась твоих появлений, но еще больше я боялась, что ты не придешь больше никогда… Я понимаю, что мое положение это сказочная роскошь по сравнению с тем, на что ты мог обречь меня, и все же это жестоко…

— Ты смешная, любушка. «Прощение — это именно прощение». Я этого не понимаю. Ты уж будь честнее. Прощение — это возвращение к старым отношениям, когда ты позволял мне все и ни в чем не перечил. Так?

— Нет! Это — понимание. Понимание другого и допущение возможности им поступить так, как он поступил… Это не значит, что ты не должен поступать так, как считаешь нужным, это значит лишь, то что ты не осуждаешь другого за его поступки…

— Если так, любушка, то я простил тебя очень давно, — усмехнулся Маграт, — Я не осуждаю тебя. Другое дело, что я не дам тебе поступать так, как я не считаю нужным… или дам, но использую это так, что ты сама горько пожалеешь о своем поступке.

— Ты действительно не осуждаешь за то, что я пыталась сбежать и лишить девочек способностей к магии?

— Нет. Твой поступок был очень кстати. Ты лишила меня иллюзий и любви. И это было замечательно. Через какое-то время я понял, что я даже благодарен тебе за это. Через любовь надо уметь переступать, если это необходимо. Этому научила меня ты, а я в свою очередь научил этому нашу дочь.

— Ты говоришь мне это, чтобы сделать еще больнее?

— Нет, любушка. Я сказал лишь то, что есть. Мне жаль, что это делает тебе больно. Но это твои проблемы.

— Это проблемы нашей дочери! Ты отобрал у нее возможность полноценно любить. Сейчас ты придумал какую-то нелепую замену этому чувству… Ты хочешь, чтоб она любила тайно, украдкой, и была готова в любой момент отказаться от своей любви? Это дико!

— Она уже не умеет любить по-другому.

— Научится, если ты ей позволишь. Кто ее супруг?

— Ее двоюродный брат, сейчас ему семнадцать, он ее боготворит.

— Ты сделал ее супругом мальчишку?

— Это было необходимо… К тому же мальчик искусный любовник, его научили всему.

— Как бы он не был искусен, это не супруг, а пародия. Найди ей нормального супруга, который был бы старше, сильнее, любил ее. И она сможет быть счастлива.

— Старше — возможно, но сильнее — ты шутишь, сейчас она сильнее даже меня.

— Пусть он будет сильнее физически, морально.

— Она прекрасный воин, и способна победить любого мужчину, даже не применяя магии. Поэтому физически тоже не подойдет. Да и морально она выносливее всех, кого я знаю. Возможно, я найду ей со временем более-менее достойного второго супруга, но полюбить его она все равно не сможет.

— Почему?

— Потому что не сможет найти более достойного любви, чем тот, кого уже нашел ей я. А его она будет любить так, как я уже сказал.

— Тогда сделай именно его ее супругом.

— Это невозможно.

— Почему?

— Почему рыба не может жить на суше, а птица в воде? Почему рак не летает, а тушканчик не ползает? Не могут. Вот и здесь тоже.

— Он что тролль, фавн, джин? Или ты ей дракона подыскал, раз у девочки нет предубеждений?

— Что-то вроде того.

— Тогда не своди его с ней! Ведь ты можешь это… Ты совсем разобьешь ей сердце… это не любовь… это мука.

— Не волнуйся. Она сильная. Если ей не понравиться так любить, она убьет эту любовь.

— Ты безжалостен. Ладно, меня и Ингу ты не любишь… но ты ведь любишь Къяру. Почему ты столь жесток с ней?

— Я не жесток, я прагматичен. Неужели ты на примере Инги так и не поняла, к чему приводит мягкость, вседозволенность и постоянное потакание всем прихотям? Инге очень повезет, если сейчас Къяра сумеет обуздать ее, уменьшить ее эгоизм и научить хоть чему-то… в противном случае она будет обречена вечно страдать от ощущения, что мир к ней очень жесток и несправедлив.

— Возможно, ты прав…

— Я прав без всяких «возможно». Все, прекращай пререкаться, любушка, это все равно бесполезно. Иди сюда, я хочу тебя обнять, — усмехнулся Маграт и протянул к Алике руку.

Утром, Маграт привел Алику к Къяре.

— Она была покорна? — Къяра вопросительно взглянула на отца.

— Доброе утро, моя радость. Это ты, памятуя вчерашнее, не желаешь со мной здороваться?

— Доброе утро, отец. Я поняла, что здороваться с тобой можно лишь в случае, когда тебе никто не перечил… В противном случае, мои пожелания воспринимаются тобой неадекватно… Поэтому я решила, что лучше я вначале спрошу.

— Ты злопамятна.

— Есть в кого… Так она была покорна?

— Очень, моя радость. Что ты с ней сделала?

— Ничего, — Къяра пожала плечами, — я лишь пообещала наказать, и она, наконец, поняла, что я способна сделать это.

— Радость моя, это все замечательно, однако у меня к тебе есть еще одна просьба.

— Все, что захочешь, отец.

— Я пообщался с твоей сестрой и понял, что более неприспособленного, изнеженного и избалованного существа видеть мне еще не доводилось.

— И что ты хочешь от меня?

— Хочу, чтоб ты привела ее в надлежащий вид.

— Ты хочешь, чтоб она покорилась тебе или мне?

— Конечно тебе, моя радость. Мне она ни к чему. Я ее забрал лишь для того, чтобы ты ее не путала в ваших с Аликой взаимоотношениях. Я хочу, чтобы ты их строила с каждой в отдельности.

— Я так и поняла. Что ты хочешь, чтоб Инга делала?

— Я — ничего. Что она будет делать решать тебе. Я лишь информирую тебя, что если Инга в ближайшее время не изменится, я потребую, чтоб ты ее казнила. Я не хочу, чтобы хоть кто-то мог мне сказать, что у меня такая дочь.

— Ты не хочешь скрывать, что Инга твоя дочь?

— Радость моя, это невозможно скрыть. Стоит на нее лишь посмотреть и ни у кого не будет никаких вопросов. У вас одно лицо. Или ты хочешь всю оставшуюся жизнь держать ее в темнице?

— Она будет там, где ты захочешь. Мне все равно.

— Моя радость, ты великолепна, но я знаю, что ты лжешь. Хотя, если не хочешь с ней заниматься, то можешь, хоть сегодня казнить ее или отправить в темницу, я возражать не стану.

— Хорошо, я подумаю, — Къяра повела плечом и отвернулась к зеркалу, поправляя прическу.

— Потрясающе. Дитя мое, как же ты меня радуешь… Если бы я так хорошо не знал тебя, я бы поверил.

— Ты не веришь, что я способна думать? — Къяра резко обернулась и вскинула на отца глаза полные удивления и непонимания.

Маграт расхохотался:

— Думать ты способна, в это я верю… а вот в остальное, извини, нет. Я поверю в твою игру, если только увижу голову Инги на плахе. Только вряд ли ты доставишь мне такое удовольствие. Ну да, ладно, развлекайся дальше. Мне действительно все равно, что ты решишь.

— Отец, если тебе все равно, то зачем ты меня провоцируешь? Хочешь, чтоб я казнила Ингу — скажи, и я исполню.

— Нет, моя радость. Это будет твое решение. И мучиться с ней ты будешь лишь по собственной воле… или не мучиться, если, наконец, у тебя хватит решимости переступить через собственные чувства.

— Что-то ты через них не переступил…

— Я приберег это для тебя. Но заметь, я не заставляю тебя это делать.

— Я очень тебе благодарна. Мне нравится принимать самостоятельные решения.

— Это хорошо. Сегодня и ближайшие два дня ты свободна, а потом поедешь в Треол, проверить наместников и навести там порядок. Я думаю, это тоже придется тебе по душе.

— Не то слово. Я несказанно счастлива, отец.

— Я рад, что мне удалось хоть ненадолго тебя осчастливить. Ингу тебе сейчас приведут. Развлекайся, дитя мое, — улыбнулся Маграт и вышел.

Дождавшись, когда дверь за Владетелем закроется, Алика бросилась к ногам Къяры: — Госпожа, молю тебя…

— Да не казню я ее… успокойся и встань.

Къяра попыталась отойти от Алики, но та обхватила ее за ноги.

— Благодарю тебя, ты так добра… но я не только об этом… — Алика всхлипнула и совсем склонилась к полу, — молю тебя…

— Ну что ты еще хочешь? — раздраженно спросила Къяра.

— Не говори ей про меня… Ты знаешь, о чем я. Я буду послушна… я сделаю все, что ты хочешь… только не рассказывай ей… — голос Алики прерывался, она плакала и говорила с трудом.

— Хорошо. Я не буду ей ничего говорить, — Къяра усмехнулась и, решив, что неплохо будет использовать представившуюся возможность шантажа, тут же добавила, — если, конечно ты действительно будешь послушна…

— Да, я обещаю, — тут же подтвердила Алика.

— Вот и хорошо. Встань, вытри слезы и приведи себя в порядок. Нехорошо, если Инга увидит тебя в таком виде. И еще пообещай мне не вмешиваться, когда я буду с ней разбираться. Попробуешь вмешаться, ей только хуже будет… Ты ведь слышала, что сказал отец…поэтому не лезь. А еще лучше иди в свою комнату. Ей без тебя легче будет.

— Да, конечно, госпожа, — кивнула поднявшаяся с пола Алика.

— Перестань так меня называть. Обращайся по имени.

— Я не посмею.

— Это приказ.

— Но твой отец… он будет недоволен.

— Переживет. К тому же ты обещала быть послушной. Вот и слушайся. Понятно?

— Да, — Алика замялась, а потом добавила, — Къяра.

— Ну вот и хорошо, иди.

Алика направилась к выходу, но в дверях остановилась и обернулась. В ее глазах был немой вопрос.

— Ну что еще? — Къяра недовольно скривила губы.

— Ты позволишь потом помочь ей?

— О чем ты?

— Об Инге. Я понимаю, ты будешь наказывать ее… но потом позволишь?

— Нет. Ей необходимо понять, что рассчитывать ей придется лишь на собственные силы. Не волнуйся, я умею вовремя останавливаться. А если это все же будет необходимо, я помогу ей сама… Иди.

— Да, — Алика покорно склонила голову и вышла.

Къяра облегченно вздохнула, присутствие Алики угнетало ее. Она чувствовала, что полностью сломила ее, но радости по этому поводу не испытывала. Ей было тяжело выносить слезы и мольбы Алики. Даже тяжелее, чем ее явную агрессию и злобу. Къяра понимала эту женщину, у которой ее отец разбил сердце, сломал судьбу и растоптал гордость. Несмотря на ненависть Алики к ней, она жалела ее. Сейчас ей надо было постараться наиболее щадящим способом сломить Ингу и для начала хотя бы научить подчиняться.

В это время в дверь постучали и после ее разрешения, двое охранников Владетеля ввели Ингу. Она была явно напугана, а глаза покраснели от слез. Къяра махнула рукой, и охранники, поклонившись, тут же вышли. Инга в нерешительности замерла и подняла глаза на Къяру. В них плескалась обида, ненависть и страх.

— Пообщаемся, сестренка? — с усмешкой спросила Къяра.

— Мне на колени встать или так разрешишь разговаривать? — в голосе Инги не было покорности, скорее слышался вызов.

— Пока постой, а там посмотрим, — Къяра рукой приподняла голову Инги и заглянула в глаза, — Плакала отчего?

Инга молчала.

— Сестренка, я задала вопрос и очень хочу услышать ответ. Будет лучше, если ты ответишь, не дожидаясь, пока я заставлю тебя это сделать.

— Наказать хочешь? Наказывай… Ты же все равно найдешь к чему придраться.

— Зря ты так со мной. Все это время, что ты здесь, я от тебя ничего не требовала, и ты была предоставлена самой себе. С чего ты взяла, что я придираюсь?

— Ты же не просто так ошейник на меня надела. Тебе надо было показать, что я полностью в твоей власти. Показывай, я жду… уже давно жду.

— Раз ждешь… Тогда, конечно, — Къяра тихо повела рукой, и Инга, схватившись за шею со стоном осела на пол. Кричать она не могла, у нее перехватило дыхание, и она судорожно пыталась вздохнуть. Наконец ей это удалось, но как только она попыталась закричать, дыхание у нее вновь перехватило. Из глаз ее лились слезы, катаясь по полу, Инга руками пыталась сорвать стягивающий шею невидимый обруч, но ей становилось лишь больнее.

— Не дергайся. Будет только хуже. Отпущу, когда расслабишься и будешь молча терпеть, — склонившись над ней, тихо произнесла Къяра.

Вначале Инга никак не отреагировала на эти слова. Всхлипывая и прерывисто дыша, она продолжала дергаться и пытаться сорвать ошейник. Лишь минут через десять она замерла на полу, восстановила дыхание и, всхлипывая, очень тихо попросила:

— Отпусти… я буду слушаться.

— Умница. Но для начала еще пять минут молча и тихо так полежишь… и еще перестанешь всхлипывать и лить слезы. Дернешься хоть раз и будешь лежать намного дольше.

— Я не могу не плакать… мне очень больно… отпусти.

— Можешь. Для того, чтобы сделать тебе так больно, я терплю практически туже боль, поверь мне, но разговариваю с тобой и улыбаюсь.

— Ты лжешь, — Инга скривилась и зло посмотрела на Къяру.

— Вообще-то все маги лгут… но в данном конкретном случае я не лгу, можешь потом спросить у матери. Именно от этой постоянной боли она спасала тебя, надевая на тебя браслет.

— Это невозможно терпеть.

— Можно, сестренка, можно и намного большее вытерпеть. Когда я в детстве говорила такие слова, меня наказывали так, что потом первоначальная боль казалась пустяком. Не вынуждай меня к этому же. Замри и расслабься.

— Я не могу.

— Сможешь, малышка, — Къяра опустилась рядом с Ингой на пол и ласково погладила по плечу, — и чем быстрее сможешь, тем меньше будешь терпеть.

— Ты изверг какой-то, — произнесла Инга всхлипывая.

— К сожалению, да, — Къяра перестала поглаживать плечо Инги и отстранилась, — Все мои учителя были извергами и научили меня быть такой же. Поэтому не упрямься, выполняй, что говорю, и я отпущу тебя.

— Что ты хочешь, чтоб я еще сделала? Я и так не дергаюсь и почти не плачу…

— Почти, сестренка не считается. Перестань всхлипывать и расслабься.

— У меня не получается, — Инга схватила руку Къяры, и из глаз ее вновь хлынули слезы, — отпусти, пожалуйста, мне очень больно… я буду послушна, обещаю.

— Малышка, я твое «буду послушна» сейчас и проверяю. Поэтому делай, что я говорю, и не упрямься. Я открыла лишь первую сферу и сейчас большую часть ее энергетики отвожу от тебя… Это даже ребенок трехлетний выдерживает. Поэтому услышу еще хоть одну жалобу или всхлип, держать энергетику больше не буду, свалю всю на тебя и посмотрю, что ты после этого скажешь. Что ты можешь терпеть, а что нет.

— Не надо…я постараюсь не плакать, не дергаться и молчать… только, пожалуйста, возьми меня снова за плечо, мне так легче, и я буду терпеть.

— Вот это другой разговор, — Къяра улыбнулась и ласково обхватила Ингу за плечи, и та, закусив губы, покорно замерла в ее руках.

— Умница, девочка, — ласково проговорила Къяра и убрала воздействие.

Инга с облегчением вздохнула и в упор посмотрела на Къяру:

— Ты действительно испытывала такую же боль?

— По уровню сила воздействия и отдачи равны, только маги умеют отдачу отводить и перераспределять. Но так как я удерживала энергетику над тобой и перераспределяла поток воздействия, отводя большую часть от тебя, то отдачу, причем от всего потока мне приходилось воспринимать полностью. Исходя из этого, воздействие на меня было раз в пять больше, чем на тебя. Если ты это хотела узнать, — усмехнулась Къяра и, разжав руки, отстранилась и пытаясь подняться. Но встать ей не дала Инга. Обхватив ее руками за талию, она попросила:

— Подожди… пожалуйста.

— Тебе нравится лежать на полу? — удивленно спросила Къяра.

— Нет, — замотала головой Инга, — но я хочу спросить тебя… А когда ты встанешь, я не осмелюсь.

— Почему?

— Ты сейчас встанешь и опять превратишься в строгую Владетельницу.

— Обещаю, я дам тебе время спросить меня все, что ты хочешь, и не буду строга. Давай встанем. Сидя в креслах говорить намного приятнее, чем на полу, поверь мне.

— Хорошо, — Инга разжала руки, и они поднялись с пола.

— Пойдем, поговорим, — Къяра прошла в маленький кабинет с мягкими креслами, и Инга последовала за ней.

— Располагайся, — Къяра кивнула головой на кресла и опустилась в одно из них.

Инга села рядом.

— Спрашивай, что хотела, — Къяра выжидательно взглянула на Ингу, но та молчала.

— Испугалась что ли? Поверь, сидя в кресле, я не страшнее чем на полу.

— Тебя действительно наказывали?

— Сестренка, магов иначе не учат… К тому же сам процесс овладения энергетикой любой сферы похлеще любого наказания будет. Да и вся магия это постоянная боль и напряжение всех сил. Маги просто привыкают к ней и со временем начинают ощущать совсем по-другому. Однако если у меня есть выбор сделать что-то с помощью магии или обычным способом, я предпочту магию не использовать.

— Почему?

— А ты как предпочтешь картошку в горячие угли закапывать — голыми руками или с помощью палки?

— Я не знаю, — растерянно протянула Инга, — А как ее закапывают и зачем?

— Даже так? Ну ты даешь, сестренка… Ты угли видела?

— Не видела, но знаю, что это обгоревшие куски дерева. А картошку я ела, она мягкая или еще кусочками бывает… Как ее можно в обгоревшие деревяшки закапывать и самое главное зачем?

— Ладно, я покажу тебе, вот поедем в Треол, и покажу… А смысл примера был, что предпочтительнее что-то сделать пусть и медленнее, и не столь удобно, зато для себя безболезненней. Я думаю, руки обжигать без особой нужды никто не полезет. Можно, но не хочется. Так и с магией.

— Понятно. А ты часто магию используешь?

— Когда как. Когда у киритов жила, совсем старалась не использовать. Они ее боятся и не любят.

— А кириты это кто?

— Воинственный народ. Мощные под два метра ростом в основном рыжеволосые бородатые богатыри. Жестокие, суровые, не знающие ни жалости, ни изысканных манер, мало уделяющие внимания даже опрятности, не признающие никакой власти кроме силы. Однако честные, преданные и не умеющие лукавить.

— Ты жила с этим отребьем?

— Не смей называть их так. Это мой предел… и мой народ. Они конечно своеобразны, но в них много хорошего. Мы научились жить вместе. Они почитать мою власть, а я уважать их устои.

— И как ты добилась этого? Магией?

— Нет. Магию я не использовала. Силой, сестренка. Они признают только ее.

— Силой? Как ты без магии могла справиться с двухметровыми богатырями?

— Я воин, Инга. И хороший воин. В поединке я могу справится с любым богатырем, какого бы он роста не был.

— И как ты стала им?

— Меня этому тоже учили, хотя и теперь, чтобы не потерять навыки мне приходится ежедневно тренироваться. Кстати, сестренка, теперь тебе придется тоже заниматься со мной по утрам. Отец хочет, чтоб я взяла тебя с собою вначале в Треол, а после и дальше ты бы везде меня сопровождала. А ты ведь наверное и на лошади никогда не сидела…

— Не сидела, — подтвердила Инга.

— Поэтому хочешь ты или нет, а тебе придется заниматься как физической подготовкой, так и этикетом, чтобы и в седле более-менее научиться держаться, и многочасовые переходы выдерживать, а так же собрания, аудиенции, проверки и торжественные приемы.

— Я не смогу, — испуганно прошептала Инга.

— Сможешь, никуда не денешься. Пару раз плетью отхлещу, и сможешь все.

— Ты хочешь бить меня плетью? — голубые глаза Инги сделались огромными, и в них явно читался откровенный страх.

— Я не хочу и с удовольствием не буду, это видимо хочешь ты, раз говоришь такие слова.

— Как я этого могу хотеть? Какие такие слова я тебе сказала? — Инга непонимающе подняла брови.

— «Не смогу», — это же ты сказала? Так вот, слова типа: не могу, не хочу и не буду, я не воспринимаю и буду за них жестоко наказывать. Не хочешь, чтоб наказывала, не говори их и выполняй то, что требую.

— А если я никогда не сидела в седле, как, например, я смогу выполнить это?

— Я научу как.

— Но если я физически не смогу выполнить что-то?

— Это тебе лишь кажется, что не можешь… и с помощью наказания я смогу тебя заставить в этом убедиться. Поэтому если не хочешь, чтобы я наказывала, будешь стараться выполнять все. Не будешь, значит, хочешь, чтоб наказала. Понятно?

— Ты не заставишь. Если изобьешь, делать вообще ничего не буду.

— Это тебе так только кажется, малышка, — рассмеялась Къяра, — и только потому, что тебя никто не наказывал. Если ты будешь знать, что я не прекращу наказание, пока ты не начнешь выполнять мои требования, ты ползком поползешь их выполнять.

— Не поползу!

Къяра перестала смеяться и очень жестко спросила:

— Хочешь проверить? Тебе показалось мало сегодняшнего урока? Уже отошла от него?

— Ты злая и бессердечная!

— Ой, малышка, если бы ты только знала насколько ты права, ты бы не говорила этого… Я знаю, что это правда, однако слышать эти слова мне оооочень не нравится, — Къяра нахмурилась.

— Накажешь? — испуганно сжалась в кресле Инга.

— На первый раз нет. Но сейчас ты встанешь с кресла, подойдешь ко мне, заведешь руки за голову, и дальше мы будем разговаривать так. И храни тебя небо еще раз прогневать меня.

Инга скривила губы, но встала перед Къярой так, как она потребовала.

— Умница, — похвалила ее Къяра, — а теперь я хочу, чтобы ты ответила мне на тот вопрос, который я задала вначале: плакала отчего?

Инга потупила взгляд и молчала. Къяра повела рукой и в руке у нее появилась плеть.

— Малышка, — ласково произнесла она, — твое молчание я воспринимаю как отказ отвечать на мой вопрос, а отказов я не терплю. Если в течении трех минут ты не начнешь отвечать, тебе придется раздеться и лечь на лавку, если ты не хочешь дальше ходить в разодранном платье перед всем двором.

Инга испуганно взглянула на Къяру, долгим взглядом посмотрела на плеть у нее в руках и начала говорить:

— Я разговаривала с Владетелем, и он спросил меня, что я умею делать. Я сказала, что составлять букеты, сочинять стихи, вышивать и читать. Он спросил умею ли я что-нибудь готовить, я ему ответила, что так как я к магии не способна, то нет. А он сказал, что почти никто с помощью магии и не готовит, а я сказала, что мама делала только так, и как делать по-другому я не знаю. Тогда он попросил меня хотя бы сделать ему чай. Я сказала, что чай я тоже не умею делать… Он сказал, что ничего сложного в этом нет и надо лишь обдать кипятком маленький чайничек, насыпать туда заварку и кипятком залить заварку в чайнике. А потом через пять минут налить оттуда чай в чашку. Я попробовала, но рассыпала заварку, а потом у меня разбился чайничек, а потом, когда я заварила чай в другом чайничке и подавала его Владетелю, я расплескала чай на пол…

— Мило, — саркастически проронила Къяра, — и что было дальше?

— Владетель сказал, что не понимает, откуда у меня растут руки и велел мне… — Инга судорожно сглотнула, и на глазах ее опять появились слезы, — велел мне встать на колени и вылизать чай с пола… Я сказала, что не буду и стала плакать, а он схватил меня за шиворот, тряхнул и сказал, что если я не сделаю это сама, то он позовет охранников и это меня заставят делать они… Я… я сказала, что пусть наказывает как хочет, хоть убивает, но я делать это не буду… Тогда он позвал охранников, и они отвели меня в какую-то маленькую комнату и заперли. Я долго плакала там, а потом меня отвели к тебе.

— А плакала из-за чего? Он же не заставил тебя это делать.

— Я боялась, что заставит.

— Ты действительно бы предпочла жесткое наказание подобному унижению?

— Да, — Инга сжалась вся и нервно переступила с ноги на ногу.

— Хорошо, я учту. А теперь иди, отдыхай. Завтра в пять часов утра, я жду тебя здесь.

— В пять утра? — переспросила Инга, опуская руки, — я не смогу проснуться в пять утра.

— В пять утра ты должна не проснуться, а быть здесь, — жестко сказала Къяра, — опоздаешь, будешь наказана. Иди. И не спорь, а то накажу прямо сейчас.

Инга сидела, поджав ноги, на кровати в отведенных ей апартаментах наместника южного Треола и тихо плакала. Она устала. День тянулся бесконечно долго. Сестра за весь день, с раннего утра впервые отпустила ее на два часа — отдохнуть. А поздно вечером должен быть торжественный ужин в честь их приезда, на котором она опять должна быть, и во время его, скорее всего, Къяра, как уже было не раз в Треоле, устроит разнос принимающему их наместнику южного Треола и его свите. И ужин будет больше походить не на ужин, а на судебное разбирательство, во время которого, иногда можно будет улучить момент, чтобы что-нибудь съесть.

Инга устала так, что у нее не было сил даже раздеться и лечь. И рядом не было никого, кому можно пожаловаться. Мать в Треол Къяра не взяла, и столь жестко пресекла любые попытки просить ее об этом, что ни Алика, ни Инга даже не осмелились больше заикаться об этом. Поэтому сейчас Инга боялась даже закрыть глаза, боялась, что уснет и опоздает. Ведь разбудить ее будет некому, потому что по дороге в свои покои попросить охранников разбудить ее Инга не догадалась, а теперь подниматься с кровати ей было очень лень. А если она опоздает, то тогда сестра точно сделает то, чем неоднократно грозилась — изобьет ее. Инга судорожно всхлипнула и вытерла слезы. «Если не прекратить плакать, то тоже может наказать», — подумала она.

Къяра была сурова, требовательна и не выносила жалоб и слез. И хоть за все это время ни разу не наказала ее, Инга чувствовала, что сделать она это может легко. Поэтому, боясь ее прогневать, старалась изо всех сил выполнять то, что требовала сестра.

Сама Къяра как будто вовсе не чувствовала усталости, не нуждалась в отдыхе и требовала этого же от других. Инга поражалась выносливости сестры. Четыре часа утренних занятий без перерывов та изматывала себя упражнениями с мечом и без него, лишь изредка отвлекаясь на нее, чтобы заставить сделать более четко то или иное упражнение. На этих занятиях активно Инга занималась примерно лишь час, выполняя простые физические упражнения, а потом сидя где-нибудь в уголке, наблюдала, как занимается сестра. Обычно сестра разрешала ей уйти, но Инге нравилось наблюдать за ней, и она не уходила. Глядя на нее, Инге казалось, что все, что делает сестра легко и просто, но когда однажды она попыталась повторить хоть что-то, поняла что это немыслимо и больше даже не пыталась. Сестра рассмеялась тогда, и сказала, что может года через два научить владеть ее мечом так же. Но Инга лишь в ужасе отрицательно головой затрясла, и Къяра не стала настаивать, сказав, что удовлетворится хотя бы тем, что она станет более выносливой и физически крепкой.

Однако и это давалось Инге тяжело. Утренние занятия, потом четырех-пяти часовые переезды из одного города Треола в другой на лошадях. А после этого сразу без отдыха: смотры гарнизонов, проверки отчетности и бумаг, официальные приемы, осмотры каких-то складов и темниц, прием местных делегаций жалобщиков… Все это нескончаемой чредой перетекало из одного в другое и выматывало Ингу, которая, несмотря на то, что ей практически ничего не приходилось делать, а лишь сопровождать Къяру, к вечеру даже двигалась с трудом. Иногда ей хотелось бросить все, сесть и разреветься, но строгий взгляд сестры или ее окрик: «Принцесса, мне долго Вас ждать?» заставляли Ингу даже через усталость улыбаться и следовать за ней далее.

Инга откинулась на подушки и закрыла глаза.

«Я только полежу так, спать нельзя…» — подумала она и тут же провалилась в глубокий сон.

Проснулась Инга от чьего-то тяжелого и внимательного взгляда. Она открыла глаза и в неверном свете светильников увидела, что рядом с ее кроватью стоит Къяра и пристально смотрит на нее.

— Я проспала? — Инга вскочила с кровати и испуганно посмотрела на часы. Они показывали четыре тридцать утра. Она проспала не только начало, но и весь торжественный ужин. Инга опустила голову, тяжело вздохнула и через силу произнесла:

— Здесь накажешь или отведешь куда-нибудь?

— А ты бы как хотела? — мрачно спросила Къяра.

— Здесь… только, пожалуйста, дверь запри, чтобы никто не вошел, — дрожащими пальцами Инга стала распускать шнуровку на корсете своего платья.

— Никто не войдет…

— А охранников из коридора можешь выгнать? — Инга подняла глаза и с мольбой посмотрела на Къяру.

— Зачем? — сурово спросила та.

— Я буду стараться молча терпеть, но меня никогда не били… я не уверена, что смогу… прошу тебя… мне будет очень стыдно, если они услышат, что я кричу.

— Значит, у тебя будет еще один повод вынести это молча, — нахмурилась Къяра.

Инга не стала больше ни о чем просить. Она молча сбросила платье и быстро легла на кровать, уткнув голову в подушку.

Однако удара она не почувствовала, вместо этого она ощутила, что сестра села с ней рядом на кровать и ласково погладила ее по волосам и спине.

— Я знаю, что ты очень устала, сестренка… Но еще знаю, что тебе придется научиться преодолевать и усталость, и боль, и страх… Я не буду тебя сегодня наказывать, хотя бы потому, что впервые увидела, что ты готова собраться и вынести боль без пререканий, без слез и мольбы. Поэтому на первый раз я прощу тебе то, что ты не явилась. Однако в другой раз такое не пройдет, учти. И еще, если ты и в следующий раз не снимешь это, — Къяра рукой подцепила тонкую кружевную рубашку на теле Инги, — платье тебе придется носить, на голое тело.

Инга только кивнула, она не могла говорить, она боялась расплакаться. Так ласково Къяра с ней разговаривала редко, и Инга догадывалась, что стоит ей сейчас только всхлипнуть и настроение у ее сестры тут же изменится…

— Вот и умница, — Къяра вновь ласково провела по волосам Инги. Можешь полежать еще минут пятнадцать, а потом переоденься в костюм для занятий и спускайся вниз, охрана тебя проводит. Позанимаешься час, и я отпущу тебя, и ты сможешь отдохнуть до завтрака.

— Къяра, — Инга приподнялась на кровати, она справилась с собой, и голос ее звучал нормально.

— Да, сестренка.

— Мы сегодня опять переезжаем?

— Устала от переездов?

— Я не жалуюсь. Я только спросила, — голубые глаза Инги испуганно расширились.

— Это хорошо, что не жалуешься. Нет, не переезжаем. Ближайшие дней пять мы побудем здесь. Я хочу посмотреть, действительно ли наместник сумеет сдержать слово, данное мне ночью, и навести здесь порядок. Или мне придется его казнить.

— Ты хочешь казнить его? За что?

— Инга, мы везде с тобой были вместе, неужели ты не поняла за что?

— Къяра, мне очень стыдно, но сегодня я так устала, что я не слушала, что тебе говорили и не вникала в то, что тебе показывали. Я старалась лишь красиво с достоинством стоять или сидеть на лошади и не упасть. Я не поняла ничего… Ты сердишься?

— Нет, не сержусь, — Къяра удрученно покачала головой, — Что на тебя сердиться? Хорошо, что действительно хоть не упала. Ладно, переодевайся, жду тебя внизу.

Она поднялась и быстро вышла.

Къяра шла по дворцу наместника южного Треола, в сопровождении Инги и лорентских охранников, когда почувствовала энергетическое искажение информационной сферы, достаточно слабое, но все же искажение. Остановившись, она повела рукой и, определив местоположение источника искажений, повернулась к Инге:

— Принцесса, можете отдохнуть, если хотите, а я должна отлучиться.

— Владетельница, Вы надолго? — Инга растерянно взглянула на нее.

— Не знаю… Когда вернусь, я зайду за Вами, принцесса, — Къяра повернулась к охранникам, — До моего прихода вы в полном распоряжении принцессы. Проводите ее и дежурите у ее покоев. Любой ее приказ исполняете как мой. Понятно?

— Да, — кивнули вытянувшиеся в струнку под ее строгим взглядом охранники.

— Замечательно, — Къяра взмахнула рукой и скрылась в арке магического перехода.

Открыв выход перехода метров за сто до источника искажений, Къяра накрыла его сферой односторонней видимости и шагнула наружу. Оглядевшись, она поняла, что стоит в негустом перелеске у подножия лесистой горы. А в ста метрах от нее группа возбужденных, бедно одетых людей, вооруженных топорами и длинными палками. Люди размахивают руками, кричат и тычут своими палками в глубокую яму, из которой раздается то ли визг, то ли плач и идет сильный неориентированный энергетический выброс.

Къяра взмахнула рукой, снимая сферу, и шагнула к людям.

— Это еще что?!! — грозно прикрикнула на них по треольски Къяра так, что все тут же повернулись к ней.

— Кто посмел в моих владениях самовольничать? Что вы здесь творите? Все на колени!!! Старший ко мне! — тем же тоном продолжила она, нетерпеливо вытянув вперед правую руку.

Все тут же повалились перед ней на колени и уткнули головы в землю. А один, коренастый, толстоватый, с черными с проседью волосами и такой же бородой, на полусогнутых ногах приблизился к ней:

— Вы кто, госпожа?

— Ты не узнаешь свою Владетельницу, смерд?!!! — рявкнула еще громче Къяра.

Мужичок тут же повалился перед ней ниц.

— Владетельница, не казните, дозвольте слово молвить.

— Скажи, кто ты и говори, — позволила Къяра.

— Я — Росос, старейшина поселения, оно отсюда недалеко… — чуть приподнимая голову, проговорил он, — мы поймали фавна, он обирал наши сады, уводил и портил скот и еще охотился за нашими девушками. Он заслужил смерти.

— Это мои владения и фавн, живущий в моих владениях — мой фавн! И только я буду решать, что он заслужил! Ты посягнул на мои права, смерд! — в голосе Къяры зазвенел метал, а потом очень тихо, но с такой угрозой, что кровь стыла в жилах, она добавила, — И я думаю, ты знаешь, как это карается.

— Владетельница, — старейшина просто распластался на земле, вытянув вперед руки, и его голос задрожал от плохо сдерживаемых рыданий, — пощадите… мы виноваты… я виноват… но мы не убили его, он жив… Вы можете сами решить его участь… мы лишь в яму поймали… а достать оттуда не можем… мы бы отправили его Вам, если б достать сумели б, но он же не дается… да и к Вам его не довести… он же фавн, они от любых пут освобождаются и из-под любых замков выбираются… пощадите.

— Я не поняла, ты раскаиваешься в своем поступке или обосновываешь правильность своих действий? — грозно спросила Къяра, мыском туфельки приподнимая голову старейшины.

— Раска-и-ваааа-юсь… оч-чееень… — уже не сдерживаясь, прорыдал тот, — молю о пощадее.

— Марш в поселение, уведешь своих людей и соберешь всех жителей твоего поселения, от мала до велика, на центральной площади. Я приду, попозже, когда с фавном разберусь, и решу что с тобой и твоими людьми делать. И запомни, от того, на сколько четко, мой приказ будет исполнен, будет зависеть мое решение. Иди! — жестко приказала Къяра, убирая ногу от лица Рососа.

Тот тут же поспешно вскочи и, кланяясь, начал отступать к своим сотоварищам, пинками поднял всех, и они, кланяясь, начали вместе отходить в сторону поселка.

— Бегом! — вновь прикрикнула на них Къяра, и все тут же, развернувшись и больше не оглядываясь, припустились бегом к своему селению.

Къяра проводила их долгим взглядом, потом развернулась и подошла к яме. Яма была глубокая, примерно в два человеческих роста, на самом дне свернувшись клубком, лежало окровавленное, грязное, лохматое меховое создание и тихо скулило.

— Останешься лежать тут или вытащить тебя? — присев у края ямы, тихо проговорила Къяра.

Лохматый клубок пошевелился и поднял голову. Мохнатая мордочка была вся в грязи, а в маленьких глазках плескались боль, испуг и страх.

— Ты кто? Маг? — фавн сжался на дне ямы еще больше.

— Маг. Только тебе, не все ли равно: кто я? Те люди, что ушли, хоть были и не маги, для тебя представляли явно большую опасность. Тебе так не кажется?

— Все маги умеют красиво говорить, но верить им нельзя, — всхлипнул фавн, его мордочка с выступающим носом наморщилась, на лбу между маленькими рожками собрались складки, а небольшие меховые уши приподнялись.

— Не веришь, не надо, оставайся здесь, может, сам к вечеру выберешься, — усмехнулась Къяра и приподнялась.

— Не уходи, — заскулил фавн, — я не выберусь, у меня сломана нога… Я согласен, согласен на плен, только не бросай меня здесь.

— Я знала, что ты согласишься, — Къяра вновь присела у края ямы, — Нетрудно было догадаться, что тебе что-то сломали, иначе не было бы такого выброса энергетики, причем абсолютно тобой неуправляемой.

В ее руке появилась веревка, и она сбросила один конец в яму, приказав:

— Обвяжи себя.

— Зачем так? Ты можешь вытащить меня с помощью магии, — фавн приподнялся и удивленно посмотрел на нее.

— И не подумаю. Делай, что говорю, иначе вообще вытаскивать не буду.

— Ты злая… мне будет опять больно, — заскулил фавн.

— Конечно, злая… а ты думал Владетельницы бывают другими? Быстро обвязывай веревку, мне надоело ждать.

— Ты все равно не сможешь не использовать магию, — бормотал фавн, старательно обвязываясь веревкой, и стараясь при этом не шевелить сломанной ногой.

Когда Къяра увидела, что он закончил, приказала:

— Спиной к краю ямы повернись.

Стеная, скуля и охая, фавн изменил положение. Къяра поднялась, взялась за свой конец веревки, обошла вокруг ближайшего дерева и несколькими резкими рывками вытащила скулящего фавна из ямы. Потом отпустила веревку и подошла к нему. Фавн лежал на спине, и всхлипывал. Он был невысоким, всего три четверти человеческого роста, с густой рыжей шерстью, которая сейчас вся была вымазана грязью и кровью.

Къяра наклонилась над ним и внимательно осмотрела все раны фавна, осторожно поворачивая его с боку на бок. Все раны, кроме сломанной ноги, были неопасными. Острые палки лишь вскользь в нескольких местах порвали его шкуру.

— Тебе очень повезло, — усмехнулась Къяра, — я думала, что тебе досталось сильнее.

— Ничего себе, — заскулил фавн, — я весь в ранах, а она говорит: повезло.

— Могло быть намного хуже. Не скули. Расслабь ногу. Там смещена кость… Я сейчас сделаю очень больно, зато потом легче будет.

— Нет, нет… не надо… не надо, — фавн дернулся, перевернулся со спины на живот и попытался отползти.

И в то же мгновение Къяра, наклонившись над ним, коленом надавила ему на спину и плотно прижала к земле. Потом повернулась и, схватив руками его сломанную ногу, резко дернула, выравнивая смещенные кости.

Дикий вопль, в котором слышалась несказанная мука, разорвал тишину леса, и фавн забился у нее под коленом. Къяра прижала его ногу к земле и еще сильнее придавила коленом, приговаривая:

— Все, все… уже все прошло, успокойся и не дергайся… тише, мой хороший, тише… уже все прошло… не шевелись и отпущу.

Через некоторое время вопль перешел в тихое поскуливание, и фавн затих.

— Отпусти… мне так трудно дышать… я не буду шевелиться, — наконец негромко попросил он.

— Вот, молодец, — Къяра отпустила руки и убрала колено со спины фавна.

Потом она взмахнула рукой, и из появившихся двух тонких досок и узкого полотна соорудила лубок, плотно охватывающий сломанную ногу фавна.

— Можешь шевелиться, — произнесла она, поднимаясь с земли.

— А повернуться и сесть можно?

— Можно.

Фавн осторожно повернулся и сел.

— Почти не болит… то есть болит, но меньше чем раньше… но еще плечо болит и бок, и на спине две раны… ты можешь что-то сделать? — фавн заискивающе посмотрел на Къяру.

— Могу… только не все сразу. Сейчас промою раны, — Къяра вновь склонилась над ним и в ее руке появилась мокрая ткань, которой она осторожно стала обтирать раны фавна, — а потом мазью замажу, и тебе станет полегче.

— У тебя такие нежные ручки, — фавн перехватил ее руку и прижался к ней щекой, — ты хорошая.

— Двадцать минут назад ты говорил, что я злая, — усмехнулась Къяра, ласково обтирая его мордочку от грязи.

— Я хотел, чтобы ты использовала магию… я боялся, что ты сделаешь мне очень больно… Ты и сделала, особенно, когда ногу вправляла… но сейчас боль прошла, и я готов забыть, что ты была столь жестока со мной, — фавн посмотрел на нее и хитро улыбнулся.

— Нет, Вы только посмотрите на него… я вытаскиваю, лечу его, а он вместо благодарности, обвиняет меня в жестокости и в качестве одолжения предлагает мне забыть об этом, — Къяра сокрушенно покачала головой.

— Не сердись, Владетельница… Ты ведь Владетельница этих мест, я правильно понял?

— Правильно.

— Не сердись… но это ведь твои люди поймали меня и довели до такого состояния… Ты должна была все исправить.

— Я знаю, что чем к вам лучше относишься, лесное отродье, тем вы больше наглеете и готовы сожрать целиком, как только вам палец дашь… только я не позволю, — Къяра жестко рукой схватила фавна за ухо и с силой тряхнула, — Еще одно слово в таком тоне, и ты на площади в поселке ответишь за все, в чем тебя обвиняли мои подданные, а потом я при них же спущу с тебя шкуру… Понял?

— Понял, понял, Владетельница… не буду больше, — заскулил фавн, даже не пытаясь вырваться, — отпустите, больно же ухо.

— Вот так лучше. Так что я должна?

— Ничего… Вы ничего не должны, Владетельница… я очень благодарен Вам и буду слушаться… ну отпустите ухо… прошу… молю, — всхлипнул фавн и заискивающе посмотрел на Къяру, — я все понял.

— Это хорошо, что понял.

Къяра отпустила ухо фавна, и он тут же, обхватив его руками, стал аккуратно растирать, бурча себе под нос:

— Сказать не могла… обязательно за ухо дергать… я б и так все понял… я и так все понимаю… так нет, сразу за ухо…

Не обращая внимание на его бурчание, Къяра сотворила баночку мази и стала замазывать все его раны.

— Еще на боку… там побольше помажь… и на спине, на спине тоже побольше… — фавн отпустил свое ухо и стал крутить головой, пытаясь через плечо увидеть сколько мази она кладет на его раны.

— Прекрати вертеться, а то опять за ухо дерну, — строго одернула его Къяра.

Фавн тут же послушно замер, но комментировать происходящее не перестал.

— Ты плохо нижний край намазала, там длинная рана… и еще справа у хвоста, там что-то саднит, там тоже, наверное, раны, посмотри… ты мази-то не жалей…

— Все, — Къяра распрямилась, и банка с мазью пропала из ее рук.

— Как все? — фавн обескуражено посмотрел на нее, — Ты не будешь больше меня лечить? Мне так понравилось, как ты меня мазала… Ну намажь еще что-нибудь, а?

— Ты очарователен, — рассмеялась Къяра и рукой потрепала фавна по плечу.

— Я, правда, тебе нравлюсь? — фавн склонил голову на бок и лукаво посмотрел на Къяру.

— Правда, и еще больше понравишься, если подзовешь какую-нибудь из местных лошадок, пасущихся вон за тем перелеском.

— Зачем?

— Ты хочешь, на одной ноге до своей пещеры прыгать или надеешься, что я тебя на руках туда отнесу?

— В пещеру? Ты хочешь узнать, где моя пещера? — испуганно проговорил фавн.

— А тут и узнавать нечего… вон на том лесистом склоне горы, за маленьким водопадом, у обрыва.

— Откуда ты знаешь?

— Какое тебе дело откуда? Знаю и все.

— Ты разрешишь мне вернуться в пещеру?

— Конечно… а ты что хотел?

— Я… я ничего не хотел… я думал, ты хочешь пленить меня.

— Зачем ты мне нужен? Живи себе здесь, только жителей местных постарайся не обижать больше.

— Я не обижал… они сами… я лишь яблоки иногда брал… ну или персики с грушам… я фрукты люблю, а в лесу их нет… вот я и брал иногда, а они то колючки установят, то караулят с собаками и травят… я убегал всегда, но иногда потом уводил скот то в овраг за горой, то в чужую деревню… а то забирал новорожденного ягненка или козленка… или сцеживал молоко у коров… но только когда они меня обижали… я не начинал первый никогда.

— Я поняла, ты идеален и ни в чем не виноват, — усмехнулась Къяра.

— Ну не совсем… яблоки-то я брал… и еще я действительно за девушками их наблюдаю… и иногда могу скрытно подойти и погладить… Девушки визжат и убегают… но я не ловил их, хотя мог… Они меня с помощью девушки в яму-то и заманили… Она на краю замаскированной ямы стояла, я подкрасться хотел и провалился…

— Ладно, я все поняла… Давай, зови лошадь.

Фавн кивнул, прижал руку к губам, а потом отвел и подул на нее. Минут десять они ждали, а потом послышалось мерная поступь лошади, и невысокая лошадка вышла из ближайшего перелеска.

В руках Къяры тут же появилась уздечка и, поймав лошадку за гриву, она быстро взнуздала ее и подвела к фавну.

— Залезай.

Фавн повел рукой, и лошадка тут же легла. Он осторожно заполз ей на спину и тронул рукой. Лошадка медленно и осторожно встала.

— Можешь тогда без меня доедешь, раз так хорошо с ней управляешься? А узду потом сам снимешь, — поинтересовалась Къяра.

— Нет… указывать ей дорогу я не смогу, она может лишь найти меня… а уздой я управлять не умею… Отведи ее, — попросил фавн.

— Ну что ж, пошли, — Къяра взяла лошадку под уздцы и повела по еле заметной тропинке, вьющейся вверх по склону.

Доведя лошадку до скрытого и хорошо замаскированного входа в пещеру, Къяра дождалась, пока фавн прикажет ей лечь и спустится с нее, а потом сняла узду.

— Я надеюсь, она сможет найти дорогу обратно… — усмехнулась она и с силой хлопнула лошадку по боку, — Пошла!

Лошадка тут же отправилась в обратный путь.

— Все иди к себе, я завтра приду твою ногу проверить, — проговорила Къяра, обращаясь к фавну. Потом, взмахнув рукой, открыла арку магического перехода и покинула его.

Жители поселения, собравшиеся на площади, уже несколько часов ждали появления Владетельницы. Все были взволнованы и очень боялись. Они слышали ужасный крик фавна в лесу и боялись, что после того, как Владетельница столь жестоко наказала фавна, может придти их очередь. Дети пытались хныкать и плакать, но взрослые настолько резко одергивали их, что плакать смели лишь младенцы, но даже им матери пытались прикрыть рот и тут же убаюкать. Владетельница появилась неожиданно, шагнув прямо в центр площади, из неведомо откуда возникшей сверкающей арки. Все жители тут же повалились на колени лицом вниз и вытянув вперед руки.

— Здравствуйте в веках, Владетельница, — прокатилось по площади многоголосое приветствие.

Владетельница помолчала немного и, дождавшись звенящей тишины, нарушаемой лишь шелестом листвы деревьев, обрамляющих площадь, тихо, по треольски произнесла:

— Головы можете поднять…

Потом подождала, чтобы толпа коленопреклоненных жителей вновь затихла, и ее голос громовым раскатом зазвучал над площадью так, что все жители сжались и втянули только что поднятые головы в плечи.

— Я впервые в вашем селении и могу сказать, что таких подданных, как вы, видеть мне еще не доводилось. Мало того, что даже ваш старейшина не узнал меня, мало того, что вы бесчинствуете в моем лесу и всей округе, так вы еще и браконьерствуете, пытаясь прикрываться словами о справедливом возмездии, и лишаете меня права вершить суд. Моего права! Этот фавн, на которого вы охотились — мой! И вы хотели лишить меня не только моих прав, но и моей собственности! И теперь я хочу знать, кто осмелился совершить такое: вы все или кто-то один, кто, пользуясь вашей доверчивостью и непониманием ситуации, склонил вас к открытому бунту против существующей власти. Моей власти и моего отца! Я хочу знать: кто?!

Тут же поднялся и шагнул вперед, стоявший в первом ряду на коленях, старейшина Росос и повалился к ней в ноги.

— Владетельница, это лишь моя вина, но я по незнанию… здесь не было умысла, поверьте… пощадите… я постараюсь все исправить… мы все исправим… любое Ваше приказание будет тут же выполнено… мы соберем удвоенный налог, в качестве компенсации… или утроенный, как прикажете… мы будем беречь Вашего фавна… смилуйтесь, — срывающимся от волнения голосом проговорил он и замер.

Владетельница тяжелым взглядом обвела собравшихся, но молчала. Ее молчание тяжелым давящим гнетом повисло над площадью, его не смел прервать никто. И поселяне, с ужасом взиравшие на нее, и Росос, уткнувшийся лицом в землю и ждущий ее приговора, не решались даже шелохнуться. Где-то в дальних рядах захныкал младенец, но мать тут же с таким страхом прижала его к груди, что тот моментально затих.

Наконец Владетельница мрачно поговорила:

— Я вижу, вы действительно покорны и не покушаетесь на мою власть и мои права, и все происшедшее не более чем случайность… и вы хотите ее исправить. Я права? — повысила она тон.

— Да! — выдохнула толпа на таком едином дыхании, что Къяре показалось, что это сказал один человек, но огромных размеров.

— Значит так, — продолжила она, — охотиться на фавна запрещаю, чего бы он не творил… Можете лишь в экстренном случае пожаловаться мне, отправив письмо с посыльным. Потом каждое утро, пока в селении будут фрукты на деревьях или в ваших подвалах, за водопадом, у поляны вы будете оставлять корзину отборных фруктов для него. Налог увеличивать не буду, но только до тех пор, пока он не пожалуется мне на вас по любому поводу.

Владетельница помолчала немного, а потом тихо, но с такой угрозой в голосе, что кровь стыла в жилах, добавила:

— И еще… если у меня хоть раз снова появиться повод заподозрить ваше поселение в неуважении к моей власти, вы все пожалеете, что на свет родились… Всё!

Она взмахнула рукой и, шагнув в появившуюся перед ней арку, исчезла. Коленопреклоненные жители еще долго боялись даже пошевелиться, а Росос оторвать голову от земли.

На следующий день Къяра появилась на полянке за водопадом и увидела миленькую девушку сидевшую рядом с корзиной фруктов. Глаза ее были красными от слез, и она хлюпала носом. Заметив ее, девушка испуганно вскрикнула и повалилась на колени.

— Здравствуйте в веках, Владетельница, — сдавленным шепотом проговорила она, уткнувшись лицом в траву.

— Голову подними, — Къяра с любопытством посмотрела на девушку, — Кто ты и что здесь делаешь?

— Я Мира, дочь старейшины, — пробормотала девушка, приподнимая голову, но все еще не осмеливаясь поднять глаза на Владетельницу, — отец прислал меня сюда с фруктами для фавна.

— Принесла и иди. Что ты тут сидишь?

— Это я… — девушка всхлипнула, — я заманила его в яму… Отец велел мне там стоять… А сейчас он сказал, чтобы я дождалась его, извинилась… и… — девушка расплакалась совсем и снова уткнулась лицом в траву, — и была… была мила с ним и все его желания выполнила…

— Ты боишься его? — усмехнулась Къяра.

— Да… он такой страшный и уродливый… но отец прибьет меня, если я не исполню его волю.

— Иди домой, в таком виде фавн тебя, пожалуй, сам испугается… Отцу скажи, что он уже простил тебя.

— А завтра? — Мира приподняла голову и вопросительно посмотрела на Владетельницу.

— Что завтра?

— Отец сказал, что я постоянно буду ему фрукты носить.

— Он не обидит тебя, Мира… не волнуйся. И не коснется если сама не позволишь. Но ему будет приятно, если ты завтра дождешься его и ласково с ним поговоришь. Это ты можешь сделать без слез и рыданий?

— Поговорить могу… а он, правда, не будет меня трогать?

— Он может лишь попросить тебя об этом, но ты в праве отказать ему. Он не обидится. Только грубостей не говори ему, ладно?

— Я не буду… не буду говорить ему никаких грубостей… обещаю, — Мира усиленно закивала головой, — А он точно не обидится, если я каждый раз буду говорить: «нет»? Отец запретил мне обижать его и отказывать ему.

— Не обидится, он добрый… А отцу, не говори, что отказываешь, скажи, он сам не просит.

— А если он проверит?

— Скажи, фавн запретил за ним следить, узнает, мне нажалуется. И еще не рассказывай никому о нашем разговоре, сделаешь только себе хуже. Всё. Иди.

— Благодарю, Владетельница. Я клянусь, что никому ничего не скажу, — девушка клятвенно подняла руку, потом поспешно поднялась и побежала через полянку в сторону поселения.

Къяра усмехнулась, покачала головой и подняла корзину. Она была большая, и в ней были только отборные яблоки, персики и груши. С корзиной вместе Къяра подошла к входу в пещеру, нагнулась и осторожно сквозь небольшой вход пролезла внутрь. В длинном полутемном коридоре она поставила корзину на пол и тихо позвала:

— Иди сюда, нечего прятаться.

Лишь молчание сырого коридора было ей ответом.

— Не надейся, искать не буду. Не выйдешь сам, через пять минут уйду, и ты не получишь ни лечения, ни фруктов.

— Я уже спешу к тебе, я тороплюсь изо всех сил… не сердись, — в коридоре послышалось шуршание, и от совершенно ровной стены отделилась фигура, хромающего и приволакивающего одну ногу, фавна, — я же не могу быстро…

Он доковылял до Къяры, сел рядом и, заглядывая ей в глаза заискивающе спросил, — Ты мне принесла фрукты? Взять можно?

— Можно. Только это не я принесла, а местные жители. Девчушка, что тебе у ямы вчера понравилась, их принесла.

Фавн схватил персик и, жадно кусая, так что сок тек по подбородку, с набитым ртом спросил: — А где она?

— Ушла. Завтра придет, и дальше приходить будет, если пообещаешь сейчас мне не обижать ее, и даже не касаться без ее на то разрешения.

— Так она не разрешит, — фавн даже жевать перестал, и его мордочка жалобно сморщилась, — мне бы только коснуться, я не обижу ее.

— Будешь с ней ласков и не будешь пугать ее, месяца через два привыкнет к тебе, и сама разрешит ее коснуться.

— Не разрешит, никогда не разрешит, — фавн грустно покачал головой, — они все боятся меня и призирают.

— В любом случае ты пообещаешь мне, ее не касаться без ее разрешения, иначе она приходить не будет!

— Хорошо, я обещаю, — фавн поднял мохнатую руку, — Куда деваться раз ты такая злая.

— Вот и молодец. Только ты ошибаешься, думая, что никогда не разрешит. Если увидит, что тебя не стоит бояться, разрешит, и даже возможно подружится с тобой.

— Ты шутишь… никто с фавнами не дружит… одно слово «фавн» вызывает у всех отвращение. С нами только маги общаются, да и то своеобразно: ловят и в цепях, в подвалах держат.

— Я разве поймала тебя и держу в цепях?

— Нет, пока нет… и я никак не могу понять: почему? — произнес фавн с набитым ртом, принимаясь за следующий персик, — Наверное, потом посадишь, как фрукты доем, так и посадишь…

— Ты поэтому утром выходить боялся? Думал, что я с цепями пришла?

— Угу, — кивнул фавн, запихивая в рот грушу, — Но если так кормить будешь, я и на цепи готов посидеть…

— Да не буду я тебя на цепь сажать, успокойся.

— А фрукты? — фавн испуганно взглянул на нее, — Ты же говорила, что их мне девушка носить будет.

— Будет… но при чем тут цепи?

— Они не будут носить, если узнают, что ты не пленила меня… Не будут, — фавн опять сморщил мордочку, и даже отложил надкусанную грушу, — Они лишь из-за тебя прислали ее с фруктами… я знаю.

— Будут. Я им велела, и они будут.

— Ты совсем не хочешь меня пленить?

— Нет, не хочу. Я, поэтому и магию вчера не использовала, ты стал бы зависим от меня. И тебе было бы трудно это преодолеть, особенно после такой сильной энергетической потери. А так нет.

— Почему ты не хочешь? — фавн запихнул остаток груши в рот и съел без остатка.

— Зачем ты мне? — Къяра улыбнулась и ласково погладила его по плечу, — Живи здесь в свое удовольствие, не обижай никого и тебя никто не тронет больше.

Фавн озадаченно посмотрел на нее, а потом схватил за руку:

— Я хочу такую хозяйку, как ты. Я устал прятаться и всего бояться. Если ты не пленишь меня, я буду вновь бояться всех… А с твоим ошейником и клеймом, меня никто не посмеет тронуть… И ногу ты мне сможешь вылечить… раз только из-за этого вчера не захотела. Ну плени меня… Чего тебе стоит?

— Зачем ты мне? — еще раз повторила Къяра.

— Я умею делать кабалиты… Все фавны умеют, но я умею лучше всех. Я сделаю тебе любой. Могу даже, энергетику четырнадцатой сферы выдерживающий, сделать.

— Зачем тебе это, малыш? — Къяра присела рядом с ним и, ласково улыбнувшись, провела рукой по его мохнатой щеке, — В моих владениях тебя и так никто не посмеет тронуть.

— Если на мне не будет ни твоего клейма, ни ошейника, гарантий, что меня не пленит любой другой проезжающий маг — нет. Я хочу быть уверен, что меня не пленит никто другой! Принадлежать тебе, я согласен.

— Я злая, сам говорил… Даже утром выходить не хотел, а теперь: «плени меня, принадлежать тебе я согласен», — рассмеялась Къяра, — к тому же, какой ошейник? Не смеши меня. Вас потому и держат в магических цепях и подвалах, что вы снимете с себя любой…

— Подожди… только не уходи, прошу тебя, — фавн поспешно поднялся и заковылял прочь по коридору, держась за стены.

Через некоторое время шаги его стихли, а потом раздались вновь, указывая, что он возвращается.

— Вот, держи, — фавн подошел к Къяре и протянул ей широкий обруч с ее анаграммами на всем внешнем ободе и неразборчивой вязью на внутреннем.

— Твое тайное имя? — рассматривая обруч и указывая на вязь с его внутренней стороны, спросила Къяра.

— Да, — кивнул фавн и вновь уселся рядом с корзинкой и взял яблоко, — как ты понимаешь, такой не сниму…

— Когда же это ты успел сделать?

— Сегодня ночью, — хрустко откусывая яблоко, произнес фавн.

— Ты же даже выходить боялся, а обруч зачем-то сделал, — удивилась Къяра.

— Владетельница, — жуя яблоко с трудом произнес фавн, — я знал, что ты — маг… И мне со сломанной ногой не убежать от тебя из этой пещеры… Я ждал, что ты придешь с цепями… и все равно найдешь, как бы я не прятался… хотел умолить тебя оставить меня здесь, а не запирать в подвал. С этим ошейником любое твое приказание я выполню, где бы я ни был… и найти меня тебе проблем не составит, стоит лишь захотеть.

— Какой ты предусмотрительный, — покачала головой Къяра, — Анаграммы мои, откуда узнал?

— Они у тебя на кольце, — не переставая жевать, ответил фавн.

— Ты еще и наблюдательный.

— Нам без этого никак. Ну так наденешь? Или еще тебя просить?

— Доедай и надену.

— Угу, — фавн запихнул остатки яблока в рот и принялся торопливо жевать.

— Да не торопись, подавишься еще, — усмехнулась Къяра.

— Я доел, — фавн повернулся и, с трудом встав на колени, попросил, — ошейник дай.

— Къяра встала и протянула ему обруч. Он взял его, потом надкусил себе палец и провел им по внутренней стороне обруча оставляя кровавый след и, проговорив: «клянусь быть верным тебе хозяйка», вернул ей.

Къяра взяла его, с помощью своей магии разомкнула, надела на шею фавна и плотно замкнула вновь.

— Доволен?

Фавн схватил ее руку и прижался к ней всей мордочкой.

— Ты лучшая хозяйка на свете, — проговорил он, потом поднял голову и, не выпуская ее руки, попросил, — Теперь клейми, только магию используй, чтобы не очень больно было, ладно?

— Где клеймо-то хочешь и какое? — спросила Къяра.

— Там где будет сразу видно: на плече и внешней стороне руки, например, и большое…

— Большое так большое, — Къяра высвободила свою руку из рук фавна, и наложила ее ему на левое плечо, а потом плавно и медленно провела ей по внешней стороне его руки от плеча к локтю.

Фавн весь напрягся и мелко задрожал, но не издал ни звука.

— Чего дрожишь? Разве больно сделала? — спросила Къяра, убирая руку.

— Неет… А ты что, уже все сделала? Я думал ты только начала, — фавн удивленно разглядывал свое плечо, на котором красовался четкий зарубцевавшийся шрамы от выжженного изображения короны с анаграммой Владетельницы и руку, на которой теперь было изображение змеи овивающей клинок меча с ее анаграммой на рукоятке. Это были знаки свидетельствующие, что он принадлежит ей, и находится под защитой ее оружия и ее законов.

— Красиво, — заключил он и с надеждой посмотрел на нее, — а ногу вылечишь?

— Вылечу. Осторожно перевернись, сядь и вытяни ее вперед.

Дождавшись, что б он сел, как она ему велела, Къяра склонилась над ним, быстро размотала удерживающую лубок повязку и наложила руки на ногу над переломом.

— Все, можешь встать, — произнесла она, поднимаясь.

Фавн ощупал свою ногу, а потом очень осторожно встал, держась за стенку. Потом оперся на нее, присел и даже попрыгал на ней.

— Хорошо, совсем не болит… а теперь раны залечи, — он повернулся к ней спиной.

— Они же практически затянулись все у тебя. Чего их лечить?

— Они чешутся и зудят… и еще шрамы могут некрасивые остаться. Залечи!

— Ну и наглый ты… Сил никаких нет. А палец прокушенный не надо еще?

— Надо. И палец надо тоже, он же болит, — фавн обернулся и жалобно посмотрел на нее, — Ну что тебе стоит?

— Хорошо, — Къяра повела рукой и вокруг фавна заклубилось легкое мерцающее облако, — Теперь доволен?

— Угу, — фавн повел плечами и тщательно ощупал себя, — Все хорошо, только…

Он не успел договорить, Къяра резко перебила его:

— Еще только потребуй что-нибудь, и я все уши тебе откручу!

— Откручивай! — фавн обернулся, повалился перед ней на колени и захныкал, — Ты теперь что хочешь со мной можешь делать… Откручивай! Я даже возражать не стану…

— Вот хитрая бестия… ну что тебе еще от меня надо? Говори, только учти, это действительно на сегодня последняя просьба, будет еще одна — накажу.

— Хорошо, хорошо, только одна и последняя, — фавн поднял голову и лукаво сощурился, — у меня очень сыро в пещере… Можешь сделать, чтоб здесь не было так сыро, но проход к водопаду остался?

— Могу, — Къяра повела рукой, и пещеру заволокло туманное облако, а когда оно рассеялось, воздух в пещере стал сухой и свежий.

— Это надолго? — спросил фавн, сосредоточенно обнюхивая воздух.

— Навсегда, — усмехнулась Къяра.

— Ты — волшебница.

— Нет, я — маг. Волшебники и чародеи, это сказочные персонажи.

— Магов таких не бывает, — хмыкнул фавн, — ты действительно похожа на сказку, я все время боюсь неловко повернуться и проснуться.

— Ущипни себя, и перестанешь бояться, — проговорила Къяра и добавила, — Ну все, мне пора.

— Подожди секундочку… А девушка точно завтра придет?

— Пока в селении будут фрукты, приходит она будет каждое утро на поляну у водопада, если обижать ее, конечно, не будешь. Смотри, ты обещал мне!

— Я помню, — кивнул фавн и, вновь сев рядом с корзиной, принялся сосредоточенно выбирать какой бы еще фрукт ему съесть.

Къяра улыбнулась и, раскрыв арку перехода, шагнула в нее.

Инга была в своей комнате и размышляла, куда второй день подряд могла уходить Къяра. Спрашивать ее об этом она боялась. Она видела, как сестра начинала злиться, если кто-то, за исключением Владетеля, конечно, хоть намеком спрашивал ее о том, где она была, что делала или что намеревается делать. В лучшем случае Къяра резко отвечала, что это не их дело, и все что им нужно знать, она сообщит, тогда, когда сочтет нужным. В худшем — сразу наказывала, даже без объяснения причин. Так было везде и в Лорене, и здесь.

Вчера Инга заметила сзади на подоле платья Къяры следы грязи и крови, но когда сказала ей об этом, та лишь кивнула и, поведя рукой, восстановила первозданную чистоту своего наряда. Исходя из того, что грязь и кровь, могли появиться на ее платье где угодно, только не во дворце и не в городе, Инга сделала вывод, что сестра была не в Лорене. Может быть, в землях своих киритов, а может быть еще где-то… И там она либо кого-то срочно убила, либо наоборот спасла. Инга помнила, как резко остановилась вчера Къяра и, поведя рукой, что она делала всегда, чтобы что-то узнать, незамедлительно ушла через магический переход. Так как вернулась она вчера в достаточно хорошем расположении духа, можно было сделать вывод, что отлучка ее закончилась успешно. Но так как сегодня она ушла вновь, то, наверное, что-то ей еще было необходимо доделать…

«Наверное не убила… Ведь зачем возвращаться, если убила? Значит, наоборот спасала кого-то. Интересно от кого? И для чего в этом случае возвращаться?» — размышляла Инга, от нечего делать, перебирая в голове разные варианты.

Ей очень хотелось как-нибудь самой оказаться на месте сестры, причем, обладая уже всеми ее способностями. Что бы так же легко и не задумываясь решать государственные проблемы, одним своим видом вызывать робость и страх, и быть уверенной в собственных силах и могуществе. Она бы тогда точно вела бы себя по-другому…

«Интересно, почему сестра стала такая жесткая, холодная и безжалостная», — думала она, — «Неужели из-за того, что ей пришлось испытать? Вот я бы такой не была… мне совсем не хочется унижать других. Мне жалко их… А она только этим и занимается. Вчера вот, поставила перед всеми придворными во время ужина начальника стражи города и начала допрашивать, как он отчетность ведет, как быт воинов отслеживает, какие у них доходы и какие расходы. Спрашивается: откуда он это может знать? А потом вообще обвинила его в поборах, недоплатах воинам, и даже всех его воинов в мздоимстве обвинила».

Инга видела, как у этого высокого, подтянутого, седого мужчины тряслись руки и дрожал голос, когда он отвечал Къяре, и ей было жаль его. А уж когда, у него потекли слезы, и он стал на коленях униженно просить сестру о пощаде, обещая все исправить, комок сжал горло Инги так, что она не то что есть, даже дышать с трудом могла… Но еще хуже ей стало, потом, когда начальник стражи бросился целовать ноги Къяры, после того как та приказала охранникам его выпороть плетью и благодарил… благодарил за предстоящее наказание, пока его не вывели из зала. Комок из горла пропал, но ей стало стыдно… стыдно за этого так унижающегося представительного мужчину. Нет, она бы так никогда не смогла бы поступить, как Къяра. И почему интересно, нельзя достичь всего того, чем обладает сестра, не пройдя через такие испытания, наказания и боль, через которые прошла она?

— О чем задумалась, сестренка?

Инга услышала голос Къяры и от неожиданности вздрогнула. Она не слышала, как вошла сестра.

Обернувшись, Инга замялась и тихо произнесла, — Да так ни о чем… просто в окно смотрела.

— Не люблю, когда мне лгут, сестренка, — Къяра подошла к ней и жестко взяла за плечо, — Не хочешь говорить, имей мужество признаться.

— Если я скажу тебе, ты накажешь, — Инга посмотрела в глаза сестре.

— Не накажу, я же сама спросила. Я могла бы наказать за высказанное мнение, когда о нем никто не спрашивал. А так, не накажу. Мне иногда хочется знать, что обо мне думают.

— Ты слишком жестока. Не ко мне, нет… Ты жестока вообще. Вот чем тебе вчера досадил начальник стражи? За что ты так с ним? Тебе нравится унижать?

— Я была жестока с ним? Да эта скотина, по другому и назвать не могу, обирает весь предел, ему платят мзду все его воины, которые в свою очередь дерут три шкуры с проезжающих торговцев и путешественников, да и местных жителей тоже. Из-за него разорились по меньшей мере двадцать треольских торговцев. Он обрек их семьи, их жен и детей на голодную смерть, тебе их не жалко? Ты знаешь, что такое умирать от голода, нет? Ну, конечно, откуда? Вас, принцесса, никогда голодом не морили… Вы и картошку в костре печь лишь со мной научились, а то все больше на блюде и готовенькое. Он, да будет тебе известно, виновен, по меньшей мере, в смерти человек пятидесяти, а то и больше. Думаешь, его так никто не молил, униженно на коленях ползая? Только он не жалел никого и забирал товар даже у тех, кто оплатил все пошлины и имел все бумаги. Он бумаги получал, и говорил, что ему никаких бумаг не передавали, пока ему не платили взятку. И только тогда бумаги находились.

— Откуда ты это знаешь? Может, тебе наговорили про него?

— Принцесса, кроме того, что я умею проверять отчетность, я еще умею читать мысли… как тех, кто мне жалуется, так и тех на кого мне жалуются. Я редко пользуюсь этим, это достаточно тяжело, и как ты уже знаешь болезненно, но в этом случае, я воспользовалась этой своей способностью, и то, что я говорю тебе, проверенная информация.

— Тогда почему ты его не казнила?

— Да я только из-за тебя его вчера и пощадила. Как глянула, что ты в полуобморочное состояние впала, так и решила спустить ему все его бесчинства. На тебе же лица не было… Когда ты наконец поймешь, что управление империей, да даже крошечным пределом, это кропотливая и тяжелая работа, заставляющая принимать и жесткие, и жестокие решения? За любым моим приказом стоит анализ ситуации, а не мое желание, хотение или блажь.

— Не надо было из-за меня, — Инга испуганно взглянула на Къяру, — ты должна была казнить его, если все это знала.

— Конечно… приказать казнить, а потом вытаскивать тебя из-под стола или из блюда с салатом… и ближайшие несколько лет, а то и больше, пытаться остановить расползающиеся слухи. Отец был бы в ярости. Запомни, сестренка, он может простить многое, но никогда не простит утраты достоинства. Я и так сумею разобраться начальником стражи, не волнуйся. Он навсегда забудет, что такое брать мзду. А не забудет, будет горько жалеть, что я не приказала казнить его за вчерашним ужином, поверь мне.

Инга заглянула в глаза сестре и поверила тут же. Такой мрачной, холодной и непоколебимой уверенности Инга еще не видела. Она отвела глаза, а потом, решилась спросить то, что ее сильно взволновало.

— Къяра, — растерянно произнесла она, — а что бы Владетель сделал, если бы узнал, что я в обморок упала?

Вслух Инга отца иначе не называла.

— Сестренка, точно сказать не могу… но непременно сумел бы заставить и меня лучше следить за тобой и тебя вести себя более достойно, а так же очень сильно пожалеть, что ему пришлось напоминать нам об этом. Я с детства знала, что как бы плохо и больно мне не было, лишь упав замертво, я могу позволить себе перестать держать себя с достоинством и соблюдать правила придворного этикета.

— Он тоже бил и наказывал тебя?

— Нет, что ты… отец никогда меня и пальцем не тронул. Он умеет наказывать не физически. К тому же он всегда умело находил тех кто, мог хорошо это делать и без него…

— И он позволял им так с тобой обращаться?

— Нет, позволял не он, позволяла я.

— Как это?

— Я всегда знала, что стоит мне пожаловаться, и любой мой учитель будет тут же при мне казнен. Причем настолько мучительно, что даже смотреть больно… Поэтому такое себе я позволила лишь раз, когда еще не знала, что за этим последует.

— А они знали об этом?

— Не знаю, — Къяра пожала плечами, — кто-то знал, кто-то возможно — нет. А какая разница?

— Мне интересно, как они смели наказывать тебя, зная, что стоит тебе лишь пожаловаться, и их столь жестоко казнят.

— У меня были хорошие учителя, они были жесткими и жестокими, но учить умели хорошо, и никто из них не был трусом. Тот учитель, что учил меня военному искусству, так наоборот, узнав об этом, не раз угрожал, что сам лично скажет отцу, что не устраивает меня как учитель. И я знаю, что он сделал бы это, не выполни я его требований.

— Къяра, как это возможно?

— Элементарно. Для них всех их принципы, честь и долг всегда были превыше своей жизни и собственного благополучия. И меня они научили тому же.

— И ты тоже можешь пойти на смерть ради своих принципов?

— Легко, Инга. Я столько раз ставила жизнь на кон, что уже и со счета сбилась… и то, что смерть до сих пор обходит меня, скорее благоволение небес, чем моя заслуга.

— Неужели выигрыш столь значителен для тебя?

— Обычно — да. Хотя я умею и отступать, только делаю это крайне редко.

— Ты хочешь сказать, что ты идеальна?

— Я? Ну что ты… Нет, конечно! Единственное, что я умею делать, это управлять империей и сражаться за нее, и делаю это неплохо. При этом я немилосердна, строга, раздражительна и жестока. Не умею быть ласковой, доброй и нежной… плохо умею прощать и совсем не умею любить. Моя любовь не принесла счастья никому. Мне не стать ни ласковой супругой, ни любящей матерью. Я очень антипатичное создание, не вызывающее кроме страха и ненависти никаких чувств. И я прекрасно знаю это… Но, к сожалению, это обратная сторона власти, которая не терпит ни сентиментальности, ни добросердечности, а требует лишь жесткого и строгого исполнения законов.

— Ты лжешь! — Инга раздраженно посмотрела на сестру, — Ты сама себе выдумала, что все это требует власть, и оправдываешь этим свое поведение!

— Это твое право так считать. Я тебе высказала свое представление о власти, к которому я шла очень долго. Вернее меня вел отец.

— Вот именно! Он вложил тебе в голову то, что считает он. А ты даже перечить ему боишься и лишь в рот смотришь и киваешь: «да, Владетель, как прикажете, Владетель». Ты же сильнее его, ищи свой путь.

— Года три назад Инга, я тоже так считала, но жизнь заставила меня вернуться на путь, предложенный отцом, и последней каплей решившей все, была твоя мать Инга.

— Во-первых, она и твоя мать, а во-вторых, причем здесь она?

— Про то что, во-первых, я знаю, только язык у меня не поворачивает, столь ненавидящую меня женщину называть матерью, а во-вторых, именно знакомство с ней заставило меня полностью подчиниться отцу, иначе он бы вас казнил.

— Как казнил, за что? — Инга, широко распахнув глаза, изумленно посмотрела на сестру.

— Не за что, а почему. Потому что он хотел заставить меня подчиниться и это был самый надежный способ.

— Ничего не понимаю, — Инга помотала головой.

— Отец сохранил вам жизни после того, как мать пыталась сбежать от него с единственной целью: познакомить меня с ней. Когда это произошло, вы перестали быть ему необходимы. Поэтому он поставил ваши жизни на кон и выиграл. Я подчинилась, потому что твердо знала: угрозу свою он выполнит, и не хотела быть причиной вашей смерти. Теперь понятно?

— Да. Только это невозможно.

— Спроси мать, она подтвердит. Она была свидетельницей этого разговора и именно поэтому заставила тебя надеть мой кабалит, потому что знала, в противном случае он жестоко казнит и ее и тебя.

— Это ужасно… Может он только пугал вас?

— Сестренка, он никогда не бросает обещаний на ветер. Он, не задумываясь, переступит через что угодно на пути к цели. Ему была нужна жестокая и беспощадная наследница империи. И он ее получил. Ваши жизни — это последняя уступка с его стороны моим прошлым нравственным принципам, больше такого он мне не позволит. Моя покорность была ценой, которую я согласилась заплатить за них.

— А еще с чего ты решила, что мать тебя ненавидит? Ты что читала ее мысли?

— Нет, не читала… На ней кабалит отца, я не могу их прочесть. Только в данном случае даже читать ничего не пришлось. Она не скрывала ничего… она медленно и очень жестоко пыталась убить меня до тех пор, пока я не использовала магию отражения, и не появился отец.

— Она не могла! Ты что-то не так поняла! Она не могла пытаться тебя убить!

— Ошибиться, когда стоишь в луже собственной крови, и при этом на тебя еще обрушивают мощный поток смертоносной магии, трудно, сестренка… Она маг, и то, что она любит тебя, совсем не означает, что она не может ненавидеть меня.

— Но за что? Ты же тоже ее дочь!

— Ради будущей наследницы наш отец пленил ее и казнил ее отца. Она не успела меня, как и тебя лишить способности использовать магию… и вышло, что он получил то, что хотел, и я виновница всех ее бед.

— Но если бы она успела, то исходя из твоей логики, он бы убил всех нас сразу еще тогда…

— Вполне возможно, но она была готова рискнуть и пожертвовать всем, лишь бы он не получил ничего. Все эти годы она ненавидела меня и когда впервые увидела, то подумала, что у нее появился шанс лишить отца того, чего он так долго добивался. Она, к сожалению, не поняла, что именно приняв меня, лишила бы его наследницы, хотя я пыталась ей это объяснить. Но она не желала слушать и продолжала убивать, надеясь, что сумеет завершить задуманное, вот только я умереть не согласилась…

— Къяра, не говори, не говори мне это! — Инга в ужасе прижала руки к вискам, — Этого не может быть… просто не может быть!

— Почему не может? Ты считаешь, что я лгу? Спроси у матери, когда вернемся. Вряд ли она будет отрицать это…

— Получается, что ради того чтобы спасти женщину, пытавшуюся тебя убить, и абсолютно неизвестную тебе девушку ты согласилась на то, чего отец никак не мог добиться от тебя?

— Эта женщина дала мне жизнь… а эта девушка моя родная сестра… которая правда считает меня жестокой и злобной фурией и вполне вероятно тоже тихо ненавидит. Но других у меня нет, — усмехнулась Къяра, — Как впрочем, и у тебя. Так что придется нам с тобой довольствоваться тем, что есть.

— Къяра… я не ненавижу тебя. С чего ты взяла, что я тебя ненавижу? — Инга в упор посмотрела на сестру.

— Я сказала: «вполне вероятно»… Я не уверена и не проверяла это. Но с чего тебе относиться ко мне по-другому? Из-за меня тебя вырвали из привычной обстановки, разлучили с матерью, которая безумно тебя любит, я строга и жестока с тобой. Вряд ли я заслужила другое отношение с твоей стороны. Поэтому я не обольщаюсь, я привыкла к такому отношению, почти все мое окружение и здесь, и в Лорене боится и ненавидит меня.

— Я не ненавижу тебя, — повторила Инга, — бояться, боюсь. Ты действительно строга и сурова, но не ненавижу.

— Что ж, это радует, — Къяра улыбнулась.

— Къяра, — Инга вопросительно взглянула на нее, — я спросить могу?

— Спрашивай.

— Ты сказала, что не умеешь быть ласковой и нежной, не сможешь быть ни ласковой супругой, ни любящей матерью. Почему ты так считаешь?

— Я знаю… чувствую это.

— Ты же не пробовала.

— Быть матерью действительно не пробовала, и пробовать пока не хочу. А быть ласковой с мужчинами я не могу. Это сложно объяснить, но в любом из них, даже если он любит меня, я вижу лишь моего поданного, которого я обязана контролировать и не дозволять ему покушаться на мои права.

— У тебя их было много?

— Не очень много, но и не мало.

— А я никогда не была с мужчиной…

— Тебе кто-нибудь нравится?

— Нет, — Инга отрицательно покачала головой.

— Когда понравится, скажи, я постараюсь сделать тебя его супругой.

— Я не хочу обручаться. Не хочу быть супругой какого-нибудь наместника или принца и рожать ему детей. Я хочу просто попробовать и испытать любовь и больше ничего… Как ты.

— У нас несколько разный статус, сестренка. Верности от меня не ожидает ни мой супруг, ни двор. А вот тебе было бы желательно выбрать того, кто будет твоим спутником на всю жизнь. Вряд ли будущий супруг, когда ты все-таки найдешь того, кого полюбишь, будет в восторге оттого, что он у тебя не первый.

— Я не хочу быть ничьей супругой! Не хочу всю свою жизнь посвятить супругу, детям и заботам о них.

— А что ты хочешь? — Къяра удивленно взглянула на нее.

— Не знаю. Но этого я не хочу точно.

— Инга, когда я тебе предложила учиться владеть оружием, ты отказалась. Когда я попыталась заставлять тебя разбираться с бумагами, ты с отсутствующим видом выслушивала мои объяснения и даже не пыталась вникнуть в суть. Из этого я сделала вывод, что сама ты не хочешь ни становиться воином, ни чиновником или наместником любого уровня, а теперь выясняется, что и супругой ничьей ты быть не намерена, так кем же ты хочешь быть? Красивой деталью окружающего меня интерьера?

— Ты умеешь делать больно, — Инга обиженно насупилась.

— Я задала честный и откровенный вопрос, он неприятен для тебя, я понимаю, но я не оскорбила и не унизила тебя. Чем я причинила тебе боль, Инга? Тем, что заставляю откровенно посмотреть на себя со стороны?

— Да, я не маг, не воин и не чиновник, и видимо, не способна ими стать. Но и становиться зависимой от мужчины, быть игрушкой в его руках не намерена, — с вызовом ответила та.

— Инга, так не бывает. Ты либо становишься способной сама выполнять должностные обязанности, любые какие пожелаешь… и тогда ты можешь быть независима от мужчин. Либо ты отказываешься от их выполнения, но попадаешь в зависимость от того, кто согласился их выполнять, — в голосе Кьяры послышались менторские ноты.

— Я уже попала в зависимость от тебя. Разве ты забыла, что на мне твой кабалит? Так вот я не хочу его менять на обручальное кольцо кого-нибудь из твоих подданных. Уж лучше я буду подчиняться тебе, Владетельница империи, чем тому, кого ты в любой момент заставишь встать на колени и, целуя тебе туфельки, униженно благодарить за любое наказание… — Инга недовольно фыркнула.

— По-моему, ты забыла, что я злобная и жестокая и в любой момент могу заставить именно тебя так валяться у меня в ногах. Поэтому раз не хочешь принимать на себя никакие должностные обязанности, лучше предоставь это мужчине. Поверь мне, ты еще повстречаешь того, подчиниться которому посчитаешь честью. Я ведь не тороплю тебя с выбором. Я лишь советую не спешить с любовными экспериментами.

— Почему забыла, что ты жестокая? Не забыла, — Инга тяжело вздохнула, — Я и так изо всех сил пытаюсь не прогневать тебя и выполнять все твои распоряжения. Разве нет? И если ты прикажешь мне обручиться с кем-то, разве я посмею ослушаться? Нет, конечно. Но ты спросила, что я думаю и что я хочу, и я тебе честно ответила. Ты вправе запретить мне… но не делай меня еще более несчастной, я не хочу заранее хранить верность тому, кого ты мне выберешь в качестве супруга. Я хочу испытать мужскую любовь. А для любого, кого ты мне выберешь, и так будет огромная честь получить в качестве супруги твою сестру.

— Хорошо, когда вернемся в Лорен или в мой дворец в Кирите, ты получишь любого наложника… сама выберешь. Только зря ты… — Къяра с явным сожалением посмотрела на сестру, — Потом поймешь, что зря. Ты можешь быть любима своим супругом всю жизнь, и способна дарить любовь в ответ, не отказывайся от этого заранее. Я не собираюсь обручать тебя без твоего согласия.

— От меня согласия ты не получишь никогда. Я могу лишь подчиниться.

— Ой, не зарекайся, Инга. Ты просто не повстречала еще свою любовь.

— А ты?

— Я не могу повстречать. Но даже если повстречаю, мне придется убить это чувство.

— Почему?

— Потому что, Владетельница не может любить. Любовь делает уязвимой, а Владетельница не имеет права быть уязвимой, это ставит под удар империю, а ставить под удар империю она не должна — это закон.

— Значит, ты — не должна, а я — не хочу. Не хочу любить. Любовь это еще и подчинение, а я не хочу подчиняться мужчине. Я хочу лишь испытать и ощутить, что стоит за этими взаимоотношениями и не более того.

— Дело твое, учись сама принимать решения, а потом за них отвечать. Мое дело — предупредить. Ничего запрещать тебе я не буду. Хочешь — получишь, то, что хочешь, — губы Къяры изогнула усмешка, она покачала головой и вышла из покоев Инги, бросив на пороге, — Через полчаса приходи в пиршественную залу.

Вернувшись в Лорен, как только Къяра отпустила ее, Инга прибежала в комнату матери.

— Мамочка, как же я соскучилась, — бросилась она к ней и обняла ее.

— Инга, девочка моя, — мать прижала ее к себе, — как я счастлива тебя видеть. Я так волновалась за тебя. С тобой все в порядке?

— Не волнуйся, все хорошо, — Инга ласково поцеловала ее.

— Это точно? Она ничего не повредила тебе? Ты скажи, если что-то болит, я ведь могу помочь, ласточка моя… она не узнает ничего, не бойся, — Алика отстранилась и стала ощупывать Ингу со всех сторон.

— Мама, прекрати, ничего она мне не повредила, — постаралась вывернуться Инга.

— Она очень сильно тебя наказывала?

— Мам, успокойся. Она ни разу не наказала меня. Угрожать, угрожала… но я старалась не давать ей повода эти угрозы выполнить.

— Какая же ты умница, девочка моя… Ты и дальше не спорь с ней, и постарайся все исполнять… и может быть у вас сложатся нормальные отношения… это было бы замечательно, — мать снова прижала Ингу к себе, — твоя сестра не столь сурова и безжалостна, как кажется на первый взгляд.

— Да, мам, я уже поняла… Она очень требовательна и строга, но действительно чаще всего справедлива… Хотя мне с ней очень тяжело, она требует от меня иногда просто невозможного…

— Но ведь тебе удавалось все выполнять, раз она тебя не наказывала?

— Да, удавалось… но чего мне это стоило, мам, ты не представляешь.

— Значит, не невозможного, а трудновыполнимого. Это разные вещи, ласточка моя.

— Не придирайся к словам… лучше скажи, отец правда хотел нас убить, когда она пришла.

— Да, он ей сказал, что казнит нас, если она не заберет нас себе и не покорится ему…

— Он бы сделал это?

— Не знаю… Я знаю лишь то, что ему было очень надо, чтобы Къяра поверила в то, что он сделает это, и покорилась, и он сумел этого добиться.

— А ты, правда, ненавидишь ее?

— С чего ты это взяла?

— Она сказала. И еще сказала, что ты хотела ее убить. Так это правда или она солгала? Она часто говорит, что все маги лгут.

— Я действительно пыталась убить ее… причем очень жестоко. Она не солгала тебе.

— Зачем?

— Я… — мать отошла к окну и отвернулась, — я не хочу говорить об этом, Инга.

— Так ты действительно ненавидишь ее? — растерянно протянула Инга.

— Нет, — мать повернулась к ней и посмотрела ей прямо в глаза, — она моя дочь, как я могу ее ненавидеть? Она не сделала мне ничего плохого и всеми силами пытается защитить и меня, и тебя от своего отца… Только не говори ей об этом, ладно?

— Ничего не понимаю… Зачем тогда ты пыталась ее убить?

— Так получилось… Не спрашивай меня.

— Мама, я ничего не понимаю. Как может получиться, что ты собиралась убить родную дочь, которую не ненавидишь?

— Я испугалась, Инга… очень испугалась, когда она пришла… — Алика судорожно перебирала в голове варианты ответов, на заданный дочерью вопрос. Она знала, что рассказать правду не может, поэтому надо было срочно придумывать какое-то более-менее правдоподобное объяснение.

— Я подумала, что она пришла за тобой и защищала тебя… — продолжила она, — И ради тебя я была готова убить ее. Она так неожиданно пришла, что я растерялась и совсем не могла думать… и то, что она не сопротивлялась, приняла не за ее выдержку и силу, а, наоборот, за ее слабость… и решила этим воспользоваться. Это потом я узнала, зачем она приходила, и увидела, чем она ради нас пожертвовала… и сейчас я очень раскаиваюсь в том своем поступке… я понимаю, что она мне не простит этого никогда… однако сделанного не вернуть.

— Ты раскаиваешься, потому что она оказалась сильной? То есть если бы она была слабой, и ты смогла бы убить ее, ты бы не раскаивалась?

— Не знаю, Инга, мне трудно ответить на твой вопрос. Наверное, я бы раскаивалась, что убила… А может и не раскаивалась, потому что Владетель быстро бы меня казнил после этого… Мне сложно говорить об этом, я была в состоянии стресса и пока он не появился, вообще плохо соображала.

— Мам, но если бы ты убила ее, а Владетель потом тебя бы казнил, то он бы и меня казнил…

— Нет, Инга, тебя бы не казнил… ты осталась бы единственной его наследницей в этом случае… Ему пришлось бы сделать из тебя номинальную наследницу, обручить и ждать от тебя наследника или наследницу… потому что ты неспособна самостоятельно управлять империей.

— Что значит номинальную наследницу?

