«Отдел странных явлений: Тайны Черной Земли»

Котенко А. А Отдел странных явлений: Тайны Черной Земли

Пролог

Если кошка оказалась запертой в помещении, то она сядет у двери и будет терпеливо ждать, когда ей откроют.

(Бастет)

Египет, ноябрь 1922 года

Говард Картер и лорд Карнарвон стояли под палящим египетским солнцем, от которого мало спасали куцые тени многочисленных скал. С замиранием сердца археологи смотрели на ступеньки уходящей вниз лестницы, где в густой тени ученых ждала запечатанная дверь. Говард долгих три недели томился в ожидании лорда, чтобы в его присутствии вскрыть древние печати.

— Здравствуй, дорогой мой фараон, — улыбнувшись, сказал археолог, не в первый раз осматривая печать господина Тутанхамона, — наконец-то я нашел эту усыпальницу.

Несколько фотоснимков гробницы после того, как художник во всех деталях перерисовал все наложенные на скальную дверь печати, изображающие шакала и девять военнопленных[1], и рабочие, нанятые учеными в Каире, принялись разбирать дверь. Неотесанные серые камни, закрывающие проход от пола до потолка, не так легко поддавались киркам и ломам. И только к полудню следующего дня перед археологами открылась галерея в полтора человеческих роста, резко уходящая вниз.

Но стоило Картеру вместе с инспектором древностей ступить туда, как из гробницы, словно черт из табакерки, выскочила черная кошка. Шерсть дыбом, дикие желтые глаза метались в поисках неизвестно кого, словно среди сотни членов экспедиции животное отчаянно разыскивало своего хозяина. Но не найдя его, кошка бросилась наутек. Она мчалась так, будто за ней гналась не просто собака, а Цербер собственной персоной.

— Кошка? — только и успел произнести опешивший лорд Карнарвон.

— Из гробницы? — не менее удивленным тоном прошептал Картер, наблюдая за тем, как нанятые им для вывоза сокровищ в Каир арабы гонялись за неизвестно как очутившейся в захоронении незваной гостьей. — Я понимаю еще ларцы Эхнатона, что валялись наверху лестницы, но живая кошка… Как она… три тысячи лет…

Не могла же эта бестия просидеть взаперти так долго!

Но другого-то выхода из гробницы не нашлось, как позже напишет в своих мемуарах Говард Картер.

Животное сжимало в зубах какие-то бумаги и старалось прорваться через толпу не очень дружелюбно настроенных к нему членов экспедиции.

Кто бы мог подумать, что поймает странную кошку Эвелина Герберт, дочь лорда Карнарвона. Английская леди, бросив на таинственную беглянку свой газовый платок, нарушила ее планы побега. Кошка запуталась в тонкой ткани, и женщина смогла взять ее на руки.

— Моя, лапочка, ну-ка покажи, что у тебя в зубках…

Эвелина ласково гладила кошечку по спинке, но та смотрела на свою пленительницу словно на злейшего врага. Животное бы шипело, если бы не мешали бумаги, что оно держало во рту. Один араб, стоявший неподалеку от молодой англичанки, аккуратно надавил на скулы, и папирусы, которые кошка зачем-то хотела унести с собой, упали на землю.

— Славная кошечка, — поглаживал ее подоспевший лорд Карнарвон, — милое животное, кысь-кысь-кысь, мистер Картер, посмотрите, что она утащила…

Руководивший экспедицией археолог уже внимательно изучал две бумаги. Да-да, именно бумаги, потому что изделие вряд ли могло походить на древний папирус. Стрелочки, словно в современных книгах, схематичные человечки: голова и ручки-ножки палочками, подписи на незнакомом ему, мистеру Картеру, языке. Но это современный язык, археолог мог поклясться всеми сокровищами из найденной гробницы! А иногда среди иностранных надписей встречались и знакомые ему английские 'must die' и 'damn'.

— Похоже на славянский алфавит, Россия или Болгария, но никак не древнеегипетский! — к Картеру подошел один из журналистов. — Да-да, я бывал в Петербурге, а тетка моей жены родом из Софии, я немного знаю эти языки… похоже, что это современный русский. После революции они выбросили некоторые буквы… Менпехтира — идиот?! Эйе — старый козёл? Гоша Кут-сенко — это что-то вообще, украинское. Милая Анечка… Хмм… ну и диалект, никогда не слышал такого имени как 'Имхо'!

Журналист пристально всматривался в череду корявых русских букв, написанных очень странными чернилами: половина эпитетов и выражений была ему просто-напросто незнакома, но одно он мог сказать с уверенностью — писавший этот документ был лично знаком с придворными древнего фараона. Не исключено, что автор схемы был приближенным Его величества.

— Вы хоть понимаете, что говорите? — возмутился Картер, тряся перед журналистом странной находкой. — Откуда в египетской гробнице взяться документу из Советской России? И вот этому портрету!

Говард не мог поверить в происходящее. Со второго листа на археолога и журналиста, лучезарно улыбаясь, смотрел парнишка лет семнадцати, судя по одеждам — знатный египтянин, державший в руках очень знакомую черную кошечку. Но картинка была яркой четкой и реалистичной. Таких даже с помощью самого дорогого фотоаппарата получить не удавалось. Тем более, в цвете!!! Картер хотел было протянуть бумагу журналисту, как вдруг почувствовал адскую боль в запястье. Черная кошка, вырвавшись и покусав нескольких человек, отвоевала свое сокровище и кинулась с ним наутек, в сторону Нила, ловко маневрируя между скал.

— Стреляйте в нее, не дайте ей уйти! — вопил лорд Карнарвон, махая руками, тогда как его дочь перевязывала рану мистера Картера.

И тут Карнарвон схватился за сердце. Кошка, отбежав от лагеря ученых на сотню ярдов, словно мираж, растворилась в пустыне.

За спиной у англичанина стояла целая толпа, и все видели то же самое.

— Что за проклятье на тебе, Тутанхамон? — прохрипел великий археолог, крепко сжимая покусанное запястье.

Кошка, тяжело дыша, сидела на берегу Нила, любуясь потрепанными, но не изорванными документами.

— Что, Бастет, доигралась? — высунув морду из зарослей тростника, спросил крокодил.

— Мяу, все в порядке, я успела выкрасть последние доказательства!

— Нельзя было уйти через четвертое измерение?

— Сет, будь он тысячи раз проклят… запер гробницу снаружи.

Часть 1. Спящая красавица

Моя жизнь как игра,

Я в ней герой,

Мне победа важна

Любой ценой…

Хельга

Москва, июнь 2007

'Тутанхамон, 18 династия, правил Египтом 6 лет. При нем столица перенесена из Ахетатона в Фивы и восстановлен культ Амона. Умер в 18 лет. Гробница найдена в ноябре 1922 года британским исследователем Говардом Картером. Все члены экспедиции, кроме самого Картера умерли в скором времени при странных обстоятельствах', - Маша, зевая, свернула окно, порадовавшее очередным пересказом исторической статьи. Завтра экзамен по истории древнего Востока, а девушка все еще сидела на первом разделе, Древнем Египте, старательно готовя боекомплект шпаргалок. Википедия — кладезь народной мудрости, но и его приходилось проверять на несколько раз, слишком много ошибок таилось в его дебрях.

Всех фараонов не запомнить и не перечесть. Но оставивших хоть какой-то след в древней истории искусствовед помнить был обязан. 'Он известен тем, что умер и был похоронен', - продолжала просматривать Маша найденную статью. А далее автор Интернет-публикации пускался в творчество и рассказывал о многочисленных тайнах и загадках, проклятьях древних и череде смертей в команде Картера. Говорилось в документах и о том, что мумия фараона была поддельной, и что сэр Картер якобы сам построил эту гробницу, и впоследствии 'нашел' ее и сделал на этом сенсацию. Чего только современные журналисты-бумагомаратели не напридумывают ради рейтинга собственной статьи! О Тутанхамоне, казалось, не писал только ленивый интернетовский болтун. По одной из версий фараон бежал из дворца, а похоронили его двойника. Сам же правитель Верхнего и Нижнего Египта скрылся на территории современной Украины… Ничем не прославившийся при жизни человек стал чуть ли не самым обсуждаемым объектом. Про него придумали в Интернете столько сказок, что правда среди них затерялась. И только востоковеду, готовящемуся к экзамену, приходилось отделять сетевое творчество от цитат из реальных документов.

— А, ладно, — отмахнулась Маша и, выделив документ, скопировала его полностью в файл со шпаргалками. — Повеселю историчку сказками о хохлах.

На очереди была династия Рамсессидов. А потом Месопотамия, Хатти, Индия… еще с два десятка билетов, а экзамен уже завтра утром. И кто знает, что вытянет обычная московская студентка: то ли ей придется рассказывать экзаменатору о строительстве пирамиды Хеопса, то ли о хеттско-египетском мирном договоре, или на ее долю выпадет вопрос об индийской мифологии… А, может и статься, что вытянет она билет именно об амарнском периоде и судьбе преемников фараона Эхнатона.

Девушка довольно быстро справилась с оставшимися двумя египетскими вопросами и легко оформила файл со шпаргалкой. Раздел окончен, можно и передохнуть. И она откинулась на спинку кресла. Закрыв глаза, Маша вспоминала обо всем прочитанном за утро, пытаясь хоть как-то систематизировать знания. Но они, непослушные, как заполонили ее голову винегретом разнообразной информации, так и продолжали перемешиваться, превращаясь в кашу.

Рука девушки нашла валявшийся рядом с клавиатурой талисман: скарабея с опаловой спинкой и золотыми лапками. Эта подвеска, найденная больше десяти лет назад братом на побережье Черного моря, приносила Маше удачу. Откуда было взяться египетскому кулончику в Краснодарском крае — девушка не раз задумывалась, но толкового объяснения найти не могла. Шальная мысль вдруг посетила ее голову: а если и правда, на побережье Черного моря живут потомки Тутанхамона? Смешно!

Увлеченная тайной украшения, она поступила в университет на востоковедение, желая узнать, кому в древние времена принадлежал ее талисман. А в итоге искусство древнего мира увлекло девушку. И все равно кулончик-скарабей служил ей этакой путеводной звездой в бескрайнем море знаний. Девушка не верила в странную историю, рассказанную много лет назад братом, о каком-то королевиче на белом коне, которому как жизнь нужна помощь заморской принцессы.

Да и какая она, Машка Дуракова из Бобруйска, заморская принцесса. Обычная девушка, заурядная студентка МГУ, совершенно ничем, кроме поступления на бюджет без блата, не прославившаяся. Даже красота у нее самая что ни на есть обычная: короткие золотистые волосы до плеч, большие карие глаза, вечно напуганное выражение лица, — кому нужна такая невеста без места. Васька, парнишка с журфака, и тот, при первом же подходящем случае изменил ей с ее же подругой. Потому что та более симпатичная. Куда невысокой нескладной Машке до долговязой фотомодели Лизаветы из Саратова! Вот уж кто настоящая принцесса. Так нет же, египетский кулон почему-то оказался не у нее. А если даже и найдет Дуракову хозяин украшения, то сразу нос воротить начнет. Хотя, какой там хозяин? Умер он давно, а его подвеска случайным образом спустя тысячи лет попала к девочке.

Сколько бы ни пыталась Маша работать над собой, все у нее не получалось. Вот и выросла она скромной кроткой девушкой, прочитавшей уйму книг и умеющей готовить разнообразные блюда. Какая из кухарки принцесса? Только тайна все равно подогревала интерес.

Украшение со скарабеем, зажатое в кулаке, почему-то не помогало, а только уводило разум Маши в мечтания. Хаотичные мысли о фараонах, собранные из десятков интернетовских статей все равно не собирались выстраиваться и систематизироваться. Зато таинственный владелец украшения, казалось, из глубины веков улыбался московской студентке и терпеливо ждал, когда она, наконец, разгадает его сокровенную тайну, хранимую несколько тысяч лет.

— Да ну вас, фараонов, — фыркнула девушка и, закрыв все исторические сайты, оставила только окно службы знакомств.

Московские принцы улыбались ей с каждой анкеты. Жгучие брюнеты из Таджикистана, очаровательные украинцы, златовласые литовцы, скуластые немцы, русские, татары, якуты… все они такие разные, но ищут одно — любовь прекрасной принцессы. Аркадий обещает незабываемое романтическое путешествие на Мальдивские острова, Евгения интересуют только серьезные отношения, а Эдуарду и Ринату нужна девушка на ночь. Но большинство прекрасных принцев: Антоны, Кириллы, Викторы, Сергеи, Павлы… — почему-то не отвечают на скромное письмо от Машки-принцессы. А она во что бы то ни стало поставила перед собой задачу за неделю найти себе друга. Чтобы насолить Ваське, показать ему, что прекрасно обходится без его поцелуев и роз. Возвращаться к бывшему Маша не собиралась. Предавший, изменивший однажды, ее вовсе не интересовал.

Но замену 'слабому звену' оказалось отыскать не так-то и просто. Из писем кавалера по имени Игнат сразу стало ясно, что он ищет девушку с московской пропиской. Жениху Михаилу нужна была компания для путешествия на море, а письмо человека, назвавшегося игриво Мужчинкой было отправлено по десяти адресам. Разослал бы и по двадцати, да мэйл. ру не позволил — съязвила ему Маша, и после этого прекрасный жгучий брюнет (судя по фотографии) Мужчинка ей больше не писал. А некто Георг так, вообще, не церемонился и выдавал стихотворения Байрона за свои. Но раскусить обманщика для выпускницы гуманитарного класса оказалось проще пареной репы. Пару дней назад Маша встречалась с найденным братом для любимой сестры 'Инженером техподдержки Linux', который оказался симпатичной третьекурсницей из МФТИ, зачем-то разыскивающей в сети программистов нетрадиционной ориентации.

Посмотришь на анкеты подозрительным взглядом, попытаешься раскусить этих Рамилей, Игорей, Вениаминов и прочих кавалеров и поймешь, что лучше вернуться к шпаргалкам, разбираться в нескольких десятках фараонов, на груди одного из которых несколько тысяч лет назад, вполне возможно, красовался заветный кулон со скорпионом, символом новой жизни и грядущих перемен.

В том-то и дело, что символом. Тринадцать лет Машка носила при себе это украшение, но никакой перемены к лучшему не произошло. Разве что талисман своим присутствием помог ей поступить на бюджетное место и сдать зимнюю сессию без троек. Но двойка по высшей математике за второй семестр хорошо отрезвила девушку: нет в ее талисмане силы божества Халявы и его супруги АвосьПовезет или просто скарабей не умеет интегрировать. Поэтому и надевала студентка подарок брата скорее по привычке, и так же по привычке мечтала о неизвестном древнем фараоне, потерявшем талисман. Вдруг да явится хотя бы во сне и предскажет ей счастливое будущее.

Итак, Месопотамия. Строка поиска найдена, и google вытащил на свет божий тысячи статей, из которых девушке предстояло собрать два листа мелко напечатанных шпаргалок. Но от подготовки к экзамену ее отвлек телефонный звонок.

Брат. Странно. Он вчера уехал с девушкой в Белоруссию, с ее родителями знакомиться. Номер переключить обещал. Но почему-то звонил с московской сим-карты. Пожав плечами, Маша нажала на ответ.

Ни здравствуйте, ни до свидания, брат запыхавшимся взволнованным голосом прокричал в трубку:

— Срочно приезжай в Склиф. Захвати свой учебник по Востоку…

Что бы это значило — не поняла девушка, недоуменно глядя на толстый синий учебник, из которого торчало несколько листов распечатанных шпаргалок.

— Через полчаса, — тихо ответила она в трубку.

— Двадцать минут, — парировал брат.

— Я же в Чертаново, — глядя в окно на спешащих к метро людей, она попыталась выиграть лишнее время. — Не получится до Сухаревской…

— Короче, жду… — и брат положил трубку.

Машин брат, Иван, всегда был человеком странным и себе на уме. Он словно знал наперед, что с ним случится, и как устроиться в каком-нибудь месте потеплее. Мама долго плакала, когда сын твердо решил уехать в Москву учиться на программиста. Пугала ее, скорее, не другая страна, а твердое убеждение сына стать известным на весь мир хакером. Юношеские мечты о переводе миллиардов долларов на тайный счет в швейцарском банке, как паразиты поселились в умах многих молодых людей начала двадцать первого века. И мечты многих амбициозных ребят разбивались вдребезги на первых курсах учебы. Только Ваня оказался не таким. Поставив перед собой цель, он ее добился.

Да, он стал прекрасным программистом, о чем и мечтал. Он уже на первых курсах писал сложные приложения, и некоторые из них удалось неплохо продать и зарегистрировать. Нет, парень не воровал деньги у американских миллионеров и не открывал секретных счетов в Европе. Подобные мечты вовсе не интересовали молодого человека. Куда более заманчивой выглядела перспектива работы в спецслужбе. Поэтому Ваня и поступил учиться на компьютерную безопасность, а все свободные вечера проводил в Интернете в поисках вакансий по сайтам ФСБ.

И однажды ему повезло. Совершенно случайно. Третьекурсник Ваня, не заметил как сделал опечатку в адресе, набрал неверно одну-единственную букву. 'Запрашиваемый вами адрес не существует', - ответил ему браузер. Но упорный студент подошел к делу творчески и принялся набирать 'возможные адреса' и проверять их. Ему казалось, что искомое где-то рядом и зовет его, заставляя пробовать новые и новые аббревиатуры в названии сайта. Ему вскоре повезло, и один из порталов откликнулся, выдав студенту окно с запросом пароля. Можно было, конечно, запустить какой-нибудь генератор и через несколько суток получить заветную последовательность. Что стоило помучить программку, сданную в первых семестрах в качестве курсовой на пару триллионов комбинаций? Но Ваня пошел иным путем. Зачем заниматься перебором, если можно сперва попробовать подобрать вручную. Например, набрать несколько звездочек. Что-то в глубине подсознания нашептывало ему: проверь, должно получиться.

Будто кто-то очень хотел, чтобы Дураков именно в тот момент вошел на сайт. Молодой человек ухмыльнулся, когда на набор из шести звезд ему открылся неведомый доселе сайт, принадлежащий отделу ФСБ, носящему смешное название — 'Странных явлений' и чаще упоминающемуся в иностранной формулировке Department of Strange Affairs.

— Добро пожаловать, Малдер, — усмехнулся тогда студент.

Сайт странного отдела пестрел от фотографий оборотней и вампиров, упырей, одетых в спецформу, и синекожих девиц с рыбьими хвостами. Отдельную статью там посвятили Кощею и Бабе Яге, а празднования дня Ивана Купалы хранились отдельными архивами с гигабайтами видеозаписей. Но эти страницы студент решил оставить напоследок и зашел на вкладку 'Сотрудники'.

С фотографий на него смотрели, казалось бы самые обыкновенные люди. Начальник — Антон Шаулин, на фотографии студент сразу же узнал отца одногруппницы, назойливой красавицы Юли, заместитель — Маргарита Иванова, знойная рыжая женщина в красном. Под фотографией последней недвусмысленно написано: ведьма и боевой маг. Взгляд пронзительных изумрудных глаз заместительницы не предвещал ничего хорошего, такая быстро в омут с головой затащит и околдует. Далее следовало еще несколько портретов: худощавый лысый человек с фамилией Кощеев, глава опергруппы, и два бугая Иванов и Петров, агенты быстрого реагирования, написано — оборотни. А под ними еще одно фото — Юля Шаулина, программист и мыслечтец. Так вот где работала одногруппница и кем она оказалась на самом деле, просиял Ваня. Она чего-то говорила об ФСБ, но не заостряла внимания на названии отдела. Правильно, тут распространишься, если отец твой следит за поведением нечисти в Москве и ее окрестностях, а ты сама сканируешь чужие мысли. В самом низу мелким шрифтом создатель сайта подписал, что охрана офиса лежит на предприятии с аббревиатурой А.И.Д., и отдел заключил договор на оказание медицинских услуг его сотрудникам с лучшими врачами в стране. Далее следовало несколько фамилий, заставивших Ваню призадуматься. Словно они были парню когда-то знакомы вовсе не по новостным порталам.

Но страницы о Яге и дне Купалы, Хэллоуне и охоте на ведьм, как и многое другое оказались для стороннего посетителя недоступными. Не узнать ни адреса интересной конторы, ни ее историю. А Ваню очень заинтересовал отдел Шаулина. Это ж настоящий 'Ночной дозор'!

Пароли-пароли… Размяв пальцы, третьекурсник перебрал все фамилии сотрудников. Он ожидал чуда, но оно никак не происходило. 'Шаулин — козёл! чисто для того, чтобы снять напряжение, набрал программист и нажал ссылку 'Войти'. Если попытки взлома регистрируются, пусть полюбуются, до чего довели бедного студента. Но в ответ на пароль не высветилось страницы с ошибкой доступа. Тайное стало явным, открыв перед студентом мегабайты ценнейшей информации 'Отдела странных явлений'.

На следующий день к Ване подошла озлобленная чем-то Шаулина и попросила поговорить без свидетелей. А кому, спрашивается, придется по душе, когда его пароль взламывают практически сразу? Так началась новая жизнь студента Дуракова и его дружба с дочерью начальника отдела. Знай тогда Ваня, сколько приключений упадет ему на голову, он бы, возможно, предпочел не ковыряться в паролях сайта, на который могла попасть только московская нечисть и волшебники.

— Для хакера открыто все, — отшутился он тогда перед одногруппницей.

Только Юля на него смотрела слишком серьезно.

— На наш сайт не может выйти ни один обыкновенный человек. Он просто не виден.

— Значит я избранный, Нео, — повел бровью Ваня.

— Лучше тебе об этом Марго в офисе расскажет, — ответила ему Шаулина.

Несмотря на коварный взгляд, которым одаривала посетителей сайта госпожа Иванова, она оказалась милейшей женщиной. Увидев на пороге кабинета Ваню, она расплылась в плохо скрываемой улыбке. На мгновение студенту показалось, что эта женщина его прекрасно знает. Но она ограничилась цитатами из материалов личного дела, хранившегося в университете, а потом добавила, что много лет ждала его в отделе. Последняя фраза немного смутила молодого программиста, но женщина отмахнулась и принялась нахваливать смышленого студента, выискавшего в Интернете то, что раскопать в принципе невозможно.

— Ты толковый мальчик, но есть одна загвоздка, — протянула Маргарита, наматывая локон на мизинец, — про отдел странных явлений не должен знать ни один обычный человек.

— Вы же только что сказали, будто я не совсем обычный.

— Возможно, — она улыбнулась кончиками алых губ, — и поэтому у нас к тебе предложение: либо ты работаешь на нас, программируешь, а по вечерам вы вместе с Юлей тренируетесь. Понимаешь ли, нам нужны агенты. А ты — очень ценный кадр. Обычный, казалось бы, человек, но способный видеть и различать нелюдей и магию. Но ты можешь и отказаться. Уйти от нас. Но продолжительность твоей дальнейшей жизни устремится к нулю.

— Вы не оставляете мне выбора, — студент посмотрел сначала на раскрепощенную рыжую заместительницу, которая, скорее всего, заведовала и отделом кадров, раз так быстро и легко предлагала принять его на работу, а потом и на Юлю, ожидавшую его 'Да'.

Марго встретилась с ним взглядом и поняла, что молодому человеку требуются разъяснения. Они достаточно просты. Обладающие волшебной силой стремятся скрыться в толпе и открыто не демонстрировать свои таланты. Магам это сделать просто, так как они люди. Оборотням, русалкам, вампирам и прочим нелюдям приходятся накладывать уйму иллюзий. Обыватели принимают обман зрения за чистую монету, а вот Ваня, в отличие от всех, видит суть. Не всегда это понимает, но…

Вот почему иногда смущали Дуракова синекожие женщины в бассейнах (Марго сказала, что это русалки), бабульки-дачницы, у которых в волосы вплетены листья (оказывается, дриады), мужики-охранники с волчьими мордами (хорошо загримированные оборотни). Оказывается, в отличие от остальных людей, он воспринимал волшебных созданий такими, какие они есть! Их встречалось очень мало, но все же…

И сайт, посвященный колдовским силам, скрывался для случайно зашедших на него обывателей. Обычному пользователю открывалась ошибочная страница, а не окно с запросом авторизации. А Дураков смог не только пролистать страницы первого уровня защиты, куда временами пробирались хакеры-маги, но и достучаться до архивов и видеофайлов. Среди людей, не обладающих магической силой, он оказался единственным в своем роде, поэтому и заинтересовал отдел.

Жить хотелось — это раз. Воплощалась мечта работать на службу безопасности — это два. Поэтому причин для отказа у Вани не нашлось. И он, не раздумывая, заключил договор со странным отделом. Не ожидал студент только одного. Что с этого самого дня начальник, Антон Викторович, начнет сватать ему свою дочь.

Юля чем-то нравилась Ване, он это не скрывал. После того, как они стали работать вместе, он часто приглашал ее в кино, или просто погулять по ночной Москве, как-то они даже отправились на круиз по Волге, где хорошо проводили время вдвоем. И девушка не скрывала, что души не чает в своем коллеге, одногруппнике и просто хорошем парне Иване Дуракове. Но жениться на ней Ваня не захотел. Он просто не видел в Юле женщину, которая могла бы стать хозяйкой его очага. С ней интересно болтать, она идеальная партнерша на тренировках, программировать помогает.

Но Ваня не представлял ее любящей женой, что ждет его с работы с горячим ужином наготове. А еще он ее не любил. Бурный роман, начавшись стремительно, закончился так же внезапно. Юля даже не могла поверить, что человек, в котором она души не чаяла, ее напарник по тренировкам, так быстро охладеет к ней. Да и Шаулин, видя, что отношения у молодой пары складываются весьма странные, не торопил события и целые два года пытался хоть как-то помочь молодому человеку сделать тот решающий шаг, после которого вопрос о предстоящей женитьбе отпадал сам собой.

Правда, ни начальник, ни его дочь долгое время не знали самого главного. Что Ваню каждый вечер у проходной ждала другая…

Ира Семенова после окончания института путей сообщения пошла работать на фирменном поезде. Девушка с детства мечтала побывать в Москве и не ожидала, что ее мечта сбудется до такой степени. Она бывала в российской столице через день, и каждый раз открывала в городе много неизведанного.

Ваню она встретила во время одного из рейсов. Студент возвращался в столицу с каникул, а проводницу в тот день бросил любимый человек. Благодаря какой таинственной силе она осталась в купе у парня — не ведомо. Слово за слово завязалась беседа, продлившаяся до самого утра.

С того дня и закончился роман Дуракова с Шаулиной. Его сердце заняла другая, более решительная и резкая, но в то же время женственная Ира. Бесхарактерная волшебница Юля быстро отошла на второй план. Что еще взять с девушки, которая сама толком не знает, что ей надо от парня? Дураков не мыслечтец, чтобы угадывать тайные желания дочки начальника. А Ира радовалась всему, не строила из себя капризную принцессу, что обычно замечал программист за своей напарницей.

Теперь Ваня не просто покупал билет на первый поезд до Минска. Он узнавал, в каком вагоне работает его рыжая красавица, и ездил только к ней. Для программиста это оказалось совсем не сложно. Получить доступ к базе железных дорог для сотрудника отдела странных явлений не составляло проблем. А когда парень начинал хвастаться перед Ириной своими подвигами в борьбе с оборотнями и вампирами (которых он проводнице, естественно, называл банальными нарушителями и преступниками), та расплывалась в счастливой улыбке и радовалась за своего героя.

Короткие встречи и мимолетные свидания стали для обоих прозой жизни. Ваня прекрасно знал, что его любимая неповторимая Семенова бывает в столице с шести утра до полуночи. Девушка приспособилась быстро заканчивать уборку в вагоне, сдавать белье в прачечную без очереди, чтобы как можно больше времени провести с ним, с болтливым пассажиром по фамилии Дураков. Четыре-пять часов вечером, вот и все, что даровала им судьба каждую встречу. А потом снова поезд, стук колес, день в белорусской столице… И снова-снова-снова. Ира с замиранием в сердце мечтала об отпуске, когда она сможет не мотаться из столицы одного государства в столицу другого, а провести две-три недели в обществе дорогого ее сердцу Вани.

Ее не пугало, что любимый прописан в общежитии. С милым и в шалаше будет рай — уверяла себя белорусская проводница. И каждый вечер, когда она останавливалась в Москве, Ира ждала любимого у проходной одного из НИИ академии наук. Он представился ей магистрантом, а опасная работа считалась приработком.

Не дозволено было Ване распространяться о странном отделе. Он выходил из института ровно в шесть вечера, якобы после семинара у научного руководителя. И этого Ире хватало для счастья. Она не подозревала, что Ваня на самом деле писал диссертацию по ночам, а днем работал на службу безопасности, куда он проходил через подвалы института, ведущие на станцию секретной ветки метро.

Ни Юля, ни ее отец не подозревали о существовании любимой проводницы, пока Шаулина однажды случайно не увидела, фотографию, лежавшую на столе у коллеги. С нее смотрела симпатичная девичья мордашка, зеленые глаза которой сверкали от счастья. Сердце в груди Юли перевернулось. Не надо было долго думать и рассуждать, чтобы понять, кем приходится эта рыжая очаровашка ее любимому Ване. Кто эта девушка и откуда она взялась Ванина напарница узнала в считанные дни.

Зайдя на сайт знакомств под мужским именем и прикрепив к профилю фотографию симпатичного парня на фоне дорогой иномарки, Юля познакомилась с Ваниной сестрой. Девушка не раз слышала от коллеги, что Маша некоторое время живет на сайтах знакомств, где занимается поисками своего единственного и неповторимого. Расчет был безупречен. Девица, которой за день поступает по несколько писем от красавчиков со всей Москвы и России за МКАДом, вряд ли запомнит одного человека, пусть даже и с голливудской улыбкой, который назойливо поинтересуется не только ее жизнью, но и делами ближайших родственников.

Пока Юля не получила грубую реплику: 'А какое тебе дело до моего брата? — она успела узнать много интересного об Ире Семеновой: Маша мечтала о романтических встречах под луной и все время сравнивала себя и гипотетического возлюбленного с братом и проводницей.

Дальше все просто — уйти с работы на полчаса пораньше, подъехать к институту, из которого Ваня идет к метро, и из-за угла за всем проследить… Самолюбие Юли было основательно задето. Конкурентка ей досталась достойная, красивая, высокая, по сравнению с коротышкой Шаулиной. Но девушка не собиралась не только сдаваться, но и просить помощи у отца. Он бы с легкостью помог. Заплатил бы где следует, надавил бы на Ваню, уж на что, а на угрозы ОСЯ был способен. Проблему получилось бы решить быстро и изящно. Только это Юлина проблема, и справиться с ней она должна сама. Ревность ела изнутри, но девушка долгое время не могла придумать достойного отпора для приезжающей раз в два дня в Москву минской проводницы.

Скандалы на людях, подброшенные вещи, становящиеся впоследствии предметом нескрываемой ревности, и прочие дешевые трюки героинь любовных романов вовсе не прельщали Шаулину. Гламурно, но глупо, думала девушка. Она мечтала избавиться от конкурентки раз и навсегда, без шума и пыли, крови и зрелищ. Просто чтобы однажды утром Ваня проснулся и осознал, что эта Ира-проводница ему совершенно не подходит.

Решение пришло само собой, когда однажды теплым летним вечером Юля шла по одному из центральных переулков. Уже смеркалось, в окнах зажигался свет, и старинная московская улица становилась похожа на переулок сказочного города, где творятся чудеса. Юля не поняла, что заставило ее повернуть голову именно в тот момент. Но когда она совершенно случайно посмотрела направо, ее взгляд остановился на темной двери, украшенной узорчатой резьбой. Магическое агентство 'Черная Кошка' — прочитала девушка. Это судьба — что-то кольнуло ее сердце. Она и сама умела немного колдовать, только ее магии вовсе не было достаточно для того, чтобы рассорить влюбленных Ваню и Иру.

Не раздумывая, Шаулина потянула тяжелую дверь на себя и вошла в темное помещение, увешанное черными тканями. В глубине комнаты горели две свечи, между которыми, скрестив ноги на подушке, сидела изящная женщина в коротком белом платье.

Ее длинные черные волосы струились чуть ли не до самого пола, а желтые глаза сверкали золотом в лучах горящих свечей. На какое-то мгновение Юле показалось, что перед ней сидит не женщина, а кошка с человеческим телом.

— Здравствуйте, госпожа Шаулина, мяу, — чуть слышно прошептала колдунья. — Я знаю, зачем вы пришли ко мне.

— Помогите мне устранить конкурентку, — смело заявила Юля, сжимая кулаки, — только не убить, не покалечить, а просто сделать так, чтобы она разлюбила.

— Хорошо, помогу, — хитро улыбнулась женщина-кошка, — мяу, только поможет ли это вам?

— В смысле? — повела бровью Юля.

— Будет несложно избавиться от одной конкурентки, мяу, — колдунья пожала плечами, — а если возлюбленный найдет себе еще одну? Вы не пробовали разобраться в себе? Подумать, почему когда вы видитесь с любимым каждый день, его тянет к девушке, приезжающей в Москву лишь на считанные часы, а не к вам?

— Откуда… — обомлев, прошептала девушка, — откуда вам все известно?

Женщина только улыбнулась в ответ и, скрестив руки на груди, объяснила:

— Я обязана все знать, иначе я не смогу вам помочь. Садитесь напротив меня, погадаю. И подумайте над моим вопросом.

Юля кивнула и робко прошла вглубь комнаты. Колдовская темнота агентства пугала, но девушка твердо решила идти до конца. Если она сама не в состоянии справиться с конкуренткой, то пусть помогает все знающая колдунья. Тем более, ею оказалась не подозрительная бабка, варящая отворотные зелья, а весьма симпатичная женщина.

Дурманящий запах незнакомых ароматов кружил голову. Юля чувствовала, будто плывет по прозрачной вязкой жидкости, а не идет по черной комнате колдуньи. Ей казалось, что изящные белые кошки, стоящие по углам комнаты, левитируют в воздухе, не сводя с гостьи неморгающих черных глаз.

— Итак, мяу, — когда девушка подошла к колдунье, спросила та, — не считаете, что проблема в вас? Если мы избавимся от возлюбленной, тогда молодой человек придет именно к вам? Вы уверены? Не боитесь, что, узнав о нашем колдовстве, он возненавидит вас?

— Этого не произойдет, — решительно ответила Юля на последний вопрос женщины, — он никогда не узнает. И я сделаю все, чтобы после расставания с этой рыжей дурой он стал моим.

— Хорошо, но вас ждет нелегкий путь, — искоса посмотрела на клиентку колдунья и начала тасовать карты.

Ее тонкие губы шептали заклинание на незнакомом Юле языке. Девушка внимательно следила за каждым движением грациозной женщины, пытаясь запомнить, чтобы потом повторить гадание дома. На всякий случай. Не каждый же раз ехать в центр Москвы, чтобы попросить колдунью открыть будущее.

Желтые карты с древними рисунками ложились на застеленный черной материей стол. Клиент и ее возлюбленный — рядом, идут рука об руку. А вокруг — богатое разнообразие незнакомых девушке фигурок.

Колдунья покачала головой и смахнула карты со стола:

— Что вам сказать, Юля, ваше будущее интересно и неоднозначно. Вам удастся воплотить задуманное. Но последствия этого будут полностью зависеть от вас.

— Я постараюсь победить в этой битве! — просияла девушка.

— Вас тяготит давнишний долг, мяу, — резко заявила колдунья, — если вы его не отдадите, вас ждет смерть.

Юля закрыла глаза и попыталась вспомнить, кому и когда она задолжала. Вряд ли колдунья говорила о мелких школьных займах в десятку ценой. Да такое уже давно забыто и прощено. И в университете девушка не припомнила, кому обещала что-то крупное.

— Ищите ответ в детстве, — сухо заявила женщина в белом, — расплатитесь, и будет вам счастье: любимый мужчина, богатый дом, здоровые дети. Но, как ни крути, для этого надо убрать Иру.

Колдунья соскользнула со своего места и скрылась в темноте комнаты. Юля, дрожа, попыталась проследить за ней, только ничего у девушки не получилось. Страх охватывал посетительницу магического салона все больше. Какой-то долг детства, грозящий смертью, не давал покоя. Но память отказывалась открывать перед Шаулиной свои заветные уголки. Счастье на дороге не валяется, его нужно заработать, за него, как и за многое другое, следует заплатить. Не деньгами. Жизнью. Свободой. Любовью. Колдунья то ли не знала, то ли не желала называть цену за это счастье.

Она вскоре принесла баночку из-под зеленки, заполненную мелкими шариками. Высыпав таинственное вещество на ладонь, она показала его Юле.

— Вот вам и отворотное зелье, мяу.

Шаулина, зажав нос, недовольно смотрела на демонстрируемое вещество. От него исходил резкий неприятный запах, от которого девушке становилось дурно.

— Да, пахучее оно, — колдунья быстро собрала высыпанные на ладонь гранулы и закрыла баночку. — Но когда насыплете это в чай или кофе, оно тут же растворится и запах исчезнет. А когда Ирина выпьет из чашки хотя бы один глоток, с ней произойдет нечто невероятное, и она люто возненавидит своего Ивана.

— Это мне и нужно! — Юля выхватила у женщины пузырек с пахучими гранулами.

На ее лице читались нескрываемое удовольствие и предвкушение победы.

— Только высыпать нужно все до последней крошки! — предупредила колдунья.

— Сколько я вам должна? — счастливая девушка уже запрятала на самое дно фирменной сумочки заветный пузырек и отсчитывала колдунье стодолларовыми купюрами.

— Я не беру денег, — отвернулась та, а статуи-кошки, сидящие по углам ее скромного жилища, казалось, зашипели в ответ на валютное предложение посетительницы. — Я буду счастлива, если смогу помочь вам. Ступайте, Юлия Антоновна. Удачи. И не забывайте, что в любом случае вам следует расплатиться по долгам!

Девушка послушно кивнула и выскочила на улицу. Ночь к тому времени уже покидала город, а солнце бросало первые лучи на мостовые старого переулка. Было то самое время, когда ночной город только-только лениво отошел ко сну, а рабочая Москва еще не разбежалась по многочисленным офисам. Случайные прохожие, усталые или, наоборот, не проснувшиеся до конца медленно брели по улице. На порог круглосуточной кофейни официант вынес рекламный щиток, приглашавший отведать блинов за девяносто девять рублей и столько же копеек.

Юля не чувствовала усталости, словно она провела в магическом агентстве не целую ночь, а считанные минуты. Она зашла в кофейню и заказала утренние блины и чашку чая. Организм начинал осознавать, что он не спал, и ему очень хотелось подкрепиться.

Редкие сонные посетители будили себя с помощью кофе и круассанов, а Юля вертела в руке пузырек с гранулами и думала: как бы ей подсыпать зелье в чашку девушке Ире. Когда ей принесли заказ, Шаулина, конечно же, спрятала приобретение поглубже в сумку, и принялась нарезать блины тонкими ломтиками. Она не спускала взгляда с прозрачного высокого чайника.

Ей казалось, что белые гранулы сыплются в него и превращаются в газированные пузырьки, а потом исчезают. Ресторан, пожалуй, единственное место, где это можно осуществить. Отвлечь Иру и Ваню, а потом подсыпать… Классический план отравительниц из гламурных романов. А если кто-то из посетителей заметит, расскажет обо всем влюбленной паре? Не объяснишь же случайным прохожим, что это всего лишь отворотное зелье, и для здоровья оно совершенно не опасно! Нет, вариант с рестораном не состоятелен. Юля отпила яблочного чая, но ей не переставало казаться, словно кто-то неведомый растворил там несколько гранул магического средства.

Она отодвинула чашку. Больше ей пить совершенно не хотелось. Гранулы мерещились всюду, в любой жидкости и предвещали стать кошмаром до тех пор, пока Юля не осуществит задуманное. Даже пузыри в нарисованной Кока-коле представлялись ей злосчастными шариками.

Нужно действовать. И быстрее. Юле казалось, что магия таинственных гранул улетучивается из пузырька с каждой секундой ее бездействия. Если затянуть, то риск окажется и вовсе неоправданным, так как зелье не подействует за сроком давности.

Идея пришла молниеносно. Вовсе не в кофейне, а после. Измученная разнообразными мыслями о конкурентке, девушка купила себе парик с розовыми волосами и дешевый пурпурно-черный наряд, покрасилась под эмо и отправилась следить за будущей жертвой. Девушка рассчитала верно. Никто не обратил внимания на размалеванную старшеклассницу, уплетавшую суши в одном из баров. Ира с Ваней мило беседовали за соседним столом и не подозревали, что каждое их слово слышит Юля Шаулина.

— Я сдал сессию досрочно, — улыбнулся парень, — и предлагаю тебе это отметить.

Ира медленно пила прохладный безалкогольный коктейль, стреляя обворожительными зелеными глазами в сторону любимого. Она знала, что он сейчас предложит что-то особенное.

— Жаль, что я не в отпуске, — вздохнула она, — а то бы осталась… у тебя. Или съездили бы на каникулы в Турцию, в Египет или во Вьетнам, что скажешь?

— Хорошая идея, — поддержал ее Ваня, — но у меня более интересное предложение!

Девушка повела бровью. Если не романтическое путешествие, тогда что? А парень тем временем извлек из кармана брюк измятый паспорт, откуда торчал железнодорожный билет.

— Мы сегодня поедем в Минск вместе!

— И этим ты хотел меня удивить? — не поняла собеседница, ковыряя палочками ролл с авокадо.

— Не этим. Я удивлю тебя, по дороге в Белоруссию.

— Заинтриговал, — улыбнулась Ира и тут же поспешила спрятать смущенный взгляд.

Она не представляла, что мог придумать программист, и отчего ему понадобилось за этим ехать в другое государство.

Возможно, Ваниным планам и суждено было сбыться, если бы разговор не подслушала Юля. Получив всю необходимую ей информацию, загримированная под страхолюдину-старшеклассницу Шаулина выскочила из ресторана. 'Сумасшедшая анимешница', - бросила ей вслед сбитая с ног официантка. Но Юля не слышала этого возгласа, она уже садилась за руль своей Тойоты. Надо как можно скорее добраться до вокзала! И разминуться там со счастливыми влюбленными. Интуиция подсказывала Юле: сейчас или никогда, уже никогда. И эта боязнь подогревала ее заинтересованность.

Проводницам запрещено брать что бы то ни было в качестве передачи. Угроза терактов и все такое. Даже письмо не передашь. А вдруг бумагу пропитали ядовитой смесью или в письмо подсыпали пресловутый белый порошок? Юля нервно крутила пузырек в руке. Не иначе как заразу какую подсунуть собирается. Но иного выхода она не придумала.

Подойдя к вагону, в котором по полученной девушкой информации и работала Ира Семенова, девушка постучалась в окно проводников. Черноволосая пучеглазая проводница лет двадцати выглянула из-за шторы и отрицательно покачала головой. Да уж, увидела неформала и испугалась. Но Юля не собиралась уходить ни с чем. Она вытащила из сумочки стодолларовую купюру и прислонила ее к окну вместе с заготовленной заранее запиской: 'Открой, есть дело на миллион!

Недоверчивая проводница нахмурилась и задернула штору. Но Шаулина не сдавалась и продолжала колотить в стекло до тех пор, пока девушка, которой надоело постоянное постукивание извне, не вышла из поезда.

— Ну, и чё надо? — недовольно заявила она, глядя на разукрашенную эмо с розовыми косами.

Судя по костюмчику, у его обладательницы водилось не очень много денег. Выглядела она как пятнадцатилетний подросток: коротенький черный топ с силуэтом кошки, собранным из стразов, малиновая юбочка-баллон и черные ажурные гольфы, продолжение лакированных туфель на десятисантиметровом каблуке. Подобный наряд от бабы Мани с Лужников могла себе позволить практически любая старшеклассница. А о том, что у наряженной девушки у входа в вокзал была припаркована японская машина, проводнице знать было вовсе не обязательно.

— Есть дело, — подмигнула Шаулина, подходя к брюнетке-проводнице вплотную, — и это касается вашей коллеги Ирины.

— Наглая, — тут же оценила проводница собеседницу. — У тебя пять минут. Не вложишься — твои проблемы, а на мне уборка вагона…

— Пока вы работаете, ваша Ира гуляет с парнем, — протянула Юля, словно рассказывала журнальную сплетню соседке по парте.

— У нее ночная смена, днем она вправе делать что угодно. У тебя четыре минуты.

— А я сестра того парня, Маша, и очень беспокоюсь об его счастье.

— Похвально. Три минуты.

— И я хочу помочь Ире по-новому взглянуть на любимого человека.

— При чем тут я. Две минуты, — проводница смотрела на часы, с нетерпением ожидая, ухода нахальной сестренки.

— У меня есть приворотное зелье от бабки-ведуньи. Если девушка выпьет это сегодня ночью, то ее любовь к избраннику станет вечной. Только ночью Ваня с Ирой будут ехать в поезде, и я никак не смогу налить избраннице моего брата это зелье.

— Заканчивай заливать сказки, Маша, — проводница развернулась на каблуках и вошла обратно в вагон.

— Но… — буркнула Юля себе под нос, а потом решительно заявила, — это вовсе не сказки. Я серьезно. Не зная о зелье, девушка должна испить его этой ночью. Не то срок годности закончится.

Она крутила в руке пузырек с гранулами, но не решалась протянуть его проводнице.

— И ты хочешь, чтобы я подсыпала это в чашку коллеге, так?

Юля кивнула, пряча взгляд за пушистыми волосами парика. Она сунула руку в лакированную розовую сумочку и протянула проводнице несколько купюр.

'Это определенно яд! Проделки завистницы-конкурентки! — пронеслось в голове у проводницы. — Или сестренке Ирка пришлась не по душе!

'Какой вздор! — вдруг вступил в спор незнакомый доселе голос. — Намерения этой девушки чисты. Если ты согласишься, она поможет и тебе найти свое счастье!

'За добрые намерения не расплачиваются валютой! — проводница тут же прогнала чужой голос из своих мыслей.

'Она потеряла надежду тебя уговорить, дурында! — рявкнул неведомый собеседник.

Девушка недоверчиво окинула взглядом рыдающую собеседницу, прикрывшую лицо черным платком с малиновыми кружевами.

— Ради подруги я тебе даром помогу, — решительно заявила девушка.

Тут же с эмо произошли волшебные метаморфозы, она перестала плакать и протянула пузырек проводнице. Та подозрительно сощурилась, пытаясь понять резкое изменение в эмоциональном настрое девушки, но, так и не постигнув тайны эмо, спрятала зелье себе в карман.

— Только, пожалуйста, именно сегодня, — умоляюще посмотрела на нее Юля.

Проводница уверила ее, что все пройдет как по маслу, и никто не узнает о существовании таинственного пузырька.

'Умница! — прозвенел в разуме девушки тоненький голосок, когда передавшая ценное зелье развернулась и пошла прочь.

Лишь бы она сама не воспользовалась магическим средством — вдруг посетила мысль Юлю. Но та поспешила отогнать ее прочь. Оставалось только ждать, когда Ваня, преданный возлюбленной, придет просить руки и сердца дочери начальника отдела. Она села в машину и поехала домой.

За окном темнело, когда Юля зашла в квартиру. Она первым делом стянула с себя узкую малиново-черную синтетику. По сравнению с ее дизайнерскими платьями, джинсами и рубашками, наряд представительницы субкультуры поражал безвкусицей. Но провернуть такое дело с волшебным зельем девушке вряд ли удалось бы без этого маскарада. Шаулина была довольна собой: мало того, что она подсунула пузырек другому человеку, а, следовательно, и переложила на него ответственность, так и представилась не своим именем. Если в гранулах окажется яд, отвечать придется проводнице и Ваниной сестре. Может быть, опытные адвокаты и сумеют выпутать их из этой истории, но улик против Юли или колдуньи из 'Черной кошки' следователи найти не смогут.

Девушка тут же поймала себя на мысли — убийца. Она убийца. На нее из зеркала смотрела страшная разукрашенная физиономия эмо. Черная помада на губах, фиолетовые тени на веках, склеившиеся от килограммов туши ресницы, — это чудище страшнее смерти, пожалуй, олицетворяет саму смерть и совсем не похоже на дочь начальника отдела странных явлений. Юля открыла кран до упора и провела мокрыми руками по лицу, а потом опустила голову в раковину. Такой слой косметики вряд ли поддался бы кремам, которые девушка обычно наносила на лицо каждый вечер. Черная лужица из остатков туши и теней быстро всосалась в раковину. Юля протерла лицо пушистым белым полотенцем и посмотрела уже на саму себя. Собственное лицо, напуганное и усталое, вселяло страх. Она боялась встретиться взглядом с собственным отражением, которое будто корило за содеянное.

— Все в порядке, Шаулина, сегодня ты поступила как истинная блондинка, уничтожила соперницу чужими руками. Гордись собой, будет, чем похвастаться перед девицами на форуме Космо! — сказала девушка сама себе, расчесывая короткие черные пряди.

Приняв душ, она закуталась в розовый махровый халат и вышла на балкон. В груди давило. Совесть не отпускала, и от этого становилось тяжело на душе. Хотелось курить. Девушка вытащила предусмотрительно положенную в карман пачку дамских сигарет. Успокаивающий запах табака помог на мгновение забыть об угрызениях совести.

И вдруг Юля начала ждать обещанного колдуньей чуда. На небе загорались первые звезды, а девушке отчего-то вдруг начало казаться, что магия 'Черной кошки' даст о себе знать то ли яркой вспышкой одной из звезд, то ли мгновенным озарением.

Но жизнь текла своим чередом. По Кутузовскому проспекту, куда выходили окна Юлиной квартиры, мчались тысячи машин, словно осыпанные бриллиантами сверкали небоскребы Москва-сити, а часы на одном из них показывали первый час ночи. Наверняка проводница подсыпала в чашку Ирины все гранулы, и та успела их выпить. Отношениям влюбленной пары наставал конец. И Юлю совершенно не волновали чувства белорусской девушки. Главное, теперь она, наконец-то, станет счастлива. Эгоизм. Но как прожить без него, дочь начальника ОСЯ не представляла. Довод отца: 'Муж и жена работают в одном отделе — меньше утечки информации! — ей очень нравился. И словно в наказание за этот эгоизм судьба приготовила Шаулиной весьма оригинальный кульбит.

А с проводницей Катериной в тот вечер начали твориться странные вещи. Обретя пузырек с пахучими, как позже разнюхала девушка, гранулами, она тут же начала думать, по отношению к кому применит его. Дурная накрашенная девица, готовая заплатить несколько сотен долларов за то, что Катя поможет ей, совсем не учла возможности обмана. Проводнице стало жаль деньги случайной прохожей, взыграло странное благородство, и она взяла только зелье.

С личной жизнью у Кати не ладилось. Молодых людей за ее юбкой ходило немало, но выбрать того единственного, любимого и неповторимого, девушка никак не могла. Да и парни вовсе не хотели обременять себя семейными узами. Это больше всего ранило душу одинокой Кати. Ей нравился один человек из ее компании, и ради него она готова была глотнуть приворотного зелья, которое очень кстати попало ей в руки. Только одно смущало несчастную влюбленную: предмет ее обожания сходил с ума совсем по другой девушке.

'Нет, — подумала Катя, — нельзя тратить зелье на этих козлов!

Она решила рассуждать трезво. Сейчас она поможет Ире обрести свое счастье. Подруга выйдет замуж за своего Ваню, а Катя потом отыщет его сестру и попросит добыть и для нее чудодейственное любовное средство. Решено! Девушка крепко сжала пузырек в кулаке, полная решимости действовать сразу же после отхода поезда.

Сердце стучало все сильнее. Катя понимала, что близился момент истины. Ира с Ваней сидели в первом купе, и о чем-то увлеченно болтали. Принести чай самой — решила напарница, но тут же отвергла эту мысль. Нет! Если с зельем что-то не так, влюбленные тут же начнут подозревать ее. Поэтому Ира должна заварить чай сама. Именно! Но девушка не торопилась. Сидя в объятьях любимого человека, работавшая ночную смену проводница рассказывала обо всякой чуши.

— Давай открою тайну своего путешествия! — предложил вдруг Ваня и вытащил из-под полки рюкзак с изображением красного чертика с трезубцем.

— Может, потом?

— Сейчас, а то в шок придешь! — улыбнулся молодой человек.

Ира, словно догадываясь, о чем пойдет речь, картинно удивилась. И в этот момент к ним заглянула Катя:

— Чаю не хотите, а то как раз вода вскипела? — бросила она и отправилась предлагать остальным пассажирам купить чай или кофе.

Семенова улыбнулась другу и, чтобы дать ему вытащить из рюкзака сюрприз, удалилась в купе проводников заваривать чай. Девушка предполагала, что за сюрприз спрятал в рюкзак дорогой ее сердцу человек. В предвкушении сказочного и необычного, она достала с верхней полки два стакана, бросила в них пакетики и наполнила кипятком. Ира уже собиралась возвращаться к любимому, как в дверях купе объявилась испуганная напарница.

— Слышь, ключ в туалете в конце вагона клинит, можешь проверить?

Девушка насупилась. Странно, она утром проверяла, все работало. Но ничего не оставалось делать, пожав плечами, она отправилась посмотреть замок, бросив в купе, где ехал любимый:

— Прости, скоро буду.

Катя дрожащей рукой извлекла из кармана пузырек. У нее максимум полминуты, чтобы решиться и растворить в стакане странное зелье. А вдруг это все-таки яд? Что случится, если эту гремучую смесь выпьет не Ира, а ее любимый? Вдруг сестра Вани не наврала, на него тогда подействует волшебное зелье. Идея пришла проводнице моментально.

— Ира, а я тебе в чай земляничного варенья положила, вот! — улыбнувшись, сказала Катя, протягивая Семеновой разнос со стаканами и пачкой печенья.

— Ой, спасибки, Катька, — поблагодарила напарница, забирая их с Ваней лакомство. — А в замок какой-то хулиган жвачку засунул. Поймаю — руки оторву.

Девушка хихикнула в ответ, смутившись. Сложно, однако, скрыть от напарницы, что это ты сама приклеила половину 'Дирола'. Но, кажется, Ира ничего подозрительного не заметила, вытащила из стакана ложку и облизнула налипшее на нее варенье.

— Вот и я! — сияя, Семенова поставила угощения на стол и обняла Ваню, который отчего-то отрешенно смотрел в окно. — Слушай, что с тобой.

Программиста словно подменили. Он боялся и взглянуть на любимую девушку. Чтобы снять напряжение, он глотнул чая и закусил печеньем. Но ничего не получалось. Страх сковал молодого человека.

— Я… — еле выдавил он из себя, — я… Ира… хочу… хотел бы…

Он засунул руку в карман джинсов и взял что-то не очень объемное.

— Чего? — проводница отпила чая и взяла молодого человека за плечи. — Неужто произошло нечто ужасное, и ты проглотил язык?

— Типа того, иногда очень сложно сказать самое важное.

— Не бойся, я с тобой. Давай еще чайку для храбрости.

И Ира выпила все содержимое стакана. Когда Ваня проделал то же со своим чаем, девушка взяла его за правую руку, которую молодой человек не вынимал из кармана.

— Что там у тебя за…

Вдруг она почувствовала, как мир перед глазами налился красным, и взвизгнула. Тело словно погрузилось в бочку с горячей водой, а все мысли улетучились из головы. При чем тут поезд, Ваня, его сюрприз, прочая суета, если есть куда более весомые проблемы. Незнакомые образы и перспективы яркими кадрами мелькали перед глазами.

— Ира, что с тобой? — через путаницу странных воспоминаний пробился голос… кажется… Вани. — Ира… Мира… Мери…

— Сменхкара… — прошептали ее губы, и мир вокруг нее отключился.

Бесчувственное тело любимой девушки обвисло на руках у Вани. Ее голова запрокинулась, и она еще раз тихо произнесла неизвестное молодому человеку слово. Красная бархатная коробочка выпала у него из руки, и золотое колечко с бриллиантом укатилось под противоположную полку. Молодой человек хотел сделать предложение, а не смог ни слова выдавить. И что теперь? Словно в наказание, любимая вдруг упала в обморок.

— Сметан-ра? Ира, что это значит? — он встряхнул проводницу за плечи, но девушка не приходила в себя, поэтому следующее, что крикнул Ваня, было имя Ириной напарницы.

Катя влетела в купе через пару секунд и в ужасе застыла в дверях. Ее колени дрожали, ноги подгибались. Она потеряла дар речи. Все-таки яд! Какая ж она дура, что повелась на уговоры таинственного внутреннего голоса и подозрительной накрашенной девицы, представившейся сестрой высокого блондина. Везло же Ирке, такой парень в нее влюбился, а что теперь.

— Она жива, жива, понимаешь? — дрожащим голосом прошептал Ваня, нащупав сонную артерию у любимой. — Нашатырь дала бы…

Но Катя застряла в дверях. Если бы все решилось только пузырьком с нашатырным спиртом, у нее бы отлегло от души. Но шестое чувство подсказывало девушке, что все не так-то просто.

— Что стоишь как вкопанная? Быстро! — рявкнул парень, и Катю словно ветром сдуло.

— Ира-Ира, любимая, что с тобой стряслось, сдалась тебе эта Сметанра, таинственная страна, эх.

— Мой милый, мой фараон, Сменхкара, — повторила Семенова, когда молодой человек поднес к ее носу нашатырный спирт.

— Что за бред? — удивилась Катя.

Шок у девушки уже прошел. Она не отравительница, поняла Ирина напарница, уже легче. И, скорее всего, бред о фараоне Сметан-ре, как его называл Ваня, не вызван пахучими гранулами. Не важно, вообще, связано или нет. Сейчас требовалось как можно скорее найти врачей и помочь Ире.

— В Смоленске скорую вызову, ладно? — шепнула она Ване, и тот кивнул.

Ночью в зоопарк не пройти никому. Из людей. Для ловкой кошки турникеты и заборы — не препятствие, а интересная задача. Забраться на клен, спрыгнуть на забор, а далее в вольер — и готово. Мохнатый манул повел ухом, когда услышал, как некто приземлился неподалеку от его конуры. Приоткрыв один глаз, он посмотрел в сторону, откуда донесся звук, но ничего не увидел. Черная кошка тенью метнулась на мощеную красной плиткой дорожку и вскоре скрылась из поля зрения неповоротливого мохнатого котика.

Очутившись напротив вольера, где спал рыжий осел, она встала на задние лапы и обратилась человеком.

— Эй, братоубийца! — шикнула женщина в тишину.

Осел поднял ухо, но решил не просыпаться.

— Тринадцать лет обижаешься на моего отца? — спросила невысокая черноволосая особа в белом льняном платье. — Может, хватит?

— Шутишь? — не открывая глаз, буркнул осел. — Издеваетесь тут надо мной. В зоопарк продали, потом отправили в 'Шреке' сниматься и все гонорары забрали. И я еще должен забыть все обиды и, в том числе, суд. Баст, ты разум где-то посеяла, да?

Женщина ожидала подобного ответа, поэтому никак не отреагировала. Она молча стояла, прижимаясь спиной к забору, отделяющему вольер от прохожей части. Смотреть на осла не было никакого смысла, он все равно изображал из себя спящего.

— Я долго думала, — вдруг выдала Баст, глядя на звезды, — и пришла к мысли, что тебе легче будет на исторической родине.

— Тебя Амт покусал, когда страдал от бешенства? — сено зашуршало, и женщина поняла, что ее собеседник поднялся.

На это она и рассчитывала.

— Нет, я добилась у отца смягчения наказания. Он разрешил тебе вернуться в древность, но при условии, что ты носу оттуда казать не будешь! Согласен?

Она развернулась и уставилась в умоляющие об амнистии красные глаза осла. Бедный-бедный Сет. Его судили дважды: сначала за жестокое убийство Осириса, а затем, спустя несколько тысяч лет, за покушение на людей и попытки организации межклановой смуты. Тринадцать лет назад Баст и ее отец Ра привели приговор в исполнение и заключили бога в его звериную ипостась и эксплуатировали несчастное животное на съемках в различных шоу и фильмах, а в отпусках Сету полагалось сидеть в вольере перед москвичами, дивящимися его необычной рыжей шкурой.

В этом свете предложение богини выглядело очень заманчивым. Долгожданная свобода, пусть даже и в зверином облике, куда предпочтительнее, чем унизительное положение в настоящем.

— Через тысячу лет я смогу вернуться в эту эпоху? — единственное, что интересовало братоубийцу.

— Если больше ничего не накуролесишь — почему бы и нет, — развела руками Баст. — Так ты согласен?

— Пожалуй…

Довольная ухмылка богини ускользнула от внимания счастливого осла. За каких-то тринадцать лет он забыл слова, брошенные Баст на суде. А обещала она ему тогда не самое лучшее будущее.

Ира шла по темному лесу. Высокие фиолетовые деревья росли так близко друг к другу, что сквозь их сплетшиеся кроны почти не было видно неба. Человек с трудом мог протиснуться между двумя стволами, но худенькой девушке это не составляло труда. Она никогда не была гимнасткой и не ходила по экстремальным тропам в походы. Но, очутившись в неведомом месте, ей нужно было выбраться на свет.

Проводница не понимала, что с ней случилось. Минуту назад она пила чай в компании любимого человека, который стеснялся сказать ей нечто очень важное и прятал в кармане маленький и ценный подарок. Девушка предполагала, что задумал Ваня, она готова была его поддержать, помочь сделать предложение. Только бы выбраться из этого леса.

Лес ужасал. Это другой мир — вдруг подумалось Ире. Как в дешевых фантастических сказках, читанных ей в дороге. Только в отличие от радужных фантазий талантливых юных писательниц, в лесу, где очутилась проводница, никто не жил, не росло ни одной травинки, даже ветру не находилось раздолья. Спотыкаясь о массивные корни, обнимая стволы, Ира пробиралась все дальше, пытаясь найти выход. Пока у нее перед глазами не сверкнула яркая красная молния.

Когда девушка открыла глаза — леса уже не было. Она стояла среди развалин некоего поселения. Ветер играл сухими листьями высоких пальм и вздымал пыль на пустынных улицах. Каменные дома, построенные близко друг к другу, смотрели на единственную гостью города пустыми глазницами окон. Где-то вдалеке скрипела открытая рассохшаяся дверь, а в пустыне выли на луну шакалы. Ира осмотрелась. Это, конечно, лучше леса, в котором ни холодно, ни жарко, не дышится и, кажется, отсутствует время. Но бродить среди оставленных давным-давно тряпок, покосившихся колонн и умирающих пальм, пинать черепки и перешагивать кучи старого хлама — тоже удовольствие не из лучших.

— Почтенная?! — вдруг раздался за спиной у девушки деловитый мужской басок.

Она не одна — обрадовалась Ира и повернулась в сторону говорившего. И тут же взвизгнула от ужаса. Перед ней стоял большой рыжий осел и подмигивал светящимся красным глазом.

— Валаамова ослица?! — прикрыв рот рукой, прошептала девушка.

Ледяная рука коснулась щеки, и проводница тут же отдернула ее.

— Может, не будем обзывать великого бога? — ехидно заметил осел, подойдя к ней поближе.

— Это ты-то бог? — усмехнулась девушка, тыкнув в сторону животного пальцем. — Да ты играл главные роли в 'Шреках' и 'Мадагаскаре'!

— Все люди — хамы, но я надеялся, что ты исключение, — раздосадовано заявил осел и устроился рядом с большим камнем, когда-то служившим одному из горожан частью стены.

— Ха, он, называется, надеялся! Перетащил меня в какой-то другой мир, который не похож даже на дешевую фэнтезятину, забрал меня у любимого человека, а теперь сидит посреди дороги и лыбится. Слушай, недобог, верни меня обратно, тогда перестану хамить.

— Вот еще, почтенная! Это в мои планы не входит! — осел уставился на сверкающие на небе звезды. — Мы с тобой захватим власть сначала в этой стране, а потом и во всем мире.

Ира только отмахнулась:

— У тебя, божество, не все дома! Ты меня за дуру держишь, да? Хочешь, чтобы я стала 'королем драного матраса', то есть этого раздолбанного города, так? А если у меня в планах на ближайшее лет пятьдесят совсем другое, ты подумал, чокнутый осел?

Животное прижало уши, но выслушало до конца гневную тираду девушки. Бог тяжело вздохнул. Он прекрасно помнил, как воскресил убитую стражей царевну и пообещал ей могущество над ее империей, а потом и над всем миром. Взойди она на трон, бог тут же бы смог даровать ей вечную жизнь. Но не срослось. Тщеславный бог совершил непростительную ошибку и долгих тринадцать лет ждал, когда он снова сможет вернуться к своей мертвой царевне. И вот Баст ни с того, ни с сего помогла ему. Только… почему-то властолюбивая правительница начала вести себя как невоспитанная девица и язвить в его адрес. Будто кто-то подменил душу женщины.

— Послушай, ты, вообще, помнишь кто ты? — догадался спросить свою обожаемую почтенную бог.

— Ирина Андреевна Семенова, 1985 года рождения, проводница поезда 'Минск-Москва'.

— Охренеть, — икнул осел, — она имя сменила.

— Я уже двадцать два года как Ирина, и…

— Только тело у тебя другое, — оскалило зубы животное.

— Как? — ахнула Ира и оглянулась в надежде где-нибудь найти зеркало.

— Элементарно! Щас объясню.

И осел принялся медленно и распевно рассказывать о том, что у каждого человека есть телесная оболочка и 'второе Я', душа, именуемая Ка. Теоретически невозможно разделить тело и душу. Когда человек умирает, его Ка отправляется в подземное царство и предстает на суде перед богом мертвых. А тело хоронят люди. Спустя несколько лет Создатель перерождает тело и вселяет в него новую Ка. И так далее.

— Получается, — заключило божество, — что твоя душа, Ирина Андреевна, переселилась в твое же тело, которое жило за несколько тысяч лет до твоего рождения.

— А я могу вернуться обратно? В будущее? — насупилась девушка.

— Можешь, но я тебя не отпущу! Потому что ты еще не осознала, что с этим телом ты могущественная волшебница, наследница престола, и что если ты сделаешь все, что я тебе скажу, ты станешь властелином всего мира.

— И ты считаешь, что мне нужна эта фигня? — поморщилась девушка.

Осел разозлился не на шутку. Какой несговорчивой стала его кукла, которую он воскресил и воспитал некоторое время назад. И кто умудрился засунуть в тело властолюбивой царицы эту нахальную проводницу, которой не нужно величия. Ужасающая мысль поразила бога словно молния: а что, если Баст решила поиздеваться над ним? Богиня радости и веселья не так проста, как может показаться, и ей не составило бы большого труда взять да и подстроить осужденному братоубийце какую-нибудь гадость. Слишком она выглядела добренькой, когда они болтали в зоопарке и договаривались о смягчении приговора. Богиня-кошка не могла не догадываться, куда в первую же очередь отправится Сет.

— Она меня подставила! — осенило бога.

Только просить вернуть его обратно в зоопарк братоубийца не желал. Коли так глупо он попал в переделку — нужно выкручиваться и учиться работать с тем, кого подсунули. Из этой Иры еще долго придется воспитывать царственную особу. Увидь Ка наследницы, кто вселился в ее тело, она бы умерла на месте и не пожелала воскрешаться.

— Одним словом, моя дорогая царевна, — ласково обратился бог к немного ошарашенной предыдущей его репликой девушке, — ты колдунья и можешь гипнотизировать взглядом, а потом приказывать людям делать все, что тебе ни заблагорассудится. Умела такое делать Ира? Нет. А хочет научиться?

— Допустим, да, — улыбнулась девушка и уселась рядом с рыжим ослом.

— Вот и славненько, теперь ты не просто будешь строить глазки, но и управлять теми, кто поймает твой взгляд. Если ты этого, конечно, захочешь.

— И в первую очередь я сделаю Ваню не таким робким, а потом выйду за него замуж и…

Ира посмотрела на трясущегося от ужаса осла и не поняла, чем ее беспечная реплика могла напугать бога.

— Я что-то не то сказала?

— В первую очередь ты забудешь Ваню. Во вторую — убьешь брата. В третью — взойдешь на престол этой страны.

— Так, смени пластинку, ясно? — огрызнулась девушка, поправляя на себе красное платье с расшитыми золотыми нитями.

Нахмурившись, она осмотрела свой длинный наряд и остановила взгляд на сверкающих в лунном свете золотых браслетах. Такого у проводницы Иры никогда в жизни не было. Ваня ей на день рождения подарил тоненькую золотую цепочку с фианитом на подвеске, но по сравнению с широкими массивными браслетами то украшение показалось бы легкой безделушкой.

— Совсем забыл, перестань быть Ирой, ты больше не она. Ты будущая властительница мира.

— А если я не хочу? — рявкнула девушка.

— Тогда ты сдохнешь с восходом солнца, потому что я не расскажу тебе, как выжить в этом мире, куда тебе идти и что делать, вот! — бог понял, что если собеседница грубит ему, придется отвечать тем же тоном: нахально и не вызывая возражений.

Она умрет с первыми лучами солнца. Как вампир — догадалась Ира. Очень невеселая перспектива, однако. Божество тем временем рассказывало, что тело древней царицы умерло и было воскрешено без ведома бога солнца. Поэтому-то оно и не переносит лучей дневного светила. Хотя осел на мгновение задумался — если в тело вселилась Ка живой девушки, пусть даже и из другой эпохи, это может означать новую жизнь. Со временем эта Ира обживется в теле царевны, и они станут одним организмом. Только бы вернуть девушке память о прошлом. А то с наглой проводницей не очень легко получится завоевать мир. К тому же люди из будущего боятся статьи за убийство. В то время как путь к власти, который нашел для своей почтенной Сет, вел ее к могуществу по трупам. Поэтому предстояло еще научить Иру легче относиться к убийствам неугодных.

Но лучше всего — подавить Ка Семеновой. Она нужна только для поддержания жизни. А управлять телом будет другая, по имени Ба.

— Закрой глаза, красавица, — прошептал осел, встав на ноги.

Ира было отшатнулась, но в глазах животного вспыхнул ярко-красный свет. Девушка замерла словно вкопанная, понимая, что неведомая сила не дает ей пошевелиться.

Это мой город. Город Солнца. Место, где прошли мое детство и юность. Здесь я влюбилась и вышла замуж. Взошла на престол и была свергнута с него. Тут жили мои прекрасные родители, братья и сестры. Мы не знали горя и несчастья, пока забытые боги не наслали проклятье нашу семью. Я обещала стать сильнее и заставить богов сменить гнев на милость. Но проклятые формальности оказались сильнее желания молодой женщины. Я должна вернуться, чтобы воплотить мечты в жизнь. Больше всего на свете я желаю, чтобы на улицах этого города вновь раздавался смех детей, чтобы люди с радостью приезжали сюда, и солнце ласкало своими лучами все вокруг. Я хочу радоваться началу нового дня, стоять на балконе своего дворца, откуда город, храм, Река видны как на ладони. Я мечтаю смотреть на счастливые лица моих подданных и нести свет не только этой стране, но и всему миру.

Рябое крыло махнуло перед глазами Иры и растворилось в ее теле. Светлые мечты, к которым предстоит путь по трупам, впитались вместе с еще одной душой. Что стоит жизнь нескольких человек перед счастьем тысяч? Ира попыталась прогнать прочь чужие воспоминания, но они обволакивали душу, прирастали. Она чувствовала, как ее тело вспоминает о магическом даре, с помощью которого без труда можно загипнотизировать любого. Не знакомые доселе термины, география чужой страны и прочая информация, о которой знало ее новое тело, проникали в девушку и без труда обосновывались в глубине ее души. У живого семь душ, а у нее пока две. Когда она обретет все утраченное, она станет бессмертной.

Когда глаза осла потухли, и бог снова уселся рядом с камнем, девушка потянулась и посмотрела на собеседника.

— Никогда доселе я не чувствовала себя так хорошо, мой спаситель, — она улыбнулась кончиками губ.

— С возвращением, почтенная, — прошептал осел. — Как тебе новая душа? Да, она немного нахальная и грубая, но мне нравится.

— Солнце всем на планете одинаково светит: и царице и простой проводнице! — напела девушка мотив Верки Сердючки и, поймав на себе ошарашенный взгляд божества, лукаво улыбнулась и заметила: — Нравится мне эта Ира! Думаю, ее догадливость и моя изобретательность нам помогут! Кстати, бог, а кто тебе молился за меня?

Пока смоленские доктора обследовали бесчувственное тело проводницы Семеновой, Ваня включил ноутбук и подцепил мобильный Интернет. Программист ОСЯ шестым чувством подозревал, что продолжительный обморок любимой девушки — нечто аномальное. Фараон Сметан-ра — вот где ключ к разгадке, думалось молодому человеку. Легко догадаться, сложнее найти. Поисковая система настырно намекала Ване, что ищет от совсем не 'Сметан-ру', а 'сметану', и что статья Википедии о молочном продукте находится по такой-то ссылке. Далее следовала реклама молокозаводов.

— Ларчик не просто открывался, — пробухтел под нос Ваня и принялся за другие поисковые системы.

И снова ссылки на многочисленные молокозаводы по всей России и близлежащим государствам. Копание в сети программист прекратил только когда к нему подошел доктор, невысокий пожилой человек в белом халате.

— Господин Дураков, — развел руками врач, — я в недоумении. Ваша девушка абсолютно здорова, но при этом находится в глубокой коме.

— И ничего нельзя сделать? — Ваня сжал кулаки.

Ему вспоминались многочисленные сериалы, когда в состоянии комы оказывались персонажи, пережившие катастрофу или еще какую напасть. Но чтобы человек отключился ни с того, ни с сего, выпив стакан чая, — это казалось программисту невероятным. К тому же во всем случившемся фигурировал и несуществующий фараон Сметан-ра, о котором парень предпочел умолчать перед смоленскими докторами. Как бы врачи не подумали, что Ваня сам бредит.

— Ничего, — вздохнул седовласый старик в белом халате. — Только ждать. Дни, месяцы, может быть, годы. Когда она захочет вернуться. Мы подключили ее к аппаратуре, чтобы следить за ее состоянием. Хотя она прекрасно обходится и без вентиляции легких и стимуляции сердца. Она здорова. Просто спит. Как красавица в сказке Шарля Перро.

— Но поцелуи не помогают, — развел руками Ваня.

Пока поезд не прибыл в Смоленск, и он, и напарница Катя пытались испробовать все возможные сказочные методы. Всяко от них вреда не могло быть. И пользы не обнаружилось, к сожалению.

— Я ее завтра переведу в Москву.

— Да хоть сейчас же, — улыбнулся доктор, — вдруг столичные светила смогут вылечить эту экзотическую болезнь.

Лишь бы снять с себя ответственность — догадался программист о логике докторов провинциальной клиники. Но в глубине души он был крайне напуган. Неизвестный диагноз, при котором человек не может проснуться, но организм функционирует, якобы здоровый. Единственный доктор, который смог бы и захотел рассмотреть подобный случай — это профессор Асклифенко, занимающийся лечением сотрудников отдела.

Ваня никогда раньше не звонил доктору напрямую, он набрал номер Шаулина. Разбуженный посреди ночи начальник — хуже разъяренного хищника. Буйствовал Антон Викторович до тех пор, пока программист не обрисовал ему ситуацию: в поезде, в котором он ехал домой на выходные, проводница потеряла сознание и до сих пор не пришла в себя, несмотря на то, что врачи утверждают, будто девушка совершенно здорова.

— Этого не может быть, — сонным голосом протянул Шаулин.

— Всего, что написано в архивах ОСЯ не может быть, но оно произошло, Антон Викторович. Поэтому предлагаю перевести Семенову в Москву под наблюдение наших докторов.

— Ты человек, такой же, как и я. А Асклифенко — бог в медицине! — недовольно говорил начальник. — И ты собираешься посреди ночи предложить ему на лечение обморочную девушку?

— Антон Викторович, — не отступал Ваня, — а что, если ее болезнь вызвана колдовством, которое не могут выявить общие анализы?

— Да… — промямлил в трубку Шаулин. — Мой мальчик, а если нет? Впрочем… жди приезда нашей бригады. Но если это ложный вызов, будешь платить по прейскуранту.

— Хоть двойную цену! — выпалил программист и отключил телефон.

Приехав утром в Москву, он тут же и вызвал свою сестру со всеми ее конспектами, надеясь хоть у востоковедов найти разгадку — кто же такой фараон Сметан-ра, имя которого пару раз помянула Ира.

Когда твоя девушка больна — это кошмар. Настроения нет никакого. А если любимую сразила непонятная болезнь, и вовсе места себе не находишь. Румяная, с виду абсолютно здоровая, она спит на кровати, и только горы аппаратуры и подвешенная на штатив капельница говорят о том, что с красавицей не все в порядке. Точнее, все вовсе даже не в порядке. Вокруг девушки собрался целый консилиум, возглавляемый профессором Асклифенко. Рядом с высоким кудрявым то ли греком, то ли турком, стоял худощавый мальчик-калмык, как понял Иван — студент-практикант, записывающий в блокнот каждое слово уважаемого наставника. Больше из докторов и медсестер никто не присутствовал. Остальные, стоявшие у кровати Иры были далеки от медицины. Невыспавшийся Шаулин пытался выглядеть бодряком, ровно как и его заместительница Иванова, вставившая в глаза невидимые спички. Оба с трудом находили в себе силы внимательно слушать, что скажет работавший на отдел профессор. Ваня же, выпивший целую банку энергетика, отлично держался бодряком. Но если бы он надел темные очки, то никто бы не заметил его красных усталых глаз и не подумал, что молодой человек не спал всю ночь. Подоспевшая с некоторым опозданием из-за пробок Юля осталась стоять у двери. Она тоже выглядела не важно, а на ее нескрываемое волнение обратили внимание все присутствующие.

Ни докторам, ни сотрудникам отдела было невдомек, что сейчас они расхлебывают последствия Юлиных экспериментов с отворотами. На душе у Шаулиной кошки разодрали с дюжину когтедерок. То, что колдунья подсунула ей не отворотное зелье, а какой-то неизвестный науке яд, девушку волновало в последнюю очередь. Куда более актуальными были две другие проблемы. Во-первых, если отец узнает, чьих рук дело это отравление, то он дочку по головке не погладит, даже если она выставит всё за попытки избавиться от конкуренток на любовном фронте. Во-вторых, если правда станет известна Ване, будет еще хуже. Можно считать, что Юля окажется его самой ненавистной персоной до конца жизни.

Оставалось помочь любимому одногруппнику найти противоядие. Ване известно, что напарница немного умеет колдовать, поэтому если подойти к делу творчески, то можно будет разыграть парня, привести его в агентство 'Черная кошка' и сделать так, чтобы он выпросил у колдуньи средство для пробуждения спящей красавицы. С одним приходилось смириться — после всей этой истории Дуракова от возлюбленной будет не оттащить никакими отворотными зельями и гламурными выходками в стиле читательниц 'Космо'. Тут сказки о спящих красавицах не врут. Принцесса остается навеки благодарна своему спасителю.

— Юля, ты о чем там мечтаешь? — одернул ее отец.

— Да так, папа, думала, как я могу помочь…

— Знаете, — тяжело вздохнул Асклифенко, отходя от аппаратуры, измеряющей давление и пульс Семеновой, — дело поистине очень сложное. Эту девушку кто-то напоил кеметским эликсиром, отделяющим Ка от тела. Не убивающим, смею заметить.

— Но если Ка и тело разделить, последнее умирает, — читал Ваня статью из Википедии.

Профессор в ответ укоризненно покачал головой:

— Молодой человек, в вашей народной энциклопедии пишут всякий бред.

Шаулин, Марго и молодые люди, кроме ассистента доктора, вопросительно уставились на Асклифенко, и тот передал слово специалисту в этой области, своему ассистенту Хоснурову. Молодой калмык с превеликим энтузиазмом принялся объяснять сотрудникам ОСЯ, что отделение души от тела не всегда означает смерть. Если удается поместить душу в другую оболочку, она продолжает жить, а ее первое, родное, тело ждет ее возвращения. Этим же самым и объяснялось состояние комы.

— Получается, — догадался Ваня, — что Ира живет где-то в чужом теле, да?

Глаза Юли бегали. Она пыталась придумать что-нибудь спасительное, но ничего толкового в мысли не приходило. Получается, колдунье, подсунувшей ей гранулированный эликсир, нужна была душа девушки, чтобы воскресить чье-то тело. Значит, сейчас по городу ходит зомби и от имени Иры Семеновой творит зло. Догадки напугали девушку, и она поспешила поделиться с остальными.

— Вполне возможно, — подхватила ее идею Марго. — Я сняла ауру, нужно будет дать наводку отряду быстрого реагирования, думаю, вора мы найдем…

— Не так быстро, — упавшим голосом заявил ассистент Хоснуров, перебив заместительницу начальника. — Глупо вселять душу в современное тело. Намного легче найти какого-нибудь наемника, а потом избавиться от него. Судя по всему, кому-то понадобился современный человек в прошлом.

— Что? — Ваня чуть язык от удивления не проглотил.

Несмотря на то, что он без малого два года проработал на отдел странных явлений и знал наперечет всех рецидивистов-нелюдей, — потому что занимался базой данных преступников, в возможность путешествий во времени программист не верил. Конечно, наслушался он историй о высших четырехмерных, как их называли в официальных документах отдела, антропоморфах. В народе их звали богами, а на самом деле выглядели они как люди, только в отличие от смертных обладали вечной жизнью и при необходимости могли менять обличье. Некоторым был свойственен даже зооморфизм. О том, что профессор Асклифенко — один из высших, знали все в ОСЯ, потому и обращались к нему за помощью в тяжелых случаях и называли богом в медицине. А теперь, судя по рассказам молодого ассистента, Ваня понял, что и господин Хоснуров принадлежит вечноживущей братии.

О богах говорили, будто для них не существует времени. Они могут жить и в прошлом, и в настоящем, называя свои воплощения проекциями без самопересечений. То есть бог не мог присутствовать во временном отрезке меньше шестидесяти лет и на квадрате, не превышающем тысячи километров, в нескольких воплощениях. Но чтобы великим понадобилось протащить душу через века — Ваня услышал впервые. И это стало далеко не единственным его открытием в ближайшие дни.

— Все просто. Душа вашей Ирины, скорее всего, припеваючи живет в прошлом. А это тело умрет в том возрасте, в котором скончается та, древняя оболочка, — пояснил Хоснуров. — Поэтому, если вы, Дураков, хотите снова взглянуть в прекрасные глаза этой девушки, услышать ее напевный голос, обнять за изящную талию, прошептать на ухо признание в любви и услышать ответ, вам придется пойти чуть ли не на край света…

— Чтобы найти таинственного фараона Сметан-ру, — вздохнул программист.

Шаулин, его дочь и заместитель одарили парня недоверчивым взглядом. Да и сам Хоснуров почесал в затылке и буркнул себе под нос:

— Знать таких не знаю…

Ваня прекрасно понял, что ему следует сделать, чтобы найти душу возлюбленной. Он вышел в коридор и налил себе стакан воды. Несмотря на принятый энергетик, до жути хотелось лечь прямо на кушетку и уснуть.

— Ванечка, в чем дело?! — кто-то налетел прямо на программиста, заключив его в крепкие объятия.

Парень машинально отодвинул распереживавшуюся сестренку и посмотрел в ее напуганные карие глаза.

— Фух, с тобой все в порядке, я уж испугалась…

— Ну видишь же, мелкая, я жив и здоров, в отличие от некоторых, я просто хочу спать.

— А шпаргалки и учебники ты, конечно же, попросил в качестве подушки! — поиздевалась сестра и достала из джинсовой сумки толстую синюю книгу 'Лекции по востоковедению', откуда во все стороны торчали измятые распечатки из пресловутой Википедии.

Если Хоснуров увидит, что читает программист в качестве информации для размышления, где ищет неизвестного науке фараона, то гневной тирады четырехмерного будет не избежать. Хотя… вдруг среди распечаток народной мудрости и кроется разгадка, куда спрятали душу российской проводницы. Но шпаргалки разочаровывали Ваню все больше и больше. Да и учебник не блистал подробностью сведений.

Маша терпеливо сидела рядом, теребя подол синего шелкового платья, и свято надеялась, что принесенное ей добро хоть как-то поможет делу. Брат сбивчиво рассказывал обо всем произошедшем.

— Фараон Сметан-ра? — задумчиво повторила сестра, глядя в потолок, словно так некто написал ответы на все вопросы. — Слушай, Ваня, если мы найдем этого неизвестного науке правителя — это ж будет сенсация, правда? Представляешь, мы не только поможем твоей девушке, но и откроем новые страницы в древней истории!

— Ну-ну, — брат теребил в руках распечатанные шпаргалки, — пока историкам информатика нужна только для того, чтобы научиться распечатывать статьи из Википедии мелким шрифтом и без картинок, много мы новых страниц пооткрываем.

— Ну что ты такой злой, Ваня, — сестра теребила затылок брата, пытаясь его успокоить.

— А то! Кому-то надо отправиться в прошлое, понимаешь, к фараонам, чтобы найти там душу моей Иринки. Высшим до этого нет дела, а люди еще не изобрели машину времени. Получается, придется сдаться, опустить руки, позволить умереть моей, понимаешь, моей любимой девушке!

Хуже всего, когда знаешь, как, но не можешь помочь. Маша в глубине души понимала чувства брата. Но, не имея собственной большой любви, она только могла предполагать, насколько тяжело жить, когда дорогой сердцу человек лежит беспомощный в соседней комнате и в любой момент может умереть.

Легко сказать: 'Поехали в Египет, найдем душу твоей Ирки и вернем ее в Москву! — но выглядит это на грани сумасшествия. Маша не могла не поверить во все странности, которые брату пришлось ей открыть. Он считался для нее авторитетом. Поначалу девушка дивилась, как так можно оторвать душу от тела или увести свое воплощение в далекое прошлое. Но брат так умело пользовался рабочей терминологией и так правдоподобно пересказывал ей теорию от ассистента Хоснурова, что девушка не находила повода ставить все открытые ей тайны под сомнение.

— Вань, — из палаты Семеновой вышла Юля, она во что бы то ни стало пыталась выглядеть уверенной, но у нее плохо получалось.

Отец с заместительницей ушли вместе с профессором и его ассистентом. А молодым сотрудникам, оставшимся рядом с палатой, оставили нудное задание — отслеживать вспышки магической активности по Москве и сообщать обо всем Марго. Вот так предполагалось спасать Иру.

— Только тебя не хватает, — ударил себя ладонью по лбу Иван, стараясь не замечать Шаулину. — Включай навигатор и следи за колдунишками.

— Зря ты меня отвергаешь, я думала, что смогу помочь. Понимаешь, я тут слышала недавно, будто в переулках рядом с Арбатом есть магическое агентство 'Черная кошка'. Может, у них получится нам помочь.

— Спасибо, — ухмыльнулся Дураков, — давайте всем шарлатанам расскажем, чем мы занимаемся и что нам нужно найти, а потом строем отправимся на эшафот.

Он резко встал и взял под руку сестру:

— Пошли, Маша. Я люблю Иру и найду ее хоть на краю света без помощи отдела и всяческих богов.

— А сам-то разболтал! — крикнула Шаулина вслед.

Несмотря на то, что Ваня поначалу заигрывал с дочкой начальника, и их взаимоотношения иногда заходили достаточно далеко, парень предпочитал держаться от Юли на расстоянии. Девушка пугала его чем-то неведомым. Иногда казалось, будто она читает его словно открытую книгу, и все его мысли ясно выстраиваются перед ней, мол, посмотри, какие мы. Скрывать от любимого человека что-либо Ваня не желал. Смышленый программист старался быть искренним с претендентками на руку и сердце. Большая часть из них, правда, ограничивалась легким флиртом в качестве платы за контрольные по высшей математике или курсовые по программированию. Сколько бы ни пытался Ваня отгородиться от этих неискренних особ, поступивших на факультет информатики, чтобы найти умного жениха, но девицы с завидной активностью активизировались два месяца в году: в январе и июне. Юля, правда, никогда не требовала от Дуракова решения задач или написания сложных программ. Хотя ее мотивов обучения на компьютерной безопасности Ваня не понимал: разве что девушка пыталась таким образом выбить себе хорошо оплачиваемую должность в отделе, где зарплаты и без того зашкаливают. Так что с учебой Шаулина справлялась сама. Отношения у двоих коллег не сложились. Почему — Ваня объяснить не мог. Просто Ира затмила перед ним Юлю, и он понял, что коллеге никогда не стать его единственной и самой любимой.

Вот и сейчас, когда крошечная зацепка, мало-мальская помощь могла вытянуть все дело, Дураков гордо отвернулся и ушел прочь, всем видом показывая Юле, что не нуждается в ее помощи. Магическое агентство 'Черная кошка' не внушало программисту доверия. А что было делать?

Ваня и его сестра брели вдоль Садового кольца и разговаривали о чем угодно, только не об Ирине Семеновой. Программист таким образом пытался бороться с болью сковавшей сердце и с безысходностью.

— Сметан-ра, Рамсес или какой-нибудь Хеопс, — говорила Маша, глядя под ноги, — всех их не упомнишь. Эта древняя история — пестрое полотно имен и событий, и мне до завтра надо все это вызубрить. Сметан-ра… Я даже не представляю, в каком веке он жил!

— История, сестренка, — брат взял ее под руку и предложил свернуть в тихий переулок, ведущий в центр города, — очень похожа на математику, которую ты несколько недолюбливаешь.

Желтые, зеленые, голубые дома старой Москвы, казалось, внимательнее Маши слушали размышления программиста Ивана Дуракова. Хотя девушку заинтересовала мысль брата, которую он раньше ей не высказывал.

— Что общего между теоремой Вейерштрасса и завоеваниями Тутмоса Третьего? — пошутила она, пытаясь хоть как-нибудь приободрить брата и заставить его усталое лицо улыбнуться хоть на секунду.

— Логика и причинно-следственная связь, — безапелляционно заявил Ваня. — Историю, как матан или алгебру невозможно выучить, если не понимаешь причин и предпосылок происходящих событий. Что-то можно вывести, до чего-то додуматься чисто логически. А где-то помогут простые расчеты.

— Нелегка студенческая доля. Предлагаешь за ночь вывести формулу развития египетской и хеттской истории? И проинтегрировать их всех в несобственном смысле?

— Эх, шутница ты, мелкая, — потеребил девушку по затылку брат, — за ночь ты этому не научишься. Это тебе бонус на второй курс. Сейчас бы тебе с ловкостью рук потренироваться и со скорописью. Вдруг твои преподы не читали Википедию.

Маша облегченно вздохнула и улыбнулась. Их престарелая преподавательница, называемая студентами за глаза бабушкой Рамсеса, страдала Интернет-фобией, и с большим интересом воспринимала рефераты, написанные по материалам электронных энциклопедий, и находила там уйму нового и весьма занятного: о любовницах и внебрачных детях правителей, о неожиданных родственных узах и оригинальных выводах насчет происхождения той или иной народности. Поэтому-то Ванина подколка о не читавших Интернет преподавателях пришлась прямиком по адресу. А попадись Маше билет про фараона Тутанхамона, так она с превеликим удовольствием расскажет об украинском побеге[2], вот преподавательница обрадуется, услышав новую версию происходившего.

— Ты прав на все сто… — согласилась девушка с братом.

Напряжение удалось снять. Но ненадолго. Разговор об экзамене по истории очень быстро себя исчерпал, и на смену ему опять вернулись мысли об Ире и неизвестном фараоне, будто этот Сметан-ра как тень шел по пятам программиста и его сестры, смеясь им в спины и намекая: 'Недогадливые люди будущего! Вот он я! Возьми у меня душу своей возлюбленной, Дураков! И от этого становилось не по себе.

Вдруг Ваня остановился как вкопанный. Его словно обдало холодной водой, когда он увидел, что они с сестрой стоят на пороге агентства магических услуг 'Черная кошка', только расположено оно не в переулках Арбата. Крыльцо выходило на шумную Садовую-Сухаревскую и его дизайн в египетском стиле выделялся из однотипных вывесок сервис-центров, кофеен, книжных, аптек и прочих магазинов. Ворота из известняка, на которых некий мастер вытесал несколько десятков иероглифов, из которых Маша понимала только малую часть, рассмотренную в учебнике, встретили двух студентов и словно манили зайти внутрь.

— Кажется, это судьба, — буркнул под нос Ваня, пожав плечами. — Идем?

Напуганная сестра не сводила глаз с надписей на воротах. Обычно современные дизайнеры не задумываются о смысле написанных в интерьере значков, лишь бы красиво выглядело. Так, например, увлекающийся японской культурой Ванин друг долго ругался на горе-дизайнеров одного суши-ресторана, которые выдали за хокку случайные наборы иероглифов и надписей на кандзи.

— Зашедший сюда, — вдруг начала читать Маша на правой стороне ворот.

Девушка ахнула от неожиданности. Она стала понимать египетские письмена, которые прежде представали ей чередой незнакомых картинок. Словно кто-то как в фильме про 'Матрицу' вложил в ее разум это знание. Ладно, если кто-то решил научить ее иероглифическому письму, тем легче будет завтра сдать экзамен.

— Зашедший сюда найдет путь к… — далее девушка переключилась на левую сторону, но там смогла расшифровать только один знак, — любовь.

— Не заморачивайся, — брат уже открыл дверь и тянул сестру внутрь, — там всякая фигня написана, стопудово!

Самым простым ответом на загадку ворот было бы предположить, что Черная Кошка всякому, вошедшему к ней, искала путь к любви. Что ж, неплохо. В случае Вани колдунье придется повозиться, но Маша искренне надеялась, что хозяйке магической конторы не составит труда справиться с ее виртуальными принцами и прочими кавалерами странного и не очень происхождения.

Брюнетка в белоснежном одеянии до пят сидела в глубине комнаты и держала в руках свечу. Сквозь черные шторы, занавешивающие окна, не пробивалось ни одного солнечного луча. Женщина поставила свечу на стол и вынула из левого рукава старинную колоду карт.

— Если вы не идете ко мне, агенты отдела странных явлений, тогда позвольте мне самой найти вас, мяу, — прошипела колдунья и бросила на стол две карты, с которых на гостей смотрели две египетские фигуры — мужчина и женщина, брат и сестра, как объяснила тут же гадалка.

Ей все известно, хотя и не задала ни одного вопроса: поразилась Маша. Она смогла точно назвать должность ее брата и определить, кем они приходятся друг другу. Женщина бросила на стол еще несколько карт, как вдруг пронзительный взгляд ее золотистых кошачьих глаз остановился на девушке. Та ахнула от неожиданности, отшатнулась и свалилась в мягкое кресло, как нельзя кстати оказавшееся у нее за спиной.

— Не бойся меня, — лукаво улыбнулась колдунья, остановив взгляд на подвеске в форме скорпиона, — только скажи, откуда у тебя это украшение, Мария?

Рука девушки сжала кулон, Маша вдруг испугалась, что может лишиться своего талисмана.

— Ладно, я все прекрасно знаю, — отмахнулась женщина в белом, — и по глазам вижу, что тебя волнует тайна этого амулета.

Девушка посмотрела на брата, который, придя в агентство со своими проблемами, весь в недоумении слушал странные речи хозяйки волшебного заведения. А так называемая черная кошка в белоснежном наряде уже взахлеб рассказывала Маше о том, что ее кулон — не просто золотой скорпион, которого ее брат якобы нашел на побережье Черного моря, а один из древних артефактов. Скорпион — символ новой жизни, в данном случае обозначал узы влюбленных.

— Получается, эта штука поможет мне найти моего принца? — девушка сияла от счастья. — Благородного принца на белом коне, который возьмет меня замуж, да?

— Не стоит преувеличивать, юная дева, мяу, — спокойным тоном перебила ее колдунья. — Да, амулет поможет встретиться двум сердцам, ищущим свою любовь. Но его силы не хватит, чтобы разжечь в вас ответные чувства. Вам придется пройти нелегкий путь, выдержать испытания, уготованные судьбой.

— Все ясно, — расстроилась Маша, — это дешевая китайская бижутерия. Сколько парней я встретила в своей жизни, и ни один не воспылал ко мне искренней любовью.

Колдунья в ответ рассмеялась до слез:

— Так ведь среди твоих знакомых не было суженого! И, поверь, если бы судьба не подарила тебе эту подвеску, ваши пути бы никогда не пересеклись. Пойми, это украшение — как ты правильно сказала, безделушка, правда дорогая. И у нее нет волшебной силы.

— Тогда как она способна привести меня к суженому?

— Всему свое время, моя девочка, мяу, — подмигнула колдунья, — главное, не пытайся найти любовь, она к тебе придет сама, ты и не заметишь.

Женщина прищелкнула пальцами, и посетительница расслабилась в кресле, закрыла глаза и вдохнула несколько раз. После этого несложного упражнения Маша почувствовала себя счастливой и жизнерадостной, а колдунья уже разговаривала с ее братом:

— Твоей беде, Ваня, я тоже могу помочь.

И брюнетка извлекла из правого рукава наряда белоснежную визитку.

— Что это?

— Контакты Хитреца. Срочно найди его. Он даст тебе загрузочную флешку, с помощью которой у тебя получится найти Иру.

