«Обычная злая сказка»

Александра Первухина Обычная злая сказка

Пролог

Снежана вздохнула и в сотый раз поправила непокорную чёлку, упрямо падающую ей на глаза. Эта причёска ей не нравилась, она ей не шла и превращала обычную, в общем-то, девочку, во что-то непонятно-бесцветное. Но мать ничего не хотела слышать о том, чтобы её дочь подстриглась, и Снежана в который раз беспрекословно подчинилась. Девушка опять потянула себя за волосы и тоскливо огляделась по сторонам, опасаясь, что, пока она предавалась своим невесёлым мыслям, где-нибудь в пределах досягаемости появились её мучители, – но на заднем дворе школы было тихо. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Школьники разбегались по домам или любым другим местам, которые они считали пригодными для весёлого времяпрепровождения, сразу же после последнего звонка, не желая задерживаться в столь скучном и утомительном месте, как школа. Поэтому через полчаса после окончания занятий на территории обители знаний не оставалось никого, кроме учителей, птиц и законченных неудачников, использовавших многочисленные закутки и тихие местечки, в изобилии имеющиеся на школьном дворе, для того чтобы укрыться от своих одноклассников и избежать очередных мучений и унижений, на изобретение которых те были весьма горазды.

Снежана была одной из этих неудачников. Она никогда не могла найти общий язык с коллективом, как любила говорить её матери классный руководитель, когда в очередной раз вызывала в школу родителей провинившихся учеников. Девушка вздохнула и поёжилась в своей тонкой курточке, слишком лёгкой для промозглой холодной погоды, державшейся в последние дни, но, по крайней мере, скрывающей все изъяны её фигуры. Это было главной, и единственной, причиной, по которой Снежана не спешила одеваться по сезону, предпочитая лучше мёрзнуть, чем снова терпеть насмешки и краснеть, услышав за спиной обидное: «Снежная баба».

Горькая ирония судьбы заключалась в том, что девушка действительно слишком соответствовала своему имени и, сложись обстоятельства иначе, вполне могла бы стать предметом зависти других девчонок. Натуральная платиновая блондинка с огромными голубыми глазами и правильными чертами – описание внешности сказочной принцессы или героини любовного романа. Только вот всю картину портил средний рост, болезненная бледность лица, лишённого каких-либо красок, полнота, безвкусная мешковатая одежда, под которой её пытались скрыть, и собранные в простой хвост длинные жёсткие волосы, выглядевшие неопрятными и какими-то тусклыми. В результате вместо эффектной красавицы у природы получилось бесцветное нечто – самый подходящий объект для грубых розыгрышей и просто издевательств со стороны одноклассников.

Снежана осторожно выглянула из-за кустов, за которыми пряталась от своих мучителей, и с облегчением обнаружила, что им надоело её искать и они отправились по своим делам, отложив задуманное на завтра. Можно было сказать, что ей очень повезло: сегодня она отделалась только несколькими тычками, одной подножкой и обидным прозвищем, которое пристало к ней ещё с первого класса и наверняка будет преследовать всю оставшуюся жизнь. Толстая, бледная, неуклюжая, уродливая девица по имени Снежана – Снежная баба.

Девушка сморгнула слёзы, каждый раз наворачивающиеся ей на глаза, когда она думала о том, что сама во всём виновата и при её внешности и поведении трудно ожидать к себе другого отношения со стороны более удачливых в этом плане людей.

Неожиданно раздавшееся сзади громкое сопение заставило Снежану взвизгнуть и неловко развернуться к новой угрозе. Она с ужасом представила себе, как Колька и Денис, её главные мучители, обманули её, выйдя из ворот, а затем пробрались через многочисленные дыры в заборе – и теперь собираются поиздеваться над нею всласть на безлюдном школьном дворе… Однако, к удивлению девушки, из кустов за её спиной никто не появился. Снежана настороженно следила за качающимися на ветру ветками, медленно пятясь назад. Она прекрасно понимала, что очередная попытка убежать от здоровых пятнадцатилетних парней, каждый из которых был на голову её выше и раз в пять сильнее и ловчее, заранее обречена на провал, но не могла не попробовать. Черта, так раздражавшая её мать и приносившая ей столько лишней боли и слёз, опять проявилась во всей красе, и девушка не нашла в себе сил с нею бороться. В кустах опять кто-то громко засопел, а затем из гущи веток, покрытых остатками пожелтевших листьев, раздался мучительный стон, перешедший в жалобный скулёж. Снежана мгновенно забыла про все свои опасения.

Её самой главной слабостью, и поводом для окружающих над ней поиздеваться вволю, была любовь девушки к животным. Безоглядная и всепоглощающая, она не позволяла ей пройти мимо страдающего щенка или котёнка, не попытавшись ему помочь. И, что самое странное, – животные платили ей искренней взаимностью и по каким-то им одним известным причинам не выказывали желания укусить или оцарапать самозваного врача, которая лечила их в меру своих далеко не фундаментальных знаний и возможностей. Ещё удивительнее было то, что её четвероногие и крылатые пациенты выздоравливали с завидной быстротой, ни разу не расстроив свою целительницу видом собственной смерти. Но девочка даже не задумывалась об этом, раз за разом бросаясь помогать очередному покалеченному бедолаге, а потом искренне радуясь тому, что несчастное существо идёт на поправку.

Вот и сейчас Снежана ринулась в кусты, где мучился какой-то зверёк, не обращая внимания на цепляющиеся за одежду ветки и не думая о возможных неприятностях, которые её ожидают, когда она явится домой с новым четвероногим страдальцем. Девочке понадобилось немало времени, чтобы добраться до животного, которое, видимо повинуясь инстинкту самосохранения, забилось в самую чащу и не желало или не могло теперь оттуда выбраться. Когда наконец, исцарапанная и запыхавшаяся от непривычных физических усилий, Снежана всё-таки преодолела заросли шиповника и буквально выпала на маленький пятачок свободного пространства, оставленный вредным растением возле стены старого спортзала, который директор школы вот уже пять лет клятвенно обещал отремонтировать, то не смогла сдержать возгласа изумления. На промёрзшей земле, покрытой бурой палой листвой, свернувшись в клубочек, между выщербленной кирпичной стеной и жёсткими колючими ветками росшего рядом с ней куста лежал самый настоящий медвежонок!

Девочка настороженно замерла, разглядывая свою неожиданную находку и удивляясь про себя, откуда в центре города мог взяться дикий и к тому же хищный зверь, который вдобавок ко всему умудрился пробраться на территорию школы, причём так, что никто ничего не заметил… Впрочем, последнее как раз было и неудивительно, учитывая площадь школьного двора, количество произрастающих на нём всевозможных растений: «дендрарий» – предмет гордости директора, свидетельствующий о долгой истории этого уважаемого учебного заведения, – а также дырок в заборе и охраны в лице единственного сторожа пенсионного возраста. На нём без особых для себя проблем могло спрятаться стадо слонов средних размеров. Но почему хищника не заметили на улице? И как он вообще оказался в городе, который расположен в сотнях километров от мест его привычного обитания?

Медвежонок опять жалобно заскулил, и Снежана мгновенно забыла обо всех этих вопросах. Перед нею было живое страдающее существо, которое нуждалось в немедленной помощи, а остальное просто не имело значения. Девочка стала приближаться к несчастному животному – осторожно, чтобы не спугнуть его и не навредить ему тем самым ещё больше. Она тихонько разговаривала с ним, всем своим видом стараясь показать, что совершенно для него не опасна. Зверь, услышав человеческий голос, открыл мутные слезящиеся глаза и попытался зарычать, но сил у него не хватило даже на это, и вместо грозного рёва из пасти раздалось едва слышное сипение. Медвежонок часто задышал, словно ему не хватало воздуха, у него на шее сквозь свалявшуюся шерсть тускло блеснул узкий металлический ошейник.

Снежана ахнула, поняв, как мучается несчастный зверь, и торопливо бросилась на помощь, мгновенно забыв о необходимости не напугать беднягу. Она опустилась рядом с ним на колени, нисколько не заботясь о том, что скажет мать, увидев на брюках дочери очередные пятна грязи, осторожно, чтобы не причинить ещё большей боли, приподняла голову животного и провела пальцами по стальной полосе в поисках застёжки. Медведь покорно терпел её попытки расстегнуть ошейник – видимо, на сопротивление у него уже просто не осталось сил. А девочка никак не могла обнаружить места соединения концов странного изделия, больше напоминающего удавку, чем нормальное приспособление для контроля за поведением животного, и постепенно уже приходила в отчаяние. Но не могло же проклятое стальное кольцо быть сплошным?! Снежана стиснула зубы и, заставив себя успокоиться, насколько это возможно в такой непростой ситуации, сосредоточилась, медленно, сантиметр за сантиметром ощупывая шероховатый холодный металл и внимательно следя за своими ощущениями.

Через несколько секунд девочка почувствовала, что в кончиках пальцев появилось тёплое приятное покалывание, как это всегда бывало, когда она осматривала больного зверька, и практически сразу больно укололась об изогнутую фигурную застёжку, которая почему-то находилась с внутренней стороны ошейника. Недоумевая, кому понадобилась такая странная и неудобная в использовании вещь, Снежана аккуратно приподняла металлическую полосу и попыталась расстегнуть упрямый замочек. Он поддался на удивление быстро, и девочка, не тратя время на размышления по поводу непонятной боли, возникшей в руках там, где она его касалась – наверняка металл накалился на морозе, – сняла с медвежонка ошейник. Правда, с этим простым вроде бы процессом пришлось помучиться: она с трудом разогнула стальную полосу настолько, чтобы её можно было стянуть через голову медведя, – развести концы ошейника в стороны на расстояние, достаточное, чтобы между ними прошла шея зверя, ей так и не удалось. С облегчением отбросив нестерпимо жгущую руки полосу металла в ближайшие кусты, девочка потянулась, чтобы потрогать нос тяжело дышащего медвежонка, и изумлённо замерла.

Зверь, избавившись от удавки, смог немного распрямиться, и внезапно оказалось, что его скорее можно назвать медвежьим подростком, чем медвежонком. Тощий и грязный, он всё равно был достаточно крупным, чтобы внушать беспокойство такому беспомощному во всех отношениях существу, как Снежана. Девочка невольно попятилась от своего пациента, опасливо косясь на более чем внушительные когти и клыки. Под ногу подвернулся предательский камень, и она со всего маху села на землю, больно ударившись копчиком. Из глаз брызнули непрошеные слёзы, руки зашарили по земле – в поисках слетевшей с плеча во время падения школьной сумки. Снежана всхлипнула, не зная, что ей теперь делать с внезапно обрушившимися на неё неприятностями, и даже обрадовалась, когда правая ладонь наткнулась на выброшенный ею ошейник. Хоть какая-то защита… Медведь, увидев у неё в руке знакомую и явно нелюбимую вещь, настороженно попятился, окрылённая успехом девочка сжала неожиданное оружие в руке, не обращая внимания на жгучую боль, возникшую в том месте, где металл соприкасался с голой кожей. Зверь испуганно рявкнул и внезапно бросился на неё… Жжение сменилось непереносимым жаром, огнём, пробежавшим по руке и охватившим всё её тело… А в следующее мгновение на Снежану обрушилась беспросветная темнота.

Глава 1 Расплата за добрые дела

Было больно, темно и… жарко. Именно последнее почему-то воспринималось как нарушение законов бытия. Снежана сама испугалась такого странного выверта собственного сознания. Почему это она считает боль и темноту нормальным явлением?! Так быть не должно! Всплеск эмоций разбудил притаившееся в груди и животе раскалённое страдание, и девушка жалобно застонала, свернувшись калачиком, словно это могло как-то остановить поселившуюся в её теле муку. Из глаз потекли слёзы, в горле запершило от подступающих рыданий, Снежана сжалась в комочек, подтянув колени к груди и обхватив себя руками, тихо поскуливала от боли, рвущей на части всё её существо. Она не знала, сколько времени пролежала в таком положении в тёмной жаркой пустоте, пронизанной страданием, – казалось, прошла целая вечность. Девушка уже плакала в голос, всхлипывая и судорожными вздохами втягивая воздух, который словно превратился в раскалённый пар и жёг лёгкие… Ей становилось всё хуже и хуже, боль нарастала, заставляя Снежану метаться в обжигающей тьме в тщетных попытках убежать от её безжалостных когтей. Девушка уже не чувствовала своего тела – только тяжёлый сгусток страдания, в котором оказалось заперто её сознание. Она молилась об избавлении – любом: в тот момент ей казалось, что даже небытие лучше этой вечной пытки. Главное, чтобы всё закончилось, неважно как… Она с облегчением погрузилась в беспамятство…

Темнота и боль, опять жара, заставляющая жадно хватать открытым ртом раскалённый воздух. Снежана со сдавленным стоном провела по лицу рукой, стирая липкий пот, и с ужасом осознала, что практически не чувствует своего прикосновения к коже. Невыносимая боль, тяжело переливающаяся в животе и груди, глушила все другие ощущения. Что же с ней случилось?

Девушка попыталась вспомнить, что с ней произошло и из-за чего она теперь вынуждена терпеть такие страдания. В голову ничего не приходило, яростный жар, казалось, выжигающий все её внутренности, мешал сосредоточиться. В памяти мелькали разрозненные картины: школьный двор, сумка, падающая на землю, медведь, странный ошейник, который никак не хотел открываться… Медведь! Снежана испуганно охнула, внезапно догадавшись о причине своего состояния. На неё напал тот самый медведь, с которого она сняла ошейник, и, наверное, сильно ранил! Но ведь он может быть ещё где-то поблизости!

Снежана замерла, набираясь смелости, и, глубоко вздохнув, осторожно приподняла веки. В следующую секунду только слабость и боль удержали её от панического бегства в никуда. Девушка затравленно озиралась по сторонам, не в силах поверить в то, что видела вокруг себя… Как она могла оказаться на какой-то сырой полянке в центре самого настоящего болота? Откуда всё это взялось? Мёртвые, искорёженные неизвестной силой деревья, заросшие мхом и лишайниками, скользкие даже на вид камни, тучи насекомых, роящихся над покрытыми зелёной ряской вонючими лужами… И самое главное – жара! В конце осени просто не может быть так жарко!

Тихий, полный боли стон заставил девушку подскочить на месте, ударившись о корягу, и повернуться к источнику возможной опасности. В следующий миг она забыла и об окружающих её странностях, и о нестерпимом жжении в груди и животе… За этой полусгнившей корягой, о которую она только что ударилась головой, пытаясь подняться, лежал парень лет семнадцати. Он был весь покрыт ссадинами и кровоподтёками, на горле виднелась тёмно-синяя полоса, но самое главное – он был абсолютно голый! Снежана почувствовала, как к щекам приливает предательский жар, отозвавшийся с правой стороны лица дёргающей болью, и торопливо отвернулась, пробормотав извинения. В голове стало пусто и гулко, как в колодце, при одной мысли о том, что она находится неизвестно где, наедине со странным избитым мальчишкой, который…

Новый стон заставил её вздрогнуть, девушка осторожно покосилась на безвольно раскинувшегося на мокром мху парня, стараясь не смотреть на то, что было ниже пояса. Запёкшиеся губы и лихорадочный румянец на впалых щеках мгновенно вынудили её забыть о его наготе. Не может же она просто сидеть и смотреть, когда человеку плохо! Преодолевая предательскую слабость и мучительную боль, Снежана принялась расстёгивать молнию на куртке, благо такая тёплая одежда в нынешних условиях только доставляла неудобства. Справившись с то и дело заедающей застёжкой, она стянула с себя грязное, кое-где порванное нечто, ещё совсем недавно бывшее её любимой курточкой, и, стараясь не обращать внимания на некоторые части мужского тела, вгоняющие её в краску, накрыла им подростка в тщетной попытке хоть как-то помочь. Парень опять застонал и заметался, по-прежнему не приходя в себя. Снежана почувствовала, как наворачиваются слёзы бессилия: как бы ей ни хотелось, она совершенно ничего не могла сделать, чтобы облегчить его состояние. Скорее инстинктивно, чем осознавая, что делает, девушка протянула руку и, опасно перегнувшись через корягу, служившую естественным барьером между ними, прикоснулась к его щеке. Боль, казалось, немного присмиревшая в последние несколько минут, вновь полыхнула жгучим огнём, скручивая тело мучительной судорогой. И Снежана упала на скользкий от плесени ствол, теряя сознание.

Литари открыл глаза и настороженно осмотрелся по сторонам. Следовало признать, что он в очередной, неизвестно какой по счёту, раз попался в ловушку своего главного врага – придворного мага его величества короля Сиали. Принц сердито поморщился: он терпеть не мог проигрывать поединки, особенно если проигрыш грозил чем-нибудь неприятным – например смертью, и с обречённым вздохом сел, успокаивая себя мыслью, что теперь, по крайней мере, он опять человек и может… Впрочем, следовало признать, что, сидя голым посреди болота, он сможет не так уж и много – хоть в человеческом теле, хоть в зверином, – хотя, конечно, приятно снова стать самим собой. Литари потёр шею, покосился на лежащую рядом девочку, спасшую его от смерти, и начал действовать. Прежде всего следовало решить вопрос с одеждой: почему-то ему казалось, что эта девица не придёт в восторг, если очнётся и обнаружит рядом с собой незнакомого голого парня. А им следовало поговорить без истерики, сравнить свои воспоминания и выяснить, куда их забросило.

Однако его планам не суждено было сбыться: словно почувствовав, что он думает о ней, девчонка застонала и подняла голову, глядя на него сквозь упавшие на лицо пряди волос неопределённого цвета. Литари тихо выругался про себя и попытался встать на ноги, придерживая грязную тряпку, которая хоть немного прикрывала его наготу. К его удивлению, у него это получилось – тело впервые за несколько десятков дней слушалось его без напряжения, даже синяки и ссадины как будто болели меньше. Стараясь не смотреть на девушку, наблюдающую за ним сквозь спутанные волосы, как испуганный зверёк, принц хмуро бросил:

– Спасибо, что помогла. – И добавил после некоторой заминки: – Как тебя зовут?

– Снежана, – тихо прозвучало за его спиной, а затем испуганно, на грани истерики, девочка выкрикнула: – Кто ты? Где мы находимся?!

В следующий миг она скорчилась, прижимая руки к груди, и отчаянно закашлялась. Литари плюнул на приличия, торопливо соорудил набедренную повязку, затянув тряпку узлом на бедре, и бросился на помощь своей невольной спасительнице. Осторожно приподняв девушку, он помог ей сесть и придерживал за плечи, бормоча что-то успокаивающее, пока она содрогалась в приступе раздирающего кашля. Наконец Снежана справилась со своим странным недугом и с трудом открыла глаза, всё ещё дыша осторожными неглубокими вдохами. Принц почувствовал, как она напряглась, как только обнаружила его в непосредственной близости от себя, и поспешил успокоить испуганную девушку:

– Не бойся, я не причиню тебе вреда, в конце концов, я обязан тебе жизнью. Меня зовут Литари. – Юноша грустно усмехнулся. – А вот где мы с тобой находимся, загадка и для меня тоже: последнее, что я помню, – это свою попытку помешать тебе взять зачарованный ошейник.

– Я не понимаю! – Из глаз Снежаны полились слёзы, и она взахлёб заговорила, перескакивая с одного на другое, перемежая слова всхлипами и жалобами. Принц слушал её невразумительный рассказ и всё больше мрачнел. Он не мог избавиться от ощущения, что на этот раз попал действительно в безвыходную ситуацию. Потому что если на тебя ополчились люди, всегда есть шанс убедить их или запугать, но в любом случае спасти свою шкуру, а когда на тебя гневаются боги, ты бессилен исправить положение – и остаётся только уповать на их милость. Существовала ещё небольшая надежда на то, что он ошибается и просто неправильно оценивает события. Но для того, чтобы выяснить, прав он или нет, требовалась самая малость.

Литари стиснул зубы и, молясь про себя обеим богиням о том, чтобы на этот раз он всё неправильно понял, осторожно отвёл волосы с зарёванного, покрытого красными пятнами лица своей неожиданной подруги по несчастью. Девушка сжалась, отстраняясь, но он уже и сам её отпустил: увиденного ему было более чем достаточно. По грязной щеке от виска до подбородка у Снежаны тянулась причудливая татуировка тёмно-бурого цвета – цвета засохшей крови. Знак жрицы богини войны Элары. Приговор – хорошо если только его семье, а не всему королевству. Впервые за историю этого мира клятва служения Эларе была принесена насильно – девушкой, которую даже в горячечном бреду сумасшедшего никто бы не посчитал достойной стать мечом богини.

Принц грязно выругался, забыв о своём происхождении, обязывающем его вести себя достойно в пределах слышимости девицы, которой не пристало знать подобных… э-э-э… оборотов. Из состояния бессильного бешенства его вывел робкий голосок Снежаны:

– Мне очень больно. – Девушка беспомощным жестом приложила грязную исцарапанную ладошку к груди. – Вот здесь. Можно с этим хоть что-нибудь сделать?

– Нет. – Литари почувствовал себя последним подонком, но вынужден был сказать правду: – Ты попала под проклятие, и никто тебе не сможет помочь – разве что сама богиня. Послушай меня внимательно и постарайся поверить. Ты попала в другой мир, здесь свои законы…

– Но других миров не бывает! – Снежана резко выпрямилась и тут же опять сжалась от нахлынувшей боли. – В конце концов, что происходит и кто ты такой? – Последние слова девушка уже прошептала, опять смаргивая подступившие слёзы.

Принц мрачно констатировал, что проклятие оказалось несколько мощнее, чем думал разработавший его придворный маг, и вдобавок ко всем другим неприятностям вышибло девчонке мозги, если они у неё когда-либо были. Это придумать только: других миров не бывает! Интересно, где в таком случае живут боги, если не в мире, являющемся отражением мира людей?! Очень хотелось задать этот вопрос вслух и посмотреть, как на него прореагирует эта дурёха.

Но Литари сдержал себя, догадываясь, что от шока и боли ещё не такое бывает, и начал рассказывать свою историю с самого начала, безуспешно пытаясь отвлечь Снежану – вот ведь имечко, и не выговоришь с первого раза – от очередной истерики.

Глава 2 Путь наудачу

Снежана с трудом сдерживалась, чтобы не начать поскуливать от боли и страха. Происходящее казалось ей просто бредом, порождённым её больным рассудком. Другого объяснения она придумать не могла – мучительное жжение в груди и животе не давало сосредоточиться и обдумать ситуацию. Да и эмоции, честно говоря, сильно затрудняли здравые рассуждения, так и норовя вырваться даже из-под того слабого подобия контроля, под которым находились в последнее время, и захлестнуть её с головой, вызвав истерику.

Девушка осторожно, чтобы вновь не спровоцировать всплеска боли, вздохнула и украдкой огляделась по сторонам, продолжая делать вид, что внимательно слушает сумасшедшего, по воле судьбы очутившегося с ней в одном бреду и почему-то считающего, что он в нём хоть что-то понимает. Но усилия Снежаны оказались напрасными: ничто вокруг так и не изменилось. Всё то же болото, покрытая жидкой грязью пополам с какими-то мхами поляна – и долговязый парень в набедренной повязке из остатков её курточки, сидящий на полусгнившем бревне рядом с ней. Девушке захотелось заплакать в голос, слёзы подступили к глазам, но она проглотила комок застрявших в горле рыданий и заставила себя перебороть этот приступ. Снежана уже успела заметить, что странному голому бродяге не нравится, когда она плачет, а раздражать его девушка не рисковала. Она прекрасно представляла, что может сделать с ней подросток, который гораздо сильнее физически, да к тому же не имеет причин сдерживаться. Вокруг ни души, и даже если он её убьёт, ему ничего не будет – достаточно просто сбросить тело в болото.

– Ты меня слушаешь?!

Снежана сжалась от этого резкого окрика и попыталась отодвинуться как можно дальше от своего собрата по несчастью, который явно начинал сердиться. Она проклинала эту свою дурацкую способность уходить в собственные мысли и не замечать ничего вокруг. Сколько раз это приводило к неприятностям, и вот опять… Хотя раньше это вроде бы так сильно не проявлялось.

– Что, так болит?

Девушка удивлённо подняла голову, не услышав в голосе Литари ожидаемой злости, и едва сдержала вновь подступившие к горлу слёзы, увидев в глазах парня искреннее беспокойство о её самочувствии. Она открыла рот, не зная, что ответить на его вопрос, – инстинкт самосохранения требовал соврать, но здравый смысл подсказывал, что от этого будет мало пользы, а притаившаяся где-то в глубине сознания ирония едко советовала сделать хоть что-нибудь, только побыстрее – пока собеседник не пришёл к выводу, что связался с умственно отсталой.

– Сне… ша… на, ты в порядке?

Девушка изумлённо моргнула, обнаружив, как исковеркал Литари её имя, и неуверенно ответила, стараясь не рассердить юношу:

– Всё болит, но двигаться могу. Может быть, мы попытаемся как-нибудь отсюда выбраться? – Снежана сама не верила в то, что это у них получится, – да и куда можно убежать из собственного бреда? – но жажда не давала ей сидеть на месте, сводя с ума и заставляя мечтать о глотке воды как о самом бесценном сокровище в мире.

– И правда, разговоры можно оставить и на потом. – Совершенно неожиданно для неё Литари одобрительно кивнул, словно она сказала что-то разумное, и тут же предложил нечто невероятное: – Нам нужно добраться до ближайшего храма Элары. Сосредоточься и скажи мне, в какой стороне он находится.

– Что?

Девушка застыла, пытаясь понять смысл сказанного, и, в очередной раз убедившись, что судьба свела её с безумцем, испуганно съёжилась. Она не знала, чего от неё хочет этот сумасшедший, но прекрасно понимала: злить его ни в коем случае нельзя, если она хочет выбраться из болота живой и получить помощь. Обнаружив, что окончательно запуталась в своих рассуждениях и сама не представляет, какой версии придерживаться, она запаниковала, но…

– Просто закрой глаза, расслабься и скажи мне, в какую сторону тебя тянет пойти. – Литари не стал дожидаться её возражений или вопросов, а просто поднялся с бревна и зашагал к одному из деревьев, которое на фоне своих товарищей по несчастью выглядело почти прямым. – А я пока сделаю шесты, иначе из трясины мы не выберемся.

Снежана проводила его недоумённым взглядом, в очередной раз напомнила себе, что безумцев лучше не раздражать, и решила сделать вид, что выполняет его распоряжения. В конце концов, это не требовало от неё никаких особых усилий.

Девушка закрыла глаза и попыталась расслабиться. В следующую секунду боль, немного отступившая, пока Снежана напряжённо размышляла о том, где она оказалась и почему, ударила с новой силой. Девушка скорчилась, обхватив себя руками в тщетной попытке хоть как-то избавиться от страданий, и тихонько заскулила от безысходности, не желая привлекать к себе внимание Литари. Кто его знает, что придёт в голову сумасшедшему в следующую минуту. Вдруг он…

– Снешана! Снешана!!! Порази тебя богиня! Не сосредотачивайся на боли, иначе сойдёшь с ума!

Крики доносились до неё как сквозь вату или толстое одеяло. Девушка с трудом заставила себя вслушаться в эти громкие звуки, которые причиняли ей ещё больше страдания, и беспомощно заплакала. Легко сказать – не сосредотачивайся! А как это прикажете сделать, когда всё тело словно разъедает изнутри кислотой?! Однако парень не унимался. Как следует её встряхнув, он заставил её поднять голову и потребовал:

– Покажи, куда нам идти. Ну?

Снежана слабо махнула рукой в направлении болота, не задумываясь, куда и зачем показывает. Сейчас ей хотелось только одного – чтобы её оставили наконец в покое и позволили тихо умереть прямо здесь… Но у Литари явно были другие планы. Не слушая её стонов и всхлипов, он поставил девушку на ноги и сунул в руки очищенную от коры длинную палку. Снежана тут же уронила её на землю, однако парень настойчиво добивался своего. Подняв покрытый грязью шест, он заставил её опять взять его в руки и потащил к краю трясины, попутно что-то объясняя. Снежана покорно поплелась вслед за ним, испугавшись, что если она не подчинится, то Литари, выведенный из себя её жалобами, использует палку не по назначению и просто поколотит ею строптивую попутчицу.

Первые шаги по болоту дались ей неожиданно легко, и девушка даже начала надеяться на то, что эта авантюра закончится для неё не очень плачевно, однако, как оказалось, она рано обрадовалась. Сделав следующий шаг, Снежана вдруг провалилась в вонючую грязь по колено и начала быстро погружаться. Она испуганно задёргалась, пытаясь выбраться из трясины, но от этого стало только хуже. Окончательно потеряв голову от страха, девушка отчаянно завизжала и забилась, уже не понимая, что делает. Ей казалось, что кто-то просто тянет её вниз, ещё немного – и она погрузится в болото с головой. Когда крепкая рука схватила её за плечо и начала медленно вытаскивать из трясины, Снежана даже не сразу сообразила, что происходит, продолжая в панике барахтаться в грязи. И только когда Литари, окончательно выведенный из себя, обругал её так, что она, несмотря на всю серьёзность ситуации, покраснела до корней волос, поняв смысл его красочных выражений, девушка сообразила, что мешает ему спасать её, и перестала бессмысленно метаться.

И сразу же дело пошло на лад. Парень, упёршись своим шестом в кочку и стараясь не соступить с более или менее надёжной тропинки вслед за Снежаной, осторожно тянул её на себя, шипя сквозь зубы проклятья вперемежку с требованиями лечь в мерзкую жижу плашмя и ползти к нему. Девушка покорно выполняла его приказы и с удивлением обнаружила, что довольно скоро вновь оказалась в относительной безопасности на условно твёрдой поверхности, которая, по крайней мере, не норовила затянуть её в глубину. Немного успокоившись и переведя дух, она осмелилась поднять глаза на своего спасителя и испуганно сглотнула. Литари был в ярости и не давал себе труда это скрывать. Оставалось только надеяться, что парень в приступе бешенства не столкнёт её в болото, из которого несколько минут назад вытащил. Снежана беспомощно смотрела на своего попутчика, прекрасно понимая: что бы ни решил он с нею сделать, оказать сопротивление она просто не сможет. Но, к её удивлению, Литари не стал даже ругаться, просто хмуро буркнул:

– Не отставай, – и, развернувшись, опять двинулся в указанном ею направлении, осторожно ощупывая дорогу перед собой шестом.

А ещё утверждал, что принц, тихо вздохнула девушка про себя. Она вновь получила подтверждение того, что парень, мягко говоря, невменяем, поскольку представить себе члена королевской семьи, умеющего ходить по болоту, да ещё так уверенно, Снежана просто не могла.

Литари, тихо ругаясь про себя, осторожно ступал по колено в болотной грязи и молился в душе обеим богиням одновременно. Он отчётливо понимал, что если ошибётся и оступится, то спасать его будет некому. Снежана – вот ведь имечком наградили эту дурёху родители – если и сможет что-нибудь сделать, то лишь истерически закричать, что вряд ли ему сильно поможет. Оставалось только идти вперёд и надеяться, что показанные когда-то малолетнему принцу главным лесничим приёмы преодоления болот ему удастся эффективно применить на практике. Самое страшное заключалось в том, что уроки старого слуги были большей частью предназначены не для того, чтобы обучить мальчика способу выживания в опасных местах, а дабы отвлечь его высочество от скуки ожидания своих венценосных родителей, увлёкшихся вместе с придворными преследованием какой-то несчастной зверушки и отсутствовавших слишком долго. Нудные лекции старика в тот момент только ещё сильнее злили его, поскольку больше всего на свете ему хотелось вернуться домой во дворец, а рассказ невольной няньки казался бессмысленным. Зачем, скажите на милость, принцу знания о том, как следует правильно преодолевать болота?! Можно подумать, он в эти самые болота когда-нибудь полезет?! Так что правила хождения по всевозможным топям он помнил весьма смутно, а его напарница в этом путешествии могла только осложнить ситуацию, и какого-либо здравого предложения от неё добиться было трудно.

Литари мрачно предположил, что и с направлением движения девица тоже вполне могла напутать, и в данный момент они идут хорошо если не в противоположную от храма сторону. Он поднял голову, пытаясь определить при помощи единственного надёжного ориентира, имеющегося в его распоряжении, не ходит ли кругами. Эссар[1] по-прежнему висел в небе в направлении их движения, только сместившись немного влево. Принц облегчённо вздохнул: он пока не отклонился от маршрута, а перемещение светила было связано с вполне естественными причинами, ибо день клонился к вечеру. Юноша взмолился Эларе, прося о небольшой милости: пусть болото закончится раньше, чем наступит ночь, потому что в темноте они точно свалятся в трясину, и богиня-воительница потеряет свою жрицу, поскольку как ей выбраться из жидкой грязи, эта девчонка не сообразит и за тысячу лет.

То ли Элара услышала его просьбу, то ли им просто повезло, но болото внезапно закончилось, и Литари, ещё сам не веря в своё спасение, рухнул на твёрдую землю. Рядом обессиленно упала Снежана и опять принялась всхлипывать, спрятав лицо в ладонях. Принц только поморщился, представив такое вот создание в роли жрицы-воительницы, и начал медленно через силу вставать: нужно было найти место для ночлега, и главное – чистую воду. Пить хотелось невыносимо. Он смог подняться на колени и замер, давая себе время отдохнуть перед самым ответственным действием – попыткой встать на ноги. Когда красные круги перед глазами перестали водить сумасшедший хоровод и сердце больше не норовило выпрыгнуть из груди, Литари решился поднять голову и оглядеться по сторонам. Картина была нерадостная, но зато проблемы с выбором направления возникнуть не могло. С трёх сторон узкую полоску твёрдой земли окружало болото, поэтому двигаться имело смысл только вперёд и при этом надеяться, что через несколько шагов трясина не сомкнётся и они не окажутся на очередном островке посредине топи.

Принц собрал всю свою волю, чтобы подняться на ноги и проверить своё пессимистическое предположение, но в следующий момент отказался от этой мысли: через лес к ним кто-то шёл. Юноша не глядя протянул руку и, нащупав вздрагивающее от сдавленных рыданий плечо Снежаны, сильно сжал его. Девушка тут же перестала плакать и вся напряглась, как испуганный зверёк. Литари, не отводя глаз от кустов, отделяющих их от человека или зверя, уверенно и не таясь шатающегося возле болота, прижал палец к губам, требуя соблюдать тишину. Девочка всё поняла правильно и замерла, даже перестав дышать – она тоже осознавала, что вероятность встретить друга или хотя бы простого прохожего в таком месте очень мала, а значит, неизвестный, скорее всего, окажется опасен для них.

Несчастные путешественники поневоле прижались к земле и настороженно следили за густым кустарником, отделяющим их от существа, по-хозяйски разгуливающего в этой негостеприимной глуши. Оставалось только надеяться, что удача, так беззастенчиво благоволившая к ним в последнее время, не отвернётся именно в этот момент. Литари стиснул зубы, стараясь отогнать подступающее к горлу отчаяние от отчётливого понимания той простой истины, что если их всё-таки найдут, оказать сколько-нибудь серьёзного сопротивления в своём нынешнем состоянии он попросту не сможет. Только бы… Словно в ответ на его мысли за кустами всё стихло, и принц вздохнул с облегчением, на мгновение поверив, что неизвестная опасность прошла стороной, а в следующий миг насмешливый голос, слегка хриплый, будто человек давно молчал, презрительно протянул:

– Всё-таки я не ошиблась, отправившись на это богиней проклятое болото. У меня действительно гости.

Литари стремительно, как ему показалось, развернулся к женщине, сумевшей подкрасться к нему совершенно незаметно, и сдавленно охнул. Небрежно опёршись на длинный посох, в нескольких шагах от него стояла жрица. Невысокая, стройная в своём тёмно-красном жреческом одеянии, больше всего напоминающем боевой костюм воина, чем ритуальные одежды, с тяжёлым двуручным мечом за спиной стоящая перед ним женщина, казалось, сошла со старинных гравюр, рассказывающих о прошлом его королевства. Нет, он знал, что жрицы, принимая клятву, обретают силу и выносливость, недоступную обычным людям, знал, что тела этих девушек навсегда остаются неизменными, восстанавливаемые силой богини, которой они служат в первоначальном виде после любых повреждений. Но эти знания были чисто теоретическими, и теперь, увидев воочию ожившую легенду, принц растерялся.

В конце концов, последний официально подтверждённый случай встречи человека с одной из тех, кого называли «мечами богини», произошёл за двести лет до его рождения. Направляясь в храм, он надеялся найти там служителей богини, которые помогли бы разобраться в возникшей проблеме и, возможно, испросили бы помощи у великой Элары. Но никак не ожидал, что столкнётся с самым страшным и… уважаемым пережитком прошлого.

Юноша судорожно сглотнул, не зная, как начать разговор с существом, которое было старше его на несколько веков и, по уверению уважаемых теологов, изучавших древние летописи, напрочь лишено каких-либо чувств и стремлений, кроме потребности служить своей воинственной богине. Однако жрица избавила его от необходимости подбирать слова в жалкой попытке вести себя, как подобает принцу и наследнику. Женщина, до этого момента задумчиво разглядывающая парня так, словно он был неодушевлённым предметом, который мало того что оказался не там, где надо, так ещё и осмелился попасться на глаза хозяйке именно тогда, когда она меньше всего хотела вспоминать о его существовании, рассеянно коснулась тёмно-бурой татуировки, причудливой вязью покрывающей всю её правую щеку от виска до подбородка, и хмуро бросила:

– Я пришла сюда, почувствовав присутствие своей сестры, но вместо неё наткнулась на пару грязных детей, непонятно зачем оказавшихся в самом сердце Северного леса. Хотелось бы услышать объяснения этой странной ситуации, и как можно скорее.

Литари вздохнул, чувствуя, как отступившая было усталость навалилась на него с новой силой, и с безразличием, удивившим его самого, произнёс:

– Вы не ошиблись, госпожа, здесь действительно находится девушка, посвятившая свою жизнь служению Эларе, но…

Женщина резко вскинула голову, словно прислушиваясь к чему-то, и внезапно одним прыжком оказалась рядом с ним. Принц испуганно замер, не зная, чего ему теперь ожидать от этого странного создания, и боясь даже дышать, чтобы случайно не спровоцировать её на что-нибудь неприятное для него, даже фатальное… Однако всё оказалось не так страшно, как рисовало Литари его подстёгнутое ужасом и надеждой воображение. Жрица не стала на него нападать, не скрылась в неизвестном направлении, оставив их со Снежаной на произвол судьбы: эта странная женщина просто решила поближе рассмотреть его спутницу.

Жрица наклонилась к Снежане, и принц приготовился к неизбежной истерике со стороны девчонки, которая, казалось, просто не умела реагировать на неожиданные события по-другому. И удивлённо моргнул, обнаружив, что его невольная попутчица спокойно позволила перевернуть себя на спину, отвести волосы с лица – и молча терпела, пока женщина внимательно осматривала её татуировку. Юноша был изумлён до крайности и уже приготовился списать это чудо на особые навыки жрицы, когда женщина зачем-то приподняла Снежану за плечи, и он тут же понял причину необычной для девушки выдержки и хладнокровия: оказалось, что во время его разговора со жрицей эта дурёха просто потеряла сознание.

Литари сердито насупился, проклиная свою излишне чувствительную спутницу и прикидывая, как теперь ему поступить: тащить девицу на себе он был сейчас просто не в состоянии, а каким образом её можно вернуть в мир живых, совершенно не представлял. Раньше он не раз наблюдал за тем, как упавших в обморок хрупких дворянок приводили в чувство их компаньонки, но всегда старался держаться подальше от места событий – просто на всякий случай… Кто же знал, что ему понадобятся и такие навыки! От невесёлых раздумий на тему женщин и проблем, мужчинам ими причиняемых, его отвлекло сердитое фырканье и нетерпеливое требование:

– Вставай, пошли! – Принц поднял голову и ошарашенно моргнул, пытаясь понять, что происходит. Жрица стояла перед ним, опираясь на посох и небрежно перекинув Снежану через плечо, словно девушка была не живым человеком, а каким-нибудь неудобным для транспортировки тюком, и, выразительно приподняв бровь, смотрела на Литари сверху вниз: – Я не могу нести вас обоих, одну руку нужно оставить свободной на случай нападения: эти места небезопасны.

Парень несколько мгновений пытался осознать, чего от него хотят, затем сквозь пелену усталости и боли в измученных мышцах пробился смысл сказанного. Литари стремительно подскочил, словно внезапно обнаружил, что сидит на раскалённом камне, который в своё время имел «удовольствие» видеть в пыточной отцовского дворца, куда его засунули после того, как схватили над бездыханным телом матери. Жрица никак не прореагировала на его поспешность – она просто развернулась и быстрым шагом направилась вглубь зарослей. Бесчувственное тело далеко не худенькой девчонки, к огромному сожалению Литари, никак не повлияло на скорость её передвижения, и ему приходилось стараться из последних сил, чтобы не отстать от неё и не заблудиться в незнакомом лесу.

Глава 3 Встреча с прошлым

Тенира торопилась добраться до храма засветло, ноги без участия сознания несли жрицу знакомой дорогой, по ставшему за последние столетия привычным лесу, к её давнему убежищу, а разум метался в поисках хоть какого-нибудь объяснения происходящему. Вот уже пять веков она не встречала в этих местах не то что людей – даже своих сестёр – и давно уже не знала, остались ли кроме неё в мире жрицы, или она последний не ушедший в сон меч богини. И вот внезапно она почувствовала силу жрицы… молодой жрицы, недавно принявшей посвящение. А отправившись на поиски новой сестры, наткнулась на двух измученных подростков, непонятно откуда взявшихся возле южного края болота, причём у девчонки действительно на щеке была татуировка, но если бы кто-нибудь спросил Тениру, то она однозначно посчитала эту недотёпу совершенно не пригодной к стезе жрицы Элары. Однако факт оставался фактом: кто-то из служителей додумался не только провести ритуал посвящения, в нарушение всех правил, сделав мечом богини девочку, ещё не достигшую двадцатилетия и совершенно не подготовленную к такой судьбе, но ещё и оставил её без помощи и снаряжения в Северном лесу, который никогда не отличался безопасностью…

Тихий беспомощный всхлип заставил её отложить негодование по поводу безответственности неизвестных служителей до лучших времён и обратить внимание на парнишку, каким-то образом оказавшегося спутником этой странной новоявленной жрицы – что это в самом деле за блажь тащить ребёнка в такое опасное место? Тенира повернула голову к бредущему в нескольких шагах позади неё парню как раз вовремя, чтобы полюбоваться его медленным красивым сползанием по стволу молодого деревца, которое бедолага пытался использовать вместо опоры. Женщина вздохнула, безмолвно вопросила свою богиню: за что та на неё так прогневалась? – и направилась к подростку, отчётливо понимая, что тащить ей до храма придётся всё-таки двоих.

Дорога заняла несколько больше времени, чем она привыкла: неудобный груз в виде двух бесчувственных детей, оказалось, может здорово задержать даже жрицу Элары. Женщина вздохнула с облегчением, выйдя наконец к своему храму, предусмотрительно расположенному в самом центре большой идеально круглой поляны. Сколько сил и нервов ей приходилось тратить на то, чтобы не дать лесу захватить пустое пространство, по капризу богини оказавшееся в его зарослях, и подобраться к толстым каменным стенам – лучше не вспоминать, дабы окончательно не портить себе и так далеко не радостного настроения. Тенира привычно окинула взглядом окрестности, прежде чем выйти из-под прикрытия деревьев, и, убедившись, что на открытом месте её не поджидает какая-нибудь из многочисленных опасностей, чувствующих себя в этом лесу как у себя дома, перехватила поудобнее свою неожиданную находку и решительно направилась к зданию, вот уже пять веков бывшему её домом.

Храм встретил её привычной прохладой и тишиной. Пройдя через молельный зал с алтарём, жрица спустилась по истёртым ступеням в подсобные помещения, которые она уже давно оборудовала для проживания, и с облегчённым вздохом свалила свою ношу на жёсткий топчан, служивший ей постелью. Усталость для неё не была такой уж серьёзной проблемой – в конце концов, преодолевать слабости тела всех мечей богини учили после посвящения в первую очередь, но вот запах, шедший от детей, стал для неё серьёзным испытанием. Тенира всегда отличалась брезгливостью, чем не раз заслуживала порицание наставниц.

Но всё-таки – что дети делают в таком месте? Этот вопрос не давал женщине покоя, заставляя раз за разом воскрешать в памяти события прошедшего дня в поисках подсказок и объяснений, к сожалению, безуспешных. Жрица недовольно фыркнула: будь она обычной женщиной – уже металась бы по комнате в нетерпении, но от подобных выражений чувств её давно и надёжно отучили. Поэтому Тенира, открыв маленькое узкое окошко, чтобы проветрить комнату и избавиться от аромата немытого тела и болотной тины, заполнившего помещение, отправилась набирать воду в каменную ванну, выдолбленную в полу одной из комнат храма. Детей прежде всего требовалось вымыть, а потом уже расспрашивать о том, что с ними произошло. Так, по крайней мере, удастся сосредоточиться на рассказе, не отвлекаясь на запах…

Жрица фыркнула от отвращения и вышла из помещения, прихватив по дороге ведро. Оставалось только радоваться тому, что все храмы богини-воительницы строились как маленькие крепости – вне зависимости от того, где они находились. Поэтому в них кроме алтаря, молельного зала, библиотеки и прочих атрибутов полноценного святилища, в обязательном порядке предусматривались: свой источник воды, оружейная с впечатляющим арсеналом на все случаи жизни, кладовые с постоянно обновляющимся запасом еды, длинные узкие коридоры с замаскированными нишами, то есть всё, что необходимо для эффективного противостояния любому нападению. Маленький храм в сердце Северного леса тоже не был исключением из правил. Правда, запасы еды уже довольно давно пополнялись только за счёт охоты и походов за ягодами, орехами и грибами, которые предпринимались жрицей не реже одного раза в десять дней и портили ей настроение надёжнее, чем встреча с всевозможной нечистью, нежитью и просто крупными хищниками, обитающими в этих местах в изобилии. Что поделаешь, терпением, необходимым для вдумчивого выискивания среди кустов и травы съедобных растений, Тенира никогда не отличалась, но свой долг привыкла исполнять безукоризненно – во что бы то ни стало.

Одно радовало: с водой подобных проблем не было и не предвиделось. Храм был построен прямо над родником, и поэтому в одной из подвальных комнат из стены бежал ручеёк, собираясь в каменной чаше неглубоким озерцом. Чаша была недостаточно большой, чтобы использовать её для омовения, но вполне подходила для набора воды, по крайней мере, на пару вёдер в ней хватало, и при этом она успевала наполниться снова за то время, которое человек тратил на то, чтобы отнести их к ванной, расположенной в соседнем помещении. Жрица не знала, кто умудрился додуматься до такого решения проблемы подачи воды, и слабо представляла себе, как эта задумка была исполнена на практике, но отдавала должное неизвестному изобретателю, сильно облегчившему ей жизнь. Бегать каждый раз за водой к реке было бы весьма неудобно.

Она привычно погрузила ведро в чашу и, равнодушно наблюдая за тем, как излишек воды сбегает по жёлобу, отводящему его за пределы фундамента храма, снова задумалась о странностях сегодняшнего дня. Чем-то недавно происшедшие события напоминали ей сказки, которые она слышала в детстве от бабушки и в которые давно уже перестала верить. Что поделаешь, с повседневной действительностью эти волшебные истории имели очень мало общего, а если и имели, то это были очень злые сказки. Передёрнув плечами от противного озноба, всегда появлявшегося после воспоминаний о прошлом, Тенира подхватила уже наполнившееся до краёв ведро и решительно зашагала к ванной. Она не будет думать о событиях, которые давно исчезли под тяжестью прошедших веков: ей вполне хватает настоящего.

Литари очнулся от неожиданно ожёгшего его холода, открыл рот, чтобы закричать, и внезапно захлебнулся водой. Окончательно деморализованный и испуганный принц забарахтался, пытаясь выбраться из ледяной жидкости и вдохнуть хоть немного воздуха, прежде чем потеряет сознание, и тут же оказался на поверхности, поддерживаемый чьей-то сильной рукой. Юноша закашлялся, с трудом приходя в себя от неожиданного купания, и попытался протереть глаза, чтобы выяснить, кто же стал его спасителем, дабы поблагодарить его, как полагается. Неизвестный благодетель тут же сунул ему в руки кусок ткани и позволил окончательно дезориентированному юноше вытереть лицо и волосы.

Литари развернулся к выручившему его человеку и изумлённо охнул, внезапно осознав, что встреча со жрицей ему не привиделась в бреду, а оказалась самой что ни на есть реальностью. Ибо эта женщина надёжно держит его за плечо, не позволяя свалиться назад в воду, а также, судя по всему, не собирается растворяться туманом, как это положено миражам. Юноша настороженно смотрел на свою спасительницу, не зная, как ему реагировать в этой ситуации, и испытал настоящее облегчение, когда жрица решила взять инициативу в свои руки. Женщина осторожно, словно опасаясь, что, оставшись без поддержки, он опять уйдёт под воду, убрала руку и спокойно произнесла:

– Раз ты всё-таки соизволил прийти в себя, вымойся как следует: от тебя пахнет. Одежда справа от тебя на крючке, – и, дождавшись от него кивка, вышла из комнаты.

Как только за нею закрылась дверь, принц внезапно осознал, что сидит нагишом в ванне с холодной водой и ему ещё предстоит в ней вымыться. Шипя сквозь зубы и поминая всех последовательниц богини-воительницы, склонных, как оказалось, к неоправданной жестокости, Литари начал торопливо отирать болотную грязь, мрачно спрашивая себя: чем же он всё-таки прогневил Элару, если вынужден терпеть подобные издевательства? Юноша никогда не отличался тягой к аскетизму и предпочитал купаться в тёплой воде, но справедливо полагал, что сейчас не время и не место для того, чтобы пытаться настоять на своём, однако от осознания ситуации, в которую он попал, настроение у него отнюдь не улучшалось.

В сжатые сроки приведя себя в относительный порядок, принц со всей возможной для безопасного передвижения скоростью выбрался из ванны и, стуча зубами, натянул на себя жреческое одеяние. К его удивлению, одежда оказалась ему почти впору, хотя он точно помнил, что жрица на полголовы ниже его ростом: штаны и рукава на тунике были ему лишь немного коротки. Решив не ломать голову над очередной странностью – в конце концов, сложно относиться к поведению такого легендарного существа, как меч богини, с мерками обычных людей, – Литари расчесал пятернёй мокрые волосы, пытаясь привести их в подобие порядка, но добился только того, что мокрые пряди запутались в пальцах. Юноша высвободил руку, при этом выдернув несколько пучков, сердито выругался и вышел из комнаты. Если он хоть что-нибудь понимал в этой жизни, ему предстоял сейчас очень длинный и обстоятельный разговор с их гостеприимной хозяйкой. И оставалось только надеяться, что жрица удовлетворится полученной информацией и не устроит допроса с пристрастием, как подчас поступали служащие судебного приказа его отца, дабы проверить правдивость рассказа очередного бедолаги, попавшегося им в руки.

Выйдя из комнаты, принц в растерянности остановился, не зная, куда ему идти, но в следующее мгновение из-за одной из приоткрытых дверей в конце коридора донёсся аромат жареного мяса, и все вопросы отпали сами собой. Есть юноша хотел просто зверски. Он не раздумывая отправился на запах, молясь про себя, чтобы жрице не пришло в голову вести беседу на пустой желудок – мало ли как у них принято… Однако, как оказалось, принц зря боялся остаться голодным. Едва Литари возник на пороге комнаты, женщина поставила на стол блюдо с какой-то дичью – определить на глаз, кем был зверь до того дня, как лишился шкуры, парень не смог, – и кивнула на ближайшую к нему лавку:

– Садись, поешь. Поговорить мы можем и потом. Если ты не торопишься, конечно.

Принц не заставил себя долго упрашивать. Он устроился на предложенной скамейке и с жадностью набросился на еду, время от времени искоса кидая взгляды на молча наблюдавшую за ним жрицу. На бесстрастном лице женщины не отражалось никаких чувств, и юноше оставалось только гадать, о чём думает, глядя на него, это странное создание, и думает ли вообще. В её присутствии он ощущал странный дискомфорт и не был способен спокойно воспринимать девушку, стоящую прислонившись к каменной стене. На вид ей не дашь больше двадцати лет, а при этом она старше принца раз в десять.

Словно почувствовав его смятение, жрица едва заметно усмехнулась и вышла из помещения, по всей видимости, служившего ей одновременно и кухней, и столовой, оставив юношу одного. Литари вздохнул с облегчением и сосредоточился на еде, больше не отвлекаясь на женщину, от которой пахло опасностью так же, как от придворных дам благовониями. К тому же у него появилось время спокойно обдумать, что именно он скажет в ответ на её расспросы и стоит ли при этом быть полностью откровенным. С одной стороны, все инстинкты принца, воспитанного при дворе и с молоком матери впитавшего мысль о том, что излишняя откровенность очень часто оказывается смертельно опасной привычкой, кричали о необходимости умолчать о некоторых своих приключениях. А с другой, юноша прекрасно понимал, что в его ситуации очень многое зависит от того, сможет ли человек, согласившийся помочь, правильно эту помощь оказать, а для этого требовалось рассказать как можно больше о произошедшем с ним в последнее время.

Так и не придя к окончательному решению, Литари отодвинул изрядно опустевшее блюдо и строго напомнил себе, что, во-первых, он здесь не один и Снежане тоже нужно будет что-то есть, даже если не принимать во внимание жрицы, вполне возможно, не нуждающейся в человеческой пище. А во-вторых, после долгого голодания слишком наедаться чревато неприятностями…

Упомянутая жрица вошла как раз в тот момент, когда он решил, что ещё один кусочек ему всё-таки не помешает, и потянулся к блюду за добавкой. Женщина ничего не сказала, но от её внимательного оценивающего взгляда у парня моментально пропал аппетит. Он поспешно отодвинул мясо и, неловко кашлянув, проговорил, стараясь не запинаться через каждое слово:

– Э-э-э… благодарю вас за помощь. Если бы не вы мы наверняка погибли бы в этом болоте… Меня зовут Литари, я…

– Не стоит благодарности. – Жрица, видимо, не собиралась долго выслушивать его лепет. – Я – Тенира, меч богини Элары. Не знаю, зачем вы сюда забрались, но если хотите покинуть Северный лес, тебе лучше всё мне объяснить, чтобы я хотя бы приблизительно поняла, как мне вам в этом помочь.

Принц окончательно растерялся, не зная – воспринимать ли последнее заявление жрицы как обещание или это просто своеобразный ультиматум: «Не расскажешь – останешься здесь навсегда в качестве пищи для местной нечисти». Юноша молча смотрел на суровую непонятную женщину перед ним и не мог решить, как себя вести в такой ситуации. Внезапно жрица коротко невесело усмехнулась и, сняв с одной из полок кувшин, налила ему бокал воды. Литари машинально принял из её рук старый кубок и сделал глоток. Мучившая его весь день жажда тут же дала о себе знать, и он торопливо допил оставшуюся воду.

– А теперь расскажи с самого начала. – На этот раз в голосе Тениры звучали сочувствие и обещание помощи. – Прежде всего – назови своё полное имя и не бойся: жрицы никогда не нападали на обычных людей первыми. Мы призваны защищать это королевство от зла, чего бы последнее время о нас ни говорили.

Литари посмотрел в её усталые спокойные глаза, которые невольно выдавали истинный возраст стоящей перед ним женщины, и сказал:

– Это долгая история.

Тенира ободряюще улыбнулась ему и, пододвинув ногой к столу ещё одну лавку, села напротив него:

– Я никуда не тороплюсь. А ты?

Юноша невольно покраснел и покачал головой, проклиная про себя свою стеснительность, доставлявшую ему столько проблем. И, чтобы не выглядеть окончательным дураком, не способным нормально объяснить, что с ним произошло, решительно заговорил:

– Я – Литари Соэнн, наследный принц Сиали. – Он наклонил голову и перебросил вперёд отросшие за время его приключений волосы, демонстрируя золотую татуировку у основания шеи, издревле являвшуюся доказательством права престолонаследия в королевстве. На мгновение юноша испугался, что жрица не знает этой традиции. Он не помнил, когда появился обычай наносить каждому из прямых наследников при рождении золотой краской, рецепт которой был одним из самых охраняемых секретов государства, свой никогда не повторяющийся знак. Но, к его облегчению, женщина понимающе кивнула и не выразила никакого удивления предъявленным доказательствам.

– И каким образом наследник короля оказался на самой границе своей страны? – спокойно полюбопытствовала Тенира, подливая воды в его бокал и не выказывая ни малейшего нетерпения. Литари недоумённо моргнул, удивляясь про себя тому, что, оказывается, жрицы богини не знакомы с географией, и нерешительно произнёс:

– Простите, меч богини, но Северный лес находится едва ли не в центре королевства…

– Вот как… – Тенира не выразила ни малейшего удивления и небрежно отмахнулась от его изумления: – Я давно не покидала леса и, видимо, пропустила кое-какие перемены. Кстати, можешь называть меня по имени: мы не на официальной церемонии.

– Хорошо. – Принц сглотнул, внезапно припомнив, что его родное государство усиленно расширялось за счёт диких земель на севере последние семьсот лет, и запретил себе думать о возрасте сидящей перед ним жрицы. – Мой отец пришёл к власти случайно – он был вторым сыном и больше увлекался науками, чем управлением страной. Дедушка не препятствовал ему, поскольку трон должен был перейти к моему дяде Тоену, который уже в молодости демонстрировал все качества прирождённого политика.

Юноша покосился на Тениру, опасаясь, что её рассердит то, что он начал свои объяснения издалека, но, с другой стороны, как ещё обрисовать ситуацию человеку, не знакомому с нынешним состоянием дел в стране даже понаслышке? Однако внимательный сосредоточенный взгляд жрицы, в котором не было ни капли нетерпения, развеял его опасения, и принц уже более решительно продолжил своё повествование:

– Дядя погиб на охоте. Несчастный случай: один из охотников промахнулся и попал ему в голову. Виновника так и не нашли, хотя дед сам руководил поисками и присутствовал на допросах… В общем, совершенно неожиданно отец оказался единственным наследником и должен был готовиться занять престол в самом скором времени, так как старый король к моменту трагедии со старшим сыном был уже серьёзно болен, и случившееся, естественно, не добавило ему здоровья. Дед ещё успел женить отца на моей маме и вскоре умер. Тогда-то и выяснилось, что новый правитель практически не способен управлять государством, поскольку интересуется своими изысканиями по истории архитектуры гораздо больше, чем реальным положением дел в стране.

В результате королевством фактически руководили первый министр, придворный маг и королева, а король, самоустранившись от своих обязанностей, пропадал в библиотеке. Сначала мама пыталась напомнить ему о его долге перед страной, но потом махнула рукой. – Литари криво улыбнулся, стараясь сдержать слёзы, которые постоянно наворачивались ему на глаза, когда он вспоминал о том, что произошло дальше. – Два года назад умер придворный маг. Один из его опытов закончился взрывом, разрушившим лабораторию и похоронившим самого мага и двух его помощников под обломками. После этого начались странности. Место придворного мага занял Мидонг и постепенно стал отстранять от власти первого министра и маму. При этом он опирался на поддержку отца, который почему-то полностью встал на его сторону. Я не знаю подробностей, мать не успела мне ничего рассказать. Она только сказала, что всем грозит смертельная опасность, и пообещала объяснить всё подробнее вечером, когда придёт в мою комнату. Но не успела: сразу после утреннего малого совета я нашёл её в одном из закрытых залов мёртвой. А в следующий момент туда ворвалась стража, и меня арестовали за убийство королевы и покушение на короля.

Юноша судорожно вздохнул и зажмурился, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Перед глазами снова был небольшой зал для аудиенций, которым давно уже не пользовались, и тело матери, лежащее у самого порога в медленно расползавшейся луже крови. Топот стражников, грубые руки, отбрасывающие его к стене, глаза отца, холодные от ненависти к нему. Отчаянная попытка оправдаться, объяснить, что это ошибка и он не убивал, и вкрадчивый голос мага, мягко интересующегося, словно он говорит о погоде, а не об убийстве его матери: «Что же вы здесь делали, ваше высочество? Этот зал закрыт уже много лет, и сюда никто не заходит, кроме слуг, убирающих помещение». Собственный постыдный ужас от внезапного осознания того, что он действительно не знает, зачем сюда пришёл, и не помнит, как нашёл эту комнату. Мрачное сырое подземелье – и придворный маг, чертящий на полу странные знаки.

Тёплая, шершавая от мозолей рука накрыла его пальцы, сжатые в кулак, предлагая молчаливую поддержку, не давая окончательно затеряться в череде страшных воспоминаний. Литари закусил губу, пытаясь болью вернуть себе самообладание, усилием воли заставил себя открыть глаза и встретиться взглядом с собеседницей. Он ожидал увидеть на её лице жалость, брезгливость, равнодушие, но, к своему бесконечному изумлению, прочитал во взгляде жрицы понимание и сочувствие. Женщина осторожно убрала руку и нейтральным тоном произнесла:

– Ты единственный прямой наследник?

Принц несколько мгновений пытался понять, при чём здесь количество его братьев и других родственников, а затем грустно усмехнулся. Ну да, действительно, как он мог забыть? Закону о престолонаследии уже больше двух тысяч лет, и, естественно, Тенира должна о нём знать.

– Да, я единственный сын и по закону, когда-то ставшему нерушимым благодаря личному благословению обеих богинь, не могу быть казнён даже в случае покушения на отца. Но дело в том, что меня и не пытались убить напрямую. Придворный маг нашёл способ обойти запрет на уничтожение единственного наследника. Конечно, меня обязаны были изолировать, как можно быстрее женить и передать право на престол моему перворождённому сыну. Это прямое предписание закона, и никто, даже король, не смеет нарушить волю богов, но дело в том, что нигде не сказано, что до свадьбы я должен находиться во дворце и пребывать в человеческой форме.

Жрица резко выпрямилась, в прищуренных глазах появился опасный огонёк, однако голос её был совершенно спокоен, когда она бесстрастно произнесла:

– Превратить человека во что-либо другое можно только при помощи чёрной магии. И такое её применение запрещено в нашем королевстве. Это воля богинь.

– Я не знаю, что это была за магия. – Литари отвечал, осторожно подбирая слова, будто разговаривал с опасным хищником, способным в любой момент на него напасть. – Просто я ощутил мгновенную сильную боль и потерял сознание. А когда очнулся, то обнаружил, что превратился в медведя – это такой зверь, обитающий в другом мире. Какое-то время я не мог двигаться, на меня надели ошейник, запаяли его магией и отправили в параллельный мир. Маг сказал, что на ошейник наложено заклятие, которое удержит меня в звериной форме и которое может снять только целительница. Он смеялся, говоря, что никто не решится мне помочь, потому что осмелившаяся разрушить его заклинание будет проклята, она станет жрицей Элары, а для целительниц это хуже смерти. Я не поверил ему. А потом Снешана сняла ошейник…

– Это невозможно! – Тенира вскочила из-за стола и заметалась по комнате, стискивая кулаки. – Ты не мог ошибиться? Если эта девчонка целитель, то она просто не могла принять благословения Элары: она под покровительством её сестры Эналы! Силы жриц-целительниц и жриц-воительниц противоположны, человек не может обладать ими обеими, не может принести две клятвы…

Принц с ужасом наблюдал за гневом женщины, прекрасно понимая, что любой из служителей богинь прореагирует так же, а если об этой истории узнают богини, дело кончится… Внезапно Тенира остановилась, глубоко вздохнула и резко бросила:

– Извини. Расскажи всё по порядку – может быть, ты просто что-то неправильно понял. С этой ситуацией нужно разбираться тщательно.

– Хорошо. – Литари потёр глаза, вспоминая всё до малейших подробностей, и несколько растерянно произнёс: – Я не знаю, как такое оказалось возможным. Мидонг хвастался, что нашёл способ обойти закон богинь. Он заключил в ошейник силу жрицы-воительницы, погибшей когда-то от руки чёрного мага, и сделал его видимым только для людей, обладающих способностями целителя. Если этот ошейник откроют, сила богини, когда-то находившаяся в теле жрицы, перейдёт в целителя, и это будет концом для того, кто меня спасёт, потому что эта сила уже несёт в себе печать клятвы, которую когда-то принесла её бывшая владелица, и получивший силу примет на себя и это обязательство. А если ошейник не снимут, то со временем я вырасту и он просто меня задушит: при этом никто напрямую не будет меня убивать, и поэтому закон…

– С законом всё понятно, – нетерпеливо отмахнулась Тенира от его объяснений. – Рассказывай, как эта девочка умудрилась снять ошейник?

– Я не знаю. Она его увидела и смогла открыть, но татуировка появилась у неё уже здесь. Сразу после того как ошейник перестал действовать, нас швырнуло в этот мир, прямо на то болото, возле которого вы нас нашли. Снешана говорила, что ей очень больно и у неё возникла татуировка Элары. Тогда я поверил в то, что Мидонг мне не врал про заклятие.

Юноша замолчал, не зная, что ещё ему следует рассказать, а жрица больше не задавала вопросов. На её лице не отражалось никаких эмоций, кроме холодной сосредоточенности. Она молча сидела за столом, уставившись на свои руки, покоящиеся на столешнице, и не обращала на него никакого внимания. Принцу стало не по себе от этого напряжённого молчания, но он не осмеливался заговорить первым, потому что, пусть он и не упомянул об этом вслух, но они оба понимали, что маг наверняка действовал по приказу короля, хотя юноша никак не мог понять, отчего отец решился на такой шаг. Но его сомнения не имели никакого значения: всё говорило о том, что именно его семья отвечает за происшедшее. Литари невольно поёжился и вздрогнул, внезапно услышав усталый голос Тениры:

– Как бы там ни было, девочка обладает силой – это несомненно. И она должна как можно быстрее научиться пользоваться ею. Я немедленно приступлю к тренировкам. – И вдруг без перехода добавила: – Если та одежда, которая была на тебе, имеет для тебя какую-либо ценность, то можешь забрать её в комнате напротив. Только приводить её в порядок будешь сам.

Юноша недоумённо нахмурился, пытаясь понять, о чём идёт речь. Память с заметным трудом выдавала ему картинки странного короткого балахона, который он позаимствовал у Снежаны… Принц почувствовал укол совести и торопливо отправился в указанное помещение, ругая себя на чём свет стоит. Поистине достойно члена королевской семьи – сначала воспользоваться вещью дамы, потом привести её в полную негодность и даже умудриться забыть об этом событии! Литари решил немедленно исправить свою оплошность и почистить балахон, насколько это возможно в нынешних обстоятельствах, загладив вину перед девушкой… Знал бы он, за какую непосильную задачу взялся!..

Глава 4 Учить. Нельзя. Помиловать

Снежана очнулась от хлёсткого удара по щеке и испуганно вскрикнула, смаргивая невольные слёзы. Кошмар, длившийся больше суток, никак не желал заканчиваться. Боль в груди и животе жгла огнём, не давая сосредоточиться, и девушке хотелось лишь одного – свернуться клубочком и провалиться в гостеприимную тьму, где ничего нет, в том числе и муки, превратившей её жизнь в ад. Снежана зажмурилась, обхватив голову руками, тихо всхлипывая и надеясь, что неизвестный, так грубо её разбудивший, поймёт, в каком она состоянии, и оставит в покое. Но незнакомый женский голос ворвался в её сознание, жестоко разбив все её мечты.

– Хватит валяться здесь и жалеть себя. – Сильные руки подняли её и, как следует встряхнув, заставили сесть. – Эта боль сама не пройдёт, и если не хочешь терпеть её вечно, лучше вставай!

Подобная перспектива привела девушку в ужас. Сделав над собой усилие, она открыла глаза, судорожно цепляясь за удерживающую её в вертикальном положении руку, чтобы не упасть. Ей совсем не хотелось всю жизнь мучиться от этой разъедающей душу и тело боли, она и так не понимала, почему не кричит в голос при каждом движении. Раньше такой сдержанности и терпеливости Снежана за собой не замечала. Девушка сфокусировала взгляд на женщине, которая привела её в чувство, и удивлённо заморгала. Незнакомка была всего лет на пять старше её, но решительное суровое выражение узкого загорелого лица добавляло женщине возраста. Широко расставленные чёрные глаза и длинный нос с горбинкой в сочетании с короткими чёрными волосами делали её похожей на арабов, которых Снежана видела по телевизору. Узкие губы немного портили картину, но в целом эта странная незнакомка была даже красива. Вот только её лёгкое сухощавое телосложение никак не вязалось с силой, которую девушка ощущала в стиснувших плечо пальцах. К реальности её вернул голос женщины, видимо уставшей оттого, что её так пристально разглядывают:

– Нам нужно серьёзно поговорить. Но сначала ты примешь ванну – от тебя воняет.

Снежана вздрогнула и непонимающе посмотрела на свою мучительницу: даже мысль встать причиняла боль, а уж о том, чтобы куда-то идти, не могло быть и речи… К тому же одежда незнакомки такого странного цвета – неужели человеку может нравиться разгуливать в чём-либо всех оттенков засохшей крови? Девушка с трудом сосредоточилась на том, что говорит её собеседница. Никак не получалось отвлечься от совершенно посторонних мыслей, которые сейчас только мешали. Женщина не стала ждать, пока Снежана сообразит, что ей делать и куда идти. Она просто сдёрнула девушку с топчана и едва ли не волоком потащила из комнаты. Видимо, незнакомка не собиралась церемониться со своей рассеянной собеседницей и привыкла добиваться исполнения своих желаний немедленно, краем сознания отметила Снежана, отчаянно стараясь не упасть во время короткой пробежки по коридору.

Она даже не пыталась вырваться из железной хватки своей мучительницы: ей было слишком страшно, потому что ко всем её бедам добавилась ещё одна – она совершенно не могла сосредоточиться. Даже на то, чтобы осознать странность своего состояния, требовались значительные усилия, которые тут же отзывались всплеском боли. Очередное потрясение было готово смениться истерикой, когда сквозь слёзы, застилающие ей глаза, девушка увидела необычную ванну, больше похожую на низкую бочку, да ещё каменную. Она не успела удивиться очередной странности: незнакомка без церемоний подхватила её на руки и практически бросила в воду.

Пронзительный визг Снежаны заставил её мучительницу поморщиться и отступить от ванны, чтобы не попасть под ледяные брызги, летевшие во все стороны. Девушка барахталась в холодной воде, которая доходила ей до середины груди, изо всех сил пытаясь выбраться, но мгновенно замёрзшее тело никак не хотело её слушаться. Женщина что-то пыталась ей сказать, но окончательно впавшая в истерику Снежана не обращала ни на что внимания, отчаянно борясь с новой «опасностью». Однако незнакомка, видимо, не привыкла, чтобы её игнорировали: подойдя к ванне, она схватила девушку за волосы и с головой окунула в воду, равнодушно преодолевая отчаянное сопротивление. Это помогло. Чтобы не захлебнуться, Снежане пришлось прекратить истерику и замереть в слабой надежде – вдруг мучительница решит, что она утонула, и оставит в покое. Её тут же вытащили на поверхность, и спокойный, слегка скучающий голос поставил девушку в известность:

– Теперь ты жрица Элары и тебе не подобает бояться таких мелочей, как холодная вода. Чем скорее ты вымоешься, тем быстрее сможешь покинуть ванну, так что всё в твоих руках. Решай. А я пока принесу тебе смену одежды: твоя даже на тряпки не годится. – С этими словами женщина вышла из комнаты, оставив испуганную, окончательно запутавшуюся Снежану сидеть с открытым ртом.

Однако долго её замешательство не продлилось, чему очень способствовал холод, пробирающий девушку до костей. Осознав, что угроза будет приведена в исполнение и ей придётся пробыть в воде до тех пор, пока она не вымоется, Снежана стала поспешно приводить себя в порядок, молясь всем богам и демонам, которых только могла вспомнить, чтобы обещанной сменой одежды оказалось что-нибудь тёплое. Иначе она подозревала, что её новое приключение закончится как минимум тяжёлой ангиной. Прополоскав кое-как волосы и в очередной раз пожалев, что, как обычно, пошла на поводу у матери и не обрезала их коротко, как хотела, девушка стянула с себя лохмотья, в которые превратились её вещи, и принялась торопливо смывать с кожи болотную грязь.

Она закончила как раз в тот момент, когда дверь в комнату открылась и появилась её мучительница с комплектом такой же, как у неё, красно-бурой одежды в руках. Бросив короткий взгляд на посиневшую от холода Снежану, женщина молча выудила из свёртка кусок ткани и протянула стесняющейся девушке:

– Вытрись и одевайся.

Очередная команда заставила Снежану встрепенуться и нерешительно взять протянутое полотенце. Она быстро стёрла ледяные ручейки, сбегавшие с волос по её коже, и, стараясь не смотреть на свою мучительницу, оделась, неловко путаясь в рукавах. Кошмар продолжался, и не было никакой возможности вырваться из него. Сопротивляться этой странной пугающей незнакомке было бесполезно. Девушка уже на собственном опыте убедилась, что та гораздо сильнее и совершенно безжалостна, а значит, остаётся только выполнять её требования и надеяться, что когда-нибудь это всё же закончится.

Снежана покорно вышла за женщиной в коридор, стараясь не морщиться, когда босые ноги задевали очередную неровность каменного пола, и не поскуливать вслух от боли и холода. Её мучительница совершенно игнорировала все эти неудобства – возможно, потому, что она-то как раз была в сапогах и не рисковала в кровь расцарапать замёрзшие ступни. Девушка тоскливо вспомнила о своей обуви, пришедшей в полную негодность после путешествия по болоту и последующего купания в холодной воде. Но не рискнула напомнить об этом незнакомке, боясь ещё больше ухудшить своё положение, разозлив человека, в полной власти которого она сейчас находится. Ещё комната – на этот раз со столом, парой лавок и очагом, от которого шло восхитительное тепло. Снежана осторожно присела на скамейку и даже взглядом не удостоила еду, стоявшую на столе. Голода она не испытывала, а жажду уже успела «утолить», нахлебавшись воды в ванной. Женщина села напротив неё и хмуро произнесла, не глядя на собеседницу:

– А теперь поговорим. Меня зовут Тенира, я жрица-воительница Элары, теперь я стану твоей наставницей.

– Но… – В голове девушки не укладывалось, что вот уже второй человек на полном серьёзе рассказывает ей какие-то непонятные сказки, а теперь ещё и вместо помощи собирается заняться её обучением.

– Скажу сразу: выбора у тебя практически нет. – Женщина перебила её решительным тоном и сухо добавила: – На данный момент ты являешься жрицей-воительницей, такой же как и я, но ты не умеешь пользоваться своей новой силой. Хуже того: она совершенно не сочетается с твоими способностями целителя. Отсюда и боль. Две силы сражаются в твоём теле, медленно уничтожая тебя. Но не надейся, что тебе удастся умереть и избавиться от всего этого. Жрицы богинь практически бессмертны: сила, данная нам теми, кому мы служим, восстанавливает наши тела после любых, даже самых серьёзных, повреждений. Собственно, ты ещё жива только потому, что, хоть и невольно, приняла клятву, принесённую когда-то Эларе твоей предшественницей. Так что перед тобой два пути: медленно сходить с ума от постоянной боли – или выучиться пользоваться своими новыми возможностями и найти жриц-целительниц, которые, возможно, смогут тебе помочь. Не обольщайся насчёт своей стойкости: это действие проклятия пока не позволяет тебе кричать и сосредоточиваться на своих мучениях. Чёрный маг, видимо, решил растянуть удовольствие, продлив твою агонию, – но скоро это закончится. И тогда я вынуждена буду закрыть тебя в одной из комнат – навсегда, чтобы не позорить свою богиню и не подвергать опасности людей. Ты даже умереть не сможешь, чтобы всё это прекратить. Выбирай.

Снежана сидела, оглушённая свалившейся на неё новостью. Как бы она ни хотела считать всё происходящее с ней результатом затянувшегося кошмара или собственного помешательства, в словах Тениры звучала страшная убеждённость в своей правоте. А ещё всё вокруг было слишком реально для сна или бреда… Но поверить в то, что она проклята… обречена… и…

– Этого не может быть! Я не знаю ни о какой Эларе, я не приносила никаких клятв – только сняла ошейник с медвежонка, а потом…

– Хватит! – Женщина хлопнула ладонью по столу, заставив девушку замолчать на полуслове. – Вижу, разговора сейчас не получится, значит, будем действовать по-другому. С сегодняшнего дня я начну тебя тренировать, а когда ты сможешь спокойно и без истерики выслушать меня, я объясню тебе ситуацию. До этого момента будешь беспрекословно подчиняться моим приказам. Я сделаю из тебя достойную жрицу, чего бы мне это ни стоило. А теперь вставай – и пошли в арсенал.

И начался ад.

Снеара бежала по лесу, задыхаясь и плача. Ещё семнадцать кругов, а ноги уже не держат. Но её суровая наставница не обращала внимания на подобные мелочи. Жрица должна быть выше человеческих слабостей. Усталость, голод, боль – всё это для практически бессмертного существа не более чем досадные неудобства. Жрица не может умереть от переутомления, её не убьёт болевой шок, она не погибнет от голода. Сила богини этого не позволит. А значит, она и не нуждается в отдыхе, еде… и так далее. У неё даже забрали имя. По местным обычаям, девушка, принеся клятву, брала новое имя, с окончанием на «ра», и вот уже с лёгкой руки Тениры, неспособной правильно выговорить непривычное Снежана, девушка стала Снеарой.

И возражения, как обычно, не принимались. Если бы она даже осмелилась возразить. Хотя эту привычку из неё выбили в первый же день, и весьма жестоко. Не спорить, не сопротивляться, аккуратно выполнять все задания этого чудовища в человеческом облике, не жаловаться. Этому её выучили быстро.

Неужели прошло всего три дня? Иногда Снежане казалось, что она уже вечность живёт в храме, затерянном где-то в Северном лесу, бегая бесконечные кроссы и выполняя другие упражнения, которые должны дать ей привыкнуть к её новой силе. К постоянной жгущей боли в груди и животе добавилась боль от перетруженных мышц и кровавых мозолей. А впереди ещё были тренировки с оружием и боевые единоборства. Как оказалось, она теперь – меч богини и должна соответствовать этому высокому званию.