— Ты была бы послушной марионеткой в его руках или руках выбранного им тебе супруга. Тебя бы жестко заставляли беспрекословно слушаться и повиноваться, но это все равно лучше, чем смерть… Я была уверена, что Къяра убьет тебя.

— Почему?

— Потому что Владетель постоянно пугал меня рассказами, какую злобную и жестокую дочь ему удалось воспитать, и как она держит в страхе всю империю… и что если я не буду покорна, он отдаст тебя ей, чтобы она тебя жестоко казнила… Поэтому, когда она появилась, я подумала, что она пришла за тобой… и я не слушала, что она говорила, я была уверена, что она лжет…

— А почему ты не подумала, что у Владетеля самого могут быть другие дети?

— Процветание его империи предсказано лишь в том случае, если в жилах его наследников будет кровь моих родителей… Поэтому он либо убивал рождавшихся детей, либо заранее лишал своих женщин возможности иметь их… Кроме тебя и Къяры у него нет детей и не будет… однако, пока она жива его интересует лишь она.

— Мамочка, какое счастье, что ты в детстве надела на меня этот браслет… и не убила тогда Къяру… Я бы не вынесла, что мне необходимо подчиняться Владетелю… Къяра хоть и строга, но она хоть немного человечна, а он… он… он — безжалостное чудовище… — Инга прижалась к матери, и та нежно поцеловала ее и ласково погладила по волосам.

— Успокойся, моя девочка, все будет хорошо… Я рада, что Къяра не жестока с тобой. Попробуй найти с ней общий язык. Ее отец постарался вырвать у нее сердце, но бессердечной ее все равно назвать трудно. Возможно, ты сумеешь ей дать хоть немного любви, которой у нее не было никогда… и она хоть чуть-чуть оттает.

— Оттает? Мам, это невозможно. Стоит мне лишь чуточку попытаться приласкаться к ней, и она становится непреступно холодна и сурова. «Принцесса, Вы, что себе позволяете?!» — передразнила она Къяру. А про остальных я и не говорю… Ты бы видела, как от одного ее взгляда трепещут любые мужчины… Даже воины, закаленные в боях, перед ней дрожат и трясутся, стоит ей лишь бровью повести… Она сама сказала, что неспособна быть ласковой и доброй и не умеет любить. За все это время она лишь пару раз, когда мне уж совсем плохо было, разговаривала со мной нормально, по-человечески… А все остальное время она жестка как камень и холодна как лед.

10

Къяра появилась в апартаментах Норлана как обычно, использовав магический переход.

— Здравствуйте в веках, Владетельница, — приветствовал ее Норлан, опускаясь перед ней на колени.

— Уже знаешь? — усмехнулась она.

— Да, Владетель сказал мне и еще предупредил меня, что передает обитель полностью под Ваш контроль.

— Ну что ж, тем лучше, что ты знаешь, — усмешка едва заметно тронула ее губы, — Магический занавес на дверь поставь.

Не поднимаясь с колен, Норлан повел рукой, выполняя ее приказ, и склонил голову:

— Что еще прикажете, Владетельница?

— Встань и сними облачение, а потом вновь подойдешь ко мне.

Норлан молча встал, снял облачение и, подойдя к Къяре, вновь опустился на колени.

В ее руке появилась связка цепочек с семью звездочками.

— Даже так… — усмехнулся Норлан, взял ее руку, поцеловал и, глядя ей прямо в глаза, произнес, — Я полностью в Вашей власти, госпожа.

— Кабалиты яви.

— Как прикажете, — вновь усмехнулся Норлан, и на его теле стали медленно проступать семь широких металлических обручей плотно охватывающие его тело, руки и ноги, а потом стали видны и плотно соединяющие их тонкие цепи.

Только теперь Къяра поняла, почему обилайт ходил, всегда немного сутулясь, хотя был магом. Распрямиться ему не давали цепи, охватывающие все его тело.

Къяра бросила перед Норланом связку звездочек:

— Сними это, я хочу, чтоб ты надел другой.

— Я, конечно, сниму, Къяра… от таких предложений не отказываются. Вот только другой ты вряд ли заставишь меня надеть. Ты немного переоцениваешь свои возможности. Твой отец не зря держал меня в этих цепях, как ты могла бы догадаться, — произнес Норлан, подбирая связку ключей от пленяющих его кабалитов.

— Я знаю, что не смогу тебя заставить. Но тебе придется убить меня, чтобы уйти. Я знаю, что ты можешь это сделать, и если честно даже хочу этого. Я устала жить так, как предопределено… попробуй изменить это… я не отпущу тебя иначе.

— Не надо блефовать, Къяра. Я не знаю, зачем ты сделала то, что сделала, но не испытывай судьбу. У тебя нет ни единого шанса. Ведь отец не мог не предупредить тебя, что я владею тем, чем ты не владеешь, — произнес Норлан, скидывая шипованные обручи и цепи и поднимаясь с колен. Потом он взял свою одежду и стал медленно одеваться.

— Да, он сказал, что без этих кабалитов ты можешь владеть четырнадцатым уровнем, причем в совершенстве… Но этого мало, чтобы уйти… Ты должен убить меня, тогда уйдешь, — тихо, но очень уверенно произнесла Къяра.

— Ты сдашься и так, самоуверенная девочка, — усмехнулся Норлан. Одевшись, он подошел к ней и, устремив взгляд прямо в ее глаза, взял за руку.

Къяра поставила мощный блок и заставила Норлана довести его энергетический посыл до максимального уровня, который уже не выдерживала, а затем, резко сняв блок, приняла весь поток энергии четырнадцатой сферы. Это должно было сразу и резко убить ее. Однако Норлан, который почувствовал это, тут же параллельно ввел свое, поддерживающее Къяру воздействие и, отведя всю энергетику, закрыл сферу.

— Хорошо, ты выиграла, — обхватив Къяру за плечи и медленно опускаясь с ней на ковер на полу, произнес он, — Я надену все, что ты хочешь, если позволишь убрать последствия ударной волны.

— А ты действительно меня любишь… Я не верила. Была уверена, что убьешь, — с трудом ворочая языком, произнесла Къяра.

— Да, я уже понял. Поэтому и надеялся, что испугаешься и отпустишь.

— Не отпущу…

— Ты непредсказуема. Потерпи, сейчас сделаю достаточно больно, зато потом легче будет.

— Да, — кивнула Къяра и последним усилием открыла доступ к собственной энергетике, принимая новую волну, рвущей сознание на куски, нестерпимой боли.

Очнулась она по-прежнему на полу, ее голову и плечи нежно поддерживал Норлан, сидевший на полу рядом с ней. Во всем теле Къяра чувствовала сильную слабость, такую, что с трудом могла пошевелиться и при этом внутренне ощущала необыкновенную легкость и невесомость. Это были столь несовместимые ощущения, что Къяра тут же сообразила, что ее энергетически подпитывает Норлан.

— Ты просто чародей какой-то, а не маг, — улыбнулась она и нежно рукой коснулась его щеки.

— Тебе легче? — ласково спросил он, поймав ее взгляд.

В его глазах Къяра увидела такую бездну любви, что, не сумев справиться с эмоциями, опустила руку и отвела глаза, в которых сверкнули слезы.

— Этого не может быть, — тихо прошептала она.

— Почему?

— Я это так долго искала… особенно в тебе, что уже не верю… мне страшно поверить… Я столько раз обманывалась… если ты сейчас обманываешь меня, то лучше убей. Обмануться еще раз… я не вынесу.

— Сокровище мое, я посвятил тебе восемнадцать лет моей жизни, я отдал тебе самое дорогое, что у меня было — сына… Ты ведь была с ним счастлива, хоть и недолго. Какие еще доказательства тебе нужны?

— Ты знал… Конечно же, ты знал… Как я не догадалась… Не закрыть дверь и не поставить на нее магический занавес, с твоим-то опытом и пунктуальностью доведенной до автоматизма было невозможно. Это я в запале спора с тобой могла не заметить присутствия Кая, но не ты, — Къяра рукой взяла Норлана за плечо и несильно сжала его, — И ты позволил нам играть и делал вид что веришь… Какая же я была кретинка… не видеть очевидное. Но я была так горда, что у меня получается морочить тебе голову, что я предпочитала все это не замечать.

— Тебе было лишь шестнадцать… это было естественно.

— Непонятно лишь как тебе удавалось морочить голову Владетелю, с такими-то кабалитами или он тоже знал?

— Нет, он не знал… Он до сих пор не знает, что Кай — мой сын. Он никогда не спрашивал меня об этом. А в вашу игру я заставил себя искренне поверить, поэтому и он поверил вместе со мной.

— Скажи, а ты действительно поверил, что я тогда пытала перед казнью последних трех учеников, которых не могла научить?

— Ты тогда все сделала великолепно… Я почувствовал игру лишь по четко выраженным краям образа в информационном поле, но Владетель не заметил ничего, а уж Кай тем более.

— Зачем ты тогда повел себя так и позволил мне считать информацию о том, что он твой сын?

— Я нашел удобный момент, чтобы дать тебе повод для шантажа. А ты им не воспользовалась.

— Да. Я не смогла…

— Кстати, я знаю, что Кай очень обременяет тебя, может быть, ты все же отдашь его мне хоть теперь?

— Зачем?

— Я избавлю тебя от него.

— Если ты все знаешь, то знаешь, что он любит меня и не переживет если я от него откажусь.

— Переживет. Если ты отдашь его мне, я обращусь за помощью к Хилтор, она умеет ломать даже магов, он быстро забудет о любви, поверь мне.

— Нет, не отдам! И вообще, он же твой сын, как ты можешь говорить такое?

— А что это меняет?

— Ты не изменился…

— А с чего решила, что я должен был измениться?

— Ну, хотя бы с того, что над тобой больше не довлеет власть Владетеля.

— Зато она довлеет над тобой… Или я не прав, и ты сумела обыграть его?

— Нет, не сумела… я очередной раз разочаровалась и жестоко обманулась в ожиданиях. А он, доказав мне, что он опытнее, мудрее и более правильно умеет оценивать жизненные ситуации и принимать более верные решения, получил от меня все, что хотел… Я подчинилась ему. Твои ключи — это награда за покорность.

— Я так и думал. Лишь не ожидал, что ты осмелишься снять с меня кабалиты. Вот скажи, зачем ты это сделала? Неужели Владетель не запретил тебе?

— Нет, не запретил. Он предупредил, что это смертельно опасная игра, но ты любишь меня, и если я сумею тебя подчинить без этих кабалитов, то получу учителя способного научить меня владеть четырнадцатой сферой. Я не поверила, но решила сыграть, так как устала, очень устала… И еще мне хотелось хоть раз доказать ему, что он ошибся.

— Доказать ценой собственной жизни?

— Ты думаешь, я ей рискую первый раз? Я уже столько раз ставила ее на кон, что перестала даже задумываться над этим. Я и вообразить себе не могла, что он опять прав, и что я получу в итоге… Но результат мне нравится и даже очень, — Къяра крепче сжала плечо Норлана, — Почему ты хотел уйти?

— Ты столь люто ненавидела меня, что я и представить не мог, что ты сможешь через это переступить. Если б ты решила просто использовать меня, как твой отец, я бы понял. Но остаться с тобой по собственной воле, когда одно мое присутствие заставляло тебя каждый раз сжиматься в комок нервов, было выше моих сил. Я и так отдал тебе все что мог. Я сделал тебя сильнее твоего отца и научил всему, чему мог на тот момент. Поэтому я подумал, что мне лучше уйти. Но оказалось, я плохо тебя знал.

— От ненависти до любви, видно, тоже один шаг, — тихо рассмеялась Къяра, — Я ненавидела лишь по одной причине, я не могла добиться от тебя любви… Ты казался мне бесчувственным и холодным надсмотрщиком, получающим удовольствие лишь унижая и жестко подчиняя окружающих. При этом я всегда восхищалась твоей выдержкой, умением находить максимально выгодное для тебя решение и использовать любую ситуацию в своих целях. Вот скажи, зачем ты всегда вел со мной себя так, чтобы я тебя ненавидела? Ведь ты видел, как я добивалась если не похвалы, то хотя бы твоего одобрения.

— Это было требование Владетеля.

— Слушай, а как так получилось, что он сумел пленить тебя?

— Пленил меня не он… Пленила меня ты.

— Я?

— Да.

— И как же это вышло?

— Къяра, это очень длинная история.

— Ты куда-нибудь торопишься?

— Нет. Но слушать длинную историю, лежа на полу, я думаю не особенно приятно. Может, ты согласишься, чтобы я перенес тебя на кровать?

— На кровать? Конечно, соглашусь, — улыбнулась Къяра и нежно обхватила Норлана за шею.

Он осторожно поднял ее на руки, отнес к себе в спальню и бережно опустил на кровать. А потом, опустившись на колени перед кроватью, с улыбкой произнес:

— Давай свой кабалит, мое сокровище, я надену его, как обещал. Думаю, раз Владетель не запретил тебе снимать с меня свои, то не мог не позаботить о том, чтоб у тебя была достойная замена.

— Нет, об этом позаботилась я. Вот, — в руке у Къяры оказался неширокий кабалит из мягкой кожи с частыми, но очень тонкими шипами.

— Откуда это у тебя? — удивленно спросил Норлан, беря у нее из рук кабалит.

— Я пленила треольского фавна. Он сделал это для меня.

— Ты отпустила его?

— Нет.

— Где он сейчас?

— Там же, где и раньше… в своей пещере.

— Это называется «не отпустила»?

— Я надела на него обруч раба и клеймила.

— Фавны способны снять что угодно…

— Он не снимет.

— Почему ты так уверена?

— Он сам принес мне клятву на собственной крови. К тому же титул моего раба дает ему слишком много, чтобы он захотел от этого отказаться.

— Это меняет дело. Своих клятв фавны не нарушают, особенно если они им выгодны. Ты становишься расчетливее и прагматичнее, это радует.

Норлан вновь опустился на колени, надел кабалит и резко затянул. Къяра тут же, приподнявшись на кровати, коснулась его рукой и превратила в неширокое золотое колье, плотно охватывающее шею.

— Я полностью в Вашей власти, госпожа, — произнес Норлан стандартный зарок, целуя руку Къяры, и с улыбкой добавил, — Скрыть его позволишь?

— Попробуй. Я скрыть его точно не могу, возможно, тебе и удастся.

Норлан провел по колье рукой, и оно исчезло, словно растворившись на его шее. Он усмехнулся:

— Сложно, но можно. Вообще-то ты пленила мастера своего дела.

Он вдруг еще раз провел по шее рукой и, подхватив рукой проявившееся колье, резко дернул его, после чего со стоном повалился на пол. Къяра тут же вскочив с кровати, бросилась к нему. Опустившись на колени, она наклонилась над ним и обхватила за плечи, снимая своей магией последствия действий Норлана:

— Ты хуже, чем ребенок… Предупредить, что ли не мог, что проверить собираешься? Я бы ударное воздействие компенсировала, и проверяй, сколько хочешь.

— Прекрати! Ты не должна сейчас использовать магию! — отвел ее руки Норлан.

— Да неужели? Вот не выкидывай такие фокусы, тогда и не буду.

— Ты невозможна. Убирай свое воздействие, мне уже хорошо. Тебе самой сейчас намного хуже, чем мне, — поднимаясь с пола и подхватывая Къяру на руки, произнес Норлан. Он вновь осторожно уложил ее на кровать.

— Посиди рядом со мной, — попросила Къяра, поймав его за руку.

— Я не могу Вам отказать, госпожа, — усмехнулся Норлан и сел на кровать рядом с ней.

— Ну не надо так со мной… — скривилась она, — Не хочу! Еще раз так назовешь, обижусь.

— Хорошо, Владетельница, как скажите.

— Ты нарочно? Да?

— Конечно, мое сокровище. Ты разозлила меня, упрямая девчонка, — губы его тронула едва заметная улыбка, — Зачем применяла магию? Тебе категорически нельзя сейчас ее использовать!

— Я лишь компенсировала и преобразовала твое поле, я не задействовала собственную энергетику.

— Все равно это нагрузка, а тебе надо восстановить силы, — Норлан, не отнимая руки из ее рук, наклонился над ней, ласково поглаживая по волосам другой рукой, — К тому же неужели ты думаешь, я сам бы не справился с этим? Давай закрывай глаза, тебе необходимо отдохнуть.

— Тебе незачем справляться с моей магией… я не хочу, чтобы она причиняла тебе вред, — прошептала Къяра и, закрыв глаза, совсем тихо добавила, — А ты, оказывается, умеешь быть нежным…

— Да, мое сокровище, умею. Поспи, тебе это необходимо.

— Только не уходи, ладно? — Къяра приоткрыла глаза и крепче сжала руку Норлана.

— Ты прям как маленькая… — он сел на край кровати, — Куда же я могу от тебя уйти? Особенно теперь?

— Я всегда верила, что ты можешь все… и боялась тебя даже больше отца… хотя всегда старалась этого не показывать, — чуть слышно призналась Къяра и закрыла глаза, проваливаясь в темную бездну сна.

Проснулась Къяра часа через три, отдохнувшая и полностью восстановившая свои силы. Рядом с ней сидел Норлан, ласково обнимая за плечо.

— Как себя чувствуешь? — спросил он.

— Великолепно, — приподнимаясь в кровати, ответила Къяра.

— Это радует. Но вставать тебе сейчас все равно нельзя, поэтому ляг и не дергайся, — Норлан решительно надавил на плечо Къяры, вынуждая ее снова откинуться на подушки.

— С чего это ты раскомандовался? — улыбнулась Къяра.

— Сокровище мое, ты хочешь научиться владеть четырнадцатым уровнем?

— Хочу.

— Тогда будешь слушаться… и беспрекословно. Иначе учить не буду.

Къяра приподнялась, нежно обняла Норлана за шею и притянула к себе.

— А я заставлю, — смеясь, произнесла она.

— Не заставишь… если не будешь слушаться, сможешь лишь убить, — ласково, но твердо произнес Норлан.

— Это шантаж.

— А ты как думала, что я соглашусь учить тебя высшей магии, не поставив никаких условий?

— Конечно, — Къяра, не отрывая взгляда от глаз Норлана, нежно улыбнулась. Потом еще крепче обняла, ее губы коснулись его губ, а глаза поймали его взгляд, приглашая опытного мага погрузиться в пучину так долго скрываемых им чувств.

— Къяра, прекрати! — Норлан попытался высвободиться.

— И не подумаю… не противься, все равно не отпущу, — прошептала Къяра, и ее губы вновь нашли губы Норлана.

— Къяра, не надо! Я понимаю, что ты пытаешься найти еще один способ воздействия на меня, но это ни к чему! Ты и так все получишь, — Норлан оттолкнул ее, — я буду тебя учить всему, чему захочешь.

— Все получу, говоришь? — лукаво спросила Къяра и с улыбкой добавила, — Так обними меня. Сейчас я хочу получить именно это.

— Къяра, ты потом пожалеешь об этом… это лишь твоя минутная прихоть. Не надо, не запутывай наши взаимоотношения. Сейчас ты не знаешь, как избавиться от Кая, а потом тебе придется искать способ избавиться от меня.

— Это ты все запутываешь… и все усложняешь. Я теперь знаю, что ты меня любишь, чтобы ты не говорил… и заставлю тебя перестать скрывать эти чувства.

— Хорошо, мое сокровище, — Норлан ласково посмотрел на нее, — как скажешь. Когда начат обратный отсчет надо получать удовольствие от каждого мгновения. Потому что каждое такое мгновение — счастье.

— Я знала, что ты так скажешь, — прошептала Къяра, крепко прижимаясь к нему. После чего утонула в океане чувств, эмоций и головокружительных ощущений.

Когда Къяра утомленная и обессиленная отстранилась и откинулась на подушки, Норлан, облокотившись на локоть, приподнялся и окинул ее долгим взглядом.

— Устала? Хочешь отдохнуть?

— Да. Я не испытывала такого никогда… И ты хотел лишить меня этого… изверг.

— Сокровище мое, я и не предполагал, что ты можешь предпочесть объятия старого мага, молодым, хорошо подготовленным и искусным любовникам, — Норлан поднялся с кровати и стал поправлять одеяние.

— Ну, пятьдесят три для мага, это не старость… не прибедняйся, это — во-первых. А во-вторых, я люблю тебя, учитель.

— Сокровище мое, — Норлан резко обернулся к ней, — не надо разбрасываться такими словами.

— Я не говорила таких слов, кроме отца, никому и никогда… но как ты понимаешь, к нему у меня любовь несколько иная.

— Даже Катарине? — Норлан вернулся к кровати.

— Почему «даже»? — не поняла Къяра.

— Потому что я знаю, как ты к ней относилась.

— Нет, не говорила, — с усмешкой покачала она головой, — Она действительно была очень дорога мне, и я любила ее. Но не так, как ты думаешь. Между нами ничего не было… Она была дорога мне как сестра. А уж у нее ко мне чувства были еще своеобразнее. Я была нужна ей, и она очень отчетливо осознавала это и вела себя соответственно.

— Вот ведь стерва, — Норлан поморщился, потом испытующе посмотрел на Къяру, — Так ты это понимала?

— Нет, конечно, — она грустно улыбнулась, — Это сейчас я понимаю. А тогда она была для меня единственной отрадой, и ее слова о любви ко мне были необходимы мне как воздух.

Привстав на кровати, Къяра неторопливо стала поправлять прическу, продолжая говорить:

— Ты не представляешь, как же мне было больно, когда, умирая, она признавалась мне в своей ненависти ко мне и в том, что лгала мне все эти годы… Я убеждала себя, что она делает это лишь от боли, не понимая, что говорит. И лишь это поддерживало меня тогда, и позволило не сойти там с ума. Только спустя долгое время я нашла в себе силы осмыслить заново всю эту ситуацию и осознать, что именно там она была искренна. И простить и ее, и тебя.

Норлан, стоя перед ней, не мог сдержать удивления.

— Ты действительно простила меня? — недоверчиво спросил он.

— Давно. Поняла, почему ты это сделал, и простила, — Къяра, подложив под спину высокие подушки, села в изголовье кровати.

— Вот этого я не ожидал от тебя точно, — Норлан задумчиво потер пальцами висок, — Принимая то решение, я был убежден, что ее смерть ты не простишь мне никогда. Она подчинила тебя полностью и вертела тобой, как хотела. Как же я ненавидел эту стерву, ты не представляешь.

— Пока ты нас не запер в пещере, я даже не догадывалась об этом, ты великолепно скрывал свои чувства, — Къяра чуть прикрыла глаза, вспоминая, — После какой-нибудь очередной особенно вызывающей выходки Катарины, я с ужасом ждала, что ты вмешаешься. Но ты столь равнодушно бросал Грегу: «Разберись со своими ученицами», что мне и в голову не приходило, что это тебя хоть немного трогает.

— Мое невмешательство давалось мне нелегко, — усмехнулся обилайт, — Я несколько раз был готов собственноручно придушить эту тварь… Особенно когда видел как она, не моргнув глазом, лгала, что во всем виновата не она, а ты… ты тут же все подтверждала, чтобы ее выгородить. Ее спасало лишь то, что Грег очень умно умел использовать ее в процессе твоего обучения.

— Я потом поняла это. Грег всегда был великолепным стратегом и хитрым интриганом. Он до сих пор просчитывает отцу великолепные многоходовые комбинации, позволяющие при малых затратах получить колоссальную выгоду и обыграть всех противников. И тогда он действительно сумел использовать ситуацию до предела, позволяя Катарине все, и требуя от нее при этом то, что хотел бы добиться от меня.

Норлан вновь сел рядом с ней на край кровати и тихо спросил:

— Вот скажи, чем с первого взгляда Катарина так покорила твое сердце, что ради нее ты была готова на все?

— Покорила лишь одним: она вела себя так, как я бы хотела себя вести, но никогда не могла себе позволить, — Къяра опустила голову и задумчиво перебирала пальцами покрывало, — Я очень устала оттого, что я все время должна вести себя так, как этого все ожидают: отец, учителя и все окружение, мне хотелось хоть как-то вырваться из этого. Хотя бы увидеть кого-то, кто от этого свободен… Я очень боялась тебя и отца… и ненавидела себя за это. Когда я впервые увидела Катарину, она открыто пререкалась со Смартом, а потом начала хамить Грегу. Я же не знала, что она была любовницей Смарта, а с Грегом так повела себя, видимо не осознавая, к чему это может привести. Тогда он чуть не убил ее… и убил бы, если бы я не вмешалась. Мне же в тот момент показалось, что я нашла то, что так долго искала: того, кто вас всех не боится. По крайней мере, Катарина очень успешно делала вид, что не боится. Поэтому я и вступилась за нее, а потом приложила все силы, чтобы ее защитить. Она легко относилась к жизни… брала от нее, что могла, и все. Я ей восхищалась. Поэтому, когда Грег забрал ее к себе в ученицы, и она стала общаться со мной и ласково о чем-то просить, в то время как все остальные либо требовали, либо не смели даже приблизиться, я сделала все, чтобы только не потерять ее. Мне так не хватало тогда простого человеческого общения и ласки…

— Сокровище мое, только не передергивай, я все прекрасно помню… — он накрыл рукой ее нервно теребящие покрывало пальцы, — В то время ты сама никого не слушала, не боялась и ничего не выполняла. То, что ты запала на Катарину было для Грега как подарок судьбы, он разве только не молился на нее. После того, как Владетель казнил Ольта, ты отказалась выполнять вообще что-либо. Устав обители ты, может быть, и соблюдала, но вот все требования Грега были абсолютно безрезультатны.

Къяра высвободила руку и гордо вскинула голову:

— Да, не выполняла! Но ведь я предупредила отца, что больше ничего не буду делать, если он не прекратит казнь.

— Предупредила? Ту истерику ты называешь предупреждением? — Норлан удивленно воззрился на нее, — Может, если б ты говорила спокойно, он бы еще и прислушался к тебе… Но дать тебе почувствовать, что истерикой, ты можешь чего-то добиться, было нельзя. Ты тогда орала так, что у меня уши закладывало… По-моему, ты кричала и рыдала, громче чем Ольт, а уж про то, как ты изодрала и искусала мне все руки, пытаясь вырваться, я уж вообще молчу. И она еще говорит, что боялась меня.

— Боялась Норлан, очень боялась, — она невесело усмехнулась и отвела взгляд. Ее пальцы вновь заскользили по покрывалу, — Только заставляла себя не бояться и всеми силами пыталась вам противостоять. Я, конечно, знала, что лично меня вы не убьете. Но вы умели делать больно и не физически. Кстати, именно это бесило меня больше всего. Когда ты держал меня тогда, я очень хотела, чтобы ты применил силу, но ты не сделал этого… И я поняла, что ты сильнее, морально сильнее, испугалась и обозлилась. По большому счету я и за Катарину вступилась вначале именно, чтобы еще раз попытаться выстоять в борьбе со всеми вами. Если бы не Грег с его умом и интриганством, это была бы еще одна истерика и возможно полный отказ от выполнения даже элементарных условностей. Он наверняка почувствовал это, поэтому тут же пошел на уступки, поставив единственном условием, что я начинаю его слушаться и учиться. Все это время, что мы были с Катариной вместе, я не боялась. Защищая ее, я каждый раз доказывала себе, что могу вам противостоять. А вот тогда, когда она умерла, я поняла, что сил у меня, чтобы бороться с вами — нет. И особенно с тобой. И страх вернулся… и избавиться от него я сумела нескоро.

— Но ведь сумела?

— Сумела… но не сразу. Совсем я перестала тебя бояться, когда ты дал мне почувствовать, что любишь Кая. Я впервые увидела в тебе человеческие чувства. Поэтому я не стала тебя этим шантажировать, так как не хотела, чтобы ты их потерял. И еще я очень пожалела тогда, что мы затеяли с Каем эту игру… Я ведь не догадывалась, что ты знаешь о ней.

— Ты удивительное создание Къяра… Я всегда знал это, но чем больше ты о себе рассказываешь, тем я больше в этом убеждаюсь, — покачал головой Норлан.

— Слушай, я все хотела спросить: вот почему ты обрек на смерть Катарину, я понимаю… а вот зачем вы с отцом тогда так казнили Ольта, понять до сих пор не могу.

— Он действительно был очень жесток с тобой… Владетель хотел показать тебе, что ты могущественнее любого учителя, и ты вправе решать его судьбу. Однако сделать он это решил так, чтоб ты, зная о своих правах, впредь не захотела пользоваться ими. Он достаточно хорошо изучил твой характер, и добился того, что хотел. Это не прошло бы ни с одним магом, но великолепно сработало с тобой… Ты была очень своеобразным ребенком, Къяра.

— Своеобразным? Чувства сострадания и жалости ты называешь своеобразными? Хотя тебе они действительно не присущи. По-моему, именно тогда я была абсолютно нормальна. Это теперь я потеряла все эти чувства… отец практически добился этого.

— Неужели?

— Да. Я стала жестокой и беспощадной. Я научилась не замечать чужую боль, вернее пока иногда я еще вижу ее, но никак на нее не реагирую… но именно это ненормально. Я стала безжалостным тираном.

— Сокровище мое, ты лжешь. К сожалению, ты не потеряла ничего. Хотя бы потому, что говоришь об этом. Ты научилась скрывать свои чувства и скрывать хорошо, но для Владетельницы это плохо. Ты должна по-другому воспринимать окружающую действительность, а не скрывать и изображать. Я столько добивался этого, но безрезультатно — ты до сих пор играешь.

— Я играю? Норлан, игры с теми же киритами не проходят. Я научилась им соответствовать, и они боятся и преклоняются не перед сыгранным мною образом, а передо мной.

— Кириты жестоки сами. И ты чувствуешь их ожидания и стараешься их не разочаровать, а с теми, кто не жесток, ты играешь, в душе жалея и сокрушаясь. А этого быть не должно. Не должно быть сожалений. Цель, а в твоем случае это благополучие империи, оправдывает любые способы ее достижения. Обеспечить благополучие империи, ее сохранность, процветание, а по возможности и расширение — твой долг.

— Про мой долг можешь не говорить. Я с детства только о нем и слышу и только то и делаю, что его исполняю. Если бы ты только знал, как я от него устала… иногда мне кажется, что сил его выносить у меня больше нет.

— Знаю.

— Ничего ты не знаешь, — ее губы недоверчиво скривились, — это знать может лишь тот, кто его исполнял.

— Знаю, Къяра. И не понаслышке. Причем я не только исполнял его, но тоже устал его выносить. И устал так, что решил избавиться от него и от всего отказался. И теперь, на основе собственного опыта, могу тебя предостеречь: ни к чему хорошему подобные действия не приводят. Ты выбрала свою судьбу, согласившись принять титул. Теперь у тебя нет обратного пути. На тебе судьба империи.

— Ты был Владетелем? — она недоуменно посмотрела на сидящего рядом с ней Норлана.

— Да. Большой империи Агилерон. Ты, наверное, о ней даже и не слышала… — он усмехнулся, и с легкой ироничной улыбкой продолжил, — Я достиг всего, чего только можно было желать и понял, что вся моя жизнь стала посвящена удержанию того, чего я достиг и получил. Как только я ослаблял жесткий контроль, мои ближайшие поданные затевали интриги и устраивали заговоры, при этом каждый, прикрываясь словами о благе народа и обвиняя меня в деспотизме, пытался урвать что-то для себя… Я устал и решил от всего отказаться. Забрав жену с сыном, я оставил престол на избранный народом совет, и уехал в горы. Меньше чем через год империя рухнула и потонула в междоусобных войнах и кровопролитных битвах за власть. Совет не смог поделить власть и вверг в пучину беспощадных сражений всю империю. Целые народы безжалостно истребляли друг друга из-за борьбы между собой горстки властолюбцев. И остановить этот кошмар я был уже не в силах. Твой отец знает о такой опасности, поэтому столь жестокими методами поддерживает свой и твой авторитет в империи.

— И что ты предпринял?

— Ничего, — пожал он плечами, — Сделанного не вернуть. Живя в горах с женой и сыном, я постарался забыть об этом.

— И тебе удалось забыть? — Кьяра не сводила с него зачарованного взгляда.

— Нет. Забыть я не смог… Горящие руины империи заставляли меня постоянно ощущать чувство вины. И я оставил семью и отправился на поиски чего-то, что могло хоть как-то заглушить испытываемую мной душевную боль.

— Ты бросил в горах жену и ребенка? Одних? Без защиты, на произвол судьбы? — в ее глазах блеснул укор.

— Почему бросил одних? Я оставил их под присмотром горных троллей. Они ни в чем не нуждались. Любое их желание выполнялось моментально.

— И что же ты искал?

— Смысл, путь… И попутно старался хоть частично исправить то, что стало результатом моего решения. Под разными обличьями я пытался помочь страждущим, обуздать творящих произвол и опьяненных властью. Иногда мне это удавалось лучше, иногда хуже… На меня начали охоту все. И мне пришлось стать мудрее, хитрее и предусмотрительнее. Больше года я пытался восстановить отдельные осколки империи, а потом понял бессмысленность затеи… и решил вернуться в горы, но на пути я повстречал умирающую гарпию. Ты же знаешь, перед смертью они могут вещать. Я задал вопрос и получил ответ.

— И что же ты спросил?

— Я спросил, что излечит мою душу и поможет мне исправить то, что я сотворил с Агилероном.

— И каков же был ответ?

— «Агилерон пал и больше никогда не возродится. На востоке взойдет звезда новой империи. Хочешь утешиться, пожертвуй всем ради ее будущей Владетельницы. Если сумеешь, возрадуешься и будешь несказанно счастлив» — прохрипела мерзкая птица и сдохла.

— Надо же, — Къяра улыбнулась и осторожно взяла учителя за руку, — И ты поверил?

— Нет, — покачал головой тот, — Я считал, что мне нечем жертвовать… Я вернулся к семье. Но все тяготило меня… Я стал читать по звездам и получалось, мое сокровище, что наши с тобой жизни крепко связаны… Хотя ты только год назад родилась. Тебя я мог научить всему, что знал и умел… Ты могла стать тем, кем не смог я. Ты могла стать сильнее меня. И я решил обмануть мерзкую птицу, похитить тебя, выучить, а потом заставить воссоздать то, что я разрушил — идеальную империю.

— И что же помешало тебе? — нежно поглаживая его руку, спросила она.

— Твой отец.

— Как? — она недоверчиво свела брови, — Он же был слабее тебя. Раз ты владел магией четырнадцатого уровня, тебе ничего не стоило забрать меня силой.

— Сокровище мое, все было не так просто для меня. Твой отец чувствовал, что тебе угрожает опасность, поэтому он подготовился… Весь его замок был начинен артефактами как неприступная крепость. Тебя охраняли, как величайшее сокровище мира. Я ждал удобного момента и дождался… Но попал в западню, придуманную твоим отцом. Я не мог в нее не попасть. Уж больно хорошо он все продумал. Он сделал вид, что ночью тайно хочет тебя перевести в другое, потаенное место, и дал мне возможность настигнуть его лишь у расщелины с древним заклятьем. Знаешь, это у развалин старинной лоренской крепости?

— Знаю, — кивнула она.

— Там у меня на глазах он бросил тебя вниз…

— Ты лжешь! — Къяра, отбросив его руку, приподнялась с подушек. В глазах светились неверие и угроза.

— Нет, мое сокровище… — Норлан печально покачал головой, — Все было именно так. Но это не значит, что твой отец не любит тебя. Он просто знал, что точно сделаю я, поэтому ничем не рисковал.

Къяра отвернулась, немного помолчала, пытаясь осознать услышанное, потом хрипло спросила:

— И что ты сделал?

— А ты не догадалась? — Норлан усмехнулся.

Она вновь повернула голову и, кусая губы, тихо проговорила: — Удержал низкоуровневой магией?

— Именно. Но как ты понимаешь, удерживая тебя, я не мог сопротивляться твоему отцу. А он установил блок, не давая мне ни забрать тебя, ни отойти… И еще у него с собой был аккумулятор Олориса, который он тоже швырнул в расщелину. Вытащить его оттуда, как ты понимаешь, низкоуровневой магией просто невозможно — он поглощает ее… Упав туда, он вытягивал из меня все силы… Я понял, что проиграл, и он убьет меня. И был готов умереть. Но твой отец не дал. Когда обессиленный я рухнул к его ногам, он подхватил тебя и швырнул мне те кабалиты, что ты видела на мне. Я сказал, что он может убить меня, но не заставит их надеть. Однако Маграт пообещал, что позволит учить тебя, если я подчинюсь, а потом, когда ты вырастешь, отдаст ключи тебе. И я покорился. Конечно, в последнее я не поверил, но твой отец поступил со мной на редкость честно. И как я теперь вижу, полностью сдержал обещание.

Къяра тяжело вздохнула, вновь откинулась на подушки и, помолчав немного, негромко спросила:

— А что стало с твоей женой? Почему ты забрал у нее Кая?

— Она умерла, тролли нашли меня и передали мне ребенка. Ему тогда было шесть… Я сделал вид, что нашел мальчика со способностями и взял в ученики. К тому времени я начал организовывать обитель, поэтому это выглядело естественно и не вызвало никаких вопросов у Владетеля, — бесстрастно пояснил тот, поднимаясь с края кровати. Потом отошел к окну.

— Зачем ты отдал его мне?

— А ты бы предпочла, чтобы я отдал его Владетелю? — не оборачиваясь, иронично осведомился он в ответ и добавил, — Ведь ты уже знаешь, что ни один маг обители не свободен. Все закабалены либо Владетелем, либо мной.

— Ты хочешь сказать, что любой ученик обители надевал диадему, лишь после того, как надел кабалит? — удивленно спросила Къяра.

— Именно, — Норлан повернулся к ней, — Кстати, тебе в скором времени придется решить, что ты будешь делать со своими учениками и не только со своими… Возьмешь себе, отдашь отцу, оставишь здесь мне или продашь кому-то. Маги товар недешевый и ценятся.

— Отец часто продавал магов?

— Нет, нечасто, — покачал головой обилайт, — И только тех, для которых восьмой уровень предел возможностей. Ты ведь знаешь, что до девятого уровня кабалит можно сделать и не под мага. Поэтому этот товар пользуется особым спросом у правителей магией не владеющих, хотя и не только у них. Я могу уже сейчас назвать тебе с десяток правителей, готовых заплатить любые деньги, даже пожертвовать территориями, только бы получить такого мага. Так что ты поработила фавна весьма кстати…

— Норлан, я понимаю, как ученики соглашались надеть твой кабалит или Владетеля. Но как ученики соглашались надеть кабалит нового хозяина, магией не владеющего — я не понимаю…

— Къяра, чего тут непонятного? — недоуменно пожал он в ответ плечами, — У них не было выбора. Перед продажей Владетель всегда наказывал ученика так, что потом одно его имя вызывало истерику и ввергало в панический ужас. Я надеюсь, что ты понимаешь, зачем он это делал, и в подобных случаях будешь поступать так же.

— А чем он обосновывал наказание?

— Обычно принуждением слушаться нового хозяина и надеть его кабалит. Вариации на тему: не будешь слушаться его, будешь иметь дело со мной… При этом беспрекословное подчинение и готовность сразу надеть все что угодно никакой роли естественно не играли. Будущий маг в любом случае наказывался практически до потери человеческого облика. После чего я около месяца его выхаживал, а потом он с радостью надевал кабалит любого правителя и получал диадему мага.

— Понятно. Одной стрелой сразу двух, а то и трех уток. И нового хозяина маг слушаться будет, и рад будет, что к нему попал, а не у Владетеля Лорена остался, против которого к тому же никогда не посмеет выступить…

— Умница, схватываешь на лету, — Норлан удовлетворенно кивнул, — Кстати, чем ты себя жестче сейчас будешь вести в обители, тем легче тебе будет ею управлять. Маги, как и воины, уважают лишь силу. Магов просить нельзя, можно лишь требовать.

— Это не про меня…

— Къяра, кому ты это говоришь? Я прекрасно знаю, что ты не такая… Я годы потратил, чтобы это изменить. Таких магов не бывает, они тут же погибают. Такие маги вымерли еще тысячелетия назад. Тебя спасло лишь то, что у тебя грандиозные способности и твой отец — Владетель. Только сочетание этих двух факторов, да еще и то, что у тебя хватает ума, не показывать свои чувства, дало тебе возможность выжить и стать неплохой Владетельницей. Но это только начало. Не научишься быть жесткой и беспощадной, погубишь не только себя, но и все вокруг.

— Научилась, Норлан. Я научилась такой быть. У меня лишь изредка щемит в груди, когда приходится быть особенно жестокой, но я умею это преодолевать. Только ты лжешь, что все такие маги вымерли… Ты сам такой… был такой… твой опыт и мой отец изменили тебя. И во мне тебе именно это нравится, хотя ты и понимаешь, что это мешает мне как Владетельнице. Поэтому я прошу тебя, именно прошу: не заставляй меня быть с тобой жесткой, мне и так тяжело… Я буду такой на людях, обещаю. Но где-то у меня должна быть отдушина, правда? Так вот, я хочу, чтобы она была с тобой. Ты можешь мне это позволить?

— Сокровище мое, от меня ты получишь все что хочешь, но только наедине и если это не будет тебе мешать как Владетельнице, — он вновь подошел к кровати и ласково взяв за руку, тихо произнес, — Только ты ошибаешься, мне не нравится в тебе ни твое великодушие, ни твое милосердие и сострадание, ни уж тем более твоя любовь ко всем тварям. Я их понимаю, потому что когда-то действительно был сам подвержен некоторым из этих чувств… Однако принять не могу, потому что знаю, к чему они приводят, и хочу уберечь тебя от этого. Я люблю тебя, но в первую очередь как идеальную Владетельницу, а не как женщину, соратника или друга. Я стремился дать тебе то, что не хватило когда-то мне и уберечь тебя от ошибок, совершенных когда-то мной… Я не позволю тебе разрушить твою империю, как я разрушил свою.

— Я постараюсь не разрушать ничего… И постараюсь учиться не на собственных ошибках, раз на карту ставится судьба империи.

— Ну вот и умница. В этом случае, я буду вести себя с тобой, как пожелаешь.

— Ты второй раз называешь меня умницей, и это за один день… Норлан, ты не представляешь, как мне раньше хотелось это от тебя услышать, хотя бы раз…

— Тебе нравится похвала? До чего же ты еще ребенок, Къяра. Когда же ты повзрослеешь? — он отпустил ее руку и ласково потрепал по волосам.

— Норлан, у меня не было детства… вы всё время требовали от меня, чтобы я вела себя, как взрослая. Я должна была через многое переступить, но это трудно, — она с грустью посмотрела на него.

— Похвала — это рычаг управления тобой, если она тебе необходима. Ты должна лишь сама оценивать свое поведение и не зависеть ни от чьего мнения. Когда же ты поймешь это?

— Рычаг? Что ж, уберем его. Хочу, чтобы наедине ты звал меня своею умницей, или сокровищем, мне это тоже нравится, — рассмеялась Къяра, — и что б ни одно предложение без этого не обходилось. Это приказ.

— Великолепно, моя умница, ты бесподобна. Только не боишься, что я меньше говорить стану, мое сокровище, если к каждому моему предложению такое обращение к тебе добавлять придется?

— Уговорил… Хорошо. Пусть не в каждом, но хотя бы в каждом третьем или четвертом. На меньшее я не согласна.

— Сокровище мое, ну кто же так сразу отступает? — Норлан нахмурился, — Ты должна была настаивать, заставлять, ужесточить требования, и только после моей полной капитуляции их можно было немного смягчить, в награду за покорность. И только так. Ты должна научиться отступать лишь по собственно инициативе. Чтобы все окружающие знали: с тобой нельзя спорить, это выйдет себе дороже. А вот в награду за покорность, ты можешь, и сама немного снизить требования. И никак иначе.

— Я же просила, я не хочу играть с тобой в такие игры… — Къяра капризно скривила губы.

— Не играй, я не настаиваю. Но объяснить могу? Или ты мне и объяснять тебе что-то запрещаешь?

— Объясняй, но не жди, что наедине с тобой я буду это выполнять.

— Хорошо, моя умница, как скажешь… Ты кстати позволишь мне оставить тебя на некоторое время? — он вопросительно посмотрел на нее и в ответ на немой вопрос, который прочел в ее глазах, пояснил, — Я не знал, что ты придешь сегодня, и не отменил еженедельное собрание. Маги обители ждут меня уже больше двух часов.

— Ты не хочешь представить им меня в новом качестве? — Къяра удивленно приподняла брови.

— Не сегодня. Тебе надо отдохнуть.

— Нет, Норлан. Именно сегодня, — в ее голосе послышались требовательные нотки, — Ты задержался, этому должно быть объяснение. Я, конечно, понимаю, что твои маги все выдрессированы так, что и объяснений никаких не требуется. Они и несколько суток тебя ждать будут. И все же будет лучше, если мы сейчас придем к ним вместе, и ты объяснишь им, что обитель перешла под мой контроль.

— Сокровище мое, понимаешь, при первом же твоем появлении в новом качестве было бы желательно, чтобы ты хотя бы сыграла, что недовольна существующими порядками и требуешь ужесточить правила. Вряд ли ты сейчас это сможешь… тебе надо отдохнуть.

— Не смогу? Норлан, ты давно со мной не общался… — рассмеялась Къяра, — Во-первых, ничего сложного в этом нет, а во-вторых, я научилась работать даже при отрицательном балансе энергетики… а до этого состояния мне еще далеко.

— Это все замечательно. Но ты нерационально расходуешь собственные силы. Вот во время сражения я согласен это необходимо, но изнурять свой организм дополнительной и никому ненужной нагрузкой — бессмысленно. Ты когда научишься разумно расходовать свои силы? Это же не мышцы, которые накачиваются постоянной нагрузкой. Хотя даже там мера нужна. Энергетический потенциал, это намного тоньше. Любой пробой, особенно такого уровня, как был у тебя сегодня, должен быть восстановлен, прежде чем ты начнешь использовать энергетику сфер вновь. Я столько учил тебя… а ты пренебрегаешь элементарными правилами. Считаешь, что раз за двери обители вышла, то правила не действуют? Тебя спасает лишь твой громадный природный потенциал, но если ты и дальше будешь столь неразумно его использовать, ты начнешь постепенно не увеличивать свои возможности, а уменьшать их.

— Какой же ты нудный, — Къяра поморщилась.

— Да, нудный, и не скрываю этого, можешь еще добавить: расчетливый и осмотрительный. Кстати, именно это позволило мне до сих пор остаться в живых.

— Хорошо, я согласна, что эти качества важны, но не кажется ли тебе, что ты уже излишне перестраховываешься? Я чувствую себя абсолютно нормально. Ты дуешь на холодную воду, учитель, — усмешка тронула губы Къяры.

— Сокровище мое, с энергетикой четырнадцатого уровня не шутят. Твоя самоуверенность может тебя погубить. Я рад, что сейчас ты чувствуешь себя хорошо, но ты выдержала такой удар, после которого многие маги никогда не оправляются и теряют все свои способности. Не торопись, тебе надо хотя бы пару дней не использовать магию.

— Хорошо, я постараюсь ближайшие дни магию не использовать. Но ведь если ты подыграешь мне, то и нужды ее использовать никакой не будет. Думаю, никто в обители и не сомневается в моих способностях.

— Ты забыла про Кая, сокровище мое. Ты так запутала свои отношения с ним, что теперь я и не знаю, как ты будешь из них выпутываться… Он так привык, что ты, появляясь в обители, уделяешь основное внимание лишь ему, что вряд ли без жесткого наказания с твоей стороны позволит тебе изменить ситуацию.

— Да. Ты прав. Мне тяжело с ним, и в то же время я не могу сделать, чтобы ему было больно и плохо, — она тяжело вздохнула.

— Хочешь, чтоб это сделал я? Я ведь уже предложил тебе… А могу поступить еще жестче.

— Не смей! Не смей даже думать об этом! Я не позволю! — привстав с подушек, Къяра рукой вцепилась в край покрывала.

— Да неужели? Даже думать? — Норлан усмехнулся, — И как ты собираешься контролировать мои мысли и поступки? Быть постоянно рядом? Это было бы забавно… Попробуй.

— Хватит издеваться! Ты понял, о чем я.

— Нет, сокровище мое. Не понял ничего. Ты не хочешь дать решить проблему мне и не хочешь решать ее сама. Надеешься, что само собой все образуется? Так вот, могу тебя огорчить: само собой не образуется ничего. И тебе не удастся и рыбку поймать и ног не замочить.

— Я думала, ты скажешь жестче, — Къяра не смогла сдержать улыбку.

— Была бы ты еще моей ученицей, сказал бы… А сейчас могу себе позволить только так, — усмехнулся в ответ Норлан.

— Я догадалась. Но Норлан, он твой сын, я не хочу ломать его. Пожалуйста, ты же умный, придумай что-нибудь… Я знаю, ты можешь, — Къяра протянула руку и, схватив стоявшего рядом Норлана притянула к себе и с мольбой заглянула ему в глаза, — Ведь должно быть какое-то решение, чтобы он не страдал… Найди его. Я тебя очень прошу.

— Къяра, это решение очевидно, — Норлан ласково обнял Къяру, — Поставить его перед фактом и не вестись на его претензии к тебе.

— Он не переживет это.

— Переживет.

— Неужели тебе не жаль его?

— Къяра, своей жалостью ты загнала ситуацию в тупик. Неужели ты не видишь этого? Жалость — вредное чувство, особенно для Владетельницы.

— У меня может быть хоть какая-то слабость? Или в конце концов прихоть? Так вот это — Кай! Я хочу, чтобы ты нашел мне безболезненный способ разорвать наши с ним отношения. Вот Грег обязательно нашел бы его… Я только обратиться к нему не могу, он тут же все доложит отцу.

— И правильно сделает, — Норлан осторожно отстранился от нее и вновь отошел к окну, — Ты создаешь проблему на ровном месте. Ничего с ним не случится, переживет он твой уход. Помается немного, а потом привыкнет. А если жестко накажешь его перед этим, то вообще переживет еще быстрей.

— Ты злобный изверг! — обиженно выдохнула она, — Неужели хотя бы для собственного сына ты не можешь сделать исключение и хоть раз отойти от своих принципов?

— Каких принципов, Къяра? Что ты хочешь от меня? — Норлан резко обернулся, — Чтобы я ласково и нежно уговорил Кая отпустить тебя, когда он чувствует, что может этого не делать? Когда он знает, что стоит ему только закатить тебе истерику и начать рвать на себе твой кабалит, как ты тут же пойдешь ему на уступки, постараешься успокоить, утешить и позволишь ему опять быть подле тебя? Так вот, не сделает он это, пока его кто-то не заставит. Ты дала ему в руки способ управления тобой и добровольно он его не отдаст. Этот способ можно только отнять или перестать на него реагировать.

— Возможно, я перестану реагировать и уйду, но только если у меня появится повод для моего ухода… И очень серьезный повод, — медленно и очень мрачно проговорила Къяра, — Пока твой сын не даст мне его, все будет так, как раньше. Можешь считать меня слабохарактерной идиоткой, но с Каем все будет именно так. И если ты только посмеешь вмешаться, то я уйду не только от него…

— Что ж… я держать тебя в любом случае не стану.

— Знаю… — Къяра мрачно усмехнулась, — и еще знаю, что ты переживешь мой уход, так же как его переживу и я. Вы с отцом научили меня переступать через любовь. Поэтому не доводи меня до этого!

А потом она стремительно встала с кровати, подошла к Норлану и, обвив его шею руками, прижалась к нему.

— Я прошу тебя, — нежно выдохнула в самое ухо.

— Сокровище мое, ты рвешь мне сердце, — Норлан крепко сжал Къяру в объятьях, — Хорошо, раз ты так хочешь. Я не буду вмешиваться. Но поверь мне, он почувствует, что ты изменилась и будет мучить тебя.

— Вот когда замучает окончательно, тогда я и уйду, но не раньше…

— Хорошо, бестолковая девчонка, хочешь терзать и его и себя — терзай дальше, — Норлан разжал руки и отстранился.

— Пусть бестолковая… пусть… только поцелуй меня, и можешь обзываться дальше, — Къяра заглянула ему в глаза и лукаво улыбнулась.

— Ужасно бестолковая, — покачал головой Норлан, а потом притянул ее к себе вновь, и его губы слились с ее губами.

Через некоторое время, разжав руки, Норлан отстранился и тихо произнес:

— Пошли, если не будешь разбираться с Каем и лишь сыграешь на собрании, можешь пойти со мной.

— Я знала, что ты согласишься, — вновь улыбнулась Къяра, — только учти, после собрания я уйду с Каем.

— С Каем, так с Каем… Неужели ты думаешь, что я способен тебя ревновать? Особенно после того, как сам отдал его тебе.

— Я рада, что ты не способен ревновать… А вот я способна. И я убью любую или любого, если мне только в голову мысль закрадется, что ты к ней или к нему неравнодушен.

— Даже так, мое сокровище? Ты серьезно?

— Серьезней некуда. Поэтому имей это в виду.

— Къяра, ты удивляешь меня все больше и больше, — Норлан изумленно посмотрел на нее.

— Ладно, пойдем, удивляться будешь по дороге, — рассмеялась она.

Норлан распахнул дверь зала для собраний, и все девять магов обители тут же поднялись со своих мест и склонили головы.

— Владетельница Лорена и нашей обители! — громко произнес Норлан, пропуская вперед Къяру, и тут же первый опустился на колени и склонился к полу.

Все девять магов, включая Кая, поспешно последовали его примеру.

Къяра выдержала длительную паузу, а потом тихо проронила:

— Можете встать.

Дождавшись, чтобы все поднялись, она тяжелым взглядом обвела собравшихся. Все стояли, не смея шелохнуться.

— С сегодняшнего дня обитель переходит под мой контроль, — очень мрачным и жестким тоном продолжила она, — отец даровал мне ее, как и совладение Лореном… Сегодня я задержала вашего обилайта, чтобы решить кое-какие проблемы, касающиеся непосредственного подчинения мне всей обители, — Къяра кивнула на обилайта, стоявшего сбоку от нее, — У него были вопросы и нам пришлось их обсудить… Теперь вопросов у него больше нет. И я хотела бы узнать, может быть, есть вопросы у кого-то из вас?

Къяра еще раз обвела стоявших перед ней магов мрачным взглядом. Все потупили глаза, и никто не посмел ничего сказать.

— Замечательно, значит, вопросов нет. Тогда я сама проясню ситуацию. Я знаю порядки обители и знаю, что обилайт чрезмерно вас всех распустил, пользуясь тем, что отец здесь бывал редко. Я такого не потерплю. В ближайшее время я изменю устав и за малейшее отступление от него буду строго взыскивать как со всех вас, так и с обилайта. Поэтому ему тоже придется строже контролировать вас всех. Сейчас говорить об изменениях я не буду, о них вам расскажет обилайт через несколько дней. Сейчас я хотела бы послушать ваши обычные доклады и потом, возможно, у нас появится повод еще что-нибудь обсудить.

Къяра отошла к креслу обилайта, стоявшему неподалеку и села. Сесть собравшимся она не предложила, и все они, включая обилайта, остались стоять. После чего раздраженно произнесла:

— Я жду, Норлан, пусть докладывают.

Тут же, повинуясь кивку Норлана, вперед вышел маг Смарт и заговорил о том, что им было сделано за неделю.

Дослушав его до конца, Къяра скривилась:

— Норлан, это один из твоих лучших магов, а ты позволяешь ему и его ученикам так бездарно проводить время.

— Что Вы имеете в виду Владетельница? — повернувшись к ней, склонил голову Норлан.

— Что я имею в виду? — грозно переспросила Къяра, вставая с кресла, — У тебя еще язык поворачивается спрашивать, что я имею в виду?

Она повернулась к Норлану и предостерегающе вытянула вперед руку, — Еще один такой вопрос и ты горько пожалеешь о том, что перед тем как задать его не откусил себе язык. Понятно?

Норлан тут же опустился на колени и произнес срывающимся голосом:

— Да, Владетельница. Простите. Этого больше не повторится.

Руки его заметно дрожали. Все маги втянули головы в плечи. Такого они не видели никогда. Всем сразу стало понятно, что, задержав обилайта, Владетельница сумела заставить его не только подчиниться, но и бояться ее.

— Замечательно, будем надеяться, что действительно не повторится… встань, — садясь в кресло, уже спокойным тоном произнесла Къяра, — Пусть следующий доложит.

Норлан поднялся и кивнул следующему магу, который тут же занял место Смарта и звенящим от волнения голосом стал докладывать. Его доклад Къяра тоже сопроводила язвительным замечанием, как и все последующие доклады, за исключением доклада Кая. Про него она не сказала вообще ничего. Норлан на все ее замечания теперь лишь кивал и обещал постараться все исправить.

— Норлан, то, что сейчас я позволила тебе только кивать, соглашаясь с моими замечаниями, не означает, что я позволю тебе, этим ограничится и дальше, — жестко резюмировала Къяра последний доклад, — Все обстоит еще хуже, чем я думала. И если ты в ближайшее время не примешь меры, чтобы исправить сложившуюся ситуацию, мне останется тебе лишь посочувствовать. Понятно?

Къяра поднялась, и все маги, повинуясь жесту Норлана, опустились на колени. Он подошел к ней и тоже опустился на колени:

— Владетельница, я понял и постараюсь все исправить.

— Очень на это надеюсь. Можешь встать, — Къяра протянула ему руку для поцелуя, и Норлан, коснувшись ее губами, медленно поднялся.

— Кай, — Къяра повернулась к коленопреклоненным магам, — проводи меня, я хочу проверить твоих учеников.

Кай тут же поднялся и вышел вместе с ней из зала.

Дождавшись, когда Къяра вместе с Каем выйдут, Норлан обернулся к оставшимся восьми магам:

— Можете встать, — мрачно сказал он и после небольшой паузы продолжил, — Вопросы ко мне у кого-нибудь есть или все понятно и так?

— Обилайт, я не понял, чем она была недовольна, — Смарт склонился.

— Я тоже, Смарт, но это не имеет никакого значения. Раз пояснять она не захотела, значит тебе, да и всем остальным придется догадываться, что ей не понравилось. И в срочном порядке это исправлять. И оттого, на сколько успешными будут ваши догадки будет зависеть ваше самочувствие. Владетельница шутить не любит и характер у нее покруче ее отца будет, так что готовьтесь… Я первый с вас всех шкуру спущу, если ей опять что-то не понравится.

— Да ей не понравилось ничего. Она лишь доклад Кая приняла благосклонно, — тихо заметил Тревис, отводя взгляд. Это был атлетического телосложения смуглый маг с темными, коротко стриженными кудрявыми волосами.

— Тревис, по-моему, ни для кого не секрет, что Кай ее маг, и я не контролирую его в полной мере. Неужели ты думаешь, она будет высказывать ему какие-либо претензии при всех? — усмехнулся Норлан, — Если они у нее были, она сделает это наедине. Она для этого и позвала его… Ну еще какие-нибудь вопросы у кого-нибудь остались?

— Обилайт… — вперед шагнул Лукас, — так что же нам все-таки делать?

— Постараться навести порядок, идеальный порядок каждому в своем подразделении, а потом готовиться к наказанию… Учтите, новую Владетельницу необходимо слушаться беспрекословно. Чтобы она не требовала… Любое ее требование, даже если вам оно кажется абсолютно абсурдным, должно быть выполнено моментально… и любое ее наказание, даже совершенно незаслуженное на ваш скудоумный взгляд, принято с благодарностью. Скрывать не буду, Владетельница строга и жестока, и если она будет недовольна мной из-за вас, мало не покажется никому… Все понятно или еще вопросы остались?

— Обилайт, — обратилась к Норлану Хилтор, — а Владетельница будет проверять и наказывать каждого по отдельности или перед всеми?

— Неужели непонятно объяснил? Как захочет, так и будет… Так что будь готова, моя красотка, скинуть облачение там, где прикажут.

— Даже перед обучаемыми? — Хилтор в упор посмотрела на Норлана.

— Может и перед обучаемыми, Хилтор, особенно если посчитает, что маг недостаточно покорен… Поэтому морально приготовься и к этому.

— Обилайт, но как же потом их учить?

— Этот вопрос интересует только Хилтор или еще кого-нибудь? — спросил обилайт.

Маги переглянулись.

— Интересует… — послышались робкие голоса.

— Замечательно. Тогда поясню всем. Если кто-либо из вас тут же, быстро и четко не выполнит приказ, учить хоть кого-нибудь ему больше не придется… И вообще я не вижу проблемы: вы на собственном примере покажете им на сколько покорным необходимо быть и как повиноваться Владетельнице, — Норлан обвел всех недобрым взглядом и усмехнулся, — А Владетельница права, вы действительно совсем распустились, если такие мысли посещают ваши головы… Но я это быстро исправлю… и начну с тебя моя красотка, иди ко мне.

Хилтор молча подошла, преклонила колени и поцеловала руку обилайта. Она была действительно красива, эта тридцатилетняя женщина-маг. Ее густые каштановые волосы, подобранные в высокую прическу были прекрасным обрамлением высокого лба, больших карих глаз, густых темных бровей и чуть-чуть пухлых и чувствительных губ.

Обилайт с усмешкой посмотрел на нее, а потом обвел мрачным взглядом остальных магов.

— Значит так, пока все свободны, с вами я поговорю позже…. А с тобой, — обилайт вновь перевел взгляд на Хилтор, стоявшей рядом с ним на коленях, — мы поговорим прямо сейчас…

Все маги вышли, за исключением Хилтор, которая, потупив голову, осталась стоять, как стояла.

— Марш в мои апартаменты, — жестко приказал ей Норлан.

Хилтор быстро поднялась и, выйдя из зала, пошла по коридору. Норлан пошел следом.

Перд дверями своих апартаментов, Норлан взмахнул рукой, и двери распахнулись. Хилтор зашла и замерла посередине комнаты.

Норлан вошел следом, закрыл двери, подошел к ней и сзади коснулся ее плеча.

— Догадалась, что тебе предстоит или рассказать? — нежно и даже участливо спросил он.

Хилтор вздрогнула, плечи ее задрожали, ей очень хотелось упасть перед обилайтом на колени, начать плакать и молить его, но она знала, что это только ужесточит наказание, и сдержалась.

— Раз Вы так спрашиваете, мой господин, то догадаться нетрудно, — прошептала она.

— Умница… Только я хочу, чтоб это сделала Владетельница. Поэтому вопрос: мне надо предварять ее наказание своим или нет?

Хилтор резко обернулась и взглянула в глаза обилайту.

— За что Вы так со мной? — прошептала она.

— Не «за что», а «зачем», моя красавица. Все мои действия исходят только из этого вопроса. А об ответе на него, я надеюсь, ты можешь догадаться самостоятельно. Не так ли?

Глаза Хилтор заволокли слезы, она отвела взгляд, но сдержалась и не заплакала.

— Вы хотите отдать меня ей… — прошептала она.

— Ну зачем же так сразу… Пока отдавать не хочу. Я лишь хочу быть уверен, что ты будешь ей очень покорна… очень, Хилтор. Понятно?

— Да…

— Кстати, возможно после сегодняшнего или завтрашнего наказания, это уж как Владетельница придет, она не будет наказывать тебя публично, чего ты так боишься…

— Всего лишь возможно? — переспросила Хилтор. Ее губы кривились, а пальцы рук сводила судорога.

— Все зависит от тебя… — спокойно произнес обилайт и вдруг резко изменившимся тоном продолжил, — Я и так позволил тебе многое… очень многое… Я ни разу за все это время не унизил тебя и не воспользовался твоей слабостью… Даже сегодня. Что ты еще ждешь от меня? Чтобы я и Владетельнице запретил это делать?

— Нет, конечно, — Хилтор склонила голову.

— Успокойся, будешь покорна, она сама не воспользуется этим. Ей, как впрочем и мне, нужно лишь, чтоб ты четко и добросовестно выполняла свои функции…

— Да я знаю, что Вам от меня нужно лишь это, — очень тихо произнесла Хилтор, еще ниже склоняя голову.

— А я и не скрывал это никогда, моя красавица, — усмехнулся Норлан, — кроме этого мне действительно от тебя больше ничего не нужно… И я уже неоднократно говорил тебе, что не буду против твоих отношений с любым магом обители, и от меня он не узнает ничего.

— Но я люблю Вас! — Хилтор выпрямилась, взглянула в глаза обилайту и подобралась вся, будто ожидая удара.

— Я знаю, но это твои проблемы, моя красотка, — бесстрастно ответил он.

— Конечно, зная обо мне все, разве Вы снизойдете… — губы Хилтор вновь предательски дрогнули, а в глазах заблестели слезы.

— Ты как со мной разговариваешь, дрянь?! — рявкнул Норлан.

Хилтор повалилась ему в ноги, — Простите, мой господин… я виновата.

— Совсем забылась? Ну так мне нетрудно и напомнить.

— Да, конечно, я заслужила… — Хилтор, стоя на коленях, выпрямилась, заложила руки за спину и подняла глаза на Норлана.

— С чего это ты решила, что я потерплю такой тон? — уже более спокойно спросил Норлан.

— Вы были очень добры ко мне, все последнее время, мой господин… я действительно забылась, простите.

— Я рад, что ты это понимаешь… Облаченье сними.

Хилтор встала, быстро сняла длинное шелковое платье и вновь опустилась перед ним на колени, заведя руки за спину. Норлан взял охватывающую ее шею цепочку, потянул на себя и заглянул в глаза.

Хилтор вскрикнула, а потом застонала и осела вниз, запрокинув голову и почти повиснув на руке Норлана, держащего ее за кабалит, проваливаясь в бездну рвущей все тело боли.

Когда Норлан прервал воздействие и отпустил кабалит Хилтор, она бесчувственно повалилась на пол. Он саркастически оглядел ее. В этот раз Хилтор даже не пыталась ничего скрыть. С самого начала наказания она приняла тот облик, в котором ей было легче терпеть его. Ноги ее были покрыты короткой рыжей шерстью, а сзади был небольшой хвост с кисточкой на конце. Именно этот хвост скрывать в своем внутреннем облике Хилтор было труднее всего и особенно во время наказаний. Энергетика боли сбивала облик Хилтор, и ей приходилось постоянно контролировать себя, чтобы предательский кончик ее хвоста не показался у нее между ног. Во все остальное время хлопот он ей не доставлял.

В это время дверь распахнулась и на пороге появилась Къяра. Она хотела что-то сказать, однако взгляд ее упал на лежавшую у ног Норлана Хилтор, и слова так и не сорвались с ее губ.

Она шагнула в комнату, внимательно осмотрела ее, затем перевела взгляд на обилайта и после долгой паузы тихо спросила:

— И что это значит?

Норлан взмахнул рукой, устанавливая над Хилтор сферу нераспространения. Чтобы та, даже придя в себя, не могла слышать их разговор.

— Я не ждал тебя так скоро, мое сокровище… Неужели решилась сбежать от Кая?

— Я спрашиваю: что это значит?

— Я готовил Хилтор к общению с тобой… Но немного не успел закончить, ты застала нас на первом этапе подготовки. Пользуясь моим расположением, она несколько забылась… Ее необходимо напомнить о существующих рамках дозволенного поведения. Надеюсь, ты поможешь мне в этом, раз пришла раньше, — абсолютно бесстрастным тоном ответил Норлан.

— Пользуясь твоим расположением… — повторила за ним Къяра и усмехнулась, — Норлан, ты — безжалостная скотина. Она, несомненно, пресмыкалась пред тобой, раз ты знал ее тайну… она лишь очень не хотела говорить о ней мне.

— Да нет… она была готова принять свой истинный облик перед тобой, эта дочь фавна…

— Тогда за что ты ее так?

— Она любит меня, мое сокровище. Мое длительное хорошее отношение к ней она посчитала достаточным поводом для выказывания своих чувств, и мне пришлось четко ей дать понять, что свои чувства ей лучше держать при себе…

— Так это ты для меня ее наказал? Чтоб я увидела и не сомневалась, что ты ее не любишь?

— Почему для тебя? Я не знал, что ты можешь придти раньше завтрашнего утра. Это, чтоб она поняла свое место здесь и полностью приняла твою власть… К тому же разве это наказание, это только начало наказания…

— Изверг… Думаешь, я тебе позволю его продолжить?

— Не только позволишь, но и накажешь сама… И еще жестче, чем я. Хилтор должна тебя бояться до обморока и дрожать при одном твоем появлении. Если ты сейчас не сделаешь это, то после твоего ухода я убью ее.

— Я не могу сейчас использовать магию… сам сказал.

— И не надо… Накажешь физически. Хилтор терпелива, но есть несколько приемов, которые она переносит с трудом… особенно с ее драгоценным хвостом.

— Норлан, хватит! Я не позволю тебе над ней издеваться!

— Да неужели? Сокровище мое, если только ты посмеешь командовать, что и как мне делать в обители, обители не будет совсем!

— Тогда я уйду навсегда!

— Ты думаешь, я буду держать тебя? Особенно тогда, когда ты открыла для меня возможность пользоваться четырнадцатым уровнем, а контролировать меня можешь лишь непосредственно присутствуя рядом? Нет, мое сокровище, твой уход я использую в своих целях… И ты знаешь, что я это сделаю. А вот мне ты не посмеешь сделать ничего!

— Норлан, ты же обещал мне, что не будешь вынуждать меня быть с тобой жестокой. Обещал! — в глазах Къяры полыхнул мрачный огонь.

— А ты обещала мне, что будешь достойной Владетельницей. И обители, между прочим, тоже, а не распустившей сопли девчонкой. Смотреть противно. «Я не позволю тебе над ней издеваться!», — передразнил он ее, — Скажите, пожалуйста, какие высокие чувства к дочери фавна. Да если б она только могла, она перегрызла здесь глотку всем и не подавилась… Ну может быть меня бы убивать не стала, используя для удовлетворения своих прихотей, а вот тебя бы точно прикончила, причем медленно и с наслаждением. Это маги… Я уже который раз говорю тебе: они понимают лишь силу. Вот обдерешь ей хвост, заставишь униженно у тебя в ногах валять и, скуля от боли, обдирать его дальше, вот тогда она будет покорна… очень покорна. И даже помыслить не посмеет ненавидеть тебя, а будет тебя любить, за то, что ты ее ежевечерне хвост не заставляешь себе обдирать, и тебе придется лишь изредка напоминать ей об этом, чтоб не забыла…

— Норлан… — Къяра судорожно сглотнула, — я всегда знала, что ты еще жестче чем отец… но я все равно не понимаю… Зачем тебе необоснованная жестокость? Ты ведь сам сказал, что она тебя любит, почему ты не можешь сыграть на этом и, используя это чувство, добиться повиновения?

— Ты уже добилась, с Каем… Правда, замечательно вышло? Он безумно тебя любит… и безумно покорен… от слов «без ума», и ты также «без ума» этим пользуешься.

— До чего ты ядовитый…

— До чего?

— До мозга костей! У тебя есть хоть одна слабость?

— Да, есть одна — ты. Не будь этой слабости, ты б уже лежала в могиле, а я не перед тобой тут униженно оправдывался и к твоему разуму взывал, а смотрел бы в горах на звезды.

— Я, его слабость… как же… ты, как и отец, видишь во мне лишь идеальную Владетельницу… и не более того. Ладно, хочешь, чтоб я ей хвост ободрала, и ее заставила это делать — сделаю… Снимай с нее сферу и приведи ее в чувство, — скривилась Къяра.

— Как прикажете, Владетельница, — склонился обилайт, убирая рукой сферу нераспространения над Хилтор.

Хилтор поспешно одевалась. Одевшись, она подошла к Владетельнице и опустилась на колени:

— Благодарю Вас, — склонилась она к полу и поцеловала мысок ее туфельки.

— Можешь встать, завтра придешь. Сегодня ты вела себя отвратительно, — раздраженно проговорила Владетельница.

Хилтор поднялась и, пятясь задом к выходу, испуганно спросила — Мне во сколько можно придти завтра и куда?

— В десять, сюда, — Владетельница отвернулась.

— Да, Владетельница, — Хилтор с поклоном вышла.

— Умница… — прокомментировал, стоявший у окна обилайт, — я даже не ожидал.

— Я рада, что тебе понравилось, — все еще раздраженно произнесла Къяра, — Что еще и кому я должна сегодня ободрать? Или же мне можно, наконец, отдохнуть?

— Можно отдохнуть, мое сокровище… Там где ты хочешь и так как пожелаешь.

— И какой же у меня есть выбор? — явно более миролюбивым тоном проговорила Къяра.

— Выбор у тебя большой. Можешь, вернуться к Каю, можешь, идти в апартаменты отца, а можешь, остаться здесь и поужинать со мной. Правда уже поздно для ужина, но мы с тобой еще не ели. Хотя может, ты и поела с Каем, не знаю…

— Нет, не ела.

— А зря. Могла бы его заставить накормить тебя, хоть какая-то польза была бы… Чего сбежала-то от него?

— Не сбежала. Дождалась, чтобы он насладился в полной мере моим присутствием, и ушла.

— И как же это он тебя отпустил?

— Я сказала ему, что теперь буду часто бывать в обители и соответственно бывать чаще у него. Если только ты не заподозришь ничего, и не нажалуешься отцу, что я неподобающе веду себя в обители… А так как ты отдал мне апартаменты отца и настаиваешь, чтобы я ночевала там, то мне придется это делать. Принял он это не сразу, но его истерика по поводу: ты теперь Владетельница, тебе должно быть позволено все, была краткой и непродолжительной. Уже через час, сломленный тем, что я не амортизирую его попытки удушиться на моем кабалите, он успокоился и стал целовать мне ручки, клятвенно обещая, что он будет покорен, довольствуется моими краткими посещениями, и будет вести себя так, чтобы ты не заподозрил ничего.

— Так ты удовлетворена?

— Я устала… Как же я устала от него, Норлан. Эти несколько часов с ним вымотали меня как сутки тренировок не выматывали… Только не говори ничего… я все твои комментарии по этому поводу и без тебя знаю.

— Не буду комментировать, я обещал, что не буду вмешиваться. Хочу лишь предупредить, что когда он поймет, что ты много времени проводишь со мной, будет хуже…

— Пусть понимает, Норлан, все равно хуже уже некуда… Он вряд ли сможет придумать еще что-то.

— Сможет. Мой сын, Къяра, достаточно умен, только ты, к сожалению, не даешь развиваться его уму в нужном направлении, поэтому он использует его совсем для другого…

— Опять виновата я…

— А кто? На нем твой кабалит, моя Лаона.

— Как? Как ты назвал меня?

— Ты слышала…

— Я слышала, но не могу поверить собственным ушам. Ты назвал меня мифической звездой, появление которой предсказывает одновременно счастье и гибель, тому, кто ее увидел? Звездой, которую бояться увидеть все, смотрящие на небо? Я всегда удивлялась, как можно было придумать такое: счастье и смерть одновременно? Но это лишь миф, Норлан… ее нет.

— Для меня, мое сокровище, ты — это она.

— Прекрати, Норлан… я не хочу быть причиной твоей гибели… не говори так…

— Ты ей уже стала… Я умер тогда… на краю расщелины… как только воочию увидел тебя, летящую вниз… поэтому смерти я больше не боюсь… для меня ее больше нет. Теперь осталось лишь счастье, пусть и недолгое.

— Почему недолгое? Звезды ведь молчат про наше счастье… Поэтому только от нас с тобой зависит каким оно будет, — улыбнулась Къяра.

— Это точно, — улыбнулся ей в ответ Норлан и добавил, — Я-то знаю, что они молчат, а вот когда ты спросить успела?

— Это недолго… я не смогла удержаться и не постараться заглянуть в наше с тобой будущее, но оно не предопределено. Вернее мы долго будем идти, но вот вместе или поодаль только нам решать… и это радует.

— И даже очень, — улыбка Норлана стала шире, он подошел к Къяре и подхватил ее на руки, — Ну что, моя прекрасная Лаона, кушать будешь? Если да, то я отнесу тебя к столу.

— Нет, — Къяра обняла его и покачала головой, — у меня нет сил есть… Иди ты поешь, а я посижу рядом.

— Даже так? Как я погляжу, мой мальчик действительно вымотал тебя порядком… Только так дело не пойдет… Хоть что-то, но ты поешь и сейчас сама выберешь что.

Обилайт на руках вынес Къяру из гостиной и прошел в следующую за ней столовую. Там он усадил ее за стол, сел напротив нее и взмахнул рукой. Стол застелила кружевная скатерть, а на столе появились тарелки и столовые приборы.

— Так что будешь есть?

— Учеников не проще было позвать? — улыбнулась Къяра и, иронизируя, повторила недавнюю фразу обилайта, — Ты нерационально расходуешь свои силы.

— Не проще… не хочу никого видеть кроме тебя. Поэтому говори, что есть будешь.

— Творог.

— Гастрономические фантазии у тебя изобилием не отличаются… однако, попытаемся разнообразить их, — Норлан взмахнул рукой, и на столе появилось очень большое блюдо с нарезанными персиками, абрикосами, грушами, яблоками, сливами и клубникой, а так же кусочками дыни и орехами. Вокруг него возникло множество тарелочек: с творогом и с творогом со сметаной, со взбитым творогом и со взбитыми сливками, с творогом из топленого молока и с запеченным творогом.

— Выбирай, может аппетит появится, — усмехнулся Норлан, и еще раз взмахнул рукой. Перед ним, на его тарелке появился кусок зажаренного мяса и овощи.

— Я не ем такую ерунду, — пояснил он и взялся за нож с вилкой.

— Зачем мне столько одной? — Къяра удивленно посмотрела на него.

— Ты же не уточнила, какой именно творог ты предпочитаешь и с чем, — ответил он и улыбнулся, — в общем, мне хотелось, чтоб у тебя был выбор.

— Что ж выбор, так выбор… хотя по большому счету в еде я неприхотлива, я совершенно спокойно больше трех лет ела лишь мясо и каши с похлебкой — улыбнулась в ответ Къяра и, придвинув к себе одну из тарелочек и украсив ее сверху кусочками фруктов, принялась неспешно есть.

Обилайт достаточно быстро съел все, что у него было на тарелке и, откинувшись на спинку стула, стал наблюдать за Къярой, которая медленно и неторопливо ела, явно получая удовольствие, как от вкуса, так и от самого процесса еды. Наблюдал он за ней достаточно долго. Наконец Къяра не выдержала.

— Не боишься, что подавлюсь под твоим взглядом? — сосредоточенно выбирая, чтобы еще из фруктов ей подцепить на вилку, а затем, медленно отправляя в рот кусочек спелой клубники и явно смакуя его вкус, спросила она, даже не взглянув на Норлана.

— Нет, мое сокровище, не подавишься, я знаю, что ты умеешь абстрагироваться. Не лишай меня удовольствия наблюдать за тобой. Ты прелестна…

— Ну смотри дальше, если нравится… мне не привыкать.

— Кай приучил?

— Да… он вообще глаз с меня не сводит, если никого нет рядом, — не отрываясь от еды, подтвердила Къяра.

— Я его понимаю… Ты не представляешь, насколько это приятно… И ты еще хочешь, чтобы, имея счастье лицезреть тебя и ласкать тебя, он добровольно от всего этого отказался. Наивная…

— А ты знаешь, мне приятно, что это тебе доставляет удовольствие, — Къяра отложила вилку и подняла глаза на обилайта, — что уже давно не могу сказать про Кая… И больше всего меня возбуждает то, что я чувствую, что, несмотря на то, что тебе хорошо со мной, мне придется все время удерживать тебя, в отличие от него…

— Я знаю это, Къяра… Ты — завоевательница… хотя ты умеешь и переступать через чувства, как впрочем, и я. И только поэтому у нас есть шанс никогда не надоесть друг другу. Но именно только шанс, моя прекрасная Лаона. Кстати, мне доставляет удовольствие не только смотреть на тебя.

Обилайт встал, подошел к Къяре и со словами: «Надеюсь, что есть ты больше не хочешь», подхватил ее на руки.

Утром, как только часы показали десять, в дверь апартаментов обилайта постучал его ученик и, войдя, доложил, что к Владетельнице пришла Хилтор и просит принять ее.

Владетельница сидевшая в высоком кресле у окна кивнула:

— Пусть войдет, и к нам не заходить пока я не позову.

— Да, — склонился ученик, и тут же шепотом спросил, — А если придет обилайт?

— Это его апартаменты, неужели ты считаешь, что есть нужда докладывать о его возвращении?

— Я не знаю, Владетельница, — ученик встал на колени и совсем потупил голову.

— О его возвращении докладывать мне не нужно, если только он сам тебя не попросит об этом. Но в этом случае, ты скажешь, что я жду его, а тебе входить запретила. Ясно? — раздраженно ответила Владетельница.

— Да, — мальчик уткнулся лицом в пол и еще тише прошептал, — Вы недовольны мной?

— Что?

— Владетельница, — прерывающимся голосом произнес мальчик, — я должен доложить обилайту, если Вы недовольны, чтобы он наказал меня.

— Лучше, что ты спросил, чем сделал бы что-то не так.

— Я знаю… — прошептал мальчик, — но это не отменяет наказания, если мой вопрос разгневал Вас.

— Не разгневал, иди.

Ученик тут же поднялся и моментально вышел, а через несколько секунд вошла Хилтор и, дождавшись когда за ней закроется дверь, упала ниц перед Владетельницей.

— Здравствуйте в веках, Владетельница, — проговорила она.

Къяра долго молчала. Хилтор тоже молчала и не шевелилась.

— Можешь встать, — прервала, наконец, молчание Къяра.

Хилтор поднялась и застыла посреди комнаты, потупив взгляд.

— Облачение сними.

— Да, конечно, — закивала Хилтор, быстро поднялась и поспешно разделась. Она была в своем истинном обличии: с мохнатыми ногами и хвостом.

— Хвост повыше приподними, — приказала Владетельница.

Хилтор выполнила приказание и замерла, боясь даже пошевелиться.

— Умница. Сегодня ты на редкость послушна, — Владетельница осторожно коснулась рукой бедра Хилтор — и вот что я тебе скажу: в отличие от многих, мне нравится этот твой облик, потому что мне нравятся фавны… Я не стану тебя заставлять являть его другим… и наказывать тебя публично не буду, обилайт сказал мне, что ты очень боишься этого… Однако наедине со мной или же в присутствии обилайта, я хочу видеть тебя такой… Поняла?

— Да, Владетельница, — испуганно прошептала Хилтор, она хотела склониться, но, почувствовав на бедре руку Владетельницы, замерла, не смея двигаться.

— И чтобы в моем присутствии, если нет посторонних, хвост ниже, чем сейчас не опускала. Мне нравится, когда у фавнов хвосты весело подняты вверх. Ясно?

— Да…

— Сейчас ты пойдешь и приготовишь мне чай.

Хилтор внимательно посмотрела па Владетельницу и хрипло спросила:

— Владетельница, Вам действительно нравятся фавны?

— Ты считаешь, у меня есть резон лгать тебе? — Владетельница удивленно приподняла брови, потом резко развернулась и отошла к окну.

Хилтор вышла и вернулась минут через десять, держа на маленьком подносе чашку с чаем, сахарницу и молочник. Ее мохнатые ноги ее чуть дрожали, но держалась она прямо, и хвост ее был максимально поднят.

— Умница, лапочка моя, — отвернувшись от окна и окинув ее внимательным взглядом, проговорила Владетельница. Она прошла к столу и села, — Ты великолепна, и хвостик у тебя чудесный. Не понимаю, что ты так стыдишься его… Ну да ладно, дело твое. Давай сюда чай.

— Я не знаю, какой Вы любите… — произнесла Хилтор, ставя перед Владетельницей поднос, — Я все исправлю, если Вам не понравится.

— Ничего исправлять не надо… я выпью любой. Но без сахара и молока, один чай, а вообще я люблю чай с травами: мелиссой, мятой и зверобоем.

— Я запомню, — Хилтор склонилась, ноги ее стали дрожать явно больше, да и плечи стали подрагивать.

— Ты чего трясешься? Боишься что ли? — удивленно спросила Владетельница.

— Я боюсь Вам не угодить… и еще…

— Ну что еще? Говори, говори раз начала.

— И еще мне очень тяжело так держать хвост, но я буду стараться, Владетельница… не гневайтесь, — Хилтор поспешно опустилась на колени, — я буду очень стараться не опускать его… я обещаю.

— Иди ко мне… — произнесла Владетельница, отставляя чашку с чаем и поворачиваясь на стуле.

Хилтор испуганно вздрогнула, поднялась и быстро подошла.

— Спиной повернись.

Хилтор моментально повернулась. Владетельница взяла хвост Хилтор, та вся напряглась, но не шелохнулась и не проронила не звука. В руках Владетельницы появилась красивая атласная ленточка, и она осторожно завязав один конец ленточки красивым бантиком на конце хвоста перед кисточкой, другим концом опоясала Хилтор и затянула узел.

— Так тебе будет легче, особенно первое время, а потом я надеюсь, ты привыкнешь, и сама сможешь его держать уже самостоятельно, — ласково проговорила Владетельница и легонько шлепнула рукой по бедру Хилтор, — Все, можешь отойти.

— Вы не будете наказывать? — запинаясь, удивленно проговорила Хилтор, и обернулась. Она явно ждала наказания.

— Пока будешь покорна и послушна, не буду.

— Владетельница, Вы так добры… — Хилтор упала перед ней на колени и стала целовать ей ноги, — что я еще могу для Вас сделать?

— Все, хватит, успокойся… Дай мне спокойно допить чай, — Владетельница вновь повернулась к столу и взяла отставленную чашку.

— Владетельница, Вы кушали? Я могла бы и завтрак… или что-то к чаю сделать для Вас, — тихо произнесла Хилтор.

— Хилтор, я терпеть не могу когда ко мне лезут с советами… Я сама в состоянии решить, что мне нужно. На первый раз наказывать не буду, но еще раз посмеешь, всю шкуру спущу. Поняла?

— Да, — склонилась Хилтор.

— Ну и славно… Все. Можешь одеться и идти к себе.

— Владетельница… — Хилтор опустилась на колени, — я спросить Вас могу?

— Спрашивай.

— Вы никогда не говорили, что Вам нравится, чтобы еще умели делать те, кого я готовлю для Вас… Я знаю, что нравится Владетелю, но совсем не знаю, что нравится Вам.

— Не знаю, Хилтор, я не особо задумывалась над этим… — Владетельница задумчиво покачала головой.

— Но я могла бы подготовить, например пару танцовщиц, работающую в связке или научить их чему-то еще… Я не советую, Владетельница, я лишь рассказываю, что я могу… — испуганно добавила она.

— Я поняла… Хорошо, Хилтор. Подготовь мне двух девочек, умеющих танцевать и двигаться синхронно. И чтобы они были достаточно похожи… Это было бы забавно, — улыбнулась она, — Можешь встать.

— Да, я сделаю… Им можно поменять внешность или они должны быть похожи от природы? — поднимаясь с колен, уточнила Хилтор.

— Можешь менять что хочешь. Еще вопросы остались?

— Нет, Владетельница. Я все поняла.

— Тогда иди.

В это время они услышали звук открывающейся двери, и на пороге появился обилайт. Бросив саркастический взгляд на склонившуюся перед ним Хилтор, он усмехнулся и, не скрывая злой иронии, произнес:

— Владетельница, Вы считаете, что атласные бантики придают дополнительный шарм и помогают почувствовать прекрасное даже в скрытом в ней животном?

Хилтор распрямилась и вздрогнула как от удара, потом втянула голову в плечи, и в ее глазах заблестели слезы.

— Норлан, на сколько же ты консервативен и закостенел в своих предрассудках…. Ты не видишь очевидного. Она прекрасна. Она дитя природы.

— Она дитя фавна… — мрачно уточнил обилайт.

— Фавны и есть порождение природы… Им не нужны ни скрывающие и защищающие их тело покровы, ни жилища, ни утварь. Они едины с природой, она их сделала идеальными.

— Такими же идеальными, как рысь, тигра или медведя. Тем тоже ничего не нужно… И от них фавны отличаются лишь более развитым разумом и способностями. И все они — звери или как Вы, Владетельница, говорите — «дети природы»… разницы нет, как назвать. Вам ведь, Владетельница, и дрессированный тигр бы понравился.

— Понравился бы. И в том, что он тигр нет ничего постыдного! Он тот, кем родился. И его облик не дает никому абсолютно никакого права презирать его! Понял? — Владетельница резко встала со стула и предостерегающе подняла руку.

— Я понял Вашу точку зрения… У меня она несколько иная, но я не буду на ней настаивать и спорить с Вами, Владетельница. Нравится Вам этот ее облик, я, безусловно, соглашусь тоже лицезреть ее исключительно в нем, — Норлан иронично прищурился, — Вы хотите, чтобы она так выглядела всегда?

— Нет, — Владетельница вновь села, — я хочу, чтобы так она выглядела лишь наедине со мной или с нами…

— Что ж, как скажите, — Норлан с усмешкой кивнул и, обернувшись к Хилтор, язвительно осведомился, — Ты поняла, мохнатое «дитя природы», в каком должна быть виде перед Владетельницей или требуются еще мои объяснения?

— Я все поняла… — Хилтор зло взглянула на обилайта, в ее взгляде стояла горечь обиды за оскорбленное достоинство, губы ее кривились, а в глазах стояли слезы. Так с ней и о ней он разговаривал впервые, и вынести это ей было очень тяжело.

— Даже так? — удивленно протянул обилайт, — Красавица моя, еще один такой взгляд, и с пола ты дня два не поднимешься и сможешь лишь, скуля, медленно ползать, как истинный представитель животного мира… а может быть и дольше. Владетельница хоть и любит так называемых «детей природы», но наглости тоже не выносит, так что не надейся, защищать тебя не будет.

