«Дальние континенты»

Тильда Гир Дальние континенты

1

Прозрачная полусфера мягко плыла над синими волнами океана, а священник-заклинатель Иеро Дистин, глядя то вниз, то вперед, туда, где синева моря и синева неба сливались, думал не столько о том, что ждало его и всех остальных путников впереди, сколько о том, что осталось в прошлом.

Совсем недавно он и представить бы не мог такого — чтоб он, простой северянин из Республики Метс, очутился в локальном корабле инопланетян, тысячи лет назад прилетевших на Землю… и не мог бы представить себе всех тех событий, которые привели его в этот корабль. Но это случилось, и священник смирился перед фактами.

Но, конечно, в мыслях он вновь и вновь возвращался к недавним событиям.

Все началось с того, что он услышал голос неведомых существ, живущих в самом центре Голубой Пустыни. И настоятель Центрального Аббатства отец Демеро решил, что на этот зов необходимо откликнуться. В результате в Голубую Пустыню отправилась экспедиция — священник Иеро Дистин, молодой эливенер брат Лэльдо, представитель лесного народа — медведь Горм, и, конечно же, верный скакун священника, лорс Клуц. И так уж получилось, что по пути к отряду присоединилась вольная жительница степей иир'ова Лэса.

Им многое пришлось пережить вместе. Им не раз приходилось встречаться со смертельными опасностями и сражаться за свою жизнь. Но они добрались до сердца Голубой Пустыни и сделали то, о чем просили живущие там странные существа, поющие кроули. Правда, сразу после этого отряд Иеро попал в плен к слугам Безымянного Властителя, которого на севере всегда называли Нечистым… и снова им пришлось воевать, отстаивая свою свободу. Они бежали, получив новое задание с севера, на этот раз от старейшины Братства Одиннадцатой Заповеди. И теперь им предстояло пересечь не только океан, но и незнакомый им континент и отыскать корабль-матку, спрятанный пришельцами где-то среди самых высоких гор планеты. Спрятанный так давно, что у каждого из путников поневоле возникало сомнение: а сохранился ли этот корабль? Ведь над Землей пять тысяч лет назад пронеслись ядерные бури, и, несмотря на всю надежность и практическую вечность инопланетной техники, несколько локальных кораблей пришельцев разбились… кто знает, возможно, и их главный корабль не выстоял?

Но они все равно должны были найти его и попытаться позвать на помощь. Ведь силы Зла, получившие случайную поддержку от тех же инопланетян, стали слишком мощны. Их необходимо было остановить.

Раздумья Иеро были прерваны Лэсой, задавшей эливенеру брату Лэльдо мысленный вопрос:

— Лэльдо, а нельзя ли нам лететь немного пониже? Мне что-то страшновато на такой высоте, честно говоря.

Молодой эливенер улыбнулся.

— Можно, конечно. Только я боюсь, что тебе станет еще хуже, если ты будешь видеть океанские волны. Как бы тебя морская болезнь не прихватила.

Брат Лэльдо, воспитанный эливенерами — то бишь пришельцами, державшими в строгой тайне свою истинную природу, — был землянином, но его давно и упорно учили разбираться в инопланетной технике. К сожалению, учили его на макетах, и теперь ему приходилось нелегко. Вести даже небольшой локальный корабль, прозрачную полусферу, оказалось не так-то просто. Но за те несколько часов, что прошли после того, как путники в очередной раз удрали от слуг Безымянного Властителя, он уже более или менее разобрался в кнопках и рычагах широкого белого пульта управления.

— А не островок ли вон там? — сказал Горм. — Может, приземлимся ненадолго? Рыбку поймаем, а? Я что-то проголодался.

— Не думаю, что нам следует останавливаться, — возразил брат Лэльдо. — Неужели у нас уже не осталось сухарей и фруктов?

— Осталось немного, — сказал Иеро. — И листья дерева мирр еще есть. Давайте и вправду перекусим. Вот только… — Он с огорчением посмотрел на Клуца. — Для тебя-то мы не прихватили травы или веток. Придется и тебе сухари грызть.

Лорс важно кивнул большой рогатой головой и сообщил:

— Ладно, сгрызу. Но лучше дай вяленых фруктов, если остались. А вообще-то я могу и без еды пока что обойтись. Знаешь ведь, лорсы терпеливы.

Это действительно было так. В случае необходимости удивительные северные скакуны могли до трех суток обходиться без пищи и воды. Но сейчас такой необходимости не было, а значит, лучше было не тратить понапрасну силы. Ведь никто не знал, что ждет их за океаном.

Брат Лэльдо не оставлял своего места перед пультом управления полусферой, и пока остальные занимались поисками сухарей и фруктов в седельных сумках лорса, начал манипулировать кнопками и рычажками. Вдруг Горм рыкнул и испуганно шарахнулся в сторону. Остальные, увидев причину его тревоги, тоже поспешили разойтись поближе к прозрачным стенкам.

Нижняя часть локального корабля была не только непрозрачной, но и очень толстой, что Иеро заметил еще тогда, когда полусфера впервые предстала перед беглецами. И вот теперь точно в центре круглого помещения пол шевельнулся — и раздвинулся, открыв квадратное углубление.

— Что это? — с легким испугом в голосе спросил Иеро, глядя в затылок сидящего в белом пилотском кресле эливенера. — Что за дыра? Мы не провалимся сквозь пол, Лэльдо?

— Нет, — весело ответил эливенер. — Там должны быть кое-какие припасы, съестное, посмотрите-ка.

— Ну, ты шутник! — мысленно воскликнула иир'ова. — Во-первых, предупреждать надо, а во-вторых — этим припасам сколько тысяч лет? Ты что, отравить нас задумал?

Но тем не менее храбрая кошка первой сунулась в квадратную дыру и стала внимательно принюхиваться. Иеро тоже подошел к отверстию, но не спешил, зная, что в случае малейшей опасности иир'ова почует неладное намного раньше человека.

— Ну, что там? — поинтересовался медведь, предпочитавший держаться в сторонке.

— Да ничего особенного, — фыркнула Лэса. — Какие-то коробки, что ли… кубики и трубки, вот что. И зачем они нам?

— Достань несколько штук, — попросил ее брат Лэльдо. — А люк я закрою, чтобы вы ноги не переломали.

Лэса плавным движением опустилась на колени и запустила длинную руку в отверстие. Через секунду на палубе лежали несколько небольших разноцветных коробочек и тюбиков. Пол вернулся на место и стал выглядеть как прежде, но недоверчивый священник на всякий случай несколько раз осторожно топнул обутой в мягкий сапог ногой по тому месту, где только что была дыра. Вроде бы крепко…

— И что с этим делают? — поинтересовался медведь, подходя к Лэсе и принюхиваясь к маленьким предметам в ее руках. — Неужели едят?

— Похоже, что так, — ответил брат Лэльдо. — Понимаешь, ведь пришельцы биологически от нас совсем не отличаются. Когда они прилетели на Землю, то после исследования обнаружили, что могут не только дышать местным воздухом, но и питаться земными продуктами. И все свои запасы они оставили нетронутыми, на всякий случай…

— Послушай, — перебил его Иеро, — как бы то ни было, ты вообще соображаешь, сколько времени прошло с тех пор? Не может быть таких продуктов, которые выдержат тысячелетия!

— А вот сейчас и проверим, — рассмеялся эливенер. — Дай-ка мне один кубик.

Лэса выбрала белый, словно бы жемчужный кубик и протянула его брату Лэльдо.

— Тебя и этому учили твои наставники? — спросил Клуц, подходя поближе к Лэльдо и внимательно следя за тем, что эливенер делает с кубиком. — И тоже на всякий случай?

— Ага, — весело подтвердил Лэльдо. — Ты и представить не можешь, чем они забивали мою бедную голову! Хорошо, если нам хоть сотая часть этих знаний пригодится.

— Ну, знания лишними не бывают, — пробормотал Иеро, тоже заглядывая через плечо брата Лэльдо. — И что там, в этом кубике?

Жемчужный кубик лежал на раскрытой ладони эливенера и вроде бы ничего с ним не происходило. Но вот Лэльдо тихо произнес короткое непонятное слово — и…

Все наблюдатели дружно ахнули. Кубик вдруг словно бы оплыл, теряя четкую геометрическую форму, — и через две-три секунды на ладони брата Лэльдо появилась небольшая плоская тарелочка — серебристо-белая, а на ней — нечто вроде розовато-коричневой котлеты, из-под которой выглядывали зеленые листочки какой-то травы.

— Ух ты! — выразил свое впечатление священник.

— Ну и ну! — поддержал его медведь.

— Да уж! — согласился Клуц.

И только Лэса проявила изрядную долю скептицизма.

— Ты всерьез думаешь, что это съедобно? — поинтересовалась она, забирая с ладони эливенера тарелку и обнюхивая «котлету». — Впрочем, пахнет недурно. Кто у нас самый храбрый? Я лично пробовать это опасаюсь.

— Ну-ка… — Горм чуть ли не прилип огромным черным носом к «котлете» и шумно втянул воздух. — Запах нормальный… вроде бы в этой штуке ничего ядовитого нет.

— Не забывай, что она не с Земли родом, — напомнил ему Иеро.

— Ну и что? — возразил брат Лэльдо. — Мои наставники пять тысяч лет, или даже больше, едят земную пищу. Для них ядовито то же, что и для нас. Ну, впрочем, тут есть и система проверки. Поставь-ка тарелку на пульт, вон туда, — и эливенер показал на свободное от кнопок и рычажков пространство.

Лэса водрузила тарелку на пульт и отступила на шаг назад. Иир'ова (и не только она) все еще с немалой опаской относилась к полусфере, в которой все они летели уже несколько часов.

Брат Лэльдо снова поколдовал над пультом, и из белой плоскости рядом с тарелкой вдруг вылезло нечто тонкое и гибкое, похожее на очень длинного металлического червяка, — и сунулось в «котлету».

— Это что за зверь? — спросил Клуц. — Он не кусается?

Конечно, лорс просто пошутил. Он прекрасно понимал, что «червяк» — просто часть оборудования полусферы. И Лэльдо ответил в том же духе:

— Не укусит, если ты не попытаешься его забодать.

Все развеселились, испуг, вызванный появлением дыры в полу, окончательно прошел. Все с интересом наблюдали за тем, как «червяк» вроде бы обшаривает «котлету». Наконец на «голове» металлической штуковины вспыхнул маленький зеленый огонек.

— Не хочешь объяснить нам, что происходит? — не выдержал наконец священник. — Или это великая тайна инопланетян?

Лэса расхохоталась, и остальные поддержали ее. Брат Лэльдо и сам не удержался от смеха.

— Нет, никаких тайн, — сказал он. — Это просто щуп, специальное устройство для проверки качества пищи. Видишь, зеленый огонек? Значит, все в порядке, продукт съедобен. А иначе загорелась бы красная лампочка. Ну, чтобы вы окончательно убедились во всем — я сам это съем.

И молодой эливенер (стараясь не показать, что в глубине его души все же оставалась немалая доля сомнений) храбро взял «котлету» и откусил от нее кусок.

— О! — воскликнул он, жуя. — А вкусно-то как!

— На что похоже? — с интересом спросил Иеро.

— Э-э… даже не знаю. В общем, скорее на мясо, чем на рыбу. И немножко сладко. Но с перцем.

Все снова захохотали и свалили на пульт перед братом Лэльдо все извлеченные из-под пола цветные кубики и тюбики. Эливенер поворожил над каждым из них, и в результате разноцветные кубики превратились в разноцветные «котлеты» (при этом цвет «котлет» почему-то совершенно не соответствовал цвету кубика), а тюбики обернулись бутылками с соками и минеральной водой.

Всем, включая лорса, досталось по «котлете» и по бутылке, но от сока Клуц отказался, решив, что обойдется водой, благо она еще оставалась в запасах. Путники принялись за обед.

— Ну, чудеса! — приговаривал Иеро, за обе щеки уминая свою порцию. — Ну, дела! Нам бы такому научиться!

— Технологии, технологии и еще раз технологии, — пояснил брат Лэльдо, проглотив остатки своей «котлеты». — Без них не обойтись. Знания, постоянная тренировка ума… А большинство наших людей учиться не желают. Их умы подавлены Источником Зла, сам знаешь. Затем и летим, чтобы попытаться их от этого избавить.

И в самом деле, недавно северяне выяснили, что Источник Зла, находящийся где-то на американском континенте, посылает в пространство особые ментальные волны, подавляющие в людях интерес к новому. Очень немногие оставались нечувствительными к этому воздействию и стремились к знанию. Но в целом земляне остановились в своем развитии. После ядерной катастрофы прошло невообразимое количество времени — целых пять тысяч лет. За такой период в прошлом возникали и гибли целые цивилизации, и если бы люди, выжившие после Смерти, сохранили прежний настрой ума, они давным-давно восстановили бы все то, что погибло во время войны. Но они не хотели этого. Им нравилось простое, растительное существование. Их не тянуло к автомобилям, телевизорам и компьютерам, о которых они знали из курса школьной истории, — им вполне доставало мечей и топоров, телег и примитивных электроприборов. Даже радиосвязи у них до сих пор не было. И это по-настоящему пугало тех, кто понимал: без развития техники человечество может окончательно деградировать.

Что ж, в который уже раз подумал священник, если к нам не придут на помощь из иных миров — мы, скорее всего, превратимся в самых обыкновенных дикарей. Конечно, это печальная перспектива, но вряд ли мы сможем что-то изменить. Вот разве что всерьез возьмемся за поиски Источника Зла и разбомбим его в пух и прах… ну, поживем — увидим.

Не успели путники расправиться с обедом, возникшим как по мановению волшебной палочки, как вдруг локальный корабль замедлил ход и мягко, без толчка, остановился.

Никто ничего не понял, поэтому все, естественно, уставились на брата Лэльдо. И тут же поняли, что эливенер тоже ничего не понимает.

— Лэльдо, что случилось? — осторожно спросил священник, видя, что пилот озадаченно рассматривает датчики.

— Не знаю, — пожал плечами брат Лэльдо. — Похоже… похоже…

— Ну, на что это похоже? — не выдержала Лэса. — На то, что эта штука сломалась?

— Нет, вряд ли, — пробормотал себе под нос эливенер, пытаясь нажать какую-то кнопку. Но кнопка не желала нажиматься.

Вдруг сам собой осветился большой экран слева — тот самый, на котором можно было увидеть карту любой части планеты. И на этом экране возникло странное двойное изображение: светло-зеленые очертания Европы, а поверх них — изломанная красная линия, совершенно не напоминающая зеленые очертания материка.

— Это как понимать? — спросил Горм.

Брат Лэльдо тяжело вздохнул.

— Это понимать так, как и следовало ожидать, — выдал он мудреную фразу, но все его поняли. Ведь эливенер уже объяснял друзьям, что если карты, по которым они прокладывали маршрут локального корабля, слишком отличаются от того, что имеется в реальности после ядерной войны, — локальный корабль не сможет лететь самостоятельно. Корабль придется вести вручную. И так оно и вышло.

— Значит, вот эта красная линия показывает, как выглядят контуры Европы теперь, — сказал Иеро. — Я правильно понял?

— Да, ты все понял правильно, — кивнул брат Лэльдо.

— И что делать будем? — спросил Клуц. — На воду сядем? До берега далековато вроде бы, доплывем ли?

— Ну, доплыть-то мы можем, — мысленно проворчал медведь, — но лучше бы все-таки обойтись без купания.

— Обойдемся, — твердо сказал эливенер, снова принимаясь за кнопки и рычажки. — Обойдемся.

Все молча наблюдали за действиями брата Лэльдо. Потом Иеро спросил:

— А этот экран может составить новые карты? Я хочу сказать, не просто показать контур, а дать подробное изображение.

— Может, наверное, — сказал брат Лэльдо. — Ты уж сам этим займись, пожалуйста.

Священник принялся за ручки и кнопки под экраном, и вскоре ему повезло: он увидел изображение прибрежной части континента, к которому летела, да вот не долетела прозрачная полусфера. Потрудившись еще немного, Иеро превратил в красную линию доисторические очертания Европы, — таким этот континент был в незапамятные времена, до Смерти.

— Да, — сказал брат Лэльдо, мельком глянув на результаты трудов священника. — Разница ощутимая. Что ж, как-нибудь справимся.

Он тоже добился того, чего хотел. Прямо перед ним пульт раздвинулся и вместо белой поверхности открылась светло-голубая панель, также утыканная всякой всячиной. А потом из этого нового пульта выехало несколько больших рычагов, и еще внизу, из пола возле ног Лэльдо вылезли две педали.

— Ну вот, — сказал молодой эливенер. — Можно ехать дальше.

— Эй, ты хочешь сказать, что теперь будешь управлять этой коробкой, как скакуном? — ужаснулся медведь. — А если она на дыбы встанет?

Замечание Горма немного сняло общее напряжение. Даже Лэльдо улыбнулся.

— Будем надеяться, что этот скакун не бешеный, — сказал эливенер и осторожно потянул на себя один из рычагов.

Полусфера так же осторожно тронулась с места.

— Ура! — мысленно завопила Лэса, сопровождая мысль вполне слышимым кошачьим визгом. — Слушается!

— Ты погоди шуметь-то, — остудил ее восторги Клуц. — Может, она еще передумает.

Но полусфера в общем не передумала. Она продолжала двигаться вперед, но при этом почему-то постепенно теряла высоту.

— Эй, мы не свалимся в воду? — переполошилась иир'ова. — Лэльдо, сделай же что-нибудь!

— Не суетись ты, — мысленно рявкнул на нее медведь. — Не мешай человеку, видишь, делом занят! А ты гудишь тут ему под лапу!

— Под руку, — машинально поправила его Лэса, но тут же засмеялась. — Ох, Горм, вечно ты со своими медвежьими шуточками!

— Уж лучше медвежьи шуточки, чем кошачья паника, — парировал Горм.

Пока они перебрасывались репликами, брату Лэльдо удалось выровнять полусферу, и теперь она ровно шла к далекому, еще невидимому берегу, держась, правда, всего лишь метрах в тридцати над поверхностью воды. На левом экране, от которого не отрывался теперь священник, яркий синий пунктир обозначал путь локального корабля. В нижней части экрана то и дело вспыхивали какие-то значки, но Иеро, конечно же, не мог понять их смысл.

— Лэльдо, — спросил он, — что это тут мигает, внизу?

— Цифры, — ответил эливенер, бросив на экран короткий взгляд. — Масштаб и расстояние до берега.

— О, это здорово! — вдруг оживился Клуц. — И ты понимаешь, что там написано? Далеко еще до суши?

— При такой скорости — часа два, не больше, — ответил брат Лэльдо после секундного раздумья. — Интересно, что мы увидим там, в Европе?

Это интересовало всех, не только эливенера. Конечно, по-настоящему историю изучали только Иеро и эливенер, каждый на свой лад, но и остальные знали, что Европе и другому большому континенту этого полушария, Азии, во время войны досталось куда больше, чем Америке, — прежде всего потому, что именно одна из азиатских стран, называвшаяся «Китай», начала военные действия. И поскольку Америка была от этого самого Китая слишком далеко, он начал бомбить те страны, что оказались под рукой. А уж потом все принялись палить друг в друга почем зря. И каждый из летевших над океаном американцев готов был вообразить любые ужасы. Ведь они видели в родных краях такое количество чудовищных монстров, рожденных Смертью, что были уверены: на континентах, развязавших всепланетную войну, и вовсе не осталось ничего нормального и безопасного. Им только и оставалось надеяться на то, что локальный корабль пришельцев защитит их.

Брат Лэльдо пытался поднять полусферу повыше, но ему это почему-то не удавалось. Эливенер не понимал, в чем тут дело, он лишь надеялся, что дело не в неисправности корабля. И теперь он то и дело поглядывал на правый экран. Иеро, заметив это, спросил:

— Что там должно появиться?

— Я не уверен, что он будет работать, — пробормотал брат Лэльдо. — Но вообще-то это переводчик.

— Переводчик? — переспросила Лэса. — Что он будет переводить? Речи рыб?

— Ну, когда-то мы и на берегу окажемся, — усмехнулся Лэльдо. — И даже очень скоро, около часа осталось… а там могут оказаться люди, например. А мы не знаем их языка. Ну, и так далее.

— А здесь случайно нет такого переводчика, который можно прихватить с собой, когда мы пойдем погулять? — спросил медведь.

— Не знаю, вообще-то должен быть, — ответил эливенер. — Ну, если мы сумеем долететь до нужного нам места, не выходя из полусферы, — то там, в горах, я полагаю, понимают китайский язык… мои наставники так думают. И научили меня китайскому. А здесь, в прибрежных областях, может пригодиться итальянский…

— Ты и его знаешь? — восторженно спросил Горм. — Да, постарались твои наставники!

— Выходит, они уже много лет назад начали готовить тебя к этому путешествию? — спросила Лэса. — Они что, заранее знали, что ты попадешь в плен и тебя увезут на Великое Холмистое Плато?

— Нет, — серьезно ответил брат Лэльдо, — этого они не предвидели. Но на американском континенте спрятано несколько локальных кораблей. И рано или поздно я должен был отправиться на поиски одного из них. Но мне об этом сказали только недавно.

Тема показалась всем достаточно интересной, и каждый готов был задать эливенеру еще десяток-другой вопросов, но в это мгновение Клуц, стоявший позади кресел и смотревший поверх голов своих друзей, внезапно как-то странно мекнул и оглушил всех мысленным криком:

— Земля!..

2

И в самом деле, вдали появилась темная полоска, перерезавшая сплошную синеву. Путники жадно всматривались в нее, взволнованные и обрадованные. Конечно, на дальних континентах их могли ожидать любые, даже самые неприятные неожиданности, и все же то, что они перелетели через океан, само по себе поражало их воображение. Ведь это был Океан! Не Внутреннее море, хорошо знакомое северянам, не какая-нибудь река, пусть даже самая широкая, — Океан! Что за люди жили по другую его сторону, и есть ли там вообще люди, или Европа и Азия населены теперь одними лишь чудовищами… а может быть, и вообще никем не населены?

Брат Лэльдо долго и внимательно всматривался в левый экран, а полоса берега тем временем все приближалась и приближалась. Наконец молодой эливенер сказал:

— Да, это совсем не похоже на доисторические линии берегов.

— А? — Иеро отвлекся от созерцания темной полосы и тоже посмотрел на экран. Красные и зеленые контуры на нем действительно слишком сильно разнились.

— Видишь? — сказал брат Лэльдо. — Вот тут был огромный участок суши, Пиренейский полуостров. Он исчез. Мы можем взять чуть влево и высадиться вон на тот берег, — Лэльдо показал на карте нужный участок. — Но мне кажется, лучше лететь прямо, никуда не сворачивая, тогда мы попадем… — Он снова присмотрелся к карте и покачал головой. — Да, мы попадем в ту страну, которая называлась Италией, но от нее, как я вижу, осталась примерно половина… Часть полуострова просто исчезла… и еще, видите? Вот здесь, рядом с Италией, были два большие острова. Их тоже нет. Ну и дела…

— Италия — это та страна, языку которой тебя учили? — уточнила иир'ова.

— Да, — подтвердил молодой эливенер. — Конечно, язык за тысячи лет изменился, но я надеюсь, хоть что-то я смогу понять. Если вообще там остались люди.

— Мы сможем там разузнать, как обстоят дела на этом континенте, верно? — передал Горм. — А разведка — вещь абсолютно необходимая!

— А заодно, может быть, найдем там что-нибудь зеленое и съедобное, — добавил Клуц, явно не слишком довольный тем, что ему пришлось есть инопланетные «котлеты». — Да и вообще, интересно, как тут живут. Так же, как мы? Или иначе?

— Да, это интересно, — признал священник. — Вот только… Лэльдо, как там наш бластер? Не слишком ли долго он подзаряжается?

— Не знаю, долго или не долго, — улыбнулся эливенер. — Мне до сих пор не приходилось этим заниматься. Но мы не выйдем из полусферы, пока не вооружимся.

— Ну, может быть, здесь бластер и не понадобится, — с явной надеждой в тоне передал Клуц. Что ж, не только он устал воевать. Всем хотелось, чтобы их путешествие обходилось без кровопролитий.

Берег приближался, и уже можно было рассмотреть небольшие суда, стоявшие у причалов, и уродливые каменные домишки, подползающие к морю. За домишками расстилалась широкая песчаная полоса, а дальше начинались зеленые луга, по которым бродили белые рогатые четвероногие, невысокие, но выглядевшие почти круглыми — то ли они были такими толстыми, то ли такое впечатление создавалось из-за их густой кудрявой шерсти. Вопрос о наличии народонаселения в этих краях отпал сам собой. Оставалось выяснить, насколько миролюбиво или, наоборот, насколько агрессивно это самое народонаселение.

Уже настал полдень, и солнце, золотым шаром висевшее высоко в небе, судя по всему, жарило изо всех сил. Но в полусфере было свежо и прохладно, и это тоже служило поводом к восхищению техникой инопланетян. Путники вполне оценили комфорт.

Людей на берегу пока что не было видно. То ли они еще не заметили, что к их поселению приближается воздушный корабль, то ли, наоборот, заметили — и потому попрятались по домам.

Вдали виднелась горная гряда, чуть голубоватые снежные вершины ослепительно сверкали в солнечных лучах. Иеро подумал, что в горах наверняка полным-полно монстров, как на Великом Холмистом Плато… а может быть, здесь даже есть лаборатории Безымянного Властителя? Но он решил, что беспокоиться не о чем — ведь для полусферы горная гряда не была препятствием.

— Куда же местные жители попрятались? — недоуменным тоном передала Лэса. — Даже за животными никто не присматривает.

— А может, это и есть местные жители? — предположил Горм, вглядываясь в белых пушистых четвероногих.

— Ну, нет! — возразил священник. — Посмотри на дома, на лодки! Это строили обычные люди. Двуногие и двурукие.

Горм согласился, что управляться с парусами пушистые толстушки явно не могли. Да и двери домов выглядели для них узковатыми.

Брат Лэльдо уже остановил полусферу прямо над селением, и путники прилипли к прозрачным стенкам локального корабля, рассматривая хижины и суденышки. Все выглядело так, словно люди только что ушли, бросив свои дела незаконченными. На веревках, натянутых между крепкими кольями, сушились какие-то тряпки. На песке рядом с лодками лежали брошенные как попало сети. Даже двери некоторых из домишек оставались распахнутыми настежь, а на каменных крылечках валялись где глиняная миска, где корзинка с овощами…

— Уверен, они заметили нас уже давно, испугались и спрятались, — сказал наконец Иеро. — Что будем делать?

— Пока бластер не зарядится — ничего, — твердо произнес эливенер. — Они могут напасть на нас.

— Ну и что, ты начнешь палить из бластера по простым рыбакам? — ехидно поинтересовалась Лэса.

— По рыбакам — нет, — так же твердо сказал брат Лэльдо. — Но если под командой этих простых рыбаков окажутся какие-нибудь тысяченогие киты — бластер вполне может пригодиться.

Признав правоту эливенера, путники умолкли и снова принялись рассматривать поселок. Потом Горм предложил:

— Но ты же можешь просто посадить полусферу на землю, так? Мы не будем пока выходить наружу, но людей это может успокоить. Честно говоря, я бы и сам здорово перепугался, если бы над моей берлогой повисла такая вот штуковина.

Мысль была здравой и верной, и потому молодой эливенер принялся колдовать над пультом, в результате чего полусфера медленно, осторожно пошла вниз и мягко села на песок позади селения. Теперь путникам оставалось только ждать. Впрочем, не только ждать. Они принялись за осмотр снаряжения и оружия, готовясь к встрече с жителями Европы.

— Интересно, где они прячутся? — задумчиво проговорил священник, протирая лезвие своего меча и снова вкладывая меч в ножны. — Вокруг открытое место, до гор далеко. Если бы они побежали туда, мы бы их заметили, ведь так?

— Наверное, у них есть подвалы в домах, — предположил медведь. — Залезли туда и сидят, ждут, что дальше будет.

— А мы тут сидим, ждем, — рассмеялась Лэса, уже проверившая свой кинжал и теперь изучавшая содержимое кожаной сумки, висевшей у нее на поясе. — Кто кого пересидит?

— Ну, они же поймут в конце концов, что мы не собираемся на них нападать, — передал Клуц. — Да и любопытство их одолеет. Вот и выберутся.

— А может, тут и нет никого? -передала Лэса, еще раз всмотревшись в ближайший к полусфере домик. — Может, они куда-то ушли еще до нашего появления? Лэльдо, ну открой дверь ненадолго, я хотя бы понюхаю, чем тут пахнет!

— И правда, Лэльдо, ну что тебе стоит? — поддержал кошку Горм, также обладавший феноменальным чутьем. — Мы просто высунемся и осмотримся, мы же не станем спускаться на землю!

Эливенер явно колебался. Ему очень не хотелось рисковать понапрасну, и в то же время он прекрасно знал, что Лэса и Горм отлично сумеют оценить обстановку по запахам, витающим над маленьким приморским селением. А знать обстановку путникам было необходимо. Подстерегает ли их опасность? Или местное население боится не их, а чего-то другого? А может быть, люди приняли полусферу за нового, невиданного до их пор монстра? Да и вообще, чего опасаться, пока они находятся в локальном корабле, окруженном защитным полем? Ведь полусфере даже огонь бластера не страшен. Люди, конечно, без труда пройдут через это самое защитное поле, для них оно безопасно, — однако они не смогут пронести сквозь поле ничего металлического. Так объясняли суть защиты наставники молодого эливенера.

Наконец брат Лэльдо решился.

— Хорошо, — сказал он. — Я открою люк, но наружу — ни шага!

Он нажал кнопку на пульте управления — и в прозрачном боку полусферы обрисовался выход. Потом часть стенки отъехала в сторону, и путников охватило жаром. Да, на побережье было настоящее пекло!

Лэса и Горм, подойдя к выходу, высунулись наружу и стали внимательно изучать запахи, витавшие в раскаленном воздухе. При этом они, похоже, переговаривались на узконаправленной волне, но остальных пока что не посвящали в свои выводы. Священник тем временем внимательно исследовал деревню собственными методами — он искал признаки разума, используя весь доступный ему диапазон ментальных волн. Но ему не удалось поймать хотя бы одну связную мысль. Он сумел уловить лишь животный страх, исходивший от домов. И как ни старался Иеро, он так и не понял, кто был источником этого страха — смертельно испуганные люди или самые настоящие животные.

Но вот, в последний раз приценившись к повисшей над прибрежным поселком жаре, иир'ова и медведь отступили от люка, и он тут же закрылся, повинуясь отданному братом Лэльдо приказу.

— Что скажете? — осторожно спросил Иеро, видя, что оба разведчика чем-то смущены.

— Они действительно спрятались в подвалы, — после недолгой паузы ответила Лэса. — И, похоже, уверены, что мы прилетели, чтобы забрать их.

— Но это люди, ты уверена? — спросил священник.

— Конечно, люди, кто же еще? — недоуменно фыркнул медведь. — Люди, насквозь пропахшие рыбой. Но я не понимаю, почему они нас так боятся? Неужели тут водятся монстры, похожие на нашу полусферу?

— А почему бы и нет? — Это прозвучала мысль Клуца. — Какие-нибудь сухопутные медузы, например!

— Ну, в любом случае, наш корабль им напоминает о чем-то очень опасном, — передал Горм. — И настолько опасном, что, я думаю, нечего и пытаться поговорить с этими людьми.

— Вот незадача! — воскликнул Иеро. — Что же нам делать?

— Да, это вопрос, — согласился брат Лэльдо, осторожно манипулируя рычагами. — Думаю, пока что нам лучше убраться отсюда, незачем пугать людей понапрасну. И поискать другой поселок, подальше от берега. Я, честно говоря, согласен с Клуцем. Эти люди живут у моря, а из моря могут выходить невесть какие чудовища… и мы явились со стороны моря. Вот они и испугались.

Полусфера бесшумно поднялась над песком и медленно поплыла на северо-восток. Молодой эливенер внимательно смотрел на двойную карту Италии — доисторическую и ту, которую прямо сейчас заново создавала полусфера. Иеро тоже изучал карту, и в конце концов спросил:

— Лэльдо, где-то тут, в этой стране, был Рим… Об этом святом городе знает каждый священник наших северных стран. Именно из Рима когда-то пришла наша вера. Может быть, полетим к нему?

— Если тебе хочется, — пожал плечами брат Лэльдо. — И если другие не возражают.

— С какой стати мы должны возражать? — удивился медведь. — Поехали в Рим! Если, конечно, он до сих пор существует. Ты сумеешь его найти?

Лэльдо, еще раз посмотрев на доисторический вариант карты, сказал:

— Да, вон тот большой кружочек — это он и есть.

Иеро, уловив в голосе брата Лэльдо нечто похожее на недовольство, осторожно спросил:

— Тебе, похоже, что-то не нравится в этой идее?

Эливенер покачал головой.

— Нет, не в этом дело. Просто… Ну, понимаешь, ваша вера, конечно, когда-то пришла из Рима. Но на самом деле в северных странах ничего не осталось от того, что проповедовал Рим, и…

— Постой-ка, — перебил его священник, уловивший, как эливенер по-особому подчеркнул голосом слово «ваша». — Ты сказал… так, а твоя вера — что, другая?

Брат Лэльдо бросил на Иеро короткий взгляд, и священник понял: да, другая. Но сейчас не время говорить об этом. И он поспешил сменить тему:

— Ну, впрочем, это неважно. Мне просто интересно, сохранилось ли хоть что-то от этого города. Я много читал о нем. Его называли одним из самых прекрасных городов мира.

— Вряд ли теперь там найдется что-нибудь прекрасное, — хмыкнула Лэса. — Разве что прекрасные развалины.

— Да уж, это точно, — поддержал кошку Горм. — Ты, помнится, говорил, что Европа была очень населенным местом, так?

— Так, — подтвердил Иеро.

— Ну, а что ты видишь теперь? Тут и следов поселений не осталось! Все давным-давно сровнялось с землей! Разве что вон те бугорки были городом, а?

Действительно, на равнине, расстилавшейся от прибрежных пляжей до не слишком далеких гор, местами виднелись скопления невысоких округлых холмиков, сплошь поросших пышной травой. Кроме холмиков, на равнине имелось множество рощиц и небольших лесов, кое-где струились неширокие речки, — но никаких признаков человеческого жилья, кроме оставшейся позади рыбацкой деревушки, путники не видели.

— Странно как-то, — пробормотал Иеро. — Местность открытая, земля вроде бы хорошая, — живи себе в свое удовольствие! Где же местные народы?

— А может быть, как раз открытая местность им и не нравится? — возразила Лэса. — Может быть, им в горах уютнее?

— Но на берегу-то есть поселок! — напомнил ей медведь.

— На берегу у них есть лодки, — вмешался Клуц. — И мне почему-то кажется, что от опасности они скрываются именно в море. А с равнины не удерешь.

— Любопытно… очень даже любопытно, — хмыкнув, сказал священник. — Значит, в здешних водах нет чудищ?

— Или эти чудища не так страшны, как те, что водятся на ровном месте, — уточнил брат Лэльдо. — А то, что мы до сих пор не видели ни одного здешнего монстра, скорее всего означает, что они охотятся по ночам, только и всего.

— Да, это похоже на правду, — согласился Иеро. — Но кого же мы напомнили этим бедолагам?

— Со временем узнаем, — философски заметил Горм.

— Я бы предпочла этого не знать, — тут же взъерошилась Лэса. — Честно говоря, монстры мне и в Америке изрядно надоели. Может быть, хоть здесь от них немножко отдохнем?

— Ну, на это не надейся, — фыркнул Клуц.

— Может быть, завернем в горы? — предложил Иеро. — Мне все-таки хочется поговорить с людьми.

— Да ты же все равно местного языка не знаешь! — мысленно хихикнула иир'ова.

— Ну и что? — возразил священник. — Во-первых, Лэльдо, наверное, сумеет их понять, а во-вторых, для мысленных разговоров знание языка не нужно. Твоего языка я тоже не знаю, но ведь это ничуть не мешает нам общаться!

— А если они не владеют мысленной речью? — предположил Горм.

— Ну, этому нетрудно научить, мы за час-другой с этим справимся! — воскликнул преисполненный оптимизма Иеро.

— Ага, если они захотят учиться, — охладил пыл священника лорс.

Иеро призадумался. Он вспомнил, как учил мысленной речи одного моряка — далеко-далеко отсюда, на севере американского континента, во время войны со слугами Нечистого… поначалу тот моряк очень испугался, услышав в собственной голове чужой голос. Но ведь в конце концов все уладилось! Значит, и здесь можно будет добиться взаимопонимания, решил священник. Пусть не сразу, пусть на это понадобится какое-то время, — все равно люди есть люди, они всегда сумеют договориться между собой. Впрочем, нельзя исключать и того, что, например, здесь все поголовно могут служить Безымянному Властителю…

— Ну, там видно будет, — сказал наконец Иеро. — Так куда летим? К горам или к Риму?

— Да ведь нам в общем все равно, — откликнулся брат Лэльдо. — Если тебе очень хочется посмотреть на святой город или его руины — почему бы и нет? Кто против?

Возражающих не нашлось.

Локальный корабль продолжал неспешно продвигаться к северо-востоку.

Вскоре путешественники обнаружили, что их предположение относительно отсутствия поселений на равнине было неверным. Сначала они увидели вдали тонкие струйки дыма, а потом из-за очередного скопления бугров и маленьких холмиков показались красные черепичные крыши домов.

— О, вот и городок! — воскликнул брат Лэльдо, заставляя полусферу снизиться. — Отлично! Я думаю, нам лучше приземлиться в сторонке, а то мы и здешних жителей напугаем до полусмерти. Как вы думаете?

— Мысль хорошая, — согласился Иеро. — Но тогда для того, чтобы поговорить с людьми, нам придется выйти из корабля и отправиться к городку пешком, так ведь?

— Ну, да, — согласился брат Лэльдо, явно терзаясь сомнениями. — Хотя, если честно, мне что-то не хочется удаляться от корабля.

Он внимательно рассматривал город, изображение которого уже появилось на левом экране. Дома стояли почти вплотную друг к другу, на узких улочках не видно было ни единого деревца, зато позади каждого дома зеленел небольшой садик. Все выглядело мирно и мило, кроме одного: город окружала высокая крепостная стена с широкими мощными воротами на южной и северной сторонах. Такие стены просто так не возводят, подумал брат Лэльдо, такие стены — серьезная защита… от кого? К воротам вела широкая дорога, уходящая на северо-запад.

В это время на пульте что-то тихо зазвенело и в том месте, где был спрятан бластер, загорелся синий огонек.

— О, наконец-то он зарядился! — обрадовался эливенер. — Ну, по крайней мере от монстров он нас защитит, если что… — И, нажав по очереди несколько кнопок, брат Лэльдо извлек бластер из углубления в пульте. — Да, теперь из него можно палить, не думая о том, что заряды вот-вот кончатся. Держитесь, чудища!

— А от людей мы в случае чего и без бластера отобьемся, — самоуверенно заявил священник. — Ну что, приземляемся? Лэльдо, смотри, вон там подходящие холмики. Между ними можно спрятать наш корабль, он ведь не такой уж большой.

Действительно, полусфера была совсем невелика — в высоту около трех метров, в диаметре — двенадцать. А поскольку ее верхняя часть была прозрачной, ее и маскировать особо не требовалось. Среди невысоких зеленых пригорков она должна была стать практически невидимой.

Молодой эливенер по-прежнему мучился сомнениями, но, видя, что всем его друзьям отчаянно хочется ступить наконец на землю нового континента, он осторожно подвел локальный корабль к скоплению бугров и холмиков и, выбрав достаточно широкую площадку, аккуратно посадил полусферу в пышную зеленую траву. Потом, убедившись, что все его друзья пребывают в полной боевой готовности, открыл входной люк.

Здесь было совсем не так жарко, как на побережье, хотя, конечно, по американским меркам все равно далеко не прохладно. С севера дул легкий ветерок, и трава колыхалась, и кивали головками ромашки и колокольчики, жужжали шмели, гудели разноцветные стрекозы с огромными выпученными глазами — в общем, выглядело все вокруг, как сад Эдема. Неподалеку виднелась тенистая роща. Невысокие деревья с темными глянцевитыми листьями были увешаны гроздьями иссиня-черных ягод. Над головами путников по яркому голубому небу весело мчались кудрявые белые облачка, не похожие на настоящие.

Горм и Лэса, высунувшись из люка, принюхались и прислушались, и, не обнаружив вокруг ничего подозрительного, разом отступили назад.

— Вы чего? — удивился эливенер. — То шумели — давай, приземляйся, а теперь выходить не хочется, так, что ли?

— Нет, — усмехнулся Иеро. — Ты нас сюда доставил — тебе и честь первым ступить на новую землю. Вроде первооткрывателя.

Брат Лэльдо расхохотался от души и спрыгнул в траву. Прямо из-под его ног с воплем взвилась в воздух какая-то небольшая птица, шумно захлопав крыльями и перепугав всех до полусмерти. Оказалось, эливенер чуть не посадил локальный корабль на спрятанное в траве гнездо, а птица до последнего момента не желала оставлять яйца, и лишь когда нога брата Лэльдо задела край гнезда, та удрала. Посмеявшись и понадеявшись, что птичка вернется, путешественники выбрались наружу. Эливенер задраил люк, и отряд неторопливо зашагал к городку, видневшемуся вдали.

3

Да, на севере американского континента таких городов не было. Да и на юге тоже. Южные города, хотя и тоже зачастую прятались за стенами, все же выглядели совсем иначе — разбросанные, неопрятные, в них в тени роскошных дворцов прятались трущобы… А здесь, судя по тому, что путники видели на экране локального корабля, царили порядок и аккуратность. Конечно, так город выглядел сверху, и кто знает, что откроется тому, не просто войдет в него, а еще и поживет в нем достаточно долго… Пока же путники видели только стену — тщательно выложенную из больших красновато-коричневых камней, скрепленных белым раствором. Стена выглядела не только мощной и надежной, но и очень нарядной. Но священника-воина удивило то, что в окружающем город защитном поясе нет дозорных башен. Это казалось по меньшей мере странным. Если есть стена — значит, есть враг, от которого стена защищает. А чтобы заметить приближающегося врага, городская стража должна иметь дозорных. А дозорные должны видеть дальше, чем все остальные, и потому им необходимо возвышение, башня…

— Лэльдо, как ты думаешь, почему башен нет? — спросил Иеро. — Как-то странно, а?

— Почему странно? — тут же встряла иир'ова.

— Но им же нужно быть готовыми к нападению!

— А с чего ты взял, что на них кто-то нападает? — удивился медведь.

— Но стена… — растерянно пробормотал Иеро. И лишь теперь, спохватившись, принялся исследовать окружающее пространство ментальными лучами. Он сразу же понял, что здесь и в самом деле никто никогда не сражался, и его вывод подтвердила Лэса:

— Здесь совсем не пахнет войной, — заявила она. — Я не знаю, зачем и от кого они отгородились, но это не военное укрепление.

— Да, — согласился с ней Горм, — войны нет. А страхом все равно попахивает. И именно из города.

— Любопытно, — негромко сказал брат Лэльдо. — Кого же им бояться, если здесь нет монстров?

— Наверное, таких же людей, как они сами, — усмехнулся священник. — Больше некого.

— Но если здесь не бывает схваток…

Действительно, все это выглядело весьма загадочно. Чего ради люди, живущие в городе, возвели стену, если она ни от кого их не защищает, если они ни с кем не воюют?

— Пожалуй, нам следует вести себя поосторожнее в этом городе, — сказал Иеро. — Черт их знает, чего они боятся! Пока не выясним — ни слова о том, откуда мы и куда идем, ладно?

— Ты прав, пожалуй, — согласился с ним молодой эливенер. — Но если окажется, что их язык мне незнаком, а мысленной речью они не владеют, — трудновато нам придется!

— Ну, как-нибудь справимся! — легкомысленно заявила иир'ова. — Уж из каких переплетов выбирались! А если здесь нет никаких чудищ, выпрыгивающих из-под земли, — чего нам бояться?

— Ну, мало ли чего! — рассудительно заметил Клуц, присматриваясь к стене. Путники уже почти дошли до ворот, им оставалось прошагать метров триста, не больше. — По-моему, это вообще не защитное сооружение, — решил наконец Клуц. — Смотрите, ведь не только башен, рва с водой тоже нет, вообще никакой канавы — подходи к стене и карабкайся на нее! А влезть на такую стену и ребенок сможет… ну, я имею в виду ребенка без копыт, конечно.

Действительно, ребенок без копыт мог без труда забраться на окружавшую город стену. Камни были не слишком большими, уложены они были так, что выступов и выемок более чем хватало… в общем, лорс был прав: никакая это не защита. Тогда зачем вообще кто-то строил эту стену?

— Вот что, — сказал брат Лэльдо, — давайте-ка придумаем подходящую историю. Незачем рассказывать всем и каждому, что мы явились с другого континента, тем более, что нам все равно никто не поверит. Наверное, лучше всего сказать, что мы приплыли… черт, откуда? Островов-то поблизости нет…

— Скажем просто — из дальней страны за морем, — предложил Иеро. — Неужели потребуют, чтобы мы им эту страну на карте показали?

— Ну, можно попробовать.. — с сомнением в голосе протянул эливенер. — Наша лодка разбилась, нас выбросило на берег.

— Да, мы вполне сойдем за потерпевших кораблекрушение, — насмешливо вставила Лэса. — При полной выкладке, с оружием и грузом в седельных сумках.

— А почему бы и нет? — возразил Горм. — Если корабль тонул медленно, мы могли успеть прихватить необходимые вещи.

— И куда мы направляемся? — поинтересовался священник.

— Да никуда особенно! Просто ищем местечко, где можно было бы пожить, осмотреться. Нам эта страна понравилась, а поскольку родных у нас нет, никто и не ждет нашего возвращения.

— Слабенькая сказочка, — покачал головой Иеро. — Ну, раньше надо было об этом думать. Теперь уже нас наверняка заметили, и если мы будем слишком долго топтаться у ворот, это вызовет подозрения.

— Конечно, лучше действовать и врать по обстоятельствам, — передал медведь. — Только нужно постоянно поддерживать мысленный контакт, чтобы не завраться.

— Что ж, попробуем, — вздохнул брат Лэльдо. — Это калитка, насколько я понимаю, да?

Действительно, в толще огромных деревянных ворот была прорезана высокая и широкая калитка. А рядом с ней висел самый настоящий дверной молоток. Иеро взял его и несколько раз негромко стукнул в калитку.

Прошло несколько минут, и калитка отворилась с легким скрипом. Навстречу путникам вышел невысокий смуглый человек, худой и кривоногий — но с красивым, несмотря на зеленоватый оттенок кожи, лицом. Из-под черных волнистых волос, спадавших на лоб, сверкнули большие черные глаза, опушенные густыми длинными ресницами. Человек что-то быстро произнес высоким птичьим голосом, оглядывая по очереди всех путников. Брат Лэльдо прислушался к его речи — и что-то ответил, одновременно мысленно передавая друзьям:

— Это итальянский язык, но немного не такой, какому меня учили… но в общем я его вроде бы понимаю, вот только… Он не спросил, откуда мы, а сказал, что они никого не приглашали.

Иеро, прислушиваясь к мысленному голосу эливенера, одновременно рассматривал горожанина. Тот бы одет в синие узкие штаны из плотной ткани и в желтую рубаху с белым кружевным воротником. Тощие кривые ноги были обуты в легкие кожаные сандалии. На поясе, украшенном металлическими пластинками, не было даже крепления для ножа или кинжала. Значит, здесь и в самом деле ни с кем не воюют…

Тем временем брат Лэльдо, старательно выговаривая слова, объяснял горожанину, кто они таковы и как здесь очутились, и что они ищут приюта, потому что голодны и устали. Горожанин внимательно слушал, настороженно поглядывая то на эливенера, то на медведя. Почему-то именно Горм вызывал у него наибольшие опасения. Впрочем, понять горожанина было нетрудно. Это американские северяне привыкли постоянно общаться и с лесным, и с речным народом, а если в Европе нет ни мыслящих медведей, ни мыслящих бобров — что ж, огромное черное существо, весом не меньше ста двадцати килограммов, с мощными лапами и здоровенными когтями, вполне могло напугать мирного жителя европейского города. Лорс все-таки выглядел не так страшно — у людей посторонних создавалось впечатление, что это обычное верховое животное, пусть даже большое и рогатое.

Наконец брат Лэльдо умолк, а горожанин, что-то сказав, исчез, аккуратно закрыв за собой калитку.

— Ну, что он сказал? — спросила Лэса.

Эливенер ответил не вслух, а мысленно, и все поняли: брат Лэльдо опасается, что их могут подслушать. Конечно, вряд ли кто-то понял бы язык северян, однако лучше все же было не рисковать.

— Он сказал, что пойдет спросит.

— У кого спросит? — поинтересовался Горм.

— Не знаю, — пожал плечами эливенер. — Наверное, у тех, кто постарше чином.

— Ну что ж, подождем, — и Горм уселся в траву на обочине дороги. И тут же с удивлением передал: — Надо же, по этой дороге уже с месяц никто не проезжали не проходил! Странно. Мы вроде бы видели всего два входа в город, а?

Клуц и Лэса тут же принялись обнюхивать и осматривать дорогу, ища следы людей, животных или повозок. Но, как ни старались все трое, ничего они не обнаружили.

— Ну и ну, — пробормотал священник, отойдя от ворот подальше. — Странность за странностью! Что-то не нравится мне эта Европа!

— Ну, может быть, в Азии будет лучше? — предположил брат Лэльдо, последовавший за ним. — Впрочем, до Азии еще добраться надо.

— Знаешь что, — сказал Иеро, — не хочу я в Рим. Давай вернемся к полусфере и полетим дальше.

Но едва он произнес это, как калитка снова тихо скрипнула, открываясь, и к путникам вышел давешний горожанин. Он небрежным жестом откинул назад волосы, падающие ему на глаза, и путники увидели, в ушах горожанина крупные золотые серьги. Только теперь Иеро обратил внимание на то, что руки у этого смуглого человека слишком длинные, а пальцы унизаны перстнями. Мужчины на севере Америки никогда не носили подобных украшений, и суровому священнику вид молодого человека, увешанного золотом, показался смешным. Но сейчас Иеро было не до смеха.

Горожанин сказал что-то, делая рукой приглашающий жест, и брат Лэльдо мысленно перевел его слова для всех:

— Он говорит, что старейшины не против того, чтобы мы вошли в Веллетри. Это название города, как я понимаю.

Отступать было поздно, и путники направились к калитке.

…Да, город на взгляд американцев и в самом деле казался диковинным. Его улицы были настолько узки, что казалось — дома вот-вот сомкнутся выступающими краями крыш. Сами дома были в основном двухэтажными, но кое-где попадались и одноэтажные строения на высоких фундаментах. Узкие окна забраны нарядными металлическими решетками, тонкими и ажурными, служащими скорее украшением, нежели защитой. Входные двери были устроены на один лад — к ним вели две-три каменные ступеньки с небольшим фасонистым козырьком над ними. Но сами двери демонстрировали весьма разнообразные вкусы хозяев домов. То путники видели дверь из узеньких досок красного дерева, отделанную бронзовыми накладками, изображающими вьющиеся стебли, цветы и листья, то вдруг им в глаза бросалась дверь матово-черная, украшенная серебром, то, наоборот, хозяин выкрасил свою дверь ослепительной белой краской и расписал пейзажами… И на каждой двери висели молотки, также свидетельствующие о богатой фантазии владельцев домов. Молоток в виде рыбы, молоток-шар, молоток-птица… В конце концов священнику надоело рассматривать эти игрушки, и он стал смотреть просто вперед, в спину провожатого. И только теперь обратил внимание на то, что на узких улочках, по которым вел путников смуглый человек, нет ни души. Иеро поднял голову и стал оглядывать узкие высокие окна. И обнаружил, что почти в каждом из них смутно виднеется чье-то лицо. Горожане внимательно рассматривали чужаков, сами не спеша показываться им на глаза.

— Лэльдо, — мысленно окликнул священник эливенера, шедшего рядом с провожатым, — ты заметил, что они на нас смотрят из окон?

— Заметил, — спокойно ответил брат Лэльдо. — А ты не попробовал прослушать их мысли?

Иеро смутился. Подслушивать чужие мысли… Вообще-то он отлично умел это делать, но в нем крепко-накрепко засел главный принцип мысленного общения: никогда не пытаться влезть туда, куда тебя не приглашали. Однако сейчас, похоже, стоило в первую очередь подумать не об этической стороне проблемы, а о том, чтобы уберечь друзей от опасности, буде она скрывается в умах странных горожан. Попутно священник подумал и о том, что эливенер наверняка и сам умеет заглядывать в чужие умы ничуть не хуже самого Иеро, но почему-то не хочет признаваться в этом умении. Ну, это его дело.

Разговор велся, само собой, на общей волне, чтобы каждый член отряда мог его слышать, и, само собой, на священника посыпались советы:

— Покопайся в них как следует, Иеро! — Это медведь.

— Ага, прошерсти их до донышка! — Это Лэса.

И наконец — лорс:

— Только постарайся не допустить, чтобы они это заметили.

Иеро ухмыльнулся и стал мысленно обшаривать дома, мимо которых они проходили, в поисках наиболее раскрытого ума. И обнаружил, что вообще-то все умы вокруг распахнуты настежь. Горожане даже не подозревали о возможности мысленной речи и о том, что кто-то может сунуться в их мозги. «Отлично, — подумал Иеро, выбирая объект для исследования, — мы их сейчас осторожненько…» Тут он сообразил, что лучше всего начать с провожатого. Уж он-то знает, куда и зачем ведет незваных гостей.

Священник протянул мысленный щуп к сознанию шедшего впереди смуглого черноволосого человека. Ну-ка, что там кроется?.. А там крылось нечто совершенно непонятное.

«…пожалуй, подойдут. Вот удача! Надеюсь, старейшины сразу отправят гонца в Рим… Да, повезло! Мы их пока отмоем, подкормим… ну, собственно, неделя, не больше… мужики крепкие, здоровые… интересно, звери у них опасные или нет? Вот если бы опасные! Чем злее — тем лучше… ну, отлично, ну, повезло… интересно, откуда они взялись? В горах таких бледных нет, на побережье тоже… да какая разница? Похоже, в самом деле откуда-то приплыли. Вот удача!.. Сколько нам отвалят за такую находку, хотел бы я знать…»

Иеро быстро пересказал всем содержание мыслей проводника, и путники принялись размышлять над тем, что бы все это могло означать. Ну, что горожане намереваются отправить чужаков дальше, в Рим, было понятно. Вот только зачем? И почему это связывалось с выгодой? И почему провожатому хотелось, чтобы «звери» оказались злыми и опасными? Разумеется, Горму и Лэсе, да и Клуцу тоже не составило бы труда изобразить из себя ужасных хищников, повинующихся лишь хозяевам, но сначала надо было разобраться, следует ли это делать. Как бы хуже не вышло.

— Лэльдо, ты что-нибудь понимаешь? — спросил священник.

— Пока нет, — честно признался молодой эливенер. — Ты не выпускай его из виду, может, что-нибудь и прояснится.

Но провожатый уже вывел чужаков на небольшую шестиугольную площадь, от которой лучами расходились шесть узеньких улочек. В центре площади стояла на невысоком затейливом постаменте великолепная скульптура из белого мрамора — какое-то морское животное, немного похожее на рыбу, но с длинным зубастым рылом и высоким выпуклым лбом, взлетело на волне, неся на спине пухлого кудрявого младенца. Работа была на диво хороша. И «рыба», и младенец казались бы живыми, обладай они цветом. Но даже будучи белыми, они зачаровывали. Провожатый что-то сказал, повернувшись к Лэльдо, и одновременно махнул рукой в сторону одного из зданий, выходящих фасадом на площадь, — и эливенер, выступавший теперь в роли официального толмача отряда, перевел вслух:

— Нас приглашают вон в тот дом. Там нас ждут городские старейшины. — И тут же мысленно спросил, обращаясь к священнику: — Ну?..

— Думает, что все будут рады, — перевел Иеро не высказанное провожатым. — И надеется, что мы ни о чем не догадаемся.

— О чем именно мы не должны догадаться? — спросила Лэса.

— Не понимаю, — посетовал священник. — Никаких образов, никаких уточнений. Он просто почти уверен, что ему достанется немалая сумма денег, вот и все. И это его радует.

— Ну, с виду не скажешь, — тихонько фыркнул Горм. — Выглядит он довольно уныло.

— Может, у них не принято внешне выражать свои чувства? — предположил Клуц.

— Все может быть, конечно, — передал брат Лэльдо. — Давайте-ка вот что… раз уж вас приняли за безгласных животных, так и держитесь. Лэса, ты ведь можешь подслушивать мысли, так?

— Очень плохо, — напомнила иир'ова. — До Иеро мне далеко.

34 — И все-таки кое-что ты умеешь. Вот и воспользуйся.

— Думаешь, меня тоже за зверя приняли? — удивилась Лэса. — Я же на двух ногах иду!

— Не знаю… увидим, кого пригласят в дом, а кого — нет.

Через несколько секунд выяснилось, что Лэсу и в самом деле приняли за животное, несмотря на то, что она, на взгляд американцев, ничуть на животное не походила. Но, судя по всему, в Европе не видывали разумных существ, покрытых шерсткой. А может быть, это касалось только остатков Италии? Путники решили, что доказывать что-либо сейчас не время. Со временем все встанет на свои места.

Провожатый задал брату Лэльдо какой-то вопрос, эливенер ответил и тут же повернулся к Иеро.

— Он спрашивает, можно ли оставить наших животных на площади, и не лучше ли привязать их как следует. А тебя и меня просит войти в дом.

Иеро чуть не подавился смехом, представив как следует привязанных Лэсу и Горма. Но, сделав серьезное лицо, сказал вслух:

— Объясни ему, что они слушаются наших приказаний и будут стоять смирно. — И тут же добавил мысленно: — И вам действительно придется постоять смирно, пока мы во всем не разберемся. Лэса, будь настороже! Старайся услышать как можно больше!

— Да уж постараюсь, — мысленно буркнула иир'ова. — Поесть-то дадут? Зверей, между прочим, полагается кормить и поить!

Горм чуть не сел на мостовую — так его разобрал смех. Клуц тоже затряс головой, стараясь справиться с нахлынувшим весельем. Но вообще всем троим, похоже, понравилось, что они будут прикидываться ужасными хищниками. Это сулило немало развлечений.

Брат Лэльдо переговорил с провожатым и вместе с ним и Иеро направился к указанному дому. Трое «хищников» остались возле скульптуры. Горм тут же развалился на гладких камнях мостовой, Лэса уселась рядом с ним, прикинувшись милой киской, а Клуц остался стоять и высокомерно поглядывал по сторонам, время от времени встряхивая головой и громко фыркая. Из каждого окна, выходящего на площадь, на них таращились изумленные глаза горожан.

Провожатый первым поднялся по трем ступенькам, ведущим к широкой двустворчатой двери дома — эта дверь оказалась розового дерева, ее густо покрывала затейливая резьба, а дверной молоток изображал собой человечка с хилым тельцем и огромной головой. Судя по всему, в дверь полагалось колотить его лбом. Но стучать провожатому не пришлось — Иеро и Лэльдо не успели даже поставить ноги на первую ступеньку, как дверь открылась, и на пороге возник весьма пожилой человек маленького роста, в нарядном темно-синем костюме, с длинной седой бородой и пышными усами, выкрашенными почему-то в розовый цвет. Северяне уставились на эти удивительные усы, а старик кивнул им и сделал рукой приглашающий жест. Пальцы его смуглой морщинистой руки были унизаны тяжелыми перстнями. «Надо же, — подумал Иеро, — как они тут любят побрякушки!»

Священник и молодой эливенер вслед за провожатым вошли в дом и очутились в темноватом прохладном холле. Внутренняя отделка дома ошеломила обоих американцев. Пол довольно большого помещения был выложен белыми и красными мраморными плитами, и уж слишком, на взгляд священника, походил на шахматную доску. Ему вдруг захотелось изобразить из себя шахматного коня и начать прыгать по клеткам в строгом соответствии с правилами игры… но тут он глянул на потолок — и разинул рот.

Метрах в четырех над его головой, в пышной лепной раме — овальной, густо позолоченной, — располагалась весьма странная картина, написанная яркими, сочными красками, весьма реалистично… то есть настолько реалистично, что на мгновение священнику показалось: все эти люди и звери вот-вот рухнут прямо ему на голову… Он встряхнул головой и попытался осмыслить увиденное.

Крепкие мускулистые мужчины сражались между собой… Одеты они были в одни лишь короткие свободные штаны — кто в красные, кто в синие… стройные талии стягивали широкие золотые пояса… И еще художник изобразил двух огромных, в два раза больше людей, черно-рыжих полосатых кошек с гигантскими клыками и длинными тонкими хвостами. Мужчины рубили друг друга и зверей мечами, кололи длинными трезубцами и пиками… алая кровь хлестала из ран, заливая белый песок под ногами воинов… а вдали виднелись сидящие рядами на высоких скамьях люди — нарядные мужчины и женщины…

И тут Иеро вспомнил историю Древнего Рима, которую вкратце изучали все молодые священники в Северных Аббатствах.

— Эй… — вскрикнул он, но тут же спохватился и продолжил мысленно, на общей волне, чтобы его услышали оставшиеся на улице друзья: — Да ведь тут нарисованы гладиаторы! Похоже… похоже, нас хотят продать в рабство!

4

Это была новость что надо. Правда, никто, кроме самого Иеро, не знал, что такое рабство и что такое гладиаторы, так что священнику пришлось вкратце изложить друзьям суть проблемы, — но когда все поняли, о чем идет речь, то были ошеломлены до такой степени, что надолго потеряли дар речи.

Первой опомнилась Лэса.

— Погоди-ка, ты это всерьез? — осторожно спросила она. — Ты действительно хочешь сказать, что нас попытаются заставить убивать людей и друг друга? Зачем?

— Это такое развлечение, — мрачно передал Иеро, и тут же добавил: — Все посторонние разговоры — на потом. Сюда идут.

Из холла, где стояли в ожидании Иеро, брат Лэльдо, их провожатый и встретивший всех человек с розовыми усами, во внутренние помещения дома вели четыре роскошные двустворчатые двери, разрисованные цветами и пейзажами. Стены между дверями были закрыты резными панелями светлого дерева, и над каждой панелью висела картина в роскошной золотой раме. На одних картинах изображались фрукты и цветы, на других — пейзажи, на третьих — танцующие девушки и юноши в легких прозрачных одеждах… в общем, здесь имелось, на что посмотреть. Но тут одна из дверей распахнулась во всю ширь, и в холл один за другим важно вышли четыре старца. Их внешность оказалась столь оригинальной, что Иеро был окончательно сражен.

Все старцы были чрезвычайно малы ростом, они выглядели почти карликами по сравнению с американцами, — но при этом каждый имел пышную седую шевелюру, их длинные волнистые волосы падали на огромные воротники из сложного золотого кружева, закрывающие хилые плечи. Кудрявые бороды и роскошные усы старцев оказались выкрашенными в разные цвета — голубой, зеленый, сиреневый и бледно-малиновый. Черные бархатные блузы, перехваченные пестрыми шелковыми кушаками, были почти сплошь расшиты серебром. Из кружевных манжет выглядывали искривленные, узловатые старческие пальцы, на каждом из которых было надето по три-четыре громадных перстня (Иеро мельком подумал, что бедным дедушкам, наверное, и ложку не удержать такими перегруженными руками). Узкие черные штаны прекрасно обрисовывали короткие кривые ножки старцев. На черных замшевых башмачках красовались огромные пряжки, сверкающие бриллиантами. И при всем при этом на боку каждого старца висела тоненькая шпага в изумительной красоты строгих ножнах.