Сердце подскочило в Ваниной груди. Какая удача! Он и не ожидал, что решение найдется столь быстро и так просто. Программист совсем забыл о виртуальной реальности, моделирующей происходящее в мире. В материалах отдела же говорилось о миллиардах подпространств и фрактальных аномалий, очень похожих на большой мир. Так почему же тогда не войти в один из них через компьютерную программу незнакомого кибергения и не найти спрятанное в подобном реальному мире! Пройти компьютерную игрушку — нет ничего проще. Только призом в ней будет не высокий счет и не новый виртуальный автомат с кучей патронов, а душа любимой девушки. Парень поймал смеющийся взгляд колдуньи:

— Глупые вы, люди. Эта программа не уведет тебя в искусственный мир, потому что там нет души твоей девушки.

— Тогда зачем мне она? — развел руками молодой человек.

— Программа уведет тебя туда, где находится Ира. И у тебя будет ровно неделя, чтобы найти и забрать ее душу. Если что, мяу, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

— Но… — попытался возразить Ваня.

Колдунья улыбнулась кончиками алых губ и приложила к ним указательный палец: все, молчи, больше не надо слов. И офис агентства словно растворился в воздухе. Молодые люди оглянулись. Никаких черных штор и мягких кресел, таинственной незнакомки в роскошном белом платье и след простыл, как и карт ее словно не лежало на журнальном столике в салоне-парикмахерской.

— Ой, — Маша покраснела, — а что мы тут забыли?

Она зажала рот рукой, чтобы истеричный смешок не вырвался наружу.

— Не знаю, — пожал плечами брат, крутя в руке визитку, на которой синими буквами было написано имя Николая Рыжова, его сотовый телефон и адрес — где-то в Ясенево.

Кто это такой и что он мог предложить, предстояло выяснить.

Два дня назад Коле Рыжову исполнилось десять лет. Точнее сказать: телу исполнилось десять. Потому что его душа хранила маленький секрет, непостижимый простым смертным.

После того, как третьеклассник попал под мчавшуюся на большой скорости Волгу, он очень сильно изменился характером. Как будто умер хулиган сорви-голова с его смелыми мечтами. Мальчик стал слишком серьезным и сосредоточенным для своего возраста. Он даже упросил родителей приобрести ему компьютер, чтобы учиться по Интернету. А об этом никакой речи не шло, когда он дни напролет проводил на улице, гоняя футбольный мяч и обстреливая из рогаток воробьев. Как-то 'прежний' Коля заявил, что учиться он больше трех классов не намерен и пойдет работать дворником, мол, по радио говорят, что в Москве некому мусор убирать, одни бизнесмены развелись.

И вдруг все закончилось. И мечты стать дворником в рыжем жилете, и желание залезть на крышу родного дома, — все это ушло под колеса белой Волги, на всей скорости поворачивающей с бульвара и налетевшей прямо на мальчика, выбежавшего на дорогу за мячом.

Юный футболист тогда ничего не успел сообразить, он провалился в темноту.

Сначала он слышал крики друзей: 'Колька, Колька! Что с тобой!? Очнись! Но вскоре они стихли. Куда он летел? Где же мяч? Что случилось?

Следующее, что он помнил — ослепительный свет в лицо. Мальчику показалось, что тогда его полет закончился. Он хотел закрыть ладонью глаза, но обнаружил, что обе его руки привязаны к холодной металлической поверхности.

'Где я? — прохрипел он…

Голова болела, а еще как будто неведомый монстр грыз левую ногу. Где он? Где двор? Куда пропали друзья?

'Наркоз! — скомандовал грубый мужской голос.

К привязанному на столе ребенку подошла женщина, одетая во все белое. Коля не смог разглядеть ее лица, у него кружилась голова. Но она что-то приложила к его носу…и… снова эта пустота. Опять он куда-то летит. В какие дали? И, главное, зачем?

И тут он почувствовал, что повис в воздухе. Перед ним стояло двое. Один — высокий доктор в белом халате. Кудрявый, черноволосый, нос как у орла, скулы сведены от напряжения, а в глазах — то ли сострадание, то ли желание помочь. Впрочем, внешность как у Бога из греческих мифов. Второй… а мужчина ли это был? И вообще, человек ли? Невысокое сгорбленное существо куталось в накидку, вылитый назгул в миниатюре.

'Хочешь умереть знаменитым? — прохрипело существо.

'Да', - не поняв, что подразумевал а самом деле вопрос назгула, выпалил Коля.

'Хорошо, для этого ты отдашь мне свое тело'.

Ой, напугал, прям как в фильмах ужасов. Да, пожалуйста, берите, Коля Рыжов не жадный мальчик. Его мама учила не быть жмотом. И он кивнул.

Существо в плаще протянуло руки. Тут мальчик почувствовал адскую боль в каждой клетке своего тела. А боль ли это? Было ли тело? Много вопросов и мало ответов.

'Мы его теряем! — раздался совсем далеко чей-то голос, как ему показалось, кричал высокий доктор, приведший назгула.

И больше мальчик ничего не слышал. Он опять летел в черную бесконечную пропасть. А тех двоих больше рядом не появлялось. Только почему-то Коле казалось, что он — это больше не он, а кто-то другой. Боль в голове и ноге усиливалась и, дойдя до критической точки, вырвалась наружу. Он заорал и открыл глаза.

Он может дышать! Ему больно! Значит, он жив!!! Не умер!

— Вот так в меня вселился Локи, — закончил он свой рассказ Ване и Маше. — Профессор Асклифенко, то есть, Асклепий, конечно, мне все потом рассказал…

— И что, родители, брат, никто не заподозрил, что ты это уже совсем не ты, а бог и выполняешь свои прямые обязанности? — Маша с трудом верила во все россказни гениального программиста-третьеклассника.

Родители-пенсионеры воспринимали перерождение Коли как чудо. Даже статью в медицинском журнале один доктор написал про изменения в характере ребенка после комы. А когда мальчик смог закрыть все долги в школе за два месяца, пропущенные в больнице, и закончить год без троек, а затем заявил, что закончит учебу за три года и поступит на мехмат МГУ, с мамой случился инфаркт. Да-да, иногда и от несказанного счастья сердечные расстройства бывают.

Теперь, на каникулах, Коля часто сидел дома. Много ходить он еще не мог, не срослась кость на левой ноге после открытого перелома, гипс собирались снимать только через месяц. Он хоть и бог, но тело ему досталось человеческое со всеми вытекающими последствиями: никакой ускоренной регенерации и отсутствия боли при лечении. Подобные обстоятельства положительным образом сказались на деятельности хитрющего скандинавского бога. Немало программ для обеспечения целостности и безопасности в большом мире написал он за время отсидки на больничном.

На самом деле боги не пользовались человеческими телами. Они были способны создать себе любую оболочку, которую позволяла их сущность. Высшие меняли документы, притворялись людьми, а сами непрестанно следили за миром, в котором почти никто, кроме писателей-фантастов и сотрудников организаций вроде ОСЯ уже не верил в их существование.

Локи осудили много тысяч лет назад и лишили тела, и теперь безутешная душа Хитреца вселялась в тела недавно умерших людей. До того, как он стал третьеклассником, скандинавский бог работал программистом в одной из Питерских контор. А тринадцать лет назад к нему явилась женщина, называющая себя Бестией.

— Черная Кошка? — хором ахнули Ваня с Машей, услышав описание внешности заказчицы.

— Именно, — улыбнулся мальчик, почти не отрываясь от написания программного кода. — И она попросила меня написать одну вещь.

Когда программист из северной столицы уже практически закончил работу над кодом, его вызвали в Москву на спонтанно организованную конференцию. Докладчики казались Хитрецу очень знакомыми. Но он старался убедить себя в том, что это просто страхи, и доктора да кандидаты наук не могут все поголовно оказаться богами из разных кланов. Высшим что, совсем делать нечего, коли все подались в разработчики? Что он попался, Локи понял на банкете, испив коньяка.

'Неужели ты думал, что мы позволим Баст добиться своего? — ехидно сказал плечистый голубоглазый блондин, разливавший напитки по бокалам.

И только сейчас, когда он перестал тщательно скрывать свою ауру, Локи понял, что перед ним стоял Дионисий из античного клана, а остальные присутствующие на банкете — его коллеги. Ясно, что Бестия не рассчитывала на такой поворот, она не желала смерти хитрецу, когда заключала сделку. Ко всему прочему богиня обещала в случае успеха добиться у Одина прощения для осужденного.

— Я писал вот эту программу, которую сейчас отдаю вам, мои гости, — грустно улыбнулся мальчик.

В его глазах читалась многовековая мудрость и глубокая усталость. И это ужасало: с одной стороны — мальчишка, а с другой — старец. Нелегко, наверное, Локи обращаться со столь юным телом, подумалось Ване, но спрашивать об этом он не стал.

— Получается, — догадался сотрудник ОСЯ, — Черная Кошка знала о похищении души Иры задолго до наступления этого события.

Эта мысль ужаснула молодых людей. И оба почувствовали себя марионетками в руках у богов. Прочитав то, о чем задумались брат с сестрой, Локи уверенно заметил:

— Нет, вы что, ребята? Баст только предполагала о случившемся и решила подстраховаться. Античные задумали меня убить, так как считали, что с переселением в новое тело я теряю память и опыт предыдущего и не смогу выполнить заказ кеметской кошки. Асклифенко меня с превеликим удовольствием воскресил и подарил новенькое молодое тело. Он надеялся, я не смогу восстановить своих наработок для Баст. И в этом он ошибся. Умирая в теле питерского программиста, я смог прикрепить его память к моей душе. Я очень хочу снова получить бессмертное тело, и я этого добьюсь любой ценой. Меня попросили написать программу-проводник для людей, я выполнил заказ.

Мальчик отсоединил малиновую флешку от ноутбука и протянул ее Ване.

— Допустим, я поверил, что ты очередное воплощение Локи, — сощурился программист.

— Это правда. Я не маг-самоучка, коих ваш отдел берет на учет. Я Локи. Страж этого мира. И нам выгодно сотрудничать. Если ты испытаешь мою машину времени на Линукс-ядре и в итоге поможешь своей возлюбленной, то я смогу рассчитывать на амнистию. Считай, что я помог тебе найти путь к твоему счастью, а ты — к моему.

— То есть, — затаив дыхание, немеющими губами прошептала Маша, — с помощью этой флешки мы окажемся в Древнем Египте. Сказки!

— Реальность, — подмигнул ей рыжий мальчишка, в котором бы девушка не узнала древнего бога, не скажи он об этом сам.

Ну, серьезный, ну, заучка-ботаник, но это не повод сразу же записывать его в число высших. Чудеса окружили девушку и ее брата со всех сторон. И если, действительно, обычная компьютерная флешка способна переместить человека в далекое прошлое, то… Маша и думать боялась о предстоящем брату путешествии.

— Надо сообщить начальству о том, что ты собираешься делать с флешкой, — настояла девушка, когда они с братом распрощались с божеством и вышли на улицу.

— Нет, исключено! — отрезал Ваня, наматывая шнурок с заветным устройством вокруг запястья. — Я, конечно, работаю практически на должности Малдера и сталкиваюсь со всякими невероятными вещами, но в машину времени я не верю. Эта Бестия, якобы Локи и прочие высшие мне раньше представлялись древней легендой. Отдел их держит на учёте, но старается не лезть в их дела, чтобы не навредить равновесию в мире. А оказывается, они уже без малого тринадцать лет готовятся к какому-то шабашу! И вовлекают в это дело нас!

— Тринадцать лет, — повторила сестра, сжимая в руке кулон.

Что-то подсказывало девушке, будто история, в которую ее втянул брат, не так проста, как может показаться. И гипотетическое путешествие в далекую древность — самое правдоподобное из всего, что девушка узнала за сегодняшний день.

Солнце клонилось к горизонту. Завтра у нее экзамен. Но плохо скрываемое любопытство взяло верх.

— Ваня, возьмешь меня с собой в Древний Египет?

— Ты веришь в эту чушь? — сощурился парень. — Короче, я не виноват в твоей неподготовленности к экзамену. Приедем ко мне в общагу, я запущу флешку и покажу, что нам подсунули полнейшую фигню с картинками из энциклопедии. А потом ты отправишься домой и всю ночь будешь учить фараонов, а я куплю ящик энергетиков и займусь чтением архивов нашего отдела. Думаю, найду, куда египтяне спрятали душу моей Иры три тысячи лет назад.

На пороге общежития в Измайлово дежурила уставшая Юля. Первая мысль — как она догадалась, что коллега еще не пришел домой — была отметена тотчас же. Достаточно посмотреть на окна его комнаты, чтобы заметить отсутствие света. Дальнейшие рассуждения — дело техники: Ваня срочно ищет спасение для своей девушки, он не пойдет в гости к соседям и не станет проводить время в ночных заведениях столицы. Это очевидно, что к вечеру он вернется домой, чтобы погрузиться с головой в работу. Судя по пакету с дюжиной банок энергетика и несколькими палками колбасы, молодой человек предполагал провести несколько бессонных ночей подряд.

— Так и сердце посадить несложно, — заволновалась Юля, оценив содержимое пакета, что несла сестра ее коллеги.

— Что поделаешь, без окрылятора он не может, — обреченно вздохнула Маша, заходя в любезно открытый братом подъезд.

— Постой, — Юля преградила путь одногруппнику и бросила его сестре, — погоди маленько, мы сейчас.

Она взяла парня за плечи и пристально уставилась в его добрые голубые глаза. Он стал совсем чужим, словно разгадал о ее страшном преступлении и зелье от агентства. Парень смотрел на Юлю отрешенно и равнодушно. А в глубине его души шептал настойчивый внутренний голос: я понимаю, ты боишься включать в одиночку флешку, которую подарил тебе Локи, и верно, там может оказаться все, что угодно; но эту девушку не надо брать с собой ни в коем случае! Ваня прекрасно помнил все те замечательные дни, что они проводили вместе с Шаулиной, пока парень не познакомился с Ирой. Очевидно, девушка начнет ревновать, узнай она, что Ваня старается ради той, которую не успел назвать невестой.

— Я знаю, как найти проводницу, — твердо заявил молодой человек, взяв Юлю за подбородок и посмотрев ей в глаза.

Девушка постаралась отвести взгляд, ей казалось, что ее собеседник обладает похожим на ее даром и читает все ее мысли, в том числе ему доступна и самая страшная ее тайна.

— Она тебе не равнодушна, да? — полным горечи голосом произнесла Шаулина. — Это заметно.

Вздохнув и немного помолчав, молодой человек утвердительно кивнул.

— Но я твоя напарница. Мы работаем вместе. И раз дело твоей любимой попало в наш отдел, мы должны…

— Я все сделаю сам. — И тут его осенило, он понял, как может избавиться от навязчивой помощи влюбленной в него особы. — Ты нужна тут. В Москве. Если что случится, я буду держать с тобой связь. А ты — с отцом. Пойми, я не предполагаю, куда меня уведут поиски Иры, но мне нужен человек из отдела, которому я могу позвонить в любое время суток.

— А папа? Я могу выйти с ним на связь когда угодно из любого места.

О, звезды! Ваня поднял голову, будто пытаясь найти ответ на небе. Он не мог придумать способа отвязаться от назойливой девушки. А еще называется агент секретного отдела. Куда ему до расследования магических преступлений и распутывания нитей интриг, сплетенных четырехмерными. Дураков понимал, что даже если он попытается напугать Юлю возможным путешествием в древность, она не отступится, а пойдет следом, попутно еще намекнув, что не подобает за собой тащить сестру. Ведь Маша не работает на отдел, следовательно, нахватавшись красочных впечатлений во время расследования, может разболтать обо всем своим подружкам. И в скором времени появятся сплетни, обрастающие сказочными подробностями.

— А шут с тобой, — сдался парень, решив, что в процессе работы он обязательно придумает, каким образом отправить обеих девушек по домам.

Для начала он покажет, что флешка от Локи — это просто флешка. На ней установлен самый обычный Линукс с пингвинами на обоях. От этой операционной системы большинство девушек клонит в сон, об этом факте парень прекрасно знал. Маша, например, терпеть не могла, если брат полдня работал с черным экранчиком с белыми буковками и писал разнообразные заклинания-команды. Да и Юля, пусть и программист, и бакалавриат на факультете информатики закончила, тоже дальше Windows носу не казала и сильнее смерти боялась свободных систем. Поэтому легче будет отправить одногруппницу прочь под предлогом отвезти сестру в Чертаново. И тогда можно спокойно садиться за работу. Оставалось потянуть время, пока не перестанут ходить поезда метро.

Счастливая Юля, не подозревающая об эгоистичных намерениях возлюбленного, обняла его за талию, и вошла в предбанник.

— О! Батюшки, вчера с одной обнимался, а сегодня уже с другой! — развела руками тетушка-вахтерша.

Ваня стыдливо потупился и аккуратно убрал руку Шаулиной с талии. Девушке это не очень понравилось, но она решила, что со старушками, пропускающими в общежитие, лучше не спорить.

Иван Дураков тупо смотрел в монитор ноутбука, где вместе с системой загрузилась старая добрая игрушка — 'Принц Персии'. Вот Локи, ну и хитрец! Вместе со своей подельницей Баст взяли да подсунули операционку для развлечений, где кроме консоли и вышеназванной игрушки ничего не было: ни офиса, ни компилятора, ни даже аськи и любимой Ваней огненной лисички[3].

В роли главного героя единственной игрушки, к тому же, был не привычный принц в белом костюме, а толстый пингвин, миниатюрная версия того, что украшал футболку парня и носил имя Тукс. Получается, когда людям надо решать проблемы и искать пропавшую душу, боги считают, что самое время оторваться и уйти с головой в компьютерные игры. Помнится, по дороге до общежития Маша пояснила, что богиня Баст — шутница. Локи — хитрец. Надо будет сообщить утром Шаулину, что высшие мешают работе отдела и пытаются во что бы то ни стало замедлить поиски. Вдруг да удастся создать прецедент, когда люди арестуют четырехмерных и приведут приговор в исполнение.

Маша поняла, что пока брат ковыряется в компьютерных программах, ей лучше заняться едой. Она сновала между кухней и столом в комнате, хлопоча с ужином из продуктов, пролежавших не один месяц в допотопном холодильнике. Да-да, 'ЗиЛ', доставшийся Ивану от предыдущих хозяев, был чем-то вроде студенческой реликвии и исправно служил грызунам гранита наук, причем, уже шестому поколению. Когда-то в молодости старичок-холодильник терпел на своих полках пшеничную водку (коменданты не были в те времена такими жестокими трезвенниками), добытую по блату ветчину, докторскую колбасу, стеклянные бутылки с кефиром и 'завтрак туриста'. Во времена Ивана Дуракова 'пенсионеру' доставались на хранение пластиковые пакеты с полуфабрикатами, тухлыми креветками, морожеными осьминогами. В морозильнике страдала от одиночества пачка 'Роллтона', а в отделение для фруктов студент попросил сестру сложить банки с энергетиком.

Юля, высунувшись в окно, курила одну сигарету за другой. Она изредка бросала напарнику:

— Ну что, когда делом займемся-то? Мы пришли сюда смотреть, как ты в Марио-пингвина режешься?

— Вань, — чистящая картошку сестра решила поддержать назойливую напарницу, — у тебя девушка в больнице лежит, а ты гамаешь как ребенок малый!

Но программист лишь бурчал, что он не верит в обман со стороны четырехмерных. Слишком изощренно Баст дала визитку своего подельника, и что не следовало тратить столько усилий по созданию иллюзии агентства, чтобы пригласить в Ясенево и просто подсунуть флешку с тупой игрушкой.

— В ней что-то есть! Давайте я пройду первый уровень, а там посмотрим!

— Потом второй, десятый, двадцать седьмой, — издевалась Юля, поправляя укладку, — знаю я вас, игрунчиков. Пока до 'Game Over' не доберетесь и всех монстров в квейке не перестреляете, у вас клавиатуру из рук не отобрать.

Ваня надел на себя маску безразличия. Как объяснить своей обожательнице и давно уже бывшей, что он сейчас переживал за самую любимую девушку на свете. Стоило бы добавить: 'И искал способ ее спасти', - но компьютерную игру вряд ли получилось бы отнести к этой категории. Ваня и представить себе не мог, какова жизнь в древности, куда уволокли Ирину душу. Ей, наверное, там нелегко без благ современной цивилизации.

Надо найти способ, чтобы не отправиться на поиски Иры вместе с Шаулиной. Эту мысль в какой уже раз ловил Ваня, но идей не приходило. Да и что могут сделать пускай даже не совсем обычные смертные против богов?! Допустим, удастся найти Иру, но неизвестно, что две влюбленные в Дуракова девушки могут учинить, встреться они друг с другом. Игра помогала уйти от реальности, но больше ничего не давала программисту. Выхода в древность нигде не появилось.

Еще одна идея окончательно загнездилась в мыслях молодого человека. Если он, действительно, всем сердцем любит Иру, то он в одиночку справится с поисками ее души. А заодно и благодарность от начальства получит за безупречно проведенную операцию в магических слоях мира.

— Игры тлетворно влияют на мозг программиста, — тоном воспитательницы повторяла Юля и, обойдя сидящую за столом с овощами Машу, подошла к рабочему месту Ивана. Ее руки опустились было на клавиатуру, но оказались в тот же момент перехвачены молодым человеком.

— Шаулина, — протянул он. — Если тебе так неймется, завари кофе.

Он одарил ее таким сияющим влюбленным взглядом, что Юля готова была упасть на колени перед программистом и исполнить хоть все его желания. Неужели он решил забыть об этой проводнице и вернуться к ней, возобновить те отношения, что связывали их несколько лет назад!? Да ради этого она готова исполнить любую его просьбу!

Девушка тут же взяла с полки электрический чайник и бросила взгляд на розовое окошко, что отобразилось у Вани на мониторе. 'Уровень 1 пройден' — прочитала она.

— Вот! — повелительным тоном заявила девушка. — Чтобы когда я вернулась — никаких игрушек!

— Ладно-ладно, — буркнул программист, запуская продолжение игры.

Как только дверь за ней захлопнулась, парня словно подменили. Он мигом соскочил с кровати и защелкнул шпингалет.

— Йес! — подпрыгнул он на месте, вызвав у Маши непомерное удивление. — Сгинула, нечистая сила!

— Чего? — не поняла сестра.

— Что тут не понятного? Достала она меня своим нытьем и предложениями помощи! Не знай я ее способностей и возможностей, я бы предположил, что это она лишила Иру души!

Пока Ваня возился с дверью, он не заметил, как окно с игрушкой пошло разноцветными разводами, а потом компьютер перезагрузился. Парень окинул скептическим взглядом заново запускающуюся программу. Ох уж этот Локи, добра от него не жди. Подсунул, называется. Радужные планы уже давно покинули голову молодого человека. Не получится быстренько спасти невесту, жениться на ней и уехать в отпуск, например, в популярную среди туристов Хургаду.

— Маш, если она будет ломиться, сделай вид, что не слышишь? — бросил он сестре, снова усаживаясь за компьютер.

— Эх, — вздохнула девушка, переставляя тарелку с салатом. — Отключить тебя от компа, может, и человеком бы стал, девушку свою спас…

Она послушно кивнула и продолжила чистить овощи для рагу. Она не представляла, как ей удастся пройти на кухню, если брат решил забаррикадироваться в собственной комнате.

— Постой, мелкая, — упавшим голосом вдруг проговорил Ваня, — иди сюда, какие-то глюки с компом.

— Я все равно не пойму! — отмахнулась Маша.

— Нет, ты прочитай, что оно написало… — брат вытащил на середину рабочего стола черное окно консоли, где белыми буквами по экрану после приветствия командной строки по одному символу выползла надпись: 'Добро пожаловать в Кемет!

Вернувшись с кипятком, Юля, как и хотел одногруппник, натолкнулась на запертую дверь. Но сколько она ни колотила, никто не ответил

— Ваня, открывай давай, работать надо! — ныла она, но по ту сторону комнаты упрямо молчали, объявили бойкот.

Не один десяток минут провела девушка в борьбе с дверью, но ей отвечали только соседи, просящие ломиться потише, дежурная по этажу, намекавшая на то, что в комнате, скорее всего никого нет, и несколько кошек, что выли еще истошнее Юли, отрешенной от дела. Кипяток уже давно остыл, и теперь у Шаулиной осталось одно желание: найти способ проникнуть внутрь и капитально отчитать нахального коллегу-геймера. Делом не занимается, другим не дает, а его девушка лежит в больнице без сознания. Странный, все-таки, этот Иван. И почему ее сердце выбрало именно его в качестве объекта для обожаний?

— Привет! — раздался за спиной девушки голос одногруппника Кирилла Илларионова, Ваниного соседа по комнате.

— Иллариончик, — расплакалась она крокодиловыми слезами, — Ваня меня отправил кофе заварить, а сам заперся!

Парень протянул ей платок.

Юле сейчас было все равно, что о ней, брошенной любимым человеком, подумает Илларионов.

— Твоей беде легко помочь! — парень достал из кармана ключи от комнаты. — Одним ловким движением руки…

Он поставил пакет с продуктами на пол рядом с остывшим чайником и засунул ключ в скважину. И тут… Бряк! Половина ключа вместе с брелком свалилась прямо под ноги Кириллу. Парень поднял остатки. Ключ словно острым ножом отрезало по середине. Юля не спускала вопросительного взгляда с сечения. А молодой человек из любопытства глянул в скважину.

— Жесть… — промямлил он.

Второй половины ключа там не просматривалось — за дверью была лишь кромешная тьма. Шестое чувство подсказывало девушке — в комнате произошло нечто необъяснимое, достойное быть вписанным в архивы отдела странных явлений.

Часть 2. Новое место жительства

Когда переехал, не помню,

Наверное, был я бухой…

Мой адрес не дом и не улица,

Мой адрес сегодня такой…

гр. Ленинград

Фивы, 14 век до н. э.

Уже светало, и горизонт окрасился в приятный розовый цвет, когда осел остановился рядом с приземистым зданием на берегу реки. Они с Ирой скакали всю ночь, чтобы успеть до восхода солнца очутиться в мертвом городе, который живые называли Долиной Царей. Одноэтажные дома из белого камня, в которых, как показалось девушке, никто не жил, молчаливо провожали единственных путников пустыни, которые на исходе ночи ступили на священную территорию.

— Почтенная, вот тут мы и будем жить, — рассказывал осел, чинно вышагивая между гробницами, — пока не зайдет солнце ты проведешь время в доме своего мужа, а ночью сможешь отправляться в город, чтобы узнать новости и однажды положить конец правлению брата.

— Ты так добр ко мне, Сет, — потрепала девушка проводника за ухом.

Она ехала верхом, свесив обе ноги с одно стороны, и уже с нетерпением ждала, когда же божество довезет ее до гробницы убитого несколько лет назад мужа. Совсем скоро солнечные лучи озарят землю, и воскресшему телу придется корчиться от нестерпимых болей, а потом залечивать ожоги на лице, руках и ногах. Но покровитель успел проводить мертвую царевну до последнего пристанища ее мужа.

'Смерть тому, кто нарушит покой правителя', - эту фразу выбивали на усыпальнице каждого фараона. Супруге усопшего нечего было бояться. Она уже один раз умерла, а второго не допустит великий Сет, слава повелителю Хаоса.

Стоило царевне ступить на лестницу, ведущую в комнаты, где покоился фараон, как она вздрогнула, и у нее из груди вылетела птица с коронованной человеческой головой.

— Ай! — взвизгнула Ира, хватаясь за стену, чтобы не упасть.

В тусклом свете фонарей, которые Сет специально зажег, чтобы не сидеть в кромешной тьме, девушка увидела, что лицо у головы фантастического существа словно две капли воды похоже на ее собственное. Пронзительный визг произвольно вырвался из ее горла, и девушка осела на пол.

— Что орешь-то? — шикнул на нее аккуратно спустившийся к ней осел.

Но девушка в ответ лишь ткнула пальцем в ужасающее существо в двойной короне. Птица с женской головой уселась на один из сосудов, стоящих рядом с саркофагом фараона и с любопытством смотрела на истерику, в которой билось ее тело.

— Убери это! Сейчас же! — визжала Ира, вжимаясь в стену. — Я не могу это видеть.

— Ба, скройся, пожалуйста, — учтиво попросил птицу осел, и та покорно спрыгнула с кувшина и ушла за саркофаг.

Когда девушка отдышалась и поднялась на ноги, Сет укоризненно посмел заметить:

— Ну и что ты боишься своей Ба, почтенная?

— Какая я тебе почтенная, длинноухий, — скрестив руки на груди заорала проводница, — и куда ты меня приволок, будь добр объясни.

— Это будет твоим домом, моя милая, пока ты не убьешь младшего брата и не захватишь власть в стране.

Девушка картинно закатила глаза и тяжело вздохнула:

— Опять ты заладил: убей, захвати… Ты что, сто пятой с отягчающими не боишься?

— Тьфу, — сплюнул осел и устроился напротив собеседницы, — получается внутри гробницы ты ведешь себя как Семенова, а за ее пределами в тебя вселяется Ба моей любимой царицы и…

— Так-так, — строго заметила Ира, — кто такой этот Ба?

Коронованная голова птицы высунулась из-за саркофага и робко представилась.

— Эта страхолюдина? — ткнула в ее сторону проводница. — Слушай, осел, давай кончать этот карнавал, отправь меня домой, а сам с этой Ба разбирайся, кого и где убить, ладно?

— Ты согласилась! — сощурился бог. — Назад пути нет. Тем более, Ирой ты будешь только в Долине Царей, а за ее пределами твоя сущность практически не сможет проявить себя. Так что, успокойся, милая, тебе никого и убивать-то не надо.

Недоверчиво глядя то на осла, то на птицу с человеческой головой, девушка подошла к саркофагу и посмотрела на маску упокоенного там фараона. Если мастер смог предельно точно передать черты лица правителя, то он был достаточно красив, оценила Семенова: круглолиц, с уверенным взглядом миндалевидных глаз, широким носом и полными губами. Она коснулась рукой золотой маски и провела холодными пальцами по металлической щеке.

— Бедняжка Сменхкара, — всхлипнула птица, усевшаяся в ногах у мумии. — Ира, будь человеком, помоги мне воскресить мужа.

Девушка уселась на крышку саркофага, благо, она была прочной, и посмотрела на птицу. По ее щекам текли слезы, а в карих глазах читалось столько боли, что Ире стало жаль крылатую душу древней царицы.

Ба быстро смекнула, чем может разжалобить упрямую душу девушки из будущего и заставить ее помочь из женской солидарности. И она принялась рассказывать свою историю.

Так получилось, что обожаемого Сменхкара убили по приказу двенадцатилетнего брата, который все время после смерти отца только и мечтал, что о восшествии на престол. А после того, как правителя не стало, коварный юнец приказал бросить в пустыню на съедение шакалов и ее, супругу фараона.

— Если в двенадцать он был настолько жесток с семьей, то каким он стал в восемнадцать, ты представляешь? — вытаращив глаза якобы от испуга прошептала Ба.

Ира кивнула. В глубине души у нее представлялся малолетний тиран, построивший всех обитателей дворца. Тех, кто ослушался приказа молодого правителя, тут же бросали в реку на съедение крокодилам. Однажды изменившую ему жену приказали избить до полусмерти. А повара, как-то недожарившего гуся, сбросили с городской стены.

Далее девушке представились моменты веселых праздников, на которых деспотичный правитель любовался нагими танцовщицами, праздно раскинувшись в кресле. Его же запуганная супруга покорно сидела рядом, понимая, что эту ночь ее муж проведет в обществе пятерых красавиц, отплясывающих с кастаньетами.

И, наконец, Ира подумала о послах и гостях соседних государств. 'Если ты мне привез дурную весть, — орал правитель на целовавшего землю у его ног странника, — я прикажу тебя казнить немедленно! Один из стражников обнажает кинжал и приставляет его к горлу гонца.

— Я могу рассказать еще много о жизни кровавого брата, — тихо сказала Ба, взмахивая крылом.

Ире хватило и того, что помогла представить ей душа погибшей в пустыне правительницы. Если ее брат на самом деле такой, каким его видела крылатая, то этот изверг заслуживает жестокой смерти.

— С какой стати я должна тебе верить? — Ира решила поставить под сомнения воспоминания души царицы.

Крылатая насупилась, ее пернатое тело нахохлилось, словно на морозе, а потом она заявила:

— С той стати, что я все это видела.

Врала ли Ба или говорила чистую правду, Ира не могла проверить. Но если взять во внимание ее переживания и слезы, то стоило помочь несчастной женщине обрести то, чего ее лишил какой-то малолетний ублюдок.

— Хорошо, я помогу тебе воскресить твоего Смехандру.

— Правда? — глаза птицы от радости сверкнули, а слезы вмиг высохли.

— Но у меня есть несколько условий, — Ира подняла указательный палец, — с какой это стати я должна за бесплатно помогать ослобогу и ненормальной птичке захватить власть.

Девушка на мгновение задумалась, а потом начала перечислять. В первую очередь она оказалась недовольна однокомнатной квартирой, пускай даже и с просторной прихожей. Это так окрестила Семенова скромную усыпальницу последователя Эхнатона. К сожалению, ничего нельзя было исправить, и даже Сет в этом вопросе оказался бессилен.

Далее Ира потребовала в качестве оплаты за эксплуатацию ее души компенсацию — половину сокровищ из гробницы. Узнав, что в сосудах, стоявших рядом с саркофагом, хранятся органы правителя, она добровольно снизила требования и запросила одну треть. Семенова все рассчитала: вернувшись в Москву после всей этой передряги с убийством Владыки Двух Земель, она на деньги, вырученные с продажи золота фараона, купит просторную квартиру для них с Ваней. Вот парень-то удивится, что у белорусской проводницы вдруг появилось столько денег.

— А ты не обнаглела? — остановил Иру после второго пункта осел. — Тебе потом, небось, и на троне сидеть захочется.

— Ну… — протянула проводница, рассматривая изящные ларцы фараона, заполненные различными украшениями, — если бы ты разрешил возвести на престол моего любимого… А ты просишь его забыть. Так что, деньги на бочку. Туда же фотку жертвы. Как мы с Ба найдем правителя, если не знаем, как он выглядит.

— Не знаю, что такое фоткужертвы, — встряла птица, — но я уже шесть лет не видела брата. Вот обознаюсь и убью не того, меня ж потом Ира испилит, что эту… как там ее… нарушила… со сто пятой статьей и отягчающими.

— Так-так-так, девицы-красавицы, — бухтел осел, — как погляжу, вы уже сдружились, одной не мешают крылья, а другую не нервирует, что она живет в кеметской гробнице. Замечательно!

Он шел вдоль стены, разглядывая яркую фреску, на которой художник изобразил дом фараона в разрезе. Чем только там не занимались крошечные фигурки: фараон с женой сидели на троне и принимали в гостях какого-то иностранца в пятнистом платье, рядом в комнате играли маленькие сестры царицы, на кухнях сотни слуг готовили обед, разливали вино по чашам, далее девушки развешивали ткани, высокий мужчина кормил кота, женщина протягивала мальчику папирус и чернильницу…

Осел ткнул в ребенка, обучавшегося письму.

— Вот тебе фотка.

— Прекрасно, — скривилась Ира, — вид в профиль на рисунке из комикса. Да за такое я вправе потребовать все сокровища этой гробницы кроме саркофага и горшков с кишками.

Этой фразой она вывела из себя не только бога-осла, но и крылатую голову бывшей царевны. Оба принялись осуждать проводницу, мол, она неуважительно относится к истории и искусству Кемета, и считает себя незаменимой.

— А как же, — парировала девушка, — не будь меня, вся ваша затея с воскрешением Смехандры, захватом власти и убийствами пошла бы к черту!

— Мдаааа, — протянул осел, — этому рогатому ряженому, родившемуся спустя полторы тысячи лет после нашего теперешнего разговора, моя затея точно не нужна.

— И прекрати называть моего Сменхкара этим непонятным словом! — взмыла вверх головастая птица.

— Надо было выбирать себе мужа с именем попроще, — улыбнулась проводница, — например, моего суженого зовут просто Ваня.

— Девочки, не ссорьтесь! — осел вовремя встал между Ба и Ирой, пока птица не успела надавать своему телу увесистых пощечин упругими крыльями, а проводница не запустила в оппонентку увесистым сосудом с внутренностями фараона.

После долгой паузы, пока птица обижалась на нахальную душу девушки из будущего, Ира не умолкая рассматривала и отвешивала комментарии об утвари из гробницы, а бог терпеливо ждал, пока женщины успокоятся, было решено, что пора бы выбраться в столицу и обследовать все подходы ко дворцу фараона.

Проводница в предвкушении интересной экскурсии рассматривала лицо в зеркало, а девушка-птица принесла и поставила перед ней на ларец несколько баночек с косметикой. В одной была черная сурьма для ресниц, в другой — краска для век, в третьей — румяна, в четвертой — краска для губ, а в самой большой пятой — хна.

— Называется, царица, — фыркнула Ира, попробовав пальцем все предложенные ей вещества. — И я должна накрасить лицо этой гадостью?

Она брезгливо сощурилась и выдала целую тираду о том, что вещество сурьма, вообще говоря, вредное, так что раз уж Ира согласилась помогать богу-ослу и его крылатой союзнице, то пусть они следуют ее маленьким капризам.

— Увы, — перебила ее Ба. — Девушка из высшего общества не может появиться на людях ненакрашенной.

— Красота требует жертв, — тяжело вздохнула проводница, накладывая непривычные ей тени на веки.

После того, как раскраска лица, язвительно названная Ириной боевой, была окончена, птица велела выкрасить хной ладони и ступни.

— Фи! — опять скривилась девушка из будущего. — Это что, специально для ваших кеметских следователей, чтобы побольше отпечатков пальцев везде оставить?

Ба закатила глаза. Она начала представлять, что от случайно появившейся у нее напарницы она еще нахлебается. Стиснув зубы, она прошипела:

— Краска высохнет. А девушкам из высшего общества…

— Трудно избежать оди-но-чест-ва! — закончила гостья из будущего, а потом покорно выкрасила себе ладони и ступни, заметив невзначай:

— А не полагается ли девушкам из высшего общества отращивать себе хвост в черно-белую полосочку и заячьи ушки? А то погляжу, бог у вас осел, душа — птица с человеческой головой… Люди точно хвостатыми быть должны. Стопудово.

— Теперь надень чистое платье, — осел показал лапой на сундук с одеждой.

Ира очень долго стояла и перебирала все предложенные ей наряды. И ее красный потрепанный сарафан с широкими лямками, который ей вполне пришелся по душе.

— Ты наряжаешься еще дольше, чем моя мать при жизни, — фыкнула Ба, приземляясь в груду одежды.

— Да тут сплошная порнография, — недовольно заявила проводница, разглядывая очередной наряд, который надлежало завязать под грудью, а соски оставить неприкрытыми.

Сколько бы ни уговаривали ее Сет и крылатая душа, девушка наотрез отказалась переодеваться. Пока бог не пошел на маленькую хитрость:

— Ира, — слащавым голосом пропел осел, — а ведь тебе поверх платья все равно придется надеть черный плащ и замотать руки и ноги лентами, чтобы их не сожгло солнце.

Получалось, горожане видели бы только подол платья, отделанный золоченым кантом, поэтому девушка согласилась. Она выбрала наряд с самым красивым подолом и облачилась в него. Подвязав лентой упругую грудь, девушка некоторое время еще любовалась себя в зеркало и бормотала под нос, что не представляет, как бы отреагировал на такой наряд Ваня. Несмотря на непривычную для современной женщины моду, Ире нравилось, как тонкий древний лен струился по ее телу, угадывая все его изломы.

Ба подлетела сзади и накинула на девушку плащ. Натянув капюшон, Ира завязала все застежки и принялась обматывать руки и ноги.

— А косы у вас не найдется? — рассмотрев себя в зеркало, спросила она. — А то больно я на смерть в европейском представлении похожа.

Осел рассмеялся. В отличие от крылатой Ба, ему-то были известны все образы, созданные людьми в средние века.

— Не вписывается смерть с косой в нашу действительность, кинжал лучше возьми, — просмеявшись, заметил Сет.

А услужливая Ба уже нашла в оружейном углу красивый острый кинжал и положила его перед своим телом.

— Я не умею колоть, — потупилась Ира, — давайте я сегодня просто схожу в город, посмотрю на ваш Кемет, найду дворец царя, а завтра я позволю Ба вселиться в меня, и мы отправимся убивать ее брата.

— А почему не сегодня, милая? — осел скорчил жалобную гримасу.

— Потому что я хочу посмотреть на город. И вообще, я царица или кто?

— А я бог! — оскалился Сет. — И говорю, что нам надо поторопиться.

— Поспешишь — людей насмешишь! — бросила девушка, поднимаясь по лестнице. — Я буду действовать только по продуманному плану, чтобы не оставить ни одной дурацкой улики. Идем, ослище!

Передо мной открылся древний город. Уасет. Так назвал его мой спутник-осел. Столица кеметского государства… Город расположился за рекой, которая раза в два шире Москвы. Причалы величественных белокаменных домов готовы были дружелюбно встретить меня. Я рассматривала каждый из них, но остановилась на самом большом, рядом с которым была привязана огромная раскрашенная в яркие цвета ладья и несколько более мелких лодок. Сразу от причала начинались заросли густого сада, заканчивающиеся достаточно далеко от реки, на холме, где возвышался белоснежный дом. Два красных флага развевались на ветру перед входом в обиталище, как я понимаю, правителя Кемета. Туда мне и предстояло пробраться, чтобы уничтожить деспотичного родственника крылатой Ба.

Задача предстояла непростая. Пересечь реку не так и сложно. Кажется, у Смехандры в гробнице была припасена небольшая лодочка для путешествий его души по загробному миру. Можно будет ей воспользоваться, чтобы переплыть на тот берег. Но что делать дальше? Причал, как и дорога к дворцу, не могли не охраняться. Два стражника в красных юбках как вкопанные стояли у причала. Мимо них могла бы пройти только невидимка. Получается, нужно выйти на берег где-нибудь за городом, а потом заняться поисками тайной лазейки.

А кто сказал, что легко убить фараона?

Иван окинул уставшим за двое-то суток взглядом сообщение консоли. 'Добро пожаловать в Кемет' — и это все, что сделал этот так называемый Локи с загрузочной флешкой?

— Да уж, так шутить и дети малые умеют, — заключил программист, закрывая окно с приглашением.

— Вместо 'Hello, world! написали другие слова, — добавила Маша.

С такой наукой как программирование девушка знакомиться совершенно не хотела. Самая сложная программа, которую ее заставил написать брат чисто для саморазвития, был обычный вывод строки с приветствием ко всему миру. Остальное показалось девушке таким непроходимым лесом, что она решила прекратить ликбез и не вникать в подробности.

— В общем, надули нас, — Ваня закрыл ноутбук и взял со стола тарелку с салатом.

Он не ел с того вечера, когда поехал с Ирой в Минск, поэтому при виде чего-либо съестного аппетит дал о себе знать.

Программист съел не одну порцию салата и запил ужин газировкой, а Юля все не возвращалась. Странно, что девушке потребовалось столько времени на то, чтобы набрать воду в электрический чайник. С другой стороны отсутствие Шаулиной не могло не радовать. Если она встретила на лестнице какого-нибудь болтуна, то это просто замечательно.

— Как меня всё достало! — Иван поднялся из-за стола и пробрался к кровати, рядом с которой и располагалась старая советская тумба, где и 'поселился' ноутбук.

Но стоило ему усесться на мягкое верблюжье одеяло, как сон дал о себе знать. Парня сморило.

— Эй! — встряхнула его за плечи сестра. — Если собрался спать, проводил бы меня, что ли. А то вахтерша не выпустит.

— Выпустит, спокойной ночи и удачно сдать экзамен! — отмахнулся брат, поворачиваясь к стене.

Его понять, конечно, можно. Ира ждет помощи, а любимого человека обманули подозрительные мошенники, называющие себя богами древности, подсунув шуточную флешку. А он спокойно ложится спать. Прямо как в сказках: 'Утро вечера мудреней'. В этом есть доля правды — решила Маша. Пусть лучше брат соберется с утра и на отдохнувшую голову найдет решение.

Часы, висевшие на стене, отбили полночь. Странно, подумалось девушке. Обычно вахтерша в это время уже успевает обойти все комнаты и вежливо попросить гостей отправиться по домам. Но на этот раз никто не постучал. Тишина и покой, будто все общежитие погрузилось в сон, и одна Маша не может сомкнуть глаз.

Девушка испугалась тишины. Ей начали мерещиться синекожие упыри, вставшие из могил, вампиры, нашептывающие заклинание зова, черные маги, чертящие пентаграммы на всех этажах. Если верить рассказам брата, то все это возможно! Близилось что-то страшное, даже кровь стыла в жилах. Но комната казалась тем небольшим оазисом, до которого по какой-то необъяснимой причине вся происходящая вокруг жуть не смогла добраться.

Маша никогда не боялась темноты. А тишина ее угнетала. Она устроилась на кровати братова соседа Кирилла и закуталась в покрывало. Уйти — страшно, лучше переночевать здесь, а с восходом солнца убежать к себе в Чертаново, забрать зачетку и в университет.

Устроившись с фонариком под одеялом, чтобы не мешать брату, девушка принялась читать параграфы о хеттах. До экзамена оставались считанные часы, а не повторенного материала как всегда целая книга. Строчки пробегали перед глазами с огромной скоростью, сливаясь в одно мельтешащее рябое полотно. Маша не заметила, когда выронила фонарик и уснула.

Во сне она ехала на ишаке по гористой местности, вдоль дороги то и дело встречались современные указатели почему-то на русском. До Хаттусы двести километров, до Каркемиша — тридцать, Библ на юг, а на восток — Вашшуганни, столица митаннийского королевства. Древний мир и современность смешались в этом сне. Осел вез девушку по асфальтовой дороге, но был запряжен так, будто его собирали в путь во времена Хамураппи. Маша никогда не была в Турции, но то ли фотографии и реконструкции из учебника так хорошо осели у нее в памяти, то ли воображение разыгралось, но представленное во сне казалось достоверным. Даже ветер, ласкающий ее щеки, ощущался на самом деле.

— Эй, Кирюха! — резко повернул спящую девушку брат.

— А… Ваня… сколько сейчас времени… я не проспала… — чуть слышно простонала она, поднимаясь на локте.

— Машка?! — программист чуть не подскочил на месте. — Что ты здесь делаешь? Разве не ушла, где Кирилл?

Девушка быстро собралась и, подойдя к зеркалу, принялась переплетать косы и наносить тушь на ресницы.

Брат оставил Машу в покое, пусть поторопится, а то уже полвосьмого, и включил компьютер. Опять с загрузочной флешки Локи. По экрану побежали веселые пингвины, а когда индикатор загрузки дошел до ста процентов, всплыло окно консоли, где сразу же отобразилась надпись: 'Я же говорю, добро пожаловать в Кемет!

— Какие мы умные! Бота написали! — съязвил Ваня, разминая пальцы.

Все, что он делал дальше, понятно лишь продвинутым пользователям, так что Маша стояла у него за спиной и терпеливо ждала, когда у брата выдастся минутка, чтобы проводить ее.

Когда попытки хоть что-нибудь сделать с операционной системой от Локи с треском провалились, Иван нехотя пробормотал:

— Пойдем, пропуск заберу.

— Ага, сейчас, только смс-ку напи…

Девушка недоуменно уставилась на мобильный телефон, будто увидела его впервые в жизни.

— В чем дело, мелкая? — издевательски подколол ее брат. — Опять не ту кнопочку нажала.

— Сеть недоступна, — онемевшими губами прошептала она.

Ваня посмотрел на сестру, как на последнюю неумеху. Вечно заблокирует телефон, или сотрет адресную книгу, что потом ему все восстанавливать. Да куда было ей до студенток факультета информатики, которые не разобрали на запчасти разве что теннисный шарик. И точно, после сборки-разборки у них не осталось бы лишних деталей. Это у Маши из принтера при замене картриджа выпадают пружинки. Причем, после такого вандализма техника продолжала нормально работать.

Программист нажал несколько кнопок на телефоне. Сразу видно — девчачья мобилка. На весь экран растянута картинка с белым пушистым котенком, а поверх него надпись — 'Поиск сети'. Парень нахмурился. То ли из-за того, что не получилось в очередной раз приструнить сестренку, то ли… Странно, но у него в комнате прекрасно ловился сигнал от любого московского оператора. Он достал из кармана свою раскладушку и прочитал на ее экране то же самое: 'Сеть недоступна'.

— Что за чёрт? — выругался парень и протянул Маше оба телефона.

— Вот видишь, я не настолько глупа, чтобы не уметь пользоваться телефоном!

Программист почесал в затылке и повернулся к ноутбуку. Подарок Локи оказался тут же выдернутым, а вместо издевательства богов запущена настроенная Ваней система. Он предполагал спросить в локальной сети у соседей о неполадках со связью или хотя бы прочитать на сайте оператора. Около минуты программист усердно ждал ответа сервера, но потом его нервная система явно начала шалить:

— Ай-яй-яй-яй, жил был маленький мальчик Билл, он ручную мышку любиллл, шарик на ночь ей мыл и троянцами кормил!..

За год жизни в Москве и постоянного общения с братом и его друзьями Маша понимала, что если братик или кто-нибудь из его знакомых начинает поминать главу Майкрософта, то дела идут не плохо, а просто ужасно.

— А интернета-то тю-тю! — истерично рассмеялся Иван. — И компьютер от батареек пашет, как я раньше-то не заметил? Никаких благ цивилизации не осталось, кроме лампочки Ильича…

Он нажал кнопку выключателя. Но люстра на потолке не зажглась.

— Завтра студенты убьют Чубайса, — вздохнул программист, — и правильно сделают.

— Вань, может, от жары катаклизм какой случился? — спросила Маша, выпив остатки сока из кружки.

— Грома не слышал. Молний не видел. За окном — солнышко светит, — пожал плечами брат. — Только программа малолетнего божка обрадовала моим переселением в…

Теоретически компьютерная программа не в состоянии воздействовать на окружающую среду, но чем антропоморфы не шутят. А что, если флешка-таки осуществила вполне реальный переход в Древний Египет!? Бредовая идея, но о ней с такой серьезностью на лицах говорили Баст и Локи, что не поверить в происходящее было бы трудно. Хотя разум подсказывал, что, скорее всего, кто-то в коридоре выключил рубильник.

— Так, пойдем отсюда скорее! — Ваня взял сестру за руку и повел к двери.

Но когда молодые люди вышли на порог, они открыли рты от удивления и попятились назад в комнату. Теоретически за ее пределами должен был быть длинный коридор, а не…

Парень огляделся. Яркое солнце освещало кривую очередь из светлых однотипных домов с коричневыми окнами, занавешенными белыми тряпками. Почти на всех крышах росли в горшках не очень крупные пальмы. Так, откуда могли взяться в коридоре жаркое палящее солнце, странная улица? Жилище Ивана снаружи выглядело таким же точно строением из известняка, только с крыши свисали давно засохшие стебли вьюна.

— Что за чертовщина?

— Ваня, где мы? — схватилась за голову сестра, в ужасе понимая, что если вместо коридора общежития она вышла в какой-то другой мир, то на экзамен ей уже не попасть. Второй хвост за сессию — это весьма серьезно.

— Сенеб! — раздался где-то рядом звонкий мужской голос.

Парень повернулся в сторону говорящего. Из дома, что справа, вышел высокий худощавый мужчина с метлой. Из одежды на нем было лишь льняное полотенце, замотанное вокруг чресл и желтая косынка на голове. 'Из бани, вестимо', - подумал программист.

— О! Превед, кросафчег! Это куда я попал-то? — до ушей улыбнувшись, спросил он.

Лицо мужчины вытянулось от удивления. Вопрошающий ждал ответа, хотя, подозревал, напрасно.

— Кро…саф…чег… — пытался повторить сказанное Иваном собеседник. — Тьфу, блин, забыл кодировку поменять.

— Говорили б сразу, что сами не знаете, что происходит в моих глюках! — вздохнул программист и скрылся за дверью.

Мысли этого странного человека, парня уже перестали интересовать.

— Что это значит? — недоуменно спросила Маша, не спуская обеспокоенного взгляда с брата, который запер дверь на все имеющиеся замки.

— Нас двоих глючит! Синхронно! — Простонал он, подходя к окну и раздергивая шторы. — Маша, помнишь, что там за пейзаж?

— Естественно! Парк, там зимой можно на лыжах кататься, рельсы метро, потом кусты, а напротив общаги — стоянка автомобилей и трущобы строителей.

— Так, — остановил ее Иван, — а теперь найди десять отличий!

И он за руку подвел сестру к окну. Маша не понимающе рассматривала рощицу пальм метрах в ста от окна, лазурно-голубую речку, рядом с которой возвышалось несколько больших домов. На пустыре паслись ослы. А к домам у реки вело несколько кривых улиц однотипных строений, очень похожих на железные конуры гастарбайтеров. Правда, дома почему-то были каменными.

Девушка открыла окно и свесилась из него. Сомнений не было: шестой этаж стал первым, а если посмотреть наверх, то над ним не имелось ни седьмого, ни, тем более, восьмого. На земле, прямо под окном стоял горшок с двумя ручками, заполненный чёрной жидкостью, своим видом очень напоминающий ночную вазу производства Бобруйского посудного завода, только глиняную.

Иван высунулся в окно следом.

— Вот тебе и Хургада на халяву! Одна радость, за дверью стоит не Юлька с чайником, а какой-то банный дух. Он говорит нам 'Превед! или… что-то похожее! Нравится?

— Он сказал 'Сенеб'! Это по сути тот же 'Превед', только… — холодно заметила девушка, оглядываясь на стоящего за спиной брата, а потом вдруг вскрикнула: — Он знает древнеегипетский!

Ваня осел на кровать, хватаясь за голову. Это в нелюдей поверить несложно, но когда третьеклассник подсовывает флешку и приглашает в путешествие по Древнему Египту, ожидается максимум экскурсия по сайту, но никак не превращение реальности вне дома в то, что существовало на земле несколько тысяч лет назад.

Парень снова вышел во двор и осмотрелся. В принципе все то, что окружало его, вполне походило под описания и реконструкции из красочных книг. У реки величаво стоял и царский дворец, украшенный яркими флагами. То, что там и жил правитель — сомневаться не приходилось: а кому еще мог принадлежать дом, огороженный высоким забором, вдоль которого ютились крошечные крестьянские домики. Скорее всего, жилища слуг.

Мимо Маши пробежала стайка серых гусей. За птицами гнался маленький голый мальчик с палкой в руке. Он с удивлением оглянулся на стоявшую посреди улицы незагорелую девушку в непривычном для этого города голубом шелковом платье и в шлепанцах на каблуках. Остальные прохожие тоже останавливались или оборачивались, чтобы пристальнее рассмотреть если не блондинку с двумя короткими косичками, то ее спутника — молодого человека в черной футболке со странным зверем на груди и узких юбках для каждой ноги.

— Слушай, а ты культурологию помнишь? — спросила Маша брата, поняв, что эта странная египетская иллюзия не собирается исчезать в ближайшее время.

— Э… Ы… — замялся программист, — было что-то на первом курсе. Прогуливал часто.

Маша с укоризной посмотрела на брата. Ну, как так можно? Страна платит за обучение юного инженера-программиста немалые деньги, а он прогуливает, ничего, кроме кнопок на компьютере, Интернета и сетевого новояза не знает. Как сеть накрылась медным тазиком, так ничего сделать не может и хлопает глазами по сторонам! Конечно, на первом курсе, когда Иван и Кирилл вместо культурологии бегали в ресторанчик 'Кафедра Пива', первый и предположить не мог, что однажды он выйдет из своей комнаты, а там с ним поздороваются на древнеегипетском.

Ну и что теперь Иван-незнайка делать будет? Где-то тут ходит человек, в теле которого живет душа его ненаглядной. И этого человека предстоит найти. Скорее всего, только после этого египетская реальность исчезнет, и Ванина комната вновь станет выходить в коридор факультетского общежития.

Если верить богам, а программист уже понял, что они не шутили и не пытались подставить его, то командировка в прошлое не должна занять больше недели. Не хотелось тащить за собой Машу, но раз так сложилось, придется пройти уготованное испытание вместе с ней.

— Зато у тебя будет целая неделя на то, чтобы выучить египетскую историю с натуры! — подбодрил девушку брат.

Но она не слушала его болтовни и с превеликим любопытством разглядывала проходивших мимо людей. Женщины носили обтягивающие платья, некоторые — прозрачные просторные накидки, а были и такие, что вообще, щеголяли с обнаженной грудью, прикрыв чресла мятой льняной тряпкой.

И тут девушке пришла в голову мысль:

— А если это ролевики?

— Ну да, 'Амарна-2006 в Подмосковье! Хоббиты, горлумы, химеры, гоблины, тысяча с лишком древних египтян на улицах, твоя комната, изнутри нормальная, а снаружи — как землянка феллаха. Кстати, комнату что, ураганчиком, как в 'Волшебнике Изумрудного города' перетащило? — Ваня в душах ударил кулаком по белой известняковой стенке их жилища. — Бюджет организации такой игрушки в пару сотен раз обошел бы даже самый навороченный блокбастер. Кому это надо для нас такое устраивать? Богам? Они с дуба не рухнули часом? Хотя… запереть меня в игре, чтобы решить свои проблемы — это в их репертуаре. Кстати, мелкая, какой, по-твоему, год до нашей эры?

— И сколько градусов ниже нуля! — с издёвкой добавила Маша.

— Сорок градусов со знаком плюс, — ухнул брат, стянул футболку и завязал ее на голове, как практиковали иногда трудотрядовцы или рабочие, — ну что, я похож на Хеопса?

— Самозванец! — констатировала сестренка. — А еще Хеопс жил в Мемфисе, там пирамиды были. Где ты видишь хоть одну малюсенькую пирамидку?

— Это такие четырехугольные, лесенкой, похожие на мавзолей Ленина, да? Песка много, сделать не проблема! И вообще, не Древний Египет это. Там жили картонные человечки: башка в профиль — тело в анфас, а тут…

Маша тяжело вздохнула и покачала головой. Не любила она Ванины шуточки, но прекрасно понимала, что брат сейчас пытается разобраться с тем, что произошло. Это она готова прыгать от восторга, потому что попала в красочную фотографию из учебника истории, который никак не заучивался.

— Эй, девушка! — крикнул вдруг Иван и, размахивая руками, бросился наперерез молодой особе, несущей корзину на голове. — Не подскажете чужеземцу, какой это город?

Она посмотрела на Ивана, как на странное существо.

— Уасет… — она пожала плечами и широко улыбнулась.

— А… — программист загляделся на бюст красавицы, просвечивающий через редкую, похожую на сетку вязку ее платья. — Какой сейчас год до Рождества Христова, не подскажете?

Девушка окинула его подозрительным взглядом и фыркнула:

— Дурак, что ли?

И, обойдя стоящего посреди дороги парня, пошла своим путем, покачивая бедрами.

— Вот и познакомились! А как вы догадались? А что вы делаете сегодня вечером? А почему древние египтяне вдруг стали говорить на русском? А почему они и не похожи на картинки из учебника за пятый класс? — Иван махнул рукой. — Не хочешь говорить — твое дело, мне все равно высокие нравятся.

Зато сестра как нельзя более серьезно восприняла полученную информацию.

— Уасет, — процедил он сквозь зубы, — не знаю я такого посёлка. Маш, это точно Подмосковье, правда?

— Древние Фивы это, — перевела сестра, дернув его за подол футболки. — Одежда времен нового царства… у всех, кроме тебя и меня.

— Полнейший маздай![4] — рухнул на колени программист, воздев руки к небу. — И как мне тут Ирку найти?

— Она такая же незагорелая, как и мы, рыжая, а не черная, и объясняется как мы, думаю, этого достаточно, — тихо сказала Маша, сев рядом с ним на корточки.

— Остается самое главное, — брат поднялся на ноги, — найти ее в толпе.

И, пожалуй, самое сложное.

— Посторонись! — вдруг раздался громкий голос глашатая, а потом его заглушил пронзительный звук.

Ваня с Машей, стоявшие посреди улицы, переглянулись. Люди, шедшие мимо, остановились и начали медленно отходить к домам, заворожено глядя на дорогу. И вскоре гости из будущего остались там стоять одни.

— Дорогу фараону! — повторил глашатай.

Теперь его голос раздался намного ближе.

Завороженная Маша ахнула. Никогда в жизни человек из двадцатого века не смог бы увидеть настоящего египетского фараона, а ей выпал такой шанс.

— С дороги, с дороги! — теперь уже кричали все.

Пришельцы из будущего не двинулись с места, а только посмотрели, откуда кричали. В их сторону шли два стройных человека в белых платках и красных юбках. Они держали жезлы с полметра длиной и указывали прохожим, где остановиться на время, пока не проедет кортеж фараона. А прямо за ними бежали три лошади в роскошных украшениях, запряженные в колесницу.

— Давай отойдем, пока нас не спихнули, — шепнул на ухо сестре Ваня и отвел ее в сторону.

Девушка кивнула и отошла к краю дороги, где уже толпились местные жители. Прикрыв рот рукой, она не сводила восторженного взгляда с глашатаев и колесницы, в которой ехали два молодых мужчины. Один — с непокрытой головой, без украшений и в короткой белой юбке, скорее всего, слуга, зато насчет второго все было ясно: Владыка Двух Земель собственной персоной. Невысокий худощавый человек махал рукой стоявшим по обочинам прохожим, и те склоняли перед ним головы, когда колесница проезжала мимо них. Только Ваня с Машей стояли как вкопанные, словно у них загипсованы коленки, и смотрели непосредственно на фараона. Лицо его оказалось сложно рассмотреть из-за большого количества косметики на глазах. Но одежда во многом отличалась от того, что изображали древние мастера на фресках: темная пурпурная рубашка с короткими рукавами, прихваченными на плечах двумя золотыми обручами, например, не фигурировала ни на одной иллюстрации в учебниках по египтологии. Золотой пояс с драгоценными камнями туго обтягивал талию правителя, вероятно, служа корсетом. Царская юбка отличалась от нарядов простолюдин, наличием роскошных окантовок и аккуратно заложенных складок. А на голову правитель надел сверкающий на солнце золотой шлем.

— На колени! — рявкнул на Машу с Ваней кто-то, и молодые люди, вздрогнув, подчинились.

— Ну как тебе настоящий фараончик? — шепнул девушке брат, когда они переглянулись, склонив головы.

— Феерично, — ответила она, робко поднимая глаза и смотря вслед уезжающей колеснице, — только личико его все равно не рассмотреть под гримом. Недоступный и далекий от народа.

Девушка тут заметила, что у фараона, оказывается, туго перевязано левое колено. Но несмотря на травму, он все-таки решился отправиться пострелять дичь в пустыне. Неужели он такой фанат охоты.

— Ыыы, — протянул Иван, поднимаясь с колен, — а ты представь, что наш Батька по Незалежному проспекту в такой колеснице проедет. Да его бы пристрелили через пять минут!

— О чем вы там шепчетесь? — вдруг спросил кто-то за спиной.

Обернувшись, программист встретился взглядом с соседом, который держал на руках желтоглазую черную кошку.

— Боги все слышат, — добавил человек, но Ваня уже был у двери в свое жилище. Фараон уехал, и все занялись своими делами. Кому-кому, а программисту предстояло немало работы по поиску самой любимой на свете девушки.

Перед ним склоняют головы, падают на колени и целуют землю, по которой проехала его колесница. Если верить Ба, его боятся и уважают, он страшный человек. Я одна из всего города стою чуть поодаль и не собираюсь отдавать честь Владыке Двух Земель. Он все равно меня не увидит и не узнает под черным плащом, защищающим меня от сжигающих солнечных лучей. Мой верный осел тоже уверенно смотрит на широкую дорогу, ведущую от дворца через весь город в пустыню, где, по всей вероятности, любит охотиться правитель.

Его золотой лук и стрелы с медными наконечниками вызывают у многих зависть, его элегантные одежды сводят с ума девушек, жадным взглядом провожающих его колесницу. Никто из горожан не вправе смотреть в глаза фараону, все должны преклоняться. Наверное, многие из молоденьких дев мечтают стать его наложницами. Девушки во все времена одинаковы, когда видят перед собой такого красавчика как брат моей Ба.

Жаль, что у меня нет пистолета. Стоя в двадцати метрах от дороги, так легко было бы его пристрелить. Когда бы тело с дыркой в груди или голове упало с колесницы, народ сослался бы на кару богов. И моя Ба сияла бы от счастья. 'Бы' мешает, да.

И в тот момент, когда я думала о способах расправы над ним, фараон одарил меня пронзительным взглядом. Издали его глаза казались большими черными, как у загримированного эмо. Только в отличие от представителя субкультуры, брат Ба грустно улыбнулся мне. Узнал свою сестру? Или просто обратил внимание на девушку, что не упала перед ним на колени.

Что-то дрогнуло во мне. Почему-то мне вдруг показалось, что этот человек, по-доброму улыбнувшийся мне, не заслуживает смерти.

Для начала брат с сестрой облазили то, что было их домом, внешнюю оболочку комнаты. Фантастика, да и только! Изнутри жилище оказалось раза в два больше, чем снаружи.

— Если вспомнить любую известную теорию, — начал грузить Иван, — то наша с тобой хата, мелкая, не подпадает даже под утопичные взгляды Грешных Магистров Макса Фрая.

Дураков без сил опустился на камень у входа в 'дом' и поднял глаза к ясному голубому небу. Сестра ожидала от него каких-либо действий и с трудом сдерживала распирающее любопытство и желание отправиться в город, чтобы разузнать все и вся для экзамена по восточной истории и, возможно, помочь Ване в его непростом деле.

— Если мы не найдем Иру, то, чтобы вернуться обратно в Москву, нужно умудриться честно прожить больше трех тысяч лет! Хороша шуточка! Иногда и день прожить трудно без приключений на свою голову, а тут… тысячелетия! — ворчал Иван. — Главное, не забыть сохраниться молодыми и здоровыми.

В рациональном уме программиста, несмотря на веру в нереальное, с которым он сталкивался каждый день в офисе, случившееся не укладывалось ни коим образом. Машина времени невозможна; мгновенные перемещения — сказки из секретных докладов специальных агентов ОСЯ. Оказывается, попасть в прошлое не составляет труда. Так как есть на свете некто, способный вернуть былое, натыкать туда парадоксов типа его, Иванова, присутствия, и переписать историю на свой лад. Но что тогда делать с пресловутым 'эффектом бабочки'?

Зато Маша, не отягощенная присутствием инженерных знаний в голове, довольно легко приняла ссылку и невообразимое переселение. И, пока брат гонял в голове все возможные физические теории, математические выкладки и философские учения, она его нудно перебивала и просила, наконец, заняться делом, а не рефлексировать по поводу и без. Ну, есть 'эффект бабочки', и что с того? А если о появлении Дураковых в Фивах было известно задолго до их рождения, тогда, получается, не надо страдать из-за того, что гости из будущего сейчас отправятся на поиски Иры Семеновой и перепишут всю историю древнего мира.

— Для начала как у нас с деньгами? — спросил Иван.

— У меня горстка десятикопеечных, пара полтинников в кошельке и проездной на метро. Что значит… — взгрустнула Маша.

— …значит, — подхватил брат, — из валюты у нас только моя штука баксов в чёрном носке под матрацем и кредитка.

— Обменный пункт за воо-он тем барханом, — хихикнула Марья, ткнув пальцем в сторону дворцовой стены. — А банкомат за углом.

— Да-да, а единственный биотуалет за пятнадцать рублей находится перед входом в дворец фараона, — программисту понравилась шутка сестры, и он решил продолжить.

Дураков тяжело вздохнул. Вся привычная жизнь теперь стала бессмысленной. Вот, действительно, обещание найти Иру на краю света нашло свое воплощение в жизни! Но где наша не пропадала? Нужно жить — будем жить, выживать — так выживем! Приняв вызов богов, надо идти до конца. Первое — найти любимую девушку. Второе — спасти мир. Третье — написать отчет о невероятном событии начальству. Но для начала не мешало бы разобраться в имеющейся информации, осмотреть город и попытаться найти тот дом, где прячется тело с душой Иры.

— Значит так, мелкая, — вытащив из дома пустую тетрадь с большими листами и фломастер, Ваня устроился на одной из табуреток, которые сестра успела поставить у входа в жилище, — начинаем рассуждать логически и заново познавать историю.

— Зачем все это? Нам надо найти Иру! — возмутилась Маша. — А к экзамену я между делом…

— Нет! — отрезал брат. — Так уж сложилось, что благодаря поискам моей невесты я смогу тебя подготовить к экзамену. А начнем мы с того, что ты скажешь, где, по твоему мнению, в этом городе может обитать человек с душой из будущего.

Маша прикусила большой палец, как она обычно делала, когда думала о чем-нибудь серьезном. Как-то она не ожидала, что решать эту проблему доверят ей. Все-таки Ира — невеста брата, а она очутилась в прошлом совершенно случайно, потому что не успела выйти из комнаты, как Юля. В чем-то это хорошо — брат теперь не один. Но зато он думает не сам, а заставляет рассуждать ее.

Первую версию, что Иру позвал к себе виденный час назад фараон Сметан-ра, Ваня отмел сразу же. Зачем, спрашивается, правителю вытаскивать из далекого будущего душу незнакомой проводницы, если в городе живет такой ассортимент девушек, что глаза разбегаются: и златовласые хатти, и чернокожие красотки из Пунта, и сероглазые митаннийки, и рыжие либу. Фараон со своим статусом мог бы любую позвать к себе в наложницы. Да и к тому же человек не в силах сделать то, что случилось с Ирой.

Тогда под подозрение попали жрецы. В Египте очень много храмов, где люди приносят жертвы и поклоняются нескольким десяткам богов. Если вспомнить, что Баст с легкостью создавала иллюзию магического агентства, Локи написал программу для перенесения во времени, а Асклифенко мог вернуть с того света любого пациента, то магии антропоморфов хватило бы и на переселение души в чужое тело. Оставалось только призвать богов и попросить их о помощи. Кому как не жрецам доступны различные мистерии.

— Отлично, — похвалил Машу брат, когда молодые люди шли по улицам древних Фив, рассматривая окрестности, а заодно вглядываясь в лица прохожих (а вдруг им несказанно повезет, и они натолкнутся на рыжую белорусскую проводницу), — значит, религия. Теперь думаем, а жрецам какого бога могла понадобиться девушка из другого мира и, главное, зачем?

— Что-нибудь наколдовать! — вспоминая сюжеты фантастических романов, рассуждала Маша. — Кровь человека из другого мира должна пролиться на жертвенник, например.

— Не подходит! — отрезал брат.

Если бы неведомому жрецу понадобилась кровь Иры, тогда он бы перенес в прошлое девушку, а не только ее душу.

— Тогда, — догадалась сестра, — жрецу понадобился разум человека из будущего!

Развивая свои рассуждения, Маша пришла к выводу, что тому, кто утащил проводницу в прошлое, оказались нужны свежие идеи и, вполне возможно, какие-нибудь знания о грядущей истории мира.

— Ну и зачем? — опять спросил Иван. — Если жрецу захотелось узнать об истории Египта, то и вытащил бы кого-нибудь из первого-второго века. Тут совсем другое. Словно…

— Кому-то понадобилась информация о развитии мировой истории на тысячи лет вперед! — выпалила Маша.

— Прекрасно! — развел руками Дураков. — И пришли мы к тому, что некий темный властелин похитил разум девушки из далекого будущего, чтобы с ее помощью захватить мир. Я бы на месте жреца, проведшего ритуал, призвал какого-нибудь доктора исторических наук, а не девочку, едва окончившую колледж. Как думаешь, зачем могла потребоваться в прошлом самая обыкновенная девушка из 20 века другой эры?

— Чтобы ответить на этот вопрос, надо в первую очередь узнать, 'в когда' мы попали!

— В смысле? — нахмурился программист, не совсем поняв заявление сестры.

— Элементарно, мой гениальный брат, — попыталась съязвить девушка, она разобралась, что тот пытается научить ее рассуждать, но иногда ей казалось, что Иван сам не всегда все понимал, — какой сейчас год до нашей эры? В какое время правит наш хромой Сметан-ра? Это многое прояснит. Тогда станет ясно, что в это время предпринимали власти, какое положение было у Египта, как к нему относились соседние государства. Когда мы узнаем все это хотя бы в общих чертах, мне думается, нам легко получится найти и место Иры в этой эпохе!

— Супер! — брат подскочил на месте. — И что ты можешь сказать о текущей эпохе?

Девушка некоторое время шла молча, разглядывая все вокруг, а потом заключила:

— Думаю, век тринадцатый-четырнадцатый, новое царство, если верить, конечно, моим учебникам.

И Маша принялась рассказывать об одежде египтян, об их строениях и, самом главном, что привело ее к предположению — о Фивах в качестве столицы египетского государства. Брат то и дело хвалил сестру, мол, хорошая из нее получилась ученица, и чтение учебника ночью не прошло даром: кое-что запомнилось.

— А теперь самый главный вопрос: как там с религией и кому может быть выгодна Ира?

— Честно? — девушка посмотрела на Ваню ясными карими глазами. — Не знаю.

— Значит, будем обследовать храмы, — заключил программист. — А теперь пойдем домой, перекусим, возьмем энергетик и ночью отправимся на поиски.

Легко сказать, пойдем домой. Улицы древних Фив извивались настолько причудливо, что брат с сестрой, не следя за поворотами, окончательно запутались в череде однотипных домов феллахов. Все они были выстроены словно по одному проекту Госплана, и как местные жители находили именно свое жилище, для Ивана казалось совершенно неразрешимой загадкой.

— Какой урод этот город проектировал, — ворчал программист, от злости пиная все попадавшиеся под ноги камни и обглоданные кости. — Хоть бы улицы кто догадался подписать, а то ведь заблужусь, приду в чужую хату как в 'Иронии судьбы'… Совершенно не дружественный интерфейс у этого посёлка городского типа! Не то, что Иру не найти, так еще и свою хату потерять — раз плюнуть! Хорошо еще табуретки у входа оставили…

Маша вдруг выскочила вперед и встала на пути брата, широко расставив руки в стороны.

— Чего? — не понял тот.

— Если гора не идет к Магомеду, Магомед ищет взрывчатку!

— В смысле?

Девушка закрыла глаза и, словно отчитываясь перед осерчавшим начальником, затараторила:

— Я, конечно, уважаю культуру и историю Древнего Египта, но этот город меня достал. Поэтому предлагаю взять краску с кистью и подписать все дома. Обещаю, что когда мы найдем Иру, я собственноручно смою или закрашу все пометки.

— А у тебя начинает развиваться нормальная логика, — похвалил сестру Иван. — Именно этим мы и займемся, а то не хочется ночевать абы где. Только это… нас с тобой тут за гопоту не примут, когда мы будем тушью на стенах названия улиц вырисовывать?

— С чего? — удивилась Маша. — Я тут читала в одной шпоре, будто Эхнатон закрыл много Домов Жизни. Поэтому писать тут мало, кто умеет, читать, собственно, тоже, разве что имя фараона все на зубок знают и какой-нибудь аналог нашему великому и могучему из трех букв. А это значит… что если мы и напишем на углах парочку слов, то коли кто и заметит следы нашей деятельности, вряд ли сможет прочитать, тем более, на русском. А нам будет легче вести поиск, так?

Кто-кто, а Иван прекрасно знал, что такое ночные вылазки по подписыванию предметов. Когда граффити только вошло в моду, они с Кириллом решили попрактиковаться на троллейбусе, оставленном на ночь у Казанского вокзала[5]. Так после того, как двух горе-художников застал за увлекательным занятием сторож депо, они чесали до железнодорожных касс со скоростью, которой позавидовал бы любой олимпиец.

К счастью, в Египте к настенным рисункам относились снисходительно. За время прогулки по городу Ваня с Машей успели заметить немало росписей на домах. Обеспеченные египтяне предпочитали рисовать цветы и животных, а на домах феллахов частенько встречались и похабные комиксы, изображенные только черными контурами. Не важно, что после случая с троллейбусом Иван дал себе зарок, никогда не оставлять память о себе любимом в качестве заборных мудростей. На этот раз его надписи и рисунки обещали не войти в скрижали египетской истории и послужить благому делу.

В первую очередь Ваня нашел в ящике у Кирилла оставшиеся после злополучной авантюры с троллейбусом баллоны с краской и изобразил на двери своего любимого пингвина Тукса.

— В тебе умирает великий живописец, — похвалила сестра, когда рисунок был практически закончен.

— Не издевайся, мелкая, нашему дому нужен отличительный знак, а то, вон, сосед спер одну оставленную табуретку. А если кто-то другой на добро позарится? Прихожу к дому, стоит моя мебель, вваливаюсь внутрь, а там не моя комната! А пингвина на двери не смоешь. Особая, как говорится, примета!

Ваня был прав во всем. Несмотря на Машину нелюбовь к компьютерной тематике, теперь она готова была радоваться любому отличительному знаку на доме. А если им стал довольно симпатичный пингвин, то можно только радоваться.

Пока девушка дорисовывала обводку, брат достал из ящика рабочего стола две банки туши, кисточки и карандаши. Когда-то это все использовалось для черчения. Давно прошли те времена, и он уже пять лет как не первокурсник. После сдачи начертательной геометрии тушь благополучно пережила свой срок годности.

Маша склеила два листа для принтера и наверху написала красивый заголовок, словно в фантастических книжках:

'Карта города Уасет

Составители Иван и Мария Дураковы

Масштаб 1 см =50 м'

На память останется, будет, что бабушке Рамсеса на экзамене показать, если вдруг египетский вопрос попадется, — подумалось первокурснице. Или в качестве материала на диплом оставить можно.

И у самой реки, подписанной, естественно, как Нил, Маша нарисовала большой прямоугольник, который минутой позже Иван подписал понятным ему названием 'Кремль'.

— Начнем с Кремля, — предложил он, — его разукрашивать не будем, кто знает, есть ли у нашего Сметан-ры чувство юмора. Если начальство обидится, то нашу деятельность в этом городе свернут самым неприглядным образом, и о поисках Иры придется забыть навеки. Так! А вот самую большую улицу, ведущую от дворца, по которой сегодня проезжал фараон, назовем 'Проспект Ленина'!

Маша подскочила на месте. Она предприняла немало тщетных усилий, чтобы смешок не вырвался наружу.

— А чего такого? — обиделся программист. — Вспомни хоть один город, в котором бы одна из главных улиц не называлась в честь Владимира Ильича? А в этом долбанном городе улицы остались безымянными по очень простой причине — Ленин, Маркс, Энгельс и остальные деятели, в честь которых принято называть объекты, еще не родились. А у народа фантазия никакая.

Переубеждать настырного братца сестра не стала. Да, она могла бы назвать любой город, например, в Америке, где 'Проспекта Ленина' отродясь не было. Но Иван бы возразил: 'Это исключение, доказывающее правило! Машин брат — некультурное безграмотное создание запущенного типа — 'программист обыкновенный'. Это не лечится. Хотя, надо отдать должное, специалист в своей области он чудесный.

Дождавшись темноты, новоиспеченные картографы, вооруженные фонарями и чертежными инструментами, покинули дом. Да, как бы жарко ни было днем, ночью в стране Кемет больше пятнадцати градусов не пригревало, так что Ваня немного ежился от холода даже в своей любимой черной футболке с пингвинчиком. Маше же в её летнем шелковом сарафанчике, вообще, не составляло труда и легкие застудить, поэтому она нацепила на себя джинсовую куртку брата.

Работать оказалось на редкость удобно. Египтяне, то есть кеметцы, с наступлением темноты быстро разошлись по домам, сидеть при тусклом свете огней. Только в богатых районах были слышны звуки лютней на празднике у каких-то господ. Еще веселые звуки музыки и пьяный хохот доносились от дома, у входа в который располагалась статуя женщины с кошачьей головой, богини Бастет. Клуб 'Веселая Кошь' — отметил на карте данный объект программист. Посетители древнего ночного клуба были так увлечены пивом и весельем, что им и дела не было до двух иностранцев, бредущих по городу с огромным листом бумаги и банкой краски.

— Оказывается, можно тусить и без светомузыки, — хихикнул Иван, когда они с сестрой отходили прочь от увеселительного заведения.

Чем позже становилось, тем реже встречались огоньки в окнах домов. Уставшие за день крестьяне ложились спать, прочитав на ночь молитвы любимым богам. В городе становилось все тише, и только веселые песни, доносившиеся из богатых районов и 'Веселой Коши' летели по улицам спящей столицы.

У входа в Кремль, ой, во дворец фараона, стояли два стражника в корсетах-кольчугах и в красно-зеленых платках. Они стояли прямо, уверенно, не смыкая глаз и не шевелясь. Казалось даже, что это не люди, а статуи, оживленные магией и направленные только на охрану главных ворот дворца. До ближайшего дома оттуда оказалось, к счастью, метров тридцать, поэтому стражники не заметили работ по разметке улиц.

— Вот и проспект Ленина, — прошептал Иван, стоя на дороге, ведущей к входу во дворец. — Я подписываю чётные, ты — нечётные, считаем длину каждого дома, а потом рисуем. Помнишь, что такое нечётные?

Маша сделала вид, будто не обратила внимания, что ее опять держат за дурочку, не сдавшую высшую математику с первого раза, и спокойно кивнула.

Со стороны процесс выглядел несколько смехотворно: по улицам от одного дома к другому бегали два человека, что-то помечали сначала на стенах, потом на своем 'папирусе', освещая его с помощью короткого жезла, иногда советовались, зачастую спорили, но продолжали свое дело.

Через неполные полчаса на карте древних Фив появился проспект Ленина, еще через час — прилегающие к нему улицы Кирова, Маркса, Энгельса и даже Свердлова. После этого полит-просвещенность Ивана сошла на 'нет', и параллельную проспекту Ленина улицу пришлось назвать проспектом В.В. Путина, а продолжение его, маленькую улочку, ведущую к реке, — улицей Билла Клинтона. Несомненно, примыкающий переулок 'начальник разметки', не долго думая, нарек в честь Моники, тем более, на первом же доме там красовалась соответствующая картинка 'из жизни фараонова дворца'. Без улиц Джорджей Бушей первого и второго, кстати, тоже не обошлось.

Сколько ни пыталась Маша убедить брата, что названия нужно давать сообразные эпохе, но добилась она лишь Хеопсовой набережной, проезда Рамсеса II и площади Астерикса и Обеликса. Причем за историческую достоверность последней Иван был готов положить зуб на еще не изобретенные людьми рельсы или голову отдать на отсечение. А еще он очень сильно обиделся на сестру, когда узнал, что та не смотрела кино 'Астерикс и Обеликс. Миссия Клеопатра'.

— Да ладно тебе, мелкая, не помнишь, что ль, Клеопатра этой… фараоншей была, так что, всё в тему, всё в кассу, площадь должна носить достойное название! А Жерар Депардье роль какого-нибудь фуфлового галла играть бы не стал!

Юный востоковед снова не решилась спорить и разводить шум из-за пустяков. Поэтому находящиеся на площади кузницу, пекарню и первых двух сфинксов на аллее храма Аменхотепа III пришлось отмечать длинным названием.

После этого Иван задумал небольшой перекур. Он влез на спину одного из сфинксов и, прислонившись к каменному затылку статуи, задумчиво посмотрел на звезды.

— Эй, слезь с памятника архитектуры! — обиженно крикнула Маша. — Тоже мне, скамейку нашел! Вот перевезут его в Питер, там лазь и фоткайся.

— Надоела, мелкая! Ты что, не устала? — зевая, спросил брат. — А еще припомни, как ты, первый раз приехав в Москву, облазила все скульптуры Зураба Церетели!

Она фыркнула в ответ. Мол, нашел, с чем сравнивать.

— Кстати, братишка, хочешь, я тебе кое-что скажу?

— Ну…

— Помнишь храм Амона. Ну, тот, который воон там?

Маша ткнула пальцем в сторону большого здания, очертания которого виднелись за кузницей. Брат отчуждено ну-кнул.

— Так вот, во времена Рамсеса II к нему достроили аллею бараноголовых сфинксов вдоль канала, а те высокие мачты перед входом — воздвигнуты во времена Аменхотепа III[6]. Так как столица сейчас Фивы, то можно сделать вывод, что… Ты меня слушаешь, идиот?

Последнюю фразу девушка дико выкрикнула, потому что заметила, как Иван, глубоко дыша и похрапывая, начал засыпать. От крика родной сестры, конечно, весь сон как рукой сняло. Зевнув, программист наивными глазами уставился на светящую ему в лицо фонариком Машу и вытащил из кармана как нельзя кстати припасенную банку энергетика. Одного глотка чудодейственного окрылятора оказалось достаточно, чтобы мысли о сне спрятались далеко и глубоко.

— Что ты там говорила про всяких оменов и хотепов? Я не понял.

— Я пыталась додуматься, какой сейчас год до нашей эры, но раз тебе это не нужно, продолжим марать стены.

Иван спрыгнул со спины сфинкса и направился туда, где они с сестрой еще не были. Вскоре на карте древнего города появилась улица, названная в честь чуть ли не самого известного в России и странах СНГ человека, — Василия Пупкина. И на этом работа по приведению, как говорил Ваня, интерфейса в более дружественный вид заканчивалась.

Вроде бы миссия прошла относительно успешно, не считая нескольких перебранок по поводу названий, в которых 'гениальный программист' достойно взял верх над 'мелкой'. Да случилась еще пара встреч с мучившимися бессонницей египтянами, что выскочили из своих домов на шум. Их фразу: 'Хетты в городе! — программист пропустил мимо ушей.

Карта была нарисована, Иван и Маша уже перестали путаться в череде одинаковых домов. И вот, подписывая очередное строение на улице Василия Пупкина, брат услышал шаги в недавно отмеченном на карте переулке Голых Бомжей. Кто-то шел прямо к ним. Неужели нашелся-таки сумасшедший, который гуляет по ночам? Или это те самые хетты, которых так боялись феллахи с Зеленой аллеи…

А кто-то между тем приближался. Переулок, хоть и носящий неприглядное название, был вымощен камнями, и, судя по звуку, направлявшийся к ним человек носил обувь.

— Выследили.

'Кто-то богатый, потому что египтяне не пользовались обувью из-за ее дороговизны! — подумала Маша. Брат же прижался спиной к стене и ждал, когда ночной гуляка вплотную подойдет к перекрестку. И когда странная личность должна была выйти туда, Иван включил фонарик и прыгнул наперерез, освещая переулок.

— Всем выйти из сумрака, Ночной Дозор!

Свет от фонарика попал прямо в лицо идущему. Человек, испугавшийся столь внезапной вспышки, резко закрыл лицо рукой и бросился бежать туда, откуда пришел.

— Ты успела разглядеть его… или её, — скороговоркой спросил Иван у Маши, бросившейся вслед за убегающим.

— Нет, только то, что он ростом с меня, закутан в темное покрывало… и еще чёрную чёлку видела.

— За ним! — скомандовал Иван.

Брат бежал за сестрой достаточно быстро. Да и следивший за ними человек был очень проворен. Только в отличие от преследователей, он все время поправлял на себе накидку, будто боялся потерять.

— А откуда ты знаешь, что оно за нами следило? Почему раньше не сказал… — впопыхах на ходу спросила Маша.

— Мне… чудилось изредка… что неподалеку от нас… кто-то есть… Но когда он своими шлёпанцами…

Все трое бежали так быстро, как могли, а Иван еще успевал сверять подписанные дома с картой. Так бы и настигли они странное существо, если бы не случайность. Освещая подписанных сфинксов у храма Аменхотепа, программист увидел стоявшую рядом с одной из скульптур девушку.

Парень встал как вкопанный. Высокая, ростом почти с него, в длинном платье, как успел заметить он при свете фонаря. Она держалась одной рукой за спину сфинкса и стояла к парню в пол-оборота. Что она делала до того, как он, Маша и таинственный незнакомец пронеслись мимо? Наверное, шла куда-то. Значит-таки, есть местные, которые не боятся ночи. Но не в том дело. Иван медленно провел фонариком снизу вверх и рассмотрел незнакомку…Или знакомую… Густые рыжие волосы, собранные в хвост, бледная кожа, большие грустные глаза, длинный узкий нос, — знакомые черты лица.

— Ира?! — шепотом спросил он, нерешительно шагнув в ее сторону.

Как он и мечтал — быстро и почти без хлопот нашел то, что искал. Воплощение любимой девушки.

— И-ра? — повторила она. — Это не мое имя.

Ее голос. Он показался парню знакомым. Будто слышал его совсем недавно. Но если это просто египтянка, то радость напрасна…

— А как тебя зовут? Ты так похожа на Иру.

— Неважно, — потупив взгляд, буркнула девушка и спрятала за спиной кинжал.

Оружие. Что ночью может делать в городе девушка с кинжалом? Средство самозащиты? Тогда почему она держит его наготове, а не за поясом? Да какое дело ему, пришельцу, до этой девушки. Ну, похожа на Иру, и делов-то!

— Ты мне помешал, — холодно сказала она, отходя от сфинкса.

— Чему помешал? — не понял программист.

— Сделать то, что я хотела. Ты встал у меня на пути.

Она ничего не говорила конкретно, но ее ответы на вопросы Ивана были точными, даже не поспоришь. Ему стало страшно от последних слов девушки. Кинжал в руке, она хотела что-то сделать. Нет, точно не защищаться от гопников или, как бы они тут назывались, слуг Сета. Была бы тут Маша, может, прояснила бы ситуацию. Но сестренка даже не заметила, как он, Иван Дураков, отвлекся от погони за неведомым существом, оставил ее одну в незнакомом городе ночью. И все из-за того, что он случайно увидел особу, словно две капли воды похожую на проводницу из далекого будущего.

— Ну, в следующий раз я тебе не помешаю, Ирочка, — улыбнулся Иван, пытаясь заключить девушку в объятья и расцеловать.

Но она не разглядела его дружелюбную улыбку в темноте, вывернулась, и бросила на приставшего к ней парня злобный взгляд.

— Не смей меня целовать! Никогда! Я не Ира, и если мы еще встретимся, пожалуйста, не называй меня так, — чуть слышно шепнула она. — Но я надеюсь, что впредь наши пути не пересекутся. Я тебя боюсь!

Она повернулась спиной к Ивану и зашагала вдоль аллеи к храму.

— Но… это… церкви по ночам… ну… не Пасха же сейчас… нет ночных бдений… — сбивчиво кричал он ей вслед, но девушка не оборачивалась.

Странная какая-то. Программист нагнал ее и обнял. Холодное тело, она не дышит. Труп? Его зрачки расширились от ужаса. Неужели живой мертвец или упырь?

— Не прикасайся ко мне, — шепнула девушка, сверля парня взглядом.

Красные, словно вишни, глаза зачаровали его, а когда он зажмурился на мгновенье, то обнаружил, что незнакомка пропала, словно растворилась в воздухе.

Иван так и не понял, что это было за видение. Только что он обнимал девушку, а сейчас хватал руками воздух. И нет никого. Только чудится, будто идет кто-то рядом, шурша одеждами.

— Визуальные глюки, — буркнул парень, залезая на своего излюбленного сфинкса.

Он лег на спину магического существа, оглядываясь по сторонам. С высоты лучше видно, однако.

— Ирка, я чувствовал, что это была ты! И ты приходила ко мне!

— Изойди! — раздался вдруг сдавленный визг, и что-то полоснуло парня по щеке.

Он мигом спрыгнул со сфинкса, схватившись рукой за щеку. Что-то теплое липкое согревало его пальцы. Кровь. Только шрама ему не хватало!

Иван в ужасе посмотрел перед собой. Она, та самая, похожая на Ирину, стояла напротив него, сжимая в руке все тот же кинжал, а в ее глазах было столько ненависти, что страх не мог не закрасться в душу парня.

— Ира! — выдавил Иван.

— Ванечка, ты пришел за мной? — чуть шевеля губами, спросила она. — Я чувствую это! У тебя не получится! У меня могущественный покровитель! Я — это не я… Всё… Пока… Ищи… — вдруг ее голос сорвался на визг, и она прокричала, — сгинь из моего тела, дрянь!

Она, не сводя глаз с ухватившегося за рассеченную щеку парня, медленно подняла кинжал. Следующее ее движение могло бы стать последним, что видел московский студент в своей жизни, если бы… он случайно не нажал на кнопку включения фонарика и не осветил лицо девушки. Она вскрикнула, словно от боли и помчалась прочь.

— Ну и делааааа, — протянул программист, пытаясь встать, однако ноги не слушались его.

Обозленная Ира сидела на саркофаге фараона Сменхкара, а Ба летала где-то под потолком. Покровительствующий им осёл крепко спал в углу или просто не хотел вмешиваться в бабьи разборки.

— Ты почему мне не дала обняться с Ванечкой? — возмущалась проводница. — Только один разок, и все.

— В том-то и дело, что всё! — вопила крылатая, не собираясь приземляться.

Она бестелесна, поэтому летать не устанет.

— Что всё? Мир рухнет? Вообще, мне ваши затеи не нравятся. И помогаю я вам только потому, что люблю Ваню и хочу побыстрее вернуться к нему. Как он, вообще, тут оказался?

Эта фраза заставила осла подскочить. Он рот открыл от удивления, а потом долго бормотал под нос что-то на неизвестном обеим присутствующим дамам языке. Закончил он свое повествование смачным русским ругательством, в котором цензурными оказались только знаки препинания.

— И что это значит, почтенный ослобог? — с издевкой спросила Ира, поправляя прическу.

— Нам надо убить Ивана Дуракова, пока он не нашел нас, вот! — безапелляционно заявило животное.

— Исключено! — топнула ногой проводница. — Мало того, что моими руками будет убит этот милейший фараон. Которого почему-то почтенная Ба называет злым тираном. Так еще и Ваню?! Не согласна. Действуйте сами, а я дождусь своего суженого в этой халупе рядом с вашей Смехандрой.

Последнее Ира сказала специально, чтобы позлить духа, вселяющегося в ее тело у выхода из гробницы. Ба недовольно фыркнула и опустилась ей на голову.

— Договорились, — пропела она, — тогда у нас к тебе будет другая просьба.

— Кого на этот раз вам уничтожить? Таракана или клопа? — съязвила проводница.

— Нет, ты кое-что выкрадешь из дворца так горячо любимого тобой фараона…

— Не понос так золотуха, — буркнула девушка, — а на день рождения ослобогу я подарю уголовный кодекс!

Маша и не заметила, когда брат откололся. Азарт погони и желание поймать следившего за ними. Страх? Отчаяние? Желание просто взять языка и допросить его? Девушка не могла разобраться в причинах, что подвигли ее во что бы то ни стало схватить убегавшего. Да, он теоретически мог донести фараону или хотя бы номарху[7] о подозрительных иностранцах, рисующих неизвестные знаки на домах. И что если так? Вряд ли бы девушка сумела бы справиться с соглядатаем. Но он словно играл с ней. Изредка оборачиваясь, он не сбавлял темпа и, хватаясь рукой за углы домов, ловко поворачивал в проулки. Пытается завести в заброшенную подворотню — подумалось Маше, но она прогнала мрачные мысли. Нет, скорее, хочет запутать преследователя или вымотать его. Но сколько ж сил у этого древнего. Девушка поражалась: чтобы не уставать после такой пробежки, в груди вместо легких должны стоять батарейки. Окажись она не в древности, а в постъядерном будущем, так бы и подумала.

Догнать. Схватить. Допросить. Эти желания все разогревали ее интерес. Она перестала замечать усталость в ногах. Наверняка и преследуемый тоже мечтал поскорее отвязаться от севшей 'на хвост' и как следует отдышаться. Эти вечные догонялки двух упрямцев продолжались бы и дальше, если бы не случайность. Вдруг закутанное в плащ существо споткнулось обо что-то и растянулось в полный рост на камнях проезда Рамсеса II.

Маша, одним прыжком настигшая сыщика, приземлилась ему прямо на спину и прижала к земле его плечи. Тут же жар охватил ее, и она задрала голову к небу, чтобы вдохнуть прохладного воздуха. Немного отдышавшись, она попыталась разглядеть добычу.

Всё, что сумела увидеть девушка, сидя на спине у пойманного, да еще и в темноте, была модель древнеегипетского плаща: всего лишь покрывало, сложенное вдвое и зашитое с одной стороны, по линии шеи приделана тесьма, отделяющая подобие капюшона от большого куска материи. Маша провела фонарем. Из-под плаща торчали две руки, скорее мужские, нежели женские, с большими кистями и длинными пальцами. На запястьях обеих рук в свете брошенного неподалеку фонарика поблескивали тонкие золотые браслеты. 'Богатенький экземпляр', - подумалось московской студентке. Такие украшения и в двадцать первом веке её эры стоили бы больших денег, а какова была их цена в Кемете, она побоялась и предположить.

— Отпусти, — прохрипел кеметец, пытаясь подняться, и сбросить усевшуюся ему на поясницу девушку.

Мальчишка. Сомнений не осталось. Маша, помнившая одноклассника Кольку, который выслеживал ее в шестом классе по дороге домой; Петьку, который на одном из уроков лезвием отрезал ей косичку, и прочих малоприятных особей мужского пола, решила излить все негодование на так удачно пойманном древнем. И было за что: заставил гоняться за ним по ночному городу.

— Зачем за нами следил всю ночь? — начала она допрос, с силой надавив на плечи парня.

— Жезл, — прохрипел он, — светящийся жезл покажи, хеттская женщина…

Лицо Маши вытянулось от несказанного удивления, и она ослабила хватку.

— И всё? — лишь смогла пробормотать она, а потом смело заметила. — Кстати, Хатти — не моя родина.