Хилтор вздрогнула, испуганно опустила глаза, по телу ее прошла судорога. Зная, что своих угроз на ветер обилайт не бросает, она поспешно опустилась на колени.

— Простите, мой господин, я виновата… больше такое не повторится, — срывающимся голосом заверила она.

— Очень на это надеюсь, — кивнул обилайт и обернулся к Къяре, — Она еще нужна Вам или можно ее отпустить?

— Можешь отпустить. Я с ней уже закончила.

— Иди, дитя природы, и было бы неплохо, если бы перед уходом ты сняла так украшающий тебя бантик, оделась и приняла более подобающий для мага вид, — иронично произнес Норлан, а потом рукой подхватил голову, поднимающейся с колен Хилтор, и заглянул ей в глаза. В глазах Хилтор не было ни промелькнувшей недавно злости, ни обиды, только униженная покорность и испуг.

— Вы простили меня или мне ждать Вас? — одними губами прошептала она.

— Можешь не ждать, раз поняла все и так… — обилайт отпустил ее голову.

— Благодарю Вас, — произнесла она.

— Иди, — повторил Норлан, удовлетворенно кивнув.

Хилтор, поспешно оделась и вышла из апартаментов обилайта.

Дождавшись, когда за ней закроются двери, обилайт поставил на них магический занавес и с удивлением взглянул на Къяру:

— Это что же ты творишь, сокровище мое?

— Что ты имеешь в виду? — улыбнулась она.

— А то ты не знаешь… Ты убираешь один из мощнейших рычагов управления ею. То, что она стыдится своего происхождения.

— Нет, Норлан не убираю… Она и будет его стыдиться, но только не передо мной. Со мной ей будет хорошо и комфортно, но только тогда, когда у меня хорошее настроение, и она будет всячески стараться его не испортить.

— Кай его тебе тоже боится испортить или как?

— Все, прекрати! Еще раз приплетешь куда-нибудь Кая, пожалеешь! — глаза Къяры метали молнии.

— Ты прекрасна в гневе, моя Лаона… Только что же ты мне сделаешь?

Къяра опустила взгляд, а потом медленно подняла его. Ее глаза стали полны спокойствия и безмятежности, а на губах заиграла очаровательная улыбка. Она встала, подошла к Норлану, положила руку ему на плечо и очень распевно и тихо произнесла: — Ты думаешь, что неуязвим, особенно для меня… Ты выдержишь любое мое наказание и снесешь любое унижение и ничто тебя не заставит изменить твое решение… так вот и оставь все это как есть, не заставляй меня искать твои слабые места… Уступи мне просто потому что любишь… Говоря о Кае, ты делаешь мне очень больно, не надо больше…

— Хорошо, мое сокровище, — Норлан улыбнулся и притянул Къяру к себе, — ты уже нашла мое слабое место… Когда ты так просишь, отказать тебе практически невозможно. Я не буду больше говорить о Кае.

— Я очень благодарна тебе, что ты не отказал, — все также распевно произнесла Къяра, а потом неуловимым движением высвободилась из рук Норлана и, взмахнув рукой, открыла арку магического перехода.

— Извини, но мне пора… — не переставая очаровательно улыбаться, она шагнула в арку, и пропала.

— Умница, девочка… Великолепно, — Норлан тряхнул головой, — даже я бы не придумал лучше. Заставила подчиниться и ушла…

В обители Къяра появилась через две недели. Вышла из своих апартаментов, будто и не покидала их вовсе. Потом зашла к обилайту, узнала, что его нет и, запретив его разыскивать, отправилась к Каю. С ним она провела около часа, после чего зашла к Смарту и велела ему привести учеников.

Смарт тут же привел двух мальчиков лет двенадцати и четырнадцати и очень красивую девушку шестнадцати лет. Посмотрев, что они умеют, Къяра бесстрастно проронила:

— Отправь их, нам надо поговорить.

Смарт приказал ученикам уйти и опустился перед Къярой на колени.

— Вы недовольны, Владетельница?

— Не то слово, Смарт… Я в бешенстве, — абсолютно спокойным тоном произнесла Къяра, — мальчишки у тебя еще более-менее ничего, каждый для своего возраста, ну а ученица твоя вообще из рук вон плохо.

— Владетельница… — голос Смарта срывался, — она у меня лишь полтора года… и начала осваивать третий уровень…

— Я видела, как начала… Ты считаешь полтора года, это мало?

— Я знаю, что и Вы и обилайт за это время почти полностью обучали учеников, но девочка слаба… я не могу учить ее быстрее.

— Не можешь? — удивленно протянула Къяра, — Почему?

— Она учится, только медленно. Ей все дается с трудом… она и так постоянно плачет…

— Смарт, ты сам слышишь, что ты говоришь или нет? «Ей все дается с трудом, она плачет…» Ты считаешь это достаточная причина, чтобы не учить ее? Видишь, что нет результата, найди способ заставить ее заниматься более интенсивно, учи жестче.

— Она девочка… как ее можно жестче учить?

— Смарт, как ты думаешь, я в детстве кем была, мальчиком?

— Нет, конечно, Владетельница. Но у Вас были грандиозные способности, а у Весты их нет.

— Смарт, у твоей ученицы прекрасный природный потенциал… Я вижу это. Но ей уже больше шестнадцати, и дальше тебе будет еще сложнее ее заставлять выносить то, к чему она с детства не привыкла… Если за ближайшие полтора года она не подойдет хотя бы к восьмому уровню, то она не подойдет к нему никогда… Ты не можешь этого не понимать. Поэтому я хочу знать, почему ты не учишь ее. Ты хочешь, чтобы она магом так и не стала? У тебя на нее другие виды, как и на Катарину в свое время? — жестко спросила Къяра.

— Владетельница, помилосердствуйте… — Смарт упал на колени, — Что Вы! Я и в мыслях такого не держал… я готов признаться, в чем угодно, только не в этом… Я старался, только не могу я наказывать ее так же, как мальчишек, и заставлять так же не могу. Я старался учить ее, постепенно увеличивая нагрузки… обилайт знал об этом и не возражал.

— Зато я возражаю, и твое объяснение меня абсолютно не удовлетворило… Значит так, если через два месяца Веста не начнет нормально работать хотя бы с третьей сферой — накажу, — сурово проронила она и вышла из покоев Смарта.

Узнав, что Владетельница появилась в обители, Норлан пошел по ее следам, считывая все сведения о ней с информационной сферы. Нашел он ее в покоях Грегора, молодого мага, светловолосого, высокого и широкоплечего с пробивающимися пшеничными усами и выразительными серыми глазами. На обучении у него было пятеро шестилетних ребятишек: две девочки и три мальчика. Они были у Грегора уже около года и за это время научились беспрекословно слушаться и выдерживать энергетику первой сферы, а некоторые даже использовать ее.

— Я не помешаю? — спросил Норлан, заходя в зал, где Грегор показывал учеников Къяре.

Он заметил, что Къяра, смотревшая на детей, была явно довольна. Взгляд ее был ласков, а на губах играла легкая улыбка.

— Нет, не помешаешь, — не оборачиваясь, ответила она, — я уже закончила. Грегор, можешь отпустить учеников.

— Отведи их в спальню и уложи, — уточнил Норлан.

Грегор кивнул и, приказав ученикам следовать за ним, увел их.

— Его не за что наказывать, — тихо проронила Къяра.

— Найди, наказать всегда есть за что, — также тихо ответил Норлан.

Она зло посмотрела на него и скривила губы, — Ты неисправим…

— А ты надеялась исправить? — усмехнулся он.

— Нет, ну что ты, даже надеяться на это смешно, — раздраженно заметила Къяра и отвернулась.

Когда Грегор вошел, Къяра сделала ему знак подойти к ней, и все с той же легкой улыбкой, с какой наблюдала за его учениками, обратилась к нему:

— Твои ученики, очаровательные детки, Грегор. Они великолепны… и способности у всех немаленькие, и терпеливы все. Я ими довольна.

Тот приосанился, и губы его тронула довольная улыбка.

— Однако, я недовольна тобой! — резко изменила тон Къяра и наотмашь ударила Грега по лицу так, что он отлетел к противоположной стене.

— Встал, подошел ко мне! — тут же приказала она.

Грегор поспешно поднялся и подошел к Владетельнице.

— Значит так, — жестко беря его за подбородок и заглядывая в глаза, произнесла Къяра, — Если ты сам уже понял, в чем провинился и раскаиваешься в этом, я удовлетворюсь твоими извинениями и обычным наказанием обилайта. А вот если ты даже не понял, то разговор у нас будет с тобой другой… и наказывать я тебя буду сама… Так ты понял?

— Я виноват, я очень виноват… извините, Владетельница, этого больше не повториться, клянусь… Я буду послушен и очень покорен. Я с благодарностью приму любое наказание, я очень раскаиваюсь… я недозволительно вел себя… простите, Владетельница.

Как только Къяра отпустила его подбородок, Грегор тут же опустился на колени.

— Ты действительно понял?

— Да, Владетельница… Простите, я раскаиваюсь. Прикажите обилайту наказать меня, я заслужил… и с радостью приму наказание.

— Норлан, накажи его, — проронила Къяра и быстро вышла.

— Как, прикажите, Владетельница, — склонил голову обилайт и усмехнулся. Он видел, что Грегор так и не понял, что разгневало Владетельницу, но решил ничего не уточнять, напуганный угрозой ее личного наказания.

Вернувшись в свои апартаменты, Норлан установил на дверь магический занавес и с улыбкой посмотрел на ожидавшую его там Къяру:

— Не стала даже озадачиваться поиском причины?

— Он великолепен, Норлан. Ты воспитал прекрасного мага. Он ведь бывший твой ученик, по-моему, или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься. Учил его я.

— Что ж это лишь лишний раз доказывает, что ты превосходный учитель. Но я и так это знала…

— Къяра, я что-то не пойму к чему такие дифирамбы? Тебе что-то надо от меня? Тогда так и скажи. Я не падок на лесть.

— А это не лесть, это констатация факта. Покорми меня, на большее я пока не рассчитываю.

— Сейчас позову учеников, они накроют стол. Что есть будешь? — Норлан вновь вернулся к двери и поднял руку, намереваясь убрать магический занавес.

— Рыбу, овощи и белое сухое вино.

— Даже так? — Норлан удивленно приподнял брови и, не сняв занавес, руку опустил.

— Да, Норлан, у меня был тяжелый день и мне необходимо расслабиться, бутылок пять, я думаю, хватит. Кстати попроси Хилтор привести пару мальчиков.

— Может, ты поужинаешь у себя? Я все организую.

— Ты не хочешь меня видеть?

— Видеть, как ты пьешь и развлекаешься, я действительно не хочу.

— Я очень сожалею, но тебе придется потерпеть. В отличие от тебя я хочу тебя видеть. Поэтому ужинать я буду тут, — Къяра нахмурилась.

— Возможно и тут, но без меня.

— Ты мне перечишь? — шагнула она к нему.

— Видеть как ты превращаешь мои покои в пьяный балаган, уволь… Это без меня, — покачал головой тот.

— Ты никуда не уйдешь! — в ее голосе зазвучал металл.

— Попробуй остановить.

Къяра повела рукой, и, приблизившись вплотную к Норлану, подхватила проявившийся на его шее кабалит. После чего жестко спросила:

— Думаешь, не остановлю?

— Весь вечер за кабалит держать будешь? — иронично осведомился он.

— Если надо, то и весь вечер!

— Тогда не сможешь ни есть, ни пить, ни развлекаться… — усмехнулся в ответ Норлан, потом помолчал немного и добавил, — Чего ждешь? Наказывай.

— Да бесполезно это, я знаю, — Къяра скривила губы и отпустила кабалит на его шее, — знала ведь, что не надо идти сюда… и все равно пришла. Ты только больнее делаешь… Можешь не уходить никуда, я сама уйду… Есть еще одно место, где в отличие от тебя, меня будут рады видеть. Возможно хоть там мне будет легче…

Она подняла руку, чтобы открыть арку, но Норлан перехватил ее руку:

— Подожди. Расскажи, что случилось, возможно, я смогу помочь.

— От тебя помощи как от козла молока… Ты можешь лишь больнее сделать. Я сама разберусь, — Къяра мрачно посмотрела на него.

— Возможно, что как от козла, не спорю. Однако, лучше бы ты рассказала. Ведь ты за этим пришла. Извини, я не понял сразу. Я обещаю, что выслушаю и не предприму ничего, чего ты не пожелаешь. И говорить тебе ничего, что может тебя обидеть не буду. Сокровище мое, я действительно хочу помочь тебе.

— Норлан, я так боюсь рассказывать тебе… Хотя готовилась поговорить, это правда. Сначала к тебе пошла, а когда увидела, что тебя нет, струсила и решила сходить к Каю, чтобы потом ко мне не цеплялся. А затем решила тебя задобрить и изобразить строгую Владетельницу обители. И к тебе пыталась подлизаться, а вот когда ты учеников пообещал позвать на ужин, не выдержала. Разозлилась и решила, что точно говорить ничего не буду, а устрою для тебя представление…

— Все, моя Лаона, не оправдывайся и не бойся, все будет хорошо, я обещаю, — Норлан обнял ее, а потом подхватил на руки, — Куда отнести тебя мое сокровище? Где ты хочешь поговорить?

— В спальню, — Къяра прильнула к Норлану и крепко обняла.

Усадив ее на большой мягкий диван, стоявший в углу спальни, Норлан сел рядом.

— Рассказывай, что случилось.

— Ты знаешь, что у меня есть сестра? — осторожно взяв его руку в свои, тихо спросила она.

— Нет, первый раз слышу. Ты же в курсе, что обитель огорожена таким образом, что я не могу контролировать ни Лорен, ни его пределы, и я знаю лишь то, что захочет рассказать мне Владетель или ты…

— Так вот у меня есть мать, которую я не видела всю мою жизнь до недавнего времени и сестра близнец. Она похожа на меня как две капли воды, только волосы золотые… — она осторожно стала перебирать его пальцы.

— Это интересно… и что дальше?

— Мать меня ненавидит, потому что именно ради меня мой отец пленил ее, убил ее отца и больше двадцати лет держал в заточении вместе с моей сестрой. В отличие от меня, мою сестру мать любит до безумия, поэтому избаловала до невозможности, и Инга не умела ничего до недавнего времени. Она кстати к магии сфер неспособна, в отличие от матери, которая неплохой маг. А неспособна, потому что в детстве мать надела на нее раскаленный браслет Рогнеды. Сейчас они обе мои служанки, на сестре мой кабалит, а на матери кабалит отца с моим обрамлением. В общем, все запутано и непросто. И рассказывать я не умею.

— Да баян из тебя неважный… — он усмехнулся и сам обхватил ее руки, — Не волнуйся ты так. Я же пообещал, что все будет хорошо. Поэтому не нервничай и расскажи подробнее.

— Зачем? Проблема не в этом, а в том, что моя сестрица переспала с моим супругом…

— У тебя есть официальный супруг?

— Да, мой двоюродный брат Лиат. Мальчишка младше меня на семь лет, ты должен помнить его, ты готовил его для меня… Он любит меня и предан, но сестренка решила пошутить, и он перепутал… В общем, сейчас в трансе он и моя мать, которые знают что за этим должно последовать, ну и идиотка сестра, которой все объяснили… Я могла бы все скрыть, но на матери, как я уже сказала, кабалит отца, и как бы она не хотела, от него это она скрыть не сумеет. А эта кретинка, когда с ее головы шарф упал и Лиат ей подробненько рассказал, что их ждет, в первую очередь к ней побежала…

— Тебе кто об этом сказал?

— Лиат. Как только я вернулась, рассказал…

— Тебе дорога сестра? — он заглянул ей в глаза. В них плескалась боль.

— Я не хочу ее казнить…

— Понял, — Норлан кивнул и задумался, а потом попросил, — расскажи мне подробно как к тебе мать и сестра попали.

— Ты думаешь, это подскажет выход из сложившейся ситуации?

— Возможно, и не подскажет, но чем большей информацией владеешь, тем больше шансов найти то, что ищешь.

— А что ты ищешь? — она высвободила руки и с надеждой посмотрела на него.

— Способ замять эту историю.

— Хорошо, — кивнула она и, вздохнув, тихо спросила, — Ты ведь знаешь, что я была Владетельницей у киритов?

— Да.

— Так вот там я совершенно случайно повстречала колонну рабов, в которой была служанка моей матери. Сначала она приняла меня за нее, а потом сказала, что мой учитель Виард, похитил мою мать для моего отца… Я отправилась к Виарду, потребовала объяснений и узнала, что кроме матери у меня была сестра-близнец. Попыталась узнать живы ли они. Узнала… и как последняя дура решила вытащить их из заточения. Взяла из обители амулет, отправилась туда и столкнулась с матерью, которая не убила меня лишь потому, что оказалась слабей… А потом появился отец и потребовал либо казнить обеих, либо забрать себе. Как ты понимаешь, я выбрала последнее. Мать вначале просто трясло от ненависти, но когда я надела на нее обрамление, она стала на редкость ласкова и мила…

— А сестра? — уточнил Норлан.

— Инга, это вообще отдельная песня. Отец велел мне научить ее хоть чему-нибудь. Я старалась. И вроде бы даже сумела добиться чего-то. Инга научилась подчиняться, перестала все время ныть и капризничать. Стала хоть немного более самостоятельной и способной выполнять элементарные поручения… И у нас вроде даже отношения начали складываться, не ахти какие, но все-таки… Ненавидеть так точно она меня перестала… хотя может мне это только показалось. В общем, только все начало более-менее налаживаться, и тут она выкинула этот фортель. Наверное, я и сама виновата, так как позволила ей выбирать любых наложников, но мне и в голову не пришло предупреждать ее про Лиата, я знала, как он относится ко мне…

— Ты позволила ей использовать твоих наложников?

— Да, Норлан, позволила… Причем первого даже сама контролировала. Эта кретинка выбрала предводителя гентаров, плененного киритами, которого я только-только научила подчиняться… Такого здоровенного воина-дикаря. Удовольствия ей это не доставило никакого. Скорее наоборот, хотя гентар максимально старался ее не обидеть. Я предложила ей выбрать кого-нибудь другого, но она была так напугана грубыми мужскими ласками, что не захотела. А потом устроила это. Она клянется, что все вышло случайно, но я знаю, как ей хочется оказаться на моем месте, причем не тогда, когда надо работать, а исключительно, когда можно расслабиться, поэтому эта так называемая случайность очень закономерна.

— Ты сканировала ее мысли?

— Да, но опосредованно, и в них такая каша… От испуга она уже и сама не знает что было, а что она сама себе навыдумывала, чтобы хоть как-то оправдаться… А подвергать ее направленному воздействию мне не хочется. По большому счету, как именно это произошло, никакой роли не играет.

Норлан опять надолго задумался, а потом спросил:

— Къяра, а как твой отец отреагировал на твой приход к матери?

— Нормально, он ждал меня, как потом выяснилось, то колье матери, с помощью которого я нашла ее, специально для меня оставил и даже учителя заставил солгать про него.

— Къяра а вот про это поподробнее, пожалуйста.

— Виард сказал мне, что мать потеряла колье, когда он вез ее к отцу, а на самом деле она его не теряла, отец хотел, чтобы я нашла ее, и оставил колье в землях Треолов.

— Зачем ему все это было нужно?

— Хотел, чтобы я убедилась, что мать ненавидит меня, и что все мои попытки спасти и облагодетельствовать вредны как мне, так и окружающим. Когда я убедилась в этом, я приняла не только титул, но и покорилась. Норлан, он ждал именно этого… Он очень хорошо знает меня.

— Когда он обнаружил, что ты взяла амулет Ксинона, он сказал мне одну фразу, которая несколько заставляет усомниться в правдивости версии о ненависти твоей матери. Он сказал: «раз она ушла три часа назад, может быть поздно», это вылетело у него неосознанно, он проговорился. И это значит, он хотел контролировать происходящее, и боялся, что что-то пойдет не так…

— Ты дал мне три часа?

— Да, я не знал, зачем тебе это, но мне хотелось помочь тебе. Я знал, что на большее ты вряд ли рассчитывала…

— Я рассчитывала максимум на час. Мне надо было добраться туда. Значит, он действительно смог появиться только к развязке, когда я не выдержала и отразила ее нападки… слова она слушать не хотела. Норлан, что ты хочешь найти?

— Не знаю… Я чувствую какие-то нестыковки в начале твоего рассказа. Появление твоей матери, причем именно ненавидящей тебя целесообразно настолько, что заставляет задуматься в правдивости всей истории, а если я найду скрытое дно, то возможно у тебя появится шанс торговаться с отцом, чтобы он согласился сохранить в тайне то, что произошло… Во-первых, зачем сложности с колье, когда можно было дать тебе просто считать информацию… А во-вторых, почему он не снял с твоей матери кабалит, не потому ли, что боится, что ты сможешь читать ее мысли?

— Колье… Он хотел, чтобы учитель солгал мне, и я убедилась, что доверять нельзя никому. А кабалит не снял, потому что у матери есть тайная сущность, и он не хотел, чтобы я узнала о ней. Только я узнала это и так… И в общем-то именно после этого она стала мила и покорна. Она очень боится, что об этом узнает еще кто-нибудь.

— Что за тайная сущность?

— Норлан, это и моя тайна… — улыбнулась Къяра, — она же моя мать.

Норлан задумчиво помолчал некоторое время, а потом даже пальцами прищелкнул от озарившей его догадки:

— Не может быть! Хотя почему: не может? Ведь именно это и объясняет все… И твою выдержку, и выносливость, и честность, и любовь к природе и ко всем тварям… Как же я раньше не догадался? Къяра, твой отец — гений. Он ведь даже пропорции идеально рассчитал… лишь на четверть, значит можно как-то влиять…

— Благодарю, мне очень приятно, что он гений… может, и мне что-то перепало, отец все-таки, — усмехнулась Къяра.

— Ты зря иронизируешь. Он пытался создать идеальное создание, и ему это, по-моему, удалось.

— Да неужели? Ты считаешь меня идеальным созданием? Зная твое презрительное отношение ко всем тварям, как ты их называешь, я поражена.

— Къяра, драконы высшие создания и не имеют к тварям ни малейшего отношения.

— Расскажи это моей матери, а то она готова лучше умереть, только чтоб никто не догадался о том, какая кровь течет в ее жилах.

— Къяра, это ее проблемы. Как я понимаю, у тебя их нет.

— Правильно понимаешь… Я горжусь этим.

— Умница.

— Я знаю это.

Норлан усмехнулся, снова помолчал и задумчиво проговорил:

— Теперь я понимаю, зачем твоя мать надела на твою сестру браслет Рогнеды. Внутренней сущностью твоей сестры уже не сможет воспользоваться никто… Только знаешь что… твоя мать не может ненавидеть тебя…

— Однако ненавидит.

— Къяра, а где колье, по которому ты нашла мать?

— Я отдала его отцу.

— Зачем? Ведь это вещь твоей матери?

— Во время встречи с ней мне было не до колье, она даже на амулет Ксинона своеобразно прореагировала: «убью тебя, и он моим станет», какое уж тут колье… А потом отец сказал, что оставил его для меня и забрал его.

— Он сам забрал его?

— Да, забрал, как только увидел у меня в руках, сказав, что мать его не теряла, а он давно взял его у нее, а Виарда заставил рассказать мне сказку.

— Къяра, это был преобролит.

— Ты шутишь?

— Я уверен на сто процентов.

— Я бы не стала ее заставлять надеть его…

— Скорее всего она не знала о том, что это будет и что это принесешь именно ты… Но догадывалась, что в случае ее неповиновения, он способен сотворить с ней такое… Это была лишь страховка.

— И что это нам дает?

— Во-первых, можешь расслабиться по поводу твоей матери, она не ненавидит тебя, а во-вторых, сокровище мое, тонко сыграв на этом, ты сможешь уговорить отца забыть эту некрасивую историю, которую ты так хочешь замять… Но только если сама первая расскажешь о ней и при условии, конечно, что сделаешь все, чтобы она не стала достоянием гласности.

— Ты умеешь быть великодушным.

— Нет, сокровище мое. Я с громадным удовольствием отправил бы на плаху твою сестру, да и мать тоже… Их наличие лишь свяжет в будущем тебе руки… Однако, я пообещал помочь тебе, и сделал это.

— Как же ты умеешь все обесценить. Неужели тебе трудно было сказать, что ты проявил великодушие?

— Ты хочешь, чтобы я лгал тебе?

— Иногда бывает ложь во спасение… например чувств.

— Так ты хочешь, чтобы я лгал?

— Нет, не хочу… я люблю тебя таким, какой ты есть, — Къяра обняла Норлана, притянула к себе и поцеловала.

— Это лишь благодарность за сдержанное обещание? — Норлан с усмешкой отстранился.

— Нет… это проявление тщательно скрываемых мною чувств, под благовидным предлогом благодарности, — Къяра вновь притянула его к себе, но Норлан отстранился.

— Сейчас не время, сокровище мое… тебе надо идти. Чем быстрее ты поговоришь с отцом, тем у тебя будет больше шансов замять то, что произошло. Иди.

— Ты даже не покормишь меня?

— Не провоцируй меня… я ведь уже сказал тебе, что очень хочу, чтобы твоя сестра оказалась на плахе.

— Ты великолепен, я люблю тебя, — улыбнулась Къяра, поднялась с дивана и, открыв магический переход, исчезла в нем.

11

Маграт был в своих покоях вместе с молоденькой наложницей. Он сидел, откинувшись на подушки большого дивана, в то время как расположившаяся на его коленях наложница с пышными формами и огненно-рыжими длинными кудрями умело ласкала его. В это время в углу сверкнула арка магического перехода и из нее появилась Къяра.

— Отошли ее, отец, — холодным и мрачным тоном произнесла она, кивнув на наложницу.

— Пошла вон, быстро! — приказал Маграт наложнице и резко столкнул ее с колен. Девушка упала, потом проворно вскочила и опрометью выбежала из зала.

Владетель поднялся, бросил на дверь магический занавес и посмотрел на дочь:

— Что-то произошло?

— Пока не знаю… — все тем же тоном произнесла она. — Покажи мне колье Алики.

— Норлан подсказал? — Владетель покачал головой. — Ну да, других вариантов нет. Вот ведь скотина, мало ему, что тебя получил… — он поморщился. — Ну и ты конечно хороша… рассказать все ему, это ж додуматься надо было. Я, конечно, понимал, что ты у меня девочка без комплексов, но чтобы до такой степени…

— Так ты покажешь мне колье?

Они стояли друг напротив друга, и Къяра сверлила его испытующим взглядом.

— Зачем? Я и так подтвержу тебе, что это именно то, о чем ты думаешь, — Владетель усмехнулся.

— За что ты так со мной? Ты совсем меня не любишь?

— Я очень люблю тебя, дитя мое, но мне надо было, чтобы ты вернулась и приняла титул.

— Докажи, что любишь!

— Я всегда боялся этих слов… и никогда не давал тебе воспользоваться ими.

— Ты получил то, что хотел… Получил ложью и подлостью. Я усвоила твой урок и теперь поняла, что, не проверяя действительно нельзя верить никому, даже тебе… Поэтому требую доказательств.

— Ложью? В чем я солгал тебе, дитя мое? — Маграт вновь усмехнулся, — Во время нашей встречи в покоях Алики, я не сказал тебе ни слова лжи… Да, я подготовил ее, и она вела себя так, как велел ей я. Это было не особенно честно с моей стороны, но и ложью это назвать нельзя.

— Зато подлостью можно! — Къяра нахмурилась, — И теперь я хочу знать: ты хочешь, чтобы я вела себя с тобой также или ты хочешь сохранить между нами отношения, построенные на той любви о которой ты всегда говорил и той, которая до сих пор живет в моей душе несмотря ни на что?

— Ты знаешь ответ. Поэтому лучше скажи: что ты хочешь от меня? — Владетель тяжело вздохнул.

— Хочу, чтобы ради меня ты нарушил то, что тебе столь дорого: имидж и свои устои… У меня и повод прекрасный для этого есть. Не особо серьезный, но затрагивающий твои принципы.

— И после этого все останется так, как было?

— Не совсем так, — Къяра неожиданно ласково улыбнулась, — Я надеюсь, что после этого ты сможешь чаще говорить мне о своей любви ко мне… да и я с большей искренностью отвечать тебе взаимностью.

— Ты действительно хочешь лишь этого? — Маграт испытующе посмотрел на дочь.

— Да.

— Хорошо, я согласен, радость моя… Я выполню любое твое желание.

— А если их будет два?

— Хорошо пусть два, какая разница, — Владетель пожал плечами, — Ты ведь сейчас можешь потребовать все что угодно и в одном. Ты ведь из-под контроля стремишься вырваться. Не так ли, радость моя? Ты опрометчиво пообещала его мне, а теперь хочешь избавиться.

— Отнюдь… Я лишь хочу, чтобы ты перестал контролировать мою личную жизнь.

— Если ты согласишься принять еще одного, выбранного мной супруга, то без проблем. Я и так почти не вмешиваюсь…

— Еще одного? Зачем тебе это?

— Я планирую решить кое-какие территориальные проблемы, и свадьба была бы лучшим выходом, чем война.

— Я должна буду подчиниться ему?

— Ни в коем случае… Это он подчинится тебе.

— Тогда, как ты говоришь — без проблем.

— Замечательно. Так что ты конкретно хочешь от меня?

— Мой супруг изменил мне с моей сестрой, и я хочу, чтобы все это прошло для них без всяких последствий.

— Понял… — Владетель мрачно хмыкнул, — Оригинально, конечно, но это действительно твоя личная жизнь, разбирайся в ней сама. Устраивает тебя, что твой супруг спит с твоей рабыней, пожалуйста, — потом внимательно посмотрел на нее и спросил: — Что еще ты хочешь от меня?

— Обними и поцелуй меня… Больше ничего.

— Радость моя, ты меня удивляешь… — Владетель прижал дочь к себе и нежно поцеловал. — После сегодняшних обвинений, я не предполагал, что тебе может этого захотеться.

— Отец, я люблю тебя, — Къяра прижалась к нему и сама нежно обняла. — К тому же ты подарил мне необыкновенную любовь…

— Не думал, что ты будешь столь откровенна… Тебе хорошо с ним?

— Очень редко… он еще жестче, чем ты. И ни в чем не идет мне навстречу… Но полюбить еще кого-то я вряд ли смогу… как впрочем, и он.

— Ни в чем? Но ведь это он подсказал тебе, чем меня можно шантажировать.

— Я заставила… он поверил, что я уйду навсегда.

— А ты бы ушла?

— Да.

— Тогда не поверил, а увидел… это разные вещи.

— Он тоже не верит не проверяя…

— Он идеален для тебя.

— Я знаю.

Къяра помолчала немного, а потом осторожно разжала руки и высвободилась из объятий отца.

— Расскажи мне о матери, — попросила она, усаживаясь на большой диван, с которого поднялся Владетель.

— Спроси у нее сама.

— Я не смогу… Уже не смогу изменить сложившиеся между нами отношения. Да и не хочу… Мне так легче.

— Разумно, — Маграт, сев рядом с дочерью, ласково обнял ее, а она тут же доверчиво положила голову ему на плечо.

— Я узнал, что Алика наполовину дракон совершенно случайно… И меня охватило безумное желание иметь от нее наследника. Я обратился к звездам, а потом мне поймали гарпию, и она предсказала мне наследницу от нее. И вообще много чего наговорила… Одним словом я послал за Аликой Виарда, а сам пленил ее отца, а потом казнил его и поработил его владение, сделав своим пределом. В первую же ночь, которая была очень благоприятна для этого, я овладел Аликой. Утром она стала моей законной супругой. А потом случилось то, чего я впоследствии избегал всю жизнь… Я полюбил ее.

— Ты любил ее?

— Да, радость моя. Она была очаровательна и даже ее ненависть ко мне не портила ее. Я выполнял любые ее прихоти, за исключением одной — я не отпускал ее. А уйти сама она не могла, мешал браслет Рогнеды. Ее бесило, что она не может использовать магию, но я, пользуясь, что нет Виарда, надевшего на нее браслет, умело обходил все ее требования немедленно его найти. Я думал, что пройдет время, родится ребенок, и она смирится и успокоится, но оказалось, что ошибался. Родились две девочки, и Алика стала бояться, что одну из них я убью. Эта мысль превратилась у нее в навязчивую идею. Она практически не оставляла вас ни на минуту и не подпускала меня к вам. А потом устроила побег с Виардом. То, что я успел вовремя, было сказочным везением… но в этом мире ничего не бывает случайным. Это было предопределено.

— Раз предопределено, значит, мог бы и не торопиться, — усмехнулась Къяра.

— Нет, дитя мое. Торопиться было необходимо. Невыполняемые предопределения рушат все… и начинается новый виток. Тебе ведь Норлан рассказал, как решил отказаться от своего предопределения и бросил трон?

— Да, он рассказывал… Кстати, он требует от меня выполнения моего долга даже более сурово, чем ты.

— Я догадывался, что так и будет, — улыбнулся Владетель и погладил дочь по голове. — Что ты еще хочешь знать?

— Почему ты не убил тогда мать? Не смог?

— Именно потому, что почувствовал, что могу, и не убил…

— Ты убил любовь, — грустно проговорила Къяра.

— Да, дитя мое, именно. У меня изменилось отношение к ней, и она это почувствовала и испугалась… и за себя, и за Ингу, да и за тебя тоже. Она долгие годы исполняла любые мои прихоти, надеясь, что если я буду благосклонен к ней, то обеспечу беззаботную жизнь Инге и возможно что-то расскажу о тебе… Она ждала и боялась каждого моего прихода одновременно.

— Какой же ты жестокий…

— Разве? Лучше было казнить ее на площади?

— Она не изменила тебе.

— Она сделала хуже… она бежала и, между прочим, не одна.

— Ладно… ты был добр к ней и милостив, — иронично проговорила Къяра.

— Ни то, ни другое. Я прагматично выбрал наиболее выгодное для меня решение в тех обстоятельствах. И хочу, чтобы так научилась поступать ты. Но, к сожалению, до сих пор большинство твоих решений продиктовано чувствами, а не разумом…

— Большинство… — скривилась Къяра, отстраняясь от отца, — ну ты и скажешь… Один случай из тысячи, когда я поступила не как злобный тиран, а прислушалась к чувствам и пожалела.

— Лишь потому, что знаешь, что за твоей спиной стою я, и не позволю тебе вести себя иначе. Но даже при всем этом ты умудряешься идти наперекор моей воле.

— Отец, ну могут у меня быть хоть маленькие слабости?

— Могут, но только если ты готова в любой момент от них отказаться.

— Хорошо, поняла… я и так уже отказалась практически от всего.

— Отказываться не надо, без особой необходимости… лишь будь готова это сделать.

— Давно готова от всего отказаться… Даже от жизни.

— А вот это явно лишнее.

— Ладно, не будем больше об этом, — Къяра поморщилась. — Лучше скажи: почему мать так стыдиться и скрывает, свою вторую сущность?

— Она и дракон два разных существа… Она боится его.

— Откуда ты знаешь?

— Я долго разговаривал с Орестом перед его казнью, и ему пришлось все подробно рассказать мне про собственную дочь.

— Почему?

— Во-первых, я умею очень хорошо спрашивать, а он не дракон, чтоб оставлять мои вопросы без ответа. А во-вторых, он, поняв чего я добиваюсь, хотел предостеречь меня и отговорить от того, что я задумал.

— И что он рассказал тебе? — во взгляде Къяры читалось неподдельное любопытство.

— Ты ведь знаешь, что маги уничтожили всех драконов, пользуясь их честностью, неумением лгать и тем, что клятва дракона для него священна. Так вот когда-то давно Орест пленил одного из последних: молодого дракона, оказавшегося особой женского пола, и в отличие от остальных сумел надеть на нее кабалит. Держа ее в своем замке, он был очарован ее могуществом, силой и магией. И захотелось ему наследника владеющего силой и магией дракона, но умеющего лгать и иметь человеческий облик… Как ты понимаешь, дракон отвергла все его притязания, для нее он был лишь мучитель с помощью лжи и обмана пленивший ее. Он силой овладел ей, но когда пришел срок рождения наследника дракон порвала все цепи, удерживающие ее, и бросилась на Ореста, и тому пришлось убить ее с помощью кабалита. Однако он не растерялся и, разрезав дракона, достал еще живого ребенка. Это была Алика. Он скрыл ее происхождение, убив всех, кто мог знать или догадаться об этом, пощадив лишь доверенного слугу, не раз помогавшего ему в трудных ситуациях и очень преданного.

— Это от него ты узнал их тайну?

— Конечно, моя радость, ты необычайно сообразительна. Ну так вот. Орест представил Алику дочерью от одной из своих наложниц, умершей родами и воспитывал ее. А примерно лет в шесть решил посмотреть, может ли его девочка владеть образом дракона. Дал ей амулет и научил, что надо делать. Результат поразил его. Девочка перевоплотилась, но перевоплотилась в совершенно параллельное существо, которое не помнило из того, что знала Алика ничего. Орест понял, что проиграл, и то, что он задумал, провалилось. Ложью и обманом Оресту удалось заставить дракона перевоплотиться обратно в дочь. После этого он, уничтожив амулет, начал внушать Алике, которую очень любил, страх и отвращение к этому живущему в ней дракону, чтобы она и помыслить больше не смела когда-нибудь повторить перевоплощение. Эта тайна, должна была сойти вместе с ней в могилу. Однако небеса распорядились иначе…

— Отец, а как ты думаешь, мне подвластен образ дракона?

Маграт пристально посмотрел на сидящую рядом с ним дочь. Глаза ее возбужденно горели, щеки пылали, а пальцы нервно вцепились в обивку дивана. Он удовлетворенно хмыкнул и тихо спросил:

— Радость моя, ты ела сегодня?

— Нет. А почему ты спрашиваешь? Покормить меня хочешь? — недоуменно спросила та.

— Нет, не хочу… Я хочу предложить тебе попробовать перевоплотиться. Если конечно ты сама этого хочешь и не боишься, что сознание дракона вытеснит твое…

— Не вытеснит… я давно его ощущаю. Оно часть меня, я по-другому воспринимаю мир. До того, как я узнала, что во мне кровь драконов, я никак не могла понять почему…

— Я знал, что ты так ответишь, я видел это.

— А причем здесь то, что я не ела?

— Перевоплощаться, особенно поначалу, тяжело… тебя может тошнить.

— Раз я не ела, то, значит, не может. Я хочу попробовать.

— Что ж попробуй, дитя мое, — Маграт встал, взмахнул рукой, и в стене открылась темная ниша, со столиком на котором лежала красивая шкатулка. Он подошел к ней, открыл и, достав мерцавшее и переливающееся колье Алики, протянул Къяре: — Надень его, тебе будет легче…

Поднявшись с дивана, Къяра взяла колье и стала рассматривать камни на свет.

Глядя на сверкающие бриллианты, она лукаво улыбнулась и тихо спросила, — Интересно знать: где ты достал кровь дракона, чтобы преобразовать его?

— Когда ищешь и очень хочешь найти, не найти невозможно, — не сводя с нее пристального взгляда, ушел от ответа Маграт.

— Интересное наблюдение, — губы Къяры изогнулись в ироничной усмешке.

Потом она решительным движением надела колье и с удивлением посмотрела на отца:

— Ничего не происходит.

— И не должно, — ответил тот. — Ты же не Алика, сущность которой только качни и ее вытеснит другая… Ты должна захотеть сама.

— А как?

— Тебе виднее. Позволь дракону, которого чувствуешь, явиться и, возможно, он явится.

Къяра задумалась, и некоторое время молчала, сосредоточенно прислушиваясь к своим ощущениям. Потом подошла к большим двустворчатым дверям, ведущим на балкон, и распахнула их. Встав в проеме, она замерла. Тело ее окутала непрозрачная дымка, превратившаяся в небольшое облако, которое неожиданно, словно взорвавшись изнутри, разлетелось клочьями. И вместо него на балконе появился большой черный дракон с серебристо-серой каймой на крыльях. Он тяжело переступил с лапы на лапу, осторожно, чтобы не сломать ничего, обернулся и встряхнул крыльями. Затем повел головой и, шагнув в комнату, в упор посмотрел на стоящего перед ним Владетеля.

— Здравствуй, — тихо произнес Маграт.

— Здравствуй, — ответил дракон, чуть склонив голову и внимательно его разглядывая.

— Рад тебя видеть, — улыбнулся ему тот.

— И я рад тебя видеть, — дракон еле заметно кивнул.

— Ты знаешь, кто я?

— Ты? — дракон еще раз внимательно оглядел Маграта с головы до ног и утвердительно кивнул, — Знаю.

— Так кто же я?

— Ты сам не знаешь, кто ты? — недоуменно спросил дракон.

— Я знаю, кто я, — Владетель раздраженно едва заметно поморщился.

— Тогда зачем спрашиваешь? — дракон осторожно пошевелил хвостом, оставшимся на балконе, и вновь переступил с лапы на лапу.

— Я хочу знать, что знаешь про меня ты.

— Что знаю про тебя я? Что именно ты хочешь знать из того, что знаю про тебя я?

— Ты сказал, что знаешь, кто я.

— Сказал, — подтвердил дракон.

— Вот и скажи, кто я.

— Зачем это тебе? — дракон озадаченно хмыкнул, — Ты же сказал, что знаешь, кто ты.

Маграту стало надоедать. Разговор с драконом грозился перейти на новый виток одних и тех же вопросов и ответов. При этом выяснить: может ли Къяра контролировать дракона и имеет ли связь с его сознанием, никак не удавалось.

— Хорошо, тогда скажи мне, кто ты.

— Я? — дракон склонил голову и еще внимательнее посмотрел на Владетеля, — Разве ты не видишь, кто я?

— Я вижу, что ты дракон, но я не знаю, твоего имени.

— Что в имени тебе моем, раз оно незнакомо тебе… — печально произнес дракон.

— Но я же должен хоть как-то к тебе обращаться.

— Как хочешь, так и обращайся, я пойму, что это ты ко мне.

— А если не поймешь?

— Сейчас же понимаю, — во взгляде дракона читалось непонимание.

— Где ты живешь? — решил сменить тему Маграт.

— Везде… где сейчас нахожусь, там и живу… А разве можно иначе?

— Я имею в виду, где твой дом?

— Мой дом? Ты когда-нибудь видел, чтобы у дракона был дом?

— Нет, я вообще дракона первый раз вижу… Поэтому мне все интересно, расскажи о себе, — ласково попросил Маграт.

Он окончательно понял, что сознание его дочери где-то потерялось и, возможно, невозвратно погребено под массой этого чуждого ему разума. Орест правильно предупреждал его. Надо было срочно исправлять ситуацию.

И в это время дракон рассмеялся. Тихо и достаточно мелодично.

— Ты обо мне лучше меня самой знаешь, — произнес он сквозь смех, — Что тебе еще рассказывать? Правда, имя мое забыл, но это дело поправимое, я на бумажке тебе напишу, и ты будешь ее с собой носить.

— Къяра, несносная девчонка! Зачем ты меня так напугала?

— Вот видишь, вспомнил… а говорил «не знаю», даже здоровался зачем-то еще раз, хотя нет… мы сегодня с тобой не поздоровались. Так что это было правильно, извини, — дракон медленно приподнял свой хвост и осторожно помахал им.

— Как ты себя чувствуешь?

— Замечательно… Только телом еще не совсем владею и боюсь разрушить здесь что-нибудь с непривычки… Слушай, а у драконов, правда, есть дома?

— Раньше были огромные дворцы. Они же магией очень хорошо владели, поэтому создавали, что хотели.

— Занятно.

— А почему ты со мной так говорила?

— А у меня мысли теперь такие… немного нереальные и оторванные от действительности что ли. Я все ощущаю и воспринимаю теперь совсем по-другому… Ты сказал «здравствуй» и я ответила тем же… А потом стало интересно, когда ты меня раскусишь и на чем… Я же ни словечка не солгала тебе. А как бы ты меня стал заставлять вернуться к прежнему облику, а?

— Не стал бы. Подружился бы с тобой и в своих целях использовал.

— А вот и врешь.

— Мне можно, я — маг. А то получается, тебе можно надо мной издеваться, а мне, видите ли, нет? — Маграт улыбнулся. Он не ожидал, что все получится так легко. Его наследница получила то, чего он так желал для нее, — Ладно сбрасывай облик, пойдем покормлю тебя… а то ночь на дворе, а ты и не ела весь день.

— Не хочу, — дракон замотал головой, — я лучше крылья разомну… Ночь — прекрасное время для полетов. К тому же смотри, внизу уже твои стражники толпятся и мой хвост разглядывают, решая: бежать им тебя спасать или ты сам разберешься с ночным гостем. Так что лучше я покину это место именно так.

— Кто ж тебе посмеет помешать… Лети, — усмехнулся Маграт.

Дракон немного неловко вновь развернулся и целиком вышел на балкон. Потом взмахнул огромными, черными с серебристо-серой каймой крыльями и поднялся в воздух.

Взлетев, он чуть не зацепил крылом край крыши дворца. Потом резко ушел в сторону и, взмыв вверх, выровнял свой полет.

— Освоилась, — пробормотал Маграт, одновременно думая, какой слух, объясняющий визит столь необычного гостя, распустить во дворце.

И тут до его тонкого слуха долетели женские голоса. Маграт использовал магию и отчетливо услышал разговор, доносившийся из открытого окна его дворца:

— Ты видела? Видела?

— Значит, это поэтому она к отцу приходила. Дракона пленила и хотела ему показать.

— Интересно она на нем улетела или его одного отпустила.

— Не видела я, отсюда плохо видно было, пока он выше не взлетел.

— А я думала драконов не бывает.

— Ага «не бывает»… А это тогда кто был?

— Не спорьте, девочки. Видно есть они, только мало их очень, поэтому их и не найти…

— А Владетельница гляди-ка нашла…

— Ты Владетельницу хоть раз видела? Она же одним взглядом кого угодно даже из-под земли достанет…

— Да, она на меня сегодня так глянула, что я чуть замертво не упала… А Владетель меня сразу с колен сбросил, лишь ее увидал, да так прикрикнул, что я еле ноги унесла.

— А дракон страшный был… Как она его интересно не побоялась? А вдруг бы он тут все спалил? Говорят, они огнем умеют плеваться.

— Умеют… Только у Владетельницы разве кто посмеет без ее приказа плюнуть? Говорят, ее даже кириты боятся.

— А я киритов не видала никогда. Какие они?

— Твое счастье, что не видала. А то б это было последнее, что видела. По крайней мере, раньше, пока их Владетельница не покорила. Такие громадные, воинственные дикари. Здоровые, рыжие, лютые, как стая голодных волков, и уничтожают все на своем пути… В селеньях, на которые они нападали, ни одной живой души не оставалось.

— Ты-то откуда знаешь?

— А я девчонкой совсем была… В лес пошла, мимо меня человек пять, таких, как я описала, проскакало в сторону нашего села. Я тогда схоронилась и до следующего дня в лесу просидела, а когда вернулась: пепелище кругом, гора трупов и ни одной живой души… У нас в селе отряд наших вооруженных охранников был, человек двадцать и маг при них, только не помогло это. Пятеро этих воинов перебили всех. Как я до соседнего села добралась и не помню уже…

— Как же Владетельница их покорила? Говорят, ее несколько киритов даже сопровождают теперь везде и прислуживают ей.

— Это точно. Я на пиру, как-то Владетелю прислуживала, видела. Один все время за ее спиной стоял, здоровый такой, одной рукой раздавить может… А когда баян петь стал, что ей стоит только бровью повести, как любой кирит будет у ее ног, она руку в его сторону, так откинула и говорит: «Феруз, по-моему, он преувеличивает». Тот сразу бух рядом с ней на колени и головой к полу у ног ее: «Он истинную правду поет, госпожа. Кириты почитают Вашу власть». Силой покорила, наверное, а как еще таких покорить можно?

— Девочки, быстрее окно закрывайте, Селим идет, ой, что сейчас будет, если увидит…

Владетель услышал стук захлопываемого окна.

— Распустились совсем… — подумал он, — надо будет устроить показательное наказание, чтоб языки все прикусили… но позже, когда слух по дворцу разнесут.

Дракон летел, расправив широкие складчатые крылья. Вдыхая теплый ночной воздух и наслаждаясь видом раскинувшегося под ним леса. Он летел долго, почти всю ночь. Небо уже алело на востоке, предвещая скорый рассвет. Наконец он увидел то, что так долго искал. Небольшое, уютное лесное озеро манящей гладью темной воды плескалось прямо под ним. Дракон описал круг над озером и, приземлившись на его берегу, неспешно вошел в его темные воды. Вода приятно холодила его разгоряченное долгим полетом тело. Дракон взмахнул крыльями, и фонтан брызг разлетелся под ними. Удовлетворенно хмыкнув, он сложил крылья и нырнул в прохладную воду.

— Учитель, учитель!

Виард проснулся оттого, что Регмир с силой тряс его за плечо.

— Что случилось? — нехотя повернувшись, Виард посмотрел на ученика, и сон у него как рукой сняло. В глазах Регмира плескался столь откровенный страх, что ему стало не по себе, и он тут же поднялся.

— Учитель, вставайте. К озеру дракон прилетел!

— Какой дракон, что ты мелешь? Драконы вымерли давно. Последнего дракона уничтожили лет сорок назад, да и то в горах…

— Учитель, я Вам точно говорю: огромный черный дракон, а на крыльях серебристо-серая кайма. Он где-то у озера приземлился. Я к роднику за водой ходил и увидел, как он летел. Сначала высоко, а потом ниже спустился, круг над озером описал и сел где-то там.

— У тебя жара нет? — Виард озабоченно потрогал лоб юноши.

— Это правда!

— Хорошо, — согласился Виард, — пойдем, сходим к озеру, и ты увидишь, что там никого нет и бояться нечего. Со мной ты не испугаешься пойти?

Его ученик выглядел таким взволнованным и напуганным, что он решил прогуляться к озеру, чтобы доказать ему, что дракон лишь привиделся ему в предрассветных сумерках.

— Да, я пойду. Вы только меч возьмите с собой, — почему-то шепотом произнес Регмир.

— Подай его мне, и пойдем.

Виард быстро оделся, взял меч, и они направились к озеру. Лес был наполнен тихими шорохами, скрипом старых деревьев и шелестом листвы под легкими порывами ветерка. Но и только.

— Ну, ты слышишь своего дракона? Я — нет, — раздраженно произнес Виард, шагая по тропинке к озеру, — Не думаешь же ты, что он, если бы был, конечно, умеет ходить на цыпочках и вообще не издает никаких звуков.

— Я видел его, — упрямо произнес юноша.

В это время на озере раздался сильный всплеск, и испуганно закричала сойка. Потом всплеск повторился, а потом еще и еще.

— А вот это интересно… — пробормотал Виард и, сразу сменив темп ходьбы, свернул с тропинки в лес, после чего очень тихо обратился к Регмиру, — идешь строго за мной и постарайся не шуметь. Иди так, как учил тебя.

— Да, учитель, — кивнул Регмир.

Они вышли к озеру кружным путем, не потревожив никого из его обитателей, и замерли у края леса.

Везде, на сколько хватало глаз, темная гладь озера была недвижима. Лишь кулик важно выхаживал по берегу, да пара уточек копошилась в камышах. Виард уже хотел сделать знак рукой Регмиру, что можно расслабиться, как заметил на противоположном берегу явные и четкие следы больших когтистых лап, ведущие прямо к озеру. Виард, сделав жест рукой Регмиру, чтоб тот не двигался, быстро перебежал к зарослям ивы прямо на краю озера.

В это время на озере раздался всплеск и из глубины показалась голова. Виард перехватил поудобнее меч, а потом пораженно замер. Голова была совсем не головой чудовища, которое он ожидал увидеть, а головой женщины с распущенными черными волосами. На лбу ее сверкала золотом и драгоценными камнями великолепная диадема.

— Владетельница… — растерянно пробормотал Виард, выходя из кустов.

— Давно ждешь? — усмехнулась Къяра, выходя на берег. Она щелкнула пальцами, и в руках Виарда оказалось большое пушистое полотенце.

— Меч положи и помоги мне вытереться, — раздраженно проговорила она, заметив, что Виард не двигается.

— Да, Владетельница, — кивнул Виард. Он торопливо положил меч и, махнув рукой Регмиру, чтоб уходил, шагнул к ней. Растирая ее полотенцем, он заметил, что купалась она не только в диадеме, но и в колье Алики. Воин удивился, но ничего не сказал.

— Так ты даже не один и при оружии, с чего вдруг? — спросила она.

— Регмир здесь видел дракона.

— Дракона? — переспросила Къяра.

— Вон следы, — Виард махнул головой, указывая на противоположный берег, но никаких следов там не увидел.

— Какие следы? Я не вижу ничего… — удивилась Владетельница, — Когда здесь Регмир дракона видел?

— Меньше получаса назад видел и за мной побежал. А следов действительно уже нет… — покачал головой Виард, внимательно осматривая берег, где только что явственно видел отпечатки лап на песке, — Неужели со сна померещилось? Старею, наверное, — воин тяжело вздохнул и еще раз огляделся, — Кстати, Ваших следов, Владетельница, я тоже не вижу…

— Моих и не увидишь, я магией воспользовалась.

— С чего бы это вдруг?

— Встречаться с тобой в мои планы не входило.

— Даже так? Выходит, Вы не хотели, чтобы я знал, о Вашем появлении здесь, Владетельница? Вы не желали даже видеть меня? — озадаченно произнес Виард, потом помолчал немного и подавленно добавил, — Значит, ты уже все знаешь… Что ж этого следовало ожидать. Однако в Ваших силах все исправить, Владетельница. Казните меня, и больше никто не нарушит здесь Вашего уединения. Отец ведь отдал Вам меня?

— Отдал, — подтвердила Къяра, — но казнить тебя тоже в мои планы не входит. Давай прекращай меня учить, что и как мне проще делать. Лучше к себе проводи. Раз уж свиделись, хоть чаем напоишь…

— Разве не хочешь хотя бы наказать? — Виард испытующе посмотрел ей в глаза.

— За что? За то, что ты выполнил приказ и сдержал клятву? Так за это не наказывают. Это лишь ценят. Я при случае тоже воспользуюсь этим.

— Къяра, девочка моя… я сделаю для тебя все, что пожелаешь, — Виард тяжело опустился на колени, — все, что в моих силах. Но лучше бы ты наказала. Мне так тяжело, от того, что ты даже видеть меня теперь не желаешь… Пожалей старика. Я с радостью приму любое твое наказание, лишь бы ты простила.

— Я пошутила, Виард. Я рада тебя видеть и совсем не хотела скрываться от тебя… и тем более не хочу тебя наказывать. Встань. Мне просто надо было побыть одной перед нашей встречей, я очень устала…

— Что-то случилось? — Виард поднялся.

— Нет, не случилось ничего, — Къяра помолчала немного, раздумывая над чем-то, а потом, резко тряхнув головой, добавила, — кроме того, что я стала драконом… Регмир не солгал тебе, да и следы тебе не привиделись…

— Девочка моя, что ты говоришь? Это невозможно!

Виард даже попятился в испуге, а потом нахмурился и, напряженно вглядываясь в лицо Къяры, вновь шагнул к ней.

— Неужели это из-за этого проклятого колье? — тихо прошептал он, — Какой же я идиот, что поверил ему… Как же он посмел заставить тебя его надеть!? Это ведь наверняка из-за него… — он протянул руку и хотел схватить колье Алики.

— Тсс. Успокойся, — Къяра перехватила его руку, — Никто меня не заставлял. Я сама этого захотела. Я ничего не хотела говорить тебе, и даже как ты уже понял, хотела все скрыть. Только получилось не особенно удачно… Я пока с трудом пользуюсь новым обликом, и мне трудно предугадать последствия моего поведения.

— Зачем ему было это надо?

— Это надо не ему. Это надо мне. Я ведь тебе уже сказала, меня никто не заставлял. Мне нравится быть драконом. Понимаешь? Нравится.

— Это не может нравиться!

— Это не может нравиться тебе, потому что ты не дракон. Но нравится мне, потому что во мне их кровь.

— Девочка моя, это какое-то безумие… Какая кровь драконов? Ты же маг… Это несовместимые понятия, — воин раздраженно помотал головой, — Ничего не понимаю. Бред какой-то.

— Отцу удалось их совместить… — Къяра с усмешкой наблюдала за ним.

— Алика не была драконом.

— Не была и что с того?

— Ты ее дочь и дочь великого мага, поэтому ты не можешь быть драконом, — воин никак не хотел поверить в ее слова.

Къяра тяжело вздохнула и как непонятливому ребенку пояснила:

— Алика не была драконом, потому что не хотела, а я — хочу.

— О небо! — простонал Виард, — И это сделал я… Если бы я мог, я бы тут же удавился. Слушай, позволь мне умереть… я не в силах жить с мыслью, что сотворил с тобой такое…

— Да ничего ты не сотворил… С чего ты взял что ты в чем-то виноват? Колье мне отец оставил, чтобы я нашла мать, и я нашла ее. Все остальное это уже лишь моя инициатива и мои желания.

— Девочка моя… это невозможно. Ты и эта мерзкая тварь, — Виард скривился, — Это ужасно. Даже не говори мне такого… ты не можешь этого хотеть.

— Почему ты считаешь дракона мерзкой тварью? Ты видел хоть одного?

— Нет, не видел. Слава небесам, маги их всех уничтожили…

— Тогда почему — мерзкая тварь?

— Большой, здоровый крылатый ящер, плюющийся огнем, способный лапой раздавить любого в лепешку и при этом владеющий магией да еще и разговаривающий, это же проклятье всего рода человеческого… И ты говоришь, что это — ты… Девочка моя, ну скажи, что ты пошутила… или дай мне умереть… я не вынесу этого, — Виард опустился на колени, и в глазах его сверкнули слезы.

Къяра покачала головой, ее губы дрогнули. В глазах плескались обида и разочарование. Она поднесла руки к вискам Виарда, меж пальцев у нее возникло голубоватое сияние. Виард покачнулся, и сознание его заволокла какая-то туманная завеса.

— Я пошутила, Виард. Я рада тебя видеть и совсем не хотела скрываться от тебя… и тем более не хочу тебя наказывать. Встань, — повторила Къяра, опустив руки, — Мне просто надо было перед встречей с тобой закончить одно дело, а я не успела…

— Что-то случилось? — Виард поднялся.

— Да. Я пленила дракона. Он милый, и я хотела выкупать его здесь. Но тут пришел ты с Регмиром, и мне пришлось срочно заставить его уйти, через магический переход. Я хотела скрыть это, но раз уж ты заметил следы, то рассказываю все как есть.

— Милый? Ты называешь эту тварь милой?

— Мне он нравится… Я бы очень хотела иногда его здесь выгуливать. Ты не станешь убивать его?

— Ну и вкусы у тебя, девочка моя… Но раз нравится, что поделать, пусть гуляет… Я его не трону, а вот сожрет ли он меня, не знаю.

— Он не причинит тебе вреда… Он добрый.

— Добрый? Эти твари не могут быть добрыми. Может, он и не будет есть меня и Регмира, раз ты надела на эту тварь ошейник… Но добрым он быть в принципе не может, не обольщайся, он лишь делает вид.

— Драконы не умеют лгать и делать вид.

— С чего ты это взяла?

— Я знаю. Ты напоишь меня чаем?

— С удовольствием. Ты действительно не сердишься на меня, за то, что я солгал тебе про колье?

— Нет, я лишь убедилась, что ты не умеешь нарушать клятвы и приказы, я ценю это… Я ведь уже сказала.

— Ты столь великодушна, моя девочка, я даже не ожидал, благодарю тебя.

— Да не за что… пойдем к дому, а то у меня не так много времени.

На пороге дома их встретил коленопреклоненный Регмир.

— Здравствуйте в веках, Владетельница, — склонился он перед Къярой.

Кивнув ему, Къяра вошла в избушку и увидела, что стол накрыт, а над очагом варится похлебка и кипит чайник.

— Твой ученик явно стал более сообразительным, — обращаясь к Виарду, с усмешкой проговорила она.

— Да, Владетельница, он очень старается, — ответил Виард, входя следом за ней.

— Это радует… Подойди ко мне, — позвала она юношу.

Тот тут же поспешно приблизился к ней и вновь опустился на колени.

Къяра улыбнулась: — Ты боишься драконов?

— Да, — честно признался Регмир, — тот дракон, что я видел утром, он ужасен…

— Это мой дракон, — медленно произнесла Къяра, — и он не тронет тебя, если только злить его не станешь.

— Я не буду его злить. Зачем мне это? — тихо проговорил юноша.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнув, Къяра повернулась к Виарду, — Слушай, ты не возражаешь, если я чуть-чуть изменю здесь все?

— Владетельница, здесь все в Вашей власти, теперь даже полностью я. Вам не надо ни о чем спрашивать… — усмехнулся Виард и склонил голову.

— Вот до чего же с тобой тяжело, — Къяра испытующе посмотрела на Виарда, — Задала конкретный вопрос, требующий конкретного ответа, а вместо него получила нравоучение, как я должна себя вести… Ты когда-нибудь прекратишь учить меня?

— Простите, Владетельница, это больше не повторится. Я не против, чтобы Вы изменили здесь все, что только пожелаете, — Виард склонился еще ниже.

— Виард, прекращай так ко мне обращаться, — Къяра капризно скривила губы, — Я уже поняла, что власть ты мою почитаешь и покорен. Если вдруг мне захочется еще раз это проверить, не сомневайся, я скажу. Поэтому, достаточно. Не надо больше.

— Хорошо, моя девочка, как скажешь… только не сердись.

— Не сержусь, не сержусь… — распевно произнесла Къяра и взмахнула рукой. Избушку тут же окутал туман, а когда он рассеялся, ни Виард, ни Регмир не узнали места, где стояли. Они оказались посередине большой залы двухэтажного, добротного каменного дома. По двум сторонам залы тянулись вверх массивные деревянные лестницы из мореного дуба, заканчивающиеся балюстрадой с множеством дверей. Посередине залы стоял стол и стулья с высокими спинками, а в конце залы был большой камин, и несколько дверей.

— Посмотрите все потом… — все тем же распевным голосом произнесла Къяра, — Сейчас я хочу есть.

Она еще раз повела рукой, и на столе появились разнообразные блюда и великолепная посуда.

— Садись, Виард, — продолжила она, — сначала поедим мы, а если Регмир будет хорошо нам служить, то потом позволим и ему… Ты ведь знаешь, малыш, как прислуживают за столом, не так ли? — обернулась она к нему.

— Да, Владетельница, — подтвердил он.

— Вот и постарайся… У меня не так много времени, и я бы не хотела его тратить на твое наказание.

Къяра подошла к своим апартаментам в обители и около них увидела сидящую под дверью всю заплаканную Хилтор.

— Меня ждешь? — Къяра остановилась перед дверью.

— Да, Владетельница. Здравствуйте в веках, Владетельница, — Хилтор поднялась и бросилась перед ней на колени, склонившись к самому полу.

— Можешь подняться. Заходи… — Къяра взмахнула рукой, и резные, массивные двери распахнулись перед ней.

Хилтор шагнула вслед за ней, и двери захлопнулись за ними.

— Что случилось, почему ты в таком виде? — презрительно скривив губы, Къяра посмотрела на Хилтор.

— Владетельница… — Хилтор вновь бросилась ниц перед ней, и голос ее задрожал от еле сдерживаемых рыданий, — я заслужила наказание… Я очень виновата, Владетельница…

— Что ты натворила?

— Я… я… — Хилтор вновь всхлипнула, — я не смогу отдать Вам девочек-танцовщиц, которых подготовила для Вас… а новых я сумею подготовить не раньше чем через месяца два, а то и больше… — она, уже не сдерживаясь, залилась слезами.

— Хилтор, прекрати! А ну встала и успокоилась! А потом медленно, четко и ясно объяснила, что случилось, — прикрикнула на нее Къяра.

— Да, Владетельница… — Хилтор встала и, втянув голову в плечи, испуганно заговорила: — Когда Вы две недели назад сказали, что хотите двух девочек-танцовщиц, умеющих синхронно двигаться, у меня были практически подготовленные четыре танцовщицы… Две Владетеля и еще две были точно не предназначены никому… обилайт потом должен был определиться с ними. Так вот я взяла их, с согласия обилайта, конечно, и сделала за две недели все, как Вы хотели. Но тут Тревис недоглядел, ну и я конечно виновата… погибла одна из девочек Владетеля, а вчера вечером вышел срок, и надо было отдавать Владетелю танцовщиц… И обилайт ночью забрал для него всех трех… заменив парой погибшую девочку… я не хотела их отдавать… умоляла его не делать это. У меня была почти подготовлена другая… ничуть не хуже… Но он даже слушать не стал. Забрал девочек и все.

— Только забрал? Неужели он спустил тебе, что ты пререкалась с ним?

— Нет, за это он наказал… правда чуть позже, — Хилтор отвела глаза, — а девочек сразу забрал.

— Это хорошо, что наказал, — усмехнувшись, произнесла Къяра, — не наказал бы он, за пререкания с ним, я бы в несколько раз сильнее наказала… Ты распустилась, как я погляжу.

— Да, я очень виновата, — Хилтор потупила глаза, — но я так хотела Вам их отдать…

— Хилтор, это хорошо, что ты понимаешь, что недозволительно вела себя. Ты имела лишь право предупредить, что готовила их для меня, а потом доложить мне и не более. Остальное в его власти, и только с ним я буду это обсуждать, — Къяра кончиками пальцев приподняла ей голову и заглянула в глаза.

— Я поняла… я обещаю, больше подобное не повторится, — прошептала та. — Вы не сердитесь?

— Почти нет, моя лапочка, — Къяра, отпустив голову Хилтор, нежно погладила ее по щеке, — твое обещание меня радует. А если ты мне сейчас расскажешь, что про меня говорят маги обители и как ведет себя с ними обилайт, я совсем сердиться не буду…

— Да, конечно, Владетельница, я все-все, что знаю, расскажу, — закивала та и начала в подробностях описывать все известные ей разговоры, поступки и проступки магов. А так же реакцию обилайта на них, если она была публичной, и реакцию магов на наказания обилайта и Къяры, если вдруг таковая была выказана.

Рассказывала Хилтор долго.

— Вас очень бояться, Владетельница, все… даже говорить о Вас боятся… и те разговоры, что я слышала, скорее исключение, чем правило… Откровенного страха в глазах при упоминании Вашего имени я не видела, пожалуй, только у Кая. Возможно, Вы давно его строго не наказывали или он привык к Вашим наказаниям и считает их естественными. Сказать точнее я не могу, так как он никогда не говорит о Вас. Я, по крайней мере, не слышала не разу, чтобы он хоть что-то о Вас сказал, он вообще редко общается с остальными магами, — резюмировала она свой рассказ и потупила голову, — к сожалению, я больше ничего не знаю, Владетельница.

— Ну что ж… я удовлетворена, моя лапочка, — Къяра вновь ласково потрепала Хилтор по щеке. — У тебя неплохая память. Мне нравится, когда ты столь послушна и покорна… Ступай к себе.

— Да, Владетельница, благодарю Вас, — проговорила Хилтор, затем, склонившись, поцеловала туфельку Къяры и вышла.

Через полчаса Къяра вошла к обилайту. Сама бросив на дверь магический занавес, она с раздражением произнесла:

— С чего это ты, позволь полюбопытствовать, моих девочек у Хилтор забрал, а? Только не лги мне про Владетеля… Я знаю, что он никогда не торопит тебя и не настаивает на жестких сроках…

— Он сам был здесь вчера ночью… девочки, конечно, были лишь поводом. Он хотел поговорить.

— И о чем вы беседовали?

— О тебе, мое сокровище. О чем еще мы можем беседовать с ним?

— Что он сказал тебе?

— Ничего существенного… Расспрашивал: как приняла тебя обитель, удается ли тебе быть жесткой и требовательной ее Владетельницей или ты опять по большей степени играешь. Упрекал, что не заставляю тебя быть жестче, хотя знаю к чему это может привести. Еще корил, что иду на поводу твоих прихотей настолько, что нашел способ заставить его закрыть глаза на измену твоего супруга.

Норлан усмехнулся и продолжил:

— Я сказал, что в обители ты достаточно строга и сумела нагнать страху на всех магов, но в основном игрой. Хотя результаты неплохие, и теперь о твоих девочках маги пекутся даже лучше, чем о его. Он решил их посмотреть и пришел в восторг. Хилтор действительно подготовила классную пару. Он захотел их забрать, и я отдал их ему. Я знал, что как только бы ты узнала, что они понравились ему, тут же сама бы отдала.

— Ты лишил меня возможности сделать ему подарок…

— Ты же знаешь, Владетель не любит ждать. Он привык получать все сразу и быстро. Или ты хотела, чтоб я дал ему почувствовать, что настолько завишу от тебя?

— Нет, конечно. Только ты лукавишь и передергиваешь… Вся твоя речь соткана из паутины лжи…. Тонко-тонко, чуть-чуть… где-то недосказал, где-то передернул и немного исказил… и в результате совсем другая картина.

— С чего ты это взяла?

— Норлан, я стала взрослей и опытней, не держи меня за девочку. Я давно знаю как тебя, так и отца… Он появлялся не для того, чтобы упрекнуть тебя и даже не для того, чтобы сказать тебе, что я получила в результате моего разговора с ним… Он о чем-то либо просил тебя, так как требовать уже не может, либо предупреждал… А девочки… девочек ты сам предложил Владетелю, а так как они были видимо действительно хороши, он отказываться не стал.

— Зачем мне это?

— В основном для отвода мне глаз, ну и для того, чтобы лишний раз показать Хилтор, кто в обители хозяин, и даже мое расположение к ней не дает ей права не слушаться тебя… Могу тебя порадовать, она поняла это и будет очень послушна и покорна тебе.

— Это лишь твои домыслы.

— Норлан, хватит! Я хочу, чтобы ты мне сказал, зачем здесь появлялся отец.

— Я уже сказал тебе… твое право не верить моим словам… но больше, к сожалению, мне сказать тебе нечего.

— Норлан! — Къяра вскинула руку.

— Попробуй… — Норлан лукаво улыбнулся и с иронией посмотрел на Къяру, — убить — можешь, а вот прочесть то, что я не хочу — нет. Поэтому либо ты довольствуешься тем, что я сказал, либо убиваешь…

— Не говори… Я тоже ничего не буду рассказывать тебе… — Къяра опустила руку и капризно скривила губы.

— И не надо, мое сокровище, чем меньше о тебе будут знать окружающие, тем будет лучше для тебя.

— Значит, он сказал тебе, сказал сам… — обрадовано произнесла Къяра, — теперь только вопрос, зачем…

— Что сказал? — Норлан удивленно приподнял брови.

— Ой, не надо… не поверю. Ну скажи, я же почти догадалась… мне осталось совсем чуть-чуть… не играй с ним в игры за моей спиной. Что он сказал?

— Къяра, ты запутала меня совсем… из обычной фразы об элементарных правилах поведения, ты соорудила какие-то такие грандиозные выводы, что я не понимаю уже ничего. У тебя у самой какая-то тайна и ты боишься мне ее раскрыть, и думаешь, что ее открыл мне Владетель?

— До чего ты скользкий… тебя невозможно поймать. Ты как уж, только вместо слоя слизи, вокруг тебя слой лжи… и ты не хочешь с ним расставаться даже наедине со мной…

— Почему ты так уверена, что это ложь?

— Я ждала этого вопроса… и я бы ответила тебе на него, если бы сомневалась: лжешь ты или нет, но я, к сожалению, не сомневаюсь.

— Когда-то и, играя с Каем, ты не сомневалась, что узнала то, что я скрывал, а не то, что хотел показать тебе…

— Да, тогда я ошибалась, но это не значит, что я ошибаюсь сейчас… Мне тяжело с тобой пререкаться… Но я не хочу, чтобы между нами стояла ложь… Скажи, что солгал, и я не буду тебя спрашивать, о том, что ты хочешь скрыть.

— Хорошо, моя Лаона… — Норлан помолчал немного и закончил фразу, — я солгал тебе.

— Норлан, — Къяра подошла к нему и крепко обняла, — как я благодарна тебе, что ты это сказал… мне казалось, я совсем потеряла тебя… не хочу строить наши отношения на лжи… пожалуйста, в следующий раз просто скажи, что не хочешь или не можешь сказать правду, но только не лги… я так устала от лжи.

— Я постараюсь, мое сокровище, но сбрасывать шкуру очень нелегко… Я не могу тебе сказать из-за чего он приходил, пока не могу… Он не сказал мне, чем ты овладела, но я и так догадался, иначе бы он не пришел…

Къяра ничего не ответила, лишь крепче прижалась к Норлону.

— До чего ты необыкновенное создание, Къяра… — тихо прошептал он ей на ухо, — любой маг на твоем месте не преминул бы воспользоваться моим признанием, а ты не пользуешься…

— Если я воспользуюсь, ты больше никогда не скажешь мне правду, а зная, что я не использую ее против тебя, ты не будешь мне лгать. И вообще я не маг…

— Я уже понял это… Но, глупенькая моя, ты все равно не должна мне верить, я могу солгать когда-нибудь, когда ты будешь уже уверена, что я не лгу… и это убьет тебя.

— Неужели ты не понял, что ради любви, я готова пожертвовать жизнью. Я не могу любить, не веря, — Къяра притянула к себе голову Норлана и жадно поцеловала.

Маграт весь день ждал дочь, но она появилась у него только под вечер. Он тут же бросил магический занавес и с улыбкой посмотрел на нее:

— Ну и как ощущения?

— Замечательные… В этом образе магией пользоваться настолько легко, что даже не верится. Она будто окружает тебя плотным невидимым коконом и всегда готова к твоим услугам, отдачи нет вообще никакой… Телом пользоваться научилась, а вот солгать хоть что-то чрезвычайно трудно.

— Почему? — Маграт напрягся и нахмурился.

— Я в этом образе совсем по-другому воспринимаю действительность… искажение истины настолько противоестественно, что вызывает ощущения сравнимые разве только с магической отдачей у новичка… а может быть и хуже…

— Плохо… — Маграт покачал головой, — но постараемся исправить это. Пошли в большой зал.

— Отец… ну не сейчас же… я устала, хочу есть… я думала мы поедим вместе. Я с утра не ела…

— Поешь потом, на голодный желудок тебе будет гораздо легче, пошли.

— Тиран… лучше бы я поужинала сначала, а потом пришла… — пробормотала Къяра, и по ее тону Маграт понял, что дочь готова подчиниться.

— Никто и не спорит, что тиран, пошли, — он вышел, и Къяра, обречено вздохнув, пошла вслед за ним.

В большом зале она приняла облик дракона, и Владетель стал задавать ей вопросы, заставляя в ответ лишь лгать.

Через час, дракон раздраженно замотал головой и отступил в угол залы:

— Все, больше не могу… Отпусти… сил никаких нет… мне очень тяжело, я устала.

Маграт испытующе посмотрел на дракона: — Это ложь или истинная правда?

— Правда… я больше не могу лгать…

— Я ведь предупредил, скажешь хоть слово правды и наше с тобой общение продлится вдвое против прежнего, так что не обессудь…

— Общайся, — тяжело вздохнул дракон и улегся на пол, — только сам с собой… Слова тебе больше не скажу…

— Так ты не будешь больше говорить? — тихо, с угрозой в голосе спросил Маграт.

Дракон поднял голову, печально посмотрел на него и, положив ее на лапы, закрыл глаза.

— Даже так? Ну хорошо, сама напросилась… не хочешь слушаться, и не держишь обещаний, я тоже не буду… Лиат завтра же вместе с Ингой будет казнен, и ты знаешь как.

— Только попробуй… — с угрозой в голосе проговорил дракон, поднимая голову.

— Не только попробую, но и сделаю… и тебе придется убить меня, чтобы помешать.

— Злой ты… Казни кого хочешь, я в горы улечу… — дракон тяжело поднялся, переступил с лапы на лапу и взмахнул крыльями.

— Хорошо, хорошо. Пошутил, не буду никого казнить, раз пообещал. Я удовлетворюсь тем, что ты, даже не задумываясь, сама нарушила свое обещание.

— Какое? — дракон с изумлением посмотрел на Маграта.

— Ты даже не заметила? Еще чудеснее. Ты пообещала больше ни слова не сказать мне. Ни один дракон рта бы не раскрыл со мной после этих слов… Все, скидывай обличье, пойдем ужинать. Я вкусно покормлю тебя.

— Вкусно покормишь? — Дракон склонил голову, — это интересное предложение… Пожалуй, я соглашусь.

Дракон замер, тело его окутала дымка и вместо него появилась Къяра, которая с усмешкой произнесла:

— Вот только из-за ужина и согласилась… А то сидела бы сейчас в горах смотрела бы на звездное небо и уже никогда бы не видела всей этой мелкой никчемной суеты, придворной возни, интриг и не имела бы никаких обязанностей…

— В этом жизнь, радость моя.

— Но не у драконов… Они чувствуют все иначе, поэтому не зли меня в этом обличии, могу и, правда, улететь…

— Я почувствовал это, — улыбнулся Маграт, — пойдем, поедим… Драконы же лишены этой милой возможности — наслаждаться едой. Они не едят и не чувствуют вкуса, им достаточно магии.

Регмир шел по лесу, утренний туман стелился по траве, и первые лучи солнца лишь коснулись верхушки сосен. Он пытался выследить соболя, и вдруг неожиданно споткнулся обо что-то и чуть не упал. Удивленно взглянув себе под ноги, Регмир с ужасом понял, что споткнулся о хвост дракона, лежавшего на полянке. Дракон поднял голову и с удивлением посмотрел на Регмира. У того от страха отнялись ноги, и он застыл на месте не в силах даже пошевелиться.

— Здравствуй, — сказал дракон.

— Здддрав-ствууй, — пробормотал Регмир.

— Куда идешь?

— Соболя пытался найти…

— Он в дупле большого дуба на краю соседней поляны.

— Спасибо, — Регмир испуганно кивнул и сделал шаг назад.

Дракон вновь опустил голову и замер, закрыв глаза.

— Вы это того… извините, что я на Ваш хвост наступил… я нечаянно, я не заметил…

— Бывает… — пробормотал дракон, приоткрывая один глаз, а потом снова сомкнул веки.

— А Вы соболя видели?

— Нет, он раньше, чем я пришел, в дупло залез…

— А откуда Вы знаете, что он там?

— Чувствую… — дракон вновь открыл глаза и приподнял голову, — может, ты все-таки займешься им и оставишь меня в покое?

— Да, конечно, извините… — пробормотал Регмир, — просто я никогда раньше не разговаривал с драконами… я не думал, что они, то есть Вы можете так говорить…

— Как говорить? — дракон удивленно наклонил голову.

— Ну, по-доброму… я же думал, Вы сразу всех едите и ни с кем не разговариваете… и не церемонитесь.

— Драконы не едят людей… они вообще не едят, им магии хватает.

— Это правда?

— Драконы не лгут.

— Правда?

— Ты спрашиваешь второй раз об одном и том же. Тебе что заняться нечем?

— Конечно, есть, мне соболя добыть надо. Учитель накажет, если я не добуду ничего.

— Вот и добывай его… — дракон медленно поднялся. Вокруг него мерцала и серебрилась легкая, полупрозрачная дымка, тонким покрывалом укутывая все его тело. Дракон шагнул в сторону чащи и тут же исчез из вида, словно его и не бывало, не помяв ни кустика и не примяв даже травы.

Регмир зачарованно посмотрел ему вслед, а потом помотал головой, словно отгоняя наваждение, и пошел к большому дубу на краю соседней поляны. Он почему-то не сомневался, что именно там найдет соболя.

Через два дня Къяра появилась у Виарда и вместе с ней в доме появилась еще шесть человек. Повар, две служанки, двое слуг и изысканно одетая, хорошенькая золотоволосая девушка.

— Я решила несколько изменить твой быт, — обратилась Къяра к Виарду, — Они все полностью в твоем распоряжении, если кто не нравится, наказывай, казни… я других пришлю.

— Неожиданно, — протянул Виард, — и кого ты сюда мне притащила?

— Это хороший повар, мне, по крайней мере, нравится, как он готовит, еще двое слуг, две служанки, и твоя наложница. Ее Мартой зовут, — Къяра указала на девушку, — скажи, если она не в твоем вкусе, я могу сразу заменить ее.

— А ты можешь их всех отсюда забрать сразу? Я привык один. Мне даже с этим домом тяжело.

— Вот поэтому они здесь, чтобы взять на себя все хозяйственные вопросы. Ты будешь заниматься лишь тем, чем сам захочешь. Я все продумала, так все будет гораздо лучше. Жить они будут в пристройке, ну за исключением Марты, я надеюсь. Подниматься наверх будут лишь, когда сам кого-то позовешь… Тебе досаждать не будут, а посмеет кто-то, накажи, и все проблемы решатся. Не упрямься.

— Хорошо… — Виард, обречено вздохнул, — только вот Марта здесь уж точно явно лишняя. Забери ее.

— Заберу, если скажешь какую возьмешь вместо нее.

— Никакую, Къяра. Я привык жить один.

— Виард, ты совсем одичал здесь, без женской ласки и заботы. Марта славная девочка, она не будет навязываться, она лишь скрасит твой досуг. Марта иди ко мне, — Къяра обернулась.

Девушка тут же подошла к ней и склонила голову.

— Марта, девочка, скажи, ты ведь будешь слушаться своего господина и не будешь перечить ему? — Къяра осторожно подтолкнула девушку к Виарду.

— Господин мой, — девушка тут же опустилась на колени перед Виардом, и взяв его руку поднесла к губам, — любое ваше приказание будет исполнено, обещаю…

Виард отдернул руку и скривился, — Къяра, тебе очень надо, чтобы она тут была?

— Да, я буду спокойна, если буду знать, что рядом с тобой кто-то, кто заботится о тебе… и способен доставить тебе немного радости. Не отталкивай ее, она действительно славная. Ну что тебе стоит? Я заберу ее через полгода, если ты не изменишь о ней свое мнение…

— Хорошо, хорошо, пусть остается, раз ты этого хочешь… но это только ради тебя и только на полгода, — раздраженно заметил Виард.

— Вот и замечательно, — улыбнулась Къяра, и рукой коснувшись плеча девушки, тихо произнесла, — Марта, если у твоего господина появится повод требовать от меня, чтобы я забрала тебя раньше чем через полгода, ты отправишься сама знаешь куда.

— Да, я поняла, Владетельница, — девушка судорожно кивнула, — я постараюсь, чтобы у него не было причин быть недовольным мною…

— Да, Виард, в лес их только без тебя не пускай, — Къяра обернулась к нему, — а то неровен час, повстречают моего дракона. Тебя с Регмиром я ему показала, а их всех не хочу, пусть лучше далеко от дома не отходят.

— Хорошо, не волнуйся, без меня не отойдут. Регмир, кстати уже видел твоего дракона, говорит двигается так, что ветки не заденет и неслышно совсем…

— Они все так ходят…

— Как же ты его пленила?

— Старалась очень, — усмехнулась Къяра, помолчав немного, добавила, — ладно, разбирайся с твоими слугами. Сегодня тебе предстоит хлопотный день, а завтра, я надеюсь, все войдет в привычную колею, и тебе станет легче, — после чего взмахнула рукой и ушла через арку магического перехода.

Дракон спал в лесу, когда послышался шорох и на полянке рядом с ним появился Регмир.

— Здравствуй, — произнес Регмир.

— Здравствуй, — ответил дракон.

Они уже три месяца периодически встречались в лесу и иногда подолгу разговаривали. Дракон знал, что юноша сегодня обязательно будет искать его и не ошибся.

Регмир опустился рядом с ним на траву и тяжело вздохнул.

— Тебе больно? Тебя наказали? — спросил дракон, — Я могу снять боль.

— Не сколько больно физически, сколько морально, — вздохнул юноша.

— Сочувствую, но, к сожалению, эта боль мне неподвластна, — произнес дракон и замолчал.

Он это сказал так, что на сердце у Регмира сразу стало легче, ему очень хотелось коснуться и погладить дракона, но он знал, что тот этого очень не любит и сразу уходит.

— Подвластна, — тихо произнес юноша, — ты только сказал «сочувствую» и мне стало легче.

— Хорошо, если это так… — заметил дракон.

— Я же не маг, чтобы лгать, — ответил Регмир, он уже знал, что дракон недолюбливает магов, считая их всех лгунами.

— Зато твоя хозяйка — маг, могла и научить… Это она тебя сегодня наказала? — усмехнулся дракон.

— Ничего она меня не учила, лгать. Зачем ей это? А наказала и правда она. Заставила, как мальчишку спустить штаны, и выдрала при всех прутом.

— И от чего тебе плохо? Что незаслуженно или что при всех?

— Да при Марте это было и, в общем-то, из-за нее… Госпожа подумала, что я на нее глаз положил, — Регмир потупил голову.

— Так значит заслуженно, но унизительно?

— И незаслуженно вовсе. Не подходил я к ней вовсе… Это она вокруг меня вьется, когда никого нет.

— Влюбилась в тебя что ли?

— Ничего не влюбилась, нужен я ей как туфельки рыбе… Она вероятно думает, что если я начну ухаживать за ней, и учитель увидит, то приревнует и хоть как-то внимание на нее обратит… А то он ее от себя лишь гоняет.

— И с чего ты так решил?

— Да видно… это лишь игра, не сохнет она по мне… Она уже к учителю по всякому пыталась, а он на нее даже не глядит.

— И как она на твое наказание прореагировала?

— Она в начале испугалась, что ей тоже достанется, а когда поняла, что нет, рассмеялась, поблагодарила Владетельницу, что избавила ее от навязчивого ухажера и убежала к себе.

— А твоя госпожа спросила, кто к кому первый подошел?

— Спросила.

— Ну и что ты сказал?

— Что я…

— А что ж ты не сказал правду?

— Это что б ее под наказание подвести? Нет, я так не могу…

— Значит, ты солгал, а еще говоришь, что не лжешь…

— А ты бы что сказал?

— Правду.

— И чтоб ее наказывали? Она же по большому счету это лишь от безысходности делает, Владетельница в самом начале сказала, что если не понравится она учителю, то отправит ее куда-то, а она этого явно боится…

— Правда не может быть удобной или выгодной кому-то. Она просто правда. Ее нельзя искажать, она пропадает… Хотя немудрено с такой госпожой научиться не задумываясь лгать… я так и говорил с самого начала, — дракон вздохнул и тяжело опустил голову на лапы.

— Она и твоя хозяйка, и госпожа, — жестко проговорил Регмир и встал. Ему было обидно, что и его и Владетельницу обвинили в лживости.

— У меня нет никакой хозяйки и госпожи… — Не поднимая головы, тихо произнес дракон.

— Она сказала, что пленила тебя, и ты ее дракон.

— Она опять солгала… Меня пленить невозможно…

— Ничего не солгала, это она привела тебя сюда, и ты ее слушаешься.

— Она не привела, я сам прилетел…

— Но ты ж слушаешься ее?

— Слушаться слушаюсь, но я не ее пленник…

— Если не пленник, почему не улетаешь?

— Она хочет, чтобы я не улетал…

— Вот видишь: и слушаешься ты ее и без ее желания улететь не можешь, значит, пленник.

— Ты ошибаешься.

— Хорошо, тогда скажи, как это называется.

— Она дорога мне… несмотря на то, что она отчаянная лгунья, и жестокий и бессердечный маг, я не могу ее бросить.

— Она не лгунья! — Регмир шагнул прямо к морде дракона, — За все это время, что я знаю ее, она не солгала ни в чем! Да, она жестока, но она может такою быть, она — Владетельница, и для нее естественно требовать четкого и незамедлительного исполнения приказов. Она сама все делает четко, быстро и хорошо, и способна собственным примером показать, как надо себя вести и что-то делать. Она требовательна в первую очередь к себе, а уж потом к окружающим.

— Принц, — дракон медленно поднял голову, — а не влюбились ли вы в свою хозяйку? Что-то больно рьяно вы ее защищаете…

— Какой я принц, — Регмир тяжело вздохнул, — я перестал быть принцем, когда пал Торглон. Только откуда ты это знаешь?

— Я чувствую… Ты перестал быть наследным принцем, но ты принц по рождению и никогда не перестанешь им быть… Однако ты не ответил на мой вопрос.

— Госпожу любить невозможно… перед ней можно лишь преклоняться… она недоступна и прекрасна…

— Тебя она пленила?

— Нет, она даже не знает, что я был принцем, как впрочем, и учитель… Меня пленил вместе с родителями ее отец, их жестоко казнил, а меня отправил сюда… Для Владетельницы я обыкновенный мальчишка, которого Владетель прислал, чтобы скрасить досуг ее учителя. Но, несмотря на это, она и так очень добра ко мне… насколько это возможно.

— Возможно, я и ошибался, хотя маловероятно… — дракон покачал головой, — она маг, и этим все сказано.

— Тогда почему она дорога тебе, почему ты не бросаешь ее? — Регмир испытующе посмотрел на дракона.

— Возможно, и брошу… но не сейчас… Она сделала для меня слишком много, чтобы я мог сейчас бросить ее… — дракон тяжело поднялся и повел хвостом.

Регмир уже знал, так он делает, собираясь уходить.

— Подожди… — остановил он его, — Ты не расскажешь ей о том, что я говорил тебе?

— Мне нет в этом никакой нужды…

— А если она спросит тебя? Ведь ты не умеешь лгать…

— Я умею молчать… — усмехнулся дракон и шагнул в чащу.

— Ты сказал, она много сделала для тебя… А что она сделала? — вдогонку спросил Регмир.

— Возродила к жизни… — прошелестел ответ, но Регмир был не уверен, послышалось ему это в шорохе листвы или дракон действительно сказал это.

