«Кома»

Эллер Кира

Кома

ВВЕДЕНИЕ

Я стою на площадке между вторым и третьим этажом на малой лестнице нашего института и, уперевшись грудью в подоконник, смотрю в окно. Сумка с учебниками валяется тут же, в уголке, в руках - пачка сигарет. Настроение препоганое и на то есть причины. Сегодня - первый день второго семестра, а у меня не сданы зачеты и за первый. Вышло так, что я болела и не ходила на дополнительные занятия. Но разве Cыркиной, преподу по фонетике это теперь объяснишь? Да ее это и не интересует. Сегодня же, в первый день пошла и пожаловалась декану.

Бесят меня молодые, слишком стервозные учительницы. Особенно те, которые едва встав из-за парты, начинают отыгрываться на других. Их не волнуют твои личные проблемы, какими бы тяжелыми они ни были. Вот и она такая же, сразу же к декану. Прочесали меня против шерсти, конечно, но не выгнали же. А Сыркину это, пожалуй, даже расстроило - такую мину скорчила. И сказала, что зачет все равно принимать не будет.

Удавить ее мало.

Пальцы нервно мнут пачку, В руке сигарета, которой, похоже, суждено быть искрошенной в пух и прах. Вдруг она исчезает, будто и не было. Я равнодушно смотрю на пустое пространство между пальцами, делаю ножницы, вздыхаю и достаю следующую, но опять не закуриваю. Та фонетика, на которую Сыркина меня не пустила, уже закончилась, и она наверняка тусуется сейчас в преподавательской, возможно скоро пойдет домой. Подруга сидит внизу в кафе и терпеливо ждет, когда я вернусь. Официально ушла я в дамскую комнату, а вот приклеилась тут к окну. Глаза машинально скользят по кружевам черных веток на улице, по сугробам и трамвайным путям, а мысли совсем не там.

Ну что мне делать, если она так меня невзлюбила? Сдать-то надо. Дали мне месячный испытательный срок - если учиться буду хорошо, разрешат досдать хвосты. А ведь эта вредина и принимать не будет. Она, видите ли, диссертацию пишет.

Удавить ее мало.

Чувствую дым, но не обращаю внимания. Почти все приходят курить именно на эту, запасную лестницу. Отчего-то шевелятся волосы на затылке, как на сквозняке, а клубы дыма поднимаются кверху.

Топота в коридорах становится все меньше, наша группа сидит дружно на лекции. Когда-то и я была с ними. Стоило только заболеть и все изменилось. Обидно. Входишь в аудиторию, а они ведут себя так, будто тебе там не место. Уходят по одному и группками, молча, а я остаюсь одна. Спросить некого, поговорить не с кем. Господи, как противно. Все образуется, конечно, но сейчас до того тошно....Нельзя уйти и все бросить, надо поладить с этой стервой любой ценой. Она же всеми силами будет упираться.

Удавить ее мало.

-Зачем же давить? - Раздается за спиной тихий смех. - Ты избавишься от нее гораздо раньше, чем ты думаешь. Если только захочешь.

И от этого голоса, и от этого смеха сразу становится легче на душе. Оборачиваюсь. Ну, конечно, вовремя. Он. Завис себе в воздухе, метрах в двух от пола, и докуривает мою сигарету. Ту самую, первую. А глаза хитрые-хитрые. Еще бы! Он опять стреляет сигареты без спроса и опять лезет читать мысли. Поганец, ведь просила же этого не делать!

Он кидает окурок в угол, где стоит некое подобие урночки.

-Не смотри на меня так! Ну, стрельнул, подумаешь! Знаешь же, у нас в высотке курить нельзя, только здесь.

Вторая сигарета так же испаряется из моих рук. На какую-то секунду в воздухе сверкнул голубоватый огонек. Он прикурил и мечтательно посмотрел в окно.

-Так вот, насчет Сыркиной есть информация. Хочешь узнать сейчас или предпочитаешь потом, вместе со всеми?

-Вы ее забираете?

-Возможно.

Достаю третью сигарету и наконец-то закуриваю сама. Руки почему-то дрожат. В конце концов, не все ли мне равно? ? Пора бы уже привыкнуть к тому, что многое я знаю наперед. Нельзя же спасти всех, да и нельзя менять судьбы, на то и есть ОН. Если разрешит, я помогу, а нет - лучше бы тогда не говорил. Дико знать о смерти, и осознавать свое бессилие. Поэтому, когда рок можно изменить, ОН спрашивает, хочу ли я знать? Хочу ли я знать, что будет с Сыркиной?

Странный выбор для простой студентки, не правда ли? Но я не простая, хотя и прикидываюсь дурочкой. На самом деле, я могу абсолютно все. Знали бы мои сокурсники... Но нельзя, всему свое время. А началась эта катавасия года три назад...

ЧАСТЬ 1.

ДО

Всегда смотри, куда идешь и что делаешь! Фразу эту я, наверное, слышала тысячи раз. И злилась, не маленькая, дескать. В очередной раз собираясь на каникулы, я еще раз выслушала двухчасовую нотацию и под первым попавшимся предлогом смылась из дома. У меня кончилась любимая тушь. А тут каникулы, море, пляж. Дело серьезное.

Захожу в магазин, подбегаю к прилавку с косметикой. Слава богу, покупатели есть, а то терпеть не могу, когда измученная отсутствием народа продавщица смотрит на меня глазами голодного вурдалака. Стою, выбираю, продавщица изо всех сил пытается всучить сомневающейся даме тени подороже.

Рядом со мной останавливается сухонькая старушенция и с любопытством пододвигается поближе к витрине. Но тут, абсолютно случайно, она обнаруживает на полу предмет, несомненно, заслуживающий большего внимания. Подняв объект с пола, она предъявляет мне, а затем и другим покупателям грязный, наполовину обгрызанный куриный окорочок сомнительной свежести. С вопросом: Это не вы уронили? она попыталась засунуть его в карман рядом стоящей упитанной гражданки. Та гневно отрицала свою причастность к несчастному окорочку. Но старушка, похоже, прониклась к нему определенной симпатией и решительно отклонила мое предложение угостить метрошную дворняжку. Бабулька рассудила, что ее найденышу полагается более блестящая участь, и она, воспользовавшись занятостью продавщицы, незаметно разместила его на прилавке, стратегически прикрыв его белокурым шиньоном. Довольная проделанной работой, старушка скрылась с места преступления, спрятавшись в примерочной кабинке.

Я купила, наконец, тушь, но уходить не собиралась - уж больно любопытно было увидеть, чем все это кончится. Народу у прилавка стало поменьше, и продавщица стала поглядывать на меня с подозрением. Держу пари, она собиралась задать мне свой коронный вопрос Могу ли я вам чем-нибудь помочь?, когда к ней обратилась накрашенная сверх всякой меры пигалица лет тринадцати, спросив, имеются ли в продаже черные и зеленые лаки для ногтей. Оскорбленная сим вопросом до глубины души, молоденькая продавщица победным голосом провозгласила:

* У нас в продаже есть все! , сопроводив свои слова размашистым жестом и на слове все сделав ударение. Ее рука описала полукруг и остановилась, указывая на крайнююю витрину, так и забыв опуститься, ибо зоркий глаз ее узрел на ней замаскированный по всем правилам военной тактики окорочок. На какую-то секунду девушка потеряла дар речи, но в следующий момент галантерею потряс вопль, напоминающий рев раненого слона в джунглях.

Картина сия выглядела столь захватывающе, что поначалу я не поняла, почему она показывает на меня пальцем прибежавшей на вой заведующей. Однако я довольно быстро сообразила, что, как ни странно, являюсь главной подозреваемой. Тут, признаться, у меня начисто пропало желание смотреть продолжение спектакля и я с видом оскорбленной невинности удалилась, успев, правда, услышать сдавленное хихиканье из примерочной кабинки.

Вся эта история немало меня позабавила, неприятный осадок, вызванный нотацией, исчез без следа. Когда я вечером садилась в скорый Москва-Таллинн, я все еще продолжала смеяться, вызвав этим подозрение родителей. Им явно показалось, что причина столь бурной радости - те три месяца, что я проведу без них. У меня была мысль развеять их сомнения, но на вокзал мы приехали поздновато и времени на это не осталось.

На удивление, в моем купе ехала только я одна, дорога прошла на редкость спокойно и приятно, а вторжение таможенников показалось забавным разнообразием. Они не пытались особенно меня тревожить, обыскивать не стали и даже извинились. Что-что, а моим путешествием я осталась довольна.

***

На следующее утро в девять часов поезд прибывал на Балтийский вокзал. Уже проехали автопарк, внизу у насыпи началась моя любимая каштановая аллея. Еще чуть-чуть, и виден уже Длинный Герман с сине-черно-белым флагом, а за ним и Верхний Город. Наконец за окошком асфальтовой колбасой потянулся перрон, и поезд с легким толчком остановился. Началась возня, пассажиры вытаскивали вещи и начали медленно пробираться гуськом к выходу. Я еще какое-то время посидела на месте - не люблю толпиться без надобности. Как только немного поредело, я взяла свою единственную сумку и одной из последних вышла из вагона.

Каждый раз, как приезжаю, не могу не оглянуться вокруг и не вдохнуть глубоко свежий морской воздух. Разве московская гарь сравнится с этим? Я медленно шла к зданию вокзала. По приезде мой вагон оказался в самом хвосте поезда. Заодно смотрела внимательно по сторонам: не встречает ли кто? В принципе, я не сообщала точную дату своего приезда, лишь приблизительно, в радиусе нескольких дней. Но от моих родственников можно ждать всего, чего угодно. Иногда в них просыпается любовь, а в такие дни они готовы дежурить на вокзале день и ночь. Слава богу, никого не было видно. Признаться, мне не хотелось сразу ехать в свой городок, было бы неплохо прогуляться в одиночестве по столице, побродить по узким улочкам. Многие годы, пока я еще ездила с родителями, мой маршрут в Таллинне был Балтийский вокзал Автовокзал и обратно. Раз я сегодня без сопровождения, то собираюсь прогуляться. В пять с чем-то идет нужный мне экспресс, сейчас около десяти. Этого времени мне вполне хватит, а к вечеру буду дома.

Главное здание вокзала недавно подверглось капитальному ремонту, все такое чистенькое и красивое. Я завернула в один из тупичков, к маленькому окошечку - надо было поменять деньги. У меня еще была кредитка, но с нее снимать ничего пока не хотелось, а месяц хранить рубли не к чему. Запихнув деньги в кошелек, я направилась вниз по лестнице в подвал, где размещались камеры хранения. Намеревалась сдать сумку, чтобы прогуляться по столице налегке..

У железных решетчатых дверей сидел явно скучающий охранник лет тридцати с хвостиком. Я прошла мимо вглубь зала. Не люблю оставлять вещи прямо у входа. Нашла симпатичную ячейку и не без труда запихнула в нее сумку. На какой-то момент она не захотела влезать, но потом сдалась. Я занялась кодом.

Вот уже несколько лет у меня есть неизменный шифр, как ни странно, ничего не имеющий общего с моей жизнью. Ведь есть же люди, которые набирают свои инициалы, номер квартиры или первые цифры телефона. Мне же мой код просто-напросто... приснился и с тех пор я так им и пользуюсь.

Только сейчас я заметила, что общий ремонт ячеек не коснулся. Они были все те же - старые и поцарапанные. Кроме того, шалили диски с цифрами. Последняя моя тройка никак не хотела набираться, с явным упорством соскакивая на четверку. Я сосредоточилась, поставила ее очень осторожно, еще нажала на ручку и, о чудо!, она зафиксировалась. И, пока она не передумала, я быстренько сунула в щель жетон и с размаху захлопнула дверцу. Грохот эхом прокатился по подвалу, отскакивая от голых бетонных стен. Ишь! Мое высочество соизволило посетить их заведение, а они даже ящики отрегулировать не могут!

Гордо продефилировав мимо служащих с видом оскорбленной примадонны, я поднялась наверх, в пекло города. Для Прибалтики денек на редкость, особенно в начале июня. Можно, конечно, пойти на пляж, да уж больно неохота, да и вещи я все сдала. Так что вперед, в Старый Город!

Где-то в глубине души я всегда была неисправимым экспериментатором, жаждущим новых открытий. Как я мечтала изобрести лекарство от неизлечимой болезни, машину времени или еще какую-нибудь чушь --что-то такое, чтобы все ахнули. Или, на худой конец, чтобы моим гордым именем была названа какая-нибудь бацилла-мутант. Приятно ведь. Чисто по-человечески. Но увы, столь грандиозных событий не предвиделось, а потому я от души ставила желанные эксперименты на своей внешности. Напялить нечто из рода вон выходящее, экспрессивное, чтобы на окружающих сразу столбняк напал - это по мне. Какого цвета только не была моя голова! Сегодня она, например, сияла на солнце ярко-рыжим закатом с парой зеленых прядок на челке. Мимо такой гривы уж никто равнодушно не пройдет. И так я, приковывая к себе всеобщее внимание и неодобрение редких старушек, направилась через подземный переход к центру.

Для начала в целях самоохлаждения я слопала мороженое в открытом кафе на ратушной площади, полюбовалась на драконьи головы под крышей, а затем побрела по маленьким магазинчикам вокруг площади. Именно в этих незаметных лавочках можно отрыть кучу прелестных, вручную сделанных вещей, и для дома, и для себя. Многие из них вообще в единственном экземпляре. Часа через два три я уже основательно нагрузилась покупками, но бес меня попутал заглянуть в большой сувенирный бутик. Тут-то и ждала меня, бедную, неприятная неожиданность.

Есть среди моих многочисленных эстонских знакомых один кадр, на редкость занудный и приставучий. Познакомились мы случайно, по объявлению, и с тех пор такие знакомства я прокляла на всю жизнь. Одним летом, года три назад, мне было скучно, все друзья разъехались по заграницам, и от скуки я дала для прикола объявление в популярную газетку Kuldne Bоrs, по-русски - Холодный Борщ, то есть солянка из самых разных заметок. Что-то вроде Из рук в руки. Писем пришла куча, а я, идиотка, выбрала из этой кучи именно это ходячее недоразумение.

На вид Олаф был просто отпад - шикарный блондин под два метра ростом, работал моделью, снимался в журналах мод и в рекламе. Как его увидела в первый раз, аж сердце екнуло. Действительность оказалась куда печальнее. Разговаривать с ним было невозможно, все темы он переводил на себя: какой я красивый и замечательный. Он гляделся в каждую витрину, постоянно поправлял прическу, ходил строго в ритм музыке. А поскольку музыка на улице звучала самая разная, в основном радио из палаток, то настрадалась я с ним всласть. Он то бежал, как ракета, ухватив меня за руку, так что я себе представлялась не иначе как зонтиком в ветреный день, то плелся нога за ногу, и ничего сделать было нельзя. И что самое противное - он считал, что все от него без ума, как будто внешность это все. Я как-то больше люблю умных мужчин, а манекен в качестве любовника меня совсем не привлекал. Когда я деликатно попыталась порвать отношения, он оскорбился до глубины души и приклеился как банный лист. Ему надо было знать причины - я же первая, кто его бросила. Он был на редкость надоедлив и настырен, и избавиться от него было нелегко. Слава богу, что я живу на курорте, а он в столице, а то бы я уже давно повесилась, ибо он доставал меня при каждой случайной встрече.

Немудрено, что я обратилась в позорное бегство лишь только углядев этого типа на горизонте. Звякнув колокольчиком, он входил в магазин, как всегда, под музыку. Схватив в охапку все свои многочисленные пакетики, я взяла курс прямо на выход, по дороге вынужденно и кратковременно замаскировавшись под манекен, ибо враг ленивой колбасой зигзагообразно таскался от витрины к витрине, отрезая мне путь к отступлению. Проходя мимо чучела в красном парике, он покосился подозрительно, но мой расчет оправдался - он решил приклеиться к более живому объекту. Не желая быть свидетелем истязания продавщицы я, брякнув тем же колокольчиком, смылась с поля боя.

Выскочив на свежий воздух, перевела дух. Надо же, какое невезение! Наткнуться на него в первый же день. Да, везет, как паралитику на лыжах. Однако, заев потрясение еще одной порцией мороженого, я весьма быстро успокоилась и продолжила моцион, изредка поглядывая по сторонам с опаской. Догуляв часов до 4-х, вдруг спохватилась - надо ведь успеть на Пярнусский экспресс в 17.12.

Отправься я немедленно, я бы на него успела, даже с запасом, но надо было еще вернуться на Балтийский вокзал за багажом, во что бы то ни стало. Опоздай я на автобус, раньше восьми мне дома не быть. А дом всю зиму стоял пустой, все отсырело, еды никакой. Так что надо успеть в город до того, как дежурные магазины закроются. Ни голодать, ни таскать авоськи из столицы я не собиралась. Вот поэтому я стартовала с места в карьер как заправский спринтер.

Штука-то еще в том, что с 16.30 до 17.30 камера хранения закрывается на перерыв, все идут в главное здание пить кофе, а уж от кофе ни один нормальный эстонец не откажется. Я должна успеть забрать сумку до того, как они уйдут, или не видать мне автобуса. Вот и неслась я по узким таллиннским улочкам, пользуясь головой вместо светофора - всем стоп, я бегу! - вся в пакетах и пакетиках, на любимых каблуках высотой в 10 см. Хорошенький вид эдакая пылающая метеорит-комета.

Летела я по городу с бешеной скоростью, а почуяв финиш, припустила еще быстрей. По инерции в подвал по лестнице я чуть не спустилась носом вперед. 16.27 - успела. Сидящий внутри охранник уже собирался закрывать металлические двери. Ужом проскользнув, я показала ему на часы и побежала в конец коридора.

До сих пор не понимаю, почему открывать я стала не свою, а соседнюю слева ячейку. В тот момент в спешке я этого не заметила. Левой рукой держалась за ручку, готовая мгновенно рвануть ее на себя, правой набирала код. В последний момент самая крайняя цифра соскочила, на ту самую злосчастную четверку, но я уже дернула за ручку, да так сильно, что открывшаяся дверца прищемила мне руку, столкнувшись с другим ящиком. Господи, как больно! Тот факт, что ящик открылся, меня ничуть не смутил, ведь это моя ячейка. И только когда здоровая моя рука вытащила оттуда маленькую черную сумочку (мужскую, судя по виду) вместо моей цветастой спортивной сумищи, тогда только я подумала - что-то не так. Проверила код изнутри - все как у меня, кроме последней цифры. Снаружи то же самое. Тут я догадалась посмотреть на номер ящика. Матерь Божия! К кому это я вломилась?! Ведь мой ящичек тут, справа, а этот чей?

Я поставила черную сумочку обратно и стала отпирать свою ячейку. Так я и знала, здесь цифра тоже соскакивала, но он на четверку не открывался. Пришлось одной рукой насильно удерживать тройку, а другой производить все остальные манипуляции. Вытащив свою сумку, я поставила ее на пол и стала думать, что же мне делать. Единственный запасной жетон я израсходовала, закрыть отсек я не могла.

У дверей уже давно дурным голосом вопил охранник - наверное, если он не получит минута в минуту свою дурацкую чашку кофе, у него развивается какая-нибудь острая форма каффеинового голодания с нежелательными последствиями на мозг. Меня слушать он упорно не хотел. И вот тут-то я сделала, может быть, самую ужасную глупость. Сумка выглядела дорого и внушительно, наверняка внутри есть карточка или визитка, с именем и адресом владельца. О том, что я могу оставить кого-то без бумажника, я не думала - с такими вещами не расстаются. Кроме того, этими камерами уже давно пользовались в основном местные, а не туристы. Все эти факты меня утешали. Скоро я все равно вернусь в столицу, через пару дней, раз так надо, но сейчас необходимо попасть на автобус.

Я вытащила большой полиэтиленовый пакет, запихнула в него покупки, сумочку аккуратно положила внутрь большой сумки и, вытащив одну из своих маек, протерла все ручки на чужом ящике. Потом изменила начальный код на своем, чтобы идентичность не бросалась в глаза. Зачем? Насмотрелась детективов, наверное. Уж очень не хотелось, чтобы ко мне домой заявилась полиция. Конечно, это будет выглядеть подозрительно, но я была искренне уверена, что через несколько дней сумку верну.

***

Вышла под недовольное ворчание охраны, будто в бреду села на трамвай, чуть было не перепутав маршрут, доехала до автовокзала, не обрадовал меня даже тот факт, что успела на экспресс. Сумка не давала мне покоя. Дорога показалась мне вечностью, хотя автобус приехал в Пярну на двадцать минут раньше. Делала я все автоматически - поймала такси, заехала в магазин, доехала до дома, расплатилась.

Дом был тих и пуст. Внизу у лестницы на второй этаж нашла записку двоюродный брат ( он живет на первом этаже) с семьей уехал на выходные в деревню. Значит, до послезавтрашнего утра меня никто не побеспокоит. Летом в конце недели мало кто сидит в городе. Кинув сумки на кровать, открыла все окна. На улице даже вечером жара, пусть сырость выветрится. Протерла мебель, достала из коробки в каморке телевизор, принесла в комнату и подключила. Порылась в дорожной сумке и достала свое самое большое сокровище - небольшую черно-белую фотографию, с которой смотрел серьезный блондин, моя первая любовь, такая же вечная как и трагическая - и поставила ее на видное место. Уже можно жить.

Приготовила наспех что-то перекусить и села за ящик. Мне всегда нравилось, что в Эстонии западные телеканалы транслируются без перевода. Английский я знаю свободно и слушать живую речь для меня сплошное удовольствие. Но сегодня это преимущество было явно не в кайф. Лениво ковыряясь вилкой, я пыталась понять, о чем речь, но вникнуть не могла. Мысли упорно возвращались к случайной находке.

Хорошая кожа, мягкая, такая сумочка должна стоить немалых денег. Открыть... или не стоит? Любопытство мое, наверное еще не раз меня впутает в какую-нибудь глупость, устоять я не смогла. Раз я взяла, надо же знать, кому возвращать! Потянула за молнию с опаской, она поехала, как по маслу. Что это?! Я ожидала увидеть какие-нибудь документы, бумаги, но такое! Кто, упаси боже, будет набивать такую дорогую сумку старыми носками?! Первый, что я вытащила, был белый в веселую красно-зеленую полосочку. Эдакая рождественская колористика. На месте большого пальца внушительная дыра. К тому же носок явно не первой свежести. Что за чушь?

- Индре, - обратилась я к блондину, - как ты думаешь, чтобы все это значило?

Блондин не ответил. Он давно уже ни на что не отвечал, что совсем не мешало мне постоянно разговаривать с ним вслух. Да, несмотря на то, что прошли уже годы и годы с того дня как он погиб, я все еще не могла его забыть. С самого раннего детства я была безумно влюблена. Его смерть разбила мне сердце еще до того, как я успела как следует вырасти. До того даже, как я успела понять, что эта любовь - та самая, вечная... Поняла я это, когда его уже не стало. Пыталась покончить с собой, семь или восемь лет пребывала в жуткой депрессии. Потом как-то успокоилась, стала жить нормально, но уже никого я так не любила... И я так и не отучилась от привычки с ним разговаривать, советоваться и даже спорить - это всегда помогало разбираться в сложных вещах. Таких, как например, это.

Никакой визиткой там и не пахло, зато куча носков на ковре смердела очень даже неплохо. Мне еще не приходилось встречаться с такой нежной любовью к грязным носкам. Чудно. Уже с брезгливостью засунув руку в сумку, я выудила завернутый в тетрадный клетчатый лист квадратный сверток. Бумагу я развернула и, скомкав, швырнула в носочную кучу. В руках у меня был самый обыкновенный черный футляр для ювелирных изделий. Сверху - три полосы: белая, синяя и желтая. Признаться, у меня мурашки по коже бегали, когда я его открывала.

Внутри было достаточно простенькое по форме колечко - две полосы драгоценного металла, золота и платины, пересеченные по диагонали третьей полосой из семи бриллиантов квадратной огранки. По внутренней стороне шла надпись, но такими странными буквами, то ли готическими, то ли вообще иероглифами, что как я ни силилась, ни одного знака разобрать не смогла, не то что прочитать.

Я положила это хозяйство на стол перед самым своим носом и закурила. Надо было подумать. Как-то все это нелепо...глупо. Но ведь какое-то объяснение должно быть! Вернуть кольцо я уже не смогу, ведь кому возвращать неизвестно. И что мне делать с ним, тоже. Взгляд нечаянно упал на клочок мятой бумаги на ковре. Может, он мне что-нибудь объяснит? Я подняла его, осторожно развернула и положила на стол. На нем твердым, но весьма эмоциональным почерком было написано, явно в спешке:

Не могу его больше носить, это опасно. Сделай так, чтобы оно исчезло. Когда будет поспокойнее, и оно мне понадобится, я дам объявление о полосатых кроликах в Пярну П.... Будь поосторожнее, с ним шутки плохи. Не одевай ни в коем случае.

L-H.

Английские готические буквы я более-менее знала. Они очень шли сюда, по аналогии с надписью на самом кольце. L-H.... Кто такой? И почему он не может его носить? Кусается, что ли? И к чему такая маскировка и ненадежный способ передачи? Число в углу стоит вчерашнее...

Вот где я по-настоящему задумалась. Куда я влипла на этот раз?! Индре смотрел на меня недовольно и даже осуждающе...

Но что делать! Моя глупость опять взяла верх. Я решила так: раз оно должно исчезнуть, все идет как нельзя лучше. Я его спрячу и буду ждать заметку о кроликах в газете, благо брат ее выписывает. Они хотели, чтобы кольцо испарилось? Ради бога! Меня навряд ли найдут. Смою красную пенку с волос - все. В столице знакомых я не встречала, самовлюбленный Олаф не в счет. Охранник так торопился, что меня не рассматривал. В принципе, одна деталь может легко сбить всех с толку. Мои дикие волосы видели все, а на меня саму внимания не обращали. Навряд ли кто-нибудь сможет меня описать, тем более, что особых примет у меня нет. Разве мало в Эстонии высоких брюнеток?

Следы я замела, выходит, правильно сделала. Все замечательно, меня не найдут. Теперь надо как следует подумать, куда этот перстень спрятать до поры до времени. Мне не нравилось только одно - вонючие носки, к сожалению, придется оставить как есть. Если отдавать хозяину, так уж полный комплект.

***

На следующее утро я проснулась с не проходящей головной болью, которая тупой иглой засела где-то глубоко в висках и ныла, ныла так, что просто спасу нет.

Снилась всякая чушь. Будто я стою у подножия огромного небоскреба, внизу сумрачно и холодно, но чем выше, тем светлее и светлее. Вершина теряется в облаках, а сквозь них изредка проникает ослепительно яркий свет, так что глазам больно. По стенам скользят стеклянные лифтовые кабины, снуют без остановки верх и вниз, но почти ни одна не доходит и до половины. Одна застряла наверху, не доходя несколько десятков этажей до облаков, стоит с открытыми дверями. К каждой кабине внизу стоит длинный хвост людей, лиц не разобрать. И такое чувство, что кто-то зовет меня наверх, просто магнитом тянет. Отвратительное ощущение.

Было еще сравнительно рано для отдыхающей части населения, часов восемь, что ли. Неверной рукой я дотянулась до круглого трюмо и стащила с него старый бабушкин будильник. Ну да, 8:07. Магазин, значит, уже открыт. Вчера вечером я купила еды только на ужин, не до того было. Да и зачем? Все равно по утрам привозят все свежее. Я поставила будильник обратно. Может, поспать еще чуть-чуть? Нет, эта боль мне заснуть не даст.

Еле-еле я стянула ноги с кровати, потащилась проверить, как обстоит дело с запасами кофе, чая и сахара. Терпеть не могу, когда что-то внезапно кончается или когда приезжаешь домой, а с прошлого года нет ничего. Поэтому в каморке у меня стоит запас. Кофе две банки, чая немного, но на первую неделю хватит, а вот сахара нет почти, придется купить.

Вылезла я из дому, напялив спросонья черти что. Старые джинсы, живописно рваные на заднице, майка в краске ( в прошлом году дом красила, с тех пор не отстирывается), волосы дыбом - короче, караул ходячий. Рано, казалось бы, а уже душно, поскорей бы на пляж.

Подхожу к воротам, а тут на перекрестке у дома притормозила желто-белая машина службы городского порядка. Простой и обыденный этот факт заставил меня отступить за куст шиповника. Ну вот, мания преследования у меня уже началась. Ездят патрули круглые сутки, десятки машин накручивают круги по городу - зрелище знакомое и давно привычное. С чего бы мне прятаться? Но я отступила назад и прикрыла волосы рукой. Их видеть не должны. Пулей взлетев обратно на второй этаж, схватила с вешалки бейсболку и напялила на голову, подтыкая вовнутрь непослушные пряди. Замаскировавшись, снова спустилась вниз.

Как обычно в этот час, народу в магазине отоваривалось немного, в основном старушки. Эстонские старушки вообще на удивление активные, с раннего утра на ногах, копаются в саду, торгуют на рынке - редкая подвижность. Наверное, морской ветер действует.

Долго в магазине торчать я не стала, взяла молока, творога и сметаны - на завтрак ничего больше и не надо - и смылась. Проверять эстонских старушек еще и на зрительную память что-то не хотелось. Плелась я оттуда еле-еле, нога за ногу, голова не проходила. Где-то в шкафчике у меня должен быть Аспирин Упса, выпью после еды, а то весь день промучаюсь. Скрипнула калиточкой, поднялась на внешнее нерабочее крыльцо к почтовому ящику. Эстония. Это, конечно, братова газета, но с него не убудет, если я почитаю ее за завтраком. Я закрыла ящик, обогнула дом и вошла. Сразу перемешала творог со сметаной и каплей молока, добавила сахарку. Налила кофе в любимую кружку и удобно устроилась за столом, расстелив газету перед носом.

Хотя и принято подсмеиваться над эстонцами за их неторопливость, но для меня это спокойствие - самое главное счастье в жизни, особенно в первые недели после приезда из мегаполиса вроде Москвы. Отдыхаешь буквально душой и телом. Как приятно почитать газетку за чашкой кофе, полежать на пляже, медленно уминать мороженое в кафешке на пару с лучшей подругой....

Кстати, интересно, Моника в городе или нет? Ладно, сейчас не к спеху. Я не торопясь отправляла в рот ложку за ложкой, прихлебывала кофе, мечтательно смотрела в окно ( чужой кот дрых на покрытой брезентом машине прямо под окном - вот нахал!) и лениво переворачивала страницы.

Что меня особенно интересовало - это предпоследняя страница. Обычно там печатают местный криминал, несчастные случаи и объявления о розыске. По правде говоря, для меня это входит в разряд развлекательного чтива, настолько смехотворными кажутся эти хроники по сравнению с Дорожным Патрулем. За прошлый год в Пярнусском уезде совершено всего четыре убийства. И, скажите на милость, какой кошмар:

Двое школьников взломали газетный киоск. Взяли жвачку и комиксы.

Или:

Вчера еще четверо велосипедистов вынужденно переквалифицировались в пешеходов.

И это криминал?! Курам на смех, но местное население воспринимает все очень серьезно и даже расстраивается. Как-то, в гостях у моего любимого троюродного брата Янека, я смотрела телепередачу вроде нашего Патруля. Тогда у меня своего телевизора дома еще не было. Ну вот, большую часть программы показывали какого-то полицейского, в чинах я не разбираюсь. Он сидел и со скучающим видом рассуждал о причинах мелких правонарушений. Читал что-то вроде морали для подрастающего поколения. Единственный сюжет с места происшествия - Жигуленок наехал на столб в каком-то спальном районе, немного помялся капот. И моя тетя Айме восклицает:

* Какой ужас! Прямо всмятку, как блин!

Видела бы она аварии, что случаются у нас на МКАД, не говорила бы так. Иногда хочется записать парочку выпусков Патруля и показать им, что такое криминал. Хвастаться тут, конечно, нечем, но они сами не осознают как у них тихо и безопасно.

Но вот что-то интересное. Тыну Кырсик, 32-х лет, Служащий ЭЖД, после смены сбит грузовиком на ...ой улице, в Таллинне. Пострадавший скончался на месте. И рядом фотография этого самого Кырсика. Взглянула я и похолодела. Узнала сразу, память на лица у меня хорошая. Это он ворчал на меня вчера, это ему не терпелось идти пить кофе. Дотерпелся, значит.

Тут было над чем поразмыслить. Ведь это случайность... или нет? Ведь в письме написано было про опасность. Или это совпадение, глупое, пускай и странное? Спокойствие мое улетучилось в айн момент. Доедать завтрак тоже не хотелось. Я встала, задумчиво набрала в ковшик воды и плеснула на блаженного кота на машине. Нечего тут валяться! Тот с воплем прыснул в малину, наверное, зализывать раны и строить планы мести. Когда привезут моего кота, боюсь, он ответит за незапланированный душ. Ну да ладно, фиг с ним, тут кое-что посерьезнее.

Аппетит пропал, прошла и головная боль, на душе заскребли кошки. Я сходила в гостиную, вытащила ножницы из ящика, заметку вырезала и положила в папочку. В неровен час я начала составлять досье.

А кольцо надо спрятать.

Теперь-то я ни за какие коврижки не сознаюсь, что оно у меня. А кролики? Полосатые кролики как же? Можно ли теперь им верить? Сама записка сомнений у меня не вызывала. Рука, писавшая ее, тверда и уверена в себе и, признаться, почерк мне очень импонировал. Он красавец, наверное, и не старый. Хозяин, я имею в виду. А объявление? Безликий газетный шрифт не даст мне нужных гарантий. Если бы я увидела почерк с записки, отдала бы без колебаний, может, и сама бы отдалась, а печатным кроликам, хоть в шашечку, уже, боюсь, не поверю.

Первое - как можно быстрее вымыть голову. Включила плитку, поставила греть воду. Вытащила из сумки пакетик шампуня, маленький такой, рекламный. Head & Shoulders. Какая гадость, я его терпеть не могу. Волосы после него как проволока и электризуются к тому же. Но потерпеть придется, другого нет. Куплю позже, когда пойду в город. Воды надо бы согреть побольше, после пенки всегда много краски сходит, а я должна смыть эту гадость, чтобы и намека на красный цвет не осталось.

Полчаса спустя я придирчиво осматривала мокрые пряди в зеркало. Вроде бы отмылось. Это сделано. Теперь - уничтожу билеты. И автобусный, и железнодорожный, особенно последний, где моя фамилия черным по белому, а дата на обоих. Кто сказал, что я приехала вчера? Я приеду завтра к полудню. Выходит, сегодня сижу дома, а завтра пойду покажусь родным и знакомым, причем постараюсь застать всех, кого только можно. Не было меня здесь, и все тут.

А кольцо надо спрятать.

***

К вечеру я вроде бы немного успокоилась, хотя и просмотрела для верности все таллиннские газеты в ларьке у дома. Мысль, что меня могут вычислить и найти, меня не покидала все равно. А что будет потом... С другой стороны. Это могли быть просто химеры, этот случай с охранником вполне мог быть несчастным случаем, но записке я верила больше, чем таким странным совпадениям.

Кольцо я запрятала как следует. Когда во время войны строился этот дом, правительством была строго ограничена жилая площадь на семью, а дом получился больше. Поэтому на втором этаже с четырех сторон под скатом крыши остались замурованы четыре помещения. Не больших, но все-таки. Когда закон отменили, вскрыли два из них. Один, у кухни, превратили в кладовку. Второй, в коридоре - в склад ненужных вещей. Два других остались нетронутыми и таились за стенами спальни с двух сторон.

В прошлом году , когда была тут одна, я решила один из них задействовать для себя. Хотела, чтобы никто кроме меня о нем не знал. Поэтому выбрала ту каморку, проход к которой загораживал огромный бабушкин шкаф. Позвала мастеров, шкаф отодвинули и, точно рассчитав, пробили стену. Внутри все давно было обито деревом - бабушка знала, что рано или поздно помещения откроют. Оставалось только поклеить обои, и можно жить. Даже зимой холодно не будет. Поставила я туда стеллажи, кресло, столик, свои картины на стены и вышел тайный кабинет. Даже думала окно на крышу пробить - они сейчас в моде, но отказалась от этой мысли. Ведь если откуда ни возьмись появляется окно, значит там живут, а в спальне такого окна нет... И конец всей конспирации.

Шкаф придвинули обратно, и замели следы. Вход в кабинет через вышеупомянутый предмет мебели. Залезаешь в него, отодвигаешь заднюю стенку, а за ней дверь, тщательно оклеенная основными обоями. Замочная скважина тоже замаскирована. Сам черт не найдет! В коридор, кухню и гостиную ребята провели мне микрофончики, чтобы было слышно, если кто придет неожиданно. В кабинете такая изоляция, что ровно ничего не слышно. А теперь я спокойно могла слушать все, что в доме происходит, и даже записывать. Мальчики-рабочие попались талантливые и не болтливые, да и заплатила я не так уж много.

Сумку с носками я положила в нижний ящик стола, а футляр с кольцом - в верхний, который запирался на ключ. Даже если бы хотела, лучшего места я бы не придумала. Остаток дня провела в каморке, удостоверившись, что во всем доме погашен свет. Ведь я еще не приехала...

На следующий день, в понедельник, я пошла в парикмахерскую, где работает одна старая знакомая моей матери, и постриглась. Отстригла все без сожаления, оставив лишь короткий ежик. Предупредила знакомую, что меня тут не было, и никаких волос я не стригла...

Привыкла к новой прическе я не сразу, но потом она мне даже понравилась никакой тебе укладки, мороки и хлопот. Демонстративно приехала домой на такси, нагрузившись бутафорными сумками, и нечаянно нажав на клаксон, когда подъезжали. Ни один сосед не остался в неведении, что я приехала.

Когда приехала, меня встретил прямо на пороге семилетний Аксель, мой двоюродный племянник. Сразу же повис на шее, чем мешал расплатиться за такси. Бедняга, скучно ему здесь, уж очень он стеснительный и с соседскими мальчишками особенно не дружит.

* Ты мне что-нибудь привезла? - Вопрос был задан в лоб.

* Конечно, - ответила я, пытаясь вытащить бумажник из сумки. Милый ребенок придавил ее своим весом.

Я всегда привозила ему что-нибудь из Москвы. Не то что в Пярну чего-то не было, просто Сирье, жена моего двоюродного брата Януса, воспитывала ребенка практически одна - братец недавно ударился в религию. Естественно, особенно баловать она его не могла, вот я и таскала ему подарки при первом же удобном случае.

Отпустив наконец такси и приземлив ребенка на землю, я устроила сделку.

Подмога сумками за приз. Я не боялась, что дите надорвется - багаж все равно был бутафорный, из легких и объемных предметов. Таких, как например годичный запас туалетной бумаги, салфеток и бумажных полотенец.

Когда мы входили в дом, уже пахло чем-то вкусным. Из кухни на первом этаже выглянула Сирье.

* Привет, Кей. Давно не виделись. - Вообще-то я Катерина, но все уже привыкли сокращать мое имя до первой буквы. - Мы уже ждали, ждали, когда ты приедешь. Аксель извелся весь.

* Привет. - Я приземлила оставшиеся на мою долю сумки и полезла целоваться.

* Устала, наверное? Хочешь, приходи сегодня ужинать к нам, заодно расскажешь все новости большой жизни, - сказала она и засмеялась.

* Обязательно, только разгребу вещи и можете на меня рассчитывать.

Заново подхватив багаж, я полезла к себе наверх. Аксель уже ждал меня там.

* Что-то у тебя сумки легкие, - заметил он и погрустнел. Наверное, решил, что ему привезли что-то из практичных вещичек для маленьких сироток. Что ж, если он так считает, то мне придется его разочаровать.

Не зря я перед уходом постаралась придать квартире нежилой вид. Милый ребенок очень внимательно проследил за процедурой отпирания дверей, открытия окон, подключения холодильника и проч. В конце концов я его спровадила вниз, а то вдруг я чего-то не углядела, ведь у него глаз цепкий, хоть и малыш еще.

Пошуровав для виду с полчаса, я переоделась и спустилась на первый этаж. Сирье стояла у плиты, на весь дом потрясающе пахло грибами со сметаной. Очень я их люблю, кажется, Сирье специально для меня их наготовила. Пока она мешала соус, я быстренько собрала на стол, шуганув Акселя - он развалил свое "ЛЕГО" на весь стол и увлеченно что-то строил, на вид нечто среднее между Останкинской телебашней и подводной лодкой. Я была такой милой, что даже помогла ему перетащить сие творение в комнату без особых потерь. Разве только шпиль-мачта-перископ отвалился....

Когда наконец на столе выстроились тарелки с картошкой, огурцами, хлебом и прочими продуктами, туда водрузили миску с грибами и мы втроем уселись ужинать. Брата, мужа Сирье, не было. Что ж, тем лучше, а то вечно он начинает толкать религиозные речи...

- Я вижу, ты постриглась, - Сирье накладывала мне явно слоновью порцию, это что, в Москве теперь мода такая?

- Да, полный минимализм, - улыбнулась я, глядя как Аксель незаметно от мамочки стянул со стола кусок колбасы и кинул на пол. Моментально послышалось утробное урчание и жадное чавканье - там сидела наша вечно голодная серо-дымчатая кошка.

- А мальчики, как я понимаю, поступают с точностью до наоборот, засмеялась Сирье, потрепав мой ежик, - Ходят с косами и завязывают бантики.

- Ну, особых кос я не видела, - протянула я.

- Зато я видела. У нас в городе уже есть двое таких, кудри ниже задницы, представляешь?

- Да ладно... Быть такого не может.

- Серьезно тебе говорю. Я даже сомневаюсь, что в городе найдется хоть пять-шесть девушек с такими длинными волосами.

- Ерунда какая, - отмахнулась я, - они голубые, наверное.

- Только голубых нам не хватало.

Тарелка с колбасой постепенно пустела, а чавканье под столом становилось все тише и тише - наверное, в кошку больше не лезло.

Тут кухонная дверь приоткрылась, раздался легкий стук.

- Ку-ку, - на пороге стояла моя подруга Моника собственной персоной, - я так и знала, что ты приехала и даже не потрудилась позвонить, - съязвила она.

Я отложила вилку и пошла обниматься.

- Да ладно тебе, я недавно приехала, только ужинать села. Хочешь с нами?

- Хочу, - быстро ответила Мон, уселась за стол и взяла вилку. Она всегда такая, никакого стеснения, все всегда запросто.

Дальше мы ужинали уже вчетвером, и все вроде бы было в порядке... Только я нутром чуяла - что-то не так. Что-то с моей подругой произошло, что она тщательно пытается скрыть - по крайней мере на данный момент. Сначала вроде бы я ничего не заметила. Она шутила, смеялась и болтала без умолку, за год у нее накопилось достаточно новостей, и она торопилась ими поделиться. Но какой-то своей клеточкой я чувствовала, что все, о чем она болтает полнейшая ерунда по сравнению с тем, что случилось. Вот только что? Этого я уловить не смогла, как ни пыталась.

Однако чем дольше я ее слушала, тем яснее мне становилось. В ее словах постоянно присутствовал некий подтекст, намек... А потому, когда Сирье повела Акселя спать и кухонный фронт освободился, я задала вопрос в лоб:

- Кто он?

Ее заело на полуслове и словесный фонтан остановился. Ответила Мон не сразу. Медленно положила вилку, пододвинула кофе и стала его не торопясь размешивать, не глядя мне в глаза.

На самом деле, поверить в то, что моя подруга потеряла из-за кого-то голову, мне было очень трудно. Она всегда была немножко холодной, над своими поклонниками от души издевалась и подшучивала, но ни к кому не относилась серьезно. Частенько приговаривала, что не родился еще тот, что заставил бы ее мечтать. Выходит, родился. Интересно, кто он? Если он сумел растопить такой лед, он по крайней мере должен быть человеком крайне неординарным...

Вопросов у меня в голове роилось множество, но моя обычно такая откровенная и разговорчивая подружка лишь пожала плечами:

- Долго рассказывать.

Ну что ж, настаивать я на стала. Я слишком хорошо ее знала - придет время и она все равно не вытерпит, прибежит и начнет выкладывать так, что не остановишь. Подождем --увидим. Все зависит только от того, когда ей надоест играть в молчанку, а по своему опыту я знала, что сей момент наступит весьма и весьма скоро. Поэтому я не стала лишний раз ей надоедать и продолжила легкую болтовню о последних городских сплетнях, не смотря на то, что они мне уже поднадоели и хотелось узнать главное.

Уже было совсем поздно, когда Мон наконец распрощалась. Я проводила ее до дверей, тщательно все заперла и поднялась к себе наверх. Сирье и Аксель давно уже спали младенческим сном, оно и понятно - Сирье завтра на работу, а племяннику в летнюю школу.

Я налила чаю, включила телевизор и шлепнулась в кресло. Показывали милый фильмик "Дорога в ад", который мне очень нравится, но я его уже видела, причем не раз. Удостоверившись, что ничего более путного нигде нет, я дохлебала чай, накинула ночнушку и, погасив свет и проверив двери, нырнула под одеяло.

Где-то посреди ночи я проснулась от странного чувства. Лежа с закрытыми глазами, сна ни в одном глазу, я прислушивалась к своим ощущениям. Что-то было не так. Во-первых, по комнате явно гулял сквозняк, хотя все двери были заперты, а открыто только одно окно. Однако я явственно ощущала, что дует прилично, а волосы мои шевелятся, и вообще, ветер залезал в щели одеяла и мне весьма скоро стало холодно. Решив, что только ощущениями тут не обойдется, я открыла глаза.

Вся комната светилась дурным голубоватым блеском, а основной поток шел из-за шкафа, последний был прямо-таки окружен сплошным синим ореолом. Оттуда же шел и ветер. В тихом ужасе я завернулась в одеяло и села на кровати. Что делать, не представляла абсолютно, в жизни такого со мной не случалось. Может, сбежать отсюда и попроситься переночевать внизу? Неудобно как-то, люди спят, а я их будить буду...

Я тихо встала, накинула одеяло на плечи и сделала шаг в направлении шкафа. Свет был не однородный, а скорее шел волнами, жил какой-то своей собственной жизнью, светился то ярче, то тише, то расплывался по всей комнате, то концентрировался в какой-то одной точке. Когда я встала, меня мгновенно окружило вибрирующим кольцом, что было неприятно психологически, а физически никак не ощущалось. Я напоминала себе заблудшую рыбу в бассейне все такое синее вокруг... Маленькими шажками я продолжала двигаться к шкафу, до него было совсем близко - шагов пять, которые в нормальной жизни не замечаешь, а тут приходилось делать усилия, чтобы пройти. Кольцо становилось шире, а световые потоки в нем двигались все быстрее и быстрее. Дойдя, наконец, до злополучного шкафа, я глубоко вздохнула и взялась за ручку, чтобы зайти в кабинет и проверить, что за чертовщина там творится. Однако как только я дернула дверь на себя, свет исчез, сквозняк прекратился и вокруг снова была только спокойная, тихая ночь, а в комнате заметно потеплело.

Что за ерунда, подумала я, бредя обратно к кровати и поддерживая одеяло, которое так и норовило сползти на пол и запутаться в ногах, что за дребедень творится? Но додумать я так и не смогла: стоило мне улечься, как я заснула мертвецким сном, так же моментально, как и проснулась.

Утром я проснулась как ни в чем не бывало. Весело выпила кофе и созвонилась с Мон - мы собрались пойти на пляж чтобы маленько поджариться. Вообще-то жариться предстояло мне, так как Мон уже давно напоминала если не шоколадку, то по крайней мере золотистый пончик.

Собрав сумку, я закрыла двери и уже спускалась по лестнице, когда на нижней ступеньке обнаружила наспех накарябанную Сирье записку. Она гласила:

Кей, если куда уйдешь, запасные ключи на старом месте. Мы будем около пяти.

Кстати, ты вчера забыла выключить свет наверху.

И подпись : Твоя Сирье.

Вот тут-то я и вспомнила... Забыла я свет выключить, как же! Я-то как раз все выключила, ибо терпеть не могу спать при свете. Но если Сирье такое написала, значит, это не она устроила ночью представление. По правде говоря, ее и так трудно было заподозрить: трудолюбивая женщина, хорошая мать, серьезный человек, который никогда не оставляет гореть свет или газ дольше чем необходимо, не станет же она жертвовать сном перед рабочей неделей, чтобы меня попугать? Абсурд. Выходит, это еще что-то... Только что?

С Мон мы встретились на автобусной остановке и доехали парка Лидии Койдула, откуда рукой было подать до моря. Денек выдался что надо, и настроение мое заметно поднялось после бессонной ночи. Монике я пока ни о чем говорить не хотела - или не была уверена, стоит ли втягивать ее в это... В общем, я молчала и не портила денек выспавшейся подруге. Тут она толкнула меня в бок.

- А знаешь, у меня для тебя сюрпризец есть, - и хихикнула. -Как раз в твоем вкусе.

- Да? И что же это такое? - Спросила я.

- Да не что, а кто, - поправила Моника. - Если не ошибаюсь, объект должен сейчас находиться на пляже, хотя мог и слинять, в разгаре дня он не загорает... Так что если повезет, и мы его застанем, можешь прощаться с жизнью.

- И чего же в нем такого?

- Да так... Просто в твоем вкусе. Ты поймешь, когда увидишь.

И больше эта нахалка не сказала ни слова, как я ни пыталась из нее хоть что-то вытянуть. До побережья уже рукой было подать, на каждом шагу - прокат роликовых коньков. Но я еще успею покататься. Пока есть солнышко, надо купаться.

Я остановилась у ларька купить воды, а Мон за это время успела уйти далеко вперед. Она уже спустилась по маленькой каменной лестнице с бульвара на пляж и ждала меня внизу на дощатом настиле, который прямой полосой уходил вперед прямо к самой воде.

Расплатившись, я подошла к лестнице и стала снимать босоножку, когда вдруг кинув взгляд на подругу, заметила, что она с необычайно сосредоточенным лицом смотрит куда-то налево и вверх. Проследив за взглядом, я обнаружила что он упирается в окна женского туалета на втором этаже невзрачного здания. Ничего интересного там явно не происходило. А вид у нее был достаточно красноречивый... В чем же дело тогда? Кинув туфлю на песок, я стала расстегивать вторую. Возясь с застежкой, одна нога задрана кверху, я посмотрела на настил, ведущий к морю. Посмотрела... и умерла.

Навстречу мне шел такой парень, что вместо крика и гомона мне показалось я услышала небесный орган и песни ангелов... С длинными белыми волосами, заплетенными в толстую косу и перекинутыми на одно плечо, огромными синими глазами, а может, и не синими, высокий и длинноногий, он смотрел прямо мне в глаза, все приближаясь и приближаясь. Все, что было раньше, все кто были раньше, перестали существовать в сотую долю секунды. Теперь я поняла, что готовила мне Мон. И за увиденное уже сейчас готова была расстаться с этой жизнью. Но...Я на секунду от счастья закрыла глаза. Если вы когда-нибудь пытались стоять на одной ноге с закрытыми глазами, вы уже поняли, что произошло дальше. Секунда - и я уже лечу с лестницы вниз и падаю носом в песок прямо под ноги божеству.

Вот вам и ситуация. Больше всего на свете мне хотелось прикинуться хладным трупиком и никогда не вставать. Это ведь надо же так опозориться! Так засмотреться на мужика, что грохнуться с лестницы. Поднимать голову я не собиралась, но песок забился в нос и стало невозможно дышать. Медленно я стала восставать, зная, что ад еще впереди.

Первое, что я увидала - загорелые ноги в белых джинсах, обтрепанных по краям. На горизонте виднелась собравшаяся толпа. В отчаянии я вернулась в исходное положение мордой вниз. Тут же меня подхватили сильные руки и установили вертикально, он держал меня обеими руками за талию, отпускать не собирался. Из-под челки я разглядела улыбку на лице - мальчик явно забавлялся моим конфузом. Для верности он меня хорошенько тряхнул.

- Ты в порядке?

Делать нечего, пора хоть голову поднять. Так и знала, взгляд отводить он и не собирался, как бормашиной сверлит меня и сверлит. А глаза у него - я обомлела - фиолетовые! Честное слово, если бы сама не заглянула так близко, не поверила бы никогда на свете. Такого холодного, ярко-фиолетового цвета, с разными оттенками, ну прямо как витражи. Он что, марсианин что ли? У нормальных землян таких глаз вроде не наблюдается...

Из гипноза меня вывели странные звуки из-за спины. Явно слышалось похрюкивание, хлипы и сдавленное бульканье. Моя подруга от души смеялась, пытаясь заткнуть рот носовым платком. Маскировка ей не удавалась. Очнувшись, я вылезла из объятий бога и пробормотала нечто нечленораздельное, долженствовавшее представлять собой что-то вроде извинения. Божество снисходительно кивнуло:

- Ничего, это часто случается.

И ушел. Но не успел он с серьезным лицом дойти до ближайшего ларька, как согнувшись от смеха, заполз за тент. Подозреваю, что смеялся он долго.

А толпа все стояла и не собиралась расходиться, и под ее взглядом я подняла с песка брошенную босоножку, свои вещи и медленно побрела прочь. Я была немного обижена на Монику, не слишком-то хорошо она поступила, ну да ладно, в данный момент это меня меньше всего волновало. В кои-то веки встретить мечту во плоти и так опозориться! Этого я определенно не могла себе простить. А уж на пляже точно больше появляться не буду!

Домой я приплелась разбитая и подавленная, грохнулась с размаху на диван и включила телевизор, чтобы хоть немного отвлечься. Но мысли мои все равно были жутко далеко от сериалов...Этот ящик мне вконец опротивел. Я зашвырнула пульт подальше и пошла в свое тайное укрытие, предварительно подключив микрофоны и выключив свет снаружи.