Девушка запнулась о корень и кубарем полетела по мягкой сырой земле, царапая лицо о траву и низкие ветки кустов, в изобилии росших на том участке леса, который суровая жрица избрала в качестве тренировочной площадки. С трудом поднявшись на колени, Снежана замерла, тяжело дыша и беспомощно всхлипывая. Да за что же ей всё это?! Теперь ещё и ногу рассадила. Девушка осторожно села и, кое-как согнувшись, стала рассматривать глубокую рану на ступне, из которой толчками хлестала кровь. Страха умереть не было. В голове было подозрительно пусто, и только одна мысль не давала покоя: если она вот прямо сейчас не встанет и не побежит, её ждёт серьёзное наказание от самозваной наставницы. А кровь всё не останавливается, и вряд ли удастся наступить на повреждённую ногу…

Боль в ноге внезапно сменилась странным покалывающим жаром, и Снежана испуганно замерла, беспомощно ожидая, какую ещё каверзу собралась ей подбросить судьба. А в следующий момент не поверила своим глазам. Рана стремительно затягивалась, словно у вампира на киноэкране, и через несколько мгновений на её месте была только покрытая кровью кожа. Девушка нерешительно протянула руку и, всё-таки пересилив себя, прикоснулась к тому месту, где у неё только что была рана. Ничего, даже шрама не осталось! Неужели она всё-таки сошла с ума и её сумасшествие прогрессирует? Ведь это просто невозможно. И обычная царапина не может зажить с такой скоростью, не говоря уже о серьёзном повреждении… А потом в голове появилась страшная мысль: а если всё, что рассказала Тенира, правда, и перед ней доказательство? Однако у неё не было времени долго раздумывать. Если она вовремя не появится перед своей наставницей, та отправится её искать. Непременно найдёт – и вот тогда ей точно не поздоровится.

Снежана заставила себя подняться на ноги и, тяжело дыша, заспешила к поляне, на которой её дожидалась Тенира. Она пробегала мимо наставницы всякий раз, как заканчивала очередной круг: это, по мнению суровой жрицы, мешало девушке отлынивать от задания, а сократить длину маршрута не позволяли колючие заросли, вокруг которых она, собственно, и бегала. С трудом переставляя ноги, Снежана кое-как преодолела расстояние, отделяющее её от поляны, и, стараясь не всхлипывать, поторопилась проскочить мимо женщины, неподвижно сидящей в центре поросшей жёсткой травой прогалины, затерявшейся в глухих зарослях Северного леса. Её просто поражала выдержка жрицы, которая была способна не обращать внимания на любые внешние неудобства. Сидеть часами, словно изваяние, поджав под себя ноги и опустив руки на колени, и при этом ничем не показывать своего дискомфорта…

– Стой. – Ровный спокойный голос заставил девушку вздрогнуть и замереть на месте. За последние три дня своей жизни она успела возненавидеть любые неожиданности и отступления от обычного хода тренировок. Потому что всегда они означали единственное – дополнительную боль и страх. – Подойди.

Стиснув зубы и смирившись с неизбежным, Снежана заковыляла к наставнице, стараясь не слишком демонстрировать, как она измучена, чтобы не спровоцировать это чудовище в женском облике на какое-нибудь дополнительное издевательство. Как она уже успела убедиться, у жрицы совершенно отвратительно обстояли дела с логикой, и когда её невольная ученица пыталась объяснить ей, что смертельно устала и не может больше двигаться, или наставница сама замечала явные признаки переутомления, то немедленно назначала дополнительные тренировки… Очень хотелось, чтобы прошли эта проклятая усталость и боль в мышцах… хотя бы в мышцах… Интересно: если это всё-таки её сон, сможет ли она как-нибудь им управлять? Или…

– Вижу, ты наконец-то стала использовать свою силу по назначению.

Девушка оторвалась от своих размышлений. Эта странная особенность полностью уходить от реальности, думая о чём-то совершенно постороннем, уже стала привычной и не беспокоила, тем более что во время таких погружений в себя боль отступала. Снежана недоумённо уставилась на жрицу, китайским божком застывшую посреди поляны. Она совершенно не понимала, что имеет в виду эта странная женщина. Словно угадав причину её растерянности, Тенира холодно улыбнулась и соизволила пояснить свою мысль:

– Ты смогла воспользоваться силой, чтобы залечить рану на ноге.

– Откуда вы знаете?! – Снежана едва ли не с суеверным ужасом уставилась на свою наставницу. Она уже привыкла ожидать от неё любых странностей, но подобная прозорливость…

– У тебя на ноге свежая кровь, но нет ссадины, к тому же я почувствовала, как ты применила силу. – Жрица была явно в хорошем настроении, если снизошла до объяснений. – Теперь мы можем увеличить нагрузку и начать наконец твоё обучение. Следуй за мной.

Тенира поднялась одним гибким движением, словно и не сидела на земле неподвижно минимум пару часов – или как местные называют такие промежутки времени? Этого девушка не знала и не хотела знать. Единственное, что её интересовало, – это когда же, в конце концов, закончится непрерывный ад. И даже вопрос о том, как именно завершится пытка, за последнее время ставшая повседневностью, её уже не интересовал. А вот кошмар никак не хотел прекращаться, постоянно набирая обороты и становясь всё ужаснее…

Ковыляя вслед за жрицей, идущей по непролазной чаще, как по тротуару, Снежана опять отвлеклась от действительности, вспоминая недавние события и пытаясь понять: насколько реально то, что с ней происходит? Она никак не верила: могут ли существовать где-либо, кроме сказок, проклятия, странные силы, которые способны изменить человека за один миг, и путешествия между мирами. Причём выходило, что если всё-таки не могут, то ей несказанно повезло и осталось ждать, пока добрые врачи её вылечат, а весь этот бред исчезнет, как дурной сон с приходом утра. А вот вариант с реальностью происходящего выглядел гораздо менее предпочтительно и, к сожалению, был более вероятен. Она это признавала, однако изо всех сил гнала от себя подобные мысли. Потому что тогда становилось слишком уж страшно…

Снежана глубоко вздохнула, стиснула зубы от очередного приступа боли в груди и решила больше не думать о том, реально ли всё вокруг неё или у неё необычайно живое воображение. Иначе она, в конце концов, сойдёт с ума, а Тенира выполнит свою угрозу и запрет её в храме до скончания вечности. Интересно, когда же она отупеет настолько, что ей станет всё равно, что происходит вокруг? Поскорее бы. Девушка торопливо смахнула опять навернувшиеся слёзы и решила поразмышлять о чём-нибудь нейтральном – например о том странном ощущении, которое появилось у неё перед тем, как рана исчезла. Оно не было неприятным, и Снежана не отказалась бы испытать его ещё раз – вдруг после этого перестанут болеть мышцы или пройдёт жжение в груди?

Жар неожиданно прокатился волной по всему телу, заставив девушку споткнуться и замереть от испуга. На несколько мгновений мир стал расплывчатым, неустойчивым и почему-то невероятно реальным, а потом сквозь звон в ушах ученица услышала бесстрастное:

– Ну вот, давно бы так. Теперь тренировки пойдут гораздо быстрее, и это очень хорошо. Мы и так слишком много времени потеряли на то, чтобы пробудить в тебе силу до конца. Всё-таки ты совершенно не подходишь на роль жрицы-воительницы.

Глава 5 Испытание на прочность

Литари отодвинул очередной свиток о тактике военных действий на вражеской территории и выглянул в окно. Он не прочь был выйти на улицу и закончить изучение этой давно устаревшей дисциплины где-нибудь на свежем воздухе. Но Тенира установила некоторые правила, нарушать которые юноша не решался. И одним из них было – не мешать тренировкам Снеары и не показываться новой жрице на глаза, пока её наставница не разрешит. Тренировки! Принц поморщился, припомнив те издевательства, через которые уже пришлось пройти новоявленной жрице, и ведь, судя по всему – это было только начало. Теперь, когда он сам стал свидетелем того, как готовят мечей богини, Литари уже больше не удивлялся, почему, в конце концов, не осталось желающих обречь себя на служение Эларе.

Оставалось только надеяться, что Снеара это переживёт без вреда для психики. Принц совершенно не удивился бы, если эта беспомощная и нервная девушка просто сошла с ума от подобных испытаний. Всё-таки жрицы немного ненормальные или, может быть, это ему так не повезло? Зачем, скажите на милость, выяснять, как когда-то их предки воевали и захватывали государства, которых вот уже несколько веков нет на карте? Война – пережиток прошлого хотя бы потому, что теперь просто не с кем воевать. От Непреступных гор, или, как ещё их иногда по привычке называют, Рудных, забывая, что все запасы ценных полезных ископаемых в них выработаны ещё при первых королях[2], и до Последнего моря, Кайты, – есть только одна страна: Сиали. И где в таком случае прикажете применять полученные знания? Если вся армия – это личная стража, королевская и благородных кьеров[3], призванная бороться против разбойников, нежити и нечисти, которые вдруг стали угрожать людям. Глупость несусветная. Да последнее серьёзное восстание было без малого семьсот лет назад!

Юноша поймал себя на том, что стискивает стол так, что у него уже побелели костяшки пальцев, и попытался расслабиться. В конце концов, Тенира спасла им жизнь, и чтение пыльных трактатов о вещах, которым нет применения в современном мире, очень небольшая цена за это. Ведь он мог оказаться на месте Снеары. Принц невольно поёжился, представив себе такое развитие событий. Он был неплохо тренирован и умел в случае необходимости защитить себя – на этом в своё время настояла его мать, справедливо полагая, что телохранители тоже люди и их может не оказаться на месте в нужный момент, а убийц вряд ли остановит мысль о беспомощности жертвы. Однако то, что ему приходилось видеть из окна, было за гранью его возможностей, да и возможностей любого нормального человека, если уж на то пошло. Вот и сейчас на поляне перед храмом две тонкие фигурки в ржаво-красном размахивали мечами, прыгали, перекатывались… Литари поморщился, заметив, как клинок Тениры проткнул Снеару насквозь, выйдя из спины. Конечно, он понимал, что жрице, пусть и не до конца обученной, это не причинит никакого вреда, но боль-то она испытывает! Больше не желая портить себе настроение зрелищем чужих страданий, юноша отвернулся от окна и с обречённым вздохом опять взялся за проклятый свиток. Ему предстояло приготовиться к вечерней «беседе», когда, отправив измученную до предела Снеару спать, Тенира придёт в библиотеку храма и устроит принцу настоящий экзамен по прочитанным за день свиткам. Сопровождая это действо подробными описаниями тех или иных приёмов и доходчиво объясняя – кто, в чём и когда был не прав, принимая упомянутые в текстах решения.

Принц скривился, разбирая выцветшие от времени буквы и невольно спрашивая себя – откуда в нём такая, в общем-то, нехарактерная для него усидчивость? Никогда в жизни он не уделял так много внимания тому, что писали или говорили другие люди, которых он даже не видел и с которыми не был знаком. Юноша закусил губу, вдруг осознав результат своих сумбурных размышлений. Получалось, что в постигших его несчастьях во многом виноват он сам! Не слушая других, принц не замечал изменений, происходивших с придворными, с его отцом, с министрами, – а они ведь были. Потому что не мог мягкий и рассеянный король внезапно превратиться в тирана, осмелившегося нарушить закон богинь, благодаря которому династия существовала вот уже больше двух тысячелетий. В какой момент первый министр занял сторону придворного мага в противостоянии с королевой и почему он это сделал? И чего добивается придворный маг, зачем он пошёл на поводу у внезапно обезумевшего короля, рискуя навлечь гнев куда более могущественных сил?

Все эти вопросы остались без ответов только потому, что не были вовремя заданы. А теперь ему придётся потратить гораздо больше усилий, чтобы решить стоящую перед ним задачу. Но прежде всего следовало не повторять прежних ошибок и задуматься над новыми вопросами, пока искать и на них ответ не стало слишком поздно. Например, зачем меч богини, единственное назначение которой – защищать людей от тёмных сил, если верить маститым теологам, так упорно заставляет его изучать древние знания предков об искусстве войны? Ведь достаточно ему оказаться в замке любого из кьеров королевства и продемонстрировать свою татуировку, чтобы его тут же доставили во дворец…

И, лишив права наследования, заперли в какой-нибудь башне до тех пор, пока придворный маг не придумает нового способа от него избавиться, обойдя древний закон! Все считают, что он убил свою мать и покушался на отца. Всё королевство будет на стороне его родителя. И как ему в этой ситуации может помочь знание тактики и стратегии военных действий?

Литари задумчиво потёр переносицу, невидяще глядя на лежащий перед ним свиток. Он неверно поставил вопрос – нужно было прежде всего поинтересоваться: почему жрица вдруг вообще обратила внимание на обычные человеческие интриги, в которые мечи богини традиционно не вмешиваются, предоставляя смертным самостоятельно разбираться в собственных дрязгах? А действительно – почему? Юноша нахмурился. Ничто и никто не мешали Тенире накормить незваных гостей, выдать им по комплекту одежды или даже обойтись без этого и отправить к ближайшей опушке леса, чтобы не мешали ей заниматься своими делами. Значит ли это, что ситуация требует её вмешательства?

Принц прищурил глаза, припоминая единственный их разговор, в котором обсуждалось что-то кроме древних трактатов, и тихо выругался, помянув обеих богинь в таких словосочетаниях, что, услышь его Тенира, не миновать бы ему трёпки за оскорбление священных близнецов. Интересно, он всегда был таким дураком или пребывание в шкуре медведя так на него повлияло? Жрица же прямо сказала, что превратить человека в другое существо способна только чёрная магия, а использование этой самой магии во вред людям как раз и является одной из тех вещей, с которыми меч богини призвана бороться! Литари довольно вздохнул: по крайней мере, причина вмешательства Тениры в ситуацию ясна, теперь осталось только выяснить: на что может рассчитывать он сам и каким образом ему предстоит применить знание тактики и стратегии боевых действий?

Время за размышлениями пролетело незаметно, и принц только тогда обнаружил, что настала пора ежевечерней беседы, когда на свиток, который он, погруженный в свои мысли, бездумно рассматривал, упала тень жрицы, вернувшейся с тренировки. Женщина коротко усмехнулась, видя его искреннюю растерянность, и задумчиво заметила, отбирая злосчастный трактат:

– Судя по всему, ты наконец-то решил разобраться в сложившейся ситуации и теперь усиленно гадаешь, что же тебя ждёт дальше?

– Откуда вы знаете? – Литари даже задохнулся, изумлённый такой проницательностью меча богини. Насколько он помнил, нигде не упоминалось о способности жриц Элары читать мысли, и её поразительная осведомлённость об итогах его раздумий пугала.

– Это у тебя на лице написано. – Тенира хмыкнула, устраиваясь в кресле у пустого стеллажа, и задумчиво провела пальцем по одной из полок, оставляя в пыли замысловатый след. – А если серьёзно, то ты сидишь над первым из четырёх свитков, которые я дала тебе утром, глядя в одну точку, закусив губу, и трёшь шею там, где у тебя метка. Тут трудно не сообразить, что тебя беспокоит.

Юноша виновато улыбнулся, представив, как выглядел со стороны, и отважился рискнуть получить ответы на некоторые мучившие его вопросы:

– Вы решили вмешаться потому, что придворный маг применил чёрную магию?

– Да, – задумчиво кивнула Тенира. – Чёрная магия сама по себе не запрещена, но её применение было строго регламентировано ещё во времена первых жриц. Никто не возмутится, если чёрный маг, например, при помощи заклинания воспламенения плоти сожжёт напавшего на него грабителя. Точно так же, как стража спокойно отнесётся к воину, проткнувшему грабителя мечом. Однако если маг начинает подчинять себе людей, убивать просто неугодных или мешающих ему соперников, добиваться власти и богатства, при помощи проклятий расчищая себе путь к поставленной цели, то тут уже требуется наше вмешательство, потому что природа чёрной магии такова, что человек, даже если он маг, не практикующий это направление чародейства, не способен противостоять силе чёрных заклинаний. И твой случай как раз из разряда запрещённых, поэтому я вмешаюсь, тем более что возникла угроза существованию династии, которую мы обязаны защищать от тёмных сил.

– Почему? Отец ещё молод, он может зачать ребёнка, и у королевства будет наследник… – Литари недоуменно нахмурился.

– Если проживёт достаточно долго, чтобы это сделать, – устало вздохнула жрица. – Я очень сомневаюсь, что за всем этим стоит твой отец. Сомневаюсь хотя бы потому, что у него просто нет причин прибегать к чёрной магии, чтобы уничтожить наследника. Даже если он тебя исступлённо ненавидит, действительно считает убийцей жены и не хочет передавать тебе трон, есть вполне законный способ этого избежать. Не рискуя при этом прервать свой род и навлечь на себя проклятие богинь. Значит, придворный маг ведёт какую-то свою игру, и, скажем так, некоторые вещи, рассказанные тобой, наводят на очень нехорошие размышления. Я не буду о них говорить – здесь замешаны тайны, известные только жрицам, но могу с полным правом утверждать, что дело серьёзное.

– Тогда нужно рассказать всё отцу…

Принц сам понял всю глупость своего предложения: если король позволил превратить наследника в животное, то, скорее всего, он находится под полным контролем чёрного мага, и, значит, объяснять ему суть происходящего бесполезно. Но как в таком случае быть? Оставить всё как есть?! Юноша не успел задать свои вопросы вслух – Тенира решила, что настала пора объяснить ему план действий:

– Твой отец вряд ли способен что-либо понять, и самое главное – я не уверена, что его удастся вернуть в нормальное состояние. Есть, конечно, вероятность, что король действует по собственной воле и у него на это имеются какие-то свои причины, но в любом случае следует исходить из того, что по прибытии в столицу тебя придётся короновать, так как его величество окажется либо недееспособным, либо преступником, подлежащим казни за нарушение закона богинь. И это значит, что ты должен попасть во дворец не как пленник, а как законный наследник, обладающий достаточной силой, чтобы подтвердить своё право. А для этого тебе понадобится армия.

– Армия?! Но как я её соберу?! – Литари не знал, что и подумать о таком предложении. Видимо, жрица слишком давно не покидала леса и не знает, что делается за его пределами. – В королевстве давно нет армии – только стража…

– Это неважно, – холодно улыбнулась меч богини. – При желании в армию можно превратить даже смирных обывателей, а уж относительно тренированных людей, находящихся на службе у кьеров, тем более. И судя по тому, что ты меня узнал при встрече, о нас ещё помнят, и, следовательно, моего присутствия и присутствия нескольких моих сестёр будет более чем достаточно для того, чтобы к твоим словам прислушались.

Принц, окончательно сбитый с толку, лишь кивнул. Он тоже не сомневался, что появление нескольких жриц заставит перейти на его сторону любого – если не из почтения к их званию, то из страха перед тем, что они могут сделать с дураком, осмелившимся им противиться. Ведь доподлинно известно: мечей богини нельзя умертвить, а убивать врагов или тех, кого сочтут таковыми, они устанут очень и очень не скоро. Вот только, при поддержке нескольких жриц, зачем ему армия? Он рискнул задать этот вопрос вслух – и тут же услышал сухой и немного грустный ответ:

– Иногда количество важнее качества, Литари, втроём мы просто не сможем взять под контроль город только потому, что неспособны быть в нескольких местах одновременно. В случае необходимости нам удастся остановить армию на узкой дороге, но в поле нас просто обойдут с флангов и, оставив отряд смертников, который нас задержит, пойдут дальше. И прежде чем мы сможем им помешать, успеют причинить немало вреда в тылу.

– Понятно, – ошарашенно произнёс юноша, которому стало слегка не по себе от нарисованной собеседницей картины. Он представил себе людей, отправленных на верную смерть, чтобы другие могли прорваться мимо заслона, и невольно поёжился. Очень уж страшно.

– Хорошо, – оторвал его голос жрицы от размышлений о том, что, судя по уверенности, с которой Тенира рассуждает об обходных манёврах, ей уже приходилось на практике сталкиваться с чем-то подобным. – У нас ещё будет время обсудить детали предстоящего рейда, а пока иди спать. На сегодня с тебя достаточно потрясений.

Принц молча кивнул и, благовоспитанно пожелав собеседнице спокойной ночи, отправился в одну из небольших комнаток, расположенных под молельным залом, служившую ему спальней. Сегодня он получил ответы на некоторые свои вопросы, но почему-то у него тут же возникли новые. Похоже, это никогда не кончится, и на смертном одре он будет пытаться понять… И зачем его угораздило задуматься над всеми этими сложностями, – а ведь так легко было жить, ни о чём таком не размышляя!

Снежана шла за Тенирой, пытаясь не отстать от жрицы, которая, казалось, двигалась в каком-то другом измерении. В измерении, где не было кустов, подворачивающихся под ноги корней и пеньков и прочих преград, в изобилии встречающихся на пути. Девушка не знала цели их странного похода, но по привычке предполагала, что в конце путешествия её ничего хорошего не ждёт. Однако дурные предчувствия не мешали ей держаться чуть позади своей наставницы, не испытывая при этом особых трудностей… Ну или почти не испытывая.

Ученица поневоле грустно вздохнула и со ставшим в последние дни привычным удивлением покосилась на безупречно прямую спину женщины, превратившей её жизнь в ад на земле и явно не собирающейся останавливаться на достигнутом. Снежана до сих пор не могла поверить, что изуверские издевательства, которые её наставница именовала тренировками, за каких-то тридцать пять дней сотворили из беспомощной неуклюжей девчонки неплохого бойца, способного некоторое время противостоять даже воину с семисотлетним опытом. Конечно, до настоящего мастерства ей было ещё очень и очень далеко, но и такие результаты больше напоминали плохой боевик, где главный герой за пару месяцев из обычного обывателя превращается под руководством сурового учителя в суперпрофессионала, способного на равных сражаться с противниками, посвятившими изучению непростой науки убивать не один год.

В её мире это было неправдоподобной вымышленной историей, а здесь – вполне обычной реальностью. Если, конечно, в помощь наставнику использовалась божественная сила. Девушка машинально наклонилась, уворачиваясь от очередной ветки, норовившей вцепиться ей в волосы, и сжала губы, чтобы не закричать от отчаяния, которое накатывало на неё каждый раз, когда она вспоминала об этом проклятом даре Элары. Да, Снежана теперь была способна выдержать многое из того, что ещё пару десятков дней назад казалось ей непереносимым. Да, ей уже не приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы пробежать кросс или фехтовать от рассвета до заката. Её тело превратилось в мечту всех девчонок – сухое, поджарое, ни грамма лишнего жира, идеальная фигура. Но цена, заплаченная за эти превращения, была чудовищной.

Девушка с трудом сдержалась, чтобы не бросить ненавидящий взгляд на свою наставницу, невозмутимо шагающую впереди. Это было небезопасно: Тенира чувствовала подобные взгляды кожей и обычно не церемонилась, наказывая за недопустимое, с её точки зрения, проявление чувств. Снежана ощутила, как слёзы наворачиваются ей на глаза, и быстро заморгала, пытаясь остановить солёные капли. Плакать теперь было бессмысленно – впрочем, как и пытаться изменить положение. Это навсегда, и от сознания безвыходности его хотелось выть. Зачем обычной девушке всё это? Зачем сила, скорость, выносливость, которые и не снились даже очень хорошо тренированному бойцу? Зачем живучесть, как у легендарной гидры, и долголетие, способное вызвать зависть у библейских долгожителей? Зачем, если за всё это приходится платить непомерную цену – вечное одиночество и служение.

У неё никогда не будет своей семьи, не будет дома, куда можно вернуться после тяжёлого дня, не будет детей… Сила богини превратила её тело в безупречный инструмент, абсолютно приспособленный для достижения заданной цели за счёт всего остального. Тенира, не особо стесняясь в выражениях, объяснила ей её новое предназначение и доходчиво описала дальнейшую судьбу. Судьбу меча, направленного против тёмных сил, без жалости уничтожающего всё, что угрожает людям. А у оружия, как известно, не может быть ничего, кроме функции убивать. Друзья? Жрица равнодушно сообщила, что после пары веков надоедает их хоронить, так что проще не сближаться с человеком, чем потом мучиться сожалениями. Возлюбленный? По словам Тениры, по сравнению с любым из мечей богини самая фригидная старая дева – воплощение страсти, да и некоторые специфические изменения её тела вполне могут стать причиной смерти сумасшедшего, осмелившегося разделить с ней постель. Дети? Никогда. У неё больше нет органов, отвечающих за деторождение, она не для того предназначена…

И вот теперь она идёт куда-то по лесу в компании суровой жрицы, которая старше в десятки раз, и гадает – что её ждёт в недалёком будущем. Почему вместо обычного арсенала ей позволили взять только меч-полуторник? Девушка поёжилась. Она неплохо научилась владеть холодным оружием, но предпочитала всё-таки не пускать его в ход – пусть это и означало, что из-за пропущенных ударов выданная ей одежда напоминает прикид неформала, пестря кривыми швами везде, где только можно.

Погружённая в свои невесёлые размышления, Снежана едва успела замереть на месте, чтобы не столкнуться, с внезапно остановившейся Тенирой. Она выжидательно посмотрела на свою наставницу, которая, видимо, нашла то, что искала в последние несколько часов хаотичного блуждания по лесу. Девушка ожидала всего, чего угодно, вплоть до требования немедленно возвращаться, и, как она надеялась, была готова ко всему. Ей ведь всё равно не позволят уклониться от выполнения задания, а альтернатива тренировкам её совершенно не устраивала. Запертая снаружи комната и вечная боль – это не то, чего бы она хотела от жизни. Пусть и такой ущербной жизни, которая ей предстояла. В конце концов, существовала слабая надежда, что жрицы-целительницы смогут её вылечить если не от проклятия вечного служения богине, о существовании которой не так давно она даже не подозревала, то хотя бы от постоянной боли.

– Впереди стоянка разбойников. – Тенира повернулась к своей ученице и теперь внимательно следила за выражением её лица. – Тебе нужно просто пойти и уничтожить их. Считай это практическим заданием, отработкой навыков в реальных боевых условиях.

Снежана в ужасе смотрела на невозмутимую жрицу, не в состоянии даже членораздельно выговорить слово отказа участвовать в массовом убийстве людей. Она и представить себе не могла, что от неё потребуют такого! Девушка даже на тренировках старалась не задеть свою наставницу, чтобы не причинить ей боль. Ведь она на собственном опыте знала: несмотря на способность залечить любую рану, мечи богини далеко не бесчувственны, и повреждения тела причиняют им такие же страдания, как и обычному человеку. И всё в ней протестовало против того, чтобы намеренно мучить другого – пусть этот другой и не стесняется мучить её…

– Если ты не убьёшь их, то очень об этом пожалеешь, – Тенира правильно поняла колебания своей ученицы и решила внести ясность в ситуацию. – Тебе всё равно рано или поздно придётся научиться забирать чужие жизни, и лучше, если это произойдёт в первый раз под моим контролем, когда никто из тех, кого ты обязана защищать, не пострадает от твоей нерешительности. Действуй!

Снежана отчаянно замотала головой, умоляюще глядя на непреклонную наставницу, и решилась возразить:

– Я не могу! Не могу убить человека!

– Сможешь, – проигнорировала жрица попытку неповиновения и бестрепетно добавила: – Или на своём опыте убедишься, к чему иногда приводит глупая жалость. И если ты сейчас же не выйдешь на этот поединок, то остаток жизни проведёшь в запертой снаружи комнате. Выбирай.

Снежана судорожно сглотнула подкативший к горлу ком и неверяще уставилась на Тениру, бесстрастно наблюдающую за ней так, словно ей всё равно, что делать с непокорной ученицей – продолжить обучение или закрыть в храме и забыть об её существовании. Девушка с трудом удержалась от злых слёз безнадёжности. Ей опять не оставили выбора. Либо она станет убийцей, либо навсегда распрощается даже с призрачной надеждой вырваться из этого кошмара. И непонятно, что делать. В её прежнем мире гуманизм ставился превыше всего, и преднамеренное убийство ничем не угрожающих тебе людей ради собственного выживания считалось преступлением. Но Снежана очень сомневалась, что те, кто писали эти законы, когда-либо оказывались перед таким выбором. И всё равно не могла побороть впитанной с молоком матери уверенности, что так поступать нельзя.

Девушка не знала, на что решиться: оба варианта ей казались одинаково ужасными и неприемлемыми. Наконец она пришла к выводу, что если судьба в последнее время повадилась все решения принимать за неё, то и в этом случае следует предоставить року право выбрать ей путь. Снежана глубоко вздохнула, набираясь смелости, привычно поморщилась от вспыхнувшей с новой силой боли в груди и, не скрываясь, зашагала в сторону, куда указывала наставница, надеясь, что у неё хватит решимости на то, чтобы выйти навстречу разбойникам. В голове мелькнула странная мысль. Хорошо ещё, что отвратительная татуировка, изуродовавшая ей всю правую щёку, исчезла после того, как она стала пользоваться силой во время тренировок, и появлялась теперь только тогда, когда девушка исцеляла себя или вызывала дар богини, чтобы выполнить задание, находящееся за пределами человеческих возможностей…

Идти ей пришлось недолго. Заросли внезапно расступились, и девушка оказалась на большой поляне, на которой в настороженных позах застыли человек десять в странной одежде и с обнажёнными мечами. Снежана почувствовала холодок страха, пробежавший по спине, и инстинктивно обернулась, чтобы тут же встретиться с неприятными ухмылками ещё пятерых бандитов, видимо успевших обойти её с тыла. Девушка растерянно замерла, не зная, на что решиться. Она оказалась в окружении разбойников, услышавших её заранее и приготовившихся к нападению на неизвестного путника, добровольно пришедшего к ним в руки. Бандиты тоже не спешили нападать, видимо подозревая подвох, и настороженно разглядывали вышедшую из Северного леса одинокую девчонку в каких-то жутких обносках. Если бы она шла со стороны опушки, это ещё можно было как-то объяснить, но странная девица вышла из самой чащи и, значит, вызывала опасения.

Однако растерянность грабителей длилась недолго: убедившись, что девушка не превращается в какую-нибудь лесную тварь и за ней не спешит отряд стражи, главарь счёл её появление милостью богини и решил действовать. Он подошёл к напряжённо застывшей на краю поляны добыче и резко хлестнул её по лицу открытой ладонью, сразу указывая пленнице её место. Про себя он уже решил, что если девчонка будет покорной и не станет сопротивляться, то он оставит её себе в качестве наложницы и кухарки… Но в следующий миг понял, что летит, отброшенный сильным ударом, и мгновенно поменял свои планы в отношении строптивой девицы.

Снежана ответила на неожиданную пощёчину инстинктивно. Вбитые на тренировках рефлексы сработали без участия сознания, и ей осталось только испуганно наблюдать за последствиями своей несдержанности. Человек, ударивший её по лицу, отлетел на несколько метров и с видимым трудом поднялся на ноги. Девушка невольно отступила на шаг, готовясь просто убежать, и почувствовала остриё меча, упёршегося ей меж лопаток. Она совершенно забыла о разбойниках за спиной! Запаниковав, Снежана выхватила меч и, откатившись в сторону, встала в заученную стойку. Её действия вызвали у бандитов только глумливый смех. Девушка растерялась от неожиданности: её просто не восприняли всерьёз. И что теперь делать? Убивать, чтобы они осознали, что она опасна? Разбойники решили всё за неё. Несколько человек стали обходить её с боков, а двое атаковали в лоб, и Снежана стала защищаться. Несколько выпадов она отбила без труда: чувствовалось, что нападавшие не слишком хорошо владеют оружием, но их было больше, и, в отличие от неё, они не боялись ранить противницу.

Девушка отбивалась отчаянно, пытаясь уворачиваться от наседавших на неё со всех сторон бандитов. Периодически кто-нибудь из них решал попробовать достать её на расстоянии, нимало не заботясь о том, что может задеть своих товарищей, и тогда в Снежану летел очередной нож или камень, и некоторые из них попадали в цель. И ещё одним неприятным открытием стало то, что, оказывается, во время настоящего боя боль, давно поселившаяся у неё в груди и животе, начинает усиливаться, здорово отвлекая от попыток защититься от нападения. В какой-то момент девушка не успела остановить движение, и её клинок вошёл в грудь одного из атаковавших её разбойников. В ужасе от того, что совершила, Снежана замерла, а в следующий момент на неё со всех сторон обрушились удары мечей.

Девушка упала, инстинктивно пытаясь закрыть руками голову, её оружие отлетело в сторону, и ей осталось только сжиматься в комочек, мечтая о том, чтобы провалиться в беспамятство. Однако жрице не позволили потерять сознание. Разбойник, которого она ударила первым, криками и затрещинами остановил остальных. Повинуясь его приказам, они привязали Снежану к дереву, а затем в красках описали, как она станет умирать. Девушка слушала перечисление пыток, ожидающих её в недалёком будущем, и отчаянно надеялась, что Тенира вмешается и не позволит сделать с ней такое. Однако жрица всё не появлялась, а приготовления на поляне шли полным ходом. Ей даже перевязали раны, чтобы она не истекла кровью раньше времени, и забили в рот кляп, опасаясь, что в стремлении избежать мучений пленница откусит себе язык. Попытки разорвать верёвки ни к чему не привели, Снежана только позабавила своих палачей, которые издевательски сообщили ей, что эти путы специально предназначены для всякой нечисти и нежити. И если их обычно используют для того, чтобы обездвижить какую-нибудь тварь, пока маг вырезает из неё куски для своих опытов, то уж человека они удержат без труда.

А потом начались пытки. Девушка отчаянно извивалась в крепко держащих её верёвках, но вырваться не получалось. Разбойники быстро поняли, что обычные приёмы вроде прижигания раскалённым железом действуют на неё слабее, чем им хотелось бы, и принялись изобретать новые мучения. Снежана хрипела от боли – даже ей, привыкшей за последнее время к физическим страданиям, было не по силам терпеть издевательства палачей.

Время остановилось, превратившись в одну бесконечную пытку, и единственная мысль, ещё не вытесненная мукой окончательно из её сознания, была горьким осознанием того, что Тенира на помощь не придёт. Потому что она разочаровала свою наставницу, и та бросила её в руках разбойников, которых теперь девушка уже не могла считать людьми. Люди не режут беспомощных пленников на куски, специально демонстрируя жертве свои действия. И хуже боли был страх – безумный, выворачивающий душу наизнанку страх того, что она навсегда останется калекой. Снежана прекрасно помнила, что сила богини может заращивать раны, не раз убеждаясь в этом на тренировках с Тенирой, но вот сможет ли эта живительная сила восстановить утраченные части тела – она не знала, и от этого становилось ещё хуже. Вечность с обрубками вместо пальцев, и… Беспамятство девушка восприняла как благословение, и единственное, чего она хотела в этот момент, – никогда больше не приходить в себя.

Глава 6 …И нет пути назад

Снежана очнулась оттого, что кто-то осторожно убрал ей волосы со лба. Это давно забытое ощущение заставило её встрепенуться и отрыть глаза. Она замерла, глядя на безучастно наблюдавшую за ней Тениру, и едва сдержала вздох разочарования. На какое-то мгновение девушка действительно поверила, что находится дома, в уютной маленькой квартирке на окраине, и бабушка будит её к завтраку, который она опять проспала, потому что легла вчера поздно, увлёкшись очередной книжкой про приключения. Но чуда не случилось даже в этом сказочном мире, и единственный человек, который её по-настоящему любил, не воскрес из мёртвых. Снежана медленно села, и в следующее мгновение на неё обрушились воспоминания о том, что с нею случилось. Девушка со сдавленным всхлипом поднесла руки к лицу, ожидая увидеть уродливые обрубки, и потрясённо замерла, разглядывая бледные, слегка дрожащие, но несомненно настоящие пальцы.

– Ты умудрилась проиграть разбойникам, отродясь не учившимся владеть оружием, и только потому, что впала в панику, отправив к богине одного из них. – Жрица неторопливо вытащила свой меч и принялась его аккуратно полировать, попутно стирая с клинка бурые пятна. – И тебе несказанно повезло, что эти человеческие отбросы ещё не до конца превратились в животных и помнят основные законы богинь. Хотя если бы они всё-таки решились на насилие, их ждал бы очень неприятный сюрприз.

– Я… – Снежана не знала, как объяснить свои действия. Снова накатил страх. Теперь уже она боялась, что её наставница сочтёт провал очередного задания достаточным основанием для того, чтобы от неё избавиться. Ведь жрица не раз предупреждала, что, если её ученица не будет справляться…

– Теперь, надеюсь, ты понимаешь, к чему может привести твой глупый страх причинить человеку боль. В этот раз ты легко отделалась, а если бы с тобой был, например, Литари? Ты хоть осознаешь, что, в отличие от тебя, он не сможет восстановиться после таких пыток и навсегда останется калекой? Хочешь, чтобы из-за твоих предрассудков однажды погиб кто-нибудь из тех, кого тебе доверят защищать? Или просто ни в чём не повинный человек умер только потому, что жрица-воительница не смогла нанести смертельный удар?

– Нет! – Снежана отчаянно вскрикнула, зажав уши руками и безуспешно пытаясь спрятаться от страшной реальности. – Я не могу! Просто не могу убивать!!!

– Тогда позволь силе богини изменить твою душу.

Девушка замерла, изумлённо глядя на невозмутимую Тениру, которая, казалось, не заметила её истерики и совершено спокойно предлагала ей выход из положения.

– Твои способности целителя мешают тебе стать нормальным мечом богини, но её сила вполне может это изменить.

Снежана устало прикрыла глаза. У неё просто не было сил бороться со всем этим ужасом, внезапно обрушившимся на неё. Оказалось, что она убила человека, и теперь у неё есть выбор – или убивать дальше, или поставить крест на себе и навсегда переселиться в одну из комнат храма. То есть как раз выбора-то у неё и нет. Ни один нормальный человек добровольно не согласится провести целую вечность в аду, когда есть хоть малейший шанс этого избежать.

– Как это сделать? – Девушка старалась не глядеть на свою наставницу. Ей было стыдно за то, что она согласилась на подобное, но другого выхода всё равно не было.

– Когда начнёшь бой, призови силу и позволь ей управлять тобой. – Тенира говорила холодным нейтральным тоном, ничем не показывая своего отношения к происходящему. – Разбойники, которые тебя пытали, ушли недалеко. Думаю, они не ожидают твоего повторного появления – в конце концов, о способностях жриц и о том, что это не легенды, сейчас помнят немногие. А те, кто помнит, вряд ли поверят, что одна из мечей богини могла так бездарно попасться обычным бандитам.

Снежана устало призналась себе, что не готова к повторному визиту в лагерь разбойников и никогда не будет готова. К тому же объяснения жрицы по поводу метода изменения души при помощи силы казались ей, мягко говоря, неполными. И девушка очень сомневалась, что всё это закончится более или менее благополучно… Тенира, как обычно, не обратила внимания на её потерянный вид и продолжала совершенно безразличным тоном, словно рассказывала о незначительных неприятностях, а не о кошмаре, едва не сведшем Снежану с ума:

– Так что можешь смело повторить попытку их перебить. На этот раз тебе будет легче с ними справиться: всё-таки разбойники не часто встречают человека, которого они сами пытали и бросили умирать два дня назад. Причём человека опять живого и абсолютно здорового. Поэтому у тебя преимущество. – Жрица усмехнулась: – Если ты, конечно, сможешь им воспользоваться.

Женщина стремительно поднялась на ноги и подошла к сумке, прихваченной с собой из каких-то ей одной известных побуждений. Девушка, давно привыкшая не доискиваться причин тех или иных поступков своей наставницы, молча наблюдала за её действиями. Тенира вытащила новый комплект одежды и бросила его слегка растерявшейся от такого поворота событий Снежане:

– Я предвидела, что в первом бою ты устроишь нечто подобное, и прихватила с собой сменный костюм. – Жрица окинула свою ученицу критическим взглядом и недовольно хмыкнула: – Одевайся. Бегать по лесу голышом неудобно. И возьми один из моих мечей: свой ты где-то потеряла.

Девушка поёжилась от сарказма, звучащего в голосе Тениры, и покорно стала одеваться, пытаясь осознать, что, оказывается, она восстанавливалась после издевательств разбойников целых два дня. И теперь ей опять придётся с ними встретиться. Снежана торопливо сдёрнула с себя несколько заскорузлых от крови кусков ткани – всё, что осталось от её прежнего костюма, – и, стараясь не смотреть на них, отбросила в сторону. От воспоминаний о том, через что ей пришлось пройти, девушке становилось не по себе. Но выбора не было. Снежана, пытаясь ничем не показать своего страха, чтобы не спровоцировать жрицу на ужесточение задания, натянула новую одежду и нерешительно остановилась перед двумя мечами наставницы, аккуратно прислонёнными к дереву, возле которого она сидела. Какой взять? Тяжёлый двуручник или всё-таки полуторник? Благодаря урокам Тениры она одинаково хорошо владела и тем и другим, но всегда предпочитала более изящный и лёгкий полуторник. Решившись, девушка подхватила меньший клинок и остановилась, не глядя на жрицу. Она просто не знала, в какую сторону ей идти.

Презрительное хмыканье и небрежный взмах руки в нужном направлении стали для Снежаны настоящим спасением. Девушка очень сомневалась, что смогла бы скрыть переполняющие её страх и неуверенность, если бы ей пришлось обратиться к наставнице за помощью. А так вроде никто никому ничего не сказал и не заметил состояния несчастной ученицы. Снежана молча кивнула в знак благодарности и обречённо зашагала навстречу своей судьбе.

Уже через несколько десятков шагов девушка поняла, что точно не заблудится в поисках своих мучителей. Громкие голоса и запах дыма отчётливо подсказывали направление движения. Жрица поневоле упрямо шла на звук, удивляясь про себя собственной глупости. Добровольно идти навстречу неприятностям – и при этом ещё беспокоиться о том, чтобы дойти как можно быстрее?.. Снежана жалко улыбнулась и ускорила шаг: привычка отвлекаться на совершенно посторонние размышления иногда бывала просто опасной. Вот и теперь она на полном серьёзе рассуждает о собственной глупости, или смелости – как кому нравится, – словно у неё действительно есть какой-то выбор и девушка может бросить всю эту затею.

До поляны, облюбованной разбойниками, она добралась, к сожалению, очень скоро. Бандиты явно чувствовали себя совершенно спокойно в Северном лесу и не очень-то опасались нападения. Впрочем, Снежана не исключала возможности, что её опять заметили и теперь готовят очередную засаду. Девушка решила не искушать судьбу, тем более что ей было гораздо труднее использовать силу Элары, чем обычной жрице. По крайней мере, Тенира не раз замечала, что её способности в этой разновидности возможностей мечей богини худшие из когда-либо известных наставнице на её долгом веку. Поэтому Снежана решила в кои-то веки проявить предусмотрительность и призвала силу до того, как очертя голову бросилась в очередное сомнительное приключение.

Щека отозвалась привычной болью от появления татуировки, всё тело наполнилось жарким покалыванием, и девушка шагнула на поляну, чувствуя, как страх сводит мышцы при виде разбойников, ожидающих очередного незваного гостя с обнажёнными мечами. Снежана с внезапным ужасом осознала, что просто не может двинуться, даже обернуться к тем, кто, судя по топоту у неё за спиной, подобрались к ней сзади и теперь демонстрируют ей, что пути к отступлению отрезаны. И тогда девушка в отчаянии сосредоточилась на своих ощущениях, погружаясь в них как в тёплую воду, растворяясь полностью в щекочущей волне силы, поднявшейся внутри её и грозящей захлестнуть её с головой. А потом всё стало просто и совсем не страшно. Прозрачная ясность сознания, равнодушная констатация факта, что без ран, скорее всего, не обойтись, и решительный шаг к первому из противников, который даже не удосужился поднять меч, зачарованно таращась на неё.

Тело работало как автомат, нанося удары, уклоняясь от контратак, перемещаясь по поляне в смертоносном танце, оставляющем позади себя кровь и разрубленные трупы. Где-то в дальнем уголке сознания кричал и плакал удивительно знакомый голос, но он мешал сосредоточиться на выполняемых приёмах, и поэтому сила обрушилась на него, заставляя замолчать, исчезнуть, не препятствовать мечу богини делать свою работу. Крик прекратился, оставив какую-то странную пустоту, но она не мешала выполнению поставленной задачи, и сила не обратила на её присутствие никакого внимания. Сражаться с разбойниками было на удивление просто: противники не могли оказать жрице серьёзного сопротивления, но странная боль в груди и животе всё нарастала, отвлекая от боя, вставая на пути холодной стеной, и раскалённая волна постепенно схлынула, освободив сознание своего носителя. Снежана очнулась в центре поляны, заваленной изрубленными телами, с окровавленным мечом в руках.

Девушка смотрела на изуродованных мертвецов, но ужаса не было. Жгучая боль стихала до своего обычного уровня, и это радовало. Снежана перевела взгляд на молча наблюдающую за ней Тениру и удовлетворённо отметила, что наставнице не пришлось вмешиваться, а значит, задание выполнено так, как надо. Теперь можно было смыть кровь и поискать свой меч среди вещей бандитов. Хотя жрица огляделась по сторонам и пришла к выводу, что последовательность действий придётся изменить: сначала найти меч, а потом уже искать подходящий ручей, чтобы отмыться от быстро засыхающих бурых потёков. Однако Тенира была иного мнения.

– Иди вон туда, – короткий взмах в нужном направлении, – там небольшое озерцо. Вымойся. А я пока найду твой меч.

Снежана не стала спорить, покорно направившись в указанную сторону. Её уже давно не поражал тот факт, что Тенира, похоже, знала Северный лес как собственный огород и была способна ориентироваться в самых густых зарослях совершенно свободно, словно там на каждом дереве висели указатели.

Пройдя по неприметной тропинке через высокие кусты, плотной стеной окружающие озеро, скорее напоминающее большую ещё не пересохшую лужу, чем постоянный источник воды, девушка осторожно присела на скользком берегу, и в этот момент её словно ударило. Осознание того, что она только что без всяких колебаний и угрызений совести отправила на тот свет полтора десятка человек, если не больше, противной дрожью прокатилось по телу, заставив её на мгновение закрыть глаза, чтобы не видеть своих рук, покрытых быстро подсыхающей сплошной коркой из запёкшейся крови. И самое страшное было в том, что, даже понимая всю чудовищность совершенного ею, она не испытывала по этому поводу никаких чувств, кроме холодного удовлетворения от удачно выполненного задания и бестрепетной констатации факта, что погибшие безусловно заслужили смерть, а значит, нет никакой разницы, кто привёл этот приговор высших сил в исполнение.

Снежана внезапно поняла, что всё-таки умерла на той поляне вместе с напавшими на неё бандитами. Та застенчивая пугливая девушка, которой она была ещё пару дней назад, несмотря на перенесённые в последнее время испытания, никогда не смогла бы так отнестись к случившемуся. Жрица горько рассмеялась над собой: занятая своими переживаниями, она слишком легкомысленно отнеслась к предложению изменить душу и теперь должна была смириться с результатом. Та Снежана, которой она была совсем недавно, мертва. Осталась только Снеара, меч богини, способная вспомнить себя прежнюю, но уже неспособная понять прошлых эмоций. Девушка резко оборвала смех и наклонилась к воде, чтобы смыть с лица и рук кровь, заодно застирав пятна на одежде, практически не видимые на красно-бурой ткани. Сделанного не исправишь – осталось только позаботиться о том, чтобы все эти жертвы оказались не напрасны.

Смывая с себя грязь и кровь, Снеара пыталась забыть себя прошлую, отгородиться от прежних воспоминаний, причиняющих боль и заставляющих сердце сжиматься от тоски, которую она понимала умом, но никак не могла принять как свою собственную. Оставалось признать: Тенира всё-таки добилась своего и превратила неуклюжую, ни на что не годную девчонку в сносную жрицу, пусть даже в процессе превращения от девушки мало что осталось. Снеара закончила приводить себя в порядок и, подхватив меч, который всё время лежал на берегу так, чтобы она могла дотянуться до него в любой момент, отправилась назад на поляну, где её ждала наставница, наверняка уже нашедшая меч, так глупо утерянный её ученицей.

Жрица встретила девушку на полдороге и, не говоря ни слова, протянула ей клинок. Снеара с благодарностью взяла свой меч и тут же вернула оружие, одолженное ей Тенирой. Женщина одобрительно кивнула и скользнула на едва заметное ответвление тропинки, поманив ученицу за собой. Какое-то время они шли молча, девушка опять перебирала в памяти последние события, оценивая их теперь не с позиции «страшно – не страшно», а как возможность получения информации об этом мире. Снеара действительно сожалела о том, что её прежнее «я» перестало существовать, причём настолько буднично, что даже её новая душа, душа жрицы, невольно ёжилась от неприятного холодка страха, тревожившего её, словно капли ледяной воды разгорячённую кожу. Но одного она никак не могла простить безвременно ушедшей Снежане: прожив в этом мире больше месяца, эта несчастная дурёха не удосужилась узнать о нём практически ничего полезного! Какой смысл отрицать очевидное: всё происходящее вокруг слишком упорядочение и мотивированно для бреда, и чересчур уж долго продолжается, чтобы быть кошмаром.

И ещё оставалась боль. Боль от проклятия, которая почему-то в последнее время начала вести себя странно. Всплески нестерпимой муки при попытках нормально сражаться сильно настораживали. Что-то менялось, и оставалось надеяться, что наставница сможет объяснить, что именно становится другим и как можно избежать наиболее неприятных последствий этих изменений. Это требовалось узнать как можно скорее.

– Тенира, вы не могли бы…

Жрица резко обернулась, когда девушка осмелилась назвать её по имени, и вдруг прервала ученицу, но без своей обычной суровости:

– Можешь обращаться ко мне на «ты» – в конце концов, теперь мы сёстры. Что ты хотела спросить?

Снеара на мгновение опешила и нерешительно улыбнулась в ответ на внимательный и, ей даже показалось, доброжелательный взгляд наставницы. Впрочем, последнее она немедленно списала на стресс и разыгравшееся воображение.

– Боль от проклятия: она усиливалась, когда я начинала сражаться с разбойниками. Во время тренировок такого не было.

– Н-да… – Тенира замедлила шаг и нахмурилась, обдумывая слова своей ученицы. – Этого следовало ожидать. Твои способности целительницы противятся убийству или ранению живых существ.

– Но на тренировках я тоже могла ранить… тебя.

Девушка с трудом заставила себя обратиться к своей наставнице на «ты» и приготовилась к отповеди на тему самоуверенности. В действительности ранить Тениру она могла только в своих мечтах, а в реальных поединках единственное, что ей оставалось, – это отчаянно защищаться, чтобы получить поменьше оплеух. Но, к удивлению Снеары, жрица не стала обращать её внимания на этот факт, а предпочла объяснить возникшее противоречие:

– На тренировках ты не ставишь себе цели причинить вред противнику и осознаешь, что твои удары если и достигнут его, то всё равно не станут причиной страданий или смерти. Сила целителя ориентируется на твоё отношение к бою и соответственно противится только когда, когда ты стремишься уничтожить соперника.

– Ты говоришь так, словно эта сила разумна! – Снеара не смогла скрыть своего изумления. – Разве такое возможно?

– Никто не знает, разумна сила, которой нас наделяют богини, или нет. – Тенира философски пожала плечами. – По крайней мере, никому ещё не удалось с ней поговорить и выяснить, так ли это. Ну а спросить об этом богинь в то время, когда они ещё отвечали смертным и своим жрицам, не додумались. Или, может быть, спрашивали, но сочли, что ответ слишком опасен, и предпочли скрыть его от всех, кроме очень узкого круга посвящённых, в который я не вхожу, а возможно, просто не поняли, что им ответили священные близнецы. Остаётся только гадать, а дело это глупое и неблагодарное.

– Понятно. – Девушка постаралась скрыть своё разочарование, утешив себя тем, что усиливающаяся время от времени боль ещё не означает близости каких-нибудь фатальных изменений в её теле, и решила продолжить расспросы – благо наставница в кои-то веки пребывала в хорошем расположении духа и, кажется, была не против ответить на некоторые из них: – А что это за законы богинь, которых не забыли разбойники? Что это за запреты, если их боятся нарушить даже бандиты?

– Об этом ты сможешь поговорить с Литари. Он лучше знает, какие законы богинь сейчас соблюдаются и как это делается. – Жрица опять ускорила шаг и ворчливо заметила: – Нам надо спешить: мы и так потратили на эти тренировки больше времени, чем нужно. И сейчас стоит рассказать тебе кое-что важное, пока мы одни и у нас есть время на обстоятельную беседу. Всё равно, двигаясь с такой скоростью, мы не сможем делать ничего полезного, кроме как разговаривать.

Снеара, оценив усилия, которые ей приходится затратить, чтобы не отстать от стремительно несущейся по лесу наставницы, даже используя силу богини, могла только выразить согласие коротким ворчанием, не желая сбивать дыхание и поражаясь выносливости Тениры, способной разговаривать при таких нагрузках. Женщина понимающе хмыкнула и начала лекцию спокойным, ровным голосом, словно они сидели в удобной комнате, а не бежали по непролазной чаще, стараясь успеть к какому-то сроку, известному одной жрице:

– Итак, в этом мире поклоняются двум богиням-близнецам – Эларе, богине-воительнице, и Энале, богине-целительнице. У каждой из них существуют свои храмы и свои служители, которые ведут молебны, изучают науки, наставляют мирян, проще говоря, всесторонне поддерживают веру в свою богиню и занимаются всем, что с этим может быть как-то связано. Они обычные люди – пользуются уважением, живут и умирают, заводят семьи. Но священные близнецы однажды вынуждены были для защиты своих верующих от сил тьмы создать жриц. Идеальный инструмент, предназначенный для обороны или нападения. Почему ими могли становиться только девушки – неизвестно, даже храмовые летописи не сохранили причины такого выбора богинь. Предположений строилось множество, есть даже свидетельства, что этот вопрос был задан одною из жриц Эларе, но внятного ответа воительница так и не получила.

Создание жриц было вынужденной мерой: в то время в этом мире существовали тёмные боги, чёрные маги вызывали демонов, а потом случайно или намеренно выпускали их на волю, иногда те сами умудрялись проникнуть в наше измерение. Люди воевали друг с другом, не стесняясь в средствах, поэтому нечисть и нежить плодились с невероятной скоростью, предпочитая человеческое мясо любому другому. Сама понимаешь, в такой обстановке желающих стать жрицами было более чем достаточно. Первыми из них были девушки, потерявшие по вине тёмных сил своих близких и стремящиеся отомстить. Позже – истово верующие. В зависимости от того, какой богине они приносили клятву, жрицы делились на воительниц и целительниц. Первые атаковали и уничтожали врага, вторые защищали и исцеляли тех, кто в этом нуждался. Жриц-воительниц со временем стали называть мечами богини. Целительницы же стали известны как щиты богини.

– Почему? – Дыхания Снеары хватило только на этот короткий вопрос. Она не совсем понимала, зачем этот экскурс в историю, но, давно усвоив, что наставница ничего не делает просто так, внимательно слушала.

– Потому что это было их предназначением. Меч всегда атакует, добывая для воина победу, щит – оберегает его от встречных ударов, позволяя до этой победы дожить с наименьшими потерями. – Тенира легко перепрыгнула через очередное поваленное дерево и продолжила лекцию: – Со временем в мире стало гораздо спокойнее, и желающих принести клятву жрицы поубавилось, а потом, лет шестьсот назад, случилось странное событие: три меча богини были убиты – не погрузились в сон, а именно умерли. Вся их сила куда-то исчезла, и они превратились в прах. Естественно, злоумышленника тщательно искали – и вскоре нашли чёрного мага, у которого оказалось копьё из неизвестного материала. Этим копьём он едва не прикончил посланных на его уничтожение жриц-воительниц. Однако в конечном итоге его убили, а оружие доставили в храм Эналы и передали жрицам-целительницам для изучения. Всё-таки они куда лучше нас разбираются во всём, что касается жизни и причин её окончания. Воительницы всегда лучше понимали, как убить, но редко задумывались, почему противник умирает. Однако мы так и не узнали, что это было за копьё: вскоре после смерти мечей богини каждая из священных близнецов запретила общаться своим жрицам и служителям со жрицами и служителями другой. А потом большинство из нас ушло в сон…

– Что такое «сон»? – Девушка старалась никак не выдать своей заинтересованности этим вопросом: в конце концов, это выход, если лечение ей не поможет. Она не может умереть, но вдруг получится уснуть? Какая разница, если результат будет схожий?

– Сон – это состояние, в которое погружается жрица, устав от прожитых лет или после серьёзных испытаний, когда тратит очень много силы богини и нуждается в отдыхе. Во сне мы ничего не чувствуем и не думаем, больше всего это напоминает обморок. – Тенира понимающе усмехнулась, увидев, как загорелись глаза её ученицы, и грустно добавила: – Ты не сможешь погрузиться в сон. Для этого требуется замедлить в своём теле течение силы настолько, чтобы она напоминала равнинную речку в тихий безветренный день, когда вода почти не двигается. Это позволяет жрице практически остановить сердце и дыхание, погрузиться на время в небытие, из которого её может вызвать богиня или другая жрица. Очень редко и только при крайних обстоятельствах мы просыпаемся сами: добровольно отказаться от отдыха не хочет никто. Но в тебе две силы, и они противоположны. Это всё равно что пустить два потока воды навстречу друг другу – ни о каком медленном течении и мечтать не приходится.

Снеара поспешно сглотнула и отвернулась, чтобы наставница не заметила её разочарования. Ещё одной несбывшейся надеждой стало больше – хотя этого и следовало ожидать, резко одёрнула себя девушка. Если бы Тенира могла погрузить её в сон, то она точно не потратила бы столько времени и сил на то, чтобы превратить абсолютно не приспособленную к этому девчонку в сносного воина. Пытаясь отвлечь внимание жрицы от своих переживаний, Снеара хотела задать какой-нибудь вопрос, но никак не могла придумать – какой. Женщина, сама того не подозревая, пришла ей на помощь, по своей инициативе продолжив рассказ.

– Жизнь была вполне мирной, пока я не наткнулась на двух детей возле болота, – хмыкнула Тенира. – И внезапно оказалось, что чёрный маг, убивший моих сестёр, действовал не один – иначе откуда бы у другого адепта чёрной магии оказалась сила одной из них, которую он и поместил в ошейник Литари. Очень сомневаюсь, что он случайно нашёл тайник с подобным содержимым и сразу догадался, что это и как им можно воспользоваться. В результате вещь, в которую поместили силу богини, зачаровали так, что только целитель мог её увидеть и открыть, получив при этом силу меча богини, которая уже несла в себе след клятвы, принесённой её бывшей обладательницей, и накладывала эту клятву на свой новый сосуд.

Расчёт был прост: никто из последователей Эналы не отважится на принятие второго обета и, значит, не рискнёт освободить Литари. При этом формально такая возможность существует, и, следовательно, действия преступника нельзя счесть преднамеренным убийством. Неплохой способ обойти закон престолонаследия. А если кто и решится спасти заколдованного от медленного удушения и обречь себя на вечные мучения, то, чтобы он не мог рассказать о случившемся и объяснить суть постигшего его проклятия, на ошейник было наложено дополнительно заклинание, в давние времена широко применяемое чёрными магами для мести. Оно не позволяет кричать от чем-нибудь или кем-нибудь причиняемой боли и вообще как-либо показывать, что проклятому больно, заставляя при этом мысли человека перемешаться так, что он больше не способен позвать на помощь. Люди под таким проклятием просто сидели или лежали, глядя в одну точку, и медленно умирали от боли, а родные и не догадывались об их страданиях. Однако маг не учёл, что жрицы предназначены для борьбы с чёрной магией и не поддаются ей. Поэтому на тебя проклятие действовало очень слабо, позволив рассказать о том, что противостояние сил причиняет тебе мучительную боль, и только до тех пор, пока ты не изменила душу.

– Но я и сейчас не кричу от боли! – Снеара даже сбилась с шага. – И если только целитель мог открыть ошейник, приняв силу Элары, почему я смогла это сделать?

– Ты не кричишь потому, что стала наконец полноценной жрицей и относишься к ней, как подобает мечу богини. – Тенира проигнорировала скептическое хмыканье своей ученицы и добавила: – А смогла открыть его только потому, что, хоть ты и не приносила клятвы Энале, всё-таки обладаешь способностями целителя. Не знаю, кто уж тебя ими наделил в твоём мире. Но сейчас тебе нужно думать не об этом. Человек, который обрёк тебя на это существование, планирует захватить власть в королевстве, если, конечно, Литари ничего не напутал в своём рассказе. Но в любом случае – это недопустимое применение чёрной магии, и мы должны вмешаться. Однако, судя по всему, виновником всего является придворный маг или король и придворный маг вместе, и нам понадобится немало сил, чтобы их остановить. Теперь ты жрица, и это твоя обязанность тоже. Поэтому когда мы вернёмся в храм, ты вместе с Литари отправишься в один город, где, как я подозреваю, живёт жрица-целительница, ещё не ушедшая в сон. Мальчишка упоминал о чудесах, творимых в храме именем богини, а на это способна только одна из нас.

Видимо, по любимой привычке этих упрямых чудачек она пытается не привлекать к себе внимания. Меня, как любую другую жрицу-воительницу, в храм не пустят, но для тебя, возможно, сделают исключение – в конце концов, ты приняла клятву не по своей воле и нуждаешься в помощи. Может быть, целительница сумеет тебя вылечить, может быть, нет, однако в любом случае после посещения обители Эналы ты проводишь Литари к его дяде. Он скажет куда. И подождёшь там с ним меня и ещё двух сестёр, которых я собираюсь разбудить. Понятно?

– Понятно.

Снеара почувствовала, как её захлёстывает облегчение пополам со страхом. Наконец-то ожидание закончилось, и ей предстоит начать действовать. Но перспектива сражаться со всем королевством, чтобы покарать чёрного мага, не внушала оптимизма. Почему-то девушка очень сомневалась, что король или приближённое к нему лицо, пользующееся полным доверием его величества – иначе как бы ему удалось покушение на наследника? – безропотно позволят с собой расправиться, имея под рукой армию и других преданных им людей в немалом количестве. Хотя убить мерзавца, обрёкшего её на этот кошмар, конечно, стоило…

– Хорошо. Заодно расспросишь парня о внешнем мире и его законах. Я всё равно слишком долго провела в лесу, чтобы мои знания могли тебе помочь. Когда встретимся у дяди Литари, я займусь с тобой изучением способов обнаружения тёмных заклинаний и всем, что ещё необходимо знать мечу богини. Сейчас на это нет времени: мы и так слишком задержались с ответными действиями, пытаясь пробудить в тебе силу и научить тебя ею пользоваться.

– Почему задержались? – недоумённо подняла бровь Снеара. – Придворный маг вряд ли решит сбежать, когда считает, что практически достиг своей цели, и…

– Есть одна серьёзная опасность. – Тенира говорила неохотно – словно сомневалась, что ученице стоит об этом знать. – Не смей пересказывать мои слова Литари!

– Хорошо.

Снеара была в полной растерянности от поведения своей наставницы и сочла за лучшее беспрекословно согласиться с её требованием. Впрочем, как и всегда…

– Я сомневаюсь, что король осознанно помогает своему придворному магу – скорее всего, его просто подчинили чёрной магией, и теперь человек, который сделал это, может рискнуть и официально взять власть в королевстве в свои руки. По закону престолонаследия, благословлённому в незапамятные времена обоими богинями и нерушимому даже для них, не говоря уже о смертных, если династия когда-нибудь прервётся, то первого представителя следующей избирает жрица. У мага может быть сила ещё двух мечей богини, и если он решился один раз насильно передать её другому человеку, то способен сделать это и ещё раз. К тому же он не может не знать, что случилось с его заклинанием и что ты выжила, приняв силу богини. А это значит, что если король умрёт сейчас, то при пропавшем без вести или уже объявленном мёртвым наследнике магу ничто не помешает поместить в какую-нибудь преданную ему женщину силу богини, превратив её в жрицу, и она назовёт его следующим правителем. Для неё это будет иметь непредсказуемые последствия, вплоть до смерти, но магу ничто не грозит. Он, согласно закону богинь, станет законным королём Сиали, и у нас возникнут серьёзные проблемы, потому что вряд ли удастся объяснить людям, почему одна из нас объявляет человека королём, а другая обвиняет его в использовании чёрной магии.

Девушка ошеломлённо кивнула, представив себе все последствия такого противостояния, подрыв веры в священных близнецов и доверия к жрицам – это как минимум. Но больше всего ей не давала покоя другая мысль, которую она поспешила озвучить:

– Тенира, а откуда маг вообще знал, что сможет передать силу мёртвой жрицы другому человеку? Ведь обученная целительница поняла бы, опасно ли для неё это проклятие. Или нет?

Женщина замерла так внезапно, что Снеара едва не налетела на неё со всего хода:

– Поняла бы.

Ответ наставницы больше напоминал рычание, и девушка, удивлённая таким явным проявлением чувств с её стороны, сочла за благо больше не приставать к ней с вопросами. Дальше они бежали молча, и каждая из них думала о своём.

Литари беспокойно покосился на Эссар и ещё раз без необходимости стал перебирать собранные сумки, чтобы отвлечься от мыслей о том, что могло случиться со жрицами в лесу. Они опаздывали уже на полдня, и юноша начал волноваться за них, но не мог и помыслить об их поисках. Ведь Северный лес опасен даже для мечей богини, а уж обычные люди рисковали заходить дальше опушки только в исключительных случаях, потому что очень редко возвращались. Принц устало потёр лоб, убирая с глаз длинные волосы, и решил, что лучше всего будет обдумать предстоящее ему путешествие, но мысли упорно крутилась вокруг возможных опасностей, подстерегающих в данный момент женщин, которым он обязан жизнью и которые являются его единственной надеждой выжить в дальнейшем. Потому что без поддержки жриц он с очень большой долей вероятности закончит свои дни в шкуре очередного зверя или ещё каким-нибудь более неприятным способом.

Подавив очередной вздох, Литари в сотый раз глянул в окно и даже не сразу осознал, что видит. На открытое пространство перед храмом выскочили две фигуры в тёмно-красном и, с умопомрачительной скоростью преодолев расстояние до дверей, с грохотом ввалились внутрь. Юноша бросился в молельный зал, молясь про себя Эларе, чтобы со жрицами ничего не случилось и они не пострадали во время своего похода от многочисленных и подчас весьма злобных обитателей Северного леса. Однако его опасения оказались совершенно напрасными: Тенира и Снеара встретили его на полдороге, явно пребывая в добром здравии, если не считать того, что они тяжело переводили дыхание, хотя, возможно, это было только в его воображении. По крайней мере, прямо у него на глазах жрицы замерли, на мгновение опустив веки, и в следующий момент уже дышали совершенно спокойно.

– Ты готов? – невозмутимо поинтересовалась у него старшая жрица и, не дождавшись ответа, нейтрально заметила: – Вы отправляетесь, как только Снеара переоденется и возьмёт в арсенале всё своё вооружение.

– Готов. – Литари перевёл взгляд с одной на другую и нерешительно предложил: – Но, может быть, перед походом вы немного отдохнёте…

– В этом нет необходимости. – Тенира кивнула своей ученице, и та, молча проскользнув мимо принца, направилась в арсенал. – Пойдём, я дам тебе магическую карту, а то ещё заблудитесь. Она, конечно, старая, но храм на ней наверняка отмечен – ведь ты говорил, что новые святилища не возводились уже лет пятьсот?

– Да. – Юноша слегка растерялся от смены темы. – Тот храм, о котором я говорил, очень древний – утверждают, что он стоял возле реки Илоссы ещё до того, как там появился город, тоже, кстати, Илосса, а я помню, как три года назад был там вместе с отцом на праздновании тысячелетнего юбилея города…

– А, так это Древний Исс. Вот уж не думала, что он до сих пор существует. В моё время от него остались практически развалины. – Жрица толкнула дверь в библиотеку и решительно направилась к самой дальней полке.

– Его восстановили лет триста назад, тогда и начались чудеса.

Литари изо всех сил старался не показать своего волнения от предвкушения встречи ещё с одной легендой прошлого. Магические карты когда-то использовались военными для того, чтобы облегчить работу разведчикам, и при планировании боевых действий. Специально зачарованные карты показывали не только, что и где находится, но и местоположение своего обладателя. А достаточно было дотронуться до того места, куда требовалось попасть, и на пергаменте появлялся наиболее удобный маршрут. Единственным недостатком этих достижений военно-магической мысли была их сумасшедшая дороговизна, притом что каждая карта могла быть составлена на весьма ограниченный участок местности, потому что иначе объекты на ней становились слишком мелкими и маршрут прокладывался без подробностей и учёта некоторых не отмеченных на карте большого масштаба препятствий. А это на практике подчас приводило к тому, что путешественники утыкались, например, в непролазные заросли, которые вынуждены были обходить.

В мирной жизни карты оказались невыгодны. Люди, которые могли бы себе их позволить, не ходили по бездорожью, обычно перемещаясь верхом или в каретах по главным трактам. Для стражи такие магические артефакты посчитали чрезмерной роскошью, а простые обыватели предпочитали пару раз заблудиться и спросить дорогу, чем выложить свой доход за пять лет за кусок пергамента, полезного только на расстоянии трёх дней пути – ну максимум четырёх. Вот только принц очень сомневался, что даже у жриц есть карта Северного леса…

Тенира прервала его раздумья, бесцеремонно тряхнув за плечо и протянув ему сложенный вчетверо пергамент. Юноша осторожно взял древней артефакт, но не успел ни о чём спросить: за дверью раздались шаги, и в библиотеку ввалилась Снеара в полном боевом вооружении и с обеими приготовленными для них сумками на плече:

– Я готова. Можем отправляться.

Девушка вопросительно посмотрела на свою наставницу, и та одобрительно кивнула:

– Пойдёмте.

Они молча вышли из храма, и Литари нерешительно потянулся за одной из сумок, но Снеара отмахнулась от него, буркнув что-то себе под нос. Принц не стал настаивать, собираясь выбрать подходящий момент и поговорить со своей невольной спасительницей. Он уже отметил, что после странного похода жриц девушка сильно изменилась, и теперь гадал, что же с ней произошло и как это отразится на их отношениях. Если сразу после того, как Тенира сообщила ему об их совместном путешествии, юноша с ужасом представлял повторение их мытарств на болоте, то сейчас он уже не был так уверен, что вынужден будет опять выступать в роли няньки.

– Вам следует идти вот по этой дороге, – вывел его из задумчивости голос старшей жрицы. Литари посмотрел в указанную ею сторону и удивлённо приподнял брови. Узкий просвет в сплошной стене зарослей вряд ли заслуживал такого громкого имени. Его даже тропинкой можно было назвать с трудом. – Она сильно заросла за последние несколько веков. Но на ней кое-где ещё остались камни, которыми её мостили, так что не ошибётесь. Она выведет вас к тому участку местности, что изображена на карте, кратчайшим путём. По ней подвозили всё необходимое для постройки этого храма, в том числе и каменные блоки для стен, так что прокладывали её по наиболее удобным местам, стараясь сделать как можно короче.

Тенира усмехнулась, не глядя на несколько ошарашенного юношу, и серьёзно добавила:

– Но вам всё равно следует соблюдать осторожность. Вокруг храма опасных тварей почти не осталось, да и дорогу в своё время проложили по самому безопасному участку леса, однако это не значит, что вам не встретится что-нибудь большое и голодное. – Жрица внимательно глянула на Литари, и принц почувствовал, что ему опять стало не по себе в её присутствии – казалось, женщина не уверена именно в его благоразумии. Как будто он давал ей для этого повод! – Ладно, хватит наставлений. Отправляйтесь, встретимся у твоего дяди, Литари. Надеюсь, мы все доживём до этой встречи.

И прежде чем юноша осознал, что Тенира всерьёз сомневается в том, что они живыми доберутся до места встречи, жрица резко развернулась и ушла в храм, оставив их одних. Принц недоумённо смотрел ей вслед и даже вздрогнул от неожиданности, когда почувствовал, что его кто-то тронул за локоть. Снеара спокойно встретила его вопрошающий взгляд и немного неловко произнесла:

– Пошли. И так полдня потеряли, а путь не близкий.

Литари согласно кивнул и нерешительно предложил:

– Давай я возьму одну сумку, тебе ведь тяжело.

Девушка склонила голову к плечу, рассматривая его с нескрываемым удивлением, а потом очень серьёзно произнесла, изо всех сил стараясь скрыть улыбку:

– Мне не тяжело, правда, но спасибо за предложение. Пойдём.

Принц кивнул и направился к тропинке, отметив про себя, что Снеара так и не научилась прятать своих эмоций, и гадая, что же показалось ей таким забавным, отчего жрица не сумела убрать с лица улыбку. Между прочим, он помощь предложил, а не рассказывал пикантные сплетни из жизни дворцовой стражи. Впрочем, кто этих женщин поймёт… А уж мечей богини тем более.

Глава 7 Новые дороги – новые тревоги

А в это время в молельном зале затерянного в Северном лесу храма Тенира опустилась на колено, обращаясь с отчаянной просьбой к своей богине:

– Элара Великая, помоги своей жрице. Пусть дорога будет для неё безопасна и в конце пути она найдёт исцеление от своей боли. Дай ей сил преодолеть все испытания, которые готовит ей судьба, и победить в битве с роком. Помоги ей, потому что я ей помочь не могу.

Тенира с надеждой смотрела на алтарь и статую женщины с мечом в нише над ним, но свет, знаменующий, что богиня услышала мольбу, так и не появился, как не появлялся ни на одном алтаре за последние шестьсот лет. Эларе не было дела до её жриц. Тенира устало вздохнула и поднялась с колен. Что ж, она давно привыкла рассчитывать только на себя, и если их небесная покровительница забыла о них, то мечи богини помнят свой долг.

Жрица молча развернулась и вышла из храма. Её путь лежал в самую непроходимую чащу Северного леса, где много веков назад её сёстры спрятали один из своих склепов. Что поделаешь, все принявшие когда-то силу богинь время от времени погружались в сон и предпочитали делать это в укромных труднодоступных местах – горных пещерах, катакомбах под храмами или в небольших подземных усыпальницах, где можно было не опасаться вторжения любопытных. Ирония судьбы, по мнению Тениры, заключалась в том, что люди называли холмы, насыпанные над такими склепами, могилами демонов и старательно их избегали, боясь неосторожными действиями пробудить их грозных обитателей и даже не подозревая о том, кто на самом деле находит там покой.

Жрица прикрыла за собой дверь храма и решительно зашагала к колючим зарослям, окружавшим поляну, на которой он стоял, почти со всех сторон. В место, куда она собиралась попасть, не было проложено тропинок, и ей предстоял непростой путь через чащу. А потом – серьёзный разговор со старшими сёстрами, уже много веков не покидавшими склеп. События последних дней складывались в слишком неприглядную картину и требовали срочных мер по предотвращению серьёзной беды. Тенира не стала пугать юную жрицу и объяснять ей, что на самом деле произошло и к чему это может привести. У девочки и так хватает проблем – ей совершенно незачем знать о предстоящей битве с тьмой, к которой противник готовился без малого шестьсот лет, а мечи богини, призванные защищать мир, оказались не готовы вовсе.

Снеара и сама почти догадалась, но лишь её невежество в вопросах магии позволило скрыть от неё истинную суть вещей. Хотя… в Сиали не без помощи жриц давно забыли разницу между настоящими чёрными магами и теми, кто время от времени использует тёмные заклинания ради собственной выгоды. Первые были адептами тёмных богов, приносившими кровавые жертвы и люто ненавидевшими священных близнецов, которые два тысячелетия назад изгнали их повелителей из этого мира. Люди для них были не более чем расходным материалом для опытов и бессловесной скотиной, обязанной выполнять их прихоти. Тогда, шесть веков назад, именно последователь тёмных богов убил мечей богини. Жрицы в то время не сомневались, что за этим последуют новые нападения: чёрные маги всегда действовали сообща, – но последующее долгое затишье убедило их, что эта атака была жестом отчаяния, а погибший – последним адептом тёмных богов. Но, оказывается, они просто затаились в ожидании более благоприятного для них времени, готовясь нанести последний удар.

Тенира с самого начала была уверена, что сила в ошейнике принца – это не первая проба нового заклинания, а уже проверенная на практике ловушка. У чёрных магов явно было достаточно времени, чтобы поэкспериментировать с силой богини, добытой у убитых ими жриц. На большом расстоянии её невозможно ощутить, и они могли не опасаться, что кто-нибудь из неуснувших жриц-воительниц или жриц-целительниц их обнаружит. Они давно не появлялись в окрестностях столицы. Да и проводить эти опыты можно было не только в столице, но и в каком-нибудь укромном уголке – например в выработанных шахтах. А если у них ещё осталось оружие, способное лишить меч богини силы, то повторять свои опыты они могли сколь угодно долго, раз за разом наделяя девушек даром богини, а потом вытягивая его из них и опять помещая в какой-нибудь предмет.

В том, что у них есть ещё эти проклятые копья, хотя бы одно, жрица была просто уверена, иначе бы адепты тёмных богов не пожертвовали таким сильным оружием против своих извечных врагов даже для того, чтобы убедить их в своём полном уничтожении. Скорее всего, эту дрянь испытали, убедились в её эффективности и позволили мечам богини завладеть одним копьём, чтобы создать иллюзию, что они всё-таки победили. А теперь наконец чёрные маги решили, что настало время для завершающей стадии их очередной интриги.

И момент для нападения был выбран идеально. Жрицы за последнюю пару веков стали легендой, и вероятность того, что они вмешаются, была очень мала. А последователи тёмных богов могли позволить себе ждать. Пусть они и не обладали бессмертием жриц, но за счёт чужих смертей могли растянуть свою жизнь веков на шесть-семь. Так что у них было время подготовить всё таким образом, чтобы никто из мечей богини не смог вовремя их остановить. И им это почти удалось. Сказать по чести, если бы чёрное заклинание перемещения между мирами не стремилось забросить принца в случае возвращения домой в самое опасное место в королевстве, которым оказался Северный лес, то она и не узнала бы о случившемся до тех пор, пока не сделалось бы слишком поздно.

И на троне оказался бы чёрный колдун, провозглашённый королём лжежрицей, обладающей нужной силой для того, чтобы соответствовать требованиям закона, но преданной совсем не богиням, – королём, которому не составило бы труда при её поддержке изменить некоторые запреты на применение тёмной магии. И помочь своим сообщникам занять ключевые посты и вскрыть врата в измерения демонов, запертые заклинаниями, которые может открыть только жрица, пролив на руны добровольно отданную кровь законного короля. Предки, конечно, перестраховывались, как могли, но нельзя навечно запечатать двери между измерениями – таковы законы мироздания, а если существует ключ, то рано или поздно кто-нибудь найдёт способ им воспользоваться. Тенира мрачно усмехнулась, невольно ускоряя шаг. Она не сомневалась, что если они опоздают, то максимум через пару лет в Сиали будут править чёрные маги и демоны, с которыми без поддержки священных близнецов справиться вряд ли удастся, а там и до возвращения тёмных богов недалеко. И рассчитывать на помощь богинь не приходится. Поэтому следовало поторопиться: ведь единственное их преимущество – это то, что придворный маг, чтобы добиться успеха, должен соблюсти закон престолонаследия и сначала избавиться от наследника, причём не нарушая древних запретов, а потом уже убивать короля и примерять корону.