— Неужели для тебя эта штука — само собой разумеющееся?

— Ну да. Фонарем зовется. Правда, скоро он уже… — девушка задумалась, подбирая синоним к выражению 'батарейка села', и потом сказала, — отключится… вырубится… сдохнет… он скоро.

— Так ты меня отпустишь?

— Если тебе нужен только мой фонарь. Ночной Дозор, блин, недоделанный.

— Да-да, только фо-нарь, — подтвердил пленник.

— Честно-честно? А то знаю я вас, пацанов!

Странный какой-то человек. Девушке не верилось, что он следил, а потом убегал что есть мочи только ради китайского фонарика на батарейках. Будь пленник лет на десять младше, Маша бы еще поверила в его просьбы. Но сейчас она понимала, что парень играет с ней, ищет нелепые объяснения, чтобы не открывать своей истинной цели.

— Тебе не фонарь нужен, — безапелляционно выпалила девушка, сжимая пальцами плечи пойманного. — А…

— Да отправит меня господин Тутанхамон, разум, здоровье, сила, на каменоломни, если я наврал почтенной хеттской женщине, имеющей фо-нарь.

'Ух ты, какой разговорчивый попался! — улыбнулась про себя Маша, но в это время в душе у нее все перевернулось.

Ее теперь мучил другой вопрос: а где же тогда Сметан-ра, которого звала Ира, теряя сознание? Все их с Ваней предположения не имели смысла, если на троне сидел совершенно другой человек.

'Зато теперь я еще знаю, какой сейчас год! С точностью до пяти-шести лет! И не надо достройки у храма Амона анализировать! Уже лучше! — успокоила она себя, но озвучивать рассуждения не стала, только сказала:

— Ладно, подарю ребеночку игрушку, но при одном условии.

— Выполню, только слезь с меня!

Маша властным взглядом окинула спину прижученного Абрамовича древнеегипетского масштаба, и ослабила хватку, а потом взяла фонарь, и слезла со спины растянувшегося на мостовой парня.

Кеметец сначала оперся на локти, потом встал на колени, немного взвыв от боли и ухнув, похоже он разодрал ногу до крови. Лишь бы не вывихнул и не сломал — вдруг подумалось девушке.

Капюшон неудачного покроя, словно мешок, свисал набок. Лента, удерживающая плащ на плечах, развязалась, и материя свалилась на землю. Странно, на владельце дорогих золотых украшений и большого шерстяного плаща была только обычная короткая юбка с широким светлым поясом. Сандалии же, с легкой руки Ивана названные шлёпанцами, оказались такой тонкой работы, что их можно назвать чуть ли не штучной продукцией. Странно: человек может позволить себе хорошую обувь и дорогие украшения, но покупает дешевую одежду. Хотя, кто знает, может эта льняная юбка — какая-нибудь коллекционная вещь из фиванского бутика госпожи Митшереу[8], подумалось в шутку московской студентке, для которой до сегодняшнего дня вся египетская одежда представлялась одинаковой.

— И что пожелает хеттская дева в обмен на ее фо-нарь? — переспросил он, проследив за взглядом девушки, изучающей его носки.

То, что египтяне умели вязать, девушка прекрасно знала из прочитанного предыдущей ночью курса истории. Не на четырех спицах, как это делали в далеком будущем, иначе. Так что посмотреть было на что: носки связаны просто, словно два мешка, о том, как делать резинку и пятку, конечно, никто в древности не знал. Да и такой ширины получились эти носки у мастерицы, что в каждый запросто вошло бы две ноги, а не одна. Именно поэтому, сей вязальный беспредел (а Маша иначе не могла назвать этот шедевр древнего рукоделия) смотрелся на парне словно сапожки.

Она бросила пополнять свои энциклопедические знания по теме 'история вязания', испытующе посмотрела на него, опустившего голову, и ненавязчиво сказала, правда, таким тоном, что отказать просто невозможно:

— Гюльчитай, покажи личико!

Парень откинул рукой упавшую на глаза густую челку.

— Только я не Гурь, зови меня просто Неб.

Он наклонил голову, и девушка осветила фонарем его лицо. Молодой человек зажмурился, а потом и вовсе прикрыл глаза ладонью. А ведь симпатичный.

Ему было не больше двадцати. Волосы парень сбривать, как это делали многие древние египтяне, не стал. Он носил причудливую прическу, в стиле Машиных времен: раскинутая на пробор густая чёлка спадала чуть ли не до носа, а на затылке волосы были коротко обрезаны. Интересно бы взглянуть на инструменты древности, которыми возможно создать такую необычную стрижку. Волосы немного вились и поэтому торчали во все стороны. Причем, весь этот хаос на голове смотрелся не как известная прическа 'Я упала с сеновала, тормозила головой', а весьма неплохо. Будь Неб москвичом, Маша бы подумала, что парень посещает хорошего стилиста.

Его смазливое овальное лицо с узким подбородком и миндалевидными серыми глазами не укладывалось в сложившиеся в воображении Маши стереотипы о древних египтянах. Хотя она знала, что особенно во времена Нового Царства у представителей обеспеченной прослойки общества зачастую в родственниках встречались чужеземцы. Да и какая разница, кто родственники ее преследователя, и какой они национальности! Главное, что он сам очарователен.

Гостья из будущего отвела взгляд в сторону. Она чувствовала, как горели ее щеки, когда она еще раз искоса посмотрела на молоденького кеметца, снова осветив его лицо.

— Меня зовут Маша. А вот твой фонарь, — смущенно сказала она, подойдя поближе к парню и протянув ценный артефакт.

— Маш-шу, — повторил Неб, — Маш-шу — кеметское имя, а ты — хеттская женщина.

Он взял подарок, а потом, аккуратно приподнял указательным пальцем левой руки ее лицо и заглянул в ее испуганные карие глаза, чем еще больше смутил девушку. Она неизбежно смотрела в одну точку — на него — и так хотела ну хоть куда-нибудь спрятать недоумение и смущение. Она резко мотнула головой и, остановившись глазами на фонаре, сказала:

— Я не из Хатти. А фонарик… Нажмешь сюда, — она щелкнула по кнопке включения-отключения, — свет исчезнет, еще раз нажмешь — появится. Когда светить перестанет, значит, надо поменять батарейки. Они продаются по двадцать рублей за штуку в любом фотосалоне.

Последнее Маша, сказала тихо, чтобы избавиться от напряжения. Не помогло.

Неб кивнул, наклонившись, поднял плащ и спрятал фонарь в ткань.

— Откуда ты, если не из Хатти, Маш-шу? Ты похожа на хеттскую женщину, но говоришь странные слова, коих я не слышал от северных соседей.

Он так сверлил ее взглядом, что девушка уже не знала, как бы ей подальше убежать от этого общения глаза в глаза.

— Я, — начала она, а потом, смирившись с мыслью, что Древней Руси пока не имеется в проекте мирового устройства, продолжила, — живу далеко на севере, где зимой идет снег, и так холодно, что мы вынуждены приносить в дома огонь и одеваться вместо плащей в шкуры зверей. Ой, да ты не знаешь даже, что такое снег. А в Турцию… то есть, в Хатти, — быстро поправилась она, — мы ездим летом отдыхать на море.

Неб такого явно не ожидал и, услышав заявление Маши, вытаращил глаза настолько, насколько это было возможно. Да уж, его географические познания на севере мира были ограничены Хатти, Месопотамией и Митанни, а дальше только край земли, за которым — хаос.

— И далеко это от Кемета? — то ли в испуге, что такой холод может прийти и в его страну, то ли из любопытства спросил он.

— Месяц на колеснице! — прикинула она расстояние от Москвы до древних Фив.

Бедному (не в смысле денег) кеметскому парню выпала ночь удивлений. Если бы еще собеседница сейчас сказала, что она живет в будущем, на три с половиной тысячи лет вперед, Неб, наверное, умер бы на месте.

— Хм, интересно. Может… — парень замялся, — встретимся завтра, расскажешь подробнее о своей родине, не хеттская женщина? Только этого… своего напарника… не приводи. Только ты и я…

Маша искоса посмотрела на нового знакомого. Все с ним ясно, делает вид, будто интересуется путеводителем по России. Ой-ой, подходит с той же стороны, что и ее соотечественники и современники: несет сначала насчет 'кто ты' да 'откуда', раздевает взглядом. А потом все сводит к тому, что общаться интересно, и не мешало бы встретиться где-нибудь в более 'подходящей' обстановке, в кино приглашает. Хотя, что может значить одно свидание с парнем? Поболтали и забыли.

Кроме того, он разговорчивый, может разболтать много полезного, что сейчас для Маши было крайне важным. Немного подыграть, поулыбаться, подарить несколько занятных вещиц из двадцать первого века, — и парень выложит как на духу все, что ему известно. Тут главное не переиграть и не подпустить его слишком близко к себе, использовать как информацию, не более того. Только в глубине души что-то говорило девушке, мол, окажись преследуемый не таким красавчиком, она бы не стала лелеять планов о хитроумном дознании.

— Ладно, в полдень на площади Астерикса и Обеликса, — немного подумав, согласилась Маша.

— Где? — нахмурился Неб.

Точно! Еще же ни один местный не знал нововведений! Как же Маша могла ляпнуть такое? И почему именно это место? Да просто название это оказалось запоминающимся.

— Нуууу, — протянула она, — у сфинксов там, за поворотом, на такой мелкой площади.

Неб многозначительно кивнул:

— Что же, буду ждать в полдень, чужестранка, на главной площади нашего города, она вовсе не мелкая, — он взял ее за плечи и снова посмотрел в глаза, — еще раз спасибо за фо-нарь, Маш-шу, да хранят боги твой сон.

Он закрыл глаза и… прикоснулся своими губами к её губам. Маша затаила дыхание. Ее руки сами обняли Неба за плечи, и девушка вовсе не хотела, чтобы этот поцелуй так быстро закончился.

— До полудня, — кеметец шепнул на ухо оторопевшей девушке и подмигнул, — буду ждать!

Он повернулся к ней спиной и, прихрамывая, направился прочь.

— До полудня еще так далеко… — прошептала Маша, глядя под ноги.

Что же сделал с ней кеметский парнишка с таким простым именем Неб? Она кокетливо подняла глаза и еще долго провожала взглядом своего нового знакомого, пока тот не свернул на другую улицу.

Уже брезжил рассвет. Начинался новый день. Маша не спала уже почти сутки и не хотела, потому что боялась обмануть того, кого еще так плохо знала, но к кому ее тянула неведомая ей самой сила.

Шорох в проулке заставил девушку заглянуть туда. Но там никого не было, только черная кошка, сидевшая на бревне, сверкала зеленым фосфором глаз. 'Показалось', - подумала Маша и побежала дальше искать брата.

— Мяу, Себек, чуть не спалились! — фыркнуло животное и отвернулось.

— Я, вообще, не понимаю, зачем ты подставила подножку этому пареньку? — пробурчал крокодил, коим на самом деле оказалось бревно.

— Все просто, коллега, — она забралась на край крыши одного из домов. — Мне это надо.

Может, она бы озвучила и более объективную причину, если бы крокодил, клацнув пастью, ее не прервал:

— Неужели ты не знаешь, что нельзя сводить людей из отдаленных друг от друга точек оси времени?

— Я богиня любви, и мне можно все! — она спрыгнула с крыши и, довольная, зашагала в сторону храма Аменхотепа.

Иван открыл глаза. Последнее, что он помнил — убегающая от него Ира, а дальше… Он, наверное, потерял сознание, а теперь на него, лежащего на спине у сфинкса, смотрела Иришка. Странно, но ее фигура будто была подсвечена, словно местная достопримечательность. В ночи не составляло труда разглядеть каждую волосинку на голове девушки, каждую складочку ее платья. Рыжая, настоящая Иришка-проводница, с красным флажком, которым она махала, когда поезд отъезжал от станции, но одетая в платье давешней египтянки, стояла на земле.

Удивленный программист вскочил, удобно усевшись на сфинксе.

— Ты нашел ее, — тихим, но ласковым, в отличие от давешней девушки, голосом сказала Ира.

— Кого? — не понимая, спросил Иван.

— Ее.

Сказка про белого бычка.

— Называй ее моим именем, — попросила девушка, не спуская с парня умоляющих глаз.

— Кого?

— Ее.

Да что такое? Что за недомолвки? Его любимая стояла напротив сфинкса, на котором он восседал, и теребила в руках скрученный флажок.

— Называя ее моим именем, ты даешь свободу моей душе. Той, другой, нужна жизнь. И не только. Она управляет мной.

— Ира, ты на меня сердишься? Почему ты говоришь загадками?

— Нет, Иванушка, прости меня! Я не могу иначе. Спаси меня, пожалуйста. Иначе однажды мне прикажут убить тебя!

Парень, услышав такое, спрыгнул на землю. Ему показалось, что его окатили ледяной водой. Близость смерти от руки любимой девушки ужаснула. Он попытался обнять любимую, но стоило прикоснуться к ее телу, как фигура девушки начала таять, а программист дико крикнул:

— Ира! Останься!

И он подскочил на кровати. В собственной комнате. Сфинксы, Древний Египет, странная девушка, копия любимой проводницы, сама Ира, которая знает про эту особу и ее планы, но ничего не хочет говорить: — не разберешь, где граница между сном и явью. Последние три дня оказались настолько насыщенными, что все перепуталось в голове у московского студента.

Парень встал и подошел к окну. Там была пустыня, а не Измайловский лесопарк. Какая досада.

— Вань, не кричи, — сонным голосом отозвалась Маша, устроившаяся спать на кровати Кирилла.

Вернулась. Это успокоило Дуракова.

Маше, вообще, поутру не спалось, несмотря на то, что устала она до изнеможения, не смыкала глаз почти сутки, но сон не приходил к ней. За окном совсем рассвело, лучи солнца уже давно озарили землю, а девушка все переворачивалась с боку на бок. Она устало посмотрела на часы — девять утра. Неб будет ждать ее через три часа. Есть еще время вздремнуть. И она, завернувшись в покрывало, повернулась к стене. Кто-кто, а Машенька ни разу не усомнилась, что произошедшее вчера — не сон и не компьютерная игра.

Москва, 2007 год

На верхнем этаже офисного здания в центре Москвы не потухал свет. Близился четвертый час ночи, но черноволосая журналистка, не уставая колотила изящными загорелыми пальчиками по клавиатуре. Телекомпания 'Бен-Бен', вещавшая на близлежащие параллельные реальности и аномальности, работала днем и ночью, как и прочие телеканалы большого мира. Только видели трансляцию главного редактора развлекательных программ 'Бен-бен' далеко не все. Госпожа, которую штатные журналисты за глаза называли Бестией, а по российскому паспорту Кошкина Катерина Константиновна, в офисе не скрывала свою божественную сущность. Развлекать — это ее профессия уже больше трех тысяч лет. Женщина перекладывала на столе, словно детали паззла, фотографии: Ваня и Маша в древности, Ира, прислонившаяся спиной к сфинксу, человек в плаще, следивший за гостями из будущего.

Ее помощник, оператор Крокодилов, робко топтался у двери.

— Мяу, Себек? — Кошкина деловито посмотрела на него.

Высокий худощавый мужчина в мятом камуфляже подошел к столу, достал из-за пазухи три папки 'Дело? и протянул их помощнице.

— Анкетные данные на Ивана, Машу и этого, который из-за тебя, милочка, потерял покой. Мне велели не смотреть, доставал все твой отец из архива в Лесу Судеб. Он, кстати, попросил не снимать репортажей.

— Мяу, жалко, — богиня взяла из рук коллеги все материалы и, бегло просмотрев личные дела на сестру и брата Дураковых, с любопытством открыла третью папку. — Так-так, замечательно…

Себек недоуменно покосился на нее:

— Не знаю, что ты там нашла в третьем деле, но отец просил передать, что ты затеяла игру с огнем, которая может дорого тебе стоить! Будь осторожна.

— Ничего, мяу, — отмахнулась она, — у меня все просчитано!

— Кто он?

— Этот-то? — богиня любви, тряхнула досье египетского парнишки и, положив его вместе с остальными документами, заперла в сейфе. — Девятнадцатилетний человек, мяу.

Фивы, 14 век до н. э.

— Сдается мне, мелкая, — пробормотал Иван, глядя в потолок, — что ты просто-напросто влюбилась.

— Нет! — Маша подскочила как на иголках. — Любви ко мне не существует, а с первого взгляда — тем более! Потому что я сама любить никого не умею! Доказано на сайтах знакомств!

Брат лениво повернулся лицом к стене, подминая под себя съехавшую простыню:

— Нашла, блин, истину во всех инстанциях. Эти сайты, да будет тебе известно, в нашей общаге называют выставкой козлов и с…, - он запнулся, словно на полуслове, и скороговоркой добавил: — и собачьих женского пола. Искренности там нет. А ты о доказательствах…

Сестра не стала отвечать на его пассажи. Она лежала, отвернувшись, и перебирала пальцами смятую простыню. Не любил ее никто по-настоящему, все находили повод для общения с ней, не более того. Корыстные мотивы, вечные поиски выгоды от знакомства и продолжения отношений, если подумать, были у всех, кроме одного человека. Но и он ни коим образом не подходил Маше в женихи, потому что жил за три тысячи лет до ее рождения. Так сложилось, что прохладной египетской ночью им довелось встретиться и поговорить, что он подарил ей свой поцелуй и захотел встретиться еще раз. Хотя нет, девушка догадалась, мотив у этого парня все же был: узнать о женщине из неизвестной северной страны как можно больше. Как только он получит исчерпывающую информацию, сразу бросит, решила Маша. И не увидит она больше никогда его обаятельной пленяющей улыбки. Девушка поймала себя на мысли, что думает исключительно об этом человеке и, закрыв глаза, постаралась в очередной раз уснуть. Только тихие, но меткие комментарии брата не давали ей этого сделать:

— Все вы, девчонки, так говорите. Ты только подумай, что получится-то! Про тебя анекдоты распустят: 'Родила Маша сына от древнего египтянина. Живет себе в Москве, поживает, горя не знает. Вот вырос сынок и спрашивает как-то маму, где же папа. Мама говорит, что папа денежки в музее зарабатывает. Ребенок не дурной, перебирает все профессии, но мама в ответ на все предложения качает головой. Нет, говорит Маша, твой папа, сынок, мумией в Каирском музее числится!

Девушка в ответ фыркнула, мол, не смешно, к тому же спать охота. Придумает еще этот брат, только ребенка ей не хватало. Да еще и от кого — от древнеегипетского парня. В принципе, любовь как таковую она не отрицала. Но вот любовь к ней — это несуразица. Даже если Неб и смог разжечь в ее сердце огонь любви, сам того не подозревая, то взаимности он явно не испытывает и преследует в знакомстве с девушкой из будущего свои цели.

Странные все эти парни. Ни один не любил. Разве можно было сказать, что Сережка и Толик, которые спрятали ее мешок с кроссовками в раздевалке для мальчиков, когда она училась в первом классе, способны полюбить? Ее или кого-то другого — не важно! А Костя, которого вся школа Дон Жуаном называла? Он еще на каждой дискотеке танцевал с новой подружкой? Был еще Антоха. Он не сделал ничего дурного, но и за что его любить — не ясно. Обычный ухажер. Совсем не принц, и белого коня не имеет. А Васька-одногруппник, который на день рождения Маше кошку-тезку подарил? Об этом молодом человеке, которого она застала на даче в постели у подружки, девушка и вспоминать не хотела. Ровно как и о 'козлах' с Интернет-выставки.

Теперь оставалось подумать, чем отличался от всех них кеметский мальчик? Неужели достаточно одного поцелуя пыльных губ, чтобы изменить свои взгляды на жизнь? Да нет же. Очаровательный? Обходительный? Вежливый? Какой он еще? Последний вопрос распирал Машино любопытство.

— Не достоин он моей любви, если таковая возможна, — пробормотала девушка, закрыв глаза, словно делала себе установку. — Тоже мне, благородного рыцаря нашел!

Иван только усмехнулся и, повернувшись на спину, попытался заснуть. Он снова хотел увидеть Иру или хотя бы ее двойника. Интересно, кем была эта девушка, которой так не нравилось называться именем проводницы? Ира знала о ней всё, но ничего не могла передать! Скорее всего, эта копия любимой и есть 'обратный билет' в двадцать первый век. Только как ее найти и заставить вернуть не принадлежащее ей по праву. И зачем ей понадобилась душа человека из будущего — самый главный вопрос. А что, если таинственная копия Иры охотится за парнем, из-за которого Маша потеряла покой? Нет, вряд ли кому-то кроме грабителей мог понадобиться какой-то идиот, гуляющий по ночному городу.

Еще одна важная новость! Страной-то правит вовсе не Сметан-ра. Значит, злодейка хочет возвести на престол своего фаворита, предварительно уничтожив настоящего правителя. Версия вполне логична, откуда следует, что тело с Ириной душой рано или поздно должно добраться до дворца, убить фараона, назваться его родственницей и…

Иван не заметил, как снова уснул. Он опять стоял на аллее со сфинксами, а двойница-египтянка, появлялась то у одной статуи, то у другой. Он не то, что поймать, а уследить за ней не мог. Что за наваждение!

Разбудил Дуракова свист Машиного мобильного телефона. Да, игрушка не ловит никакой сети, но часы в ней пока идут исправно. Парень лениво открыл телефон. Без пятнадцати полдень, а на экране горело сообщение будильника, записанное хозяйкой в органайзер: 'Свидание'.

— Просыпайся, мелкая, — толкнул девушку в бок Иван, — что там у тебя намечается?

— А? — сонным взглядом она посмотрела на брата. — Что ты сказал? Я сплюююююю!

И она рухнула на подушку.

— Ну, не знаю, не знаю, — тоном отменного хитреца сказал он, крутя мобильник за шнурок, — но ведь опоздаешь ты на свидание с этим египетским Джейсмом Бондом! Как хочешь, конечно, я не заставляю, можешь и проспать, мне на этого чела пофиг!

— А сколько времени?! — вскочила Маша.

— Одиннадцать сорок семь! — по слогам сказал Иван, глядя на экранчик телефона.

— Что же раньше не разбудил? — крикнула она, хватая зубную щетку Кирилла и графин с налитой еще позавчера водой и выбегая на улицу.

Иван лишь многозначительно вздохнул. Через некоторое время почистившая зубы сестренка вбежала в дом, причесалась впопыхах у зеркала и, поправив сарафанчик, в котором ей пришлось еще и спать, убежала.

— Говорю же, влюбилась ты, мелкая! — крикнул он ей вслед.

Она, убегая, повернулась и пригрозила брату кулачком, мол, в глаз тебе обеспечено, Иванушка. Он лишь с укоризной покачал головой.

— Если так дело дальше пойдет, я в одиночку в Москву вернусь, — буркнул он себе под нос.

На площади Астерикса и Обеликса днем толпилась тьма народа всех слоев и сословий: это место превратилось в роскошную ярмарку, на которой при желании можно было достать все, что угодно, почти как в гипермаркете.

Храм Аменхотепа III не пользовался спросом. Только дети играли в прятки на аллее со сфинксами. Древняя пекарня выглядела не ахти. Не сравнить с Макдональдсом. У входа в заведение стояло два камня, накаленных на солнцепёке, и повар местного масштаба, невысокий худощавый мужичок в длинном испачканном яичными желтками переднике, использовал их в качестве сковородки для приготовления лепешек и яичниц. Посмотришь на такой фаст-фуд, и голод как рукой снимет. У входа в кузницу утаптывали землю несколько крепких лысых парней в длинных одеяниях.

И в толпе, как успела услышать гостья из будущего, обсуждали каких-то хеттских лазутчиков, что за ночь на домах оставили странные знаки.

Две женщины, прошедшие мимо Маши, скопировали 'улицу Моники Левински' и 'бульвар лысых сфинксов' на папирус и обсуждали, какую из надписей лучше перерисовать над дверью в качестве защитной, а какой украсить стены в доме. Услышь подобные разговоры Иван, подумалось девушке, он точно бы пополнил ассортимент орнаментов фразами 'Спартак — чемпион! и некоторыми непечатными, но очень популярными словами и выражениями.

Смех смехом, но, похоже, господин Эхнатон приказал закрыть все дома жизни, чтобы поколение выросло безграмотным. Такими людьми легче манипулировать. Каждый символ над дверью воспринимается в качестве защитного. Маше стало немного жаль беспомощных кеметцев.

Подобные разговоры начали увлекать чужестранку. Во-первых, она поняла, что хетты в прошлом были очень похожи на русских (это надо будет поведать в университете бабушке Рамсеса на экзамене, порадовать старушку новыми измышлениями). А во-вторых, стало ясно, что в скором времени странные значки, которые они с Иваном оставили на углах домов, разойдутся по городу в качестве орнаментов.

Жара стояла неимоверная. За неполные десять минут ожидания Маша не раз поклялась себе, что будет ходить на прогулки либо по утрам, либо по вечерам. Она посмотрела на часы на левой руке. Ровно полдень. Неужели ночной гуляка Неб проспал?

И тут девушка вдруг подумала о времени в древности. У жителей Фив нет кварцевых часов — это раз. Два — Маша, вообще, не сверяла время на часах с того момента, как попала в Кемет. Это значило, что сейчас мог быть вовсе не полдень, а два или три часа как до, так и после него. Девушка обошла столб на площади и почесала щеку. Полуденная тень должна указывать точно на север. Маша проследила за черной полоской, падающей от столба куда-то к узенькому переулку, начинавшемуся с двух высоких пальм. Если сравнивать с направлением течения реки — примерно север.

А если она опоздала, и разочарованный молодой человек обиделся и ушел? Эта мысль настолько испугала девушку, что у нее на глазах навернулись слезы. И тут тяжелая рука хлопнула ее по плечу сзади. Девушка обернулась.

— Ровно в полдень, — сказал он, широко улыбаясь.

Взгляд Маши словно приклеился к молодому человеку. Теперь, когда он не стал кутаться в серый плащ и оставил дома смешные носки, он выглядел каким-то другим. Более худым, что ли… Слишком худым для своего не очень большого роста. С другой стороны, вряд ли этот стройный молодой человек когда-то страдал недоеданием, и худоба его была наследственной. Тяжелой работой он, скорее всего, не занимался: слишком хрупкой казалась его фигура по сравнению, например, с мужиками, что заказывали молоты в кузнице.

Неб очень сильно отличался от остальной меднокожей толпы. Хотя да, конечно, на улицах встречались люди с более бледной, как у него, кожей, но они чаще относились к рабам или заморским торговцам, как могла судить о них Маша с первого взгляда. Зато Неб явно принадлежал местной знати.

Глаза парня остановились на кулоне, что висел на шее его новой знакомой, и Маша, поймав этот взгляд, робко попятилась, вжимаясь спиной в столб солнечных часов, рядом с которым она и ждала.

— Откуда у чужеземной красавицы кеметский амулет? — спросил он.

— А что? — пытаясь найти подвох в этом вопросе, поинтересовалась московская студентка.

Нет, она вовсе не собиралась пока рассказывать молодому человеку о том, что лет тринадцать назад брат нашел эту безделушку на берегу Черного моря. Все равно не поверит.

— Мне кажется, что я несколько лет назад видел его где-то.

— Этого не может быть, — отрезала девушка, — потому что амулет я ношу с детства. Мне его подарили, сказав, будто это одно из сокровищ принца из другой страны. А одна колдунья назвала амулетом любви, только я ни во что из этого не верю.

Неб не без разрешения Маши провел пальцем по опаловой спинке скорпиона, а потом впился глазами в девушку. Создавалось впечатление, что амулет не давал ему покоя.

— Что с тобой? Ты веришь во всю эту чушь? — улыбнулась гостья из будущего.

Кеметцы набожны, они берегут каждую личную вещь, и очень серьезно относятся к подобным предметам. Если кулон заряжен любовной магией, значит, рано или поздно он приведет владельца к суженому. Это в разуме девушки из двадцать первого века подобные вещицы рассматривались как фантастика или хотя бы как наивная вера в несуществующее чудо. И надо ж было ей так сглупить, чтобы пренебрежительно высказаться при древнем о волшебном подарке богов, как он запросто мог назвать Машино украшение.

— Если честно, — она поспешила сменить свое мнение, — меня всегда интересовало, кому принадлежала эта подвеска. Листая книги по искусству, я находила похожее украшение только на шее у богини Баст.

— И после этого ты не веришь в то, что этот амулет заряжен любовной магией? — просиял кеметец, и, Маше показалось, что его серые глаза вмиг повеселели. — Глупая чужестранка… Правда, сила наших богов может не действовать на тебя, потому что ты вряд ли веришь в них. Тогда, действительно, скарабей на шее — просто красивое украшение очаровательной девушки.

Последняя фраза смутила Машу, и она потупилась, но парень тут же взял ее за подбородок и, не сводя глаз с чужестранки, резко спросил:

— Неужели тебе никто раньше не говорил, что ты красивая?

Девушка искоса посмотрела на людей, спешащих по своим делам. И ей показалось, что некоторые, услышав столь нахальное заявление ее товарища, остановились, с любопытством ожидая продолжения действия. Кто-то, возможно, недоуменно пожал плечами: и что этот человек нашел в невзрачной светловолосой чужестранке, у которой нет денег, чтобы купить длинное платье. А кому-то, могло и такое оказаться, невысокая блондинка пришлась по душе, как и Небу.

'Сейчас он снова поцелует меня, и я совсем потеряю голову! — подумалось девушке, и она ловко извернулась, выныривая из крепких объятий кеметского знакомого.

Теперь уже Маша разглядывала подвеску на его шее. В ее время так носили крестики, а у Неба это был грубый овальный медальон с выдавленными на нем иероглифами. Способность читать древние письмена не подвела, и девушка с легкостью прочла написанное на кулоне.

— Амулет с именем фараона? — удивилась Маша, разглядывая талисман.

— Э… — Неб зажал украшение в кулаке и посмотрел куда-то в сторону. — Женщина умеет читать?

Правда, девушку интересовало совсем другое — откуда у нее вдруг появились столь странные способности: сначала она с легкостью расшифровала надпись перед входом в магический салон, а теперь смутила парня своими знаниями.

— Немножко, — зарделась она и провела носком по песку у основания столба.

— Спасибо, что просветила. А то я безграмотный, и не знал, что написано на подарке моего господина.

Он так улыбнулся, что Маша поняла — знал он прекрасно содержание своей висюльки, только не ожидал от девушки такой образованности. Просто не мог Неб оказаться безграмотным. Он не выглядел таковым. Как это определяется — неизвестно, просто взгляд у него слишком умный для необразованного. Может, и хотел он слиться с толпой простого люда, но у него не выходило. Мелочи выдавали в нем как минимум царского слугу.

— А кем безграмотные парни в Уасете работают? — заигрывающе посмотрела на своего знакомого московская студентка в надежде раскусить его.

— У меня самая дурацкая работа на свете, — заявил он, лукаво улыбнувшись и подмигнув.

— Странно, в наших краях тоже, чем более дурацкая у тебя работа — тем больше за нее платят. Не шпион ли? Ну… соглядатай.

Последнее Маша добавила, как увидела удивленное лицо парня, вытаращившего глаза после слова 'шпион'.

— Может быть…

Неб грустно улыбнулся и посмотрел на храм. Наверное, представил он девушку на своем месте, и та поняла, что о работе с ним лучше не говорить, а то еще впадет в депрессию, и одним жизнерадостным человеком в этом городе станет меньше.

— Пойдем к Реке, чего печься на солнце как лепешки воон в той пекарне…

— Да уж, — буркнула себе под нос Маша.

А в глубине души подумала: 'Только не приглашай меня туда отобедать!

Девушка вырвалась из объятий и побежала в сторону Хеопсовой набережной.

— Эй, подожди! — крикнул ей вслед Неб. — Забыла, что ли, как вчера уделала меня?

Он улыбался и медленно ковылял, прихрамывая на правую ногу. И только тут Маша обратила внимание на ссадину на колене. Она протянула ему руку, и он схватил маленькую девичью ладошку своей пятерней.

— Сильно болит? — с сочувствием спросила девушка, глядя на перемотанное колено.

— Если не сгибать… ух… то вообще, нет.

Тащить за собой хромающего человека до реки казалось далеко. Правда, Машу изредка посещала мысль, будто Неб просто дурит ее и притворяется покалеченным. Ей казалось, что он так и ищет предлог покрепче обнять за талию, встав отдохнуть посреди дороги. Уткнувшись носом в ее плечо, он гладил ее руки. А еще сердце в его груди колотилось словно бешеное. Она чувствовала это, когда он прижимал ее к себе. Но почему-то ей не хотелось сопротивляться. Назойливого Ваську, когда тот предпринял подобную попытку после измены, она толкнула так, что тот чуть не навернулся с лестницы.

— А вот и Хапри[9]… - вытянул вперед руку Неб, показывая на сверкающую от яркого солнца воду реки.

Берег Нила, а Маша эту реку привыкла называть именно так, зарос камышами на несколько метров, так что двое гуляющих пробирались к воде, раздвигая густую траву и разгоняя прячущихся в зарослях от солнца ибисов. Болот тут не было, ноги совсем не проваливались, а после камыша открывался маленький пляжик.

— Мелочь, — оценила Маша, — Волга под Самарой и то, шире, а тут… ручей какой-то.

Москва-река тогда по ее меркам, вообще, смех посреди долины. Начитавшись красочных описаний в учебниках, девушка ожидала увидеть нечто более впечатляющее. На другом берегу совсем не было ничего интересного, только коричнево-красные скальные породы, бескрайняя пустыня и несколько маленьких домиков, где, скорее всего, жили парасхиты[10]. Скукота. В книжках все было куда более романтично расписано: пирамиды, Долина Фараонов, владения Сета, а на самом-то деле…

— А что такое Вору-га и Сама-ра, Маш-шу?

— Самара — это город, где живет моя бабушка, — тихо заметила чужестранка, — и стоит он на реке с названием Волга.

Чего и говорить, что бабушка еще не родилась, Самару — не основали, а река еще не названа Волгой. Но Маше как-то привычнее было рассказывать о далеком будущем, как о существовавшем нынче.

— А наша Хапри тоже шире. В Мемфисе, допустим, тот берег только благодаря пирамидам виден. Или хотя бы в проклятом городе…

Девушка с большим интересом посмотрела на собеседника, а он, поймав ее взгляд, уточнил, подтверждая догадки московской студентки:

— В Ахетатоне.

— Ахетатон… — повторила она.

Что же про него писали в Википедии — пыталась припомнить девушка. Искусство тех времен очень впечатляло ее: изящные формы, грациозные фигуры на росписях, утонченные статуи царственных особ.

Вроде бы история этого города связана с именем Эхнатона, который сам себе сменил имя, решил за весь народ, будто богов не существует, и на свете есть только один из них — неповторимый Атон, солнечный диск, которому и следует поклоняться. Так началась в Древнем Египте перестройка всего, что было нажито тысячелетиями. Возвели новую столицу, Амарну, или, как называли этот город египтяне, Ахетатон, 'Небосклон Атона'. Всех старых богов объявили 'вне закона', а тех, кто в них верил — 'врагами народа'. Все каноны перевернули с ног на голову. Стали рисовать все 'так, как должно быть'. Много хороших вещей было создано в те времена, шедевры, так сказать. Но искусство искусством, а жизнь — это совсем другое.

Перестройка хороша в лучшем случае для организатора, но не для тех, кто остался после него, рассуждала девушка. Есть фанатики, имеются и оппоненты.

У Эхнатона родилось шесть дочерей от первой жены и два сына — от второй[11]. Было, кому продолжать 'благое дело'. Только не сложилось. Наследников, как писали в энциклопедиях, убили тщеславные приближенные, и настала эпоха безвременья, когда и былое воротить уже тяжело, и от нового стремишься избавиться, как от порождения зла. И нет в душе ничего, кроме желания, отхватить для себя кусочек побольше. С закатом Ахетатона началась эпоха коррупции и жестоких дворцовых интриг. И все это свалилось на плечи молодого фараона. Как это похоже на то время, в котором жила Маша до невероятного перемещения в прошлое.

А предположить, что историю давно минувших дней она сможет увидеть воочию…

— Ты была в Ахетатоне? — поинтересовался Неб.

— Нет, только слышала кое-что. И давно его покинули?

— Мне было тогда… — он прищурил глаз, припоминая, — … четырнадцать лет.

— А сейчас тогда сколько?

Парень — не девушка, чего скрывать.

— Луну назад девятнадцать исполнилось, — сухо ответил он.

— А у меня день рождения через шесть лун примерно. Тоже девятнадцать будет, — улыбнулась Маша и протянула ему руку, — идем, чего стоять как памятникам.

— Издеваешься? — спросил он, как бы специально с трудом пытаясь согнуть ногу и показать, как это больно.

Девушка ответила ему такой заискивающей улыбкой, что не уступить ей было невозможно. Не отвалится же нога, на самом деле. Неб сел, обнял Машу и начал рассказывать:

— Это моё любимое место. Жалко только, что во время наводнения его затопляет. Сейчас-то у нас месяц фармути[12], конец весны, скоро начнется засуха, станет ещё жарче. Ужасное время. Поверь, сидеть дома, поджав ноги на кровати во время наводнения — куда приятнее, чем терпеть засуху.

— А я люблю, когда жарит!

Видела бы Маша, какими красными стали ее плечи за час прогулки под весенним солнышком, взяла бы слова обратно. Это привыкший к такому пеклу Неб мог не бояться, что его спина сгорит под безжалостными лучами.

— Ничего-ничего, — рассмеялся парень, — если ты в Кемете надолго, то дней через двадцать ты ощутишь, что такое настоящая жара. И сама себе волосы обрежешь, чтоб не мешались. То, что сейчас у нас в полдень — утренняя прохлада по сравнению со временем засухи.

А потом Неб перешел от разговоров о погоде к рассказам о коварных крокодилах в реке, о Долине Фараонов на том берегу. Там 'жили', правда, не только Ка царственных особ, но и других знатных кеметских деятелей. Рассказал он, что как-то ночью увидел на том берегу и своего отца. Да, берег далеко, но Неб прекрасно помнил папин силуэт, несмотря на то, что отец умер, когда мальчику было десять. Тем более, как рассказал парень, отца ни с кем другим спутать невозможно. Он тогда звал сына к себе.

— Гамлет, принц кеметский, — пошутила Маша, не верящая в подобные россказни.

Но когда она поймала на себе ошарашенный взгляд парня, ей захотелось сделать вид, что она поверила каждому слову. Набожные они, эти местные, несмотря на разброд в религии. Неб продолжал рассказ — как он крикнул в ночи: 'Отец, я еще хочу пожить на этом берегу!!! И призрак ушел.

А в ответ Маша рассказала о Москве её времени. Он потерял отца, а она — дом. Получилось у нее так, что она не произнесла ни одного непонятного древнему слова. Пошла на пользу практика по истории, когда студентам задавали написать послание человеку из другой эпохи, не на три тысячи лет в прошлое, конечно, но письма Петру Первому или Екатерине Великой составлять приходилось. Напишешь еще что-то в духе 'Метро рулит! или 'Превед, Наполеончег! сразу к экзамену не допустят.

— Маш-шу, а скажи, почему я ни разу не слышал о твоей стране?

— Наверное, потому что она очень далеко, и вашим путешественникам слишком опасно просить богов о таком долгом покровительстве.

— Но в то же время ваш царь отправил тебя, маленькую и хрупкую, в такой дальний путь!

Маша вздохнула. Она правителей своего времени: и российского, и белорусского только по телевизору видела, да и теперешнего, кеметского, фараона Тутанхамона, помнила только по картинкам из Интернета.

— Мы не верим в богов! Мы сами строим свою судьбу! Поэтому не боимся проделывать столь длинный путь, чтобы увидеть новое и диковинное! — эк, завернула.

Боги, Ваня, вроде бы, их называл четырехмерными, высшими и еще антропоморфами… Они существовали, но никогда не думали о людях и о помощи им. Высшие — это просто один из подвидов обитателей мира. Но рассказывать об этом древнему сродни спиливанию ветки на которой сидишь. Скажи Маша об отсутствии веры лет на пятьдесят раньше, или же наоборот, позже, то ее собеседник бы точно заметил: 'И вы живете в брошенной богами стране? Но тот, кто жил в Кемете времен наследников Эхнатона, не мог ничем возразить. Да и какая Россия брошенная, если в ней, по словам сотрудников одного подозрительного отдела, обитает с три десятка высших.

Но Маша уже не думала о правителе, ее голову заполонила мысль о фресках. Интересно, насколько человек похож на свое изображение. Если Неб — сын знатного человека, один из приближенных фараона, то, возможно, она видела сидевшего рядом с ней и нежно обнимающего ее за талию парня на какой-нибудь репродукции.

Она смотрела на него и пролистывала в памяти тома книг по искусству и вспоминала виденные в Интернете картинки. Или желание найти своего друга в исторической хронике, или какое-то внешнее сходство… что-то говорило Маше, что Неб ей, ой, как знаком.

— О чем задумалась, красавица? — спросил он.

Взгляд Маши был настолько серьезным, что можно было решить, не задумывает ли она заговор против власти.

— Да ни о чем, Неб! — рассмеявшись, ответила она.

— Знаешь, что?

— Что? — лицо ее вытянулось, все мысли о фресках и месте Неба в истории страны Кемет куда-то упорхнули.

В ответ он ласково посмотрел на нее и, закрыв глаза, прислонился щекой к ее щеке. Она не заметила, как ее голова коснулась горячего песка. Перед глазами было лазурное небо и… его лицо.

— Ты мне нравишься, Маш-шу…

У девушки перехватило дыхание. Почему-то больше ничего не хотелось сказать. Она только крепко схватилась руками за пояс его короткой юбки. Шуры-муры — еще ладно, поцелуйчики там всякие, байки на свежем воздухе, но большего она ему пока не позволит. Маша закрыла глаза. Сейчас он снова прикоснется своими губами к ее губам. Наверное, и ее все же можно полюбить не корысти ради.

Стайка ибисов, крича, выскочила к реке. Неб оглянулся в их сторону.

— Эти священные птицы ничего не смыслят в человеческой жизни! — возмутился парень, когда они с Машей уже шли по улице в сторону центра города.

— Неб, хочешь ко мне в гости? — вдруг спросила она. — Я тут неподалеку живу!

— Чего же не хотеть? Приглашаешь?

— А то! Ленина, дом 28!

И тут Маша охнула. Опять она вспомнила о разметке, неведомой местным жителям, но в ответ она, в неожиданности для себя, получила:

— Это в новой хеттской записи-то? Тогда я — на Энгеруса-4 живу!

— Ты… можешь… читать по-русски? — девушка чуть не потеряла дар речи.

— Как ты сказала, Маш-шу? Там же по-нашему написано!

— Ты же безграмотный! — подколола она.

— Это только в отношении талисмана! Слишком сложные закорючистые значки…

— Целых три! — охнула девушка, разведя руками.

Фантастика, да и только! Если когда-нибудь Маше скажут, что египтяне — праотцы русских, то она охотно подтвердит сей факт. И после этого надо будет еще отметить, что авторы кириллицы вовсе не Мефодий с Кириллом, а Иван Дураков да Марья-искусствовед из Москвы. Хотя… Кто знает, какие силы замешаны в их странном перемещении. Вдруг просто все русские надписи переводятся на кеметский с помощью иллюзий.

— А у тебя простенький дом, — оценил Неб строение, которое Маша назвала своим жилищем.

— Не говори, пока не зашел, и не удивляйся, у меня там много странного! — предупредила девушка, открывая дверь.

Конечно, она надеялась увидеть Ивана, но брата дома не было. Сначала она, было, опешила, но потом Маше такое стечение обстоятельств пришлось по душе. Никто не станет называть ее мелкой, дразнить, что ее друг старше на три с лишним тысячи лет.

— Стой, это что за оберег? — он уперся рукой в нарисованного давеча пингвина.

— Тукс, — отмахнулась Маша.

— Значит, ты поклоняешься этому богу, — заключил молодой человек, разглядывая черное лысое чудище с белым пузом, огромными глазами и желтым клювом, изображенное в анфас. — Но он не может защитить тебя, потому что у него нет охранных жезлов.

— В смысле? — девушка вышла из дома, закрыв за собой дверь и уставившись на изображение.

Если божество охраняет дом, пояснил Неб, то оно должно держать в руках, да-да, в этих черных обрубках без пальцев, два жезла: 'Анх' — петлю жизни, и скипетр богов с навершием в форме головы жирафа.

— Я бы не хотел заходить в дом, охраняемый безоружным богом, — закончил с ликбезом Неб.

— Не проблема!

Девушка взяла валявшийся у входа баллон с желтой краской и за считанные минуты у пингвина Тукса в лапах появились два жезла. Видели бы это программисты, подумалось Маше. Но она постаралась спрятать плохо скрываемую улыбку и пригласила друга войти в дом.

— Кстати, о жезлах я пошутил, просто привык их видеть в руках у богов.

Эта реплика помогла московской студентке снять напряжение и расхохотаться.

Неб стоял у нее за спиной и молча созерцал комнату, снаружи кажущуюся намного меньше. На потолке висел большой белый шар. Стены завешены если не папирусом, то чем-то подобным, и разрисованы в очень нежные красивые цвета. Таких еще ни один местный мудрец не придумал даже для раскраски стен во дворце. Цветы, изображенные на этих папирусах, и вовсе никогда не росли в Кемете.

Эту красоту нарушали две большие, совершенно неприглядные картины. На одной был изображен ухмыляющийся человеческий скелет, восседающий на какой-то ужасной штуковине с двумя колесами, герой какого-то Асфальта. А на второй — божество Тукс с дырявым флагом из четырех лоскутов разного цвета и подпись: 'Пингвины не летают! Кровати, а в комнате их было две, совсем не походили на кеметские — раза в два шире, и на них лежало несколько слоев материи, верхний из которых мог служить отличной накидкой.

— А ты садись, — пригласила Маша, указывая на кровать Ивана, рядом с которой располагалась тумба с компьютером, уклеенная вкладышами с динозаврами.

Это похоже на столик, но то, что на нем лежало: закрытый ноутбук, мышка на коврике, пестрый компакт-диск — диковинные вещи. Неб с опаской сел, куда ему предложили. Вдруг оттуда, из-под стольких слоев ткани, кто-то выскочит? Но ничего ужасного не произошло.

— Жестче тюфяка! — заключил он. — Но невообразимо удобно.

Рядом располагалось еще одно такое же ложе, и там также стоял стол с подобной диковинной штукой и странной серой вещицей, внешне очень сильно напоминающей сундук.

Это был струйный принтер Кирилла. Ближе к двери в углу ютился кухонный стол, на котором валялся выжатый до конца пакет из-под 'Доброго' сока, пустая банка энергетика, две кружки, а напротив — старичок-холодильник 'Зил', который, будучи проданным одному из студентов в другой эпохе, и не предполагал, что увидит на своем веку и времена фараона Тутанхамона.

— А чего ты сундук боком поставила? — поинтересовался Неб, ткнув пальцем в сторону холодильника.

— С ним так удобнее, потому что это не простой сундук, а холодильник!

— Хоро-диру-ник? — переспросил парень. — А чем он от простого сундука отличается?

Говорить на эту тему можно было долго и нудно. Окажись дома Иван, точно бедный Неб не избежал бы лекции о холодильных установках с подробной демонстрацией разваливающейся на кусочки инструкции 'Зила' и выводом уравнений теплообмена. Маша же, ни бельмеса в технике не смыслящая, всего лишь сказала:

— Это чтобы еду хранить.

— Как же такая хрупкая девушка смогла до Кемета столько дотащить из своей неведомой страны, что севернее Хатти?

Она чуть не рассмеялась, представив себя, переносящей на спине холодильник, две кровати и столы через Кавказский хребет.

— Молча! — лучший ответ всех времен и народов, на который нечем возразить. — А хочешь, я наше искусство покажу?

Глаза парня загорелись от любопытства. А Маша взяла лежавший на столе у Кирилла цифровой фотоаппарат.

— Господин Эхнатон за такое бы полцарства отдал! И царевича Тутанхатона[13] мне в мужья в придачу! — набивала себе цену Маша.

Парень вздрогнул, когда девушка игриво назвала имя теперешнего фараона, каким оно было при атонизме, но решил не показывать вида, что это его сильно волнует.

Она уселась рядом с Небом и, вытянув вперед руку, сфотографировала себя, а заодно и друга. Со стороны выглядит как сумасшествие, но снимки ничего получаются. При дневном свете вспышке не суждено было напугать и без того удивленного донельзя молодого человека.

Оцифровка фотографий — одно из немногих занятий с компьютером, которое Маша отлично освоила даже под Линуксом. Более того, показывать, что она не в состоянии пользоваться утварью из собственной комнаты, девушка вовсе не желала. Конечно, в этот момент ей очень бы помогло присутствие брата, но…что имеем.

Девушка включила Кириллов ноутбук. Ее друг, разинув рот и вытаращив глаза, смотрел как она открыла тоненькую шкатулку, которую, как оказалось, заполнить ничем невозможно: на крышке — светящаяся картинка, обнаженная девушка под водопадом, а вместо полого пространства — добрая сотня квадратиков, помеченных иероглифами. Пока Неб смотрел то на монитор, то на клавиатуру, Маша и переписала фотографию на 'рабочий стол'. А куда еще может скопировать файл 'чайник'? Не прошло и минуты, как парень чуть не вскрикнул он ужаса:

— Я думал, что этот сундук…

Как всегда, раз у тебя в обиходе ничего, кроме столов, стульев, кроватей и сундуков не было, то ты считаешь, что и у других дома не может быть предметов иного функционального назначения. А сундук, издающий не очень эстетичные звуки и выплевывающий тонкий белоснежный папирус…

— Вот! — продемонстрировала Маша распечатку.

Неб открыл рот от удивления. Такой реалистичной графики он еще ни разу не встречал. Никаких канонов, установленных более тысячи лет назад! Не было и типичных орнаментов! Все так, как есть, два счастливых лица на фоне светлых цветов.

— Дарю! — Маша протянула листок обезумевшему парню.

— А сундук этот можешь подарить? А лучше — всё.

Маша посмотрела на фотоаппарат, компьютер и принтер, а заодно и на неподнимаемый аккумулятор под столом, прикидывая, как бы отказать, но ничего дельного в голову не приходило. Если парень хочет заняться фотографией, то ему столько техники отдать придется — ужас просто! К тому же, аккумулятора в лучшем случае на пару часов хватит, а дальше… ищите электростанцию, жители Кемета. И тут она начала плести первый пришедший в голову бред.

— Подарить-то могу, — сказала она, — но божество, что рисует со слепков, вряд ли захочет слушаться кого-либо кроме меня.

— Ну подари, я его уговорю! — Неб жалобно посмотрел на нее, что отказать было очень сложно. — Меня все слушаются. Даже твой фо-нарь.

Эх, если бы он видел, что назвала его новая знакомая божеством — маленькую черную коробочку, которую именуют картриджем и продают во всех компьютерных магазинах.

— Нет! — решительно сказала девушка, осознавая, что чужое разбазаривать она не может. — С этой бестией не договориться! А если и убедишь его что-то нарисовать, то он выпендриваться начнет!

Это Маша вспомнила, как однажды она вызвала печать пробной страницы, когда принтер был не подключен к компьютеру.

— Лучше, — продолжила она, — я для тебя как-нибудь еще разок попрошу нарисовать, идет, Неб?

— Ну ладно, пусть будет по-твоему, — улыбнулся он, не сводя глаз с фотографии.

Неб тогда и предположить не мог, сколько чудес его еще ждет впереди. Как говорится, с кем поведешься, того и наберешься.

А как же Иван? Он не стал отсиживаться дома и ждать, когда Маша вернется с прогулки и доложит обо всем, что успел рассказать ей Неб о своей эпохе. Он подозревал, что местный житель позвал девушку вовсе не для разговоров о дальних странах и своей жаркой родине.

Да и голова столько мыслей генерировала: и мрачных, апокалипсических, и не очень.

Программист подумал, что было бы интересно взглянуть на исходный текст программы, заславшей его в столь далекое прошлое. Но кто его покажет? Жаль, что в древности не было Интернета, даже письма Локи не отправить, не спросить, что к чему. Еще один вариант подсказки, файлы помощи, Ваня отмел сразу же. Он предпочитал разобраться во всем самостоятельно. Только раньше ни одно компьютерное творение рук человеческих не затаскивало его в далекое прошлое. А тут, в этом чёртовом Кемете, без мануала[14] нелегко. Из подсказок втрескавшаяся в какую-то будущую мумию Машка, ее учебник и шпаргалки из Википедии, о которых четырехмерные шипят исключительно матом. В общем, помощи ждать неоткуда.

Иван несколько раз просмотрел исполняемый файл, который был записан на флешку. Хакерские попытки оказались тщетны — 'Доступ запрещен'. А подобрать пароль, который поставил на файл бог, не получалось. В отличие от людей, антропоморфы придумывали куда более изощренные строки. Тут на ключи вроде 'Один — негодяй! или 'Убью Тора! выдавались язвительные комментарии, не очень лестно характеризующие людское племя.

— Ладно! — сказал Ваня сам себе и открыл черное окошко консоли.

Консоль — это такая очень полезная штука для продвинутых пользователей, в которой можно отыскать много интересного, если знать нужные волшебные слова. Так объяснял программист назначение этого окна рядовым пользователям.

Дураков не надеялся ни на что конкретное, когда писал:

/whoami[15]

Парень думал просто от нечего делать выполнить несколько элементарных функций, чтобы не забывать язык команд. Но тут на мониторе появилась длинная строчка, написанная мелкими белыми буковками:

*Ivan Durakov, creation date 10.23.1984, creation place Bobruisk, BSSR =^_^=[16]

Программист несказанно удивился и почесал в затылке. Прямо 'Матрица' какая-то, только Морфеуса с пилюльками не хватает.

Но прежде, чем окончательно начинать сходить с ума, он ввел еще несколько команд:

/who

*Bastet, The Goddess =^_^=

/date

* 1350 BC, Farmuti, 15 =^_^=

/pwd

* Waset, Kemet

/cd — Moscow — Russia

*Command unavailable. Your mission is uncomplete =^_^=[17]

— Консоль, а консоль, — возмутился программист, — если ты надо мной так шутишь, смайлики в каждой строке пишешь, чего ждать от окружающих?

Но компьютер молчал, и Дураков решил поиздеваться над сбрендившей операционной системой:

/mission

* Save Irina Semenova =^_^=

/cheat — Irina

*Get by with it, my precious =^_^=

/hack

* Unavailable command[18]

Увидев имя любимой девушки, Иван передернул плечами. Да что это такое? Заладили об одном и том же! Парень схватился за голову. Зря Вини Пух утверждал, что не бывает безвыходных положений. Просто медвежонок не представлял опилочными мозгами, что однажды программисту Ване маленький рыжий хулиган подсунет программу, которая работает машиной времени, и перенесет Дуракова в прошлое именно когда нужно спасти Ирку и целый мир в придачу. Да ладно еще, спасти, но пока он не сделает этого, его программа не вернет домой. Порочный круг: 'Мы вас не возьмем на работу, ибо прописки нет' — 'Мы вам прописку не дадим, потому что у вас денег нет' — 'Но я не могу заработать деньги, потому что у меня прописки нет' и так далее…

Программист закрыл ноутбук, решив не тратить драгоценный заряд батареек. Еще когда-нибудь пригодятся, чтобы в очередной раз поговорить с обезумевшей консолью. Осталось всего-то на полтора часа работы, если не надеяться на заряженный аккумулятор под тумбой у Кирилла.

Тяготила тяжелая перспектива: размороженные в холодильнике креветки были несъедобны, валюта в кармане неконвертируема, пакет сока выпит до дна, ужинать можно только энергетиком, если не считать брикет 'Роллтона', который Маша не догрызла с утра, и килограммы фруктов в нижнем ящике, которые нужно было растянуть до конца миссии.

Вывод один — нужно не только искать копию Иры, но и добывать на пропитание. Маша совсем голову потеряла, до мелкой еще не дошло, что еда с неба не падает, а буфета с хот-догами за углом не имеется. Так что ему, хозяину комнаты и главе семьи, нужно было срочно искать работу, да не по объявлениям в каких-нибудь газетках типа 'Руки в руки, глаз за глаз' или в Интернете, а в самом прямом смысле, обтаптывать пороги местных предприятий.

Как бы ни старался Иван думать о деньгах, еде и работе, два вопроса не давали ему покоя: кто украл душу Иры и что за существо ее двойник. Она живет тут, в Уасете, боится света и очень жестока. Если бы программист не встал у нее на пути, то она бы сотворила нечто с кем-то. Или чем-то. Не важно, главное, вряд ли ее деяние несло бы добро.

Нужно срочно ее найти. Где?

Предположить, куда она отправится ночью — хорошая мысль.

Идея нарисовать в графическом редакторе фоторобот девушки с указанием e-mail и сотового отпала сразу же из-за отсутствия Интернета, сотовой связи и умения рисовать. А то бы можно было привлечь народ к поискам.

Программист понимал, что девушка должна работать у кого-нибудь. И если он, Иван, пойдет искать вакансию, возможно, отыщет и странную особу, которая бродила по ночному городу с кинжалом в руке. С другой стороны, где могла работать та, что боится света? Раздумья заводили в тупик.

Молодой человек брел по улице, пиная камни, и не заметил, как ноги привели его к порогу увеселительного заведения.

— О! Богатый хетт! — вдруг кто-то обнял его сзади.

С какой стати грудастая девица в красной юбке сделала вывод, что он хетт и довольно обеспеченный, Ваня не понял, но, впечатлившись собеседницей, решил поухаживать за ней, чтобы вытащить побольше информации.

— Да, я хетт, родился в Анталии, — широко улыбнулся парень, — славный город.

— Не знаю таких мест, — девица нахмурилась и состроила милую обиженную гримасу.

— Это на юге Тур…Хатти, — заметил программист, обнимая собеседницу за тонкую талию и увлекая ее под тень крыши 'Веселой Коши', - два гамбургера и пиво, — бросил он тут же пекшей лепешки женщине в белом платье.

— Гам-чего? — подозрительно спросила она.

— Ну, мясо между двумя булочками, с огурчиком, петрушкой и майонезиком, — исправился молодой человек, уволакивая так кстати появившуюся в его жизни девицу за свободный стол.

Ее звали Нехтнефрет. Перевода этого имени, 'Прекрасная сикомора', программист не знал, поэтому воспринял произнесенное собеседницей как череду непонятных звуков.

— Можно обращаться к тебе просто Нех… — улыбнулся парень.

— Нех? — хихикнула девушка, прикрывая рот ладонью. — Никто раньше меня так не называл, прекрасный хетт.

— Когда-то надо начинать, — пожал плечами программист.

Ну почему девица называла его хеттом? Ваня листал учебник сестры. Эти товарищи с ближнего востока — бородатые мужики в длинных халатах, а не парни с выбритым тройным лезвием подбородком в черных джинсах. Впрочем, собеседнице виднее. К тому же, он решил пообедать с ней вовсе не для того, чтобы познакомиться поближе.

— Честно говоря, — он откинулся на спинку стула, — госпожа Нех, богатому хетту хотелось бы побольше узнать о вашей столице.

— Меня еще никто не называл госпожой, — смутилась красавица, сжав кулаками подол своей красивой юбки, — я ткачиха, пару лет назад впавшая в немилость царственных особ, да будут они счастливы долгие годы.

— Каждая красивая девушка — госпожа, — отвесил программист еще один комплимент, — а теперь расскажи мне…

И он начал выспрашивать у случайной прохожей о дворце фараона, о страже на воротах, о храмах, религии и всем, чем жил древний город Уасет.

Девушка охотно рассказывала, правда, знала она совсем немного: о том, что во дворец к фараону можно попасть только по личному приглашению Владыки Двух Земель, либо черные ворота для слуг. Они тоже охраняются денно и нощно.

С религией не только в городе, но и в стране царил полнейший беспорядок, кто во что верил — было большим вопросом.

— Мне кажется, что страной правят жрецы, а не фараон, — шепнула на ухо Ивану девушка и тут же приложилась горячими губами к его щеке.

'Верный враг разведчика — женщина! — говорилось в курсе молодого бойца. Не идти на поводу чувств, не поддаваться разыгравшимся гормонам и желанию потискать в руках неприкрытые прелести египтянки, настраивал сам себя Ваня, хотя и понимал, что собеседница вряд ли просто так отпустит богатого хетта, накормившего ее лепешкой с мясом.

— Почему тебе так кажется? — отодвинувшись от похотливой девицы, поинтересовался программист.

— Фараон взошел на трон в двенадцать лет, и жрец Эйе стал его регентом, — чуть шевеля губами, проговорила красавица, надкусывая лепешку.

— Но с тех пор Его величество Тутанхамон повзрослел и научился принимать свои решения, так? И не всегда они совпадают с мнением слуг богов в лице этого… Эйе?

— Вроде того. Эйе — жрец Амона, и ему нужно укрепить культ своего бога.

— Хорошо, а в кого верит Тутанхамон? — Иван взял девушку за руку, пытаясь найти ответ в ее глубоких черных глазах.

Создавалось впечатление, что Нехтнефрет по какой-то причине отказывалась говорить о правителе, ее что-то смущало. Немилость царственных особ, она упоминала. Ване тут же подумалось, что любвеобильная ткачиха метила на место чуть ли не наложницы, и была с позором выгнана за дворцовые стены потому что… неужели жена фараона застала ее в постели Его величества? Не мудрено, умная смышленая девица с такой обворожительной внешностью запросто могла составить конкуренцию первой леди Кемета.

— Не хочешь, не говори, — решил избавить ее от грустных воспоминаний программист, — давай о тебе… откуда взялась такая мудрая ткачиха?

Девушка смутилась еще больше и пробормотала нечто вроде:

— Когда живешь при дворе, сплетни мимо ушей не проходят. И вовсе я не мудрая.

— Знаю-знаю, — глотнув пива, согласился Иван, — женщина в первую очередь красивая. Так в кого веришь ты и твой народ?

— В сорока двух богов, а Атона проклинаю, — протараторила ткачиха.

— Все же позволь вернуться к моему вопросу. Какой веры придерживается фараон?

— Я не знаю, — в ее пристальном взгляде, казалось, совсем не находилось места лжи. — Мне кажется, что он между двух вер, не может определиться. Этим и пользуется Эйе.

— Спасибо, Нех.

Программист предложил ей пива, а потом долго молча сидел, глядя в окно.

— Кстати, а почему ткачиха не работает. Обед, что ли?

— Я сегодня отдыхаю, — заметила девушка, — три дня работаю, один — гуляю. Но не каждый раз встречаю богатого любопытного иноземца.

— Думаю, такой как я, тебе попался впервые, — улыбнулся Иван.

Эта фраза сняла возникшее напряжение после разговоров о политике, на основании которых Ваня мог выстроить новые версии, куда более логичные и обоснованные, нежели час назад. Значит, есть жрец, который управляет фараоном, и это видят горожане. Не мешает, правда, поспрашивать по этому вопросу еще у двоих-троих, чтобы сделать заключение об истинности суждения. Основное слово в сказанном Нехтнефрет — 'управляет'. Если вспомнить, что Ира ночью перед храмом подчиняла себе его, Ванину, волю, то вполне возможно, что жрец-советник с помощью сильной магии и сотворил себе химеру, которая предназначалась для управления разумом фараона. Безвольный правитель в руках религиозного фанатика — вполне разумное применение сильной магии и души из далекого прошлого. Верша власть руками Тутанхамона, жрец с опытом человека из будущего вполне способен в корне перевернуть жизнь в стране. Вопрос, откуда у обычного смертного нашлись способности к магии четырехмерных, можно также считать закрытым. Жрец напрямую общается с богами, и если он их ублажил, те запросто могли предложить ему воспользоваться душой Иры для достижения цели. Ясно, что о будущем московской проводницы никто из действующих в этой интриге лиц не задумывался.

Так, теперь о целях Иры. Фараон молод, возможно, неравнодушен к прекрасному полу. Выходит, Эйе хочет привести Тутанхамону любовницу, наложницу. Или задумано, чтобы девушка сама пришла во дворец. Но ей мешает слуга фараона по имени Неб, за которым Ира следила прошлой ночью.

Только при чем тут Сметан-ра?

— Ты о чем думаешь? — заглянула в грустные синие глаза программиста Нехтнефрет, — ты обо мне не забыл?

— Ой, — отмахнулся парень, — прости, работа тяготит. Не могу о ней не думать.

— Пойдем, — она вскочила из-за стола, бросив в сосуд от пива медное колечко, — развеешься.

— Извини, — Ваня решительным шагом вышел из увеселительного заведения, а потом, развернувшись к свидетельнице, заявил, — прости, не могу. Моя невеста в беде. Спасибо за помощь.

Обескураженная Нехтнефрет так и осталась стоять на пороге веселого дома, пока повариха не попросила ее отойти с пути.

— О, Себек, не везет мне с мужчинами, — вздохнула ткачиха и побрела прочь.

Программист же тем временем вошел во вкус и познакомился еще с двумя очаровательными горожанками. На этот раз ему попались не слуги фараона, а дочери одного из богатых господ. Девушки увлеченно наперебой рассказывали ему о прекрасном правителе, который не брал себе ни одной наложницы, о том, как они с подружками устроили чуть ли не состязание, победительницу которого собирались отправить во дворец пытать счастье в качестве любовницы Тутанхамона.

Вопрос про жрецов и религию поставил девиц в тупик. Они начали отмахиваться и закатывать глаза, всем своим видом показывая, что интриги их не интересуют. Блондинки, замаскированные под брюнеток, так окрестил их Ваня.

— Этот Эйе, — жеманно заявила одна из красавиц, — нам до Сетовых прихвостней надоел. Зануда! Вечно всякие ритуалы устраивает, взывает к богам, которых нет. Говорят, что он наставник Тутанхамона.

— И вообще, — тут же встряла подружка, поправляя пектораль на груди, — посланник хеттов, давайте не будем о жрецах. Может мы с тобой…

— Вечером, — улыбнулся Иван. — Приходите к моему дому песни петь, а мне пора по делам.

Воодушевленные красотки только ахнули вслед убежавшему ни с того ни с сего парню. А программист просто не мог придумать, как отвязаться от свидетельниц, частично подтвердивших ему версию ткачихи по имени Нех.

Дураков спешил к дворцовой стене. Назваться чужеземным послом и предстать перед фараоном — хороший способ, чтобы проникнуть внутрь. Но это вряд ли поможет. Посла же примут днем со всеми почестями, выслушают его заявления, и к вечеру он по идее должен быть на пути домой. Тело Иры не выносит света и появляется на улицах по ночам. Несостыковка. Выдумать официальное письмо якобы от лица российского президента — не велика проблема. А вот остальное могло очень сильно осложнить поиски. Поэтому светиться в роли дипломата Ваня не захотел.

Стена высотой с два человеческих роста — не велика преграда. Заросли садов лучше стражников, что на воротах, охраняли дворец. Программист, оглядываясь на главные ворота, отошел как можно дальше и принялся искать подход к дворцовой стене, который не просматривался со стороны ворот, а также находящегося чуть поодаль черного хода. Задачка оказалась не из легких. С одной стороны к стене примыкали жилища прислуги, с другой она находилась на обрыве, с третьей — река и охраняемый причал. Оставался только обозримый стражей главный подход. Днем лучше не появляться у стены, чтобы не вызывать подозрений. Ночью же гораздо проще перелезть через стену, имея кое-какое снаряжение.

Подойдя к дому, Ваня с улыбкой уставился на вооруженного скипетрами пингвина: вполне в египетском стиле, если только голову в профиль развернуть.

— Ну, мелкая, ты и креативщица! — громко заметил он, и Маша, отворила дверь.

— Где пропадал весь день? — тут же спросила она.

— Играл в Шерлока Холмса, а ты — в девушку Бонда, да?

— Типа того, пойдем, расскажу кое-что!

Все, что поведала брату Маша, только подтверждало его догадку, которой он поспешил поделиться с сестрой.

— Значит, цель Иры — дворец?

— Именно, — Ваня откинулся на подушке, — и я отправлюсь туда сегодня ночью. А вечером ко мне придут две гостьи песни петь.

— Ха, — возмутилась девушка, — с одной гуляешь, другим серенады поешь!

— Только песни, заметь, — ответил программист, — Ире я изменять не собираюсь, а отблагодарить свидетелей надо.

— Ты это… смотри, чтобы они сами тебя не охмурили, — подтрунивала его сестра.

— Кто бы говорил, — ехидничал брат. — Сколько тебе стоила твоя информация?

— Распечатки фотки на принтере, — ошарашила его Маша.

Разобравшись с сестрой и вкусно пообедав, Ваня достал из-под кровати Кирилла бухту веревки, пару кошек и вышел на улицу, чтобы на свежем воздухе разобраться со всеми замысловатыми предметами, с которыми его одногруппник поднимался на Эльбрус.

Иван сел на обрубок пальмы, что валялся рядом со входом и, раскладывая добытые сокровища, начал бурчать под нос не что иное, как песню Бутусова, старую, еще времен его учебы в школе…

Если ты не пьешь с ворами, Опасайся за свой кошелек… Если ты идешь по грязной дороге, То не сможешь не выпачкать ног… Если ты выдернешь волосы, Ты их не вставишь назад… И твоя голова всегда в ответе За то, куда сядет твой зад…

— Эх, недо-рокер из меня какой-то, — вставил между куплетом и припевом программист и продолжил.

Правда всегда одна. Это сказал фараон. Он был очень умён. И за это мы его называли… Тутанхамон.[19]

Под песню все разбиралось куда легче, и казалось понятнее. Один узел, другой, третий… Не прошло и пяти минут, как шипастая кошка, которую нормальные альпинисты надевали на ноги, оказалась привязанной к концу веревки в качестве крюка. Один предмет из снаряжения для ночного проникновения во дворец готов.

— Какая замечательная песня! — восхитился звонкий девичий голосок, а следом раздались аплодисменты.

Программист поднял взгляд и узнал в своей поклоннице давешнюю свидетельницу, которая явилась к нему, как и обещала, с подругой. Что-что, а петь Иван не умел. Толпа бобруйских медведей еще в детстве прошлась по его ушам. Смутившись, он отвернулся от гостей. Ваня не ожидал, что местные гламурные девицы с такой легкостью найдут жилище любопытного хетта. Хотя, если мыслить логически, сделать это весьма не сложно. Достаточно обратить внимание на пингвина с жезлами. Ни один египтянин не нарисовал бы такого. Чуть поодаль стояла и третья его свидетельница, ткачиха Нех в полупрозрачной красной юбке. Ох уж эти девушки!

Программист попробовал начать скручивать очередную веревку без музыкального сопровождения, но госпожа с подружкой не унималась:

— Ну спой для нас с Тенра еще разок про фараона, пожалуйста!

— Да-да! Ты замечательно поешь! — поддержала подружку Тенра. — И зачем тебе эта дурацкая веревка?

Буркнув под нос не самое приличное ругательство, Иван окинул гостий недобрым взглядом. Столько любви читалось в их глазах, что отказать в пении было невозможно, не то они навяжутся на что-нибудь еще. Он бросил на землю недоделанную веревку и убежал домой, а через мгновение появился на пороге с гитарой.

Музыкальный инструмент Ваня купил из моды, 'чтобы была', и играл на ней только несколько аккордов, не задумываясь о такой дисциплине как сольфеджио. Так что, выходило у него просто невнятное бренчание по струнам. Любопытная Маша, которую гостьи тут же обозвали ревнивой женой, стояла, прислонившись к косяку, решив тоже послушать песни брата.

— Моя любимая сестра, — бросил Иван через плечо, беря аккорды.

Тенра и ее подруга недовольно скривились, а Нехтнефрет окинула конкурентку оценивающим взглядом. Но разворачиваться и уходить красавицы не собирались. Откуда московскому программисту было знать, что в древнем Египте 'сестрой' мужчина чаще называл супругу, а не родственницу. Зато, прочитав разочарование на лицах гостей, Ваня быстро смекнул, что Маша спасла его своим появлением от заигрываний и продолжения вечера романсов в неформальной обстановке. Кеметские девушки устроились на поваленной пальме и с благоговением слушали бренчание парня на неведомом им инструменте. Дураков не стал допевать 'Тутанхамона', а затянул другую песню.

С причала рыбачил апостол Андрей, А спаситель ходил по воде. Андрей доставал из воды пескарей, А спаситель — погибших людей. И Андрей закричал: 'Я покину причал, Если ты мне раскроешь секрет… И Спаситель ответил: 'Спокойно, Андрей, Никакого секрета здесь нет…[20]

А тем временем еще несколько прохожих остановилось, чтобы слушать первый в истории человечества рок-концерт. Или поп, не важно, потому что после того, как знания слов песен его любимого 'Наутилуса' были исчерпаны, Иван начал перебирать все, что только в голову приходило: и Чичерину, и даже Витаса изобразить попытался, чем только рассмешил очарованных его бездарным пением девушек. Тенра хлопала в ладоши и чуть ли не подпрыгивала на месте от счастья, слушая мотивы, напеваемые чужестранцем. Многое из этих песен было просто-напросто непонятно слушателям времен Тутанхамона. 'Когда эти девушки устанут слушать мои вопли? Мне давно уже на дело пора! — крутилось в голове программиста. Он перебирал одну песню за другой, исполнял творения толкинистов и бардов, но так и не мог придумать, как вежливо отвязаться от фанаток его творчества. Голос уже хрипел, на улицах темнело, но гостьи не понимали намеков: 'Все хватит!

Когда и попса вся из его памяти оказалась перепетой, а поклонницы требовали продолжения концерта, чужестранец решил перейти на дурацкое народное творчество.

— Все, последняя, и до завтра!

От улыбки лопнул бегемот, Обезьяна подавилася бананом, Чёрный лес срубили дикари И захлопали зелеными ушами! И тогда, наверняка, Мы напьемся коньяка, И кузнечик побежит сдавать бутылки! Он запнется, упадет, Все бутылки разобьет, И получит по зеленому затылку![21]

— А что есть 'конь-як'? И как коня можно выпить? — поинтересовалась ткачиха.

— Коньяк — это очень крепкий эликсир! — объяснил программист. — На жаре лучше не пить.

— Я хочу попробовать! — требовала Тенра, а подруга поддакивала ей.

Иван призадумался. Еще говорят, что русские — самая пьющая нация в мире. Как бы не так, вон, эти кеметские красотки готовы влить в себя что угодно! Жаль, что у Вани дома не хранилось бутылки с армянским пятизвездочным напитком. Худшее он бы дамам и предлагать не стал.

— Это очень дорогой напиток, — с грустью в голосе заметил парень, — и я не могу рисковать головой, чтобы довезти его из моих северных краев до кеметских земель. Но у меня есть окрылятор! Маш, принеси жестянку…

Удивленная сестра скрылась за дверью, и вскоре бросила брату неоткрытую банку энергетика.

— Ред Бул, знаете ли, окрыляет, — улыбнулся Ваня, откупоривая энергетик и протягивая ее очарованной Тенра. — Один глоток, и можете не спать всю ночь! Хозяйка увеселительного заведения поразится вашей бодрости.

Он обнял девушек по очереди и чмокнул их в щечки.

— Пойдем с нами, в веселый дом! — предложила раскованная ткачиха.

— Простите, у меня ночью есть одно неотложное дело, и мой господин меня не погладит по головке, если я его провалю из-за прекрасных дам. Удачи! Завтра приходите еще!

— Да-да, — подтвердила любимая сестра, — у нас еще уйма дел.

Получив в ответ злобные взгляды от трех девиц, Маша взяла брата под локоть и увела в дом.

— А артист живет богато, без забот и без проблем! — напел он себе под нос строчку из песни 'Фабрики звезд'.

— Бабник ты, а не артист, — укоризненно заметила Маша. — Ладно, уже стемнело, и нам нужно пробраться во дворец!

— Да, конечно, — сказал Ваня, завязывая на голове черную бандану.

А в то время, когда счастливые девушки с банкой энергетика шли от дома Ивана с хорошим настроением, в покои фараона вошел невысокий старичок, лицо которого Дураков и его современники сравнили бы с портретом Хрущева. Старичок, облаченный в длинное платье, действительно, чертами лица во многом походил на советского генсека. Этим все сходство и заканчивалось.

— Ваше величество, разум, здоровье, сила, — начал 'Хрущев', - вы все живете в свое удовольствие, а в городе тем временем хеттский колдун появился.

Тутанхамон стоял спиной к старику, поэтому тот не мог видеть лица своего правителя. В отличие от старика, фараон не стригся, несмотря на то, что выглядел он лохматым, но не так нелепо, как в парике с косичками, в коем приходилось появляться перед народом или на официальных приемах.

— И чего он творит? — сухо спросил фараон, опираясь обеими руками на трость.

— До меня дошли слухи, что у него есть музыкальный инструмент, на котором он играет странные мелодии, и поет под них кошмарные песни. Но не молитвы богам, а что-то ужасное. И одна из этих песен — про вас, разум, здоровье, сила! Как бы это не родственник Сета оказался!

Молодой фараон повернулся к старику, прихрамывая, подошел к нему и положил правую руку на его плечо.

— Эйе, мы с Анхесенпаамон хотели бы слышать песни чародея.

Старик на это заявление скорчил такую мину, что лучше бы его разжаловали, посадили на кол, сослали навеки в Ахетатон, или какие там еще в Кемете были наказания, чем слушать чужестранца.

— А еще, господин, этот человек женщинам дал какой-то эликсир, от которого сна ночью нет!

— Интересно, — улыбнулся правитель. — Завтра же приведите ко мне этого чародея!

— Но, господин Тутанхамон, — попытался воспротивиться Эйе.

— Приведите!

Темная безлунная ночь спустилась на улицы Кемета. Только звезды, переливаясь перламутром, сверкали на небосклоне. Робкий прохладный ветерок прятался в тяжелых листьях пальм, словно подглядывая за теми, кому не спалось. Огни в окнах уже давно потухли, и как всегда только в 'Веселой Коши' слышались пьяные крики и задорный смех. Но стоило отойти чуть подальше, создавалось впечатление, что некий призрак набросил на голову мешок. Глаз способен привыкнуть к темноте за некоторое время. Бредешь сначала словно слепец, а потом постепенно начинаешь видеть заснувший город: на фоне темно-синего, почти чёрного неба становятся различимы мрачные силуэты домов и деревьев. Хапри же — словно пропасть, волны на воде не имеют серебряного отблеска, какой бывает при луне. Все устали после тяжелого дня, все спят, и только Ка мертвецов одиноко гуляют по ту сторону реки да стражники, не смыкая глаз, следят за подступами к царскому дворцу.

Две фигуры резко метнулись и словно приклеились к стене. Один из стражников повел глазом, но потом отвернулся. Скорее всего, почудилось.

— Я ничего не вижу, включим фонарик, — чуть шевеля губами, прошипела Маша, копаясь в темном целлофановом пакете.

— Мелкая, тогда увидят нас. Сидим тихо! — шикнул на нее одетый во все черное брат.

Раскидистые кусты, росшие у самой дворцовой стены, пришлись как нельзя кстати. Сразу и не заметишь, что в них прячутся, если сидеть тише воды ниже травы.

— Может, мы не там ее ждем? — не унималась сестра, когда Ваня распутывал веревку с привязанной к одному концу кошкой.

— Больше негде, — буркнул в ответ программист. — Причал охраняют. К тому же бесшумно подобраться по воде — невозможно. Ира не кошка, чтобы карабкаться по обрыву, и не настолько глупа, чтобы пытаться найти путь через дома прислуги.

— А если подкупит?

— Ночью? Ты как это представляешь? 'Я твой ночной кошмар, гони бабки и проводи к фараону, не то убью! — скорчив страшную гримасу, Иван попытался импровизировать, чем только рассмешил сестру. — В общем, ждем.

Глоток энергетика, и сон как рукой сняло. Только ночная тишина и пустынная улица угнетали отсутствием движения. Ваня от нечего делать принялся рассуждать, что устройся он на работу охранником, он бы на вторые сутки положил начальству на стол заявление. Скучная однообразная работа его угнетала. Хотелось, чтобы мир вокруг хоть как-то изменялся. Например, раздался бы цокот копыт где-то вдалеке.

Мышцы программиста напряглись, и он пристально уставился вдаль улицы, по которой кто-то ехал на осле. То ли это был ночной путник, то ли долгожданная Ира. Но Ваня вскоре разочаровался в ожиданиях. Странник свернул в один из переулков, и вскоре топот стих. Однако через считанные минуты вдруг из-за росшей неподалеку пальмы выскочила высокая женщина в коротком платье, за ней выбежал осел и встал, растопырив ноги. Словно на гимнастический снаряд, женщина прыгнула ногами ему на спину. Животное сгруппировалось и помогло хозяйке подскочить настолько высоко, чтобы ухватиться руками за край стены.

Далее — дело техники: женщина подтянулась, и уже в следующее мгновение стояла в полный рост. Она оглянулась, поправила ленту, стягивающую волосы на затылке, и спрыгнула вниз.

— Циркачка! — шепнул Ваня, высовываясь из куста.

Осел рысцой семенил прочь в ближайший переулок.

— Мелкая, свяжи зверя!

— Что? Осла? — лицо Маши вытянулось от удивления.

— А что такого? С лошадьми у тебя получалось, с этим тоже выйдет. И приведешь его к нам во двор.

— Ладно, попробую… А ты…

— А я схвачу Иру. Если, — он тяжело вздохнул, — если я не вернусь, мою девушку придется ловить тебе вместе с… отрядом влюбленных дур.

Программист понимал, что ситуация напряжена до предела, но все же натянуто улыбнулся кончиками губ. Умирать, тем более, от руки любимой девушки, он не собирался. Раскрутив кошку над головой, он забросил ее за стену, а когда понял, что шипастая железяка прочно зацепилась, принялся перелезать через стену.

— Удачи, мелкая! — подмигнув ей перед тем, как спрыгнуть, кинул брат.

Такой он, этот Иван, если что-то вбил себе в голову, то с дороги не свернет. Эту черту брата Маша прекрасно знала.

Девушка огляделась. Стражники верно несли свою службу, не спали на посту. А что они не заметили возни метрах в двухстах от ворот, легче всего списать на несказанную удачу. Прокравшись до ближайшего дома, Маша выскочила на широкую улицу, пытаясь разыскать дрессированного осла, который помог своей хозяйке столь ловко очутиться в саду фараона.

То, чем занималась сейчас московская студентка, напомнило ей игру в прятки. Правда она уже давно не третьеклассница, и ищет она по углам вовсе не хитрых подруг, норовящих во что бы то ни стало оставить ее галящей еще на один кон, а парнокопытное. Ясно, что осел не стал уходить далеко, ему еще нужно встретить хозяйку. Девушка зажгла фонарик и пробежалась лучом света по двум переулкам. Тишина, никакого движения. Словно осел провалился сквозь землю. Кошку можно было бы легко выманить корнем валерьянки, но на парнокопытного спутника Иры эта трава не подействует точно. Маша, отчаявшись, брела по улице, название которой в темноте было не прочитать. Она бросила тусклый луч фонаря на ближайший дом — 'Энгельса' — прочитала девушка корявый почерк брата.

Вроде бы здесь живет Неб, вспомнилось ей, и она почувствовала жар на щеках, и сердце дрогнуло в груди. Но девушка одернула себя, незачем будить друга из-за всякой ерунды. Сбежал осел, а ему-то какое до этого дело. Тем более, молодому человеку не очень хотелось общаться с Ваней. Вряд ли он с пониманием отнесется к просьбе Машиного брата.

Из этих рассуждений девушку вывел тихий окрик знакомого голоса. Все же Небу не спалось, он стоял на пороге своего не очень большого дома, в считанных шагах от задумавшейся московской студентки.

— Маш-шу, тоже не спится? — стараясь говорить как можно тише, спросил он, ласково улыбаясь.

— Типа того, — холодно ответила она, не решаясь подойти к кеметскому другу. — У меня тут… осел сбежал.

Небольшая ложь не страшна, раскрывать дело брата девушке не хотелось, но с другой стороны она понимала, что Неб решит ей помочь и вдвоем им будет легче найти и схватить животное.

— Рыжий? — вдруг спросил парень.

— Э…, - Маша оторопела.

До этого дня она считала, что ослы бывают только одного цвета — серого, и как-то особо не обратила в темноте внимания на окрас фантастически сильного животного. Если оно способно забросить хозяйку на двухметровую стену, то не удивительно, если оно может иметь и шкуру необычного окраса. Но если девушка сейчас скажет 'нет', а Неб видел именно рыжего осла и знает, где тот прячется, то ей придется искать другое животное, совершенно не нужное их с братом следствию. Сказать 'Да' — вполне логично. Если парень сам предложил вариант с рыжим ослом, значит, он не является диковинкой.

Но Неб поспешил сказать сам:

— Я тут только что отвел к себе на задний двор рыжего осла, одиноко бредущего по улице. Да, он упрямился и сопротивлялся, на его морде читался неподдельный ужас, будто перед ним Амт, готовый сожрать его сердце. Но когда я привязал его к столбу рядом с сеном, он успокоился.

— Рыжий… осел… — повторила обомлевшая Маша. — Я никогда не видела рыжего осла…

— Я тоже, — Неб хлопнул ее по плечу. — А еще я раньше не встречал девушек, одетых в платье из такой нежной материи.

Он провел рукой от плеча до талии, аккуратно, ласково, немного задержавшись на упругой груди девушки. Покраснев от смущения, она подняла взгляд на молодого человека и тут же оказалась в его крепких объятьях.

— Осел переночует у меня, и ты оставайся.

— Не могу, — отвернулась Маша.

Брат просил ее дождаться у стены после того, как она найдет и свяжет осла. Животное, к ее превеликому счастью, оказалось связано и обезврежено, к тому же находилось в безопасном месте, куда вряд ли кто смог бы пробраться и отвязать необычное парнокопытное. А вот о безопасности Вани Маша сказать не могла. Чего стоил его тонкий шрам на щеке, полученный предыдущей ночью. Ира, вселившись в чужое тело, оказалась вовсе не пай-девочкой и могла запросто и покалечить, и убить.

— Ты чего-то боишься? — спросил Неб, когда девушка вырвалась из его объятий.

— Типа того, есть одно дело… — она отошла от него на безопасное расстояние — ни обнять, ни поцеловать, ни утащить ночевать.

Маша поймала себя на мысли, что ей нравится идея провести время наедине с этим человеком, только противная тетка совесть грызла ее изнутри, вечно напоминая, что брат в опасности, и не время терять голову.

— Какая-то ты запуганная, — Неб подошел к ней и попытался обнять, — что с тобой?

Нет, рассказать о секретной миссии агента отдела странных явлений она не могла. От этого зависела жизнь ее брата. К тому же ее собеседник работал на фараона, и мог доложить правителю обо всем, что ни скажет ему таинственная гостья с севера. И эти мысли угнетали девушку все больше и больше.

— Завтра утром приду за ослом, я устала.

— Переночуешь у меня.

— Мой дом без присмотра.

— Да покарает священный Тукс того, кто пройдет мимо охранного знака и захочет ограбить жилище иноземцев, — улыбнулся Неб, беря девушку за руку.

— Почему-то на моей родине, — нашлась она, — священный Тукс не покарал ни одного домушника, так что я пойду.

— Проводить?

Какой он настойчивый — мелькнула мысль в Машиной голове. Отказать, значит, обидеть. Согласиться — выставить себя легкой добычей. А еще многие мужчины любят, когда женщина сопротивляется и отказывается от заманчивых предложений, это как бы разжигает их интерес. От подобных советов для юных невест пестрели глянцевые страницы многих девичьих журналов.

— Давай, — все же согласилась Маша, взвесив все 'за' и 'против'.

На своей территории она сможет легче справиться с любвеобильным кеметцем и вежливо попросит его уйти. А потом вернется к дворцовой стене ждать брата с пойманной проводницей. Но добраться до дома ей не довелось.

Проходя мимо ночного заведения, Неб резко остановился и развернулся.

— Но, — пыталась противиться Маша.

— А пойдем посидим! — тоном, не вызывающим возражений, заявил молодой человек, направляясь в 'Веселую Кошь'.

Только этого Дураковой сейчас и не хватало. Обнаженные танцовщицы, грациозно изгибались в такт мелодии, исполняемой музыкантшей в прозрачном платье на систре. Несколько молодых людей подбадривали очаровательных темнокожих красавиц восторженными возгласами. Где-то в глубине просторного увеселительного заведения у статуи полноватого рогатого уродца устроились ткачиха с двумя подружками, компания влюбленных в Ивана девиц. Они мелкими глотками пили подаренный им энергетик, который за столь долгое время все еще не закончился, и что-то раскладывали на столе. Гадали на объект своих обожаний, подумалось Маше.

— О, привет, Неб! — хлопнул вошедшего в клуб парня по плечу высокий мускулистый мужчина в красной юбке. — А у тебя есть девушка, не знал — не знал.

Услышав этот комментарий, Маша насупилась и покраснела, готовая провалиться сквозь землю и желательно очутиться в Москве 21 века. Но подобных перемещений в пространстве и времени обычной смертной осуществить было не дано.

— Да ты ей и кулон как невесте подарил! — заигрывающе глядя на скарабея, уютно устроившегося на груди у девушки, продолжил внезапно появившийся собеседник.

— Геф, — укоризненно протянул Неб, — не смущай девушку. — И, обратившись уже к Маше, он показал на свободный деревянный стол. — Идем, не бери в голову.

— Эх, красивая у него иноземочка, — скорее всего, завидуя парню, протянул мускулистый мужчина, поворачиваясь к стойке, за которой стояла губастая толстая дама лет сорока от роду.

— Хеттка, — небрежно бросила она, подхватывая мысль Гефа. — Понаехали тут всякие.

Хорошо, что Маша уже не слышала долгого разговора Гефа с хозяйкой заведения об иностранцах и о том, что Кемет только для кеметцев, что нет жизни за морем и Пунтом, а хетты, семиты, митаннийцы и прочие северные народы — дети Сета, несущие в Священную Черную Землю[22] смуту и разруху.

Сладкое белое вино 'Кеметкие ночи' пилось за милую душу. Оно по вкусу чем-то напомнило московской студентке горячо любимое ей немецкое 'Молоко мадонны', но отдавало специфичным ароматом, и от нескольких объемных чаш не кружилась голова. Неб, не переставая, рассказывал о том, как следует привязывать осла, чтобы тот не сбежал, девушка делала вид, что внимательно слушала, но все время поглядывала на дверь. Она перебирала все возможные варианты, но не могла отыскать подходящего: как бы уйти, но не обидеть друга.

— Ты хоть слушаешь? — подловил он отвернувшуюся девушку.

— А… да, конечно, — она улыбнулась и положила ему голову на плечо.

Заряд энергетика заканчивался, и ее клонило в сон, но она стремилась не показывать усталости, не то Неб живо донесет ее до постели и устроится спать рядом.

— И ты на Гефа не обращай внимания, — гладя девушку по ее золотистым волосам, напевно говорил Неб. — Просто его все девушки обманывают. Не верит он вам.

'Правильно, и мне не надо верить, — думала Маша, — ты мне нужен только для того, чтобы адаптироваться в этом мире, мы с Ваней найдем его невесту и вернемся домой, а ты будешь страдать из-за меня… если, конечно, сам не ведешь никакой игры и не используешь знакомство со мной ради выгоды!

— О чем задумалась, красавица, — он поцеловал ее в губы, но девушка предпочла не отвечать.

Слишком натурально играл Неб, если он и задумал воспользоваться московской студенткой, то делал это настолько искусно, что девушка не замечала подвоха в его действиях. Мысли, что молодой человек просто влюбился, она не допускала. Очень хитрым и расчетливым казался ей верный слуга Тутанхамона.

— Да так… уеду я скоро, навсегда, а ты скучать будешь, так?

— А если я тебя не отпущу и приведу в свой дом? Тогда не уедешь.

Жениться, что ль предлагает? Машу словно кипятком обдало. Ну и артист! Сказать бы такое, чтобы навек эти мысли прогнать из его головы. Но опять фантазия подводила московскую студентку. Или она просто ничего не хотела отвечать на его заявления, и ей нравилось лежать головой на его груди и слушать ритмичные звуки систра.

— Устала, — он взял ее за руки. — Поспи, маленькая, да хранит твой сон Мут…

'Нет, я не хочу! — чуть было не вырвалось у Маши, но она опять промолчала.

— Молодые люди, вы тут спать собрались! — грубый голос хозяйки заведения разбудил девушку.

Сколько она спала — две минуты, час или всю ночь — разницы не ощущалось. Маше почудилось, что прошли считанные секунды. Она провела пальцами по растрепанным волосам. Рядом с ней заснул, положив голову на стол, Неб, а Геф с несколькими молодыми людьми пел что-то непотребное под музыку чернокожей женщины, игравшей на арфе.

— Утро уже! — рявкнула грудастая хозяйка, набрав полные легкие воздуха.

Эти слова подействовали как заклинание не только на Машу, но и на ее товарища.

Неб подскочил на месте, словно его ужалила оса. Причем не куда-нибудь, а в пятую точку.

— Кошмар! — хватая Машу за руку, крикнул он и кинулся прочь из заведения.

— А заплатить? — оторопевшая хозяйка ничего не поняла.

— Вот! — московская студентка вытащила из кармана мятую сторублевую купюру и сунула ее в руки женщине.

Когда они очутились на улице, уже светало. Горизонт на востоке окрасился в приятный розовый оттенок, но колесница Ра еще не начала свой бег по небосклону.

— Маш-шу, прости, — крепко обняв девушку, прошептал Неб, — я опаздываю к фараону, встретимся вечером.

— Тебя как будто подменили, — поймала она его на слове.

— Вроде того, до встречи.

Поцеловав ее в щеку, он бросился прочь. А Маша тут же кинулась домой. Открыв дверь, она с порога крикнула:

— Ваня!

Но ей никто не ответил. Только скелет и пингвин Тукс укоризненно смотрели на нее со стены. Недоброе предчувствие закралось в душу девушки.

В садах царского дворца стояла напряженная тишина. Где-то в глубине зарослей в кустах резвились мелкие животные, среди листьев пальм стрекотали ночные насекомые и бессонные птицы. Их тихие тонкие голоски пугали Ивана, заставляли то и дело оборачиваться на каждый незначительный шелест или хруст.

По-кошачьи гибкая женская фигурка в коротком темном платье перемещалась от одного дерева к другому, всем телом прилипая к стволам. Всматриваясь в темноту, она словно ждала кого-то, а потом продолжала свой путь небольшими перебежками. Ваня открывал для себя новые особенности, свойственные любимой девушке. Или не в своем теле она просто вела себя не так, как раньше. Это еще предстояло узнать. Но технику перемещения по ночному саду, агент ОСЯ с легкостью позаимствовал у преследуемой.

Добравшись до неприметной двери у невзрачного низкого дома, она скользнула внутрь. Выждав с полминуты, Ваня кинулся туда же. Судя по отсутствию какой-либо отделки, это было одно из помещений для слуг. Оно не охранялось, несмотря на то, что через него вел сквозной коридор на балкон, усаженный изящными невысокими деревцами. Девушка решительно шла вперед, словно ей был прекрасно известен не только план дворца, но и цель визита.

Резиновая подошва Ваниных кроссовок пришлась как нельзя кстати. Его шаги не были слышны не только Ире, но и самому программисту. Словно большая черная пантера он крался за своей добычей. Он мог бы ее схватить и повязать сразу же в саду, но, зная колдовскую силу девушки, он не мог представить, как ему с ней справиться. Достаточно одного промаха, неверного шага, и сложнее окажется поймать и остановить ее, реши она, например, убить фараона или его супругу. Черт из табакерки, то есть Иван Дураков из-за угла, будет кстати, только что ему потом делать с околдованной Ирой? Если уничтожить оболочку, душа отцепится от нее. Правда, не гарантировано, что она вернется в будущее, в свое родное тело. К тому же Ваня чувствовал, что если он попал в эту эпоху с помощью ноутбука и флешки, то и возвращаться придется так же. Значит, девушку как минимум надо поймать, связать и привести домой до утра, пока солнце не сожгло ее.

Вдруг преследуемая остановилась и оглянулась. Ваня вжался в стену, словно барельеф. Ему казалось, что девушка смотрит сквозь стены и видит его. Но она не менее решительно продолжила свой путь через помещения дворца. Отделка на стенах и полу отличалась своей роскошью. Длинные мозаики с изображениями сцен из жизни то ли богов, то ли предыдущих правителей очаровывали. Вот Машка бы тут просидела, перерисовывая все эти украшения, целую вечность! Ваня шел по мозаике, выложенной синими, красными, черными самоцветами: бутоны лотосов словно раскрывались под его ногами, а мелкие желтые цветочки сверкали бы золотом под лучами яркого египетского солнца.

Отметив роскошь убранства, программист понял, что девушка почти добралась до своей цели — в покои правителя. Выбравшись из-за очередного угла, он, изображая оживший рельеф, мелкими шагами крался за Ирой, как вдруг его нога наступила на что-то маленькое и крикливое.

Мышь ли то была, или другая живность — уже вряд ли интересовало парня. Мигом в голову пришла мысль о шапке-невидимке, одном из древних артефактов Лесоморья[23]. Но, увы, этот предмет хранился в московском офисе, а не в кармане брюк. Девушка резко обернулась на писк и сразу же заметила нечто черное, выпирающее из стены, чего, когда она проходила мимо, там не было.