Регмир постоял немного, глядя в сторону, куда удалился дракон, но он будто растворился не оставив после себя даже следа. И в это время меж деревьев мелькнула тень соболя, и Регмир вскинул лук. Соболь рухнул вниз. Регмир подобрал его, вынул стрелу и направился к дому.

Подходя к дому, он услышал громкий женский плач, крики и неразборчивую мольбу… Регмир подошел ближе и увидел, что на поляне перед домом стоит Виард, ноги которого обхватила коленопреклоненная плачущая Марта, а стоящая рядом Владетельница, пытается за волосы оттащить ее от него.

— Къяра, оставь ее… она больше так не посмеет. Я накажу, и она будет послушна. Оставь. Это не повод забирать ее. — Виард перехватил руку Владетельницы и просительно посмотрел на нее.

— Виард, да зачем она тебе здесь? Я уже вижу, что она тебе не глянулась… не заступайся за нее. Я могла бы спустить подобное, если б она действительно была дорога тебе… но позволить этой бездельнице так вести себя со мной я не могу. Тебе же легче будет, что я заберу ее, сам просил в начале не оставлять ее здесь… вот и считай, что я досрочно пошла на встречу твоим желаниям…

Марта совсем зашлась в рыданиях, причитая:

— Господин мой, молю… я виновата… накажите… молю… не хотите наказывать, убейте… я безропотно все приму… только не надо меня туда отправлять…

— Къяра ты отдала мне ее, — голос Виарда стал жестче, — она провинилась перед тобой, и я накажу ее, но она моя!

— А меньше чем через три месяца сам попросишь ее забрать, так? — Владетельница разжала руку, отпуская волосы Марты, и вопросительно посмотрела на него.

— Нет, она останется со мной, я не буду отказываться от нее…

— Хорошо, — недовольно произнесла Владетельница, — сам разбирайся с ней, но мне кажется, ты скоро пожалеешь, что столь опрометчиво позволил ей остаться…

— Къяра, я никогда не сожалею, о своих решениях… ты же знаешь, — усмехнулся Виард.

— Что ж, хорошо, если так… — Владетельница развернулась и зашагала по тропинке к озеру.

Регмир преклонил колени перед ней, но Владетельница, даже не взглянув на него, прошла мимо и скрылась в лесу. Тогда он поднялся, подошел ближе к учителю и в нерешительности замер, чуть не доходя до него. Виард заметил его, кивнул, а потом тронул за плечо все еще всхлипывающую Марту, так и не выпускающую его ног из своих объятий:

— Все, хватит, слезы лить. Поднимайся и марш ко мне в комнату. Приду, поговорим…

Марта тут же поднялась и, кивнув, быстро ушла.

Проводив ее долгим взглядом, Виард повернулся к Регмиру:

— Соболя, что ли добыл?

— Да, учитель…

— Небось, опять дракон подсказал где?

— Да нет, просто совпало так…

— Слушай, только не лги… Зачем ты каждый раз разыскиваешь эту мерзкую тварь? Он так нравится тебе или тебе лень искать добычу, а проще найти дракона и спросить, где искать?

— Он не мерзкий. И еще с ним интересно. Он никогда не лжет и смотрит на многие вещи совсем с другой стороны, мне так и в голову не приходит.

— Ой, не доведет тебя до добра якшанье с этой тварью. Смотри, прознает Владетельница, мало не покажется.

— Она не запрещала разговаривать ним.

— С Мартой она тебе тоже не запрещала разговаривать, однако утром тебе влетело именно за это.

— Разве это влетело… госпожа жестко и достаточно унизительно именно объяснила, что не потерпит нашего сближения с Мартой… наказывает она не так…

— Регмир, тебе нравится Марта?

— Она мила, красива… но я не влюблен в нее, если Вы про это учитель.

— А вот ты ей, по-моему, нравишься.

— Нет, учитель. — Регмир отчаянно замотал головой, — Вы ошибаетесь.

— Я ведь видел, что это именно она к тебе подошла сегодня… да и раньше такое бывало не раз…

— Учитель, это обычная женская хитрость… она пытается заставить Вас ревновать и показать, что она достойна внимания, если на нее обращают внимание другие. Она ни разу не перешла границ дозволенного… я клянусь Вам.

— Регмир, а откуда ты знаешь про женские хитрости?

— Учитель, я все свое детство провел во дворце, поэтому интриги, женские хитрости и уловки для меня не новинка.

— Понятно, — Виард кивнул и усмехнулся, — а я всю жизнь этого вообще не касался. Я брал то, что мне нравилось и то, что мог и чувствами вообще не заморачивался. Ну да ладно… Марта здесь останется в любом случае… ты ведь слышал, мне пришлось согласиться ее оставить. Владетельница сегодня явно не с той ноги встала… С утра на тебя набросилась, потом с озера вернулась и на нее взъелась. Хотя проблема выеденного яйца не стоила…

— Вы так считаете, учитель?

— Регмир, я знаю Къяру много лет, и мне ли не знать, что она совершенно спокойно может выпить не только плохо заваренный чай, но вообще просто холодную воду вместо чая. Поэтому я не понимаю, что на нее нашло, чтобы начать придираться к тому, что Марта заваривая чай, не ополоснула чайник кипятком и залила чайник не около очага, а на столе… Да, заваривать так чай неправильно, и Марта не могла не знать об этом, но делать из этого такие выводы как сделала Къяра… Хотя последнее время она стала совсем другой… Власть калечит душу. Поэтому и говорю тебе: не нарывайся. Даже я не могу предугадать, что ей может не понравиться в следующий момент.

— Учитель, а Вам не кажется, что чай был лишь предлогом?

— Что?

— Владетельница, по-моему, просто хотела показать Вам, что может забрать Марту, и чай был предлогом.

— Регмир, зачем ей это? Ведь это было ее желание, чтобы Марта здесь осталась хотя бы на полгода…

— Да, учитель… а теперь она сделала так, что Вы решили оставить ее здесь насовсем… Это Вам только так кажется, что она согласилась с Вашим решением, на самом деле Вы сделали так, как хотела она, — Регмир усмехнулся, — Владетельница просто очень хорошо знает Вас…

— Регмир, ты так думаешь?

— Уверен.

— С чего так?

— Застав нас беседующими утром, Владетельница была явно раздосадована, но она почувствовала, что это лишь разговор, иначе наказала бы совсем по-другому… и видимо поняла, что Марту Вы до сих пор избегаете… поэтому и демонстративно из-за мелочи попыталась забрать ее, несомненно рассчитывая, что Вы вступитесь за нее…

— А если бы не вступился?

— Это бы свидетельствовало о том, что Марта действительно Вас только раздражает, и Вы с удовольствием избавляетесь от нее. И Владетельница облегчает Вам жизнь, забирая ее.

— Регмир, если ты так хорошо разбираешься в намерениях Владетельницы, может скажешь: она действительно ждет, чтобы я наказал Марту?

— Вы не можете не наказать ее, учитель. Вы обещали. Это правила игры. Даже если Вы понимаете, какие истинные намерения стоят за внешней видимостью, Вы не можете это показать… Правда, за Вами остается выбор, как именно Вы ее накажите… Вы же можете ее заставить простоять в углу всю ночь или двадцать раз подряд правильно заварить чай.

— Регмир, я уже даже и не знаю, кто кого теперь больше учит…

— Учитель, Вы рассердились? — Регмир потупил голову, — Простите…

— Да что ты… — Виард потрепал юношу по плечу, — Нет, конечно… я тебе наоборот благодарен. Я не привык за словами видеть скрытый смысл. Я воин, и всегда был только воином, поэтому я привык говорить то, что есть и от других жду того же… И я никак не могу привыкнуть, что моя девочка, давно уже не моя ученица, а Владетельница громадной империи, и отношения у нас уже никак не могут быть прежними… Она действительно может говорить одно, а думать совсем иное.

— Учитель, мне кажется, Вы напрасно так полагаете. Владетельница явно Вас уважает, и очень нежно к Вам относится. И то, что она сделала сегодня, несомненно, было продиктовано лишь ее заботой о Вас и больше ничем…

— Ты думаешь?

— Это же очевидно.

— Вот уж не знаю за что… Не заслужил я с ее стороны такого… Мне иногда даже вспомнить страшно, Регмир, как я учил ее, и как она все это вынесла… — Виард сокрушенно покачал головой, а потом, тяжело вздохнув, продолжил, — Ладно. Иди, разберись с добычей, а я пойду и постараюсь объяснить Марте, что чай Владетельнице надо заваривать так, как положено, а не так как ей хочется. И еще раз прошу тебя: не увлекайся ты общением с этой отвратительной тварью… или, по крайней мере, будь осторожен… драконы непредсказуемы, с ними только маги умеют справляться, да и то не все…

— Учитель, — Регмир испытующе посмотрел на Виарда, — а Владетельница не говорила, как пленила дракона?

— Нет, а зачем тебе это?

— Я просто спросил.

— Регмир, — Виард сделал шаг к нему и жестко схватил за плечо, — я может быть плохо разбираюсь в истинном смысле поступков Владетельницы, но еще не разучился видеть, когда пытаешься лукавить ты. Почему ты это спросил? Что тебе сказала эта тварь, что ты заинтересовался этим?

— Он сказал, что она не пленила его… и что он с ней лишь потому, что она дорога ему и возможно когда-нибудь он ее оставит…

— Он так и сказал?

— Да…

— Ничего себе… — Виард зло сплюнул себе под ноги, — Я был уверен, что если она сказала, что пленила, то это так и есть… а моя девочка заигралась совсем… Эта ее любовь ко всем тварям перешла уже все границы… Представляешь, вчера я видел ее на озере с лесным троллем на руках… а теперь оказывается и дракона она не на ошейнике держит, а пытается приручить. Совсем с ума сошла. Я всегда знал, что жизнь свою она совершенно не ценит и легко ей рискует, но чтобы так… Регмир, где ты находишь дракона?

— Учитель, Вы же пообещали ей, то не тронете его, сами говорили…

— Регмир, я и не трону… Ты смешной. Что может сделать один воин с драконом? С ними даже маги не всегда справляются…

— Он часто бывает на поляне у старых дубов, за кедровником… или на поляне за озером… А иногда в лощине, у дальнего родника.

— Пойдем, покажешь.

— Хорошо, только соболя в подвал брошу…

Регмир, повернулся в сторону дома, но тут Виард остановил его:

— Хотя нет, не надо… я один прогуляюсь, — он резко развернулся и зашагал к лесу.

Регмир озадаченно посмотрел ему вслед, он никак не мог для себя решить правильно он сделал или нет, что рассказал учителю про слова дракона. Хотя дракон не скрывал этого и сам говорил, что искажать правду нельзя.

Виард шел по тропинке к озеру, когда увидел сидевшую на траве, у озера Владетельницу. Возле ее ног крутился вчерашний маленький серый лохматый лесной тролль.

— Девочка моя, и где же ты разыскиваешь всю эту нечисть? — Виард презрительно скривился.

— Виард, прекрати… он славный, — Къяра подхватила на руки маленького лесного уродца с большими стоящими ушами и крупными, немного навыкате глазами. Тролль прижался к ней и, повернувшись к Виарду, злобно ощерился, обнажая острые желтоватые клыки.

— Ничего себе славный, ты только посмотри, как он скалиться, того и гляди, вцепится в тебя.

— Не вцепится, это он тебя боится, вот и пугает, что бы ты его не тронул. Прекрати! — Къяра легонько тряхнула тролля за шкирку, — Учись вести себя прилично, пока ты со мной никто тебя не тронет.

Тролль обиженно хмыкнул и, скосив на нее глаза, перестал скалиться.

— Къяра, нам надо поговорить, — Виард опустился на траву напротив Владетельницы и выжидательно посмотрел на нее.

— Говори, — кивнула она.

— Ты не можешь отправить куда-нибудь это существо? — Виард кивнул на тролля.

— Пока не могу, и вообще вряд ли смогу в ближайшее время. Я нашла его вчера, он запутался в твоих силках и сильно покалечился, а потом его еще и волки порядком потрепали… я восстановила, что смогла… но так как нашла я его слишком поздно и восстанавливать пришлось очень многое, то он стал очень зависим от моей энергетики… За сутки без меня он чуть снова не погиб… хотя я надеялась, что он сможет без меня обходиться, но оказалось, я ошибалась… Ему без меня очень плохо, и теперь вряд ли он по собственной воле согласится оставить меня надолго… Как мне кажется, Виард, я обзавелась чем-то вроде домашнего питомца… Говорить он не умеет, в отличие от горных троллей он менее развит, но все равно достаточно смышленый, так что больших проблем надеюсь, мне не доставит. Так что разговаривать со мной тебе придется при нем.

— Девочка моя, ты серьезно? Ты собираешься тащить во дворец эту тварь?

— А кто мне может помешать? Я достаточно самостоятельна, чтобы решать такие мелочи. Ты знаешь хоть кого-нибудь, кто осмелится мне перечить и сказать, что лесной тролль недостойный спутник Владетельницы? — Къяра рассмеялась, — Или ты сам хочешь его пристрелить вроде моей белки?

— Нет, я не посмею. Уволь. Твоей белки мне с лихвой хватило.

— Вот видишь… Ладно, говори, что стряслось.

— Я хотел спросить, как ты контролируешь дракона?

— Легко. Он на редкость честный, прямодушный и не видит двойной игры… Он не умеет лгать и лукавить, он всегда выполняет обещания. В общем, заставить его повиноваться не представляет большого труда. А что ты хочешь, чтоб я заставила его сделать?

— Ничего… Просто он последнее время часто разговаривает с Регмиром, во-первых, если ты только словами заставляешь дракона повиноваться, то как бы мальчишка не сболтнул ему чего лишнее, а во-вторых, он сказал Регмиру, что он слушается тебя лишь потому, что ты дорога ему и возможно через некоторое время сможет покинуть тебя…

— Виард, все это я знаю… Хотя в любом случае спасибо, что сказал, мне приятно, что ты заботишься обо мне… Цыц, сиди смирно, — Къяра дернула за ухо завозившегося у нее на коленях тролля, — Не волнуйся, Виард, я все держу под контролем… Нет ничего более постоянного, чем временное… пусть надеется оставить меня. В надежде я не могу ему отказать… Хочешь, сам как-нибудь поговори с драконом и поймешь, что угрозы он не представляет никакой…

— Поговорю… с удовольствием поговорю… Особенно если скажешь где его найти, — Виард решительно поднялся.

— Он на той стороне озера, на поляне. Поговори с ним. Он не будет прятаться, — кивнула Къяра.

Виард кивнул ей в ответ и зашагал по тропинке, огибающей озеро.

Дракон, как и сказала Къяра, лежал на поляне. Он лежал окутанный серебристой магической дымкой, которая при приближении Виарда развеялась в стороны, и дракон поднял голову.

Виард понял, что если бы дракон не стряхнул ее с себя, то он даже не заметил бы его.

— Здравствуй, — произнес дракон.

Виард подошел ближе и пристально, в упор стал рассматривать его, не говоря не слова. Дракон чуть склонил голову, и в его глазах, как показалось Виарду, мелькнуло удивленное выражение.

— Твоя ученица хотела, чтобы я поговорил с тобой, а ты молчишь… Я не умею разговаривать с собеседниками, которые молчат… — дракон тяжело вздохнул и опустил голову на лапы.

— Слушай, ты, мерзкая ящерица, это для меня она ученица, а для тебя Владетельница и твоя госпожа, — Виард резко ногой ударил дракона по морде, вложив в удар сапога всю свою силу.

Дракон фыркнул, приподнял голову и в упор посмотрел на Виарда.

— Приятно, не правда ли показать свою силу, когда уверен, что для тебя это пройдет безнаказанно? — с усмешкой в голосе произнес он.

Что-то эти слова напомнили Виарду, но воспоминание было столь мимолетно, что он так и не уловил, что знакомого он услышал он в этой фразе.

— Так я не понял, ты, гнусная скотина, извинишься за свои слова в адрес Владетельницы или мне еще раз съездить тебе по твоей мерзкой морде? — с вызовом произнес он.

— Если тебе это доставляет удовольствие, пожалуйста, развлекайся… — дракон вновь опустил голову на лапы, — не мудрено, что с такими учителями она стала такой…

Виард внимательно посмотрел на дракона и почувствовал, что может сейчас делать что угодно, дракон даже не пошевелится. Это чувство было столь явственным, что Виард решил сменить тактику и более миролюбивым тоном произнес:

— Во-первых, какой «такой», а во-вторых, почему ты не называешь ее Владетельницей, оспариваешь ее титул?

— Ничего я не оспариваю… — дракон вновь приподнял голову, — это для вас, людей важно: титулы, звания… мне все равно кто она для людей… Она многолика и для каждого ее образ своеобразен… Для тебя она в первую очередь твоя ученица, о которой ты печешься и заботишься до сих пор… Тебе же по большому счету наплевать будет она Владетельницей или откажется от всего и уйдет в отшельницы… твое мнение о ней не изменится, и она будет по прежнему дорога тебе… И назвал ее я так, именно потому, что чувствую, кто она для тебя… Не нравится, можешь дальше демонстрировать свою силу и бесстрашие. Это особенно впечатляюще выглядит, когда тебе в ответ никто не угрожает и силу не применяет.

— А кто тебе запрещает применить ее?

— Никто…

— Тогда почему не применяешь?

— Зачем? Я могу выдержать любое твое воздействие, и особого вреда оно мне не нанесет… Поэтому развлекайся, я потерплю…

— Но есть же какая-то причина, по которой ты будешь терпеть.

— Есть… эта причина — она. Ты дорог ей. Поэтому я не причиню тебе вреда…

— Она? Ты сказал кто она для меня, но не сказал, кто она для тебя.

— Ей для меня нет названия… Для меня она сама жизнь, хотя я вижу ее такой, какая она есть…

— Ничего не понимаю… — Виард озадаченно взглянул на дракона.

— Что тут непонятного? Я знаю, что она маг, бессовестная лгунья и безжалостный тиран, но я не могу жить без нее, — раздраженно ответил дракон, — пока, по крайней мере, точно не могу…

— Почему?

— Ты можешь жить, если не будешь дышать? Нет. А почему? Потому что умрешь. Ты ведь наверняка знаешь лишь это, и даже не догадываешься, какие процессы перестанут происходить в твоем организме, когда ты перестанешь дышать. И этого знания тебе вполне достаточно, чтобы даже не пытаться прекращать дышать… Вот и я это знаю.

— Своеобразное объяснение, — усмехнулся Виард, — значит, она необходима тебе как воздух?

— Почти…

— Понятно… А теперь объясни, почему ты позволяешь себе называть ее бессовестной лгуньей и безжалостным тираном?

— Потому что это правда.

— Она знает, что ты не можешь без нее жить, однако не воспользовалась этим, не убила тебя и не надела магический ошейник… И у тебя еще твой мерзкий язык поворачивается назвать ее безжалостным тираном.

— Она надела бы, если бы смогла… она просто не может. И возможно убила бы, если б это было выгодно ей, но это ей не выгодно… а пользоваться этим, она беззастенчиво пользуется… Она маг и этим все сказано, — дракон печально вздохнул, — ты сам научил ее быть безжалостной и пользоваться слабостями противника. Она освоила эту науку в совершенстве… и очень успешно пользуется ей.

— Если бы я был на ее месте ни минуты не сомневаясь, прикончил бы тебя и вся недолга.

— Потому что ты воин, а не Владетель и не маг. Ты привык лишь сражаться и убивать, а твоя ученица смотрит несколько иначе: она избавится от меня только в том случае, если будет твердо уверена, что я ей абсолютно не нужен или представляю угрозу ее интересам. Во всех остальных случаях она постарается извлечь для себя максимальную выгоду из моего присутствия… И самое ужасное, что она может быть откровенной и честной, а потом тут же бессовестно лгать… и понять когда она какая невозможно… потому что она маг. Ненавижу магов, — дракон потряс головой, — Как ты с ней общаешься, не понимаю….

— Как я понимаю, ты тоже общаешься с ней.

— У меня нет выбора… Ладно, — дракон вновь тяжело вздохнул, и повел хвостом, — ты узнал все что хотел? Я тогда пошел…

— А если я скажу: «нет»?

— Тогда я задержусь и отвечу на оставшиеся у тебя вопросы.

— Это она тебе велела?

— Нет, не велела… просила… но она знает, что я ей не отказываю. Спрашивай, что хотел.

Виард вновь внимательно посмотрел на дракона. Мощное черное тело, окутанное легкой, мерцающей дымкой, сложенные огромные черно-серые крылья, крупная тяжелая голова, большие когтистые лапы, все это должно было внушать благоговение и трепет, однако печальные глаза дракона разрушали весь этот грозный облик.

— Ну, что еще хочешь знать, спрашивай… — повторил дракон, нетерпеливо переступая с лапы на лапу.

— А если кто-то убьет ее, ты будешь свободен? — глядя ему прямо в глаза спросил воин.

Виард даже не ожидал столь резкого преображения. Дракон сразу весь подобрался, чуть развел крылья и стал в два раза выше, морда его ощерилась. Передняя его лапа взметнулась и сжала плечо воина, а в глазах полыхнул огонь.

— Кто хочет ее убить? — произнес он так, что у Виарда сразу пересохло в горле, плечо онемело, а в голове в то же мгновение словно вспыхнула яркая вспышка, после чего тут же потемнело в глазах.

— Никто… — с трудом произнес воин.

Дракон тут же разжал лапу и сделал шаг назад.

— Извини… я не понял, что это лишь вопрос. Я не позволю ее убить никому, — мрачно произнес он, — Ты это хотел узнать?

— Да, — Виард кивнул, — у меня больше нет вопросов…

— Тогда я пошел, — дракон кивнул и шагнул в чащу, но вдруг обернулся, и, глядя в глаза воину, произнес, — Если узнаешь, что ей что-то может угрожать, скажи…

— Обязательно, — Виард проводил дракона долгим взглядом, но так и не смог уловить мгновения, когда тот растворился в чаще, не колыхнув ни листика, и не примяв даже травинки.

Возвращаясь мимо озера, Виард увидел, что Къяра по-прежнему возится с троллем.

— Поговорил? — улыбнулась она, глядя на него.

— Да. Он действительно не умеет лгать?

— Драконы не могут лгать. Лгут только маги.

— Это радует. А ты лжешь ему? — Виард вновь опустился на траву рядом с Къярой.

— А как, по-твоему, я еще могла заставить его подчиняться?

— Не знаю… Он говорил что-то о том, что ты необходима ему как воздух.

— Да, я в курсе этого бреда.

— Ты хочешь сказать, что ты не необходима ему?

— Абсолютно. Я нужна ему, как прошлогодняя листва. Только он вбил, ну не без моей помощи, конечно, эту чушь, и теперь от нее уже не сможет отказаться. Он простодушен, как дитя Виард.

— Ты не боишься, что он узнает об этом?

— Нет. Я сама ему это постоянно говорю, только он не верит. Если он поверит в это, рухнет вся система его ценностей, и ему действительно останется только умереть.

— Значит, в его словах есть правда.

— Конечно, есть, иначе он не говорил бы это. Но это его правда… Драконы такие своеобразные, Виард. Их так легко обвести вокруг пальца, что даже жаль… они потому все и вымерли, что противостоять лжи не умели. Для них истина и клятва были дороже жизни, — рассмеялась Къяра.

— Къяра, почему ты смеешься? Это же прекрасные чувства. Для меня тоже клятва дороже жизни.

— Виард, я люблю тебя именно за это… только таких как ты совсем не осталось, прям как драконов…

— Къяра скажи, ты когда-нибудь нарушала свою клятву?

— Нет, Виард, — Къяра вновь рассмеялась, — только верить мне нельзя… я — маг.

— Как это понимать? Нельзя верить в будущем или нельзя верить в то, что ты сказала, что не нарушала клятв?

— А как хочешь, так и понимай…

— Къяра, прекрати!

— Виард, я — маг. Ложь так же мое оружие, как, например, кинжал — твое. Ты можешь им не пользоваться, но владеть им умеешь. Так вот и я. Я не люблю это оружие… и ценю тех, кто им никогда не пользуется, но я им владею в совершенстве. Пока я лишь держу его в своем арсенале, но если когда-нибудь у меня будет нужда именно в нем, я, ни секунды не сомневаясь, применю его. И я не скрываю этого. Мне не хочется, чтобы это открытие ранило потом твое сердце.

— Ты хочешь сказать, что твоим клятвам верить нельзя?

— Почему нельзя? Можно… Пока все, кто верил, не прогадали, но это риск…

— Къяра, твоя откровенность шокирует. Таких слов я не слышал ни от кого… Те, кто лжет, обычно всеми силами стремятся показать, что не лгут никогда.

— Слово «маг» уже стало синонимом слову «лжец». Поэтому скрывать, что ложь оружие магов бессмысленно. Магам верят лишь от безысходности, ложь магов утешает и позволяет чувствовать себя не жестоко обобранным, а тонко обманутым. К тому же первое глубокое чувство потери помогает пережить надежда, что утрата лишь временна и возможно в этом случае, именно с тобой, маг не солгал… и иногда такое случается, но крайне редко.

— Къяра, если бы я услышал такие слова от кого-нибудь, кто ненавидит магов, от твоего дракона, например, я бы не удивился, но от самого мага… Как ты можешь так говорить сама про себя?

— Виард, а зачем мне тебе лгать, что я не способна солгать? Я же сказала, что не люблю ложь и использую ее лишь в крайнем случае.

— Къяра, девочка моя, ты запутала меня совсем… Получается, что ты, еще не солгав ничего, заранее предупреждаешь: учтите, я способна это сделать… Это же просто невиданная честность. А твой дебильный дракон еще смеет обзывать тебя лгуньей.

— Он имеет право. Драконы в принципе не лгут, а он знает, что я могу, и это его очень напрягает. Особенно то, что он не разу не сумел меня поймать на лжи… — Къяра рассмеялась.

— Так как же ты тогда поймала его? Сама же намекала, что без лжи пленить дракона невозможно.

— Он сам себя поймал… Я предупредила, что мне нельзя верить, и он знал, что все маги лгут, поэтому не верил, а я не врала… В общем, он попал в западню, которую я подготовила ему. Это как в игре кто кого перехитрит… Только он хитрить не умеет, поэтому заранее был обречен проиграть. Вот ты сейчас веришь мне, а я могу тебе врать… и ты никогда не узнаешь правду я тебе сказала или нет…

— Къяра прекрати мне говорить о лжи. Что бы ты не говорила мне, я буду тебе верить. Даже если это ложь, моя девочка. Запомни это. Если это говоришь мне ты, значит, ты хочешь, чтоб я верил в это, и я буду верить, чем бы ни были твои слова… В отличие от твоего дракона.

— Ты перестал называть его мерзкой тварью. Он понравился тебе? — Къяра придвинулась ближе к Виарду и тут же тролль, лежавший у ее ног заворочался и, переползя вслед за ней, вновь прижался к ее ноге. Къяра потрепала его по голове, и он удовлетворенно заурчал.

— Знаешь, если честно, он мне понравился… Понравилось, что он не умеет лгать, понравилось, что не мыслит жизни без тебя и готов защищать тебя… Скажи, почему про драконов ходят такие жуткие истории ведь получается, что они очень достойные существа…

— Это маги постарались… Данный красочный пример на деле доказывает эффективность использования лжи против врага. Распустить слухи, найти лжесвидетелей за деньги или просто недовольных властью дракона, и убедить всех в кровожадности драконов. Драконы были справедливыми, но достаточно жесткими правителями, однако не настолько, чтобы казнить всех недовольных их властью… Поэтому недовольных их правлением искать долго не надо было. И ложь пошла гулять по пределам. Драконы не умели оправдываться и ложные слухи о них их ужасно огорчали. Они решили отказаться от власти, чтобы доказать, что все обвинения беспочвенны. Но именно это и было их ошибкой, потому что маги только этого и добивались. Они тут же захватили то, отчего отказались драконы, и открыли на них охоту. А потом с помощью лжи, коварства и подлости уничтожили всех… И чтобы никому и в голову не приходило сравнивать власть магов с властью драконов продолжили распространять страшные слухи про драконов и их деяния… То, что ты до сих пор был в этом уверен, показывает, что их усилия были не напрасны.

— Къяра, это правда? — пораженно спросил Виард.

— Слушай, две минуты назад, ты сказал, что безоговорочно будешь верить всему, что я говорю. Так получается: ты опять солгал? Когда ты лгал мне про колье, было понятно — ты исполнял клятву и приказ. Но сейчас тебя никто за язык не тянул. Ты пообещал сам, и сам же нарушаешь обещания. Ты сам ничуть не лучше любого мага.

— Къяра, ты и дракона так ловила?

— Угу, — кивнула Къяра, — я же маг. Играть словами, ловить на противоречиях, использовать ошибки и просчеты — необходимое умение любого мага.

— Къяра, а ведь ты тоже не любишь магов…

— Во-первых, не «не люблю», а реально оцениваю, а во-вторых, почему тоже?

— Их не любит твой дракон.

— Нет, он не «не любит», он их ненавидит… Меня кстати тоже…

— Нет, тебя он готов защищать.

— Не обольщайся Виард. Он добрый и славный и может даже полюбить тебя, но не меня… Меня он ненавидит, потому что я маг, потому что я обыграла его, и он попался в мою ловушку. Защищать же он меня готов, потому что это его долг и клятва… а ее он нарушить не может…

— Къяра, я никак не могу понять: он нравится тебе или ты его просто используешь?

— И то и другое. Мне нравится он. Нравится его честность, неумение лукавить и искажать факты… вообще он нравится. Я постараюсь, чтобы ему было со мной неплохо. Но это не помешает мне использовать его, когда в этом будет необходимость. Он еще одно мое оружие… Он это знает и поэтому злится.

— Я восхищаюсь тобой, моя девочка… Ты не впадаешь в амбиции, принимаешь мир таким, каков он есть и используешь его в своих целях.

— Так ты не против, что дракон обитает здесь?

— Нет, он мне, как я уже сказал, понравился, но нравится он мне будет лишь до тех пор, пока не вырвется из-под твоего контроля…

— Не волнуйся… никуда он не вырвется…

— А если с тобой что-то случится?

— Если умру я, то он умрет тоже, он не лгал, что я его жизнь… он не сможет жить после моей смерти.

— Но ты же сказала, что нужна ему как прошлогодняя листва.

— Пока жива, не нужна… а вот мой труп обязывает и его распроститься с жизнью…

— Это радует. По крайней мере, смерти твоей он будет активно препятствовать.

— Это точно. Ладно, мне пора, — Къяра поднялась с травы, — ты, кстати, разобрался с Мартой?

Серый тролль тут же вскочил и уцепился за подол ее платья, заискивающе заглядывая ей в глаза, но Къяра даже не посмотрела на него.

— Пока нет… — Виард покачал головой, — вернусь и разберусь, не волнуйся.

— Не трогай ее, я всего-навсего хотела проверить, действительно ли ты терпишь ее только из-за меня, и она тебя лишь раздражает…

— Наказывать не буду, но чай тебе заваривать, как положено, научу… — усмехнулся Виард.

— Ты даже не удивлен. Сам что ли догадался?

— Нет, Регмир подсказал. Мальчишка научился распознавать смысл твоих поступков.

— Да, про мальчика… я хотела забрать его… но пока не могу… обстоятельства несколько поменялись… пусть он у тебя еще побудет, хорошо?

— Конечно, девочка моя, сколько пожелаешь… Хочешь, начну учить его чему-нибудь?

— Сам смотри… не знаю… то для чего он мне был нужен, сейчас стало неактуальным и появится ли у меня в этом нужда в ближайшее время, не знаю…

— А для чего он тебе был нужен?

— Лишние знания не всегда на пользу, Виард. Тебе лучше не знать об этом. Все, мне пора, — Къяра взмахнула рукой, открывая арку магического перехода, и шагнула в нее, а следом за ней туда же шагнул маленький серый лохматый тролль, так и не выпустивший из цепких лап подол ее платья.

12

Къяра появилась в апартаментах Норлана, когда тот занимался с одним из своих учеников. Мальчик под направленным воздействием, стиснув зубы и судорожно дыша, пытался подняться с пола и встать перед учителем. По щекам его текли слезы.

— Ты позволяешь ученикам лить слезы всего лишь от энергетики восьмой сферы? — саркастически проронила Къяра, внимательно оглядывая вставшего, наконец, перед Норланом мальчика, — от тебя я такого не ожидала, это точно…

— Владетельница, Вам не нравятся результаты моей работы? — Норлан повернулся к Къяре, с удивлением посмотрел на уцепившегося за подол ее платья тролля, однако, увиденное никак не прокомментировал и воздействия на ученика не прервал.

— Те, что были раньше мне нравились… но новых результатов твоей работы я не видела очень давно… Либо ты их скрываешь от меня, либо у тебя их нет.

— И Вы считаете это достаточным поводом, чтобы вмешиваться в процесс обучения моих учеников?

— Странно, что ты так не считаешь… То, что я вижу, вызывает у меня по меньшей мере недоумение… Мальчишке уже четырнадцать, и способности у него не маленькие, и он у тебя не первый год, а распустил сопли от того, что шестилетняя девчонка способна вынести… Он в этом возрасте сам бы мог эту энергетику не только выдерживать, но и использовать…

— Владетельница, не ровняйте всех по себе… Это Вы в шесть лет могли выдерживать даже десятый уровень… а многие его и в двадцать лет не выдерживают…

— Норлан, спорить я с тобой не буду… и вмешиваться в процесс обучения твоих учеников тоже, но ты разучился учить, — Къяра презрительно скривила губы, — Закончишь изображать из себя наставника и учителя, зайди ко мне.

Она развернулась и стремительно вышла. Маленький глазастый серый тролль быстро засеменил за ней, крепко держа ее за подол и изо всех сил стараясь не отставать. Норлан усмехнулся, покачал головой и, обернувшись к ученику, прервал воздействие. Мальчик испуганно поднял на него глаза.

— Алик, ты ведь все слышал? И как ты думаешь, что после этого я должен с тобой сделать?

— Учитель… Вы же знаете, что это лишь из-за браслета… позвольте мне снять его, и я покажу Владетельнице, что могу владеть и восьмым и даже девятым уровнем…

— Нет, Алик, не позволю… пока не научишься нейтрализовывать направленную на тебя энергетику, не позволю.

— Почему Вы не сказали Владетельнице, что на мне браслет свертки энергетики?

— Она бы даже не поняла, зачем он тебе… она училась нейтрализовывать энергетику любого уровня без него… и умела это делать уже лет в семь. Так что картину это не особо меняет… Ты льешь слезы от того, что действительно совершенно спокойно выносила маленькая девочка, которая в отличие от тебя слез не лила никогда.

— Я понял, учитель… я очень виноват… накажите…

— Не сейчас Алик… Владетельница не любит ждать. Иди к себе, и подумай над своим поведением. Ты достаточно сильно меня подставил… и не надейся, просто так я тебе это не спущу…

— Я понял, учитель, — мальчик кивнул и быстро вышел.

Къяра сидела на большом широком диване и читала. Тролль лежал у ее ног. Вошедший Норлан окинул их взглядом, усмехнулся и, бросив на дверь магический занавес, произнес:

— Ты меня радуешь, сокровище мое. Сегодня ты была восхитительна. Только не могла бы ты мне пояснить, это лесное чудо ты намерена теперь всюду таскать с собой или иногда позволишь запереть его отдельно?

Къяра отложила книгу. Тролль оторвался от ног Къяры, приподнялся и оскалился. Норлан подошел и резко схватил его за шкирку. Тролль заверещал, попытался вывернуться и укусить, но Норлан держал его в воздухе так, что было сразу ясно: все его попытки будут безрезультатны.

— Дрессируешь? — иронично заметила Куьяра, — Решил переквалифицироваться и заняться воспитанием бедного животного, раз не получается с учениками?

— Именно. С троллями у меня всегда выходило гораздо лучше, чем с людьми, — кивнул Норлан.

Видя, что Къяра даже не пытается его выручить, тролль обречено затих в руке Норлана и лишь тихо поскуливал.

— Ну как? Будешь слушаться? — Норлан тряхнул тролля и заглянул ему в глаза. Тролль всхлипнул и отвел взгляд.

— Вот и славно, — Норлан опустил тролля на пол, и тот моментально бросился к ногам Къяры и, прижавшись, вцепился в подол.

— А теперь иди сюда, — позвал Норлан, отходя в самый дальний угол комнаты и присаживаясь на корточки.

Тролль заскулил и сильнее прижался к ногам Къяры. Но та вместо того, чтобы защитить, легонько шлепнула его по спине:

— Иди. Его тебе слушаться придется и даже больше чем меня, он сильный и очень строгий… от него тебя я защитить не смогу, поэтому не серди его.

Тролль выпустил из лап платье Къяры и медленно, боком начал приближаться к Норлану старательно отводя взгляд. Подойдя к нему вплотную, он сел на пол, по-прежнему усердно стараясь не смотреть на него, что свидетельствовало о его безоговорочной подчиненности.

— Умница, — Норлан положил руку на макушку тролля и медленно провел по голове и вдоль всей спины. Тролль весь прогибался под его рукой, но отойти не посмел.

— А теперь ты будешь тут сидеть, до тех пор, пока не разрешу отсюда встать. Понял? — рука Норлана жестко сжала загривок тролля. Тот тихо заскулил и совсем распластался на полу.

— Можешь лежать, если хочешь, — Норлан разжал руку и встал, — но только двинешься с этого места без разрешения, и я сначала накажу, а потом запру тебя в клетку на неделю. И хозяйка не спасет. Понял?

Норлан передал троллю образную картинку.

Тролль сжался, жалобно сморщил мордочку и растерянно взглянул на Къяру.

— Он сделает то, что показал, если не будешь слушаться его, — подтвердила та.

Зверек тяжело вздохнул, повернул голову и, бросив на Норлана мимолетный взгляд, заворчал что-то себе под нос. Потом повозился немного на полу, устраиваясь поудобнее, и затих.

— Вот и молодец… — прокомментировал Норлан и обернулся к Къяре, — Твой тролль на редкость сообразителен, я был уверен, что правила поведения ему придется объяснять гораздо дольше…

— Он замечательный, — улыбнулась Къяра, — не обижай его.

— Если будет слушаться, то не буду… Ты же знаешь, я лишь не терплю, когда эти твари начинают своевольничать, но вроде бы твой тролль этим не страдает. Где ты его откопала? — Норлан подошел к ней и сел рядом.

— Случайно, в лесу, у Виарда нашла, он в силках запутался, и там его заприметила пара волков. Они почти прикончили его, когда я появилась… На нем живого места не было…

— Пожалела?

— Да, Норлан, пожалела… хотя он больше был достоин не жалости, а восхищения. Небольшой зверек отважно сражался с парой волков больше часа.

— Что ж, несмотря на пережитое, выглядит он неплохо. Ты кормила его?

— Утром.

— Тогда он заслужил ужин, — Норлан взмахнул рукой, и рядом с троллем появилась миска с куриными крылышками и лапками. Тролль даже привскочил от неожиданности, схватил миску и, придвинув к себе, сглотнул слюну. Затем он немного растерянно взглянул на Норлана, словно спрашивая разрешения и оправдываясь за то, что сдвинулся с места и, облизнувшись, замер в нерешительности.

— Ешь, можно, — кивнул Норлан.

Тролль придвинул миску ближе, схватил куриное крылышко и потащил в рот. Потом неожиданно зверек снова замер, опустил крылышко обратно в миску, а затем, глядя на Къяру, тихо заскулил и, отодвинув миску, лег.

— Ты что, маленький? — Къяра встала с дивана и подошла к троллю. Склонившись над ним, она ласково потрепала его по серой лохматой спине. Тот тут же развернулся, обхватил ее руку и прижался к ней. А потом, скосив глаза на миску, состроил жалобную физиономию.

— Ну конечно, кушай… Он может кормить тебя. Я не буду сердиться, — рассмеялась Къяра, и снова ласково погладила зверька, — Кушай, малыш, кушай…

Удовлетворенно хмыкнув, тролль принялся за еду. Къяра распрямилась, вернулась к дивану и вопросительно посмотрела на Норлана:

— Раз ты сегодня такой щедрый, может, и меня покормишь?

— Конечно, моя Лаона, — обилайт встал и подхватил ее на руки, — ты была недовольна сегодня мной, мне теперь надо заслужить твое прощение… Что есть будешь?

— То же, что и ты… — Къяра прижалась к нему и крепко обняла.

Тролль приподнял голову, проводил долгим взглядом Норлана, уносившего на руках его хозяйку, и продолжил сосредоточенно обгладывать куриную лапку.

После ужина, откинувшись на стуле, Къяра внимательно посмотрела на Норлана и тихо произнесла.

— Слушай, вот до сих пор поверить не могу… Что-то тут не так. Можешь, только честно, сказать: почему мальчишка у тебя плакал?

— На нем был браслет свертки энергетики… Алик никак не может научиться нейтрализовывать энергетическое воздействие… Отражать, отводить, использовать — легко… а нейтрализовать не может. Он не может переступить через болевой порог нейтрализации и начать работать… Хотя мальчик и терпелив, и вынослив, и усерден. Но это пока выше его сил…

— Прости, я не догадалась.

— За что извиняться? Сокровище мое, ты наоборот мне очень помогла. Сейчас ссылаясь на твое недовольство и угрожая твоим вмешательством, я заставлю его из кожи вон вылезти, но начать нейтрализовывать воздействие.

— Хочешь, открою прием, как я училась нейтрализации?

— Конечно. От такого не отказываются.

— Ты хочешь, чтобы он научился сворачивать и нейтрализовывать все воздействие целиком, а начинать сразу с этого трудно. Пусть он принимает воздействие и перераспределяет, как будто собирается отвести, но не целиком, а частями, и уже после этого нейтрализует каждую часть. Попробуй с ним сначала на энергетике третьего-четвертого уровня не больше… и очень медленно, а когда он поймет принцип, то уже сможет увеличить темп… Когда же он научится быстро дробить и очень быстро параллельно нейтрализовывать каждую маленькую часть, сможешь перейти с ним к энергетике более высокого уровня, так как дальше все должно пойти уже на автомате и при таком принципе обучения даже болевой шок не так давит… А браслет твой, это одномоментная свернутая ударная волна, которую он не знает куда девать…

— Ольт научил или Грег?

— Нет, сама… Ведь основной принцип обучения: сначала элементарные приемы отрабатывается до автоматизма, а потом из них складывается что-то сложное… Так вот, если у меня не получалось сразу что-то сложное я шла в обратном направлении, я делила воздействие на комплекс более простых и смотрела что именно у меня не получается и отрабатывала это… Ты ведь тоже наверняка дробишь воздействие при нейтрализации только уже не замечаешь этого. Ты выполняешь все параллельно, в комплексе, а он не может, так как не понимает, из чего этот комплекс состоит. Конечно, под воздействием страха и боли ты сейчас можешь заставить его интуитивно найти это ощущение преобразования и нейтрализации энергетики и, поймав его, он сможет с ним работать, но мне кажется это не совсем правильный путь. Хотя решать тебе, ты — учитель.

— Он уже может нейтрализовать седьмой уровень, вот только дальше у него не идет. Возвращаться с ним к более низкой энергетике не хочу…

— Ты принцип ему объясни… он не понимает сам, что делает с энергетикой седьмого, раз восьмую не может по аналогии нейтрализовать. Он поймал это ощущение с седьмым уровнем и использует его, а применить с более высоким уровнем не может. Его держит болевой шок от восьмого уровня…

— Сокровище мое, ты знаешь, я сам только сейчас понял, что действительно дроблю воздействие и параллельно гашу его, только это настолько одномоментно, что вычленить то, что я дроблю его мне и в голову не приходило… Это как бы само собой разумелось, и входило в понятие нейтрализации… ты умница.

— Я рада, что смогла подсказать тебе прием обучения, который возможно тебе пригодится.

— Почему возможно? Я обязательно использую его… Очень жестоким учителем я был только с тобой. С остальными я лишь весьма строг и излишней жестокости пытаюсь избежать…

— Да неужели? — Къяра рассмеялась, — Не представляю… мне всегда казалось, что ты жесток со всеми учениками кроме Кая…

— Нет, мое сокровище… Для Кая я почти не делал исключений… и наказывал и учил наравне с другими.

— Он не боится тебя.

— Да они все не особо меня боятся… Они же не маги, а дети… это магов я держу в страхе… а учеников — нет. Они все знают, что если я наказываю их, то значит, у меня нет возможности поступить иначе, и стараются не вынуждать меня к этому…

— Норлан, ты удивляешь меня…

— Я ведь уже сказал, что жесток был лишь с тобой… — Норлан с улыбкой посмотрел на Къяру, а потом вдруг нахмурился и, покачав головой, добавил, — Хотя нет, вру… а ведь пообещал, что не буду. Есть у меня девочка, вот с ней я жесток и даже очень, но я даже ученицей не могу назвать ее… девчонка не работает совсем… и заставить ее никак не могу…

— Чтобы у тебя кто-то не работал… — Къяра с сомнением покачала головой, — не верится… Может у нее способностей нет?

— Есть, Къяра, есть… У нее громадный природный потенциал. Мне ли не видеть. Но девочка не использует даже первую сферу… хотя легко выдерживает энергетику вплоть до двенадцатой.

— Сколько ей?

— Четырнадцать.

— Она давно у тебя?

— Около двух лет.

— И за два года ты не смог заставить ее начать использовать магию даже первой сферы?

— Не смог, моя Лаона. Я перепробовал все. Сейчас я с ней очень жесток… но и это не дает никакого результата. Она напоминает мне тебя в том состоянии, когда ты отказывалась работать… Девочка готова умереть, но не работать, а почему — не понимаю… Это какой-то тупик. Была бы она еще хоть симпатичная, не задумываясь, отдал бы ее Хилтор, чтобы та сделала из нее, например, танцовщицу Владетелю. Но девчонка на редкость малопривлекательна, и к тому же автоматом ставит блок на любое магическое влияние, так что и внешность ей не поменяешь…

— Я могу с ней пообщаться? — Къяра вопросительно взглянула на обилайта.

— Думаешь, сумеешь сделать то, что не получается у меня? — усмехнулся он.

— А ты боишься, что мне это удастся?

— Если ты сделаешь это, я буду только рад. Сейчас не вижу другого выхода, как только убить девчонку, но мне бы делать это не хотелось.

— Пойдем, покажи мне ее.

— Она в подвале, Къяра. Подожди здесь, и я приведу ее.

— Нет. Ты покажешь мне ее там.

— Къяра… она в неприглядном состоянии.

— Я уже догадалась. Поэтому и хочу увидеть ее именно там.

— Хорошо, пойдем, — Норлан кивнул и поднялся.

— Да, спросить хотела, она знает, кто я?

— Нет, Къяра, мне придется представить тебя ей.

— Не надо. Ничего не говори ей про меня и обращайся ко мне как-нибудь обезличенно… Вроде как я попросила, а ты идешь навстречу моим желаниям, но так, чтобы это не выходило за рамки дозволенного для тебя общения со мной. Я немного непонятно объяснила, но не знаю, как сформулировать четче…

— Я понял: ты хочешь, чтобы она не поняла, что ты Владетельница, а потом, когда узнает это, не могла бы сказать, что я был непочтителен с тобой. Постараюсь.

— Ты просто читаешь мысли… — рассмеялась Къяра и провела рукой по парчовому, расшитому золотом платью, превращая его в шелковое темно-лиловое одеяние, в каком ходило большинство магов обители. А потом в руках у нее появился шелковый шарф, который она повязала вокруг головы, скрывая свою роскошную диадему.

Распахнув массивную дверь одной из темниц подвала, Норлан посторонился и пропустил вперед Къяру. Та вошла, повела рукой, заставляя, тускло горевшие, светильники вспыхнуть ярче, и внимательно посмотрела на девочку-подростка прикованную цепями в углу темницы рядом с небольшим высоким столом на дальнем конце которого, так что девочка не могла дотянуться до него стоял стакан из тонкого стекла, наполненный водой. Девочка выглядела не лучшим образом. Заломленные, вывернутые за спину руки не давали ей ни распрямиться, ни сесть, ни лечь. Ее голова была бессильно опущена, и прямые светло-русые волосы скрывали лицо. Къяра заметила, что она никак не отреагировала на их появление: не пошевелилась и даже не попыталась приподнять голову, хотя явно была в сознании.

Норлан, вошедший в темницу вслед за Къярой, закрыл за собой дверь, потом подошел к девочке и резко за волосы приподнял ей голову, вынуждая посмотреть на Къяру.

Девочка щурилась от яркого света, что делало ее маленькие узкие глаза еще уже, а широкоскулое лицо с вздернутым носом и опухшими и растрескавшимися губами еще менее привлекательным.

— Что сказать надо? — Норлан сильнее запрокинул ей голову.

— Здравствуйте, учитель, — хрипло и тихо произнесла она.

— Громче, — потребовал Норлан.

Девочка облизнула пересохшие и растрескавшиеся губы и повторила громче, — Здравствуйте, учитель.

— Так и не подвинула стакан? Совсем пить не хочешь? — иронично спросил Норлан, отпуская ее голову и указывая на стол.

Девочка молчала.

— Обилайт, я бы хотела с ней пообщаться, — тихо произнесла Къяра.

— Общайтесь… позовете, когда надоест, — обилайт усмехнулся и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Къяра подошла к девочке, коснулась металлических браслетов, охватывающих ее запястья, и они в то же мгновение раскрылись. Руки девочки тут же бессильно упали вдоль тела, а сама она стала тихо оседать на пол. Къяра помогла ей сесть и спиной опереться о стену, потом взяла со стола стакан с водой и поднесла к ее губам. Та приникла к нему и захлебываясь стала пить. Выпив все, она отвела голову, пристально посмотрела на Къяру и тихо прошептала:

— Спасибо.

— Руками совсем шевелить не можешь? — участливо спросила Къяра.

— Нет, не могу… затекли и не чувствуют ничего… — девочка отвела взгляд.

— Понятно, — Къяра бережными движениями стала растирать плечи и руки девочки, а потом осторожно ввела магический посыл, который должен был помочь полностью восстановить кровоснабжение в руках, и тут же почувствовала, что девочка резко заблокировала его.

— Зачем ты так? — удивленно спросила Къяра, отстранилась от девочки и поднялась, — я же лишь помочь хотела… Сказать что ли не могла, что помогать не надо и чужой магии ты не потерпишь? Я тогда пойду.

— Это от меня не зависит, — девочка судорожно сглотнула и, взглянув на Къяру, попросила, — не уходи, я не хотела тебя обидеть. Извини.

— Как это не зависит?

— Я не знаю как… я не делаю ничего… вернее я чувствую, что идет магический импульс, а потом как вспышка и я как в коконе каком-то… но это не я… правда… а тебя как зовут?

— Къяра.

— Учитель хочет меня тебе отдать?

— Нет.

— Жаль… А я подумала, что тебе… Ты ведь маг?

— Маг.

— А почему тогда он тебя сюда привел?

— Я попросила.

— Зачем?

— Я не знала что ты здесь, — Къяра внимательно посмотрела на девочку. Она была невысокой, с широкими плечами и непропорционально длинными ее росту руками. Прямые и сухие как пакля волосы, почти безбровое, узкоглазое лицо с маленьким вздернутым носом и большим ртом. Она была не то, что малопривлекательной, скорее ее можно было даже назвать уродливой.

— Это как? — девочка озадаченно посмотрела на Къяру, — ты хотела темницу, что ли увидеть?

— Именно.

— Зачем?

— Тебя как зовут?

— Линда.

— Так вот Линда, твой учитель, когда-то был и моим… и в этом подвале я провела очень долгое время… В общем, мне захотелось его увидеть… а оказалось, что он держит тут тебя, так же как меня когда-то… только тут он меня не стаканы заставлял двигать… а кое что посложнее… да и наказывал меня не так… Мне и в голову не могло придти не поздороваться с ним, когда он входит, как бы плохо мне не было… С возрастом он стал мягче… — тихо рассмеялась Къяра.

— Мягче? — переспросила Линда, отодвигая рукой волосы с лица и удивленно глядя на Къяру.

— Отошли руки? Вот и хорошо… — Къяра наклонилась, ласково потрепала девушку по плечу и вновь выпрямилась, — не слушай меня… это так воспоминания навеянные этим местом… А кстати, почему ты стакан-то к себе не придвинула? Доказываешь ему что-то? Так учти, это бессмысленно… ему глубоко безразличны все твои внутренние убеждения и ничего ты ему не докажешь, даже если тут от жажды скончаешься. Он лишь пожмет плечами и скажет что-то вроде: «еще одной идиоткой стало меньше». На моей памяти такое было не раз. Он безжалостен и не сентиментален. Однако он умеет хорошо учить. Поэтому если ты хочешь стать хорошим магом, то я бы тебе советовала беспрекословно его слушаться, а не выкрутасы ему свои демонстрировать.

— Ничего я ему не демонстрировала… Я просто не могу…

— Линда, мне-то не надо сказки рассказывать. Я не заинтересована в них и мне абсолютно все равно как ты будешь преподносить ему свой отказ работать. Не хочешь не надо… то, что я сказала, было продиктовано только желанием помочь тебе… я сама прошла через дурь отказа от работы и знаю чем это грозит и как может закончиться… Я правда и не скрывала, что не буду делать, то что могу… Но я хорошо знаю, что в сказки типа: «не делаю, потому что не могу», он не верит… и они его злят еще больше.

— Ты могла и открыто отказывалась что-то выполнять?

— Да. Мне взбрело в голову, что я сумею заставить его раскаяться в том, что он был очень жесток с моей подругой. Я прощала ему жестокое обращение со мной, но с ней простить не смогла… и отказалась работать…

— И что было дальше? — зачарованно глядя на нее, спросила Линда.

— Это очень долгая история и для того чтобы объяснить, что было дальше надо рассказать то, что было в начале… Но если в двух словах, он заставил меня очень сильно пожалеть о том, что я на это решилась… а подруга моя в результате умерла у меня на руках…

— Он убил ее? — ошеломлено спросила Линда.

— Нет, ее убила наша с ней дурь… Кстати, если ты умрешь тут от жажды рядом со стаканом воды, он тоже будет не особо сильно виноват…

— Пусть! Пусть не виноват! И пусть я умру, пусть! Можешь сказать, что я не хочу! Пусть убивает и не будет виноват, — девочка вскочила, прижалась к стене и испытующе посмотрела на Къяру, на глазах ее выступили слезы.

— Да ничего я не скажу ему, малышка, успокойся… сама будешь разбираться с ним… — Къяра подошла к ней, ласково погладила по плечу, а потом прижала ее к себе, — глупенькая девочка… До чего же ты напоминаешь мне меня в детстве… я как будто больше чем на десять лет время назад отмотала… и мне так жаль тебя… ты не представляешь через что он заставит пройти тебя перед смертью…

Девочка не отстранилась, она наоборот сильнее прижалась к ней и, запрокинув голову, заглянула в глаза:

— Тебе действительно меня жалко?

— Да, малышка… — Къяра кивнула и нежно погладила Линду по голове, — Ты упрямая, милая девочка и очень мне нравишься. Я была такой же…

— Ты не считаешь меня страшной уродиной? — девочка испытующе посмотрела на нее и вдруг губы ее тронула улыбка, — Ты первая, кто назвал меня милой.

— Глупенькая… никакая ты не уродина, у тебя своеобразная внешность, но ты по-своему очаровательна, особенно когда улыбаешься, как сейчас.

— Меня никто и никогда не жалел и не говорил таких слов… даже мама в детстве… она стыдилась меня и лишь кричала и наказывала, если я попадалась ей на глаза…

— Бедненькая моя, за что же она тебя так?

— Я была не похожа ни на нее, ни на отца… она боялась, что отец заподозрит ее в измене… он и подозревал… и когда напивался, кричал, что она нагуляла меня с кем-то, и он прибьет нас обеих… а потом однажды придушил ее, а ко мне прибежала ее старенькая служанка, она одна ко мне более-менее хорошо относилась и сказала, что он приказал своим охранникам привести меня к нему, она спрятала меня от них, а потом ночью помогла мне бежать…

— А как ты попала сюда?

— Я долго скиталась… кем я только не была, и помощницей уличной торговки, и мыла полы в таверне и помогала портнихе и много еще чего… Но все мои хозяева иначе как уродиной меня не звали… и через какое-то время, говоря, что я распугиваю их клиентов, выгоняли меня… А потом меня на улице поймал патруль, меня обвинили в бродяжничестве и должны были продать как рабыню… вот тогда меня и выкупил маг и отправил сюда…

— А почему ты не хочешь научиться использовать магию?

— Къяра, мой отец был магом. Поэтому мать, чтобы доказать, что я его дочь, да и он сам, чтобы проверить это, не раз пытались заставить меня начать ее использовать, но я не могу. Я солгала тебе. Ты не верила, что я не могу, и я солгала. Ты очень нравишься мне… мне показалось, что если я скажу это, то стану немного похожей на тебя… Только это не так… Я не маг, но учитель не верит в это. Ты теперь уйдешь?

— Я не тороплюсь, малышка… и для меня не играет никакой роли: владеешь ты магией или не владеешь. Ты нравишься мне просто так. Только ты маг, хочешь ты этого или нет. И я могу доказать тебе это, если пообещаешь делать то, что скажу.

— Конечно, я сделаю.

— Ты очень не любила своего отца?

— Я очень его боялась… его вообще-то все боялись. Но у меня он вызывал просто дикий ужас и животный страх… я даже разговаривать при нем не могла и соображала с трудом. Он злился, кричал, наказывал… но от этого я еще больше зажималась…

— Представь, что перед тобой не я, а он, — Къяра отстранилась и встала напротив девочки.

— Я не могу… — Линда растерянно посмотрела на нее.

— Это может кто угодно. Закрой глаза, представь картинку, а потом я помогу тебе… Самое главное не бойся, его же на самом деле тут нет, ты только вообразишь себе это.

— Хорошо, я постараюсь, — Линда закрыла глаза и представила образ отца, картинка получилась яркая и такая четкая, что она даже испугалась.

Къяра быстро, вскользь, чтобы девочка не успела поставить блок, перехватила образ и, взмахнув рукой, скомандовала:

— Глаза открой!

Линда послушно открыла глаза и попятилась к стене, перед ней стоял ее отец. У нее свело пальцы рук, перехватило дыхание, а в глазах появилось выражение страха и отчаяния. Линда почувствовала, что ей не хватает воздуха, она судорожно ртом вздохнула несколько раз, повторяя про себя: «его здесь нет, мне лишь кажется это». Ей удалось восстановить дыхание, а потом она зажмурилась, помотала головой и снова открыла глаза. Однако образ отца не исчез.

Наоборот, отец сделал к ней шаг и хрипло проговорил:

— Я столько искал тебя, Линда…

Линда вжалась в стену и испуганно замерла.

— Где же ты была все это время? Не считаешь, что пора вернуться? Давно уже пора… — произнес отец.

И тут Линда не выдержала. Все, что долгие годы копилось у нее в душе, вся боль, страх и ненависть выплеснулись разом наружу.

— Ненавижу! Ненавижу тебя! Я лучше сдохну здесь, чем вернусь когда-нибудь в твой ублюдский замок! Можешь убить, но вернуться не заставишь! И я рада, рада, что не способна к магии и я не твоя дочь! Лучше иметь мать подзаборную шлюху, как ты ее всегда называл и неизвестного отца, чем назвать отцом тебя!

— Вернешься, никуда не денешься! — отец сделал шаг назад и повел рукой. Линда почувствовала, как ее со всех сторон будто охватывает неведомая сила, собственный блок плотным коконом окутал ее, но это ничего не дало, чужая магия медленно, но верно начала подталкивать ее ближе к отцу.

— Никуда не денешься! — повторил отец.

— Нет! — Линда в отчаянии вскинула руку, пытаясь оттолкнуть от себя отца, и вложила в этот жест все свои силы.

В то же мгновение образ отца рассыпался и разлетелся сотнями сверкающих искр, а на месте Линда увидела Къяру в разодранном и местами окровавленном платье.

— И она еще говорит, что не способна к магии… — саркастически проронила Къяра, проводя рукой, чтобы восстановить платье и заживить раны.

— Прости! Прости… Я не хотела, — Линда бросилась перед ней на колени, — я не думала, что это ты… Прости, пожалуйста.

Линда склонилась, обхватила ноги Къяры и вдруг заплакала горько, навзрыд.

— Ты что? Что с тобой? — Къяра наклонилась над ней, а потом и вовсе села рядом на пол, и прижала девочку к себе, — Ну что ты ревешь? Что случилось? Из-за меня? Я не сержусь… Именно такую реакцию я и ждала. Мне с самого начала ясно было, что у тебя внутренний блок на собственную магию стоит, и только так ты и могла его преодолеть. Из-за чего еще ревешь?

— Къяра, значит он мой отец? — сквозь рыдания проговорила Линда.

— Откуда я знаю? Может он, а может заезжий маг какой-то… Внешне-то ты на него совсем непохожа…

— Ты думаешь, моим отцом мог быть какой-нибудь другой маг? — Линда уже перестала рыдать и лишь изредка судорожно всхлипывала.

— Конечно. Магов вокруг пруд пруди. И ты один из них…

— А ты, правда, не сердишься, что я тебе и платье изодрала и тебя всю изранила?

— Это мелочи, Линда. Я совершенно спокойно могу выдержать воздействие раз в сорок, а то и больше, мощнее этого и ничего мне не будет. Успокойся.

— А почему ты блок не поставила, раз удара от меня ждала?

— Ты бы получила обратную волну… Первый негативный опыт потом очень трудно преодолевается. К тому же ты на деле увидела, на что способна. Мои небольшие неудобства стоили того.

— Къяра… — Линда изо всех сил прижалась к ней.

— Что, малышка?

— А ты можешь попросить учителя отдать меня тебе? Я буду слушаться… И все-все выполнять, обещаю.

— Линда, — Къяра взяла рукой подбородок девочки и заглянула ей в глаза, — я могу тебя забрать, но только если ты станешь магом и хорошим магом. Я знаю, что учитель у тебя очень жесткий, если не сказать жестокий, на себе испытала, но если ты все выдержишь и станешь магом, я обещаю, что заберу тебя себе.

— Но как же ты сможешь? Ты же сама только маг… — растерянно проговорила Линда.

— Не только… — улыбнулась Къяра, — я еще и Владетельница Лорена, да и обители тоже.

— Владетельница?! — Узкие глаза Лиды стали в два раза шире. Она попыталась отпрянуть, но Къяра крепко держала ее за подбородок, и это ей не удалось.

— Что дергаешься? Испугалась что ли? — рассмеялась Къяра.

— Владетельница, простите… я же не знала… простите… — запинаясь проговорила Линда, она замерла и теперь боялась даже пошевелиться.

— Малышка, я не такая страшная… не бойся. Живьем никого не ем.

— Да, я понимаю… но я так вела себя… мне и в голову не пришло что Вы — это она… — Линду начал бить нервный озноб.

— Все, успокойся моя девочка, — Къяра отпустила голову Линды, притянула ее к себе и вновь обняла, — ну что ты трясешься? Что такого тебе про меня рассказали, что ты веришь россказням и не доверяешь собственным глазам и чувствам? Я что, чем-то обидела тебя?

— Нет, нет, ничем Вы не обидели… Вы наоборот были столь добры ко мне… я не заслужила… и вела себя непозволительно… и обращалась не так как положено…

— Линда, мне было гораздо приятнее, когда ты обращалась неформально. От всего этого дворцового этикета я ужасно устала… Можешь сделать одолжение и наедине со мной разговаривать так и дальше?

— Да, конечно, Владетельница, я сделаю все, что Вы пожелаете…

— Линда, ты видишь здесь еще кого-нибудь кроме нас двоих?

— Нет, Владетельница.

— Вот и я нет. Зато слышу, что обращаться ко мне по имени ты не желаешь…

— Я постараюсь… Къяра.

— Вот и умница, — Къяра ласково погладила девочку по голове и та вдруг обхватила ее руками, еще крепче прижалась к ней и, заглянув в глаза, тихо спросила:

— Ты, правда, заберешь меня, если я стану магом?

— Обещаю.

— Тогда скажи учителю, пусть учит меня, как хочет жестко, но самое главное хорошо и как можно быстрее… Я буду все терпеть и стараться выполнять…

— Хорошо, я скажу. У тебя все должно получиться. И если Норлан будет тобой доволен, я надеюсь, он разрешит мне тебя навещать.

— Я буду очень стараться.

— Умница… — Къяра ласково погладила девочку, а потом осторожно разжала ее объятия и отстранилась, — Все, малышка, мне пора. Поднимайся, и я позову Норлана.

Линда кивнула, моментально встала и отошла.

Къяра тоже поднялась, отряхнула платье, повела рукой в воздухе и прищелкнула пальцами. Буквально через три минуты дверь распахнулась, и на пороге появился обилайт.

— Норлан, — обратилась к нему Къяра, — Линда готова работать, и готовить ты ее будешь для меня. Поэтому хорошо и по возможности быстро. Она обещала быть послушной и терпеливой, поэтому в методах можешь себя особо не ограничивать. И если будешь ей доволен, скажи, я с удовольствием навещу ее. Возможно, это будет дополнительным стимулом для нее.

— Конечно, Владетельница, как скажите… — Норлан склонился.

— Вот и хорошо, — Къяра удовлетворенно кивнула, потом повернулась к Линде, улыбнулась ей и ласково произнесла, — Постарайся не разочаровать меня, малышка.

— Да, Владетельница, — Линда низко склонилась.

— Все, Норлан, пойдем, проводишь меня, — Къяра вышла из темницы, а следом за ней вышел Норлан.

— И что же ты с ней сделала? — Норлан опустился на диван рядом с Къярой в ее спальне.

— Ничего… — Къяра повела плечами, — я с ней не делала ничего… Я лишь пожалела ее и приласкала.

— Хорошо, я по-другому поставлю вопрос. Она осознанно отказывалась работать?

— Нет, конечно… Девчушка была убеждена, что она не маг и не может сделать того, что от нее требуют. Вернее она не позволяла себе думать иначе.

— И как ты заставила снять этот внутренний блок?

— Секрет… Ты мне не рассказываешь, что за тайны у тебя с моим отцом, и я не буду. Умирай от любопытства.

Къяра развернулась на диване и положила голову Норлану на колени. Он ласково погладил ее по голове, а потом стал осторожно вынимать удерживающие высокую прическу длинные шпильки, пока черные волосы тяжелой волной не упали вниз, рассыпавшись, словно блестящее шелковое покрывало.

— Я не настолько любопытен, моя Лаона, чтобы умереть от этого чувства, — перебирая тяжелые пряди ее волос, произнес Норлан.

— Какая жалость, — Къяра сладко потянулась, — а я так надеялась, что ты будешь долго и мучительно умирать от него…

— Ты грациозна, словно дикая пантера, и так же кровожадна… Это ж какой ужасной смерти ты мне желаешь, — рассмеялся Норлан и обнял ее. Къяра потянулась к нему губами, а потом вдруг резко отпрянула и вскочила с дивана. Скулы ее свело, а в глазах запылал огонь ярости.

Норлан тоже быстро поднялся и предостерегающе поднял руку. Къяра поняла, что это просьба не торопиться и замерла, выжидательно глядя на него.

— Владетельница, — мрачно проговорил Норлан, — я не могу выполнить Ваше требование. Это выходит за рамки допустимого… Вы и так ведете себя здесь неподобающим образом, а теперь еще и требуете от меня этого.

— Это когда же позволь полюбопытствовать, я вела себя неподобающим образом? — Къяра была жутко разозлена и поэтому злобная интонация вопроса далась ей без труда.

— Постоянно…

— Ты можешь выражаться точнее?

— Владетельница, мне надоело прикидываться тупым болваном, не замечающим ничего. Вы действительно хотите, чтобы я сказал Вам или мы не будем развивать эту тему, и Вы просто откажетесь от своих требований и прекратите пытаться забрать у меня Линду?

Къяра сообразила, что хочет обилайт, и с удовольствием включилась в игру.

— Ты убиваешь ее! Медленно и безжалостно, как когда-то Катарину. Стоит мне только дать тебе почувствовать, что мне кто-то небезразличен, и ты словно аллигатор тут же захватываешь жертву в пасть и не разжимаешь зубы пока не прикончишь. С ней я не дам тебе это сделать! Ты отдашь ее мне!

— Нет, Владетельница. Она моя ученица и останется ей до тех пор, пока я не решу, что она готова сдать Вам экзамен.

— Ты забыл добавить: или она умрет раньше, — Къяра подобрала с дивана свои шпильки и стала поправлять прическу.

— Это, само собой разумеется. Ученики часто гибнут. Вам ли не знать…

— Норлан, ты забыл, что теперь я Владетельница обители. И я хочу, чтобы ты передал Линду другому учителю.

— Кому?

— Например, Каю.

— Девочка, ты заигралась совсем! Ты что не поняла, что я сказал тебе? Я в курсе всех ваших игр. В курсе уже давным-давно, с самого начала… Я закрывал глаза на все это… потому что он мой сын, и ты знаешь об этом. Но сейчас ты перешла уже все границы. Ты не только распустила его и всех его учеников, но теперь еще и мне командуешь, что я делать должен. После того, как ты передала учеников Каю, он не увеличил их способности ни на грамм, хотя времени у него было предостаточно. Зачем держать в обители столько лет учеников, которые не совершенствуются? Видишь, что он не учит их, и не хочешь его заставлять это делать, значит, должна была забрать их у него и определиться, что с ними делать дальше. Но тебе не до этого… А сейчас ты хочешь, чтобы я отдал ему перспективную девочку. Зачем? Чтобы и она заняла достойное место в твоей коллекции бездельников? Неужели ты не видишь, что превратила моего сына из мага лишь в своего фанатичного поклонника и на протяжении многих лет культивируешь в нем только эти чувства? Он разучился работать, потому что все его мысли заняты лишь тобой и выяснением чем занята ты! Ты ведешь его к могиле так же упорно, как когда-то вела Катарину. И ты еще смеешь в чем-то обвинять меня.

— Ты собираешься жаловаться отцу?

— А ты считаешь, у меня есть другой выход?

— Норлан, ты лжешь! Кай нормально работает и не зациклен на мне.

— На спор, девочка! Чем он сейчас занят?

— Откуда я знаю? Чем угодно. У него что, мало дел?

— А если я докажу тебе, что кроме тебя в его голове ничего нет?

— Попробуй. Я уверена в Кае, он добросовестно относится к своим обязанностям и в отличие от твоих магов соблюдает все правила обители.

— Даже уверена?

— Да.

— Тогда договариваемся. Я отдаю тебе Линду, если это так, а вот если не так, то ты отдаешь мне сына. Согласна?

— Без вопросов! Ну и как ты собираешься мне это доказать?

— Легко! Сферу информационную проверьте, Владетельница… Вы распустились совсем, как я погляжу… информационное поле под контролем постоянно не держите, за что и будете сейчас наказаны… Свой занавес магический наверняка Вы ведь сами поднимать его научили…

Къяра повела в воздухе рукой, жестко сканируя окружающее пространство и, захватив магическое воздействие Кая, которое удерживал обилайт не давая прервать его, повернулась к Норлану.

— И как давно ты его держишь?

— Почти с самого начала разговора. Он поднял занавес, сразу после того как Вы, Владетельница, — обилайт усмехнулся, — стали требовать отдать Вам Линду.

— Раз уж держишь… зови его сюда, — голос Къяры заледенел, она быстро прошла в свою приемную и встала у окна.

Норлан прошел вслед за ней, опустился в кресло, а потом повел рукой, и через несколько минут дверь распахнулась, и на пороге появился Кай.

— Я могу войти? — не поднимая глаз, тихо спросил он.

— Ты же все слышал… и слышал, что Владетельница хотела тебя видеть. Так что, входи, — ответил ему обилайт.

Кай вошел и преклонил колени перед Къярой, — Простите, госпожа…

— Убить тебя мало… — холодно сквозь зубы прошептала она, а потом повернулась к обилайту и протянула ему ключ от кабалита Кая, — Можешь взять. Сам разбирайся с ним. Может, и к лучшему все это… Уж больно мне хочется сейчас его прикончить… Отцу будешь жаловаться?

— Нет, я сам разберусь с тобой… — Норлан встал, подошел к Къяре, взял золотистую звездочку из ее рук, а потом и жестко, наотмашь ударил ее по лицу, после чего с усмешкой продолжил, — если ты конечно не против…

— И ты еще спрашиваешь… Прекрасно же знаешь, что я соглашусь на все, лишь бы отец ничего не узнал… — Къяра облизнула в кровь разбитые губы, — Пользуйся, пока у тебя есть такая возможность…

— Непременно… — Норлан жестким движением руки приподнял ей голову, — Через два часа придешь ко мне, и я напомню, как подобает вести себя Владетельнице, и как она должна контролировать информационную сферу…

Къяра молча кивнула и отвернулась.

— Вставай, пойдем, — обилайт взял за плечо Кая и вышел вместе с ним из покоев Къяры.

Зайдя в свои апартаменты, Норлан набросил на дверь магический занавес и повернулся к Каю:

— Какой же ты идиот… Я сделал все, чтобы ты попал не к Владетелю, а к ней… Сделал так, чтобы ты практически получил ее, и это все ты методично рушил, пока сегодня не разбил все до конца.

— Я не понимаю, отец, — Кай впервые так обратился к обилайту и ждал его реакции.

— Что тут непонятного? Неужели ты думал, что я могу хоть когда-нибудь забыть поставить занавес, да еще и не закрыть дверь? Я знал, к чему это приведет… Мне казалось, что вы будете счастливы вместе. Вначале она и была счастлива с тобой, но ты вместо того, чтобы и дальше сохранять это, добился того, что она начала с трудом переносить общение с тобой. Правда, ее еще держали остатки былых чувств. А вот сегодняшняя твоя выходка разбивала уже все. Она не врала, когда сказала, что хочет тебя прикончить. Процентов девяносто девять, что она бы сделала именно это, заметь вначале она, а не я, то, что ты поднял ее занавес и подслушиваешь наш разговор…

— Почему ты решил, что она с трудом переносила общение со мной?

— После каждого визита к тебе ее словно подменяли. Она злилась без повода, совсем переставала контролировать свои эмоции. Ты медленно и верно рушил то, что я создавал годами. Спокойную, уравновешенную, идеальную Владетельницу, руководствующуюся лишь разумом, а не эмоциями. И вполне возможно тебе бы удалось завершить этот процесс, если бы не твоя сегодняшняя выходка… Я никак не мог решиться сделать то, что сделал сегодня, спасая твою голову… Вот скажи, как ты посмел дерзнуть на такое?

— Отец, — Кай помолчал немного, — я думал, что вы любовники… и решил это проверить…

— Даже если бы ты узнал, что мы любовники… что могло это изменить в твоих отношениях с ней? Неужели за все эти годы ты так и не понял: тебе надо было не держать ее, а отпускать… Тогда бы она возвращалась. Сама и с удовольствием. А ты превратил ваше с ней общение в гнетущую ее обязанность.

— Отец, ты так говоришь… Ты любишь ее?

— Она мое творение, лучшее мое произведение… Как можно ее не любить? Она великолепна. Я восхищаюсь ей.

— Но ты жесток с ней… всегда был жесток. Я думал, сейчас что-то изменилось, а оказалось, снова нет.

— Кай, ты думаешь, кузнец может выковать клинок, не перемещая его из пламени в ледяную воду? Нет. Но это совсем не значит, что он не любит свои творения и они не дороги ему. Так и я не могу не быть жестким с ней. И сейчас буду еще жестче, чтоб ей и в голову не приходило больше вести себя подобным образом, как она вела себя с тобой.

— Ты шутишь?

— Нет, не шучу. И тебя заранее предупредить хочу, что если хоть раз тебя около нее без дела застану, ей достанется снова, так и знай.

— Ты запрещаешь мне с ней общаться?

— Да.

— Тогда лучше убей меня, я не могу без нее жить…

— Кай, меня не трогают подобные слова. Я тебя предупредил, а дальше дело твое. Не можешь без нее жить, можешь хоть сейчас заканчивать жизнь самоубийством. Я мешать не стану. Я сделал для тебя все, что мог и даже более того. Теперь решать тебе, что ты будешь делать дальше и что ты выберешь.

— Ты жесток и бессердечен!

— Уж что есть… — Норлан равнодушно пожал плечами, и взмахнул рукой снимая занавес, — Иди к себе и подумай над тем, что я тебе сказал.

— Как прикажете, мой господин, — раздраженно произнес Кай и вышел.

Ровно через два часа Къяра вошла к обилайту.

— По тебе можно сверять часы, сокровище мое, — усмехнулся Норлан, бросая на дверь магический занавес.

— Зачем же мне тебя сильнее злить? Чтоб нарваться на большее наказание? — Къяра покорно склонила голову. Но потом, не выдержав, лукаво взглянула на него и рассмеялась, — Ты был великолепен. Я люблю тебя.

— Несмотря на разбитые губы? — Норлан ласково улыбнулся и, шагнув к ней, подхватил на руки.

— Если б ты не ударил, Кай еще бы долго сомневался…. а потом возможно попытался бы вновь сблизиться со мной. А так ты показал ему, что не позволишь этого, причем даже не ему, а мне. Он не посмеет причинить мне боль. Я поняла, что ты это сделал для меня… и благодарна тебе. Это было то, о чем я когда-то тебя просила… — Къяра обхватила руками Норлана за шею и склонила голову ему на плечо.

— Ты замечательно подыграла мне, мое сокровище.

— Я была, как и ты, заинтересована в результате…

13

Высокий, круглолицый юноша с волосами цвета спелой пшеницы и выразительными серыми глазами уже второй день шел по лесу. Одет он был в плотный шерстяной плащ с капюшоном, грубые холщовые штаны и зеленую клетчатую рубаху. За плечами у него висела увесистая котомка. В руках — посох. Ни дать, ни взять — обычный странник, только прямоезжих дорог почему-то избегающий.

Раф, так звали юношу, действительно к дорогам даже близко старался не подходить. После того как он с помощью магии убил трех стражников лоренского конного разъезда, пытавшихся его пленить, выходить из леса он боялся.

Владетели Лорена: маг Маграт и его дочь были на редкость могущественными магами и славились, беспощадным нравом и беспримерной жестокостью. Зная о том, Раф не желал попадать к ним в руки. Вряд ли они спустят заезжему магу тройное убийство. Поэтому Раф намеревался незаметно добраться до развалин старой лоренской крепости, где ему было необходимо преобразовать амулет Леонгарда. Ведь если это не сделать в течение ближайшего месяца, от силы двух, его учитель умрет. Допустить смерть Леонгарда, который заменил ему семью, юноша не мог.

Солнце уже клонилось к закату, когда уставший Раф заприметил небольшую очень удобную полянку и родник, тихо журчавший у ее края.

«Прекрасное место для ночлега» — подумал он.

Сбросив с плеч котомку, юноша достал из нее кружку и ломоть хлеба. Набрал воды и уселся недалеко от родника. Сделав несколько глотков свежей и настолько холодной воды, что даже сводило зубы, он откусил хлеб и утомленно откинулся на траву. Вечернее солнце играло последними красноватыми лучами в верхушках сосен. Некоторое время Раф заворожено следил за солнечными бликами и игрой света, медленно доедая хлеб, а потом решительно поднялся.

Надо было набрать хворост для костра, пока не стемнело, и юноша, обойдя лес вокруг поляны, принес несколько охапок валежника. Потом притащил на полянку несколько сухих поваленных деревьев. Теперь топлива должно было хватить на всю ночь.

Подготовив и уложив хворост вокруг одного из сухих стволов, Раф сложил вместе руки, потом чуть развел их и, почувствовав, что огненный шар появился у него между ладонями, бросил его на хворост. Костер тут же занялся ярким пламенем, и его веселые язычки заплясали в вечерних сумерках.

— Будем надеяться, что такое одномоментное применение магии не засекут, — тихо пробормотал он.

В этот момент высоко в небе, над верхушками сосен промелькнула громадная тень. Раф вскочил, запрокинул голову и долго всматривался в темные небеса, но так и не понял, что это было. Он пожал плечами и вновь сел к костру.

Неожиданно на поляну вышел огромный черный дракон. Раф лишь на картинках исторических фолиантов видел таких драконов и не предполагал, что сможет когда-нибудь узреть подобное чудище воочию. Поэтому в первый момент растерялся.

— Это ты убил лорентских воинов? — грозным голосом спросил дракон, глядя прямо на него.

Раф быстро стряхнул оцепенение и вскочил на ноги. Терять время на ответ он не стал. Свел руки и, скороговоркой произнеся заклинание, швырнул в дракона большой шар магического огня.

К его немалому удивлению шар упал, не долетев до дракона, и рассыпался сотнями сверкающих искр.

— Понятно… — проговорил дракон, покачав головой, — значит, ты.

Раф снова свел руки, но тут его будто накрыло волной. Стало трудно дышать, руки и ноги налились такой тяжестью, что и не двинуть ими. Дракон тем временем шагнул к нему и, схватив своей огромной передней лапой, повалил на землю. Все остальное Раф видел как во сне, не в силах даже пошевелиться. Видел, как дракон отошел, осмотрел поляну и, найдя его котомку, вывалил все ее содержимое на землю. Затем поднял амулет смерти, внимательно осмотрел и озадаченно хмыкнул. Амулет в его лапе сразу стал невидим. Чувствуя, что ничего не может предпринять, Раф с ужасом ждал, что последует дальше. Тем временем дракон вновь шагнул к нему. Перевернул и, схватив лапой за спину, взмахнул громадными черно-серыми крыльями. Через секунду они уже были в воздухе.

Беспомощно болтаясь в лапе дракона, Раф зажмурился. У него кружилась голова, и тело абсолютно ему не повиновалось.

Однако через какое-то время он привык к ощущению высоты. Дракон держал его очень осторожно, так что Раф почти не чувствовал дискомфорта. Голова перестала кружиться, и он даже стал получать удовольствие от полета. Внизу под ними проносились сумрачные очертание лесов, полей и селений. А потом все очертания скрала темнота. Как в этой темноте дракон видел, куда лететь, Раф не понимал. Летели они очень долго, всю ночь. Наконец на востоке заалела заря, и очертания векового леса, над которым они летели, вновь проступили в предрассветных сумерках, а потом постепенно стали вырисовываться все четче и четче.

Понемногу к телу Рафа стала возвращаться чувствительность, и он постарался пошевелить безвольно висящими руками и ногами. С трудом, но это ему удалось. Однако, почувствовав это, дракон тут же разжал лапу. Хрипло вскрикнув, Раф стремительно полетел вниз, прямо на верхушки быстро приближающихся сосен.

В полете его нагнала новая волна, парализующая все его мышцы. После чего спикировавший вслед за ним дракон вновь подхватил Рафа и опять взмыл вверх.

Уже совсем рассвело, когда, описав небольшой круг, дракон приземлился на большой поляне около двухэтажного дома, стоящего посреди леса.

— Дракон! Дракон! — испуганно закричала золотоволосая девушка, собирающая на поляне цветы. Она опрометью бросилась в дом, а следом за ней еще несколько человек, работавших во дворе. Из дома тут же вышел высокий, мускулистый седовласый мужчина, во всем облике которого угадывался опытный воин и двинулся в сторону дракона. Следом за ним вышел юноша и замер на пороге.

— Виард, — хрипло проговорил дракон, — я выполнил ее просьбу и поймал мага, убившего лоренских воинов. Свяжи его, так чтоб руки за спиной были обязательно, и посади куда-нибудь, например, в подвал до ее прихода.

— Ты хочешь, чтоб я у себя в подвале держал мага? — воин подошел ближе и с интересом стал рассматривать Рафа, безвольно лежавшего у ног дракона.

— Он владеет лишь древней магией, — дракон сделал шаг в сторону, и указал на Рафа, — и без помощи рук ему она не подвластна. Поэтому можешь не волноваться. Но и особо не расслабляйся, у него был амулет смерти, разряженный, правда, но в Лорене его можно зарядить и использовать вновь… Поэтому, не исключено, что он намеревался убить какого-нибудь мага, например ее…

— Ты шутишь?

— Я не умею шутить, — раздраженно ответил дракон, и в его лапе появился амулет Рафа, который он протянул Виарду, — вот, отдай ей. Она сообразит, что с ним делать.

— Регмир, принеси ремни, — обернувшись к стоящему на пороге юноше, крикнул воин. Потом взял амулет, положил в карман и, склонившись над Рафом, осторожно перевернул его с боку на бок, после чего удивленно посмотрел на дракона, — Что ты сделал с ним? Он даже не двигается.

— Обездвижил на время, но это скоро пройдет… поэтому свяжи его как следует.

— Как его зовут? — спросил воин.

— Не знаю, он не стал разговаривать со мной, а настаивать я не стал. Она придет, сама с ним поговорит, если захочет, конечно…

— Понятно… — протянул воин и, взяв из рук подошедшего юноши крепкие и узкие ремни, завел руки Рафа за спину и плотно связал их, а потом связал и ноги.

Дракон удовлетворенно хмыкнул и, бросив напоследок, — Не забудь амулет ей отдать, — развернулся и неспешно направился в сторону леса, где вскоре и скрылся.

Раф почувствовал, как сильные руки воина подхватили его, и тот понес его куда-то.

Воин, которого дракон назвал Виардом, осторожно уложил его в углу подвала. Потом принес два больших меховых одеяла и, подсунув одно из них под Рафа, вторым накрыл его сверху.

— Тебе придется полежать тут до прихода Владетельницы. А потом она решит, что с тобой делать — произнес он и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Чувствительность вновь постепенно возвращалась ко всем мышцам Рафа. Он пошевелился, попробовал дернуть руками, потом ногами. Но руки и ноги были связанны надежно, воин явно твердо знал свое дело.

— Хреново, самому не развязаться… придется ждать ту, для которой меня здесь держат, — пробормотал Раф и досадливо поморщился.

Затем он тяжело вздохнул и стал обдумывать свое незавидное положение: «Воин говорил что-то про Владетельницу, неужели я попался дочери Маграта… Но тогда непонятно почему какой-то дом в лесу, а не подвалы замка в Лорене… Дракон летел очень долго, может мы и не в Лорене вовсе… может местная какая Владетельница… Это было бы лучше. Тогда был бы шанс вырваться… Жаль, конечно, что дракон нашел амулет, но если его отдадут этой Владетельнице, шансов вернуть его явно больше, чем отобрать у дракона. И вообще откуда здесь дракон, я был уверен, что они остались лишь в легендах.»

Раф вспомнил ночной полет и поежился.

— До чего мощный зверь, — усмехнулся он, — и еще магией владеет. Интересно, как же местная Владетельница сумела пленить такого… Хотя он говорил, что выполнил ее просьбу, а не приказ… может и не пленила вовсе… Тогда шансы на побег увеличиваются, если она конечно сразу, как только придет, меня не прикончит. Ну да ладно, не впервой.

Жизнь Рафа уже столько раз висела на волоске, что он и со счета сбился. Однако каждый раз ему удавалось выкручиваться из казавшихся просто безвыходных ситуаций, и он привык не терять присутствия духа, даже на краю гибели. Сейчас, поняв, что от пут ему не освободиться, он осторожными движениями плотнее завернулся в меховое одеяло и закрыл глаза. Здраво рассудив, что раз выбраться отсюда не представляется возможным надо воспользоваться ситуацией и хотя бы выспаться.

Бессонная ночь, проведенная в лапах дракона, сказалась, и Раф быстро уснул.

Проснулся Раф от чьего-то внимательного взгляда. Он открыл глаза и увидел сидящую на корточках золотоволосую девушку, так испугавшуюся дракона утром. Увидев, что он открыл глаза, девушка осторожно улыбнулась и тихо произнесла:

— Есть и пить будешь? Я принесла.

«Неплохо» — подумал Раф. «Надо будет ее разговорить, и может быть, под предлогом еды удастся уговорить ее развязать меня».

— Да, — вслух произнес он, — с удовольствием.

— Тогда сядь, я покормлю тебя, — девушка наклонила голову и выжидательно посмотрела на него.

— Я что маленький, зачем меня кормить? Развяжи мне руки, и я смогу поесть сам.

— Нееет, — девушка отчаянно замотала головой, — господин строго-настрого запретил мне развязывать тебя. Будешь просить меня об этом, уйду. Оставлю тебе здесь еду и питье, и уйду… ешь, как хочешь.

Девушка кивнула на миску полную аппетитно зажаренной картошки с мясом и кружку полную то ли вина, то ли сока и поднялась.

— Хорошо, об этом просить не буду… только не уходи, — Раф постарался сказать это как можно нежнее, — Хотя если бы ты развязала хотя бы одну руку, я бы все равно ничего не мог бы сделать, но поел бы нормально.

— Нет, — девушка попятилась к выходу.

— Не уходи. Я больше не буду просить, обещаю. Покорми меня. Неужели ты хочешь, чтоб я ел это все только ртом, как собака?

— Нет, не хочу, поэтому и пришла, — девушка вновь улыбнулась и приблизилась к нему, — Садись.

Раф сел, и девушка, подняв миску с ложкой, села напротив него и, зачерпнув полную ложку картошки с мясом, поднесла ему ко рту.

Он взял с ложки еду и подумал, что так он ест впервые на своей памяти. Возможно, так его и кормили в раннем детстве, но память не зафиксировала этого. Однако еда была очень вкусная, а девушка ласково улыбалась, поэтому где-то после третьей ложки Раф перестал испытывать всякий дискомфорт.

— Тебя как зовут? — тщательно пережевывая то, что было у него во рту, спросил он.

— Марта, — улыбка девушки стала еще шире, — А тебя?

— Раф, вообще-то полное имя у меня Рафаил, но все зовут Рафом, и я привык.

— Надо же, какое у тебя странное имя… — усмехнулась девушка и поднесла к губам Рафа кружку, — Пить будешь?

— Что это?

— Вино, разбавленное водой. Такое мой господин любит пить. Я подумала тебе тоже должно понравиться. Попробуй. Не понравится, просто воду принесу.

Раф отхлебнул. Ему понравился чуть терпковатый и немного кисловатый вкус напитка.

— Ну и как? — спросила девушка.

— Вкусно. А ты что сама выбирала, что мне принести?

— Угу, — девушка кивнула, — господин лишь велел отнести тебе еду и питье и еще помочь поесть. Он не стал уточнять, что принести, поэтому я выбрала сама. А тебе что, не понравилось?

— Ну что ты. Я давно так вкусно не ел.

Девушка отставила кружку и, вновь подняв миску, зачерпнула полную ложку, которую поднесла ко рту Рафа:

— Тогда ешь.

— А кто твой господин?

— Не знаю… Его зовут Виард, а больше я о нем не знаю ничего…

— Как это ты не знаешь ничего о том, с кем живешь рядом? — не прекращая жевать, удивленно спросил Раф.

— Очень просто… — девушка усмехнулась, — Со мной тут никто не разговаривает… только господин прикажет иногда что-то и все. За все это время, что я здесь, ты первый, кто столь долго разговаривает со мной.

— С тобой никто не разговаривает?

— Почти… Я принадлежу господину, поэтому все со мной стараются не разговаривать, так как боятся, что если будут разговаривать со мной, то он разгневается, а сам со мной он практически не говорит.

— Ничего себе… А как ты к нему попала? — беря в рот очередную ложку картошки с мясом, спросил Раф.

— А если я расскажу о себе, ты расскажешь мне о себе?

— А зачем это тебе?

— Затем же, зачем и тебе… мне интересно. Тебя принес дракон, господин сказал, что ты маг… мне ужасно любопытно.

— Хорошо. Ты расскажешь мне про то, что ты знаешь, а я тебе расскажу про себя. Вот скажи, дракон здесь бывает часто?

— Я его вообще первый раз увидела, хотя слышала, что он здесь обитает. Господин не велел от дома далеко уходить, чтоб дракон не съел… А почему он тебя сюда принес?

— Сам не знаю. Поймал в лесу и принес сюда.

— А ты, правда, маг?

— Я умею использовать магию, но только древнюю магию, так называемую магию огня и земли. Знаю разные травы, их свойства, умею создавать амулеты.

— Вот это да… — зачарованно протянула девушка, — А что ты еще умеешь?

— Еще умею заклинаниями менять ветер, находить воду, ну и так по мелочи…

— А зачем тебе менять ветер и искать воду?

— Ну, в море, например, когда на паруснике плывешь — полезно уметь такое… Капитаны иногда даже бесплатно провезти соглашаются, если знают, что ты способен на такие штучки. А воду… это чтоб знать, где колодцы копать… Это для земледельцев полезно и в селениях…

— А зачем тебе на корабле плыть, ты же маг? Вон наша Владетельница тут в арку вошла, а где захотела, вышла…

— Я не владею такой магией, — тщательно пережевывая очередную порцию положенную ему в рот Мартой, произнес Раф, — А кто ваша Владетельница?

— Как кто? — Марта даже застыла от удивления и в упор посмотрела на Рафа, — Владетельница, это — Владетельница.

— Ну какая она?

— Как выглядит что ли? Ты Владетельницы никогда не видел?

— Не видел.

— Это откуда же ты прибыл, что Владетельницы нашей не видел?

— Из Верениги.

— Из Заморья что ли?

— Ну да…

— А почему по лоренски так хорошо говоришь?

— У меня учитель из Лорена, он научил.

— А кто у тебя учитель?

— Ты все равно ничего не знаешь о нем… он давно покинул Лорен. И вообще, ты уже мне кучу вопросов задала, а сама про Владетельницу вашу так ничего и не сказала.

— Ну… она высокая, черноволосая, диадема у нее очень красивая… и строгая очень. Как глянет, так провалиться сквозь землю хочется.

— Тебя наказывала?

— Меня — нет… хотела один раз, но мой господин вступился, я его умолила… и он сказал ей, что раз она меня ему подарила, то он сам со мной разбираться будет, — девушка лукаво улыбнулась, — а сам почти не наказал, только наругался и сказал, что больше не спустит мне такого…

— Так это она тебя сюда привела?

— Конечно… меня сначала во дворец привели, а потом она выбрала, привела сюда и господину подарила…

— А твой господин часто с ней спорит?

— Нет, — Марта удивленно воззрилась на него, — он не спорит с ней, с чего ты взял?

— Сама же сказала, что Владетельница хотела наказать тебя, а он не дал.

— Так он и не спорил… он скорее напомнил, что я — его… и все.

— А как она на это отреагировала?

— Глазами сверкнула, сказала: «потом сам пожалеешь, что оставил ее» и ушла. У них вообще странные отношения, он ее иногда «девочкой своей» зовет, а ей это, по-моему, даже нравится.

— А он что?

— Что он? Я же сказала, господин лишь наругался на меня… ну и еще раз двадцать чай правильно заварить заставил, так как она любит, чтоб она больше не гневалась и все. Он хоть и строгий, но не злой…

— А Владетельница злая?

— Что ты! Что ты! Что ты такое говоришь? Я не говорила тебе такого, — Марта в испуге вскочила, чуть не опрокинув миску с кружкой, и прижала ладонь ко рту.

— Ты что испугалась? Я ведь лишь спросил.

— Такие слова нельзя говорить про Владетельницу Лорена! — голубые глаза Марты стали просто огромными и в них плескался неподдельный ужас, — я не говорила тебе этого! Понял? Не говорила.

— Да успокойся ты. Не говорила, не говорила… — Раф тяжело вздохнул, он понял, что действительно попал к Владетельнице Лорена. По рассказам она была еще более жестока, чем отец, хотя если верить Леонгарду, жестче, чем Маграт, магов просто не бывает. Однако тому, например, киритов так до конца и не удалось подчинить себе. А дочь его с легкостью подчинила себе этих жестоких воинов веками не приемлющих женщин и лишь использующих их. Как ей это удалось, было непонятно. Леонгард, когда впервые услышал это, не задумываясь, сказал, что это брехня, но оказалось, что все так и было.

— Ты что, собираешься уйти? Допить хоть дай, — Раф просительно посмотрел на все еще стоявшую у стены Марту. Он понял, что напугал девушку, а ведь у него был шанс, во-первых, расположить ее к себе, а во-вторых, узнать как можно больше информации, как про здешних обитателей, так и про Владетельницу Лорена, раз он попал в ее руки.

Марта кивнула, подняла с пола кружку и, сев снова рядом с ним поднесла ее к его губам.

Раф с удовольствием стал пить, но, не допив несколько глотков, прервался и пристально посмотрел на Марту:

— Тебе говорили, что ты очень красивая?

— Раз Владетельница выбрала, то это и так понятно… — усмехнулась девушка, — Больше пить не хочешь?

— Хочу. Но я боюсь, если все сейчас допью, ты ведь сразу уйдешь…

— Не уйду, если расскажешь о твоей стране… Я никогда и нигде не была.

— Хорошо, — Раф снова приник к кружке и, сделав несколько последних глотков, произнес, — Спасибо, Марта. Конечно, я расскажу тебе про Веренигу. Я знаю, что все страны за морем штормов называют Заморьем. Но это не одна страна. На побережье только их шесть, а дальше еще больше… Веренига как раз находится на побережье, как и у вас: предел киритов, гентар или Торглон. Ведь раньше они были независимыми, а потом Лорен поработил все эти пределы. Только в этих пределах в основном сумрачно, пасмурно и сыро, а в Верениге и других странах Заморья очень жарко. Там совсем другие деревья высокие и листья большие как ветки, пальмы называются, и животные там совсем другие… Есть полосатые лошади зебрами называются, есть пятнистые лошади с шеей огромной в два человеческих роста, есть маленькие лисички с огромными ушами и еще большие зубастые ящерицы, которые живут в воде аллигаторами называются, загрызть запросто могут как человека, так и лошадь, даже львы их боятся.

— А львы это кто?

— Ну что-то вроде ваших тигров, такие же большие только без полосок и у самцов на голове грива как у лошади, только пушистее.

— Вот это да… А ты не врешь? — Марта недоверчиво покачала головой.

— Конечно, нет. Зачем мне это?

— А все маги врут.

— Я не вру… — Раф, обиженно хмыкнул и отвернулся, — Не хочешь, не буду тебе ничего рассказывать. Иди.

— Не обижайся… — Марта осторожно коснулась его плеча, — Расскажи еще… Ты там родился?

— Нет. Я родился где-то в этих краях… А потом мы с родителями плыли на корабле, куда, зачем — не помню, я был слишком мал. И на наш корабль напали морские разбойники. Родителей убили, а меня продали на рынке в Верениге, где меня и выкупил мой учитель. Как я говорил тебе, он был из Лорена и, увидев мальчика из родных краев, пожалел… Он заменил мне родителей, о которых я ничего не помню.

— Он маг?

— Да.

— А почему ты ушел от него?

— Он… — начал Раф и вдруг резко оборвал себя. Ему в голову пришла мысль, что если сейчас он все расскажет этой симпатичной, милой девушке, то та скрыть от Владетельницы Лорена не сможет ничего, это точно. И тогда амулет Владетельница или уничтожит или спрячет так, что ему уже не заполучить его никогда.

— Так получилось, — закончил он и отвернулся.

— Понятно, — протянула девушка, — говорить не хочешь… А ты действительно нашу Владетельницу собирался убить?

— С чего ты это взяла? — Раф удивленно посмотрел на нее.

— Я слышала, что дракон утром говорил…

— Нет. Я вообще никогда не видел вашей Владетельницы и очень надеялся не увидеть никогда.

— А кого хотел?

— Да никого… слышала же, даже дракон сказал, что он разряжен…

— А ты разве не для того в Лорен шел, чтоб зарядить его?

— Ты задаешь вопросы, прям как лоренские охранники. Наверное, и ты не поверишь мне, если я тебе скажу, что не для этого.

— А для чего?

— Зачем тебе это знать Марта?

— Я… я… — девушка поежилась, — если расскажешь, зачем шел и пообещаешь не брать амулет… я развяжу тебя.

— Без амулета я не уйду… Он очень нужен мне. Я клянусь, я не причиню никому зла ни в Лорене, ни в окрестностях… Марта, я лишь заберу его и уйду.

— Амулет у моего господина. Он не отдаст его тебе. Я не хочу, чтобы ты убивал его.

— Я не причиню ему вреда, клянусь. Он просто уснет, а когда проснется, не будет ни меня, ни амулета…

— Зачем тебе амулет? — Марта в упор посмотрела на Рафа.

— Я не могу сказать тебе, но не для убийства, клянусь.

— Если не скажешь, я не буду развязывать… — Марта встала, — Мне жаль тебя… ты мне очень понравился… Но Владетельница очень сурова и вряд ли меня даже мой господин сможет защитить, если я не сумею доказать ему, что это произошло все случайно. Я должна знать, из-за чего так рискую. Я никому ничего не скажу…

— Я не подумал, Марта, не надо меня развязывать. Владетельница наверняка, когда будет расспрашивать тебя, как это произошло, применит магию. И ты не сможешь ничего скрыть, как бы ты этого не хотела. А если она столь сурова, как ты говоришь, то тебе после этого не позавидуешь. Не надо. Иди. Спасибо, что предложила. Мне было приятно. Если сможешь, не рассказывай никому о том, о чем мы говорили… Ну, а не сможешь не рассказать, тоже невелика беда. Да, еще… за еду с питьем тебе тоже большое спасибо, — Раф улыбнулся и ласково кивнул девушке, — Иди, как бы тебе не влетело, что ты так долго со мной общалась.

— Ты так думаешь? — Марта нерешительно замялась у порога, потом обернулась и, тоскливо посмотрев на Рафа, очень тихо произнесла, — Только ты, пожалуйста, Владетельнице, когда она придет, не перечь… не выносит она этого… Мне будет очень жаль если… если… — в глазах Марты блеснули слезы, и она выскочила за дверь.

Как только за Мартой закрылась дверь, Раф, снова улегся на меховое одеяло.

«Да, Раф, ты как всегда лопухнулся», — подумал он про себя, — «не воспользоваться таким шансом… хотя девчонку она за это точно бы убила… Поэтому забудь, и раз сам виноват, то сам или выкручивайся или погибай, а других под казнь нечего подводить».

Он слышал удаляющийся стук каблучков Марты. Потом неожиданно раздался приглушенный вскрик и голос воина: «Владетельница, что случилось? Вам помочь?». И тут же раздраженный и властный женский голос ответил: «Виард я сама разберусь! Лучше запри пока Марту в ее комнате. Мне с ней надо будет поговорить, но позже». После чего каблуки вновь застучали по лестнице, только поступь была уже совсем иная, и шаги приближались.

Раф понял, что, выходя из подвала, Марта столкнулась с Владетельницей и порадовался, что не дал девушке развязать себя. Если Владетельница была уже здесь, сбежать бы он все равно вряд ли бы смог, а девчонку точно бы подвел.

Он сел и приготовился увидеть Владетельницу Лорена.

Золотоволосая девушка быстро поднималась по лестнице, на последних ступеньках перед дверью, ведущей во двор, замерла и повела вокруг себя рукой, ее всю окутало мерцающее облако, которое тут же слетело с нее будто опадающая листва с дерева под порывами ветра. И из-под разлетающихся во все стороны мерцающих клочьев показалась фигура, тоже девушки, но совершенно другой. Она замерла, а потом испуганно вскрикнула. Дверь тотчас отворилась, и на пороге показался Виард:

— Владетельница, что случилось? Вам помочь?

— Виард, я сама разберусь! Лучше запри пока Марту в ее комнате. Мне с ней надо будет поговорить, но позже, — раздраженно ответила Владетельница и, развернувшись на лестнице, вновь стала спускаться вниз.

«Не хочешь говорить по-хорошему, придется требовать жестче» — подумала она.

Дверь подвала распахнулась, и Раф увидел перед собой Владетельницу Лорена. Она была молодой, статной и очень красивой, но эта ее красота была суровой. Тяжелый и мрачный взгляд темно синих глаз не смягчали ни идеальный овал лица, ни красиво очерченные брови, ни густые и длинные ресницы, ни черные, красиво-уложенные волосы, обрамленные великолепной диадемой, а чуть сжатые и презрительно искривленные губы довершали картину неприступной надменности всего ее облика.

— Так это ты убил воинов моей стражи? — высокомерно и сурово спросила она.

Раф вспомнил, что ему сказала перед уходом Марта, и решил без особой надобности Владетельницу Лорена не раздражать.

— Да, это я, — склонил он голову. Смысла отпираться не было.

— Встал! — жестко приказала Владетельница.

В то же мгновение Раф почувствовал, что ремни, стягивающие его ноги, пропали. Он не стал медлить и поднялся. Владетельница подошла вплотную к нему и, рукой взяв за лицо, заглянула в глаза.

— И по какой, позволь полюбопытствовать, причине? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, произнесла она.

— Они пытались пленить меня и не слушали никаких объяснений.

— Они и не должны были. Твои объяснения выслушал бы начальник стражи ближайшего местного поста, — холодно заметила Владетельница, а потом помолчала немного и сурово спросила, — Ты знаешь, как по нашим законам карается убийство охранников при исполнении служебных обязанностей?

— Точно не знаю, но догадываюсь, что, наверное, казнью, Владетельница…

— Правильно догадываешься, — она недобро усмехнулась и отпустила лицо Рафа, — Зачем ты прибыл в Лорен?

— Я путешествую… я родом откуда-то из этих мест, меня в детстве пленили морские разбойники, и я оказался в Верениге. Я надеялся, что побродив по этим краям, я смогу вспомнить что-то из детства и узнать побольше о своем происхождении…

— Красиво, но это не истинная цель… — резюмировала Владетельница, — Зачем при тебе был амулет смерти?

— Он разряжен, Владетельница… он никому не должен был причинить зла.

— Ты убил стражников из-за него?

— Почему Вы так решили, Владетельница? — удивленно спросил Раф, и тут же сильный удар по лицу свалил его с ног.

— Здесь вопросы задаю лишь я! А ты только отвечаешь, — грозно произнесла Владетельница, — Понял?

— Да, — кивнул Раф, облизывая в кровь разбитые губы.

— Встал!

Раф медленно вновь поднялся.

— Итак, я повторяю вопрос… И учти, я очень не люблю это делать, поэтому лучше не зли меня ложью и увертками. Ты убил стражников из-за амулета?

— По большому счету — да. Один из них знал, что это такое и не поверил, что он разряжен… Поэтому захотел пленить меня и отвезти к начальнику стражи. Я испугался, что тот тоже не разберется и посадит меня в темницу. Поэтому наслал на них морок, но не рассчитал, что на них кольчуги, частично экранирующие воздействие. Они не уснули, а бросились на меня. Тогда я срочно усилил воздействие и опять не рассчитал. Оно наложилось на первое и убило их…

— То есть ты хочешь сказать, что это было не умышленное убийство, а убийство по неосторожности?

— Я не знаю Ваших законов, Владетельница… Я рассказал, как было, а как Вы будете квалифицировать мой поступок решать Вам, — Раф склонил голову.

— Красиво говоришь, заслушаться можно, — усмехнулась Владетельница. Потом помолчала немного и добавила, — Сохраню тебе жизнь, если честно расскажешь, зачем ты приехал в Лорен.

— Я не задумывал зла и не хотел его никому причинить… Я официально въехал в Лорен.

— И сообщил, что ты маг? — перебила его Владетельница.

— Нет, это я не сообщил… но я не собирался использовать магию.

— Однако использовал, — жестко оборвала его Владетельница, — Еще раз: зачем ты прибыл в Лорен и зачем при тебе был амулет?

— Этот амулет моего учителя… это подарок. Он разряжен. Я не собирался никого убивать. Можете меня казнить, Владетельница, но больше мне сказать Вам нечего.

— На колени! — резко приказала Владетельница, в ее руке появился острый длинный кинжал.

Раф понял, что Владетельница приняла решение, и послушно опустился на колени. Сопротивляться в его положении — резона не было.

Владетельница обошла его, встала у него за спиной, нагнулась и резко приподняла его связанные руки вверх, а потом молниеносным движением кинжала перерезала стягивающие их ремни и отпустила.

— Встань! — приказала она.

Раф поднялся и, обернувшись к ней, заметил что кинжал, которым Владетельница перерезала ремни, лежит у него под ногами.

— Все что ты рассказал мне про цель твоей поездки не ложь, но и не правда… ты скрываешь что-то, — губы Владетельницы презрительно скривились, и она, медленно отвернувшись от него, пошла в сторону выхода, — А жаль… Я не люблю, когда от меня что-то скрывают…

Раф посмотрел на кинжал, лежащий у него под ногами, медленно наклонился, поднял его и повернулся к Владетельнице.

— Вы обронили, Владетельница, — он протянул ей кинжал рукояткой вперед.

— Да, неужели? — Владетельница медленно повернулась к нему, удивленно вскинула вверх брови, — Надо же, действительно…

— Я понял, что это проверка, Владетельница… Я не за этим здесь появился, клянусь, — отдавая кинжал, Раф посмотрел ей прямо в глаза, — но все равно зря Вы так рисковали…

— Я ничем не рисковала. Им невозможно против меня воспользоваться, — усмехнулась она. А потом мрачно и, выделяя каждое слово, проговорила, — Скажи, зачем ты здесь, и я не только сохраню тебе жизнь, но и отпущу тебя. Учти, такое я предлагаю редко… Очень редко.

— Я рассказал все, что мог, — Раф с сожалением покачал головой. Он не мог потерять последний шанс спасти Леонгарда.

— Зачем ты вез сюда амулет? Ты ведь понимаешь, что я все равно не отдам его тебе. Скажи, и я отпущу тебя.

— Я сказал все, что мог, — повторил Раф.

— Зря, — Владетельница покачала головой, — стоило бы тебя за такие слова жестоко казнить, но я дам тебе еще один шанс… Тут побудешь, пока не надумаешь откровенно со мной разговаривать. Рубашку сними и спиной ко мне повернись.

Раф послушно снял рубашку и повернулся к ней спиной. Она коснулась рукой его талии, и его сразу опоясал металлический обруч, с кожаной прокладкой, а потом взяла его левую руку, и Раф почувствовал, как его запястье тут же обхватил тонкий металлический браслет, с такой же прокладкой, что и обруч, чтоб не обдирать руку. Скрепив браслет с обручем тонкой цепью так, что бы он не мог поднять левую руку, Владетельница отошла от него и, подобрав его рубашку, провела по ней рукой.

— Одевайся, — протянула она Рафу рубашку. Раф заметил, что рубашка стала, во-первых, абсолютно новой, пахнущей свежим полотном, а во-вторых, ее левый бок и рукав скреплялись теперь на застежках.

— Благодарю, Владетельница, — произнес Раф, беря правой рукой рубашку и начал ее надевать. Выходило у него не очень ловко и быстро, Раф не привык пользоваться лишь одной рукой, но все же он справился и через некоторое время сумел надеть ее.

Владетельница молча наблюдала за ним. Когда он закончил, она жестко приказала, — На колени! И внимательно слушаешь!

— Да, Владетельница, — Раф вновь опустился на колени.

— Как тебя зовут?

— Рафаил, но все называют Рафом.

— Значит так, Раф, пока тебя спасло только то, что ты хоть и всей правды не рассказал, но не лгал, и старался слушаться. Я уже сказала, что до тех пор, пока ты не надумаешь откровенно поговорить со мной о цели твоего приезда в Лорен, ты останешься здесь. И если хочешь остаться живым и невредимым, то будешь безоговорочно слушаться Виарда, чтобы он не приказал. Про меня я даже не говорю… Я вообще не терплю, когда мне перечат, чтобы я не требовала. Постарайся запомнить это хорошенько, поскольку объяснять в следующий раз буду либо при помощи плети, либо палача. И еще… как я поняла, Марта здесь была. Ты общался с ней?

— Да.

— Так вот, чтоб этого больше не было. Узнаю, что ты хотя бы словом с ней перебросился и с тебя, и с девчонки всю шкуру спущу… Тебе лучше вообще даже забыть, как ее зовут. Все понял?

— Да, Владетельница, — Раф кивнул.

Он даже и не ожидал, что ему вновь удастся выжить, практически не имея шансов на это. Требования Владетельницы нельзя было даже назвать особо жесткими, а, учитывая то, к какой именно Владетельнице он попал, да еще и после убийства трех ее воинов, расценить их можно было только как сказочное везение.

— Вставай, пойдем, — Владетельница резко развернулась и, раскрыв дверь, стала подниматься по лестнице, Раф поднялся и пошел следом.

Выйдя во двор, Владетельница обернулась к стоящему у дверей подвала воину:

— Виард, этого мага зовут Раф, он останется здесь. Если ты, конечно, не возражаешь… — она указала на выходящего из подвала Рафа.

— Когда я возражал Вам, Владетельница? — воин с улыбкой посмотрел на нее.

— Вот и хорошо, — продолжила она, — Магию он применять не сможет, я ограничила подвижность его левой руки цепью. Тебя слушаться будет… а не будет, заставь. Здесь он до тех пор, пока со мной поговорить откровенно не захочет.

— Он должен захотеть это сделать быстро? — спросил воин, с угрозой взглянув на Рафа.

— Нет, Виард, заставлять не надо… Если бы я хотела это сделать, сама бы заставила… ты знаешь, у меня и камни разговаривают, — Владетельница недобро усмехнулась. — Опасности никакой он не представляет, поэтому не торопи… когда захочет, тогда и расскажет. Найди ему какое-нибудь дело, пусть пользу приносит.

— Хорошо, — кивнул воин.

— Где Марта, ты запер ее? — Владетельница вопросительно посмотрела на Виарда.

— Девочка моя, — улыбнулся тот, — я когда-нибудь не выполнял твоих приказов?

— И как я могла в этом сомневаться? Извини, — улыбнулась Владетельница в ответ, ласково взглянув на воина.

Улыбка настолько преобразила лицо Владетельницы, что Раф пораженно застыл на месте. Он понял, что очаровательней картины никогда не видел.

Владетельница тем временем оглянулась и неожиданно призывно свистнула. Тут же из-за ближайшего угла серой молнией к ней метнулся лохматый пушистый комок. Взору изумленного Рафа предстало, как в парчовое, с золотым шитьем платье Владетельницы вцепился маленький серый лесной тролль.

— Пойдем, малыш, вместе поговорим с Мартой. Ты и так долго меня ждал… Марта тебя уже знает и не испугается, — Владетельница склонилась и ласково потрепала по голове серого зверька, который преданно заглядывал ей в глаза. А потом выпрямилась и решительно направилась к дому, а следом за ней, уцепившись за ее подол, засеменил серый тролль.

Къяра вошла в комнату Марты и плотно закрыла за собой дверь. Сидевшая на стуле Марта тут же вскочила и, бросившись перед ней на колени, склонилась к полу.

— Чем я провинилась, Владетельница? — дрожащим голоском спросила она.

— Господин твой так и не допустил тебя к себе?

— Нет, Владетельница, — Марта судорожно вздохнула, у нее перехватывало дыхание.

— Встань, — Къяра недовольно покачала головой.

Марта тут же вскочила и вытянулась перед ней. Ее хорошенькое личико побледнело, а в испуганных глазах плескался откровенный страх.

— Марта, ну неужели ты не можешь осторожно и ласково сама проявить инициативу?

— Владетельница… я пробовала… много раз… клянусь, — Марта всхлипнула, — он сразу гонит меня… Вы заберете меня теперь?

— Нет. Успокойся, не заберу. Он не просил меня об этом. Но хоть что-то ты делаешь для него?

— Да, Владетельница. Я убираюсь в его комнате, иногда он позволяет мне помочь ему раздеться или одеться. Я подаю ему еду, контролирую служанок, иногда слуг и решаю, что готовить повару… Я стараюсь стать ему нужной. Правда, Владетельница… Вы сердитесь на меня?

— Нет, не сержусь… Пусть хоть так. Только учти, увижу, что ты еще кому глазки строишь, прямой дорогой к палачу отправишься.

— Я не посмею больше, Владетельница. Я теперь с Регмиром почти совсем не разговариваю, если только по делу.

— Вот и хорошо. Только тут теперь еще и маг останется, которого дракон утром принес, его Рафом зовут. Вот ему хоть слово скажешь, язык тут же вырву, так и знай, — сурово произнесла Къяра.

— Не скажу, Владетельница. Словечка не скажу, клянусь, — Марта клятвенно подняла руку.

— Ты учти, Марта: он маг, и что угодно придумать может, чтобы разговорить тебя…

— Я не буду отвечать ему, чтобы он не спрашивал, — девушка заискивающе заглянула ей в глаза, — и буду молчать, чтобы он не говорил.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнула Къяра и уже развернулась, чтобы уходить, когда Марта окликнула ее.

— Владетельница.

— Что? — Къяра вновь обернулась.

— А Вы тролля сегодня уже кормили? Я могла бы отвести его на кухню и покормить… — срывающимся от волнения голосом проговорила та.

— А ты не испугаешься? — усмехнулась Къяра.

— Нет, — девушка отрицательно взмахнула головой так, что ее золотистые локоны взметнулись над ее плечами, — Он милый и нравится мне. Если только кусать, конечно, меня не будет.

— Пойдешь с Мартой, малыш? Она покормит тебя, — Къяра склонилась к троллю.

Хмыкнув, тролль разжал лапу, сжимающую подол платья Къяры и с сомнением посмотрел сначала на Марту, а потом на Къяру.

— Она хорошая и не обидит тебя, — Владетельница осторожно подтолкнула тролля к Марте и выпрямилась, — Но и ты не обижай ее, ладно?

Еще раз хмыкнув, тролль медленно подошел к Марте и пристально посмотрел на нее.

— Я честно, не обижу тебя, малыш, — произнесла она, а потом неожиданно подхватила его на руки.

Тролль тут же постарался вывернуться, рыкнул и оскалился. Марта тотчас отпустила его, и он, сердито ворча, отскочил от нее.

— Ну, не сердись… — Марта присела и заглянула ему в глаза, — Ты так нравишься мне… я хотела тебя на ручках отнести, а ты рычишь… Ну не хочешь не надо… пойдем пешком.

Она выпрямилась, и тролль, осторожно вновь приблизившись к ней, взялся за подол ее платья. Однако сердито ворчать не перестал, видимо предупреждая, что еще одной такой бесцеремонной выходки не потерпит.

— Мы пойдем, Владетельница? — Марта вопросительно взглянула на Къяру.

— Идите, потом приведешь мне его в мои комнаты, — кивнула Къяра и вышла из комнаты Марты.

Та вышла вслед за ней и, спустившись по лестнице, прошла через зал, Затем вышла и повела тролля на кухню, расположенную в пристройке.

— Хорошая ведь девчонка… И что Виарду не нравится? Ну да ладно, может, попривыкнет к ней, и все у них сладится, — едва слышно проговорила Къяра, проводив ее долгим взглядом, а потом направилась к своим комнатам.

Как только Владетельница ушла, Виард внимательно посмотрел на Рафа:

— Ты делать-то, что умеешь? — спросил он.

— Почти ничего… Особенно одной рукой… но я постараюсь научиться, — Раф посмотрел воину прямо в глаза.

— Да… — воин сокрушенно покачал головой и надолго замолчал.

А потом, словно говоря сам с собой, тихо пробормотал, — И что мне с тобой делать? Ума не приложу… и зверя ты бить не сможешь и по хозяйству тебя делать ничего не заставишь… Ох и любит она задавать непростые задания: «Найди ему какое-нибудь дело«…Ну и какое дело можно найти, спрашивается? Ладно, если сейчас Марту не прибьет в сердцах, спросим у нее. Она у нас девочка сообразительная, может и посоветует что… а может Регмиру что в голову придет…

— Она может убить Марту? — озадаченно произнес Раф, — За что?

— Может. Запомни, Раф, она здесь все, что захочет, делать может, на то она и Владетельница. И «за что» может быть только ей доподлинно известно. Однако убить ее, вроде как, не должна. Девчонка ей самой явно нравится, хоть она и старается это не показывать. Ты кстати ей тоже понравился, иначе отправила бы она тебя, не задумываясь, в Лорен, на плаху. Особенно если ты и впрямь убил лоренских воинов… Обычно такое она не спускает с рук никому.

Воин помолчал немного, а потом, обернувшись, указал на выходящую из дома золотоволосую девушку, рядом с которой, держась за ее подол, шел недовольно ворчащий серый тролль, — А вот и Марта… И так как она даже не хмурится, то, вряд ли ей за что-то влетело. Владетельница, видимо сегодня на редкость в хорошем расположении духа, раз решила с ней действительно лишь поговорить…

— Марта, иди сюда, — окликнул он ее.

— Да, мой господин, — девушка развернулась и подошла к Виарду, — Я иду на кухню покормить тролля Владетельницы. Можно? Я покормлю и вернусь.

— Хорошо, покормишь и приходи. С магом вон пообщаешься, — улыбнулся воин и кивнул на Рафа.

— Нет, — Марта испуганно прижала руку к губам, ее большие голубые глаза стали просто огромными, в них плескался неподдельный страх, — Владетельница мне строго-настрого запретила с ним общаться, мой господин.

Раф внутренне усмехнулся. Несомненно, это: «строго-настрого», было любимым словечком Марты. Ему, конечно, хотелось переброситься еще хоть парой фраз с этой очаровательной девушкой, но он решил, что не посмеет нарушить приказ. Он не мог себе позволить подвести ее под строгое наказание. Девушка очень ему понравилась, она была на редкость мила, добра и непосредственна.

— Понятно о чем она с тобой разговаривала, — хмыкнул воин и продолжил, кивнув на тролля, — Ладно, иди, корми это чудо. Придешь, разберемся…

Марта кивнула и отправилась на кухню. Когда она скрылась в пристройке, Виард обернулся к Рафу.

— Пойдем, покажу тебе дом и твою комнату… Внизу есть пара пустых, можешь даже выбрать, — произнес он и направился к входу в дом.

Раф послушно зашагал следом.

Войдя в дом, воин прошел по небольшому коридору и, открыв одну из дверей, кивнул головой на большой зал.

— Это центральный зал, здесь мы едим и здесь же лестница на второй этаж, где комнаты Владетельницы, мои и Марты. Тебе на втором этаже делать нечего. Увижу тебя там, мало не покажется… Единственной причиной твоего появления на втором этаже, может быть только приказ Владетельницы… — Виард пристально посмотрел на Рафа, — Ты понял?

— Да, — Раф кивнул.

— Кстати, меня зовут Виард, можешь обращаться ко мне так, — воин закрыл дверь, и повернулся к другим дверям, — Здесь комнаты Регмира, он мой ученик. Здесь кладовка, а вон там свободные комнаты. Можешь сам выбрать себе подходящую, — он указал рукой на две двери в конце коридора.

— Мне все равно… — Раф равнодушно пожал плечами, — я вообще-то даже не рассчитывал, что Владетельница позволит мне выйти из подвала.

— Но так как позволила, то пользуйся, — усмехнулся воин и, подойдя к первой из дверей, распахнул ее и шагнул внутрь. Раф вошел следом.

Комната была достаточно просторная и светлая. В углу стояла большая застеленная кровать, у окна — небольшой стол, пара стульев и мягкое кресло.

— Вторая комната больше, но не такая светлая, — прокомментировал воин, — пойдем, посмотришь.

— Нет, мне тут очень нравится, — Раф отрицательно качнул головой, — Я могу остаться здесь?

— Конечно, располагайся. Можешь отдохнуть здесь, можешь походить по двору, только в лес далеко не заходи… Ужин будет через два часа, к этому времени приходи в зал. И учти ни я, ни Владетельница не выносим опозданий. Задержишься, вместо ужина будешь наказан. Я понятно объяснил?

— Да, — кивнул Раф.

— Что-то понадобится, спроси слуг или найди меня или Регмира. Я предупрежу его, чтобы он по возможности помог тебе, — произнес воин и вышел за дверь.

Оставшись один, Раф огляделся. Вся мебель была из дорогого мореного дуба, покрытого изысканной резьбой. На полу лежал длинноворсный шерстяной ковер. Он подошел к кровати и, откинув плотное гобеленовое покрывало, даже присвистнул от удивления. Кровать была застелена прекрасным шелковым бельем, расшитым гладью. Такого белья он никогда прежде не видел. Поправив покрывало, Раф сел в высокое кресло и откинувшись на спинку, стал размышлять.

Если так была убрана гостевая комната, то, как же тогда должны были выглядеть покои самого владельца этого дома? Раф никак не мог сообразить кем этот пожилой, но сильный мужчина приходится Владетельнице. Почему он живет здесь, в столь уединенном месте, если так дорог Владетельнице, что она позволяет ему называть себя «своей девочкой»? Их отношения можно было бы объяснить, если бы Виард был учителем Владетельницы. Но он явно не маг, а воин, это видно с первого взгляда: и по его фигуре, и по всем манерам… Может воин спас ее когда-то? И тут Раф вспомнил: Виард — это же легендарный воин Лорена, ушедший в отшельники, Леонгард рассказывал ему о нем. Неужели это он? Однако для отшельника живет он не особо одиноко и даже слишком роскошно. И еще непонятно почему здесь постоянно бывает Владетельница Лорена. Виард ушел в отшельники, когда она была совсем маленьким ребенком, значит, спасти он ее явно не мог. Так что же их связывает? И что это за место, где совершенно спокойно живет дракон, где пленному магу предлагают комнату с роскошной обстановкой, и где даже лютая Владетельница Лорена позволяет себе улыбаться, возиться с лесным троллем и быть не столь беспощадной, как о том свидетельствует молва?

От размышлений Рафа прервал стук в дверь и вопрос:

— Можно?

— Входите, — произнес Раф и встал с кресла.

Дверь раскрылась, и в комнату вошел атлетического сложения юноша со светлыми волосами до плеч, миловидный, с правильными чертами лица и большими зеленоватыми глазами.

— Здравствуй, я пришел познакомиться, меня Регмиром зовут, — юноша протянул ему руку.

Раф пожал протянутую ему руку и, улыбнувшись, произнес, — Меня зовут Раф, но ты наверняка знаешь это.

— Знаю, учитель сказал, — кивнул Регмир, и предложил, — Если хочешь, пойдем пройдемся, покажу тебе здесь все, — и тут же не давая Рафу даже слово вставить, продолжил, — Или ты отдохнуть хочешь? Это ничего, что я к тебе «на ты»?

— Конечно на «ты», и спасибо за предложение прогуляться, с удовольствием, я уже в подвале с утра столько наотдыхался, что больше не хочется, — постарался сразу ответить на все вопросы Раф.

— Тогда пошли, — Регмир вышел из комнаты, и Раф следом за ним.

Регмир показал Рафу все помещения во дворе, представил ему слуг, а потом они пошли осматривать окрестности. Выйдя к озеру, Регмир произнес, указывая на высокий откос:

— Это излюбленное место Владетельницы, и она очень не любит, когда ее тут беспокоят. Поэтому если знаешь, что она появилась у нас и ушла в лес, сюда лучше не суйся.

— Она в лесу только сюда ходит? — спросил Раф.

— Нет, конечно, просто сюда чаще всего. Кроме этого места она еще к дракону уходит или иногда на площадку с учителем, но это теперь редко… Она его старается лишний раз не напрягать. Хотя ему, по-моему, это не в нагрузку, а лишь доставляет удовольствие. Он ведь до сих пор ежедневно занимается и новые элементы пытается отрабатывать, только ее даже с ними ни разу врасплох застать все равно не смог… Но это его только радует.

— Ты это о чем? — Раф удивленно посмотрел на Регмира.

— Ах, да… — протянул Регмир, — ты же не знаешь. Владетельница была ученицей учителя.

— Он что маг? — пораженно уставился на него Раф.

— Нет, конечно. Он — воин, легендарный воин Лорена.

— Ничего не понимаю… — Раф тряхнул головой и удивленно посмотрел на Регмира, — Чему воин мог учить мага?

— Владетельница не только маг, она великолепный воин.

— Она — воин? Она — маг. Маги не бывают воинами, им это не нужно.

— Значит, ей для чего-то это потребовалось. Она — воин.

— Это невозможно, это лишь видимость. Даже если она умеет махать мечом, она в первую очередь маг. И это махание мечом ей абсолютно ни к чему.

— Она покорила киритов, совершенно не используя магию. Ни один из них не мог превзойти ее именно как воина.

— Конечно, воин не может победить мага по определению.

— Ты что не слышал, что я сказал? Она не использовала с ними магию. Она вообще в бою магию не использует. Учитель научил ее сражаться и так.

— Ни в жизнь не поверю, чтобы, имея возможность с помощью магии не только прочитать мысли и действие противника, но и убить, кто-то мог отказаться от таких преимуществ.

— Учитель чувствует магию, поэтому с ним она не использует ее в бою, это точно. Да и с киритами, по-моему, тот же случай.

— Регмир, она девушка. Я могу поверить, что она — могущественный маг, но в то, что она — воин, к тому же такой, как ты говоришь, прости, поверить не могу.

— Я видел, как она сражается. Она — воин, веришь ты в это или нет.

— Регмир, маг может выглядеть воином, но это лишь видимость, она морочит вам всем голову. Я не знаю, зачем ей это нужно… но это очевидно.

— Не веришь — не надо. Какая разница кем ты ее считаешь. Она в первую очередь Владетельница, а уж что она умеет, и что думаешь по этому поводу ты, никакой роли не играет, — раздраженно произнес Регмир, и повернулся к дому, — Пошли, скоро ужин. Учитель не терпит опозданий.

— А Владетельница?

— Она давно ушла и сегодня вряд ли вернется. Поэтому если влетит, то только от него, но это тоже ни к чему. Пошли, — Регмир решительно зашагал по тропинке в сторону дома.

Пошли, — согласился Раф и пошел следом.

Раф собирал на лесной поляне травы. После того как он вылечил одному из слуг ногу, которую тот сильно поранил в лесу, само собой, незаметно сложилось, что он стал заниматься в этом оторванном от всего остального мира, уединенном месте врачеванием, сбором трав, кореньев и ягод. Теперь даже Виард иногда обращался за помощью к нему, а не к Владетельнице, предпочитая ее лишний раз не озадачивать местными проблемами. И у Рафа со всеми обитателями, включая его, сложились хорошие, добрые взаимоотношения. Исключение составляла только Марта. Владетельница так сильно напугала ее, что теперь она не только совсем с Рафом не разговаривала, но даже старалась нигде вместе с ним не оставаться. Раф, памятуя о запрете, тоже с девушкой сблизиться не пытался. Ему было хорошо в этой маленькой лесной общине, и он старался не разрушить царившую здесь размеренную жизнь, мир и покой. Однако мысли о том, что он не может сбежать отсюда уже полтора месяца, а в Верениге умирающий Леонгард, жить которому осталось, если он не сумеет преобразовать для него амулет, не более двух недель, терзали Рафа.

Укладывая в котомку на поясе очередное растение, он тяжело вздохнул и грустно пробормотал: «Даже не знаю, что делать, учитель… отсюда не сбежать, особенно, со скованной рукой». Затем он приподнял листья большого лопуха, намереваясь вырвать его, чтобы достать корневище, и удивленно замер, заметив листик разрыв-травы.

Это было невообразимым, сказочным везением. Теперь он мог избавиться от удерживающих его руку цепей и попытаться сбежать. Он сел рядом со своей находкой и задумался. Надо было составить план побега. В голову лезли мысли одна нереальнее другой:

«Захватить Виарда и, угрожая смертью любимого учителя, потребовать от Владетельницы вернуть амулет… Все вроде бы хорошо, но только как только он отпустит Виарда, Владетельница явно задастся целью уничтожить и его и Леонгарда, а имея в союзниках дракона и владея такой магией, какой владеет она, справится с ними без проблем… Да и поймет она, что он не сможет убить Виарда, а лишь делает вид. Или поймать ее тролля и заставить его стащить у Владетельницы амулет… Поймать допустим можно, а вот как заставить? Тролли весьма несговорчивые существа».

В общем, Раф понял, что получил ключ к свободе, но ему она была не особо нужна без амулета…

И тут Рафа осенило. Ему надо просто сбежать, тогда Владетельница отправится в погоню. А он заманит ее в ловушку, из которой сам и выпустит, попросив в качестве выкупа лишь амулет и обещание не преследовать его.

Приложив к браслету на руке лист разрыв-травы, Раф прочел заклинание, и браслет, тут же раскрывшись, спал с руки. А потом, проделав тоже с опоясывающим его обручем, Раф сбросил цепь и, поднявшись, быстро устремился в глубь леса.

Выбрав удобную поляну, Раф, очертил небольшой круг в ее центре, потом по краям разложил небольшие камни, сел в середине и стал читать заклинания…

Не дождавшись Рафа ни к обеду, ни к ужину, Виард отправился по его следам в лес и, найдя оставленные Рафом посреди поляны цепь и браслет с обручем, переодел кольцо Владетельницы с руки на руку. Къяра не заставила себя долго ждать.

— Что случилось, Виард? — появившись из арки магического перехода, спросила она.

— Похоже, что твой маг сбежал. Причем магию он теперь использовать может… и даже не пытался это скрыть, так как цепь свою даже не удосужился спрятать.

— Понятно… — усмехнулась Къяра, — Если честно, я давно этого ждала, Виард. Так что не бери в голову и иди домой. А я сыграю с ним в его игру… Спасибо, что сразу сказал.

— Девочка моя, ты уверена, что тебе не нужна помощь?

— Виард, он был с тобой больше месяца, неужели за это время ты не почувствовал, что он не опасен?

— Да, девочка моя, он все это время был добр, честен и ни разу не хитрил. Но он владеет магией, не забывай это. Та сама говорила, что все маги очень хорошо умеют лгать и скрывать свои истинные намерения.

— Он очень своеобразный маг, Виард, и сейчас, сыграв с ним, я проверю это лишь видимость или истинная его сущность. Не волнуйся, все будет хорошо. Иди домой.

— Хорошо, девочка моя, как скажешь. Только пообещай мне быть осторожной.

— Конечно, Виард. Я и так всегда осторожна. И как ты и учил, стараюсь лучше немного переоценить противника, чем недооценить… Не волнуйся, иди. Все будет хорошо.

Раф сидел в центре поляны, ожидая появления Владетельницы, но вместо нее вдруг увидел дракона. Тот неожиданно, словно выкристаллизовавшись из вечернего сумрака, появился на краю поляны, остановился и нервно повел хвостом из стороны в сторону.

— Замечательно… Свернул пространство и ждешь… Кого полюбопытствовать можно? — проговорил он, внимательно посмотрев на Рафа.

— Ну не тебя, это точно… — Раф тяжело вздохнул. Его план срывался. Дракон почувствовал ловушку, да даже если бы не почувствовал, а попал в нее, это не дало бы ничего.

— Хозяйку твою ждал… — после небольшой паузы добавил он.

— У меня нет хозяйки, — усмехнулся дракон, — но если ты ждал Владетельницу Лорена, могу огорчить тебя, она отлучилась и вернется нескоро. Так что ждать тебе придется ее долго.

— А ты откуда знаешь? — спросил Раф, чтоб хоть что-то спросить. Он понял, что проиграл, и теперь уже не имело никакого, значения о чем говорить с драконом, перед тем как тот нападет на него.

— Она предупредила… Хотела, чтобы я тут за тобой в ее отсутствие присмотрел. Так что, если ты тут до ее прихода сидеть собрался, скажи, я тебе поесть принесу. А то помрешь тут от голода, а мне отвечай потом.

— А через сколько она вернется? — озадаченно спросил Раф. Таких слов от дракона он никак не ожидал услышать. Было похоже, что дракон нападать на него не собирается.

— Говорила, что недели через две, не раньше… Хотя с ней разве можно быть хоть в чем-то уверенным? Она ведь маг, поэтому могла и соврать. Тебе ли не знать? Сам маг.

— Ну маг, и что с того? Я не вру. И не врал никогда.

— Да неужели? — дракон недоверчиво склонил голову.

— Да, я не вру.

— Тогда скажи: зачем ее здесь ждешь?

— В воронку свертки поймать хотел и потребовать отдать мой амулет, что ты у меня отобрал. Он нужен мне.

— Похоже на правду… — хмыкнул дракон, — Только она умеет разблокировать свертку. Так что особо не надейся, она, если в воронку и попадет, выберется быстро…

— А откуда ты знаешь?

— Видел.

— Ну что ж… — удрученно вздохнул Раф, — Значит, все совсем было бесполезно…

— А зачем тебе амулет-то? — дракон испытующе посмотрел на Рафа, и тот вдруг решился все ему рассказать.

— Теперь уже не имеет смысла скрывать… Мне все равно не успеть спасти Леонгарда… — произнес он, — этот амулет моего учителя — Леонгарда. Когда-то давно его хотели убить с его помощью, но он сумел получить его, разрядить и выжить… Но он не уничтожил амулет, и он остался настроенным на него… В Верениге, чуть больше года назад он отказался помочь в одном деле магу правителя Верениги, и тот как-то узнал об амулете, выкрал, подзарядил его своей магией, и с его помощью стал медленно убивать учителя, добиваясь, чтобы тот подчинился ему. Я сумел пробраться во дворец, найти амулет и вернуть учителю… только было уже очень поздно… Он уже не мог даже с его помощью остановить начатый обратный отсчет… Поэтому остался лишь единственный возможный способ помочь ему — это полностью преобразовать амулет с помощью древней магии… и единственное место, где она более-менее доступна в необходимом объеме, это лоренская расщелина.

— Так ты хотел потревожить древнее заклятье? Не просто зарядить амулет и настроить его, а преобразовать? Ты знаешь, к чему может привести снятие заклятья?

— Я умею владеть древней магией. Я сумел бы лишь частично снять заклятие, а потом восстановить его.

— Ты уверен, что смог бы?

— Я же не самоубийца…

— Почему ты не рассказал об этом Владетельнице?

— Ты думаешь, узнав, что я хочу потревожить старинное заклятье, она позволила бы мне это? Да она тут же уничтожила бы амулет, даже не слушая ничего… Хотя, что сейчас говорить об этом… Амулет мне уже все равно не достать… и Леонгарда уже не спасти… Так что бесполезно все это, — Раф резко встал и сильно толкнул большой камень, лежавший у него под ногами.

Пространство вокруг него изогнулось и со свистом свернулось в воронку. Потом он прошелся по краю поляны и, сталкивая поочередно камни, разложенные по ее периметру, развернул воронку. Затем обернулся к стоявшему на краю поляны дракону:

— Все. Можешь возвращать меня ей… Пусть делает со мной что хочет…

— Что ты собирался делать, после того как спасешь своего учителя?

— Я не загадывал так надолго… я знал, что это путешествие может мне стоить моей жизни… пока у меня лишь единственная цель — спасти его.

— А своей свободой ты готов пожертвовать ради его жизни?

— Да я даже жизнью готов пожертвовать, сказал же тебе… что тут говорить о свободе.

— Я помогу тебе, если ты сам к ней вернешься…

— Как это? — Раф подошел вплотную к дракону и заглянул ему в глаза. В темно-синих глазах дракона мерцал и переливался какой-то завораживающий, волшебный блеск. Дракон явственно усмехнулся.

— Я пообещал ей, что не дам тебе сбежать, однако отлучиться ненадолго я могу тебе позволить.

— Но у меня нет амулета.

— Я достану его тебе.

— Но я вряд ли успею вернуться до ее возвращения…

— Я помогу, — дракон наклонил голову, и ласковый мерцающий блеск в его глазах стал еще ярче.

— Зачем тебе это?

— У нас с Владетельницей Лорена достаточно своеобразные взаимоотношения… — хмыкнул дракон и отвел взгляд, — Мне будет приятно, если, не нарушив данного ей обещания, я смогу тебе помочь.

— Ты, правда, хочешь мне помочь? — удивленно спросил Раф.

— Драконы не умеют лгать. Подожди меня здесь. Я скоро вернусь, — произнес дракон, и над ним сверкнула арка магического перехода, поглотив его.

Ошеломленный Раф остался на поляне, сел и стал ждать.

Ждал он достаточно долго. На небосклоне уже появились первые звезды, когда на поляне сверкнула арка перехода, и из нее показался черный дракон. Он испытующе посмотрел на Рафа и спросил:

— Так ты клянешься, что не сбежишь от Владетельницы Лорена, после того как я помогу тебе?

— Я клянусь, что вернусь к ней.

— Нет, ты уж поклянись, что и потом не сбежишь… Твоя свобода — это цена. Мне надоело стеречь тебя.

— Клянусь, — согласно кивнул головой Раф и клятвенно поднял руку.

— Тогда вот, возьми, — дракон протянул лапу, в которой был амулет и какое-то кольцо.

Раф осторожно взял и то и другое, ощутив при этом, какая теплая и приятная на ощупь лапа дракона.

— Это кольцо, надень сейчас на правую руку, а через две недели переоденешь на левую, и откроется арка, которая выведет тебя к дому, который ты покинул, — пояснил дракон.

— Благодарю тебя, — Раф надел кольцо на палец правой руки и убрал амулет.

— Пойдем, я отведу тебя к расщелине, — дракон развернулся, и перед ним вновь засверкала арка магического перехода. Он шагнул в нее и Раф последовал за ним.

У края лоренской расщелины Раф выбрал удобное место, принес большой камень и развел вокруг него костер. А потом стал раскладывать вокруг костра камни поменьше. Дракон лег поодаль и стал с любопытством наблюдать.

Затем Раф положил амулет на камень в центре костра сел рядом и стал громко читать заклинания. Древнее заклятье дрогнуло и внизу расщелины вспыхнул яркий свет. Он стал медленно подниматься. Раф встал и, не прекращая читать заклинания, вытянул руку. Поднимающийся луч света изогнулся и светящимся кольцом окружил пламя костра. Потом он стал сжиматься, полностью поглотил пламя костра и сжался в узкий луч прямо над амулетом. Амулет заискрился всеми цветами радуги, и луч исчез. Раф быстро ногой подкатил камни, лежавшие вокруг кострища к краю расщелины и, не прекращая произносить заклинания, сбросил их, один за другим в расщелину. Как только последний камень полетел вниз, свет внизу исчез, и древнее заклятье вновь сомкнулось.

Раф облегченно вздохнул, вытер рукавом пот со лба и в изнеможении опустился на землю рядом с большим камнем, на котором лежал амулет.

— Некогда рассиживаться, — дракон резко поднялся с земли, — раз закончил, бери амулет и пойдем.

За спиной у дракона засверкала арка перехода.

— К чему такая спешка? — удивленно спросил Раф.

— С минуту на минуту здесь будет Владетель Лорена, он уже засек нас. Иди быстрей, — дракон нетерпеливо повел хвостом.

Раф быстро поднялся, но, коснувшись амулета, тут же отдернул руку. Амулет был раскаленным и обжег ему пальцы.

— Быстро! — прикрикнул дракон.

— Он еще слишком горячий… — растерянно произнес Раф.

— Будешь беречь пальцы, сейчас лишишься головы! — дракон сердито взмахнул хвостом, — Быстро, я сказал!

И в это мгновение рядом с ними сверкнула еще одна магическая арка, из которой показалась фигура высокого, черноволосого, представительного мужчины в парчовых, расшитых золотом одеждах, с мрачным и тяжелым взглядом. Его голову охватывала роскошная золотая диадема, усыпанная великолепными драгоценными камнями. Раф понял, что это и есть Владетель Лорена.

— Так, — сурово проговорил он, — развлекаемся, значит… И как это понимать надо?

Дракон шагнул вперед и корпусом перекрыл Рафа.

— Это ее маг… Он не разрушил заклятье, оставь его… — тихо проговорил он.

— Не хватало, чтобы еще и разрушил… — недобро усмехнулся Владетель Лорена, — совсем рехнулась… отойди и не мешай мне.

— Кто рехнулась? Твоя дочь? Возможно, только без нее ты вряд ли заставишь меня даже хвостом пошевелить, — усмехнулся в ответ дракон.

— Ты что себе позволяешь?! Отойди сейчас же! Иначе пожалеешь… — в тоне Владетеля послышалась плохо сдерживаемая ярость.

— Раф, уходи, быстрее! — тоном нетерпящим возражений вновь приказал дракон, и хвостом подтолкнул его к арке, которую до этого открыл.

— Он не пойдет никуда! — голос Владетеля загремел по ущелью. Он поднял руку.

— Быстро, Раф! — рявкнул, не оборачиваясь, дракон.

Раф схватил обжигающий руки амулет и быстрее ветра метнулся в открытую драконом арку. В последнее мгновение, когда арка уже захлопывалась за ним, он боковым зрением успел заметить голубую молнию, сорвавшуюся с рук Владетеля, направленную в арку, и лапу дракона, перехватывающую ее.

Вышел из магического перехода Раф уже на побережье и, оглядевшись, понял, что находится в Верениге. Обожженная рука болела, но Раф был счастлив. Он опять чудом избежал смерти и даже сумел преобразовать для Леонгарда амулет. О том же, что происходило дальше у лоренской расщелины, ему даже думать не хотелось…

Перехватив направленный энергетический выброс и нейтрализовав его, дракон мелодично рассмеялся, — Разве так можно, отец? А если б я не перехватила, и переотраженная энергия попала в расщелину?

— Она должна была уйти в арку и закрыть ее, вместе с его трупом, — мрачно, сквозь зубы, ответил он.

— Не злись отец… Ну что ты злишься? Я всего лишь училась владеть древней магией… Даже не подозревая об этом, этот веренигский маг преподал мне замечательный урок… а взамен получил лишь преобразованный амулет, который на пару лет продлит жизнь его учителя.

— Ты совсем отпустила его? — все еще раздраженно спросил Маграт.

— Нет… он вернется, и я получу его в полное и безраздельное пользование, — дракон встряхнулся, его заволокло темное облако, и на его месте появилась темноволосая девушка. Она шагнула к Владетелю, обняла и нежно поцеловала, — Перестань злиться… Все хорошо, не надо меня постоянно контролировать… я уже большая девочка.

— Когда же тебе надоест ходить по краю и так рисковать? Когда ты, наконец, действительно повзрослеешь?

— Я не рисковала… я училась, сказала же тебе. Все мои учителя, которых ты так заботливо находил мне, кстати, тоже всегда заставляли меня ходить по краю и работать на пределе моих возможностей… так что, это обычное состояние для меня. Ты сам постарался меня к нему приучить.

— Къяра, ты несносная девчонка! С тобой невозможно спорить. Но я люблю тебя, — Маграт улыбнулся, ласково прижал к себе дочь и погладил по волосам.

— Я тоже, отец.

— Только учти, он должен оказаться в полной твоей власти… Иметь свободного мага, способного снять заклятие, я не хочу. Когда он вернется?

— Через две недели.

— Если через три недели на нем не будет твоего кабалита мне придется вмешаться. Поняла?

— Через две недели он будет у меня, но кабалит на него я надевать не буду. Он не сможет владеть древней магией. Зачем мне такой маг? Он и так будет слушаться.

— Къяра! Ты не сможешь контролировать его постоянно.

— Смогу! Я хочу овладеть древней магией! Я получила способ. Ты не остановишь меня! — Къяра отстранилась от отца и предостерегающе подняла руку, — И не спорь со мной!

— Ты уверена, что сможешь контролировать ситуацию?

— Да! — Къяра помолчала немного, а потом, глядя прямо в глаза отцу, тихо произнесла, — Если он только попытается быть мне непокорным, я убью его, обещаю.

— Хорошо, — Маграт тяжело вздохнул, — придется поверить тебе, радость моя. Но учти, не заигрывайся. Скрытая здесь энергетика способна смести с лица земли не только Лорен… Это не только твоя жизнь, это жизнь всей империи и не только…

— Я знаю, отец. Я буду осторожна, обещаю. Все будет хорошо.

— Раф, мальчик мой, как хорошо, что ты вернулся… Какое счастье, — Леонгард с трудом приподнялся на кровати, — Я так хотел увидеть тебя перед смертью и так упрекал себя, что позволил тебе уехать.

— Я преобразовал амулет, учитель, — Раф протянул амулет Леонгарду и помог его надеть.

— Раф, как же тебе удалось? Я не верил… и молился, чтобы ты бросил все попытки и вернулся… А тебе все-таки удалось.

— Даже не знаю как, учитель, просто удалось и все. Вот только руку обжег, а в остальном все нормально.

Раф достал из шкафчика на стене сухие листья и стал готовить себе компресс для обожженной руки.

Только надев амулет, Леонгард заметно легче стал дышать, а потом и вовсе поднялся с кровати и сел в кресло. Раф заварил ему чай и сел напротив.

— Мальчик мой, — попросил Леонгард, — расскажи мне, как все прошло, ты сумел избежать встречи с Владетелями Лорена?

— Нет, учитель, мне довелось видеть обоих…

— И как прошла ваша встреча?

— Вам надо отдохнуть, учитель, я обязательно все расскажу Вам, но только, когда Вы чуть окрепнете… Вам сейчас волноваться вредно.

— Я же вижу, что ты жив и здоров, и все закончилось благополучно. С чего это я буду волноваться? Не буду я волноваться.

— Я тоже устал, учитель… Я отдохну, немного приду в себя и все Вам расскажу.

— Ну, раз тебе отдохнуть надо, тогда конечно… — вздохнул Леонгард, — отдыхай мой мальчик, я не буду тебя тревожить.

Больше недели Раф под разными благовидными предлогами ничего не рассказывал о своем путешествии Леонгарду.

Когда же вторая неделя подходила к концу, и Леонгард уже совсем поправился, Раф наконец решился, рассказать ему все как есть.

— Учитель, нам надо поговорить, — сам первый начал он, садясь в мягкое кресло в кабинете Леонгарда.

— Конечно, мальчик мой, — Леонгард сел напротив, — я уже вижу, что что-то прошло у тебя не совсем гладко в твоей поездке, и все жду, когда же ты решишься, наконец, поговорить об этом со мной.

— Вы, как предпочитаете, учитель: чтоб я все по порядку рассказывал или сразу заключительные неприятности выложил?

— Давай сразу о неприятностях. Тогда я смогу, в свете их, совсем по-другому воспринять твой рассказ, и сразу, по ходу его, задавать уточняющие вопросы.

— Тогда, о неприятностях. Завтра мне необходимо вернуться в Лорен, к его Владетельнице.

— Раф, ты шутишь?

— Нет, учитель, — Раф покачал головой, — не шучу.

— Она надела на тебя кабалит?

— Нет, учитель.

— Тогда как она может заставить тебя вернуться?

— Никак… я вернусь сам.

— Ты с ума сошел? Кто ж по собственной воле сует голову в петлю?

— Я поклялся, учитель.

— Не смеши меня, мой мальчик. Владетельница Лорена — маг и наверняка сама не выполняет никаких клятв. Возвращаться к ней всего лишь из-за клятвы, по меньшей мере, глупо.

— Я поклялся не ей.

— А кому?

— Ее дракону.

— Мальчик мой, у тебя не лихорадка случаем? Ты явно бредишь. Всех драконов уничтожили еще лет сорок назад.

— Я общался с одним из них, прям как с Вами сейчас учитель. Сначала он принес меня к Владетельнице Лорена, поймав в лесу, а потом помог вернуть амулет, добраться до лоренской расщелины, а затем защитил от Владетеля Лорена и переправил сюда.

— Бред какой-то… Ничего не понимаю. Может, тебе привиделось это все?

— Да, привиделось, и амулет тоже привиделся. И то, как я преобразовывал его тоже…

— И дракон заставил тебя поклясться, что ты вернешься к дочери Маграта?

— Да. Насколько я понял, Владетельница Лорена, взяла обещание с дракона, что тот не даст мне бежать. Однако дракон решил, отпустить меня, если я пообещаю вернуться до ее возвращения из Кирита. И я пообещал.

— Раф, ты сказал, что дракон защитил тебя от Владетеля Лорена. Расскажи подробней.

— После того как я преобразовал амулет, дракон стал торопить меня, быстрее уходить. Он почувствовал, что наше присутствие засек Владетель Лорена. Но я замешкался, амулет был еще раскален… И уйти до появления Владетеля мы не успели. Дракон загородил меня и сказал, что я маг его дочери и попросил оставить нас. А тот сказал, что его дочь видимо совсем рехнулась, и потребовал, чтобы дракон отошел. А тот заявил, что пока Владетельница в Кирите, Владетелю не удастся заставить его даже хвостом пошевелить, и приказал мне уходить в открытую им арку. Владетель закричал, что я никуда не уйду… а я схватил амулет и метнулся в арку. Владетель швырнул мне вслед голубую молнию, но дракон перехватил ее. А что было дальше я не знаю… я оказался в Верениге.

— Раз так, то дочь Маграта уже давно знает, что ты сбежал, отец наверняка сообщил ей обо всем. И дракону твое возвращение не поможет… А Владетель Лорена теперь, если вдруг ты вернешься, потребует от своей дочери твоей казни… Раф, возвращаться к ней после этого явное самоубийство.

— Я поклялся, учитель, и сдержу клятву. Я знаю, что у Вас с Владетелем Лорена свои давние счеты… но это не дает мне право не сдержать клятву. Его дочь, кстати, совсем не соответствует всем россказням про нее. Она действительно очень сурова, но скорее справедлива, чем жестока. А уж со мной и вовсе обошлась очень даже милосердно, особенно если учесть, что я убил трех лоренских охранников… и она знала об этом.

— Раф, даже если она была милосердна с тобой, неужели ты думаешь, что это отношение сохранится после твоего побега? Кстати, где она тебя держала?

— В очень уединенном месте, в лесу. Там живет как раз этот ее дракон и еще ее учитель.

— Кто ее учил магии, Раф?

— Я не знаю, учитель, кто из магов учил ее. Этот ее учитель — воин.

— Как это понимать?

— Я сам не понимаю, учитель… однако это так. Она до сих пор для него «его девочка», за которую он, даже не задумываясь, отдаст свою жизнь. А у нее даже взгляд меняется, когда она на него смотрит, хотя иначе как по имени и на ты не зовет. Зато любую его потребность даже предугадать старается. Чему он ее мог учить, я не понимаю… но чему-то учил, и она ему за это благодарна.

— Странно все это, Раф. Очень странно. Особенно, конечно, дракон. Где она его нашла и самое главное как пленила?

— Она не пленила. У них какие-то своеобразные отношения… он сам говорил, дракон то есть. Что-то вроде: она не моя хозяйка, но нарушить обещание я не могу…

— Понятно… обычно их так раньше и ловили… на клятвах и обещаниях… Драконы солгать не могут и клятва для них нерушима.

— Вот видите, а хотите, чтобы я свою перед ним нарушил.

— Так они потому и вымерли, что нарушить не могли. Ты тоже за ними к праотцам отправиться торопишься?

— А Вы бы учитель нарушили? — Раф испытующе посмотрел на Леонгарда.

Леонгард нахмурился, помолчал немного, потом нехотя произнес, — Я бы, наверное, нет… — и тут же с ожесточением добавил, — но я совсем другое дело, я уже пожил, и у меня совсем другое воспитание было. Ты молодой, у тебя вся жизнь впереди, и маги сейчас другие. Никто и не ждет выполнения клятв, если они не подкреплены дополнительной страховкой и явным принуждением.

— Меня не интересуют другие. Перед своей совестью я держу ответ лишь за себя. И я сдержу свою клятву, чего бы мне это не стоило.

— Раф, и как тебе только могло в голову придти приносить такую клятву? Ради чего? Как я смогу жить, зная, что ради меня ты пожертвовал своей жизнью? Неужели ты думаешь, несколько лет моей стариковской жизни, стоят хотя бы дня твоей?

— Учитель, — Раф ласково улыбнулся, — Вы столько сделали для меня… даже моя жизнь не столь дорогая плата за это.

— Ты с ума сошел, Раф. Какая плата? Ты — это смысл жизни всех моих последних лет, и ты лишил меня его. Да я предпочту умереть сам, чем отнять жизнь у тебя.

— Учитель, я еще не умер и пока умирать не собираюсь. Не надо меня заранее оплакивать. Я был в плену, мне удалось временно бежать, чтобы увидеть Вас и помочь Вам, а теперь я лишь вернусь… Учитель, Вы знаете, сколько раз я был на краю гибели, но слава небесам, пока жив… Может и дальше все обойдется, и я смогу вернуться, как уже не раз возвращался. Не корите и берегите себя. Я хочу, когда вернусь, увидеть Вас в добром здравии.

— Да услышат тебя Боги, Раф, — произнес Леонгард и отвернулся. В глазах его блестели слезы.

На следующее утро Раф переодел кольцо и шагнул в появившуюся перед ним сверкающую арку, вышел из которой уже возле дома Виарда.

На крыльце стояли Виард и Владетельница. Владетельница была очень бледна, и губы ее кривились.

Раф преклонил колени:

— Здравствуйте в веках, Владетельница Лорена, — произнес он привычное приветствие.

— Появился все-таки… — Владетельница нервно повела плечами и отвернулась.

— Что с ним делать? — Виард повел головой в сторону Рафа.

— Ничего, пока ничего… он нужен мне, — хрипло, не оборачиваясь, проговорила Владетельница. Раф заметил как крепко она, так что побелели пальцы, вцепилась в поручни резного крыльца. Потом она медленно и глубоко вздохнула, разжала руки, обернулась и стала медленно спускаться по ступенькам. Затем взмахнула рукой, открывая арку перехода и, повернувшись к Рафу уже совершенно обычным, холодным тоном произнесла:

— Пойдем, ты мне нужен.

Раф поднялся с колен и шагнул вслед за Владетельницей в переход.

Вышли они у лоренской расщелины. Владетельница подошла к краю и долго неотрывно смотрела вниз. Раф молча стоял сзади. Потом она обернулась к нему и очень тихо произнесла:

— Он умирает… и я помочь ему не могу… на него действует лишь древняя магия.

— Кто умирает? — удивленно спросил Раф.

— Дракон… я появилась слишком поздно… отец практически убил его… он не звал и не сопротивлялся… — Владетельница взмахнула рукой, и в туманной дымке появившейся под ее рукой появилась картина: в мрачном, полутемном подвале лежит окровавленный черный дракон с неестественно вывернутыми крыльями и запрокинутой головой.

— Где он?

— В моем замке, в Кирите… Куда еще я могла его деть в таком состоянии? — хрипло проговорила она и быстро отвернулась. Рафу показалось, что в глазах ее блеснули слезы.

— И что Вы с ним намерены делать?

— Вылечить, если ты мне, конечно, поможешь… Ты ведь владеешь древней магией, как я поняла.

— Переместите его сюда, Владетельница, и я постараюсь сделать все, что могу….

— Не могу… он не переживет этого…

— Тогда отправьте меня к нему. Я постараюсь что-нибудь сделать там.

— Набирай энергетику, и пойдем. Я тебя для этого сюда и привела.

— Я не могу сохранять древнюю энергетику или подвергать ее консервации… это выше моих сил. Я могу использовать древние источники вроде этого, но только рядом с ними, а во всех других местах лишь поверхностную энергетику земли.

— Этого не хватит… даже для того чтобы он выдержал магический переход… это лишь продлит агонию… — Владетельница печально покачала головой. Она надолго замолчала, а потом вплотную подошла к Рафу и заглянула ему в глаза:

— А ты принцип консервации и перемещения знаешь?

— Знаю, Владетельница, но только теоретически. Практически выдержать это невозможно. Вам проще меня сразу убить.

— Я и не буду заставлять тебя это делать… Я сделаю это сама. Ты лишь объяснишь и научишь.

— Это убьет Вас…

— Возможно… но это единственный выход. Я должна научиться сохранять, перемещать и применять энергетику древней магии, тогда я смогу помочь ему… Других вариантов нет.

— Зачем Вам это?

— Я хочу спасти его.

— Почему?

— Раф, я могу тебе сейчас сказать что угодно: что я люблю его, что он дорог мне, что он последний дракон на земле, и поэтому я хочу сохранить его, или же что он мое оружие, и мне не хочется это оружие терять, только что это изменит? Ты даже знать не будешь, правду я тебе сказала или солгала. Я маг и умею замечательно лгать. Тебе придется сейчас решить для себя: ты попытаешься помочь ему или нет.

— А если я откажусь?

— Это твое право, Раф. Я даже пытаться заставить тебя не буду. Иметь в учителях человека нежелающего тебя учить опасно… Я это испытала и больше повторять этот опыт не намерена… Я переживу его смерть… я уже столько раз переживала что-то подобное, что и еще один раз ничего не изменит…

— Вы даже не угрожаете, Владетельница…

— Раф, мне не то, что угрожать, мне даже видеть тебя сейчас не хочется… — губы Владетельницы вновь скривились, и она отвернулась, — Ты первый, кому удалось так жестоко подставить меня, используя мои же слабости… И чем так замечательно вновь смог воспользоваться отец… поэтому я отдам тебя ему, и пусть поступает с тобой, как хочет…

— И Вам не хочется лично разобраться со мной?

— Если честно, Раф, то хочется, очень хочется, но меня держит то, что ты сам вернулся… Вот если бы ты сегодня не появился… — Владетельница обернулась, в глазах ее пылал мрачный огонь, — вот тогда бы я нашла и тебя, и твоего учителя… и разобралась бы со всеми…

Она глубоко вздохнула, отвела взгляд и тихо добавила, — Однако ты сдержал клятву, данную ему. И я подумала, что ты захочешь ему помочь… но даже если не захочешь, лично я тебя не трону…

— Я хочу ему помочь, и согласен учить Вас и все показать Вам и объяснить, Владетельница… Только Вы не выдержите…

— Я выдержу, должна выдержать…

— Вы так хотите его спасти?

— Да.

— Хорошо, — кивнул Раф. Затем осмотрелся, нашел большой камень и подкатил его к краю расщелины.

— Это будет основная точка фиксации энергетики, Владетельница, — пояснил он.

— Когда мы наедине, можешь обращаться на ты и по имени. Меня Къярой зовут, — усмехнулась Владетельница.

— Зачем Вам это?

— Раф, мы с тобой собрались не в игры придворные играть, а древнюю энергетику тревожить. И я понимаю, что тебе, если что-то не так пойдет, проще будет заорать мне что-то вроде: «энергетику перехвати», чем: «Владетельница, не соизволите ли Вы забрать у меня энергетический поток, чтобы я мог его заблокировать».

— Я понял, Къяра. Хорошо.

— Тогда давай, объясняй дальше, — Къяра опустилась на землю недалеко от камня перенесенного Рафом.

Раф кивнул и продолжил объяснение. Часа четыре он рассказывал и объяснил все, что знал о древней магии.

— Дальше объяснять на пальцах не могу, надо показывать, — резюмировал он.

— Замечательно, — Къяра поднялась с земли, — Можешь приоткрыть заклятье, приподнять энергетику, а потом, когда я скажу, опустить и закрыть?

— Могу.

— Тогда так и договариваемся. Только запомни, чтобы ты не увидел, пока я не скажу тебе, ты не прекращаешь действа. Понял?

— Я постараюсь.

— Нет, ты поклянись, что сделаешь именно так, как я сказала, — Къяра посмотрела ему в глаза.

— Ты понимаешь, что может случиться так, что ты и сказать ничего не сможешь? — раздраженно спросил Раф.

— Ты опустишь энергетику, или когда тебе скажу я, или тогда, когда увидишь перед собой мой труп, и не раньше! Поклянись.

— Раз ты так настаиваешь на этом… хорошо. Клянусь, — Раф поднял руку.

— Тогда подготовь то, что тебе необходимо и приступай.

Раф разложил вокруг большого камня мелкие и начал читать заклинание. Древнее заклятье, как и в прошлый раз, дрогнуло, и внизу расщелины вспыхнул яркий свет. Он стал медленно подниматься. Къяра тут же подошла к краю расщелины протянула руку, и поднимающийся луч света изогнулся и светящимся кольцом окружил ее.

Раф внутри весь содрогнулся, увиденная им картина обозначала только одно. Древняя энергетика огня сейчас спалит без остатка Владетельницу Лорена. Он понял, что сделать все равно ничего не успеет, все решали секунды. Древняя магия такого обращения не прощала. Раф судорожно сглотнул и продолжил читать заклинания, пытаясь хотя бы сдержать клятву, данную этой гордой и такой излишне самоуверенной девушке.

Тем временем поток, охватывающий Владетельницу Лорена, стал размыкаться, и пораженный Раф увидел вместо горстки пепла стоящую Къяру, которая движением ладоней разводила светящееся энергетическое кольцо. Потом она свела его в тонкий луч, проходящий меж ее ладоней, и стала перемещать его из стороны в сторону. Потом вдруг повела рукой, и от луча отделился сверкающий шар, который она откинула в сторону, а луч вновь засверкал у нее в руках.

— Все, опускай энергетику и восстанови заклятье, — услышал Раф ее голос.

Он начал читать другое заклинание и по очереди скидывать в расщелину все камни фиксации, кроме основного. Луч в руке Къяры стал таять, пока не пропал совсем. А потом свет внизу исчез, и заклятье вновь сомкнулось.

Раф устало опустился на землю и удивленно посмотрел на Къяру:

— Что ты сделала и зачем?

— Я заменила собой основную точку фиксации энергетики. А потом попробовала научиться управлять ею и сохранять. Управлять более-менее получилось, а что-то даже удалось законсервировать.

Къяра кивнула в сторону сверкающего шара лежащего неподалеку. Потом устало вздохнула, села неподалеку от Рафа и откинулась на чахлую травку, покрывающую склон.

— Я думал, ты погибла… — тихо проговорил Раф и покачал головой.

— Меня не так просто убить, — усмехнулась она в ответ, потом надолго замолчала. Раф тоже молчал.

— Сил никаких нет, но идти надо, — наконец тихо проговорила она, тяжело вздохнула и поднялась с земли, — Подожди меня здесь. Ладно?

— Конечно, Владетельница. Я поклялся дракону, что не только вернусь, но и не сбегу от Вас.

— Замечательно… это не может не радовать, — устало проговорила Къяра. Она подобрала с земли сверкающий шар, взмахнула рукой, открывая арку перехода, и исчезла в ней.

Раф прошелся чуть выше по склону к развалинам старой лоренской крепости, перелез через стену и обошел их. Нашел среди руин бивший из скалы родник и большую поляну, заросшую полевыми цветами. Затем вновь перелез через стену. Там, у полуразрушенной крепостной стены росло небольшое, но достаточно раскидистое деревце миндаля. Раф улегся в тени его ветвей и уснул. Разбудил его шорох крыльев. Он открыл глаза и увидел приземляющегося черного дракона.

— Ты научил ее владеть древней магией, как я погляжу, — вместо приветствия проговорил тот.

— Да, — поднимаясь с земли, кивнул Раф.

— Я должен поблагодарить тебя… — дракон внимательно посмотрел на Рафа, и тряхнул головой, — но делать мне это не хочется…

— Благодарить меня не за что. Извини, что так получилось… Я не хотел.

— Да что уж теперь говорить… что получилось, то получилось. Учителю-то хоть помог?

— Да, спасибо. С ним теперь все в порядке.

— Ну и то хорошо, — дракон кивнул и расправил крылья, собираясь взлететь, но Раф окликнул его.

— Подожди.

— Да, — обернулся дракон.

— Ты сказал, что должен. Почему должен?

— Потому что она так хотела… Я не могу ей перечить, особенно теперь… и это скверно, — дракон наклонил голову.

— Почему скверно?

— Потому что она маг, а я их терпеть не могу… Будь с ней поосторожней. Верить ей нельзя. Она прекрасно умеет лгать.

— Мне она пока что ничего не солгала.

— Это тебе только так кажется, что не солгала… У всех магов ложь в крови.

— Я тоже маг, но не лгу.

— Ты, скорее волхв, чем маг. Тебе подвластна именно магия волхвов…

— Ей она теперь подвластна тоже, и даже лучше чем мне.

— Ты ее так быстро всему научил?

— Нет, конечно. Я рассказал лишь основное… Но все остальное это уже детали, которые отрабатываются на практике. Она научилась главному. Она чувствует и управляет древней энергетикой… и намного лучше, чем я. Всем тонкостям и нюансам она сможет научиться и без меня.

— А если она тебя попросит учить ее и дальше?

— Я соглашусь. Сказавши «А», «Б» говорят, уже не задумываясь. Только вряд ли ей это надо. Она хотела овладеть ей только ради тебя.

— Как же… так я и поверил, — хмыкнул дракон, — Но даже если бы из-за меня… Почувствовав, что ей подвластна и эта магия, она не остановится, пока в совершенстве ей не овладеет.

— Значит, я помогу ей в этом. Если смогу, конечно.

— Ну что ж, успехов… — усмехнулся дракон, — учи, только не убей ненароком.

— Ты волнуешься за нее?

— Скорей за себя… Я не смогу без нее жить, поэтому должен ее защищать.

— Ничего не понимаю… То ты говоришь, что терпеть не можешь магов, а теперь заявляешь, что не сможешь без нее жить.

— Все очень просто. Я ее, мягко говоря, недолюбливаю, но она нужна мне, наши жизни связаны, ее смерть оборвет и мою жизнь. И она этим беззастенчиво пользуется.

— А твоя смерть?

— Она умереть вместе со мной не клялась, если ты это имеешь в виду. Хотя если бы и клялась, то с легкостью нарушила бы обещание.

— Так ты ей поклялся умереть вместе с ней?

— Вроде того… — дракон согласно кивнул.

— Ты знаешь, что она рисковала жизнью ради тебя?

— Да неужели? — саркастически произнес дракон, — Она наверняка солгала тебе.

— Ты честен и справедлив, — произнес Раф, — но к Къяре ты напрасно так относишься. Ты не представляешь, что такое выдержать энергетику древнего огня… А ради тебя она, рискуя жизнью, пошла на это.

— Ты ее теперь даже Къярой зовешь… как интересно… — проговорил, усмехаясь, дракон и склонил голову на бок, — Но она не для меня пошла на это. Ей просто хотелось овладеть этой магией.

— Пусть даже так. Первое, что она сделала после этого, даже еле держась на ногах, отправилась к тебе, чтобы тебя вылечить.

— Я нужен ей… — дракон фыркнул и отвернулся, ему явно не нравилось слышать о том, что Владетельница Лорена помогла ему. Он помолчал немного и тихо добавил, — Не доверяй ей, Раф, она — маг… И этим все сказано.

— Я учту твое мнение, — усмехнулся Раф, — Еще раз спасибо, за все, что сделал для меня.

— Не за что, — проговорил черный дракон, расправил крылья, взмахнул ими и, поднявшись в воздух, растворился в вечернем полумраке неба.

Раф остался сидеть на склоне. Посидев немного, он поднялся и пошел бродить вдоль расщелины, собирая хворост для костра.

Когда он вернулся, у развалин старой крепости, облокотившись о стену, прикрыв глаза, полулежала Владетельница Лорена. Недалеко от нее была разложена скатерть, на которой лежали каравай хлеба, большой кусок запеченного мяса, горка разных овощей и стояли два кувшина и две кружки.

Раф подошел ближе, свалил хворост и начал разводить костер.

— Закончишь, можешь поесть, я там принесла, — тихо проговорила Къяра, мимолетно взглянув на него.

— Хорошо, спасибо, — кивнул Раф.

Вскоре костер запылал, рассыпая в ночных сумерках яркие искры. Раф встал, подошел к разложенной скатерти, сел, взял нож и отрезал большой ломоть хлеба. Потом заглянул в кувшины, понял, что в одном из них молоко, в другом вода, налил себе в кружку молока и обернулся к Къяре.

— Ты сама-то ела что-нибудь?

— Не хочу… — устало пробормотала она, совсем легла на землю и закрыла глаза.

— Ты почему во дворец не идешь? — Раф, даже не пригубив молока, отставил кружку, поднялся и подошел к ней, — я не сбегу, не бойся… я же пообещал. Отдохнешь там нормально, выспишься.

— Я не могу идти во дворец в таком состоянии… даже в Кирите…я должна выглядеть соответствующе, иначе пойдут слухи… а сил делать это у меня уже нет… — Къяра приподняла голову, и Раф разглядел ее осунувшееся лицо и запавшие глаза.

— А почему ко мне пришла?

— Ты не убьешь, пока я спать буду… и разбудить успеешь в случае чего. Так что тут безопаснее всего для меня в таком состоянии… — усмехнулась она, — Виард бы еще не тронул, но тебя покормить надо было, а сейчас к нему идти уже сил нет… да и не хочу я пугать его… Слушай, не спрашивай больше ничего. Дай отдохнуть, — она вновь опустила голову.

— Дам, только если съешь хоть что-нибудь…

— Нет, — тихо проговорила Къяра.

— Хоть молока выпей, не отстану, пока не выпьешь.

— Хорошо… налей молока, выпью, — произнесла она, приподнимаясь.

Раф пошел, взял кружку, которую налил для себя, вернулся и протянул ей.

Къяра взяла ее, и большая кружка затряслась в ее руке, расплескивая на землю молоко.

— Ты что? — Раф двумя руками подхватил кружку и ощутил, как дрожит рука Къяры.

— Сил нет совсем… сказала же тебе… потом выпью, — Къяра высвободила руку, отдав кружку Рафу.

— Ничего себе… ну ты и измотала себя. Я догадывался, что тебе тяжело, но чтобы до такой степени… Глотать-то хоть сможешь? — он присел рядом с ней, полуобнял за плечи и поднес кружку к ее губам.

Къяра, ничего не отвечая, принялась медленно пить. Потом перехватила руку Рафа, осторожно отстранилась и легла, прошептав, — Все, оставь меня.

Раф укоризненно покачал головой, поднялся, снял с себя куртку и накрыл ей Къяру. Постояв немного над ней, он отошел к разложенной скатерти и принялся за еду.

Всю ночь Раф просидел у костра, изредка поглядывая на Владетельницу Лорена. Она, почти не двигаясь, крепко спала. Когда на востоке заалели первые лучи солнца, Къяра пошевелилась, потом грациозно, словно дикая кошка, потянулась и поднялась.

— Благодарю, что дал выспаться, иди теперь сам поспи, — кивнула она Рафу и протянула ему его куртку. Выглядела она намного лучше, чем накануне.

— Да не за что, — усмехнулся Раф и взял куртку, — Ты всегда так рано встаешь?

— Да.

— Поесть хочешь? Я вчера не все съел, так что можешь позавтракать.

— Сейчас есть не буду, часа через четыре поем. Я пойду разомнусь, а ты действительно поспи. Ты же всю ночь, как я понимаю, глаз не сомкнул.

— Почему ты вчера была так уверена, что я не причиню тебе вреда? — задал Раф так мучивший его всю ночь вопрос.

— Тебе дракон верит… Таких как ты, он чувствует. Он кстати поблагодарил тебя?

— Да, он прилетал вчера, только за что благодарить? За то, что из-за меня он чуть с жизнью не расстался?

— Значит, не стал… — Къяра сокрушенно покачала головой, — Вот ведь упрямая тварь. А я ведь хотела, воспользовавшись его благодарностью, заставить тебя и дальше меня древней магии учить. Ну да ладно, значит не судьба.

Она вздохнула и холодно добавила, — Поспи, а потом я тебя к Виарду отведу. С ним поживешь, пока не решу, что с тобой дальше делать.

— Я могу и дальше тебя учить, если хочешь… Его благодарность тут никакой роли не играет. Только я умею не так уж и много… но что знаю, покажу и расскажу, — Раф в упор посмотрел на стоявшую перед ним Къяру.

— С чего это ты такой щедрый? — Къяра удивленно склонила голову, — я понимаю, что вчера ты ради него мне все показал, а сегодня-то тебе какой толк? Я и так пообещала, что не трону тебя.

— Ты нравишься мне. Ты честная, справедливая, держишь свои обещания.

— Я честная и справедливая? — Къяра вдруг заливисто и весело расхохоталась, — Кто сказал тебе такую глупость?

— Я вижу.

— Не верь глазам своим… — не переставая смеяться, произнесла она, — Я — маг, я замечательно умею лгать и выбираю не справедливые решения, а наиболее выгодные для себя. Так что не обольщайся.

— Зачем ты говоришь мне это? — удивленно спросил Раф.

— Я не люблю лгать… и не лгу, когда меня к этому не вынуждают обстоятельства… Сейчас они не вынуждают меня, поэтому я могу позволить себе роскошь быть честной, — Къяра перестала смеяться и испытующе посмотрела на Рафа, — Так ты действительно готов учить меня или уже пожалел о своем столь опрометчивом предложении? Учти, я не настаиваю… на наши взаимоотношения твой ответ не повлияет никак. Я в любом случае не отпущу тебя и буду тебя контролировать, иметь на свободе мага, способного снять лоренское заклятье мне ни к чему… Мало того, заставлю Виарда наказать тебя за побег, хоть он и был временный… даже если ты сейчас согласишься учить меня.

— Что ж это будет не только справедливо, но даже достаточно милосердно с твоей стороны. Я и не ожидал что ты спустишь мне то, что я убил трех твоих воинов, не признался, зачем шел в Лорен, а потом, воспользовавшись тем, что ты не была со мной ни сурова, ни жестока, сбежал и чуть не стал причиной гибели твоего дракона… И то, что сейчас я согласен показать, что я умею, рассказать и объяснить, как я это делаю, действительно ничего не меняет… Ты совершенно спокойно можешь заставить меня это делать.

— Вот чего не буду делать точно, так это заставлять… Я же еще вчера тебе это сказала.

— И не надо, я сам согласен.

— Замечательно. Тогда ляг, поспи четыре часа, а потом мы позавтракаем и позанимаемся.

— Как скажешь, — кивнул Раф, улегся под деревом и закрыл глаза.

Проснулся Раф часа через три с половиной, солнце уже яркими лучами играло на полуразрушенных стенах старой крепости, а маленькая серая птичка радостным пением приветствовала разгорающийся новый день и сообщала всем, что погода будет чудесная.

Улыбнувшись, Раф поднялся, перелез через стену и отправился к роднику, чтобы умыться. Однако, не доходя, пораженно остановился и замер. На поляне, среди полевых цветов с мечом в руке Владетельница Лорена выделывала что-то невообразимое. Она то делала резкий выпад мечом, то, быстро откинувшись назад, приседала, потом перекувыркивалась, перекидывала меч в другую руку и вновь атаковала невидимого противника, то с одной руки, то с другой, затем падала, переворачивалась и, взмахнув мечом, в прыжке поднималась на ноги. Ее движения напоминали причудливый танец со сложными и замысловатыми элементами. Тяжелый меч летал в ее руке, будто сам по себе, а волосы, подобранные на затылке в длинный хвост, парили словно черный, блестящий шлейф, придавая всему ее облику какую-то невесомость и нереальность.

Раф стоял, боясь пошевелиться. Ему казалось, что если он только двинется, представшая его взору картина растает и словно мираж пропадет. Он не знал, сколько времени он так простоял и сколько бы стоял еще, но Къяра вдруг резко остановилась, подошла к небольшой каменной плите у ручья, где лежала ее золотая диадема и горка шпилек для волос, и положила рядом меч. Потом набрала пригоршню воды, выпила, а затем, не спеша, умылась и обернулась к нему:

— Понравилось? — иронично улыбаясь, спросила она.

— Красиво, конечно… — тихо произнес Раф, — Только зачем тебе это?

— Во-первых, неплохая тренировка для тела, а во-вторых, даже если я когда-нибудь не смогу использовать магию, шансы выжить и победить у меня увеличиваются… К тому же моим воинам нравится, что я могу победить любого из них.

— Ты в любом случае победишь любого, хотя бы считывая информацию об его дальнейших движениях.