То есть тратить лишнее время. И лучше бы было воспользоваться этой слабостью врага как следует, а для этого необходимо поторопиться. Вот поэтому и разделиться пришлось. Если требуется посетить два места, и как можно скорее, то проще всего отправить в каждое из них по посланнику. Дело упрощалось, поскольку Тенира была совершенно уверена в том, что Снеара вполне справится с задачей – обеспечить безопасность по дороге до замка дяди для принца, ставшего главной проблемой чёрному магу из-за своей просто неприличной живучести. Девушка была готова для заданий такой сложности. Но жрица всё равно не преминула напугать её на всякий случай, поскольку на своём огромном опыте давно выяснила, что самой частой причиной провала у молодых воительниц бывает излишняя самоуверенность и, как следствие – легкомысленное отношение к опасности. Пусть лучше волнуется и сомневается в своей способности справиться с подстерегающими на пути врагами, чем наоборот.

Тенира сердито поморщилась: если бы не странный в своей нелогичности приказ богини не общаться с целительницами, она наплевала бы на всю целесообразность и отправилась со своей ученицей, но её присутствие вполне могло лишить девушку последнего шанса на исцеление. Если Снеару ещё могут выслушать, учитывая обстоятельства, то появление на пороге храма Эналы жрицы-воительницы вызовет единственно возможный ответ – требование убираться немедленно. Так что приходится идти в противоположную сторону и убеждать себя в способности юной меча богини постоять за себя, утешаясь мыслью, что даже в случае гибели принца всегда можно провозгласить новую династию, хотя такие соображения успокаивают слабо.

Как и вполне разумные расчёты, указывающие на то, что, оставив детей ждать в храме, пока она разбудит сестёр и объяснит им ситуацию, а потом вместе с ними идти к Древнему Иссу в поисках исцеления для ученицы, чтобы в конечном итоге добраться до кьера Широла – дяди наследника престола – и начать собирать армию для борьбы с чёрными магами, они потратили бы гораздо больше времени, чем, разделив между собой обязанности и встретившись в конечной точке путешествия. Всё-таки Тенире было бы гораздо спокойнее, если юные герои поневоле находились у неё на глазах. Но слишком уж не хотелось упускать время: если она не ошибалась в своих предположениях, а мальчишка не напутал ничего с датами, очень скоро появится весьма благоприятный момент для вербовки союзников, причём так, что противник в первое время вряд ли заподозрит неладное. Жрица весьма сомневалась, что религиозные церемонии сильно изменились за прошедшие века, ибо служители обеих богинь очень не любили никаких отклонений от древнего канона.

Снеара шла по едва заметной тропинке, настороженно прислушиваясь и принюхиваясь, как её учила Тенира. Она не была уверена, что сумеет заметить угрозу вовремя, а то, что с нею находится человек, для которого её невнимательность может оказаться смертельно опасной, заставляло нервничать ещё больше. Вдобавок ко всему Литари явно злился на неё из-за её отказа отдать ему часть вещей, и девушка просто не представляла, как ему объяснить, не задев его гордости, что даже когда он налегке, они и так идут гораздо медленнее, чем если бы она шла одна. Попытка разделить груз привела бы к тому, что их путешествие затянулось ещё больше, а ей не терпится попасть в храм Эналы и наконец-то избавиться от выжигающей её изнутри боли.

Самое противное было в том, что Снеара каким-то образом должна была узнать хотя бы примерно: как ей себя вести с людьми, чтобы не попасть в неприятности. По поводу своей способности отбиться в случае чего девушка не питала особых иллюзий. Всё-таки одно дело – справиться с разбойниками, которые толком и драться-то не умеют, а совсем другое – с подготовленными профессионалами. Погибнуть она, конечно, не погибнет, но если учитывать, что король и придворный маг сейчас очень заинтересованы в смерти Литари и вдобавок пользуются чёрной магией, то вариант с безвременной кончиной может оказаться наиболее приемлемым, чем то, что они с нею сделают. Вполне можно очутиться в каком-нибудь замурованном каменном мешке с перспективой пробыть там до скончания веков.

Поэтому им совершенно необходимо поговорить, но Снеара просто не знала, как ей начать беседу с едва знакомым парнем, да ещё и оказавшемся принцем, который на неё обижен. Девушка насторожилась, услышав подозрительный шорох, но тут же расслабилась, проводив выразительным взглядом какую-то мелкую зверушку, удравшую в кусты с маленькой птичкой в зубах. Кстати, чем не повод для разговора…

– Литари, – жрица постаралась, чтобы её голос звучал нейтрально и не выдавал её волнения в непривычной ситуации. – У меня к тебе просьба: если захочешь отдохнуть, есть или пить, пожалуйста, сразу скажи мне. Я-то могу обходиться без всего этого сутками, и…

– И боишься, что загонишь меня до смерти, не заметив этого. – Снеара резко обернулась, удивлённая весельем, звучащим в голосе её спутника, и наткнулась на понимающую улыбку и насмешливо прищуренные глаза: – Не волнуйся, скажу. Как ты думаешь, нам ещё далеко идти?

– Не знаю. – Девушка с облегчением вздохнула, обнаружив, что парень на неё не злится и вполне готов общаться. – Насколько я понимаю, разбойники не уходят далеко от опушки леса, и до них мы с Тенирой добирались день быстрым шагом, так что при нашей скорости – дня два-три.

– Это плохо. – Принц задумчиво прикусил губу.

– Почему?

– Тенира дала мне камень Долея[4], чтобы отпугивать всяких тварей, но он действует не больше дня или ночи – смотря когда его использовать.

Снеара почувствовала облегчение и разочарование одновременно. Она плохо, и это мягко сказано, разбиралась в магии и не представляла себе даже, как выглядит этот камень, но, судя по всему, такой артефакт может обеспечить им одну спокойную ночь. Жаль только, что одну, а если…

– Послушай, Литари… – Девушка так и не смогла привыкнуть к тому, что парень, вытащивший её из болота, наследник престола, и по-прежнему обращалась к нему на «ты», и он по каким-то причинам не возражал против подобной фамильярности. – А если эту штуку включать только при появлении опасности, а потом выключать? Это возможно?

– Возможно, конечно, почему нет? – пожал плечами принц, проклиная себя за то, что додумался завести на ходу разговор: может быть, по меркам жриц, они и двигались медленно, но он вынужден был делать над собой усилие, чтобы не отстать, и при этом ещё отвечать на вопросы собеседницы, поэтому дыхания у него не хватало. – Но тогда кто-то из нас вынужден будет сидеть всю ночь без сна. – Юноша на мгновение задумался. – Придётся распределить дежурства и спать по очереди, но это лучше, чем сцепиться с кем-нибудь из здешних обитателей.

– Не придётся.

– Что не придётся?

Снеара отчётливо услышала в голосе юноши искреннее недоумение и напомнила себе, что Литари не общался с ней во время её тренировок и не знает реальных возможностей жрицы. А легенды в этом плане вряд ли бывают конкретны, да и наставница с человеком, не имеющим никакого отношения к служению Эларе, наверняка на эту тему не откровенничала.

– Не придётся спать по очереди. Все ночи в Северном лесу я буду дежурить одна. Извини, но даже если ты и заметишь опасность, то можешь не успеть сообщить мне об этом. Я не могу рисковать твоей жизнью.

– Наставница рассердится?

Девушка остановилась, услышав насмешливое предположение, высказанное полным сарказма голосом. И, не сдержавшись, резко заметила:

– Я не хочу, чтобы на моей совести были ещё чьи-то жизни. Тем более твоя.

И, не дожидаясь ответа, жрица зашагала дальше, сердито поправив на плече сползшие во время движения сумки. Такого от человека, спасшего её на болоте, она просто не ожидала! Ведь если бы не он, Снеара сейчас лежала бы в грязи на дне трясины, и неизвестно, смогла она выбраться или нет! Неужели Литари считает её настолько неблагодарной!

– Прости, – виновато прозвучало сзади, и Снеара вздохнула: проклятая тропинка была слишком узкой, чтобы, идя по ней, можно было нормально разговаривать. Приходилось или постоянно оглядываться на собеседника, рискуя напороться на что-нибудь неприятное вроде колючей ветки, или демонстрировать собственную невоспитанность, разговаривая с парнем не оборачиваясь. Что хочешь, то и делай! – Я не хотел тебя обидеть – просто непривычно, что меня защищает девушка.

– Ничего страшного. – Ох уж эти мальчишки, из какого бы мира они ни были! Нашёл время вспомнить, что она девушка! Снеара решила, что отсутствие воспитания меньшее из зол, и теперь отвечала Литари, не поворачивая головы: – Я не хотела задевать твоей гордости, просто это действительно наиболее безопасно. К тому же, если не выспишься ночью, ты будешь усталым – и мы не сможем быстро идти. А для меня усталость не проблема…

– Я уже заметил, – восхищённо покачал головой юноша. – У тебя нечеловеческая выносливость.

– Да…

Она постаралась скрыть, какую боль ей причинили эти слова. И ведь не придерёшься – действительно нечеловеческая, но как же не хочется вспоминать о том, что она больше не человек. С другой стороны, если это убедит Литари отказаться от ночных дежурств, пусть считает её кем угодно. И ему совершенно незачем знать, что сила богини, способная снять все физические проявления усталости, не может избавить от всего букета ощущений, и сознание её рано или поздно просто отключится, не выдержав нагрузки. Она ведь не Тенира: у неё нет железной воли, позволяющей игнорировать свои слабости ради достижения поставленной цели. Но на пару дней её хватит, а дальше придётся найти безопасное место и выспаться, если можно назвать сном то болезненное забытье, в котором она проводит ночи последнее время.

Снеара отогнала мрачные мысли, опасаясь, что опять погрузится в размышления, утратив связь с реальностью, и пропустит какую-нибудь опасность. Следовало занять себя чем-нибудь, чтобы не думать о происшедшем с нею в последнее время и об ожидающем её в будущем. А заодно и выяснить у Литари – что её ждёт после того, как она выйдет из леса.

– Послушай, – нерешительно замялась девушка и осторожно предложила: – Пока у нас есть время, может быть, расскажешь мне о законах богини?

– А что, разве Тенира тебе о них ничего не говорила? – послышалось сзади удивлённое хмыканье. – Она в них лучше меня разбирается!

– Тенира не знает, какие из них сейчас соблюдаются и как. – Снеара пожала плечами, незаметно поправляя опять сползшие с положенного места сумки. – Этих законов много?

– Да нет. Я, по крайней мере, знаю три. Это регламент престолонаследия, запрет на некоторые разновидности использования чёрной магии и изнасилование. Нарушение всех трёх карается очень сурово.

– Некоторые разновидности? – едва не споткнулась она от удивления. – А я думала, что чёрная магия вообще запрещена!

– Да нет! – В голосе Литари появились уже знакомые ей покровительственные нотки, и девушка невольно улыбнулась, приготовившись слушать обстоятельный рассказ на эту тему, не забывая при этом внимательно оглядываться по сторонам в поисках возможной опасности. Хотя Снеара очень сомневалась, что даже совсем оголодавший зверь кинется преодолевать густой колючий кустарник, чтобы получить сомнительное удовольствие их съесть. – Чёрная магия – самое мощное из всех направление в чародействе, она применяется и во вполне законных целях. Беда только в том, что большинство тёмных заклинаний могут использоваться как на благо людей, так и во вред. Ну, например, самое распространённое заклятие позволяет вызвать у окружающих полное доверие к применившему его магу. Незаменимое средство для того, чтобы успокоить толпу и убедить людей разойтись либо без паники покинуть место пожара или наводнения, а применённое в корыстных целях может вызвать массовые беспорядки и бунт. Так что полностью запрещать чёрную магию глупо, но и позволить её бесконтрольное использование опасно. Вот и приходится балансировать на грани.

– А почему тогда её называют чёрной? – Девушка приостановилась перед неожиданным препятствием из поваленного ствола какого-то большого дерева, прикидывая, как бы преодолеть его без последствий в виде расцарапанных физиономий. Колючие ветви растущих по бокам тропинки кустов оставляли слишком малое пространство между своими шипами и скользкой корой проклятой коряги. Чтобы выиграть время для разгадки этой задачки, жрица решила выяснить совершенно лишние детали: – Я думала, что чёрная – это потому что злая.

– Нет, не поэтому, – остановился Литари, переводя дух и явно наслаждаясь неожиданным отдыхом. – Дело в том, что когда только зарождалось деление магии на чёрную, белую и стихийную, наиболее мощные заклинания не стеснялись применять в военных целях, – ну естественно, и отношение к ним было соответствующее.

– Понятно. – Снеара пришла к выводу, что единственный способ преодолеть препятствие без потерь – это уничтожить его. Меч-полуторник легко снёс колючую угрозу, девушка отработанным до автоматизма движением спрятала его в ножны и запрыгнула на ствол, привычно балансируя на ненадёжной поверхности. Убедившись, что на противоположной стороне преграды ничего опасного нет, жрица спрыгнула на тропинку и выжидательно посмотрела на замешкавшегося принца. Парень не заставил себя долго ждать, осторожно последовав за ней. – А что там по поводу изнасилований?

Снеара была уверена, что сейчас она получит ответ на вопрос, почему разбойники, едва не разрезав её на кусочки, даже не попытались насильно принудить пленницу к сексу. Ведь в её мире это было бы самым обычным вариантом развития событий. Почему-то девушка сомневалась, что здесь люди более высоконравственные, а значит, была другая причина для такого поведения. Литари её не разочаровал. Устало вздохнув, принц серьёзно произнёс, слегка краснея, – видимо, его высочество не привык обсуждать такие темы с девушками, пусть даже и жрицами:

– Изнасилование считается смертным грехом – это преступление против веры и карается смертью. Насильника привязывают к шпилю ближайшего храма, и в полдень он сгорает в божественном огне, если действительно виновен. Несправедливо обвинённый остаётся жив – и это служит безусловным оправданием. Все родственники насильника до седьмого колена лишаются всех прав и превращаются в изгоев. Если учитывать, что найти такого преступника по следам ауры, оставленным на теле жертвы – всё-таки это… действие требует некоторого времени, – очень легко, то на подобную глупость решаются в основном сумасшедшие. Можно, конечно, скрыть свою ауру при помощи магии, но придётся объяснять магу, зачем тебе это понадобилось. И потом, он, как только узнает об изнасиловании, моментально сообщит страже о странном клиенте, чтобы самому не попасть под обвинение в нарушении закона богини, потому что заклинание, скрывающее ауру человека, относится к черномагическим, и его применение для помощи в преступлении как раз попадает под запрет. Так что минутное удовольствие не стоит суровой кары и в этом мире, и в мире мёртвых. А если преступник не найден, служители вполне могут отлучить от храма улицу или даже город, где было совершено насилие, так что в том, чтобы покарать виновного, заинтересованы все.

– Хм…

Девушка больше не удивлялась такому странному перекосу в сознании местных мужчин, которые вполне серьёзно считали, что пытать до смерти женщину можно, а вот изнасиловать – нет, и переключила внимание на поиск пригодной для ночлега поляны. В лесу уже ощутимо темнело, и продираться по кустам ночью, рискуя наткнуться на что-нибудь зубастое и голодное, хотелось не очень.

Как назло, ничего подходящего не попадалось. Жрица начинала терять терпение, но старалась не показывать своего состояния принцу, который упорно шёл вслед за ней, хотя явно сильно устал с непривычки и теперь держался только на собственном упрямстве, ещё умудряясь развлекать её познавательными историями. Наконец справа от тропы девушка увидела прогалину – достаточно просторную, чтобы два человека могли на ней устроиться на ночлег, и с облегчением скомандовала привал. Сбросив на землю сумки, Снеара огляделась по сторонам и принялась собирать разбросанный по поляне валежник, стараюсь заглушить опять проснувшееся в душе беспокойство. Она ни разу не ночевала в лесу даже с Тенирой, если не считать двух дней, проведённых в беспамятстве после неудачного нападения на стоянку разбойников, и теперь плохо представляла себе, как сможет всё организовать так, чтобы проснуться не в животе у какой-нибудь твари, а там, где уснули. А ведь ночью Северный лес гораздо опаснее, чем днём.

Литари между тем спокойно доставал из сумок одеяла и какую-то еду, словно для него ночевать в диком лесу – самое обычное дело. Девушка стиснула зубы, чтобы не показать своего волнения, и начала складывать костёр, припоминая услышанную где-то инструкцию, что вниз нужно класть тонкие веточки, а вот уже сверху более толстые. В лесу полностью стемнело, так что едва удавалось рассмотреть что-то на расстоянии пары шагов, и жрица не могла избавиться от ощущения, что из темноты за ними кто-то наблюдает с недобрыми намерениями. Снеара не знала, можно ли доверять своим чувствам, но рисковать не хотела: выпрямившись, она достала меч и начала вглядываться в обступившую их тьму.

– Я сейчас зажгу костёр.

От неожиданности девушка вздрогнула и тихо ответила, не отводя взгляда от того места, где, по её ощущениям, затаилась опасность:

– Поторопись. И достань камень.

Парень повиновался без возражений и открыл маленькую металлическую коробочку, в которой переливались живым огнём несколько искорок. Вытряхнув одну из них на хворост, принц торопливо закрыл крышку и потянулся к сумке за артефактом. В кустах что-то рявкнуло и с шумом удалилось, противно подвывая.

Жрица облегчённо вздохнула и опустила меч: первый раунд за ними. Она молча наблюдала, как Литари прячет зачарованную коробочку с огнём – местный эквивалент зажигалки – и достаёт из потайного карманчика сумки камень Долея. Магический артефакт оказался на вид обычным куском янтаря размером с кулачок ребёнка. Девушка недоверчиво покосилась на него и осторожно протянула руку, чтобы взять камень: она очень сомневалась, что эта вполне обычная с виду вещь сможет отпугнуть нечисть и нежить, обитающих в Северном лесу.

– Как им пользоваться?

Снеара коснулась гладкой поверхности камня – и тут же отдёрнула пальцы от внезапно запульсировавшего артефакта.

– Просто сжать в кулаке, а потом положить на землю. Чтобы отключить, нужно снова взять его.

Жрица фыркнула, услышав в голосе принца откровенное веселье, и аккуратно взяла камень, опять начавший пульсировать в странном рваном ритме. Поборов внезапное отвращение, девушка сунула его в кармашек на поясе и ворчливо произнесла:

– Ладно, с охраной разобрались. Теперь – есть и спать. – И добавила нейтральным тоном: – У нас на сколько хватит запаса провизии?

– Дня на четыре. – Принц с довольным видом вытащил кусок вяленого мяса, протянув ей её долю. – Я перестраховался. Тенира сказала, что двухдневного запаса будет вполне достаточно. Но мало ли…

– Понятно. – Снеара взяла предложенную еду и задумчиво посмотрела на костёр: – Полагаю, готовить на открытом огне ты не умеешь? – Дождавшись согласного кивка, вздохнула: – Я тоже, так что не будем портить хорошую пищу попытками сделать её ещё лучше.

– Согласен, – усмехнулся Литари. – Тем более что она и так вполне съедобна. Вот только воды у нас не очень много, и через день придётся искать какой-нибудь ручей.

Некоторое время они ели молча, жрица не забывала прислушиваться к ночному лесу, пытаясь определить, насколько опасны те, кто шумит в темноте, и в глубине души понимая, что сможет ответить на этот вопрос только после того, как эти кто-то выскочат на поляну с явным желанием кого-нибудь из них съесть. Такие мысли не внушали ей оптимизма и вызывали стойкое желание куда-нибудь спрятаться. Но девушка прекрасно понимала, что это просто глупо, и старалась сдерживать внезапно вышедшие из-под контроля разума эмоции. Если она начнёт паниковать, то ничем хорошим их поход не закончится. Оставалось стиснуть зубы и делать вид, что всё в полном порядке.

Глава 8 Прелести дикой природы

Принц, несмотря на то что ел только утром и был голоден до рези в желудке, едва смог заставить себя съесть несколько кусочков мяса с душистыми травами. Обступившая их стоянку темнота и доносившиеся из леса звуки ночной жизни местных тварей не способствовали аппетиту. Литари торопливо проглотил свою порцию и завернулся в одеяло, делая вид, что собирается спать, хотя сна не было ни в одном глазу. Но так жрица не видела его лица и можно было не бояться, что она поймёт, насколько он испуган. Девушка вела себя совершенно спокойно, и показывать свой страх юноша считал зазорным. В конце концов, если девчонка, ещё месяц назад впадающая в истерику по малейшему поводу, не боится ночевать в лесу, то уж принцу и подавно не пристало трусить.

Парень лежал, прислушиваясь к шорохам и крикам, раздающимся в чаще, и надеялся, что жрица успеет включить камень Долея прежде, чем их съедят. Литари сжал зубы, чтобы не стучали, когда рядом раздался очень уж громкий рык, и начал молиться про себя Эларе, понимая, что вряд ли сможет заснуть под такую какофонию. И не заметил, как провалился в глубокий сон без сновидений…

Юноша проснулся оттого, что кто-то осторожно тряс его за плечо. С трудом открыв глаза, Литари понял сразу две вещи: во-первых, он всё-таки уснул, а во-вторых, Снеара пытается его разбудить, несмотря на то что в лесу ещё темно… ну или почти темно. Принц моргнул, приходя в себя и растерянно оглядываясь по сторонам. С лёгким удивлением он обнаружил, что их ещё не съели, и сел, сбрасывая тонкое одеяло, которое служило ему ночью в качестве… В следующий момент юноша уже остро сожалел, что их всё-таки не съели. Тело после многочасовой пробежки по лесу и ночёвки на холодной земле болело немилосердно, и даже мысль о том, чтобы подниматься и опять куда-то идти, вызывала ужас.

Литари, едва сдерживая стоны, встал и сердито покосился на совершенно невозмутимую жрицу, которая, как только он выпустил несчастное одеяло из рук, тут же принялась его упаковывать. После бессонной ночи девушка чувствовала себя явно лучше, чем он после того, как спокойно проспал до рассвета, и от этого принцу становилось ещё хуже. Мрачно помянув про себя всех богов и демонов этого несовершенного мира, юноша заковылял к костру, чтобы хоть немного согреться. Ночь в лесу выдалась холодной. Настроение окончательно было испорчено, когда он обнаружил, что цель его героического похода давно потушена, а вместо тепла от обугленных веток нестерпимо несёт гарью. Тихо выругавшись, принц уже собрался вернуться к месту своего ночлега, но вдруг его взгляд упал на плоский камень, аккуратно уложенный недалеко от кострища. На нём Снеара предусмотрительно «сервировала» его завтрак: завёрнутый в душистые листья кусок мяса, пригоршню свежих ягод и фляжку с водой.

Юноша поморщился: есть совершенно не хотелось, – но он прекрасно понимал, что если не будет поддерживать своих сил, то до опушки леса просто не доберётся. Стараясь не показывать, как ему больно двигаться, Литари присел на корточки и неохотно сунул в рот ягоды, надеясь, что их терпкий кисловатый вкус всё-таки пробудит у него аппетит…

Жрица закончила сборы и, подойдя к мрачному от раннего подъёма и всего, что с ним связано, принцу, села рядом, бездумно глядя на погасший костёр. Юноша бросил на неё удивлённый взгляд, но ничего не сказал. В предрассветных сумерках Снеара выглядела бледнее, чем обычно, однако какое-то глубинное чутьё подсказывало ему, что лучше всего будет, если он не заметит этого. Потому что всё равно не сможет ничего изменить, а девушке придётся прикладывать дополнительные усилия для того, чтобы правдоподобно соврать ему, будто всё в порядке.

Оставалось только молча есть и краем глаза наблюдать за усталой жрицей, остановившимся взглядом разглядывающей погасшие угли. Как же не любил Литари этого ощущения беспомощности! Принцу хотелось… Он не успел закончить своей мысли, когда тишину на поляне разорвал слегка хриплый после долгого молчания голос девушки:

– Эти ягоды на удивление хорошо выдержали день на жаре, даже не помялись. Ты поэтому взял их с собой?

Юноша растерянно уставился на свою попутчицу, забыв о том, что надо жевать, и несколько раз повторил про себя её вопрос, прежде чем вспомнил, что Снеара пришла из мира, где не пользуются магией, и не знает некоторых элементарных вещей. Резонно рассудив, что такое невежество может ей в будущем дорого обойтись, принц наконец проглотил то, что было у него во рту, и несколько снисходительно объяснил:

– Существуют чары сохранности, которые накладываются на вещи или еду, чтобы их можно было хранить бесконечно долго. Иначе в храме давно не осталось бы библиотеки, да и жреческие одеяния, которые выдала нам Тенира, благодаря этим чарам выглядят как новые, хотя пролежали в кладовой не одно столетие.

– Понятно. – Девушка серьёзно кивнула и невинно поинтересовалась: – А кто накладывал на еду чары сохранности? Ты не говорил, что обладаешь магическими способностями.

– Что? – Литари подскочил, даже забыв о боли в мышцах и недоеденном мясе. – При чём тут я?!

– Ну жрицы к магии не способны совершенно. – Снеара никак не отреагировала на его бурное возмущение. – Кто-то наложил на еду чары сохранности, а кроме нас в храме был только ты…

– Чары сохранности наложены на сумки…

Юноша не знал, плакать ему или смеяться: иногда невежество его попутчицы было просто невыносимо. Это же надо – обвинить его в том, будто он скрыл от неё свои способности к магии…

– …Которые, судя по всему, ровесницы храма. Извини. – Жрица грустно улыбнулась: – Я не хотела тебя обидеть. А что, быть магом для принца позор?

Литари осталось только махнуть на эту несносную девчонку рукой и объявить, что он готов к дальнейшему путешествию. Пришелица из другого мира видела этот самый мир совершенно по-другому, и то, что любой нормальный человек считал само собой разумеющимся, умудрялась переворачивать с ног на голову. Ну при чём тут, скажите на милость, престижность ремесла мага? Она обвинила его в том, что он солгал людям, спасшим ему жизнь! Что преднамеренно скрыл свои возможности и вынудил других делать лишнюю работу! И ведь даже не поняла, какое это для него оскорбление! Принц мрачно покосился на жрицу, которая, опять закинув обе сумки на плечо, шагала впереди в полном вооружении – так, словно всё, что она тащила на себе, ничего не весило, и признался себе, что совершенно её не понимает.

Почему девушка считает себя обязанной ему помогать? Ведь, если на то пошло, именно из-за него она оказалась в своём нынешнем положении, на которое он не обрёк бы даже своего самого злейшего врага. Теперь же, вместо того чтобы требовать от него исправить причинённый ей вред, жрица вновь берёт на себя самое трудное и бросается его выручать, хотя наверняка сама нуждается в помощи. Литари было отвратительно ощущать себя бесполезной обузой, которую ещё не выбросили только из неправильно понятого чувства долга, но он никак не мог придумать, чем может помочь в такой ситуации. Разделить тяжесть груза? Ему уже дали понять, что этого не требуется. Встать рядом в сражении? Он не раз наблюдал за тренировками Снеары и прекрасно осознавал, что в бою станет ей только мешать. Тогда…

Юноша едва не выругал себя вслух за собственную глупость. Он был необходим девушке в качестве проводника в мире, о котором она практически ничего не знает! Вот почему она его расспрашивала! Вот чем он действительно сможет ей помочь! Литари вздохнул с облегчением, осознав, что его рассматривают не просто как навязанную наставницей обузу, а напарника, навыки и знания которого тоже пригодятся в путешествии. Теперь оставалось только не подвести Снеару и помочь ей добраться до храма Древний Исс. Принц улыбнулся, окончательно примирившись со своей совестью, и поклялся про себя, что сделает всё возможное, чтобы их путешествие было безопасным…

Снеара чувствовала, как усталость давит на неё всё сильнее. Бессонная ночь, в течение которой ей раз пять пришлось торопливо доставать камень Долея, гадая, поможет он или всё-таки придётся браться за меч, давала себя знать. Утро тоже нельзя было назвать спокойным – оказалось, что её попутчику противопоказаны ранние подъёмы, поскольку они превращают его в злобно ворчащее на весь мир существо, способное взорваться из-за малейшей мелочи. Например, из-за необходимости ответить на вопрос. Девушка на мгновение прикрыла глаза, вызывая силу и позволяя ей прокатиться горячей колючей волной по усталому измученному телу, возвращая ему прежнюю лёгкость и гибкость, боль в груди и животе отозвалась на её использование привычным всплеском, заставившим жрицу сжать зубы, чтобы сдержать очередной стон.

Поход через Северный лес всё больше напоминал самые первые дни тренировок, когда она не могла себя заставить идти вперёд, не скуля в голос от переполнявшей её муки. Снеара как молитву твердила, что всё скоро кончится, что осталось потерпеть ещё совсем чуть-чуть – и целительница избавит её от страданий, позволив вести хотя бы относительно нормальную жизнь. Но чтобы её мечты стали явью, предстояло преодолеть страшный, полный непонятных и оттого ещё более зловещих угроз лес и дойти до храма Эналы. Если, конечно, это путешествие не закончится гораздо раньше из-за её неспособности справиться с подстерегающими их в пути опасностями.

Однако второй день пути оказался на удивление спокойным, если не сказать – скучным. Заросли колючего кустарника наконец-то отступили, и теперь тропинка пролегала меж поросших вековыми деревьями холмов, позволяя путникам полагаться не только на уши и обоняние, но и на глаза. Девушка не давала себе задумываться о том, что, возможно, ожидает её в случае неудачи, упрямо продолжая двигаться по древней дороге, которая кое-где совсем исчезала под натиском леса, и только странное чутьё, пробудившееся в ней после того, как она позволила силе богини изменить своё сознание, продолжало беспрерывно указывать ей нужное направление. Впрочем, её опасения по поводу злобных обитателей Северной чащобы, готовых на всё ради обеда из человеческого мяса, пока оказались беспочвенными. Ну если не считать чего-то паукообразного размером с хорошего королевского дога, выползшего на тропинку ближе к вечеру.

Тварь действительно внешне напоминала какого-нибудь крупного паука, если бывают пауки с клешнями вместо передних лап и хоботком, как у мухи, вместо предписанных природой жвал, и попыталась съесть принца, видимо показавшегося ей более аппетитным, чем увешанная всевозможными железками жрица. Снеара настолько оторопела при виде этого курьёза, больше всего напоминающего бред шизофреника, что забыла испугаться и с поразившим её саму мастерством отрубила мерзкому созданию клешню и хоботок. Тварь моментально пересмотрела свои планы и с пронзительным визгом уковыляла куда-то за холм, оставляя после себя зеленовато-бурые следы не то крови, не то чего-то ещё. Но если не учитывать этой, вне всякого сомнения, неприятной встречи, путешествие проходило относительно спокойно. Жрица не приставала к Литари с расспросами, чтобы не усугублять размолвку, произошедшую утром, и внимательно следила за тем, чтобы принц всё-таки не попался очередному голодному монстру на обед.

Вторая ночь в Северном лесу сначала ничем не отличалась от первой, если не считать того, что бодрствовать Снеаре становилось всё труднее, а внимание помимо её воли переключалось на что угодно, кроме окружающей чащи, вызывая серьёзные опасения в том, что она сможет защитить себя и принца от притаившихся в темноте созданий. К тому же камень Долея мог исчерпать запас магической энергии и отключиться в самый неподходящий момент. Всё это заставляло жрицу нервничать ещё больше, и ей требовался постоянный приток божественной силы, чтобы не сорваться.

Словно чувствуя её состояние, Литари всю дорогу молчал и, только устраиваясь на ночлег, позволил себе пару фраз – и то на тему неотложных мероприятий по обеспечению их безопасности. Ночь тянулась, будто заговорённая, и, время от времени бросая взгляд за спящего, завернувшись по уши в одеяло, принца, девушка удивлялась про себя его непоколебимому самообладанию. В самом опасном лесу королевства, в компании с недоучившейся жрицей, способность которой остановить атаку местных голодных монстров была под большим вопросом, парень спал как у себя во дворце под надёжной охраной опытных телохранителей.

А потом обитающие в этом лесу твари словно сорвались с цепи. В очередной раз услышав подозрительный шорох с той стороны, откуда они пришли, Снеара напряглась, взвешивая на ладони камень Долея и готовясь при малейшей угрозе нападения сжать пальцы, включая артефакт. Таких нападений за вторую половину этой ночи было уже больше десятка, и жрица давно уже не тратила времени на то, чтобы положить камень в кармашек на поясе, опасаясь, что просто не успеет его вовремя достать. Она не знала, сколько из заставляющих её хвататься за артефакт тревог оказались ложными, но каждый раз боялась не отреагировать на очередную мнимую угрозу и через мгновение обнаружить, что она более чем реальна. Уж лучше…

Девушка поначалу даже не поняла, в чём неправильность происходящего. И только когда в темноте на противоположном конце небольшой прогалины на вершине холма, которую они с Литари выбрали в качестве места для ночлега, вспыхнули два красных глаза величиной с её кулак каждый, жрица с ужасом осознала, что камень Долея перестал пульсировать в её руке и ощущается как обыкновенный булыжник. Артефакт исчерпал запас магической силы на удивление не вовремя! Снеара почувствовала, как мышцы наливаются уже знакомым покалывающим теплом, а щека вспыхивает болью, и в следующий миг метнулась навстречу неизвестной твари, думая только об одном: она не успевает!

Между нею и вышедшим к месту их ночлега хищником спал уставший до предела Литари. Спал, безоглядно доверяя охраняющей его покой жрице и не обращая внимания на ночную какофонию Северного леса. Девушка одним прыжком преодолела расстояние, отделяющее её от принца, рывком дёрнула его на себя, выхватив практически из пасти твари, и откатилась вместе с ним назад, подальше от агрессора. Юноша вскрикнул, спросонок не понимая, что происходит, и пытаясь что-то спросить, но у Снеары не было времени отвлекаться на объяснения. Зверь, раздосадованный своей неудачей, и не думал отступать. Он прыгнул за ускользающей добычей, и только нечеловеческая реакция жрицы, успевшей подставить левую руку, спасла Литари от клыков хищника. Девушка коротко вздохнула, сдерживая крик, когда мощные челюсти раздавили ей кости предплечья, и отшвырнула принца подальше от напавшего на них монстра, молясь про себя, чтобы у него хватило ума не вмешиваться.

Тварь зарычала, мотая головой, и Снеара почувствовала, что ещё немного – и проклятый зверь просто откусит ей руку. В неровном свете угасающего костра она видела огромную тушу нападавшего, покрытую густой свалявшейся шерстью, но никак не могла… Ледяной ужас заставил её забыть обо всём на свете и инстинктивно рвануться, не обращая внимания на прокатившуюся от повреждённого предплечья по всему телу нестерпимую боль: спасая Литари, она выронила меч! Тяжёлый двуручник так и лежал на том месте, где сидела жрица, предусмотрительно вытащив его из ножен и устроив у себя на коленях. А полуторник, снятый для удобства ночного дежурства, вообще стоял прислонённый к сумкам на краю поляны! Это же надо быть такой идиоткой! Ведь сейчас!..

Снеара забилась как сумасшедшая, её уже не заботило то, что, скорее всего, на ближайшие дни она останется без руки. Гораздо хуже было другое: если зверь сумеет нанести ей тяжёлые раны, девушка будет не в состоянии двигаться какое-то время, которого вполне может хватить проклятой твари на то, чтобы убить принца! Жрица уже открыла рот, чтобы приказать своему спутнику немедленно бежать и забраться на какое-нибудь дерево побольше, когда тяжёлая лапа с длинными когтями ударила её в грудь, заставив захлебнуться воздухом и беспомощно захрипеть. Снеара почувствовала, как застилает глаза красная пелена боли, а по подбородку течёт кровь, и ухватилась за последнюю надежду исправить положение. Собрав все силы, она ударила кулаком по носу твари и ощутила, как под её пальцами что-то хрустнуло. Хищник взвыл и на мгновение разжал челюсти. Жрица воспользовалась моментом и вырвала руку из зубов зверя, не заботясь о том, что оставила в пасти монстра куски мяса.

Девушка отбежала, шатаясь, на несколько шагов и остановилась, с болезненными всхлипами переводя дыхание. За всеми их метаниями по поляне она не заметила, как поменялась с хищником местами, и он теперь находится между нею и её мечами, а с коротким кинжалом, болтавшимся у неё на поясе, против этой махины много не навоюешь. К тому же тварь опять собиралась атаковать, явно намереваясь отомстить ей за причинённую боль. Снеара приготовилась к отчаянному в своей безнадёжности рывку мимо зверя к своему оружию, когда сбоку в поле её зрения возник растрёпанный Литари, сжимающий в руках полуторник. Девушка из последних сил метнулась в его сторону, надеясь, что он догадается не бежать ей навстречу, а просто бросить клинок…

Юноша словно прочитал её мысли.

– Держи! – с коротким криком швырнул он меч в её сторону и тут же отскочил подальше, заслужив вечную благодарность жрицы, уже отчётливо ощущающей горячее дыхание зверя за спиной и способной думать только о двух вещах: до упавшего на землю оружия ещё минимум три шага, и если хищник доберётся до неё или принца раньше…

Снеара просто упала вперёд, пытаясь дотянуться до клинка и не обращая внимания на неловко подвёрнутую в падении левую руку, пульсирующую безумной болью, от которой останавливалось дыхание. Пальцы привычно сомкнулись на шершавой рукояти, и девушка, оттолкнувшись всем телом от земли, развернулась к налетевшей на неё твари. И вовремя. Оскаленная пасть оказалась прямо перед её лицом, время остановилось, словно откуда-то издалека доносился яростный рёв, а в сознании звучал холодный невыразительный голос Тениры: «Запомни, Снеара, практически любую нечисть или нежить, не говоря уже о простых зверях, можно убить, отрубив ей голову. На демонов этот приём действует далеко не всегда, но в последние несколько веков этих прислужников тёмных богов в Сиали не встречалось…»

Молясь про себя, чтобы именно это создание не оказалось исключением из правил, жрица изо всех сил рубанула хищника по оскаленной морде, и когда тварь с воем попятилась, приседая на задние лапы, ударила снизу вверх по шее, стараясь хотя бы перерезать горло, если не хватит сил отрубить голову. Меч едва не застрял в какой-то кости, но девушке всё-таки удалось довести задуманное до конца. Сначала на неё обрушился поток отвратительно пахнущей крови, потом клинок, до того продвигавшийся с заметным трудом, легко скользнул вверх, и Снеара, каким-то шестым чувством догадавшись, что произойдёт дальше, быстро перекатилась в сторону, уворачиваясь от заваливающейся на неё обезглавленной туши.

Всё! Девушка заставила себя сесть и настороженно покосилась на судорожно дёргающего лапами хищника, опасаясь, что проклятая тварь опять оживёт, но внезапно зверь вытянулся и замер на боку. Только после этого жрица позволила себе расслабиться, хотя и немедленно пожалела об этом. Боль стала просто невыносимой, каждый вздох давался с огромным трудом, левая рука вообще ощущалась одним раскалённым страданием. Снеара по привычке поджала под себя ноги и попыталась выпрямиться, но тут же отказалась от своей идеи. Ссутулившись, насколько можно, чтобы ослабить боль в груди, она осторожно приподняла левую руку и устроила её на коленях, стараясь на неё не смотреть. В правой девушка, наученная горьким опытом, сжимала меч, хоть и прекрасно понимала, что в своём нынешнем состоянии боец она никакой.

– Снеара, ты как?

Внезапно раздавшийся из темноты голос принца заставил жрицу вздрогнуть от неожиданности и тихо зашипеть от боли; вызванной этим неосторожным движением. Но она всё-таки нашла в себе силы ответить относительно нормальным голосом:

– Терпимо, но до утра мне лучше не шевелиться. – И устало добавила: – Спасибо. Если бы не ты, мне пришлось бы очень тяжело.

– Не за что. – Юноша подошёл ближе, обходя труп хищника по широкой дуге. – Ты снова спасла мне жизнь, это уже становится традицией. Я подброшу дров – всё равно больше не усну.

– Хорошо.

Девушка прекрасно понимала опасения Литари. Ей тоже было сильно не по себе от осознания того, что первый же серьёзный бой едва не закончился для неё плачевно из-за её собственной глупости и рассеянности. Теперь у них нет камня Долея, до рассвета ещё далеко, а воин из неё в ближайшее время – как из этой твари вегетарианец. По-хорошему, следовало бы перенести ночёвку подальше от трупа, но даже мысль о том, чтобы встать и куда-то идти, вызывала головокружение и противную – тошноту. Хотелось потерять сознание и ничего не чувствовать, но жрица сопротивлялась подкрадывающемуся беспамятству, используя силу богини, чтобы раз за разом встряхивать себя, выводя из мутного полузабытья, в которое так и норовила соскользнуть. Раскисать не время.

Костёр вспыхнул ярче, и принц присел рядом с ним, зябко протягивая руки к огню. Снеара не двинулась с места, не желая лишний раз испытывать свою выносливость и проклиная свою неспособность нормально управлять силой богини. Если бы на её месте была Тенира, она давно бы уже исцелилась. Да что там говорить: наставница никогда бы не допустила такого глупого промаха! Умудриться забыть об оружии в таком месте! Злость на себя на некоторое время заглушила даже боль в истёрзанном теле. А осознание того, что она просто не знает, сможет ли утром продолжить путь, заставляло её стискивать зубы от желания выть не хуже убитого хищника.

Глава 9 Покой нам только снится

Литари с беспокойством покосился на замершую неподвижной статуей жрицу и тихо вздохнул. Его до сих пор трясло от страха только при одном воспоминании о произошедшей недавно схватке. Парень прекрасно понимал, что если бы не Снеара, выдернувшая его чуть ли не из пасти эстрана[5], – он сейчас был бы уже мёртв и наполовину съеден. Ему никак не удавалось поверить в то, что девушка, пусть даже и жрица Элары, смогла в одиночку справиться с ужасом лесов Сиали, на которого даже обученные для охоты на крупных хищников и опасные виды нечисти стражники выходили не менее чем ввосьмером. И при этом минимум с тремя лучниками, прежде всего метящими зверю в глаза. Литари поморщился от едкого запаха крови, принесённого порывом ветра от обезглавленного тела хищника, и устало прикрыл глаза. Теперь, когда непосредственная опасность миновала, на него навалилось утомление последних дней, и его неудержимо клонило в сон.

Тихий вздох заставил юношу отвлечься от своих переживаний и встревоженно обернуться к спутнице, которой он в очередной раз был обязан жизнью. Девушка по-прежнему неподвижно сидела рядом с тушей эстрана, но что-то настораживало, внушало тревогу. Принц торопливо поднялся и подошёл к Снеаре, вытащив по дороге из сумки фляжку с водой. Он остро чувствовал свою беспомощность перед возникшей проблемой: как помочь раненой девушке, если она жрица и методы лечения ей подобных давно стали достоянием летописей, которые Литари поленился в своё время прочитать, ограничившись описанием внешности мечей богини и совершённых ими в древности подвигов?! Парень осторожно присел рядом с согнувшейся Снеарой, стараясь не смотреть на её левую руку, превратившуюся в мешанину из мяса и костей, и тихо спросил:

– Ты пить хочешь?

Ответом ему было молчание. Девушка остановившимся взглядом смотрела куда-то в темноту за его спиной и никак не реагировала ни на него, ни на поднесённую к губам фляжку. И тогда принцу стало по-настоящему страшно. Он совершенно не представлял, что же ему делать дальше. Как помочь жрице? Как защитить её в случае чего?

Они находились в самом опасном месте королевства, и, в отличие от Снеары, Литари не способен сражаться один на один с местными обитателями. Еды осталось только на полтора дня, вода заканчивается, и неизвестно, сколько ещё придётся пробыть на этой поляне рядом с трупом хищника, приманивающим своим запахом со всех концов леса падальщиков. А попробовать перенести девушку в другое место принц не осмеливался, абсолютно не зная, как это скажется на её состоянии: ведь не просто же так она сразу после сражения замерла в одной позе и старается не двигаться…

– Нет, не нужно.

От неожиданности юноша едва не выронил фляжку и с облегчением посмотрел во вновь ставшие осмысленными глаза Снеары. Девушка тяжело закашлялась и с видимым трудом произнесла хриплым шёпотом:

– Вода мне не поможет. С рассветом двинемся дальше: надо как можно быстрее выйти из леса – я долго не продержусь, потеряю сознание.

Литари только кивнул и, стиснув зубы, сел рядом, готовый в любой момент подхватить жрицу, если она вдруг всё-таки упадёт в обморок. Он не представлял себе, как эта измученная раненая девушка сможет встать, не говоря уже о том, чтобы идти куда-то, но не сомневался, что она попробует, и от этого ему становилось не по себе. Хоть умом он и понимал, что мечи богини не могут умереть, но, глядя в серое от боли и усталости лицо Снеары, юноша не мог избавиться от ощущения, что она на грани смерти. Умирающая, которой он не в состоянии помочь…

Принц не знал, сколько времени он просидел рядом с девушкой, напряжённо прислушиваясь к звукам ночного леса и внимательно наблюдая за полубессознательной спутницей, чтобы, если девушка начнёт падать, успеть её поймать до того, как она ударится о землю. Серый полумрак, сменивший непроницаемую тьму вокруг, ознаменовал собой наступление утра. Юноша моргнул и потёр лицо ладонями, пытаясь хоть немного прийти в себя. Всё тело затекло и не слушалось, а в голове стоял какой-то неприятный гул. Он опять взглянул на жрицу и обречённо понял, что оказался прав: никуда они сегодня не пойдут.

В рассеянном утреннем свете Снеара напоминала покойника, и оставалось только удивляться, как в таком состоянии она всё ещё может сидеть, не выпуская из ладони здоровой руки рукоять меча. Литари вздохнул и с отвращением покосился на обезглавленную тушу проклятого обеими богинями эстрана, который при свете, позволяющем рассмотреть все детали его облика, был ещё более отталкивающим. Громадная тварь даже в смерти выглядела угрожающе: одни только когти длиной в человеческую ладонь чего стоили… Юноша отвёл взгляд, не желая вспоминать событий прошлой ночи, и стал обдумывать, как бы всё-таки убраться с этой поляны хотя бы на соседний пригорок, а потом следовало поискать воды…

Жрицы – совершенно сумасшедшие создания! Теперь принц был в этом абсолютно уверен. Вот уже несколько часов они шли по едва заметным под корнями и травой остаткам старой дороги. Снеара опять шагала впереди, каким-то звериным чутьём угадывая направление и не давая им заблудиться. Сам Литари уже пару раз терял тропу и, только споткнувшись в очередной раз о вывернутый из земли непогодой тёсаный камень, убеждался, что они всё ещё идут в нужном направлении. Очень медленно идут, следовало признать. Девушка едва держалась на ногах, но с непостижимым упорством двигалась вперёд, не выпуская из ладони рукояти полуторника, и даже умудрилась отогнать крупного жидша[6], решившего, что перед ним вполне безопасный и вкусный обед. Единственная поблажка, которую она себе позволила, заключалась в том, что сумки и второй меч теперь нёс Литари, наконец на своём опыте убедившийся в не раз упомянутой в легендах истине: слова даже полумёртвой от усталости и ран жрицы следует воспринимать всерьёз.

День уже клонился к вечеру, и принц начал внимательно оглядываться по сторонам в поисках места для ночлега. Он уже давно с беспокойством следил за тем, как Снеара всё больше погружается в странное состояние, так напугавшее его прошлой ночью. Казалось, она не сознаёт, где находится и что с ней происходит, движется как марионетка, которую неизвестный кукловод дёргает за невидимые ниточки. Следовало как можно быстрее дать ей отдохнуть, но упрямая девчонка категорически отказывалась сделать привал и продолжала идти. Литари надеялся, что сложность поиска в этом лесу подходящего места для ночёвки в качестве аргумента всё-таки подействует на несговорчивую жрицу, и если он сейчас найдёт пригодную для привала полянку, она согласится остановиться раньше, чем упадёт от истощения. Но, как назло, исполнение его плана откладывалось на неопределённый срок по весьма неприятной причине: подходящие места для ночёвки действительно попадались редко и пока принц не нашёл ни одного!

В который раз за этот длинный день он потянулся за фляжкой с водой, предусмотрительно изъятой из сумки ещё утром и пристёгнутой за ремешок к поясу туники, чтобы всегда была под рукой. Но уже в следующий момент оставил её в покое, вспомнив, что она опустела ещё в полдень. Принц криво улыбнулся потрескавшимися от жары губами, его способность к выживанию в трудных условиях явно была ниже, чем у самого недалёкого селянина, никогда не покидавшего пределов своей деревни. Решать вновь и вновь появляющиеся проблемы у него выходило с трудом, если вообще выходило. Итак, срочно требуется найти место для ночлега и воду, потом каким-то образом продержаться в этом лесу до утра с полубессознательной девушкой на руках и кучей кровожадных тварей вокруг, при условии посредственного владения мечом самим принцем – даже когда он пребывает на пике формы, о чём в данный момент не приходится и мечтать…

Журчание воды мгновенно вывело Литари из состояния самобичевания и настроило на деловой лад. Если ему повезёт, то вскоре, по крайней мере, одна насущная проблема будет с успехом решена. Требовалось только пойти и проверить, действительно ли за ближайшими холмами прячется ручей. Но при этом как-то уговорить Снеару позволить ему самому это сделать.

– Я схожу наберу воды.

Принц говорил громко, на собственном горьком опыте убедившись, что на более культурные обращения жрица в своём нынешнем состоянии просто не реагирует.

– Пойдём вместе. – Девушка остановилась и с трудом развернулась к нему, заметно покачнувшись. – В этих зарослях может прятаться кто-нибудь.

Литари раздражённо вздохнул. Ну и что теперь делать? Его спутница едва держится на ногах, но не желает отпускать его в одиночестве даже на несколько десятков шагов, опасаясь за его жизнь. Юноша совсем не хотел доставлять ей дополнительные трудности, но без воды они долго не продержатся – точнее, он не продержится: жрица, кажется, способна обходиться без чего угодно, не особо страдая от лишений.

– Ладно, пойдём.

Принц ещё утром выяснил, что спорить со Снеарой, вбившей себе что-то в голову, пустая трата времени и сил. Теперь оставалось надеяться, что он не ошибся, что за холмом действительно ручей и им не придётся попусту тащиться туда и обратно.

Юноша молча последовал за мучительно медленно карабкающейся на очередной холм жрицей, проклиная про себя свою неспособность помочь ей хоть чем-то. Девушка не позволяла, чтобы он поддерживал её при ходьбе, опасаясь, что в случае нападения Литари попадёт под удар или задержит её. Лечить он не умел. Оставалось только нести вещи и надеяться, что упрямица всё-таки сумеет выдержать такие нечеловеческие нагрузки. Парень поднимался по крутому склону чуть позади своей спутницы, готовый подхватить её, если она оступится и потеряет равновесие, но Снеара проявляла чудеса выносливости, и Литари оставалось только молча наблюдать. Наконец они оказались на верхушке холма, и принц нетерпеливо обогнал едва переставляющую ноги жрицу, которая от усталости не заметила его демарша.

Поросший густым кустарником и деревьями склон разочаровал юношу: ничего напоминающего ручей ни на нём, ни в лощине за ним не наблюдалось. Сдерживая готовые сорваться с губ проклятия, он оглянулся на обессиленно прислонившуюся к дереву Снеару и потрясённо замер. Судьба наконец-то сменила гнев на милость и подбросила им поистине королевский подарок: в просвете зарослей очередного колючего кустарника, видимо в этом ненормальном лесу вытеснившего большинство остальных растений, виднелась бревенчатая хижина!

Принц радостно улыбнулся и, забыв про собственную усталость и про категорическое требование жрицы не хватать её за единственную действующую руку, осторожно взял девушку за локоть и повёл к своей находке. Необходимость спускаться с холма, а потом взбираться по склону на следующий едва не доконала юношу, но осознание того, что они наконец смогут отдохнуть в безопасности, придавало ему сил. К тому же появление убежища означало, что Северный лес закончился и теперь вокруг них лес совершенно обычный, в который заходят охотники за редкими травами и животными, необходимыми для опытов и эликсиров магов, а также стражники в поисках скрывающихся от закона бандитов. Литари слышал не раз, что даже в относительно безопасном лесу, окружающем Северную чащу, люди не отваживаются ночевать под открытым небом, и поэтому на расстоянии дня пути друг от друга в нём построены крепкие хижины, способные сдержать нападения ночных тварей. Эти небольшие домики ставили обычно неподалёку от источника воды и оставляли в них небольшой запас еды и других необходимых для выживания в лесу предметов.

Иногда этими пристанищами пользовались и бандиты, предпочитая обитать в относительной безопасности и уходя в Северный лес только для того, чтобы спастись от преследования стражи, которая за ними обычно следовать и не пыталась. Всё равно банды разбойников возвращались из такого путешествия сильно поредевшими – так какой смысл рисковать людьми? Требуемый результат и так будет достигнут… Оставалось надеяться, что они не наткнутся на грабителей… К облегчению Литари, домик оказался пустым, и принц, бросив у порога всю поклажу, помог Снеаре войти внутрь. Оглядевшись, он тихо присвистнул, обнаружив на полу распотрошённые тюки с товарами и заваленный всевозможными объедками стол: судя по всему, бандиты ушли отсюда не так давно и в спешке. Если они вернутся… Принц тревожно глянул в узкое, больше напоминающее бойницу окошко и поморщился: на улице уже темнело. Времени искать другое убежище не было, да и сил на это у него не осталось, не говоря уже о жрице.

Поручив свою судьбу богине, юноша осторожно помог Снеаре дойти до дощатого топчана, установленного у задней стены хижины и покрытого чем-то отдалённо напоминающим одеяло. Девушка беззвучно рухнула на импровизированную кровать, даже не поморщившись оттого, что задела больной рукой её неструганый край, и провалилась то ли в сон, то ли в забытье, так и не выпустив рукояти меча. Принц обеспокоенно глянул на покрытое крупной испариной бледное до зелени лицо своей спутницы и, прихватив все фляги, торопливо отправился на поиски ручья, пока совсем не стемнело. Ночь он собирался провести в доме, задвинув тяжёлый засов, и поскольку до того момента, как в лесу станет окончательно темно, оставалось совсем немного времени, следовало поспешить.

Всё было как в тумане. Снеара куда-то шла, с трудом переставляя ноги и морщась от отдающейся во всём теле боли, сопровождающей каждый её шаг. Она уже не помнила, зачем и куда идёт, но точно знала, что это необходимо, что нужно двигаться вперёд и при этом внимательно следить за тем, чтобы на них никто не напал. Почему на них кто-то должен был напасть, тоже ускользало от неё, однако это не мешало ей прислушиваться и принюхиваться в поисках возможной угрозы. Можно было бы, конечно, оглядываться по сторонам, но, во-первых, шевелить головой было больно, а во-вторых, что-то случилось с глазами, и девушка практически ничего не видела в застилающей зрение красной пелене.

Очень хотелось лечь и уснуть или потерять сознание, чтобы ничего не чувствовать, но какая-то чуждая сила внутри её продолжала гнать её дальше, нашёптывая, что если она остановится сейчас, то кто-то другой – кто-то, за чью жизнь жрица отвечает, – умрёт. Этого нельзя было допустить ни в коем случае, и поэтому она шла, сжимая в руке меч и не зная куда. Однажды на неё напал какой-то странный зверь ростом с большую собаку, весь в крупных жёстких чешуях, топорщившихся, словно иглы у ежа, с головой, больше бы подошедшей какой-нибудь крупной змее. От него противно пахло, и он попытался её укусить, но, получив удар мечом по носу или… в общем, по кончику его морды, – быстро убежал.

А потом тот, кто всё время шёл за ней, сказал, что нужно набрать воды. Снеара не знала, зачем ему требуется вода, но точно помнила, что не следует оставлять своего спутника одного, и поэтому пошла в указанном направлении первая. Там был ненормальный склон, который постоянно норовил выскользнуть из-под ног, а потом из красного марева перед глазами выплыло дерево, и она прислонилась к нему, чтобы немного отдохнуть от изматывающего покачивания земли под ногами…

Место было странным. Запущенный парк, на дорожке которого она растерянно озиралась, вызывал у Снеары непонятное беспокойство. Это было неправильно. Она точно помнила, что должна находиться в Северном лесу в компании с опальным принцем, а никак не в этом заросшем саду, расположенном непонятно где. Девушка осторожно притронулась к ближайшему дереву, словно пытаясь убедиться, что ей это не мерещится, и в следующий миг обнаружила, что твёрдый с виду ствол легко подаётся под её пальцами. Как во сне…

Жрица облегчённо рассмеялась над собственной глупостью: это надо же было придумать! Испугалась оттого, что ей приснился сон, вот ведь дурёха! Привыкла за последнее время, что вместо сна проваливается в какую-то чёрную яму, наполненную отзвуками мучающей тело боли, и теперь шарахается от обычных сновидений! Девушка прислушалась к себе и обречённо поморщилась: кое-что не изменилось даже во сне. Боль, не такая сильная, как наяву, всё равно продолжала сидеть у неё в груди колючим обжигающим клубком. От размышлений о несправедливости мира Снеару отвлёк странный стук и сердитые детские всхлипывания. Забыв, что всё происходящее всего лишь сон, девушка заспешила на звук, обеспокоенно размышляя, что могло случиться с ребёнком и не нужна ли ему помощь.

Ответ обнаружился за очередным поворотом тропинки, и девушка не могла сдержать улыбки при виде открывшейся её глазам картины. Девочка лет шести, одетая в порванную тунику и заляпанные грязью штаны, сосредоточенно рубила коротким кинжалом, в её руках выглядящим настоящим мечом, толстое дерево. Судя по зарубкам, этим нелёгким делом она занималась уже довольно долго и без особого успеха. В очередной раз ударив по твёрдому стволу, ребёнок бросил кинжал и сел на землю, сердито всхлипывая и вытирая грязную мордашку не менее грязным рукавом. Снеара тихо помянула про себя растяп-родителей, бросивших девочку одну, да ещё и позволивших ей играть с настоящим оружием, о которое малышка может легко пораниться, и осторожно окликнула:

– Эй, ты в порядке?

Ребёнок вздрогнул от звука её голоса, а потом совершенно неожиданно заявил:

– Ну где ты была так долго? Я не могу снять Пирса, Нала заколдовала его, и теперь он не идёт на мой зов и дерево не слушается.

Снеара недоумённо посмотрела на девочку, пытаясь понять, о чём она говорит, а потом перевела взгляд на ветки дерева, куда указывала маленькая ручка, и улыбнулась. Ситуация стала проясняться. В кроне застряла смешная тряпичная кукла, которую, видимо, и звали Пирсом. Девушка подошла ближе и, встав на цыпочки, попыталась достать игрушку, ставшую причиной слёз своей хозяйки. Со второй попытки ей это удалось, и Снеара осторожно присела рядом с девочкой, протягивая ей куклу:

– Держи. А как тебя зовут? – Девушка внимательно посмотрела на измазанную зарёванную мордашку. – И где ты живёшь?

– Лара, – ещё раз всхлипнула девчушка и решительно вцепилась в свою куклу. – А живу я в доме.

– Понятно. – Снеара улыбнулась, стараясь не напугать свою маленькую собеседницу. – Ты знаешь, где находится твой дом?

– Знаю, конечно! – Лара стремительно вскочила и, подхватив валяющийся рядом кинжал, привычно сунула его за пояс. – Пойдём покажу!

– Пойдём.

Девушка настороженно покосилась на острый клинок, волнуясь, не порежется ли ребёнок о столь неподходящую для него игрушку, но, убедившись, что лезвие находится в таком положении, что случайно напороться на него достаточно сложно, успокоилась. Между тем Лара уже решительно шагала по тропинке, прижимая к себе одной рукой куклу, а другой пытаясь стереть с лица грязь. Снеара заспешила следом, улыбаясь про себя взрослой уверенности маленькой девочки.

К дому они вышли быстро, и девушка остановилась, восхищённо разглядывая уютный двухэтажный особнячок, притаившийся в глубине сада. Если бы не явные признаки того, что за домом давно не ухаживают, этот коттедж выглядел бы совсем как в её мечтах о собственном доме. Девочка подбежала к слегка покосившейся двери и решительно толкнула её. С противным скрипом створка подалась внутрь, и Снеара приготовилась к встрече с нерадивыми родителями Лары, но на звук никто не появился. Озадаченно поглядев на давно не мытые окна, жрица осторожно поднялась вслед за ребёнком на крыльцо и оказалась в полутёмной прихожей. Ситуация становилась всё непонятнее.

– А где твои родители? С кем ты живёшь? – Вопросы вырвались непроизвольно, и Снеара прикусила язык, проклиная своё любопытство: глаза девочки снова наполнились слезами. – Прости, я не хотела тебя расстроить.

– Мои мама и папа ушли и ещё долго-долго не вернутся. – Лара сердито всхлипнула и вытерла рукавом нос. – Я с Налой живу, но мы с ней поссорились и не разговариваем. Она моя младшая сестра, но не слушается…

– Ясно.

Девушка тихо вздохнула, примерно понимая, что произошло. Наверняка с родителями детей случилось несчастье, и они оказались предоставлены сами себе. Оставалось только удивляться стечению обстоятельств, благодаря которым девочки какое-то время смогли прожить в полном одиночестве и при этом никак себе не навредили.

– Ты есть хочешь? В доме есть что-нибудь съестное?

– Не хочу, – сердито насупилась Лара. – Мне надоели сладости.

– А если не сладости, хочешь?

Снеара всегда обожала детей и легко вернулась к привычному тону общения с ними.

– Хочу, – немного подумав, выдала девочка и тут же подозрительно спросила: – А что это будет?

– Как насчёт яичницы и стакана молока?

Девушка не очень хорошо представляла себе, чем можно и нужно кормить таких маленьких детей, но помнила, как мать всегда по утрам готовила ей яичницу, и здраво рассудила, что если она от такой диеты не умерла, то и этот ребёнок, скорее всего, выживет. По крайней мере, это не сладости, которыми, судя по всему, девочка питалась последнее время. Малышка склонила голову к плечу, обдумывая её предложение, и решительно кивнула.

– Хорошо, тогда показывай, где здесь кухня.

Снеара взяла Лару за руку и только тогда осознала, что совершенно не представляет себе, какие запасы продовольствия остались в этом доме и есть ли они вообще. Но девушка не успела придумать, как ей выпутаться из создавшегося положения: ребёнок решительно потянул её вглубь прихожей. Осторожно шагая следом за девочкой, жрица внимательно глядела по сторонам, отмечая всё новые и новые следы запустения. Чувствовалось, что взрослых в этом доме нет уже давно, и это настораживало. Ещё скрипучая несмазанная дверь – и они оказались в просторной светлой кухне. Снеара потрясённо приподняла брови, разглядывая поразительный беспорядок, царящий в помещении. Она с невольным уважением покосилась на стоящую рядом с ней кроху, умудрившуюся пусть даже при помощи сестры привести комнату в такое состояние.

Лара ответила ей вопросительным взглядом и опять попыталась вытереть лицо грязным рукавом. Девушка аккуратно отвела её руку и внимательно оглядела кухню в поисках плиты: кроме приготовления нормальной еды явно следовало ещё и искупать обеих девочек, если, конечно, Нала не плод воображения оставшегося в полном одиночестве ребёнка.

– Где у вас хранятся продукты? И где вода?

Девочка ткнула пальцем в сторону массивного шкафа и большой бочки в углу:

– Там.

Снеара подошла к шкафу и осторожно открыла дверцу, ожидая увидеть всё, что угодно, но, к своему изумлению, обнаружила набор продуктов, необходимых для приготовления яичницы, как по заказу. Вытащив кувшин с молоком, она попробовала его, готовая в любой момент выплюнуть, если оно окажется испорченным. Судя по запаху и внешнему виду, молоко было свежим, но в этом безумном мире жрица давно перестала доверять глазам, к тому же откуда она знает, как выглядит скисшее молоко в параллельном измерении или где там она сейчас находится? Убедившись, что продукты свежие, Снеара вытащила несколько яиц и огляделась в поисках чистой миски. Лара внимательно наблюдала за ней, словно чего-то ожидая. Девушка вздохнула и, решительно сдвинув грязную посуду со стола, разложила на нём все продукты, которые достала из шкафа.

– Где у вас печь?

Малышка одарила её выразительным взглядом: «Ну и глупые же вы, взрослые!» – и кивнула в сторону каменной тумбы с железным листом наверху, от которого ощутимо тянуло теплом, стоило только подойти поближе. Жрица виновато улыбнулась и, подхватив валяющееся под столом ведро, направилась к бочке с водой. Сдвинув тяжёлую крышку, она наполнила его до краёв и, привычно удивившись, без усилий водрузила на печь. Предстояло много работы.

В первую очередь она вымыла посуду, чтобы иметь возможность приготовить еду, затем, пока жарилась яичница, опять перемыла испачканные ею миски и начала греть воду для того, чтобы искупать детей. Хотя… одну из сестёр девушка ещё не видела и весьма серьёзно сомневалась в том, что она существует на самом деле. Снеара уже собралась как-нибудь потактичнее выяснить у Лары этот вопрос, но не успела. Раздались лёгкие шаги, и в кухню, настороженно косясь на неё, проскользнула вторая девочка, как две капли воды похожая на её маленькую знакомую. Единственное отличие заключалось в том, что малышка была одета в перепачканное чем-то липким платьице. Девушка приветливо улыбнулась ребёнку и серьёзно произнесла:

– Здравствуй, ты, наверно, Нала, твоя сестра мне о тебе рассказывала. Хочешь есть? Яичница сейчас будет готова. Конечно, не слишком изысканное блюдо, но очень питательное и полезное.

Девочка внимательно посмотрела на неё и серьёзно произнесла, выразительно скрестив руки на груди:

– Ты права, я Нала. И я не отказалась бы от чего-нибудь не сладкого, но сама создавать другого не умею.

Жрица тихо рассмеялась про себя, поражаясь взрослой рассудительности в таком маленьком существе, и, подстраиваясь под выбранный ею тон, нейтрально заметила:

– Ну это нестрашно, со временем научишься. А пока, может быть, вы с сестрой вымоетесь и переоденетесь? У вас есть что-нибудь чистое?

Лара возмущённо запротестовала, явно не желая купаться, но Снеара применила всё своё красноречие, чтобы убедить упрямое создание в необходимости этой процедуры. Правда, она сомневалась в том, что её внимательно слушали. После того как девушка усадила детей за чисто вытертый стол, поставила передними тарелки с яичницей и кружки с молоком, они не произнесли ни слова, уплетая за обе щёки, и каждая потребовала добавки. Однако после этого обе девочки без возражений позволили себя выкупать в найденном в чулане тазу и даже показали, где хранится их одежда. С её помощью переодевшись, малышки начали неудержимо зевать. Жрица собралась было уложить их в постель, когда вдруг почувствовала, как кто-то трясёт её за плечо. В следующее мгновение она вспомнила, что спит.

Снеара с тяжёлым вздохом вынырнула из оказавшегося таким реальным и ярким сна и с трудом сфокусировала взгляд на встревоженном лице Литари, который, увидев, что она проснулась, с облегчением отпустил её плечо и отодвинулся. Девушка огляделась, с удивлением понимая, что совершенно не помнит, как оказалась в этой хижине, и чувствует себя поразительно хорошо. Она осторожно подняла левую руку и принялась её разглядывать, удовлетворённо отмечая, что повреждённая конечность практически полностью восстановилась и уже не нужно прилагать усилий, чтобы пошевелить пальцами или согнуть её в локте. В груди по-прежнему сидел жгучий комок, но и только. Жрица ощущала себя отдохнувшей и бодрой – впервые за очень уже долгое время. А это могло означать только одно…

– Сколько я здесь лежу?

Девушка рывком села на жёстком топчане и тревожно уставилась в окно, за которым синели глубокие сумерки.

– Ночь и день. – В голосе Литари звучало облегчение. – Я уже боялся, что ты не придёшь в себя. Ты ни на что не реагировала, и дыхание было едва слышным.

Снеара видела, как парень пытается скрыть тревогу, но тёмные круги под глазами и откровенная радость, с которой он смотрел на неё, выдавали его с головой. Девушка почувствовала себя неловко оттого, что заставила принца переживать из-за неё, и виновато склонила голову:

– Прости, я ещё плохо владею силой богини и не умею быстро исцеляться. С тобой всё в порядке? – встревоженно спросила жрица в следующее мгновение, внезапно осознав, что не помнит, как они добрались до хижины и кого могли встретить по дороге.

– Всё нормально, устал только, – мрачно усмехнулся Литари. – Мы оказались в логове разбойников, и я всё время ждал, когда бандиты вернутся домой.

– Извини. – Снеара осторожно встала и, убедившись, что в состоянии уверенно стоять на ногах, добавила: – Отдохни, я посторожу – теперь я могу это сделать.

– Хорошо, – облегчённо вздохнул принц, будто опасался, что она потребует продолжить путь ночью, чтобы наверстать время. – У нас осталось ещё немного еды, и в хижине я нашёл запас продуктов. Правда, там в основном крупа и сухари, на чары сохранности здешние обитатели не тратились. За домом течёт ручей…

Юноша замолчал на полуслове и зевнул, деликатно прикрывая рот рукой. Жрица улыбнулась, кивнула в знак того, что поняла, и легонько подтолкнула его к топчану, недавно служившему ей постелью, не слушая возмущённых возгласов Литари. Правда, недовольство принца очень скоро сменилось ровным дыханием глубоко спящего, и девушка аккуратно укрыла его какой-то тряпкой, видимо, игравшей у постоянных обитателей этого дома роль одеяла. Ей предстояла очередная бессонная ночь, но на этот раз она могла бодрствовать без усилий.

Снеара тихо фыркнула и уселась на один из деревянных чурбаков, явно заменявших в доме лавки, глядя в окно. Из головы никак не шёл сон, и девушка поймала себя на том, что улыбается, вспоминая так не похожих по характеру близняшек.

Глава 10 Национальное гостеприимство

Тоннор был трактирщиком уже много лет, но до сих пор ему не приходилось видеть таких странных постояльцев. Когда ближе к вечеру в его трактир вошли два незнакомца в дорожных плащах, Тоннор даже не обратил на них внимания. В конце концов, когда твой дом стоит у торгового тракта, хоть и не слишком оживлённого, быстро отвыкаешь удивляться чему бы то ни было. Поэтому трактирщик даже не глянул на очередных голодных путешественников, продолжая задумчиво полировать и так уже чистую стойку, неодобрительно косясь на открытую дверь кухни. Стряпуха опять болтала с подавальщицей и совершенно не следила за тем, что булькает у неё в котле. Такое отношение к еде возмущало Тоннора до глубины души, но делать нерадивой кухарке замечания он давно зарёкся. Вредная баба приходилась его жене матерью и вполне могла испортить ему семейную жизнь на неопределённый срок, обидевшись на несправедливый, по её мнению, упрёк.

Не особенно он удивился и когда с ним расплатились древними золотыми монетами: в королевстве Сиали это было в порядке вещей. Никто не смотрел, когда изготовлены деньги, если монеты были полновесными. Ибо в сокровищницах они могли храниться веками, а поскольку, приходя к власти, новый король никогда не изымал из обращения денег, отчеканенных королём предыдущим, то торговцы с одинаковым удовольствием брали любые монеты – лишь бы содержание в них золота или серебра соответствовало требованиям. Вот только… Тоннор несколько растерянно оглянулся на непонятную пару. Даже сев за стол, они не сняли капюшонов дорожных плащей. И оба путника были вооружены мечами. «Уж не разбойники ли?» – мелькнуло в голове у почтенного трактирщика, но он тут же отбросил эту мысль.

А странности продолжались. Разговаривал с ним и с разносчицей только один из путешественников – молодой парень с усталым бледным лицом, черты которого выдавали принадлежность к древнему роду – скорее всего, конечно, бастард, – а его спутник ни разу даже не поднял головы, не говоря уже о том, чтобы обратить внимание на происходящее в зале. И оба они полностью игнорировали остальных посетителей, которых в этот промозглый дождливый день было в трактире немало. Вот только движения молчаливого незнакомца заставили почтенного Тоннора покрыться испариной от внезапно подступившего к горлу ужаса. Иногда парень, словно забывшись, начинал двигаться с плавной стремительностью хищного зверя, будто перетекая из одной позы в другую. А ещё он почти не ел и отказался от вина… Последнее повергло трактирщика в глубокий шок, поскольку за всю его долгую жизнь посетители никогда не отказывались выпить: бывало, на еду потом у них денег не хватало, но вот на добрый бокал крепкого вина – всегда…

Тоннор уже решил по возможности избавиться от неприятных и пугающих незнакомцев, когда такая же мысль, видимо, пришла в пьяную голову одного из погонщиков небольшого каравана, которые тоже пережидали в придорожном трактире неожиданную непогоду. На оскорбления и подначки путники не реагировали. Нет, не так, поправил себя трактирщик, с интересом наблюдая за развернувшимся представлением. О возможных убытках он не беспокоился: в любой драке всегда есть проигравший, с которого можно потребовать возмещение ущерба, а в этот раз обе стороны казались ему вполне платёжеспособными. За погонщика в случае чего заплатит капитан каравана, не желая терять доброго расположения хозяина трактира, в котором он постоянно останавливается по пути в Илоссу. А странные путешественники расплатились золотом, да и мечи можно будет пристроить знакомому скупщику, если у них не хватит монет на оплату причинённых дракой убытков. На оскорбления не реагировал молчаливый, а когда его приятель в ответ на очень уж обидную реплику вскочил с явным намерением дать обидчику в зубы, не говоря ни слова схватил его за руку и заставил сесть на место. Парень, к удивлению Тоннора, подчинился.

Однако это лишь отсрочило драку. Убедившись, что на его слова не обращают внимания, погонщик перешёл к активным действиям, громогласно объявив, что в этом уважаемом заведении, где он, погонщик, имеет честь отдыхать, не место всяким недобитым бандитам, которые корчат из себя невесть что и мешают добрым людям одним своим присутствием. Изрядно подвыпивший мужик схватил со стола тесак, недавно использовавшийся для разделки жаркого, и решительно направился к столу странных путешественников. Почему-то в качестве мишени для своего оружия он выбрал молчаливого, и даже успел замахнуться…

Трактирщик сердито поморщился: поножовщин он не любил, после них приходилось долго отмывать кровь, а иногда хоронить трупы невезучих бедолаг, к которым, видимо, относился и этот странный молчаливый парень. Погонщик никогда не учился драться с оружием, поэтому ударил ножом как дубиной – сверху вниз… Попытался ударить… Тоннор невольно протёр глаза, не в силах поверить в увиденное, и мгновенно отбросил мысль о том, что непонятные путешественники могут быть разбойниками. Разбойники, которых немало было на этом тракте, так драться не умели, иначе бы давно перебили не только охранников караванов, промышлявших наёмничеством, но и стражников, которые за ними гоняются с переменным успехом не один век. Парень даже головы не повернул в сторону нападающего, а только в следующий миг его ладонь перехватила руку с ножом, и пальцы на мгновение сжались. Дикий крик мужика прозвучал, когда странный путешественник уже отпустил его и вернулся к своему обеду, и трактирщик с запоздалым изумлением понял, что незнакомец одним движением сломал здоровенному погонщику руку, в которой тот держал нож.

Вот так просто, без усилий, словно перед ним трёхлетний ребёнок, а не взрослый, привыкший к тяжёлой работе мужик. И самое страшное было даже не в этом: больше всего напугало и озадачило Тоннора полное равнодушие молчаливого парня как к самому нападению, так и к тому, что его противник сейчас сидел на полу, подвывая от боли. Он даже головы не повернул, словно всё происходящее его не касалось. Странный человек, жуткий. И ведь его спутник ничуть не удивился произошедшему: поморщился от отвращения, брезгливо поджал губы – и только. Будто не впервые с ними такое. Трактирщика передёрнуло: не хотел бы он долго находиться в компании этих двоих…

И тут капитан каравана его удивил. Тоннор не раз видел этого человека и считал его очень расчётливым и осторожным – и вот поди же ты! Встал из-за стола, с грохотом, всем своим видом показывая, что разгневан до крайности, и во весь голос возмутился:

– Вы покалечили моего человека! Я требую возмещения убытков! Из-за вас караван лишился лучшего погонщика!

Трактирщик аж поперхнулся от такой наглой лжи, а в зале воцарилась уважительная тишина. Большинство посетителей сами так или иначе имели отношение к торговле и прекрасно понимали, что сейчас один из них готовится беззастенчиво обмануть неопытных в этом хитром деле парней и что-нибудь себе выгадать. И всем до крайности было интересно: получится у него или нет?

Молчаливый и на этот раз даже глаз не поднял от тарелки, а вот второй парень явно разозлился. Тоннор с беспокойством наблюдал за тем, как он вскочил из-за стола, в ярости не заметив, что его капюшон упал на плечи, полностью открывая лицо с горевшими едва сдерживаемым бешенством зелёными глазищами и побелевшими от гнева губами.

– Да как ты смеешь предъявлять нам какие-то требования после того, как твой человек едва не убил моего друга?! – Юноша, видимо, сдерживался из последних сил. – Скажи спасибо, что твой погонщик остался жив, и убирайся отсюда!

В зале установилась потрясённая тишина – даже пострадавший перестал поскуливать, молча таращась с грязного пола на белого от ярости аристократа и гадая, не придёт ли тому в голову закончить то, что начал его друг. Трактирщик молча наблюдал за происходящим, подсчитывая про себя возможные убытки, если парень перейдёт от слов к делу. С благородного ведь не спросишь, даже если он весь трактир разнесёт и остатки подожжёт. А в том, что странный путник из кьеров, уже никто не сомневался. Уж больно характерно среагировал на требование компенсации, да и личико, не скрытое тенью от капюшона, выдавало парня с головой: только у детей старых родов встречались такие узкие, слегка изогнутые, словно в вечной ехидной усмешке, губы в сочетании с тонко очерченным длинным носом с благородной горбинкой. А большие слегка раскосые светлые глаза в сочетании с чёрными волосами просто кричали о древности крови.