Старцы шли, едва передвигая ноги, однако это не убавляло их уверенности в себе. Их живые черные глаза внимательно оглядывали двоих американцев, и старцы были явно довольны представшим им зрелищем. И в самом деле, по сравнению с теми местными жителями, которых путники успели увидеть (пусть их и было всего полдюжины), северяне выглядели гигантами, и нетрудно было понять, что их мускулатура и в сравнение не идет с жиденькими мышцами жителей города Веллетри. Серые морщинистые щеки старейшин даже зарозовелись от удовольствия. Иеро догадывался, что старцы представляют, как вот эти здоровенные чужаки выйдут на арену и начнут колотить друг друга мечами…

Ну, это мы еще посмотрим, подумал священник. Это мы поглядим, как оно обернется. Во всяком случае, если вы и поразвлечетесь за наш счет, то немножко не так, как вам воображается, старые пердуны.

Старцы, дойдя до середины холла, остановились и переглянулись. Потом обменялись несколькими словами — едва слышно, однако Иеро, уже пришедший в полную боевую готовность, с легкостью читал их мысли:

— Да, здоровенные жеребцы… за них Рим отвалит кучу золота…

— Ну и ну… сколько лет на свете живу, таких мужиков не видел…

— Вот это да, это бойцы… римские матроны с ума сойдут, когда их увидят…

— Похоже, нам крупно повезло…

Наконец один из старейшин сказал что-то, глядя на человека, приведшего американцев, и брат Лэльдо тут же мысленно перевел его слова для Иеро и троицы, слышавшей с площади каждое слово, произнесенное на общей ментальной волне:

— Спрашивает, понимаем ли мы их язык.

Провожатый кивнул, показав рукой на брата Лэльдо. Тогда старейшина заговорил непосредственно с эливенером, и брат Лэльдо, вежливо отвечая старичку, не забывал позаботиться и о том, чтобы его друзья не оставались в неведении.

— Мы рады видеть вас в нашем замечательном городе, чужеземцы. Откуда вы, как попали сюда? — спросил старейшина.

Брат Лэльдо коротко изложил придуманную незадолго до того легенду, и она, похоже, вполне удовлетворила старика. Впрочем, его, скорее всего, вообще не интересовало, откуда взялись все эти люди и звери. Он был доволен тем, что они явились именно в Веллетри, а не в какой-нибудь другой город.

— Не хотите ли погостить у нас немного, прежде чем отправитесь в дальнейший путь? — поинтересовался старик.

— С удовольствием, — ответил брат Лэльдо. — Мы очень благодарны вам за приглашение.

— Что ж, — сказал старец, — тогда вас проводят в дом, который наш город отвел специально для проезжих. При доме найдутся помещения и для ваших животных. Надеюсь, они не слишком опасны?

Иеро поспешил мысленно сказать эливенеру:

— Скажи, что все они — злобные хищники, пусть поосторожнее с ними…

— Они хорошо слушаются своих хозяев, — уклончиво ответил старцу брат Лэльо. — Но иной раз у них бывает и плохое настроение… ну, а тогда уж… в общем, как повезет.

Одновременно он передал эти слова оставшимся снаружи друзьям. Троица на площади обрадовалась возможности подурачиться и тут же начала изображать «плохое настроение». Лорс ни с того ни с сего встал на дыбы и издал оглушительный трубный звук. Медведь взъерошился и зарычал. Лэса взвыла и зашипела, выпустив когти и вытаращив огромные зеленые глаза. Горожане, наблюдавшие за ними из окон, задохнулись от ужаса и исчезли, решив, видимо, что даже стоять у окна и смотреть на таких зверей — чрезвычайно опасно.

А в холле дома старейшин продолжался разговор.

— Мы очень надеемся, что никто из наших мирных горожан не пострадает, — вежливо сказал старец, ведущий беседу. — Мы люди тихие, в Веллетри живут только мастера…

— Какие мастера? — спросил брат Лэльдо.

— Ювелиры в основном, — с гордостью пояснил старейшина. — Однако у нас немало и стеклодувов, и умельцев золотого шитья, и знатоков фарфорового дела, ну, и другие найдутся. Веллетри — богатый город.

— Это мы заметили, — кивнул брат Лэльдо. — Вы все очень красиво одеты, и дома у вас отличные.

Старец величественно кивнул и после секундной паузы решил, что аудиенцию пора заканчивать.

— Вас проводят к отведенному вам дому. Желаю вам хорошо отдохнуть.

Он снова кивнул и, повернувшись, мелкими шажками направился к той двери, через которую старейшины вышли в холл. Провожатый тронул брата Лэльдо за локоть, давая понять, что пора идти.

Американцы направились к выходу, и человек, встретивший их, распахнул перед ними дверь. Из мягкого рассеянного полусумрака холла американцы снова вышли на залитую солнечными лучами площадь. И тут же разинули рты от изумления: их друзья носились друг за другом вокруг постамента со скульптурой, рыча, трубя и отчаянно мяукая. Провожавший северян горожанин как-то странно хрюкнул и сел на крыльцо, прижавшись спиной к уже захлопнувшейся двери. Ноги явно отказывались держать беднягу.

— Эй, а ну-ка, попробуйте нас усмирить! — мысленно завопила Лэса, хлопая лорса рукой с тщательно втянутыми когтями. — Мы тут немножко порезвились, чтобы эти тонконогие знали, с кем имеют дело!

— Ну, оболтусы! — рявкнул Иеро и помчался через площадь наперерез медведю, который, похоже, вздумал не просто догнать Клуца, но и прокатиться на нем верхом. — Стой, идиот! Хватит дурака валять!

Брат Лэльдо включился в общую суматоху, с удовольствием схватив Лэсу за талию и перекинув ее через плечо. Иир'ова повисла на эливенере, как лоскуток мягкого меха, и хихикнула.

— Мне нравится! — сообщила она. — Может, так и потащишь меня на себе? Куда там нас собираются упрятать?

— Перебьешься, — буркнул эливенер, усаживая Лэсу на мостовую возле постамента. — Ты, между прочим, не пушинка. Пускай тебя Клуц тащит, или Горм.

Лэса фыркнула и спросила:

— Может быть, нам лучше вообще в этом городке не задерживаться, а? Что-то мне тут не нравится. Они же постараются нас скрутить и доставить в этот твой любимый Рим, так, Иеро?

— Так, — согласился священник.

— Похоже, Рим уже не тот, а? — язвительно передал Горм. — Ты ведь всегда говорил, что именно из Рима к нам на север пришла ваша вера. Ну, теперь-то ее в Риме точно нет!

— Похоже на то, — не стал спорить Иеро. — Но нам сейчас не об этом думать надо. Нам необходимо вернуться к полусфере. Вот и решайте, что лучше — прямо сейчас рвануть, или до ночи подождать.

Но решать ничего не пришлось. Выходящие на площадь улицы вдруг, как-то совершенно незаметно для путешественников, оказались перекрыты высокими решетками из толстых кованых прутьев с острыми наконечниками. Откуда взялись эти решетки и как они очутились на местах столь бесшумно — осталось для северян загадкой. Но им таким образом было предложено идти по одной-единственной оставшейся незапертой улочке. И путники зашагали за опомнившимся провожатым, который старался держаться поближе к стенам домов и подальше от «диких зверей». Путники могли говорить свободно, поскольку горожанин, само собой, не знал языков американского континента.

— Однако! — хмыкнул священник. — Не очень-то они церемонятся с нами.

— Наверное, хотят поскорее отправить нас по месту назначения, — улыбнулся брат Лэльдо. — Не терпится им кучу золота получить.

— Ну, могли бы и не так откровенно это демонстрировать, — окрысилась Лэса. — Я им это припомню, вот увидите!

— Интересно, что ты можешь сделать? — поинтересовался Горм. — Укусишь провожатого, что ли? Или ночью кошачий концерт им всем закатишь?

Лэса гордо вскинула голову, не сочтя нужным отвечать на подобные глупости. Клуц, благодушно тряхнув головой, сообщил:

— А мне даже интересно, как они собираются нас заарканить? Иеро, бластер у кого?

— У Лэльдо, — ответил священник. — Мне и меча достаточно. Жаль, гранат у нас не осталось. Уж мы бы им устроили фейерверк.

— А кстати, о фейерверке, — сказал эливенер. — Не разучились еще молнии пускать? Или Котя зря вас учила?

— Скажешь тоже — забыли! — огрызнулась все еще не успокоившаяся иир'ова. — Уж этого добра они получат сколько угодно! Только мне бы хотелось врезать им покрепче, чтоб никогда больше путников в ловушки не заманивали!

— Да, проучить их не мешало бы, — согласился Горм. — Надо постараться.

— Постараемся, — пообещал Иеро, но тут же добавил: — Если удастся.

Они прошли уже четыре квартала, и наконец провожатый повернул налево. Эта улочка была такой же узкой, как все предыдущие, но дома на ней выглядели иначе. В их нижних этажах располагались лавки. В широких застекленных витринах путники увидели выставленные напоказ сокровища города Веллетри. На темных бархатных подушках искрились бриллианты, сияли золотые и серебряные цепи, играли винно-красные рубины, испускали таинственные холодные лучи зеленые изумруды, синели сапфиры и топазы, вспыхивали фиолетовые аметисты… а в соседней витрине тяжелыми волнами грудились бархатные ткани, сплошь расшитые крученой золотой нитью, а еще дальше витрины наполняли изысканные фарфоровые статуэтки и затейливая посуда — с росписями и позолотой…

— Ой, ну и тарелка! — заметил Клуц, глядя на выставленное в одной из витрин гигантское фарфоровое блюдо, по краям которого были изображены гирлянды цветов и пухлые младенцы, которым художник зачем-то приспособил маленькие белые крылышки. — На такую тарелку можно Горма уложить!

— Ага, можно, — согласился медведь. — Впрочем, на нее и ты поместишься, ели ноги подберешь. Не хочешь купить такую?

— А с удовольствием, — ответил лорс. — Только на обратном пути. Она ведь, наверное, тяжелая! Зачем же я ее с собой в горы потащу? Вот уж когда домой будем возвращаться…

Иеро покачал головой. Нет, его друзья неисправимы. В любой ситуации они шутят и валяют дурака. Впрочем, это куда лучше, чем предаваться унынию.

Молодой эливенер сказал:

— А меня куда больше, чем все эти тарелки, удивляют сами витрины.

— Сами витрины? — машинально переспросил Иеро, и тут же понял, что подразумевал брат Лэльдо. И в самом деле — стекол такого размера священнику ни разу в жизни видеть не приходилось. Как это они выдувают такие гигантские пузыри? И как умудряются раскатать их так ровненько? На здешних стеклах совсем не заметно было радужного блеска, который был неизбежно присущ маленьким оконным стеклам домов на севере американского континента. И здешние стекла были не только безупречно прозрачными, но еще и ничуть не искажали того, что лежало за ними. Да, подумал священник, эти стекла сделаны руками больших мастеров!

Но вот тонконогий горожанин, шедший впереди, остановился и сказал что-то. Брат Лэльдо перевел:

— Пришли, ребята. Вот наш постоялый двор.

«Постоялый двор», конечно же, ничуть не напоминал постоялые дворы их родного континента. Это было такое же нарядное и основательное здание, как все другие на узкой боковой улице, двухэтажное, с высокой крышей, — только оно не стояло вплотную к соседнему дому, а отделялось от него высокими решетчатыми воротами.

— До чего же они здесь любят всякие клетки-решетки, — мысленно проворчала Лэса. — Похоже, не такая уж мирная у них жизнь, как они нам врут!

— Да, от кого-то им приходится обороняться, не иначе,, — согласился с кошкой Горм. — А теперь еще и мы явились… надеюсь, мы доставим им достаточно хлопот. Ишь, придумали — путников в рабство продавать! Нет, тонконогие, вам это с рук не сойдет!

— Лэльдо, — вдруг спросил Клуц, — а те горы, что мы видели с побережья, — не Гималаи?

— Нет, это Апеннины, — ответил эливенер. — У нас на пути будет еще много разных гор. Но нужные нам — очень далеко. Ну, это неважно. Долетим быстро.

Но им не удалось быстро долететь до Гималаев. Им вообще дальше предстояло идти пешком. Хорошо, что они об этом даже не догадывались…

А пока что перед ними открылись одновременно и двери дома, и решетчатые кованые ворота. Путники догадались: в дом — Иеро и брату Лэльдо, остальным — во двор. Потому что остальные — страшные, хищные, ужасные звери.

Естественно, они не стали ничего объяснять горожанину, приведшему их сюда, и спокойно разошлись в разные стороны. Даже если бы они сами не умели поддерживать мысленную связь на таком небольшом расстоянии (стены дома, само собой, не могли быть для них помехой), им помогли бы экраны ментальной защиты, которые намного увеличивали возможности мысленной связи. Эти экраны брат Лэльдо получил от старейшин Братства Одиннадцатой Заповеди, и каждый из путников имел при себе подобный экран. Кто и когда изготовил эти странные аппараты — не знал и сам брат Лэльдо, но подозревал, что экраны, как и полусфера, и темные стеклянные пластинки, являвшиеся на самом деле аппаратами неведомого предназначения, пришли на Землю из темных глубин необъятного Космоса.

Иеро и брат Лэльдо вошли в дом. Здесь не было ничего, даже отдаленно напоминающего роскошь дома старейшин. Полутемный холл выглядел просто, даже немного сурово: простой гладкий пол из тщательно оструганных и выкрашенных в серовато-голубой цвет досок, на белых стенах не висело ни единой картины. «Да, — подумал Иеро, — сюда старейшины явно не заходят».

Провожатый остался снаружи, видимо, решив, что его миссия выполнена. Навстречу священнику и брату Лэльдо вышла в холл женщина средних лет, в опрятном белом чепце и простом коричневом платье, украшенном лишь узеньким кружевным воротничком. Однако и ее руки были унизаны драгоценными перстнями.

Женщина вопросительно посмотрела на двоих северян и что-то сказала тихим, мягким голосом. Иеро прислушался к ее мыслям. Похоже, милая дама и не подозревала о том, для чего путников привели в этот дом. Она просто хотела знать, что подать им на ужин. Именно так и перевел брат Лэльдо ее слова.

— Скажи ей — нам все равно, пусть сама решает, — сказал священник. — Главное — чтобы они тут не забыли напоить и накормить «зверей».

Выслушав эливенера, женщина кивнула и показала северянам на дверь, расположенную справа от входа в дом.

— Это спальня для нас, — пояснил брат Лэльдо. — Идем.

Они вошли в указанную им комнату. Прямо напротив двери находилось узкое высокое окно, выходившее во двор, и первым делом Иеро распахнул створки окна и высунулся наружу. Он увидел маленький дворик, с трех сторон окруженный высокими каменными стенами, а во дворе — троих «страшных хищников».

— Привет, — сказал священник. — Нас, как видите, разместили поближе к вам, на первом этаже.

— Ну да, чтобы вы за нами присматривали, — ухмыльнулся Горм. — А то вдруг мы взбесимся и всех тут перекусаем!

— А что, я бы с удовольствием, — заметила иир'ова. — Эти местные паршивцы того стоят.

— Да уж, им бы надо разок-другой поддать под зад рогами, — согласился с идеей Клуц.

— Ладно, разболтались вы что-то, — улыбнулся Иеро. — Не забывайте — как только стемнеет, надо будет рвать отсюда ноги.

— Ага, и когти тоже, — не удержался Горм.

— И копыта, — согласился Клуц.

Тут в дверь комнаты постучали, и священник отошел от окна. Вошла давешняя женщина, а за ней мальчишка лет пятнадцати вкатил столик на колесиках. На столике красовались нарядные глубокие миски, накрытые крышками, стояли две белые фарфоровые тарелки с ободками из веселеньких голубых цветочков, лежали вилки, ножи… тут же Иеро увидел затейливую солонку и несколько маленьких соусников. Подобное он видывал только в далекой южной республике Д'Алва, когда был супругом принцессы Лучар. На севере американского континента жизнь была намного проще. А здесь даже белоснежные льняные салфетки не были забыты — накрахмаленные, сложенные «уголком».

— А им? — Священник показал на окно, за которым находились его друзья. — Не забыли?

Лэльдо перевел его слова, женщина развела руками и что-то сказала. Иеро прислушался к его мыслям. А, вот оно что… никто не решается выйти во двор…

— Мы сами их покормим, — предложил он.

Через минуту они обо всем договорились, и священник с братом Лэльдо поспешили следом за женщиной через холл в узкий коридор, оттуда — на кухню, а уже из этой огромной полуподвальной кухни был выход во двор. У выхода стояли три большие ведра с чистой прохладной водой, лежали в огромных мисках куски сырого мяса и рыбы. Иеро усмехнулся. Конечно, Лэсе и Горму такое угощение вполне подходило. Но вот Клуц едва ли согласится жевать сырое мясо.

Через минуту-другую разобрались и с этим. Откуда местные повара раздобыли огромную охапку свежих душистых трав и большую корзину ягод — священника не интересовало. Он лишь проверил все это и убедился, что ни в травах, ни в ягодах нет ничего опасного или вредного. После этого они с эливенером вытащили весь припас во двор и предложили друзьям хорошенько закусить и набраться сил перед очередным побегом. А сами вернулись в свою спальню и принялись за ужин.

Еда удивила священника. Даже в южных странах американского континента он не видел ничего подобного, а уж о севере и говорить не приходилось. Под крышками таились длинные горячие трубочки, изготовленные из отличной белой муки, только что сваренные, а также жареные моллюски и какая-то небольшая птица с темным душистым мясом, тушенная в красном вине со множеством неизвестных Иеро специй. Еще на столике нашлось блюдо с фруктами и бутылка вина. Не обнаружив ничего, что могло бы угрожать их жизни или здоровью, путешественники взялись за еду, запивая ее легким светлым вином.

— Вкусно! — сообщил Иеро, прожевав кусок птичьего мяса.

— Да, — согласился брат Лэльдо, уминая за обе щеки трубочки из теста, политые красным жгучим соусом. — Еще и как! В жизни такого не пробовал! Если они все время так питаются, непонятно, почему они все такие тощие. Я бы обязательно растолстел.

— Я тоже, — признался священник.

Они съели подчистую все, что находилось на передвижном столике, и откинулись на мягкие высокие спинки резных стульев. Теперь им оставалось только дождаться темноты — и вперед!

Впрочем, сначала еще явился тот же мальчишка и укатил столик, а потом зашла женщина и приготовила гостям постели. Заодно она спросила, не хотят ли они выпить чаю или кофе. Что такое чай — американцы знали, но про кофе слышали впервые, и тут же решили отведать новый напиток.

Кофе был доставлен через несколько минут на расписном лаковом подносе. Женщина принесла его сама, не доверив мальчишке. Она поставила поднос с кофейником и чашками на столик у окна и ушла, пожелав гостям хорошо отдохнуть.

До темноты оставалось еще не меньше трех часов.

5

— Ну и как тебе этот кофе? — спросил священник, отставляя чашку с черным горьким напитком.

— Так себе, — ответил брат Лэльдо, тоже озадаченный горьким вкусом. Неужели местному народу нравится такая ерунда?

— Эй, там, во дворе! — окликнул Иеро друзей, оставшихся снаружи. — Как настроение?

— Отличное! — ответила за всех иир'ова. — Когда отправляемся в путь?

— Как только стемнеет, видимо, — подумав, передал Иеро. — И бежим к воротам, так? Чтобы поскорее добраться до полусферы. Мы выпрыгнем в окно, и все вместе выйдем на улицу через ворота.

— Ворота крепкие, и запоры тоже, — предупредил Горм.

— Я отопру, — коротко передал брат Лэльдо.

Им оставалось только дождаться темноты. И в конце концов темнота наступила. Впрочем, точнее будет сказать, что наступила ночь.

Лишь теперь путники поняли, зачем на всех улицах стояли столбы с висящими на них стеклянными пузырями. Как только начали сгущаться сумерки, вдоль улиц зашагали люди с факелами. Подходя к каждому из столбов, они тянули за свисавшие сверху цепи — и стеклянные пузыри опускались. Это были самые обыкновенные фонари, только необычной формы. Город не любил тьмы…

И еще на улицах появилась ночная стража. Вооруженные кинжалами, мечами и щитами стражники ходили парами и время от времени колотили рукоятками кинжалов по щитам, давая знать горожанам, что они могут спать спокойно. Правда, Иеро подумал, что лично он предпочел бы спать в тишине.

Но несмотря на все это отряд Иеро и не думал отказываться от идеи побега. Просто задача немного усложнилась, вот и все.

Выждав еще немного, американцы приступили к делу. Поскольку седельные сумки остались на спине Клуца, попавшим в очередной переплет путникам осталось лишь проверить свои личные вещи и отправляться в очередной побег. Священник и брат Лэльдо, бесшумно открыв окно, осторожно выбрались в маленький мощеный дворик. Прямо напротив ворот горел фонарь. Эливенер, дождавшись, пока охранявшие их район стражники прошагают мимо и завернут за угол, осторожно подкрался к воротам — и через минуту тяжелые замки были отперты. Брат Лэльдо тронул створку ворот — она оглушительно взвизгнула петлями. Путники вздрогнули. Но эливенер, как выяснилось, предусмотрел подобную возможность, и во время ужина припрятал маленький соусник, в котором находилось растительное масло. А Иеро даже не заметил этого!

Смазав петли, брат Лэльдо снова попытался открыть ворота, и на этот раз они распахнулись бесшумно.

Улицы города Веллетри были настолько узкими и прямыми, что спрятаться на них было просто невозможно, и потому беглецам оставалось только нестись со всех ног по направлению к городским воротам. Что они и сделали. Первым бежал Горм, почти рядом с ним — брат Лэльдо, дальше — Иеро и Клуц, и замыкающей оказалась Лэса. Город был невелик, и беглецы рассчитывали минут за пятнадцать добраться до центральной площади, на которой стоял дом старейшин, а оттуда до городских ворот им останется пробежать еще минут десять… и наплевать на стражников, даже если они встретятся им по пути.

Как ни удивительно это выглядело, однако вплоть до самой площади они никого не встретили. Вообще-то священнику это не понравилось — у него создалось впечатление, что стражники сознательно убрались с их пути, — но у него не было времени как следует обдумать эту идею. И он не мог на бегу сосредоточиться настолько, чтобы поискать волны сознания исчезнувших куда-то стражей. Он просто бежал вместе со всеми, надеясь на благополучный исход.

Но его надежды не оправдались.

Первыми на освещенную тусклыми фонарями городскую площадь выбежали Горм и брат Лэльдо, оторвавшиеся от остальных метров на пять, — и в то же мгновение бежавших сзади остановил крик эливенера:

— Ни шагу дальше!

И одновременно что-то тяжелое ударило священника по ногам.

Иеро, Клуц и Лэса замерли на месте, ничего не понимая. Но уже через секунду им все стало ясно. Эливенер и Горм попались в ловушку. Их накрыла тяжелая металлическая сеть. Иеро посмотрел вниз. У его ног на аккуратной мостовой лежал бластер. Брат Лэльдо успел отшвырнуть инопланетное оружие.

— Бегите! Добирайтесь до корабля, вернетесь на нем за нами! — мысленно крикнул брат Лэльдо, пытаясь выбраться из сети, но понимая уже, что это невозможно. Сеть была слишком крепкой, и держало ее слишком много рук. Откуда выскочили все эти вооруженные люди, понять было просто невозможно.

Иеро поднял бластер, сунул его за пояс, вскочил в седло — и оставшаяся на свободе троица со всех ног припустила в обратную сторону. Они просто бежали и бежали, сворачивая то направо, то налево, но постоянно слыша за спиной шум погони. Священник машинально отмечал, что дома по обе стороны узких улиц становились все скромнее, фонарные столбы попадались все реже, — и не сомневался в том, что до окружающей город стены осталось совсем немного. Но горожане бросили несколько вооруженных отрядов наперерез беглецам…

Впереди, за очередным поворотом, заметался красноватый свет факелов, послышались возбужденные голоса, бряцание оружия. Клуц остановился, Лэса тоже. Все трое принялись оглядываться — но вокруг были стены, стены и стены. Эти дома выглядели куда проще, чем богатые особняки в центре Виллетри, однако и здесь крепкие двери были заперты, в узких окнах не светилось ни единого огонька…

— Ну что, будем пробиваться с боем? — спросил священник.

— Похоже, ничего другого нам не остается, — сердито фыркнула иир'ова. — Ничего, пробьемся. Лишь бы до корабля добраться.

В этот момент рядом с ними бесшумно открылась дверь дома, и чья-то рука осторожно тронула Лэсу. Кошка резко обернулась. Из двери выглядывала молодая девушка крохотного роста, в свободном ночном одеянии и белом чепчике. Она жестом предложила беглецам войти в дом. Иеро мгновенно сосредоточился и заглянул в ее мысли. Девушка искренне желала помочь и знала, как это сделать. Священник не колебался.

— Идем, — сказал он, спрыгивая на землю. — Клуц, протиснешься внутрь?

— Постараюсь, — мысленно буркнул лорс, наклоняя голову и примеряясь к дверям. К счастью, двустворчатая дверь оказалась достаточно высокой и широкой для того, чтобы огромный лорс смог войти в дом.

В небольшом квадратном холле горела одна-единственная свеча, стоявшая на высоком столике в дальнем конце помещения. Под скромным белым чепчиком простенькое лицо девушки с упавшей на лоб черной прядью в слабом неровном свете казалось загадочным и прекрасным. Впрочем, ее глаза и в самом деле были на удивление хороши — огромные, черные, с длинными ресницами… Девушка что-то сказала едва слышно, однако брата Лэльо не было рядом, и перевести ее слова было некому. Священник прислушался к мыслям их спасительницы. Она хотела вывести из за городскую стену. Она знала, как добраться до нее, не выходя на улицу — через дворы и садики окраинных домов. А в стене с этой стороны города был запасной вход — небольшая калитка, тщательно замаскированная снаружи пышной зеленью и искусственными горками.

Иеро мысленно пересказал все это Клуцу и Лэсе, и все трое послушно двинулись через холл за девушкой, шагнувшей к одной внутренних дверей и поманившей беглецов рукой. Эта дверь оказалась намного меньше входной, и Клуцу, чтобы протиснуться в нее, пришлось опуститься на коленки и низко пригнуть большую голову, увенчанную огромными рогами. Лорс осторожно прополз следом за девушкой и священником, а Лэса на всякий случай прикрывала его тыл.

Но вот наконец беглецы очутились в крохотном садике, таившемся позади дома. В небе висела огромная полная луна — желтая, сочная, заливавшая землю вполне ярким светом. Все это время Иеро то и дело мысленно окликал брата Лэльдо и медведя, но те почему-то не отзывались. Священник начал не на шутку тревожиться. Он не сомневался в том, что его друзья живы, — он бы сразу почувствовал их смерть… да и не было смысла горожанам убивать путников, они ведь рассчитывали неплохо заработать на них, продав чужаков в рабство. Но эливенера и Горма явно сумели оглушить…

Девушка молча вела троих американцев через бесконечную путаницу садиков, разделенных между собой невысокими, примерно в метр, оградами — то это были старенькие, проржавевшие металлические сетки, то простые плетни. Девушка, подобрав повыше подол светлого ночного капота, ловко перелезала через препятствия, а для тех, кто шел за ней, преодолеть такие заборчики и вовсе не составляло труда, — ведь все они были куда как повыше ростом, чем их спасительница.

За каждым из домов, кроме садиков, скрывались еще и довольно большие сараи, из которых пахло незнакомыми американцам домашними существами. Иногда из этих сараев доносилось всхрапывание, фырканье, странные пронзительные звуки, топот… В конце концов священник не выдержал, подбежал к широкой двери одного из сараев, приоткрыл ее и заглянул внутрь.

То, что он увидел, ошеломило его. В сарае стояла лошадь! Самая настоящая лошадь!

На американском континенте лошадей не было. Они, в отличие от многих других домашних животных, почему-то не смогли пережить ядерную катастрофу, которую люди называли Смертью. Но, разумеется, священник не раз видел изображения лошадей в копиях древних книг. И знал, что это были прекрасные труженики: они годились и для того, чтобы ездить на них верхом, и для перевозки грузов, и для работы на полях… и вот оказалось, что на другом континенте лошади есть в каждом доме! Иеро подумал, что хорошо было бы привезти в Америку несколько таких животных… но, к сожалению, вряд ли это можно было осуществить.

Они шли уже около получаса, и священник все так же время от времени окликал брата Лэльдо и Горма, и все так же не получал ответа. В конце концов он передал остальным:

— Не нравится мне, что они молчат. Зову, зову — и ничего. Может, зря мы ушли оттуда?

— Не зря, — уверенно заявила Лэса. — Ну, попались бы и мы в ту сеть, что, лучше было бы? Да выручим мы их, не дергайся ты!

— Конечно, — поддержал кошку Клуц. — Выберемся из города, осмотримся, разберемся — и вытащим мужиков!

— Ну… надеюсь, — мрачно передал Иеро. — Но мы не сможем поднять полусферу без помощи Лэльдо, так что и идти к ней нет никакого смысла.

— А мы и не пойдем, — согласилась Лэса. — Не забывай, нас же собирались продать в Рим! Значит, наших туда и повезут. А где тот Рим?

— Не знаю, — пожал плечами Иеро. — Где-то далеко, наверное. А может быть, близко.

— Вот-вот, или далеко, или близко, но все равно в другом месте, — передала иир'ова. — По дороге и отобьем их, если раньше не получится. Бластер-то у тебя?

— У меня, — согласился священник.

— Тогда в чем проблема?

Конечно, все трое прекрасно понимали, что проблем тут более чем достаточно, но при этом все трое точно так же понимали и то, что друзей они все равно освободят, чего бы это ни стоило. Просто сейчас самым главным было самим вырваться на свободу и разобраться в обстановке.

Наконец они увидели городскую стену, возвышавшуюся за очередным садиком — на этот раз почему-то запущенным, заросшим высоченными сорняками, в отличие от всех тех садов, которые они проходили до этого, — и маленькая девушка дала понять, что они уже у цели. И в самом деле, в толще каменной стены виднелась ниша, в которой и скрывалась калитка. Беглецы перелезли последний заборчик и очутились на освещенном луной пустыре шириной метров в тридцать — этот пустырь, похоже, тянулся вдоль всей стены, окружавшей город. Видимо, он должен был иметь стратегическое значение, — или же это была нейтральная полоса. Во всяком случае, ни каких-либо строений, ни огородов на этой полосе не было видно.

Иеро подошел к девушке и низко поклонился ей, не зная, как еще он может выразить свою благодарность. Девушка смущенно кивнула ему и во все глаза уставилась на Лэсу. Похоже, иир'ова поразила воображение маленькой горожанки. Лэса тоже поклонилась спасительнице, а потом сняла с шеи один из многочисленных шнурков с амулетами и протянула девушке. Девушка осторожно взяла амулет и надела себе на шею. Иеро уже отошел к калитке и начал заниматься с замком, но тем не менее поинтересовался:

— Что это такое ты ей подарила?

—  — Амулет, который поможет ей найти отличного мужа — богатого и доброго, — на удивление мягко ответила Лэса. — Она ведь явно не имеет собственного состояния.

— О! Это ты хорошо придумала! — прокомментировал Клуц. — Девочка заслужила счастье. У нее добрая душа!

И он тоже поклонился малышке, низко опустив голову и покачав рогами. Девушка вдруг улыбнулась, шагнула к лорсу и нежно погладила его по крепкой лохматой шее, а потом поцеловала прямо в нос.

— Что она думает? — требовательно спросил Клуц, обращаясь к священнику.

— Думает, что ты замечательное существо, и что ей хотелось бы иметь такое и ездить на нем, и заботиться о нем, — усмехнулся Иеро, уже открывший замок калитки. — Готово, можно идти!

— Хорошая девочка, — решил Клуц.

Девушка помахала беглецам рукой и пустилась в обратный путь. А они подошли к калитке. Иеро осторожно потянул на себя деревянную ручку — калитка открылась, чуть слышно скрипнув. Лэса первой выглянула наружу — и тут же сообщила:

— Ничего страшного, выходим!

Страшного снаружи и в самом деле не было ничего, зато было много такого, обо что нетрудно было сломать ноги. В этом месте почти вплотную к городской стене подбирались густые заросли колючих кустов с перепутанными ветками, а справа и слева громоздились высоченные кучи камней. Все это, видимо, предназначалось для маскировки входа в город. Беглецы осторожно двинулись вправо, прижимаясь к стене, чтобы не исцарапаться о ветки с длинными острыми шипами. Под ноги им то и дело попадались то крупные, то мелкие камни, и всем троим приходилось проявлять максимум осторожности. Наконец они выбрались из колючих зарослей и увидели равнину, уходящую на восток, к горам.

— Ну, и что теперь? — спросил Иеро, ни к кому в особенности не обращаясь.

— Теперь нам нужно найти подходящее укрытие и ждать, когда пленников повезут в Рим, — заявила иир'ова. — Ну, само собой, мы должны спрятаться так, чтобы видеть городские ворота.

—Но ведь больших ворот двое, — напомнил Клуц. — И, наверное, есть еще вот такие запасные калиточки. Где мы будем ждать?

— Разберемся, — сказал Иеро. — Сейчас мы пойдем вдоль стены — вот и увидим, есть еще какие-то выходы, или нет. Что касается больших ворот… ну, проснутся горожане — покопаюсь хорошенько в их мыслях, тогда и видно будет.

Его друзья вполне согласились, что это будет лучше всего. Иеро вскочил в седло, и беглецы помчались вдоль стены, огибая город с северной стороны. Веллетри, конечно, был невелик, но все же это был город, и беглецам понадобилась около часа, чтобы добраться до тех самых ворот, через которые они вошли в ловушку. Никаких других входов они не заметили.

Теперь им нужно было найти подходящее укрытие, чтобы дождаться того момента, когда их друзей выведут из города, чтобы отправить в тот самый Рим, который когда-то был местом жительства многих святых людей, — а теперь, похоже, вернулся в языческие, дохристианские времена. Ни Иеро, ни Лэса и Клуц ни минуты не сомневались в том, что им удастся освободить друзей и бежать вместе с ними. Но отыскать убежище оказалось не так-то легко.

Дорога, ведущая к Веллетри с побережья, — та самая, по которой пришли сюда американцы, — терялась на равнине, и вдоль нее, как уже знали путники, не было ни единого поселения. Ни самой крошечной деревушки, ни хотя бы просто одинокого хутора. А ближайшая роща располагалась довольно далеко от ворот…

И тут священник сообразил:

— Эй, да ведь эту дорогу мы знаем… по ней уж точно в Рим не попадешь. Мы же пришли по ней с моря! А другой что-то я тут не вижу! Надо же… я, похоже, в этой стране остатки разума растерял!

— А ведь верно, — хмыкнула Лэса. — Пошли дальше!

И они снова зашагали вдоль городской стены, теперь уже с южной стороны. И очень скоро добрались до вторых ворот, к которым подходила широкая накатанная дорога. Ворота эти, не в пример первым, были изукрашены резьбой и огромными бронзовыми венками, приколоченными к обеим створкам. И еще возле этих ворот возвышалась круглая смотровая башенка — не слишком высокая, но все же вполне внушительная. В верхней части башни светились два узкие окошка.

— Ну вот, пришли, — сказал Иеро, всматриваясь в башню. — Там стражники, не спят. Похоже, ждут кого-то… Нам надо найти, где спрятаться.

С этой стороны города одна из рощ подобралась к дороге в полукилометре от стены. Туда-то и направились беглецы, чтобы дождаться утра и начать ментальную разведку, обшаривая умы горожан. Желтая глупая луна таращилась на них с неба, и длинные черные тени шевелились в шелестящей на ночном ветру траве, как будто были живыми и готовыми вот-вот отправиться в самостоятельное путешествие — то ли в Рим, то ли в Гималаи…

6

Едва трое сбежавших из города друзей успели укрыться за толстыми стволами деревьев большой старой рощи, как за городскими воротами началась какая-то суета. Иеро и Лэса одновременно уловили ее начало, хотя никакого шума еще не было слышно. Но вскоре и до ушей лорса донесся шум — топот ног и копыт, тихие голоса, бряцание мечей и щитов… и вот створки ворот медленно, натужно сдвинулись с места. Едва между ними образовалась достаточно широкая щель, как из города на дорогу вылетел вооруженный всадник в блестящем остроконечном шлеме и латах. Он вихрем пронесся мимо затаившихся в роще беглецов, подгоняя лошадь, — а трое друзей с изумлением смотрели не столько на всадника, сколько на прекрасное благородное животное, несшее его. Лошадь, белая, как облака, и в самом деле была необыкновенно красива — хотя и раза в два меньше лорса. Ее сбруя сверкала в свете опускающейся к горам луны, длинные стройные ноги легко взлетали в воздух, пышный белый хвост развевался на ветру, густая белая грива волной падала на длинную шею… Через несколько минут всадник и лошадь исчезли из вида, и лишь тогда Иеро глубоко вздохнул и тихо сказал:

— Вот это да! А с виду такая маленькая, хрупкая!

— Ага, не то, что я, — согласился Клуц. — Но бегает почти так же быстро! Удивительно!

— Ничего удивительного не вижу, — хмыкнула Лэса. — Я по сравнению с тобой тоже маленькая и хрупкая, а бегаю даже быстрее тебя!

— Вот уж не быстрее! — возмутился Клуц.

— Спорим? — тут же предложила иир'ова.

— Эй, хватит болтать ерунду! — остановил друзей священник. — Не хватало еще тут соревнования на скорость устроить! Лучше послушаем горожан. Утро скоро.

— Слушать горожан можешь только ты, — возразила Лэса. — И почему ты не перехватил мысли всадника? Сразу бы и узнали все, что нам нужно!

— Растерялся, — честно ответил Иеро. — Увидел это изумительное животное — и обо всем забыл.

— А вот интересно, — задумчиво передал Клуц, — мы ведь здесь до сих пор не видели мыслящих четвероногих…

— Да мы вообще никаких четвероногих здесь не видели! — напомнила ему иир'ова. — Что, кстати, само по себе уже удивительно и странно.

— Ну да, это так, — согласился Клуц, — и не видели, и странно… только я о другом. А вдруг эта лошадь умеет мыслить?

Иеро озадаченно уставился на лорса. Лошадь… а почему бы и нет? Здешние люди не владеют мысленной речью, и если даже вокруг них живет множество мыслящих четвероногих — они об этом просто не догадываются. Священник тут же выругал себя за то, что не попытался связаться ни с одним из коней, мимо которых они проходили во время побега из города. Вот лопух, подумал Иеро, вот растяпа! Но что ушло — то ушло. Теперь придется ждать другого удобного случая.

Удобный случай представился очень скоро, через несколько минут. Ворота, едва успевшие закрыться, снова приотворились, и из них показался еще один всадник, на этот раз на сером в яблоках коне. Грива и хвост этого коня были серебристо-серыми. Копыта глухо застучали по дороге, а священник торопливо бросил вслед прекрасному существу вопрошающую мысль:

— Кто ты? Как тебя зовут?

Конь вдруг вскинул голову и заливисто заржал, но не замедлил хода и не ответил. Вскоре и он растворился вдали.

— Ну как? — с интересом спросила иир'ова.

Священник молча пожал плечами. Может, да, а может, нет.

Они снова принялись ждать. Светало, и горожане просыпались, начиная новый день. Иеро внимательно ловил ментальные волны, доходившие из-за стены, но пока что ничего интересного не услышал. Он пытался найти мысли старейшин, однако благородные старцы, похоже, пока еще крепко спали. Лорс отошел в сторону и, найдя аппетитные молодые кустики, принялся меланхолично объедать с них листву. Иир'ова куда-то исчезла, но уж за кого-кого, а за Лэсу священник и не подумал бы тревожиться — эта кошка не попадется в капкан. Да и вряд ли тут есть капканы. Просто Лэса отправилась добывать завтрак, вот и все.

Потом Иеро уловил донесшуюся из города суету — это стражники начали методически обыскивать квартал за кварталом, пытаясь найти беглецов. Священник усмехнулся. Горожанам и в голову не приходило, что их добыча уже ускользнула из города. Они были уверены, что троица просто спряталась в чьем-то саду, отыскав лаз. Что ж, подумал Иеро, пусть поищут. Все-таки делом заняты. И не станут пока организовывать погоню на равнине.

— Нас ищут в городе, — сообщил он друзьям.

— Отлично, — передал Клуц, продолжая жевать. — А как там Лэльдо и Горм?

А вот на этот вопрос священнику ответить было нечего. Он, начиная с момента побега, каждые пять-шесть минут посылал призыв снова попавшим в плен друзьям — но до сих пор так и не услышал ответа.

— Пока молчат, — грустно сказал Иеро.

Неслышно подкравшаяся Лэса протянула священнику полдюжины птичьих яиц.

— Перекуси, — предложила она. — И не огорчайся. Они откликнутся. Они живы, ты и сам это знаешь, — а это главное.

— Да, — согласился священник, принимаясь за завтрак. — Это главное. Ты права.

Но вот наконец проснулся кто-то из городских старейшин — Иеро понял это по мысленной суматохе, донесшейся до него из центра города, из дома на площади. Священник уже отлично ориентировался в мыслях горожан и без труда отличал важную персону от простолюдина. Пошарив среди простых обрывочных соображений слуг («Горячую воду отнести… где этот чертов цирюльник?… кажется, салат удался… эй, а почему это его башмаки так плохо почищены, вот я им сейчас… ой, снова звонит…»), он отыскал ленивую, едва проснувшуюся мысль старейшины: «Ничего, найдутся… куда они денутся? Да если и пропали, плевать. За двоих тоже немало золота пришлют. Хотя пятеро, конечно, лучше, чем двое. Жаль, что тот мужичина сумел удрать… да, через пару часов приедут».

— Через пару часов приедут, — машинально повторил Иеро.

— Кто? Зачем? — резко спросила иир'ова.

— Не знаю, — пожал плечами священник. — Так думает старейшина — «через пару часов приедут». Насколько я понял, кто-то должен прибыть за Лэльдо и Гормом.

— Надеюсь, по этой самой дороге, — хмуро передал лорс.

— Да другой-то нет, — сказал Иеро. — Только та, что ведет на побережье. А зачем бы горожанам тащить пленников в ту сторону?

— Например, чтобы отправить их в Рим морем, — предположила иир'ова.

— Тогда и гонцы отправились бы морем, — возразил Иеро. — Нет, Рим недалеко, и именно с этой стороны. Раз он думает про два часа, значит, гонцы уже добрались до места, или вот-вот доберутся. И кто-то из Рима сразу отправится за пленниками. Нам осталось ждать совсем немного.

— А вдруг за ними пришлют целый отряд? — передал Клуц. — Справимся?

— Ерунда, — отмахнулась Лэса. — Обязательно справимся. В крайнем случае полусферу пригоним, Лэльдо объяснит, как это сделать. А что, они так и не ответили? — тут же спросила она, обращаясь к Иеро.

— Пока нет, — уныло произнес священник. — Сейчас еще раз попробую.

Он настроился на волну молодого эливенера и, до предела сконцентрировав мысль, бросил ее в пространство:

— Лэльдо! Лэльдо, черт бы тебя побрал! Почему ты молчишь?!

И тут наконец до него донесся мысленный голос молодого эливенера.

— А… Иеро, почему ты так кричишь?

Лэса и Клуц, тоже услышавшие брата Лэльдо, говорившего на общей волне, радостно встрепенулись. Однако обрадовались они рано.

— Что же мне еще делать? — возмутился священник. — Я зову вас с Гормом всю ночь, а вы молчите! Чем вас так ошарашили?

— Да вроде ничем, — как-то лениво и равнодушно ответил молодой эливенер. — А Горм… не знаю, где Горм. Тут где-то был… спит еще, наверное.

— Спит? — задохнулся от ужаса Иеро. — Вас накачали снотворным?

— Ну… может быть, — совсем уже вяло ответил брат Лэльдо. — Да не все ли равно? А ты где?

— Мы сбежали — Лэса, Клуц и я. Теперь мы хотим пойти к полусфере и на ней прилететь за тобой и Гормом. Ты в состоянии руководить полетом?

— Полетом? А зачем? Вы куда-то хотите лететь?

Лэса громко охнула, Клуц взревел и ударил о землю копытом… а священник без сил опустился на траву и прислонился спиной к черному шершавому стволу дерева.

Это было никакое не снотворное. Эливенера напоили наркотическим зельем.

— Не знаю я, не знаю, что делать! — сердито кричал Иеро, отмахиваясь от наседавших на него друзей. — Вы же сами понимаете — они нам не помощники! Значит, придется как-то действовать самим, вытаскивать их… ну, черт бы все побрал!

— Ну, в конце концов, сначала надо дождаться тех, кто за ними приедет, — решила наконец иир'ова. — К полусфере нам идти теперь совершенно незачем.

— Да ладно, справимся как-нибудь, — со слабой надеждой передал Клуц.

— Ну да, если охрана будет не слишком велика, — злобно фыркнула Лэса. — Ты соображай: если нам не удастся отбить их по дороге, то в этом самом Риме все станет во сто крат сложнее! Мы слишком уж непохожи на местных жителей, не забывай об этом! Даже Иеро не сойдет у них за своего, а уж что о нас с тобой говорить?

— Может быть, найдутся союзники, — предположил Клуц. — Помогла же нам та чудесная девушка выбраться из города1

— Да, но рассчитывать на подобное везение мы не можем, — возразила Лэса.

— Рассчитывать мы будем только на собственные силы, — твердо сказал священник. — И мы своего добьемся… но, конечно, было бы гораздо лучше, если бы их перестали поить дурманом.

Все трое снова умолкли и задумались. Задача и в самом деле предстояла не из легких. Каждый прекрасно понимал, что горожане постараются принять все необходимые меры предосторожности, чтобы не потерять столь ценных пленников. Золото интересовало местных жителей куда больше всего прочего. А раз уж трое потенциальных рабов сбежали, оставшихся будут стеречь с удвоенным вниманием. Так что, скорее всего, в Рим такой дорогой товар повезут под серьезной охраной. А может быть, покупатели пришлют собственный эскорт. В любом случае, если сами пленники никак не поспособствуют своему освобождению, тем, кто вырвался из города, нелегко будет вытащить их. Самым неприятным в новом повороте событий Иеро считал то, что теперь у них не было возможности воспользоваться инопланетной полусферой. Он ведь до этого момента рассчитывал на то, что с помощью мысленных инструкций брата Лэльдо сумеет сам поднять корабль и похитить пленников. Не зря же он все время пути присматривался к тому, что делал молодой эливенер. Но, конечно, сам священник ни за что не сел бы за пульт управления. Не хватало еще разбить такое уникальное средство передвижения!

Пока беглецы сидели в роще и размышляли подобным образом, на дороге понемногу началось движение. Из города выехала карета, запряженная четверкой вороных коней, и умчалась вдаль — видимо, в Рим, или в какой-то город, расположенный в том же направлении. В город приехала телега, нагруженная овощами, но ее пропустили в ворота лишь после тщательного осмотра. В телегу был запряжен смешной серый зверь, немного похожий на лошадь, но раза в два меньше ее ростом, с длинными торчащими ушами, большими грустными глазами и голым хвостом с черной кисточкой на конце. Стражник, вышедший навстречу крестьянину и тщательно проверивший доставленный в город груз, погладил серого зверя по спине и что-то весело сказал. Крестьянин ухмыльнулся и повел зверя под уздцы. Ворота снова закрылись.

Иеро пытался уловить ментальную волну вороных коней, но те умчались слишком быстро. Зато серый зверь с крупными копытами и грустными глазами стоял перед городскими воротами достаточно долго, и священнику показалось, что тот неплохо соображает, только тщательно скрывает свои способности. «Почему бы это? — удивился Иеро. — Здесь что, не любят мыслящих четвероногих?»

Он поделился результатами своих наблюдений с друзьями, и те решили тоже попробовать наладить связь, если в город явится еще один такой же зверь. Расстояние от рощи до ворот было невелико, а поскольку все американцы имели при себе экраны ментальной защиты, усиливающие их собственные способности к дальней связи, то они могли бы без труда пообщаться с серым зверем, окажись тот действительно мыслящим существом.

Вскоре на дороге и в самом деле появился серый зверь, тоже тащивший телегу — на этот раз нагруженную какими-то мешками. Он остановился перед воротами, а шедший рядом с телегой крестьянин постучал в створку ворот тяжелой рукояткой длинного хлыста. Все трое американцев тут же начали мысленно атаковать серого зверя вопросами, пробуя то одну волну ментальной связи, то другую. И вдруг…

— Ну чего разгалделись, чего базар подняли? — донесся до них сварливый мысленный голос серого зверя. — И вообще, кто вы такие, почему я вас не вижу?

Лорс и иир'ова мгновенно умолкли, предоставляя священнику вести переговоры.

— Мы прячемся в роще у дороги, — пояснил Иеро. — Мы сбежали из города. Нас хотели продать в рабство. Мы приехали издалека…

— Знаю, знаю, — так же сварливо перебил его серый зверь. — Наслышан уже. Чего вы ко мне-то привязались? От меня вам чего надо?

Священник довольно долго не мог произнести ни слова — ни мысленно, ни вслух, потому что от изумления у него отвисла челюсть и в голове все перемешалось. Серый зверь уже знал об иностранцах… но если он знал… Иеро выругал себя за невероятную глупость. Ясно, откуда к зверю пришли новости. От лошадей, которых он встретил по дороге в город. Дурак, еще раз обругал себя священник, трижды и четырежды дурак! Ведь он мог еще ночью договориться с лошадьми! А ему и в голову не пришло попытаться это сделать! Ох, вот уж глупость, так глупость! Ну, теперь ничего не поделаешь.

— Двое наших друзей остались в плену, — сообщила серому зверю Лэса, видя, что священник никак не может опомниться. — Мы надеемся, что кто-нибудь из местных жителей поможет нам освободить их.

— С какой это стати? — сердито откликнулся серый зверь и встряхнул ушастой головой. — Какое лично мне может быть дело до ваших проблем?

— Ну… — растерялась иир'ова. — Я не знаю… мы просто надеялись…

— К тому же я терпеть не могу кошек, — заявил серый зверь и затопал к приоткрывшимся воротам. Через минуту и он, и его телега уже были в городе. И как ни звала Лэса серого, он больше не откликнулся.

— Ну, дела! — протянул Иеро, качая головой. — Ну зверь!

— Да уж, с таким каши не сваришь, — фыркнул Клуц. — Может быть, лошади окажутся посговорчивее?

— Я лично не стала бы на это надеяться, — сердито передала Лэса. — Мне кажется, они все тут такие.

— Ну, это уж ты слишком, — пожурил ее лорс. — Просто его, наверное, кто-то обидел, вот он и стал таким… недовольным жизнью.

— А ты был бы доволен жизнью, если бы тебя заставляли таскать такие телеги? — поинтересовалась иир'ова.

— Наверное, не очень, — подумав немного, решил Клуц. — Впрочем, бывает же необходимость… ну, война, например.

— Что-то непохоже, чтобы они тут воевали, — язвительно заметила Лэса. — И к тому же непохоже на то, чтобы местные люди одобряли излишнюю сообразительность четвероногих.

— И все-таки я не понимаю, — заговорил наконец Иеро.

— Чего ты не понимаешь?

— Почему местные четвероногие скрывают свой ум? — задумчиво произнес священник. — С чем это связано? Чего они боятся? А они именно боятся, я это почувствовал. Если бы тот серый не знал, что из нас троих двое похожи на зверей, он бы вообще нам не ответил, я уверен. То есть не ответил бы человеку.

— Но почему? — удивилась Лэса. — Как можно бояться мыслящего существа?

— А ты разве не боялась дома разных таких существ? — напомнил ей Клуц. — Все слуги Безымянного Властителя — очень даже мыслящие существа. Ну и что? Разве они стали от этого добрее?

— Кое-кто стал, — в свою очередь освежила память лорса Лэса. — Котя, например, или монстр Го… да и не только они.

— Ну да, это верно, — согласился Клуц. — Но предположим, здесь тоже есть слуги Безымянного…

— Наверняка есть, — отмахнулся Иеро. — Не в этом дело, понимаешь? Не в этом! Здесь, в городе, живут обычные люди, не имеющие отношения к Нечистому. Но серый зверь и лошади боятся именно таких вот простых людей! Именно от них они скрывают свой ум! Не понимаю!

— Ну, если ты не понимаешь, то нам и пытаться не стоит, — сообщил Клуц. — Ты же изучал историю других континентов, историю Рима… вот и поищи причины в прошлом, раз уж не можешь найти их в настоящем.

Иеро удивленно посмотрел на лорса и задумался. А ведь его лохматый рогатый друг был, пожалуй, прав. Причины вполне могли скрываться в далеком прошлом… так, а что же было в этом самом прошлом Европы и Рима?.. Иеро стал вспоминать уроки настоятеля Центрального Аббатства, отца Куласа Демеро. Что-то там было такое, о чем старый настоятель всегда говорил с возмущением и гневом… что-то такое, что он считал позором Рима…

— Ведьмы! — внезапно вскрикнул Иеро. — Охота на ведьм, вот в чем дело!

— Что за ведьмы такие? — недоуменно спросила иир'ова.

— Это… ну, в общем, когда-то, в далеком прошлом, Римская церковь уничтожала всех, кто отличался от других, кого она подозревала в необычных способностях… таких людей просто убивали. То есть не просто, а очень жестоко убивали. Сжигали на кострах, — пояснил Иеро. — Мне кажется, отголоски этого и сейчас живы, хотя Римской церкви, судя по всему, давно уже нет. Она бы, наверное, не допустила торговли рабами.

— Ну, это еще как посмотреть, — усомнился Клуц. — Впрочем, я в таких делах ничего не понимаю, это уж тебе виднее.

— Мне лично виднее другое, — заявила Лэса. — К нам, похоже, приближается немалая толпа!

Иеро и Клуц взглянули на дорогу. Вдали, у самого горизонта, над ней повисло облако пыли.

7

Похоже, к городу Веллетри и в самом деле приближалась немалая толпа — и двигалась она очень быстро. Через несколько минут сквозь облако пыли уже можно было рассмотреть всадников, вслед за которыми двигалось нечто… неопределимое.

— Что это такое? — с явным недоумением спросила Лэса. Впрочем, ответа иир'ова не ждала. Ведь ее друзья видели то же, что и она сама. А значит, точно так же ничего не понимали.

Шестеро всадников на темно-серых конях с белыми гривами и хвостами, вооруженных длинными мечами, со щитами у левого плеча, неслись во весь опор. На головах воинов красовались сверкающие золотом шлемы с белыми и красными перьями на верхушках. Перья развевались на ветру, белые свободные рубахи всадников полоскались за спинами, золотые пояса и наколенники вспыхивали в косых лучах утреннего солнца… но священник-американец подумал, что воевать в такой одежке вряд ли удобно. Во всяком случае, у них, на севере американского континента, в таких сандалиях, как у этих ребят, далеко не уйдешь. А таким длинным мечом обязательно за что-нибудь зацепишься — то ли за ветку над головой, то ли за куст рядом… Но тут Иеро рассмотрел сквозь пыльную завесу то, что неслось по дороге за отрядом авангарда — и забыл о странном обмундировании.

Вслед за воинами несколько крупных гнедых лошадей влекли по дороге некое сооружение, напомнившее священнику инопланетную полусферу. Собственно, это тоже была полусфера, но раза в три меньше и построенная не из прозрачного неведомого материала, а из вполне земных металлических полос, соединенных между собой мощными заклепками. Сооружение ехало на множестве колес… Это, вообще-то говоря, была просто полукруглая клетка, стоявшая на платформе!..

Следом за гигантской клеткой мчались еще шесть всадников, таких же нелепо-нарядных.

— Так… — пробормотал Иеро. — Карета подана.

— С ума сойти! — возмутился Клуц. — Они что, собираются посадить Лэльдо и Горма вот в эту штуковину?

— Можешь не сомневаться, и собираются, и посадят, — подтвердила его догадку Лэса. — А нам придется их оттуда выковыривать. Вот только как? Хоть бы они очнулись наконец!

— Очнуться им наверняка не дадут, — уверенно передал Клуц. — Соображают же, что такие сбегут в один момент.

— Да, — сказал священник., — похоже, здесь у нас ничего не выйдет. Равнина, их много… ну что ж, отправимся следом за ними туда, куда их повезут. Если это действительно Рим — значит, в Рим. А там уже решим, как действовать. Хорошо еще, что недалеко идти.

— Да, действительно недалеко, — согласилась Лэса. — Быстро они смотались туда-сюда!

— За час доберемся, — решил Клуц. — Только ведь нам придется ждать ночи… не может за это время что-нибудь случиться с ними?

— Это вряд ли, — покачал головой Иеро. — Если их хотят заставить драться с кем-то… ну, какое-то время на подготовку просто необходимо.

— Ты думаешь, Лэльдо и Горм станут участвовать в такой идиотской затее? — удивилась иир'ова.

— Я уверен, что сознательно они этого делать не станут, — спокойно сказал Иеро. — Но мы не знаем, чем их могут напичкать, чтобы лишить возможности соображать.

— Ох!.. — вздрогнул Клуц. — Что-то мне страшновато от всего этого! Что же тут за странные люди живут?

— Ну, не страннее слуг Безымянного, — возразила иир'ова. — Те и вовсе экспериментируют с живыми существами, и ничуть этого не смущаются!

— Да, верно, — уныло покачал головой лорс и добавил: — Не нравится мне все это!

— А кому нравится? — пожал плечами священник. — Но не оставлять же их там!

Как бы то ни было, пока что троим затаившимся в роще американцам оставалось только ждать, и ничего больше.

Городские ворота торопливо распахнулись настежь, и гигантская клетка, сопровождаемая вооруженным отрядом, въехала в город. Ворота захлопнулись.

— А вот интересно, — пробормотал священник, — что, возле этих ворот площадь?

— При чем тут площадь? — удивился непонятной мысли Клуц.

— Да ведь такое сооружение не может проехать по их улицам! — пояснил Иеро. — Ты что, забыл, какие они узкие?

— Даже если клетка ждет у въезда, даже если их потащат через весь город, — мы все равно не успеем перехватить их там! — сердито передала Лэса, уловившая смутную идею в словах священника. — Не дергайся, сейчас все бесполезно. Лучше еще раз послушай, что думают старейшины. Может, они уже вот-вот вышлют людей, чтобы нас отыскать, а мы тут сидим, как грибы под елкой! Сразу попадемся.

Иеро последовал разумному совету и в очередной раз пустил в ход свои необычайно сильные ментальные способности. Он без малейшего труда отыскал главу старейшин, чьи мысли уже слушал с утра пораньше, и осторожно запустил ментальный щуп в ум благородного старца. В уме старца царила чистая радость. Это была радость по поводу большой прибыли. Но к счастью примешивалась немалая толика огорчения — по поводу того, что прибыль могла стать намного больше. В тот момент, когда Иеро начал подслушивать его мысли, старец беседовал с командиром сопровождавшего клетку отряда. Он говорил о том, что, к сожалению, уже после того, как город Веллетри отправил гонца в Римский Сенат, трое чужаков умудрились сбежать. Их ищут, они не могли выйти из города, — и их обязательно найдут. Не согласится ли благородный Клавий немного подождать? Благородный Клавий ничего не имел против. Он лишь сообщил, что должен отослать в Рим сообщение о задержке. Отдав соответствующий приказ, командир отряда принял приглашение старейшины, и обе важные персоны отправились завтракать.

— Да, нас ищут, но пока что в городе, — сказал Иеро. — А в Рим послали гонца — доложить, что мы удрали, но что нас вот-вот отыщут.

— Где нас ищут? — тут же спросила Лэса.

— В городе, — усмехнулся священник. — Они по-прежнему уверены, что мы не могли выйти наружу.

— А, ну пусть поищут, — фыркнул Клуц. — А нельзя ли перехватить гонца?

— Слишком рискованно, — усомнилась Лэса. — Нас же почти наверняка увидят со сторожевой башни!

— Да, пожалуй, — согласился лорс. — Иеро, а ты не мог бы…

В этот момент ворота в очередной раз приоткрылись, из них выехал явно очень спешащий гонец. Его серая лошадь пронзительно заржала, вскинув голову, и вихрем понеслась по дороге… но Иеро вдруг услышал ее мысленный голос:

— Эй, чужеземцы! Вы слышите меня? Мы попытаемся помочь вам в Риме!

Иеро не успел опомниться, как лошадь исчезла из вида, скрытая быстро удалявшимся облаком пыли. Священник попытался послать мысль вслед прекрасному быстроногому существу, но лошадь, похоже, закрыла свой ум, — Иеро не удалось до нее докричаться.

Иир'ова и лорс тоже услышали мысленные слова промчавшейся мимо лошади, и Лэса обрадовалась:

— Вот видишь? Везде есть добрые существа!

— Да, верно, — согласился Иеро. — Но как они смогут нам помочь, если они изо всех сил стараются, чтобы никто не заметил их ума? Им же поневоле придется выдать себя!

— А может быть, они как раз этого и хотят, — возразил Клуц. — Может быть, им просто не хватало толчка извне. А тут мы появились — и очень кстати.

— Похоже, лошади не слишком дружат с этими серыми длинноухими копытными, — задумчивым тоном передала Лэса. — Не выйдет ли из этого каких-нибудь осложнений?

— Вряд ли, — усомнился Иеро. — Зачем бы серым мешать нам?

— Ну, в жизни ведь всякое бывает, — изрекла иир'ова и тут же сменила тему: — Послушай-ка лучше еще разок — не собираются эти расфуфыренные воины в обратную дорогу?

Иеро ничего не имел против очередного сеанса подслушивания, но никакой пользы из разговора старейшины и командира римского отряда на этот раз ему извлечь не удалось. Ну, разве что считать пользой несколько рецептов экзотических блюд, которые во всех подробностях обсуждали занятые едой благородные европейцы.

— Интересно, сколько можно говорить о еде? — недоуменно сказал священник, оставив попытки извлечь из разговора завтракающих хоть что-либо полезное. — Неужели им не скучно? Столько-то одного, столько-то другого, посыпать тем, добавить этого, подержать в не слишком горячей печи, плотно закрыть крышкой… жуть какая-то! Не люди, а поваренные руководства какие-то!

— Наверное, им больше нечем заняться, — предположила иир'ова. — Вот они от скуки и объедаются.

— Как это — нечем заняться? — удивился лорс. — Они же люди! Они должны читать книги, учиться, делать какие-то вещи, пахать поля, наконец!

Иеро засмеялся и пояснил:

— Это не всегда обязательно. Здесь общество устроено не так, как у нас, в северных республиках. Здесь, видимо, одни работают, а другие живут за их счет. Как в южных странах американского континента. Там ведь тоже есть, например, цари и вельможи, они не пашут поля.

— Но они управляют государством! — возразил Клуц. — А это не просто работа, это очень тяжелая работа!

— Ну, а здешние богачи могут вообще ничем не заниматься.

— Не понимаю, — покачала головой Лэса. — Если они не делают ничего полезного — почему другие люди соглашаются на них работать? Зачем отдают им то, что сделали своими руками?

— Знаешь, я и сам не очень хорошо это понимаю, — признался священник. — Я просто знаю, что такое было в истории. И, честно говоря, мне неинтересно обсуждать эту проблему. Наше дело — освободить друзей и отправиться дальше, вот и все.

Лорс и иир'ова были вполне с этим согласны.

Они ждали весь день, но лишь когда над равниной начали сгущаться сумерки, городские умники додумались до того, что их пленники, пожалуй, все-таки сумели ускользнуть за городскую стену, и что искать их нужно не в Веллетри, а где-то в другом месте. Старейшины решили отправить отряды на поиски беглецов. Старейшины вполне разумно рассудили, что удравшие пленники прячутся где-то неподалеку, потому что иначе их давным-давно заметили бы и сообщили об этом в город. Но командир сопровождавшего клетку отряда больше не мог ждать. Он должен был вернуться в Рим. И он отдал приказ о выходе.

Друзья, подобравшись к самому краю рощи и спрятавшись за толстыми стволами деревьев, напряженно следили за городскими воротами, ожидая появления пленников и в глубине души надеясь, что их удастся освободить прямо сейчас. Но надежды троих беглецов не оправдались.