Забравшись внутрь, сразу полезла за кольцом. Я была практически на сто процентов уверена, что это оно светится по ночам призрачным блеском что так напугал меня прошлой ночью... И что вообще за чертовщина с ним творится..? Я скоро сама начну верить в странные силы. В духов-то я всегда верила, но вещи, дающие обладателю таланты или исполняющие желания, никогда не внушали мне доверия. Вот и сейчас я рассеянно вертела кольцо в руках, а его бриллиантовая полоса отбрасывала блики на стены кабинета.... Он сказал ни в коем случае его не надевать... А почему? Вполне невинное колечко.

Выглядело оно действительно довольно невинно. Ну что может быть такого в простом кольце? Первая странность обнаружилась сразу же, как только я попыталась, вопреки запретам неизвестного хозяина, его надеть. Несмотря на внешне вполне обычный размер, надеваться оно решительно не хотело, неважно, на какой палец я пыталась его пристроить. Эта чертова штуковина меняла размер!

На левую руку налезать отказалось категорически - сжималось до таких мизерных диаметров, что грозило исчезнуть совсем. Я не удержала и уронила кольцо на пол. А на полу оно вернуло прежнюю форму. Что за зараза такая???

Ладно, попробуем на правую. С этой рукой дело обстояло несколько лучше, но столь же бесполезно. Теперь эта тварь расширялась и падала вниз, скользя как по маслу. Ну не хочет оно надеваться, и все тут. В невинности данного украшения я уже окончательно разуверилась. После ндцатой попытки я положила упрямого осла на стол и закурила. И что мне с ним делать? Подлец светился голубоватым блеском и нагло подмигивал в свете люстры. В отчаянии я ткнула упрямца указательным пальцем. А он... потянулся за ним. Словно намагниченный. Что за напасть? Ему этот пальчик больше нравится? Да нет, надеваться на него оно по-прежнему не хочет. А за пальцем бегает, словно на веревочке. В чем же фокус? Я положила его ровно посередине стола и поднесла указательный палец вплотную. Оно засветилось чуточку ярче и пододвинулось. Еще ярче, еще чуть-чуть...

И тут мой средний палец какой-то неведомой силой стал притягиваться к указательному. Противостоять натиску я не могла, было такое ощущение, сто между ними кто-то туго натянул резинку, которая натянута до предела и может только сжиматься обратно. А по мере того, как мои пальцы соединялись, кольцо светилось все ярче и ярче, постепенно поднимаясь в воздух со стола. Поднявшись сантиметров на десять, начало дико кружиться вокруг собственной оси. Достигнув скорости света в своих оборотах, ослепляя и гипнотизируя меня своим светом, поганец начал менять форму. Из круглого оно превратилось в овальное. Ни двинуться, ни даже пискнуть я уже не могла, только сидела с вытянутой вперед правой рукой, указательный и средний пальцы вместе, как благословляющий ангел с икон Рублева. Когда-то это должно кончиться, подумала я. И оно кончилось. Со скоростью света эта пакость набросилась на мою руку. Как коршун на падаль. Надевшись на два пальца сразу, начало вибрировать. Белая полоса жгла нестерпимым холодом, желтая - расплавленной лавой. Руку сковало, а проклятое кольцо начало сжиматься, как тиски, причиняя дикую боль. Бриллианты светились дьявольским светом, из их глубины неслись ярко-лиловые искры. Где-то я их уже видела...Где это?...Где?

Когда я очнулась, было уже далеко за полночь. Я валялась на полу, голова под столом, кресло опрокинуто, а по кабинету словно промчался смерч. Все книги, бумаги были разбросаны по полу, картина на стене висела несколько кривовато, что примечательно - вверх ногами. Комната напоминала эпицентр хорошего калифорнийского землетрясения.

Голова раскалывалась. Поднялась я на ноги еле-еле. Рука онемела, двигать ей я практически не могла. Кольца видно нигде не было, на руке тоже все гладко. Ящики стола были полностью выворочены, а знакомые уже носки из некогда тщательно закрытой фатальной сумочки цветными гирляндами висели где попало. Один даже водрузился на все еще раскачивающуюся люстру. Что тут, черт возьми, произошло???

Вдаваться в подробности не было ни сил, ни желания, поэтому я просто выползла из разгромленного кабинета и с размаху плюхнулась на кровать. Так плохо мне еще никогда не было.

***

И с того самого дня я окончательно потеряла покой и сон. Начала твориться такая чертовщина, что только держись.

Начнем хотя бы с того, что утром меня ожидал странный сюрприз. Вылезла я из кровати, даже не заглянув в зеркало, хотя оно прямо напротив, и потащилась прямо в ночнушке на кухню, поставить чайник. Иду, и чувствую, что что-то мне мешается, да и вообще чувствую я себя как-то странно легко. Подтверждая мои мысли, с плеча соскользнула лямка и ночное мое одеяние соскользнуло на пол. Полная нехороших предчувствий, я поспешила посмотреться в зеркало.

Стоило мне туда заглянуть, у меня вырвался вопль, ужаса или восторга, я тот момент не поняла... Я всегда была девушкой средней упитанности, кругленькая, но без излишеств. Хотя, конечно, мечтала, что вдруг я стану тощей как спичка... Из зеркала на меня глядела именно такая спичка. Осмотрев себя со всех сторон, пощупав и потрогав, я пошла и взвесилась. Результат ужасал - 15 кило за ночь долой, при росте в 175 см я раньше весила 68... Замечательно, да здравствует разумная дистрофия. В общем, я была рада, но еще больше меня это радовало бы, если бы я понимала, отчего вдруг за одну ночь из средненькой булочки я превратилась в подиумную щепку... Но это был далеко не последний сюрприз...

За ночь от моей новой стрижки а-ля бритый ежик не осталось и следа. Так же не осталось следов краски. На меня глядел мой натуральный цвет, плюс отросшее каре ниже плеч. Я аж за голову схватилась. Да у меня с детского сада таких длинных волос не было! Что тут творится? Я даже подергала за волосы - а вдруг мне кто-нибудь ночью в шутку парик нацепил. Нет, волосы держались крепко. Если надо мной подшутили, то не иначе как Моментом приклеивали... Пришлось смириться и с волосами. Но вот с тем, что я обнаружила на левом плече, смириться было нелегко. Там красовалась татуировка, маленькая правда, размером где-то два на пять сантиметров. Три иероглифа, один под другим. На краску было непохоже, на переводилку тоже, кожа в этом месте покраснела и саднила, все указывало на то, что тату тоже настоящая. Совсем оглушенная, я попыталась одеться, чтобы пойти наконец пить кофе и основательно подумать. Но именно попыталась, потому что не смогла ничего надеть - с меня все падало, соскальзывало как с вешалки и висело мешком. Круто. Придется еще и весь гардероб менять. А если завтра утром я проснусь весом в 120 килограмм? Снова идти по магазинам? Я завернулась наконец в старинный бабушкин шелковый халат с кистями и поплелась на кухню.

Только за завтраком вспомнила я вчерашние события. Вспомнить было трудновато. Это как вспоминать сон - какая-то мелочь вызовет ассоциацию и ты сидишь и силишься вытащить из памяти куски событий. Кажется правда вот тут, рядом, а в руки не дается никак. Рука выглядела абсолютно нормально, только ощущалась какая-то скованность на пострадавших пальцах , как будто что-то невидимое их соединяет. Надо же, глупость какая... Было или не было??? Вроде не пила вчера, хотя повод явно был, с такого позора не грех и напиться. Надо пойти и проверить...

С грохотом отодвинув стул, я оставила на столе почти полную чашку кофе и решительно направилась в спальню.

Однако у самой дверцы шкафа решимости во мне заметно поубавилось. Я постояла немного, не решаясь открыть дверцу. Дрожь брала, как подумаю, что там увижу.... Интересно, тот носок все еще на люстре или уже свалился? Как всегда, мое любопытство победило и я, приказав коленям не дрожать, одним махом откинула в сторону вешалки и сдвинула заднюю стенку.

Носок висел. И землетрясение никуда не исчезло, как я втайне надеялась. В кабинете царил первобытный хаос в самом красочном проявлении. Еще и убирать придется... Со вздохом я стянула злополучный носок с люстры. Да пропади все пропадом... Влипла я по уши, а теперь и кольцо пропало, как я отдавать буду, если хозяин меня найдет? Я сжала кулаки. Да гори все огнем, поживу тихо-мирно, а жарко станет, смоюсь из страны.

Та к бы я стояла как истукан посреди каморки, с носком в руках, если бы не почувствовала запах гари. Словно очнувшись, я обернулась и застыла снова. Горели бумаги на письменном столе, эдакий пионерский костерчик разгорался.

Пять минут спустя, с ведром в руках я стояла и обреченно созерцала грязный, мокрый, разгромленный напрочь кабинет. Сначала калифорнийское землетрясение, теперь **китайский потоп - куда дальше поедем? Но крыша моя была уже далеко и не отвечала. Убирать эту гадость абсолютно не хотелось. Если бы работе хоть конец виден был, может быть тогда бы я постаралась. А тут... все, абсолютно все придется делать заново. Клеить обои, покупать новый стол, выгребать обгоревший хлам - руки опускались, и я, плюнув на все эти безобразия, покидала на пол тряпок, чтобы вода не просочилась на первый этаж, пнула ногой еще дымящийся стул, и с грохотом захлопнула дверь.

Затем устроила ревизию в шкафу, откопала летнее платье, которое хотя тоже было мне велико, но не бросалось в глаза, и поехала в торговый центр на окраине, где потратила часа три, закупаясь новой одеждой. Не буду врать удовольствие я получила потрясающее. Наверное, стоило мне захотеть, я влезла бы даже в костюмчик для младенцев. Перемерила я все что только можно и вылезла из магазина с огромной кипой вещей. Приехала домой, переоделась наконец в нормальную одежду и попыталась почитать ( на пляже мне ведь все равно появляться не стоило). Но вся домашняя атмосфера меня странно давила и угнетала. Поэтому я приняла самое разумное решение - завалиться к кому-нибудь в гости. Я спустилась вниз и минут десять сидела на крыльце у парадной двери, грызла раннюю клубнику и выбирала невинную жертву моего нашествия. Клубнику я предварительно вымыла в бассейне, но земля все равно немного скрипела на зубах. Впрочем, это волновало меня меньше всего, из своего сада можно и немытые ягоды есть. Путем тяжелых умозаключений я остановилась на троюродном брате Янеке. В другой день я бы конечно завалилась бы к Мон, но именно сейчас видеть ее мне не хотелось. Я все еще не могла простить ей эту подлянку на пляже. Так что я отряхнула с шорт клубничные хвостики, и, одним махом перескочив через низенький заборчик, поскакала к Солнечным домам. Именно поскакала, а не пошла. Привычка такая у меня есть - если мне противно и на душе кошки скребут, надо вести себя как можно счастливее, тогда хоть немного, но станет веселее. Поэтому я преодолела желание плестись нога за ногу носом в асфальт, и заскакала по тротуару, что-то напевая под нос. Скорее всего это был похоронный марш в фривольной обработке, а я походила на идиотку по пути на эшафот, но все равно мне уже было глубоко на все наплевать. Даже на противную соседку, которая опять привела свою шавку какать на наш газон. С этой шавкой я еще рассчитаюсь, решила я и временно отказалась от мести.

Таким вот бодрым аллюром я доскакала до конца улицы, перешла дорогу, пропрыгала территорию детского сада и остановилась. Я стояла ровно посередине между двумя основными корпусами Солнечных домов. Брат жил в корпусе справа, но у корпуса слева напротив был пруд с утками и качели, вот я и думала - может сначала уток погонять, а потом уже идти к брату? Повернулась направо, посмотрела туда... Повернулась налево, тоже посмотрела, наконец решила что утки подождут и вошла в подъезд в торце дома брата. Дом построен так, что сквозь всю постройку идет один большой коридор, от которого уже отходят внутренние лестницы к квартирам. В детстве мы я с Яном часто катались тут на роликах и велосипеде, очень удобно, даже есть где разогнаться.... А поскольку внутренних лестниц там как минимум десять, я внимательно читала надписи на почтовых ящиках, чтоб не пропустить нужную квартиру. Мне нужна 407.... проверив еще раз номер и фамилию, я одним духом влетела на третий этаж, и зазвонила в звонок. Но это так просто говорится, что я зазвонила. На самом деле я как нажала на кнопку, так и осталась ее держать. Когда я в таком возбужденном настроении, я иногда просто забываю о таких вещах...

Не стоит и говорить, что после отпирания дверей мне предстала ужасно недовольная, заспанная рожа. Но даже в таком неприглядном виде братец был для меня самым лучшим на свете, а потому я повисла у него на шее и стала целоваться. Я была рада по многим причинам. Во-первых, он наконец-то вернулся из армии, во вторых, там он стал такой большой и сильный, и можно не опасаться, что повиснув, сломаешь ему позвоночник еще раз (в первый раз он его сломал, когда принимал участие в автогонках). В третьих, я и так редко бываю тут, а из-за армии я его почти два года не видела - жуть. И в четвертых, я его просто ужасно люблю. И он меня тоже, кстати.

Только поэтому бить он меня не стал, лишь ограничился ласковым тычком в ребра, загреб в охапку и скинул на диван в гостиной. Очень кстати дома на тот момент никого не оказалось. Только не надо думать о непристойностях. Родственных связей у нас и правда кот наплакал, такие дальние родственники и за родню не считаются, но росли мы вместе и привыкли жить как брат и сестра. А с другой стороны, отношения иногда казались более глубокими, и мне он рассказывал то, что никому никогда не доверил бы. Таким образом мы уже несколько лет балансировали на грани родственников и любовников, никак не решаясь переступить черту, и не зная, стоит ли вообще это делать.

И вот тут-то бы мы наверное, на радостях ее и переступили бы ( пока сомнения не грызли и голова была затуманена радостью встречи), если бы.... Да, увы, и тут появилось это если.... такое огромное, килограмм на 110 если, в лице младшей сестры Яна, следовательно моей троюродной сестры, Яны. Я застыла как истукан по двум причинам. Первая - все-таки застали нас на интересном месте и в очень интересных позах... Зная Янку, можно было ожидать, что через час об этом будет знать вся наша половина города. А вторая... Подруга побила все рекорды по набиранию веса с тех пор как я видела ее в последний раз. Она и раньше была не маленькая, но теперь передо мной стояло нечто шарообразное в мини-юбке и крохотной маечке, наглядно демонстрируя солидную жировую прослойку и ничуть от этого не смущаясь. Кроме того она наполовину отстригла свои красивые каштановые волосы ( что было, пожалуй единственным, что оправдывало ее толщину) и покрасила их в жгуче-черный цвет. Всем общим видом она напоминала Клеопатру, которая вдруг занялась борьбой сумо. Зрелище, признаюсь, было не для слабонервных.

- Привет, - проблеяла я, пытаясь вылезти из-под... ну вы поняли...

Глаза сестры поразительно напоминали размерами добротные советские пятачки. Немая сцена. Ну и что мне было делать? Как обычно в таких ситуациях быстренько выползти, одернуть майку и виновато распрощаться? Ну уж нет... Брат уже наполовину слез с дивана. Я схватила его за ремень и с силой дернула на себя. Повернулась к Яне, и, бросив на ходу:

- Прости, но мы тут не закончили, - и снова стала брата целовать. Бедняга был так ошарашен, что забыл закрыть глазенки и так и таращился на меня. Все-таки красивые у него глазки... И казалось бы, расцеловала для виду, и все. А вот именно тут мне это стало по-настоящему нравиться. Да так, что отрываться абсолютно не хотелось. Не только мне, впрочем. Так бы и съела с потрохами. Но пришлось разжать тиски. Все-таки приличия надо соблюдать....

Мощным рывком я села на диване и пригладила вихры на голове. Янек тихо сползал на пол, взгляд его был весьма многообещающим, из серии только попадись мне в темном подъезде. Что ж, я была совсем не против. Надо будет как-нибудь прийти в гости поздно вечером. Обратно одну ведь меня не пустят...

Клеопатра, делая вид, что не замечает возни на диване, уже варила кофе и рыскала в холодильнике. Да уж, такую талию нужно поддерживать, а то не дай бог станет поменьше. Наконец она притащила все продукты в гостиную, свалила на стол и расставила чашки. Брат, не выдержав, схватил со стула свитер и, пробормотав извинения, смылся из дому. Мы с Клео остались один на один.

Вообще-то сестрица моя человек ужасно жизнерадостный, все что угодно она моментально обращает в шутку и болтать с ней одно удовольствие. Поэтому друзей у нее целый мешок и от недостатка внимания со стороны мальчиков она не страдает, хотя и смахивает фигурой на холодильник. Вот и сейчас ей не терпелось вытянуть из меня все новости и порассказать свои.

- Ну давай, давай, че у тебя новенького? - бубнила она с набитым ртом, подкладывая мне макаронного салатика на тарелку.

- Да ничего, - отбивалась я. - Лучше расскажи мне о вас. Я видела, в городе кто-то новенький появился. Очень такой милый, с косичкой.

- А-а-а, - беззаботно смеялась Яна, каждым словом роя мне могилу. - Это Дьявол, почти год уже тут. Вот как ты уехала прошлым летом, так он и приехал. Наверху живет.

- Как наверху? - поперхнулась я макарониной.

- Обыкновенно. 409, прямо над нами. Ну ты знаешь, в апартаментах.

Солнечные дома строились в свое время для работников крупных организаций, а потому жить в них мечтает каждый в городе. Длиннющий дом в 10-11 подъездов, с парками и прудом, с балконами в каждой комнате и зеркальными стенами был предметом зависти каждого. В принципе, в нем всего пять этажей, лесенкой поднимающихся кверху. На первом этаже находился тот самый внутренний коридор и квартиры, целиком выдающиеся на улицу, где в каждой комнате было по 2-3 стеклянных стены. После их переделали под места отдыха для жильцов. На 2 и 3 этажах размещались 3-4 комнатные квартиры, а 4 и 5 этажи занимали двухъярусные апартаменты в 5-7 комнат каждая.

- Да ладно... Прям наверху? - усомнилась я.

- Угу. Ко мне подруги ходят на него смотреть. С балкона.

Опять же, так как этажи поднимались кверху лесенкой, балконы не находились строго друг под другом, а значит с нижнего этажа можно было видеть, что происходит наверху. Этим и пользовались бессовестные девчонки.

- И как он реагирует на этот показ? - спросила я. На его бы месте я давно уже им шею намылила.

- А ему наплевать, причем абсолютно на все. Он себя так ведет, как будто он последний живой на планете, а мы лишь маленькие сморщенные кактусы. Разве его будет волновать, смотрит на него кактус или нет? Конечно, нет. А нам приятно, - и она блаженно сощурила поросячьи глазки. Держу пари, таким соседством она уже успела повысить себе авторитет.

- Кстати, - зашептала она быстро-быстро, наклонившись вперед, и почти впечатав грудь в тарелку с салатом. - Говорят, вчера одна дура так на него засмотрелась, что грохнулась с лестницы на пляже. - Она гадко захихикала и подцепила на вилку кильку в томате. Не кильку, а слона, на мой взгляд, но это уже мелочи. - Вот умора, жаль меня там не было. Ну и зрелище говорят было. - И она захихикала с удвоенной силой. Килькин хвостик подрагивал у нее в зубах в ритме с колыханием жирков на боках.

- Че-то нехорошо мне стало, - я встала с дивана пока она не заметила подозрительный румянец на моих щеках. Уши горели и ноги подгибались. Позор. Моя собственная сестра и та смеется. Да я и сама смеялась бы, если б лично не бороздила носом барханы.

Надо остыть. Успокоиться и потом перевести разговор на другое. Хотя, наверное, это будет непросто. Уж я-то Яну знаю - если она найдет интересную для себя тему, заткнуть словесный фонтан будет практически невозможно. Я откинула занавеску и вышла из гостиной на балкон. Достала сигаретку и попыталась прикурить, но руки предательски дрожали. Когда мне наконец удалось выжать из зажигалки достаточно огонька, я с облегчением облокотилась на перила и посмотрела вниз. Сестра благоразумно не стала меня сопровождать. Надо подумать, как себя вести. Не дай бог, она узнает, что это была я, а то и меня будет подружкам показывать. И еще за деньги будет продавать мой полет навигатора на бис.

Кто-то меня окликнул, но я только недовольно отмахнулась. Рано, я еще не докурила и пока в комнату не пойду. Окликнули снова и тут я насторожилась вроде голос какой-то не такой.

Опять...

- Эй, я спросил, ты вчера себе нос сплющила не окончательно?

Я оцепенела и округлила глаза. Медленно обернулась и посмотрела наверх. В паре метров, на балконе четвертого этажа, сидел на перилах Он. Одну ногу свесил на улицу, при этом болтал ею туда-сюда, и заплетал косичку. Тьфу, прямо как девчонка. Во мне медленно, но верно закипала злость.

- Нет, мой нос в абсолютном порядке, если ты не слепой, - ядовито отозвалась я. - Благодарю за заботу.

- А коленки не саднят?

Ну каков нахал, а? Если бы я была на своем балконе, обязательно чем-нибудь в него запустила. Хоть горшком цветочным. Но балкон был не мой, чужой собственностью я швыряться не привыкла, поэтому мне оставалось только терпеть. На него же мои колкости не действовали абсолютно, просто злость берет.

- Нет, - выдавила я. - Не саднят и не собираются. А ты, дорогой, об ларек не ударился по дороге?

- Я? - Он любовно расчесывал хвостик косы толстой щеткой. - Да нет... Споткнулся только... нечаянно. - Тут выдержка ему изменила и он расхохотался. Прямо катался по перилам, даже слезы на глазах выступили.

Ну разве могла я дальше такое терпеть? Нет. Но и ответить тоже. Я же не скалолаз, не полезу по балкону, чтоб ему по морде надавать. Оставалось только сжать кулаки покрепче и терпеть. Почему-то в тот момент идея вернуться в комнату мне в голову не пришла.

Если бы сейчас кто-нибудь напомнил мне про хор ангелов в небесах, размазала бы негодяя по асфальту внизу, предварительно скинув с балкона. Мною владела бессильная, дикая ярость. В одно мгновение мужчина мечты превратился в самого злейшего врага. Смех не прекращался и это только накаляло и без того взрывоопасную обстановку. Но на какой-то момент меня отпустило. Я плюнула в сердцах и вернулась в дом, хлопнув балконной дверью. Чтоб ты провалился, идиот!

- Уже докурила? - спросила Клеопатра, разделываясь с ревеневым пирогом.

- Да, - хмуро ответила я и поспешила стянуть с тарелки последний кусок. Лучше бы вообще не ходила.

- А что такое? - полюбопытствовала сестра.

- Да все твой красавец сосед, сидит наверху, космы причесывает и зубоскалит на мой счет. - Я неожиданно обнаружила в пироге муху и стала яростно отплевываться... Муха оказалась очень хорошим предлогом для моего отвращения.

- С чего бы это? - Яна задумчиво жевала последний свой кусочек. - Он ведь очень замкнутый, к незнакомым людям просто так ни за что не полезет. Или вы уже знакомы?

Может быть мне показалось, что в ее взгляде я уловила искорку понимания, но в любом случае такая перспектива меня совсем не радовала. Поэтому я постаралась ее переубедить.

- Да нет, первый раз его вижу. Не знаю, зачем он ко мне пристал, может быть я ему чем-то не понравилась, вот он и издевается... Слышишь, до сих пор смеется, подлец.

Смеялся он еще минуты три, после чего раздался жуткий треск и вместе с грудой каких-то щепок и стружек он сверзился на наш балкон. Вот тут я сполна почувствовала себя отомщенной. Конечно, было бы неплохо, если бы тут была пара тысяч зрителей полюбоваться на то, как он барахтается подобно таракану, но и без этого мое зловредное самолюбие немного успокоилось. Но была одна вещь, в которой я просто не могла себе отказать. Поэтому я медленно встала , вышла на балкон и подошла к жертве падения с четвертого этажа на третий так, что носом он упирался прямо в мои сандалии. Вот оно, торжество! Поверженный враг валяется под ногами и лижет ботинки... Жаль только широкая публика такого не увидит. Этот кадр вполне достоин места на первой полосе в местной газете. Вот уж побледнеют со злости все жеманные поклонницы, а парни все как один довольно будут потирать руки...

- Ну.... А как теперь поживает твой носик? - Гремучая змея не смогла бы вложить с эти слова столько яда.

- Жить будет, - буркнул он в ответ и стал подниматься. Руки расцарапаны, порваны штанишки, о прическе и говорить нечего - все заново заплетать придется. Да... хорошо его тряхнуло, ничего не скажешь.

Он встал наконец, выгнулся, от чего звонко хрустнули кости, посмотрел наверх на свой балкон и коротко произнес несколько ну очень непечатных слов. Я из любопытства тоже взглянула. Деревянные перила, на которых он сидел, отлетели начисто, оставив лишь металлический каркас. Я злорадно ухмыльнулась - мало того, что он поплатился за мои обиды, так и на перилах он больше не посидит, конечно, пока не закажет новые. Гроза девушек снова снизошла до груды деревяшек под ногами и ругалась еще больше. Выходило так, что все дерево прогнило насквозь, а новые перила он делал только пару месяцев назад. Все так же матерясь, он размышлял, как попасть обратно домой - дверь была заперта изнутри, а он, соответственно, этажом ниже... В конце концов он наобещал сестре, что уберет дрова попозже, ( она под гипнотическим сиреневым взглядом согласна была даже как реликвию хранить их под кроватью до конца жизни), подтянулся, уцепился за нижнюю планку своего балкона и вскарабкался наверх. На самой верхней планке он умудрился наткнуться на гвоздь, чуть не проткнув ладонь насквозь, а потом об него же еще раз прорвал штаны. На очень интересном месте, кстати. По крайнем мере я от этого зрелища получила настоящее удовольствие. Вот на этом и закончилась моя вторая встреча с мужчиной мечты, если не считать, что засидевшись у родственников до позднего вечера, я то и дело слышала над головой шаги, ругательства и обрывки разборок с мастерами, что делали балкон.

Уходила я поздно, договорившись что завтра приду к ним купаться в ванной - в моем доме горячей воды нет, а ведь так приятно поваляться и помокнуть. Спускаясь по лестнице, услышала сзади стук закрываемой двери и легкие шаги. Уже нутром чуя, кому они принадлежат, на первом этаже я спряталась в закуток, а потому увидела как его высочество с новой прической, не драных штанах и с забинтованной ручкой спустился по лестнице, сел в белую машину у подъезда и укатил в неизвестном направлении. Наверно, в голубой бар поехал, злорадно подумала я, и тихо-мирно потрусила домой.

Зря я надеялась, что этот вечер я проведу в блаженном одиночестве и не буду вспоминать про белого нахала. Когда я подошла к дому, на ступеньках сидела Моника. Выражение ее лица отражало полную решительность ждать моего появления хоть до судного дня. При виде меня оно стало позорно-виноватым.

- Привет, - сказала я , открывая калитку.

- Привет, - ответила лучшая подруга, которая так меня подставила. - Можно к тебе?

- Конечно, залезай.

Она покорно плелась за мной вверх по лестнице, явно смущалась и не знала как теперь оправдать свое свинство. А я тем временем размышляла - простить сразу или помучить? А если сразу, то рассказывать ей о моей изощренной мести или пускай ей сплетники в городе расскажут? Вот вопросец, однако. Я отперла двери, запустила предательницу в комнату и отправилась ставить чайник. Мне кофе пить абсолютно не хотелось, у Яны напилась уже на месяц вперед, но приличия, приличия надо соблюдать.

Когда я вернулась, подруга сидела в кресле у окна, по пионерски положив руки на коленки, и виновато смотрела в пол. Я уже решила для себя что нисколько не буду облегчать ей задачу извинения. Мне-то на пляже пришлось самой выкручиваться, вот теперь пускай она покрутится. В полном молчании я ходила из комнаты в кухню и обратно, доставала чашки из серванта и расставляла тарелки с бутербродиками. При каждом моем появлении Мон мрачнела все больше и больше. Но наконец моя жалостливая душа не выдержала такого самоистязания. Каюсь, я нарушила данное себе слово и пошла на мировую - хотя стоило бы ее проучить как следует.

- Долго еще будешь кукситься? - поинтересовалась я, завершая очередной круг и раскладывая вилки и ложки. Стол был почти готов.

- Ты очень на меня злишься? - ответила она вопросом на вопрос, чуть слышно, и все еще не поднимая глаз.

Я задумалась, взяв в руки сахарницу с намерением насыпать пару ложек в кофе - прям как Гамлет с черепом. Быть или не быть? Простить или не прощать? Да ладно...

- Уже не очень, - призналась я наконец. - но тогда я вполне могла тебя убить и не пожалеть об этом даже в колонии строгого режима. Радуйся, что вовремя смылась.

Она как не слышала такого великодушного заявления.

- Прости меня, ладно? Мне очень хотелось сделать тебе сюрприз...

- Да уж, сюрпризец что надо... такой славы у меня давно уже не было.

- Я хотела, чтоб ты сама его увидела. Я же не знала, что ты умудришься свалиться от восхищения, как.... как.... - Продолжала она оправдываться.

- Ну правильно, как мешок с отходами жизнедеятельности, - ворчала я в ответ. - Дорогая, мы не первый год знакомы, и пора бы уже знать, что я могу выкинуть абсолютно все, что угодно. А показывать мне внезапно такого мужика... Скажи спасибо, что меня там инфаркт не хватил.

- Спасибо, - пропищала Моника.

- Ты ешь, ешь, - на меня уже нашло мирное настроение, и я начала подсовывать ей такие маленькие вкусные бутербродики. Селедочку с лучком и яичком, ветчинку с помидорами, шпротики с сыром - в общем, вкусности всякие. Против них она никогда не могла устоять, это я точно знала. Как я и думала, уговаривать долго не пришлось, и скоро все эти лакомства стали не очень быстро, но верно исчезать с тарелок.

Когда мы допили кофе и окончательно помирились, обнаружилось, что соленых бутербродов еще достаточно, а вот кофе нам больше совсем не хочется. На общем совете было решено пойти в магазин, закупиться пивом и окончательно отметить примирение. Что мы и сделали.

Магазин был прямо за углом и пятнадцать минут спустя мы уже были дома с тремя литрами моего любимого SAKU on ICE и литром Рождественского портера. Итого четыре литра, по два литра на брата. Точнее, на сестру.

- А ты знаешь, что он мысли читает, как вывеску на ярмарке? - начала Мон говорить, сочтя за само собой разумеющееся, что я знаю, о ком идет речь. Она уселась в кресло и стала уверенно орудовать открывалкой.

- Да нет. Мне показалось за эти дни, что он не очень-то общителен... - Я сочла нужным промолчать о начавшейся войне и разузнать о враге побольше. Взяла пиво и приготовилась внимательно слушать. Разведка, так сказать. Если бы Мон могла отойти на минутку, хоть в туалет, я бы смогла проникнуть в кабинет и включить микрофоны, поставить на запись... Шпионские страсти разгорались во мне со страшной силой, но Моника похоже никуда отходить не собиралась.

- Как же! - фыркнула она, - будешь тут общительным. Парни его ненавидят, за то что все девушки за ним бегают, а девчонок он игнорирует. Он же сразу знает, что у них на уме.

- Как то?

- Ну читает он мысли, вроде как ты радио слышишь, так и он слышит все, что ты думаешь.

- А ты-то откуда знаешь? - удивилась я.

Она гордо задрала нос.

- А мы с ним друзья! Знаешь, мы так глупо познакомились... и он сам потом предложил свою дружбу. - Заметив мой подозрительный взгляд, замотала головой, словно та была на ниточке, - Ничего больше, клянусь. Мне его друг куда больше нравится, и он это понял.

Это становилось все более и более захватывающим. Ледяное пиво не успокаивало, я сидела как на иголках. Запись, запись бы сделать...

- Кстати, - с самым невинным видом произнесла я, - ты туфли в коридоре оставила? А то у нас тут новая кошка объявилась, ходит и писает на ботинки.

Давай, вскакивай с воплем и беги за драгоценной обувью, а я тем временем...

- А пофигу, - заявляет она. ( Как пофигу???) - Все равно надо новые покупать, только лишняя причина будет.

Не удалось. Ну да, ее от портера просто так не оттянешь.

- Ну и как же это произошло? - позволила я себе полюбопытствовать, уже окончательно и бесповоротно потеряв надежду запротоколировать разговор.

- Пошла я на вечеринку, весной было, - начала она, забираясь в кресло с ногами, - и так получилось, что целый день не ела ничего. Ну, думаю, на то оно и пати, чтоб перекусить наконец. И представляешь, какой облом? Там ничего, кроме пива нет. Ну и бабахнула я пол-литра, а на голодный желудок меня как понесло, как понесло...

Мне уже было смешно, она так классно жестикулировала.

- Вот я там, значит, тусуюсь, и приглючило меня вдруг по-страшному. Вижу - колбаса. Сырная, свежая такая... Куда ни гляну - везде она. Что за черт? А тут Марек подваливает.

- Какой, - спрашиваю. - Твой бывший?

- Не, твой брат троюродный, и Янек за ним. Тащат, значит это чудо белое, знакомить со мной собираются. Ну, здрасьте, здрасьте, ручки пожали, поулыбались. Вижу - коса у него - толстенная, с плеча свешивается, и опять-таки что-то мне говорит изнутри - колбаса. Смотрю - точно, колбаса! Только на этот раз Таллиннская, и хвостик даже есть. И я за косу эту хвать! Есть хотелось, сил нет. Слава богу хоть зубами впиться не успела - Марек отодрал и увел от стыда подальше.

Вот где мне стало по-настоящему смешно. Так и представляю этого пижона в узких брючках, и Мон, нацелившуюся на святое святых - девчачью косичку. Кусь - двадцати сантиметров нету, хрусь - еще двадцати, кусь еще раз - уже лысина намечается. И носить воображале до конца дней какой-нибудь пыльный паричок.... Вот умора...

- Ну, а что дальше??? - мне не терпелось узнать, чем закончилась эта душераздирающая драма.

- Да ничего, отвезли меня в ресторан Кянну и накормили, а на праздник я так и не вернулась - стыдно было. После я его старательно избегала где-то неделю, а он как назло друга в гости пригласил, водил его везде. Такой парень!!! - она мечтательно закатила глаза. - Вот как тебя от него током пробило, так и меня от его дружка. Ради него я и прятаться перестала. Потеряла бдительность. Тут-то Дьявол меня и заловил.

- Подожди, подожди, - не въехала я, - какой еще дьявол???

- Да белый этот. Имени своего он до сих пор никому не сказал. Ну и прозвали его Белым Дьяволом. А моего красавчика - Императором. Он японец.

Дьявол... Действительно, Яна тоже его так называла. Теперь я вспомнила.

- Ты не отвлекайся! Заловил, и что?

- Да так, пригласил поужинать и предложил свою дружбу. А когда я спросила почему именно я, знаешь, что он ответил??

- Что?

- Что я единственная девушка, которая при нем могла думать о колбасе. И ему нужен друг. Который не собирается затаскивать его в постель и вообще не имеет таких претензий.

Она вытянулась в кресле.

- А ты себе все испортила. Сама себя поставила в длинную очередь безнадежных поклонниц, а ему на них наплевать. Как ты будешь исправлять положение, не знаю...

- А я и не буду его исправлять, - фыркнула я. - Даже если он мне нравится, я не собираюсь гоняться за ним, еще чего! Я не собираюсь отрицать, что влюбилась, но кадрить мужика... Ни за что!

Я на секунду задумалась.

- Да, а кстати... Это от его дружка ты так голову потеряла?

Она замялась.

- Все гораздо хуже на самом деле. Я не знала, как тебе сказать...

- Ну?

- В общем, я замуж выхожу.

- За япошку этого?

- За Императора, - поправила Мон.

У меня просто не было слов. Это розыгрыш такой? Чтобы этот айсберг в юбке вдруг взял и влюбился? Трудно, но поверить можно. Но замуж?! Она совсем с катушек съехала, честное слово. Я помотала головой.

- Это шутка такая?

- Нет, - ответила Моника, - абсолютно серьезно.

- Подожди, - я пыталась разобраться, - ты же всегда на мужиков плевать хотела, издевалась над ними как могла, критиковала, отстаивала феминистские идеи. Кричала, что сначала ты отучишься, сделаешь карьеру и только потом устроишь конкурс на Мистера Идеал...

- Да, все верно... Но так случилось, что Идеал появился раньше всего остального. Не могла же я его отшить и сказать, чтоб приходил лет через пять... - она долила себе портера в стакан, - ну люблю я его. Все что хочешь ради него брошу и отпускать не намерена.

- Хорошо, - сказала я. В моей голове уже был такой сумбур, что только держись, - Знакомы вы примерно год, так?

- Угу.

- А встречаетесь давно?

- Месяца три, наверное.

Я вообще офигела.

- Три месяца?! Три месяца и уже бежишь за него замуж? Извини, но ты чокнулась. От кого угодно, но от тебя такого идиотизма я не ожидала. Прости, но я как-то привыкла считать, что ты человек спокойный и здравомыслящий.

- Я его люблю, - упрямо повторила Мон, - и когда ты его увидишь, то поймешь, что я права.

- Дай бог, - мне в это откровенно не верилось. Замуж через три месяца? Идиотизм чистой воды и ничто другое.

Расстались мы каждый при своем мнении. Убедить меня ей так и не удалось, однако она уверяла меня, что после знакомства с женихом я стану думать иначе. Ладно, поживем увидим.

Я валялась в большой, наполненной до краев ванной и расслаблялась на всю катушку. Ванна всегда превращается для меня в своего рода ритуал. Воды налил, плюхнулся - все совсем не так просто. Обычно я насыпаю в ванну побольше специальных солей, что очень хорошо для кожи, а главное - вода становится просто потрясающих оттенков. Сегодня я валялась в ярко-бирюзовой воде, утопая в айсбергах белой пены, накапав туда же своих любимых духов для аромата и добавив в воду два литра молока - чтоб загар не облез. Вот это я называю как следует расслабиться. Тепло, вкусно пахнет, на раковине стоит запотевший стакан кока-колы со льдом, телефон тоже рядом, на полу, прикрытый для надежности полотенцем, и играет компакт-диск с японской музыкой... Даже поспать можно. Янек и Клеопатра придут еще не скоро, беспокоить меня не будут, купайся сколько хочешь.

Я действительно так думала... Но спустя где-то полчаса, послышался стук входной двери, из щели под дверью повеяло сквознячком и послышались шаги в квартире. Интересно, кто это заявился? Вроде никого быть пока не должно.

Послышался легкий стук в дверь.

-Можно?

Вот и разъяснилось. Это Янек. Теперь на повестке дня другой вопрос - он тут случайно или специально пришел тогда, когда я принимаю ванну? И главное - с какой целью?

-Давай, - брата я не стеснялась в общем-то. Кроме того, в ванной было столько пены, что если он хотел на меня поглазеть, ему останется только удовлетвориться созерцанием снежной бабы.

Он робко приоткрыл дверь и протиснулся в щелку. Милашка. Он всегда был скромницей....

- Привет.

- Привет, - ответила я, взбивая пены побольше - для маскировки.

Он присел на край стиральной машины и замолчал, внимательно наблюдая за моими действиями.

- Ну? - спросила я. - С чего это вдруг ты сюда заявился? Я вроде предупреждала, чтобы меня не беспокоили.

Он покраснел и замялся, теребя в руках край полосатого полотенца.

- Я с тобой поговорить хотел.

- Да? - удивилась я. - А в нормальном месте этого нельзя было сделать? Пригласил бы меня на обед, или еще куда...

Бедняга стушевался окончательно.

- Можно, конечно... Но я хотел поговорить именно наедине и в какой-нибудь... интимной обстановке.

Во даже как. Интересно. Что-то тут происходит, определенно что-то неординарное. Будем выяснять.

- Но если тебе это так неприятно, я могу уйти, - продолжал он.

- Да нет, оставайся... - и я поглубже зарылась в пену.

Но Янек разговаривать совсем не спешил, более того, смутился еще больше.

- Знаешь, я... Я хочу кое-что тебе рассказать. И не знаю как. - Он сделал глубокий вдох и выпалил, - Можно я к тебе залезу?

Ой, мама... Ко мне? Вот прямо так, взял и залез ко мне в ванну? Предупредил хотя бы, я б в купальнике купалась. Да...

Наверно, вид у меня был более чем глупый и ошарашенный, так что Ян посмотрел на меня с секунду, вздохнул еще раз и вышел. А я осталась лежать в ванной, только расслабленческое настроение у меня напрочь улетучилось и намокание потеряло свои прелести. Вода остыла к тому же. Любопытная я всегда была до ужаса, вот я и подумала - в море вместе плавали? Пару лет назад, ночью, голышом? Плавали. В сауну вместе ходили? Ходили. Так чего мне бояться? А зато можно что-то интересное узнать. Я-то сразу заметила, что какой-то он не такой стал... Спросила у родных - они ничего не заметили. А я чувствую - что-то не так. И по старой традиции, рассказать об этом он хочет только мне...

- Эй, - взвыла я. Акустика в ванной была потрясающая. - Эй, Янек! Иди сюда!

Он возник в дверях с чашкой кофе в руках. Явно успел вернуть самообладание и на робкого ягненка уже не похож.

- Что?

- Сделай мне тоже кофе и залезай.

Бровь поползла вверх.

- В ванну с кофе?

- Ага, - кивнула я. - Болтать за чашкой с кофе очень приятно, но если ты хотел в ванной, то тащи кофе сюда. И коньяк не забудь, чтобы легче говорилось, - и подмигнула.

-Айн момент, - он улыбнулся и вышел.

Пока он возился с кофе, я немножко приспустила воду и долила горячей. Болтать, похоже, будем долго, так и замерзнуть можно. Вот так.

Ждала я его недолго. Он притащил маленький столик на колесиках, чайник с кофе, сахар, булочки и коньяк. Быстренько кофе разлил, коньяка бухнул чуть ли не по полчашки - вот алкоголик! - и застыл. Ага. Снова здорово. Начинаем стесняться, акт второй, сцена первая.

- Ну? - не выдержала я, - Так и будешь стоять? Хотел - залезай. А то у нас уже не так много времени, через пару часов Яна вернется.

Трусы и рубашка лежат на песке... точнее, на стиральной машине, вместе с джинсами, а брат быстро-быстро ныряет ко мне в ванну. Наверно, чтоб я не успела ничего рассмотреть. Ну и фиг с ним - чего я там не видела? И сидим мы значит, в пене, напротив друг друга и молчим. Я на него смотрю, он на меня. Захватывающая ситуация. Не хватает только чтобы Клеопатра побила свой рекорд неожиданности и застала нас в такой идиллической обстановке.

Я взяла свой кофе. Братец ерзал туда-сюда и не знал с чего начать. Мы оба высокие, ноги длинные, так что мы устроились таким образом, что его ноги у меня были у меня в подмышках, мои - у него. Неплохая поза для.... Ну неважно.

- Слушай, - сказала я, - если не знаешь, с чего начать, скажи самое главное, а потом разберемся.

Он продолжал кукситься.

- Клянусь на тюбике с бленд-а-медом, что никому ничего не скажу. Давай, сделай глубокий вдох, - он надулся как пузырь, - а теперь на выдохе быстро все скажи.

Он замер на секунду, а затем выпалил:

- Я голубой...

Мама... мама, роди меня обратно...Клянусь, я ожидала чего угодно, только не этого. Интересно, если в ванну добавить кофе с коньяком, как это отразится на ее целебных качествах? Узнаем, так как мой кофе уже успел воссоединиться с общей водной массой.

Янек протянул мне бутылку коньяка.

- Пей.

Я покорно отхлебнула. Я скоро с ними со всеми алкоголичкой стану, ну и знакомые у меня, такие штуки выкидывают, от любой в запой уйдешь. После третьего или четвертого вливания я немного пришла в себя и обрела дар речи.

- К-к-как так? - пискнула я. - П-почему г-г-голубой? - Я еще немножко заикалась от шока. А я, я-то дура, мечтала его совратить, так мечтала... А он, оказывается, совсем, ик..., другой ориентации, мама родная..... почему мне так с мужиками не везет?.....

На этот явно риторический вопрос я ответа не получила, да он и не нужен был. Какие тут ответы, я прекрасно знала брата, он не из тех кто шутит или может прикалываться столь серьезными вещами. Значит, это правда... Я отхлебнула еще хороший глоток коньяка. Ненавижу его, если честно, но тут мне явно требовалась поддержка психики. Проглотила эту коричневую гадость и уже спокойно посмотрела на Яна. Он сидел и сосредоточенно смотрел на мои пятки. В глаза не смотрим, значит...

- Слышь.... - сказала я, ставя бутылку обратно на столик, - Будем тут мокнуть или уже можно вылезать?

Он робко поднял глаза.

- Сказать самое главное ты решился, - продолжала я, - а продолжить теперь можно и в комнате, как считаешь?

Он тяжело вздохнул:

- Давай продолжим там. Кто вылезает первый?

Я пожала плечами.

- А теперь не все равно? Ну давай я, все равно тебя это уже не должно беспокоить.

Я встала, не торопясь, демонстративно вылезла и обмоталась полотенцем. Завязав тюрбан на голове, выключила музыку и вышла. Пару минут спустя, когда я уже успела натянуть шорты и майку, появился брат.

Пока мы бултыхались, времени прошло уже немало, так что оставаться в гостиной мы не стали, а прихватив напитки и закуску, заперлись у него в комнате. Перспектива быть подслушанными Клеопатрой нас совсем не прельщала.

- Ну? - я уселась на кровать с ногами. - Выкладывай. Как это началось?

Он сел ко мне вплотную, как в детстве, когда мы сидели и рассказывали страшилки на ночь или сидели на берегу моря и прижимались, чтоб не замерзнуть. Ясно я понимала только одно - у парня проблема, причем тем она сложнее, чем меньше город, где он живет. И рассказать об этом он может только мне.

- Началось... Да не знаю даже когда это началось. По большому счету наверно, в армии. Но оглядываясь назад, мне кажется что девчонки меня не интересовали особенно.

-Подожди, ты ведь занимался бальными танцами, девчонки всегда вокруг тебя крутились....

Он вздохнул.

- Танцами я занимался не для того, чтобы они за мной бегали. Мне хотелось быть ну...пластичным таким, гибким... Как бы это сказать,.. - мялся он.

- Женственным, - припечатала я.

- Да, - сознался. - Именно таким.

А ведь у него вроде девушка была... Все ко мне ревновала. Как же ее звали? Майя? Нет, вроде не так... А! Лайла. Точно, Лайла.

- А как же твоя девушка?

Он оторопело на меня уставился.

- Какая еще девушка?

- Ну эта, Лайла ее звали, кажется.

- А... Лайла... - он криво усмехнулся. - Ну начнем с того, что я ее не особенно интересовал. Я занимался танцами - ей было чем похвастаться перед подругами. Типа вот у меня парень на гастроли ездит, призы таскает. Я стал участвовать в автогонках - стало еще лучше. А вот когда я себе в финале позвоночник сломал, она даже не побеспокоилась, а поехала ужинать с победителем. Сколько я в больнице лежал, ни разу не приехала. А как меня в армию загребли, совсем пропала. Разве это девушка?

Ну что ты скажешь на это? Никогда мне она не нравилась, это верно. Вот только отвадить брата от нее я попыталась только раз - в самом начале. А как поняла, что он голову потерял, решила отступить. И зря. Сразу надо было его отрывать от этой стервы, ему бы легче было. Как подумаю, что он там один в больнице два месяца без движения пролежал и она даже не заглянула.... убить ее хочется. И меня как назло тогда не было, а Ян категорически запретил родным сообщать мне об аварии. Беспокоить не хотел, великомученик несчастный. Мы уже успели поссориться по этому поводу, а сейчас разговор не об этом.

- Так ты из-за нее решил сменить ориентацию? - спросила я. - Обжегся на одной дуре и думаешь все остальные такие же?

- Нет. По крайней мере я знаю одну замечательную девушку. - Он улыбнулся. - и если я вообще когда-нибудь девушку хотел, то только ее.

- Хм... Ты уж решись, гомосексуалист ты или бисексуал, - засмеялась я, А как я узнаю, есть у меня еще надежда или нет?

- У тебя всегда есть, - серьезно сказал он. - И вообще ты единственная девчонка, которой я доверяю всего себя.

- Значит у меня есть на тебя права? - уточнила я.

- Неограниченные, - подтвердил брат.

- Получается если сейчас я захочу тебя изнасиловать, ты не будешь в претензии?

- Ни капельки, - засмеялся он. - Ни одной девчонке я не дам до себя дотронуться.... кроме тебя. Так что.... действуй, если хочешь.

Я задумалась.

- Знаешь, я всегда об этом мечтала. Но сейчас не время. Хотя обещаю, что обязательно этим правом воспользуюсь. А пока я хочу еще кое-что спросить, если ты не против.

- Валяй, - согласился он.

- Как бы это сказать... - затянула я волынку. - Ну в общем, у тебя сейчас есть парень? Или тебя в армии просто растравили, а сейчас ты сидишь один и мучаешься от своего несоответствия стандартам?

Тут замялся он.

- Просто не знаю, что сказать. Ну... я влюблен, скажем так. И кажется, этот человек тоже мной интересуется.

- А ты уверен, что он тоже... - я хотела было сказать гомик, но передумала, - того?

- На 80% уверен. Это и так слишком большой шанс для такого маленького города.

- Он здешний? - Все это уже напоминало допрос.

- Нет. Приехал недавно.

- Когда?

- Прошлой осенью.

- Это не дружок Дьявола случайно?

- Нет, не он.

Я нахмурила брови и стала соображать.

- Странно, тебе не кажется?

Янек удивленно на меня посмотрел.

- Что именно?

- Да прошлой осенью просто нашествие какое-то произошло. Город у нас маленький, все друг друга знают, и вдруг примерно в одно и то же время приезжают сразу трое... твоего я не видела, но Дьявол с дружком очень странные типы. Хотя бы внешне... Твой... как там его?

- Кейт, - выдал Ян страшную тайну после минутного молчания.

- Кейт? - переспросила я. - ну и имечко. Парень с бабским именем в английском варианте. Может ты его просто Катей зовешь?

- Да нет, - простонал брат. На него уже смотреть страшно было.

- Так вот... Он нормальный? Ну, внешне? Или такой же странный тип как и Дьявол?

- Ну... - Янек соображал. - Пожалуй, да, он к Дьяволу ближе чем к простому эстонскому парню.

- Значит действительно, в одно и то же время приезжают три странных типа и остаются в городе. Очень подозрительно. Такое чувство, что что-то тут затевается. Как ты думаешь, что?

Брат только отмахнулся.

- Да ничего подозрительного я тут не вижу. Эти приехали вдвоем, друзья они. Кейт отдельно, да какая разница. Тихие, спокойные. Города не баламутят, никому не мешают.

- В тихом омуте, дорогой... - зашипела я, - сам знаешь кто водится. Ты хоть раз Дьяволу в глаза смотрел? Ты ж небось на него заглядывался, а?

Он вспыхнул.

- Ну заглядывался, - в голосе звучал вызов. - Я вообще много на кого заглядываюсь. Ты тоже мужиков на улице оцениваешь, почему я не могу на Дьявола посмотреть?

- Тихо, тихо. Дело не в том, какие у тебя права. Да смотри на здоровье, если он против этого не возражает. Я спросила другое. Ты в глаза смотрел ему?

Брат промолчал.

- То-то же... А я имела такую честь. И скажу тебе честно - глаза такие разве только в страшном сне приснятся. Ненормальные глаза, страшные и цвета необычного. - Память рисовала кадры из фильмов про инопланетян. - А может он вообще не человек? Дружка его не видела, но уверена что он тоже такой же.

Янек внимательно на меня посмотрел.

- Дура ты. И выдумщица. Нормальный он мужик, год вот уже над нами живет и все в порядке. А глаза у него самые обыкновенные, голубые. Правда, цвет очень чистый, но не инопланетянский же. А у Императора черные, просто черные глаза. И хватит тут чушь пороть. И вообще, что с тобой случилось? Ты, конечно, всегда была чудачкой, но до такой степени ты еще не доходила. Что-то не так?

Он схватил меня за руку чуть повыше локтя.

- Что с тобой? Как только ты приехала, сразу стало ясно, что что-то тебя беспокоит. Что с тобой случилось, а?

Я попыталась вырваться.

- Да ничего со мной не случилось, с чего ты взял?

- С чего? Я тебе скажу с чего. Во-первых, никогда не замечал у тебя такой любви к чтению газет. А после истории с идиотом Олафом думал, ты объявления вообще больше читать не станешь. Однако ты их прорываешь носом ежедневно. Ты руку не ломала случайно?

- К-какую руку?

- Правую. Ты ее странно держишь. И волосы ты перестала красить. И на пляже тебя нет, вот уж совсем невиданное дело.

- Ну про пляж я тебе могу объяснить, если поклянешься никому не рассказывать, особенно Яне.

Янек внимательно посмотрел на меня и в глазах мелькнула догадка.

- А уж не ты ли, дорогая...

Пришлось признаться.

- Я.

Следующие пять-семь минут я молча сидела и ждала пока Ян перестанет кататься по полу, захлебываясь от смеха. Мне же было совсем не смешно. Подумаешь, не удержала равновесие. Подняли сыр-бор на весь уезд. Как будто я не могла упасть случайно...

- Ну может хватит уже? - спросила я недовольно, когда эти истерические всхлипывания мне порядком надоели. - Хватит! - я подкрепила приказ легким пинком. - Вставай.

Подвывая и прихрюкивая от восторга, Янек вполз на диван.

- Слушай, - он все еще не мог говорить спокойно. - Так это была действительно ты? Ты?

- Я, я. - каждым признанием я рыла себе могилу.

- Мама, да ты ж на всю страну опозорилась. Как тебя угораздило так сверзиться?

- Ну... - протянула я, - немножко не удержала равновесие.

- Ага, - подхватил брат. - И Дьявол, естественно, абсолютно тут не причем.