Самый верный признак кьеров из старых семейств: у них у всех были голубые, зелёные или серые глаза и чёрные, как самая тёмная полночь, волосы. По ним всегда и отличали благородных с длинной родословной от тех, кому титул был недавно жалован королём за заслуги. Правда, трактирщик где-то слышал, что в древности существовало несколько знатных родов с чёрными, как у птиц, глазами, но считал это досужей выдумкой. Он никогда в жизни не встречал благородного с чёрными глазами, даже когда в молодости выбрался один раз в столицу, и не знал никого, кто бы встречал. Да и тёмные глаза часто бывают у простолюдинов, а кьеры всегда от простых людей отличались: даже внуки тех, кому титул был жалован, выглядели уже по-другому. Вот и этот парень не имел ничего общего ни с одним из присутствующих в зале. Недаром, видать, говорили, что когда-то благородными кьерами стали люди, пришедшие из-за моря… Их кровь сильнее, потому богини и даровали им власть.

– Сомневаюсь, что Донел смог бы даже дотронуться до вашего друга. – Капитан мгновенно изменил тактику и теперь демонстрировал лёгкую обиду на несправедливые обвинения и тревогу: – А караван теперь будет вынужден идти медленнее, и мы гораздо дольше пробудем возле Северного леса, а это постоянная угроза нападения разбойников. Неизвестно, удастся ли нам добраться до Илоссы.

Тоннор понимающе усмехнулся: теперь ушлый торгаш давил на жалость и, кажется, пытался вместо материальной компенсации заполучить дополнительную охрану, причём бесплатно. Следующие слова капитана подтвердили, что он не ошибся:

– У нас не так много охранников, чтобы долгое путешествие по этому тракту было безопасным. И в случае нападения бандитов было бы только справедливо, если бы вы оказали нам помощь, коль уж из-за вас мы вынуждены будем рисковать…

– Ты предлагаешь нам присоединиться к твоему каравану? – насмешливо поднял брови юноша. – И защищать твоё добро от разбойников? За то, что покалечили одного дурака?

Трактирщик понял, что сейчас последует отказ в весьма грубой форме, но в следующий момент молчаливый спутник поднял тонкую, почти девичью руку – и не подумаешь, что в этих хрупких пальчиках такая сила – и прикоснулся к локтю кьера. Тот сразу же забыл о караванщике и наклонился к своему другу. Никто не расслышал, о чём они говорили, но, когда парень опять повернулся к капитану, выглядел он гораздо спокойнее:

– У нас нет тьшеров[7]…

Торговец, почувствовав слабину, тут же заверил собеседника, что питание и конечно же телеги в их распоряжении, и довольно улыбнулся, когда юноша коротко кивнул, соглашаясь на его условия.

Тоннор только головой покачал, поражаясь безрассудству караванщика, когда парни расплатились за обед и поднялись в комнату, которую сняли на двоих. Взять в караван таких странных людей, пусть даже один из них великолепный боец, согласившийся защищать торговца совершенно бесплатно, – серьёзный риск. Мало ли кем они могут оказаться… Трактирщик тряхнул головой, напомнил себе, что дела постояльцев его не касаются, если не причиняют ущерба заведению, и поспешил на зов очередного клиента. То, что вызывающие тревогу путешественники уберутся завтра с рассветом и больше не появятся в его трактире, если богини будут к нему милостивы, подняло Тоннору настроение. И он даже на время забыл о своей досаде на стряпуху, которую он давно уже считал своим наказанием за грехи, но от которой не терял надежды избавиться при первом же удобном случае. Лучше всего, конечно, увидев вредную бабу на погребальном костре, хотя…

Снеара закрыла за собой дверь небольшой комнатки с двумя узкими кроватями, которую трактирщик назвал лучшей в его заведении, и с облегчением откинула капюшон, подставляя лицо холодному сквозняку, пробивающемуся через единственное в помещении давно не мытое окошко. Необходимость провести столько времени в окружении незнакомых, враждебно настроенных людей вызывала головную боль. Девушка подошла к своей койке и присела на краешек, молча наблюдая за Литари, который никак не мог успокоиться после происшествия в трактире. Парня до глубины души возмутила попытка торговца их обмануть. Жрица решила не забивать себе голову подобными мелочами и, сняв сапоги, растянулась на колючем одеяле, лениво перебирая в памяти всё что она узнала об этом мире за последние несколько дней.

Всё началось с урока географии в хижине, ставшей на некоторое время их убежищем. Там она узнала несколько парадоксальный, с её точки зрения, способ определения границ. Девушка вспомнила своё недоумение, когда выяснила, что они, оказывается, покинули Северный лес, при этом по-прежнему находясь в лесу, а заодно и узнала причину, по которой лес, расположенный в центре королевства, не имеет чётких пределов.

Жители несомненно благословенного королевства Сиали отличались своеобразным отношением к своим природным богатствам и возможной опасности оных. Поэтому лес на расстоянии от одного до двух дней пути вглубь они считали обычным только потому, что на таком расстоянии от опушки он был относительно безопасен, а дальше начиналась Северная чаща, куда никто в своём уме не решался соваться. Ну если не считать разбойников, пытающихся укрыться в этих смертельно опасных местах от преследования стражи. А поскольку из года в год уровень опасности в лесу менялся, то и границы Северной чащи сдвигались в ту или другую сторону практически постоянно.

Неладно обстояли дела и с самим названием: Северным лес был только с точки зрения южных приморских городов, однако это не мешало людям, живущим и возле северных отрогов Рудных гор, называть его Северным, несмотря на то что для них он как раз находился на юге. Литари объяснил этот парадокс просто: сначала королевства стали появляться на юге на побережье Последнего моря, причём по отрывкам некоторых старых хроник можно сделать вывод, что предки нынешних жителей Сиали, по крайней мере предки нынешних кьеров, прибыли откуда-то из-за моря. В результате, когда стали исследовать земли, расположенные вдали от побережья, и наткнулись на лес, то назвали его, недолго думая, Северным, ибо для того чтобы попасть к нему, нужно было идти на север от уже заложенных городов… О будущем никто не задумывался.

Снеара вздохнула и прикрыла глаза. Завтра им предстоял трудный день, и теперь она запоздало сомневалась в принятом решении. Может быть, следовало идти в Илоссу одним? Не окажется ли путешествие с караваном более опасным? Но, с другой стороны, ни она, ни Литари не знали этих мест, магическая карта пятисотлетней давности – это всё, что у них было, а пара путников с оружием и практически без поклажи, постоянно прячущая лица под капюшонами дорожных плащей, вызывала подозрение. Девушка грустно провела рукой по правой щеке, сейчас чистой, но в любой момент, если она в очередной раз не справится с силой богини, на ней могла появиться весьма характерная татуировка, привлекая к себе ненужное внимание. Да и женщина с оружием в королевстве, вот уже несколько веков не знавшем войны, вызывала слишком много вопросов. Жители Сиали не стремились к профессиям, связанным с риском, и если мужчины ещё шли служить в стражу, становились охотниками или магами, то женщины предпочитали более мирные занятия.

Поэтому то, что они обнаружили в распотрошённых тюках разбойничьей добычи, брошенной шайкой в хижине, которая стала их прибежищем на пару ночей, партию дорожных плащей разного размера, иначе как везением или, как здесь говорят, милостью богини – не назовёшь. Жрица попыталась отвлечься от тревожных размышлений и наконец уснуть, но сомнения никак не желали уходить. Сможет ли она скрыть свой пол на протяжении трёх дней пути с караваном? Скорее всего, после сегодняшней демонстрации силы погонщики, да и охранники поостерегутся её задевать, но в жизни всегда есть место случайностям. Дорожный плащ – это, конечно, вещь незаменимая. Сделанный из пропитанной чем-то плотной ткани, он не пропускает воду без всякой магии, хорошо защищает от ветра и, самое главное, от любопытных взглядов. Благо доходит плащ практически до пят, широк настолько, что, например, Снеару в него можно без усилий завернуть дважды, с глубоким капюшоном, в тени которого не так-то просто рассмотреть лицо. В общем, идеальная одежда для того, кто хочет остаться неузнанным.

Вот только если его носить постоянно – это привлекает внимание. Да и предназначен плащ прежде всего для дикой местности, где не всегда можно найти укрытие и подчас приходится спать под дождём, завернувшись в него с головой, – в городе в нём не ходят. Вот ещё проблема: как скрыть свою личность в Илоссе. Снеара тихо выругалась про себя, перевернулась на бок, наткнулась на рукоять своего собственного меча и вспомнила, что, перед тем как лечь, забыла снять оружие… Пришлось садиться, стараясь не глядеть на задумчиво копающегося в сумке принца, торопливо расстёгивать пряжку ремня и опять устраиваться на кровати – на этот раз под одеялом, уложив меч рядом с собой. На всякий случай.

Теперь, когда лежать стало гораздо удобнее, мысли приняли более приятное направление. При всех минусах путешествия с караваном жрица прекрасно понимала, что это неплохая возможность понаблюдать за повседневным поведением местных жителей, не особо привлекая к себе внимание. В конце концов, странный боец, скрывающий своё лицо, хоть и необычное явление, но вполне объяснимое, и если никто не узнает, что это женщина, странность спишут на возможное уродство, и всё. К тому же караванщик прекрасно знает дорогу до Илоссы, и можно не опасаться, что они заблудятся или попадут в поле зрения местной стражи. Охранники каравана не вызовут у них особых подозрений, в отличие от путешествующих в одиночестве вооружённых путников, которых могут остановить для досмотра и попросить снять капюшоны…

Утро началось с пронзительных воплей под окном, грохота роняемых вещей и прочего шума, сопровождающего подготовку каравана к дороге. Снеара, уже скорее по привычке, чем по необходимости не спавшая всю ночь, поднялась с кровати и начала собираться. Литари, которого разбудила утренняя какофония, торопливо выбрался из-под одеяла и потянулся за плащом. Всю остальную одежду он на ночь не снимал, готовый в любой момент бежать или принять бой. К тому же в облачении жриц было на удивление удобно как сражаться, так и отдыхать.

Предстояло поторопиться. Принц спрятал подальше в сумку мешочек с монетами, выданный им на путешествие Тенирой из сокровищницы храма, предусмотрительно засунув несколько монет в один из карманчиков на поясе, и взялся за двуручник Снеары, который теперь носил он, чтобы вызвать меньше вопросов. Двумя мечами разной величины не вооружались даже в элитных частях королевской стражи. И человек с такими клинками привлёк бы к себе нездоровое внимание. Только жрицы в своё время пользовались таким вооружением, поскольку их противники иногда были достаточно крупными, чтобы обычный полуторник оказался для них не опаснее кинжала для эстрана…

Девушка тщательно закуталась в плащ и молча последовала за своим спутником во двор, готовая к любой неожиданности. Она старалась не глазеть на животных, заменяющих в этом безумном мире лошадей. Несмотря на то что ей уже доводилось их встречать по дороге к трактиру, жрица никак не могла привыкнуть к виду здоровенных, метра два в холке, созданий с телом тяжеловоза, увенчанным массивной головой с прямыми, как копья, рогами длиной почти в её руку. Тяжёлые раздвоенные копыта эффектно дополняли облик этого живого кошмара. И на этих зверюгах здесь ездят?! Оставалось только радоваться, что им предложили расположиться в телеге, а не в седле. Снеара заставила себя успокоиться и, опустив голову, чтобы капюшон надёжнее скрывал её лицо, отправилась вслед за Литари к капитану каравана, который стоял в центре двора и громко раздавал приказы своим людям, перемежая их забористыми ругательствами.

Караванщик обратил на них внимание, только когда принц остановился прямо перед ним и поинтересовался, в какой телеге они поедут. Несколько мгновений мужчина непонимающе смотрел на них, будто пытаясь вспомнить, кто перед ним и что им надо, а потом махнул в сторону гружённой какими-то тюками повозки, в которую уже была запряжена пара тьшеров. Девушка вздохнула и, поправив свой плащ, молча зашагала в указанном направлении, оставив Литари общаться с капитаном каравана.

Погода, словно в издёвку, после вчерашнего дождя с резким холодным ветром и затянутого тяжёлыми тучами неба радовала путешественников солнцем и теплом. Жрица была не в восторге от жары, благодаря которой её стремление закутаться в дорожный плащ выглядело, мягко говоря, странным, но при желании и это можно было пережить. Как и ворчание погонщика, перекладывающего тюки на телеге так, чтобы осталось место для неё. Ему не потребовалось объяснений: достаточно было подойти к его повозке и положить руку на бортик, как он сам спросил, не с ним ли поедет новый охранник. Снеаре осталось только кивнуть, а потом молча наблюдать за перераспределением груза. Девушка грустно усмехнулась: видимо, уже все люди в караване знали о том, кто она и что с ней лучше не связываться. С одной стороны, это пугало, но с другой… с другой – обеспечивало так необходимое ей одиночество. Никто не будет приставать с вопросами и пытаться заглянуть под капюшон.

Жрица вынырнула из своих размышлений, скептически оглядела предназначенную для неё нишу, с трёх сторон обложенную сдвинутыми к бортикам тюками, и, привычно проглотив стон боли от резкого движения, запрыгнула в повозку. Возница покосился на неё и молча забрался на своё место – он был явно не в восторге от такого соседства. Раздался протяжный крик, и караван начал движение. Телеги одна за другой выезжали из ворот окружённого высоким частоколом двора придорожного трактира и плотным строем катились за восседающим на ездовом тьшере караванщиком. Девушка вздохнула, с лёгким недоумением глядя на стремительно пролетающие мимо придорожные кусты и клубы пыли, поднимаемые колёсами: если это следовало счесть тем самым медленным передвижением каравана в результате потери одного погонщика, то как же он нёсся, когда все возницы были на своих местах?

Снеара рассеянно прислушивалась к звукам подступающего с обеих сторон почти к самой дороге леса, доносившимся сквозь скрип колёс и ругань погонщиков, и недовольно хмурилась. Караванщик явно стремился миновать опасное место как можно скорее, не жалея ни людей, ни животных. Повозку, оставшуюся без возницы, привязали позади последней телеги, в которую запрягли четырёх тьшеров цугом, и теперь несчастных зверей вовсю нахлёстывали, чтобы они держали заданный темп. А ещё над караваном как тёмное плотное облако висел страх. Люди действительно боялись ехать по этой дороге, и это удивляло.

Почему-то жрице казалось, что в мире, давным-давно забывшем, что такое война, по крайней мере если верить словам того же Литари, не должно быть такого страха. Неужели чудовища Северного леса внушают подобный ужас? Или разбойники? Снеара недоумевала. Она встречалась и с тем и с другими, и, несмотря на то что не могла не признать, что они опасны, иногда смертельно опасны, всё-таки не пугают её до такой степени, чтобы мчаться сломя голову, не жалея ни себя, ни тьшеров, в стремлении оказаться от них как можно дальше. Странно – зачем в таком случае дорога проложена так близко от места их обитания? Почему не сделать крюк и не объехать Северный лес по широкой дуге? Или это не выгодно? И почему и тварей, и разбойников не уничтожили, если уж на то пошло? Неужели так трудно разобраться с внутренними проблемами, если нет внешних?

Девушка помнила рассказы принца о географии королевства и давно пришла к выводу, что оно располагается в естественной природной крепости: окружённое с трёх сторон Неприступными горами, а с четвёртой – Последним морем, Сиали было практически недоступно для нападения извне. Тем более что на исследованных островах никто, кроме птиц, не обитал, а горный массив тянулся далеко вглубь материка, и пока ни один из посланных вдоль берега на разведку кораблей не нашёл там подходящего места для того, чтобы стать на якорь. Снеара решительно не понимала, что происходит, и от этого чувствовала себя неуютно. Ведь любой нормальный человек, вместо того чтобы из года в год бояться до потери сознания, просто избавится от источника страха – разве нет? И неужели так сложно уничтожить лес?

Глава 11 Привет от старого врага

Гайрен Виатте, капитан каравана и уважаемый торговец, был в растерянности. Пришедшая ему вчера в голову идея заполучить бесплатно дополнительного охранника для его каравана, а заодно выяснить, куда это направляется представитель древнего рода в таком сопровождении, чтобы потом иметь возможность продать эти сведения за приличную сумму – тайны кьеров всегда стоили недёшево, – уже не казалась ему такой заманчивой. И всё дело было в молчаливом спутнике аристократа, который пугал своей непонятностью и вызывал стойкое ощущение, что под капюшоном скрывается что-то нечеловеческое.

Бросив взгляд на Северный лес, в этом месте подступающий к самому тракту, Гайрен поёжился от холодных колючек страха, впившихся ему в спину: проклятое место давно нужно было сровнять с землёй! Торговец поймал себя на этой мысли и удивлённо покачал головой, решив, что это лес так на него действует, – иначе с чего бы он начал мечтать о том, чтобы уничтожить источник своего благосостояния? Как ни неприятно это было признавать, но тем, что его доходы позволяли ему безбедно жить, торговец был обязан именно Северной чаще. Только отсутствие на этом тракте большого количества городов и селений, в которых королевские мытари собирали причитающиеся короне подати, давало возможность привозить в южные области товары более дешёвые, чем у его конкурентов, предпочитавших вести караваны в обход по большому южному тракту.

А ещё были редкие растения и животные, которых отлавливали и собирали сумасшедшие охотники, рисковавшие наведываться в Северный лес. Большинство из них имели нешуточные проблемы с законом и предпочитали продавать свои находки в трактирах неподалёку от своих охотничьих угодий. А маги платили за их добычу золотом по весу – именно потому, что очень немногие рисковали заходить в Северную чащу, а в других местах эти растения и звери не встречались. Поэтому приходилось пересиливать страх перед чудовищами и разбойниками, обитающим в этом проклятом месте, и ехать по Старому тракту, проложенному едва ли не в самом Северном лесу, надеясь, что и в этот раз повезёт и он вернётся живым.

Виатте вздохнул и развернул своего тьшера, направляясь в конец каравана и стараясь не слишком явно коситься на молчаливого нового охранника, вызывающего какое-то иррациональное беспокойство. Он признавал в глубине души, что не расстроился бы, если Северный лес стал хоть немного безопасней, но прекрасно понимал, что власти никогда не пойдут на это из боязни лишиться поддержки магов, которые были весьма заинтересованы в том, чтобы всё осталось, как есть. Караванщик с тревогой посмотрел на запряжённых цугом тьшеров и поморщился: животные уже были сильно утомлены и явно не выдерживали заданного темпа. А с такой скоростью им не добраться до темноты до очередного придорожного трактира, которые располагались на этом проклятом тракте чересчур уж на большом расстоянии друг от друга: желающих содержать их в таком месте было немного. Значит, ночёвка на обочине. Гайрен стиснул зубы от бессилия, и все мысли о том, чтобы побольше узнать о таинственном кьере, вылетели у него из головы под давлением насущных проблем.

Опасения караванщика оказались не напрасными. Люди боялись оставаться на ночь под открытым небом возле Северного леса. Они вполне обоснованно не желали рисковать, и Виатте их понимал, но ничего не мог сделать. Все его подчинённые, устраиваясь на ночёвку, ругались шёпотом, чтобы не привлечь шумом кого-нибудь из обитателей Северной чащи, и нервно оглядывались по сторонам, словно ожидали, что вот-вот на них выскочит что-нибудь страшное и хищное. Все, за исключением нового охранника и кьера, которые отнеслись к перспективе ночевать в повозках с поразительным безразличием. И это торговцу не понравилось особенно: ведь нормальные люди не должны быть так равнодушны к опасности.

Караванщик тихо вздохнул и помолился обеим богиням, умоляя их о снисхождении и заступничестве. Он только что отдал приказ всем спать – и сам теперь лежал в одной из повозок, бездумно глядя в тёмное холодное небо. Охранники запросили дополнительную оплату за ночное дежурство, но Гайрен был готов пообещать всё что угодно – лишь бы люди не взбунтовались и не наделали глупостей. Только сейчас он понял, что сильно ошибся, решив сэкономить и наняв работников, ни разу не ходивших к Северному лесу: теперь от них можно было ждать подвоха, даже паники и массового бегства в никуда. Человек не заметил, как заснул: слишком его тревожный сон напоминал бодрствование.

Разбудил его истошный крик. Виатте вскочил, испуганно озираясь и готовясь увидеть разбойников или какого-нибудь хищника, рвущего на части его людей. Со всех сторон раздавались встревоженные и растерянные голоса, но никакого нападения не наблюдалось. Проклиная всё на свете, караванщик кое-как успокоил своих людей и только после этого начал выяснять причину внепланового подъёма. Когда наконец работники прекратили бестолково метаться и вопить и собрались вокруг него, Гайрен обвёл их яростным взглядом и громко вопросил:

– Что это ещё за шутки? Кто кричал? Клянусь священными близнецами, если у этого ничтожного дурака не было для крика веских причин, он потеряет половину своего жалованья за то, что поднял тревогу!

Торговец едва держал себя в руках. Он прекрасно осознавал, что если до сих пор разбойники и хищники обходили место их стоянки стороной, то теперь вполне могли обратить внимание на дикий шум и прийти посмотреть, кто же его устроил.

– Капитан!

Виатте повернулся к охраннику, который проталкивался к нему сквозь толпу, расшвыривая людей и не слушая летящих ему в спину проклятий:

– Капитан, кричал Шалол, а теперь трясётся у телеги и повторяет, что видел демона.

– Демонов не существует! – торопливо перебил его торговец, в ужасе от перспективы получить полномасштабную панику, если, не приведи богиня, люди решат, что их действительно посетил служитель тёмных богов.

– И мой друг уж точно к ним не относится. – Надменный насмешливый голос кьера заставил всех обернуться к нему. – Ваши работники чересчур впечатлительны, капитан Виатте.

– Вот как? – Караванщик судорожно пытался вспомнить, как зовут этого аристократа, но из-за всей этой неразберихи никак не мог. – И при чём тут ваш друг, кьер Тари?

Только бы не ошибиться, устало подумал торговец: ещё скандала с оскорблённым аристократом ему не хватало!

– Ваш работник попытался подкрасться к нему и заглянуть под капюшон. – Проклятый Тари был издевательски вежлив, словно всё вокруг его не касалось. – И мой друг ему этого не позволил.

Виатте на мгновение прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и не высказать этому надменному мерзавцу всё, что он о нём думает. И с тихой яростью поинтересовался:

– Каким же образом ваш друг не позволил?

– Приставил клинок к горлу, – небрежно пожал плечами Кьер. – Ваш работник излишне нервно отреагировал на это: он почему-то думал, что мой друг спит.

– Понятно. – Караванщику осталось только сделать вид, что он верит самоуверенному аристократу, и не раздувать скандала. – В таком случае Шалол потеряет половину жалованья за то, что поднял ложную тревогу. А теперь все, кроме охраны, отправляйтесь спать!

Люди стали с ворчанием расходиться, и торговец, наблюдая за тем, как его работники устраиваются на ночлег, вдруг с каким-то потусторонним ужасом понял, что кьер ни разу не назвал своего друга по имени, а тот даже не соизволил подойти к месту разбирательства, чтобы подтвердить слова Тари, будто и не он стал причиной ночного переполоха. А ещё караванщик очень сомневался, что Шалола так напугал меч, но поднимать этот вопрос сейчас было попросту неразумно. Вот когда Северный лес останется далеко позади…

Литари попытался удобно устроиться на выделенной ему повозке – караванщик решил разделить их со Снеарой – с двуручным мечом и понял, что это практически невозможно. Если только не снять оружие и не положить поверх тюков… А почему, собственно, и нет? Юноша насмешливо фыркнул про себя: в случае необходимости он всё равно с этим железным монстром не справится. Конечно, было бы гораздо разумнее взять полуторник и оставить двуручник жрице, которая вполне может использовать его по назначению, если бы не одно «но». Клинок был слишком длинным, чтобы носить его на поясе: меч приходилось крепить за спиной поверх плаща, и в результате перевязь, плотно обхватывая фигуру, подчёркивала некоторые её части, у парней не предусмотренные. А это могло вызвать ненужные вопросы.

Принц едва заметно поморщился, припомнив разговор с караванщиком. Капитан Виатте был просто счастлив заполучить на самом опасном участке дороги двух дополнительных охранников, причём бесплатно, однако это не умерило его любопытства. Юноша уже не раз проклял свою вспышку в трактире, позволившую этому скользкому торговцу разглядеть его лицо во всех подробностях. Теперь караванщику очень хотелось узнать, почему благородный кьер путешествует по опасному тракту в сопровождении всего одного бойца, пусть и хорошего. Оставалось только радоваться, что этот неприятный тип не опознал в нём наследника престола. Хотя это-то как раз было объяснимо. Он не так уж часто появлялся на публике, сильно вырос за последний год, и самое главное, если встреча с представителем благородного рода в придорожном трактире ещё как-то укладывалась в представление караванщика об окружающем мире, то поверить в то, что он встретил на тракте принца, этот простолюдин был не в состоянии.

Литари в конце концов сдался и положил свой меч на тюки, но так, чтобы в любой момент иметь возможность до него дотянуться. Хотя толку-то? Вот если бы Тенира додумалась снабдить его подходящим оружием, но старшей жрице это и в голову не пришло, а настаивать он не рискнул. Кто его знает, что этим мечам богини придёт в голову в следующий момент. Принц обернулся и бросил встревоженный взгляд на Снеару, которая ехала в голове каравана. Он до сих пор был не совсем согласен с её доводами по поводу целесообразности этой авантюры, но не мог не признать, что путешествовать в повозке значительно удобнее и быстрее, чем идти пешком…

– Кьер Тари, вы так и не сказали, куда направляетесь.

Юноша только через пару мгновений осознал, что обращаются к нему. Назвать своё настоящее имя он караванщику не рискнул и теперь с трудом вспомнил, как представился этому торговцу. Холодно глянув на подъехавшего к его повозке Виатте, который внимательно наблюдал за ним со спины своего тьшера, принц надменно заметил:

– Мы покинем вас в Илоссе: там вы сможете нанять нового погонщика, и необходимость в дополнительной охране отпадёт. – Проклятый обеими богинями сразу караванщик оживился, и Литари понял, что тот не пропустил его заминки с ответом и сделал соответствующие выводы.

– Так вы направляетесь в Илоссу!

– Я сказал, что мы покинем вас в Илоссе, а куда мы отправимся после этого, вас не касается.

Принц едва сдерживался, чтобы не нагрубить этому чересчур назойливому в своём любопытстве типу. И дело тут было не во врождённом благородстве и дворцовом воспитании: просто одной из самых главных, если не основной, причин того, что он согласился с идеей Снеары принять предложение очень уж хитрого караванщика, было осознание одной простой истины. Придворный маг, уже однажды пытавшийся его убить, на этом вряд ли остановится, обнаружить излишне живучего принца в этом мире ему достаточно просто, – и оставалось только надеяться, что пребывание в относительно большой группе людей собьёт магический поиск со следа. К тому же, как и почти все торговцы Сиали, Виатте, скорее всего, промышлял и продажей секретов, и чем больше внимания Литари привлечёт к своему нежеланию раскрыть цель своего путешествия, тем больше вероятности, что караванщик сочтёт это ценными сведениями.

Юноша надменно приподнял бровь, демонстрируя обычную для кьеров уверенность в том, что простолюдин просто не имеет права интересоваться его решениями, и уж тем более дальнейшими планами, и с облегчением увидел, как в глазах торговца погас огонёк корыстного интереса к его особе. То, что не выходило за рамки обыденного, не могло быть продано за хорошие деньги. А родовая гордость благородного не являлась в Сиали чем-то из ряда вон выходящим. Караванщик вежливо поклонился в седле и благовоспитанно заверил кьера Тари, что ни в коем случае не желал его оскорбить и теперь готов принести извинения за своё неуместное любопытство. Принц устало кивнул, давая понять, что не сердится, и…

Ужас, дикий нечеловеческий ужас заставил его замереть на месте. Не в силах пошевелиться от безумного неуправляемого страха, Литари краем глаза наблюдал за тем, как застыл, неловко склонившись в седле, торговец, остановившимся взглядом глядя куда-то вперёд. Превозмогая сопротивление ставшего вдруг чужим тела, принц обернулся, готовый встретить лицом к лицу любую опасность, и замер, до глубины души поражённый увиденным. Перед застывшим в каком-то неестественном ступоре караваном стояла тварь. Высотой с крупного тьшера, с какими-то расплывчатыми очертаниями, она излучала тот самый дикий ужас, который заставил юношу забыть обо всём на свете. И теперь, когда источник его страха оказался у него перед глазами, Литари был не в силах сопротивляться ему. Сердце билось как попавшая в силок птица, но тело отказывалось ему повиноваться, и принц мог лишь беспомощно смотреть на приближающуюся смерть, как и все, кто был в караване. Это конец, пронеслось в голове юноши: придворный маг решил нарушить закон престолонаследия и направил чудовище, созданное чёрной магией, чтобы убить его. А заодно и всех в караване. И никто не может ему воспротивиться…

Литари обречённо смотрел на этот воплощённый ужас, приближающийся к людям, чувствуя, как отчаяние захватывает его в свои липкие сети. Вдруг с передней повозки соскочила фигура в дорожном плаще и спокойно шагнула навстречу твари. Принц сначала не понял, кто это, а потом сквозь беспросветную безнадёжность и страх пришло осознание, подарившее надежду. Жрицы изначально были предназначены для борьбы с порождениями чёрной магии, и она на них не действовала! Снеара уверенно заступила чудовищу дорогу, явно не испытывая перед ним того безотчётного ужаса, который сковал всех в караване.

Юноша с тревогой наблюдал, как жрица, стремительным движением уйдя от атаки какого-то бесформенного отростка твари, ударила в ответ, и меч застрял в громоздкой туше. Неужели конец?! Но Снеару, казалось, нисколько это не обескуражило: используя клинок как точку опоры, она подпрыгнула и приземлилась на спину чудовища. Тварь на миг замерла, потеряв противника из виду, а девушка обрушила сцеплённые кулаки вниз, заставив монстра осесть в пыль тракта. Принц не поверил своим глазам, когда увидел, как жрица раз за разом бьёт в одну точку на спине чудовища и даже не пытается вытащить застрявший меч. Литари почувствовал, что ему становится не по себе от мысли, что монстр, видимо, способен как-то воздействовать и на Снеару…

Бесформенные лапы отчаянно пытались сбросить девушку на землю, но не доставали и бестолково махали в воздухе. Принц с удивлением обнаружил, что ужас, излучаемый тварью, уже не так сильно давит на него, и если как следует напрячься, он сможет пошевелиться. Парень стиснул зубы и, преодолевая себя, потянулся к лежащему рядом, а казалось – на другом конце королевства, – мечу. Но его помощь не понадобилась. Жрица в очередной раз ударила с замахом, всем телом вгоняя кулаки в тушу чудовища, и монстр странно затрясся, а потом просто растёкся по дороге неаккуратной лепёшкой. И в то же мгновение исчез страх, не позволявший людям пошевелиться.

Литари сорвался с места и бегом бросился к устало качающейся в центре лепёшки Снеаре. Капюшон во время боя слетел с её головы, открывая бледное от боли лицо с прилипшими ко лбу мокрыми от пота волосами, забрызганное странной тёмной жидкостью. Юноша видел, что жрица с трудом держится на ногах, и спешил подхватить её, прежде чем она упадёт в то, что осталось от твари. Позади раздавались крики и хриплый рёв тьшеров. Девушка вздрогнула, словно просыпаясь, и подняла голову. Несколько мгновений она смотрела на приближающегося к ней спутника, а потом вытянула руку и глухо произнесла:

– Не подходи, эта дрянь ядовита.

Литари замер не столько от её слов, сколько от потрясения, когда разглядел, во что опять превратились руки Снеары. Юноша сглотнул подступивший к горлу комок и отвёл взгляд, чтобы не видеть изломанных сбитых кистей и предплечий. Жрица уронила руку и, сильно пошатываясь, сделала несколько шагов ему навстречу. Принц беспомощно смотрел, как она с трудом преодолевает разделяющее их расстояние, и не знал, что ему делать.

– Великая Элара! Меч богини!

Резкий возглас заставил его вздрогнуть и обернуться. В следующий момент Литари проклял всё на свете, запоздало поняв, что, пока он гадал, как ему помочь Снеаре, люди пришли в себя после нападения неведомого монстра и теперь потрясённо наблюдают за женщиной, убившей чудовище… женщиной, правая щека которой покрыта красно-бурой татуировкой жрицы Элары. А у него за спиной стоит с отвисшей челюстью торговец и ошеломлённо смотрит на идущую к нему девушку.

Принц почувствовал себя так, словно его как следует лягнул тьшер, внезапно осознав, что вся их маскировка полетела к тёмным богам в гости, и теперь, как только они доберутся до Илоссы, весь город будет знать о возвращении жриц. Эффект неожиданности, о котором говорила Тенира, потерян: люди успеют привыкнуть к этой новости, а значит, нужного для дела накала страстей среди простолюдинов может и не быть. Да и путешествовать, привлекая к себе внимание, неудобно: задержек в пути прибавится. Но от этого теперь никуда не денешься. Решив, что в такой ситуации уже ничего не изменишь, юноша махнул рукой на возможную огласку и бросился к Снеаре, наконец добравшейся до края пятна.

– Не трогай, – пошатнулась девушка и села прямо на дорогу, поджав под себя ноги. – Кровь… смертельный яд… для всего живого.

– Я понял, – отмахнулся Литари, с беспокойством глядя на то, как жрица пытается удержаться в вертикальном положении. – Как эту гадость с тебя смыть?

– Вино… всё что угодно… спирт смывает…

Принц торопливо кивнул, видя, насколько девушке тяжело говорить.

– Я понял, потерпи немного, сейчас.

В ответ Снеара только усмехнулась искусанными губами и прикрыла глаза.

Юноша обернулся к застывшему статуей торговцу и рявкнул, больше не заботясь о вежливости и прочих глупостях:

– Ты слышал? У тебя есть какое-нибудь вино? – Караванщик мелко закивал, не отрывая взгляда от сидящей на дороге девушки. – Тогда тащи его сюда немедленно!!!

Принц подскочил к капитану каравана и яростно тряхнул его за плечо, стараясь не думать о том, какую боль придётся испытать Снеаре, когда вино попадёт в её раны. Виатте дико глянул на него и, вырвавшись, бегом бросился к повозкам и людям, сгрудившимся возле них и в молчаливом благоговении рассматривающим фигуру на дороге. Литари с тревогой наблюдал за начавшейся суетой. Если торговец решит бросить их здесь и удрать, он ничем не сможет ему помешать… Но, к его удивлению, караванщик и не думал избавиться от проблемы таким образом: работники под чутким руководством своего капитана разгрузили одну из телег и теперь тащили к нему запечатанную бочку, а позади них торопился Виатте, держа в руках пустой кувшин и кусок полотна. Юноше осталось только поблагодарить его и взяться за дело. Осторожно забрав кувшин, он шагнул к бочонку. Один из носильщиков выбил дно, и принц ощутил изысканный запах дорогого вина, которое делали только в одном месте королевства и которое стоило бешеных денег.

Устав уже удивляться поведению торговца, которого ещё недавно он считал изворотливым и лживым типом, юноша зачерпнул драгоценную жидкость и, подойдя к неподвижной жрице, нерешительно остановился, не зная, что теперь делать. Снеара, видимо, почувствовала рядом его присутствие и открыла глаза. Увидев в его руках кувшин, она устало наклонила голову и скомандовала:

– Лей до тех пор, пока не перестанет пениться.

Литари не стал переспрашивать и уточнять. Он просто осторожно полил из кувшина на склонённую макушку – и в следующий миг невольно отпрянул. Потёки крови твари зашипели и запузырились, когда на них попало вино, а девушка со стоном втянула воздух через стиснутые зубы. Принц с ужасом смотрел на посеревшее от боли лицо Снеары и не знал…

– Продолжай.

Он сначала даже не понял, что этот хриплый шёпот принадлежит жрице, но, встретившись с полными страдания и решимости глазами девушки, осознал, что от него требуется. Следующие лотты[8] стали самыми длинными в его жизни. Литари лил вино на хрупкую фигурку в лохмотьях, оставшихся от жреческого одеяния, и сдерживался изо всех сил, чтобы самому не закричать при виде боли, которую он причинял. Пытаясь отвлечься от того, что делал, принц обернулся к белому от потрясения караванщику, молча наблюдающему за происходящим, и глухо потребовал:

– Не трать времени зря, попытайся вытащить её меч из этой дряни, только не прикасайся к нему, пока не смоешь с него яд. – Виатте испуганно округлил глаза, но согласно кивнул. – Лей на него вино до тех пор, пока оно не перестанет пузыриться.

Капитан громко сглотнул и заспешил к каравану, а юноша продолжил своё страшное дело, проклиная про себя всё на свете, и прежде всего придворного мага, в очередной раз решившего его убить и ставшего причиной чужих страданий. Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем вино просто стекло по телу измученной до крайности жрицы и он понял, что яда на ней больше не осталось. Отбросив в сторону кувшин, Литари подхватил потерявшую сознание девушку и растерянно остановился, не зная, что теперь делать. Кто-то легко прикоснулся к его локтю, и юноша услышал торопливый шёпот:

– Пойдёмте, кьер Тари, нужно уложить её как можно скорее. – Принц взглянул на вновь подошедшего к нему караванщика и молча кивнул: у него уже не было сил удивляться поведению этого странного человека. А Виатте, явно довольный тем, что кьер согласился с ним, продолжил, придерживая аристократа за руку и направляя к одной из сгрудившихся в беспорядке на дороге повозок: – Мы приготовили на телеге ложе, у нас нет лекаря, но мы постараемся добраться до Илоссы как можно быстрее…

– Ей не нужен лекарь. – Литари осторожно уложил жрицу на тюки с чем-то мягким, застеленные одеялами так, что получилось подобие кровати с высокими бортиками, и хмуро добавил: – Я оплачу ваши затраты. Если не хватит своих денег, дам расписку…

– Даже слышать не хочу об этом! – замахал руками торговец в искреннем возмущении. – Если бы не меч богини, мы все были бы мертвы! Это самое малое что мы теперь можем для вас сделать!

– Благодарю. – Юноша с уважением посмотрел на простолюдина, который, оказывается, тоже не чужд своеобразного благородства, и серьёзно попросил: – Не могли бы вы не рассказывать какое-то время о том, что здесь произошло?

– Конечно, – с беспокойством посмотрел на него Виатте и тихо, чтобы не слышали суетящиеся вокруг работники, спросил: – Если жрицы снова пришли в наш мир, значит ли это, что тёмные боги вернулись?

– Не знаю, – с сомнением посмотрел Литари на капитана каравана, раздумывая, насколько может быть с ним откровенным, чтобы это принесло пользу его планам, и решительно добавил: – Мне известно только, что кто-то использует в королевстве чёрную магию в нарушение законов богинь. И этот кто-то пытается захватить власть в Сиали.

Принц удовлетворённо наблюдал, как в глазах торговца потрясение сменяется ужасом, и, убедившись, что добился нужного эффекта, отвернулся к Снеаре. Девушка плохо выглядела – бледная, измождённая, а руки… На руки юноша старался не смотреть: он до сих пор не мог привыкнуть к тому, что такие страшные раны затягиваются за считаные лотты и без всяких последствий. Каждый раз, глядя на них, Литари был не в состоянии избавиться от страха, что его спутница, которой он был обязан своей жизнью, останется калекой. От тревог принца опять отвлёк караванщик, явно решивший сделать всё, чтобы изменить мнение юноши о себе. Он куда-то отошёл и вскоре вернулся, благоговейно неся на вытянутых руках меч жрицы, и аккуратно положил его рядом с девушкой, вопросительно косясь на Литари, словно спрашивая его – правильно ли он делает. Принц одобрительно кивнул, не желая продолжать разговор, но у торговца на этот счёт было другое мнение:

– Кьер Тари, простите, но что нам делать с останками чудовища? Если оно ядовитое, то другие путники могут погибнуть: ведь они не подозревают об опасности…

Юноша недоумённо нахмурился, не зная, что ему ответить. Он плохо представлял себе, что это вообще за тварь, и уж тем более понятия не имел о том, как обезопасить её труп. Признаваться в собственном невежестве не хотелось, но и предложить что-нибудь разумное принц был не в состоянии…

Слабый голос жрицы заставил их обоих вздрогнуть и развернуться к повозке, где она лежала:

– Оно скоро растает и впитается в землю. Потом будет безопасно. Яд опасен, пока туша видима, но как только пятно исчезнет, волноваться будет не о чём.

– Ты как? – наклонился Литари к девушке, но она уже опять потеряла сознание. Парень осторожно накрыл её одеялом и повернулся к переминающемуся с ноги на ногу торговцу: – Все слышали? Тогда давайте двигаться, оставаться здесь небезопасно.

Караванщик кивнул и заспешил к своим людям, раздавая на ходу указания, а принц устало потёр глаза и прислонился к бортику повозки, глядя на бледное усталое лицо Снеары. Он очень надеялся, что она придёт в себя прежде, чем они доберутся до Илоссы. Ему нужно было предупредить её о том, что маг решил нарушить закон престолонаследия, и теперь будет пытаться убить опять и опять…

Глава 12 Уроки домоводства и ответственности

Снеара изумлённо оглянулась по сторонам. Только что она была на пыльной дороге по пути в Илоссу – и вдруг снова оказалась на знакомой уже кухне, и две маленькие девочки смотрят на неё из разных углов помещения. Девушка растерянно огляделась, удивлённая тем, что так понравившийся ей сон повторился, и осторожно коснулась стола, который, как и в прошлый раз дерево, подался под её пальцами…

– Подожди, пока привыкнешь, – сердито фыркнула Лара и, покинув свой угол, забралась на стул, положив локти на столешницу.

– Привыкну? – Снеара недоумённо приподняла бровь. – К чему привыкну?

– Находиться здесь, – пожала плечами девчушка. – Это скоро. А потом ты приготовишь нам поесть?

– Да я бы с удовольствием… – Девушка расстроенно вздохнула. – Но в прошлый раз я использовала все продукты, которые у вас были…

– Так сделай их снова! – Нала тоже подошла к столу и нетерпеливо топнула ножкой. – Как тогда сделала.

– Что?

Жрица чувствовала себя совершенно сбитой с толку. Как можно сделать продукты? Что она сделала в прошлый раз? Снеара попыталась припомнить последовательность своих действий во время первого посещения этой кухни – и не обнаружила в своих поступках ничего необычного. Зашла, перебирая в голове, что необходимо для того, чтобы приготовить яичницу, и беспокоясь о том, что в доме может не оказаться нужных продуктов… И всё! Рядом раздался довольный возглас: Лара, соскочив со стула, подбежала к шкафу и с трудом распахнула створки. Жрица проводила её взглядом и внезапно почувствовала, как холодок страха пробирается по её спине, цепляя острыми коготками кожу: на полках опять стояли кувшин молока, миска с яйцами…

– Но этого не может быть! – Девушка подошла к шкафу и осторожно потрогала продукты, словно ожидая, что они сейчас исчезнут у неё из-под пальцев. Но нет, яйца ощущались вполне материальными… – Как такое возможно?

Она обернулась к довольно улыбающимся близняшкам, ожидая объяснений. Девочки заговорщицки переглянулись, и Нала, теребя подол опять чем-то запачканного платья, протянула:

– Приготовишь яичницу, расскажу то, что мне мама рассказывала об этом.

Снеара засмеялась в ответ на этот откровенный шантаж и решительно заявила:

– Хорошо. Я готовлю яичницу, а вы пока умываетесь и переодеваетесь. Потом я жду объяснений. – И добавила, видя, как Лара сердито морщит нос при упоминании об умывании: – Вопрос не обсуждается!

Жрица проигнорировала ворчание малышки и занялась приготовлением обеда, с беспокойством размышляя о том, что всё происходящее не очень похоже на обычный сон, и даже боясь предположить, к чему это может привести в дальнейшем. Единственное она знала точно: если эти сновидения просто очередная ловушка чёрного мага, ей будет очень больно. Слишком сильно они напоминали её заветную мечту, которая теперь уже никогда не сбудется.

Когда обед был готов и они все вместе сели за стол, девушка сама поразилась накатившим на неё тоске и горечи. Так больно было осознавать, что свой дом и две девочки, с удовольствием уплетающие яичницу на его кухне, никогда не будут для меча богини реальностью, навсегда оставшись только замечательным сном. Она молча смотрела на толкающих друг дружку под столом близняшек – и сама не знала, хочется ли ей услышать объяснения происходящего или нет. Наконец девочки наелись, и Нала, с важным видом вцепившись в кружку с молоком, заявила:

– В этом месте много э-нер-гии, вот, – по слогам произнесла малышка, явно гордясь знанием этого важного слова. – А эту э-нер-гию мы едим, но сначала нужно сделать из неё что-нибудь, что можно съесть. А это трудно.

– Почему трудно?

Снеара решила получить как можно больше информации, а потом уж пытаться разобраться в ней.

– Потому что, чтобы что-то сделать, нужно знать, что это такое и как оно делается. – Нала беспомощно стиснула в кулачке оборку на своём платье. – Я не знаю, как объяснить!

– То есть чтобы сделать яйцо, я должна знать, из чего оно состоит и как появляется естественным путём? – Девушка решила прийти маленькому лектору на помощь и заодно проверить свои выводы. Дождавшись неуверенного кивка малышки, она сосредоточилась, представляя это самое яйцо, и в следующий момент лишь её новая скорость реакции помогла ей поймать покатившееся по столу яичко. – Понятно. А я думала, что жрицы не владеют магией.

– Это не магия, – насупилась девочка. – Ты это можешь только здесь, а мы с Ларой – и в мире людей.

– Мире людей? – Снеара удивлённо подняла брови. – А мы сейчас разве не в нём?

– Нет. Из мира людей идёт энергия, она попадает сюда, и здесь из неё уже всё делают.

– А саму энергию вы есть не можете, – только то, что из неё сделаете?

– Можем, – внезапно вмешалась в разговор Лара, до этого молча наблюдающая за попытками сестры объяснить очевидные, с их точки зрения, вещи глупому взрослому. – Но не хотим. Нам для этого нужно измениться, а мы никогда не станем этого делать. Никогда!

– Хорошо, хорошо. – Девушка успокаивающе погладила расстроенную малышку по голове. – Я просто не знаю многого, поэтому заранее прошу прощения, если мои вопросы тебя обидят. Я не хочу причинять тебе боль. Но могу сделать это по незнанию, не нарочно.

– Прости, – всхлипнула Лара и по привычке вытерла рукавом нос. – Просто мама и папа так изменились, когда пошли воевать со злыми-тёмными, а потом не смогли вернуться.

– Так они живы, просто не могут добраться до дома? – Снеара привстала, в азарте забыв, с кем разговаривает. – Вы знаете, где они? Может быть, я смогу найти их и вернуть?

– Не сможешь! Никто не сможет ещё долго! – выкрикнула девочка и, выскочив из-за стола, выбежала из комнаты.

– Лара! – Девушка хотела последовать за ней, но маленькая ладошка легла ей на руку, останавливая первый порыв.

– Не надо, она не любит, когда кто-нибудь видит, как она плачет, – неожиданно по-взрослому произнесла Нала. – Маму и папу невозможно вернуть, потому что опасно.

– Вот как? Пожалуйста, расскажи, что случилось. – Снеара расстроенно покачала головой. – Чтобы я по незнанию не причиняла вам боль своими вопросами и попыталась помочь, чем смогу.

– Хорошо. – Девочка быстро заморгала, чтобы скрыть слёзы, и заговорила: – Давно в мире людей были такие же, как мы, только злые, они пытались нас съесть, маму и папу прогнать, убивали людей, которые в нас верили, и тогда мама с папой пошли с ними воевать. Они победили, но стали слабыми-слабыми, а когда мы бываем такими, то едим всю энергию, какая рядом. А её нужно было очень много. Мама с папой съели бы весь мир людей, и это место, и… нас. Поэтому они ушли далеко-далеко и будут там есть энергию других миров, пока не станут снова сильными. Они не умерли, потому что взрослые не могут умереть, насколько бы слабыми ни стали, а вот мы можем. Если бы они остались, то съели бы всю нашу энергию, и нас с Ларой просто бы не стало. Поэтому мама с папой вернутся очень не скоро. Наверное, когда мы уже станем взрослыми.

– Понятно, – потрясённо протянула девушка, пытаясь осознать незамысловатый рассказ ребёнка. По всему выходило, что Нала с Ларой не люди, и особи их вида во взрослом состоянии практически бессмертны – по крайне мере, если считать слова девочки правдой, – а вот дети очень уязвимы, и прежде всего для своих родителей. – А защититься от попыток взрослых съесть вашу энергию вы не можете?

– Можем, но не очень хорошо это умеем, мы ещё маленькие. – Девочка насупилась. – И от мамы с папой не получится. Защититься можно от всех, кроме них.

– Вот как… – Теперь Снеара была действительно ошарашена, начиная понимать причину, по которой родители бросили своих детей практически на произвол судьбы. Если они не в силах себя контролировать в том ослабленном состоянии, в котором оказались после битвы, и поглощают любую доступную энергию, а их дети не способны им ничего противопоставить, то для них это было единственно возможным выходом. – И давно вы одни?

– Давно. – Нала опустила голову и вся словно съёжилась на стуле. – Одним плохо.

– Я знаю. Если хочешь, я буду приходить к вам ещё, – сказала девушка, повинуясь какому-то внутреннему порыву, а потом запоздало вспомнила, что вообще-то не знает даже, где сейчас находится, как сюда попасть и что там с её телом происходит в данный момент. В том, что тело остаётся в мире людей, жрица не сомневалась: в прошлый раз Литари ясно сказал, что она спала и он не мог её разбудить, но вот как…

– Хочу! – радостно подпрыгнула малышка и решительно перебралась со своего стула к ней на колени. – Ты хорошая. Если хочешь, можешь приходить сюда каждый раз, как уснёшь. Мы будем ждать.

– Конечно, хочу, – улыбнулась Снеара, устраивая девочку поудобнее у себя на руках и зарываясь носом в её светлые волосы на макушке. – Только как мне сюда попасть? И почему мне это вообще удаётся?

– Просто реши, что придёшь к нам, перед тем как уснуть. – Нала вывернула шею, чтобы заглянуть ей в глаза, и серьёзно добавила: – А сюда ты можешь прийти потому, что слышишь нас обеих – и меня, и Лару. Остальные только просят и жалуются и совсем нас не слышат, или слышат только кого-нибудь одного, поэтому не могут быть в этом месте.

Девушка понимающе покивала, чтобы не расстраивать малышку, так старательно пытающуюся ей всё объяснить, и решила про себя, что обязательно попробует вернуться сюда. Потому что хоть она и не смогла выяснить, почему ей удаётся попадать в это место, но зато узнала, что другие люди и жрицы, кроме неё, на это не способны. По крайней мере, по утверждениям девочки, никто больше не слышит их обеих, чего бы это ни значило. А ещё получалось, что хоть она и попадает в это место во сне, но оно вполне реально, и, значит, дети не плод её больного воображения и действительно существуют, нуждаются в помощи…

Снеара проснулась как от толчка – и тут же со стоном прикрыла глаза, защищаясь от яркого света Эссара, бьющего прямо ей в лицо. Первым впечатлением было то, что у неё не болели руки, – значит, она была без сознания достаточно долго, чтобы сила богини успела залечить её раны, и неизвестно – радоваться этому или нет. Вторым – что вокруг неё люди и её куда-то везут. Это уже внушало опасения.

– Уже видны стены Илоссы, мы почти добрались до города… – услышала жрица отрывок разговора и ещё больше насторожилась.

Необычайно яркий сон мгновенно вылетел у неё из головы: сейчас следовало заняться более насущными вещами, чем удивляться выходкам своего подсознания, пытавшегося её убедить в реальности собственных фантазий.

– Хорошо, – прямо над головой девушки раздался голос Литари, и Снеара заставила себя открыть глаза, резонно рассудив, что пленнику не будут сообщать, как скоро они доберутся до места назначения, да ещё так уважительно. Значит, пока она была в обмороке, ничего страшного не произошло.

Юноша увидел, что жрица пришла в себя, и с радостным возгласом наклонился к ней, заслоняя, к её огромному облегчению, своей головой Эссар, который она, забывшись, иногда называла солнцем.

– Как ты? – осторожно прикоснулся парень к её лбу, отбрасывая с него спутавшиеся волосы.

– Нормально. – Девушка поморщилась от особо резкого толчка повозки, удивляясь, как парень может так легко удерживать равновесие, сидя на бортике, свесив ноги над дорогой, и тихо добавила, внимательно наблюдая за выражением его лица: – Нам надо поговорить, и желательно без свидетелей. Это возможно?

– Возможно. – Принц довольно усмехнулся. – Ты сейчас в караване в большом почёте, и если я попрошу оставить нас одних, они это сделают.

– Они что – знают, кто я? – Снеара даже приподнялась.

– Да. Во время боя капюшон слетел, и они увидели татуировку. – Юноша бросил быстрый взгляд куда-то за её голову и тихо добавил: – Отрицать было бесполезно. Этот признак жриц знают все, он упоминается во всех сказках. – Пришлось признаться и попытаться повернуть ситуацию в свою пользу.

– Ясно. – Девушка не знала, как теперь себя вести, чтобы соответствовать званию меча богини, и чего можно ожидать от людей, внезапно обнаруживших в своём караване ожившую легенду, и самое главное… – И как нам незамеченными пройти через Илоссу? Они же расскажут обо мне при первом же удобном случае.

– Я просил их этого не делать, но ты права: вряд ли они удержатся от того, чтобы не поведать такую занимательную новость всем желающим. Поэтому не знаю.

Снеара увидела, как принц поморщился и опять покосился на возницу, который демонстративно насвистывал себе под нос, давая таким нехитрым способом им понять, что совершенно не прислушивается к разговору. Почему-то в то, что он действительно не слушает их беседу, верилось с трудом. Девушка поняла, что обсуждать сейчас их дальнейшие планы не имеет смысла: они немедленно станут известны всем, кто захочет о них узнать, и просто любопытствующим. Следовательно, новость о том, что придворный маг сменил тактику и пытался уничтожить жрицу, путешествующую с Литари, придётся оставить на потом.

Голова всё ещё кружилась после отчаянной схватки и последовавшего после неё болезненного избавления от яда, больше напоминающего пытку, но кое-что следовало выяснить немедленно:

– Где мой меч? – Снеара напряглась, готовая услышать, что её оружие осталось на дороге в туше убитой твари и ей придётся довольствоваться двуручником, который в некоторых ситуациях был очень уж неудобен, да и не всегда…

– Вот он. – К удивлению девушки, принц выудил откуда-то из-под одеял её полуторник в ножнах и положил его так, чтобы она могла дотянуться рукой до рукояти. – Они вытащили его из трупа и отмыли в вине.

– Спасибо. – Жрица тут же стиснула оружие в ладони и облегчённо вздохнула: в последнее время она чувствовала себя очень неуютно, оказавшись без своего клинка, словно меч стал частью её тела, причём крайне необходимой. – С тобой всё в порядке?

– Всё нормально, – улыбнулся юноша, услышав её вопрос, и весело добавил: – Я опять обязан тебе жизнью и благодарен за то, что ты меня спасла.

– Каждый из нас делает то, что может. – Снеара почувствовала себя неловко из-за того, что Литари вновь благодарит её за действия, являющиеся практически единственным способом для неё хоть как-то помочь человеку, который постоянно рискует ради того, чтобы она смогла попасть в Древний Исс. А ведь ему было бы гораздо безопаснее путешествовать с Тенирой, не отвлекаясь на проблемы свалившейся ему на голову девчонки из другого мира. – Моя заслуга только в излишней выносливости и способности выжить после смертельных ран.

– Что?!

Девушка удивлённо приподняла голову, услышав искреннее возмущение в голосе своего собеседника, но не успела выяснить, что его так расстроило в её словах. В конце концов, она просто сказала правду, и только…

Их прервал испуганно-растерянный караванщик, который подъехал к их повозке и, склонившись в седле, полушёпотом затараторил, явно пребывая в восхищении от оказанной ему чести и при этом побаиваясь разговаривать с мечом богини – ожившей легендой:

– Простите, что прерываю вас, но там, у ворот, ждёт Верховный служитель храма Древний Исс и требует, чтобы вы с ним поговорили.

На мгновение Снеара замерла от неожиданности и услышала, как рядом принц выдохнул сквозь стиснутые зубы, как всегда делал, когда пытался не произнести слов, не принятых в приличном обществе. Ситуация начинала напоминать чью-то неумелую шутку. Тенира всерьёз сомневалась, что её вообще допустят в храм, а служители станут с ней разговаривать, – и вот пожалуйста. Не простой служитель, а Верховный, который подчиняется только настоятелю главного храма в столице и своей богине, желает с ней пообщаться и для этого сам выехал к воротам, вместо того чтобы потребовать от них нанести ему визит. Что происходит-то, в конце концов?

Но, что бы ни происходило, заставлять ждать такую важную персону было по меньшей мере неразумно. Кажется, эта мысль пришла им в голову одновременно. Литари вежливо поблагодарил караванщика и спрыгнул на землю, а Снеара последовала за ним с небольшой задержкой, поскольку должна была пристегнуть меч и закутаться в дорожный плащ, надёжно скрыв от посторонних взглядов лохмотья, оставшиеся от её жреческого одеяния после путешествия по Северному лесу и пары схваток со всякой нечистью. Особенно досталось рукавам, и девушка уже раздумывала над тем, не обрезать ли их по плечи, чтобы не позориться. Принц предусмотрительно пропустил жрицу вперёд и теперь с невозмутимым видом шёл вслед за ней, не обращая внимания на любопытные взгляды людей.

Миновав повозки каравана, девушка на мгновение приостановилась, не зная, кто в этом довольно большом скоплении народа перед воротами и есть тот самый Верховный служитель. Снова навалилось чувство неуверенности: Снеара и представить себе не могла, что опять умудрится настолько расслабиться, что не обратит внимания на то, что на дороге их караван уже не единственный. Они подъехали к городу, и вокруг собралась приличная толпа желающих попасть в Илоссу. Нервно поправив капюшон, чтобы понадёжнее скрыть лицо и не привлекать к своей персоне любопытных взглядов, жрица отчаянно пыталась определить, кто же именно пришёл их встречать, но безрезультатно. На помощь неожиданно пришёл Литари, который, поняв её замешательство, подошёл сзади, наклонился к девушке и прошептал ей на ухо:

– Верховный служитель – это вон тот мужчина в просторной синей хламиде с двумя запасными тьшерами в поводу.

– Ты его знаешь?!

Снеара вздрогнула и кинула взгляд на стоящего чуть в стороне от основной толпы мужчину в синем долгополом одеянии с капюшоном, который был откинут на спину, открывая лицо и длинные абсолютно седые волосы. И заставила себя не повернуться к своему спутнику, так не вовремя начавшему проявлять чувство юмора, обычно характерное для подростков из её родного мира, и которое, как она совсем недавно надеялась, было ему совсем несвойственно. Неужели он специально заставил её мучиться, угадывать, чтобы полюбоваться на её метания и повеселиться, наблюдая беспомощность девушки? Но следующие слова принца развеяли её опасения по поводу дальнейшего сосуществования с юношей, решившим избрать её в качестве объекта для такого рода шуток.

– Нет. Просто синий – это цвет богини Эналы, так же как красный – Элары.

– Извини.

Снеаре стало неловко за свои подозрения, и она торопливо направилась к указанному человеку, оставив ошарашенного Литари смотреть ей вслед и недоумевать, за что на этот раз у него просили прощения.

Юноша тряхнул головой, в очередной раз убеждая себя, что жрицы поголовно сумасшедшие и удивляться очередному свидетельству их безумия просто глупо, и последовал за Снеарой. И вовремя. Всё-таки жители её родного мира совершенно не знали, как себя правильно вести. Жрица подошла к Верховному служителю и просто заявила:

– Меня зовут Снеара. Вы хотели со мной поговорить?

Принц даже зажмурился от такой бестактности. Ни приветствия, ни просьбы разрешить представиться… Он уже открыл рот, чтобы извиниться за свою спутницу, когда служитель низко поклонился им обоим и тихо ответил ей:

– Встретить вас честь для меня. Пожалуйста, следуйте за мной в храм, Синала ждёт вас.

Девушка опасливо покосилась на переминающихся в нетерпении с ноги на ногу тьшеров и нерешительно спросила:

– Откуда Синала знает о моём приезде? Она ведь жрица Эналы, я правильно поняла?

– Да, она тоже жрица. – Служитель, казалось, считал, что Снеара не только может задавать вопросы, но и вправе требовать на них ответов. – Сегодня ей явилась богиня и сказала, что вы прибудете к южным воротам Илоссы и что вы нуждаетесь в её помощи. Она повелела помочь вам всем, чем сможем.

Литари ошеломлённо присвистнул про себя: новость была из разряда сногсшибательных. Уже много веков богини даже не откликались на мольбы, не говоря уже о том, чтобы разговаривать со своими верующими, – и вдруг одна из них нарушила молчание. Интересно, почему Энала так заботится о жрице своей сестры? Что вообще происходит? Юноша отмахнулся от своих размышлений и заставил себя прислушаться к разговору. В следующий момент он едва не рассмеялся вслух: пока он блуждал в своих мыслях, его спутница попала в неудобное положение. Служитель предлагал ей передвигаться верхом на тьшере, как и полагается знатным особам, а девушка отчаянно пыталась найти предлог, чтобы этого не делать, поскольку совершенно не умела ездить верхом.

Принц решительно вмешался в разговор и положил конец дискуссии:

– Поедешь со мной в одном седле. Ты мне доверяешь?

Парень знал, что делал, задавая такой провокационный вопрос. Он успел уже неплохо изучить Снеару, и пусть она всё ещё иногда умудрялась ставить его в тупик, но её желание не обидеть его ни при каких обстоятельствах не вызывало у него сомнений. Его расчёт оказался верным: заявить о своём недоверии к нему девушка не отважилась и согласилась попытаться усадить себя в седло. Теперь предстояло это выполнить на практике. Принц усмехнулся, довольный своей маленькой победой. Не всё же ей демонстрировать превосходство над простыми смертными – иногда получается и наоборот. И, вежливо испросив у Верховного служителя разрешения, вскочил на одного из принадлежащих ему тьшеров.

Животное оказалось достаточно смирным и только тихо зафыркало, когда Литари наклонился в седле, протягивая Снеаре руку, и решительно стал давать указания:

– Возьми меня за руку. – Он дождался, пока девушка пересилит себя, подойдёт к тьшеру и обеими руками вцепится в его ладонь. Вот ведь странное создание: без оружия на тварей, созданных чёрной магией, бросаться не боится, а подойти к обычному ездовому животному страшится, как он сам – встречи с эстраном на узкой дорожке. – Хорошо. А теперь поставь правую ногу на мою ступню. – И добавил, видя её колебания: – Не бойся, я удержу твой вес и не свалюсь на землю.

Снеара выполнила его указания и, уже самостоятельно оттолкнувшись от земли другой ногой, вскочила позади него в седло. Наблюдавший за этим представлением служитель умело скрыл своё удивление. Или, может быть, он привык в своём храме и не к такому, и теперь жрица, не умеющая ездить верхом и побаивающаяся тьшеров, казалась ему самым обычным явлением в мире. Литари осторожно подобрал поводья и вопросительно посмотрел на мужчину, который тоже вскочил в седло и теперь с невозмутимым лицом ожидал, пока они закончат. Служитель кивнул ему и направил своего тьшера к городу, что-то доставая на ходу из складок своей парадной мантии, которую принц совсем недавно так непочтительно обозвал хламидой.

Юноша совсем не удивился, когда люди, толпившиеся у ворот, расступились, пропуская их и почтительно кланяясь Верховному служителю Древнего Исса. Он толкнул своего тьшера носком сапога под рёбра, заставляя животное двигаться следом, и тут же почувствовал, как руки жрицы крепче обхватили его за талию. Литари тихо выругался про себя, ощущая, что его рёбра трещат от железной хватки меча богини, и с трудом выдавил сквозь зубы:

– Не так сильно, пожалуйста, ты мне все кости переломаешь.

Захват немедленно ослаб, и виноватый голос прошептал у него над ухом:

– Прости.

– Ладно, ничего.

Принц усмехнулся абсурдности ситуации и подъехал к воротам, стараясь не обращать внимания на удивлённые и заинтересованные взгляды стражников, которым Верховный служитель, кстати, так и не удосужившийся представиться, предъявил малую печать храма, позволяющую проходить без досмотра любые посты, выставленные светской властью, за исключением тех, что охраняют королевский дворец. Литари не мог не восхититься предусмотрительностью служителя Эналы, своевременно озаботившегося тем, чтобы без особых усилий избежать множества проблем и не раскрывать личности Снеары прежде времени. Нет, он не сомневался, что через несколько часов весь город будет знать о том, что его почтила своим визитом жрица, но, по крайней мере, к этому времени они уже будут в храме Эналы, а оттуда извлечь их не посмеют и королевские войска.

Принц неторопливо ехал по главной улице Илоссы, незаметно оглядываясь по сторонам. Верховный служитель, который показывал им дорогу, без конца раскланивался с горожанами, спешившими выразить ему своё почтение, и у юноши было время вспомнить и заново привыкнуть к атмосфере городов Сиали, так не похожей на ауру того странного и, следовало признать, страшного места, где он провёл последний год. Литари не понимал, как люди того мира могут прожить всю жизнь в постоянном движении, бессмысленном и хаотичном, шуме, который сводит с ума, не давая услышать даже собственных мыслей, и самое главное – в постоянном одиночестве.

Принц горько улыбнулся, вспоминая время, проведённое в качестве живого фона для многочисленных фотографий, странных картинок, мгновенно появляющихся на плотных листах пергамента каждый раз, когда его хозяин щёлкал непонятным ящичком. Он мало понимал во всём происходящем, и никто не удосужился ему объяснить, зачем его изо дня в день привязывают в парке, а потом заставляют ложиться или садиться рядом с настороженными и неестественно улыбающимися людьми. Получив при перемещении в другой мир знание языка местности, в которой оказался, юноша, к сожалению, не понимал значения многих слов, что не позволяло ему разобраться в ситуации. Маг, переместившийся вместе с ним, ограничился тем, что в красках описал ему его дальнейшую судьбу, которая должна была оборваться не позже чем через год по причине его смерти, и, получив несколько необычного вида бумажек у чем-то очень довольного человека с этим самым ящичком на шее, ушёл.

И только теперь Литари начал не умом, а сердцем осознавать, что вернулся. Вернулся домой, и возможно, ему удастся отомстить тому, кто обрёк его на это испытание. А самое главное – возвратить свою прежнюю жизнь, которую у него так бесцеремонно забрали. Если жрицы не солгали, то очень скоро с юноши снимут все обвинения, и тогда он сможет опять взглянуть в глаза своим подданным не как преступник, только волею богинь избежавший казни, а как повелитель своей судьбы, гордый предназначением, избранным для него высшими силами ещё до его рождения… Если сможет выиграть в противостоянии с чёрным магом и королём, который его поддерживает. Потому что даже слово мечей богини о его невиновности вряд ли сильно ему поможет в случае его безвременной и, естественно, совершенно неожиданной смерти.

Принц устало улыбнулся, поражаясь собственным фантазиям, и сосредоточился на том, чтобы не отстать от Верховного служителя на людных улицах Илоссы. Будущее, если оценивать его трезво, было далеко не радостным. Даже при самом благоприятном для него развитии событий он потеряет отца, которого когда-то искренне любил, потом так же искренне ненавидел, а сейчас, после года в другом мире и времени, проведённого в Северном лесу, воспринимал как чужого непонятного человека, связанного с ним кровными узами да, может быть, долгом. Литари не знал, что будет дальше. Удастся ли ему доказать себе и другим, что он достоин короны, и нужна ли ему эта корона, если на то пошло…

Нужна, ответил на его сомнения внутренний голос, непреклонностью интонаций до дрожи напоминающий голос старшей жрицы. Нужна, если ты, конечно, не желаешь всю оставшуюся жизнь изображать мишень. И жизнь в этом случае у тебя продлится очень недолго – как раз до того момента, как мечам богини надоест тебя опекать и они предоставят тебя твоей собственной судьбе. Юноша поёжился от такой перспективы и глубоко вздохнул, стараясь избавиться от малоприятных картин его предполагаемой кончины, назойливо крутившихся в его голове. Думать о подобном будущем ему очень не хотелось. Оставалось надеяться на лучшее и отгонять мысли о том, что с ним случится, если он потерпит неудачу, чтобы попусту не переживать. Всё равно ведь судьбу не изменить…

Окончательно расстроившись и разозлившись, Литари хмуро уставился на мелькавшую впереди спину служителя и решил, что всё происходящее с ним будет воспринимать как неизбежное зло, с которым бесполезно бороться… Так же как бессмысленно пытаться отучить стражников от склонности ехидно скалиться, рассматривая двух парней на одном тьшере. Принц стиснул зубы, чтобы не высказать всё, что он думает о доблестных вояках, охраняющих северные ворота Илоссы, и только присутствие Верховного служителя и жрицы удержало его от этого поступка, недостойного наследника престола. Странно только, что они так быстро проехали через далеко не маленький город, или… Принц поднял голову и с удивлением обнаружил, что Эссар уже клонится к закату, и показавшаяся ему чрезмерно стремительной поездка на самом деле заняла несколько лоттов. Это открытие совершенно испортило ему настроение, и юноша почувствовал себя усталым, грязным и исключительно несчастным.

Глава 13 Надежда умирает последней… но всё-таки она умирает

Снеара неловко устроилась в седле позади Литари и с любопытством, смешанным с нетерпением, разглядывала город, по которому они ехали. Мысль о том, что очень скоро она наконец встретится со жрицей Эналы и избавится от мучительной боли, превратившей жизнь девушки в нескончаемое страдание, согревала её, заставляя забыть о своём страхе перед тьшерами, смущении от того, что её одежда больше всего напоминает лохмотья нищенки и от неё до сих пор сильно пахнет вином, которым смывали яд, и даже о чувстве вины за то, что она подвергла опасности своего спутника, а потом так и не решилась рассказать ему об истинном смысле произошедшего на дороге. Всё отходило на задний план в предвкушении исцеления. О том, что жрица-целительница не сможет ей помочь, девушка старалась не думать. Этого не может быть! В конце концов, должна же быть хоть какая-то справедливость в мире?! Ведь все сказки обычно заканчиваются хорошо, не могут же высшие силы сделать исключение только потому, что в эту историю попала обычная девчонка, не имеющая ничего общего со сказочными героями. Или могут?

Жрица глубоко вздохнула и попыталась отвлечься от своих страхов, рассматривая первый город чужого мира, который ей довелось увидеть. Она сама не знала, чего ей ожидать от этого населённого пункта. Неожиданно вспомнились уроки истории, на которых учитель, старый и всегда недовольный учениками человек, в красках живописал, как тяжело жилось людям в Средние века, в какой тесноте, антисанитарии и нищете они существовали. Но вокруг не наблюдалось ничего подобного. Оставалось либо признать, что в этом мире не Средневековье, хотя в таком случае вставал вопрос – к какому ещё историческому периоду можно отнести мечи, луки и местный эквивалент конных дружин, либо историки в чём-то ошиблись. Чтобы разрешить эту дилемму, у Снеары просто не хватало знаний, и девушка, бросив бесплодные размышления о несоответствии теорий учёных тому, что она видит вокруг себя, просто с любопытством рассматривала Илоссу.

А посмотреть было на что. Город, вопреки всем ожиданиям, оказался чистым, нигде не было видно мусора, не говоря уже о нечистотах или бродячих животных. Дома отличались какой-то мягкой патриархальной прелестью и уютом, заставляя вспоминать исторический центр её родного города. Но если там здания несли на себе безжалостные следы времени, превратившие их пусть и в красивые, но всё же памятники ушедшей эпохе, то здесь всё казалось живым, каким-то – Снеара попыталась подобрать подходящее слово – уместным. Не осколки прошлого среди современного мегаполиса, а свой особенный мир, неторопливый, величавый, с чувством собственного достоинства. Мир, где люди знали цену себе и другим и исчисляли её не количеством денег на банковском счёте, а своими поступками. И где честь была не просто термином гражданского судопроизводства, позволяющим в случае чего взыскать с обидчика кругленькую сумму…

Девушка улыбнулась своим мыслям и вздрогнула, когда внезапно чуть ли не под копыта их тьшеров бросился чумазый мальчишка-разносчик, голося на разные лады и расхваливая свой товар. Её спутники ловко, что говорило о немалом опыте, объехали уличного продавца, а жрица вынырнула из своих романтических размышлений о прекрасном Средневековье.

И сразу бросилось в глаза, что, хотя дома ничем не напоминали лачуг, имея по два, а кое-где и по три этажа, были сложены из камня с добротными и разнообразными украшениями, хотя мостовая не загажена отбросами, а прохожие прогуливаются с достоинством уверенных в себе и своём будущем людей, однако нигде на этой широкой улице не видно торговых лавок, а открывшаяся впереди большая круглая площадь, явно центральная в городе, украшена – к счастью, пустующей – виселицей. Что ж, следовало признать, что городской центр в любом времени и мире всегда выглядит наиболее презентабельно, но неизвестно, что творится на окраинах, скрывающихся за фасадами богатых домов…

Снеара грустно констатировала, что жизнь её ничему не учит, и стоит ей только немного расслабиться, как на свет моментально выбирается романтичная дурочка, видящая всё вокруг исключительно в розовом цвете. А немедленно обнаруживающиеся доказательства того, что окружающий мир совсем не похож на сказку, всегда застают её врасплох. Жрица осторожно поправила свой капюшон и огляделась по сторонам, убеждаясь, что не привлекла внимания прохожих своим чрезмерным интересом ко вполне обычному городу. Вряд ли здесь привыкли к толпам туристов, сующих нос во все щели и готовых восторгаться чем угодно, если это что-то будет объявлено редким памятником старины. Так что её любопытство вполне могло показаться горожанам подозрительным, а сейчас, когда до исполнения её мечты осталось немного, это было бы совсем некстати.

Девушка опять погрузилась в свои мысли, предвкушая нормальную жизнь без боли, которая у неё начнётся в скором времени. Она как во сне наблюдала за своими спутниками, что-то предъявившими у ворот, полностью проигнорировала ухмылки стражников и то, как напрягся Литари, даже вбитая на тренировках привычка смотреть по сторонам в поисках возможной угрозы отступила да второй план. Единственное, что сейчас имело для Снеары значение, – это скорое исцеление, которое обязательно должно было вот-вот произойти. Ведь жрицы Эналы славятся как целительницы, способные вытащить человека из объятий смерти, а тут гораздо более простой случай…

Только когда впереди показался храм Древний Исс, девушка вынырнула из своих мечтаний и вновь обратила внимание на окружающую действительность. Прежде чем она вылечится, ей предстоит ещё кое-что сделать, и делать это лучше на трезвую голову. Снеара заставила себя успокоиться и собраться, глядя на приближающиеся стены, надёжно защищающие светлый, словно летящий силуэт храма с единственным золотым шпилем, венчающим центральную башню. Ничего общего с уже виденным ею святилищем Элары, больше напоминающим крепость, предназначенную для обороны от неприятеля, чем место, где обращаются к богине. Почему-то именно эта непохожесть окончательно убедила Снеару в том, что ей там обязательно помогут.

Как только они подъехали к храму, тяжёлые окованные железными полосами ворота распахнулись, и человек в синей, как и у их провожатого, тунике с поклоном пропустил их во двор. Жрица внезапно почувствовала чьё-то присутствие, такое знакомое и в то же время совершенно чуждое. Не обращая внимания на заёрзавшего в седле Литари, который явно собрался спрыгнуть с тьшера и оставить её один на один с этим страшным животным, она огляделась по сторонам, пытаясь определить, откуда исходит это странное ощущение. Сначала девушка не заметила ничего необычного. Двор был практически пуст, если не считать их самих и пары юношей в таких же, как у привратника, синих туниках, подошедших к тьшерам и предупредительно взявших их под уздцы, чтобы всадникам было удобнее спешиваться. А потом… потом Снеара увидела её. Девушка стояла в проёме двери, ведущей в храм, и смотрела на гостей спокойным мудрым взглядом, так не вязавшимся с её юным лицом и почти детской фигуркой в светло-синем одеянии, мягкими складками струящимся вокруг неё.

Жрица Элары несколько мгновений рассматривала странную незнакомку в просторном платье, чем-то напоминающем римскую тогу, только с длинными широкими рукавами, а потом решительно спрыгнула на землю, даже не вспомнив о своём страхе перед тьшерами, и, не сводя с необычной девушки глаз, почти бегом направилась к ней. Снеара не сомневалась, что видит перед собой ту самую Синалу, которая отправила Верховного служителя Древнего Исса встречать путешественников у ворот. Когда жрица Элары оказалось на расстоянии вытянутой руки от неё, девушка мягко улыбнулась и низким красивым голосом произнесла:

– Я рада видеть тебя в этом храме. Сегодня ночью моя богиня явилась ко мне и потребовала помочь жрице своей сестры, которая приближается к Илоссе со стороны Северного леса. И теперь я вижу, что тебе действительно нужна помощь. Меня зовут Синала, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы избавить тебя от терзающей твоё тело боли.

Снеара ожидала чего-то подобного после слов Верховного служителя, но всё равно почувствовала, как радость ревущим потоком затопила всё её существо. Ей обязательно помогут! Почему-то, глядя в мудрые и всё понимающие глаза Синалы, совсем не хотелось сомневаться в этом. Девушка с трудом справилась со своими эмоциями и вежливо произнесла, не отрывая взгляда от лица жрицы:

– Спасибо вам. Я Снеара, и вы моя последняя надежда на исцеление. – Жрица Элары уже не скрывала своих чувств.

– Вот как? Что же с тобой случилось, девочка? – В голосе Синалы звучало сочувствие и искреннее удивление. – У нас ведь не бывает ран, которые не исчезли бы за несколько дней без всякой помощи.

– Это долгая история, и я сама не до конца понимаю, что со мной произошло, – тихо вздохнула девушка. – Но эта боль мучает меня с того момента, как я появилась в вашем мире.

Снеара оборвала себя, не зная, можно ли рассказывать свою историю во дворе, где её может услышать любой. Жрица Эналы понимающе улыбнулась и решительно взяла девушку за руку:

– Пойдём в мои комнаты, там и поговорим. Я стараюсь не слишком часто покидать внутренние помещения храма, да и тебе, думаю, там будет гораздо удобнее.

Снеара с радостью согласилась на её предложение и позволила увести себя со двора. О Литари она в тот момент даже не вспомнила.