Ворота снова торжественно распахнулись во всю ширь. Первыми выехали шесть всадников на серых конях. За ними упряжка крепких гнедых лошадок выволокла на дорогу огромную полукруглую клетку. Иеро только теперь понял, почему прибрежные жители так испугались чужаков. Видимо, они приняли их за охотников за рабами. Ведь незнакомцы прибыли в полусфере!

На первый взгляд можно было подумать, что клетка пуста, и лишь потом священник и его друзья заметили лежавших на полу пленников — крепко спящих, но тем не менее для большей безопасности тщательно связанных по рукам и ногам (то есть в отношении Горма вернее было бы сказать — «по всем лапам») толстыми белыми веревками. Как ни пытались затаившиеся в роще американцы докричаться до угодившей в беду парочки — ничего не вышло. Иеро даже попробовал усилить собственную мысленную волну при помощи ментального защитного экрана, — одного из тех, что были вручены брату Лэльдо его наставниками из Братства Одиннадцатой заповеди. Эти экраны не только прикрывали своих владельцев от ментального вторжения, но и помогали усилить собственный мысленный посыл. Но и экран не помог. Иеро с сожалением вспомнил о толстой пластинке темного стекла с вплавленными в нее девятью драгоценными камнями — три такие пластинки были найдены захваченными в плен северянами в их тюрьме на Великом Холмистом Плато. Что в точности представляли собой эти пластинки, никто толком не знал, но в их силе американцы уже имели возможность убедиться, и не однажды. Однако загадочные инопланетные аппараты сыграли свою последнюю роль в тот момент, когда беглецы добрались до искусственного холма, под которым в незапамятные времена пришельцы спрятали один из своих локальных кораблей. Может быть, подумал Иеро, оставшиеся в распоряжении отряда экраны ментальной защиты все-таки подействуют, если их использовать синхронно?

Иир'ова, заметив, что священник вытащил из-за пазухи ментальный экран — небольшую пластинку из серебристого металла, висевшую на желтой цепочке, — и крепко сжал его в правой руке, поспешила сделать то же самое. Она стиснула экран в правой ладони и вопросительно посмотрела на священника.

— Давай попробуем вместе, — негромко сказал Иеро.

Они мгновенно настроили в унисон свои ментальные волны и бросили направленную мысль на брата Лэльдо. Секунду-другую им казалось, что и это не помогло.

И вдруг…

Молодой эливенер резко поднял голову и ошеломленно уставился на толстые изогнутые прутья огромной клетки.

— Где это я? — пробормотал он, и тут же, услышав мысленный призыв Иеро, ответил священнику: — Да, я тебя слышу… что случилось? Я ничего не помню…

— Вас везут в Рим. Мы идем за вами. Не пейте ту отраву, которую вам дают! Иначе нам вас не вытащить!

Иеро не успел договорить, как брат Лэльдо снова уронил голову и заснул.

— Не понял… — пробормотал священник. — Он услышал или нет?

— Начало точно услышал, — уверенно передала иир'ова.

— Меня куда больше интересует конец, — сердито бросил Иеро. — Черт бы их всех побрал, этих мирных горожан! Надо же до такого додуматься — людей продавать! Так бы и спалил весь их паршивый городок!

— Ну и спали, кто тебе мешает, — фыркнул Клуц. — Жахни по нему из бластера, только и всего!

Иеро изумленно уставился на лорса, но, увидев в глазах черного скакуна веселый блеск, покачал головой.

— Ну тебя, — сказал он. — Зачем ерунду говорить? Там же люди. Всякие, не только дурные.

Клетка уже укатила довольно далеко, хотя вообще процессия двигалась медленно. Видимо, командир сопровождавшего пленников отряда боялся испортить дорогой товар. До наступления ночи оставалось совсем немного времени, и из-за гор уже выплыла толстая луна.

— Ну что, пойдем потихоньку? — предложил Клуц. — Иеро, ты садись в седло. Так надежнее будет. Кто знает, кто тут водится, на этой равнине.

— Вряд ли здесь есть опасные существа, — решила Лэса. — Иначе отряд не задержался бы до ночи. Иеро, нас скоро начнут искать вне города?

Священник внимательно вслушался в мысли старейшин, легко отыскав их в общем шуме вечернего Веллетри, и ответил:

— Считай, уже начали. В те ворота, дальние, выехал большой отряд. Они уверены, что мы хотим вернуться на побережье и уплыть обратно в свою страну. Но на всякий случай и к этим воротам идет отряд, поменьше… погоди-ка… ну да, в эту сторону они отправили всего пять человек.

— Тогда нам лучше поспешить, — настойчиво передал Клуц. — Садись в седло, Иеро! Помчались!

Иеро не заставил себя уговаривать. Одним прыжком он очутился на спине лорса, и Клуц взял с места на такой скорости, что у священника ветер засвистел в ушах. Иир'ова, степная жительница, не отставала ни на шаг. Вообще-то она могла бы и обогнать лорса, но, поскольку сейчас не было необходимости в разведке пути, держалась рядом. Они в одну минуту миновали рощу и выскочили на дорогу. Мягкий топот больших копыт лорса глухо звучал в ночной тишине, а Лэса неслась совершенно бесшумно. Иеро оглянулся. Ворота города начали приоткрываться.

— Нажми, Клуц! — попросил священник. — А то они нас заметят. Они уже выходят наружу.

Клуц прибавил хода, и к тому времени, когда небольшой отряд городской стражи вышел на равнину, вряд ли кто-то мог рассмотреть беглецов — разве что человек с поистине орлиным зрением. Но таких в отряде, судя по всему, не нашлось, потому что священник, направив ментальный щуп в сторону города, не услышал ничего подозрительного. Стражники, похоже, не потрудились даже прихватить с собой подзорную трубу. Они просто направились вдоль городской стены на восток, ища место, где пленники, по их мнению, перелезли через укрепление. Пожелав им удачи, Иеро направил свое внимание вперед, на клетку на колесах, влекомую к Риму крепкими лошадьми.

Он вовсе не надеялся еще раз разбудить брата Лэльдо или докричаться до Горма. Он решил попытаться наладить контакт с умными лошадьми, которые по лишь им самим ведомым причинам прикидывались простыми животными и покорно выполняли приказы людей. Кстати, священнику очень хотелось и об этих причинах расспросить лошадей… неужели люди в Европе и вправду способны на жестокое обращение с разумными существами? Неужели все они служат Нечистому?

Иеро мысленно нащупал лошадь, шедшую в упряжке первой, и попытался заглянуть в ее ум, — но натолкнулся на очень сильную защиту. Так… и вправду лошади очень боятся, и не кого-нибудь, а существ, способных читать чужие мысли. Но ни один из горожан Веллетри не умел этого. И воины, прибывшие из Рима за пленниками, тоже этого не умели. В чем же дело? Неужели в Риме живет совсем другой народ — сплошные телепаты?..

Пока Иеро размышлял над очередной загадкой европейского континента, вдали показалось облако пыли. Это была клетка на колесах. Беглецы уже почти догнали своих пленённых друзей. А еще священник увидел, что чуть дальше впереди дорога уходит в лес. Значит, у них будет возможность передвигаться совсем рядом с процессией римлян. И может быть, тогда он сумеет поговорить с красавицами-лошадьми.

Клуц угадал его мысли и передал:

— Как только они войдут в лес, мы их чуть-чуть обгоним… пусть лошадки нас увидят.

— Хорошо, — ответил Иеро. — Так и сделаем.

8

Это был уже настоящий лес, а не реденькая прозрачная роща, какие встречались на равнине. Старый, как само Время, этот лес не был похож ни на один из знакомых священнику лесов. Он состоял из одних лишь дубов. Древние гиганты стояли, сплетя кроны, и под ними на земле лежал лишь толстый слой прелых листьев да пощелкивали под ногами сухие желуди. Ни кустика, ни травинки не росло под непроницаемым покровом огромных дубовых листьев. За необъятной толщины стволами могли укрыться не только трое беглецов, но и еще дюжина человек.

Гибкая стремительная иир'ова тенью неслась от одного ствола к другому, обгоняя движущийся по широкой дороге отряд. Клетка на колесах время от времени негромко поскрипывала, копыта лошадей мягко стучали, всадники изредка обменивались словами… а Лэса, укрываясь за дубами, посылала непрерывный ментальный призыв и пыталась уловить хоть одну-единственную ответную мысль четвероногих. Но лошади таились. Они упорно делали вид, что не видят и не слышат Лэсу, хотя она уже несколько раз попадала в их поле зрения, и они видели — с ними говорит не человек. Наконец Лэса сдалась и позвала лорса:

— Клуц, ты должен сам попробовать. Ты больше похож на них.

— Да, я тоже так думаю, — согласился огромный северный скакун. — Но я слишком большой, меня и всадники могут заметить.

— А я их отвлеку, — предложила иир'ова. — Но мне кажется, они должны увидеть вас обоих — тогда они поймут, что Иеро им не враг, хотя он и человек.

— Да, так и сделаем, — откликнулся Иеро. — Действуй.

Перебежав за спиной отряда на другую сторону дороги, Лэса исчезла между дубами. Через несколько секунд из глубины леса донесся негромкий, но весьма устрашающий вой. Всадники насторожились, переглянулись и заставили лошадей подойти поближе друг к другу. Но они по-прежнему держались двумя группами — впереди клетки и позади нее. Вой повторился. Всадники, глядя в лес справа от дороги, вынули из ножен длинные сверкающие мечи. Никто из них, похоже, не обратил внимания на то, что лошади вели себя совершенно спокойно, лишь изредка прядали ушами и тихо фыркали. Вой зазвучал громче, приближаясь, — заунывный и грозный. Отряд прибавил ходу.

Лорс и священник подобрались к дороге слева, обогнав отряд, и остановились за дубом, мысленно обращаясь к лошадям. Те молчали. Иеро уже начал думать, что лошади просто не желают общаться с чужаками. Клуц, рискуя быть замеченным людьми, сделал несколько шагов вперед, выйдя на самую обочину, и на его огромную черную фигуру упал лунный луч, прорвавшийся к земле. Лорс качнул рогами и на мгновение зажег на них огоньки. Этому фокусу он научился давно, еще когда северяне сидели в тюрьме Безымянного Властителя. И снова мысленно окликнул лошадей:

— Ну почему вы не отвечаете? Чего вы боитесь?

И сразу же снова отступил в тень и скрылся за толстенным стволом.

А в следующую секунду он и священник услышали:

— У нас есть причины бояться. Новая Римская Церковь уничтожает всех, кто владеет мысленной речью, — не только четвероногих, но и людей тоже…

Иеро вздрогнул и просто-напросто не поверил тому, что услышал. Как это — уничтожает? Убивает, что ли? Людей? Нет, этого не может быть…

— Но мы поможем вам… — продолжила одна из лошадей. — Мы поможем вам… там, в Риме… идите туда за нами. Вам найдут укрытие. Вы уведете своих друзей. Но не забывайте — вам постоянно будет грозить опасность… никто не знает, когда его настигнут шпионы Новой Церкви…

Разговор прекратился, потому что Лэса устроила в глубине дубняка такой концерт, что можно было подумать — в лесу сцепились в смертельной схватке по крайней мере два десятка бешеных котов. Всадники вонзили в бока верховых лошадей шпоры, хлестнули тех животных, что влекли клетку, — и отряд помчался во весь опор, спеша выбраться из леса или хотя бы очутиться как можно дальше от неведомых зверей, неизвестно как забредших в тихий знакомый лес, всегда бывший таким безопасным.

— Лэса, хватит! — позвал кошку Иеро. — Мы уже поговорили.

— Слышала, — отозвалась иир'ова и, выдав на прощание еще одну замысловатую руладу, умолкла. Через минуту она присоединилась к друзьям, бесшумно выскочив из-за дерева по другую сторону дороги.

— Ну и как тебе эта новость? Уничтожают… я что-то не понял, неужели убивают? — немного растерянно произнес Иеро. — Просто за то, что люди умеют разговаривать мысленно?

— А почему бы и нет? — спокойно ответила Лэса. — Ты что, мало всяких гадостей дома видел? Если уж ученые Безымянного человеческий мозг впихивают под черепаший панцирь — просто так, чтобы посмотреть, что из этого получится… чему ты удивляешься?

— Да, но в наших краях телепатические способности стараются развивать! — возразил Клуц. — А здесь, выходит, их истребляют? Какой в этом смысл? Мысленное общение куда удобнее словесного!

— Наверное, они думают иначе, — отмахнулась Лэса. — Так мы идем дальше, или мы стоим на месте?

Они вышли на дорогу и спокойно зашагали по ней — теперь им не от кого было прятаться. А если бы их нагнал запоздавший путник, они всегда успели бы укрыться в лесу. Иеро упорно продолжал думать о том, что услышал от лошадей. Он хотел понять, в чем может скрываться причина такого странного отношения к способности ментального взаимопонимания. Неужели Новая Римская Церковь вернулась к тому, что было в седой, незапамятной древности, много тысяч лет назад? Неужели теперь здесь, в Европе, вернулись к тому, что всегда считалось стыдом человечества — к уничтожению «непохожих»? Священник просто не в состоянии был поверить в подобное. И еще одного он не мог понять. Если здесь много мыслящих четвероногих — а ведь наверняка не только лошади разумны и способны общаться ментально, — то почему они не заявят о своих правах, почему не попытаются занять достойное их способностей место в обществе? Почему так боятся шпионов Новой Церкви?..

Лес внезапно кончился, и беглецы, выйдя на опушку, увидели, что дальше дорога идет под уклон, а в раскинувшейся внизу долине лежит огромный город.

Это был город странный и необычный. В его центре располагалось огромное круглое строение без крыши, а от него лучами расходились во все стороны широкие прямые улицы, — и город при взгляде на него сверху напоминал распластавшегося на дне моря осьминога. В секторах, на которые делили город улицы-лучи, беспорядочно толпились здания. Ближе к центру это были огромные дома, окруженные пышными садами и соединенные между собой прямыми проездами. Но чем ближе к окраинам, тем ниже становились строения, сады уменьшались, словно усыхая, а проезды теряли прямизну и превращались в невообразимую путаницу ломаных линий. Судя по всему, когда-то и этот город окружала стена, — но со временем Рим разросся, распух, как растущее на дрожжах тесто, и вывалился за стену, попутно развалив ее. Иеро, пристально всматриваясь в город, без труда находил взглядом остатки этой кольцевой стены — теперь она проходила бы посередине Рима…

Между лесом и городом лежало огромное пространство, занятое огородами. Аккуратные высокие грядки были засажены самыми разнообразными овощами и ягодами, большинство из которых священник видел впервые. Но кое-что он узнал. Вон там — резные листья огурцов. По другую сторону дороги — подвязанные к высоким крепким кольям кусты помидоров. А то — наверняка земляника, только очень крупная, каждый кустик высотой в полметра… Над грядками тянулись крепкие деревянные лотки, поднятые над землей почти на полтора метра. Дубовые стояки, поддерживавшие этот своеобразный водопровод, были толстыми и почерневшими от времени. Кое-где между грядками виднелись сложенные из веток хижины или шалаши. То ли в них хранились инструменты огородников, то ли там ночевали сторожа… Иеро забросил ментальный щуп в ближайший шалаш. Да, там, внутри, мирно спал человек. Если он и должен был охранять посадки, он делал это не слишком старательно.

— Ну, чем займемся теперь? — Мысленный голос Лэсы оторвал священника от созерцания города и его окрестностей. — Пойдем напрямик? До утра еще далеко.

— Подождем, пока луна сядет, — предложил Клуц. — Мы же среди этих грядок будем как на ладони!

— Да мы в любое время будем как на ладони, — возразила иир'ова.

— Нет, — решительно сказал Иеро. — Сейчас мы никуда не пойдем. В городе нам не спрятаться. Сначала нужно все хорошенько разведать. Вот проснутся все — мы послушаем, что там происходит, а тогда уже будем решать.

— Очень аппетитно выглядит вон та грядочка, — вздохнул лорс. — А я, между прочим, проголодался.

— Я тоже, — заявила Лэса. — Но жевать траву не собираюсь.

— Да тебе никто и не предлагает, — фыркнул Клуц. — Иеро, я…

— Нет, — сказал священник. — Лучше пусть Лэса надергает этой травы и принесет сюда. Ты слишком заметен, друг мой. Слишком заметен. А в каждом шалаше — человек. Они спят, конечно, ну, а если проснутся?

Лэсе не понадобилось много времени, чтобы притащить с грядки огромную охапку очаровавшей Клуца травы. Сторож в ближайшей хижине и ухом не повел, когда кошка грабила его огород. Клуц с удовольствием принялся за угощение. Сама же иир'ова вернулась в лес, чтобы раздобыть харч для себя и священника. Иеро пока что изучал ментальный фон города в долине. Конечно, большинство горожан спали. Но где-то по улицам бродила ночная стража, где-то бодрствовали веселящиеся напролет пьяницы… и, конечно, где-то там ехала по городским улицам клетка на колесах, — клетка, в которой валялись прямо на полу связанные и опоенные дурманом молодой эливенер и огромный черный медведь.

Священнику не понадобилось много времени, чтобы мысленно найти отряд, сопровождавший пленников. Воины в блестящих шлемах с пышными перьями не на шутку испугались завывавшего среди столетних дубов невидимого чудища, и подняли такой мысленный шум, что их, собственно говоря, и искать-то не надо было. Они просто «бросались в глаза». Но тем не менее священник видел: кто бы ни напал на отряд, воины защищали бы клетку с пленниками до последнего вздоха. Что-то было в этом… какой-то немалый личный интерес. И вдруг Иеро, внимательно вслушивавшийся в мысли солдат-римлян, понял: во-первых, они ожидали хорошей награды за доставку таких необычных пленников, а во-вторых, ожидали получить немалое удовольствие, когда эти пленники начнут сражаться с другими… с какими-то другими людьми и животными, которые точно так же были захвачены в плен в разных дальних местах. И еще воины рассчитывали «сделать удачные ставки». Иеро не понял, что это значит, но запомнил, на всякий случай. Впрочем, он подозревал, что речь идет о каком-то споре на деньги, и воины рассчитывают его выиграть. Вскоре брата Лэльдо и Горма, по-прежнему ничего не соображавших, вытащили из клетки и отнесли в какое-то помещение.

Теперь уже Иеро ничуть не сомневался в том, что римляне и в самом деле восстановили доисторическую забаву: бои гладиаторов. Да, в это трудно было поверить… чтобы страна, когда-то, до ядерной катастрофы, бывшая не просто цивилизованной, а еще и весьма религиозной, превратилась в оплот самого разнузданного язычества… Впрочем, лошади говорили ведь о какой-то Новой Римской Церкви… и что же это за церковь, если она одобряет рабство и дикие развлечения? Да еще и преследует мыслящих четвероногих?.. Как это странно!

Вернулась Лэса и принесла священнику птичьих яиц. Судя по довольному виду кошки и по тому, как она время от времени облизывалась, сама она тоже голодной не осталась. Потом Лэса собрала все кожаные фляги и снова умчалась — на этот раз за водой к ручью, который она обнаружила неподалеку. Клуц, доев сочную траву и немножко подумав, тоже отправился к ручью. Он чуял воду за несколько километров, так что указывать ему дорогу не пришлось. Иеро на несколько минут остался один.

Он задумчиво посмотрел вслед лорсу, почти мгновенно исчезнувшему в густой тьме леса. Если бы Клуц был хоть немножко похож на лошадь… так ведь нет. К тому же лорс по сравнению с лошадьми огромен… как же им проникнуть в город? Ведь стоит им попасться на глаза местным жителям, и на них тут же начнется охота. И даже если лошади хотят помочь чужеземцам — что они могут сделать? Они ведь находятся в зависимом, подчиненном положении… Вот разве что у них отыщутся союзники среди людей…

Вернулись Лэса и Клуц, притащив изрядный запас воды — на всякий случай. До рассвета оставалось не так уж много времени. Иеро, все больше и больше тревожась за друзей, запертых где-то в самом центре огромного города, предложил:

— Лэса, давай попробуем еще раз связаться с ними… где твой ментальный экран?

Иир'ова достала светлую серебристую пластинку и спросила:

— Ты как свою держал в прошлый раз?

— Я… — Священник не сразу вспомнил. — Да, я его сжал в правой руке, очень крепко. И не переворачивал, петля цепочки была с моей стороны.

— Надо же… а я свой экран, выходит, держала вверх ногами, — заметила Лэса. — Надо бы нам попробовать разные варианты, как мы делали это со стеклами пришельцев.

— Сейчас попробуем, — кивнул Иеро. — Хотя вариантов получается довольно много, тебе не кажется? Ну, неважно. Похоже, пока что им не давали нового питья. А действие прежнего могло уже ослабеть… ну-ка…

Они с Лэсой сосредоточились, держа свои ментальные экраны так же, как в первый раз, и слив воедино направленные лучи мысли. Но ничего не произошло. Решив, что все дело в слишком большом расстоянии, они начали поворачивать экраны так и эдак, снова и снова посылая мысленные волны к своим ничего не соображающим друзьям.

И наконец им улыбнулась удача. Да такая, о какой им и не мечталось.

Они вдруг услышали спокойный и ровный мысленный голос брата Лэльдо:

— Что происходит? Где мы? Чего вы так раскричались?

— Лэльдо! — мысленно взвыла иир'ова. — Наконец-то! Очнулся! А толстый как себя чувствует?

— Сама такая, — ворчливо откликнулся Горм. — И что у тебя за привычка вечно обзываться? А Клуц с вами?

— Здесь я, здесь, — крикнул во весь мысленный голос лорс, не зная, услышат ли его пленники — ведь он не мог сжать свой ментальный экран копытом. Но они его услышали.

— Чего ты вопишь? — удивился медведь.

— Ну, мы же очень далеко от вас, — немного смутился Клуц.

— Далеко? — переспросил эливенер. — Насколько далеко?

— Вы — в центре огромного города, — пояснил священник. — Мы — за его пределами, на опушке леса… ну, я думаю, примерно километрах в пяти-шести от того места, где вроде бы должны были вас выгрузить.

— Выгрузить? — В мысленном голосе Горма послышался легкий оттенок обиды. — Ты так говоришь, будто мы бесчувственные поленья!

— Вы примерно такими и были, когда вас везли в клетке, — сообщил Иеро. — Не знаю, чем вас напоили, но вы ничего не соображали.

— Но мы ничего не пили и не ели с того момента, как на нас набросили сеть! — возразил Горм, и брат Лэльдо подтвердил:

— Да, мы просто сразу отключились, но почему — я не знаю.

— Интересно… — пробормотал Иеро. Но сейчас не время было гадать о способах, которыми в здешних краях усыпляют пленников. Впрочем, кое-что все-таки пришло священнику в голову, и он спросил: — А сейчас вы где, в каком помещении?

— В сарае, похоже, — ответил молодой эливенер. — В каменном. Но одна стена отсутствует — вместо нее решетка. Снаружи стражники, с десяток, наверное.

— А… ну, теперь вы должны быть поосторожнее, — передал Иеро. — Вас наверняка попытаются снова усыпить… ну, или еще как-то одурманить. А без вашей помощи…

— …вам нас не вытащить, — вдруг перебил его брат Лэльдо. — Я вспомнил. Я просыпался ненадолго… и ты крикнул мне что-то о дурмане.

— Было дело, — признал Иеро. — Но теперь надо подумать о том, как вас оттуда выковыривать. Проверь-ка, нет ли рядом с вами лошадей?

— Лошадей? — удивился эливенер. — Так… лошади, говоришь… ага, есть. Думаю, совсем рядом, в соседнем помещении.

— Отлично! — обрадовался священник. — Попытайся наладить с ними контакт… только поосторожнее, они очень недоверчивы, и у них, похоже, есть серьезные основания к страху… но они обещали помочь нам. Как — не знаю.

— Ладно, попробую выяснить. Свяжемся попозже.

— Хорошо, пока.

Трое, засевшие в дубовом лесу, очень надеялись, что эливенер и медведь, очутившиеся в самом сердце вечного города, сумеют договориться с прекрасными, но очень нервными лошадьми. Эливенеры, члены Братства Одиннадцатой Заповеди, всегда славились своим умением общаться с любыми живыми существами — и обладающими разумом, и нет. То есть зачатки логического мышления имелись, разумеется, у всех живых существ, и чем выше это существо стояло на лестнице эволюции, тем выше были развиты его способности. Но сейчас был случай особый. Лошади в этой стране скрывали свой ум из страха перед теми, кто стремился извести всех мыслящих четвероногих. И потому перед Лэльдо и Гормом стояла особая задача — и, надо полагать, не слишком простая. Конечно, лошади, сопровождавшие клетку с пленниками, обещали помощь, думал Иеро, но кто знает — вдруг их соплеменницы в Риме решат иначе, вдруг они побоятся связываться с чужаками? Но так или иначе — беглецам в лесу оставалось только ждать.

9

Брат Лэльдо, закончив сеанс ментальной связи, осмотрелся. Нужно было тщательно изучить обстановку, а уж потом решать, что и как делать дальше.

Эливенер и медведь находились в довольно большом по меркам американцев-северян помещении — примерно шесть на шесть метров. Три стены были сложены из гладко отесанных некрупных серых камней, а вместо четвертой была решетка из толстых кованых прутьев. Пол оказался деревянным, из широких крепких досок, аккуратно покрашенных светло-коричневой краской. Брат Лэльдо подошел к решетке и подергал один из прутьев. Ясное дело, тот даже не шелохнулся. Горм, молча наблюдавший за действиями эливенера, передал:

— Имей в виду, если понадобится — я эти прутики в момент выдерну.

— Хвастун, — мысленно проворчал брат Лэльдо и тут же добавил: — Не лучше ли нам с тобой говорить на общей волне?

— Думаешь, в лесу нас будет слышно?

— Нет, я имел в виду соседей за стенкой.

— А… — Горм, сидевший в углу, мягко поднялся на лапы и бесшумно подошел к эливенеру. — Ладно, можно и на общей. А снаружи кто?

— Воины с мечами.

— Что-то вид у этих воинов… какой-то легкомысленный, что ли, — ворчливо передал медведь, теперь уже на общей волне.

Из-за стены слева от пленников послышалось мысленное хихиканье. Лэльо и Горм переглянулись.

— Ну, вид еще ни о чем не говорит, — возразил эливенер, проверяя, нельзя ли просунуть голову между прутьями. Нет, прутья располагались слишком близко друг к другу. — Может быть, на самом деле они отчаянные храбрецы, несмотря на свои куриные перья.

Хихиканье за стеной перешло в откровенное ржание.

— Эй, — окликнул соседей Горм. — Кто это там такой веселый? Между прочим, позвольте представиться — житель северных лесов, Горм. Правда, эти глупые двуногие называют нас медведями, но нас мало интересуют слова. А вы кто?

Но ему не ответили.

Брат Лэльдо жестом показал Горму — «Не спеши», — и передал:

— Не хотят знакомиться. Ну, не станем навязываться. А вот интересно, сколько времени нас тут собираются держать? И почему нам не дали никаких постелей? Что, так и сидеть на голом полу? Да и поесть не мешало бы…

— С едой поосторожнее, — донеслось вдруг из-за стены. — Могут подсыпать сонного зелья. И в питье тоже.

— Ого! — тут же откликнулся молодой эливенер. — Спасибо за предупреждение. Но, между прочим, нас как-то умудрились усыпить и без еды или питья. И сонных захватили в плен.

— А, это дурной воздух на вас пустили, — сообщили из-за стены.

— Дурной воздух? — переспросил брат Лэльдо. — Я о таком никогда не слышал… Горм, ты знаешь, что это такое?

— Понятия не имею, — хмыкнул медведь. — Ну, может быть, нам объяснят? А кстати, нельзя ли узнать, с кем мы беседуем?

— Мы — Нани и Нони, сестры, — донесся ответ из-за стены. — Люди называют нас лошадьми. А дурной воздух… ну, это такой способ ловить кого-нибудь. Солдаты всегда имеют при себе маленьких зверьков, скунсов… они ростом в половину человеческой ладони. Если этого зверька испугать или ударить — он выпускает воздух, от которого все падают без чувств.

— Да как же сами солдаты не теряют сознания? — удивился брат Лэльдо.

— У них скунсы ручные, дрессированные, военные. И дурной воздух выпускают только тогда, когда им приказывает хозяин. А сами солдаты при этом надевают на лицо повязки с особой мазью, им дурной воздух не страшен.

— И что, у каждого солдата есть такой скунс? — заинтересовался Горм.

— Нет, в каждом отряде всего два-три солдата получают зверьков, и их специально учат обращаться с ними.

— Любопытно… — задумчиво передал брат Лэльдо. — Очень любопытно… У нас таких зверьков нет.

— А вы издалека? — спросила то ли Нани, то ли Нони. Мысленные голоса обеих лошадей звучали совершенно одинаково. Судя по всему, соседки пленников были близнецами. — И как вы очутились в нашей стране? Куда вы направлялись, когда вас поймали?

— Да, мы… из-за моря. — Эливенер подумал, что лошади вряд ли могут знать о существовании других континентов. — А шли мы к самым высоким горам Земли… нам очень нужно туда попасть. Эти горы называются Гималаи. Они далеко отсюда.

— Что ж, куда и зачем вы идете — это ваше личное дело, — прозвучало из-за стены. — Однако вырваться отсюда будет нелегко. Вас продали римскому сенатору, который владеет Колизеем. Так что теперь вы — гладиаторы. Сегодня вас должны отвезти в казармы бойцов. А через день-другой выпустят на арену.

— И что мы там будем делать? — спросил медведь.

— Сражаться за свою жизнь, — ответили ему.

…Уже несколько сотен лет назад римляне заново отстроили Колизей, начисто разрушенный во время ядерной катастрофы. Воспользовавшись древними планами, чудом сохранившимися в архивах католической церкви, они сделали его точно таким, каким он был тысячи лет назад, задолго не только до всепланетной войны, но и до наступления христианской эпохи. И стали развлекаться так, как это делали их далекие предки, заставляя рабов убивать друг друга. Конечно, люди могли бы и отказаться устраивать сражения на арене ради потехи бездельников, но…

Созданная несколько веков неким гениальным римлянином система работала безупречно. Римские законы, принятые в то время, предусматривали: если человек задолжал кому-то и не в состоянии вовремя вернуть долг, он становится рабом заимодавца. А раб — это раб, он не имеет никаких юридических прав. Он вне закона. И его хозяин волен распоряжаться рабом, как собственным имуществом, несмотря на то, что раб — живой человек, со своими мыслями, чувствами и желаниями. Если в рабство попадал человек семейный — его семья имела право на отсрочку. И если, например, жена и дети во время этой отсрочки выплачивали долг — раба освобождали. А если не выплачивали — то и сами попадали в рабство. Так что недостатка в дармовых слугах у богатых римлян не было. Ведь женщины рожали новых рабов.

А еще ряды бесправных пополнялись за счет чужеземцев. Римская Республика любила повоевать с соседями. Так, по мелочам. Наверное, соседи могли бы назвать эти «войны» просто грабительскими налетами, однако сами римские воины считали себя истинными героями, готовыми драться за права своего государства. Но что отстаивали римские отряды? Прежде всего — неприкосновенность своих границ. Если, например, приходила весть, что овца, принадлежащая жителю сопредельного государства, забрела во владения Великого Рима, — это служило поводом к вооруженному конфликту. Если заблудившаяся корова объявлялась на поле, расположенном на территории Римской Республики, — отряды бросались в бой. Конечно, нередко случалось и так, что соседи, отлично постигшие характер сварливых римлян, с треском вышибали сверкающих воинов со своей земли, — но бывало и такое, что римским солдатам удавалось захватить в плен одного-двух крестьян или полицейских. И тогда уже беднягам не могли помочь никакие дипломатические хитрости — пленники становились гладиаторами.

И им поневоле приходилось сражаться, потому что римляне имели в своем распоряжении особо обученных страшных хищников, — гигантских полосатых котов, предками которых являлись давно исчезнувшие с лица Земли бенгальские тигры. Коты достигали в длину (не считая хвоста) двух метров и обладали чрезвычайно дурным характером. Но слушались своих дрессировщиков и проявляли к нем безупречную преданность. Выпущенные на арену Колизея, где проходили бои гладиаторов, коты занимали позиции позади двух команд бойцов и внимательно следили за тем, чтобы те дрались без дураков. Если же кто-то пытался смошенничать и лишь впустую размахивал мечом и трезубцем, один из котов, недолго думая, сам нападал на ленивого гладиатора. И тут уж несчастному рабу становилось не до шуток… Впрочем, схватка с котом, как правило, не затягивалась. И кот на глазах у веселящейся публики сжирал свою добычу.

Выслушав рассказ Нани и Нони, эливенер и медведь очень долго молчали. Им, явившимся из свободной страны, трудно было понять, почему люди терпят подобное, почему до сих пор не перебили котов и не повесили на подходящих деревьях работорговцев. Но в конце концов до них дошло: в этом государстве все держалось на военной силе. Странные законы, созданные ради блага тех, кто обладал богатством, поддерживались мечами и копьями солдат, получавших за свою работу неплохие деньги. А простым гражданам незнатного происхождения запрещалось иметь оружие.

И тут брат Лэльдо задумался вдруг о том, что никто, ни единый человек в городе Веллетри и здесь, в Риме, не задал чужакам ни одного вопроса. Их совершенно не интересовало, откуда явились непохожие на них люди. Они явно не желали знать, что происходит в далеких краях, в иных странах, и они, скорее всего, либо не подозревали о существовании других континентов, либо просто не принимали их во внимание. Почему? Почему даже старейшины Веллетри, явно неглупые от природы люди, ничуть не стремились узнать что-то новое о мире вокруг себя?..

Вывод мог быть только один. Европу тоже поймал в свои сети Источник Зла. Он посылал во все стороны ментальные волны, гасящие в людях любознательность. Он не хотел, чтобы мыслящие существа увлеклись познанием. Ведь это грозило бы ему гибелью…

Медведь продолжил беседу с лошадьми, спросив:

— А эти коты… они разумны? С ними нельзя договориться?

— Если даже они обладают разумом, мы об этом ничего не знаем, — ответили лошади. — Но они вполне могут и скрывать свои способности, не так ли?

— Да, но тогда какой им смысл слушаться дрессировщиков и нападать на людей? — Брат Лэльдо напряженно размышлял над новой загадкой. — А это коты или кошки?

— Только коты, — донеслось из-за стены. — И никто не знает, где их содержат между боями. Впрочем, некоторые из них обладают полной свободой передвижения и бегают по городу в любое время.

В голове молодого эливенера начала созревать некая идея. Он вытащил из-под своего коричневого балахона цепочку, на которой висел экран ментальной защиты, и сжал экран в ладони левой руки. Ему нужно было срочно переговорить с Лэсой…

Горм, заметив маневр брата Лэльдо, как ни в чем не бывало продолжил беседу с невидимыми соседками:

— Значит, нам тоже придется драться — или с людьми, или с котами, так?

— Конечно, — согласились лошади. — Но мы надеемся вас вытащить еще до начала развлечения. Мы считаем себя обязанными спасти тех, кто не похож на людей, но умеет мыслить.

— Но как вы можете это сделать? — удивился медведь. — У вас нет оружия… а может быть, вы нашли союзников среди солдат?

— Нет, что ты… люди не должны знать о том, что мы кое-что соображаем.

— А кстати, почему? — быстро спросил Горм, сообразив, что до сих пор ничего не слышал о Новой Римской Церкви, которая якобы отлавливает мыслящих четвероногих. А об этом очень даже стоило разузнать поподробнее. В ответ он и брат Лэльдо, уже закончивший сеанс связи с иир'ова, услышали еще одну невероятную историю…

…В незапамятные времена, сразу после ядерной Смерти, по эту сторону океана, как и на американском континенте, начали изредка рождаться дети, способные слышать чужие мысли и разговаривать между собой без слов. Они не скрывали своих способностей — им это и в голову не приходило. Но большинство людей было так напугано предположением, что кто-то станет подслушивать их мысли без их ведома и желания, что таких детей стали убивать. А потом они просто перестали появляться на свет. Видимо, в генетическом фонде европейцев не было чего-то такого, что было у американцев. Со временем люди в Европе и вовсе забыли о страшной угрозе мысленных диверсий. И многие века жили спокойно.

А потом вдруг обнаружили, что рядом с ними появились мыслящие четвероногие.

Это настолько испугало европейцев, что в крупных городах начались волнения и бунты. Люди требовали, чтобы правительства всех стран приняли меры к защите своих граждан от невесть откуда взявшихся чудовищ. И тогда возникла Новая Римская Церковь, которая обещала людям помощь — и действительно оказала ее.

Никто из людей не знал, как именно священникам Новой Церкви удается отыскивать слишком умных зверей. Но они находили их — и убивали, предварительно «изгнав дьявола» из звериных тел. Ведь только дьявол мог дать зверям такую способность, в этом ни у кого сомнений не возникало…

— Погодите-ка, — перебил лошадей брат Лэльдо, — но для того, чтобы отыскивать мыслящих четвероногих, священники должны сами быть телепатами! Иначе ничего у них не выйдет!

— Так оно и есть, — подтвердили лошади догадку эливенера. — И мы это знаем. Но люди до сих пор ничего не заподозрили, хотя это тянется уже не первое столетие.

— Ну и дряни же эти священники! — возмутился Горм. — А Иеро всегда думал, что здешние служители церкви — чуть ли не сплошь святые!

— Возможно, когда-то так оно и было, — грустно ответила одна из лошадей. — Но сейчас все по-другому. Нам пришлось научиться скрывать свой ум… закрываться плотно и надежно… и молча служить людям. Иначе нам конец.

— А сбежать вы никуда не можете? — спросил Горм. — Мой народ, например, живет в лесах. Хотя, конечно, мы всегда в лесах жили..

— Нам некуда бежать, — ответили лошади. — Конечно, лесов тут хватает, но и людей тоже. Их слишком много, от них не укрыться. А там, где нет людей, никому не выжить.

— Как это понимать? — недоуменно спросил медведь, и только тут обратил внимание на то, что эливенер глубоко задумался о чем-то и, похоже, не слышит ни слова.

— На северо-востоке находится Стена, — прозвучало в ответ на вопрос Горма. — А за Стеной — страны чудовищ.

— О, так у вас все-таки есть чудовища? — мысленно воскликнул медведь. — А мы уж начали думать, что они только нам достались! У нас-то их сколько угодно… погодите-ка, что за Стена? Вы хотите сказать, что сумели выгнать монстров из своих стран?

— Мы не знаем. Но, кажется, их никто не выгонял. Они сами отгородились.

Брат Лэльдо очнулся от раздумий и вмешался в разговор.

— Давайте пока оставим чудовищ в стороне, — предложил он. — Меня сейчас другое интересует. Ваши друзья сказали, что помогут нам бежать. Но как?

— Есть только один способ, — донеслось в ответ. — Когда вы окажетесь на арене Колизея, все лошади в Риме одновременно начнут беситься. Мы устроим такое представление, что о вас просто забудут. И тогда вы сможете уйти… вас проводят, не беспокойтесь, вас выведут из города, и если вам повезет — вернетесь к тому аппарату, на котором прилетели сюда.

— О, вы и об этом знаете? — удивился Горм.

— Мы многое знаем, — печально откликнулись лошади. — Но легче от этого нам не становится.

— Это хороший план, — подумав, решил брат Лэльдо. — Ну, а если нам не удастся добраться до своего воздушного корабля? Куда мы могли бы направиться?

— Только в сторону Стены, на северо-восток, — твердо ответили Нани и Нони. — Никто не решится преследовать вас, если вы очутитесь вблизи территорий, принадлежащих словенским чудищам.

— А велики ли эти территории? — поинтересовался медведь.

— Мы не знаем. Но говорят, они тянутся до самого Северного моря, до тех мест, где вообще кончается земля.

— Ну что ж, значит, нам остается только ждать. А когда нас должны вывести на арену? — спросил молодой эливенер.

— Весь Рим уже знает о том, что в город доставлен необычайно крупный и сильный боец-человек и необыкновенный гигантский зверь, — сообщили Нани и Нони. — Так что — скоро. Дня три-четыре, может быть, потратят на вашу подготовку — и вперед! А может, у них и на три дня терпения не хватит.

— А в чем состоит эта подготовка? — насторожился брат Лэльдо.

— В вашу пищу и питье будут добавлять особые травы, чтобы вы стали злыми и агрессивными, и чтобы всей душой стремились драться и убивать. И объяснят правила боя. Но они очень простые.

— Ого! — испуганно воскликнул Горм. — И как же нам быть? Ничего не пить и не есть в эти дни? Тогда, пожалуй, у нас для побега и сил-то не останется!

Лошади за стеной весело заржали.

— Не беспокойтесь! Еду вам будет приносить один из рабов, его зовут Ринпо. Он из-за гор, и он телепат, как и вы, хотя, конечно, скрывает свои способности. Он вам объяснит, что делать.

— Телепат? — переспросил брат Лэльдо. — Значит, за горами живут другие люди, не такие, как здесь?

— Мы не знаем. Просто он пришел из-за гор, и, конечно же, его тут же схватили и превратили в раба. Он сам вам расскажет о себе, если захочет. Эй, кажется, за вами уже идут!..

И в самом деле, к решетке приблизились верховые солдаты. Их было не меньше двадцати, и брат Лэльдо насмешливо подумал, что, похоже, римляне здорово побаиваются пленников. Впрочем, они совершенно правы в своих опасениях. Горм достаточно силен, чтобы побороть до десятка человек… будь даже они отлично вооружены. А лошади, надо полагать, этому могли бы неплохо поспособствовать, делая вид, что во всем покорны воле римлян.

— Эй вы, чужаки! — крикнул офицер, возглавлявший отряд сопровождения. — Быстро встали — и пошли! И не пытайтесь безобразничать!

Брат Лэльдо и Горм, одинаково пожав плечами, спокойно подошли к решетке. Она медленно поднялась — и на пленников в то же мгновение набросили крепкие веревочные петли, прижавшие руки обоих американцев к их телам. Пленников потащили наружу.

10

Окруженные вооруженными солдатами, сидевшими на серых в яблоках конях, брат Лэльдо и Горм бежали за римлянами, тащившими их за собой на длинных толстых веревках. Горм шел на задних лапах, поскольку в тот момент, когда поднялась решетка их временной тюрьмы, он стоял именно в такой позе, и петля, захлестнувшая его тело, прижала передние лапы к бокам медведя, — но ему вообще-то было все равно. Ведь сейчас его не заставляли состязаться с кем-либо в скорости. Время от времени Горм широко разевал пышущую жаром красную пасть, вываливал розовый язык — и рычал что есть сил, заставляя вздрагивать и шарахаться зрителей, выбежавших на улицы вечного города. Брат Лэльдо, также туго спеленутый толстой белой веревкой, посмеивался, наблюдая за тем, как развлекается медведь, и при этом внимательно рассматривал и изучал римлян. Брат Лэльдо был плотно закрыт ментальным экраном, и никто, даже самый искусный и могучий телепат, не мог заглянуть в его ум, — но сам эливенер с легкостью исследовал умы встречных. Он искал тех, кто обладает способностями к мысленному общению. Его очень интересовали так называемые священники Новой Римской Церкви, и он надеялся, что в заполнившей улицы толпе найдется хоть один из них. При этом эливенер не забывал внимательно изучать и сами улицы — кто знает, вдруг именно по этим мостовым придется бежать им с Гормом, когда они вырвутся из казармы гладиаторов или прямо с арены Колизея. Рим показался брату Лэльдо странным городом…

Широкие мостовые сверкали белизной гладких мраморных плит. Вдоль домов были проложены тротуары — коричневато-розовые или серые. Эливенер только покачал головой при мысли, скольких трудов стоило создать все это. А зачем? Вполне можно было вымостить улицы и простым камнем… ну, в конце концов, это не его дело. А здания, высившиеся по обе стороны улиц? Назвать их домами просто язык не поворачивался. Это были самые настоящие дворцы. Колонны пышных портиков были увенчаны роскошными резными листьями, белые мраморные ступени — широкие, тщательно отполированные, — вели к золоченым резным дверям. Окна с огромными на взгляд американца стеклами поражали воображение не только размерами, но и тем, что их рамы были сплошь покрыты яркими росписями, изображавшими цветы, колосья и листья.

Но самым удивительным в этом городе были, конечно, его жители.

Все, как один, маленького роста, со смуглой, чуть зеленоватой кожей и черными как смоль волнистыми волосами, худые, с непропорциональными телами, с длинными руками, кривоногие… и при этом обладающие на редкость красивыми лицами с огромными, выразительными черными глазами, — римляне выглядели настолько непохожими на жителей американского континента, что брату Лэльдо нетрудно было понять их интерес к нему, американцу, выглядевшему среди горожан настоящим гигантом. ыВ особенности этот интерес проявляли женщины, причем ничуть не смущались при этом. Они оценивающе рассматривали брата Лэльдо, прищелкивали языками, громко обменивались впечатлениями — и их совершенно не беспокоило, что чужак может услышать и понять их слова. Молодой эливенер усмехался и покачивал головой, когда до него доносилось нечто вроде: «Да, он должен быть божественно хорош в постели…», или: «Нет, нам он не по карману. Если он победит, то достанется какой-нибудь из матрон…» Последнее замечание насторожило брата Лэльдо. Этого еще не хватало… неужели тут у них… нет, не может быть, решил он в конце концов. Женщины имели в виду что-нибудь совсем другое.

Но не только разговоры горожан и горожанок, но и их наряды привели молодого эливенера в немалое изумление. Очаровательные кривоногие и длиннорукие дамы были одеты в… ну, брат Лэльдо сказал бы — в маленькие разноцветные лоскутки. Эти лоскутки, оставляя полностью открытыми плечи, едва прикрывали грудь женщин и с трудом доставали до середины бедер. На тощих ногах римских красавиц были надеты сандалии — два золотых или серебряных ремешка и толстая деревянная подошва. Чтобы не потерять по дороге свою изысканную обувь, дамы привязывали ее к ногам яркими лентами, которые оплетали икры и завязывались сзади под коленками пышными бантами, зачастую дополнительно украшенными стеклянными бусинами. «Ну и ну, — подумал брат Лэльдо. — Даже в наших южных странах дамы одеваются все-таки не так… выразительно».

Впрочем, одежда мужчин в Риме по откровенности не намного отличалась от дамских нарядов. Правда, мужчины носили свои «лоскутки» перекинутыми через одно плечо, но в остальном их костюмы были очень похожи на женские, всерьез отличаясь лишь широким кожаным поясом — у кого с искусным глубоким тиснением, у кого с серебряными или золотыми накладками, — на котором обязательно висел либо меч, либо кинжал. Римляне, несмотря на свой малый рост и хилое тело, были, похоже, воинственными ребятами. И все их жизненные интересы укладывались в рамки ощутимого, материального мира. Ничто абстрактное не пробуждало в них любопытства.

Но вот дома расступились и пленники увидели широкое открытое пространство, а за ним — высоченную стену, уходящую полукругом вправо и влево, чуть наклонившуюся внутрь. В нижней части стены виднелось множество сквозных арок, а между арками в стене было множество дверей и узких как бойницы окон. К одной из дверей и повлекли связанных чужаков.

Офицер соскочил на землю и лично отпер дверь ключом из небольшой связки, висевшей на его поясе. Толкнув дверь, открывавшуюся внутрь, он исчез в полутемном помещении. Пленники, плотно окруженные солдатами, ждали. Наконец офицер вышел и приказал заводить пленников в казарму.

Сразу за дверью оказался неширокий короткий коридор, через несколько шагов повернувший налево. За поворотом была другая дверь, заранее распахнутая. С пленников сняли путы. Брат Лэльдо и Горм под бдительными взглядами римских солдат вошли в большое темноватое помещение — и дверь за их спинами сразу захлопнулась. Щелкнул замок, звякнул запор — и голоса солдат удалились.

Еще не рассмотрев, что или кто находится в помещении, брат Лэльдо вдруг замер, оглушенный вдруг пришедшей ему в голову мыслью. Ведь с точки зрения римлян Горм должен был считаться животным… однако его вместе с эливенером привели в казарму для гладиаторов-людей! А это могло означать только одно: кто-то, умеющий слышать мысленную речь, подслушал разговоры чужаков… Но брат Лэльдо так и не нашел в толпе зрителей на улицах ни одного такого человека! То ли священники Новой Римской Церкви держались подальше от толпы, то ли они умели закрываться настолько плотно, что обнаружить их было невозможно…

Встряхнув головой, брат Лэльдо решил, что подумает об этом немного позже и более основательно. А пока нужно было осмотреться и разобраться в нынешней ситуации и познакомиться с другими рабами-гладиаторами.

Однако в довольно большом помещении казармы, рассчитанном на двадцать «поселенцев», между рядами невысоких деревянных кроватей, американцы увидели одного-единственного человека. И человек этот был так же непохож на римлян, как и вновь прибывшие рабы, — но и на них он тоже ничуть не походил.

Брат Лэльдо отлично знал о существовании желтой расы, но ему ни разу не приходилось лично встречаться с ее представителями. Но теперь перед ним стоял именно желтокожий человек. К тому же человек, не только владеющий ментальной речью, но и ничуть не скрывающий этого…

Молодой эливенер всмотрелся в широкое желтое лицо, в узкие, раскосые черные глаза, — и вдруг усмехнулся. Желтокожий в ответ расхохотался. Горм, не уловивший ни единого мысленного «звука», удивленно хрюкнул и, опустившись на все четыре лапы, принюхался к желтокожему. А потом вопросительно посмотрел на брата Лэльдо.

— Другая волна, — коротко пояснил эливенер, и мысленно продолжил, обращаясь к желтокожему: — Горм на этой волне не слышит. Давай говорить на нашей общей.

Желтокожий спокойно кивнул и тут же заявил вслух:

— Я знаю ваш язык. Можно и просто так побеседовать. Нас подслушивают, конечно, да ведь они все равно ничего не поймут.

— Откуда ты знаешь наш язык? — спросил брат Лэльдо.

— А откуда ты знаешь итальянский? — ответил вопросом желтокожий.

— Я так и думал, — сказал эливенер. — Ты тоже из Братства Одиннадцатой Заповеди? Но я думал, эливенеры везде одеваются одинаково, — и он показал на свой бесформенный коричневый балахон с большим капюшоном, свисавшим на спину. Желтокожий был одет тоже в нечто вроде длинного, почти до полу, балахона, только темно-красного цвета, и еще его наряд дополняла желтая рубаха с короткими рукавами.

— Нет, — ответил желтокожий, — на нашем континенте носят красное с желтым. И никаких капюшонов. Мы никогда не покрываем головы.

— Ну, с такой шевелюрой, как у тебя, в этом и необходимости нет, — заметил Горм. — А как тебя зовут?

— Ринпо.

— А, так это о тебе говорили нам лошади? — удивился брат Лэльдо. — Но я думал, они имеют в виду местного жителя.

— Я здесь довольно давно, — пояснил Ринпо. — Успел завоевать доверие своего хозяина, так что мне даже предоставили некоторую свободу. Во всяком случае, на кухню за обедом я хожу сам.

Брат Лэльдо засмеялся.

— Да, это серьезный успех! — сказал он. — И нам будешь обед приносить, так?

— Так, — кивнул Ринпо. — А заодно прихвачу в поварской что-нибудь такое, что и в самом деле можно есть. Без дурмана.

— Но я думал, здесь всех здоровых чужаков заставляют драться, — передал Горм. — А ты, выходит, не гладиатор?

— Почему же нет, я именно гладиатор, — серьезно сказал Ринпо. — Просто я до сих пор побеждал.

— Побеждал… тех полосатых котов? — недоверчиво спросил эливенер.

— А почему бы и нет? — снова расхохотался желтокожий. — Мы устраиваем отличное представление… дело в том, что эти полосатые коты куда умнее римлян. И здесь им совершенно не с кем поговорить. Поэтому они рады хорошим собеседникам и вовсе не стремятся их сожрать.

— Вот оно что… — задумчиво пробормотал брат Лэльдо. — А с лошадьми коты общаются?

— Нет, они не считают лошадей равными себе.

— Любопытно… А коты знают, что лошади задумали помочь нам сбежать отсюда? — спросил эливенер.

— Конечно, — кивнул желтокожий. — Собственно, это была идея котов. Они прослышали, что чужаки владеют мысленной речью, и решили, что римлянам на этот раз не удастся повеселиться за чужой счет. И осторожно внушили идею лошадям, — так, чтобы лошадки считали, что сами до этого додумались.

— А почему ты сам до сих пор не сбежал? — с легкой подозрительностью в тоне спросил медведь. — Тебе что, нравится быть гладиатором?

— Не в этом дело, — спокойно ответил Ринпо. — Что мне нравится и что нет — это совершенно неважно.

Он умолк, явно не желая продолжать, — но и Горм, и брат Лэльдо уже поняли, в чем дело. Ринпо очутился в вечном городе вовсе не случайно, наверняка он был прислан сюда своими братьями и наставниками — а уж с какой целью, посторонних не касалось. Мало ли какие замыслы могли возникнуть у эливенеров этого континента…

— Значит, мы скоро сбежим, — утвердительно сказал брат Лэльдо. — А ты?

— А я останусь. Но возможно, вскоре догоню вас. Я пока что не знаю. Вы ведь хотите добраться до Гималаев?

— Да, — кивнул брат Лэльдо, понимая, что его наставники уже сообщили на другое полушарие о своих замыслах и о том, куда и зачем идет отряд Иеро.

— Это нелегко, однако вполне возможно, — коротко сказал Ринпо и тут же перешел к другой теме: — Сейчас мы должны заняться вот чем. На меня возложили почетную обязанность — объяснить вам правила боя. Вообще-то обычно этим занимается тренер гладиаторов, но вы не итальянцы… и я тоже. Видимо, поэтому нас и поселили вместе.

— А с кем мы будем драться? — спросил брат Лэльдо.

— Со мной и котами, — ответил желтокожий Ринпо. — Так что будет весело.

Тут американскому эливенеру пришла в голову еще одна мысль.

— А почему вообще коты соглашаются драться на арене, если они так умны? — спросил он.

— Потому что их жены и дети — в заложниках у римлян, — грустно ответил желтокожий Ринпо. — И их прячут так, что у котов нет возможности выручить любимых. Если же коты откажутся драться — их семьи погибнут.

Брат Лэльдо ужаснулся изощренной жестокости римских граждан. Он подумал, что если Новая Римская Церковь одобряет все это — он готов такую церковь разбомбить и разгромить, и ничуть не пожалеет, если погибнут все ее служители.

— Да, вот еще что, — вспомнил Ринпо. — Вполне возможно, что в последний момент перед началом боя владелец Колизея решит выпустить на арену еще и нескольких местных рабов-гладиаторов. И тогда вам и мне придется защищаться всерьез. Если мы не убьем их — они убьют нас.

Брат Лэльдо покачал головой, не в силах осознать всю злобность и мерзость римских забав. Горм тоже был сильно смущен и озадачен. Он не понимал, как можно убивать кого-то просто так, без смысла и цели. Если медведь убивает рыбу — он делает это потому, что голоден. Если один человек убивает другого — это потому, что идет война. Но просто так выйти на арену и начать убивать друг друга лишь затем, чтобы развлечь зрителей? Нет, это было совсем не по-медвежьи. Лесной народ не одобрил бы подобного.

— Ну что ж, — сказал брат Лэльдо. — Давай, начинай урок. Каковы правила боя?..

11

Едва лишь стемнело, как иир'ова заявила:

— Пойду-ка я прогуляться.

И исчезла, растворившись в ночи, не дав Иеро возможности возразить. Впрочем, священник догадывался, куда отправилась степная охотница, и с какой целью, так что не особо беспокоился.

Они с Клуцем устроились неподалеку от опушки леса, под особо выдающимся дубом, чтобы немного поспать. Они ведь не знали, когда придут вести от лошадей, и придут ли они вообще. Но в любом случае до возвращения из разведки Лэсы им нечем было заняться.

Впрочем, одно дело у них было. Иеро сосредоточился и, направив луч мысли на центр вечного города, позвал:

— Лэльдо, Горм! Как вы там?

Некоторое время никто не откликался, и священник встревожился. Он ведь целый день не связывался с братом Лэльдо, поскольку опасался быть услышанным местными телепатами. Но он должен был узнать, как идут дела у друзей, очнулись ли они полностью и окончательно от газообразного снотворного, выпускаемого удивительными зверьками скунсами, и вообще… что там происходит? Неужели они снова спят?

Но они не спали. Через минуту Иеро услышал мысленный голос эливенера:

— Мы в порядке. Готовимся к бою. Завтра нас выпустят на арену Колизея. Начало развлечения — ровно в полдень.

— Очень мило, — мысленно хмыкнул Иеро. — А до сих пор ты не мог об этом сообщить? Я-то тут с ума схожу, думаю, вы все еще спите, а лошади забыли о своем обещании… почему ты не позвал меня?

— Это опасно, — донесся до Клуца и священника незнакомый мысленный голос. — У Новой Церкви есть очень сильные слухачи. Завтра в полдень вы должны быть с восточной стороны города, поближе к окраине. Ждите своих друзей и ни во что не вмешивайтесь.

— Но нам нужно на юго-запад, к нашему кораблю! — возразил священник.

— Ваш корабль окружен солдатами, вам к нему не пробиться, — пояснил тот же незнакомый голос. — Вы сможете бежать только в одном направлении. Все, больше не шумите в эфире.

Священник не знал, что такое «эфир», но понял, о чем речь. Их могут подслушать, и тогда организовать побег двух гладиаторов станет намного сложнее.

Иеро не знал, слушала ли иир'ова этот разговор… скорее нет, чем да, у нее ведь были другие дела… это, конечно, неважно, они с Клуцем могут сейчас передать ей новости, и как только она вернется, все вместе отправятся вокруг города, к его восточной окраине. Но… но кто разговаривал со священником?

— Неужели это была одна из лошадей? — с большим сомнением в голосе произнес Иеро.

— Нет, конечно, — уверенно откликнулся лорс. — Это был человек.

— Интересно… — протянул Иеро. — Человек… а лошади где? Они тоже будут участвовать в заварушке, или нет? И что это может быть за человек? Он явно не из телепатов Новой Церкви, а?

— Наверняка нет, — согласился Клуц. — Да какая нам с тобой разница? Нашелся некто, готовый помочь, вот и все. Стоит ли ломать голову по пустякам?

— Может, и не стоит. Надо только Лэсе сообщить…

Иеро направил ментальную волну на город, ища Лэсу, бродившую где-то между домами и садами римлян. Наконец он нащупал знакомый мысленный фон и осторожно позвал:

— Лэса! Ты можешь говорить?

— Вполне, — откликнулась иир'ова. — Что случилось?

— Нам велено идти к восточной окраине города. Возвращайся. И поосторожнее — нас могут подслушать.

— Поняла, — коротко ответила Лэса. — Ждите через пару часов. Успеем.

Она прервала связь, а Иеро и Клуц недоуменно переглянулись. Пару часов? Чем это Лэса занимается в Риме? Конечно, они прекрасно успеют до рассвета обогнуть город, им не понадобится на дорогу много времени, да ведь дело не в этом. Что задумала иир'ова?

— Лишь бы с ней ничего не случилось, — вслух сказал священник.

— Не случится, — фыркнул лорс. — Она не настолько глупа, чтобы попасться на глаза людям, а больше ей никто не опасен. Да и солдаты здесь… прямо скажем, не слишком грозные.

— Однако они сумели захватить двоих наших, — напомнил лорсу священник.

— Они взяли числом и неожиданностью, это была просто ловушка, — возразил Клуц. — В честном бою эти тонконогие римляне ни за что бы не смогли победить даже одного Горма.

Иеро усмехнулся. Да уж, выглядят римляне так себе… но, возможно, это не имеет значения? Они могут, например, настолько искусно владеть своим оружием, что физическая сила теряет при этом значение. Такое случается, и нередко. А может быть, они вообще владеют некими неведомыми американцам военными приемами… В общем, лучше не обольщаться мыслью, что римские солдаты — слабаки.

Время шло не спеша, но два часа все же миновали. Священник и лорс были готовы в любое мгновение выступить в поход — лишь бы вернулась Лэса. Но ее пока что не было ни видно, ни слышно, и Иеро уже готов был снова найти и окликнуть ее, несмотря на опасность быть услышанным служителями Новой Римской Церкви, — и вдруг Клуц сообщил:

— Сюда идут… Лэса и еще кто-то, очень большой.

Поскольку лорс обладал феноменальным слухом (как и Горм), Иеро не усомнился в точности его выводов. И в самом деле, через несколько минут между высокими грядками римских огородов мелькнули две тени. Священник привстал, изумленно всматриваясь в существо, бежавшее следом за Лэсой. Клуц мысленно ахнул:

— Вот это кот! Сроду таких не видывал!

Да уж, полосатый кот, которого привела с собой иир'ова, был кот что надо. Огромное гибкое тело, мощное, мускулистое, в длину превышало два метра. Крупная голова с умными глазами и острыми черными ушами была, пожалуй, раза в два больше головы Лэсы. Когда кот слегка раздвинул темные губы, шевельнув длинными усами, священник и лорс увидели громадные острые клыки, сверкнувшие белизной в лунном свете. Хлестнув хвостом, кот уселся на задние лапы и уставился на священника.

— Лэса, где ты раздобыла это чудо? — спросил Иеро вслух на языке северян, уверенный, что кот не сможет его понять.

И вдруг он услышал незнакомый мысленный голос:

— Ну, ваша Лэса и сама — чудо из чудес.

Это говорил полосатый кот…

Иир'ова фыркнула и расхохоталась, видя изумление лорса и священника.

— Вот так! — сказала она. — Знай наших! Его зовут Мик. И у него есть к нам интересное предложение. Но я думаю, нам лучше поговорить по дороге. Мы ведь должны обойти город, я правильно поняла?

— Да, — кивнул отчасти опомнившийся Иеро. — Кто-то, кто находится рядом с Лэльдо и Гормом, передал, что мы должны идти к восточной окраине и там ждать до полудня, когда начнется сражение гладиаторов и наши друзья будут освобождены.

— Тогда пошли, — предложила иир'ова. — Надеюсь, вы уже собрались?

— Да уж конечно, — сказал Клуц. — Но еще нас предупредили, что нас могут подслушать… не опасно ли будет слишком много разговаривать?

— Нет, не опасно, — сказал Мик. — Сейчас все слухачи Новой Церкви спят. Они ужасно ленивы. Заелись. Им лень работать по ночам.

— Отлично! — обрадовался священник. — Тогда, может быть, можно поговорить с братом Лэльдо?

— Не стоит, — ответил кот. — Они там сейчас заняты делом. Тренируются. Лучше им не мешать.

Да, Мик был лаконичен. Лишнего слова от него, похоже, не дождешься, подумал Иеро. Ну, это неважно. Главное — что у них появился еще один необыкновенно мощный союзник, хорошо знающий местную обстановку.

Иеро вскочил в седло, и отряд понесся вдоль края леса, оставляя слева от себя бесконечные огороды. Обе кошки — тонкая изящная иир'ова и мощный кряжистый Мик — мчались рядом с лорсом, но Лэса, будучи наполовину человеком, бежала по-человечески, на двух ногах, а Мик летел по-кошачьи, на четырех лапах. Священник, изредка поглядывая на них, мельком подумал, что если бы эти двое не были слишком разными генетически, у них могло бы родиться весьма любопытное потомство…

Не прошло и часа, как Мик скомандовал:

— Стоп! Ждать будем здесь.

Американцы остановились и принялись осматриваться по сторонам в поисках подходящего укрытия. С этой стороны вечного города леса не было, на восток, в сторону гор, уходила волнистая равнина, на которой местами виднелись густые заросли пышного высокого кустарника. Иеро присмотрелся к кустику, отбившемуся от стаи и гордо взобравшемуся на небольшой бугорок. Что-то знакомое… форма листьев и колючек что-то напоминает… и ягоды похожи на…

— Ба, да это же облепиха! — вдруг обрадовался священник. — Только не совсем такая, как у нас на севере. Мик, что ты скажешь об этих ягодах?