- Все верно. - (Кого я обманываю?) - Абсолютно.

- Не ври! - Он шутливо погрозил пальцем. - А с балкона случайно не ты его скинула? Из мести?

Донесла сестренка... До чего же длинный язык у некоторых, ничего скрыть не может.

- Да не скидывала я его... сам свалился.

Зарою эту сплетницу в саду за камином. Будет знать как доносить на меня.

- Да ладно... - Он сел совсем близко, обнял меня за плечи и зашептал в ушко, - ну мне-то ты можешь все рассказать? Яна сказала ты с ним о чем-то разговаривала до того как он сорвался. И похоже, на повышенных тонах...

Воображаемая яма за камином становилась все глубже и глубже... Размеренно стучал заступ. Еще одно слово - и я погребу мерзкую болтушку раз и навсегда.

Брат всегда был для меня самым близким человеком. Кому еще довериться, если не ему? Может правда, взять и все рассказать? Во-первых, на душе сразу станет легче, когда есть с кем обсудить и кому довериться, во-вторых, моя голова не слишком приспособлена к логическому мышлению, может, он сумеет понять, что тут к чему? За сохранность информации я не опасалась - Янек никогда не был болтуном, наоборот, из него слова не вытянешь, это только со мной он такой разговорчивый. А теперь, с такой тайной, он вообще будет помалкивать. Секрет за секрет. Если он расскажет мой, я обнародую его крайний случай, который, конечно, не случится, но надежно страхует.

Я посмотрела внимательно в его глаза.

- Клянешься, что никому ни слова?

Он удивленно поднял брови.

- А разве все так серьезно? Ну влюбилась ты, ну опростоволосилась...

- Не-ет, дорогой, - многообещающе протянула я . - Не все так просто. Если бы я просто влюбилась, то и не беспокоилась бы. Ты же меня знаешь. Пошла бы в прямую атаку, а в случае провала поплакала бы и потом плюнула с высокой горы. Или все, или ничего. А если ничего, то и страдать нечего. Нет, малыш, тут заварилась каша покруче. Чертовщиной попахивает.

- Да ладно тебе выдумывать!

Я раздраженно скинула его руку с плеча.

- Да, я сумасбродка, да, я постоянно выкидываю всякие штучки, да, я хулиганю...

- Штучки? Да ты способна весь город на уши поставить за десять минут. Ты не сумасбродка, а настоящий циклон!

- Хорошо, - уступила я, - подойдем к вопросу с другой стороны. Ты когда-нибудь слышал, что я верю в магию?

Брат задумался.

- В инопланетян ты точно веришь. Еще лет семь тому назад на даче ты устроила на них охоту...

- Я серьезно.

- А если серьезно, то ты из тех, кто не поверит, пока не увидит.

Наконец-то.

- Правильно. А теперь подумай, если я так сильно обеспокоена, значит...

- Значит что-то произошло, что тебя убедило и взволновало. А причем тут Дьявол?

- Оставь пока Дьявола в покое. Я совсем не уверена, что он имеет ко всему отношение, но он подозрительно хорошо вписывается во все это.

Янек раздраженно рявкнул:

- Ну ты наконец мне расскажешь, что с тобой было, или мы так и дальше будем тянуть резину за хвост?!

- Кота, ты имел в виду..

- Да, - ответил он поспокойнее, - конечно, кота. Я иногда путаю эти русские выражения.

Хорошо, что только выражения...

Ладно, уселась я на подушку верхом и выложила Яну всю правду, с самого начала. Над Олафом он, конечно же, посмеялся, никогда его не любил. Но чем дальше я рассказывала, тем больше вытягивалась его физиономия. Я рассказала все - и про кольцо, и про кроликов, и про один и тот же повторяющийся сон, все абсолютно.

Когда я закончила, он долго сидел молча, уставившись в окно. Осмыслял, полагаю. Затем спросил:

- Значит, кольцо исчезло?

- Нет, оно у меня на руке.

- Но его не видно.

- Зато я его чувствую. Даже ты заметил, что я руку странно держу - я к нему еще не привыкла.

Он взял мою руку и стал медленно, методично прощупывать пальцы. Из него хороший хирург выйдет, - подумала я. (Он действительно собирается стать хирургом. Прим. Автора)

- Я ничего не чувствую. Все нормально.

- Зато я чувствую. И покоя мне больше вообще в жизни нет. То свет по ночам, то бумаги горят, то ...

- Что? - спросил он.

- Дьявол падает...

- А он при чем?

- Не знаю. Но я тебе сказала, как-то все странно выходит. Сначала приезжают сразу трое странных типов, потом у меня начинается чертовщина. Как-то все непонятные события происходят в одно время, что позволяет думать, что они связаны...

Я наклонилась низко-низко, прямо к его уху и прошептала:

- А глаза у Дьявола все-таки не голубые, а фиолетовые. Ярко-фиолетовые.

- Фиолетовых глаз не бывает, - медицинским тоном ответил он, - пигмента такого нету у человека.

- А может он не человек?

- Ну да... Приходит вечером домой, снимает земную оболочку, и ложится в кислородную ванну, чтобы зеленая кожа не морщилась. Не выдумывай.

Я тяжело вздохнула.

- Ладно, время покажет.

На дворе уже была ночь - такая светлая, июньская ночка, теплая и уютная.

- Где эта дура шляется? - Ян уже начинал волноваться за Клеопатру. Их мама уехала в деревню, так что он за нее отвечал.

Он вышел в гостиную и позвонил некому Марку, нынешнему приятелю сестры. Как выяснилось, она решила остаться там ночевать.

- Ну и фиг с ней, - заявил он, бросая трубку, - Я ей пачку презервативов на День Рожденья подарил, теперь пусть сама выкручивается.

- Пойду я, что ли... - я встала с дивана.

- Может, тут останешься? Тебе , наверно, страшно одной.

Ответить я так и не успела, раздался звонок в дверь. Янек пошел открывать, я за ним. Он почему-то вошел в ступор. Выглянув из-за его плеча, я увидела высокого симпатягу с каштановыми волосами ниже плеч. Судя по реакции Янека, скорее всего, это тот самый Кейт. Ничего мордашка, кстати.

- Прет, - заявил этот тип, ничуть не смущаясь и махнул хвостом. Или мне показалось, что сзади мелькнул черный кошачий хвост? Ерунда какая... померещилось, наверное. Судя по выражению на лице брата, он не заметил бы даже копыт и хобота...

Ладно, похоже, ночь признаний еще не закончилась, не стоит им мешать... Я быстренько вернулась в комнату, сгребла в охапку вещи, отодвинула остолбеневшего брата и мило улыбнувшись гостю, помахала ручкой:

- Завтра зайду, - и полетела вниз по лестнице.

Обожаю летние ночи в Пярну. В июне ночи достаточно светлые и очень теплые. Сверчки пищат в канаве у дороги и поет соседский кот, наверно, к нашей кошке в гости собрался. Я не торопясь трусила мимо детского сада домой. Дошла до перекрестка и тут услышала пьяные вопли. Прямо мне навстречу шла какая-то разудалая компания, выписывая на проезжей части уверенные синусоиды. Ну что тут делать? Идиотов везде хватает, и совсем необязательно с ними встречаться. Пока они меня не заметили, я шмыгнула в дыру в соседкином заборе.

Так... А не пришел ли час злобной мести? Сколько же можно терпеть ежедневное, из года в год, посягательство соседкиной собаченции на мой любимый газон? Пекинес не виноват, конечно, а вот хозяйку не плохо бы проучить...

Особенно вредить мне не хотелось, однако я весьма уважала фильм "Один дома" за изобретательность в бытовых пакостях. Изощряться мне особенно не хотелось, но с другой стороны, не воспользоваться беззащитностью врага тоже глупо. Поэтому я стащила из маленького сарая тазик, налила в него воды и прикрепила над входной дверью - простейший и старый как мир фокус. Уж я-то знала, как мерзкая соседка изо всех сил старается казаться моложе, красит и завивает волосенки, хотя их у нее осталось три штуки в пятом ряду. А оздоровительный душ по утрам она наверняка не принимает. Надо исправить положение. Я, разумеется, деликатно промолчу о том, что предварительно развела в воде три упаковки перекиси водорода, которая оказалась тоже в сарае. В принципе, это и не сарай был, а маленькая банька, вот там и стояли упаковки с мегериной краской для волос, чем я и решила воспользоваться. Уж если эта смесь попадет престарелой красавице на голову, будет весело, думала я, выбираясь из предбанника.

Однако, кое в чем я все-таки ошиблась. Вылезая в дверь, я нечаянно задела висящую рядом на гвоздике металлическую шайку, отчего она прозвучала в ночи ничуть не хуже китайского гонга. Тут же заверещал разбалованный хозяйский пекинес, а на втором этаже зажглись огни. Я оторопела лишь на секунду, а затем одним махом перемахнула через сетку, отделяющую соседкин сад он нашего и по грядкам стала пробираться к дому.

Бежать стало легче - мегера зажгла лампочку во дворе а секунду спустя я услышала, как проскрипела наружная дверь,. Потом секунда тишины, всплеск и отчаянный визг, аккомпанируемый лаем. Вот так-то, злорадно подумала я, пробегая под яблонями к заветной цели. Вот уже виден бассейн, осталось только обогнуть камин, пройти под вишнями и все. Как кобылка, почуявшая близость дома, я ускорила темп и стала обходить камин на крутом вираже. А лучше бы под ноги смотрела. На какую-то секунду нога моя повисла в пустоте, а потом я полетела вниз....

Очнулась я несколько минут спустя в длинной яме, которая мне что-то определенно напоминала. Приподняв голову, я попыталась оглядеться. Темно ужасно... Так. Высота ямы - метра полтора, если чуть подтянуться, можно спокойно вылезти. Встав на ноги, я положила руки на край и уже было хотела вылезать, когда увидела на светлом ночном небе силуэт горы вырытой земли и торчащий наверху... заступ. Как ошпаренная я вылетела из западни. Сердце бешено колотилось.

Господи, что такое, кто это вырыл? Сирье не станет огород портить, Аксель еще слишком маленький... Значит, чужие. Внушая себе, что бояться нечего, я присела на край вырытой ямы и дрожащей рукой щелкнула зажигалкой. Мне предстала очень милая, до костей пробирающая картинка: на дне могилы, а это была действительно могилка, кем-то так любовно вырытая в моем саду, стоял открытый гробик с шелковыми простынками, подушечкой и бахромой по краям. Крышка лежала наверху рядом с ямой. Упав, я запачкала гробик, но все равно он выглядел по-зловещему мило.

Я всегда мечтала попасть в ситуацию, где сначала от шока немеешь, а потом голосишь со всей силы - потому что у меня голос как труба иерихонская. Даже на рок концертах, где стоит шум, стоит мне закричать, у людей рядом уши закладывает. И вот мне представилась потрясающая возможность. Тихая ночь, все соседи сопят в кроватях, я возвращаюсь домой и нахожу в саду вырытую могилу с гробом... Потрясающе, правда? Тут мне следует уронить все вещи, схватиться за голову и издать классический вопль из фильма ужасов. А с моими-то способностями... хорошо если стекла не вылетят. Но... я эту возможность упустила. Больше всего испугалась, когда падала, а потом разобралась что к чему да зачем, посидела на краю могилы, и кричать мне расхотелось. Ведь вопить только потому, что так надо в таких ситуациях, совсем неинтересно. Если сразу, тогда да. А сейчас... что толку народ пугать?

Я встала, столкнула крышку вниз, она упала с глухим стуком. Интересно, для кого это приготовили? Зарыть бы надо... А то Аксель с утра пойдет играть, упадет или испугается. Да, точно, завтра рано утром встану и зарою эту пакость. Отряхнув коленки, я осторожно обошла черную дыру и наконец-то пошла домой.

Проходя мимо зеркала в прихожей, я поморщилась - стоило сегодня столько отмокать и мыться, если все равно сейчас на мне чернозема в пятнадцать раз больше, чем до купания? Могла бы не стараться. Теперь из-за ночных шутников придется купаться снова, но уже не в столь уютной обстановке.

Я поставила греться большую кастрюлю с водой и минут пять вытряхивала из волос комья земли. Земля была мягкая, жирная и хорошо размазывалась. Вот, придется теперь и голову мыть, а то вдруг я завтра в кровати червяков найду? С отвращением отряхнувшись - терпеть не могу, когда земля забивается под ногти и за шиворот - я занавесила окна и стянула одежду. Скомкав, я кинула ее в каморку в коридоре, налила согретую воду в таз и приступила к ночным оздоровительным процедурам. Двадцать минут спустя, мокрая и дрожащая, но хрустяще-ароматно чистая, я нырнула в необъятную бабушкину кровать и свернулась калачиком. Закончен день, принесший новые неожиданности. Уже засыпая, я с мазохистким интересом подумала - а что будет завтра?

Снились мне исключительно всякие кресты, венки и букеты на могилах.

На следующее утро меня разбудил мерзкий будильник, когда еще не было и восьми. Треснув по нему со всей силы, отчего он улетел под трюмо, я вспомнила, что сама поставила его на такую рань. Пора, брат, труба зовет. С утра натощак девушкам очень полезно позакапывать всякие вещи в саду, могилы, например. Очень способствует стройности и хорошему самочувствию. Со стоном я сползла с кровати, все кости ломило от вчерашнего падения. С тех самых пор, как я приехала, я то и дело попадаю во всякие дурацкие ситуации и падаю, впрочем, падаю не только я. Подумав об этом, я радостно захихикала.

Я залезла в шкаф, выудила оттудова джинсовый комбинезон, старую майку, обрядилась во все это и стала спускаться вниз. Из инструментов решила ничего не брать - ведь заступ там рядом стоял. А больше мне ничего и не нужно. Правда, закапывать яму в полтора метра глубиной еще то занятие, но надо хотя бы немного ее забросать. Размышляя таким образом, я спустилась, вышла из дома и первое, что я увидела - Сирье, выходящую из-за камина с пучком морковки в руках ( там как раз грядки находятся).

Я так прямо столбом и встала. Что делает Сирье дома? Она должна быть на работе уже давно... И совсем не должна шататься по моим раскопкам. А во-вторых, после выхода из-за камина у нее был такой спокойный и безмятежный вид, что я нечаянно подумала - а может, это она сама вырыла яму, если совсем не удивлена? Вопросов у меня была куча, один другого труднее, и что еще хуже, это то, что ни на один из них самостоятельно я ответить не могла. Кроме того, я очень надеялась, что меня никто не увидит ни в такой одежде, ни за закапыванием могил, потому что даже самая дохлая крыса в сарае прекрасно знает - если Кей вышла в огород и пытается что-то там сделать кто-то очень большой в лесу сдох. Меня земля не любит, самое большее, на что я способна - пообрывать ягоды или полить маленький кактус. Увидеть меня за прополкой для моих родственников в деревне было бы равносильно разряду на электрическом стуле. А потому я оказалась в дурацком положении. Смываться поздно, комбинезон уже не стащишь, Сирье меня заметила и успела оценить. Может, сказать, что теперь в моде рвано-огородный стиль?

Я так и не успела ничего сказать, как у дома притормозила сине-белая машина с мигалкой, при одном виде которой у меня упало сердце. Уж лучше с Сирье разбираться, чем с...

Из машины уже вылезли двое полицейских и направлялись к нам. Тот, что шел чуть впереди, мило поздоровался. Слишком уж мило... Эдгар Кукс - прочла я на табличке у него на правом кармане рубашки.

- Добрый день, - произнес он, - Сержант Кукс, городская полиция.

- Добрый день, - поздоровалась Сирье. Я только кивнула, в любом случае не смогла бы выдавить из себя ничего лучше предсмертного хрипа.

Сержант не стал ходить вокруг да около:

- Вы обе здесь живете?

- Да, - пролепетала Сирье, морковки в ее руке бодро топорщились.

- На вас поступила жалоба. Нам сказали, что в вашем доме происходит что-то странное, слышатся крики, виден странный свет, а вчера вечером кто-то вломился к вашим соседям и учинил форменное безобразие, - тут Сержант Кукс почему-то прыснул, однако сумел совладать с собой и снова сделал строгое лицо.

На Сирье страшно было смотреть.

- Кроме того, - продолжил Кукс, - когда соседка ночью вышла на шум, ей показалось, что в вашем саду происходит что-то странное, а точнее, что при свете свечей в дальней части сада вырыта могила, на краю которой кто-то сидел.

Ах так, старая карга подглядывала, когда я рассматривала могилу в свете зажигалки... Ну погоди у меня, я тебе отплачу... Если, конечно, меня не посадят.

- Поэтому я прошу разрешения на осмотр территории. В случае отказа мы предъявим ордер на обыск.

Точно посадят. В десяти метрах за камином лежит мой билет на нары... Я обессиленно прислонилась к вишне. Будь что будет.

Законопослушная Сирье предоставила властям полную свободу. Кукс кивнул напарнику, и они размеренно стали прочесывать сад, но к сожалению, начали с противоположной стороны. Уж лучше бы сразу заглянули за камин и дело с концом. А так ждать как минимум полчаса, пока они тут каждый куст пересмотрят.

У забора послышалось слабое тявканье. Я обернулась - так и есть. Подлая соседка вытащила собачонку на прогулку во внеурочное время, чтобы полюбоваться на результат своих трудов. Небось через дальний забор ей плохо видно, вот она и вышла на улицу под предлогом. Она волокла свою шавку по земле на поводке, ни гулять, ни тем более пачкать газон последняя никак не хотела. Но хозяйку это, впрочем, волновало мало. Делая вид, что просто прогуливается, она изо всех сил косила глаза в наш сад, удивляюсь, как они у нее еще на стебельках не вылезли. Любуется... Впрочем, мне тоже есть на что полюбоваться, отметила я с удовлетворением. Соприкосновение постоянно окрашенных волос с перекисью чревато... неожиданными результатами. И хотя карга накрутила поруганную шевелюру на бигуди и прикрылась платочком, от меня не ускользнул прекрасный светло-зеленый цвет волос. Блин, подумала я, ведь видела же в бане аптечку, надо было еще зеленки или марганцовки добавить. Ну да ладно, светло-салатовый цвет тоже ничего. Придает ей полное сходство с кикиморой болотной. Так ей и надо. Однако я почти сразу переключилась с тихой радости за проделанную пакость на мелькающий в глубине сада полицейских, и тяжело вздохнула. Ну что же это такое творится этим летом? Ни минуты покоя, такое впечатление, что все сговорились меня доставать, а я вляпываюсь в одну неприятность за другой. Или это одна неприятность, просто очень большая?

Кажется, я порядком задумалась, вспоминая все подробности моих несчастий, поэтому вздрогнула, когда из-за камина вышел Кукс. Вид у него был растерянный, волосы растрепались - небось под яблонями лазил, на ветки натыкался. Шедший за ним напарник также был не слишком аккуратным и чуть не свалился в бассейн. Мое сердце совершило последний головокружительный кульбит и притаилось в недрах грудной клетки. Сирье успела уйти в дом, так что моего позора не увидит.

- Хм... - издал Сержант и вопросительно на меня зыркнул. Чего он хочет? Чтобы я сама во всем призналась? Ни за что!

- Вот... , извините, ... - мялся он и смотрел все вопросительнее. До Меня доехало.

- Катарина.

- Катарина, - облегченно сказал Кукс и поправился: - прейли Катарина. ( Прейли - что-то вроде мисс или фройляйн на эстонском. Прим. Автора) нам очень жалко, что пришлось вас побеспокоить, судя по всему, вашей соседке просто померещилось.

Старая грымза за забором уже вытянула шею вбок, пытаясь расслышать, о чем идет речь. Скоро жирафой станет. Мне сразу стало приятнее на душе, когда я представила себе зеленого жирафа в лиловый горошек.

- Вы хотите сказать, что жалоба была надуманной? - я заглянула сержанту в глаза. Молоденький такой, смущается... Интересно, сколько красивых парней я встретила с начала лета? И от всех пока одни неприятности.

- Да, - краснея, признался Кукс. - Мы абсолютно ничего не нашли подозрительного.

Погодите... А могила? Или мне приснилось? В любом случае, кажется, гроза прошла мимо, теперь надо спровадить милашку сержанта и пойти проверить почву за камином. Но сначала... Меня осенила гениальная идея.

- Мы очень сожалеем, что побеспокоили, но вы понимаете, мы должны были проверить...- бубнил полицейский, не замечая, что мне его извинения нужны как собаке третий хвост.

- Простите, - невежливо перебила я, - вы занимаетесь только подозрениями в убийствах или вы призваны служить гражданам вообще?

- Ну, - сказал он, - в принципе мы занимаемся порядком вообще. Это просто вызов сегодня такой был.

- А правом собственности вы тоже занимаетесь? - напирала я.

- Разумеется, - Избавленный от унижающих извинений Кукс приобрел былую стать и уверенность.

- Тогда не могли бы вы мне помочь, - начала я заискивающе. - Соседка, которая подала жалобу, постоянно нарушает мою территорию. - Взглядом я указала на шпиона за забором. - Не говоря уже о том, что она на моем газоне уже несколько лет выгуливает собаку. Меня она слушать не хочет. Не могли бы вы... - умоляющий взгляд несчастной сиротки.

- Не беспокойтесь, - растаял сержант, - с этой старой сплетницей мы разберемся.

Козырнув на прощание и подтолкнув напарника он вышел за ворота, сел в машину и уехал. Правда, совсем недалеко - во двор к соседке.

Пока он беседовал с каргой, я, убедившись, что меня никто не видит, юркнула за камин. В глубине души я ожидала это увидеть, ведь не могло же такого быть, что полицейский, пусть даже совсем молодой и только что из академии, проглядит такую большую яму. Могилы не было. Больше того - все выглядело так, будто ее никогда и не было. На нужном месте все было чисто и гладко, бурно топорщилась давно не стриженная трава, кое-где примятая полицейским ботинком. Ни малейшего намека на раскопки не было. Опять двадцать пять. Новая загадка или я окончательно свихнулась?

Пытаясь преодолеть сумбур в голове, я вернулась в комнату, переоделась и взяла кошелек - надо было заглянуть в магазин. Все так же не обращая ни на кого внимания и разговаривая сама с собой, я вышла на улицу и направилась в сторону торговой точки.

У двери магазина стояла знакомая уже машина. Сержант, сидя на капоте, ел крендель и запивал кефиром. Напарника видно не было. При виде меня он привстал и улыбнулся.

- Прейли Катарина... - кефирные усы были на редкость длинные.

Я улыбнулась и скосила глаза на зеркальце. Охнув, бедняга нагнулся, полюбовался на приобретенное украшение, быстро вытерся носовым платком и смущенно повернулся обратно в мою сторону.

- Извините, - в который уже раз, - случается. Хочу вас обрадовать соседка больше не будет вас беспокоить, мы уже выставили ей штраф на 500 крон и будем регулярно присматривать.

- Спасибо большое, - быстро работает, - сержант Кукс....

- Что вы... - замялся он, - просто Эдгар...

Ах вот как? И этот туда же? Нет мне покоя от мужчин этим летом. А впрочем, представитель власти мне не помешает. Я расплылась в улыбке:

- Кей, просто Кей.

Эдгар тоже глупо улыбнулся. Что говорить дальше, он по-видимому, представлял с трудом. К счастью его спас толстяк, вынырнувший из недр магазина с пакетом, набитым продуктами. Мило распрощавшись, я проводила уезжающую машину взглядом и вошла в магазин.

Ближе к вечеру объявилась Моника, взволнованная и очень старательно наряженная. Она влетела ко мне на второй этаж подобно комете и принялась кружить по комнате.

- Ты идешь? - выдала она наконец свой волнующий вопрос.

- Куда еще? - выходить мне абсолютно не хотелось, я уже уяснила, что любое мое появление на людях чревато неприятностями.

- Как куда? К клубе на побережье вечеринка, - она снова стала подпрыгивать и бегать по комнате.

Я вообще-то совсем не любитель дискотек и шумных сборищ. Долго танцевать я не люблю, а кроме как прыгать и пить там делать нечего. Говорить невозможно - все равно не услышишь. По мне так уж лучше зайти в какой-нибудь бар и попить пива под тихую музыку...

- Ты ведь знаешь... - начала я отмазываться.

- Знаю, но там будет ОН!!! Я так хочу, чтобы ты на него посмотрела, - она мечтательно закатила глаза.

- Император твой?

- Да. Ну пойдем, пожалуйста, - заскулила Мон.

- Ага, - едко отозвалась я, - и Дьявол тоже там будет?

Она сразу сникла.

- Да. - раздалось еле слышно.

- Вот видишь... А с этим типом я встречаться совершенно не желаю, отрезала я.

Промокший котенок не выглядел бы так жалостливо, как Моника сейчас.

- Ну пожалуйста, - затянула она. - Я постараюсь, чтобы вы не встретились. Ну будь другом, ну пошли, а?

До чего же я добросердечный человек... Ну не могу я выносить такие мольбы, да еще с такими жалостливыми глазами... Да, я сдалась. Признаюсь со стыдом, но этой разряженной девчонке удалось меня уломать. Однако кое в чем я осталась непреклонна. Я наотрез отказалась от предложенных мне нарядов и тонны бижутерии, рассчитав что подобных новогодних елок будет немало среди малолеток. Я остановилась на синем в голубых разводах платье с большим декольте и голой спиной. Узкое, прямое, длинной до пят, с разрезом чуть ли не до трусов, оно бросало в холодный пот мужчин в десять раз быстрее любого расфуфыренного одеяния. К нему сандалии на десятисантиметровом каблуке, тонкая цепочка на шею и небрежно уложенные волосы - получилось просто и сногсшибательно. Моника, следившая внимательно за моим переодеванием, посмотрела на себя в зеркало и обиженно прогундосила:

- Я пригласила тебя не для того, чтобы ты у меня мужика отбила...

- А кто тебя просит одеваться как малолетка, добравшаяся до мамочкиного шкафа? Проще надо быть и не накладывать столько штукатурки. Естественность вот девиз нашего времени, - я довольно оглядела себя в большом зеркале и капнула духи за ушки. - Хочешь, можем тебе подобрать что-нибудь из моего. Только пойди и смой сначала всю косметику.

Еще почти час ушел на преображение моей подруги. Но в конце концов она выглядела замечательно в маленьком платье с полупрозрачным верхом. Оно действительно очень ей шло. В таком виде и думать не стоило тащиться к побережью пешком или на автобусе, поэтому я, не долго думая, заказала такси.

Я сидела за стойкой бара, потягивала Голубую Маргариту и неприязненно осматривалась. Вот уже с полчаса я сидела в этом грохочущем аду, и единственный светлый момент - цвет коктейля точно подходил к моему платью. Все остальное было просто ужасно. Постоянно кто-то клеился, бормоча глупые фразы, Моника смылась, не посидев со мной и пяти минут, бросилась на выполнение труднейшего задания - познакомить меня с Императором так, чтобы рядом не было Дьявола. Миссия невыполнимая, насколько я себе это представляла, но все же терпеливо ждала. Мое любопытство снова брало верх над другими чувствами. А вдруг? Я потыкала соломинкой желтую дольку лимона, утопающую в голубом алкоголе и покосилась на часы. Сорок минут. Еще двадцать - и я еду домой. Ни один мужчина не достоин того, чтобы его ждали больше часа.

Несколько раз мелькала вдали белая коса. Поначалу я пыталась как-то пригнуться или спрятаться за широкую спину сидящего рядом парня, но потом поняла, что красавцу блондину не до меня - он был облеплен девушками, как сладкая булочка голодными тараканами. Где-то там же, полагаю, был и тот, ради кого Мон притащила меня сюда. Да... Если ей придется пробиваться через такую толпу поклонниц, то знакомства мне не видать еще как минимум часа три.

- Кей?

Я обернулась. Мон стояла за моей спиной и сияла как медный грош.

- Познакомься, это Император.

- Шейн, - представился стоящий рядом молодой человек.

Ого... подумала я... Вот это кадр...

Я как-то всегда думала, что японцы очень маленького роста и с кривыми ногами. Но то, что стояло передо мной, разбивало мои теории в пух и прах. В росте он не уступал Дьяволу, метра два с гаком, худой и длинноногий. Тоже с длинными, ниже пояса волосами, волнистыми и иссиня-черными. Глаза тоже черные, не без хитринки. Я боялась, что увижу что-то вроде Дьявольских витражей, но ошиблась - просто черные глаза, Янек был абсолютно прав. Но... какие-то слишком бездонные. Свет в них почти не отражался, что создавало странную иллюзию глубины. Но сидеть с распахнутым ртом я не собиралась. Если я еще и при Шейне упаду со стула, народ меня не забудет никогда... Поэтому я быстренько сбросила оцепенение и улыбнулась:

- Кей.

- Очень приятно... Не возражаешь? - он уселся на соседний стул. Определенно потрясающий парень. По крайней мере, с ним я себя чувствую очень легко, не то что с Дьяволом...

- Я про тебя много слышал, - начал он.

- От Дьявола, полагаю? - съязвила я.

Он внимательно посмотрел на меня и улыбнулся.

- В основном, от Мон. Но и от Дьявола тоже. Кажется, ты уже успела произвести на него неизгладимое впечатление. Не понимаю на самом деле, почему так получилось, что вы постоянно ссоритесь... Ты ведь ему нравишься. Он очень хотел тебя видеть именно здесь и сегодня. Кажется, он что-то придумал...

- Нравлюсь? Ну да. Как кошка собаке.

- Перестань. Иде хороший парень... Ой, - он зажал рот рукой и заговорщицки улыбнулся. - ты странная девчонка, Кей. С тобой очень легко говорить и все время тянет исповедоваться. Видишь, пяти минут не прошло, а я уже выболтал тебе то, что Дьявол запрещает разглашать под страхом смерти.

- Иде? Так его зовут? А как полностью?

Шейн сжал губы, отказываясь признаваться.

- Сказал А, говори Б, все равно я никому не скажу.

Он обернулся.

- Даже Монике?

- Даже Монике, - подтвердила я.

Он наклонился в моему уху и прошептал:

- Идеолион. Только я тебе ничего не говорил.

Ой... Вот это имечко... Мифология какая-то. Разве в наше время детям такие имена дают?

- Кто ему такое имечко дал? Мама с папой?

Он засмеялся:

- А кто же еще? Но тут , правда, закавыка одна есть... Это имя было предопределено, и они просто не могли назвать иначе... Так что у Иде имя двойное, первое домашнее, второе вот это самое.

Он схватил меня за руку.

- Вот объясни мне, почему я все тебе докладываю?

Ответить я не успела. Он держал меня за правую руку, и не успел он закончить фразу, как на его лице отразилась такая гамма чувств, такое дикое удивление, что мне стало не по себе. Медленно он провел пальцами по кольцу. Его не было видно, он не ощущалось, но я знала - он понял, что оно там. Более того, я поняла, что он знает, что это за украшеньице...

Он поднял глаза от моей руки и посмотрел мне в глаза долго-долго...

- Так вот куда оно делось, - наконец произнес он. - А я его обыскался.

- Оно твое?

Он замялся

- Не совсем... Но раз оно у тебя, значит так и должно быть. Тогда я должен тебе хотя бы объяснить, что с ним делать... - он оглянулся, - ... но не сейчас. Встретимся как-нибудь завтра, ладно? Учти, это очень важно. И очень опасно. Так что постарайся до завтра быть паинькой, договорились?

- Хорошо, - прошептала я. Признаться, я понимала в этой истории все меньше и меньше. И чем больше я запутывалась, тем страшнее мне становилось.

Шептались мы достаточно долго. Никаких других секретов он мне не выдал, пообещал сделать это потом. В основном разговаривали о Монике. Признаться, я действительно моментально прониклась к нему доверием и симпатией, а теперь, слушая, как он о ней говорит, поняла, что подруга моя не только в хороших руках, но и умудрилась подцепить на крючок самого настоящего Мистера Идеал. И к стыду признаться, я даже успела обзавидоваться. Ну почему из двух красавцев ей достался добрый, нежный и заботливый, а на мою долю выпал этот кривляка и пижон? Нечестно, совершенно нечестно. С каждой минутой он мне нравился больше и больше, не было уже никаких сомнений, что нашей дружбе предстоит прожить долго... Так мы и шептались в углу у стойки, как заправские заговорщики, пока...

- О чем это вы тут шепчетесь? - раздался над головой грозный голос. Моника, неизвестно куда испарившаяся в начале, стояла за спиной. Опять я попала в немую сцену.

Она стояла над нами, злая и обиженная. Еще бы - хотела показать подруге своего будущего мужа, военный трофей, с трудом добытый в боях с соперницами, а тут нате! - стоило отойти на секунду, они уже сидят голова к голове, чуть ли не прижавшись, и о чем-то шепчутся. Ну не нахальство ли? И не стоило даже пытаться объяснить, что никаких видов я на Шейна не имела. Всей душой хотела бы влюбиться, с ним мне было бы легко и просто, но увы - там уже поселился тот, кого я так пыталась ненавидеть.

- Абсолютно ничем, крошка - Шейн расплылся в широченной улыбке. Замечательно. Я бы наверняка ляпнула бы какую-нибудь глупость, которая все испортила бы. - Просто я рассказывал Кей кое-какие секреты о Дьяволе, пришлось подстраховаться, чтоб никто не подслушал.

Он не торопясь отстранился, спокойно и естественно. И правильно, отшатнись он от меня сразу, Мон подумала бы, что тут действительно что-то не то происходит, а тут она сразу успокоилась, повеселела и принялась допытываться:

- Какие такие секреты? Я тоже хочу послушать, - и усевшись с другой стороны, прижалась щекой к его рубашке.

- Нет, малышка, - он дунул ей на волосы. - Я рассказал только Кей, и она уже поклялась тайну не выдавать. А у тебя ни один секрет долго не задержится, так уж извини.

Я просто поразилась его способности говорить женщинам правду, да так, что они ни на что не обижаются, хотя надо бы. Вот и Моника моментально смирилась с тем, что тайна не для нее и утащила Шейна танцевать. Идя на буксире, он обернулся на прощание и сделал знак рукой - потом поговорим. Ладно, потом так потом.

Ну вот, свою миссию в этом заведении я считала выполненной и искренне радовалась, что познакомилась с таким замечательным человеком. Если бы Дьявол хоть немного на него походил... Пробираясь к выходу, я была вынуждена обойти толпу девиц, в гуще которой утопал виновник моих несчастий. Пробраться сквозь нее было делом абсолютно нереальным, но на мое счастье, клубок восторженных девиц сдвинулся и стал перемещаться к сцене. Секунду спустя Его Высочество залезло наверх и зал потряс ужасающий рев, визг и аплодисменты. Я так и не понимала, что тут происходит, пока стоявшая за мной расфуфыренная пигалица не прокричала подруге:

- Смотри, сейчас будет его коронный стриптиз!!!

У меня чуть ухо не заложило от такого вопля, но я не на шутку заинтересовалась. Стриптиз? Дьявол исполняет стриптиз? Разве я могу уйти отсюда, не посмотрев на предмет своего тайного обожания в неглиже? Поэтому я пододвинулась поближе (насколько было возможно при таком аншлаге) и приготовилась смотреть.

Ой, что я увидела... говорят, кое-кто в зале аж лишился чувств от таких эмоций, да и зрелище было незабываемое. Какое у него тело, какие волосы, у меня аж заныло где-то там... Предметы гардеробы падали на пол один за другим, нагота моментально вуалировалась волосами - интересно, он специально этому учился? Профессионально исполнялось, ничего не скажешь...

Под конец на нем остались только плавки-стрип, ну те, у которых на заднице только тонкая полосочка... Вопли девушек перешли в болезненный стон, пигалица сзади только тихонько подвывала от счастья. А меня вдруг зло взяло. Нравлюсь я ему, как же... Чего он ко мне привязался? Подумаешь, споткнулась разок, с какой это стати он меня так отметил среди множества идиоток в городе? Или никак не может смириться, что хоть одна я смогла дать ему отпор? Гордость заела бедняжку? Ну да... покорить единственную соперницу, еще раз доказать свою неотразимость... Я вспомнила слова Шейна и внезапно поняла. Это для меня, только для меня устроен весь этот шабаш со стриптизом. Очередная попытка сломить мое сопротивление, попытка запудрить мне мозги с расчетом на то, что гормоны пересилят разум. Ну ты и подлец, Идеолион...

От внезапного прозрения меня задушила ярость. Сразу вспомнились все мои унижения - на балконе, тут, на пляже в конце концов, люди, столпившиеся и глазеющие на меня, распластанную у его ног, и отвратительный, омерзительный скрип песка на зубах... Я сжала кулаки и рванула к выходу. Но не успела я добраться до дверей, когда бабский стон сменился жутким ревом, а со сцены слетело матерное слово. Обернувшись, я увидела странную картину плавки-стрип песком стекали по ногам божества и желтой горкой сыпались к ногам. Дьявол с обезумевшим лицом закрывался быстро поднятой рубашкой, а песок все сыпался и сыпался... Не пытаясь понять происходящее, я злорадно ухмыльнулась и захлопнула за собой дверь клуба. Ну вот и на твою долю выпало публичное позорище, любимый... Теперь мы точно квиты.

Домой я вернулась также на такси, перед тем, как войти в дом, еще раз проверила состояние почвы за камином - все так же не наблюдалось новых признаков земледельческих работ. Окончательно успокоившись, довольная и счастливая, я отправилась спать. И предчувствия меня совсем не беспокоили... Заглянув в сумку, я обнаружила невесть как туда попавшую записку от Шейна, наверно он как-то умудрился ее мне подкинуть - с приглашением встретиться завтра днем и поговорить обо всем, что меня интересует. Засыпала я, придумывая, какие еще тайны про Иде мне хотелось бы выведать...

Среди ночи мне приснился жуткий кошмар. Мне снилось, будто на закате я катаюсь по морю на катере. Погода стояла тихая и спокойная, солнце ярким блином катилось к горизонту, небо переливалось осенне-багровыми красками и всем своим видом напоминало яичницу-глазунью. Вдруг среди всей этой благодати раздается грохот, очень похожий на выстрелы... Атмосфера вокруг круто меняется, от солнца уже ничего не осталось, небо мгновенно чернеет, откуда ни возьмись налетает холодный шквальный ветер, он кренит лодку к озверевшим в мгновение окна свинцовым волнам. Воды в катере становится все больше, он медленно погружается, и я вместе с ним... Берега не видно, а катер погружается все больше. Пока я еще чувствую опору под ногами, но с каждым мгновением она становится все зыбче. Крики и вопли о помощи тонут в буре, заглушаются ревом стихии, я понимаю, что надежды нет никакой. Спустя мгновение я перестаю чувствовать опору под ногами.

Я совсем неплохо плаваю, но тут я абсолютно бессильна - слишком сильный шторм не дает мне продохнуть, меня накрывает с головой в доли секунды... Погружаясь, я еще пытаюсь спасти в легких остаток кислорода, но минуту спустя он становится моим врагом и убийцей. Я буквально чувствую холод вокруг, как вода затекает мне в рот, нос и уши. Чувствую, как в конвульсиях бьется сердце, а мозг отключается клеточка за клеточкой...

Я села на кровати. Комната снова светилась призрачным блеском, он то становился ярче, то немного затухал. Правую руку скрутило в судорогах от дикой боли. Скорчившись на кровати, пытаюсь избавиться от боли, вытащить ее из тела. Признаюсь, я готова была даже руку отрезать, настолько мне было плохо. Катаясь по постели, я вдруг обнаружила, что она насквозь мокрая, спустив ноги, я наступила в лужу. Пол был залит водой чуть ли не щиколотку, наверно, Сирье внизу залило, испугалась я. Шлепая голыми ногами по воде, прижимая разрывающуюся руку, я подползла к окну. Обычная ночная тишь, еле двигаются листья на деревьях, на пару часов город дышит желанной прохладой. Откуда тогда этот потоп?

Чуть не ударив меня, под напором неизвестно чего, распахнулось окно, с треском ударилось о бабушкин шкаф, брызгами полетели стекла, еле-еле успела прикрыть глаза... Теперь водная среда на полу полна блестящих подводных мин... Вода всюду... даже капает со шкафа и стекает с люстры, при том, что на улице обычная сушь... Как же мне надоели все эти странности, будь проклят тот день, когда я так неосмотрительно забрала кольцо в Таллинне...

Постоянно натыкаясь на осколки, я побрела в другую комнату в надежде что там простынки посуше. Вслед мне несется ослепительная вспышка света, голубовато-белого, ослепительного до рези в глазах... Честно говоря, я не помню, как добралась до кровати... Большая комната оказалась на удивление сухой, лишь потихоньку тонкая струйка воды впитывалась в ковер. Я свалилась на кровать бесформенным кульком, все еще прижимая саднящую руку к груди. Заснула я мгновенно, несмотря на полный содом и гоморру вокруг.

Утром было такое чувство, будто меня всю ночь били, причем не оставили ни одной целой косточки. Рука больше не болела, просто казалась отяжелевшей и плохо слушалась. Только я успела привыкнуть к кольцу и перестала его замечать, как оно с новой силой о себе напомнило и мешалось почти так же, как в первый день. Абсолютно никакая, я плюхнулась за стол на кухне, и насыпала в чашку в два раза больше кофе, чем обычно... Следующие полчаса я сидела, тупо уставившись в окно и обдумывала свое положение, если поток бессвязных мыслей вообще можно назвать обдумыванием чего-либо. Не стоит даже и говорить, что утром я не нашла ни единого следа потопа, даже окно было целехоньким и плотно закрытым на обе задвижки. Что со мной происходит вообще? Я схожу с ума? У меня галлюцинации? Пожалуй, это единственное, что все объясняет... Я просто чокнутая, моя крыша уже давно уехала, а все никак это не осознаю... Теперь я была только рада, что с самого начала ничего не рассказала Мон. Какой бы подругой она мне ни была, понять меня в данном случае она не смогла бы. Не хватает ей все-таки глубины... А вот Янек, он то, что надо... Пожалуй, попрошу его сходить со мной к психиатру.

Люди говорят, дурака вспомнишь, он и появится... Я, конечно, нисколько не сомневаюсь в умственных способностях моего брата, но сейчас его внезапное появление в дверях как нельзя лучше иллюстрировало известную поговорку. В нормальном состоянии я бы заметила и красные глаза, и необычную бледность. Но мне было плевать на все, кроме своих собственных ощущений.

- Привет, - сказал он, привалившись к дверному косяку, словно его ноги не держали.

- Ага, - пробурчала я, снова прикладываясь к кофе.

Вопрос был задан в лоб:

- В клубе вчера была?

Я удивилась.

- Ну да. А что такого странного? Моника меня затащила.

- Говорят, ты достаточно долго шепталась с Императором... Это правда?

- Да.

- Что он тебе говорил? Что такое, что даже Мон он доверить не мог?

Я передернула плечами:

- Да ничего особенного... Просто сплетни, - я хорошо помнила свое обещание.

Он медленно подошел, тяжело опустился на кухонный стул, и автоматически затеребил скатерть.

- Слушай, я понимаю, может он просил не говорить... Но, он не признавался, что чего-то боится?

До меня постепенно дошло.

- Это что, допрос? С какой это стати ты так о нем заботишься?

Янек откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

- Это очень важно. Ты единственная, с кем он говорил так долго... Никому другому он ничего не сказал...

- Спроси у него, - отрубила я.

После минутной паузы он произнес:

- Я бы спросил, если мог.

- В смысле?

- Вчера ночью... часа в три...

У меня нарастало очень нехорошее чувство.

- Где Шейн?

- В морге. Его застрелили прямо на парковке перед клубом.

Я бессильно уронила голову на руки. Только не это. Господи, только не это...

- Кей? Кей, пожалуйста, скажи мне, - начал снова брат.

- Уходи, - только это я и смогла прошептать, - Уходи. Оставь меня.

Когда внизу хлопнула дверь, я на ватных ногах пошла в комнату, дрожащими руками открыла сумку. Бумажная салфетка из клуба, три ряда торопливых, кругленьких буковок, иероглифы вместо подписи... Шейн, мальчик мой... Кажется, сегодня нам уже не встретиться. Кому это надо было? Что он сделал плохого, кому не угодил? Я еще никогда не встречала такого потрясающего человека... и тем больнее его потерять на следующий день. Не хочу писать о том, что было со мной после...

Город бурлил. Люди собирались кучками, знакомые и незнакомые, пытаясь осмыслить невиданное происшествие - хладнокровное, публичное убийство. И тем оно было страшнее, что Шейна любили все. Если Дьявола могли любить и ненавидеть, то Шейн нравился всем. И абсолютно было непонятно, почему на стоянке стреляли именно в него. В голову не приходила ни одна мало-мальски правдоподобная причина. Было такое чувство, будто всех жителей в одну секунду выдернули из привычной колеи и теперь все слонялись, растерянные и испуганные по улицам, не зная куда себя деть и что делать. Страх и растерянность объединяли людей совсем незнакомых и непохожих. И даже гопники с металлистами больше не ссорились, а одной молчаливой кучкой сидели на площади перед банком.

Я ходила по настороженным улицам как инопланетянка, впрочем другие чувствовали себя не лучше. Обрывки фраз, услышанные на улице повторяли одно и то же. Ноги сами понесли меня к клубу. Все было огорожено, на парковке стояла единственная машина - нетрудно догадаться, чья. В паре метров от нее виднелась бурая лужа, присыпанная ближайшим подручным материалом - пляжным песком. У ограждения стояли полицейские с самыми мрачными лицами. Несмотря на хороший день, пляж был пуст. Люди явно обходили это место стороной...

Мне показалось, что я не единственная, кто стоит наблюдает за пустынной парковкой. Оглянувшись по сторонам, я увидела Иде. Он сидел на каменном шаре у начала парка и молча смотрел в одну точку. У его ног как неприкаянный лежал огромный черный кот. У меня давно уже испарилась радость по поводу вчерашнего конфуза - нелепая смерть сделала все вокруг неважным и глупым, а Иде как-никак, потерял лучшего и единственного верного друга. У меня дико защемило сердце, так хотелось подойти и молча сесть рядом. Слова тут все равно не помогут.

В который раз уже я мысленно прокручивала в голове вчерашний вечер. Что угодно отдала бы я сейчас, чтобы вернуться на двенадцать часов назад. Тогда бы я просто наплевала на Мон и утащила бы Шейна из клуба подальше, выиграв вдвойне - во-первых, он мог остаться в живых, во вторых сказал бы мне все что хотел. Теперь мне никогда этого не узнать...

Похороны состоялись через два дня. Все это время почти непрерывно шел дождь, что еще больше способствовало всеобщему депрессивному состоянию. Провожать Шейна в последний путь пришло чуть ли не все население города, дорогу от центра до кладбища перекрыли и по ней черной рекой тек поток горожан. Естественно, первым за гробом шел Дьявол. Он не изменил своей привычке и был, как обычно, одет во все белое. Вот только мертвенно-мраморное лицо, поблекшие глаза, закаменевшее выражение и отсутствие каких-либо эмоций делали его похожим на привидение, а может, скорее, на ангела скорби. С того утра, как я видела его у стоянки, он никому не сказал ни слова, ходил безликий и равнодушный, люди даже побаивались, что он сошел с ума, но мне в это не верилось. Что-то мне подсказывало, что он не из тех, кто сдается и теряется. Просто нужно время, и он придет в норму.

А вот о Монике сказать то же самое я не могла. Все эти дни она беспробудно пила, рыдала и билась в истерике, пришлось ее отправить в деревню, к бабушке Янека, чтобы было кому за ней присматривать. Признаться, я очень боялась, что она наделает глупостей. На похороны ее привезли все-таки, хотя сначала решили этого не делать - боялись, что она совсем с ума сойдет. Но накануне она вдруг успокоилась, и сказала, что никогда не простит себе, если не придет на кладбище. Она шла сразу за Дьяволом, точнее Янек и его старший брат Марек чуть ли не тащили ее, подпирая с двух сторон, чтобы не упала, а свалиться она могла в любую минуту, была почти в бессознательном состоянии. Зрелище не из легких...

Прямо в день похорон я переехала жить к Янеку, не было никаких сил оставаться дома. Одиночество меня угнетало, а ночные кошмары продолжали мучить так, что я каждую ночь с криком вскакивала на кровати, а потом, наглотавшись слоновьей дозы валерьянки, сидела на кровати до утра и тряслась от страха. Объяснить происходящее я не могла, а потому предпочла дезертировать, все-таки намного лучше, когда ты знаешь, что в доме кроме тебя есть еще кто-то живой...

Там же, у брата, у меня появилась очередная вредная привычка - встречать Дьявола по ночам. Окно моей комнаты находилось прямо над подъездом, а парковка находилась за домом. Каждый раз, когда я слышала ночью гул мотора, я вставала, подкрадывалась к окну и начинала ждать. Вот он приехал, вот паркуется. Сейчас обогнет дом и войдет в подъезд... Каждую ночь повторяется одна и та же схема...

Темно, хоть глаз выколи, лишь над дверью подъезда горит тусклая лампочка. Я стою у открытого окна, прячась за занавеской, ежась от ночной прохлады, которая забирается под ночную рубашку и гоняет по телу мурашки. Жду... Наконец с левой стороны, из-за угла раздаются торопливые шаги. На какую-то секунду ритм их нарушается, за этим следует возня, тихие ругательства и недовольное рычание собаки из дома на углу. Это старушка с первого этажа на ночь выпускает собачку на улицу, а та, то ли от скуки, то ли из вредности, подстерегает ночных прохожих, спрятавшись в кустах шиповника, и устраивает на них полуночную охоту. Снова. Шаги гулко отдаются в тишине ночных улиц. Все ближе и ближе... Он уже в пределах видимости. Вот теперь он вошел в пучок нервного, подрагивающего света уличного фонаря на углу и продолжает двигаться к родному подъезду. Вижу его до мельчайших подробностей, его лицо, благородное и тонко очерченное, волосы, которые под напором морского ветра то поднимаются, то падают, устраивая на его голове полный бедлам. Он то и дело небрежным движением откидывает их назад, тяжелая коса бьет по плечам. Вижу его глаза, огромные витражи лиловой мозаики, две холодные пропасти. Никогда я не смотрю прямо в них. Я падаю в их глубину, подчиняясь гипнотическому очарованию и, кажется, падать буду до бесконечности, как в смерть... Иногда становится страшно: что там, внизу? Вдруг его взгляд заледенеет, и на смену страшному падению придет смертельный удар... Что если я разобьюсь? Сейчас в глазах лишь усталость и желание поскорее попасть домой.

Его руки, такие сильные и, наверное, нежные, сейчас глубоко упрятаны в карманы кожаной куртки. Походка стремительная и, кажется, немного нервная, но от этого не теряет своей легкости. Свет все слабее и слабее, и вновь темнота ложится на него темным пятном. Вот он возник из ночного небытия снова, на этот раз под самым моим окном. Еще момент - и его не станет, его поглотит черная дыра ночного подъезда. Шаги, сначала отчетливые, нервно замирают где-то в черной утробе коридоров. На какую-то секунду они возникнут снова, возле самой нашей двери, а затем уйдут наверх, замерев прямо над головой. Каждый день он проходит здесь и каждый день я не могу спать, пока не провожу его домой, пока лежа в кровати не буду слышать, как он ходит по своей квартире, включает воду, хлопает дверьми, производит все те простые, неторопливые домашние шорохи... Как безумно каждый раз мне хочется разорвать этот порочный круг. Я с трудом удерживаю себя, чтобы не открыть в один день дверь, в тот момент, когда он уже ставит ногу на ступеньку, ведущую на верхний этаж... А там будь что будет, по крайней мере прекратится эта ежедневная пытка. Могу же я хоть раз собрать волю в кулак, преодолеть дрожание коленей, голоса и сердца и сказать, наконец сказать все, что я хочу, без издевок, подколок и драки на кулаках... но я совсем не уверена, что земля не разверзнется у меня под ногами и не поглотит за подобную дерзость...

Я задергиваю занавеску и на цыпочках иду к кровати. Разве можно самой отказаться от безумного счастья, и это только от того, что увидела его на какую-то минуту... Устраиваюсь поудобнее в еще холодной постели и собираюсь заснуть. Но перед тем, как туман сна окружит меня, все равно - последняя на сегодня мысль - о нем. Он еще не спит, его тихие шаги наверху сливаются в какой-то совсем особенный, свойственный только ему, убаюкивающий ритм. А я... А я завтра снова буду, ежась от ночной прохлады, стоять за занавеской у окна. Буду ждать лишь затем, чтоб увидеть, только увидеть... Ну не дура ли?

Со дня похорон прошла уже неделя, все более или менее улеглось, хотя депрессивное настроение не изгонялось. Иде перестал молчать, но стал куда более жестким, нахальным и язвительным, ни одного слова он не мог произнести спокойно, не то что улыбнуться. Хотя я все еще не могла признаться самой себе, что он мне нужен не для того, чтобы немедленно задушить, он беспокоил меня все больше и больше. Он стал вращаться в компании, которую раньше старательно избегал - тусовку местных кутил, пьяниц и девиц легкого поведения. Насколько плохо они на него влияли, сказать было трудно, с его обычной маской безразличности нельзя было даже определить, то ли он трезвый, то ли постоянно пьян. Создавалось такое впечатление, что он сознательно ищет выхода из ситуации. Понятно, какого... А учитывая то, что по закону подлости я не могла пройти и квартала, более того, выйти из квартиры, чтобы не столкнуться с ним лицом к лицу, из дома я практически не выходила. Большее количество времени проводила у Янека. Я даже перестала обращать на их с Кейтом развлечения, считая что каждому свое. Хочет жить с парнем - его дело.

Монику увезли обратно в деревню, но никаких хороших вестей от нее не было - да и не могло быть так скоро. Я на самом деле боялась, что у нее это не пройдет никогда - характер слабоват. Я читала книжки, тупо смотрела в телевизор и по ночам все так же бегала к окну, смотреть как Иде идет домой из очередной забегаловки. Как я ни старалась себя пристыдить, отказаться от этого шпионажа было выше моих сил.