Жрицы шли по бесконечным коридорам, освещённым факелами. Но если в храме Элары они двигались бы вниз, чтобы попасть в жилые помещения, то здесь всё было наоборот. Комнаты Синалы располагались на самом верху, в башне. Всю дорогу к её покоям жрица Эналы не проронила ни слова, а Снеара не решалась первой начать разговор, просто не зная, о чём следует говорить с этой необычной девушкой, которая выглядит на двадцать, а на самом деле старше на несколько веков. С Тенирой в этом плане было всё понятно: жрица-воительница просто отдавала приказы, иногда снисходила до объяснений, но только в последний день пребывания своей ученицы в Северном лесу отнеслась к ней как к равной. А Синала вела себя так, словно пятнадцатилетняя девчонка была ей ровней, но при этом оставалось только гадать, чего именно она ждёт от своей гостьи и просительницы.

Попадающиеся им навстречу люди молча кланялись и отходили к стенам, пропуская их, но жрицы не отвечали на приветствия, погружённые каждая в свои мысли. Снеара едва сдерживала нетерпение, и только опасение уронить себя в глазах хозяйки удерживало её от того, чтобы не ускорить шаг. Приходилось контролировать себя, подстраиваясь под неторопливую, полную достоинства поступь Синалы, которая казалась совершенно невозмутимой и абсолютно спокойной, словно всё происходящее было для неё обычным, не раз уже виденным событием. Наконец они остановились перед неприметной дверью, и жрица Эналы вытащила из складок своего платья тяжёлый железный ключ. Открыв замок, она толкнула створку и жестом пригласила свою гостью войти. Девушка покорно шагнула через порог и замерла, потрясённо разглядывая помещение, которое, на её неискушённый взгляд, больше всего напоминало странный гибрид библиотеки с химической лабораторией. Увидев её изумление, Синала улыбнулась и мягко произнесла, тоже входя в комнату, закрывая за собой дверь и запирая её на ключ:

– Каждая жрица Эналы способна лечить своей силой, но не всегда требуется такое серьёзное вмешательство, иногда, чтобы человек поправился, достаточно обычного настоя из трав. Поэтому мы не только исцеляем, но и изучаем растения и животных в поисках новых лекарств, которые могут помочь людям.

– Невероятно.

Снеара не знала, как реагировать на такое откровение Синалы: почему-то она была уверена, что жрицы-целительницы лечат наложением рук и молитвами, как всевозможные «чудотворцы» в её мире. И новость о том, что последовательницы Эналы подходят к излечению больных с вполне научной точки зрения, насколько такое возможно для этого измерения, конечно, вызвала у неё оторопь.

– Ладно, не будем тратить времени на обсуждение моих методов лечения. – Хозяйка прошла мимо своих пробирок и колб в ту часть комнаты, которая была занята под библиотеку, и опустилась в удобное мягкое кресло возле потушенного по причине тёплой погоды камина. – Располагайся поудобнее и расскажи мне, что с тобой случилось. Только очень подробно: любая мелочь может оказаться важной.

Девушка последовала за ней и устроилась во втором кресле, располагавшемся по другую сторону от камина, и, краем сознания отметив, что впервые в этом мире сталкивается с такими предметами комфорта, принялась описывать свои приключения – начиная со встречи на школьном дворе и заканчивая последним сражением на дороге. Синала слушала внимательно, иногда задавая наводящие вопросы, но её лицо не выражало никаких чувств, кроме вежливого интереса. Казалось, жрица Эналы просто поддерживает беседу, ни к чему её не обязывающую, и только глаза, мерцающие сочувствием и беспокойством, выдавали женщину. Снеара и не заметила, как рассказала своей собеседнице обо всём, включая собственные страхи и тревоги. Только когда Синала молча встала и, подойдя к спрятавшемуся за стеллажами со свитками столику, налила в бокал из одного из стоящих там кувшинов какой-то сок, а затем заставила девушку его выпить, Снеара поняла, что говорит уже много часов, и у неё в горле сильно пересохло.

Жрица Элары с благодарностью вернула пустой бокал и приготовилась отвечать на очередные вопросы, но у её собеседницы были немного другие планы. Осторожно убрав посуду, она серьёзно и как-то печально посмотрела на девушку и тихо произнесла:

– Мне почти всё понятно, но для того, чтобы окончательно разобраться с причиной возникновения твоих болей, я должна тебя осмотреть. – И добавила, видя непонимание в глазах Снеары: – Встань, пожалуйста, и не двигайся, пока я не разрешу.

Девушка послушно поднялась с кресла и замерла, вытянувшись во весь рост и совершенно по-детски зажмурив глаза. Словно если она не видит ничего страшного, это страшное с ней не произойдёт. Когда по её телу начало разливаться знакомое покалывающее тепло, переходящее в жар, Снеара напряглась, предчувствуя очередной приступ боли. Но ничего не случилось, только голос жрицы Эналы устало произнёс у неё над ухом:

– Боюсь, в этот раз без вмешательства богини нам не обойтись. – Девушка испуганно распахнула глаза и встретилась с полным какого-то запредельного спокойствия взглядом Синалы. – Тебе придётся принести клятву Энале, Снеара, тогда есть надежда, что боль пройдёт.

То, что не только лицо, но и взгляд женщины теперь не выражали её чувств, почему-то напугало девушку больше всего, в голове сразу стало тесно от дурных предчувствий и предположении. К тому же ей показалось, что Синала просит невозможного: ведь Снеара уже принесла клятву Эларе, пусть и невольную…

– Ты сможешь. – Женщина раньше поняла причины её замешательства и грустно добавила: – У тебя есть дар целительницы – этого достаточно для того, чтобы попытаться. Я вполне могу выступить в качестве посредника, который от лица богини примет твою клятву.

Снеара замерла на мгновение, раздумывая, а потом решительно кивнула, придя к выводу, что хуже, чем есть, всё равно уже не будет, так почему бы и ни рискнуть? Вдруг действительно поможет? Думать о том, что может и не помочь, она себе категорически запрещала, даже боясь представить, что её ждёт в этом случае. Синала улыбнулась, всем своим видом показывая, что полностью одобряет её выбор, и тихо произнесла:

– Хорошо. Тогда повторяй за мной клятву Энале. Я избираю путь защитницы и прошу твоего благословения…

Снеара не успела выговорить и пары слов клятвы, как на неё обрушился вал боли. Как в бреду, девушка бормотала звучащие, казалось, прямо у неё в голове слова, не понимая ни их значения, ни того, зачем она это делает. И делает ли вообще. Её совершенно не удивило бы, если оказалось, что все попытки выговорить странные непривычные звуки – не более чем плод разыгравшегося воображения… А потом боль стала нестерпимой, и сознание погасло, как свеча на ветру.

Снеара медленно моргнула, приходя в себя, и невольно улыбнулась, узнав комнату, где она находилась. Опять этот сон. Из-за приоткрытой двери доносились детские голоса, о чём-то увлечённо спорящие. Девушка тихо рассмеялась и пошла на звук возмущённых криков маленьких хозяек дома. Девочки обнаружились в прихожей, и жрица даже не удивилась, когда они при её появлении немедленно прервали своё выяснение отношений и решительно потребовали от неё завтрак. Почему-то здесь всё происходящее казалось совершенно естественным. Пообещав немедленно заняться приготовлением пищи, Снеара осторожно поинтересовалась их самочувствием, на что тут же получила одинаково недоумённые взгляды малышек и задумчивый вопрос Налы, искренне желавшей знать, что же именно должно было с ними случиться. Девушке осталось только осторожно перевести разговор на другую тему, чтобы не расстраивать детей перечислением возможных опасностей, подстерегающих их на каждом шагу. К её счастью, малышки смены темы не заметили.

С проблемой обеда разобрались быстро. Теперь, когда Снеара обнаружила, что в своём чудесном сне она способна создавать любые продукты, если знает, из чего они состоят и откуда берутся в естественных условиях, приготовление пищи оказалось очень лёгким и интересным занятием. Девочки с восторгом отнеслись к изменениям в меню и съели всё, что девушка положила им на тарелки. А Снеара просто наблюдала за ними, тихо улыбаясь про себя их детской непосредственности и благодаря высшие силы за то, что потеря родителей не превратил малышек в озлобленных зверёнышей.

Лара первая покончила с едой и, выскользнув из-за стола, подбежала к жрице, молча стоящей у открытого окна кухни. Снеара поправила волосы, которые трепал влетающий в окошко ветерок, и присела на корточки перед нетерпеливо переминающейся возле неё малышкой, чтобы быть с ребёнком на одном уровне. Девочка явно собиралась ей что-то сказать, но не знала, как это сделать. Наконец она серьёзно посмотрела девушке в глаза и решительно заявила:

– Это нечестно!

Снеара, совершенно не ожидавшая такого поворота событий, растерялась и не нашла ничего лучше, чем спросить:

– Что нечестно, Лара?

– Ты знаешь, как нас зовут, а мы – нет! – Девочка сердито топнула ногой. – Это нечестно!

Жрица моргнула, пытаясь осознать причину недовольства малышки, и едва не рассмеялась, когда поняла, что умудрилась до сих пор не представиться детям. Вот ведь недотёпа. Недолго думая, девушка назвалась именем, которое не так давно стала считать своим:

– Меня зовут Снеара. Извини, что не назвалась сразу: я немного рассеянная. – Девушка говорила серьёзным тоном, всем своим видом демонстрируя, что считает Лару взрослым сознательным человеком, способным понять, что произошло просто недоразумение и никто не хотел её обидеть. Малышка насупилась и сердито заявила, прямо глядя ей в глаза, но покусывая губу от напряжения:

– Я буду звать тебя Снеа, а то получается нечестно. Нала обидится.

Снеара настолько была довольна благополучным разрешением конфликта, что даже не поинтересовалась, почему девочка считает её полное имя поводом для обиды. В конце концов, мотивы поведения детей подчас взрослым совершенно непонятны, и их выяснение приводит только к тому, что ребёнок расстраивается.

– Хорошо. Если с именем разобрались, может быть, займёмся уборкой?

Девочки посмотрели на неё с одинаковым неодобрением, но не возразили, и жрица приступила к тому, что порывалась сделать со времени своего первого посещения этого странного дома: начала приводить его в порядок. Это оказалось несколько сложнее, чем она предполагала. Пришлось помучиться, вспоминая, что именно следует заливать в петли, чтобы они не скрипели, и почему дверь может перекосить в проёме. В конце концов, Снеара обнаружила, что знать состав и происхождение вещи требуется, только если создаёшь её с нуля, а вот когда предмет уже существует, достаточно представить изменения, которые хотелось бы внести. Например, облупившаяся краска вполне может снова покрыть всю стену, даже в случае полного отсутствия знаний о том, из чего её делают, потому что имеется образец для копирования.

Малышки сначала отнеслись к попыткам жрицы привести дом в порядок без энтузиазма, но вскоре пришли к выводу, что всё происходящее можно считать весьма занимательной игрой, и с азартом подключились к веселью. После чего работать девушке стало в два раза сложнее, поскольку кроме самой генеральной уборки она вынуждена была ещё присматривать за двумя любознательными девчонками, сующими нос во все щели и вольно копирующими её действия. В результате чего Снеаре подчас приходилось всё бросать и начинать спасать юных экспериментаторов от разного рода последствий их исследовательской деятельности. Причём масло для смазки дверных петель в волосах и покрытая ровным слоем жёлтой краски кожа оказались из разряда самых безобидных происшествий.

Но всё имеет свой конец – даже генеральная уборка в очень запущенном доме. Девушка устало вытерла лоб, оставляя на коже грязные полосы, и удовлетворённо вздохнула. После нескольких часов мытарств и экспериментов ей всё-таки удалось привести коттедж в относительный порядок. Конечно, до идеального состояния ему было ещё далеко, но, по крайней мере, теперь дети могли жить в доме более или менее комфортно.

Кстати о детях. Жрица огляделась по сторонам и, обнаружив девочек на крыльце в компании Пирса, пришла к выводу, что принять ванну всем троим просто необходимо. А когда непонятно откуда взявшийся сквозняк бросил в лицо девушке прядь её волос, приобретших почему-то пыльно-серый цвет, решила, что и ей самой не помешает вымыться. Что ж, чем скорее она приступит к этому, тем скорее закончит. На то, чтобы поймать, уговорить, а затем отмыть малышек, потребовалось немало времени и терпения. Когда наконец ей удалось привести их в порядок, жрица была окончательно измотана, и только нежелание подавать дурной пример детям вынудило её саму залезть в ванну.

Снеара тихо вздохнула, глядя на спящих в одной кровати близняшек, и мечтательно улыбнулась. Оказывается, как мало человеку нужно для счастья: дом, дети, доверчиво заглядывающие в глаза, и возможность не беспокоиться о том, что произойдёт завтра. Девушка наслаждалась тишиной, наконец-то уложив маленьких чудовищ в постель, теперь можно было просто сидеть рядом с кроватью в мягком удобном кресле и смотреть, как они спят после тяжёлого, полного событий дня. Девочки оказались просто замечательными детьми, хотя и не очень послушными, но для неё это не имело никакого значения. Гораздо важнее было то, что малышки доверяли ей и позволили стать частью их жизни. Пусть пока только в качестве няньки и кухарки, но и это для жрицы, навсегда лишённой возможности иметь своих детей, было бесценным даром.

Девушка напряглась, внезапно осознав, что опять забыла о нереальности всего происходящего, а в следующий момент что-то рвануло её назад, и…

Снеара открыла глаза в странной комнате, одновременно похожей и на лабораторию, и на библиотеку. Снова этот сон! Ну почему ей снится такое, после чего боль становится ещё нестерпимей и хочется просто умереть?! Девушка резко села и обнаружила, что всё это время провела на столе, с которого кто-то неаккуратно сбросил всё, что на нём находилось, и разбитые поломанные вещи теперь сиротливой кучкой лежат на полу как раз в том месте, куда она собиралась поставить ноги. А потом пришло осознание того, – что боль никуда не делась, но если раньше она напоминала колючий горячий шар, свернувшийся в груди и животе, то теперь растекалась по всему телу и ощущалась как раскалённые иголки под кожей и где-то внутри. Жрица сжалась в тщетной попытке избавиться от страданий и беспомощно закрыла глаза, пытаясь спрятаться от ужаса осознания одной простой вещи: ей не смогли помочь!

– Прости, эту боль невозможно убрать. – Голос пробился сквозь шум крови в ушах и заставил Снеару тихо застонать от отчаяния. Приговор прозвучал на редкость обыденно. Всё просто: ей не повезло оказаться не в том месте не в то время, и в результате девушка навеки обречена страдать, не имея никакой надежды на избавление. Она даже умереть не сможет, чтобы прекратить эту бесконечную муку, – для неё и этот выход закрыт. Всё, что теперь её ждёт, – это ад на земле, где она оказалась по воле какого-то неизвестного ей колдуна. И ничего, совершенно ничего нельзя с этим поделать!

Синала пыталась ей что-то объяснить, но сознание девушки отказывалось воспринимать что-либо, кроме оглушающей новости: эта боль будет мучить её бесконечно! Самое ужасное – то, чего она боялась больше всего на свете, всё-таки произошло. И ничего уже нельзя изменить. Ничего и никогда. А ведь Снеара не задумывалась раньше, какое это страшное слово – «вечность». Только теперь поняла, почему следует бояться именно бесконечности, того, что не имеет конца, того, что нельзя прекратить, никак.

Резкий неприятный запах ударил ей в нос, заставив отчаянно закашляться и вызвав новую волну боли во всём теле. Стол угрожающе закачался, норовя сбросить её на пол. Жрица заморгала, пытаясь отдышаться и прогнать набежавшие слёзы, чтобы не упасть со своего ненадёжного насеста. Когда она наконец смогла рассмотреть происходящее вокруг неё, то первое, что девушка увидела, была Синала с каким-то маленьким кувшинчиком в руках. Синала, на лице которой читались откровенное беспокойство и жалость. Это стало последней каплей. Сознание Снеары затопили безразличие и бесконечный холод, она равнодушно посмотрела на обеспокоенную жрицу и отрешённо произнесла:

– Значит, эта боль навсегда. И у меня нет никакой надежды на то, что я смогу избавиться от неё когда-нибудь. – И вдруг равнодушие сменилось каким-то отчаянным безудержным порывом: – Но вы же врач, у вас есть обезболивающие лекарства, заклинания, наконец! Должен же быть какой-то выход! Хоть какой-нибудь…

Голос девушки беспомощно сорвался, и она с отчаянием смотрела на жрицу Эналы в ожидании ответа.

– Прости, девочка. – Синала горько вздохнула. – Но тебе ни лекарства, ни заклинания не помогут. Ты, как и любая жрица, невосприимчива к магии и, к сожалению, к любым природным или придуманным человеком ядам. А в любой обезболивающий отвар входят компоненты, в большом количестве смертельно опасные для людей, – твоё тело просто уничтожит их, и лекарство не станет действовать. Мы создавались неуязвимыми, и в твоём случае это оказалось причиной, по которой я не могу избавить тебя от боли.

– Но на меня действует магия! – Снеара отчаянно цеплялась за малейшую надежду избавиться от кошмара, в который так неожиданно превратилась её жизнь. – Меня же как-то перебросило в этот мир… Это ведь было заклинание?!!

– Да, но, даже когда твоя сила только начала пробуждаться, она смогла изменить заклинание перемещения между мирами. Ты обрела знание языка, однако, вместо того чтобы отправить вас с принцем в трясину, где он наверняка должен был погибнуть, вас выбросило на остров в болоте.

– Вы хотите сказать, что мы… он должен был утонуть? А моя сила исправила это? – Снеара не могла до конца осознать сказанное – слишком многое навалилось на неё сразу. Значит, вот откуда она знает местное наречие, – а она-то гадала, почему в разных мирах говорят на одном и том же языке. И потом, почему Синала уверена, что их должно было выбросить в болото… – Откуда вы знаете, куда мы должны были попасть?

– Мы не способны к магии, девочка моя, но можем после определённых тренировок видеть заклинания и их остатки. На тебе отчётливо видны следы заклятия чёрной магии, которое должно было вернуть принца в его родной мир, причём в место, где человек не способен выжить ни при каких обстоятельствах. Твоя сила тогда его просто изменила, а сейчас оно вообще не подействовало бы на тебя.

– И что, нет никакого выхода? – Девушка потерянно обхватила себя руками за плечи, словно спасаясь от холода. Но этот холод шёл изнутри, и вряд ли весь огонь мира смог бы его прогнать. – Мне постоянно будет больно и это невозможно изменить?

– Есть один способ, но он очень опасен. – Синала нерешительно потёрла подбородок, словно раздумывая о том, насколько рискованно то, что она собирается сказать, но, всё-таки решившись, продолжила: – Теперь, когда сила Элары равномерно распределена по твоему телу и не выжигает постоянно то место, где находится, вынуждая его без конца залечивать повреждения, ты сможешь пользоваться ею так же свободно, как и любая другая жрица. В сон уйти у тебя, конечно, не получится, пусть потоки силы богинь мне и удалось уравновесить так, чтобы они не причиняли тебе большого вреда, – конфликт между ними всё равно не позволит замедлить их течение до требуемого уровня. Но иногда мечи богини разрешают силе Элары управлять своим телом, а мы умеем разделять душу и тело, когда нам требуется обдумать какой-нибудь вопрос, не отвлекаясь на чувства.

Снеара никак не могла понять, куда клонит жрица Эналы и при чём тут разделение души и её носителя. К тому же для неё настоящим откровением стал тот факт, что даже очень древние жрицы могут испытывать настолько сильные эмоции, что они им мешают. Или этот приём необходим только молодым, недавно закончившим обучение? Ведь все когда-то начинали… Окончательно запутавшись во всех этих странных новостях, девушка могла только молча ждать, пока Синала наконец объяснит ей, зачем она затеяла весь этот разговор. Ведь не просто же так жрица рассказывает о своих способностях и способностях мечей богини? Её ожидания не замедлили оправдаться. Синала, по-видимому, подошла к тому, из-за чего начала говорить на эту тему:

– Ты обладаешь силами обеих богинь, Снеара, а значит, возможно, после небольшой тренировки сможешь использовать обе эти способности. То есть твоя душа будет находиться рядом с телом, которым станет управлять сила Элары, подчиняясь её командам. В этом случае ты не будешь чувствовать боли. Сказать по правде, ты вообще ничего не будешь чувствовать. Ни страха, ни злости, ни радости – ничего. Потому я и говорю, что этот метод опасен: были жрицы, которые, надолго разделяя свои тело и душу, совсем теряли способность чувствовать – и не всегда им потом удавалось вернуть её в полной мере.

– Это не имеет значения! – горько усмехнулась девушка. – В моём положении выбирать не приходится. Я примерно знаю, как отдать управление своим телом силе Элары, и буду благодарна, если ты покажешь мне, как разделять душу и тело.

– Хорошо. – Синала вздохнула. – Я научу тебя, это не сложно, главное – потом суметь пользоваться ими одновременно. Думаю, тренировки не займут много времени, мы вполне можем заняться ими по дороге к замку дяди Литари.

– То есть вы едете вместе с нами? – Снеара ошеломлённо моргнула, не веря своим ушам. – Но зачем?

– Судя по твоему рассказу, принц попытается вернуть своё доброе имя и выступит против чёрного мага. А значит, потребуется кто-то, кто сможет вылечить пострадавших.

Девушка могла только кивнуть с облегчением: мысль о том, что в дороге с ними будет взрослый человек, способный принимать решения и говорить им, что делать в той или иной ситуации, казалась на удивление заманчивой.

Глава 14 Воскрешение из мёртвых

Литари терпеть не мог неизвестности и вот уже второй день не находил себе места от беспокойства. После того как Снеара ушла вместе со жрицей-целительницей в храм, он её не видел, и никто не мог сказать ему, что с ней происходит и как она себя чувствует. Принц тихо выругался себе под нос, вспомнив свои многочисленные попытки узнать о судьбе своей спутницы. Казалось, все в храме сговорились скрывать от него, что происходит за закрытыми дверями покоев Синалы, и это не могло не тревожить. Ведь радостных вестей замалчивать не будут!

Юноша на мгновение прикрыл глаза, пытаясь справиться со своими эмоциями, грозившими вот-вот выйти из-под контроля разума. И события последних лоттов весьма этому способствовали. Ни с того ни сего ему объявили, что они отправляются к его дяде, причём прямо сейчас, и посоветовали собрать вещи. Как будто он их распаковывал! И опять – ни слова о Снеаре! Будто её и не было в храме! Литари со злостью дёрнул за повод своего тьшера и мрачно покосился на трёх дюжих стражников в храмовых цветах, которые невозмутимо ждали приказа отправляться вместе с ним. Каждый из них зачем-то держал под уздцы запасное верховое животное, словно вояки собирались ехать без остановки, на ходу их меняя.

Они появились внезапно. Только что двор был пуст, если не считать его самого и трёх молчаливых сопровождающих, – и вдруг уже по каменным плитам к нему идут. Принц удивлённо разглядывал Снеару – живую и вроде бы здоровую, но зачем-то обрезавшую волосы так, что они едва-едва прикрывали уши, и сменившую разорванную тунику и дорожный плащ на синие одежды служителей Эналы. Да что происходит-то, в конце концов?! С каких пор жрицы одной богини носят цвета другой? Литари шагнул вперёд, чтобы по привычке помочь девушке забраться в седло, и замер, наткнувшись на совершенно пустой равнодушный взгляд голубых глаз. Снеара сама без посторонней помощи вскочила на своего тьшера, и только тогда юноша заметил, что к ним присоединилась Синала. Вторая жрица, не говоря ни слова, приняла из рук стражника поводья и ловко взлетела на спину животного – с грацией, выдающей в ней опытную наездницу. Происходящее окончательно перестало нравиться Литари.

Тихая команда жрицы Эналы: «Едем!» – едва не застала его врасплох. Торопливо взгромоздившись в седло, парень направил своего тьшера вслед за остальными, откровенно недоумевая, что же всё-таки случилось с его спутницей, внезапно излечившейся от страха перед поездками верхом и неожиданно выбравшей служение богине-целительнице. Юноша какое-то время молча ехал позади остальных, пытаясь разобраться во всех этих странностях, но наконец не выдержал и, поравнявшись со Снеарой, тихо, чтобы не привлекать внимания других попутчиков, спросил:

– С тобой всё в порядке? Тебе смогли помочь? Девушка повернулась к нему. И принц невольно поёжился под её взглядом – равнодушным, ничего не выражающим:

– Нет. – Спокойный ответ заставил его тихо выругаться. Неужели теперь ей придётся всегда мучиться от боли? Литари не успел задать своего вопроса, когда жрица Элары так же невыразительно добавила: – Но Синала нашла способ избавить меня от страданий хотя бы на время. Только при этом я не могу испытывать и других эмоций или ощущений. Совсем.

– Как совсем?

Принц растерянно заморгал, не зная, что и думать. Освободиться от боли ценой всех других чувств – о таком ему слышать не приходилось.

– Вот так, – равнодушно пожала плечами девушка. – Этим способом могу воспользоваться только я. Синала до последнего момента не была уверена, что у меня получится, когда соединяла два приёма, которые вместе раньше не использовались просто потому, что для них нужны разные виды силы. Целительницы могут не чувствовать, но при этом не могут заставить своё тело двигаться. Воительницы, наоборот, не способны избавиться от чувств, однако способны при необходимости давать силе богини возможность управлять их телом самостоятельно. Я могу делать и то и другое.

Литари ощутил, как у него мороз бежит по коже от этих странных откровений, высказанных ровным спокойным тоном, и попытался перевести разговор на другую тему, тем более что давно следовало предупредить Снеару о том, что придворный маг решил его просто убить… Но девушка и на этот раз успела раньше:

– Я должна сказать тебе, что тогда на дороге тварь охотилась за мной.

– Что?! – Принц от удивления даже приподнялся в седле. – С чего ты это взяла?

– Их называют охотниками на жриц. Мне рассказывала о них Тенира, особо предупредив, что оружием с ними не справиться – только голыми руками, причём надо бить в строго определённую точку. Раньше этих чудовищ чёрные маги использовали, когда нужно было надолго вывести меч богини из строя. Если такой монстр сумеет проглотить одну из нас, то выбраться из него бывает очень сложно. Он весь как трясина на болоте – засасывает всё, что с ним соприкасается, и восстанавливаться потом приходится очень долго: внутри тварь невероятно едкая. Разъедает всё – даже кости.

– Но откуда придворный маг смог узнать о тебе? – Юноша с трудом верил в то, что ему таким спокойным тоном сообщила Снеара. – Магия на жриц не действует. Он просто был не в состоянии тебя увидеть при помощи заклинаний!

– Зато тебя вполне мог. – Девушка никак не отреагировала на его возгласы. – А понять, что ты не один и рядом с тобой меч богини, полагаю, ему было не сложно: ты же меня и по имени называл.

– Н-да, вот об этом я не подумал, – сердито покачал головой принц, досадуя на свою глупость. Теперь становилось понятно, почему Тенира запрещала ему во время тренировок подходить к Снеаре и сама общалась с ним только в храме, где никакая магия не действует. Не хотела раньше времени ставить противника в известность о том, с кем ему придётся столкнуться. Если маг через пару дней после того, как узнал, что рядом с жертвой находится жрица Элары, успел отправить к ним убийцу, – то какие были бы последствия, если он смог подготовиться более тщательно? Думать о такой возможности просто не хотелось.

– Ничего страшного. Это всё равно когда-нибудь произошло бы. – Девушка говорила невыразительно, словно повторяя ранее слышанные фразы, значения которых она не понимала. Литари молча кивнул, не в силах продолжать этот разговор. Слишком неуютно ему было видеть вместо прежней, пусть иногда и раздражающе эмоциональной, Снеары эту ожившую при попустительстве богинь куклу. Принц чувствовал себя бесконечно виноватым перед девушкой, пострадавшей в противостоянии, которое совершенно её не касалось.

Он никак не мог поверить в то, что даже сила богинь оказалась не способна помочь жрице поневоле, и с ужасом представлял себе, какие испытания ожидают её в дальнейшем. Нет, это было просто несправедливо! В конце концов, она даже не принадлежала миру, за обладание которым шла эта битва. Почему раз за разом именно этой девушке приходилось принимать на себя очередной удар, просто не имея возможности от него увернуться? Почему она платит по счетам других, принимая ответственность за чужие судьбы? Литари не мог найти ответов на эти вопросы, как ни старался. Юноша был не в состоянии смириться с тем, что невольно оказывается причиной страданий другого человека – и не какого-то абстрактного подданного, которого он и в глаза не видел, а своей спутницы, девчонки, делящей с ним все тяготы его нынешнего положения.

Ему хотелось хоть как-то помочь, защитить от постоянно обрушивающихся на неё бед, но, к собственному стыду, принц ничего сделать не мог. Он был просто человеком, волею судьбы вынужденным стать главным противником для сил, которые при желании могли смести его в один момент и не делали этого только потому, что его жизнь требовалась им для каких-то своих целей, не доступных пониманию нормальных людей. И лишь присутствие рядом с ним Снеары позволило ему так долго сопротивляться этим силам. Принц горько усмехнулся: было до боли неприятно признавать собственную беспомощность, но выбора, даже условного, у него не осталось. В последнее время, кажется, сама судьба была озабочена тем, насколько реально он оценивает собственные силы, и не ленилась подбрасывать ему испытания, чтобы развеять заблуждения юноши по поводу его способностей.

За невесёлыми раздумьями Литари не заметил, как их отряд добрался до оживлённого тракта. Юноша почувствовал себя не очень комфортно, обнаружив вокруг такое количество незнакомых людей, которые практически открыто разглядывали путешественников в храмовых цветах, не отводя глаз, даже когда встречались с ним взглядом. Ему было не по себе от такого явного любопытства, постоянно появлялось желание натянуть поглубже капюшон своего плаща, чтобы скрыться от этого назойливого внимания. Оставалось лишь удивляться, как служители храмов выдерживают подобное постоянно. И это при том, что жрицы, как только вдали показался этот торговый тракт, предусмотрительно спрятали лица в тени капюшонов, чтобы не привлекать к себе любопытных взглядов.

Принц устало сгорбился в седле, стараясь не замечать откровенного интереса к собственной персоне и к своим спутникам, и принялся обдумывать, что он скажет дяде при встрече. И как вообще обставить своё появление, чтобы не спровоцировать у далеко уже не молодого родственника удар. Находясь в храме и изнывая от отсутствия сведений о судьбе Снеары, юноша не терял времени даром, воспользовавшись возможностью выяснить последние новости о происходящих в королевстве событиях, не привлекая к своим расспросам ненужного внимания. Верховный служитель Древнего Исса был свято уверен в том, что спутник жрицы, о которой беспокоится сама богиня Энала, имеет право на любые причуды, и уж незнание вещей, о которых вот уже целый год судачит всё королевство, ему тем более простительно.

В результате после парочки познавательных бесед с этим в высшей степени достойным человеком Литари обнаружил, что по официальной версии – убил собственную мать в припадке ярости, причины этого припадка разнились в зависимости от того, в какой компании обсуждалось это прискорбное событие, а затем, опомнившись, покончил с собой, раскаявшись в содеянном. Способ его ухода из жизни тоже умалчивался, что лишь подхлёстывало народную фантазию. Добрые подданные с неизменным энтузиазмом травили опального принца, выбрасывали его из окна башни, где он, по слухам, был заточён, вскрывали вены, а кое-кто всерьёз считал, что, окончательно сойдя с ума, его высочество совершил самосожжение. Что ж, богатству воображения жителей королевства оставалось только позавидовать, но, к сожалению, всё это сильно осложняло встречу с родственником и дальнейшие попытки оправдаться. Да, тем, кто находится рядом с ним, Литари сможет показать свою татуировку и доказать, что он не самозванец. Только вот он не в состоянии оказаться во всех концах королевства в кратчайшие сроки, и, следовательно, ничто не помешает его отцу, уже один раз объявившему сына мёртвым, заявить, что в стране появился сумасшедший, выдающий себя за принца. Погруженный в свои невесёлые размышления юноша бездумно смотрел на пролетающую под копытами тьшеров дорогу и пытался придумать способ доказать всему королевству, что он действительно тот, за кого себя выдаёт. Но пока его раздумья не приносили никакого результата, кроме головной боли.

Широл кьер Толлед сидел, бездумно глядя перед собой и в который раз вопрошая безразличных к бедам своих земных последователей богинь, за что на него обрушились такие несчастья. В один день он потерял всё: любимую младшую сестру, племянника, честь. Сначала он не поверил, когда ему официально сообщили, что Таяна мертва и в её убийстве подозревают её собственного сына. Широл немедленно выехал в столицу, гнал тьшеров как безумный – и всё-таки не успел. Прибыв во дворец, он с ужасом выяснил, что на этот день назначены похороны не только королевы, но и Литари, который, оказывается, покончил с собой в комнате, где его заперли до разбирательства. Тем самым, по мнению всех придворных лизоблюдов, включая и это ничтожество его величество короля Сиали, подтвердив свою вину в произошедшем.

Толлед не хотел верить в то, что его племянник покончил с собой. Ведь ему даже в худшем случае, если его вина будет полностью доказана, не грозила смерть как единственному прямому наследнику трона. Тогда зачем молодому здоровому парню сводить счёты с жизнью? Из-за мук нечистой совести? Глупо. Старый кьер потребовал, чтобы ему показали тело принца, и отказа он не встретил. Широл вздохнул и потёр рукой глаза, неосознанно пытаясь стереть воспоминания о лежащем на ритуальных носилках теле мальчика, которого он привык считать сыном. На Литари не было никаких видимых следов того, что его заставили выпить тот роковой бокал. Вот только на вопрос, откуда в комнате принца оказался сильный яд, ему так и не ответили. Как и на вопрос: почему мальчишка, всегда обожавший и уважавший свою мать, так жестоко с ней расправился?

Кьер никак не мог избавиться от ощущения, что никто и не пытался разобраться в случившемся. Словно все заинтересованные лица и так прекрасно знали, что произошло. Мужчина горько усмехнулся, вспомнив свой разговор с королём. Этот венценосный негодяй даже не попытался сделать вид, что его расстроила смерть жены и сына: просто потребовал, чтобы Широл убрался в свои владения и не лез не в своё дело. Казалось, он только и ждёт, когда кьер Толлед выйдет из себя и даст ему повод заточить непокорного подданного в темницу. Но Широл был опытным интриганом – свою молодость он провёл при дворе отца нынешнего короля и прекрасно знал, когда можно давать волю чувством, а когда следует промолчать. В тот раз он ушёл потому, что, если бы высказал всё, что думает о его величестве, или даже попытался убить его, то всё равно ничем не помог бы тем, кто умер, а сам оказался в тюремной камере или на погребальном костре вместе со своей семьёй.

Горько было это сознавать. И ещё хуже становилось от мысли, что если бы тогда, восемнадцать лет назад, он всё-таки смог переубедить отца, сестра не вышла бы замуж за человека, которого старый кьер всегда презирал за мягкотелость и неспособность отвечать за свои слова и поступки. И сейчас она наверняка была бы жива, а её дети по-прежнему радовали его сердце. Какое страшное слово «если»… Широл вздрогнул, когда раздался вежливый стук в дверь его кабинета. Он торопливо провёл ладонью по лицу, стирая следы своих печальных раздумий, и, выбравшись из кресла, в котором провёл последние несколько лоттов, пошёл выяснять, что же случилось в замке за это время. Он точно знал, что что-то произошло, поскольку за много лет, пока Широл возглавлял род Толледов, слуг приучили не тревожить его по пустякам, когда он в этой комнате.

За дверью оказался управитель замка собственной персоной, чем подтвердил самые дурные предчувствия старого кьера. Этот человек слишком гордился своим положением в доме, чтобы без веской причины унизиться до исполнения обязанностей обычного курьера. Широл молча воззрился на своего слугу, который изо всех сил пытался сохранить невозмутимое выражение лица. Управитель низко поклонился своему господину и почти обычным тоном произнёс:

– Прошу прощения за то, что побеспокоил вас, хозяин, но в замок прибыли служители Эналы и просят срочной встречи с вами. Они утверждают, что знают что-то важное о смерти вашего племянника.

Кьер Толлед почувствовал, как его сердце сжимается при этих словах. Служители Эналы в большинстве своём прекрасно разбирались как в болезнях, так и во всевозможных отравлениях, поэтому можно было заранее предположить, какого рода сведения ему хотят сообщить. Неужели Литари всё-таки отравили?!

– Пригласи их в мой кабинет.

Широл постарался не показать, какие чувства вызывает у него предстоящая встреча. Он вернулся в комнату и сел за стол, где обычно разбирал документы, необходимые для управления его владениями, но даже не взглянул на стопку прошений, которые ещё не успел рассмотреть. Кьер Толлед ждал, когда в кабинет войдут люди, решившие рассказать ему правду о смерти его племянника. И не собирался притворяться, что для него эти сведения не имеют особого значения, или изображать чрезмерную занятость, чтобы воспользоваться этой возможностью показать прибывшим свою благосклонность, прерывая ради разговора с ними своё несомненно важное и неотложное занятие.

Лёгкий нерешительный стук в дверь сообщил Широлу, что посетители уже пришли, а слуга окончательно запутался в происходящем и теперь не знает, как себя вести и что делать. Старый кьер усмехнулся про себя, представив состояние управителя замка, на глазах которого рушится его привычный мир, вынуждая его сначала изображать из себя курьера, потом младшего слугу. При этом он обнаруживает, что хозяин внезапно изменил свои привычки, а служители Эналы, вместо того чтобы пригласить благородного Толледа в храм и там рассказать ему то, что они желают поведать, сами едут к нему, да ещё и как обычные просители ждут у дверей. Есть отчего прийти в замешательство. Широл и сам бы посмеялся над сложившейся ситуацией, если бы всё это не было так серьёзно и срочно. Кьер глубоко вздохнул, успокаиваясь, и, убедившись, что внешне его волнение никак не проявляется, крикнул:

– Войдите! – Дверь немедленно распахнулась, и в комнату зашли трое. Все в плащах с низко опущенными капюшонами. Широл удивлённо приподнял бровь, глядя на старательно скрывающих лица служителей, но решил не заострять внимания на этом моменте, торопясь перейти к причине их визита. – Вы хотели со мной поговорить о… Литари? – Голос старого кьера невольно дрогнул от переполнявших его чувств, но посетители вежливо не заметили его слабости.

– Да. – Судя по голосу, ответившая была ещё молода, хотя плащ с серебряной вышивкой явно принадлежал кому-то из старших посвящённых. – Мы приехали, чтобы сообщить вам, что ваш племянник жив, но находится в большой опасности.

– Это ложь! – Широл, не помня себя, вскочил из-за стола и с яростью уставился на людей, осмелившихся так шутить с ним. – Я своими глазами видел, как Литари вносили на погребальный костёр! Я видел его тело!!!

– Вас обманули. Чёрная магия способна и не на такое.

Девушка говорила спокойно и рассудительно, как с маленьким ребёнком, а вот один из её сопровождающих дёрнулся при его крике словно от удара и явно сдержался из последних сил. Старый кьер краем сознания отметил, что этот человек чем-то сильно расстроен, но не придал этому значения. Его собственная боль не давала ему сосредоточиться ни на чём, кроме ненависти к этим негодяям, осмелившимся так издеваться над его горем…

– Я действительно жив, дядя.

Широл замер, когда раздался такой знакомый голос, которого он уже не надеялся никогда услышать, и без сил рухнул в кресло, не веря себе. Неужели…

Служитель, который показался ему чем-то расстроенным, шагнул вперёд и откинул капюшон. Кьер Толлед молча, в каком-то странном оцепенении, смотрел на повзрослевшего, загорелого и, вне сомнений, живого юношу, в котором безошибочно узнал своего племянника. Мальчишка, конечно, изменился за этот год, но то были изменения, происходящие с любым подростком во все времена. Его маленький Литари вырос, но вот за то, что у него появились эти горькие складки в уголках губ и настороженность в глазах, старый кьер был готов убить, – знать бы только кого…

А глупый ребёнок неправильно понял ярость, исказившую лицо его дяди, и, торопливо повернувшись к нему спиной, ладонью приподнял волосы, открывая золотую татуировку на шее – знак принадлежности к королевскому роду, который нельзя подделать.

– Я не самозванец, дядя, пожалуйста, поверьте мне…

– Я верю. – В голосе Широла появилась горечь. – Неужели ты думаешь, что я не узнаю тебя, Литари? Я счастлив, что ты жив, но скажи мне ради священных близнецов, зачем ты убил свою мать? Что произошло?!

– Я её не убивал. – Мальчик опустил глаза, стараясь не встречаться с дядей взглядом. – Я не знаю, что произошло, почему мне никто не поверил, но я любил маму и никогда бы не смог причинить ей вреда.

– Он действительно этого не делал, – опять вмешалась в разговор девушка. – Обвинение ложно…

– Это лишь слова. – Кьер Толлед резко оборвал говорившую и хмуро добавил: – Сейчас неважно, верю я тебе или нет, Литари. Даже если мне удастся доказать, что ты жив, права на трон ты лишишься и окажешься в пожизненном заключении в своих покоях, потому что в убийстве тебя обвинил сам король, и у него достаточно свидетелей, видевших тебя над телом матери. Их слово против вашего – и слово короля в любом случае перевесит. Я не смогу убедить кьеров в том, что его величество лжёт. Все решат, что ты испугался наказания, инсценировал собственную смерть, хотя я до сих пор не могу понять, как смогли сделать того человека настолько похожим на тебя, что даже я не заметил обмана… А теперь пытаешься обвинить отца в стремлении убить тебя, нарушив закон престолонаследия, и тем самым всё-таки получить трон…

– Вы не правы, кьер Толлед, наше слово сможет перевесить только воля богини.

Широл горько улыбнулся наивной уверенности служителей в способности поспорить с королём и доказать свою правоту. Неужели они не понимают, что при дворе никто не будет оглядываться на их сан: там давно уже не верят священным клятвам и спокойно лгут перед ликами священных близнецов.

Старый кьер собирался как можно мягче объяснить этим оторванным от реального мира затворникам суть проблемы, когда они… обе сняли плащи. Широл ошеломлённо смотрел на двух девушек – одну в ритуальном одеянии жрицы-целительницы, а вторую в костюме с мечом за поясом. Женщина с оружием… не может такого быть! А потом как-то отрешённо подумал, что вот так вот, пользуясь неприкосновенностью служителей, вполне может в замок проникнуть и убийца… Но женщина, а точнее, девушка лет пятнадцати…

– Нашему слову поверят все.

Девушка в платье жрицы, словно не замечая растерянности старого кьера, улыбнулась и на мгновение прикрыла глаза. В следующий миг на её левой щеке проступил светло-синий узор. Не может быть! Широл перевёл взгляд на другую девушку и сдавленно ахнул: по левой щеке у неё тоже вилась синяя татуировка целительницы, а по правой… красно-бурая вязь знака жрицы-воительницы. Но как такое возможно?!!

Кьер Толлед несколько мгновений смотрел перед собой остановившимся взглядом, пытаясь осознать, что в его кабинете находятся две жрицы, две легенды, о которых он до этого дня только читал в древних хрониках. А потом пришло отчётливое понимание того, что это ответ на все его молитвы и шанс спасти племянника. Потому что жрица-целительница права: ИХ слову поверят все, а если даже и нет, – рискнуть жизнью и опровергнуть утверждение меча богини никто не решится! Широл поднялся из-за стола и низко поклонился жрицам, почтившим его дом своим присутствием:

– Я прошу прощения за свою несдержанность и неучтивость. Наверно, вы устали с дороги, мой замок в полном вашем распоряжении, и когда вы сочтёте для себя это возможным, я хотел бы обсудить с вами…

– Сейчас. – Девушка с двумя татуировками равнодушно отмахнулась от его извинений и бесстрастно заметила: – У нас мало времени. За убийством вашей сестры и попыткой убить Литари стоит чёрный маг, и он не остановится. Король его полностью поддерживает, либо маг подчинил его себе, – в любом случае они попытаются захватить и уничтожить вашего племянника как можно скорее.

– Хорошо, – ошарашенно произнёс запутавшийся в происходящем кьер Толлед. Он-то считал, что за всеми несчастьями его семьи стоят обычные дворцовые интриги, а тут – маг, нарушивший законы богини! Ни больше, ни меньше! Но впитанные с молоком матери правила хорошего тона дали о себе знать очень вовремя, и даже совершенно растерявшийся Широл смог проявить требуемую вежливость: – Прошу вас, располагайтесь и расскажите, что же произошло? К сожалению, не знаю ваших имён…

– Синала. – Жрица-целительница чуть склонила голову, устраиваясь в его любимом кресле у окна.

– Снеарала. – Меч богини не стала терять время на поиски подходящего стула, а, поджав ноги, просто села на пол, рядом с креслом, которое заняла её спутница.

– Позволено ли мне будет узнать, госпожа Снеарала, как получилось, что вы служите двум богиням? – Кьер Толлед не смог сдержать любопытства, столкнувшись с таким невероятным фактом. Насколько он знал древние легенды, ни разу за всю историю существования жриц не было никого, кто служил бы обеим сёстрам-близнецам.

– Это цена спасения Литари.

Голос меча богини был по-прежнему совершенно равнодушен, но то, как напрягся его племянник, подсказало Широлу, что эту тему лучше больше не затрагивать.

– Понимаю и благодарю вас за это. – Кьер Толлед покосился на оставшегося стоять юношу и тихо добавил: – Я готов выслушать вас и помочь, чем только смогу.

Синала кивнула в знак благодарности и начала рассказ, который, услышь его Широл от кого-нибудь другого, старый кьер счёл бы выдумкой сумасшедшего. Но сидящие перед ним жрицы были живым доказательством правдивости этой истории, и от этого становилось не по себе. Неужели возвращаются старые времена? Необходимо любой ценой помешать захватить власть в королевстве чёрному колдуну, но вот как это сделать? Широл покосился на Литари, который, не прислушиваясь к разговору, отошёл к окну и теперь молча смотрел вдаль. Нужно спасти мальчика, а для этого следует уничтожить придворного мага и, как это ни прискорбно, короля-отца. Сам кьер Толлед короля терпеть не мог и не слишком расстроился оттого, что придётся отправить его на погребальный костёр, но племянник был привязан к родителям и вряд ли перенесёт такое развитие событий спокойно. Хотя после всего, что король с ним сделал…

– Я понимаю, что необходимо как можно скорее уничтожить придворного мага, – вздохнул Широл, когда жрица закончила рассказ. – Но как это сделать? У меня только личная стража, которая ни в какое сравнение не идёт с королевской. Мы просто не доберёмся до столицы. Нас схватят и отправят в тюрьму.

– Думаю, надо сначала заручиться поддержкой других кьеров, дядя. – Литари грустно улыбнулся в ответ на его вопросительный взгляд. – Мы не раз обсуждали с Тенирой план действий, но думаю, будет лучше, если она сама тебе всё расскажет. У неё больше опыта в таких делах.

– И где она? – У Широла уже не осталось сил удивляться. – Как скоро она сможет приехать?

– Она и две её сестры ждут в нижнем зале. Они догнали нас сегодня утром, и в замок мы приехали вместе.

– Тогда их немедленно нужно пригласить сюда! – Кьер Толлед резко вскочил и направился к двери. – Мы должны серьёзно поговорить.

Никто не стал с ним спорить.

Глава 15 Операция «Справедливость», или Как правильно устроить переворот

Литари шёл по коридорам замка, сам не зная куда. В последние два дня мир снова резко изменился, не удосужившись поставить его в известность о своих планах. И он теперь должен был решать, насколько и как следует поменяться ему, чтобы вписаться в эту совершенно новую реальность. Юноша присутствовал на совещании, которое устроил его дядя, пригласив Тениру, двух молчаливых суровых жриц, по сравнению с которыми она казалась очень юной и мягкой девушкой, Синалу и Снеару. Он никак не мог привыкнуть добавлять к её имени ещё и слог «ла», по-прежнему называя её на старый манер.

Уже на совещании выяснилось, что мечи богини даром времени не теряли и заехали в пару своих храмов, чтобы объяснить служителям, что происходит в мире и как на это следует реагировать. Инициативу Литари с распространением нужных слухов Тенира одобрила и предложила Широлу под любыми предлогами пригласить к себе кьеров, которым он доверял, чтобы ввести их в курс дела и попытаться перетянуть на свою сторону. К тому же следовало создать армию, и как можно скорее. Конечно, и это признавали все, из обычных селян войска быстро не получишь, но если в качестве ядра использовать стражу кьеров и более или менее подготовленных людей вроде наёмников, охраняющих караваны, то шанс есть. И, естественно, основной ударной силой должны были стать четыре жрицы Элары, каждая из которых стоила хорошо вооружённого отряда. А ещё был вопрос с магами, и много других…

Принц даже не всегда понимал, что обсуждают мечи богини, и только когда прозвучало, что через три дня храмы объявят о том, что король нарушил волю богинь и пытался убить единственного наследника престола, юноша ощутил, как холодок страха пробежал у него по спине. Все эти приготовления вдруг оказались до ужаса реальными, и только в тот момент он осознал, что всё происходит на самом деле, что от его имени собирают армию, чтобы он мог сразиться со своим отцом…

Потом были детальные планы и обсуждение речей, которые его дядя должен был произнести перед другими кьерами, и тех, что требовалось сказать простому люду, чтобы сподвигнуть их выступить против короля. И главным в этих речах были не справедливость или нарушение законов богинь, а то, что именно ждёт их при правлении чёрного мага и его приспешников. И как тяжело будет людям, когда богини отвернутся от них. Во время этого совета Литари избавился от своих последних иллюзий и понял, что, кроме дяди и, быть может, Снеары, его судьба никого не волнует. Жрицы выполняют свой долг, уничтожая чёрного мага, а те, кто присоединится к ним, прежде всего будут отстаивать возможность нормально жить для себя и своих детей, поскольку поверят, что привычному жизненному укладу грозит крах. Потому что их умело в этом убедят.

И вот только что он выступал в качестве живого доказательства, демонстрируя трём присоединившимся к дяде кьерам татуировку и убеждая их в том, что он не самозванец. Все трое приходились ему родственниками со стороны матери и обладали достаточным влиянием в королевстве, чтобы иметь возможность оказать действительно серьёзную помощь. Они и так ехали к дяде на церемонию прощания, дабы как полагается помолиться в кругу семьи за души умерших. Литари горько усмехнулся: иногда ему казалось, что сами богини помогают в этом начинании. А может быть, это Тенира всё точно рассчитала и переправила его к дяде как раз тогда, когда по обычаю родственники собираются вместе, по прошествии одного года со дня похорон, чтобы окончательно проводить ушедших. Действительно – он ведь упоминал, когда именно умерла мама. Но почему тогда она прямо не сказала, из-за чего им следует так торопиться…

Юноша и не заметил, как оказался в коридоре, где находились комнаты, предоставленные жрицам. Он нерешительно остановился, не зная, следует ли сейчас беспокоить Снеару? Или всё-таки дать ей отдохнуть после выматывающих встреч с кьерами и другими нужными людьми, которые смотрели на неё как на редкое животное, а некоторые ещё и умудрялись высказать откровенные глупости и пошлости. Принц скривился, как от кислого, вспомнив, как кьер Нилит додумался предположить, что девушка является его любовницей, и возмутился, посчитав её не подходящей на роль будущей королевы, видимо, предполагая, что его собственная дочь подойдёт куда как лучше. Хорошо ещё вовремя вмешался дядя, посоветовавший дорогому родственнику ознакомиться с летописями и не позориться перед остальными, демонстрируя своё вопиющее незнание истории. Но всё равно было противно. Хотелось просто с кем-нибудь поговорить о том, что творилось у него на душе… Решившись, Литари подошёл к двери комнаты Снеары и тихо постучал, чтобы не разбудить её, если она спит, устав от всех этих волнений. Створка бесшумно открылась, едва не задев его лицо, и девушка молча отступила в сторону, пропуская юношу в помещение. Принц с облегчением улыбнулся и вошёл, позволяя жрице запереть дверь. Эта постоянная осторожность никогда не оставлять двери в свои комнаты открытыми его уже не удивляла, хотя не так давно их из-за этого заподозрили в любовной связи. Поскольку молодые люди, остающиеся наедине в запертой комнате, по мнению некоторых особо добронравных людей, не могли заниматься ничем пристойным. Не объяснять же каждому, что Снеара не переносит назойливого внимания окружающих. А слуги, несмотря на многочисленные запреты, всё равно придумывают предлоги, чтобы зайти к ней в покои, дабы своими глазами увидеть жрицу двух богинь, да и среди людей, приехавших с кьерами, находится немало любопытных.

– Опять расстроился из-за собрания?

Юноша слегка вздрогнул, так и не привыкнув к новому голосу Снеары, совершенно лишённому каких-либо чувств, и грустно ответил:

– Знаешь, с каждым разом я всё больше разочаровываюсь в людях. А завтра обо мне будут рассказывать в каждом храме, и я вообще не представляю, что начнётся.

– Ничего хорошего. – Девушка спокойно протянула ему бокал с вином, словно заранее знала, что он зайдёт, и отошла к окну, задумчиво разглядывая открывающийся из него вид на город. – Любой переворот – это беда для простых людей и повод пограбить для бандитов.

– Но мы не затеваем переворота!

Литари сердито стукнул кулаком по подлокотнику кресла, которое уже успел привычно занять в самом начале разговора. Он давно убедился, что когда Снеара находится в этом своём состоянии безразличия к окружающему миру, то становится очень интересным собеседником, делающим иногда совершенно неожиданные выводы. Жрица объясняла эту перемену тем, что, когда ей не мешают эмоции, она может размышлять и говорить на любую тему совершенно свободно. К тому же Тенира и Синала всерьёз взялись за её обучение, и теперь девушка умела не только махать мечом, но и была способна понимать, зачем она это делает. Хотя бы иногда. Но некоторые её откровения подчас могли серьёзно пошатнуть его представление об окружающем мире. Вот и теперь заявление жрицы выбило принца из колеи:

– Любая насильственная смена власти – это переворот. А вот как его назовут в истории – тут уже будет зависеть от того, кто победит. – Снеара вздохнула. – Не переживай, Литари, у тебя всё равно нет выхода: либо это, либо рано или поздно ты умрёшь. Второй вариант нежелателен.

– Спасибо. – Юноша грустно улыбнулся и отпил вина. – Скорее всего, ты права. Но знала бы ты, как неприятно сидеть на этих совещаниях и изображать интерес, обсуждать планы, показывать татуировку…

– Да понимаю я, – хмыкнула жрица и потянула себя за короткую чёлку: – Я в том же положении, что и ты. Мы с тобой оказались в роли символа, знамени, за которым идут в бой. Потому что пока ни на что другое не годны. Так что ты изображаешь несправедливо оклевётанного наследника престола, а я поддерживаю твой авторитет тем, что просто нахожусь рядом и являюсь исключением из правил.

– Неприятное открытие… – Литари задумчиво посмотрел сквозь бокал на свет и рассеянно потёр подбородок, укололся о щетину и вяло отметил про себя, что следует, в конце концов, побриться. Юношеская бородка его сильно раздражала, но сейчас даже сердиться было лень. – И ведь никуда не денешься. А тут ещё пристают с тем, чтобы я срочно выбрал себе жену и будущую королеву. И каждый хочет подсунуть мне свою дочь или племянницу. Не представляю, что будет, когда соберутся все, кто должен был приехать на прощание с мамой и со мной. Создаётся ощущение, что они все совершенно уверены в том, что мы победим. Бред какой-то!

– И что больше злит? То, что тебе подсовывают девиц на выданье, или то, что никто не сомневается в твоей победе? – Снеара отвернулась от окна и вопросительно посмотрела на негодующего собеседника: – Кстати, а почему все так озабочены твоей женитьбой? Ты же ещё молод, и у тебя много времени на то, чтобы завести детей…

– Скорее, первое, – иронично приподнял бровь принц и отсалютовал жрице бокалом. – То, что никто не сомневается в моей, а точнее, в вашей непобедимости, больше закономерность, чем повод для злости. Мечи богини никогда не проигрывали сражений – хотя бы потому, что всегда имели возможность сразиться ещё раз, чтобы переиграть исход поединка. Но необходимость жениться как можно, скорее меня, если честно, не радует.

– А что, нельзя подождать?

Девушка задумчиво наблюдала за своим собеседником, который никак не мог решить, следует ли ему допить вино или всё-таки пока достаточно. Так и не придя к определённому выводу, принц поставил бокал на столик и сердито заявил:

– Если бы я был просто наследником престола, то можно было потянуть время. Но я единственный прямой наследник – это значит, что у королевской семьи по мужской линии нет родственников до седьмого колена. Только я и отец. А поскольку в любом случае отец будет лишён короны и прав на неё в дальнейшем, то продолжить род могу только я. Поэтому меня хотят женить как можно раньше и на девушке, которая сумеет родить мне много детей. В идеале – мальчиков. Вот так.

– А что, девочки не наследуют корону?

– Нет. Может наследовать сын принцессы, но внук уже не будет наследником, если его отец не займёт трон. Глупость, конечно, но никто законы предков менять не собирается, так что придётся смириться.

– Н-да, а я-то ещё жаловалась на судьбу: наследником престола быть гораздо хуже, чем жрицей.

Снеара устало прикрыла глаза, и Литари неожиданно стало стыдно. Он вдруг понял, что жалуется на необходимость завести семью человеку, который никогда не сможет этого сделать, как бы ей ни хотелось…

– Прости, я не хотел. – Юноша не знал, куда девать глаза. – Я просто не подумал.

– Да ладно, не извиняйся. – Жрица пожала плечами. – У каждого из нас своя судьба, тут уж ничего не поделаешь, как ни старайся.

– Всё равно гадко с моей стороны, – виновато улыбнулся принц. – Если честно, я просто волнуюсь. Особенно меня беспокоит то, что, вполне возможно, мне придётся навсегда остаться только ширмой, не имеющей никакой реальной власти. Знаешь, как-то не хочется всю жизнь просто сидеть на троне и подписывать всё, что тебе положат на стол, не имея возможности возразить или отказаться.

– Не думаю…

Литари удивлённо приподнял бровь, наблюдая за невозмутимой собеседницей, рассеянно передвигающейся по комнате, вероятно, в поисках оставленного служанкой обеда, который, видимо, опять не глядя сунула куда-то, а теперь не может вспомнить куда.

– Насколько я поняла своих сестёр, они не собираются терпеть ни малейшего отступления от законов богинь, в которых однозначно сказано, что править должен король, а не тень за троном. Так что, скорее всего, они что-нибудь придумают. Не удивлюсь, если вскоре ты проявишь выдающиеся качества полководца.

– Ясно, это обнадёживает. – Юноша встал с кресла и принялся помогать жрице в её поисках, поражаясь про себя такому легкомысленному отношению к еде. Всё-таки, при всех своих способностях, даже мечи богини должны время от времени питаться. А ему последнее время казалось, что Снеара просто забывает об этом, как и о том, что ей требуется хоть иногда пить и спать. – Знаешь, ты сильно изменилась. Раньше мы не могли с тобой так разговаривать.

– Как – так? – Девушка наконец-то обнаружила поднос с едой. На взгляд Литари, он был как минимум вчерашним и всё это время простоял на полке шкафа, задвинутый за фрагменты амуниции, принесённой старшими жрицами для обучения своей молодой сестры. – По-моему, обычно.

– Ну я теперь могу говорить с тобой обо всём, не боясь смутить или испугать…

Принц не знал, как правильно объяснить свои ощущения от бесед с девушкой, которая как-то незаметно из надоедливой обузы превратилась в надёжного товарища, способного его выслушать и, самое главное, понять.

– Да, когда я в таком состоянии, ни то ни другое тебе не удастся. – Снеара задумчиво разглядывала холодную кашу на своей тарелке и явно никак не могла решить, стоит её есть или всё-таки воздержаться от издевательств над собой. – Просто теперь я не похожа на девушек, которых ты видел раньше, вот и всё. А ещё – тебе одиноко.

– Иногда твоя привычка перечислять причины и объяснять наступление последствий выбивает меня из колеи, – вздохнул Литари. – Но должен признать, что ты права. Кроме того, мне с тобой спокойно, и я могу расслабиться, не ожидая какой-нибудь пакости в самый неподходящий момент. Хотя и не знаю, почему так происходит.

– Потому что мне от тебя ничего не надо и никогда не будет надо. – Жрица решила, что каша всё-таки вполне съедобна, и начала неторопливо есть. – Поэтому рядом со мной ты чувствуешь себя в безопасности. Ладно, давай не будем больше об этом. – Девушка серьёзно посмотрела на него и тихо добавила: – Я не хочу вести этот разговор, пока я в таком состоянии. Я-то ничего не чувствую, а вот ты можешь обидеться…

Литари поспешил согласиться: он и так уже услышал больше, чем надеялся. Парень был до глубины души изумлён тем, что Снеара, даже когда ничего не чувствует сама, всё равно не желает случайно причинить ему боль, помнит о такой возможности и старается избегать действий, которые могут к этому привести. Странная всё-таки девушка, но это уже не вызывало раздражения, как раньше, скорее… Принц расстроенно поморщился. Он никак не мог подобрать подходящего определения своим чувствам по отношению к молодой жрице. Да и не время было сейчас обдумывать этот вопрос – лучше, пока собеседница в настроении, поговорить, узнать у неё кое-что ещё.

– Хорошо. Конечно, непривычно разговаривать с человеком, который ничего не ощущает, но если это помогает тебе не испытывать боли, я готов терпеть столько, сколько потребуется. – Юноша хитро улыбнулся: – Даже рискуя быть обиженным из-за твоего невнимания к моим чувствам.

Снеара отложила ложку и внимательно посмотрела на него, словно обдумывая какой-то важный для неё вопрос. Литари нахмурился: неужели что-то из того, что он сказал, встревожило её? Хотя… она ведь сейчас не может испытывать тревоги. Тогда что случилось? Откуда этот совершенно отсутствующий взгляд, как будто девушка в мыслях находится где-то в другом месте? Такие уходы в себя сильно его беспокоили. Принц внимательно наблюдал за жрицей, но никак не мог понять, что же вызывает это странное поведение. Неужели, даже когда она использует этот приём с полным исчезновением ощущений, ей всё равно больно? Юноша нахмурился и решил выяснить этот вопрос немедленно.

– Снеара…

Он не успел закончить своей мысли: жрица моргнула, словно приходя в себя, и ставшим уже привычным в последнее время ровным спокойным тоном произнесла:

– Этот способ борьбы с болью может со временем вообще лишить меня возможности что-либо ощущать. Но иного выхода просто не существует, или Синала о нём не знает, что для меня практически одно и то же. Поэтому риск остаться такой, как сейчас, навсегда – очень велик.

– Что?! – Принц привстал, потрясённо глядя на невозмутимую собеседницу. – Ты не должна так рисковать!

– Почему? – Казалось, Снеара просто не понимала его тревоги, а её следующие слова заставили Литари побледнеть: – Это не имеет особого значения: на моих способностях отсутствие чувств никак не скажется, а лично для меня удобнее такое состояние, чем прежние истерики. Спокойнее. Жалко только, что я не могу применять приём с отключением ощущений постоянно: во время сна и когда приходится вызывать силу богини, его невозможно использовать.

– Но ты же перестанешь быть человеком…

Принц не знал, что сказать. Такого он совсем не ожидал и не был готов к подобному развитию событий. Ему в последнее время вообще казалось, что весь мир сошёл с ума, и прежние законы, которые он совсем недавно считал незыблемыми, оказываются не более чем красивыми сказками, не имеющими ничего общего с реальностью.

– А я и не человек, – улыбнулась жрица, заметив, как у юноши расширились глаза: – Я – меч богини, Литари, а оружию чувства и переживания скорее мешают, чем помогают.

Принц молча смотрел на свою собеседницу, не зная, что ей ответить. Он действительно сначала испугался того, во что она превратилась, пытаясь избавиться от боли, но потом привык и даже обрадовался таким переменам. Ему нравилось иметь рядом с собой умного рассудительного собеседника, с которым можно спокойно поделиться любыми переживаниями, не опасаясь получить в ответ отповедь или резкую критику. Спокойная, выдержанная Снеара стала для него важным человеком, заслуживающим доверия, самым близким к определению «друг», какое только у него было в жизни. Но при этом юноша в глубине души считал, что эти изменения в поведении совершенно безопасны и в любой момент жрица может вернуться к своему обычному состоянию. А вот теперь он внезапно осознал, что, оказывается, такие перемены могут превратить девушку в бесчувственную куклу навсегда, но подобная перспектива не кажется ей чем-то ужасным.

Литари не мог понять, почему она так относится ко всему этому, но задавать вопросы показалось ему неуместным. Быстро попрощавшись, он выскочил из комнаты Снеары и чуть ли не бегом бросился в свои апартаменты, пытаясь себе представить – каково это ничего не чувствовать, просто оценивать то или иное событие, не испытывая ничего по его поводу? Почему такое отношение к миру кажется девушке настолько привлекательным? Ведь, что ни говори, она получила почёт, уважение и покровительство сразу двух богинь. Что ставит её на ступень выше других жриц. Это признают все кьеры, знающие сложившуюся ситуацию. Тогда в чём дело? Ведь боль теперь не мучает её постоянно… В этот раз после разговора со Снеарой юноша не находил себе места.

Присутствовать на совете, где решались основные вопросы их авантюры по осуществлению переворота в государстве, уже много веков не знавшем войн, ей вменили в обязанность единогласно. Снеара просто не могла понять, зачем всё это нужно, однако старшие жрицы считали, что играть слишком большую роль в организации смены власти им не стоит. Их дело – уничтожить чёрного мага, а всё остальное должны сделать сами люди. Или хотя бы считать, что они это сделали, поскольку ни один из ныне живущих подданных славного королевства Сиали понятия не имел о том, как именно следует вести боевые действия. Девушка привычно заняла своё место в кресле, установленном за стулом Литари, и замерла, вперившись взглядом в противоположную стену комнаты. Теперь для неё не составляло труда сохранять неподвижность как угодно долго, что иногда было весьма удобно. Люди почему-то воспринимали жриц в таком состоянии менее нервно, хотя всё равно настороженно косились время от времени.

Снеара, или, как теперь её официально именовали, Снеарала, добавляя к имени слог «ла», как и подобает в обращении к жрицам-целительницам Эналы, до мельчайших подробностей помнила план, разработанный старшими жрицами с участием кьера Толледа, и точно знала, что может потребоваться от неё. Тенира, Лира и Тора, проспорив всю ночь и половину утра, пришли к выводу, что тратить время на попытки собрать армию побольше не имеет смысла, а следует выступать как можно скорее, пока народ ещё не привык к новости и откровения служителей воспринимает с нужным настроем.

К тому же увеличение численности их войска вряд ли могло повлиять на исход сражения. Всех более или менее подходящих и находящихся в пределах досягаемости наёмников, охотников и стражников кьеров, поддержавших Литари, которых в конечном итоге оказалось всего девять, уже успели мобилизовать в новую армию. А значит, пополнить её можно было только за счёт селян и мастеровых, ничего опаснее мясницкого ножа отродясь в руках не державших, и, следовательно, к бою в ближайшее время не приспособленных. Учить же их было не чем иным, как банальным самоубийством. Пока они станут хотя бы сносными бойцами, чёрный маг со своими помощниками успеет стянуть стражников и наёмников со всего королевства и просто раздавит их количеством. Поэтому вся надежда была на скорость и боевые качества жриц, которые являлись их основной ударной силой.

Девушка прислушалась к разгоревшемуся за столом спору и отметила, что, определяя круг вопросов, способных вызвать разногласия, мечи богини оказались абсолютно правы. Она сосредоточила всё своё внимание на дискуссии, готовая в любой момент исполнить свою роль. Когда жрицы выбирали, кто будет поддерживать Литари и Широла от их имени, они практически мгновенно определились с её кандидатурой. Как наиболее уважаемой – по крайней мере, так считал кьер Толлед, мотивируя это тем, что она находится под покровительством сразу двух богинь, а не одной, как все остальные, и наименее пугающей, чем её более взрослые сестры. Теперь, если мнения за столом совета разделятся, хозяин дома и его племянник должны были поинтересоваться её видением ситуации по спорному вопросу, а она, естественно, высказаться в пользу их предложения. Но сделать всё это следовало так, чтобы никто из самолюбивых кьеров не догадался, что всё уже давно решено и им в этой пьесе отведена роль статистов.

Снеара про себя поблагодарила Синалу, научившую её отключать все эмоции и ощущения: если бы не это, страшно представить, как она волновалась бы и переживала. А так – может спокойно отслеживать ситуацию, оценивая необходимость своего вмешательства. Ну вот точно камнем преткновения стал вопрос о быстром марше до столицы, с последующим штурмом королевской резиденции, при котором планировалось захватывать города и селения только в том случае, если их невозможно обойти. Кьеры почему-то решили, что гораздо безопаснее будет атаковать каждый попавшийся на пути населённый пункт и, только убедившись в его полном подчинении, идти дальше. Жрица мало понимала во всех этих военных изысках, но логичнее было предположить, что правы всё-таки мечи богини, в своё время успевшие немало повоевать, а не люди, почему-то решившие, что должны знать военную науку по праву рождения.

Дело, судя по всему, шло к открытому конфликту, и девушка приготовилась к тому, что её попытаются использовать в качестве арбитра. Так и есть. Литари повернулся к замершей за его креслом жрице и вежливо, но без подобострастия произнёс:

– А что ты по этому поводу думаешь, Снеа?

Над столом пронёсся вздох потрясения: обратиться не по форме к мечу богини, а уж тем более к мечу и щиту, даже король мог только после специального разрешения… Снеара видела, что кьеры мгновенно оценили фамильярность принца, её спокойную реакцию на неё и сделали закономерный вывод: покровительство обеих богинь явно распространяется и на престолонаследника.

– Не стоит захватывать города без крайней необходимости – это лишняя трата времени и жизней людей. Всё равно, если не уничтожим чёрного мага и не покорим столицу, мы их не удержим, а в случае победы они и так присягнут новому королю. – Девушка по памяти повторила инструкцию Тениры и спокойно добавила: – Я поддерживаю предложение его высочества.

Снеара отрешённо отметила, что, как только она выразила своё мнение по этому вопросу, обсуждение мгновенно прекратилось, поскольку все немедленно пришли к выводу, что следует поступить именно так, как советует жрица, и опять погрузилась в изучение стены. Снеаре нравилось состояние полного равнодушия ко всему происходящему вокруг. Это давало ей множество преимуществ. Во-первых, исчезала боль, позволяя снова ощущать себя нормальным человеком, а не сосудом, наполненным бесконечным страданием, и, во-вторых, можно было обдумывать события и поступки людей, не отвлекаясь на свои переживания по их поводу. Отчаяние, ставшее в последнее время её постоянным спутником, отступало просто потому, что в таком состоянии она была полностью безразлична и к своей судьбе тоже. И это радовало.

Девушка привыкла, когда требовалось что-либо обдумать, сначала отключать эмоции, а уже потом искать решение проблемы. Следовало признать, что если бы не необходимость иногда спать, она бы проводила в этом состоянии круглые сутки. Но спать Снеаре всё-таки иногда приходилось, и жрица по-прежнему видела странные сны, которые привыкла считать игрой подсознания, пытавшегося хоть так удержать её на краю безумия, позволяя ей хотя бы во сне жить почти обычной жизнью. С некоторыми вариациями, конечно, но это было уже не столь важно.

Жрица краем сознания отметила, что за столом обсуждают животрепещущий вопрос снабжения их маленького войска, и вновь стала думать об отвлечённых вещах. Например, о том, что она всё-таки оказалась права: мечи богини избрали на роль победоносного полководца Литари, чтобы после окончания всей этой авантюры ни у кого не осталось сомнений, кому именно все обязаны освобождением от тирании чёрных магов. А заодно ненавязчиво демонстрировали, что полностью и безоговорочно поддерживают юного принца и считают его, и только его, достойным правителем, выражая своё неудовольствие каждый раз, как кто-нибудь пытался настаивать на своих советах. Девушка подавила желание фыркнуть вслух и задумчиво окинула взглядом стол, за которым опять возникла ссора на пустом месте. По всему выходило, что скоро они отправятся в поход. И тогда для принца начнутся основные испытания, а для неё – первая серьёзная война. Война, нежданно-негаданно ставшая её работой на всю оставшуюся жизнь.

Потом её мысли переключились на сны, которыми она наслаждалась теперь каждую ночь. В них жрица жила почти нормально. Играла с девочками, ухаживала за домом и садом, кормила малышек обедом и ужином и рассказывала им на ночь сказки. Иногда они ссорились, но большей частью жизнь в уютном коттедже, затерявшемся в сердце старого сада, текла мирно и спокойно. Хотя бывали случаи, когда Снеара умудрялась, совсем как её мать, читать морали и приводить примеры из жизни, чтобы наставить детей на путь истинный. К счастью, необходимость в этом возникала нечасто, а если быть совсем уж точной, то один раз. Девушка призналась себе, что если бы не благословенное отсутствие эмоций, то последний сон испортил ей настроение на весь день. Так уж получилось, что перед тем, как проснуться сегодня утром, она в своём сновидении очень резко поговорила с девочками, и пусть это не было реальностью, но всё равно причинило ей боль.

Однако по-другому Снеара просто не могла отреагировать, когда Лара беспечно заявила, что в том мире, из которого они получают энергию, есть защитники, обеспечивающие её бесперебойное поступление, и они так часто обращаются к ним со всякими мелкими незначительными просьбами, что уже надоели, и теперь девочки просто не обращают на них внимания. А на жалобы всех остальных – и подавно. Жрица тогда довольно резко заметила, что следует благодарить за любую помощь, особенно если человек не обязан её оказывать и сделал это по доброте душевной. И уж тем более не следует обижать тех, от кого зависит твоё благополучие. Причём обижать совершенно незаслуженно. Девушка задумчиво перевела взгляд со стены на спорящих за столом людей и задалась вопросом: не слишком ли болезненно она отреагировала на обычный, в общем-то, эгоизм детей?

То, что во сне она испытывала все те эмоции, от которых успешно избавлялась днём, не могло не усложнить ситуации. Теперь Снеара хотела знать, не усиливаются ли чувства оттого, что ими какое-то время пренебрегают, и если подобные вспышки начнут происходить не во сне, а наяву, у неё опять прибавится проблем. Девушка решила воспользоваться тем, что кьерам до неё нет никакого дела, а помощь Литари вроде бы не требуется, и проанализировать события из своего сна. Вызвав воспоминания о происшедшем, она погрузилась в обдумывание каждого своего слова, и самое главное – эмоций, его вызвавших. Не слишком ли они сильны для этой ситуации?

Лара стоит напротив неё, сердито нахмурившись, и теребит рукоять своего кинжала, как делает каждый раз, когда чем-нибудь взволнована. Нала молча сидит в кресле и встревоженно переводит взгляд с одной на другую – девочка молчит и нервно кусает губы, словно хочет вмешаться и не знает, как это сделать. Снеа смотрит на детей, и у неё в душе беспокойство смешивается с раздражением. Ну неужели они не понимают, что зависят от этих неведомых защитников?! Что если эти неизвестные люди перестанут им помогать, то поток энергии иссякнет, и девочкам придётся покинуть дом и искать новое место для жизни, потому что всё, что здесь есть, они получают именно из неё?! Лара не сдерживается и кричит:

– Они глупые! И просят постоянно всякую ерунду. Надоели уже! Если бы они хотели получить взамен что-нибудь важное, то мы бы это сделали, но они не хотят!!!

И жрица стискивает зубы от бессилия. Как? Как объяснить этим детям, никогда не знавшим того другого, человеческого мира, что ерунда иногда может спасти жизнь. Объяснить тем, кто толком не знает, что такое смерть… А потом приходит решение:

– Скажи, Лара, вода – это что? Ерунда? – Снеа старается не выдать себя голосом и напряжённо ждёт ответа ребёнка, и он немедленно следует. Именно такой, какого она и ожидала:

– Да! Ерунда!

Жрица вздыхает и, стараясь не обращать внимания на откровенную ярость маленькой девочки, задаёт следующий вопрос:

– Ты знаешь, что такое пустыня?

– Да. – В голосе ребёнка звучат раздражение и насмешка. – Я знаю, я их видела, мама показывала.

– Хорошо. Тогда я расскажу вам историю из жизни.

Девушка замечает, как с интересом подаётся вперёд Нала, обожающая всякие рассказы, особенно о событиях, которые были на самом деле, как презрительно фыркает Лара, тоже не отказавшаяся бы послушать, но не желающая этого показывать из принципа, и тихо начинает говорить:

– В одной далёкой стране торговцы, чтобы заработать себе на жизнь, водили свои караваны через пустыню. Это было опасным занятием, в песках их нередко подстерегали разбойники, и тогда только от мастерства охраны зависело, вернутся ли караванщики домой или их кости навсегда останутся в пустыне. Однажды два торговца сумели так удачно продать свои товары, что заработали больше, чем за много лет путешествий по пескам. Они были счастливы и везли драгоценные камни, которыми с ними расплатились, с большими предосторожностями. Эти камни были для них важнее всего. Но, когда торговцы пересекали самое сердце пустыни, на них напала большая банда разбойников и, перебив всю охрану, захватила их в плен. Главарь бандитов решил пошутить и предложил торговцам уйти, взяв с собой только наиболее ценное имущество. Один торговец ушёл, взяв с собой мешочек с драгоценными камнями, и, к его удивлению, ему позволили это сделать, а другой забрал только флягу с водой…

– Но это же глупо! – не сдержалась Лара и прервала рассказ жрицы. – Разве фляга с водой может сравниться по ценности с драгоценными камнями? Я видела, когда папа брал нас с собой в тот мир, как люди отдают за маленький камушек дома и тьшеров, а за воду никто ничего не даёт!

– Верно. – Снеа тихо вздохнула, спрашивая себя, удастся ли ей объяснить детям то, что, возможно, когда-нибудь спасёт им жизнь, и не окажется ли она виноватой в их будущих бедах, если всё-таки не сможет этого сделать… – Но дослушай до конца. Оба торговца ушли в пустыню, и через какое-то время первый из них умер от жажды, так и не дойдя до города, где его ждала семья. Потому что в песках не у кого купить воду даже за все драгоценные камни мира. Разбойники без труда нашли его тело и забрали камни себе. Его родные долго ждали его, но, в конце концов, отчаялись, а потом его жена умерла от горя, и дети оказались на улице, где долго голодали, прежде чем стать такими же бандитами, как те, что когда-то убили их отца. А второй торговец смог вернуться домой к семье. Через какое-то время он расплатился с долгами и возродил своё дело. Его внуки и правнуки до сих пор уважаемые люди того города. Вот и всё. Как ты говоришь, ерунда может иногда спасти или искалечить множество жизней.

И именно в этот момент её разбудили. Она не успела узнать, как отреагировала Лара на её рассказ. Смогла ли понять то, что Снеара хотела ей сказать? И не слишком ли эмоциональной вышла её история? Девушка ещё раз прокрутила в голове тот разговор и вынуждена была признать, что, конечно, дала волю чувствам, но вроде бы не настолько, чтобы следовало беспокоиться.