— Скажу, что римляне их не едят. Они вообще не потребляют дикорастущие растения, — ответил гигантский кот. — А наше племя их очень даже уважает. Они целебны.

— Вот-вот, — кивнул Иеро. — Наша северная облепиха — тоже лечебная ягода. И к тому же придает бодрости и восстанавливает силы… ведь у нас больше нет листьев дерева мирр, так, Лэса?

— Да, все сжевали. Что, хочешь набрать этих ягодок? А кстати…

Иир'ова тщательно осмотрела и обнюхала кустик, растерла между длинными пальцами молодой листочек, сорванный с самой верхушки, немножко подумала — и заявила:

— Эта облепиха почти не отличается от мирра. Надо листьев про запас нарвать.

И тут же приступила к реализации своей идеи, умчавшись к зарослям колючих высоких кустов.

— Где же нам укрыться? — пробормотал Иеро, снова оглядываясь. Он не видел ничего подходящего. Бугорки, поросшие травой с мелкими цветочками, были слишком уж невысоки. Кусты угрожали длинными колючками. А отряду нужно было затаиться надолго, до полудня, а то и больше. Кто знает, когда примчатся их друзья? Нельзя допустить, чтобы римляне с окраин города раньше времени заметили чужаков. Это может вызвать ненужные осложнения.

Но Мик быстро успокоил священника, передав:

— Здесь есть подходящая нора. Спрячемся.

И, обогнув один из бугорков, принялся энергично, всеми четырьмя лапами, рыть землю. Комья земли и пучки выдранной с корнем травы полетели во все стороны, — и через минуту Мик подозвал американцев.

Это оказалась никакая не нора, а самое настоящее подземное убежище, выстроенное давным-давно человеческими руками. Вход в него засыпало землей, но когда Мик выкопал небольшую яму, стала видна полусгнившая деревянная дверь. Клуц подошел к ней, повернулся задом, примерился — и вышиб одним ударом мощного копыта. Мик исчез в темном подземелье, из которого несло сыростью и плесенью. Иеро хотел спуститься за ним, но изнутри донеслось:

— Подожди там. Не лезь.

Иеро, в очередной раз подивившись чуткости кота, остановился у гнилого порога, пытаясь рассмотреть, что там, под землей. Но он увидел только широкие каменные ступени, полого уходившие вниз, и подумал, что по таким ступеням Клуц спустится без труда. Из убежища не доносилось ни звука, и священник решил, что ничего особенного там не происходит.

Вернулась Лэса, набившая один из запасных мешков листьями облепихи, и уложила свою добычу в седельную сумку лорса. Лишь после этого она спросила:

— А где Мик?

— Там, — кивнул на вход в подземное убежище Клуц. — Что-то он долго…

В то же мгновение Лэса сорвалась с места и исчезла под землей. Иеро и мигнуть не успел, не то чтобы сказать ей что-нибудь.

А в следующую секунду до его ушей донесся яростный боевой вопль степных охотников. Потом кто-то громко зашипел, раздалось несколько мягких тяжелых ударов — как будто кто-то колотил о землю толстым жгутом из влажной ткани, — а потом из разбитой двери выскочил Мик, волоча в зубах… ну да, это был змеиный хвост. Иеро разинул рот, глядя на то, как из подземелья все тянется и тянется бесконечно длинное тело змеи — тонкой, белесой… А потом на свет выскочила Лэса, крепко державшая обеими руками маленькую змеиную голову.

— Ну, гадюка! — злобно прошипела иир'ова, изо всех сил шмякая змею головой о каменный дверной проем. — Ну, дрянь подземная!

Змея слабо дернулась — и окончательно издохла.

Священник не стал спрашивать кота, почему снаружи не было слышно ни малейшего звука, хотя под землей бушевала битва тигра с драконом. Иеро и сам все понял: коты обладали настолько мощной ментальной защитой, что уловить их присутствие не смог бы и самый сильный телепат. И при этом коты умели двигаться до такой степени неслышно, что и их физическое присутствие невозможно было обнаружить. Но во всем этом, как теперь видел Иеро, была и отрицательная сторона. Мик вполне мог погибнуть в схватке, а американцы, оставшиеся наверху, ничего бы и не заподозрили… если бы не Лэса, чьими предками тоже были кошки.

Оттащив тощую десятиметровую змею в сторонку и мгновенно закопав ее в землю, Мик вернулся и сообщил:

— Больше там никого нет. Можно прятаться.

Первым в подземное укрытие спустилась Лэса, за ней — Иеро, потом на широкие ступени шагнул Клуц. Мик, дождавшись, когда все очутятся внизу, с кем-то быстро переговорил на направленной ментальной волне, и тоже сошел в подземелье.

— Здесь будем ждать полудня, — сообщил он американцам. — Когда появятся ваши друзья, вы все рванете на северо-восток, а мы прикроем ваше отступление.

Иеро, почувствовав в мысленном тоне Мика некую недоговоренность, спросил:

— Мик, а почему вообще ваше племя остается в Риме, почему вы не уйдете отсюда? Вам что, нравится выступать на арене, убивать людей-гладиаторов? Мне в это, честно говоря, не верится.

Огромный кот долго молчал, словно не зная, стоит ли откровенничать с чужаками. Но вдруг решился и заговорил.

Американцы услышали страшную историю…

…Это случилось давно, очень давно, почти столетие назад . И как именно это произошло — никто теперь не знал, а легендам о тех временах не стоило, пожалуй, верить. Но так или иначе — все малыши кошачьего племени, жившего далеко от Рима, очутились в руках людей. И не просто людей, а римлян. Точнее — римских солдат. И были увезены в вечный город. Среди малышей были и совсем крошечные, неспособные выжить без материнской заботы. И кошки помчались в Рим, чтобы выручить своих детей. Мужчины племени в это время отсутствовали. Возможно, они были на охоте. Никто теперь не знает и не помнит. Да это и неважно. Важно лишь то, что когда отцы вернулись домой — они не нашли ни своих детей, ни жен. И они тоже отправились в Рим, горя яростью и пылая жаждой мести.

Но им не удалось отомстить. Им вообще не удалось увидеть своих любимых. Хитроумные римляне — но уже не воины, а священники Новой Римской Церкви, — надежно спрятали детей и женщин кошачьего племени. Мужчинам удалось лишь повидаться с одним из подростков, и он рассказал им обо всем. А после этого явился некий священник и сообщил, что если коты согласятся участвовать в боях гладиаторов, их любимые останутся целы и невредимы. Но если коты тронут хоть одного римлянина без одобрения Новой Церкви — их жены и дети в тот же миг будут убиты, и убиты жестоко. У котов не осталось выхода, они были вынуждены согласиться на условия людей. И с тех пор они жили в Риме. Время от времени им позволялось встречаться с семьями. У котов рождались новые дети — уже в неволе. И росли неведомо где и как. Это тянулось уже пятое поколение. И до сих пор котам не удавалось выяснить, где скрывают их подруг и малышей. Они изучили весь город, они даже нашли себе союзников среди людей — в бедных кварталах, где на дух не переносили Новую Церковь и тщательно скрывали тех, кто обладал способностью к мысленной речи (а таких становилось с каждым годом все больше, как ни старалась Новая Церковь их изничтожить). Коты научили людей устанавливать плотную ментальную защиту, и никакой священник не мог бы пробить ее. И эти люди помогали котам в поисках.

И вот недавно, совсем недавно у котов появилась надежда вернуть наконец утраченную свободу племени. Похоже, они скоро отыщут место, где прячут их подруг…

— Римские катакомбы, — вдруг громко сказал Иеро. — Римские катакомбы.

— Ты знаешь о них? — удивился Мик. — Откуда?

— Я изучал древнюю историю, — пояснил Иеро. — Я ведь тоже священник, только нашей, северной американской церкви. Знаешь, мне просто не верится, что служители Бога могут совершать такие поступки… это настолько странно, что в голове не укладывается.

— Я ничего не знаю о вашем боге, — хмуро сказал Мик. — И я не хочу о нем что-то знать. Я не верю никаких человеческим богам. Но я верю тебе. Ты не выдашь нас.

— Да мне и в голову не приходило… — немного растерялся Иеро. — Погоди… ты говоришь, вы скоро отыщете то место… значит, вы пока что лишь догадываетесь, где это может быть?

— Да, мы поняли, что их прячут под землей, и при этом маскирую следы — особыми травами. Но они не сообразили, что мы можем рано или поздно пройти по следу человека, сыпавшего травный порошок, хотя и это нелегко. Дело в том, что существование катакомб самым тщательным образом скрывается от всех. Об этих гигантских подземных пещерах знают только высшие чины Новой Церкви и римский Сенат, больше никто.

— Вот это здорово! — восторженно хрюкнул Клуц. — Мне бы хотелось поучаствовать в таком деле!

— А почему бы и нет? — поддержала лорса иир'ова. — Мы вполне могли бы немножко задержаться!

Мик немного подумал.

— Нет, не стоит, — решил он наконец. — Нам помогут лошади, они устроят шум наверху… так же, как сегодня. Мы не сомневаемся, что они не откажут нам, когда мы обратимся к ним с такой просьбой. А вам лучше отправляться дальше. У вас своя задача.

Иеро задумчиво огляделся по сторонам. Они находились в большом подземном зале, имевшем только один выход — наружу. Но что-то в этом помещении казалось священнику странным… что — он и сам не понимал.

— Лэса, — сказал он, — ты не растеряла еще свои колдовские способности?

Иир'ова обиделась:

— Думай, что говоришь! Как бы это я могла их растерять?

Мик, не понявший, о чем идет речь, вопросительно посмотрел на священника. Иеро пояснил:

— Лэса — очень сильная колдунья. Она умеет многое такое, что нам с тобой и не приснится. — Он повернулся к кошке. — Попробуй проверить стены. Мне что-то в них чудится странное.

Лэса сразу поняла его. Она выбрала один из многочисленных амулетов, висевших на ее шее, крепко сжала его в ладони левой руки и, выйдя в середину зала, тихо запела, вытянув вперед правую руку и медленно поворачиваясь на месте. Она сначала сжала пальцы правой руки в кулак, потом разогнула указательный палец и зажгла на когте огонек. Заунывная мелодия все лилась и лилась из кошачьего горла, но Лэса, прикрывшая огромные глаза, явно пока что не находила в стенах тайных ходов.

Тем временем Клуц, не имевший ни талисманов, ни возможности ими манипулировать, попадись они ему в копыта, зажег на рогах гирлянду голубоватых огоньков и начал исследовать стены собственным примитивным методом. Он просто пошел по периметру зала, то и дело простукивая камни мощным копытом. Мик с удовольствием включился в поиск и пошел следом за лорсом, внимательно обнюхивая щели между камнями.

Все случилось настолько внезапно и быстро, что никто не успел толком что-то понять. Клуц в очередной раз ударил копытом в стену, и камень отозвался гулким звуком… Мик вскрикнул мысленно: «Пахнет пустотой!»… и одновременно Иеро охнул, потому что огонек на когте Лэсы превратился в тонкую извилистую молнию, ударившую в стену прямо перед носом Клуца … и тут же стена треснула и из нее вывалилось несколько камней. Мик нервно отпрыгнул в сторону, а Клуц спокойно наклонил голову и заглянул в образовавшееся почти у самого пола отверстие.

— Ну, и что там? — спросил опомнившийся Иеро.

— Дыра, — лаконично ответил Клуц.

— Сам вижу, что дыра, — рассердился священник, подходя к отверстию и опускаясь на корточки, чтобы посмотреть в него.

— Пахнет кошками, — добавил Клуц. — Но очень слабо.

Все посмотрели на Мика. Он прижал уши и оскалился. Огромные клыки кота в голубоватом свете фонариков, горевших на рогах лорса, выглядели пугающе. Кот осторожно подполз к отверстию в стене и просунул в него голову. А в следующую секунду исчез в дыре целиком, и лишь кончик его полосатого хвоста остался на виду. Мик молчал, и все ждали так же молча. Наконец кот попятился и выбрался наружу.

Лэса осторожно спросила:

— Там есть проход?

— Есть, — ответил Мик. — Узкий. Но мы расширим. Запах… да, там наши женщины. Но там нет детей.

— Наверное, их прячут отдельно, — предположил Клуц. — Но если вы проникнете в эти подземные ходы, вы найдете их.

— Мы найдем, — согласился Мик. — Не сомневайся. Теперь мы в долгу перед вами.

— Почему это? — удивился Иеро.

— Без вас мы еще долго не смогли бы проникнуть в катакомбы.

— Ну, это случайность! — отмахнулся священник.

— Случайностей не бывает, — уверенно и твердо заявил Мик, глядя прямо в глаза Иеро. — Такой вещи, как случайность, просто не существует. Все обусловлено.

Иеро только что рот не разинул от такого утверждения. Да и вообще — чтобы коты, пусть и обладающие разумом, философствовали… Иеро встряхнул головой, приводя в порядок мысли.

— Все равно ни о каком долге не может быть речи, — сказал он. — Если все обусловлено — обусловлено и то, что вход нашелся в нашем присутствии, вот и все. А отыскал его ты сам.

— Если бы вы не явились в нашу страну, ни я, и никто из моих соплеменников никогда не очутились бы в этом месте, — стоял на своем Мик.

Иеро решил, что лучше эту тему как-то прикрыть. И спросил:

— А который час?

— Скоро уже полдень. Может, выйдем наверх? — предложила иир'ова. — Мик, что ты на это скажешь?

— Можно выйти, если тебе хочется прогуляться, — согласился полосатый кот. — Но вообще-то еще рановато. Бой начнется ровно в полдень. Минут десять-пятнадцать понадобится на то, чтобы устроить панику и напугать зрителей. И еще не менее часа — чтобы лошади довезли человека до окраины города.

— Он наверняка поедет на Горме, — возразила Лэса, — тогда им хватит и двадцати минут.

— Медведь так быстро бегает? — удивился Мик. — Мне он показался довольно неуклюжим.

— Внешность часто бывает обманчивой, — заявил Иеро, решив тоже немножко пофилософствовать.

Его слова развеселили всех. Но выбираться из подземелья беглецы пока что не стали — не стоило рисковать понапрасну. Их ведь могли заметить окраинные жители. Конечно, римские бедняки дружили с огромными полосатыми котами, однако в любом стаде может найтись паршивая овца. И вдруг кто-то донес бы стражникам?

Решив с пользой употребить оставшееся время, Иеро спросил, обращаясь к Мику:

— А куда мы попадем, если помчимся отсюда на восток или северо-восток, как ты советуешь? Что там за земли? Что за люди?

— Там нет людей, — хмуро ответил кот. — Там Стена. Вам придется пробираться вдоль нее, и не забывайте: эти места очень опасны. Из-за Стены всегда может просочиться какая-нибудь нечисть.

— Что за Стена? Что за нечисть? — тут же спросила иир'ова.

— Я не знаю, — сказал Мик, и священник тут же решил, что кот соврал. Что-то такое прозвучало в его мысленном голосе… особенное. Но сейчас был слишком неподходящий момент, чтобы уличать полосатого друга во лжи.

— Что, так-таки совсем ничего не знаешь? — с заметной язвительность в тоне поинтересовался Клуц. — Скажи хотя бы, как эта Стена выглядит.

— Она никак не выглядит. Она невидима.

— Как же мы узнаем, где она? — удивилась Лэса. — Как определим границы опасной зоны?

Кот неожиданно ухмыльнулся, продемонстрировав огромные клыки.

— Не беспокойся, определить это будет нетрудно, — сказал он. — Во-первых, если ты случайно натолкнешься на Стену — она тебя отбросит назад, и очень даже сильно. Во-вторых, ты на нее не натолкнешься, потому что увидишь — все вокруг стало другим. А это будет значить, что дальше идти нельзя.

— Каким это — другим? — задал свой вопрос Клуц.

— Просто — другим. Ты сразу ощутишь это. Почувствуешь. Почуешь. Ошибиться невозможно. А за Стеной — древняя нечисть. Ей тысячи лет. Она всегда жила в словенских странах. А когда там не осталось людей — все эти страны стали принадлежать ей. Это все, что мне известно.

Американцы задумались. Похоже, побег из Рима — сущий пустяк по сравнению с тем, что ожидает их впереди…

12

До полудня оставалось около часа, когда дверь казармы распахнулась и на пороге появился офицер-римлянин. Перья, венчавшие его сверкающий шлем, мазнули по притолоке, и офицер чуть наклонился, входя, — видимо, боялся попортить свой изумительный наряд. Римлянин резко сказал:

— Пошли! — и тут же отступил вправо.

В казарму ввалились солдаты. Они храбро набросились на пленников. Медведь в одну секунду оказался опутан поперек тела железными цепями. Брату Лэльдо примотали руки к телу. Желтокожий Ринпо сохранил свободу движений, но рядом с ним все же постоянно держались два солдата, настороженно поглядывавшие на чужака. Не слишком-то ему здесь доверяют, подумал молодой американский эливенер, поглядывая на товарища по Братству Одиннадцатой Заповеди.

Невольных гладиаторов вывели на улицу и повели вдоль стены Колизея к ближайшим воротам. Точнее, это был высокий и широкий туннель, прорезавший насквозь это невероятное строение, называвшееся Колизеем или амфитеатром Флавиев. Брат Лэльдо и Горм в предшествовавшие часы занимались не только репетицией «боя» с братом Ринпо, но и выслушали массу важной и интересной информации о послеядерной истории вечного города. И знали, что Колизей, построенный почти точно по древним чертежам, — это, собственно говоря, стадион овальной формы, с шестью ярусами трибун. Внутрь стадиона вели сквозные проходы под трибунами, арки, украшенные с наружной и внутренней сторон мраморными колоннами. Брат Лэльдо, войдя в арку-туннель, с любопытством посмотрел вверх. Отличная кладка, подумал он, на американском континенте так не умеют — ни на севере, ни на юге. Ни арки, ни каменные купола и шатры не давались американским каменщикам. Впрочем, возможно, им просто не приходило в голову постараться как следует…

Но вот пленники очутились во внутреннем пространстве Колизея, и брат Лэльдо и медведь одновременно ахнули от изумления. Да, зрелище оказалось впечатляющим! Подобного строения даже брат Лэльдо вообразить не мог, не говоря уж о лесном жителе Горме.

Трибуны величавыми ярусами уходили вверх. Секторы разделялись широкими мраморными лестницами, ведущими, казалось, к самым облакам. Первый, второй и третий ярусы были украшены колоннами. Общая высота сооружения достигала, пожалуй, метров шестидесяти. Нижний ярус состоял из роскошных лож, явно предназначенных для особо знатных персон. А на самом верхнем даже простых скамеек не было — там зрителям приходилось стоять на ногах.

Пленников быстро провели вдоль лож до небольшой служебной двери у основания одной из лестниц. Они очутились в глубоком полуподвальном помещении. Там их ожидали те, в чьи обязанности входило придать выступавшим на арене бойцам надлежащий вид, — гримеры и костюмеры.

Пленников развязали. Солдаты окружили их, держа наготове копья с чрезвычайно острыми наконечниками, — и под бдительными взглядами воинов гримеры начали работу, явно опасаясь, что эти чужаки выкинут какой-нибудь неприятный фокус.

Но пленники и не думали оказывать сопротивление. Во-первых, не гримеры были виноваты в происходящем, а во-вторых, им и самим хотелось поскорее очутиться на арене — и сбежать наконец из этого проклятого вечного города. Поэтому и брат Лэльдо, и Горм всячески старались помочь тем людям, которые обязаны были привести в должный порядок внешность чужаков.

Прежде всего американского эливенера переодели. Ловкие руки сорвали с него бесформенную коричневую хламиду с большим капюшоном, — но никто не стал возражать, когда брат Лэльдо сказал, что должен забрать из карманов свои личные вещи. Ему даже выдали специальную поясную сумку, чтобы он мог сложить в нее свое немногочисленное имущество, — сумка была сшита из золотой парчи и затягивалась крученым алым шнуром. Затем с брата Лэльдо содрали его грубое льняное белье, и смущенный эливенер оказался совершенно нагим. Но уже в следующую секунду его облекли в новое исподнее — короткие обтягивающие трусики, вязанные из тонкой шелковой нити. А поверх них его бедра обвязали полосой белой ткани, обернув ее несколько раз вокруг тела брата Лэльдо. Ткань закрепили булавками, стянули поясом, подвесив на него блестящую сумку с добром эливенера, и дополнили наряд крепкими кожаными сандалиями с длинными ремешками, которые несколько раз обвились крест-накрест вокруг икр вновь испеченного гладиатора. Под коленями ремешки застегнули золочеными пряжками.

После этого мастера взялись за голову брата Лэльдо. Эливенера усадили в кресло с невысокой спинкой, и вокруг него захлопотал цирюльник. В одно мгновение длинные волосы брата Лэльдо были подрезаны так, что едва прикрывали уши, борода и усы, отросшие за последние дни, сбриты, а щеки ярко нарумянены. Американский эливенер только хмыкал, удивляясь тому, как ловко и быстро действовали римляне. Затем ему густо подкрасили брови, сделав их шире и чернее, наложили на губы толстый слой ярко-красной помады, на голову надели тонкий золотистый обруч — и дело было закончено.

Брат Лэльдо встал с кресла и оглядел себя в большом зеркале, стоявшем рядом со входной дверью. Да уж, подумал он, странновато я выгляжу. Даже немножко неприлично. Ну, это неважно.

Он обернулся, ища глазами Горма — и охнул от изумления. Над медведем тоже поработали мастера сцены. Его шерсть тщательно расчесали и смазали каким-то душистым маслом, так что она лежала гладко и блестела, — но при этом не тронули заплетенную на груди Горма косичку, под которой был спрятан экран ментальной защиты. Видимо, решили, что так будет интереснее. Когти медведя выкрасили в яркий красный цвет. А поперек его огромного туловища повязали широкий белый кушак, шелковый, с золотой нитью. На животе медведя кушак закололи большой золотой брошью.

Желтокожий Ринпо выглядел так же, как брат Лэльдо, только повязка на его бедрах была синей, чтобы зрители не перепутали, кто есть кто. Ринпо ведь должен был выступать как противник чужеземцев.

После этого всех троих быстро вывели из комнаты через другую дверь, они почти бегом миновали длинный подвальный коридор — а потом вышли в одну из входных арок Колизея, где их ожидал другой отряд воинов в роскошных одеяниях. Справа от них оказался выход в город, слева — выход на стадион. Со стадиона доносился гул. Трибуны уже наполнились зрителями.

Желтокожий эливенер заранее во всех подробностях рассказал брату Лэльдо и Горму план их спасения, и потому оба невольных гладиатора спокойно делали все, что от них требовали солдаты. Они знали, что момент еще не настал.

Американский эливенер и медведь отлично слышали, как загремели фанфары, загрохотали барабаны, как восторженно завопила толпа, приветствуя сенаторов, вошедших в Колизей через главную арку, — но их это совершенно не интересовало. Они просто спокойно ждали, сосредоточив свои умы на предстоящих действиях. И еще брат Лэльдо с небольшой долей сожаления думал о том, что бежать придется не в ту сторону, куда было бы им нужно, — потому что возле полусферы, прилетевшей с американского континента, римляне установили мощные защитные кордоны, поскольку римский Сенат уже успел постановить: направить в прозрачную чужеземную «клетку» ученых и разного рода специалистов и выяснить, как и почему она летает. Ничего, думал молодой эливенер, мы до нее все равно доберемся. Впрочем, кто знает, как повернутся события. Может быть, и пешком придется идти. До самых Гималаев. Конечно, это не одна сотня километров, но если не останется другого выхода — дойдем.

Правда, брата Лэльдо, как и Горма, слегка тревожило то, что единственным путем отступления оказался путь, ведущий к таинственной Стене, ограждающей земли нечисти… ну, может быть, эта нечисть не так уж и страшна. В любом случае она вряд ли могла быть страшнее монстров, населявших американский континент, — и тех, что возникли естественным образом, и тех, что были созданы по повелению Источника Зла, Безымянного Властителя…

Но вот к брату Лэльдо подошел офицер и сунул в руки эливенеру тяжелое копье и длинный острый трезубец. Брат Лэльдо оглянулся. Желтокожий Ринпо уже исчез. Ну да, все правильно, — он ведь должен выступать в роли противника чужаков, так что на арену он выйдет с другой стороны… Ладно, вдруг развеселился американец, сейчас повоюем…

— Горм, как настроение? — спросил он товарища.

— Отлично, — ухмыльнулся Горм, оскалив крепкие зубы. — Думаю, эти тонконогие надолго запомнят сегодняшний бой.

— Надеюсь, что так оно и будет, — улыбнулся брат Лэльдо. — Кажется, нам пора.

И действительно, солдаты выстроились в две шеренги, между которыми оказались чужеземцы. Впереди отряда встал офицер, выкрикнул короткую команду, энергично взмахнул сверкающим мечом, — и торжественный марш на арену начался.

Брат Лэльдо и медведь старались соответствовать моменту. Эливенер важно выпрямился и вышагивал, как гусь, а Горм, хотя и умирал со смеху, глядя на него, тем не менее добавил перцу в новое блюдо — поднялся на задние лапы и зашагал в ногу с солдатами. Выглядело это чрезвычайно потешно: солдаты все как один были маленького роста, намного ниже брата Лэльдо, а медведь, стоявший на задних лапах, был выше двух метров. И когда он семенил, стараясь идти шаг в шаг с кривоногими солдатиками, то и сам он, и брат Лэльдо веселились от души.

Но вот перед ними открылась огромная овальная арена, посыпанная мелким белым песком, ослепительно сверкавшим на солнце. Вокруг нее высились трибуны, битком набитые римлянами. Жители вечного города были одеты совершенно одинаково: в белые тоги. И у каждого на голове красовался зеленый веночек.

— Ну и костюмчики у них! — осмотревшись, удивленно передал Горм. — Вот так балахоны! У них что, нормальной одежды не осталось?

— Это традиция, — пояснил брат Лэльдо. — Так в незапамятные времена одевались их предки. Вот они и подражают тому, что давно ушло.

— Глупо, — рассудительно заметил медведь. — Какой смысл подражать тому, что исчезло и никогда уже не вернется? Они что, надеются таким образом оживить прошлое?

— Кто их знает, — беспечно отмахнулся эливенер. — Нас это не касается. Главное — что ни один из зрителей не вооружен, как и говорил Ринпо.

— Да, это хорошо, — согласился Горм. — Впрочем, он еще и то говорил, что ни один римлянин не решится убить лошадь — потому что лошади слишком дорого стоят. А значит, для нас нет разницы, вооружены они или нет.

— В общем, ты прав, — кивнул брат Лэльдо. — Но сам понимаешь, в жизни случается всякое… О, а вот и Ринпо!

Они уже домаршировали почти до середины арены, когда из арки прямо напротив них вышел другой отряд римских воинов, в центре которого торжественно шагали противники чужеземцев — желтокожий Ринпо и огромный полосатый кот, ухмылявшийся во всю пасть. Ринпо был вооружен несколько иначе, нежели брат Лэльдо. В его руке сверкал длинный обоюдоострый меч, на поясе висел длинный изогнутый кинжал, а в левой руке европейский эливенер нес нечто свернутое в ком..

— Что это такое? — спросил брат Лэльдо, вглядываясь в ком.

— Сеть, медведя ловить, — пояснил важно марширующий Ринпо. — Очень крепкая, кстати. Так что поосторожнее. Мне придется ее бросать… если успею, конечно. Лошади уже близко. Коты — под трибунами.

Но когда Ринпо и кот, дойдя в сопровождении кривоногих солдат почти до центра арены, остановились, невидимые барабаны вдруг загрохотали яростнее и быстрее… и сразу из нескольких арок на арену выбежали местные тощие гладиаторы, одетые так же, как Ринпо, — в красные набедренные повязки. Гладиаторов было, пожалуй, больше сотни, и они выстроились по периметру арены, держа наготове копья. Другого оружия у них почему-то не было. Впрочем, учитывая их количество, лишнее железо им было и ни к чему.

— Черт побери! — хотя и мысленно, однако весьма энергично выругался Ринпо. — Все-таки решили привести подкрепление! Ну, наплевать. Они нам не страшны.

Но тем не менее он быстро настроился и передал куда-то за пределы Колизея:

— Здесь около сотни местных гладиаторов.

И тут же оборвал связь. Брат Лэльдо и Горм поняли: желтокожий эливенер боится, как бы его передачу не перехватили служители Новой Римской Церкви. Тогда, пожалуй, они могли бы даже остановить бой, лишив римлян развлечения, — ради того, чтобы заполучить в свои руки тех, кто владеет мысленной речью. А поскольку они вряд ли смогли бы определить, кто из стоящих в центре арены передал сообщение, то, скорее всего, схватили бы всех троих гладиаторов… и вырваться из их застенков вряд ли удалось бы так уж скоро. Или вообще не удалось бы. Ринпо, живя в Риме довольно давно, уже успел насмотреться на этих злобных служителей и наслышаться о методах Новой Церкви. Так что рисковать не стоило.

Но вот зазвенели трубы, наполнив сидящих на трибунах римлян радостным предвкушением. Брат Лэльдо с изумлением обнаружил, что женщины, которых в Колизее присутствовало очень и очень много, точно так же, как мужчины, жаждут увидеть кровопролитие. Им это казалось отличной забавой! Ну и ну, подумал молодой эливенер, вот так хранительницы домашних очагов, вот так нежные жены и матери! Им нравится, когда у них на глазах терзают и убивают людей! Нет, в Америке таких баб быстро послали бы куда подальше…

Офицеры отрядов, приведших на арену бойцов, торжественным шагом подошли друг к другу и обменялись рукопожатием. А потом дали команду своим отрядам — отойти к краю арены. И сами тоже поспешили удалиться.

После этого в ложе Сената коротко и резко прозвучал гонг. Это был сигнал к началу боя.

Брат Лэльдо взмахнул трезубцем, желтокожий Ринпо одновременно с ним поднял меч, и…

И в то же мгновение изо всех арок на арену вырвались лошади. А откуда-то из-под трибун выскользнули гигантские полосатые коты. И началось светопреставление…

Многие десятки лошадей дико ржали, несясь по краю арены. Их гнедые, белые, серые, черные гривы и хвосты развевались на ветру, напоминая волны бушующего моря. Сотни копыт оглушительно грохотали, поднимая в воздух тучи мелкого белого песка. Тонконогие гладиаторы, наполовину ослепшие от попавших в их глаза песчинок, были в одно мгновение сметены яростной лавиной. А на арену тем временем выскочили десятки огромных котов, завывающих, шипящих, хлещущих длинными хвостами… и сцепились друг с другом, свившись в огромные черно-желтые клубки. Конечно, коты и не думали по-настоящему драться между собой, но с удовольствием изображали яростную схватку. Они шипели, скалились, лупили друг друга лапами с тщательно втянутыми когтями, раздавали направо и налево оплеухи… под их тяжелые лапы попалось немало местных гладиаторов и солдат, растерявшихся настолько, что у них и мысли не возникло о том, чтобы воспользоваться оружием. Да и какой прок был в оружии? Попробуй хоть один из солдат взмахнуть мечом или копьем — его в ту же секунду разорвали бы в клочья или растоптали в тонкую лепешку.

Зрителей, сидевших на трибунах, охватила паника. Ее нарастанию поспособствовали трое гладиаторов, находившихся в центре арены, — они, поспешно пробираясь к нужному им выходу из Колизея, не упускали возможности посылать на трибуны ментальные волны, внушая ошалевшим римлянам, что сейчас их всех сожрут взбесившиеся коты. И римляне, теряя венки и сандалии, повалили с трибун, вопя от страха и давя друг друга. И ничто не могло остановить их бегства — даже служители Новой Римской Церкви, изо всех сил старавшиеся и словами, и ментальными посылами внушить несущейся, как горная лавина, толпе, что никакая опасность ей не грозит.

Среди этого безумия никто и внимания не обратил на то, что чужеземцы куда-то исчезли, а вместе с ними — и желтокожий Ринпо.

…Лошади, ждавшие гладиаторов у выхода, во весь опор помчались по улицам вечного города. Брат Лэльдо и желтокожий Ринпо сидели в седлах, Горм несся рядом с ними, ничуть не уступая в скорости лошадям. Медведь только казался неуклюжим. На самом же деле лесной народ американского севера был не только умен, но и скор на ногу. Перед лошадьми и позади них бесшумно летели несколько полосатых котов. Вопли и крики, повисшие над гигантской чашей Колизея, давно уже затихли вдали; отчаянная кавалькада приближалась к окраине Рима. Но теперь беглецам пришлось сбавить ход. Здесь уже не было широких и прямых, как стрела, улиц, как в центре. Здесь началась невероятная путаница узких переулков и проездов, в которых мог бы, пожалуй, заблудиться даже местный житель, пришедший из другого района. Лошади, не привыкшие к окраинам, могли бы растеряться, однако они следовали за котами, знавшими каждый закоулок гигантского города, расползшегося по равнине, и руководствовавшимися не столько зрением, сколько чутьем.

Брат Лэльдо заметил, что из многих окон за ними следят испуганные и в то же время полные восторга глаза, и пожалел о том, что он не такой сильный телепат, как Иеро Дистин. Иеро смог бы сейчас, прямо на ходу, заглянуть в мысли окраинных бедняков… впрочем, эливенер подумал, что и так нетрудно догадаться: жители нищих районов довольны тем, что кому-то удалось удрать прямо с арены Колизея… и даже понадеялся, что вот эти римляне постараются пустить погоню по ложному следу. Впрочем, это было совершенно неважно. Римским отрядам не догнать беглецов.

Но вот последние дома вечного города остались позади. Лошади помчались прямиком через огороды, круша копытами грядки и сбивая желоба водопровода. Заодно развалилось и несколько хлипких шалашей, очутившихся на пути кавалькады. Брат Лэльдо, низко пригнувшийся к лошадиной шее, только жмурился, чтобы щепки и комья земли не выбили ему глаза.

А потом лошади остановились, как вкопанные, и молодой эливенер выпрямился и огляделся.

Он увидел волнистую равнину, уходящую на восток, к горам. На равнине кое-где торчали пышные заросли кустов да возвышались небольшие холмики. И все. Больше вокруг ничего не было. Но не успел брат Лэльдо открыть рот, чтобы спросить, где же их друзья, как из-за ближайшего бугорка выскочил огромный полосатый кот. Те полосатые, что сопровождали сбежавших с арены гладиаторов, бросились к нему — но застыли на полпути, словно натолкнувшись на невидимую стену. Эливенер видел, что коты мысленно говорят между собой, но не в состоянии был уловить их разговор — полосатые общались на недоступной ему волне. Но это длилось всего лишь секунду-другую. Из-под бугра вылез Клуц, за ним — Иеро, а потом и Лэса. Брат Лэльдо свалился с седла на землю и радостно бросился навстречу друзьям. Горм, обогнав его, уже радостно колотил мохнатой лапой Клуца, а заодно достал и священника, чуть не свалившегося от медвежьего приветствия.

— Иеро! — воскликнул эливенер, подбегая к священнику. — Наконец-то мы снова вместе! Куда теперь?

— Сейчас узнаем, — ответил Иеро и обернулся, ища кого-то взглядом. — Где же Мик?

— Мик? — вопросительно повторил брат Лэльдо.

Но к ним уже спешил двухметровый полосатый кот.

— Он привел нас сюда и помог спрятаться, — пояснил священник. — Коты вместе с лошадьми разработали план вашего побега…

— Извини, — перебил его брат Лэльдо, — я это знаю, и знаю, что они рассчитывают на нашу помощь в поиске родных, но чем мы можем им помочь? Как?

— Вы уже помогли, — ответил вместо Иеро кот Мик. — Благодаря вам найден вход в катакомбы, где прячут наших женщин и детей.

Брат Лэльдо вопросительно посмотрел на Иеро, но тот лишь сказал:

— Долгая история, потом расскажем, — и тут же обратился к Мику: — Видишь ли, мне тоже кое-что непонятно. У лошадей-то какой интерес в этой истории?

Лошади, молча слушавшие разговор и до сих пор не произнесшие ни слова, вдруг все разом заржали и затопали копытами. Потом они так же разом успокоились, и до американцев донесся голос одной из них:

— Мы хотим найти место, где могли бы жить свободно и независимо. Мы хотим уйти от людей, ненавидящих мысль в четвероногих. Вы поможете нам в этом.

— Но как, как? — спросил Иеро. — Не подумайте, что мы отказываемся, мы готовы сделать все, что в наших силах, — но что мы можем?

— Вы ведь намерены идти на восток? — спросили лошади.

— Да, — подтвердил Иеро, и остальные американцы мысленно повторили: — Да, мы идем на восток.

— Нам известно, что где-то в той стороне лежат свободные земли. Возможно, там и есть люди, но не такие, как здесь, и их немного. Если вам по дороге попадутся места, пригодные для жизни, и где нет существ, способных истребить нас или снова превратить в безгласных рабов, — дайте нам знать. И мы уйдем туда. Вы ведь умеете передавать мысль на большое расстояние?

— Ну, смотря какое расстояние, — усомнился Иеро, но тут же вспомнил об экранах ментальной защиты, способных намного усиливать ментальные лучи и волны. — Впрочем, не в этом дело. А есть ли среди вас такие, кто умеет принимать дальние передачи?

— Мы все это можем, — весело отозвались лошади. — Вы не забудете о нашей просьбе?

— Ну, вы даете! — возмутилась Лэса. — Неужели мы похожи на неблагодарных животных? Как это мы можем забыть, что вы и коты спасли нас?

— А кстати, почему вы приняли участие в кутерьме на арене? — спросила вдруг одна из лошадей, обращаясь к котам. — Мы не ожидали вашей поддержки.

— Ну, этот вопрос нужно задать вон той красавице, — мысленно промурлыкал самый огромный кот, облизнувшись и скосив зеленые глаза на Лэсу.

Иеро вспомнил, что ночью иир'ова очень долго бродила по вечному городу… да, похоже, она не тратила там время понапрасну.

— Да, кстати, — сказал другой кот, — мы там успели кое-что прихватить… вам, я думаю, это пригодится.

И он выступил вперед, держа в зубах узел. Это оказалась одежда священника и брата Лэльдо. Оба потенциальных гладиатора обрадовались не на шутку, так как чувствовали себя не слишком уютно в набедренных повязках. Они быстро стерли со своих лиц краску и переоделись, а римские наряды спрятали в одну из седельных сумок лорса — на всякий случай. Заодно туда же попал роскошный кушак, который обмотали Горма и который медведь до сих пор не удосужился снять.

Потом Иеро оглянулся на желтокожего Ринпо.

— Ну что, куда мы идем теперь? — спросил он.

— Вы, — подчеркнуто произнес европейский эливенер, — идете вон туда, — и он махнул рукой, показывая на северо-восток. — К сожалению, прямо на восток вы сейчас не можете направиться, вам придется сделать небольшой круг, чтобы обогнуть два послушных Риму селения, расположенные в той стороне. А потом вы уже сможете идти в нужном вам направлении. Если, конечно, Стена не передвинулась снова. Она часто сдвигается.

Иеро и брат Лэльдо озадаченно уставились на желтокожего Ринпо. Они были почти уверены, что европейский эливенер все-таки передумает и отправится с ними…

— Ты все-таки остаешься здесь? — спросил Иеро.

Ринпо молча кивнул.

— Но почему?! — воскликнул брат Лэльдо. — Зачем тебе это?

— У меня тут свои дела, — коротко пояснил желтокожий. — Я не могу уйти.

Молодой эливенер огорчился. Он успел оценить и благородство души своего нового друга, и силу его мысли… но в то же время он прекрасно понимал: если Ринпо находится здесь по заданию Братства, он просто не может уйти, пока не сделает то, что должен сделать.

— Что ж, жаль, — но ничего не поделаешь, — сказал брат Лэльдо. — И все-таки… ведь ты проявил активное участие в заварушке, и тебе этого не простят…

— Вам пора, — улыбнулся Ринпо.

Иеро еще раз уточнил ментальный диапазон лошадей, чтобы без труда найти какую-нибудь из них с любого расстояния, а потом американцы, поблагодарив всех, кто помог им бежать, отправились дальше. Когда через минуту священник и эливенер, сидевшие на спине лорса, оглянулись, они не увидели позади никого. И лошади, и коты умчались обратно в город, и лишь пыльное облачко, повисшее над дорогой, прорезавшей огороды, говорило о том, что недавно там пронеслись прекрасные существа, обладавшие благородными душами.

13

— Лэса, как ты умудрилась уговорить этих полосатых красавцев помочь нам? — спросил Иеро.

— Ну, это долго рассказывать, — мысленно мурлыкнула иир'ова, как всегда, несшаяся впереди всех. — Да и какая разница? Важен результат, остальное не имеет значения.

— А по-моему, нетрудно догадаться, — фыркнул Клуц, мчавшийся точно на северо-восток. — Она им пообещала помощь. Потому Мик и явился к нам.

— Как она могла обещать за всех? — возразил Горм, бежавший рядом с лорсом. — А вдруг бы никто никогда не нашел эти катакомбы?

— Кажется, я догадываюсь, в чем дело, — внезапно рассмеялся брат Лэльдо. — У Лэсы нюх намного лучше, чем у котов, только и всего.

Несколько мгновений все озадаченно молчали, пытаясь понять мысль эливенера, — а потом расхохотались.

— Ну и ну! — Горм чуть не споткнулся, всхлипнув от смеха. — Ну и ну! Значит, если бы вы не натолкнулись на вход в подземелья случайно, Лэса устроила бы отличный спектакль, отыскивая подруг и детей котов!

— Да уж, хитра наша Лэса! — фыркнул Клуц. — Сначала унюхала какую-то щель, а потом пошла торговаться с котами! Ну и ну!

Иеро только качал головой, дивясь выходке Лэсы. И хоть бы слово кому сказала! Впрочем, она, конечно, и не могла ничего сказать — потому что ее могли услышать не только коты, но и служители Новой Римской Церкви. А тогда вряд ли удалось бы спасти пленниц подземелий. Теперь же их выведут наверх, и коты навсегда покинут вечный город, вернутся на свою родину, или уйдут в какие-то другие места… коты не лошади, им легче устроиться. Они умеют приспосабливаться к любым условиям.

— Лэса, — спросил эливенер, — надеюсь, ты не забыла показать котам ту лазейку к их подругам, которую нашла?

— Я нашла кое-что получше, — высокомерно откликнулась иир'ова. — Я нашла лазейку к их детишкам!

— Ур-ра! — дружно рявкнули американцы. — Ур-ра!

— Да, это просто удивительно, — добавил Иеро. — Теперь им не понадобится много времени на сборы.

— Вообще-то они собирались удрать прямо этой ночью, — сообщила Лэса, и вдруг насторожилась и предупредила: — Впереди что-то странное! Клуц, стой!

Лорс резко остановился, брат Лэльдо и священник соскочили на землю. Горм поспешил к Лэсе.

— Что там? — спросил Иеро.

— Не понимаю, — хмуро передала иир'ова — Горм, что скажешь?

— Пока ничего не скажу, — отозвался медведь, застыв на месте. Потом он поднялся на задние лапы и еще раз прислушался и принюхался. Клуц тоже внимательно изучал легкий ветерок, прядая ушами.

Двое людей, спустившись на землю, ждали. Они не видели впереди ничего, кроме все той же слегка холмистой равнины и зарослей кустарника там и тут. Но они знали, что их друзья обладают куда более острым чувственным восприятием окружающего мира.

Наконец Лэса передала:

— Я пройду немного вперед… будьте настороже.

— Может быть, мы уже дошли до той самой Стены, о которой нас предупреждали? — задумчиво произнес священник.

— Вроде рановато еще, — усомнился молодой эливенер.

— Но ведь Мик говорил, что Стена может передвигаться, что она то тут, то там, — напомнил ему Иеро.

— Я почти уверен, что это Стена, — передал Клуц. — У меня возникло ощущение преграды. И не просто преграды… — Он вдруг так сильно вздрогнул, что Иеро, стоявший рядом с ним, поспешил положить ладонь на лохматую шею скакуна.

— Что с тобой, Клуц?

— Там… там что-то непонятное. Дурное и хорошее вперемешку. Не понимаю.

Лэса и Горм одновременно повернулись и подошли к остальным. Они тоже испытывали противоречивые ощущения: то им казалось, что впереди — невидимая опасность, то чудилось, что где-то там, вдали, их с нетерпением ждут удивительно добрые и умные существа.

— Иеро, попробуй ты прощупать, — предложил брат Лэльдо.

Священник кивнул и отошел на несколько шагов в сторону, сосредотачиваясь. Затем он направил узкий ментальный луч в ту сторону, откуда шли непонятные волны, пойманные Лэсой, Гормом и Клуцем. И… и, резко пошатнувшись, едва не упал от мощного ментального удара. Друзья подбежали к нему. Он увидел огромные испуганные глаза Лэсы, настороженный взгляд Горма, тревогу на лице эливенера… Клуц наклонил голову, всматриваясь в друга…

— Ничего, все в порядке, — с трудом шевеля губами, сказал Иеро. — Это рикошет. Просто рикошет, ничего больше. Это действительно Стена, и она не пропускает ментальные лучи. Во всяком случае, внутрь.

— А изнутри, значит, пропускает, — задумчиво пробормотал брат Лэльдо. — Любопытное явление… я о таком никогда раньше не слышал.

— Я тоже, — кивнул священник, окончательно приходя в себя. — Но факт остается фактом. Я не могу мысленно заглянуть за эту Стену. А те, кто находится по другую ее сторону, наверняка нас видят и слышат.

— Да, в этом можно не сомневаться, — уверенно передала Лэса. — Так что придется нам не просто обходить это препятствие, но и обходить с большой осторожностью.

— Сначала нужно найти дорогу, — хмуро передал медведь. — Куда тянется эта Стена? Вправо, или влево, или она вообще вся сплошь зигзагами идет? Подумай хорошенько, как нам наладить правильную ориентацию.

— А экраны ментальной защиты? — напомнила иир'ова. — Может быть, они помогут?

И тут же приступила к реализации своей идеи, сняв с шеи висевшую на желтой цепочке серебристую пластинку со светящимся в ее центре едва заметным белым огоньком — знаком того, что экран настроен на волну своего владельца. Это был прибор, созданный тысячи лет назад пришельцами из других миров.

Священник и брат Лэльдо последовали ее примеру, взявшись за свои экраны. Все трое объединили свои ментальные силы и направили узкий луч в сторону Стены. Но ничего не происходило. Стена не становилась видимой.

Через несколько секунд все трое одновременно ощутили нечто странное: им отчаянно захотелось спрятать экраны ментальной защиты и никогда больше к ним не прикасаться. Они переглянулись, мысленно обменявшись впечатлениями.

— Интересно, — негромко сказал Иеро, — с чем это связано? С самими экранами? Или со Стеной?

— Неужели ты думаешь, что Стена или те, кто прячется за ней, могут воздействовать на технику инопланетян? — спросил брат Лэльдо. — По-моему, это просто невозможно.

— Ну почему же невозможно, — возразила иир'ова. — Нам ведь неизвестна природа существ, таящихся по ту сторону. Может быть, они и сами пришельцы? Или сродни им?

— Этого еще нам не хватало! — сердито передал медведь. — Лэса, а ты не могла бы попробовать свою ворожбу? Вспомни-ка, в виварии Безымянного Властителя тебе удалось же сделать видимым тот лабиринт, в котором мы блуждали!

И действительно, когда сбежавшие из тюрьмы на Великом Холмистом Плато северяне вконец перестали понимать, что происходит, и почему они никак не могут пройти какие-то жалкие пять километров, Лэса, с детства учившаяся колдовству у Мудрых Женщин племени иир'ова, сумела заставить стены лабиринта проявиться, и беглецы вырвались из него.

— Я могу, конечно, попробовать, — с большим сомнением в мысленном голосе передала кошка. — Но, видите ли, природа здешней Стены совсем другая… я не могу объяснить, в чем тут дело, я просто чувствую это. Лабиринт на Холмистом Плато был создан техническими средствами… я ничего не понимаю в технике, но знаю это. А здесь…

— Здесь Стена магическая, — твердо заявил Клуц.

Иеро вопросительно посмотрела на Лэсу, на Горма…

— Да, пожалуй, — неуверенно откликнулся медведь. — Похоже на то… но я не могу ничего сказать наверняка. Я никогда ничего такого не видел, не ощущал, даже не слыхал, чтобы кто-то рассказывал о такой магии. Не знаю я, что это такое, вот и все.

Тогда священник повернулся к молодому эливенеру.

— Лэльдо, твои наставники учили тебя многому. Ты знаешь историю Земли, как никто ее не знает. Может быть, разгадка таится в далеком прошлом?

Брат Лэльдо долго молчал, глядя в пространство перед собой, а его друзья терпеливо ждали. Наконец молодой эливенер тяжело вздохнул и сказал:

— Да, такое может быть. Мы ведь недалеко от территорий, на которых когда-то, до ядерной катастрофы, жили словены… это были такие народы… но, к сожалению, я почти ничего о них не знаю. Дело в том, что мои наставники предпочитали не иметь с ними дела. Они считают, что словены были людьми ленивыми, жадными, неопрятными и непредсказуемыми. И к тому же очень хитрыми. И еще они страдали патологической суеверностью. Вот, собственно, и все.

— Любопытно… — протянул священник. — Особенно последний пункт.

— Патологическая суеверность? — удивился Горм. — А при чем она тут?

— Ну, видишь ли, — сказал Иеро, — когда-то и моих предков другие народы считали суеверными. А потом оказалось, что это никакое не суеверие, а знание тонкой природы вещей. Теперь-то никто не сомневается в том, что рядом с нами живет множество невидимых существ… но перед ядерной войной люди слишком отдалились от природы, доверившись технике, холодному железу… а природные духи боятся холода.

— То есть ты предполагаешь, что словены на самом деле просто жили в единстве с невидимым миром? — осторожно спросила Лэса.

— Вряд ли в единстве, — покачал головой священник. — Они были слишком цивилизованными для этого. Но, мне кажется, у них сохранялись смутные воспоминания…

— Погоди-ка, — сердито фыркнув, заговорил медведь, — к чему ты ведешь? Ты думаешь, за Стеной сидят словены? Или те природные духи, что жили когда-то рядом с ними? С кем, собственно, мы имеем дело?

— Не знаю, — пожал плечами Иеро. — Может быть, со всеми сразу. В любом случае, нам нельзя соваться за Стену, да близко к ней подходить не следует, так мне кажется.

— И ты не хочешь, чтобы Лэса ворожила? — спросил брат Лэльдо.

— Мне это кажется опасным, — ответил священник.

Путники задумались. Им в любом случае нужно было что-то придумать — ведь если они начнут на каждом шагу натыкаться на блуждающую Стену, далеко они не уйдут. Конечно, теперь они могли не опасаться погони — ведь Мик и лошади объяснили им, что римляне и вообще жители этой страны отчаянно боятся Стены, и никогда не приближаются к ней. Но еще они говорили, что из-за Стены иной раз выскакивают странные и опасные существа…

— О, ч-черт! — внезапно мысленно воскликнула иир'ова, и все тут же уставились на нее. — Если бы здесь рос хоть один ореховый куст!

— Зачем тебе орех? — осторожно спросил брат Лэльдо.

— Надо зачем, — огрызнулась кошка и вдруг сорвалась с места и вихрем умчалась к ближайшим зарослям кустарника и скрылась в них.

— Кажется, я догадываюсь, — передал Клуц. — Я слышал когда-то, что орех помогает найти воду… Лэса родилась в степях, там мало воды… конечно же, она умеет отыскивать подземные источники.

— Но при чем тут Стена? — удивился медведь.

— Наверное, Лэса почуяла в ней что-то… знакомое, — предположил Клуц. — Мне лично тоже кажется, что в природе этой невидимой преграды есть влага. А ты ничего такого не замечаешь?

Тут уж не только Горм, но и священник с братом Лэльдо принялись тщательно всматриваться в пространство перед собой, настроив все чувства на восприятие невидимого, в особенности концентрируясь на идее влаги. И через несколько секунд Горм сообщил:

— Да, пожалуй… влага в ней есть, но ее очень мало.

— И еще в ней есть уплотнение энергий, — уверенно сказал Иеро. — Очень небольшое, едва заметное… как самый легкий ветерок.

— А энергии тоже можно обнаружить при помощи ореховой рогульки, — задумчиво добавил брат Лэльдо. — Но ореха мы ни разу не видели по пути.

— Да ведь мы и не присматривались, — возразил на это лорс. — Мы неслись сломя голову, только и всего.

— А чем можно заменить орех? — спросил Горм.

— Не знаю, — покачал головой брат Лэльдо. — Иеро, в ваших краях чем пользуются лозоходцы?

Священник пожал плечами.

— Да у нас их и нет, — ответил он. — Воды в северных лесах даже слишком много, металлические руды, которые нам нужны, в основном лежат на поверхности… нет, не знаю.

Через несколько минут Лэса вернулась, неся в руках целую охапку ветвей. Она молча села на землю и принялась разбирать свою добычу. Ее друзья расположились вокруг кошки и с надеждой наблюдали за ее действиями.

Лэса, вынув из ножен на поясе свой невероятно острый изогнутый кинжал, принялась остругивать ветки, превращая каждую из них в рогульку. Некоторые ветви она после тщательного исследования отбрасывала. В конце концов на земле перед кошкой очутилась целая куча рогулек — штук двадцать, не меньше.

После этого иир'ова, тщательно обтерев кинжал и вернув его в ножны, стала поочередно брать рогульки и задумчиво их рассматривать. Некоторые рогульки удостоились того, что Лэса их обнюхивала, даже осторожно лизала кончиком языка, другим таких почестей не доставалось, их кошка просто раскладывала на две кучки — направо и налево от себя. В итоге справа от иир'ова очутилось шесть рогулек, слева — семь, и прямо перед ней — еще три.

Похоже, именно те рогульки, что лежали в центре, по мнению Лэсы выглядели наиболее многообещающими, потому что она сразу принялась за них. Взяв первую из трех рогулек обеими руками за расходящиеся в стороны концы, иир'ова направила тонкий прут на Иеро. И, прикрыв огромные зеленые глаза, прислушалась к чему-то внутри себя. Покачав головой, положила рогульку на землю и взяла следующую. Процедура повторилась…

Прошло не менее получаса, прежде чем Лэса осмотрела последнюю рогульку. И глубоко задумалась. Иеро решил, что ни один из инструментов не оказался с точки зрения иир'ова подходящим. Но он ошибся.

Лэса внезапно протянула изящную руку и сгребла все шесть рогулек, лежавших справа от нее. Остальные она небрежно отбросила ногой, встала и сообщила на общей волне:

— Будем пробовать. Горм, держи эти пять.

Передав медведю пять рогулек, Лэса еще раз внимательно осмотрела оставшуюся и на мгновение прижала ее к груди. Потом взялась за расходящиеся концы и скомандовала:

— А ну-ка, не закрывайте мне обзор!

Путники поспешно разошлись в стороны, открыв перед кошкой восточный горизонт. Лэса направила рогульку на далекие горы. И осторожно сделала шаг вперед. Постояла на месте. Снова шагнула. Снова остановилась…

Иеро вместе со всеми затаил дыхание, следя за каждым движением прекрасной кошки. Вдруг стройное гибкое тело Лэсы содрогнулось… иир'ова быстро отступила на шаг назад.

— Здесь граница, — сообщила она. — Стена уходит вправо… так… здесь углубление, что-то вроде ниши… а тут снова поворот… А, вот оно что! — вдруг обрадовалась Лэса. — Мы наскочили на острый выступ. Похоже, у этой Стены довольно сложная форма. Но в этом месте ее обойти нетрудно. Просто возьмем немного вправо, а потом пойдем в прежнем направлении!

— Все это прекрасно, — негромко сказал эливенер, — но что ты почувствовала, когда коснулась границы? Почему ты так вздрогнула? У тебя даже шерстка на спине дыбом встала!

— Да, ты уж поделись с нами, пожалуйста, — чрезвычайно вежливо попросил Горм, державший в лапе пять рогулек. — Чтобы мы знали.

Лэса обернулась, ее огромные глаза вспыхнули.

— Что я почувствовала? Удар. Эмоциональный удар. Меня шарахнуло одновременно радостью, страхом, горем и надеждой. Что вы на это скажете?

Иеро попытался представить себе подобную смесь чувств — но ему это не удалось. Он не мог вообразить, как это можно почувствовать все сразу. Он всегда полагал, что чувства должны сменять друг друга, пусть даже очень быстро, что они не бывают одновременными, если принадлежат одному и тому же существу…

— Лэса, — воскликнул он, — похоже, ты приняла сразу несколько волн! Их посылали разные существа!

— Я тоже так думаю, — кивнула иир'ова. — И у этих разных существ возникли очень разные соображения по поводу нашего прихода. Так что лучше нам держаться от них подальше.

— Но ты говоришь, что ощутила и радость, и надежду, — возразил Клуц. — А что, если там, за Стеной, кто-то надеется на нашу помощь? Ведь местные жители и близко к этой загородке не подходят, а тут вдруг целый вооруженный отряд с колдуньей во главе!

— Даже если там тысячи существ, надеющихся на нашу помощь, — твердо сказал брат Лэльдо, — мы сквозь Стену не полезем. У нас другая задача. Помочь всем, кто живет на Земле.

— Глобально, — хмыкнул медведь. — И рождает гордость за важность собственной миссии. Я начинаю казаться сам себе большим, как гора.

В его тоне звучала столь откровенная насмешка, что молодой эливенер смутился.

— Горм, неужели ты не понимаешь? — горячо заговорил он. — Мы должны, должны дойти до корабля-матки! Ты же знаешь, что происходит на нашем континенте, и все это — из-за Источника Зла, Безымянного Властителя, с которым людям не под силу справиться самим! И здесь, в Европе, люди тоже не стремятся к знанию, разве ты этого не заметил? А это значит, что и они придавлены Безымянным Властителем! Мы обязаны позвать на помощь тех, кто сильнее! Или ты надеешься, что твое племя отсидится в северных лесах, что до вас силы зла не доберутся? Доберутся, еще и как! Дай им только время!..

Брат Лэльдо умолк и отчаянно махнул рукой. Иеро сочувственно хлопнул его по плечу.

— Да не горячись ты, — сказал священник. — Конечно, мы не станем лезть за Стену, или сквозь нее, или даже через нее. Все прекрасно понимают, что это скорее всего — просто ловушка. Но если даже и не так — мы просто не в силах что-то предпринять. Здесь живут природные духи, так ведь нам сказали? Ну, и кто из нас умеет общаться с подобными существами? Мы и не слыхали о них прежде! Так что лучше обойти их сторонкой и не связываться. Лэса, показывай дорогу.

Но, говоря так, Иеро чувствовал, как откуда-то со дна его души поднимается темная волна раздражения, что ему хочется на кого-нибудь накричать, кого-нибудь ударить, толкнуть, обругать…

— Лэса! Как далеко мы от Стены? — резко спросил он, внезапно поняв, в чем дело.

— В общем совсем рядом, — сердито ответила иир'ова. — Думаю, она начинается метрах в сорока-пятидесяти слева от нас.

— Быстро отходим! — резко скомандовал священник. — Берем к югу! Скорее!

Его послушались, хотя Иеро ощущал внутреннее сопротивление каждого из своих друзей. Но, конечно, все они и сами заподозрили неладное… и со всех ног помчались на юг.

Через несколько секунд раздражение схлынуло, оставив в душе пустоту и горечь. Иеро остановился и покачал головой.

— Надо же, как мы наивны! — сказал он. — Впрочем, с такими ловушками нам не приходилось сталкиваться.

— Хорошо, что ты вовремя спохватился, — откликнулся молодой эливенер. — Я только тогда понял, что это попытка затянуть нас за Стену, когда побежал за тобой.

— Да, ловко они нас обвели вокруг пальца, эти природные духи! — поддержала брата Лэльдо иир'ова. — Еще немного — и мы бы передрались между собой!

— Ага, мне так и хотелось кому-нибудь врезать между рогами! — признался Клуц.

— Мне тоже, — хрюкнул медведь. — И очень было жаль тех бедняжек, что за Стеной. Ну просто помирал от жалости!

— В том-то и фокус, — усмехнулся священник. — Они умеют воздействовать на чувства. Но мне вот что интересно: откуда они так хорошо знают, какую струну необходимо затронуть, чтобы их жертва потеряла бдительность и пошла на манок?

— Ну, они же природные духи, — усмехнулся брат Лэльдо. — А природа чувств у всех живых существ одинакова. Защитить детеныша, помочь слабому — это у нас в крови.

Иеро и брат Лэльдо сели в седло, и они направились на восток, и Лэса, шедшая впереди, ни на секунду не выпускала из рук рогульку, всерьез обеспокоенная тем, что Стена не стоит на месте, — а значит, может подкрасться к отряду… и если кто-то из американцев поддастся на уловки тех, кто прячется за Стеной, пусть даже кто-то один, — все они могут оказаться в чрезвычайно сложном положении. Ведь они совершенно не представляли себе, как обращаться с такими существами, как природные духи. На их континенте подобных вроде бы не водилось… а если и водились, то к людям и прочим разумным существам они не приставали. Горм, полностью разделявший опасения кошки, тоже был насторожен и бдителен. Рогульки он отдал Иеро, и тот, не спрашивая Лэсу, на что может понадобиться такое количество прутьев, молча спрятал их в седельную сумку лорса.

Отряд без остановки шел на восток до самого вечера. Местность вокруг не менялась, и горы, казалось, не стали ничуть ближе. Все те же маленькие бугорки, все те же заросли пышных кустов, разбросанные редкими островками… ни ручья, ни озерка, ни болотца. Путники поддерживали силы только листьями местной облепихи, снимавшими усталость, избавлявшими от голода и жажды. Но тем не менее ясно было, что долго им так не продержаться. Необходимо было найти нечто более существенное, чем несколько увядших листиков. Да и без воды ни одно живое тело не может долго продержаться.

Но запаха воды не чувствовал даже Горм, способный уловить влагу за километр и даже больше.

Наконец решили остановиться на ночлег. Темнело, в небо выполз тоненький полумесяц, понемногу загорелись в бесконечной черноте серебристые звезды — огромные и едва заметные, поднялся ночной ветерок, донесший до путников запах неведомых трав и мягкой земли… и вот Горм мысленно вскрикнул:

— Там есть вода! На востоке, но далеко.

— Ну, значит, завтра мы до нее доберемся, — понадеялся Иеро, доставая из седельной сумки серый плащ и расстилая его на земле. — А сейчас надо выспаться. Кто первый стоит на страже?

— Мы с Клуцем, — ответила иир'ова. — Нас сменит Горм. А вам с Лэльдо достанутся предутренние часы, согласны?

— Конечно, согласны, — зевая, ответил молодой эливенер. — Я ужасно хочу спать. Честно говоря, я ужасно устал быть гладиатором!

Все расхохотались. Брат Лэльдо тоже достал серый плащ слуг Безымянного — один из тех, что немало послужили американцам на родном континенте, развернул его, чтобы устроить себе скромную походную постель, и вдруг сказал:

— А почему мы до сих пор не надели плащи? Они ведь защищают от ментальных ударов. И про экраны ментальной защиты, похоже, совсем забыли. Кто-нибудь активировал свой экран, когда нас атаковали из-за Стены?

Оказалось, никто и не вспомнил об экране. И о плаще. А они, наверное, могли бы принести пользу в тот момент.

Когда каждый из американцев осознал это, они забыли и думать о сне.

— Как интере-есно! — мурлыкающим тоном протянула иир'ова. — Как любопы-ытно! Это что же получается? Они сразу, практически мгновенно, проникли к нам в сознание — а мы при этом ничего не заметили?

— Выходит, так, — мрачно согласился Горм. — Проникли, исследовали, отсекли опасные для них соображения и воспоминания! Да, не зря жители Рима стараются держаться подальше от этой Стены!

— Но мне куда более странным и опасным кажется другое, — тихо сказал Иеро.

— Что? — вскинул голову задумавшийся эливенер.