На фоне лазуритовой мозаики, изображающей речных обитателей, появился черный человек, уставившийся огромными от страха синими глазами прямо на девушку.

— Ты? — прошипела она. — Снова…

Она провела рукой по талии и бедру, словно ища висящий там кинжал, но, увы, оружия там не нашлось. Легкая улыбка скользнула по лицу девушки, когда она взялась за его плечи и назвала по имени.

— Ира, что ты тут делаешь? — чуть шевеля губами, прошептал Ваня, вжимаясь в стену.

— Надо, не мешай, — шыкнула девушка, но еще сильнее прижалась к нему.

Где-то вдалеке раздались шаги, и в конце коридора вышел охранник. Он направил свет факела туда, где стояли агент ОСЯ и преследуемая им. Но этого не хватило, чтобы различить в глубине коридора две фигуры, одетые в темное. Решив, что показалось, мужчина ушел прочь.

— Это все из-за тебя! — резко толкнув Ваню, прошипела девушка и бросилась туда, где только что стоял стражник.

— Стой! — крикнул программист, и девушка обернулась.

Она не ожидала, что молодой человек вот так просто нарушит тишину и выдаст обоих. Добежать до развилки и кинуться в другой темный коридор стало теперь для преследуемой делом номер один. Сломя голову, не заботясь о тишине, она мчалась куда глаза глядят, но и Ваня не отставал. Изредка оглядываясь назад, он заметил, что дворец начал оживать, и из некоторых комнат стали выходить стражники. То тут, то там раздавались крики. Чужаки во дворце! Убийцы! Демоны! Схватить живыми либо мертвыми! Отдаваемые приказы пугали, но программист не бросал преследование. Схватить Иру надо как можно скорее. Пока вооруженный стражник не стал у них на пути.

Коридоры дворца напоминали уровни горячо любимого Ваней на первых курсах квейка. Только на месте монстров оказались охранники фараона, сокровищем стала девушка, а автоматы заменили на кинжалы, которых у программиста, кстати сказать, не имелось. Как отсутствовала и возможность взлома, установки статуса бога, или хотя бы приобретения надежного доспеха.

Ира вдруг резко остановилась. Перед ней стоял мужчина в красной юбке, в одной руке он держал факел, а в другой — сверкающий в бедном свете огня нож. Она шагнула назад и оглянулась. Ваня, как вкопанный замер прямо за ней. Скрываться некуда. Попалась. Точнее, попалась бы, знай стражник намерения программиста. Довольная улыбка озарила лицо девушки. Она и не ожидала, что ей удастся так просто уйти.

— Ты? — вдруг выпалил мужчина, отшатнувшись. — Ты мертва! Зачем… пришла?

А со спины к Дуракову подходил второй стражник. Как нельзя более кстати. Глаза Иры налились красным, и она пристально посмотрела сначала в лицо одному стражнику, а потом и другому. Мужчины замерли на месте, а девушка принялась тихо говорить:

— Никто меня не убивал, мои верные слуги. Я шесть лет ждала момент, чтобы вернуться. Помогите мне, уничтожьте преследующего меня прислужника Сета.

Голос не повелевал, он просто делал установки, противиться которым не представлялось возможным. Оба стражника, благоговейно глядя на девушку, кивали ей. А Ваня понимал, что если она очарует двух сильных вооруженных мужиков, ему не спастись. Они с Ирой окружены, и если последняя обладает даром убеждения, то он не сможет уйти от получивших установки стражников.

— Я не могу убить, — кажется, один из слуг нашел в себе силы противиться гипнозу таинственной ночной гостьи.

— Почему это? — подойдя к нему поближе, девушка сорвала с его шеи шнурок с кулоном. — Ах, да, несанкционированное убийство.

Пока она занимается внушением — можно потихоньку уйти в более безопасное место, подумалось программисту, и он начал медленно пятиться к стене, чтобы просочиться мимо стражника.

— Тогда заточите его в темницу, а утром отдайте на суд фараону! — отдала окончательный приказ Ира.

'Сейчас или никогда! — искрой проскочила мысль в голове у Вани, и он кинулся прочь, не разбирая дороги. Но был сразу же остановлен резким ударом под дых. Два сильных стражника, получившие приказ, тут же исполнили его. Перед глазами у программиста все поплыло, он видел, как ухмыляющаяся девица удаляется по коридору, и понимал, что он нелепо потерял единственную дарованную ему жизнь.

Более менее он пришел в себя, уже сидя за решеткой в одной из подвальных комнат. Весь долгий путь до места заточения, у Вани в животе болело, напоминая о недавнем сильном ударе. Временами он останавливался, чтобы отдышаться, и стражники покорно выполняли все его просьбы за исключением одной — отпустить.

Интересно, сколько по времени действует магия Иры? Час, два, сутки, всю жизнь? Как только стражники придут в себя, они поймут, что совершили нечто против своей воли. Правда, надежды на чудесное освобождение Ваня тут же отмел. Вряд ли сидевшие по ту сторону решетки мужчины переменят свое мнение. Да они и не заметят, когда спадут чары. Они схватили человека, пробравшегося во дворец, что и должны были сделать. Значит, поутру его приведут к фараону, где и решится дальнейшая судьба программиста.

Ваня крутил в руке мобильный телефон. Еще два дня назад он мог бы запросто написать сестре сообщение: 'Мелкая, я в тюрьме, найди мне адвоката', - и сестра тут же бы помогла. А теперь Маша, скорее всего, стояла у дворцовой стены и ждала, когда ее горемычный брат вернется к ней. Должно быть, она видела Иру, которая добилась своего и возвращалась домой. Интересно, что ей понадобилось во дворце? Хорошо, если не убить фараона. Правда, под шумок из-за смерти правителя можно было бы легко сбежать из-под стражи.

Ваня достал из набедренного кармана банку с энергетиком и отпил несколько глотков пробуждающего зелья. Ни в коем случае не спать! До аудиенции с фараоном остаются считанные часы, и надо придумать, что бы такое сказать воплощению бога на земле и выпросить у него помилование. Надежда на спасение практически отсутствовала, не придавали оптимизма и грубые высказывания стражников, распивающих пиво по ту сторону решетки. Фараон — зверь, не помилует проникшего в дом. В лучшем случае бросят в пустыню на съедение шакалам, в худшем — велят закопать заживо.

Программист вжался спиной в стену и посмотрел на потолок. 'Даже если тебя съели, у тебя есть два выхода! — пронеслась спасительная мысль. 'И они противоположные', - продолжил рассуждения молодой человек, вспоминая строение тела млекопитающих. Если трепетать, ползать на коленях и просить о снисхождении — ничего не получится. Но у Вани в рукаве был козырь, спасибо девушкам из отряда влюбленных. Оставалось правильно им воспользоваться. Да, пускай нет безупречного оружия и статуса бога, но квейк можно пройти, не зная чит-кодов, если на плечах — голова, а не забитая мозгами кастрюля.

Москва, 2007 г.

Родители Коли уже давно спали, старший брат с головой погрузился в дебри каунтер-страйка, а мальчик все никак не отходил от своего ноутбука и занимался программированием. Все думали, что примерный Рыжов ложится спать в десять, а в семь утра просыпается бодрячком. Однако только с наступлением темноты скандинавский хитрец Локи и мог заняться своими прямыми божественными обязанностями. Больная нога пока делала его не очень подвижным, и это было на руку антропоморфу в человеческом теле. Пока не имеется всяческих людских обязанностей вроде 'поехали в сад' или 'а не отдохнуть ли нам в Тайланде пару недель', и не приходится прикладывать уйму усилий, чтобы скрыть свою истинную сущность.

В комнате поселилась ночная тьма, и только благодаря тусклому свету монитора можно было различить очертания мебели, силуэт мальчика и кучу игрушек, которыми еще несколько месяцев назад баловался московский третьеклассник Коля Рыжов. Мальчик вдруг услышал, как в окно стучат, и посмотрел туда.

На карнизе сидела черная кошка. Острыми коготками она скребла по стеклу. А рядом с ней гордо стояла южная птица ибис. И это на двадцать первом этаже! Любой человек бы несказанно удивился, но Коля открыл окно и предложил животным войти в его комнату.

Прокостыляв до двери, он запер ее на замок. На всякий случай, а вдруг брат-геймер явится на шум и увидит то, что людям знать не следует. Ясно, что в час ночи Рыжов-старший воспримет это как плоды разыгравшейся фантазии, но скандинавский бог решил перестраховаться.

Пока он возился с замком, кошка и птица успели перекинуться в невысокую черноволосую женщину с янтарно-желтыми глазами и старика, одетого по моде Чеховских рассказов, в пенсне и с потрепанной папкой 'Дело? в руках.

— Что вам нужно на ночь глядя? — возмутился Локи, устроившись на диване. — Я часть своего договора выполнил и жду платы.

— Во-первых, здравствуйте! — улыбнулась кончиками губ женщина.

— А во-вторых? — хитрец почувствовал неладное, но старался не подавать вида.

— Как раз об этом я и пришел поговорить, — учтиво заметил старик, — Тот, архивариус кеметского клана, если мы с вами не знакомы.

Недобрые нотки чудились в голосе этого человека, но Локи и боялся предположить, в чем кроется подвох. Он сделал все, как и просила его янтароокая Баст: во что бы то ни стало написал программу, когда пришло время отдал ее агенту и стал терпеливо ждать. Ради заказа кеметской богини он лишился тела питерского программиста и теперь вынужден был жить в теле ребенка. Он не стал разбираться в мотивах представителей античной когорты, почему они именно так поступили с ним. Было и так ясно, что они против затеи Баст. И этого мотива хватало, чтобы объяснить все, произошедшее с Локи.

— Так вот, господин, — продолжил тем временем Тот, открывая папку и вынимая оттуда пожелтевший листок, — мои программисты проверили копию написанного вами кода. Ведь он запущен на ноутбуке у Дуракова! Там есть одна досадная ошибка с адресом возврата.

Локи поймал недобрый взгляд богини-кошки, словно из-за этой оплошности она готова была не только разорвать договор, но и уничтожить его на месте прямо сейчас.

— Ты понимаешь, из-за этой ошибки Иван не сможет вернуться обратно! — крикнула она, не заботясь о том, что геймер в соседней комнате может услышать ее вопль.

— И что делать? Сколько времени на исправление?

— Теоретически, — рассуждала женщина, — час в нашем времени равен суткам в Кемете. Ивану отведено 7 дней, два из которых он уже прожил. То есть, у тебя могло бы быть пять часов, но…

Непреодолимое обстоятельство, не иначе, догадался Локи, когда богиня сделала паузу после 'но'.

— Но, — подхватил ее Тот, — каким образом мы сможем перезаписать запущенный файл в операционной системе, написанной людьми?

— У Дуракова на ноутбуке, вроде бы, Линукс, — насупился хитрец.

— И что с того? Те же окна, только без форточек! — раздосадовано крикнул Тот. — Эту систему писали люди, Тукс — не бог, а символ, к Интернету в четырнадцатом веке до Рождества нас не подключит.

— Тогда как быть? — Локи чуть не плакал от досады.

Радужное будущее рушилось словно карточный домик. Он был так близко от бессмертия, но пара неверных строк кода испортили все. И если Ивана не вернуть из древности, с миром может случиться нечто непоправимое.

— Есть один запасной выход, — вздохнула Баст, — но я не очень хорошо представляю, как через него смогут пройти люди.

Часть 3. Загадки фараона

Чукча приехал домой из Москвы и говорит:

Чукча в Москве был, Чукча умным стал, все знает:

Оказывается, Карл, Маркс, Фридрих, Энгельс не четыре человека, а два,

Ульянов и Ленин — один человек, а Слава Кпсс — вообще не человек, однако.

Из анекдотов про чукчей

Фивы, 14 в. до н. э.

Скрип открывающейся решетки разбудил программиста. Молодой человек и не заметил, как сон сморил его. Хаотичные мысли о спасении заполнили его голову, и, уверенный, что обязательно избежит смертного приговора, Иван закрыл глаза. В эту ночь Ира не пришла к нему. По ее милости он оказался заперт в подвале, но интуиция подсказывала, что подставила парня не проводница, а та, в чье тело поселилась душа девушки.

— На выход! — рявкнул стражник, грозно глядя на еще до конца не проснувшегося программиста.

— Ага, сейчас, — промямлил он себе под нос, нехотя вставая и пряча недопитую банку энергетика в набедренный карман.

— Бог не любит ждать! — как догадался Ваня, это мужчина говорил о Владыке Двух Земель

Как только Дураков вышел из камеры, к нему со спины подошел еще один мужчина и заломил руки. Сделал он это вовсе не так, как было принято на родине программиста: одну руку завел снизу, а другую — с затылка. Ваня попробовал повернуться и вправо, и влево, но мышцы на все попытки отозвались болью. Надо быть без костей, чтобы вывернуться из кеметского варианта шибари[24].

— Давай, поторапливайся, — пихнул его между лопаток стражник.

Ивану ничего не оставалось, как идти куда его ведут.

Днем дворец словно преобразился. Массивные своды, показавшиеся безлунной ночью мрачными угнетающими, стали казаться намного выше, и на ярко-голубых лазуритовых потолках можно было рассмотреть красочных птиц. Выложенные из драгоценных камней по стенам бежали животные: кошки, шакалы, лошади, даже зайцы и… медведь с поднятыми передними лапами[25]. Эта мозаика улыбнула программиста и помогла снять напряженность, накопленную за ночь.

Дом фараона состоял из нескольких зданий, и между ними были выстроены крытые переходы, по столбам которых свисали если не плющи, то очень похожие растения. В каждом из коридоров имелось несколько массивных дверей.

Сначала парень пытался запомнить дорогу, по которой его вели, но очень быстро совсем перестал ориентироваться в череде комиксов на стенах. У него даже возникла мысль, что подчиненные фараона водили его кругами, чтобы запутать. Зачем, если все равно собирались убить и ждали только официальной санкции фараона? Или на всякий случай?

— Заходи, — объявил идущий впереди пленника охранник и отошел в сторону перед отделанной золотом высокой дверью.

Она была открыта, и за ней висела тяжелая красная материя, расшитая драгоценными камнями. Ивана притащили не иначе, как в тронный зал.

Чему быть, того не миновать, русский парень вздохнул и смело вошел внутрь. Перед ним раскрылось огромное помещение, чем-то отдаленно напоминающее станцию 'Арбатская' московского метро, только колонны раза в три уже, с бутонами лотосов под сводами. От одной колонны до другой тянулись золоченые рельефы с маленькими бутончиками. Ну и, естественно, электрических лампочек и платформ для поездов в тронном зале фараона тоже не имелось, а жаль. По длине всей комнаты была протянута ковровая дорожка шириной метров в пять. Не красная как принято в будущем, а желтая с синими узорами. Мягкая-мягкая, почувствовал Иван, ступив на древнее чудо, созданное местными ткачихами. Сначала он было испугался, что испортит ковер кроссовками. Программист робко шагнул и удостоверился, что произведению искусства от его резиновой подошвы ничего не делается. К счастью, песок из его оригинальной по здешним меркам обуви успел высыпаться во время блужданий по дворцу и отсидки в подвале.

В конце зала, метрах в десяти от входа в него, на тронах восседали фараон и его супруга, и туда предстояло идти мимо доброй полсотни приближенных персон: слуг, покорно склонивших головы, армии телохранителей, писца с большим папирусным свитком, женщины в роскошном платье и трех мужчин-чиновников.

У Ивана не осталось страха. За ночь пребывания в подвале он разработал примерный план действий и уверенно смотрел на невысокого лысого старичка, лицом напоминающего Хрущева, одетого в длинное белое платье. Рядом с этим человеком, гордо подняв голову стоял некто, вылитый Гоша Куценко после трех часов в солярии. А по правую руку от кеметской копии кинозвезды расположился высокий мужчина лет двадцати пяти, одетый как и все остальные стражники в красную юбку с белой каймой.

Эти три человека бросили не очень доброжелательные взгляды на пленника, и программист поспешил отвернуться. 'Эйе — один из них, интересно, кто! — мелькнула мысль в голове у Вани. Его взгляд упал на полноватого писца, сидевшего на коленях по правую руку от фараона. Рядом расположились три девочки лет десяти от роду и высокая кудрявая женщина неимоверной красоты, с виду лет сорока. Скорее всего, эти четверо были ближайшими родственниками правителя, иначе бы их не подпустили так близко к трону.

— На колени, презренный, — стражник, что привел Ивана в тронный зал, пихнул его в лопатки и пнул по голеням.

Не ожидая такого, программист свалился, удавившись лбом об пол. И тут ему на затылок опустилась грузная нога охранника:

— Целуй землю у ног нашего царя и бога, разум, здоровье, сила!

'Да пошел ты вместе со своим богом, знаешь куда? — чуть не сорвалось с языка у парня.

Озвучь Иван эту мысль, он тотчас бы оказался в немилости всех присутствующих. А пока он надеялся склонить на свою сторону правителя.

— Больно же! — прошипел программист, пытаясь поднять голову.

Теперь он видел перед собой только две пары ног — Владыки Двух Земель и его супруги. Когда стражник перестал удерживать Ваню за затылок, он медленно поднял голову и встретился взглядом с правителем.

— Развяжите, я не буйный, — простонал парень, умоляюще глядя на стражника.

Тот встретился глазами с фараоном, и когда владыка кивнул, снял веревку с затекших запястий программиста.

Фараон держал в руках два скипетра, цеп и крюк, атрибуты власти. Формальности.

Голову правителя венчала лишь тиара с двумя змеями поверх заплетенного в уйму косичек парика-карэ, закрывающего уши. Как и полагалось по правилам кеметского этикета, он нацепил и уродливую искусственную бороду. А глаза… лицо… под толстым слоем хны и прочей косметики разглядеть ничего, вообще, было невозможно. На человека словно маску надели. Густоте теней и подводок вокруг глаз, вообще, обзавидовался бы любой российский эмо.

Чем-то правитель, да, походил на картинки из учебника: надменный, на лице ни одной эмоции, смотрит словно в одну точку, и от него, как показалось Ване, исходит отталкивающая энергия, вселяющая страх во все живое, находящееся вокруг. Но в этом напыщенном образе присутствовали и черты, присущие обычному человеку, например, программист заметил, что фараон время от времени прикусывает нижнюю губу и теребит пальцами скипетры.

На каждой руке у Тутанхамона было по два широких браслета, по одному на запястьях и предплечьях. Блестящие золотые нашивки и тесьмы украшали и длинную полупрозрачную юбку на роскошном узорчатом поясе. К спинке трона была прислонена длинная, больше метра золотая палочка типа 'трость'. Ваня припомнил, как два дня назад видел, что у фараона туго перетянуто колено. Наверное, без трости он и ходить-то толком не может. Хотя сидя он выглядел весьма стройным и складным, и не подумаешь, что хромоногий. Оценив правителя с ног до головы, Иван перевел взгляд на его супругу.

Девушка была почти на голову ниже своего мужа, если встанет, то до груди Дуракову. А по лицу, вряд ли ее можно было назвать Первой Леди Кемета. Ее длинные черные волосы аккуратно уложены в хвост и завязаны широкой, вышитой опять же золотом, лентой, а уж прозрачное платье… 'Эх, был бы тут Кирилл, любитель китайского порнографического мультика 'Хентай', - подумал программист, — вот он бы оценил прикид этой девахи'. А Ивана немного смущала мода кеметских девушек носить все прозрачное и открывать грудь напоказ.

Жена фараона искоса посмотрела на гостя оценивающим взглядом и закрыла глаза, улыбнувшись уголками губ и покраснев.

— Итак, — изрек фараон, — это его вы поймали ночью во дворце?

Голос властный, уверенный, звонкий — анализировал Иван, пытаясь не обращать внимание на все еще не утихшую боль в затекших руках.

— Да, он что-то искал рядом с вашей комнатой, господин, — заявил стражник, стоящий за спиной у программиста. — Отсюда я могу сделать вывод, что он либо хотел вас убить, либо похитить, либо просто украсть драгоценности.

Итак, покушение по сто пятой, сто двадцать шестая, или, в лучшем случае, сто пятьдесят восьмая в крупных размерах, наверняка еще с корыстными мотивами, — рассуждал в мыслях программист, припоминая чаще всего встречающиеся в приговорах, заносимых в базу данных ОСЯ, номера. Он понимал, что ни за одно из этих намерений по головке не погладят и запросто могут лишить жизни.

— У моей супруги пропали серьги, подарок ее матери, — ответил на предположения охранника правитель. — Дорогая вещь тонкой работы амарнских мастеров. Вы обыскали его?

— Я ничего не крал, господин, — встрял в разговор Иван. — У меня нет при себе женских украшений.

И он вывернул все карманы, поставив перед собой банку энергетика и положив рядом сотовый телефон и пару фантиков от шоколадных конфет. Это все — развел руками программист.

— Значит, он успел их кому-то передать! — встрял человек в одежде охранника, стоявший рядом с похожим на Гошу Куценко мужчиной.

В его голосе чувствовались нотки презрения, а карие глаза смотрели на Ивана так жестоко, что парень понял — пропал.

— Кому? — пожал плечами стражник, сев на колени рядом с пленником. — Он был один. Кроме того, он только собирался совершить злодеяние. Посмотрите на его демонические вещи, господин!

Ваня предусмотрительно взял в одну руку банку, а в другую — мобильник, так как понимал, что стражник, не разбирающийся в технике будущего, может запросто сломать телефон. А он, программист свято надеялся, еще пригодится в двадцать первом веке.

— Видите, господин, как он боится отдать на свои вещи? — встрял Гоша Куценко, трясущейся рукой показывая в сторону пленника.

— Это, — Ваня показал всем телефон, — передатчик моего верховного бога Мега-фона, а это, — он глотнул немного жидкости из банки, чтобы доказать отсутствие яда, — волшебный эликсир под названием 'Окрылятор Красного Быка', благодаря которому можно долго не спать.

Услышав последние слова программиста, фараон повел бровью и не без интереса уставился на сине-красную жестянку в руках у пленника.

— Хороший эликсир, — сухо заметил Тутанхамон, — я бы многое отдал за рецепт этого зелья.

— Он тут на банке написан, — нашелся Иван, поняв, что на этой почве сможет войти в доверие к фараону и увести разговор от суда в другое русло. — Глюкуронолактон, таурин, инозитол, ксантановая камедь, сахарный колер, рибофлавин, кофеин, E331, E950, E951…

— Он читает заклинание! — схватившись за голову, крикнул старичок, похожий на Хрущева. — Забрать у него смесь! Связать и бросить на съедение шакалам!

Чего-то подобного Ваня и ожидал от придворных. Услышав уйму незнакомых слов, древние перепугались, и только фараон слушал их словно песню. И готов был делать это и дальше, если бы старик в длинном белом платье не вышел вперед с заявлением:

— Как мы видим, собравшиеся здесь почтенные господа, прошлой ночью в наш дворец проник чужеземец. Не обычный соглядатай, а чародей, владеющий тайной силой. Он может с помощью небольшого предмета, спрятанного в складках одежды, связаться со своим богом, он приготовил для нас страшное зелье и прочел над ним заклинание. Если мы тотчас же не уничтожим его, то…

— Постойте, господин Эйе, — прервал его фараон.

— Что, мой господин? — старик готов был пресмыкаться и целовать его ноги, но пока только повернулся и встал лицом к фараону.

Ваня довольно улыбнулся. Вот и познакомился он с персонажем девичьих сплетен. Действительно, человек упертый, непростой, но с другой стороны он заботится о безопасности во дворце, и всяческие странности воспринимает крайне подозрительно, надо отдать ему должное.

— Я не вижу опасности, исходящей от заморского чародея.

— Когда вы ее разглядите, мой господин, будет уже слишком поздно, — предупредил Эйе.

— Позвольте мне рассказать все, как было, — предложил Ваня. — Возможно, это позволит уладить все без кровопролития и жестоких судов.

— Думаете? — хитро сощурился Гоша Куценко, а его сосед кивнул в знак согласия.

Последнее слово оказалось за фараоном, а тот разрешил Ивану рассказать свою версию произошедшего. Эйе, с укоризной посмотрев на своего господина, встал справа от его трона и делал вид, что внимательно слушает чужестранца. Хотя программист по взгляду старика понимал: он уже давно вынес свой приговор и от него не отступится.

Оставалось одно — давить на фараона. Чем Ваня и занялся.

Он рассказал о том, что живет далеко на севере, за высокими горами Хеттской империи, великими реками и долинами, в городе Москве. Работает он практически на правителя, называемого в тех краях президентом. Тут же Иван поспешил заметить, что это человек беспристрастный и мудрый, и никогда не стал бы судить человека скоро и необдуманно, как предлагал Эйе. В ответ на эту ремарку советник недовольно фыркнул и добавил к обвинению еще один пунктик — 'Неуважение к жрецу храма Амона, советнику Его величества'.

Понятия организации или предприятия в древности отсутствовали, поэтому отдел странных явлений пришлось обозвать государевой службой, занимающейся контролем чародейства и магии.

— И что же привело тебя сюда, человек из России? — поинтересовался Тутанхамон.

Ваня покраснел. Хотя и на этот вопрос он ночью заготовил достойный ответ.

— Дело в том, что кто-то из ваших чародеев похитил Ка моей возлюбленной. И меня, как заинтересованного, отправили сюда, чтобы я нашел ее.

И дальше — плавный переход на дворец, когда программист рассказал о слежке за девицей, перелезшей стену и попытке ее схватить.

— Почему тогда мы не увидели женщину во дворце? — хмуро спросил стражник. — Когда мы вязали чужестранца, рядом никого не было!

— Она зачаровала вас, — тут же нашелся программист, — стерла все воспоминания о себе, и оставила вас и меня одних в коридоре. Не хотите — не верьте.

Во взглядах всех присутствующих читалось тотальное недоверие, и Ваня понял, что его россказни не помогут ему избежать смерти. Эти люди охотнее поверят убедительным доводам жреца, нежели его рассуждениям о чародейке, пленяющей взглядом.

— Да покарает тебя Амон за клевету! — подытожил Эйе, и встретил шквал аплодисментов.

'Помирать, так с музыкой', - вздохнул программист. Вот и закончилась его миссия, не оправдал он надежды богов, и, главное, не спас Иру. Но удача явилась совершенно неожиданно. В реплике фараона. Даже через его 'боевую' раскраску волнение скрыть оказалось невозможно.

— Я отпущу его! Он мне нужен живым!

— О, господин, боюсь, что боги не одобрят ваше решение! — попытался противиться воле фараона человек, похожий на Куценко.

— Военачальник Хоремхеб, я знаю, что делаю, — уверенности в голосе Тутанхамона было хоть отбавляй.

В зале стоял шум и гам, люди начали возмущаться по поводу того, что чародей уже успел околдовать их правителя, и что пришельца из-за гор нужно немедленно казнить, дабы прекратить начавшееся разрушение. Но фараон пригрозил им крюком, ехидно улыбнувшись. Супруга робко поглядывала на мужа и не решалась встрять. Ваня не сводил с нее глаз. Судя по всему, эта девушка тоже склонялась на его сторону, в отличие от остальных присутствующих. Один в поле не воин, но двое, а трое… имеющие куда большую власть, нежели все остальные, могут попытаться и победить.

— Тихо! — подняв руки вверх, крикнул Эйе.

Все мигом замолчали и уставились в его сторону.

— Я посоветовался с богами, — умиротворенно говорил старик, — и они сказали мне, что этот чужестранец — слуга Сета, наемник Апопа, и вообще, проклят!

Иван ухмыльнулся. Так он и поверил на слово, что этот толстяк за две минуты успел пообщаться с настоящими богами и услышать их волю. Ему вспоминались колдунья с янтарными глазами, доктор Асклифенко и его ассистент, рыжий мальчишка из Ясенево, — вот такими предстали перед программистом древние боги. А этот жрец, возомнивший себя гласом нетеру, сам придумывал желания высших и оглашал их перед народом. И все верили его словам.

— Ох, — Ваня нарушил паузу, зависшую после объявления жреца, — я что-то не совсем понимаю. Значит так, правитель — правит, писец — пишет, танцовщица — танцует, слуга — служит, шпион — шпионит, следуя этой логике, жрец должен жрать, а не…

Смешок в конце зала заставил гостя из будущего обернуться. Да, стражникам и слугам пришлась по душе его шутка. Только Эйе, казалось, сгорал от бешенства: его лицо налилось бардовым, кулаки сжались, и только пар из ушей не шел для полноты картины. Даже фараон положил скипетры на колени и прикрыл рот рукой, чтобы присутствующие не видели его улыбки.

— Так вот, — продолжил тем временем Ваня, — плохо вы жреца кормите, если он считает, будто может принимать решения вместо фараона, навязывать ему свое мнение и инсценировать при всех общение с богом. А это, между прочим, должно быть мистерией.

Писец старательно конспектировал показания чужестранца, изредка задумываясь над словами, для которых не находилось иероглифов, а потом резво продолжал запись. Кудрявая женщина, вежливо кивнув фараону, забрала девочек, и удалилась через дверь, расположенную за троном.

— Это неуважение к господину Эйе! — крикнул стражник, стоявший рядом с Хоремхебом.

— Господин Менпехтира[26], - укоризненно заявил фараон, — как ни крути, чужестранец прав, потому что решение остается за мной, воплощением Амона на земле, и бог в моем лице совершенно не согласен со своим жрецом.

Но Эйе оставался непреклонен:

— Вы, господин Тутанхамон, разум, здоровье, сила, доверяете какому-то чужестранцу, а не мне, воспитавшему вас и вырастившему из вас достойного человека? Неужели вы не видите, что этот иноземец с севера подослан к нам во дворец? Да не будет вашей душе покоя на камышовых полях, если вы помилуете этого варвара! Ему… Ему… быть вкусным блюдом Амта! И как вы на троне смеете сидеть в такой позе… словно… ленивый феллах, забывший боль порки.

Фараон, действительно, сидел нога на ногу и нахально глядел в сторону своих приближенных, всем видом показывая, что ни один из них не указ для него. Ни начальник стражи Менпехтира не вправе навязывать ему свое мнение, ни генерал Хоремхеб, прибывший в Уасет на несколько дней, чтобы доложить правителю лично о делах на хеттской границе, ни, тем более, престарелый жрец, который в последнее время недвусмысленно давал понять знати, что правит страной он, а не молодой фараон.

— Кстати, ваше регентство закончилось, когда мы переехали в этот город, — хитро глядя на жреца, заявил Тутанхамон.

— Но я же ваш советник, припомните, пожалуйста, все мои рекомендации пошли на пользу!

— Вам, — ляпнул Иван, и, похоже, угадал, потому что Эйе, стиснув зубы, подошел к нему, заслоняя весь обзор.

— Не удивительно, что человек, работающий на государя, столь проницателен, — прошипел старик, — но мой тебе совет на оставшуюся жизнь — болтай поменьше. Правда, жить тебе осталось недолго!

И жрец вернулся на свое место, по правую руку от Владыки Двух Земель.

— Значит, я прав, господин, — мило улыбнулся программист, решив, наконец, пойти ва-банк и надавить на фараона, чтобы тот отпустил его подобру-поздорову, — получается, почтенный Эйе стал советником Тутанхамона для того, чтобы руками юноши править этой страной. Он забыл об одном — мальчики взрослеют и умнеют. Вам, уважаемый жрец, почему-то не удалось вырастить из своего господина покорного слугу. Вы остались его подчиненным. А так как господин жив и здоров, то я вверяю свою жизнь и дальнейшую судьбу ему!

Писец бросил палочку и захлопал в ладоши, а потом крикнул нечто вроде русского 'Ура! — так ему понравилась речь чужестранца. Слуги быстро подхватили инициативу писаря. Довольный фараон, улыбаясь, сидел на троне и не сводил благодарного взгляда с Ивана. И только три человека, насупившись, не поддерживали общего веселья: Эйе, Хоремхеб и начальник стражи.

Подняв руку, фараон потребовал тишины:

— На этот раз я дарую тебе свободу, чужестранец, — заявил он, — но если я узнаю о недобрых намерениях против моей семьи, богов или Кемета, я прикажу казнить тебя без суда и следствия!

Эйе довольно улыбнулся. Все-таки фараон дал ему шанс подставить этого дерзкого человека, и он им обязательно воспользуется.

— Рад стараться, Тутанхамон Эхнатонович! — заправским голосом протараторил Иван, а потом робко глянул на затаившихся троих помощников правителя.

В каких уголках своей памяти он откопал сведения об отце фараона, наверное, и Маша не поняла бы. Ведь она не успела ему рассказать о родственных связях восемнадцатой династии. Всех троих заместителей Его величества перекосило, как только они услышали модификацию слова 'Эхнатон'.

— Что ты за обращение выдумал, отродье Апопа? — разгневался Хоремхеб.

Иван пожал плечами:

— Странные вы, ребята, у нас в России, самое уважительное обращение к человеку — по батюшке. К начальству — тем более! А вы…

— Не поминать еретика ни единым словом! — вскипел Менпехтира. — Батюшка фараона — сам Амон, невежда чужестранная.

Гость вытаращил глаза от удивления:

— Взрослые мужики, а до сих пор не знают, откуда дети берутся! Амон породил, аист принес и в капусту сбросил, хе-хе-хе! А мама нашла и удивилась!

Советник, генерал и стражник покраснели от злости, в то время как фараон с женой от души рассмеялись, забыв обо всех правилах местного этикета. Заливались от смеха и слуги в конце зала. Тронуть Ивана ни Эйе, ни Менпехтира, ни Хоремхеб без приказа фараона не могли, поэтому они злились пуще прежнего и выглядели от этого еще смешнее. Так что, и программист, царская чета и ближайшее окружение Его величества смеялись уже не над шуткой про детей, а над ними.

— Милый, — обратилась к нему супруга, вдоволь насмеявшись, — я хочу, чтобы этот веселый человек был моим личным певцом и шутом.

Тутанхамон окинул оценивающим взглядом Ивана и вежливо объяснил:

— Не думаю, любимая сестра, что это хорошая идея. Судя по одеждам и обуви, да по взгляду этого чужестранца, он благородных кровей и не может быть личной вещью Владычицы Двух Земель. Если правитель России проведает, что мы держим их посла за шута, нас ждет война. К тому же, судя по рассказам этого человека, нам с ним по пути. И я бы хотел назначить его на другую работу.

Иван закрыл рот рукой, чтоб не рассмеяться, когда представил, как Путин звонит Тутанхамону по горячей линии и гневается на фараона за то, что тот определил белорусского подданного без российского гражданства в личные вещи своей жене. Хорошая бы карикатура для журнала 'Крокодил' получилась.

Если бы люди могли закипать и взрываться, то после этой фразы у Эйе бы пар из лысины пошел, словно от запала.

— Я бы хотел обсудить кое-что наедине с чужестранцем в комнате для приватных бесед, — Тутанхамон махнул в сторону двери, находящейся у него за троном, и поднялся.

Прихрамывая, он добрался до нее и отворил.

— Дети вырастают очень быстро, но в чем-то они навсегда остаются детьми, — пробормотал Эйе, отойдя за руку с Хоремхебом подальше к колонне, когда фараон, прихрамывая, скрылся за дверью вместе с Иваном. — Мне кажется, что господин Тутанхамон попался в умело расставленную ловушку.

Ира бросила на поверхность кровати две серьги-кольца, с которых свисали самоцветы всех цветов радуги, и неморгающим взглядом уставилась на крылатую подружку.

— Что-то я не понимаю твоей логики, царица, — обиженно выговаривала девушка, — просишь украсть одно, забираешь совсем другое, а заодно еще сдаешь страже моего любимого!

На лице у женщины-птицы не читалось ни одной эмоции. Она ходила взад-вперед по саркофагу и единственное, что от нее можно было услышать, касалось исключительно пропажи осла.

— Ну что ты заладила, а? — возмущалась Ира, с любопытством разглядывая тонкую работу мастера и примеряя серьги перед зеркалом.

— Он наш спаситель и покровитель, — причитала Ба, всхлипывая. — Что ж мы без него?

— А что, если с ним? — парировала проводница, надев-таки одну из сережек и развернувшись к зеркалу в профиль, чтобы разглядеть всю прелесть украшения. — Его за собой во дворец не утащишь, факт! Просто транспорт. Причем, болтливый.

— Ты, наверное, забыла, что он воскресил это тело, дорогая моя.

— Ах да, — развела руками Ира, забыв о второй серьге, и взяв на руки крылатую Ба, — если бы не этот осел, мне бы Ваня сделал предложение, и сейчас мы бы вкушали с ним и моими родителями картошку в 'Бульбяной', вместо того, чтобы воскрешать твою Смехандру.

— Сменх…. - если бы проводница не заткнула рот разъярившейся птице, та в очередной раз бы исправила это непроизносимое имя.

Да и при чем тут имя, если Ира всеми фибрами души чувствовала, что ее вовлекли в очень нехорошую авантюру, пользовались ее памятью и разумом для того, чтобы решить свои проблемы. Только придумать, как насолить ослу и этой крылатой психопатке, девушка не могла. Разум возвращался в тело только внутри гробницы, изредка, закрыв глаза, она пыталась пробраться в сон любимого и рассказать ему обо всем, но то ли крылатая, то ли ослобог не давали ей закончить донос.

Ба считала, что Ваня должен умереть, и она подставила его при первом же удобном случае. Иначе Ира трактовать похищение сережек не могла. В глубине души она молилась, чтобы ее любимый смог выбраться из подстроенной ловушки. Но сколько бы она ни пыталась достучаться до Дуракова, у нее не получалось.

Вторая душа древней правительницы открыла и другой мотив кражи:

— Мы проведем эксперимент! Знаешь, что такое предметная магия?

— Ну, что-то типа кукол Вуду, — припоминала проводница.

— Именно, восковые куклы, — заговорщически прошептала Ба, — только не Вуду, их зовут так же, как и людей, которых они олицетворяют.

Для того чтобы подействовать на человека через куклу, по версии крылатой нужно было иметь его личную вещь. Если воткнуть в куклу, рядом с которой лежит вещь человека, носящего ее имя, иголку, то человек спустя некоторое время почувствует боль в том месте своего тела, в котором колдун проткнул куклу.

— Но это жестоко! — воспротивилась Ира. — Ты хочешь причинить боль царице?

— Нууу, — протянула Ба, — думаю, пара уколов не пойдет на вред Анхесенпаамон. Помучается мигренью часок-другой или боль за грудиной ей устроим. Нет… Пожалуй, небольшое отравление. Или палец уколет.

— Тогда не поняла суть эксперимента, — не сдавалась проводница, пытаясь отговорить свою вторую душу от злокаверзных действий.

— Глупая! — провела по лбу Иры птица. — О нездоровье жены фараона быстро разойдется молва. Или вот! Если она беременна, устроим ей выкидыш. Лишние наследники нам не нужны.

— Будь ты человеком, по тебе бы давно плакали тюрьмы. Открой тайну, откуда у тебя столько ненависти к царской чете?

Ба предпочла не рассказывать и отделаться одной фразой, мол, именно эти люди убили ее, и этого достаточно, чтобы подстроить им мелкие неприятности.

— Нифига себе, мелкие! — возмутилась Ира.

— А крупные, — злобно ухмыльнувшись, продолжила Ба, — будут, когда мы на куклу выльем кровь девственницы, а потом воткнем иглу в сердце. — Ее глаза яростно сверкнули. — Это моментальная смерть владельца вещи. И такой чести я удостою моего любимого братца! Будет знать, как хватать меня за руки!

— Ладно, — согласилась Ира с коварными планами, с психами вроде этой Ба лучше не спорить, если жизнь дорога, — только лепи своих телепузиков без моего участия и цацки собирай тоже сама, а на мою кровь и не надейся, все равно для ритуала не подойдет.

— Найти девку не составит труда, а теперь давай устроим сестренке после обеда небольшую мигрень, а?

Идейный вдохновитель, осел, вернулся только ближе к вечеру. Измученный, но готовый идти дальше по тернистому пути, и был приятно удивлен сидящей на крышке большого инкрустированного золотом ларца уродливой куколкой, на груди которой русскими буквами было выцарапано имя царицы. Рядом с ней валялись серьги, а из головы торчала длинная игла.

— Вы же хотели убить фараона?! — возмутился бог.

— Решили потренироваться на кроликах, — недовольно фыркнула Ира и вытащила из куклы иглу.

Отчаяние объяло Машу. Она глубоко дышала, стоя на пороге дома, и понимала, что произошло непоправимое. Ваня пропал. Девушка бы так не беспокоилась, скажи брат, что отправился на работу или еще по каким делам. Совесть грызла изнутри за другое: просил же Ваня подождать его у дворцовой стены, если он не вернется, проследить за незнакомкой. А в итоге она всю ночь веселилась с Небом, уснула на его плече, и совсем забыла о вверенном задании. И теперь брат в беде, если, вообще, жив.

Последнее удручало сильнее всего. Если жив. А если девица убила его сразу, как заметила слежку? Такая нелепая смерть. Слезы наворачивались на глаза девушки. Она готова была проклясть Неба за его навязчивость и общительность, этот дурацкий Древний Египет, на который она сама напросилась посмотреть краем глаза, хотя Ваня и не верил в возможность перехода во времени, на все вокруг, потому что оно напоминало ей о произошедшем.

Теперь Ира в теле другой девушки совершит то, что задумывала, если еще не успела. И получится, что Ваня с Машей не оправдают надежды богов, отправивших их в это опасное приключение.

Не бывать этому! Девушка сжала кулаки! Она во что бы то ни стало найдет убийцу брата и вернет ее душу в двадцать первый век. Одно останавливало, Маша совершенно не представляла, откуда начинать поиски.

Первой, пришедшей ей в голову идеей, было отправиться во дворец к фараону. Но она сразу же отмела ее. Глупо. Достаточно было представить перекошенное от презрения надменное лицо Тутанхамона, землю у ног которого целует девушка. Почему-то московской студентке показалось, что виденный ей пару дней назад на колеснице доброжелательный правитель, и слушать не захочет ее доводы о странной незнакомке и о брате, пришедшем в этот город, чтобы поймать ее. Властители обычно далеки от народа, не идут на контакт. Значит, надо действовать самостоятельно: проникнуть во дворец под личиной прислуги и все разузнать.

Маша улыбнулась сама себе. Немного артистизма, и дело в шляпе! Осталась самая малость — найти платье. И это не оказалось проблемой! Девушка припомнила, как благоговейно рассматривала сторублевую купюру женщина из увеселительного заведения. Священный папирус, изображающий парящую в небе колесницу и величественный дом с высокими колоннами, вызвал у жительницы Уасета трепетный восторг. Значит, если вооружиться содержимым кошелька, то его можно обменять на достойные вещи. Например, орла с рублевых монет запросто выдать за верховного бога, а Победоносца, сражающего змея, обозвать Ра, уничтожающим Апопа. Взвесив в руке всю найденную мелочь, которой в Москве с трудом бы хватило на билет в маршрутном такси, девушка отправилась на рынок.

Такого дешевого шоппинга Маша себе и не представляла: модное в Уасете платье с разрезом до колена, сшитое из очень качественного льна и выкрашенное в желтый, обошлось ей в пять рублей и двадцать копеек. Московские гламурные девицы, живущие от одной распродажи до другой, обзавидовались бы студентке, ставшей обладательницей весьма откровенного по меркам двадцать первого века наряда. Чтобы прикрыть оголенную грудь, Маше пришлось выложить два рубля ткачихе Нехтнефрет за полупрозрачную накидку, отделанную дорогими тесьмами. Еще десятку стоили сандалии, по качеству не уступающие обуви Неба, и за фотографию Красноярской плотины девушка приобрела последнее дополнение к образу — парик с тысячей косичек.

Конвертируемые рубли торговцы брали с великой охотой и обещали оставить дома как ценнейшее сокровище. Маша выразительно улыбалась и шла прочь. Обман? Мошенничество? Ни капли! Мелкие рисунки на монетах настолько поражали ткачих и швей, что они готовы были отдать все, что у них было за копеечную монету.

— Блондинка думала, и волосы темнели, — процитировала девушка, закрепляя парик на голове.

Теперь ее совсем стало не отличить от не самой бедной жительницы Уасета. Кареглазая брюнетка в дорогом желтом платье старалась держать спину ровно, чтобы полупрозрачная накидка предательски не обнажала грудь. Маскировку можно считать оконченной, оставалось найти способ проникнуть во дворец.

Завязав оставшуюся мелочь в носовой платок и прикрепив его к поясу, девушка вышла на улицу. Четкого плана действий у нее не сложилось. В голове витала мысль брата о логике. Надо думать, как лучше поступить.

Во дворец вряд ли пропустят незнакомую служанку, несмотря на то, что прислуги у фараона тысячи лиц. Назовись Маша кухаркой, ее тайну раскроет главный повар. Скажи девушка, что она убирает царские покои, фараон тут же прикажет бросить самозванку на съедение крокодилам. Чем еще может заниматься девушка во дворце — если вспомнить одну из вчерашних подружек Вани — быть ткачихой. Хорошее занятие, если иметь при себе рулон льна. Хотя, нет, достаточно подруги-служанки, которая могла бы в случае чего прикрыть, наврать. Жаль, что такой знакомой у Маши не было: три воздыхательницы Ивана на эту роль никак не подходили. Одна изгнана, а две другие не служили во дворце. Хотя… каждая из них жизнь бы отдала за спасение Вани. Оставался верный слуга владыки Неб. Парень, судя по его скрытности, занимает во дворце весьма важную должность и вряд ли ему требуется помощница, которая вместо работы начнет совать нос во все открытые двери. К тому же ему Ваня не очень понравился.

Надежды таяли одна за другой. Купленный за двадцать с небольшим рублей костюм и потраченное на маскировку время обещали быть напрасными, если бы, проходя мимо 'Веселой Коши', девушка не остановилась. Мысль пришла внезапно. Может, конечно, в Уасете так и не принято, но в Москве многие обеспеченные люди обсуждали последние события, сидя за чашкой кофе.

Несмотря на то, что кофейных деревьев в Кемете не росло, а попробовать набраться сплетен стоило. Судя по тому, что ночью рассказывал об этой забегаловке Неб, она считалась чуть ли не самой лучшей в столице. А это значило, что обеспеченные болтуны могли прийти за пивом именно сюда.

'А что, если они захотят обсудить появление в коридорах дворца Ваниного тела дома? — подумалось девушке. Нет, вряд ли. Можно еще предположить, что кто-то захочет распустить сплетню о хетте, пробравшемся ночью во дворец и убитом бдительной охраной.

— Пива, пожалуйста, — Маша положила перед толстушкой хозяйкой десятикопеечную монету.

— Что это? — женщина взяла двумя пальцами миниатюрную монетку.

— Плата за пиво. Ручная работа.

— Эх, чудаков развелось, — буркнула под нос женщина, пряча в складки крошечную денежку, — последнее время мне одну невидаль дарят. Вот давеча дева одна хеттская расплатилась ритуальным папирусом.

Студентка хмыкнула. Да, не узнала ее толстушка. И к лучшему. Главное, что пива принесла, и теперь Маша не просиживала ее стулья от скуки, а делала вид, что пришла в заведение отведать хмельного напитка.

Посетители днем были сонными и скучными. Многие прятались под крышей веселого дома от солнца и просили хозяйку налить им чего-нибудь похолоднее. Льда, ясное дело, на такой жаре не могло появиться в эпоху отсутствия холодильников и электричества, поэтому самым холодным было пиво, принесенное из подвалов.

— О! Хозяюшка! — поприветствовал толстушку высокий человек лет тридцати, и тут же направился к женщине, разливающей напитки из бочки. — Чем порадуете?

У него за спиной, переминаясь с ноги на ногу, стоял загорелый мужчина, лицом напомнивший Маше одного российского киноактера, без которого, как говаривали в Интернете, ни один шедевр не обходится. Парочка бы не особо и заинтересовала девушку, если бы они не уселись за соседний с ней столик и не начали перешептываться.

— Менпехтира, — шепелявя, говорил киноактер, — почему бы нам не обсудить все у меня дома? Тут столько ушей.

— И замечательно, это мне как раз надо! — улыбнулся собеседник и глотнул принесенного ему заботливой хозяюшкой пива.

— Опять сплетни? Боги не обрадуются.

— Полно, господин военачальник, — он громко стукнул деревянной чаркой по столу, — мы ведь хотим от него избавиться!

Военачальник! Маша чуть не подпрыгнула на месте. Хоремхеб! Это же тот самый человек, который взошел на престол Кемета спустя лет пять после теперешних событий. Да, чутье девушку не обмануло, великие мира сего любили посещать 'Веселую Кошь'. Девушка навострила уши. Этот разговор мог быть ей очень полезен.

— Ты имеешь в виду этого хеттского шпиона? — хитро сощурившись, словно кот, подманивающий добычу, поинтересовался тот, в котором Маша нашла похожесть на кинозвезду. — Я его в два счета раздавлю. Он и пальцем шевельнуть не успеет!

Военачальник. Хеттский шпион. Хетты, если верить Небу, в большинстве своем блондины. Растопчу. Уничтожу. Сидя спиной к этим двоим, девушка пыталась собрать их реплики воедино и решить, жив ли ее брат, и его ли, вообще, обсуждают.

— Да, чародей в черном. Смелый и нахальный человек. Будь он кеметцем, я бы сам с удовольствием подыскал для него должность в охране. Но доверять чужестранцу с хеттской физиономией!..

— Может только наш господин, — скептически заметил Хоремхеб. — Он не понимает, что продает страну!

— После нашего разговора в этом заведении народ просто возненавидит светловолосых, вам это надо? — стараясь говорить так, чтобы никто не слышал, изложил свои мысли Менпехтира.

— Хеттам не место ни в Уасете, ни в нашей стране. Но я не знаю, как объяснить это нашему господину. Кстати, ты слышал, будто Тутанхамон подумывал просить у Суппилулиумы одну из дочерей себе в наложницы?

— Бред пьяной Сехмет, — рассмеялся в ответ на сплетни Хоремхеба собеседник и, сняв белый платок, утер им пот с лица.

— Отчего же, — пожал плечами генерал, — ты начальник охраны, редко бываешь во дворце, а я нашего правителя знаю намного лучше. Неравнодушен он к златовласым хеттским красавицам.

— Но не к красавчикам же, — ухмыльнулся Менпехтира.

Маша чуть не подавилась пивом от услышанного. Еще не хватало, чтобы ее брата два военных начали сводить с фараоном. В ее время подобными забавами с придумыванием невозможных абсурдных пар увлекались, скорее, школьницы, а не солидные мужчины.

Она не видела, как покраснел, услышав этот комментарий собеседника Хоремхеб. Но он поспешил закончить разговор:

— Ладно, хватит. Но Эйе прав, надо хетта уничтожить, и как можно скорее!

Он отодвинул стул, резко поднялся и пошел прочь.

— Если хочешь что-нибудь еще, поговорим дома.

Менпехтира кивнул, а когда военачальник вышел из заведения, он поставил чарку в сторону и решительно направился следом.

Сердце в Машиной груди бешено колотилось. Хетт в черном. Чародей со странными вещами. Нет! Кеметцы живут не в замкнутом пространстве, они прекрасно знают, что могут иметь при себе хетты. А это значило, что эти двое говорили о Ване. Так как они планировали его уничтожить, значило, что он жив! И это самое главное! Оставалось только дождаться его возвращения домой. Одно смущало девушку: она не проследила за таинственной незнакомкой по просьбе брата.

Она вышла на улицу. Да маскировка не оказалась напрасной. Вряд ли бы военачальник и его собеседник стали бы говорить об истреблении чужестранцев, увидь они блондинку за соседним столом. А если бы и осмелились, то не исключено, что Маша бы попала под раздачу и сейчас бы не стояла на улице, раздумывая, чем дальше заняться, а довольствовалась бы компанией двух подозрительных мужчин, видевших в каждом хетте врага кеметского народа.

Мимо нее два парня в пыльных одеждах проволокли за упряжку упирающегося рыжего осла. Ребята грязно ругались и тащили животное изо всех сил. Один даже подпинывал осла сзади и кричал, чтобы тот быстрее переставлял копыта.

Животное показалось Маше до боли знакомым. Не тот ли это осел, на котором приехала Ира к дворцовой стене? Скорее всего тот, если, конечно в Кемете рыжая порода не считалась делом обыкновенным.

— Давай, шевели задницей, Сетова зверюга! — ругался подпинывающий.

— Зря мы его это… — вздыхал тянущий за упряжку.

— Ты что, не видишь, что он редкой породы! Мы его продадим в чужих землях…

— Ну-ну, — скептически скривился молодой человек, не выпуская из рук упряжи осла, — ты его до дома дотащить не можешь, а уже размечтался.

Воры, не иначе, догадалась девушка. Неб, если не врет, жил один. А это означало, что парни попросту украли животное с привязи.

— Позвольте, я его у вас куплю, — лукаво подмигнув, к парням подошла Маша и развернула платок с мелочью. — Заморские монеты ручной работы, божества северной страны, вы только посмотрите…

Она перебирала одну монету за другой, показывая, насколько диковинна каждая из них. Удивленные молодые люди об осле и думать забыли, и жадно перебирали российскую мелочь. Двуглавый орел, мужчина, убивающий змея, витиеватые цветочки, а для полноты восторга девушка достала десятирублевую монету с гербом Челябинска — верблюдом на фоне крепостной стены.

— Все за необычного ос…

Воришка оглянулся и остался стоять как вкопанный. Осла и след простыл, будто тот, почувствовав свободу, просто вырвался и был таков. Молодые люди испепеляющее смотрели друг на друга, потом перекинули свою ярость на девушку, готовые высказать ей все, что о ней думают.

— Будем считать, что осел сбежал от меня, — улыбнулась она, протягивая десятирублевую монету.

Москва, июнь 2007 года

Кирилл стоял напротив двери в свою комнату и чесал в затылке. Ключ, а точнее, то, что от него осталось, парень спрятал в карман мятых брюк, так что наружу торчали только ноги резиновой анимешной девочки-брелка. Вот незадача: стоит отлучиться за пивом, как приходит сосед и запирается так, что в скважине пропадают ключи.

Юля сидела в холле на подоконнике и нервно выкуривала одну сигарету за другой. Глаза ее покраснели от слез, а на щеках ясно вырисовывались кривые дорожки от потекшей туши. Кому, как не ей, было ясно, из-за чего произошли все эти неприятности. Но найти достойный выход из сложившейся ситуации у нее не получалось.

На многочисленные стуки и вопли: 'Иван, открывай, подлый трус! и тому подобное отозвалась только Алевтина Игнатьевна.

Одно слово 'комендантша' говорило само за себя. Перед студентом предстала до боли знакомая за пять лет особа шкафообразных размеров, волосы с шестимесячной завивкой покрашены дешевой хной, любимая одежда — заношенный спортивный костюм 'Адидюс', купленный на Измайловском, Петровско-Разумовском, Черкизовском, Каширском (нужное подчеркнуть) рынке. Таких комендантш можно запросто описать фразой Карлсона — в меру упитанная женщина в полном расцвете сил, жаль, что без пропеллера. У нее и лексикон был весьма ограниченный и по лаконичности мог соревноваться с запасом слов Эллочки Людоедки.

— Что шумим? — первая контрольная фраза.

— Дверь открыть не могу, ключ сломал, а сосед, наверное, заснул или ушел куда. Вон, девушка плачет, отошла в чайник воды набрать, возвращается, а… избушка на клюшке, — тараторил студент.

Шаулина поддакнула, а потом опять затянулась. Можно, конечно, позвонить отцу, он соберет отряд быстрого реагирования, оборотням ничего не составит снести железную дверь с петель. Только пропавший в скважине ключ не давал покоя: в комнате творились не совсем обычные процессы и, могло статься, ее открытие в данном случае обернулось бы катастрофой. Да и набирать ни номер отца, ни его помощницы Марго девушка из принципа не хотела. Нечего вовлекать отдел в их с Ваней выяснение отношений, пусть даже на магическом уровне.

Тем временем комендантша порылась в кармане и в связке нашла ключи от комнаты.

— Вы сами попробуйте, Алевтина Игнатьевна, — предложил студент, которому шестое чувство подсказывало, что и этот ключ будет перерезан под самый корешок.

Просто если бы Кирилл сам взял ключ у комендантши и сломал его, то она бы взвыла по шаблону: 'Пить меньше надо! а потом бы развопилась: 'Выселю! А последнего никому из студентов не хотелось.

Пока Кирилл думал о совсем не радужных перспективах переезда, Алевтина Игнатьевна 'зависла' у двери с перепиленным ключом. Именно, что 'зависла', потому что фразы из дежурного сборника афоризмов для студентов на такой поворот событий у нее не нашлось.

— Жесть! У вас тоже…? — нарушил тишину Кирилл.

— Что за пьяные шутки вы тут со мной выделываете? — сгенерировала, наконец, Алевтина Игнатьевна.

— Я трезв как стёклышко, — пожал плечами долговязый студент и дыхнул в сторону комендантши.

Юля повторила его действия, и комендантша, проклиная всех курильщиков на свете, отвернулась. На крик о пьяных шутках из соседних комнат высунулась пара физиономий, но, не увидев ничего занятного, все они исчезли обратно по углам, готовиться к экзаменам.

Алевтина надула и без того полные губы:

— Дверь у вас куда открывается?

— Внутрь, — от безнадеги вздохнул Кирилл.

Комендантша потёрла руки, разбежалась и со всей силы налегла. Но вдруг случилось нечто невероятное: ее тело спружинило словно желейная масса и отлетело к противоположной стороне на хлипкую деревянную дверь, установленную чуть ли не во времена перестройки. Кирилл удивленно проследил за траекторией полета комендантши. Она не поддавалась никаким известным законам физики, а поведение двери в их комнату противоречило всем ведомым человечеству законам упругости.

Естественно, от массы несостоявшейся сумоистки Игнатьевны дверь в комнате напротив слетела с петель и, вместе со вцепившейся в нее женщиной, ввалилась в комнату.

— Чё ботать мешаете? — поднялась из-за стола невысокая девочка с короткими русыми косичками и в огромных очках диоптрий, этак, на семь.

При виде комендантши, лежавшей на слетевшей с петель двери, её тон изменился:

— Алевтина Игнатьевна, вы не ушиблись?

Охая и ухая, комендантша поднялась.

— Хорошо, хоть тебя, доченька, не ушибла! А дверь я вам новую, за счет вот этих пьяниц, завтра же закажу.

— Ксюш, ты уж прости, — высунулся в дверной проем Кирилл, — Игнатьевна ко мне ломилась, это ее срикошетило так. Жестко, да?

Студентка-ботаничка мило посмотрела на него, закрыв нос и рот тетрадкой с надписью 'Сопро-муть', словно веером. Несомненно, она улыбнулась, только не хотела показывать эмоций комендантше. Отличница она, правильная во всем девочка, второкурсница с 'Систем управления', неужели она станет глумиться над комендантом? Хорошим девочкам подобное по статусу не положено. Игнатьевна относилась к таким, как Ксюша, с непомерным уважением. Поэтому она посчитала нужным быстро ретироваться в свой кабинет, пригрозив Кириллу вызвать охрану, если он тут же не прекратит издеваться над 'старыми больными женщинами' (это она про себя).

— Что там у вас? — тихо спросила Ксюша, отложив тетрадку.

— Магия какая-то, — шепнул парень себе под нос. — Жесть! Ключи в двери исчезают! Даже наша штатная ведьма Юлька ничего сделать не может.

А уж о приворотной магии, которую Шаулина начиная с третьего курса использовала по отношению к очаровавшему ее одногруппнику знали все в общаге. Даже иногда рисовали анимешные комиксы. Чтобы главные персонажи не узнали себя — заменили их другими типажами. А главным редактором занятной манги считался лучший друг и сосед Ивана по комнате, Кирилл Илларионов.

Какое-то время магия даже действовала, и Дураков отвечал дочери начальника взаимностью. Но большое чистое чувство никакой магией не удержишь. Поэтому, повстречав проводницу, пленившую ее сердце, молодой программист быстро охладел к Шаулиной. Кто-то поговаривал, будто парень ездил в Самару к бабушке, и та подарила ему оберег от любовной магии. Но эта сплетня стала всего лишь поводом для рисования очередной главы манги.

А ведь дыма без огня не бывает! О магии Шаулиной ходили слухи. И ни один из них не возник безосновательно. Юля, действительно, обладала необычной силой, хорошо помогающей ей в учебе. Она могла читать закрытую книгу, положив на нее руку, и передавать мысли в сознание другого человека. Этим ее колдовские способности и ограничивались.

Ее дар возник случайно. Когда Юле было десять лет, они с мамой возвращались с дачи, и попали в аварию. Мама погибла, а девочка, пролежав без сознания целую неделю, выздоровела. Она ходила по разным снам, путешествовала по незнакомым мирам, а однажды встретила мага-ровесника. Ему было лет десять, может, чуть больше, Юля запомнить его не успела и не поняла, мальчик то был или девочка. Невысокое, очень похожее на нее существо в длинной белой рубахе и с такими же лохматыми короткими волосами сказало ей шепотом: 'Я помогу тебе, а ты как-нибудь спасешь меня, договорились? Девочка кивнула и… проснулась.

Это воспоминание запечатлелось в памяти Юли как давнишний сон. В общих чертах. Она не могла откопать в глубине сознания ни одного конкретного образа. А спустя три месяца после чудесного исцеления и обретения силы папа отвез девочку на юг отдохнуть и поправить здоровье. Когда Юля пыталась вернуться в воспоминаниях к тем жарким летним дням, перед ней всплывали красочные горные и морские пейзажи, узкая полоса железной дороги, разделяющая сушу и море и… почему-то в череде сочинских пейзажей вдруг вспоминался водопад из Анталии. Наверняка, он ей просто надоел, ведь девушка фотографировалась на его фоне каждый раз, когда летом отдыхала на турецком побережье. А после сочинских каникул жизнь потекла своим чередом, и Юля привыкла к обретенной магии.

Нахлынувшие вдруг воспоминания словно окатили девушку из кадки с кипятком. Пока Кирилл увлеченно рассказывал соседке обо всем, что творилось с ключами в его двери, Шаулина, словно старый пыльный фотоальбом листала страницы своей памяти. И воспоминания, услышав шелест этих страниц вдруг пробудились, по ним пронесся теплый ветерок. И картинки из прошлого начали потихоньку оживать. За деревьями в лесах прятались стройные кони, по морю мчался белоснежный катер, название которого 'Посейдон', почему-то было отчетливо видно даже с берега. На многолюдной платформе в маленьком южном городке с грузином торговалась черноволосая девчушка лет двенадцати в красной футболке и синих шортах. По горному серпантину мчался без оглядки большой рыжий осел. У входа в давно заброшенный дом стоял светловолосый мальчишка лет десяти.

Его лицо почему-то показалось Юле до боли знакомым. Нет, все это игры воображения, зажмурившись, она помотала головой. Ване нет места в ее детских воспоминаниях. Он не мог тринадцать лет назад оказаться там, на побережье. Это кто-то вторгся в ее память и подменил образы.

— Милый мой, Ванятка, — рыдала девушка, прикладывая руки к обивке общежитской двери.

Она всегда видела, что творилось внутри, поэтому иногда отец брал ее на опасные задания, и Юля сканировала, прикладывая руки к двери, нехорошие квартиры. Она видела все: и мебель, и личные вещи, и обитателей. Но стоило Юле положить руки на дверь в комнату Ивана, перед ее сознанием встала тьма. Девушка словно очутилась в бесконечном темном коридоре, в конце которого брезжит лучик света. К ней навстречу шел кто-то, скорее всего женщина. Свет пожирал очертания ее фигуры, и Юля не могла рассмотреть не то, что лица, но и силуэта.

— Хочешь спасти его, отдай долг! — прерывисто сказала фигура и растворилась в воздухе.

Кому? Когда? Какой долг? Неужели мальчишке из сна? Выдуманному образу? Ни один из этих вопросов девушка задать не успела. Она, стоя спиной к двери, широко открыла глаза, и, сползя на пол, разрыдалась в голос.

Илларионов уже успел проводить Ксюшу к соседкам, чтобы та готовилась к предстоящему экзамену, а не пробовала применить на практике методы, прочитанные к фантастических рассказах. Курево закончилось, слезы все выплаканы, поэтому Шаулиной ничего не осталось, кроме как сказать хриплым голосом:

— Слушай, Иллариончик, я тебе все-все расскажу. Просто выслушай и помоги.

— Ну… ладно, — пожал плечами Кирилл.

— Только это смертельно опасно, — предупредила девушка, — ты мне должен поклясться, что сохранишь все в тайне. А я обещаю никому не говорить, что рассказала тебе.

— Тайны спецслужб? — шепотом поинтересовался Кирилл.

— Хуже.

Юля пока не проронила ни слова об отделе странных явлений. Она врала обо всем, о чем только можно было. Все знали, что Дураков и Шаулина работают на ФСБ, от этого девушка и решила отталкиваться. Мол, отец выдал серьезное задание, Ваня тут же кинулся собирать информацию, получил у неизвестного загрузочную флешку. Рассказ окончился на том, как одногруппник выставил Юлю с чайником за дверь.

— Понимаешь, Кирюш, если отец узнает, что у нас такая пурга с заданием, он же уволит нас к чертовой матери и будет прав. Но я не за себя волнуюсь. Отец меня спасет. Ванятка… его уничтожат. Мы уже целый день балду пинаем. Работаем как идиоты. Молодая поросль называется!

— В чем ваша миссия-то заключается? — задал закономерный вопрос Кирилл.

— Операция 'Спящая красавица', - насупившись, прошипела Юля.

Кого-кого, а спасать Иру она хотела по единственной причине: чтобы не разгневать отца и его заместительницу. В глубине души Шаулина только и мечтала никогда не пробуждать проводницу. Пусть себе спит в Склифе год, два, три… пятнадцать, сорок… пока докторам не надоест поддерживать жизнь в теле какой-то девицы из Белоруссии, и ее не отключат от систем жизнеобеспечения.

— Как я правильно понял, — ехидно заметил Кирилл, — подробнее ты ничего не расскажешь.

— А что подробнее? Спит девка, разбудить надо. Найти того, кто с ней это сделал.

— И в чем проблема? Надо искать, а не сидеть ночью под дверью!

Зачем, если виновная и так вот она, перед ним. Только она ничего не сможет сделать. Противоядия у нее нет. Идти к 'Черной кошке' и слезно просить зелье у нее. Допустим. Но это не откроет дверь в комнату Вани. Хотя, ладно, надо решать проблемы по мере их поступления, вздохнула Юля. И если ей известен продавец усыпившего красавицу зелья, надо поскорее найти ведьму и купить противоядие. То-то же все в отделе удивятся, что Ира очнулась и прекрасно себя чувствует.

— Да, я тут подумала, а не сходить ли к одной травнице и колдунье, — ответила на реплику Кирилла Юля.

— Работаешь в ФСБ, а ведешь себя как начитавшаяся фэнтези старшеклассница, — упрекнул ее Илларионов.

— Есть предположение, — холодно заметила Шаулина, вставая. — Что нашу красавицу отравила подобная шарлатанка. А если моя колдунья окажется злостной конкуренткой отравительнице, то она с превеликой радостью поможет! Пойдем?

Юля понимала, что одногруппник теперь ни за что не отпустит ее одну, и будет во всем помогать, лишь бы отпереть комнату. Попытки дозвониться до Дуракова заканчивались всегда одним и тем же: 'Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети', - отвечал напевный женский голос.

Пока они ехали по практически опустевшим улицам столицы в центр, Кирилл успел посокрушаться и об оставленных под матрасом шпаргалках, и о ящике водки, припасенном для завтрашней тусовки у магистров-второкурсников, и даже вспомнил об импортном дорогом альпинистском снаряжении, закончив монолог грозной фразой: 'И если этот Дураков умудрится сломать или потерять мои кошки, пока он сидит взаперти, я его прикончу вот этими руками!

Ночные переулки Арбата, словно улицы маленького сказочного городка, извивались тонкими ниточками, возвращаясь на широкую 'улицу мастеров'. Правда, и художники, и торговцы сувенирами, и рукодельницы, продававшие свои поделки, уже давно спали. Цокот Юлиных шпилек, пожалуй, был единственным звуком, нарушающим тишину сказочного старого района в центре Москвы. Она прекрасно помнила адрес, по которому жила 'Черная кошка', но почему-то на этот раз там оказался запертый на три замка и поставленный на сигнализацию офис туристической фирмы 'Лягушка Путешественница'. Сквозь запыленные окна благодаря подсветкам от мобильных телефонов можно было разглядеть красочные объявления, зазывающие в Тайланд, Египет, Гоа и даже на Кубу. Но никакого намека на магическое агентство не осталось.

— Юль, может, мы не туда свернули? — предположил Кирилл.

— Туда, — пожала плечами девушка.

На всякий случай они прошли еще по нескольким переулкам, но кроме кофеен, отделений страховых фирм и банков, обменных пунктов, авиакасс и прочих филиальчиков разных фирм им ничего, отдающего магией, не встретилось.

— Иллариончик, первый раз в жизни, я не знаю, что делать.

— Рассказать мне все как на духу. Без утайки. И мы найдем Ваню и разбудим эту спящую девку.

— Ты не боишься смерти?

— Настолько опасно? — не верил Илларионов, все еще пытаясь найти взглядом дверь, ведущую в магическую лавку.

— Настолько секретно, — парировала Юля. — Тебе придется связать судьбу с нашим отделом. Не думаю, что эта жертва уместна?

— Всю жизнь отделу… — Кирилл сощурился, пытаясь найти устраивающую его формулировку, — то есть, узнав твои секреты, мне придется какое-то время отработать на твоего отца?

Шаулина ожидала, что одногруппник додумается до этого вывода. Она не хотела предлагать его напрямую, решила просто запугать, вдруг оставит ее в покое.

— Всю жизнь. От нас уходят не в отставку и не на пенсию…

— Проблемы решаются по мере их поступления. Думаю, если мне удастся помочь в этой передряге, ты придумаешь, как спасти меня, да?

— Постараюсь.

'Все будет хорошо, я достану Ваню из западни, в которую он попал, и эту дурынду спасу, если так надо', - думала ведьма, подходя к припаркованной Тойоте.

— Едем со мной, по дороге и дома я тебе все расскажу.

Фивы, 14 в. до н. э.

Фараон устроился среди подушек, сложенных в углу роскошной комнаты. В этом же углу располагался заложенный свитками стол, неподалеку от которого стопочкой лежали глиняные таблички, исписанные клинописью. Их-то Ваня и воспринял в качестве табурета и, не спрашивая разрешения, уселся на них, ведь другого места для сидения в увешанной дорогими тканями комнате просто не нашлось.

— Ани, Рен, — поставив трость рядом с собой, тихо сказал фараон, — подождите в комнате для слуг.

— Вы уверены, разум, здоровье, сила, что этот человек не опасен?

— Да. У него нет оружия, кроме рук. А если он начнет душить, я успею позвать на помощь, ступайте.

'Параноики! — подумалось Ивану, хотя он прекрасно понимал, что слуги отвечают за господина своей головой.

Когда два плечистых мужчины скрылись за дверью, фараон бросил тяжелый взгляд на пленника. Ване очень не понравилось выражение лица молодого правителя. В тронном зале он показался куда более доброжелательным.

— Если ты считаешь, что я решил помиловать тебя, ты ошибаешься, — сухо заметил Тутанхамон, надменно глядя на сидевшего на табличках, словно на пне, Ивана.

— Тогда почему вы пошли против воли советника?

— Потому что… — Владыка замялся, пытаясь, подобрать слова, а потом скороговоркой произнес. — Есть некоторые личные проблемы, касающиеся только меня и любимой сестры.

— И вы считаете, что я смогу помочь их решить?

— Скажем так, — фараон пристально изучал лицо собеседника, словно искал в нем знакомые черты, — если ты окажешься не тем, кем я тебя считаю, я прикажу скормить тебя крокодилам.

Ваня икнул от неожиданности и чуть не подпрыгнул на месте. Он еще с пятого класса помнил рассказы учительницы истории о жестокости представителей власти в Древнем Египте. А теперь напротив него собственной персоной сидел представитель вида 'фараон обыкновенный, злобный и противный' и спокойно рассуждал о меню крокодилов в реке.

— Да не пугайся ты так, — натянутая улыбка скользнула по накрашенному лицу правителя, — лучше расскажи о женщине, что заманила тебя во дворец.

Каждое неверно сказанное слово вело к смерти. Хорошо, если фараона интересует именно Ира. А если нет? Тогда он, не раздумывая, отдаст приказ бросить студента в реку, скорее всего, со связанными руками, чтобы не спасся от голодных крокодилов. Нет, врать нельзя, не зная, чего именно хочет оппонент, лучше говорить чистейшую правду.

Ваня с воодушевлением описывал любимую девушку: высока она, стройна, глаза красивые, а волосы до плеч, густые-прегустые. Раньше она не умела колдовать. А сейчас пленяет одним лишь взглядом.

— Взглядом, говоришь? — сощурился фараон. — Вот так смотрит в упор, а потом чувствуешь, будто ты не в силе ни о чем подумать и выполняешь продиктованный тебе приказ.

— Извините, на себе не пробовал. Но слуги, в чьи глаза она и смотрела, покорно кивнули, а потом повязали меня. И, как видите, они ничегошеньки о ней не помнят.

— А ты уверен, что девушка, преследуемая тобой, и есть твоя Ира? Или… — Тутанхамон сделал небольшую паузу, увидев, как вытягивается от удивления лицо его собеседника. — Вообще, расскажи, где и при каких обстоятельствах ты познакомился с ней.

По мере того, как Ваня рассказывал о своей девушке, фараон становился все мрачнее, и парень начал понимать, что дела идут не очень хорошо.

— Что-то я совсем запутался, — изрек правитель.

— Думаю, вам следует рассказать о своих домыслах, почему, например, вы считаете мою Иру кем-то другим?

По лицу Тутанхамона было ясно заметно, что он не собирается делиться своими секретами. Программисту очень хотелось жить, и он понимал, что если не разговорит фараона, то ему весьма скоро доведется оказаться в крокодильем меню.

— Я вижу, — уверенно заявил гость из будущего, хотя в глубине души его терзали сомнения, — что вас гложет нечто неприятное. И у вас есть знакомая, напоминающая мою Иру. Говорите. Разберемся.

— Не знакомая, — бесцельно глядя в дальний угол комнаты произнес Тутанхамон, — старшая сестра. Ты все равно не поверишь.

— Можно я сам разберусь, во что мне верить? — нахально, вызывающе, но иначе правителя не разговорить, понял Ваня.

И оказался прав. Тутанхамон немного помялся, а потом рассказал ему о том, что все его братья и сестры унаследовали от отца способности к магии. И что старшая сестра была очень похожа на девушку, описанную Иваном. Но самым невероятным совпадением оказалась способность зачаровать взглядом.

— А я знаю о существовании магов, — выслушав все, заявил программист, — у меня коллега умеет читать запечатанные письма и видеть сквозь стены.

— Что? — встрепенулся вдруг Тутанхамон, но потом, скрестив руки на груди, вжался плечами в мягкие подушки.

— В чем дело, господин?

— Я не ошибся, — поднявшись на ноги, резко заявил правитель, — ты тот, кто мне нужен. Не спрашивай, почему.

— Но… — Ваня потерял дар речи.

Он с легкостью принял на веру оборотней и вампиров, общался с лешим и русалками, видел, как успокаивают упырей и уничтожают творения некромантов. Но у него в разуме не могло уложиться: как человек, живший за три тысячи лет до его рождения, мог знать, что ему понадобится какой-то программист из Бобруйска. Копаться в прошлом — подсказывало Ване подсознание. Однако единственное, что он мог вспомнить о Тутанхамоне, ограничивалось повальным увлечением людей двадцать первого века использовать изображение погребальной маски фараона в рекламе ювелирных магазинов и на обложках энциклопедий. И в череде виденных на улицах городов его эпохи плакатов и вывесок вдруг проскочила странная сцена: горы, дикая река, обрыв, на краю которого стоит хрупкий юноша с телосложением как у фараона, только одетый как Менпехтира, на лице — испуг. Это один из давнишних снов, который изредка вспоминался Ване после поездки в лагерь на Черном море. Был и еще один — когда тот же юноша оседлал кентавра и пытался выхватить лук у человека-коня. Сказка, да и только.

— Я смутно помню произошедшее со мной семь лет назад, — тихо сказал фараон, — любимая сестра дала мне зелье, которое помогло забыть все кошмарные сны. Но меня не отпускает чувство, что я видел в них тебя, Иван из России.

Тогда получается, что два человека из разных эпох встретились в своих снах — догадался программист. Это уже интересно и достойно внимания.

— Но не во снах дело. Я не пойму, как связаны моя сестра и твоя Ира. Меритатон убили семь лет назад. Из-за покушения на меня. Хоремхеб и Менпехтира видели, что она умерла. И я не имею повода им не верить.

А вот и ключик ко всем догадкам! Остается только сложить все, что Ване удалось узнать. Получается, кому-то из богов оказалось выгодно воскресить убитую женщину. Но так как душа царицы отделилась от тела, на ее место взяли дух и разум Иры Семеновой! Об этих догадках пока не стоит говорить фараону. Он и без того казался напуганным фактом воскрешения старшей сестры. Следовало сперва разобраться: кто подбросил богам занятную идею?

— Иван, тебе надо поторопиться, — выслушав все доводы программиста, добавил Тутанхамон. — Потому что сестра является ко мне в ночных кошмарах, как и семь лет назад.

— А в дневных не является? — тут же догадался студент.

— Днем — нет. У меня приемы, работа… Не могу отдохнуть.

Фараон рассказывал, что испробовал немало чудодейственных эликсиров, стал заложником маковой настойки, но ни одно средство не помогало ему как следует выспаться.

— Не желаете попробовать сегодня вечером мой окрылятор? — вдруг предложил Иван, доставая из кармана недопитую банку.

Тутанхамон с интересом посмотрел на красно-синюю диковинку. Да, не отрава это. Парень выпил свой окрылятор еще в тронном зале и чувствовал себя прекрасно.

— Если не можете спать — и не надо, — улыбнулся программист. — Много окрылятора, конечно, для сердца вредно, но дня на два-три хватит, чтобы я отыскал твою сестру, мою Иру и разгадал тайну фараона Сметан-ра!

— Сме… как ты назвал моего старшего брата? — открыл рот от удивления правитель.

— Сметан-ра, — повторил Иван, — а что-то не так?

— Странный говор у вас в России. Сменхкара он.

Мягко сказано еще — 'странно'. Труднопроизносимые древние имена, носящие сакральный смысл для их носителей, Иван переиначивал на свой лад, и низводил до бытовых, порой даже не очень культурных понятий, лишь бы хоть как-то запомнить последовательность ничегошеньки не означавших для современного человека звуков. Как Маша ругала, когда он повторял по сотне раз имена в неправильной транскрипции.

Значит, Сметан-ра — это просто набор звуков. Неправильное слово, введшее в заблуждение.

Фараону было нелегко говорить о своем брате. Возможно, окажись Тутанхамон девочкой и без царского титула, то точно бы повис на плече чужеземного гостя, горько расплакавшись. Но, прикусив губу, он старался не подавать виду. Только предательские слезы навернулись на глаза.

— Нечего разгадывать эту тайну, — собравшись с чувствами и мыслями, сказал правитель, — его убил Эйе, чтобы вернуть старую религию.

— Не думаю, что тут все так просто, — парировал Иван, — Эйе не просто хотел избавиться от фараона, он сам мечтал если не взойти на престол, но как можно ближе к нему подобраться. Убийство вашего брата означало, что трон по наследству перейдет к вам. Так как вам тогда было двенадцать лет, Эйе стал вашим регентом и, фактически, правителем. Вы, как погляжу, сейчас уже принимаете свои решения и не всегда прислушиваетесь к советнику. Поэтому будьте осторожны, как бы не разделить судьбу брата.

— Эйе некого больше возвести на престол.

— На этот раз он возьмет выше. Он женится на вашей вдове! — сверкнув глазами, заметил Иван, чем несказанно напугал фараона.

Да, человеку из будущего известен ход истории. Но программист не читал ни учебника, ни даже Машиных шпаргалок, свое заявление он сделал просто исходя из логических умозаключений, и не подозревал, насколько он окажется прав по поводу жреца по имени Эйе.

— Вам известно о замыслах моего советника, раз вы смеете обвинять его в таких прегрешениях? И вообще, да будет вам известно, у меня еще есть Неб.

— Неб? — повел бровью Иван.

Похоже, это тот самый парень, что свел с ума его сестру. Очень интересно. Фараон ограничился сухой информацией о своем верном слуге: его ровесник и лучший друг, митанниец по происхождению, большую часть времени проводит в городе и узнает о жизни людей. Никому не известно об истинном происхождении этого юноши, и никто в Уасете не в курсе, чем занимается этот богатенький бездельник. Судя по рассказам Неба, правитель сделал вывод, будто люди считают того завсегдатаем веселого дома и бесшабашным молодым человеком, прожигающим наследство обеспеченного отца. Но на самом деле работа Неба заслуживала высочайшей оплаты.

— Шпион, значится, — сделал вывод программист, — агент и соглядатай. А мне нравится этот ваш ход. Наверняка и в случае вашей смерти этот человек женится на царице?

— Да что вы заладили о моей безвременной кончине, — вспылил Тутанхамон, — боги тоже не глухие, услышат еще, а я жить хочу!

— Думаю! — Иван не лгал. — Я только проанализировал сложившуюся ситуацию. Кстати, можете передать вашему Небу один совет от чужеземного агента?

— Пожалуйста, — на лице фараона играла счастливая улыбка, будто его ушами слушал сам Неб.

— Женщина — злейший враг шпиона. Ни в коем случае не допускайте, чтобы ваш золотой паренек влюбился. Разболтает ведь все секреты царского двора какой-нибудь чужестранке!

Даже через слой хны было заметно, что Тутанхамон покраснел. Он вжался спиной в подушки и запричитал, что Неб — человек рассудительный, на женщин не падкий и свое дело знает.

Зато Ваня знал, что делает. Маша, конечно, девушка хорошая, и узнала она от друга много полезного. Но программист понимал, что сестра вряд ли будет счастлива со шпионом, даже если случится невероятное, и судьба дарует им совместную жизнь. Кроме того, если Неб был настолько опытен, как его расхваливал Тутанхамон, вряд ли он способен полюбить девушку всем сердцем. Подобные отношения надо прекращать как можно скорее, чтобы не такой сильной оказалась горечь разочарования. Машу не остановить, она во власти чувств, а фараон на своего слугу способен и повлиять.

— А с какой стати ты делаешь такие советы, чужестранец? — искоса глядя на Ивана поинтересовался правитель.

— Да так, просто, — пожал плечами студент, не выдавая истинных эмоций. — Кстати, а украденные серьги вашей жены, как считаете, чьих рук дело?

— Без понятия, — передернул плечами фараон, — одно могу сказать точно: мне не жалко, если слуги продадут их на рынке или ими будет восхищаться тайный поклонник любимой сестры, но если украшение окажется в руках мага, который колдует над куклами — жди беды.

Ваня немного читал о предметной магии в курсе молодого бойца ОСЯ. Там говорилось, что подобный вид колдовства — подвид инфернальных проклятий, направленных против человека. Для активации чаще всего необходима личная вещь жертвы или капля ее крови. Чтобы усилить действие колдовства, маги иногда лепили кукол, олицетворяющих проклятого.

— Кукла, вещь и кровь девственницы — мгновенная смерть, — рассказал Тутанхамон, — если без крови, то неприятности и боли будут преследовать до тех пор, пока колдун не извлечет из куклы иглы. Если долго не вынимать — тоже жертва умрет, но из-за болезни.

Единственной подозреваемой в краже сережек для программиста была его любимая. Интересно, а какой у нее нашелся мотив для причинения вреда жене фараона.

— Она мстительна, — объяснил сомнения парня Тутанхамон и встал с подушек. — А теперь ступай за мной.

Он взял трость и поковылял к двери, за которой его дожидались телохранители.

— Можно еще один вопрос? — поднимаясь, полюбопытствовал Иван.

— Да?

— Вывихнутое колено — это тоже происки дворцовых интриганов?

— Несчастный случай. Сам виноват.

Головная боль застала Анхесенпаамон врасплох, когда она нежилась в спасительной тени пальм рядом с бассейном в царском саду. Служанка Мерит принесла госпоже полную чашу винограда, и та наслаждалась сладким вкусом сочных ягод. Как вдруг правительнице показалось, будто некто невидимый вогнал ей в голову медный штырь от виска до виска. Девушка ахнула и зажмурилась. На мгновение боль стихла, но вскоре вернулась с удвоенной силой, что царица даже выронила виноградину и схватилась за голову.

Служанка тут же кинулась к Анхесенпаамон, но та лишь отмахнулась:

— Принеси маку, — слабым голосом попросила царица, ложась на спину.

Она смотрела на лазурное небо, чуть видимое из-за широких листьев пальм, и тяжело дышала. А по штырю в голове уже били своими молотами незримые кузнецы. Боль пульсировала и не давала думать ни о чем, кроме нее.

Маковая настойка помогла, но слабо. Немного отпустило, но потом невыносимая боль вернулась, и царице пришлось свернуться клубочком, прижав ноги ко лбу.

— Не беременны ли вы, госпожа? — хлопотала вокруг нее верная Мерит.

Подоспевший на зов служанки дворцовый лекарь просил царицу расслабиться, и лечь на спину, но Анхесенпаамон только стонала и каталась по тюфяку.

Боль прошла так же внезапно, как и появилась. Измученная правительница медленно поднялась на локтях и прохрипела служанке:

— Найди Сенеба, пусть соберет паланкин, я еду в город.

— Госпожа, если вы считаете себя здоровой, то я смею с вами не согласиться, — придворный лекарь придержал за руку служанку, пока не услышал в ответ:

— Это проклятье, мне срочно нужно в храм, чтобы жрица наложила на меня защитные чары.

— Вы уверены? Позвольте мне изучить мету[27].

— Господин Синухе[28], я уверена, меня прокляли, и пока не поздно позвольте мне защититься.

— Как бы не оказалось поздно потом лечиться, — с укоризной в голосе предупредил доктор.

— Все будет хорошо, мой лекарь, — она крепко обняла его, словно то был не придворный врачеватель, а ее родной отец.

И тут боль снова пронзила виски царицы. Владычица отошла к ближайшей пальме и уткнулась лбом в ствол. Немного помогло.

— Я приготовлю маковую настойку, — не унимался лекарь, понимая, что только он хоть как-то способен помочь госпоже.

— Паланкин, пожалуйста, ради всех богов, — еле шевеля губами, прошептала царица.

Ее просьбу исполнили очень быстро. Когда Анхесенпаамон садилась на подушки в паланкине, боль снова отступила, и она даже нашла в себе силы улыбнуться доктору Синухе, протянувшего чашу с крепкой настойкой.

Царицу прокляли, в этом она ни капли не сомневалась. Обычная боль, следствие закупорки мету, не возникает столь внезапно и не способна бесследно исчезать. Очевидно, не очень доброжелательный колдун то втыкал, то вытаскивал из восковой куклы медную иголку. К тому же пропали серьги. Личная вещь связывала куклу и жертву, об этом правительница прекрасно знала. Она помнила, как подобным образом закупорили мету ее старшей сестры Мекетатон, и девочка умерла не дожив до восьми лет. Позже кто-то из слуг нашел в куче мусора украшения маленькой царевны и восковую куклу с проткнутым насквозь животом.

Единственное средство от предметной магии — общение со жрицей. Только бы успеть доехать, пока болезнь не стала необратимой, и проклятье полностью не овладело телом Анхесенпаамон. Шум толпы на улице, крики глашатая с просьбой освободить дорогу, вопли ослов и мычание коров, — какофония звуков давила на уши, а в висках снова начала пульсировать невыносимая боль.

Царица ехала, прижав колени ко лбу, не выглядывая за штору. Но когда рабы опустили паланкин на землю, она нашла в себе силы самостоятельно спуститься на горячий песок площади перед храмом.

— Подождите меня тут, я скоро, — приказала она телохранителю и служанке.

Те попытались было воспротивиться, но царица одарила их таким тяжелым взглядом, что слуги решили с ней не спорить.

Осторожно ступая, не делая лишних движений, она пошла вдоль колоннады. Мерит и телохранитель переглянулись, и оба прочитали в глазах друг у друга: 'Ей очень плохо!

— Избавление от проклятья — это мистерия, — ответил на укоризненный взгляд служанки охранник. — Надеюсь, все будет хорошо.

Царица ушла уже довольно далеко, слабая боль лишь напоминала о себе все это время, но решила вернуться и помучить девушку при входе в храм. Она прислонилась лбом к раскаленной колонне-лотосу и заплакала.

— У вас болит голова, госпожа? — вдруг она услышала ласковый тоненький голосок.

Анхесенпаамон медленно повернула голову, тяжело глядя на стоявшую в двух шагах от нее девушку в дорогом платье и с талисманом богини любви. Скарабей вместе со своим сердоликовым солнышком уютно устроился на груди, как поняла правительница, одной из жриц. А кто еще мог позволить себе носить талисманы богов, как не их любимые слуги и избранники? Богиня любви живет в Бубастисе, как ее жрица попала в Фивы? Эта мысль молнией пролетела в голове царицы, на некоторое время заставив боль притупиться.

— Я жрица Исиды, — представилась девушка, склонив голову перед Анхесенпаамон, — и я, кажется, знаю, как вам помочь.

— Я должна зайти в храм и принести жертву вашей богине.

— Нет, поговорим, Ваше величество, — такого поворота событий правительница не ожидала.

Жрица оказалась какой-то странной, несмотря на амулет: кожа ее бледна как у хетта, глаза круглые, словно ее кто-то напугал, только густой парик да дорогие одежды свидетельствовали о том, что эта девушка успела немало заработать в Кемете.

— Меня прокляли, почтенная жрица.

— Кто и зачем мог это сделать? — тут же поинтересовалась девушка, приглашая царицу в сад перед храмом.

Странная какая-то, ведет прочь от обиталища богини и хочет поговорить: Анхесенпаамон заволновалась. Жрицы так не разговаривают. А что, если это и есть проклявшая ее доброжелательница… Но девушка, поймав подозрительный взгляд царицы, продолжила:

— Чем больше вы мне расскажите, тем быстрее я смогу вам помочь. Итак, у вас болит голова, и вы считаете это проклятьем. Почему?

Вряд ли она желает зла, подумалось царице. Колдунья, вонзившая иглу, не стала бы так выспрашивать. Поэтому, немного приведя мысли в порядок, Анхесенпаамон рассказала и о краже, и о подозреваемом чужестранце с севера, и о внезапных болях в голове. Когда речь зашла о заморском госте жрица вдруг встрепенулась и принялась подробнее выспрашивать Анхесенпаамон в деталях. Но Ее величество могла лишь описать странную черную одежду этого человека, изображенную на груди лысую глазастую птицу с ярким желтым клювом, и повязанный вокруг головы платок с черепом на лбу. Правда, при этом человеке не нашли пропавших украшений, да и сейчас он находился в рабочем кабинете Его величества, поэтому вряд ли мог наслать на царицу проклятье.

— А почему вас интересует этот человек?

— Моя богиня просила вам передать, — уверенно заявила жрица, — что этот человек пришел вам помочь. Ни в коем случае не причиняйте ему боль.

— Я передам любимому брату, — кивнула Анхесенпаамон. — Но помогите мне защититься от проклятья.

Девушка приложила руку к горячему лбу правительницы и покачала головой. Нехороши дела, у нее жар. Но этой беде не сложно помочь. Кому, как не служительнице храма, знать все средства от мигрени и температуры!

— Меня прокляли, — закрыв лицо руками, повторяла Анхесенпаамон, — и если не найти чародея, то он проклянет и моего любимого брата.

— Кто он? — поинтересовалась жрица. — В смысле, чародей.

Если черный чужестранец не лжет, то это высокая рыжая женщина в красном платье, способная пленять взглядом любого, встретившегося на ее пути.

— Позвольте мне, — превознемогая боль, царица опустилась на траву, кое-что вам рассказать.

— Вам нужно лечиться! — противилась жрица, но правительница умоляла девушку выслушать все, что она собиралась рассказать.

— Не поняв меня, вы не в силах помочь…

Жрица восхищенно смотрела на царицу. А та, вздохнув, тряхнула головой, кажется, боль на некоторое время ослабла, и она заговорила быстро и отрывисто. Незнакомая служительница храма отчего-то внушала Анхесенпаамон доверие, и Владычица Двух Земель рассказала очень много интересного о своих родственниках, что не следовало знать простому смертному.

Оказывается, отец ее, Эхнатон, родился волшебником. Ни Аменхотеп III, ни его жена не умели колдовать, их предки тоже не отличались подобным даром, но наследник творил странные вещи: ему была подвластна вода, его не жег огонь, его воле подчинялись цветы, и он читал свитки, не раскрывая их. Тайну Эхнатона знали только его жены, потому что их дети унаследовали от отца каждый по одному дару.

— Меритатон, — начала перечислять царица, — умела оставлять перед взором противника свой образ, гипнотизировать. Сменхкара был повелителем воды: волны Хапри расступались перед ним по его приказу. Мекетатон могла зажечь огонек на руке и идти по темному коридору без светильника. Я — владею магией цветов, а Тутанхамон…

— Стойте, Ваше величество, вы сказали о зачарованном взгляде? — жрица понимала, что не подобает перебивать правителя, но у нее сорвалось.

Анхесенпаамон только грустно вздохнула и, заметив, что Меритатон уже давно нет в живых, продолжила:

— У любимого брата был просвечивающий все взгляд. Приложит он руку к чаше и скажет, что в еду подмешали яд. Или помню ужас такой… Когда Сменхкара убили… Меритатон желала сохранить власть, а любимый брат ей мешал. Она вознамерилась убить его. Уснул мой брат, а сестра к нему в спальню зашла, кинжал почти уже в грудь ему вонзила, а он как схватит ее за руку, глаза не открывая. После этого Хоремхеб и приказал страже казнить сестренку.

— Рентген… — у жрицы дух захватило.

— Рен чего? — подозрительно сощурилась царица, услышав незнакомое слово, а собеседница в ответ лишь мило улыбнулась и поспешила объяснить, что этим волшебным словом у них в храме принято называть способность видеть через предметы.

Только после случая с Меритатон Тут лишился своего дара. Он говорил Анхесенпаамон, что спрятал свою силу то ли в далеком будущем, то ли в другом мире, и что она вернется в случае смертельной опасности.

— Он тогда мучался кошмарами, и я сварила ему эликсир, — закончила рассказ о брате царица, — благодаря этому зелью, мой брат забыл о путешествиях по мирам, если они были, и о своем даре. Но последнее время мне стало казаться, будто эликсир перестал действовать.

— Или кто-то помог…

Царица, казалось, совсем забыла о боли, когда разговор зашел о любимом брате. Тут стал слишком тревожен, он плохо спал по ночам и хватался за любое средство, способное спрятать его душу от нахлынувших кошмаров. Например, утром Его величество очень заинтересовался заморским зельем под названием 'Окрылятор Красного Быка', которое предложил ему черный человек.

При упоминании о чужестранце, жрица невольно улыбнулась, а потом изрекла такое, от чего Анхесенпаамон охнула:

— А вы не допускаете мысли, — учтиво сказала девушка, теребя кончики косичек парика, — что кто-то мог воскресить вашу старшую сестру?

— Как? — лицо правительницы вытянулось от удивления.

— Например, поселив в тело убитой чужую душу, — предложила жрица.

— Невозможно, — отрезала Анхесенпаамон, сжимая руками виски. — Такой ритуал посилен не каждому богу.

Не обязательно! Значит, кто-то все же способен! Служительница храма немного задумалась, подбирая следующую реплику. Но царица опередила девушку:

— От Меритатон отвернулись все боги, они с превеликой радостью лишили бы ее возможности попасть на суд. Поэтому, почтенная жрица, если думаете искать чародейку, делайте это среди живых.

— Хорошо, — согласилась служанка богини, — я обещаю найти проклявшего вас. Только позвольте облегчить ваши страдания.

Царица кивнула. Волна боли тонкой нитью опутала ее голову и с каждым мгновением стягивала череп все сильнее. Глубокие вдохи не помогали, со слезами тоже не становилось легче. Ее величество готова была кричать, но не желала выглядеть слабой перед посланницей богов. Странной, надо сказать, посланницей, которая за весь их разговор не прочла ни одной строки из молитвы, не предложила принести жертву на алтарь. Анхесенпаамон ссылалась лишь на то, что никогда не была знакома со жрицами из Бубастиса.

Девушка развязала белый платок тонкой заморской работы и выдавила из странной упаковки белую круглую штучку. Протянув ее Анхесенпаамон, жрица ласково сказала:

— Проглотите это как можно скорее. Лучше пройдите в храм и запейте нашей водой, а затем помолитесь богам, да защитят они вас и Его величество на долгие годы.

Лицо правительницы просияло и, зажав в кулаке таинственное лекарство, она кинулась в храм, забыв об изнуряющей боли. А спустя несколько мгновений Анхесенпаамон в запыленном платье возвращалась к носилкам, где ее дожидались верные слуги.

— Спасибо вам, жрица богини любви, — поклонилась она перед странноватой девушкой, все еще стоявшей у входа в храм. — Позвольте узнать ваше имя, чтобы и впредь приходить к вам.

— Маш-шу, — улыбнувшись кончиками губ, произнесла она.

— Я запомню.