Выяснив для себя этот вопрос, жрица опять переключилась на обсуждение за столом, походя отмечая, как некоторые кьеры всё равно нервничают, словно опасаются, что их подслушают. И это несмотря на то, что перешедшие на их сторону маги, а с ними и Синала, надёжно прятали всё, что происходит в замке Толледа, от магических способов поиска и наблюдения.

Больше всего в этой ситуации девушку удивляло то, что с вербовкой чародеев не возникло никаких проблем и на сторону мятежников перешли не только те из них, кто служил кьерам, принимающим участие в заговоре, но и, так сказать, вольные художники. Оказалось, маги до глубины души ненавидят своих чёрных коллег, осмелившихся нарушить законы богинь, во многом, как подозревала жрица, из-за банальной зависти к тем, кто, в отличие от них самих, рискнул применить самую мощную из известных магий на благо себе, любимым, несмотря на последствия. Это могло бы вызвать неприятные чувства, если бы девушка могла сейчас чувствовать хоть что-то, а так была просто констатация факта и удовлетворённое признание того, что эмоции других людей иногда могут оказать неоценимую помощь в осуществлении задуманного предприятия. Поскольку Снеара вполне обоснованно сомневалась, что Синала смогла бы одна защитить всех заговорщиков, а мечи богини, хоть и были сами недоступны для магии, оберегать от неё других оказались бессильны.

За последние несколько дней жрица узнала о своём предназначении и о своих возможностях больше, чем за всё время обучения в Северном лесу. Тенира сознательно откладывала всё, что было не связано с выживанием новой сестры в чужом незнакомом мире, на потом, вполне справедливо считая, что научить распознавать чёрномагические заклятия и по ним выслеживать мага, их наложившего, можно и позже. А вот защищаться от всевозможных чудовищ и магических атак, выдерживать длительные переходы без сна и еды – этому обучить требуется как можно скорее. Зато теперь, когда первый этап плана был выполнен, за неё взялись с двух сторон: Синала тренировала её в применении непростых навыков исцеления, распознавания всех последствий тех или иных заклинаний и защиты от них окружающих. А мечи богини сообща вбивали ей в голову способы обнаружения чёрной магии, определения человека, их наложившего, методы обнаружения и уничтожения настоящих чёрных магов, а также приёмы, при помощи которых можно отличить слуг тёмных богов от обычных чародеев, позволивших себе лишнее.

Снеара учила всё это, не сопротивляясь, прилежно и тщательно, потому что теперь для неё эти знания были жизненно важны. Но вот от лекций по дипломатии, истории и прочим наукам, необходимым, с точки зрения Тениры и Синалы, для нормального развития их новой сестры, категорически отказалась. Может быть, потом, когда наконец всё это закончится и не нужно будет каждое мгновение бояться нападения, она и станет убивать время, изучая новый мир, в котором ей предстоит провести ни много ни мало – вечность. Но пока жрице было достаточно тех знаний, что оказались необходимы для выполнения её непосредственных обязанностей. Обязанностей, взваленных на неё старшими, не спрашивая её согласия. И если бы не Литари, который, несмотря на все свои проблемы, находил время на то, чтобы поговорить с ней и убедиться, что она ещё не сошла с ума от свалившейся на неё чести. Это он, вместо того чтобы заниматься своими делами, отправился в путешествие до храма Эналы, сопровождая девушку, доставляющую ему столько хлопот, и ни разу не попрекнул её тем, что она причинила ему огромное количество неудобств. Перед принцем Сиали у неё был долг, и ради того чтобы хоть частично вернуть его, девушка соглашалась превратиться в меч и щит богини, поскольку только так могла быть полезна Литари.

Жрица не хотела становиться тем, что из неё пытались сотворить, но понимала, что особого выбора у неё нет, и поэтому училась управлять своей силой, чтобы не превратиться в вечную обузу, хотя подозревала, что именно этим всё и закончится, в конце концов. Но по крайней мере пока она старалась сделать всё, чтобы не помешать единственному человеку в этом мире, проявившему к ней хоть немного участия, в исполнении его планов, а дальше… дальше что будет, то и будет. Снеара покосилась на принца, с врождённым достоинством наследника многих поколений королей доказывающего целесообразность своей идеи, а точнее – идеи Тениры начать марш-бросок до столицы уже послезавтра, и вздохнула про себя. Очень скоро жрице предстоит увидеть настоящую войну, увидеть гибель людей и научиться убивать самой. Если бы не полное отсутствие эмоций, это было бы страшно. Единственный раз, когда ей довелось лишить жизни разумных существ, девушка полностью подчинила себя силе богини и практически не помнила, как уничтожила банду забредших в Северный лес разбойников. Только результат, но и он, хоть и не вызывал неконтролируемого ужаса, как раньше, всё равно беспокоил её где-то в глубине души. А если придётся кого-то резать на части сознательно?!! Неприятная перспектива.

– Снеа, как ты думаешь?

Снеара вскинула на Литари вопросительный взгляд, внезапно осознав, что, увлёкшись анализом своих способностей и причин, по которым она поступает так или иначе, умудрилась пропустить очередную ссору за столом, и теперь, когда потребовалась её помощь, просто не знает, по какому вопросу ей следует высказаться. Вот чёрт, что же делать?! На её счастье, принц мгновенно по её растерянному взгляду догадался о причине заминки и, словно продолжая свой вопрос, после небольшой паузы уточнил:

– Следует ли нам постоянно поддерживать защиту богини вокруг штаба и…

– Это необходимо. – Как только жрица поняла, по какому поводу на этот раз разгорелся спор, она немедленно начала действовать в соответствии с инструкциями мечей богини и своими собственными желаниями, в кои-то веки полностью совпадающими. Правда, сильно удивляясь глупости местной знати, не понимающей очевидных вещей: штаб – сердце любой армии, и поэтому его следует оберегать любыми средствами. – Охранять наследника нужно круглосуточно, и для этого к нему будут приставлены Тенира и Синала, чтобы избежать любых возможных атак чёрного мага. – Девушка обвела взглядом притихших кьеров и с равнодушием, заставившим людей вздрогнуть от внезапного холода в сердце, добавила: – Все мы вполне заменимы, кроме последнего представителя царствующей династии, поэтому будем исходить из того, что для врага он станет главной мишенью.

– Я думал, моим телохранителем станешь ты.

Снеара повернулась к недоумевающему принцу и только сейчас вспомнила, что этот вопрос рассматривался как камень преткновения, без его участия, и заодно поняла причину спора. Оказывается, люди не могли прийти к согласию по поводу того, кто будет охранять штаб и его высочество, а не по поводу того, стоит ли это делать вообще. Но состав телохранителей обсуждению не подлежал, и ей пришлось как можно мягче ответить Литари так, чтобы не подорвать его с таким трудом заработанный авторитет среди кьеров и при этом вежливо ему возразить:

– Я слишком молода и неопытна для такой роли. Мои сёстры вдвоём справятся намного эффективней. К тому же Тенира, в отличие от меня, уже участвовала в войне и в случае необходимости может стать не только телохранителем, но и советчиком. А Синала гораздо лучше разбирается в том, как следует поддерживать защиту от магического поиска. Мне же ещё предстоит опробовать всё, чему меня научили, в боевых условиях, и нам всем будет спокойнее, если при этом не возникнет угрозы жизни наследника престола и уважаемых кьеров из-за допущенных мною по неопытности ошибок.

– Понимаю.

Девушка отметила, что принц явно недоволен перспективой иметь в охранницах старших жриц, но уже смирился с неизбежным, и больше не добавила ни слова. Слишком давить на людей тоже не стоило. Обсуждение предстоящего великого похода опять возобновилось, а Снеара, убедившись, что пока её вмешательства больше не требуется, отрешённо уставилась в окно, размышляя над очередным вопросом, а именно: когда наконец заседание закончится и ей можно будет вернуться в свою комнату или уйти на плац. Куда угодно – лишь бы не ощущать на себе брошенных исподтишка взглядов, в которых страх перемешивается с благоговением и болезненным любопытством. Интересно, как остальные жрицы выдерживают подобное веками? Не удивительно, что они все рано или поздно погружаются в сон.

А ещё как-то следовало терпеть человеческие глупость и невежество. Снеара до сих пор не понимала, как сдержалась и не съездила по физиономии тому обнаглевшему хаму, который назвал её любовницей принца. Это додуматься до такого надо! Девушка напомнила себе, что так болезненно она реагирует на этот вопрос просто из-за очередного своего уродства, а для любого нормального человека в подобном предположении нет ничего необычного. Но, несмотря на эти логические объяснения чужого поведения, каждый раз, когда девушка возвращала себе эмоции, она злилась. Хотя и сама не могла решить на кого: на себя, на человека, осмелившегося её оскорбить, или на судьбу, которая позаботилась о том, чтобы подобные отношения никогда не стали реальностью.

Снеара иногда пыталась предположить, как бы реагировали люди, если бы знали, что именно прячется в легендах за обтекаемой фразой «кара богини», – и каждый раз приходила к выводу, что для этого недостаточно знает человеческую психологию. Для неё самой объяснение Синалы стало ещё одним поводом возненавидеть собственное предназначение. И то, что даже щиты богини могли только догадываться, почему и что происходит, когда жрица оказывается в одной постели с мужчиной, вызывало у неё настоящее отвращение к собственной природе: разве можно считать нормальным существо, при длительном контакте с которым человек умирает или становится калекой? Хотя последнее было только теоретическим предположением: в легендах упоминалось только о двух случаях, и в обоих дело закончилось погребальным костром для мужчины и длительной болезнью для жрицы.

Оказывается, сила богини во время секса начинает себя вести странным образом, то ли притягивая к себе внутреннюю силу человека, то ли, наоборот, вторгаясь в его тело и вытесняя её, но в любом случае уничтожает. Как и почему – неизвестно, желающих провести опыты, чтобы более подробно изучить проблему, не нашлось, а в летописях храмов сохранились только упоминания о трагедиях: никто не додумался детально понаблюдать за всеми стадиями процесса и результатом. Так что существуют лишь предположения жриц Эналы и сухая констатация Тениры: «У тебя всё равно не появится такого желания – так не о чём и беспокоиться». И как прикажешь жить, зная, что ты способна убивать не только сознательно, но и просто потому, что к тебе не так прикоснулись?.. Ну не совсем прикоснулись, однако сути дела это не меняет.

Снеара про себя порадовалась, что вспомнила об этой проблеме именно сейчас, когда отсутствие эмоций позволяет держать себя в руках, и рассеянно покосилась на спорящих за столом кьеров… И ведь не надоело им ещё. Жрица опять задумалась о своём, но на этот раз её размышления имели более практическую направленность. Убедившись, что шансов на исцеление у неё нет, девушка всерьёз озаботилась поиском другого выхода из ситуации, в которой оказалась, но пока ничего, кроме абстрактного предположения, что ей, может быть, удастся умереть и все это прекратить, в голову не приходило. Нельзя сказать, что подобный вариант её очень уж радовал, однако если ничего более подходящего придумать не получится, останется только один этот выход из положения.

К сожалению, шанс на то, что у неё выйдет покончить с собой, так или иначе мизерный. Хотя, судя по многочисленным недомолвкам Синалы и Тениры, а также рассказу Литари, если проанализировать их без эмоций, выходило, что велика вероятность того, что у чёрных магов ещё осталось оружие против жриц. Но всё упиралось в то, что девушка просто не знала, как его обнаружить, а обнаружив – понять, что именно это она и искала. Следовало узнать об этой проблеме как можно больше, а заодно попытаться найти другой выход из положения. Снеара вновь отвлеклась на споры людей, решавших очередной очень важный вопрос, время от времени бросая выразительные взгляды на безучастную ко всему происходящему жрицу, и беззвучно вздохнула. Даже при полном отсутствии эмоций такое внимание вызывало дискомфорт (и как старшие это всё выдерживают столетиями?). Когда же, в конце концов, можно будет уйти из этой комнаты?

К счастью, почти любые неприятности когда-нибудь заканчиваются. Даже бесконечные ссоры взрослых мужчин, озабоченных желанием продемонстрировать друг другу свою значимость и незаменимость для их общего дела. Было уже далеко за полдень, когда кьеры наконец-то завершили своё совещание, постановив готовиться к походу, назначили время отбытия послезавтра утром и распределили обязанности. Девушка равнодушно понаблюдала за тем, как они расходятся, и решила, что самое время возобновить ежедневные тренировки, благо в данный момент наверняка старшие жрицы на плацу замка гоняют их войско, доводя его подготовку до приемлемого, по их мнению, уровня.

Снеара была абсолютно права. Проблуждав некоторое время по коридорам замка, в которых она, выросшая в типовой многоэтажке, до сих пор немного путалась, жрица всё-таки выбралась на задний двор, где немедленно столкнулась с сосредоточенно отрабатывающими приёмы сражения в строю солдатами их новоизобрётенной армии. Лира мрачно наблюдала за действиями новобранцев, короткими ёмкими репликами исправляя их многочисленные ошибки. Вояки слушались её беспрекословно, явно до глубины души боясь чем-нибудь расстроить своего командира. Девушка вежливо наклонила голову, приветствуя старшую сестру, и прошла мимо, походя отметив, что мечи богини почему-то всегда становятся правы в оценке того, как отреагируют на них обычные люди, и чаще всего действуют исходя из этого. Вот и теперь идея отправить самых опытных и самых старых жриц тренировать солдат, казавшаяся Снеаре несколько глупой, получилась на удивление толковой. Простые люди настолько боялись Лиру и Тору, что беспрекословно выполняли любое их требование, даже не помышляя ослушаться своих инструкторов.

Впрочем, девушка их прекрасно понимала: когда она сама возвращала себе эмоции, то испытывала точно такие же чувства по отношению к сёстрам. Иногда ей казалось, что чем старше жрица, тем более пугающей она может выглядеть. Даже Тенира могла довести до заикания более или менее впечатлительного человека, а Лира и Тора вообще напоминали разумное оружие – те самые мечи, в честь которых им дали прозвище. Снеара обошла очередную группу бедолаг, которую, видимо, для разнообразия гоняла Тора, чаще всего избегавшая какого-либо общения с обычными людьми, и, оказавшись в незанятом углу плаца, приступила к физическим упражнениям, стараясь подготовить своё тело к долгому пути до столицы.

Глава 16 Кошмары наяву

Литари заслонился рукой от света Эссара, бьющего прямо в глаза, и с едва сдерживаемым раздражением посмотрел на медленно ползущее мимо него войско. Люди совершенно не соблюдали элементарной дисциплины, и только молчаливое присутствие жриц не давало им окончательно распоясаться. К тому же среди простых солдат зрело недовольство тем, что они старательно обходили все более или менее крупные поселения, в которых их могли задержать боем сторонники короля. Принц не хотел ввязываться в бессмысленную битву и терять и так немногочисленных последователей, но простолюдины воспринимали это как трусость и вели себя соответственно. Особенно в первый день.

Зато после первой же ночёвки недосчитались десятка бойцов, и остальные не разбежались только из-за слепой веры в жриц. Юноша вздохнул, вспомнив, как сам испугался до дрожи в коленях, услышав где-то над головой душераздирающий визг и последовавшие за ним крики поедаемого заживо человека. Проклятый чёрный маг не стал тратить время на сбор верных слуг, а просто натравил на их войско несколько тёмных тварей, которые каждую ночь после того, как армия покинула город, принадлежащий кьеру Толледу, атаковали людей, и небезуспешно. Если бы не жрицы, взявшие за правило после наступления темноты патрулировать лагерь и ближайшие подступы к нему, то от войска Литари давно бы ничего не осталось. Мечи богини по большей части успевали перехватить и уничтожить этих отвратительных монстров до того, как они добирались до солдат, но еженощные побудки, естественно, не способствовали хорошему настроению и самочувствию людей, а постоянный риск оказаться обедом для магического чудовища весьма пагубно влиял на боевой дух.

Принц мрачно покосился на невозмутимых жриц, постоянно державшихся по обеим сторонам от его тьшера, и сердито фыркнул про себя. Эти три дня стали самыми неприятными в его жизни. Даже когда он год провёл в шкуре медведя и во время пребывания в Северном лесу – было легче. Там он, по крайней мере, отвечал только за себя, а сейчас вынужден был думать за десятки, если не сотни людей, прекрасно понимая, что любая его ошибка или ошибка его подчинённых немедленно будут замечены и не добавят ему популярности, а самое главное – доверия солдат. Всё, как всегда, оказалось гораздо сложнее, чем Литари себе представлял, и теперь только одно его радовало: утром к нему прибыли послы из Глосаша, небольшого городка, который находился у них на пути и который просто невозможно было объехать.

Ещё вчера он ломал себе голову, как ему удастся провести своё первое сражение – пусть и при активной помощи жриц, – и вот теперь выяснилось, что это испытание откладывается на неопределённый срок. Посланники городского старшины, прибывшие едва ли не на рассвете, первым делом заявили его высочеству, что город не окажет сопротивления, если принц даст слово не трогать местных жителей и их имущество. Литари, прекрасно осведомлённый о том, что они и так уже отстают от разработанного ранее плана продвижения войска до столицы и городок расположен так, что с одной стороны обойти его мешают глубокие овраги с очень ненадёжными склонами, а с другой – довольно опасное болото, немедленно согласился на это условие.

Юноша усмехнулся: наверное, он никогда не поймёт, что движет простыми людьми. Его попытки сохранить им жизнь, избежав бессмысленных сражений, они восприняли как трусость. А то, что их войско готовы пропустить через город без сопротивления, как признак того, что их все боятся, и на данный момент пребывают в полном восторге. Даже рассказывают друг другу, какие они грозные: первая настоящая армия за много веков! И при этом совершенно игнорируют полное отсутствие возможности у маленького городка с единственной мощёной улицей, которая по совместительству является торговым трактом, оказать сколько-нибудь серьёзное сопротивление пусть и плохо обученному бою в едином строю, но всё-таки войску. Хотя… Принц грустно вздохнул: какая разница, что именно поднимает боевой дух его солдат, главное – поднимает. Литари тронул тьшера каблуками и в сопровождении своих телохранителей направился в голову колонны. Предстояло без всяких эксцессов провести армию через мирный городок – и при этом сохранить над ней командование… Первое, что он ощутил, – запах: незнакомый, но почему-то пугающий до дрожи в коленях. Запах странно густой, металлический – и в то же время гнилостный. Юноша попытался дышать ртом й едва не расстался со своим обедом: казалось, попадая на язык, этот запах растекается по глотке липкой плёнкой, мешающей нормально вздохнуть. Принц встревоженно обернулся к жрицам, опасаясь, что чёрный маг атакует противника днём, решив изменить своим правилам, и остановился, расширившимися глазами глядя на внезапно замерших в ледяной неподвижности телохранительниц. «Они знают, что это, – пронеслось у него в голове, – знают, но не ожидали столкнуться с этим здесь».

– Что происходит?

Литари попытался спросить спокойно, не выдавая своего страха перед неизвестностью. Ему не хотелось выглядеть в глазах других паникёром и трусом, тем более что находившиеся поблизости солдаты внимательно прислушивались к их разговору.

– Прикажите вашим людям поторопиться, ваше высочество: нужно пройти город как можно быстрее и плотным строем. Мечи богини пойдут спереди и по краям. – Тенира не глянула на вздрогнувших при её словах солдат, по-прежнему не отрывая взгляда от видневшейся впереди стены Глосаша. – И пусть все закроют лица платками: запах будет усиливаться…

Юноша вздрогнул от неожиданности, когда из толпы, в которую медленно, но верно превращалось войско, раздался резкий от звучавших в нём злобы и страха выкрик:

– Нас опять пытается убить чёрный маг?!

Он хотел рассмотреть кричавшего, при этом отчаянно стараясь придумать, как успокоить людей, готовых окончательно запаниковать оттого, что атаки стали происходить и днём, когда они привыкли считать себя в относительной безопасности, но не успел. За него ответила подъехавшая к месту событий Тора:

– Тех, кого он собирался убить, уже нет в живых. – Лишённый каких-либо эмоций голос древней жрицы подействовал на солдат как ведро холодной воды. – Нам предстоит пройти по месту их смерти.

Литари почувствовал, как у него зашевелились волосы. Он не мог понять до конца, что имела в виду меч богини, но на подсознательном уровне чувствовал: им всем предстоит увидеть что-то страшное. Что-то настолько неприятное, что даже воспоминания об этом заставляют Тениру и Синалу прятать все эмоции, чтобы не выдать своего отвращения и боли. Ощущение надвигающегося кошмара, от которого не удастся убежать, и единственное, что остаётся, – это покорно идти ему навстречу, – стало нестерпимым. Из раздумий его вырвал голос Торы, протягивающей ему плотный платок:

– Закройте им рот и нос, ваше высочество. – Принц молча взял предложенную ткань и прижал к лицу. Стало немного легче. Запах, сводивший его с ума, практически исчез, перебитый странными ароматами – не очень приятными, но по крайней мере не вызывающими тошноты. – Постарайтесь не показывать своего ужаса перед тем, что увидите.

Шёпот жрицы заставил юношу потрясённо замереть. Он никак не ожидал такого совета от этой суровой и, казалось, совершенно лишённой каких-либо чувств женщины. Литари молча кивнул, показывая, что услышал её слова и принял их к сведению, а затем громко скомандовал, стараясь, чтобы в его голосе звучала уверенность, которой он как раз и не испытывал:

– Начинаем движение. Всем держаться вместе и приготовиться к отражению нападения.

И первый двинулся к виднеющимся впереди стенам Глосаша, с ужасом гадая, что же он там увидит.

Реальность превзошла все его ожидания. Юноша с трудом сдерживался, чтобы не закричать и не броситься бежать куда глаза глядят. Его солдаты, внезапно вспомнив об уроках дисциплины, шли плотным строем, стараясь не смотреть по сторонам и сжимая оружие побелевшими от напряжения пальцами. Многих тошнило, но даже это не могло заставить их остановиться. Ужас толкал их вперёд, заставляя чуть ли не бежать по заваленному трупами городу.

Литари вздрогнул, услышав пронзительный крик очередного бедолаги, забившегося в истерике, и непроизвольно пришпорил своего тьшера, благодаря богинь за то, что эти звери не отличались впечатлительностью и, оказавшись в месте чудовищной бойни, только нервно дёргали ушами, яростно всхрапывая каждый раз, как их копыта скользили в крови, заливающей дорогу. Если бы вдобавок ко всему ещё взбесились верховые животные, то катастрофа стала бы неизбежной. А так – оставалась надежда, что они всё-таки смогут пройти насквозь мёртвое селение и остаться в своём уме.

Принц стиснул кулаки, не позволяя собственной панике захлестнуть себя с головой. То, что он видел вокруг себя, ещё совсем недавно не могло ему привидеться и в страшном сне. Оказалось, что одно дело – читать о зверствах, творимых чёрными магами в древние времена, а другое – видеть всё своими глазами… Глосаш за несколько лоттов превратили в мёртвый город. И сделали это явно не люди. Литари плотнее прижал ткань к лицу и глубоко вздохнул, стараясь сдержать тошноту. Нужно было двигаться вперёд, вести за собой людей, начавших окончательно терять рассудок от открывшихся им за городской стеной картин, но сил не было. Казалось просто невозможным ехать мимо домов с заляпанными кровью стенами, зияющих пустыми оконными и дверными проёмами. Мимо разбросанных поломанных вещей. И сотен трупов. Кто бы ни побывал в Глосаше, он умел убивать так, чтобы напугать живых до смерти. Тела лежали повсюду: мужские, женские, детские… и ни одного целого. Все они были разодраны на части, изуродованы до неузнаваемости и разбросаны по улицам с жестокой небрежностью избалованного ребёнка, ради каприза ломающего и раскидывающего свои игрушки.

И над всем этим кошмаром стоял густой металлический запах крови. Литари почувствовал, как в голове у него плывёт и он начинает клониться в седле, но в следующее мгновение тонкие пальцы Синалы незаметно коснулись его руки, и беспамятство отступило.

– Вы не можете себе позволить упасть в обморок, ваше высочество. – Её встревоженный шёпот заставил его собраться и взять себя в руки. – Если вы покажете свою слабость, люди запаникуют, а здесь всё ещё могут находиться те, кто убил жителей города.

– Я понял. – Принц глубоко вздохнул и огляделся по сторонам: солдаты, даже опытные стражи, были бледны до зелени и настолько потрясены, что не могли скрыть своего ужаса от увиденного. Кьеры выглядели не намного лучше, и только жрицы казались совершенно спокойными. – Я буду держать себя в руках.

Про себя он благодарил священных близнецов за то, что Глосаш был очень маленьким городом, и для того, чтобы пройти его из конца в конец, требовалось не так много времени. Юноша был почти счастлив, когда стена, опоясывающая селение, вновь показалась перед ним. Осталось только преодолеть несколько десятков шагов – и он вырвется отсюда и сможет свободно вдохнуть нормальный, не пропитанный ароматами крови и смерти воздух. Литари тряхнул поводьями, заставляя тьшера двигаться быстрее, и торопливо опустил голову, заметив краем глаза очередную жуткую картину и совершенно не желая рассматривать подробности. Того, что он уже увидел, ему хватит, чтобы всю оставшуюся жизнь наслаждаться ночными кошмарами.

Наконец стены поселения остались позади, и принц заставил себя остановить тьшера на невысоком холме возле дороги, словно специально предназначенном богинями для того, чтобы с удобством любоваться на проезжающие по тракту обозы. Единственным недостатком этого наблюдательного пункта была его чрезмерная близость к Глосашу, но с этим при сложившихся обстоятельствах можно было смириться. Юноша молча следил за тем, как его войско торопливо минует беспомощно распахнутые ворота городка и постепенно сбивается в толпу у подножия холма. Кьеры и маги спешили занять своё место за его спиной, но и от них буквально сквозило страхом, растерянностью и желанием оказаться как можно дальше от этого места. А простые солдаты… они сходили с ума от увиденного и были не способны спокойно думать. Голые эмоции и толпа – это всегда опасно. А уж когда люди видят перед собой жестокую смерть и не в состоянии найти виновного в том, что испытывают страх, то сами превращаются в зверей. И попытка заставить их в таких условиях выполнять свои обязанности вполне может закончиться плачевно для того, кто попробует это сделать.

Литари напрягся, чувствуя: от его поведения зависит, что произойдёт дальше. И если он ошибётся, то их поход завершится, так толком и не начавшись. Только жрицы сохраняли в этой кошмарной ситуации хладнокровие. Но казалось, люди от этого злятся ещё больше: увиденное в Глосаше разбудило в них самые низменные инстинкты, и теперь принцу предстояло каким-то образом привести их в чувство, вот только как? Из толпы уже слышались выкрики, сводящиеся к двум нехитрым идеям: во-первых, во всём случившемся виноваты кьеры и принц, из-за которых чёрный маг начал нападать на мирных жителей. Юноша отметил краем сознания, что активнее всех это утверждают послы городского старшины, оставшиеся после переговоров вместе с войском и благодаря этому уцелевшие. И, во-вторых, сражаться с таким противником не под силу смертным, и поэтому лучше всего как можно скорее покинуть это место и понадёжнее спрятаться. Литари почувствовал подступающую к горлу панику: ещё немного – и вся его армия просто разбежится. Ничто не остановит людей, потерявших голову от страха…

Что же делать? Принц с трудом удерживал на лице маску аристократического равнодушия и уверенности в себе. В голове почему-то крутились обрывки лекций его учителя философии и чёткое понимание того, что никто в сложившейся ситуации не сможет ему подсказать, что делать. Кьеры сами деморализованы тем, что увидели, а жрицы на виду, и если одна из них начнёт ему советовать, его авторитет в войске окажется примерно таким же, как и у последнего новобранца, впервые взявшего в руки меч три дня назад. Этого нельзя допустить! Но в то же время – как Литари остановить обезумевших от страха людей? Обвинения и истерические выкрики уже начали сменяться угрозами… нужно что-то делать… как-то перебороть тот ужас, что поселился у них в душе. И немедленно!!! Принц вдруг почувствовал, как слабость и головокружение отступили, оставив после себя кристальную ясность, а безумный рёв в ушах сменился размеренным голосом профессора Лотрана, бормотавшим где-то в глубине сознания. Юноша едва подавил в себе желание оглянуться по сторонам: ему показалось, что все окружающие его люди тоже должны это слышать.

«Самый простой способ перебороть страх – это столкнуть его с другим, ещё более сильным страхом, и показать человеку неизбежность наступления того события или появления того человека, которых он боится…» Вот оно! Решение было принято, и Литари быстро, чтобы не передумать, начал действовать. Он резко вскинул руку, призывая к тишине, и когда люди, растерявшиеся от такого поворота событий, замолчали, глухо произнёс:

– Мы все в ужасе от того, что увидели в Глосаше. Я понимаю ваш страх и нежелание связываться с таким врагом. Это нормально. Но я прошу вас подумать вот о чём: чёрный маг осмелился сделать такое с мирными жителями только за то, что они отказались бессмысленно умереть в заведомо проигранной битве, которая бы подтвердила их верность этому чудовищу. Вы все прекрасно понимаете, что городок не смог бы нас даже надолго задержать, не говоря уж о том, чтобы остановить, и придворный маг тоже это знал. И всё равно потребовал от людей, большинство из которых никогда не держали в руках оружия, сражаться за его интересы, и убил их всех, когда они отказались. – Из толпы снова послышались крики, полные страха и ненависти, но принц заставил себя проигнорировать их: – Он сделал это, несмотря на то, что сейчас существует угроза его власти. Даже то, что на него идут армия и жрицы, которые всегда были самыми страшными врагами чёрных магов, его не остановило. А теперь представьте, что будет с вами и вашими семьями, когда вы окажетесь в полной власти этого чудовища. Если сейчас вы отступите и спрячетесь, мечи богини тоже уйдут. Они защищают только последователей священных близнецов, а не тех, кто готов склонить голову перед тёмными богами. – Юноша не знал, так ли это на самом деле, но надеялся, что жрицам хватит ума не вмешиваться и не исправлять его, если он ошибся. – Подумайте, что станет со всеми вами, когда не будет никого, кто мог бы защитить вас от чёрного мага. Когда вы окажетесь в полной его власти. Если он сейчас творит такое, то что же будет дальше? Вы хотите, чтобы у ваших детей в жизни был единственный выбор: покорно исполнять любой каприз этого безумного чудовища – или умереть в невероятных муках?

Литари перевёл дыхание и окинул внимательным взглядом толпу собравшихся у подножия холма людей. Волнения не было – лишь какой-то чужой холодный голос в глубине его души отметил, что пока всё идёт удачно, солдаты задумались о будущем своём и своих детей, и теперь следует перевести их мысли в практическое русло и подкинуть им какое-нибудь дело, чтобы отвлечь от собственных страхов.

– Подумайте о том, что я вам сказал. – Голос принца смягчился, и в нём появилась тихая скорбь. Юноша отстранённо отметил, что раньше не замечал у себя таких талантов актёра, но в данный момент останавливаться, чтобы послушать вопли собственной совести, возмущённой его циничным отношением к чужим страданиям, было нельзя, – и он продолжил: – А пока следует достойно похоронить невинных жертв этой войны. Я полагаю, что маги смогут сжечь этот город дотла, дабы их души могли спокойно уйти в мир иной. Но прежде, чем они это сделают, нужно убедиться в том, что там не осталось никого живого.

Люди ошеломлённо замерли, переглядываясь. Было совершенно ясно: никому из них и в голову не пришло, что в той бойне мог выжить кто-то. И теперь они разрывались между двумя противоположными идеями: с одной стороны, опять войти в мёртвый город и начать поиски живых, заходя во все дома и проверяя все трупы, никому не хотелось, а с другой – отказаться и обречь кого-нибудь сгореть заживо вместе с мертвецами было просто жестоко. Литари, только закончив свою речь, понял, что натворил. Теперь нельзя было отступать. Следовало отобрать несколько человек и отправить их назад в селение, а принц просто не представлял, кого нужно выбрать в этой ситуации, и самое главное – как их заставить выполнить его приказ, если солдаты откажутся.

Внезапно навалилась какая-то вязкая усталость, захотелось убежать и спрятаться и никого, совсем никого не видеть. Он не знал, что следует сказать в такой ситуации, и уже не имел сил задуматься над этим. Юноша чувствовал, что сейчас всё-таки сломается и всё испортит… Помощь пришла совершенно неожиданно. Тора невозмутимо шагнула вперёд – и начала отдавать приказы… при этом почтительно поклонившись принцу. Юноша в ответ кивнул, удивляясь про себя тому, как жрица умудрилась одним поклоном повернуть ситуацию так, словно она действует не по своей воле, а просто выполняет его поручение, поскольку его высочество не желает заниматься работой сойра[9]. Поистине таланты мечей богини неисчерпаемы!

– Тем, Срогот и Лоош, вы отправитесь в город и проверите, нет ли там живых. С вами пойдёт кто-нибудь из послов. – Тора холодно глянула на троих горожан, оставшихся в живых только потому, что были отправлены на переговоры с Литари. – И кто-нибудь из жриц.

На этот раз принц не понял, куда направлен её взгляд, до глубины души поражённый тем, что люди не осмелились ни словом, ни жестом возразить мечу богини. Почему-то ему казалось, что если бы это он попытался отправить солдат в город, то столкнулся бы с открытым неповиновением. Хотя, возможно, дело было в том, что стало известно: с ними в разрушенное поселение пойдёт жрица. Его размышление прервал знакомый равнодушный голос – его он меньше всего ожидал услышать в этой ситуации.

– Я пойду. Если там кто-нибудь жив, ему потребуется целительница, а в случае нападения – воин. Я – то и другое. – Снеарала встретила его изумлённый взгляд и пояснила, не понижая голоса: – Вы не можете остаться без защиты, ваше высочество, и Синала гораздо опытнее меня, а значит, и предпочтительнее в качестве телохранителя. К тому же если я не пойду, то потребуется отправить двух жриц вместо одной, и тогда войско окажется более уязвимым.

Литари ничего не оставалось, как только кивнуть в знак согласия. Она была права, и принц вынужден был это признать. Но всё равно ему категорически не нравилось, что девушка, ещё совсем недавно и не подозревавшая о существовании этого мира, и уж тем более не представлявшая себе, что такое война, сейчас вынуждена будет вернуться в тот кровавый кошмар. Он молча наблюдал за тем, как Снеара спешивается и спокойно направляется к городу, даже не оборачиваясь, чтобы убедиться в том, что остальные следуют за ней. Солдаты, хмуро переглядываясь, заспешили следом, демонстративно не обращая внимания на присоединившегося к ним молодого парня – одного из трёх выживших горожан. Литари никак не мог понять, что же с этим юношей не так. Какая-то неправильность в его внешности не давала принцу покоя. Он уже собрался отмахнуться от этого странного чувства, когда заметил, как голова парня блеснула чуть ли не металлическим отсветом в лучах Эссара, и едва сдержал потрясённый возглас: горожанин был совершенно сед.

Снеара остановилась у ворот, поджидая своих спутников. Люди боялись вновь войти в мёртвый город, и жрица прекрасно их понимала. Она тоже боялась бы, если могла испытывать хоть какие-нибудь чувства. Но, по счастью, приём, позволяющий избавиться от боли, одновременно с этим блокировал и все её эмоции, что в сложившейся ситуации было настоящим благословением. Наконец солдаты и горожанин, отправленные в помощь ей, догнали её и остановились рядом, настороженно косясь на полуоткрытые ворота, словно из них вот-вот должно выскочить что-то страшное и кровожадное. Девушка решила, что сейчас самый подходящий момент распределить роли в их дальнейшем сотрудничестве, и отстраненно произнесла:

– Нам нужно будет обойти всё поселение, каждый дом или место, где могли попытаться спрятаться выжившие. Ты, – бросила Снеара быстрый взгляд на бледного как смерть горожанина, – покажешь нам все укромные уголки этого города. Вы, – равнодушно кивнула жрица подобравшимся солдатам, – проверяете те места, которые указывает нам проводник, а я обеспечу безопасность на случай, если кто-нибудь из тварей вздумал остаться в городе подольше, и постараюсь вылечить выживших, когда мы их найдём. Всё понятно?

Жрица старалась говорить уверенно, так, чтобы никто из её помощников не догадался, что для неё это в первый раз, когда под её руководством осуществляется что-то более сложное, чем приготовление обеда. К её удивлению, взрослые мужчины отнеслись к тому, что ими будет командовать пятнадцатилетняя девчонка, вполне спокойно, даже не пытаясь оспорить её распоряжений. Снеара тихо вздохнула, проклиная всех богов и богинь за то, что ей опять приходится брать на себя ответственность за других людей, когда она и за свои-то действия отвечать не в силах, и первая шагнула в разорённое поселение. Сзади раздались придушённые рыдания, и девушка торопливо обернулась, гадая, что за очередная напасть обрушилась на них. В следующий момент жрица поняла, что дополнительные сложности с и так не простым заданием ей обеспечены. Горожанин сидел, прислонившись к полуоткрытой створке ворот, и заходился в истерике, обеими руками зажимая себе рот, словно опасаясь, что его кто-то услышит. Как нельзя более вовремя! Она просто не могла сейчас тратить время ещё и на это!

Снеара стиснула зубы и начала действовать так, как подсказывали ей её новоприобретённые инстинкты. Подойдя к задыхающемуся в рыданиях парню, она одной рукой схватила его за шиворот, силой вздёргивая на ноги, и осторожно, чтобы не покалечить ненароком, залепила человеку пощёчину. Голова горожанина мотнулась так, что на мгновение девушка испугалась, что перестаралась и сломала ему шею. К счастью, жрица опасалась зря: её новая сила вполне поддавалась контролю, хотя и не полному. Парень моргнул, с трудом сфокусировав взгляд и непроизвольно схватившись за пострадавшую щёку. Убедившись, что он хотя бы частично пришёл в себя, Снеара резко заявила, благодаря про себя богинь за отсутствие у неё эмоций, – вряд ли она смогла бы так манипулировать людьми, если сама нервничала и переживала:

– Хватит устраивать истерики! У нас нет времени на то, чтобы нянчиться с твоей чересчур впечатлительной натурой! Пока ты тут сидишь и демонстрируешь нам, насколько ты расстроен, в городе, возможно, умирают люди. Ты лишаешь их единственного шанса на выживание! Понимаешь?! – Жрица как следует встряхнула ошарашенного такой атакой горожанина и, дождавшись его утвердительного кивка, продолжила: – Прекрасно. Тогда прекращай лить слёзы и веди нас.

Жрица и сама не ожидала, что ей удастся настолько легко справиться с потерявшим самообладание взрослым мужчиной, почему-то ей казалось более вероятным немного другое развитие событий: парень, вместо того чтобы прийти в себя и заняться делом, посылает её во все возможные места – и удаляется в неизвестном направлении. Ну что ж, оставалось порадоваться тому, что её предположения в очередной раз не оправдались, и приниматься за работу. Хотя, если быть честной самой с собой, девушке до дрожи в руках не хотелось опять идти через этот кошмар, но, к несчастью, Тенира вполне определённо дала понять, кто должен это сделать. Жрица тихо вздохнула, вспомнив суровый взгляд своей наставницы и недвусмысленный кивок в сторону этого несчастного городка. Иногда ей казалось: хуже того, что с ней случилось, быть уже не может, но всегда находилось что-то, что делало её жизнь ещё страшнее…

Снеара шла по извилистой боковой улочке, больше напоминавшей подворотню, и заставляла себя внимательно глядеть по сторонам, прислушиваясь к любому шороху в ожидании нападения. При этом она изо всех сил старалась не замечать окровавленных растерзанных человеческих тел вокруг. То, что они делали, было необходимо, и даже осознание того, что, как только она снова вернёт себе чувства, её ждёт в лучшем случае продолжительная истерика, не должно было помешать выполнению задания. В конце концов, это произойдёт позже, а пока следовало держать себя в руках, не позволяя себе задумываться над такими вредными для собственного самочувствия вещами, как продолжительность мучений перед смертью у этих несчастных.

Солдатам приходилось ещё хуже. Они вынуждены были осматривать тела, которые выглядели более или менее целыми, чтобы убедится в том, что человек – мёртв. И так улица за улицей, дом за домом. Горожанин вёл их всё дальше, показывая места возможных укрытий или просто домики, построенные так, что увидеть их с улицы было сложно. Жрица уже не раз прокляла про себя местную безалаберность. Ну что стоило сначала спланировать застройку, а потом уже начинать возводить дома?! Немного предусмотрительности – и теперь им не пришлось бы плутать по узким переулочкам и перебираться через канавы, чтобы найти очередную хибару, втиснутую каким-то непостижимым образом между задней стеной другого дома и старым складом!

Девушка молча покосилась на бледных до синевы людей и тихо вздохнула про себя. Они обошли уже почти весь город, но ничего, кроме растерзанных трупов, не нашли. Солдаты и их проводник держались исключительно на силе воли и крепком вине, которое они пили как воду, почему-то не пьянея. Сначала, когда Срогот прихватил в одном из домов кувшин с этой дрянью, Снеара хотела возмутиться, но что-то удержало её от этого – может быть, полные ненависти взгляды, которые время от времени бросали на неё люди. Девушка не понимала причины такой реакции на себя и поэтому постаралась не обострять обстановку. Мало ли что взбредёт в голову солдатам, осатаневшим от окружавшего их кровавого ада.

Вскоре она поняла, что вино им просто необходимо: оно притупило ужас от открывающейся им повсюду жестокой бойни и позволило продержаться дольше. Но всё равно время от времени кто-нибудь из людей со сдавленным проклятием отворачивался от очередного истерзанного тела, и его выворачивало наизнанку. И все четверо плакали, не сдерживаясь. Почему-то от вида взрослых суровых мужчин, не скрывающих слёз, жрице становилось особенно не по себе. Но больше всего её тревожило другое: они уже обошли почти весь город, но не нашли ни одного выжившего. Даже представлять не хотелось, как эта новость скажется на боевом духе солдат. Только бы ещё не наткнуться на какое-нибудь чудовище, созданное чёрным магом и затаившееся здесь, – тогда всё станет совсем плохо…

– Сюда!!!

Дикий крик заставил девушку вздрогнуть от неожиданности и бегом броситься в дом, куда только что зашли солдаты. Неужели она не заметила, что там спряталась чёрномагическая тварь?!

Жрица влетела в маленькую, заваленную поломанной мебелью комнатку с обнажённым мечом в руке, готовая атаковать неизвестного агрессора, и замерла, недоумевающе глядя на трёх человек, склонившихся над трупом женщины с оторванной головой. Никакой опасности в помещении не было. Тогда почему крик? Девушка уже хотела спросить, что случилось, когда Тем поднял голову и отчаянно выкрикнул:

– Скорее! Здесь живой!

Снеара на миг замерла, не в силах поверить, а затем торопливо сунула меч в ножны и, отстранив солдат, наклонилась над телом, гадая про себя, как можно выжить без головы. Хотя в этом мире её уже ничто не удивляло…

Однако всё оказалось гораздо проще. Под трупом женщины обнаружился ребёнок, которого мать, видимо, пыталась защитить от ворвавшихся в дом чудовищ. Видны были только голова и правое плечо. Мальчик лет десяти на вид был весь залит кровью, и жрица поспешила сдвинуть с него мёртвое тело, чтобы… Открывшаяся картина заставила её до скрежета стиснуть зубы. Ребёнок оказался страшно покалечен, его грудь и живот представляли собой сплошное месиво, а ноги были практически полностью оторваны. Как при таких ранах он смог прожить до их прихода, оставалось непонятным. Жрица устало прикрыла глаза, прекрасно понимая, что полумерами в виде лекарств и перевязок здесь не обойтись. Придётся использоваться свою силу, а это значит – ей нужно вернуть себе возможность чувствовать. И девушка очень сомневалась, что после того, как перестанет отгораживаться от эмоций, она сможет сделать хоть что-нибудь. Наиболее вероятно, вместо того чтобы оказать помощь ребёнку, целительница будет в обмороке или в истерике. Но в этом случае малыш умрёт.

Однако если девушка ничего не предпримет, результат будет тот же. Снеара почувствовала, как к горлу подступает тошнота, и быстро, чтобы не передумать, вернула душу в тело. Боль ударила раскалёнными иголками, заставляя на мгновение зажмуриться, а потом отступила на второй план перед диким животным ужасом, затопившим её сознание. Вокруг была смерть, запах крови и начавшегося разложения лезли в нос, заставляя внутренности скручиваться в тугой узел. В ушах грохотала кровь, не давая сосредоточиться. И во всём этом хаосе проскальзывала полная паники мысль, что она теряет время, что из-за её неспособности взять себя в руки умирает ребёнок. Жрица попыталась успокоиться, но безуспешно: в голове было пусто и гулко, а эмоции захлёстывали её как приливная волна, унося с собой остатки самообладания. Ей хотелось просто убежать отсюда – куда угодно, только подальше от этого кошмара.

Грохот, раздавшийся у неё за спиной, заставил её вздрогнуть и открыть глаза. Снеара стремительно обернулась на звук и тихо вздохнула, обнаружив, что источником шума оказался Тем, зацепившийся ногой за обломки мебели. Снова накатила паника. Пересиливая себя, девушка перевела взгляд на лежащего перед ней ребёнка и ощутила, как к горлу опять подступает тошнота. Такие раны ей лечить ещё не доводилось, но и медлить было больше нельзя. Жрица сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, и, пересиливая себя, наклонилась над израненным, изломанным телом мальчика. Она не замечала, как по её щекам катятся слёзы, а по подбородку стекает струйка крови из прокушенной губы. Всю свою волю она сосредоточила на том, чтобы разжать пальцы и прикоснуться к умирающему. Наконец ей это удалось, и Снеара глубоко вздохнула, вызывая силу щита богини. Боль ударила раскалёнными кинжалами, заставляя выгнуться в инстинктивном стремлении убежать от неё, но девушка заставила себя оставаться на месте, направляя целительную энергию в раненого ребёнка.

Она ощущала, как струйки силы бегут в искорёженном теле, сращивая, излечивая, восстанавливая. Жрица не контролировала процесса, позволяя подсознанию справляться самому. Да у неё и не получилось бы по-другому, при всём её желании. Слишком много повреждений следовало исцелить, чтобы мозг осознанно смог обработать такой объём информации. Никто не в силах проследить за восстановлением сотен тысяч клеток, которые необходимо вырастить взамен разрушенных или исправить возникшие в них нарушения, поэтому сила богини действовала сама, подчиняясь только желанию своего носителя устранить причинённый вред. Уроки Синалы на эту тему очень пригодились девушке, не позволив запаниковать в очередной раз и потерять над собой контроль.

Боль мешала сосредоточиться на процессе исцеления, заставляя торопиться, чтобы избавиться от нестерпимой муки, разъедающей тело и сознание. Но жрица прекрасно понимала, что, если она не доведёт лечение до конца, мальчик всё-таки умрёт и все её страдания окажутся напрасными. Однако её терпение тоже было не беспредельным. Поэтому когда наконец сила богини перестала циркулировать по телу ребёнка в поисках очередных повреждений, девушка не смогла сдержать вздоха облегчения. Она осторожно убрала руку и внимательно осмотрела мальчика в поисках незалеченных ран. Однако, к её радости, их не обнаружилось: ей всё-таки удалось восстановить ребёнка полностью. Остались только тонкие шрамы на месте самых страшных повреждений. А в остальном – мальчик был совершенно здоров. И просто спал на грязном окровавленном полу сном младенца.

Снеара выпрямилась, стараясь не глядеть на пристально наблюдающих за ней людей, и попыталась опять разделить душу и тело, отдав последнее под контроль силы меча богини, чтобы избавиться от жуткой боли, поселившейся в каждом уголке её организма, и заодно обрести потерянное хладнокровие. Не сразу, но ей это удалось. Девушка устало передёрнула плечами, избавляясь от сковавшего их напряжения, и, ни на кого не глядя, поинтересовалась:

– Сколько ещё домов осталось проверить?

– Ещё шесть и один старый склад, где раньше хранили соль, и всё, – торопливо ответил парень, не сводя со жрицы восхищённого взгляда.

– Хорошо. – На Снеару внезапно навалилась страшная усталость – так, что ей не хотелось ни двигаться, ни даже думать. – Тогда кто-нибудь возьмите ребёнка – и пойдём их осматривать. – И добавила, видя нерешительность солдат: – Он не проснётся ещё несколько лоттов, так что мы успеем со всем разобраться до того, как ребёнок придёт в себя и увидит весь этот кошмар.

Срогот подхватил мальчика на руки, бросив на жрицу какой-то странный взгляд, и торопливо вышел из полуразрушенного дома. Девушка вытащила меч и последовала за ним, раздумывая – хватит ли у неё сил на ещё одно исцеление, если им повезёт найти кого-нибудь живым. Она очень надеялась, что хватит. Снеара заставила себя не думать пока об этом и сосредоточилась на поисках возможной опасности, но в городе по-прежнему было тихо. Они обследовали все оставшиеся дома, каждый раз обнаруживая только трупы, и жрица вынуждена была признать, что запас удачи их отряда исчерпан полностью. Оставался только старый соляной склад, но вероятность того, что они найдут там кого-нибудь, была невелика. Полуразрушенный дом давно пустовал, да и вряд ли мог служить сколько-нибудь надёжным убежищем.

Девушка шла по улице во главе своего отряда и старалась не обращать внимания на странные взгляды, которые время от времени бросали на неё люди, когда считали, что она этого не видит. Их поведение уже откровенно тревожило жрицу, которая никак не могла понять причин такой неожиданной перемены в настроении и теперь постоянно ждала какой-нибудь выходки с их стороны. Хорошо ещё, что они наконец закончили осмотр города и сейчас довольно скорым шагом, насколько позволяла заваленная трупами дорога, направлялись к воротам и ожидающей за ними армии. Только бы успеть дойти, прежде чем солдаты поддадутся эмоциям, и…

– Госпожа, простите нас. – Снеара едва не споткнулась и настороженно обернулась к виновато опустившему взгляд Тему, который нерешительно помялся и продолжил, явно опасаясь последствий своих слов, но при этом полный решимости всё-таки сказать то, что задумал. Окончательно заинтригованная его поведением, жрица молча ждала, чем же всё закончится. – Мы считали, что вас не интересуют страдания простых людей, что вам всё равно, как и сколько их погибло в этом городе. Вы так невозмутимо себя вели, что… в общем, мы поняли, что ошибались, когда увидели, как вы плачете над мальчиком…

Солдат окончательно сбился и замолчал, не в состоянии выразить словами то, что думает, а девушка наконец поняла причину всех непредсказуемых перемен настроения этих людей. Они просто сочли её бездушной стервой, которой глубоко плевать на всё, кроме выполнения своего задания, и совершенно безразлично, где и сколько бедолаг встретили свою смерть. А после того как увидели её слёзы боли, тут же решили, что всё совсем наоборот. Поразительная доверчивость! Рациональная часть рассудка, на данный момент управлявшая Снеарой, потребовала немедленно закрепить неожиданный результат её действий и поднять в глазах простых людей авторитет жриц. И она не стала противиться этому требованию.

– У нас есть способы отгораживаться от чувств, если они мешают нам спасти людей. Правда, потом, когда всё заканчивается, они возвращаются и становятся ещё более сильными, но это происходит уже после того, как чувства могут помешать нам выполнить свой долг. – Девушка осторожно наблюдала за притихшими солдатами, старающимися не пропустить ни одного её слова. Нужно было сказать, с одной стороны, правду, а с другой – создать вполне определённое впечатление. Хорошо ещё, что Синала специально обучала её этому весьма полезному навыку. Оставалось проверить на практике, насколько хорошо она усвоила этот урок. – Я ещё молода и неопытна, поэтому у меня этот приём получается не слишком хорошо, и для того, чтобы исцелять, мне приходится возвращать свои чувства, а это не всегда безболезненно.

Снеара не произнесла больше ни слова, торопливо шагая к спасительным воротам. Ей очень хотелось, чтобы вся эта авантюра поскорее закончилась: слишком многое следовало обдумать, а делать это желательно без свидетелей. И осознание того, что вся её бесконечная жизнь теперь будет состоять из подобных кровавых кошмаров, не добавляло радости, а мысль о смерти обретала определённую привлекательность. К тому же жрице совершенно не нравились происходящие с ней изменения: если раньше они выражались только в том, что она переставала в ответственный момент паниковать и действовала более или менее разумно, то теперь появились тревожные симптомы. С каждым разом ей всё легче и легче было манипулировать людьми. Причём делать это так, что они даже не замечали обмана и внешнего влияния.

Это было неправильно, но почему-то об этом твердила только маленькая частичка её прежнего «я», спрятанная в глубине её души так надёжно, что девушка подчас забывала о её существовании. А её основная личность находила происходящее вполне нормальным и оправданным. И от этого становилось не по себе, как и от осознания того, что раньше она не была способна на такие размышления и беспристрастный анализ ситуации, даже когда отгораживалась от эмоций. Создавалось жуткое ощущение, что из неё целенаправленно создают бездушное чудовище, и все тренировки наставниц направлены именно на это.

Но, с другой стороны, пока все её странности способствовали выживанию и вполне поддавались контролю, а иногда и приносили пользу. Снеара украдкой покосилась на почтительно отстающих на шаг солдат, бросающих на неё восторженные взгляды. И пришла к выводу, что непонятные изменения в своём поведении вполне можно потерпеть, если они пока приносят пользу хоть и не ей самой, но, по крайней мере, человеку, будущее которого девушке небезразлично. Литари гораздо легче будет теперь управлять всеми этими людьми, ибо они свято уверены в высоких моральных качествах жриц и их способности к сопереживанию и состраданию. Солдаты восхищаются мечами богини и соответственно будут с большим пиететом относиться к тому, кого их новые кумиры поддерживают.

Девушка наконец вышла за ворота и, не сдержавшись, глубоко вздохнула от облегчения: находиться в мёртвом городе, даже ничего не чувствуя, было тяжело. Теперь появилась возможность расслабиться. Снеара подняла голову, пытаясь взглядом отыскать Литари, и насторожилась. Что-то опять было не так. Да сколько можно?! Вся армия, расположившаяся неподалёку от города, напоминала приготовившегося к атаке хищника. Люди напряжённо вглядывались в вышедших из поселения однополчан, словно ожидали чего-то страшного. Жрица перевела взгляд на своих сестёр и окончательно запуталась. Они были совершенно спокойны, будто не замечали настроения солдат или считали его вполне естественным. Решив, что если старшие не проявляют тревоги, то и ей не о чём беспокоиться, девушка быстрым шагом направилась к холму, где по-прежнему присутствовал весь командный состав войска. И тихо выругалась про себя, когда внимание всей армии сосредоточилось на ней и сопровождавших её людях. Это было неприятно, но в последнее время стало уже почти привычным.

Остановившись не доходя до вершины холма, но достаточно высоко, чтобы все солдаты могли её хорошо видеть, Снеара коротко поклонилась Литари и чётким громким голосом отрапортовала, проклиная про себя необходимость своего участия в этом спектакле:

– Город проверен, ваше высочество. Мы нашли только одного выжившего. Мальчику оказана помощь, но желательно, чтобы его посмотрела более опытная целительница, чем я. У него были очень тяжёлые повреждения. – Девушка кивнула Сроготу, и тот, поравнявшись с ней, осторожно протянул Синале спящего ребёнка. Жрица легко подхватила мальчика на руки и отошла чуть в сторону, а принц так же громко, как и Снеара, произнёс, благосклонно глядя на переминающихся за её спиной солдат, явно чувствующих себя крайне неуютно рядом с такими высокопоставленными особами:

– Благодарю вас за вашу преданность и смелость. Я знаю, как тяжело вам было войти вторично в мёртвый город, и счастлив, что ваше самопожертвование не оказалось напрасным. Этот мальчик обязан вам своей жизнью, а я в долгу перед вами за то, что вы спасли моего подданного, и клянусь, что не забуду о вашей услуге.

Слушая приветственные крики, девушка невольно восхищалась находчивостью Литари. Действительно прирождённый правитель. Или ему подсказали? Впрочем, какая разница: чтобы произнести заготовленную речь так, как надо, тоже требуется определённый талант. Она сама, например, просто ненавидела выступать на публике и непременно бы запиналась и забывала текст в самый неподходящий момент, сводя на нет все усилия тех, кто ей эту речь подготовил. И ничего с этим не могла поделать: лучше всего девушка себя чувствовала, когда её не замечали. Снеара отступила немного в сторону, привычно занимая место поблизости от принца, но в то же время на достаточной дистанции, чтобы находиться в тени и не привлекать к себе любопытных взглядов, и теперь отрешённо наблюдала за развернувшейся вокруг суетой.

Несколько магов направились в сторону поселения, но, не дойдя до стены, окружающей город, пары десятков шагов, выстроились в линию и принялись что-то нараспев декламировать, сопровождая слова замысловатыми жестами. Этот спектакль заинтересовал её довольно надолго: жрице ещё ни разу не приходилось видеть такого зрелищного колдовства, – для поддержания защиты от магического поиска не требовалось ничего серьёзнее медитации и включения пары амулетов.

Понаблюдав за тем, как сплошной огненный вал медленно поглощает все строения, оставляя за собой только выжженную, спёкшуюся до каменной твёрдости землю, девушка переключила своё внимание на кьеров, собравшихся вокруг Литари. Те яростно убеждали жриц и его высочество в том, что следует как можно быстрее отвести армию подальше и остановиться на привал, поскольку с людей достаточно на сегодня нервных потрясений. При этом она не заметила, чтобы убеждаемые были особо против предложенного плана, и спорили скорее для виду, давая впечатлительным аристократам выговориться, а заодно продемонстрировать всем желающим заботу о своих солдатах. Тоже полезное дело, между прочим. Снеара рассеянно следила за тем, как, повинуясь приказам, армия собирается, снимается с места и выстраивается в подобие походной колонны. По всему выходило, что ей сегодня ещё предстоит марш-бросок, а затем очередное ночное дежурство, совмещённое с обучением каким-нибудь очень нужным вещам, которые обязательно должна знать каждая жрица.

Погруженная в свои невесёлые мысли, она не заметила, как к ней подошла Синала и остановилась рядом, ожидая, когда её младшая сестра обратит на неё своё внимание. Девушка почувствовала чей-то пристальный взгляд и обернулась, встретившись глазами с целительницей, спокойно наблюдающей за ней из-под капюшона своего светло-синего плаща. Снеара молча ждала, пока старшая жрица решит, что пришло время сказать то, что следует знать её подопечной, про себя гадая, зачем она могла понадобиться своей наставнице именно сейчас.

– Я осмотрела мальчика. С ним всё будет в порядке, очень хорошее лечение. – В мягком голосе Синалы звучали одобрение и лёгкая улыбка, которую девушка в последнее время как-то научилась угадывать в едва уловимых изменениях интонаций. – Ты делаешь успехи, Снеала.

– Спасибо. – Снеара тихо хмыкнула про себя, отмечая поразительное упрямство своей наставницы. С тех пор как у неё стало получаться осознанно применять силу щита богини, жрица-целительница звала её не иначе как Снеала, игнорируя слог «ра», означающий принадлежность её ученицы к мечам богини. Молодая жрица уже устала переубеждать её, доказывая, что к имени «Снеара» она привыкла и чувствует себя неловко, когда её называют на разные лады. В конце концов, ей пришлось смириться и откликаться на оба имени. Потому что остальные жрицы так же старательно игнорировали слог «ла», а в официальной обстановке и та и другие употребляли обе приставки. – Я, если честно, очень удивлена, что ребёнок продержался так долго без помощи.

– Ну в этом нет никакого секрета. – Целительница никак не могла упустить случая научить свою юную сестру ещё чему-нибудь полезному. – Мальчик – очень сильный маг, а они всегда более живучи, чем обычные люди. Кстати, имей в виду: если тебе придётся сражаться с магом, лучше сразу метить ему в голову. Все остальные повреждения они вполне могут залечить, хотя не так быстро, как нечисть, конечно. Но всё-таки следует быть осторожнее.

– Я знаю, Тенира мне говорила. – Снеара вздохнула про себя. То, что её учили две наставницы одновременно, приводило подчас к таким вот перехлёстам, когда каждая из них пыталась вдолбить ей в голову одни и те же сведения. Поэтому следовало отвлечь Синалу как можно скорее, чтобы не выслушивать лекций об уязвимых точках разных существ, населяющих этот мир, по второму кругу. – Что теперь с ним будет? Он ведь остался полным сиротой.

– Тойшет, маг кьера Толледа, берёт его в ученики. Он давно уже искал подходящего кандидата, а тут такой подарок судьбы. Да и ребёнку с ним будет лучше, чем с какими-нибудь дальними родственниками или в сиротском приюте. А потом, он приобретёт очень уважаемую профессию.

– А он не останется калекой? – вопросительно взглянула девушка на свою наставницу, в конце концов решившись задать мучавший её вопрос. – Ты говорила мне, что иногда даже сила богини не может исцелить полностью, если время упущено.

– Это не тот случай. Обычно наша сила не может помочь, когда рана, ставшая причиной того, что человек превратился в калеку, полностью затянулась, и тело привыкло к своему новому состоянию. То есть если с момента ранения прошло около года.

– Понятно.

Резкая команда начать движение заставила их прервать разговор и отправиться к своим тьшерам, чтобы успеть занять в колонне предназначенные им места: Синала постоянно находилась рядом с принцем, а Снеара, как обычно, ехала в арьергарде, где было меньше вероятности столкнуться с каким-нибудь чудовищем.

Глава 17 Воспоминания

Девушка сидела на обрыве и смотрела вниз на воду, которая в лучах заходящего солнца отливала красным, вызывая не слишком приятные воспоминания о дневном происшествии. Наконец-то ей удалось ускользнуть от всех и побыть в тишине и одиночестве. В последнее время она почти не оставалась одна и научилась ценить такие моменты. Снеара глубоко вздохнула и прислонилась спиной к толстому дереву, каким-то чудом, державшемуся узловатыми корнями за неверную почву у самого края. Вокруг было настолько хорошо, что она даже не стала отгораживаться от эмоций, наслаждаясь редкими минутами мира и покоя. Вечер, тепло и безветренно – казалось, сама природа делает всё, чтобы люди, потрясённые жестокостью своих собратьев, могли отдохнуть и собраться с мыслями.

Жрица тоже была не против отдохнуть. Хотя упрямо не считала себя человеком, полагая, что давно превратилась в живое оружие и что лишь память связывает её с прошлым, в котором не было сомнений в её принадлежности к роду людей. Теперь, когда боль не сводила её с ума всё время, а эмоции не мешали делать выводы, девушка начала рассматривать возможность остаться в одиночестве и обдумать всё, что с ней произошло, весьма ценным подарком. Она всё ещё надеялась найти выход. Ведь мир, в котором она оказалась, не вызывал у неё ничего, кроме недоумения и непонимания. А ещё был бесконечный страх и постоянная необходимость переламывать себя, заставляя двигаться вперёд ради целей, совершенно ей не интересных, и веры, абсолютно для неё чуждой. Пока об этом можно было забыть. Сейчас она помогала своему единственному другу в этом странном месте, но потом… потом будут новые походы и новые схватки ради тех, кого Снеара даже не знает. И так до бесконечности.

Неприятная перспектива. Может, кого-то и привлекает вечный бой во славу богини, но она с гораздо большим удовольствием предпочла бы судьбу обычной жены и матери. Только вот для неё это недоступно, так же как для тех искателей приключений – вечный бой и всё, ему сопутствующее. Интересно, кто на небесах следит за тем, чтобы люди никогда не получали того, чего на самом деле хотят? Она бы от души поблагодарила его за приложенные усилия. Чем-нибудь тяжёлым. Жрица тихо вздохнула и прикрыла глаза ладонью, любуясь закатом. Уже ничего невозможно изменить, и тратить нервы, переживая из-за недоступных ей более радостей обычной жизни, было бессмысленно. Оставалось только радоваться тому, что провидение или её собственное подсознание хотя бы подарило ей сны, в которых она почти близка к исполнению своей мечты. Девушка не спрашивала у своих наставниц, видят ли они такие же яркие сновидения, где могут получить то, чем обделены наяву, или это только её особенность. Почему-то ей не хотелось знать ответа на этот вопрос.

Жаль только, что ей не удаётся видеть эти сны каждую ночь: слишком редко она теперь спит подолгу, а короткие периоды забытья, оставленные для отдыха, не приносят ничего, кроме тишины и темноты. После совета кьеров Снеара была в так понравившемся её сновидении лишь однажды, но радовалась до сих пор, вспоминая, что ей приснилось. Жрица улыбнулась тому, как опять обнаружила себя в саду и некоторое время не решалась зайти в дом, а потом всё-таки толкнула входную дверь, уговаривая себя, что, даже если девочки и обиделись на неё за излишнюю резкость, она всё же сможет с ними помириться. А малышки встретили девушку в прихожей и в один голос поблагодарили за то, что она заботится о них…

Лара и Нала стояли, напряжённо выпрямив спины, и Снеа приготовилась к самому худшему развитию событий, но, к её безграничному удивлению, девочки не потребовали, чтобы она убиралась из их дома, а низко поклонились и в один голос произнесли:

– Мы очень благодарны тебе за то, что ты о нас заботишься, и считаем твою помощь бесконечно дорогим подарком.

Девушка тогда растерялась, а малышки, неправильно истолковав её замешательство, расстроенно переглянулись, и Лара, как более бойкая, неуверенно спросила:

– Снеа, ты всё ещё на нас злишься, да?

Жрица тогда одним прыжком преодолела расстояние, отделяющее её от детей, и крепко обняла своих девочек, уткнувшись носом в их мягкие волосы. Девушка старалась говорить спокойно, но в голосе всё равно звенели слёзы:

– Нет, маленькие, я совсем не сержусь на вас и всегда буду с вами. Я люблю вас и никогда не оставлю. То, что я говорила вам, не означает, что я вас брошу, если вы не будете меня благодарить за каждый шаг. Просто когда кто-то о вас заботится, иногда нужно отвечать ему тем же, особенно если этому человеку нужна помощь. Понимаете? Чтобы он не чувствовал, будто вам безразлично то, что он делает для вас.

– Значит, ты не уйдёшь? – с надеждой воззрились на неё девочки.

– Нет, никогда.

Ответом ей был радостный визг, и до вечера они больше об этом неприятном разговоре не вспоминали. А потом, когда усталые, но счастливые после очередной забавы, придуманной неугомонной Ларой, они сидели в гостиной в большом кресле, которое было их самым любимым местом отдыха, поскольку напоминало скорее маленький диванчик, чем обычное кресло, и могло вместить всех троих, Нала нерешительно спросила, по привычке устраиваясь у девушки на коленях и опуская голову ей на плечо:

– Мы с Ларой решили помогать всем, кто просит помощи, но не знаем: как это сделать? Их слишком много, у нас просто времени не хватит на всех.

Снеа задумалась, пытаясь найти решение этой проблемы, которая действительно грозила серьёзно испортить девочкам жизнь. Вот ведь дилемма! Если они не будут выполнять просьбы, то могут остаться без защитников, кем бы они ни были, а если станут их исполнять, то у них не будет времени ни на что другое. Требовалось найти какую-то золотую середину. Вот только как это сделать? Девушка терпеть не могла таких загадок, но сейчас уклониться от её решения не получалось. Следовало выяснить побольше о том, как малышки слышат обращённые к ним просьбы: может быть, ответ кроется в этом?

– А вы всегда знаете, кто и где к вам обратился?

Девочки переглянулись и синхронно кивнули:

– Мы можем их услышать в любой момент, если захотим, некоторые так сильно кричат, что от них голова потом болит.

– Вот как? – Снеа встревожилась: ей совсем не хотелось, чтобы девочкам было плохо. – И от чего это зависит? Ну то, что они такие громкие?

– Не знаю… – Лара, как всегда, когда была расстроена, потянулась за кинжалом. – Только те, кто сильно кричит, потом часто оказываются в мире мёртвых.

– Хм, полагаю, им действительно нужна была помощь. – Девушка улыбнулась, радуясь, тому, что так легко смогла найти выход из положения. – Думаю, вам следует попробовать помогать тем, кого вы слышите громче остальных, – только стоило бы как-нибудь убедиться, что они достойны вашей помощи.

– А почему они могут быть недостойны? – Нала, как всегда, желала уточнить всё, что только можно.

– Они могут быть плохими людьми. – Снеа вздохнула про себя, поражаясь тому, как дети умеют задавать неудобные вопросы, на которые не знаешь, что отвечать. Ну нельзя же заставлять таких малышек выносить приговор, решая – кому жить, а кому умереть! Тщательно подбирая слова, девушка попыталась объяснить девочкам ситуацию: – Например, к вам может обратиться за помощью какой-нибудь разбойник…

– Мы его не услышим!

Лара подпрыгнула от избытка чувств и ударилась макушкой о её подбородок, заставив ахнуть от неожиданности.

– Ты не ушиблась, малыш? – Снеа осторожно взяла девочку за плечи и заглянула в глаза: – Тебе не больно?

– Нет, обошлось, – с самым серьёзным видом покачала головой малышка.

Убедившись, что с ребёнком всё в порядке, и растерянно потирая ушибленный подбородок, жрица попыталась выяснить, что Лара имела в виду.

– Ты говоришь, вы не слышите плохих людей? Почему?

– Мы не знаем. Просто мама так говорила, что мы слышим только хороших людей, а плохих слышат те злые, с которыми они с отцом воевали. Она ещё говорила, что нельзя смотреть на внешнюю сторону. – Девочка старательно повторяла рассказ своих родителей, а Снеа внимательно слушала, пытаясь понять смысл наставления. – Иногда все считают человека плохим, но мы его слышим, и это значит, что он всё равно хороший, даже если другие говорят про него гадости. Вот.

– Ну тогда нужно помогать всем, кто очень громко просит, или хотя бы некоторым из них.

Девушка облегчённо вздохнула, обнаружив, что всё гораздо проще, чем она опасалась. Больше они об этом не говорили.

Снеара вынырнула из воспоминаний и задумчиво поморщилась, сожалея о невозможности превратить свои сны в реальность. Она бы не отказалась от возможности общаться с Ларой и Налой наяву. Хотя жрица очень сомневалась в том, что смогла бы встретить этих детей в своей нынешней жизни. В конце концов, как признавалась Лара, когда она попала к малышкам в первый раз, девочка всего лишь пыталась призвать духа из мира мёртвых, чтобы он помог ей снять куклу, и уж никак не ожидала, что кто-то живой сможет перенестись к ней домой, даже без тела. В обычном мире таких случайностей не бывает.

Хотя – жрица криво усмехнулась, припомнив все свои приключения в этом королевстве – вряд ли Сиали можно назвать нормальным местом. Больше всего оно похоже на одну из сказочных стран, о которых так любят слушать дети. Затерянная неизвестно где, окружённая горами, со странными обычаями и верой… Вот только некоторые вещи, происходящие в ней, вряд ли предназначены для того, чтобы их увидели дети, да и взрослые вполне могут без них обойтись. Однако ей, к сожалению, от всего этого пока не удаётся избавиться.

За спиной послышались шаги: кто-то поднимался на обрыв, где Снеара спряталась от всех. Подавив желание сбросить неизвестного визитёра вниз, девушка вздохнула и обернулась.

Литари виновато улыбнулся, прекрасно понимая, что нарушил так любимое ей одиночество, и, осторожно преодолев последние шаги, отделяющие его от облюбованного жрицей дерева, устроился рядом с ней на обрыве.

– Извини. – Принц протянул девушке флягу с водой и кусок хлеба с вяленым мясом. – Вот я принёс тебе твой ужин, а то ты опять забудешь поесть, я ведь тебя знаю.

– Что случилось? – Снеара слишком хорошо изучила Литари, чтобы поверить, будто единственной целью его появления в её убежище было накормить забывчивую жрицу. – Плохие новости?

– Что? Да нет, пока всё нормально. – Юноша прикрыл глаза и выдохнул сквозь зубы: – Просто я никак не могу прийти в себя после того, что мы увидели в том городке. Неужели люди, даже чёрные маги, способны на такую жестокость?!

– Вполне, – тяжело вздохнула девушка и тихо добавила: – Люди – самые страшные существа из всех обитающих в этом мире.

– Да. А война – самое страшное их изобретение, о котором благодаря мне опять вспомнили.

Снеара обдумала эту фразу и наконец-то поняла, что на самом деле тревожит Литари. И теперь уже не удивлялась его настроению. Действительно – кому захочется войти в историю в качестве законченного эгоиста, ради своей выгоды возродившего древний ужас? Только вот такой настрой мог сильно помешать принцу добиться своей цели. И, если быть до конца честной с собой и с человеком, которого она в последнее время начала считать своим другом, то следовало признать: в том, что война опять пришла в этот мир, прежде всего был виноват чёрный маг, решивший захватить власть над королевством. Ну и жрицы, которые сочли такой метод борьбы со своим извечным врагом вполне приемлемым. Следовало как можно скорее разубедить парня, считающего, что он стал причиной возвращения этого страшного пережитка прошлого, и направить его мысли в более спокойное русло.

– Это не война.

Девушка опёрлась затылком о шершавую кору дерева и посмотрела на шелестящие у них над головой листья, сквозь которые было видно темнеющее вечернее небо.

– А что же тогда это такое! – Литари яростно ударил кулаком по земле и зашипел от боли, попав рукой на притаившийся в густой траве камень. – Как ещё можно назвать то безумие, что творится сейчас в королевстве?!

– Да как угодно. Переворот, боевая операция. Можно выбрать любое название, суть от этого не изменится. Но поверь: то, что сейчас происходит в Сиали, имеет очень мало общего с настоящей войной.

– Откуда ты это знаешь? – удивлённо посмотрел принц на свою собеседницу, которая в очередной раз умудрилась перевернуть его мир с ног на голову. – Ты же сама говорила, что у себя дома не имела ничего общего с армией…

– Чтобы знать о каком-либо предмете, совершенно не обязательно его видеть собственными глазами, не говоря уже о том, чтобы испытывать на себе его воздействие. – Снеара сорвала травинку и сунула её в рот, не отрывая глаз от листьев, трепещущих на фоне неба. Красивая, однако, природа в этом мире. – Просто там, где я жила раньше, войны – это не древнее, почти забытое прошлое, а повседневная реальность. Где-нибудь обязательно воюют, масштаб военных действий разный, но парочка признаков не меняется. Это всегда длится долго, иногда несколько десятков лет, и обязательно вовлекает в конфликт очень много народу. При этом даже активно не участвующие в войне люди всё равно поддерживают ту или иную сторону и рискуют погибнуть.

– Несколько десятков лет?! Но зачем!!! Я читал старые хроники, у нас война никогда не длилась больше года…

Жрица наконец-то оторвала взгляд от кроны дерева, под которым они сидели, и повернулась к собеседнику. Литари выглядел потрясённым и растерянным.

– Иногда именно столько времени требуется, чтобы добиться желаемого. – Девушка пожала плечами и отметила про себя, что принц отвлёкся от самобичевания и полностью переключился на поразивший его до глубины души вопрос о продолжительности военных действий в разных мирах. – К тому же в нашем мире гораздо больше людей, и как следствие – возможности уничтожать их на полях сражений, не опасаясь полностью извести весь человеческий род.

– Н-да. – Юноша забавно сморщил нос и решительно заявил: – Как хорошо, что я оттуда ушёл и никогда не смогу вернуться.

Снеара насторожилась – как всегда, когда получала новую информацию об этом мире, которая меняла сложившуюся в её сознании картину, иногда на полностью противоположную. Она прекрасно знала, что для жрицы попасть в другой мир нереально потому, что на неё магия не действует. Совсем. Заклинания перемещения весьма энергоемки и требуют большого опыта от мага, их накладывающего, и поэтому недоступны большинству жителей этого мира, но для принца и будущего короля подобные ограничения не должны стать проблемой. Новые сведения требовали уточнения, и немедленно.

– Почему не сможешь? – Жрица вопросительно приподняла бровь и даже выплюнула травинку, чтобы не отвлекаться во время разговора. – Я знаю, что нанять мага для того, чтобы он переместил тебя в другой мир, будет очень дорого, и ты не сможешь взять с собой больше одного или двоих сопровождающих, но ведь это всё равно возможно…

– Нет, – грустно улыбнулся Литари и добавил прежде, чем его собеседница потребовала уточнений: – Дело в том, что для заклинания перемещения нужно знать точно, где расположено место, куда ты собираешься попасть, а я не настолько хорошо во всём этом разбираюсь, чтобы смочь сообщить магу, куда именно я хочу переместиться.

– Погоди. – Снеара задумчиво прищурилась, обдумывая полученную информацию. – Но как тогда вообще возможно перемещение между мирами? Попасть в другой мир можно только при помощи заклинания перемещения, об этом мне уже все уши прожужжали, и если для этого требуются точные данные о месте, куда маг собирается отправиться, то как такое произошло в первый раз? Откуда маги узнали эти самые сведения о конечной точке перемещения?

– Ну вообще-то их сообщили боги, – насмешливо фыркнул принц, видя, что жрица откровенно не верит его словам. – Это действительно так. Не сомневайся, когда-то и тёмные, и светлые боги общались с простыми смертными через своих служителей. Тёмные, по-моему, и до сих пор отвечают своим приспешникам, по крайней мере о твоём мире наши маги не знают, я спрашивал, а Мидонг вполне уверенно там себя чувствовал.

– Сумасшедший мир… – Снеара прикрыла глаза и потёрла лоб, пытаясь избавиться от давно поселившейся в висках боли. – Ладно, нет так нет. Всё равно там тебе нечего делать.

– Вот именно, – криво улыбнулся Литари и добавил: – Вряд ли я вообще на что-то способен.

– Ну вот это уже откровенная глупость, – встревожилась жрица, обнаружив, что принц опять взялся за самокопание и самобичевание. В походе необходим сильный лидер или хотя бы видимость такового… – Ты прекрасно справился с ситуацией после Глосаша. Если честно, то я боялась, что после того ужаса, который люди там увидели, мы останемся без армии.

– Это всё Синала. – Юноша покраснел от похвалы, но, видимо, счёл нужным восстановить справедливость: – Она всё это время находилась у меня в голове и подсказывала, как себя вести.

Снеара резко села прямо и воззрилась на своего друга с испуганным недоумением. То, что он говорил, вызывало нешуточную тревогу. Если кто-то смог воздействовать на принца, весь их поход может закончиться весьма плачевно. В том, что это не Синала, девушка не сомневалась: она уже неплохо знала предел возможностей жриц и прекрасно понимала, насколько нереально подобное предположение. А вот маги вполне могли сделать что-нибудь такое… Но оставался один-единственный вопрос: как им удалось пробить защиту, которую вокруг принца и остальных командиров их небольшой армии постоянно поддерживала жрица-целительница? Неужели настолько сильный маг? Или Синала отвлеклась? И тот и другой варианты были по меньшей мере фантастическими. Но что тогда произошло?

– Ты слышал голос в голове? – Жрица напряглась, ожидая ответа, и вздохнула с облегчением, когда он прозвучал:

– Нет. Просто мне словно кто-то давал силы, и в голове всплывали нужные воспоминания… Я не знаю, как описать…

– Зато я знаю. – Снеара покачала головой, удивляясь тому, насколько люди, даже такие образованные и лично общавшиеся со жрицами, как Литари умудряются приукрашивать их способности. – Никто тебе ничего не советовал. Ты сам нашёл выход из той ситуации. Единственное, что сделала Синала, – это поделилась с тобой силой, поддерживая тебя, снимая усталость и реакцию на то, что ты увидел в городе. Помогла очистить сознание от лишних страхов, и всё. Остальное ты сделал сам.

– Правда?

– А я когда-нибудь тебе врала? – Жрица склонила голову к плечу, рассматривая парня, который никак не мог поверить в собственные способности. – Тоже мне нашёл придворного лизоблюда. Если бы я хотела тебе польстить, могла бы заявить, что ты выдающийся оратор и политик. – Девушка насмешливо хмыкнула. – Но этих слов ты от меня не услышишь, пока не докажешь на деле, что это так.

Литари рассмеялся в ответ и, весело блестя глазами, не вставая, изобразил придворный поклон.

– Спасибо на добром слове! – Юноша откровенно забавлялся. – Ты, как всегда, умудрилась поднять мне настроение, наговорив кучу гадостей. Честное слово, если мы всё-таки победим, я сделаю всё, чтобы оставить тебя при дворе. Тогда уж точно мне не придётся беспокоиться о том, что мне говорят не всю правду. Ты ведь останешься со мной?

– Посмотрим, может, и останусь… – уклончиво ответила Снеара, глядя на веселящегося принца. Он был прав: жрица действительно говорила ему правду, но не всю. Некоторые вещи лучше не знать никому. Например, то, что если бы она хотела закончить свою теперешнюю фразу, то должна была бы добавить ещё несколько слов: «… Если не смогу умереть».

Отсутствие эмоций оказалось просто бесценным при попытках найти выход из положения, в котором сейчас находилась девушка. Теперь, не отвлекаясь на переживания по поводу того, что уже никак нельзя исправить, из разрозненных рассказов своих старших сестёр Снеара смогла вычленить главное: для того чтобы убить жрицу, в качестве оружия следует использовать копьё из странного материала, по словам Синалы, раньше бывшего живым существом, а потом ставшего камнем. Осторожные расспросы помогли внести уточнение: нечто похожее встречается в Южном море, но не обладает нужными свойствами, а после рассматривания рисунков Торы, видевшей и копьё, и коеру, добываемую возле островов в Южном море, жрицы пришла к выводу, что больше всего эта таинственная коера напоминала кораллы её родного мира. Видимо, одна из местных разновидностей обладала некоторыми специфическими свойствами. Но самым главным было то, что её предположения оказались верны, и старшие считали, будто такое копьё, с очень большой вероятностью, находилось в руках у чёрного мага, с которым ей предстояло бороться. Так что если жрице всё-таки повезёт, её первый поход станет для неё и последним. Но говорить об этом пока не стоило. Ещё не время…

Тенира хмуро наблюдала за парочкой на обрыве, что-то увлечённо обсуждающей, и тихо ругалась сквозь стиснутые зубы. Её ученица была самой глупой упрямицей из всех, кого она когда-либо знала. Ну почему проклятая девчонка не может поверить ей на слово? Неужели ей ещё недостаточно боли? Обязательно нужно на собственном опыте узнать, каково это – укладывать на погребальный костёр дорогого тебе человека и при этом прекрасно понимать, что даже такое утешение, как неизбежная встреча в мире мёртвых, не для тебя! Жрица мрачно кивнула в ответ на почтительное приветствие какого-то солдата и зашагала к реке, чтобы проверить её на отсутствие всяческих опасных тварей до того, как люди начнут брать из неё воду. Хоть какое-то разнообразие. Обычно она выполняла обязанности телохранителя принца, и ей это успело изрядно надоесть. Пусть пока за ним приглядывает Снеара – всё равно рядом сидит.

Женщина опять покосилась на подростков, умудрившихся выбрать место для беседы на самом краю обрыва, и раздражённо покачала головой. Ей не хотелось думать о том, какие ещё испытания ждут грустную наивную девочку, по капризу судьбы ставшую её ученицей. И так казалось, что богини или боги родного мира Снеары разгневались на неё не на шутку, позволив произойти такому несчастью. И Тенира не могла ничего исправить, вот что самое страшное. Только попытаться как-то сгладить последствия, но и то не до конца. Всё-таки обычно жрицами становились по собственному выбору, зная, на что они идут, и при этом имея все необходимые душевные качества для роли меча богини. А в случае с этой девочкой ей просто пришлось ломать характер и волю ребёнка, чтобы превратить её хотя бы в сносную воительницу. О значительных успехах не приходилось даже мечтать: в конце концов, девчонка наполовину целительница – о какой воинской доблести вообще может идти речь?!

Хотя следовало признать, что в том городке Глосаше Снеара держалась неплохо, даже смогла спасти какого-то бедолагу. Жрица криво улыбнулась, опуская руку в воду и сосредотачиваясь на своих ощущениях. Она признавала, что изменения, произошедшие в её ученице, ей нравились, но они вызывали и настороженность. Очень скоро должно было наступить время перелома, когда девчонка в полной мере осознает, что она больше не похожа на остальных людей, которые будут жить, стариться, умирать у неё на глазах, а она останется прежней. Навсегда пятнадцатилетней, навечно одинокой.

Тенира устало вздохнула, пытаясь отогнать опасения за душевное здоровье своей воспитанницы. Обычно перелом происходил лет через десять – пятнадцать после того, как девушка приносила клятву, и к этому времени характер новой жрицы был достаточно закалён многочисленными испытаниями, но в этот раз всё будет по-другому. В основном мечи богини осознавали до конца свою природу, когда их одногодки старились у них на глазах, но Снеара ещё подросток, и ей придётся пройти через это, обнаружив, что другие дети её возраста растут, взрослеют, а она – нет. Такое чересчур заметно – девочка слишком быстро поймёт, что происходит. Поймёт, когда будет ещё не готова принять новую действительность. Оставалось только молиться богине, чтобы она выдержала и не сошла с ума. Ничем помочь ей всё равно нельзя. Каждая из мечей богини вынуждена справляться с этим самостоятельно.

Убедившись, что в реке нет ничего опаснее быстрого течения, женщина вытащила руку из воды и тщательно обтёрла её о свою тунику. В сложившейся ситуации скользкая от влаги ладонь на рукояти меча вполне могла стоить кому-нибудь жизни. Если в очередной раз нападёт какая-нибудь тёмная тварь. Тенира отвернулась от реки и зашагала назад в лагерь, не обращая внимания на столпившихся невдалеке солдат с флягами и котелками, которые терпеливо ожидали, пока она признает единственный источник воды в округе безопасным. Её мысли были заняты совершенно другим. Этот поход на столицу будил не слишком приятные воспоминания, которые, казалось, навечно были похоронены в глубинах её памяти. Воспоминания о том времени, когда жизнь для неё была просто волшебной сказкой с обязательным счастливым концом.

Картины далёкого прошлого заставляли стискивать до боли кулаки и молиться о полном забвении. Потому что вслед за ними приходили эпизоды, навсегда превратившие юную Тению Соэрри в суровую неразговорчивую Тениру, жрицу Элары, которая если и считала своё существование сказкой, то никогда не верила в то, что эта сказка может быть хотя бы справедливой, не говоря уже о том, чтобы считать её доброй. А ведь когда-то любимая младшая дочь кьера Соэрри была абсолютно уверена в том, что окружающий её мир именно добрый и справедливый. В их семье очень почитали священных близнецов и считали своим долгом по возможности бороться с проявлениями тёмных сил, тогда ещё в изобилии встречавшихся в Сиали. Кьер Соэрри, приходясь родственником правящему в то время королю, славился своим благородством, благочестивостью и смелостью. Достойный представитель королевского рода, хоть и не имеющий права на трон, пользовался благосклонностью своего венценосного родственника, не раз ставившего его в пример другим кьерам.

Тения гордилась своим отцом и старшими братьями, казалось, в полной мере унаследовавшими все его положительные качества. И была просто счастлива, когда любимые люди с радостью одобрили её выбор. Выбор судьбы меча богини, служения Эларе, которое могло бы хоть немного сделать девушку достойной таких родных. Даже тяжёлые тренировки и то, что она была обречена на вечный бой с силами тьмы, не пугали Тению: ведь она происходила из семьи, посвятившей свою жизнь защите других людей от порождений мрака. Это было счастьем. И внезапно превратилось в кошмар.

Не прошло и года с момента принесения её клятвы, как в Сиали вспыхнуло восстание. Недавно присоединённые к королевству земли попытались вернуть свою независимость. При этом повстанцы почему-то не ограничились тем, что разбили войска, как они выражались, захватчиков, на своей территории, а двинулись на столицу. Это было странно. Зачем вместо того, чтобы приложить все силы для защиты своих земель, пытаться захватить чужие, которые всё равно не удастся удержать? Но не это привлекло внимание наставницы юной Тениры. В конце концов, люди в то время воевали постоянно, и жрицы предпочитали не вмешиваться в их склоки. Самым непонятным в этом восстании было то, что бунтовщики открыто нарушали закон богинь об использовании чёрной магии, словно не понимая, что за это их всё равно уничтожат, даже если они смогут победить королевские войска.

Тогда молодая жрица вместе со своей учительницей отправились по следам повстанцев и не раз проходили через мёртвые селения и городки, закрывая лица, чтобы хоть как-то приглушить страшный запах смерти и разложения, стоящий над ними. Картины прошлого до боли напоминали то, что она видела теперь, и Тенире приходилось прилагать усилия, чтобы не погрузиться в воспоминания с головой. А ещё требовалось постоянно напоминать себе, что они ничем не похожи на тех прежних повстанцев, которые тоже шли на столицу, чтобы захватить трон королевства. Тогда бунтовщиков подвели погода и собственное увлечение уничтожением мирного населения. Дожди размыли дороги. А на то, чтобы вырезать город даже при помощи магии, всё равно требуется немало времени. И поэтому жрицы успели перехватить повстанцев на подступах к столице.

Боя как такового не было. Простые солдаты немедленно разбежались в надежде спрятаться, а потом скрытно вернуться на родину. Чёрные маги и некоторые аристократы оказали бешеное сопротивление, но не смогли справиться с двумя мечами богини. Их было слишком мало. А из-за неожиданности нападения маги не успели вызвать тварей, способных задержать жриц достаточно долго для того, чтобы мятежникам удалось скрыться: Тенира никогда не забудет того мгновения, когда вместе с наставницей она ворвалась в палатку предводителя и аккуратно, стараясь случайно не убить, скрутила его и двух его ближайших помощников. Это не было милосердием или жалостью: просто король просил взять их живыми для детального разбирательства. Его величество тоже насторожил этот странный мятеж. Бунтовщики пытались скрыться, но не успели. А потом она сняла маску с человека, руководившего той кровавой вакханалией, через которую девушка прошла в погоне за ним… и увидела лицо своего отца.

Добрая сказка превратилась в кошмар наяву, когда выяснилось, что это не ошибка и не попытка опорочить самого благородного человека в королевстве. Всё было спланировано её отцом. Всё. Даже то, что она станет жрицей. Он аккуратно, незаметно подталкивал её к этому решению, чтобы ещё больше упрочить свою репутацию. И его сыновья, её старшие братья, полностью поддерживали своего родителя. План кьера Соэрри отличался изобретательностью и коварством. Он специально создавал себе репутацию борца со злом и благочестивого человека.

Всё было рассчитано до мелочей. Мятеж на недавно присоединённых землях с использованием чёрной магии (причём на неё удалось подбить обещаниями, что после победы бунтовщиков жриц объявят вне закона, и они перестанут угрожать чёрным магам). Захват столицы и уничтожение всей правящей семьи, а затем – разгром повстанцев силами королевских войск при помощи мечей богини. И всё. За неимением других наследников, кьер Соэрри абсолютно законно становится королём. Ведь никто не заподозрит в участии в мятеже того, кто всю жизнь сражался со злом и слыл примером благородства и благочестия. Тем более если одной из тех, кто уничтожит мятежников, будет его дочь, которая стала жрицей во многом благодаря воспитанию отца. И никто не сможет связать главаря бунтовщиков, не снимавшего маски даже перед своими приближёнными, чтобы избежать предательства, с личностью аристократа с безупречной репутацией. Да что там, никому и в голову не придёт подобное.

Тенира встряхнула головой, отгоняя болезненные воспоминания, и молча села у костра возле палатки принца, собираясь провести ещё одну бессонную ночь, охраняя покой подростка, который решился бросить вызов тьме. Она не знала, к чему всё это приведёт, и давно уже не верила в истории со счастливым концом, но стоило всё-таки попытаться выполнить свой долг. И, может быть, обычная злая сказка не превратится в страшную историю, которыми так любят пугать друг друга дети в тёмных спальнях, когда взрослые абсолютно уверены, что их беспокойное потомство сладко спит в своих кроватях. Даже за это стоило сражаться.

Глава 18 …И первый бой – он трудный самый

Снеара нервно сжала рукояти мечей, стараясь подавить невольную дрожь, самовольно поселившуюся где-то в глубине её существа. То, чего она так боялась, наконец случилось. Армия принца торопливо выстраивалась в поле возле дороги, готовясь дать отпор королевским войскам. И главной её ударной силой были жрицы, способные прорвать строй врага и не позволить ему сомкнуться до тех пор, пока в бреши не ворвутся солдаты. Девушка точно знала, что ей предстоит сделать. Ей вдалбливали это на множествах тренировок, и теперь её знания требовалось применить на практике. Жрица скосила глаза, наблюдая за суетливо занимающими свои места в строю людьми, и беззвучно вздохнула: нельзя было показывать свою слабость, но, проклятие на всех сумасшедших этого мира, затеявших бессмысленную склоку за власть, как же ей страшно.

Страшно по той простой причине, что ей впервые придётся участвовать в серьёзной битве, а не мелкой стычке, и даже воспользоваться, как в прошлый раз, лазейкой, передав управление телом силе богини и оставшись сторонним наблюдателем, ей не удастся. Тенира уже успела предупредить её, что такое невозможно, когда на поле боя кроме врагов есть ещё и друзья. Сила не различает людей, и будет оч-чень неловко, если жрица начнёт рубить на части и своих, и чужих. Такая выходка может не слишком хорошо сказаться на мнении людей о мечах богини и сильно повредит Литари.

А это значило, что ей осознанно придётся убивать людей и первой атаковать ощетинившийся копьями строй достаточно обученных солдат. Так же, как и Торе с Лирой. Но если для последних подобные атаки не в новинку, то ей всё это казалось просто невозможным. По собственной воле рубить на части людей, пусть и врагов… как же ей страшно! Но нельзя ничем показать своего истинного состояния. Боевой дух их небольшой армии во многом зависит от того, как ведут себя жрицы, и её паника может вызвать просто повальное бегство солдат. Как же меч богини испугалась противника! Уж если она боится, то простым смертным и подавно с ним не справиться! И ведь не объяснишь людям, что боится вовсе не всемогущий и непобедимый меч богини, а пятнадцатилетняя девчонка, участвующая в своей первой битве.

Снеара глубоко вздохнула, сожалея, что не может сейчас использовать так полюбившийся ей приём с отключением эмоций, и покрепче сжала рукояти мечей: двуручник для атаки в правой руке и полуторник для защиты в левой. Жрицы Элары не использовали в сражениях щитов. А всё-таки жаль, что она не может пробудить свою силу меча богини, ничего не чувствуя при этом: было бы совсем неплохо не бояться предстоящей схватки. Девушка незаметно прикусила губу, пытаясь сдержать нервную дрожь, и взмолилась про себя, сама не зная кому, чтобы всё это поскорее закончилось. Сколько можно, в конце концов, испытывать её на прочность?! Вчера её вынудили пройти через город, полный растерзанных трупов, а затем ещё и вернуться туда, чтобы всё внимательно обследовать в поисках оставшихся в живых жителей, сегодня ей предстоит сражаться с солдатами короля, и только сила Синалы не позволяет включиться в развлечение ещё и чёрным магам.

Нет, в этом бою не будет магических дуэлей: только сталь и физическая сила. У неё несомненное преимущество перед обычными людьми – она гораздо выносливее и сильнее простых солдат. Но вот опыта ей катастрофически не хватает, а в таких сражениях он гораздо важнее, чем способность долго размахивать тяжёлым мечом. Конечно, один-единственный смертельный удар её не свалит. Особенно после тренировок, на которых ей не раз приходилось сражаться и с пробитым сердцем, и с перерезанным горлом, но если таких ударов будет несколько, дело закончится тем, что она просто потеряет сознание. А потом никто не даст гарантии, что девушка очнётся в полевом госпитале под присмотром Синалы, а не в застенках чёрного мага.

Жрица глубоко вздохнула, пытаясь заставить себя успокоиться. Предводители армий переговаривались через герольдов, доказывая друг другу, что именно их войско победит в предстоящем сражении, а Снеара отчаянно изгоняла из своего сознания ту испуганную неуклюжую девочку, которой была ещё совсем недавно. Или она по сути своей станет мечом богини, не знающим страха и не способным на пощаду, или в очень скором времени человек, в кои-то веки проявивший заботу о ней, окажется в весьма невыгодном положении. Если жрица спасует, то весь правый фланг попадёт под удар, и одни боги знают, к чему это приведёт.

Снеара сжала зубы и стала ждать сигнала к атаке. Она слишком часто подводила дорогих ей людей в прошлом и сейчас не сделает этого, чего бы ей это ни стоило!

Девушка как во сне наблюдала за тем, как герольды, в конце концов, разъехались и в штабах армий разгорелись яростные споры. Откуда-то она точно знала, чем всё закончится. Сейчас знаменосцы поднимут штандарты, и их войско ринется в атаку на строй королевских стражников, пытаясь прорвать их оборону, смешать ряды и вынудить отступить. И первыми, кто бросится сквозь рой стрел к врагу, будут три жрицы, которые сами по себе небольшая армия, причём универсальная, пригодная для использования в любом бою. О том, что ей предстоит сделать в ближайшем времени, она старалась просто не думать. Дело не разрешится миром: стражники короля уже знают о том, что бывает с тем, кто пытается пропустить мятежников без боя, и они уверены в своём превосходстве. Эти люди неплохо обучены, и им есть что защищать. Опасный противник, как ни посмотри. Но и повстанцам некуда отступать. Их ждёт или победа, или смерть – третьего не дано, а значит, сражаться они будут до последнего. Что ж, остаётся надеяться, что после боя останется хоть кто-то, чтобы похоронить мёртвых.

Протяжный крик: «В атаку!» – всё-таки застал её врасплох. Снеара на мгновение растерялась, не зная, что ей делать, и только когда две закованные в железо фигуры рванулись к вражескому строю, поняла, что пришло её время. Тело слушалось беспрекословно, ноги легко несли её на ощетинившихся копьями стражников короля, которые – слишком поздно поняли, почему их атакуют только три человека… три женщины. Девушке было страшно до постыдного стука зубов, когда она бежала вперёд, уворачиваясь от стрел, которые почему-то летели слишком медленно, словно в дурном сне. Вот перед ней заблестели в полуденных лучах Эссара наконечники тяжёлых копий, способных остановить на скаку тьшера и окованных до половины древка сталью, чтобы противник не смог перерубить его, лишая копейщика его грозного оружия. Практически непреодолимая преграда для любого врага.

Но не для мечей богини, специально созданных для того, чтобы сметать любые заслоны. Снеара ещё не усела испугаться того, что ей никогда не прорваться сквозь частую щетину тяжёлых копий, а тело сделало всё самостоятельно. Двуручник с силой ударил снизу, подбрасывая смертоносное остриё, заставляя его задраться к небу, а полуторник привычно блокировал ещё одно копьё. Стражник действовал правильно, пытаясь насадить на железное остриё противника, атаковавшего солдата, стоящего рядом с ним в строю, но не рассчитал скорости и только открылся для ответного удара. И не понял, что подписал себе смертный приговор до того момента, как нога в тяжёлом ботинке с шипами врезалась ему в живот, отбрасывая его вглубь строя.

Жрица действовала как на тренировке, используя все возможности для достижения победы. Как только её противник упал, она стремительно бросилась вперёд и, пробежав по распростёртому на земле телу, оказалась сбоку от солдат, стоящих в первом ряду, а дальше всё было делом техники. Бойцы второго ряда держали копья слишком высоко, стараясь не мешать тем, кто впереди. Обычно они опускали своё оружие, если стрелы убивали стоящего впереди солдата и в строю появлялся просвет. Но на этот раз стражники короля не успели закрыть брешь железными остриями раньше, чем она оказалась слишком близко для того, чтобы её можно было успешно атаковать таким оружием. И началась бойня.

Оба меча давно окрасились кровью по рукояти. Снеара парировала атаки и нападала сама, запрещая себе думать о том, что под её ударами падают живые люди, иногда покалеченные, но чаще всего мёртвые. Настоящее сражение оказалось мало похожим на все те стычки, в которых ей доводилось побывать раньше. Даже схватка с разбойниками не была настолько страшной. Некогда было не то что смотреть по сторонам, просто осознанно реагировать не получалось. Жрица действовала на инстинктах, каким-то шестым чувством угадывая направленные на неё удары, парируя их и атакуя в ответ, не обращая внимания на боль и жуткие крики тех, кого она достала своими мечами, и думала лишь об одном: такой кошмар не может быть реальным.

Но, к её сожалению, всё, что происходило сейчас на небольшом лугу без названия у тихого городка, единственной достопримечательностью которого была близость к большому торговому тракту, не являлось сном. Люди падали и умирали на самом деле. Девушка загоняла вглубь сознания ужас от того, что происходит вокруг неё, и продолжала вести бой. Не потому, что от их победы или поражения зависела судьба королевства, а лишь по той причине, что от исхода сражения зависела жизнь одного-единственного человека. И если она сдастся, позволит себя изрубить на куски, Литари никогда не сможет обрести то, в чём ей навсегда отказано. Нормальную жизнь. А она… она не получит своего шанса умереть по-настоящему. И за это также стоило сражаться.

Это было странное ощущение. Ощущение крови, заливающей тебя с ног до головы, власти над людьми, отчаянно пытающимися противостоять тебе и всё-таки погибающими под ударами твоего меча. Их было много, но на её стороне было одно неоспоримое преимущество: она не уставала, не слабела от ран и, не прикладывая особых усилий, прорубала кольчуги, нанося смертельные удары. Люди не противники жрице, даже молодой и неопытной. Вот только почему-то хочется кричать от ужаса, глядя на разрубленные едва ли не пополам тела и воющих от боли раненых, лишившихся под ударами твоего меча конечностей. Это страшно, но даже остановиться, просто замереть на месте ты не в состоянии: что-то гонит тебя вперёд, заставляя нападать и защищаться, и уже не хочется знать, почему именно ты не позволяешь себе прекратить это, ради чего гибнут люди, и ты пьянеешь от запаха свежей крови, заливающей твои руки до плеч. И это гораздо лучше – не думать. Тогда остаются лишь инстинкты, и ничто, кроме вбитых на десятках тренировок движений, тебя не интересует. Так спокойнее, хотя всё равно страшно.

Сражение закончилось как-то незаметно. Просто в одно мгновение Снеара поняла, что на неё никто не нападает, и всё. Жрица опустила мечи и позволила себе оглядеться по сторонам. С огромным трудом ей удалось сдержаться и не броситься бежать всё равно куда – только бы подальше от раскинувшегося на летнем лугу филиала преисподней. Картина поля боя до боли напоминала то, что она видела в Глосаше. Но если там повсюду лежали только мёртвые тела, то здесь всё было гораздо хуже. Живые и мёртвые смешались в какую-то чудовищную кучу, где было невозможно определить, кто перед тобой – друг или враг, и жив ли этот кто-то или уже умер от ран. Всюду была кровь, превращавшая истоптанную землю в грязь, и над всем этим ужасом стоял жуткий многоголосый крик боли. Девушка почувствовала, как от всего увиденного у неё кружится голова, хотелось бросить оружие и просто зажать уши руками, чтобы не слышать этого кошмарного воя, но сделать это было никак нельзя.

Как нельзя было использовать свой излюбленный приём – отключить все эмоции. Ей ещё предстояло вместе с Синалой помочь раненым, и времени на то, чтобы падать в обморок, как нервной девственнице в припортовом борделе, у неё не оставалось. Снеара глубоко вздохнула, стараясь не обращать внимания на пропитавший всё вокруг запах крови и распоротых внутренностей, сунула клинки в ножны, краем сознания отметив, что позже их нужно будет почистить. Но это могло сейчас подождать, а вот умирающие люди – вряд ли.

Жрица криво усмехнулась, обнаружив, что, едва она вспомнила о своих обязанностях, головокружение прошло, как по волшебству, и с горькой иронией констатировала, что железный организм меча богини явно не приспособлен к таким изыскам, как обмороки от нервного потрясения, а все неприятные ощущения – это не более чем последствия жуткой усталости. Ещё никогда она так сильно не выкладывалась в бою – ну если не считать встречи с излишне любопытной тварью в Северном лесу и охотником на жриц на торговом тракте, которые тоже, кстати, привели к потере сознания.

Девушка зашагала через поле боя к палаткам, куда сносили раненых, едко комментируя про себя свою поразительную способность нагнетать обстановку и драматизировать ситуацию, видимо оставшуюся ещё с тех времён, когда она была человеком, и теперь иногда проявляющуюся по старой памяти совершенно не ко времени. Это позволяло не обращать внимания на то, что происходило вокруг неё, давая возможность хоть немного контролировать ужас от мысли, что и она сама приложила руку к созданию этого кошмара.

Снеаре понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, как она ошибалась, считая поле боя самым страшным своим кошмаром. Лазарет оказался гораздо хуже. Стоны и крики раненых в замкнутом пространстве палаток звучали уже совсем жутко, запах крови и боли сводил с ума, а требовалось ещё осматривать пострадавших, накладывать швы и повязки. Но самым невыносимым было находиться среди смертельно раненых. Их следовало как можно скорее исцелять силой богини, но жриц, способных на это, было всего две, а людей, нуждающихся в помощи, гораздо больше. Девушка не сомневалась, что навсегда запомнит крики и мольбы о помощи. Солдаты из последних сил протягивали к ним руки и умирали потому, что целительницы просто физически не успевали до них добраться. Всё-таки любое лечение, даже божественное, требовало времени, а у этих несчастных как раз его и не было.

И даже боль от применения силы богини Эналы, не идущая ни в какое сравнение с тем, что жрица испытывала, сражаясь на поле боя, используя силу меча богини, не могла подавить муки, поднимающейся у неё в душе при виде умирающих на её глазах солдат и собственной беспомощности что-либо изменить. Каждое исцеление даже для неё, привыкшей к постоянной боли во всём теле, становилось пыткой, особенно после изнурительного сражения, но Снеара упрямо, раз за разом прикасалась к умирающим людям, направляя в изломанное, истерзанное тело силу богини. Иногда это длилось очень долго, но бывало, для того, чтобы спасти чью-то жизнь, требовалось залечить не такую уж и большую рану. От этого становилось хуже всего – осознавать, от какой малости иногда зависит жизнь или смерть.

В конце концов всё слилось в какой-то бесконечный мутный круговорот: обжигающая раскалёнными кинжалами боль, крики раненых, очередной солдат перед ней и ставшее уже привычным усилие не показать своего ужаса при виде новых увечий. А поверх всего этого – смертельная усталость, которой мешала поддаться только сила воли или, может быть, ослиное упрямство, как эту черту характера Снеары называла мать. Девушка уже не соображала, во сне всё это происходит или наяву. И только когда Синала железным голосом, так непохожим на её обычный мягкий тон, приказала ей убираться из лазарета, вылечить свои собственные раны и выспаться наконец – она словно очнулась.

Окинув взглядом палатку и убедившись, что раненых, которым нужно немедленное исцеление, осталось не так много и старшая жрица вполне справится с ними сама, Снеара вежливо кивнула в ответ на её требование, не понимая, почему наставница так на неё злится, и нетвёрдой походкой направилась к выходу. Старательно обходя тюфяки, на которых лежали солдаты, опасаясь, что координация движений её всё-таки подведёт и она свалится на какого-нибудь бедолагу, девушка добралась до приоткрытого полога и просто выпала наружу.

Свежий воздух заставил жрицу на мгновение замереть, глубоко вдыхая ночную прохладу. Оказалось, что, пока она возилась с ранеными, наступила уже глубокая ночь и все солдаты, которым посчастливилось не пострадать серьёзно в утреннем сражении, уже давно спят, набираясь сил перед завтрашним походом. Снеара потёрла слезящиеся от усталости глаза, как-то вяло удивилась тому, что, пока она находилась в палатке, почему-то не обращала внимания на жуткий запах, царивший внутри, а теперь не может без отвращения вспомнить эту непередаваемую смесь ароматов. И задумалась над немаловажным вопросом: где именно ей следует выспаться, выполняя распоряжение своей учительницы?

Кто-то осторожно тронул её за плечо, и жрица едва сдержалась, чтобы не развернуться, выхватывая меч. В конце концов, вряд ли враг, собирающийся её убить, исхитрился подкрасться к ней так, чтобы она ничего не заметила, а потом по какой-то причине привлёк её внимание к своей персоне. Тихий голос, раздавшийся у неё над ухом, подтвердил её умозаключения:

– Идите за мной, госпожа.

Жрица молча кивнула и устало поплелась следом за торопливо семенящим впереди неё слугой. Она прекрасно знала этого неприметного спокойного человека, которого дядя приставил к Литари в качестве доверенного лица. Почему-то было очень приятно сознавать, что даже после первого в своей жизни боя принц всё-таки вспомнил о ней и счёл нужным позаботиться о её удобстве.

К счастью, девушке не пришлось слишком далеко идти: шагах в двадцати от лазарета была установлена небольшая палатка, куда слуга и пригласил её войти. Проскользнув внутрь, Снеара не могла сдержать улыбки: все вещи, находившиеся на этом маленьком пространстве, отчётливо свидетельствовали о том, насколько разными были люди, удосужившиеся проявить о ней заботу. Тощий походный тюфяк с небрежно брошенным поверх него тонким одеялом недвусмысленно намекали, что Тенира всё-таки пришла к выводу, что её ученица в данный момент нуждается во сне. А стоящий на складном столике поднос с едой ненавязчиво демонстрировал, что Литари посчитал нужным проследить за её питанием. Такие блюда для простых солдат не готовили. И самое главное – большой кувшин с водой у кровати, круглая бадья с низкими бортиками, используемая в дороге вместо ванны, и местный заменитель мыла. Наконец-то она сможет смыть с себя грязь и кровь!

Кивком поблагодарив слугу, девушка с тихим вздохом облегчения опустилась на жёсткий тюфяк, только сейчас понимая, что боль во всём теле у неё не только из-за постоянной борьбы внутри её двух сил, а ещё и от многочисленных неопасных, но всё-таки неприятных ран. Впрочем, философски напомнила себе молодая жрица, стягивая с себя кольчугу и пропотевшую под ней тунику, для меча богини любые раны не опасны. И иногда подобное положение дел бывает кстати. Девушка первым делом привела себя в порядок, с удовольствием помывшись после изнурительного дня, и обратила своё внимание на еду. Вцепившись зубами в ароматное творение поваров принца, Снеара налила себе из стоящего на столике кувшина воды и наконец-то расслабилась. С внезапно проснувшимся аппетитом она уничтожила всё, что ей оставили в качестве то ли позднего ужина, то ли раннего завтрака, и, удовлетворённо вздохнув, растянулась на своей походной постели. Сейчас даже непрекращающаяся боль во всём теле не могла помешать жрице заснуть и как следует выспаться.

Неужели ей всё-таки удастся сегодня отдохнуть? Это была самая лучшая новость за весь день. Где-то на периферии сознания крутилась мысль, что следовало бы сходить поинтересоваться, как там Литари. Ведь он впервые в жизни командовал боем, пусть только номинально, но тем не менее вряд ли ему это далось так уж легко. Однако сил не было не только на то, чтобы встать и отправиться на поиски принца, с последующей беседой о его самочувствии, но и на то, чтобы просто держать глаза открытыми.

Единственное, чего сейчас желала девушка, – это завернуться в тонкое одеяло и на некоторое время забыть обо всём на свете. Даже так полюбившиеся ей сны сегодня жрица видеть не хотела. Ей казалось, что приходить к детям после того, что она сегодня творила на поле боя, по меньшей мере нехорошо. И не желала, чтобы девочки видели её такой: им и так хватает проблем, чтобы ещё добавлять к ним невменяемую няньку. Как-то лениво констатировав, что, видимо, всё-таки она окончательно сошла с ума, если на полном серьёзе пытается заботиться о чувствах собственного сновидения, Снеара свернулась клубочком на своём тюфяке и погрузилась в глубокий сон. Жрице требовался отдых и время на то, чтобы сила богини залечила все повреждения. А всё остальное вполне могло подождать до утра. Самое главное, что бой они выиграли, и теперь можно было не беспокоиться, что их войско разбежится, деморализованное чрезмерной опасностью избранного для него врага.

Литари ворочался на своей походной кровати и никак не мог уснуть, несмотря на безумную усталость. Слишком много всего навалилось сразу. Впечатления от прошедшего дня не давали расслабиться, раз за разом возвращая подростка в тот момент, когда его войско, только-только начав движение, столкнулось с армией короля. Нет, высланные вперёд разведчики сообщили о стражниках, выстроившихся в боевой порядок, вовремя. А Тенира предполагала что-то подобное ещё с вечера, и все мечи богини с ней согласились. Действительно наилучший вариант для врага – сначала деморализовать войско видом мёртвого города, а потом напасть. Так что принц ожидал, что именно сегодня он столкнётся с первым в своей жизни сражением, и всё равно оказался не готов. Юноша просто не ожидал, что всё произойдёт так обыденно. Примчится на взмыленном тьшере разведчик и коротко доложит о противнике, который, и не думая скрываться, поджидает их за холмами, виднеющимися впереди.

Короткое совещание жриц, выслушивающих исключительно из вежливости и нежелания тратить время на бесполезные перепалки с оскорблёнными аристократами норовящих давать советы кьеров, которым не разрешили покомандовать. И, в конце концов, Лира просто взяла меч и бегом отправилась вперёд – посмотреть всё на месте, потребовав, чтобы войско продолжило движение. Она вернулась очень быстро и спокойно сообщила, что стражники короля ждут их на небольшом лугу возле какого-то городка и умудрились позаботиться о том, чтобы мятежники не смогли их проигнорировать. Место выбрано идеально, холмы достаточно крутые, так что обоз по ним пройти не сможет, остаётся собственно тракт и прилегающий к нему луг, на котором горожане обычно устраивают празднества, когда власти запрещают народные гуляния в стенах города во избежание лишних разрушений. Маги, прибывшие вместе с войском, дорогу предусмотрительно разрушили, да так, что на восстановление уйдёт не один десяток дней даже с применением магии. Остаётся луг, но на нём их в боевом построении ждут стражники.

Литари поморщился, вспомнив, как запаниковал, услышав её сообщение. И ведь он заранее ожидал чего-то подобного! И ему долго и доходчиво объясняли, что следует делать в такой ситуации! А когда пришло время применить все свои уроки на практике, принц, наследник престола, растерялся как последняя безголовая кокетка, внезапно выяснившая, что ей предстоит сделать серьёзный доклад по теологии. Синале опять пришлось делиться с ним своей силой, одновременно успокаивая его истерику, по счастью тихую. В конце концов, он смог спокойным тоном объявить о том, что впереди их поджидает враг и что пора готовиться к первому настоящему сражению. И даже не поморщился от шумного энтузиазма некоторых солдат, явно переслушавших в детстве сказок. Потом было легче: кьеры отправились к своим отрядам, а подготовкой к бою командовала Тенира, весьма виртуозно делая вид, что выполняет его приказы.

Юноша поёжился и поплотнее завернулся в одеяло, вспомнив, что было дальше. Он благодарил богинь за их неожиданную милость, приведшую в его войско жрицу Эналы. Если бы не её сила, накрывшая весь луг и не позволившая применить в сражении магию, то они бы наверняка проиграли. Нет, и в их армии были маги, способные на равных потягаться с королевскими колдунами, но это не спасло бы положения. Магические схватки всегда более разрушительны, чем обычные, даже если противники сходятся один на один, а уже в таком количестве… В лучшем случае уцелела бы треть от обеих армий, и, учитывая, что король может позволить себе потерять один, пусть и очень большой, отряд стражи, уничтожив при этом мятежников, то их войско после подобного сражения не смогло бы захватить и небольшого городка, не говоря уже о столице, – магическая битва, даже выигранная, стала бы концом его похода. А самому Литари пришлось бы сдаться на милость отца либо бежать и ждать, пока жрицы самостоятельно доберутся до чёрного мага. А потом вновь пытаться доказать свою невиновность и право на трон…

А без магии у принца появлялось серьёзное преимущество перед противником – жрицы, способные атаковать и заставить отступить кого угодно. Он никак не мог забыть красивую в своей нереальности картину: ощетинившийся копьями строй и три фигурки в лёгких доспехах, несущиеся к нему сквозь рой стрел. Юноша опять вздрогнул, вспомнив, как испугался за Снеару, когда она бросилась прямо на стальные острия. На мгновение ему показалось, что её сейчас проткнут насквозь. И пусть ум спокойно говорил ему, что это мечу богини не слишком-то повредит, сердце заходилось от ужаса за единственного, кроме дяди, дорогого ему человека. Друга, которому он мог довериться полностью, не опасаясь, что потом его слова или поступки будут использованы против него.

Однако, к его радости, жрица на практике показала, почему в старые времена люди так боялись подобных ей. Принц до сих пор не мог поверить в ту лёгкость, с которой она и её сёстры прорвали строй противника. Он так и сидел бы, наверное, истуканом на своём тьшере, заворожённо наблюдая за резнёй, устроенной мечами богини, если бы Тенира не толкнула его незаметно в бок, намекая на то, что пора отдавать приказ об атаке. По традиции это всегда делал полководец, и в этот раз именно Литари должен был своей командой отправить десятки людей на смерть.

Принц глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться и выглядеть как можно более уверенно, вскинул меч над головой, а потом вытянул руку с клинком параллельно земле. Ответом ему был многоголосый рёв, и солдаты бросились в атаку. Юноша наблюдал с холма, ставшего их командным пунктом, за тем, как люди врываются вслед за жрицами в бреши во вражеском строю, не давая ему снова сомкнуться, став практически неприступным для бойцов, не пользующихся магией, и сгорал от стыда за поселившуюся у него в сознании подленькую мыслишку. Он был рад, что ему его положение позволяет не участвовать в сражении, а Синала не только может поставить на неопределённый срок щиты от магии, но и держать защиту от физического нападения, хоть и не так долго и небольшую по площади. Литари не хотел бы оказаться сейчас в гуще боя, хоть и отчаянно презирал себя за эту слабость…

По мнению Тениры, сражение прошло более чем удачно для их армии, особенно если учитывать, что её сформировали за несколько дней до него. Принц не мог согласиться с ней или не согласиться по этому поводу, поскольку всё, что он мог сказать о том, как шёл бой, уместилось бы в трёх коротких фразах. Страшное столпотворение. Непонятное мельтешение людей. И всюду кровь. Литари просто не мог охватить всей картины происходящего, в памяти остались отдельные фрагменты: тело, вздёрнутое на копья, строй, разорванный в трёх местах и постепенно распадающийся на отдельные группки отчаянно сопротивляющихся людей, жрица, с поразительной лёгкостью расшвыривающая своих противников. Он даже под угрозой немедленной смерти не смог бы описать ход сражения, но одно теперь знал точно: более страшного зрелища, чем две сошедшиеся на поле боя армии, ему раньше видеть не доводилось. И, как юноша надеялся, больше увидеть не доведётся.

Они победили, но какой ценой?! Когда солдаты короля обратились в бегство, не выдержав совместной атаки мечей богини и мятежников, на поле битвы осталось огромное количество раненых и убитых как с той, так и с другой стороны. Солдаты, по милости богинь вышедшие из боя более или менее невредимыми, помогали добраться своим раненым товарищам до нескольких палаток, установленных у подножия холма, служившего принцу командным пунктом. Тенира и Синала предусмотрительно позаботились о том, чтобы разбить лазарет заранее. И, как оказалось, это было мудрое решение. После сражения солдаты были не в том состоянии, чтобы заниматься этим.

Юноша горько улыбнулся в темноте, вспоминая, как Снеара шла через усеянное трупами поле, не глядя по сторонам и, казалось, не замечая никого вокруг. И ведь так себя вела не она одна: большинство людей раньше не участвовали в хоть сколько-нибудь серьёзных стычках, поэтому то, что произошло на лугу, сильно выбило их из колеи. А ему при взгляде на медленно бредущую среди трупов молодую жрицу было нестерпимо стыдно оттого, что эта девушка снова из-за него была вынуждена пройти через кошмар – ради вещей, не имеющих к ней никакого отношения. И единственное, чем юноша смог ей помочь, – это приказать подготовить палатку и принести ей обед…

И вот теперь он лежал в своей удобной постели, словно действительно сделал что-то, отчего мог настолько устать. Старшие жрицы, едва умывшись после боя, отправились охранять лагерь от чёрномагических тварей, которые вполне могли напасть на измученное сражением войско. А Синала и Снеара до сих пор работали в лазарете, пытаясь удержать на этом свете как можно больше раненых. Там же находились практически все маги кроме тех, кто по-прежнему защищал армию и, самое главное, её предводителя от магических атак и наблюдения колдунов короля.

Литари даже думать не хотел, каково приходится тем, кто сейчас спасает пострадавших, особенно целительницам. Волшебникам всё-таки было легче – ведь магия в основном может быть использована только как замена инструментов или лекарств, не более того, а действительно вылечить с её помощью невозможно. Скрепить края раны при помощи заклинания – это пожалуйста, но всё равно придётся ждать, пока они срастутся естественным путём. Конечно, такое волшебство гораздо удобнее, чем повязка или прижигания, но всё равно сразу же поставить солдата в строй не получится. То же самое и с заменой лекарств: обезболить-то можно, но всё равно для того, чтобы убрать причину мучений, потребуется умелое лечение. Исцелить же в буквальном смысле этого слова могут лишь две жрицы, так что работы у них сейчас предостаточно. И при этом не следует забывать, что Снеара ещё участвовала в бою, а каждое исцеление даётся ей ценой страшной боли! Принц заскрипел зубами от собственного бессилия. Он не мог запретить девушке лечить, да она и не послушалась бы его, а нуждающихся в помощи столько – дурно делается.

Оставалось только радоваться тому, что тёмный маг не отправил со своим войском пару десятков своих тварей: тогда жертв было бы гораздо больше. Но, видимо, ублюдок побоялся, что чудовища, которые любых людей воспринимают как свою законную добычу, выйдут из-под контроля и начнут жрать всех подряд. Да и на создание или подчинение каждого из них ему приходится тратить немало времени и сил. Если он потеряет своих монстров в большом количестве, то сразу восполнить потерю не сможет. В отличие от новых солдат, просто призвать на службу пополнение тварей не удастся, потребуется гораздо больше усилий. Видимо, поэтому и пожадничал. Действительно, жрицы и так извели около полутора десятков его питомцев, а в битве могли угробить и гораздо больше, особенно если бы люди объединились вместе с ними против монстров, чего вполне можно было ожидать. По крайней мере, так считала Тенира, а Литари привык к тому, что она не ошибается в том, что касается войны. И коль скоро жрица говорит, что для их противника гораздо выгоднее натравливать всяких чудовищ на войско ночью, когда их гораздо сложнее убить, чем при свете дня, который многие из них плохо переносят, значит, так оно и есть.

Остаётся лишь проклинать изобретательность мерзкого чёрного мага, который умудрился каким-то образом натравливать монстров на армию мятежников, даже надёжно защищённую от магического поиска. Как эти твари только находят их? По запаху, что ли? Юноша не выдержал и сел на постели. Всё равно он не сможет уснуть – слишком возбуждён после дневных событий, да ещё приходится думать о всяких неприятных вещах, предстоящих ему завтра. Принц встал и, найдя на ощупь кувшин и бокал, налил себе воды.

Мёртвых солдат обоих войск похоронные бригады собрали и сожгли, воспользовавшись помощью одного из магов, сумевшего зажечь погребальные костры почти при полном отсутствии дров и направить запах от горящих тел в сторону от лагеря. Но вот что ему делать с ранеными стражниками короля и просто пленными?! Добить их нельзя – в конце концов, они тоже подданные королевства и выполняли свой долг, служа короне. Да и просто представить себе невозможно, как вот так вот хладнокровно перебить столько людей, не способных оказать почти никакого сопротивления. Когда от одного из кьеров поступило подобное предложение, Литари едва не стошнило, и он поклялся себе, что удалит этого человека от двора при первом же удобном случае. Такие люди были ему просто отвратительны и к тому же могли быть смертельно опасны.

Однако проблемы это не снимало. Куда девать солдат противника? Отпустить их сейчас было просто глупостью, к тому же некоторые раненые просто не могли двигаться… Юноша одним глотком допил воду и скривился от отвращения, когда холодная капля сорвалась с ободка бокала и упала ему на грудь, пробежав ледяным прикосновением по разгорячённой коже. Именно в раненых солдатах – как своих, так и чужих – и была основная проблема. Армия не могла оставаться на месте, ожидая, пока все пострадавшие поправятся, а некоторых из них нельзя перевозить. К тому же те, кого исцелили жрицы, всё равно будут приходить в себя день или два: всё-таки от смертельных ран тело оправляется долго, даже если они и излечены силой богини. Лира, прежде чем отправиться на патрулирование границ лагеря, предложила довольно разумный план, как продолжить их поход на столицу, при этом не угробив при перевозке множество раненых, и не опасаться каждый миг, что пленные стражники ударят в спину, но принц был категорически против подобного решения этой проблемы. Однако если он не придумает чего-нибудь столь же приемлемого, ему придётся всё-таки согласиться с этим планом. А как же не хочется!

Основная причина, по которой юноша не желал принять выход из положения, предложенный Лирой, заключалась в том, что при этом он на некоторое время будет вынужден расстаться со Снеарой. А Литари чувствовал себя уверенно и безоговорочно доверял только ей и дяде. Но дядя был уже стар и просто не смог бы защитить его в случае чего, а вот молодая жрица вполне была способна справиться с этой задачей. Ну и, конечно, принц просто не желал терять своего единственного друга даже на несколько дней. И уж тем более причинять ей новую боль, вынуждая и дальше заниматься исцелением. Но другого варианта, похоже, не было.

А это значит, раненые, не способные перенести перемещение, и пленные останутся здесь под охраной тех солдат, которые получили лёгкие ранения, и жрицы, обладающей навыками как по охране лагеря от ночных визитов опасных тварей, так и по лечению тех, кто в этом нуждается. Она быстро, за день-два, приведёт всех оставленных на её попечение болящих в порядок или, по крайней мере, вылечит настолько чтобы они могли самостоятельно передвигаться и справились с достаточно простой задачей: сторожить пленных, на место пребывания которых заранее наложат соответствующее заклятие, чтоб не выбрались самостоятельно. Выздоравливающих стражников короля будут перемещать туда же, как только они смогут ходить без посторонней помощи.

Легкораненые к этому времени, опять-таки не без помощи жрицы, уже будут способны занять место в строю и вместе с ней нагонят основное войско, которое будет двигаться медленнее их из-за обоза. Конечно, существовала опасность нападения на них каких-нибудь монстров, но Лира надеялась, что к тому времени чёрному колдуну не останется времени на подобные пакости, поскольку армия принца уже будет стоять под стенами столицы. А вероятность того, что они случайно столкнутся с нечистью и нежитью, крайне мала – как-никак, центр королевства, обжитые места.

Принц тихо выругался и вздохнул, ничком рухнув на застонавшую от такого обращения кровать: никаких хороших или хотя бы приемлемых идей в голову не приходило, оставалось признать своё поражение и согласиться на предложение жрицы, как бы ему ни хотелось забраковать этот план. Богиня! И когда всё это закончится! Как всё-таки хорошо, что владения дяди находятся недалеко от столицы, и на то, чтобы добраться до неё, им потребуется не более двух-трёх дней даже при наличии обоза, здорово замедляющего движение. Так что очень скоро всё решится – и слава близнецам. Долго бы он всего этого точно не выдержал.

Глава 19 Проклятие для каждого своё

Снеара проснулась от пронзительного воя и диких криков людей. Прокляв всё на свете, уделив при этом особое внимание способности старших жриц безошибочно угадывать некоторые события, девушка схватила мечи, с которыми теперь не расставалась даже во сне, и бегом бросилась из палатки в ту сторону, где вопили наиболее громко. Она уже на собственном опыте выучила, что люди прекращают ор, как только в поле их зрения появляется меч богини, каким бы страшным ни выглядел нападающий на них монстр, – следовательно, помощь требовалась там, где всё ещё голосили. Судя по всему, на этот раз чудовища решились на массированную атаку по нескольким направлениям.

Жрица недобрым словом помянула сбежавших во время боя вражеских магов. Они явно были где-то неподалёку и, дождавшись еженощного нападения, спланировали реванш. Твари особым разумом не отличались и до подобной выходки сами бы вряд ли додумались, значит, ими кто-то управлял достаточно толково, и этот кто-то находился поблизости. Девушка пожелала этим самозваным командирам провалиться в преисподнюю и, расталкивая суматошно мечущихся людей, попыталась пробиться к месту нападения.

На краю сознания мелькнула мысль, что неплохо бы отыскать этих проклятых колдунов и перерезать всех до единого, но это без сомнения благое дело пришлось отложить на потом. Маги, даже не имея возможности использовать свои способности напрямую, чтобы уничтожить вражескую армию, всё-таки нашли способ напакостить так, что жрицам стало не до них. Монстр обнаружился у самого крайнего костра и больше всего напоминал покрытую слизью вставшую на задние лапы мышь… выросшую до размеров взрослого человека. Токтех[10]! Проклятье! Единственным достоинством этой нечисти было то, что она крайне редко встречалась, а отрицательных характеристик набиралось гораздо больше: кровожадность, длинные клыки и когти, сила и изворотливость, к тому же эта дрянь была ещё и ядовитой. Слизь, покрывающая всё тело чудовища, убивала человека мгновенно. Фу! Снеара терпеть не могла токтехов! Хотя, возможно, её ненависть проистекала из того, что она всегда испытывала стойкое отвращение к мышам и крысам…

Девушка быстрым взглядом окинула место стычки с тварью и тихо выругалась, поминая того ублюдка, который додумался вызвать к жизни именно этих чудовищ. О том, что её наставница, как обычно, не ошибалась, давая описание опасных особенностей таких созданий, свидетельствовали два трупа с неестественно вывернутыми конечностями, лежащие у костра. Солдаты, видимо, пытались остановить монстра, и ядовитая слизь попала им на кожу, вызвав мгновенную смерть, которая, как знала Снеара, всегда сопровождалась страшными судорогами, иногда даже ломавшими жертвам кости.

Жрица яростно оскалилась и шагнула к твари, крепко сжимая в правой руке двуручник и чувствуя, как в её душе поднимается холодное предвкушение схватки с опасным и сильным противником. Гораздо интереснее почти на равных бороться с этим порождением тьмы, чем сражаться с людьми, которые неспособны даже ответить на удар как следует. Её совершенно не волновало, что, отправляясь спать, она сняла кольчугу и теперь на ней была только тонкая туника, неспособная защитить от когтей и зубов этого чудовища. Такое положение дел было привычным для любой последовательницы Элары. Мечи богини надевали лёгкий доспех, только когда были вынуждены сражаться с простыми смертными. У людей не всегда хватало сил, чтобы прорубить даже эту слабую защиту, и, таким образом, жрицы получали возможность не отвлекаться на парирование некоторых ударов, неспособных причинить реальный вред, но подчас оставляющих раздражающе болезненные раны. У их обычных врагов с пробиванием даже самых прочных кольчуг не возникало никаких проблем, и мечи богини предпочитали в схватках с ними не сковывать свои движения лишней тяжестью, от которой всё равно нет никакого толку.

Токтех бросился в атаку молча, оскалив зубы и вставив вперёд сильные передние лапы, украшенные длинными когтями. Такой бросок мог застать врасплох почти любого. Чудовище двигалось странными рывками – так, словно не имело костей, но для жрицы богини Элары, даже неопытной, эти уловки были как на ладони. Она вполне успевала отследить его прыжки и даже рассчитать, где оно окажется в следующий момент. Уклонившись от когтей, Снеара пропустила монстра мимо себя и коротко, без замаха, вогнала ему клинок в спину, ломая позвоночник. Токтех взвыл и свалился на траву грудой вонючего мяса. Есть! С одного удара! Точно в уязвимое место! Девушка удовлетворённо хмыкнула и, сунув мечи в ножны, поправила ворот туники. Когда она ложилась спать, то распустила шнуровку, чтобы та не давила на горло во время отдыха, и, выскочив на крики, забыла привести её в порядок. Стриптиза в этом мире ещё не знали, и жрица не имела никакого желания просвещать местных жителей в этой сфере… Хотя кого-нибудь из мечей богини любой подданный Сиали стал бы рассматривать в качестве объекта сексуального влечения в самую последнюю очередь, но всё-таки… Судя по относительной тишине в лагере, старшие жрицы уже уничтожили остальных тварей, и можно было позволить себе немного расслабиться. Но сначала требовалось закончить дело: яд этой гадости был опасен и после смерти. Снеара оглядела настороженно наблюдающих за ней солдат и коротко приказала:

– Сожгите токтеха, но не прикасайтесь к нему: просто завалите ветками и поднесите факел. Погибших похороним, как положено, на рассвете, а пока отнесите их за палатки лазарета, там лежат тела умерших от ран.

И, не дожидаясь ответа, зашагала назад к центру лагеря. Сегодня с неё было более чем достаточно впечатлений. Хотелось побыть немного в одиночестве.

В свете ближайшего костра возникла фигура Торы, и старшая жрица, коротко кивнув в знак приветствия, пошла рядом с ней, неторопливо оттирая какой-то тряпкой клинок от густой, резко пахнущей жидкости. Они молча прошли мимо группы солдат, провожающих их благоговейными и слегка испуганными взглядами. Когда поблизости не осталось никого из любопытствующих, женщина устало поинтересовалась:

– Кто у тебя?

– Токтех. – Снеара сама удивилась кровожадной улыбке, появившейся у неё на губах, и довольно добавила: – С одного удара.

– Молодец. – Тора покосилась на неё с одобрением и задумчиво проговорила, то ли спрашивая, то ли утверждая: – Вижу, ты наконец освоилась со своей новой ролью охотницы на всяких опасных тварей?

– Наверно, – легко пожала плечами девушка. – Теперь это не вызывает у меня особых эмоций. Если честно, мне труднее было сражаться с людьми, чем с этой дрянью.

Сказала и замолчала, проклиная себя за излишнюю болтливость. Было совершенно бесполезно угадывать, как старые жрицы среагируют на то или иное замечание. Так что она вполне могла нарваться на лишние нотации или тренировки за свои откровения. Но, к её удивлению, Тора понимающе кивнула и спокойно заметила, отбрасывая испачканную тряпку и критически разглядывая лезвие меча, которое пыталась ею отчистить, в поисках пропущенных пятен.

– Это вполне нормально. Всё труднее делать в первый раз, к тому же на уничтожение всяких монстров у тебя нет внутреннего запрета, а на убийство людей, похоже, ещё пока есть.

– Ещё? – Снеара удивлённо склонила голову к плечу, не совсем понимая слова меча богини: ей почему-то казалось, что у любого нормального человека подобный запрет должен быть всегда.

– Со временем не будет никакой разницы, – подтвердила старшая жрица её самые худшие опасения. – Лет через сто ты одинаково спокойно будешь убивать всё, что имеет наглость шевелиться в твоём присутствии.

– Понятно. – Девушка постаралась скрыть свой ужас перед перспективой превратиться в бездушного убийцу. – Я пойду посплю.

Тора молча кивнула и, сунув меч в ножны, ушла к лазарету. Молодая жрица проводила её взглядом и со вздохом нырнула в свою палатку, надеясь немного отдохнуть: всё-таки день выдался суматошный, да и ночь не лучше. Снеара старалась не думать о словах своей наставницы, утверждавшей, что со временем ей станет всё равно, кого убивать. Её и так беспокоило то, с каким азартом она бросилась на токтеха, а отсутствие угрызений совести после вчерашней битвы вызывало оторопь. Ведь так не должно было быть! Почему нет никаких сильных эмоций по поводу того, что ей пришлось творить на поле боя? Ведь жрица не применяла приёма, которому её научила Синала, и не отключала своих ощущений. Неужели она медленно, но верно превращается в чудовище? Девушка глубоко вздохнула, стараясь справиться со своими чувствами, и, успокаивая себя тем, что, если ей хоть немного повезёт, она просто не доживёт до того страшного времени, когда в ней не останется ничего человеческого.

Жрица рассеянно провела рукой по волосам, приведя короткие пряди в полный беспорядок, и просто рухнула на свою жёсткую постель. События прошедшего дня и до сих пор не закончившейся ночи слишком сильно расстроили её… Девушка скривилась, удивляясь: кого она пытается обмануть? – и внесла некоторые уточнения в свои грустные размышления. Её расстроило не то, что с ней случилось, а её реакция на это. Ещё каких-нибудь пару месяцев назад Снеара и представить себе не могла, что, встретив самого настоящего монстра, не кинется прочь с диким криком, а с хищным восторгом атакует, радуясь достойному противнику, с которым можно подраться от души. И тем более уж она представить себе не могла ситуации, где будет жестоко убивать людей в больших количествах, не испытывая потом ни жалости, ни вины. Иногда девушка была довольна, что Снежана умерла, открыв дорогу Снеаре, которая вполне справлялась с тем, чтобы не быть обузой окружающим, и без особых эмоций выполняла всё, что от неё требуется. Но бывали моменты, когда её новая сущность пугала жрицу до дрожи.

Поняв, что успокоиться ей так и не удастся, а значит, на сон можно не рассчитывать, девушка уже привычно сосредоточилась, избавляясь от мучившей её вот уже сутки боли, заодно убирая ненужные, если не сказать – вредные, эмоции, так же вовремя превратившие её в прежнюю истеричную и чересчур чувствительную девицу. Сейчас подобные выходки были просто не к месту. Ей нужно быть собранной и спокойной, чтобы добиться своей цели и избавиться от всех свалившихся на неё несчастий одним махом. Снеара прикрыла на мгновение глаза, заученным приёмом разделяя тело с душой, и облегчённо вздохнула. Каждый раз, когда она позволяла себе избавиться от чувств, её охватывали поразительные лёгкость и спокойствие. Теперь не нужно было волноваться о таких эфемерных вещах, как эмоции, их отсутствие и её к ним отношение. Осталось только то, что можно было обдумать и проанализировать, а затем подобрать наиболее приемлемое решение.

Девушка растянулась на жёстком тюфяке, позволяя себе расслабиться и ни о чём не думать. До рассвета осталось всего несколько лоттов. Она до сих пор не могла спокойно воспринимать местное обозначение времени, но привыкла использовать его вместо знакомых с детства часов. Тенира довольно резко объяснила ей, что кричать на каждом углу о своём прибытии из другого мира по меньшей мере глупо, и молодая жрица была вынуждена согласиться с разумностью доводов своей наставницы. Привлекать к себе лишнее внимание она не желала: и так на неё все пялятся, как на какую-нибудь экзотическую диковинку, – не хватало ещё, чтобы вообще перестали скрывать свой интерес, хотя бы чисто номинально, как делают это сейчас. Снеара никогда не гналась за известностью и совершенно не понимала людей, добровольно вызывающих любопытство окружающих к своей персоне. Ей гораздо комфортнее было, когда её не замечали. Так что пришлось вызубрить значение непонятных терминов и усиленно делать вид, что просто она рассеянная и у неё не всегда получается вспомнить обычаи своей прежней жизни.

Оставалось только следить за собой и проклинать природу жриц, которая так неудобно действует на магию. По-хорошему, заклинание перемещения должно было дать ей полное знание языка местности, в которую ей не посчастливилось попасть, а в результате вещи, не имеющие точного эквивалента в её родном языке, были известны девушке только как набор звуков и не вызывали никаких ассоциаций с тем, что обозначали. Вот и получалось, что на бытовом уровне Снеара общалась вполне прилично, но как только дело доходило до названий неизвестных в её мире животных, единиц времени, денег, званий и явлений – приходилось просить объяснений, и лучше с демонстрацией той вещи, о которой шла речь. Или делать вид, что ей и так всё понятно, а потом осторожно выяснять, что же всё-таки собеседник имел в виду. Это и раздражало, и злило. Жрица потёрла переносицу и поправила меч, впившийся рукоятью ей в бок. Иногда мысли на отвлечённые темы вполне могли заменить сон, хоть и не полностью, но для таких существ, как она, этого было вполне достаточно.

Мидонг, придворный маг короля Сиали и, что куда более важно, старший жрец Ллойшета, Великого повелителя Ужаса и Боли, пребывал в состоянии, близком к помешательству, от ярости и бессильного желания разорвать на куски одну конкретную девчонку. Он, посвящённый предпоследней ступени, проживший на свете не один век и видевший, как менялись поколения ничтожных людишек, осмелившихся отвернуться от его повелителя и не пригодных для более достойной участи, чем стать мясом на его клыках, проиграл. Проиграл из-за двух щенков, роль которых в его планах была настолько мала, что жрец не придавал им никакого значения. Как оказалось, зря. Придворный маг стиснул зубы и резко выдохнул, подавляя всплеск силы, едва не вырвавшейся из-под его контроля. Всё-таки он немного переборщил, принося жертвы своему повелителю. Последние шесть девчонок явно были лишними, но теперь уже ничего не поделаешь. Придётся попытаться обуздать полученную от Ллойшета в качестве поощрения за подаренную ему кровь магию, а для этого нужно успокоиться.

Жрец скривился от отвращения: вот уж чем-чем, а спокойствием и выдержкой он никогда не отличался, когда дело поворачивалось не так, как ему бы того хотелось. А сейчас у него на глазах рушились планы, которые он и его соратники вынашивали вот уже почти семь веков. По крайней мере, он знал об этом грандиозном замысле именно столько времени. И как только представлял себе реакцию старших жрецов трёх других культов на постигший их провал, у него в глазах становилось темно от подступающей ярости и бессилия что-либо изменить. Мидонг вздрогнул, когда неконтролируемый разряд силы разнёс в щепы тяжёлый письменный стол, и глубоко задышал, повторяя про себя мольбу к своему повелителю – о ниспослании на его врагов всех возможных кар, какие только подсказывало ему воображение. Это немного помогло, и жрец смог обдумать ситуацию, не отвлекаясь на вызванные его бешенством разрушения. Не то чтобы мага это особенно волновало, но тратить свою силу так бездарно было всё-таки жаль. Ещё пригодится для уничтожения его врагов. Правда, не всех…

Последняя мысль едва не прорвала искусственное спокойствие старшего жреца, но Мидонг сумел удержать свой гнев в узде. Необходимо было понять, где же он допустил ошибку. Ведь с самого начала план был одобрен не только всеми четырьмя верховными жрецами, но и лично повелителями, пожелавшими помочь своим верным рабам и показавшими, из чего можно сделать оружие, способное убить даже жриц. И его назначили тем, кто исполнит задуманное, тоже единогласно. Так что же случилось? Маг сердито вздохнул и, решив не рисковать своей лабораторией, если опять выйдет из себя и начнёт крушить всё вокруг, толкнул неприметную дверь и зашёл в комнаты, отведённые ему королём для проживания. Как всегда, роскошная обстановка его гостиной успокоила тёмного жреца, наглядно продемонстрировав степень уважения и преклонения его величества перед его персоной. А точнее, степень эффективности наложенного на короля заклятия повиновения, но это Мидонг, как обычно, упустил из виду.

К тому же во дворце его действительно боялись, уважали и старались угодить во всём – и какая разница, что тому было причиной? Маг задумчиво погладил мягкую ткань безумно дорогого древнего гобелена, на котором жрица Элары доблестно побеждала мерзких тёмных тварей, и презрительно ухмыльнулся. Ему всегда нравилось обладать тем, что раньше принадлежало его врагам, даже если это было всего лишь изображение древнего сражения. Мысли опять вернулись к неприятному для него предмету, и Мидонг едва сдержался, чтобы не сдёрнуть гобелен со стены и не изорвать на мелкие кусочки. Вместо этого он пересёк гостиную и скрылся в своём кабинете, где ничто уже не могло отвлечь мага от его невесёлых размышлений.

А ведь как всё начиналось! Жрецы нарадоваться не могли, после стольких веков бесконечных поражений получив помощь повелителей и шанс вернуть своё былое могущество. Ну и отомстить этим обнаглевшим до крайности стервам, именующим себя оружием богинь, естественно! Оружие против них действительно получилось очень сильным, и ему вместе с помощниками без особого труда удалось уничтожить трёх мечей богини, заполучив их силу. Правда, потом пришлось пожертвовать одним копьём и младшим жрецом, позволив разъярённым жрицам найти «убийцу». Но иначе они бы не успокоились, продолжая поиски до бесконечности, и это серьёзно помешало бы его планам. Да и жертва была не такой уж серьёзной: кто их считает, этих младших жрецов?

И ведь всё удалось! Эти бессмертные твари успокоились и занялись изучением трофея, больше не пытаясь найти своих извечных врагов. Осуществление плана двигалось вперёд просто с невероятной скоростью. Верховным жрецам удалось даже договориться с каким-то духом из мира мёртвых, который умудрился поссорить священных близнецов. Мидонг завистливо вздохнул, вспомнив об этой давней истории. Ему до таких высот интриги и изобретательности ещё учиться и учиться. Всем известно, что никому из обитателей мира смертных невозможно проникнуть в пространство богинь, а сами они практически никогда его не покидают. Если бы старшего жреца спросили, он бы признал задачу неразрешимой, а вот верховные решили её играючи. Нельзя проникнуть живым, так и не надо, всем известно, что иногда близнецы вызывают духов из мира мёртвых, для которых этой преграды не существует. Найти одного из прежних последователей, хотя скорее сочувствующих, – вряд ли кто из жрецов обрёл посмертие, дарованное извечными врагами его богов. Договориться с ним, а затем просто подождать, пока богини в очередной раз вызовут кого-нибудь из духов, – и всё! Придворный маг брезгливо усмехнулся, вспомнив собственное удивление, когда ему сообщили о том, что священные близнецы рассорились, и очень серьёзно. Подобного от своих наставников он не ожидал… и завидовал им чёрной завистью, прекрасно понимая, что это в пересказе всё получилось просто и изящно, а на самом деле интрига потребовала таких сил и изворотливости, какие ему и не снились. А теперь, скорее всего, рассчитывать на то, что он сможет подняться на такой уровень, не приходится. Ведь именно его обвинят в том, что он провалил так долго и тщательно разрабатываемый план, а это смертный приговор. Мидонг поморщился: как и все жрецы, сталкиваясь со смертью и болью ежедневно, он не боялся ни того ни другого – иначе бы просто не смог служить своему богу, но умирать так ему категорически не хотелось. Это было поражением, а он не любил проигрывать. Да и повелитель, когда маг предстанет перед ним, будет крайне недоволен, и на приятное посмертие в ближайшее время рассчитывать не приходится.

И всё из-за этой проклятой девчонки!!! Жрец не выдержал, вскочил из-за стола, за которым привык предаваться размышлениям, и заметался по кабинету, с трудом сдерживая желание разнести в нём всё, что только можно. Такое с придворным магом случалось каждый раз, когда он вспоминал о причине своей неудачи. Почти шесть веков понадобилось для того, чтобы усыпить бдительность жриц, почти шесть веков никто из последователей тёмных богов не смел сделать ничего, способного привлечь их внимание. И вот когда наконец все эти живые клинки отправились в сон, больше не представляя угрозы для их планов, он, Мидонг, занял место придворного мага этого проклятого королевства и приготовился в скором времени получить корону. Это казалось так просто. Уничтожить королевскую семью, создать ложную жрицу, короноваться и открыть проход в мир демонов, получив мощных союзников в борьбе со священными близнецами. А там, через век-другой, и своих повелителей удалось бы вытащить из их изгнания.

Единственной сложностью, как тогда считал тёмный маг, было то, что трон занять требовалось в точном соответствии с законом богинь, иначе его кровь не стала бы ключом к вратам. Пришлось поломать голову над тем, как это сделать. Конечно, гораздо проще было бы запугать или заколдовать уже существующего короля, но, к несчастью, древние, создавая ритуал открытия, явно страдали тяжёлой формой паранойи и при этом ещё старательно лелеяли каждый её приступ. Его величество должен был сделать всё по своей воле – не под заклятием, не по принуждению, не находясь во власти заблуждений, – а именно с искренним желанием выполнить все необходимые действия, отчётливо понимая при этом, что и зачем он делает. Иначе ничего не получится. Так что пришлось подготовить смену династии.

Только вот осуществить тщательно продуманный план не получилось. И ведь всё уже было готово. И наследник находился в другом мире, из которого заклятие должно было вернуть его после якобы совершенно случайной смерти. Жрец всё предусмотрел, но не учёл одного-единственного фактора, который отправил все его планы на свалку. В том мире, практически лишённом своей собственной магии, всё-таки нашлась сумасшедшая целительница, решившаяся пожертвовать собой во имя спасения другого человека.

Хорошо. Такой вариант развития событий Мидонг тоже предвидел – в конце концов, мало ли в мирах идиотов с полным отсутствием чувства самосохранения. Вернувшегося в человеческий облик принца специально созданное для такого случая заклятие перемещения должно было забросить в самое опасное место королевства – с таким расчётам, чтобы умер вроде бы как без участия заинтересованного в этом мага, но уж наверняка. А самоотверженная целительница осталась бы в своём мире сходить с ума от боли. Всё просто замечательно было рассчитано, пока эта мелкая пакостница не спутала всё на свете.

Она каким-то образом умудрилась прицепиться к принцу, когда сработало заклятие перемещения, хотя вроде бы такое и невозможно без желания перемещаемого, и оказалась в этом мире, но это ещё не всё! Сила богини, даже не до конца ещё пробудившаяся, как известно, действует на магию как кипяток на лёд. В результате и спасительница, и спасённый оказались, как и планировалось, в болоте в центре Северного леса, но не в трясине, а на каком-то пригодном для существования то ли островке, то ли кочке. При помощи магического зрения Мидонг не смог точно этого определить. Правда, потом они надолго исчезли, и жрец даже стал надеяться, что наконец-то от них избавился, и приступил к приготовлению несчастного случая с королём. Когда для очистки совести ещё раз попытался найти местоположение принца, то, к своему ужасу, обнаружил его и эту новоявленную меча богини на тракте, ведущем в Илоссу!

Пришлось действовать быстро: он отправил туда охотника за жрицами, наивно полагая, что, даже обладая силой, эта девчонка вряд ли умеет ею пользоваться, а значит, встреча с охотником выведет её из строя надолго. Придворный маг был настолько самоуверен, что даже обрадовался подобному подарку судьбы. Ему удастся заполучить в свои лаборатории такой интересный материал для изучения, как целительница с силой воительницы! И при этом не придётся тратить запас силы богини, и так весьма ограниченный, для получения подобного интересного существа. А принца без её поддержки захватить будет проще простого: любой кьер сочтёт своим долгом выдать убийцу королевы – следовательно, он очень скоро окажется в руках старшего жреца, ну а он уж придумает, как от него избавиться…

Жаль только, нельзя использовать заклинание подчинения: закон богинь рассматривает его наложение как попытку убийства, и тогда ни о каком несчастном случае речи быть не может. Сила священных близнецов, заключённая в этом проклятом пергаменте, немедленно распознает нарушение – и о законной смене династии можно спокойно забыть. А значит, только его потомки в седьмом колене будут признаны полностью свободными от последствий действий предка и смогут провести нужный ритуал. Учитывая, что никаких детей у него нет и не будет, вариант был совершенно неприемлем. Оставалось придумать что-нибудь другое, но жрец не видел в этом проблемы: уж на изобретение нужного способа убийства у него ума хватит!

Однако всё пошло наперекосяк. Девчонка справилась с охотником, потом они снова стали недоступны для магического поиска, а через несколько дней от соглядатаев маг узнал, что принц с её помощью смог убедить кьеров в своей невиновности. Местные до сих пор слепо верили в непогрешимость жриц и, естественно, увидели в её заступничестве руку Элары. Но самое главное – у неё получилось разбудить старших мечей богини, которые, в отличие от неё, мгновенно сориентировались в ситуации, собрали армию и теперь скорым маршем двигаются к столице. Осуществлять план дальше стало бессмысленным: пять жриц не позволят убить наследника, да ещё и так, чтобы это по всем признакам походило на несчастный случай. Где только эта мелкая тварь нашла столько?!! Из-за какой-то упрямой девчонки, которой никак не удавалось умереть, всё, что Мидонг создавал шестьсот лет, катилось в пропасть. Единственное, что сейчас ему оставалось – это перед уходом причинить как можно больше вреда королевству своих извечных врагов. В идеале – убить наследника престола, чтобы посеять смуту. А если повезёт – спровоцировать гражданскую войну. Или, по крайней мере, вынудить людишек…

Тихий звон охранного заклинания возвестил о том, что у дверей его покоев кто-то стоит, и отвлёк старшего жреца от обдумывания планов мести. Скрипнув зубами и пообещав себе, что если безмозглый слуга потревожил его из-за пустяка, то он пустит его на амулеты, причём самые сильные, – те, которые делают из частей тела ещё живого человека, – маг отправился открывать. В свои комнаты он никого принципиально не пускал, чтобы не тратить времени и не прятать всевозможные компрометирующие его вещи, считая, что гораздо эффективнее просто превратить свои покои в один большой тайник, доступ к которому есть лишь у него. Вот только из-за этого порой возникали неудобства, как, например, необходимость тащиться через все помещения к двери, чтобы узнать, кого и зачем принесло в такое неподходящее время.

– Чего тебе нужно? – Мидонг распахнул створку, предварительно сняв с неё четыре наиболее неприятных запирающих заклинания, способных среагировать просто на присутствие рядом с открытой дверью постороннего человека.

– Господин, вы велели сообщить вам сразу же, как появятся новости от королевского войска…

– Ну и какие новости? – бесцеремонно прервал придворный маг перепуганного слугу, не желая выслушивать в сто первый раз многословные монологи, наполовину состоящие из восхвалений собеседника, считавшиеся во дворце единственным допустимым способом общения простолюдинов с благородными вельможами.

– Господин, они проиграли битву.

Неприметный человек средних лет, затянутый в жёлто-коричневую ливрею лакея, окончательно перепугался и, выпалив своё сообщение, сжался так, словно ожидал немедленной кары.

– Хорошо, можешь идти.

Мидонг спокойно закрыл дверь, не обращая никакого внимания на страх слуги, хотя обычно ему доставляло удовольствие подобное отношение к его персоне. Но сейчас ему было не до преклонения перед его особой одного отдельно взятого простолюдина, имелись дела поважнее. Например, подготовить ловушку для наследника престола, если уж сам престол удержать нет никакой возможности, да заодно неплохо было бы что-нибудь сделать с королём, который давно уже без его приказа даже собственные покои не покидал, полностью потеряв способность сопротивляться связывающему его волю заклинанию. Хотя придворный маг и не особо усердствовал, этого от него, впрочем, и не требовалось. Та ничтожная часть личности его величества, которую хотя бы с натяжкой можно было назвать волей, растаяла в первый же день после наложения заклятия, и король превратился в послушную марионетку.

Старший жрец всерьёз задумался над способами испортить жизнь победителям, брезгливо морщась каждый раз, как вспоминал о его величестве и не находил возможности как-нибудь причинить боль ещё и ему. Точнее, вариантов сделать существование короля кошмаром было предостаточно, но смысла в этом не было никакого: этот ничтожный человек всё равно уже ничего не соображал. Оставалось как следует отомстить всем остальным.

Мидонг яростно оскалился, вспомнив, что начать необходимо с нерадивых солдат, не сумевших выиграть у мятежников хотя бы один бой и тем самым лишивших его так необходимого ему времени на подготовку хороших ловушек, которые, по замыслу придворного мага, должны были превратить победу королевского щенка в полное поражение. Наверняка кто-то из этих ничтожеств, по недосмотру богов именуемых королевскими стражниками, выжил, так что следовало поторопиться и испортить им существование, пока ещё это в его власти…

Глава 20 И снова бой

Снеара с усталым вздохом села у костра, не обращая внимания на парочку солдат, варивших на нём обед. День клонился к вечеру, и жрица ему за это была искренне благодарна. По какой-то непонятной – ни ей, ни её наставнице – причине исцеление для неё было гораздо болезненнее, чем использование силы богини в сражении. Или ей просто так казалось, потому что девушка во время боя не сосредотачивалась на своих ощущениях. Это не играло особой роли – просто благодаря именно такой особенности её организма жрица с трудом справлялась с теми обязанностями, которые на неё возложили старшие. Снеара сдержалась, чтобы не выругаться при посторонних и тем самым не уронить свой авторитет меча и щита богини. Сегодняшнее утро следовало признать одним из самых неприятных в её жизни. Если бы девушка предусмотрительно не отгородилась от своих эмоций перед собранием кьеров в палатке Литари, то наверняка ей не удалось бы сдержать своих чувства после того, как принц объявил о том, что она остаётся в лагере с ранеными.

Жрица мрачно усмехнулась и, вытащив из ножен полуторник, начала полировать лезвие, выискивая пятна ржавчины от крови всевозможных тварей, из-за которой клинки иногда быстро портились, или щербинки, поскольку кости и чешуя подчас оказывались твёрже меча. Так что если всё вовремя не проверить, в самый ответственный момент вполне можно было оказаться без оружия. А сегодня ночью ей не на кого рассчитывать, кроме себя, поэтому никаких случайностей быть не должно. Завтра в полдень Снеаре необходимо отправиться догонять войско, ушедшее к столице, чтобы оказаться там в нужный момент. Если она не сможет участвовать в захвате дворца, то шанса найти копье у неё может и не появиться, а значит, и умереть будет практически невозможно. Нет никакой гарантии, что оружие, убивающее жриц, у чёрных магов осталось не в единственном экземпляре. И если копьё только одно, после того как мечи богини найдут его и уничтожат, шансов уйти из жизни у неё не останется.