— Нам ведь говорили, что мы сразу почувствуем, когда приблизимся к Стене, помните? Что тут невозможно ошибиться, мы ощутим, что все вокруг стало другим… а разве хоть один из нас заметил что-то в этом роде?

— Нет… — ответил за всех брат Лэльдо.

Путники надолго задумались, пытаясь разобраться в том, что произошло с ними. Минуты шли, тягучие и безмолвные, а американцы все молчали и молчали, так и эдак перебирая в памяти все события последних часов. А потом Лэса спокойно и уверенно передала на общей волне:

— Это была не Стена.

14

— Но мы не напрасно перепугались, — продолжила иир'ова. — Это было что-то, связанное с ней. Форпост, возможно. Или ретранслятор сигналов. Или просто капкан для ловли неосторожных прохожих.

— Мне кажется, последнее твое предположение — самое верное, — негромко сказал Иеро. — Ведь никто из местных жителей и близко не подходит к этой самой Стене, все они знают о ее существовании и держатся от нее как можно дальше. А если тем существам, что живут по другую ее сторону, необходимо охотиться? Или даже не охотиться… а, например, просто общаться с теми, кто обладает разумом? Вот они и выставили капканы.

— Даже если им нужно всего-навсего общение, нам, пожалуй, лучше с ними не связываться, — осторожно сказал брат Лэльдо, теперь уже боясь показаться слишком склонным к поучениям.

— Это точно, — поддержала его Лэса. — Вы-то не почувствовали, как оно… а по мне так шарахнуло!

— А интересно, кстати, почему тебе досталось, а никто из нас ничего не ощутил? — с любопытством спросил медведь. — Неужели мы все такие уж толстокожие?

Клуц громко фыркнул.

— Ну, ты уж точно толстокожий, — весело сообщил он свое мнение. — Да и я, наверное, тоже. Но почему Иеро ничего не уловил? Или Лэльдо?

Мужчины переглянулись. Действительно, это казалось необъяснимым. Такая сильная, насыщенная эмоциями ментальная волна пронеслась совсем рядом с ними, а ни один из них ничего не заметил! Впрочем, кое-что до них все-таки дошло…

— Мы лишь начали злиться друг на друга, кстати, включая и Лэсу, — заговорил священник. — И об этом тоже стоит хорошенько подумать, потому что мы оказались настолько слабы и не тренированны, что… ну, это совсем другое дело. Это было направленное воздействие… кто-то хотел, чтобы мы перессорились, потом прониклись жалостью к неведомым несчастным существам, — и перестали думать о том, куда шагаем. А та волна, что ударила Лэсу, нами всеми осталась незамеченной… значит, она и не предназначалась для нас. Лэса поймала ее случайно. Что ты делала в тот момент, Лэса?

— Ничего особенного, — пожала плечами иир'ова. — Шла себе с рогулькой, и все.

— Рогулька! — мысленно вскрикнул лорс. — Рогулька! Может быть, в ней все дело?

— Наверняка, — согласился с другом медведь. — Я, конечно, тоже держал в тот момент рогульки, и даже не одну, а целых пять штук, но я их держал как простые палки, а не как инструмент поиска. А если бы…

— Спокойно! — поднял руку священник. — Спокойно. Только без экспериментов. Я тоже подумал об этом… о том, что Лэса вела поиск. И только благодаря рогульке она обнаружила капкан. И поймала волну чужих мыслей. Они не предназначались для нас, эти мысли, а значит — были искренними. Радость, страх, горе и надежда — так ты говорила, Лэса?

— Да, — подтвердила иир'ова. — Именно это на меня навалилось.

— Подумай хорошенько, — попросил Иеро, — внимательно и не спеша… была ли там ненависть? Агрессия? Гнев? Что-нибудь в этом роде?

Лэса во всю ширь распахнула глаза и уставилась на священника, разинув рот. Все остальные тоже были ошеломлены, и таращились то на Иеро, то на кошку, поспешно соображая, что все это значит. Первой опомнилась иир'ова — и мягко передала:

— Нет, Иеро, там не было ненависти. Ни гнева, ни злобы, ни агрессии. Ничего такого. Если эта волна донесла до меня истинные чувства — за Стеной живут добрые существа. Они не желают нам зла.

— Но они внушили нам злобные чувства! — напомнил Горм.

— Ничего они нам не внушали, — уверенно сказал брат Лэльдо. — Они всего лишь пробудили то, что скрыто в глубине наших собственных умов, понимаете? Мне лично стыдно за то, что я сам скрывал от себя подобное. Я как-то привык считать себя вполне доброжелательным человеком…

— Ой-ой! — мысленно воскликнул Клуц. — Это что же получается? Они подняли со дна наших душ муть… а мы и сами не знали, что в нас столько грязи! Я ведь ужасно хотел с кем-нибудь подраться! С кем угодно! Ну и ну…

— Да, кто бы мог подумать, — согласился с другом медведь. — Выходит, они оказали нам немалую услугу!

— А если такое происходит со всеми, кто приближается к Стене? — задумчиво передала иир'ова. — И люди не понимают, что вся эта дрянь — их собственная, и думают, что она пришла из-за Стены… ха, конечно, они боятся!

— А не пора ли нам на покой? — предложил священник. — Нам все-таки лучше поскорее удалиться от этих странных мест, кто бы в них ни жил. Это чужая для нас страна, чужой континент, а у нас есть своя цель, и… давайте спать!

Горм и Лэса встали на часы, а остальные устроились на отдых. Клуц подобрал длинные ноги и лег на траву, своим большим телом прикрыв двоих мужчин от летящего с востока прохладного ветра. Прошедший день был достаточно утомительным, и потому Иеро и брат Лэльдо заснули почти мгновенно.

…Мягкая волосатая рука осторожно тронула священника за плечо, и он спросил, не открывая глаз:

— Что, вставать пора?

— Нет, — прошелестел над его ухом незнакомый голос. — Не пора. Не вставать. Не то.

— А что? — испуганно распахнул глаза Иеро — но увидел лишь звезды над головой. — Эй, — окликнул он шепотом, — кто тут?

— Я тут, — ответил чужой голос. — Тут — я. А что?

— Да в общем ничего, — сказал священник, сообразивший, что имеет дело с существом невидимым, но незлобным. Он попытался отыскать мысленную волну говорившего — но ничего не нашел. Голос словно бы сам собой жил в ночи, не имея не только тела, но и ума. — А зачем ты пришел?

— Зачем? А пришел, и все, — прошуршал невидимка. — Нам ходить можно? Или нельзя?

— Наверное, можно, — подумав, сказал Иеро. — Я не знаю. Я не здешний.

— А-а… я так и подумал, что ты не здешний.

— А чем ты подумал? — спросил Иеро.

— Чем? — озадачился невидимка. — Чем… А чем я подумал?

— Это я тебя спрашиваю, — напомнил священник. — У тебя голова есть?

— Голова? Есть, конечно. А при чем тут голова?

— А в ваших краях разве не головой думают? — поинтересовался Иеро, уже находя немалый вкус в этом странном разговоре, и надеясь, что невидимка не сбежит.

— В наших краях… головой? А в ваших?

— В наших — в основном головой.

— В основном? А в частности? В деталях — чем?

Иеро хихикнул и сел, отбросив серый плащ. И тут же чьи-то невидимые то ли ноги, то ли лапы протопали по траве — и все затихло.

«Ну вот, напугал, — огорченно подумал священник. — Что за смешное существо? Если оно из-за Стены…»

И тут он почувствовал вокруг что-то странное.

Он посмотрел наверх. Звезды… а где же луна? Где тот молоденький полумесяц…

Священник вскочил, испуганно оглядываясь.

Вокруг никого не было. Ни брата Лэльдо, ни Горма, ни Клуца и Лэсы…

Он сидел в центре большой поляны, а вокруг, обступив его со всех сторон, замерли огромные деревья, и черная гуща их листьев чуть слышно шелестела, повинуясь движению воздуха. Душистые травы дышали в слабом свете звезд, ночная птица гукала вдали, чьи-то крохотные лапки скребли землю неподалеку… и все.

Иеро сосредоточился, посылая во все стороны ментальную волну максимальной силы. Он надеялся, что его друзья услышат и отзовутся… но тут же почувствовал, что волна вязнет в ночном воздухе, как вязнет ложка в варенье. Движется, но едва-едва. Иеро сузил волну, превратив ее в луч, и предпринял новую попытку. На этот раз вышло куда хуже. Ментальный луч ударился обо что-то невидимое и непроницаемое и обрушился на самого Иеро. Священник повалился спиной на траву — и обнаружил, что его серый плащ свернулся в комок и откатился в сторону…

Иеро протянул руку и схватил плащ… в нем шевелилось что-то маленькое и мягкое. Священник прислушался. Никакой ментальной активности. Но внутри плаща явно находилось живое существо! Почему же его не слышно? Иеро начал осторожно разворачивать плащ — но тут из воздуха донеслось ласковое:

— А не надо…

— Почему? — шепотом спросил священник.

— А пускай его там сидит. Он тебе что, мешает?

— Да вроде нет, — ответил Иеро. — Просто это мой плащ. Он мне еще пригодится.

— А ты не бойся за шмоточку свою, — все так же ласково сказал ночной голос. — Не попортит он ее. Просто посидит, отдохнет — и пойдет себе дальше. И ты иди.

— А плащ? — глупо спросил Иеро.

— С собой возьми, — посоветовал ночной голос. — Только аккуратно, аккуратно… Не любит он тряски. Огорчается.

— И что будет, если его очень сильно огорчить? — с интересом спросил Иеро, все больше и больше проникаясь нелепостью ситуации и в то же время чувствуя в ней непонятное, странное очарование.

— Да кто его знает! — рассеянно бросил ночной голос. — Разве заранее угадаешь? А ты иди, иди!

— Куда?

— А куда ноги понесут. И никому своего имени не называй.

Иеро, осторожно подняв свернутый плащ и взяв его подмышку, шагнул вперед — однако ноги его туда не понесли, а как-то сами собой заставили священника развернуться на сто восемьдесят градусов и отправиться в прямо противоположную сторону. Иеро решил не сопротивляться. В таких случаях надежнее всего просто плыть по течению, отдавшись на волю событий. Всякие попытки самостоятельных действий в ситуациях мистической неопределенности могут вызвать слишком сильный резонанс или отдачу. Это священник-заклинатель Иеро Дистин знал, как свои пять пальцев. Этому его учили.

Ноги понесли Иеро к лесу, занесли под черные плотные своды, сквозь которые не видно было ни единой звездочки, а потом вывели на широкую тропу, вдоль которой сигнальными огоньками, обозначающими границы полосы, светились зеленые и голубые светлячки. Иеро наклонился, присматриваясь к ним. Это были червячки размером с его ноготь, и они совершенно неподвижно сидели на разных травинках-былинках. Словно их нарочно посадили тут… или попросили посидеть, пока по тропе идет чужак. Местные жители вряд ли нуждались в освещении по ночам.

Иеро чувствовал себя немножко глупо, шагая по лесу с мечом на перевязи, с кинжалом и бластером у пояса и с плащом подмышкой. То есть плащ-то как раз вписывался в обстановку, потому что в нем время от времени что-то вертелось и попискивало. А вот оружие здесь было явно лишним. Но не бросать же его на тропе!

Священник еще раз попробовал окликнуть друзей — и снова ничего не получилось. Он словно был завернут в толстый слой мягкой пушистой ваты, глушившей все мысленные звуки. Но почему-то американцу совсем не было страшно. Он подумал об этом. Конечно, нельзя было исключить и того, что его каким-то образом одурманили, чтобы он полностью утратил бдительность… ведь захотелось же ему избавиться от оружия! Но… но этого не могло быть. Его давным-давно научили распознавать присутствие яда в собственном организме. И сейчас, хорошенько проверив себя изнутри, священник убедился в том, что никакого дурмана в его теле нет.

Иеро покачал головой и усмехнулся, неторопливо шагая по тропе с голубовато-зеленым светящимся бордюром. Надо же было влипнуть в такую историю! И как теперь из всего этого выкручиваться? Ну, поживем — увидим, решил в конце концов Иеро.

Плащ под его рукой сильно дернулся, и священник осторожно положил его на тропу. Плащ подпрыгнул и пополз к обочине, к высокой траве, стеной стоявшей вдоль тропы. Несколько светлячков на его пути торопливо погасили свои огоньки, и плащ, сунувшись в черную дыру, образовавшуюся в линии света, еще раз подпрыгнул — и затих. Тот, кто отдыхал в нем, отправился по своим делам. А священник так его и не увидел.

Подобрав плащ и перекинув его через плечо, Иеро пошел дальше.

Лесная тропа вскоре вывела его на большую поляну с изрядным холмиком посередине. В слабом свете звезд Иеро мог рассмотреть лишь силуэт этой затейливой двугорбой горки с неровными склонами, похоже, сплошь усыпанными большими камнями. При этом северный склон был в два раза круче южного, и как на нем держались камни, почему они не скатывались — в темноте было не разобрать.

Иеро остановился и прислушался. Тишина… впрочем, вот где-то треснула ветка, вот зашуршала палая листва под чьими-то осторожными ногами… вот чирикнула во сне птаха… и снова все умолкло. Священник не знал, что делать дальше. Может быть, просто лечь под дерево и спать до утра? Или хотя бы сделать вид, что заснул… хотя вряд ли местную публику этим обманешь. Не римляне, на дешевку не купятся.

Не теряя надежды связаться с друзьями, Иеро еще раз осторожно прощупал окружающее пространство ментальной волной — и снова его волна завязла в чем-то густом и липком, как мед. Чертыхнувшись сквозь зубы, священник пошел к холму, торчавшему посередине большой поляны. Трава на поляне оказалась короткой и колючей, словно была недавно подстрижена. Иеро наклонился и провел ладонью по травинкам… нет, это они сами по себе такие, никто их не стриг и не косил. Холмик все рос и рос, и вот уже закрыл половину неба — высотой горка была метров в десять, не меньше. Иеро обошел ее со стороны крутого, почти вертикального склона — и обнаружил, что камни не скатываются вниз по самой простой причине: каждый из них лежал на особой земляной полочке. Кому и зачем понадобилось сооружать сей живописный изыск, Иеро и думать не стал. Если в этих краях правили бал природные духи, он заранее отказывался понять ход их мысли. В особенности если вспомнить беседу с ласковым ночным голосом. С простой человеческой логикой духи были, похоже, не в ладах.

Небо над поляной как-то сразу посветлело, и священник сел у подножия холмика, ожидая, что будет дальше. Он утратил естественное для него ощущение времени, и просто-напросто не знал, далеко ли еще до наступления утра. А розовато-золотой свет, сочившийся над деревьями, вовсе не походил на рассветный.

И в самом деле, никакой это оказался не рассвет. Через несколько минут над лесом медленно, лениво проплыл источник рассеянного золотого света: маленький шар, брызгавший во все стороны бледными искрами. Когда он скрылся за вершинами деревьев на противоположной стороне поляны, Иеро, следивший за его полетом, опустил голову — и вздрогнул.

Прямо перед ним стояла толстая лохматая тень, ростом по колено священнику.

— Эй, ты кто такой? — тихонько спросил Иеро, присматриваясь к бесформенной мохнатой куче. — Ну вот, сразу — кто такой, — обиделась куча. — А я, может, не такой, а такая! Вот тебе бы понравилось, если бы тебе сказали: «Эй, тетка, куда прешь?», а? Небось, рассердился бы!

— Извини, — растерялся священник. — Темно тут, ничего не разобрать… Меня зовут Иеро. А тебя как?

— Дурибрык — Тягучая Тоска.

— К-как?.. — Иеро икнул, давя хохот, прижал ладонь к горлу и, справившись наконец с собой, сказал: — Так ты, значит, дама?

— С чего ты взял? — удивилась мохнатая куча по имени Тягучая Тоска.

Тут священник вообще перестал что-либо понимать.

— Но мне показалось… ты говорила… говорил…

— Я сказал — «может быть». Я высказался предположительно. А ты стремишься превратить мое предположение в утверждение, — назидательным тоном заговорила куча. — Фигуральность речи тебе недоступна, это я понял. Но что-нибудь ты можешь?

Иеро мысленно махнул рукой, отказываясь постичь происходящее, бросил на колючую траву серый плащ слуг Безымянного, сел на него и уставился тень. Ему показалось, что он различает в мохнатой путанице блеск глаз. Но впечатление было мгновенным и обманчивым.

— А что тебя интересует? — деловито спросил Иеро. — Я могу рубить мечом. Могу пахать землю. Умею ездить верхом, охотиться, плавать, бегать, варить кашу, чинить обувь…

— Стой, стой! — испуганно перебил его Дурибрык — Тягучая Тоска. — Как-то ты слишком… слишком буквально все понимаешь. Я, собственно, имел в виду более тонкие материи.

— Насколько тоньше? — спросил Иеро, решив, что разговаривать с этой кучей можно только в ее собственном ключе и стиле. Тогда, глядишь, что-нибудь и прояснится. — Во сколько раз тоньше?

Куча по имени Дурибрык как-то странно крякнула, пыхнула — и вдруг подпрыгнула в воздух и растаяла. А вместе с ней растаял и серый плащ, лежавший под священником.

— Ну вот, — огорчился Иеро, — только познакомились — и уже расстались! А плащ-то тебе зачем? — добавил он, не ожидая, впрочем, ответа.

За его спиной послышалось тоненькое хихиканье. Иеро осторожно оглянулся — и замер, охваченный восторгом.

Над травой порхала крохотная светящаяся девочка с прозрачными стрекозиными крыльями. Впрочем, может, это был мальчик? Иеро теперь сомневался во всем.

Священник тихо сказал:

— Вопрос задать можно?

— Можно, можно, — прозвенел нежный голосок. — Но я и так знаю, что ты спросишь. Я фея. Меня зовут Эни. А тебя зовут Иеро, я слышала. А Дурибрык — просто хулиган, не обращай на него внимания. Жаль, конечно, что он стащил твою вещь. Но не стоит на этом концентрироваться. Предметы материального мира все равно слишком недолговечны, к ним незачем привязываться. Я рада тебе. Как давно к нам никто не приходил!

— Да и мы вообще-то не собирались, — возразил священник. — Мы, собственно, просто шли мимо — и вдруг очутились в ваших краях.

— Ах, ну какая разница — сами вы зашли или вас пригласили? — возразила Эни. — Так приятно видеть новые, незнакомые умы!

— Ты знаешь, где мои друзья? — спросил Иеро.

— Тут, неподалеку, — небрежно махнула крошечной ручкой Эни. — Не беспокойся, ничего с ними не случится.

— Я не могу не беспокоиться, — возразил Иеро. — О ваших землях ходят странные слухи, и все, кто живет неподалеку, очень боятся вашего народа. Почему бы это?

— Это из-за упырей, — огорченно пояснила Эни. — Они хищники, питаются теплокровными, — ну, поели все здесь, теперь ловят дичь со стороны. А есть у добычи ум или нет — их не интересует. Им лишь бы брюхо набить.

— А вас не трогают?

— Какой им толк нас трогать? — удивилась Эни. — Мы ведь не имеем горячей крови и живой плоти. — И, заметив, как насторожился Иеро, добавила: — Не бойся, упыри сейчас далеко.

— Но они могут нас почуять, — сказал Иеро. — И тогда поспешат явиться. Ведь так?

— Нет, не так, — энергично покачала головкой Эни, и ее длинные золотистые кудри взлетели над хрупкими плечами. — Мы закрыли свой лес. Правда, мы не можем долго держать барьер, однако до следующей полуночи им сюда не пробраться.

— Отлично, — сказал священник, вставая. — До следующей полуночи нам времени хватит. А как вы нас сюда затащили, можешь объяснить?

Нежная кроха замерла в воздухе, едва заметно трепеща крыльями, и ее сверкающие глаза уставились на Иеро.

— Затащили? — повторила она с недоумевающим видом.

— Ну да. Я же сказал — мы не собирались…

— Я полагала, к вам вышел кто-то из нас и попросил…

— Нет, ничего подобного, — объяснил Иеро. — Я лично вообще спал. И двое моих друзей тоже. А еще двое должны были нас охранять. И вдруг я просыпаюсь — уже в ваших владениях. Друзья исчезли. Как это произошло, ты знаешь?

Эни пристально всмотрелась в священника, словно не веря его словам и пытаясь понять, зачем он лжет. Несколько секунд спустя она, похоже, пришла к окончательному выводу и сказала:

— Я не знаю, но я догадываюсь. Нехорошо. Очень нехорошо.

И растаяла в воздухе.

Священник вздохнул. Да, таких существ ему никогда прежде видеть не приходилось. Если подобные им и водятся на его родном континенте — они не спешат показываться на глаза людям. Настолько не спешат, что о них и слухов не возникает. Но в этом королевстве, похоже, есть свои нелады. Кто-то поймал проходивших мимо путников… зачем? Чтобы поговорить о тонких материях? Это вряд ли. Должна быть и более ощутимая цель. Но о ней не спешат сообщить попавшимся в сеть залетным птицам. И в то же время ему и его друзьям, похоже, нечего бояться — во всяком случае, в ближайшие часы. До следующей полуночи. А потом могут явиться хищники-упыри… и им наверняка захочется полакомиться горячей кровью и живой плотью. Если эти упыри сами материальны — справиться с ними не составит труда. Если же они принадлежат к миру духов… да, задача намного осложнится.

Но самым главным для священника в настоящую минуту оставался вопрос: где все остальные? Куда их могли затащить всякие бродячие кучи?

Иеро попытался представить, как и с кем общаются сейчас его друзья… и искренне посочувствовал им. Впрочем, немного погодя он решил, что каждый из них наверняка сумел извлечь из ситуации массу удовольствия.

И не ошибся.

15

Горм и Лэса спокойно сидели неподалеку от спящих друзей. Им не хотелось говорить. События последних часов требовали некоторой толики размышлений. И оба стоявшие на страже американца думали обо всем происшедшем, не забывая, впрочем, прислушиваться и принюхиваться к ночи. Однако вокруг было тихо… даже слишком тихо. Но ничем угрожающим не веяло в теплом воздухе.

Лэса вспоминала свои переговоры с котами, которые, как выяснилось, даже от лошадей скрывали свой разум, считая лошадей не слишком сообразительными существами. Однако иир'ова сумела убедить полосатых, что им следует объединиться с прекрасными скакунами… а дальше все пошло как по маслу. Но, конечно, ей еще и повезло в том, что она почуяла вход в катакомбы, где эти ненормальные римляне прятали котят. Что ж, повороты судьбы непредсказуемы, и если случилось именно так, а не иначе — значит, подошло время для подобных изменений.

В траве неподалеку пробежал какой-то маленький зверек, и Лэса повернулась на шум, всматриваясь в темноту. Ее огромные зеленые глаза светились, кошка насторожилась… и вдруг что-то невидимое спеленало ее, не давая не только шевельнуться, но и вздохнуть. Лэса рванулась — но безуспешно. Она мысленно позвала Горма, однако ее ментальная волна завязла в пространстве. Иир'ова немного испугалась, но тут же взяла себя в руки и начала мысленно начитывать заклинание, отгоняющее духов ночи. В степях, откуда была родом Лэса, водилось много всякой нечисти, о какой на севере и не слыхивали, и все женщины ее племени умели обращаться с такими существами… но никогда не говорили с посторонними о своих знаниях по этой части. И Лэса, несмотря на многие годы знакомства с людьми, ни разу не упомянула ни о духах ночи, ни о том, что ее уже в детстве научили договариваться с ними.

Но здешние духи, похоже, имели несколько иную природу. Во всяком случае, хватка не ослабла. Лэса только открыла рот, чтобы начать песню, зачаровывающую духов ночи, как ее тряхнуло, подбросило в воздух — и она очутилась в лесу. Невидимые путы слетели с ее тела, и Лэса встала и огляделась по сторонам.

Все иир'ова отлично видели в темноте, так что отсутствие света не было для Лэсы помехой. А под деревьями было-таки темно. Ветви лесных великанов сплетались в сплошной покров, и ни клочка звездного неба не рассмотреть было наверху. Впрочем, Лэса и не особо всматривалась в то, что было над ее головой. Ее куда больше заинтересовало то, что оказалось прямо перед ней.

А перед ней вертелся в воздухе клочок белесого тумана. Иир'ова осторожно протянула руку и коснулась пальцем клочка. Тот отпрыгнул. Лэса рассмеялась и произнесла хорошо знакомое ей старое заклинание, заставляющее играющих духов утихомириться. Клочок шлепнулся в траву, как будто весил не меньше хорошего булыжника, и превратился в раздвоенный внизу обрубок дерева с двумя корявыми ветками, торчавшими по бокам. Ветки оказались руками. Обрубок неловко шагнул в сторону, намереваясь, похоже, удрать, но кошка ловко зацепила его когтями и мысленно спросила:

— Ты зачем шалишь?

Деревяшка дернулась и, сообразив, что прикидываться трухлявым пнем уже поздно, со скрипом разинула рот и пробормотала:

— А чего, уж и побаловать немножко нельзя, что ли? Чего вцепилась? Отпусти!

— Отпущу, если ответишь, кто меня поймал, — пообещала Лэса.

— Уж и поймал! — обиделась деревяшка. — Уж как будто на тебя капкан поставили! Просто в гости пригласили, вот и все. Чего тебе, времени жалко, что ли?

— Какой ты увертливый! — пожурила деревяшку иир'ова. — Отвечай, когда спрашивают, а не болтай по пустому. А то я ведь могу и…

Она зажгла на кончиках пальцев левой руки сразу пять голубоватых огоньков и демонстративно приблизила их к обрубку. Деревяшка заверещала на весь лес:

— Ой, погаси эту гадость! Ой, скажу! Ой, мамочка!

Лэса погасила огоньки и вопросительно уставилась на деревяшку. Зеленые глаза кошки горели во тьме не хуже огоньков.

— Ну? — поторопила она обрубок.

— Ну, это… вы тут мимо оказались… ну, и… наверное, этот, из пещеры под горкой… решил, что… да чего там, мы уж сколько лет ни с кем с воли не говорили! Чего тебе… ну…

Лэса разжала пальцы, и деревяшка неуклюже рванула в лес, громко топая ногами.

Иир'ова задумчиво посмотрела ей вслед. Ни с кем с воли не говорили? Интересно, подумала Лэса, значит, этот мир с точки зрения его обитателей — тюрьма? Во всяком случае, часть его жителей считает именно так. А если есть тюрьма — должны быть и надсмотрщики, сторожа…

Что ж, решила Лэса, поищем охрану. Это может оказаться любопытным. Но сначала желательно найти того, кто в пещере под горкой. И попытать его о том, как это можно спеленать прохожего и затащить в свои владения… у него что, удочка такая имеется?

Лэса прислушалась. Куда ей идти, в какую сторону? С севера тянуло только зеленью. С юга пахло равниной, ну, это понятно, именно там минуту-другую назад находилась иир'ова… Кошка была уверена, что не ее одну затащили за Стену, что все ее друзья тоже где-то здесь. Ничего, подумала она, разберемся. Не чувствуется здесь опасности. Так, на западе… на западе есть существа, но не живые. Где-то там кучкуются духи ночи, похоже, на совещание собрались. А вот на востоке… ага, где-то тут, не слишком далеко, Иеро. Конечно, это не значит, что его можно вот так запросто отыскать, но идти следует на восток и только на восток. Вот и хорошо. Как раз самое нужное направление.

Лэса неторопливо зашагала между деревьями, уделяя внимание каждой мелочи на пути. Вот у корней толстенного дерева притулился гриб. Лэса наклонилась и понюхала его, прикоснулась к бархатной шляпке ладонью. Ишь, хитрец, подумала она, мухомором прикидывается, чтобы не съели! Ну, пусть торчит тут, пока не превратится в труху. Вот в стволе дерева чуть потоньше виднеется дупло. Кто в нем живет? Нет, сейчас никого… но старое гнездо сохранилось. Птичье. Но птичка эта отличалась, похоже, немалым умом… Ладно, пошли дальше. Лэса почувствовала, что проголодалась, но на грибы у нее аппетита что-то не было. Есть ли здесь вообще простые безмозглые зверьки или птицы, которых можно съесть, не испытывая угрызений совести?

Иир'ова одним прыжком очутилась на дереве и замерла, укрывшись в густой листве. Степные охотники умели не только загонять дичь. Они отлично умели и сидеть часами в засадах, выжидая, пока глупая добыча окажется рядом. И вскоре ночной лес начал оживать. Промчалась в траве здоровенная ящерица, подала голос травяная жаба, скользнула прямо под затаившейся кошкой длинная толстая змея… а потом неподалеку кто-то громко ухнул. Иир'ова обрадовалась. Похоже, сова вылетела на поиски чего-нибудь вкусного… оставалось лишь надеяться, что эта сова не принадлежит к племени философов. Разумных существ степные охотники не ели принципиально.

Лэса взобралась повыше, к самой макушке дерева, и осторожно огляделась. А, вон она…

Огромная сова бесшумно парила над лесом. Совсем как орел, насмешливо подумала иир'ова, прикидывая, как ей ловчее поймать эту летунью. И вдруг…

Сова резко спикировала на соседнее дерево и уселась прямо на виду у кошки, уставясь на Лэсу круглыми желтыми глазами, отчетливо видными в темноте. Разинув крючковатый клюв, сова проскрипела:

— Ну чего ты там расселась? Жрать хочешь, так я понимаю?

— Хочу, — призналась иир'ова. — Только не знаю, кто тут у вас съедобен, а кто — нет.

Сова шумно захлопала крыльями и несколько раз ухнула, вертя головой. Похоже, смеялась. Потом снова уставилась на кошку, склонив большую круглую голову набок, и сварливо заявила:

— Ты меня сожрать хотела! Вижу!

— Ну, хотела, — не стала увиливать кошка. — Я же не знала, что ты разумна.

— Теперь знаешь, — хрипло сказала сова. — Мышей лови. И лягушек.

— Ладно, — согласилась иир'ова. — Ничего не имею против мышей. А больше тут ничем нельзя поживиться?

— Да почти что ничем, — грустно ответила сова и прикрыла желтые глазища. — Змеи иной раз попадаются — дуры дурами… но только мелких пород. А птицы все обзавелись мозгами. Впрочем, еще рыба… но тоже не всякая. Так что ты каждый раз присматривайся.

— Буду присматриваться, — пообещала Лэса. — Слушай, а кто и зачем меня в этот лес затащил? Я шла себе по равнине, по своим делам, — и вдруг здесь очутилась. Что за шутки такие дурацкие?

— Ну, это ты других поспрошай, — сердито бросила сова и, бесшумно снявшись с места, умчалась на восток.

— Ладно, поспрошаю, — согласилась иир'ова. — Как только найду кого-нибудь поразговорчивей.

Но сова, похоже, ее уже не слышала. В этом лесу ментальная волна почему-то гасла, не одолев и десятка метров. Поэтому Лэса даже и не пыталась мысленно звать своих друзей. Ясно было, что никто ее волну не примет.

В следующую секунду кошка уже была на земле. И пошла на восток, решив, что перекусить можно и попозже. Не стоило сейчас тратить время на поиски всякой мелочи вроде мышей. Лучше потерпеть.

Лэсу очень заинтересовали слова деревяшки о том, кто «в пещере под горкой». Но, само собой, иир'ова понятия не имела, где находится эта горка и эта пещера. Она снова принюхалась к лесному воздуху — но по-прежнему смогла уловить только доносящийся издали слабый, очень слабый запах Иеро. И никаких признаков остальных троих американцев. Ничего, подумала кошка, еще не утро. Всех отыщем.

Ночь сгустилась, как это всегда бывает перед рассветом, ветерок усилился, вершины деревьев закачались и негромко зашумели. Но внизу движение воздуха ощущалось слабо. И тем не менее Лэса опять уловила запах священника — но ей показалось, что он удалился. Насторожившись, иир'ова прибавила ходу. Она не решалась мчаться во весь опор в незнакомых местах, где ее вполне могла ожидать какая-нибудь ловушка, но и медлить ей не хотелось. Если Иеро уводят куда-то, лучше его догнать поскорее. Впрочем, он мог идти и сам — на восток, как и Лэса.

Вскоре впереди появился просвет между деревьями, и Лэса остановилась, настороженно присматриваясь. Нет, это был не край леса, это была поляна. А на поляне что-то… что-то…

Да никак это горка?

Уж не та ли самая горка, под которой пещера… пещера, а в ней «кто-то»?

Это надо было выяснить. Но не спеша и тщательно.

Лэса, прячась за толстыми стволами, подобралась к поляне вплотную. Да, горка. Странная горка. Иир'ова крадучись шла от дерева к дереву, обходя поляну и горку по периметру. И чего эту горку так перекосило? Один бок покатый, другой — чуть ли не вертикальный, да еще камни какие-то по земляным полочкам разложены. Ну, положим, зачем тут камни, догадаться нетрудно. Хорошие камни, сильные. Каждый сам по себе, может, и мало что значит, но все вместе, да еще разнесенные по вертикали… сильная защита. Но кто же это так усердно защищается? И от кого? И по какой причине?

Как ни старалась иир'ова, пустив в ход все известные ей ментальные диапазоны, ничего она под холмиком не нащупала. Создавалось впечатление полной пустоты, в смысле отсутствия активной мысли. Но, учитывая вязкость местного пространства, Лэса не спешила с выводами. Наверняка под горкой кто-то сидел, только он умел очень хорошо прятаться. Иир'ова решила одной ей известными методами разобраться, а есть ли под этой горкой пещера. В конце концов, горок в лесу могло быть сколько угодно. Лэса сосредоточилась и мысленно прочитала особую колдовскую формулу, которой научила ее Старшая Мудрая их племени перед тем, как Лэса несколько лет назад отправилась на север американского континента, чтобы помочь людям выстоять перед силами Зла. Старшая считала, что во время войны это может оказаться полезным — например, чтобы обнаружить подземное укрытие врага. Правда, тогда формула Лэса не понадобилась, зато сейчас очень даже могла пригодиться.

Вытянув вперед руки и чуть прикрыв огромные глаза, Лэса послала к горке тоненький луч особой кошачьей энергии — если бы предками иир'ова были одни только люди, степное племя не смогло бы освоить этот специфический метод определения пустот. В следующую секунду на лице Лэсы расплылась довольная улыбка. Метод сработал. Луч нащупал подземную пещеру. А в ней нечто небольшое, но плотное.

Лэса снова отступила в черную тень деревьев. Сейчас не время было знакомиться с тем, кто сидел под горкой. К тому же начинало светать. Звезды над поляной побледнели, словно испугавшись чего-то, лес затих — ночные существа отправились по домам, любители солнечного света еще не начали просыпаться. Иир'ова решила поспешить по следу священника. А когда все потерявшиеся в этом удивительном мире американцы соберутся вместе, тогда и придет пора разбираться, кто их сюда затащил и чего ему от них надо.

Обогнув поляну, она снова зашагала через лес, не забывая присматриваться к корням деревьев — вдруг найдется где-то мышиная норка? Норка и в самом деле вскоре отыскалась, а в ней — отличная жирная мышь, дура дурой. Вот только уж очень ростом мала. Впрочем, немного погодя Лэсе удалось найти еще пару мышей, а потом она наткнулась на средних размеров змею — и уставилась на нее в раздумье. Можно съесть эту рептилию, или нет?

— Я тебе съем! — зашипело вдруг в уме Лэсы. — Я тебе так съем, что на всю жизнь сыта останешься!

— Понятно, — спокойно ответила иир'ова. — И кстати, совсем ни к чему проявлять такую бурю чувств. Могла бы сказать что-нибудь попроще, например — «Здравствуй, тетенька!»

— Ишь, родственница нашлась! — И змея исчезла в траве.

Пожав плечами, Лэса отправилась дальше, несколько огорченная проявлением дурного змеиного воспитания. Впрочем, что спросить с рептилии? Если даже она научилась разговаривать — это еще совсем не значит, что она стала достойной собеседницей.

Над лесом светало, но под густыми кронами царила почти прежняя тьма. Однако о близком наступлении дня возвещали новые звуки, наполнившие лес. Птицы, просыпаясь, брали первые пробные ноты, шмыгнула вверх по стволу здоровенная белка, таща в зубах гриб, кто-то невидимый промчался неподалеку, дробно топоча… Лэсу окружающее интересовало лишь постольку, поскольку оно могло представлять опасность. Но вообще-то иир'ова давно уже поняла: сейчас в этом лесу нет опасных существ. Хотя в другое время бывают. А вот в какое именно другое — она не знала, и потому оставалась настороже.

Ветерок снова донес до кошки запах священника — на этот раз более сильный и отчетливый. Лэса зашагала быстрее. Стали чаще попадаться полянки, деревья теперь стояли реже, их тень лежала на земле не так плотно, давая возможность расти всякой мелочи. А среди подлеска соответственно пряталась разная мелкая живность, и Лэса за несколько минут без труда изловила еще пять мышей. Это уже был вполне солидный завтрак.

Вскоре до кошки донесся запах воды, через несколько минут она услышала звон бегущего по камням ручья, — и одновременно ей в ноздри ударил насыщенный человеческий запах. Так оно и есть. На поросшем длинным цветущим мхом берегу темного лесного ручья сидел Иеро.

— А, Лэса, — сказал он, обернувшись на шорох. — Привет. Остальных не видела?

— Пока нет, — ответила иир'ова, спускаясь к воде. Вода была идеально чистой и очень холодной. Лэса с удовольствием напилась и ополоснула лицо. Потом села рядом со священником, задумчиво изучавшим камешки на дне ручья. — Что, хреново себя чувствуешь, приятель?

— Да вроде того, — кивнул Иеро. — Что-то я в этих краях ничего не понимаю, — пожаловался он. — Где наши все, неизвестно. Существа странные бегают, болтают всякую ерунду, куда идти — непонятно… Нам бы на восток, да вроде нельзя…

— Нельзя? — переспросила Лэса. — Почему?

— Да мне тут ночью объяснили, что лес до следующей полуночи прикрыт как-то… чтобы упыри нас не почуяли. Они, видишь ли, питаются как раз такими, как мы. Из-за них все вокруг и боятся приблизиться к Стене. Съедят — и даже спасибо не скажут. Ну, а если мы выберемся из-под укрытия, то, сама понимаешь, упыри эти, кем бы они ни были, не замедлят явиться.

— Да ведь нам все равно сначала нужно остальных отыскать, — спокойно передала Лэса. — И мне почему-то кажется, что как раз до полуночи мы и будем этим заниматься.

Иеро с интересом посмотрел на кошку, а она в ответ сверкнула зелеными глазищами. Они не стали обсуждать догадку, вспыхнувшую у обоих. Кто их знает, местных жителей, вдруг они подслушают, несмотря на странные свойства здешнего пространства?

— Ну, тогда давай делом займемся, — сказал священник, вставая. — Как это… раз-два-три-четыре-пять, я иду искать! Кто не спрятался — я не виноват!

Лэса расхохоталась. Иеро совершенно точно уловил главную особенность леса: в нем было что-то детское. Впрочем, видимость несерьезности могла служить отличной маскировкой…

Посовещавшись, двое американцев решили вернуться к поляне с горкой. Поскольку именно пещера под горкой являлась совершенно очевидным центром событий, пора было заняться ею всерьез.

Путь до поляны занял около получаса, и за все это время Лэса не уловила в лесном воздухе ни малейших признаков присутствия Горма, Клуца и брата Лэльдо, о чем и не преминула сообщить священнику. Иеро лишь молча кивнул в ответ. Он и сам знал, что друзей рядом нет. Он весь остаток ночи после разговора с растаявшей в воздухе Эни занимался тем, что бродил туда-сюда и на всех доступных ему ментальных волнах пытался докричаться до пропавшей троицы. Впрочем, кто из них пропал, оставалось вопросом. Иеро пробовал использовать экран ментальной защиты, одновременно служивший усилителем ментального луча, — но без толку. Ментальные волны гасли, как залитый водой огонь.

На поляне было уже совсем светло, хотя солнце еще не поднялось над верхушками деревьев. И тем не менее казалось, что его лучи каким-то непонятным образом просачиваются сквозь листву, — во всяком случае, на верхушке горки лежали пятна солнечного света. Иеро и Лэса не торопясь обошли горку, рассматривая ее со всех сторон. Камни, камни и еще раз камни. Все склоны этого небольшого возвышения были выложены камнями — аккуратно, тщательно. С каждым крупным камнем обязательно соседствовали пять-шесть небольших. Что все это значило — священник не мог взять в толк. Но он ничуть не сомневался в том, что в расположении камней заложен некий неведомый ему символический смысл. А потом ему вдруг пришло в голову, что Лэса может кое-что соображать в подобной символике.

— Ну что, — предложил Иеро, — попробуем объединить волны? Может быть, дозовемся?

— Ментальные экраны нужно использовать, — сказала Лэса. — Пещера там точно есть, я уже видела. В ней что-то небольшое, около метра в высоту, плотное. На мои волны не отозвалось.

— Как это тебе удалось? — удивился священник. — Я ничего не сумел ни увидеть, ни услышать.

— У кошек есть свои тайны, — усмехнулась иир'ова. — Людям они недоступны. Ну что, попытаемся?

— Да, конечно… но не слишком ли рискованно? Мы ведь совершенно не представляем, какова природа того существа, что в пещере. Вдруг мы ему как-то повредим?

— Не думаю. Если что-то пойдет не так — мы почувствуем.

— Ладно, давай попробуем…

Сжав в ладонях левых рук серебристые пластинки экранов ментальной защиты, в данный момент служивших усилителями, священник и Лэса объединили ментальные лучи и послали их в сторону горки. Они спрашивали:

— Кто ты? Это ты поймал нас? Зачем? Что тебе от нас нужно?

Тишина. Ни звука вокруг, ни движения мысли из-под горки. Но по крайней мере на этот раз ментальный луч не увяз в густом и клейком пространстве, он проник туда, в пещеру… вот только ответа американцы не получили.

— Попробуем еще раз? — негромко сказал Иеро.

— Не знаю, нужно ли, — усомнилась Лэса. — Он ведь нас слышал, это уж точно. И если не хочет отвечать… Может быть, сначала нам следует собраться всем вместе?

— Но где мы будем искать остальных, если не можем с ними связаться? — вполне резонно возразил священник. — Они нас не слышат, мы не слышим их… что, будем бродить по лесу наугад? Хоть бы какой-нибудь намек, в какую сторону идти!

— Идите на закат, — раздался позади чей-то хриплый голос. — А эти свои жестянки на цепочках здесь оставьте, на камушках. От них вам никакой пользы, кроме вреда, во как! Не нужны они вам, проще говоря. В наших местах фиговины эти даже и опасны, если уж честно сказать.

Священник и Лэса резко обернулись.

На краю поляны стояло странное существо, похожее на трухлявый пень, сплошь обросший мхом и грибами. Однако у пня были хитрые черные глазки, остро смотрящие из-под нависших зеленых бровей, и кривые руки с длинными узловатыми пальцами… и в этих руках пень держал большой кусок белой березовой коры, на котором было что-то написано красными буквами.

— Вам письмо, — сказал пень.

16

Горм совершенно не понимал, как он очутился в незнакомом лесу. Вот только что он сидел рядом с Лэсой на равнине, охраняя сон своих друзей, моргнул — и видит, что вокруг уже лес. Но медведь и не стал тратить время и умственные силы на то, чтобы разгадывать эту загадку. Ну, поймали его местные природные духи, только и всего. Теперь придется разбираться с ними…

Горм, прекрасно видевший в темноте, огляделся по сторонам и заметил неподалеку за деревьями нечто большое и вроде бы знакомое по очертаниям. Э, да это Клуц!

Горм послал лорсу сообщение:

— Эй, рогатый, как себя чувствуешь? Я иду к тебе, не пугайся!

Медведь почувствовал, что его ментальная волна движется с какой-то странной медлительностью, словно колеблясь… но тем не менее она достигла Клуца, и лорс вскинул голову, ища взглядом друга. Горм в одну секунду одолел разделявшее их расстояние, и лорс, явно немало ошарашенный тем, что вдруг проснулся в незнакомом месте, тут же спросил:

— Слушай, что случилось? Я только заснул, и вдруг — такой фокус! Где все остальные?

— Наверное, тоже где-нибудь здесь, — предположил медведь. — Да, не зря местные жители боятся этой дурацкой Стены! Вон какие номера откалывает!

— Так мы по другую сторону Стены?

— А где же еще нам быть?

— Да, пожалуй, больше негде, — согласился Клуц. — Ну, и что будем делать?

— Искать своих, что же еще?

Клуц, видевший в темноте немного хуже медведя, но в общем вполне отчетливо, посмотрел направо, налево и передал:

— Мне кажется, на севере лес реже. Может, поляна, или опушка? Может, наши там?

— Давай проверим, дело нехитрое. Ты пробовал связаться с Иеро?

— Ничего не получается, — мрачно ответил Клуц. — Почему-то волна останавливается метрах в тридцати от меня и дальше не идет.

— Вот как? — удивился Горм. — Но…

Он прикинул, как далеко они с Клуцем были друг от друга, когда свалились в этот дурацкий лес, и вышло, что метрах в ста, не меньше. Но лорс услышал его, хотя, конечно, волна и вправду текла как-то странно.

Горм активировал экран ментальной защиты, он же усилитель ментального сигнала, и послал вдаль рассеянную волну — он не знал, в какой стороне находится кто-нибудь из троих отсутствующих здесь американцев, поэтому хотел охватить как можно более широкий сектор леса. И тут же понял, что ничего не получится. Волна катилась лениво, и примерно в километре от медведя полностью рассеивалась. Тогда Горм сконцентрировался, повернулся лицом на восток и отправил на поиски Иеро узкий луч максимальной мощности. Луч рванулся в пространство — но преодолел не намного большее расстояние, чем волна. Его хватило на полтора километра, а потом и он растаял.

— Ну и ну! — мысленно воскликнул Горм, основательно рассердившись. — Что здесь происходит? Почему ментальный луч рассеивается?

— Рассеивается? — переспросил Клуц. — А моя волна — увязает, а когда я попробовал послать луч — он вернулся.

Горм сел на землю и задумался.

Можно было не сомневаться в том, что здешнее пространство обладает какими-то незнакомыми и непривычными свойствами, и докричаться до исчезнувших друзей скорее всего не удастся. Но почему-то ментальные волны Клуца и самого медведя вели себя в этом пространстве по-разному. Причина могла скрываться только в свойствах сознаний, посылавших ментальные сигналы разной степени концентрации. Сигнал Клуца угасал практически сразу. Сигнал медведя мог пробиться хотя бы на полтора километра. Это немного, но может пригодиться.

— Клуц, мой сигнал почему-то уходит дальше, но я уверен: даже если Иеро и остальные услышат нас, ответить они не смогут. Их ответ тоже увязнет. Так что придется нам с тобой как-то самим выкручиваться.

— Ну, тогда пошли на восток. Лес ведь когда-нибудь кончится, так? Там все и встретимся.

— Пожалуй, ты прав. Они все тоже наверняка на восток двинут.

Еще раз тщательно осмотрев тот участок леса, в который они по какому-то недоразумению попали, и пройдя немного на север, где огромные деревья немного расступились и позволили образоваться небольшой полянке, они окончательно убедились, что их друзей поблизости нет. Впрочем, они и так уже понимали, что существа, поймавшие их, так просто не расстанутся со своими жертвами… или игрушками? В этом еще предстояло разобраться.

А потом Горм и Клуц отправились на восток. Они не спешили. Спешить ночью в незнакомом лесу — себе дороже. Легкий ветерок приносил то запах пробежавшей неподалеку мыши, то едкую холодную вонь ядовитой змеи, то сухой дух птичьего гнезда… чуткие уши друзей ловили малейший шорох, звучавший в ночи, но ни звуки, ни запахи не говорили о том, что где-то поблизости проходил человек или кошка. Оба путника старательно искали хотя бы признаки того, что здесь есть разумные существа, но и этого не находили. Неужели местные природные духи разумом не обладают? Неужели это темные безмозглые силы? С такими не договоришься…

Но вскоре Горм понял, что лес битком набит мыслящими тварями, просто эти твари умеют отлично прятаться и экранироваться. Ему стало интересно. И у него возникли кое-какие идеи. Он осторожно, на предельно узкой волне, поделился ими с лорсом, и Клуц, мгновенно сообразив, что к чему, весело фыркнул. Друзья решили попытаться заставить местных умников раскрыться.

Они прошли еще немного, перебрасываясь ничего не значащими замечаниями, а потом медведь отчетливо заявил:

— Слушай, я проголодался, да и пить хочется. Вода, я чувствую, здесь есть, и не слишком далеко, но вот съедобного я что-то не чую.

— А ты залезь на дерево, — так же отчетливо посоветовал Клуц. — Наверняка там птицы ночуют, а может быть, и гнездо найдешь, яйца оттуда вытащишь, или птенцов.

— А и правда, — согласился Горм, стараясь, чтобы его ментальная волна распространилась как можно шире. — Я что-то совсем отупел от усталости. Все ищу чего-нибудь на земле. Рвану-ка я наверх…

Медведь деловитым шагом обошел один толстенный ствол, другой, подняв голову деловито принюхиваясь. Наконец он сообщил:

— Вот, на этом дереве большое гнездо. Да еще и дупло, здоровенное, похоже, там тоже можно найти что-нибудь съедобное.

И он начал карабкаться вверх по стволу. Что-то, а лазать по деревьям американский лесной народ умел, и еще как отлично умел. В несколько секунд Горм добрался до дупла и осторожно сунул в него здоровенную мохнатую лапу. Он отлично знал, кто сидит внутри — зверек, похожий на американскую серую белку, только гораздо меньше ростом. Зверек дрожал от страха, и Горм старался действовать как можно осторожнее, чтобы глупый малыш с перепугу не повредил сам себе. Медведи были людьми ловкими, так что мохнатая лапа со втянутыми когтями взяла зверька хотя и крепко, но тем не менее весьма мягко. Зверек заверещал на весь лес. Горм вытащил его из дупла и принялся рассматривать.

— Уж очень маленькая эта белка, — сообщил он Клуцу жалобным тоном. — Таких штук пять нужно для хорошего завтрака.

— Не ешь меня! — мысленно заверещал зверек. — И не белка я никакая, а вовсе даже бурундук!

— Эй, да он разговаривать умеет! — демонстративно удивился медведь. — Смотри-ка! Дурундук, говоришь? А ты не ядовитый?

— Не дурундук, а бурундук! — возмутился зверек, изо всех сил пытаясь вырваться из захвата. — Бу-рун-дук! Вот сейчас как врежу! Ишь, выдумал — ядовитый! Сам ты ядовитый, гора шерсти!

Горм расхохотался. Бурундук, хотя и дрожал всем своим маленьким тельцем, все же труса не праздновал. Дерзкая кроха!

Клуц тем временем с предельным вниманием прислушивался к ночному лесу. И сразу после того, как бурундук издал свой оглушительный вопль, уловил в нескольких местах короткие всплески чувств и мыслей, прорвавшихся сквозь плотную ментальную защиту. Лесные обитатели возмущались безобразием, чинимым огромным черным медведем. И, похоже, готовы были вмешаться… Отлично.

Горм, держа в лапе бурундука, быстро спустился на землю и сообщил Клуцу:

— Маленький зверь, но жирный. Маловат, конечно… ну, ничего не поделаешь. Хоть какая-то закуска.

И широко разинул зубастую пасть, горячо дохнув на бурундука. Малыш взвизгнул, и…

Лес словно взбесился. Вокруг двоих чужаков поднялся дикий шум — и физический, и ментальный. Что-то невидимое трещало, скрипело, каркало, грохотало, шипело и свистело… И все те голоса, что доносились до Клуца и Горма, дружно орали:

— А ну, отпусти Петю! Отпусти, негодяй! Мы тебя на волоски разберем, толстозадый!

Горм, стоя на задних лапах и по-прежнему держа в правой ладони вертлявого Петю, огляделся по сторонам, ухмыльнулся и передал:

— Вот давно бы так. А то как дети малые, в прятки играете. Иди, Петя, и не шали! А вы, ребята, вылезайте, поговорим. Или я еще кого-нибудь поймаю, и уж тогда точно голову откушу. — Он посадил бурундука в траву, и тот с писком рванул в сторону и спрятался за толстым стволом.

Шантаж отлично подействовал на местных жителей.

Не прошло и минуты, как вокруг двоих американцев собралась большая разношерстная толпа. Горм и Клуц удивленно рассматривали странных жителей леса. Конечно, кое-кто из них выглядел вполне прилично — это были звери, похожие на знакомых им американских лисиц, волков, шакалов, бобров, лягушек и так далее. Но остальные…

Комья мха, трухлявые пни, корявые обрубки древесных стволов, огромные лопухи, кучи листьев, просто толстые и тонкие ветки деревьев, разноцветные грибы, огромные еловые и сосновые шишки, а то и вовсе нечто несусветное, чему невозможно было подобрать определение.

И все они гомонили на разные голоса, ругая чужаков на все корки, угрожающе размахивая тем, что служило каждому из них руками, и топая ногами. Изумленные Горм и Клуц несколько минут рассматривали это сборище, а потом вдруг оба разом начали хохотать. Гомон мгновенно затих. Американцы помирали со смеху, а лесная братия недоуменно таращила на них глаза.

Наконец медведь и лорс немного успокоились — ровно настолько, чтобы спросить:

— Ребята… да кто вы такие?

Из толпы чудес выступил вперед небольшой стожок сухой травы — ростом по колено лорсу — и горделиво заявил:

— Мы — природные духи.

Клуц фыркнул и принюхался. Хорошее сено, съедобное, свежее… таким духом неплохо бы позавтракать.

Видимо, мысленная картина поедания стожка, возникшая в уме лорса, оказалась достаточно яркой, потому что природный дух взвизгнул, подпрыгнул на месте и завопил:

— Да ты что себе позволяешь, бандит!

Горм глянул на друга, и тот мгновенно передал ему возмутивший парламентария мысленный образ. Горм взвыл от удовольствия и передал:

— А грибы-то, грибы забыл!

Лорс действительно весьма неплохо относился к грибам — в гастрономическом смысле. Что и всплыло в его памяти. На это отреагировал толстый мухомор:

— Только попробуй!

Клуц не стал уточнять, в каком смысле он должен или не должен «пробовать», решив не вдаваться в лингвистические, филологические и прочие стилистические тонкости. И без того местный народ был возмущен царившим в умах чужаков беспределом.

— Ладно, давайте поговорим всерьез, — предложил наконец медведь, навеселившись вдоволь. — Кто у вас тут главный?

— У нас тут нет главных, — язвительно ответил ему небольшой пенек, поросший мхом и поганками. — Наши главные далеко отсюда.

— Ну хорошо, — не стал лезть на рожон Горм. — Давай начнем с другого. Кто нас сюда затащил? Зачем? Где наши друзья? И почему вы все прятали от нас свои умы? Отвечайте по порядку.

— Кто затащил — не знаем, можем только догадываться, но об этом позже, — деловито заговорил пенек. — Зачем — это туда же. Где ваши друзья… вы, конечно, имеете в виду здоровенную нахальную кошку и двоих людей?

— Именно их, — подтвердил Клуц.

— Ну, они там, — заявил пенек, махнув обрывком мха на восток. — С ними все в порядке. А почему мы от вас прятались… это долгая история.

— Ничего, мы не очень торопимся, — подбодрил его медведь. — Давай, рассказывай.

…Никто из мелкого лесного народа не знал, как и когда возникли земли, отделенные Стеной от юго-западных стран. И никто не знал, насколько велики были эти земли. Но они-таки были велики. По слухам, они уходили на север до края света. И где-то там, на севере, жили Другие Люди, которые не хотели знать никого — ни простых людей из-за Стены, ни природных духов. Но вроде как природные духи тех мест им служили. Не за страх, а за совесть. Впрочем, это все мифы и легенды, а как оно есть на самом деле — никому не известно.

Здесь же, в лесу и поблизости от него, народ жил мирный и добрый. Если не считать упырей. Но упыри, живущие где-то неподалеку, в лес заглядывали не часто. Однако от них всем и всегда случалось много неприятных проблем. Прежде всего упыри нападали на живущих за Стеной людей и животных, не разбирая породы, то есть не интересуясь, мыслящие те или безмозглые, — и потому люди давным-давно уже старались не приближаться к Стене. И лесному народу, чтобы послушать человеческие разговоры и раздобыть всякие нужные мелочи, приходилось Стену то и дело передвигать с места на место, а это дело тяжелое и трудное, тем более, что необходимо всегда Стену возвращать на прежнюю линию, иначе Стена начинает блажить и портить обстановку.

Иногда Стена сама шутит — захватывает неосторожных путников и забрасывает их в лес. Такие уже никогда обратно выйти не могут, но и здесь не остаются. Они отправляются на север, к Другим Людям. А доходят туда или их по дороге упыри съедают — то никому неведомо. Скорее съедают, конечно.

Но случается и так, что мимо проходят люди — хоть двуногие, хоть четвероногие, — которых местные горки приглашают в лес. Зачем? Ну, это уж у горок спросить надо. Они о своих делах никому не докладывают. Таких потом провожают обратно за Стену — кого с честью, а кого и попроще. Выкидывают под зад коленом, другими словами. Вот и все.

Выслушав эту не слишком понятную историю, Горм и Клуц переглянулись. У обоих возникла одна и та же мысль. Что, если эти горки, чем бы (или кем бы) они ни были, ищут среди прохожих таких, которые сумели бы оказать им какую-то помощь? Ну, в любом случае, надо поскорее до какой-нибудь такой горки добраться и с ней поговорить.

— А где эти ваши горки располагаются? — спросил медведь.

Трухлявый пенек, излагавший несвязную легенду, ухмыльнулся, показав черные кривые зубы, и сказал:

— Туда пойдете — найдете. — И снова махнул клочком мха на восток.

— Ну что ж, значит, пойдем туда, — решил Клуц и тут же спросил: — А чем тут у вас подкормиться можно, а? Не помирать же нам с голоду!

— Толстозадый может рыбы наловить, ручей недалеко, — объяснил пенек. — Только поосторожнее, не всякая рыба — дура. Нарвешься на старого сома или щуку — уж они тебе скажут, что они о тебе думают. А ты, я так понимаю, не плотоядный?

— Да, я травоядный, — подтвердил лорс.

— Ну, так ешь любой куст да любую ягоду… если не сбегут, конечно. Тогда уж ты их не догоняй, пожалуйста. Если побежал — значит, ядовитый. Ядовитые тут кое-каким умишком обзавелись, с ними лучше не связываться.

— Не буду связываться, — пообещал Клуц. — Мне пока что жить не надоело.

Лесной народ радостно загоготал, оценив шутку рогатого великана. А Клуц, чтобы добавить сцене законченность, зажег на кончиках своих ветвистых рогов огоньки. Лесовики взвыли от восторга и тоже начали зажигать холодные огни и пулять ими друг в друга. Под этот фейерверк лорс и медведь отправились на восток. Лесной народ продолжал веселиться.

Когда друзья отошли достаточно далеко, Горм задумчиво передал:

— Между прочим, эти ребята не ответили на один из наших вопросов.

— Да, — кивнул Клуц, — они не объяснили, почему они прятались от нас, закрывали свои умы. Может быть, из-за тех, кого они называют Другими Людьми?

— Да ведь те живут далеко на севере, — возразил медведь. — Впрочем, кто их знает, может, и сюда приходят? Но тогда это должны быть недобрые существа.

— А может быть, они прячутся от всех чужаков, которых «приглашают» эти их горки? — высказал новое предположение лорс. — Мы же не знаем, из каких соображений они выбирают гостей.

Они хорошенько обдумали эту идею и решили, что такое вполне может быть. Но, с другой стороны, причина может крыться совсем в другом. И гадать нет смысла, поскольку ничего они об этом странном мире, похожем на игрушечный, не знают. А лучше найти, чем подкрепиться, и топать себе дальше.

Вскоре они вышли к ручью, и Горм полез в воду, чтобы поймать какую-нибудь безмозглую рыбешку, а лорс подошел к пышным высоким кустам, росшим вдоль берега, и принялся с удовольствием жевать сочную зелень. Поскольку кусты не делали попыток удрать, Клуц пришел к выводу, что они не ядовитые. Впрочем, уж кого-кого, а лорса не надо было учить, как отличать съедобные растения от несъедобных, даже если они спокойно стоят на месте. В его родных северных лесах американского континента ядовитой дряни хватало, и каждый, кто жил в тех краях, с детства умел разбираться в таких вещах. Ядовитое пахло совсем не так, как съедобное.

Да и медведю на самом деле не надо было объяснять, что не всякая рыба годится на завтрак. Вообще-то в тех местах, где жило племя Горма, и в воду вот так просто залезать было опасно — в реках, ручьях и озерах американского севера жило великое множество монстров, появившихся на свет тысячи лет назад в результате ядерной катастрофы, погубившей прежнюю Землю. Неосторожный, сунувшийся в лесное озеро, мог в лучшем случае остаться без ноги или руки, а то и целиком попадал в чью-нибудь пасть. Но здесь — Горм чуял это — никаких опасных чудовищ не было. В воде жили вполне нормальные существа: рыбы, головастики и прочее в этом роде.

Быстро выбросив на берег несколько толстеньких золотистых рыбешек, не подававших признаков разума, Горм вылез из воды и с аппетитом съел свою добычу. Потом они с лорсом напились вкусной лесной воды и пошли дальше.

Уже светало, когда они вышли наконец на поляну, посреди которой торчала горка.

Клуц и Горм замерли у последних деревьев, рассматривая это возвышение. Горка была высотой метров в десять, и все ее склоны сплошь покрывали камни — крупные и помельче. С трех сторон горка была покатой, а с четвертой скорее напоминала стенку. Но и на стенке были камни, лежавшие на земляных полочках.

— Интересное сооружение, — заметил Горм, вразвалку направляясь к горке. — И кто же в нем живет? Эй, хозяин, отзовись!

Говоря так, медведь бросил в глубь горки узкий, острый ментальный луч. Под горкой была большая пещера, это медведь сразу почуял. Но есть ли в этой пещере жилец?

Жилец в пещере был. И даже вроде бы ответил на медвежий зов, но так невнятно, что понять его оказалось невозможно. То ли ответил, то ли огрызнулся. Горм и Клуц долго топтались вокруг горки, и так и эдак призывая подземное существо к разговору, но в конце концов поняли, что даром тратят время. Тот, кто жил под горкой, говорить с ними просто не хотел.

— Ну, и что нам теперь делать? — озадаченно передал Клуц. — Может, раскидать все булыжники да вытащить этого типа из берлоги?

— Нет, не надо, — возразил медведь. — Лучше пошли наших искать. Я уверен, они тоже идут на восток до края леса. Там и встретимся. А потом решим, возвращаться к этой горке, или другую поискать, посговорчивее. А может, нас и так обратно через Стену отправят.

— Ой, что-то я в этом сильно сомневаюсь! — покачал головой Клуц. — Если бы мы им не были нужны, они бы нас сюда не затаскивали.

— Ну, они же не нас первых сюда затащили, — напомнил ему Горм. — И всех потом благополучно выпроваживали со своей земли. А уж с честью или нет нас отпустят — ну, это как сами заслужим…

Еще немного покружив возле странной однобокой горки, двое друзей совсем уже собрались отправиться дальше, как вдруг позади них, под деревьями на краю поляны, прозвучал тихий и нежный мысленный голос:

— Оставьте-ка здесь свои жестянки… нехороши они для нашего леса. Чужие, всем мешают.

Горм и Клуц резко обернулись — и дружно ахнули.

В тени огромного толстого дерева висело в воздухе крохотное светящееся существо… это был очаровательный мальчишка с бледно-рыжими волосами и прозрачными стрекозиными крыльями. Он и ростом-то был со стрекозу. Одежду малыша составлял лоскуток тончайшего белого шелка, обернутый вокруг бедер микроскопического летуна, и тоненький золотой венец на голове. В правой руке венценосная козявка держала сверкающий жезл размером со спичку.

— Ты кто такой? — ошеломленно спросил медведь.

— Не все ли равно? — пожал плечами малыш. — Впрочем, можете звать меня Эни. Я тут пролетал мимо… ну, и решил заодно поговорить с вами.

— Отлично! — обрадовался Клуц. — Вот ты-то и ответишь на наши вопросы…

— Это вряд ли, — мгновенно перебил лорса малыш. — На вопросы я никогда не отвечаю. Не мой профиль. А жестянки оставьте. На камушек положите, вот и хорошо будет. И вам, и нам.

— Да ты о чем говоришь-то? — поинтересовался Горм, хотя и догадывался уже, что имел в виду рыжий Эни. — О каких жестянках? У нас вроде ничего такого и нет.

Хотя Эни и заявил минуту назад, что на вопросы он никогда не отвечает, тем не менее ответ друзья-северяне получили. Мягко взмахнув стрекозиными крылышками, рыжий Эни подлетел к Горму и коснулся шерстяной косички на груди медведя. Под косичкой скрывался экран ментальной защиты.

— Это… оставьте.

Горм и Клуц переглянулись. Конечно, им совсем не хотелось расставаться с экранами, но оба почувствовали в словах и тоне рыжей крохи нечто особенное… похоже, инопланетные экраны и в самом деле как-то нарушали равновесие местной ментальной среды.

Горм снял со своей мощной шеи цепочку с экраном и молча положил аппарат пришельцев на один из камней горки. Потом подошел к лорсу, который не в состоянии был сам справиться с таким делом, и второй экран лег на некрупный замшелый камень. Медведь вопросительно посмотрел на рыжего Эни:

— Годится?

Венценосный малыш молча взмахнул своим сверкающим жезлом — и экраны вместе с цепочками впитались в камень.

— Спасибо, — серьезно произнес малыш и растаял в воздухе.

— Ну, дела! — покачал головой Клуц. — И почему им эти штучки не приглянулись? Не понимаю.

— А и не надо, — благодушно бросил медведь. — Жили мы раньше без всякой инопланетной техники — и дальше проживем.

— Это точно, — согласился лорс. — Ну что, двинули?

И они снова зашагали на восток. Солнце уже взошло, но под плотным покровом леса было все еще темновато и прохладно. Чирикали над головами американцев беспечные птахи, шуршали в траве змеи и ящерки, проскакал неподалеку здоровенный заяц, белка швырнула в Клуца желудь и тут же сделала вид, что она нечаянно… в общем, мир, тишина и покой царили вокруг. И никаких признаков Иеро, Лэсы и брата Лэльдо нигде не было видно.

Горм несколько раз прощупывал пространство ментальной волной, но она все так же таяла и гасла, одолев лишь около километра. А волна Клуца увязала в пространстве, не сумев пройти и сотни метров. Друзья даже не пытались понять, почему это так. Они решили, что если кто-то и может разобраться в таком странном явлении, то лишь ученые Иеро и брат Лэльдо. А им, простым существам, нечего и голову ломать над этой загадкой. Их дело — идти вперед и найти всех остальных.

И вскоре впереди между деревьями появились просветы.

— Лес кончается, — уверенно заявил Горм. — Если они еще не пришли на опушку — будем ждать.

Но они уже пришли. Когда лорс и медведь выбрались наконец на открытое пространство, то в полукилометре от себя, слева, они увидели сидевших на земле священника и Лэсу.

17

— Кто ты? Почему ты не похож на других людей? — услышал брат Лэльдо сквозь сон. И, не просыпаясь, удивился:

— Чем это я не похож?

— Многим, — теперь уже рядом с молодым эливенером звучал обычный, физический голос, а не ментальное сообщение. Но голос был незнакомым…

Брат Лэльдо приоткрыл глаза. Ночь, звезды над головой — чужие, не те, к которым он привык с детства… впрочем, он же на другом континенте, на другой стороне земного шара…

Эливенер мгновенно проснулся и резко сел. Черт, где это он? И как он здесь очутился?

Ни одного из его друзей не было рядом. Брат Лэльдо находился на большой поляне в лесу… откуда тут лес, ведь он ложился спать на равнине…

Напротив эливенера маячила смутная тень — то ли клочок тумана, то ли дымок вьется над травой… но вдруг туман начал густеть, уплотняться — и вот уже перед братом Лэльдо стоит невысокий старичок, сгорбленный, хилый, с жиденькой седой бородкой, в маленькой черной шапочке на самой макушке, в рваной холщовой рубахе и заплатанных портах. Брат Лэльдо с удивлением уставился на ноги старичка. Никогда прежде эливенер не видел подобной обуви — нечто вроде глубоких калош, только не кожаных и не резиновых, а сплетенных из узеньких полосок лыка, из какого плетут лукошки для ягод.

Лэльдо отвел взгляд от необычной обувки и всмотрелся в лицо старичка. Лицо еще не устоялось, только борода отчетливо выявилась из тумана, да морщинистый лоб. Эливенер видел, как раз-другой вспыхнули и снова утонули в тумане глаза, как прорезался не по-стариковски твердый рот, горбинка носа… и вот наконец все встало на свои места, и острые черные глаза уставились на брата Лэльдо из-под белых бровей. Только тут эливенер спохватился, что ведь ночь вокруг, и луны нет, — как же он все видит? Он немного нервно огляделся — как это получается? Видит деревья, траву, уснувшие цветы, вон там на ветке птичка дремлет… И это совсем не похоже на то, как вообще видит человек с острым зрением в сумерках или ночью, это как-то по-другому…

Лэльдо вопросительно посмотрел на старика, надеясь, что тот объяснит ему происходящее. Старик молчал и в свою очередь рассматривал молодого эливенера.

Брат Лэльдо не выдержал.

— Это ты говорил, что я не похож на других людей? — спросил он.

— Да, это я сказал, — спокойно кивнул старик.

— И чем же я не похож?

— Многим.

— Чем — многим? — брат Лэльдо чуть не кричал, утратив привычную выдержку. И при этом он и сам не понимал, почему его так задело утверждение старика.

— Долго объяснять. Погоди, — вскинул руку старик, видя, что эливенер готов задать следующий вопрос. — Погоди. Я объясню, только немного позже. Мне нужно еще самому понять причины различий… Сначала ответь — откуда ты родом?

— Я с другого конца света, с американского континента.

Старик долго молчал, о чем-то раздумывая, потом поднял голову, посмотрел на брата Лэльдо и резко бросил:

— Пошли.

Эливенер, совершенно не понимая, что происходит, послушно зашагал за стариком к деревьям. Тот шел молча, не оглядываясь, и вроде бы совершенно не интересуясь тем, идет ли за ним чужеземец. Но, конечно, он слышал шаги Лэльдо, как ни легки они были.

Через несколько минут эливенер увидел небольшую поляну, а на ее краю — стоявший под огромным старым дубом шалаш, сложенный из сухих веток и покрытый большими зелеными листьями, похожими на северные лопухи, только с резными краями. Старик жестом пригласил спутника войти.

В шалаше было уютно, пахло сухими листьями и сеном, у задней стенки стоял узкий топчан, покрытый стареньким лоскутным одеялом, а в центре — два грубо сработанных некрашеных табурета и маленький тщательно выскобленный стол, отличавшийся от табуретов, пожалуй, только высотой. На столе брат Лэльдо увидел запотевший глиняный кувшин, прикрытый чистым льняным лоскутком, и две большие кружки.

— Садись, — негромко сказал старик. — Поговорим. Кажется, я нашел наконец того, кого искал так долго и безуспешно. Кажется, мне повезло. Нам всем повезло.

На этот раз брат Лэльдо не раскрыл рта, поскольку не видел смысла в том, чтобы задавать вопросы сейчас. Нужно было подождать. Разобраться. Послушать. И кроме того… и кроме того, молодому эливенеру показалось, что у него внутри, в самой глубине его то ли ума, то ли тела, возникло нечто новое, почти неощутимое и пока что не поддающееся определению. И это тоже требовало размышлений.

Старик снял с кувшина прикрывавший его лоскуток, налил в кружки холодного молока, придвинул одну кружку к брату Лэльдо. Потом тихонько щелкнул пальцами левой руки — и перед молодым эливенером появилась глубокая деревянная тарелка со свежим ноздристым хлебом, нарезанным толстыми аппетитными ломтями. Такая же тарелка возникла и перед стариком.

— Давай-ка сначала поедим, — предложил хозяин шалаша, беря серый ломоть. — А уж потом наступит время разговоров.

Брат Лэльдо молча принялся за еду. Он вдруг почувствовал отчаянный голод, как будто не ел неделю. Когда с хлебом и молоком было покончено, старик снова тихо щелкнул пальцами — и стол опустел.

Старик неторопливо поднялся, жестом показав эливенеру, чтобы тот оставался на месте, отошел к топчану, с кряхтением наклонился и достал из-под него маленькую, до блеска начищенную медную жаровню, трехногую, с затейливыми витыми ручками. Он вернулся к столу, поставил жаровенку в его центр и, сняв крышку, отложил ее в сторону. Потом из кармана портов достал маленький бумажный пакетик. Брат Лэльдо мимоходом подвился тому, что в глухих лесах есть такая тонкая бумага, и откуда только она здесь взялась?.. Но тут же сосредоточился на движениях рук старика. Руки у старика были изумительной красоты, молодые, с длинными гибкими пальцами, с гладкими розовыми ногтями… и двигались эти руки плавно и загадочно. Развернув пакетик, в котором оказался серебристо-серый порошок, старик высыпал в жаровню примерно половину его, а остальное снова тщательно завернул и спрятал в карман. Потом приказал, не глядя на брата Лэльдо:

— Зажги.

Эливенер удивленно посмотрел на старика, и тот ответил ему спокойным и уверенным взглядом. В мешочке на поясе брата Лэльдо лежал кремень, но старик явно имел в виду что-то другое. И вдруг Лэльдо понял. Он протянул к жаровне руку и засветил огонек на указательном пальце. Он даже не успел приблизить огонек к порошку, как тот уже задымился. Лэльдо убрал руку. Дымок сначала потянулся тонкой струйкой вверх, а потом вдруг начал извиваться, словно танцуя, хотя ни малейшего движения воздуха не ощущалось в шалаше старика. Клубы дыма становились все больше и больше, но оставались легкими и прозрачными. Дым пахнул пряными травами, в нем были и сладость, и горечь, и привкус тайны… и сквозь его сизоватую вуаль до брата Лэльдо донесся тихий, словно издали, голос старика:

— Вспомни… кем был твой отец?

— Я не знаю, — ответил эливенер. — Я сирота. Меня воспитало Братство Одиннадцатой Заповеди.

— И ты никогда не интересовался, кто породил тебя на свет?

— Мне сказали однажды, что моими родителями были обычные северяне из Республики Метс, но они оба умерли, когда я был еще младенцем.

— Тебя удовлетворил такой ответ? Ты никогда не пытался узнать больше?

Брат Лэльдо задумался. Он и в самом деле никогда не расспрашивал тех, кто его растил и воспитывал, о своих родителях. Почему? Ведь для ребенка естественно желание узнать, кем была его мама. И отец. Но у Лэльдо таких вопросов не возникало. Лишь теперь он понял, что тут что-то не так. И спросил:

— А ты знаешь, кем они были, мои родители?

— Думаю, что знаю. Но об этом позже. Скажи, ты никогда не испытывал странных ощущений — например, словно все энергии в твоем теле разом устремились вверх, и ты вот-вот оторвешься от земли?

Брат Лэльдо подумал. А ведь и в самом деле, однажды такое случилось.

— Да, один раз было так, — ответил он.

— Когда? Где ты находился в тот момент? С чем это было связано?

— Я тогда размышлял о неустойчивости всего материального. Я был один, в лесу, на пути в Центральное Аббатство. Я остановился отдохнуть и сидел под деревом на краю поляны, просто смотрел по сторонам и думал о том, что любой предмет этого мира имеет начало и конец, и что гибель одних вещей и существ приводит к рождению других. Если срубить дерево — можно сделать из его ствола какую-то вещь, или сжечь его, и тогда останутся зола и угли, они удобрят землю, на ней вырастут другие деревья… ну, в таком вот роде. А потом вдруг мне показалось, что я вот-вот взлечу.

— Что ты почувствовал в тот момент?

— Я удивился и испугался. И постарался остановить рвущийся вверх поток.

Старец помолчал, потом вдруг спросил:

—Тебе легко давалась учеба?

— Да, очень легко, — кивнул эливенер, вспоминая, как он без труда запоминал все, что объясняли ему старшие братья, — но его никогда не хвалили за это, словно так и должно было быть.

— Да, они тебя не хвалили, — сказал старик, услышавший эту мысль. — Они боялись породить в тебе гордыню. Потому что твоя кровь двойственна, а жители этой планеты склонны к самовозвышению и самовосхвалению

— Моя кровь двойственна?…

И вдруг брат Лэльдо все вспомнил. То есть он не знал, воспоминание ли это, — но он увидел перед собой своего отца и свою мать. И ахнул. Перед ним в сизом тумане стояла необыкновенно красивая стройная северянка, а рядом с ней — улыбающийся брат Альдо, его главный наставник и учитель…

Дым сгустился, в его запахе прорезалась острая нота, колющая, бередящая душу… брат Лэльдо закрыл глаза, пытаясь справиться с волнением, но вдруг понял, что обеспокоена и растревожена лишь самая поверхность его сознания, а в глубине по-прежнему царит покой… так бегущие по поверхности моря волны не в состоянии нарушить недвижность гигантских толщ воды, лежащих под ними…

Не открывая глаз, продолжая прислушиваться к себе, он тихо спросил:

— Зачем это?

Он уже знал, кто перед ним. Нет, не тот великий Учитель, о котором рассказал ему отец, — но просто один из них самих, пришедших на Землю тысячи лет назад, пришедших только потому, что их влекло холодное научное любопытство.

— Это был наш последний эксперимент, — прозвучало из дыма, ставшего белым и плотным, как утренний туман на болотах. — И мы думали, что он не удался. Но ты проснулся все-таки. И проснулся после того, как тебя провели сквозь Стену.

Снова воцарилось молчание — долгое, но легкое. Лэльдо размышлял, пытаясь соединить воедино оборванные нити памяти, сложить нечто цельное и понятное из событий своей жизни… и ему это удалось.

— Но разве Стена поставлена не тобой? — задал он очередной вопрос.

— Нет.

— Тогда что она означает?

— Я не знаю. Стена возникла как бы сама собой, но я подозреваю, что это не так. Кто-то воздвиг ее. Может быть, один из нас, явившихся из далекой галактики. А может быть, те, которые живут далеко на севере этого континента. Местные называют их Другими Людьми.

— И кто же они?

— Они отказываются говорить со мной. Но они земляне. Какой-то новый вид, возникший после ядерной катастрофы.

— Но с тех пор прошли тысячи лет! А Стена, как я понял, существует не так уж давно.

— Верно. Стена возникла около тысячи лет назад. И я хочу, чтобы ты помог мне разобраться в этом. В тебе земная кровь, и возможно, они примут тебя за своего. Видишь ли, Стену необходимо убрать. Она мешает естественному ходу развития в этих краях. Ты сам видел здешних людей. Они стремятся истребить любую мысль, не похожую на их собственную. А если им придется жить бок о бок с лесными обитателями — они поневоле изменятся.

— Но они начнут убивать… а кроме того, мне говорили, что по эту сторону Стены есть опасные существа, упыри.

— Да, верно. Но упыри были всегда, и до ядерной беды, и после нее. И люди умели справляться с ними. Так пусть научатся снова. В ваших краях разве мало хищников?

— Сколько угодно, — усмехнулся Лэльдо.

— Разве они мешают вам жить по-своему?

— Конечно, нет. Мы сражаемся с ними… а ведь многие из них обладают ментальной силой. Да, ты прав, конечно. Люди здесь закисли. Им необходима встряска. Но…

Брат Лэльдо снова замолчал и снова прислушался к себе. В нем происходило что-то странное. В нем бродили новые энергии, о существовании которых он ничего прежде не знал, — а сейчас он не знал, как управлять ими… но почему-то был уверен, что научится, и очень скоро научится. Старик терпеливо ждал, глядя на Лэльдо сквозь густой дым. Старый пришелец радовался тому, что происходило на его глазах. Ведь когда его соотечественники решили рискнуть и произвести на свет ребенка от земной женщины, они не были уверены, что их расчеты верны. Некоторые считали, что вообще ничего не выйдет, хотя в принципе их расы были родственными друг другу. Но те, кто не сомневался в том, что ребенок все же появится на свет, не знали, передастся ли малышу особый дар пришельцев… или его заглушит простая материнская наследственность. А на деле получилось нечто третье…

Брат Лэльдо обладал собственным даром — и схожим, и не схожим с даром его отца. Но до сих пор он казался самым обыкновенным человеком, хотя и чрезвычайно способным. Лишь одно обстоятельство четко говорило о наличии инопланетной крови: внешность. Брат Лэльдо прожил на свете уже больше ста лет, но с виду ему было тридцать. Но этим дело и ограничивалось. И вдруг…

Старик знал, что брат Лэльдо внутренне проснулся в тот момент, когда его, сонного, провели сквозь Стену. Старик ощутил, как что-то дернулось и вспыхнуло в глубине ума молодого эливенера, но не знал, что это такое, — потому что проснувшаяся в Лэльдо энергия слишком отличалась от всех известных ему. И он не знал, почему именно Стена инициировала эту силу. Он вообще ничего не знал о природе Стены, хотя уже много десятилетий изучал ее и пытался уничтожить. Стена родилась как бы сама собой, но старик подозревал, что это не так. Однако Другие Люди с далекого севера отказывались отвечать на его вопросы. Но теперь пришел вот этот юноша…

Брат Лэльдо резко вскинул голову и сказал:

— Надо попробовать.

Старик знал, что юноша имеет в виду Стену. Надо попробовать уничтожить ее. Но как? Старик не единожды пытался сделать это. И ни разу не смог даже пошатнуть странную преграду. Похоже, наследник пришельцев сильнее тех, кто всегда гордился своим могуществом…

Молодой эливенер встал, аккуратно отодвинул табурет и спросил:

— А где мои друзья, ты знаешь?

— Да, они идут на восток, к краю леса, и будут ждать тебя там. Местный народец позаботился о них — прикрыл лес от упырей. Но только до полуночи. На большее у них силенок не хватает. А сам я никогда не вмешиваюсь в местные дела.

— Отлично, — кивнул брат Лэльдо. — Я хочу побыть один, хотя бы час. Мне нужно разобраться в себе.

— Да, конечно, — кивнул старик. — Пойдем, тут есть одно подходящее местечко. Там тебя никто не побеспокоит.

Они вышли из шалаша. Над лесом уже ярко светило солнце, вопили на разные голоса довольные жизнью птицы, порхали над лесными цветами пестрые бабочки, натужно гудели огромные толстые шмели… но Лэльдо лишь мельком глянул на окружающий его мир и тут же забыл о нем, сосредоточившись на собственном потоке сознания. Старик проводил его в глубь леса, к гигантскому старому дереву, в стволе которого брат Лэльдо увидел невероятных размеров дупло. К дуплу, расположенному метрах в двух от земли, вела маленькая приставная лесенка.

— Вот, — сказал старик. — Это место отлично подходит для медитаций. Я всегда прихожу сюда, когда мне нужно всерьез подумать. Я приду, когда ты позовешь. Только…

Он умолк, а брат Лэльдо, вопросительно глядя на него, терпеливо ждал продолжения.

— Да, — с внезапной решительностью сказал старик. — Все, что принадлежит иным мирам, ты и твои друзья должны выбросить. Просто оставьте все это в лесу. Хотя бластер можно и прихватить с собой. А вот другие вещи теперь лишь повредят тебе. Где твой плащ?

— В сумках скакуна, — коротко ответил брат Лэльдо. — Со мной только экран ментальной защиты.

— Дай его мне.

Лэльдо снял с шеи желтую цепочку и протянул старику пластинку ментального экрана, а потом повернулся и забрался в дупло. В дупле был настелен отличный пол из толстых гладких досок, и лежал нарядный мягкий ковер, сплетенный из сухих трав, и еще молодой эливенер нашел там небольшую плоскую подушку для сидения. Но взгляд Лэльдо совершенно машинально фиксировал все, что окружало его, не пропуская ничего в сознание. Эливенер уселся на подушку и углубился в созерцание.

…Старик вернулся в шалаш, достал из-под топчана небольшой полированный ящичек и поставил его на стол. Немного подумав, старик опустил завесу над входом в шалаш — плотную, из темно-синей старинной ткани. В шалаше стало совершенно темно. Старик, двигаясь в темноте свободно и уверенно, откуда-то из дальнего угла извлек медный подсвечник с одной-единственной оплывшей свечой и, запалив огонек на пальце, зажег эту свечу. Она вспыхнула странным зеленым огнем. Открыв ящичек, старик извлек из него большой бесцветный кристалл и квадратный лоскут черного шелка. Аккуратно расстелил шелк на столе, положил на него кристалл, уселся на табурет и передвинул свечу так, чтобы кристалл оказался между ним и свечой. Кристалл, освещенный зеленым огнем, и сам стал зеленым.

Пристально вглядываясь в его изумрудную глубину, старик начал негромко начитывать некую формулу. Он прочел ее десять раз, двадцать, сто… и наконец в светящейся чистоте кристалла возникла смутная тень. Всплыв на поверхность, тень оторвалась от кристалла и повисла над столом. Тень не обрела формы, оставаясь просто клочком тьмы, но старик, глядя в ее переменчивость, спокойно сказал, будучи уверен, что его услышат те, к кому он обращается, те, кто вырастил брата Лэльдо:

— Малыш проснулся.

Клочок тьмы растаял в зеленом воздухе, старик задул свечу, спрятал кристалл в ящичек, ящичек — под топчан, и, откинув завесу, вышел из шалаша. Он весело посмотрел на залитую солнцем поляну, на темные деревья, на ясное голубое небо и улыбнулся. К нему подбежал огромный заяц и сел столбиком, выпрашивая подачку. Старик достал из кармана сухарик, протянул на раскрытой ладони зайцу. Тот аккуратно взял угощение, слегка причмокнув черными мягкими губами, и старик сообщил ему:

— Скоро все изменится. Он пришел — тот, кого мы ждали. Правда, он здесь не задержится, но это неважно. А вот это отнеси на поляну к горке, — и он надел на шею зайца цепочку с серебристой пластинкой.

Заяц умчался выполнять поручение, а старик пошел в лес.

…Солнце уже прошло половину пути к западному горизонту, когда брат Лэльдо встал, выбрался из дупла и зашагал к шалашу, не глядя по сторонам, но видя все, что окружало его, и радуясь пробудившейся в нем силе. По дороге он осторожно обшарил лес ментальным лучом, но своих друзей обнаружил уже за его пределами, на далекой опушке. Они сидели там, ожидая его, Лэльдо, уверенные, что он придет. Но Лэльдо не мог сказать им, что он немного задержится. Его ум обрел теперь новые диапазоны, и друзья не могли воспринять его передачу на тех волнах, что с легкостью проходили сквозь любые преграды. А волны прежнего типа не могли пробиться сквозь вязкое пространство, накрывшее не только лес, но и всю землю по эту сторону Стены. Вот если бы Иеро и Лэса знали, как использовать в данном случае серебристые пластинки экранов ментальной защиты… но они этого не знали, да и незачем им было это знать — ведь экраны и серые плащи из ткани, созданной в другой галактике, все равно придется оставить в лесу.

Но все это на самом деле не имело никакого значения. Молодой эливенер вышел на небольшую поляну, по другую сторону которой стоял шалаш старика, — и резко остановился.

Он почувствовал смерть.

Лэльдо бегом пересек поляну и заглянул в шалаш. Старик лежал на полу, давно уже бездыханный, но ни капли крови эливенер не увидел. Однако старик явно боролся за свою жизнь — оба табурета и стол были опрокинуты, топчан перевернут, под ногами Лэльдо, когда он вошел внутрь, хрустнул осколок глиняного кувшина. Эливенер прислушался к следам, витавшим в воздухе. Сильно тянуло чем-то чужеродным, непохожим на все знакомое. Брат Лэльдо присел на корточки рядом с телом старика и положил ладонь на остывший лоб. Сосредоточился, ловя тонкие отпечатки истекшего ума в старом мудром мозгу. Он знал, что старик должен был запечатлеть образ убийцы — специально для него, Лэльдо… ведь старик не сомневался в силах молодого эливенера. И брат Лэльдо нашел нужную ему картину.

Вздрогнув, молодой эливенер медленно поднялся и вышел из шалаша. На поляне уже собралась толпа местных обитателей, почуявших уход старца.

— Мне очень жаль, — сказал брат Лэльдо на языке, понятном лесным жителям. — Я опоздал. Вы знаете, кто это сделал. Сюда приходил Другой Человек с далекого севера. Он рассчитывал, что, убив старика, сохранит Стену. Однако Стена уже выполнила свое предназначение, и теперь она рухнет. Вам придется научиться жить рядом с людьми. Но ведь вы давно ждали и хотели этого, не так ли?

Он прочел ответ в глазах лесовиков — и, кивнув им на прощание, пошел на восток.

До полуночи еще оставалось достаточно времени, спешить было некуда. А в полночь должна была рухнуть не только та защита от упырей, которую наладили местные энтузиасты, но и сама Стена. И все изменится для тех, кто останется здесь. Но брат Лэльдо и его друзья пойдут дальше, на восток, и им придется одолеть еще немало препятствий, прежде чем они доберутся до самых высоких в мире гор.

18

На равнину, расстилавшуюся перед четырьмя американцами, уже падала вечерняя тень, а брата Лэльдо все не было и не было. Но почему-то Иеро нисколько не тревожился. Он чувствовал: эливенер обязательно придет. Ничего с ним не случилось, просто он задержался по какому-то очень важному делу.

— Иеро, о чем задумался? — окликнула его иир'ова.

— Да так, вообще, — ответил священник, улыбаясь. Он смотрел на видневшиеся далеко-далеко горы. Это были совсем не те горы, к которым они шли, но все равно они были прекрасны.

— А вдруг с Лэльдо что-то случилось? — предположил Клуц, который успел уже перепробовать все кусты вокруг. — Может, нам пойти, поискать его?

— И где ты будешь его искать, если ментальной связи нет? — поинтересовался медведь, нашедший неподалеку отличные заросли малины и повеселившийся среди них вдоволь. Впрочем, он не забыл и о священнике — принес ему с килограмм ягод в кульке, свернутом из большого листа. Иеро с удовольствием съел душистое лакомство. Но в последние два часа все они просто ждали.

— Да что с ним может случиться? — фыркнула Лэса. — Не маленький, поганки жевать не будет, а нападать на него пока что некому. До полуночи упырям сюда не попасть.

— А если он и к полуночи из леса не выберется? — не оставлял свою идею Клуц. — Тогда что?

— Выберется, — уверенно сказал Иеро. — Обязательно выберется. Я чувствую. Просто у него там какое-то дело.

— Какое у него может быть дело в незнакомом лесу? — удивился Горм.

— Ну, мало ли какое, — развел руками священник. — Ты же знаешь эливенеров. У них вечно какие-то тайны.

— А может быть, он познакомился с теми, которые живут под горками? — высказал свои подозрения Клуц. — И они его затащили туда, под землю… и ему теперь не выбраться.

— Ерунда, — отмахнулась Лэса. — Те, что под горками, слишком заняты. Им ни к чему ерундой заниматься.

— Откуда ты знаешь? — тут же спросил медведь. — Ты что, сумела с ними поговорить?

— Нет, не сумела, — с сожалением ответила иир'ова. — Они не откликаются. Но они чего-то ждут от тех, кого «приглашают» в лес. А если не дожидаются — открывают дорогу наружу.

— Ого! — воскликнул священник. — Как это ты все вызнала?

— Да уж вызнала, — Лэса явно не собиралась открывать свои секреты.

— О! — насторожился вдруг Горм. — Кто-то идет… в километре от нас… Лэльдо!

Иеро удивленно посмотрел на представителя северного лесного народа. Его собственная ментальная волна гасла, не пройдя и двух сотен метров, и то же происходило с волнами Клуца и Лэсы. А волна медведя умудрялась пройти и километр, и больше. Они уже говорили об этом сегодня, но Иеро никак не ожидал, что медведь при этом сумеет определить, кто именно приближается к сидящей на опушке компании. Но Горм был уверен: это идет молодой эливенер.

И в самом деле, вскоре все услышали легкие шаги брата Лэльдо, а потом и сам он появился вдали между деревьями. Эливенер шел медленно, склонив голову, и явно был погружен в размышления настолько, что даже и не заметил: лес кончился.

Как ни обрадовались его появлению остальные американцы, тем не менее они замерли, не желая мешать брату Лэльдо в его раздумьях.

Наконец молодой эливенер поднял голову — и увидел уставившиеся на него четыре пары глаз.

— Ох, — тихо выдохнул он. — Надо же… что-то я задумался.

В ответ раздался дружный хохот.

— Ну до чего же хорошо, что ты наконец явился! — воскликнул Иеро, от избытка чувств обнимая брата Лэльдо и хлопая его по спине. — А мы тут сидим, гадаем, куда идти, где искать!

— Да ну, — смутился эливенер. — Чего меня искать? Не ребенок…

— Вот и я им то же самое твержу — не маленький, не потеряется! — сообщила Лэса, ухмыляясь от уха до уха. — Но все-таки мог бы и поторопиться.

— Не мог, — грустно сказал брат Лэльдо. — Там, в лесу, я встретился с одним человеком…

— С человеком? — недоверчиво переспросил Иеро.

— Да, это был один из старых эливенеров… его убили.

— Как это — убили? — недоуменно воскликнул медведь. — Здесь, в лесу? Кто мог его убить? Здешний народ на это не способен!

— Это не здешний. Сюда приходил Другой Человек с севера.

— Зачем? — осторожно спросил Иеро.

— Другие Люди не хотят, чтобы исчезла Стена. Они боятся настоящих людей, даже таких нелепых, как римляне. Боятся, что настоящие люди рано или поздно придут на север… нарушат их покой.

— А Стена разве исчезла? — удивился Клуц.

— Нет, но она рухнет в полночь, вместе с защитой от упырей, и тогда заодно освободятся те, кто живет под горками. Кстати, нам бы поспешить… на равнине от упырей легче будет уберечься. Да может, они за нами и не погонятся, а полезут прямиком к большим поселениям, на радостях.

Четверка американцев уставилась на брата Лэльдо, пытаясь осмыслить его слова. Нелегко было уложить в ум все сразу: убитый старый эливенер, Другой Человек в лесу, Стена рухнет, существа из подземных пещер обретут свободу, упыри набросятся на кого попало…

— Погоди, погоди, чего-то я не понимаю, — пробормотал Иеро. — Ты можешь изложить все по порядку? А то голова кругом идет.

— Изложить я могу только то, что сам знаю, — грустно улыбнулся брат Лэльдо. — И лучше сделать это на ходу. Нам еще так далеко идти!

Его друзья согласились с разумностью такого предложения. Но прежде чем отправиться в путь, брат Лэльдо сказал:

— Мы должны оставить здесь плащи Нечистого. Дальше нам придется рассчитывать только на собственные силы… впрочем, — загадочно добавил он, — у нас их изрядно прибавилось.

Никто не стал задавать вопросов. Лэса и священник, порывшись в седельных сумках Клуца, вытащили все серые плащи, неплохо послужившие отряду, и аккуратной стопочкой сложили на траве. Кто заберет эти необычные одеяния, что будет с ними делать — не имело значения. В словах молодого эливенера каждый из американцев почувствовал нечто особенное… и каждый понял, что вступает в новую полосу своей жизни.

Потом эливенер и Иеро сели в седло, и Клуц легким ровным шагом понес их на восток. Медведь и Лэса бесшумно неслись по обе стороны лорса. Брат Лэльдо начал свой рассказ о том, что сам узнал об этих местах и о существах, обитающих в лесу.

Когда-то, в незапамятные времена, это был обычный лес, огромный, тянущийся широкой полосой с юга на север, на многие десятки километров. В нем хватало места для всех. А упыри, которых так боялись люди, живущие на равнине, в лес почти не заглядывали — они испокон веку жили в развалинах человеческих домов и питались в основном человеческой кровью. Но сами люди тогда были немного другими. Их вечно тянуло куда-то, и им случалось иной раз забираться так далеко на север, что они сталкивались с Другими Людьми — и гибли. Легенда гласила, что однажды обычные люди решили избавиться сразу от двух проблем — от упырей и от Других. И вроде бы позвали на помощь тех, кто теперь живет под горками в лесу. Что это за существа — толком никто не знает, но зовут их Ловцами. Может, это и вправду так, а может, и нет. Ловцы якобы заманили в лес всех упырей и воздвигли Стену, отгородившую лес и небольшую часть равнины от тех мест, где обитали люди. Правда, упырям иной раз все же удается просочиться сквозь эту невидимую преграду, но не так чтобы очень часто. В отместку за это упыри начали поедать лесной народ, обладающий живой плотью. Лесной народ начал защищаться и резко поумнел. Впрочем, может быть, это Стена так подействовала. А Ловцы почему-то закуклились и спят с тех пор в пещерах под горками, — но хотя они вроде бы и спят, подходить к ним близко не рекомендуется. То ли камни, лежащие на горках, служат им защитой, то ли сами они сквозь сон огрызаются на бесцеремонных — но бьет от горок крепко, не только с ног сшибает того, кто туда полезет, но и покалечить может. И вот теперь якобы старый эливенер наворожил по-своему, и Стена рухнет. Зачем он это сделал? Да просто затем, чтобы все жили вместе — и лесной народ, и люди. Пусть люди, как это всегда бывало, сражаются с упырями, пусть научатся общаться с лесными умниками, пусть попытаются договориться с Другими — ведь все они живут на одной земле, и незачем от непохожих отгораживаться. Тем более, что и среди людей много таких, кто владеет ментальной речью, а про лошадей и полосатых котов и говорить нечего.

— И ты веришь в эту детскую сказку? — спросил Иеро, когда брат Лэльдо закончил свой рассказ.

Молодой эливенер усмехнулся и пожал плечами.

— Другой нет, извини.

— Но зачем было убивать старика? — сказала иир'ова. — Если он уже сделал так, что Стена рухнет, в убийстве не было никакого смысла.

— Ну, может быть, Другой не знал, что падение Стены неизбежно, — предположил брат Лэльо.

— Мне другое кажется странным, — передал медведь. — Почему эта самая Стена должна рухнуть именно тогда, когда мы здесь? Я не верю в совпадения. Тут что-то кроется.

— И зачем эти самые Ловцы затаскивали людей в лес? — недоуменно спросил Клуц. — Тоже непонятно. Если, конечно, это они делали, а не кто-то другой.

— Насколько я понял, местный народ предполагает, что Ловцы поняли: установив Стену, они совершили ошибку. Но, поскольку сами они впали в такое состояние, в котором не способны действовать активно, они начали искать тех, кто мог бы убрать Стену.

— Ага, значит, теперь они нашли, — уверенно передала Лэса. — И старый эливенер на самом деле тут ни при чем.

— Ты хочешь сказать, что Стена упадет из-за того, что сквозь нее прошли мы? Что кто-то из нас нарушил равновесие? — уточнил Горм.

— Кто-то из нас, или все мы вместе, — но баланс нарушен. Я в этом ничуть не сомневаюсь. Может быть, даже не в нас дело, — вдруг сообразила Лэса, — а в тех вещах, что мы имели при себе и которые нас вынудили бросить в лесу!

А ведь и в самом деле, подумал Иеро, это может быть. Шесть экранов ментальной защиты, созданных пришельцами, да еще серые чудесные плащи из ткани инопланетян… это вам не игрушки. И то, что вся эта внеземная техника прошла сквозь магическую Стену, вполне могло повлиять именно таким образом, или же могло ослабить Стену, пошатнуть ее… а старый эливенер просто воспользовался моментом и завершил начатое. А убили его лишь потому, что знали: он давно пытается уничтожить преграду между людьми и лесным народом…

Брат Лэльдо тоже предполагал нечто подобное, но он мысленно добавил к причинам падения Стены еще и то, что Стена каким-то таинственным образом пробудила его собственные внутренние силы… возможно, от этого мощь Стены истощилась?

Но молодой эливенер ни слова не сказал друзьям о том, что в его венах бежит кровь пришельцев. Он хотел оставаться в их глазах просто человеком, землянином, таким же, как они сами. Он боялся потерять друзей…

Стемнело, и путники, решившие, что они уже ушли достаточно далеко от леса, стали подыскивать местечко для ночлега. Горм сообщил, что слева пахнет водой, и Лэса мгновенно умчалась на север. Через минуту-другую она передала друзьям:

— Здесь отличный ручеек, с заводью, кустарник на берегу, вообще все прекрасно! Идите сюда!

Местечко и в самом деле оказалось отличным. Ручей, хотя и был шириной едва ли в полметра, образовал достаточно большую заводь, в которой кишмя кишела рыбья мелочь. Пока медведь и иир'ова таскали из воды рыбешек, Иеро и брат Лэльдо набрали большую кучу хвороста. Клуц, убедившись, что он здесь ни к чему, отправился к ближайшим кустам — ужинать. Потом брат Лэльдо разжег костер, пустив в хворост крошечную молнию, и они со священником, нацепив рыбок на очищенные от коры зеленые ветки, подвесили их над костром. Лэса с презрением глянула на это чисто человеческое извращение. Рыбу нужно есть сырой и только сырой, считала иир'ова. Впрочем, вкусы у всех разные.

Хорошенько подкрепившись, напившись холодной воды из ручья, путники решили, что пора и на покой. А едва начнет светать — они отправятся дальше.

И вдруг священника охватило странное предчувствие. Иеро насторожился. Не в первый раз в его жизни он испытывал подобное ощущение, и отлично знал, что такое с ним бывает лишь в случае приближения серьезной опасности. Но что могло грозить его отряду здесь, на равнине, где нет ни людей, ни крупных животных, ни тем более монстров, как на американском континенте? Вроде бы ничего… И тем не менее Иеро торопливо сказал:

— Кажется, на нас кто-то собирается напасть. Не знаю, кто, откуда и когда.

— У тебя предчувствие? — спросил брат Лэльдо, знавший о кратковременных вспышках ясновидения, изредка посещавших священника.

— Да.

— Это серьезно, — заявила Лэса. — Но у нас ведь остался бластер, верно? И вы двое умеете из него стрелять. Кстати, пора бы уже и мне научиться.

Иеро и брат Лэльдо тоже думали так, и потому молодой эливенер, забрав оружие инопланетян у священника, начал объяснять кошке, как управляться с этой чудовищной по мощности пушкой. А на Иеро вдруг навалилась неодолимая дремота. И как ни старался священник думать о грозящей его отряду опасности, он ничего не мог поделать. Достав из ножен меч и крепко сжав его рукоятку, Иеро прилег на траву, и его глаза сами собой закрылись…

И тут же начался странный и непонятный сон.

…Вокруг него был лес, какого Иеро не видывал никогда в жизни. Деревья с толстыми рубчатыми стволами — синими, коричневыми, серыми, — тянули к нему змеиные безлистые ветви, а священник, с трудом продираясь сквозь густой и вязкий воздух, шел куда-то… он не знал, куда и зачем он идет, но его гнала и толкала вперед неодолимая невидимая сила. Он шел против своей воли, его ноги сами несли его вперед… он видел шипы на странных стволах, видел острые иглы на концах ветвей… он почему-то знал, что если одна из игл коснется его, он тут же перенесется в другую реальность, из которой нет возврата… но это не было смертью. Иеро задыхался, раздвигая руками воздух, обливался потом, в голове у него гудело и звенело, он чуял запахи тлена и горечи, слышал разлитую вокруг тоску, и все шел, шел, шел…

А потом его окружили плачущие кусты, усыпанные мокрыми черными цветами. С темно-синих листьев кустов катились крупные прозрачные слезы, кусты вздыхали, всхлипывали, икали… Иеро ощущал их беду как свою собственную и страдал, не в силах помочь… но он должен был идти вперед, не останавливаясь. Кусты пытались коснуться его цветками, но священник уворачивался, потому что это прикосновение также означало уход в другую реальность. Но он не хотел покидать этот мрачный и горестный мир, хотя чей-то голос, скучный и монотонный, твердил ему беспрерывно, что мир этот ни на что не годен, никому не нужен, мир этот скоро сгинет, и если Иеро не уйдет из него вовремя, то и сам сгинет вместе с ним… ну и пусть, думал священник, пусть я сгину, все равно это мой мир, и мне жить только в нем, мне не надо другого… но он сам не верил себе. Он ощущал себя чужеродным тому, что его окружало… но и другая реальность, манившая и звавшая его, тоже казалась ему чужой…

А потом возник другой голос, тихий и обольстительный, и стал повторять, как метроном: «Иди, иди, иди…» Но Иеро и без того шел, хотя силы его были на исходе и он готов был в любую секунду упасть и отказаться от борьбы. Вскоре кусты исчезли, вслед за ними растаяли в липком воздухе деревья… и вместо них вокруг появилось великое множество прозрачных существ с огромными стрекозиными крыльями. Существа, имевшие множество разнообразных голов, десятки рук и ног, парили над головой священника и громко пели: «Упырь укусит — и ты пропал, ты сразу сам упырищем стал. Трава-вонючка спасет тебя… трава-вонючка спасет тебя… нарви побольше ее скорей… нарви побольше ее скорей… иначе сгинешь ты без следа, твое созвездие — Водолей…» И тут Иеро увидел у себя под ногами плоские голубоватые розетки травы с круглыми пушистыми листьями. Оттолкнув плотный ком воздуха, священник наклонился и сорвал листок. Трава взорвалась оглушительной вонью, в которой смешались запахи тухлой рыбы, гнилого мяса, прогоркшего масла… Но Иеро, задерживая дыхание, все срывал и срывал розетку за розеткой, и складывал свою добычу в поспешно снятую кожаную куртку, боясь уронить хоть один-единственный маленький листочек… он задыхался от вони, но знал, что должен унести с собой много травы-вонючки, очень много… иначе пропадет не только он сам, погибнут и все его друзья…

Иеро внезапно проснулся и резко сел.

И увидел лежащую неподалеку огромную черную тушу Горма. Над медведем склонилось слабо светящееся существо, похожее на завернутый в рваные тряпки скелет…

А еще с десяток подобных существ бесшумно приближались со всех сторон к его спящим друзьям.

19

Иеро вскочил, уронив меч, и тут же ему в нос ударила волна отчаянной вони. Священник машинально посмотрел вниз. У его ног лежала куча голубоватых круглых листьев. Некоторые розетки вонючей травы были вырваны с корнем, и земля с них брызнула на кожаные сапоги Иеро. Совершенно не думая о том, что делает, Иеро наклонился, схватил горсть листьев и бросился к уроду, тянувшемуся к бесчувственному медведю. Подскочив к уроду вплотную, Иеро сунул ему в рожу листья. Скелет отпрянул, взвыл, развернулся и пустился бежать со всех ног. Задыхаясь от вони, священник растер листья в ладонях и помчался навстречу уродам, окружавшим лагерь его отряда. Он мчался от одной твари к другой, и в каждую швырял по влажному комку растертой травы-вонючки. Ему было не до того, чтобы раздумывать, как и откуда появилась у его ног приснившаяся ему трава. Уроды с воем разбегались во все стороны, и вскоре исчезли, как не бывали. Бросив остатки вонючей травы, Иеро побежал назад, к Горму. Но над медведем уже хлопотал давно проснувшийся брат Лэльдо, а Клуц, сосредоточившись, мысленно кричал, зовя кошку:

— Лэса! Лэса, где ты? Откликнись!

Ментальные волны свободно уходили в пространство, переставшее быть клейким и вязким. Но Лэса не отзывалась, и священник присоединился к лорсу, зная, что его клич уйдет дальше:

— Лэса! Лэса! Где ты?

Через минуту-другую до них донеслось:

— Я возле ручья, на восток от вас. Я попалась в капкан, мне не вырваться!

Иеро мгновенно вскочил в седло, и Клуц во весь дух помчался вдоль ручья, сминая кусты. Его длинные крепкие ноги взлетали в воздух и опускались на мягкую землю с такой скоростью, что невозможно было уследить за их движением. Иеро, держа пеленг и мысленно подбодряя Лэсу, в то же время думал о том, что случилось с Гормом. Но в любом случае эливенер куда лучше позаботится о медведе, чем священник, ведь эливенеры всегда славились своим умением лечить самые невероятные болезни и раны…

…Это был не просто капкан. Иир'ова попала в ловушку, поставленную похожими на скелеты уродами. Они, засев на деревцах небольшой рощи, через которую иир'ова пробегала в поисках добычи, набросили на Лэсу сеть. Сеть оказалась не настолько крепкой, чтобы кошка не могла разорвать ее, тем более, что у Лэсы был при себе кинжал, — но уродов было слишком много, и они сгрудились вокруг Лэсы… К тому времени, когда Клуц бурей ворвался в рощу, уроды уже тянули к кошке свои тощие руки с длинными острыми пальцами, каждый из которых заканчивался раздвоенным когтем… а другие уроды в это время сидели на деревьях, швыряя в Лэсу ветки.

Уроды ничуть не испугались лорса, наоборот, в ночи раздался радостный вой голодных упырей. Добыча сама шла им в зубы! Иеро, и не подумавший о том, чтобы захватить с собой горсть травы-вонючки, все же не растерялся. От его ладоней несло так, что он едва мог выдержать этот запах, и лишь то, что Клуц мчался с бешеной скоростью, и ветер уносил вонь, дало священнику возможность не потерять сознание от духа опасной травы. Но сейчас эта вонь была лишь кстати. Иеро бросился на уродов. Он наотмашь колотил их по рожам, он совал прямо им в носы свои вонючие руки, — и уроды жалобно заскулили и, прихватив остатки изодранной в клочья сети, пустились наутек.

Обозленная донельзя иир'ова хотела было догнать одного из уродов и врезать ему как следует, но священник закричал:

— Не трогай их, Лэса! Это опасно! Ты можешь сама превратиться в такого упыря!

Лэса остановилась на месте, как вкопанная, и недоуменно спросила:

— Как это — превратиться в такого?

— Не знаю, — устало ответил Иеро. — Просто тот, кого укусит эта тварь, сам превращается в такого же урода. Вот и все, что мне известно.

— А чем это от тебя так жутко воняет? — спросил лорс, стараясь держаться с подветренной стороны от священника. — Послушай, ручей рядом, ты не хочешь немножко помыться?

— Хочу, — вдруг расхохотался Иеро. — Еще и как хочу!

Он побежал к воде и, присев на корточки на маленькой песчаной отмели, опустил в воду вонючие ладони. Вода ручья была темной и холодной, но едва она коснулась рук священника, перемазанных соком травы-вонючки, как тут же побелела, словно в нее влили ядовитого сока молочая, и нагрелась. Иеро ахнул от удивления. Вот это травка! Что же это за чудо такое, откуда оно взялось? Конечно, теперь священник не сомневался в том, что его сон вовсе не был сном, что его занесло в какую-то другую реальность… но как это могло произойти? Ему что-то не верилось, что он сам сумел преодолеть границу миров. Но кто мог проделать с ним такой фокус, и чего ради этот кто-то взялся помогать американцам, залетевшим на чужой материк? Ладно, решил Иеро, тщательно отскабливая ладони песком и пучком обычной травы, пахнувшей зеленью, потом об этом подумаю. Точнее, надо рассказать все друзьям и подумать всем вместе. Может быть, брат Лэльдо что-нибудь знает? Его, как-никак, воспитывали пришельцы…

Теперь уже втроем они поспешили назад, туда, где остались медведь и брат Лэльдо. За несколько минут добравшись до места их ночного привала, они увидели, что медведь сидит на земле и отчаянно трет лапами то глаза, то затылок, а брат Лэльдо внимательно и настороженно вглядывается в лохматого друга. Иеро быстро подошел к Горму и начал тщательно осматривать его шкуру. Священник очень боялся найти след укуса… но, к счастью, не нашел его. Облегченно вздохнув, Иеро спросил:

— Горм, как ты себя чувствуешь? Что они с тобой сделали? Ты помнишь?

Медведь покачал большой головой и виновато посмотрел в глаза священнику.

— Ничего не помню, — расстроенно ответил он. — Я вообще не знал, что ко мне кто-то подходил. Я ничего не услышал и не почувствовал… Иеро, как это могло случиться? Кто они такие?

— Да те самые упыри, насчет которых нас предупреждали, — ответил Иеро, стараясь, чтобы его голос звучал как можно беспечнее. Он пытался понять, как упырям удалось оглушить медведя, если они его не кусали. И чем это может кончиться.

Священник наконец оторвал взгляд от Горма и посмотрел на молча стоявшего рядом брата Лэльдо. Эливенер пожал плечами. Значит, он тоже не понимал, что произошло. Лэса уселась чуть в сторонке и переживала собственные беды. Иир'ова тоже не ощутила присутствия злой силы, потому и угодила в западню. И теперь она тщательно вспоминала все происшедшее с ней, стараясь отыскать хоть какой-то признак, говоривший о засаде, — признак, которого она не заметила. Клуц, подобравшись к Горму, стал задумчиво обнюхивать друга, то и дело кося большим влажным глазом на брата Лэльдо. Лорс, похоже, подозревал, что эливенер на самом-то деле догадывается о сути инцидента, только по каким-то причинам не хочет говорить об этом. Вдруг Клуц громко чихнул и мысленно рявкнул:

— Вот оно! Лэльдо, неужели ты не заметил?!

— Что? — вскинулся Иеро. — Что ты нашел?

Они с эливенером обошли медведя и уставились на его затылок. Что обнаружил там лорс?

Наконец Иеро понял. В густой черной шерсти Горма, точно между его маленькими круглыми ушами, запуталась крохотная мушка. Горм, несколько раз потиравший лапами голову, давным-давно раздавил ее, и только блеск маленького оторванного крыла, прилипшего к шерстинке, свидетельствовал о том, что здесь сидело какое-то насекомое. Священник исследовал крылышко ментальной волной — но ничего не ощутил. Обыкновенная плодовая мушка, не более того. Однако, вполне доверяя интуиции лорса, Иеро достал из ножен свой кинжал и осторожно срезал клочок шерсти вместе с останками дрозофилы.

— Что вы там нашли? — спросил Горм.

— Какая-то мушка, — растерянно сказал Иеро и показал Горму шерсть с едва заметными следами насекомого. — Клуц, почему ты решил, что в ней причина?

Медведь забрал из руки Иеро клок собственной шерсти и начал рассматривать и обнюхивать ее. Священник еще раз проверил крылышко ментально — на одной волне, на другой, третьей… и вдруг ему что-то почудилось…

— Эй, — воскликнул он, — а ведь там и вправду что-то есть!

Брат Лэльдо, хмуро молчавший все это время, неожиданно сказал:

— Я просто идиот. Круглый идиот, и ничего больше.

— Эк тебя разобрало! — фыркнул Горм, возвращая клочок Иеро. — Такое заметить мало кто сумел бы. Нечего себя корить.

Иеро по-прежнему не понимал, о чем они говорят. Лэса наконец заинтересовалась обсуждением и тоже подошла, чтобы изучить жалкие останки едва заметной мушки.

— А! -мысленно воскликнула иир'ова, едва глянув на крылышко. — И здесь эта гадость есть! Вот не ожидала! Редкая штучка, ничего не скажешь. Ну, тебе просто повезло, Горм, что Иеро проснулся вовремя.

— Да о чем вы, черт побери? — заорал священник, уязвленный загадочным поведением и непонятными репликами друзей. — Кто-нибудь объяснит мне, что все это значит?!

— Конечно, конечно, — сердито откликнулся молодой эливенер. — Это очень редкая муха. Ты не смотри, что она такая крошечная. Это всем зверям зверь. Стоит ей добраться до кожи живого существа, как оно впадает в беспамятство. А уж если она отложит яйца под кожу — считай, пропал. Из них уже через несколько минут выведутся личинки и отравят кровь. В принципе вылечить можно, но только если сразу разрезать кожу и вынуть личинки. Но ты же видишь, какого размера эта дрянь. Попробуй найти место, где она проколола кожу! Я лично за всю свою жизнь с такой мухой не встречался, но, конечно, наставники рассказывали мне о ней. Тут, понимаешь ли, просто стечение обстоятельств… муха — и одновременно упыри.

— Случайностей не бывает, — машинально напомнил Иеро и, снова обойдя Горма, сказал: — Придется тебя побрить, приятель. Вдруг она все-таки добралась до тела?

— Сомневаюсь, — возразил брат Лэльдо. — Он тогда не пришел бы в сознание. Но ты прав — лучше проверить.

Они с Иеро тщательно намазали затылок Горма кремом-депилятором, и через минуту на голове медведя сияла великолепная тонзура. Горм то и дело хмыкал, ему не нравилось ощущение холода на голой коже, — но деваться было некуда. Брат Лэльдо и священник, достав из седельной сумки увеличительное стекло, входившее в их снаряжение, изучили каждый квадратный миллиметр медвежьего затылка, но, к счастью, муха не успела отложить яйца.

— И все-таки я не понимаю, почему ты ее не заметил, — повторил Клуц, когда все уже окончательно успокоились. — Она же пахнет!

— Да ведь у меня, да и у Иеро тоже, нет такого обоняния, как у вас троих, — улыбнулся брат Лэльдо. — А увидеть такое глазами затруднительно.

— Это верно, конечно, — согласилась с эливенером Лэса. — Но почему ты не использовал свои новые способности? Забыл о них, что ли?

Брат Лэльдо удивленно уставился на кошку, не совсем понимая, о чем она говорит. И вдруг понял. И тихо охнул.

— Так, — насмешливо сказал Иеро. — Кажется, у нас созрела новая история, о которой пока что никто не знает. Ну-ка, рассказывай! — потребовал он, обращаясь к эливенеру. — И ничего не скрывай. Хватит тут всяких тайн. Надоело. Да и опасно к тому же, нам еще долго вместе шагать, не стоит друг от друга таиться.

— Да я и не таюсь… — смущенно пробормотал брат Лэльо. — Просто как-то все это… неожиданно, что ли… Я сам еще не все осмыслил…

— Ничего, мы тебе поможем, — нахально заявила Лэса. — Выкладывай! Я же чувствую, в тебе появилось что-то совершенно новое, чего раньше не было!

— Наверное, ты права…

И он выложил все друзьям, как на духу. Его отцом был пришелец. В нем таится какая-то особая сила, в которой он сам до сих пор ничего не понимает, знает только, что она проснулась в момент прохода сквозь Стену. И, кстати, именно его соприкосновение со Стеной и разрушило эту преграду, она не выдержала инопланетной энергии. К тому же в разрушение Стены внесли свой вклад и остальные американцы, имевшие при себе предметы инопланетного происхождения — экраны ментальной защиты и серые плащи. Собственно, Стена и поставлена была когда-то для того, чтобы разбудить силу, скрытую в молодом эливенере, и вовсе не Ловцы, спящие под горками, строили ее. Они лишь поддерживали ее стабильность. Кто и когда на самом деле установил эту Стену — Лэльдо не знает, но ему открылось, что тот великий маг предвидел: когда-нибудь в этих краях появится человек со смешанной кровью, и другого способа пробудить его просто не существует. А те, кто послал его в дальний поход, в Гималаи, тоже знали об этой Стене, и знали, что брату Лэльдо не миновать ее. Но эливенеру пока что неясно, в чем состоят его новые возможности и как ими управлять. Наверное, ему нужно какое-то время, чтобы научиться…

Вот и все.

— Да уж, и всего-то! — Иеро фыркнул не хуже Клуца. — Ну что ж, будем надеяться, что ты достаточно быстро освоишь свою новую мощь, и что нам она пригодится. Горм, как ты себя чувствуешь? Мы можем идти дальше?

Медведь встал, потоптался на месте, пробежался туда-сюда и заявил:

— Я в отличной форме!

— Ну, тогда незачем время терять, — передала иир'ова. — Даже до ближайших гор нам еще топать и топать, раньше завтрашнего вечера нам до них не добраться. А сколько еще идти? Я и представить не могу!

— Нам нужно пройти примерно четыре тысячи километров, — ответил брат Лэльдо. — Это если по прямой.

— Всего-то? — ухмыльнулся Горм. — Ну, если мы в день будем одолевать километров по триста, за пару недель доберемся. Клуц, сможешь бежать с такой скоростью?

— Конечно, — уверенно ответил лорс. — Лишь бы вы с Лэсой не отстали.

Лэса и Горм расхохотались. Горм как бегун был равен Клуцу, а иир'ова могла обогнать их обоих, как стоячих. Но, конечно, никто и не предполагал, что им удастся добежать до Гималаев вот так просто, как по гладкой прямой дороге. И тем не менее расстояние казалось не таким уж безмерным…

Они отправились в путь, развлекаясь по дороге тем, что приставали к брату Лэльдо с вопросами о его новой силе. Но молодой эливенер и сам ничего о ней пока что не знал. Он пока что лишь обнаружил, что может использовать совершенно новые ментальные диапазоны, недоступные землянам. Наверное, полагал эливенер, его новая сила хотя и проснулась, но еще не проявилась… то есть нужно время, чтобы сознание освоилось с ней и научилось ее использовать.

— Ты бы поспешил, — посоветовал ему Иеро. — Кто знает, с чем нам придется столкнуться хоть прямо сейчас.

— Но я не знаю, как выявить собственные возможности! — огорченно сказал брат Лэльдо. — Должна быть какая-то методика, просто я ее не знаю.

— Наверняка это что-то совсем простое, — высказался Клуц. — Какая-нибудь медитация на знакомом предмете, например, или что-нибудь в этом роде.

— Почему ты так думаешь? — спросил Горм.

— Ну, мне кажется, что если эта сила — врожденная, то она должна быть для Лэльдо… ну, как бы естественной его частью, как ноги или рога. А значит, и управлять ею должно быть для него легко и просто. Ты бы пробовал все подряд, Лэльдо, без разбору!

Эливенер улыбнулся и покачал головой. Клуц был совершенно прав, у брата Лэльдо давно уже возникло ощущение, что добраться до скрытой в нем силы очень легко, — только нужно найти правильный ход, который, в свою очередь, тоже до смешного прост и очевиден… но почему-то эливенеру никак не удавалось его отыскать.

Американцам понравилась высказанная лорсом идея, и они наперебой начали предлагать брату Лэльдо варианты, выдумывая иной раз нечто и вовсе уж несусветное:

— Попробуй поразмышлять о чем-нибудь съестном! Или о напитках. Подумай о сапогах. О кинжале. Представь себе трясогузку. Вообрази речку, болото, лес, пустыню, поле, грядку с капустой, или лучше с укропом, или просто корзинку грибов… Попробуй медитацию на сковородке, котелке, чайнике… можно даже на кипящем. А если ты вспомнишь своих наставников? Или какого-нибудь монстра, или рыбу?

Брат Лэльдо послушно воображал все предлагаемое, но ничего не получалось. Все, что оставалось при нем, — это новые ментальные диапазоны. Ни прибавить, ни убавить.

Наконец Иеро, в голове которого все это время бродили какие-то смутные образы, сказал:

— А если ты просто представишь небо? Чистое, или, наоборот, с грозовыми тучами? Молнию…

Вдруг эливенер судорожно вздохнул — и все замолчали. А он, глядя расширившимися глазами в спину Иеро, сидевшего впереди него в седле, безмолвно шевелил губами, словно разговаривая с кем-то невидимым. Так прошло немало времени, отряд успел одолеть уже не меньше десяти километров… и вот молодой эливенер заговорил:

— Да, это небо. Чистое голубое небо — и я могу, глядя в него, слышать тех, кто находится за тысячи километров от меня. Грозовое небо, в котором плещутся молнии, — и я могу…

Он снова замолчал, но на этот раз иир'ова не выдержала:

— Ну, что ты можешь тогда?

— Кажется, я могу создавать защиту… сам, без стеклянных пластинок, которые мы потеряли, — осторожно ответил брат Лэльдо. — И… и метать во врагов настоящие молнии, а не те игрушки, которым мы научились у мартышки Коти…

— Ух ты! — обрадовался Горм. — Это здорово! Значит, у нас появилось дополнительное оружие. Бластер, молнии, защитное поле — да нас теперь никто не остановит!

— А твои наставники-эливенеры почему не научили тебя этому дома? — спросила Лэса. — Ведь эта сила, насколько я понимаю, досталось тебе в наследство именно от них, а уж никак не от земной женщины, родившей тебя?

— Вот то-то и оно, что и от них мне этого не доставалось, — немного растерянно сказал брат Лэльдо. — Ничего подобного они не умеют. Я это точно знаю.

— Может быть, они просто скрывали от тебя кое-что? — предположил Иеро.

— Нет, — покачал головой молодой эливенер. — Я уже проверил.

— Как это ты проверил? — не понял священник.

Брат Лэльдо усмехнулся и покачал головой, словно сам себе не веря.

— Да так, проверил… я прямо сейчас, когда понял, что я это могу, заглянул в умы своих наставников. Там нет ничего подобного.

— Эй, погоди-ка! — вдруг озадаченно передал Клуц. — Как же ты мог заглянуть в их умы без их согласия? Это что же получается? Ты теперь можешь и в наших мозгах шарить, когда тебе вздумается?

— Ох, нет, что ты! — даже испугался такого предположения эливенер. — То есть… то есть я, наверное, могу… в случае необходимости… но наставники услышали меня и раскрылись передо мной, чтобы я мог сразу воспринять все их знания, вот и все.

— И все это ты проделал за те несколько минут, пока ехал молча и таращился в никуда? — недоверчиво спросила Лэса. — Не может быть!

Однако и она, и все остальные уже поняли: да, это так и было. Брат Лэльдо приобрел теперь такую ментальную силу, какая и не снилась никому и никогда. И возникла эта сила, похоже, именно из смеси земной и инопланетной крови… особенно если…

— Твоя мать была ворожеей? — спросил Иеро.

— Да, и очень сильной, — подтвердил его догадку брат Лэльдо.

— Знаешь что? — задумчиво передал Клуц. — Мне кажется, и теперь твоя сила еще не раскрылась до конца. Мне кажется, в тебе будут всплывать все новые и новые способности, постепенно, когда ты будешь готов их использовать.

— Кто знает… — тихо произнес брат Лэльдо.

И снова все задумались, пытаясь вообразить, на что может со временем оказаться способен их друг. А кроме того, возникла и другая мысль… приведшая эливенера в немалое смущение.

— Тебе надо жениться, — твердо сказал Иеро. — Ну, во всяком случае, произвести на свет как можно больше детей. Нельзя, чтобы такая наследственность пропадала даром. Людям очень даже пригодятся новые силы, мы ведь живем в не слишком-то добром мире.

— О, да! — мысленно воскликнула Лэса. — Давайте поскорее найдем ему хорошую подружку! Мне лично ужасно интересно, что за детишки получатся у Лэльдо. Но лучше, конечно, если девушка тоже будет обладать хорошими способностями, как мать Лэльдо.

— А что, пришельцы только тебя одного произвели на свет? — спросил Горм. — Неужели у них нет других наследников? Может быть, живут где-то твои братья и сестры?

— Нет, больше никого, — ответил молодой эливенер. — Они боялись… ну, просто боялись смешивать гены, не зная, что из этого выйдет. И только когда поняли, что сами протянут уже недолго, а их соотечественники, похоже, просто забыли об этой планете, — они решились. Им необходимо было передать кому-то свои знания. Только поэтому я и появился на свет…

…Кто бы мог предвидеть, думал Иеро, глядя вперед, на медленно приближающуюся горную гряду, что от брака инопланетянина и землянки родится человек, намного превосходящий по силе обоих своих родителей! Наверняка наставники брата Лэльдо считали, что мальчику далеко до них, они не видели и не ощущали скрытых в нем огромных потенциалов… но вот он прошел сквозь невидимую Стену, воздвигнутую неким великим мастером, и его сознание пробудилось… и кем станет брат Лэльдо, когда его новая сила выявится до конца? Хорошо, если он сможет хоть чему-нибудь научить других… но нельзя исключить и того, что все его умения останутся при нем и только при нем… а в таком случае ему действительно необходимо оставить потомство. Если он окажется способен на это. Иеро был ученым, он отлично знал, что зачастую гибриды, обладая потрясающими, феноменальными свойствами, оказываются бесплодными… жаль, если это будет так. Земле не повредил бы приток новой сильной крови.

Но, увы, подумал священник, никто не властен над будущим. И если не судьба Земле носить на себе детей двух планет — значит, не судьба. И ничего тут не поделать.

20

Ночь прошла спокойно, утром путники отправились дальше, а к полудню характер местности начал меняться — до сплошь поросших лесом гор с маленькими снежными шапками оставалось совсем немного. Равнина перестала быть ровной, теперь американцы шли то вверх, то вниз, словно взлетая на морских волнах и падая вместе с ними. Все чаще и чаще на их пути попадались большие рощи, дорогу пересекали холодные звонкие ручьи, все больше всякой живности суетилось вокруг.

Но почему-то все местные обитатели — и звери, и птицы, и рептилии, — не проявляли никаких признаков ума. Они испускали только обычные ментальные волны, свойственные животным, — желание накормить детенышей, что-то съесть самим, куда-то побежать, где-то спрятаться… Сначала американцы не поверили в то, что совсем неподалеку от леса, где даже змеи были способны рассуждать здраво и логично, находится огромный край, полностью лишенный мысли — если не считать человеческие поселения, разбросанные тут и там по равнине. Впрочем, именно эти островки мысли американцы старались обходить как можно дальше, во избежание новых совершенно ненужных им приключений.

— Почему бы это, Иеро, как ты думаешь? — спросила иир'ова. — Почему здесь животные не умеют думать?

— Да откуда мне знать? — удивился священник. — Спроси брата Лэльдо, он поумнее меня. И знает больше.

Но молодой эливенер точно так же не находил ответа. Он уже исследовал местную живность на особых ментальных диапазонах, недоступных его друзьям, заподозрив, что местная флора общается на какой-то специальной волне, — но тоже ничего не обнаружил. Но кое-какие соображения у него все же возникли, хотя он и не спешил поделиться ими со спутниками. Сначала нужно было самому хорошенько подумать и разобраться.

Однако его друзья и сами пришли к сходным выводам.

— Мне кажется, — передал медведь, — что в этих краях вообще с мыслью туго, а в том лесу разум развился только благодаря Стене. Она как-то подтолкнула процесс.

— Я тоже так думаю, — заявила иир'ова. — Но все равно странно… должны же быть причины? Везде, где мы бывали, кто-то из четвероногих умеет думать, а здесь почему-то нет! Ни одного!

— Кто-то их давит, — хмуро высказался Клуц. — Я чувствую.

— Как это — ты чувствуешь? — встрепенулся ушедший в свои мысли священник. — Что ты чувствуешь? Почему молчал до сих пор?

— Это где-то в горах, — пояснил лорс. — Чем ближе мы к ним подходим, тем отчетливее ощущение.

— Но я ничего такого не улавливаю, — растерянно сказала Лэса.

— И я тоже, — огорченно передал Горм.

— У меня есть рога, а у вас нет, потому вы и не можете поймать эту волну, — без тени сомнения в мысли сообщил Клуц. — Она очень слабенькая. Собственно, это и не волна. Это поле. Оно стабильно. И я его ощущаю именно кончиками рогов.

Иеро был очень сильным телепатом, самым, пожалуй, сильным на севере американского континента, — но как он ни старался, он не мог поймать то поле, о котором с такой уверенностью говорил большой черный скакун. Может быть, и в самом деле рога тому причиной, думал Иеро, или же это поле обладает некоей особой природой, а потому вообще недоступно двуногим. Брат Лэльдо, сидевший позади него на спине лорса, молчал, сосредоточенно изучая окружающее энергетическое пространство. Но явно пока что ничего не смог обнаружить. А ведь брат Лэльдо обладал особой силой, доставшейся ему в наследство от пришельцев из других миров… Впрочем, если здешняя сила, например, чисто земного происхождения — инопланетная часть сознания брата Лэльдо как раз может помешать заметить ее. А может быть, наоборот. Ему мешает земная часть ума… Дойдя до этой мысли, Иеро воскликнул:

— Лэльдо, а если это нечто, оставленное пришельцами? И ты не можешь это заметить только потому, что твой ум — наполовину человеческий?

— Но Клуц-то заметил! — резонно возразил эливенер. — А он землянин.

— Ты уверен? — осторожно спросил Иеро. — Ты точно знаешь, что лорсы появились в результате обычной селекции местных видов? Что в них не подмешано что-нибудь такое… ну, парочка-другая хромосом внеземлян, например, а?

— Ну, это уж слишком! — возмутился Клуц. — Куда тебя занесло, Иеро? При чем тут внеземные гены и хромосомы? Просто дело в рогах, я же чувствую! Что-то в них есть такое, что дает мне возможность ощутить это поле… оно, кстати, воспринимается как совершенно чужеродное. Я думаю, когда мы подойдем поближе к его источнику, вы все тоже почувствуете.

— Как чужеродное? — зацепилась за слово Лэса. — Как это — чужеродное? Это похоже на волны Источника Зла? На те волны, что чувствуются на Великом Холмистом Плато?

Лорс хорошенько подумал, прежде чем ответить. И в конце концов сообщил:

— Нет, ничего похожего. Совсем другое. Холодное, давит на мысль, вот и все. Как будто мне голову все сильнее стягивают мокрым полотенцем.

— Эй, да ведь это опасно! — всполошился медведь. — Если это поле не само по себе существует, если его кто-то посылает… как бы нам всем ума не лишиться!

— Ну, тебе и лишаться-то особенно нечего, — съязвила Лэса. — Но в общем ты прав. Иеро, Лэльдо, вы согласны?

Двуногие были полностью согласны с оценкой, данной Гормом. Если это неведомое поле неизвестного происхождения давит на мысль — приближаться к его источнику слишком рискованно. И в то же время… в то же время каждый из американцев понимал: если в горах прячется нечто, глушащее мысль на равнине, это нечто нужно найти и разобраться с ним. Даже если это не нечто, а некто, и весьма хищный, например.

Лэльдо внезапно прямо на ходу соскочил со спины лорса на землю и сказал:

— Вы тут подождите… ну, все равно вечер скоро, а лезть в горы, не зная, кто нас там ждет, глупо. Мне нужно поговорить с наставниками. Со старыми эливенерами. Они могут знать, что это такое.

И, повернувшись к друзьям спиной, брат Лэльдо зашагал к видневшейся неподалеку роще. Ему нужно было побыть в одиночестве и покое, чтобы связаться с оставшимися на американском континенте учителями.

Растерянно посмотрев ему вслед, Иеро тоже спешился и предложил:

— Ну что, разбиваем лагерь? Я думаю, тут вполне можно и костерок развести. Никаких страшных зверей вроде бы не видно в округе, а? Как вы на это смотрите?

— Мы на это смотрим отлично, — ответил Клуц. — Вот только роща поблизости одна, а в ней и дичь, и вкусная зелень… а туда Лэльдо отправился, размышлять. Где же нам кормежкой разживиться?

— Вон в той стороне ручеек, — Горм махнул лапой, указывая на юг. — Лэса, пошли, проверим, кто в нем водится? А уж тебе, Клуц, жаловаться просто неприлично — посмотри, сколько всякой травы и мелких кустиков вокруг! Тебе и с места сходить незачем, чтобы набить пузо!

Клуц фыркнул и весело мотнул головой. И в самом деле, ему не на что было жаловаться. Просто он подозревал, что в роще могут отыскаться отличные ягоды, которые уже раз-другой попадались ему по пути. Ну, в конце концов, сегодня можно и без них обойтись.

Иеро, сняв со спины лорса седельные сумки, лениво побрел к кустам, чтобы набрать веток для костра. Медведь и кошка умчались к ручью. Лорс бродил вокруг, не слишком удаляясь от сложенных на траве вещей, и то выбирал для себя стебель посочнее, то отщипывал верхушку маленького кустика, — особого аппетита у него почему-то не было, несмотря на хорошую пробежку. Иеро, вернувшись с большой охапкой хвороста в руках, повернул было за новой порцией топлива, но вдруг остановился и присмотрелся к своему верному скакуну. Что-то в движениях Клуца, в том, как свесил большую рогатую голову, не понравилось северянину. И он застыл на месте, снова и снова пытаясь понять, что не так с лорсом.

Потом в самой глубине ума Иеро зародилось страшное подозрение. Постепенно оно всплыло на поверхность и оформилось, приобретя четкую формулировку. Священник вздрогнул.

— Клуц! — осторожно окликнул он своего старого друга. — Как ты себя чувствуешь, приятель?

— Да в общем ничего, — вяло ответил Клуц. — Только ничего не хочется.

— Послушай… — Иеро подошел к лорсу и похлопал его по мощной лохматой шее. — Мне кажется… ну… извини, но мне кажется, что это самое поле, которое ты один и способен уловить, как-то на тебя действует. Лишает активности, что ли… ты не хочешь от него укрыться?

— Укрыться? — Лорс поднял голову и посмотрел на Иеро. Северянин ужаснулся. В больших влажных глазах Клуца он увидел выражение глубокого безразличия. Лорсу было совершенно все равно, что с ним происходит. Он отказывался анализировать собственное состояние.

Брат Лэльдо был сейчас вне досягаемости, он говорил со своими наставниками, оставшимися на далеком американском континенте. Лэса и Горм вряд ли могли оказать существенную помощь, да и ни к чему было раньше времени устраивать панику. Иеро решил, что сначала он попытается сам справиться с неожиданно возникшей неприятной ситуацией.

Он быстро сбегал к седельным сумкам, аккуратно сложенным на траве, и быстро отыскал несколько нужных ему предметов. Иеро не зря носил звание священника-заклинателя. В его арсенале было несколько приемов, которыми он и подобные ему специалисты старались пользоваться лишь в самых крайних случаях, поскольку ритуалы, сопровождавшие, например, установление защиты от сглаза и подобных ему ментальных вторжений, отнимали слишком у священников слишком много сил и значительно сокращали их собственную жизнь. Однако сейчас было не время для сомнений.

Вернувшись к лорсу, Иеро надел на голову рогатого друга венец из коротких ярких перьев, переплетенных шелковыми нитями. Нижняя часть венца была украшена маленькими бусинками, тщательно выточенными из раковин речных моллюсков особого вида. И перья, и бусинки обладали немалой магической силой.

Вторым предметом, принесенным священником, был тонкий шелковый плащ, на который трудолюбивые руки нашили множество змеиных и рыбьих чешуек.

Главным для Иеро сейчас было одно: укрыть Клуца от воздействия этого треклятого неощутимого поля. Развернув чешуйчатый плащ, Иеро вернулся к Клуцу и тщательно укутал друга в легкое шелковое полотнище.

Затем священник тихо запел, пританцовывая на месте и ритмично взмахивая коротким деревянным жезлом, на котором было вырезано множество магических символов. Медленная тягучая мелодия звучала уныло и однообразно. Но через несколько минут ритм изменился, Иеро прошелся в танце вокруг лорса, время от времени громко выкрикивая отдельные слова на древнем языке своих предков-индейцев…

Клуц не обратил ни малейшего внимания на действия священника. Он стоял, глядя прямо перед собой, и из уголка его рта свисал недожеванный стебель какой-то аппетитной травы. Иеро подождал немного, всматриваясь в лорса и всей душой надеясь, что тот очнется… но этого не произошло. То ли плащ и венец не давали достаточной защиты, то ли на обратный процесс нужно было больше времени. Но Иеро боялся, что изменения в уме его давнего друга станут необратимыми. И он решил еще кое-что предпринять.

Отойдя в сторонку от Клуца, Иеро принялся мысленно звать Лэсу и Горма:

— Эй, бродяги! Наплюйте на рыбу, возвращайтесь скорее! Тут у нас небольшая неприятность.

Иеро не хотел передавать подробности ментальным способом, потому что у него возникло опасение, что невидимое и неслышимое поле, накрывшее прилегавшую к горной гряде равнину, существует не само по себе, и что тот, кто его генерирует, может услышать разговор американцев. Хотя, конечно, он мог услышать его в любом случае… но всякая мера предосторожности казалась северянину не лишней.

Не прошло и трех минут, как Горм и Лэса уже стояли перед Иеро, вопросительно глядя на него. Священник кивком головы указал на лорса и сказал:

— Поле его глушит. Мои методы, похоже, не помогают. Лэса, думай, что у тебя имеется в запасе для похожи случаев? Горм, в ваших северных лесах умеют, конечно же, снимать сглаз. Как вы это делаете? Давайте пробовать все подряд.

Лорс никак не отреагировал на присутствие друзей. Он по-прежнему смотрел в пространство безразличным взглядом больших темных глаз, и стебель травы по-прежнему свисал из его рта.

— Сглаз? — задумчиво переспросила Лэса, разглядывая лорса. — В общем, действительно похоже… хотя, конечно, это воздействие другой природы… ну ладно, попробуем.

Она сняла с шеи один из своих многочисленных амулетов и что-то передала медведю на узкой направленной волне. Горм негромко зарычал и затоптался возле Клуца, делая передними лапами такие жесты, словно обирал с лорса что-то невидимое, — то ли паутину, то ли какие-то тонкие нитки… Лэса повесила амулет на правый рог Клуца и запела. Мелодия, вырывавшаяся из кошачьего горла, была очень похожа на ту, которую лишь несколько минут назад выводил Иеро. Горм продолжал снимать с головы Клуца невидимые нити. Через минуту лорс осторожно повернул голову и спросил:

— Что это ты делаешь?

Иеро чуть не подпрыгнул от радости, увидев, что его верный скакун начинает оживать, и весело ответил за медведя:

— Да вот, решили тут нарядить тебя, как майское дерево. Как ты себя чувствуешь?

— Да вроде нормально, — с некоторым удивлением в мысленном голосе ответил Клуц. — А что?

— Ты в последние полчаса выглядел слишком унылым, — пояснил священник. — Вот я и забеспокоился. А ты по-прежнему ощущаешь то поле, или нет?

Клуц на несколько мгновений замер, прислушиваясь к чему-то внутри себя, а Иеро стоял перед ним, по-прежнему держа в руке деревянный жезл.

Наконец лорс ответил:

— Да, ощущаю. Но…

— Что — но? — тут же вскинулись Горм и Лэса. Иеро тоже насторожился. И следующие слова Клуца отнюдь не успокоили всех троих:

— Оно стало… что-то в нем изменилось…

— Что именно? — резко спросил Иеро. — Оно стало сильнее? Слабее?

— Погоди… не то и не другое. Я не понимаю… — Клуц глубоко вздохнул, осторожно повернул голову направо, налево… и вдруг попросил: — Лэса, повесь что-нибудь мне на второй рог!

Иир'ова поспешно выбрала еще один амулет из своего немалого запаса и повесила его на второй рог лорса. Иеро с некоторым недоумением отметил, что если первый амулет выглядел как простой плоский камешек с дыркой посередине, сквозь которую был продет кожаный шнурок, то второй амулет ничуть не походил на первый. Это была тщательно вырезанная из черного дерева крохотная фигурка беременной женщины, держащей в руках кувшин. Лэса провела длинным пальцем по животу деревянной женщины и отступила от Клуца на несколько шагов.

Иеро тоже отошел назад, всматриваясь в глаза Клуца. В них не осталось и следа того вялого безразличия, которое так напугало священника. Лорс смотрел в пространство, как и полчаса назад, но взгляд его был острым и внимательным. Клуц словно пытался рассмотреть что-то вдали, на вершинах гор.

— Ну? — не выдержал наконец северянин.

— Баранки гну, — сердито огрызнулся лорс. — Не мешай.

Лэса тронула священника за локоть, и он оглянулся. Иир'ова молча качнула головой, предлагая Иеро отойти в сторонку, подальше. Горм направился за ними. Когда они удалились от Клуца шагов на пятьдесят, Лэса на узкой направленной волне передала:

— Когда я сняла с себя второй амулет, я кое-что уловила… Похоже, это поле воздействует избирательно. Клуца оно подавляло, несмотря на ментальную защиту. Меня — стимулирует. Я теперь слышу его. Но очень слабо. Оно действительно глушит мысль, но только у четвероногих. А я стою на двух ногах. — Она перевела волну на Горма: — Ты как, ощущаешь давление?

— Очень легкое, — ответил медведь.

— Но все-таки оно есть, — испугался священник. — Горм, пока мы не разберемся со всем этим, ходи на задних лапах, прошу тебя!

Горм тут же поднялся во весь свой гигантский рост. Медведь прекрасно чувствовал себя и в таком положении, вот только не мог на двух ногах бегать так быстро, как на четырех. Но сейчас ведь речь шла не о скорости, а о защите от неизвестного воздействия.

— А теперь как? — осторожно спросил Иеро.

Медведь громко фыркнул и расхохотался.

— Теперь этот дурак, что генерирует поле, шлет мне другую волну. Я ее чувствую, как… ну, как легкий ветерок. Очень освежает.

— Вот-вот, — кивнула иир'ова. — И у меня такое же ощущение. Интересно, а почему Иеро не улавливает этот поток?

— Не знаю, — покачал головой священник. — Да и неохота мне об этом думать. Впрочем… ну, может быть, дело в том, что у меня вообще другое восприятие, чисто человеческое? Вы все-таки видите мир немножко иначе.

На том они и сошлись. Тем более, что выдумывать гипотезы и теории было ни к чему. Они ведь уже прекрасно понимали, что полезут в горы и будут искать этот странный источник непонятного поля. И пока не найдут — не успокоятся.

Они вернулись к лорсу, и тот встретил их радостным сообщением:

— Я понял, в чем дело! Этот дурак теперь принимает меня за человека! И не просто за человека, а за своего лучшего друга!

Троица ошарашенно уставилась на него. Что за ерунду городит скакун? Уж не свихнулся ли он под воздействием поля?

И вдруг Иеро понял.

— Лэса одурачила этот самый источник поля своими амулетами! — воскликнул он. — Тот, кто шлет волны, уверен, что амулеты могут носить только люди! На Клуце сейчас целых два сильных амулета, и источник поля за ними не может рассмотреть, что Клуц стоит на четырех ногах, а не на двух!

— Но если этот источник настолько глуп, что без амулета не видит ума, то он, скорее всего, инопланетного происхождения, и, само собой, это машина, а не живое существо, — уверенно передал Горм.

— Да, безусловно, — согласился с выводом медведя Иеро. — Где же Лэльдо? Что-то он долго там общается со своими наставниками! Пора бы уж нам и дальше идти!

— А по-моему, наоборот, спешить не следует, — возразила иир'ова. — Лезть в предгорья на ночь глядя опасно. Лучше нам остаться здесь до утра. Да, кстати, мы ведь рыбы наловили, да так и бросили ее там на берегу… пойду-ка принесу.

Лэса умчалась, а Иеро вспомнил, что собирался разжечь костер. Посмотрев на принесенную им кучу сухих веток, священник решил, что их явно маловато, если отряд собирается ночевать прямо здесь. И отправился за новой порцией. Медведь решил составить ему компанию, и вскоре они натаскали хвороста огромную гору. Лорс посмеивался, наблюдая за тружениками, и с удовольствием жевал траву и зеленые ветки. Теперь странное поле не стремилось подавить активность его ума, и Клуц чувствовал себя отлично.

Вскоре над костром шипела жарившаяся для Иеро и брата Лэльдо рыба. Горм и Лэса, неплохо подзакусившие прямо у ручья, развалились в мягкой густой траве, задумчиво глядя на огонь, и Клуц тоже лежал рядом, подобрав под себя длинные ноги. Иеро, сидевший прямо на траве, то и дело поглядывал в сторону рощи, в которой скрылся молодой эливенер. Почему Лэльдо так долго не возвращается? Уже упали сумерки, уже поплыли по небу розоватые вечерние облака, со стороны гор задул довольно сильный ветерок…

Где-то вдали послышался заунывный вой, и священник поспешил проверить, кто там появился — но это оказалось обычное животное, к тому же некрупное. Оно испускало волны голода, но искало лишь мелкую дичь — мышей, лягушек, ящериц… и северянин успокоился. Похоже, здесь и вправду нет опасных хищников. Странно, думал Иеро. Ведь на американском континенте монстры кишмя кишат, а здесь его отряд пока что встретил лишь одну породу по-настоящему страшных существ: упырей. Неужели здешние животные не мутировали? А может быть, практически все мутации оказались нежизнеспособными? Ведь там, дома, на родной земле, оставшейся по другую сторону океана, далеко не все уроды появились на свет естественным образом. Весьма немалая их часть была рождена искусственно, в лабораториях Безымянного Властителя на Великом Холмистом Плато. Хотя…

Мысли Иеро обратились к рухнувшей Стене, отделявшей места, где обитали люди, от мест, где прекрасным образом уживались между собой странные существа, похожие то на кучи мха, то на трухлявые пни… веселые и смешные существа. И еще какие-то загадочные подгорные жители, которые теперь вроде бы должны были выйти из долгого летаргического сна. Да, по ту сторону Стены думать умели все — даже некоторые рыбы, грибы и змеи. Так в чем же дело?

Запутавшись в рассуждениях, Иеро обратился к друзьям:

— Почему на этой равнине мысли нет, а по другую сторону Стены — сколько угодно, даже с избытком? Никак не пойму.

Все трое уставились на него, удивленные тем, что священник, оказывается, упорно думает о том же, о чем и каждый из них. Лэса, сверкнув огромными зелеными глазами, предположила:

— Может быть, все думающие понемножку перебрались туда, потому что здешние люди не выносят мысли в четвероногих?

Да, такое могло быть, но северянину почему-то в это не верилось. Лесные жители были настоящими лесными жителями, судя по всему, они родились там, под большими старыми деревьями, и никогда не бывали на равнине.

— Нет, — сказал он, — непохоже. Тут что-то другое. Что-то…

— Лэльдо идет! — сообщил Клуц, глянувший в сторону рощи. — Наконец-то!

Мысли о лесе и равнине тут же вылетели из головы священника. Куда интереснее было узнать, что сказали брату Лэльдо его далекие наставники-эливенеры.

21

Молодой эливенер приближался не спеша. Он смотрел себе под ноги, глубоко уйдя в собственные мысли, и совсем не замечал того, что друзья, сидящие вокруг костра, с нетерпением ждут его. Тьма быстро сгущалась, и небольшой костер казался все ярче и ярче. Над головами американцев показались первые звезды, но луна еще не взошла. Брат Лэльдо шагнул в круг света, отбрасываемого костром, и остановился. Он поднял голову и задумчиво посмотрел на Иеро.

— Странные вещи я узнал, — тихо сказал молодой эливенер.

— Нам расскажешь? — спросил Иеро.

— Конечно, — едва заметно улыбнулся брат Лэльдо. — Это касается нас всех. Только не торопите меня. Мне еще нужно кое-что сформулировать…

Ему предложили оставленную для него отличную жареную рыбину, и эливенер не спеша и с удовольствием съел ее. Запив ужин прохладной водой, брат Лэльдо снова углубился в свои мысли, а его друзья терпеливо ждали.

Наконец эливенер заговорил.

— Мои наставники поражены тем, что произошло со мной. Я сам, честно говоря, тоже поражен. Но тут, собственно, и говорить не о чем, остается просто принять факт. Тем более что мои новые возможности всем нам пригодятся. Идти еще далеко. А вот что касается Стены и того, с чем мы столкнулись уже здесь, на равнине… тут дело другое.

— Мы тут обнаружили какое-то непонятное поле, оно глушит мысль в тех, кто передвигается на четырех ногах, — тихо сказал Иеро.

— Я знаю, — кивнул брат Лэльдо. — Я его тоже уловил, когда шел туда, под деревья, — он легким кивком показал на рощу, в которой провел так много часов. — И об этом я тоже рассказал своим наставникам. Понимаете, я, конечно, могу теперь многое, да и раньше немало умел, но, поскольку я все-таки землянин, мне рассказывали далеко не все… ну, просто потому, что мне трудно было понять и представить масштабы мысли и действий пришельцев. Однако теперь…

— Они объяснили тебе, что представляет собой это поле? — спросила иир'ова.

— Да, когда сами узнали.

— А они о нем не знали? — удивился Горм. — Странно, мне казалось, что Братство Одиннадцатой Заповеди знает обо всем, что происходит на нашей планете.

— В общем, это так и есть, — согласился брат Лэльдо. — Но это поле обладает настолько специфической природой, что его невозможно обнаружить, пока сам не попадешь под его воздействие. Поэтому я так долго и сидел там, в роще. Я должен был сам изучить все те волны, которые испускает неизвестный объект, и подробно рассказать наставникам о том, как эти волны действуют на четвероногих. К счастью, в роще много разных обитателей, и мне хватило материала для исследования.

Брат Лэльдо снова замолчал и долго смотрел на огонь, чуть заметно покачивая головой, словно сам не веря собственным мыслям и выводам. Потом он сказал:

— Это удивительно… но дело в том, что источник поля — инопланетный аппарат… и он испускает в пространство свои волны многие тысячи лет, даже и представить невозможно, что он продолжает действовать…

— Но кто его установил в этих краях? — воскликнул Иеро. — И зачем? Снова эти их мерзкие эксперименты над землянами, да?

— И да, и нет. Видишь ли, — неторопливо произнес брат Лэльдо, — сам по себе аппарат действительно предназначался когда-то для экспериментов, но не над людьми, а над животными. Но… но его никто здесь не устанавливал. Никто из эливенеров.

— Тогда откуда он здесь взялся? — рассерженно спросил Горм, которому очень не понравилось предназначение инопланетного аппарата. В конце концов, его собственный лесной народ тоже произошел от простых животных, обычных медведей… да и теперь выглядел совершенно по-медвежьи.

— Им пришлось потратить несколько часов на выяснение как раз этого обстоятельства, — пояснил брат Лэльдо. — И в конце концов обнаружилось, что аппарат очутился в Альпах случайно. Альпы — это те самые горы, к которым мы подходим, — напомнил он на всякий случай, хотя все его спутники уже давным-давно знали это. — И над ними потерпела крушение одна из полусфер. Локальный корабль пришельцев, судя по всему, упал на скалы, и от толчка аппарат включился. И начал глушить мысль в четвероногих…

— Жуть какая! — резко встряхнул головой Клуц. — Извращенцы чертовы! Экспериментировать с живыми существами! Как они вообще до такого додумались, хотел бы я знать!

— Да мало ли до чего можно додуматься от безделья, — пренебрежительно бросила Лэса. — Зажрались, скучно стало — вот и понесло их в другие миры… но меня совсем не это интересует, Лэльдо. Почему по другую сторону Стены даже пеньки, и те обзавелись умом, не говоря уж о жабах и белках?

Эливенер усмехнулся, видя, что иир'ова полна негодования, что ей очень хотелось бы добраться до этих экспериментаторов и поговорить с ними по-своему, по-степному…

— Стену поставил тот великий Учитель, который заставил эливенеров по-другому взглянуть на мир, — ответил он. — И это тоже удалось выяснить не сразу, мои наставники потратили на это не один час. Этот Учитель умел предвидеть будущее на тысячи лет вперед, и он знал, что рано или поздно появится на свет такой, как я, — рожденный землянкой и пришельцем. И Стена на самом деле имела одно-единственное предназначение: разбудить дремлющие силы такого человека, с двойной кровью. Но Стена также и пресекала воздействие поля, испускаемого аппаратом… и по другую ее сторону возник и спокойно развивался разум. Вы, конечно, и сами обратили внимание на то, что здешние существа ничуть не похожи на тех, с которыми мы постоянно сталкивались дома. Они не агрессивны, за редким исключением. Это веселые и миролюбивые люди — даже если они выглядят как грибы или кучи сухих листьев. Похоже, их предками и в самом деле были местные духи земли…

— Да как же духи могут произвести на свет материальные существа? — не поверил Иеро. — Ведь все мыслители по ту сторону Стены вполне материальны!

— Ну и что? — возразил брат Лэльдо. — Такое бывает. То есть в том случае, когда один из родителей — природный дух, а другой, естественно, обыкновенный человек. А через несколько поколений может вообще получиться что угодно. Ты же знаешь генетику.

— Да, я изучал генетику, — рассмеялся священник, — но, видишь ли, у нас в Республике Метс нет потомков духов земли! Вот нету — и все! И никто никогда не слышал об их существовании. Так что законы наследственности мы изучали на куда более простых объектах. — Тут в голову Иеро пришла новая мысль. — Послушай, а свойства ментального пространства по ту сторону Стены… его вязкость, плотность… это с чем связано?

— Это побочный эффект, только и всего. Стена защищала от излучения — но в то же время изменяла свойства пространства.

— Может быть, потому они и благодушны? — задумчиво передал Горм. — В таком ментальном пространстве просто трудно быть агрессивным… а эти их упыри, насколько я понял, жили в основном далеко от Стены, и к тому же особенности их собственной структуры позволяли им просачиваться сквозь Стену, они бродили туда-сюда… вот и причина их агрессивности.

— Возможно, — не стал спорить брат Лэльдо. — Я просто ничего не знаю об этом. Мои наставники еще не разобрались в деталях. Но одно им ясно — как это ясно и мне, и вам. Аппарат необходимо уничтожить.

— Да, я уже думал об этом, — сказал Иеро. — Но сумеем ли мы?

— Мы должны это сделать, — пожал плечами брат Лэльдо. — По той простой причине, что больше этим заняться некому.

— Да, но эта инопланетная техника слишком крепка и надежна, — напомнила Лэса. — Мы ведь и на собственном опыте уже не раз убеждались в этом, так? И чем же мы сможем расколотить этот аппарат, когда отыщем его?

— Да, копытом в нем вряд ли можно дырку проделать! — пошутил лорс. — Впрочем, ты забыла, Лэса, что у нас есть бластер. А он тоже не земного происхождения, так что наверняка сможет спалить эту штуковину.

— А ты не потерял бластер, Иеро? — испуганно спросила кошка.

— Нет, — рассмеялся в ответ священник и, достав из-за пазухи толстую металлическую трубку с коротким прикладом, продемонстрировал ее друзьям. — Вот он. Лэльдо, может быть, ты снова заберешь его? Ты лучше умеешь с ним управляться, чем я.

— Нет, — отказался эливенер. — Пусть у тебя остается. Я теперь могу использовать другие силы, а для их настоящего применения нужно хорошо сосредоточиться. Так что мне будет не до стрельбы. А ты воин, хотя и священник, — а значит, тебе и бластер в руки.

…Утром они продолжили путь, но теперь шли уже не точно на восток, а взяли к северу, потому что именно в той стороне находился инопланетный источник вредного для мысли излучения. Горм шел теперь на задних лапах, а на рогах Клуца по-прежнему висели амулеты степной колдуньи Лэсы, — чтобы лорс не подвергся нападению зловредной техники. Горы, в незапамятные времена, до ядерной катастрофы, бывшие, наверное, совершенно нормальными горами, сейчас выглядели пугающе, во всяком случае, со стороны равнины. Лишь кое-где можно было увидеть относительно пологие склоны, но по большей части американцы видели перед собой отвесные темные скалы, голые, растрескавшиеся, разделенные между собой ущельями настолько узкими, что и думать было нечего пройти через них. И только за этим остроконечным каменным забором, достигавшим в высоту, пожалуй, метров пятисот, можно было рассмотреть сквозь узкие щели нормальные горные вершины, покрытые снегом, и зеленеющие склоны.

— Странный хребет, — негромко сказал Иеро, когда путники шли от одного ущелья, ведущего в глубь массива, к другому. — Такое впечатление, что его создали искусственно, чтобы никто не мог пробраться к собственно горам… Лэльдо, как ты думаешь, это возможно?

— А почему бы и нет? — не слишком уверенно ответил молодой эливенер. — Наши далекие предки были странными людьми. Они постоянно стремились переделать природу, зачем — никто до сих пор не сумел понять. Создавали искусственные моря, осушали болота, без которых земля не может дышать… ну, и так далее. Может быть, и здесь они постарались?

— Осушали болота? — недоверчиво переспросил Горм. — Не может быть!

— Может или не может, но они это делали, — усмехнулся брат Лэльдо. — Иеро изучал древнюю историю, соврать не даст.

— Верно, так было, — подтвердил священник. — Но меня больше всего удивляет их страсть к созданию искусственных морей. Губили тысячи квадратных километров земли, и только затем, чтобы получить побольше электрической энергии!

— Ого! — мысленно воскликнул лорс. — Они что, не могли обойтись ветряками и солнечными батареями, как мы?

— Ну, видишь ли, у них было столько фабрик и заводов, что ветряков, наверное, не хватало, — сказал Иеро. — Да и разной техники в городах тоже было много, а она вся работала на электричестве.

— Все равно это глупость, — твердо заявила кошка. — Заливать землю водой — это просто преступление! Так же, как и лишать ее воды там, где земле нужна влага. Осушить болото — значит убить всю его жизнь! Бессмысленно убить!

— Они уничтожали болота, потому что им не хватало пахотной земли. Ну, в общем они поняли, что так делать нельзя… в конце концов. Но изменить что-либо не успели, — пояснил священник. — Потому что началась ядерная война.

— Глупы были наши предки, — сделал окончательный вывод Клуц. — А с дураков какой спрос? Меня лично сейчас другое интересует. Как нам пробраться сквозь вот эту стену? И вообще, везет нам на защитные сооружения! То на одно наткнемся, то на другое!

— Да уж, — согласился с ним Горм. — Просто как нарочно. Словно нас тут ждали и всего этого понаставили.

— Ну, кое-кого из нас тут действительно ждали, — напомнила Лэса. — Брата Лэльдо, например. Та Стена, ментальная, как раз для него была построена. А для кого вот эта, хотела бы я знать?

— Может быть, тоже для Лэльдо? — предположил Иеро. — Только на этот раз для того, чтобы он не пролез, куда не надо. К аппарату пришельцев, например.

Молодой эливенер полагал, что это ерунда, но остальным высказанная священником мысль запала в головы, и они стали искоса поглядывать на брата Лэльдо, ожидая, что тот как-нибудь расширит одно из слишком узких ущелий, превратив его во вполне подходящую для отряда дорогу. Эливенер только посмеивался, видя их взгляды. Он ничего не мог поделать со скалами.

Но наконец американцы отыскали подходящий каньон, по которому явно можно было пробраться в глубь горного массива. Солнце стояло уже в самом центре небосвода, и его почти отвесно падавшие лучи освещали вертикальные каменные стены, но лишь в верхней части. До дна этого глубокого провала свет не доходил. К тому же метров через двести каньон плавно поворачивал влево, и что скрывалось за поворотом, оставалось только гадать.

Американцы остановились возле входа в щель между скалами, и священник сказал:

— Пожалуй, стоит рискнуть. Хотя и неизвестно, возможно, чуть дальше проход закроется. Мне, честно говоря, не нравится, что мы можем к вечеру застрять в такой вот теснине. Ни назад не сможем вернуться до ночи, ни вперед проскочить.

— Давай я пробегусь, посмотрю, что там, — предложила иир'ова. — А там видно будет.

Иеро обуревали сомнения. Ему совсем не хотелось отпускать Лэсу в одиночку, ведь среди камней ее могла ожидать любая ловушка. Но, с другой стороны, если в западню попадется весь отряд, лучше никому не станет. Горм в данном случае не мог составить компанию кошке — ведь ему приходилось передвигаться на двух ногах, а это значительно ограничивало его свободу действий, да и скорость передвижения тоже. Для разведки в этих местах он не годился.

— Пусть идет, — сказал Горм. — В случае чего успеем на помощь.

Успеем ли, подумал священник… но другого выхода все равно не было.

— Ладно, иди, — сказал он. — Только все время держи связь. Как только замолчишь — мы сразу бежим к тебе.

— Хорошо, — кивнула Лэса и вихрем умчалась в ущелье, через секунду исчезнув из вида.

— Ну, что там? — тут же мысленно окликнул ее не на шутку обеспокоенный Иеро.

— Пока ничего, — бодро откликнулась иир'ова. — Ширина прохода вполне приличная… скалы справа… скалы слева… наверху солнышко… сплошные повороты, то вправо, то влево… — Мысль Лэсы звучала прерывисто — кошка неслась во весь опор.

— Не молчи! — потребовал священник. — Только не молчи!

— Да не молчу я, — тут же ответила Лэса. — Ты мне не даешь и по сторонам-то посмотреть… камней под ногами очень много, тут не разбежишься… справа стена вроде бы пониже стала… слева тоже… ой, в самом деле, здесь ущелье не такое глубокое… пещер не видно… засады ждать неоткуда… разве что прямо сверху на головы нам прыгнут…

Она ненадолго умолкла, и северянин тут же запаниковал:

— Лэса! Лэса!

— Да тут я… никуда не делась… Эй, похоже, там выход… Уау!!! Конец маршрута!

— Стой! — тут же мысленно завопил священник. — Не ходи дальше одна! Там что, долина?

— Да, небольшая, узкая, длинная… а… э…

Больше от Лэсы не донеслось ни звука, как ни звали ее все четверо оставшихся у другого конца ущелья. Впрочем, звали кошку они уже на ходу. Никто не раздумывал над тем, что им делать. Лэльдо и священник вскочили на спину лорса, медведь, наплевав на подавляющее мысль поле, упал на все четыре лапы, — и американцы помчались вперед, на выручку кошке, явно угодившей в какую-то подозрительную историю.

Они неслись от поворота к повороту, и копыта Клуца звонко стучали по камням. Медведь несся впереди, его мягкие лапы бесшумно несли грузное лохматое тело. Священник достал бластер и держал его наготове, а брат Лэльдо сосредоточился, накапливая энергию — чтобы в любой момент оказаться в силах метнуть самую настоящую молнию. Что случилось с кошкой? Успеют ли они, сумеют ли выручить ее из беды, если Лэса угодила в ловушку? Иир'ова миновала ущелье за каких-нибудь пятнадцать минут. Клуцу и Горму могло понадобиться на это минут двадцать… Каждый из американцев надеялся, что они доберутся до места вовремя.

22

…Лэса, разинув рот, замерла у выхода из каньона и уставилась на открывшуюся ей картину.

Скальный забор кончался как-то вдруг, словно каменные громады кто-то обрезал ножом, а дальше начиналась настоящая горная гряда. И прямо напротив извилистого ущелья, между двумя довольно крутыми лесистыми склонами, лежала узкая длинная долина — ровная, словно отглаженная утюгом. Вся она заросла короткой бархатистой травой, сочной, темно-зеленой, усеянной крохотными цветочками чистого малинового цвета. А в дальнем конце долины…

Лэса прищурила огромные глаза, всматриваясь в удивительное гигантское растение… если, конечно, это было растение. Впрочем, чем же еще ему быть, думала иир'ова, забыв обо всем на свете. Темные резные листья, играющие всеми оттенками зеленого, синего и голубого… толстый пушистый ствол, коричневатый, с изысканными изгибами… и цветы. Лэса никогда не видела ничего подобного, она даже и вообразить не могла, что такое бывает на свете. Цветки, напоминающие лилии, были, наверное, размером с половину ее собственного тела. Их лепестки даже издали казались нежными, как самый тонкий шелк, они переливались, как застывшие среди голубоватой зелени радуги, они были живыми, они манили, звали к себе, обещая неземное блаженство… Лэса уже не слышала зова Иеро, хотя голос священника колотился в ее голове, зовя и требуя ответа. Она вообще ничего не слышала, и ничего не видела, кроме того гигантского чуда, что открылось ей. От чуда по всей бархатной долине разносился чарующий аромат, в одно мгновение достигший чуткого носа кошки… и она вдыхала его, наслаждаясь, как никогда в жизни. На нее вдруг нахлынули воспоминания о детстве, проведенном в далеких степях на американском континенте, о нежных руках матери, об уроках Старших Женщин, мудрых и всезнающих… и тут Лэса внезапно опомнилась.

Мудрые Женщины племени иир'ова не раз и не два предостерегали молодую ученицу: «Всегда анализируй свои чувства. Никогда не поддавайся эмоциям. Думай, думай и еще раз думай. Если на тебя внезапно нахлынет ощущение счастье, к которому нет логических причин, замри на месте и разберись, в чем тут дело…»

Тут Лэса услышала отчаянный мысленный вопль священника:

— Лэса, да что с тобой случилось?!

— Все в порядке, — ответила иир'ова. — Я тут немножко прибалдела… но это уже прошло. Вы где?

— Да вот мы, — ответил ей Горм, выпрыгивая из ущелья. Следом за ним, сделав гигантский прыжок, в долине очутился Клуц. — Ну, с чего кайф поймала, красавица? О, чем это тут так удивительно пахнет?..

— Да вон тем цветиком-семицветиком, — уверенно сказал брат Лэльдо, указывая рукой на диво в дальнем конце долины. — Ну-ка, посмотрим, что это такое… с чем его едят… и чем ликвидируют последствия встречи… — И молодой эливенер сосредоточился, на всю катушку используя свои новые, недавно раскрывшиеся способности.

Иеро, спрыгнув со спины лорса на землю, сделал несколько шагов вперед, тоже всматриваясь в огромное растение. Насколько можно было оценить издали, его высота превышала, пожалуй, десять метров. Но для более точной оценки нужно было подойти к нему поближе, а как раз это и представляло, судя по всему, опасность. Аромат, испускаемый радужными лилиями, сверкавшими среди синеватой зелени, и в самом деле пьянил и зачаровывал, Иеро тут же почувствовал это. Но его запах цветов не смог бы привести в состояние полной прострации, как это случилось с Лэсой, пусть даже на несколько минут. В чем же дело? Священник принюхался еще раз… и рассмеялся. Основной составляющей аромата был запах валерианы, замаскированный медовым духом и еще десятком-другим элементов.

Иеро повернулся к Лэсе и сказал:

— Ну ты и кошка! Почуяла валерьянку — и все, бери тебя голыми руками!

Иир'ова смущенно потупила взор, но тут же хитро глянула на священника и ухмыльнулась.

— Ладно, с кем не бывает…

Иеро рассмеялся, хотя вообще-то ему было не до смеха. Последние часы их путешествия прошли, на его взгляд, слишком гладко и спокойно, а это поневоле настораживало. Священник слишком хорошо знал, что в этом переменчивом мире за минуты покоя, как правило, приходится расплачиваться часами волнений. Он повернулся к эливенеру, замершему в полной неподвижности:

— Нащупал что-нибудь?

— В общем… скорее да, чем нет, — пробормотал брат Лэльдо, еще раз бросая в сторону растения особый ментальный луч. — Это хищное растение…

— Ну, это мы и сами уже поняли, — фыркнул лорс. — Уж очень сильно пахнет. Кстати… До другого конца долины с километр, не меньше, ведь так? И ветра нет. А запах все равно доносится. Как это у него получается?

— Наверное, здесь просто все давным-давно пропиталось этой волшебной валерьянкой, — предположил медведь. — У меня этот запах аппетит вызывает. Очень сильный аппетит. Чем бы нам подзакусить? Может, самим этим цветочком? Или он ядовитый? Лэльдо, что скажешь?

Брат Лэльдо наконец встряхнул головой и ответил:

— Не рекомендую. Не только есть это диво, но даже и нюхать его… там кое-что имеется, в этих летучих веществах… что может дать отдаленные последствия. Иеро, где бластер?

Священник вытащил из-за пояса инопланетное оружие и передал его молодому эливенеру. Тот, даже не потрудившись прицелиться, вскинул бластер, и…

По узкой долине пронеслась струя белого огня, сметая все на своем пути. За долю мгновения в бархатной зелени долины образовалась неширокая дорожка гари, а роскошный цветущий хищник вспыхнул клубом бездымного пламени — и исчез, оставив после себя лишь горстку легкого серого пепла.

Брат Лэльдо протянул бластер священнику, сказав:

— Пусть у тебя будет.

— Но ты лучше с ним управляешься! — попробовал возразить Иеро, однако эливенер ответил ему лишь серьезным и немного печальным взглядом, и священник молча засунул бластер за пояс.

— Что дальше делать будем? — поинтересовалась Лэса, внимательно наблюдавшая за этой сценой. — Куда пойдем? Чем кормиться будем? Кто у нас главный, кто решать будет?

— У нас все главные, — фыркнул Клуц. — Каждый в своем роде.

— Это точно, — поддержал идею медведь. — Но командир отряда все равно Иеро. В основном.

Иеро снова рассмеялся, на этот раз совершенно искренне. Действительно, он был командиром лишь «в основном». Точнее, номинально, по должности. В разных ситуациях на первое место выходили разные фигуры. Иногда командовала иир'ова (и довольно часто, потому что была сильной колдуньей, а на американском континенте отряд то и дело сталкивался с магическими силами), в других случаях самым важным бойцом становился брат Лэльдо, да и другим приходилось занимать первое место, потому что именно их способности в какой-то конкретный момент приобретали главенствующее значение. И это было отлично, потому что отряд слился в единое целое, и каждый мог рассчитывать на поддержку остальных.

— Дальше, я думаю, — сказал священник, — мы сначала поищем что-нибудь съестное. Воды у нас полные фляги, так что об этом беспокоиться не стоит. А потом пойдем дальше, на поиски неведомого.

— Съестное здесь есть, — сообщил Горм. — Вон там, за этой чертовой валерьяной, на склоне — нора. А в ней кто-то жирный.

— Сейчас проверим, — коротко бросила Лэса и помчалась в дальний конец долины. Медведь со всех ног побежал туда же.

Остальные не спеша пустились следом за охотниками. Иеро надеялся, что сидящий в норе «кто-то жирный» не окажется мыслящим существом. Впрочем, в зоне действия подавляющего мысль поля такое вряд ли было возможно.

Минут через пять Горм и Лэса предъявили друзьям свою добычу — уже освежеванного зверька, похожего на кролика, и действительно весьма упитанного. К сожалению, зверек оказался маловат ростом, и накормить им четверых было явно невозможно. Клуц, само собой, мясными продуктами не интересовался, и, не дожидаясь, пока его друзья обсудят, что бы им добавить к основному блюду, принялся за свои деликатесы — траву и мелкие кустики, которых нашлось более чем достаточно на склоне ближайшей горы. Поднявшись по не слишком пологому склону немного вверх, Клуц внезапно наткнулся на блюдо, вполне пригодное для его друзей, и поспешил сообщить об этом:

— Эй, тут ягоды! Много, и хорошие!

Лэсу ягоды не заинтересовали, а вот Горм отнесся к сообщению с энтузиазмом. Он поспешно вскарабкался на гору к Клуцу и обнюхал крупные алые ягоды, похожие на северную землянику, но не висевшие на высоких раскидистых кустах, как земляника, а торчавшие по одной из плоских розеток темно-зеленых листьев, прижимавшихся к камням.

— О, и в самом деле — отличное угощение! — порадовался Горм, убедившись, что ягоды не только съедобны, но и очень питательны. — Лэльдо, Иеро! Рекомендую! Оставьте этого драного кролика Лэсе, нам и ягод хватит!

— Сам ты драный кролик! — огрызнулась Лэса. — Ягодами сыт не будешь!

— Ну, смотря какие ягоды, — возразил брат Лэльдо. — Бывают и покруче мяса.

— Где это ты такие видал? — недоверчиво спросила иир'ова.

— Ну, сам я, честно говоря, таких не пробовал, — признался брат Лэльдо. — Наставники рассказывали.

— А, так это там у них, на других планетах! — заметил Горм, набивая пасть ягодами. — Впрочем, — добавил он, проглотив первую порцию, — вот эти, пожалуй, не уступят ихним.

Иеро и брат Лэльдо уже поднялись на склон и сорвали по ягодке. Каждая была весом граммов по пятьдесят, не меньше. Сочные, ярко-алые, душистые… Проглотив сладкую красавицу, Иеро озадаченно почмокал языком, подумал немного и сказал:

— А и вправду… странные ягоды! Одну съел — а как будто кусок мяса на обед достался!

Молодой эливенер откусил от своей ягоды половину и разжевал не спеша, смакуя и прислушиваясь к необычной гамме ее вкуса. Расправившись со второй половинкой, брат Лэльдо достал из небольшого мешочка, висевшего на его поясе, какую-то крошечную черную коробочку и принялся колдовать над ней. В результате из коробочки выполз тонкий металлический прутик, не длинный, сантиметров пять. Эливенер сорвал еще одну большую ягоду и приложил к ней этот прутик. На поверхности коробочки засветились меняющиеся цифры и символы.

— Что это? — удивленно спросил Иеро, приглядываясь к необычному прибору. Он ни разу в жизни не видел ничего подобного, и совершенно не понимал, каково предназначение этой штучки. А штучка явно принадлежала наставникам брата Лэльдо, явившимся из другой звездной системы.

— Это определитель состава, — ответил молодой эливенер. — Мне дали его мои учителя. Он может выявить все составляющие любого предмета, продукта, воды, воздуха, вообще чего угодно.

— Вот это здорово! — оживился священник. — И что твоя машинка нашла в ягоде?

— Все, что нужно для поддержания жизни живого существа. Аминокислоты, белки, витамины… в общем, мы и вправду словно бы съели по куску мяса, да еще и с зеленью.

— Отлично! — обрадовался Горм. — Тогда всем нужно их съесть побольше! Лэса, не отказывайся! Клуц… а, ты уже здесь!

Клуц и в самом деле был уже здесь. Остановившись за спиной медведя, он неторопливо срывал мягкими черными губами ягоду за ягодой и с удовольствием жевал, основательно перемазавшись розовым соком.

— Вкусно! — сообщил он. — В наших северных лесах нет такого.

— Это точно, — согласился медведь. — Наши ягоды хороши, конечно, но ими одними уж точно сыт не будешь. Нужно добавлять что-нибудь более существенное.

Иеро, поедая ягоду за ягодой, одновременно с интересом рассматривал коробочку определителя составов, держа ее на ладони левой руки. Собственно, когда тонкий прутик щупа скрылся внутри прибора, там и посмотреть стало не на что. Самая простая гладкая черная коробка, и все. Правда, тяжелая. Даже очень тяжелая для таких размеров. И совершенно невозможно было понять, куда спрятался щуп.

— Как она включается, Лэльдо? — спросил священник.

— Нужно произнести определенную формулу, — ответил эливенер. — Она откликается на сочетание гласных и согласных, только и всего.

— Значит, я не смог бы заставить ее работать? — спросил медведь, отправляя в пасть очередную ягоду.

— Нет, не смог бы, — подтвердил брат Лэльдо. — Нужен человеческий голос.

— Интересно… — задумчиво протянул Иеро. — А те цифры, что светились на ней…

— Она показывает биохимические формулы, — пояснил эливенер, — и процентное соотношение веществ.

— Н-да… а символы, конечно, не наши, не земные?

— Да, — усмехнулся брат Лэльдо. — Мне пришлось выучить их.

— Жаль, — со вздохом сказал священник, возвращая определитель другу. — Жаль, что только ты один можешь пользоваться этой штукой. Очень уж она полезная.

— Ну, будем надеяться, что Лэльдо нас не покинет в ближайшее время, — заметила иир'ова. — А значит, и этот прибор будет в нас под рукой, вместе с его владельцем. Вот только…

— Что — только? — спросил Иеро, уловив в мысленном голосе кошки некую настороженность.

— Предполагалось, что мы оставим там, в лесу, все, что имеет инопланетное происхождение, кроме бластера, и дальше будем рассчитывать только на собственные способности, — напомнила иир'ова. — А Лэльдо почему-то вынес за пределы Стены эту штучку… Не выйдет ли нам это боком?

Ошарашенные американцы уставились на Лэсу, но в следующую секунду все глаза уже смотрели на брата Лэльдо.

Молодой эливенер смутился.

— Я… Лэса, дело в том, что я просто забыл об этом приборе, — честно сказал он. — И только сейчас вспомнил. И теперь не знаю, что делать. Может быть, уничтожить его? Ведь и в самом деле может случиться так, что он кому-то повредит…

— Если он способен кому-то повредить, это уже произошло, — спокойно сказал Иеро. — И произошло в тот самый момент, когда мы пересекали границу, обозначенную рухнувшей затем Стеной. А теперь, я думаю, уже безразлично, есть у нас что-то инопланетное, или нет. Но все-таки проверь свои вещи. Вдруг еще что-нибудь завалялось?

— Нет, больше ничего, — грустно сказал брат Лэльдо. — Разве что я сам… я ведь тоже отчасти инопланетного происхождения.

Все рассмеялись и продолжили то ли завтрак, то ли обед. Наконец каждый почувствовал, что не в состоянии уже даже смотреть на ягоды. Запив сытную трапезу водой из кожаных фляг, путники принялись обсуждать свой дальнейший маршрут.

Проблема состояла в том, что как ни прислушивались все они к окружающему ментальному пространству, и как сосредотачивался брат Лэльдо, никому не удавалось определить, где находится источник подавляющего мысль излучения. Он словно бы находился сразу везде, на всех направлениях, а заодно вверху и внизу.

Иеро задумчиво посмотрел в небо, заподозрив, что инопланетный аппарат и вправду висит где-нибудь над их головами, но увидел только пролетавшую высоко-высоко крупную птицу. И тут у него возникла идея.

— Вот что, — сказал он, — я снова начисто забыл о своих Сорока Символах. Не погадать ли мне, как вы думаете?

— Отличная идея! — обрадовался брат Лэльдо. — И уж по крайней мере ты сможешь осмотреть горы сверху, а тогда, может быть, и направление прояснится.

— Да, займись-ка своими игрушками, — поддержала эливенера иир'ова. — Хуже не станет.

Сорока Символами назывались крошечные деревянные фигурки, изображавшие разные предметы, людей и животных. Во время гадания обычно выпадало три-четыре Символа, и их сочетание истолковывалось гадателем в меру его способностей. Но, конечно, каждая фигурка имела и основные, базовые значения. Например, Скрещенные Руки означали близкого друга на всю жизнь, Меч и Щит — предстоящую вскоре опасную схватку, Рыба — воду и все связанное с ней, например, корабли, верфи, рыболовные сети и так далее. С помощью Сорока Символов предсказывалась ситуация на ближайшее будущее. Все священники Республики Метс специально учились этой процедуре, но результаты гадания зависели не только от Символов, но и от личного дара гадателя. Еще несколько лет назад Иеро был предсказателем весьма средним, но с каждым годом его дар развивался все сильнее, и теперь Иеро мог вытащить и истолковать даже шесть-семь фигурок.

Иеро достал из седельной сумки мешочек с фигурками Сорока Символов, кристаллом и ритуальной накидкой, а потом спустился со склона в долину и уселся, скрестив ноги, на мягкую траву. Он набросил на плечи накидку, высыпал фигурки на траву перед собой, положил кристалл на раскрытую ладонь правой руки и начал пристально всматриваться в него. Потом осторожным плавным движением протянул вперед левую руку и положил ладонь на кучку крошечных фигурок.

Затем он тихо произнес ритуальные слова:

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа… Я, священник Божий, прошу показать мой дальнейший путь. Я, смиренный служитель человеческий, прошу помощи в моем странствовании. Я, существо земное, прошу дать предзнаменование.

Иеро предельно сосредоточился, сконцентрировав все свое внимание на кристалле и в то же время держа где-то на краю сознания мысль о предстоящем пути через горы. Правда, он не знал, в какую сторону придется идти ему и его друзьям, и потому старался охватить мыслью горный хребет по обе стороны от долины, где они сейчас находились.

В чистой глубине кристалла возникло крохотное облачко тумана, затем весь кристалл заполнился тонкой голубоватой дымкой. Иеро словно бы погрузился в кристалл, слился с ним воедино… а потом вдруг увидел горы сверху. Он смотрел на горную гряду глазами пролетавшей в небе большой птицы. Что это была за птица, священник не знал, как не знал вообще местных птиц и животных, — но зрение у его помощника оказалось отменным. Иеро увидел неподалеку, на севере, другую долину, совершенно необычную. Она имела форму правильного круга — словно некий гигант, играя, поставил среди гор огромное блюдце… и бросил на него какую-то маленькую блестящую игрушку. Иеро вздрогнул, его сосредоточение ослабло, и птица ускользнула от священника. Иеро вышел из транса и посмотрел на свою сжатую в кулак левую руку.

Он поднес кулак к глазам и разжал пальцы. На его ладони лежали всего лишь две деревянные фигурки — Серьга и Овца. Иеро уставился на них в полном недоумении. Во-первых, ему вообще ни разу за всю жизнь не доводилось вытаскивать Серьгу, а во-вторых, он полагал, что Серьга никак не может сочетаться с Овцой… ведь Серьга в системе Сорока Символов означала просто-напросто утрату богатства, а Овца — напротив, какой-то подарок, приобретение… Что бы это значило, пытался понять священник, что я могу потерять? Что может потерять кто-либо из отряда? Никакого богатства ни у одного из них сроду не водилось… и кто может преподнести кому-то из них дар в горах, где вообще нет ни людей, ни мыслящих четвероногих?

Нет, решил Иеро, просто так в этом не разобраться. Нужно снова углубиться в сосредоточение… и тогда, быть может, смысл странного сочетания раскроется сам собой.

Он уселся поудобнее и, положив на землю перед собой две маленькие фигурки и кристалл, полностью отключился от внешнего мира. Он тщательно очистил свое сознание от мыслей и эмоций, он загасил все до единой искры ощущений… и погрузился в густо-синее ничто. Потом в синеве вспыхнула едва заметная светлая точка… она начала расти… и вдруг перед глазами священника появилась крохотная черная коробочка определителя состава и бластер — а под ними неторопливо проплыл маленький хрустальный шарик… и все исчезло.

Иеро осторожно, не спеша, вернулся к реальности.

Похоже, его отряд лишится последних остатков техники инопланетян, которой он обладал. А взамен получит просто маленький хрустальный шарик… но этот дар, видимо, по ценности превзойдет утерянное.

Священник встал и, собрав фигурки и все остальное, направился к ожидавшим его друзьям.

23

— Я не знаю, что это за шарик, — сердито ответил Иеро на очередной вопрос. — Но судя по всему, и этот твой определитель, и даже бластер мы потеряем. Как и почему — не спрашивайте, не могу объяснить. А взамен вроде бы получим этот шарик. Зачем он нам — тоже не знаю, но, судя по предсказанию, это чрезвычайно ценный предмет.

— Наверное, мы сможем продать его в Гималаях за приличные деньги, — насмешливо бросила иир'ова. — И купим себе новую полусферу, чтобы долететь до дома. Как, годится?

— Сейчас все что угодно сгодится, — мысленно усмехнулся медведь. — Любая глупость. Потому что все может оказаться правдой.

— Ну, тогда может оказаться правдой и то, что этот шарик — какая-нибудь сверхмощная бомба, — добавил свою идею Клуц. — И мы взорвем самый высокий пик в мире, потому что выясним: нужный нам корабль-матка спрятан именно под ним, и другого способа добраться до него не существует.

Брат Лэльдо только посмеивался, слушая всю эту болтовню. Что ни выдумывай, все равно не угадаешь, как все обстоит на самом деле. Нужно для начала дойти до той странной круглой долины, в центре которой лежит что-то блестящее… а там видно будет.

Отряд американцев, собственно, уже двигался на север. Точнее, пытался двигаться. Глазами пролетавшей мимо птицы священник видел круглую долину, и все знали, что она совсем недалеко, — однако добраться до нее оказалось не так-то просто. Они без труда обошли первую из гор по нижней части склона — и уперлись в гигантское ущелье, тянувшееся с востока на запад. Ни конца, ни края этому провалу не было видно. А за ним снова стояли горы, сплошь поросшие лесом, и плотная путаница деревьев и лиан начиналась сразу за обрывом.

Горм и Лэса отправились на разведку — иир'ова на восток, медведь — на запад. Но довольно скоро они вернулись с сообщением, что дальше ущелье еще больше расширяется, они вышли к самой узкой его части. Однако эта узкая часть была в ширину около двадцати метров, а крыльями никто из американцев до сих пор не обзавелся. И не было никакой возможности, например, спуститься на дно ущелья, а потом подняться на другую его сторону, — дна вообще не было видно, а обе стены провала были вертикальными и абсолютно гладкими, никаких скальных выступов и трещин, за которые можно было бы зацепиться, увидеть не удалось.

И вот теперь пятеро путников стояли на краю черной дыры и с вожделением смотрели на противоположную ее сторону. Им так нужно было попасть туда!

Они уже пересмотрели весь запас своих веревок, и пришли к печальному выводу, что перебраться через ущелье с их помощью не удастся. Они и так и эдак рассматривали стены ущелья, свешиваясь вниз, но не нашли ничего такого, за что можно было бы зацепиться при спуске и подъеме. Горм и Лэса еще раз пробежались вправо и влево, но, как и следовало ожидать, не нашли подходящего для переправы местечка.

Солнце начало опускаться, пора было подыскивать место для лагеря. Ночь в горах наступает быстро, здесь не бывает долгих мягких сумерек, как на равнине, и темнота в горах куда гуще и глубже, чем за их пределами. Иеро осмотрелся по сторонам. Ну, склон той горы, что осталась у них за спиной, в нижней части был местами достаточно пологим, чтобы не беспокоиться о подходящей площадке для сна. Конечно, куда лучше было бы забраться на ночь в надежную пещеру, но таковой поблизости не наблюдалось. Ничего, подумал священник, уж как-нибудь обойдемся и без крыши над головой, не впервые… лишь бы тут не оказалось серьезных ночных хищников. Он тщательно исследовал окружающее ментальное пространство и не нашел вообще никаких крупных животных. В окрестностях бродила только разная мелочь, которую вовсе незачем принимать в расчет. Потом он заметил, что Лэса отошла в сторонку и о чем-то глубоко задумалась, перебирая длинными пальцами висевшие на ее шее многочисленные амулеты. Прекрасные зеленые глаза кошки были полузакрыты, словно иир'ова грезила о чем-то или дремала…

В дорогу Лэса кроме пояска, составлявшего обычно всю одежду иир'ова, надела еще пелеринку из узких кожаных полосок и целую кучу амулетов на ремешках, веревочках и цепочках. Лэса была сильной колдуньей, в родных степях она славилась многими умениями — начиная от простого дара вызывать или прекращать дождь до куда более серьезных вещей, о которых степное племя вообще предпочитало не говорить с посторонними. И вот сейчас в умной и знающей голове кошки явно зрела какая-то идея…

Священник уселся на камень и замер в ожидании. Через несколько минут остальные путники заметили, что происходит нечто необычное, и тоже устроились вокруг, с надеждой поглядывая на Лэсу. Брат Лэльдо начал мысленно перебирать доступные ему варианты магического преодоления препятствий, и наконец тоже кое-что нащупал… но одному ему явно было не справиться. Но ведь рядом была Лэса…

Лэса внезапно распахнула глаза, и их зеленый свет выплеснулся на священника.

— Знаю, что делать, — передала иир'ова. — Трудно, конечно… однако вполне возможно. Лэльдо… это сложный ритуал, в нем должны участвовать все… но нужен и главный помощник.

— Я готов, — просто ответил молодой эливенер. — Объясни — и сразу приступим.

— Сразу не выйдет, — уточнила Лэса. — Необходимо подготовиться. А у тебя ничего подходящего нет в запасе?

— Кое-что есть, — ответил брат Лэльдо вслух, но тут же перешел на узкую направленную волну, и они с Лэсой принялись совещаться, пока что не посвящая остальных в свои идеи. Но, конечно же, никто не был на них в обиде. Все прекрасно знали, что магия — дело тонкое, и иной раз просто нельзя заранее рассказывать о сути и деталях предстоящего ритуала, потому что даже слова, произнесенные голосом или громкой мыслью, могут слишком сильно взбудоражить окружающее ментальное пространство, и тогда не удастся добиться нужных результатов. А результат был необходим всем.

Наконец брат Лэльдо сказал:

— Все зависит от того, сможем ли мы собрать нужные компоненты. Если да — у нас появится шанс переправиться через пропасть. Но не забывайте: стопроцентной гарантии мы дать не можем. Это всего лишь попытка.

— Ладно, пусть будет попытка, — кивнул священник. — Что нужно?

— Прежде всего нужна большая песчаная площадка, не меньше трех метров в диаметре, — брат Лэльдо вопросительно посмотрел на кошку. Но та уже снова ушла в свои мысли и совершенно не обращала внимания на друзей. Молодой эливенер чуть заметно улыбнулся и продолжил: — Затем нужны камни… двенадцать камней, и каждый должен весить ровно двенадцать килограммов, и при этом они обязательно должны быть плоскими…

Иеро подумал, что с этим проблем не возникнет. Камней вокруг сколько угодно, а определять вес и прочие параметры предметов умел каждый из членов его отряда, не нуждаясь при этом в каких либо измерительных инструментах.

— …веревки, — продолжал брат Лэльдо. — Ну, это у нас есть. Костер, сложенный из двенадцати сырых поленьев, и каждое должно иметь в окружности двенадцать сантиметров. Еще нужна свежая вода, литров шесть, птичьи перья длиной в двенадцать сантиметров — их должно быть двадцать четыре. И двадцать четыре бутона белых цветов. И наконец — нужна живая змея.

— Какой длины? — деловито спросил Горм.

— Любая сойдет, — усмехнулся брат Лэльдо. — Но змея должна быть обязательно черной. Никаких цветных пятен. Вот и все. Если нам удастся собрать все это добро — очутимся на другой стороне провала. Скорее всего. А может быть, и нет.

Поскольку уже наступила ночь, решено было отложить поиски необходимых для ритуала компонентов на утро. А пока решили лечь спать. Есть никому не хотелось, и потому, выпив лишь по глотку воды, путники начали устраиваться поудобнее. Только Лэса по-прежнему сидела без движения на прежнем месте, глядя в пространство перед собой полуприкрытыми глазами, и словно бы не слышала и не видела всего того, что происходило рядом. Иеро, снимая со спины Клуца седельные сумки, подумал, что вполне может случиться так, что им не удастся найти все необходимые для ритуала предметы…

И тут американцам немножко повезло. Не успели они устроиться на ночлег, как услышали неподалеку хлопанье крыльев крупной тяжелой птицы. Лэса не шелохнулась, зато Горм тут же бесшумно исчез в темноте. Через секунду раздался приглушенный птичий вскрик, еще раз-другой хлопнули большие крылья — а потом Горм возник перед друзьями, и в слабом свете огромных звезд, повисших над горами, можно было рассмотреть, что он держит в лапах здоровенную птицу.

— Вот вам и перья, — торжественно известил медведь, кладя птицу к ногам брата Лэльдо. — Извольте посмотреть, годится ли эта пташка в дело.

— Годится, — тихо рассмеялся эливенер. — Давай искать двадцать четыре подходящие перышка.

— Это мы запросто, — ухмыльнулся Горм. — Счас мы ее…

Через пару минут брат Лэльдо держал в руке тщательно связанные травинкой двадцать четыре птичьих пера абсолютно одинакового размера. Эливенер спрятал перья за пазуху и сказал:

— Ну, осталось всего ничего. Змея, бутоны, камни, свежая вода, дрова… и песчаная площадка.

— Все отыщем, — твердо пообещал Клуц. — Чтобы в горах воды не было — ну, это уж, знаете… и змею Горм поймает. Цветы… их размер имеет значение?

— Нет, — ответил эливенер. — Лишь бы бутоны были белыми, остальное неважно.

— Значит, пустяки. И все остальное тоже, — передал Клуц. — Спите, я посторожу.

…В эту ночь Иеро снова увидел сон. Сон был коротким, странным, но отчетливым, и при этом священник в каждое его мгновение осознавал, что все это ему лишь снится…

…Он стремительно летел под самыми облаками, но все равно ему приходилось то и дело огибать снежные вершины, пронзавшие небо… его тело застыло от ледяного холода поднебесья, его глаза слепило сверкание снегов… но он мчался вперед, сам не зная, куда он спешит и зачем. И вдруг…

Он увидел на краю пропасти сидевшего на снегу обнаженного старца. Старец смотрел прямо перед собой, и по его желтой морщинистой коже стекал пот… старому одинокому человеку было жарко… Иеро, ошеломленный, хотел было спуститься и поговорить с удивительным горцем, но тут вдруг у него перехватило дыхание, словно его грудь сжало тисками…

Священник открыл глаза — и обнаружил, что и в самом деле не может вздохнуть. И что у него на груди и животе лежит нечто холодное и тяжелое. Иеро осторожно поднял руку… и коснулся чешуйчатой змеиной кожи.

— Горм! — мысленно закричал Иеро. — Лэльдо! Проснитесь! Здесь змея!

Но первым подоспел стоявший на вахте Клуц. Лорс в одно мгновение очутился рядом со священником, придавленным к земле огромным змеиным телом, и, наклонив голову, осторожно всмотрелся в толстый черный жгут…

— Она спит, — передал Клуц.

Брат Лэльдо и Горм, уже стоявшие по обе стороны священника, приготовили веревочные петли. Клуц засветил огоньки на кончиках ветвистых рогов, и тогда стала видна голова змеи — у самого горла Иеро.

— Надеюсь, она не ядовитая, — мысленно пробормотал брат Лэльдо, подводя петлю к змеиной голове. — И во всяком случае безмозглая.

В следующую секунду сонная змея уже была обезврежена. Конечно, она сразу проснулась и начала биться всем своим длинным мощным телом, но против нее было трое опытных ловцов, и еще через минуту-другую змею запихали в седельную сумку, содержимое которой пришлось просто вытряхнуть на землю.

— Вот и змейка нашлась, — довольно фыркнул Горм. — Сама пришла, красавица!

— Ты погоди, может, она не черная! В темноте ведь не видно, — охладил его энтузиазм лорс.

— Наверняка черная, — сказал вдруг Иеро. — Ее нам послали.

— Кто? — настороженно спросил брат Лэльдо.

Священник рассказал свой сон.

— Ого! — сообщил свой комментарий медведь.

— Согласен с тобой, — поддержал его лорс.

— Что скажешь? — спросил Иеро, обращаясь к молодому эливенеру.

Брат Лэльдо немного помолчал, потом сказал:

— Я думаю, это тот самый Учитель…

— Что? — недоверчиво воскликнул священник. — Ты имеешь в виду того Учителя, который, так сказать, обратил на путь истинный твоих наставников-инопланетян?

— Да, — коротко ответил эливенер.

— Но с тех пор прошли тысячи лет, опомнись, он не может быть жив до сих пор! — ошеломленно произнес Иеро.

Брат Лэльдо улыбнулся:

— Но ведь мои наставники живы…

— Они — не земляне! — возразил Иеро. — А этот Учитель… — И он замолчал, пораженный новой мыслью.

Почему, собственно, он решил, что этот Учитель — землянин, обычный человек? Он может быть кем угодно… он может быть таким же пришельцем, как наставники брата Лэльдо, или он может быть…

— А если он — божество, спустившееся на землю? — прошептал священник.

— Кто знает, кто знает, — задумчиво проговорил молодой эливенер. — Я слышал, давным-давно, что для того, чтобы обрести столь долгую жизнь, не обязательно быть божеством. Этого может достичь и простой человек, такой, как ты или я, но, конечно, такое нелегко дается…

Иеро покачал головой:

— Нет, пожалуй, я не хотел бы жить тысячи лет в одном и том же теле. Мне это просто не по силам. Уж лучше умереть и родиться снова.

— Да, это нелегко, — согласился брат Лэльдо. — И все же находятся такие, кто берет на себя этот тяжкий труд… ради блага других живых существ.

— Это святые, — сказал Иеро. — А я простой грешный человек.

24

Солнце еще не успело показаться над вершинами гор, как американцы уже принялись за дело. Им нужно было отыскать еще немало вещей: бутоны белых цветов, свежую воду, плоские камни по двенадцать килограммов весом, сырые поленья, а главное — песок. Но вокруг виднелись только камни, а выше по склону горы, у подножия которой находились американцы, красовались сплошные заросли колючих кустов… но едва ли они росли на песке.

Лэса сидела на прежнем месте, все так же глядя в пространство, и за всю ночь, похоже, даже не шевельнулась. Все старались держаться подальше от нее, чтобы даже случайно не помешать колдунье, готовившейся к очень сложному действу. Но брат Лэльдо в медитацию не входил, — видимо, он должен был играть в предстоящем ритуале роль не слишком значительную. Вместо медитации он включился в общую активную деятельность по поиску всего необходимого.

— Как насчет воды? — спросил Иеро. — Вы чувствуете что-нибудь подходящее поблизости?

Вопрос, естественно, относился к Горму и Клуцу, потому что люди не в состоянии были учуять воду на большом расстоянии. Медведь и лорс задумчиво принюхались к струйкам легкого утреннего ветерка — и разом ответили:

— Да!

— Отлично, — обрадовался священник. — Значит, так. Ты, Горм, берешь фляги и бежишь за водой. А Клуц лезет на склон справа, ищет цветы и песок. Мы с Лэльдо — на склон слева, ищем то же самое. С дровами проблем не будет, вон там, повыше, деревьев достаточно… да и камни, я думаю, отыщутся, их можно будет позже собрать. Ну что, начали?

И они разошлись в разные стороны. Горм, нагруженный всеми пустыми кожаными флягами, какие только нашлись в запасах отряда, рванул в обход горы, что находилась слева от лагеря американского отряда, Клуц полез прямиком наверх, к зарослям, Иеро и Лэльдо тоже полезли на склон, только на другой. Каждый в общем-то был уверен, что все необходимое вскоре отыщется.

Однако прошел и час, и другой, и третий, а кроме воды, которую Горм набрал в обнаруженном им неподалеку ручье, ничего не прибавилось. Ни песка, ни белых цветов вокруг не было. То есть диких цветов всех мыслимых оттенков вокруг росло видимо-невидимо, но почему-то среди них не было ни одного белого. В конце концов это стало казаться странным. Белый цвет настолько часто встречается в природе, что его отсутствие выглядело просто неестественным. Наконец путники решили сначала собрать то, что отыскать было намного легче, а уж потом вернуться к самым трудным задачам.

Когда неподалеку от края ущелья были уже сложены двенадцать плоских камней нужного веса и кучка сырых поленьев (с изрядным запасом), путники отправились пообедать чудо-ягодами, чтобы потом снова приняться за поиски недостающих компонентов.

— Чего-то я, наверное, не понимаю, — пожаловался Горм, набивая пасть сочным алым деликатесом. — Разве так бывает — чтобы на паре-другой квадратных километров ни одного белого цветка не нашлось? Какие угодно есть, а белых нет! Не нравится мне это.

— Да, странно, — согласился лорс. — Ни на земле, ни на кустах, ни на деревьях — ничего белого! Интересно, может, тут в почве чего-то не хватает? Или, наоборот, что-то лишнее?

— Да, это может быть, — сказал Иеро. — Какие-нибудь элементы в избытке — вот и отсутствует белый цвет. Но если это так, наше положение безнадежно. Или же придется искать эти проклятые цветы подальше отсюда.

Когда речь зашла о возможных отклонениях в составе почвы, брат Лэльдо вдруг испуганно вздрогнул и полез в висящий на поясе мешочек. Он достал оттуда инопланетный определитель состава и начал манипулировать с ним, но никто из его друзей не обратил на это внимания. Они продолжали жевать ягоды и разговаривать.

— Ну, если уж на то пошло, — сообщил Горм, — в этих краях вообще нет белого цвета, не только у растений. Посмотрите вон та те вершины, за ущельем. Снег — голубой. Облака… ну, облаков сейчас нет. А то, глядишь, и они оказались бы какие-нибудь цветные.

— Обязательно оказались бы, — внезапно громко и нервно сказал брат Лэльдо. — Очень даже цветными. А ну, прекращай жевать эти фрукты! Выплюнуть все, немедленно!

Лорс, медведь и священник замерли, изумленно уставясь на молодого эливенера, а тот показал им лежавший на его ладони маленький прибор, определяющий состав чего угодно.

— Вот, — заявил брат Лэльдо. — Это я идиот, вот в чем весь фокус! Я не слишком хорошо учился. И кое-что перепутал в показаниях прибора. Мы все налопались этих ягод и перестали видеть белый цвет, вот и все!

Ох… — выдохнул Иеро и беспомощно огляделся по сторонам. Только теперь он понял, что и в самом деле все вокруг выглядит как-то неестественно ярко, и нигде — ни пятнышка белого цвета! Мог бы и раньше сообразить, что так не бывает в живом мире, огорченно подумал священник.

— Мы что, отравились? — деловито спросил Горм.

— Нет, не отравились… ну, то есть нашим жизням ничего не грозит, — уточнил брат Лэльдо. — Просто исказилось восприятие цвета. Больше ничего.

— Ну, это мы как-нибудь переживем, — сразу успокоился заволновавшийся было Клуц. — Вот только как нам теперь цветы отыскать?

— Придется ждать, пока все само собой придет в норму, — огорченно сказал брат Лэльдо. — Или… или поискать какую-нибудь травку… если здесь вообще есть такая. Вот только как ее искать, по каким признакам — ума не приложу.

— Да просто пробовать все подряд, что съедобно, и смотреть, что получится, — хмыкнул лорс. — Ладно, я пошел.

И он неторопливо зашагал вверх по склону горы, к зарослям кустарника, низко свесив голову и то и дело хватая мягкими губами то одну травинку, то другую. Остальные с надеждой смотрели ему вслед. И в самом деле, среди них лорс был единственным настоящим травоядным, и уж кто-кто, а он мог быстрее других отыскать подходящее к случаю растение.

Впрочем, и Горм не хотел сидеть без дела. Он тоже был истинным лесным жителем, и хотя, в отличие от лорса, не отказывался от мясных и рыбных блюд, тем не менее и в зелени разбирался более чем неплохо. Медведь пошел в другую сторону, на склон другой горы, и тоже не пропускал ни одного нового для него растения. Брат Лэльдо и священник остались стоять на месте. Они просто наблюдали за друзьями. Конечно, у них и в мыслях не было, что кто-то может отравиться незнакомым листом во время этих поисков. Американские лесные жители никогда не ошибались в определении того, съедобно ли что-либо, встретившееся им по пути, — будь то мясо, рыба или зеленый куст.

Время шло, поиски продолжались, и то Горм, то Клуц изредка жаловались, что от этой травы у них уже животы пучит, — а растение, способное изменить их взгляд на мир, пока что не находилось. В конце концов Иеро и брат Лэльдо тоже разошлись в стороны и начали пробовать разные листики-травинки. А Лэса все сидела на том же месте, и ее поза нисколько не изменилась.

Вдруг всех едва не оглушил радостный мысленный вопль Клуца:

— Вот она! Ур-ра!

Остальные трое сломя голову бросились к лорсу, остановившемуся возле группы ярко-зеленых высоких кустов. Но он говорил не о кустах, а о затаившейся под ними неприметной травке, похожей на мятлик, с узкими длинными листочками и маленьким скромным колоском. Кустики этой травы были разбросаны там и тут у самых корней кустов, в тени.

— Вот! — торжествующим тоном заявил лорс, топая копытом. — Вот! Нужно съесть колосок! И все в порядке! И сразу увидите, что белых цветов вокруг — хоть косой коси! Ха-ха!

Американцы поспешили сжевать по колоску — и предсказание лорса полностью сбылось. Они увидели множество белых цветов. Иеро позаботился о том, чтобы собрать целебных колосков как можно больше, и они вернулись туда, где были сложены их вещи и сидела погруженная в медитацию иир'ова. Теперь им оставалось лишь отыскать песок.

Немного передохнув, все снова разбрелись в разные стороны. Иеро и брат Лэльдо при малейшем подозрении хватались за охотничьи ножи и срезали слой дерна, чтобы выяснить, не скрывается ли под ним песок. Медведь действовал проще, взрывая почву когтистой лапой, а Клуц мгновенно выкапывал ямки огромным острым копытом. Но под тонким слоем плодородной земли они находили то глину, то камни. Иеро всматривался в травы и кусты поодаль, надеясь увидеть что-нибудь такое, что наверняка могло вырасти только на песке, но ничего подходящего не видел. И потому шел и шел вперед, продолжая ковырять землю наугад. И думал при этом, что таким методом они могут искать песок всю оставшуюся жизнь. Но что им оставалось? Без песчаного круга иир'ова не могла совершить колдовское действо, способное перенести их на другую сторону пропасти. А не попав на другую сторону пропасти, они не попадут в круглую долину… и так далее.

Наконец Иеро забрался так высоко на гору, что вокруг него теперь росли не высокие пышные кусты, а какие-то смешные уродцы, прижавшиеся к камням, — искривленные ветрами, с крохотными жесткими, словно бы пыльными листиками. И еще тут было много огромных желтовато-серых камней, похожих на оплывшие куски старого прогоркшего жира. Немного подумав, священник вскарабкался на один такой камень и стал смотреть во все стороны по очереди, ища хоть что-нибудь, что напоминало бы о песке. Не найдя ничего, Иеро сердито топнул ногой… и камень под ним внезапно рассыпался, а священник полетел вверх тормашками и вдруг оказался заваленным целой горой песка. Иеро мысленно заорал, что было сил:

— Песок! Песок!

Побарахтавшись немного, он все же успел выбраться на белый свет до того, как подоспели его друзья.

Немало удивленный брат Лэльдо принялся рассматривать лежащие вокруг желтовато-серые камни. Но это были именно камни… как же один из них умудрился рассыпаться в песок? Остальных это интересовало ничуть не меньше, чем эливенера.

— О чем ты думал в тот момент, когда камень развалился? — спросил брат Лэльдо ошеломленного священника. Но Иеро лишь покачал головой:

— Я и сам пытаюсь это вспомнить, — жалобно сказал он. — И мне кажется, что я в тот момент вообще ничего не думал! Я просто смотрел по сторонам, потом рассердился, что ничего не нахожу, и топнул ногой — и камень тут же развалился!

— Лезь на соседний камень и постарайся все проделать так же, как в первый раз, — резко передал медведь, обнюхивая камень за камнем. — Но, по-моему, не в них дело…

— А в чем? — спросил Клуц.

— Сначала надо попробовать, — ушел от ответа Горм.

Иеро послушно взобрался на небольшую желтоватую глыбу и принялся осматривать окрестности, старательно вспоминая ход своих мыслей и всплески эмоций в тот момент, когда он стоял на рассыпавшемся камне. Что же он думал, о чем? Ну, то есть понятно, что о песке. Но конкретно, конкретно? Как это было? Он смотрел вокруг, пытаясь отыскать какое-нибудь растение, похожее на те, что растут только на песке в его родных краях. И ничего не находил. И у него мелькнуло в мыслях что-то такое… какое? Иеро уставился себе под ноги, на камень. Ну же, ну, вспоминай, твердил он себе. Это очень важно…

И вдруг он вспомнил.

— Да я просто подумал, что по сути любой камень — песок! — воскликнул он. — Что со временем даже гранит рассыпается в пыль! Это проскочило в голове случайно, мимоходом… и тут же я топнул ногой по этому проклятому булыжнику!

— Давай, попробуй еще раз, — тут же передал медведь.

Иеро сердито уставился на камень под своими ногами и представил, как тот рассыпается… и топнул по нему что было сил, с полной отдачей. И провалился сквозь свой мгновенно рассыпавшийся постамент.

— Ура! — заорал священник, выбираясь из очередной кучи песка и отряхиваясь. — Ура! Получилось! Горм, а как ты догадался?

— Да тут что-то в ментальном поле, — хмуро сообщил Горм, опускаясь на четыре лапы. — Я не понимаю, что это, просто чувствую. Ну-ка… ага, когда я прикидываюсь зверем, оно снова начинает на меня давить. — Он опять встал на задние ноги. — А вот так… так оно как бы поддерживает меня, что ли… честно говоря, у меня такое впечатление, что оно стремится исполнить мои желания. Ну, не может такого быть, сами понимаете.

— Это как посмотреть, — серьезно сказал молодой эливенер. — Мы ведь совсем близко от того странного аппарата пришельцев… ну, давайте лучше делом займемся.

Никто, кроме Горма, не сумел уловить новые особенности ментального поля, испускаемого инопланетным аппаратом, но приняли сообщение медведя как факт и тут же воспользовались новой ситуацией.

Они спустились со склона и, найдя подходящее местечко для площадки, необходимой Лэсе, прикатили туда несколько желтоватых камней. Потом Иеро и брат Лэльдо начали взбираться на каждый камень по очереди и, представляя, как те рассыпаются в песок, энергично топать ногами. Через несколько минут площадка была готова — круглая, диаметром в три метра, как велела иир'ова, и песок лежал на ней толстым ровным слоем. Молодой эливенер в особенности позаботился о том, чтобы песка было, на его взгляд, достаточно. Но не был уверен, что Лэса с ним согласится, а потому решил, что нужно создать некий запас камней, превращающихся в песок, — что и было сделано. И четверо трудолюбивых американцев скатили вниз еще с десяток не самых маленьких валунов, оставив их в стороне от круглой площадки.

Когда с этим делом было покончено, Иеро спросил, обращаясь к брату Лэльдо:

— А дальше что?

— Не знаю, — развел руками молодой эливенер. — Я в этом деле исключительно на вторых ролях. Подождем, пока Лэса выйдет из медитации.

Ждать пришлось не слишком долго. Иир'ова, несмотря на то, что пребывала в глубоком сосредоточении, быстро заметила, что реквизит к предстоящему спектаклю заготовлен полностью. И не прошло и часа, как Лэса осторожно сменила позу, а потом встала и огляделась по сторонам.

— Кажется, можно начинать? — полувопросительно передала она. — Лэльдо, ты готов?

— Конечно, — кивнул молодой эливенер. — Только я не очень хорошо представляю себе, что мы будем делать.

— Я же тебе объясняла, — слегка рассердилась кошка.

— Да, разумеется, — согласился брат Лэльдо. — Но лучше будет, если ты повторишь.

Иир'ова посмотрела на своих друзей, задумчиво почесала кончик носа и сообщила:

— Значит, так. Все, кроме Лэльдо, должны будут делать одно и то же: ходить медленным шагом вокруг площадки, молча, и думать о той круглой долине, в которую мы хотим попасть. Пойдете друг за другом, Иеро первый, потому что он видел долину… за ним Клуц, последний — Горм. А пока постойте вон там, у камней… Да, кстати… пока мы с Лэльдо готовимся, превратите-ка и те камни в песок… будет лучше, если вокруг площадки насыпать еще и песчаную дорожку — для вас. В метре от площадки, пожалуй.

— Нам идти по солнцу, или наоборот? — решил уточнить Иеро.

Лэса неожиданно для всех надолго задумалась. Похоже, этот вопрос был не так прост, как могло показаться с первого взгляда. И священник-заклинатель, и все остальные отлично знали, что в случаях белой ворожбы движение всегда происходит по солнцу, а в случае черной — наоборот. Но здесь все явно оказалось не столь очевидным. Наконец Лэса не совсем уверенно заявила:

— Думаю, все-таки против солнца.

И кошка с эливенером занялись своим делом, а остальные — своим.

Когда песчаная дорожка вокруг площадки была готова, трое вспомогательных игроков получили наконец возможность рассмотреть, что происходит на арене.

…В центре песчаной площадке лежала свернувшаяся кольцом и застывшая, как изваяние, огромная черная змея. Вокруг змеи располагались на равном расстоянии друг от друга воткнутые в песок перья, и возле каждого лежал белый бутон. Следующую линию обороны составляли сырые поленья — они лежали по три в ряд на севере, юге, западе и востоке от змеи. Дальше следовало свободное пространство, необходимое, судя по всему, для самой колдуньи и ее помощника. А по краю площадки были водружены двенадцать камней — по два по основным сторонам света и по одному — по промежуточным. Священнику показалось, что камень, лежавший на юго-востоке, слегка сдвинут к югу, и он совсем было собрался сказать об этом Лэсе, но вовремя спохватился и удержал язык. Уж наверное иир'ова знала, что делала. Ведь остальные камни лежали точно на своих местах… Камни были основательно политы водой, песок под ними потемнел от влаги, а в выемках самих камней сверкали крупные капли. И наконец за камнями следовали веревки, связанные вместе и уложенные ровным кругом на земле, вдоль песчаной плоскости. На юге между концами веревки был оставлен небольшой промежуток — сантиметров в двадцать.

Лэса, держа в руках кожаную флягу с водой, подошла к Иеро.

— Подставьте ладони, — скомандовала кошка. — Вы, Горм и Иеро, воду выплесните себе на макушки. Тебя, Клуц, я сама полью…

Она быстро плеснула воды в подставленные пригоршни, потом таким же стремительным движением вылила с пол-литра воды на голову лорса и тут же сообщила:

— Все, вставайте на дорожку вот здесь, с южной стороны… Как только мы с Лэльдо шагнем в круг, начинайте движение.

Лэльдо, мокрый с головы до ног, уже стоял у «входа» — там, где веревка оставляла свободный промежуток на земле. Лэса отшвырнула флягу в сторону и одним прыжком очутилась на песчаной площадке, прямо перед носом брата Лэльдо. И тут же шагнула вперед. Молодой эливенер последовал за ней. Остальные трое зашагали по дорожке, как им было велено, — против солнца.

25

…Сколько времени прошло — Иеро не знал. Он потерял счет времени, он уже не помнил, сколько раз они с Гормом и Клуцем обошли вокруг песчаной площадке, на которой пела и танцевала стройная зеленоглазая иир'ова и что-то непрерывно бормотал молодой эливенер, давно уже охрипший, но продолжавший начитывать заклинания… Здоровенная черная змея, являвшаяся, похоже, центральным объектом ритуала, то с громким шипением взвивалась в воздух, словно пытаясь вырваться из накрывшего ее невидимого магического колпака, то снова бессильно падала на песок и сворачивалась в плотный чешуйчатый клубок. Иеро совершенно не заметил, в какой момент Лэса подожгла сырые поленья, он обратил на них внимание лишь тогда, когда в воздухе заклубился белый дым. Все остальное пока что вроде бы просто лежало на своих местах… священник подумал даже, что, похоже, зря они все так старались, отыскивая внесенные в список предметы. Солнце должно было уже вот-вот коснуться горных вершин, и что будет делать Лэса, когда наступит тьма, Иеро не представлял. Неужели это странное бдение продлится всю ночь?..

И тут…

Бутоны белых цветков разом раскрыли лепестки, птичьи перья, воткнутые в песок, взлетели в воздух, а Лэса внезапно схватила змею за хвост и, раскрутив ее над головой, изо всех сил швырнула в сторону пропасти.

И змея превратилась в мост.

Мост этот, надо сказать, выглядел весьма необычно. Неширокая, с полметра, черная дорожка повисла над пропастью. Вид у дорожки был хрупкий и ненадежный. Однако поднявшийся к вечеру заметный ветерок никак не воздействовал на нее — дорожка не раскачивалась и не колебалась под его порывами. Концы дорожки лежали на краях бездонного ущелья.

Лэса, держа в левой руке пучок перьев, перескочила ограждавшую магический круг веревку и подошла к пропасти.

— Вроде бы нормально, — задумчиво передала она. — Должна выдержать. Я пройду первая.

Никто не успел и слова сказать, как гибкая иир'ова скользнула на черный мостик — и через несколько секунд очутилась на другом берегу провала.

— Крепкий! — радостно сообщила Лэса друзьям. И вернулась обратно.

Четверо американцев, собрав вещи, подошли к началу невиданного моста и остановились. Никто не решался шагнуть на узкую полоску, висящую в воздухе. Лэса окинула всех насмешливым взглядом и мысленно спросила:

— Может быть, мне вас за ручку перевести? А Клуца — за уздечку, так? Или все-таки решитесь сами пойти?

Иеро рассмеялся и покрутил головой, а потом решительно шагнул вперед, стараясь ничем не показать охватившей его неуверенности. Впрочем, признался он себе, это даже неуверенностью не назовешь, это куда больше похоже на панику! Однако выхода не было. Или идти по этой распластавшейся змее на другую сторону пропасти — или отступить и оставить все как есть. Но тогда и впредь в прилегающих к горной гряде долинах не сможет возникнуть мысль, отличная от человеческой, — в то время как в других местах и на других континентах такая мысль будет продолжать развиваться…

Мысленно призвав на помощь всех известных ему богов, священник-заклинатель осторожно поставил ногу на узкую черную дорожку. Дорожка не шелохнулась, словно была самым настоящим мостом, построенным умело и основательно — то ли из бревен, то ли даже из камня… Иеро сделал шаг, другой, стараясь не смотреть вниз, в бездонную черноту пропасти, — и вдруг понял, что ему очень трудно отличить черную ленту под ногами от тьмы, лежавшей под мостом… они сливались, и священнику казалось, что он идет в ночной пустоте, в небе, где погасли все до единой звезды… но он упорно продвигался вперед. Как хорошо, что пропасть не слишком широка, подумал Иеро, ведь если бы в ней было не двадцать, а двести метров, он наверняка потерял бы ориентацию и сделал неверный шаг…

Но вот он ступил на противоположную сторону провала — и обнаружил, что его одежда прилипла к отчаянно вспотевшему телу. Иеро поспешно отошел подальше от края обрыва и сел на траву, чувствуя в ногах непривычную слабость.

А по мостику уже уверенно шагал Горм.

Через минуту медведь свалился на землю рядом со священником, тяжело дыша, и сообщил:

— Нет, такие приключения мне не нравятся!

И они оба стали напряженно следить за тем, как по узкой черной ленте шагает Клуц. Лэса шла следом за лорсом, явно опасаясь того, что огромный четвероногий мыслитель может оступиться. Но, конечно, это были нелепые страхи. Ведь лорс родился на севере американского континента, где леса перемежались гигантскими болотами, и он с детства умел ходить по скользким бревнам, служившим дорогами в болотистых низинах. К тому же он руководствовался не только зрением, но и обонянием. Так что двадцать метров черной тропинки для него труда не составили.

И наконец через пропасть перебрался молодой эливенер. Он прошел по узкому мосту спокойно, словно просто гулял в хорошо знакомых местах, и явно вообще не думал о том, что прямо под ним разверзлась бездна.

— Ну вот, — сказал он, очутившись рядом с остальными. — Теперь осталось найти ту долинку. Что, пошли?

— Да ведь ночь наступает! — напомнил ему священник. — Куда мы пойдем в темноте?

— Верно, — спохватился брат Лэльдо. — Я и не заметил… Что ж, значит, отдыхаем до утра.

…Посреди ночи Иеро внезапно проснулся — с ощущением, что его куда-то тащат. Однако он лежал на том самом месте, где и заснул, а рядом с ним мирно посапывал Горм. Иеро сел и прислушался. Вокруг царило полное спокойствие. Чуть в стороне спал брат Лэльдо, а Клуц и Лэса охраняли друзей. Иеро поежился, стараясь понять, почему в нем все нарастает и нарастает чувство приближающейся опасности. И решил, что все-таки необходимо разбудить друзей. Он осторожно коснулся теплого лохматого бока медведя и мысленно позвал:

— Горм! Проснись!

Медведь мгновенно открыл глаза, словно и не спал вовсе, и уставился на священника. И тут же подала мысленный голос иир'ова:

— Что случилось, Иеро?

— Не знаю, — ответил на общей ментальной волне священник, не решаясь заговорить вслух. — Я проснулся оттого, что мне почудилось — меня куда-то тащат.

Брат Лэльдо, проснувшийся одновременно с Гормом, сел и тихо сказал:

— И ты не понял, кто и куда тебя поволок?

— Нет, — так же тихо ответил Иеро. — Но мне кажется… я уверен, нам грозит какая-то опасность. И она близко.

Клуц и Горм начали внимательно принюхиваться к ночному ветерку, надеясь уловить что-нибудь подозрительное. Лэса, хотя и не восстановила еще окончательно силы после проведенного ею сложного магического ритуала, тоже включилась в поиск. Но никаких признаков зла никто так и не обнаружил.

— Иеро, ты по-прежнему чувствуешь опасность? — спросил наконец брат Лэльдо.

— Да, — кивнул священник. — Но… она удалилась.

— Как это — удалилась? — мысленно воскликнула иир'ова. — Мы что, ей не понравились?

— Ох… — внезапно вздрогнул молодой эливенер. — Кажется, я догадываюсь, в чем дело… погодите-ка минутку, я проверю…

Он быстро отошел в сторону и сел на землю, скрестив ноги и сложив руки на груди. Остальные американцы замолчали, не решаясь даже обмениваться мыслями, чтобы не помешать сосредоточению молодого эливенера.

Брат Лэльдо знал, что пробудившиеся в нем способности дают ему возможность видеть огромные пространства… и видеть их во всех подробностях, в деталях… но он еще ни разу не пытался применить именно этот дар. Это было просто ни к чему — ведь Иеро тоже умел это делать с помощью Сорока Символов, хотя, может быть, и не так уверенно… однако этого пока вполне хватало. Но теперь отряду понадобилось мгновенно выяснить обстановку — среди ночи, в полной темноте. И тут уж Иеро не мог помочь.

Молодой эливенер представил, как его тело растворяется в воздухе, и каждая клеточка становится его глазом, и улетает вдаль… а его ум, освободившийся от плоти, улавливает сигналы каждого глаза и строит из них цельную картину… и еще улавливает все до единого потоки энергий, проносящиеся вокруг.

И именно один из потоков энергии показался брату Лэльдо настолько странным и необычным, что молодой эливенер мысленно последовал за ним. Это выглядело так, как будто часть его ума отделилась от него и слилась с тонкой энергетической струйкой, насыщенной притяжением. И поплыла туда, куда нес ее невидимый ручеек.

И вот…

Перед мысленным взором брата Лэльдо возникла небольшая, идеально круглая долинка, спрятавшаяся между поросшими лесом склонами гор. В центре долинки лежал непонятный предмет, испускавший мягкий, едва заметный свет. Энергетический ручеек, вместе с которым плыла часть сознания брата Лэльдо, оказался одним из множества подобных ручейков, вытекавших из странного предмета и вливавшихся в него. Эливенер поспешил отвести свое сознание в сторонку, чтобы не утонуть в сгустке энергии неизвестной природы — это было слишком опасно. И сосредоточил все свои ментальные силы на том, чтобы понять суть происходящего.

Как ни странно, ему на это понадобилось совсем немного времени. Предмет, по форме похожий на клубок отчаянно перепутанной серебряной проволоки, был тем самым аппаратом пришельцев, который гасил разум в четвероногих, не давая окружавшему его миру развиваться по собственным, естественным для него законам. И именно этот аппарат пытался затянуть в себя сознание Иеро… но почему, зачем? Брату Лэльдо понадобилось еще несколько минут, чтобы разобраться и в этом тоже. Аппарат вообще-то нацеливался не только на Иеро, но и на самого Лэльдо тоже, просто эливенер оказался более защищенным, и вовсе не услышал своеобразного «приглашения». Аппарат просто-напросто нащупал предметы, созданные пришельцами, — определитель состава у брата Лэльдо и бластер у Иеро, — и, приняв людей за «своих», стал настойчиво звать их. Опасность при этом грозила только Иеро, поскольку он был стопроцентным землянином, и заключалась она в том, что аппарат мог по своей механической дурости повредить сознание священника.

Теперь брату Лэльдо оставалось лишь определить расстояние до круглой долинки. С этим молодой эливенер справился в считанные секунды. Долинка оказалась совсем близко, что называется, рукой подать, — на юго-востоке, за ближайшим к лагерю американцев хребтом.

Лэльдо осторожно собрал воедино все атомы своего тела, и, заново обретя плоть, вышел из сосредоточения. Поднявшись на ноги, он оглянулся. Друзья ждали неподалеку, едва ли не затаив дыхание. Эливенер, улыбнувшись, шагнул к ним.

— Все в порядке, — сказал он. — Опасность грозила только Иеро. Ему нужно держать свой ум закрытым… или выбросить бластер.

Видя, как все четверо вытаращили на него глаза, брат Лэльдо расхохотался во все горло и коротко объяснил, что именно произошло.

— Ну и ну! — мысленно пробурчал медведь, когда рассказ был закончен. — Хорошо, что мы избавились от экранов ментальной защиты! А то, глядишь, эта железяка нас всех так бы «пригласила», что никакой лекарь нас бы потом не смог научить родную маму узнавать!

— Да, — согласился брат Лэльдо, — такое ментальное вмешательство может привести к безумию, ты верно угадал.

— А ментальные экраны, насколько я что-то соображаю, от него бы не защитили, так? — спросила иир'ова.

— Как они могли бы нас защитить от родственной им энергии? — сказал Иеро. — Скорее наоборот, они бы усилили воздействие, ведь так, Лэльдо?

— Да, — кивнул эливенер. — Мне тоже так кажется.

— А значит, те, кто велел нам оставить все чужеродные предметы в лесу, знали об этом, — уверенно передал Клуц.

— Похоже на то… — протянул брат Лэльдо. Он подумал, что вся эта история слишком запутана, и, похоже, распутываться в ближайшее время не намерена. Впрочем, если им удастся уничтожить тот светящийся моток инопланетной проволоки, что завалялся в долине неподалеку, все может измениться. — Кстати, — сказал он, — тот аппарат совсем близко от нас, вон за тем хребтом, — и эливенер махнул рукой, указывая на юго-восток. — Мне кажется, нам даже не стоит ждать рассвета. Зажжем огоньки, дорогу разобрать вполне можно будет. Как вы на это смотрите?

Все смотрели на это положительно. И, собрав вещички, отряд не спеша зашагал вверх по склону, направляясь к ближайшему перевалу.

26

К тому времени, когда на вершины гор упали первые лучи восходящего солнца, американцам оставалось прошагать до верхней точки перевала каких-нибудь пятьсот метров. Дорога оказалась на удивление легкой, и отряд шел, не останавливаясь. Разговаривать никому не хотелось. Все думали о том, что ждет их в долине за перевалом. И каждый не в первый уже раз проклинал чужаков, в незапамятные времена явившихся на их родную планету лишь для того, чтобы ставить эксперименты на живых существах. И даже не просто живых, а обладающих разумом. И не в первый раз каждый из пятерых американцев пытался понять ход мысли людей, готовых ради удовлетворения простого научного любопытства убивать себе подобных. Но, конечно, никто не мог взять в толк, как вообще можно было до такого додуматься.

Но вот, обрызганные золотом восхода, американцы остановились на перевале, глядя на лежащую внизу неестественно круглую долину.

Не только форма, но и цвет этой долины выглядел ненатуральным. Яркая до ядовитости зелень травы резала глаза, и оттенок зелени нигде не менялся. Ни кустика, ни деревца не росло на этой плоской тарелке. Среди травы не виднелось ни единого цветка. А в центре всего этого синтетического великолепия лежало нечто серебристое и сверкающее.

— Ну и ну! — выдохнул наконец Иеро. — Вот штуковина, так штуковина! Где у нее начало, где конец?

— Да какая тебе разница? — удивилась Лэса. — Клубок старой проволоки, вот и вся конструкция.

— Может, нам к ней и не подходить, а? — высказал предположение Клуц. — Иеро, жахни по ней из бластера прямо отсюда, и пойдем по своим делам!

— И правда, — поддержал рогатого друга медведь. — Зачем нам туда спускаться? Что мы, проволоки не видали, что ли?

Иеро и брат Лэльдо переглянулись, не зная, что лучше: действительно «жахнуть» по серебристой путанице прямо с перевала, или все-таки спуститься и рассмотреть ее поближе… Но им не пришлось размышлять слишком долго. «Проволока» сама решила за них, что им делать.

Внезапно священник почувствовал, как висящий в петле на его поясе бластер шевельнулся. Одновременно брат Лэльдо ощутил, как дернулся мешочек, в котором лежала маленькая черная коробочка инопланетного определителя составов еды и питья. Иеро схватил бластер, но тот рвался из его рук. Священник попытался выстрелить, но оружие так дергалось, что прицелиться в «моток проволоки» оказалось просто невозможным. Иеро оглянулся на эливенера и увидел, что тот развязал мешок — и черная коробочка пулей вылетела наружу и помчалась к центру долины.

— Эй, помогите мне! — вскрикнул Иеро. — Этот гад стрелять не дает!

Рядом с ним в то же мгновение очутились Лэса и Горм. Они дружно вцепились в бластер и повисли на нем, а Иеро, кое-как прицелившись, нажал на кнопку спуска.

Почти невидимая в солнечном свете струя белого огня унеслась к инопланетному аппарату, загадочно сверкавшему на ровном зеленом ковре. Но, вопреки ожиданиям американцев, проволочный клубок не вспыхнул и не взорвался. Серебряные петли и завитки лишь засветились ярче, впитывая в себя смертельную энергию бластера.

— В чем дело? — растерянно спросил Иеро, и тут же снова нажал спуск. Но «проволока» проглотила и вторую порцию огня, не подавившись. — Лэльдо, что происходит?!

Он оглянулся на эливенера и увидел, что тот стоит в трех шагах от него, напряженно подавшись вперед всем телом, и всматривается вроде бы даже не в «проволоку», а в землю под ней… или пытается увидеть что-то под землей.

— Что происходит? — повторил брат Лэльдо. — Похоже, нам придется разбирать эту конструкцию вручную. Она защищена… не понимаю, как именно…

— Ты вроде бы говорил, что эта штуковина упала сюда сама по себе, в результате аварии, так? — решила уточнить Лэса. — Кто же установил защиту?

— Защитная структура — естественная часть этого аппарата, — пояснил брат Лэльдо. — А в момент падения она, похоже, ушла в землю… наверняка удар был достаточно сильным. И нам нужно разрушить именно ту часть, что под землей.

— А почему бластер ее не берет? — поинтересовался медведь.

— Как раз поэтому, — ответил молодой эливенер. — Защитное поле поглощает энергию. И заодно аппарат подзаряжается. Так что лучше, пожалуй, больше не стрелять.

За разговором все как-то забыли, что инопланетное оружие нужно держать покрепче, поскольку оно стремится к «проволоке». И после слов брата Лэльдо бластер, словно бы приняв высказывание молодого эливенера за рекомендацию к действию, выскользнул из рук Иеро — и умчался вслед за черной коробочкой определителя к центр долины. Американцы проводили его растерянным взглядом… а серебристая толстая трубка через несколько мгновений исчезла в путанице «проволоки».

— Ну, этот вопрос снят, — хмыкнув, сказал священник. — Стрелять больше не из чего.

— Может, оно и к лучшему, — в который уже раз проявил склонность к философствованию лорс. — Будет рассчитывать на себя, а не на силы пришельцев.

— Тогда пошли, посмотрим, в чем там загвоздка, — тут же перешла к практической стороне дела иир'ова. — Лэльдо, эта штуковина нас не шарахнет чем-нибудь?

— Да не должна бы, — задумчиво произнес молодой эливенер. — Но Горму лучше ходить на задних лапах. Клуц… а, все на месте.

Брат Лэльдо имел в виду талисманы, которые Лэса повесила на рога лорса. Талисманы оберегали Клуца от воздействия «мотка проволоки», создавая у инопланетного аппарата иллюзию, что лорс — двуногое существо. А к двуногим у аппарата претензий не было. Он недолюбливал только тех, кто передвигался на четырех конечностях.

Иеро достал из ножен меч и молча зашагал вниз по склону. Может быть, это и выглядело немножко смешно, — кусок заточенного металла против прибора, созданного в иной галактике, — но другого оружия у священника все равно не осталось. Меч и нож — вот и вся петрушка.

Лэса тоже выхватила свой кривой, острый как бритва кинжал, и припустила вниз, в одно мгновение обогнав Иеро. К ней присоединился Горм, вообще не вооруженный ничем, кроме собственных когтей. Впрочем, медвежьи когти могли поспорить и с наилучшей сталью…

Брат Лэльдо догнал священника, и они пошли рядом, не слишком торопясь. Клуц держался позади, на всякий случай прикрывая тылы. Кто его знает, вдруг из-за горки за спиной отряда выскочит кто-нибудь неласковый…

— Ты думаешь, мы справимся с этим сооружением? — негромко спросил Иеро.

— Не знаю, — честно ответил молодой эливенер. — Но надеюсь, что да.

— Ты хотя бы отдаленно представляешь, что с ним делать? — задал следующий вопрос священник.

— Ну… — протянул брат Лэльдо, — как тебе сказать…

— Да как есть, так и говори.

— Ну, в общем… старшие братья кое-что мне рассказали об устройстве этой конструкции. Но они, конечно, не предполагали, что основная ее часть окажется под землей. Если мы сумеем добраться до пульта управления агрегатом — мы просто отключим его.

— А если не доберемся? — поинтересовался Иеро. — Какова прочность звездных материалов, мы уже знаем. Им и тысячелетия нипочем. А у нас — меч да ножи.

— Тогда придется разбирать по винтику, — усмехнулся брат Лэльдо. — А ножи и кинжалы использовать в качестве отверток.

— Машина не будет защищаться? — в голосе Иеро послышалось легкое опасение.

— Нет, — на этот раз уверенно ответил молодой эливенер. — Она принимает нас за своих. А значит, мы можем делать с ней все, что сочтем нужным.

— Хорошо, если так, — пробурчал Иеро.

Они уже подошли к блестящему серебристому «мотку». При ближайшем рассмотрении он оказался не так велик, как можно было подумать издали, — он выглядел больше своих истинных размеров из-за того, что «проволока» светилась и как бы двоилась зрительно. Высота «мотка» была не больше двух с половиной метров, и он занимал площадь примерно в три квадратных метра.

Лэса и Горм успели уже несколько раз обойти сооружение и обнюхать его со всех сторон. Но от сооружения пахло только металлом, и ничем больше. Клуц тоже сунулся носом в хитросплетение толстых серебристых нитей — но и ему не удалось уловить ничего интересного.

— Давай, Лэльдо, командуй, — тихо и серьезно сказал священник. — Сейчас вся надежда только на тебя.

И все уставились на эливенера.

Брат Лэльдо покачал головой и попросил:

— Мне бы сосредоточиться на минутку-другую…

Четверо его друзей разом повернулись и, обойдя серебристую конструкцию, скрылись из поля зрения брата Лэльдо.

Эливенер подошел вплотную к «клубку» и положил ладони на виток толстой серебристой проволоки. Закрыв глаза, брат Лэльдо начал прослеживать ее изгибы. Ему нужно было знать, где поверхностный «моток» соединяется с подземной частью. И как расположена эта часть. И не имеет ли она особой линии защиты… и так далее.

Времени на исследование понадобилось совсем немного, и уже минут через пять брат Лэльдо вслух окликнул друзей:

— Все в порядке! Можем начинать!

Четверка в одно мгновение очутилась рядом с ним.

— Что, копать будем? — деловито спросил Клуц, ударяя острым копытом по ядовито-зеленой траве и выворачивая здоровенный ком земли.

— Да, — решительно ответил брат Лэльдо. — Но с другой стороны. С северной. И придется подкопаться прямо под этот клубок. Там будет соединение… несколько кабелей. Они ведут к основной части аппарата, это металлический шар. Когда мы до него доберемся, тогда и решим, как его распотрошить.

Показав, где именно лучше всего начинать подкоп, молодой эливенер отступил в сторонку, а лорс и медведь мгновенно врылись в мягкую землю. Сначала во все стороны полетела выдранная с корнем трава, потом — комья черной жирной земли. Иеро, Лэса и Лэльдо оставались на этой стадии боевой операции простыми наблюдателями.

— А эта конструкция не рухнет? — спросила иир'ва, видя, что двое землекопов забираются прямо под проволочный «моток».

— Да не должна бы, — ответил брат Лэльдо. — Та часть, что осталась над землей, держится на особых креплениях… к тому же она легкая. Если и свалится, ничего страшного.

Однако ничто никуда не свалилось, и не прошло и получаса, как Клуц с Гормом докопались до толстых металлических кабелей, уходящих от проволочной путаницы к металлическому шару. Расширив яму так, чтобы в ней без труда поместились брат Лэльдо и священник, лорс и медведь сочли свою часть задачи выполненной и выбрались на зеленый ковер.

— Отлично, — пробормотал эливенер, спускаясь в яму. — Отлично… что у нас тут?.. Ага… ладно… с этим мы справимся… Иеро, иди-ка сюда!

Священник, только и ожидавший команды, спрыгнул в яму и уставился на небольшой участок гладкой металлической поверхности, торчавший из-под земли. Он, как ни старался, не мог обнаружить каких-нибудь соединений или заклепок. Казалось, кабели просто вливались в металл основной части…

— И как мы это будем потрошить? — недоуменно спросил Иеро.

— А запросто! — весело ответил брат Лэльдо. — Где твой кинжал?

Иеро вынул кинжал из ножен и рукояткой вперед протянул его эливенеру, но тот покачал головой:

— Нет, им действовать будешь ты. Смотри…

И брат Лэльдо, легко коснувшись кончиками пальцев металлической поверхности, что-то прошептал — а затем вдруг крепко хлопнул по шару ладонью. И в то же мгновенье с металла словно бы слезла тонкая пленка — и стали видны узкие пазы. Шар был изготовлен из множества шестиугольных пластинок.

Иеро осторожно всунул кончик кинжала в точку, где сходились четыре шестиугольника и чуть-чуть нажал. Кинжал ушел вглубь на пару миллиметров. Священник вопросительно глянул на брата Лэльдо, и тот кивнул:

— Да, не смущайся… энергичней!

И начал тихо что-то начитывать на незнакомом священнику языке. Иеро, отбросив остатки сомнений, принялся усердно поддевать кинжалом пластинки и отдирать их. Пластинки были сделаны из мягкого сплава, они гнулись, как медь, и снимать их было совсем нетрудно. Под шестиугольниками обнаружился куда более прочный каркас из узких металлических полос, а внутри него виднелось переплетение тончайших проводков и крохотных табличек, расписанных цветными значками и усеянных сверкающими золотыми точками.

Наконец брат Лэльдо сказал:

— Достаточно.

Иеро отступил назад, не зная, понадобится ли еще эливенеру его помощь. Брат Лэльдо всмотрелся в пестроту внутренностей шара, немного подумал и сообщил:

— Иди-ка наверх, дальше я сам.

Иеро послушно спрятал кинжал в ножны и выбрался из ямы. И стал вместе с остальными американцами наблюдать за действиями брата Лэльдо.

Впрочем, действовал эливенер настолько стремительно, что никто из четверых не успел ничего понять. Ловкие пальцы брата Лэльдо погрузились во внутренности шара, и оттуда дождем посыпались цветные таблички и обрывки проводков. А потом… потом та часть прибора инопланетян, что красовалась над поверхностью земли, вдруг смялась, словно по серебристой проволоке кто-то хорошенько врезал невидимой кувалдой, — и зашипела, сплавляясь в бесформенный ком.

Молодой эливенер легко выпрыгнул из ямы и сообщил:

— Готово! Больше эта гадость ни на кого давить не сможет. Отключилась.

— Проверим? — предложила иир'ова, поворачиваясь к Клуцу.

— Конечно, — согласился лорс. — Снимай с меня свои побрякушки!

— Сам ты побрякушка! — обиженным тоном передала колдунья, распутывая шнурки, которыми были прикручены к рогам Клуца ее амулеты. — Что бы ты делал, если бы не мои вещицы?

— Да, пожалуй, плохо мне пришлось бы, — согласился Клуц. — Ага… ничего не чувствую! — радостно сообщил он. — Эта штуковина и вправду молчит!

— И ты замолчал бы, если бы тебя выпотрошили, — усмехнулся брат Лэльдо. — Вот и все. Конец делу.

Но в следующую секунду они поняли, что конец делу еще не настал.

27

Шипение внезапно стало громче, и смятая в ком надземная часть аппарата засветилась горячим красным огнем. От нее пыхнуло таким жаром, что американцы шарахнулись от нее, как от готовой взорваться гранаты.

— Что это? — испуганно спросил медведь.

— А черт его знает! — ответил не менее других ошеломленный брат Лэльдо. — Ничего не понимаю… он же уже отключен!

И в этот момент Иеро вспомнил свое гадание на Сорока Символах. Тогда во время медитации он увидел, как отряд теряет последние предметы, изготовленные пришельцами, а взамен получает маленький хрустальный шарик…

Но не только священник вспомнил об этом.

— Иеро, кажется, твое предсказание сейчас сбудется, — передала Лэса, и ее мысленный голос прозвучал абсолютно спокойно. — Тот хрустальный шарик, который ты видел…

— Я тоже об этом подумал, — сказал Иеро, но его голос утонул в еще более усилившемся шипении, и священник перешел на мысленную речь: — Я помню о шарике, но почему ты решила…

И в этот момент раскалившиеся останки инопланетного аппарата взорвались с оглушительным треском. Американцы повалились на траву, изо всех сил стараясь избежать встречи с разлетевшимися во все стороны осколками и брызгами. Лэса взвизгнула, Горм утробно зарычал, лорс как-то странно, по-поросячьи хрюкнул… Иеро, ощутив на тыльной стороне левой ладони острый укол, вскрикнул и нервно взмахнул рукой… но, к счастью, ожог оказался крохотным, с булавочную головку. И тут же священник, сообразив, что не слышал реакции брата Лэльдо, испуганно поднял голову и осмотрелся. Эливенер присел на корточки справа от него, даже не пытаясь укрыться от осколков, и напряженно вглядывался в то место, где несколько секунд назад находился инопланетный аппарат.

— Эй, — хрипло окликнул его священник, — тебя не задело?

— А? — словно бы опомнился от сна брат Лэльдо. — Нет… не знаю. Погоди, не мешай.

Иеро сел, видя, что опасность уже миновала, и тоже начал таращиться туда, куда смотрел эливенер. Но увидел только маленькую кучку раскаленного, оплавленного металла. Остальные американцы тоже заинтересовались поведением брата Лэльдо, и в свою очередь начали всматриваться в останки надземной части аппарата.

Металл понемногу остывал, покрываясь серым налетом, — но больше вроде бы ничего не происходило. Однако брат Лэльдо по-прежнему сидел в напряженной позе и не отрываясь смотрел в одну точку. А потом вдруг резко встал и бросился к окончательно потемневшим оплавленным обломкам в центре долины.

Иеро, недолго думая, помчался за ним. На всякий случай. Но его тут же обогнали трое более быстроногих.

Весь отряд собрался вокруг жалкой горки покрытого окалиной, изуродованного металла, и с интересом следил за действиями брата Лэльдо. А тот простер ладони над останками аппарата и начал что-то очень тихо начитывать. Никто не мог разобрать ни слова. Впрочем, Иеро был уверен, что эливенер снова бормочет на каком-то чужом языке.

Не прошло и минуты, как оплавленный металл начал рассыпаться в легкую пыль, которую тут же уносил невесть откуда взявшийся ветерок. Затем молодой эливенер протянул руку и запустил пальцы в остатки металлического пепла — и извлек на свет маленький хрустальный шарик.

— Вот он, — спокойно сказал брат Лэльдо. — Ведь это его ты видел в медитации, Иеро?

— Да, — ответил ошеломленный священник-заклинатель. — Но что это такое?

— Я и сам толком не знаю, — улыбнулся эливенер. — Поживем — увидим. Наверняка штука сильная, в этом я не сомневаюсь.

— Значит, все те инопланетные вещи, что у нас были, мы вроде как поменяли на эту игрушку? — с легкой язвительностью в мысленном голосе поинтересовалась кошка. — Интересно, а стрелять эта бусина умеет?

— Вряд ли, — рассмеялся брат Лэльдо.

— Ты хотя бы смутно представляешь, на что эта игрушка может пригодиться? — спросил Горм.

— Нет, — честно ответил эливенер.

— Ну, в любом случае, здесь нам больше делать нечего, — передал лорс. — Все, что мы могли потерять, мы уже потеряли, а что могли найти — нашли. Не пора ли отправляться дальше?

— Вот именно, — поддержала его Лэса. — Что-то мы здесь слишком задержались, вам не кажется, друзья-приятели?

— Ага, мне тоже тут изрядно надоело, — заявил Клуц. — Эта трава совершенно несъедобна.

— Она ядовита? — испуганно спросил Иеро.

— Нет, — покачал большой рогатой головой лорс. — Не ядовита. Она просто никакая. В ней нет ни вкуса, ни запаха, ни питательности. Бумага, одним словом.

— Интересно… — пробормотал Иеро, впервые заинтересовавшись ровным ядовито-зеленым ковром под ногами и наклонился, присматриваясь к травинкам. Они и вправду походили на бумажные — причем вырезанные по одному шаблону. Иеро выдернул из земли небольшой пучок травы и запихнул его в свою поясную сумку, решив как-нибудь на досуге изучить непонятное явление более подробно. А потом сказал: — Я лично готов идти дальше. Кто против?

Но и все остальные тоже рвались продолжить путь. Неестественная долина всем уже основательно надоела. Американцам хотелось очутиться в более непринужденной обстановке.

Осмотревшись, они поняли, что выйти из долины можно только через тот перевал, через который они сюда попали. И спокойно направились обратно, по собственным следам. До вечера еще оставалось немало времени, и отряд рассчитывал устроиться на ночлег по другую сторону гряды, укрывавшей круглую долину.

Но вскоре они столкнулись с неожиданным препятствием.

Похоже было на то, что виной тому стал взрыв инопланетной конструкции. Во всяком случае, путь оказался завален огромными камнями, явно обрушившимися со склона неподалеку от перевала. Путники остановились, оглядывая завал и пытаясь отыскать местечко, где через камни можно было бы перелезть, — но вскоре поняли, что это было бы слишком рискованно. Камни легли так неустойчиво, что могли в любой момент продолжить движение вниз. А это значило, что их придется разбирать осторожно и не спеша.

— Вот еще незадача! — воскликнул Иеро. — И как же мы не услышали грохота обвала?

— Да что мы могли услышать, когда та фиговина то шипела, то взрывалась? — удивилась Лэса. — Там собственный голос услышать было невозможно!

Признав правоту кошки, священник выбросил эту мысль из головы, — но, как вскоре выяснилось, сделал он это совершенно напрасно. Ему бы следовало подумать о том, что камни едва ли могли задержаться на склоне в таком неуравновешенном состоянии. Они бы обязательно покатились дальше… но Иеро, все еще не опомнившийся толком после предыдущих событий, проявил совершенно непростительную небрежность, о которой впоследствии пожалел не раз и не два.

Американцы начали неторопливо и тщательно разбирать завал, один за другим спуская камни вниз по склону. Занятые делом, они не заметили, как из-за перевала бесшумно высунулась гигантская птичья голова, покрытая серыми в коричневую крапинку перьями. Птица глянула на американцев одним глазом, другим — и снова скрылась.

Работа шла медленно, камней оказалось невероятно много, и священник наконец спохватился, что подобный завал выглядит как-то не слишком естественно. Он поднял голову и посмотрел на возвышавшиеся над ним справа и слева вершины. И вздрогнул. На склонах почти не было камней… Это могло означать одно из двух: либо все камни каким-то чудесным образом скатились на тропу, по которой шел американский отряд, либо…

— Это засада, — с неожиданным спокойствием в голосе произнес Иеро.

— Что?! — вскинулся брат Лэльдо. — С чего ты взял?

— Этим камням неоткуда было взяться, — пояснил священник. — Посмотрите на склоны.

Каждому было достаточно одного взгляда, чтобы признать возможную правоту Иеро.

— Но, Иеро, мы бы почуяли… — растерянно передала иир'ова, настораживаясь и начиная тщательно принюхиваться к ветерку, дувшему в спину американцам. — Черт, ветер с другой стороны…

— Если нас кто-то подстерегает, он должен быть по ту сторону перевала, — деловито заявил медведь. — Что будем делать?

— Ну, для начала я могла бы сбегать на разведку, — предложила кошка.

— Нет, погоди, — предостерегающе поднял руку священник. — Надо подумать… Лэльдо, ты еще не понял, как обращаться с той бусиной?

— Нет, — с сожалением покачал головой молодой эливенер. — Ни малейшего представления не имею, что с ней делать.

— Ладно, тогда это отпадает… Чем мы вооружены?

— А ничем, — благодушно сообщил медведь. — Твой меч да несколько ножичков. Да еще мои когти и рога и копыта Клуца. Вот и все наше вооружение.

— Даже гранат не осталось, — подтвердила кошка. — Все умудрились растерять по дороге.

— Ну, положим, ничего мы не растеряли… — не думая о том, что говорит, пробормотал Иеро. — Положим, все в дело пущено… но кому от этого легче? Так, а не лучше ли мне самому на разведку отправиться? Меч, конечно, не бог весть какое оружие, но все-таки защита.

— Нет уж, — возразил брат Лэльдо. — Вот когда научишься двигаться так же бесшумно и быстро, как Лэса, тогда мы тебя и определим в разведчики. А пока лучше каждому заниматься своим делом. К тому же пока что и пройти-то наверх невозможно. Нужно еще хотя бы вон те камни убрать, чтобы Лэса пробралась…

Американцы с жаром взялись за работу, не забывая, впрочем, об осторожности. Вскоре между камнями образовался безопасный проход достаточной ширины, чтобы сквозь него могла проскользнуть тонкая гибкая иир'ова, — хотя для Горма и Клуца такой дорожки явно недостало бы.

Лэса осторожно двинулась вперед, а остальные продолжили расчистку пути, поскольку никому не хотелось оставаться отрезанным от кошки. Мало ли что… ей могла потребоваться помощь и поддержка. Впрочем, дела теперь оставалось на пару минут.

И именно через эту пару минут события начали развиваться в новом и совершенно неожиданном направлении.

Из-за перевала послышался приглушенный вскрик Лэсы и громкий непонятный шум, — и священник, забыв об осторожности, выхватил меч и бросился вперед. Он в несколько прыжков преодолел расстояние, отделявшее его от верхней точки перевала — и увидел чудовищную картину.

Иир'ова билась в когтях гигантской серо-коричневой птицы. Священник не только ни разу в жизни не видывал птиц подобных размеров, но даже и вообразить не смог бы нечто подобное. Но сейчас ему было не до того, чтобы рассматривать чудовище. Иеро взмахнул мечом, пытаясь достать врага и освободить Лэсу, — но в то же мгновение ощутил на своих плечах лапу другой птицы, невесть откуда взявшейся. Иеро бешено замахал мечом, вертясь во все стороны, однако гигантские когти с легкостью обхватили его поперек тела… и ноги священника оторвались от земли. У него закружилась голова, и на краткую долю мгновения Иеро зажмурился, — а когда оказался снова в состоянии видеть окружающее, обнаружил, что птица уже поднялась над вершинами гор и летит на север. А слева от священника, чуть впереди, вторая точно такая же птица несла в своих когтистых лапах обеспамятевшую кошку.

Иеро, расслабившись и не пытаясь больше сопротивляться (ему совсем не хотелось свалиться из поднебесья на скалы), стал рассматривать похитительниц.

Размах крыльев невиданных птичек достигал, пожалуй, десяти метров. Иеро, многие годы среди прочих наук занимавшийся и биологией, не понимал, как может держаться в воздухе птица таких размеров. Ей бы следовало камнем рухнуть на землю… но птица, судя по всему, с законами орнитологии не была знакома, а потому летела, как ни в чем ни бывало. Огромные блестящие перья птицы были окрашены в серый цвет и испещрены темно-коричневыми крапинками. Иеро вытянул шею и извернулся, чтобы рассмотреть голову птицы, — и ахнул, увидев толстенный клювище со скрещенными концами, как у попугая, — только в этот клюв, пожалуй, без труда проскочил бы Горм…

Больше ничего священнику рассмотреть не удалось, поскольку над ним нависало брюхо птицы, закрывая собой небо. Тогда Иеро посмотрел вниз. Где-то там остались трое его друзей… конечно, отыскать их среди нагромождения гор было невозможно, однако священник знал, что они провожают взглядами его и Лэсу… и, конечно, не станут медлить, а тут же пустятся в погоню. Но как далеко унесет его птица?..

И только тут Иеро вспомнил наконец о возможности ментальной связи.

— Лэльдо! — мысленно закричал он. — Горм, Клуц! Вы видите нас?

— Видим! — донеслось в ответ. — Мы идем за тобой и Лэсой, Иеро! Держитесь, друзья! Держитесь!

Лэса наконец очнулась, и в ее огромных зеленых глазах сверкнуло неожиданное веселье.

— Нам явно не хватало приключений в последнее время, ведь так, Иеро? — передала она. — Ну, похоже , теперь нам скучать не придется!

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

Реклама на сайте