Она, одетая в легкое полупрозрачное платье, словно бабочка летела к красным занавескам паланкина и не видела, как жрица, тяжело дыша, села на землю под колонной и стянула с себя парик. Слипшиеся от пота светлые волосы, прилипли ко лбу, пот, удерживаемый париком, теперь струей лился по лицу девушки. Она жадно глотала воздух, не способная встать. Ловким движением пальцев, Маша достала из упаковки уже третью за день таблетку анальгина. Только так девушка с севера справлялась с изнуряющей мигренью. К тому же, трудно быть гласом бога, тем более, экспромтом.

Иван открыл один глаз. Потом второй. Полутьма уже окутывала комнату, а последние алые лучи солнца окрасили вид за окном в насыщенный цвет. Программист перевернулся на спину и зевнул, и тут он увидел девушку, что лежала на кровати соседа. В этой египтянке, наряженной в роскошный парик, он с трудом узнал родную сестру.

А девушка-то времени зря не теряла, понял брат. На разведку отправилась, пока он выпутывался у фараона и разбирался с похищением украшений владычицы Двух Земель. Маша перевернулась на бок и тоже открыла глаза.

— С добрым утром, московское время двадцать ноль-ноль, — пошутил брат.

— Ой, — девушка вскочила и кинулась в объятья к Ване. — Ты жив, ты жив!

— Ближайшие лет семьдесят и не планировал умирать, — улыбнулся он. — Я тебе сейчас такое расскажу. Я знаю, кто похитил душу Иры!

С воодушевлением в голосе программист принялся излагать все, что он узнал во дворце у Тутанхамона. Сестра увлеченно слушала, переспрашивала о фараоне и очень сожалела, что сама не смогла пообщаться с ним лично.

— Да не расстраивайся, — отмахнулся Иван, — Тутик — парень славный, как-нибудь познакомлю. Думаю, вы подружитесь!

— Спасибо, но, считаю, одного разговора мне хватит, — скромно сказала Маша, — а то… — она вспомнила, как Хоремхеб и начальник стражи в 'Веселой Коши' то ли в шутку, то ли всерьез упоминали, будто фараон не равнодушен к хеттским блондинкам.

Неб назвал ее выходцем из этой империи, значит, и фараон может перепутать и начать заигрывать с чужестранкой. А этого девушке вовсе не хотелось.

— Чего покраснела-то как свекла?

— Все в порядке, — отвернулась Маша, — продолжай лучше по делу и не сватай меня к фараону.

— Отчего же?

Ответ очевиден. Ну зачем воплощению бога на земле сдалась пусть даже и довольно симпатичная русская девушка без роду и племени? Ему принцесс заморских в гарем, наверняка, зовут. Да и многие девушки в Фивах спят и видят, что именно они однажды разделят с фараоном его ложе. В эту очередь благородных дев Маша вовсе не вписывалась. К тому же она не очень желала знакомиться с власть имущим, для которого все блондинки на одно лицо. Только рассказывать о своих домыслах брату девушка не стала и лишь отмахнулась.

— Он женат. Точка.

Ваня пожал плечами, мол, дело твое, сестренка, и перешел к рассуждениям об Ире. Его домыслы о почившей царевне Меритатон складывались в весьма логичную последовательность: все сходилось лучше некуда. Только Машина импровизация, устроенная ей на пороге храма полностью перечеркнула все версии брата.

— Я не нахожу повода не верить Анхесенпаамон, — когда Ваня отошел от шока по поводу пронырливости и догадливости сестры, заявила она.

— Я то же самое могу сказать про ее брата.

— Ладно, где правда?

— Посередине! — лучезарная улыбка украсила лицо Маши.

— Ты начинаешь мыслить как математик, — хлопнул ее по плечу Ваня. — Совершенно верно, но бесполезно. Кстати… А я тебе уже говорил, что Сметан-ра — это не фараон, то есть его зовут Се-мантра, что ли.

— Сменхкара, — угрюмо сказала сестра и выложила перед программистом учебник, раскрытый на параграфе 'Наследники Эхнатона'.

И верно, истина где-то посередине. Искомый фараон — муж царицы, убитой семь лет назад. Но с другой стороны Анхесенпаамон утверждала, будто не найдется бога, который захотел бы воскресить сестру. А людям магия такого уровня не подвластна.

— Маша, а ты не думала, что такой бог есть? — повторив несколько раз высказывание жены фараона, предположил Ваня.

— А это не важно, — холодно сказала она, — пока мы не схватим девушку, в теле которой живет твоя Ира, мы ничего не сможем сказать наверняка. Там и покровитель объявится, и…

Но чтобы поймать неуловимую колдунью, нужно было ее выследить. И раз Ваня прошлой ночью помешал девушке добраться до того, что она искала, то этой ночью Ира повторит попытку. Вряд ли злодейка просто хотела вызвать мигрень у царицы. Это могло оказаться предупреждением, намеком, мол, ты беззащитна, красавица. Ясно, что не головная боль Анхесенпаамон — цель девушки. Версия об убийстве царицы и попытке занять ее место, куда более правдоподобна. К тому же легко околдовать страдающего от потери Тутанхамона и заставить жениться на себе, и обновлять заклинание по мере необходимости.

Манипуляция власть имущим — интересно, да. И это очень похоже на методы регента.

— Беря в расчет показания обоих свидетелей, — подытожил Иван, — мы имеем дело с дочерью Эйе, если у жреца есть таковая. Благодаря папашке, девица узнает о способностях родственников правителя и разыгрывает целую мистерию, чтобы подчинить себе Тутанхамона.

— Мут-нед-жи-мет, — по слогам прочитала Маша из учебника.

— Это что за заклинание?

— Имя дочери Эйе, — подмигнула сестра. — В ближайшем будущем выйдет замуж за Хоремхеба и станет владычицей Обеих Земель, — читала девушка короткую справку из учебника.

Больше о дочери жреца там не было сказано ни слова.

— Отлично! — Ваня хлопнул в ладоши. — С Тутиком не получилось, подбила клинья под военачальничка! Точно, это наша основная подозреваемая!

Причины, почему тогда девица не пытается устроиться в гарем правителя, вполне объяснялись рассказами Маши: во вкусе фараона — хеттские девы, а египтянки не пленяют его сердце. Оставалось только привязать к версии мотив для похищения души из будущего. Но тут, скорее всего, имела место случайность, и дочь жреца могла не ожидать, что в ее тело вселится еще кто-то. Наколдовала лишку, так сказать.

— Итак, сейчас я отправляюсь во дворец и попытаюсь выследить и поймать Мутный-жилет. А ты отыщешь дом Эйе, и при случае будешь поджидать возвращающуюся с охоты красавицу там. Ну… если я опять куда-нибудь вляпаюсь.

Маша кивнула. Правда, вечером к ней обещал прийти Неб. Но никто ж не мешает пойти с ним гулять по городу и как бы невзначай остановиться у дома жреца.

Прятаться в кустах акации Ваня любил с детства. Особенно они ему нравились в середине лета, когда созревали стручки, из которых можно было делать пищалки и свистульки. Только последний раз Дураков занимался созданием импровизированного музыкального инструмента лет в десять. Тогда он и представить себе не мог, что в двадцать три он снова придется сидеть в кусте акации в окружении тоненьких стручков.

Но сейчас заниматься музыкой молодому человеку не хотелось. Пробравшись в дворцовые сады благодаря просьбе фараона пропускать нового соглядатая в любое время дня и ночи, программист выжидал, когда же таинственная незнакомка с душой Иры снова переберется через высокую стену.

Тьма быстро окутала землю, и вдоль переходов во дворце зажгли факелы. Сидя в укрытии, Ваня только мог видеть снующие там тени. Но спустя некоторое время дворец начал отходить ко сну, и тишина накрыла сад.

Этого момента будто и ожидала колдунья. Она тут же спрыгнула со стены и медленно пошла вглубь сада, в беседку у пруда. От женщины не веяло никакой опасностью. Она просто расселась на скамье и смотрела на черную гладь воды, на которой даже в темноте отчетливо были различимы чашки розовых лотосов.

Ваня прокрался с другой стороны пруда и затаился, выжидая. Он хищник, она — жертва. Нападать — мгновенно и действовать с одного удара. Одно программист совсем не знал: что именно нужно сделать, чтобы лишить эту женщину души Иры.

А происходящее тем временем, увлекало парня все больше. К беседке подошел широкоплечий молодой человек в красной юбке и темном панцире до лопаток. Одежда царского стражника — вспомнил Иван. Лица пришедшего в беседку он рассмотреть не мог, потому что человек в белом платке практически все время стоял спиной к программисту.

Словно кошка, парень пробрался по кустам поближе, чтобы расслышать разговор. Но шелест листьев во многом заглушал тихую речь его любимой Иры. Стражник тоже говорил негромко. Одно Ваня понял наверняка. Судя по красноватому блеску в глазах девушки, она опять пыталась подчинить собеседника своей воле. Значит, этого мужчину уже не сбить с толку, пока он не выполнит указаний госпожи.

— …Мне… золотой… перстень… Тутанхамона… сегодня же…

Между услышанными программистом словами незнакомка вставила еще по два-три, поэтому четких инструкций парень не разобрал. Зато околдованный стражник, поклонившись перед колдуньей, довольно громко пообещал слащавым голосом:

— Я мигом, дождитесь меня тут. Только учтите, Тутанхамон — тот еще хитрец. Если он заподозрит неладное…

— Если… поторопишься… ждать… недолго… — чуть шевеля губами, шепнула женщина и легонько коснулась указательным пальцем губ стражника.

Фетишистка несчастная, чуть было не выругался Ваня вслух. Сначала серьги крадет, теперь перстень понадобился. Он прекрасно понимал, для чего девушке нужны были царские вещи. Поэтому-то и следовало как можно скорее остановить ее, не то она уничтожит фараона, а что будет дальше — совершенно не ясно.

Гипотетическая дочь Эйе между тем поцеловала верного слугу и поудобнее устроилась в беседке, ожидая выполнения задания. Она никак не могла предположить, что вдруг чьи-то горячие руки закроют ей глаза, а мягкий мужской голос прошепчет на ухо:

— Привет, Иришка, догадайся, кто!

Ваня чувствовал, что женщина улыбнулась прежде, чем ее холодные пальцы коснулись его ладоней. Неприятная дрожь пробежала по телу, но программист не отпускал рук.

— Ты знаешь, что делать, любимый?

— Что? — обрадовался было молодой человек, что ему так легко удалось найти контакт с обожаемой девушкой.

— А вот что! — она резко поднялась и развернулась, удостоив высунувшегося из кустов московского магистранта зловещим взглядом светящихся красных глаз.

Чисто инстинктивно Ваня зажмурился и отскочил в сторону. Сердце бешено стучало и готово было вырваться из груди. Правой рукой он нащупал предусмотрительно прихваченный с собой шампур, единственное колющее оружие, которое программист нашел у себя в комнате. Были еще и ножи разной конфигурации, но драться ими Ваня не умел. Ровно как и шампуром. Но длинная крученая сверху острая штуковина у древних должна бы вызвать куда больше страха — решил для себя Дураков и не прогадал.

Первое мгновение девушка отшатнулась, и глаза перестали светиться. Но в следующий миг она уже перескочила через край беседки и очутилась прямо напротив столь внезапно появившегося рядом с ней парня. Словно персонаж мушкетерского фильма, Ваня крутанул шампур и перехватил его поудобнее.

Подходи! Кто на новенького?

— Ирка, я все знаю, я все слышал, — смело заявил он, — объясни, зачем тебе все это?

— Мне это все ни к чему! — пожала плечами девушка, но вдруг она вздрогнула, и Ване показалось, будто за спиной у нее выросли полупрозрачные крылья, и в этот момент она сказала противоположное. — Я знаю, чего хочу! Не мешай!

В какой момент у нее в обеих руках появилось по бронзовому кинжалу, Ваня не понял. Но она атаковала, и требовалось отбиваться, не мечом, пусть даже тупым, как у ролевиков, а жестяным шампуром. Древнему оружию, конечно, далеко до швейцарских ножей, но фехтовать практически без опыта — задача не из легких. Даже если у противника — два кривоватых кинжала.

Ира, казалось, играла с ним, не собиралась убивать. А Ваня все время прятал взгляд, боясь снова поймать на себе пристальный взор любимой. Он уже сотню раз проклял себя за глупость. Наивно было надеяться на понимание со стороны Иры. Стоило девушке попытаться подсказать Ване решение, как ее разумом овладевала другая, коварная колдунья, и все попытки программиста достучаться до души любимой шли прахом.

Парень не понял, когда ему стало настолько спокойно, что он почувствовал себя плывущим в тумане. Снизу и сверху — розовые облака, мягкие, словно сладкая вата. Но попробовать их Ване не хотелось. Он все еще размахивал шампуром, только не видел противника, а отбивался от кого-то несуществующего.

Тонкий голосок Иры пел где-то в глубине подсознания, успокаивая. Глаза слипались сами собой. И вот уже кажется, что ненаглядная стоит перед ним на коленях, протягивая к нему руки, в которых нет оружия.

— Ирочка, милая, — прошептали его губы.

И Ваня почувствовал, словно кто-то разрезал удерживающие его в этой иллюзии путы, и он свалился ничком на холодную землю.

Снова темнота сада, а перед собой он видит только босые загорелые ноги женщины, поглотившей душу Иры. А его голову прижимают к земле.

Ваня бы резко вскочил на ноги и бросился бежать, но не мог и пошевелиться. Давешний стражник сидел у него на спине и заламывал руки. На тренировках в ОСЯ учили резко разворачиваться и бить в солнечное сплетение в такой ситуации. Но сонное состояние, навеянное колдуньей, тормозило реакцию, и Ваня упустил тот момент, когда он еще мог сбежать. Веревка впивалась в кожу запястий, в рот положили кляп. А потом стражник поднял пленного и поставил лицом к лицу перед женщиной.

— Убьем? — шепотом спросил мужчина госпожу. — Он слишком много знает, чтобы быть живым!

— Нет, — тихо сказала незнакомка, — моя вторая Ка меня проклянет. Так что, пусть этого чужестранца уничтожит кто-нибудь другой… например, фараон.

Все ясно — пронеслось в голове у Вани. Вторую ночь подряд девушка пытается его подставить. И если первый раз удалось спастись от наказания, второго подобного случая может и не представиться. Фараон хоть и доброжелательный человек, но если отлов Ивана ночью во дворце войдет в традицию, то вскоре владыка Обеих Земель сделает соответствующие выводы.

— А вы расчетливы! — похвалил женщину околдованный охранник. — Вам бы страной править, госпожа!

Он поднял пленника и перекинул через плечо. Да, нелегкая ноша досталась крепкому, но весьма невысокому мужчине. Семьдесят килограмм!

— Брось его в подземелье, а утром доложи фараону, — скомандовала колдунья.

'Опять она делает промах! Впереди целая ночь, и у меня есть время сбежать! — думал Ваня. Как избавиться от пут — это уже следующий вопрос. К тому же и заклятье, наложенное на стражника, скоро потеряет свою силу. Значит, есть надежда. Ира мешала злодейке действовать быстро и наверняка, не давала убивать. И на этом ей спасибо.

Охранник шел медленно, часто останавливался, а вскоре и вовсе положил ношу на землю и потащил за ноги, словно мертвеца. Если во рту у программиста не было кляпа, то верный слуга Тутанхамона пополнил бы свой лексикон смачными словами и выражениями. Ване еще повезло, что дверь в подземелье была недалеко беседки. Ира помогла околдованному товарищу стащить пленника вниз по лестнице и посадить его на мешок с зерном.

— В Древний Бобруйск, в ссылку, животные! — заорал Иван, у которого слетела повязка со рта в то время, когда его волокли. — Ирка, ты что? Совсем с ума сошла? Это же я, Иван! Я люблю тебя, Ирка!

Надежда умирает последней. А вдруг удастся? Но не помогло. Ухмыляясь, девушка смотрела на беспомощного связанного человека и обнималась со стражником. Противно видеть, когда любимая заигрывает с кем попало. Но куда обиднее осознавать, что погибаешь от ее руки.

— Почему не в темницу? — поинтересовался вдруг охранник.

— Пусть думают, что чужестранец попался на краже зерна и был связан служанкой. Пошли, Ани. Кстати, я передумала: проводишь меня, а потом сразу же позовешь начальника стражи.

Кто-то, а Менпехтира с превеликим удовольствием собственноручно уничтожит программиста.

Развернувшись на пятках, Ира покинула подвал, а за ней удалился и стражник.

— Вы позвали меня слишком рано, я не успел сделать…

— Завтра повторим.

— Но вы же спешите? — голоса все удалялись, и Ваня все хуже мог разобрать, о чем говорили его враги.

— Я не хочу, чтобы фараон думал, что появление этого идиота и кражи связаны. Ты ж понял, что владыка…

Заинтересовался кражами и разрешил выслеживать вора во дворце — додумал программист. Но это не утешало сыщика-неумеху. Он корил себя за то, что не отправился за стражником, не помешал ему украсть перстень или что там просила колдунья. Да, он опять в плену, и снова помешал злодейке добраться до личных вещей фараона. Только на этот раз, Ваня чувствовал, ему не удастся так просто выкрутиться.

Маша с трудом дождалась вечера, чтобы снова увидеть Неба. Ей было немного неловко за сплошные 'не сейчас' предыдущей ночью, и на этот раз она продумала все в мельчайших деталях: чтобы и с любимым человеком пообщаться, и Ваню не подвести. Пока солнце не село, девушка устроилась у реки и рисовала все, что видела вокруг себя. Конечно, будь она в своем времени, она с презрением посмотрела бы на художника, рисовавшего на офисной бумаге, но когда душа поет, то и на писчей малевать начнешь, если другой не имеется. В довершение она нарисовала поверх картины себя в кеметском калазирисе[29] с большими белыми крыльями вдоль рук.

— Маш-шу, а зачем ты рисуешь? — спросили ее из-за спины. — У тебя есть этот… который умеет изображать все так, как есть. Зачем ты себе крылья нарисовала, ты что, мнишь себя богиней Маат?

— Понимаешь ли, Неб, — начала она.

Она могла и не оборачиваться, потому что сразу поняла, что пришел Он:

— Правда иногда тяготит, влечет к земле, а так хочется в небо, лететь свободно над облаками и делать то, что хочешь: придумывать, изобретать… А принтеру что скажешь, он то и нарисует. Скучный он. И это вовсе не Маат, а Шу, Бог воздуха, освежающий северный ветер. Да, я знаю, что он мужчина, но…

— Но ты ведь и есть освежающий северный ветер, Маш-шу! — он обнял ее за плечи и уткнулся носом в белокурый затылок девушки, а рукой нащупал ее амулет. — Ты пришла с севера, и с тобой в моей жизни появилось столько нового. Знаешь, а меня с крыльями тоже нарисуй! Я хочу летать вместе с тобой, нет, за тобой.

Всегда пожалуйста! Маша за считанные минуты изобразила и своего друга. Только костюма ему божественного не придумала. Вот и вышел на рисунке Неб, какой он есть, только крылатый. Если бы эта картинка из древности сохранилась, то археологи бы дали ей название типа: 'Мальчик и девочка Шу' или еще бы что выдумали. Если бы, вообще, не дошли до того, что Бог Шу был женщиной.

А художнице в этот момент стало грустно. Она вспомнила, как они с Иваном летали в Сочи на самолете, как облака оставались где-то там, внизу, далеко-далеко, они казались мягкой ватой, а выше только чистое темно-синее небо. Как жаль, что паренёк из древности никогда не сможет взлететь на Боинге и увидеть всю эту прелесть: восход солнца на высоте в десяток километров, пушистые облака и города, кажущиеся игрушечными. Она уже забыла о том, что и сама, возможно, никогда больше не увидит ни Москву, ни родной Бобруйск, — ничего из того, что произойдет на земле через три с половиной тысячи лет.

— Ты хорошо рисуешь, Маш-шу! Твой отец художник?

Девушка смутилась от такого комплимента, хотя и ожидала чего-то подобного. Да какой ее отец художник, сантехник он обычный, а мама — контролер на заводе. Она родом из феллахов, если говорить кеметскими терминами, и ей не место рядом с человеком из высшего общества, личным сыщиком Его величества.

Неб сел перед ней на колени. Повязку с ноги он уже снял, потому что ссадина, обработанная еще вчера заботливой Машей с помощью чудодейственного средства из Нижнего Новгорода, почти затянулась. Паренек даже не прихрамывал на больную ногу. Он хотел было поцеловать девушку, но тут раздалось истошное 'мяу', и из камышей выпрыгнула черная кошка.

— Ну вот, опять, — обиделся парень.

Только оба успели вскочить, как к реке выбежал Машин сосед, пряча что-то за спиной. Кошка шипела и пятилась от него.

— О, Неб, взял себе в подружки сестру моего чудака-соседа, — отвлекся мужчина от поимки животного.

Правда, дальнейшего разговора он не услышал, потому что его вредная кошка бросилась в камыши, и Машиному соседу пришлось вместо болтовни продолжить догонялки.

Но девушка никак не могла предположить, что эта случайно брошенная фраза вызовет ревность со стороны ее друга:

— Ты живешь с братом? Это тот, с которым ты за мной гонялась? А вы, случаем, не женаты?

— Да, тот самый. Но думаешь, у нас правитель такой оболдуй, чтобы девушку в дальний путь одну отпустить? А за брата замуж я и не собираюсь! Во-первых, я люблю тебя, во-вторых, он дурак-дураком, в-третьих, в наших краях инцест запрещен!

Первое, сказанное Машей, не выдерживало никакой критики: в ее-то время совершеннолетняя девушка могла в одиночку поехать куда угодно, были бы деньги, желание и турпутевка. А остальное… Она в жизни не думала, что признание получится таким простым и гармоничным.

— Ин-чего? — переспросил Неб насчет последнего пункта.

— Инцест, — повторила она, — это когда близкие родственники создают семью или просто, ну, это… Потому что в таких семьях часто мертвые дети рождаются.

Конечно, определение получилось не совсем точным и каким-то наивным, но для жителей Кемета подошло и такое, тем более, девушка прекрасно знала из учебников, что кеметцы из высшего общества практиковали браки с родственниками, не хотели портить кровь, а выходило, что вырождались. Маша заметила, что сказанное очень задело Неба, будто он и сам создавал семью с родственницей и у него, действительно, родился мертвый ребенок.

— Неб, прости, если что-то не то сказала, — стушевалась она.

— Да нет, все в порядке, — кисло улыбнулся он.

— Кстати, у моего брата есть невеста, и он приехал сюда в ее поисках. Ну… ее кто-то похитил, вот. Теперь он ночами ее ищет.

— Понятно, — его лукавый взгляд несколько озадачил Машу.

Неужели Неб знаком с Ваней, подумалось вдруг девушке. Или ему известно нечто интересное про Иру? Но молодой человек предпочел больше ничего не говорить и пригласил Машу прогуляться по вечернему городу.

— С удовольствием, — подхватила девушка его идею.

Слово за слово, они начали болтать о зажиточных горожанах. Неб рассказал сперва о номархе и двух его юных дочерях, потом перешел к старым холостякам Хоремхебу и Менпехтира, которым было почти по тридцать лет, но они никак не могли найти себе жен. Дальше перечислялись всяческие жрецы и просто зажиточные люди.

— Кстати, а вот дом Эйе, самый роскошный после дворца моего господина, — Неб показал рукой в сторону густых зарослей, огороженных белым забором.

Сады, как и полагалось во владениях богатого человека, выходили к реке, а низкий дом тонул в их густой зелени.

'Отлично! И наводящих вопросов не надо! — обрадовалась Маша.

Вдоль стены горели факелы, и в их золотистом свете легко было различить невысокую девичью фигурку в пестром платье. Девушка кого-то ждала, судя по тому, что она нервничала, — достаточно долго. Она ходила взад-вперед, изредка поглядывая на упирающуюся ко входу в ее дом улицу, названную Иваном Дураковым, именем Билла Клинтона.

— Влюбленная Мутнеджимет, — прокомментировал Неб, уводя подругу в один из проулков. — Она тайком встречается с… Маш-шу, что с тобой?

Девушка, открыв рот, стояла как вкопанная. Вот так легко и просто разрушилась совсем недавно выстроенная версия Вани. Эта несовершеннолетняя девчонка с короткими черными волосами до плеч, с несформировавшейся фигуркой, тайно влюбленная в кого-то, никак не могла вызвать в свое тело душу Иры Семеновой. Она даже ни капли не походила на подругу программиста.

— Ваня… — ни жива, ни мертва прошептала Маша. — Он опять ошибся… Надо найти его…

— Где он? — решительно спросил Неб.

— Выслеживает во дворце.

— Ясно, — и он кинулся к дому, — прости, Маш-шу.

— Но…

Девушка не успела и сообразить, как на нее сзади налетел рыжий осел и чуть не сбил с ног. Она развернулась и каким-то чудом ухватилась за его уздечку. Животное истошно заорало, но пленившая студентка уже оседлала его и не давала сбежать.

— Молодец! — похвалил девушку Неб. — Веди его ко мне во двор и дожидайся у меня дома, ладно?

— А ты куда?

Но Неб ничего не ответил. Он скрылся за дверью в свой дом. А когда Маша, привязав во дворе осла, вошла туда, парня уже не было. Девушка уселась на твердую кровать, единственную, если не считать огромного сундука у стены, вещь комнате, и стала терпеливо ждать, пока ей не наскучило, и она не вышла на улицу подышать воздухом.

Ира стояла на пороге дома и вдыхала приятный прохладный воздух. Осла в городе у нее опять украли, значит, этот божок снова вернется только к вечеру. Девушка крутила в руке серьгу, умело снятую с уха Ани, заколдованного на эту ночь телохранителя фараона.

— Может, устроим парнишке неделю без девок? — разглядывая украшение, поинтересовалась Ира у крылатой Ба, что устроилась на плече у девушки.

— Зачем?

— Проверим действие нашей магии, — пожала плечами проводница, — а то я так и не поняла, зачем мы вчера экспериментировали с царицей.

Крылатая ухмыльнулась, а ее объяснение, сорвавшееся с губ, несколько озадачило душу девушки из будущего:

— Я просто хотела насолить младшей сестренке.

— Ты жестокая, Ба, — этот довод Ира приводила не раз.

Она не могла простить пленившей ее душу мертвой царевне желания уничтожить Ваню. Все, что было в силах Семеновой — не дать колдунье своими руками убить программиста. Но и это влияние становилось слабее с каждым днем. Властолюбивая царевна поглощала душу проводницы и набиралась сил.

— Это не жестокость, а необходимость, — спрыгнув с плеча девушки, Ба приземлилась на ступени гробницы, — идем домой, уже рассвет.

— Да, конечно, — согласилась Ира с последним доводом.

— Я тебе еще покажу, какой твой ненаглядный на самом деле, и ты сама пожелаешь его скорой смерти. Поверь.

— Не хочу! — задрав нос, девушка начала спускаться в гробницу.

Казалось, что прошла вечность. Не три тысячи лет, к сожалению, но целая ночь — запросто. Правда, в таком состоянии, как у Ивана, ночь могла быть равна от силы десяти минутам, ну максимум часу.

А еще хотелось спать. Просто закрыть глаза, забыться и отдыхать. Энергетик оставлен дома, да и окажись банка в кармане, все равно руки связаны. Ничего не изменить, веревки не снять, как бы Ваня не пытался. Только запястья натер. Похоже, опять придется вести хитроумные переговоры с Тутанхамоном.

Иван не заметил, как заснул и… разноцветные огни прожекторов осветили сцену, и программист, наряженный в яркую рубашку с рюшами и черные кожаные брюки в обтяжку, вышел на сцену. Рядом с ним стояла сестра в шелковом розовом одеянии и босоножках на десятисантиметровой шпильке. Хоть Маша и была невысокой, но каблуки она не очень любила. Публика ревела от восторга. Дураков взял микрофон и с интонациями ведущего дешевого шоу заорал:

— Итак, в эфире концерт звезд Черной Земли 'Песня тысяча триста тридцать пять до нашей эры'! Мы с Маш-шу находимся в главной студии Бен-Бен TV!

— И сегодня в нашем концерте, — подхватила его Маша. — Хиты! От звезд эстрады.

Развернувшись для эффектности на каблуках, Ваня лучезарными глазами окинул пеструю толпу в зале.

— Они известны все в Уасете! И зовут их Эйе, Мех-пу-пух-ти-ра и Харин-Хлеб! — торжественно продолжил программист, когда на сцену вышла троица в кожаных одеяниях по последней моде 2007 года другой эры. — Если вам понравятся их песни, отправляйте смс-ки на короткий номер…

По одной цифре брат с сестрой выкрикивали пятизначный телефон для голосования.

— Напоминаю, — Иван заискивающе посмотрел в зал, — самого активного отправителя сообщений ждет новый смартфон! Напоминаю, смс-ка это такое короткое сообщение длиной сто шестьдесят иероглифов. А смартфон — это штука для написания смс-ок.

В первом ряду на самых лучших местах сидели Тутанхамон в наглаженном черном смокинге и его супруга. На этот раз на девушке было дорогое струящееся чёрное платье, а на груди сверкал алмаз в золотой оправе.

Сперва начальник стражи Менпехтира затянул какую-то длинную балладу без ритма и рифмы с повторяющейся раз на двадцать фразой: 'Я тебя люблю, а ты без ума от Атона', потом два небритых раба вышли рекламировать вкусную еду из пекарни на площади Астерикса и Обеликса, а после Эйе и Хоремхеб исполнили дуэтом нечто вроде 'Голубой луны'.

Публика ликовала. Но как только советник и полководец покинули сцену, в зале потух свет, после чего прожекторы внезапно осветили стоящую на сцене рыжую девушку в длинном красном платье. Иру Ваня не мог не узнать. Но не успел русский конферансье и слова вставить, как девушка запела белорусский мотив под звучную фонограмму в стиле Песняров.

Есть такое слово "нерешительность": Шанс упустишь — к худу жизнь изменится: Быть могла бы я твоей любимою, А теперь я злого бога пленница. Всей душой, всем сердцем я люблю тебя. Но спасения нету нам с тобой нигде. Правит мной чужая воля темная, Зверь на волю вырвется — и быть беде.

Ваня не заметил, как в его руках появилась электрогитара: красная, блестящая, — мечта эстрадной звезды. Он провел рукой по струнам и вдруг осознал, что кто-то научил его виртуозно играть на инструменте. Ноги сами несли его в центр сцены, и программист, встав спиной к Ирине, запел…

Милая, любимая, поверь мне, С этим зверем я готов на бой. Я освобожу тебя из плена, Чтобы стала ты моей женой.

Опустив голову, девушка слушала каждое его слово и по ее щекам текли слезы. Только когда Ваня закончил свой куплет, она поднесла микрофон к губам и продолжила.

Силой своей воли я держу его, Но предчувствие меня тревожит: Если зверя ты сразишь, погибнет он, И душа моя погибнет тоже.

И вдруг певицу окутал красный свет. С девушкой начались странные метаморфозы: волосы ее извивались змеями, на спине выросли крылья из густых черных перьев, а глаза налились красным светом. Хорош спецэффект, ничего не скажешь. Публика ликовала от восторга. Кто-то аплодировал стоя. Но на сцене уже стояла не Ира, а ее двойница-египтянка, и продолжала петь на тот же мотив.

Поцелуй любви… Наивно веришь ты В чудеса, что в сказках лишь положены. Но злой бог давно свою наметил цель, Все, кто против, будут уничтожены.[30]

Так же неожиданно, как гитара в руках у Вани, девушка достала неизвестно откуда метательный нож и бросила им в фараона.

— Нет! — дико крикнул программист и бросился наперерез, широко раскинув руки…

Дураков зажмурился, а когда открыл глаза, то никакого странного концертного зала и в помине не было. Вокруг кромешная тьма, мешки с зерном и спертый воздух. В этот подвал давеча бросила его любимая девушка.

Программист тяжело дышал и, вытаращив глаза, смотрел перед собой, будто рядом должен был валяться тот самый метательный нож. Нет. Это всего лишь сон. Яркий сон.

Иван раньше не верил снам. Чаще всего в них он гулял по морскому побережью с черноволосой девочкой-ровесницей. Все время она попадала в какие-то переделки, а Ваня спасал ее от всех неприятностей. И когда на первом курсе он познакомился с Юлей Шаулиной, на мгновение ему показалось, что это и есть та самая девочка из сна. Совпадение, решил тогда молодой человек, сны не способны становиться реальностью. Даже устроившись в отдел, Ваня остался верен своему мнению по поводу сновидений. Он самый обычный человек, и сны у него ничем экстраординарным не отличаются.

Но сейчас ему вдруг показалось, что через видение Ира снова пыталась дать ему подсказку. Слишком туманно, в стихах, выразила она свои мысли. Она умоляла не убивать или поцеловать. Нет, о поцелуе девушка сказала, что это наивный выход, который не поможет. В этом программист имел возможность убедиться еще в поезде, когда он целовал потерявшую сознание Иру раз, наверное, двадцать.

Стих Ириной песни Ваня постарался запомнить, жаль, что руки связаны и не запишешь, но что в тексте таилась разгадка, он не сомневался. Оставалось теперь выжить и воспользоваться посланием любимой девушки.

Спасение пришло откуда программист его никак не мог ожидать. Раздалось шуршание, потом скрип, и вдруг в глаза Дуракову ударил не очень яркий электрический свет. Парень, привыкший к темноте, зажмурился. Что за ерунда! Когда он открыл глаза, перед ним стоял некто лохматый в короткой юбке. Иван склонил голову набок. Как говорится, мир квадратный, все мы встретимся: вот и Машин друг пожаловал, только против света не разглядеть его лица. Человек, к тому же, закрывал нос ладонью. Секретничал. Получается, Иван хоть раз в жизни видел его, и мог узнать, чего тот очень не хотел.

Программист не успел и глазом моргнуть, как спаситель поднял его на ноги и перерезал веревку на коленях. Парень бы споткнулся, если бы кеметец резко не схватил его за плечо. Он прикрепил фонарь к поясу и лишь потом шепнул на ухо гостю из будущего:

— Как ты тут оказался?

— Девка схватила. Вместе с зачарованным Ани. Ушли за стражей, — коротко отрапортовал Иван, поняв, что Неб собирается его спасти.

А Машин друг уже пытался развязать узлы на запястьях.

— Что они задумали? — тут же поинтересовался нежданный спаситель.

Веревка поддалась, и вскоре он сунул ее за пояс.

Потирая запястья, Ваня обернулся, но верный соглядатай фараона тут же оказался сзади, словно прилип спиной к лопаткам программиста.

— Отвечай, — шепнул кеметец.

Дураков услышал холодный звук металла о металл. Это спаситель, или кем там он был, извлекал кинжал из ножен.

В сложившейся ситуации не оставалось ничего, только повиноваться. Лучше выпутаться из плена, а потом выследить тайного агента Его величества, а не тупо скончаться в подвале, схлопотав себе колющее в сердце.

— Я толком не знаю, они хотели взять что-то у фараона, да будет он здоров. Вроде бы, перстень какой-то.

— Ясно, — упавшим голосом проговорил Неб, а потом резко шикнул: — Тебе надо уходить как можно скорее.

Он засунул кинжал обратно в ножны, выключил болтавшийся на поясе фонарь и, усевшись на бочку, принялся связывать себе ноги.

— Ты что делаешь? — ошарашено вскрикнул Дураков.

— За спину, — коротко приказал молодой человек, и программист подчинился, сам не зная, почему.

А кеметец заложил руки за спину, ладонями к лопаткам, и тихо сказал:

— Вяжи быстрее.

— Зачем? — не понимал гость из будущего.

— Говорю же, вяжи…

Взяв валявшуюся на полу веревку, программист начал наматывать ее вокруг запястий отчего-то решившего подставиться кеметского паренька.

— Там в дальнем углу за мешками бочка, за ней — лаз. По нему выйдешь за дворцовую стену.

— Ни фига себе повезло! — выпалил Дураков.

— Тихо! — Неб прислушался, из ведущего к погребу коридора доносились приближающиеся шаги. — Скорее уходи.

— А ты? Самоубийца? — Иван схватил нежданно появившегося спасителя за плечи, но тот дернулся, высвободившись от не очень, надо сказать, крепкой хватки.

— Нет. Скорее уходи. Меня не тронут. Даю слово.

— Кто же ты?

— Уходи, если хочешь жить! Быстрее!

Иван пятился к тому углу, куда указал Неб. Но его не отпускала тревожная мысль о том, что зачарованные колдуньей стражники могут и не пощадить имеющего неприкосновенность царского соглядатая. И только совсем громкие шаги из коридора заставили программиста поторопиться и юркнуть в тайный ход, о котором до сегодняшней ночи знал только Неб.

На мгновение Ивану показалось, что все происходящее: и парень с фонарем, и как-то легко доставшаяся свобода, и люк в погребе, — хорошо продуманная ловушка. Почему-то он решил, что на выходе его будут ожидать заговорщики с оружием наготове. Ну, как минимум вооруженный до зубов отряд кеметского спецназа. Слишком все было складно, чтобы иметь хороший конец.

Однако тайный лаз стал для программиста единственным возможным выходом. Только он успел юркнуть в его тень, как в погреб ворвались стражники. Ваня мчался по узкому невысокому коридору так быстро, как только мог. Ему казалось, что топот от его кроссовок слышен по всему дворцу. Он только на мгновение остановился, когда услышал дикий крик в погребе. То орали оказавшиеся там стражники. Звон роняемого оружия подтвердил догадку программиста о том, что ребята ожидали увидеть там другого. Охрана фараона бранилась, а Неб отвешивал им язвительные замечания и громко хохотал. Суть его подколок практически невозможно было уловить, доносились только интонации.

Программист бежал сломя голову, и вскоре звуки из погреба перестали долетать до его ушей.

Коридор все не заканчивался. Худенькой змейкой он постоянно извивался, уходя то вниз, то вверх. Но потолок его от этого выше не становился. Рыли тайный ход словно для хоббитов при прадедах Тутанхамона. Такой вывод Ваня сделал потому, что в этой секретной лазейке было сыро и холодно как в склепе, а на стенах произрастали колонии мха. Изредка под ноги попадались то ли кости животных, то ли другой твердый мусор, в кромешной тьме не разглядеть. И вокруг стоял зловонный запах. Приятного ноль.

Время от времени Ваня одергивал себя, мол, если бы не эта нора, ждала бы его нелепая бесславная смерть. Но как только программист ударялся головой о глиняный потолок (а кто сказал, что тайные ходы камнем или кафелем выкладывают?) начинал проклинать соорудившего этот проход.

А строили эту нору качественно, на века. Так как ход вел в погреба, не исключено, в былые времена он использовался слугами, и о нем многие знали.

Интересно, почему соглядатаю Его величества, этому богатенькому Небу, было выгодно держать проход заброшенным и ходить во дворец, вдыхая трупный запах, гниль и мох? И почему колдунья ничегошеньки не знала об этом неохраняемом проходе во дворец и лезла через стену? Много занятных выводов приходило на ум программисту. Во-первых, девица, похитившая душу Иры, не могла быть царицей Меритатон. Причина проста: владычица Обеих Земель обязана знать о подобных дырках в своем доме. Значит, воскреснув, царица бы в первую очередь пролезла по тайному ходу. А во-вторых, создавалось впечатление, что кому-то очень хотелось, чтобы о лазейке никто не знал.

Пока Иван бежал, согнувшись в три погибели, и думал о Машином друге и колдунье, тоннель закончился маленьким окошком, в которое мог с трудом протиснуться взрослый человек. И то, в меру подтянутый. Вдохнув поглубже, Ваня с трудом просочился в имеющуюся дырку и огляделся.

— Ну и задница, — высказал он все впечатления от прохода имени Тонкой Кишки.

Дом, в котором очутился парень, принадлежал не богатому человеку и больше походил на захламленную комнату обитателя общежития. На дизайн хозяин жилища не раскошеливался. Только кровать-кушетка, застеленная простыней, тёмный сундук и кувшин с подписью 'Вино'. Все это завалено мятыми льняными тряпками, рваными папирусами. 'Постановочный бардак', - сделал вывод Ваня. Создавалось впечатление, что Неб специально загадил свой тесный домик и выставил на всеобщее обозрение тарелку с заплесневелой лепешкой и засохшими огрызками яблок, чтобы у любителей легкой наживы пропадало желание обследовать жилище. Получается, и дом он использовал вовсе не для того, чтобы в нем жить. Интересный товарищ, этот соглядатай. Не мешает у него подучиться методам работы.

Во дворе жалобно орал осел, привязанный хозяином к пальме. Животное обошло дерево, пока не закончилась длина его узды, и улеглось, уткнувшись мордой в песок. Тот самый рыжий осел, улыбнулся программист. Слишком много совпадений на одну ночь. Неспроста скотинка паслась на заднем дворе у царского шпиона. Так у Вани родилась новая версия происходящего.

Занавесив выходящее во двор окно, гость из будущего пошел прочь. Ему было не очень уютно в чужом доме.

— Неб! — у входа в дом раздался радостный девичий голос.

Дверь распахнулась, и блондинка, не желая видеть ничего вокруг, обхватила шею стоявшего у входа парня и поцеловала его в губы.

— Маш-ка! Прекрати! — оттолкнул ее брат. — Совсем с ума сошла от своего дружка.

Девушка отпрянула. Вот чего не ожидала, так это вместо любимого столкнуться у него дома с родным братом.

— Ва-ня? — еле вымолвила она по слогам. — Ты что тут делаешь? Ты же во дворец выслеживать пошел?

Он лишь развел руками. Неисповедимы пути Господни. Не иначе как.

— Я и выследил, — гордо ответил он, — причем много интересного и познавательного. И у меня есть дополненная версия происходящего! Твой Неб…

Маша ахнула. Но брат осекся и, взяв девушку за локоть, вывел на улицу.

— В этом доме есть ушки, — он махнул в сторону окна во двор, где сидел огромный рыжий осел, — пойдем, отсюда подальше.

— Слушай, пока ты лазил по дворцу и обыскивал квартиру моего Неба, я нашла железное алиби для Мутнеджимет.

Девушка показала рукой в сторону дома Эйе и принялась во всех красках живописать произошедшее несколько часов назад: и о девушке, дожидавшейся своего любовника, и о том, как Неб поспешил свернуть в переулок, и как он кинулся в дом, когда узнал, что Ваня полез рыскать по дворцу. Но чем подробнее излагала Маша полученную информацию, тем обоснованней казалась следующая версия.

Мутнеджимет и есть главная подозреваемая. Только оказалась она куда более искусной колдуньей, чем подозревал Иван Дураков. Эта расчетливая девица поместила душу человека из будущего не в свое тело и управляла ей, находясь дома. Тихая овечка, никто не заподозрит, что она воспользовалась свитками отца, призвала силу одного из богов и провела ритуал.

От дома Эйе прекрасно просматривается вход в жилище Неба. И шпион это не мог не знать. Мутнеджимет вовсе не ждала любимого человека, а следила за теми, кто входит и выходит из тайного прохода во дворец. Девушке было прекрасно известно о существовании этой дыры. И, чтобы отвести от себя подозрение, придворная красавица отправила заколдованную убийцу через забор. Осла, который помогал Ире перебраться через стену, давал ей никто иной, как Неб.

— А правда, — дошло до Маши, — от всех, кроме моего друга, это животное бежит как от огня.

— Думаю, недолго этому шпиону осталось быть твоим другом, — съехидничал Ваня, продолжая рассказывать свою версию.

Мотив шпиона и жреческой дочки ясен — они собирались захватить власть в стране: сначала уничтожают фараона, а верховный жрец Эйе, очевидно, становится новым владыкой Обеих Земель. Мутнеджимет прекрасно знает, что ее отец немолод. Взойди он на престол, девушка окажется прямой наследницей.

— Еще одно убийство, и трон у нее под пятой точкой! — хлопнул в ладоши Иван. — Гениально, да?

— Я согласна со всем, — стараясь не заплакать от разочарования, сказала Маша, — только я не пойму, почему тогда Неб кинулся спасать тебя? Может, он не при чем?

— Уверен, что этот сукин кот по уши погряз в интригах, — хлопнул себя по лбу программист, — сошлемся на интуицию. А спас он меня из-за тебя. Побоялся, что ты его заподозришь.

— А мне кажется, что он тебе помогает, — задрала нас к небу Маша, — иначе бы он не стал показывать тебе тайный ход, а провел бы другими путями.

— Кто знает, — пожал плечами Ваня, — сегодня показал, а завтра устроит засаду у одного из выходов. Короче, мелкая, договоримся так: никаких версий мы не обсуждали, про Иру тебе ничего не известно, а ты любопытная блондинка, которой просто нравится совать нос во всяческую чушь. Слово за слово разговори мне Неба, ладно?

— Хорошо.

Неприятный осадок остался на душе у Маши после событий этой ночи. В Уасете никому нельзя доверять, даже человеку, которого она за считанные дни успела полюбить всем сердцем. Она его обязательно заставит выложить все как на духу, только бы опровергнуть невероятные версии брата. Раз в коем-то веке она нашла порядочного человека, а оказалось, что он… не просто шпион, а изменник родины.

Заядлому квакеру Ивану Дуракову днем выпала возможность обследовать еще один древнеегипетский лабиринт. Он был не таким большим, как в ансамбле из трех зданий во дворце Тутанхамона. Верховный жрец ограничился двухэтажным строением, на крыше которого росли невысокие пальмы. И комнат в его доме насчитывалось не больше дюжины. В отличие от компьютерной игры, у программиста отсутствовали статус бога (пропуск в ОСЯ с голографической наклейкой не в счет) и автомат с нескончаемыми патронами (а за пояс было заткнуто два шампура на всякий случай). Монстры — это слуги, их надо обходить стороной и отвлекать. Сокровище ж хранилось в рабочем кабинете жреца, куда и держал свой путь с обыском сотрудник ОСЯ.

В саду отдыхала Мутнеджимет, одетая в простенькое белое платье, и играла на систре для нескольких девушек, в двух из которых Иван узнал почитательниц его рок-творчества. Меломанки и внимания не обратили, как мимо них к дому проскользнула черная фигура их обожаемого кумира.

Прокравшись по кустам и изрядно исцарапав лицо и руки, программист залез в открытое окно кухни, когда оттуда ушел повар со слугой. Задерживаться в уставленном многочисленными горшками и кувшинами помещении не следовало, и Ваня выскочил в пустой коридор. Словно вор в музее, он выглядывал из-за каждого угла, чтобы случайно не натолкнуться на проходящего мимо слугу или, еще хуже, наложницу престарелого жреца. Он вжимался плечами в стену, и в густой тени его, одетого во все черное, не замечали.

Найти рабочий кабинет жреца оказалось не так и сложно. А вот проникнуть в него — задача практически невыполнимая, так как у входа дежурил коренастый мужчина лет сорока, вооруженный отнюдь не шампурами, а длинным копьем с медным наконечником. Оказаться нанизанным на такое оружие программисту очень не хотелось.

Он стоял в нескольких метрах от охранника, за ближайшим к кабинету поворотом. Действовать надо было быстро, пока никто не заметил. И вдруг из глаз у Вани потекли слезы, а в носу зачесалось. Чертова аллергия! Он посмотрел под ноги, где к нему, игриво виляя хвостом, ластилась рыжая кошка.

Программисту ничего не оставалось делать. Он зажмурился, вдохнул поглубже и, схватив ничего не подозревающее животное за шкирку, швырнул его в противоположную от двери в кабинет сторону.

Раздался дикий мяф, и кошка, приземлившись на все четыре лапы, зашипела, а ее короткая шерсть поднялась дыбом.

— Митшереу, милая, что с тобой? — позвал ее опешивший стражник и, подойдя к животному, опустился на одно колено, чтобы погладить напуганную кошку.

Египтяне обожествляют эти пушистые аллергены, как индусы — коров. Пока охранник ласкает обиженное животное, у Вани появилось несколько секунд, чтобы нырнуть в кабинет жреца. Как и ожидал программист, верный слуга Эйе не вернулся на свой пост, пока не убедился в невредимости кошки. Ясное дело, мужчина не заметил, что в кабинет черной тенью юркнул гость из будущего.

За охраняемой дверью располагалось две комнаты. Первая — парадная гостиная, где лежало несколько роскошных подушек, используемых в качестве мягких кресел, а по середине стоял кувшин с цветами. Во второй жрец работал и проводил простые ритуалы. Там находился большой стол, уложенный многочисленными папирусами, а рядом с ним два ларца: один — запечатанный, второй — нет. С полдюжины стульев свидетельствовали о том, что жрец не всегда работал в одиночку. В трех шкафах за рабочим столом были уложены старые свитки, а на стеллаже располагались различные баночки со всяческими колдовскими смесями.

Лабораторные условия вполне подходят для создания гумункула с чужеродной душой, — заключил программист. Окон нет, никто не подсмотрит, дверь только одна, и та надежно охраняется, да и реактивов предостаточно, какая шикарная домашняя лаборатория. Одно было жалко программисту — не разбирался он в кодировке, названной им с легкой руки 'Кеметской 1335 BC': глаза, руки, ноги, птицы, волны и многое другое казались ему просто набором картинок.

Иван только знал, что ищет улику. И ищущий всегда что-нибудь да найдет. Нет, то оказалась совсем не баночка с гремучей смесью. Зачем методом ненаучного тыка перебирать целый шкаф заготовок, если с одинаковой долей вероятности оттуда можно утащить и слабительное, и приворотное, и сильнейший яд. И в разбросанных папирусах Ваня разбираться не стал. Потому что примененное в тайном ритуале должно было храниться под семью печатями. В закрытом сундуке.

Ловко сковырнув восковую печать, программист заглянул в ларец. И увидел там… то, что искал, замечательнейшую улику: рулончик туалетной бумаги, исписанный черным фломастером. Нет, Ваня не мог ошибиться. Под печатью в доме жреца хранился именно рулон серой туалетной бумаги из Набережных Челнов. Судя по упаковке, в которую замотали сверток, 1994 года выпуска.

— Занятно, — протянул Дураков, разворачивая сверток, пестрящий мелкими иероглифами.

Сначала писали неумело, с множеством жирных точек, а к концу свитка научились. Получается, тот, кто составил этот манускрипт, учился пользоваться фломастером в режиме реального времени! Это значит, что либо Эйе, либо его дочь, либо кто-то еще умудрился проникнуть в Россию 20 века, за тринадцать лет до похищения Иры, написать вот это и каким-то чудом передать обратно в древность. Фантастика, от которой легко сойти с ума.

Ваня запрятал улику в карман брюк, растопил заднюю сторону восковой печати зажигалкой и приклеил ее туда, где она была до вскрытия. Оставалось только убраться прочь с места преступления и расшифровать послание из будущего. Но тут в коридоре раздались голоса Эйе и Менпехтира. Они стояли у самого входа в кабинет и о чем-то спорили со слугой.

Словно кошка, Ваня пробрался в гостиную и спрятался за шторой. Ему несказанно повезло, потому что жрец решил войти вместе с гостем и стражником. Стоило им закрыться в кабинете, как программист выскользнул из комнаты и был таков. Только глотнув противно-теплого пива в пекарне не площади Астерикса и Обеликса, парень почувствовал себя в безопасности. Хоть раз его не схватили.

— Я слышала, любимый брат, — сказала Анхесенпаамон мужу, когда они стояли на балконе, любуясь утренним пейзажем и просыпающимся городом, — что ночью во дворце опять искали убийцу.

А на лице царицы был больше, чем страх. На ее черные выразительные глаза навернулись слезы. Девушка крепко обняла мужа за талию и прижалась головой к его груди. Он положил ей свободную от трости руку на плечо.

— Да успокойся ты, никто тебя не убьет и твоих сестер не тронет.

Она подняла заплаканное лицо и жалобно посмотрела мужу в глаза. Такой уверенности и непреклонности она еще ни разу не видела в его взгляде. Даже когда вся семья уезжала из Ахетатона, и Тутанхамон заключил договор то ли с хеттами, то ли с ассирийцами насчет полуострова, он не был таким. А сейчас, когда неизвестная опасность нависла над дворцом, а кто-то насылал проклятья на членов царской семьи, он был спокойнее мертвеца.

— Правда?

— Обещаю, да будут боги свидетелями моих слов! Иван из России поможет мне найти убийцу.

Он прижал жену к груди так крепко, что у нее замерло дыхание. Трость упала на пол. Анхесенпаамон смотрела в сторону, туда, где открывался вид на сады и город. Муж наклонил голову и поцеловал ее в лоб.

— Ты меня не любишь, Тутанхамон, иначе бы в губы целовал, — грустно сказала она.

Да, фараон не любил свою супругу. Его женили на ней детстве, а порешили, что Анхесенпаамон — его единственная и неповторимая суженая, и того раньше, в день его появления на свет. Когда они соединили судьбы узами брака, ему только исполнилось двенадцать. Это случилось накануне коронации. Она старше его на два года, в детстве эта разница очень сильно ощущалась. Было время, когда не он, а она наклоняла голову, чтобы поцеловать любимого брата. Но дети вырастают: сейчас, когда ему уже восемнадцать, а ей — двадцать, разница эта не ощущается, они уже взрослые люди. Но тогда-то, тогда… Несмотря на священные узы брака, 'друзья по песочнице' такими и оставались, пока не выросли. Потом у них вышло что-то вроде 'стерпится-слюбится', но все равно, стерпевшееся никогда не может стать великим чувством, ради которого горы свернешь или жизнь опасности подвергнешь. Он твой муж, а она — твоя жена, то, с чем приходится мириться. Вам нужны дети? Пожалуйста. Но не больше. Но не лучше. Все это длится недолго, пока…

— Я… — начал Тутанхамон, — я люблю маму, так?

Анхесенпаамон кивнула, а он продолжал:

— А еще я люблю четырех сестренок, пятая умерла, а шестая пропала после смерти мужа, так?

— Но я, — надув губы от обиды, буркнула царица, — я же твоя жена!

— Я люблю тебя, сестренка, — прошептал он.

Он любил… свою сестру, да-да, свою сводную сестру, дочь Нефертити и отца, но жена Анхесенпаамон — вот что было совсем несуразным, не из этой жизни. Да, у жены родилось от него две дочери. Но в том-то и дело, что только родилось. Прошедшее — уже кануло в лету, ему никогда не стать настоящим и будущим. Их дети умерли от наследственных болезней, не прожив и десяти дней. И что же связывало Тутанхамона и Анхесенпаамон как мужа и жену? Так и напрашивалось это ужасное слово — 'прошлое'. Тяжелое, полное как радостей, так и трагедий прошлое. То, что было, ушло, и его уже никогда не возвратить.

— Я хочу жениться на девушке, которую люблю, сестренка, — тихо сказал он, — нет, ты не хуже её, ты в чем-то даже лучше. Ты просто другая, Анхесенпаамон. Помнишь, шесть лет назад мы договорились…

— Да, ты обещал привести любимую жену. Я не думала, что это будет так… больно, — в голосе девушки, кроме трагизма, ничего больше не ощущалось. — Ты променял меня на нее. Как когда-то наш отец променял мою маму на твою.

— Ты не поняла, — покачал головой он, — нет никого лучше любимой сестры Анхесенпаамон, но сестра может быть только сестрой.

В глазах у девушки было тотальное непонимание. Только что-то в ее груди успокаивало душу, говорило: 'Так лучше, так надо…

Она разжала руки. Ей больше не хотелось обнимать его. И больше она не хотела говорить с ним о любви, о братьях и сестрах. Она отошла от Тутанхамона и резко сказала:

— Я надеюсь, что ты меня любишь…

Они стояли на проходе между двумя зданиями, накрытым гибкими ветвями дерева, обвитого цветущими вьюнами. Трость валялась на полу, но Тутанхамон и без нее уверенно держался на ногах. Утренний, но такой горячий ветер шуршал складками их полупрозрачных, украшенных золотыми вышивками одежд. Длинный хвост Анхесенпаамон развевался на ветру так, а длинная челка почти полностью закрывала ей глаза. Они не желали подойти друг к другу, чтобы обняться. Казалось, между ними вырастала высокая невидимая стена. Тутанхамон потупил взгляд и поправил рукой сбившуюся набок чёлку, а потом резко поднял голову, и уставился на супругу.

— Я люблю тебя, сестра.

Закрыв лицо руками, она бросилась прочь.

Не откладывая в долгий ящик, Ваня отправился во дворец. Он чувствовал, что свиток Эйе необходимо как можно быстрее показать фараону. То, что в нем содержалась величайшая мудрость будущего, программист предпочитал не думать. Слишком комичной ему казалась сцена записывания каких-то ключевых идей на рулоне дешевой бумаги для…

Показав страже пропуск с голограммой, молодой человек без проблем очутился в саду у владыки Обеих Земель. Зачарованные радужными переливами охранники провожали нового соглядатая Его величества трепетными взглядами. Только пропуск в отдел парень решил не оставлять на древнем КПП, еще пригодится в Москве. И кто знает, как Шаулин относится к потерявшим документы, вдруг не намного лучше, чем к увольняющимся ПСЖ.

— Я к Его величеству, — поклонился Дураков перед управляющим, неповоротливым человеком в длинной белоснежной простыне.

Ни говоря ни слова, мужчина кивком пригласил гостя пройти за ним в зал. Ваня ждал недолго. Вскоре из-за двери за троном вышла царица и уселась на свое законное место.

По глазам девушки было ясно, что она долго плакала, и только прежде, чем появиться перед гостем, подправила потекшую косметику.

— Здравствуйте, госпожа, Анехе… Анху…Анка… — не мог припомнить Ваня имя владычицы Обеих земель.

Легкая улыбка скользнула по ее лицу, и она сама назвала себя.

— Позвольте называть вас Аня, госпожа, — встав на одно колено и склонив перед царицей голову, учтиво попросил программист.

— Если вам так легче, чужестранец, почему бы и нет, смотря какой смысл несет в себе слово Аня…

— Милостивая, грациозная, — начал перечислять красочные эпитеты молодой человек.

— Мне нравится, чужестранец, — кивнула Анхесенпаамон, — я согласна быть для вас Аней. А теперь позвольте узнать, с чем вы пожаловали в наш дом?

Вынуть свиток сразу или подойти со стороны — подумал программист. Главное — не напугать девушку. И в первую очередь Ваня поинтересовался, отчего к нему не вышел сам фараон, потому что его дело именно к господину, а не к госпоже.

Царица вздрогнула и чуть не расплакалась. Недоброе предчувствие охватило Ивана. Неужели колдунья добралась-таки до правителя ночью и убила его. Но ответ Анхесенпаамон успокоил агента ОСЯ:

— Он немного нездоров, отдыхает у себя, попросил никого не беспокоить. Думаю, я смогу передать ему все, что вы принесли.

— Считайте, что я доверяю вам, — учтиво подметил Иван и достал из кармана сверток туалетной бумаги.

При виде выкраденной из дома Эйе улики, Анхесенпаамон побледнела и закрыла рот рукой.

— Боги, только не это! — вскрикнула она, вскакивая с трона.

Царица было кинулась вниз по ступенькам, чтобы выхватить из рук гостя напугавший ее до полусмерти свиток, но вдруг она остановилась и медленно осела на колени.

— Аня, что с вами? — Иван тут же оказался рядом, подхватив свалившуюся в обморок царицу на руки. — Слуги! Лекаря, скорее!

Царицу отнесли в ее покои и положили на мягкий голубой тюфяк, где вскоре она и пришла в себя, увидев рядом верную служанку Мерит и Ивана Дуракова.

— Фух, обошлось, — перевел дух программист, широко улыбаясь владычице.

— Вы нас так напугали, госпожа Анхесенпаамон, — причитала служанка, хлопоча с отварами.

— Все в порядке, дорогая, — проведя рукой по прохладному лбу, прошептала царица, — оставь меня с Иваном наедине, мне надо ему кое-что сказать.

— Как прикажете, госпожа. Жду за дверью и никого не впускаю.

Правительница, довольно улыбнувшись, кивнула, и слуга тут же удалилась. Ваня не торопился снова доставать свиток, до обморока напугавший Анхесенпаамон. Он молча смотрел перед собой, ожидая, что же скажет ему владычица Обеих земель.

В комнате повисло напряжение, потому что и царица не торопилась начинать говорить.

— Аня, — начал Иван, — почему вы так испугались того свитка?

Правительница удобнее устроилась на тюфяке, скрестив руки на коленях. Наблюдательный программист видел, что девушку очень сильно волновал рулон туалетной бумаги, и она с трудом сдерживала чувства.

— Это проклятый свиток, — наконец, выдавила она, — брат принес его из одного сна лет семь назад. Он отдал это Эйе, сказав, что там содержится мудрость грядущих поколений, и просил никому не показывать. Как вы нашли свиток?

— Украл у Эйе, — честно признался программист, — подозревал его в заговоре против вашего брата и искал улики.

Поймав напуганный взгляд Анхесенпаамон, Ваня тут же начал оправдываться:

— Не волнуйтесь, госпожа, верховный жрец не заметит пропажи. И я постараюсь вернуть свиток на место после того, как расшифрую написанное в нем. Не поможете?

— Нет, — холодно ответила царица, — я не враг своему брату.

Семь лет назад по словам правительницы, Тутанхамона постоянно мучили ночные кошмары. И она, владеющая магией цветов, сварила для брата эликсир, позволяющий забыть о кошмарах и успокоиться. Но прежде, царевич принес из сна странный свиток, адресованный Эйе. Юноша уверял, что написал его сам, и там содержались четкие указания, как следует править Кеметом ближайшие несколько лет.

— Несколько, — прошептал под нос программист, — значит, срок на исходе. Предсказание 'туалетного' философа скоро исполнится.

— И недавно брат опять начал мучиться кошмарами, — продолжила Анхесенпаамон, не обратив внимания на реплики Ивана.

Значит, в свитке указаны подробности заговора против фараона, а сам Тутанхамон выглядел камикадзе, подсунувшим смертный приговор прямо в руки палачу. Какая нелепица!

— Он умрет! — расплакалась вдруг Анхесенпаамон. — И я не могу ему помочь!

Ее заплетенная с ленточками челка полностью закрыла лицо. Ваня взял девушку за плечи и крепко прижал к себе, утешить. Мысли сменяли одна другую. И теперь программисту начало казаться, что интрига не настолько поверхностна, как он считал раньше.

— Расскажи мне про Меритатон, — попросил Иван, не давала ему покоя история старшей сестры царицы.

Как бы Маша ни уверяла его, что мертвый воскреснуть не может.

Анхесенпаамон всхлипнула, и начала рассказ.

— Она старше меня на четыре года. Будь она жива, ей бы летом исполнилось двадцать четыре…

Прямо как Ирке! — подумалось Ивану: совпадение или закономерность?

Дальнейшую историю дочери Эхнатона программист уже читал в учебнике по истории и слышал в пересказе разговора Анхесенпаамон и Маши. Сейчас он дополнил показания красочной истории о мачехе, второй жене Эхнатона, госпоже Кие. Митаннийскую принцессу Тадухеппу, принявшую имя Кия после замужества с фараоном, Меритатон ненавидела всей душой. Старшая дочь считала, будто эта женщина рассорила отца с матерью. Но в то же время девушка всей душой любила старшего сына второй жены, Сменхкара.

Последние годы правления отца старшая дочь все беды Кемета списывала на совесть несчастной митаннийской царевны, которая никогда ничего плохого не сделала. Сестренка хотела однажды убить Кию, но у нее не вышло. Хоремхеб и Менпехтира укрыли оклеветанную царицу. А Меритатон пропала сразу после убийства Сменхкара. Говорили, что она погибла от рук местных жителей в бескрайних пустынях страны Митанни за то, что она оклеветала их царевну. А может, ее разорвали на части шакалы. И народ Кемета, и жрецы, и чужестранцы — все ненавидели Меритатон за ее грубость и прямолинейность.

— Она была обречена, — рыдая, закончила Анхесенпаамон, — загнанная лань.

— И она решилась на убийство младшего брата.

— За это ее наказали. Но не могла она через семь лет воскреснуть! Ее прокляли даже боги! — заорала правительница.

Как понял Иван, владычица Обеих Земель была чрезмерно чувствительной натурой, из-за того, что бедной девочке пришлось слишком много пережить за свои двадцать лет жизни на земле, да еще и беспокоиться о брате… Рассказав о старшей сестре, она расплакалась. Каким бы злым человеком ни была Меритатон при жизни, но об ушедших либо хорошо, либо… Парень сел рядом с правительницей на тюфяк и ему в очередной раз пришлось обнять девушку, чтобы успокоить.

А ведь если верить истории, этот маленький хрупкий человечек переживет Тутанхамона, потом хетты отправят в Кемет своего принца, чтобы тот женился на ней, а его убьют по дороге то ли вражеские народы, то ли принц умрет от бубонной чумы, то ли кеметцские интриганы организуют заговор. Потом владычица выйдет замуж за Эйе, овдовеет во второй раз. А далее и сама Анхесенпаамон пропадет в неизвестном направлении. Прямо черная вдова какая-то. Но пока царица не могла и предвидеть своего трагического будущего. Или предчувствовала?

— Иван, — в слезах прошептала она, — я чувствую себя в безопасности рядом с тобой. Ты такой… ну, такой… не знаю, какой… с тобой спокойно…

Она подняла на парня заплаканные глаза. Ему ничего не оставалось, только вынуть из кармана платок и утереть слезы. Рыжая хна, сыпучая черная сурьма, густой зеленый порошок малахита остались на ситцевом платке программиста, но, не обращая на все это внимания, он сунул тряпицу обратно в джинсы. А девушка впилась пальцами в его плечи и крепко поцеловала в губы. Дрожь прошла по его спине, и он еще крепче обнял царицу, не пытаясь вырваться из ее объятий.

— Я бы хотела… быть с тобой вечно… — продолжала она.

— Нет, Аня, — отрезал Иван, немного отстранившись, — я обладаю даром успокаивать девушек, но не более того. У меня есть невеста, и мы скоро поженимся.

Как легко говорить о свадьбе с Ирой другим людям, поймал себя на мысли программист. Конечно, он наврал насчет успокаивания девушек. Несмотря на то, что он пользовался у женского пола неизменным успехом, но он никогда не целовал первым и ничего не предлагал, ожидая шага от партнерши.

— Ты можешь не только обнимать, ты можешь не только успокаивать, ты можешь влюблять в себя девушек, — прошептала Анхесенпаамон.

Иван повел бровью. Знакомая песня. Только раньше к нему клеились одинокие студентки, поступившие на факультет информатики, чтобы выйти замуж за умного компьютерщика. Была еще восьмиклассница Сашка, возомнившая Ваню похожим на Ди-Каприо… А теперь у него в объятьях оказалась владычица Верхнего и Нижнего Кемета собственной персоной. Царица обхватила сидевшего рядом с ней чужестранца и чмокнула его в лоб.

— Так только мертвецов целуют… — скорбно сказал Иван, — а я не собираюсь на прием к мумификатору.

— А у нас — любимых в лоб целуют. А мертвецов… мумия не почувствует прикосновения твоих губ…

— Госпожа Аня, прекратите, а если муж придет?

— Он мне не муж! — вдруг повеселевшим голосом ответила Анхесенпаамон. — Он всегда был моим младшим братом и не более того.

Только что плакала, а уже улыбается. Вот что значит истерика у женщины.

Тем временем царица залезла с ногами на тюфяк, и ее юбка задралась до колен. Она, взяв Ивана за руку, потянула парня к себе.

— Тутанхамон спит, и попросил не беспокоить до сумерек, искатель истины ты мой. Так что, у нас еще мноооого времени…

Ее голос был сладок, речи расслабляли. Программист поддался на уговоры девушки и не стал противиться ее воле. Нет, разум говорил, что он поступает неправильно, потом он не сможет смотреть в глаза Ире и уверять, что она его единственная любовь. Но инстинкт хотел совершенно другого, и тело не желало слушать разум. И тут Иван подумал, что если ему когда-то суждено будет вернуться домой и рассказать лучшему другу Кириллу о своих похождениях в Кемете, то друг просто уважать его перестанет за то, что он проигнорировал любовь царицы. Да и в сказках-то, в сказках Иванам-дуракам положено хоть раз поцеловать если не Царевну Лягушку (что очень неприятно), то какую-нибудь Несмеяну (что больше подходило к образу плачущей Анхесенпаамон). А чем он хуже сказочного персонажа? Тем более что царевна вот она, совсем рядом!

Парень поспешно стащил с себя любимую футболку с пингвинчиком на груди. Он закрыл глаза и прикоснулся губами к ее щеке. Когда еще доведется ему, простому российскому парню, поцеловать особу голубых кровей! Анхесенпаамон ловким движением руки развязала тесьму у себя на груди, и платье бесформенной материей упало на тюфяк.

Двумя пальцами Ваня извлек из кармана неизвестный царице предмет и сорвал с него упаковку.

— Что это? — глаза девушки округлились, когда программист делал нечто, вовсе не понятное.

— Это такая волшебная… штучка… Очень волшебная… — краснея и смущаясь прошептал он, целуя царицу в губы.

'Так, а теперь осталось примонтировать устройство 'девушка', - подумал Иван прямо как его лучший друг, пошляк Кирилл.

Это последнее, о чем программист подумал, прикасаясь к нежной смуглой коже правительницы древнего государства. Закрыть глаза и забыться. Как давно рядом с ним не было любящей девушки. Точнее сказать, он никогда не испытывал такого сильного притяжения к женскому телу. Что эти дурынды-провинциалки, для которых любовь продолжалась только до получения оценки за курсовую. Ох, эта Аня, нет, Анхесенпаамон, великая женщина прошлого, несказанная красавица и очень страстная натура. Ее чувства, как и у Иры, были неподдельными. И эта страсть, так спонтанно вырвавшаяся из ее души, — поток искренних чувств, желание спрятаться за спиной у сильного мужчины, который никогда не даст ее в обиду. Она нашла в госте из далекого будущего, то, что не смог дать ей муж. Ее не интересовали ни власть, ни богатства, ей просто не хватало внимания, ласки и любви.

Из головы Ивана уже совсем вылетели мысли, что девушка, крепко прижимающаяся к его груди, чужая жена. Да, он изменил Ирине. Но… можно ли назвать великим чувством мимолетное помешательство. Ира обязательно поймет, что иначе с Анхесенпаамон поступить было нельзя. Поймет и простит. Ничего постыдного нет в том, что прекрасная царица соблазнила его, увлекла за собой туда, где им обоим хорошо. Ничего-ничего, он не любит царицу, он просто хочет закрыть ее собой, защитить, уберечь. И этой женщине достаточно такого к ней отношения. Она счастлива.

— И что это, интересно, тут происходит? — раздался знакомый голос с порога.

Программист в холодном поту соскочил с кровати, заворачиваясь в первую попавшуюся тряпицу. Анхесенпаамон же быстро забилась в угол, прикрываясь простыней.

Сам правитель тоже выглядел неважно, какой-то лохматый, бледный, в мятой юбке и без парика, только дрожащей рукой сжимает длинную трость. Будто его с сеновала спустили вниз головой и к тому же поддали. Однако сена и песка из него не сыпалось. Без положенных драгоценных вещиц и макияжа Тутанхамон выглядел самым обычным парнем, которого можно было запросто не узнать в толпе.

За спиной фараона, дрожа, стояла Марит, причитая, что она выполняла волю своей госпожи и пыталась не пустить господина.

— Допрос свидетелей, — улыбнувшись во все тридцать два зуба, выпалил Иван, заматывая бедра подолом царского платья, — с пристрастием… С их стороны…

'Вот уж попал! Копец мне! Секир башка! — проносились в голове следователя неутешительные мысли.

Фараон, обалдевши от увиденной сцены, в шоке смотрел то на Ивана, то на супругу. Девушка, в свою очередь, словно напакостившая кошка, стреляла глазами в сторону то одного парня, то другого.

— Ты же меня не любишь, Тутанхамон, — грустно сказала она, потупив взгляд.

Программист понял, что теперь ему и его тупому расследованию никто во дворце рад не будет. А дурацкая улика, рулон туалетной бумаги, — это артефакт из дешевого юмористического фэнтези-романа. Даже фараон, у которого, как разобрался программист еще при первой встрече, добрая душа, вряд ли будет теперь благосклонно относиться к похотливому придурку из будущего. Так что, забыв про любимую одежду, улики и про то, сколько метров до земли, он с разбегу выпрыгнул в окно. Благо, был второй этаж. Больновато приземляться, но не смертельно.

— Вот, блин, какова участь любовников из анекдотов, — буркнул себе под нос программист, потирая ушибленное при падении бедро.

Он посмотрел наверх, в окно, из которого совершил 'геройский' прыжок. Слава тебе, Господи, оттуда никто не высовывался. Пока. Значит, надо быстрее сматываться, не то Тутанхамон пошлет за неудачником погони с приказом связать и бальзамировать заживо!

Во дворец очень не хотелось, и Дураков припустил на полной скорости мимо ворот.

— Эй! Господин, что с вами? — завопили стражники вслед бегущему по дороге Ивану.

— Ахтунг! — скорее, чтобы избавиться от излишков адреналина, крикнул программист.

Стражники переглянулись и принялись спорить, чему покровительствует в России божество с таким звучным именем.

А дома Ивана ждала счастливая сестричка с наконец-то получившимся у нее вкусным блюдом — яичница по-кеметски.

— Эх, Машка, — раздосадовано буркнул брат, ввалившись в дом и заперев за собой дверь табуреткой. — Попал я к чёртовой бабушке с этим расследованием! Не умеешь — не берись, как говорится.

Тутанхамон поднял валявшийся у него под ногами свиток и уселся на тюфяк напротив сестры.

— Что это?

Он развернул тонкий мнущийся папирус и пробежал по нему глазами. Чем дальше он читал, тем бледнее становилось его лицо. Напуганная Анхесенпаамон, приоткрыв рот, мотала головой из стороны в сторону, шепча под нос единственное слово — 'нет'.

— Что это значит, любимая сестра?

— Это… — она не договорила, потому что у брата появилось много вопросов:

— Это писал я, я узнаю свой почерк. А я не помню? Откуда это?

— Иван украл у Эйе, — пролепетала девушка, забиваясь все дальше в угол и натягивая простыню до подбородка.

Она уже поняла, что любимому брату и дела нет до ее измены, зато свиток вызывает неподдельный ужас. И она знала, почему.

— А почему у Эйе хранится написанное мной, о чем я ничего не знаю? — скорее всего, это был риторический вопрос.

Анхесенпаамон, похоже, только и могла, что отрицательно мотать головой, отвечая таким образом 'нет' на каждый вопрос любимого брата. А тот пытается вспомнить о делах минувших дней.

— Я, — с трудом выдавил из себя фараон, — принес это во дворец семь лет назад. Где я это писал — не помню. Я отдал свиток Эйе перед коронацией и попросил… почему я не помнил этого? Почему, сестра?

— Я помогла тебе забыть кошмар, — решительно сказала она, с головой прячась под простыню. А что там написано?

— Пророчество, — сухо ответил Тутанхамон, сжимая свиток в кулаке. — Значит… я и не ожидал, что моя любимая сестра окажется предателем… признайся честно, это ж ты воскресила Меритатон…

Часть 4. Куклы

Кукла Маша, кукла Даша,

Просто дети стали старше…

(Иванушки International)

Весь день Иван не выходил из дома. Он сидел у себя на кровати и рисовал на листе офисной бумаги схему взаимоотношений дворцовых интриганов. Версии росли быстрее, чем грибы после дождя. Во дворце обитал враг на враге и врагом погонял. Менпехтира — идиот, идущий на поводу у советников, Хоремхеб, 'который похож на Гошу Куценко' — в скобочках, — военный фанатик, Эйе, пометил программист, — старый козел и 'интригей'. До недавнего времени последний и считался основным подозреваемым. Но вчера появилась новая кандидатура на эту роль, жреческая дочь, к ней в сообщники Ваня охотно записал царского соглядатая Неба. А для полноты картины в список подозреваемых добавил и 'милую Анечку' с припиской 'в тихом омуте черти водятся'.

Всё! Собрал исходные данные, а теперь решай задачку: кто из них украл душу! У всех были и возможности, и мотивы. Но следственные эксперименты для Вани закончились. Доигрался!

Маша крутилась перед зеркалом в платье Анхесенпаамон, которое, как сказал брат, он купил в лавке одной богатой торговки за рубль, чтобы прикрыть срамоту. Как ни странно, но сестренка поверила. Девушка с удовольствием разглядывала гофрированный подол, укладывала на груди полупрозрачную кисею и завязывала многочисленные тесемки.

— Как я тебя люблю, Ваня, — ласково сказала Маша, — ты всегда мне даришь такие замечательные вещи! Это ж царское платье.

— Скажешь еще, — покраснев как рак, буркнул программист.

— Но оно такое красивое…

— Хорошо, хорошо, — отмахнулся Дураков, — пусть будет царское, не видишь, что ли, хреново мне. Иди погуляй, что ли… с Небом, допроси его.

Всякая рассматриваемая версия приводила к одному — каждый из подозреваемых по тем или иным причинам хотел убить фараона. Иван хватался за голову и опять обращался к схеме. Получалось, что снова надо отправляться во дворец и допрашивать, выслеживать, хватать, наконец, злоумышленника за руку. Но путь в царские покои программисту был закрыт. Фараон, небось, посадил жену под охрану и велел глаз не спускать с ворот: как бы гость-извращенец еще раз не пожаловал к чужой супруге. Не исключено, что стража вовсю разыскивает по городу сбежавшего с платьем владычицы Обеих Земель парня.

Вообще, Тутанхамон — человек приятный, и программисту было жаль, что с супругой у правителя не сложилось. Нашел, видать, парень себе другую, а законную жену бросил. Во времена Ивана в таких случаях разводились. Если верить учебнику, в древние времена брали вторую жену или наложницу в дом. Вот и мотив нашелся для супруги. Думала, наверное, что станет единственной любовью брата до смерти. А не вышло. Только зачем для этого понадобилось воровать душу девушки из будущего?

Счастливая Маша вернулась на закате. Она что-то лепетала, будто ее ненаглядный восторгался новым платьем и говорил, что оно ей очень идет.

— Бабьи разговорчики оставить, — фыркнул программист, поворачиваясь к сестре, — у меня к тебе дело, причем очень серьезное.

Она, вся во внимании, села напротив брата.

— Значит так, во дворец мне нельзя.

Девушка рассмеялась. Как же, естественно, нечего было за царскими юбками ухлестывать вместо ведения следствия! Вот узнает Иришка, что Ваня слишком активно успокаивал кеметскую царицу, убьет ненароком. А в новом теле она на подобные вещи способна!

— Кроме шуток, Маша, — брат закрывал руками пылающие щеки, — ты права! Ира мешала этой гадюке убить меня. Если она узнает, что я изменил, обидится, и даст двойнице воплотить задуманное!

— А если колдунья использует для воздействия на людей проклятья, — рассуждала сестра, — то ей нужно подкинуть твою личную вещь. Тогда ты станешь живцом и…

— Сдохну в ближайшую ночь, — скептически заметил программист.

Сестра кивнула. Когда подставляешься, надо знать еще и как отбиться от направленного на тебя удара. Вот бы Юлька Шаулина помогла: колдунья проклинает Ивана, а дочка начальника с помощью магии и аппаратуры выслеживает место, откуда исходит инфернальная сила. Но без Шаулиной и электричества такая ловля на живца не сработает, обидно.

— Значит так, мелкая, если не можем найти чародея, будем искать Иру. Какие предложения?

— Поймать, поцеловать и посмотреть, что из этого получится.

— И поцеловал Иван-дурак заколдованную царицу кеметскую, и обратилась она проводницей белорусской Ириной Семеновой, а мир вокруг преобразился, так вернулись они в стольный град Москву, стали жить-поживать, геморрой наживать, — издевался Ваня, — сказочные бредни все это.

Поцелуй любви… Наивно веришь ты в чудеса, что в сказках лишь положены. — вспомнил программист услышанные во сне куплеты. Ира сама говорила, что бессмысленно тратить силы на сказки. К тому же пробовал он это народное средство еще в поезде. Не помогло.

— Предлагаю отвязать осла и…

— Допросить его, — хихикнула Маша.

— Нет, проследить, куда он побежит.

Девушка кивнула.

— Вот и славненько, этим ты сейчас и займешься, а я подумаю пока, что нам дольше делать. Главное, не бойся. Осел тебе точно ничего не сделает.

Сказать легко, сложнее не испугаться, набраться мужества и отправиться следить за ослом страшной женщиной, которая и человеком-то вряд ли была. Страхи летали вокруг Маши, когда она шла по темным улицам ночного Уасета. Одно придавало ей храбрости — надо выручать брата, нелепо попавшего в переделку, если не в ловушку.

Она свернула на улицу Энгельса и смело направилась к дому, где жил Неб. Девушка была на двести процентов уверена, что любимый ей не врал и просто случайно ловил осла на улице, а не содержал его и давал напрокат таинственной незнакомке.

Три стука в деревянную дверь. Никто не открывал. Нахмурившись, девушка обошла маленький домик возлюбленного и заглянула в окно. Пустота, никого нет. Ушел на прогулку по спящему городу или…

'Ладно, все в порядке! — успокоила себя Маша, глядя на устроившегося под пальмой осла.

Девушке показалось, что это не обычное животное. Оно сидело на собственном хвосте, вытянув задние лапы, а одной из передних чертило на песке круги. Осел, казалось, не замечал никого, и на мгновение Маше почудилось, что он бубнит на человеческом языке нечто вроде: 'Унизили, привязали, окончательно превратили в животное великого бога!

Красный глаз осла вдруг уставился на стоявшую неподалеку девушку. Животное замолчало и поднялось на ноги. Но Маша, набравшись храбрости, подошла к нему и погладила по морде. Осел уже забыл, что такое ласка, его подопечная только язвила, ругалась и пинала в бока.

— Славный ослик, — приговаривала московская студентка, — и зачем ты служишь убийце, а?

Животное жалобно посмотрело на пришедшую к нему в гости девушку, и на его глазах навернулись слезы. Маша села перед ослом и прижалась лбом к его горячей щеке.

— Хочешь, я тебя спасу? — тихо спросила она. — Убежишь, не будешь прислуживать этому изменнику Небу и его подельнице Мутнеджимет.

Девушке почудилось, что осел отчетливо кивнул, а в его красных глазах проскочила искорка счастья.

Маша достала приготовленные специально для этого случая ножницы и начала перерезать веревку, как вдруг холодная рука крепко зажала ей рот. Ни закричать, ни вырваться. Вторая рука схватила ее под грудью и прижала к ледяному телу, которое не дышало. Маша и голову повернуть не могла. Она попыталась сопротивляться, пиналась, наступала невысокими шпильками своих босоножек на ноги пленившего. Но тот не ослаблял хватки. Счастливый осел, показалось девушке, улыбнулся при виде захватчика.

— Будь хорошей девочкой, — раздался у нее над ухом ласковый женский голос.

Доигралась. Превратилась в наживку! И тут до Маши дошло: лучше не может быть! Она — наживка для Ивана. Брат костьми ляжет, но найдет ее, а следовательно, придет в обиталище к заколдованной Ирине.

А эта колдунья, оказывается, не живой человек — заметила студентка. Мало того, что она холодна как труп из морозильника, так еще и не дышит. Кукла. Осталось найти кукловода. Неужели им на самом деле оказался Неб?

Тем временем женщина успела перерезать веревку, за которую был привязан осел, и ловко развернула Ванину сестру. Теперь девушка и колдунья смотрели друг другу в глаза. Не ясно, что чувствовала при этом кукла, но по телу Маши вдруг прошла слабость. Она не сводила завороженного взгляда со стоявшей напротив нее женщины. Симпатичные черты, изящный острый нос, большие красные глаза с длинными ресницами: а у братца есть вкус, подумалось Маше. Но в следующее мгновение разум ее утонул в лучах красного света. И она уже не чувствовала себя.

— Ты девственница? — вдруг спросила женщина.

— Да, — Маша чувствовала, что не может врать, хотя в глубине души подозревала, что правдивый ответ на этот вопрос может стоить чьей-то жизни.

— Садись в мою повозку и засыпай. Не бойся. Я не причиню тебе вреда?

Завороженная девушка кивнула и, выйдя со двора, покорно уселась в стоявшую там повозку. Вскоре подоспела и колдунья. Поставив рядом с девушкой небольшой сосуд, она вытащила бритву, взяла пленницу за левую руку и провела острым лезвием поперек ладони.

— Больно! — взвизгнула Маша.

Ее разум начал проясняться, но, встретившись со спокойным взглядом колдуньи, она закрыла глаза и повалилась на тряпки, разбросанные в повозке.

— Спи, дорогая! Больше я тебя не потревожу. Твой брат скоро придет за тобой, и я уничтожу его… твоей же кровью!

Женщина закупорила сосуд, куда выдавила кровь из ладони пленницы.

— Почтенная, вы великолепны, — похвалил ее запряженный в телегу осел.

— Ждать осталось недолго! Завтра ночью я добуду охранный талисман Тутанхамона и, наконец-то, мы добьемся своего. Поехали скорее!

— Да, почтенная!

Осел сверкнул рубиновыми глазами и медленно поплелся по ночным улицам Уасета, осторожно ступая, чтоб не наделать много шума и не разбудить случайных свидетелей.

Проницательная и непобедимая, женщина сделала той ночью одну маленькую ошибку. Отъезжая от дома на улице Энгельса, двойница Иры не обернулась на тихий скрип двери, что доносился от дома, где она схватила Машу.

Неб, закрыв рот рукой, в ужасе смотрел на удаляющуюся повозку. Надо было срочно что-то делать.

— Солнце всем на планете одинаково светит: и царице, и простой проводнице, — напевала колдунья, когда осел семенил по улицам ночного города.

— Эй, почтенная, где вы Веерку-то Сердючку слышали?

— Меня тошнит от ваших кеметских мотивов, — кутаясь в черный плащ, прошипела душа Иры.

На улице становилось прохладно, и даже ее не чувствующее боли тело дрожало, когда свежий ночной ветерок пробирал ее до костей.

— Вот еще вертится… Восточные сказки, зачем ты мне строишь глазки, манишь, дурманишь, зовешь пойти с тобой…

— А это уже про вас, почтенная, — зубоскалил ее провожатый в ослином теле. — Скольких вы одурманили а… А скольких еще одурманим…

Женщина погладила голову лежавшей рядом с ней добычи. Несчастная девушка, поддалась на уговоры брата и впуталась в историю, в которой ей и делать-то нечего. А молоденькая она, эта хеттская женщина: ее золотистые волосики до плеч мягкие словно заморский шелк, и глазюшки как ягодки, живые, радостные. Ей бы да хорошего жениха, была бы славной хозяйкой. Так нет же, связалась с этим соглядатаем паршивым. Двойнице Ирины как-то стало жаль губить эту невинную девичью жизнь.

— Ты еще любить могла бы, но все кончено, малышка.

— Почтенная, бросьте сожаление, — фыркнул осел, прибавляя ходу, — к шакалам ее, какие разговоры? Убьем Дуракова, а сестру потом хищникам скормим.

— Щаз, еще сто раз… — прошипела Ирина. — Я сто пятую нарушать не собираюсь!

Выгнанная из тела крылатая Ба сидела на плече у проводницы и недовольно бормотала, что свода российских законов еще и в помине нет, и она во что бы то ни стало постарается, чтобы пресловутую сто пятую, которой прикрывается гостья из будущего, вообще, не включали в этот свод. Будет сто четвертая и сто шестая. И достаточно.

Скупая слеза протекла по безжизненной щеке похитительницы, когда она с горечью смотрела на пленницу. А осел не сбавлял хода, он бежал к северным воротам. Два часа пути, и они у гробницы.

— Мало того, что она мое тело заставила рыться в помойке… — возмущалась Ба. — Так теперь еще и убивать не дает!

А догадливости Ирины можно было позавидовать. Этим вечером она и предложила душе мертвой царевны не лезть во дворец за драгоценностями, а поискать личные вещи фараона в куче мусора, что каждый день слуги выбрасывали на заднем дворе. Там нашлось много пищевых отходов: всяческие пленки от мяса, косточки, огрызки и шкурки. Куда больше внимания привлекли ищущую черепки от разбитых кувшинов и чаш. Но когда Ира двумя пальцами из всей этой кучи извлекла склизкий предмет, который никак не мог наличествовать в древности, Ба поинтересовалась: 'Что за сопля? 'Ваня, изменник! — процедила тогда сквозь зубы Ира. Крылатая ради такого случая покинула тело и с любопытством смотрела со стороны, какими нелестными эпитетами наградила программиста его возлюбленная. В итоге проводница выдала долгожданную фразу: 'Убью гада! Торжествуя, Ба вернулась в свое тело и помогла проводнице завернуть в широкий лист подорожника найденную вещицу.

— Результативно ж покопались, — довольствовалась Ира. — Я и не ожидала, что найду там это!

— Так, девицы-красавицы, — огрызнулось рубиноокое животное, — лучше подумайте, что с ночным караулом делать будем.

Серьезный взгляд похитительницы прошелся вскользь двух стражников у северных ворот. Рядом с одним из них стояла сонная лошадь. Да и сами охранники, казалось, клевали носом. Не велика проблема — подумала колдунья. Они практически спят, и помочь им уснуть окончательно труда не составит.

— Вперед, ослобог! — ударила она плеткой запряженное в повозку животное, и оно бодро помчалось к воротам.

Стража среагировала мгновенно. Пусть два высоких плечистых мужчины и откровенно скучали на своем посту, но, заслышав топот копыт, они мигом приободрились и направили штыки в морду резко затормозившему перед ними ослу.

— Откройте ворота, — ахнула девица, прижимая к груди плетку, — моя сестра больна, и я везу ее к жрецам Анубиса. Если вы меня не пропустите, она может умереть…

— Что же ты засветло не уехала, прекрасная незнакомка, — галантно улыбался стражник, беря девушку за ледяную руку и целуя тыльную сторону ее ладони.

— Простите, почтенный, — похитительница сверкнула красными глазками, — но я думала, что сестренка дотерпит до утра, а ей стало хуже… Пустите, да возблагодарят вас Боги.

— Шакалов-то не боитесь? — заботливо причитал второй охранник.

— А с ними я, — словно дикая кошка прошипела девица, стреляя алыми молниями из глаз, — как-нибудь справлюсь.

Два безвольных мужика, каждый под пять локтей в росте, покорно подошли к воротам и отодвинули засов. Злорадная ухмылка украсила лицо похитительницы, когда ее осел чинно прошествовал под сводом ворот. И как только повозка оказалась за стеной, оба стражника свалились без чувств на землю. Только одиноко стоящая лошадка спокойно жевала траву.

В черный прямоугольник ворот было видно, как маленькая повозка удаляется на север вдоль реки, безжалостные ночные ветры поднимают песок и уничтожают все следы.

Неб, запыхаясь, стоял и смотрел, как толстый осел бежит прочь из Уасета. Парень ехидно ухмыльнулся, присаживаясь на колени перед одним из стражников. Пара движений, и доспех охранника развязан. Еще пара — и мальчишка затягивает веревки корсета на собственном теле.

— Эх, не мой размерчик, — бросил он.

Кому, как не родившемуся в Кемете было знать, что без такого доспеха в пустыне очень опасно: колючий песок больно ранит тело, а ветром, тем более, ночным, может продуть так, что заболеешь и не встанешь на ноги.

Он резко обернулся к лошадке. Жаль, что нет лука и колесницы, придется верхом. Выбирать не приходится.

— Эй, пошла давай! — парень запрыгнул на дремавшее животное и пихнул его под бока.

Лошадь дико заржала и встала на дыбы, что Неб чуть не свалился. Он пару раз дернул лошадь за уздечки и, подчинив животное, бросился вслед за подозрительно спешившим преодолеть пустыню ослом.

А похитительница гнала, не жалея ослиных сил.

— Давай же, ослобог, скорее, скорее, а то до рассвета не успеем!

Это городские представители упрямого отродья считались неповоротливыми ленивыми созданиями, двойнице Иры достался очень послушный и весьма проворный экземпляр, тем более, знающий целый арсенал интересных напевов русской попсы.

Осел, перешедший на рысь, — это из области фантастики. Но Сет скакал не медленнее хорошего коня. Телега, правда, немного подводила. Ее расшатанные колеса мешали ехать очень быстро. А еще… вдруг ослу пришлось резко уйти в сторону: прямо над его ухом просвистела стрела.

— Что это? — девушка, поправляя капюшон, обернулась.

Она сощурила светящиеся красным глаза и разглядела на городской стене нескольких лучников. Но это еще полбеды — один взмах рукой, и все пущенные в нее стрелы, опали.

— Обожаю 'Матрицу'! — прокомментировала Ира, улыбаясь.

Девушке показалось, или в ее разуме на самом деле проскользнуло воспоминание, будто она некогда встречалась с магом, способным останавливать стрелы. И в это мгновение ее внимание привлекла несущаяся прямо на повозку лошадь. Скакала она быстро, поднимая за собой такие клубы пыли, что за ними с трудом можно было различить северные ворота.

Прижавшийся всадник резко дергал за узды, и лошадь легко уходила в стороны, чтобы уклониться от очередной стрелы, пущенной охраной. Так вот в кого стреляют, догадалась похитительница.

— Милый, ослик, быстрее! — заорала она, и ее помощник припустил что есть мочи.

Телегу сильно трясло по барханам, и девушка только и могла, что кричать на свое животное и придерживать уснувшую Машу, чтобы та не свалилась с повозки.

Вскоре городские стены скрылись из виду, но осел не сбавлял ходу. Расстояние между погоней и похитительницей безжалостно сокращалось. Она то и дело оборачивалась и, прищурившись, пыталась разглядеть, кто же сел ей на хвост. Было еще слишком далеко для того, чтобы использовать магию пленяющего взгляда.

Осел тоже постоянно оглядывался и что-то бурчал под нос.

— Что ему от нас надо, кто это? — волновалась девица.

— Начальник стражи фараона, — бросил запряженный осел и помчался так быстро, как только мог.

Но и Неб не отставал. Он прекрасно понимал, что похитительница уже слишком далеко отвезла его возлюбленную от города, что в этих краях по ночам бродят шакалы, а из песка вылезают скарабеи — хищники пустыни. Но страх отошел на второй план. Если он не попытается спасти любимую, то Маше уже никто не поможет.

Избалованная лошадь, которой вдруг пришлось мчаться что есть мочи в неизвестном ей направлении, дико ржала и все пыталась остановиться. Но наездник ей попался не из слабаков, он знал, как заставить лошадь мчаться, куда ему было нужно. И сторожевая неженка старалась не подвести человека.

Но как бы быстр ни был осел, лошадь его все равно догнала. Испуганная похитительница круглыми от удивления глазами безмолвно смотрела на настигшего ее воина. Да, красная молния. Но почему… этот парень не подчинился ее воле, не стал ее покорным слугой. Его взгляд оставался осмысленным и целеустремленным.

— Я… теряю силы? — ахнула похитительница, смотря то на осла, то на настигающего человека. — Я не могу подчинить его…

— Не может быть, — запыхаясь бросил осел, — попробуй еще раз… почтенная.

Девушка сосредоточилась. Маша лежала перед ней. Настигший повозку воин спрыгнул со скакуна и приземлился на обе ноги. Он на ходу резко ухватил похищенную Машу за талию и прижал к себе. И в этот момент красная молния вылетела из глаз колдуньи. Промахнуться она не могла.

…

Но магия опять не подействовала на молодого человека. Удерживая девушку одной левой, свободной рукой он извлек из ножен кинжал и направил его на похитительницу.

— Неб, Неб… — в этот момент простонала приходящая в себя Маша.

Он хотел было вернуться к лошади, чтобы ускакать прочь. Но животное вдруг опустилось на колени и завалилось набок.

— Попался, да? — ухмыльнулась колдунья, обнажая свое оружие и снова сверкая глазами, в надежде, что ей удастся воздействовать на начальника стражи.

Она кинулась на молодого человека. Неб и сообразить не успел, что его жизни угрожают, он схватился за первое, что висело на поясе, и вытянул руку. Он и не предполагал, что второпях достанет подаренный несколько дней назад фонарик.

Дикий визг девушки, пожалуй, распугал бы всех шакалов в округе. От света, исходящего от странного подарка гостьи из будущего, Ира закрыла лицо руками и отвернулась. Она тут же бросилась к своей повозке, постанывая и потирая щеки руками.

— Бежим! — скомандовал осел. — Беги, почтенная!

Она еле успела запрыгнуть на повозку, и Сет поскакал прочь.

— Откуда у него столько сил? — буркнул под нос Неб.

Парень держал спасенную девушку на руках и не спускал дикого взгляда с загнанной лошади, что просто улеглась посреди пустыни и уснула.

— Ах, Неб… — промямлила Маша, туманными глазами глядя на своего спасителя, — где я?

И она в очередной раз провалилась в забытье.

— Сет ногу сломит, — выругался Неб, провожая взглядом похитительницу и привязывая фонарь к поясу. — Очень напоминает мою… но этого быть не может.

— Что, Неб? — опять открыла глаза девушка.

— Тихо, маленькая, все будет хорошо.

Он взял ее на руки и медленно поплелся в сторону города. Когда девушка пришла в себя настолько, что могла держаться на ногах, спаситель поставил ее на землю, и они, словно два раненых в битве зверя, держась друг за друга, ковыляли по пустыне.

Где-то вдалеке завывали шакалы, стрекотали неугомонные ночные жуки. Неб постоянно оглядывался, не гонится ли за ними один из ненасытных хищников.