Ради того, чтобы успеть вовремя, она выкладывалась весь день, стараясь поставить на ноги раненых как можно скорее. И ей почти это удалось. Жрица смогла исцелить всех тех, кого лечили маги в связи с тем, что их раны не угрожали смертью в ближайшем будущем, а у целительниц было слишком много работы, и теперь им, как и солдатам, получившим смертельные ранения и приходившим в себя после лечения жриц Эналы, требовалось только время. Немного, но всё-таки…

Снеара в последний раз провела по клинку тряпкой с каким-то порошком, применяемым при чистке оружия, и спрятала меч в ножны. Это нехитрое приспособление для ухода за вооружением она походя прихватила у какого-то солдата и под страхом пыток не смогла бы сказать, чем обсыпана ткань. Несмотря на бесконечные тренировки с Тенирой, девушка по-прежнему не любила оружия и не понимала его как следует. И не хотела понимать, если уж быть честной до конца.

Единственное, что в данный момент волновало молодую жрицу, действительно в какой-то степени имело отношение к орудиям убийства, но в несколько ином направлении. В последнее время она постоянно ловила себя на том, что мысли о смерти стали её навязчивой идеей. В другой ситуации девушка не на шутку встревожилась бы, опасаясь за своё душевное состояние, но сейчас она не видела в этом ничего страшного. Логика, ставшая при отсутствии эмоций неплохим помощником при решении сложных вопросов, подсказывала, что нет другого способа избавиться от свалившейся на неё чужой судьбы. И не предвидится. А если выбирать между вечностью боёв в чужом мире ради благополучия людей, с которыми её ничто не связывает, и возможностью быстро умереть, покончив со всем этим раз и навсегда, – Снеара однозначно выбирала смерть. Однако для того, чтобы добиться желаемого, ей предстояло немало потрудиться…

Жрица безучастно смотрела на огонь, позволяя своему сознанию блуждать в воспоминаниях и мечтах, которые обычно казались слишком далёкими и эфемерными для того, чтобы погрузиться в них хоть на короткое время. К тому же для этого следовало снять барьер, отделяющий её от эмоций, и при этом почти не было вероятности получить нужный результат. Но сейчас, когда мозг был затуманен усталостью и памятью о недавней сильной боли, сильной даже для бесконечно выносливого меча богини, девушке удалось на несколько мгновений уйти в мир грёз. Очень скоро окончательно стемнеет, и обо всех этих слабостях, недопустимых у нормальной жрицы, придётся забыть, но пока… почему бы и нет?

– Госпожа?

Снеара не вздрогнула только благодаря жёсткой выучке своих наставниц. Она не услышала, как к ней подошёл человек!!! Если Тенира узнает об этой вопиющей беспечности своей ученицы, ей придётся плохо. Наставница всю душу из неё вытрясет. Единственно приемлемый выход, как обычно, подсказала логика: девушка сделала вид, что ничего особенного не произошло и она прекрасно знала, кто к ней приближается и зачем.

– Я слушаю тебя, Лоддор. Что случилось? – спрашивала жрица, не отводя взгляда от пляски языков пламени, в наступающих сумерках отбрасывающих оранжевые отсветы на её лицо, и краем глаза наблюдала за реакцией солдата.

– Ничего страшного, госпожа. Просто вы вот уже лотт смотрите на огонь, и мы…

Снеара удовлетворённо отметила про себя, что Лоддор не заметил её испуга, и как можно спокойнее и увереннее ответила, стараясь не обращать внимания на то, что беспокойство солдат о её самочувствии ей приятно. Пусть даже они беспокоятся, прежде всего из-за собственной безопасности.

– Со мной всё в порядке. И ты можешь называть меня по имени, Лоддор, мне не так уж много лет, чтобы настаивать на подобных формальностях. Зови меня Снеарой.

– Хорошо, госп… Снеара. – Мужчина на мгновение сбился, перед тем как произнести её имя, и серьёзно добавил: – Мы все хотели поблагодарить вас за то, что вы для нас сделали: если бы не вы и не ваши сёстры, мёртвых было бы гораздо больше.

– Это наш долг. – Жрица вежливо улыбнулась: портить отношения с командиром более или менее дееспособных стражников и новобранцев, оставленных защищать полевой госпиталь, она не собиралась. Его хорошее отношение могло очень пригодиться ей в дальнейшем. – Как ваши люди?

– Благодаря вам, Снеара, все легкораненые полностью выздоровели и хоть сейчас готовы отправиться догонять войско его высочества. Некоторые из тех, что получили смертельные ранения, уже пришли в себя и могут самостоятельно передвигаться. Остальные ещё спят после исцеления.

– Они, скорее всего, придут в себя к завтрашнему утру. – Девушка настороженно глянула на солдата из-под отросшей чёлки, пытаясь угадать его настроение: – Как ты думаешь, сможем мы завтра в полдень отправиться к столице?

– Не вижу препятствий. Если, как вы говорите, раненые придут в себя к утру, то мы вполне сможем выйти вслед за его высочеством. Был отдан приказ – двигаться налегке. Так что сборы не займут много времени.

– Хорошо, – удовлетворённо кивнула Снеара, чувствуя, как отпускает затаившееся где-то в глубине её существа напряжение. Пока удача была на её стороне. – Теперь нам осталось благополучно пережить ночь.

– Вы ожидаете нападения? – Лоддор заметно напрягся, вглядываясь в подступающую со всех сторон темноту.

– Как и всегда.

Жрица устало прикрыла глаза, вслушиваясь в звуки лагеря и пытаясь обнаружить признаки нападения очередных монстров до того, как они сменятся воплями боли и страха. Девушка никак не могла привыкнуть к тому, что, даже обладая возможностями, далеко выходящими за пределы человеческих сил, она оказывается совершенно беспомощной в некоторых ситуациях. И из-за этого гибнут люди.

– Проклятые твари! – нервно провёл мужчина рукой по волосам и невольно поёжился. – Хотел бы я знать, как они нас находят, если маги или вы, госпожа, постоянно держите защиту от магического поиска?! Не могут же они нападать на всех встречных в надежде до нас добраться?!!

– Я спрашивала об этом свою наставницу. – Снеара вздохнула, не зная, что лучше: поставить всё-таки барьер, а потом тратить время на то, чтобы его убрать перед тем, как атаковать монстров, выбравших именно её подопечных в качестве основного блюда для своего позднего ужина, или всё же потерпеть какое-то время и, возможно, спасти кому-нибудь жизнь, среагировав немного быстрее. Сложный выбор. – К нашему несчастью, некоторые чёрномагические чудовища, и даже просто твари, охотящиеся на людей, умеют находить добычу, не используя возможностей магии. Их просто натравливают на определённый запах, свечение ауры, а иногда даже на цвет одежды. Тенира говорит, что в древности, бывало, нечисть тренировали как своеобразных смертников, которых потом просто запускали на вражескую территорию – и те охотились, например, только на людей в форме стражников, или кьеров, игнорируя всех других до тех пор, пока их не выслеживали и не убивали…

Жрица резко прервала свой экскурс в прошлое и стремительно метнулась в сторону, откуда слышалось характерное сдавленное сопение, перешедшее в глухой рёв, как только эшоры[11] обнаружили, что их заметили. В следующее мгновение раздались крики ужаса. Девушка бежала между кострами, вызывая силу Элары и расталкивая людей, попадавшихся ей на дороге. Происходящее напоминало гротескный кошмар, в котором человек изо всех сил пытается догнать что-то или кого-то для себя важного, но лишь беспомощно топчется на месте. Снеара никак не могла определить, на кого напали чудовища. Она уже успела пробежать мимо палаток лазарета и костров, около которых отдыхали солдаты, оставленные охранять госпиталь. Дальше не было ничего, кроме вытоптанного, покрытого пеплом погребальных костров луга, ставшего местом недавнего сражения двух армий…

Только суровая выучка не позволила жрице сбиться с шага от удивления, и ей пришлось тряхнуть головой, чтобы убедиться, что происходящее – не игра её воображения. Три огромных монстра, больше всего напоминающих крупных гиен с роговыми пластинами вместо шерсти, яростно атаковали пленников, которые были совершенно беспомощны перед этим нападением. Но больше всего девушку поразило то, что твари действовали избирательно, даже и не думая нападать на солдат, охранявших стражников короля, если те сами не бросались на них с оружием… и у каждого эшора на шее был магический ошейник! Эти чудовища не были дикими охотниками за человечиной, пришедшими к месту битвы, привлечённые запахом крови. Их натравили целенаправленно, и Снеара могла поклясться чем угодно, что это сделали не маги войска Литари. Даже если не считать полной глупости подобных действий, ни один маг не решится нарушить закон богинь, находясь при этом в непосредственной близости от их жриц. Это девушка усвоила твёрдо.

Все эти размышления пронеслись у неё в один миг, пока Снеара преодолела несколько десятков шагов, отделяющих её от огороженного специальным заклятием участка, на котором находилось несколько палаток, предназначенных для временного проживания пленных. Там творилось что-то невообразимое. Люди метались, отчаянно пытаясь убежать от разъярённых хищников, убивающих их одного за другим, и падали, наталкиваясь на невидимую стену магии, не позволяющую им покинуть место, превращённое для них в тюрьму.

Девушка сдавленно выругалась, вспомнив параметры наложенного заклятия, и, резко остановившись, позволила силе богини вырваться из своего тела. Заклинание, столкнувшись с изначально враждебной для себя энергией, распалось с лёгким шелестом, едва слышным даже для тренированного уха жрицы, и Снеара, не раздумывая схватив ближайшего обезумевшего от страха человека, швырнула его в сторону госпиталя, где торопливо выстраивались для защиты раненых солдаты под командованием Лоддора. Краем сознания отметив, что командир на удивление быстро привёл своих подчинённых в чувство и организовал оборону, девушка рявкнула, стараясь перекричать многоголосый вопль страха и рык эшоров:

– Заклинание снято! Бегите! Бегите к госпиталю!!! – молясь про себя, чтобы её услышали и, самое главное, поняли.

А сама рванулась в самую гущу перепуганных людей, стараясь добраться до эшоров и пытаясь не думать о том, что их трое, а она одна! И может просто физически не успеть убить их всех, прежде чем проклятые твари накинутся на тех, кого она обязана защищать. Конечно, солдаты, в отличие от пленных, вооружены и могут попытаться дать отпор, но сколько из них погибнет, прежде чем они остановят этих монстров?!!

Девушка услышала рядом очередной предсмертный крик и бросилась на помощь. Внезапно ей под ноги попалось что-то мягкое, сильно пахнувшее кровью, и Снеара, с трудом удержав равновесие, тихо выругалась. В такие моменты она отчётливо понимала, почему ненавидит магию во всех её проявлениях. Это проклятое заклинание, действовавшее по принципу «всех пускать – пленных не выпускать», превратило территорию, отведённую для стражников короля, в ловушку, из которой люди просто не могли выбраться и гибли даже не от клыков чудовищ, а просто в образовавшейся давке.

Эшор вынырнул перед ней внезапно. Только что она расталкивала перепуганных пленных, бестолково мечущихся из стороны в сторону, а в следующий миг перед ней возвышалась туша, покрытая роговыми пластинами, с окровавленной пастью и горящими глазами. Жрица привычно замахнулась на тварь двуручником, метя в уязвимое место под челюстью, и стремительно откатилась в сторону, сбивая с ног попавшихся ей на дороге людей в попытке уйти от едва не задевших её огромных клыков.

Девушка вскочила, в запале не чувствуя боли в пропоротой эшором руке, и яростно отшвырнула какого-то бедолагу, который, окончательно обезумев от страха, мчался прямо на ошарашенное такой наглостью чудовище. Про себя Снеара проклинала собственную рассеянность и невнимательность на уроках Тениры. Это надо же было забыть о причине, по которой мечи богини стараются охотиться на нечисть и нежить в одиночестве, обычно выбирая время, когда люди находятся от места действий как можно дальше!.. И вот результат! Клинок, вместо того чтобы достать противника, застрял в теле пробегавшего мимо очередного пленника, в давке не заметившего новой опасности и поплатившегося за это, скорее всего, жизнью.

Хорошо ещё, жрица сумела удержать своё оружие, но теперь ей предстояло каким-то образом прикончить монстра в гуще людей, и при этом желательно не угробить никого, кроме самой твари. Эшор невольно облегчил ей задачу, хотя сначала девушка не на шутку перепугалась, когда огромная пасть внезапно оказалась у её лица, обдав смрадным дыханием и явно намереваясь откусить ей голову. Снеара среагировала инстинктивно. Выпустив из ладони рукоять меча, бесполезного на таком коротком расстоянии, она схватила тварь за челюсти, не позволяя ей сомкнуть клыки на собственной шее. В следующий момент жрица поняла, что судьба предоставила ей шанс уничтожить монстра, не рискуя прикончить в процессе парочку случайно подвернувшихся под руку, а точнее – под меч – людей. Девушка напряглась, призывая в помощь силу Элары, и резко рванула, разрывая пасть твари, выворачивая ей челюсть.

Эшор взвыл и попытался вырваться из захвата. Снеара оскалилась, чувствуя, как острые зубы впиваются ей в ладони, но чудовище не выпустила, а в следующее мгновение тварь захрипела, и ей на руки полилась вонючая кровь. Жрица резко дёрнула, ощущая, как нижняя челюсть эшора поддаётся под её нажимом, и, не обращая внимания на то, как тяжёлая лапа с длинными когтями со всего размаху врезалась ей в грудь, сбив дыхание и явно сломав парочку рёбер. Чудовище коротко взвизгнуло, когда его шея сломалась с глухим хрустом, и навалилось на неё, в агонии скребя когтями по груди и животу.

Снеара яростно вскрикнула, с запредельным усилием столкнула с себя безжизненную, но всё ещё опасную тушу – и с трудом поднялась на ноги. Оставалось только благодарить богинь за то, что эшор, при всех своих отрицательных качествах, таких, как излишняя агрессивность, сила и прожорливость, всё-таки обычный хищник, хоть и созданный магическим путём, и сломанный позвоночник убивает его без проблем. Жрица тряхнула головой, прогоняя кровавый туман, заслонивший зрение, и с удивлением обнаружила, что вокруг неё никого нет.

Это могло означать только одно. Коротко выругавшись, девушка выхватила полуторник, поскольку искать потерянный двуручник в данной ситуации не было времени, и бегом бросилась к неровному строю солдат, пытавшихся из луков остановить неумолимо приближающихся монстров. Люди отчаянно старались не пропустить хищников к госпиталю, где оставались ещё беспомощные после лечения раненые, но проклятые твари двигались чересчур быстро и были слишком толстокожи, чтобы стрелы могли причинить им реальный вред…

Жрица бежала так, как никогда не бегала. Она сумела догнать монстров и, одним прыжком перемахнув через распластавшуюся в беге тушу эшора, оказалась между двумя разъярёнными чудовищами и разразившимся радостными криками строем солдат. Девушка стиснула зубы, поражаясь слепой вере людей в возможности мечей богини, и сжала рукоять полуторника, гадая, что же ей сделать, чтобы остановить сразу двух смертельно опасных монстров и не дать им добраться до вожделенной добычи. Задачка явно была из разряда неразрешимых. До солдат оставалось слишком маленькое расстояние, и надеяться на то, что она успеет прикончить одного и догнать второго до того, как люди окажутся в пределах его досягаемости, не приходилось. Если только… Снеара криво усмехнулась, вспомнив, сколько раз её наставницы объясняли ей всю глупость подобных попыток, и решила всё-таки попробовать. Не давая себе времени задуматься над тем, что она делает, девушка метнулась к одному из эшоров и с силой рубанула его мечом по спине, разрубая пластину его природной брони. Это ранение было конечно же не смертельно, но весьма болезненно. Чего, собственно, и требовалось.

Игнорируя пронзительный вой раненой твари, жрица развернулась и бросилась ко второму хищнику, оставив взбесившегося от боли монстра у себя за спиной. Теперь можно было не опасаться, что эшор, воспользовавшись тем, что она занята уничтожением его собрата, проскользнёт мимо неё и нападёт на людей. Более мстительных тварей, чем эти уродливые создания, трудно было себе представить. И на данный момент раненое чудовище не в состоянии думать ни о чём, кроме того, чтобы посчитаться с тем, кто причинил ему боль.

Снеара удовлетворённо улыбнулась, слыша за спиной приближающийся бешеный рёв разъярённой твари, атаковала второго эшора, успевшего, пока она возилась с его собратом, подобраться непозволительно близко к людям. Ну уж нет, ещё одной бойни она не допустит! Девушка яростно пыталась добраться до уязвимых точек монстра, которых, к сожалению, у него было не так уж много, и проклинала про себя собственную невезучесть. Если так пойдёт и дальше, в столицу вовремя она точно не успеет! Даже если всё время, оставшееся до утра, будет заниматься лечением раненых…

Упрямая тварь упорно уворачивалась от клинка и размахивала во все стороны лапами, норовя подцепить её когтями и подтянуть к разинутой пасти, а сзади уже слышалось хриплое дыхание второго монстра. С двумя сразу девушка не смогла бы справиться при любых обстоятельствах: не с её подготовкой и более чем посредственным владением оружием. Снеара уже приготовилась к боли, которая не заставит себя ждать, когда кто-нибудь из этих двух чудовищ схватит её, и проклинала про себя собственное патологическое невезение, благодаря которому она опять в лучшем случае отделается рваными ранами по всему телу, если не отгрызенными конечностями. В любом случае на её планах можно будет ставить крест со спокойной совестью. Восстанавливаться после таких повреждений ей придётся не один день.

Однако кто-то, отвечающий за распределение удачи в мире, видимо, именно в этот момент обнаружил её имя в конце своего списка и решил дать невезучей жрице последний шанс. Шальная стрела, пущенная без всякой команды потерявшим выдержку солдатом, по счастливой случайности миновала Снеару и ударила эшора в плечо. До последнего момента удачно уклонявшийся от всех её атак хищник взвыл и развернулся к новой опасности, открыв на миг шею. Жрица воспользовалась моментом и, упав на колено, вонзила свой клинок снизу вверх под челюсть упрямого монстра и тут же кувырком ушла от прыжка подоспевшего третьего чудовища, изо всех сил стараясь не потерять меча. Ей повезло ещё раз. Полуторник не застрял в черепе твари и достаточно легко вышел из раны. Не обращая внимания на бьющегося в агонии монстра, девушка повернулась к последнему чудовищу и тут же получила болезненный укус в плечо. Треснула ключица, перед глазами всё завертелось, когда эшор тряхнул головой, сбивая свою добычу на землю и пытаясь навалиться сверху. Но Снеара не обращала на этот мелкий дискомфорт никакого внимания. Повреждения, причинённые ей тварью, не были сколько-нибудь серьёзными, и даже сражаться в полную силу практически не мешали, а всё остальное в данный момент не имело значения. К боли она давно уже привыкла…

Самым главным было то, что, повинуясь своим инстинктам, монстр сам открывал ещё одно своё уязвимое место на теле – там, где сходились две костяные пластины: та, которая прикрывала грудь, и та, что защищала живот. Оставалось только не ошибиться и вогнать меч в брюхо твари под нужным углом. Девушка сосредоточилась, весь её мир сузился до одного более светлого, чем остальные, кусочка брони эшора. Если она промахнётся, тяжёлых ран не избежать. А это значит, что она потеряет последнюю возможность прекратить тот кошмар, в котором живёт вот уже несколько десятков дней. Только бы не промахнуться! Вот монстр придавил жрицу лапами к земле и, выпустив из пасти её плечо, приготовился прокусить ей горло. И на мгновение более слабый участок брони оказался не защищён мощными лапами.

Момент нельзя было упускать! В этот удар девушка вложила всю свою силу. Клинок вошёл в тушу твари под углом тридцать градусов. Вся сложность заключалась в том, что требовалось направить оружие снизу, развернув его при этом так, чтобы остриё было повёрнуто в сторону головы. Обычно подобный приём использовали на прямостоящих человекоподобных чудовищах, когда удар под дых снизу вверх практически гарантированно доставал сердце и был достаточно прост в исполнении. Однако им можно было убить и эшора, если вогнать меч под грудную броню достаточно глубоко и в нужном направлении. Вот только приходилось это делать лёжа под навалившимся сверху монстром, используя силу одного только запястья, что практически исключало успешное выполнение.

Всё это Снеара знала прекрасно и, как только клинок вошёл в тело твари, испугалась, что переоценила свои способности. Слишком рискованный трюк она задумала. Боль взорвалась в неестественно вывернутой руке огненным шаром, на миг девушке показалась, что её мышцы не выдержат напряжения и просто порвутся. Но в следующее мгновение эшор протяжно заскулил и навалился на неё всей тушей, продолжая клацать челюстями возле горла жрицы, однако это была уже агония. Снеара видела, как из пасти сильными толчками выплёскивается кровь, явно свидетельствуя, что хищник находится на последнем издыхании, и удовлетворённо улыбалась. У неё получилось! Ей удалось уничтожить трёх не самых слабых монстров в одиночку и даже не особо пострадать при этом!

Вдруг труп твари резко задёргался. Жрица ещё успела испугаться, что сделала что-то не так и сейчас эшор вновь попытается её съесть, но туша внезапно отвалилась в сторону, и на неё уставились два десятка встревоженных глаз. Солдаты смотрели на девушку с благоговением и тревогой, словно на какое-то неведомое, но явно полезное существо, с которым непонятно как себя вести. Как всегда вовремя! Она просто не знала, как действовать в подобных ситуациях, к тому же времени на то, чтобы исцелить новых раненых и отправиться к столице, было не так уж много. И тратить его на попытки объясниться с этими вояками жрица не собиралась. Решив действовать по ранее придуманному ей плану, Снеара глубоко вздохнула и с трудом начала подниматься, с благодарностью приняв руку Лоддора, решившего ей помочь вернуться в вертикальное положение. Сейчас ей никакая поддержка не казалась лишней.

Глава 21 Исполнение желания

Жрица понукала тьшера, стараясь не глядеть постоянно на Эссар, казалось, с противоестественной скоростью передвигающийся по небу. Девушка усилием воли загоняла в самую глубину сознания боль и усталость последних дней. Она торопилась и не желала, чтобы хоть что-нибудь отвлекало её от самой главной задачи: успеть в столицу до главного сражения и перехватить чёрного мага или его прислужников до того, как старшие мечи богини уничтожат их во славу своей небесной покровительницы. Снеара всё поставила на кон, и теперь только от неё зависело – выиграет она или проиграет. Жрица даже думать не хотела, что будет, если её план не удастся. Слишком безрадостные открывались перспективы, и второго шанса у неё не будет. Это она помнила твёрдо.

Впереди показались стены столицы, и девушка ещё раз подхлестнула тьшера, не сводя глаз с блестящих в свете Эссара шпилей родовых башен. Она была почти на месте, осталось только преодолеть ворота и попасть во внутренний город. Хотя если армия принца уже вошла в столицу, то вряд ли у неё будут с этим проблемы. Местным жителям и страже сейчас не до одинокой всадницы, непонятно куда спешащей на взмыленном тьшере.

Снеара стиснула зубы, отгоняя очередную волну боли, и пригнулась к самой шее своего скакуна, стараясь принудить его бежать ещё быстрее. Последние сутки вымотали её до предела, но она не собиралась сдаваться, чего бы это ей ни стоило. Однако усталость и боль брали своё, заставляя раз за разом взывать к силе богинь – просто для того, чтобы не выпасть из седла. Сначала целый день лечения раненых, затем схватка с тремя эшорами, считающимися в этом мире одними из самых опасных и непредсказуемых хищников, а затем опять исцеление пострадавших уже в схватке с чёрномагическими тварями. Одного только этого вполне хватило бы для того, чтобы свалиться без сил, а ей пришлось ещё сутки провести в седле…

Жрица тряхнула головой, отгоняя лишние мысли – сейчас не было ни времени, ни возможности жалеть себя, следовало прежде всего думать о деле, а не разбрасываться по пустякам. Девушка сосредоточилась, воздвигая в своём сознании барьер, надёжно отгородивший её эмоции от разума, и потянулась за мечом. В незнакомой обстановке лучше держать оружие под рукой – это в неё вбили крепко.

Но, к её удивлению, защищаться было не от кого. Проехав в полуоткрытые ворота, она оказалась на широкой улице, ведущей к центральной площади, если жрица, конечно, правильно помнила план, который перед отъездом из лагеря ей начертил Лоддор, пытаясь объяснить, где именно следует искать войско принца. Однако вокруг неё не обнаружилось ничего живого: только ветер шевелил полуоборванное королевское знамя, поднятое над крышей неказистого здания, судя по телам, лежащим вокруг него, служившего до недавнего времени караулкой для стражи, приписанной к воротам. Город словно вымер в одночасье. Некоторые дома скалились на проезжавшую мимо них девушку провалами выбитых окон и дверей, но в основном здания избежали серьёзных повреждений, да и трупов на улицах было немного. Снеара настороженно смотрела по сторонам, пытаясь понять, что всё-таки произошло в столице.

В том, что она попала именно в столицу, девушка не сомневалась. Перед тем как отправиться в путь, девушка дотошно расспросила стражников, раньше бывавших в этих местах, и они в один голос подтверждали, что дальше по тракту нет никаких городов, кроме того, куда она так стремилась. Однако открывавшиеся ей картины настолько не соответствовали её представлениям о городе после захвата вражескими войсками, что впору было усомниться в собственной способности ориентироваться на местности. Но ведь и Тенира, и Литари ей не раз говорили, что только в столице дозволяется возводить родовые башни, и ни в одном другом городе блестящих в свете Эссара шпилей не увидишь…

И ещё ей не давало покоя ощущение, будто за ней постоянно пристально наблюдают, хотя нигде не было видно ничего живого или того, что можно было счесть таковым. Жрица уже готова была списать свои подозрения на расшатавшиеся нервы, когда случайно заметила, как ставни одного из окон слегка приоткрылись и в образовавшейся щели блеснули чьи-то глаза…

Поняв, в чём дело, Снеара устало констатировала, что излишние нагрузки отрицательно сказываются на умственных способностях даже у жриц, и, уже не осторожничая, пустила тьшера галопом. Если она правильно понимала обстановку, то жители столицы и не собирались оказывать захватчикам какого-либо сопротивления, просто попрятавшись в ожидании развязки, а Литари не стал отвлекаться на попытки выкурить их из домов и сразу же направил свои войска к дворцу. Вот только почему королевская стража так легко сдала город? Впрочем, вполне возможно, что подобная тактика была более чем разумной, и только она оказалась не в состоянии понять элементарных вещей, поскольку, несмотря на все усилия Тениры, в теории ведения военных действий разбиралась, мягко говоря, посредственно.

Чем ближе она подъезжала к дворцу, тем больше ей попадалось следов недавней схватки. Девушке пришлось спешиться, поскольку было по меньшей мере глупо рисковать свалиться в самом конце пути с тьшера, споткнувшегося о чей-нибудь труп на полном скаку. Пробираясь через остатки баррикад, сооружённых на улицах, ведущих к главной площади столицы, жрица не снимала руки с рукояти полуторника, ожидая атаки из-за любого угла. Ну не могло быть так, что всех защитников дворца вырезали подчистую!

Здание королевской резиденции, как Снеара и ожидала, стояло на площади, почти в центре, окружённое со всех сторон открытым пространством, на котором сейчас валялись фрагменты доспехов, оружие, несколько трупов и, к её удивлению, не было никого живого. Девушка предполагала, что к воротам древнего замка придётся пробиваться с боем, и готовилась к серьёзной схватке. Однако к стене, окружавшей королевскую резиденцию, она добралась без проблем. Если, конечно, не считать таковой её неудачное приземление на мостовую. Когда казавшаяся такой надёжной доска переломилась точно посредине, девушка съехала вместе с деревянными обломками с самого верха кучи мусора, перегораживающей просвет между домами. Но такие мелкие неприятности случались с ней сплошь и рядом, и Снеара давно уже не обращала на них никакого внимания, особенно если у неё были более важные задачи. Вот как сейчас.

Совершенно не вовремя девушка вспомнила о людях, оставленных ею в лазарете, и коротко выругалась споткнувшись о брошенный кем-то у самых ворот щит. На площади было на удивление мало трупов, словно всех защитников заранее отвели на другие позиции… Окончательно запутавшись в своих рассуждениях, жрица проскользнула между покосившимися створками и зашагала по главной аллее, прислушиваясь к доносящемуся из дворца шуму. Странно, но на звуки боя это походило мало. Снеара запретила себе думать о возможности победы стражников короля, спеша к месту событий и невольно переходя на бег. Оставалось только сожалеть о собственной непредусмотрительности и неопытности в военных делах, но сейчас уже поздно было вспоминать Лоддора, убеждавшего её взять с собой хотя бы нескольких человек. С другой стороны, на кого-то же требовалось оставить раненых. Девушка поднырнула под покосившуюся притолоку, удивляясь про себя силе удара, едва не сломавшего толстенный брус: не иначе, кто-то из мечей богини постарался, только на кой им понадобилось дверную коробку портить?!

Снеара тряхнула головой, отгоняя лишние мысли, и приказала себе сосредоточиться на выполнении поставленной задачи. Хватит, в конце концов, переживать по пустякам. Теперь уже невозможно изменить то, что она сделала, а значит, и беспокоиться больше не о чём. Вполне возможно, что благодаря ей хотя бы несколько человек, пошедших в бой за принцем, останутся живы в случае провала их авантюры. А если Литари займёт трон, то её приказ – достаточное оправдание для солдат. А самой жрице, если повезёт, отвечать за свои поступки уже не придётся.

Идя по коридорам дворца, иногда залитым кровью, иногда закопчённым или заваленным странными обломками, девушка постаралась выкинуть из головы всё, кроме своей цели. В конце концов, всё, что могла, она для людей сделала. После нападения эшоров ей пришлось опять заниматься ранеными, причём из-за отсутствия магов помочь ей в этом могли только простые солдаты, не очень-то в науке лечения ближнего своего разбирающиеся. В результате до позднего утра Снеара исцеляла пострадавших, стараясь помочь сначала самым тяжёлым и не обращая внимания на боль, которая явно задалась целью свести её с ума. Но на всех у неё сил просто не хватило, поэтому тех, кто мог поправиться сам без последствий вроде увечья или уродства, просто перевязывали, предварительно обработав раны.

Большинство раненых были пленными, но никто даже не подумал о том, чтобы оставить их без помощи. И такое благородство имело свои последствия: жрица к восходу Эссара едва таскала ноги и была готова убить кого-нибудь просто для того, чтобы отвлечься от раздирающей всё тело боли, а её планы начать с полудня движение остались исключительно благими пожеланиями. Несколько десятков пострадавших, большинство из которых ещё не пришло в себя после лечения, оставлять одних было никак нельзя. Никто не мог гарантировать, что какие-нибудь твари, подчиняющиеся чёрному колдуну или просто учуявшие запах крови, не нападут снова. Но ждать ещё один день Снеара просто не могла, и тогда девушка решилась нарушить данные ей приказы. Дотошно расспросив Лоддора и ещё нескольких стражников, хорошо знающих местность, она взяла трёх тьшеров и отправилась в столицу в одиночку, распорядившись, чтобы солдаты мобилизовали людей из ближайшего города и перевезли раненых туда и сами оставались с ними, пока не выяснится, кто же победил.

Как ни цинично это звучало, но основная проблема – большое число пленных солдат, вполне способных, оказавшись без охраны, попытаться ударить армии принца в спину в самый неподходящий момент – была решена. Практически все они были ранены и в ближайшую пару дней для боя не годились. А в дальнейшем уже ничем не могли ни помочь, ни помешать. Да и вряд ли они решились бы выручать колдуна, натравившего на них своих тварей. Ошейники на эшорах рассмотрели многие, а понять, что повстанцы вряд ли бы стали уничтожать своих пленных таким сложным и опасным способом, смогли даже самые глупые. Раненые же солдаты его высочества почти все уже были способны нормально передвигаться и без особых проблем могли позаботиться о пострадавших, которых после ночных событий оказалось гораздо больше, чем рассчитывали поначалу.

Снеара, потеряв терпение, а вместе с ним и осторожность, перемахнула одним прыжком через вертикально воткнутые в пол короткие копья, тихо ругаясь про себя.

Убедить солдат в том, что изначальный план нуждается в изменении, оказалось непросто. Пришлось использовать свой авторитет и просто приказать людям делать так, как она хочет. Что уж подумал о жрице Лоддор, оставалось только гадать, но все её требования он исполнил и даже не возразил на более чем сомнительные заявления девушки о необходимости её срочного отъезда в столицу в одиночестве.

Но, с другой стороны, все прекрасно понимали, что после ночной бойни уже не удастся отправить вдогонку основному войску восстановившихся после лечения солдат, оставив тех, кто ещё не до конца пришёл в себя, охранять пленных в заговорённом месте, что не требовало особых усилий и было им вполне по плечу. Большинство пленных теперь перешли в разряд раненых, а то и убитых, заклятие оказалось разрушено, а многие из бойцов, которые только утром встали на ноги, ещё не могли выдерживать больших нагрузок и ухаживать за больными.

Конечно, лучшим выходом из ситуации было бы остаться на месте и подождать, пока все пострадавшие придут в себя. Пленники, даже полностью понравившись, не рискнут бунтовать, когда в лагере жрица. Да и защита от ночных визитов всяческих хищников, необходимость которой уже не вызывала сомнений, будет достаточно надёжной. Меч богини вместе с полностью выздоровевшими бойцами сможет обеспечить безопасность тех, кто ещё не может держать оружия. А потом уже по обстановке…

Снеара первая бы согласилась с таким решением проблемы, если бы не одно «но». Ей крайне необходимо было попасть в столицу. Это был вопрос её жизни или смерти. Поэтому люди получили приказ переместиться в город и, если вдруг принц проиграет, попытаться раствориться среди мирного населения, благо к тому времени, как весть дойдёт до местных властей, большинство из раненых будут уже практически здоровы. А она сама, загоняя тьшеров, отправилась к столице. И всё равно почти опоздала… Их расчёты оказались неверными: город сдался гораздо быстрее, чем предполагали опытные мечи богини, – и это сильно беспокоило девушку. Вполне возможно, что все её усилия окажутся напрасными, и в столице уже нет никого из чёрных магов.

Впрочем, у неё были и более насущные проблемы, чем попытки угадать, ошиблись ли старшие жрицы, и если да, то насколько. Требовалось каким-то образом найти в этом огромном здании жреца тёмных богов, если он, конечно, ещё здесь, но как это сделать – она не представляла себе совершенно. Почему-то, обдумывая свой план, девушка ни разу не задалась вопросом: как именно она отыщет нужного ей человека в древней громаде, которая со своими шпилями, башенками и прочими изысками древних зодчих, видимо, так и не определившихся, что они строят – крепость или дворец, – даже снаружи казалась огромной, а внутри вообще напоминала лабиринт. Снеара не могла понять, какой коридор ведёт в тронный зал, не говоря уже о том, чтобы найти здесь кого-то, кто наверняка не хочет быть найденным. Девушка кожей чувствовала, как утекает время, и её надежда обрести покой переходит в разряд несбыточных, и ничего не могла с этим поделать. Она совершенно не умела ориентироваться в таких зданиях…

Случай спас положение. Вывернув со всеми предосторожностями из-за очередного угла, жрица наткнулась на группу солдат принца, увлечённо связывающих двух хмурых мужиков в форме королевских стражников. Это был подарок судьбы, и девушка не замедлила им воспользоваться:

– Кто вы? Что здесь делаете? И где его высочество?

Снеара понимала, что спрашивать, где тёмный маг, совершенно бесполезно, но надеялась хотя бы понять, в какой стороне этого древнего сооружения всё ещё идёт бой, а где нет ничего, кроме поломанной мебели и трупов на полу. Однако ответ стражника вернул ей уже похороненную было надежду:

– Я Коон, госпожа жрица. Моему отряду приказали собирать всех, кто сдаётся в плен, и отводить в Западную башню. А его высочество вместе со жрицами преследуют чёрного мага и бывшего короля – они скрылись в старой части дворца.

– Понятно. – Девушка поблагодарила себя за свою предусмотрительность. Неспособность испытывать эмоции оказалась как нельзя кстати, позволяя без усилий держаться как положено мечу богини, не показывая своего нетерпения и волнения от того, что цель близка. – Ты знаешь, куда они пошли? Сможешь меня отвести к ним?

– Да, госпожа. Я раньше бывал здесь с кьером Толледом и неплохо знаю замок.

Снеара тихо выдохнула, поняв, что ждала ответа затаив дыхание, и коротко скомандовала:

– Веди!

Стражник поклонился и, приказав одному из своих людей возглавить отряд, зашагал куда-то вглубь дворца.

Они плутали по закопчённым, кое-где залитым кровью и заваленным трупами коридорам, уходя всё дальше и дальше вглубь здания. Жрица уже через пару сотен шагов окончательно запуталась во всех этих переходах, арках и лестницах и не смогла бы выбраться назад даже под угрозой немедленной смерти. Впрочем, если бы ей пообещали смерть, то она и не стала бы пытаться… Несколько раз они натыкались на небольшие отряды королевской стражи, но те предпочитали не связываться с мечом богини, прекрасно понимая, что это верный способ расстаться с жизнью, а у девушки не было ни времени, ни желания преследовать их в коридорах дворца, которые они знали прекрасно, в отличие от неё.

Впереди послышался какой-то шум, и Снеара предусмотрительно отодвинула своего сопровождающего за спину, на всякий случай. Если впереди сражение, то у неё гораздо больше шансов справиться с противником, не получив серьёзных повреждений. А если убьют её провожатого, она окажется в очень затруднительном положении. Найти нужный маршрут в одиночку ей вряд ли удастся. И нет никакой гарантии, что другие стражники тоже хорошо знают этот лабиринт. Однако для боя шум был несколько странным. Крики, ругань и глухие ритмичные удары по чему-то твёрдому. Жрица ускорила шаг, уже предполагая, что увидит, и, свернув за очередной угол, замерла в дверном проёме, устало рассматривая открывшуюся перед ней картину. Ну почему у неё всегда получается угадывать именно тогда, когда единственным её желанием бывает ошибиться?!

Небольшой зал был забит ругающимися, машущими руками стражниками. Некоторые из них сделали из какой-то массивной скульптуры таран и теперь с остервенением долбили толстую дверь, которая даже на вид казалась неприступной. Ими командовал один из кьеров, принявших сторону принца. И из его нервных выкриков, перемежаемых ругательствами и проклятиями в адрес тупых идиотов, не способных ничего сделать правильно, можно было понять единственное: там, за дверью, оказались Литари, жрицы и около десятка стражников, шедших прямо за ними. Потом дверь закрылась, и теперь остальные никак не могут пробиться сквозь неё на помощь его высочеству. Снеара стиснула зубы: нужно было срочно искать какой-нибудь другой выход из ситуации. Если мечи богини в количестве трёх человек не смогли выбить дверь, отделившую их от остального отряда, то людям с подручными средствами вроде самодельного тарана это точно не удастся.

Логика подсказывала, что сначала неплохо бы убедиться в том, что жрицы действительно находятся в помещении за дверью, а не провалились в какую-нибудь ловушку и не оказались парой этажей ниже. Им-то это вряд ли повредит, а вот для Литари может иметь серьёзные последствия.

Отогнав навалившуюся, как только она сняла заслон, тревогу о своём единственном друге, девушка сосредоточилась, как её учила Тенира, и попыталась ощутить силу богини. Обычно на тренировках она могла чуять своих сестёр на довольно приличном расстоянии, но сейчас отзвук их силы был едва заметен, словно они были очень далеко. Снеара растерялась, не зная, как объяснить эту странность, и уже приготовилась повторить попытку, надеясь, что её отвлекала боль и во второй раз получится лучше, когда почувствовала гораздо более сильный отзыв. Только откуда-то сбоку. Оттуда же ощутимо несло эманациями чёрной магии.

Окончательно перестав понимать, что происходит, жрица почти бегом бросилась в ту сторону, где отчётливее всего ощущалось присутствие её сестёр. Недолгое блуждание по переходам и узким коридорчикам закончилось у неприметной двери за старинным гобеленом, сейчас бесцеремонно сдвинутым в сторону и даже кое-где оборванным с креплений. Стиснув в руке обнажённый меч, Снеара осторожно проскользнула в низкий проём и, стараясь не шуметь, побежала вперёд. Туда, где был свет и слышались крики людей вперемежку с рёвом каких-то животных. Теперь она отчётливо ощущала в дальнем конце тёмного туннеля присутствие жриц и тёмной магии. Кажется, её поиски всё-таки подошли к концу.

То, что она увидела, поднырнув под точно такой же гобелен, кем-то весьма старательно разрезанный на полосы, заставило девушку коротко выругаться и возблагодарить всех небесных покровителей этого королевства за то, что заранее вытащила меч из ножен. На счету было каждое мгновение. Большой зал был завален трупами всевозможных чудовищ пополам с человеческими телами, в дальнем углу жрицы добивали последних монстров, пара стражников принца пыталась помочь своим раненым товарищам, а на возвышении у самого потайного входа стояли Литари и Синала, предусмотрительно поставившая самый мощный шит из всех ей известных. Прямо на глазах у Снеары принц повернулся к креслу, установленному на возвышении, и осторожно коснулся руки ещё не старого человека, сидящего в нём.

В доли мгновения человек, до этого бессмысленно пялившийся в пространство, резко развернулся и, схватив одной рукой юношу за ладонь, замахнулся на него кинжалом, который достал откуда-то из складок своего пышного одеяния. И тут же с противоположной стороны помоста из-за гобелена выскочил кто-то в порванной форме стража со странным коротким копьём наперевес и с нечеловеческой скоростью бросился на жрицу-целительницу, пройдя её барьер с поразительной лёгкостью. Раздумывать было некогда. Девушка в три прыжка преодолела отделяющее её от места событий расстояние и, стремительно взлетев на возвышение, блокировала выпад, который грозил перерезать горло Литари, и отрубила нападавшему кисть вместе с кинжалом. Краем сознания Снеара удивилась тому, что человек, лишившись руки, даже не вскрикнул, а просто свалился на пол и снова застыл, глядя в никуда. Но отвлекаться на размышления о странном поведении этих людей было некогда. Стражник с копьём уже замахнулся, чтобы вогнать его в грудь Синалы, и жрица почему-то никак не могла его остановить.

Не найдя другого выхода, девушка с силой толкнула принца на свою наставницу, сбросив их обоих с возвышения, благо падать было недалеко и ничем, кроме синяков, это не грозило. И оказалась лицом к лицу с человеком с копьём. Глаза стражника были совершенно пустыми, словно он не соображал, где и зачем находится, но со своим странным оружием он обращался весьма умело. Заклинание подчинения во всей своей красе. Длинный, в полдревка, наконечник раз за разом оказывался в опасной близости от жизненно важных органов Снеары. Отбив очередной выпад, девушка сделала шаг назад, оказавшись на самом краю возвышения, и вдруг замерла, поняв, что совершенно неожиданно наткнулась на то, что искала. Копьё на коротком древке из странного материала – именно так описывали её наставницы оружие, способное убить жрицу! Кажется, наконец она встретится со своей смертью. Снеара улыбнулась впервые за долгое время настоящей искренней улыбкой уставшего, но счастливого человека – и нанесла удар.

Девушка помнила о своих обязанностях и не хотела подвергать Литари с Синалой опасности оказаться один на один с этим одержимым. Меч жрицы устремился к горлу нападавшего, и тот захрипел, захлёбываясь кровью из перерезанных артерий, но наложенное на него заклинание продолжало действовать, и его копьё глубоко вошло в грудь Снеары, прямо в солнечное сплетение. Всё. Девушка почувствовала, как её тело становится тяжёлым и каким-то чужим. Пол внезапно рванулся из-под ног, и она стала падать. К её удивлению, боли не было – только странный холод, переходящий в жжение. А потом что-то заискрилось вокруг неё, и Снеару сильно потянуло куда-то в темноту. Она даже не сопротивлялась, позволяя черноте поглотить себя без остатка. Наконец-то всё это закончилось…

Литари ощущал себя героем странной и страшной сказки, не в состоянии понять происходящего вокруг него и только надеясь, что мечи богини, более опытные в военном деле, разберутся в кровавом бреду, который заполнил всё вокруг. Это началось с того, что, когда армия подошла к столице, ворота оказались даже не до конца закрытыми. Лира тут же заподозрила ловушку и первая вошла в город, по ходу дела уничтожив стражников, охранявших, на свою беду, этот въезд в столицу. Однако никакой засады возле ворот не оказалось. Более того, они почти беспрепятственно, если не считать мелких стычек, дошли до самой дворцовой площади. Здесь их ожидали наспех возведённые баррикады и королевские стражники, но и это нельзя было считать серьёзным сопротивлением. Принц слышал, как ругалась сквозь зубы Тенира, пытаясь разобраться в тактике противника и сталкиваясь с удивительным фактом: тактики как таковой и не существовало.

Армия короля не собиралась всерьёз защищать замок и своего повелителя. Как только солдаты Литари бросились на штурм баррикад, возглавляемые двумя мечами богини, стражники отступили во дворец, практически не понеся потерь. Боя не получилось, но это юношу, к его удивлению, не успокоило. Простые воины и даже кьеры радовались своей непобедимости и бегству противника, а он тревожно вглядывался в окна замка, шестнадцать лет бывшего ему домом, и гадал, из какого проёма в него полетит первая стрела. Происходящее вокруг всё больше напоминало какую-то изощрённую ловушку. Принц удивился, когда понял, что мечи богини думают точно так же, и Тенира даже потребовала от Синалы, чтобы та подняла щит, непроницаемый для предметов, а во дворец входили со всеми предосторожностями.

Как оказалось, не зря. Стоило только Литари, придерживаясь ранее разработанного плана сражения, отправить своего дядю захватывать казну, чтобы не разграбили в суматохе, а ещё несколько отрядов – обыскивать дворец в поисках придворного мага и короля, как искомые персоны сами показались во главе небольшого отряда на лестнице. И, прежде чем солдаты успели сориентироваться, быстро отступили в малозаметный коридор, ведущий в старую часть замка. Принц нахмурился, пытаясь понять, что могло им там понадобиться. Тайного выхода из тех помещений дворца вроде бы не было, ничего важного там давно не хранилось. Если только… Юноша повернулся к Тенире, чтобы поделиться своими подозрениями. Жрица встретила его испуганно-растерянный взгляд и устало кивнула:

– Я знаю, ваше высочество, остальные тоже догадались. – И тут же в полный голос скомандовала: – За ними, все – за ними!

Лира и Тора устремились в погоню первыми, вслед за ними рванулись находившиеся рядом с принцем солдаты. Литари, стиснув зубы и каждое мгновение ожидая, что его остановят, зашагал следом. Он был готов, если понадобится, настаивать на своём. Но меч и щит богини, приставленные ему в качестве телохранителей, безмолвно последовали за принцем, не возразив ни словом. Хотя наверняка прекрасно понимали, насколько это опасно. Юноша, гадая, сколько и каких ловушек ждёт их впереди, а самое главное – успеют ли они вовремя или всё-таки чёрный маг одержит победу, – положил руку на рукоять клинка, который за всю войну так ни разу и не обнажил. Поскольку те, кто за ним шли, не желали рисковать его жизнью и своими планами на будущее.

Всё дело было в том, что где-то там, в глубине самого первого замка, позже ставшего внутренними покоями дворца, находился зал, в который мог попасть только король, и принц просто понятия не имел – есть ли из этого помещения другие выходы и что там может быть заперто. Он был уверен, что в зале спрятано нечто страшное, поэтому доступ туда имеет только его величество. Что именно там находится, отец должен был сообщить ему на смертном одре, передавая власть новому королю, но то, что это может уничтожить Сиали, его величество рассказал наследнику заблаговременно. Принц даже боялся представить, что будет, если маг сможет добраться до подобного оружия, а судя по тому, как переполошились жрицы, у него вполне могло это получиться.

Впереди послышались странные хлопки и крики, полные боли и страха. Литари инстинктивно рванулся вперёд, но его плечо тут же сжали пальцы Тениры, по силе вполне способные соперничать с пыточными тисками:

– Нельзя, ваше высочество, там ловушки.

Юноша понимающе кивнул: он не сомневался, что, пока в коридоре опасно, его вперёд не пустят ни под каким видом, и благовоспитанно остался на месте, чтобы не доставлять своим телохранителям лишних хлопот.

Следующие несколько лоттов превратились для него в настоящий кошмар. Принц только радовался, что с ними нет Снеары и ей не придётся вместе с другими жрицами идти впереди, принимая на себя удары всех древних и явно недавно установленных скрытых приспособлений, предназначенных для уничтожения незваных гостей. Из других коридоров тоже неслись крики. Литари с ужасом представлял, каково приходится его солдатам, вынужденным при поддержке только обычных магов справляться со смертельным ловушками, устроенными в замке его предками. А ведь Мидонг не постеснялся их ещё и усовершенствовать, добавив кое-что от себя. Даже с помощью жриц удавалось обезвредить не все: некоторые из устройств атаковали магией, на мечей богини не действовавшей, а другие наносили удар не по тем, кто их включил, а просто вдоль коридора, поражая всех, не успевших уклониться.

В конце концов, потеряв несколько десятков бойцов убитыми и ранеными, они добрались до дверей, ведущих в нужный зал, но маг и король уже успели зайти в него, и преследователи столкнулись с новой проблемой. Магический замок мог открыть только его величество, а взломать специально заговорённую каменную плиту не смогли бы даже жрицы. Литари уже решил, что все их попытки противостоять чёрному магу напрасны и шансов на победу нет, как вдруг Синала, до сих пор державшая свой самый мощный щит, правда, только над принцем, устало произнесла:

– Придётся рискнуть, ваше высочество. Эту дверь может открыть только король или его первый наследник вместе со жрицей. В своё время те, кто устраивал этот зал, подстраховались на тот случай, если какой-нибудь повелитель Сиали окажется в зачарованном помещении и почему-либо не сможет сам из него выйти.

– Я готов.

Принц не очень-то вслушивался в объяснения жрицы-целительницы, поняв только то, что теперь он тоже может помочь, а не просто наблюдать за тем, как другие отдают за него свои жизни.

Тенира вздохнула, переглянулась со своими старшими сёстрами и утвердительно кивнула. Действительно, другого выхода не было – в зал нужно попасть обязательно: с чёрным магом видели женщину, и если он успеет превратить её в жрицу, а король находится не в его подчинении, помогая добровольно, то прислужник тёмных богов вполне может успеть открыть врата в мир демонов. Этого нельзя было допустить ни в коем случае. Солдаты покорно расступились, пропуская юношу вместе с его телохранительницами вперёд, и Литари решительно направился к монолитной каменной плите, перегораживающей им путь. Однако, не дойдя до неё пары шагов, растерянно остановился, не зная, что делать дальше. Никаких надписей, выпуклостей или, наоборот, впадин на двери не было. Юноша повернулся к Синале, ожидая подсказки и старательно отгоняя мысли о том, в какую беду все они попадут, если выяснится, что тайна открытия этого магического замка известна только наследникам трона. Потому что ничего об этом старом заклинании он не знал. К его облегчению, жрица Эналы не выказала никаких сомнений. Уверенно подойдя к плите, она положила ладонь на то место, где у обычной двери была бы ручка, и слегка надавила. Раздался едва слышный звон, и Синала отступила в сторону, освобождая место Литари.

Принц глубоко вздохнул, пытаясь успокоить колотящееся в горле сердце, и, подойдя к двери, повторил действия жрицы, где-то в глубине души ожидая, что у него ничего не получится. Но плита, словно повинуясь какой-то безмолвной команде и явно решив опровергнуть худшие опасения наследника престола, медленно подалась в сторону, открывая проход. Тенира немедленно шагнула внутрь, и юноша, повинуясь какому-то странному наитию, последовал за ней.

Зал поразил его своей красотой. Литари ошарашенно оглядывался по сторонам, удивляясь мастерству, с которым строили древние. Перед ним было явное опровержение теории о том, что в прежние времена не умели как следует возводить здания, а уж тем более дворцы. Высокие сводчатые потолки, гладкие изящные колонны, и как венец этого великолепия – стена справа от входа была отполирована до зеркального блеска от пола до потолка.

Юноша вздрогнул, когда понял, что вычурный узор, идущий по краю этой стены, не просто украшение, а надпись, сделанная на древнем языке и затейливо вплетённая в орнамент из символов, призванных изгонять духов. Литари хотел подойти поближе, чтобы как следует рассмотреть странную стену, но жрица не позволила ему сделать этой глупости. Его оттеснили в угол, откуда он из-за спины Тениры наблюдал за тем, как в зал входят его солдаты. Стражников было чуть больше десятка, когда дверь внезапно захлопнулась, отсекая их от остальных. Принц ещё не успел осознать, что же произошло, а жрицы прижали его к стене, прикрывая собой. Стоило только плите перегородить вход в зал, как огромный гобелен в дальнем его конце отошёл в сторону, будто занавес в королевском доме представлений, и открыл вторую часть помещения. В ней оказалось возвышение с троном, на котором восседал равнодушный ко всему происходящему король, – у Литари язык не повернулся назвать его отцом после всего, что он сделал им с матерью, заодно угробив столько ни в чём не повинных людей, – и несколько десятков королевских стражей, словно не замечающих жутких тварей, сбившихся в кучу рядом с их строем.

Мечи богини атаковали не раздумывая. Они ринулись на чудовищ в магических ошейниках, стараясь оттеснить их как можно дальше от людей. Синала снова подняла щит, не позволяющий проникнуть сквозь него ничему материальному, а солдаты, подбадривая себя воинственными криками, напали на королевскую стражу. Хоть какое-то подобие порядка наблюдалось только вначале – уже через несколько мгновений твари как безумные стали нападать на всех людей без разбора. И жрицам пришлось приложить немало усилий, чтобы не подпускать их к своим. Постоянно отвлекаясь при этом на то, чтобы защититься от королевских солдат, которые, казалось, не понимали, что вокруг происходит, и даже когда их на части рвали монстры, они всё равно пытались достать мечами тех, кто им же и спасал жизнь. Жрица-целительница сориентировалась в ситуации гораздо быстрее его, и юноша, не успев опомниться, обнаружил, что они пробираются за спинами сражающихся к возвышению, на котором по-прежнему неподвижно сидел король Сиали.

Принц заставил себя забыть про страх и старался не отставать от явно чем-то серьёзно встревоженной Синалы. Наконец они поднялись по оказавшимся неожиданно скользкими ступенькам к площадке наверху, и жрица, с облегчением выдохнув, окружила её непроницаемым щитом. Литари покосился на полностью безучастного к происходящему короля и опять перевёл взгляд на отчаянную схватку внизу. Мечи богини с трудом, но всё-таки оттесняли тварей в дальний от трона угол, а солдат, вступивших в бой вместе с ними, в живых почти не осталось. Юноша вздрогнул, осознав, сколько чудовищ пряталось за гобеленом и насколько они были опасны. Три опытные жрицы никак не могли уничтожить монстров, как на подбор обладающих невероятной скоростью, силой и живучестью. Рядом с ним тяжело дышала сквозь зубы Синала, удерживая защищающий их обоих щит, и принц чувствовал, как каждый миг подобного напряжения причиняет ей просто физическую боль.

Он ничем не мог помочь сражавшимся и от этого ощущал себя последним ничтожеством. Опять другие гибли за него, получали раны, платили по его счетам и считали само собой разумеющимся то, что юноша скрывается за их спинами. Принц при этом прекрасно осознавал, что, если пойдёт на поводу у своих чувств, полезет в драку и погибнет, – всё, что они сделали ради него, окажется бессмысленным. Литари отвернулся от жриц, планомерно уничтожающих одну тварь за другой, не обращая внимания на собственные раны, и взглянул на того, кто стал причиной всей этой бойни. Человек, которого он когда-то называл отцом, смотрел прямо на сына и не видел. В пустоте его глаз не было ничего – ни сознания, ни души. Кукла, не способная ни мыслить, ни чувствовать. Повинуясь какому-то непонятному желанию, юноша прикоснулся к нему – и в следующий миг вокруг него начался настоящий кошмар.

Ещё мгновение назад неподвижный король вцепился в его руку железной хваткой, и Литари увидел, как к его горлу устремился кинжал, а потом… потом откуда-то появилась Снеара, отрубила нападавшему руку вместе с клинком, и вместо того чтобы поддержать принца, отшвырнула его прямо на Синалу, сбросив их обоих с помоста. На какое-то время принц потерял сознание, а когда очнулся, у него болело всё тело и его за плечи поддерживала жрица-целительница, не отводя взгляда от поединка на тронном возвышении. Юноша сначала не понял, что так заинтересовало Синалу в схватке её ученицы с обычным, в общем-то, стражником. Он не сомневался, что Снеара выйдет из этого боя победительницей. Но жрица-целительница явно думала иначе:

– У него оружие, способное убить нас! Только бы…

Литари замер и медленно повернулся к Синале, вцепившейся ему в плечо. Юноша ещё не успел осознать смысла сказанного, когда произошло то, что заставило его закричать и броситься вверх по ступеням в отчаянной попытке остановить надвигающийся кошмар. Его подруга сделала выпад, перерезав стражнику горло, и остановилась, словно не замечая летящего к ней копья. Человек, захлёбываясь кровью, вогнал своё странное оружие в грудь жрицы. Они упали одновременно.

Но если стражник просто забился в агонии, то вокруг Снеары происходили чудовищные вещи. Копьё, оставшееся торчать у неё в груди, внезапно засветилось, а затем рассыпалось в мелкую пыль, которая сначала окружила её тело плотным коконом, а потом неожиданно всосалась в него… В следующий миг молодая жрица просто исчезла, оставив после себя лишь кровавое пятно.

– Не-э-эт!

Литари даже не сразу понял, что кричит именно он. Ему казалось, что всё происходящее просто дурной сон. Ведь мечи богини бессмертны! Это все знают! И вот только что на его глазах погибла его единственная настоящая подруга. Та, кто не раз спасала ему жизнь, добровольно позволила себя убить. Юноша не мог поверить в то, что Снеара специально пропустила смертельный удар, но он ведь видел всё собственными глазами…

– Почему?!!

– Она постоянно испытывала боль, – раздался у него за спиной тихий безнадёжный голос. – И наконец-то смогла от неё избавиться.

– Что?! Но…

Принц обернулся и встретился взглядом с полными страдания глазами Тениры. Каким-то краем сознания он отметил, что все чудовища убиты и теперь жрицы собрались вокруг него на помосте, а несколько преданных ему стражников пытаются помочь раненым и вяжут ещё способных двигаться королевских солдат, которые явно пребывают не в себе. Ещё возле трона лежит его отец, устремив невидящие глаза в потолок. Но всё это казалось каким-то совсем незначительным на фоне того, что он только что потерял единственного настоящего друга.

– Когда целительницу заставляют убивать – это добром не кончается. – Тенира опустила ему руку на плечо и горько добавила: – И, даже решив покончить со всем, она позаботилась о тебе, Литари.

– Что?

Юноша никак не мог понять, о чём она говорит, – всё его сознание затмевала одна-единственная мысль: Снеара мертва.

– Прежде чем позволить ему убить себя, она его смертельно ранила, чтобы этот человек не смог потом напасть на тебя и Синалу.

Может быть, Тенира и хотела успокоить его таким способом, но добилась противоположного. Юноша почувствовал, как боль разрастается, затмевая всё его сознание. Снеара снова спасала ему жизнь, даже на пороге собственной смерти беспокоилась о нём, – а он так и не понял, что девушка решила покончить с собой. Не смог помочь. Опять оказался не способен поддержать её…

– Вот только почему тело исчезло? Она ещё не настолько стара, чтобы обратиться в прах…

Литари захотелось убить наставницу Снеары. Как она может в такой момент интересоваться подобной ерундой?! Он уже собрался, не стесняясь в выражениях, высказать ей всё, что он думает о таких, как она, способных…

– Всё дело в том, что она переместилась сюда из другого мира. – Голос Синалы был спокойным, размеренным, и юноша вновь почувствовал подступающую к горлу горечь. Они называли её сестрой и теперь так легко рассуждают о её смерти! – Заклинание перемещения формирует из внутренней силы человека связь с тем местом, куда он хочет переместиться, но притяжение к тому миру, где он родился, остаётся. Это как пытаться влезть на скалу, забросив крюк. Стоит верёвке, по которой карабкаешься, порваться, и ты упадёшь обратно на землю. Так и Снеала. Она была привязана заклинанием к нашему миру, но копьё тёмных богов выпивает из человека всю силу – как ту, что даровали ему богини, так и его собственную. Вот связь и исчезла, а её родной мир притянул её назад.

– Но почему оно разрушилось? – Тенира вопросительно посмотрела на жрицу Эналы, проигнорировав, что та назвала её ученицу как последовательницу своей богини. – И пыль, в которую оно превратилось, впиталась в Снеару, я видела.

– Наверное, копьё, в отличие от живого тела, постоянно восстанавливающегося в прежнем виде, не выдержало противоборства двух противоположных сил, которые впитало в себя. Сначала оно втянуло в себя человеческие силы Снеалы, в том числе и те, из которых заклинание сформировало связь с нашим миром, а затем попыталось вместить силу двух богинь, но не смогло. В результате копьё уничтожено, и когда пропало всё, что её удерживало здесь, девушка оказалась, скорее всего, у себя дома.

– Живой? – Литари впился глазами в усталую жрицу Эналы с безумной надеждой на положительный ответ.

– Не знаю. – Синала грустно покачала головой, стараясь не встречаться ни с ним, ни с Тенирой взглядом. – Сила богинь к ней вернулась – это точно, но человеческие силы, в отличие от дарованных богами, быстро рассеиваются. Поэтому и не восстановилась связь с нашим миром, и я не знаю, в каком состоянии она перенеслась в свой мир. Смогла ли она вернуться живой…

– А кто знает? – резко выпрямилась наставница Снеары. – Кто может ответить на эти вопросы?

– Жрец тёмных богов. – Жрица Эналы спокойно встретила яростный взгляд меча богини. – Его захватили?

– Пока нет, – Тенира со свистом втянула в себя воздух: – В зале его не оказалось…

– Он сбежал через потайной ход, который ему наверняка открыл бывший король, как и главный вход в этот зал. Видимо, Снеара попала сюда через ту же дверь, что послужила ему для того, чтобы скрыться. Иначе бы она не смогла проникнуть в эту комнату. Тора отправилась на его поиски – может, найдёт.

– Понятно. – Литари внезапно сгорбился и, не глядя больше на жриц и не заботясь о том, что они о нём подумают, произнёс: – Нам осталось надеяться на то, что Снеара вернулась в свой мир живой и теперь сможет забыть это всё, как страшный сон.

– Да, – горько усмехнулась Тенира. – Только надеяться и сделать всё, чтобы её смерть не оказалась напрасной, если всё-таки ей не повезло. Вам пора начинать наводить порядок в королевстве, ваше величество.

Принц вздрогнул, услышав титул, которым раньше именовали только его отца, хотел резко ответить, но вдруг понял, что старая жрица права. Он, скорее всего, никогда не узнает, что на самом деле стало со Снеарой, и если не хочет, чтобы всё, что она сделала для него, пропало впустую…

– Вы правы, госпожа Тенира, я не позволю, чтобы все её жертвы оказались напрасны. Но вам придётся помочь мне. – И, дождавшись утвердительных кивков от всех жриц, добавил: – Я сделаю всё, чтобы нынешняя история больше не повторилась!

Эпилог

Боль и темнота. Знакомые ощущения, от которых она так надеялась избавиться навсегда. Снеара с трудом открыла глаза и огляделась по сторонам, ожидая увидеть себя на ступенях тронного возвышения или, если на восстановление потребовалось слишком много времени, в какой-нибудь комнате с кроватью. Как обычно, её ожидания не оправдались: она лежала на холодной мёрзлой земле, покрытой палыми листьями, вокруг были какие-то кусты, а справа в густых сумерках маячила старая кирпичная стена. Как только она осознана, что видит, пришёл холод. Но девушка не обратила на него никакого внимания, хотя в тонкой тунике и штанах лежать на земле было некомфортно. Сейчас её волновал единственный вопрос: где она оказалась? Боль во всём теле никак не давала сосредоточиться – казалось, она стала ещё сильнее, чем обычно. Привычно поставив барьер, чтобы избавиться от неприятных ощущений, жрица с трудом поднялась на колени и попыталась разглядеть в подступающей со всех сторон темноте хоть какой-нибудь ориентир.

Пронзительный резкий писк неожиданно ворвался в тишину, заставив девушку замереть на месте в полной растерянности. Звук был ей великолепно знаком, но его просто не могло быть здесь! Она ненавидела этот писклявый вой, из-за которого девочку дразнили в школе. Но мать настояла на своём и сделала мелодию на её мобильном телефоне именно такой, потому как считала, что дочь рассеянна чересчур и может не обратить внимания на более мелодичный звонок. Но ведь её сотовый остался в другом мире – вместе с сумкой, учебниками…

Снеара сорвалась с места и бросилась на звук. Она сама не знала, что собирается найти: всё казалось слишком нереальным. Телефон, как назло, замолчал. Девушка ещё успела подумать, что найти источник звука в такой темноте будет нелегко, когда её нога зацепилась за что-то на земле. Машинально наклонившись, жрица подняла предмет и слепо уставилась на него, не в силах поверить в то, что видит: у неё в руках была её школьная сумка! Эмоции накатили волной, смыв установленные Снеарой барьеры, и девушка, не выдержав, рассмеялась. Горький, почти безумный смех над собой, над своими надеждами и планами, над собственной наивностью… С чего она вообще взяла, что сможет перехитрить судьбу и избавиться от своего проклятия?!! Решила, что умнее и изобретательнее всех, и в результате в очередной раз убедилась в собственном ничтожестве. Хотела доказать, что имеет право сама принимать решения, распоряжаться своей жизнью, – и ей вполне доходчиво дали понять, что это не так.

Боги редко добровольно расстаются со своими игрушками, пока те им не надоедят, и сурово наказывают тех, кто пытается от них сбежать или сопротивляться. Почему она вдруг решила, что у злой сказки может быть добрый конец? Судьба, или богини, или кто там ещё? – любят развлекаться, ломая чужие жизни, пока не натешились со своей новой забавой, и когда та попыталась от них ускользнуть, сделали всё, чтобы она об этом пожалела. И оказалось, что осуществить это до смешного просто. Достаточно исполнить её желание. Самое заветное желание – вернуться назад домой и чтобы всё было, как раньше. Вот только они исполнили его слегка по-своему. Домой вернулась не прежняя Снежана, обычная девочка с вполне обычной, в чём-то даже скучной судьбой, а жрица сразу двух богинь со всеми своими знаниями, умениями… и своим проклятием.

Снеара стиснула зубы, пытаясь подавить рвущийся наружу истерический смех. Хотелось завыть от полной безысходности, но и этого она не могла себе позволить. Бессмысленно. Её мечта исполнилась, вот только результат язык не поворачивался назвать счастливым концом. Она оказалась в своём мире, по-прежнему сходя с ума от боли во всём теле, обладая силами богинь, а значит, как и раньше, не способная иметь ни семьи, ни детей. Всё ещё жрица – оружие, но оружие, потерявшее хозяина и цель. Здесь ей не с кем сражаться и некого защищать. Если вечная жизнь в одиночестве только ради служения совершенно незнакомым людям казалась ей непрекращающимся кошмаром, то бесконечное существование без всякого, даже самого ничтожного, смысла было гораздо хуже. Всё то же самое: постоянное одиночество, невозможность иметь мужа и детей, боль – и при этом ещё и полная безысходность.

Если уж копьё, которым убили трёх мечей богини, не смогло прервать её существования, то, значит, надежды на смерть у неё нет и не предвидится. Придётся жить до бесконечности. Но если в королевстве Сиали она была уважаемой жрицей, к мнению которой прислушивались, на защиту которой надеялись в самых отчаянных ситуациях, – здесь она всего лишь пятнадцатилетняя школьница, полностью зависящая от капризов матери и давно превратившаяся в изгоя среди сверстников. Если там рядом с нею были мудрые наставницы, способные при необходимости помочь разобраться с тем, что с ней творилось, посоветовать, подсказать, – то здесь не было никого, кто хотя бы понимал, что с ней случилось. Если в Сиали у неё был друг, готовый поговорить с нею и понять, то дома желающих общаться на равных не находилось никогда. Ещё совсем недавно она считала, что хуже, чем уже есть, быть не может, – а сейчас могла на собственном опыте убедиться в глубине своих заблуждений: оказывается, вполне может, и теперь ей придётся как-то с этим жить. Умереть, чтобы покончить со всем разом, Снеара не способна.

Усилием воли девушка загнала эмоции назад за барьер: для того чтобы разобраться с обрушившимися на неё проблемами, ей нужна была логика, а не продолжение истерики. Снеара понимала, что попала в очень невыгодную ситуацию: в мире, где существование бога под вопросом, никто не поверит в её способности, а если поверят, то будет ещё хуже. Оказаться в какой-нибудь закрытой лаборатории на положении подопытной крысы девушке совсем не хотелось. А после своего невольного погружения в мир власть имущих, пусть и в другом измерении, в добрых дядей из правительства, способных бескорыстно помочь девочке, у которой, оказывается, есть очень полезные при определённом использовании особенности, жрица больше не верила. Так что о своих приключениях придётся молчать, чтобы не стало ещё хуже.

А для того чтобы скрыть то, что с ней произошло, нужно придумать оправдание своему отсутствию, изменившейся внешности и… приобретению двух здоровенных мечей, не считая всяких мелочей вроде кинжалов и тому подобного. Снеара устало помянула свою дурацкую способность мечтать, а потом упрямо пытаться претворить свои мечты в жизнь, как обычно, с непредсказуемыми последствиями. Сняла наспинные ножны с двуручником, отстегнула пояс с кинжалами и, вернувшись к месту своего возвращения, подняла полуторник, который умудрилась уронить во время своей истерики. Проклятье! Ничему-то её жизнь не учит: так и не привыкла, что оружие должно быть в пределах досягаемости всегда. Но теперь у неё была другая задача: всё это следовало как-то спрятать. По современному городу с подобной амуницией не побегаешь. Жрица вздохнула – никаких интересных идей в голову не приходило, а следовало поторопиться. Наконец, махнув на всё рукой и справедливо рассудив, что пока сойдёт любой схрон, а потом можно будет и перепрятать, начала кинжалом копать в мёрзлой земле яму, в которую поместилось бы всё её вооружение.

На это ушло намного меньше времени, чем предполагала Снеара: даже промёрзший насквозь грунт поддался легко – стоило вызвать силу Элары. Конечно, теперь она была и так сильнее обычного человека, но слишком уж она торопилась. Утрамбовав взрыхлённую землю и присыпав сверху листьями, девушка внимательно осмотрела ближайшие кусты, запоминая ориентиры, и приступила ко второй части своего плана. Нужно было определить, сколько времени она отсутствовала, чтобы придумать приемлемую историю. С этим проблем не возникло – стоило лишь откопать в сумке свой мобильник и посмотреть на дату, которая высветится на экране после нажатия соответствующей кнопки. Убедившись, что её не было всего несколько часов и она вернулась в тот же день, когда, на свою беду, встретила в школьном парке медведя, девушка облегчённо вздохнула. Придётся, конечно, выслушать о себе много неприятного от матери, но, по крайней мере, её ещё не успели объявить в розыск и не нужно выдумывать, где пятнадцатилетний подросток болтался больше месяца, при этом ничем не заболев и не влипнув в неприятности. Конечно, совершенно непонятно, как это у неё получилось. Насколько она знала, Литари, проведя в этом мире год, вернулся в свой, где прошло столько же времени, а она… Странный временной феномен, но сейчас он стал для неё спасением.

Снеара криво усмехнулась, представив, какая кара её ждёт в ближайшее время за опоздание, непонятно какую одежду и обстриженные волосы, и начала выбираться из кустов. По всему выходило, что пробираться домой ей предстоит тёмными подворотнями, а затем разыграть подростковый бунт: якобы она, вместо того чтобы заниматься уроками, отправилась в парикмахерскую и солярий – чем не объяснение внезапно появившемуся в конце осени загару? – и на в тайне от матери сэкономленные деньги привела себя в свой нынешний вид. А потом на неё, как закономерное наказание за своеволие, напали грабители и отобрали одежду, оставив взамен эти тряпки. Добрые попались. Матери понравится демонстрация высшей справедливости в действии – может быть, ограничится по такому случаю просто нотацией. Только телефон и учебники тоже придётся выкинуть, чтобы картину не портили.

Снеара… Нет – девушка резко одёрнула себя: Снежана, и только Снежана, – мрачно стиснула зубы, готовясь к неприятностям. Она уже на собственном горьком опыте выяснила, что умереть не сможет, и все её попытки это сделать просто ухудшают положение, в котором она находится, ещё больше. Так что, видимо, ей придётся жить, но при этом следует позаботиться о том, чтобы проблем в её бесконечном существовании оказалось как можно меньше…

Девушка выбралась из кустов на дорожку и торопливо зашагала к ограде, стремясь покинуть территорию школы, пока её не обнаружил сторож. Она не замечала холода, привычно отгородившись от всех своих ощущений, не чувствовала ни боли, ни страха. Следовало признать, что в той малоприятной жизни, которая ждёт её в ближайшее время, навыки жрицы могут очень сильно ей пригодиться. В конце концов, если у человека нет даже надежды на то, что его положение изменится, то остаётся только плыть по течению с наименьшими для себя потерями…

– Почему она бросила нас? Она же обещала!

– Не реви! Мы сами виноваты.

– Но я же только помогла ей попасть во дворец и найти копьё! Снеа так этого хотела! Я же не знала, что она уйдёт! Она сама говорила, что нужно помогать тем, кто тебя защищает…

– Да я не об этом, Нала! Мы же сами сделали так, чтобы она думала, что мы сон, – вот Снеа и не вспомнила о своём обещании всегда быть с нами. Для неё это было не настоящее!

– Но иначе бы она на нас рассердилась и тоже ушла! Ещё раньше! Я не хочу без неё!

– Я тоже.

– И что теперь делать?! Она ушла…

– Да перестань ты реветь, Нала!!! Нужно вернуть её! Мы найдём её – и всё расскажем! Может быть, она не будет сердиться сильно и не прогонит нас!

– Хорошо. Мы её найдём… А как?

– Я придумала как. Но без тебя не получится.

– Что ты хочешь сделать, Лара? Я помогу. Мы потеряли маму и папу, я не хочу потерять ещё и Снеа.

– Здорово, тогда…

Примечания

1

Эссар – местное название звезды, вокруг которой вращается этот мир.

(обратно)

2

Принц не совсем прав: в Рудных горах выработаны только наиболее доступные залежи полезных ископаемых, а добычу прекратили потому, что на островах, принадлежащих королевству, получать руду гораздо дешевле.

(обратно)

3

Кьеры – благородное сословие Сиали. Обращение к мужчине – кьер, к женщине – кьерин.

(обратно)

4

Камень Долея назван так в честь своего создателя мага Долея. Основное его предназначение – отпугивать магических и обычных животных, действует также на нежить и нечисть, против людей бессилен. Представляет собой достаточно крупный кусок полированного определённым методом минерала, встречающегося в Рудных горах. Его отличительной особенностью является способность поглощать не просто магическую энергию, а уже сформированное заклинание, а также выпускать его из себя неизмененным после определённого действия. Обычно – сильного нажатия.

(обратно)

5

Эстран – самый опасный хищник из встречающихся в королевстве Сиали обычных, немагических зверей. Обладает огромной силой и скоростью. Густая свалявшаяся шерсть служит неплохой защитой от стрел и слабых ударов меча или топора. Нападает ночью, обычно перед самым рассветом. Способен одним ударом оторвать человеку голову, очень часто становится людоедом.

(обратно)

6

Жидш – крупный стайный хищник. На людей нападает редко – только когда голоден или ранен. Опасен своей живучестью, способен атаковать даже с пробитым сердцем или распоротым брюхом.

(обратно)

7

Тьшер – верховое и тягловое животное, используемое в королевстве Сиали вместо лошадей. Отличается большой силой и достаточно спокойным нравом. Существует боевая порода, но её давно не разводят за ненадобностью.

(обратно)

8

Лотт – единица измерения времени, эквивалентная часу. Есть ещё мгновения и миги, равные соответственно минутам и секундам, но по назначению они применяются только магами во время опытов, остальные жители Сиали не видят между ними разницы и просто пользуются любым из них, когда хотят обозначить промежуток времени меньше часа.

(обратно)

9

Сойр – заместитель командира сотни, отвечающий за хозяйственные вопросы, обычно руководит работами, не относящимися к военному делу, например уборкой территории или мелким ремонтом казарм.

(обратно)

10

Токтех – достаточно опасная нечисть, но магами используется редко из-за крайне сложного ритуала вызова. К тому же после того, как токтех обретёт тело, он теряет все свои магические способности и может быть уничтожен обычным оружием, хотя жертв при этом бывает до сотни – в зависимости от уровня подготовки охотников.

(обратно)

11

Эшор – магически созданный зверь. Используется как охотник за людьми. Иногда его натаскивают на определённый цвет или запах, легко поддаётся магическому контролю издалека, если на нём находится вещь с усиливающим магическую команду заклинанием, чаще всего ошейник. Практически неуязвим для обычного оружия: костяную броню, покрывающую все его тело, пробить очень сложно даже при помощи магии. Питается человечиной, поэтому создание и содержание эшоров признано нарушением закона богинь и карается немедленной смертью.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1 Расплата за добрые дела

Глава 2 Путь наудачу

Глава 3 Встреча с прошлым

Глава 4 Учить. Нельзя. Помиловать

Глава 5 Испытание на прочность

Глава 6 …И нет пути назад

Глава 7 Новые дороги – новые тревоги

Глава 8 Прелести дикой природы

Глава 9 Покой нам только снится

Глава 10 Национальное гостеприимство

Глава 11 Привет от старого врага

Глава 12 Уроки домоводства и ответственности

Глава 13 Надежда умирает последней… но всё-таки она умирает

Глава 14 Воскрешение из мёртвых

Глава 15 Операция «Справедливость», или Как правильно устроить переворот

Глава 16 Кошмары наяву

Глава 17 Воспоминания

Глава 18 …И первый бой – он трудный самый

Глава 19 Проклятие для каждого своё

Глава 20 И снова бой

Глава 21 Исполнение желания

Эпилог

Реклама на сайте