— Я вижу и могу предсказать любое движение противника и без магии. Использование магии лишь тормозит, надо успевать переключаться с одного действа на другое и обратно. Это неудобно, и в результате ты знаешь, что будет делать противник, но сам среагировать уже не успеваешь… не успеваешь переключиться, а ведение в параллель двух действ: физического и магического с одним источником, да будет тебе известно невозможно. Вернее возможно, но эффективность даже меньше, чем от одного. Они накладываются, мешают друг другу и сбивают… Это как одновременно одним глазом в подзорную трубу смотреть, а вторым просто так. Вот с разными источниками, сложно, но можно, а с одним — нет.

— Тогда я тем более не понимаю, зачем тебе нужно отказываться от магии и использовать лишь силу твоего тела.

— Один раз мне это уже пригодилось… Мне не пришлось истреблять киритов, которые ненавидят и боятся магию. Они согласились покориться мне так, поняв, что ни один из них не может победить меня… это им очень понравилось… — на лице Къяры промелькнула лукавая улыбка, — Я воспользовалась этим и, пообещав магию не использовать, заставила их принять мою власть. А со временем они и мою магию приняли, даже сами об этом просили…

— Ты серьезно? Ты сражалась с киритами просто, как воин?

— Нет, я все вру. Я навела мор на весь их род, и они на коленях приползли ко мне, умоляя оставить в живых тех немногих, кто еще не успел в муках распрощаться с жизнью.

— Это правда?

— Что? — весело рассмеялась Къяра, — Первый вариант покорения киритов или второй? Или то, что они мне покорились?

— Я знаю, что ты их покорила. Поэтому лишь спрашиваю, каким способом?

— Попробуй догадаться… Если я умею сражаться как воин, могла воспользоваться первым, а если нет, только вторым…

— Ты можешь разговаривать не загадками?

— А какой с того толк? Чтобы я не сказала тебе, ты все равно не поверишь… Поэтому думай сам, чтоб потом лишний раз не обвинять меня… А то ты прям как дракон. Тот тоже не верит ничему, а потом злится, что ему не солгали, обманув его ожидания…

— Ты сама сказала, что умеешь хорошо лгать.

— Умею и лгу, но не всегда же…

— А как отличить?

— Ты точно как дракон… Он тоже хочет, чтоб все заранее было понятно, когда лгут, когда нет… У тебя голова для чего на плечах? Думай, анализируй, делай выводы. А спрашивать лгут тебе или нет — последнее дело. Все равно правды не узнаешь.

— Понятно из-за чего он тебя недолюбливает.

— Недолюбливает? Ну ты и скажешь… Он меня ненавидит, как впрочем, и всех магов. Ты редкое исключение.

Къяра раскрыла зажим, закрепляющий хвостом волосы на ее голове, и они тяжелой черной волной рассыпались по ее плечам. Потом взяла шпильки и стала прядь за прядью закалывать волосы в высокую прическу.

Раф зачарованно следил за ее плавными движениями.

— Ты так спокойно говоришь о том, что он тебя ненавидит… Тебе это безразлично? — продолжая неотрывно наблюдать на ней, спросил Раф.

— Это объективная реальность, Раф. Воспринимать ее по-иному — глупо. Что есть, то есть. Он никогда не сможет относиться ко мне иначе, — усмехнулась Къяра.

Она закончила закалывать волосы, подняла с камня диадему и надела на голову.

— Умойся, и пойдем поедим, а потом позанимаемся, если ты не возражаешь, конечно, — Къяра вопросительно посмотрела на Рафа.

— Вы считаете, я могу возражать Вам, Владетельница? — иронично спросил Раф и совсем другим тоном добавил, — Конечно, не возражаю. Я же уже сказал, что согласен показать тебе все, что умею.

— Ну что ж, это радует… — улыбнулась Къяра и отошла от родника, — тогда умывайся.

Весь день они занимались, как и в первый день Къяра заменила собой основную точку фиксации энергетики. А потом изменяла направление луча, дробила его и частично консервировала энергетику. Только ближе к вечеру, Къяра попросила Рафа сомкнуть заклятье. После этого она через магический переход ушла, но очень быстро вернулась, принеся с собой хлеб, мясо, овощи молоко и воду.

— Поешь, — кивнула она Рафу и так же, как и накануне без сил опустилась на землю у развалин крепостной стены.

— Слушай, ну что ты так себя опять вымотала? Я понимаю первый раз, когда ты дракона спасти торопилась, но сейчас-то кто тебя гонит? — Раф протянул ей кружку молока.

— Я всегда так училась… я привыкла. Я не умею по-другому, — отхлебывая молоко из кружки, тихо проговорила Къяра.

— Это что ж за учитель у тебя такой был, что учил тебя так?

— У меня много учителей было, но все заставляли меня работать на пределе моих сил…

— И им было тебя не жалко?

— Раф, меня в жизни никто и никогда не жалел…

— Даже Виард?

— Виард и слова-то такого не знает, не существует оно для него… Для него существуют лишь слова: долг, обязанность, клятва, приказ… Он воин, а не изнеженная девица.

— Но он любит тебя.

— Это он сейчас любит… а когда я была его ученицей, особенно вначале, люто ненавидел. Только мой вид вызывал у него приступ ярости, справиться с которым он мог не всегда.

— Но почему?

— Его заставили меня учить… Именно поэтому иметь в учителях человека, которого заставили это делать, я больше не хочу, — Къяра допила молоко и отдала кружку Рафу.

— Он что был строг тобой?

— Строг? — она мрачно усмехнулась, — Он чудом не убил меня… а ты говоришь «строг». Хотя к тому времени мне к этому было уже не привыкать. Со мной и жестче обращались.

— Ты шутишь. Кто мог посметь быть жестоким с дочерью Владетеля?

— Никто. Забудь. Я по своему обыкновению все лгу. Я родилась, уже зная и умея все. И учителя мои с меня лишь пылинки сдували. И Виарда я люблю, ты же видел… Это я просто так на него наговорила.

— Ничего не понимаю, ты запутала меня в конец. И то и другое, что ты говоришь невозможно…

— Ты намекаешь на то, что правда где-то посередине? Тогда значит, меня учили как обычного мага, и я обладаю достаточно заурядными способностями.

— Да нет, не заурядными. О твоих способностях ходят легенды, а то, что я вижу сейчас, лишь подтверждает это.

— Раф, я устала и хочу отдохнуть. Давай, правдивый ответ на столь заинтересовавший тебя вопрос ты будешь искать без меня? Хорошо?

— Хорошо, только если ты съешь что-нибудь. Тебе необходимо поесть.

— Ты решил изобразить из себя заботливого и строгого учителя? Может первое и пройдет, но со вторым у тебя явные проблемы, — иронично произнесла Къяра, — Так что извини, но есть я не буду. На ночь, кстати, вообще есть вредно. Я утром поем.

— Дело, конечно, твое, но ты неправа.

— Мое, мое… поэтому отстань и дай отдохнуть.

Раф покачал головой, набросил ей свою куртку на плечи и отошел от нее.

Четыре дня подряд Къяра занималась с Рафом у лоренской расщелины. Она лишь ненадолго раз в день уходила, чтобы принести еду, а все остальное время она училась владеть и управлять древней энергетикой.

Раф поражался ее настойчивости, упорству и выносливости. Даже выматывающие ее до полуобморочного состояния занятия с ним не заставили ее отказаться от утренних тренировок. Как бы плохо ей не было, она по-прежнему вставала с первыми лучами солнца и часа четыре упражнялась с мечом.

На пятый день утром Раф не выдержал. Как только утром Къяра собралась идти на поляну, он преградил ей путь.

— Ты хочешь сорваться? Ты еле на ногах держишься, но все равно упрямо идешь, чтоб дополнительно вымотать себя абсолютно ненужной, лишней физической нагрузкой. Ты можешь хоть временно отказаться от своих тренировок, если занимаешься со мной в таком объеме?

— Нет, — Къяра покачала головой.

— Почему?

— Это правило и принцип: навыки пропадают, как только их перестаешь использовать.

— Великолепно, но за пару дней, да даже за неделю не пропадет ничего. В них нет жизненно-важной необходимости. Прервись! Иначе ты доведешь себя до полного срыва.

— Не доведу.

— Пойдешь сейчас тренироваться со своим любимым мечом, я заниматься и помогать тебе сегодня не буду. Хоть убей.

— Ты серьезно? — удивленно спросила Къяра.

— Серьезней некуда.

— Я же не тебя дополнительно что-то делать заставляю, я сама по утрам тренируюсь, и к тебе это не имеет никакого отношения. Я что хоть раз на тебя энергетику свалила, не удержав?

— Ты в зеркало на себя как давно не смотрела? Так вот, могу тебе вместо зеркала сказать: выглядишь ты отвратно и смотреть на тебя тошно. Я не хочу быть повинен в твоей смерти… да и не только твоей. Вчера ты набирала такой поток энергетики, что если ты действительно его не удержишь, я тебя не подстрахую… я ее даже заблокировать не смогу, и ты угробишь не только себя и меня…

— Удержу, не бойся. Я умею рассчитывать свои силы, и утренние тренировки мне нисколько не вредят.

— Если ты сейчас вместо того, чтобы лечь и еще четыре часа отдохнуть опять пойдешь тренироваться с мечом, я с тобой заниматься сегодня не буду. И ты меня никак не заставишь!

— И не буду заставлять. Не хочешь, не учи. Сама справлюсь, — Къяра раздраженно развернулась и, словно пантера несколькими изящными прыжками перескочив через развалины крепостной стены, скрылась.

— Вот ведь упрямая какая… — покачал головой Раф, проводив глазами ее исчезающую фигуру, — гордая, сильная, самоуверенная и упрямая. Ну что ж пусть сама пробует, а я лишь издали страховать буду, может, попросит помочь, и хоть после этого чуть посговорчивее будет. А то ведь даже остановить ее невозможно…

Днем Къяра сама сняла заклятье, прочитав заклинание, и подняла энергетику. Причем сделала это достаточно своеобразно. Она не раскладывала никаких камней, и Раф, издали наблюдающий за ней, понял, что она решила не использовать вообще никаких материальных предметов для обозначения точек фиксации воздействия, даже краевых. Она держала в правой руке луч, древней энергетики, а потом взмахнула левой рукой и сбоку от нее заискрилась магическая арка, почти такая же, как у магического перехода, только немного меньше. Затем Къяра подняла левую руку вверх, и над ее головой заискрилось голубоватое сверкающее облако.

Раф с ужасом понял, что Къяра открыла какую-то из небесных энергетических сфер и сейчас попытается одновременно работать с двумя такими разными энергетиками. Раф понял, что вмешиваться нельзя, так как сам он не сможет удержать ни один из вызванных Къярой энергетических потоков. Ему оставалось лишь издали наблюдать и надеяться на то, что у Къяры хватит сил осуществить задуманное ею.

— Самоуверенная идиотка… — тихо прошептал он, не в силах отвести взгляд от магического взаимодействия двух энергетик, пробужденных Къярой.

Къяра тем временем свела руки так, что серебристое сверкающее облако оказалось прямо над лучом и стало поглощать и впитывать его энергетику. Облако росло, ширилось и меняло цвет. Когда оно стало малиново-алым и размером с арку, мерцающую рядом с ним, Къяра резким взмахом руки переместила его туда. Арка тут же захлопнулась, а Къяра быстрым движением, отвела луч древней энергетики к расщелине, опустила его, и громко проговорив заклинание, закрыла древнее заклятье, после чего замерла на краю расщелины.

— Ну ты даешь… — Раф подошел к Къяре, — Ты понимаешь, что если бы не удержала сейчас хоть одно из воздействий, то произошла бы катастрофа, которая стерла бы с лица земли не только Лорен?

Ничего не отвечая, Къяра, вдруг покачнулась и как подкошенная рухнула на скалистый склон.

— Что с тобой? — Раф бросился к ней, склонился и понял, что она без сознания.

— Доигралась… — Раф подхватил бесчувственное тело девушки на руки и понес наверх по склону к развалинам крепости. Там, уложив ее в тени ветвей миндального дерева, он попытался привести ее в чувство, но все было безрезультатно.

— Вот ведь незадача… — пробормотал он, затем поднес ладонь к губам Къяры, а потом прощупал пульс на ее руке. Поняв, что она дышит, и ее сердце бьется хоть и медленно, но ритмично, он решил пока ее не тревожить, а тем временем собрать травы, чтобы их лечебным отваром помочь ей быстрее восстановить силы, когда она очнется.

Раф перелез через стену, и на поляне среди полевых цветов нашел и собрал те травы, которые хоть и имели неприятный вкус, но способствовали быстрому восстановлению сил.

— Она непривередлива, должна выпить, — решил он.

С пучком трав Раф перелезал через разлом в крепостной стене, когда услышал громкий шорох крыльев.

— Надо же, опять дракон прилетел, — подумал он, высунул голову из разлома и пораженно замер.

Наклонившись над Къярой, стоял совсем другой дракон. Большой, в полтора-два раза больше черного, темно-коричневый, а крылья у него были красноватые с золотистым отливом. Дракон произнес непонятную фразу, на неизвестном Рафу языке, подхватил двумя передними лапами Владетельницу Лорена и взмыл с ней в воздух.

Голова Къяры бессильно запрокинулась, ее тщательно уложенная прическа развалилась, и волосы черным шлейфом заструились в воздухе. Сорвавшаяся с ее головы диадема, полетела вниз, золотой звездой засверкав в лучах заходящего солнца. Дракон никак на это не прореагировал, он быстро летел, унося вдаль бесчувственное тело похищенной им жертвы.

Раф стоял на обломках стены и смотрел вдаль, пока большой дракон совершенно не исчез из вида. Все происшедшее казалось ему каким-то нереальным сном. Постояв немного, он спустился, подобрал золотую диадему Владетельницы Лорена и сел на землю. Ему надо было обдумать то, что случилось, и что ему делать дальше.

В начале в голову ему закралась мысль оставить все как есть и воспользовавшись ситуацией бежать. Но он тут же отбросил эту мысль как мало того, что подлую, так еще и обрекающую его всю жизнь скрываться от Владетеля Лорена, который без сомнений обвинит его в исчезновении собственной дочери. И тут в его голову пришла другая мыль. Что необходимо именно ему сообщить о похищении его дочери и пусть сам разбирается с летающими в его Владении драконами.

Раф решительно встал, завернул в скатерть диадему Къяры и пошел спускаться по узкой тропе с горы.

Через час он вышел на дорогу, ведущую в Лорен и вскоре остановив первый встреченный им конный разъезд, потребовал отвезти его к Владетелю Лорена. Охранники попробовали заартачиться, но показанная им диадема Владетельницы прервала всякие расспросы, и старший разъезда, подхватив его к себе в седло, погнал вскачь своего коня в сторону Лорена.

Маграт отдыхал, когда в его апартаменты вбежал его личный слуга, упал на колени и, задыхаясь от волнения, доложил:

— Владетель, конный разъезд привез какого-то человека, у него корона Владетельницы. Он соглашается поговорить лишь с Вами.

— Что? — рявкнул, вставая Маграт.

— Конный разъезд, Владетель…

Но Маграт не дал ему договорить, — Я понял это. Где он? Ко мне его, быстро!

— Кого? Командира разъезда?

— Нет, бестолочь! Того, кого они привезли, и быстро!

— Да, конечно, Владетель, — поднимаясь и пятясь задом из залы, проговорил слуга.

— Бегом! — гаркнул Маграт и слуга опрометью выскочил за дверь.

Буквально через несколько минут в апартаменты Маграта двое охранников ввели Рафа, державшего в руках диадему Къяры.

Маграт нетерпеливо взмахнул рукой, и двое охранников тут же вышли, плотно закрыв за собой дверь.

— Где она? — пристально смотря в глаза Рафу, хмуро спросил Маграт.

Тот медленно опустился на колени, — Здравствуйте в веках Владетель.

— Встань. Где она? — повторил Маграт.

— Я не знаю. Ее унес дракон… — вставая, произнес Раф.

— Что за чушь ты говоришь! Дракон ее не мог унести. Хоть бы придумал бы что-то более правдоподобное.

— Это не чушь, это правда, Владетель. Примерно три часа назад от лоренской расщелины ее похитил дракон.

— Дракон ее не мог похитить… не лги. Ты убил ее?

— Если бы я убил ее Владетель, я бы не пошел к Вам…

— Это могло произойти случайно… я знаю, что ты учил ее владеть древней магией.

— Этого не произошло, хотя она была сегодня на краю… я пытался ее остановить еще утром, но ее остановить невозможно. Она остановилась, только тогда, когда поняла, что сил у нее хватит лишь на то, чтобы завершить действо. Она закончила его и упала без чувств. Я отнес ее к развалинам крепости, где мы ночевали, убедился, что она жива и ушел за травами, чтобы помочь ей восстановить силы. А когда возвращался, увидел рядом с ней дракона. Он схватил ее и поднялся с ней воздух. Она по-прежнему была без сознания, с ее головы упала диадема, но дракон не обратил на это внимания и улетел вместе с ней.

— Красивая версия, конечно… Только это ложь хотя бы по тому, что она сама дракон… Так что лучше честно скажи, что произошло на самом деле, — с угрозой в голосе проговорил Владетель, пристально смотря Рафу в глаза.

— Как это? Как это: «сама дракон»? Этого не может быть! Она сама третий дракон? — ошеломленно спросил Раф.

Теперь пришла очередь удивляться Владетелю, — Какой третий?

— Ну один тот черный дракон Владетельницы, с которым Вы меня видели у лоренской расщелины. Второй раза в полтора-два больше, такой коричневый с красновато-золотистыми крыльями. Я его сегодня впервые увидел. Именно он и унес Владетельницу. А про третьего я не знаю, это Вы сказали, что Владетельница тоже дракон… Только как она им может быть если она Ваша дочь?

— Неужели… — скорее простонал, чем проговорил Владетель.

Он взял из рук Рафа диадему, повел над ней рукой и покачал головой. Потом отошел, положил диадему на стоящий рядом небольшой столик и сел в большое кресло рядом с ним.

— Начинает сбываться самое худшее… хотя я был уверен, что именно этого удастся избежать, — тихо проговорил он.

— Что Вы имеете в виду? Я ничего не понимаю, Владетель.

Тот ничего не ответил, долго молча сидел, потом поднял глаза на Рафа:

— Тебя как зовут?

— Раф.

— Так вот, Раф. Что ты можешь еще рассказать о том драконе, что похитил ее?

— Как я уже сказал: он больше черного… и крылья у него не с каймой, а все красноватые такие с золотистым отливом. Хвост у него весь в шипах. И еще он на неизвестном мне языке говорил… А полетел он на север.

— Воспроизвести можешь, что он произнес?

— Сейчас попробую… — Раф сосредоточился и потом постарался сымитировать набор звуков, что произнес дракон.

— Ну что ж, теперь хоть понятно где его искать, — произнес Владетель.

— А что это за язык и что он сказал?

— Это язык северных горцев-уртов… Значит, он прилетел оттуда и туда же понес ее… А сказал он: «я наконец-то нашел тебя». Стало быть, он все про нее знает… и это скверно.

— Что он про нее знает?

— Знает, что она дракон. Не целиком, конечно, лишь частично, но она может перевоплощаться. Тот черный дракон, что привел тебя первый раз к лоренской расщелине — это она и есть.

— Как она? Она же сказала, что Вы чуть не убили его… даже показала мне его.

— Девочка развлекалась. Ей хотелось заставить тебя обучить ее древней магии.

— Драконы же не умеют лгать.

— А разве в облике дракона она лгала тебе что-нибудь?

— Не знаю… сейчас трудно сообразить. Дракон всегда говорил так, что само собой подразумевалось, что Владетельница, это — Владетельница, а он это — он, и она может распоряжаться им.

— Тут нет лжи, в облике дракона она немного другая… но делает лишь то, что нужно ей, как Владетельнице Лорена.

— Но он говорил, что ненавидит магов и ее в частности.

— А она и правда ненавидит магов, особенно когда в этом облике, даже себя. Вся ее сущность ненавидит Владетельницу Лорена, но оставаться ей — ее долг, и она его исполняет. Однако когда меняет облик, это прорывается. Хотя только в словах…

— Почему Вы говорите мне это?

— Потому что, Раф, в том положении, в которое она попала, только ты можешь ей помочь. Если ты согласишься сделать это, то тебе эти знания пригодятся, если же нет… то уже безразлично, что я тут рассказываю тебе. Надеюсь, ты понял?

— Не понять трудно, Владетель, — Раф усмехнулся, — Сразу видно, что уговаривать Вы умеете хорошо. Только я и без угроз постараюсь сделать для нее все, что в моих силах.

— Никак ты влюбился в мою дочь? — иронично спросил Владетель, пристально глядя на Рафа, стоящего перед ним.

Влюбился? — удивленно переспросил Раф. Он только сейчас, впервые задумался над своим отношением к Владетельнице.

— Нет, — он покачал головой, — вряд ли мои чувства к ней можно так назвать. Она слишком холодна и недоступна, чтобы в нее можно было влюбиться. Но я поклялся дракону, хотя теперь получается, что уже ей самой, что не брошу ее.

— Ну что ж… это тоже неплохо, — усмехнулся Маграт, — значит, ты согласишься отправиться к этому новому дракону и отдать ей диадему. Она наверняка ей пригодится…

— Конечно, соглашусь.

— Замечательно… но перед этим ты поклянешься сохранить в тайне то, что сейчас узнал.

— Клянусь, Владетель, — Раф клятвенно поднял руку, — от меня ни одна живая душа не узнает, о том, что Вы мне сейчас рассказали или расскажите. За исключением самой Владетельницы, конечно.

— Это, само собой разумеется, от нее можешь не скрывать, что знаешь о ней. Ей так легче будет. Да, еще… Сразу в логово дракона не суйся… сначала разузнай все… и магию постарайся не использовать, чтоб он тебя сразу не засек. Твоя задача найти ее и диадему ей передать, а дальше она должна сама справиться. В крайнем случае, если дракон тебя поймает раньше, чем ты успеешь ей диадему передать, отдай диадему дракону. Со временем она сумеет заставить его, возвратить ее ей.

— Хорошо, я понял.

— Тогда подумай, что тебе может пригодиться в северных горах и отдохни, а завтра утром я отправлю тебя туда.

— Нет, Владетель, — Раф отрицательно покачал головой.

— Что значит: нет? — рявкнул Маграт, вставая с кресла.

— Отправьте меня туда сегодня. Она абсолютно беспомощна. Он может сделать до утра с ней что угодно, даже убить.

— Не убьет, — Маграт усмехнулся, — Она нужна ему совсем для другого… Мучить может и будет, чтобы заставить ему подчиниться, но убивать не станет. Однако моя дочь сильная, она выдержит. И не только до утра… Тебе же необходимо отдохнуть перед дорогой. Иначе вместо пользы, ты лишь осложнишь и без того непростое ее положение. Так что не спорь.

— Откуда Вы знаете, что выдержит?

— Ее учили этому. Она очень многое может вынести.

— Вы мучили родную дочь, заранее приучая ее к такому?

— Не я… — Владетель отрицательно покачал головой, — Ее учителя.

— И Вы позволяли им это?

— Не я, — вновь повторил Владетель, и с усмешкой добавил, — Она сама позволяла… Она знала, что стоит ей только пожаловаться, любой ее учитель будет тут же мучительно казнен. Да даже она сама могла казнить любого, однако ей ни разу не захотелось этим воспользоваться.

— Вы… Вы… — у Рафа перехватило дыхание, он даже слова подобрать не мог, чтобы охарактеризовать действия Владетеля.

— Не ищи слов, побереги язык, — нахмурился Маграт и предостерегающе поднял руку, — Я — Владетель империи и воспитал достойную наследницу, и не тебе судить меня.

Стиснув зубы, Раф отвел взгляд. Он понял, что если сейчас не сдержится, Владетель такого поведения ему не спустит… И язык это будет меньшее, с чем он может тогда распрощаться.

— Вот и молодец, — тихо произнес Владетель, — это радует, что ты сообразительный, и мне не пришлось искать кого-то другого, чтобы послать к ней.

Он прошел в дальний конец комнаты, достал из большого резного шкафа красивую, но изрядно запыленную бутылку и кубок. Поставил кубок на маленький столик рядом со шкафом. Открыл бутылку и, наполнив кубок до краев, вновь убрал ее в шкаф. Затем замер над кубком, распевно произнося заклятье, после чего повел над кубком рукой. Под его ладонью вспыхнуло голубоватое сияние, и напиток заискрился. Маграт поднял кубок и, шагнув к Рафу, произнес:

— Выпей, это поможет тебе освоить язык уртов и прибавит сил.

По глазам Владетеля Раф понял, что отказаться нельзя. Он принял кубок и залпом выпил.

Маграт удовлетворенно кивнул, забрал у него из рук кубок и убрал в шкаф. Затем обернулся и хлопнул в ладоши. Дверь тотчас отворилась, и на пороге появился слуга.

— Его в апартаменты для гостей, и чтоб охрана глаз с него не спускала. Если ему что понадобиться мне доложишь, — произнес Владетель, кивком указывая на Рафа.

Слуга с поклоном посторонился, пропуская Рафа, Выйдя из покоев Владетеля, он повел его по мрачным коридорам дворца, махнув рукой охранникам, которые тут же последовали за ними.

Апартаменты для гостей оказались огромным залом со спальней, ванной комнатой и небольшим уютным кабинетом с письменным столом и двумя креслами. Раф сел в одно из кресел и задумался. Ему надо было переосмыслить полученную от Владетеля информацию и выстроить свою линию поведения в сложившейся ситуации.

Владетельница Лорена оказалась драконом, который ему очень нравился и которому он был благодарен. Однако при этом выяснилось, что сама она постоянно ему лгала и обыгрывала его словно маленького ребенка. Но с другой стороны Къяра никогда и не скрывала, что хорошо умеет лгать, предостерегала его и даже открыто предупреждала, что б он «не верил глазам своим».

Самым поразительным было то, что когда она говорила правду, например про ее учителей, он не верил ей. А как только начинала лгать, он верил, не задумываясь.

Получалось, что Къяра была откровенна и в то же время скрытна, ее правда переплеталась с ложью, и было непонятно, где заканчивается одно и начинается другое. Она была загадочна и непостижима.

И самое необъяснимое было то, что это делало ее лишь еще более восхитительной, привлекательной и прекрасной в глазах Рафа. Мысли о ней притягивали теперь его как магнит, он даже думать ни о чем кроме нее не мог.

Воображение постоянно рисовало ему картины недавнего прошлого: Вот она на поляне, с мечом в руках, с развивающимся хвостом черных волос. Вот она стоит на краю расщелины, а ветер треплет ее черно-серый брючный костюм, и мановению ее руки подчиняются мощные потоки магической энергии. Или она на крыльце дома Виарда, в черно-сером с серебром парчовом платье недовольно кривит губы и отводит взгляд.

И тут Рафу в голову пришла мысль, что любимые цвета Къяры: черный и серебристо-серый были отнюдь не случайны… это цвета ее дракона, ее настоящие цвета.

А потом в его голову пришла совсем другая картина. Огромный коричневый дракон мучает ее, заставляя подчиниться и покориться ему… Этот ярко представленный им образ был невыносим. Раф помотал головой, отгоняя неприятное видение, и отправился в спальню, чтобы попытаться уснуть, а завтра утром решить, что ему может потребоваться в северных горах и быстрее отправиться туда, чтобы постараться хоть что-то сделать для Къяры.

14

Раф стоял у входа в пещеру где, как он теперь знал, жил дракон уртов. Урты поклонялись ему как божеству, и площадка под отвесным склоном, который предохранял вход в пещеру от непрошеных гостей, была уложена богатыми подношениями.

Владетель открыл выход магического перехода на вершине горы. И Рафу пришлось с помощью веревки и крючьев медленно спускаться вниз.

Спускаясь вниз, Раф ругался про себя, на то, что Владетель переместил его не к подножию горы, а забросил на вершину. Однако теперь, смотря на отвесную стену перед входом, он понял, что это было правильное решение.

Прижимаясь к стене и стараясь производить как можно меньше шума, Раф вошел в пещеру и двинулся по ее коридорам.

Пещера дракона внутри была похожа на дворец: мраморные стены, колонны, ковры, множество светильников и хитросплетение переходов, коридоров и огромных залов… Только этот дворец был очень пустынный и казался необитаемым. Ни единого звука, ни шороха не раздавалось нигде.

Раф знал, что драконы, когда хотят, могут двигаться бесшумно, но тогда они вынуждены применять магию. Владетель дал ему амулет способный чувствовать такую магию, но пока амулет молчал. Это вкупе с тишиной дворца означало, что дракона рядом пока нет.

Раф бродил по дворцу дракона, запоминая расположение переходов, коридоров, комнат и залов, пытаясь составить в голове план пещеры. Это могло пригодиться для побега.

И вдруг амулет тихо, но «заговорил». Раф тут же накинул плащ, так же данный ему Владетелем Лорена и делающий его невидимым, и остановился. У этого плаща был серьезный недостаток: двигаться в нем можно было лишь очень медленно и осторожно, иначе было видно искажение окружающего пространства, загораживаемого человеком, одетым в плащ. Одним словом при быстром движении картинка в пределах контура была как бы расплывчатой и смазанной. Плащ обладал явно большой выдержкой и задержкой воспроизведения.

Амулет смолк так же неожиданно, как и ожил. Раф прислушался и где-то очень далеко уловил еле слышные звуки. Он направился в их сторону, не снимая плаща. Блуждая по коридорам, он, наконец, смог уловить направление, двигаясь по которому приближался к источнику звуков и примерно через полчаса вышел к небольшому коридору с множеством дверей. Из-за одной из них раздавался уже знакомый Рафу голос дракона. Теперь его речь не была для него набором незнакомых звуков, Раф понимал, что говорил дракон.

— Ну что ты молчишь… уже сколько времени молчишь. Ты же давно поняла, что я не хотел причинять тебе вреда. Я сразу все рассказал тебе… Но ты продолжаешь вынуждать меня применять силу. Думаешь, я не вижу, что ты понимаешь, что я говорю? Ты все прекрасно понимаешь. Не хочешь говорить на моем языке, скажи что-то на своем, и я буду говорить на нем же… Говори!

За дверью послышался звук удара, потом еще, еще и еще… Раф сжал кулаки и, прислонившись к стене, скрипнул зубами. Он не мог сделать ничего. Даже если он войдет сейчас по открывающейся двери дракон заметит это и не даст ему возможности ничего предпринять. Надо было ждать и дождаться когда дракон уйдет.

— Ты так и будешь молчать? Ну хватит… себе же хуже делаешь… или ты хочешь, чтобы я поверил, что ты немая, глухая, да еще и боли не чувствуешь? Так?

За дверью опять раздались равномерные глухие удары. Потом после небольшой паузы дракон заговорил вновь:

— На что ты надеешься? Тебе в любом случае не выйти отсюда… Поговори… всего лишь поговори и я перестану тебя бить, ослаблю цепи и возможно сниму их совсем… Ну!.. Ты же язык в полете не проглотила? Ведь ты без сознания была, поэтому даже испугаться не могла… Кстати, с чего это ты там без сознания валялась-то? Может, обидел кто? Ты скажи, я ведь и помочь могу, если ты покорна мне будешь… и обидчик твой долго у тебя в ногах ползать будет, моля его прикончить.

Дракон помолчал еще немного, а потом раздраженно продолжил:

— Ну не молчи. Открой свой ротик, скажи что-нибудь, и я клянусь, выполню любую твою просьбу, за исключением одной — я тебя не отпущу.

— И что ты хочешь, чтобы я сказала? — услышал Раф тихий и абсолютно спокойный голос Къяры.

— Заговорила… можешь значит, и язык знаешь, стало быть все поняла, что я говорил тебе… прекрасно. Что ты хочешь, говори, я исполню, раз поклялся.

— Я подожду пока… попозже скажу.

— Ты не хочешь, чтоб я снял цепи и не наказывал тебя больше?

— Мне и так неплохо… сам снимешь, когда надоест меня так держать, — ответила Къяра, и Раф услышал явную иронию в ее тихом и спокойном голосе.

— Смени облик и согласись на мое предложение… и я сейчас же сниму не только цепи… ты получишь все… все, что захочешь, если только согласишься. Я же уже говорил. Ты получишь все… Весь мир будет валяться в руинах перед тобой, и на его обломках я создам для тебя новый… где не будет ни магов, ни вольномыслящих и свободных людей…

— Я тоже маг, ты забыл.

— Кроме тебя не будет магов… Зачем тебе конкуренты? Нам будет принадлежать весь мир… мы возродим династию драконов… только уже не тех идиотов, что были раньше. Они будут беспощадны и непобедимы, благодаря тебе их правление будет вечным…

— И править они будут, исходя из твоих слов, выжженной пустыней, где не останется никого…

— Почему никого? Останутся те, для кого наша власть станет единственно возможной формой существования. Ты ведь видела, чего я добился в результате моих экспериментов… Кстати, почему ты так долго молчала?

— Мне и сейчас тяжело говорить… поэтому пока ты не вправишь мне суставы рук, что вывернул цепями, и не снимешь цепи, больше не скажу тебе ни слова. Учти это не мое желание, это условие нашего дальнейшего общения.

— А ты коварна. Заставить меня поклясться и опять отказаться говорить… Ну да ладно, может это и хорошо, что ты такая…

Раф услышал, как зазвенели цепи, а его амулет сообщил ему, что дракон использовал магию. Потом он услышал, как тот тихо произнес:

— А ты на редкость терпелива… даже не вскрикнула. Ни тогда, ни сейчас… Ну что, так лучше?

— Лучше.

— Руками двигать можешь?

— Могу. Нормально все сделал.

— Потребовать не хочешь, чтоб еще и раны твои залечил? Заметь, я не говорю «хочешь». Я уже понял, что свое желание ты хочешь приберечь до более удобного момента.

— Зачем? Сейчас залечишь, а через пять минут снова изобьешь… Ты ведь уже понял, я не выполняю команд и делаю лишь то, что хочу сама… Так что не напрягайся. Можешь начинать избивать прямо сейчас. Командовать мной тебе не удастся.

— Может и цепи на тебя вновь надеть?

— Разговаривать с тобой в цепях и с вывернутыми руками не буду. А дальше делай что хочешь… Хочешь надевай и развлекайся в тишине. А хочешь, чтобы я хоть что-то говорила и отвечала тебе, развлекаться будешь без них.

— Ты что ничего не поняла? Я не хотел и не хочу причинять тебе вред, ты сама вынудила меня.

— Чем же я вынудила тебя? Я разве сопротивлялась тебе?

— Ты молчала. Я уговаривал тебя всю ночь.

— Я ведь уже сказала тебе, что делаю лишь то, что хочу сама… Ты сделал так, что мне захотелось начать говорить, и я начала, а заставить меня невозможно.

— Ты лжешь! Заставить можно кого угодно.

— Проверь… Убить сможешь, заставить — нет.

Раф расслышал тихий смех Къяры, а потом в ее голосе послышалась угроза:

— Только учти, после этой проверки один из нас точно умрет.

— Думаешь, я не сумею вовремя остановиться, чтобы не дать тебе умереть?

— Тебе придется не останавливаться, чтобы не умереть самому.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказала…

— Ты говоришь загадками.

— Тебе для чего голова? Подумай немного и найдешь ответ.

— Хочешь сказать, что если я сейчас постараюсь тебя заставить, то потом даже если ты согласишься, то согласишься лишь с целью убить меня?

— Я это не говорила… это сказал ты.

— Что тебе мешает сделать это прямо сейчас?

— Я не хочу тебя убивать… поэтому ради этого я не хочу соглашаться на твое предложение… а другой мотивации у меня нет.

— Что держит тебя? Что? Этот твой уродский облик? Ты привыкла к нему? Хорошо, я не буду возражать, если ты будешь им пользоваться… Если тебе это так дорого, я соглашусь, чтобы потом ты выглядела именно так.

— Нет, это не главное… Главное, что я ненавижу, когда меня заставляют хоть что-то делать. Я не терплю этого.

— Я не заставлял… Я уговаривал… и уговаривал долго.

— Схватить, похитить, запереть, а потом начать уговаривать, используя слова: должна, будешь, тебе придется и тому подобное. Я не выношу всех этих слов. Я никому ничего не должна, не буду, и ничего мне не придется.

— Слушай, я не менее упрям, чем ты. Поэтому или ты скажешь, чем я могу мотивировать твое согласие, и я постараюсь сделать это. Или я рискну и постараюсь тебя заставить, чтобы ты согласилась, хотя бы из желания убить меня. А дальше посмотрим, получится это у тебя или нет.

— Откуда я знаю, чем можно мотивировать мое желание согласиться с твоим предложением. Думай. Может у тебя и получится.

— Я сделаю это с тобой прям сейчас и в этом твоем облике.

— Это убьет меня, ты знаешь. Если именно это твоя цель, можешь начинать. Мне абсолютно все равно как умереть. Я не боюсь смерти.

— Ты невозможна… с тобой разговаривать сплошное мучение.

— Это ты не доволен ничем… Когда я молчу — плохо, говорю — еще хуже. Ты скажи, что хочешь. Я ведь могу и помолчать снова.

— Слушай, как с тобой разговаривают окружающие? Ты невыносима.

— Они не разговаривают, они лишь исполняют мои приказы. И если кому-то в голову приходит мысль, что я невыносима, эта мысль оказывается последней в его голове и выносить меня ему больше не приходится.

— Ты Владетельницей что ли была?

— Почему была? Пока ты меня не убьешь, я ей и останусь.

— Так вот почему ты упорствуешь… — дракон явственно фыркнул, — у тебя будет и дворец, и куча подданных, к которым ты привыкла, и ты будешь полновластной хозяйкой не только дворца. Я не буду тебя ни в чем ограничивать и ни к чему принуждать… Я могу даже оставить тебе тех, кто у тебя были. Лишь изменю чуть их сознание и оставлю тебе. Ты только скажи, что тебе надо? У тебя есть любовник? Я не трону его, ну почти не трону. Он останется с тобой и сможет доставить тебе радость. Что ты еще хочешь?

— Я ничего не хочу…

— И на мое предложение ты не согласна?

— Я должна захотеть его принять, а пока не хочу.

— Ты несносна… Хорошо, посиди тут, подумай… может и захочешь чего. Раны я тебе залечу и даже руки выворачивать пока больше не буду, а вот цепи, все-таки, вновь надену, до следующего моего прихода. Мне ведь все равно: будешь ты тут без меня разговаривать или нет. Зато я буду уверен, что ты не попытаешься сбежать.

— Дело твое, надевай, — безразлично отозвалась Къяра.

И Раф ощутил, как его амулет отозвался на волну магии дракона и вновь услышал звяканье цепей. Он отошел вглубь коридора и замер. Буквально через пару минут дверь распахнулась, и из нее вышел дракон. Он захлопнул дверь, задвинул на ней внешний засов и удалился, в раздражении помахивая хвостом, словно рассерженный леопард.

Раф дождался, чтобы дракон совсем скрылся в переходах дворца, так что даже шаги его были уже не слышны, осторожно отодвинул засов и вошел внутрь, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Къяра стояла посередине достаточно большой камеры, опустив голову. Распущенные волосы полностью скрывали лицо. Брючный костюм был залит кровью и весь изодран. Цепь, пропущенная через блок на потолке и закрепленная на вороте у боковой стены, стягивала за спиной руки. Сейчас она была спущена так, что не мешала пленнице ровно стоять, но не позволяла ни сесть, ни тем более лечь. И было понятно, что несколько поворотов ворота легко могут это изменить это как в одну, так и в другую сторону. Ноги Къяры тоже опутывали цепи, но уже прикрепленные к полу.

Заметив, что дверь приоткрывалась, Къяра подняла голову и, качнув ей, откинула назад волосы. Потом чуть сдвинула брови, словно сосредоточенно обдумывала что-то, после чего на ее лице появилась легкая улыбка. И, обернувшись к тому месту, где стоял Раф, она иронично спросила:

— Так проведать пришел или диадему догадался принести?

— Увидела? — удивился Раф, сбрасывая капюшон и расстегивая плащ.

— Дверь же не просто так открывалась… тебя я не видела, но проверила и почувствовала.

— Как ты думаешь, он сможет тоже почувствовать?

— Вряд ли… если только, как и передо мной, дверь перед ним не откроешь.

— Что ж это хорошо, — Раф улыбнулся, — но будем надеяться, что видеться с ним нам больше не придется. Я принес тебе диадему.

Он достал диадему и протянул ее Къяре.

— Может, надеть поможешь? Как ты мог заметить, руки у меня скованы…

— Конечно, — Раф подошел к ней и осторожно надел ей на голову диадему, — Удобно или как-то поправить?

— Нормально, — Къяра замерла на несколько секунд, и диадема на ее голове вдруг начала становиться прозрачной пока не исчезла совсем, Къяра усмехнулась, — а так еще лучше…

— Тогда снимай цепи, открывай арку, и пойдем.

— Нет, Раф, я не могу здесь открыть арку, поэтому уходить тебе придется самому… У тебя есть веревка и крючья?

— Есть. А ты что, тоже полезешь по скале?

— Нет, Раф, я вообще никуда не пойду… я должна остаться, чтобы убить его.

— Ты с ума сошла? Зачем тебе это?

— Иначе он убьет всех… он не остановится, пока не убьет. Это цель его жизни. И от меня он не отстанет. Только в следующий свой приход, чтобы завладеть мной, он уничтожит на своем пути все. Его не остановит ничто и никто… кроме меня, — Къяра грустно усмехнулась, — Так что тебе придется идти одному.

— Я не оставлю тебя!

— Глупости, — Къяра раздраженно повела плечом, — Ты будешь мне лишь мешать! Ты сделал свое дело. Теперь не спорь и уйди. Он вернется нескоро, дня через два. У тебя будет время, чтобы уйти достаточно далеко отсюда.

— И ты два дня тут собираешься стоять со скованными руками и ногами? Без еды и воды?

— Я и дольше могу… Только он дольше держать меня так не отважится. Иди, Раф, не спорь.

— Ты боишься, что я узнаю твою тайну, поэтому гонишь меня? Так вот, я знаю, что ты дракон.

— Замечательно, что знаешь… Только это все равно ничего не меняет. Ты будешь мне лишь мешать.

— Чем? Ну чем? Он даже не увидит меня.

— Конечно… — саркастически проронила Къяра, — он такой тупой, что даже не заметит, что засов открыт, и еще такой ловкий, что, поворачиваясь в этой не особенно большой камере, ни разу не коснется тебя. Я не хочу применять сейчас здесь магию… это должно быть сюрпризом для него, это даст мне хоть и небольшое, но преимущество. Не спорь! Уйди.

— Хорошо, я уйду, но позже. Хотя бы сутки ты должна нормально выспаться, чтобы восстановить силы.

Раф, шагнул к вороту и резко повернул его, ослабляя цепи и даже крик Къяры: «Не смей!», не остановил его.

— Идиот! Что ты наделал! Уходи, уходи немедленно, он сейчас явиться сюда! Поверни обратно и уходи!

— Къяра, с чего ты это взяла, что он придет? Чувствуешь?

— Да знаю я, знаю! Уходи, говорю!

Раф повернул обратно ворот, накинул плащ, выскочил за дверь и задвинул щеколду. Он еле успел отойти в сторону и замереть, как из магической арки рядом с дверью появился хозяин дворца. Дракон резким движением отодвинул щеколду, распахнул дверь и вошел внутрь.

Къяра в рыданиях билась в цепях, пытаясь выдернуть руки…

— Это что это с тобой? — удивленно проговорил дракон, — мне показалось, что ты такая невозмутимая… а ты что вытворяешь… неужели непонятно, что это бесполезно?

— Выпусти, выпусти сейчас же! — сквозь рыдания проговорила Къяра.

— Это твое желание?

— Да, да! Я хочу, чтобы ты сейчас же снял с меня эти цепи. Немедленно! И никогда больше не надевал!

— Хорошо, как скажешь… Я с самого начала предлагал тебе это… Что случилось-то? — дракон осторожно обхватил рыдающую Къяру, и освободил ей сначала руки, а потом ноги.

— Мышь там была! Мышь! — истерично рыдая, проговорила Къяра.

— Ты боишься мышей?

— Да! — Къяра, как только дракон освободил ее от цепей, отпрыгнула к стене и указала рукой на противоположную, — Она там!

— Нет там никого… — дракон внимательно посмотрел на стену.

— Найди, куда она спряталась! Я не останусь здесь, пока ты ее не найдешь!

— Согласись, и тебе не придется больше здесь оставаться… Весь дворец будет в твоем распоряжении.

— Пока не убьешь эту мышь, об этом не может быть и речи! — истерично вскрикнула Къяра, продолжая всхлипывать, — У тебя во дворце мыши! И ты хочешь, чтобы я в нем осталась…

— Нет тут никакой мыши… тут даже спрятаться негде… Нет у меня во дворце никаких мышей! Я не видел ни разу… — раздраженно проговорил дракон, тем не менее, внимательно осматривая стену и малейшие щели между стеной и полом.

— Значит, по-твоему, выходит, что я лгу… и мышь ты искать, не намерен… а зря… — Къяра прекратила всхлипывать, и в ее голосе послышалась явная угроза, — Я, может быть, и согласилась бы остаться здесь за хозяйку, но раз ты даже от мыши меня избавить не хочешь, придется избавиться от тебя!

Къяра молниеносным движением накинула свободный конец цепи, который дракон снял с ее рук, ему на шею и затянула, а потом подскочила к вороту и несколькими оборотами, подняла цепь так, что окончательно затянула ее на шее дракона, не давая ему вырваться. После чего взмахнула рукой, и над головой дракона открылась арка, в которой мерцало и искрилось малиново-красное облако с древней энергетикой, а на ее голове засверкала ее диадема.

— Ты с ума сошла! Ты сейчас все разрушишь и поднимешь на воздух! — закричал дракон, пытаясь высвободиться и сорвать цепь с шеи.

— Все не разрушу… Я умею ей управлять, я лишь со всеми мышами твоего замка попрощаюсь, вместе с тобой в придачу!

— Идиотка! — дракон рванулся к двери так, что выломал ворот, удерживающий цепь и блок, которые с грохотом свалились на пол и потянулись за ним в коридор.

— Ты думаешь, тебе удастся от меня сбежать? — рассмеялась Къяра, выходя вслед за ним в коридор. Она повела рукой, и арка с энергетикой переместилась, преграждая дракону путь к отступлению.

Однако дракон уже не отступал. Он стоял повернувшись к Къяре и крепко держа лапой за плечо Рафа в полуразодранном плаще, с которым столкнулся, выскочив в коридор.

— Так вот какие здесь у меня здесь мыши бегают… а я и не догадался сразу, — тихо проговорил он, — Убивай… но только вместе с ним.

Къяра замерла, дракон тоже стоял, молча и не двигаясь.

— Поклянись, что не тронешь его и не причинишь вреда, и я уберу энергетику, — глядя прямо в глаза дракону, очень тихо проговорила Къяра.

— Значит, я правильно догадался, что он твой любовник… и это он принес тебе концентратор… Хорошо, я отпущу и не трону его, клянусь, если отдашь свою диадему…

— Жизнью поклянись!

— Клянусь жизнью, что не причиню ему вреда и отпущу, если отдашь концентратор… — медленно произнес дракон, подняв вверх лапу.

Къяра повела рукой, и арка за спиной дракона захлопнулась. А потом она сняла диадему и протянула ее ему…

— Ты идиотка… хуже дракона, — отпуская Рафа, и беря диадему из ее рук проговорил дракон.

— Ничего я не идиотка, я просто боюсь мышей… если бы не эта гадость, мы бы ушли так, что ты ничего и не заметил бы…

— Ты лжешь! Не было никакой мыши! — проговорил дракон, резким движением лапы сбрасывая с шеи цепь, а потом сжал в лапе диадему Къяры, сминая и кроша ее.

— Не было? Я что действительно идиотка, оставлять в коридоре моего любовника и, не дав ему уйти, дергать цепь, если я собиралась убить тебя? Да еще с помощью древней энергетики… ведь его бы размазало по коридору… Я лишь пугала тебя, чтобы без проблем уйти…

— Да неужели? — дракон разжал лапу, и на пол посыпались золотые крошки и осколки драгоценных камней, в глазах его сверкала сдерживаемая ярость, — Только уйти… и поэтому поставила арку прямо передо мной… Как интересно… Ты не представляешь, что я с тобой сделаю… ты зря не потребовала тебя не трогать.

— Ты пошел не в ту сторону! Я велела Рафу ждать меня справа, арка не должна была дать тебе схватить его… Если бы я хотела убить, убила бы сразу. Но если не веришь — накажи, что хочешь делай… только в эту комнату не запирай… она там… ты так и не нашел ее! — Къяра шагнула прямо к дракону и медленно опустилась на колени, — я прошу тебя…

— Ты действительно боишься мышей? — ярость в глазах дракона стала сменяться удивлением.

Къяра совсем склонилась к полу, ее плечи задрожали, и она всхлипнула:

— Я их с детства боюсь… больше ничего… но эти твари… я даже убить их не могу… я уже ничего не соображаю…

— Ничего не понимаю… — дракон хмыкнул.

И тут Къяра с диким визгом вскочила, обернулась назад, спиной прижалась к дракону, вытянула вперед руку и истерично завопила, — Да вот же она! Она тут! Они у тебя везде! Убей ее, сейчас же убей!

Рядом с распахнутой дверью что-то деловито обнюхивала маленькая серенькая мышка.

— Дел-то… — дракон одной лапой прижал к себе Къяру, а потом наклонился и дохнул небольшим потоком пламени.

От мышки тут же осталась лишь горстка пепла, а дракон чуть отстранил Къяру, поворачивая ее лицом к себе:

— Довольна?

Но Къяра ничего не ответила, она безвольно начала оседать вниз, запрокинув назад голову.

— Ну, ну… не падай… Что это с тобой? — дракон подхватил ее на лапы, а затем обернулся к стоящему у стены Рафу, — Она, что действительно до такой степени боится мышей?

— Не знаю… Для меня это открытие… До сегодняшнего дня она при мне их не разу не видела… У нее во дворце нет мышей, — честно ответил Раф, глядя на бесчувственную Къяру в лапах дракона.

— Ничего не понятно… Если бы лгала и играла, тебя должна была предупредить, чтоб ты подтвердил, что все именно так и есть, — дракон покачал головой, — Ладно, иди… раз поклялся отпустить, придется тебя отпустить.

— Я никуда не пойду. Я не оставлю ее, — покачал головой Раф.

— Не нарывайся, — хмыкнул дракон, — я поклялся ей, что сам не причиню тебе вреда, но я ведь могу найти для этого кого-нибудь… мне несложно… поэтому пользуйся моментом, уходи. Могу даже арку открыть, тебе куда, в Лорен надо?

— Никуда мне не надо… — Раф вновь покачал головой, — я не могу ее оставить. Можешь убивать.

— Ты настолько ее любишь?

— Нет. Я вообще не ее любовник. Но я поклялся ей, что не брошу ее.

— Тогда почему она не пожертвовала тобой?

— Откуда я знаю? — Раф пожал плечами, — Владетельница Лорена непредсказуема. Может действительно разозлилась, что ты про мышь ей не поверил и искать ее не стал, поэтому и решила тебя напугать и заставить сбежать… а когда ты не сбежал, побоялась не справиться с энергетикой… В общем гадать можно много, а об истинных причинах знает лишь она…

— Зачем ты сюда пришел, если ты не ее любовник?

— Как зачем? Я же уже сказал, что поклялся не оставлять ее, поэтому и пришел… А потом еще я диадему ей принес, чтобы сбежать помочь…

— Все интересней и интересней… А она ведь не стала отрицать, что ты ее любовник.

— Хочешь считать меня ее любовником, считай. Я не против, мне даже приятно будет.

— Так ты отказываешься уходить?

— Отказываюсь, — кивнул Раф.

— Замечательно. Тогда пошли, — дракон поудобнее перехватил Къяру и пошел по коридору. А Раф последовал за ним.

Шли они достаточно долго, Раф старательно запоминал их маршрут в этом лабиринте переплетающихся коридоров. Наконец дракон остановился перед массивной дверью, дверь тут же распахнулась, а амулет на груди Рафа сообщил ему, что дракон использовал для этого магию.

Дракон шагнул внутрь и Раф вошел следом. Они оказались в большой богато отделанной спальне с огромной кроватью. Дракон подошел к ней и положил на нее Къяру. Потом повел над ней лапой и тихо дунул в лицо, вновь использовав магию.

Къяра зашевелилась, открыла глаза, растерянно оглянулась и испуганно спросила:

— Где она?

— Кто?

— Мышь!

— Тут нет мышей. А ту я убил.

— Ты честно ту убил? Ты не врешь? — Къяра приподнялась на кровати и, рукой обхватив дракона за голову, заглянула ему в глаза.

— Нет, не вру… — усмехаясь, произнес дракон, и кивнул в сторону Рафа, — вот он видел.

— Он почему здесь? Ты не держишь клятв? — Къяра грациозно вскочила с кровати и, встав напротив дракона, с угрозой вытянула вперед руку.

— Не горячись, милая, — вдруг рассмеялся дракон, — ты забыла, что на тебе нет концентратора… и к тому же ничего я не нарушил. Он сам отказался уходить. Я предлагал ему. Не веришь, спроси у него.

— Это правда, Раф?

Къяра опустила руку и растерянно взглянула на Рафа.

— Правда, Владетельница, — подтвердил Раф, — и то, что он мышь убил, и то, что уйти мне предлагал.

— Это хорошо, что мышь убил, — Къяра нервно передернула плечами, а потом в упор посмотрела на Рафа, — Ну и идиот же ты… Почему ты не ушел?

— Я не могу Вас бросить, Вы знаете… я поклялся Вам, что не оставлю Вас.

— Точно идиот… Вместо того, чтобы отправиться в Лорен, и сообщить отцу где я, ты решил посидеть здесь вместе со мной. Мило, ничего не скажешь… Отец там небось уже поседел с горя, что не знает где я, а ему видите ли при мне остаться захотелось…

Къяра раздражено скривила губы и обернулась к дракону.

— Слушай, если я соглашусь, на весь этот абсурд, что ты мне предлагал, отца ты тоже убьешь?

— Это не абсурд! — рявкнул дракон, — Еще раз посмеешь так сказать, в подвал к мышам посажу!

— К мышам? У тебя еще остались мыши? — Къяра отпрыгнула к стене, в ее глазах плескался ужас.

— Для тебя, милая, я их полный подвал специально насобираю… — рассмеялся дракон. Ему явно доставляло удовольствие наблюдать за испугом Къяры.

— Не надо собирать… я не буду больше называть твою затею абсурдом… не буду, — Къяра просительно взглянула на дракона.

— Хорошо, не буду собирать… и даже истреблю их всех, если согласишься…

— Прямо сейчас соглашусь? — Къяра капризно скривила губы, — Нет, я подумать хочу.

— Думать будешь в подвале с мышами, — дракон угрожающе шагнул к ней.

— Нет, нет… не надо меня туда… — испуганно проговорила Къяра, вжимаясь в стенку, — Я… я… я уже согласна. Я подумала и согласна.

— Как же ты меня радуешь, милая… Все оказалось намного проще, чем я думал еще час назад… — дракон подошел к Къяре и притянул ее к себе, — Кто же мог подумать, что маг и дракон может так чего-то бояться… Но тебе не придется их больше бояться, я уничтожу их всех… вместе со всеми прочими, кто не будет почитать нашу власть… Отца твоего кстати, могу тебе оставить, если ты так о нем печешься, лишу его всех способностей и оставлю тебе, если ты захочешь, конечно…

— С отцом разберемся позже, — Къяра высвободилась из лап дракона, — а сейчас убери всех мышей, хотя бы из дворца.

— Меняй облик и уберу.

— Как я его сейчас сменю? Ты сам сломал мой концентратор, а теперь хочешь, чтобы я сменила облик. Как? Я что оборотень, по-твоему? Если считаешь, что да, жди полнолуния… и проверишь…

— Хватит издеваться! — дракон раздраженно схватил Къяру за плечо, — Как ты меняешь облик?

— Отпусти! Ты обещал не трогать меня, если я соглашусь… А я согласилась.

— Хорошо… — дракон разжал лапу, — я не буду тебя трогать… но ты должна сменить облик. Как ты это делаешь?

— При помощи магии конечно. И для этого мне необходим мой концентратор… а ты его сломал.

— Почему ты не сказала об этом сразу?

— Потому что там была мышь! Я уже говорила тебе, что плохо соображаю, когда рядом со мной эти твари… Я знала и чувствовала, что она где-то рядом и боялась, что она сейчас выскочит мне прямо под ноги…

— А если я достану тебе новый концентратор?

— Выдерживающий четырнадцатый уровень? — усмехнулась Къяра, — Попробуй. Как только достанешь, облик я сменю. Я же согласилась.

— Поклянись.

— Ты поверишь клятве мага? — иронично спросила Къяра.

— Ты поражаешь меня… Так открыто намекать, что клятв ты не держишь…

— Почему не держу? Кто тебе это сказал? Я просто знаю, что ты не поверишь. И все равно поставишь меня в такие условия, что не выполнить ее я не смогу. Однако все равно для чего-то требуешь: «поклянись». Для чего? Ты хочешь показать, что веришь? Тогда верь и пообещай не держать, как пленницу. А если все равно нет, то чего требовать клятву-то?

Дракон озадаченно посмотрел на Къяру.

— Я знаю, что магам верить нельзя… что они не держат клятв… но мне и в голову не приходило, что требовать с них клятву бессмысленно… А ты что, держишь клятвы?

— Какой ответ ты хочешь от меня услышать? И самое главное, какому ты поверишь?

— А ведь ты опять права… — дракон тихо рассмеялся, — услышать хочу «да, мне можно верить», но я не поверю ему…

— Вот, вот… поэтому, считай, что верить мне нельзя и не напрягайся по этому поводу…

— С тобой сложно говорить. Ты на редкость честна для мага… или наоборот слишком хитра…

— А я не совсем маг… ты забыл. У меня лишь облик мага… но я могу его и поменять… если ты мне концентратор новый, конечно, достанешь.

— Так ты ощущаешь себя драконом тоже?

— Ты опять не поверишь мне, что бы я тебе не говорила. Ну я бы на твоем месте точно не поверила… Поэтому я промолчу.

— Ты на моем бы месте не поверила? — переспросил дракон.

— Конечно. Ты выжил лишь потому, что никому не верил… особенно магам. Весь твой прожитый опыт подсказывает тебе, что верить нельзя… На твоем месте, я бы не смогла им пренебречь… Поэтому даже не буду пытаться тебе что-то говорить.

— Я все равно хочу услышать ответ!

Къяра отрицательно покачала головой, — Догадывайся сам. Я не скажу тебе ничего. Свой карт-бланш ты уже получил. Я согласилась, и подвал с мышами мне не грозит. Теперь если хочешь, я поклянусь, что буду тихо и покорно ждать, пока ты достанешь концентратор, и я смогу выполнить то, на что согласилась. Но только в том случае если ты веришь моей клятве. Не хочешь верить, клясться не буду, следи за мной и проверяй… но в этом случае у меня есть причина постараться сбежать до того как ты сможешь его достать для меня и переиграть тебя. Я обожаю такие игры и то, что ты мне не веришь, дает мне повод эту игру начать.

— Ты вновь хочешь сбежать? Только попробуй, и ты пожалеешь, что на свет родилась… — яростно проговорил дракон.

— Если ты только тронешь меня… даже после попытки побега или вновь заговоришь о подвале с мышами, я клянусь тебе, что ты скорее получишь мой труп, чем свою супругу. И эту клятву я сдержу… — Къяра посмотрела в глаза дракону и тот, не выдержав, отвел взгляд.

— Ты необыкновенная… — тихо проговорил он, — Ты права, я не смогу тебе поверить, поэтому пробуй, я согласен. Ты честно предупредила об этом, и это я ценю… Я постараюсь не дать тебе сбежать достаточно гуманными способами, пока не достану концентратор, а уж дальше извини… или ты станешь моей по своей воле или… или ты все равно станешь моей!

Произнося последние слова, дракон сжал лапой мраморный столб, поддерживающий балдахин над кроватью так, что он раскрошился, и вся конструкция перекосилась, а потом с грохотом рухнула на кровать.

— Зачем хорошие вещи портить? — рассмеялась Къяра, — Разве с тобой кто-то спорит?

— Сейчас исправлю… — произнес дракон, и вся конструкция, словно отматывая время назад, подскочила вверх и обрела первоначальный вид.

— Замечательно… — Къяра очаровательно улыбнулась, — А я могу тебя попросить?

— Смотря что… — осторожно произнес дракон.

— Пока у меня был концентратор, я не успела поправить мой наряд… — Къяра провела рукой по своему изодранному и окровавленному костюму, — может, ты поможешь мне?

— Извини, что сам не догадался… конечно, — улыбнулся дракон, и костюм Къяры тут же стал будто новый.

— А это тебе, чтобы было во что переодеться, — продолжил он и вдоль стены появился ряд безголовых манекенов с шикарными платьями и костюмами, — Если еще что потребуется, скажи…

— Непременно… — еще очаровательнее улыбнулась Къяра, — например плеть.

— Плеть? Зачем?

— Я не выношу, когда мои желания не исполняют… мой невольник, отказался уйти… Ты считаешь, я должна спустить это ему?

— Ты сказала, что он твой любовник.

— Это ты сказал. А я лишь не стала спорить… К тому же у меня были подобные мысли на его счет… но теперь я передумала… держать таких идиотов в любовниках слишком рискованно, — Къяра рассмеялась, — И сейчас раз я передумала, то либо научу его беспрекословно слушаться, либо убью…

— Почему ты хотела, чтобы он ушел?

— Пообещай отдать мне Лорен с пределами в полное мое распоряжение и не трогать его без моего разрешения, и я скажу… — Къяра загадочно улыбнулась.

— Твое Владение что ли?

— Именно…

— Хорошо, если выполнишь обещание, то Лорен и все ближайшие земли будут в твоем полном распоряжении… а до того я не трону их…

— У нас очень непростые взаимоотношения с отцом… я лишь совладетельница… и он использует меня… я надеялась, что этот идиот отправится к нему и доложит ему, где я… Одним словом, я хотела стравить тебя с отцом, воспользоваться этим, сбежать и стать единовластной Владетельницей Лорена. Зная, что если я достану концентратор, то могу тебя убить, ты бы не сунулся ко мне… И я выигрывала во всех отношениях…

— Зачем ты сказала это? Особенно если намереваешься сбежать? Не боишься, что о твоих планах узнает отец?

— От кого? От тебя? Не смеши меня… Ты не будешь ничего говорить ему… даже если я сбегу… Ты не умеешь играть в такие игры, поэтому как только ты ввяжешься в такую игру — тут же проиграешь.

— Нет, от него, — дракон кивнул на Рафа.

— А его я сейчас построю так, что он не только забудет, как приказы мои не исполнять, но и как рот раскрывать без моего на то позволения, — Къяра лучезарно улыбнулась, — Если конечно плеть мне дашь…

— Ты столь откровенна, милая…

— Ты единственный с кем я могу быть такой… я чувствую тебя… и я верю тебе в отличие от всех остальных…

— Ты начинаешь нравиться мне даже в этом своем обличии… Я уверен, мы с тобой поладим… — дракон притянул Къяру к себе и осторожно погладил ее по спине… — Ты еще что-нибудь хочешь кроме плети?

— Не оставляй открытой информационную сферу, поставь блок лишь по периметру… Не мешай мне развлекаться, я не люблю зрителей… Любопытство не та черта, которую я люблю и ценю в партнерах…

— А откуда ты узнаешь, сделал я это или нет? — дракон разжал лапы и с любопытством посмотрел на Къяру.

— Спрошу… потом как-нибудь спрошу… и я тебя сразу предупреждаю, я — злопамятна, поэтому если сейчас все равно будешь наблюдать за мной, постарайся сделать так, чтоб я об этом никогда не узнала. Иначе потом не раз пожалеешь…

— Я постараюсь за тобой не наблюдать. Мне действительно будет достаточно периметра… Развлекайся как хочешь. Но уж если не удержусь от любопытства, то ты не узнаешь, — дракон с усмешкой протянул ей плеть.

— Вот и славно, — кивнула Къяра, — Ты все правильно понял. Только что это за плеть… — взяв плеть, Къяра скривилась, — Ты думаешь такой наказать можно? Да и держать ее в руках никакого удовольствия…

— А какую ты хочешь?

— Вставочки металлические в плетение добавь, лучше золотые, у меня слабость к этому металлу… и ручку поприличней, чтоб удовольствие вызывала…

— А ты эстетка… — рассмеялся дракон, и плеть в руках Къяры тут же преобразилась. Ручка из золота, украшенная крупными драгоценными камнями, а в кожаном плетении появились толстые золотые проволоки.

— Такая подойдет?

— Уже лучше… намного лучше… — у Къяры даже глаза заискрились от удовольствия, — А теперь иди… только поесть оставь что-нибудь.

— Милая, ты все больше мне нравишься даже так… у тебя внутри сидит дракон, и ты действительно с ним едина… это даже так чувствуется… и ты не представляешь, как же я хочу его увидеть… — дракон вновь притянул к себе Къяру.

— Был бы чуть посдержаннее и ласков со мной с самого начала… уже увидел бы… так что сам виноват… — Къяра, улыбнувшись, заглянула в глаза дракону, и он утонул в их игривом и в то же время ласковом, мерцающем и завораживающем блеске.

Он разжал лапы, отступил и затряс головой.

— Тебе опасно заглядывать в глаза… Ты пленяешь душу, — пробормотал он, а потом спросил, — Что поесть-то хочешь?

— Все равно… я не привередлива. Еда это лишь способ снабдить энергетикой мое тело в этом обличии…

— Ты не получаешь удовольствие от еды?

— Нет… это не дано мне… — Къяра усмехнулась, — но в жизни есть много других способов его получить… и сейчас я хочу употребить один из них…

— Ты даже в этом дракон, надо же… дракон махнул лапой, и у стены возник стол, на котором стояла разнообразная еда и питье, — Еще что-нибудь надо?

— Нет, все замечательно, — Къяра даже не взглянув на стол, кивнула и повернулась к Рафу, — Скидывай одежду, несостоявшийся любовник, и я объясню тебе, как должно меня слушаться…

— Хорошо, не буду тебе мешать… — дракон усмехнулся и вышел.

Он плотно закрыл за собой дверь, а потом обернулся и поднял лапу. Тут же перед ним в мерцающей дымке, заклубившейся у него над лапой, появилась картинка. Он увидел, как Раф снял одежду и подошел к его избраннице, а та резким и чувствовалось, что отработанным до автоматизма ударом рукояти плети в солнечное сплетение, заставила его сначала осесть на колени, а потом несколькими столь же профессиональными ударами повалила на пол. А потом начала жестко избивать, глаза ее при этом горели мрачным огнем, а во всем облике чувствовалась хищница, в лапы которой попала беззащитная жертва, от которой в скором времени останутся рожки да ножки.

— Хороша… — пробормотал дракон, — ну что ж не буду действительно ей мешать… пусть развлекается, а потом может и в подвалах мне сможет помогать… если захочет, конечно… капризна уж больно, но может, это и к лучшему.

Он сжал лапу, и картинка исчезла, а информационное поле над покоями, где он оставил пока свою пленницу, а в будущем супругу, захлопнулось, преобразуясь в плотный барьер по периметру.

Как только дракон закрыл информационное поле, Къяра опустила плеть.

— Вставай и можешь одеться, — бросила она Рафу, отошла к кровати и села на край.

— Ты что-то рано сжалилась… По твоему виду мне показалось, что хочешь убить… а ты лишь тремя ударами плети ограничилась… — медленно поднимаясь, проговорил Раф.

— Дракону спасибо скажи… не закрыл бы он поле, избила бы так, что не поднялся… — мрачно проговорила Къяра, затем положила плеть на колени и, надорвав конец плетения, начала ее расплетать.

— А он-то здесь причем? — удивленно спросил Раф, одеваясь.

— Слушай, ты действительно такой тупой или прикидываешься? — Къяра оторвалась от работы и, вскинув голову, пристально посмотрела на него.

— Наверное тупой… я ничего не понимаю: что ты делаешь, что говоришь и какую цель преследуешь… Я думал, ты хочешь наказать, потому что разозлилась, что я трижды не подчинился тебе и помешал выполнить то, что ты задумала…

— Я действительно разозлилась, ты очень сильно подставил меня, Раф, в этот раз по-настоящему… но я умею контролировать свои эмоции… Неужели ты думаешь, что я способна отказаться от своих намерений и рисковать собственной жизнью и здоровьем, ради удовольствия избить тебя или лично прикончить? Так у меня с самого начала была возможность отправить тебя к праотцам вместе с драконом… Для особо одаренных поясню совсем подробно. Наказывала я тебя только для того, чтобы получить эту плеть — раз и чтобы дракон, посчитав тебя моим любовником, не вздумал найти кого-то, кто мог бы причинить тебе вред вместо него — два.

— А зачем ты вообще называла меня любовником? И почему не убила дракона сразу, если хотела?

— Я тянула время, чтобы ты успел как можно дальше уйти… а ты оказывается вообще никуда и не уходил… А про любовника… Думаешь, он бы поверил, если бы я сказала, что ты не любовник? Он даже сейчас до конца не поверил в это… что уж говорить про тогда.

— А зачем тебе плеть?

— Ты по-моему говорил как-то, что умеешь делать амулеты… Умеешь?

— Умею.

— Ну так вот, раз уж ты не пожелал уйти, как я приказывала и просила, будешь заниматься изготовлением простенького концентратора для меня. Все лучше, чем ничего. Исходные материалы я получила.

— Концентратор, Владетельница, это не амулет… это только фавны, да может кто из алтеев сделать могут… Я хоть и рассматривал твою диадему, но повторить это вряд ли смогу…

— Раф, у нас нет другого выхода, если мы не хотим покоиться в этой пещере вечным сном…

— Так дракон же пообещал достать концентратор… Вы же вроде как поладили с ним…

— Ты точно идиот, раз считаешь его таким тупым. Я играю на его поле и пока по его правилам. Теперь он знает на что я способна. Поэтому наверняка отдаст мне концентратор только при блокираторе магических переходов… Так что, то что принесет мне он, я использовать против него не смогу. Я лишилась преимущества от неожиданности выбора средств борьбы с ним. Поэтому остается только рассчитывать на эффект внезапности во времени, — Къяра тяжело вздохнула и тихо добавила, — И что тебя дернуло остаться? Ты хоть сейчас-то понял, что мешаешь мне? Ты связываешь мне руки… Пообещай мне, что уйдешь сейчас… Сделаешь все, что можешь для меня и уйдешь… Я постараюсь сделать так, чтобы дракон переправил тебя в Лорен.

— Я не смог уйти тогда… и сейчас не смогу.

— Почему объяснить можешь? Только про клятву мне не заливай… ты поклялся, что не сбежишь, а я приказала тебе уйти, ты нарушил мой приказ, а не клятву сдерживал.

— Я не могу тебя оставить… — Раф отвел взгляд.

— Что за ерунда? Ты в Лорене совершенно спокойно реагировал, что я ухожу, и мне за подол не цеплялся. Что с тобой?

— Не знаю… но я ничего не могу с собой поделать… Къяра я не могу уйти. Это сложно описать, но там, в коридоре, я даже двигаться не мог, как только понял, что ухожу от тебя… Я уже тогда понимал, что лишь помешаю тебе… но уйти я не смог… Поэтому тебе надо или убить меня или пожертвовать мной в игре с драконом… Другого выхода я не вижу.

— Совсем сдурел? Ты мне что, предлагаешь вернуться к пройденной ситуации и переиграть ее? Так вот знай, я решений не меняю. То, что ты говоришь, мне непонятно… Может на тебя что так магия дракона действует?

— Нет, вряд ли его магия, это чувство не пропадает, даже когда амулет молчит…

— Какой амулет?

— Вот, — Раф достал из нагрудного кармана рубашки амулет и протянул Къяре, — твой отец дал, вместе с плащом. Кстати с чего ты решила, что он не знает где ты? Я рассказал ему с самого начала.

— Раф, неужели ты не понял? То, что я говорю дракону и то, что есть на самом деле далеко не одно и то же. Я с самого начала поняла, что отец знает, где я. Только он мог дать тебе плащ и так быстро переправить сюда. Хорошо, что еще дракон не озадачился подобными вопросами, как и многими другими нестыковками моего рассказа… Будем надеяться, что и не озадачится в ближайшее время, у него сейчас другая проблема — достать мне концентратор.

Къяра задумчиво повертела в руках амулет, что дал ей Раф, потом посмотрела на него, и спросила: — Слушай, а что тебе еще дал отец?

— Кроме амулета и плаща, веревку и крючья. Я спрятал их недалеко от входа в пещеру… одежду еще новую, более теплую, а больше ничего.

— Странно… он никак не подстраховался… на него это так не похоже… Он угрожал тебе?

— Да не особо, лишь намекнул, что если я не соглашусь передать тебе диадему, с жизнью мне придется распрощаться, а больше не угрожал. Но я и так был согласен… Да, еще, чуть не забыл, он научил меня понимать язык дракона. Я повторил то, что произнес дракон на поляне, перед тем, как похитить тебя, а он сразу догадался, что это за язык и дал мне выпить какой-то напиток, после чего я начал понимать язык уртов.

— Странно, — повторила Къяра, все еще вертя амулет в руке. Потом помолчала немного и вдруг спросила, — А какой был вкус того напитка, что отец тебя заставил выпить?

— Терпкий и в то же время приторно-сладкий.

— Что он с ним делал?

— Прочел заклинание, а потом повел над ним рукой. Затем под его ладонью вспыхнуло голубоватое сияние, а напиток заискрился.

— Какое заклинание?

— Ну что-то вроде… — Раф сосредоточился и примерно воспроизвел непонятный набор слов.

— Теперь все понятно… он решил подстраховаться так… и все мне испортил, ему и в голову не пришло, что мне не захочется жертвовать тобой.

— Къяра, что тебе понятно?

— Он опоил тебя очень сильным приворотным зельем… ну да это дело поправимое, выберемся отсюда, я сниму с тебя чары… — усмехнулась она, отдала Рафу амулет и вновь принялась аккуратно расплетать плеть.

— Давай помогу, — Раф протянул руку.

— С этим я сама справлюсь, ты лучше вон на столе посмотри, может там есть какие-нибудь столовые приборы. Сейчас будем камни из рукоятки выковыривать, — покачала головой она.

Раф подошел к столу. На тарелках были разложены отварное мясо, рыба, хлеб, овощи и фрукты, стояли разнообразные напитки в кувшинах, а с краю лежали ножи и вилки.

— Есть, не очень острые, конечно, но, сломав пару ножей и вилочек, я думаю, мы справимся, — он взял вилку и нож и, подойдя к Къяре, сел рядом.

Через полчаса кропотливой работы вся плеть была разобрана на составные детали. После чего Раф принялся сплетать из золотых проволок, вплетая в них драгоценные камни, подобие диадемы.

Часа через два Раф протянул Къяре то, что у него получилось.

— На что-то лучшее я не способен. Теперь это надо преобразовать, но без магии не обойтись. Как ты думаешь, дракон засечет, если я ей воспользуюсь?

— Мило… очень даже мило, — вертя в руках его изделие, произнесла Къяра.

— Так что с магией-то?

— Если ей пользоваться так, то засечет однозначно, но мы поступим хитрее… Ты под сферой нераспространения работать можешь?

— Не пробовал, но принцип понимаю… Надо попробовать, чтобы узнать.

— Тогда пробуй, — Къяра отдала Рафу заготовку и взмахнула рукой, устанавливая над ним сферу нераспространения.

Раф удивленно взглянул на нее, а потом склонился над будущим концентратором и повел рукой. Сначала не произошло ничего. Раф нахмурился, покачал головой и вновь повел рукой, собирая всю доступную энергетику, теперь под его пальцами заискрился маленький огненный шар, но она был слишком мал, чтобы что-то преобразовать. Раф вопросительно посмотрел на Къяру, и та, поняв, что происходит, максимально расширила сферу над Рафом, оставив между ее стенками и барьером, установленным драконом минимальный разрыв. А затем показала рукой, так как слышать друг друга они не могли, что это максимум, и увеличить сферу больше она не может. Раф кивнул и вновь постарался собрать все что возможно. В этот раз энергетики оказалось достаточно, и Раф, сконцентрировав ее начал пытаться прописать в концентраторе силовые линии распределения, которые рассмотрел и изучил в диадеме Къяры, пока она была у него.

Закончил Раф нескоро. Утомленно отложив концентратор, он знаком показал Къяре, что сферу она может снимать. Та повела рукой, и сфера исчезла. Потом она подошла, взяла концентратор и внимательно рассмотрела. Золотая проволока под преобразующим воздействием расплавилась, и диадема приобрела более солидный вид, хоть и осталась очень ажурной.

— Очень хорошо, — резюмировала Къяра, надевая диадему на голову, при этом диадема тут же стала не видна, — я и не надеялась на концентратор такого уровня… Он должен спокойно восьмой-девятый уровень выдержать.

— Я рад, что тебе понравилось. Хоть на что-то сгодился, — хмыкнул Раф, — а ты оказывается, и без концентратора кое-что можешь…

— Могу и даже очень многое… но вот управлять древней энергетикой, да еще и противостоять блоку, который он теперь как пить дать догадается поставить, без концентратора смогу вряд ли, а третей попытки у меня не будет… это точно. Ладно, пойдем, поедим что-нибудь, мы заслужили, — усмехнулась Къяра.

Она подошли к столу и принялись за еду. Поев, Къяра скинула туфельки и устроилась в изголовье кровати, подобрав под себя ноги. Раф сел рядом с ней на полу опираясь спиной о кровать.

— Слушай, — задумчиво проговорил он, — как ты объяснишь дракону, что я не совсем в том виде, который должен быть у человека, перенесшего твое сильное наказание, и еще то, что плети у тебя теперь нет…

— Это не я, это ты ему будешь объяснять… — усмехнулась Къяра, — я это все у тебя прямо при нем и спрошу.

— Как это?

— А так это… Скажу: эта скотина, про тебя разумеется, пока я спала использовал магию и мало того, что восстановил свое тело, так еще и плеть мою куда-то спрятал, а дальше устрою представление под названием «убью всех, кто рядом»… и постараюсь убить его… главное чтоб ты все время за моей спиной стоял, ну и подстраховал в случае чего, когда я энергетику извлеку… Это ты сделать сможешь? Или и такой мой приказ тебе вновь выполнить не удастся?

— Я буду очень стараться… стоять у тебя за спиной задача конечно сложная, но все же выполнимая, — рассмеялся Раф.

— Это радует, что ты считаешь ее выполнимой… — поддержала шутливый тон Къяра, — главное не переоцени свои силы… если чувствуешь, что не справишься, заранее скажи… и тогда я сама встану у тебя за спиной.

— Ну что Вы, Владетельница… такую сложную задачу я не могу переложить на Ваши хрупкие плечи.

— Раф, — Къяра вдруг перешла на более серьезный тон, — ты зря смеешься… Если я буду уверена в тебе и в том, что ты можешь поддержать и подстраховать в случае чего, то я, во-первых, не буду отвлекаться, а во-вторых, смогу рискнуть сработать на пределе, если это будет необходимо…

— Я сделаю все, что могу, и постараюсь быть твоим надежным тылом.

— Хорошо, — кивнула Къяра, — И еще запомни в этот раз останавливаться на полпути будет нельзя… В этот раз даже ценой наших жизней мы должны уничтожить его… другой попытки не будет.

— Ты хочешь рисковать и своей жизнью? Ты с ума сошла?

— Раф, я делаю это постоянно… то, что я еще жива, лишь благоволение небес… с теми же киритами я столько раз стояла на краю…

— Они устраивали заговоры?

— Ну что ты… Они неспособны на это. Они лишь изо всех сил, старались доказать, что их сила способна противостоять даже магии… и когда я смогла использовать магию… чуть не стало уже поздно ее использовать… меня спасло только очень благоприятное стечение обстоятельств и еще их преданность…

— А почему ты не могла использовать магию?

— Я поклялась… им поклялась.

— Зачем?

— Чтобы спасти их… они были должны сами переступить через свои предрассудки и заблуждения.

— Ты держишь клятвы?

— Бывает… — усмехнулась Къяра и вдруг резко вскочила, одну руку вскинула вверх, а другой тряхнула Рафа за плечо, — Вставай, быстро и в угол! — она кивнула на дальний угол комнаты, — Ляг, уткнись в пол и замри.

Раф послушно вскочил и метнулся в угол, лишь тихо спросив, — Что произошло-то?

— Он установил блокиратор переходов уже сейчас… вот тварь… — злобно прошептала Къяра, — неужели догадался или уже достал концентратор… все ляг и молчи, чтобы я не говорила и не делала…

Она опустила руку и вдруг резко метнулась к двери и стала дергать ее, а потом чуть отошла и резким ударом выбила ее… хотела выбежать в коридор и оказалась прямо в объятиях дракона:

— Прям так открыто сбежать решила? — рассмеялся он.

— Ты обещал! Ты обещал мне! Я ненавижу тебя!!! Ты специально мучаешь меня! Выпусти меня сейчас же из этого мерзкого места! Я тоже не буду держать обещаний, если ты так со мной!!! Ты обещал!!! Обещал же! Почему не выполняешь? — Къяра, всхлипывая, попыталась вырваться, из глаз ее лились слезы.

— Что за истерика снова? — дракон тихонько тряхнул Къяру, — Что я не выполнил?

— Ты сказал, уничтожишь всех, а сам опять запер меня с ними… Я не останусь здесь!!! Ты лжешь! Ты постоянно лжешь! А еще дракон…

— Я не лгу! Где ты тут нашла мышь? Их тут не было! И быть не может!

— Ты предлагаешь мне не верить собственным глазам или ты меня обвиняешь во лжи? И как у тебя язык поворачивается? Ты хуже любого мага! А я дура тебе поверила… — Къяра перестала всхлипывать, неуловимым движением вырвалась, отскочила обратно в комнату, гордо выпрямилась, посмотрела дракону прямо в глаза, а тихо и очень мрачно проговорила, — Так ты и потом, значит… получишь, что хочешь и в подвал к мышам меня запихнешь, да? Ну уж нет… Все… сажай к мышам прямо сейчас… сажай…

Она медленно села на пол, обхватив колени руками, и склонила голову так, что волосы, упав тяжелой черной волной, скрыли полностью ее лицо…

Дракон недоверчиво посмотрел на нее:

— Нет тут мышей… не выдумывай. Что за представления ты тут устраиваешь? Что ты задумала? — проговорил он, и тут увидел маленькую серую мышь, которая деловито пробежала у него между лап, и подбежала прямо к ногам Къяры. Къяра приподняла голову и внимательно посмотрела на мышь. Она вся съежилась, ее плечи дрожали, губы кривились, а пальцы сжались так, что побелели. Однако она не кричала и даже не шевелилась.

— Маленькая моя, прости… — дракон шагнул к ней и, обхватив передними лапами, поднял и прижал к себе, — я не поверил… прости… не было тут мышей раньше… я проверял… не было ни одной.

Он резким ударом хвоста размазал мышь по полу, — Ее уже нет… не волнуйся… я не знаю откуда она взялась… честно… я не буду тебя сажать ни в какой подвал… не бойся… я не собираюсь причинять тебе вред ни сейчас, ни потом… успокойся.

— Там была еще одна… — Къяра указала рукой на стену, где стояли манекены с одеждой.

— Сейчас там не будет никого и ничего… — дракон повел хвостом, и пространство у стены свернулось, сжимая и дезавуируя все, что было в нем, а потом развернулось уже свободным от всего, что в нем находилось.

— А если она убежала раньше?

— Хочешь проверить информационное поле?

— Ты достал мне концентратор?

— Пока нет, но я нашел того, кто сделает это… Он у тебя будет завтра.

— Скорей бы… я не привыкла, что не могу использовать магию — Къяра повернулась в лапах дракона и обхватила руками его за шею.

— Ты только скажи, что хочешь, и я сделаю, — проговорил тот.

Къяра заглянула ему в глаза и нежно улыбнулась, — невольника моего вылечи, я увлеклась и перестаралась немного…

— Легко, — не отрывая от нее взгляда, дракон повел хвостом, и Рафа, лежавшего без движений в углу, накрыло мерцающее облако.

Раф тут же сообразил, что делать. Он впитал всю энергетику, пошевелился и хрипло застонал…

— Заткнись, мразь! Его лечат, а он еще смеет рот раскрывать… Хоть звук еще услышу, совсем шкуру спущу… — зло проговорила Къяра, не отрывая ласкового взгляда от глаз дракона, и совсем другим тоном, обращаясь к нему, добавила, — ты что-то говорил про информационное поле…

— Я предлагал проверить его на предмет наличия здесь мышей… — утопая в ее ласковом взгляде, проговорил дракон.

— Это как?

Дракон осторожно поставил Къяру на пол, развернул, обнял сзади и, лапой взяв ее руку, чуть приподнял ее вверх.

— Убедилась, что здесь мышей нет? Весь дворец осматривать будешь?

— Конечно.

— Хорошо, — кивнул дракон и поднял руку Къяры чуть выше.

— Вот они… — хрипло проговорила Къяра и спиной сильнее прижалась к дракону.

— Это же подвал и склад продуктов для моих подопытных. Больше, как ты могла убедиться, мышей нет нигде.

— Они умеют быстро бегать… эти-то две откуда-то прибежали…

— Обещаю, уже завтра мышей там не будет. Сама проверишь.

— До этого ты тоже обещал… однако сегодня они были здесь.

— А уж не сама ли ты их позвала или может невольник твой, чтоб тебя позлить, а? — иронично спросил дракон.

— Что? — Къяра молниеносно высвободилась из объятий дракона и, зло посмотрев ему в глаза, потребовала, — Быстро прямо сейчас, при мне, проверяй во времени информационную сферу, а потом повтори еще раз то, что сказал, глядя мне в глаза.

— Что ты так разозлилась? — хмыкнул дракон.

— Потому что ты несешь вздор!

— Ну ладно, ты про себя знаешь, а про него-то, — дракон кивнул в сторону Рафа, — откуда? Диадемы-то у тебя нет…

— Проверь и узнаешь, — жестко сказала Къяра, — а потом извинишься.

— Уверена, что это придется делать мне, а не тебе?

— На сто процентов. Проверяй!

Дракон отвел взгляд, повел лапой в воздухе, сканируя во времени информационную сферу, и вновь посмотрел на Къяру, — Извини… я был неправ и насчет тебя, и на счет твоего невольника… ты действительно довела его до такого состояния, что какой там вызов мышей… не знаю, как он вообще выжил… Понятно теперь что это ты решила меня просить, он без магии и до утра бы не дотянул… А я еще удивился, что это возвратной волны нет, подумал может маг он… а оказалось, что она вся потребовалась… Ты еще что-нибудь хочешь?

— Я много чего хочу, только ты вряд ли исполнишь…

— Скажи.

— Я в Лорен, например, хочу…

— Я сожалею, но в ближайшее время ты выйти из этого дворца не сможешь.

— Почему?

— Маленькая моя, неужели ты думаешь, что я рискну выпустить тебя из дворца, зная, какая магия тебе подвластна, когда ты в концентраторе?

— А чем дворец-то тебя защитит?

— Концентратор наденешь и поймешь…

— Объяснить не хочешь?

— Я установил блокиратор магических переходов во дворце.

— А как ты меня в нем удержишь?

— Завтра тролли мне установят магические ворота на вход…

— Ты собираешься всю жизнь держать меня здесь пленницей?

— Нет, конечно… но пока я не буду уверен, что ты не попытаешься вновь убить меня, свобода твоя будет ограничена.

— Ты же никогда не поверишь мне… лучше убей сразу… Я не хочу всю жизнь сидеть в пещере! — Къяра вновь села на пол и залилась слезами.

— Почему не поверю? Если ты в образе дракона поклянешься мне… я поверю.

— Да я могу лгать и в образе дракона! Могу! И не знать ты этого не мог! Ты проверяешь меня? Безжалостная скотина! Ты видно и сам неплохо лгать научился… «Я не собираюсь причинить тебе вред… только всю оставшуюся жизнь ты будешь сидеть в пещере». Так с твоих слов получается? Не буду надевать концентратор… делай что хочешь, убивай, сажай в подвал с мышами… все равно не буду… — сквозь слезы проговорила она.

— Я же сказал, поверю, значит поверю.

— Поверишь, но не выпустишь… или еще что-нибудь придумаешь… как с мышами… «я не знал… их не было… я проверял…» — передразнила Къяра дракона, и раздраженно добавила, — Ты лжешь хуже мага. Я теперь тебе сама не верю. Ты точно решил навсегда упрятать меня в этой пещере…

— Если поклянешься в образе дракона, то выпущу, клянусь, и никак не буду ограничивать твою свободу…

— Я не верю…

— Я не умею лгать, почти не умею… я пытался научиться, но выходит плохо, а клятвы я тем более не могу нарушить… это в крови…

— Я тоже могу такое сказать и что с того? — зло произнесла Къяра и вновь залилась слезами.

— Ну что ты… перестань… успокойся… что тебя утешит? — дракон подхватил Къяру и прижал к себе, — Хочешь, чтобы доказать, что я не собираюсь тебя здесь запирать, мы пойдем прогуляемся? Я покажу тебе уртские горы. Здесь очень красиво вечерами.

— Пойдем, я с удовольствием посмотрю на закат, перед тем как ты запрешь меня здесь навсегда, — всхлипнула Къяра.

— Ну что ты такое говоришь? Все будет хорошо, маленькая моя, не буду я тебя запирать.