Похитительница с ее странным поведением уже почти вылетела из его головы. Он думал только об одном: как бы довести до города любимую девушку да когда она проснется окончательно, разузнать, что с ней приключилось. Окажись он несколько позже у дверей собственного дома, не застал бы похитителей, и Маше грозила бы неминуемая смерть.

Его сердце отчаянно колотилось об ребра. Но он старался быть спокойным.

Через ворота парень не пошел. Он свернул к реке и пробрался сквозь тростники к своему насиженному местечку, где они с Маш-шу любили коротать свободное время.

— Давай, садись… — он опустил полусонную девушку на камень, но она улеглась на землю и провалилась в сон.

— Что же с тобой сделали, Маш-шу, да сожрет эту женщину Амт? — спросил Неб сам себя, взяв ее за перевязанную тряпкой руку.

Она вконец уснула, положив голову ему на колени. А он еще долго любовался лицом спящей и гладил ее мягкие золотые волосы. Вскоре и парня сморил сон. Он и не заметил, как сам повалился на землю, а глаза его сомкнулись.

Потирая руки, Ира ходила взад-вперед по гробнице. Перед ней на столе в банке сидел пойманный в пустыне скорпион, этакий 'подопытный кролик' и 'индикаторная бумажка'. Девушка специально поймала это насекомое, чтобы испробовать на нем уничтожительную магию проклятий. Рядом стояло слепленное из воска подобие скорпиона, а также две мужские фигурки, на груди одной проводница нацарапала имя Вани, а на другой — Неба.

— Убью, сволочь! — шипела Ба, когда Ира царапала имя укравшего приманку начальника караула.

— Ладно тебе, — успокаивала ее проводница, — ну отвоевал он свою женщину, и что с того? Закончится кровь, еще раз похитим.

— Не в этом дело, — крылатая топталась на саркофаге, — на этого выскочку не действует моя магия!

— Пофигу, — отмахнулась Ира.

— А вот и нет! — спорила с ней Ба.

Когда проводница перестала перечить, крылатая решила открыть ей страшную тайну: магия не действовала только на кровных родственников. А так как у царевны было только два брата: один мертвый, а второй хромой, то…

— Элементарно, милая, — улыбнулась проводница, — Неб — твой третий брат.

— Откуда он мог взяться? — негодовала душа.

— После ночи любви твоего отца с какой-нибудь служанкой, — тут же нашлась Ира.

— Так вот, — заключила Ба, — если этот Неб знает, что он формально является наследником, значит, его надо уничтожить вместе с Тутанхамоном. И не спорь со мной! Ты его проклянешь. Давай, вытаскивай…

Ира нехотя сняла привязанную к поясу подвеску-талисман, которую молодой человек и не заметил, как потерял, когда спасал любимую.

— И Ваню давай сразу убьем! — не унималась крылатая. — Завтра расправимся с Тутанхамоном, и будешь свободна.

Девушка, улыбаясь, вынула и завернутую в лист подорожника личную вещь Дуракова. Посмотрев на восковую куклу, олицетворяющую программиста, она натянула предмет ей на голову, словно колпак, и дико рассмеялась.

— Что с тобой, Ира? — поинтересовалась Ба, не понимая радости проводницы.

Но та истерично хохотала, тыча пальцем в куклу в колпачке.

— А слабо натянуть… на глобус… гыгыгы! А что такое глобус? А это вам расскажет учитель географии! — колотила кулаком по столу проводница.

— Что это с ней? — удивленно поинтересовалась Ба у молча сидевшего в углу осла.

Но тот старался ничего не комментировать. Лишь через десяток минут из него удалось вытянуть, что у людей из будущего есть много заморочек. И это проявление одной из них. Крылатая собралась с мыслями и погрузилась в душу Иры. Только так она могла остановить беспричинный смех проводницы. Она вмиг стала серьезной и проткнула сердце у всех трех фигурок: скорпиона, Неба и Вани.

Ради эксперимента она капнула Машиной кровью на статуэтку насекомого. Не прошло и мгновения, как скорпион, уютно устроившийся в чаше для вина, приказал долго жить. Действует — поняла колдунья, взбалтывая остатки крови. Она посадила Ваню и Неба очень близко друг к другу и начала лить на них кровь.

Вдруг левая рука девушки схватила фигурку в колпачке и швырнула ее в сторону.

— Не позволю! — вскрикнула Ира, и ошарашенная Ба выскочила из ее тела.

И только проклятый Неб сидел в кровавой луже с проколотым иглой сердцем. Жить ему оставалось считанные секунды.

— Дура! — заорала крылатая и отвесила Ире пощечину.

Крылом — больно. Девушка схватилась за ушибленную щеку и бросила в адрес царской души несколько непечатных выражений.

— Следующий раз я прокляну его не в гробнице! — шикнула на нее разгневанная Ба, усаживаясь на саркофаг. — И если ты еще раз пойдешь против моей воли, Семенова, я прикажу Сету уничтожить тебя. Кстати, Сет, не мог бы принести мне тело Неба… как доказательство смерти.

Осел кивнул и тут же отправился выполнять приказание госпожи.

Ира подняла с пола фигурку, олицетворяющую Ваню, извлекла из нее иглу и крепко прижала к груди.

— Не важно, с кем он спал, но я его люблю!

Маша поежилась от холода и села. Ночь уже уступила свои права прохладному утру. На востоке розовело рассветное небо.

— Где я? Что со мной?

Она огляделась. Знакомое место, вырубленный тростник на берегу Хапри. А рядом с ней спит любимый Неб в великоватом для его тела воинском доспехе. Как девушке хотелось, чтобы все, произошедшее ночью оказалось сном: эта Ирина, нашептывающая ей о своем могуществе, погоня, а потом долгий путь по зловещей ночной пустыне. Но, казалось, все это вовсе не было сном, Маша просто увидела часть собственной жизни со стороны. А еще фраза любимого: 'Она напоминает мою… Кого? Получается, Неб догадывается, кто эта коварная женщина. Он не враг, он работает на фараона. Ну и дела. Есть что рассказать брату. Только услышать бы версию Неба, которого Ваня записал чуть ли не в самые опасные преступники.

Она посмотрела на пыльные от песка руки. А ведь если бы не Неб, Ваня бы оказался в ловушке и не знал, что делать.

— Маш-шу, — шепнул парень, приподнявшись на локтях, — все в порядке?

Она радостно улыбнулась и крепко обняла своего спасителя.

— Огромное спасибо тебе… за жизнь… за любовь!.. За все.

— Не надо, не надо, — отмахнулся он, избавляясь от ее крепких объятий и садясь на камень, — я просто за тебя очень испугался. Чего тебя ночью ко мне понесло?

И она как ну духу выложила, как провинившийся во дворце брат отправил ее выслеживать страшную чародейку. Не побоялась Маша рассказать и предысторию о том, как фараон застукал Ваню вместе со своей женой. Услышав все это, Неб расхохотался.

— Короче, он стал посмешищем, — веселилась Маша.

Они еще долго хихикали над непутевым братцем чужестранки, пытаясь смехом вытеснить из душ то страшное, что им довелось пережить ночью. Он крепко обнял ее за плечи и поцеловал в щеку, а потом утер губы рукой и, все еще смеясь, предложил:

— Маш-шу, искупайся, а… С тебя песок сыплется…

— Успею, успею, — отмахнулась она, — давай я лучше расскажу про Ваню, как он…

Неб надулся и прижал ее к груди.

— Я не хочу целоваться с грязной девушкой.

— Ты тоже, хе-хе, нечистый, — провела она пальцем по его щеке, размазывая грязь.

Девушка не удержала равновесие, и оба они свалились на землю, продолжая хохотать непонятно над чем.

— Точно, мы друг друга не перепачкаем, ибо дальше не куда, — он подмигнул девушке.

А она, робко попросив отвернуться, развязала ленточки на своем новом, но уже таком грязном платье.

Она пулей забежала в прохладную утреннюю воду и окунулась с головой, чтобы смыть весь песок, что налип на ее тело во время ночного похищения. А когда обернулась к берегу, то столкнулась нос к носу со своим любимым, который не замедлил захватить ее в свои объятья.

— Маш-шу, не боишься крокодилов? — вдруг спросил он.

— Ни капельки, — коротко ответила Маша, хотя она кривила душой — потому что их тут нет!

— А научи меня также плавать, — вдруг предложил он.

Неб поднял руки вверх и изобразил тонущего.

— Придурок! — в шутку девушка обозвала его, схватив за руку. — Тут по грудь и тонуть неинтересно, а вот та-аам!

Маша дернула рукой, что не ожидавший от нее подобного парень по инерции отлетел на глубину. Врал он все, что плавать не умеет, он искусно поднырнул и выплыл у нее за спиной, обняв ее руками за груди.

— Обманщик… Нет… Артист… Нет… Извращенец… — прошептала девушка. — Всё ты умеешь.

Она глубоко дышала, чувствуя тепло его тела.

— Ага, — не отрицал Неб и еще крепче обнял Машу.

— Задушишь! — заорала она. — Отпусти!

Она попыталась разжать его крепко стиснутые пальцы. Ни нырнуть, чтоб уплыть, ни толкнуть в бок. Этот кеметский мальчик в совершенстве владел техникой пленения женщин.

Как только он ослабил объятья, девушка вырвалась и отплыла от него на добрый десяток метров.

— Ну что, поймай меня, извращенец! — рассмеялась Маша.

Чтобы раздразнить парня, показала пятку правой ноги, а потом вынырнула и повторила просьбу. Мол, на глубине-то куда интереснее плавать, чем на мелководье.

— А то! — подмигнул он, через несколько секунд очутившись у нее перед носом.

И тут он почувствовал прикосновение ее холодных губ к его щеке. Она сама… решилась поцеловать его…

Маша подмигнула и, игриво оттолкнув его, выбежала на берег. Но он нагнал ее и повалил на землю.

Они смотрели друг на друга. Кажется, целую вечность. Она видела лишь его большие грустные серые глаза и его улыбку. Она легла на песок. Приятная для тела прохлада ласкала бедра, спину, плечи…

Неб нежным движением руки отодвинул ее челку набок. 'Нельзя, нельзя, всё это неправильно! — крутилось в голове у Маши. Она посмотрела на реку через его плечо. Самое время крикнуть: 'Крокодил! И спрятаться в заросли камышей, прикрываясь скомканным платьем. 'Нет, так нельзя… всю жизнь бежать… от любви… от взросления… от будущего! — сказал совсем другой внутренний голос, которого раньше она почему-то не замечала. Голова кружилась от череды новых неизведанных ощущений, и не хотелось думать ни о чем, только жадно целовать любимого, все крепче прижимаясь к его груди.

Неб расправил бантик на платье любимой девушки. А она, засунув ноги в босоножки, обернулась к нему, стоявшему перед ней на коленях. Он бесцельно смотрел на валявшийся на песке доспех и хеттские сапоги, что он стянул у стражника северных ворот, когда сломя голову кинулся спасать Маш-шу. Несмотря на несколько часов сна, выглядел он вымотанным и усталым. А еще у него никогда не было такого несчастного взгляда! Маша села рядом, не спуская с него глаз.

— Я чем-то тебя обидела? — это единственное, что крутилось у девушки на языке. — Или я… это… неправильная, не умею как надо… это… ну… Честно скажу, я не умею… У меня до тебя никого не было…

Слишком жалкий вид был у парня. Неужели, она причинила ему боль или обидела словом? Мало ли.

— Нет, — сухо ответил он, — дело не в тебе, ты самая лучшая девушка на свете. Есть кое-какие проблемы, касающиеся только меня.

— И никто тебе не может помочь?

— Может, — грустно сказал Неб. — Точнее, мог бы. Но… не успел.

Он провел пальцем по талисману, висевшему на груди у Маши.

— Все дело в подвеске? — полюбопытствовала она.

— Вполне возможно… я запутался совсем… Прости… я обречен.

— На что? — не унималась девушка.

Он грустно смотрел на плывущие на юг облака. Белые и пушистые, они постоянно меняли форму, распадались на части или, наоборот, собирались в кучку. У них все как у людей: хотят одно — получат другое.

Маша положила голову ему на плечо. Ей так не хотелось, чтобы он уходил. Что-то недоброе все же вкралось в ее сердце. Какое-то нехорошее чувство, страх, что однажды, и очень скоро… они уже не будут вместе.

— Я обречен на смерть, — стараясь не смотреть на любимую, прошептал Неб. — Я должен уехать из города, если мне дорога жизнь…

В знойный полдень в пекарне на площади двух легендарных галлов было не протолкнуться. Измученные жарой люди чуть ли не в очередь стояли за кружкой освежающего пива. Сидя за одним из немногочисленных столиков под плетеным навесом, плачущая Маша выпивала одну кружку древнего хмельного напитка за другой. За неимением платка ей приходилось утирать слезы краем роскошной кисеи, что закрывала ее плечи от нещадного южного солнца. Девушка и не заметила, когда за соседним столиком устроились три подружки: ткачиха и две знатные девицы, те самые, что с первого взгляда влюбились в Ваню и каждый вечер утаптывали песок у его дома.

Программисту было не до кеметского фанклуба, он каждый раз находил девицам очередное как бы важное для следствия занятие и отправлял их то принести ему несколько кувшинов речной воды, то раздобыть мясо, а последний раз им было дано задание выследить рыжего осла. Названый с легкой руки программиста ОВД (отрядом влюбленных дев) очень сильно помогал парню в быту: у Вани всегда была вода и еда.

— Он нас не любит, — ныла коротковолосая Тенра, теребя в руках крупные бусины своего украшения, — ну зачем ему осел? Понимаю еще гуси и утки, но неужели он осла жрать собрался?

— Дура ты, дорогая, — отмахнулась подружка, — нет ему до нас дело, потому что у него есть любимая сестра.

А сейчас эта любимая сестра сидела к девушкам спиной и внимательно слушала все, о чем лепетал этот 'отряд влюбленных де… дур'. Ткачиха Нехтнефрет, самая старшая в компании, принялась во всех подробностях живописать богатеньким подругам по несчастью, что этот хеттский женатый мужик им вовсе не пара, и что в наложницах он не нуждается. Закончилась речь традиционным в подобных утешительных беседах выводом: 'Все мужики — козлы!

— Именно! — подхватила Маша, пересаживаясь в клуб гламурных овец.

— О! Сестра ненаглядного! — развела руками Тенра. — Таатдада, боги милостивы к нам.

— С чего это? — подозрительно сощурилась подруга.

— Он бросил меня, — вздохнув, выпалила Маша, — переспал и бросил. Сказал, что умрет, если не уедет из города.

— Вот гад! — ударив кулаками по крышке стола взвилась Нехтнефрет.

В ее глазах разгорелся огонь гнева, и она готова была уничтожить все мужское племя в защиту обиженной женщины.

— Гад! — подтвердили Тенра с подругой. — Нас заставляет осла ловить, а от нее убегает!

— Нет, девочки, — улыбнувшись, Маша отмахнулась.

— Да, дорогуша, — не дослушав ее до конца, продолжила умудренная опытом ткачиха живописать все те лишения, что им троим пришлось пережить из-за Ваниного равнодушия.

По рассказам девицы выходило, что чужестранец — второй после фараона обожаемый мужчина в Уасете. Нет, третий, поправила ее Таатдада, вставив в список поклонников еще и начальника стражи Мепехтира. Пусть этот человек и был старше фараона и программиста, но до сих пор не женился, и, следовательно, считался в девичьих кругах завидным женихом, несмотря на то, что лицом невзрачен. Правда, девицы скривились в ответ предложение внести стражника в список завидных женихов. Одна из них, отмахнувшись, заметила, что Манпехтира так и останется старым холостяком, потому что в своей жизни он любил одну женщину, которая умерла.

— А имя ей — Меритатон! — шепнула ткачиха, оглядываясь по сторонам, чтобы никто не услышал ее сплетни.

Маша навострила уши. Знакомые все лица. Возможно, где-то рядом найдется и разгадка. Но ей не давали задуматься, и болтали исключительно о ее брате.

— Нет, ну переспать, а потом сбежать от любимой сестры — это, конечно, кошмар! — разводила руками Тенра, не обращая внимания на болтовню простолюдинки. — Кстати… и какой он в постели?

Маша поймала на себе заискивающий взгляд юной египтянки. Кокетливо закатив глаза, она принялась со всеми красочными эпитетами рассказывать обо всем, что случилось с ней, начиная с похищения и заканчивая нелепым объяснением Неба, будто ему до вечера надо уехать из города.

— Неб — замечательный, — воодушевленно бурчала московская студентка, — он…

— Неб?!?! — хором взвизгнули три подруги из ОВД, мигом забыв об Иване и его равнодушии. — Так ты соблазнила Неба?!

Недоуменная гостья из будущего смотрела то на одну девушку, то на другую, пока, хитро сверкнув глазами, Нехтнефрет не поведала ей о том, что Неб — это такой одинокий мальчик, приехавший в Уасет примерно год назад, который вообще не интересовался женским полом и держался на расстоянии от всех девушек. Соблазнять этого человека влюбленные красавицы бросили уже давно, и только между собой договорились изредка следить за этим странным человеком. Они поспорили на дебен меди с по уши влюбленной в отшельника дочерью номарха, что этот парень никогда не найдет себе девушку.

— Слушай, — шепнула на ухо Маше Таатдада, — никому не говори то, что ты нам только что рассказала. Не хотим мы этой… по кольцу отдавать.

— Да бросьте вы, девочки, — откинувшись на спинку плетеного кресла, говорила ткачиха, — дочка номарха все равно узнает.

Теперь уже Неб стал в обществе ОВД третьим по счету секс-символом Уасета, оттеснив голубоглазого блондина из Бобруйска на не очень почетное четвертое место.

— Я б в твоем случае слезы по нему не лила, — тоном бывалой женщины советовала Маше Нехтнефрет, — он типичный идиот, взыграли гормоны — окучил, а потом испугался и сбежал! Представляешь, даже со службы смылся, чтобы больше с тобой не видеться! Забудь его как страшный сон, на свете еще есть много мужчин. Тутанхамон, Менпехтира… кстати, а мужа ты почему бросила?

— Я не замужем, — удивилась Маша.

— А разве твой любимый брат тебе не… — лукаво глядя на гостью из будущего вопрошала Тенра.

— С чего вы взяли? У нас законом запрещено жениться на братьях! — вытаращила глаза Маша.

— Слава богам! Он свободен! — счастливая, заорала ткачиха, чуть ли не запрыгнув на стол, чтобы явить эту замечательную новость всему миру.

Перемывание косточек представителям мужского пола продолжилось до самого вечера, и московская студентка очень скоро была убеждена, что лить слезы по Небу — пустое дело. Правда, при каждом упоминании имени этого молодого человека девушки с завистью смотрели на счастливую чужестранку, единственную, покорившую его сердце. Разговор уходил в разные русла. Однажды Нехтнефрет даже высказала предположение, будто Неб — отпрыск Эхнатона, рожденный сбежавшей из дворца служанкой, поэтому якобы он и был настолько близок к владыке Обеих Земель и несмотря на свое некеметское происхождение занимал высокий пост. А о причинах его скорого отъезда из столицы ОВД однозначно вынес свой вердикт — бежит от девушки, не иначе как. Маша от этого впала в глубокую депрессию и принялась за красочный рассказ о сайте знакомств и всех ухажерах, которые пытались подбивать под нее клинья. Открыв рты, кеметские девушки внимательно слушали о не очень порядочных молодых людях, встречавшихся в жизни чужестранки.

— Ну, я же говорил, что она вернется, — Хоремхеб ударил Ивана по плечу, когда удивленная донельзя Маша подошла к их с братом дому.

Она ожидала увидеть тут кого угодно, но только не трех влиятельных мужей Кемета: военачальника, главного стражника и… подозреваемого во всех смертных грехах жреца. Хоремхеб держал под узды черного коня, которого, как показалось девушке, она видела сегодняшней ночью. Весь в пыли, этот конь робко топтался за спиной уважаемого военного, который крепко жал руку ее брату.

— Вань, а что случилось? — спросила она, предчувствуя неладное, а потом учтиво поздоровалась с гостями.

Брат ее был одет как местный, в белоснежную юбку до колена, и от кеметца его отличали только бандана с черепом и розовые резиновые сланцы.

— Ты пропала, вот что случилось, — обиженным тоном заявил брат.

Как же она, глупая, и не подумала о том, что Иван, проснувшись поутру и не найдя ее дома, бросится на поиски. Они же с братом не договаривались, что Маша пропадет почти на сутки. Никто не мог и предвидеть, что ее похитят, потом спасут, далее она выспится бок о бок с любимейшим человеком на берегу реки, а следующие несколько часов проведет за увлекательной и, кстати, очень полезной беседой с Небом… да что и говорить, не только за беседой. А далее, обиженная просплетничает чуть ли не до заката с влюбленными в Ваню кеметскими девушками.

Пока Маша принимала самое, что ни на есть активное участие в своих приключениях, брат места себе не находил. Как только взошло солнце, он бросился искать ее по всему городу. Конечно же, в первую очередь программист заглянул в домик Неба, но там, естественно, никого не было. Он расспрашивал всех, с кем только сталкивался на улицах Уасета, но прохожие только пожимали плечами: ночью они спали и не видели пропавшей девушки.

Брат готов был разреветься от горя, он корил и ругал себя за то, что по собственной дури отпустил Машу одну выслеживать опасную женщину. А когда он подошел к северным воротам и спросил у стражников, не видели ли те его сестры, хеттской женщины в кеметском платье, как высокий мужчина без формы ему заявил:

— Крадут все… У кого сестру, а у меня коня и доспехи.

— О, господин Иван! — раздался знакомый голос военачальника за спиной у программиста, и тот робко обернулся.

Свежи были воспоминания парня о соблазнении царской супругой. Как бы не про его голову явился Хоремхеб — подумалось программисту. Но отступать некуда: перед ним раздетый ограбленный охранник, сзади — главнокомандующий кеметской армией. Да и два лучника топчутся неподалеку.

— Здравствуйте, Иван, — торопливо поприветствовал парня военачальник и сразу же перешел к делу, — господин Тутанхамон…

Ну все, подумалось Дуракову, доигрался, настал час экзекуции, вот она расплата за похоть! Впал, знаете ли, российский подданный в немилость кеметского правителя. Но Хоремхеб говорил совершенно о другом.

— Господин Тутанхамон, — повторил он, заметив смятение в глазах чужестранца, — сказал, что только вы поможете решить нашу с Менпехтира проблему. А дело такое… Помните, когда вас поймали во дворце, вы говорили о зачарованных стражниках?

От души отлегло: значит, пока за фараонову жену его бить не собираются, и на том спасибо. Надо же, какой странный этот Тутанхамон, у него супругу чуть из-под носа не увели, а он все равно относится к Ивану как к важной птице.

— Ну… в некотором смысле, — помялся парень. — И у меня есть кое-какие подозрения.

Военачальник повел бровью и попросил изложить все, что Ване было известно. Программист все носил при себе, особенно мятый листок со схемой расследования. Достав его из кармана, Дураков показал Хоремхебу свое сокровище, но не развернул его. А вдруг враги проведали о дознаниях гостя из будущего и таким вот незамысловатым способом решили найти улику и избавиться от нее. Обманули фараона, это им не впервой, и принялись подбивать клинья под москвича. Но он не так прост, как могли бы подумать Менпехтира и Хоремхеб.

— Расскажу только после того, как скажете, что случилось? — прижимая к груди свернутый листок, заявил Ваня.

— Неладное что-то с охраной. На воротах коня украли. Лучники говорили, — Хоремхеб бегло глянул на двоих молоденьких стражников, — будто некий паренек на лошадке в пустыню ускакал. Но это еще меньшее из зол!

— Не могу, простите, — отрезал программист, — у меня сестра пропала, а вы меня лошадь искать просите. Не могу… пока не пойму, что с Машей все в порядке.

Паренек ускакал в пустыню — промелькнуло в голове у программиста, пока он вежливо отнекивался. Значит, все-таки, Неб. Обокрал стражников и сбежал из города, чтобы его не поймали. Получается, остается недолго до его последнего решительного шага, когда девушка с душой Иры уничтожит Тутанхамона.

— Да не ушла никуда твоя сестра, чужестранец, — рассмеялся ограбленный охранник, но Ваня слушал его в пол-уха, охваченный новыми домыслами и предположениями, — загуляла, небось, с каким бравым ребятенком. Клянусь богами, к вечеру домой возвернется.

Не отправь Иван сестру следить за таинственной незнакомкой, он бы поддался на утешения стражника. Но обстоятельства подсказывали, что не все так ладно.

Ни дебены медные, ни уговоры Хоремхеба не помогали. Отказывался Иван. Но и своих проблем не рассказывал: да кто ему поверит. Это вам кеметские воины, а не 'Отдел странных явлений'. Неизвестно еще, чем могло бы закончиться то гробовое молчание, что нависло над стражниками, Хоремхебом и Иваном в тот момент. Но в это время к воротам подъехал на кривой телеге провинциальный торговец. Охрана принялась проверять его поклажу, а старичок сиплым голосом пропищал:

— Тут неподалеку в пустыне черный конь лежит на боку. То ли раненый, то ли убитый. Войны нет, а смерть гуляет по правому берегу Хапри.

Иван с Хоремхебом переглянулись. Вот и нашлась пропажа!

— А девушку… — дрожащим голосом вопрошал программист, не спуская глаз с торговца, — хеттскую девушку рядом не видели.

То ли к счастью, то ли нет, но купец отрицательно покачал головой. По крайней мере, Маша не убита, — уже хорошо.

Но ехать к месту происшествия сыщику-программисту все же пришлось. Только доспехов охранника так найти и не удалось.

С этим Дураков с военачальником и вернулись в город и направились прямиком ко дворцу, где их уже ожидали Эйе и Менпехтира. Сидя под плетеным навесом в доме начальника охраны, трое помощников господина фараона поведали Ване целую кучу невероятных происшествий, случившихся во дворце за ночь и утро.

— Я думаю, что это проклятья, чужестранец, — серьезно глядя на программиста, заявил Эйе.

В его колючем грозном взгляде просматривалось и отчаяние. И Ваня понял, что этот человек искренне просит помощи. И тут Менпехтира принялся рассказывать о всех бедах, что начали происходить с его верными подчиненными. У одного ночью выпали все волосы, другой начал чувствовать горечь во рту, третий пожаловался на вздувшийся живот, а четвертый потерял мужскую силу, в то время как пятый вдруг почувствовал влечение ко всему, что движется. Это были еще цветочки по сравнению с выросшими у кого-то из новобранцев шакальими ушами или кошачьим хвостом.

Ваня раскрыл перед великими мужами свою схему и быстро зачеркнул все три имени в списке подозреваемых. Эти раздосадованные люди вряд ли могли совершить такое со своими подчиненными: мотива для зверств ни у одного не находилось. Если и вздумали они захватить власть, то для этого им нужна сильная армия, а не ошарашенные парни со звериными ушами. Получается, заговорщики хотят совершить глобальный переворот, и если еще чуть-чуть промедлить, свершится непоправимое: придет к власти восставший из гроба самозванец, названный этим… как его… Сметан-рой, Се-мантрой, Сменхкарой вместе со своей обожаемой помощницей, в теле которой живет душа Иры. Все складывалось в довольно занятную картинку — это Неб, верный соглядатай фараона, о котором никто не знает, затеял опасную игру в Гришку Отрепьева кеметского пошиба. И пора бы парня остановить! С такой мыслью четверо мужчин и пришли к дому программиста, потому что тот пожелал взять с собой кой-какое оружие.

В этот момент Маша и застала троих мужчин и брата.

— Это и моя пропавшая давеча сестра Маша, — представил Иван девушку военачальнику.

— Маш-шу? — переспросил Хоремхеб. — Очень приятно.

Он и остальные гости поклонились перед красиво одетой девушкой, а Менпехтира успел вставить шуточку о том, будто ее платье очень похоже на один из нарядов владычицы Обеих Земель.

— Сестренка, ты уж прости, — вздохнул брат, — но я раскрыл дело. Твой Неб… — он перевел дух, чтобы выложить Маше правду про ее возлюбленного, — так вот, твой Неб и украл Иру, чтобы сделать своей женой. Сегодня он заколдовал стражу, а завтра убьет фараона.

Ошарашенная девушка стояла, открыв рот, боясь и слово сказать, ровно как и остальные присутствующие, пока Ваня в деталях, немного приукрашивая пересказывал о незавидных судьбах охранников.

— Мне он сказал, что обречен на смерть и должен уехать, — всхлипнула девушка, выслушав красочный рассказ брата. — А еще мне девушки в городе рассказали, будто он незаконный сын Эхнатона.

Жрец и военные ахнули, услышав такие слова. Впрочем, они и без этого словно в первый раз узнавали о Небе и его похождениях.

— И это доказывает его виновность! — хлопнул в ладоши программист. — Назовется спасшимся от смерти Сменхкара, приведет куклу Меритатон, и вернут былые уклады! Каждый, блин, лифтер желает стать начальником ЖЭКа!

Последнюю фразу программиста поняла только Маша, а великие мужи Кемета приняли все за заклинание заморского чародея, о чем и поспешили доложить ему, добавив, что в первый раз слышат от Вани о человеке по имени Неб, которому фараон доверяет больше, чем самому себе. Заплаканная Маша уже никого не слушала. У нее на душе скребли кошки. Это ж надо было ей влюбиться в изменника, который воспользовался ее доверчивостью и отвел от себя подозрения. Закрыв лицо руками, она рыдала и думала о том, что уже ни разу ни в кого не сможет влюбиться. Образ нежного Неба, который выкрал ее у похитительницы и ухаживал как за собственной женой не выходил из памяти. Предательство и Неб — эти два слова не хотели становиться рядом, и Маша не могла найти весомого довода, который перечеркнул бы все, казалось бы, логичные доводы брата. Каждый ее аргумент находил объяснение и играл вовсе не на руку милейшему человеку, пленившему ее сердце.

Менпехтира что-то рассуждал о не знакомстве с такой важной птицей, как личный соглядатай Его величества. Начальника охраны поддерживали и остальные. Маше становилось все неприятнее слушать все эти разговоры. А когда брат принялся рассказывать о тайной лазейке, встрял Эйе и поведал, что этот ход построили при одном из Аменхотепов для тайных любовниц фараона. Женщина жила в том самом доме, который сейчас использовал для себя Неб.

— Возможно, это и была бабушка нашего заговорщика, — предположил Ваня.

— Я бы в это поверил, — сказал Менпехтира. — Если не считать того, что этому Небу девятнадцать лет, а в то время, когда женщина зачала его, фараон жил в Ахетатоне.

— Важно то, что гаденыш знает про ход, — парировал программист.

— Стойте, стойте, — прервал вдруг все разговоры Ивана Хоремхеб, — ваша сестра говорит, будто Неб украл лошадь, чтобы 'спасти' девушку. Возможно, доспех и хеттские сапоги сейчас у него!

Девушка кивнула, только тряпки ее сейчас не интересовали.

— Хватит очернять Неба! — вступилась девушка. — Будь мой ненаглядный сообщником этой Иры с ослом, вряд ли он меня стал бы спасать! Им нужна была моя кровь для ритуала. Кровь девственницы, — после этих слов щеки Маши налились чуть заметным румянцем. — Они ее получили и, судя по пересказам уважаемых господ, извели.

— И ты им больше не нужна! — продолжил за нее Ваня. — Вот они и инсценировали чудесное спасение, чтобы ты не подслушала их планы и не доложила вездесущему брату о заговоре.

Значит, кровь. Чтобы на расстоянии воздействовать на людей с помощью предметной магии. Думал программист. Если фараон все еще жив, получается, заговорщикам снова потребуется кровь его сестры, и, возможно, на этот раз не обойдется царапиной на ладони. Машу могут принести в жертву. Как не хотелось Дуракову использовать родную сестру в качестве приманки, но иного выхода пока не представлялось.

Каждый думал о своем. Менпехтира, например, предложил обыскать дом главного подозреваемого и забрать похищенные доспехи. Ваня торжественно пообещал, что обязательно найдет не только пропажу, но и чудодейственное средство, способное исцелить охранников, над здоровьем которых, по словам начальника стражи, с утра хлопотал лекарь Синухе.

Пожелав друг другу удачи и быть осторожнее да осмотрительнее, великие мужи разошлись, оставив брата с сестрой наедине. Наступала ночь, и предстояло выследить и поймать негодяя-изменника. Маша все никак не унималась и перешла на доводы 'сердцем чувствую' и 'мамой клянусь', убеждающие всех и вся, что ее ненаглядный Неб — жертва обстоятельств, а не главный подозреваемый по делу.

— Блондинка! — выругался Иван. — Нелогичная дура!

— От блондинки слышу! — огрызнулась девушка, отворачиваясь к стене. — Блондинка-линуксоид, из-за которого я попала сюда и влюбилась в козла!

Ее плечи тряслись, девушка то и дело всхлипывала, но не откликалась ни на одну реплику брата.

— Поплачь, легче станет, а я сейчас приведу изменника, а завтра он мне найдет Иру и мы вернемся домой.

Не говоря больше ни слова, Ваня вышел на улицу. Русскому программисту пришлась по душе юбка из распоротой наволочки: не так жарко как в джинсах и футболке, так что он не стал переодеваться даже прохладным вечером. Если бы не светлые волосы, торчавшие из-под банданы, то его можно было бы принять за рослого жителя Кемета. За эти несколько дней Иван успел и подзагореть, так что белой вороной он уже не выглядел.

Пока не стемнело, он брел по улицам Уасета, изредка оглядываясь вслед симпатичным девушкам, и пинал валявшиеся под ногами мелкие камни, черепки, недогрызенные кости. Жаль, что жестянок из-под пива еще не изобрели. Так хорошо летают, бестии. Сыщик-чужестранец думал, правда, не только о кеметских красотках, но и о заговоре и спасении мира. Неб стал для него единственной целью. И пока он не схватит гада за руку, ни о чем другом думать не сможет. Погруженный в свои мысли он чуть не пропустил… своего подозреваемого.

Дураков стоял, прислонившись к стене одного из домов, и жевал лепешку, купленную в пекарне на Маркса. Филиал 'Макдональдса' на Астерикса и Обеликса он по неизвестной причине недолюбливал. Но речь сейчас не о том. Он совершенно случайно обратил внимание на высокого человека в сером плаще с капюшоном, обутого в хеттские сапожки. Оглядываясь по сторонам, парень перебежками перемещался от одного дома к другому. Ваня довольно улыбнулся — попался! И, стараясь держаться от Неба на расстоянии, следил за изменником. Парень направлялся в сторону улицы Энгельса, домой.

Иван не мог упустить его из виду. Он сунул недоеденную лепешку маленькому оборванцу, что вертелся неподалеку. До дома оставались считанные метры. Наконец-то программист узнает, кто такой этот таинственный Машкин ухажер.

Обманщик! Он разыграл целый спектакль для сестрицы, он не достоин ее любви! Иван уже не осознавал: хотел ли он набить пареньку морду за Машку или выследить его, схватить, вязать и привести к фараону на суд.

Как и следовало ожидать, вернувшись домой, Неб полез в щель, что вела к подземному коридору. Выждав пару минут, преследователь повторил его действия. Вышло довольно тихо. Сняв шлепанцы, Ваня, словно кошка, крался следом.

А когда Неб вылез в погребе и начал аккуратно пододвигать к щели мешок, Ваня выскочил словно черт из табакерки и, схватив изменника за плечи, резко развернул к себе, стянул одной рукой капюшон…

— Сукин кот! — русский программист не выбирал выражения. — Свинья шпионская! Вот тебе за Машку!

Он изо всей силы размахнулся и заехал кулаком прямо в челюсть сестренкиному воздыхателю. Парень, постанывая, словно загнанный в угол зверек, одарил Ивана жалким взглядом, потирая рукой ушибленный подбородок. Программист в ужасе посмотрел шпиону в глаза и еле устоял на ногах.

— Ы…ы…ы…ы…ы… Чёрт!..

Утром осел вернулся и доложил, что укравший Машу человек живее всех живых. Не долго думая, Ира принялась разбирать собранный во дворце мусор и проклинать слепленную куклу, покоящуюся в лужице крови, всем, что под руку ни попадалось. Богатая фантазия девушки из будущего подсказывала всяческие изощренные издевательства. А когда они с Ба перелопатили весь мусор, Ира, тяжело вздохнув, собрала кучу хлама в мешок и протянула ослу. Тот взял ношу зубами и одарил вопросительным взглядом и проводницу, и крылатую Ба.

— Всё. Прокляла всех, кого только могла. Надеюсь, я добралась до Неба.

— Если он стражник, то да, — поправила Иру душа царевны.

Проводница бросила через плечо искалеченную несколькими десятками иголок фигурку, олицетворяющую ненавистного ее хозяйке человека.

— Я надеюсь, что невиновные не пострадали, — вздохнула девушка.

Ба с грустью посмотрела на нее. Душа царицы знала, что это не так, но решила солгать, чтобы не разгневать ту, что вселилась в ее тело и поддерживала в нем жизнь. Не пострадали — уверила крылатая душу из будущего.

А вечером вернулся обескураженный осел и прокричал на всю гробницу:

— Будь проклят этот Неб! На него не подействовало ни одно из проклятий!

Ба в это время подняла с пола и внимательно рассматривала подвеску, по которой они с Ирой сперва хотели уничтожить неугодного им стражника.

— Знаете что? — робко поинтересовалась крылатая, смотря ослу в глаза и пытаясь не пересечься взглядом с Ирой. — Почему ты мне раньше не показала этот кулон? Я поняла, чей он…

Москва, 2007 год

Маленький ужик мирно спал, обернувшись вокруг глобуса-ночника, пока его хозяин, Коля Рыжов, что-то отчаянно печатал. Тихий стук клавиш вписался в ночную тишину, и, казалось, прекрасно дополнял ее. Незваные гости Рыжова: ибис и кошка, — мирно спали на подушках.

Срочно нужно было отлаживать программу. Второй выход, предложенный богиней, очень не радовал Колю. А какому программисту понравится, если из его творения выходят через аварийную форточку? Пальцы не слушались, отказывались писать даже простейшие операторы. У бога-хитреца совершенно ничего не клеилось. С одной стороны он знал ошибку и видел, как ее можно поправить, но на поверку выходило все очень запутанно и не менее рискованно, нежели предложенный Баст аварийный выход.

Коля вздохнул, посмотрел на спящих без задних ног гостей и открыл папку с компьютерными играми, чтобы набраться божественного вдохновения и отвлечься от созерцания тысяч строк однотипного кода.

За две недели школьных каникул Рыжову привезли по заказу очень много дисков со стратегиями и фильмами. Названия этих произведений программистского искусства были нераспространенными, родители, которые никогда не играли ни во что, кроме пасьянса 'Косынка' и зажигательного боевика 'Сапёр', не обратили внимания на то, чем занимается на компьютере их младшенький. Брат же похвалил Колю за замечательную подборку, но зарекся устанавливать игры себе, пока не пройдет квейк до конца.

Папа с мамой не нарадовались, когда прочли, что младший заказал себе развивающие исторические стратегии, и успокоились, мол, интеллектуально, и ладно. А ведь любой поклонник компьютерных игр выложил бы немало денег, чтоб перекупить у Рыжова коллекцию: 'Великая Отечестванная', 'Переход через Альпы', 'Колонизация Америки', 'Убийство Цезаря' и многое другое, — такого ни в одном киоске с пиратскими дисками не купишь!

Перед сеансом программирования выхода для Ивана Дуракова и его напарницы мальчику захотелось загрузить в очередной раз в Бородинское сражение.

Он то увеличивал, то уменьшал масштаб на поле боя, следил то за одним солдатом, то за другим. Те, что в синей форме, — французы, в зеленой и красной — русские. Хотя, ему было все равно, он играл сразу за обе армии. Вот понравился Коле молоденький француз — он пустил его в бой, 'паренек' совершил подвиг, спасая из-под обстрела своего раненого 'товарища'. Но надоело, и игрок, нажав на одну лишь кнопочку, взорвал неподалеку от героя гранату. Ошметки тел разлетелись вокруг взорвавшейся 'игрушки'. Вот и нет героя. А Николай уже высматривает новую жертву. Игра предлагает ход русскими…

Нет-нет, это не просто игры, это нити Судьбы, и Рыжов-Локи об этом прекрасно знал. Каждый бог способен изменять прошлое, потому что живет в четырех измерениях. А потом ученые находят новые парадоксы истории, странные события и прочее-прочее. И невдомек людям, что все открытия являются на самом деле результатом игры их, богов, существ из четырехмерной реальности.

Локи оторвался от убивания русского солдата на Бородинском поле, оставив его на 'съедение' фельдшерам, и, раскрутив кресло, потянулся за книгой 'Как не надо программировать на С++[31]. Учебник якобы людских ошибок и заблуждений. Но именно на таких нелепостях кода и строились абсурдные с виду программы богов: неинициализированный счетчик, переобъявленная во вложенном блоке переменная, неправильно очищенная память после использования динамического массива — вот они дыры, через которые магическая сила проникала сквозь четвертое измерение в трехмерную реальность. Это людям так программировать 'не надо', книга эта — предостережение. Потому что любой неумелый программист способен создать точку входа в любую фрактальную дыру. Только она станет работать неправильно и способна нарушить гармонию мира. Да, отловить всех незадачливых студентов по миру не легко, вот и распространял Локи в будущность свою питерским программистом незаметные заплатки для компиляторов, выдающие код ошибки вместо открытия входа в другой мир. Невозможно объять необъятное. Университеты-то божество защитило, но во все дома нерадивых школяров ему пробраться не получалось. Как же удивлялись студенты, когда на компьютере преподавателя их гениальная, работающая дома программа, выдавала целый список ошибок[32]…

Хитрец листал защитное издание для людей, и не заметил, что не до конца убил на поле боя князя Андрея Болконского. Придется теперь про доходягу читать целый том 'Войны и мира' в десятом классе. Ну, да ладно, заказ кеметских коллег важнее.

Параллельно с Бородинской битвой он открыл компилятор и вернулся к программе. Код не очень давался богу, поэтому он изредка переключался на игру и в процессе размышлений об использовании перегруженного условного оператора убил еще несколько рядовых на Бородинском поле.

— Мрр, скоро ты там? — зевнув, протянула кошка, обратившись невысокой черноволосой женщиной.

— Да-да, еще тысяча и две ошибки, и все заработает! — уверил ее юный программист, запуская свое творение в тестовом режиме.

На экране открылось окно, вещающее прямиком для телеканала 'Бен-бен TV', как и просила уважаемая Баст: видеозапись всего происходящего в Уасете с Иваном и Машей.

— Нравится, мяу? — улыбнулась богиня-кошка. — С этим реалити-шоу я обойду по рейтингу Ксюшу Собчак!

— Постой… — вдруг Рыжов нажал на паузу и увеличил картинку.

Посреди кадра стояла невысокая блондиночка в платье древнеегипетского пошива. Она умело управлялась с утварью в доме Дуракова и готовила парню то ли обед, то ли ужин, то ли завтрак.

— Это ж не Шаулина! — словно молнией ударило хитреца.

— Это Машка Дуракова, она мне тоже нужна, — спокойно ответила Баст.

— А как же Шаулина с ее долгами? — не понял юный программист, включая ADSL-модем, чтобы погрузиться в дебри четырехмерного Интернета в поисках кое-какой информации.

Сколько бы не уверяла бога хитрости Баст, что все идет по плану и так, как она затеяла, Локи не успокоился, пока не набрал в поисковой системе God-dle фразу 'Шаулина Юлия Антоновна, ветви судьбы' и не прочитал первые две статьи в результатах поиска. Потом он ради интереса нашел и 'Дуракову Марию Ивановну'.

— Занятно! — протянул Коля. — Да она повязана! Тем лучше!

— Я ж тебе говорю, что нет никакой ошибки, — положив руку на плечо мальчику, тоном доброй воспитательницы сказала Баст.

— Я не пойму, зачем столько телодвижений, чтобы запечатать единственного неугодного?

— Мяу, у меня есть и другие проблемы, — холодно ответила богиня-кошка, — например, меня держит обещание потомку Создателя. Если я не выполню своей опрометчиво данной клятвы, я стану не менее неугодна. Мне пришлось прожить три тысячи лет, чтобы найти способ помочь ему.

— Ты слишком добра к людям, — укорил ее Рыжов.

— Может быть, мяу. Про обычного человека я бы давно забыла. Но благодаря помощи потомку Создателя…

Она не договорила, Локи ее перебил, сказав, что все прекрасно понял. Спася потомка, Баст выведет свой клан чуть ли не выше остальных, и отрицать это глупо. Становилось ясно, почему Зевс и его коллеги во что бы то ни стало решили помешать богине с исполнением ее желания и уничтожили Локи при первой возможности. Всемогущий Громовержец не хотел видеть клан ясноокого Сокола на таких высоких позициях. Да и сам хитрец бы не кинулся помогать богине-кошке, не пообещай она вернуть ему бессмертное тело. Только Асклифенко не мог предать врачебный долг и не уничтожил Ирину Семенову, когда ее привезли в его больницу.

А Баст играла хитро и запутанно. Ее грамотно выстроенная интрига по возвеличиванию клана и заодно по наказанию повелителя Хаоса, создавалось впечатление, не имеет ни сучка, ни задоринки. За три-то тысячи лет она смогла придумать совершенную схему. Даже люди, оказавшиеся исполнителями ее затеи, умные и хитрые, независимые и гордые, действовали словно по предписанной свыше инструкции.

Следующим видео-фрагментом, который загрузил Локи у себя на компьютере, была больничная палата, где спала красавица-проводница, бледная, словно пелена. Несложно заметить, что жизнь уходила из девушки.

— Фух, — перевел дух профессор Асклифенко, проанализировав показания на экране одного из приборов. — Поторопись, Иван Дураков, до рассвета, я тоже не всемогущ!

Кома пространственная — полбеды, но рано или поздно наступает и кома биологическая, и тогда человека практически невозможно спасти.

— Да, создал нам Сет проблемку, — ходил по палате Хонсу.

— Ее сознание иногда переселяется в девушку из прошлого. Та начинает мыслить теми же категориями, что Ирина, говорить ее фразами, воспринимать реальность не только как древняя египтянка, но и как современная москвичка, — рассказывал доктор ассистенту.

Нехорошо дело. Как только сознание перейдет в то, другое, тело, Ирина Семенова умрет, а девушка из прошлого станет обладательницей двойного мышления, мудрейшей из всех людей на земле.

И тут Ира вдруг начала говорить:

— Меня обвили цепями и приковали к рельефной стене в тёмной комнате… У меня за спиной сильно жжет, забирает силы… Я не знаю, что там такое… Я не могу повернуть голову…. Воскресший мертвец… Зомби… Паренек в белом. Смугленький… Симпатичный… Он смотрит на меня… жадными серыми глазами и шепчет: 'Я не хочу умирать! Я люблю Маш-шу! Маш-шу будет плакать!

— Маш-шу… — повторил Хонсу.

— Не знаю я ни его, ни эту Маш-шу… — подхватила его восклицание Ирина. — Не знаю, почему, но я прошу его о помощи, будто через моё спасение и он обретет спокойствие. После этого он растворяется во тьме, а меня становится две: я и она… Нет, одна она… и в ней мы обе… Не могу… дальше не могу рассказать, она не даёт мне сделать это!

Тут Ира вдруг тяжело вздохнула и больше ничего не сказала.

Коля увеличил изображение девушки и впился неморгающим взглядом в ее приоткрытые зеленые глаза. Хонсу кинулся к ней и начал трясти за плечи, но ничего не помогало: Ирина больше заговорила. Он бил ее по щекам. Эффекта ноль. Семенова дышала прерывисто, иногда кашляла, но не приходила в себя.

— И она рассказывает это уже в третий раз, — вздохнул Асклифенко, — она из последних сил держится за эту жизнь. Она боится Кемета. Но туда ее тянет одна из прошлых жизней. Еще чуть-чуть, и все будет кончено.

— Твой Рагнарёк по сравнению с тем, что способна будет сделать женщина с двойным разумом — детские шалости, — предупредила хитреца Баст, когда Локи закрыл окно видео-наблюдения.

— И что нам делать?

— Ждать. До рассвета семнадцатого июня. Остался час. Если Иван не найдет любимую, то у Земли будет другая история и иная жизнь. Все изменится. Не уверена, что в лучшую сторону, мяу. И пора вводить в игру мой последний козырь…

Богиня набрала на сотовом номер одного из коллег:

— Себек, мяу, думаю, настало время для Шаулиной…

Фивы, 14 в. до н. э.

Тихие ночные улицы Уасета, так привычно было ехать по ним девушке на рыжем осле. Последние несколько дней этот город именно в таком виде и представал перед ней. Только однажды вторая половинка ее души упросила появиться в столице в светлое время суток. После этого утоления любопытства пришлось долго залечивать солнечные ожоги. Неприятно и больно.

Перед Ирой стояла задача — добыть кровь девственницы. Девок в городе много, бери любую.

— Осло-бог, — обратилась она к животному, — не знаешь, где живет эта Маш-шу?

— Может, лучше другую девку найдем?

— Нет, — злобно улыбнулась девушка, — именно эту. Я хочу, чтобы мои жертвы скончались благодаря ее крови.

— Знаково, да, — согласился осел. — Но не более того. Я б на твоем месте не выбирал.

Но Ира уже решила, что будет проклинать Ивана и фараона именно кровью Дураковой, но для этого во что бы то ни стало ей надо было срочно найти девушку. В глубине колдовской души шептала Семенова: 'Ищи какой-нибудь необычный дом'. Но когда девушка остановилась рядом с роскошным особняком, Ира сказала более решительно: 'Так, Ба, пусти в свое тело мой разум, и я найду, что ты ищешь!

Крылатая противилась, но в конце-концов вылезла из тела и устроилась на плече девушки. Осел неодобрительно покачал головой, но когда вселившаяся в тело Ира решительно ткнула в сторону нарисованного на стене пингвина с анхом и жезлом богов, он поразился ее догадливости.

— Только эти животные нарисованы почти на всех домах бедняков, — оглядываясь по сторонам, говорила Ба.

— Ну да, чужестранец нарисовал охранный знак, его и скопировали все, кто может, — прокомментировала Семенова. — И 'Windows must die! в качестве заклинания перенесли…

Но один пингвин и ритуальная надпись таки отличались от всех остальных: не столь неуклюже нарисовано, голова птицы в анфас, а не как принято по кеметским канонам в профиль, да и почерк писавшего фразу о непригодности операционной системы куда более уверенный.

— Она живет тут, — безапелляционно заявила проводница, и Ба вернулась в ее тело.

Чуть слышный стук в дверь заставил Машу содрогнуться. После вчерашнего похищения девушка боялась каждого шороха. Когда Ваня отправился выслеживать ее ненаглядного Неба, она осталась дома. Рассчитала девушка, как она думала, верно. Ире нужна ее кровь, чтобы завершить ритуал, поэтому колдунья отправится на поиски в надежде снова поймать гостью из будущего. Только она не ожидала, что Семенова явится домой собственной персоной.

— Здравствуй, — стараясь говорить спокойно, произнесла Маша, увидев на пороге охотницу за ее кровью.

— Привет, — улыбнулась Ирина, — Машенька.

— Заходи, — Дуракова предложила гостье войти, не разговаривать же через порог.

Но та отшатнулась и замотала головой, повторяя единственную фразу: 'Нельзя!

Замечательно, подумалось студентке. Вот и ключик! Стоит заманить колдунью в дом из будущего, она станет проводницей минского поезда. Ясно, что захватившая душу девка боится этого. Но надо попробовать.

— Лучше выйдем во двор, воздухом подышим.

— Прости, — развела руками московская студентка, — не могу.

Почему — она еще не придумала, пока что Маша знала наверняка одно — в своем доме она в безопасности, а Ира не сможет рассечь ей вторую руку, чтобы взять еще немного крови.

Но колдунья ждала разъяснений. Да и ее осел, топтавшийся неподалеку, явно нервничал.

— Мне нужно с тобой серьезно поговорить, а через порог нельзя, плохое предзнаменование, — не унималась гостья.

— Тогда заходи! — Маша вдруг схватила девушку за ледяную руку и потянула к себе.

Семенова ахнула, не успев и сообразить, что с ней произошло. В этот момент у нее из спины вылетела крылатая Ба и свалилась прямо на морду ослу, а Дуракова тут же захлопнула дверь за спиной у гостьи.

— Спасибо, Машка, — добрым ласковым голосом сказала Семенова. — Эта крылатая дура меня достала!

— Почему ты не уйдешь? — не понимала студентка.

— Мы связаны, и не можем долго находиться раздельно, — призналась Ира, — несколько минут, и я умру в ее теле.

— И вернешься домой, — предположила Маша, наливая гостье воду.

— Нет. Умру тут, умру и там, — сухо ответила проводница.

— Тогда как нам с Ваней вернуть тебя домой? Не знаешь.

— Знаю, но не могу сказать, — вздохнула Ира, садясь на табуретку.

— Но эта крылатая уродина ж не уничтожит тебя в собственном теле. Так?

— Так, — согласилась проводница, — но она не вернет меня домой, если я буду настойчиво мешать ее планам.

— Каким планам? — Маша задавала вопросы, от которых нельзя отвертеться, напрямую.

И ей помогало отсутствие крылатой души девушки поблизости. Ира говорила смело, но коротко, часто поглядывала на дверь и намекала, что ее время на исходе, и скоро душа ее предыдущего перерождения несмотря на границу между эпохами проникнет в дом к Дураковой.

— Она хочет стать владычицей этой страны, а потом и мира. Для этого ей надо убить венценосного брата.

— Значит, все-таки, воскресшая Меритатон, — прошептала себе под нос московская студентка, — невероятно.

— Ее зовут Ба, — поправила девушку Ира.

— Ба — это всего лишь одна из душ египтянина, — поправила ее Маша, — а при жизни твою крылатую звали иначе. Говори, почему она хочет убить Ваню?

В этот момент сквозь дверь, словно привидение, просочилась птица с человеческой головой. Сверкая злыми красными глазами, она устроилась на плече у проводницы. Машу передернуло, и она чисто интуитивно, зажмурилась.

— Пошли отсюда скорее! — шипела птица. — Бери кровь и уходим.

— Попробуйте взять ее сами, — ехидно заявила Маша, пряча руки за спиной. И сначала ответьте, зачем вы хотите убить моего брата?

Ба скривилась, но ничего не стала говорить.

— Маша, только он способен вернуть меня домой! — прокричала Ира, пока душа древней царицы не шлепнула ее крылом по лицу.

— Как? — хватаясь за лежавшую на кухонном столе скалку, чтобы обороняться, поинтересовалась Маша.

Ба летала над головой у Семеновой и отвлекала ее.

— Я ему… уже пыталась сказать во сне, но меня перебили!

Ира ловко увернулась от шлепка крылатой и резко раскрыла ноутбук Ивана. Загрузка не заставила себя долго ждать, и пока Маша отбивалась от настырной души древней царицы, проводница успела написать на экране одну лишь строчку. Схватив Ба за лапы, она резко встряхнула ее и направилась к выходу.

— Думаю, он поймет! — бросила Ира через плечо.

— Кровь! Кровь забыла! — орала растрепанная Ба.

— Нашли, блин, идиотку! — крикнула Маша, закрывая за незваными гостями дверь, но тут проводница резко развернулась и чуть слышно шепнула:

— С кем мне изменил Ваня?

Холодок пробежал по спине у Маши. Значит, Ире уже известно об этом странном инциденте. Оставалось только передать слова брата. Проводница ухватилась за руку девушки, не спуская глаз с собеседницы. Если она способна околдовать взглядом, значит, стоит зажмуриться — догадалась Маша.

— Царица соблазнила, — сухо ответила она гостье, вырывая руку из ее крепкой хватки и захлопывая дверь.

Спустя некоторое время Ира сидела на спине у сфинкса рядом с храмом Амона и ругалась сама с собой. Недовольный осел ходил кругами и бурчал под нос нечто невнятное.

— Неужели так сложно было выманить ее на улицу? — не понимала Ба.

— Она приросла к своей комнате.

— Просто тебе это не выгодно! — призналась крылатая, вылетев из тела и усевшись Ире на плечо.

— Признаться честно, да! Я люблю Ваню и не буду его убивать.

— А фараона?

— Ты мне наврала, — холодно ответила Семенова, — он хороший человек.

— Ты его плохо знаешь, — парировала Ба. — Если следующей ночью мы не убьем фараона, то можешь забыть о возвращении домой, Ирина Семенова.

— Тогда давай убьем его сейчас. Найдем девицу, возьмем у нее кровь и…

— Ну-ну, — встрял осел, — найди еще одну девицу, которая бы шлялась ночью по улицам.

Проснувшись поутру, Маша нашла Ваню, спящим за столом в обнимку с пустой бутылкой водки. Брат обычно не отличался тягой к спиртному. Значит, произошло нечто из ряда вон выходящее. Девушка потрясла его за плечо, но Дураков шепнул ей нечто невнятное в ответ и еще крепче обнял бутылку.

— А ну, подъем! — рявкнула ему в ухо сестра.

Туманным взором окинул Дураков стоящую рядом девушку и снова попытался уснуть.

— Пока ты бухаешь, — вычитывала Маша, — я узнала много ценной информации, как нам выбраться из этой древней дыры.

— Поскорей бы уж, — протянул Ваня. — Пока фараон не приказал меня казнить, ик.

— Ты никчемный сыщик, — констатировала сестра, доставая из отключенного холодильника пакет с подпорченными креветками, что брат купил на рынке у кореянки.

Если нет квашеной капусты, то и это сойдет за опохмел, решила девушка, ставя перед братом тарелку с пахучими морскими гадами, от одного аромата которых легко было прийти в себя и пулей выскочить на улицу.

— Ух! Апчхи! — подскочил на месте Ваня. — Что за отрава?!

— Наконец-то с тобой можно говорить, — улыбнулась Маша и поставила перед братом ноутбук, открыв его.

На черном окне консоли белела строчка, написанная с кучей опечаток, впопыхах, но в ней и содержался искомый ответ.

— Я идиот, — констатировал Дураков, ударяясь лбом о клавиатуру.

Столько невероятных версий напридумывали они с сестрой, и все предположения в одночасье оказались опровергнутыми. Не при чем оказались военачальник и глава стражи. Да и Неб… но об этом Ваня предпочитал не вспоминать. Поскорее б найти Иру и уехать домой, больше не попадаясь на глаза никому из местных. Все равно, кто украл душу, важнее вернуть пропажу на место и жить счастливо.

Маша тем временем с вдохновением пересказывала о своей встрече с Ирой.

— Значит, первое — когда тело оказывается в нашем доме, душа древней из него вылетает. Учтем. Второе — для завершения ритуала ей почему-то нужна именно твоя кровь. Будто других девственниц в городе нет!

— Ваня, я могу тебе доверять? — сев напротив брата поинтересовалась девушка.

— Естественно, — стараясь глядеть на сестру куда более уверенно, заявил Дураков.

— Тогда я буду приманкой, — безапелляционно выпалила Маша. — Девица-царица найдет меня и приволочет к месту проведения ритуала, а там… ты будешь поджидать. И сделаешь то, о чем тебе написала Ира. Потому что, скорее всего, она хочет взять мою кровь только ради тебя.

Брату очень не хотелось втягивать сестру в это дело, но противиться умоляющему взгляду карих глаз у программиста не находилось сил. За ночь она успела обдумать многое, и теперь готова была во что бы то ни стало помочь родственнику.

— Хорошо, и где ты предлагаешь провести ритуал?

Девушка на мгновение задумалась. Скорее всего, она сделала это, чтобы не показывать брату, насколько продуман у нее план действий. Она вытащила учебник древней истории и открыла его на странице с заголовком 'Храм Таурет'.

— Храм для женщин? — удивился программист.

— Именно! — лучезарно улыбнулась Маша.

Она принялась красочно живописать о набожности древних египтян, которые боялись кары богов. Это означало, что в женский храм не войдет ни один мужчина. И для этого не требуются всяческие досмотры. Ни один местный житель и в мыслях допустить не может, что на территории храма богини плодородия вдруг окажется мужчина. Значит, и вторая душа Иры тоже с первого слова поверит в отсутствие программиста.

— А тут выхожу я! — обрадовано заявил Ваня. — И хватаю ее, пока она в замешательстве! Супер, мелкая! Можно я тебя в ОСЯ устрою работать, когда мы вернемся?

Девушка смущенно потупила взгляд и вежливо отказалась. Где-где, а на спецслужбы ей вовсе не хотелось работать. Это брат все мечтал стать героем-разведчиком, наемным хакером президента или занять еще какую пафосную должность. Маша грезила об одном: встретить достойного жениха, выйти за него замуж и заниматься любимым делом, историей. Правда, за последние несколько дней ей пришлось разочароваться во многих своих мечтах.

— Не хочешь, как хочешь, — вставая из-за стола, улыбнулся брат. — Впрочем, решено, на закате ты приводишь Иру в храм…

Девушка кивнула в знак согласия, глядя на ладони: одну — туго перебинтованную два дня назад Небом, и вторую — пока еще не тронутую. Не хотелось бы, чтобы Ира снова рассекала руку, надо этого не допустить. Больно же.

— Вань, а что ночью-то случилось? — робко поинтересовалась сестра, когда брат, взяв полотенце, собрался идти к реке, чтобы искупаться.

— Ничего, — буркнул он, — просто Неб… это не он переселил душу… Но все равно, Маш, он тебе не пара, забудь о нем… Хороший человек, но забудь, легче станет…

— Почему? — не поняла девушка.

— Он тебе не пара, — несколько раз повторил Ваня заученную фразу и скрылся за дверью.

Небо с самого утра покрылось угрюмыми серыми облаками. Они словно нависли над городом, желая раздавить дома, жителей и все их имущество. Духота давила на голову и плечи и казалось, что идешь словно через ватную комнату, когда в ней включен горячий кран. У Вани возникло чувство, что природа прониклась ситуацией и ждала грозы, готовой разразиться в любую секунду.

Ветра не было. Пальмы, устало повесив листья, возвышались столбами по всему городу. Измученные тяжелым воздухом жители плелись каждый по своим делам. Атмосфера удручала и пугала. Сосед, сидя на невысоком стульчике, подстригал когти любимой черной кошке.

— Сет будет буйствовать, — посмотрев на небо, бросил он стоявшему неподвижно у своей двери Ивану.

— Гроза собирается, пройдет и станет прохладно, — ответил программист, перекидывая полотенце через плечо, — люблю бесчинство стихии.

— Сет беспощаден, — говорил свое сосед, отложив резак в сторону и отпустил кошку.

Сет. Словно молния ударила в голове у Ивана. Как же он мог забыть о вездесущих богах? Он, сотрудник отдела странных явлений, а не обычный детектив! А что, если бог хаоса и есть кукловод? Программист уселся под стеной дома, закрыв глаза. Сны из прошлого яркими картинками вновь пронеслись в его голове.

Высокий рыжий мужчина обнимает его Иру и не по-доброму смотрит на маленького мальчика со светлыми золотистыми волосами. Он говорит девушке, что ребенка надо убить, не то случится страшное.

Это всего лишь сон, схватившись за голову, думал программист. Просто сказка о геройских подвигах десятилетнего Вани, которую он видел, когда спал. Фрагментированная и запутанная. В этой сказке маленький Ваня спасал болезненную девочку, но раньше он не обращал внимания, насколько похожей была главная злодейка на его любимую Иру.

Игры подсознания? Неужели он поддался воспоминаниям из снов и влюбился в ту, что хотела уничтожить его в ночных видениях? Или тут дело совсем в другом.

Сет, будь он неладен. Этого высокого мужчину в элегантном черном костюме похожая на Ирину женщина звала именно так. Перепутать программист не мог.

— Боги! — простонал парень, глядя на небо. — За что?

— Люди сами строят свою судьбу, — вдруг раздался ласковый мурлыкающий голосок, — а мы помогаем им, мяу.

Ваня в ужасе огляделся, но никого не увидел. Только в носу жутко чесалось и хотелось чихать.

— Я специально выбрала тебя, Ваня, мяу. Помоги себе, Ире и…

— Апчхи! — слезы навернулись на глаза программиста, когда он, прочихавшись, уставился на молчаливо сидевшую напротив черную кошку.

— Я совсем забыла, что у тебя аллергия! — по-человечески сказала кошка и, взмахнув хвостом, засеменила к соседу-хозяину.

Закрыв лицо рукой, Дураков прошептал под нос проклятье в адрес всех кошачьих вместе взятых. 'Помоги себе, Ире и… — кому-то еще. Тому, кто очень важен для говорящей кошки. Неужели соседу? Он поднял глаза на подметающего двор мужчину в грязно-белой юбке, у ног которого ластилась пушистая бестия. Только этого лысого мужика спасать сейчас не хватало!

Но тут взгляд программиста остановился вовсе не на феллахе, занимающемся уборкой. Перед Ваней непринужденно стоял, держа руки за спиной, и ковырял носком левой ноги пыльную землю… Неб. Худощавый парнишка ростом чуть выше Маши, лет восемнадцати от роду, с растрепанной в разные стороны челкой и грустными серыми глазами. В гриме или без него — лицо довольно запоминающееся.

Ногу у Ивана подкосились, ведь в его памяти тут же всплыл вчерашний эпизод, когда он въехал теперешнему гостю по челюсти и сразу сбежал от греха подальше. Был на памяти у обоих и еще один не очень приятный эпизод… Программист самопроизвольно рухнул на колени, прижав руки к груди. Заикаясь и чихая, но все же четко, по-военному, он поприветствовал гостя:

— З…здравья… желаю, апчхи, Тутанхамон Эхна…ы-уу-ыыы-йй-ыы!

Дальше он только и смог, что домычать, так как гость просто закрыл рот Ивана пятерней. Сосед, прижимавший кошку к груди, тоже рухнул на колени, обалдело глядя на пришедшего.

— Шутка, — улыбнулся ему Ванин гость, — неужели не знаешь, что Тутанхамон хромой? А теперь ступай в дом, мне с другом поговорить надо!

'С другом?! — молнией проскочило в голове у Ивана. — 'Он что, ненормальный? Подловил в постели с женой, получил в рыло, а теперь…

Сосед, поклонившись, скрылся за дверью своей хижины.

А тем временем названный Тутанхамоном, наклонился к сидящему на коленях чужестранцу и, не убирая руки с его рта, сказал сквозь зубы:

— Болтуна скормлю крокодилам!

В глазах у Дуракова потемнело от ужаса, и он бы упал в обморок, если бы гость не подхватил его за предплечье и не попытался поставить на ноги. В том-то и дело, что попытался, потому что тот свалился обратно, увлекая за собой и гостя.

— Сам фараон, — ахнула Маша, обронив кисточку с пудрой, — к нам пришел, к Ване…

Глаза девушки загорелись от любопытства. Если не считать иллюстраций в учебниках и Интернете, она видела правителя только один раз: когда он проезжал на колеснице по городу. В тот день не удалось даже рассмотреть его лица. А теперь представлялся такой замечательный случай встретиться с владыкой Двух Земель. И к черту все эти кривотолки о любви Тутанхамона к хеттским барышням. Вряд ли он сейчас станет заигрывать с любимой сестрой своего лучшего сыщика. Тем более, фараон не мог прийти без охраны, и, возможно, жены. Если ему и понравится Маша, то он в ближайшее время пришлет ей письмо с просьбой стать наложницей, а не утащит сразу в свой гарем. Поправив складки на белом платье и отряхнув с него пыль, девушка выскочила на порог и… осталась там стоять как вкопанная…

Во дворе на коленях сидел трясущийся словно осиновый лист Иван. Напротив брата стоял, злобно улыбающийся Неб и прижимал острие кинжала к шее программиста.

— А где фа-ра-он? — еле выдавила из себя Маша.

Нет, она не удивилась возвращению любимого, или вовсе забыла о его вчерашнем отъезде: сейчас девушку интересовала только личность правителя. Иван, который дар речи потерял от одного вида визитера, просто ткнул указательным пальцем в парня, мол, вот тебе фараон.

— Ладно, ребята, — надулась от обиды девушка, — хватит шуточки разводить! Вань, решил мне сюрприз сделать, вернуть мне Неба. А что ж ты только что говорил…

Сосед и его животное высунули головы в щелочку двери и с интересом наблюдали за происходящим.

— Машка, дура неотесанная, хватит называть господина Тутанхамона именем простолюдина, — без заиканий протараторил Иван.

Сестренка подошла к нему и грозно уставилась в ясные голубые глаза брата:

— Я не верю!

— Придется! — перечил Иван.

Обескураженная девушка смотрела то на одного парня, то на другого. Один стоял на коленях и глядел на нее словно нашкодивший щенок. Второй, не менее жалкий, скрестив руки на груди, не дождавшись ответа, сказал:

— Прости, Маш-шу, за всё…

— Блин! — взвизгнула девушка, не сводя глаз с лица Неба.

Она ж сразу заподозрила, что его физиономия ей чем-то знакома. Как же, сколько раз она встречала снимок погребальной маски фараона на иллюстрациях, а увидев живого правителя воочию, не узнала его и приняла за таинственного дворцового слугу.

— Лепешки вкуснее блинчиков, — подшутил Иван.

— Господи, — прошептала Маша, — Неб… Небхеперура… имя, данное при рождении… Амулет…

На этот раз на груди парня не было подвески, но вспомнить увиденное украшение не составляло труда. На нем написано имя фараона, а Неб отшутился, мол, это подарок владыки. Это ж надо было так виртуозно лгать девушке!

— Ну почему… почему ты мне врал… смеялся надо мной, играл?

— Да не врал я, — пожал плечами Неб-Тутанхамон, — я тебе честно признался, что у меня самая дурацкая работа на свете. А еще… я не хотел, чтобы девушка, которую я полюбил с первого взгляда, относилась ко мне как… ну… не совсем искренно…

Он потупил взгляд. Иван поднялся и ждал, когда сестра и гость разберутся, наконец.

Маша не переставала кипеть от злости: она представляла фараонов совсем другими, такими, как они были нарисованы на фресках, сундуках, колесницах, и прочей дворцовой и погребальной утвари, такими напыщенными и недоступными как Рамсес II был запечатлен в камне. В понимании девушки фараоны, как и любые другие представители власти — такие накрахмаленные типы, к которым просто так не подойдешь, не возьмешь за руку, не поговоришь с глазу на глаз и уж тем более не… Нет, все, что было здесь и сейчас — неправильно! Это всего лишь очередной розыгрыш кеметского мальчика, настоящий фараон во дворце, а этот Неб — так, митаннийский самозванец. Хотя женская логика подсказывала прямо противоположное.

— Я специально вчера попрощался с тобой, — продолжал фараон, — я сказал тебе правду, я проклят и скоро меня убьют. Я решил уйти из твоей жизни, чтобы ты не страдала. И не знала, что я погиб. Я не хотел ранить твое сердце, прекрасная Маш-шу… Если бы всё обошлось, я бы вернулся…

Иван молчал. Возможно, он и отшутился бы чем-то типа — так вот какой твой дружок-мумия, — но язык не поворачивался. Зато сестра вела себя с фараоном до неприличия смело.

— Мне было бы легче знать правду, а не тешить себя надеждами, моя прелесть, — всхлипывая, сказала она, встав лицом к своему другу. — Ты самый обыкновенный трус!

— Машка, ты как себя ведешь, это же… — попытался влезть между собеседниками программист.

Она резко развернулась на каблуках и побежала в дом. Дверь с хлопком закрылась прямо перед носами кинувшихся вслед за девушкой брата и фараона. Шпингалет — по ту сторону двери, и Маша не замедлила им воспользоваться.

Уверенным жестом Иван махнул Тутанхамону, приглашая обойти дом.

— Полезли в окно! И скорее, пока она не наложила на себя руки.

Просто льняное полотно, такой выглядела штора, когда на нее смотрели с улицы. Казалось, окно открыто, то стоило Ивану попробовать положить руку на подоконник, как он почувствовал невидимую преграду. Стекло… Да, не стоит забывать, что в домах двадцать первого века другой эры окна устроены несколько иначе.

— В чем дело? — шепнул Тутанхамон и тоже попытался заглянуть в окно вслед за товарищем по несчастью.

— Боги не пускают, — пожал плечами программист, потому что иного объяснения происходящему он не придумал.

Зато можно было стучать в невидимое с улицы стекло и орать, умоляя девушку открыться. Только бы не натворила глупостей — думалось Ивану, но он сразу одергивал себя — Маша не слабохарактерная, она не станет убиваться из-за того, что любимый не сказал всей правды. Перебесится, вечером все забудет. Смирится.

— Как меня поражает ваша железная мужская логика, — заявила девушка, подойдя к стучащим в окно парням сзади, — я тебя полюблю, я с тобой пересплю, но жениться не собираюсь, ибо есть уже супруга у меня! Все вы, мужики, одинаковые! Не важно, студенты вы, фараоны всякие, банкиры, уголовники, повара или мумификаторы. Все вы просто-напросто придурки! Замуж не за кого выходить!

Брат сразу подметил, что сестра еле стоит на ногах, схватившись рукой за угол дома.

— Чего стучите, а? Голова от вашего стука раскалывается! Проваливайте… — она вытянула вперед руку, показывая направление, — оба! Нафиг! Быстро!

— Ты что, пила? — Иван схватил Машу за плечи и принялся трясти ее, что было сил.

— В отличие от некоторых, нет! — оттолкнула его сестра и подошла к разоблаченному возлюбленному. — И не курила!

Красные щеки, бесцельно смотрящие глаза, стойкий запах спирта — программист понял, в чем топила депрессию его милая, добрая, хорошо воспитанная сестренка-трезвенница. Да и прозрачная литровая бутылка в левой руке девушки красноречиво говорила обо всем. Она никогда ничего крепче вина не употребляла — ударило в голову брата! Но все мысли о пьянстве сестры улетучились, когда после своей пламенной речи Маша подошла к Тутанхамону. Она долго испытующе смотрела фараону прямо в глаза, а тот испуганно отшатнулся и в ужасе ожидания гадал: что же предпримет его любимая. А она, фыркнув и еще раз назвав его трусом, отвесила такую пощечину, что тот еле удержался на ногах и схватился рукой за ушибленную уже во второй раз челюсть.

— Маша!!! — Иван просто не спускал глаз с сестры, а когда он попытался взять ее за руку, то…

— Плюс один! — она врезала и брату.

Сестренка еле удержалась на ногах, но, тяжело вздохнув и схватившись за стенку, все же не упала. Она молча прошла мимо очумевших от ее поведения парней и, выйдя на самый центр улицы, громко, чтобы все слышали, заявила:

— Все мужики — сволочи, обманщики, подхалимы, трусы, эгоисты… Бес-чув-ствен-ны-е коз-лы!

— Женская логика убийственна, апчхи, — выдохнул Иван.

Соседская кошка сидела на песке неподалеку и тоже смотрела на психующую пьяную девушку. Сам сосед, испугавшись праведного гнева чужестранки, захлопнул дверь.

— Не нужны вы мне! — продолжала орать Маша. — Оба! Уйду я от вас! Спасу Иру и увезу ее в Москву! А вы тут сидите, два придурка!

Парни переглянулись, а девушка, гордо подняв голову, чинно зашагала прочь от дома, стараясь двигаться по прямой, хотя ее из-за дурмана в голове иногда заносило. В глубине души она хотела, чтобы ее догнали и начали успокаивать, обнимать, целовать, лелеять и нянчить, но гордость и у мужчин имеется. И только когда Маша зашла за угол, она прислонилась к стене, бросила бутылку под ноги и, ехидно хихикнув, буркнула под нос: 'Они поверили, что я напилась! Улыбнувшись, сама себе, девушка направилась в пекарню, где с утра традиционно заседал фан-клуб имени Ивана Дуракова, или местное отделение форума 'Космополитан', одним словом, ОДВ: ткачиха и две дочки богачей.

На душе у девушки было легче, чем никогда. Осталось только излить все свои беды подружкам, окончательно перемыть косточки изменникам и обманщикам и придумать собственный план спасения Иры от царицы.

— Ну и дура! — крикнул сестре вслед Иван.

— Что это было? — не понял Тутанхамон.

— Апчхи! Моя сестра — девушка принципиальная. Больше всего на свете терпеть не может, когда ей врут и недоговаривают. Она уже столько парней отправила прочь… Даже самого фараона.

Последнее Ваня сказал настолько воодушевленно, что правитель невольно улыбнулся.

— Неужели это она серьезно на нас так, а? Ну, уйдет, обидится? — заволновался фараон.

— Апчхи! Машка слов на ветер не бросает, и еще, — программист обнял Тутанхамона за плечи, — она бухала мою водку! Ты представляешь? Мою водку! Мою! И со мной не поделилась! Поэтому мы с тобой с горя возьмем по новенькой… Дурааааа!

— Но я…

— Никаких 'НО', сначала бухать, а потом ты меня велишь повесить за то, что я тебе в челюсть вчера дал! Заходи! — заорал Дураков, вваливаясь к себе в дом.

— А что значит 'бухать водку'? — тихо спросил фараон, но программист этого не услышал.

Тутанхамон разглядывал в зеркало, висевшее над кухонным столом, избитое лицо. Вчерашний синяк на скуле он с утра закрасил хной, чтобы никто при дворе не видел, но теперь еще и щека горела после Машкиной оплеухи. Она будет долго болеть. Пройдет ушиб, уйдет краснота, но паренек еще не один раз приложит к ней руку. Как будто вся досада его девушки сконцентрировалась в этом ударе.

Пока фараон любовался своей побитой физиономией, он в зеркало заметил, как Иван вытащил из шкафа два сосуда с прозрачной жидкостью, очень похожих на то, что держала в руке Маша.

— Хорошо нас с тобой мелкая изукрасила, — глянул программист в зеркало на свои ушибленные щеки. — Пошли бухать на свежий воздух.

— Стой, хна не найдется?

— Прошу прощения, — развел руками Иван, — не барышня, волосы не крашу.

— Волосы? — Тутанхамон открыл рот. — А я синяки…

— Да забей, до свадьбы заживет! — тащил его за руку на улицу программист, забыв даже о том, кто когда-то обращался с правителем исключительно на 'вы' и с должным почтением.

Иван, засунув бутылки за пояс, вытащил еще и гитару и две табуретки. Тутанхамон и слова вымолвить не успел, как личный сыщик усадил его на эту странную мебель.

— Это кефир, — протянул программист разбухший от нескольких дней пребывания на жаре пакет домиком с нарисованной на нем пестрой коровой, — самый слабый и никчемный алкогольный напиток, от него пьянеют только маленькие дети.

Иван воткнул сверху пакета нож. Превратившийся от жары и истечения срока хранения в творог кефир вылез в образовавшуюся дырку.

— По-моему, он испортился, — огорчился парень и, взяв пакет из рук правителя, швырнул просроченный продукт через плечо.

Пакет, пролетев по параболе метра два и достигнув земли, разорвался от удара. Прокисший кефирный творог большой кляксой красовался прямо напротив порога Иванова дома. Догадливая соседская кошка, словно зачарованная, подбежала к этой кляксообразной массе и принялась старательно ее вылизывать вместе с песком, будто вкусно.

— Э-э-э-э! — обернулся в ужасе Тутанхамон. — А она не отравится?

— Эти твари только просроченное и жрут! — лишь махнул рукой программист и принялся вскрывать водку. — Вот это волшебное зелье никогда в творог не превратится!

— Вообще-то, кошки всегда были священными животными, а не тварями! — обиделся фараон, проведя рукой по кинжалу, висящему в кольце на поясе. — Да не разгневается на невежду Бастет…

Услышав имя богини-кошки, животное навострило уши и громко мяукнуло. Ох уж эти древние: у них и коты священные, и коровы, и лягушки с тараканами, наверное, тоже.

— Послушай, Иван, я ж к тебе…

— На! — протянул Дураков откупоренное зелье фараону. — Дело терпит до вечера.

Прозрачная, как вода, жидкость. Интересно, за что ее так хвалит чужестранец? Что в ней нашла Маш-шу? Вряд ли он хочет отравить его, фараона, потому что себе откупоривает точно такой же сосуд. И почему он говорит 'напиться'? Неужели эта обычная вода такая же крепкая, как красное кеметское вино? Попробовать! Непременно нужно попробовать! Тутанхамон поднес бутылку к носу и понюхал. Нет, там был не запах обычной воды, а чего-то пьянящего, одурманивающего.

— Что уставился на бутыль, как ребенок малый? Пей, хуже не будет, зато забудешь Машкину оплеуху! — залихвацким голосом сказал Иван.

Тутанхамон, зажмурив глаза, отпил.

Во рту у правителя стало неприятно, даже жарко, и он поторопился глотнуть ту малюсенькую порцию, что испил из горлышка бутылки. Водка направилась по пищеводу, согревая изнутри всё тело. Молодой человек тяжело дыхнул и посмотрел на бутылку, что держал. Пить не перепить!

— Ничего себе напиточек! — воскликнул Тутанхамон.

— А то! — Иван взялся за гитару. — А с песнями так вообще замечательно пьется.

И Дураков брякнул по струнам, предварительно отпив 'заправки'.

Ты снимаешь вечернее платье, Стоя лицом к стене, Я вижу свежие шрамы На гладкой как бархат спине. Мне хочется плакать от боли Или забыться во сне, Где твои крылья, которые Так нравились мне?

— Где твои крылья, которые нравились мне, ик! — допел за ним владыка Обеих Земель, отхлебывая очередной глоток водки.

Раньше у нас было время, Теперь у нас есть дела, Доказывать, что сильный жрет слабых, Доказывать, что сажа бела. Мы все потеряли что-то На этой безумной войне, Кстати, где твои крылья, Которые нравились мне?

Да, уважаемый фараон пил из горла, потому что глупый невоспитанный Иван не догадался притащить пластиковые стаканчики или эмалированные кружки. А еще Тутанхамон успевал подпевать товарищу.

— Суперски поешь, правда! — похвалил его программист, и было за что.

— Чего? — не понимал тот. — Прекрати, нужно…

Но приложившийся к водке Дураков не слушал этих умозаключений. Допив бутылку до половины, парень вновь брякнул по струнам и начал собирать аккорды.

Я не спрашиваю, сколько у тебя денег, Не спрашиваю, сколько мужей, Я вижу, ты боишься открытых окон, И верхних этажей. Но если завтра начнется пожар, И все здание будет в огне, Мы погибнем без этих крыльев, Которые нравились мне.[33]

— Постой!!! — завопил фараон, подняв руку.

Он не удержался на табуретке и свалился на землю прямо на пятую точку.

— Иван, повтори про крылья, ик! — сказал он, привстав на локтях. — Это песня про разлюбившую меня ни с того ни с сего Маш-шу! Теперь у этой девчонки нет крыльев, ик, которые нравились мнеееееее!

Последнюю фразу Тутанхамон уже пропел. Он сел на земле, скрестив ноги, и приготовился слушать и подпевать.

Ничего не оставалось делать, как снова наигрывать Наутилусовские 'Крылья'. Фараон даже не дал Ивану спросить, почему это Маша с крыльями. Ведь девушка подарила свой рисунок 'Тутанхамон и женское воплощение Шу' (так его правильнее будет называть) не брату, а возлюбленному. Фараон довольно быстро выучил слова и начал сам исполнять эту песню. Конечно, пение пьяного правителя нельзя было сравнить с оперным тенором, но слух у парня, определенно, присутствовал.

В заключение третьего раза исполнения песни Иван так ударил по струнам, что тоже не усидел на своей табуретке и грохнулся на землю. О, несчастье! Программист, падая, пнул ногой свою бутылку, а, приземляясь, уронил выпивку товарища, так что некоторое, и довольно большое, количество зелья просто вылилось и впиталось в землю.

Тутанхамон поднял свою бутылку и бросил ее за угол, мол, хватит. А Дураков, не спуская глаз с плывущих по небу облаков, затянул без музыки.

Русская водка, что ты натворила? Русская водка, ты меня сгубила! Русская водка, белый хлеб, селедка, Весело в веселье, тяжело в похмелье!

Жара и водка — вещи не очень совместимые. Программист знал, что когда на улице больше двадцати пяти по Цельсию, пить вредно. В Кемете стояло плюс сорок как минимум. А когда сорок снаружи и столько же внутри, наступает равновесие. Дураков не смог найти сил, чтобы встать. У него кружилась голова, и каждая попытка подняться на ноги заканчивалась очередным падением. Его кеметскому собутыльнику с непривычки поначалу было намного хуже: он лежал на животе и колотил кулаками землю, бормоча что-то нечленораздельное. Шумерский мат, как в шутку сказал в ответ на длинный непонятный монолог фараона Иван.

Любопытный сосед то и дело высовывался из дома поглядеть, что творится во дворе. Проходящие мимо двух наклюкавшихся ребят местные жители, лишь укоризненно качали головой. Как ни странно, но никто из зевак не узнал во вдрызг пьяном мальчишке своего правителя: или не ожидали от Тутанхамона такого, или тот настолько примелькался в толпе, что люди уже смирились с тем, что в городе проживает двойник правителя. Сосед же, когда увидел, как гость напивается, решил, что фараон так бы себя вести не стал, и пришедший к Ивану человек — просто дружок-собутыльник, у которого крыша поехала. Поэтому и ушел в дом заниматься своими делами.

Тутанхамон подполз к чужестранцу и, перевернувшись на спину, уставился на небо.

— Ну что, Иван, дружище, ик, замечательное зелье!

— Ты еще не пробовал самогонки, Тутик! — сонным голосом протянул Дураков.

— Ик… Надо будет…

— Слушай, ты и правда фараон, а не этот… ик… шпиёёёён? — программист устало повернул голову в сторону собеседника.

— Да, только никому, ик, слышишь, — Тутанхамон поднялся на четвереньки и положил руки на грудь Ивану, — слышь, никому не говори, ик, что я такой! Ну, что я этот… ну… правитель Двух Земель, во!

Программист искоса посмотрел на свесившуюся над ним пьяную рожу.

— Тутик, ты такой симпатичный, когда выпьешь! — пропел он и обнял фараона за талию, словно девчонку.

Дураков прижал его к себе и чмокнул в щечку. Обалдевший от такого обращения фараон замахал руками, но это не помогало, чужестранец не ослаблял хватки.

— Я люблю тебя, Ирина! — в пьяном бреду орал Иван.

— Я не Ирина, я Тутанхамон!

— А какая разница? — щелкнул он фараона по носу и дыхнул ему в лицо, правда, последнее получилось случайно. — Ты на нее похож!

— Спасибо за комплемент! — разозлился правитель. — Хватит дурачиться! Я тебе хотел сказать… но вышло как всегда! Ты о работе, Иван, помнишь? Спаси меня, я для этого тебя нанял! Меритатон приходит ко мне во сне, она рассказывает, что скоро убьет меня и станет владычицей Обеих Земель! Она пленила душу твоей девушки! Я знаю, где она живет! В гробнице Сменхкара…

— Тутик, Тутик, пожалуйста, помедленнее… Опять Сметан-ра… — протянул Иван и заснул.

Фараон схватил гитару и размахнулся. Нет, музыкальный инструмент был слишком тяжел, чтобы им бить по голове, поэтому садистская затея умерла, не успев и родиться.

— Эй, девушка, ик, — выбежал Тутанхамон на дорогу, махая руками.

Прямо на него шла простолюдинка в длинном желтом платье, неся кувшин на голове.

— Девушка, водички не найдется, ик?

Как парень ни старался, но по пьяни он еле держался на ногах. Прохожая, не подозревая о том, что перед ней сам фараон, опрокинула кувшин с водой ему на голову.

— Протрезвись, придурок!

— Очень мило с вашей стороны, ик, но ему, — Тутанхамон ткнул пальцем в сторону сопящего чужестранца, — я хотел устроить головомойку ему, ик. Девушка, ик, подождите.

Крестьянка, а ей с виду было лет пятнадцать от роду, грозно посмотрела на пьяного мокрого парня и, фыркнув, отвернулась и направилась к реке, заново наполнять кувшин. Фараон же, не устояв на ногах, сел посреди дороги.

— Сегодня же, ик, попрошу Эйе, чтобы с тебя, ик, нехорошая, налог… эй, девушка, ты куда? Ты почему своего фараона не слушаешь, ик?… Да покарает тебя Амон! И все остальные боги! Крокодилам скормлю! Не пожалею!

Она оглянулась на обиженного пьяницу, но угроза не вызвала у нее страха и она рассмеялась так, что ее поддержало еще несколько прохожих. Позор, да и только. Делать было нечего, пришлось бедному несчастному фараону тащить Ивана Дуракова во дворец по тайному ходу.

— Вообще-то, я фараон, а не носильщик пьяных идиотов! — вздохнул Тутанхамон.

Он взял спящего Ивана под мышки и поволок. Народ шарахался от пьяной парочки, к ним боялись подойти, а взрослые тыкали в их сторону и рассказывали детям, что нехорошо выпивать по кувшину вина в день. Пока правитель волок чужестранца, тот что-то бормотал. Это что-то было невнятным и непонятным. Точно, не шумерский мат.

Кеметские девушки, открыв рты, слушали увлекательный рассказ Маши о том, как она разоблачила Ивана Дуракова и Неба одновременно. Первый, оказывается, по уши влюбился в царицу и больше никого видеть не желает. А второй, оказывается, женат. На ком — московская студентка предпочла промолчать. Потому что даже этой информации отряду влюбленных дев оказалось достаточно, чтобы проклясть всеми возможными словами обоих. Далее биографии парней начали обрастать в девичьих разговорах нелицеприятными подробностями.

— А хотите проклясть их по-настоящему? — сверкая глазами, поинтересовалась Маша.

— Слепить куклу и ткнуть иголкой, чтобы у них кое-что отвалилось? — рассмеялась Тенра, покраснев.

— Они обманули девушку! — добавила ее подруга. — Поэтому я бы их убила.

— Как, например, — поинтересовалась студентка.

Восковая кукла, личная вещь и полить все кровью девственницы, — после такого проклятья не выжил еще никто. 'Так вот зачем Ире была нужна моя кровь! — проскочило молнией в голове у Дураковой. Счастливая улыбка расползлась у нее по лицу.

— А если кровь неправильная? — хитро поинтересовалась девушка у подружек.

— Ничего не случится, — пожала плечами ткачиха, — вроде бы так говорили жрицы храма Таурет…

— Прекрасно, это мне и надо!

— Не поняли? — насупилась Тенра. — Ты ж их обоих хотела проклясть.

— Я о своем, — учтиво заметила студентка.

У нее в голове начал рождаться план величайшего подвига, который она совершит без участия всяких идиотов из ОСЯ и лжецов из дворца. Все же блондинки временами отличаются умом и сообразительностью, Маша улыбнулась сама себе.

Кия, тихо отворив в дверь и попросив слуг не идти за ней, вошла в покои сына. Она остановилась на пороге и молча смотрела на угрюмо сидевшего на тюфяке правителя. Тутанхамон обхватил руками красную подушку и уткнулся в нее носом. Он смотрел прямо перед собой, но, казалось, при этом ничего не хотел замечать и стал предметом интерьера.

Прямо под окном стояла высокая кровать, которую украшали две головы гиппопотама, а ножки были похожи на львиные лапы. Таким образом, заботливый мастер позаботился об обереге для Тутанхамона, поставив ему в стражи целых двух золотых Таурет[34]. Рядом с кроватью располагался невысокий столик, на котором лежало золотое зеркало в форме 'анха', тиара, скипетры и две очень странных картинки в деревянных рамках. Как будто кто-то перенес реальность на папирус. Это были распечатки фотографий: на одной фараон в обнимку с белокурой хеттской женщиной, на другой — с черной кошкой на руках. То были подарки от Ивана и Маши. По всей комнате был расстелен ковер, сшитый из шкур львов, а в дальнем углу стоял сундук с небрежно брошенной на его крышку одеждой и пара маленьких стульчиков.

В ногах у владыки Обеих Земель устроился рыжий короткошерстный кот с белой грудкой. Нежась на солнышке, животное драло коготками край тюфяка и довольно мурлыкало.

— Мама, я же просил Ани… — буркнул Тутанхамон. — Оставьте меня все.

Кия тут же села к нему на краешек кровати и взяла сына за руку, но тот посторонился, бросив на сероглазую митаннийку недоверчивый взгляд:

— Что вы пили? Вы с чужестранцем чуть не умерли!

— Кажется, это называется водкой, — сухо ответил он, отворачиваясь. — Оставь меня. Все хорошо.

Кия с укоризной покачала головой, мол, где твоё воспитание, но Тутанхамон даже не смотрел на нее.

Только одна женщина на свете, любящая мать, могла почувствовать, что ничего не хорошо, что ее мальчика (да-да, не мужчину и не правителя, а именно мальчика) что-то очень сильно волнует. Кия взяла в руки рамки с картинками. С них на митаннийскую принцессу смотрел сын, такой, какой он есть, веселый, задорный, с лучезарной улыбкой на лице, такой, каким она его больше всего и любила. А сейчас рядом с ней сидел некто обиженный, разочарованный жизнью. А еще на одной из картинок, рядом с Тутанхамоном была не менее счастливая девушка с золотистыми волосами. Тут и думать не надо, все ясно без слов.

— Красивая, — тихо сказала мать, проведя пальцем по изображению Маши, — Неб, она тебе нравится?

Ответа не последовало. Тутанхамон не отрывал носа от подушки, и ничего не говорил. Мать погладила сына по затылку. Не хочешь отвечать — не надо, сама вижу, что ты влюбился.

— Когда она узнала, что я фараон, — буркнул он, потому что понял — мать не уйдет, не выслушав, — она перестала со мной разговаривать. По щеке ударила… Ни одна из кеметских бы и руку на меня не подняла, узнав мой титул. Отворачивается, обманщиком называет, а я лишь хотел, чтобы она любила меня, а не мое золото. Она видит во мне человека. Понимаешь, мама?

Тутанхамон резко сел, схватив мать за руки:

— Я молод и красив, богат, известен, в меня не влюбляются только бессердечные. Стоит мне выйти на улицу, так охрана моя не от убийц защищает, а от этих сумасшедших девочек, которые стремятся вылезти в первый ряд и затоптать почтенных номархов. Я и в паланкине шторы не открываю, а то девушки собьют с ног моих рабов, чтоб только поглазеть на очаровательного молодого правителя и напроситься в наложницы. Но стоит мне пройти по Уасету в одеждах простолюдина, так ни одна из этих влюбленных на меня внимания не обратит.

Тирада, казалось, не имела конца и края. Тутанхамон уже не желал прекращать:

— Мама, Маш-шу полюбила не мои богатства, не мой титул, она полюбила меня таким, какой я есть. Когда мы первый раз повстречались, она приняла меня за бессонного мальчишку. Она и не подозревала, кем я рожден. Иногда, правда, я ловил ее пристальный взгляд, она рассматривала мое лицо. Но она любила человека, а не его имущество. Понимаешь, мама? И я не стал говорить ей, кто я на самом деле, потому что ей было не так важно. А теперь она думает, что я обманул ее.

Он от досады сжал кулаки. Так хотелось дать волю слезам, но фараон сдержался и удостоил добрую понимающую мать несчастным взглядом. Она всегда умела выслушать. Кия обняла его за плечи и, прижав сына к груди, погладив его по голове, сказала:

— Неб, если она тебя любит, то обязательно вернется и поймет.

— И я сразу же на ней женюсь, — пообещал Тутанхамон.

— Обязательно, — шепнула Кия.

После она ушла, пожелав сыну удачи и намекнув, что его товарищ по пьянке проснулся.

Когда Иван Дураков пришел в себя, он чувствовал себя словно заново родившимся. Мысли в голове кто-то разложил по полочкам, а в крови не осталось ни грамма спиртосодержащей жидкости.

Он открыл глаза и тут же захотел провалиться далеко и глубоко. Прямо на чужестранца смотрело милейшее женское личико с большими черными глазами. По ее щекам спадали тяжелые золотые украшения, а прямые темные волосы каскадом струились по плечам.

— Аня?! — прошептал Иван, поднявшись на локтях.

Он осмотрелся. Царица, прикрываясь тонкой тканью, сидела рядом с ним в постели. А он, совсем без одежды, по пояс укрытый большой белой простыней, словно хозяин, развалился на ложе правительницы. Напротив кровати стояли две прекрасные девушки в прозрачных накидках. Одну из них он знал — служанка госпожи. Вторая, скорее всего, тоже служила Анхесенпаамон, но программист еще не был знаком с ней.

— Лежи, — улыбнулась девушка, — и не бойся меня. Я не страшная.

Ее нежная рука коснулась обгоревшего на солнце плеча парня.

— Ты прекрасная, — подмигнул пациент. — Только откуда вы все взялись? Где я?

— Во дворце. А мы тут живем.

Служанки после этой фразы своей госпожи отвернулись, хихикая, а на лице царицы играла добрая улыбка. Иван прекрасно понял — неспроста он тут появился. Но ничего вспомнить не мог. Он пил, много пил, очень много пил… Зачем — душа попросила…. А теперь за ним ухаживают такие очаровательные девушки, причем, одна из них — владычица Обеих Земель. Такое возможно только во сне.

— Пить меньше на жаре надо, — тихо сказала Анхесенпаамон, — я вас двоих еле выходила. И где вы нашли эту вонючую гадость? Что это за убийственное зелье, вообще?

— Водка. Национальный русский напиток! — откровенно заявил Иван. — Только я не понял, как это выходила: ты же царица.