Но странные вещи в моей жизни не кончились, более того - участились. Вот уж не знаю, что так на них повлияло, но мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы ликвидировать последствия этих явлений. Янек-то прекрасно знал о них, но от Клеопатры и его мамочки приходилось скрываться.

Как-то раз я в очередной раз нежилась в ванной. В проживании в чужой квартире это был несомненно один из самых больших плюсов - я могла изображать водоплавающую живность хоть по десять раз за день. Янек стоял рядом с ванной у зеркала и сосредоточенно брился. Кейт бегал туда-сюда и пытался спровоцировать Яна на какое-нибудь постельное хулиганство. Янека я уже давно не стеснялась, а к Кейту привыкла. В конце концов, какое ему до меня дело, если он голубой?

Так вот, Ян возил бритвой по подбородку, когда ему в голову пришла мысль:

- Слышь, - сказал он, - ты на сколько можешь задержать дыхание под водой?

Я пожала плечами.

- Понятия не имею. Но так как и плаваю я плохо, и не тренировалась, то наверное, минуту максимум.

- Да? А давай проверим, - предложил он, - я даже секундомер могу притащить.

Мне было уже все равно, просто так валяться уже наскучило.

- Давай, - согласилась я, - тащи.

Пока он бегал в комнату, я недовольно поболтала в воде ногой. Остыла уже. Прислушиваясь, как Ян в гостиной лазает по шкафам, я с удивлением заметила, что вода стала постепенно нагреваться, причем тепло шло волнами. Когда уже стало слишком горячо, я неожиданно для себя взвизгнула вслух:

- Хватит, наверное?!

Сразу стало прохладнее. Но осмыслить эту странность я не успела, в ванну с секундомером ввалился Янек, рыча:

- Где этот изменник?

- Какой еще изменник? - оторопела я.

- Как?... - он выглядел озадаченным, - Кейта тут нет?

- Нету, - подтвердила я.

- А зачем ты вопила? Я-то подумал, что Кейт в ванну пробрался и решил мне изменить.

В ту же секунду Кейт возник на пороге.

- Меня звали?

Странный он какой-то, подумала я. Как будто мурлычет...

- Нет, - рявкнул Янек. - Брысь отседова, у нас сейчас эксперимент будет.

- Пративный, - мурлыкнул Кейт и демонстративно вильнув задом, скрылся.

- Ладно, давай начнем, - Ян уселся на край ванны и несколько раз запустил секундомер, проверяя, хорошо ли он отсчитывает, - на счет три ты ныряешь.

- Хорошо, - согласилась я и приготовилась.

- Раз, - начал брат отсчет, - Два, - я вдохнула поглубже, - Три! - и я забулькала под водой.

Обычно, когда находилась под водой, задерживать дыхание мне было очень трудно, буквально на двадцатой секунде появляются признаки удушья, хочется вылезти, вдохнуть как следует, а под водой удерживаешь себя просто силой, чтобы результат получше показать. Сначала я ничего не заметила. Потом мне пришла в голову мысль, что эти двадцать секунд давно прошли, а мне хоть бы хны. Дышать не хотелось, чувствовала я себя прекрасно. Я открыла глаза и сквозь воду посмотрела на брата. Конечно, он выглядел очень расплывчатым, но удивление на его лице прекрасно читалось, он усиленно вглядывался то в секундомер, то смотрел на меня.

Тут я услышала как зазвонил телефон. Раз, другой, третий... Похоже, Кейт решил из вредности к телефону не подходить. Что-то сказав, я не слышала чего, Янек положил секундомер на край ванны и вылетел. А что он сказал, подумала я . Ситуация начала меня откровенно забавлять. Почему я не задыхаюсь, вот главный вопрос. Лежу себе спокойненько на дне ванны, смотрю наверх, пузырики считаю, и вылезать не хочется абсолютно. Как я уже говорила однажды, во мне всегда была велика жажда к экспериментам. Другой человек бы удивился, да и вылез от греха подальше, а над странным явлением поразмыслил бы на досуге. Я же наоборот, решила лежать до упора, посмотрим, какой из всего этого выйдет рекорд.

Я так увлеклась собственными мыслями и наблюдением за водной стихией, что появления брата застало меня абсолютно врасплох. С диким воплем он вытащил меня из ванны, стал трясти, звать, бить по щекам и вообще вести себя крайне непристойно. Он уложил меня на ванный коврик и явно приготовился делать искусственное дыхание, приложившись ко мне губами. Что ж, подумала я, не все же время тебе быть голубым. Кто-то помнится, мне обещался отдаться... и я залепила ему смачный поцелуй.

Бедняга оторопел сначала, потом с силой оторвался.

- Ты с ума сошла? Я думал, ты захлебнулась! - он стащил с ванны секундомер, - двенадцать минут, как это получилось?

- А не все ли равно? - удивилась я, - меня теперь уже абсолютно ничего не смущает. Думаю, если завтра утром я обнаружу в постели слона, я натяну на него одеяло, чтоб не замерз и спокойно пойду завтракать...

- Не знаю, как тебя, а меня вся эта галиматья сбивает с толку все больше и больше, - он помог мне встать и протянул махровый халат, - я просто уже не знаю, что и думать. И какого хрена ты вообще влезла не в свое дело? - он пнул ногой свалившийся на пол обмылок, - не могла ты просто отдать сумку охране и спокойно уйти?!

- Выходит, не могла, - вздохнула я, - вот такая непутевая тебе сестрица попалась.

- Да уж, - пробубнил он, - одни неприятности с тобой. И постоянно ты оказываешься не там, где надо. - он на секунду замолчал. - Так ты все-таки расскажешь мне о том, что тебе говорил Шейн?

Я сосредоточенно вытирала мокрые волосы.

- Ну? - Янек заводился все больше и больше.

- Нет, - припечатала я и стала расчесываться, - даже не проси. Тем более, что толком он так ничего и не сказал. Мы собирались встретиться на следующий день, но видимо, кому-то эта встреча была не нужна, и беднягу убрали.

- Хочешь сказать, что он знал о кольце?

- Знал, и собирался меня просветить. Теперь и этого шанса у меня нет.

Ян выглядел очень задумчивым.

- Знаешь, - начал он, - может у тебя еще есть шанс...

Я обернулась.

- В смысле?

- Ну, они же с Дьяволом не разлей вода, одинаково скрытные... Если такую важную вещь знал Шейн, разумно предположить, что Дьявол тоже в курсе...- он тихо обнял меня за плечи, - может, тебе стоит пойти на компромисс и подкатить к блондину?

- Ни за что! - я попыталась вырваться, - чтобы я стала мириться с таким идиотом?! Да как ты только решился мне такое сказать?

- Не кипятись, - уговаривал он, - знаешь, в чем твоя беда? Ты слишком независимая, слишком прямолинейная... Отсюда все проблемы с парнями. Почему бы тебе просто не признаться, что ты по нему с ума сходишь?

- Ничего я не схожу, - бурчала я, все еще пытаясь освободиться от объятий, - и прекрати меня обнимать, кажется, вопрос со своей ориентацией ты уже решил.

- С моей ориентацией все в порядке, - хихикал он, - она признает некоторые исключения. А вот у тебя, дорогая, проблема. Даже если забыть на время всю чертовщину, ты влипла в Дьявола по уши, а признаваться не хочешь. Хочешь, я тебе объясню, почему вы все время цапаетесь?

Я на время прекратила вырываться.

- Ну?

- Вы слишком похожи, просто до ужаса. А когда сталкиваются два очень сильных характера, то катастроф не избежать. Если ты что-то от него хочешь, то кто-то из вас должен немножко уступить, тогда второй автоматически пойдет на уступки. И, на мой взгляд, первый шаг надо сделать тебе. Он сейчас не в себе, пожалей беднягу.

- Не хочу, - надулась я, - пусть первый начинает.

- Да ладно, - шептал он мне в ухо, - думаешь, я не вижу, как ты замираешь каждый раз, когда слышишь, как он ходит там, наверху? Ну почему бы тебе хоть раз не облегчить себе жизнь? Я еще не помню случая, когда твой несносный характер хоть в чем-нибудь тебе помог. Пообещай мне, - продолжал он, - что больше не будешь прятаться. И когда в следующий раз его увидишь, то постараешься хоть десять минут не говорить гадости.

- Руки тоже не распускать?

- Руки тоже. Обещай, что будешь паинькой, самой милой девочкой-одуванчиком, даже если он будет тебя дразнить.

Я все еще сомневалась, но Янек всегда умел меня убедить. Тихо, спокойно, без скандала он мог внушить мне все что угодно...

- Ну можно я хоть запульну в него блюдом с макаронами в итальянском ресторане, а? - жалостливо попросила я, - так хочется посмотреть, как соус по белым штанам потечет...

Янек был непреклонен.

- Ни-ни. Сегодня же мы пойдем в этот ресторан, ты оденешь милое платьице - никаких кожаных штанов! - и ты будешь верхом любезности, обещай.

- Хорошо, - смирилась я, - но учти, что этот вечер будет стоить мне десяти лет жизни.

- Вот и умница, - он чмокнул меня в макушку.

Тут сзади раздался вкрадчивый голос:

- Так вот какие у вас тут эксперименты...

Ян отшатнулся от меня поистине с реактивной скоростью. В дверном проеме, сощурившись, стоял Кейт.

- Это совсем не то, что ты подумал, - начал оправдываться брат. Что-то мне показалось, что эту фразу в последнее время я слышу слишком часто...

- Да ладно, - ухмыльнулся братов любовник, - я все понимаю. Подруга детства, первая любовь.. Такое не забывается. Я все понимаю - разведя руками, он демонстративно вышел. Янек бросился за ним. Ой-ой-ой, кажется, его миротворческая миссия обернулась против него самого. Нехорошо получается.

Когда я вылезала из ванной, хлопнула входная дверь, в то же время мимо пронесся брат, видимо, Кейт обиделся и ушел, а он побежал его догонять. Но он успел кинуть мне на ходу:

- Не забудь про платьице, в семь я заеду!

Ну, в семь, так в семь...

До вечера я успела еще спокойно посмотреть кино, пообедать, навести марафет и ближе к семи я обозревала в зеркале до омерзения слащавую фигуру. Я вообще не люблю платья, а внутренний голос мне подсказывал, что подобный наряд этим вечером будет абсолютно некстати. Но я обещала брату, так что придется вытерпеть...

Наверху хлопнула входная дверь - Иде уехал. Спрятавшись за жалюзи в комнате брата, я наблюдала, как он садится в свою белую "японку", выезжает с парковки и уносится в голубую даль. Точнее, в ресторанчик "Альберти", где сегодня вечером меня ожидает камера пыток.

Я уже собиралась отойти от окна, когда краем глаза уловила какое-то движение в конце улицы. К подъезду торопилась сухонькая пожилая женщина, она почти бежала и почему-то постоянно оглядывалась назад. Казалось бы, ничего странного, ну мало ли кто ходит по улице и зачем? Однако что-то меня насторожило. Я ее знала, вот только где я ее видела, и когда, никак не могла вспомнить. Я наморщила лоб и принялась размышлять. Может, это кто-то из знакомых моей матери, скажем, одноклассница, или бывшая коллега? Да вроде нет, этих я всех знаю... А может, она просто работает где-нибудь в магазине, куда я часто хожу, вот и примелькалась? Тоже нет. Наблюдая, как женщина подходит к дверям, я тщетно старалась вспомнить, кто она такая. У меня всегда так. Очень хорошая память на лица, если я вижу человека, то обязательно запоминаю его лицо, а вот в именах постоянно путаюсь и часто не могу вспомнить, где я его видела. Очень неудобно иногда получается, когда встречаешь кого-то, прекрасно помнишь, что человека этого знаешь, что мы знакомы, а вот ни имени, ни места, где встречались вспомнить не можешь... Черт, кто же она такая?

Женщина тем временем вошла в подъезд, и я было решила, что можно расслабиться и отложить загадку на потом, тем более, что вечер у меня будет не из легких, но потом услышала на лестнице шаги, а еще минуту спустя позвонили в квартиру наверху. Интересная картина получается... Кто же она такая? Прислушиваясь к происходящему наверху, я все больше и больше уверялась в мысли, что она чего-то боится. То, как она шла по улице, как оглядывалась, как нервно и нетерпеливо звонит, все указывало на одно страх. Но перед чем? Иде дома нет, он только что уехал, а судя по всему, он ей очень нужен... зачем-то.

Каблуки застучали по лестнице вниз, мимо нашей двери и обратно на улицу. Я снова прилипла к окну. Выбежав наружу, женщина остановилась, будто в ней иссяк весь запас энергии, теперь она стояла перед подъездом и растерянно, я бы сказала даже обреченно оглядывалась. Минуту спустя она пошла в обратную сторону, медленно, сгорбив плечи, от чего сразу постарела лет на десять. Кто же она такая?

Я недолго слонялась по дому, размышляя о несчастной визитерше - вернулись Ян и Кейт, по всему видно, что помирились, на буксире за ними прибежала Яна. Она-то уютно чувствовала себя в джинсах, не то что я в своей бахроме и рюшках. Тьфу, аж самой противно.

Янек заставил меня пару раз пройтись туда-сюда по комнате, повертеться и поупражняться в дежурной улыбке. Наконец, довольно хмыкнув, он взял со стула куртку и мы вчетвером отправились развлекаться. Я бы, конечно, назвала это мазохизмом, но вслух говорить было нельзя.

К ресторану мы подъехали уже ближе к восьми, народу было много, но столик для нас уже был заказан. В глубине души я лелеяла робкую надежду, что Идеолион изменит привычке и отправится куда-нибудь еще, в казино, например, или в боулинг... Но восторженные женские ахи и визги рассеяли мои надежды в пыль.

В дальнем конце зала, в закуточке, за большим столом, организованном из нескольких поменьше, сдвинутых вместе, расположился настоящий гарем. Во главе стола, на импровизированном возвышении, восседал Идеолион, вокруг тесное кольцо из дам всех мастей и цветов, объединенных одним - слепым обожанием в глазах. Справа от него сидела по обыкновению, фаворитка дня. Глянула я туда, и сердце екнуло. Похоже, не только мне придется сегодня несладко. Сегодня ею была та самая предательница Лайла, она просто в бисер рассыпалась. Томно заглядывала Иде в глаза, стелилась постельным ковриком и неестественно смеялась. Дьяволу, впрочем, было все равно - безразличия на лице он так и не сменил.

Я покосилась на Янека - заметит ли? Заметил... Сразу помрачнел, отвернулся. Кажется, еще не все потеряно с ориентацией, если его старая подруга так за живое взяла. Но это его дело, думаю, Кейт сумеет его успокоить вечером. Я же в свою очередь теперь надеялась только на одно чтобы Иде меня не заметил. Но, похоже, напрасно, потому что его устремленный в пустоту взгляд дрогнул и впился в мое лицо. Все, пропала, цирк начинается, просьба занять места в первом ряду, скучно сегодня не будет...

Мы уселись за столик на противоположной стороне зала, причем я намеренно села к Иде спиной. Чем позже начнется схватка, тем меньше мне терпеть, значит, в моих интересах потянуть время.

Когда через полчаса ничего не произошло, я позволила себе немного расслабиться. В конце концов, почему бы сегодня нам не посидеть по своим углам? Если он еще не замучил меня, может на сегодня он взял тайм-аут? Я, уже успокоившись, ковырялась в блюде со спагетти под грибным соусом, когда зафонил микрофон и знакомый голос тихо произнес:

- Добрый вечер.

Так... Что-то начинается, раз Дьявол вышел на сцену...

- Сегодня вечером я устрою маленькую лотерею, которая, надеюсь, вас позабавит... Ставки просты - всего три желания. У каждой дамы на столике стоит номерок, вот эти номерки и будут играть.. Та единственная, чей номер вытянут сегодня вечером, сыграет со мной в простую игру. Если выиграет - то я должен буду исполнить три ее желания до полуночи. Если проиграет - будет выполнять мои в те же сроки. Сразу говорю - если кого-то это не устраивает, то, пожалуйста, выйдите из основного зала. Позже ваши возражения приниматься не будут.

Я кинула взгляд на стол - прямо рядом с салфеткой стоял крошечный номерок - естественно, номер 13. Первым же моим порывом было встать и уйти, но Янек под столом положил мне руку на колено.

- Расслабься, - прошептал он, - ну посмотри, сколько девчонок вокруг. Это же абсолютно нереально.

- Ага, нереально, - огрызнулась я, - держу пари, он нарочно все подстроит. И отпусти меня, время уходит, я хочу немедленно выбраться отсюда от греха подальше.

- Не дури, - зашипел брат, - в крайнем случае, разве ты не сумеешь его надуть? Да тебе это раз плюнуть.

- Все, дамы и господа, - сказал Иде со сцены, провожая взглядом пару уходящих девушек, - игра начинается.

К нему поднялась накрашенная девица в супер-мини, держа в руках большую шапочку а-ля Буратино, и стала ее демонстративно перетряхивать. Когда она растрясла головной убор до нужной степени, Иде, отвернувшись, запустил туда руку. В зале повисла тишина. Яна что-то пищала себе под нос, молилась, наверное, чтоб ее выбрали. Ее номер был 28. Пошуровав в шапке с минуту, Дьявол вытащил клочок бумажки и развернул. Глянул на него, посмотрел в зал, опять глянул на бумажку. Внимательно обвел глазами всех сидящих, отчего у всех задрожали коленки, и протянул выпавший билет накрашенной девице.

- Номер тринадцать! - завопила она радостным голосом, - попрошу счастливицу подняться к нам!

Кинув на брата взгляд, полный ненависти, я поднялась из-за стола. Разумеется, все в зале на меня пялились, да и было на что - дурацкий мой наряд был более чем некстати, но было уже поздно переигрывать, а потому я бодренько забралась на сцену, где меня встретили насмешливые фиолетовые глаза.

Он смерил взглядом мои одежды, ухмыльнулся и повернулся к публике:

- Вот наша счастливица. Победительницей ее называть еще рано, для этого ей придется постараться. Но по крайней мере ей уже повезло больше, чем остальным. Как вас зовут, прекрасная дама?

Помня о своем обещании, "прекрасную даму" я проглотила безропотно. Издевательства никто кроме меня все равно не почувствовал, а вид мой вполне соответствовал. Белое струящееся платье до пят делало меня похожей даже не на даму, а скорее на невесту.

- Кей, - ответила я в милостливо пододвинутый микрофон.

- Отлично, Кей, - продолжал мой экзекутор, - сейчас у тебя есть шанс сделать со мной все, что твоей душе угодно, - его глаза блеснули, - но для начала нужно победить в одной детской игре. Как обычно, чем выше ставки, тем глупее игра. Ты готова? - его глаза так и сверлили меня, провоцируя на скандал. Но нет, скандала ты не дождешься.

- Конечно, - медовым голосом ответила я, - всегда готова. ( разве только пионерский салют не отдала...)

- Тогда начнем, пожалуй. Игра, знакомая всем с детства - называется "Прикрепи ослу хвост". Надеюсь, все такую помнят...

По знаку накрашенной девицы парни из персонала втащили на сцену два стенда, на которых на больших листах бумаги красовался один и тот же глупо улыбающийся осел. Установив их на одном краю сцены, парни удалились. Девица отвела нас на другой край, поставила строго напротив и вручила каждому по веревочному хвосту на булавке. С дурацкими бантиками на концах.

- Внимательно прицельтесь, - чирикала она, - посмотрите, куда надо прикреплять хвост. Запомните, кто точнее хвост пришпилит, тот и выиграл.

Иде, стоя справа от меня, щурил один глаз, прицеливаясь. Я сжала свой хвост покрепче и тоже нацелилась. Дав нам прицелиться, через минутку по знаку девицы парни одновременно завязали нам глаза и проверили, чтобы мы не мухлевали.

- По счету три двигаетесь вперед, - говорила девица из ниоткуда, - раз... два... три!

И я пошла вперед, одной рукой держа злосчастный хвост, другую вытянув вперед. Когда рука наткнулась на бумагу, я, еще раз проверив свои чувства, с силой воткнула булавку в стенд. Ну теперь или все, или ничего, как есть, так есть. Меня подхватили за руки, отвели обратно.

- Ну, посмотрим результаты... - вещала девица, - развяжите им глаза!

Первое, что я увидела - огромная прорва народу, как минимум раза в два больше чем было. Люди пришли из казино и баров, чтобы не пропустить такое шоу. Потом я услышала, как Иде справа от меня тихо смеется. Собрав волю в кулак, я взглянула на результат своих трудов.

У моего осла был такой вид, будто с голодовки он решил сожрать собственный хвост. Да-да, я пришпилила конечность прямиком ему в зубы. Однако, как оказалось, Идео смеялся не над этим, да и не только он, скоро хохотал весь зал. В общем, он умудрился прикрепить хвост в такое место... такое некультурное место, даже для осла. А розовый бантик на конце (уже в буквальном смысле) делал ситуацию еще комичней.

Когда зал отсмеялся и бурные восторги улеглись, судьи огласили приговор: победил все-таки Иде. И хотя он тоже промахнулся, коллегия решила, что он был более точен в своих расчетах и его хвост оказался ближе к месту назначения. У меня в душе все заледенело, я чувствовала - пощады мне теперь ждать не придется.

Все ушли со сцены, остались только мы вдвоем. Я - в ожидании приговора, Иде - необычайно сосредоточенный. Он медленно подошел к микрофону, не торопясь его поправил. В зале погасили весь свет, лишь одна ослепительно-белая вспышка освещала нас обоих. Вот и хорошо. Вот и хорошо, что она меня слепит, и я не вижу этих насмешливых лиц в зале, этих злобных ухмылок его любовниц и горящих от нетерпения глаз.

- Вот, значит как... - начал он медленно, растягивая слова, словно сливочную тянучку, - я выиграл... Ты помнишь, что это значит? - он говорил очень тихо, тишина в зале стояла гробовая.

- Да, -ответила я.

- Сейчас половина одиннадцатого, - произнес он, поглядев на часы. - ты должна будешь исполнить три моих желания в течении следующих полутора часов. Согласна?

- Да, - снова подтвердила я обреченно.

- Отлично. Я не буду тебя мучить все эти полтора часа. Нам хватит и пятнадцати минут. Мне от тебя не много надо...

Все это очень напоминало заточку топора перед лицом обреченного на казнь.

- С самого первого дня, - продолжал он все так же тихо, - мы с тобой постоянно цапаемся. Мне это откровенно надоело. Поэтому, мое первое желание: я хочу, чтобы здесь, сейчас, при всех этих людях ты честно сказала мне, как ты ко мне относишься. Без увиливаний и притворства, просто факт, - и он впился в меня глазами. Инстинктивно я ощущала, как меня сверлят десятки и десятки глаз из зала.

Конечно. Я могла бы соврать... Но не в моих это правилах. Игра была на три желания, которые надо честно исполнить, чего бы это ни стоило... Поэтому я взяла микрофон и после секундной паузы сказала:

- Я тебя люблю, - все так же глядя ему прямо в глаза.

Вопреки моим ожиданиям, в зале никто не смеялся, все хранили гробовое молчание. Смеялся только Иде.

- Любишь? Ты меня любишь? Да ты мне глаза готова выцарапать при каждой встрече, - он тряхнул головой, - Не верю. Не верю, и все.

Я пожала плечами:

- Как хочешь. Ты спросил, я ответила.

- А на колени передо мной встать можешь? И повторить, что любишь меня?

Я напряглась.

- Это твое второе желание?

- Да.

Делать было нечего. Я медленно подошла к нему вплотную, чувствуя глаза публики каждой клеточкой, подобрала подол длинного платья, и не отрывая своих глаз от его, опустилась на колени. И там, поверженная, я повторила:

- Я тебя люблю... в зале поднялся легкий шум протеста против такого обращения с девушкой, а потому Иде не расслышал, как я закончила, Идеолион....

Похоже, он и сам был не рад такому истязанию. Ведь верно говорят, что месть приятна только в первые секунды... а потом становится только хуже. Он резко отвернулся и прошептал:

- Встань, - я поднялась.

Он смотрел куда-то в сторону, но я не собиралась ему спускать эти проделки. Мне было уже все равно, перед всем городом он меня уже опозорил... Моя покорность сменилась гневом, пока тихим, но решительным.

- В глаза не смотрим? - спросила я громко. Шум в зале затих. - не смотришь? Почему же? У меня мало времени, Дьявол. Поэтому я жду твоего последнего желания. Или ты говоришь его сейчас, или я ухожу, а на то, что потом обо мне скажут, мне глубоко наплевать.

Он резко вскинул голову.

- Будет тебе последнее желание, - он говорил еле слышно, - я хочу, чтобы с этого момента ты навсегда исчезла из моей жизни. Больше никогда я не хочу тебя видеть, более того - даже намека на твое существование. Я хочу, чтобы ты исчезла...

Я посмотрела прямо ему в глаза:

- Ты уверен?

- Да.

- И это твое последнее слово? - в голове моей с невероятной быстротой назревал безумный план.

- Да, - еще раз подтвердил он.

- Отлично, тогда поехали, и не забудь взять с собой свидетелей, - я решительно направилась к выходу.

Он оторопел.

- Ты куда?

- Как куда? - удивилась я, - исполнять твое последнее желание.

И я решительно вышла из ресторана, Иде с недоуменным лицом за мной. За нами потянулся хвост любопытных. Выйдя на парковку, я не оборачиваясь процедила:

- Дай ключи.

- Какие еще ключи?

- От машины. Я поведу.

- Не дам я тебе свою машину, - восстал Идео.

- Да не бойся, не угроблю я ее. Ты же не просил ее разбивать. А она мне необходима, чтобы выполнить твое желание с блеском.

Видимо, выглядела я отчаянно, так что после секундного замешательства со стороны хозяина ключи были у меня. Я села за руль. Иде на место пассажира. Не став дожидаться остальных, я рванула с места и вылетела на Рижское шоссе.

- Куда мы едем? - спросил он, пристегиваясь.

- Скоро увидишь, - ответила я и поинтересовалась, - а что ты жмешься-то? Мне казалось, что ты любишь большие скорости.

- Только когда я сам за рулем и контролирую ситуацию, - огрызнулся он.

- Не бойся, - засмеялась я, - скоро уже приедем.

Проехав через реку, и свернув с Таллинского шоссе, я направлялась в старый город. В зеркальце заднего вида хорошо видна была вереница фар посетители ресторана явно решили досмотреть спектакль до конца. Ну и фиг с ними. Чем больше будет народу, тем лучше, мелькнула у меня мысль.

Наконец я достигла пункта назначения - им был старый мост. До того, как построили главный, он был единственной переправой через реку. Не самый высокий, но вполне приличный. Над самим мостом зависала каменная дуга, не очень пологая, но на верхушку вполне можно было забраться. В этом месте река была не глубока, метров пять, но славилась обилием камней под водой. Прыгать с моста категорически запрещалось, а уж с дуги тем более. Что ж, тем лучше... потому что именно это я и собиралась сделать.

Я припарковала машину под мостом, и не дожидаясь Дьявола пошла наверх. Остановившись у перил, я напряженно вглядывалась в черную воду внизу. Что ж, настал час истины. Плаваю я плохо, даже можно сказать совсем не плаваю. Значит или я разобьюсь, или...

- Что ты собралась делать, идиотка? - завопил Иде, выбравшись из машины.

- Выполнять твою волю, - рявкнула я в ответ и пошла назад к началу моста.

Дойдя до начала дуги, я стянула с ног туфли на шпильке и отшвырнула прочь. Посмотрела в сторону дороги - машины приближались. Надо бы побыстрее, а то мне помешают... Глубоко вздохнув, я ступила на дугу и стала медленно забираться по ней на самую верхушку моста. Иде больше не кричал, задрав голову, он следил за моими продвижениями. Вокруг постепенно собиралась толпа. Я шла наверх. Ненавижу высоту. Мне страшно, очень страшно. Но с другой стороны, когда я смотрю вниз, кроме страха во мне назревает дикая сила, манящая кинуться в пустоту. Я всегда ее подавляла, страх пересиливал. Но сегодня выбора нет. Если я струхну и сдамся, все пропало. Так что стараясь не обращать внимание на легкое головокружение, я приближалась к самой высокой точке моста. Внизу уже кто-то истерично вопил, чтобы вызвали скорую и спасателей, но мне было все равно. Отступать я не привыкла.

Наверху было холодно, морской ветер пронизывал насквозь и развевал мое белое платье. Но вид был потрясающий. Черная гладь реки уходила вперед, виднелся освещенный множеством огней Новый Мост, на фоне уже почти темного неба просматривалась колокольня церкви Св.Елены, здание ратуши, банк... Всегда мечтала на это посмотреть. Я взглянула вниз. На мосту уже скопилось столько народу, что движение транспорта прекратилось. Все смотрели только наверх, на меня. Вдруг я заметила идущую от кладбища фигурку. Ахнув, пожилая женщина, бросилась к Иде. Я ее узнала. Теперь я ее узнала наконец-то, она работала уборщицей в баре на пляже, а потом приходила к Иде домой, но так и не застала. Я видела, как она, порывшись в сумке, протянула ему клочок бумаги. Впрочем, не важно, что там написано... Я шагнула к краю дуги. Ну, два раза сегодня уже делали для меня отсчет... Надо бы в третий. Раз... Я сделала еще один шаг вперед. Внизу кто-то ахнул. Два... только бы получилось... Три. И я полетела вниз. Но в тот момент, когда уже ветер свистел в ушах, с моста раздался крик Иде:

- Нет!

Поздно, малыш... Интересно, что там было... в этой бумажке...

ЧАСТЬ 2.

ПОСЛЕ

Когда я открыла глаза, то увидела лишь сине-зеленую муть. Я тихо огляделась. Несомненно, я валяюсь на дне. Вокруг видны какие-то коряги, давно затонувшая лодка, банки, мусор... Чуть приподняв голову, я увидела, что меня саму уже наполовину занесло илом и песком. Что-то я не поняла... Я живая или нет? Я попробовала пошевелиться. Руки двигались, ноги не очень. Дышать в привычном для человека смысле не хотелось. Как тогда, в ванной... Голова раскалывалась, жутко хотелось спать, руки и ноги совсем не хотели слушаться...

Когда я очнулась снова, то подумала, что ослепла. Было такое ощущение, будто лежу в банке с чернилами, не видно ни зги... Я с трудом подняла руку и ущипнула себя за щеку. Больно. Значит, живая. Значит, надо выбираться. Какое-то время я вылезала из песка - то, что наплыло, придавило ноги мертвым грузом, вода вокруг замутилась еще больше, но мне было уже до лампочки. Почти обессиленная, я всплыла на поверхность. Встреча легких с воздухом была на редкость неприятной, очень болезненной я бы сказала. С трудом выбравшись на берег по камням, я еще долго сидела и кашляла.

Интересно, что произошло? С одной стороны, я несомненно утонула - в легких было полно воды. С другой - вроде живая, вроде дышу... Где-то я читала, вспомнила я, что человек может долго быть под водой, если залить в легкие субстанцию, перенасыщенную кислородом. Человек тогда не умирает. Во ведь там его одевали в специальное снаряжение, а тут обыкновенная речная вода... Да какая разница, в конце-то концов...

На ослабевших ногах я поплелась в город. Была обыкновенная летняя ночь, улицы стояли безлюдные и тихие. Тем лучше, неизвестно, как я выгляжу. Я посмотрела на платье. Оно было уже не белое, а грязно-зеленое, с налипшими кусками ила и водорослей. Если и все остальное выглядит так же, то я вылитая восставшая из мертвых утопленница. Впрочем, так и есть.

На мосту было так же тихо и безлюдно, тускло светили несколько лампочек на дуге. Пройдя до середины, я увидела у одного из столбов огромный букет чайных роз. Моих любимых роз... Над ними мелом было написано: "Прости меня". Сдается мне, Дьявола совесть заела... или он почему-то передумал. Ведь он попытался все-таки меня остановить. Интересно, почему...

Сойдя с моста, я медленно брела в сторону Таллинского шоссе. Кажется, до дому я такими темпами и до утра не дойду. А днем нельзя, увидят люди, перепугаются насмерть... Да, Иде вчера на мосту струхнул, не выдержал... И я засмеялась себе под нос. Ну ничего. Скажу, что проплыла вниз по течению и вылезла, не убьет же он меня. А если будет настаивать, то так и быть, выполню его желание, уеду из города. Я посмотрела на часы. Не видно. Я вылезла из темной подворотни под свет фонаря, глянула и тут же юркнула обратно. Снова темными переулками пошла к шоссе.

Сейчас три часа ночи. Значит, лежала я под водой часа четыре... Круто, это тебе не каких-нибудь двенадцать минут... Это уже на книгу рекордов Гиннесса претендует... Вдали показались огни шоссе, въезд на Новый мост, основной перекресток, телефонная будка на углу. Надо позвонить Янеку, пусть меня заберет. Ускорив шаги, насколько можно, я взяла курс на телефон-автомат. Проходя мимо банка, я остановилась и посмотрела в зеркальное окно. В ярком свете фонаря, признаюсь, это было страшное зрелище. Грязная, бледно-зеленая, как смерть, в волосах водоросли, глаза дикие... Ужас просто. Отвратительное зрелище, любоваться им мне не хотелось. Потому я оторвалась от окна и пошла дальше, но нечаянно мой взгляд коснулся таблицы с курсами валют. Отойдя на пару шагов, я замерла. Что-то тут не так... Что-то не сходится... Я обернулась и внимательно стала просматривать строчки, чтобы понять, что тут неверно... Доллар... Марка... Все верно, хотя крона опять упала...

И тут я заорала от ужаса, забыв о том, что могу перепугать все мирное население. Я увидела ДАТУ... ## ИЮЛЯ... Июля? Июля? Но ведь вчера только была середина июня! Я ведь не могла валяться в реке больше трех недель? Или могла? В соседнем доме стали зажигать свет, хлопать окнами... Как ни была я ошарашена, я успела юркнуть в темноту телефонной будки, до того, как меня кто-нибудь увидит. Вот там я и разрыдалась. Что вообще происходит со мной? Я умерла? А если не умерла, то каким образом, я пролежала в реке три недели и даже не простудилась? Ночь была прохладная, платье на мне так и не высохло, если так пойдет, то я простужусь тут... Как сумасшедшая я сидела на грязном полу телефонной будки, плакала и качалась из стороны с сторону...

Но голова работала четко. Я просто запуталась. Может, в банке ошибка. А может, опять чертовщина меня достала, в любом случае, одной мне не разобраться. Надо звонить брату, больше некому. Я пошарила в мусорном бачке и выудила штук пять использованных карточек, и стала их проверять одну за другой. Скоро мне повезло - на четвертой карточке оставалось двенадцать центов... мне бы и пяти хватило на городской звонок...

Засунув карточку в автомат, я напрягла мозги. Надо вспомнить... Когда-то, давно, когда мы еще маленькие ловили инопланетян, мы придумали систему. После того, как один снимает трубку, в тоновом наборе звонящий набирал ряд звуков, для каждой ситуации свой... И был там один, значил что-то вроде SOS или "немедленно приходи"... и потом для каждой любимой точки в городе был свой звук. И у этой будки тоже... 9 или 8? Кажется, 9... Как же он звучал?... Подбирала сочетание я долго. Наконец, я набрала братов телефон. Пожалуйста, будь дома... На двадцатом где-то гудке автомат оборвал связь, сообщив механическим голосом, что абонент не подходит. Я набрала снова. Ну, просыпайся давай.

Четвертый гудок, пятый.... Стоп. Контакт. Есть контакт! На другом конце провода Ян совершенно отчетливо крыл матом всех, кто звонит в такую пору. Пока он не бросил трубку, я стала набирать тоновую фразу, шесть звуков всего. Янек моментально перестал ругаться.

- Что? - переспросил он.

Я набрала снова.

- Кто это шутит? - шутит... сам понимает, что спрашивает ерунду. Кроме нас двоих об этой системе никто не знал. Я набрала фразу снова, подождала, нажала девятку, чтобы он знал, куда приезжать, и бросила трубку. Теперь оставалось только ждать.

Скорчившись, я сидела за телефонной будкой прямо на земле. Грязь меня не волновала, все равно быть грязнее чем я есть трудновато. А вот если какой-нибудь прохожий задумает позвонить и обнаружит такую страшилу в будке, его и удар хватить может. Вот оно, человеколюбие - замерзать на покрытой окурками земле, лишь бы какой-нибудь гуляка не заработал нервный шок. Как будто меня заботят чьи-то нервы. Мне бы в своих разобраться, если они вообще еще остались. И умудрилась я в такое вляпаться...

Вдалеке раздался шум мотора, кто-то приближался к перекрестку с нужной стороны. Я глянула на часы - и десяти минут не прошло. Если это Ян, то он побил все рекорды по пожарному надеванию штанов. Я осторожно выглянула из-за своего укрытия. Рядом с автобусной остановкой парковался зеленый потрепанный Кадет. Слава богу, приехал... Как бы мне так вылезти, чтобы он в обморок не упал... Трудная задачка.

Янек, в старых штанах и с на редкость взъерошенной шевелюрой уже вышел из машины и подошел к будке. Вид был озадаченный - карточка вставлена, трубка болтается (я ее предварительно сняла). Он поднял трубку, послушал гудки, подергал карточку, выругался и стал озираться. Постояв минуты две и никого не обнаружив, он, явно злой, пошел обратно к машине. Вот тут-то тормозить было нельзя, еще минута и он уедет. Пришлось раскрывать инкогнито. Собравшись с духом, я окликнула:

- Янек!

Он застыл как вкопанный. Оглянулся. Потряс головой. И пошел дальше. Блин, придется все-таки вылезать, ничего не поделаешь. Я с трудом поднялась, с опасением вылезла под обличающий свет фонаря.

- Янек!

Признаюсь, такого дикого лица я в жизни еще не видела. Ясно было видно, что он готов бежать со всех лопаток, молиться, креститься и падать в обморок. С такой дикой рожей он стоял минуты три. Я не приближалась, чтобы не усугублять стресс. Наконец он судорожно сглотнул и сделал шаг вперед.

- Кей?

- Да, - подтвердила я, - привет.

Он пошевелил волосы рукой.

- Я что-то не так сделал?

- Ты о чем?: - удивилась я.

- Я что-то забыл? - продолжал он, - иначе бы ты меня с того света не беспокоила...

- Очнись, - завопила я, - я живая!

Он попятился.

- Не может быть. Ты утонула. Три недели назад.

Значит, это не ошибка... Следовало ожидать, в таком месте, как банк, с датой не ошибаются...

- Да не утонула я! Живая. Помнишь, - быстро затараторила я, - как я в ванной четверть часа валялась? Так вот, тут то же самое произошло... Только валялась я гораздо дольше.

- Это точно ты? - сомневался брат.

- Да, точно я, - я была уже в отчаянии.

Медленно он подошел, с опаской потрогал за плечо, и удовлетворенно констатировал:

- Теплая.

- Теплая, живая и голодная! - взвыла я, - я домой хочу!

Он продолжал меня щупать, наверное, чтобы окончательно убедиться в реальности, не забыв пару раз ущипнуть себя самого. Обошел вокруг пару раз, потрогал еще раз, и неожиданно взревел:

- Кей!!! - в следующую минуту я взмыла в воздух, он обнимался как бешеный, и кажется даже ревел, но было трудно понять, отчего у него щеки мокрые - то ли правда плакал, то ли об мое мокрое платье измазался. Но это было уже не важно. Главное, он меня признал.

Пять минут спустя, истисканная и исцелованная, несмотря на слой грязи, я уже сидела в машине, грызла какое-то засохшее печенье из бардачка и глазела по сторонам. К себе домой я не собиралась, ехали к Яну. Вся его родня опять была в деревне, бояться мне было нечего. Не стоит и говорить о том, что первое, что я сделала - залезла в ванну. Вылезла оттуда чистая, но вид мой все равно не внушал оптимизма. От загара не осталось и следа, кожа была бледная, даже синюшная какая-то, а этом фоне мои любимые веснушки смотрелись особенно некстати - как голуби накакали. А ведь я так любила эти веснушки... Завернувшись в махровый халат, я отправилась на кухню и стала размеренно и методично уничтожать весь запас провизии. Весь стол передо мной был заставлен тарелками, блюдцами, чашками и плошками. Янек сидел напротив и, подперев щеку рукой, блаженно на меня взирал, наверно, никогда не видел, как утопленники восстают из ада.

Когда в меня не лез больше ни один кусок, я тяжело откинулась на спинку стула и отдышалась. Есть больше не хотелось. Но во мне проснулось дикое желание... просто до истерики...

- Ян, - пискнула я, - сигаретка у тебя найдется? - в последние часы я старалась об этом не думать, боялась, что свихнусь от этой зависимости.

На мое удивление, он ответил:

- Конечно. Это не твои любимые....

- Неважно, - заявила я, раздирая пачку Давидофф. - Сейчас это абсолютно не важно.

Боже, какое блаженство это было... После пары затяжек я прозрела.

- Э! А с каких это пор ты курить начал? Ты ведь клялся, что не будешь!

- С тех самых, как ты сгинула, - ответил он, - и не учи меня жить. Лучше скажи, что ты будешь делать теперь.

Я задумалась. Действительно, а что мне делать-то? Мучимая холодом, жаждой и никотиновой зависимостью, я об этом не задумывалась. Все считают, что я померла. А я жива. Мне выйти завтра на площадь и объявить городу об этом? А нафик мне это надо?

- Буду скрываться, - решила я наконец, - пока не отомщу Дьяволу.

Янек вздохнул.

- Не надо ему мстить. Пожалуйста, не надо.

- Как это не надо, - взвилась я, - он меня притеснял, он меня оскорбил перед всем городом, все его шлюхи видели, как я на коленях ползала. Тебе этого мало?!

- Не надо ему мстить, - повторил Янек, - он уже за все наказан. Да так, что тебе и не снилось. Помнишь ту тетку?

- Какую еще тетку? - огрызнулась я.

- Которая работала уборщицей в баре. В тот вечер... Когда Шейн узнал, что кольцо у тебя... Он не смог сообщить об этом Дьяволу. Не успел. Но он написал записочку. И попросил уборщицу ее передать.

- Это не ту, что она отдала ему на мосту?

- Ту самую. С этим убийством заварилась такая каша. Бар закрыли, город сошел с ума, она никак не могла Дьявола поймать. Даже домой приходила несколько раз, но не застала.

- А ведь я ее видела, - прошептала я.

- Когда он прочитал записку и понял, что кольцо у тебя, он чуть с ума не сошел. Он прыгнул за тобой, но было слишком поздно... С тех пор он совсем свихнулся... Первые несколько дней он почти беспрерывно рыдал. Потом носил цветы к мосту, забросил всех баб и тусовки, из дому больше не выходит, кажется, хоронит себя заживо.

- А какое ему до этого дело? Почему это колечко играет для него такое значение?

- Понятия не имею.

Вот значит, как... не по мне ты плакал, Иде. Только кольцо тебя интересует... Но если оно твое, то придется сначала тебе свои права доказать... А я не сдамся.

- Неважно, - отрубила я. - Моих планов это не меняет. Я намерена посидеть какое-то время втихаря, а там посмотрим...

- Дело твое, - вздохнул Ян.

Спала я в ту ночь потрясающе, до того приятно было лежать на сухих, мягких простынках, это вам не тина и консервные банки. И даже не подозревала, что готовится за моей спиной.

Часов в семь утра Янек выскользнул из дома, постаравшись как можно тише прикрыть за собой дверь. Ушел он недалеко - всего лишь поднялся этажом выше и нажал кнопку звонка рядом с аккуратненькой цифрой 409.

- Что тебе надо в такую рань? - Иде открыл почти сразу.

- Есть новости.

Идео помедлил, но отодвинулся.

- Заходи. Что случилось?

Янек оглянулся.

- У тебя никого нет?

- А разве теперь у меня может кто-то быть? Кроме того, в этот дом я никогда никого не приводил.

- Хорошо. Потому что то, что я скажу, слышать никто не должен, - он взял предложенный бокал и благодарно кивнул.

Помолчал, потом сказал:

- Она жива.

- Кто? - не понял Иде.

- Кей жива. Объявилась сегодня ночью.

- Как жива? Она же утонула! Или она все это время морочила нам голову?

- Похоже, что нет, - пожал Ян плечами, - говорит, очнулась сегодня ночью в реке и выплыла. Она в жутком шоке, что прошло столько времени, и в ситуации не ориентируется. До сих пор думает, что это ошибка. Правда, похожее уже случалось, но не на столько же...

- Что именно случалось?

Ян выложил ему всю историю с ванной. Иде долго сидел молча, болтал жидкость в стакане, наконец сказал:

- В общем, если на ней кольцо, то так вполне могло быть... Только мне не понятно, почему мне не сказали....

- Что не сказали? - удивился Ян.

Иде отмахнулся.

- Неважно. Что она собирается делать?

- Похоже, мстить тебе. Она очень зла. И вообще, что это за заварушка с кольцом?

Иде нахмурился.

- Я тебе, конечно, очень благодарен... Но, боюсь, это я могу объяснить только самой Кей. Так что мне надо как-то ее выманить, прежде чем она проломит мне череп из-за угла, - он тяжело вздохнул, - нет ничего страшнее разгневанной женщины. А если это Кей, то можно сразу составлять завещание...

Янек уже понял, что от этой ледяной статуи больше ничего не добиться. Он встал.

- Пойду я, пожалуй, пока она не проснулась. А то ведь и мне не сдобровать. Самое главное я тебе сказал.

- Спасибо, - ответил Иде, - огромное спасибо, я не забуду, - и закрыл дверь.

А предатель Ян понесся вниз по лестнице обратно к себе домой с чувством выполненного долга.

Проснулась я когда уже было далеко за полдень. Денек был замечательный, солнышко так и припекало, да и что странного - июль все-таки. После того, как я посмотрела внимательно газеты и телевизор, я окончательно в этом убедилась. Янека не было, а потому я нагло забралась в холодильник, позавтракала и решила исправить положение со своим внешним видом. Я вытащила на солнечный балкон шезлонг, установив его в угол, который не мог бы просматриваться сверху, на случай если Дьявол выйдет покурить или почесать волосенки, и развалилась на солнышке. Я попеременно подставляла то один бочок, то другой, в надежде, что снова стану шоколадкой. Увы, я перестаралась. Через пару часов шоколадкой и не пахло, зато я напоминала милого розового поросеночка, или даже скорее крабовую палочку - внизу белая, сверху красная. Одно расстройство, а не загорание. Впрочем, я всегда так. Обгораю хорошо, загораю плохо. Еще пара дней таких развлечений и все будет в норме. Я еще крутилась перед зеркалом, разглядывая обгоревшую спину, когда хлопнула входная дверь и в комнату ввалился Янек с большим мешком пончиков в руках.

- Привет, - чмокнул он меня в щеку, - уже принялась восстанавливать божеский вид?

- Угу, - я попыталась конфисковать пончики.

- Э, нет, - он поднял мешок высоко над головой, - Доставай молоко, или что ты там еще будешь, и сядем поедим нормально.

- Бяка, - надулась я и пошла вытаскивать молоко из холодильника, Кстати, - спросила я, - как там Моника?

- Хорошо, - ответил брат, - она уже пришла в себя, наверно, скоро можно будет вернуть ее в город. Да, - задумался он, - вот мои поедут домой, ее и захватят.

- Хорошо? - переспросила я, - как так?

Он замялся.

- Она была в таком шоке все это время, что мы просто не могли ей сказать, что ты утонула. Так что она единственный человек в городе, который считает, что ты жива и здорова. Она, конечно, удивлялась, - продолжал он, - что ты не звонишь и не приезжаешь, но мы ей наврали, что у тебя какие-то важные дела.

- Вот как, - я принялась разливать ледяное молоко по чашкам, - это хорошо...

Он сел за стол и вытянул с блюда самый сахарный пончик. Заметив такую наглость, я шлепнула его по рукам, пончик отняла, а ему дала другой.

- Ты еще не отказалась от своих намерений? - резко переменил тему брат, насчет Дьявола?

- Неа, - ответила я, выложив самые аппетитные пончики в ряд перед носом. Образовалась пончиковая очередь на съедение, и признаться, участь пончиков меня волновала куда больше страданий Дьявола, - и не собираюсь.

- И когда ты намерена начать?

- Не знаю, - честно ответила я, - мне в общем-то не к спеху. Отдохну, поразмыслю, приведу себя в порядок и всыплю ему по первое число. И не надейся, что пока я тут отдыхаю, я начну его жалеть и откажусь от удовольствия его уничтожить.

- Как хочешь, - но видно было, что у Янека свое мнение на этот счет.

- Ну-ка, погоди, - я отложила в сторону очередной пончик, - что-то я не поняла, ты на чьей стороне?

Видно было, что ему стало на редкость неуютно.

- Ни на чьей, - пробурчал он, - просто вы не вовремя столкнулись и друг друга не поняли. Он сделал глупость, ты сейчас собираешься сделать еще большую, и тебя останавливать смысла нет. Так что делай что хочешь, но имей в виду - мне дороги вы оба, и поддерживать тебя в этой войне я не собираюсь.

- Послушай, дорогой, - съязвила я, - а может быть ты уже донес своему лучшему другу Дьяволу о моем появлении?

Он резко отодвинул чашку встал из-за стола .

- Дура ты, - и ушел.

А я так и не поняла - так донес он или нет? А впрочем, если бы донес, полагаю, его высочество уже было бы тут...

В последующие дня два я старательно изображала Кавказскую пленницу - ни ногой не вылезала из дому, старательно загорала на балконе, поедала горы продуктов, которые Янек не уставал таскать и отсыпалась. В конце концов я стала более-менее походить на нормального человека, без этих синюшных пятен по всему телу. Я, признаюсь, не могла на себя в зеркале нарадоваться. Однако, долго наслаждаться спокойствием мне так и не пришлось.

На третий день с утра я как обычно, завернувшись в халатик, восседала на кухне и ела сырные булочки с молоком на завтрак. Каюсь - молоко ненавижу, в Москве, например, молочные продукты вообще есть не могу, а вот в Эстонии и творог, и молоко, и сливки уплетаю за милую душу. Так вот, я , значит, пила молоко с булочками, когда домой вернулся Ян. Я не знала, где он пропадал каждое утро, но разумно рассуждала, что возможно, он бегал ночевать к Кейту, а под утро возвращался, как раз тогда, когда я имела честь завтракать.

Он уселся рядом, скинул на стол пачку газет, и ухватил булочку.

- Отдай плюшку, - голосом Фрекен Бок произнесла я, и отняла продукт.

- А что я есть буду? - обиделся брат.

- Ну, - размышляла я, - по-моему, там в холодильнике где-то были позавчерашние макароны...

- Издеваешься, - прорычал Янек.

- Ага, - кивнула я, - а чего это ты такой голодный, а? Небось всю ночь кувыркался, фулюган... - ткнула я его под бок.

Он смутился.

- А если даже и так, тебе-то что?

- Абсолютно ничего, - я подцепила с тарелки еще одну аппетитную плюшку, дай-ка мне газету, будь умничкой. А я тебе за это плюшку пожертвую...

- Подавись, жадюга, - кинул он мне газеты через стол, - и где моя плюшка?

Я пододвинула голодному тарелку и развернула прессу. Газет было две, "Эстония" и "Пярну П...". Как всегда я внимательно просмотрела местный "криминал", который стал намного мрачнее с некоторых пор, мельком глянула программу телевидения и затем принялась внимательно изучать объявления на последней странице. Меня, правда, раздражал мелкий шрифт, только комару с лупой его читать, но ничего не поделаешь, просмотр данных публикаций уже превратился в священный ритуал. До сих пор, впрочем, бесполезный. Однако, сегодняшний день был совсем другим.

В самом низу страницы, под рекламой каких-то гаражей с запчастями, было написано:

"Кроликов полосатых, породистых, белых и рыжих, отдам в хорошие руки доброму человеку. Пейджер ХХХ-ХХХХ, аб ХХ14, оставьте свой номер".

Ну и как обычно у меня начисто пропал аппетит, а в голову полезли разные надоедливые мысли. Ждала, ждала... вот, дождалась. И что теперь? Раньше казалось, что появится объявление, все разъяснится и все будет пучком. Теперь же меня снова мучили сомнения. Ну позвоню я. Ну оставлю свой телефон. А потом ко мне к гости кто-нибудь заявится, и будем мы с Кырсиком на пару в некрологах фигурировать. А между тем, мне этого абсолютно не хочется. Я и так три недели проплавала, хватит с меня загробной жизни. До сих пор водоросли из волос вытаскиваю, с меня хватит. Но, в конце-то концов, я могу и телефон брата оставить... нелогично, конечно, но мне уже плевать.

Я не могла дождаться ухода брата, даже готова была отвесить ему хороший пинок, чтобы поторапливался, а он копался ужасно долго, просто невыносимо было терпеть все его замедленные действия. Как только за ним захлопнулась дверь, я подскочила к телефону и набрала номер. Выслушав заученное приветствие оператора, я продиктовала телефон Янека и бросила трубку. Проверила кассету на автоответчике и уселась ждать. Дала себе слово, что к телефону подходить не стану, хоть ты тресни. Хочу послушать, что за голос перезвонит.

Прошло полчаса, час, два.... Телефон молчал. Я наконец позволила себе оторвать пятую точку от дивана, где сидела и пялилась в телевизор, боясь отойти даже на секунду, и отправилась на кухню, по пути разминая затекшие конечности. И разумеется, по закону подлости в тот самый момент, когда я хлопала дверцей холодильника, открыла кран, поставила чайник и производила прочие бытовые шумы, телефон зазвонил. Самого звонка я так и не слышала, привлек мое внимание звук включившегося автоответчика. Быстренько отключив воду, я подлетела к полке с телефоном и приготовилась внимательно слушать, что же скажет мне неведомый хозяин пакостного украшения. Однако, информативностью он не отличился. Автоматическим, явно не живым голосом было произнесено:

- Сегодня в два часа ночи, у фонтана напротив клуба "Кир".

И это все. Как мило. Всего лишь в два часа ночи. Это принимая во внимание, что один бедолага уже размазан по асфальту, а второй застрелен в такую же милую невинную ночку. А почему бы мне не стать третьей на добровольных началах? Вы так добры, незнакомый господин, огромное спасибо за оказанную честь. Я сделала реверанс, но потеряла равновесие и плюхнулась на диван.

Я пойду? Конечно, пойду. Все равно я уже по уши влипла во все это. Или я узнаю, в чем тут дело, или помру, какая разница, от собственного любопытства или от рук маньяка? Второго я не особенно боялась, к тому же для всех, кроме Яна и страдающей Мон я уже три недели покоилась вечным сном. Стоит ли мучиться и выбирать? Абсолютно не стоит. Если психовать, так на полную катушку.

До вечера я постаралась обо всем забыть, и вполне неплохо провела время, хотя бы потому что выспалась. Не хочу стоять под дулом пистолета сонной мухой, уж лучше посмотреть в глаза року ясным взглядом и постараться не зевать. Потом, уже на ночь глядя, мы с Мареком, Янеком и Яной очень мило затусовались на кухне с пивом, креветками и колодой карт. На пиво у меня был особый расчет - после него как правило хорошо спится, а значит никто и ничто не помешает мне ночью выскользнуть из дома. Я абсолютно не следила за ходом игры, крыла невпопад и постоянно проигрывала. Играли мы на пивные пробки, и сдается мне, к концу вечера я задолжала всем сидящим за столом как минимум ящик этого добра. Когда же терпение братьев закончилось, и мой пробочный кредит исчерпан, вспыльчивый Марек швырнул карты на стол и заявил, что больше мне и дохлой мухи в долг не даст. На этом мы и закончили азартные игры, и все помаленьку расползлись по комнатам.

Я облачилась в ночнушку, забралась под одеяло и приготовилась ждать, пока все не заснут сладким сном. Ожидание обещало быть долгим, потому что Марек, сегодня вернувшийся из деревни, где он разумеется ловил рыбу, подложил Яне в тапки дохлого угря. Не знаю, как все выглядело, но звуки, доносившиеся из всех комнат по очереди, в зависимости от того, где находилась в тот момент Клеопатра, впечатляли диапазоном и вариациями, начиная от пронзительного визга и заканчивая подвыванием на басах. Неплохо было бы сделать радио спектакль по мотивам.... да. В общем, я всегда была довольна такими родственниками. У них что ни день, то дурдом, что ни событие, то полный бедлам. Ни секунды они спокойно прожить не могут. А мне только того и надо, в принципе. Дома я отдыхаю, а прихожу в гости, развлекаюсь от души, пока они тут друг над другом издеваются. Разумеется, частенько достается и мне, но по-доброму. Кроме того, лягушек я не боюсь, мышей, крыс, дохлых угрей, темноты и диких криков тоже. Меня пугать не интересно. Единственное, что я ненавижу - так это пауков. Но их мне никто и никогда не подложит, ибо насколько я хладнокровна ко всем пугалкам, настолько я панически боюсь пауков. Если мне подкинут паука, я не визжу и не забираюсь от него повыше... Я прихожу в паническую ярость, от которой гибнет сам паук, а также попадает всем, кто находится рядом... А рука у меня тяжелая, натренированная за годы занятий большим теннисом. Представляете, с какой мощью бьют подачу? Вот, вот... Мои братья уже тоже представляют. Поэтому больше мне пауков не подкладывают.

Ну да ладно, это я отвлеклась. Между тем время шло, а буйные родственники засыпать никак не желали, они уже разошлись по комнатам, больше не бегали, не ругались и не дрались подушками. Однако каждый в своем логове занимался какими-то делами, везде горел свет и слышалась тихая возня. А время шло и уже приближалось к часу ночи. Автобусы в такую пору давно уже не ходят, до побережья придется пилить пешком, а это как минимум полчаса, у меня остается все меньше и меньше шансов незаметно улизнуть.

Я села на кровати. Конечно, можно воспользоваться старым добрым способом Карлсона - устроить в постели мумию из подручных материалов и сигануть с балкона. Балконы ступенчатые, без особого риска для жизни можно спрыгнуть на второй этаж, а оттуда и до земли недалеко. Да, это идея... Если эти ночные жители не успокоятся, придется мне разыгрывать из себя каскадера.

Тихо-тихо я стала одеваться, не вылезая из кровати. Натянула на голое тело свитер - хотя и лето, по ночам у моря все равно прохладно - джинсы и носки. Теперь, когда оставалось нацепить только обувь, надо было еще немного полежать в надежде, что предоставится возможность выйти из дома по-человечески, а не как орангутанг. Хотя звуки из недр квартиры особых надежд не внушали. Кто-то из ребят плескался в ванной, сопровождая эту процедуру на редкость бездарным пением - кажется, это все таки Марек, Ян не стал бы так орать... В дверную щелку было отчетливо видно, как Клео темной тушкой метнулась к холодильнику и открыла дверцу. Лампочка осветила ее неестественно белым светом, отчего она стала напоминать вымершего мамонта-альбиноса. Яна не было ни видно, ни слышно, однако я слишком хорошо знала своего милого братца. Чем более спокойной кажется обстановка, тем сильнее он бдит. Марек слишком занят вокальными упражнениями, Яну ничто не сможет отвлечь от очередной ночной порции торта, а вот безмолвный Ян в своей комнате слышит каждый шорох, каждый звук - слышит и отмечает. И как раз мимо него пробраться незамеченной абсолютно нереально.

Я со вздохом посмотрела на часы - уже четверть второго. Ничего не поделаешь, придется лезть. Почти не дыша я встала с кровати, стараясь не шуметь пружинами. Черт, да ну их, эти пружины, вот если я с балкона оступлюсь, тут уже ничто не поможет - там такой колючий куст растет, что я своими воплями перебужу весь комплекс. И ради этого дрожать из-за скрипа пружин?

Я одела и зашнуровала кроссовки, одернула свитер и посмотрела на себя в зеркало.

- Да, подруга, - тихо сказала я самой себе, - что-то сегодня будет...

Соорудить мумию особого труда не составило. Сплю я калачиком, частенько натягиваю одеяло на голову, так что изощряться в натурализме не пришлось мою проблему вполне решили братовы джинсы, несколько маек, еще сырое банное полотенце и немного сдутый волейбольный мяч. Я поправила на мумии одеяльце, еле удержалась, чтобы не чмокнуть ее на прощание, оглянулась вокруг еще раз и подмигнула Индреку на фотографии. Надеюсь, он меня не оставит, если жарко придется...

Было уже почти два, когда я подходила к парку. Стремно мне было, признаться. Ночь темная, парк пустынный, фонари с главной улицы сюда почти не добивают, сосны похожи на злобных великанов с когтистыми лапами, цепляющимися в небо, а внизу подозрительно шуршат толстенькие кусты-карлики. В ночном мраке парковые скульптуры казались бредом пьяного сюрреалиста и пугали еще больше. Положа руку на сердце, они и при свете наводили на размышления, что человек их создавший был маленько не в себе... Идея была в общем-то проста: взять глыбу поугловатее, посмотреть, на что она похожа и немножко подшлифовать, чтобы этот образ выявить. Полученное произведение с одной стороны можно было узнать на предмет темы, а с другой стороны такие вещи, как пропорции и симметрия частенько полностью игнорировались, а значит, все это дело весьма странно выглядело.

Я дошла до сквера у клуба. Никого не было и было жутковато выходить на открытую территорию, поэтому я решила сквер обойти по краю, поближе к спасительным кустам. Конечно, насколько они были спасительными, вопрос спорный, ибо нет ничего легче, чем в кустах меня прирезать, но по крайней мере все произойдет быстро. А если я буду гулять по скверу и увижу, как на меня кто-то бежит, кто-то целится или замахивается... нет, спасибо. На мой взгляд, лучше помереть от руки анонима.

Вот так кустами я обходила сквер по периметру, на часах уже было пять минут третьего, а я дошла до поворота к женскому пляжу и остановилась у символической фигуры - прямо под табличкой "Женский пляж, мужчинам и собакам вход воспрещен" красовалось еще одно произведение пьяного скульптора, в данном случае как нельзя более в кассу: на маленьком постаменте красовался объект мужского пола с отрубленными руками, ногами и головой ( и весьма сморщенным достоинством). Наверное, как предупреждение, вроде: вот что с вами сделают, мужики, если туда сунетесь... В свое время из-за этой фигуры было много споров в мэрии - мужики требовали убрать это издевательство, а дамы яро защищали истерзанного беднягу, хотя бы потому, что на обрубки было очень удобно вешать полотенца и одежду во время переодевания...

Так вот, остановилась я возле этой знаменитой фигуры и думаю - не обдурили ли меня? А может, этот зловредный преступник собрался меня помучить ожиданием перед смертью? Психологическая атака, так сказать... Стояла я там, обдумывала свое незавидное положение и уже вознамерилась идти домой двадцать минут, ну сколько же можно ждать ночью неизвестно кого, тем более что этот некто скорее всего меня прибить собрался? Я в сердцах плюнула великомученику на сморщенный стручок, не знаю, попала ли - темно было, не разглядеть, и уже пошла восвояси, когда в камышах за моей спиной послышался шорох и темная тень обозначилась на асфальте в свете фонаря. Ну, помоги, господи, лишь бы он это сделал побыстрее, подумала я и обернулась...

То, что я улицезрела, ну никак не могло быть бандитом-преступником. Из камышей выползал на карачках знаменитый на всю округу дурачок Антц, по совместительству еще и заядлый алкоголик, не пропускавший ни одного турнира по скоростному распитию водки. Жизнь его была проста и размеренна - он клянчил "денюшку" у богатых финнов, приезжавших на курорт и жалостливо относящихся к нищим, целыми днями бродил по паркам и пляжу в поисках бутылок, сдавал их, добавлял к выклянченному, потом на эту денюшку напивался, и дальше все шло по кругу. Где он ночевал, никто не представлял, поскольку как было известно, его мать уже давно выставила его из дому. Теперь мне стало известно, где его летняя резиденция, но атмосферу это не разрядило. Я только приготовилась с честью помереть, а тут такой облом...

Антц же, не обращая внимания на произведенное впечатление, икнул, на карачках развернулся на 180 градусов и снова залез в камыши. Я осталась одна, все еще живая, но теперь еще больше испуганная. Ругнувшись про себя, я развернулась и быстро пошла через сквер, глядя себе под ноги и не оглядываясь по темным углам. Но, как оказалось, посреди сквера меня ждали.

- Привет, - раздался знакомый голос.

* Ты... - я подняла глаза. Так и знала, что без этого типа сегодня не обойдется.

* Не пора ли нам поговорить? - Он сидел на краю фонтана и по своей старой дурацкой привычке болтал ногой, - Уверен, я многое могу тебе объяснить, а у тебя накопилось уже достаточно вопросов. Для начала посмотри на это... Возможно тогда ты уберешь коготки и мы сможем поговорить спокойно, а не грызть друг другу глотки, как это обычно случается, - он залез в задний карман джинсов, что-то оттуда выудил и протянул мне.

Я взяла из его рук клочок бумажки... Странно, но сегодня Дьявол меня не раздражал.

* Знаешь. Я ведь и не хочу с тобой драться... Все получается как-то само собой.

Он улыбнулся.

* Знаю. Но так и должно быть. Ты смотри, смотри...

На бумажке был обрывок какого-то письма, без конца и начала, но я поняла сразу, что дал он мне его совсем не из-за смысла. С листа на меня смотрел уже знакомый почерк. Еще не веря всему я вопросительно глянула на Иде. Тогда он вытащил из кармана куртки ручку и несколько строк дописал...

* Значит, это ты... - протянула я, - Я была бы рада отдать тебе то, что тебе принадлежит, но уже не могу....

* Я знаю, - рассмеялся он. - Знаю, что ты попалась на своем любопытстве. Но по правде говоря, иначе и быть не могло. Будь ты человеком, который недостоин носить кольцо, ты ни за что в жизни не смогла бы его надеть.

* И давно ты догадался?

* Порядочно. Как только сопоставил пару фактов. Глядя на твои выкрутасы я сначала думал что ты чокнутая, потом - что идиотка, и только в самый последний момент осознал, что ты просто не умеешь управлять полученной силой. Сегодня я выманил тебя затем, чтобы все объяснить и научить осознанно владеть той мощью, что тебе досталась. Пока ты нечаянно сеешь легкую панику и недоумение, но при твоем темпераменте ты устроишь новую Хиросиму и даже не поймешь этого. Я ведь просил быть очень осторожной с этой штукой. Она существует не для детских шалостей. По крайней мере, не только для них.

Я недоуменно дотронулась до кольца.

* Хочешь сказать, что во всей этой чертовщине виновато оно?

Он выкрутил мне руку.

- Поосторожней, малышка, ты опять делаешь глупости. Виновата ты, потому что по незнанию вызываешь силы и применяешь на окружающих.

* Чем мне руки выламывать, лучше объясни, - взвизгнула я.

* Три полосы - желтая, белая и бриллиантовая - три силы, на которых держится мир. У каждой силы - свой бог-покровитель. Желтая - земля и огонь. Белая - воздух и вода. Про третью я пока промолчу, она сейчас бездействует и самых худших бед с ней ты сотворить не сможешь.

* А теперь слушай внимательно, - продолжал он. - Когда ладонь не расправлена, заметь, что большой палец ложится как раз на кольцо. Если этим пальцем даже легонько провести по нему, ты вызываешь ту силу, на какой цвет легло твое движение. И при этом надо четко и ясно представлять, что именно ты хочешь сделать. Поняла? Очень четко, до малейших деталей, иначе твой приказ может быть понят неверно или приобрести большие масштабы, чем тебе хотелось бы. Итак, если ты хочешь, чтобы квартиру декана залило кипятком, берешь белую полосу и желательно сообщить сколько литров надо вылить, а то вода до бесконечности литься будет. А если хочешь сжечь дотла родной институт - тогда вызывай желтую. Только не переборщи.

* Что за ерунда, - перебила я. - Хочешь сказать, что этим кольцом я могу вызвать четырех элементалов и диктовать им свою волю?

* Абсолютно верно. Проверь, если хочешь. Только не надо делать ничего катастрофического. Давай, давай, - подбадривал он меня, шутливо подталкивая.

Темный закоулок, где мы стояли, был пуст, окна близлежащих домов черны. Самое подходящее место для экспериментов. Может, над Иде как-нибудь извращнуться, подумала я.

* Э-э, нет, это у тебя не выйдет, - засмеялся он.

Черт, я и забыла, что он мысли читает.

* Учти, что желтой и белой полосой ты можешь управлять только неодушевленными предметами, причем чем меньше в объекте будет синтетических примесей, тем шире будут твои возможности. Ты, конечно, можешь снова позариться на мои трусы, но не стоит, наверное. Вон подходящий объект, - он ткнул пальцем куда-то в сторону.

Там на асфальте валялась скомканная газета, наверное ветром из урны вынесло. Не став упрямиться и долго думать, я решила сделать с ней самое банальное - поджечь.

Но уже положив палец на кольцо, я остановилась в недоумении.

* Господи, что теперь стряслось? - спросил он.

* Я... я не помню, какая полоса сверху, а какая снизу, - проблеяла я.

* Хм... дай руку.

Я протянула ему лапку и он взял ее в свою. Нежно так, ласково. Ладонь у него была такая мягкая, теплая, но в то же время такая сильная... Вдруг я обнаружила, что в ста метрах шумит прибой, на небе рассыпана куча звезд, сверчки поют в камышах... а я тут с Иде, вдвоем и, как ни странно, мы друг друга еще не задушили... Удивительное чувство. И только я прониклась обстановкой и приготовилась к романтическому продолжению, как резко отпустил мою руку и, отвернувшись, произнес громко и равнодушно:

* Белая наверху, желтая внизу.

Как?! И это все? Внутри меня снова просыпался вулкан. Надо же, первый раз в жизни мы наедине и не деремся, а он - белая наверху, желтая внизу... Хам!

Ну и фиг с ним. Я посмотрела на газетку, живенько представила ее себе в адском пламени и провела по кольцу.

Злая я была, обиженная, остыть надо было прежде чем экспериментировать. Несчастный газетный обрывок под напором моих эмоций полыхнул вверх метра на три, только искры полетели. Иде аж в сторону шарахнулся. Я бы тоже рада была шарахнуться, только вот никак не могла сдвинуться с места, так и стояла как приклеенная.

* Э.... А потише нельзя было? - неудачливый любовник старательно перетряхивал волосы, вытаскивая угли из косы.

* Нельзя, - огрызнулась я.

Пижон несчастный. За косичку свою вон как волнуется, ниче, ща мы тебя потушим. Будешь знать, как во мне самые светлые чувства обманывать. Как я и рассчитывала, ведра холодной воды из фонтана оказалось вполне достаточно.

Он медленно поднял на меня глаза, так же неторопливо откинул со лба насквозь мокрые пряди. Че-то жутко мне от этого взгляда стало...

-Вот, значит, как... - тихо произнес он. - Добралась малышка до игрушки... Думаешь, тебе это с рук сойдет? Получай!

В тот же момент его глаза вспыхнули, волосы взмыли вверх, будто ураган поднялся. Но вместо урагана хлынул ливень, толстый, как стена. Хорошо, хоть теплый такой, июльский. Мокрая насквозь, я слушала как в тишине стучат капли по крыше павильона, как дождь шуршит листвой в парке и бьет по морской глади. Иде стоял напротив, глядя прямо в глаза... и вдруг сказал:

* Пока не поздно... Раз мы здесь вдвоем и еще друг друга не прибили, я хочу что-нибудь для тебя сделать. Одно желание, любое. Абсолютно любое. Подумай хорошенько и скажи. Сейчас твое слово для меня закон.

Одно желание... как это оказалось трудно. Естественно, мне хотелось бы, чтоб был мир во всем мире или у меня в банке лежал миллион долларов, но здесь, в парке у моря все это казалось таким далеким и неважным... Вроде бы моя мечта сбылась уже, Иде рядом, не кричит на меня, не издевается и мне совсем не хочется посадить его на электрический стул. Что-то мне подсказывало, что это в первый и последний раз, другого шанса у меня нет и никогда не будет. А сейчас он так близко, такой весь мокрый, рубашка и джинсы прилипли к телу... Всю жизнь проклинать себя буду, если промолчу сейчас.

Он подошел сзади, обнял и прошептал на ухо:

* Поехали ко мне.

И мы поехали, точнее пошли, потому как транспорт уже не работал.

Чудно просыпаться утром в чужой постели. Все незнакомое и непривычное, а прошлая ночь кажется полным вымыслом и бредом, как нечто абсолютно нереальное. При дневном свете комната казалась совсем другой, чем вчера ночью. Я села на кровати и огляделась. Иде уже нет, его половинка смята и пуста.

Вот она, та самая квартира и та самая постель, куда не попадала ни одна девушка. А для меня все оказалось как-то слишком просто. Интересно, почему он никому свой дом не показывает?

Одежды моей не было видно. Поэтому я имела наглость залезть в шкаф и выудить оттуда хозяйскую рубашку. Белую, естественно. Рукава были слишком длинные, пришлось закатать, а снизу она почти доставала мне до колен. Экипировавшись таким образом, я отправилась на разведку. Спустилась на первый этаж в огромную гостиную, такую же белую, как и все в этом доме. Потолки, обои, ковры - все белое. Прям мания какая-то. Мебель из дерева, но тоже очень светлая, посередине - огромный белый рояль. В углу - камин из белого кирпича. Вот он-то меня и привлек. Ступая по толстому белому ковру, я подобралась поближе. На камине, помимо обычных безделушек стояли три фотографии. На первой - три малыша лет пяти. Посередине, несомненно, его высочество Идеолион, таких белых кудрей ни у кого больше быть не может. Справа - черненький и косоглазый, похоже, Шинед. Лапочка какая... Третий ничем особенно не примечательный малыш, карие глазки, каштановые волосы, обычный европейчик, но тоже симпатяшка. Сидят в обнимку, как лучшие на свете друзья. Вторая - недавняя, Иде и Шейн года два назад, волосы еще коротковаты. Шейн... кто тебя так... А на третьей - замечательный студийный портрет его высочества. Похоже, снимался с неделю назад... И вроде все было нормально, но червяк сомнения меня все же грыз. Что-то не так, удивляла такая четкая последовательность снимков. А впрочем, Иде просто так ничего никогда не делает, это я уже усвоила.

Он подкрался неслышно сзади и сгреб меня в охапку. Прям камень с души упал. Я боялась, что утром он снова станет холодным и чужим.

* Проснулась?

* Да. Думала, куда ты делся?

Он рассмеялся.

* Люблю вставать рано, в отличие от некоторых. Хорошо спала?

* После такого снотворного... - съязвила я, - кто угодно до страшного суда проспит.

* Завтракать будешь?

Действительно, пахло очень заманчиво, аж в животе забурчало. Только я собиралась, двинуться на кухню, но остановилась.

* Подожди. Можешь ответить на один вопрос?

* Давай.

Я ткнула пальцем в первое фото.

* Кто это?

Улыбка мгновенно исчезла с его лица. Молчал он долго, но все-таки сказал.

* Друг детства. Жил с нами в Риме по соседству. Его родители были американцы.

* Как его зовут?

* Звали... Джо.

Мои нехорошие предчувствия оправдывались в полной мере.

* Почему звали?

* Он утонул, едва ему исполнилось шесть.

Вот тут-то у меня мороз прошел по коже. Три мальчика... Один тонет, остаются двое. Потом гибнет Шейн, и Иде остается один. Именно так фотографии и стоят. Значит ли это, что он будет следующим?

* Ну, пойдем, пойдем, - он потащил меня на кухню.

Если отбросить все неясные тревоги, это определенно было самое счастливое утро в моей жизни. Будто целую вечность мы жили в этой квартире, завтракали вдвоем, пили кофе с булочками и перебирали кости всем и вся. Вокруг царила такая тишина, такой уют, то ясно стало - в самом начале я ничуть не ошиблась. Сколько бы мы не ссорились, друг от друга нам все равно никуда не деться. Когда люди душой и мыслями настолько похожи, у них есть только два выбора - или любить друг друга, или люто ненавидеть. Компромисса в такой ситуации быть не может. Я с самого начала знала, что безнадежно влюбилась. Вот только встреча наша, абсурдная мягко говоря, вынудила меня обороняться. А Иде по непонятной причине не хотел сближаться и принял мою игру... Наконец-то все встало на свои места. Слава богу...

Он быстро собрался и подкинул меня до дому на своей шикарной белой машине. Уже на пороге он прижал меня к себе и поцеловал, долго так... Странно, но во мне нарастала тревога. Необъяснимая, холодящая душу тревога.

* Ну ладно, я поехал, - сказал он, оторвавшись от моих губ. - Будь умницей, веди себя хорошо и балуйся с колечком, ладно?

* Хорошо. Без него мне стало так пусто и одиноко, что я обхватила себя руками. Он уже подходил к машине, когда я очнулась и, подбежав, бросилась на шею. Страх меня не отпускал. Его волосы между моих пальцев, подрагивающие ресницы, теплые руки, улыбка - все казалось таким близким, родным, но таким... иллюзорным. Я боялась, что он испарится, пропадет навсегда из моей жизни, так же внезапно как и появился.

* Да, кстати, - он порылся в кармане и выудил связку ключей. - Я хочу, чтобы они были у тебя. Мало ли что... Моя квартира, машины и все что есть в моем доме, с сегодняшнего дня в полном твоем распоряжении.

Я пыталась было возразить, но он был непреклонен.

- Я так хочу... - И разговор был исчерпан.

А потом я стояла и смотрела, как он садится в свою белую японку, машет мне рукой и улетает вниз по улице...

Бросает в холод и в жар,

Я вижу тот же кошмар:

Твой телефон, как пистолет

У виска...

Но мне сказали в ответ:

Тебя давно уже нет,

оставь надежду после гудка...

Я проспала практически весь день, все-таки не выспалась в чужом месте. Встала часов в шесть вечера, вялая и хмурая, с тяжелой головой. Гадкое чувство - и спать больше не хочется, и абсолютно не знаешь, чем себя занять, так и слоняешься без дела. Ненавижу такое состояние. Поплелась на кухню, поставила чайник, справедливо рассудив, что литр кофе не помешает. Нога за ногу вернулась в комнату и стала одеваться, причем долго не могла попасть ногами в штанины и руками в рукава. В моей голове царило полное и безраздельное отупение. Со звоном упали на ковер ключи и я безразлично запихнула их на полку. В зеркале отражалась на редкость опухшая физиономия. Надо бы побыстрее привести себя в порядок, скоро Иде с работы приедет, незачем ему видеть такое чучело, еще испугается и убежит...

В десять его все еще не было. В одиннадцать тоже. Мобильный предательски издевался, выдавая гнусным голосом одну и ту же фразу: This is the recall service for the number xxx-xx-xx, the holder is out of the reach or shut down, please wait for the diversion....

В полдвенадцатого тишину нарушил телефонный звонок. Я подняла трубку, но еще долго не могла ничего разобрать - слышался вой, крики, вопли и истеричные всхлипывания. Звонила Мон. Успела я разобрать только адрес перекресток Рижского шоссе и улицы 9 Мая, и спутанные слова -приезжай, быстро, ужас... а потом все оборвалось. И сердце у меня оборвалось тоже... Тот самый перекресток, где погиб Индре... Как угорелая я вылетела на улицу, а в голове билась навязчивая ассоциация: Индре - Иде, Иде - Индре. Как похоже звучит....

Такси не доехало до места пару кварталов - все было оцеплено полицией. Над перекрестком висело алое зарево, выстроились в ряд штук шесть пожарных машин, реанимация, подъезжал отряд спасения с какой-то жуткой техникой и десятки, десятки полицейских. За ограничительной линией собралась толпа зевак и уже понаехала пресса. Мне ни за что в жизни не попасть бы в оцепленное кольцо, если бы не Мон. Она была внутри, истерически рыдала, рядом с абсолютно белым лицом стоял Кукс. Увидев меня, она закричала еще громче, стала показывать на меня пальцем и объяснять, после чего меня впустили. Я попыталась пройти подальше, но Эдгар перегородил мне дорогу.

- Кей, - тихо произнес он, - не ходи. Поверь, тебе этого лучше не видеть. Пожалуйста, не хоти туда.

Он попытался меня удержать, продолжал что-то говорить, но бесполезно. Я хотела знать, что там произошло.

Эдгар был прав, лучше бы я никогда в жизни этого не видела... В том месте где на Рижском шоссе был поворот к мосту, от бордюра была пропахана чудовищная колея, которая уходила вниз, к железнодорожным путям. Стоял как-то покосившись товарный состав, и, как будто пожизненно впечатанная в его бок, груда дымящегося металлолома. Все, что осталось от белой "Хонды". Иде в ней уже не было.

- Он еще жив? - тихо спросила я Эдгара. Хотя прекрасно понимала, что после такой аварии это нереально.

- Как ни странно, да. Его увезли минут десять назад в первую городскую, он тяжело вздохнул.

- Значит, авария произошла совсем недавно? - спросила я.

- Нет, - прошептал Кукс, - он разбился около одиннадцати. Спасатели потратили минут сорок, чтобы вытащить его из этой мясорубки. Сама видишь, всю машину пришлось разрезать, слишком сильно его зажало внутри.

Моника не переставала кричать. Такой истерики я никогда у нее не видела. Странно, но мне кричать не хотелось, не было слез, просто какое-то дикое оцепенение. Все эти крики, вой сирен, хрипы полицейских раций и вспышки фотоаппаратов - все казалось нереальным и искусственным, как в кино про катастрофы. В душе было пусто, лишь мозг автоматически фиксировал все происходящее вокруг. Размахнувшись, я отвесила Монике затрещину, если и дальше так пойдет, она свихнется от общего психоза. Она мгновенно замолчала и больше я от нее ничего не слышала. Повернулась и пошла прочь, где-то тут я видела такси...

В реанимационном отделении первой городской тоже было шумно, все куда-то бежали, у стойки толпились люди. Кажется, Иде в последнем полете зацепил пару машин... Стоило мне подойти, как все расступились. Из них я была, пожалуй, самой спокойной, но именно это так всех пугало. Эта немая обреченность и пустота заставляли людей уходить с моего пути, пряча глаза. Дежурная медсестра, едва услышав фамилию, опустила глаза в пол, ее руки нервно теребили груду бумаг на столе, зацепили графин с водой и тот с фатальным звоном разлетелся на куски. Не выдержав, она просто указала мне направление пальцем и прошептала: Вторая.... Глаз она так и не подняла.

Он был еще жив, если это можно назвать жизнью. В сознании до больницы его так и не довезли, он погрузился в кому едва оказавшись в машине. Только зав. Отделением осмелился сказать мне правду в лицо: его смерть - дело нескольких часов, в крайнем случае суток. Надежды не оставалось никакой, кости как из мясорубки, обширная черепно-мозговая травма, сломан позвоночник... Список был бесконечным. Мне даже дали на него посмотреть - сквозь стекло, потому что внутрь не пускали. Хотя трудно было что-либо разглядеть под паутиной проводов и аппаратуры. Я по прежнему молчала, по-прежнему не плакала. Это меня не спасло бы... Пожав руку главврачу, я вышла из больницы, села в ожидавшее такси и поехала домой. Тихо и методично отключила все приборы, застелила постель и взяла ключи с полки. Оглянувшись на прощание, заперла дверь и направилась к Солнечным домам.

Все было так, как мы оставили. Наши немытые чашки сиротливо стояли на кухонном столе, а в прихожей валялись его тапки. Я подошла к камину и по очереди опустила фотографии изображением вниз. Трое, двое... один.

Быстро и четко закрыла все окна, заперла входную дверь и открыла газ. Прихватив его рубашку с кресла в гостиной, я поднялась в спальню и улеглась с ней на кровать. Большего я ничего уже от жизни не хотела.

Я снова стояла в длинном людском хвосте на пути к башне. Вот только на этот раз я знала, что уже не проснусь и так просто все это не закончится. Разумеется, я давно догадалась, что это за здание. Не что иное, как небесный терминал, где происходит сортировка на плохих и хороших. Наши предки и религиозные деятели совсем иначе нам это описывали... Я подняла голову наверх, стараясь увидеть, сбылась ли вторая часть моего сна. Кабина стояла под облаками, безнадежно застряв. Вот только теперь я знала, кто тянет меня наверх.

Чем ближе подбиралась моя очередь, тем яснее прорисовывались лица соседей, местность и детали, поначалу все будто было покрыто легкой дымкой. Оно и понятно - чем лучше я вижу и ощущаю себя тут, тем глубже меня затягивает смерть. Чем ближе я к сортировщику, тем труднее вернуться назад. И вот час пробил. Двери распахнулись передо мной и я сделала то, на что не решалась раньше. Один-единственный шаг в смерть.

Кабина дрогнула. Я вдруг испугалась - куда она меня повезет? Вверх или вниз? Помнится, я никогда не была пай девочкой. Хулиганила и ругалась, прости, господи. Только не вниз, пожалуйста, только не вниз. Иначе вся моя затея будет напрасной.

Я поднималась все выше и выше, туман и сырость постепенно рассеивались, уступая место слепящему свету. Кабина поднималась плавно, движение почти не ощущалось, было видно кто ехал в соседних кабинах и где выходил, но все больше людей оставалось внизу, а я все продолжала подниматься. На горизонте постепенно вырисовывался огромный мегаполис, с иглами небоскребов пронзающих неземное небо, если это вообще было небо... Я была настолько поражена видом города, что не заметила, как кабина остановилась, прямо рядом с той, застрявшей. Очнулась только когда за спиной тихо зашуршали открывающиеся двери. Я вышла в просторный мраморный холл, очень похожий на любой другой в офисных строениях. Кожаные диваны, кресла, мягкий ковер на полу, в углу журчал стилизованный фонтанчик. Рядом с тяжелыми дверями стоял столик секретарши, с компьютером и разными бумажками, все как полагается... Хотя, разве на небесах есть секретарши?

Оказалось, что есть. Массивные двери приоткрылись, и появилась типичная такая конторская крыса, тетечка лет сорока, в сером платье и с пучком на голове. Ничуть не удивляясь, она смерила меня взглядом, уселась за стол и произнесла:

- Давайте свидетельство.

- Какое свидетельство? - оторопела я, - нет у меня никакого свидетельства.

Она нацепила на угреватый нос очки в роговой оправе и еще раз смерила меня взглядом.

- Если бы у вас не было свидетельства о смерти, вас просто не пропустили бы через сортировщик. Так что не валяйте дурочку и выкладывайте свои бумажки.

- Да нет у меня никаких бумажек, - взмолилась я.

Она вздохнула.

- Вот до чего доводит нежелание примириться с собственной кончиной. Девушка, я прекрасно понимаю, что вы молоды и умирать вам не хочется. Но вы уже здесь. А значит, уже умерли. Так что не валяйте дурака и отдайте свои документы.

- А я вам еще раз говорю, что у меня ничего нет.

Она уже начала раздражаться.

- Какой служащий пропустил вас в лифт?

- Там никого не было, - сказала я, - просто двери открылись и я вошла.

- И никого у дверей лифта не было? - уточнила она.

- Никого, - подтвердила я.

Тетечка задумалась.

- Откуда вы?

- Пярну, Эстония.

- Имя?

- Катарина К.

Она быстро впечатала мои данные в компьютер и включила поиск. Секунду спустя раздался писк, она посмотрела результаты, потом на меня, потом снова на монитор.

- Вы живы, - заявила она обвиняюще.

- Наверное, пока да, - проблеяла я. Странно, разве я с собой не покончила?

Странно, что вас допустили до сортировщика, да еще позволили подняться... - говорила она, - тем более, что на этом ярусе самоубийцам не место. Присядьте на диванчик, а я пока пойду спрошу, что с вами делать, - и она снова скрылась за массивными дверями.

Секунду спустя оттуда донесся взволнованный голос, вопль... знакомый такой и Дьявол вылетел в приемную. На какой-то момент он застыл, как бы соображая, я это или нет, а потом сгреб меня в охапку.

* Дурочка моя, - шептал он, - зачем ты сюда заявилась?

На ощупь он был вполне материален, как ни странно.

* Я не могла, не могла без тебя. Я не хочу чтобы ты умирал.

Он засмеялся.

* Глупышка, ты так ничего и не поняла? Я родился только для того, чтобы умереть. Умереть и занять свое место здесь. Я вообще не должен был жить так долго.

Он затащил меня в кабинет и усадил в кресло. Апартаменты были, конечно, шикарные. Огромные окна с видом на тот самый город, что я видела из лифтовой кабины, толстенные ковры, вся колористика выдержана в его любимых бело-лиловых тонах. Массивный стол с компьютером, одну стену целиком занимали многочисленные мониторы, на которых бежали колонки цифр, фотографий, и информации.

- Смертная статистика, - перехватив мой взгляд, объяснил он. - Пока я в коме, я ничем управлять не могу, - он нажал кнопку внутренней связи, хочешь чего-нибудь?

- Кока-колу, - ответила я немного подумав.

Он отдал заказ и развалился в кресле, задрав ноги на стол.

* Видишь ли, мы все трое - Я, Шейн и Джо, должны были занять три верхних ступени небесной иерархии. У каждого у нас свои обязанности, а в совокупности мы должны обеспечивать порядок на Земле, регулировать смертность, катаклизмы, стихии ну и так далее. Этот пост дается на тысячу лет, после чего мы возрождаемся снова. Иногда можно остаться на второй срок, но это уже решать не нам, сама понимаешь. Из нас только Джо умер вовремя. Шейн благополучно добрался сюда, когда ему дали второй шанс. А я пролетел. Опять пролетел... - он скомкал лист бумаги и раздраженно запустил им в окно, - У меня осталось совсем мало времени. Если я не успею оторваться от земной жизни в установленный срок, я потеряю свой пост, вместе с кабинетом, секретаршей, властью и любой надеждой на реинкарнацию.

- То есть, тебя заменят?

* Да. Если я не освобожусь, другой возможности у меня не будет. На мое место возьмут другого, пусть даже он будет хуже. Мне ни в коем случае нельзя возвращаться в мир живых, понимаешь?

* Наверное, да, - ответила я, принимая от подобревшей секретарши запотевший стакан с Кока-Колой, - Наверное, понимаю.

Он рассеянно помешивал каппучино.

- Ну посмотри на меня, - взмолился он, - разве я похож на простого человека? Ничуть. Я сразу родился богом, чтобы стать богом. Когда маленькие дети красивы, все только умиляются и треплют за щечки. Никто ведь не знал, что я не смогу умереть, когда был назначен срок. А чем дальше я жил, тем труднее мне становилось вращаться в обществе с такой внешностью. За кого меня только не принимали... И за девочку, и за гомика, и за марсианина, будь прокляты эти фиолетовые глаза. В конце концов решили, что я Дьявол... Мне нельзя было жить долго, нельзя было оставлять след в земной жизни, нельзя было любить кого-то, потому что все это могло помешать моей конечной цели, он вздохнул, - и все эти запреты я нарушил, пусть и неосознанно. Я втянул в эту заварушку тебя, я опоздал умереть... Сейчас у меня есть только один-единственный шанс и упускать его я не намерен.

Я поняла, что Иде уже не разубедить. Да и что толку, если высшая инстанция навязала ему такую судьбу. Может, это не проклятие, а благо? Именно то, ради чего он существует? И такая мелочь, как я, не должна ему мешать?... Не должна.

Я встала и подошла к окну, давая понять, что на эту тему я больше разговаривать не хочу. По крайней мере, пока. Прямо передо мной расстилался фантастический город, странная мешанина из всевозможных культур, стилей и национальностей, сплоченных в тени небоскребов.

- Что это? - спросила я.

Иде встал с кресла, подошел.

- Добро пожаловать в ад, - улыбнулся он, - Но ты, наверное, уже поняла, что ни рая, ни ада нет. Каждому дается то, что он хочет. Помнишь Булгакова, помнишь, по какому принципу определилась загробная жизнь Мастера? Все так и есть, Кей. Именно так все и работает. Конечно, - он откинул с глаз надоедливую прядь, - определенным образом мы народ все-таки сортируем. Все смертники проходят через наш терминал, после чего их определяют в соответствующие кварталы. Кому-то разрешают жить с уже умершими родственниками, кого-то отправляют за город... в зависимости от того, чего человек хочет. Мы стараемся лишь соблюдать минимальный баланс.

- А как же праведники и грешники? - удивилась я.

- Хорошими или плохими люди могут быть только на Земле, - сказал Иде, тут, после сортировщика, все становятся хорошими. Конечно, в самом городе кто-то живет тихо, кто-то хулиганничает, но вреда от этого никакого. Каждый делает то, что хочет.

- Подожди, - не поняла я, - ведь тогда получается, что между нормальным человеком и маньком-убийцей нет никакой разницы?

- Разница есть, - покачал он головой, - это ТУТ всем хорошо. Но на терминале очень тщательно оценивают все то, что человек делал при жизни. И если он был чудовищем, то в следующей жизни ему придется расплатиться. Человек совершает грехи и платит за них только на Земле. А тут мы даем ему лишь краткую передышку.

- Вот вы какие, - протянула я, - значит, шашлык из грешников не делаете?

- Никак нет, - подтвердил он.

- Да ну, скукотища какая, - надулась я, - я-то подумала. что ты тут заместо Люцифера, вертела крутишь, и поджариваешь нехороших мальчиков.

Он обнял меня и крепко прижал к себе.

- Разве я похож на экзекутора?

- Нет, совсем нет, - так приятно было снова чувствовать на себе его сильные руки. Пусть даже если его материальность - иллюзия.

- Это не иллюзия, - опять он в мою голову лезет, - эти миры разные, люди материальны и там, и тут, только смертные на Земле об этом не догадываются...

Я прижалась к нему плотнее и мечтательно посмотрела в окно.

- А мне можно будет попасть туда?

- В город? - переспросил Иде, - нет, нельзя.

- Почему?

- Потому что туда попадают только умершие. Ты сейчас в коме, значит, не имеешь права выйти из терминала, пока твоя судьба не определится. Или ты умрешь, или тебя отправят обратно.

- А кто это решает? - поинтересовалась я.

- Ну, теоретически, это моя обязанность. Но так как я сам застрял, и ничего решать не могу, то скорее всего этим займется Высшая инстанция.

- И когда они решат?

Он усмехнулся.

- Когда руки дойдут. Думаешь, ты одна такая?

- Да уж наверное, нет, - вздохнула я, - Послушай, а Высшая инстанция это кто?

- Как кто? - удивился Иде, - Бог, разумеется.

- Но ведь ты сказал, что Бог - это ты.

- Дай я тебе все по порядку объясню. Вот, садись на диванчик, - я села и приготовилась слушать, - Бог существо вселенское. Он не делится на Будду, Христа, Ра и какие там еще были. Он один, причем не только для землян, но и для маленьких зеленых человечков где-то там, далеко. Пространства, сама понимаешь, огромные. А потому в каждой территориальной единице у него есть наместники, от трех человек. Но не больше семи обычно. Они меняются раз в тысячу лет. Поэтому в принципе, все вопросы решаем мы, а он просто сидит где-то там, я сам не знаю где, и за нами приглядывает. Вот и все. Очень просто и понятно. Вот и получается, что если из наместников я главный, значит на Земле я самый настоящий Бог. Потому что все зависит от меня. И кто когда умрет, и какие войны будут, и кто победит, и вымрет ли человечество все.

- Мне становится страшновато с тобой рядом сидеть, - призналась я, - если ты такой всемогущий.

- Нет, я сейчас беззащитен, как котенок, потому что не могу принять власть, пока не умер.

- В любом случае, иногда мне хочется, чтобы ты наплевал на все это и выжил, - я хлюпнула носом, - я понимаю, что нельзя сравнивать одного человека и вселенские масштабы твоих возможностей, но мы могли бы быть вместе. А если ты взойдешь на трон, то ничего уже не выйдет. Ты будешь тут и очень занят, я там... А когда я умру, то ты не сможешь держать меня в терминале, даже если захочешь, мне придется уйти в город и мы снова будем порознь...

- Ну, все не так страшно, Кей, - он нежно обнял меня за плечи, - мы что-нибудь придумаем...

- Вам ничего не придется придумывать, - раздался невесть откуда странный голос и с потолка хлынул ослепительный свет.

Иде моментально скинул меня с дивана и, прошипев:

- На колени вставай, - распластался тоже на полу.

- Хватит, вставайте, - произнес голос, - не вам передо мной валяться, а этим смертникам. Так что поднимайтесь и поговорим.

Идеолион встал и поднял меня. Сама бы я не смогла, потому что ноги отнялись напрочь. Он запихнул меня в кресло и уселся сам.

- Слушаю, всевышний.

- Так вот, придумывать вам ничего не придется, ибо неважно, кто из вас жив, а кто мертв, все равно вас уже не разорвать. Тем более, что вы оба в итоге будете работать на меня.

Иде встрепенулся:

- Как оба? Почему оба?

- Очень просто, Идеолион. Тебе никогда не приходило в голову, зачем ты получил кольцо? Оно должно было найти недостающее звено в вашу команду. Человека, который не родился специально ради нашей работы, но того, кто лучше всего для нее подходит. Человека с самыми лучшими данными для управления той силой, что мы изначально проглядели и не включили в список. Если бы человек не подходил, он никогда бы не смог его одеть, вот и все.

Иде ошарашенно покачал головой.

-Я, конечно, чувствовал, что наш малый типовой набор юного бога выглядит как-то паршиво. Но Кей... она-то тебе зачем?

* Она тоже одна из вас. Под ее началом - пространство и время.

Я чувствовала себя явно не в своей тарелке. Как будто я товар на прилавке, а эти двое тут торгуются и решают, на какое блюдо я сгожусь, а на какое нет.

* А почему тогда на кольце нет моей силы? - осмелилась я подать голос.

* Она не должна там быть. Ты вторая после Идеолиона по рангу, тебе дано кольцо, чтобы управлять низшими элементалами. Поэтому на нем две полосы для элементалов и канал связи с Иде. Твоя же сила - вещь уникальная, пользоваться ею сможешь только ты, а потому для нее тебе понадобится кое-что другое.

Потрясающе, - подумала я и сползла на ковер, - Вот и я стала богом. Просто замечательно. На левой руке уже появился мой новый трофей - часы белой стали, очень простые, без выкрутасов, разве только кнопок сбоку было побольше, да циферблат не совсем обычный. Помимо обычный стрелок, там было окошко с датой и временем и маленькое окошко на шесть цифр.

- Это еще зачем? - удивилась я.

Иде пододвинулся и стал рассматривать.

- Ага, - сказал он, - вот тут, - он ткнул пальцем в дату, - ты выставляешь дату и время назначения, тут - он показал на шестизначное окошко, где пока красовались одни нули, - идет обратный отсчет, если ты должна вернуться до определенного времени.

- А кнопки? Зачем столько кнопок?

-Ну, стандартный набор для установки времени и тому подобного... а это, он ткнул в синюю кнопочку. Над моей рукой в воздухе развернулась голографическая карта мира, - для определения назначения, когда будешь в пространстве перемещаться. Она интерактивная, - он пальцем указал какое-то место на карте, где-то в Америке. Карта с готовностью выдала план местности.

- Прямо какое-то чудо техники, - удивилась я.

-Точно, - засмеялся Иде, - таким образом ты можешь указать место прибытия до пары метров. А вот эта кнопочка, - он показал пальцем на сиреневую, почти полностью утопленную в корпусе, - тебя отправляет по заданным параметрам. Видишь, ее специально почти не видно, чтобы не нажать случайно и не улететь к черту на кулички.

Все это было, конечно, замечательно, но один вопрос начинал волновать меня все больше и больше.

* И что, мне теперь тоже надо умереть?

* Это решит хранитель душ, если вступит в свои права, - это снова объявился голос, молчавший пока мы возились с часами, - Он вполне может оставить тебя в мире живых и разрешить исполнять свои обязанности не умирая раньше срока, но для этого он должен наконец вступить на трон. Мы слишком долго его ждали. Если на этот раз ему не удастся остаться здесь, нам придется передать его права другому.

- Что ты сказал? - спросила я. В голове нарастал непонятный шум, так что я вдруг перестала слышать. На какое-то время в голове моей шли сплошные помехи, как в ненастроенном телевизоре, потом все вернулось на свои места.

* А я застрял... - обреченно констатировал Идео. - Безнадежно застрял в коме.

* Кажется, тебе умирать так и не придется... - вдруг сказал голос, - я отправил тебя на жребий перед тем, как навестить вас и, похоже, что мы тебя возвращаем домой. Так что собирайся. Скоро ты снова будешь на земле ходить в кино и гулять с мальчиками.

Я уже поняла это сама. Поняла - меня нашли. Какого черта? Кто мог знать, что я у Иде? О том, как кардинально изменились наши отношения, я не успела никому сказать. Голос сверху пропал, все вокруг стало быстро и неумолимо мутнеть. Где-то там, внизу, меня откачивали, похоже, вполне успешно. Звуки периодически пропадали и вместо Иде я слышала вой сирены, отрывистые реплики врачей и треск электрошока. С каждым новым разрядом я отрывалась от высотки.

Иде стоял рядом бледный, растрепанный, но вдруг он судорожно схватил меня за плечи.

* Кей, послушай, пока ты еще меня слышишь... Пока ты еще здесь. Ты любишь меня?

* Конечно, - ответила я. Звук пропадал все чаще, а когда появлялся, шел сквозь какие-то помехи.

* Тогда ты поняла, что для маня самое важное? - он почти кричал. Пожалуйста, если любишь, то можешь ЭТО для меня сделать?

* Но тогда я тебя потеряю...

* Нет. Ты потеряешь меня, если оставишь все как есть. Поверь мне хоть раз...

Его голос уже почти полностью тонул в помехах. В сгущающейся мути глаза светились лиловым светом.

Только по губам я прочитала:

* Обещай...

И я сказала:

* Хорошо. - Но вокруг уже была лишь черная пустота...

Сирен отравленный вой,

Наверно, кто-то другой

Набрал знакомый номер

03.....

Очнулась я в первой городской. Дышать было тяжело, но уже терпимо. У постели постоянно дежурила Мон, не прекращая тихой истерики. Тихой - потому что помнила еще мою затрещину. Я чувствовала себя на удивление хорошо и спокойно, хотя ощущалась какая-то неестественная слабость. Делать абсолютно ничего не хотелось, даже руки поднимать или поворачивать голову. Удивительно приятное состояние, когда лежишь неподвижно, и тебя это не тревожит, когда наблюдаешь за врачами сквозь ресницы, а они озабоченно бегают туда-сюда и не знают, что с тобой делать, как привести в сознание. Им невдомек, что я давно уже очнулась. Мое сознание было четким и ясным, даже слишком, пожалуй. Я ничего не забыла, ничего не боялась и спокойно могла лежать и составлять план действий на будущее. Потому что за мной остался должок, и его надо вернуть. А пока меня тормошили, что-то кололи, Моника постоянно со мной разговаривала, монотонно так, без надежды в голосе, рассказывала последние новости. Наверно, она уже давно этим занимается, потому что все самое интересное уже рассказала и сейчас несла полнейшую ахинею. Вроде того, что поповский сын из дома напротив бегал вечером по саду без трусов, что у меня в холодильнике очень красивого цвета плесень на торте появилась, что в наш бассейн снова накидали гнилых яблок, а в камышах у женского пляжа арестовали пятерых нудистов мужского пола с биноклями. Какая разница, что коматознику рассказывать, не правда ли? Вот только у меня уже вяли уши от этой галиматьи. Но прерывать ее означало прилагать усилия, а мне этого не хотелось. Так что я продолжала покорно строить из себя заблудшую во мраке сознания жертву.

Ночь прошла достаточно спокойно, если опустить тот факт, что в голове моей тикал назойливый счетчик - сколько у меня осталось времени, точнее у нас... За мое состояние уже не опасались, постоянной сиделки при мне не было, Мон уехала домой, в коридорах царила девственная тишина. И я поняла теперь или никогда. Тем более, что пока мои воспоминания свежи, я уверена в своей правоте. Что совсем не значит, что я не могу потом передумать, струсить или принять произошедшее за сон или бред.

Меня сдерживала лишь капельница и кислородная трубка, которая, впрочем, не была закреплена, а находилась там просто для подстраховки на крайний случай. Скинуть ее не составляло труда. Вот вытаскивать толстую иглу из вены - куда больнее и противнее. Но все это мало меня заботило. Также, как мною владела апатия сутки назад, теперь во мне кипела деятельность, а точнее, желание поскорее покончить со своим обещанием. Голова была ясная, сознание четким, а вот чувства куда-то подевались. Как сомнамбула я слезла с кровати и босиком вышла в коридор. Огляделась. Выбрала направление, пошла вниз по коридору ко второй реанимационной, прихватив по дороге резиновые перчатки, бахилы и халат из какого-то кабинета. Переоделась в туалете. Дошла до палаты и заглянула сквозь стекло. Все было точно так же, как в день катастрофы. Сплетение проводов и капельниц, кислородные трубки и система жизнеобеспечения, заострившиеся черты лица под этой паутиной и безвольная рука, свешивающаяся с края кровати. Иде...

Я открыла дверь и вошла. Каждой клеточкой своего существа я чувствовала то, что лежит передо мной, уже ничто. А то, что живо, ждет моего решения дам я ему свободу или не решусь... Я вдруг почувствовала, что мой мозг открыт для внешнего мира, что если я подумаю, позову - он услышит. Тихо я провела рукой по белым волосам, хотела взять хоть одну прядь на память, но сверху последовал отказ.

Не знаю, сколько там я стояла, пока в приемной не зазвонил телефон. Как-то мгновенно поднялась возня, легкий топот в коридоре. Кажется, к дверям приемного отделения подъезжала, подвывая, Скорая. Я очнулась от ступора и поняла - или сейчас, или никогда. Я быстро наклонилась, легонько поцеловала Иде в губы и повернулась к системе жизнеобеспечения. Я бы запуталась, конечно, но сверху следовал один четкий совет за другим. Я свела звук реанимационного сигнала до нуля, а затем отключила кислород. Удары сердца, довольно размеренные на мониторе, сменились хаотическими прыжками, а затем внезапно улеглись в одну прекрасную прямую линию. Такую же прямую, как канат, что сейчас уже тянет лифт к облакам.

Включилась аварийная мигалка, правда, беззвучно - звук-то я отключила. И все же я быстренько поцеловала Иде еще раз, и смылась из палаты. Если звук я отключила внутри, то на пульте у дежурной медсестры сигнал тревоги навряд ли отключен. По дороге я прошла мимо дверей инфекционного отделения, не забыв заглянуть в топку, где сжигались всякие заразные предметы. Мир праху вашему, тапочки, перчатки и халатик.

Вернулась я кружным путем, вставила в нос кислородную кишку, старательно ввинтила на старое место иглу от капельницы - два раза в одно и то же место, лучше сразу застрелиться, на мой взгляд, и откинулась на подушки. Боги были милостивы и избавили меня от мыслей, оценок и рассуждений - заснула я сразу.

Когда я проснулась, в палате никого не было. Где-то там, за окном ярко светило солнце, пробиваясь сквозь жалюзи, отчего и пол, и постель и даже я сама казались раскрашенными в веселую желтую полоску. Дышалось легко. Голова была ясная, я прекрасно помнила все, что было. Я подняла левую руку, хотя она слушалась не совсем. Часы были на месте и показывали 11 часов утра. Значит, правда. Все, что было, случилось на самом деле. И теперь Иде заправляет миром, а я стала богом. Богиней, точнее. Я засмеялась. Ну кто бы мог подумать, что простая поездка на отдых может так обернуться?

Слабой рукой я дотянулась до тумбочки и стянула с нее пульт, чуть не уронив. Хорошо, что удержала, с пола мне бы его ни за что не поднять слабость во всем теле был дикая. Настолько дикая, что я промучилась с минуту, пытаясь включить телевизор - не могла как следует даже на кнопку нажать.

Ничего особенного не было, биржевой канал как обычно выдавал поминутно результаты торгов, шли какие-то дурацкие новости и старый русский фильм. По первому каналу транслировали в прямом эфире ежегодный фестиваль "Rock Summer" и там бегали и орали новоиспеченные эстонские рок-звезды, а девчонки в публике бросали на сцену бюстгальтеры и вообще вели себя крайне непристойно. В принципе, этот фестиваль я люблю смотреть, хотя бы для того, чтобы увидеть, какие новые дураки появились за год в шоу-бизнесе, но сейчас у меня от криков и воплей разболелась голова.

На MTV безраздельно царили Бивис и Батхед, где в очередной раз их мучили испанским, а Бивис бегал и кричал, что он Великий Кукурузо. Дибилизм, конечно, но это было лучшее из того, что я могла посмотреть.

Когда Бивис в натянутой на уши футболке уже шатался как неприкаянный по коридорам, в палату вошла медсестра. На секунду она застыла, потом бросилась ко мне, стала проверять пульс или что там они проверяют, чтобы удостовериться, что пациент не помер и чувствует себя хорошо.

- Вы давно очнулись? - спросила она меня участливо.

- Да нет, недавно, - ответила я. Точнее попыталась, потому что голос меня тоже не слушался.

Она задала мне пару вопросов, на предмет выявления признаков деградации и потери памяти, как полагаю, и побежала за врачом. В течение следующего часа меня как ватную куклу мучили в каком-то кабинете, тоже наверняка в целях проверки. После чего мне дали салат и стакан кефира - больше нельзя, как было сказано, и я уснула опять. На этот раз нормально и без погружений в другие реальности.

Когда я проснулась, у постели сидела Мон с весьма странным выражением лица - с одной стороны оно было глуповато-радостное в связи с моим воскрешением, с другой - было ясно, что что-то ее мучает и как мне это объяснить, она не представляет. На самом деле, кроме слабости во всем теле меня ничего не беспокоило, а о причинах ее волнений я вполне догадывалась, но все равно надо было придать ситуации логичность. Только я начала раздумывать, как бы понатуральней обставить свое пробуждение, опираясь на знания, полученные из просмотра сериалов, где постоянно кто-то валяется в коме, как Мон встала, решив поправить на мне одеяло. Благородное дело, конечно, но выполняя этот маневр, она по пути задела капельницу, и иголка, которую раньше я не ощущала, впилась в меня как змея. Разумеется, я застонала.

- Кей, дорогая, - Мон схватила меня за руку, - Кей, ты меня слышишь?

Я снова застонала - она так трясла мою руку, что иголка от капельницы впивалась в мою плоть все больше и больше. Само собой получилось, что я очень плохо себя чувствую.

- Слышу, слышу, - прошептала я, - только не тряси меня.

- Ой, - она аккуратно положила руку обратно на одеяло и легонько ее погладила, - извини. Ты правда в порядке?

- Жить буду, - слабо улыбнулась я, - не переживай.

Тут она взяла и заплакала, громко и безнадежно. Она прямо таки тряслась вся и в такт ей бренчали склянки на тумбочке.

Я погладила ее по руке пальцем, на большее сил не хватило, и прошептала:

- Ну чего ты? Со мной все в порядке, не плачь.

Но она продолжала сотрясаться в рыданиях.

- Что-нибудь случилось, Мон? Чего ты так убиваешься? - не выдержала я.

Она утерла сопливый нос платком и, хлюпнув для порядка еще пару раз, ответила:

- Я... я просто не могу тебе об этом сказать... Язык не поворачивается.

- Я все равно хочу знать, - сил у меня оставалось все меньше и меньше, конечности не слушались, язык не ворочался и жутко хотелось спать, - Ну?

Она захлюпала с удвоенной силой.

- Иде... больше нет.

Я откинулась на подушки и уставилась в потолок. Значит, все. Свершилось. Надеюсь, он получил то, что хотел. Однако, какой сегодня день?

- Когда? - прошептала я.

- Четыре дня тому назад, - Моника снова начала сморкаться.

Четыре дня... Ловко придумано, Дьявол. Усыпил меня, чтобы я очнулась уже позже... Никаких следов, никаких подозрений, очень ловко и хитроумно подстроено...

- Кей, - Мон уже заикалась от плача, - я тебе главного не сказала. Он мог выжить... но его убили, - худенькие плечи ходили ходуном, - кто-то отключил подачу кислорода... Его убили, как и Шейна, - и она в рыданиях сползла на пол.

Наверное, мне тоже стоило заплакать, но я не могла. Во-первых, я прекрасно знала, что для Дьявола жизнь не закончилась, наоборот, все только-только начинается, а потому оплакивать его было совершенно ни к чему. А во-вторых, у меня не было никаких сил устраивать тут показательный спектакль со слезами. Когда я раздумывала, в палату на мое спасение вошла медсестра. Увидев валяющуюся на полу Монику, она пришла в ужас.

-Что вы делаете? Встаньте немедленно! - она подняла Мон и ухватив за плечи повела к выходу. Я успела расслышать ее тревожный шепот, - вы ей, надеюсь, ничего не успели сказать?!

После выдворения моей подруги в коридор, она вернулась, неся за собой шлейф из аромата валерьянки, и с деланной беспечностью начала поправлять одеяло.

- Это правда? - спросила я, - Дьявол умер?

Медсестра смерила меня взглядом, вероятно пытаясь понять, устрою ли я истерику и насколько она мне повредит.

- Я не буду плакать, - тихо прошептала я, - я просто хочу знать правду.

- Ну, - сомнение в ее взгляде еще читалось, но, похоже, она была не из тех, кто пропагандирует ложь во спасение, - да, правда. Он скончался четыре дня назад, ночью, от недостатка кислорода.

- Это была случайность?

Она опять помедлила с ответом.

- Нет. Но этим уже занимается полиция. А теперь спите, - сказала она голосом, исключающим любые возражения, - помочь ему вы уже не сможете, так что лучше подумайте о себе и постарайтесь отдохнуть.

С этими словами она выключила телевизор, поплотнее задвинула жалюзи и решительно вышла из палаты. Наконец-то я могла отдохнуть. Конечно, мне надо было многое обдумать, но на это времени будет еще предостаточно, а сейчас мне нужно было выспаться.

Мне потребовалось чуть больше недели, чтобы прийти в себя и встать на ноги. Все это время Монику к мне не пускали, боялись, что своими истериками она может спровоцировать меня на очередные глупости. Похоже, все уже в городе знали, что перед катастрофой мы с Дьяволом помирились.

Где-то на третий или на четвертый день ко мне стали пускать посетителей, и первым в моей палате оказался мой любимый троюродный брат. Он шмякнул на кровать огромный букет желтых роз, поцеловал меня в макушку и долго смотрел мне в глаза.

- Выходит, я был прав? - спросил он наконец, - У вас с Дьяволом действительно все наладилось перед...

- Да, ты был абсолютно прав, - отозвалась я. Я не могла плакать, потому что знала, что для расстройств нет причин, а люди вокруг думали, что я настолько шокирована, что эмоции просто не проявляются. Мне от этого было только легче - таким отношением они избавили меня от необходимости устраивать показательные сцены самоистязания.

- Понятно... - протянул брат, - Знаешь, я очень рад, что ты жива. Очень. Я понимаю, - продолжал он, - что тебе будет очень нелегко и очень больно все это пережить, тем более, что это уже второй близкий человек, которого ты теряешь по глупости... Но я все равно рад, что ты решила бороться.

Я молчала. Надо было ему Индре вспоминать... И без этого тошно. А насчет Идео... Я ему, конечно, расскажу, но не сейчас, еще не время, еще слишком рано. Если кто и поймет всю эту заварушку, то только он.

- Иде уже похоронили? - спросила я наконец.

- Да, - вздохнул Янек, - за день до того, как ты очнулась. Страшное было зрелище, скажу тебе. Весь город пребывает в таком ужасе, в таком диком шоке... Сначала Шейн погиб. Потом ты утонула. Потом Иде попадает в аварию. Потом в его квартире находят тебя при смерти, и никто не может понять, как так получилось, что ты умершая вдруг ожила и попыталась покончить с собой в его квартире. Только Иде потихоньку выбрался, как ночью его кто-то убивает прямо в больнице... Народ в ужасе, в нашем городке никогда такого не было. В последние дни чуть ли не весь город молился за то, чтобы хотя бы ты выжила. И никто не может понять, что же такое происходит...

- А ты? - спросила я.

- Я только догадываюсь, - ответил Ян, - С тобой-то все более-менее ясно, а вот кто убил Шейна с Дьяволом... Полиция все эти дни вынюхивала тут все углы, но так ничего и не нашла, ни малейшей зацепки. Скоро убийца Иде станет таким же неуловимым фантомом, как и автомобиль, из которого расстреляли Шейна. Если только не найдется человек, который знает, что здесь к чему...

- Что ты этим хочешь сказать? - я методично сооружала в вазе икебану из роз, делая вид, что ни о чем не догадываюсь.

- Я хотел спросить об этом тебя.

- Почему меня?

- Потому что с тебя все началось.

Я посмотрела ему в глаза.

- Меня ты не обманешь, - припечатал он, - я слишком хорошо тебя знаю. Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь кто кого убил. Возможно, сейчас ты говорит об этом не хочешь. Но рано или поздно мы поговорим, надеюсь?

- Разумеется, - вздохнула я, - но не сейчас.

- Ладно, что ты намерена делать, когда тебя выпустят?

- Не знаю, - протянула я, - отпуск, похоже, все равно уже испорчен. Может быть, уеду в Москву.

- А как же квартира?

Я оторопела.

- Какая квартира? У меня здесь только дом.

- Дом, - усмехнулся брат, - а ты в курсе, что после смерти Иде у главного нотариуса обнаружилось его завещание, по которому все его имущество, включая квартиру, дом за городом, машины, инвестиции и прочее наследуешь ты?

Икебана сама собой выскользнула у меня из рук.

- Шутишь?

- Нисколько. Он составил его в день, когда разбился, похоже, от тебя поехал прямо к нотариусу. Как чувствовал, что ему долго не жить... А знаешь, что самое странное? В конце бумаги стоит приписка, что в случае если он окажется на грани смерти, он обязывает врача или любого другого человека избавить его от мучений. Именно поэтому полиция и прекратила розыски. До вскрытия завещания это выглядело убийством, однако теперь это не что иное, как анонимное исполнение последней воли. Дело закрыто.

Я все больше и больше поражалась тому, насколько Идео все предусмотрел, насколько продумал все мельчайшие детали, стараясь облегчить мне жизнь после возвращения.

- А кто меня нашел? - задала я давно интересовавший меня вопрос.

- Я нашел. Думаешь, я не знал, что в тот вечер ты сбежала на свиданку, и не видел, как вы возвращались вдвоем?

- Шпион, - зашипела я.

Он рассмеялся.

- Еще и предатель, между прочим.

- Ага, так все-таки это ты донес блондину, что я из реки вылезла? Убить тебя за это мало, - я замахнулась на брата подушкой.

- Ну ладно тебе, - попытался он защититься, - если ты ослепла от коктейля любви и собственной вредности, то я сразу догадался, чье колечко ты прихватила. Так что я всего лишь направил события в нужное русло.

- Предатель, - гундосила я, методично приземляя подушку ему на голову. Впрочем, скоро я устала и прекратила это занятие - мое здоровье еще не позволяло мне вести продолжительные бои. Я распласталась на кровати, чтобы хоть немного отдышаться.

- А откуда ты знал, что я там?

- А я не знал, просто унюхал, что газом пахнет.

- Я же все двери заперла...

- Да уж, - невесело усмехнулся он, - причем на совесть заперла. Мне пришлось лезть через балкон и стекло выбивать, чтобы тебя оттуда вытащить.

- И до сих пор стекло разбитое? - забеспокоилась я.

- Нет, вставил уже, чтобы ты потом меня не обвинила в посягательстве на собственность, - захихикал брат, - засудишь ведь, еще пожалею, что спас.

- Ага, - мечтательно протянула я, глядя в потолок, - посадят тебя в кутузку, там много симпатичных хулиганов...

На этот раз подушка приземлилась на мою голову.

- Что? - завопила я обиженно, - Чего я такого сказала?

- А ничего, - прошипел Янек, - нечего мне тут такие вещи говорить, я девушка верная... - он осекся, - ой....

Я аж согнулась от смеха.

- Надо же, - подвывала я, - верная девушка нашлась! Ой, не могу... Хочешь, я тебе юбочку одолжу? На твоих ножках она неплохо будет смотреться.

- Придушу, - зашипел брат и накинулся на меня с подушкой, - прекрати ржать! Оговорился я, подумаешь! - Я продолжала завывать, - замолчи, тебе говорят!

- Кхе-кхе, - раздался вдруг вежливый кашель, - я не помешал?

В дверях стоял Кейт.

- Вижу, вы опять развлекаетесь?

- Кейтик, - бросился к нему Ян, - она меня совращает!

- Ну, - протянул Кейт, - думаю, это нетрудно...

- Она пообещала меня посадить в кутузку к симпатичным хулиганам! плаксиво ябедничал брат.

- Хи-хи-хи, уверен, тебе понравится....

- Вот и я то же говорю, - я отняла подушку, взбила и засунула себе под голову, - а он не верит, говорит, что он верная девушка и тебе не изменяет. Как ты смотришь на то, что я одолжу ему свою юбочку?

Кейт заценил Янекову нижнюю часть.

- Не знаю, если только длинную. Мне кажется, у него ноги кривоваты...

- Вы сговорились! - с этим воплем Янек вылетел в коридор.

Подхихикивая, Кейт присел ко мне на кровать.

- Ну, подруга, как самочувствие?

- Ничего вроде, - ответила я , разглаживая одеяло, - только слабовата я пока, вставать не могу, голова кружится.

- Это пройдет. Вот увидишь, еще максимум недельку проведешь на койке, а там мы втроем поедем в деревню рыбку ловить.

- Слушай, Кейт, - вдруг спросила я, - мне вот интересно, ты что, никогда не ревнуешь?

- В смысле?

- Ну Янек постоянно склоняется на мою сторону, тебя это не раздражает?

Он пожал плечами.

- Да нет. Просто вы очень близки по духу, первая любовь и все такое... Может быть, ему не хватает галочки в графике, типа он с тобой... ну того, значит можно начинать новую жизнь... Это как будто старый должок, который он никак не отдаст. А отдаст, тогда и успокоится, - он почесал затылок, - кроме того, ну не могу я к тебе ревновать, я сам к тебе как к сестре привык. Так что если что, я буду не в обиде, все равно это произойдет рано или поздно. А к другим он не клеится, ни к мальчикам, ни к девочкам... Так что на мой взгляд все в порядке.

- Ну ладно, - успокоилась я, - главное, чтобы вы из-за меня не поссорились.

- За это не бойся, - улыбнулся Кейт, - я его так просто не выпущу. Ладно, - он отбарабанил какой-то мотивчик на коленках, - пойду я его ловить, а то он с горя в коридорах заблудится. Мы еще заглянем на днях, хорошо?

- Давай, - подмигнула я, - до скорого.

Он помахал мне ручкой и вышел.

Отдыхать мне особо не давали, то и дело приходили делегации родственников и знакомых, а то и просто незнакомых людей. Они в неимоверных количествах таскали цветы, так что у меня скоро образовалась настоящая оранжерея, конфеты, от которых меня уже тошнило и воздушные шарики, по количеству способных забить средний цирк целиком. Они приходили, жали руку, обливались слезами, благодарили Господа что я жива, сочувствовали и выражали соболезнования. К концу моего пребывания в больнице я уже настолько устала от этих визитов, что мечтала только об одном - запереться дома и никому не открывать, забаррикадировать дверь чем-нибудь тяжелым, растопить камин и в полной тишине и одиночестве пить кофе. Кто знает, может, Дьявол возьмет кратковременный отпуск и навестит меня...

Когда меня выписывали, собрался практически весь персонал больницы, а на улице меня ждала приличная толпа. Медсестрам я раздарила все, что мне натаскали сердобольные горожане и, сдается мне, запаса шоколада им хватит теперь лет на пять. Поддерживаемая с одной стороны братом, с другой Кейтом, я вылезла из холодных кафельных коридоров на солнце, погрузилась в такси и под улюлюканье толпы поехала домой.

Дома меня ждала Моника с домашним обедом. Она уже успела все прибрать и приготовить к моему приезду. Я аж прослезилась от такой заботы. Хорошо все-таки, когда есть такие друзья... Но какими бы хорошими они ни были, через пару часов я их выгнала и наконец-то ощутила долгожданное одиночество. Мне предстояло многое обдумать.

Развалившись на ковре у камина, я лениво помешивала кофе и пялилась в огонь. Иде свободен, Джо и Шейн уже на месте. Я, хоть и тут, тоже уже вступила в права. Получается, команда укомплектована? Если думать практически, то да. А вот если думать логически... то не совсем. Чего-то все равно не хватает, точнее, кого-то...

Другая проблема - теперь, когда я считай здорова, мое равнодушие к смерти Иде может показаться людям подозрительным. Поначалу все списывали его на стресс, послекоматозное состояние и так далее, но теперь у кого-то могут появиться нехорошие мысли по этому поводу... Что мне делать? Устраивать истерики поздно, их надо устраивать или в самом начале, или вообще не устраивать. Подумав над проблемой, я наконец выбрала тактику - будем считать, что от горя я полностью замкнулась в себе и ни с кем говорить не хочу, а для подтверждения подобной теории можно пару раз на публике пустить слезу, как будто тайком, но чтобы все видели. Да. Это будет как раз то, что надо.

Я посмотрела на часы. Они были на месте и в белом металле красиво отражалось пламя из камина. Как я успела выведать у Яна, когда он тащил меня из квартиры, они уже были на мне. Я осторожно погладила циферблат. А интересно, они действительно работают? Недоверчиво я подергала за кнопочку. Как так может быть, что такая маленькая и с виду абсолютно привычная вещь способна творить все то, о чем мне говорили? Я отбросила челку с глаз. Мне же совсем не обязательно уноситься в Новую Зеландию или отправляться в гости к неандертальцам... Можно ведь просто немножко протестировать новое приобретение, для проверки... я же должна знать, что мне такое всучили на терминале, правда?

Я ткнула пальцем в голубую кнопку и с минуту сосредоточенно разглядывала карту. Переправляться я, в общем-то, никуда не собиралась, просто хотелось покопаться. У меня по жизни так - как только что-нибудь новенькое из техники появляется, я люблю сидеть и сама в ней разбираться, причем терпеть не могу читать разные там инструкции по эксплуатации. Гораздо приятнее доходить до всего самой... Ведь самое главное я знаю - не нажимать лиловую кнопку, а то улечу. Значит, если я ее трогать не буду, опасности нет, все ведь просто, правда?

Какое-то время я валялась, по очереди рассматривая на карте города, в которые мне хотелось бы попасть. Ко всему прочему, я обнаружила, что карта распознает голос и являет собой огромный банк данных, включая даже самую странную и редкую информацию, а также систему слежения. Мне ничего не стоило попросить найти мне, скажем, Пола Маккартни, и через пару секунд мне выдавалась местность, где он находится, а сам Пол обозначен двигающейся точкой. Спокойно можно было перейти в видео режим и часами шпионить за кем угодно. Потрясающая вещь, но не для плохих рук, подумала я, глядя как неизвестный мне Нью-Йоркский банкир делает заначку в своем офисе и как замечательно виден набираемый на сейфе код.

Но не успела я как следует насладиться своей игрушкой, как в дверь тихо постучали. Господи, кто еще там? Сказала же, что никого не хочу видеть, по крайней мере до завтрашнего утра, ничего люди не понимают. Этот кто-то явно был в курсе, что я дома, стучал тихо и настойчиво, значит, открыть все-таки придется. Со стоном я поднялась с мягкого ковра, немного руки затекли, и поковыляла к двери. В коридоре с ужасно несчастным лицом стояла Моника.

- Мон, - удивилась я, - что ты тут делаешь? Мне кажется, ты в курсе, что я хотела побыть одна.

- Я знаю, - сказала она и захлюпала носом, - прости, но просто не могу оставаться одна, а к кому еще пойти, не знала.

- Ладно, - пробормотала я, освобождая проход, - залезай. Но только не жди от меня ничего сверхъестественного, мне самой фигово и жалеть тебя я не буду.

- Договорились, - и она шмыгнула в комнату и устроилась в кресле.

- Есть хочешь? - спросила я, но чисто для порядку. Приготовленный с утра обед уже подмели вчистую, а дома было шаром покати.

- Ой, да, ужасно хочу, - никакого чувства такта у человека, вполне могла бы отказаться, мелькнуло у меня в голове. Ну ладно...

- Тогда подожди чуть-чуть, я в магазин сбегаю, куплю чего-нибудь.

- Мне не хочется тебя напрягать, - до нее вдруг доехало, что питаться нечем, - в конце концов, ты же еще не поправилась.

- Все в порядке, - успокоила я подругу и взяла кошелек, - все равно надо сходить, утром же тоже что-то есть надо. Не скучай, я скоро вернусь.

И я побежала в круглосуточный магазин на соседней улице. Особо мудрить не хотелось, поэтому я взяла пиццу, колбасы, молока, сладкий рулет, овощи и еще ряд разных съедобных мелочей. Запихнув все в сумку, вернулась домой.

Я задержалась у порога, как бы раздумывая, заходить или не стоит. Я знала, что я там увижу. Собралась с духом и толкнула дверь. Так я и знала. Мон с бессмысленным лицом сидела в кресле у окна, рядом - наполовину пустая бутылка водки. Да, уже успела выпить. Я с раздражением поставила сумку с продуктами на стол. Скоро она с горя или сопьется, или... Но даже алкоголь ей не помогал. Если бы я только могла ей объяснить... Но она не поймет, по крайней мере сейчас. Медленно она подняла на меня опухшие от слез глаза. Как я не хотела, что бы заново начинался этот разговор , но он приближался с неумолимостью разбушевавшейся стихии.

- Почему? - прошептала она чуть слышно, - Зачем? Кто это сделал?... он же мог выкарабкаться, спокойно мог. Именно сейчас, когда врачи давали надежду на полное выздоровление. Говорили, он уже начинает приходить в себя...

Я оставила вопрос без ответа. Да и что я могла ей сказать? Все равно она меня не слышит, разговаривает в общем-то сама с собой.

- Не понимаю, - продолжала она, глядя в пустоту и ритмично раскачиваясь, - Как ты можешь оставаться такой спокойной... Ведь ты любила его, правда любила? Или не любила... Ведешь себя так, будто его никогда и не было...

-Наоборот. Не знаю, поймешь ли ты, но я веду себя так, будто он всегда был и всегда будет.

-Будет? Будет?!! - голос поднимался все выше и достигал чудовищных децибел. - Его уже нет! Нет, нет, нет!!! Нигде нет!

Это точно, - подумала я, - в гробу его точно уже нет.

А Мон разошлась не на шутку.

- Нет его, нет, - вопила она как заведенная, - нет, потому что какая-то сволочь его убила. Убила, когда появилась надежда. Если бы я знала, только знала, кто это сделал!

-Я это сделала, - сказала я и хлебнула водки. Нервы не выдерживали

В следующую секунду на меня обрушилась зловещая тишина. Моника стояла с вытаращенными от ужаса глазами, так и забыв закрыть рот.

- Ты...ты... ты... Это ты убила Иде? - еле-еле пролепетала она. Пятясь к двери, она уже только беззвучно шевелила губами. Открыла дверь и к ней словно вернулся дар речи, чем сразу же воспользовался обуявший ее ужас. Через минуту всю округу пронзил истошный крик:

- Убийца! Вызовите полицию, здесь убийца!!!

Она уже выскочила в коридор, но споткнулась на лестнице - коврик соскользнул со ступеньки и она упала. Даже барахтаясь на полу, она не могла отойти от ужаса и истошно вопила.

- Ну может быть хватит? - раздался за моей спиной усталый голос, вставай и иди сюда, прекрати истерику.

С диким лицом Мон поднялась и вернулась в комнату. Они были там, все трое. Живые, теплые и спокойные. Иде сидел на окне, Джо рядом в кресле, Шейн стоял посередине комнаты и манил Монику пальцем. У меня аж от сердца отлегло. Обещал же мне Иде, что тела им вернут, и они спокойно смогут навещать наш мир, но с тех пор прошло уже столько дней, что я и не надеялась... Теперь я была спокойна - что бы ни случилось, они всегда придут на помощь... Как сейчас.

Моника, потеряв дар речи, как загипнотизированная, медленно подошла к Шейну. Словно завороженная, она подняла руку, докоснулась до щеки, провела по волосам... Теплый, дышит... Но его же хоронили... Объяснить ей всю ситуацию мне представлялось абсолютно нереальным, конечно, можно попробовать, но боюсь, она не воспримет. Она всегда была материалисткой, в чудеса не верила. Поймет ли?...

Она также молча подошла и потрогала Иде. Мимо Джо прошла с опаской, но тоже на всякий случай потрогала. Все трое были вполне жизнеспособны с виду, на ее лице явственно читалась борьба, чему верить, она уже не знала. Я сидела в углу на диване и наблюдала всю картину. Что она будет делать?

- Ну, убедилась? - Шейн подошел к столу и плеснул водки в мой стакан, натрогалась?

- Ты... ты не умер? - пролепетала Мон.

- Ну почему же, - пожал Император плечами, - умер. Но ведь это не конец всего на свете, наоборот, только начало. А, - протянул он, - я и забыл, что в жизнь после смерти ты не веришь... Посмотри-ка, - он протянул руку под лампочку, - у меня тени нету.

- Нету, - прошептала Моника и попятилась.

- И как ты это объяснишь? Я ведь не привидение, правда? Не прозрачный, не холодный, света не боюсь, пульс бьется...

Моника продолжала пятиться к двери.

- Ты умер, - прошептала она, - и Дьявол умер. И этот, - она рассеянно ткнула пальцем в Джо, - тоже, наверное умер...

- Угу, - рассмеялся Джо, - причем уже очень давно. Лет двадцать, наверное.

Она оглянулась и смерила его взглядом. На двадцатилетний труп он ну никак не походил. Лицо моей подруги оставалось абсолютно непроницаемым. Если раньше все эмоции отражались на лице, но сейчас оно словно окаменело.

- Отлично, - сказала она наконец, - я не знаю, что здесь происходит, но и думать об этом не хочу.

- Думаешь, мы тебя разыграли? - удивился Иде. Подал голос в кои-то веки.

- Вы нет, - затрясла она головой, - по крайней мере вас двоих, - она указала на Дьявола с Императором, - я хоронила лично. Про третьего не знаю, Кей жива пока..., - она смущенно оглядывалась, - не верю я в загробную жизнь. Просто я перепила. Да, - обрадовалась она такому объяснению, - я перепила, и меня приглючило. Я сейчас пойду домой, высплюсь, протрезвею и завтра утром все будет хорошо, - она пошла к двери, но оглянулась, - а если хотите меня переубедить, покажитесь мне как-нибудь на трезвую голову, - и вышла за дверь.

Мы слышали, как она медленно спускается по лестнице, как закрыла наружную дверь и скрипнула воротами. Вот только мы абсолютно не знали, что пошла она совсем не домой...

- Думаешь, она не испугалась? - спросил наконец Дьявол, - кажется мне, у нее немножко того... - он покрутил пальцем у виска.

- Не только тебе так кажется, - ответил Шейн, - водку кто-нибудь допивать будет?

- Да разливай на всех, - пожал Иде плечами, - чего жадничать-то...

Когда я с утра пораньше торчала на кухне и мыла посуду, настроение было неважное. Голова трещала по швам, вчерашний вечер я помнила смутно. Мы пили. Болтали, Иде даже что-то под гитару пел. Я рассеянно кидала чашки в раковину и болтала рукой в хлопьях пены. Нет, определенно, вечер был неплох. Вот только Мон немного подпортила все дело своей истерикой, но в принципе, она же потом успокоилась.

Я не сразу расслышала стук в парадную дверь - вода шумела. Тогда внизу постучали настойчивей. Наскоро вытерев руки о валяющееся рядом на стуле полотенце, я пошла открывать.

На пороге с серьезным видом стоял не кто иной как сержант Кукс. Вот сюрприз-то... Сначала я подумала, что опять вредная соседка на меня накапала, но потом поняла, что будь так, с таким похоронным видом Эдгар не стоял бы.

- Можно пройти? - спросил он почти совсем официальным тоном.

- Да, конечно, - ответила я.

Я усадила его на диван в гостиной и предложила чашку кофе. Слава богу, он не отказался, значит, дела не так уж и плохи.

- Какие-нибудь неприятности, Эдгар? - спросила я, подавая ему кофе с булочками.

- Да, - ответил он, - и очень серьезные. Я зашел все тебе, Кей, рассказать, чтобы новость не была для тебя шоком.

Это становилось совсем неприятным.

- В чем дело?

- Вчера поздно вечером, - начал сержант, размешивая сахар в чашке, - в главный участок заявилась некая Моника Б. Она действительно твоя подруга?

Мое сердце упало. Я могла ожидать от Моники чего угодно - криков, воплей, истерик, попытки самоубийства наконец, но только не хладнокровного обращения в полицию.

- Да, мы с детства дружим, - отвечать все-таки пришлось.

- Так вот, она сказала, что хочет сделать заявление о том, что ей известно, кто и как убил... Дьявола...

Похоже, даже сержант не любит называть Иде по имени... Голова кружилась, сердце грохало, как отбойный молоток. Она пришла, чтобы сделать заявление... Получается, сейчас этот соплявка меня арестует? Выбраться мне проблем не доставит, но на весь город опозорюсь же... Страх какой, глаза я поднять так и не смела, уставилась себе в чашку.

- Она заявила чуть ли не с порога, что это сделала ты, - припечатал Кукс. Я уже жалела, что могилу за камином закопали, сейчас она была бы как нельзя кстати.

- Правда? - дрожащим голосом прошептала я.

- Да, я чуть со стула не слетел, когда услышал.

Ну так арестовывай меня, чего ты тянешь?

- Послушай, Кей, ты можешь мне честно ответить? - он придвинулся поближе.

Опять эта фраза... Однажды я уже честно наотвечалась... Дьяволу.

- Конечно, - вздохнула я. Спросит - признаюсь, пропадать так с треском.

- У твоей подруги с головой все в порядке?

Этого вопроса я не ожидала.

- В каком смысле?

- Ну в последнее время она не вела себя странно? - допытывался Эдгар.

- Ну, было немного, - мысли разлетались и не хотели слушаться, - особенно после смерти Шейна. Она его очень любила, долго не могла смириться, а когда Иде... - тут я запнулась, - умер... ей совсем плохо было. Пила беспробудно.

- Так я и думал, - удовлетворенно произнес Кукс, - Все правильно. Мы попросили ее написать заявление. Но когда мы его прочитали, у нас чуть волосы не встали дыбом. Она написала, что вчера вечером ты призналась ей, что собственноручно убила Дьявола в больнице, хотя всем прекрасно известно, что ты лежала в коме и очнулась только через несколько дней после убийства. Потом пошла вообще дикая чушь - будто у тебя дома она видела Дьявола, Шейна и еще какого-то парня, живых и здоровых, но без теней, что они пили водку и рассуждали о загробной жизни. Также приводилось, что третий из этой компании помер двадцать лет назад, но когда мы ее спросили, как он выглядел, оказалось, что вполне обыкновенно и от него даже не пахло, - он почесал затылок и кашлянул, - уж прости, Кей, но когда мы попытались во всем разобраться, она стала очень буйной. Пришлось отправить ее в психушку.

Я аж оторопела от такого поворота событий.

- В психушку? Ты серьезно?

- Абсолютно. Мне очень жаль, но твоя подруга абсолютно невменяема, а на убийствах и привидениях у нее бзик. Так что теперь ею займутся врачи. Я подумал, что будет неплохо, если я сам тебе все скажу, а не городские сплетницы. Ей на самом деле очень плохо, и боюсь, скоро ее оттуда не выпустят. Но врачи говорят, что она не безнадежна и через полгода-год вполне сможет вернуться к нормальной жизни, если только, - он хмыкнул, - ее погибший любовник не будет навещать ее в больничных стенах.

- Спасибо, что сказали, Эдгар, - я совершенно не знала, что мне делать, что говорить и как себя вести. Моника в психиатрической клинике? Жалко ее, конечно, но может быть, так будет лучше? Она забудет Императора, снова будет ходить в кино и клеиться к парням. А я тем временем придумаю, что мне делать со всем, что свалилось на мою голову, как сделать так, чтобы мои странности больше не причиняли ей вреда...

Кукс поставил чашку на стол:

- Ну, я пойду, пожалуй... Надо еще разок объехать город перед обедом. Не огорчайся, - тут он позволил себе погладить мою руку, - врачи говорят, что через пару недель ее уже можно будет навестить.

- Да, - произнесла я и отодвинула руку, - я обязательно к ней зайду.

Я закрыла за сержантом дверь и прислонилась к косяку. Надо было подумать.

- Ты слышал? - сказала я в пустоту.

- Да, конечно, - Шейн уже стоял рядом.

- Довел девчонку, - горько прошептала я, - если вы такие всемогущие, зачем позволили ей так свихнуться? Разве ты не мог ее раньше отшить, чтобы она не надеялась? Чтобы после твоей смерти ей не было так больно?

Он горько усмехнулся:

- Какие бы всемогущие мы ни были, мы тоже не можем знать наперед абсолютно все. Я собирался с ней распрощаться, я собирался встретиться с тобой, я собирался вовремя все сообщить Иде. Вот только время моей смерти мне не сообщили, извини, - он злился все больше и больше, - я много чего не успел сделать.

- Я просто расстроена, не злись.

- Я знаю. И вчера не надо было ей показываться, но тогда у тебя были бы большие неприятности. А если выбирать, терять нам тебя или ее, то естественно, мы встанем за твоей спиной. Сама хороша, кто тебя дернул ей признаваться? Кто просил?

- Мне не хотелось ей врать, - просто ответила я.

- Зато твоя правда будет стоить ей года в психушке. Правдивая какая нашлась, тоже мне...

Что я могла ответить? А Шейн заводился все больше и больше:

- Ну почему она не может быть такой, как ты? Ты же не грохаешься в обморок от наших чудачеств, не сходишь с ума, не устраиваешь истерик. Ты же можешь воспринимать тот мир спокойно, не зацикливаешься на этом. Почему она не может?

- Каждому свое, Шейн, все люди разные. А я... я не пример. Я же одна из вас, а значит, иная, чем другие люди. Поэтому я все понимаю и не психую из-за этого. А Мон... Она обыкновенная девчонка, без склонностей к паранормальному, вот и все.

- А жаль, - вздохнул Император, - и для нее работенка нашлась бы, будь она хоть чуточку попластичнее.

- Угу, -согласилась я, - мне ее будет очень не хватать.

- Мне тоже, - он поморщился, словно от зубной боли, - черт бы Дьявола побрал, извиняюсь за каламбур, почему он не мог мне чувства подрезать при переходе? Мучайся теперь, только любви мне на таком посту не хватало.

- Ладно тебе, - пнула я по дружески его в бок, - того гляди она выправится, начнет верить в привидений, ходить к гадалкам, вот тогда ее и завербуешь. Потерпи чуток.

- Я-то потерплю, - засмеялся он, - у меня столько времени впереди, что я вполне могу дождаться пока вырастет и расцветет ее пра-пра-пра-правнучка. А вот у нее времени гораздо меньше. Да, - спохватился он, - Дьявол просил спросить, что ты собираешься делать теперь?

- Не знаю, - я возвратилась в комнату и плюхнулась на диван, - честно, не знаю. Мне осталось-то всего ничего отдыхать, было бы приятно эти недели провести спокойно валяясь на пляже. Но боюсь, это уже невозможно. Даже если вы не будете меня беспокоить, город все равно не тот. Два убийства за месяц, люди еще не скоро успокоятся... Так что возможно я уеду в Москву раньше времени.

ЧАСТЬ 3.

Б1

Если уйдет за очертания зеркала Отражение

то сможешь ли Ты понять самого себя...

сможешь ли Ты быть вообще?..

Так все-таки, кто же Бог, Ты или Отражение?

Не два ли зеркала друг против друга, и кто

на кого смотрит, и кто есть Бог,

и кто есть Отражение?..

Прямо скажу, в Москву я вернулась с тяжелой душой, почти не отдохнувшая. А разве можно было спокойно отдохнуть в таком водовороте событий? По максимуму, все закончилось очень неплохо, если бы не две вещи - первая, то, что произошло с Мон, тяжелым грузом лежало на моей совести. Второе - мне предстояло много учиться и многое узнать о тех, к кому я отныне принадлежала. Сердце мое чуяло, что это будет очень и очень нелегко сделать.

Москва встретила меня августовской жарой, пылью, загазованными улицами и неподвижно висящей в воздухе гарью, так что даже поначалу мне показалось, что дышать абсолютно нечем. Мама и папа стояли на перроне, встречая меня, и самозабвенно махали прибывающему поезду. Конец каникулам, да здравствует рабочая Москва. Вот на две такие половинки моя жизнь и разбита: в Эстонии только отдыхаю, в Москве только работаю. Ну да ладно, что раньше времени о грустном говорить.

Я вылезла из поезда, обняла предков, и с этой минуты начались обычные рабочие будни. Офис, начало учебы в институте, дела, все навалилось как-то сразу, отняло львиную долю времени и заставило забыть о лете, как о странной сказке. Сентябрь был характерен еще и тем, что в этом месяце должно было состояться традиционное событие, эдакий ежегодный зверинец - встреча выпускников. Нельзя сказать, что наш класс был особенно дружным или у нас была хорошая классная - объединяла нас учительница английского, на редкость активная, веселая женщина. Она была далеко не молода, наш выпуск был для нее последним - после нас директор сделал все возможное, чтобы спровадить ее на пенсию. Поэтому ежегодно, в сентябре, мы собирались у нее дома, чтобы поздравить с Днем Рождения и заодно посмотреть друг на друга.

По правде сказать, я эти сборища ненавижу. С училкой у меня были на редкость замечательные отношения, хотя мы, конечно, ссорились. А вот одноклассники... лучше бы их не было. Ситуация до пошлости обыкновенна - в классе есть группка людей, которые всеми верховодят, остальные рады стараться, лижут им ботинки и всячески подхалимничают. И есть пара людей, открыто протестующих против такого порабощения. Они не ведут открытую войну. Молча и явно они презирают подхалимов, но в драку не лезут. Не стоит и говорить - я была самой главной отшельницей в классе. Жизнь у меня была спокойная - меня не трогали и, пожалуй, даже побаивались - прекрасно знали, что если начнется война, от меня спасения не дождется никто. Так что школьные годы я стояла от всех особняком, если не считать пары одноклассников, у которых не хватало смелости встать на столь открытую оппозицию - они то присоединялись ко мне, то снова бежали чистить ботинки заводилам. После выпуска я наконец вздохнула свободно, дескать, все это кончилось. Я надеялась, что мои одноклассники перестанут пресмыкаться, если их разъединить с объектом поклонения. Но я ошиблась. Привычку, утвердившуюся за десять школьных лет искоренить не удалось - кто привык подлизываться, таким и остался, разве только сменил себе кумира.

На сборище я шла лишь ради учительницы - для краткости ее все звали просто ВБ. Я знала, что она расстроится, если я не приду. Поэтому я смиренно тащила свои ноги к метро, хотя знала, что эта встреча будет стоит мне нескольких неприятных минут над унитазом. Тошнит меня от моих одноклассников, уж простите за прямоту. Конечно, нельзя сказать, что среди них совсем нет нормальных людей. Есть, и очень даже неплохие. Но! Они такие хорошие, если рядом нет самой главной заводилы, а стоит ей только появиться, общаться с ними становится абсолютно невозможно.

Позвольте вас познакомить - Ирочка-дурочка, прозванная мною за глаза Белой Арапихой. Белой - потому что блондинка, со всеми вытекающими последствиями, а насчет Арапихи - даже не спрашивайте, иначе ее совсем легко будет узнать. Естественно, те, кто имел честь с ней общаться, и так ее узнают, но все же... Позвольте не раскрывать ее личность до конца. Итак, блондинка, высокая, тощая и плоская, как хорошо приплюснутая вобла (под прессом, например), с писклявым, манерным голосом. Добавить к этому несколько лет занятий бальными танцами, постоянное кривляние - и окончательный диагноз готов.

Многие могут сказать, что моя неприязнь вызвана завистью... Но я бы так не сказала. Единственное, чему я могла бы позавидовать - так это тощей фигуре. Но с другой стороны, лучше я буду округленькой, чем ежедневно набивать лифчик ватой и слушать, как люди в автобусе стонут, колясь об торчащие кости. Ну уж нет, увольте, моя фигура меня более-менее устраивает. Просто я не выношу кривляк, и точка.

Кстати, хотите услышать главную сплетню, связанную с Арапихой? Поговаривают, что когда она была совсем маленькая и только-только начинала заниматься своими танцами, у нее были ужасно торчащие уши - прямо как два лопушка под забором весной. А поскольку в школе танцев надо волосы гладко зачесывать назад, то ушки стали настоящей проблемой. В классе еще туда-сюда, но ведь на конкурс таким слоном не выйдешь... и сделали Ирочке операцию по пришиванию ушей к черепу. К несчастью, это просочилось в школу, и еще много лет спустя мальчики подходили к ней на переменке и участливо спрашивали: Ну как, Ира, швы не гниют?. Хи-хи-хи... Я не была бы оппозиционером, если бы регулярно этот слух тайком не поддерживала - так приятно было смотреть, как она злится... Ужасная я бяка, правда?

Итак, я доехала до станции метро Теплый Стан и тащилась к центру, где уже виднелась приличная толпа наших. Моя робкая надежда рассеялась почти сразу обезьяний визг Белой Арапихи был слышен за километр. Пытка началась. Естественно, все сразу сделали вид, будто никаких противоречий между нами никогда не было. Полчаса ушло на сопливые показные поцелуи, расспросы о текущих делах и прочей ерунде. Да, учусь в институте. Что? Нет, еще не замужем. Да, любовник есть, да, не один. Да, работаю, да, живу отдельно... бла-бла-бла и т.д. и т.п. Шелковый шарфик на шее вдруг превратился в удавку и мешал дышать, мне становилось все хуже и хуже.

Но на мое счастье Арапиха обвела взглядом компанию и дала приказ выходить на свет божий. Слава богу, хоть свежего воздуха глотну. Денек был замечательный - солнышко пригревало, дул свежий ветерок - весна, одним словом. Я расстегнула кожаную куртку, рискуя простудиться и перетряхнула в руках висящие плетью цветочки. Даже они от Арапихи вянут. Надо было на розы разориться... Но поздно уже.

Пара остановок на автобусе в сторону Тропаревского парка - и мы на месте. ВБ жила в высоком четырнадцатиэтажном доме, на двенадцатом этаже. Она нас встретила кучей пирожков и пирогов - как раз тем, что Арапиха может лопать тоннами без ущерба для своей доскообразной фигуры, а мне не совсем рекомендуется. Ну да ладно. Можно расслабиться, все равно мне не дадут выйти за норму. Так что стоит мне захотеть потерять 30 кило из 60 - нет ничего проще. Правда я не горю желанием превращаться в дистрофика, но важен сам факт, а значит я могу объедаться не хуже Арапихи.

Разумеется, всем прекрасно известно, чем занимаются люди на таких встречах. Они пьют чай, едят вкусности, каждый по очереди рассказывает о своих жизненных достижениях и все дружно вспоминают школьные годы, смахивая фальшивую слезу. А поскольку это происходит ежегодно, то ностальгические воспоминания зажевываются до безобразия, уши вянут слушать школьные истории по стольку раз. Но одну историю мы вспомнили с удовольствием. Я ее люблю хотя бы потому, что в тот раз Арапиха крупно опозорилась. Рассказать?

Так вот, произошло это в одиннадцатом классе на уроке литературы. Литератор у нас был молодой такой дядечка с усиками, Андрей Борисович. Проходили мы в тот день рассказ Шолохова Большой Шлем про каких-то мужиков, которые в карты играли. Урок только начался, Арапиха сидит со своей подругой и что-то оживленно обсуждает с ней, на учителя ноль внимания. Ему это надоело и он спрашивает:

- Ира, какой рассказ Шолохова вы читали на сегодня?

Вот уж не знаю, о чем она там с подругой шепталась, только она бодро встала и говорит:

- Большой Чле..., - и запнулась.

Весь класс лежит, Борисыч скорчился за столом, из-под очков слезы текут, Ирка со стыда сбежала из кабинета... Вроде бы эта история до сих пор легендой по школе ходит. Эх, было время золотое...

А в остальном была скука смертная. Ирка все так же верховодила, никому не давала слова сказать, а остальные по привычке затыкались и восторженно внимали ей. Меня прямо воротило от такого поклонения. Поэтому я демонстративно встала и ушла на кухню налить себе еще чаю.

И тут мне стало плохо. Голову словно сжали в тиски, хорошо, что это уже не в первый раз, уже успела привыкнуть. Я присела на табуретку, скорчилась, и стала ждать, когда Иде выйдет в эфир, тогда боль пройдет. Но на мою беду в тот момент на кухне появился Петя Ящиков, моя первая школьная любовь. Расстались мы на ножах, несколько лет не разговаривали - а все из-за того, что он променял меня на Арапиху. Сейчас-то мне на это наплевать, конечно, а тогда было очень больно. Когда мы наконец стали по крайней мере здороваться при встрече, а не переходить на другую сторону улицы, все пошло тихо-мирно, постепенно стали снова друзьями, хотя бы на виду. И вот сейчас он ограничился лишь сухим вопросом, все ли со мной в порядке.

- Да, все в норме, - ответила я. (Когда же ты наконец уйдешь?!)

Мне пришлось переждать, пока Петечка неумелыми мужскими руками наливает чай, сует туда сахару ложек пять, старательно размешивает и долго выбирает себе кусок из пирожкового ассортимента. В голове давно уже звучал знакомый настойчивый голос. Мне он показался слишком встревоженным, поэтому я решила Ящикова не дожидаться, к тому же неизвестно, кому еще взбредет в голову заявиться на кухню, и заперлась в ванной. Кажется, в процессе марш-броска я Петю задела, и он расплескал старательно налитый чай, но это уже мелочи. Так же как и то, что он про меня подумал. Скорее всего решил, что у меня острое расстройство желудка.

Я оперлась на раковину и включила воду на полную. Совсем мысленно я разговаривать так и не научилась, а если кто-то вдруг услышит, как я тут в ванной сама с собой разговариваю? Уж Арапиха точно не удержится от колкостей.

- В чем дело? - спросила я.

Зеркало над раковиной помутнело и я увидела сквозь дымку лицо Дьявола.

- Надо вытащить одного парня. Четырнадцатый этаж, квартира прямо над этой.

- Зачем вытаскивать? Он разве не в твоем графике? - удивилась я.

- Нет. Он нужен для будущего, но похоже, сейчас у него кризис. Пока он стоит на карнизе, но скоро прыгнет.

Мои мысли лихорадочно метались.

- А ты не можешь этого сделать?

- Я слишком сейчас занят, Император устроил в Штатах наводнение, веду учет вручную, к тому же, если к нему заявлюсь я, он чего доброго испугается и сиганет раньше времени. Сейчас он мысленно надеется, что хоть кто-то его остановит, но он настолько безнадежен, что долго ждать не станет.

- Кто он такой?

- Сейчас никто. Но через десяток лет должен стать очень важным человеком для науки. Мы его потерять не можем. У тебя осталось чуть больше семи минут, поспеши, - и исчез.

Отлично... заявиться к абсолютно незнакомому человеку, потенциальному самоубийце, что я ему вообще скажу? Я выключила воду и пулей вылетела из ванной. Кто бы он ни был, раз Дьявол сказал надо, значит надо, в его пророчествах сомневаться не приходится.

Я забежала в комнату, растолкав народ (и не забыв ткнуть Арапиху посильнее, как будто нечаянно), вытащила свою сумку из под людей, сидящих на диване в два яруса и ринулась к входной двери. Взглянула на часы - Дьявол, крошка, не забыл поставить таймер, осталось около шести минут.

- Катя, ты куда? - донесся мне вслед встревоженный голос ВБ.

- Э-э... острое никотиновое голодание, если не покурю, помру на месте, сочинила я сходу, дергая замок на входной двери.

- А может, мы с тобой покурим? - Димка выступил...

- Да, пошли курить! - загалдели еще несколько ребят. Черт, только свидетелей мне не хватало. 5:30, времени нет совсем. Гадкая дверь...

- Как она открывается?! - завопила я в истерике. Наверное видок у меня был дикий, все мгновенно стихли. ВБ бочком подошла и одним движением дверь открыла.

- Вот так... Не надо волноваться.

Я вылетела из квартиры как ошпаренная, но услышала последнюю ее фразу:

- Ребята, а она случаем не наркоманка?

Плевать, на всех плевать. Перескакивая через две ступеньки, я понеслась наверх. Тринадцатый, четырнадцатый... Где-то здесь. Надо сказать, что дом был с не совсем стандартной планировкой, каждая квартира находилась как бы в своем закутке, так что я сразу потеряла ориентацию. Где нужная мне дверь?

Четыре минуты. Я потерянно вертелась на месте. Где она? Три с половиной. Так, спокойно, ориентируемся на лифт. Вот мы из него выходим, поворачиваем сначала налево... Три минуты. Потом направо, чуть вперед и снова налево. Две с половиной.

Сюрприз. Передо мной две двери рядом. Какая из них? Я уже совсем ничего не соображала, последние мысли в голове играли в дурацкую чехарду. Полторы минуты, скоро последний полет.

- Иде? - мысленно позвала я .

- Слева, - последовал краткий ответ.

Отлично. Я вздохнула и нажала кнопку звонка, еще раз и еще, все дольше и настойчивей. Тишина. Неужели Иде ошибся и я опоздала? Не может такого быть, он никогда не ошибается. Ага... за дверью послышалась возня, что-то упало с глухим стуком и в следующую секунду заскрипел замок.

Передо мной стоял взъерошенный, небритый товарищ лет двадцати шести в разных носках, рваных трениках и грязной футболке. Из-за уха торчал огрызок карандаша, в руках замусоленный блокнот, из карманов торчала куча бумажек. Совсем опустился, подумала я. И это светило науки будущего?

- Здрасти, - произнесла я с глупым видом и застыла, продолжая разглядывать хозяина квартиры.

- День добрый, - ответил он, запнувшись на слове добрый. - Вы к кому?

- К вам.

Он удивился.

- Ко мне? Но я вас не знаю.

Я пожала плечами:

- Я вас тоже. Но вы же звали, и вот я тут.

- Я звал? - светило будущего выглядел более чем озадаченным.

Я решила, что хватит нянчиться и обмениваться любезностями.

- Да, звал, - я нахально перешла на ты. - Так и оставишь гостью на пороге?

- А откуда я знаю, что вы не грабительница? - он прищурился.

- А ты и не знаешь.

- Тогда извините, - он стал закрывать дверь.

Я сделала шаг к направлении лифта:

- Только когда в следующий раз задумаешь выброситься из окна, не зови. Два раза волки не кричат.

Входная дверь замерла на секунду и затем снова открылась. Недоверчивые глаза меня внимательно изучали.

- Что вы сказали?

Все так же не поворачиваясь, я ответила:

- Ты прекрасно слышал.

Он помолчал еще минуту. Потом тихо произнес:

- Заходи.

Ого... прогресс, мы уже совсем на ты...

Иде?

Не отпускай его, разговори, вытащи куда-нибудь. Надо удостовериться, что он не попытается снова сводить счеты

Слушаюсь, шеф... Я улыбнулась и переступила порог.

Квартирка являла собой душераздирающее зрелище. Кругом царил полный бедлам, вещи, книги и посуда валялись повсеместно. Я мельком кинула взгляд на кипу бумаг на столе. Физик. Мне хватило секунды, чтобы это понять - с младенчества все эти формулы и графики мне были знакомы, мой папа профессор-физик. На полу в большой комнате куча рваных в клочья фотографий, битые стекла, ясно, что без девушки тут не обошлось. Окно распахнуто настежь, прохладный апрельский ветер гуляет по квартире и рвет занавески, рядом с окном опрокинутая табуретка - вот что так глухо стукнуло. Картина более чем удручающая.

Он суетливо закрыл окно и стащил со стула ворох одежды. При малейшем движении из карманов вываливалась макулатура.

- Присаживайся, - и застыл. - Я же даже не знаю, с чего начать... Как тебя зовут-то?

- Кей, - ответила я по привычке и села, - а тебя?

- Вадик.

- Ну, здравствуй, Вадик. Чего так плохо-то? От хорошей жизни люди не выкидываются.

Он растерянно созерцал носки.

- Пива хочешь? У меня вроде больше нет ничего.

- Давай, - за пивом легче общаться будет.

Он сбегал на кухню, притащил пару бутылок трешки и стаканы. Смахнул вещи со стола на пол и разлил пиво по стаканам.

Помолчал, потом все-таки ответил:

- Все плохо. Жить не хочу, все опротивело.

- Что именно?

История оказалась вполне обыкновенна. Выгнали с работы, бросила девушка, институт прикрыли, сорвали исследования и аспирантуру, денег нет и помочь некому, друзья сразу повернулись спиной... Что тут скажешь? А еще говорят, что у нас хороших ученых нету... Условий для них нет, вот в чем дело.

У него явно крутился на языке вопрос, и он его все-таки задал:

- Откуда ты знала?

- Не все ли равно, Вадик? Главное, я здесь и ты жив.

- Зачем меня надо было спасать? Кому я нужен? - он драматически заломил руки.

- Ну, - протянула я, - сейчас может и никому. Но в будущем от тебя многое зависит.

Он недоверчиво покосился и вышел из театральной позы.

- А что ты знаешь о будущем?

Я улыбнулась.

- Может, все, а может и ничего... Так ли это важно? Я знаю только, что мне нельзя тебя терять.

Он только горько покачал головой.

- Да кому я нужен?

- Многим. Только они пока об этом не знают. - я огляделась. - Слушай, ты сегодня вообще что-нибудь ел?

Он отрицательно что-то промычал. У меня назрела идея.

- Что-нибудь поприличнее у тебя есть? - я указала пальцем на грязную майку, - если найдешь, то приглашаю тебя на чай с пирожками.

В голодных глазах светила науки появился интерес.

- А с чем пирожки?

- Понятия не имею, - честно ответила я . - Но их очень много, будет из чего выбрать.

- Я сейчас, - он суетливо вскочил, опрокинул недопитое пиво и побежал в соседнюю комнату. Судя по грохоту, шорохам и суете, он не ел по крайней мере дня три. Вот до чего доводит "же не манж па сис жур"... Я вздохнула, пнула ногой бутылку на полу, из которой бодренько выливались остатки алкоголя и принялась допивать свое пиво, пока этот чудак там наряжается.

Удивляюсь, как я не захлебнулась, когда он наконец появился в дверях. Он поменял носки, но все равно они были разные. Из-за слоя грязи старые не так бросались в глаза, а эти были просто шедевром по подбору цвета. Один темно-бордовый, второй синий в белую полоску. У меня сразу зародилась масса подозрений - помнится, как-то я уже встретилась с коллекцией носков, и мне это дорого обошлось. Теперь я относилась подозрительно ко всем носкам без исключения. А такой подбор цвета не сулил ничего хорошего. В остальном он выглядел диковато, но по крайней мере, чисто. Темные джинсы, рубашка а-ля модерн в ядовитые желто-красно-фиолетовые разводы, галстук в клеточку и тапочки с зайчиками.

- Я готов, - радостно завопил физик и растопырив пальцы, пару раз повертелся. Да... если этот дурдом -- признак гениальности, то похоже что Дьявол не соврал. Гениальность прет буквально из каждого угла. Интересно, что именно этот парень в будущем сделает? Я улыбнулась.

- Отлично, берем ключи и идем питаться. - Он растерянно озирался. - ты ведь знаешь, где твои ключи?

- Нет, - проблеял будущий гений. - Потерялись.

- Ну где ты их обычно оставляешь?

Он смутился.

- В холодильнике...

Вот это да...

- Почему именно там? - поинтересовалась я.

- Они все время теряются, - он смущенно ковырял тапком трещину в паркете, заячьи уши колебались в такт, - вот я и кладу обычно в холодильник, в отделение для яиц. Оно с крышечкой, и ключи не выпадают...

- Понятно... - у меня легкий шок, - а теперь их там нет?

- Нету, - аж слезы на глаза наворачиваются.

- Ну ищи тогда. Мы же не можем оставить квартиру открытой...

- Я сейчас, - он ринулся обратно в комнату. Похоже, это его любимая фраза. Что ж, подождем. Я присела на тумбочку в прихожей и приготовилась ждать. Было такое впечатление, что в комнатах проносится циклон. Что-то падало, хлопало, скрипело, звенело и шуршало, к этому присоединялись огорченные вопли хозяина и изредка крепкое словцо. Потрясающе, гений во всей своей красе... Надеюсь, его будущее изобретение не несет такой же разрушительный характер? Возможно, конечно, что он дико предан науке, но как мне кажется, открыть что-то великое он сможет только по чистой случайности...

"Так и есть" - рассмеялся Иде у меня в голове, - "его изобретение просто гениальная ошибка".

"А что именно он откроет?" - поинтересовалась я.

Идео в голове мерзко захихикал.

"Тебе так интересно?"

"Да. И прекрати издеваться"

"Ну," - начал он, - "без этого открытия нам с тобой в будущем делать нечего. Да и сейчас ты им часто пользуешься... Разумеется, этого еще и проекте нет, но тебе мы это доставили из будущего, так что работаешь ты с этим уже сейчас".

"Что это?" - мысленно прорычала я.

"На руку посмотри... Да не на правую, на левую".

На левой руке у меня красовались только часы, на которые я и уставилась с удивлением. Неужели?

"Ты думала, что они волшебные?" - фыркнул Иде, - "Как бы не так. Просто технология будущего, плод ошибки твоего твоего нового знакомого".

Вот оно что... Да, Вадик, я тебя недооценила...

Гениальный физик возник на пороге потрясая ключами, рукава он закатал, но все равно края намокли.

- Вот, - радостно взвыл он, - нашлись!

- И где они были? - позволила я себе поинтересоваться.

- В аквариуме, - ни тени удивления, будто ключи с аквариуме обычное дело...

Он стал раскатывать рукава обратно, при этом на пол плюхнулась толстенькая рыбка.

- Ой, - огорченно произнес Вадик, - Филя, это ты?

Схватив жирненького Филю за хвост он помчался возвращать его в среду обитания. Прочему-то вспомнилась реклама про презервативы...

Не стоит и говорить, что когда он вернулся, ключи снова сгинули. Я с ума с ним сойду, честное слово... Еще пятнадцать минут он ползал по коридору на карачках, его намокшие рукава от пыли стали совсем черными. Вот они, побочные эффекты гениальности. Не дай бог за такого замуж выйти...

Наконец злополучные ключи нашлись под дверным ковриком. Я поняла, что стоит Вадику задержаться в квартире еще секунду, он потеряет их снова, а потому я чуть ли не силком выволокла его на лестничную клетку, заперла дверь, а ключи положила к себе. Теперь за их сохранность я была спокойна.

Меня, признаться, грызли сомнения, когда я нажимала кнопку звонка - как отреагируют на Вадика мои одноклассники? Дверь открыла ВБ.

- Долго же тебя не было, - тут из-за моей спины выдвинулся физик, - А, Вадик! Заходи, что-то тебя совсем не видно...

Гений смущенно расшаркивался на коврике.

- Вот, Кей сказала, что вы не будете против, если я вас немножко объем.

- Да нет, конечно, - заверила его учительница, - вот, проходи в комнату, сейчас тебе чай нальем.

Вадик засунул нос в щелку, посмотрел на сборище и виновато пропищал:

- Ну что вы, я лучше на кухне посижу, не хочу мешать встрече.

- Я тоже, - вскинулась я. ВБ так и не успела возразить. Я ухватила Вадика под руку и протащила на кухню. Приземлив его на табуретку, я занялась приготовлением чая. Но голодное светило науки решило не дожидаться такой мелочи. Когда я оглянулась, он вовсю уплетал пирожок с повидлом. Пирукас с павидлас, вроде так Кейт любил выражаться когда передразнивал эстонцев, вдруг вспомнила я. Вспомнила и улыбнулась.

- А ты шего к ним не идешь? - прошамкал он.

- Не хочу, - я снова отвернулась и стала заваривать чай.

- Пошему? - последовал следующий вопрос.

- Просто там есть люди, с которыми мне неинтересно. - Я поставила перед ним чашку вместимостью этак пол литра.

- Шпашибо...

- Пожалуйста, - я налила себе холодный чай и села напротив. Терпеть не могу пить горячее. Даже суп горячий не выношу. Взяла ватрушку.

- А шо, ватвушка вкушная? - заинтересовался голодный гений.

- Да, ничего, - я выковыривала из творога изюм, не люблю его... Вадик его добросовестно подъедал. Доел последнюю, подумал и тоже схватил ватрушку.

- Ты что, дома совсем ничего не ешь? - поинтересовалась я.

- Неа, - ответил он, - готовить я не умею, да и забываю постоянно продукты покупать. Если только в столовых, но и там сейчас дорого. Но это не важно, - продолжал он, стащив вторую ватрушку, - плохо то, что хороших ученых почти не осталось, посоветоваться не с кем совсем.

- Мой папа профессор, - как бы невзначай заметила я. -Если хочешь, познакомлю.

- Да? - Вадик навострил уши, - а чем конкретно он занимается?

- Думаешь я понимаю хоть что-то в физике? - удивилась я, - что-то вроде линейных волн, больше ничего сказать не могу. Видимо, мой отец такой хороший математик, что на дочь таланта не осталось. В точных науках я полный ноль.

- Здорово, познакомь, а?

- Ладно, как-нибудь вечером заедем к нему.

- А сегодня нельзя? - клянчил Вадим.

- А... - догадалась я, - тебя пригласили на чай, так ты еще и ужином решил разжиться?

Он обиженно надулся, даже перестал уплетать пирожки.

- Ну что ты, я совсем не поэтому.

- Именно поэтому, меня ты не проведешь. Знаешь, когда человек голодает, сразу объедаться вредно, помереть можно. Так что сегодня у тебя пирожковый день, а на выходных я приглашаю тебя на ужин к моим родителям.

- Ну ладно, - покорно согласился Вадик и принялся за пирог с капустой. В ближайшие пять минут он активно повздыхал еще, каждый раз все драматичнее. Но понял, что фокус не пройдет, и на этом успокоился. Мы тихо мирно сидели, пили чай, болтали на нейтральные темы, время от времени он вытаскивал из кармана замусоленный блокнот и что-то быстро-быстро в нем черкал. Да, думала я, действительно странный фрукт.

- Что ты пишешь все время? - поинтересовалась я наконец.

- Э....- смутился гений, - как бы это тебе объяснить...

- Как есть, так и объясни.

- Понимаешь, - доверительно забубнил он, склоняясь над столом, забывчивый я очень. Все теряю, все забываю, просто напасть какая-то. Вот поэтому, если мне придет в голову идея, я ее сразу записываю, чтобы не забыть. Так удобнее.

- А почему ты пишешь одновременно и с начала, и с конца, но вверх ногами?

- В начале у меня мои ценные мысли, - покорно просвещал он, - а с оборота ведется дневник научного эксперимента.

- Да? - заинтересовалась я. - А можно почитать про эксперимент?

Вадик посомневался, но в конце концов протянул мне блокнот, но с таким видом, будто отдавал сына на пожизненное усыновление.

Я взяла доверенное мне сокровище, толстый замусоленный блокнот на спиральке, ощетинившийся выдранными листами как бешеный ежик. Эти листы то и дело норовили упасть на пол.

- Ничего-ничего, - успокоил меня Вадик, распихивая вывалившиеся бумажные внутренности по карманам.

С обратной стороны блокнота, на первой, то бишь последней странице, было нацарапано:

Д1, ф виль, хв 2рз,чрв крж.

И чуть ниже:

Вч игрл упл, кмн сл не!

Видимо скорость забывания информации непосредственно влияет на скорость записывания. Я, по крайней мере, не поняла вообще ничего.

- Что это? - удивленно спросила я.

- Я в свободное время проверяю, насколько домашние животные поддаются дрессировке. Главное из моих двух хобби.

- А второе какое?

Физик все больше вжимался в табуретку от смущения. Наконец, тихо произнес:

- Коллекция фигурных макаронин...

Я сдохну с этим комиком. Честное слово, сдохну. Дьявол в голове уже заходился от хохота. Ему хорошо, сидит себе в высотке, утопленничков считает, а я тут на пару с сумасшедшим...

Я собралась с духом, как всегда мое любопытство одержало верх.

- Так что же эта запись значит?

- Это эксперимент над Филей.

- Рыбкой?

- Ну да. День первый, вильнул хвостом два раза, получил червяков красных живых. Вечером играл в утопленника, команд не слушался...

Я аккуратно положила недоеденный пирог на стол.

- Извини. Я на секунду...

Как можно спокойнее вышла из кухни, зашла в ванную, тщательно заперла дверь, включила все краны и душ и только после этого позволила себе сползти на пол, захлебываясь от смеха. Помогите мне, ..."играл в утопленника, команд не слушался"...

Кто-то дернул снаружи ручку двери, раз, другой, третий... Душка Иде быстренько отобразил мне изображение в зеркале. Арапиха рвалась к унитазу, наверно, пирожков объелась. Я, конечно, все понимаю, но я не могла отказать себе в удовольствии ее обломать. Заткнув наполовину рот полотенцем, я прохрипела:

- Кто там?

- Это Ира! Катька, вылезай немедленно! - (ей бы на плацу командовать, только такую писклю не возьмут).

- Не могу... - только бы не засмеяться, - у меня живот заболел.

- У всех заболел, вылезай!

- Да не могу я! - спокойствие, только спокойствие, - Какой-то дурак опрокинул аптечку на кухне, кажется, в чай пурген попал...

За дверью минута молчания. А потом вопль, достойный конкурса Мисс Истеричка 2000.

- Открывай! Слышишь, открывай! Дверь выбью!

- Не выбьешь, - спокойно вещала я, - Во-первых, силенок маловато, а во вторых, от напряжения швы на ушах разойдутся, на твоем месте я бы так не кричала, мало ли что... - я завлекательно зашелестела туалетной бумагой. За дверью раздался тихий, скорбный вой. В зеркале мне было прекрасно видно, как Арапиха прислонилась к двери, из последних сил царапая ее свежим маникюром. Делаем милый голос... - Ириша, я сейчас, только не волнуйся, у ВБ навряд ли есть памперсы для взрослых... но тебе, наверное, и детские сойдут...

Собрав волю в кулак, Ирка бросилась к училке, было прекрасно слышно, как она жалуется на бессовестных оккупантов туалета. Не став дожидаться делегации, я выскользнула из помещения, но вначале запрятала рулон бумаги под ванну. Вот тебе, Ирочка... Будешь знать, как чужих Ящиковых отбивать.

Пока в главной комнате ураганом бушевала Арапиха, я вернулась на законное место на кухню, к недоеденному пирожку. Вадик сидел на старом месте, и увлеченно марал свой блокнот листок за листком. Похоже, что все внешние факторы на него уже не действовали. Моего появления он также не заметил.

В коридоре слышались вопли:

- Вот, вот тут она засела, никак не выходит, зараза!

Фу, Ира, как грубо.... Боюсь, за заразу придется мне тебя наказать...

Скрип двери, и как всегда спокойный голос ВБ:

- Тут уже никого нет, Ирочка. Прежде чем кричать, надо было проверить, а то подняла крик на весь дом, не говоря уже о том, что все теперь будут знать, куда ты рвешься и зачем.

Представляю, как Ирка от стыда покраснела. Точно, легкий щелчок говорил о том, что она юркнула в ванную и от позора заперлась. Но тебя, малышка, еще ждет сюрприз... Какой бы интервал поставить? Ну, пускай для начала будет минуты три... - и я привычным уже движением коснулась кольца. Цирк продолжается...

И я спокойно взяла со стола покинутый пирожок и принялась его доедать. На секунду глянула под руку Вадику, но он опять писал своими жуткими сокращениями, так что новыми подробностями Филиной дрессировки я так и не разжилась. Из комнаты доносились разговоры, кто-то уже мучил гитару, обычное дело...

Тут снова щелкнула дверь в ванной, и Арапиха возникла перед публикой. Что ж, ее ждал дружный смех одноклассников. Еще одна история в твою копилку маразмов, Ира. Вид у нее был злой, я бы сказала даже очень злой. Интересно, она рулон нашла, или нет? Но у Иры была уже другая проблема.

- Валентина Борисовна, - начала она, обращаясь к ВБ полностью, что обычно не происходило. Сама училка такую кличку давно признала. - Вас соседи сверху часто заливают?

- Соседи? - удивилась та, - да нет, вообще никогда. Они очень милые люди, очень аккуратные. А что случилось?

- Да вот, мне в ванной постоянно что-то на голову капало... - она провела рукой по волосам.

- Не может быть, соседи сверху вчера на дачу уехали, все нормально было. Если бы они забыли кран, залило бы еще вчера, - ВБ встала и пошла проверять.

Вернулась через секунду.

- Тебе явно показалось, Ирочка, все абсолютно сухо, даже потолок. Ира?

- Ой, - вырвалось у Арапихи, - ой...

- Что "ой"? - настаивала ВБ. Весь класс уже с интересом наблюдал за представлением.

- Опять... - прошептала Ира и посмотрела на потолок, - опять капнуло. Прямо на мукушку.

ВБ провела рукой по ее волосам.

- Глупости, у тебя волосы совершенно сухие. Если бы действительно капало, от прически и следа не осталось бы. Правда?

- Правда, - проблеяла Ира, - все хорошо, мне показалось... - и опять, Ой! Все равно капаееееет!!!

В течение следующего часа вопли раздавались с потрясающей периодичностью - как раз с такой, какую я заказала. Из-за Иркиных истерик народ стал постепенно расходиться. И вправду, ну как можно спокойно общаться, петь и пить, когда каждые три минуты она орет дурным голосом, бегает в ванну и обратно и старается вытирать голову, хотя всем ясно, что она абсолютно сухая... Уж мне-то точно было неинтересно засиживаться, я ткнула Вадика под бок, чтобы он закруглялся, но это не произвело никакого эффекта, гений физики продолжал марать тетрадку и отрываться не собирался. Тогда я оделась, попрощалась с ВБ, подошла к Вадику, выдернула тетрадь у него из под носа, и он послушно потрусил за мной к выходу, лишь бы вернуть драгоценную макулатуру. Я довела беднягу до квартиры, отперла дверь, ключ повесила на видное место, взяла с него обещание, что покушаться на свою жизнь он больше не будет, и удалилась. Вечер с родителями намечался через неделю.

Когда я вошла в свою квартиру, сразу почувствовала, что в ней кто-то есть. На кухне горел свет, играла музыка и чем-то вкусно пахло. Это был Идеолион, он сидел в кухне на табуретке, заворачивал суши и распевал оперную арию. Совсем неплохо, кстати, распевал.

- Привет, - улыбнулся он, - суши будешь?

- Буду, конечно, - ответила я, села за стол и взяла палочки. Очень люблю суши, но сама готовлю редко - все равно времени не хватает, хотя, в принципе, делается это быстро.

- Ты здорово сегодня постаралась с этим физиком, я прямо тобой горжусь.

- Да ладно, - отмахнулась я, - ничего страшного, хотя, похоже, у меня еще будут с ним проблемы, когда поведу с отцом знакомить. Ты лучше скажи, как там твое наводнение?

- Ничего особенного. Сакэ? - я кивнула и он разлил рисовую водку по маленьким глиняным плошкам, - Главный поток уже позади. Все кто мог, уже утонули, так что я освободился. Сейчас если только кто в больнице помрет, но с этим и без меня наверху справятся.

- С чем суши? - поинтересовалась я.

- Все по-разному, - честно признался Иде, - я, так сказать, наводил марафет в холодильнике, выходит, это суши-ассорти.

- Из объедков, - уточнила я.

- Не совсем, - покачал Дьявол головой, - только из самых съедобных .... остатков. А не объедков!

- Ладно, не кипятись, -рассмеялась я. - Так с чем они?

- С осетриной, кетой, крабовыми палочками, креветками, беконом и овощами. Можешь попытаться угадать, где какая рыба и с чем.

- Спасибо, предпочитаю не знать.

- Ну, как хочешь, - согласился он. Но было видно, что поиграть в угадайку ему хотелось.

Какое-то время мы спокойно ели, пока Иде снова не заговорил:

- Слышь, а зачем ты с этой дурой так жестоко поступаешь?

- С кем? - не поняла я.

- С белобрысой этой. Она же свихнется от этой воды.

Я отложила палочки и задумалась.

- Она меня так достала и за все эти годы, и сейчас, что мне хотелось хоть раз ей отомстить.

- Но ведь можно было сделать все гораздо легче. Испугать ее один раз, чтобы больше никогда в жизни не высовывалась, и все.

- Как? Устроить на ее квартире вечеринку для покойников?

- Нет, все гораздо невиннее. Заказать ей сон.

- Не поняла?

Он почесал макушку.

- Ну, ведь сны это тоже наша работа, Кей. Несколькими этажами ниже моего офиса стоит генератор, который автоматически создает людям сны. Присматривают за этим двое-трое человек. А при желании конкретному человеку сон можно заказать и таким образом перепрограммировать его психику.

- Ну-ка, объясни мне поподробнее. Раньше ты никогда об этом не говорил.

- Да некстати все было. Сны это такая вещь... Очень опасная на самом деле. Потому что когда человек спит, его мозг автоматически подключается к нашему терминалу, который в свою очередь показывает ему заранее настроенный сон. Иногда настройки сбиваются, или мы специально их немного меняем для конкретного человека, тогда люди видят вещие сны, или что-то для себя открывают, как Менделеев, например.

- Надо же, как интересно... а я в первый раз об этом слышу.

Он долил мне и себе сакэ, вытащил вторую тарелку суши, так как первую мы уже уговорили, и продолжил:

- Возьми любой сонник и посмотри, что в нем написано про зеркало. Там написано, что зеркало - вещь опасная и несчастливая. А почему?

- Почему?

- Потому что для нас, высших, каждое зеркало - ворота. Если мы выпускаем покойника навестить тайком родственника, через что он выходит в реальный мир?

- Через зеркало, - ответила я.

- Правильно. Как мы сами ходим из того мира в этот? Тоже через зеркало. Кроме того, через зеркало мы можем все наблюдать, транслировать и передавать информацию. Вот одна мадам на этом деле свихнулась пару лет назад. Кажется, про нее даже делали специальную передачу на телевидении.

- Не помню... про что там было?

- Каждый раз, когда она засыпала, ей показывали будущее. Она не выдержала столько информации и сошла с ума. А хочешь знать, что на самом деле произошло?

- Ну?

- Ты ведь в компьютерные игрушки играешь?

- Иногда, сейчас времени нет.

- Ну Квейк, Дюк знаешь?

- Конечно.

- Принцип простой. Есть игра, ты в нее играешь по правилам... Но в игре есть секретные коды, зная которые можно поменять настройки, получить информацию, правильно?

- Ну да, на игровых сайтах их полно.

- А вот теперь представь: Сон - игра, человек - игрок. Менять ход событий, свои фразы и действия он не может. Есть высшие, которые эту игрушку создали, и для управления ею у них есть ряд ключевых слов, действий, коды, в общем. Всегда очень внимательно следится за тем, чтобы игроки случайно не совершили ключевых действий или не сказали ненужных слов.

Я поставила греться чайник и достала пирог.

- Это становится все интереснее и интереснее.

- Вот. Но всегда есть исключения в игре, правда? Так вот, эта мадам попала в ситуацию, что случается один раз на миллион. Она тихо-мирно бродила по своему сну и вроде все было хорошо. Пока она не подошла к большому зеркалу где-то там.

- Зеркало! - воскликнула я и стала резать пирог ножницами, не заметив что делаю.

- Ага. В то время для показа будущего ключевым словом у нас был "СЫР". Очень просто. Естественно, после этого скандала мы все коды поменяли. А мадам сыр очень любила. Так вот, она стояла у зеркала и сквозь сон, наверное, пробилась нормальная мысль, отчего вместо положенных слов она произнесла злосчастный "сыр".

- И? - мне было дико интересно.

- Ну, генератор же не распознает высших и низших, ему команду дали, он ей будущее и показал. Показал, она проснулась, кажется, у нее там не все хорошо должно было быть, расстроилась очень.

- А почему она с ума сошла?

- А потому что своим незапланированным действием она сбила все свои настройки. С той ночи каждый раз, когда она засыпала, она оказывалась перед зеркалом и говорила "сыр". И каждый раз ей показывали что-нибудь новенькое. И тут она уже ничего не могла изменить, хотя даже попыталась вначале научиться управлять сновидениями, - он вздохнул, - Неполадка была мелкая, прошло пара месяцев, пока мы ее обнаружили. А за это время она уже окончательно свихнулась.

- Да, - сказала я, заваривая чай, - потрясающая история. Но Арапиха-то тут причем? Я же не хочу, чтобы она совсем свихнулась, я даже считаю, что она и так идиотка. Если бы ее можно было заставить вести себя как нормальный человек, а не кривляться...

- Именно к этому я и веду. Мы же показываем не только бессмысленные сны. Есть специальный департамент кошмаров. Они специализируются на всяких ужасах, чтобы попугать народ и тем самым заставить призадуматься. Но трупы там всякие, кровь и прочее, это детские игрушки на самом деле. Все кошмары делятся на три категории, две из которых страшные, но вполне невинные. А вот первая категория кошмаров... Страшное оружие, скажу тебе.

Я разлила чай, поставила на стол тарелку с нещадно истерзанным пирогом и уселась.

- Давай-ка подробнее.

- Высшая категория носит условное название "Б" - Бытовушка. Убийства, реки крови и маньяки по сравнению с этим - сны маленьких ангелов.

- В чем фишка-то?

- Все дело в том, что когда человек засыпает, он теряет реальность. Ему снится, что он просыпается, начинает заниматься привычными вещами, идет на работу и куда там ему надо, все события подгоняются как идеальное продолжение предыдущего дня, он помнит все свои планы и так далее. Но генератор, прежде чем послать сон, тщательно сканирует психику жертвы, плюс ты можешь вводить параметры, которые надо исправить, и в итоге этот сон, который заказанный считает реальностью, превращается в психологическую бойню. Генератор в результате сканирования высчитывает все слабые места, все самые сокровенные страхи и опасения, и запихивает их в один сон.

- То есть?

- Представим твою Арапиху. Что она за человек? Она любит власть и внимание. Во сне от нее все отвернутся и никто не будет ее слушать. Она гордится своей внешностью? Во сне с ней что-нибудь случится, скажем, она получит красивый шрам во все лицо. Она такая стройная и худая? Начнет дико толстеть. Она боится оплошать на своем конкурсе бальных танцев? Ничего, она споткнется и будет лежать ногами кверху, а вся публика будет смеяться. Вот в таком духе. Причем, у Бытовушки есть тоже три степени. Первые две щадящие, человек просыпается в холодном поту и самостоятельно начинает исправляться. А вот "Б1"....

- Бытовушка Первой степени? - уточнила я.

- Она самая. Это дикая вещь.

- Чем именно? - мне было дико интересно.

- В середине сна, когда человек уже в отчаяньи, ему дают понять, что это сон. Сначала он радуется, что вот проснусь, и все исчезнет, но все дело в том, что проснуться ему не дадут.

- Как это?

- Он может проснуться только в двух случаях. Первый - когда программируют сон, ставят пароль на выход, какое-нибудь слово или фразу, которую надо сказать. В отличие от простых снов, в Бытовушке человек действует самостоятельно, его действия и фразы не программируются заранее, он все делает сам. Чтобы из сна выйти, он должен сказать пароль, но эта фраза выбирается с тем расчетом, что этот человек ее не скажет, она для его характера не свойственна. В итоге, когда человек понимает, что спит, но выбраться не может, он начинает паниковать, делать ошибки, а его собственные страхи сыпятся на его голову все больше и больше. В тот момент, когда он совсем уже в истерике, его психика начинает рушиться, и ее практически можно писать заново. Для этого ты в начале пишешь, что надо изменить.

- А как же пароль?

- Пароль закрепляет все психические изменения. Скажем, мы перестраиваем ему психику, менталитет, но чтобы выйти, он должен сказать или сделать то, что ему в прошлом совершенно не свойственно, то есть фактически сломать самого себя. Если он это делает, то сразу просыпается и бежит в жизнь новым человечком.

- А если не скажет?

- Ну, обычно же поджимают временные рамки, надо чтобы человек вовремя проснулся. Если он не находит пароль, то ему посылается лошадиная доза кошмаров, воздействие на психику увеличивается, после чего мы выводим его из сна сами.

- И после этого что?

- Просто рождается новый человек. Он уже никогда и ни за что не сделает то, отчего его во сне отучали. Только и всего.

- То есть ты хочешь сказать, что мне незачем Арапиху мучить водой, а достаточно только заказать ей Б1, и она больше никогда не будет делать то, что бесит меня и остальных нормальных людей?

- Да. Тебе надо только связаться с департаментом, сообщить им ее данные и то, от чего ты хочешь чтобы ее отучили. И при желании, уже завтра утром она станет божьим одуванчиком и никогда тебя больше не побеспокоит.

Я облокотилась на стенку, закинула ногу за ногу и задумчиво застучало ложкой об тарелку. Это помогало думать.

- Но скажи, Иде, - высказала я свои мысли вслух, - скажи мне, как Бог, который судит людей после смерти - разве такое издевательство над человеческой психикой не грех? Разве не придется за такое потом расплачиваться? Я же поломаю человеку весь привычный уклад жизни, все привычки, наверняка после этого разрушится ее социальная жизнь, уйдут друзья, любовник, кто там у нее еще есть... Что если она не сумеет адаптироваться к новой жизни и сделает какую-нибудь глупость? Разве я не буду за все это в ответе?

- Была бы, будь ты смертной. Но ты ведь одна из нас и имеешь права распоряжаться человечеством или отдельными особями. Это эксперимент, а эксперименты частенько бывают неудачными. Смертные биологи не терзают себя вопросами и сомнениями, если у них сдохла мышь или лягушка... - он отчаянно замахал руками - не смотри на меня, как на садиста. Просто ты еще не привыкла, не разучилась думать по смертному. Пойми, ты высшая, ты должна мыслить шире. Твоя цель - баланс жизни и смерти на земле, баланс катаклизмов, нерушимость пространственных и временных границ, общее состояние человечества, общий моральный показатель, а не один человек. Соблюдай баланс. Если тебе надо разрушить психику одного человека, чтобы сотне других стало легче, не стоит себя терзать. Это твоя работа.

Я молчала.

- Поэтому, именно поэтому мы все должны умереть прежде чем получаем власть. Если ты вступила в права, то должна сразу начать мыслить вселенскими масштабами. А если ты жива, то очень трудно жить внизу и решать глобально. В твоем случае сделали исключение, которое, прямо скажу, мне абсолютно не нравится. Ты сама себя терзаешь, только и всего, сама себя изводишь. И твои нападки на Арапиху - пережитки старого мышления. Земные обиды, неприятности, которые тебя все еще волнуют. Хочешь отомстить низшему высшим способом? Валяй. Тебе это будет хорошим уроком. Может, после этого ты сможешь научиться воспринимать земную белиберду хладнокровно, - он зашвырнул вилку в раковину с такой силой, что она отскочила и с жалобным звоном приземлилась за холодильником.

Он уже стоил у балконной двери на кухне и нервно барабанил по стеклу. Таким злым я его еще не видела. Наконец он проматерился, откинул резким движением волосы со лба и снова сел за стол.

- Ладно, - сказал он, - я спокоен. И в общем, эту мораль с мышлением я начал читать не вовремя. Хочешь правду?

- Хочу, - ответила я тихо.

- Если брать невинного человека, то переделывать его было бы злом, и вот тогда мои вопли были бы как раз кстати. Но что касается Арапихи... Ее все равно надо перепрограммировать, а раз так, то пусть уж лучше ты получишь от этого удовольствие, чем я отдам сухой приказ.

- Надо? Почему?

- У нее гадкий характер, как сама знаешь, который в недалеком будущем причинит многим людям большие неприятности, если мы не подсуетимся. Высшие инстанции сначала хотели ее вообще забрать, но я подумал, что легче подправить ей мозги, и пусть живет. Так что считай, что я отдал тебе приказ - через два дня она должна быть паинькой.

- Как мне посылать запрос? - совсем уж дохлым образом спросила я. Вселенский масштаб операции отбил у меня всякую охоту заниматься мелкими пакостями.

- Мыслями, как обычно. Спроси на главном терминале Департамент кошмаров, и все. Там сейчас сидит очень милый мальчик лет пятнадцати, но он уже давно с этим управляется, так что сделает все по высшему классу. Главное, не мучай себя. Всю ответственность я беру на себя, если тебе от этого легче.

- Легче, - призналась я, - и намного.

- Ну и замечательно, - улыбнулся он и потрепал меня по щеке, - так и будешь дуться всю ночь? Расслабься... Или, если хочешь, могу тебе помочь.

- Помочь? Это как?

- Колыбельную спеть, например, - рассмеялся он, - в прошлый раз ты сама призналась, что после моей колыбельной отлично спится.

- Верно, - протянула я, - но тогда ты все-таки живой был...

- А какая разница? - удивился Дьявол, - я не холодный, не скользкий, пульсы бьются, так что все в порядке.

- Ну, можно попробовать, - улыбнулась я, - надо же проверить как тебя починили.

Через неделю я встречалась с Вадиком у метро, чтобы отвести его в гости к родителям. Встретиться мы договорились в пять вечера, но в половине шестого его все еще не было. Впрочем, этому явлению я никак не удивилась, наоборот, готова была спорить с кем угодно и на сколько угодно, что он опоздает, и намного. Поэтому я расселась в метро на лавочке, заранее купив "Спид-Инфо" и приготовилась к долгому ожиданию. В ушах у меня гремел плеер, наигрывая по кругу старый добрый " X Japan", от которого я никогда не уставала. Я устроилась со всеми удобствами и совсем не беспокоилась о времени, поскольку была умной девушкой и встречу назначила на пять, а родителям сказала, что гость будет в семь. Два часа в запасе не так уж мало даже для гениального физика.

Однако, когда часы показали тридцать пять минут седьмого, я отвлеклась от чтения и внимательно огляделась. Еще немного, и Вадик побьет все рекорды. Убедившись в том, что он ничего не перепутал и не ждет меня на противоположном конце станции, я было снова углубилась в газету, как вдруг глазам моим предстало потрясающее зрелище, насколько неожиданное, настолько невероятное. Поезда ушли, основной поток уже вышел, и по почти пустой станции шла к эскалатору одинокая фигура. В толпе я ни за что не обратила бы на нее внимание, но тут она была единственным движущимся объектом и поневоле на нее падал взгляд.

Скользнув равнодушно глазами, я снова попыталась углубиться в чтение, как меня что-то кольнуло изнутри, и я посмотрела снова. Боже всемогущий... Это была Арапиха. Да-да, Белая Арапиха собственной персоной, но как она выглядела!

Ирочка была одета в синие джинсы и вязаную кофточку под горло, но не в одежде даже суть... Весь ее вид выражал только одно - нежелание, чтобы ее видели, замечали и разговаривали. Мелкими шажками, вся какая-то съежившаяся, она пыталась проскользнуть к эскалатору. Я просто глазам своим не поверила. Чтобы Арапиха, и так изменилась?

Недолго думая, я ее окликнула. Увидев меня, она бросила на эскалатор последний взгляд, как бы прикидывая, успеет ли она сделать вид, что не слышала, или нет, но наконец вздохнула, вымученно улыбнулась и подошла ко мне.

- Привет, - сказала я.

- Здравствуй, - голос тихий, скромный, даже не манерный. Вот это да, что делается... Я просто не верила своим глазам.

- Как дела? - надо же с чего-то начинать...

- Хорошо, спасибо, - потупила глазки, - я вот из библиотеки еду, кое-чего почитать взяла.

Тихий шок. Ира, библиотека и чтение - понятия несовместимые.

- А что именно? - с некоторой опаской поинтересовалась я. Надеюсь, не комиксы...

- Да так, всего понемножку.

Углом глаза я заметила выпирающую из сумки обложку. Оскар Уаильд. Пустите мне пулю в лоб, если я могу в это поверить.

- Катя, ты извини, - прошептала она. - но мне действительно пора идти. Я еще обещала сегодня ужин сделать...

- Да-да, - промямлила я. Ужин? Арапиха готовит ужин? Это она, которая совсем недавно призналась публично, что в первый раз попробовала пожарить картошку и она у нее сгорела?! Она готовит ужин? Кажется, я была слишком жестока... Но, с другой стороны, Дьявол тщательно проверил мой запрос и внес поправки, так что может, это он такое устроил?

Виновато улыбнувшись, она помахала рукой и повернула к эскалатору. Я в тихом шоке опустилась обратно на скамейку. Поверить не могу...

- Катя?

Я подняла глаза в немом изумлении. Она вернулась.

- Да?

Она смущенно теребила ремешок от сумочки.

- Я хотела спросить, вдруг случайно ты знаешь...

- Что? - чего она хочет?

- Ты не знаешь, что такое Б1?

Вот те на... Я судорожно пыталась сочинить хоть что-нибудь.

- А... где ты это услышала?

Она совсем стушевалась и покраснела.

- Мне... приснился сон, а в нем часто повторяли - Б1, Б1... Ты ведь когда-то занималась оккультизмом, правда? Я подумала. может, тебе что-то известно...

- Нет, Ирочка, - "Ирочка" вырвалось совершенно непроизвольно, - к сожалению, не знаю.

- Ну ладно, извини тогда, - и не дожидаясь ответа она пошла к выходу.

Я проводила ее долгим задумчивым взглядом. Мощь Дьявола и его подопечных впервые начала внушать мне ужас.

- Ага! - сзади меня так хлопнули по плечу, что меня аж передернуло от неожиданности.

Гениальный физик стоял рядом и потрясал букетом чего-то, непонятно чего, очевидно было лишь то, что растительность была весьма потрепанной. Учитывая его опоздание, он никак за этим на Хованское кладбище ездил, подумала я. Я поздоровалась и потащила его на улицу, поскольку мы уже опаздывали даже к семи.

Перед тем, как нажать кнопку звонка, я бегло окинула его взглядом. Одет он был на удивление прилично, лишь из карманов по обыкновению вылезала научная макулатура, но с этим, видимо, бороться было бесполезно.

Дверь открыла мама и радостно улыбнулась. Однако ей пришлось немало подождать, пока Вадик войдет - физик старательно вытирал ноги, прямо-таки с лабораторной тщательностью, будто стерилизовал мензурку, от которой зависит будущее человечества. Закончив процедуру, он с обаятельнейшей улыбкой зашел в квартиру, облобызал маме ручку, торжественно вручил ей зонтик, а букет небрежно закинул на полку в прихожей. Мама удивилась, но виду не подала привычная, наверное.

В этот момент в коридор соизволил заглянуть Кузьма Андреич, огромный пушистый котяра, всеобщий любимец и баловник. У Кузи было любимое развлечение - это когда он куда-нибудь идет, то по дороге внезапно плюхается на бок, и так валяется. Потом встает и дальше идет. На этот раз Андреич имел неосторожность плюхнуться на коврик возле двери, за что и пострадал немедленно - Вадик любовно разместил на нем ботинки. Недовольно фыркнув, кот умчался на кухню, а ботинки физика разметались по коридору, как будто с ними играли в футбол. Но Вадик был уже выше таких мелочей - он прошел в большую комнату и самозабвенно тряс отцу руку, приговаривая:

- Очень приятно, Яков Моисеевич, ой, Михайлович, очень, очень приятно.

Не стоит говорить, что отчество он путал до конца вечера. Я посидела с ними недолго - немножко перекусила и отправилась к себе домой. Все равно ведь неинтересно сидеть, когда за столом рассуждают два физика, причем каждый думает, что говорит только он один. А Вадику теперь точно уж скучать не придется. На самом деле, ему еще долго не придется скучать - с этого дня он стал в доме моих родителей частым и желанным гостем.

ТРИ ГОДА СПУСТЯ

ЧАСТЬ 4.

СБОЙ

Я продолжала тупо смотреть в окно. Иде молчал, лишь позволил себе приземлиться рядом со мной на подоконник.

Я стряхнула пепел на кафельный пол и наконец спросила:

- Что было-то?

- Генератор выдал ее минут десять назад.

- Категория?

- Стандарт, - пожал он плечами, - дорожно-транспортное происшествие.

- И когда? - я была на удивление хладнокровна, то ли во мне говорила обида и чувство мести, то ли я уже училась мыслить вселенскими масштабами и мне было плевать... Я и сама не могла понять, в чем тут было дело.

- После последней пары. Выйдет, поймает машину, возле Площади Академика Люльки водитель не справится с управлением, слетит с моста на железнодорожные пути. Приблизительное время - 22 часа 07 минут 56 секунд. Твои поправки, ежели пожелаешь.

Я затушила окурок об подоконник.

- Спасибо, что предупредил.

Он заинтересованно пододвинулся.

- Что будешь делать?

- У меня еще есть время, - пожала я плечами, - Вот на последней паре и подумаю.

- Ладно, только имей в виду, что она спешить будет. Если вдруг тебя задержат на уроке, а ты тем временем решишь проявить милосердие, то можешь не успеть. Хотя, - хихикнул он, - тебе ничто не стоит время попросту остановить...

- Да неужели? - съязвила я, - первый раз об этом слышу.

- Ладно, мне пора, - он наклонился и чмокнул меня в щеку, - еще увидимся. А это дело... полностью на твое усмотрение, как всегда.

- Давай, - сказала я и стащила с подоконника сумку.

Он улыбнулся и секунду спустя испарился. Я осталась на лестнице одна.

Кинув еще один взгляд на пейзаж за окном, я вздохнула и стала спускаться вниз. Прошла по первому этажу и спустилась в буфет. Не стоило и говорить, что подруга меня не дождалась, там сидели лишь пара-тройка человек, обложившись учебниками. Я взяла стакан кока-колы, два моих любимых бутерброда с ветчиной и уселась за дальний столик в углу. Надо было подумать, а между тем делать этого совсем не хотелось. На часах было двадцать минут девятого, через пять минут закончится пара, а еще через десять начнется последняя. Считай, у меня осталось полтора часа, чтобы решить судьбу Сыркиной.

Когда прозвенел звонок, буфет быстренько наводнила толпа. Чуть позже своей обычной неторопливо-наплевательской походочкой вошла Сыркина и без очереди отоварилась чаем и бутербродом. Тоже мне, небось полгода назад сама в очереди давилась, а теперь воображает из себя...

Плюнув мысленно в ее сторону, я поплелась на четвертый этаж в кабинет, где намечалось домашнее чтение и в гордом одиночестве уселась на заляпанный стул за не менее заляпанным столом. Разумеется, к уроку я ничего не писала, хотя надо было... Ненавижу писанину. Мне легче целую пару разговаривать, чем написать пару страниц.

Несколько минут спустя в кабинет стали подтягиваться мои одногруппники, все так же соблюдая дистанцию отчужденности. Ну и наплевать. Я небрежно выложила перед собой вкривь и вкось разорванную книжку с рассказами Моэма из библиотеки, тетрадку и ручку. Моя экипировка готова. Первой подвалила показушная отличница Аня Офигенько, за ней маленькая, вечно шепелявящая Панфилова. Потихоньку подбирались и остальные. Затем, опоздав на добрые пять минут, в кабинет вплыла училка Медведкина, тоже в совсем недавнем прошлом студентка, но в отличие от Сыркиной не слишком зарывающаяся.

Усевшись, она кинула на меня недовольный взгляд, как бы прикидывая, стоит ли со мной связываться. На занятия я хожу редко, потому что делать там нечего. Она прекрасно знает, что если захочет меня поймать, ей придется постараться. Даже если сейчас она из вредности начнет меня гонять по всем книжкам, начиная с первой недели, она получит дохлую крысу на обед - мне абсолютно все равно о чем говорить, а все книжки я читала. Мне для этого даже думать не требуется, вышла на середину и экспромтом почесала говорить с любого места, хоть из середины в оба конца сразу. Нет, Медведкина уже хорошо знала, что по части устных ответов я кого хочешь за пояс заткну, и меня на этом не поймаешь, тем более что сама она говорила не ахти как. Поэтому она применила запрещенный прием.

- Вы принесли сочинение по "Оводу"? - обратилась она в пустоту. Я прекрасно понимала, что адресовано это мне. Все остальные эту дурь давно сдали. Ненавижу сочинения, ненавижу писанину, тем более на дурацкие темы. "Что делает человека героем?" Ну, в обычной жизни понятно, что его таковым делает. А этот дурацкий "Овод"? В этот коммунистическом бреде я вообще ничего путного не вижу, какое нафик геройство? При чем тут героизм, ну скажите мне? Интересно, в каком состоянии эта книга писалась... Чуется мне, что в сильном алкогольном опьянении. Но тут такое не скажешь...

-Так почему же вы не принесли сочинение? - Повторила Медведкина и, отпятив зад, поерзала на стуле.

-Принесу в следующий раз, оно написано уже, - провякала я, впрочем, не слишком убедительно. Ага, жди.... чтобы я на такую гадость свое время тратила. Да ни за что в жизни!

-Я из-за вас не могу вернуть сочинения всей группе! - мадам соизволила на меня посмотреть.

Особого расстройства в ее голосе не слышалось, однако. И чего она выкаблучивается? Она, впрочем, поняла уже, что от меня ничего не добьешься. Да что уж темнить, она с самого начала знала, что я ничего не писала, иначе и спрашивать не стала бы. Так, показательное выступление для остальных... А на зачете мне все как миленькая поставит, даже без сочинений. Потому что если придется где устно выступать, все равно ко мне побежит.

А вообще-то, если посмотреть со стороны, препод Медведкина явно страдала тяжелой формой сексуальной недостаточности, это было вполне очевидно всем, у кого глаза располагались на нужном месте. Во-первых, она всегда одевалась вызывающе - обтягивающие платья, разрезы чуть ли не до трусов, прозрачные блузки - все явно в развратном ключе. Во-вторых, на стуле она сидела тоже весьма своеобразно - до отказа выпрямив спину, облокачиваясь грудью на стол, для пущей убедительности подпирая ее руками - было бы что подпирать - и отставив зад как можно дальше. Плюс ко всему этому она постоянно этим задом ерзала по вышеупомянутому предмету мебели, видимо, ища у него единственного утешения. В-третьих, говорила она тихо и вкрадчиво, слышалась в ее голосе нотка какой-то неудовлетворенности, а с двумя мальчиками в нашей группе она всегда разговаривала с некоей претензией, ее выдавал каждый взгляд и каждый жест - потому, наверное, я всегда относилась к ней с долей некоторого превосходства.

Урок потянулся с обычной нудностью - рассказы Моэма Медведкину явно не интересовали, а стул под ней наверняка уже отполировался до блеска. Кома, кома, вернуться бы.... Так там хорошо, а тут такая тоска, что хоть ори, хоть вой, а кошек с души не прогонишь. Если только поразвлечься маленько... совсем чуть-чуть...

Движения задом по стулу мне окончательно надоели... Может хватит??? Железные ножки стула начали медленно краснеть. Стул опускался на пол, ножки плавились все больше и больше, ничего не подозревающая мадам Медведкина медленно опускалась вниз. Опустившись на пять-шесть сантиметров, она поднялась снова, а ножки выпрямились и застыли. Не потому, что мне расхотелось веселиться, а потому, что хулиганить без повода я не люблю. А повод, причем замечательный, уже назревал, так что необходимость в глупых розыгрышах отпала.

Начало нового семестра, а Медведкина зачем-то подняла старую тему вопрос религии в "Оводе", который очень быстро перешел в дискуссию о религии вообще, а затем встал со всей остротой: "Есть ли Бог?"

- Да нету никакого бога! - вопила Офигенько, размахивая тетрадками, где она записывала каждую мелочь таким почерком, что хоть сейчас на выставку. Не знаю почему, но Аня явно считала, что чем громче кричишь, тем убедительнее выглядишь, - Где он? Кто-нибудь его когда-нибудь видел?

- Тише. Анечка, не надо так кричать, - увещевала ее Медведкина, - кроме того, я хочу послушать остальных.

Панфилова высказала мнение, что все "чудеса" пришли из глубины веков сильно преувеличенными и являли собой не что иное, как глупые совпадения. Офигенько ее поддержала.

Народ высказывался, обсуждал, и склонялся к мнению, что бога все-таки нет. Из одиннадцати человек в группе семь было за то, что его нет, трое против и один воздержался. Воздержалась я, ибо сидела в качестве наблюдателя, а также была единственным, кто располагал самой точной информацией на этот счет. Я посмотрела на часы: было уже без двадцати десять, а решить судьбу Сыркиной я так и не удосужилась, настолько захватила меня разгоревшаяся дискуссия. Ладно, потом решу.

Офигенько меж тем встала в полный рост, одной рукой оперлась о стол, второй размахивала в воздухе и толкала гневную речь:

- Кто-нибудь тут может мне представить ясное доказательство, что Бог существует? - она огляделась на тех, кто был "ЗА". Они молчали. - Правильно, никто. Я не поверю в его существование, пока мне это не докажут, а сказками меня кормить нечего!

- Катя, а ты чего скажешь? - обратилась ко мне Медведкина, которая пыталась сохранить нейтралитет, - По-твоему, он есть?

- А по-вашему? - равнодушно спросила я.

- Мне кажется, что есть, - тихо ответила она, - тебе есть, что сказать?

- Я много чего могу сказать, - пожала я плечами, - вот только надо помнить некоторые вещи. Офигенько, я к тебе обращаюсь. Ты знаешь, что никогда нельзя ставить этот факт под сомнение? Если ты будешь тут вопить и требовать доказательств, тебе не приходило в голову, что Он может взять и доказать, да так, что ты сама не обрадуешься?

- Пусть попробует, - фыркнула та, как озлобленная кошка.

- Вы все хотите доказательств? - спросила я у остальных. Те дружно закивали. Оппозиционеры отказались. И сказали, что и так верят. Отлично.

- Ну тогда, Анечка, встань прямо и громко скажи Богу, что ты в него не веришь, - продолжала я. Весь этот цирк уже напрямую транслировался к Дьяволу в кабинет, пусть полюбуется на своих подопечных.

- Я в тебя не верю, - завопила Аня, и ткнула пальцем в потолок, Слышишь? Не верю!

Народ молчал. Я улыбалась.

- Ну? - Офигенько обернулась ко мне, - и Где он, твой Бог?

- Он не только мой, а даже твой, хоть ты и не веришь... Может, он просто занят и не слышал? - Иде веселился, я это слышала.

- Ну конечно, тогда он всегда занят!

- Может, вам стоит всем встать и повторить это дружно? - предложила я.

Язва Офигенько уже разошлась.

- Да, давайте все дружно встанем и скажем, может тогда эта монашка заткнется, - исходила ядом она, - ну давайте же!

Народ нехотя поднялся. Она выстроила семь человек и по команде они завопили.

- Нет, - рассердилась Аня, - давайте дружнее, чтоб услышал.

Все это страшно напоминало сцену в детском саду, когда малыши кричат "Раз, два, три, елочка, гори!" Ага, получите сейчас свою елочку...

- Мы в тебя не верим!!! - уже хорошим хором проорали мои сокурсники. И в тот же момент у тех, кто кричал, вспыхнули на столе вещи. Горели тетрадки, книжки, сочинения и у кого-то даже зачетка. У Медведкиной, меня и троих оппозиционеров все было в порядке. Было прекрасно видно, что хотя Офигенькина книжка полыхала адским пламенем, лежащая рядом с ней тетрадка другой, хорошей девочки, была абсолютно в порядке, пламя ее не касалось и даже пепел на нее не сыпался.

В кабинете раздался дружный отчаянный вопль, громче всех вопила, конечно же, Аня. Она попыталась спасти хоть что-то, но это ей не удалось. Несмотря на то, что она скинула какую-то тетрадь на пол и пыталась ее затоптать, пламя не утихало. Еще бы, крошка Джо свое дело знает, усмехнулась я.

- Анечка, - я поднялась и подошла к ней, - ты хотела доказательств? У кого горят бумажки?

- Это не доказательство, - вопила она, - вот на тебя сейчас перекинется, увидишь!

- Смотри, - я взяла из рук остолбеневшей Медведкиной журнал и сунула его в самое пламя, - смотри внимательно.

Офигенько застыла, открыв рот. Огонь вовсю уничтожал ее бумаги и вещи, а журнал и моя рука заодно оставались целехонькими. Абсолютно целыми, даже копоть не садилась.

- Убери руку, - очнулась она, - сожжешь ведь!

- Нет, не сожгу, - спокойно ответила я, - потому что я ни в чем не сомневаюсь. Наказали тебя, а не меня, с какой стати тогда я пострадаю? вынула руку из огня, шмякнула журнал обратно к Медведкиной на стол и поднесла ее к Анькиным глазам, - Что-нибудь видно?

- Нет, - прошептала она, бледнея.

-То-то же... В следующий раз, когда будешь сомневаться, не кричи так громко.

Я стала спокойно собирать свои вещи. Было без двух минут десять. Я все еще не приняла решения, но подумала, что даже если оставлю все как есть, то хоть посмотрю на аварию... К этому времени все, что было запланировано, уже выгорело и сокурсники мои с удивлением рассматривали новое чудо - когда со столов сгребали пепел, оказалось, что сами столы остались абсолютно нетронутыми. В кабинете стоял дикий галдеж, а на меня все поглядывали с явной опаской. Но мне это было до лампочки. Махнув рукой на прощанье, я вышла под ошарашенным взглядом Медведкиной и остальных.

Напевая себе под нос "Наша служба и опасна, и трудна..." я спустилась по лестнице и вышла на улицу. Было холодно, нос моментально покраснел и я поглубже засунула его в меховой воротник. Когда я спускалась по внешним ступенькам, снежок подобострастно хрустел под ногами, а наверху, на козырьке, каркала ворона, шастая по свежему сугробу туда-сюда и, вероятно, рисуя на нем лапками какое-то особенное воронье произведение.

Выйдя за металлическую ограду, я остановилась. Интересно, где Сыркина будет ловить машину? Прямо тут, у светофора, или подальше, у остановки? Не прозевать бы... Как-то вдруг вспомнилось, что у нее ребенок есть. Маленькая дочка, кажется... Мамаша ее стерва, конечно, но ребенка жалко... Я хлюпнула носом. Ладно, фиг с ней, пусть живет... Все равно мне этот институт уже без особой надобности, а за старое как-нибудь сочтемся...

Не успела я это все для себя решить, как Сыркина вылетела из здания и поскакала вниз по ступенькам, торопилась очень. Выбежав за ограду и остановившись прямо рядом со мной, стала голосовать. На собственную погибель. Машин было много, где-то там велись ремонтные работы, поэтому на Ростокинском проезде уже с неделю были жуткие пробки, по этой дороге все пытались выехать на Проспект Мира.