— Правда? — Къяра вдруг обхватила дракона за шею и заглянула ему в глаза. В ее глазах было столько надежды и страха разочарования, что у дракона даже дыхание перехватило.

— Правда, — кивнул он и, помолчав, добавил, — Ты необыкновенна, как ты можешь быть такой слабой и беззащитной и одновременно упрямой, сильной и стойкой, не понимаю. Ты не скрываешь, что можешь лгать, но еще ничего не солгала. Я уже не понимаю, какая ты…

— И не надо, — Къяра склонила голову на плечо дракона, — пойдем, покажи мне закат…

— С удовольствием… — дракон с Къярой на руках вышел и быстро пошел по коридорам дворца.

Раф тут же поднялся и вышел следом, через выбитую Къярой дверь. Однако дракона уже не было видно, а звук его шагов скрадывали толстые и пушистые ковры в этой части дворца, и было непонятно, в какую сторону он ушел. Раф подумал немного и решил, что единственный наиболее надежный способ выбраться из дворца это воспользоваться хоть и длинным, но уже известным путем. И он быстро пошел, а потом побежал сначала к помещению, где дракон вначале держал Къяру, а потом тем маршрутом, которым сам пришел. Несмотря на то, что он очень торопился, добраться до выхода Раф смог нескоро.

Он выскочил из пещеры и изумленно замер. На небольшой площадке соседней скалы, прямо на краю крутого обрыва, ведущего в глубокую расщелину меж скал, друг напротив друга стояли Къяра и дракон. А над их головами, уже без всякой магической арки, искрилось в вечернем сумраке малиновое облако древней энергетики. Къяра стояла, замерев и вытянув вперед правую руку, ее длинные распущенные волосы трепал холодный северный ветер. У нее видимо не хватало сил преодолеть блок установленный драконом. А без этого высвободить древнюю энергетику из удерживающего его облака магии сфер, она явно не хотела, зная, что тогда древняя энергетика сметет все на своем пути… но не дракона. Лишь ее направленное воздействие могло убить его.

— Убери его… ты же видишь, что это бесполезно. Я не трону тебя и не буду запирать… Ты же устала… уже на ногах еле стоишь, а все упорствуешь, — донес порыв ветра до Рафа слова дракона.

Раф с тоской посмотрел на место противостояния. Он ничем не мог помочь Къяре на таком расстоянии. И тут он увидел, как ее фигуру окутало туманное облако, и из него вырвался черный дракон. Он тут же набросился на коричневого и, пользуясь эффектом неожиданности, несмотря на то, что был меньше, смог свалить того и столкнуть в расщелину. А потом бросился следом сверху и, вцепившись когтями, не дал коричневому дракону раскрыть крылья. Вместе они камнем полетели вниз, а всю расщелину сверху тут же заволокло облако с древней энергетикой.

Раф догадался, что задумала Къяра. Она решила, свалив в расщелину коричневого дракона, раскрыть облако и направить весь поток вниз, и когда у того не хватит сил удерживать блок, поток древней энергетики убьет их обоих.

От бессилия и невозможности ничего исправить на глазах у Рафа выступили слезы. Он сел на площадке перед входом в пещеру дракона, понимая, что через какое-то время станет свидетелем трагедии, которая унесет жизни двух, скорее всего последних, драконов на земле.

Ничего не происходило достаточно долгое время, а потом раздался взрыв, и в воздух над расщелиной взметнулся столб древнего огня. Къяра рассчитала верно, расщелина сыграла роль ограничителя и создала направленный поток.

Раф испуганно вздрогнул, но огонь не причинил ему вреда. Выполнив свое предназначение, он уже уносился ввысь.

Раф уткнул лицо в руки и, не сдерживаясь, зарыдал. Он прощался с Владетельницей Лорена. Теперь он мог уйти, но идти ему никуда не хотелось. Ему хотелось умереть.

— Меня оплакиваешь или его? — вдруг услышал Раф тихий голос. Он поднял глаза и увидел рядом с собой Къяру. В разодранном, окровавленном и местами обгоревшем костюме, с опаленными волосами, очень бледную, но живую.

— Къяра, — Раф вскочил, — Ты жива, какое счастье… Как тебе удалось?

— Я же говорила, что меня не так просто убить, — усмехнулась она, а потом тихо попросила, — Отнеси меня в любую спальню в его пещере… Сил нет совсем.

— Конечно, — Раф подхватил ее на руки, — Сейчас отдохнешь… я все устрою.

В пещере дракона Раф нашел ближайшую к выходу спальню и, уложив Къяру на огромной кровати, снял с нее туфельки и тихо спросил:

— Помочь снять одежду или так уснешь?

— Так… — пробормотала Къяра и закрыла глаза.

— Как скажешь, — Раф укрыл ее краем мягкого покрывала, отошел в угол комнаты и уселся на полу, застеленном пушистым ковром, прислонившись к стене. В пещере дракона стульев и кресел не наблюдалось, они ему были не нужны.

Незаметно для себя Раф задремал. Очнулся он оттого, что Къяра стонала и что-то хрипло и неразборчиво говорила. Он вскочил, подошел к ней и понял, что это она во сне.

Ее рука сжимала край покрывала, а сама она металась на кровати, а потом очень отчетливо зло проговорила:

— Можешь развлечься перед смертью, только это все равно ничего не изменит. Мы сдохнем здесь вместе! Ты не изменишь уже ничего, чтобы не делал.

Раф хотел разбудить ее, уже даже протянул руку, чтобы коснуться ее плеча, но в это время Къяра сама открыла глаза.

— Я что-то говорила? — спросила она, внимательно глядя на Рафа.

— Обещала, что мы сдохнем вместе…

— Понятно, — хмыкнула Къяра и отвернула голову, — не обращай внимания… это не о тебе… Кошмар просто приснился.

— Про дракона что ли?

— Вроде того… — ответила Къяра, не оборачиваясь, а потом тихо попросила, — Принеси что-нибудь попить… В том месте, где он нас держал, должно было что-то остаться.

— Да, конечно… подожди немного.

Раф кивнул и быстро вышел, оставив Къяру одну.

— А ведь эта тварь, кажется, была права… — пробормотала Къяра, плотнее укутываясь в покрывало, ее тело сотрясал озноб.

Через несколько минут она вновь провалилась в зыбкий плен сна, смешанного с недавними событиями. Ее тело в облике дракона вновь сжимали сильные лапы ее похитителя, подмявшего ее под себя. И она снова слышала его ласковый голос:

— Как же ты хороша, милая… я все сделаю для тебя… Я не буду неволить тебя ни в чем… Хочешь, я поклянусь, что подчинюсь тебе? Ты лишь родишь наследника и будешь делать, что пожелаешь… Если не захочешь, я даже не коснусь тебя больше… Все будет так как ты решишь… ну скажи же хоть слово, не молчи… Неужели ты действительно готова умереть, лишь бы убить меня? Почему ты не хочешь закрыть сферу?

А потом голос становился все более тихим, а объятья менее крепкими:

— Ты понимаешь, что у меня больше нет сил? Я согласен, хочешь убить — убей, но ты должна выжить… и дать выжить наследнику… ну маленькая моя… согласись… драконы не должны исчезнуть с лица земли… я понимаю, что у тебя тоже нет сил, но я смещу блок и закрою тебя, лишь смени облик, чтобы мне было легче и потом сохрани наследника… я знаю, что он будет… знаю…

— Нет! — закричала Къяра и проснулась.

Рядом с ней стоял Раф, держа в руках стакан воды и испуганно глядя на нее.

— Что с тобой? Опять кошмар? — спросил он.

Къяра молча взяла стакан и залпом выпила воду.

— Тут холодно, — пробормотала она, отдавая стакан Рафу и снова кутаясь в покрывало, ее опять начало трясти.

— Холодно? — удивленно переспросил Раф. Во дворце дракона было на редкость тепло и сухо.

— Да, холодно и промозгло… Мерзкое место, — Къяра села в изголовье кровати, подобрав под себя ноги и обхватив их руками. Она никак не могла унять дрожь, сотрясавшую всю ее тело.

— Я сейчас пойду, принесу тебе пару шкур… я тут видел в одном из залов недалеко от входа… только тут не холодно… очень похоже, что ты заболела…

— Глупости.

— У тебя озноб, и тебя мучают бред и кошмары. Может, разрешишь мне осмотреть тебя?

— Ничего меня не мучает… я просто устала… отдохну, и надо будет выбираться отсюда.

— Къяра, я мог бы с помощью магии облегчить твое состояние.

— Нет! — резко, словно отрубила, произнесла Къяра и отвернулась.

— Дело, конечно, твое… — пожал Раф плечами, — пойду, шкуры тебе тогда принесу.

Вернулся Раф нескоро и не один. Он тащил за цепь на шее упирающееся большое мохнатое существо серого цвета, раза в полтора больше себя, оказавшееся при ближайшем рассмотрении горным троллем.

— Вот твоя новая хозяйка, — Раф толкнул тролля к кровати Къяры, — это она убила дракона, а значит, все вы принадлежите теперь ей. Вот казнит тебя сейчас, будешь знать, как сопротивляться.

— Смилуйся хозяйка… — запричитал тролль, — мы не знали… нам хозяин велел, мы и делали ворота… но мы запор еще не ставили… мы сделаем под тебя, если захочешь… или вообще все снимем. Только скажи.

Раф удивленно смотрел на Къяру и не мог поверить своим глазам. Еще минуту назад угрюмо сидевшая и зябко кутавшаяся в покрывало Къяра, резким движением отбросила его, и встала с кровати, тут же превратившись в грозную и суровую Владетельницу. Ее брючный костюм стал вновь целым и засверкал первозданной чистой, а волосы роскошной черной волной окутали плечи.

— Ты не видел вчера взрыв и не почувствовал, что твой ошейник сменил поляризационную направленность, раб? — рявкнула она, — Почему не пришел сам? Почему моему слуге пришлось тащить тебя силой, скотина?

— Я не понял… не понял, хозяйка… смилуйся… — тролль распластался на полу, — накажи, только жизни не лишай…

— Как дракон контролировал и наказывал вас? — изящным движением Къяра надела туфельки, и носком одной из них приподняла голову тролля.

— Мы в соседней пещере живем, мы не прятались никогда от него… Если он был недоволен чем-то, то бил или на хвост наступал или цепь на шее сильнее затягивал… или прижечь мог пламенем или железом каленым… Если же кто-то смел перечить или прятаться, то вот тогда он очень сильно наказывал… за хвост подвешивал к потолку и остальных заставлял бить провинившегося пока вся шкура не слезет или шкуру частями сдирать… а потом поджаривал его и заставлял съесть. Но мы покорные всегда… такого давно не было… мы старались, чтобы он доволен был… И тебе теперь покорны будем… клянусь… прости… ты как наказать хочешь? — хрипло, запинаясь проговорил тролль.

— Старший — ты?

— Да, хозяйка, — тролль осторожно, чтобы его морда не сдвинулась с туфельки Къяры, кивнул.

— Как зовут?

— Кич, хозяйка.

Къяра опустила ногу, потом склонилась и, схватив тролля за хвост, резко дернула вверх.

Троль взвизгнул, а потом тихо заскулил, но не посмел вырываться.

— Я еще не наказываю… так что не вопи, — зло проронила Къяра.

Тролль испуганно затих, и Къяра отпустила его хвост.

— Доделываете ворота и ставите на них запор под мою анаграмму, — грозно проговорила она, затем сняла с пальца кольцо и протянула троллю, — Не позднее чем через три часа кольцо вернешь. Иди. И храни тебя небо, если задержишься или тем, что плохо что-то сделаешь, прогневаешь меня… Я не дракон, зажаривать не буду, остальных живьем тебя заставлю сожрать.

— Да, хозяйка… все будет в лучшем виде… тебе не придется гневаться… — взяв из ее рук кольцо, запричитал тролль, поднимаясь.

— Бегом! Я не люблю ждать! — рявкнула Къяра, сильным ударом ноги отшвыривая тролля к двери.

— Да, хозяйка, — тролль вскочил и опрометью выскочил за дверь.

— А ты сурова… — покачав головой, проговорил Раф.

— С ними нельзя иначе. Эти твари лишь силу понимают… — проговорила Къяра, сбрасывая туфельки и вновь усаживаясь на кровать и укутываясь в покрывало, — ты кстати шкуру обещал принести… И где она?

— Я услышал шум, пошел посмотреть в чем дело и увидел, что эти твари ворота устанавливают. Я испугался, что нас с тобой тут замуруют и отвлекся… Сейчас принесу.

Когда Раф вернулся. Къяра спала, свернувшись клубочком в изголовье кровати. От того, что кровать была огромных размеров, Къяра казалась совсем маленькой и беззащитной.

У Рафа защемило сердце, ему отчаянно захотелось прижать ее к себе, чтобы согреть, исцелить и защитить от всех неприятностей и напастей. Но он не посмел к ней даже прикоснуться, лишь осторожно, чтобы не потревожить сон, укрыл ее мягкими шкурами и отошел вглубь спальни.

Через пару часов в дверь спальни тихо поскреблись и Раф услышал осторожное:

— Хозяйка, можно войти?

Къяра тут же приподнялась на кровати, осмотрелась, а потом резко встала и, надев туфельки, громко произнесла:

— Входи!

Дверь осторожно открылась, и на пороге показался тролль.

— Мы закончили, хозяйка… Вот кольцо… и еще диадему фавн принес… сказал, что дракон ему велел… — тролль опустился на колени и протянул Къяре кольцо и очень красивую золотую диадему, всю усыпанную драгоценными камнями.

— Где фавн? — рявкнула Къяра, беря из лап тролля диадему и кольцо.

— Мы поймали его, но как только отвлеклись, чтобы обсудить вести его сразу к тебе или доложить сначала, он тут же сбежал… лишь диадема осталась… прости… помилосердствуй, не казни… — захныкал тролль.

— Это ты хотел не говорить мне про диадему или у кого другого была такая мысль? — с угрозой в голосе неожиданно спросила Къяра.

— Не я… не я… — тролль уткнулся в землю и испуганно заскулил, — это Глот, как только фавн сбежал, сказал, что может не говорить тебе про диадему, так как ты можешь рассердиться, что фавна мы не устерегли… Но я не посмел… не посмел я, хозяйка.

— Значит, у твоих сородичей были мысли, что мне можно лгать…

— Только у одного, хозяйка… только у одного… больше никто не посмел даже помыслить так.

— И как ты наказал его?

— Я… я… я не успел еще… прости, хозяйка, я очень торопился к тебе… я накажу, как только ты позволишь мне вернуться, накажу… — испуганно пробормотал тролль.

— Как?

— Как прикажешь…

— То есть сам ты не хочешь наказать? Ты сделаешь это лишь по моему приказу? Ты считаешь, что он не заслужил наказание?

— Заслужил! Я сам накажу! Никто больше не посмеет даже думать, что может солгать тебе… Ты увидишь, хозяйка.

— Вот это другой разговор… а то я уж чуть было не подумала, что мне придется наказывать тебя… — тихо, но с явной угрозой в голосе произнесла Къяра.

— Я постараюсь, чтобы не пришлось… ты будешь довольна…

— Вот и хорошо… — усмехнулась Къяра и тут же резко скомандовала, — Все! Иди!

— Да, хозяйка! — тролль не стал дожидаться как в прошлый раз удара, он тут же вскочил и стремглав выбежал из спальни.

— Откуда ты узнала, что они думали, чтобы диадему тебе не отдавать? Магию использовала? — удивленно спросил Раф.

— Тут и магии не надо. Отдавая мне диадему и услышав мой вопрос, тролль явно начал сомневаться правильно ли он поступил… Значит, такие мысли были либо у него, либо кто-то ему об этом говорил. А такие мысли в головах троллей чреваты большими неприятностями… поэтому, если он не принесет мне шкуру своего сородича, шкуру я спущу с него.

— Ты безжалостна.

— Да, Раф. Владетельница не имеет права быть иной… Моя жалость принесла уже столько бед, причем не только мне, что я постаралась давно избавиться от нее. Кстати, сейчас мне придется быть снова безжалостной и очень кровожадной, поэтому, раз тебе это тяжело переносить, то лучше подожди меня здесь… А мне надо прогуляться кое-куда…

— Нет, Къяра, я пойду с тобой… какой бы жестокой ты не была, я не могу допустить, чтобы ты сейчас что-то делала одна.

— Тогда приготовься увидеть море боли и страданий… картина будет не для слабонервных…

— Куда ты хочешь пойти?

— В подвалы дракона… я там уже была, и покинуть это место, не побывав там вновь, не могу…

— Что там?

— Не что, а кто… Даже объяснять не хочу. Придешь, сам увидишь. Пошли.

Къяра вышла из спальни и пошла по извилистым коридорам дворца дракона, Раф последовал за ней. Зайдя за одну из неприметных дверей, Къяра стала спускаться по широкой винтовой лестнице, которая уперлась в массивную металлическую дверь. Къяра повела рукой, и дверь распахнулась, они с Рафом зашли внутрь, и оказались в небольшой полутемной зале с еще одной такой же дверью. Къяра вновь повела рукой, дверь за их спинами медленно захлопнулась, и только после этого дверь перед ними начала открываться, чтобы пропустить еще в одну точно такую же залу… из которой они попали в третью точно такую же…

— Ничего себе… — пробормотал Раф, — какие меры безопасности… Кого же он тут держит?

— Сейчас увидишь, — мрачно проронила Къяра и повела рукой.

Последняя дверь стала медленно открываться и их затопила волна нечеловеческих криков, стонов и душераздирающих воплей.

Перед глазами Рафа открылся огромный зал, стены которого состояли из больших ниш, забранных прочными металлическими решетками. И почти в каждой такой нише, являющимся чем-то вроде отдельных камер, билось, стонало и вопило какое-нибудь ужасное существо. Некоторые были в цепях, некоторые прикованы к стенам, и лишь очень немногие могли свободно передвигаться в своей клетке. Все эти существа полу люди, полу звери были очень больших размеров с безумными глазами и явно испытывали очень сильную боль, которая заставляла их стенать, вопить и биться, пытаясь вырваться из своих оков. Раф пораженно замер потрясенный увиденной картиной, которая вызывала одновременно жалость и омерзение. Омерзение потому что существа были отвратительны на вид и жалость, потому что даже воздух здесь был напоен чувством невыносимой боли, страдания и отчаяния.

Къяра вышла в центр залы, ее заволокло туманное облако, из которого вдруг резко появился черный дракон.

То, что произошло дальше, Раф даже представить не мог. В зале тут же наступила звенящая тишина. Все существа упали на пол в своих нишах, а те, кто были прикованы к стенам, замерли. Казалось, все боялись не только шелохнуться, но даже дышать.

Черный дракон повел хвостом, и решетка, отгораживающая одного из самых больших существ, поднялась, а цепи, приковывающие его к стене, со звоном упали. Огромное существо похожее строением на человека, но в чешуе, с когтями вместо всех ногтей и головой ящера с большими, острыми зубами тихо сползло по стене вниз и распласталось на полу.

— Ко мне! — негромко проговорил дракон, и существо, жалобно поскуливая, поползло к нему. Весь его вид говорил о том, что он знает, что его ждет что-то очень ужасное, чего он безумно боится, но он не смеет противиться и сопротивляться, и покорно примет все. Доползя до лап дракона, он обречено замер, мелко подрагивая всем телом.

Дракон прижал его одной лапой к полу, а второй резким движением свернул ему шею и отбросил в нишу, откуда тот пару минут назад выполз. По залу прокатился судорожный вздох больше удивления, чем страха. Черный дракон приподнял голову и внимательным взглядом обвел всех обитателей. В зале вновь наступила звенящая тишина. Дракон удовлетворенно хмыкнул, потом чуть повернул голову, и соседняя решетка медленно начала подниматься.

Существо сидевшее за ней, похожее на огромную ящерицу, но с головой женщины всхлипнуло и задрожало.

— Ко мне! — повторил дракон, и ящерица покорно подползла к нему. Дракон свернул шею и ей и отбросил ее тело туда же, где лежало первое.

Затем действо повторилось с обитателем следующей ниши, а потом следующей, а потом Рафу стало казаться, что эта повторяющаяся последовательность не закончится никогда. Голова его кружилась, ноги подкашивались, в горле у него стоял комок, и его сильно мутило… Раф прислонился спиной к двери, чтобы не упасть, ему хотелось закрыть глаза и заткнуть уши, хотя в зале лишь изредка раздавалось тихое испуганное поскуливание очередной жертвы. Издавать громких звуков не смел никто.

У первой ниши росла гора трупов, но ни один из обитателей зала не посмел даже попытаться избежать уготованной ему участи.

Когда черный дракон убил всех, он дохнул пламенем на груду тел, и они быстро исчезли в огненном вихре, превратившим в пепел их останки. После этого он встряхнулся, и из голубой дымки окутавшей его тело, появилась Къяра.

— Как ты? Тебе совсем плохо? — участливо спросила она Рафа, повернувшись к нему.

— Это ужас… Къяра, это он сотворил с ними такое?

— Ну не я же… — усмехнулась та, — я лишь избавила их от постоянных страданий.

— Да, я понял… — Раф отвел взгляд, — но это все равно ужасно… Зачем он делал это?

— Сначала хотел создать себе партнершу, способную родить ему наследника, но это оказалось невозможно. Беременности не могла вынести ни одна, даже очень тренированные и выносливые… Это смертельно для человеческого организма… даже частично человеческого… Когда он понял это, решил сменить цель и создать идеальных слуг… Полностью зависимых и очень страдающих в отсутствии близкого контакта со своим хозяином… Это удалось ему намного лучше… Эти твари уже после недельного его отсутствия просто с ума сходили от боли… и готовы были на все, лишь бы он был доволен… Он хотел заселить ими всю планету… Мило, не правда ли? А во главе он и я… Так заманчиво, и что я отказалась, до сих пор не пойму, — мрачно усмехнулась Къяра, — Ладно, пойдем… пора выбираться отсюда.

У выхода из пещеры их встретил коленопреклоненный Кич.

— Хозяйка, можешь проверить ворота… и Глота тоже… я наказал его…

— Он что, еще жив? — удивленно спросила Къяра, нахмурившись, — я надеялась увидеть здесь его шкуру… Неужели он так дорог тебе, что ради его шкуры ты решил рискнуть своей?

— Хозяйка… — тролль распластался на полу, — он понял… все поняли… никто больше не посмеет… клянусь. Я сильно наказал… при всех. Он недели две не встанет…

— Убей! — тихо, но очень жестко произнесла Къяра.

— Да, — тролль поспешно вскочил и скрылся.

— Къяра, ну зачем ты так? Мы же все равно уйдем. Зачем тебе, чтобы он убил его?

— Раф, я не имею права поступить иначе… Исходя из того, что и как этот Глот советовал, это наверняка новый нарождающийся лидер, причем с явно нехорошими задатками, хитрый и возможно злопамятный. Оставить его в живых, это со временем разрушить существующие в общине троллей устои и расшатать власть Кича, который меня устраивает как старший в ней. Хотя бы потому, что он очень недалекий и прямодушный. В общем, я не хочу, вернувшись сюда через какое-то время, найти всех троллей перегрызшимися и передравшимися из-за власти, а всю общину разделенной на несколько лагерей, которые ненавидят друг друга. Эти игры в жалость — опасные игры, Раф, и я уже знаю, что финал этих игр чаще всего смерть очень и очень многих.

— С чего ты это взяла, Къяра? Это лишь твои домыслы…

— Вот пусть они домыслами и останутся… Я не хочу проверять их в реальности… — Къяра заперла ворота пещеры дракона, приложив свое кольцо, и сев на краю склона, запрокинула голову, устремив взгляд в ночное небо, полное звезд, а потом подняла руку и над ее пальцами засветилось голубоватое сияние. Держала она ее так достаточно долго, затем удрученно покачала головой и руку опустила.

Помолчав немного, она обернулась к Рафу и встала:

— Кстати… что-то долго Кич не возвращается… Видимо все еще хуже, чем я думала… Не просто так он пожалел этого Глота, за ним наверняка стоит партия ему сочувствующих, которых Кич не хотел злить, и сейчас ему приходится противостоять им. Что ж, пойдем, поддержим его и его власть.

— Пойдем… только по-моему, ты все придумываешь… Ему просто трудно выполнить твой приказ… как любому нормальному человеку. Ему трудно убивать причем без всякой на то необходимости.

— Он не человек, он тролль, Раф. У них несколько другие приоритеты… Не будем спорить, пойдем, сам все увидишь.

Къяра взмахнула рукой, и в скалистом склоне открылся проход, пройдя по которому они оказались в просторной пещере, в которой они увидели около двадцати троллей.

Кич стоял в центре, у его ног лежал порядком избитый тролль, а остальные тролли, окружили их и, возбужденно перебивая друг друга, что-то говорили, кричали и толкались.

— Молчать! — рявкнула Къяра таким тоном, что в пещере тут же наступила звенящая тишина.

— Я дала тебе время избавить от моего гнева твоего сородича, но ты злоупотребляешь моим терпением, Кич… Мне надоело ждать. Где его шкура? — продолжила она.

Тролли тут же расступились и, отступив к краям пещеры, преклонили колени.

— Хозяйка… — хрипло проговорил Кич, тоже склоняясь — прости… я не успел…

— Почему? Твоя община мешала тебе? Так мне нетрудно не только его казнить… Я не терплю не только лжи, но и непокорности… Кто посмел быть непокорным и не давал тебе выполнить приказ? — Къяра обвела взглядом троллей стоявших у стен. Те боялись даже пошевелиться.

— Они не были непокорны… они не верили, что это твой приказ… — дрожащим и прерывающимся голосом произнес Кич.

— Понятно… ладно, все по порядку. Сначала с тем, кто лгать мне хотел, а потом с остальными… — мрачно произнесла Къяра и вскинула руку.

Тут же дикий звенящий вопль взорвал пространство пещеры, и тело избитого тролля, лежащего рядом с Кичем, изогнуло судорогой. Тролли непроизвольно заткнули лапами уши.

— Всем лапы за спину и смотреть! — рявкнула Къяра, а потом тихо добавила, — если в компанию к нему, конечно, не хотите попасть…

Все тролли стоя на коленях, тут же выпрямились, завели лапы за спину и взглядом уперлись в орущего, извивающегося и корчившегося в судорогах сородича. А тот бился, рвал на себе шерсть и вопил, вопил, не переставая… а потом он с трудом подполз к стене и начал биться об нее головой.

Наконец Кич не выдержал, — срывающимся от волнения и страха голосом он попросил, — Хозяйка, позволь, я все же помогу ему…

— Помоги, если хочешь, — усмехнулась Къяра.

Кич поднялся, шагнул к несчастному и резким рывком свернул ему шею. В пещере тут же установилась мертвая тишина. Тролли боялись шелохнуться.

— Шкуру потом с него снимешь и у входа бросишь.

— Да, хозяйка.

— А сейчас, я хочу знать, кто спорил с тобой, — Къяра обернулась к стоявшим у стен троллям, — а ну на середину все, кто спорил.

От стены отделилось шестеро троллей, которые на коленях подползли к середине залы и обречено замерли там, уткнувшись мордами в пол.

— Они считали, что тот, кто хотел солгать мне, не заслужил кары? — тихо спросила Къяра, обернувшись к Кичу.

— Нет, хозяйка… нет… они лишь считали, что смерть очень суровая кара за это…

— Что?! Эти твари смели оценивать мои решения?

— Нет… нет… они не поверили, что это твое решение… они не поверили мне. Они думали, что это я хочу казнить Глота, и лишь говорю, что приказала ты… Прости их… они не ведали, что творили… прости… — попросил Кич.

Раф видел, что ему явно было страшно просить столь суровую новую хозяйку, но он, преодолевая себя, просил за недавних своих противников, пытаясь сохранить им жизни.

— Накажешь их и обрубишь всем хвосты.

— Да, хозяйка, как скажешь… благодарю, что сохранила им жизни… — Кич подошел ближе и уткнулся мордой в пол у ног Къяры.

За все время их разговора ни один из шести троллей в центре залы не посмел даже глубоко вздохнуть.

Къяра подошла к ним ближе и очень тихо, но таким тоном, что кровь стыла в жилах произнесла:

— Если я узнаю, что кто-то из вас посмел вновь проявить непокорность, участи Глота вы будете долго завидовать, так как мучался он недолго и несильно… Понятно?

— Да, хозяйка, — срывающимся шепотом ответили все шестеро, не поднимая голов.

— Замечательно, — проронила Къяра, развернулась и вышла. Раф последовал за ней. Выйдя из пещеры на свежий воздух, он тихо произнес:

— Ты оказалась права… и поступила наверное хоть и очень жестоко, но правильно… Одно только не пойму: зачем хвосты обрубать.

— Ни одного бесхвостого тролля не примет самка. Я не дала им размножаться, — угрюмо ответила Къяра и, взмахнув рукой, открыла арку магического перехода, — Пойдем отсюда, мне порядком надоело это место.

Выйдя из арки у дома Виарда, Къяра зябко передернула плечами и обратилась к шагнувшему ей на встречу воину:

— Виард, я хочу отдохнуть у тебя пару недель, а может, подольше… ты не против?

— Девочка моя, да я буду только счастлив… чем ты дольше пробудешь, тем лучше… Ты что-то выглядишь не очень хорошо? Что-то случилось?

— Все в порядке… я только очень устала… мне надо отдохнуть…

— Это он тебя так замучил? — Виард мрачно кивнул в сторону Рафа.

— Нет, он наоборот, помогал… поэтому поласковей с ним…

— Хорошо, если так… — суровое выражение пропало из глаз воина, — Ты к себе пойдешь?

— Да, и учти, я не хочу никого видеть. Поэтому если отец вдруг появится, скажи, что у меня все в порядке, но я просила меня не беспокоить… Постарайся, чтобы он не нарушал мой покой. Я отдохну какое-то время, и сама приду к нему.

— Вы опять разругались?

— Нет. Но видеть его не хочу… я не в том состоянии, чтобы общаться с ним сейчас… Мне надо отдохнуть. Сделаешь это для меня?

— Конечно, моя девочка. Я приложу максимум усилий, чтобы он не потревожил тебя.

— Вот и замечательно… Тогда я пошла к себе. Есть я буду там. Кстати то, что я не хочу никого видеть касается и тебя, и его, — Къяра кивнула на Рафа и стала медленно подниматься по ступеням, — просто забудьте, что я здесь.

— Может, Марту тебе прислать, чтобы она помогла тебе? Если нас видеть не хочешь. Она хоть еду принесет… — озадаченно проговорил Виард.

— Хорошо, пусть придет… — проговорила Къяра и скрылась в доме.

Поднявшись наверх, Къяра больше не выходила из своих комнат. К ней лишь изредка заходила Марта. Да еще к ней в комнаты пробрался лесной тролль, все это время живший у Марты и больше уже не выходил оттуда. Через пять дней появился Маграт, но Виард уговорил его не беспокоить дочь, и тот, удовлетворившись долгой и подробной беседой наедине с Рафом и свидетельствами Виарда, что Къяра жива и здорова, не стал настаивать на личной встрече с ней.

А к концу второй недели и Виард и Раф стали замечать, что с Мартой творится что-то неладное. Она перестала совсем разговаривать, отвечала невпопад, в глазах ее застыло какое-то тоскливое выражение и было похоже, что она часто украдкой плачет.

За ужином Виард не выдержал:

— Марта, что с тобой?

— Что, господин? — Марта оторвала взгляд от тарелки, по которой без всякого толка возила вилкой.

— Что происходит, я спрашиваю?

— Ничего, мой господин, — Марта судорожно сглотнула и отвела взгляд.

— Марта, не лги! — Виард стукнул кулаком по столу, — Я же вижу. Ты прогневала ее чем-то? Она наказывает тебя?

— Нет, ничем я ее не прогневала, и не наказывает она меня, — Марта встала, в глазах ее стояли слезы, — но лучше бы наказывала! — хрипло добавила она, а потом прижала руки к лицу и выбежала из зала.

— Марта, стой! — гаркнул Виард, поднимаясь, но девушка даже не обернулась.

— Совсем распустилась, — зло проговорил Виард, — придется разобраться с ней…

— Виард, — Раф тоже поднялся из-за стола, — тебе не кажется, что с ней надо ласково поговорить? Не просто так она убежала… Что-то произошло, о чем говорить она не может или боится… Ласково… ласково с ней надо.

— Ласково это ты с ней сам… я не умею.

— Я не могу. Къяра, то есть Владетельница, запретила ей со мной общаться.

— Тогда пусть Регмир вон поговорит, он лучше со всеми этими капризами женскими разбирается, — Виард повернулся к ученику.

— Учитель, я, конечно, могу… но мне кажется, что происходит что-то серьезное… лучше бы Вам самому поговорить с ней… тут не в капризах дело…

— Так, ладно, я понял… — Виард направился к двери, — Раф, пойдем. Я поговорю, а ты рядом постоишь, и в случае чего останови, а то ведь я и прибить ее в нервах могу, я подобные выходки с трудом переношу…

Виард с Рафом вышли во двор. На крыльце сидела и взахлеб плакала Марта.

— Марта, ну что с тобой? Что ты убежала? — тихо проговорил воин и осторожно тронул девушку за плечо.

Марта не ответила ничего, лишь ее рыдания усилились.

— Все, прекращай реветь! Ты можешь сказать, что такого произошло, что ты так рыдаешь? — более раздраженным тоном продолжил Виард.

— Не могу… — сквозь рыдания проговорила Марта и повторила, — не могу.

— Да, что с тобой? Выдрать тебя что ли, чтоб уж если рыдала, то по делу?! Вот не скажешь сейчас что ревешь, право слово выдеру…

— Это в Вашей власти, господин… Но сказать я все равно ничего не могу… — всхлипывая, произнесла Марта.

— Виард! — Раф тронул сзади воина за рукав и подошел ближе к Марте, — Марта, так плачут лишь по покойникам, у нас же, слава небесам, никто не умер… Прекрати, не накликивай беду!

— Вы ничего не видите! — Марта вскочила и в упор посмотрела на них, переводя взгляд с одного на другого, — Я не могу больше молчать, вы должны что-то сделать. Должны! Она не должна умереть! Не должна! Вы понимаете?

— Кто умереть? Марта, что ты такое говоришь? — Виард схватил ее за плечи и тряхнул.

— Она не велела ничего говорить, но я больше не могу. Я же вижу… она тает с каждым днем… я не знаю, что с ней… но у нее уже такие же прозрачные пальцы, как у моего отца перед смертью, когда он вернулся из Вериниги с лихорадкой… и мне кажется, что ей еще хуже, чем ему… — всхлипывая, проговорила Марта, — она не ест ничего и даже поднимается уже с трудом… и потом эти судороги и боли… она хоть и молчит, но я же вижу, какие у нее глаза в этот момент… Даже тролль ее постоянно скулит, почти ничего не ест и из-под ее кровати не вылезает…

— Марта, с ней такое творится, а ты столько времени молчала, стерва! Убить тебя мало! — Виард тряхнул девушку так, что та хрипло вскрикнула.

— Отпусти ее! — рявкнул ему в ухо Раф, — Она запретила ей говорить. Марта и так еле отважилась ее приказ нарушить, а ты ее еще и трясешь. Ты что не знаешь характер Владетельницы?

— Тьфу, ты! — Виард отпустил девушку и скривился, — Знаю… она скорее умрет, чем в слабости своей признается… Слушай, где вы с ней были? С чего это такое с ней творится?

— С чего творится, точно не знаю, но, похоже, что началось это после того, как она дракона убила…

— Как убила? Зачем? Он что против нее посмел выступить? Вот ведь говорил ей, что нельзя верить этим тварям.

— Да не этого ее дракона, другого…

— Другого? Есть еще один?

— Был. Он похитил ее, а она его убила… но во время сражения и ей тоже крепко досталось… и выжила она с трудом, только я был уверен, что она уже отошла от этого… Поэтому то, что сказала Марта, для меня очень неприятный сюрприз.

— А этот ее дракон что же, не мог помочь ей? Он как-то говорил, что не позволит никому убить ее…

— Он это… — Раф замялся, — помогал… и очень активно помогал… только тот другой раза в два больше так был…

— Слушай, раз это с драконом связано, может тогда имеет смысл ее дракона спросить, что с ней и как ей помочь можно?

— Так это… как его найти — вот вопрос… да и не знаю я, выжил ли он после того сражения… Я Владетельницу унес… а потом ее дракона больше и не видел… — постарался Раф обойти неприятную ситуацию.

— Вы его что, прямо на поле боя бросили?

— Это в горах было… не было там никакого поля… я видел, как он в ущелье падал… но в ущелье потом его не нашел… и мне очень хочется верить, что он выжил и улетел, — постарался Раф, почти ничего не солгав, уйти от конкретного ответа.

— Понятно… значит, придется обходиться своими силами… — Виард внимательно посмотрел на Рафа, — Что делать-то будем?

— Для начала зайдем, проверим… Лучше сделать вид, что Марта не говорила нам ничего… а потом видно будет.

— И из-за чего мы зайдем тогда?

— Виард, она вторую неделю не выходит, ни в лес, ни к столу… на нас ведь явно прям, отупение какое-то нашло, что мы так спокойно это воспринимали.

— Точно… — кивнул воин и повернулся к Марте, — Не реви, все образуется, не дадим мы ей умереть. Она и не в таких переделках выживала.

Раф с Виардом поднялись наверх и постучали в комнаты Владетельницы.

— Кто? — откликнулась она.

— Девочка моя, можно войти? — тихо спросил Виард.

— Сейчас… — послышались шаги, и дверь отворилась.

На пороге стояла улыбающаяся Къяра:

— Что случилось? Зачем это я вам потребовалась, да к тому же двоим сразу? — не переставая ласково улыбаться, спросила она.

— Девочка моя, с тобой все в порядке? Ты не выходишь вторую неделю, даже в лес…

— Я устала, Виард, вот Рафа спроси, что мне пришлось пережить… я должна отойти от этого… хочу отдохнуть одна, в тишине… Если у тебя нет никаких дел ко мне, то я хотела бы, чтобы ты больше не тревожил меня. Мне конечно приятно, что ты беспокоишься обо мне, но это явно лишнее… Я же просила меня не беспокоить.

Виард внимательно посмотрел на нее. Конечно, она была бледна, но ее сияющая улыбка затмевала все. В какой-то момент Виарду начало казаться, что Марта просто глупо пошутила, но потом он решил продолжить попытки узнать правду.

— Свежий воздух полезен в любом случае, хотя бы раз в день ты могла бы пройтись. Я буду запирать на это время всех, никто не посмеет мешать тебе…

— Виард, неужели ты думаешь, что я сама не могу… — начала Къяра, но договорить не успела, в углу сверкнула арка магического перехода и из нее показался Маграт.

— Так, моя радость, — проговорил он, — кажется мне, что я так и не дождусь твоего визита.

— Ну что ты, отец… — улыбка Къяры стала еще лучезарнее, — С чего ты это взял? Неужели я не заслужила небольшой отдых после всего, что случилось?

— Конечно, заслужила… но неужели ты откажешь мне даже в разговоре с тобой?

— Не откажу, говори.

— Выглядишь ты что-то неважно, — поднимаясь по лестнице, произнес Маграт.

— Это ты не видел меня пару недель назад, — весело рассмеялась Къяра, — Потому что, если бы видел, сказал, что теперь я выгляжу намного лучше.

— Возможно… — проговорил Маграт и повернулся к Виарду и Рафу, которые как только увидели его, преклонили колени, — Идите вниз, оставьте нас.

Те поднялись и стали спускаться по одной из лестниц, когда услышали раздраженный голос Владетеля:

— Так вот почему ты не хотела меня видеть! Ты сейчас же пойдешь со мной!

И Виард и Раф непроизвольно замерли на лестнице и обернулись.

Маграт держал дочь за плечи, а та вдруг неуловимым движением вырвалась и отскочила к балюстраде.

— Никуда я не пойду! — резко произнесла она.

— Ты что не понимаешь, что он убивает тебя? Сколько ты еще протянешь в муках? Неделю? Месяц? Исход все равно будет один. Вы умрете оба. И ты знаешь это. Только я этого не допущу! Пошли!

— Я не дам тебе убить его! — Къяра отбежала ко второй лестнице ведущей вниз и стала поспешно спускаться.

— Не упрямься, ты все равно ничего не сделаешь, — Маграт вытянул вперед руку, и Къяра со стоном осела на колени.

— Вот видишь, радость моя, насколько тебе плохо, ты даже элементарный блок поставить не в состоянии, — Маграт опустил руку и, подойдя к лестнице, стал спускаться вслед за ней, — Так что не упрямься, не устраивай тут сцен, не надо…

Къяра тем временем поднялась с колен, отбежала к стене и затравленно озиралась, словно загнанный в угол зверь. И тут ее взгляд упал на меч, висевший рядом с ней на стене. Быстрым движением она сняла его, обнажила и приставила к собственному горлу.

— Вот только сделай еще шаг или попробуй применить магию… ты распрощаешься со мной прямо сейчас… — тихо, но очень уверенно произнесла она.

— Къяра, одумайся! — Маграт замер на последней ступеньке лестницы, — Он не выживет в любом случае… не дури… я понимаю тебе сейчас очень плохо, и боль туманит твой рассудок. Но ты сама виновата, ждать столько времени, и все скрывать было очень глупо с твоей стороны…

— Может быть и глупо… только сейчас ты уйдешь и оставишь меня в покое, иначе я поступлю еще более глупо… не вынуждай меня к этому!

— Къяра, радость моя, ну что ты… успокойся… Я все сделаю, как ты хочешь… хочешь, чтобы я ушел, я уйду… — тихо проговорил Маграт делая к ней пару незаметных шагов, — если ты так настаиваешь, то я, конечно же, подчинюсь… только не надо так нервничать… опусти меч, и я уйду.

— Стоять! — рявкнула Къяра, — еще шаг, и я сделаю это…

— Да стою я, стою, радость моя… только успокойся… я не трону тебя… не надо так нервничать… у тебя вон даже руки трясутся.

— Это приступ начинается, — с мрачной усмешкой пояснила Къяра, — и если ты не уйдешь до его начала, то я не стану ждать того момента, когда не смогу сделать уже ничего… пообещай, что не станешь применять силу и магию и уйди…

— Я обещаю, что не буду применять силу и магию, только опусти меч. Я подожду, пока ты сама не поймешь, что это единственный выход… подожду… упокойся.

— Если ты не сдержишь обещания, отец, если ты только посмеешь его нарушить… я, даже если выживу, откажусь от престола… так и знай, — Къяра медленно отвела меч от горла и, сев на пол, положила его рядом с собой и оперлась о пол руками. А потом закусила губы и совсем склонилась к полу, ее плечи сводила судорога, и было явно заметно, что ей даже дышать трудно.

— Радость моя, но что же ты с собой творишь? — хрипло проговорил Маграт, — позволь, я хотя бы облегчу твое состояние.

— Нет! Не смей меня даже касаться! — резко произнесла Къяра.

— Идиотка! — в сердцах проговорил Маграт и вышел из залы, хлопнув дверью.

Раф вместе с Виардом так и простоявший все это время словно изваяние на одной из лестниц, стряхнул с себя оцепенение и подбежал к Къяре.

Подхватив ее на руки, он поднялся к ней комнаты и уложил на кровать.

— Къяра, ты ждешь ребенка? — склонившись над ней, тихо спросил он.

— Да… но от тебя об этом не должен узнать никто… — еле слышно выдохнула она, и вновь закусила губы.

— Я клянусь, от меня никто не узнает… Ты хочешь его сохранить?

Къяра еле заметно кивнула.

— Я постараюсь сделать, что могу…

— Магию использовать не смей! — в глазах Къяры мелькнула угроза.

— Нет, нет… не буду, не волнуйся… хотя не понимаю почему… я травы тебе заварю. Пить отвары будешь?

— Да… — Къяра еле заметно кивнула, — иди, приготовь…

— Подожди, я постараюсь быстро.

Раф вышел и кивнул, стоявшему у двери, Виарду, — Не входи к ней… все равно ничем не поможешь. Ей надо успокоиться.

— Что с ней объяснить можешь? Я не понял ничего… — растерянно проговорил воин.

— Я сам не знаю и не понимаю… Но знаю, чем могу хоть как-то помочь… — ответил Раф и быстро пошел к выходу.

Во дворе Раф увидел нервно расхаживающего у крыльца Маграта.

— Почему ты мне сразу не сказал об этом? — остановил он его сердитым вопросом.

— Мне это даже в голову не пришло, Владетель… сам поединок я не видел… и то, что все могло быть именно так, я и подумать не мог… Да, ей было плохо после него, она бредила и кричала, но я был уверен, что она отдохнула, и все прошло…

— Куда сейчас-то собрался?

— В лес, травы кое-какие собрать…

— Для нее?

— Да. У меня тут есть, конечно, запас, но не все, что могло бы облегчить ее состояние… и кое-что желательно найти свежее.

— Она согласилась выпить?

— Да, обещала…

— Это хорошо, что пообещала… — Маграт как-то нехорошо усмехнулся, — Тогда иди, не теряй времени…

Раф кивнул и пошел по тропинке в сторону леса.

Полная луна освещала темный лес, и Раф достаточно быстро нашел все, что искал. Он вернулся, прошел в пристройку, приготовил на кухне отвар и, перелив его в большую кружку, прошел в дом.

Он поднялся на второй этаж и, даже не постучавшись, толкнул дверь комнаты Къяры. Дверь тут же бесшумно распахнулась, и Раф пораженно застыл на месте.

Рядом с Къярой на кровати сидел Виард и, наклонившись, держал перед ней большую кружку с какой-то жидкостью.

— Ну выпей, девочка моя, ты же обещала… — ласково уговаривал он ее.

— Хорошо… только я не понимаю, почему Раф не принес это сам… — тихо, явно с трудом проговорила та.

— Он снова ушел за травами, придет, и ты спросишь его об этом, а сейчас выпей… — Виард поднес кружку прямо к губам Къяры, и та послушно потянулась к ней.

— Вообще-то спросить можешь прямо сейчас, — громко сказал Раф.

Виард вздрогнул и обернулся, кружка в его руках дрогнула, расплескивая часть своего содержимого на одеяло.

Къяра с трудом приподнялась на кровати и удивленно переводила взгляд с одного на другого, а потом откинулась на подушки, и из глаз ее потекли слезы.

— Скотина… бессердечная скотина… я так верила тебе… всегда… несмотря ни на что… пошел вон отсюда. И чтобы я не видела тебя здесь больше…

— Девочка моя, — растерянно проговорил Виард. — это лишь потому, что я безумно люблю тебя… Я не переживу если ты умрешь или превратишься в эту тварь…

— Пошел вон!

— Ты должна это выпить! Я заставлю тебя! А потом можешь хоть убить, — голос Виарда изменился, он обхватил Къяру, приподнял, запрокинул ей голову и резким движением постарался влить содержимое кружки ей в рот.

Къяра хрипло вскрикнула, постаралась высвободиться, но высвободиться из жесткого захвата рук воина было непросто, а учитывая ее состояние попросту невозможно. В это время из-под ее кровати серой молнией выскочил маленький тролль и вцепился зубами Виарду в ногу. Но тот даже ногой не дернул. Он методично и упорно пытался влить в рот Къяры жидкость из большой кружки. Къяра почувствовала, как край кружки неумолимо разжимает ей зубы, и поняла, что сил, чтобы сопротивляться, у нее уже больше нет. И тут кружка раскололась в руках Виарда, а все ее содержимое потекло на платье Къяры и кровать.

Виард тут же разжал руки, отпустил Къяру, выпрямился и обернулся к Рафу. Тот по-прежнему стоял у двери, но уже поставил свою кружку на небольшой столик у двери и держал сведенные руки вместе. Понимая, что схватку с воином ему не выиграть, он решил, воспользовавшись элементарной магией, разбить кружку.

— Ну и чего ты добился? — хрипло проговорил воин, даже не делая попыток снять с ноги вцепившегося в него тролля, хотя вся штанина у него была в крови, — Ты только что обрек ее на долгую и мучительную смерть. Хочешь увидеть вместо нее еще одного дракона? Ты что не понимаешь, что лишь отец может ее спасти?

— Виард, я ничего не понимаю, и не хочу понимать, кроме одного: она вправе сама распоряжаться собственной жизнью. И лишать ее этого права я никому, по мере моих сил, конечно, не позволю. Ты можешь уговаривать ее, убеждать, но не заставлять насильно… тебе никто такого права не давал — заставлять ее…

— Дракон что, и тебя тоже искусал, что у тебя в мозгах такое затмение, и ты не видишь очевидное? Ты что не понимаешь, что это уже не она? Что я ее должен уговорить не делать: не заканчивать жизнь самоубийством или не обрекать добровольно себя на мучительную смерть? Ни один человек в здравом уме и твердой памяти не станет делать ни то, ни другое… а уж моя ученица тем более… Неужели ты не видишь, что ее разумом завладел другой?

— Я не знаю, кто там завладел моим разумом… но слушать весь этот бред я больше не желаю… — раздраженно проговорила Къяра.

Она отошла от нападения, собралась с силами и, приподнявшись на кровати, схватила рукой тролля за загривок и оттащила от ноги Виарда. А потом, посмотрев троллю прямо в глаза, очень медленно произнесла:

— Марш к Марте, быстро! — и разжав руку, отпустила его.

Тролль распластался на полу и заскулил.

— Марш! — повторила Къяра, и тролль медленно побрел к двери и, приоткрыв ее, тихо выскользнул из комнаты.

Затем Къяра повернулась к воину по-прежнему стоявшему рядом с ее кроватью:

— Виард, у тебя все равно не осталось того зелья, что ты хотел заставить меня выпить. Поэтому оставь меня, иди, обработай свою рану. И еще пришли мне Марту, чтобы она постель перестелила и платье переодеться мне принесла. Пересказывать Рафу такие интересные сказки обо мне, что рассказал тебе отец, ты будешь в каком-нибудь другом месте и в другой раз…

Виард долгим взглядом посмотрел на нее, однако не двигался и молчал.

— Даже если я, как ты говоришь, становлюсь драконом… это мое право им стать… и тебя от твоей клятвы быть мне покорным, кем бы я ни была, никто не освобождал! Ты хочешь окончательно ее нарушить, прикрываясь словами о том, что я теперь уже не я? — тихо и очень иронично продолжила Къяра, глядя Виарду прямо в глаза, — Что ж, тогда можешь связать меня и отдать отцу. Только учти, даже он не посмеет нарушить данное мне слово, хотя он и маг… Он хотел сделать это твоими руками, так как знает: именно этого я не прощу… Всему есть предел, Виард, и моему терпению тоже…

— Я понял, госпожа… — Виард опустился на колени перед кроватью Къяры и склонил голову, — больше подобного не повторится… Можешь приказать ему — Виард качнул головой в сторону Рафа, — наказать меня или казнить, я все приму…

— Иди, Виард, никто наказывать тебя не будет… я лишь не хочу больше в этих комнатах тебя видеть… оставь меня, — печально проговорила Къяра и отвернула голову.

— Къяра, девочка моя… — не вставая с колен, просительно произнес Виард.

Однако Къяра не дала ему договорить, она резко повернулась, приподнялась и с такой злобой рявкнула: «Вон!», что воин тут же поднялся и вышел, а Къяра в изнеможении вновь откинулась на подушки.

Раф взял отставленную кружку и подошел к Къяре.

— Выпьешь, что я приготовил?

— Сам делал?

— Сам и без присмотра не оставлял… не волнуйся… вкус конечно неприятный, даже мерзкий, но тебе должно стать хоть чуточку, но полегче…

— Давай, — Къяра взяла кружку из его рук и залпом выпила.

В это время в дверь постучали.

— Владетельница, можно? — раздался из-за двери голос Марты.

— Да, — разрешила Къяра, и на пороге показалась Марта с одеялом в руках и стопкой белья, поверх которого лежало платье.

— Иди Раф, помоги Виарду обработать рану на ноге. Малыш его наверняка сильно подрал, вон весь пол в крови… Зубы у него немаленькие, хоть сам и невелик…

— Думаешь, он мне позволит?

— Скажи, я приказала.

— Я сделаю… — кивнул Раф, — А тебе было бы хорошо, сейчас поспать…

— Марта поможет мне переодеться, постель перестелет, и я постараюсь поспать… иди.

— Хорошо, но я часа через два приду, эти отвары недолго действуют, желательно чтобы ты пила их постоянно.

— Приходи… выпью, может, и правда полегче будет, — Къяра медленно поднялась с кровати.

— Я не буду стучать, чтобы не будить, если ты спишь…

— Не стучи… — кивнула она и тяжело опустилась в соседнее кресло, — Можешь перестелить все, Марта.

Раф с кружкой в руках спустился по лестнице и увидел беседующих Виарда и Владетеля. Виард уже переоделся, и на его брюках крови не было. Заметив Рафа, Маграт повернулся к нему.

— Ты понимаешь, что твои отвары это лишь временный выход? Дальше тупик с ее трупом в конце…

— Она должна принять решение сама, Владетель… — тихо сказал Раф.

— Моя дочь чрезвычайно упряма, мне ли не знать… — угрюмо произнес Маграт, — И если она что-то вбила себе в голову, изменить ее решение почти невозможно.

— Это ее право…

— Возможно и ее… только учти, если она умрет, ты сдохнешь следом… и в не меньших муках… мне даже делать ничего не придется… ты не сможешь без нее жить, поверь мне, — зло проговорил Владетель.

— Я знаю… я чувствую это, — кивнул Раф.

— И все равно не хочешь ее спасти?

— Я хочу… но мои желания не имеют никакого значения, я не сделаю ничего, чтобы не хотела она.

— Еще один идиот… Ты что не видишь, что она неадекватна?

— Нет. Не вижу. Ей очень больно и плохо, но она твердо знает, что она хочет.

— Да нереально это. Нереально. Не сможет она. Это выше человеческих сил.

— Я думал тоже самое, когда она впервые начала работать с древней энергетикой, и был готов увидеть ее труп, а она смогла… Ваша дочь необыкновенна, Владетель… И я знаю, что даже если она неправа, я приложу максимум усилий, чтобы ее поддержать и помочь ей.

— С тобой бесполезно разговаривать, — махнул рукой Маграт, — иди, куда шел.

— Вы позволите мне обработать рану на ноге Виарда? Мне Владетельница приказала, — спросил Раф.

— А что у него с ногой?

— Он не сказал? — удивился Раф, — В него тролль Владетельницы вцепился, когда он ее выпить Ваше зелье пытался заставить.

— Так… тут даже животные преданы ей настолько, что всеми силами способствуют ее смерти… Совсем хорошо… Виард, иди сюда, посмотрим, что у тебя с ногой.

— Все нормально, Владетель, это не стоит Вашего внимания… — покачал головой воин.

— Я сказал иди, значит иди! Или ты перечить мне вздумал? Так учти, я быстро могу заставить вспомнить, что я не люблю этого…

— Да, Владетель, — Виард кивнул и, подойдя ближе к нему, закатал штанину и размотал окровавленную повязку. Маграт внимательно посмотрел на разодранную в нескольких местах до кости ногу воина.

— Милых зверюшек, держит моя дочь. Тебе сильно повезло, что он связки и артерии не задел, хотя и в этом случае все было бы поправимо, — Маграт, прищелкнул пальцами, и ногу Виарда окутало серебристое облако, когда же оно растаяло, от раны не осталось и следа.

— Все, постарайся больше не попадаться на зубы этому очаровашке, — усмехнулся он, — или сверни ему шею втихаря.

— За что? — Виард пожал плечами и поправил брючину, — он правильно поступил… Я бы на его месте сделал бы тоже.

— Ты бы лучше подумал, что ты будешь делать не на его месте, а на своем, — зло проговорил Владетель, — особенно через пару недель, когда отвары Рафа уже перестанут ей помогать, и она в судорогах на ваших глазах будет расставаться с жизнью. Ты тоже, как и он заявишь, что это ее право?

— Не знаю… — Виард покачал головой, — Она больше не подпустит меня, поэтому даже постараться образумить ее как-то я не смогу.

— Плохо, что не сможешь… Плохо! Подумай на досуге, может и придумаешь, что сможешь… Может этому милому юноше, — Владетель кивнул на Рафа, — объяснишь, что заставлять ее так страдать, причем чтобы в результате расстаться с жизнью… по меньшей мере, глупо и еще очень жестоко, особенно учитывая, что попала она в эту ситуацию во многом благодаря именно ему.

Раф поежился и потупил взгляд, слова Владетеля ранили и заставляли чувствовать себя очень виноватым.

— Подумай… очень хорошо подумай… — продолжил тот, обращаясь к Виарду, — я вернусь через пару дней… и мы продолжим разговор.

Он взмахнул рукой и ушел через арку магического перехода. Виард тяжело опустился на стул возле стола, оперся на стол руками и склонил на них голову. Некоторое время он молчал, потом поднял голову и посмотрел на Рафа.

— Слушай, кто из них лжет? Ее действительно искусал дракон, и она пытается в него превратиться или что? Объяснение Владетеля выглядело единственным логичным объяснением ситуации, но ее слова, и ее глаза… Я не понимаю уже ничего…

— Лгут все… или недоговаривают… в большей или меньшей степени… на то они и маги, чтобы лгать… не обращай внимания, Виард.

— Ты тоже маг.

— Значит, и я лгу… ты, кстати, тоже лгал, пытаясь ее заставить выпить зелье.

— Так это был единственный способ спасти ее.

— Это ты так считал… Кстати, каждый из них, преследуя свою цель, тоже лжет, считая ложь единственным выходом в данной ситуации.

— Так что с ней?

— Она действительно играет в игру со смертью… и играет по собственной воле… Она знает цель и правила. О них же знает и ее отец… и уверен, что она проиграет, поэтому хочет игру прервать… Я догадываюсь, что за цель у этой игры, только правил игры не понимаю…

— А она уверена, что сумеет выиграть?

— Я не спрашивал, Виард… но что-то мне подсказывает, что нет… и она готова к смерти… она ее выбрала еще во время схватки с драконом… и только поэтому выиграла… и теперь она не может поступить иначе…

— Она хочет превратиться в дракона?

— Если я скажу «нет», но больше не стану ничего объяснять, ты поверишь мне?

— Она пытается спасти того своего дракона? Я знаю, что их жизни как-то связаны… Она им не может пожертвовать? Он ей помог, и она пытается его спасти, так? Это его она не хочет дать убить отцу? Это его смерть освободит ее? Но почему тогда зелье? Или это было снотворное, чтобы ее отсюда забрать? — озадаченно покачал головой Виард, — Ничего не понимаю…

— Единственное, что я могу сказать тебе, так это то, что она действительно старается сохранить чужую жизнь, и это ее цель… Но, по-моему, из ее разговора с Владетелем это и так было понятно… Как она это намерена делать и почему именно от этого ей так плохо, я сам не понимаю… Я уже сказал, что правила этой игры для меня загадка…

— Ты считаешь, что чья-то жизнь стоит ее?

— Так считает она… даже зная, что после ее смерти, я умру, я не посмею ее принуждать изменить ее решение.

— Раф, это безумие какое-то… Я, не задумываясь, пожертвую своей жизнью ради нее, но толкать к могиле ее, это выше моего понимания…

— Я никуда не толкаю ее, Виард… Я лишь пытаюсь помочь ей на том пути, который она выбрала… Она уже не твоя ученица, пойми: время, когда ты принимал решения за нее, прошло. И она в праве принимать свои решения, даже если они кажутся тебе абсурдными и безумными…

В это время дверь наверху раскрылась, и из комнат Владетельницы вышла Марта.

— Ну как она? — почти хором спросили они ее.

— Уснула… ей явно легче… — тихо ответила Марта и спустилась в залу.

— Есть что-нибудь будете или распорядиться, чтобы все убрали? — кивнула она на стол с так и недоеденным ужином.

— Да, Марта, пусть все уберут… не до еды что-то… но это потом… — Виард осторожно взял за плечи девушку и притянул к себе, — слушай, девочка, хоть сейчас-то ты можешь рассказать более подробно, что с ней происходит все это время? Это началось с самого начала, как она приехала?

— Нет… сначала я даже не замечала ничего… но я же недолго у нее бывала, и когда я была, она улыбалась всегда… лишь почти ничего не ела… что принесу, то потом и уношу… а затем я заметила, что с троллем ее что-то твориться, что он тоже не ест… и из-под кровати ее почти не выходит, и она его не зовет… и не балуется с ним… я спросила, не заболел ли он, а она сказала, что нет и попросила забрать его… Я попробовала, но он зарычал и чуть не вцепился в меня… Тогда она попыталась сама заставить его подойти ко мне, но он забился под кровать и не выходил… она попыталась вытащить его, склонилась к полу и вдруг совсем упала, у нее начался озноб, она закусила губы и было понятно, что ей очень больно… Я подскочила к ней, хотела позвать кого-нибудь, но она с такой злобой прошептала: «Не смей! Даже рта не смей открывать!», что я не посмела ослушаться. Я помогла ей лечь, и только тогда заметила, как она бледна, как запали ее глаза, и какие прозрачно-голубоватые пальцы рук. А потом приступ миновал, она встала, и с улыбкой заверила меня, что это все пустяки, скоро пройдет, и велела никому ничего не рассказывать… А тролль сидел и скулил под кроватью… и так и не вышел…

— Когда это случилось? — уточнил Виард.

— Примерно на четвертый день после ее появления… Дня три после этого она старалась, чтобы я больше не оказалась свидетельницей чего-либо подобного, но потом скрывать это стало практически невозможно. Приступы начали следовать один за другим… она даже вставать почти перестала… но по-прежнему рассказывать про ее состояние запрещала… А я просила рассказать хотя бы ему, — Марта кивнула в сторону Рафа, — он же из Верениги, и я надеялась, что он может знать, что ей может помочь, но она всегда отвечала: «не смей!» и сразу гнала меня…

Марта обернулась к Рафу:

— Это у нее веренигская лихорадка?

— К сожалению нет, если бы это была она, то излечиться ей бы не составило труда… она же маг… — тяжело вздохнул Раф, — а откуда ты знаешь о веренигской лихорадке?

— У меня от нее умер отец. Я же уже говорила… Он был путешественником, объездил все Заморье… он так интересно рассказывал о твоей стране… Говорил, что даже если б заранее знал, что умрет от этого, все равно бы поехал… Я видела твою страну его глазами, там красиво… — печально произнесла Марта, а потом с надеждой в голосе спросила, — Так ты сможешь ей помочь? Она не умрет?

— Я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы облегчить ее состояние… — проговорил Раф, а потом, глядя прямо на Марту, спросил, — Если ты знала про Веренигу, зачем ты тогда врала, что первый раз о ней слышишь?

— Когда? — голубы глаза Марты непонимающе распахнулись, став огромными.

— Когда мы первый раз с тобой разговаривали.

— Я впервые с тобой говорю… Теперь уже все равно… я нарушила все ее запреты… пусть наказывает, как хочет, только бы выжила…

— Марта это как же впервые? А кто мне еду носил тогда в подвал?

— Ничего я не носила… — Марта обернулась к Виарду — господин мой, о чем это он?

— Действительно, Раф, о чем это ты?

— Виард, это конечно неважно… но разве не ты велел ей накормить меня тогда в подвале до прихода Владетельницы?

— Никто тебя тогда не кормил… тебе привиделось что-то… к тебе вообще никто не входил, пока Владетельница не пришла. Неужели ты думаешь, что я бы разрешил хоть кому-то общаться с тобой до ее прихода?

— Привиделось, говоришь… возможно… А Владетельница не поднималась?

— Поднималась. Марту как раз запереть велела…

— Тогда точно привиделось… после встречи и полета с драконом и не такое привидится.

— Это точно… — усмехнулся воин, — ты тогда даже шевелиться и то не мог.

— Да, то была моя первая встреча с драконом и, к сожалению не последняя… Особенно неприятно было встретиться со вторым… на редкость премерзкое существо было… не чета нашему…

— Ты говорил, он был больше, наш тоже вроде немаленький ведь был? — уточнил Виард.

— Раза в полтора — два больше, это точно… Коричневый такой с золотистыми крыльями, а хвост весь в шипах. Злобный до невозможности, не верящий ничему и никому…

— Где вы его нашли-то?

— Он нас сам нашел, вернее Владетельницу и утащил ее в уртские горы. Он оказывается, давно ее искал.

— Зачем?

— Эээ… — задумался Раф, — тут одним словом и не скажешь зачем… Ну в общем, она была ему нужна, чтобы покорить весь мир и уничтожить всех… Однако она с его планами не согласилась, и вступила с ним в долгую борьбу, которая велась с попеременным успехом. И в результате которой, дракону пришлось абсолютно неожиданно для себя вступить с ней и ее драконом в открытое сражение, в результате, которого он и был уничтожен…

— Ты сказал, что она во время схватки с драконом выбрала смерть… Это как понимать?

— Виард, ты же сам учил ее… Она не умет отступать. Почувствовав, что только ее смерть может убить того дракона, она предпочла погибнуть вместе с ним… Ее спасло чудо, и я до сих пор не могу понять какое…

— Она не за него сейчас расплачивается?

— Не знаю… может и за него…

— Понятно… — пробормотал Виард, — вернее ничего не понятно… но не будем торопить события, может, что дальше прояснится, и мы сможем найти хоть какой-то выход… Иди, Марта, скажи слугам, чтоб прибрались здесь… — добавил он и вышел.

Около пяти дней Раф отпаивал Къяру отварами, но с каждым днем ему становилось все яснее, что Владетель был прав и это действительно лишь временная мера. Боли и судороги немного отступили, но с каждым днем силы оставляли Къяру все больше и больше… Раф старался надолго не оставлять ее одну, но понимал что его присутствие почти ничего не дает. Он попытался поговорить с Къярой, чтобы узнать, почему она так яростно отвергает все его попытки поддержать ее с помощью древней магии, но Къяра так резко обрывала разговор, что он понял, что это бесполезно, но тут ему в голову пришла другая мысль.

— Къяра, — начал он, напоив ее очередной раз отваром трав, — я спросить могу?

— Смотря что… — откидываясь на подушки, ответила она.

— Пока я не спрошу, ты не узнаешь что…

— Тогда спрашивай, но не жди, что обязательно отвечу…

— Дракон был уверен, что беременность не причинит тебе вреда… почему тебе так плохо?

— Я ждала этого вопроса… — тихо усмехнулась Къяра, — как только ты тогда спросил про ребенка… ждала…

— И что?

— Для того чтобы она не причинила мне вреда, я должна сменить облик…

— Ну и почему не меняешь? Ты же могла остаться там и ни у кого не было бы никаких вопросов…

— Не было бы… но у меня родился бы дракон, который бы продолжил дело отца… и намного более успешно… А так у меня есть шанс хоть и очень небольшой, и я не понимаю какой и отчего он зависит, но он есть… Шанс родить ребенка, который будет подобен мне, и у которого будет великое будущее, но не в таком мире, о котором мечтал его отец.

— Откуда ты это знаешь?

— Я умею читать по звездам и предсказывать будущее.

— Къяра, будущее не определено.

— Не определено, — согласно кивнула Къяра, — есть несколько вариантов развития событий, но все они предопределены… и предопределения нарушать нельзя… невыполненные предопределения рушат все, и начинается новый виток… — повторила Къяра слова, которые слышала когда-то от отца.

— И что предопределено тебе?

— Владение Великой империей, — усмехнулась она, — если я сумею переступить через боль, страх, любовь и смерть…

— Что все это значит?

— Пока не знаю… жизнь все расставит по местам…

— Расставит, если ты выживешь… пока ты целеустремленно идешь к собственной смерти.

— Значит, это именно тот случай, когда мне придется через нее переступить… — улыбнулась Къяра.

— Как, Къяра? Как? Ты же сама говорила, что для человеческого организма это смертельно. И дракон это неоднократно проверял…

— Я не человек. Я — маг… На магах такие эксперименты он не ставил…

— Но неужели ты по своему состоянию не видишь, что этот ребенок действительно убивает тебя? Ты что дракону поклялась, что сохранишь его?

— Никому я не клялась… Как ты не понимаешь? Кроме того, что это его ребенок, он еще и мой… и раз так произошло, то значит, так и должно было быть… В этом мире нет ничего случайного…

— Раз нет ничего случайного, то ты совершенно спокойно можешь неслучайно от него избавиться… и будет так как и должно быть.

— Я не могу избавиться. Я — мать. Как я могу избавиться от собственного ребенка, что ты говоришь?

— Къяра, так поступают многие тысячи… и в менее критических ситуациях, а здесь на кон поставлена твоя жизнь… и ладно бы, если б пожертвовав ей, ты бы давала жизнь ему… Так ведь нет, вы умрете оба. Он не появится на свет в любом случае, если ты не сменишь облик.

— Облик я не сменю… об этом не может быть и речи…

— Тогда чего ты ждешь? Вашей с ним смерти?

— Нет… я ищу способ выдержать то, что невозможно выдержать, а вот если я не найду его… то вот тогда умру, потому что убить собственное дитя я не позволю никому…

— Къяра, я не понимаю твоей логики… мы говорим как будто на разных языках… я вообще не понимаю тебя… В тебе переплелись и как-то уживаются абсолютно противоположные и противоречивые чувства, твои поступки непредсказуемы и совершенно нелогичны.

— С чего ты взял?

— Да взять хотя бы мой пример. Ты нашла меня в образе дракона, зачем-то притащила сюда, потом в образе Марты, не спорь, я уже понял, что это была тоже ты, обещала отпустить, потом в образе Владетельницы пленила и держала здесь, потом снова в образе дракона временно отпустила, но взяла клятву, что я вернусь… Зачем такие сложности? Зачем тебе все это было надо? Только не говори, что с самого начала решила, что я буду учить тебя древней магии…

— А почему не говорить? Когда я увидела, что ты владеешь древней энергетикой решила разузнать о тебе побольше, поэтому и принесла сюда, а не в Лорен на плаху отправила, хотя была у меня такая мысль, не скрою, особенно после того, как я амулет нашла. Но я подумала, что это всегда успеется. А образ Марты приняла, чтобы ты не зажимался и откровенно со мной поговорил. Я еще в образе дракона почувствовала, что мысли твои мне прочесть не удастся, ты блок автоматом ставишь… его только с помощью кабалита можно было бы преодолеть, но тогда ты древней энергетикой уже владеть бы не смог… Однако быть до конца откровенным ты не захотел… но продемонстрировал мне те качества, которые я очень ценю. Поэтому и оставила тебя здесь… но я понимала, что рано или поздно ты попытаешься сбежать и ждала этого… Не просто так у тебя с собой амулет был… По-моему, все логично… и дальше тоже… амулет для твоего учителя была не такая уж высокая плата за возможность увидеть, как ты энергетикой пользуешься и возможно уговорить тебя обучить меня этому…

— Можешь, только честно ответить на один вопрос?

— Постараюсь…

— Если бы я рассказал тебе про амулет, когда ты была в образ Марты, чтобы ты сделала?

— То же, что и потом, в образе дракона… Постаралась предоставить тебе возможность преобразовать его, но заставила бы вернуться… Отпустить мага, способного снять лоренское заклятие, я не смогла бы ни при каких обстоятельствах, уж извини…

— Я не вижу в этом логики… Ты поверила, что я вернусь, но не веришь, что я больше не трону лоренское заклятье… Если я не взорвал все в первый раз, почему у меня должны появиться такие мысли в следующий? Где тут логика?

— Не видишь логики, не надо. Но для меня она очевидна. На тот момент я чувствовала, что ты не будешь лгать… поэтому отпустила… а вот будешь ли ты способен на это, например, через месяц, я предсказать не возьмусь даже сейчас. И еще… если я сумела заставить тебя обучить меня снимать лоренское заклятье, то где гарантия, что ты не научишь этому же еще пару-тройку магов, некоторые из которых не в пример тебе, могут воспользоваться своими способностями, чтобы все разрушить… И все, Раф, больше ничего не объяснять, ни говорить я не хочу, я устала, ты мучаешь меня этим разговором уже сколько времени… Оставь меня.

— Извини… я что-то увлекся и не подумал… отдыхай… — Раф поправил на ней одеяло и вышел.

Придя на кухню, чтобы приготовить очередную порцию отвара, он увидел Маграта.

— Здравствуйте в веках, Владетель, — Раф преклонил колени.

— Встань.

Раф поднялся.

— Ну и как она?

— Плохо… я пытался с ней поговорить, но она твердит, что никому не позволит убить собственное дитя… и облик менять не будет.

— Даже так… — протянул Маграт, — а я уж хотел предложить тебе уговорить ее отправиться снова в уртские горы…

— Нет, она сказала, что об этом не может быть и речи… потому что родившийся дракон продолжит дело отца… А Вы этого не боитесь?

— Главное, чтобы она выжила… а с продолжателями дела дракона я бы уж как-нибудь сам разобрался…

— Нет, она категорически отказалась.

— Понятно… А что еще говорила?

— Что все предопределено и раз так случилось, то значит, должно было… и что по звездам она прочла, что у нее есть шанс родить ребенка, хоть и небольшой, она не понимает какой и с чем он связан, но он есть… и она будет искать способ вынести невыносимое…

— Идиотка она, это не шанс, это линия смерти… ее смерти…

— Может, Вы сами поговорите с ней… объясните ей это… мы говорим на разных языках… она не слышит того, что говорю я или не понимает… я говорил, что смысла нет умирать вдвоем, когда один может выжить… но она твердит свое… Спрашивал, может, она поклялась в чем дракону, но она говорит, что нет… но все равно хочет умереть… вернее найти способ вынести невыносимое и переступить через смерть… и не верит, что это невозможно.

— Мне она тоже не поверит… если она это так увидела, ее не переубедишь… да и не в том она состоянии чтобы проверять это еще раз… — покачал головой Маграт.

— Тогда я не знаю, кому она может поверить…

— Мальчик, а ведь ты натолкнул меня на прекрасную мысль, — вдруг мрачно усмехнулся Маграт, — что ж проверим, может, хоть это сработает… и как это мне сразу в голову не пришло.

Он взмахнул рукой и ушел через возникшую перед ним арку.

— Будем надеяться, что сработает… — подумал Раф и занялся приготовлением отвара.

Поздно вечером, Раф принес Къяре отвар, но как только вошел, увидел как в глубине комнаты Къяры сверкнула арка магического перехода. Раф замер, ожидая увидеть Маграта, но из арки появился не он. В комнату шагнул высокий, худощавый мужчина в темном шелковом одеянии и великолепным магическим концентратором, с короткими, густыми каштановыми волосами чуть тронутыми на висках сединой, правильными, аристократичными чертами лица и пронзительным взглядом изумрудно-зеленых глаз.

— Даже попрощаться не хочешь перед смертью? — пристально глядя на Къяру, произнес он.

— Ты? — изумленно прошептала Къяра. Кровь совсем отхлынула от ее лица, и оно стало мертвенно-белым, она приподнялась на кровати, и руки ее судорожно вцепились в одеяло.

Раф шагнул к ней, но визитер повел рукой, и Рафа прижал к двери мощный магический поток. Раф почувствовал, что не может не только шевелиться, но и говорить.

— Я рад, что ты хотя бы узнала… и то неплохо… — иронично продолжил гость. Он стоял, не приближаясь к Къяре, и арка по-прежнему мерцала у него за спиной…

— Если ты пришел убить его, то только вместе со мной… — хрипло проговорила она, поднимаясь с кровати и медленно отходя к противоположной стене, в руке ее сверкнул кинжал.

— Ты отвратительно выглядишь… — губы гостя скривились, — тебе осталось совсем немного до края… и губишь ты не только себя… ты отбираешь будущее у империи…

— Не надо, я прошу тебя… не надо… — хрипло проговорила Къяра, вжимаясь в стену. Ее волосы, рассыпавшиеся по плечам, подчеркивали неестественную бледность ее лица и оттеняли огромные глаза, наполненные отчаянием и болью, — не заставляй меня… я не смогу жить после этого…

— А ты намерена выжить?

— Я когда-нибудь сама искала смерти?

— Нет, насколько я знаю… но ты так часто ходила по краю, что видимо, уже перестала чувствовать его… Сейчас ты не то, что рискуешь упасть, ты уже летишь вниз… причем отказываешься это признать, и отвергаешь всяческую помощь.

— Это мой выбор и моя жизнь! — Къяра поднесла кинжал к груди, и взгляд ее заледенел, — Уйди!

— Жизнь, может, и твоя… только она тебе не принадлежит… она принадлежит империи.

— Значит, твоя ей не принадлежала, а моя принадлежит… как интересно…

— Къяра! Это твой долг! — гость произнес это с таким напором, что казалось, голос его заполонил всю комнату.

— Я уже отдала свой долг, когда убила дракона! Я защитила империю, и она теперь совершенно спокойно обойдется без меня. Ближайшее время ей не угрожает ничего… Отец вон заставит обручиться Ингу, дождется внуков и все будет замечательно! Оставь меня! Я не позволю родиться дракону-разрушителю, но и убить своего ребенка не дам! Я не переступлю через это! И если мне суждено погибнуть, мы погибнем вместе! И только попробуй воспользоваться силой, чтобы заставить меня… — Къяра говорила очень тихо, но с таким выражением, что было ясно, от своего она не отступиться. Она подобралась вся и стала похожа на обороняющую свое потомство дикую кошку.

— Сокровище мое… все, все… тихо… успокойся, — гость вдруг перешел совсем на другой тон, и заговорил мягко и нежно, — никто не заставляет тебя… я ничего не сделаю, чтобы ты не захотела… все будет хорошо… обещаю… иди сюда… положи кинжал и иди…

— Ты обещаешь? — Къяра опустила кинжал, и с такой надеждой взглянула на гостя, что у Рафа перехватило дыхание.

— Конечно… все будет так, как ты захочешь… Иди сюда, мое сокровище.

— Я боюсь поверить… — Къяра судорожно сглотнула и отвернулась. Ее волосы упали на лицо, скрыв его, но Раф заметил, что в ее глазах сверкнули слезы.

— Сокровище мое, ты как-то сказала, что не можешь любить не веря… Ты разлюбила?

— Нет, Норлан, — Къяра вскинула голову, и Раф увидел такой взгляд, какой не видел никогда. В нем было столько любви и нежности, что казалось в нем можно утонуть.

Она отбросила кинжал и шагнула к гостю, глаза ее блистали и искрились, — Ты знаешь, что нет… но вот если ты обманешь, то разобьешь мне сердце и убьешь: и любовь, и меня…

— Я знаю, моя Лаона, — ответил гость, подошел к ней и подхватил на руки.

Къяра нежно обняла и прижалась к нему.

— Как мне тебя не хватало… — прошептала она.

— Все будет хорошо… — повторил гость и шагнул к арке.

И тут Къяра отстранилась и, заглянув ему в глаза, тихо попросила, кивнув в сторону Рафа, — Перед уходом приворот сними с него…

— Конечно, как скажешь, — кивнул он.

В это же мгновение Раф почувствовал, как его окутывает облако магии. Когда оно рассеялось, в комнате уже никого не было.

Как во сне Раф поставил на стол у кровати уже ненужную кружку с отваром, вышел из комнаты, спустился в зал и увидел Владетеля. Он преклонил колени и пробормотал:

— Здравствуйте в веках, Владетель.

— Встань. Он забрал ее?

— Да, — кивнул Раф, медленно поднимаясь.

— Вот и замечательно… как я понимаю, он даже тебя успел освободить. Она попросила?

— Да, — Раф снова кивнул.

— Она как всегда верна себе… ну да ладно, это мелочи. Ты поклянешься, что не покинешь это место или мне ошейник надо на тебя надевать?

— Клянусь, Владетель, что без Вашего или ее разрешения, я не покину это место… — тихо и отстраненно проговорил Раф, клятвенно поднимая руку, а потом добавил, — А могу и ошейник надеть…

Ему было все равно. Он чувствовал, что потерял Къяру, потерял навсегда, а вместе с ней потерялся всякий смысл всей его дальнейшей жизни.

— Попробую поверить так… хоть это и не в моих правилах, но устраивать ей еще один дополнительный стресс ни к чему… — усмехнулся Владетель.

— Он обманет ее? — Раф вздрогнул и посмотрел в глаза Владетеля.

— Нет, он даст ей умереть, и похоронит ее на высоком скалистом утесе, — рассмеялся Владетель, потом взмахнул рукой и скрылся в сверкающей арке перехода.

15

Норлан положил Къяру на кровать в ее апартаментах в обители и сел рядом.

— Почему ты сразу не пришла ко мне? — спросил он.

— Боялась… я ведь знаю, как ты ко мне относишься. Приоритетно всегда то, что я должна быть достойной Владетельницей, остальное не имеет значения…

— А сейчас не боишься?

— Ты пообещал, и я верю тебе… Ты можешь, конечно, сделать сейчас со мной что угодно… Но если сделаешь, я не смогу… не смогу жить с этим. Ты не можешь этого не чувствовать, если действительно любишь… Я, конечно, не стану заканчивать жизнь самоубийством, это — глупо… это был блеф, я знала, что ни ты, ни отец не допустите мой смерти, и пользовалась…. но если ты убьешь его… смерть я искать точно начну.

— Не трону я твоего ребенка… не бойся… — Норлан ласково погладил ее по волосам, — упрямица ты моя… у тебя действительно есть шанс… и я постараюсь помочь… Хотя очень не хотел, потому что догадываюсь, через что тебе предстоит пройти… И что ты, даже если выживешь, можешь потерять все свои способности. Но если для тебя это так жизненно важно, то мне не остается ничего, как подчиниться твоему желанию и поддержать тебя… К тому же твой ребенок должен стать удивительным существом, если родится…

— Я люблю тебя… — Къяра взяла руку Норлана и прижала к своей щеке.

— Значит так, мое сокровище, — тон Норлана стал очень серьезным, — сейчас я сделаю что-то вроде той смеси, которой тебя поил тот юноша, что был там с тобой, только немного по-другому влияющую и более сильнодействующую. Ты выпьешь, а потом постараешься максимально расслабиться, и я открою четырнадцатую сферу, равномерно распределив над тобой ее энергетику.

— Ты с ума сошел! — Къяра отпрянула, и вся сжалась, — он не воспринимает магию, это убьет его!

— С чего ты это взяла?

— Я чувствую. Ему было плохо, даже когда, я ее использовала, не говоря уже о направленном воздействии от других…

— Он может не воспринимать, направленную магию, однако это не значит, что не воспримет распределенное поверхностное покрытие… Это разные вещи… К тому же это та сфера, которую используют драконы… ты-то уж должна это знать… Ему должно стать легче, если он сможет использовать ее, и перестанет забирать все жизненные силы от тебя… Ты ее выдерживаешь, и хоть тебе и будет тяжело достаточно долго находиться под ее влиянием, но это лучше чем, то, что он вытягивает все силы из тебя… То чем тебя поили, снимало боли лишь по одной причине, под их воздействием твой организм переставал сопротивляться тому, что твой ребенок все забирал из него… Твои судороги это была защитная реакция, твой организм пытался не отдать то, что было необходимо ему самому, и без чего погибал сам… Так как твой малыш, требовал все для себя, абсолютно не считаясь с тобой… Сейчас же мы постараемся научить его пользоваться другими источниками…

— Норлан, ты уверен? Это как-то неубедительно звучит для меня…

— Да, мое сокровище, уверен. Ты же сказала, что веришь мне, так вот не сопротивляйся и верь. Все будет хорошо.

— Да, Норлан… я сделаю все, как ты говоришь. Я верю.

— Только учти, он не сразу поймет, что делать и будет сопротивляться, так как лишится своего привычного источника питания, а новый освоить ему будет непросто… Но если ты испугаешься и попробуешь поставить блок, сама убьешь его… Он не сможет выдержать свертки четырнадцатой сферы под блоком.

— Хорошо, я буду верить до конца и даже пальцем не пошевелю, чтобы не чувствовала…

— Вот и замечательно, — усмехнулся Норлан, потом повел рукой и протянул Къяре возникшую у него в руке кружку, — Пей, мое сокровище, желательно залпом, потому что вкус отвратительный.

Къяра приподнялась на кровати и залпом выпила.

— Умница, — Норлан забрал у нее кружку, — теперь подожди минут двадцать, и мы начнем.

Два долгих месяца Норлан помогал Къяре и в ее апартаменты не допускал больше никого. Он боялся, что ее в таком виде увидит хоть кто-то. Сильно похудевшая, с осунувшимся и очень бледным лицом, с запавшими глазами Къяра теперь мало походила на ту красавицу, которой была раньше. Лишь по-прежнему шикарные густые черные волосы и лучистый блеск синих глаз немного скрадывали то ужасное впечатление, которое она производила теперь. Да еще очаровательная улыбка, которой она несмотря ни на что встречала каждое появление обилайта. И каждый раз Норлан не мог удержаться, чтобы не улыбнуться ей в ответ. Однако сегодня ему было не до улыбок.

— Нам надо поговорить, — мрачно произнес он, набрасывая магический занавес по всему периметру ее апартаментов.

— Что-то случилось? — улыбка сползла с лица Къяры, и оно стало озабоченным. Встав с кровати, она подошла к нему, — Что с тобой?

— Я разговаривал с твоим отцом и теперь необходимо поговорить нам…

— Он был здесь? — испуганно спросила Къяра, — Ты что-то пообещал ему?

— Я не обещал ему ничего… — обилайт ласково обнял ее за плечи, — Но он ясно дал понять, что даже если я дотяну тебя до рождения ребенка, пожертвовав всеми твоими способностями, жертва будет напрасная, так как ребенка он уничтожит в любом случае…

— Почему, Норлан? Почему? — заглянула она ему в глаза.

— Он объясняет это тем, что после схватки с драконом ты вновь принимала облик дракона, когда уничтожала обитателей его подвалов… Он понимает, что риск рождения в этом случае предсказанного дракона-разрушителя минимален, но он не хочет рисковать вообще…

— Ты тоже так считаешь? — в ее взгляде плескался страх.

— Нет, я знаю, что это абсурдное утверждение, иначе бы не стал сейчас говорить с тобой, а сделал то, что он просит… Но его не переубедить…

— Что он требует от тебя?

— Требовать он не может… но он поставил жесткие условия… и видимо, мне придется считаться с ними…

— Так что он хочет?

Норлан мрачно усмехнулся, а потом пытаясь ободрить чуть сильнее сжал ее плечи.

— Он установил, достав преобразователь четырнадцатого уровня, барьер свертки вокруг обители и обещает свернуть пространство, как только ты родишь… Я выдержу это и тебя смогу спасти, но больше никого… Он знает это и знает, что спасу я именно тебя в любом случае… и пожертвую всеми… но смысл всего пропадает… В результате всех мук ты лишь убьешь всех и больше ничего. И сейчас мне с тобой через барьер не пройти, до родов ты не вынесешь это, хотя именно ты, может, и вынесешь, но не ребенок… Одним словом, твой отец предложил мне пообещать ему, что ребенок не выживет, и тогда он не будет делать это.

— И что ты ответил? — Къяра не отводила испуганного взгляда от его глаз.

— Я сказал, что обещал ему не дать умереть тебе, и я это сделаю в любом случае. Тебе же я дал слово не принуждать тебя и помочь. Исходя из всего этого, мне надо подумать, как поступить в сложившейся ситуации, и ответ он получит завтра.

— Норлан, я предупрежу его, что в этом случае откажусь от престола.

— Во-первых, я пообещал, что о нашем разговоре ты не узнаешь, поэтому если не хочешь подставлять меня, говорить заранее с ним ты не будешь. А во-вторых, он продумал это. Сейчас твои функции исполняет Инга, он превратил ее в послушную марионетку, которая изображает тебя и играет твою роль. И по его словам очень сильно ждет твоего возвращения. Если же ты откажешься вернуться, ее жизнь станет совсем для нее невыносима, а на кон еще встанет жизнь твоей матери и еще чьи-нибудь… Он воспользуется тем, что ты в таком состоянии, что твой кабалит никого не спасет… В общем, он постарается превратить в кошмар не только жизнь Инги, но и твою…

— Норлан, и что ты предлагаешь? Заранее избавиться от ребенка?

— Нет, моя Лаона. Я предлагаю обмануть его… Только для этого тебе придется пожертвовать нашими отношениями… иначе он не поверит.

— Что ты имеешь в виду?

— Я пообещаю ему сделать так, чтобы ребенок твой не выжил… А затем я изменю тебе, открыто изменю, и буду изменять долгое время… Потом, когда мы будем уверены, что ребенок уже жизнеспособен, ты сделаешь вид, что узнала об этом, устроишь грандиозный скандал, и мы вызовем преждевременные роды. Он не сможет их контролировать, так как это будет неожиданно для него. А у нас будут свидетели, которые смогут подтвердить, что ребенок родился мертвым… он снимет барьер свертки, и я смогу забрать отсюда твоего ребенка, возможно прикрываясь моей любовницей или какой-нибудь другой причиной.

— Ты посмеешь мне изменить, Норлан?

— А ты знаешь, иной способ спасти твоего ребенка? Скажи, я послушаю.

— Я могу устроить скандал по другому поводу…

— Например? Назови хоть одну причину, по которой ты можешь, забыв про все, закатить такую истерику, которая бы вызвала преждевременные роды, и в которую поверит твой отец.

— Не знаю… — задумчиво проговорила Къяра.

— Вот и я не знаю тоже.

— Неужели иного пути нет? Норлан… ты единственный, кого я люблю, — Къяра обняла его, прижалась к нему, и в глазах ее заблестели слезы — и я так долго искала твою любовь… Я не могу тебя отдать никому. Я даже представить себе такого не могу. Я же понимаю, что ты хочешь, чтобы она родила тебе ребенка… только тогда отец поверит в искренность мой истерики… потому что она будет правдой… Я уже заранее ненавижу любую, кого бы ты ни выбрал…

Норлан ласково погладил ее по спине, — Решать тебе, мое сокровище… все будет так, как ты скажешь…

— Ты знаешь, что я скажу… я соглашусь… хотя знаю, что в результате потеряю и тебя, и его… Ведь ты не позволишь мне его больше увидеть…

— Ты все сама понимаешь… Ты должна будешь открыто оплакивать его, и ненавидеть меня. И еще верить мне, несмотря ни на что, так как это — единственный шанс спасти его.