— Царица, — игриво сказала она, — но это мне не мешает заниматься магией и лечить, например, тех, кто не знает меры пьянству. Не понимаю, как можно пить эту отраву, вод-ку?

Программист потерял дар речи. Хорошая у нее магия — с нетрезвыми чужестранцами в постели развлекаться. Он, густо покраснев, отвернулся.

Она не стала распространяться о волшебстве.

— Иван, спи давай, полдня тебя лечу, глупый русский.

— Аня, — виновато глядя на царицу, все же поинтересовался программист, — а у нас это… это… было?

Он любит одну девушку на свете, Иру. И что теперь? Забывшись, он еще раз выспался с Анхесенпаамон? К тому же, без предохранителей! Правда, она, ласково улыбаясь, не говорит ничего конкретного. То ли кивает, то ли отрицательно мотает головой. Чуть ли не смеется над ним. Чистый рассудок — вот чего не надо было лишаться!

Царица подмигнула ему, вскочила, завернувшись в простыню, и убежала, за ней последовали и служанки. Иван быстро завернулся в лежавшую поверх сундука одежду, лег на спину и уставился в потолок. Перевалило за полдень, жара уже спала, и близился момент истины, когда Ира воплотит в жизнь свое колдовство.

Для этого ей нужна Машка. О! После сегодняшней ссоры сестренка добровольно ляжет на жертвенник, лишь бы отомстить и фараону, и любимому брату. Так что, надо было срочно ее искать и мириться во что бы то ни стало!

А еще выходило, что Тутанхамон его, напившегося ни с того, ни с сего, притащил к себе домой. Очень мило со стороны правителя: и за Анхесенпаамон простил, и за вчерашний удар в морду. Да еще и женщину свою в постель одолжил. Какой чудесный парень! И за что его только убить хотят. Правда, ясно, политика всегда была грязным делом. Или он ненормальный?

И что? Расследует Иван дело фараона, найдет убийцу, а дальше? Случись подобное в Москве, в 2007 году, преступники попали бы под статью.

Тутанхамон умер в девятнадцать лет, и это прописано не только у Богов, но и в учебниках истории. Пусть у программиста получится разгадать историческую тайну. Может, если он вернется домой, за расследование его погладят по головке, дадут премию и закроют полемики на темы 'Родители Тутанхамона' или 'Смерть юного фараона'. Но не это главное! Всего лишь утоление любопытства людей из двадцать первого века другой эры, которые читают учебник истории как художественную литературу. Может, кто-то и переживает за убиенных правителей, за проигранные войны, но никто никогда этого не видел их по-настоящему. А он, Иван Дураков, познакомился и подружился с настоящим живым фараоном.

Но Тутанхамона не спасти! Историю не переписать! Этот веселый юноша, любитель чужеземных игрушек, человек, который привнес столько радости в скучную дворцовую жизнь, тот, кого Маша любила больше всех на свете, должен умереть этой ночью! Жаль, что судьба его не зависит от любви девочки из будущего. Как бы его спасти?

Нет, прошлым так нельзя. Оно уже было, случилось, и его не получится изменить при всем желании. Оно где-то существует, в него можно попасть. Только случится только то, что должно, даже если в тысяча триста какой-то год не по своей воле наведывается гость из будущего в поисках любимой. Прошлое — оно как квест, сценарий написан заранее, остается только прожить его так, как предписано. Прошлое предопределено!

Зачем тогда судьба забросила программиста в древность? В этом тоже должен быть ключ. И сны из детства, где Ваня искал приключений с девочкой, похожей на Шаулину. А еще странный талисман, подарок Маше. Он точно египетский, в каком месте, интересно, Ваня в десять-то лет нашел его на побережье, когда отдыхал в детском лагере? А если все это связано: и сны, и талисман, и Юля… Боги, только они могли так искусно подстроить целую вереницу событий. Свести Машу с фараоном, помочь Ване проверить свои чувства к Семеновой. Одно не ясно: зачем сдалось высшим семейство Дураковых? Если боги и замешаны, то во всей этой истории они преследовали свои цели, воспользовавшись людьми, как инструментом для их достижения, несмотря на титулы и положение в обществе.

— Эй, чего ты болтаешь сам с собой? — Тутанхамон щелкнул пальцами левой руки над глазами Ивана.

Дураков даже не заметил, когда фараон успел войти к нему, и много ли рассуждений тот услышал. Живой труп. Нет, у программиста никогда не хватит сил сказать этому мальчику жуть вроде: 'Прими свою смерть, ибо другого тебе не дано! Нет, не потому, что мальчик этот — правитель, которому говорить подобное — одно из жесточайших преступлений. Иван и забыл, что когда-то у него тряслись коленки, как только он впервые предстал перед Тутанхамоном лицом к лицу. То, что сейчас заполонило разум чужестранца, невозможно было сказать лучшему другу.

— Да так, — буркнул он, — мне кажется, что я забыл нечто очень важное. И не могу вспомнить. Кстати, ты не находил в комнате у жены такой тонкий свиток?

Ваня показал размер рулончика на пальцах. Сейчас ему очень хотелось узнать содержание величайшего манускрипта на туалетной бумаге, как единственного связующего звена между прошлым и будущим.

— Ты его выкрал у Эйе? — отвернувшись, поинтересовался фараон и, не дожидаясь ответа, заявил. — Это писал я. Где и когда — не помню. Девочка из другого мира открыла книгу судеб, прочитала, а я записал. Там рассказывались ужасные вещи, тебе лучше этого не знать.

— Прости, но мне важно его содержание. Можешь прочитать?

Тутанхамону нелегко далось согласие. Он еще долго пытался отговорить собеседника от прочтения свитка, но Иван стоял на своем. Но, к счастью правителя, программист с первых слов понял, что на туалетной бумаге много лет назад фараон законспектировал информацию из какой-то научно-популярной книги. Гость из будущего с трудом сдержал улыбку.

— Так, все ясно, — отмахнулся Дураков, которому уже надоело слушать краткие исторические справки от сестры, так что, до смерти правителя и дальнейшей жизни его родственников не дочитали.

Значит, кому-то было выгодно привести дела до состояния, описанного в учебниках, так сказать, приготовить прошлое для появления Ивана Дуракова.

— Могу открыть еще один секрет, — потупив взгляд, сказал правитель, — в детстве я заключил договор с богиней.

О! Так вот в чем причина всех зол! Оказывается, маленький наследник, испугавшись смерти, прибежал в заброшенный храм, где к нему явился один из высших. Тутанхамон вспоминал с трудом, будто какая-то сила внутри мешала ему. Но этого хватало, чтобы составить общую картину происходящего.

Богиня подарила человеку талисман, который невероятным образом попал к Маше. Потом она посоветовала юному наследнику избавиться от магической силы и передать ее в далекое будущее. И благодаря этому она смогла защитить своего подопечного.

— Она кошка? — тут же поинтересовался Иван, вспоминая магическое агентство, где колдунья предрекла его сестре большую любовь. — Баст?

Ответ фараона теперь ничего не значит, программист все и так уже понял. Богиня сыграла с ними со всеми. В чем выгода? Элементарно! Говорилось же, что душу Иры украл бог. Получается, что четырехмерные за счет людей просто решали свои проблемы. Но все эти домыслы Дураков предпочел не выкладывать фараону и спросил ради праздного интереса:

— Тутик, а зачем ты хромым во дворце прикидывался?

— Что поделаешь, работа у меня дурацкая, говорил же я Маш-шу, — пожал плечами владыка Обеих Земель. — Два года назад я подвернул ногу, и мне понравилось, что придворные принимают меня за малоподвижного. Выдумал себе верного слугу, назвал его так же, как и нарекла меня мать при рождении, Небом, и его глазами следил за всем, что творилось в городе и дворце. Удобно, как-никак.

— Ага, — согласился Иван, — отлично продумано, только мелкой врать не надо было. Она не простит.

— Она ж любит.

— Она принципиальная. Ладно, попробуем ей мозг на место поставить. Но пока нам надо решить одну гнусную проблему.

Тутанхамон кисло улыбнулся.

— Нужно обезвредить Иру, которая этой ночью проклянет нас, воспользовавшись кровью Маши.

— Насколько я понимаю, — глядя в потолок, рассуждал фараон, — то для смертельного проклятья нужны восковая кукла, личная вещь и кровь девственницы.

— Допустим, кровь и кукла у нее есть, — подхватил Иван. — Лично я вещами не разбрасывался, и тебя обворовать мешал.

— Расстрою, друг, — вздохнул правитель, — когда я спасал Машу, она сорвала у меня с шеи талисман.

— Плохо дело… — буркнул программист.

— Не думаю, — покраснев, отвернулся Тутанхамон.

— Э?

Фараон стоял у окна, всматриваясь вдаль. Пока не время, решил он, говорить об отношениях с Машей. Но надо было что-то отвечать, пока догадливый программист сам не пришел к некоторым не очень удобным для Тутанхамона выводам.

— Нам надо обезвредить ее до того, как она проклянет кого-либо! — нарушил паузу правитель.

— Отличное предложение, — улыбнулся Иван, — и где мы будем искать колдунью? Мы с Машей договаривались, что она приведет ее в женский храм. Девица не будет ожидать, что туда явится мужчина, способный ее расколдовать. Когда эта… как ее там… Мерита… начнет колдовать, явлюсь я и…

Фараон вздохнул:

— Хорошая мысль, но нас никто не пустит туда… Мы же мужчины! Там жрицы днем и ночью приходят. Если боги не покарают, то нас прогонят!

— Чтобы меня да прогнали?! — рассмеялся программист. — Чтобы агент ОСЯ не проник в какой-то древний храм, несмотря на глупые заморочки? Такому не бывать!

Ложь во благо. Обманутая девушка ради воплощения своей идеи не задумывалась о том, что сама пошла на обман. Закутавшись в длинный серый плащ, Маша подошла к воротам одного из роскошных особняков Уасета.

— Здравствуйте, почтенные господа, — поклонившись, она обратилась к стражникам.

Два мужчины в красных юбках свысока посмотрели на скромно одетую гостью и не очень вежливо поинтересовались, какой Сет привел ее в дом почтенного Менпехтира.

— О, не Сет подвиг меня идти к вашему господину из Дельты, — учтиво говорила девушка, — я посланница богини плодородия. И я целую луну спешила к почтенному Менпехтира, чтобы успеть со славной вестью.

— Простите, уважаемая странница, — развел руками один из охранников, — но господина нет дома.

— Я подожду, — поклонилась Маша, натягивая капюшон на лоб, чтобы собеседники не могли видеть ее золотистые пряди.

Но ждать пришлось недолго. Начальник царской стражи как раз приехал домой отобедать. Увидев странную гостью, он сначала решил прогнать ее, но после того как девушка шепнула на ухо Менпехтира несколько слов, он насупился и приказал пропустить странницу.

Чуть заметная улыбка скользнула по лицу Маши. 'Вот тебе и экзамен по истории Древнего Востока, Дуракова! — говорил внутренний голос. Девушка собралась с духом. Если ей удастся ее задумка, то после этого ей не будет страшна ни одна экзаменаторша в университете.

Менпехтира приказал слугам принести им с гостьей вина и фруктов и проводил девушку в беседку рядом с небольшим прудиком. Сад стражника был намного меньше, чем во дворце, но высокие пальмы, акации и сикоморы создавали столь уютную атмосферу, что Маша почувствовала себя умиротворенно и спокойно. 'У тебя все получится! — сказало что-то в глубине души, когда девушка, откинув капюшон уверенно посмотрела на собеседника.

Главному стражнику Тутанхамона было лет двадцать пять, возможно, чуть больше. Он относился к той категории мужчин, для которых почти невозможно судить о возрасте. Невысокий лоб, угрюмый взгляд, толстый нос, точеные губы на сухом загорелом лице: если бы не замысел, девушка вряд ли бы осмелилась заговорить с этим отталкивающим человеком, от которого веяло опасностью. Возможно, страху добавлял и темно-зеленый доспех, стягивающий его мускулистую грудь, и браслеты-обручи, словно впившиеся в мышцы рук. Перед Машей сидел типичный кеметский военный и ожидал, что же девушка скажет ему.

— Начну прямо. Я прорицательница.

— И что? — вздохнул Менпехтира.

— Луну назад богиня рассказала мне о вашем блестящем будущем.

— Я доволен той должностью, что занимаю при дворце. Если бы я знал, что вы придете только для того, чтобы сказать мне это…

Но Маша предпочла перебить:

— Вы меня не поняли, блистательный Менпехтира, — лукаво улыбнулась она, — по сравнению с тем, что я видела, положение начальника стражи — это мелочи.

Вот как — мужчина повел бровью и тут же отмахнулся: боги вряд ли пророчат ему стать сыном Ра.

— Вы себя недооцениваете, господин, — ответила на это прорицательница, прочитавшая о ближайшем будущем Египта в учебнике по востоковедению. — И зря не слушаете глас бога…

Вздохнув и глотнув для храбрости принесенного красного вина, девушка принялась рассказывать собеседнику о том, что дни Тутанхамона сочтены, что после смерти молодого фараона на его вдове женится советник Эйе.

— Он же старее бабушки Хатшепсут[35], - скривился стражник.

— Но все же… боги видели его будущее, и оно таково.

А дальше по рассказу Маши на престол должен взойти Хоремхеб, который женится на юной дочери жреца. Только ни у одного из этих двух фараонов не родится наследника, и тогда… настанет очередь Менпехтира. Случится это спустя двадцать пять лет.

— Мне будет больше пятидесяти? Я ж не доживу! — удивился стражник.

— Боги видели день вашей коронации, господин, — кивнула Маша, — да, ваше правление будет недолгим, но именно вам суждено стать дедом величайшего владыки Обеих Земель, Могучего Быка, который заключит мир с Хеттской Империей и…

— Этого не может быть! — ахнул Менпехтира, выпив все вино из чаши.

— Почему ж? — склонила голову московская прорицательница.

— Я никогда ни на ком не женюсь, — безапелляционно отрезал стражник.

Поймав на себе отчаянный взгляд странницы, он понял, что придется рассказать абсолютно всю правду о прошлом. О своем трагическом прошлом.

Он всей душой любил одну женщину. И звали ее Меритатон. Юный сын начальника стражи понимал, что ему никогда не стать мужем той, которую отдали за сына второй жены Эхнатона. Он тайком следил за предметом обожания, восхищался ее блестящими рыжими волосами, пленяющими зелеными глазами, и мечтал, что однажды ее алые губы коснутся его щеки. Ему больно было видеть, что она отдавала свое сердце и душу этому неуклюжему полноватому Сменхкара, равнодушному к ней. Но Меритатон любила своего мужа, и с этим Менпехтира поспорить не мог.

— А она отвечала вам взаимностью?

— Нет, — прикусив губу, признался стражник.

Остальные женщины этого человека оказались мимолетными увлечениями. Ни одна из них не могла вытеснить из сердца прекраснейшую дочь Нефертити.

— И тогда я решился на убийство, — сознался Менпехтира, — да простят меня боги. Это я уничтожил Сменхкара. Ради нее. Ради любви. Мне тогда было семнадцать лет. И я думал, что, уничтожив препятствие, я стану к ней ближе.

— И что же помешало?

— Я тогда не подумал о законном наследнике. Меритатон лишилась титула, и владыкой Обеих Земель стал ее младший брат. Она могла вернуться на трон только после смерти Тутанхамона. И тогда уже на убийство решилась она… Если бы ее не схватили…

— Убить всех, чтобы захватить корону, жестоко, не находите? — поинтересовалась Маша.

Она видела, что теперь-то начальник стражи раскаивался в содеянном, ссылался на горячий юный темперамент и называл все необдуманными ошибками.

— Если бы не я, она б не погибла, понимаете?

— Да, поэтому я и пришла к вам. Боги решили дать вам второй шанс, господин, — улыбнулась Маша.

Узнав, что кто-то из богов воскресил его ненаглядную Меритатон, начальник стражи чуть не подпрыгнул на месте. Он даже пропустил мимо ушей, что у женщины сейчас другая душа, и она изменилась характером. Для полного счастья необходимо малое. Прийти в храм богини Таурет сегодня ночью.

— И что? — не понял Менпехтира.

— Меритатон будет проводить там ритуал установления справедливости. Для этого ей нужна моя кровь, — заговорщически шептала Маша, не сводя глаз с каменного лица собеседника, — не волнуйтесь, она не станет меня убивать. Но когда она закончит, вам нужно подойти и поцеловать ее в губы. И тогда…

А что тогда? Московская студентка задумалась. Если в теле царицы живет Ира, то после поцелуя влюбленного в нее человека, душа должна привязаться к телу.

— Тогда Меритатон вернется в мир живых, — завершила девушка.

Закрыв глаза, она представила один из возможных исходов, когда Менпехтира после поцелуя перенесется в московскую больницу, он будет стоять на коленях перед девушкой, словно две капли воды похожей на свою любимую. Оставалось надеяться, что Ира не испугается и не прогонит спасителя. А то ведь не выживет он там в двадцать первом веке в одиночку. Хотя… если в учебнике истории Менпехтира значился как фараон, то должно быть все произошло наоборот: Ира перешла в этот мир.

— Неужели в ваших пророчествах нет ни слова лжи? — поразился мужчина, ошарашено глядя на гостью, а Маша в это время кокетливо улыбалась.

— Приходите после заката в храм богини Таурет…

— Это женский храм, если мужчина войдет туда, боги навеки проклянут его.

— Что вы, — отмахнулась московская студентка, — боги обещали, что пропустят вас этой ночью, потому что вам предстоит сегодня найти любимую, мать ваших детей, которые принесут Кемету славу и процветание!

Маша старалась говорить как можно более убедительно. Но с каждой репликой она все более отчетливо понимала: Менпехтира, как и Анхесенпаамон, верил только богам. Легко, все же, обманывать древних.

— Значит, сегодня ночью? — сверля глазами странницу, шепнул начальник охраны.

— Именно!

Завернувшись с головой в плащ, девушка сорвалась с места и убежала прочь.

— Меритатон, — глядя в небо, сказал сам себе Менпехтира, — боги, это же вторая жизнь!

Часть 5. Игра поневоле

Принцесса спит сто лет, сто лет,

А храбреца все нет и нет!

И если рыцарь не найдется,

Принцесса так и не проснется.

Г.Гладков

В потолке открылся люк, ты не бойся, это глюк!

Народная мудрость

Москва, 2007 год

Юля откинулась на спинку кресла, прикусив зажженную сигарету. На столе перед ней стоял включенный ноутбук, на экране которого — документ с учебным пособием ОСЯ о фрактальных аномалиях и подпространственных дырах. Девушка выделила жирным шрифтом определение точки входа и уже несколько раз повторила вслух.

Точка входа — это трехмерное сечение S фрактального подпространства или четырехмерной реальности F, через которое существа из трехмерного мира R способны проникнуть в F и существовать там.

— Никогда не думал, что ты увлекаешься научной фантастикой, — ухмыльнулся Кирилл, прочитав текст на экране.

Девушка вздрогнула и тут же свернула окно просмотрщика. Не положено одногруппнику знать ее рабочие тайны. Как говаривали в отделе — если сотрудник проболтается — его тут же ликвидируют. Кирилл и так уже знал слишком много. По уставу положено стереть его воспоминания, пока они не укоренились в памяти.

Пускай Юля — колдунья, но это не делает ее бессмертной, ей отведено на этом свете не больше, нежели любому другому человеку. Только жизнь свою она может прожить несколько иначе, зная некоторые не ведомые другим тайны.

— А вот и увлекаюсь, — отмахнулась девушка, — а ты думал я фанатка бэстселлеров Оксаны Робски?

Кирилл оценил шутку одногруппницы. Нет, он никогда и не предполагал, что специалистка по компьютерной безопасности увлекалась гламурной прозой, несмотря на ее любовь к стильной одежде. Но Юля и научная фантастика…

Одногруппник, видя, как девушке плохо, сам проводил ее до дому: не мог парень позволить ей на таких нервах сесть за руль. По дороге до дома Юле пришлось рассказать и о флешке, на которую, по ее предположению, кто-то записал программу для входа в параллельное подпространство. Иначе Ваня бы не провалился неизвестно куда.

Девушка схватилась за голову и заплакала. Хуже некуда: Кирилл почти догадался о ее тайне, стоит ей отойти из кабинета, он тут же прочитает и устав, и справочник, и прочие файлы на ее ноутбуке. Этот поклонник аниме и киберпанка все поймет и увлечется деятельностью ОСЯ. Юля помнила, что на первом курсе именно Кирилл фанател по 'Секретным материалам' и скупал все книги о Малдере и Скалли. Ясно, что этот человек, узнав о секретной российской службе, захочет поиграть в агента и напишет заявление о приеме на работу. Он тем самым выроет могилу и себе, и Юле, и Ване.

— Слушай, сто раз прошу, скажи правду!

Он заботился о ней. Юля это прекрасно понимала, но боялась принять помощь. Обыкновенный человек, пусть даже поклонник знаменитого сериала об американской спецслужбе, не имел права знать ни одного факта об ОСЯ. Он не видел в собеседнике магию, он не находил скрытых от простого смертного сайтов отдела, как сумел это проделать Ваня. Если отец узнает о болтливости дочери… лучше об этом не думать.

— Если ты будешь отмалчиваться, — встряхнул ее за плечи Кирилл, — я позвоню твоему отцу, и будем искать Ваню втроем…

— НЕТ! — взвизгнула девушка, вырывая мобильник из руки одногруппника.

И тут она пришла в еще больший ужас. Телефон! Не надо быть магом, чтобы проследить перемещение мобильного телефона по городу и сделать соответствующие выводы.

— Ты что?

— Я пропала, — ни жива, ни мертва, проговорила Юля. — Они найдут меня.

— Кто?

— Отец и Марго.

— Давай я заберу телефон с собой, скажу, что ты мне его передала, буду ездить по городу и дурить их! — Кирилл соображал быстро, не давая Юле ни малейшего шанса оттолкнуть его, прогнать, скрыть тайны.

А девушка-то завралась. Это Илларионов понял наверняка. Слишком много у Юли секретов. Сначала она не пускает взламывать дверь, испугавшись вторжения какой-то реальности в большой мир, потом ищет какую-то ведьму-кошку, читает электронную книгу, смесь функционального анализа с фантастической сагой, что же дальше будет. Поклонник 'Секретных материалов' воодушевился разгадкой тайны исчезновения лучшего друга.

— Ладно, я тебе все объясню. Только никому ни слова.

Кирилл кивнул, готовый хоть до следующей ночи слушать и верить во все рассказы не самой приятной личности из группы. Когда человеку плохо, забываются и его эгоизм, и гордыня, остается лишь желание помочь справиться с бедой.

— Вот, читай! — Юля, всхлипнув, развернула документ и быстро промотала на нужное место.

То был устав отдела странных явлений, и там подробно описывались правила работы агентов в паре и все наказания за нарушения устава.

За несанкционированное или некорректное использование существом из трехмерного мира точки входа накладывается наказание в виде пожизненной ссылки во фрактальную аномалию F-4662.

Далее шла статья об этом мире, но Юля предпочла не читать ее. Девушка и без того перепугалась. То, что точка использована некорректно, Шаулина не сомневалась, иначе бы комната не провалилась неизвестно куда вместе с Ваней и всем его добром. Оставалось лишь надеяться на лучшее: что любимый совершит какой-нибудь подвиг и спасет мир от страшной напасти, и тогда начальство сменит гнев на милость. Только пока о подвиге ни слуху ни духу, телефон Дуракова не отвечает, а Ирина Семенова спит в больнице без надежды на пробуждение. Последнее Шаулина узнала пару минут назад, когда связалась с профессором Асклифенко.

Она затянулась и сунула окурок в пепельницу. И тут вдруг взвыл мобильник. Юля дрожащей рукой схватила вибрирующий телефон и посмотрела на экран. Кирилл заметил, как румянец мигом сошел с ее лица, и девушка отклонила вызов.

— Мне конец, она нашла меня, — прошептала в ужасе Юля.

— Давай я его увезу, а ты со своими точками разбирайся, — Илларионов схватил аппарат, но девушка крепко держала его за руку, а ее губы твердили: 'Бесполезно!

Пришлось рассказывать обо всем. В первую очередь о заместительнице и любовнице отца, Маргарите Ивановой. Эта ведьма обворожила Антона Викторовича еще тринадцать лет назад, когда убитый горем депутат привез дочку на море, чтобы подправить ее здоровье. Рыжая красотка ловко окрутила новоиспеченного вдовца, что тот после отпуска ушел из государственного органа в отдел странных явлений. Дочь ничего не знала о работе отца до тех пор, пока она не сказала ему, куда поступила. Антон Викторович рвал и метал, он обещал отдать все сокровища на свете за то, чтобы его драгоценная Юленька не становилась специалистом по компьютерной безопасности. И тут опять все решила Марго, которая сумела воздействовать на отца, что тот не стал забирать документы дочери и переводить ее на экономический факультет. А через два года эта женщина привела Юлю на работу в отдел.

Девушка обладала частичкой изначальной силы, и упускать такой уникум госпожа Иванова не хотела.

— То, что ты колдуешь, я догадывался, — хихикнул Кирилл, выслушав все рассказанное ему.

— Вот так. А теперь нам с Ваней надо найти того, кто выкрал душу спящей проводницы, только он все взвалил на себя.

— Это на него похоже. Самоотверженный дурачок, — выдохнул Илларионов.

— И теперь мне надо найти, куда он провалился вместе с вашей комнатой, вытащить его оттуда и…

Она не договорила. Вдруг Кирилл повис в воздухе, словно кто-то взял его за шкирку как месячного котенка. Молодой человек осел уже в кресле напротив рабочего стола. Его глаза были закрыты, а, судя по размеренному дыханию, Илларионов крепко спал.

— Что за… — чуть было не выругалась девушка, но очередной шок не заставил себя долго ждать.

— Юлия Шаулина? — таинственный шепот вдруг нарушил тишину.

Она подскочила на месте, круглыми от ужаса глазами, осматривая комнату. Была глубокая ночь, по проспекту только изредка проносились автомобили, и в комнате, где девушка не включила свет, видны были лишь очертания мебели. Кирилл не собирался просыпаться, неподвижным мешком он лежал в позе эмбриона и посапывал.

Это Марго! Тут же догадалась девушка. Она выследила ауру, заметила в квартире следы Кирилла. Одно Юля никак не могла понять: откуда у госпожи Ивановой способности к гипнозу? Шаулина младшая знала Марго как боевого мага и специалиста по аурам. Более того, любовница отца зачастую пользовалась американской оптикой для поиска следов. Получается, что ведьма попросила кого-нибудь из отряда быстрого реагирования. Зачем столько шуму из-за молодого неопытного агента, провалившего первое же задание? Агента, ха-ха, Да если бы не эта Семенова, Иван бы еще два десятка лет только и делал, что заполнял базы данных преступников.

Девушка в ужасе выбежала на балкон. Жила она на последнем этаже, поэтому вполне можно ожидать не званых гостей с крыши. Вампиры могли запросто прилететь к ней на балкон в обличье летучих мышей. Но там не обнаружилось не то, что нечисти, но даже альпиниста. Единственный альпинист, что был поблизости, видел сладкие сны, удобно устроившись в кожаном кресле.

Одни комары. Юля вернулась и задернула красные габардиновые шторы, чтобы, когда она включит свет, в помещение не устремилась армия насекомых-кровопийц.

Подумав, что показалось, она села за рабочий стол и посмотрела на сопящего Кирилла. Не мог студент сам ни с того, ни с сего уложиться в кресло и уснуть. Кто-то определенно помог. И этот кто-то весьма могущественный, потому что Юля, обладательница пусть даже частички, но изначальной силы, не чувствовала постороннего присутствия в квартире.

Пожав плечами, девушка снова неморгающим взглядом впилась в монитор.

— Ну почему в этом дурацком учебнике не сказано, как вытащить человека из точки входа!

— Юлия Шаулина, — шепот повторился.

Компьютер? Вдруг это шепчет что-то внутри ноутбука. Девушка в ужасе посмотрела на клавиатуру. Она попыталась сказать пару нелестных слов монитору, но таинственный незнакомец словно исчез. Обиделся, что ли. В ужасе Юлия понюхала пачку с сигаретами. Нет, не наркотики, нормальный табак. Она опять высунулась на балкон, а потом прошла в коридор. Дверь была на цепочке. Замки закрыты. Никто не мог зайти. Чтобы убедиться в отсутствии домового, Шаулина постучала в двери плательного шкафа в прихожей. Да и не положен был ей домовой, не дослужилась еще. А если отец узнает о проколе, то ей отдел вряд ли позволит нанять нечисть в качестве прислуги. К её радости, из шкафа и кладовки никто не отозвался. В разбросанной обуви тоже никого, к счастью, не обнаружилось.

— Юлияяяяя… — снова шепнул тихий мужской голос.

— Какой навязчивый глюк! — скривившись, процедила сквозь зубы программистка.

В ее квартире присутствовал кто-то посторонний. Она закрыла глаза и вытянула вперед руки, пытаясь нащупать если не следы ауры, то хотя бы что-нибудь необычное. Ничего.

Полтергейст, который девушка выгнала из своего жилища сразу после новоселья, и тот откликался на ее магию. Единственное, что смогла предположить сейчас Юля, про ее душу явился кто-то из четырехмерных.

Обшарив все три огромные комнаты и кухню, она вошла в ванную. Маловероятно, конечно, что галлюцинация будет таиться в раковине, но… Юлька Шаулина почувствовала себя главной героиней фильма ужасов. Она заорала так, будто ее собирались убить, или уже убивали! Прямо на нее из ванны смотрела огромная крокодилья морда. Животное еле умещалось в ванну. А еще этот нахал звал ее по имени. Нет, если программа может образовать черную дыру в пространстве, то почему бы крокодильчику не заговорить. Но все равно, программистке не верилось. Как любил повторять отец: 'Работаешь на ОСЯ — научись не удивляться!

— Не пугайся меня, Юля, — прошипело животное.

И тут вокруг него стал образовываться кокон из воды, крокодил встал на задние лапы, повинуясь закручивающейся вокруг него воронке. Обезумевшая программистка держалась за дверной косяк обеими руками, не решаясь и пикнуть. Капли воды от воронки вокруг таинственного животного, били девушку по лицу, рукам, по груди, но она не нашла в себе сил, чтобы выскочить в коридор.

Она следила за трансформацией. Когда кокон из воды начал спадать, то перед Юлей было уже не животное, а настоящий человек. Высокий парень в камуфляже под цвет крокодильей коже вылез из ванны. Не осталось ни одной капли от его кокона, чудеса, да и только! Этот странный крокодил в человеческом обличье был ростом с Ивана. Вряд ли существо могло именоваться человеком: перед ней стоял брюнет с янтарно-желтыми глазами и продолговатыми черными зрачками. Хотя, кто знает, вдруг этот пижон заказал себе такие линзы. Хотела же Юля себе для конспирации красные заказать, чтобы все думали, будто она вампирша. Худощавое лицо гостя чертами отдаленно походило на крокодилью морду. Он был бледен и, как показалось Юле, от него исходил холодок, будто температура его тела — вовсе не тридцать шесть и шесть, а около пятнадцати.

Девушка рассмотрела нашивку на правом рукаве его куртки. Если бы гость служил в отрядах ОСЯ, то там должен был быть желтый оборотень с черными глазами, ниже англоязычная аббревиатура отдела — DSA[36], а далее группа крови и остальные жизненно-важные данные. Но в том-то и дело, что на рукаве этого спецназовца красовалась странная аппликация с тремя пирамидами, сфинксом и подписью 'Кемет'. О таком отряде нечисти служащая отдела странных явлений никогда не слышала. Надо будет почитать справочники, вдруг там сказано о кеметской народной дружине.

— Прости, что напугал, — мягким басом сказал мужчина, — но нелегко мне было к тебе через канализацию из зоопарка-то…

— Т… ты кто??? — заикаясь, спросила хозяйка квартиры, оглядываясь на открытую дверь кабинета, где все еще беспробудно спал Кирилл.

Она пялилась на спецназовца. Чего скрывать, Шаулина, завидев привлекательное существо мужского пола сразу начинала мысленно представлять свою с ним свадьбу, их будущих детей и все такое. Но что-то в глубине души девушки говорило, что с этим товарищем из ванны надо быть осторожнее.

Он взял девушку за руку и предложил пройти в комнату, потому что ванная совершенно не располагала к разговору. Как только его пальцы коснулись ее ладони, Юля поняла, что не ошибалась. От гостя не просто веяло холодком, он был ледяным, словно труп из морозильника.

Девушка прошла в кабинет, стараясь это сделать как можно быстрее и избавиться от навязчивого зомби. 'Коли я нашла его в ванной комнате, близко к воде, и добрался он ко мне по канализации, то все признаки именно зомби налицо', - подумала она.

Однако ей попался очень культурный воспитанный оборотень. Если бы вся нечисть была таковой, то никто бы и не подумал снимать о ней фильмы ужасов. Спецназовец спокойно уселся в кресле напротив рабочего стола. Он словно не замечал спящего в соседнем кресле студента. Будто и не он вовсе усыпил Кирилла. Хотя Юля, понявшая, что ауру гостя просто так не увидеть, ни на минуту не сомневалась, что одногруппника отключил именно крокодил-оборотень.

— Меня зовут Себек, будем знакомы, — вальяжно сказал он, — закурить, кстати, не найдется?

— Крокодилы… курят? — всё еще не могла прийти в себя Юля.

— А я сейчас не крокодил, — улыбнулся он, покосившись на пачку гламурных женских сигарет, лежавшую у ноутбука.

Девушка фыркнула, но пожаловала-таки незваному гостю и зажигалку, и курево. Когда он затянулся пятью папиросками сразу, он принялся рассказывать страшные вещи.

— У меня всего полчаса! Поэтому к делу. Я знаю все, кроме того, с чего лучше начать.

Себек еще разок затянулся и так посмотрел на Юлю, что та растаяла от его взгляда. Ну почему всегда самые симпатичные парни оказываются либо женатыми, либо геями, либо зомби или вампирами, либо, вообще, крокодилами.

— Вас подослал отец? — тут же спросила девушка.

— Нет.

— Марго?

— Опять нет, — гость улыбнулся уголками губ, — не трать время на ерунду. Я тут, чтобы тебе помочь…

— Уйти на тот свет, — тут же нашлась, как съязвить Юля.

— Снова ты не права, Шаулина, — отмахнулся Себек. — Отдать долг. А друга твоего я усыпил, потому что ему не отведено в нашей пьесе даже роли второго плана.

Заинтриговал и напугал одновременно. Он не собирается осуждать — это, конечно, славно. Только секретничает он ничуть не меньше, чем запуганная Марго, желающая убить каждого, посягнувшего на тайны отдела.

— Думаю, сначала тебе нужно вернуть память, которую тебе блокировала госпожа Иванова, — нараспев протянул гость и положил руку на лоб девушки. — Не знаю, зачем ей это понадобилось?

Юля было дернулась, чтобы не соприкасаться с его мертвенным холодком, но поздно. Мороз тонкими струйками проникал в каждую клетку ее тела, окутывал, убаюкивал. Девушка словно по приказу закрыла глаза.

Успокаивающий плеск морских волн. Она, десятилетняя, стоит на краю волнореза, а у нее за спиной — маленький Ваня. Она не могла ошибиться, то был именно ее любимый.

И вдруг холод как рукой сняло. Шокированная то ли внезапным потеплением, то ли кучей свалившихся на нее воспоминаний, которые она до сих пор считала снами, она боялась и слово сказать.

— То есть, мы были знакомы в детстве? — прошептала она.

Ответом Юле стал кивок гостя. Оборотни, похитители, безжалостные убийцы больше десяти лет назад шли по следу детей. Папа и Марго всеми силами пытались найти пропавшую девочку. Но самое главное место в истории давно минувших дней занимал щупленький старичок, именовавший себя Аидом. Он предлагал Юле несметные сокровища и райскую жизнь, только бы она поделилась силой…

— Забудь про Аида, этот жадный завистник уже тринадцать лет на каторге, пытается достроить челябинское метро, — Себек сказал это с такой издевкой, что девушке показалось, будто этот жалкий старичок из ее воспоминаний — нечто третьестепенное.

Так оно и было.

— Думаю, стоит тебе подробно объяснить, кто и почему на вас охотился. Потому что твои детские воспоминания ни на что не годятся. Ты воспринимала нас, богов, как иллюстрацию к заданной на лето книжке 'Мифы и легенды Древней Греции', а мы, нетеру, совсем не такие. Люди о нас многое не знают. Вот, например, ты читала справочник ОСЯ о классификации существ? По глазам вижу — нет.

Юля вертела головой, осознавая, что к ней в гости явилось высшее существо — древний бог, о которых она не раз слышала в коридорах отдела, но из которых лично встречалась только с профессором Асклифенко и его ассистентом.

— Успокойся и слушай. Но я начну с истории одного человека.

Времени в обрез, а разговор длинный.

— Юля, ты боишься потерять то, что имеешь. Ты хочешь получать всё, что ни пожелаешь, не отдавая ничего, кроме маленьких никчемных бумажек, которые вы, людишки, зовете деньгами. Но рано или поздно настанет час расплаты. Я знаю, когда ты получила свой дар, а еще мне известно, кто тебе его передал. Помнишь условия?

Она кивнула и закрыла глаза. Юля умерла в десять лет. Она помнила, как очутилась на том свете: в бескрайнем лесу, где росли высокие фиолетовые деревья. И там девочка встретила его, призрака, который даровал ей магию и жизнь. Отдал просто так изначальную силу, о коей мечтают все боги большого мира. 'Я маг, но если я не передам свой дар, то меня убьют. Ты мне поможешь? — спросил он. Юля кивнула. И ребенок, прикоснувшись к ее лбу, прошептал: 'Я отдаю тебе свою силу, изначальную магию, но когда я попрошу, ты спасешь мою жизнь, договорились?

— Вспомнила, — ухмыльнулся Себек. — Сказать, как его звали?

— Это был ты? — в ужасе ахнула Юля.

— Нет, ты что, я нетеру, а он — человек, сын мага. И ему не мешало бы вернуть дар. Он хоть и обещал, но никогда не попросит.

Себек, затянувшись, сунул руку за пазуху и достал оттуда три фотографии. Ту, что лежала на самом верху, он протянул собеседнице. Со снимка ей улыбался совсем еще молоденький паренек лет семнадцати. Судя по хрупкой фигуре, ростом он был не высок и, возможно, очень много болел. Но девушка обратила внимание на другое. Несмотря ни на что, овал лица, разрез глаз, длинный острый нос были схожи с ее чертами.

— Родственник? — нахмурилась Юля, но воспоминания из прошлого быстро заполонили ее разум.

Себек словно управлял ее памятью и извлекал из нее только актуальное.

— Если бы он не сделал этого, мы бы сейчас не разговаривали, — прокомментировал гость. — Кроме того, все воплощения одной и той же души живут одинаковый срок в большом мире. Это значит…

— Что если бы я умерла в десять лет, значит, тот мальчуган тоже бы погиб?

— Совершенно верно, — кивнул Себек. — А мы не могли этого допустить. Тогда бы резко изменился ход мировой истории. Слишком много стало в жизни второстепенных факторов, уничтожающих людей.

Последнее было сказано с такой досадой, что Юле стало жаль гостя.

— Одним словом, хитрая Баст сумела найти твое предыдущее перерождение, — он кивнул на фотографию, — и помогла ему поделиться с тобой силой. Скажу прямо. Вам не так много было отведено прожить на этом свете. Если бы не некоторые события, ты бы скончалась лет в восемнадцать, но несчастья в жизни бы не знала. Точно.

— Но мне уже двадцать три! — ахнула девушка.

Это могло значить одно — в схеме богов что-то нарушилось. Кто-то изменил две судьбы. Юля поспешила высказать свою догадку.

— И это случилось тринадцать лет назад, когда ты впервые встретила Ваню.

Девушка задумалась. Получается, все произошедшее с ней в жизни после катастрофы — не просто так. Кто-то неведомый управлял ее судьбой, а она просто плыла по течению, поддаваясь указаниям свыше. Она чувствовала, что антропоморф читает мысли, но продолжала думать. Ей вспомнился высокий рыжий господин и его то ли сестра, то ли жена, женщина в черном плаще, покушавшаяся на Ваню и говорившая будто белорусский мальчишка может спутать ее планы.

— Вот мы и подошли к самому главному. Я расскажу тебе то, о чем ты не знаешь. Этот рыжий господин — Сет.

Тот самый, который убил и расчленил Осириса — это все, что помнила Юля о боге из курса истории древнего мира. Оказывается, рыжего негодяя осудили после убийства на пожизненную ссылку в Сахаре, но он мало того, что сбежал во время наполеоновских походов, так еще и задумал план мести кеметскому клану, породившему его.

— И вот этот гад вообразил, будто Ваня может ему помешать.

О попытке убийства Юля прекрасно вспомнила. Получается, ее любимый попал в другую реальность не случайно, а все было предначертано богами. Последующее повергло девушку в шок. Себек, докуривая сигареты одну за другой, беспечно рассказывал о любви.

Если верить каждому слову нетеру, получалось, что Шаулина никогда по-настоящему не любила Ваню. Разве что тринадцать лет назад, когда они вместе спасались от наемников Сета, между ними зародилось дружеское чувство. Агитатор из приемной комиссии, неслучайная встреча в очереди, бурное чувство, студенческий роман, — все это подстроили боги. Они же и привили белорусскому парнишке неприязнь, поэтому он постоянно отталкивал Юлю, называя ее назойливой куклой.

Та колдунья в агентстве 'Черная кошка' оказалась вовсе не цыганкой-предпринимательницей, а богиней Бастет, подсунувшей сотруднице отдела странных явлений яд, разделяющий тело и душу. Юля чувствовала подвох, но воспользовалась зельем и создала все условия для того, чтобы Сет начал воплощать свою задумку в жизнь. Один четырехмерный подставил другого, но почему боги не могут плести свои интриги без участия людей?

— Мы стали игрушками в руках богов, — в ужасе прошептала Юля, — я, Ваня и… он…

Она смотрела на разложенные перед ней фотографии — все действующие лица божественного фарса в сборе. Трое негодников, убегавшие от преследовавшей их по пятам смерти, тринадцать лет назад. Юля, Ваня и дух древнего правителя.

— Понимаю, тебе тяжело осознавать себя куклой. Но все люди таковы в наших руках. Вам троим, правда, досталось больше других. У каждого человека есть линия Судьбы, которой управляют те или иные боги. Но только кажется, что это линия. Это дерево с большим количеством разветвлений. Например, если бы ты не встретила во сне мальчика, отдавшего свой дар, ты бы умерла. Его магия помогла тебе выкарабкаться из комы, а ему — избежать гонений. Или еще: если бы вы с Ваней не встретились тогда на побережье, Сет никогда бы не нашел его, вы с двойником прожили отведенный срок и умерли лет в восемнадцать. И так далее. Поэтому Судьбу каждого человека правильнее называть деревом. Понятно?

Пока было все ясно, и Юля кивнула.

— Иногда деревья растут близко и цепляются друг за друга веточками. Тогда люди знакомятся, идут вместе по жизни, женятся и все такое. Например, дерево эксцентричной дамочки, которая живет этажом ниже, переплетается с твоим только парой веточек, а дерево твоего отца — совсем другое дело. У вас некоторые ветки рядом растут. Не сравнивай с обычным лесом из вашего мира, ведь лес, в котором произрастают деревья Судеб — живет в четырех измерениях. Когда два человека женятся, их деревья срастаются веточками. Стоит женщине забеременеть, то на сросшихся веточках распускается большой белый цветок, семя которого попадает в землю и дарует жизнь новым деревьям Судьбы. Когда человек проживает определенный этап своей жизни, ветви несвершившихся событий отмирают. Так, к концу жизни остается лишь голый ствол, называемый линией судьбы. Человек умирает, дерево рассыпается в прах, а на его месте потом рождаются новые и новые судьбы, перерождения… Они питаются тем, что оставило дерево-предшественник. Потомки либо похожи на предшественников внешне, либо наследуют их таланты.

— Так вот где я его встретила, — прошептала Юля, глядя то на спящего Кирилла, то на собеседника, который уже забыл о стремительно мчавшемся времени и увлеченно философствовал.

— Ага, именно, и теперь настал час расплаты. Как бы тебе объяснить?

— Говорите прямо: надо вернуть человеку его магию. А зачем ему то, от чего он однажды отказался? Мне этот дар важнее для личных нужд.

— Дар должен принадлежать тому, кто с ним был рожден. Ты должна прийти к нему, — Себек ткнул в фотографию, — и расплатиться.

— Куда ехать: улица, дом, квартира.

Хотя Юля, разглядывая мальчишку то ли в театральном, то ли в ролевом костюме, начала подозревать, что все это не так просто. Воспоминания уже не помогали, их пестрая череда заполонила разум. Девушке ничего не оставалось, как не обращать на них внимания и мыслить логически.

— На пару-тройку тысяч лет в прошлое.

Себек затянулся и отряхнул пепел с сигареты прямо на дорогой габардин накидки на кресле.

— Понимаешь ли, — скорбным тоном сказал бог, — вы повязаны. И если ты будешь артачиться, то в итоге можно доиграться до не самого радужного будущего этого мира. Сету только это и надо! Тогда он станет не просто главой клана, но и предводителем антропоморфов, а людьми начнут помыкать куда более жестоко, нежели тобой и Ваней.

Глаза Юли округлились, и она в ужасе посмотрела на живого бога. Она запуталась. Древний правитель. Сет. Ваня, который способен помешать богу. Она, хранительница чужой волшебной силы. Ясно, что все они повязаны и кто-то хотел, чтобы Юля вместе с одногруппником отправилась в далекое прошлое, чтобы отдать долг.

— В общем, мне пора идти, — прервал ее мысли гость, — да и удерживать во сне твоего друга не так-то легко. Объясняю дальше.

Следующая новость была не менее шокирующей. Дело в том, что Юлино дерево никогда не имело сросшихся веток с Ваниной судьбой. Эти слова звучали как приговор. Программистка, открыв рот, откинулась на спинку кресла. Искусственное чувство — это так противно. Несмотря на симпатию к Ване, Шаулиной стало тошно.

— Так надо, — поджав губы, сказал Себек, — Сет слишком умен и опытен. Этого рецидивиста невозможно вернуть в его ссылку. Как только его ставленница окончательно заберет себе душу Иры и воскреснет, повелитель хаоса встанет над кланом, и главе придется вернуть ему и возможность оборачиваться человеком, и способность перемещаться по четвертому измерению. Твоими руками мы подставили Иру под удар. Получилось, что сейчас мы разыгрываем этакий гамбит. Братоубийца ничего не заподозрил, зато мы отслеживаем каждое его движение. Если нам удастся запечатать его в истории за грехи, то мир станет добрее! Но нам должны помочь люди. Душу Иры сможет вернуть только Ваня, и то, если он ее любит.

— Я перестала понимать, — Юля легла на стол, потеряв интерес к беседе. — Я-то тут при чем? Только магию отдать?

— Ладно, перестаю грузить людей. По порядку. Баст поклялась помочь твоему двойнику. Тем самым ты оказалась спасена и наделена магией. Это хорошо. Плохо — что ваши жизни мимолетны, несмотря на большой потенциал. Почему? Обычно это случается благодаря ошибкам Создателя: рождены не тогда и не там. Моя коллега было смирилась с этим обстоятельством: пусть ребята хотя бы до совершеннолетия доживут. Но появился Сет со своими гнусными замыслами. Каким образом он прочел будущее — загадка даже для нас. Но повелитель Хаоса попался, обеспечил Баст возможность исправить ошибку Высочайшего. В результате круг замкнулся, и два бога оказались зависимыми друг от друга и от своих интриг. И этот круг сейчас нужно разорвать!

Девушка кивнула. Страшно умирать молодой. Если есть шанс на выживание — нужно обеими руками хвататься за него.

— Для этого нужно отделить душу Семеновой от куклы — это сделает Ваня. Так мы нарушим все планы Сета. Но чтобы Дураков смог вернуться в свою эпоху, нужен маг, который откроет ему путь в любое из параллельных подпространств. Иначе обычный человек не сможет преодолеть три с половиной тысячи лет в нашем мире.

— А программа на флешке? Точка входа? — заволновалась девушка.

— Увы, программист подвел, — вздохнул Себек.

Юля сидела в позе роденовского мыслителя.

— А при чем тут парень, который отдал мне силу?

— Дело в том, при встрече с этим человеком, дар сразу вернется к владельцу. Если вы не встретитесь, то и ты сможешь открыть своему другу подпространство. Но ты погибнешь, потому что только наделенный силой с рождения способен выжить после закрытия портала.

— То есть, если я верну силу своему двойнику, я не умру?

Себек кивнул и заискивающе улыбнулся.

— А я вернусь домой? Что со мной будет?

— Сам не знаю. Ты умрешь, но позже. Понимаешь ли, людям по статусу положено умирать.

И бог, махнув рукой, направился в ванную комнату.

— Постой, я не поняла, что мне делать? — вскочила из-за стола Юлия.

— Запусти вот это, — бог кинул на стол карту памяти, — то же самое, что запустил Ваня Дураков, только для КПК. Не бойся, ты очутишься в нужное время в нужном месте!

После этих слов Себек скрылся за дверью ванной комнаты. Но испуганная программистка пошла следом.

— Да, кстати, — вдруг высунулся он из-за прорезиненной занавески в душе, — совсем забыл! Твоя прога не тащит за тобой квартиру, как это вышло с Иваном. Тупо получилось, такой шухер в общаге… Только запасись всем самым необходимым… Ну, едой, батарейками, оружием и так далее. И не забудь скачать пару статей из Интернета про Тутанхамона.

— А это еще зачем? — язвила Юля. — Вы меня, случаем, не училкой истории нанять решили?

— Скачай, вдруг в сканвордах пригодится, — Себек улыбнулся так хитро, что девушка заподозрила неладное.

Она не успела ничего сказать, бог закрыл шторку и как будто включил душ. Это он превращался из прекрасного принца в страшного крокодила.

— Конец связи, — прохрипел крокодил, когда Юля-таки из любопытства заглянула за штору, — жду тебя по ту сторону интерфейса!

Девушка вернулась в комнату и рухнула в кресло, где только что сидел незваный гость. Бог, четырехмерный, антропоморф или просто нетеру, как называли себя представители кеметского клана… Юля открыла справочник ОСЯ и быстро нашла статью, озаглавленную именем гостя. 'Себек': божество Древнего Египта, покровитель фараонов, изображался с головой крокодила. Далее шла уйма фактов из биографии, которые девушке показались совсем не интересными. Водопроводчик, работающий в зоопарке крокодилом… Если бы она не служила в ОСЯ, точно бы подумала, что ее крыша тронулась с места, еще когда в ванной начали мерещиться зеленые человечки, то есть человечки в зеленом, то есть даже не совсем человечки, и даже не крокодильчики.

Юля достала из ящика подаренные ей в 'Черной кошке' карты таро. Разум подсказывал, что лучше поосторожничать и не слушаться странного гостя. А вдруг все само собой рассосется? Девушка посмотрела на пока не проснувшегося одногруппника, зажгла свечу и взяла в руки колоду, но тут же отложила ее. Она — кукла в руках богов и делает только угодное им. Они и флюиды на картах могли такие оставить, что в любом случае получится один и тот же расклад. Но девушка все же решила погадать.

— На меня, любимую! — решительно сказала Юля.

На сердце ей легла карта, символизирующая Ивана, что не могло не обрадовать колдунью. По правую руку от бывшего любимого легла 'незамужняя блондинка, близкая родственница', а по левую — 'мужчина с высокой должностью', наверное, он и есть тот человек, что отдал изначальную силу, подумалось гадалке. Деньги, богатства, слава сыпались на всех. Вот выпала и ее клиентская карта, а рядом — серьезный брюнет, военный. Карты ее никогда не врут. Но такого персонажа в своем окружении Юля не помнила. Ладно, допустим, так карты интерпретировали отца. Она смело перевернула последнюю карту, которая должна стать ближайшим будущим для объекта гадания. Чёрная Королева упала поверх главных карт. Смерть… Неизбежная смерть шла по пятам за всеми объектами гаданий, настигая с каждой минутой.

Юля вскрикнула, прикрыв рот рукой:

— Вот блин! Вляпалась!

Сначала девушка побежала на кухню, где взяла три самых острых ножа и засунула их за пояс черных кожаных шорт. Потом она вскрыла сейф и извлекла оттуда автомат Калашникова, гранату и бронежилет, которые ей настоятельно рекомендовал иметь дома отец.

О, это специальное вооружение из отдела странных явлений. Автомат-то — Бог с ним (только какой?), а вот граната, именуемая Антоном Викторовичем ГРОМ РА, была секретной нелегальной разработкой, и ее опытный экземпляр начальник хранил в квартире у дочери. Таким образом, он убивал двух зайцев: прятал 'Гранату Ручную Оборонительную Модифицированную для Российской Армии' от любопытных глаз, и давал дочери право воспользоваться разрывной 'апельсинкой' с посеребренными поражающими элементами в случае: 'если какой крокодил подвергнет тебя опасности, Юленька'. Когда Шаулин говорил дочери эту фразу, он и не предполагал, как точно выразился.

— Крокодил отправляет меня в горячую точку, папа, — сказала сама себе сотрудница ОСЯ, перекидывая сумку с секретным оружием через плечо.

Вооружение готово. Кирилл все еще спал. Ему и не полагалось знать обо всем, что рассказал девушке Себек. Вот вернутся они с Ваней, и обо всем расскажут Илларионову, а потом еще и в отдел завербуют. Только не будет больше у Юли способностей к магии, придется их оставить у юноши в далеком прошлом.

Теперь надо одеться. Удобные кроссовки, в которых Шаулина обычно тренировалась — самое то, даже если и пришлось их надевать второпях на босую ногу. Если не ей, то Ивану точно пригодится такая амуниция, ведь парень отправился на поиски воскресшей девки безоружным, значит, ему не мешает помочь. Дальше — сухой паек. Содержимое холодильника Юле не понравилось: каракатиц и прочих морских гадов она держала для салата, а тюбиком васаби тоже не наесться, и она затолкала в походный рюкзак лишь литровый пакет 'Доброго' сока и головку чеснока, на всякий случай, нечисть разгонять. Наконец, агентка скачала две большие энциклопедические статьи про Тутанхамона, как ей зачем-то посоветовал Себек, и записала их на заряженный карманный компьютер. А теперь самое главное — спички и сигареты. Кто знает, есть ли в другом мире курево.

Юля достала из ящика карманный компьютер и вставила в него карточку. Экран замигал разными цветами, и по нему червяками поползли черные синусоиды.

Кирилл, будь он неладен, зевнул и потянулся. Приоткрыв один глаз, он устало пялился на одногруппницу, когда-то успевшую собрать вещи.

— Кирюх, — она пыталась скрыть волнение, когда запускала программу, — я знаю, что делать… я верну… Скоро все будет как… как прежде…

На ее глазах проступили слезы, словно девушке кто-то говорил: 'Ты никогда не будешь такой, как раньше! Все изменится. К лучшему'.

— Ты не вернешься с этой войны, — не спуская с нее глаз, вдруг заявил Илларионов и схватил ее за левое запястье.

Девушка ловко избавилась от его хватки и отвернулась:

— Тебе ж все равно нет до меня дела. У тебя есть Ксюха. А это мой бой. Я должна. Одна. Встать перед лицом смерти и спасти всех от жестокого тирана. Пафосно, да?

Кирилл попытался снова взять Юлю за плечо, но она увернулась, сжимая в левой руке наладонник. Она стояла и смотрела на одногруппника, чуть не плача. В груди щемило. И что-то говорило ей — Илларионов сказал правду. Она не вернется. Но выживет ли — уже зависит от нее самой. Девушка держала на спине рюкзак с соком и автомат, на пояс она приспособила сумку с гранатой и чехол от карманного компьютера. Вокруг Юли сгустился туман. Последнее, что она услышала, был отчаянный крик Кирилла:

— Удачи, Шаулина!

Зачем в зоопарке фонари, когда там ночью никто не гуляет? Наверное, для богов, подрабатывающих животными и скрывающихся от московской милиции и регистрации. Под одним из фонарей, крепко обнявшись, стояли высокий брюнет-военный и маленькая черноволосая женщина. Но это были не люди, хоть и говорили они на человеческом языке и выглядели со стороны вовсе не подозрительно.

— Все будет хорошо, Бестия, я сделал все, чтобы твое наивное желание сбылось…

— Какие глупые эти люди, мяу… — протянула девушка.

— Слышала бы ты, какой бред я ей про Лес Судеб заливал! Если бы только этот твой… сделал все правильно, ему ж никто не говорил о порталах.

— Жить захочет — откроет.

— Да, Боги иногда спасают своих любимчиков, но они не могут сделать это без помощи людей, — грустно сказал парень.

— Но у нас уже есть отличная помощница! Теперь всё должно пройти как по маслу, мяу. И мы исправим одну из ошибок Создателя.

— Надеюсь!

И он поцеловал коллегу в щеку. Себек достал из нагрудного кармана мобильный телефон и набрал номер Шаулиной: 'Абонент находится вне зоны действия сети'.

— Ну что, дурочка заглотила наживку! — улыбнулся покровитель фараонов.

— Мяууууу! — протянула довольная Бастет.

Фивы, 14 в. до н. э.

Солнце роняло на землю последние лучи, когда две странницы подошли к храму Богини Таурет: на них были широкие белые балахоны, через плечо у каждой свисало по мешку с вещами. Одежды девушек и их прически выглядели настолько похожими, что иначе, как сестрами, назвать их было невозможно. Та, что чуть выше, повязала вокруг головы черный платок. Она стояла и смотрела в небо и на верхушки лотосообразных колонн. Ее невысокая спутница, вскинув руки к небу, упала на колени. В отличие от сестры, не стала повязывать ничего вокруг головы, так что ветер свободно трепал ее лохматую челку, немного не сочетавшуюся с остальными ровно подстриженными заплетенными две роскошные косы длинными волосами. Челка лезла в глаза, так что странница поддерживала ее интересным ободком с розовой прозрачной пластиной спереди. Вообще, это был далеко не ободок, а банальные розовые очки от солнца, исторический парадокс.

— О, Исида, — шепотом молилась младшенькая, — прости мои грехи, ибо обманываю я Богов, иду в храм ради спасения любимого человека. О, Хатор, не прогневайся на меня. О, Нут, отплачу я тебе достойной жертвой. О, Таурет, ты всегда защищала меня, помоги и в этот раз, да буду восхвалять я вас, о, Прекрасные Богини, всю свою жизнь.

Девушка прикоснулась лбом к земле, а потом встала и опустила очки на глаза.

— Чук, — толкнула прочитавшая молитву свою сестру, — помолись, чтоб Богини не разгневались на тебя за присутствие на их священной территории, и пойдем.

Девушка по имени Чук было запротивилась, но сестренка искусно сделала подсечку, и та свалилась на колени, ударившись лбом о песчаную землю.

— О, Исида, — взмолилась она, — я так хочу с тобой когда-нибудь познакомиться… Слушай, пошли, хватит этой фигней страдать!

Сестра впала в ступор от такого говора Чук, но пригрозила пальцем, мол, читай до конца.

— О, Хатор, — продолжала сестричка, — дай мне хату на Рублевском шоссе! О, Нэт, 100-мегабитную локальную сеть с безлимитным тарифом, пожалуйста! А ты, Туалет, подскажи, как пройти к главному артефакту храма, золотому унитазу! Аминь!

Младшая сестра, сжав кулаки, тряслась от гнева.

— Зачтено, Гек? — наивно улыбнулась старшенькая.

Гек, то есть та, что пониже, от таких слов разозлилась еще больше. Она прищурилась, придумывая страшную кару старшей сестренке за то, что та не может выучить даже простой молитвы кеметским богиням.

— Ладно, пошли, сама говоришь, такое не лечится! — махнула рукой она.

— Новые русские бабки из смешной передачи долларами бы за наш диалог заплатили!

— Чтооо?

— Забей, потом объясню.

Младшая поправила на шее золотое украшение с изящной подвеской из аметиста и пропела тонким елейным голосом:

— Если встретим кого — говорю я.

Девушка по имени Чук насупилась, но кивнула. Против магического артефакта, найденного названной сестренкой, не поспоришь. Голос он изменял очень хорошо: вряд ли бы кто заподозрил. Некоторое время странницы рассматривали скульптуры у входа, а когда совсем стемнело, девушки решили зайти под своды храма.

Угнетающая тьма поглощала все вокруг. Каждый шаг и шорох пугали.

— Тут никого нет, — шепнула высокая Чук.

— Так, не забывай, что ты немая, сестренка, — подмигнула ей Гек, смело идя по широкому коридору.

Можно было бы зажечь факелы, что висели на стенах, но девушкам не хотелось нарушать темноту.

— О, что делают прекрасные девы ночью в храме?

Странницы оглянулись, услышав за спиной сиплый голос, который, скорее всего, принадлежал пожилой женщине. Гек сунула руку в складку балахона и достала оттуда фонарик. Когда тусклый свет китайской поделки оказался на лице у вопрошающей, гостьи смогли разглядеть ее лицо.

Действительно, перед ними стояла невысокая пожилая женщина в густом зеленом платье, подол которого украшали фиолетовые и синие камни.

— Меня зовут Неферхатор, — поклонилась она, и металлические украшения в ее парике ответили мелодичным звоном. — Я смотрительница храма и блюстительница порядка.

— Здравствуйте, госпожа Неферхатор, — поздоровалась Гек, дергая сестричку за край балахона, чтобы та отвесила поклон хозяйке.

И Чук рада стараться:

— О, здравья желаю, почтенная Нефертрактор, — скрипучим голосом сказала она.

Создавалось впечатление, что она стремилась говорить на более высоких тонах, нежели было заложено в ее голосовые связки природой.

— Мы странницы Чук и Гек, — продолжала она, — мы идем из Слонопотамии в Кению, сами не знаем, зачем… Вроде бы, за алмазами.

— О, Исида, — взвизгнула Гек, тоненьким голоском, — моя немая сестра заговорила! А почтенной смотрительнице она хотела сказать, что из Месопотамии мы идем в страну Пунт за корнями чудодейственных растений. Но так как ночь застала нас в славном городе Уасет, то мы пришли в храм просить у почтенной Неферхатор ночлега.

После окончания речи Гек так глянула на сестренку, что если та и хотела чего-то добавить, то уже передумала и решила вновь перейти в число немых.

Неферхатор испытующим взглядом смотрела то на одну девушку, то на другую. Что-то в них было не то, но жрица не могла понять, что именно. Вроде, и лица добрые, и фигуры женские, и одежда как у самых настоящих странниц: длинные платья да серые сапоги. А Гек — само очарование, особенно когда она искоса поглядывает в сторону, перебирая пальцами по золотому украшению на шее.

— Пожалуй, я могу выделить вам набитый соломой тюфяк в прихрамовой постройке. Если завтра госпожа Чук расскажет о чуде, свершившемся с ней под сводами нашего храма, — учтиво сказала Неферхатор.

Она махнула рукой в сторону конца коридора, где по ее словам располагался жертвенный зал, туда странницам предстояло явиться завтра перед отходом. Сейчас же женщина указала налево, на узкую тропинку, пробирающуюся сквозь заросли акаций.

— Мы вам так благодарны, — распиналась перед жрицей Гек, обещая Неверхатор чуть ли не горы драгоценных камней за ее доброту к странствующим девушкам.

Женщину такое заявление немного смутило, она учтиво улыбнулась и пообещала проводить гостей сразу после того, как завяжет узлы на двери, ведущей в жертвенный зал. Странницы переглянулись, подмигнули друг другу, и мледшенькая пропела:

— Неужели госпожа Неферхатор не доверяет своим богиням и считает, будто воры проберутся в ритуальную комнату? — тут ее тон немного изменился и, потупившись, Гек сказала: — А если честно, то мы боимся темноты. Проводите нас до домика.

Жрице ничего не оставалось, как идти с гостями через заросли к жилищу. Она шла так быстро, а пристрой находился достаточно далеко от стен храма, что уставшие вскоре странницы чуть ли не бежали за ней, поднимая полы своих балахонов. Странно еще, как женщина в узком платье, могла так быстро передвигаться.

— Ты чего не дала мне спросить про золотой унитаз? — укоризненно шепнула Чук сестре.

Гек лишь бросила очередной укоризненный взгляд в ее сторону. Ну когда настанет тот прекрасный день, и эта Чук перестанет придумывать дурацкие шуточки?

— При личной беседе скажу, — буркнула младшенькая, — без свидетелей.

— А что такое золотой уний-таз? — развеселилась казавшаяся с первого взгляда неприветливой Неферхатор.

И тут Чук расцвела! Ну хоть одна родственная душа!!!

— Это же главный артефакт вашего храма! — развела руками она, остановившись.

Жрица обернулась. Нет, она еще не поняла, как искусно девушка ее разводила, и начала увлеченно спрашивать о размерах таинственного артефакта, и неугомонная Чук до такой степени воодушевилась, что поведала древней женщине чуть ли не лекцию по сантехнике 'Унитазы и их применение в быту'. Странница даже похвасталась, что она — сын настоящего сантехника! Больше всего жрице понравилось то, что артефакт довольно массивен, если его сделать из золота, а значит, очень ценен. Дошло до того, что она наивно пообещала уладить всё к их с Гек возвращению из Пунта и соорудить в храме золотой унитаз в честь странниц из далекой Месопотамии, одна из которых заговорила по милости кеметских богинь. Судя по словам жрицы, а богатств у храма хватало на подобную роскошь. К тому же в конце месяца в столицу обещал прийти караван с драгоценностями, из которых фараон обязательно выделит долю и храму Таурет. Так почему же не хранить часть сокровищ в виде могущественного артефакта?

Устроившись на тюфяке в тесном домике, странница продолжала свой рассказ об унитазе, а младшая ее сестра предложила выпить немного вина. Захваченная разговором Неферхатор и не заметила, как Гек подсыпала в одну из чаш темный порошок растолченных листьев и протянула ее, заполненную до краев вином, жрице.

— Мило с вашей стороны, почтенная странница, — расплылась женщина, и морщинки на ее лице подчеркнули ее искреннюю улыбку.

— За встречу и произошедшее чудо! — подняла свою чашу Гек, и все трое выпили вино до дна.

А через несколько минут сморенная сном жрица упала на тюфяк, и разбудить ее могли бы разве что вопли резаной свиньи.

— Отлично сработано, Чук! — ухмыльнулась младшая сестра. — Все же умеешь ты… как ты выражаешься… вешать лапшу на уши…

— Мое любимое занятие, — мужским голосом призналась старшая сестра, выходя из пристройки.

Когда странницы добежали до колоннады, там у входа в коридор уже стояла невысокая девушка в полупрозрачном белом платье. Она закрывала лицо забинтованной левой рукой и с опаской оглядывалась.

— Как и следовало ожидать, — шепнула Чук сестренке, прижимаясь к толстой колонне.

Но тут к ночной посетительнице храма подошел крепкий мускулистый мужчина в белой юбке с синей каймой на подоле.

— Менпехтира?! — удивилась Гек, тараща глаза на человека, стоявшего напротив девушки.

Та что-то увлеченно рассказывала ему, а потом указала на колонны, к счастью, на противоположной стороне, так что у Менпехтира не оказалось шанса пересечься со странницами из Месопотамии.

— Она боится в одиночку, — шикнула Чук.

— Но откуда она узнала, что Мен был неравнодушен к Меритатон?

— Не все блондинки — круглые дуры, — буркнула под нос Чук, сняв повязку с головы и обтерев ей проступивший на лице пот.

Длинная челка цвета соломы упала на глаза.

Девушка тем временем ходила взад-вперед, изредка поглядывая на серебристые часы-браслет на левой руке.

Вскоре появилось и главное действующее лицо — рыжая женщина с заколотыми в хвост волосами. Ведя под узды осла, она остановилась напротив ожидающей ее блондинки и поклонилась. Девушка показала ей здоровую руку и кивнула, в ответ на что осел завилял хвостом и побежал в коридор, ведущий к жертвенному залу, куда вслед за ним направились и женщины.

Переглянувшись, сестры-странницы бросились туда же, совершенно не заботясь о том, что Менпехтира их может заметить. Они достигли жертвенного зала, когда там уже горело несколько факелов, а блондинка сидела на жертвеннике, протянув вперед руку. Рядом с ней рыжая поставила двух восковых кукол: у одной вокруг шеи намотана золотая цепочка с подвеской, а на голову второй натянут прозрачный резиновый колпак. От вида последнего Чук сложилась пополам и чуть не расхохоталась в голос.

— Чего ты? — одернула ее Гек.

— Она хочет меня проклясть… этим? — еле выдавила из себя старшая сестра.

Меритатон подошла к девушке и сняла с пояса нож.

— Не будешь жалеть, если убьешь возлюбленного и брата? — поинтересовалась она, только намечая разрез через всю ладонь студентки.

— Нет, — глядя через плечо царицы, уверенно сказала Маша, улыбнувшись уголками губ нарисовавшимся у входа странницам, — скажу больше, Майати, сбудется твоя заветная мечта, режь!

Проследив за взглядом жертвы, царица увидела, что ее осел ходит вокруг двух неизвестно как оказавшихся в жертвенном зале девиц и обнюхивает их.

— Не узнаешь, да? — ехидно заметила Дуракова. — А ведь лица-то знакомые!

— Угу! — буркнул осел, хватаясь зубами за подол одеяния высокой девушки.

Он дернул его с такой силой, что плечевые швы на платье порвались, а упавшая на колени от рывка девушка оказалась лицом вовсе не женского полу. Перед царицей сидел Иван Дураков собственной персоной. Из одежды на нем была только юбка до колена и смотрящийся теперь нелепо парик с темными косами.

— Ира! — смотря в красные яростные глаза возлюбленной прошептал парень, когда осел гонялся за второй странницей.

Та, подобрав платье, запрыгнула на жертвенник и спряталась за Машей.

Там госпожа Гек развязала все шнурки на одеянии и кинула его прямо в морду говорящему ослу.

— У Бабруйск, жывотнае! — на чистом белорусском крикнула Маша, пиная скотинку Маритатон под челюсть.

Он пошатнулся, неловко перебирая копытами и путаясь в складках льняного одеяния странницы Гек, оказавшейся вовсе не тем, за кого себя выдавала.

— Как можно так с богом! — взвыл осел, но в ответ ему на голову свалился парик странницы из Месопотамии.

— А нас не волнует! — ответил Тутанхамон, спрыгнув с жертвенника и схватив животное под узды.

Сет не успел и опомниться, как оказался привязанным к одной из колонн.

— Проклинаю всех людей вместе взятых! — взвыл так нелепо плененный нетеру, мотая головой.

Он попытался вырваться, разорвать крепкую веревку, но не тут-то было. Свисающее со спины бесформенной тряпицей платье свалилось ему под копыта, и нетеру запутался в наряде странницы. Усевшись на землю, он принялся ворчать нечто невнятное о печальной доле ослов.

Иван же стоял как вкопанный, очарованный взглядом любимой женщины. 'Успокойся, смирись, не горячись! — шептал тихий голос Иры в его подсознании. И парень ничего не хотел делать. Он не заметил, когда царица отошла от него и бросилась на Машу, которую пытался загородить Тутанхамон. Он немного не рассчитал, и царица ловко обошла его и рассекла руку девушки. Несколько капель крови на каждую из кукол должно хватить для проклятья.

Довольный фараон, ухмыляясь, смотрел на то, чем дальше займется его воскресшая сестра. А она давила пальцами на ладонь девушки, та кричала от боли, и кровь капала на головы восковых кукол. Но ничего противоестественного не происходило. Проклятье, казалось, витало в воздухе, но не могло настичь своих жертв. Брат посмеивался над Меритатон, а гость из будущего, Иван Дураков, словно статуя стоял у входа в жертвенный зал, но не прекращал подавать признаков жизни.

— Почему? — немеющими губами спросила Меритатон. — Сет опять обманул меня? Куклы, личные вещи, кровь девственницы…

— Я сказал тебе чистую правду, почтенная, это не может не сработать! — уверил осел, сам не понимая, что на этот раз могло пойти не так.

— Куклы и вещи, — закрыв рот рукой, прошептала Меритатон, обходя жертвенник и внимательно разглядывая кукол. — Одну из них я сорвала с шеи хозяина, а вторую, Ира уверила меня, мог иметь в этом мире только один человек. Почему? Маш-шу ж под действием колдовства поклялась мне…

— Два дня назад, — краснея, заметил Тутанхамон. — За это время можно многое успеть…

Пока она в замешательстве — надо действовать. А то скоро убийца поймет, в чем она просчиталась, и ее вряд ли удастся повторно остановить. Маша стонала от боли и недобрым взглядом смотрела на возлюбленного, державшего в каждой руке по кинжалу, на ошарашенного брата, на Меритатон, и тоже понимала, что Ване надо немедленно действовать и отделять душу Иры от тела этого чудовища. Тутанхамон кинулся к Ивану и толкнул его.

— Э?! Что?! Где? — вскрикнул программист, а друг уже показывал ему в сторону стоявшей спиной к парням царицы.

Дураков кивнул и кинулся к девушке. Он не мог видеть, как в этот самый момент алая искра проскочила перед глазами его сестры. Маша покорно поднялась и взяла лезвие у воскресшей царицы. 'Забудь о боли, — твердил у нее в сознании ей голос Меритатон, — Убей их! Убей!

Она медленно развернулась в сторону программиста, словно ожидая, что окажется в его объятьях.

— Ира, очнись! — прошептал Иван.

— Ошибаешься! — парировала Маритатон, сверкая глазами.

— Я тебя люб… — последний слог он не успел произнести.

— Умри! В желудке у Амта твоя драгоценная Ира расскажет обо мне и Сете, и еще много интересного. Маш-шу, давай.

— Нет! — раздался переходящий на визг крик фараона.

Иван, опять охваченный чарами древней правительницы, замер, не в состоянии пошевелиться. Маша, невзирая на боль порезанной руке, неслась ему навстречу, размахивая лезвием.

— Твоя левая рука в два раза сильнее правой, — заклинала Меритатон, и девушка после этих слов еще крепче сжала рукоять.

Приходя в себя, Иван почувствовал, словно кто-то толкнул его в бок. Его оглушил истошный женский визг.

Прямо напротив него стояла… Юлька Шаулина с рюкзаком за спиной и автоматом наперевес. Маша, стиснув зубы, пыталась проткнуть ей грудь подобранным с полу кинжалом. Но он не засовывался. Правильно, ведь на гостье из будущего был бронежилет.

Неподалеку, стояла и Меритатон, проткнутая двумя кинжалами. Сделавший это Тутанхамон держал руки на ее шее, придавливая сестре сонные артерии. Самое интересное — бывшая владычица Обеих Земель не собиралась падать без чувств, задыхаться и умирать. Кровь тонкими струйками стекала по груди на пол.

— Глупые люди, — ухмыльнулась она, вынимая оба кинжала и локтем пихая брата в солнечное сплетение.

Тутанхамон приземлился на пятую точку и не спускал взгляда с живого мертвеца. Как только Меритатон достала оба лезвия из груди, раны затянулись. Она небрежно кинула оружие под ноги.

— Чем тяжелее вы меня раните, тем сильнее я становлюсь, — ее лицо украшала жестокая улыбка, — Сет все предусмотрел. Вы бьете меня, а я беру силы у этой… как там ее… Иры, чтобы залечить раны. А когда Ира умрет, я стану неуязвимой, так мне сказал Сет, и я верю богу. У Иры уже почти не осталось сил, чтобы сопротивляться мне. Еще немного, и она оживит мое тело.

— Вот оно что, — сквозь зубы прошептал Иван. — Ты поглотила Ирочку, гадина!

Довольный осел не спускал счастливых глаз со своего творения. Еще несколько смертельных ударов этих глупых людей, и все будет кончено: никакой гениальный профессор Асклифенко не сможет спасти Семенову, если ее душу поглотит тело кеметской царицы.

— Как ты смеешь так обращаться к госпоже Обеих Земель!? — возмутилась Меритатон, подняв кинжалы, что она вытащила из тела.

— Мне известен алгоритм борьбы с тобой, дорогая, — ухмыльнулся Иван, переминаясь с ноги на ногу.

В его руках не было оружия, да и оно ни к чему. Достаточно одного простого действия, и вся затея Сета рухнет словно карточный домик.

— Не тешь себя надеждами! У нее не выйдет, даже если все боги покровительствуют ей! Она уже настолько слаба, что не в состоянии самостоятельно дышать. Так что, смирись, Иван Дураков, с мыслью, что твоя незабвенная станет единственной и непобедимой владыкой сначала Обеих Земель, потом присоединит Хеттскую империю, а лет через триста захватит весь мир!

Пока вооруженная царица словно дикая кошка ходила вокруг Ивана, ища способ напасть и одним ударом уничтожить программиста, а Маша, тяжело дыша выдавливала кровь из пореза на ладони, не обращая ни на кого внимания, Юля и фараон в очередной раз связывали вырывающегося из веревок осла.

Животное дико орало и ругалось на всех известных языках, что царице пришлось на мгновение отвлечься от охоты на программиста и схватить за руку Тутанхамона. Кинжал упирался молодому человеку прямо под ребра, но Меритатон не торопилась вонзать его в плоть.

— Я ненавижу тебя, — процедила она, отталкивая брата, — за всё. За то, что ты сын этой паршивой митаннийской шлюхи, которая разлучила моих родителей. За то, что страной правишь ты, а не Сменхкара. За то, что ты бросил мою сестру и переспал с этой потаскушкой. — Бывшая царица бросила полный ненависти взгляд на Машу: и думать долго не надо, почему кровь гостьи из будущего перестала действовать на ритуальных кукол.

Девушка стала краснее свеклы и чуть не расплакалась под вопрошающими взглядами Вани и Юльки. Будь обстановка не такой напряженной, брат бы обязательно подколол ее, но сейчас ему оказалось не до компромата. Нужно срочно достучаться до Иры, прячущейся в глубине подсознания и не имеющей уже практически никаких прав на собственную личность.

— Но больше всего на свете я хочу убить тебя за то, что ты предал Атона! Ты втоптал в грязь Великое Дело отца! Ты разрушил священный Ахетатон, прислужник Апопа!

— Кто бы говорил! — расхохоталась Юля, оседлавшая рыжего осла и связавшая его уши бантиком.

Так животное казалось ей более скованным в движениях.

— Атон, культ которого наш с тобой отец сеял в Кемете, не существует, подходя ближе к Маритатон, учтиво говорил Иван Дураков. — Что это за бог, который не покровительствует людям? Почему для того, чтобы народ поверил в его могущество, нужно скармливать крокодилам любого, кто шепотом скажет слово 'Осирис'? Почему для доказательства силы этого бога нужно рушить старые храмы, жечь папирусы и стирать со стен гробниц имена сорока двух высших?

— А заодно и имя моей матери! — добавил Тутанхамон.

— Если бы Атон был истинным богом, — продолжал тем временем программист, — он никогда не допустил бы разрухи! Только не говори, якобы все в Кемете было до такой степени запущено, что можно начинать жить с нуля!

— А фамилию Берии вы в газетах не зачеркивали? — ухмыльнулась Юля, спрыгивая с осла и вскидывая автомат.

— Да, — добавил Тутанхамон, подняв указательный палец вверх, — фамилию некого Берии в каких-то газетах бы не зачеркивали! Вера, моя 'Возлюбленная Атона'[37], приходит к людям со спасением. И пора бы понять, что правитель Кемета должен не свои интересы защищать, а помогать жить народу!

— Идиот, — процедила сквозь зубы Меритатон.

Продолжались бы и дальше эти перебранки между фараоном, Иваном и женой предыдущего правителя, если бы Юля не завопила:

— Я ее щас так изрешечу, что воскресать надорвется!

И Шаулина нажала на спуск.

— Ложись! — крикнул Иван и повалил Тутанхамона на пол.

Покалеченная Маша наклонила голову. Она вздрогнула, но поняла, что в данный момент переживать неуместно: Меритатон мертва, и ничего нет страшного в том, что мертвеца отправят туда, где он и должен быть.

Но расстрел не удался.

— Блин! — выругалась Юля, удивленно глядя на автомат, хлопая глазами. — Патроны… дома… за… забылаааааа…

Девушка бросила ненужный ствол во всеобщего врага. Меритатон отшатнулась, и вдруг из нее вылетела полупрозрачная ошарашенная птица с головой женщины.

— Ваня! Давай! — рявкнул Тутанхамон, показывая на парящую рядом с телом душу царицы. — Они разделились!

Ира озиралась, она не понимала, каким образом она очутилась в храме.

— Ира! — позвал ее программист, вскакивая на ноги и одним прыжком очутившись рядом с девушкой.

Она подняла на него туманный взгляд и чуть заметно улыбнулась. И эта добрая улыбка влюбленной проводницы заставила Ваню на секунду остановиться и ответить ей тем же. Он не сводил с нее счастливых глаз. Перед ним стояла не коварная кукла, воскрешенной царицы, а его любимая, не важно, что в кеметском наряде. Он несмело шагнул в ее сторону и прикоснулся к ее прохладным щекам.

— Ваня, я тебя ждала, — прошептала девушка.

Все вокруг зачарованно смотрели за тем, что сейчас произойдет, и никто не заметил, как полупрозрачная крылатая птица вновь втянулась в тело девушки, а когда Иван прижал ее как можно крепче к себе, чтобы поцеловать в губы… Именно это и просила отчаявшаяся проводница, когда пришла в гости к Маше… Когда он вдохнул… он вдруг почувствовал адскую боль под ребрами, ноги его вмиг ослабли, он осел на пол и повалился набок под дикий крик друзей.

— Придурок, — пихнула его в под ребра Меритатон.

— Ыыыы! Уйаааа! — простонал программист, пытаясь подняться, а его правая рука чисто инстинктивно потянулась к животу.

Из его тела текла горячая густая кровь, и с каждым мгновением силы покидали программиста, а чуть ниже груди торчал кинжал. Перед глазами все плыло, словно в тумане. И все вокруг, казалось, происходило в замедленном темпе.

Маша со спины кинулась на царицу и била ее кулаками, но эффекта от этого не имелось ровным счетом никакого. Торжествующий осел, несмотря на завязанные уши, вилял хвостом в предвкушении победы, Юля и Тутанхамон, схватившись за руки, что-то уверенно сказали друг другу, после чего фараон кинулся к своей воскресшей сестре и, хлопнув в ладоши, испустил в ее сторону ветвистую желтую молнию. Больше ничего Иван не увидел. Перед ним словно опустился черный занавес, сквозь который он услышал только тихий голос Маши: 'Не умирай! Нет! И ему показалось, что кто-то пытался поднять его за плечи.

— Вот ты и вернула мне долг! — довольно сказал Тутанхамон, расцепляя руки с Юлей Шаулиной. — Спасибо!

— Да не за что, — девушка положила руку на карман, и поняла, что больше она не видит его содержимого, магия закончилась, — будет на первых порах немного непривычно.

— Надо справиться с ней! — ткнул в сторону хохочущей над телом раненого Ивана царицы фараон.

— А потом ты откроешь портал и уведешь через него Ваню и Машу. Им тут не выжить!

— Как это делается, — с опаской оглядываясь по сторонам, стараясь не тратить драгоценное время на разговоры, поинтересовался молодой человек.

— Без понятия. Хотя… — она протянула фараону свой сотовый. — Попробуй надавить на самую большую кнопку, вдруг поможет.

— Хорошо! — прикрепляя, словно прищепку, раскладушку к поясу, пообещал Тутанхамон и кинулся на воскресшую сестру.

Цепи справедливости — самопроизвольное заклинание, помогающее тому, кто прав, по мнению Создателя, сорвалось с его пальцев и обвило тело царицы.

Удивленная, она повернулась в сторону брата. Осел очумело орал, что не ожидал подобного поворота событий, и вторая сорвавшаяся с кончиков пальцев Тутанхамона цепь обвила морду животного, чтобы оно не могло говорить.

— Ах так, братец, — вскрикнула обиженная царица, разрывая цепи, и сама пустила в сторону противника точно такую же молнию.

Она обвила фараона так, что руки оказались крепко прижаты к телу. Никак не раздвинуть локти и не снять заклинание. Стиснув зубы, он пытался освободиться от сковавших его пут, только ничего не получалось. А Меритатон, крутя в руке второй свободный кинжал, уже подошла к брату и замахнулась, чтобы проткнуть ему горло.

От смерти спасла фараона корявая подсечка, выполненная Машей. Девушка, заметив, что ее другу угрожает опасность, аккуратно положила потерявшего сознание брата на каменные плиты пола, и бросилась наперерез. Пролетев по инерции, Меритатон врезалась в бронежилет Шаулиной. Юля обеими руками схватилась за направленный в нее кинжал и с легкостью вывернула руки царице.

— Пускай не сможем убить того, кто уже мертв, потому что никому не дано умереть дважды.

— Хоть одна умная выискалась, — прошипела воскресшая девица.

— Но это не значит, что мы не заберем у тебя душу Ирки Семёновой! — ухмыльнулась Юлька, еще сильнее выворачивая ей руки. — Из-за меня ты воскресла, я тебя и прикончу, тварь!

Маша удивленно ахнула, но вникать в подробности время не позволяло. Тутанхамон стоял неподалеку, массируя пальцами предплечья.

— Что ты задумала, Юлька? — дико вскрикнула Маша, схватившись за голову.

— Эй, ты, — рявкнула она на фараона, — давай открывай портал.

— Что? Как? — снимая с пояса мобильный телефон, недоумевал молодой человек.

— Ты маг или х**ня гламурная? — в душах выругалась Шаулина, замахиваясь гранатой. — Хватай Ваньку и Машку и брысь отсюда!

Юля резко развернула царицу, таким образом, откинув ее от себя на пару метров, сорвала с талии гранату и подняла ее высоко над головой. Меритатон оскалилась и пристально посмотрела в глаза пришелицы из будущего. Ну же, давай, показывай все свои игрушки, а я поглумлюсь, прежде чем уничтожить всех вас.

— Я достану ее на том свете, — сквозь зубы прошипела Ванина одногруппница. — Опытный экземпляр ГРОМ РА с посеребрением поражающих элементов! Как говорил разработчик, от этой гранаты даже упырь…

— Не смотри ей в глаза! — только и успел крикнуть Тутанхамон. — Она завладеет твоим разумом!

— Даже упырь регенерировать надорвется!

Но поздно! Перед глазами у Юли проскочила красная искорка, и девушка поняла, больше она не контролирует себя. 'Убей… этого паршивого фараона… потом его девку… и добей Дуракова', - нашептывала Меритатон. И Шаулина не могла противиться воле говорившей. Она знала, что может убить так, чтоб никто не мучился. Фараон, обхватив одной рукой за плечи раненого Ивана, а другой — Машу, стоял на коленях и шептал под нос слова какого-то занудного стиха.

— Для царя верхнего и нижнего Кемета, живущего правдою, Владыки Обеих Земель, Небхеперура Хекайнушейма, сына Ра, да продляться дни его! И ради великой чужестранки, любимой царем, дочери сантехника из Полесья, Маш-шу, да живет она и будет молода во веки веков, заклинаю…

Дальше Юля не слышала. Все происходило словно в замедленном кино. Завороженная девушка похлопала гранатой по левой ладони. Увесистая. Меритатон пренебрежительно посмотрела на это странное оружие.

— Граната! — в ужасе воскликнула Маша, когда Шаулина выдернула чеку и размахнулась. — Нет!

— Тихо ты, — шикнул на нее Тутанхамон, заканчивая читать заклинание.

Не глядя на девушку, он нащупал у нее на шее кулон со скорпионом и что есть силы сжал его в кулаке, а второй рукой он так же сильно держал мобильный телефон. Либо амулет богини, либо странный предмет неизвестно откуда взявшейся Юли должен был помочь. Иначе — конец, не успеть с двумя друзьями на руках уйти в безопасное место.

И тут Шаулина кинула гранату, целясь в голову Меритатон. Раздался оглушительный взрыв. Сразу же все чары с Юли как рукой сняло, и она, завизжав, прыгнула в коридор прямо на бежавших в жертвенный зал Менпехтира и нескольких жриц. Она в шоке смотрела в широко открытые глаза непонятно откуда взявшегося мужчины, сидя у него на бедрах. А он тоже не мог и слова вымолвить. Девушки, которых он привел на шум, закрыв уши руками, визжали, словно какой-то злодей подпалил подолы их платьев, и мчались прочь от жертвенного зала, не желая и смотреть, что там произошло.

Так Юля просидела с минуту. Может, и дольше. После взрыва наступила леденящая душу тишина, никто не отзывался: ни свои, ни чужие. И девушка в испуге поднялась, оглянулась. Ей было страшно. Очень страшно. Ведь ГРОМ РА — ужасная штука. Менпехтира, поддерживая девушку за плечи, тоже вошел в жертвенный зал.

— Что тут было? — поинтересовался он у незнакомки.

— Ритуал изгнания нечисти, — вздохнула Юля, анализируя последствия.

Целый и невредимый осел со связанными ушами топтался вокруг колонны, только рядом с ним блестело несколько осколков. Граната взорвалась как раз под ногами Меритатон. И на полу осталось лишь большое кровяное пятно, разбитые кости и две красивые сережки. Из такого состояния ни один нелюдь, если верить архивам ОСЯ, не воскресал, оставалось только тряпочкой пол протереть.

И больше никого и ничего. Неужели получилось? Счастливая улыбка озарила лицо девушки, когда рядом с жертвенником вдруг вспыхнул свет, открылась пространственная дверь, и оттуда вышло два существа. Один — мужчина с крокодильей головой, как успела прочитать Шаулина в энциклопедии, бог Себек, являвшийся к ней давеча. Второй — невысокий юноша, лицом вылитый ассистент Хоснуров, только не в халате, а в гофрированной белой юбке, и у него на голове вместо короны серебром сверкал серп луны.

Ни говоря не слова, эти двое подошли к стоявшим у входа в зал обескураженным людям: начальнику стражи и девушке из будущего.

— Ну вот все и закончилось, Юлия, — тихо сказал Себек, кладя на напряженное плечо девушки холодную руку.

Мурашки пробежали у нее по спине.

— Юрия? — переспросил стражник, глядя на непривычно для него одетую девушку.

А бог тем временем продолжал:

— Меритатон теперь никогда не сможет вернуться сюда. Что же касается Иры…

— Теперь не важно, умрет она или душа вернется в ее тело, — закончил фразу юноша с серпом на затылке.

Осел жался к колонне, понимая, что попался. Бог-покровитель фараонов отвязал его и вежливо обратился к животному:

— Теперь весь клан понял, чего ты боялся, Сет, когда хотел убить мальчишку из Полесья. Решением сиятельного Ра ты назначен покровителем для потомков этого человека.

Крокодилоголовый указал на ничего пока не понимающего Менпехтира.

— А я тут при чем? — оправдывался стражник, который, идя в храм, никак не ожидал столь феерического зрелища с участием богов.

— Спустя двадцать семь лет ты станешь Владыкой этих Земель, — закрыв крошечные черные глазки, говорил бог-крокодил, — твои дети и внуки приведут эту страну к процветанию и сделают ее могущественнейшей державой на свете. Думаю, Сет именно об этом и мечтал, когда воскрешал найденный в пустыне труп?

Осел виновато кивнул.

— Ну вот, — завершил Себек, — мы не можем дать тебе, повелитель Хаоса, бессмертного человека, владыку всего, но постарайся покровительствовать целой династии, да назовут они детей твоим именем.

Поклонившись человеку, бог забрал ошарашенного осла и пошел прочь:

— Не бойся, Сет, — уверил он животное, — мы вернем тебе человеческое тело, но если на твоей совести появится хоть одно убийство…

Что случится, никто не слышал, потому что крокодилоголовый вместе с ослом на поводке скрылся в ярком свете портала.

— Это правда, Юрия? — ошалело глядя на девушку, не мог поверить Менпехтира. — О том, что я стану фараоном. Уже дважды за день…

Шаулина кивнула и, посмотрев на что-то ворожащего у жертвенника Хоснурова в непривычном наряде, поинтересовалась у ассистента:

— А когда мне домой?

— Стой, — отмахнулся бог, хлопая в ладоши.

И в этот момент над жертвенником вспыхнул свет, и на каменные плиты свалилось бесчувственное израненное тело молодого фараона. Стражник и Шаулина ахнули от ужаса. По виску Тутанхамона стекала тонкая струйка крови, вытаращив глаза, он бесцельно смотрел сквозь стоявших над ним людей и бога. Одна его нога была согнута в колене, а вторая — неестественно переломана. Парень прерывисто дышал, и у него из глаз текли слезы.

— Вот! — показал Хоснуров на тело.

— Бедненький, — закрыв рукой рот, прошептала Юля. — Ему нужно помочь.

— Ни в коем случае. Это проживет максимум до утра.

Как можно говорить о человеке, пока еще живом человеке словно о неодушевленном предмете! Девушка схватилась за голые плечи бога-доктора и начала его трясти.

— Он открыл портал? Скажи хотя бы это!

— Это не могло ничего открыть, — пренебрежительно глядя на тело, бросил доктор.

Значит, ничего не получилось. Все умерли.

— Нам нужно сделать так, чтобы его смерть выглядела правдоподобно. На жертвеннике фараону не место, так ведь?

— Что вы несете? — бесился Менпехтира, сев на колени перед молодым господином. — Несите его скорее к Синухе, он поставит его на ноги!

Но бог-врачеватель лишь пожал плечами в ответ:

— Это не вылечить. Это нужно похоронить. Позвольте вопрос?

Юля и стражник уставились на бога, безмолвно ожидая уготовленного им вопроса. И он не заставил себя долго ждать.

— Как вы объясните всем во дворце, что нашли раненого фараона в женском храме? И что вы сами в нем делали? Один мужчина, вторая — чужестранка. Впрочем, дело ваше.

— Нужно инсценировать несчастный случай! — догадалась Юля. — Господин Хоснуров…

— Хонсу, — поправил ее бог.

— Хонсу, — воодушевленно кричала девушка, — не могли бы вы положить тело так, чтобы все подумали, будто господин неудачно упал. Например, с лестницы.

— О, да, — улыбнулся врачеватель, — проницательная русская женщина. Этот парень хитрил и показывал всем, будто он хромой.

На том и порешили. Хонсу подозвал Юлю со стражником поближе и перенес себя, свидетелей и тело в темные дворцовые коридоры. Совсем рядом поднималась вверх крутая лестница. И божество уложило фараона внизу ее весьма в правдоподобную позу. Обитатели поверят, что их господин упал именно здесь. Хлопнув в ладоши, Хонсу сотворил из воздуха длинную трость и кинул ее рядом с телом.

— Вот так, идет? — по-доброму глядя на свидетелей, поинтересовался высший.

— Вы бесчеловечны, его можно вылечить! — не отступалась Юля.

— Я сказал, что нет, значит, нет. Это, — он опять принялся говорить об умирающем фараоне как о неодушевленном предмете, — нежизнеспособно, даже если бы оно оказалось в больнице у мастера Асклифенко. Это должно быть забальзамировано и похоронено. Больше с ним нечего делать!

И Хонсу растворился в воздухе, что Юля даже не успела поинтересоваться, когда и как ей отправляться домой, потому что боги вернули только тело, не позаботившись об одолженном фараону мобильном телефоне. Да и Ваня с Машей… Юле почему-то не верилось, что им не удалось спастись.

Благодаря настойчивости Менпехтира и его новой знакомой, называемой кеметскими Юрией, благодаря усердности доктора Синухе Тутанхамон протянул почти пять дней. Он ни с кем не разговаривал, просто бесцельно смотрел перед собой, не откликаясь ни на чьи реплики. Словно перед дворцовыми сидел не человек, а какая-то немая кукла со сломанной ногой. Он не чувствовал боли, и доктор мог делать с его телом все, что угодно, в том числе и каждый вечер заново вправлять вылезающую из раны кость вновь зашивать рану и прикладывать к ней говяжье мясо, дабы изгнать ухеду. Рана вскоре начала гноиться, и ни к чему хорошему это не привело.

— У нас в России в таких случаях отнимают ногу, — говорила Юля.

Но в Кемете заниматься столь кровавыми операциями, тем более над телом сына Ра никто бы и не позволил. Поэтому Синухе готовил отвары на травах, пытаясь побороть заражение, быстро начавшее распространяться по телу.

Фараон сидел на тюфяке и ничего не делал, даже кормить его приходилось лекарю и слугам из ложки. Но на пятый день болезнь таки взяла верх над 'этим', которое Хонсу утверждал, годится исключительно для бальзамирования.

Сидя у постели больного фараона, ночами Шаулина включала свой карманный компьютер и перечитывала статьи, что скачала из Интернета. И когда заплаканная Анхесенпаамон, сраженная смертью любимого брата, уткнулась носом в плечо гостьи из будущего, та поспешила утешить царицу. А спустя несколько дней Юрия посоветовала Анхесенпаамон написать письмо Суппилулиуме Первому в Хатти.

Царица сидела в своей комнате и смотрела в окно. На ее столике был развернут большой папирус, а гостья из будущего устроилась рядом и читала исторические справки с карманного компьютера.

На вдове были темно-синие траурные одежды с красивой желтой отделкой, а волосы распущены. Она упорно выводила на папирусе иероглиф за иероглифом.