И что мне делать? Я задумчиво созерцала, как Сыркина пляшет на обочине, размахивая рукой. Остановить ее сейчас? Не выйдет. Она спешит и слушать не будет, тем более меня. Тут притормозила белая "Ауди" и Сыркина, спросив цену для приличия, залезла на заднее сиденье. Эх, где наша не пропадала...

Скроив наглую морду, я открыла дверь, и с вопросом "Вы ведь до метро, правда?" плюхнулась на переднее. Выражение лица преподавательницы описанию не поддавалось, там было и удивление, и раздражение, и откровенное желание меня если не задушить, то по крайней мере немедленно выгнать из Университета ко всем чертям. Она не подозревала, что сама вот-вот к ним отправится. Водиле было все равно, даже лучше, за один раз двойную цену получит, так что несмотря на безмолвный Сыркинский протест, секунду спустя мы уже ехали к улице Галушкина. 22.04. Теперь надо быть начеку.

Мы уже подъезжали к мосту возле площади Академика Люльки, когда я углядела на дороге нечто.

В белом плаще с бледно-лиловым подбоем, накинутом небрежно на плечи, он шел по разделительной полосе, прямо в гуще машин, видимый, очевидно, только мне. Белые волосы летали во всех направления от проносящихся мимо автомобилей. Едва завидев нашу Ауди на горизонте, почувствовав, что я его вижу, он не сбавляя шага поднял вверх правую руку двумя пальцами вверх.

В тот же момент до меня доехало, и я рванулась вбок, с воплем схватив водителя за плечо.

* Тормози! Съезжай на обочину, пока мост не начался!

- Да ты охренела, что ли? - возмутился тот.

Тормози? Легко сказать... Как будто я этого не понимала! Машины шли слишком плотно, чтобы сразу срулить на обочину. Не в этом ли ловушка? Я впала в настоящую истерию, видела, что частник тормозить не собирается. Сзади шел тяжелый грузовик, если я сейчас заторможу сама, нажав неожиданно на педаль, да хоть ручником, он остановиться не успеет...А Он все идет навстречу. Там, где Он остановится, и будет... И эта точка все ближе... А впрочем, я и так знаю, что это будет на мосту.

- Тормози же, идиот! - Взвыла я благим матом, - Я не так просто говорю, послушай хоть раз совета, на обочину сворачивай! - и схватилась за руль.

Вцепившись в баранку, как первоклассная пиявка, я настаивала на своем, знала, что теряем драгоценные секунды. Твердила одно и то же, как будто кроме слова тормози! забыла все остальные. Наверное, вид у меня был дикий, и водитель сдался., решив, по-видимому не связываться с идиоткой, а высадить ее подобру-поздорову и спокойно ехать дальше. Подрезав тачку справа, так, что она еле успела притормозить, он вылетел на обочину.

Иде стоял всего в каких-нибудь стапятидесяти метрах от нас, и белые волосы били его по щекам. Он снова поднял руку вверх. 22:07:51. Ровно в такт с моими часами он начал загибать пальцы. Пять.

На мою голову обрушилась жуткая ругань, орали на меня все в машине, но это меня беспокоило меньше всего. Успели! Четыре. Не отрывая взгляда, я выскочила и побежала вперед, посмотреть, что будет. Три. Два. Один.

Секунда в секунду, на том самом месте, где Он стоял, со встречной полосы влетела потрепанная "пятерка". Непонятным образом не задев никого на левой полосе, она вырулила прямо навстречу грузовику, туда, где должны были быть мы. Грузовик резко рванул вправо, стремясь избежать столкновения, но, пробив ограду, сверзился вниз, на проложенные под мостом пути. "Пятерка", смяв несколько машин и устроив на дороге хаос, впечаталсь в огромный обледеневший тополь у дороги. Должна признаться, взрыв на железнодорожных путях был что надо... Дьявол всегда был сторонником эстетики и любил это делать покрасивее...

Оглушенная, я залезла обратно в машину.

- Теперь можно ехать.

Меня как никто не слышал. Сыркина и водитель словно застыли, не в состоянии оторвать глаз от аварии на шоссе. Кроме пылающего грузовика дымились еще две-три ближайших легковушки. Вдали выли сирены - кто-то уже вызвал Скорую, вероятно, по мобильнику - автоматов вокруг не было. Я знала напрасно, никто не выживет. Восемь человек. Двоих заберут в Кому, откуда они тоже не вернутся. Итого десять. Десять плюс, Сыркина минус. Еще одна цифра в небесный годовой баланс.

Время шло. Закончился февраль, за ним март, подходил к концу апрель. Из института меня так и не выперли, мои блестящие разговорные навыки сыграли в этом не последнюю роль. Да и раньше вся загвоздка была лишь в Сыркиной, которая из принципа не хотела принимать зачеты, однако после того приключения на мосту она в корне пересмотрела свое мнение. Она меня не благодарила, не рыдала от счастья и никому об этом не сказала, вот только все зачеты с тех пор мне ставились тихим и неизбежным автоматом.

Счастья мне от этого не прибавилось. В очередной раз моя жизнь облегчилась и упростилась, не за что было бороться и не с кем ругаться. Я впадала с свою обычную апрельскую депрессию. Ненавижу апрель. Самый жуткий месяц в году, не говоря уже о том, что он самый богатый на урожай несчастных случаев, самоубийств и катастроф. Мир просыпается, мир радуется новой весне, мир теряет бдительность от первого солнца, тепла и клейких листочков. И для многих замечтавшихся этот месяц становится последним. Для Индре тоже, к сожалению. В этом году я собиралась отмечать горький юбилей - 10 лет со дня его смерти, а значит, моя депрессия возрастала прямо пропорционально сей дате. Ненавижу апрель.

Я валялась дома на диване, пила кока-колу, замороженную до состояния ледяного месива, и тупо смотрела на фото. Стояла рекордная жара, под тридцать - это в конце апреля! Наверное, следует ждать, что на майские праздники снег пойдет, уж слишком нелепая в этом году погода...

Вся жизнь как-то враз и вдруг потеряла актуальность. Не было ничего невозможного, ничего нового, ничего захватывающего или хотя бы проблематичного. Сессия? Не стоит даже беспокоиться. Работа? Есть работа. Деньги? Что за ерунда... И на фоне этой сонной бесцельной мути только и оставалось, что лежать на диване и вспоминать события десяти- и далее давности, все то, что я могла вспомнить о нем...

Кто-то погладил меня по голове.

- Тухнешь?

- Угу, - ответила я. Естественно, это был Дьявол, кто же еще...

- Не надо. Ты мне такая не нравишься.

- Думаешь, мне это нравится? Ничуть.

- Тогда встряхнись, что ли....

- Не хочу, - равнодушно ответила я и перевернулась на другой бок, - не хочу и не буду.

Он вздохнул и поплелся на кухню. Свой великолепный плащ он оставил валяться на кресле, скомканным под стать старой тряпке, а не божественному одеянию. Вернулся через минуту с запотевшим от холода стаканом и растянулся в свободном кресле, закинув ноги на стол.

- Слушай, - спросила я, - почему вы его забрали?

- Не знаю, - ответил он, - меня тогда еще там не было. Но если хочешь, могу послать запрос.

- Пошли, - попросила я, - я хочу знать.

- Хочешь его вытащить? - поинтересовался Иде.

- Если можно...

Пару минут он лежал с закрытыми глазами, а я его не беспокоила. Во-первых, не стоит беспокоить человека, когда он получает информацию, а во-вторых, особо болтать мне не хотелось.

- Кажется, нельзя, - сказал наконец Дьявол и открыл глаза.

- Как нельзя? - удивилась я, - разве это не было случайностью?

- Нет, - припечатал Иде, - он самый настоящий неизбежник, все было тщательно запрограммировано задолго до происшествия и специально подстроено под несчастный случай.

От такого я даже села на диване. Как же так... Запрограммировано?

- Почему? - только и пискнула я.

- Сама знаешь, что он был типа меня. Слишком красивый и одаренный для этого мира, - он засмеялся, - везет же тебе на небесных мужиков...

- Хочешь сказать, что он работает где-то на терминале?

- Нет. Он очень одаренный товарищ, вот только наша техника странно на него реагирует, постоянно какие-то ошибки выдает, даже удивительно. В общем, он родился слишком рано. На пару сотен лет, примерно. Когда ошибку обнаружили, его поставили на случайную смерть в детстве, должен был в бассейне утонуть...

И правда, сколько раз мне мама рассказывала, как на дне рождения моей сестры они играли в жмурки, и он с завязанными глазами упал в бассейн у нас во дворе...

- Но произошел сбой, - продолжал Иде, - он выжил. Тогда было решено убрать его попозже. С одной стороны, дать пожить немножко, с другой забрать раньше, чем он начнет развиваться профессионально. Его способности могли совершить переворот в науке раньше запланированного времени, а это чревато. Поэтому ему устроили тщательно спланированную смерть, чтобы не было сбоев и ошибок. Такие дела.

- Значит, ничего сделать нельзя, - вздохнула я.

- Не плачь, - ответил он, - ты с ним еще встретишься. Вот отживешь свой срок тут, лет полтораста отработаешь с нами, а там он и родится.

- Как ты не понимаешь... Люблю я его, и хочу чтобы он просто существовал. Здесь и сейчас.

- Любишь? Больше, чем меня?

Я отмахнулась.

- Не сравнивай. Тебя я люблю сейчас и буду любить еще хрен знает сколько. А он... Это самое раннее и самое светлое мое чувство. У меня нет на его счет никаких планов и никаких сексуальных желаний. Я просто хочу, чтобы здесь и сейчас он дышал, только и всего.

Иде сосредоточенно мешал ледяную бурду в своем стакане.

- Знаешь, когда обнаружили ошибку, его не хотели убирать совсем. Было предложение немного снизить ему умственный уровень, и тогда он прожил бы обыкновенную серую человеческую жизнь, тихо и спокойно, никуда из твоего приморского городка не выезжая.

- А почему же решили по-другому?

- Испугались. Испугались, что как-нибудь он себя да проявит.

Я подошла к креслу, опустилась на колени и обняла его за ноги.

- Иде...

- Да? - он посмотрел на меня поверх стакана, - нет, не смотри на меня так! Тем более, что этот вопрос решаю все равно не я. И не подлизывайся.

- А ты бы мог попросить... ЕГО? Пускай Индре будет обыкновенным серым человечком, пусть все будет тихо и скучно, только разреши мне его вытащить... Пожалуйста...

- Это не мне решать, - упрямо повторил Дьявол, - отстань.

- Ладно, - трагически вздохнула я, - отстану.

Но в глубине души я прекрасно знала, что сердце у Иде не на месте. Ревновать ему было бессмысленно, я и так принадлежала ему, а видеть мои страдания больно... Разговор я замяла, но была уверена, что продолжение будет.

Оно состоялось через два дня. Я сидела в институтской столовке с неизбежным бутербродом с ветчиной и убивала время в перерыве между парами, параллельно пробегая глазами заданный на сегодня текст.

Иде возник как всегда внезапно и незаметно, лишь легкий ветер взъерошил мои волосы, а я уже знала - он тут. Сидел напротив, видимый лишь мне, и вид у него был, прямо скажем, не ахти. Он был расстроен, сосредоточен и, кажется, немного злился.

- На меня дуешься? - спросила я мысленно. Лишь бы не увлечься и не начать говорить вслух, что тогда обо мне люди подумают...

- Да нет, - ответил он, помедлив, - просто гадкое настроение. Предчувствие, скажем так.

- Предчувствие чего?

- Чует мое сердце, что ты вытворишь что-то, а я тебя остановить не успею... Вот и маюсь.

- И что именно?

- Если бы я знал, - вздохнул он, - но даже я не могу предсказать проклятый человеческий фактор... Ладно, - вздохнул он, - перейдем к делу. Поговорил я с Высшим...

Сердце мое екнуло.

- И что?

- По моей специальной просьбе возлюбленного твоего так уж и быть перевели из неизбежников в случайные. На трех условиях.

- Каких?

- Первое, - начал перечислять он, - шанс у тебя будет только один. Если с первого раза тебе не удастся, его вернут в старый список раз и навсегда. Второе. Если все пройдет хорошо, он не должен узнать, кто ты такая. Следовательно, в новом настоящем тебе нельзя будет с ним встречаться. И последнее: в случае благополучного исхода дела ты должна будешь в течение трех суток найти ему эквивалентную замену. Дабы не нарушать баланс. Все ясно?

- Вполне, - ответила я и задумалась. Все правильно в общем, все логично. У него будет достаточно времени, чтобы меня запомнить, когда я буду его вытаскивать. А если мы встретимся в реальности... Он на десять лет старше, я все такая же... начнутся ненужные вопросы и догадки. Да, как ни больно, но с этим условием я буду вынуждена согласиться.

- Когда пойдешь? - спросил он.

- Думаю, завтра вечером.

- Ну ладно, тогда будь поаккуратней, хорошо?

- Хорошо, зайчик.

Невидимый Иде по привычке чмокнул меня в щеку и испарился, только ветерок прошел по столовой. Я осталась одна со своими мыслями. Надо было хорошенько все продумать... От размышлений меня оторвал только звонок на следующую пару, и я со вздохом потащилась на грамматику.

Весь следующий день я посвятила тщательнейшей подготовке к предстоящей операции. Во-первых, питалась исключительно салатами. Переход сквозь время и так не слишком приятное занятие, а если перед этим нажраться... Не стоит, честное слово. Во-вторых, я распотрошила семейные архивы тех годов, чтобы хоть немного прикинуть, как мне стоит одеться. Ну не поеду же я в прошлое в кроссовках на платформе и униформе начала двухтысячного года. Нельзя выделяться, нельзя оставлять следов. Любая мелочь может повлиять на будущее. Рассмотрев старые снимки и составив некое представление, а также сравнив все это с собственными воспоминаниями, я залезла на антресоли, откуда выудила четыре огромных чемодана. Если мне не изменяет память, что-то должно было остаться от старшей сестры. Через часок на диване красовались разложенные вещи, из которых мне и предстояло составить свой наряд. Какую-то часть из них я отмела сразу - за изношенностью и по собственным эстетическим соображениям. В конце концов я остановилась на белых джинсах, решив, что они вечны во все времена, некогда хитовой майке с египетскими иероглифами, оставляющую открытым живот, и кроссовках, которые были, конечно, не начала 90-х, но все-таки не супер дизайн.

Оставалось сделать лишь одно - нарыть денег. Для начала надо было вспомнить, какие деньги тогда вообще ходили по стране. СССР еще не развалился, значит, старые советские. Порывшись в старых ящиках, я нашла рублей двести бумажками и кучу мелочи. Еще немного оказалось у знакомых и соседей. В общем-то для тех времен деньги очень хорошие, а мне надо совсем ничего, пробуду я там часов 7, не больше... Закинув кошелек в маленький рюкзачок, я огляделась вокруг и была вынуждена признать, что процесс подготовки окончен. Я прошлась по квартире, проверила газ и свет, сверила часы и стала выставлять данные. Быстренько развернув карту, я отметила в качестве точки назначения железнодорожный вокзал, всего в двух остановках от нужного мне перекрестка. Установила таймер на семь часов с автоматическим возвратом, выставила время и дату прибытия на место и время возвращения домой. Кажется, теперь все. Глубоко вздохнув, я с усилием вдавила сиреневую кнопку в металлический корпус. Как там говорил Гагарин? Поехали? Поехали....

Суббота, 21 апреля 1990г, 15:00.

Я очнулась в здании маленького железнодорожного вокзала. Тело ныло от жесткого деревянного сиденья, в голове - непрерывный саднящий звон. После перехода всегда так, это тебе не через зеркальные ворота туда-сюда шастать... Все казалось таким нереальным, чудным и ... знакомым. Тревожно посмотрела на часы - на дополнительном дисплее уже активизировался обратный отсчет. У меня осталось 7 часов. В 10 ночи мне возвращаться...

Как странно. Мне казалось, стоит лишь очутиться здесь, как все действия будут ясны и понятны... Как же я ошибалась. Я еще не успела выйти из здания, а люди уже косятся на меня, как на чокнутую. Может, я ошиблась в расчетах и одела что-то не то? Да нет, вроде выгляжу ничего, из толпы не выделяюсь... Я встала на остановке и незаметно стала рассматривать окружающих. Через какое-то время я поняла, что во мне так удивило людей - мой взгляд и мои манеры. Слишком свободные, слишком самоуверенные, вот что их смутило. Ладно, если так. Будем смотреть под ноги и изображать из себя скромницу. Да... и маленьких рюкзачков в это время еще никто в глаза не видел. Прокололась я все-таки...

Мне нужно было как следует продумать свои действия. Что у меня есть? Мне известен весь его маршрут до рокового перекрестка, каждый его шаг, каждое движение.

Где-то в три пятнадцать уехал из дому. Три тридцать три - выехал на Рижское шоссе. Три сорок шесть - проехал мимо дома своей тети на вышеуказанном шоссе и помахал ей рукой. Она была последней, кто его видел живым. Без пяти четыре примерно произошла авария. Значит, перехват лучше делать не на самом перекрестке, а заранее, после того, как он помахал тете и до того, как подъехал к перекрестку. Трудное место люди пытаются проехать побыстрее, им не до разговоров и не до странных незнакомых девчонок. Значит, решено, вылезаю за одну остановку до поворота на мост и ловлю его там. Главное - остановить, иначе все мои усилия окажутся напрасными.

Я залезла в автобус, приобрела талончик старого образца и пробила его, не глядя. Через три остановки вылезла, провожаемая удивленными взглядами пассажиров, но не обратила внимания. На часах было без пятнадцати четыре, времени было в обрез. Я перебежала дорогу в неположенном месте и стала думать, как бы мне все это обставить понатуральнее. Пройдя пару десятков метров в сторону перекрестка, я обнаружила боковую улочку, въезд на которую трудно было заметить. Замечательно. Как заправский партизан я засела в кусты шиповника и проверила позицию. Перед моим носом лежало Рижское шоссе. Если посмотреть налево, можно увидеть, хотя и с трудом, домик вышеупомянутой тети. Если смотреть направо, в двустах-трехстах метрах располагался злополучный перекресток. Я глянула на часы - 15:49. Критическая точка приближается, он вот-вот будет тут. Я приняла стартовую позу, вроде тех, что делают бегуны на Олимпийских играх, готовая в любой момент выскочить из-за поворота. Глаза сканировали местность на предмет велосипедистов.

При всем моем внимании я не сразу заметила маленькую фигурку, вынырнувшую из-за грузовичка, а она все приближалась... Когда я наконец зафиксировала взгляд, уже можно было разглядеть, как мелькают спицы на старенькой "Каме". Мое тело давно уже было готово, а мозг ситуацию оценил не сразу, поэтому когда я полетела из-за угла прямо под колеса велосипеда, то не переставляла удивляться - а какого хрена я туда лечу? Вот так мои собственные мозги меня подвели. Слава богу, что я заранее настроила себя на прыжок, и сработал рефлекс. А упусти я его, ничего сделать было бы уже нельзя - мой пункт перехвата был слишком близко к критической точке и по времени, и по расстоянию. А теперь я валялась на асфальте, как лягушка, которую грузовик переехал, и тупо смотрела в небо. Велосипед валялся рядом, на газоне, а его хозяин склонился надо мной и что-то говорил. С не слишком добрым лицом. Итак, первый пункт программы осуществлен успешно. Я его перехватила. Теперь надо подождать, пока через перекресток не проедет роковой "Икарус".

- Ты совсем с ума сошла под колеса бросаться? - вопил Индре, а это был именно он.

С абсолютно дикой блаженной улыбкой я смотрела на него с асфальта и, скорее всего, выглядела полной идиоткой. Боже, какой же он красивый... Блондин, глаза голубые-голубые... Такой загорелый и такой .... живой..... Идиотская улыбка не сползала с моего лица. Какое счастье... А он злился все больше и больше.

Я привстала, с трудом согнула руки-ноги... Да, тряхнуло меня замечательно. Глянула на часы. Пора.

Я отстранила его слегка рукой:

- Ну-ка, отодвинься, я дорогу не вижу.

- И так понятно, что не видишь. Если бы видела, не валялась бы под колесами!

- Ага, - согласилась я, - но все равно ты мне вид загораживаешь. Лучше бы встать помог.

Нехотя он помог мне подняться, и я, сверившись с часами, вперила взгляд в перекресток. Вот он, тот самый "Икарус", рейс "Рига-Пярну", вон он на светофоре стоит. А раз стоит, значит все готово. Авария должна была произойти когда автобус тормозил, а Индре поворачивал. Выходит, критическая точка пройдена, и началось новое будущее. Для верности я подождала, пока автобус не проедет мимо меня и не скроется по направлению к центру, а затем отряхнула коленки и нагло заявила:

- Все, можешь ехать.

- Куда ехать? - завопил он.

- К другу на день рожденья. - ответила я, не задумываясь.

- На таком велосипеде?!! - взвыл Индре. И вправду, вид у транспортного средства был не ахти. Переднее колесо восьмеркой, руль согнут. "Вынужденно переквалифицировались в пешеходов" - вспомнилась мне строчка из статьи конца девяностых. Воистину. Аминь.

Какое-то время он продолжал ругаться, как вдруг застыл:

- Куда ты сказала?

Мои глазки сразу забегали.

-Что?

- Откуда ты знаешь, куда я еду?

Черт, за языком не уследила...

- Э... мне так показалось, - промямлила я.

Пора смываться, ежу понятно. Чем меньше я буду говорить, тем меньше буду путаться и тем меньше буду воздействовать на будущее... Пора смываться, Кей...

Я сгребла с земли рюкзак, пробормотала нечто нечленораздельное и опрометью бросилась обратно в кусты, оттуда вылетела на улицу 9Мая и почесала к центру, только пятки засверкали. Индре было бросился за мной, но пробежав пару шагов, остановился, постоял немного, еще раз выругался и вернулся к разбитому велосипеду.

Приостановиться я разрешила себе лишь у фонтана в скверике, возле памятника Лидии Койдула. Вид у меня был отвратительный - джинсы грязные, кажется, даже рваные на коленке, волосы растрепались, вся мокрая и запыхавшаяся. Ничего. Сейчас надо найти тихий уголок, и домой... Я присела на деревянную скамеечку, откинулась и вытянула ноги. Давненько я так не бегала, ноги гудят, дыхания не хватает... сейчас я готова как какая-нибудь Жучка из фонтана воду хлебать...

Когда дыхание более-менее пришло в норму, я позволила себе оглядеться. Да, город выглядел совсем непривычно. Еще не построены знакомые магазины, не отреставрированы здания ратуши и банка, нет реклам, нет новых вывесок, нет мобильников у прохожих... Ничего нет. Ужасно. И как люди умудряются тут жить?

Ладно, не буду светиться и не буду пугать своим видом прохожих... Совсем рядом теннисные корты, зайду в раздевалку, оттуда и перейду назад. Я уже было собралась вставать со скамейки, как по вискам ударила привычная боль.

- У меня плохие новости, - не стал вертеть вокруг да около Идеолион.

- В чем дело? Я в чем-то ошиблась?

- Нет, ты сделала все как надо, но сглючил генератор. Я же говорил, у него на твоем друге заедает что-то, постоянно ошибки выдает.

- В чем дело конкретно? - я начала волноваться не на шутку.

- Генератор не воспринял информацию о случайности. Он считает, что Индре должен погибнуть, а потому будет выдавать его имя на каждый несчастный случай в городе. Периодичность пока неизвестна.

Оба-на... Вот так фокус...

- Что мне делать?

- Решай сама. Ты можешь смириться, принять это за знак судьбы и уйти домой. Ты можешь остаться и следовать за ним, вытаскивая его каждый раз. Без каких-либо гарантий. Сколько у тебя времени?

- До десяти вечера.

- Ну вот, - продолжал Иде, - или мы успеваем до этого времени наладить генератор, и Индре остается жить, или у тебя кончится время, тебя перенесут по умолчанию, а он погибнет в следующем же жребии. Тебе выбирать.

Я задумалась. Что мне делать теперь? Дьявол прав, гарантий у меня нет никаких...

Я посмотрела на себя и вздохнув, спросила:

- Ну хоть одежду ты мне можешь поменять? Если мне до вечера тут таскаться, надо бы выглядеть поприличнее.

- Это можно, только залезь куда-нибудь в неприметное место.

Бодрой рысцой я добежала до кортов и нырнула в каменную прохладу полуподвала, где находились раздевалки. Открыла дверь с дамской картинкой и заперлась. Так, никого нет, раздевалка пуста, можно действовать.

- Мне тебя обряжать или сама справишься? - спросил Иде с глупой усмешкой.

- Давай как быстрее.

В следующую секунду я оказалась в одних трусиках. Грязные шмотки с легким звоном испарились, а на деревянной лавочке появилась новая пара джинсов, майка и сандалии.

- Какой ужас, - бурчала я, напяливая все это на себя, - это же замшелость какая-то.

- Не ной, - беззлобно огрызнулся Дьявол, старательно наблюдая за моими действиями, - забыла, в каком году находишься? В данном временном отрезке это настоящий писк моды, сам выбирал.

- Ну, если сам, - съязвила я.

- Цыц! Поговори еще у меня. И давай быстрее, неизвестно, когда эта чертова машина снова пустит Индре в оборот.

Я еще раз критически осмотрела себя в зеркале, наморщилась, но делать было нечего. Волей-неволей придется соответствовать.

- Готова? - в его голосе сквозило нетерпение.

- Да.

- Тогда вперед. Обо всех событиях буду сообщать, так что будь начеку.

- Иде?

- Да?

- А вы сможете мне помочь, если что? - мой голос непривычно дрожал.

- Нет, - ответил он, чуть помедлив, - это твой бой. Нам запретили вмешиваться. У меня есть право только сообщать тебе информацию. Уже на своих правах наверху я буду в экстренных темпах чинить генератор. А конкретно нашу силу ты задействовать не можешь.

- Черт, - это было обидно.

- Придется тебе все делать самой, уж извини.

- Я понимаю, - прошептала я. Но Иде уже прервал связь.

Я тяжело вздохнула, подцепила со скамейки рюкзачок и пошла к выходу. Все вокруг напоминало затишье перед боем.

Я бесцельно шаталась по городу, не переставая удивляться, какое все было простое и незатейливое, как странно вели себя подростки - по главной улице шла разудалая компания и слушала Modern Talking на допотопном кассетнике. Даже серраунда нету, боже мой... Или меня так испортили достижения цивилизации? Иксов, конечно, тут никто не знает... Дай-ка подумать, а они играют уже? Ну да, играют, еще как. Правда дикая слава к ним придет попозже, но все-таки... Мне в голову закралась шальная мысль - а что если мне махнуть на последний живой концерт в Токио, 98 год? Естественно, после того, как прояснится ситуация с Индре...

- Не смей, - рявкнул Дьявол в голове.

- Ну почему? - удивилась я.

- Не скажу. Но нельзя.

- Но.. - начала было я.

- Это приказ! - конец связи.

Любит он так делать... Хоть бы объяснил, что ли... обломщик хренов. Ладно, что с ним спорить... Такого не переспоришь. Я пожала плечами и пошла разыскивать какую-нибудь кафешку. Что-то я смутно помнила с детства, но уверена не была. На мое счастье, забегаловка с пончиками уже существовала, хоть и не в таком шикарном обличье, как десять лет спустя.

Я сидела за маленьким столиком, перед моим носом стояла тарелка с шестью поджаристыми пончиками и кофе. Зря пожадничала, столько пончиков мне все равно не съесть, но какая разница. Медленно уминая вредный для фигуры продукт, я украдкой оглядывалась. В начале 2000 эта кафешка выглядит очень мило - занавесочки, скатерти, на каждом столе цветы, картины на стенах. Пока ничего этого не было. Точнее, какое-то подобие занавесок, конечно существовало, однако всем остальным и не пахло. Вместо красивых люстр тяжелые медные ... чуть ли не канделябры. Да... прогресс идет, наверно, скоро дойдет...

И почему это человечество всегда мечтало путешествовать во времени? Чем чаще я пересекала пространство, тем меньше понимала. Это же такой стресс, такие нервы... Когда живешь в своей ячейке, то привыкаешь к настоящему, постепенно впитываешь инновации, постепенно растешь. А тут.. совершил прыжок в прошлое - куча неудобств. Все не так, все не эдак, электричества нет, компьютеров нет, все вещи, которые мы не замечаем в повседневной жизни, исчезнув, доставляют массу хлопот и неудобств. Но в прошлом есть хотя бы один плюс - ты примерно знаешь, что случится потом. Будущее же гораздо хуже. Все новшества сваливаются на тебя как с неба горох. Все разом, да так, что ты теряешься и не знаешь, что делать. Мозг не успевает за ритмом жизни, выходит, что человек и пары шагов сделать не может... Стресс, истерика, психоз, наконец. И зачем об этом мечтать? Я пожала плечами. Спасибо, уже видели и возвращаться особого желания не испытываем. Увольте.

Я с раздражением укусила очередной пончик, измазав нос в сахарной пудре. Народу было мало, под потолком лениво жужжала муха, наматывая круги вокруг люстры, наверное, тренировалась для мушиной "Формулы 1". Скукота... Но скучать мне пришлось недолго. Хлопнула деревянная дверь, и в кафешку ввалилась разудалая компания, человек двенадцать-пятнадцать, в основном парни, хотя и было несколько девушек. Я недовольно поморщилась - ну все, конец спокойному поглощению пончиков. Громкие компании в тихих заведениях меня всегда раздражали. Однако, хотя я и сидела спиной, все равно выделила из толпы один голос, не громкий, но самый раздраженный. Индре. Принесла его нелегкая, надо же... Или это опять Дьявол подстроил?

Я тихонько покосилась в их сторону. Толпа сгрудилась у стойки, кто-то уже заказывал, кто-то выбирал, а Индре стоял посередине и взволнованно что-то рассказывал. По обрывкам фраз мне удалось установить, что рассказывает он не что иное, как сегодняшнюю историю на шоссе. Больше всего мне хотелось слиться со стеной, чтобы он меня не заметил. Но напрасно, в висок ударила боль. Я ничего не имела против спасения один на один, но когда его окружает такая толпа... А он сейчас злой, если я туда попрусь, мне же коллективно голову оторвут... Но делать нечего... Как говорил Фоменко, нырнул с аквалангом, не прикидывайся шлангом. Будем плавать. Я глянула на часы, где активизировался отсчет до следующей критической точки. Надо идти, ничего не поделаешь. Эх, где наша не пропадала...

- Она что, прямо взяла, и наскочила на тебя? - спросила девчонка, висящая у него на руке, в ее голосе слышалось раздражение. Невысокая блондинка, длинные, прямые как палки волосенки, на редкость стандартное лицо. И вроде черты ничего, а все равно она блеклая какая-то, незапоминающаяся. Это что, его официальная пассия, что ли, удивилась я. Да, Индрек, мне казалось, у тебя вкус получше...

- Ну да, прямо под колеса. А потом взяла и сбежала, - продолжал рассказывать он.

- Не обо мне ли речь? - я вышла на середину зала и встала в позу.

Молчание, все пялятся а меня. В глазах белобрысой пассии я уловила ревность. Да, Иде-зайчик действительно со шмотками постарался, выглядела я на редкость эффектно - девушки осматривали мой наряд, не скрывая откровенной зависти.

- Ты, - выдохнул Индре, - что тебе еще надо?

- Совсем немного, - ответила я и глянула на большие допотопные электронные часы за стойкой - на них предусмотрительно шел отсчет. Умница, Дьявол. - Отцепись, - скомандовала я белобрысой.

- Что? С какой это стати? - визгливо спросила она.

- Надо. Отцепись, а то пожалеешь.

- Да кто ты вообще такая? - она отпустила Индре и пошла на меня, - откуда ты взялась, и что тебе нужно от моего парня? Думаешь, вырядилась и все теперь можно?

- Можно, - я обошла ее стороной и приблизилась к Индре. 10 секунд. Сейчас, или подождать чуть-чуть? 9 секунд. Эта дура может все испортить. 8 секунд. Плевать.

Я ухватила Индрека за пояс и с силой дернула на себя, так что он не удержал равновесие, навалился на меня и мы дружно впечатались в стенку, лицом к лицу, тело к телу.

- Ах ты шлюха! - заорала белобрысая и бросилась было вытаскивать своего парня из чужих объятий, но не успела. Со страшным грохотом с потолка сверзилась огромная медная люстра, упав туда, где стоял Индре пару секунд назад, разделив нас и белобрысую. Все шарахнулись в сторону, кто-то завизжал, полетели во все стороны стекла, короче, полный кошмар. Белобрысая стояла, беспомощно хватая ртом воздух, Индре, словно окоченев, уставился на обломки светильника.

- Все, - заявила я, оттолкнув его, - свободен, можешь вернуться к своей даме сердца.

Он ошарашенно посмотрел на меня:

- Кто ты? - спросил тихо.

Я усмехнулась.

- Алиса Селезнева.

Затем я взяла со стола свою сумку и, не оглядываясь, вышла из кафе, провожаемая потрясенными взглядами. 2:0 в мою пользу, бой продолжается, удовлетворенно подумала я, направляясь вверх по главной улице.

Я снова сидела в парке, деваться мне было все равно некуда. Домой идти нельзя. Хотя наших из Москвы никого нет, но на первом же этаже брат, тетя, даже дядя еще жив. Какие у них лица будут, когда незнакомая тетка просто так в дом войдет. Ну да, для них я еще маленькая, одиннадцать лет, а не такая двадцатилетняя дылда. Нет, домой мне определенно нельзя.

- Здравствуй. Алисочка, - раздался за спиной голос.

Я резко обернулась. На газоне стоял Весельчак У и гадко улыбался. Жирные щеки блестели от жира, а брюхо вываливалось из штанов.

- Че надо? - подозрительно спросила я. Кто это со мной в шутки играет?

- Отдай меолофон, детка, - прогнусавил он. Но продолжить не успел - одним точным ударом я сшибла его на землю.

- Дура, зачем дерешься? - на газоне валялся Джо и тщательно ощупывал подбитый глаз, - уже и пошутить нельзя, - плаксиво заныл он.

- Ой, Джо-чан, - оторопела я, - это ты?

- А кто же? Или ты Невинного ожидала увидеть?

- Что ты здесь делаешь? - спросила я и помогла ему подняться.

- Ну скучно мне стало. Вижу, ты Алису припомнила, вот и решил устроить маскарад. А ты сразу драться... - он достал платок, смочил его в фонтане и приложил к покрасневшему глазу - Вот, полюбуйся, что ты наделала. Знаешь, чего стоит сохранить свое тело в первоначальном состоянии после смерти? А я, если ты еще не знала, уже далеко не свежачок.

- Да знаю, - пробормотала я примирительно, - покажи глаз.

Он упрямо не отнимал платок от лица:

- Не дам. Я не сторонник подставлять второй глаз, после того как меня шибанули по первому.

- Ну перестань. Покажи, - я потянула его за руку, - давай.

Нехотя, не без моей помощи он убрал платок. Синячище обещал быть абсолютно шикарным, на малиновом фоне уже намечались черно-лиловые разводы. Да, удар у меня хорош, ничего не скажешь.... еще с тех пор, когда я усиленно тренировала теннисную и волейбольную подачу. Навыки и точность остались на всю жизнь.

Джо внимательно следил за моей реакцией, затем огрызнулся:

-Что, чувствуешь гордость за такое произведение искусства?

Я не сдержалась и захихикала.

- Да, - продолжал он, - тебе весело, а мне потом в лаборатории черт знает сколько тело восстанавливать.

- Не плачь, - сказала я, - хочешь, я буду тебе каждое утро кофе носить, прямо в кабинет, целую неделю, а?

- Не надо, - оторопел он, - меня Дьявол из ревности сошлет нафик. Даже не думай об этом.

- Не сошлет, - усмехнулась я, - я его успокою.

- Как же, дождешься от тебя...

- Так ты что, - продолжала я, - просто так сюда заявился?

- Ага, - подтвердил Джо, - группа поддержки, так сказать.

- А где униформа и помпоны? - усмехнулась я.

Он на секунду задумался.

- Будут. Только когда я тебя поддерживать буду, не смейся. Помни, что кроме тебя меня никто не увидит.

- Ладно, постараюсь.

- Ну, тогда я побежал, посмотрю, что за городок такой... Надо будет, приду поддерживать.

- Валяй, - согласилась я.

Да... никакой конкретной помощи от них мне не дождаться. Да и не положено. Временем управляю я, и менять его ход имею право тоже я. Мальчики могут тут появляться, смешить меня и путешествовать, но делать что-либо, меняющее ход истории им запрещено. Это исключительно моя привилегия. Я вздохнула и поплелась в выходу из парка.

Скоро уже семь вечера, остается чуть больше трех часов. Наверно, мне надо радоваться, ведь судя по всему, генератор сглючил не окончательно. Когда его совсем заедает, он начинает выдавать несчастные случаи на одного человека в ужасном количестве, пытаясь максимально снизить разницу между первоначальным времени смерти и вторичным. А тут он не создает их нарочно, просто в те случаи, что идут по графику, подставляет Индре. А сколько таких случаев может быть за день в маленьком тихом городке? Два? Два уже есть. Ну три, ну четыре... Похоже, особого напряга не будет, надо лишь быть на месте вовремя...

Час спустя я тихо брела по берегу залива. Закатала джинсы и шлепала по воде, совсем как в детстве. Солнце уже садилось, вечер был тихий и удивительно теплый. Пока все тихо, никаких вестей, никаких тревожных сигналов. Что же будет с генератором? Кто кого перехитрит, я его или он меня? Или мне придется подчиниться отсчету и уйти домой раньше, чем миссия будет выполнена? Черт его знает... Часы на ратуше пробили восемь и мне стало совсем скучно. Домой нельзя, нужно ждать одного из двух - или починки генератора, или конца отсчета. А скука смертная, просто сдохнуть можно. Я дошла до бара возле санатория. Да, сколько воспоминаний связано с этими местами... Нет, неверно, будет связано, так точнее. Вот на этом настиле я повстречаю Дьявола, а в баре - Шейна. А вон на той парковке его застрелят. Ну что ж, почтим память... вот только... чудно, подумала я, устраиваясь за стойкой. С одной стороны, Шейн погибнет через семь лет. А с другой он уже там... Нонсенс какой-то, честное слово. Правда, я давно уже поняла, что чем больше зацикливаешься на таких расчетах, тем меньше понимаешь. Будущее истинное, будущее измененное, прошлое первичное и вторичное, поди там разберись... голову сломать можно.

Я спокойно пила пиво и курила какую-то гадость, "Мальборо", кажется. Естественно, импортных сигарет мало пока, про мои любимые и не слышал никто, наверное. Не люблю менять привычки. Вот уже года два я курю только одну марку, и менять ее не собираюсь. Пока я рассиживалась, мое внимание привлекла стопка листочков, валяющаяся на стойке. На первобытном флаерсе, распечатанном на матричном принтере и размноженном на ксероксозавре, сообщалось, что с восьми вечера возле пляжа, на стадионе, намечается дискотека, тусня, пиво и аттракционы. Любопытно. Сходить, что ли? Правда, американских горок там все равно не будет, но какая разница? Главное, это хоть какое-то подобие развлечения.

Расплатившись за пиво, я вышла из бара и направилась по аллее к стадиону, откуда уже доносилась старая, добротная попса начала девяностых. Народу было очень много, в основном "прогрессивная" молодежь, чей вид меня откровенно повергал в шок. На одном краю стадиона была огромная сцена, на которой постоянно кто-то пел, прыгал и так далее. Усевшись за столик под тентом и заказав еще пива, я устремила свой взгляд на сцену, рассудив, что не помешает своими глазами посмотреть тусовку девяностых.

Но тут же я чуть не захлебнулась. На сцене танцевали четыре девчонки в чересчур скромных по нашим понятиям нарядах. Но между ними находилось нечто... точнее, некто.... еще точнее - Джо. В обтягивающей майке, короткой юбке ярко-желтого цвета, под которую были надеты цветастые семейные трусы, он бешено прыгал по сцене, размахивая огромными помпонами, и вопил соответствующие группе поддержки стишки, кажется, я даже слышала что-то вроде "Спартак - чемпион". На ногах у него были высокие армейские ботинки на шнуровке, толстые шерстяные носки он закатал вниз руликом. В завершение образа на шею он нацепил ошейник с заклепками, а на поясе болтались наручники. Все это здорово напоминало "Танец маленьких лебедей" в гомосексуально-армейском варианте.

Я долго откашливалась, какой-то услужливый молодой человек мне даже по спине постучал. Скосив глаза по сторонам, я убедилась, что кроме меня этого "лёбедя" никто не видит и не слышит. Тем лучше, потому что со сцены уже понеслись отборные матерные частушки. Вначале я хотела было его оттуда спровадить, но потом передумала - в конце концов, бедный мальчик даже жизни толком не видел, если Иде и Шейн еще успели повеселиться, то Джо пропустил абсолютно все. Было бы несправедливо прогнать его с праздника. Тем более, что он никому не мешает, а я, несмотря на весь этот абсурд, чувствую себя все-таки не такой одинокой.

На какое-то мгновение мне стало удивительно хорошо. Ночь, музыка, веселый народ тусуется, на столе холодное пиво, не жарко, не холодно... в самый раз. Играет приятный старый медляк, Джо ярко-желтой точкой кружится в свете софитов, как солнечный зайчик во тьме. Потрясающе...

- Действительно, впечатляет, - согласился Дьявол.

Он сидел на соседнем стуле, вытянув ноги.

- Ты здесь?

- Угу. Если Джо удрал, почему мне нельзя? - удивился он, - смотри, что выкаблучивает.

Дракон исполнял в толпе танцующих умопомрачительные фуэте и па-де-де, строго в ритм музыке и порой замирая в самых экстравагантных позах, а помпоны парили над его головой желтыми облачками.

- У него потрясающая пластика, - пробормотала я, - хотела бы я уметь так танцевать.

- Сплошной экспромт, уверяю тебя. Он никогда этому не учился.

- А где Шейн? Вы оставили его разгребать за вас работу?

- Нет, конечно. Если мне не изменяет память, он собирался пойти в тир и сорвать банк из плюшевых игрушек. Думаю, он и сейчас там.

Наконец я собралась с духом задать самый главный вопрос.

- Что там с генератором?

- Мы его починили, потому и расслабились. Впереди еще одна критическая точка, а потом можешь не беспокоиться.

- Когда?

- Время опасное, без четырех минут десять. Тебе придется очень быстро смываться отсюда, чтобы не уходить назад на глазах у всей толпы. Подумай заранее, куда бежать, - он отхлебнул пива и сощурился, - мы можем чуть разогнать толпу, но ты знаешь, что применять свои силы мы тут не можем. В основном, рассчитывай только на себя.

- Понятно, - ответила я и взглянула на часы. Была половина десятого, - в таком случае я отправляюсь на разведку.

- Удачи, - усмехнулся Дьявол, - совет хочешь?

- Валяй.

- Не беги к морю, там на тот момент соберется большая компания, не очень трезвая. А на пьяную голову такое увидеть.... Вдруг кто-нибудь утонет случайно...

- Хорошо, я поняла, - и я, не прощаясь, направилась обходить стадион. И вообще зачем с Иде здороваться и прощаться, если он все равно рядом? Глупость какая....

Со стадиона было четыре выхода: один выходил на море, куда мне теперь путь был заказан, один боковой - к бару на пляже, вариант получше, но это так же был кратчайший путь к центру и автобусной остановке, народу там шаталось много, а потому данный вариант тоже отпадал. Оставались еще два второй боковой, который вел на улицу, прилегающую к новым районам и последний, который вел в глухой парк. Четвертый вариант был, разумеется, идеальным. На море идти нельзя, на дорогу, ведущую к центру, тоже, на третьей народу было меньше, но все детки из новых районов будут возвращаться именно по этой улице, а когда им приспичит пойти домой или мне удирать, неизвестно. Но по закону подлости в 85% случаев это время совпадет. Оставался последний вариант, но он был самым неблагоприятным по расположению на стадионе - все аттракционы, кафешки и развлекаловки находились от него в отдалении по сравнению с другими выходами. Мне же до сих пор неизвестно, в какой точке местности придется вытаскивать Индре. Возьмем самый скверный расклад, самую дальнюю от выхода точку. Допустим, без четырех минут я его вытащу, как минимум минуту надо потратить на то, чтобы убедиться, что рубеж пройден. Остается меньше трех минут. Теперь надо драпать. Метров пятьдесят пробираться через давку, затем метров сто на местности со средним показателем человеческих особей на квадратный метр грунта, добежать до последнего выхода и, желательно, хоть немного углубиться в парк. Успею ли я, вот в чем вопрос?

Так я прогуливалась и разведывала обстановку аж до без десяти десять, когда Дьявол легкой тенью возник за спиной.

- Пора.

- Указания будут?

- Вон он стоит возле сцены, видишь?

Вижу. Черт, так я и знала, что выпадет худший вариант, сцена располагалась на противоположной от нужного выхода стороне.

- Все хорошо, все нормально пока, пиво, девушки и хорошая музыка... продолжал он безучастным голосом. А теперь... видишь? - он показал пальцем на электрощит в углу сцены. В сплетении проводов на миг сверкнула искра и погасла. Он усмехнулся, - генератор не спит, кроха. Без четырех минут твой благоверный нечаянно заденет один из проводов. Последствия понятны?

- Ясно, как божий день, - пробормотала я, - хоть немного дорогу мне расчистите?

Он поморщился.

- Влетит мне за это, и так мы не должны были влезать в эту авантюру... ну да ладно, попытаемся... Все, я ухожу наверх, отсчет пошел.

Он пропал, а часы привычно стали отсчитывать секунды в обратную сторону. Ну почему мне всегда выпадает именно по три отсчета в день? За Иде я не помнила столь маниакального пристрастия к троице.

Две минуты. Вперед. Я продиралась сквозь толпу, на ходу размышляя, что мне делать. Вся компания в сборе, белобрысая пигалица, естественно, тоже. Хлопот с ней не оберешься. В эту секунду я ненавидела абсолютно все. Белобрысую, за то что она имела право вешаться Индре на шею, генератор, за то, что выдает результат за короткое время до события, так что приходится действовать глупым экспромтом и нет времени подготовиться... Будь у меня время, я бы так шикарно все обставила, Индре до конца дней вспоминал бы меня, как прекрасную фею из сказки. А тут... да я выгляжу просто идиоткой. На моем пути возник зазевавшийся подросток и я, воспользовавшись толпой, пнула его хорошенько. Пробираться становилось все труднее, Индре стоял возле самой сцены, а туда просто так не пробиться. Пришлось поработать как следует локтями. Минута. Что делать? Он прямо у сцены, народу полно, увести подальше не получится. И чем он провод заденет? Рукой? Локтем? Боком? За что мне его хватать, господи Иисусе? И еще эта его пассия как банный лист клеится. Полминуты. До Индрека оставался метр. Плевать на все, на всех его дружков, надо что-то делать.

Я ворвалась в кружок его друзей как взбешенная фурия, одним мощным пинком откинула белобрысую в сторону. Индре уставился на меня удивленными глазами, но сказать ничего не успел. В голове моей, в такт с ударами сердца, отсчитывались последние секунды. Что надо делать с проводами? Правильно, заземлять. Я схватила его за рубашку, сделала подсечку и мой красавец из прошлого тюком свалился на землю, под ноги танцующим. Народ шуганулся, отступил, но в ту же секунду провод заискрило, из электрощита полетели пробки и, кажется, задымились динамики. Вопли, визг, свет в районе площадки отрубился, белобрысая вопит, народ визжит, везде царит первобытный хаос. И все это устроила я.

С облегчением я вздохнула.

- Вставай, - я помогла ему подняться, нагнулась и отряхнула брюки, теперь можешь жить спокойно.

В его глазах все еще стояло удивление, недоверие и... понимание.

- Я тебя знаю? - спросил он тихо.

Секунды неумолимо шли назад.

- Да, - ответила я, - но не понимаешь этого.

- Мы встретимся еще?

Я вымученно улыбнулась.

- Нет, никогда. Это цена, которую я плачу за твою жизнь. Я только хочу, чтобы ты знал, что никто и никогда не любил тебя так, как я, - помедлив секунду, я приподнялась на цыпочки и легко прикоснулась губами к его губам, - я тебя люблю, - повторила я и бросилась бежать сквозь толпу. Народ словно окаменел от этой сцены, даже белобрысая молчала, разинув рот. А я мчалась к выходу, вот только я не знала, что очнувшись из ступора, Индре бросился за мной.

Я продиралась сквозь человеческие джунгли, в темной толпе, и ругала себя на чем свет стоит. Идиотка, дура, опять ты чувствам поддалась, опять ошиблась! Целую минуту потеряла, что теперь будет? Тут и трех минут мало, чтобы пересечь стадион, а у меня уже меньше двух. Вот-вот сработает таймер, ему ведь все равно где временные ворота открывать. Черт бы его побрал! Тут я заметила, что вроде бы народ поредел... Дьявол. Это он мне подфортил. Спасибо, милый, вовек не забуду...

За семь секунд до отбытия я вылетела в проход и бросилась в спасительную темноту парка. Хотя бы на сотню метров отбежать... но уже на бегу я почувствовала, что ухожу...

Выбежав за ворота, Индре увидел то, что не забудет до самой своей смерти - странная девчонка, та самая, что доставала его с самого обеда, бежала по темной безлюдной парковой аллее, рассыпаясь на миллионы светящихся искр, которые обволакивали ее, сплетаясь в блестящий водоворот, и вплетая в воронку тающий силуэт... Когда ее тело растворилось, светящийся поток ослепительно вспыхнул на какую-то долю секунды и затем так же стремительно потух.

ЭПИЛОГ

Я снова была дома, вернувшись всего лишь на пять минут позже отбытия. Но как же много с тех пор изменилось... Раньше я думала, что когда сбывается несбыточная мечта, человек должен быть самым счастливым на свете, должен просто прыгать от восторга. А оказалось, наоборот...

Семь часов, целые семь часов я находилась в напряжении, пытаясь спасти еще раз того, кого любила и пытаясь перехитрить этот чертов генератор. Мне удалось, и казалось бы, я должна быть на седьмом небе. А я не там. Эти семь часов рядом с ним доказали мне, насколько наивной была моя любовь. Да, наверное, в моей жизни она самая чистая и самая настоящая, но что толку-то? Теперь он жив, точнее, он уже целых десять лет как жив, у него своя жизнь и на меня ему плевать. Но ведь я и не хотела внимания, мне нужно было просто знать, что он существует... Что ж, он тут.

Я растерянно шаталась по квартире, не зная, куда себя деть. С самого момента моего возвращения меня огорошила реальность, словно на меня вылили ушат холодной воды и я наконец прозрела. Что я здесь делаю? Что у меня тут осталось? Встреча с Иде разбила мою жизнь на две половины - мою старую жизнь и новую, с начала которой вся моя земная жизнь покатилась под откос. С каждым днем становилось все меньше и меньше вещей, которые удерживали бы меня на земле. Друзья от меня отвернулись, потому что перестали меня понимать, институт отпал, поскольку те знания, что мне хотели дать, не были и тысячной того, что было уже в моей голове. Небеса затягивали меня все больше и больше, там были мои друзья, мое будущее, так какой смысл мучиться? Какой смысл оставаться тут? Я высшая, тело мне вернут, и я смогу возвращаться сюда когда и на сколько захочу. Разве мне есть, что терять?

До самых сумерек я шаталась по квартире как неприкаянная, пытаясь осмыслить свое положение, взвесить все за и против. Разумеется, это был чисто земной стресс после семичасовой нервотрепки, но он был неизбежен. Я попыталась достучаться до Иде, или до кого-нибудь из ребят, но их почему-то не было. Вышло так, что в самый тяжелый для себя момент я оказалась одна. Комнаты уже погрузились в сумрак, когда я вылезла на балкон покурить. На балконе стоял старый кухонный стол. Раньше я частенько в теплые дни сидела на нем с ногами и смотрела вниз. В принципе, было не слишком высоко двенадцатый этаж, но вид с балкона все равно был замечательный. Дом стоял в низинке и немножко на отшибе, так что передо мной расстилалась во всю свою длину улица Генерала Антонова, уходящая вверх, туда, где за старым кинотеатром садилось солнце.

Сидя тут, с сигаретой в руке, я пялилась на огромный красный блин, медленно ползущий вниз, чтобы исчезнуть за домами, и тут внезапно все стало таким простым и ясным... Как же я забыла... За мной долг, солидный долг. Ведь на место Индре должен прийти другой... Или другая... А что может быть лучше высшей, потерявшей всякий смысл земной жизни?

Я перегнулась через перила и посмотрела вниз. Невысоко, даже дух особо не захватывает... правда, бетонная площадка прямо под окнами внушала надежду на благополучный исход. Я старательно огляделась, не пялится ли кто из окон, затем ненадолго вернулась в квартиру, чтобы проверить свет и газ. На секунду забежала к соседке и дала ей ключи, на случай "если забуду свои". Выполнив все, что хотела, я вернулась на балкон и снова закурила.

Солнце уже почти доползло до крыши общежития на горизонте, его раскаленный овал, казалось, собирался ее расплавить. Завтра будет очень жарко, наверное... Как будто это меня волнует...

Я тряхнула головой и залезла на стол, встала на нем во весь свой рост и подошла к краю. Так было уже намного интереснее, чем просто смотреть через перила. Бетонная площадка под моими ногами маняще поблескивала в свете рано зажегшихся фонарей.. Чуть дальше - детские качели-карусели. Хорошо, что уже поздно и там никто не гуляет. Детям вредно смотреть на такие вещи... Я наклонилась чуть вперед и разжала пальцы. Белой палочкой с красным угольком сигарета полетела вниз, пролагая мне путь. Последний путь.

Кинув последний взгляд на умирающее солнце, я с легкой душой шагнула в пустоту. Это ведь так легко сделать, если ничего не бояться....

Январь-июнь 2000г.