— Да, все так и будет… только… только пообещай мне… пообещай… что она не заменит меня в твоем сердце… просто скажи, и я поверю и отпущу, — слезы потекли по щекам Къяры.

— Глупенькая моя, сокровище мое, — Норлан крепко прижал ее к себе, а потом подхватил на руки, — я навсегда отдал тебе мое сердце, там больше нет места ни для кого.

Норлан отнес ее на кровать, а потом, ласково поглаживая по волосам, произнес:

— Кстати, в свете принятого тобой решения, очень удачным оказывается то, что я нашел замену моей поддержке тебе…

— Ты заранее хотел перестать сам поддерживать меня? Даже не зная о требованиях отца?

Норлан посмотрел на нее долгим оценивающим взглядом.

— Тебе не хватает того, что даю я… Тебе необходима постоянная поддержка. А я тебе ее дать не могу… особенно теперь.

— И что же это?

— Не что, а кто. Твоя Линда. Я научил ее открывать и распределять энергетику четырнадцатой сферы.

— Она умеет уже ей владеть?

— Нет, мое сокровище. Она более-менее неплохо умеет владеть лишь одиннадцатым уровнем. Но девочка очень вынослива. И я научил ее делать то, что тебе необходимо, и она выдерживает это. Поэтому я предлагаю тебе, подготовить и надеть на нее кабалит и концентратор четырнадцатого уровня, после чего воспользоваться ее услугами. Ты знаешь, для тебя девчушка будет делать все…

— И где я все это возьму? Даже если я отдам ей концентратор, что подготовил мне дракон, кабалита такого уровня у меня нет.

— У тебя есть фавн.

— Я не смогу выйти из обители, сам сказал.

— Дай мне свое кольцо, я сам найду его и заставлю сделать и кабалит, и концентратор.

— Даже если сделаешь это, я не в состоянии буду надеть кабалит.

— Я помогу. Линда не заметит ничего, но если и заметит, сопротивляться все равно не посмеет. Девочка грезит о том, чтобы попасть к тебе.

— Это она меня в этом состоянии не видела…

— Къяра, она необычна… она будет предана тебе несмотря ни на что… По большому счету ей и кабалит не нужен… Только это правило и нарушать его ни к чему, к тому же твой отец убьет ее, если узнает, что на ней его нет.

— Хорошо, — Къяра сняла кольцо и отдала Норлану, — только не обижай и не пугай фавна. Он и так все сделает.

— Постараюсь, — кивнул Норлан, убрал кольцо, и в руках его появилась кружка, — Пей, мое сокровище, твой малыш наверняка уже заждался.

Къяра тяжело вздохнула, кивнула и залпом выпила отвратительный на вкус напиток.

Ранним утром фавн сидел на поляне и, держа за руку девушку, рядом с которой стояла корзина фруктов, разговаривал с ней.

— Какая милая картина, — усмехаясь, произнес подошедший Норлан и, взглянув на испуганно замершую девушку, прибавил, — Беги домой, нечего тут рассиживаться.

Девушка быстро вскочила и стремглав бросилась прочь.

— А ты иди сюда, — Норлан вытянул руку и в упор посмотрел на притихшего фавна. — Я фавн Владетельницы! — фавн указал на обруч, охватывающий его шею и клеймо, — Не смей меня трогать!

— А я, ее маг. Она прислала меня за тобой, — в руках Нрлана появилось кольцо Къяры, — Иди сюда!

Фавн недовольно засопел, но поднялся и подошел к Норлану, потом потупил взгляд и тихо спросил, — Цепи пришел надеть?

— Нет, если сделаешь то, что она просила, я тебя не трону. В цепях ты окажешься, только в том случае если не выполнишь ее приказ.

— А что она хочет?

— Кабалит и концентратор четырнадцатого уровня.

— А для кого?

— Кабалит ты сделаешь под нее, а концентратор для того, на кого она хочет надеть кабалит.

— Это мужчина или женщина?

— Женщина, — пояснил Норлан.

— А чего Владетельница сама не пришла? С ней все в порядке? — фавн в упор взглянул на него.

— А что с ней станется? — удивленно пожал плечами Норлан, — Занята очень, вот и не пришла.

— Понятно… — протянул фавн и уточнил, — А времени у меня сколько?

— Ей это нужно срочно, поэтому ровно столько, сколько необходимо, и ни часом больше.

— Я смогу отдать уже послезавтра, но если ты… — фавн хитро усмехнулся, но договорить не смог, Норлан жестко схватил его за обруч на шее и прижал к земле.

— Ты сделаешь все очень хорошо и быстро и без всяких условий… потому что я — не она, и не терплю никаких условий. Я всю шкуру с тебя спущу, если это будет не так, а ей скажу, что ты посмел отказать в ее просьбе, и мне пришлось заставлять тебя.

— Мне нужно лишь золото и драгоценности, — заскулил фавн, — я лишь это имел в виду. Отпусти, я все сделаю… даже к завтрашнему вечеру сделаю, если золото и драгоценности дашь.

— Не лги, я это не люблю… Ты хотел потребовать не это… — еще сильнее прижимая фавна мордой к земле, произнес Норлан.

— Да, не это… не это… но я уже ничего не требую… я понял, что был не прав… сейчас я прошу только исходные материалы… у меня нет золота и каменьев… отпусти… я все сделаю…

— Смотри… — Норлан отпустил фавна, и тот тут же отскочил от него на безопасное расстояние.

— И зачем мордой в землю тыкать… я и слова понимаю… — пробормотал он, вытирая лапами мордочку.

— Поговори мне… — с угрозой произнес Норлан, — и вообще, я тебе что, отходить от меня разрешал?

— Нет… — фавн осторожно приблизился вновь к нему и испуганно замер, — не сердись… я уже подошел и молчу… не сердись.

— Вот так-то лучше, — усмехнулся Норлан, затем повел рукой, и у ног фавна заблестело золото и драгоценные камни, — Столько хватит?

— Да, с избытком, — кивнул фавн, — завтра вечером приходи, но попозже… я должен успеть…

— Приду, и кроме концентратора и кабалита, отдашь то, что окажется в избытке!

— Конечно… я же знаю, что золото и каменья, единственное, что маги не могут создать, а могут лишь переместить… Я все отдам, — послушно кивнул фавн.

— Вот и замечательно… и не смей даже думать лукавить мне, пожалеешь, — с угрозой произнес Норлан, потом взмахнул рукой, открывая арку магического перехода и шагнув в нее, исчез.

Через два дня Норлан появился в апартаментах Къяры, ведя за плечо Линду.

— Моя ученица, Владетельница, — он подтолкнул Линду ближе к Къяре, которая сидела в кресле у окна.

Линда удивленно взглянула на Къяру, и ее узкие глаза изумленно расширились. Однако, ничего не сказав, она поспешно потупила голову и опустилась на колени рядом с Къярой.

Къяра кончиками пальцев осторожно приподняла ее голову и тихо спросила:

— Не ожидала увидеть меня в таком виде?

Линда взглянула ей прямо в глаза.

— Вы действительно выглядите не лучшим образом, Владетельница, но я очень надеюсь, что это временно, и Вы скоро почувствуете себя лучше.

— К сожалению, Линда, на скорое улучшение моего самочувствия рассчитывать не приходится… но ты могла бы помочь мне, если захочешь…

Къяра опустила руку, откинулась на спинку кресла и, отведя взгляд, тихо продолжила:

— Когда-то я пообещала, что заберу тебя, и теперь я готова это сделать, но учти, я не настаиваю… ты в праве отказать. Я понимаю, что иметь госпожу, которая долгое время даже защитить тебя не сможет, не самый лучший вариант. Поэтому если ты откажешься, я пойму.

— Что Вы такое говорите, Владетельница?! — Линда хватила ее руку и прижалась к ней губами, — Я с огромной радостью назову Вас своей госпожой, в каком бы Вы не были состоянии. И если я хоть чем-то могу помочь Вам, я сделаю все, что в моих силах… я хоть сейчас жизнь Вам готова отдать… а Вы говорите такое…

Къяра лаково погладила Линду по волосам:

— Малышка, тебе будет очень трудно со мной… ты не понимаешь, на что сейчас соглашаешься… подумай… хорошо подумай, обратного пути у тебя не будет.

— Мне не нужен никакой обратный путь! Я счастлива, что Вы согласились взять меня, я так ждала этого… так ждала… И я даже рада, что Вы в таком состоянии… не потому, что хочу, чтобы Вам было плохо… не подумайте, — испуганно добавила она, — а потому, что могу Вам помочь, и я Вам нужна… это действительно счастье для меня.

— Что ж хорошо, если так… — Къяра повернулась к Норлану, — мой кабалит ей дай.

Норлан протянул Линде кабалит, и та выхватила его у него из рук настолько проворно, будто боялась, что он передумает и не отдаст его ей. А потом быстрым движением надела и затянула, со стоном повалившись на пол.

Къяра тут же склонилась над ней, а Норлан над Къярой. Через пару минут Норлан подхватил Къяру на руки и отнес на кровать. Она была без сознания.

— Ей настолько плохо? — испуганно проговорила Линда, поднимаясь с пола. Ее шею теперь охватывало красивое витое колье с рубинами.

— Да, — мрачно проговорил Норлан, — и чтобы ей стало хоть немного легче, тебе будет нужно постоянно поддерживать ее…

Он отошел от кровати и, взяв со стола красивый золотой концентратор, украшенный крупными рубинами в окружении россыпи брильянтов, протянул его Линде, — Надевай, отныне он твой.

Линда сняла тонкий серебряный концентратор и, отдав его Норлану, надела вместо него новый.

— Ты выглядишь так, будто в нем родилась, — улыбнулся он ей.

— Я рада, что Вам понравилось, учитель, — улыбнулась в ответ Линда и, сразу посерьезнев, спросила, — А сейчас я могу что-нибудь сделать для моей госпожи?

— Да, — кивнул Норлан, — Иди сюда, я все объясню тебе.

С этого времени Норлан лишь изредка заходил в апартаменты Къяры, полностью переложив на Линду заботу о ней. А та старалась изо всех сил и не отходила от Къяры ни днем, ни ночью.

Это постепенно, но начало сказываться. Къяра стала намного лучше себя чувствовать. Исчезли темные круги под глазами, неестественная бледность и худоба, а в талии она поправилась настолько, что теперь уже с первого взгляда было понятно, что она собирается стать матерью.

Как только Къяра почувствовала, что ей становится легче, она стала заставлять Линду оставлять ее, чтобы та могла чаще отдыхать сама. Линда спорила, доказывая, что ей не тяжело, иногда даже плакала, но Къяра была непреклонна.

— Линда, оставь меня, до утра ты мне не нужна, — чтобы не спорить Къяра даже перестала пояснять причину своих требований. Ей надоело постоянно объяснять девочке, что если та сорвется, не рассчитав своих сил, то сделает хуже не только себе, но и ей.

— Тебя настолько раздражает мое присутствие? — в глазах Линды в очередной раз заблестели слезы.

— Нет, малышка, конечно, нет. Но я хочу побыть одна, хотя бы ночью, — Къяра отвернулась к окну.

— Я знаю, знаю… — всхлипнула Линда, — мое присутствие и то, как я выгляжу, выносить трудно… но Къяра… тебе же без меня плохо… тебе станет полегче, и я больше не буду так надоедать тебе…

— Малышка, ты говоришь глупости… ты нравишься мне, и не знать ты это не можешь…

— Ты лишь жалеешь меня! Я не могу нравиться. Даже сейчас, когда я нужна тебе, ты терпишь мое присутствие с трудом.

— Линда, прекрати! Я уже сотню раз тебе объясняла, что это не так. Но ты упорно твердишь свое. Если ты надеешься, что, говоря мне такие вещи, заставишь меня идти на поводу твоих глупых желаний, то ты ошибаешься. Марш к себе и поспи хотя бы часов шесть.

Линда прижала руки к лицу и выскочила за дверь, ведущую во внутренний коридор, соединяющий апартаменты Владетельницы с ее комнатами.

Утром Линда не пришла к Къяре, и та сама зашла за ней в ее комнаты. Однако там Линды не оказалось. Рассерженная и раздосадованная Къяра накинула скрывающий ее фигуру, длинный, расшитый серебром плащ и отправилась к обилайту.

Тот, увидев ее, тут же выгнал из своих апартаментов всех и накинул на дверь магический занавес.

— Я рад, мое сокровище, что тебе уже настолько лучше, то ты решила прогуляться по обители, но могла бы предупредить… вдруг я бы был с той, кого тебе видеть пока ни к чему, — иронично улыбнулся он.

— Норлан, мне не до шуток.

— А я и не шучу… Что бы ты сейчас делала, застав меня с ней?

— Сделала бы вид, что ничего не поняла… К тому же мне действительно не до этого.

— Выглядишь ты неплохо, и как я понимаю, твое беспокойство связано не с твоим самочувствием. Что случилось?

— Линда куда-то исчезла… Вчера я отправила ее к себе отдохнуть, она обиделась на это, и убежала вся в слезах… Но я не обратила внимания. Она уже не первый раз так реагирует на то, что я отправляю ее к себе. А сегодня я не могу ее найти.

— Ты серьезно?

— Я, по-моему, уже сказала, что мне не до шуток…

— Пойдем, я помогу тебе, а потом разберусь, куда делась эта стерва.

— Она не стерва, Норлан. Она очень ранимая девочка, которая сильно переживает по поводу своей внешности.

— Ты что не могла объяснить ей, что для тебя это не играет никакой роли?

— Говорила уже сотни раз. Даже ты понимаешь это… а она — нет. Она ненавидит свой облик и уверена, что остальные должны чувствовать тоже. То, что для меня важным является не то, что снаружи, а то, что внутри, она понимать отказывается. А у меня уже нет сил, повторять одно и тоже изо дня в день.

— Ладно, пошли. Все по порядку. Сначала с тобой разберемся, а потом уже с ней будем.

После того, как Норлан энергетически поддержал Къяру и, пообещав найти Линду и поговорить с ней, заставил ее выпить какую-то его очередную успокоительно-снотворную смесь, она провалилась в темную бездну сна.

Проснулась Къяра от чьего-то внимательного взгляда. Она открыла глаза и, увидев рядом с собой Катарину, вновь зажмурилась и потрясла головой. После смесей, которыми ее поил Норлан, она всегда с трудом возвращалась к реальности, но видения до этого ее не беспокоили. Къяра глубоко вздохнула, решив, что обязательно скажет Норлану, чтобы больше не поил ее такими сильнодействующими зельями. Потом села на кровати и вновь подняла взгляд.

Однако видение не исчезло. Катарина по-прежнему стояла рядом с ее кроватью и немного заискивающе и испуганно смотрела на нее, а потом тихо спросила:

— Ты сердишься?

Голос Катарины был для Къяры подобен грому с неба, ее сердце будто бы сдавили тисках, и рука ее непроизвольно вцепилась в покрывало, сжимаясь до хруста в суставах. Хотя на ее лице не дрогнул ни один мускул, сказывалась привычка всегда держать себя в руках. Ее рука очень медленно разжалась, и Къяра, поднявшись и надев туфельки, встала напротив Катарины. Долгим взором она посмотрела в так хорошо знакомые ей глаза, а потом холодно проронила:

— И что все это значит?

— Я подумала, что так тебе будет легче общаться со мной… — Катарина потупила взгляд, а потом и вовсе опустилась на колени, — Прости, что не спросила разрешения… но я… я боялась, что ты не позволишь и, опять сказав, что я не вынесу этого, запретишь… и тогда бы я уже не осмелилась…

— Не вынесешь что? — уточнила Къяра. Мозг ее отказывался верить в реальность происходящего, которая больше напоминала запутанный сон, чем явь. Но Къяра понимала, что не спит.

— Поверхностного преобразования… — тихо произнесла Катарина.

И тут Къяра догадалась.

— Стерва! Какая же ты стерва и дрянь! — хрипло выдохнула она, а потом ногой с силой ударила, стоящую перед ней на коленях девушку и, повалив ту на пол, продолжила ногами избивать ее. Та не сопротивлялась, сжавшись на полу.

И тут откуда-то сбоку к Къяре шагнул Норлан, обнял ее и оттащил в сторону.

— Все… все… успокойся… то, что она вынесла, похлеще любого твоего наказания будет.

— Это ты? Это ты придумал эту мерзость? — Къяра с яростью взглянула на него.

— Нет, не я. Клянусь. Зачем мне это? Когда я пришел, она почти все закончила… Я лишь помог ей немного и снял последствия… Иначе бы она и двигаться сейчас бы не могла.

— Я не хочу ее видеть! Сейчас же забери эту тварь отсюда! Слышишь? Сейчас же!

— Къяра… — Норлан, осторожно провел рукой по спине Къяры, — успокойся… тебе нельзя так нервничать.

— Я и не буду, если заберешь ее от меня! — она раздраженно отбросила его руку и отстранилась.

— Хорошо, я заберу ее… Пока заберу, а потом мы поговорим. Только успокойся. Ничего экстраординарного не произошло.

— Вот и забирай! — Къяра резко развернулась и ушла в другую комнату.

Норлан подошел к девушке, лежавшей на полу, — Я предупредил тебя, что она не обрадуется… Вставай, пойдем.

И тут девушка разрыдалась, — Почему? Ну почему она так прореагировала? Я же это лишь для нее… Я так хотела ей угодить…

— Линда, все! Прекращай реветь и вставай! Ты знаешь, я не выношу таких сцен. Не прекратишь сейчас же, тебе еще и от меня достанется. За свои поступки и решения надо уметь отвечать.

Девушка вся сжалась и, пробормотав, — Да, учитель, — послушно поднялась.

— Вот и умница. Пойдем.

— Она навсегда отсылает меня? — голос девушки был наполнен отчаянием.

— Я поговорю с ней завтра, и там посмотрим, что можно сделать, чтобы вернуть тебя ей. Пошли.

Когда на следующий день Норлан вошел к Къяре, она сидела на кровати, подобрав под себя ноги и закутавшись в плед.

— Так и не передумала? — тихо спросил он.

— Я не могу ее видеть…

— Сокровище мое, она не вынесет еще одного поверхностного преобразования… и даже если выживет, то потеряет все свои способности… То что она не потеряла их сейчас — счастливое стечение обстоятельств плюс ее неимоверная выносливость. Однако подобное дважды не проходит, начинаются необратимые изменения.

— Я знаю… и не настаиваю, чтобы она возвращалась к своему прежнему облику или меняла этот. Но и видеть ее в нем я не могу.

— Къяра, прекрати капризничать! Тебе без нее сейчас не обойтись.

— Найди кого-нибудь другого вместо нее…

— Кого? Кого я могу найти тебе? Где ты видела мага, спокойно выдерживающего четырнадцатый уровень? Ну где? То что ты разозлилась на нее, я понимаю, но сейчас уже прошло время, возьми себя в руки. Это лишь облик!

— Хорошо… я постараюсь смириться с ним. Пусть придет, — удрученно проговорила Къяра и отвернулась.

Минут через двадцать Норлан привел Линду и подтолкнул ее к Къяре, произнеся:

— Владетельница, она раскаивается, что так поступила, но сделанного не вернуть, постарайтесь простить ее…

Къяра в упор посмотрела на девушку. Рыжеволосая и зеленоглазая красавица нервно кусала губы, и руки у нее тряслись. Катарина не вела себя так никогда.

Къяра презрительно скривила губы и, проронив: — Иди, Норлан, мы разберемся, — демонстративно отвернулась.

Норлан ушел, а Линда, подойдя к ней, опустилась на колени:

— Къяра, прости… я думала тебе будет приятно…

— Приятно что? Видеть тело, которое я похоронила много лет назад? — Къяра раздраженно посмотрела на нее.

— Она нравилась тебе… я знаю.

— Она не только нравилась мне, я любила ее, и что с того? Я любила не внешность и не облик. Если б это было так, то я бы уже давным-давно создала бы парочку ее двойников… идиотка… — Къяра помолчала немного и добавила, — тебя я тоже любила, до вчерашнего дня уж точно… а сейчас… сейчас видеть тебя не могу.

Она резко встала, отошла к окну и отвернулась.

— Къяра, прости… — Линда склонилась к полу и просто зашлась в рыданиях, — я готова еще раз… чтобы все вернуть… только прости… я еще раз пройду через это…

— Если сделаешь это еще раз, потеряешь большинство своих способностей и, лишив меня своей поддержки, обречешь если не на смерть, то на долгие муки. Считаешь, я это восприму с благодарностью?

— Къяра… тогда я не знаю, что мне делать… не знаю… я виновата, очень виновата… накажи… как хочешь, накажи, только не сердись, — рыдания просто душили Линду.

Къяра подошла и опустилась на пол рядом с ней, потом подняла рукой заплаканное лицо и, глядя в изумрудные глаза до боли знакомые и некогда такие дорогие, тихо спросила:

— Объяснить можешь, только очень честно, заглянув в самую глубину своей души: зачем ты это сделала?

— Къяра, я люблю тебя… очень люблю… и я не могла до конца поверить в то, что ты мне говорила, что мой облик не имеет для тебя значения… Я боялась потерять тебя, боялась, что как только ты сможешь вернуться во дворец, ты оставишь меня здесь, так как будешь стесняться моей внешности… и я никогда не смогу быть подле тебя. А если и смогу, за твоей спиной будут шушукаться, указывая на меня пальцами, и смеяться над тобой… Не подумай, я боялась не того, что будут надо мной смеяться, к этому я привыкла с детства. Я боялась, что из-за меня ты окажешься в таком же положении.

— Глупенькая, девчонка, — Къяра отвела взгляд, — за моей спиной не смеет шушукаться и смеяться никто… И если я выживу, и дальше не посмеет.

— Что ты говоришь?! Не смей даже думать о том, что ты не выживешь… У тебя просто очень тяжелая беременность, ты родишь, и все будет как прежде… — Линда схватила руку Къяры и прижала к губам.

Однако Къяра моментально отдернула руку и отстранилась. Из глаз Линды тут же вновь потекли слезы.

— Ну почему? Почему ты так реагируешь? — всхлипывая, произнесла она, — Я не достойна ее облика?

— Ты идиотка, Линда… Что ты знала о Катарине, кода решилась на это?

— Ничего, кроме того, что мне сказал обилайт, что ты очень любила ее, и она нравилась тебе, потому что была удивительной красавицей, он таких больше не встречал… А еще из самого первого разговора с тобой, я поняла, что она была дорога тебе настолько, что ты была готова на все ради нее и до сих пор не можешь пережить ее смерть… И я захотела вернуть ее облик для тебя… Поэтому, когда ты отправила меня к себе, я пробралась в пещеры с захоронениями, нашла урну с ее прахом, считала код и начала поверхностное преобразование.

— Кто тебя ему научил?

— Никто… я книжку у тебя в библиотеке нашла… ты же разрешила ей пользоваться…

— Значит, ты не знала ничего о Катарине… Тогда я просвещу тебя… Моя подруга была особой очень легкого поведения… она не только не умела и не хотела делать ничего, и не только нарушала все, что только можно нарушить, она еще переспала со всей обителью, начиная от магов и заканчивая старшими учениками… От гнева обилайта и казни ее спасало лишь мое заступничество… Я никому не позволяла не только наказать ее, но даже перечить ей… Норлан ненавидел ее, только сделать ничего не мог очень долгое время, пока мы к нему в ученицы не попали… и вот тогда он отыгрался на нас за все…

— Къяра… что ты говоришь? Как такое могло быть? Как ты позволяла ей такое? — зеленые глаза, обрамленные густыми черными ресницам непонимающе широко распахнулись.

— Я была глупым ребенком, Линда… Я не могла противостоять ее обаянию, ее чувствам… Она никогда не перечила мне, и умела так просить, что отказать я не могла. Вся обитель до сих пор уверена, что Катарина была моей любовницей, которую я любила настолько, что прощала ей все ее измены.

— А это было не так?

— Конечно. Я любила ее как близкого мне человека, как сестру. Только никто не верил в это… Мне было абсолютно все равно с кем она спит, и кто ласкает ее такой великолепный стан, я любила не ее внешний вид, а ту испуганную и беспомощную девчушку, взгляд которой прорывался через весь этот облик порой… и которой я не могла отказать ни в чем… Одним словом ты выбрала совсем не то обличье, девочка… Этот облик подходит лишь для того, чтобы от тебя глаз не могли отвести мужчины и, лишь взглянув на тебя, начинали мечтать, как сорвут с тебя платье и прижмутся к твоему великолепному телу… Я о таком не мечтаю, и не мечтала никогда, а вот мужчины будут все у твоих ног, как когда-то у ног Катарины…

— Нет, Къяра! Нет! Я не хочу этого… Я же не знала! — Линда отчаянно замотала головой, и из глаз ее вновь потекли слезы, — Это лишь для тебя… я не хочу никаких мужчин… Ни один, слышишь, ни один из них не коснется меня! Я лучше умру!

— А если я прикажу тебе?

— Твой приказ я выполню… — Линда вся сжалась и опустила голову, ее шикарные рыжие локоны полностью скрыли ее лицо, — любой выполню… можешь хоть сейчас охранникам меня отдать, я заслужила… я все сделаю, все что ты захочешь… Но я никогда не буду вести себя как она по собственной воле… клянусь.

— Почему именно охранникам?

— Потому что… потому что… — Линда всхлипнула, — отец всегда грозился отдать меня им… говорил, что им все равно с кем… хоть со свиньей…

— Это он про тебя так?

— А про кого же еще? Он иначе как скотиной или уродиной и не звал меня… Хотя это не мешало ему развлекаться со мной…

— Что? — Къяра нахмурилась и приподняла голову Линды, — Что ты имеешь в виду?

— Именно то, о чем ты подумала… В моей жизни было столько грязи, что даже представить себе трудно… и мужчин я ненавижу…

— Тогда что ж он тебя грозился охранникам-то отдать?

— А это чтобы я сговорчивее была, и перечить ему не смела. Я знала, что стоит за этой угрозой. Однажды молоденькая помощница кухарки посмела вырваться и убежать от него. Так вот, когда ее поймали, он отдал ее охранникам, а меня он привел в караулку, и мы стояли там около пяти часов, пока они развлекались с ней… больше она не выдержала… труп он приказал выбросить на псарню к собакам, а собак не кормить. За два дня от нее не осталось и следа.

— Мило… отец, как я погляжу, у тебя большой оригинал… — очень злым тоном проговорила Къяра, — Тебе не хочется как-нибудь с ним пообщаться? Уже в новом качестве? Ради такого я тебя даже на пару дней отпустить бы могла…

— Зачем Къяра? Чтобы вспомнить всю ту грязь, что окружала меня? Услышать вновь поток брани и оскорблений? Убить его я все равно не смогу, потому что он мой отец, хоть мне очень не хотелось считать себя его дочерью… Нет, если ты не настаиваешь, я бы хотела вообще забыть, что я когда-то жила там и знала его…

— Я не настаиваю, малышка, — Къяра, впервые с тех пор как Линда поменяла облик, прижала ее к себе, — действительно лучше, чтобы ты все это забыла и больше не вспоминала никогда. Я не буду отдавать тебя никаким охранникам, не бойся.

— Ты простила? — Линда чуть отстранилась и с надеждой заглянула ей в глаза.

— Да, малышка, хотя мне будет очень тяжело привыкать к твоему новому облику.

— Я постараюсь, чтобы у тебя больше никогда не было причин быть недовольной мною… Ты забудешь какой была она, я буду такой, какой захочешь ты, — прошептала Линда и вновь изо всех сил прижалась к Къяре.

Через какое-то время Къяра окрепла настолько, что осмелилась в сопровождении Линды выйти в сад обители. Она долго сидела там на скамейке, глядя в голубое небо и вдыхая аромат роз. Маги обители, при их появлении, тут же опускались на колени и низко склонялись, а потом поспешно удалялись, Но даже такая почтительность не могла скрыть то удивление, которое они испытывали, увидев их.

— Къяра почему они так смотрят? — тихо спросила Линда, — Что их так удивляет?

— Ты, малышка… их удивляешь ты. Не забывай, почти все они переспали с Катариной, и почти никто из них не знает, что она умерла… Так что для них ты — это она, и они не знают, как себя вести…

— И что мне делать?

— Ничего, малышка, ровным счетом ничего…

— А если кто-то из них намекнет мне…

— Да перестань ты дергаться. Никто ничего не посмеет намекать. А чтоб ты совсем успокоилась, я тебя представлю им сегодня. Скажу, что ты сестра Катарины. Через час обилайт соберет их, и мы тоже зайдем.

— Къяра, а это обязательно? Как ты объяснишь им, что нас связывает?

— А я и не знала, что ты настолько пуглива… Как же ты собираешься сопровождать меня, если испугалась девяти магов, которые даже помыслить бояться перечить мне или обилайту? Мне, малышка, приходится и с зарубежными послами общаться, и перед народными собраниями выступать, и перед войсками… и ни от кого я не намерена скрывать, что ты можешь быть и моей советчицей, и помощницей, и любовницей, и никому объяснять я не буду, какие именно отношения нас связывают. Они могут быть любые! И какими именно они будут, в тот или иной момент времени, буду решать лишь я!

— Да, Къяра, конечно… Я поняла.

— И запомни: не смей смущаться! Голову выше, наглый взгляд, ты призираешь их всех, потому что я позволяю тебе все. И обращаешься ко мне только по имени. Поняла?

— Я постараюсь.

— Малышка, ты ведь знаешь, я сейчас не могу ничего… Поэтому тебе придется выступать моей карающей дланью, причем так, чтобы никто и не заметил, что я это сделать не могу… То есть все должны быть уверены, что ты это делаешь, потому что хочешь, а я не желаю тебя останавливать. Ты должна выглядеть самоуверенной и жестокой. Потому что если в твоем взгляде хоть кто-то сможет прочесть растерянность и испуг, ты спровоцируешь огромную проблему, решить которую можно будет, лишь убив очень многих… Учти это. С магами не шутят… они повинуются лишь силе.

— Я поняла, Къяра. Все будет так, как ты хочешь.

— Вот и замечательно, — Къяра вновь откинулась на спинку скамьи и устремила взгляд в небо.

Девять магов обители при их появлении поднялись и преклонили колени, а обилайт поднялся им навстречу и, склонившись, поцеловал руку Къяры.

— Здравствуйте в веках, Владетельница, — произнес он.

Къяра кивнула и небрежно махнула рукой магам, — Можете встать.

— Как Вы себя чувствуете, Владетельница? — поинтересовался обилайт.

— Благодарю, Норлан, чудесно, и малыш тоже, — Къяра легко коснулась округлившегося живота, — Вот пришли посмотреть, как ты тут без меня. Опять совсем распустил всех? Тебе ведь только дай волю, и о правилах твои маги забудут совсем…

— Вы необъективны и излишне предвзяты ко мне, Владетельница, — Норлан усадил Къяру в кресло незаметно, указав глазами Линде, чтобы та встала рядом, — Когда я оставил хоть одно Ваше замечание без должной реакции на него? Вам достаточно лишь сказать чем Вы недовольны или кем, и я все исправлю.

— Они уже обо всем доложили тебе? — Къяра кивнула в сторону замерших перед ней магов.

— Да, Владетельница, но если Вы желаете, они все повторят еще раз и расскажут еще о том, каких добились результатов за последнее время.

— Не надо, Норлан… я все проверю сама… я останусь тут на какое-то время и проверю, или вот она проверит, — Къяра повела рукой, указывая на Линду, а потом обернулась к магам, — Кстати, прошу любить и жаловать: Линда, сестра небезызвестной вам всем Катарины. Она мой маг, — рука Къяры легко легла на бедро Линды и нежно заскользила по нему, — и если хоть кто-то посмеет перечить ей, иметь дело будет со мной… Надеюсь, это понятно всем и ни у кого нет никаких вопросов?

Звенящая тишина была ей ответом.

— Замечательно, — Къяра поднялась, — раз вопросов ни у кого никаких нет, мы пойдем. Норлан, ты проводишь нас?

— Конечно, — Норлан склонил голову, проводил Къяру до двери, затем обернулся к магам и, проронив: «Все свободны», вышел следом за ней и Линдой из зала.

Все маги ошеломленно молчали, стояли и не расходились. Наконец молчание осмелился прервать Смарт:

— Для беременной она выглядит неплохо… — тихо произнес он.

— А еще лучше, что даже не скрывает, что нашла новую любовницу, как две капли воды похожую на предыдущую… — хмуро обронил Тор. Это был темноволосый смуглый маг, среднего роста и мощного телосложения. Его широкоскулое лицо с немного выпирающим упрямым подбородком выражало явное недовольство, а в глубоко посаженных карих глазах под нависающими кустистыми бровями прятался настороженный и недоброжелательный взгляд.

— С чего ты взял, что Катарина была ее любовницей? — обернулся к нему Кай.

— Мне ли не знать… — усмехнулся Тор, — Владетельница обожала ее настолько, что никому не позволяла даже перечить ей… Я попробовал как-то раз приструнить Катарину, о чем пожалел потом очень сильно. Если это тот же самый вариант, времена нас ждут не из легких…

— То, что она защищала Катарину, вовсе не значит, что та была ее любовницей… Она не могла ей быть! — резко заметил Кай.

— Если ты о том, что Катарина спала со всей обителью, так она тогда была в курсе… только трогало ее это мало. Ей, по-моему, даже нравилось то, что Катарина так себя ведет, а может, любила ее настолько, что прощала ей все… И не мешало это ничему, стоило только на Катарину посмотреть, когда она рядом с ней была. Ты тогда еще учеником был и всего этого видеть не мог.

— Да что ты такое говоришь! Заткнись сейчас же и не смей больше про Владетельницу такие мерзости говорить, — Кай шагнул вплотную к Тору.

— Все… Молчу, — Тор театрально поднял руки и опустился на колени, — Готов принести публичные извинения и тебе, и ей, и даже Катарине, если она жива еще конечно, к тому же последнее я уже делал, так что мне не впервой.

— Шут, — злобно проронил Кай и мрачно добавил, — А Катарина умерла давно.

— Так вот почему она сестрицу ее откопала… понятно, — пробормотал Тор, поднимаясь.

— Да заткнешься ты или нет? — Кай с яростью посмотрел на Тора.

— Тор, правда, ты, что это себе позволяешь? Думаешь, раз обилайта нет, то, и язык распускать можешь? — вмешалась в разговор Хилтор, — Так я быстро тебя самого заставлю ему рассказать все, что ты нам тут поведал.

— Все… молчу… ты права, Хилтор… просто я как это чудо рядом с ней увидел, так у меня прям ноги подкосились… ты же знаешь всю ту историю… если она тогда была способна, заставить всех плясать под дудку Катарины, то что будет сейчас даже подумать страшно…

Тора за плечо взял Смарт:

— Тор, тебе тогда мало влетело, еще хочешь? Так за ней дело не встанет, если ты язык свой не прикусишь, влетит еще больше чем тогда. Она шутить не любит. Уже и Хилтор тебе сказала, а до тебя все никак не дойдет. Успокойся, это ее дело с кем она. Тебя это не касается.

— Это вас всех коснется, когда эта Линда начнет тут устанавливать свои порядки.

— У тебя есть что возразить против этого? Тогда что ты не сказал, когда она спрашивала? Или ты только так, за спиной трепать языком можешь? Так учти, до нее и такие сведения быстро доходят и подобной трепотни она не терпит, как впрочем и обилайт.

— Я все это знаю… — очень тихо произнес Тор, — пусть наказывает… Теперь уже все равно… Еще одной Катарины я не переживу.

Тор, прекрати, то, что Линда похожа внешне на Катарину, ничего не значит, — возразила Хилтор.

— Зато значит то, как Владетельница относится к ней… и то, что она не скрывает этого…

— Возможно, но оттого, что ты будешь сокрушаться по этому поводу, не изменится ничего. Пойди, выпей что-нибудь успокоительное и ложись спать. А потом постарайся не попадаться на глаза этой Линде, пока хоть что-то не прояснится. Других вариантов нет, пойдем, я провожу тебя, — Хилтор, осторожно подтолкнула Тора к выходу.

Тот обречено вздохнул и, ничего не ответив, вышел вместе с ней за дверь. За ними начали расходиться остальные. Вскоре в зале остались лишь Кай и Смарт.

— Слушай, Смарт, на что это Тор намекал? Когда это он извинялся перед Катариной? — тихо спросил Кай.

— Это давняя история. Катарина тогда совсем распустилась, Тор жаловался на нее несколько раз Грегу, но это не давало ничего. Ну и после того, как Катарина открыто начала хамить ему, Тор отхлестал ее ремнем и отвел к Грегу… Грег вначале никак не прореагировал на это, забрал Катарину, сказав, что разберется с ней, а вот уже через час пришел к обилайту и потребовал, чтобы Тор был сурово наказан за то, что вмешался в процесс обучения, а потом публично бы извинился перед его ученицей. Обилайт конечно, отказал, Грег ушел, а через пару часов пришел к нему снова и настоял на своем… Как ты думаешь, кто стоял за всеми этими решениями? Я думаю, что не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться… Тор, как ты понимаешь, извиняться отказался, но обилайт умеет заставлять… и он был вынужден сделать это. На еженедельном собрании, на коленях он извинился перед ней… Странно, но на пару месяцев Катарина притихла, ее было не слышно, не видно, а потом понеслось… все стало еще хуже, чем было… Только теперь ей не смел противоречить уже никто… Открыто она не хамила разве только обилайту… и может еще самому Грегу.

— Я понимаю, что Владетельница защищала ее, только с чего Вы все взяли, что она была ее любовницей?

— Ты понимаешь, Владетельница тогда была еще совсем девочкой. Так вот, стоило только этой девочке показаться где-то, где была Катарина, и та тут же бросив все свои любовные заигрывания, летела к ней, падала перед ней на колени и смотрела на нее так, что двух мнений и быть не могло. Эта мерзавка просто шелковая становилась, один только мурлыкающий голос ее чего стоил: «Малышка, ты что-нибудь хочешь? Ты за мной пришла?», — попытался спародировать ее Смарт.

— А Владетельница что?

— Она тихо роняла что-нибудь типа: «Тебя Грег искал… Закончишь развлекаться, подойди к нему…». И дальше Катарина обычно спрашивала: «Это ты хочешь или он?». «Считай, что я», — как правило, отвечала та. «Тогда я уже иду», — мурлыкала в ответ Катарина, и на предложение Владетельницы не торопиться, привычно добавляла: «Малышка, когда я твои желания исполняла не торопясь? Пойдем, все будет так, как ты захочешь, ты же знаешь…»

Кай понял, что для того, чтобы разубедить Смарта в том, что Катарина не была любовницей Владетельницы, ему придется рассказать то, что знал он сам, а этого он сделать не мог. Да и то не факт, что после этого Смарт изменил бы свое мнение, поэтому он решил не спорить больше и задумчиво спросил Смарта:

— Слушай, если Катарина так слушалась ее, неужели она не могла ее приструнить?

— Не знаю, может, не могла, а может, не хотела… Только Катарина себя ни в чем не ограничивала и ничего не стеснялась, и отказать ей было невозможно. Эта стерва умела настоять на своем, даже если ей, вежливо, но твердо отказывали. Она умела плести такие интриги и так подставлять, что закачаешься, поэтому в результате всегда получала то, что хотела. Кстати откуда ты знаешь, что она умерла?

— Владетельница как-то сказала.

— И как давно она умерла?

— Когда они были ученицами обилайта.

— Значит, обилайт не выдержал… Этого следовало ожидать. Только вот как же Владетельница простила-то его? Хотя может, и не простила, просто обойтись без него не может. А может, именно он ей Линду и нашел…

— Так и есть. Линда была его ученицей.

— Откуда ты знаешь? Ты видел ее раньше?

— Не видел, но слышал о ней от обилайта. Однако мне и в голову не приходило, что она так похожа на Катарину.

— Да уж… сходство поразительное… Значит, он сдал ей свою ученицу. Теперь понятно, почему он забрал ученицу у меня…

— Он забрал у тебя Весту?

— А ты не знал? Забрал, уже давно забрал… и для меня это великое счастье, потому что Владетельница жутко взъелась на меня из-за нее, думал, убьет…

— Почему?

— Веста тяжело учится, а Владетельница подумала, что я не мага из нее хочу сделать, а наложницу или себе или еще кому-нибудь… и Катарину мне припомнила… Катарина же вначале моей ученицей была и тоже не желала учиться… Знал бы я тогда, что из нее получится, собственными руками удавил бы стерву… — Смарт покачал головой и тяжело вздохнул, — Теперь понять бы что за птица эта Линда… Что обилайт, говорил-то про нее?

— Просто, упомянул, что есть у него такая ученица, и Владетельница хочет забрать ее раньше срока. Теперь я понимаю почему.

— Да, не понять сложно. Радует только одно, что учил ее обилайт, а он умеет разъяснять правила поведения. Надеюсь, он сумел что-то вложить ей в голову до того, как она попала к Владетельнице. Что ж поживем, увидим, что дальше будет, — усмехнулся Смарт и, потрепав рукой свои и без того растрепанные волосы, направился к выходу, — Ладно, пошли.

После того как Къяра представила Линду и дала понять, что ждет ребенка, скрываться она перестала. Она открыто гуляла по обители, чаще всего в саду, но почти не интересовалась текущими делами. Линда не отходила от нее ни на шаг и старалась не подпускать к Къяре никого. Она словно сторожевой пес ловила пытающихся добиться ее аудиенции еще на подходе и отправляла восвояси.

Несколько раз Хилтор пыталась поговорить с Владетельницей, но Линда даже близко не подпустила ее к ней, заставив все рассказать ей. После чего сообщила той, что обо всем доложит Владетельнице, и если Владетельница пожелает лично переговорить с Хилтор, она ее позовет.

Один раз Тревис, не найдя обилайта, попытался настоять, чтобы именно Владетельница решила, принимать ли привезенную группу детей в ученики обители, потому что решать это надо было срочно. Тогда Линда с такой яростью набросилась на него и, использовав магию, наказала так жестоко, что тот еле сумел подняться. Владетельница, издали наблюдавшая за ними, даже не приблизилась, чтобы поинтересоваться, что послужило причиной столь жестокой расправы. И Тревису пришлось униженно извиняться перед Линдой и клясться, что он больше никогда не посмеет вести себя подобным образом и тревожить Владетельницу такими пустяками.

Кай тоже пытался пообщаться с Къярой, мотивируя это необходимостью поговорить с Владетельницей о дальнейшей судьбе его учеников, которые давно готовы сдать экзамен. Однако Линда и его не подпустила к ней, сказав, что Владетельница решает судьбу учеников лишь самостоятельно и сама выбирает время экзамена. Поэтому подобный разговор в принципе невозможен. Когда же она соизволит принять экзамен, Кая обязательно известят. И Каю ничего не осталось, как отступить, после чего, оставив все попытки пообщаться с Къярой, лишь издали наблюдать за ней.

Такое наблюдение случайно предоставило ему неожиданную возможность, которой Кай тут же не преминул воспользоваться. Как-то раз он увидел, что в сад, где по своему обыкновению отдыхала Къяра, выбежали два маленьких ученика Грегора и, не обращая ни на кого внимания, продолжили затеянные догонялки в саду. Линда, тут же бросившись к ним, моментально отловила сорванцов, но едва она схватила обоих мальчишек, как Къяра, сидевшая на скамейке, предостерегающе подняла руку:

— Не трогай их, Линда. Лишь к учителю отведи.

— Хорошо, как скажешь, — кивнула та и вывела испуганно притихших мальчиков из сада.

Как только она скрылась, к Къяре тут же подошел Кай и преклонил перед ней колени:

— Здравствуйте в веках, Владетельница.

Къяра с усмешкой покачала головой:

— Это что же заставило тебя нарушить приказ обилайта не подходить ко мне?

— Владетельница, я готов понести любое наказание лишь бы услышать хоть слово из Ваших уст… — не поднимая головы, прошептал Кай.

— Значит, ради удовлетворения своей маленькой прихоти ты готов вновь подвести меня под гнев обилайта?

— Владетельница, он не посмеет гневаться на беременную женщину, он накажет меня… и это будет справедливо.

— Ну и хитер ты, — Къяра мелодично рассмеялась, — Ладно, кроме того, что голос мой услышать, что еще хотел?

— Очень хотел узнать, как Вы чувствуете себя, Владетельница, — Кай поднял голову и подобострастно заглянул ей в глаза.

— Неплохо, как видишь, — Къяра улыбнулась.

— Вы простили меня?

— Да, Кай, простила… и рада, что ты сумел обуздать свои чувства.

— Отец научил меня их контролировать, — Кай невесело усмехнулся, — Вы же знаете, он хороший учитель, — а потом, помолчав чуть-чуть, добавил, — хотя жизнь моя после этого потеряла всякий смысл…

— Ничего, со временем новый смысл найдешь, не все сразу.

— Это невозможно, Владетельница, — покачал головой Кай, а потом, вглядываясь ей в глаза, тихо спросил, — А Вы счастливы, Владетельница?

— Смотря что понимать под счастьем, Кай…

— Вы любите кого-нибудь?

— Кай, Владетельница любить не в праве, — грустно улыбнувшись, ответила Къяра, — Я думала, ты уже понял это.

— А Линда?

— Мне нравится она… но не более, — задумчиво проговорила Къяра, — она напоминает мне Катарину, поэтому пока мне это не надоест, ей будет позволено все.

— Что ж будем надеяться, что в отличие от меня ей хватит ума не надоесть Вам, — Кай улыбнулся, — Я искренне желаю, чтобы Вам было хорошо… все равно с кем… лишь бы Вы были счастливы… я очень этого хочу.

— Мне приятно это слышать, Кай, — Къяра улыбнулась.

— Кстати, — Кай вопросительно посмотрел на нее, — А кто счастливый отец Вашего будущего ребенка?

— Официально мой супруг, с которым я уже давно обвенчана. А у кого есть неофициальные версии, тот распростится с ними вместе с головой, — многозначительно усмехнувшись, проговорила Къяра.

— Понятно, — кивнул Кай, — я очень за него рад.

В это время у входа в сад показалась Линда. Удивленно взглянув на Кая, стоящего перед Къярой на коленях, она сурово сдвинула брови и двинулась к ним.

Однако, увидев ее, Къяра предостерегающе подняла руку, и та отступила, замерев на почтительном от них расстоянии.

Къяра перевела взгляд с нее на Кая: — Это все что хотел узнать?

— Я лишь сказать еще хотел. Если когда-нибудь, Владетельница, Вам понадобиться чья-то жизнь, знайте, я с удовольствием отдам за Вас свою.

— Думаешь, твой отец позволит мне это?

— Позволит. Он тоже любит Вас, хоть и скрывает свои чувства… Вы самое дорогое, что у него есть… К тому же он сам принадлежит Вам, и Вы вправе заставить его.

— Что ж я учту это, — кивнула Къяра и, показывая, что аудиенция закончена, протянула ему руку для поцелуя.

— Благодарю, Владетельница, — прошептал Кай и приник губами к ее руке. После чего быстро встал и, еще раз склонившись перед ней, поспешно удалился.

Однажды поздно вечером, в конце седьмого месяца своей беременности Къяра, попросила Линду привести к ней Хилтор, после чего, сказав, что хочет поговорить с той наедине, тут же отослала Линду в свои комнаты.

Линда сидела в своей комнате, размышляя, зачем Къяра могла вызвать Хилтор, когда дверь резко распахнулась и замершая на пороге Къяра, мрачным тоном ей приказала:

— Пойдем со мной!

Линда, не мешкая, вышла и следом за ней прошла к апартаментам Норлана.

У его дверей Къяра замерла и, повернувшись к Линде, негромко, но очень жестко приказала:

— В параллель со мной занавес его подними, одна я не смогу.

— Но, госпожа… — растерянно прошептала Линда.

— Делай, что говорю!

Линда не посмела больше спорить и выполнила приказ. Къяра тут же, резко распахнув дверь, вошла в апартаменты обилайта, прошла к его спальне и, дернув дверь, вошла туда. Линда, следовавшая за ней, застыла на пороге.

Обилайт, накидывающий шелковый халат, обернулся к Къяре:

— Что привело Вас ко мне, Владетельница, в столь поздний час?

Не отвечая ему, Къяра шагнула к кровати и, рывком сдернула с нее одеяло. На кровати, сжавшись, лежала обнаженная девушка, причем с явно округлившимся животом, свидетельствующим о ее беременности, и с испугом смотрела на нее.

— С ученицами развлекаешься, тварь? — Къяра обернулась к обилайту.

— Владетельница… — начал обилайт осторожно, но Къяра не дала ему закончить. Шагнув к нему, она с силой ударила его по лицу.

— Мразь… Я убью тебя!

— Вам нельзя сейчас так нервничать! — обилайт перехватил ее руку, занесенную для нового удара, — Успокойтесь… давайте поговорим спокойно.

— Мне не о чем с тобой говорить! Это мерзко! Ты — негодяй! Обрюхатить ученицу… да я вас обоих изничтожу… — Къяра вырывалась из рук обилайта, пытаясь ударить его.

— Къяра, успокойся! Слышишь? Успокойся, сейчас же! Твое поведение недостойно Владетельницы! — обилайт с силой прижал ее к себе.

— И ты еще смеешь мне говорить о достоинстве?! После всего того, что ты сделал, ты смеешь мне говорить об этом? — Къяра, резко дернув руками и развернувшись, вырвалась из захвата обилайта, после чего, быстрым движением схватила цепочку на его шее, — Я убью тебя!

— Къяра, остановись! В твоем состоянии это делать нельзя! — в голосе обилайта звучал метал.

— Да я лучше сдохну сама, чем позволю тебе такое! — зло проговорила Къяра, натягивая цепочку, и вдруг, разжав руку, стала медленно оседать на пол.

— Что с тобой? — обилайт обхватил ее за плечи, не давая упасть, а затем подхватил на руки.

Весь пол у ног Къяры и подол ее платья были в крови.

— Проклятье! — выругался обилайт, глядя на стекающую по ногам Къяры кровь. Он осторожно уложил ее на кровать, и раздраженно махнул рукой обнаженной девушке: — Веста, марш отсюда в гостиную, там сиди!

Потом обернулся к Линде, — Бегом к Хилтор, срочно приведи ее сюда!

Линда и Веста почти одновременно выскочили из спальни обилайта.

Выбежав из апартаментов обилайта, Линда бросилась к комнатам Хилтор, но они были заперты, и на стук никто не вышел. С помощью магии Линда вскрыла дверь, но Хилтор в ее комнатах не было.

Линда разбудила Тревиса, чьи комнаты были рядом, но и тот не знал, куда ушла Хилтор. Обыскав безрезультатно всю обитель, Линда вдруг поняла, что Хилтор могла и не уходить из апартаментов Къяры, и кинулась туда. Хилтор действительно оказалась там.

Ничего не объясняя, Линда схватила ее за руку и потащила к апартаментам обилайта. Там со словами: «Он срочно звал тебя!», она затолкала ее в спальню Норлана, после чего в изнеможении прислонилась к стене и стала ждать.

В кресле напротив, съежившись и дрожа от холода и страха, сидела Веста, не посмевшая за все это время даже хоть что-то набросить на себя. По лицу ее текли слезы, и она в испуге зажимала рот, боясь проронить хоть звук.

Хилтор вышла минут через десять, держа в руках завернутый в тончайший шелк и кружева сверток.

— Она жива? — бросилась к ней Линда.

— Да, — Хилтор кивнула, — в сознание, правда, не приходит, но жива.

— Какое счастье, — Линда облегченно вздохнула, а потом с улыбкой указала на сверток, — Это ребеночек ее?

— Да, — Хилтор вновь кивнула и угрюмо добавила, — только мертвый он…

— Да неужели сделать ничего нельзя? — Линда потянулась к свертку.

— Сама посмотри — Хилтор развернула шелк и кружева.

Линда повела рукой над ребенком и удрученно вздохнула — сделать действительно было ничего нельзя.

— Красивый был бы мальчик… — с сожалением проговорила Хилтор, вновь укутывая труп младенца, после чего указала Линде на дверь спальни, — Иди, он звал тебя.

Линда поспешно вошла и закрыла за собой дверь. Вся кровать и весь пол комнаты были в крови и повсюду валялись окровавленные куски ткани. В крови был и халат в который был одет обилайт, и одеяло, которым была укрыта лежащая на кровати Къяра. Сам обилайт сидел на краю кровати рядом с Къярой и держал ее за руку. Ее глаза были закрыты, но равномерно вздымающаяся грудь свидетельствовала о том, что она жива. Заметив вошедшую Линду, обилайт кивнул ей:

— Иди, сядь с ней рядом. Ей нужна твоя помощь.

Линда подошла и, заняв место вставшего обилайта, вопросительно взглянула на него:

— Все делать как раньше?

— Нет, — качнул тот головой и, накрыв ее руку своей, наложил на руку Къяры, — Начинай в параллель со мной и поймешь, что надо делать.

Через некоторое время Линда тихо проговорила: — Я все поняла. Дальше могу сама.

— Вот и хорошо, — обилайт выпустил ее руку и отошел. Затем повел рукой в воздухе, и из спальни исчезли все следы крови, а на нем появилось его обычное облачение.

— Я оставлю вас на какое-то время, — тихо проговорил он и вышел.

Линда поняла, что он ушел, чтобы решить, что делать с умершим младенцем и увести из своих апартаментов Весту.

На следующий день в обители появился Владетель. Вызвав к себе обилайта, он мрачно осведомился:

— Зачем звал?

— Ваше желание, Владетель, исполнено, — обилайт склонил голову, — ребенок умер, Къяра жива.

— И как же ты сделал это?

— Я не делал ничего, — обилайт с усмешкой качнул головой, — все произошло само собой. Владетельница не смогла сдержать эмоций… Застав меня с любовницей и поняв, что та ожидает от меня ребенка, она решила воспользоваться магией и убить меня… что и повлекло за собой необратимые последствия.

— А ты умен… — Владетель тихо рассмеялся, — до чего же ты умен… Если конечно же все это не инсценировка для меня…

— Я ждал, что Вы мне не поверите. С Вашей стороны это разумно. Однако у меня есть свидетели, — Норлан протянул ему две звездочки, — Это ключи от кабалитов Хилтор и Линды. Допросите их, они при этом присутствовали.

— Кто такая Линда? — забирая ключи, поинтересовался Владетель.

— Ее маг. Она поддерживала ее все это время и любит ее настолько, что даже поверхностное преобразование прошла, и теперь — вылитая Катарина.

— И Къяра отдала тебе ключ от ее кабалита?

— Она не в том состоянии, чтобы сейчас мне перечить. Я пообещал убить Линду, если она не отдаст ключ, и она отдала.

— Замечательно, — удовлетворенно заметил Владетель, а потом с усмешкой спросил, — И кто из этой парочки твоя любовница?

— Моя любовница — моя ученица. На ней нет кабалита. Вы допросить ее можете и так. У меня лишь просьба: не делайте это слишком жестко. Мне не хотелось бы, чтобы Веста потеряла ребенка.

— Хорошо, — кивнул Владетель, — Еще есть просьбы?

— Есть. Позвольте забрать после разговора с Вами из обители Весту. Къяра обязательно постарается убить ее, как только почувствует, что сможет. На данный момент Весту спасло лишь то, что Къяра, зная что сама убить ее не в состоянии, полностью сконцентрировалась на мне, и не догадалась приказать Линде сделать это. А теперь приказывать ей она уже не может.

— А если не позволю?

— Я не буду помогать Къяре. Вы же понимаете, без меня ей не восстановить свои способности.

— Хорошо. Ты умеешь убеждать. Поговорю с твоей любовницей и можешь отправлять ее, куда хочешь. Кстати, моя дочь тебе действительно надоела, что ты столь открыто предпочел ей другую?

— Вы знаете ответ, — Норлан грустно покачал головой, после чего тихо добавил, — У меня не было другого выхода, хотя я знаю, что она не простит мне это…

Владетель задумчиво сдвинул брови, — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть ее тебе… Меня устраивают ваши отношения, — и, помолчав немного, продолжил — вряд ли получится сразу, но, возможно, со временем мне это и удастся… — затем тяжело вздохнул и испытующе посмотрел на Норлана, — Можешь, объяснить, почему именно так? Ведь результат-то оказался одинаков для тебя.

— Во-первых, я хотел, чтобы она, зная, что во всем виновата сама, ни в коем случае не отказалась от престола. Во-вторых, чтобы, поняв к чему может привести несдержанность, научилась владеть своими чувствами, а в-третьих, постаралась, как можно быстрее восстановить утраченные способности, хотя бы для того, чтобы отомстить мне.

— Как же ты любишь ее, — Владетель в задумчивости вновь покачал головой, — вернее Владетельницу в ней. Кстати, как она?

— Отвратительно, — мрачно проронил Норлан, нахмурившись.

— Что это значит?

— Истерика у нее… она словно разумом тронулась. Помощи моей не приемлет, дерзит и скандалит.

— Где она?

— Мне пришлось ее в цепях в подвал посадить.

— Все настолько плохо?

— Пока — да.

— Ладно, допрошу всех очевидцев и поговорю с ней.

— Было бы неплохо, — кивнул Норлан.

Владетель вызвал к себе сначала Весту, которая подтвердила, что ждет ребенка от обилайта и рассказала, как Къяра застала ее в спальне с обилайтом. Потом он вызвал Хилтор. Та рассказала, что долгое время еще до беременности Владетельницы, докладывала ей обо всем, что происходит в обители. А накануне, после долгого перерыва, Владетельница вновь вызвала ее и стала интересоваться всеми последними событиями. И во время этого разговора она невзначай обмолвилась Владетельнице о новой ученице обилайта, которую тот забрал у Смарта, и о том, что обилайт явно симпатизирует ей. После этого Владетельница приказала ей дожидаться ее возвращения и ушла. А примерно через час в апартаменты Владетельницы прибежала взволнованная Линда и за руку оттащила ее к обилайту. Там она увидела лежащую без сознания Владетельницу и обилайта с ребенком на руках. Кругом все было залито кровью. Обилайт отдал ей ребенка, который был мертв, а сам стал помогать Владетельнице. Она попыталась оживить ребенка и не смогла, когда она сказала об этом обилайту, тот велел ей кремировать его труп и позвать к нему Линду, что она и сделала.

Последней Владетель допрашивал Линду. Она в подробностях рассказала все, что знала, а в конце, рыдая, повалилась ему в ноги и взмолилась:

— Владетель, я умоляю Вас… Сделайте что-нибудь. Если Вы не вмешаетесь, обилайт убьет Владетельницу. Он держит ее в цепях, в подвале и мучает! Сделайте что-нибудь!

— Прекрати! — грозно рявкнул он, и Линда, испуганно сжавшись, замолчала.

— Терпеть не могу ни слез, ни рыданий! — продолжил Владетель, потом, помолчав немного, спросил, — Тебе обилайт позволил там быть подле нее?

— Да, позволил, — стараясь не всхлипывать, тихо проговорила Линда, — он хотел, чтобы я энергетически поддерживала ее там.

— Тогда с чего взяла, что он хочет убить ее?

— Так она… она, — голос Линды прерывался от волнения, — она ведет себя с ним так, что он того и гляди сделает это…

— Так значит, это она пытается спровоцировать его?

— Да, Владетель… она постоянно оскорбляет его и не делает ничего, что он просит… и даже меня от себя гонит… и блок ставит, чтоб я не помогала ей…

— Так значит, это не он ее мучает, а она сама себя, так?

— Не совсем… Он… он приковал ее так, что ей даже с колен не подняться… и сказал, что не выпустит, пока она ему не покорится… а она не хочет покориться. Видно, она решила, что лучше умрет, чем покорится ему… — Линда прижала руки к лицу, борясь с подступающими к горлу рыданиями.

— Ей необходимо покориться, Линда. Никто кроме обилайта не в состоянии ей помочь восстановить утраченные способности.

— Может быть, Вы поговорите с ней, Владетель, и объясните это? Она — Ваша дочь, может, она послушает Вас? — в голосе Линды зазвучала надежда.

— Я поговорю с ней, — едва заметно кивнул тот.

И Линда, приподняв голову, осмелилась спросить то, что больше всего волновало ее:

— А Вы отдадите меня ей, когда она оправится после случившегося?

Увидев в ее глазах, устремленных на него, неподдельный страх, что он может ответить ей отказом, Владетель озадаченно усмехнулся. Его дочь научилась привязывать к себе магов без всякого кабалита.

— Норлан отдаст, когда посчитает нужным, — проронил он и нетерпеливо повел рукой, — Все! Иди!

Линда поднялась и, пятясь задом и кланяясь, поспешно вышла из его апартаментов.

Маграт отдал вошедшему Норлану ключи от кабалитов Хилтор и Линды, после чего отправился в подвал, чтобы пообщаться с дочерью.

Къяра, склонив голову, стояла в углу камеры на коленях, опутанная цепями. Платье на ней было все разодрано, а волосы спутанными прядями разметались по полу. Приподняв голову на звук открывающейся двери, она с ненавистью взглянула на вошедшего. Однако взгляд ее моментально изменился, став ласковым и нежным, как только она поняла, кто это. Ее осунувшееся лицо с запавшими глазами мгновенно озарила лучезарная улыбка.

— Отец… — едва слышно прошептала она.

В этом слове было столько любви и нежности, что Маграт едва справился с собой. Ему безумно захотелось броситься к дочери и, разорвав все цепи, удерживающие ее, прижать к себе, приласкать и защитить. Но даже в это мгновение в его взгляде не промелькнуло ни одной эмоции.

— Мило выглядишь, ничего не скажешь, — тихо проронил он и замолчал.

— Отец, молю, — Къяра склонилась к полу, — забери меня отсюда… он предал меня… я не могу больше видеть его… я все что угодно для тебя сделаю, лишь забери…

— Ты думаешь, ты нужна мне в таком виде, когда ты не можешь ничего? — Маграт жестко усмехнулся, — Может, пояснишь: зачем? У меня уже есть одна очень послушная марионетка… Так к чему мне вторая?

— Отец, смилостивись… я умоляю… — Къяра едва слышно всхлипнула.

— Это я должен просить тебя об этом. Это ведь ты из-за своих амбиций лишаешь меня полноценной наследницы. Ты ведь знаешь, что лишь он может помочь тебе восстановить то, что ты утратила.

— Я не приму его помощь! — Къяра резко вскинула голову и вся подалась вперед так, что цепи удерживающие ее натянулись, выворачивая ей плечи и руки, — Я скорее сдохну здесь, чем сделаю это!

— И почему позволь узнать?

— Я уже сказала… — Къяра осела вниз и отвела взгляд, — он предал меня… он открыто предпочел мне другую… у нее будет ребенок от него…

— То не удивительно… Ты отвратительно выглядишь и ничего не можешь… А он — маг и любил тебя всегда в первую очередь за то что ты из себя представляла. А ты сейчас — ноль. Ты утратила все, чему он учил тебя долгие годы… Я вообще удивлен, что он согласен помогать тебе, несмотря на все твои выкрутасы… Ведь говорил, что тебе необходимо заранее избавиться от ребенка… так нет, пока не довела себя до такого состояния, что даже он не выдержал, все на своем настоять пыталась. Ну и чего ты добилась? Чего? Того, что он другую тебе предпочел, и ты в цепях теперь здесь стоишь, да и то только пока он не решил наказать тебя сильнее?

— Отец, не надо… — скорее простонала, чем проговорила Къяра, низко склонив голову.

— Что «не надо»? Это тебе «не надо» было доводить до такого… — раздраженно проговорил Маграт, потом помолчал немного и более спокойным тоном продолжил, — Ну ладно, сделанного не вернуть… Успокойся и постарайся с наименьшими потерями выйти из создавшейся ситуации. Она по большому счету не катастрофична. Эта девчонка для него была не более чем способ сбросить стресс, которому ты его подвергла. У тебя тоже любовников было предостаточно, так что не делай из этого проблему. Забудь, прости и с благодарностью прими его помощь, пока он не передумал ее тебе дать. Учти, сейчас его заставить не смогу даже я. Твой кабалит на нем в данный момент не более чем фикция, и мы все знаем это. Так что не зли его и покорись.

— Я никогда не прощу, — Къяра судорожно сглотнула и сжала руки так, что пальцы ее побелели.

— Это дело твое, конечно. И хоть это глупо, но в этом случае, я тебе посоветую, все равно смириться и взять от него все что сможешь… А вот потом, — Маграт мрачно усмехнулся, — потом, когда ты станешь сильнее его, ты сможешь заставить его раскаяться в столь неугодном тебе поведении. Подумай об этом на досуге.

— Ты считаешь, я должна покориться? — Къяра подняла голову и, нервно закусив губы, посмотрела отцу в глаза.

По ее тону Маграт понял, что сумел сломить дочь.

— Да, дитя мое, — он шагнул к ней и нежно коснулся ее щеки, — Ты рассчитаешься с ним потом… Надо уметь проигрывать и отступать. Тогда у тебя появляется шанс отыграться.

— Хорошо, — Къяра тяжело вздохнула и отвела взгляд, — Можешь сказать ему, что я покорилась.

— Вот и умница, — ласково проговорил Маграт, после чего стремительно развернулся и ушел.

Поднявшись в апартаменты обилайта, он взмахнул рукой, устанавливая на дверь магический занавес, и обратился к Норлану.

— Она успокоилась и готова покориться.

— Я рад, что Вам удалось так быстро заставить ее обуздать свои чувства, Владетель, — улыбнулся тот.

— Через два часа я сниму барьер свертки, и можешь вывезти отсюда свою девицу…

— Благодарю, Владетель.

— Если еще что-то потребуется, ты знаешь, как со мной связаться.

— Конечно, Владетель.

— Что ж тогда мне не остается ничего как покинуть обитель и терпеливо ждать, получится у тебя что-то или нет.

— Надеюсь, получится. Я, по крайней мере, приложу все силы для того.

— Это радует, — кивнул Маграт и, открыв магический переход, удалился.

Норлан зашел к Къяре и еще у порога услышал ее покорное: «Здравствуйте, учитель».

— Можешь не стараться, — с усмешкой заметил он и, поведя рукой, разомкнул цепи, удерживающие ее, — Твой отец покинул обитель.

— Я могу встать? — ничего не отвечая на его замечание, тихо спросила Къяра.

— Конечно, мое сокровище, — Норлан шагнул к ней, помог подняться и притянул к себе, — Ты что это мрачная такая? Ведь все прошло великолепно.

— Отпусти, — Къяра высвободилась из его объятий, — Лучше скажи, с ним все в порядке?

— Он умер, ты видела его труп. Кроме этого тебе знать ничего не положено, и я не скажу тебе ничего.

— Почему ты не хочешь мне сказать?

— Потому что ты не в состоянии сейчас даже элементарный блок поставить. Это твое счастье, что твой отец не додумался в мыслях у тебя покопаться и не стал тебя проверять, удовольствовавшись твоим несчастным видом. Все! Чтоб больше не смела даже спрашивать об этом. Поняла?

— Да, — Къяра удрученно кивнула.

— Ладно, успокойся. Ты ведь веришь мне? Вот и верь дальше, — он вновь ласково притянул ее к себе и попытался поцеловать, но Къяра снова вывернулась и отстранилась.

— В чем дело? — Норлан нахмурился, — Что с тобой?

— Не могу, Норлан… Не могу… умом все понимаю… понимаю, что это глупо так тебя ревновать и все равно не могу ничего с собой поделать… Я прям явственно так представляю как ты ласкаешь ее и как обнимаешь… Как же я ее ненавижу… Ведь ты никогда не сможешь ее бросить теперь…

— Къяра, что за глупости ты говоришь? Почему не смогу? Легко смогу. Подожди, чтоб родила она, я заберу у нее ребенка, и делай с ней что хочешь.

— Норлан, ты вот так легко откажешься от матери своего ребенка?

— Къяра, насколько я помню, ты легко убила отца своего ребенка. Почему же тебя смущает мое такое же отношение к ней?

— Она любит тебя! Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять это.

— Ты хочешь сказать, что дракон тебя не любил?

— Ты сравниваешь несравнимые вещи!

— Хорошо, не будем сравнивать. Она моя ученица Къяра. Я купил ее, и она принадлежит мне. Учиться она не хотела, и мага из нее не получилось, поэтому я имел полное право избавиться от нее. Однако она абсолютно здоровая, физически крепкая, достаточно симпатичная, что было важно, чтобы Владетель ничего не заподозрил, и к тому же обладает природным магическим потенциалом. Поэтому перед тем как избавиться от нее я решил использовать все это и получу в ближайшем времени то, что хотел — смоделированную мной ситуацию, плюс здорового ребенка. Больше мне от нее ничего не нужно. И я не понимаю, в чем ты хочешь упрекнуть меня? В том, что я не влюбился в нее или в чем?

— Не знаю… я ничего не знаю, и не понимаю, что со мной… я знаю лишь одно: у меня сердце рвется от боли, когда ты сейчас касаешься меня…

— Успокойся, моя Лаона. Я не коснусь тебя больше, пока сама не захочешь. И все будет так, как ты пожелаешь… По большому счету я даже от ребенка готов отказаться в угоду тебе… Так что тебе решать их судьбу. Ты только скажи.

— Ты хотел их вывезти из обители, вот и вывози, — Къяра нервно сглотнула и повела плечом, — Я постараюсь перестать ревновать тебя к ним…

— Как пожелаешь, — улыбнулся Норлан и кивнул на дверь, — Пойдем, провожу тебя в твои апартаменты.

— Как скажите, учитель, — Къяра склонила голову.

— Мило… очень мило, — иронично прищурившись, заметил Норлан.

Линда стояла у окна в апартаментах Къяры, когда дверь распахнулась, и вошли Къяра и Норлан.

— Госпожа… господин, — Линда преклонила колени.

— Можешь встать, — махнул рукой обилайт, — и иди приготовь что-нибудь поесть своей госпоже, — после чего обернулся к Къяре, — Что есть будете, Владетельница?

— Что скажите, то и буду, учитель, — мрачно отозвалась та.

— Ну не капризничай, девочка моя. Ты же знаешь, я хочу лишь помочь.

Къяра в ответ не проронила ни звука.

— Ладно, — обилайт тяжело вздохнул, — хочешь в таком стиле общаться, будем в таком, — и повернулся к ожидающей пояснений Линде, — мясо, овощи и сок приготовишь и проследи, чтоб все съела она, — после чего, не прощаясь, вышел.

Накрыв на стол, Линда пригласила Къяру к столу и, дождавшись, чтобы та села, встала у нее за спиной.

— Не надо так стоять, Линда. Сядь. Если хочешь, можешь поесть со мной, не хочешь — так посиди, — тихо проговорила Къяра, придвигая к себе тарелку.

— Благодарю, госпожа, но я не хочу есть, я ела недавно, я так посижу, если хотите, — ответила Линда и присела к столу.

— Это приказ обилайта, чтобы ты так обращалась ко мне? — не поднимая глаз от тарелки, негромко осведомилась Къяра.

— Нет, напрямую он не приказывал мне это… только он мне так всегда про Вас говорит: «твоя госпожа или Владетельница» и мне кажется, он будет недоволен, если я буду обращаться к Вам иначе, — в замешательстве пожала плечами Линда.

— Понятно, — все тем же тихим и каким-то очень отстраненным голосом проговорила Къяра и надолго замолчала, погрузившись в процесс еды.

Лишь когда она закончила есть, Линда осмелилась прервать молчание и тихо спросила:

— Как Вы себя чувствуете?

— Нормально.

— Мне можно будет помочь Вам?

— Это надо спрашивать не у меня, — Къяра поджала губы и отвернулась.

— Владетельница, я ничего не понимаю…

— Что ты не понимаешь? Что у тебя теперь другой господин, и лишь он в праве решать, что тебе делать? Ты это понять не можешь? — раздраженно спросила она.

— Владетельница, он все делает, чтобы помочь Вам… и я по-прежнему в Вашей власти. Я выполню все, что Вы пожелаете…

— Ты будешь делать лишь то, что скажет он, — поднимаясь из-за стола, хрипло проговорила Къяра и, зло сверкнув глазами, добавила, — А сейчас оставь меня, я устала.

В глазах Линды засверкали слезы, но она не посмела спорить и, поклонившись, удалилась в свою комнату.

Вечером к Линде зашел обилайт.

— Почему ты здесь, а не у нее?

— Она выгнала меня, — Линда склонилась перед ним.

— Ты чем-то прогневала ее?

— Если и прогневала, то не знаю чем… — Линда подняла на него глаза, покрасневшие от слез, — я лишь спросила можно ли мне будет помочь ей… А она сказала, что я должна теперь делать лишь то, что Вы мне прикажете и выгнала.

— Вот ведь упрямая какая, — обилайт укоризненно покачал головой и тяжело вздохнул, — Что ж, в этом случае, я приказываю тебе четыре раза в день ее кормить и исполнять все ее прихоти, а также минимум часов пять поддерживать энергетически. И еще запрещаю тебе покидать ее, без моего на то разрешения. А если ты ослушаешься, строго накажу. Поняла?

— Да, господин, — Линда послушно склонила голову.

— Тогда отправляйся к ней.

Узнав о приказе обилайта, Къяра больше не выгоняла Линду. И та везде сопровождала ее как раньше. Но на этом всякое сравнение с тем, что было раньше, заканчивалось. Къяра изменилась до неузнаваемости. Постоянно мрачная, молчаливая и хмурая, она много и упорно занималась и одна, и с обилайтом, но способности ее почти не восстанавливались. Выдержать или перераспределить она могла любое по силе воздействие, но применять и использовать — не могла.

Месяца через три обилайт не выдержал и на одном из занятий резко схватил Къяру за плечо.

— Я ничего не понимаю! Это твои очередные закидоны или что? В чем причина, что ты не держишь энергетику? В чем?

— Если бы я знала ответ, то Вам не пришлось бы задавать мне этот вопрос, — хмуро сквозь зубы процедила Къяра и отвернулась.

— Ты понимаешь, что для этого нет причин?! Ты полностью восстановила свой потенциал, ты можешь нейтрализовать даже четырнадцатый уровень, перераспределив его любым образом, так почему ты не удерживаешь даже первый и не используешь его?!

— Вы считаете, что я начну его использовать, если Вы будете кричать, учитель? — мрачно заметила Къяра, презрительно скривив губы.

— Хорошо, я не буду кричать… — Норлан отпустил плечо Къяры и отошел к окну, — но ты должна постараться и начать работать. Соберись и начни хотя бы в параллель со мной вести действо. Я не требую ничего сложного… ты в пять лет это умела. Давай, пробуй и не смей отводить поток! — он раскрыл перед ней сферу и передал энергетику.

Къяра перехватила ее и в параллель постаралась удержать, но как только Норлан убрал свое воздействие, отвела и сферу закрыла.

— Ты что творишь?! Я что непонятно сказал? Не смей ее отводить! Не смей!!!

— Я не могу ее удержать. Не могу, — тихо проговорила Къяра, зло сверкнув глазами, — Никак Вам хочется, чтоб я потеряла над ней контроль и взрыв тут устроила?

— Лучше роняй энергетику, чем отводить! Я подстрахую…

— Вы не успеете подстраховать, учитель, я сама еле успеваю ее отвести, это еще в тот момент происходит пока Вы свое воздействие убираете. Так что делать я это не буду.

— А я сказал: будешь!

— Нет, не буду, потому что знаю, что ничего это не даст кроме неконтролируемого энергетического выброса.

— Ты несносна! Ты не хочешь даже пробовать! Но я заставлю, заставлю тебя начать работать!

— Вы действительно считаете, учитель, что дело лишь в отсутствии моего желания? — Къяра удивленно приподняла брови.

— Да. И я заставлю тебя в этом убедиться, — Норлан обернулся к Линде, все это время стоящей у дальней стены кабинета, и приказал, — Быстро приведи сюда самого младшего ученика Грегора. Бегом!

Линда, испуганно кивнув, выскочила за дверь апартаментов Къяры.

— Норлан, — Къяра пристально посмотрела ему в глаза, — Ты действительно, — она выделила это слово, — так считаешь?

— Къяра, ты можешь, физически можешь это сделать… Можешь! Но не делаешь. Значит, это психологический блок, который надо преодолеть, и я заставлю тебя это сделать. Представь, что на месте этого мальчишки твой сын и ты сделаешь все. Я гарантирую это тебе.

— Так вот ты что задумал… — Къяра поморщилась, — только не выйдет у тебя ничего. Я не позволю тебе использовать со мной такие методы. Можешь, что угодно делать с этим учеником, я даже пальцем не пошевелю. Я заранее тебе это говорю. Это будет лишь убийство. Хотя ты, конечно волен убить любого ученика… Хоть всю обитель у меня на глазах реструктурируй, мне все равно.

— Не остановишь меня с мальчишкой, на его месте окажется твой сын. Поняла?

— Ах вот как ты заговорил… Надо же… Только это меня больше тоже не трогает. Можешь убить и его, если уже не убил… Я же все равно проверить не могу, жив он или нет. А если ты способен меня так пугать, после того как клялся приложить все силы, чтобы спасти его, верить я тебе не могу.

— Къяра, я обещал приложить все силы, потому что надеялся, что ты после этого все сделаешь, чтобы восстановить то, что утратила из-за него… а ты капризничаешь. Прекращай! И я сдержу обещание.

— Это не капризы, Норлан… — Къяра прижала на несколько секунд руки к вискам, потом, опустив руки, нервно сцепила их и стала перебирать пальцы.

— А что? — мрачно осведомился тот.

— Не знаю… — она задумчиво покачала головой, — возможно, я утратила какую-то способность, о которой ты даже не подозреваешь, которую все маги привыкли считать непременной данностью, как способность ощущать тепло и холод или видеть… Тебе кажется нереальным ее отсутствие, но она пропала у меня, и именно это не дает мне управлять энергетикой.

— Къяра, ты говоришь глупости! — Норлан раздраженно взмахнул рукой, — Ты на примере с Линдой должна была убедиться, что если есть потенциал, то маг может работать, а если не работает, то его держат лишь собственные внутренние блоки.

— Норлан, неужели ты думаешь, что я могла установить внутренний блок?

— Другого варианта нет.

— Есть. Только ты боишься даже себе в этом признаться.

— Къяра, ты просто ищешь способ отказаться от своего предназначения…

— Ты ошибаешься, Норлан, и я докажу тебе это…

— И как?

— Я спущусь в колодец желаний.

Норлан резко шагнул к Къяре, схватил ее за плечи и, притянув к себе, заглянул в глаза, — Ты знаешь о нем? Знаешь где он?

— Я знаю, что один из входов есть в пещере дракона, которого я убила… он рассказал мне про него, — усмехнулась Къяра.

— Значит, ты знаешь, что входов несколько, — Норлан нахмурился, — А ты знаешь, что выхода оттуда нет ни одного, и вместо исполнения желания там можно оставить свою жизнь?

— Знаю, — Къяра отвела взгляд и, мрачно усмехнувшись, добавила, — и еще знаю, что она мне ни к чему, если я не могу исполнить свое предназначение…

— Къяра, ты с ума сошла! — Норлан раздраженно тряхнул ее за плечи.

— Ты это знаешь, не хуже меня — Къяра поморщилась, — у меня не осталось ничего из того, чем я дорожила: ни любви, ни дружбы, ни ребенка… у меня остался лишь долг, который я не могу выполнить. Так к чему мне жизнь?

— Къяра, прекрати! Я клянусь, что не трону твоего сына и не буду использовать методы, которые тебе не нравятся, только выбрось подобные мысли из головы.

В это время, дверь распахнулась и на пороге показалась Линда, рядом с которой стоял младший из учеников Грегора.

— Иди с ним в сад погуляй! — раздраженно приказал Норлан, обернувшись к ней, — Я позову, когда понадобитесь!

— Да, обилайт, — склонилась Линда и вновь закрыла дверь.

Проводив ее взглядом, Къяра перевела взгляд на Норлана:

— Ты понимаешь, что твое обещание ничего не меняет? Я зашла в тупик, и выхода у меня иного нет.

— Я не отпущу тебя!

— И чего ты добьешься? Чтобы я вместо управления империей ублажала тебя своим присутствием? Ты к этому стремился? И ради этого всем пожертвовал, в том числе и моей любовью?

— Къяра, это — самоубийство!

— Нет, Норлан. Это — шанс, единственный шанс, и я должна его использовать.

— Къяра… ты хочешь, чтобы я согласился отправить тебя на верную смерть?

— Нет, я хочу, чтобы ты помог мне использовать единственную оставшуюся возможность стать той, кем я должна была стать, кем ты хотел, чтобы я была, кем ты готовил меня быть… я чувствую, что других способов нет. Когда-то мой отец рискнул бросить меня в пропасть, чтобы дать мне шанс… теперь это предстоит сделать тебе.

— Къяра… Помнишь, твой отец приезжал сюда, когда ты овладела образом дракона?

— Да.

— Так вот. Он приезжал предупредить о том, что ему о тебе навещала гарпия. Ты ведь знаешь, что она вещала ему… и все ее предсказания на данный момент, в общем-то, сбылись. Кроме одного, последнего. Она сказала, что ты можешь получить власть над обеими своими сущностями, но лишь до тех пор, пока несбыточное желание не затянет тебя в колодец, где оно могло бы быть исполнено. Так что это не шанс. Это смерть.

— А про дракона она что-то говорила?

— Была одна фраза: Вторая сущность может притянуть подобную, избавиться от которой можно будет лишь после длительной борьбы, последствия которой придется долго преодолевать.

— У нее неоднозначные трактовки. Так что понимать можно, как хочешь.

— В данном случае все предельно ясно. Потеря власти над твоими сущностями, может трактоваться лишь как твоя смерть. Потому что твоя жизнь заключена именно в этих твоих сущностях.

— Норлан, а зачем мне эти мои сущности? Магом я быть перестала… А драконом… Образ дракона неприятен мне после того, что произошло со мной… К тому же, зачем мне быть драконом? Управлять империей в этом виде?

— А почему нет?

— Ты с ума сошел… Я ненавижу мою империю в этом образе… Понимаешь? Ненавижу! Мне претит ложь и подлость на которых строятся все дворцовые отношения и их иерархия… И я ненавижу магов… Конечно, я могу обуздывать эти чувства… пока могу… но если я смогу управлять империей только так, мне может надоесть сдерживаться… и я сама могу стать драконом-разрушителем, которого так стремилась уничтожить.

— Къяра, не торопись. С чего ты взяла, что перестала быть магом?

— Норлан, это очевидно. Не лукавь хоть сам перед собой… — Къяра нежно коснулась его плеча и печально заглянула в глаза, — У меня нет другого варианта. Я должна попытаться. Отпусти…

Норлан тяжело вздохнул и отошел к окну. Взявшись рукой за переплет, он долго молча стоял, а потом обернулся к Къяре:

— Я знаю, что это безумие, но чувствую, что ты не отступишься… Поэтому, держать тебя не буду — иди, — он взмахнул рукой, открывая арку магического перехода, — И хоть это глупо, я буду верить, что ты сможешь вернуться, моя Лаона. Я буду ждать тебя… ждать несмотря ни на что… всю жизнь, если потребуется.

— Я знала, что ты скажешь это, — Къяра едва заметно улыбнулась и, не прощаясь, шагнула в магическую арку.

В пещере дракона она прошла на самый нижний уровень, открыла неприметную дверь и, зайдя в пустую маленькую комнату, закрыла ее за собой. Оказавшись в полной темноте, она подняла руки вверх и стала читать древнее заклинание, после чего пол под ее ногами разомкнулся, и она полетела вниз.

Почувствовав, что падает, Къяра инстинктивно сгруппировалась, чтобы самортизировать момент приземления, но приземления не последовало. Чувство полета вдруг неожиданно исчезло, а вокруг Къяры мягким матовым светом замерцало плотное облако древней магии в котором она зависла.

— Что ты хочешь? — скорее почувствовала, чем услышала она.

— Я? Ничего… — покачала она головой.

— Тогда зачем пришла?

— Мне некуда больше идти. Чтобы выполнить то, что ты пообещал дракону, мне пришлось отдать все, что мне было дорого… у меня не осталось ничего кроме долга, выполнить который сил у меня теперь нет… и такая я не нужна никому. Поэтому и пришла.

— Ты знаешь о том, что я обещал ему?

— Да. Он сказал, что это ты указал ему дорогу ко мне и пообещал от меня наследника.

— И что мне теперь делать с тобой?

— Тебе решать, — с усмешкой ответила Къяра, — возможно, забрать у меня то последнее, что осталось — мою жизнь… а возможно, дать мне силы выполнить мое предназначение и долг.

— Ты знаешь, что я ничего не даю, не потребовав взамен что-то самое ценное?

— Мне нечего тебе предложить, я ведь уже сказала, что у меня не осталось ничего, что ценно для меня… Я и так отказалась уже от всего… Так что тебе придется взять мою жизнь. Больше мне нечего тебе дать.

— Ты хочешь умереть?

— Нет. Но жить, не имея возможности выполнить мое предназначение, тоже не хочу.

— Ты поставила меня в непростое положение, предлагая или взять, не дав ничего взамен, либо дать, не требуя взамен ничего.

— Зато у тебя есть выбор.

— Выбор — это, конечно, приятно… но не настолько, чтобы изменить из-за этого принципам.

— Мне жаль, но помочь тебе в этом случае я ничем не могу… Хотя, знаешь, — Къяра задумчиво покачала головой, — можешь подарить мне что-то, а потом забрать жизнь…

— Но ты же не хочешь ничего…

— Считай, что я хочу получить сюрприз от тебя и подари то, что сам захочешь.

— А если тебе не понравится мой сюрприз?

— Обещаю, я все равно с благодарностью приму его.

— Что ж, посмотрим… Держи, — мерцание вокруг Къяры увеличилось и она увидела, что в руках ее появилась очень красивая магическая диадема, будто сотканная из сверкающих лучей, попавших в сеть великолепно ограненных брильянтов.

— Что это? — спросила она.

— Твоя смерть, — рассмеялся ее таинственный собеседник, — Надень и в муках распростишься со всем, что дорого тебе. Я заберу сразу все…

— Испугать решил? — усмехнулась Къяра, — Только я не из пугливых. Я приму твой подарок и ты получишь то, что захотел. В любом случае другого пути у меня не было, и я благодарна тебе.

Сняв свою диадему и мягко оттолкнув ее от себя, в облако магии, где та тут же растворилась, Къяра осторожным движением надела на голову новую диадему. Яркая вспышка света моментально заполнила все ее сознание, и образы, чувства, мысли и картины виденные ею в двух ее различных сущностях закружились в одном водовороте, рвя нестерпимой болью сознание на части. А потом все ее сознание заволокла темнота.

Свет, мягкий магический свет, плотный на ощупь и в тоже время невесомый, окутывающий со всех сторон и нежно ласкающий и тело, и сознание вытянул Къяру из небытия мрака. И она, глубоко вздохнув, широко раскрыла глаза и осмотрелась. Однако кроме мерцающего тумана магии ничего не увидела.

— Где я? — удивленно подумала она.

И тут же почувствовала ответ: — Там же, где и была, в моем колодце.

— Смерть здесь такая?

— Нет, здесь такая — жизнь.

— Ты не стал убивать?

— Смотря что… Я убил то, что составляло тебя раньше, ты стала другой.

— И какой же?

— Какой сама захотела…

— Я?

— Да, ты. Ты хотела стать идеальной правительницей, чтобы выполнить свое предназначение и свой долг. Так вот теперь ты она и есть.

— Но моя жизнь, принадлежит тебе… ведь это плата.

— Ты отдашь ее своей империи, я удовлетворился тем, что ты согласилась ее отдать так же, как до этого отдала все, чем дорожила. Кстати, я вернул тебе твою любовь. Береги ее, больше ее не вернуть никому. У меня лишь одно требование: никто не должен знать, чем ты расплатилась со мной.

— Я клянусь: от меня это никто не узнает.

— Замечательно… что ж в этом случае прощай, милая гостья. Было приятно пообщаться с тобой… настолько приятно, что даже отпускать тебя не хочется… давно мне такие очаровательные визитеры не попадались.

— Благодарю тебя. Я несказанно признательна тебе за твою щедрость и доброту и благодарна, что вопреки своему желанию, уйти мне позволяешь, — Къяра повела рукой и ее сердечный порыв, преобразовавшись в магический поток, серебристым облачком, слетев с ее руки, растворился в облаке окружающей ее магии.

— Ах, чаровница, — магическое облако плотным кольцом обхватило Къяру, — Не боишься, что передумаю и не отпущу?

— То в твоей власти было с самого начала, так что мне этого бояться не резон.

— Чаровница… чаровница… ах, какая чаровница, — зазвенело отовсюду серебристым эхом, и облако еще плотнее обхватило ее, а потом мягким шепотом выдохнуло прямо в ухо, — Мои двери всегда будут открыты для тебя в обе стороны, поэтому приходи, когда пожелаешь. Я буду рад тебе. Сделать большего для тебя не смогу, ты и так получила сейчас все, что только могла, а вот совет дать или на вопрос ответить — это легко.

— Я обязательно воспользуюсь как-нибудь твоим предложением. Благодарю тебя, — серебристое облачко благодарности вновь слетело с руки Къяры.

— Я буду ждать, милая чаровница, — тепло вздохнуло облако и, подхватив Къяру, увлекло наверх, поле чего мягко отступило и растаяло без следа. А Къяра оказалась в комнате, из которой начала спуск в колодец желаний.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

Реклама на сайте