— Я смогу, я смогу, я научилась! — шептала девушка себе под нос. — Я отомщу за тебя, брат, я отомщу за вас, прекрасные чужестранцы Иван и Маш-шу, я выведу нашу страну из смуты, ни Эйе, ни Хоремхеб не засунут свои лапы в то, чего добились наши с Тутанхамоном деды и прадеды!

Юля прекрасно знала, что ничего у Анхесенпаамон не получится, но сотрудница отдела странных явлений все равно придумала, как она спасет молодую вдову.

Получалось криво, царица отрывала испорченные края, но пыталась написать снова и снова. Несколько раз Юля бегала за новым папирусом, пока ее недавно обретенная подруга сжигала факелом неудавшиеся фрагменты письма.

И вот у нее, наконец, получилось, и Анхесенпаамон с гордостью посмотрела, как много и складно она смогла написать. Сама! Потому что помочь было, увы, некому.

'Почтенный правитель Хатти, господин Суппилулиума! Я владыка Кемета, Анхесенпаамон, прошу Вас о помощи. Муж мой умер, а наследников у меня нет. Если бы Вы отправили ко мне одного из Ваших сыновей, он стал бы мне мужем. Никогда я не выйду за своего подданного и не сделаю его своим мужем. Я боюсь позора'.

Она свернула папирус и, закрутив на нем веревку, поставила царскую печать.

— Ибу, — отдала она письмо своему верному слуге, — этой же ночью садись на коня и отправляйся в Хатти. Отдай свиток лично в руки правителя. И если все закончится хорошо, я сделаю тебя своим советником.

— Ибу рад стараться для прекрасной госпожи Обеих Земель! — рухнул на колени верный слуга, целуя землю у ног правительницы.

Он отправился ночью, когда Уасет уже спал. Никто не видел, как от царского дворца на север ускакала белая лошадь, некогда принадлежащая фараону, на спине которой восседал маленький толстячок-гонец. Больше Анхесенпаамон ни разу не видела Ибу. Он довез ее послание до Хатти, и царь прочитал всё, что написала правительница Кемета, и отправил к ней царевича Заннанзу. Но почему-то слуга не вернулся на родину, а царевич тоже сгинул по пути в южные земли.

— А если не получится? — испуганно спросила Анхесенпаамон, стоя на дворцовой стене вместе с Юлей, вглядываясь вдаль.

Девушки смотрели на удаляющуюся фигурку гонца. Гостья из будущего знала, что из этой затеи ничего не выйдет, но должна была сделать так, как написано в исторических хрониках.

— Если не удастся, — тихо сказала она, — я еще что-нибудь придумаю. Я же изобретательная и находчивая, как Иванушка.

Анхесенпаамон поймала ее грустную, но такую многообещающую улыбку, и на душе у вдовы стало спокойнее.

Кия погибла очень бесславно, она бросилась в воды Хапри на похоронах фараона. Как ни пытались рабы найти ее тело на дне реки, у них ничего не получилось.

Менпехтира, по началу очень настороженно относившийся к Юрии, вскоре понял, что нашел свою любовь. Он с благоговением вспоминал странницу, предрекшую ему счастливое будущее. Куда она подевалась после той ночи, стражник не знал. Через год после встречи с Юрией, у них родился сын, и, как предрекли Менпехтира боги, он был назван в честь повелителя Хаоса. А спустя еще три, когда двойная корона Кемета перешла вовремя женившемуся на Мутнеджимет Хоремхебу, начальник стражи добился первого повышения, получив пост главнокомандующего.

Все во дворце считали чужестранку самым счастливым человеком в Кемете, однако каждый вечер девушка приходила на берег Хапри и смотрела, как алый солнечный диск опускается за горизонт. Она сидела на песке и рыдала: от досады, от горя, от тоски по дому. Она каждый вечер надеялась, что кто-нибудь явится и заберет ее отсюда обратно в Москву. Только однажды, уже уходя с берега, Юля увидела женщину с головой черной кошки. Богиня Баст, это все, что о ней знала гостья из будущего.

— Спасибо, мяу, ты помогла, — сухо бросила тогда богиня.

— Я хочу домой?

— В Москву? Мяу! В эту загаженную клоаку? — удивилась высшая. — И бросишь человека, который тебя любит?

Юля на мгновение задумалась. С одной стороны она соскучилась по отцу и Марго, по отделу и по немногочисленным друзьям. А с другой — древний город, где отсутствовали все привычные девушки блага, и его обитатели становился ее сердцу все более близким.

— Интернет и мобильные телефоны, автомобили и холодильники, — рассуждала богиня-кошка, — мяу, этой чепухи тут нет, но люди точно такие же! К тому же… пойми и прости… — ее желтые глаза с продолговатыми зрачками смотрели прямо в лицо Шаулиной.

Слеза протекла по щеке девушки, оставляя на лице сероватый след от угля, используемого тут в качестве подводки для глаз.

— Я не вернусь?

— Если хочешь, я тебя верну домой хоть сейчас, Юля Шаулина. Но подумай о Менпехтира…

Девушка ничего не ответила и бросилась прочь. Домой. Где ее ждал любящий человек.

В глаза Ивану Дуракову ударил яркий луч света. Он зажмурился и, немного подвинувшись в сторону, открыл глаза. Молодой человек лежал в просторной белоснежной комнате: шторы, мебель, посуда на столе, постель — все одного цвета и оттенка. Только над окном, за которым виднелось яркое фиолетовое небо с пурпурными облаками, висел черный датчик, на котором зелеными буквами высветилось имя программиста и два параметра — HP и MP. Значение последнего равнялось нулю, и Дураков этому в некотором смысле даже обрадовался. Он никогда не грезил о магической силе. А вот HP колебалось в пределах десятка процентов.

— Никудышное у меня здоровье! — сделал вывод Дураков, пытаясь подняться на локтях.

Но сильная боль в груди заставила его плюхнуться на подушки, и продолжать убивать время, глядя в потолок. После неудачной попытки подняться значение уровня здоровья упало до двух с половиной процентов, и датчик тревожно заверещал. Положив руку на грудь, Иван нащупал толстый слой бинтов. Но когда его пальцы остановились на мокром пятне слева, снова накатила боль, и программист, простонав, потерял сознание.

Придя в себя через некоторое время, Дураков с удивлением уставился на того, кто расположился у него в ногах. Перед ним сидел маленький красный демоненок с начищенным черным трезубцем. Он был небольшого роста, с полметра, и на ногах носил кеды под цвет плюшевой шкурке.

Лицо программиста самопроизвольно вытянулось, и он возопил:

— О! FreeBSD[38]!

— Он самый, — скрипучим мультяшным голосом заявил чертик, устраиваясь на кровати удобнее.

— Говорящая игрушка с искусственным интеллектом? Жесть! — глядя в потолок, прошептал Иван.

Чертенок сидел молча. Программист ждал, что произойдет дальше. Хотя на кончике языка у него давно вертелся один наболевший вопрос:

— Слушай, Бээсдэ, я умер, да? И попал в программерский ад? Или это мои предсмертные глюки?

— Не то, и не другое, студент, — крутя в руках трезубец, заметил рогатый, стараясь не смотреть на пациента.

Ясно, что он спросит теперь — если не умер и не собирается, тогда куда он попал. Предвосхищая этот вопрос, черт подмигнул и продолжил:

— Понимаешь, Иван Дураков, тебя выставили из твоего мира. И ты попал в то подпространство, в существование которого ты веришь. Ну, или знаешь о нем.

При попытке снова подняться, программист был уложен трезубцем обратно, после чего чертенок, устроившись на животе пациента, прочитал пространную лекцию о том, что у парня тяжелое ранение, и ему следует пролежать в постели до вечера, несмотря на все заверения об Ире, у которой украли душу, и о сестре.

— Скажи хотя бы, девушки тут, а? Успокой, чертяка, — простонал Иван.

— Нет их тут, — отрезал BSD, — я тебя одного нашел в Форточной степи.

— Гдеее?

— Ну… — протянул черт и принялся рассказывать о пригородах Торвальдс-сити, где и находилась больница.

За бетонными городскими стенами располагалась бескрайняя холмистая степь, поросшая ярко-зеленой травой. Небо там до тошноты голубое, не то, что в городе, где каждый житель вправе сам настроить личное восприятие и смотреть на красное, изумрудное или, вообще, черное небо. Высоко над землей там порхает мусорный бак, куда пожелавшие отдохнуть на природе жители Торвальдс-сити, обязаны были выбрасывать все отходы.

— Слушай, рогатый, мне это стандартные обои винды напоминает, — чуть было не расхохотался Иван, но боль в груди заставила его утихомириться.

— Спокойно, — чертик схватил парня за ногу, — будешь волноваться, твое здоровье и до вечера не восстановится.

Программист угрюмо кивнул и слушал дальше.

Чертенок в тот день решил выбраться из города, чтобы провести выходной за экстремальной игрой в сапера. На одном из холмов располагалось три площадки: маленькая, побольше и огромная, где отчаянные жители Торвальдс-сити занимались поиском мин до потери сознания. Это обеспеченные могли себе позволить выехать в море с флотилией и заняться расстрелом кораблей противника.

Не успел BSD и трех плит на поле поднять, как рядом с ним свалилось бесчувственное тело с дыркой в груди.

— Я одного не понял, — усмехнулся черт, — откуда в форточной степи мог появиться полуголый раненый программист. Ну, честно, у тебя вокруг жопы только рваная тряпка была, да.

Иван уже не слушал, он пытался припомнить последние произошедшие с ним события. Ира ранила его, потом к нему подбежала Маша и всё. Не могла же сестра перенести его в другой мир!? Скорее всего, это сделала Юля. Марго учила ее открывать двери в различные подпространства. Вполне возможно, одногруппница и гуляла по Форточной степи, играла в сапера или складывала гигантские пасьянсы.

— А это важно, куда меня выкинули?

— Да! Это неуважение к умирающему программисту, — возмутился BSD, — когда его выкидывают в наш мир в Форточной степи. Туда только зарвавшихся ламеров и тупых чайников ссылают! Но ты-то не такой!

— Не кажется ли, — скептически протянул Дураков, — что самое главное — мое здоровье. Я жив, и это замечательно.

Подобный ответ вовсе не воодушевил рогатого, и он начал ворчать, словно бабка, мол, если бы он не выбрался мины корчевать, то скончался бы умный программист в степи, и его дух пугал речами 'махровых ламеров' и 'асечных блондинок'.

— Но этого не произошло. Кстати, а где можно встретить асечных блондинок? — не из праздного интереса спросил Иван.

Но чертик в ответ закатил глаза и начал вопить, что не дело умным парням связываться с этими девами, не вылезающими с засаженной зелеными ромашками поляны.

— У меня там может быть сестра! — выпалил Дураков. — И еще Ира!

— Нет-нет, — рогатый помотал головой и уставился на носки модных кед, — если в подпространстве открывается дыра, то всех выбрасывает в одно место. С тобой никого не было. Ты успокойся, спи, вечером рана затянется, пойдем пивку попьем, в контру сразимся или в славный добрый квейк…

Заманчивые слова, старые игрушки, заброшенные программистом на третьем курсе, когда он устроился к Шаулину… Сначала Дураков немного расстраивался, что у него не оставалось времени на сетевые игры, потом привык. А теперь, спустя два года, он очутился в параллельной реальности, где компьютерный мир оказался взаправдашним. BSD заунывным голосом пропел несколько слов и направил в лоб Ивану чуть заметную розовую вспышку, и программист заснул.

Когда Иван снова открыл глаза, за окном уже темнело, а на датчике светилось значение HP=100 %. Здоровье восстановлено, и о ране можно забыть. Положив руку на грудь, парень понял, что бинты уже успел стянуть заботливый черт. Неуверенно поднявшись с кровати, Ваня подошел к зеркалу и посмотрел себе в глаза. Нет, ему не нужны ставшие реальностью любимые игры и прочие заведения Торвальдс-сити, за посещение которых пару недель назад он отдал бы душу дьяволу или хотя бы чертяке BSD. Грубый шрам длиной в несколько сантиметров говорил о том, что сейчас не до игр. Царица, похитившая душу Иры, решила уничтожить основное препятствие. Одно она не рассчитала: что после смерти программисты попадают не в рай и не в ад, а в Торвальдс-сити, где на игровом оборудовании их способны вернуть к жизни.

— И как мне отсюда попасть в древний Египет? — спросил сам себя Иван, проведя рукой по зеркалу.

Оно пошло волной, и вскоре вместо собственного отражения, программист увидел статью из Википедии о древней цивилизации Египта.

— Гугль-поиск, управляемый силой разума! — прокомментировал вдруг очутившийся на кровати чертяка.

Рядом с ним программист увидел не что иное, как его любимые черные джинсы, футболку с пингвином, выгоревшую на солнце бандану и кроссовки.

— Откуда это у тебя? — чуть не потерял дар речи молодой человек.

— В камере хранения твоей палаты нашел, — пожал плечами BSD. — Давай одевайся, пойдем отдыхать, как раз вечер.

— Нет! — запротестовал программист, натягивая джинсы. — Я, конечно, любитель за монстряками погоняться. И у меня есть один недобитый на примете. Царицей Меритатон зовется. Ты мне подскажешь, как я могу уйти из твоего мира, а я потом на выходных вернусь, побегаем с тобой в коридорах Второго Дума. Да… и вот еще что…

Пока чертенок не успел возразить, Иван слезно попросил его найти чудодейственное средство против шрамов.

— О! Это не проблема, — отмахнулся BSD. — Только зачем тебе это? Вроде ж мужиков шрамы красят, а?

— Я хочу, чтобы никто не заподозрил, что я вообще, был ранен, конспирация типа, — шепнул ему на ухо программист, и черт понимающе кивнул.

Улицы Торвальдс-сити напоминали деловой центр Москвы. Высоченные дома пронзали малиновое небо, где с двух разных сторон взошло по гигантской розовой луне, окна небоскребов сверкали бриллиантами. По серым, закованным в плитку улицам, вяло плелись мужчины. Ни одной женщины. Они были совсем разными — одни, болезненно-худощавые, скелеты, обтянутые кожей, другие — наоборот, толстые, с трудом переставляющие ноги и жующие шаурму из киосков. Некоторые выглядели вполне здоровыми и бодрыми, кто-то обнимался со столбом и кричал в небо последовательность из четырех трехзначных чисел, словно призывая закодированное ею божество.

И среди этого мужского общества вдруг Иван увидел одну женщину. Бодрую и подтянутую, волосы перетянуты резинкой, и получившийся хвост оказался короче, чем у остальных жителей Торвальдс-сити. Она уверенно прошла мимо, не обращая ни на кого внимания. И за ее черными очками невозможно было рассмотреть лица.

— Тринити, — махнул в ее сторону BSD, — она вся read-only[39]. Ладно, нам в этот дом.

Черт указал на измазанное разноцветной краской двухэтажное строение, смотрящееся среди блестящей чешуи остальных зданий забытым деревенским домиком века, этак, девятнадцатого. 'Ничто не красит женщину лучше, чем фотошоп! — гласил написанный по синусоиде лозунг над дверью. На стук черту ответили быстро. То был серый лис в заплатанном зеленом пальто, прикусывающий клыком толстую кисть.

В нем запросто читался образ художника, пропагандируемый в детских книжках, которые Ваня читал почти двадцать лет назад. Только самого лиса программист тоже знал по используемому софту. Это существо невозможно было спутать ни с кем: заостренные длинные уши, круглые черные глазки, которые видят все насквозь, и, конечно же, шикарная колонковая кисть во рту.

На мольберте у художника восседала радужная жаба, которая радостно поприветствовала гостей своим 'Ква!

— Это моя фотожаба! — с гордостью представил ее лисенок. — Славная, во многом мне помогает.

— Приятно познакомиться, — протянул руку программист, думая про себя: 'Так вот вы какие, графические редакторы'.

— С чем пожаловали? — уже интересовался художник.

И черт принялся обсыпать Ивана, возжелавшего избавиться от шрама нелестными эпитетами, самым цензурным из которых было: 'Трус! Противиться программист не стал, несмотря на грызущую в глубине души обиду.

— Не проблема, — беря из коробочки с инструментами увесистый штамп, ответил лисенок. — Пускай задерет футболку.

— А как же наркоз и… — попытался было возразить программист, но фотожаба оказалась проворнее и залезла парню под футболку.

От щекотки ничего не оставалось, как задрать одежду, чтобы хоть кто-нибудь снял с тела пакостное животное.

— Отлично! — глядя на шрам, заключил лисенок. — Бывали увечья и похуже. Я и руки, и ноги, и другие жизненно-важные органы восстанавливал. А тут что? Царапина! Стой, парень, и не двигайся.

Иван, вытаращив глаза и открыв от удивления рот, стоял как вкопанный. А лисенок только об этом и мечтал: он приложил к шву программиста штамп, потом смахнул с него кистью какую-то пыль и провел грубой щетиной по груди.

— Вот и все, — улыбнулся художник, показывая на зеркало.

Ваня дар речи потерял. От ранения не осталось и следа. Лучшие косметологи Москвы отдали бы все свои заработки за секреты маленького лисенка из Торвальдс-сити.

— Круто! Спасибо огромнейшее! — программист готов был расцеловать не только художника, но и его жабу, волшебные инструменты и даже чертяку-BSD. — Что я вам должен?

Опустив руку в карман, парень понял, что там ни копейки не осталось. Расплачиваться нечем.

— Твоего 'Спасибо' достаточно, студент, — махнул рукой художник, — это разводчики фотожаб по пятьсот баксов за операцию берут.

— Партия в кваку — твоя расплата, — не унимался черт.

Но Иван его не слушал. Игры подождут, пока он не найдет душу Иры и не вернет ее владелице. BSD прыгал следом за парнем. Он предлагал свернуть к полуразвалившемуся пивному киоску, где в очереди за золотистым напитком из кег толпилось с два десятка парней в черных майках с различными надписями. И на предложение купить домой обделанный кожей унитаз с розеткой для подключения адсл-модема, Ваня ответил отказом. Яркие зазывающие вывески манили программиста. Он с радостью бы зашел в любое из встретившихся на пути заведений, будь то бар 'Пьяный системщик' или магазин 'Тысяча микросхем'. Отдохнул бы он и у пивного фонтана, в котором мыли головы два щуплых подростка.

Только подойдя к выходу из города, Ваня обернулся. Мечты оставались за спиной. У него был шанс не только сыграть с чертякой в стрелялку, побегать по замысловатым коридорам с винтовкой, но и приобщиться вживую ко всем виденным и не виденным программам. Этот мир, созданный миллионами компьютерщиков для коллег, очутившихся здесь после смерти, манил и просил остаться. В него никогда не вторгнется амбициозная царица, похитившая душу Иры Семеновой, тут никто не сможет захватить власть, пока недремлющие хакеры бдят за безопасностью уютного мирка. Остаться здесь означало избавиться абсолютно от всех проблем и предаться удовольствию и любимому делу. Чертяка стал бы лучшим другом, с лисенком и его фотожабой можно было запросто коротать время в ближайшем баре, а в больнице восстанавливать здоровье после очередной неудачной перестрелки с монстрами или подрыва на мине.

Чем больше рассказывал черт о Торвальдс-сити, тем больше хотелось в нем остаться. Только Ира, словно стоявшая за непреступной стеной, отделяющей Форточные степи от города, умоляла поторопиться. Пора заканчивать с играми. Ваня уже раз принял такое решение на третьем курсе. А Торвальдс-сити стал для него финальной проверкой. Так легко забыть обо всем и остаться в компьютерном мире навсегда. Счастье и покой, долгая безопасная жизнь — что может быть лучше? Но программист, недолго думая, предпочел отказаться.

— Я не останусь, — отрезал Иван, — и на это есть объективная причина.

— Не вижу ни одной, — спорил черт.

— Если я не верну душу своей девушки, этот мир может и не родиться.

— Да, у меня на кухне холодильник, в крокодилы летят на север. Логика понятна, влюбленный программист, — язвил BSD.

— Объясняю, — раздосадовано крикнул на него Иван, — душу моей девушки похитила древняя царица. Если не отобрать ее, то девица получит бессмертие и создаст мир своей мечты. И вовсе не обязательно, что в нем родится Линус Торвальдс, в честь которого назван ваш мегаполис! Если царица воплотит свои идеи в жизнь, в лучшем случае вы изменитесь, в худшем — исчезните. Понятно?

Нахмурившись, черт пробурчал:

— Серьезно дело, да! А ты не врешь? Вдруг ты хочешь к разводчику мышей Биллу сбежать, а?

Какой недоверчивый. Он болтает и задерживает, а царица тем временем становится сильнее, забирает жизнь девушки из будущего, чтобы обрести бессмертие. И, спустя несколько минут, от степей и города ничего может не остаться.

— Оставил бы что в залог, да нечего! — развел руками программист. — Я только знаю, кого должен найти и что сделать. И всё.

— Не проблема, у дяди Яндекса найдется всё! — хлопнул его по лодыжке черт, указывая в сторону узкой улочки.

Иван успел проклясть все на свете, пока проводник не доставил его к подземному бункеру на другой стороне города. Дураков уже успел понять, что BSD не собирается его отпускать и специально устраивал по дороге экскурсию по главным улицам Торвальдс-мегаполиса.

Жухленький старичок за крошечным нетбуком развел руками, увидев на пороге своего скромного жилища московского программиста. Глаза черта полезли на лоб, когда дед по имени Яндекс, причитая, начал рассказывать о миссии Дуракова до мельчайших подробностей. Парню приходилось краснеть, когда вездесущий дед принялся за пересказ событий последних дней.

— Слушайте, — перебил Иван, — вы не знаете, где Ира и моя сестра?

— Я все знаю, — закуривая, прошипел Яндекс в густые рыжие усы, — обеих девушек маг-неумеха вытолкнул в подпространства.

— Юлька? — догадался программист, но дед покачал головой. — Нет, мужчина, судя по ауре.

— Э… откуда Тутик винду знает? — теряя дар речи, поинтересовался Иван, и тут же получил ответ от все знающего деда.

Не важно, о чем ведает маг, открывающий портал в подпространство, главное — мировоззрение выталкиваемого. О чем тот думает, туда и попадает. По румянцу на щеках у программиста, дед понял, что сказал нечто не то. Да и черт как-то странно посмотрел на Ивана.

— Ты ж раненый был? — спросил Яндекс и, не дожидаясь ответа, закончил, — вот тебя и выбросило за городом. Не дотянуло до больницы.

Такое объяснение устроило всех.

— А теперь, студент московский, — вещал дед, — садись на транспространственный поезд у нас на вокзале. Когда закончатся Форточные степи, ты окажешься в лесу. Мы его называем хранилищем Судеб, такое межпространственное образование. Оно бесконечно, и попасть из него можно в любой мир, куда захочешь: хоть в подпространства, хоть во фрактальные дыры, хоть на родину. Не сходи с поезда, ищи по вагонам. Твоя Ира ведь в поезде сознание потеряла, когда ее опоили дрянью, состав которой неизвестен Яндексу…

— Э… То есть чай, — Ваня заволновался, припоминая скованное поведение напарницы Кати. — Ее отравили?

— Нет, — Яндекс затушил сигарету и погладил устроившегося на коленях облезлого рыжего кота, — подсунули зелье, разделяющее тело и душу. Женщины. Одна — Баст, другая — Юля.

— Шаулина?

Старик кивнул.

— Вот сука! — процедил сквозь зубы Иван. — Завистливая гадина! Ненавижу.

— Она получила свое. Успокойся, программист. Твоя Ира и ее двойница сейчас между мирами. И там их найти легче всего. Поторопись, пока вторая сущность царицы не уговорила твою девушку вернуться в древний Египет.

— Значит, — хлопая глазами, шептал BSD, — его сказки — правда?

— Да, и только Яндекс и Ваня знают, насколько она серьезна, — шелестящим голосом прошептал дед и уставился в крошечный монитор нетбука.

Он что-то быстро написал, и уже через пару мгновений принтер выплюнул листок.

— Вот, — протянул дед распечатку программисту, — это билет на поезд. Поспеши, отправление через десять минут.

— Так точно! — отсалютовал парень, выбегая из скромного жилища все знающего старика.

Теперь московский студент забыл обо всем, окружавшем его, в том числе и о назойливом черте, вздумавшем взять с программиста расписку, что тот как-нибудь вернется пострелять монстров.

Такси в компьютерном городе тоже отличались оригинальностью. Когда от бункера Яндекса до вокзала было рукой подать, ярко-желтый 'Рено' помчался на скорости в двести километров в час по объездным дорогам. Водитель виртуозно вихлял, изредка выезжая и на встречную полосу, чтобы собрать висевшие по пути тарелки с надписью 'Бонус'. Изредка он врезался в изрядно помятые маршрутки и байкеров-неудачников. И, что самое интересное, это совершенно не вредило внешнему виду 'Рено'.

Иван умолял прекратить эту дурацкую игру, потому что он торопится. Но водитель и не думал сворачивать на привокзальную площадь, пока не собрал по улицам все подвешенные тарелки. Что самое главное, 'Рено' прибыл на вокзал не рано и не поздно, а вовремя.

Весь на нервах, программист, не поблагодарив, выскочил из иномарки. Не обращая внимания на кричавшего вслед BSD, кинулся через турникеты на платформу.

Поезд, путешествующий из Торвальдс-сити по разным мирам, совсем не отличался от своих собратьев, разъезжающих по рельсам России. Такие же точно облупленные зеленые вагоны, окна которых наполовину открыты, вовсе не внушали уважения к поездной бригаде. Будто сейчас Ваня ехал не в хранилище Судеб из современного мегаполиса, а направлялся из Абдулино в Смышляевку на самом дешевом составе.

Коснувшись замазанных мазутом поручней, он оглянулся на махавшего вместо белого платочка черным трезубцем BSD.

— До встречи, чертяка! — грустно улыбнулся программист, — и еще раз спасибо за эффективное лечение.

В динамики объявили об отходе поезда. Только Ваня успел запрыгнуть в тамбур, дверь сама закрылась, и… понеслось.

Программист устроился на обтянутой терракотовым дерматином полке и выглянул в окно. Тут же у него на столе появился стакан с чаем, тарелка печенья и бутылка пива, словно невидимая проводница обслужила пассажира по первому классу. Но парень отставил еду и питье. Он смотрел на проносящиеся мимо него сначала небоскребы Торвальдс-сити, потом ярко-зеленые поля, напоминавшие стандартные обои Windows XP. Где-то вдалеке на холме прыгали два пингвина, и вдруг один из них взорвался, приземлившись. Наверное, то и была та самая игра в сапера.

А поезд между тем мчался уже мимо полей зеленых ромашек, где гуляли девушки: одна симпатичнее другой. Им не было дела до проезжающего мимо поезда, потому что они увлеченно болтали между собой и нюхали цветочки.

Ваня откинулся к стене и ждал, когда же закончатся компьютерные реалии. Но сначала поезд остановился в еще одном мегаполисе, окна вокзала которого сверкали четырьмя цветами: зеленым, синим, красным и желтым.

На платформу тут же сбежалась толпа людей всех слоев и сословий, и они тыкали в окна проходящего поезда всяческий хлам, начиная от зубочисток, заканчивая сломанными велосипедами и грязными фотожабами. Но самым ходовым товаром были маленькие пучеглазые горлумчики, с увесистыми ценниками на задней лапке 'Глюк породистый'. Даже в купе стучали, но Ваня, следуя совету деда Яндекса, никого не пускал. Кошмар закончился только с отходом поезда.

Программист уже начал засыпать, когда вдруг раздался хлопок, за окном потемнело, и поезд, мягко приземлившись на новые рельсы, помчался еще быстрее, и вскоре вырвался в густой лес, где росли высокие голые деревья с фиолетовыми стволами.

Сердце у Вани ёкнуло, и закрашенный в Торвальдс-сити шрам отозвался тупой болью.

'Ира тут! Совсем рядом! Скорее! — шепнул внутренний голос.

Сидя в купе, Ира крутила в руках стакан с чаем. Словно она вернулась в ту самую ночь, когда потеряла сознание. Над головой точно так же светила тусклая лампочка, освещая контуры стола и полок и создавая романтичную атмосферу. За окном проносился густой сосновый лес. Перегон от Орши до Смоленска — помнила девушка. По этой дороге она выучила чуть ли не каждое дерево, каждый столб и даже каждую корову, пасущуюся неподалеку от путей. Меритатон и ее амбициозные планы — это кошмарный сон, ворвавшийся в жизнь Иры после стакана чая.

Во всем виноваты галлюциногены, подумала девушка, поставив стакан на стол. Только кому и зачем захотелось сделать это? Что все дело в чае — это ж очевидно. Что еще могло вытолкнуть девушку из реальности? Больше никто и ничто ничего над ней не делало. Не в жвачке ж, вытащенной из замка в туалете, все несчастья. Да и мало ли хулиганов в поездах встречается. Точно, в чае был галлюциноген. Но кому это было выгодно?

Ване — вряд ли. Он всегда скептически относился к разным приворотам и волшебным зельям, скорее даже подводил их состав под научную основу и объяснял, будто все эликсиры действуют благодаря самовнушению.

Катя всегда стремилась устроить личную жизнь напарницы, вечно подсказывала невероятные ситуации, в которые стоило попасть, лишь бы проверить чувства дражайшей половины. Девушка радела за счастье подруги, и вполне возможно, она могла купить волшебное зелье у какой-нибудь цыганки на вокзале, а потом опробовать на Ире. Хотя, эта версия тоже сомнительна, решила проводница. Бабки-колдуньи на вокзале скорее подсунут какой-нибудь яд или просто настойку на травах, от которой любви не убудет и не прибудет, и подействует она именно на психологическом уровне.

Ира сидела, прижавшись спиной к стене, и ждала. Какое-то чувство ей подсказывало, что сейчас вернется Ваня, и они продолжат чаепитие. Возможно, он отлучился налить еще кипятка в свой стакан. Но прошла минута, другая, третья… и никто не вошел в купе. Проводница заволновалась.

Что-то было не так. Вроде бы и лес тот самый, что на пути из Минска в Москву. И поезд ее — фирменный номер один. Но присутствовала какая-то странная мелочь, которую девушка ощущала в глубине души. И эта мелочь пугала.

Вдруг что-то ударилось в окно. Девушка подняла голову и увидела, что сквозь стекло, не разбив его, а словно привидение, к ней на стол упала рябая птица. Ира ойкнула и протянула руку к нежданной гостье. Та зашевелилась и медленно поднялась на ноги, удостоив девушку коварным взглядом красных глаз на человеческом лице.

— Меритатон! — сквозь зубы прошипела проводница. — Значит, ты не приснилась мне.

— Не думала, что какая-то служанка окажется такой строптивой! — сквозь зубы прошипела женщина-птица.

— Ах да, Ваше высочество, я совсем забыла, что вы будущая повелительница мира и готовы идти к цели по трупам. По своему брату, по Ване, по его сестре… Не пойму, чем они тебе помешали?

Крылатая, гордо задрав нос, ходила по столику взад-вперед, быстро привыкнув к тряске в вагоне. Ей не по духу пришлись резкие слова проводницы, но спорить она не собиралась. Ирина права. И это больно ранило царицу-неудачницу.

— Для того чтобы достичь могущества, — гордо вещала Меритатон, — нужны жертвы. Или три человека — большая цена за счастье мира, у которого могла бы появиться бессмертная повелительница?

— Допустим, не такая и большая. В войнах погибают кучи народу, — согласилась Ира.

— Тогда почему ты упрямишься и не отдашь мне свою душу? Мы с тобой похожи словно близнецы. Ты умна и честна. Я — властолюбива и расчетлива. Мы вместе хорошо бы поладили.

Проводница повела бровью:

— Мне не нужен мир без любимого.

— Мне тоже, — улыбнувшись уголками губ, изрекла птица, — мы воскресим Сменхкара и будем с ним счастливы.

— Тогда верни к жизни и Ваню, — не отступала Семенова, — иначе я не согласна.

— Прости, — развела крыльями Меритатон, — но мне в Ахетатоне, во дворце Солнца не нужен человек, который против моей затеи. Забудь о нем и люби моего мужа.

— Ты мне приказываешь? — сощурилась Ира.

— Да, я ж повелительница!

— Наивно, — отрезала проводница. — Прости, но я живу в мире, где каждый сам находит свою любовь, и я ни за что не стану обниматься с твоей Смехандрой. Вообще, с какой это стати ты, не спросив меня, посмела записать меня в некрофилы? Может, я не хочу жить в одном дворце с мумией?

— Обижаешь! — фыркнула птица, отвернувшись от собеседницы.

Но Ира разошлась не на шутку. Она видела, что Ба падшей царицы не способна проникнуть в ее тело и вынуждена топтаться вокруг стакана остывшего чая. И, пользуясь случаем, не мешало бы выложить этой амбициозной особе мнение о ее планах всемирного господства. Конечно, Семенова не сравнилась бы своими пылкими речами со многими ораторами ее времени, но выражать собственную точку зрения у нее получалось.

Вот что было не так: это не настоящий поезд, не та самая дорога, по которой Ира уже несколько лет ездила в Москву и обратно. Это только антураж, а купе — некая безопасная территория, на которой Ба оказалась бессильна.

— Глупая женщина, — спорила птица, — ты не понимаешь, от чего отказываешься: у тебя будет дворец в стране вечного лета, по три сундука золота в каждой комнате, любящий мужчина, тысячи слуг, вечная молодость, наконец. Неужели это не прекрасно тысячами лет чувствовать себя на двадцать пять?

Последнее искушало, но Ира все равно отказалась:

— Нет, я не согласна на трупак вместо мужа, несмотря на тонны золота. Некрофилией не страдаю. Куда дороже мне будет обручальное кольцо, которое подарит мне любящий человек. Пускай оно останется единственным моим золотым украшением.

— Отродье феллаха! — выругалась Меритатон. — Да что ты смыслишь в жизни! Единственное, что мне от тебя надо — душу! Ты растворишься во мне, станешь моей силой. И всё, без проблем! Даже совесть не сможет мучить тебя.

— Потому что у тебя ее никогда не было! — крикнула на назойливую царицу Семенова. — Я хочу быть собой. И любить милого моему сердцу человека. И никакая облезлая курица мне не помешает!

— Не забывай, что я убила твоего ненаглядного, — напомнила Меритатон.

Но разгневавшаяся Ира схватила птицу за хвост и швырнула ее в зеркало на двери. Девушка надеялась, что произойдет то же чудо, когда Ба влетела к ней через окно. Однако дверь обладала совсем иными свойствами. Зеркало разбилось на мелкие кусочки и осыпалось на пол, а женщина-птица, пошатываясь, уползла под стол.

— Что, считаешь будто сильнее меня? — тихо прошипела она оттуда. — Еще немного, и мы станем одним человеком, и я отомщу тебе за все.

— Ваня жив! — поддавшись неизвестно какому чувству, выпалила проводница, выскакивая из купе и запирая его с другой стороны.

Поезд теперь мчался по незнакомому Ире лесу. Голые фиолетовые деревья словно иглы пронзали небо непривычного для девушки розового цвета, где на горизонте висело две громадных зеленых луны.

Ваня жив. Ира это чувствовала. Она почему-то знала, что он совсем близко, и очень скоро расправится с прилипчивой птицей. Осло-бог исчез в самый ответственный момент, и у крылатой не осталось защитника. Она могла положиться только на саму себя. Следовательно, ослабела.

Наверное, она это и понимала, когда вылетела через дверь в коридор и повисла напротив проводницы. Девушка не ожидала такого поворота событий и отшатнулась. Что у нее против Ба: ключ в кармане пиджака, флаги в служебном купе и шпильки. Последнее на птицу никак не могло подействовать. Разве что прижать ее к стене и проткнуть каблуком, словно бабочку для коллекции юных натуралистов. Сомнительное удовольствие.

— Тебе не уйти, — сверкая красными глазами, заявила крылатая.

Семенова почувствовала, что не способна больше противиться ее воле. Она с птицей — одно целое. Так и должно быть. Ваня жив, и он скоро придет к ней. Только будет уже поздно. Власть над миром, богатство и вечная жизнь на одной чаше весов, а на другой — человек, дорогой сердцу белорусской проводницы, и короткое мгновение жизни без дворцового блеска. Для Иры выбор был очевиден, для Меритатон — тоже. Две души, очутившись в одном теле, не могли договориться. Одна гипнотизировала и подчиняла себе. Другая бежала прочь.

А стоит ли убегать, если Ба все равно найдет и проникнет в тело? — вдруг подумалось Семеновой. Знакомое ощущение объяло ее. Крылатая снова проникла в душу, пытаясь там обосноваться. Девушка закрыла глаза и мысленно прошептала: 'Хорошо, я пущу тебя и дам тебе жизнь!

'Вот и славно', - ответила Ба, расправляя невидимые крылья вдоль лопаток. — 'И не надо было звать меня драной курицей!

'Прости, но я констатировала факт! — сама себе улыбнулась Ира'.

'Мне нравится твой характер! Мы сойдемся!

'Знаешь, — Семенова не сдавалась, — ты мне тоже нравишься, Меритатон! Но у меня к тебе встречное предложение!

И в этот момент что-то дрогнуло внутри Иры, она зажмурилась и схватилась за поручень в коридоре. Легкие словно поместили в трехлитровую банку и взбалтывали там, желудок скрутило будто в центрифуге, а в голову устремился бесконечный поток чужих мыслей. Вдохнув, Семенова пыталась сосредоточиться. Нет, она не собиралась сдаваться какой-то древней птице и дарить свое тело. Если Меритатон хочет, пусть получает желаемое. Но несколько в иной форме.

— Ваня! Поторопись! — что есть мочи крикнула девушка, с трудом совладея с собой.

Душа властолюбивой царицы пыталась поглотить Иру, но та выстраивала прочный ментальный щит вокруг своих сокровенных желаний.

'Не трожь это, не прикасайся здесь. Это мое тело, в котором ты гостья. Ты, Меритатон, повелительница всего мира. А я, Семенова Ира, — тоже повелительница, но своего тела. Я пущу тебя, но разрешу смотреть на мир моими глазами и слушаться моего разума, любить моим сердцем и жить моей жизнью. Если не согласна — ищи другую!

'Глупая женщина, — усмехнулась Меритатон, — решила ставить свои условия?

'Да! — уверенно заявила Ира, открывая глаза.

Птицы и след простыл. Девушка прекрасно знала, куда она исчезла: Меритатон приняла вызов. Оставалось только вернуться в Москву и найти Ваню. Или наоборот… Он стоял в противоположном конце вагона. Здоровый и невредимый, в любимой черной футболке. И в его руках не было оружия. Отрыв рот, он смотрел на возлюбленную, которая поспешила спрятать свой взгляд.

А что, если он увидит коварство кеметской царицы и отвернется, — подумалось вдруг Семеновой. Тогда Меритатон победит. Нужно указать ей место, чтобы она не завладела недозволенными ей чувствами девушки из будущего. И проводница подняла на парня полный решимости взгляд и позвала его по имени.

— Ира, — прохрипел он, видимо, долго не разговаривал.

Он сделал шаг в ее сторону. Но девушка оставалась на месте. В глубине ее души теплилось желание уничтожить, подкрепляемое одним единственным фактом.

— Ты изменял мне, — безапелляционно заявила Ира, — не любишь?

— Я не изменял. Я жил с мыслью о тебе, — ответил молодой человек.

— Тогда как объяснишь появление шапки на кукле? Твой предмет. Или это уже не изменой называется?

— Я думал только о тебе, любимая.

Ира расхохоталась и нервно добавила:

— А спал с другой, очень мило. Заменитель на время нашел, да?

— Это было, — мямлил парень, краснея и не зная, как еще объяснить это спонтанное происшествие с Анхесенпаамон, — не то, о чем ты думаешь… Я ради тебя…

— …спал с другой женщиной! — закончила за него проводница.

На ее лице читалась явная неприязнь, и плохо скрываемая ненависть пропитала ее тело до кончиков пальцев. Она сунула руку в карман, видимо, душа Меритатон желала найти там кинжал, но нащупала только ключ от туалета.

— Нет, я искал только тебя. Я виноват перед тобой за то, что случилось у нас с Аней, но…

— Иного ты и сказать не можешь. Оставь меня в покое и убирайся.

— Ты любила меня, искала, защищала от царицы, почему…

— А ты уверен, что я Ира? — глаза ее сверкнули красным, но программист предусмотрительно отвернулся.

Она позволила царице овладеть своим телом — понял Дураков. И теперь Меритатон играет на ее чувствах, словно на арфе. Она задевает за больное.

— Если бы я не любил тебя, я бы давно сдался и оставил тебя в покое. Ане в тот день нужно было утешение. Она сама увлекла меня в омут отчаяния. Там не могло быть любви. Девушке нужно было отойти от стресса. Именно в тот момент, ни секундой позже.

— Вот как ты объясняешь свои минутные увлечения, занятно. А я думала, что Ира будет тебе единственной женщиной.

Зарекаться нельзя ни в коем случае, обещать, что больше такого не повторится — значит, сесть на пороховую бочку и подпалить фитиль.

— Ты не достоин ее любви, Иван Дураков! — холодно, чуть шевеля губами, произнесла Меритатон, обосновавшаяся в теле проводницы.

— Не тебе решать, — пелена гнева ослепила программиста, когда он бросился к девушке.

Он меньше всего думал о том, что царица способна повторить свой прием с убийством.

— Ты просто влюбленный идиот, — остановив парня силой взгляда, заявила Меритатон, — тебе нужна девушка, не Ира. Любая, которую ты мог бы утешать и гладить по голове. Ты молод и горяч, ты не способен создать семью. Она не нужна тебе.

Ваня стоял и думал — а ведь она права. Романтичные мысли, поездки между столицами, короткие свидания и прогулки по вечерней Москве — это нельзя назвать любовью. Ухаживание, дружба, влечение, обожание, но не любовь. Программист сунул руку в карман, где до сих пор лежала коробочка с кольцом, и его пальцы бережно коснулись ее бархата.

Он боялся сделать предложение Ире. И только сейчас понял — почему. Нерешительность — это только предлог. Неуверенность — вот причина всему. Кому нужно ритуальное предложение, когда чувство еще не созрело и не оформилось? Кто-то очень умный и дальновидный подсунул Юле и Катьке это зелье, обеспечил проверку на прочность и выдержку, показал, какие они на самом деле: Ваня и Ира. Один готов проломить лбом стену, лишь бы найти любимую. А та в свою очередь собирается всеми силами сражаться с правительницей древности, лишь бы не дать убить дорогого ее сердцу человека. Несмотря на его мимолетные увлечения и недозревшие мысли.

Нет, она не откажется выйти за него, теперь Ваня знал это точно. Но не сейчас. Позже. Он хотел закрыть глаза, чтобы магия Меритатон не могла подействовать на него. Но не успел. Это был риск. Оправданный риск. Удача или смерть. Зачарованный Ваня стоял лицом к лицу то ли с любимой, то ли с ее древним воплощением. Она впилась холодными руками в его шею.

— Сдохни! — прошипел над ухом у Вани грубый голос царицы.

Ее тонкие пальцы нащупали сонные артерии и оставалось только посильнее надавить. Но вдруг девушка вскрикнула от боли и отшатнулась. Держась за горло, Ваня ошарашено смотрел то на прижавшуюся к купейной двери проводницу, словно пытающуюся потушить огонь на спине, то… на причину, спасшую парня от неминуемой гибели…

Маша лежала на спине и смотрела в небо, где в одну точку сходились кроны деревьев, и в небольшом просвете по розовому небу парила, широко раскрыв крылья, гордая птица.

— Я умерла, — констатировала девушка.

А что еще это могло быть, как не тот свет. Мир вовсе не походил на привычную действительность, как будто художник-дальтоник нарисовал ее, перепутав цвета на палитре.

— Это не похоже на Дуат, — раздался совсем рядом знакомый голос.

Девушка приподнялась на локтях и увидела перед собой спину любимого. Он сидел на траве рядом с Машей, обхватив колени руками, и тоже рассматривал видневшийся за кронами деревьев кусок розового неба.

— Ах, Ваше величество, господин Тутанхамон, — язвительно заметила студентка, не желая мириться с парнем, — сколько ж раз на вашем веку довелось умирать, если вы знаете в подробностях Дуат. Два, три, четыре…

— Пожалуйста, зови меня просто Неб, — глянув на нее через плечо, бросил молодой человек.

— О, Ваше величество, боги покарают неблагодарную дщерь, если она посмеет назвать своего повелителя именем феллаха.

— Прекрати издеваться, а, — обиженно буркнул фараон, — я к тебе как человек, открыл имя, которым нарекла меня мать, я доверял тебе…

— Но, учитывая все вышесказанное, Его величество предпочел скрыть от меня факт своей женитьбы на прекрасной Анхесенпаамон и свое истинное положение в обществе.

Маша наслаждалась стилизацией, которая в прошлом семестре вгоняла ее в скуку. Моделирование речи древнего человека, оказывается, достаточно интересное занятие. Особенно, если таким образом удается пообщаться с живущим в прошлом.

— Я не…, - Неб запнулся на полуслове, — я не хотел, чтобы девушка, очаровавшая меня с первого взгляда, полюбила титулы и богатства.

Маша хмыкнула:

— У вас это получилось, о, повелитель Обеих Земель. Но мне-то от этого не легче… Нам никогда не быть вместе. Всё. Прошла любовь, завяли помидоры!

Она поднялась и обошла несколько деревьев. Их стволы поразили девушку своей гладкостью, словно кто-то прошелся по лесу со шлифовальной машинкой и убрал все сучки и задоринки. Трава под ногами тоже казалась какой-то искусственной, будто и не трава вовсе, а синтетическое ковровое покрытие.

Одно дерево, другое, третье — все похожие как братья-близнецы. Девушка и не заметила, как она чуть не заблудилась. И только оклик Небы заставил ее опомниться. Он стоял далеко от нее. И в слабом желтоватом тумане Маша с трудом нашла то место, откуда она начала свое изучение леса.

— Заблудиться захотела, да?

— Вам-то какое дело, а, Ваше величество? Я вам никто! Ни жена, ни наложница, ни служанка. Выбирайтесь к своей ненаглядной, а я сама найду путь отсюда.

— Маш-шу, — обреченно вздохнул он, — не получится. Это я завел тебя сюда. Ивана и сестру я тоже захватил, но они… потерялись.

— Замечательно! — хлопнула в ладоши девушка. — Я об этом всю жизнь мечтала! Оказаться у черта на рогах наедине с каким-нибудь сопливым принцем.

Всё, хватит играть в речевые реконструкции. Она резко развернулась и пошла прочь.

— Ты это… — парень успел схватить Машу за руку, — гордость свою припрячь на время. Я тебя отсюда выведу, а потом называй меня хоть выродком Апопа, или этой… гла-мур-ной, как там эта девушка в черном платье меня…

Маша хихикнула в ладошку:

— Да, это вам больше всего подходит, мой повелитель.

Он отправился следом, и уже спустя полчаса выяснилось, что фараон и сам не знает, куда идти. Одинаковые деревья сбивали с толку, казалось, что попавшие в лес люди топчутся на месте, не сдвинувшись ни на шаг.

— Сдается мне, Ваше величество, — ехидничала студентка, — что попасть сюда для вас оказалось проще, чем вернуться.

Девушка сняла с шеи кулон со скарабеем и протянула его правителю. Вроде бы он держался именно за украшение, когда открылся портал, и все находившиеся вокруг фараона провалились в другие миры.

— Оставь себе. Это амулет богини любви, он точно ничего не откроет.

— Тогда почему мой фараон чуть не задушил меня, когда хватался за эту цацку?

Неб предпочел не отвечать на этот вопрос. Он обогнал девушку и шел теперь чуть впереди.

— Ай! — вдруг вскрикнула Маша и спряталась за ближайшее дерево.

Он обернулся, и увидел, что перед девушкой словно из пустого места появилась высокая златовласая женщина в длинных одеждах. В левой руке она держала роскошный посох с золотым навершием, сверкающий в пробивавшихся через хитросплетение ветвей тусклых лучах двух зеленых солнц.

— Мой дорогой Неб, зачем ты привел ее? — женщина указала посохом на перепуганную девушку.

Парень было несмело шагнул к ней, но что-то в глубине души подсказывало ему, что от этого создания следует держаться как можно дальше.

— Моя кровиночка боится меня, — изумрудные глаза женщины сощурились, и она попыталась поймать ими робкий взгляд молодого человека, — зря, весьма зря… это я даровала тебе силу, Неб.

— Она мне особо не нужна, богиня, — положив руку на грудь, честно заявил молодой человек.

— Ты и сила — неразделимое целое, — подернула плечами женщина, — я все равно хотела вернуть ее себе. Не люблю, знаете ли, разбрасываться изначальной силой попусту.

— Забирайте же.

— Вместе с душой, мой дорогой Неб. Поверь, благодаря этому ты больше приобретешь, нежели потеряешь.

— У меня есть какой-то выбор?

Женщина окинула взглядом сначала ничего не понимающую Машу, потом собеседника и, выдержав короткую паузу, заговорила, чуть шевеля алыми губами:

— Он есть всегда. Но не у тебя. Зачем ты привел мне эту женщину? Мне не нужны простые смертные, если они не явились за новым телом.

— Я не знал, куда веду ее, моя богиня, — признался Неб.

— Тогда верни ее домой и возвращайся. Она мне не нужна.

Фараон повел бровью и искоса посмотрел на собеседницу. Она будто специально давала ему этот шанс. Не вернуться. Не расплачиваться душой за свободу. Странная богиня, о которой он раньше не слышал, спокойно стояла и ждала, что скажет ей 'ее кровиночка'.

— Я чувствую твои мысли, Неб, — успела предвосхитить его слова женщина. — Если ты не вернешься, я сама верну тебя. Я не хочу, чтобы наследник великого мага раздаривал мою силу своим потомкам. Ты должен был умереть. Но эти бессмертные интриганы, порожденные человеческой фантазией, нашли как спасти тебя. Глупые нетеру. И вы их зовете богами.

— Богиня, вы выше Амона? — с трудом сдерживая восхищение, выговорил Неб.

— И ты выше Амона и всех остальных нетеру, мой мальчик. Человеческое тело сковывало твои силы. Отдай мне их, забудь все унижения жизни большого мира, стань моим верным слугой, и ты добьешься совершенства, как и твоя великая бабушка.

— Ну и бред, — фыркнула Маша, прячась за деревом, — какая-то пафосная баба в худших традициях Голливуда предлагает продать ей душу, тьфу.

— Что ты сказала, ничтожная человечка? — женщина ударила посохом по земле, и под ногами у Маши дрогнуло.

Что сказала? — то, о чем подумала после всех ее речей. Неужели Неб внемлет всем ее сладостным словам и захочет стать бездушной куклой, отдав ей все чувства и воспоминания. Судя по всему, фараон именно на это и соглашался.

— Я провожу ее, моя богиня, — поклонился женщине Неб.

Она успокоилась и перестала колотить по дереву посохом, дабы достать Машу и проучить ее за дерзкие реплики. Женщина взмахнула руками, и деревья расступились, открывая перед путниками бескрайнюю ярко-желтую дорогу. Только вела она отнюдь не к доброму волшебнику Гудвину в Изумрудный город. А в конце пути ждала неизвестность.

— Отведи ее до границы с большим миром и возвращайся.

— Да, моя богиня, — учтиво сказал Неб, кланяясь величественной особе.

Они с Машей долго шли молча, не оборачиваясь. Изредка поглядывая на девушку, Неб замечал, что она очень хочет если не задать вопрос, то высказать свое мнение по поводу всего происходящего. Он старался не встречаться с ней взглядом и прикусывал губу, дабы не ляпнуть чего невпопад. Когда девушка нашла в себе силы оглянутся, она ахнула. Лес сходился за ними неприступной стеной.

— Отлично, — улыбнулся Неб, беря ее за руку, — нас не подслушивают.

— Не факт, — холодно ответила она.

И они продолжили идти молча, пока на дорогу не выскочила разъяренная львица. Охнув, Маша спряталась за спину товарища, а парень схватился за висевший на поясе кинжал.

Но львица не торопилась нападать. Загребая желтый песок лапой, она яростным взглядом смотрела на путников и рычала, словно не хотела, чтобы парень с девушкой продолжали свой путь по проложенной дорожке.

— Что тебе надо? — сквозь зубы процедил Неб, тыча кинжалом в сторону животного.

Львица хитроумно извернулась и, кувыркнувшись в воздухе, обратилась высокой смуглой женщиной с белыми волосами до колена. Одетая как героиня фантастической игрушки в короткую кожаную юбку и расшитый лиф из того же материала, она держала за спиной две катаны.

— Приветствую, — моргнув янтарными глазами, начала разговор женщина, — позвольте представиться, Сехмет.

— О, почтенная нетеру, — Неб опустился на колени, не спуская с богини восторженного взгляда.

— Персонажи 'Героев меча и магии' почти всюду, — скептически заметила Маша, оценивая очутившуюся напротив женщину, — и представляются чужими именами.

— Маш-шу, — одернула ее Сехмет, — да-да, позаимствовала, так сказать, образ. Но сейчас не то время и мы не в том месте, чтобы рассуждать о стиле игровых персонажей.

Глубокий голос богини успокаивал. Она предложила сойти с дороги, но путники отказались.

— Пожалуйста, — повторила просьбу Сехмет. — Неб, не строй из себя упрямого осла. Не затем Баст рисковала из-за тебя.

— Что вы имеете в виду? Я обещал вернуться к величайшей. И спасибо, что перед этим ваша Баст даровала мне возможность познакомиться с самой лучшей девушкой на свете.

Он крепко сжал Машину руку и посмотрел ей в глаза. Та зарделась и предпочла отвернуться. Но богиня только рассмеялась в ответ и принялась кидаться нелицеприятными эпитетами в адрес той самой, что ставит себя и Неба выше всех богов. Не за тем, говорила Сехмет, Баст взялась покровительствовать десятилетнему мальчику, чтобы тот, повзрослев, с легкостью отдал душу Создателю и стал ее безвольным слугой. Это все равно произойдет с Небом после смерти. Рано или поздно. Потому что людям свойственно умирать. Баст решила продлить срок. И пошла на неоправданный риск.

— Зачем ей это было нужно? — не понимал молодой человек.

— Она дала слово, — спокойно ответила Сехмет. — И если теперь ты отведешь Маш-шу в ее мир, а сам вернешься к Создателю, получится, что ее старания оказались напрасны. Если тебе не дороги жизнь и душа, подумай о Юле, которая дала вам всем возможность уйти. Она должна жить, родить детей, которые станут великими людьми и превзойдут некоторых творений Создателя. Если ты погибнешь, этого не произойдет, и кто знает, к лучшему ли изменится мир. Выбирай, владыка Обеих Земель. Если пойдешь дальше по этой дороге, я не в силах буду забрать тебя у Великой.

— А если не по дороге, тогда куда? Где мне найти родину Маш-шу?

Девушка умоляюще смотрела то на Неба, то на львицу, что легла у ног молодых людей.

— Садитесь мне на спину. Я домчу вас до истинного пути.

— Но… — фараон в нерешительности отшатнулся, — Создатель будет искать меня.

— А ты… — Сехмет сощурила хитрые янтарные глаза, — настолько глуп, что не сможешь обмануть ее? Иван Дураков в десять лет водил за нос богов из античного клана, думаю, ты не хуже. Будет нелегко, но справишься, особенно, когда рядом с тобой такая замечательная девушка.

Предмет обсуждения недовольно фыркнул и высказал нечто нелицеприятное о фараоне, за что богиня обшипела слишком возгордившуюся особу.

— Давайте, скорее, пока Джуоо не распознала мое присутствие. Идете? Или сдаетесь.

Неб и Маша не стали отвечать, они кивнули друг другу и устроились на спине у богини. Когда девушка покрепче обхватила талию товарища, львица поднялась и пустилась в скач.

Деревья проносились мимо с нереальной быстротой, сливаясь перед глазами в единое фиолетовое пятно. Желтая лента дороги уже давно скрылась за однотипными стволами, а спустя несколько минут закончился и лес. Точнее, львица выскочила на аккуратно прорубленную просеку, где лес разделяла железная дорога.

Богиня принюхалась, мгновения ей оказалось достаточно, чтобы определить, куда скакать. Небо темнело, стало из розового сначала пурпурным, а потом налилось терракотовым. Две луны, словно фосфорицирующие наклейки, светили высоко над небосклоном.

Считая шпалы, Сехмет мчалась, не сворачивая с дороги. А ее наездники были настолько захвачены скачкой, что не успевали и между собой словом обмолвиться. Тишина в лесу оказалась вскоре не абсолютной. Усиливающийся стук от колес закладывал уши, и после одного из крутых поворотов Маша ткнула в сторону горизонта и воскликнула:

— Поезд!

Красные огоньки последнего вагона маячили метрах в ста от львицы.

— Что это? — не понимал радости девушки фараон.

— Это движется быстрее львицы. Нам надо попасть туда! — заключила Маша.

— Верно, — подтвердила Сехмет, выжимая из себя последние силы, чтобы ускориться.

Расстояние между львицей и вагоном сокращалось, когда девушка оглянулась назад, и увидела, как следом за ними на белом единороге, высоко подняв посох над головой, мчится госпожа, которую богиня назвала именем Джуоо.

— Чёрт! — выругалась девушка. — Мы не успели.

Она металась: то оборачивалась на очаровательную всадницу, то глядела Небу через плечо, чтобы посмотреть, как далеко им осталось до поезда.

— Неб, — с замиранием в сердце крикнула Маша, — как почувствуешь, что можешь схватиться за поручни, белые такие, прыгай.

— Да, ясно, — буркнул он в ответ, не спуская глаз с двух белых труб по краям двери.

Прыжок. Еще один. И еще. Ошибка будет стоить жизни. Не только ему, но и Маше, которая доверилась и свернула с желтой дороги. Неб сосредоточился на поручнях, и когда Сехмет издала громкий клич, он сорвался с ее спины и мертвой хваткой ухватился за поручни. Маша, словно коала эвкалипт, обхватила его тело руками и ногами и дико орала от страха.

— Дверь открывай, — ни жива, ни мертва, прошептала девушка, указывая на ручку.

Сейчас или никогда. Выдохшаяся Сехмет отставала. Не замечая богини, оседланный Джуоо единорог настигал поезд. Неб, стиснув зубы, еле уцепился за ручку и потянул ее на себя. Небольшого усилия хватило на то, чтобы дверь отворилась. Свобода близка — залезть и захлопнуть за собой, как раз в тот момент, когда перед дверью появилась морда единорога.

— Мы сделали это, Маш-шу, — оседая на пол, закрыв лицо грязными от мазута руками, прошептал Неб. — Слава богам.

— Ты чуть не сорвался, — немеющими губами добавила девушка. — Неб…

Она расплакалась и, взяв молодого человека за руки, уткнулась носом в его лоб.

— Все хорошо, моя любимая Маш-шу, мы живы… Все хорошо…

— Идем, — она подняла его следом за собой, увлекая в глубь вагона.

Почему-то девушка чувствовала, что самое страшное уже позади, и Создатель не сможет проникнуть на поезд, несмотря на то, что ее единорог, не отставая скакал за последним вагоном.

На подгибающихся ногах двое только что спасшихся ввалились в вагон, и тут перед ними открылась новая проблема. В коридоре стояла Меритатон в костюме проводницы и держала за горло Ивана Дуракова. Парень безвольно смотрел перед собой и ничего не предпринимал.

— Ваня! — ахнула Маша, но ее голос затерялся в шуме.

— Я знаю, чего она боится, — сквозь зубы прошипел Неб, срывая с пояса подаренный некоторое время назад фонарь.

— Ваше Величество… — ошарашено глядя на китайский артефакт, девушка закрыла рот рукой.

Но фараон предпочел не размениваться на слова, а включить фонарь и направить его свет в спину женщине. У него от ладоней отделились две золотистые змейки, цепи Справедливости, и в направленном пучке света направились к цели.

Обжигающая боль прошлась по спине проводницы, и она отпустила жертву. Прижавшись к стене, она на мгновение почувствовала облегчение, но обжигающий свет добрался до щеки, шеи, ладоней… Боль распространялась по телу и становилось тяжело дышать.

— Эй, Иван! Сетов выродок! — ругнулся Неб, чтобы привести программиста в чувство.

Пара секунд, и чары измученной царицы развеялись. Дураков огляделся.

— О! Машка! Тутик! Вы?!

— Что бы ты без нас делал, а? — подмигнула ему сестра. — Давай, целуй принцессу и домой, что ли!

Измученная проводница, стиснув зубы, стонала от боли. А тут еще и в окно пробился яркий свет то ли от единорога, то ли от посоха госпожи Джуоо.

Закрывая девушку от всепоглощающей силы Создателя, Ваня прикоснулся к ее губам.

— Я тебя люблю. Очень сильно. И никому не отдам, — шепнул он прежде, чем крепко обнять проводницу и поцеловать ее взасос.

Ударной волной выбило дверь в последнем вагоне, и всепоглощающий дико-белый свет объял все вокруг. Маша почувствовала, что летит словно в замедленном кино, спиной назад, на рельсы… нет… в пропасть.

— Маш-шу! — то крик Неба, заглушаемый стуком колес, победным кличем госпожи Джуоо или безумным ржанием ее единорога.

Маша видит, как руки любимого тянутся к ней, он хочет схватить ее, чтобы упасть в объятья смерти вместе. Его обреченный взгляд говорит о многом. Но уже не успеть попрощаться. Ваня, возможно, спас Иру. А им с Небом пришлось отдать за их счастье свои жизни. Девушка закрыла глаза, приготовившись к смерти, когда почувствовала, что упала на мягкое теплое облако. Так вот он какой… Рай…

Но откуда в раю взялся тошный вопль будильника и писклявый голос китаянки, вещающий о том, что московское время восемь часов. Маша повернула голову и уткнулась носом в мягкое шелковистое облако. Ее руки обнимали кого-то теплого и пушистого.

— Неб, — мурлыкнула она, поворачиваясь набок.

Раздалось истошное 'мяу', и маленькое мохнатое существо выскользнуло из объятий девушки. Приоткрыв глаза, она увидела, что перед ее лицом на подушке сидит рыжая кошка. Не какая-то бродячая дворняжка, а ее Васька, подарок ее бывшего, который изменил на даче с подругой.

Голова раскалывалась, будто Маша и не спала вовсе. Положив одну руку на лоб, она встала и осмотрелась. Нет, окружающее больше походило на ее съемную квартиру в Чертаново, нежели на потусторонний мир.

— Приснилось?! — устало сказала она, подойдя к зеркалу.

На девушку смотрело нечто вымотанное, грязное, уставшее, в драном льняном платье отнюдь не современного покроя, а обе руки — туго перебинтованы.

— Или не приснилось? — наклонив голову, Маша посмотрела на отражение.

В прихожей надрывался от звонка обычный городской телефон, который девушка держала в квартире только потому, что был установлен лед двадцать назад, ведь в основном она пользовалась сотовым. Пожав плечами от недоумения, она взяла трубку.

— Ну наконец-то, Машка, — раздался взволнованный голос бывшего, одногруппника Васьки, — я тебе полчаса на сотовый звоню, а ты не…

— Он у меня в сумочке…

Девушка стрельнула глазами в сторону пустого пуфика, где обычно и жила ее сумочка со всеми документами и мобильным телефоном.

— А сумочку украли, — единственное, что могла сказать она в ответ.

Это про себя она думала: семнадцатого июня вечером она пришла в гости к брату, он тогда принес флешку, благодаря которой можно было отправиться в Древний Египет. Если начиная с этого момента все было сном, то можно предположить, что сумочка с мобильником находятся у Вани. Не мог же вор, укравший сумочку, до сих пор не вынуть сим-карту!

— Ну ты даешь! Кстати, экз через час, а ты все еще дома?

— Прости за глупый вопрос, Вась, — мялась девушка, — не подскажешь, какое сейчас число?

— Когда я выходил из дома, было восемнадцатое июня две тысячи седьмого года. А у тебя имеется другая информация?

'У меня такое чувство, что вчера была середина фармути тысяча триста четырнадцатого до нашей эры! — чуть не сорвалось у Маши с языка, но она решила не издеваться над Васей. Чего доброго, еще подумает, что его бывшая до сумасшествия перечитала учебник истории. А может, она и на самом деле переучила? Что Ване пришлось вызывать такси и везти сонную сестру домой. Без сумочки. Брат он такой, только свои компьютеры помнит, а о чужих вещах ему позабыть ничего не стоит.

Что-то не клеилось. Девушка теперь смотрела на свое измазанное грязью лицо в зеркало в прихожей. Допустим, она уснула в обнимку с учебником, и брат привез ее домой. Только откуда было взяться египетскому платью и порезам на ладонях. Если это не следствие ритуала Меритатон, нужно быть совершенно безмозглой блондинкой, чтобы резать колбасу или хлеб тыльной стороной ножа, изо всей силы налегая на лезвие обеими ладонями. Такую глупость Маша могла совершить только в абсолютно невменяемом состоянии. А раз она оказалась в таковом, то брат с Кирюхой ради шутки могли и в египтянку ее нарядить в надежде, что глупой сестренке приснится какой-нибудь сон о древности.

— Странно. Очень странно.

— Что? — непонимающе вопрошал Васька в трубку.

— Ничего, приеду к девяти! — пообещала Маша и тут же направилась в душ.

Она решила, что обязательно разберется в Ваниных шуточках и кошмарных снах, но произойдет это после экзамена. Вторую двойку за сессию получать совсем не хотелось. Однако шансы были высоки: ни учебника, ни шпаргалок. Только яркие воспоминания из сна и образ прорицательницы из Дельты, которая с чувством, толком и расстановкой внушала начальнику стражи Менпехтира, спустя двадцать семь лет получившего от нетеру имя Рамсес, что ждет этого человека в будущем. Точно такой же предсказательницей Маша и решила выступить перед старушкой-лекторшей. Связный рассказ, детальный анализ и речь без запинок — единственное, что могло ее спасти на предстоящем экзамене.

Стоя под горячим душем, девушка собиралась с мыслями. Все будет не просто хорошо, а замечательно. Неб — это просто персонаж из сна. Может, он и походил на реального исторического персонажа, о котором написали мегабайты статей в Интернете. Но это просто вымышленный принц из сказки, самоотверженный мальчик, кинувшийся в омут с головой, чтобы спасти иноземную девочку. Таких людей не бывает, к сожалению. Слезы, смешиваясь с горячей водой, текли по ее щекам. Она закрывала глаза, но это не помогало. Кто-то сидел в глубине ее души и грыз изнутри: дура бобруйская, да как ты можешь называть живого человека сном? Он пожертвовал собой, чтобы спасти тебя, а ты… стремишься забыть его! Тяжело вздохнув, Маша уткнулась лбом в холодную кафельную стену ванной. Ничего не помогало. Сон или нет. Скорее всего, нет. Слишком глупо и неправдоподобно выглядели переодевания в египетский наряд, разрезание колбасы лезвием вверх и потеря сумочки. Хотя, совершенно невероятно.

— Это сон, сон, сон! — вдалбливала в себя девушка, ударяясь лбом об стенку. — Такого не может быть! Я просто заучилась! Это следствие стресса. Нервы.

Второму 'я' не нравились эти внушения. И от этого становилось невыносимо тоскливо на душе.

Утренняя Москва встретила девушку своей духотой. Угрюмые люди, вырванные из снов назойливыми будильниками, спешили шли кто к метро, кто к трамваям. Автомобили, казалось, ехали подозрительно неторопливо. Серое свинцовое небо над головой было таковым вовсе не от нависших туч, а от смога, и бледное солнце тускло светило где-то над многоэтажкой у подземного перехода.

Маша — одна из них, из толпы, одетая не лучше и не хуже остальных: в обычные джинсовые бриджи и зеленую блузку, туго обтягивающую тело под грудью, — шла к остановке троллейбуса. В пластиковой папке — конспект и зачетка, все, что осталось из приготовленных к экзамену материалов. Она не выделялась, ее никто не назвал бы сейчас госпожой Маш-шу. Обычная первокурсница, озабоченная поисками прекрасного принца и закрытием зачетки в срок.

— Ты вся не своя, на тебе лице нет! — шептали подруги, когда девушка шла по коридору.

— У меня экзамен, и у вас, — бросала она в ответ, прикусывая губу.

Но никому Маша не осмелилась сказать о приключившемся с ней этой ночью. Она молча дождалась своей очереди и зашла в аудиторию. Экзамен протек словно в тумане. Бывшая прорицательница из Дельты, не задумываясь, села отвечать. Лектор даже удивилась тому, что девушка не хочет заниматься показательным списыванием перед носом у слеповатой старушки. Конечно, озвучивать эту мысль бабушка Рамсеса не стала, а пригласила Дуракову отвечать.

'Я странница, посланница богов из Дельты, и я пришла к вам, чтобы поведать волю моей покровительницы! — мысленно начала отвечать Маша, а остальное напевным голосом произнесла вслух. И пускай ей довелось рассказывать не о Рамессидах или потомках Эхнатона, с которыми она имела честь общаться во сне. Но и о судьбе царицы Хатшепсут в первом вопросе, да о царе Хамураппи во втором получалось очень даже неплохо. Особенно если плавно перейти к теме сна и сформулировать все как: 'Вот к чему привели события той эпохи…

Восторженная старушка-лекторша расписалась в зачетке, когда Маша не переставая рассказывала материал, и положила книжку напротив девушки. А когда Дуракова закончила, Васька встал и зааплодировал, невзирая на то, что у него из-под пятой точки на пол свалилось три больших шпаргалки.

— Спасибо, — только и ответила Маша, забрав зачетку и выходя из аудитории.

Она тяжело дышала, прижимаясь спиной к холодной бетонной стене.

— Ну, Дуракова, ты даешь, высший пилотаж! — похвалила та самая подружка, с которой Маше изменил ее парень. — Без шпор весь этот бред бабке Рамсеса выложить! Прирожденный египтолог.

— Меня тошнит от Кемета и всего, что с ним связано, — отвернулась девушка.

— С чего это? — не понимала подруга.

— Переела, — закрыв глаза, заявила Маша, отлипая от стены и направляясь к киоску, чтобы купить спасительную банку энергетика.

— Не верю, — не сдавалась одногруппница, — садись и рассказывай все начистоту. Кто тебя прокачал за сутки-то?

— Тутанхамон, — бросила Дуракова и пошла прочь.

Пожав плечами, подруга направилась следом.

— Ладно, Лиза, — Маша закатила глаза, когда поняла, что девушка не отстанет, пока ей не рассказать какую-нибудь невероятную сказочку, ведь иззавидовалась, когда получила трояк, что кто-то без подготовки так сумел воодушевить лекторшу.

Пока девушки шли по Моховой до метро, умелая рассказчица Дуракова успела во всех деталях поведать свой сон и сослаться на мгновенное прояснение, благодаря которому она и не стала плавать на экзамене.

— Я тебе завидую, Машка, — призналась Лиза. — Влюбиться со сне в фараона… это ж надо так. Он, наверное, тебе и номер билета подсказал?

— Брось, — отмахнулась девушка, — фигня все это. Ты вон во сне с Бредом Питом на пляж в Майами отправилась, и с Джеком Воробьем на его 'Жемчужине' рассекала волны. А мне привиделся собирательный образ хорошего мальчика. Которого не было, нет и не будет. И теперь я никого никогда не смогу полюбить. Вот так, Лиза. Будь счастлива с Васькой, бывай!

— Нет уж, — одногруппница преградила подруге вход в метро и предложила отойти в сторону. — Во-первых, не зарекайся. Во-вторых, ищи похожего…

Покраснев, Маша отвернулась. Она, наговорившая столько всячины лекторше, теперь оказалась не в состоянии придумать банальной отговорки, чтобы уйти прочь и поехать к брату за вещами. В надежде, что сумочка с телефоном остались именно в Измайлово.

— Мне не нужна замена. Вот! — отрезала Дуракова.

— То есть, — ахнула Лиза, поправляя каштановые кудри, скрепленные белым крабом, — если бы ты встретила этого парня вот здесь и вот сейчас, а он бы предложил тебе руку и сердце…

Обманщик, он не договаривает, он артист и сам себе на уме — вспоминала Маша не самые лучшие черты Неба, — к тому же он женат, и не с его титулом брать себе в гарем дочь бобруйского сантехника. Ну и что, не бывает идеальных людей, и девушка честно ответила:

— Я бы пошла за него!

А спустя мгновение, Маша зарделась и рассмеялась, отмахиваясь, мол, сны не могут переходить в реальность настолько.

— Да, Лиз, можешь одолжить телефон? — она предпочла сменить тему, а когда девушка протянула свою уклеенную стразами раскладушку, Дуракова по памяти набрала номер брата.

Длинные гудки волновали. Один, другой, третий… шестой…восьмой… неужели сейчас произойдет сброс вызова. Но трубку подняли, и Маша, услышав счастливый голос брата, улыбнулась. Все прекрасно! Жизнь налаживается!

Горячие губы и пылкое дыхание, вот что запомнил Ваня во время поцелуя с Меритатон. Но когда они с девушкой открыли глаза, то обнаружили себя в светлой больничной палате. Яркое солнце светило прямо в окна, а рыжая девушка в белой больничной робе лучезарно улыбалась, жмурясь от теплых лучей. Они не обжигали ее кожу и вызывали скорее радость от нежного теплого прикосновения, нежели боль.

— Ира? — прошептал Ваня, выпуская ее из своих объятий.

Девушка, обхватив колени руками, сидела и не спускала с него милых зеленых глаз. У изголовья стояла и истошно пищала аппаратура, клеммы которой увлеченные поцелуем молодые люди небрежно сорвали с запястий Ирины. Врачи наверняка думают, что случилось непоправимое, и девушка погибла. Как же они будут удивлены.

— Ира, это ты? — счастливая улыбка расползлась по лицу программиста, и он взял подругу за плечи и крепко прижал к себе.

— Мне приснилось что-то страшное, — чуть слышно сказала Семенова, — будто меня заставляли тебя убить.

Ваня нахмурился и уставился в ее ясные честные глаза.

— Знаешь, мне приснилось нечто подобное. Но ты ж не убила. И не станешь этого делать.

Ира помотала головой. Никогда и ни за что! Лишь бы только сон не вернулся.

— Не вернется, — уверил ее молодой человек, — я тебя никому не отдам.

Он аккуратно поймал пальцем навернувшуюся на один из глаз девушки слезу и снова поцеловал ее.

— Это был просто сон, Ира. Дурной сон! — прошептал он, но Семенова вдруг вытянулась, словно суслик из норки, и вся во внимании посмотрела на вошедших.

Их лица не были знакомы девушке. Ни невысокий полноватый брюнет в наглаженном сером костюме, ни его высокая кудрявая спутница, ярко-рыжая прическа которой настолько броска, что от нее сложно отвести взгляд, ни статный доктор и его маленький помощник не встречались Семеновой раньше.

Робко оглянувшись, Ваня расцвел в счастливой улыбке:

— А, Антон Викторович, как видите, с проводницей все замечательно!

— Рад, — буркнул тот, несколько недовольным взглядом одаривая пришедшую в себя девушку.

Если бы Дураков знал о планах Шаулина женить программиста на дочери, неизвестно еще, как он бы повел себя перед начальником.

— Ну и славно, — нарушил повисшую паузу доктор Асклифенко, — мир может жить спокойно.

В ответ на эту реплику ассистент врача как-то странно улыбнулся, глядя на программиста, но Ваня совершенно не понял этого мимического намека. Мир может жить спокойно, дальше Марго и лечащий доктор принялись обсуждать какие-то формальности, оперируя незнакомыми Дуракову терминами, а вскоре делегация отдела странных явлений и вообще покинула палату. Только Шаулин бросил напоследок, что сегодня у Вани отгул, а завтра к девяти утра он должен быть в офисе.

— Так точно, Антон Викторович! — вскочил с койки программист и кивнул непосредственному начальнику.

Но не прошло и нескольких минут, как Шаулин вернулся и опять отвлек влюбленных голубков от их личных забот. Его руки тряслись, губы дрожали, и он с трудом произнес:

— Юля… пропала…

— Не может этого быть! — нахмурился Иван.

— Я ей звоню, а она не отвечает.

— Ну мало ли, Антон Викторович, в ванной она, или мобильник дома забыла.

Хотя в глубине души Дураков понимал, что все это надуманные отговорки: Юля всегда брала телефон в ванную и никогда не оставляла его. Конечно, раз-другой мог и с ней случиться приступ склероза. Но сердце подсказывало, что в данной ситуации все вовсе не так, как хотелось бы.

— Два часа невозможно принимать душ или нежиться в ванне. — Рассуждал Антон Викторович. — Если бы забыла, давно бы вернулась и забрала. Она пропала. Ваня, найди мне ее.

— Хорошо! — Дураков встал с кровати и подошел к начальнику. — Если через час Юля будет в вашем кабинете, то завтра у меня тоже отгул!

— Договорились! — пожал ему руку Шаулин и быстро ушел прочь.

Ясно, что он вместе с Марго начнет поиски прямо сейчас, они встанут на след и вскоре сами найдут пропавшую дочь. Но Ване очень хотелось посоревноваться со стариками из ОСЯ и проявить себя еще раз. Как говорит Асклифенко, Дураков спас мир. Но программист себя героем совсем не ощущал. Даже если сон, который они один на двоих видели с Ирой, произошел на самом деле, то в подвиге участвовало как минимум пять человек.

— Извини, тебе надо по делам? — поняла Семенова.

— Поехали со мной! — улыбаясь, он протянул девушке руку. — Плевое дело заставить Юльку набрать отцу. А потом отправимся в Строгино… на пляж… нет, сначала в Чертаново, заберем сестрицу…

Словно высшие силы подслушали мысли программиста, и у него в кармане завибрировал телефон. Незнакомый номер, но, подняв трубку, Ваня узнал взволнованный голос Маши.

— Мелкая, ну ты даешь! Мобилу посеяла! У меня в общаге?! Какой еще кошмар? Ой! Значит так, мы с Ирой живы и здоровы, хрень ночью нам тоже снилась. Ждем тебя на Сухаревской в центре зала, а потом поедем ко мне в общагу, заберешь мобилу, если она там, и я тебе докажу, что это был сон. Просто сон. Да, кстати, научись держать нож лезвием вниз, хихи!

— Нож… лезвием вниз? — лицо Иры вытянулось от удивления. — У нее порезаны ладони?..

Сомнения закрались в душу девушки, пока Иван разговаривал по телефону. Третий человек видел тот же сон. Это уже тенденция. Только что она могла значить, Семенова боялась и предположить. А когда шокированная Маша, зайдя в общежитскую комнату взвизгнула от ужаса, увидев на кровати Кирилла красное древнеегипетское платье, которое она в своем сне купила за сущие гроши, сомнений никаких не осталось: сон и реальность переплелись настолько, что невозможно стало их отделить один от другого.

— Неб… — закрыв лицо руками, девушка опустилась на табуретку и зарыдала. — Неб… Он был на самом деле… Настоящий… Неб…

Твердая рука брата легла на ее плечо.

— Славный человек он был, сестренка, — сдерживая эмоции, произнес он, — спас всех нас. Без него все было бы иначе. И, возможно, мы бы не родились.

Яркий свет, охвативший все. Руки любимого человека, протянутые к ней. Маша пытается схватить его за запястья, чтобы утащить с собой, но… не успевает.

— Он вернулся домой. Как и мы…

— Что же с ним стало? — закрывая рот рукой, в ужасе прошептала Маша.

— Думаю, об этом ясно написано в учебнике истории или в твоей шпаргалке из Википедии, — вздохнул брат, протягивая девушке ее богатства.

С этим можно только смириться. Былое не изменишь. Его можно узнать, приоткрыть завесу над тайной. И всё. Ира и Ваня стояли перед плачущей Машей, потупив взгляд. Ее горю не получится помочь. Его можно только пережить, подождать, когда время залечит душевные раны и обесцветит яркие краски воспоминаний. Сколько после этого пройдет лет — не ясно. Молодой историк за это время не раз побывает в Луксоре, надолго останавливаясь перед мумией Тутанхамона, хранящейся под непробиваемым стеклом. Для кого-то это просто экспонат, а для Марии Дураковой — могила самого любимого на свете человека. Все эти школьные и университетские ухажеры не сравнятся с галантным улыбчивым молодым человеком из Кемета. Пусть все ученые на свете верят в нелепую смерть восемнадцатилетнего фараона: будто он упал с лестницы и сломал ногу. Только Маша знает правду. И никому ее не скажет. Потому что это тайна ее сердца. Он спас ее, брата, Иришку… и отдал за них свою жизнь. За этот день, который он никогда бы не увидел. За то, чтобы в конце двадцатого века в этом мире родилась девушка Маш-шу, пленившая его сердце. Жаль, что музей — не кладбище, и там не оставишь цветы. Но студентка решила во что бы то ни стало доучиться на египтолога, чтобы ездить на практику в Каир и каждый раз, оказываясь в музее, говорить любимому искреннее спасибо.

Счастливая улыбка украсила лицо девушки, и она заметила, что не спускает взгляда с Иры.

— Чудесница! — обнял ее за плечи Ваня.

— Что ты сделала с ней?

Семенова подернула плечами:

— Ничего!

И в этот момент Дуракову показалось, что в зеленых глазах любимой сверкнул игривый красный огонек.

Эпилог

Довольная Бастет откинулась на спинку кресла, листая глянцевый журнал.

— Мы тебя еле отмазали, Кошкина, — не переставая, бухтел молодой человек в камуфляже, перекладывая потрепанные папки в новый сейф.

— Я сдержала обещание, мяу! — мурлыкнула богиня, не обращая внимания на коллегу.

Она потянулась к стакану с молоком и, залпом осушив его, облизнулась, словно кошка.

— Довольна? — поинтересовался усевшийся напротив Себек, раскуривая большую сигару. — Анубис уничтожил всех членов экспедиции мистера Картера только потому, что ты им показалась на глаза с черновиками Ивана. И вообще, вся эта петрушка была не нужна… Сет, могущество, суета…

Богиня-кошка окинула его недовольным взглядом. Эту тему боги уже не один день активно обсуждали на собраниях, где решили не осуждать Баст за ее проказы и мудреные планы. Лучше дать страждущему реализоваться, чем тысячелетиями сидеть на бомбе, готовой в любой момент взорваться.

Люди, которые совершенно случайно увидели странные документы, неизвестным образом появившиеся в древней гробнице, поплатились за это самым дорогим, что у них было — жизнями.

Хотя бог смерти Анубис, а ныне собственник нескольких кладбищ по всему миру, безапелляционно утверждал, что одновременно изменить воспоминания такой толпы ни одно из четырехмерных существ не в силах. И только Бастет гордилась тем, что смогла уберечь мистера Картера от проклятий своего коллеги. Зато сколько пришлось внести заблуждений в современную египтологию. Жаль, что божественного вклада в науку никто, кроме четырехмерных существ, не оценит: эти выведенные из строя томографы, тайком сломанные кости мумии, фальшивые анализы ДНК… Сколько сил потребовалось, чтобы объяснить все несостыковки. Благо, люди — настолько запуганные существа, подобные вещи списывают на несуществующие проклятья древних.

— Баст, — успокаивал ее Себек, — тебе еще удалось отделаться малой кровью. О, а поделка Хонсу пришлась по душе не одному поколению ученых — столько противоречивой информации не насобирали больше ни про одного фараона.

— Мяу, — радовалась богиня. — Мир спасен. Мой любимчик — тоже, и не важно, что мумия стала занятной игрушкой для египтологов. Клонирование — замечательное изобретение людей. Шаулина Юлька заняла свое место в истории и нашла свою любовь, что еще для счастья на…

— Стой! — бога-крокодила словно током ударило. — Ты что сделала с Тутанхамоном? Хочешь сказать, что тело в четырнадцатом веке до Христова Рождества…

Но богиня веселья в ответ залилась смехом.

Запись от 18 июня 2007 года.

Illarion4ik@livejournal.com.

Удалено отделом странных явлений через час после публикации.

Ребята, скажите мне, пожалуйста, что я не сумасшедший. Для меня это очень важно. Со вчерашней ночи со мной начали происходить поистине странные явления. Сначала я подумал так, ерунда. Мой друг заперся в комнате. Хотел открыть, так у меня в скважине ключ пропал. Потом Юлька начала втирать мне какую-то байду о подпространствах и фрактальных дырах. Не иначе, как после экза по функану[40] целый год отходит. Колмогоров[41] быстрее ктулху мозг захавал.

А когда она меня домой к себе привела, я и вовсе потерял сознание. Когда очнулся — Шаулина стояла с автоматом Калашникова и твердила нечто пафосное о некой миссии в одной из этих дырок. Меня тогда переклинило, и я ляпнул ей, что она не вернется. Потом меня опять вырубило.

Но самое интересное началось утром. Когда я проснулся от звонка Юлькиного мобильника. Нравится ей 'Последний герой' от Би-2, бодрая песенка. Телефон жужжал, песенка играла, но трубку никто не брал.

Значит, продираю я глаза, а за столом сидит Юлькин брат. Не думал, что у Шаулиной есть родственники кроме отца. Она что-то рассказывала про дядьку в Израиле, но он перестал им звонить лет пятнадцать назад. Видимо, мужик решил своего отпрыска заслать в Москву по какой-то причине. Откуда у парня взялись ключи, не понимаю. Но нагл он оказался… словно шаулинская квартира — его собственность.

Из одежды на нем только драное полотенце на заднице да шлепанцы пляжные. А сидел словно важная персона, плечи расправив, и жрал вытащенные из холодильника фрукты и морских гадов. Ну, любила Юлька каракатиц в салат добавлять, да. А запивал, меня колбасит, энергетиком, налитым в десертную чашу. Псих какой-то, не иначе.

Когда он заметил, что я пришел в себя, уставился на меня своими наглыми серыми глазищами, и ждет чего-то.

— Ты кто? — спрашиваю.

А в ответ слышу:

— Владыка Обеих Земель. — Далее куча невыговариваемых слов, которые я не смогу воспроизвести даже под гипнозом. — А вы кто, почтенный?

Ну, я в шутку и ляпнул этому двинутому ролевику:

— Саурон.

Со всеми титулами, естественно. Пусть устрашится этот юный любитель фэнтези.

Но получилось как в анекдоте про пьяных назгулов: не напугал, ик. Потом я понадеялся, что найдем общий язык, а он принялся искать толкование моего имени. А то от этого чуда всякого можно ожидать. Он встал из-за стола, и я увидел, что у него на поясе висит кинжал. Причем, не бутафорский. Я принялся шарить взглядом по сторонам в поисках подходящего дрына. Для самообороны. Психи они, знаете ли, буйные.

— Где Юля, — интересуюсь, а вдруг знает.

— Господин Саурон, — положив руку на грудь, он словно клялся мне, — Юря вернула мне силу, и осталась в Уасете.

Всё. Финиш. Найти бы стену, об которую убиться. Да все завешены картинками разными и фотками.

— Хорошо, а вернуть ее можешь?

— Я? — он ткнул себя в грудь, несказанно удивляясь.

— Ну, не я же, — пожимаю плечами. — Или слабо?

Обычно такие нахалы в ролевых кругах велись на слабо и прекращали свои дурацкие игры. Но этот оказался не из маменькиных салаг. Парень, прожевав несколько виноградин, сощурившись, поинтересовался:

— А я где?

— В Караганде! — язвлю я, довольно улыбаясь.

Похоже, я несказанно напугал чуда. Он охнул и плюхнулся обратно в кресло.

— Шутка, шутка, — отмахнулся я. — Мы в Москве. Кутузовский проспект, — называю дом и квартиру, только по выражению лица собеседника понимаю, что ему как-то не по себе, поэтому завершаю: — Но что ты тут забыл, мне совершенно не ясно.

Парень стучит пальцами по столу. А я выжидаю, что ж будет дальше. С одной стороны разговаривает вполне как вменяемый. Но эти передачи силы, двойные земли и незнакомые названия… Или кто-то вроде Ваньки решил меня разыграть и подослал мне этого клоуна.

— А где Уасет? — интересуется он.

— А хрен его знает, — выругался я.

Но услышанное мной в ответ выбило мозг по полной:

— Приведите ко мне почтенного мудреца Хрена!

Ну да, а потом еще показать, где находится священный город Нафиг, а то ведь пошлю и заблудится по дороге.

Перепирались мы долго. Пока я не решил набрать Дуракову. Это Ванька, мой сосед по общаге. Когда я пересказал все, что со мной произошло, мне показалось, что друг если не грохнулся в обморок, то находился в шоковом состоянии. Он только промямлил в трубку, что через полчаса будет. Что-то мне его тон не понравился.

— Господин Саурон, — вдруг спросил меня этот пришелец с двойной звезды, — а вы знаете Ивана?

Вот и попался, касатик. Накололся. Всё. Шуточки кончились. И я начал напирать, обвиняя этого придурка во всех бедах человечества. Начиная с его детских игр с похищением Юльки, заканчивая фактом, что он совершенно не боится моего грозного имени, а далее уже глобализмы. Я-то откуда знал, что он не читал Толкиена. Он определенно был безумцем, потому что только и твердил, что о силе, о спасении мира и прочей пафосной чепухе. И еще умолял позвать какую-то Маш-шу ради всех богов. Да. После общения с этим полуголым чуваком я точно завязываю с ролевыми играми. Не хочу становиться вот таким двинутым.

После прихода Ваньки я, вообще, все перестал понимать. Он явился с двумя девушками: с подругой и сестрой. Последняя, увидев это чучело двухземельное, дико завизжала, что ее глючит, и бросилась прочь, а потом позвонила уже от метро и попросила подтвердить, что ей этот чел привиделся. Но зато псих ясно дал понять, что Дуракова и есть та самая Маш-шу, вырывал трубку из рук у Ивана, но тот заперся в сортире и, вроде бы, успокоил сестру.

Короче, как я и предполагал, мой лучший друг оказался прекрасно знаком с психом. А когда Дураков узнал, куда пропала Юлька, он заорал, что Шаулин ему голову снесет при первой же встрече. Жесть! И, вообще, настал конец света, чтоб нам всем тут в этой квартире провалиться. Мне он обещал все рассказать на доступном языке несколько позже, но забыл.

Потом Юльке на мобилу позвонил папашка. К тому времени чучело двухземельное было отправлено мыться в ванную. Ох, и крику было, когда воду включали. Будто этот чувак ни разу не видел сантехники. Он наотрез отказывался мыться в проклятом источнике. Но, блин, у него рыло измазано чуть ли не мазутом было. Ванька с Иркой его заперли в ванной. А сами с Шаулиным разбираться.

Сначала Дураков хотел было выбросить мобилку в окно. Передумал. Поднял трубку. Лучше бы он этого не делал. Оказывается, Шаулин и его помощница, о, иные и 'Ночной Дозор' тоже существуют, по ауре выследили Юлю и теперь утверждали, будто она находится в своей квартире. Откуда было Ваньке знать, что непосредственное начальство уже стояло под дверью.

Что там наговорила Ира Шаулину и его рыжей помощнице — я не слышал, но ушли они быстро и совсем не кричали.

— Через пару часов они поймут, что мы их дурим, — закрывая за собой дверь в гостиную заявила Ира, смотря на нас с Ванькой. — Что делать-то будем?

— Да уж… — протянул Дураков. — Мир спасти оказалось легче, чем разбираться в последствиях…

Потом вытащили из ванной психа, одетого в Юлькин махровый халат, усадили его за стол и представили мне. Оказывается, этого ненормального звали Неб, ему девятнадцать, и он немного колдует. Откуда он вывалился в эту комнату, и как его вернуть на родину, Ванька не знал. У меня даже сложилось впечатление, что он не против оставить чудаковатого Владыку нескольких земель бла-бла-бла, двести сорок пять титулов, в Москве. Его, конечно, дело. А Юльку жалко. Сбежала в другой мир как героиня попсового фэнтези, а нам теперь расхлебывать. Наверное, Дураков со своей девушкой будет заниматься ее поисками. Теперь отступать некуда, Шаулин ему крышу снесет за дочку. Несмотря на то, что он мир, как говорится, спас от разрушения.

Одним словом, меня отправили в общагу подыскать несколько шмоток для этого Неба, чтобы его не стыдно было вывести на улицу. Парень худющий, мелкий, наши с Ванькой штаны на двадцать сантиметров обрезать и ушивать придется, чтоб не свалились. Да и у остальных моих не тот размер, что у этого задохлика. Ну да ладно, этот Неб — не такая и проблема, по сравнению с тем, что я увидел у себя в общаге.

Эти идиоты мир спасали, да! Дураков одну мою альпинистскую кошку сломал, другую потерял (в запертой комнате!!!), а еще эта команда отважных суперменов израсходовала мой цветной картридж и вылакала три бутылки моей водки! Катастрофа!

Примечания

1

Так выглядела печать некрополя времен XVII–XIX династий.

(обратно)

2

Шутки шутками, а некоторые ученые в Интернете публиковали подобные исследования. Например, о Древнем Египте и Руси писали тут ().

(обратно)

3

Огненная лиса — перевод названия Интернет-браузера FireFox.

(обратно)

4

От англ. 'must die', на языке компьютерщиков означает 'Копец'!

(обратно)

5

Кто не верит — так оно и есть. Троллейбусы ночуют на Новорязанской улице.

(обратно)

6

Подробно о храме Амона и прочих храмах в Фивах можно прочитать в книге Х.А. Кинк 'Древнеегипетский храм'.

(обратно)

7

Мэр города.

(обратно)

8

Др. егип. — Котенок.

(обратно)

9

Так называли Нил древние египтяне.

(обратно)

10

Бальзамировщики

(обратно)

11

Это лишь одна из версий гениологического древа XVIII династии, такая же не полностью подтвержденная египтологами, как и все остальные. Здесь и далее в романе автор придерживается именно этой версии.

(обратно)

12

Что-то типа июня по российским климатическим меркам, а по временным — март-апрель.

(обратно)

13

Так его звали при жизни Эхнатона и вообще, при атонизме. Имя Тутанхамон фараон взял только после переноса столицы из Ахетатона обратно в Фивы.

(обратно)

14

Инструкция по использованию, например, программного обеспечения (разг.).

(обратно)

15

Команда-вопрос: 'Кто работает на компьютере' (перевод с языка команд на русский).

(обратно)

16

Иван Дураков, дата и место рождения.

(обратно)

17

/Кто ты?

*Богиня Бастет.

/Какое сегодня число?

*1350 год до н. э., месяц фармути, 15-ый день.

/Рабочий каталог (Иван имел в виду место нахождения)

*Уасет, Кемет

/Сменить место на Москва, Россия

*Невозможно выполнить команду. Ваша миссия неокончена (перевод с языка команд на русский).

(обратно)

18

/Моя миссия

*Спаси Ирину Семенову (перевод с языка команд на русский).

/Халтурить насчет Иры

* Обойдешься, моя прелесть.

/Хакерствовать

* Невозможно.

(обратно)

19

Наутилус-Помпилиус 'Тутанхамон'.

(обратно)

20

Наутилус-Помпилиус 'Прогулки по воде'.

(обратно)

21

Шаинский 'Улыбка' в обработке поколений школьников в общем и Ивана Дуракова в частности.

(обратно)

22

Кемет == Черная Земля.

(обратно)

23

Лесоморье — одно из параллельных подпространств. Вход в него находится в Рязанской области. Этот мир является родиной заместителя начальника ОСЯ, Маргариты Ивановой (прим. авт.)

(обратно)

24

Японское искусство связывания человека.

(обратно)

25

Это не 'Превед, медвед'! Медведь, действительно, встречается в качестве персонажа египетских сказок. Например, здесь: .

(обратно)

26

Менпехтира — личное имя фараона Рамсеса I, основателя XIX династии.

(обратно)

27

Мету — каналы в человеческом теле, согласно представлениям древнеегипетских целителей задачей врача является не допустить их закупорки во избежание застойных явлений в теле.

(обратно)

28

Придворный лекарь Синухе — главный персонаж романа Мики Валтари 'Египтянин' — лечил Эхнатона и его преемников, а далее и Эйе, и Хоремхеба.

(обратно)

29

Так называли платье в Др. Египте

(обратно)

30

Спасибо Михайловой Наталье за эту песню.

(обратно)

31

Кроме шуток, такая книга на самом деле есть, и ее очень полезно читать начинающим программистам.

(обратно)

32

Еще раз кроме шуток. Как преподавателю программирования мне надоели эти мистические творения, работающие исключительно дома у студентов.

(обратно)

33

Наутилус-Помпилиус 'Крылья'

(обратно)

34

Таурет — богиня-покровительница материнства, отгоняет злых духов от жилищ.

(обратно)

35

Царица Хатшепсут жила в 15 веке до н. э., а Маша попала в 13 в до н. э. =)

(обратно)

36

Department of Strange Affairs, звучит солиднее, чем на русском, да…

(обратно)

37

Имя Меритатон означает 'Возлюбленная Атона'.

(обратно)

38

FreeBSD — операционная система на основе Linux, эмблемой которой является вышеописанный демоненок.

(обратно)

39

Только для записи. В смысле недоступная для рядовых пользователей.

(обратно)

40

Функциональный анализ. Один из самых страшных экзаменов у математиков и программистов. Стоит в одном ряду с матаном (математическим анализом), сопроматом, термехом и пр.

(обратно)

41

Автор классического учебника по функциональному анализу.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Часть 1. Спящая красавица

Часть 2. Новое место жительства

Часть 3. Загадки фараона

Часть 4. Куклы

Часть 5. Игра поневоле

Эпилог . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте